В тюремной камере-одиночке методично отжимался обнажённый до пояса человек. В полной тишине было хорошо слышно его размеренное, напряжённое дыхание. Вдох - и широченная спина поднималась вверх, выдох - и она опускалась вниз. Под лоснящейся белой кожей, мокрой от выступившего пота, перекатывались валики мышц. Проделав никак не менее ста повторений, он перевернулся, открыв висящей в углу под потолком камере своё лицо с рублеными чертами и квадратным подбородком. Мелкие морщины испещрили кожу вокруг его голубых глаз, три длинные складки пролегли по лбу, одна, вертикальная, - между бровей. В коротких волосах цвета соломы, расчёсанных на прямой пробор, виднелись белые нити. Сколько ему было? Да лет сорок, не меньше. Но его могучее телосложение потрясало. Заключённый заложил способные сломать шею быку руки за голову и принялся качать брюшной пресс, всё так же равномерно дыша, поднимая и опуская корпус с огромными грудными мышцами. Взгляд отсутствующий, направленный на интересную трещину в стене.

В ярко освещённом коридоре послышались шаги. Заключённый не обратил на них никакого внимания. Не прекратил он своё занятие и тогда, когда электромагнитный замок с неприятным писком отключился, в замочной скважине трижды провернулся ключ, дверь распахнулась, и в камеру вошли два тюремщика.

- Вставай, русский! Фу, ну и вонь от тебя! Не мешало бы помыться.

Заключённый не отреагировал, продолжая качать пресс и глядя в одну точку. Чужой язык он знал, но говорил на нём без особого энтузиазма.

- Ты что, оглох? Встать, я сказал! - и надзиратели вытянули дубинки со встроенными электрошокерами.

Ноль реакции, размеренное дыхание, движущееся подобно маятнику тело, взгляд как будто сквозь стену.

- Последнее предупреждение. Не зли нас!

Раздался короткий треск, камера наполнилась запахом озона. Заключённый на секунду прекратил упражнение, презрительно хмыкнул и продолжил как ни в чём не бывало. С коротким матюком его попытались пнуть в бок. Человек быстро выставил руки, поймал ногу в захват и резко вывернул. В тишине отчётливо послышался хруст сустава, а за ним - дикий крик, сменившийся потоками грязных ругательств. Второй тюремщик нажал тревожную кнопку, и в коридоре взвыла сирена. Но это последнее, что он успел сделать. Заключённый быстро подцепил его носком ботинка за ногу, после чего надзиратель тяжело грохнулся спиной о каменный пол. Зек отобрал у него дубинку-шокер, выпустил длинный разряд, от которого тело выгнулось дугой, а потом обмякло.

Выйти из камеры он не успел. Набежала толпа охраны, его повалили, хорошенько отлупили, надели кандалы на руки и ноги и поволокли по коридору. Заключённый напряжённо считал, запоминал повороты, надписи на стенах, лестницы и так далее.

Его бросили на пол, сорвали одежду, окатили ледяной водой из пожарного шланга. Зек выставил согнутые в локтях руки, защищаясь от упругой струи, которая прижала его к стенке, пытаясь вдохнуть и не захлебнуться при этом. Наконец, он решил, что на сегодня достаточно выпендрёжа.

- Всё, хватит! Я понял, прекратите! - выкрикнул он, дрожа от холода, отвернув лицо в сторону от струи.

Экзекуция тут же остановилась. С его запястий сняли наручники, бросили мочалку, мыло, помогли включить горячую воду. Ещё дрожа он намылился, осторожно потрогал языком зуб - не качается ли, сплюнул кровь, сочащуюся из разбитой губы. После процедуры насухо вытерся, позволил защёлкнуть на себе "браслеты".

- С тобой хочет поговорить Светлейший. Будь с ним вежлив, - кинули ему одежду.

"Клоун он, а не светлейший", - хотел было брякнуть заключённый, но сдержался.

***

Его ввели в комнатку, усадили на стул. Заключённый поднял глаза на человека, сидевшего напротив, одетого в богато украшенную пурпурную мантию, поверх которой болталось два амулета - шестиконечная звезда и сочетание циркуля с угольником.

Возраст человека в мантии заключённый давно пытался угадать. По кистям рук, выглядывающих из широких рукавов можно было сделать вывод, что их обладатель молод - не старше тридцати лет. Но его лысая голова с характерным греческим профилем и, в особенности, глубокие, умные глаза говорили, что перед ним древний старик. Он был не просто умён. Он был мудр. И единственное, что напрашивалось само собой было то, что этот человек живёт не одну сотню лет. Возможно, он был свидетелем самого апокалипсиса - страшной ядерной войны, в огне которой почти всё человечество погибло. Выжили, как это ни странно, две категории людей - живущие первобытнообщинным строем далеко от цивилизации и те, кто сумел продвинуть науку далеко вперёд.

Ну, а что планета? Освобождённая от гнёта человечества, она расправила крылья, зажила так, как жила пару тысяч лет назад, зарастая зеленью, постепенно разрушая всё то, что оно создало. Единственное, с чем она пока не смогла справиться - так это с радиоактивными руинами, которые остались на месте городов, мегалополисов, военных баз. Но что такое ещё пара тысяч лет по сравнению с прожитыми четырьмя миллиардами? Сущий пустяк.

- Дмитри Ляховски, - с трудом произнёс иностранные имя и фамилию жрец.

- ДмитриЙ. ЛяховскиЙ, о Светлейший, - издевательски поправил пленник, за что немедленно получил дубинкой по спине.

Жрец поморщился, чем заставил трепетать надзирателя.

- Оставьте нас!

- Но Ваше...

- Я сказал, оставьте. Нам не нужны свидетели.

- Слушаюсь! - и конвой шмыгнул из комнаты, притворив за собой дверь.

Собеседники немного помолчали, не зная с какой стороны лучше зайти. Наконец, жрец вздохнул:

- С тобой одни проблемы, Дмитрий.

- Что с ним? - беспардонно перебил его Ляховский.

- С кем с "ним"?

- Не строй из себя дурака. Что с моим другом?

- Я же тебе говорил - с ним всё в порядке. Парень учится, через год приступит к своим новым обязанностям.

- К каким? Выслеживать и убивать твоих врагов? Плясать под твою дудку?

- А почему бы и нет? Ты забыл? У нас с ним договор. Свою часть я выполнил, спас твою никчёмную шкуру, настал его черёд.

- Я хочу его видеть. Хочу поговорить!

- Боюсь, это ему только навредит. Он только-только начал забывать тебя и вашу лихую поездку через два континента.

- А вы ему в этом активно помогаете! Полощете мозги, стираете память, уничтожаете его человечность!

- А ты как думал? В наше время нет места эмоциям. Только здоровый прагматизм.

- Чёрт бы тебя побрал! Тебя и твою секту!

- Бери выше! Это не секта, а новый строй, в котором будет только одно правительство. Одно и навсегда! Но мы немного отвлеклись. Ты мне нужен, Дмитрий. Прекрати упрямиться! Твоей страны давно нет, моей - тоже. Какой-то там ржавый большой таз, плавающий в океане, в котором, между прочим, так же промывают мозги, как и здесь, меня не интересует. Моим людям нужен инструктор, нужен командир. Я дам тебе всё, что ты захочешь. Бабы, деньги, власть. Весь мир будет перед тобой. Неужели ты всё ещё хочешь вернуться назад к своим? Забыл, кто ты для них?

- Я не забыл, кто я. Я - русский. Я люблю свою родину, хоть и был там всего один раз. Ты не понимаешь, я хочу рассказать людям правду. Любой ценой. Они должны её знать.

Лысый замолчал, Дмитрий - тоже. Некоторое время они сидели друг напротив друга. Потом оба встали. В комнату вошёл конвой.

- Я всё-таки надеюсь, что ты передумаешь, - с сожалением произнёс на прощанье жрец. - У тебя будет время на размышление в полюбившемся тебе карцере. Конвой, увести, а также наказать за нарушение режима и причинение среднего вреда здоровью персоналу.

Ляховского выволокли из комнаты, повели по казематам туда, где был расположен карцер - маленький каменный мешок без окон, без мебели, где даже в полный рост выпрямиться или лечь было невозможно. Дмитрий хотел ещё раз оказаться там только лишь потому, что там не было камеры слежения. Там он продолжит незаметно углублять дыру в стене стыренной пару лет назад ложкой.

И вдруг он на секунду увидел того, о ком спрашивал, через маленькое зарешеченное окошко. Дальше всё произошло очень быстро. Дмитрий качнул корпусом вправо-влево, отчего опешившие охранники сделали по шагу назад. Тут же влепил наотмашь обеими руками по лицу одному из них, умудрился увернуться от шокера, схватил его обладателя за руки, ткнул в стоящего сзади, нажал кнопку, дёрнул их вниз, ударил своими руками в подбородок. Все трое попадали - кто от удара, кто от тока. Им на помощь поспешили другие. Дмитрий бросился к окну, что есть силы забарабанил наручниками по железным прутьям:

- Аюн! Аюн! Остановись, дружище, посмотри на меня! Аюн!!!

Человек за окном остановился, затем резко развернулся. Взметнулись длинные чёрные волосы, Дмитрий увидел серые раскосые глаза, тонкий прямой нос, высокий лоб. Он горько улыбнулся. Сзади навалились все, кто только мог, осыпали градом ударов. Ляховский вцепился ручищами в решётку, от которой, казалось, его могли оторвать разве что лебёдкой.

- Дима, он дал слово, что я отомщу им! - прочитал по губам заключённый и расслабил пальцы.

Дмитрий обмяк, опустился на пол. Но перед этим успел увидеть, что шедший неподалёку от его друга жрец в синей мантии совершил небольшой взмах рукой, от которого Аюн словно переключился в режим автопилота. Парень отвернулся и механически зашагал куда-то в сторону. А Ляховского потащили, бросили в карцер, сняли кандалы, со скрипом и грохотом захлопнули дверь.

***

Дмитрий очнулся весь в синяках и кровоподтёках. Но не мог же он сказать своим мучителям, что ему нужно было время от времени сюда попадать. За двойное неповиновение ему светило тут проторчать как минимум месяц. Отлично! Сначала его поморят голодом неделю - чтобы прочувствовал и осознал. Лишь потом принесут какую-нибудь баланду. Но столько времени не понадобится, так как отверстие почти готово.

Заключённый осторожно отодвинул четыре плиты, за которыми обнаружилась дыра в бетонной стене и сточенная до половины ложка. Месяцами Ляховский выковыривал из стены кусочки, которые толок в порошок и смывал в парашу. Работка была та ещё - кроме стальной ложки и огромной силы у него ничего не было. Заключённым полагались исключительно пластиковые. Но Дмитрий сумел стянуть её у зазевавшегося охранника прямо из кармана. Уж зачем тот её носил с собой, Ляховскому было абсолютно неинтересно.

Сколько времени прошло, он не знал. Работал не переставая, вычерчивая круговое отверстие, останавливаясь лишь затем, чтобы поспать. От ложки остался маленький кончик, когда внезапно его рука провалилась в пустоту. С той стороны бухнулся обломок бетона. В карцер ворвался свежий воздух.

Сердце Ляховского бешено заколотилось, руки затряслись, как у алкаша. Он судорожно облизнул губы, протиснулся в отверстие, выглянул наружу. Нет, не улица, всего навсего технический коридор, не предназначенный для зеков. "Ну, всё, была не была! Эх, где мой крестик!"

Заключённый медленно выбрался в коридор, стараясь издавать как можно меньше шума. Крадучись и прижавшись спиной к стене, двинулся вперёд. Оказалось, что кто-то открыл зарешеченное окошко. Так вот откуда свежий воздух. Дмитрий не удержался, прокрался к окну, втянул напоенный ароматами трав ночной воздух, прислушался. В траве стрекотали кузнечики. Проглотил комок в горле, попробовал на силу решётку - нет, так просто не выломать. Придётся идти дальше.

Впереди оказалась дверь. Ляховский медленно толкнул её, заглянул внутрь. На стульях перед горящими мониторами дрыхли сразу два охранника, запрокинув головы на спинки. Он их узнал. Оба были законченными садистами, отличались желанием сделать как можно больнее несчастным заключённым.

Настал час расплаты. Дмитрий сблизился, свернул им шеи, будто гусям. Те даже пикнуть не успели. Ляховский деловито обшарил обоих, снял с одного защитного цвета одежду, обувь, обыскал всю каморку поисках огнестрельного оружия. Оружия не оказалось, только дубинки-шокеры лежали на столе. Дмитрий взял одну из них, отцепил связку электронных и обыкновенных ключей, висевшую на поясе у одного из мертвецов, бросил взгляд на мониторы. Пока всё шло очень хорошо.

На подбор ключа ушло меньше минуты. Магнитный замок на двери, не пускавшей его во внутренний двор, пискнул, следом щёлкнул обыкновенный, механический. В щёлку приоткрытой двери беглец глянул наружу. Неподалёку возвышался баскетбольный щит с кольцом, стояли штанги, лежали гантели, висела боксёрская груша. Пустовали лавки, турники, брусья, игровая площадка. Никого, ни единой души. А что охранник на вышке? Чтобы это узнать, нужно было открыть дверь побольше, высунуться подальше. Дмитрий медленно сделал это. Охранника в похожей на гриб вышке не было видно.

Времени на раздумья не оставалось. Ляховский рванул к выходу, сжав связку ключей так, чтобы она не дребезжала. В мгновение ока добежав до пропускной, он принялся судорожно перебирать ключи. Как назло, ни один не подошёл. Наверно, у разных надзирателей были разные ключи - у кого от камер, у кого - от выхода из тюрьмы. В пункте пропуска явно кто-то был. Там горел свет, кто-то ходил. И этот кто-то услышал возню.

- Кто там? - послышался голос, по всей видимости, пожилого мужчины.

- Приятель, у нас сахар кончился. У тебя, случайно, нет?

- Это ты, Уилл?

- Ну а кто же ещё? Открой, а! Не люблю пить горький чай! Ещё и темно, никак попасть не могу.

В замочной скважине заскрипел ключ.

- И чего тебе, Уилл, не спится. Шарахаешься по тюрьме в одиночку. Томас тебя ведь и пристрелить может. Он в последнее время стал подсле...

Надзиратель не договорил. Дмитрий распахнул дверь, закрыл ладонью ему рот, ткнул шокером в большой живот тюремщика, от разряда которого тот потерял способность хоть как то сопротивляться.

- Ну, чего уставился, как кролик на удава? - шепнул беглец. - Не бойся, не убью. Ты мне ничего плохого не сделал. Ты только посиди тихонько до рассвета, окей?

Перепуганный надзиратель громко икнул, но согласно закивал, Ляховский защёлкнул на нём его же собственные наручники, вставил кляп в рот. Обыскал комнату

- Оружие есть? Как нет? Ну, что ты будешь делать. Ладно, дед, прощай! Как говорят в России, не поминай лихом! - не удержался беглец и похлопал его по щеке.

***

Беглец не успел добраться до леса. За периметром взвыла сирена, слепящий прожектор принялся ощупывать заросшее травой поле. Дед, которого он так благородно оставил в живых, снял наручники при помощи запасного комплекта ключей, о существовании которого Дмитрий не имел ни малейшего понятия, и поднял тревогу. Внутри засуетились, загремели дверями. Того и гляди снарядят погоню. Прожектор, тем временем, выхватил фигуру беглеца из темноты пучком направленного света.

Ляховский чертыхнулся: он не сомневался, что в данный момент его берут на мушку. Ещё бы узнать, на какую именно. Если в него целятся через оптический прицел, то всё будет кончено. Впрочем, дед сболтнул, что этот самый Томас подслеповат. Что же, надежда умирает последней.

Сзади хлопнул выстрел, пуля вжикнула совсем рядом, сорвала несколько стебельков. Дмитрий тут же сменил направление. Как футболист, который старается обмануть соперника, он стал метаться по полю, стараясь не бежать прямиком в лес. Раздался ещё один выстрел, а за ним - третий. Вот и догадайся, куда стреляют. Хотят только ранить или сразу убить.

Тем временем ворота раскрылись, Дмитрий обернулся и увидел погоню. Он успел рассмотреть впереди всех знакомую длинноволосую фигуру, за плечом которой виднелось дуло автомата. Его автомата с литерами "АК". Сердце сжалось от страшной догадки.

Ляховский бросил петлять, рванул напрямик. Наступила пауза - стрелок решил прицелиться получше. Прежде чем донёсся звук выстрела, плечо беглеца взорвалось от боли. Дмитрий застонал, едва не упал. Выпрямился, зажал рану рукой. Попал, тварь! С плеча вниз по боку полилось что-то тёплое и липкое. Кровь! Однако лес совсем рядом! Вперёд, солдат, только вперёд! Это всего лишь царапина.

Легко сказать - царапина! Для следопыта кровь на траве - всё равно, что для пассажиров указатели в метро. А Аюн был именно таким человеком. Первобытным охотником, у которого все органы чувств были необычайно развиты. В страшном сне бы не приснилось, что парень, с которым они прошли через множество опасностей, который столько раз спасал ему жизнь, теперь преследует его. Не по своей воле, конечно. Сам бы он ни за какие коврижки не притронулся к автомату или пистолету.

Все эти мысли молнией промелькнули в голове беглеца. Он, наконец, достиг границы леса и поля, скрылся за деревьями. Огонь с вышки прекратился, свет прожектора остановился ровно в том месте, где последний раз виднелась широкоплечая фигура беглеца. Преследователи устремились туда, но пока ещё расстояние между ними и Ляховским было приличным. Но можно было не сомневаться - его непременно догонят. Замести следы не получится. Оставалось надеяться на чудо.

Природа, тем временем, приготовилась встречать рассвет. Безлунное чёрное небо с точками звёзд посветлело, её кончик далеко на востоке покраснел. Верхушки деревьев окрасились в привычные зелёные цвета. Где-то в глубине нетерпеливо чирикнула птичка.

Ляховский быстро пошёл сквозь лес, оставляя после себя капли крови. Он сильно побледнел, стиснул зубы, тяжело дышал. Сзади слышался шум погони. Преследователи, растянувшись цепью, громко переговаривались, время от времени крича, чтобы он проявил благоразумие и остановился. Перед глазами беглеца всё плыло, в ушах шумело, он уже почти потерял ориентацию, держался исключительно на силе воли. Обернувшись в последний раз, он увидел Аюна совсем рядом. Он значительно опередил остальных преследователей, что было неудивительно. Как назло, деревья в этой роще росли редко друг от друга. Видимость была отличная.

Он не видел, как парень в двадцати шагах остановился, сдёрнул с плеча автомат и прицелился. Раздалась короткая очередь, одна из пуль попала в бедро, нога подломилась, и беглец рухнул на лесную подстилку. Раздались торжествующие выкрики. Это последнее, что Ляховский запомнил. От потери крови он потерял сознание и не видел, что произошло дальше.

А дальше за спинами преследователей буквально из ничего возникли тёмные силуэты. В предрассветном сумраке блеснули начищенные топоры, которые с хрустом вонзились в затылки. Кто-то успел крикнуть, но ему моментально перерезали глотку. Крик сменился хлюпающим хрипом. Аюн остановился, развернулся. Силуэты тут же спрятались за деревьями. Парень было пошёл навстречу, но внезапно передумал и побежал прочь, словно кто-то им управлял и не хотел лишиться такого ценного юнита.

***

Сознание медленно возвращалось. Дмитрий слышал треск костра, ощущал запах пекущихся лепёшек. Он вздохнул, чем привлёк внимание. Его голову приподняли, он почувствовал на губах вкус горячей воды и каких-то трав. Неимоверным усилием он разлепил веки. На него смотрели тёплые оленьи глаза.

- Тэхи?

Индианка коротко кивнула в ответ.