Военные заявляют о себе доблестью и отвагой. Игорь Абдулвалеев (позывной Абдула) отмечен двумя медалями ДНР и знаком отличия - крестом "Доброволец Донбасса". На такой имеют право, воевавшие в первой волне добровольцев (Абдула участвовал в боях за донецкий аэропорт и Дебальцево). К пятнадцатому году он был уже уважаемым бойцом ополчения. В ВС ДНР Абдула продолжил службу по контракту. Перед ним даже открывались карьерные перспективы: в батальон специального назначения его сразу зачислили офицером (мл. лейтенант).
Однако, Абдула привлёк моё внимание не армейской службой, а обстоятельствами свой смерти в неполные тридцать пять лет: умер Абдулвалеев на операционном столе больницы родного Челябинска. И не боевых ранений, а от перенесённых им в следственном изоляторе ДНР допросов "с пристрастием".
Гибельный контракт
"В застенках", "на подвале" - актуальная лексика молодых республик, описывающая стилистику осуществляемой в народных республиках власти. А пыточные ухищрения (удары током, переломы конечностей, многочасовые избиения - это стало там "новой нормальностью". С послевоенной дикостью свыклись; её даже пробуют обосновать: мол, прежние методы малоэффективны; люди, прошедшие "через огонь и воду", "толстокожие" - нужны методы допросов много жёстче прежних. Критики объяснений произвола, видят в такой логике "заукраинскую" сущность правоохранителей. Надо заметить, что под заукраинцами понимаются люди, не принявшие народный выбор четырнадцатого года, и "в горячую пору" борьбы за Донбасс отсидевшиеся в тылу - в России, или же - в Украине (тут большого различия не видят); а после "минского замирения" вдруг оказавшиеся в Донецке и Луганске при должностях. Обличители таких "пацифистов" теперь гадают, кто им теперь "куратор" - Москва или Киев?
История Абдулы во многом действительно завязывается на пресловутом "Минске-2". Именно после него начинается спешное переформатирование добровольческой армии в контрактную, завершившееся утратой её "повстанческого духа". Помните слова революционной песни "Так пусть же Красная сжимает властно"? Так вот, после перехода на контракт, никакая армия властно ничего делать не способна. Тем более, в условиях мира (перемирия) и верховенства дипломатии. Власть же переходит к тому, кто контракт с военными и заключает. Всесильное в четырнадцатом ополчение уступило свою власть за "долю малую". И теперь идейность и цели повстанцев, стоявших у истоков государственности ЛДНР, никого не волнуют. Похоже, такого поворота событий там не ожидали.
Впрочем, многие полевые командиры подвох в политической игре Кремля усматривали и заявляли, что затягивание конфликта под "минские обязательства" не в интересах Донбасса, а сами соглашения - непонятная уступка Киеву. Но и они, видимо, не связывали сам факт формирования марионеточных республик с началом конца "русской весны" на Донбассе и точкой в истории воссоединения с Россией. Были и те, кто продолжил духовно-политическое противостояние "сурковским инициативам". При этом не принимая доводов, что их "прекрасное будущее" ставит под угрозу настоящее российской олигархии. Чтобы держать общественные процессы Донбасса под контролем, Сурков первым делом привёл к власти в республиках лояльные политике Кремля "гражданской власти". Вскоре из авторитетных лидеров ополчения в живых почти никого не осталось. Однако памятник Мозговому, возведённый на народные пожертвования в Алчевске, показывает кто действительно выражал политический выбор восставшего народа Донбасса.
К шестнадцатому произошло окончательное размежевание в ополчении, причём не всегда тихое. Как бы то ни было, одни добровольцы возвратились в Россию, другие же - через принятие ими новых принципов организации армии - начали жизнь контрактников.
Впрочем, в те дни могло показаться, что война на Донбассе закончена (или вот-вот наступит мир), и ополчению пора меняться: мол, на смену "махновщине" должен прийти порядок регулярной армии.
Имя революционера-анархиста тогда всё чаще стало звучать в негативной коннотации, хотя для местных Нестор Махно оставался в статусе народного героя. Мем "Махно против Бандеры"- хорошо показывает эту народность.
В марте пятнадцатого на торжественном построении отправляемой "на передок" роты чиновник Народного Совета ДНР Алексей Александров записывал себе в заслугу присвоение их бригаде имени Нестора Махно. Но уже при формировании в том же расположении через неделю следующей роты, столь знаковое тут имя ни разу не вспомнили. А против Александрова в сентябре того же года МГБ ДНР возбудило следствие в связи с его "деструктивной деятельностью". Правда, какое-то странное: пограничники ДНР попросту препятствовали возвращению политика в Донецк из поездки в Россию. Но это частности - административная турбулентность того времени зашкаливала. Важно - другое: в пятнадцатом на Донбассе никакие идеологические вольности уже не допускались. А политическая сфера "народных республик" была под жёстким контролем кремлёвских кураторов.
В блогосфере "махновщину Донбасса" клеймили многие российские политики, прошёлся по ней даже Лимонов. Будто не понимая, что пресловутая борьба с махновщиной - это борьба, прежде всего, с их влиянием на ополчение. Вместе с установленным в ЛДНР армейским порядком во все структуры республик проникали порядки и нравы буржуазной бюрократии. В российском оформлении они тоже оказались не сахар. А тот дух вольности и братства, характерный для "революционного четырнадцатого" вскоре ушёл из республик безвозвратно. Будь иначе, кто бы рискнул попытать бойца в тыловом каземате? Запомнился пост в "ВКонтакте" бывшего командира ополчения Игоря Безлера на осуждение луганским судом Костина за якобы (вместе с Мозговым) ограбление и убийство директора шахты в мае четырнадцатого года: "Почему бойцы бригады Мозгового до сих пор не заставили сожрать это уголовное дело прокуроров, а судью - его решения?". Вопрос был явно риторическим. Ну, а сам Костин вскоре умрёт в СИЗО, так и не дождавшись ни революционной, ни бюрократической справедливости. На одной из сохранившихся аудиозаписей из суда в его голосе сожаление, что ополчение привело к власти тех, кто теперь чинит над ними расправу.
Девиз "Союза добровольцев Донбасса" (СДД) "За други своя" к моменту регистрации самой организации уже не отражал духовной реальности Донбасса. В донецком расположении пришлось наблюдать, как добровольцы, ничуть не смущаясь своих командиров, на одном из построений грозили друг другу расправой, "как только выдадут автоматы". А "в тесном кругу" новобранцев той же роты гуляло дикое подозрение, что "лимновцы" могут стрелять "в спины" тем, кто увидит их трусость в бою. Высказанное допущение списал на боязнь культивируемого среди политизированной молодёжи образа героя: мол, скажется на психике бойца. Вдруг представление о себе окажется далеким от реальной сущности? Как исправить "ошибку"? Уже усвоено: на войне работают только радикальные методы!
Жизнь с "чистого листа"
Знакомство с Абдулой началось с просмотра его странички "В Контакте".
Несколько записей октября четырнадцатого года говорили об основном мотиве его добровольчества: начать жизнь с "чистого листа".
Перед тем как взять в руки оружие, он поделился в сети такими записями: если тебе кажется, что надо что-то менять в этой жизни, то тебе не кажется; семь бед, один ответ - макаров пистолет; не судите меня за прошлое, я не живу там больше.
А перед этим размещено фото, на котором он с полотнищем флага ДНР над голов ещё "по гражданке"; лицо светится. Игорь явно воодушевлён идеей борьбы за "новый мир" (тогда война была в самом разгаре). И, похоже, нарождающаяся республика стала для него тем "новым миром", куда он отправился, чтобы не только воевать, но и жить. Прошлое было оставлено без сожаления - "я там больше не живу".
Что же касается идейности Абдулы, как добровольца "первой волны" (общее мнение, что россияне шли воевать на Донбасс из идейных соображений), то мне не удалось выявить каких-либо её признаков. Он не только не писал "идейных" текстов, но даже их не репостил. Разве что на страничке иногда встречаются афоризмы, указывающие на близкие ему ценности.
Например, про отвагу. Пусть они в своём духовном смысле проявляются через "пацанский сленг". Ведь к военно-патриотическому дискурсу вряд ли можно отнести, скажем, такой пассаж: "Мы не спрашиваем, сколько вас; мы спрашиваем, где вы?". Такую отважность военный человек вряд ли воспримет, ибо знать силу врага - залог успеха любого боя.
Однако в канун боёв за Дебальцево, на страничке Абдулы встречаешь качественно иную риторику: "Умри, но сделай! (в России даже смерть не является уважительной причиной)". Этот репост показывал, что качества бойца им понималась уже "по-взрослому". Причём, в контексте этической нормы, а не дворовой бравады.
В пятнадцатый год он вступил настоящим солдатом. Ведь древняя мудрость утверждает, что "человек становится тем, о чём он думает" и то, что люди "следуют за своими мыслями". Многое в его записях свидетельствовало, что Абдула всерьёз интересуется наукой ведения боя.
"Виртуальный след" в сети позволил мне реконструировать личность Абдулвалеева. С текстом сложившегося представления ознакомил сослуживцев Абдулы. Руслан Псеуш сразу дополнил тот образ двумя небольшими видео из личного архива. На них Абдула в январские дни боёв за Донецкий аэропорт. На одних кадрах он на фоне развалин сжигает жовто-блакитный флаг, брошенный там отступившими "киборгами" (так украинская пропаганда именовала своих карателей). При этом упрекая противника за постыдное отношение к своему флагу. На других - он там же, но уже со штандартом "Спарты". Как пояснил Псеуш, Абдула тогда вернул его на позиции ополчения. Пред тем сбитый при артобстреле, он валялся на простреливаемой площадке. Тот сюжет он прокомментировал лаконично: "Флаг мы оставили себе, "Спарте" не отдали". Такой вот "трофей" добыл Абдула в боях за аэропорт. Украинское же полотнище в таком качестве им не рассматривалось, поступил с ним, как велела традиция.
Представлениями об Абдуле поделился и другой его сослуживец - Алексей Рыбак. Предположение о том, что Абдула на этой войне намеревался жить с "чистого листа", он расценил как верное. При этом написал: "И я ехал на Донбасс начать всё заново. И это сделал!!!"
Три восклицательных знака не оставляли сомнений, Рыбак результатом переформатирования своей жизни доволен. При этом он заметил, что они с Игорем были идейными бойцами ополчения, а их деды воевали ещё с немецким фашизмом. Правда, идейность, на мой взгляд, он понимает излишне широко.
Абдула помог пониманию "первой волны" добровольцев. А также их отличие от тех, кто потянулся на Донбасс уже после минских соглашений. Условно это была "вторая волна", но реально они вливались уже не в ополчение, а в армейские корпуса, формируемые под кураторством Москвы Они - армейские контрактники. Не совсем обычные, конечно.
Война же на Донбассе перешла в разряд конфликтов низкой интенсивности, иначе - стала окопной. Настоящие бои были редкостью, и то случались разве что на уровне небольших подразделений и диверсионных групп. Недавно, правда, узнал, и об одиночном рейде во вражеский тыл ополченца и уничтожении им миномётного расчёта. Но случаи героизма и личной доблести - не для нашей истории, ибо в ней важнее коллективная борьба. Та борьба, которая приводит к победе. "История Абдулы" - это во многом персонализированная история всего русского добровольчества на Донбассе. Общее выраженное через частное.
Гибель Абдулы, как и многих других россиян обусловлена тем, что они на этой войне - проигравшая сторона. Причем, не осознавшая этого. Такое вот сложилось впечатление от этой войны.
Обман "Стрельца"
Основной принцип социальных систем гласит, что только более или менее одинаковые люди могут образовывать общество. Так что гражданское общество республик Донбасса после войны могло быть только русским. Или, по крайней мере, не включающим в себя враждебно настроенных ему людей. Однако этого не случилось.
Даже в дни побед над "укропами" и в Луганске, и в Донецке приходилось наблюдать явных недругов "русского мира", причем - довольно часто. Одни портили стены многоэтажек надписями про "колорада" и "ватника", другие же, особо дерзкие, могли прошипеть в спину российского добровольца вполне различимое оскорбление. Правда, если ситуация обострялась "сопротивленцы" проявляли благоразумие и ретировались. Их часто спасала сдержанность военных, хотя риск нарваться на неприятность у них всё же был немалый.
В те дни, делившие войну на "до и после Минска", Абдуле, наверное, было не до осмысления феномена русофобства самих русских. Замирение с откровенным врагом, в ситуации благоприятствующей освобождению Донбасса от оккупации, виделось в ополчении, как минимум, противоречивым. Тогда более двух третей территории республик находилось под контролем тех, кто другой Украины, кроме унитарной и националистической, себе не представлял. Политика "майданной власти" в отношении "московитов" определённо заявлялась ещё в четырнадцатом на страницах еженедельника "Деловая столица" в статье-инструкции "Как вычистить русский мир". И вот - на тебе! Все жертвы напрасны!
Оставаться в такой ситуации на "замороженной" войне, всё равно, что побывать в роли Стрелка из русской сказки, которого царь посылает: "сходи туда - не знаю куда, принеси то, не знаю что". Тот царь своим непонятным и оттого невыполнимым заданием хотел такой вот хитростью завладеть женой Стрельца - Марьей-царевной, погубив того самого. У переформатированного ополчения Донбасса, призванного "после Минска" решать столь же непонятную задачу "в окопном замирении", тоже, отнимали его ценность - победу. А ведь для таких, как Абдула эта победа и открывала жизни с "чистого листа". В идеализированном, конечно, представлении. Но новая Россия (или - как её называли здесь историческим именем - Новороссия) не состоялась. Стрельца перехитрили.
Впрочем, я не нашел в постах и записях "Вконтакте" Абдулы ничего, что говорило бы об его отношении к минскому процессу. Он явно сторонился политики. Опасались её и такие "звёздные ополченцы", как Моторола и Гиви. Тех командиров, кто "лез в политику", из армейских корпусов сразу вычистили.
"Проект Новороссия" был отыгран, и если какое-то время существовали иллюзии его осуществления, то только в низах "русского мира". Ныне покойный Эдуард Лимонов как-то признавался, что ещё в мае четырнадцатого Сурков ему откровенно заявил, что Донбасс, как и Харьков - это Украина. Такая вот была "геополитическая тайна Кремля". Её просто широко не афишировали. Весной пятнадцатого "лимоновцы" в донецких расположениях ещё ходили с шевронами "На Харьков!", хотя их лидер хорошо знал, что на камуфляже последователей так нелюбый Донбассу "порожняк".
Говоря о русской идентичности, непременно черты и ценности характерные для простого народа, типа приоритета морали над правом. Чиновничество уже давно перепрошило эту чуждую "прогрессивному миру" ментальность. Не на западный манер, конечно, - не позволяет среда и "грехи прошлого". В приоритете и над моралью, и над лелеемым Западом правом у "верхов" теперь политическая целесообразность, а проще - инстинкт выживания. Словом, "Время вперёд!". Если лозунг большевизма означал разрыв с традицией, то теперь "на кону" связь с исторической Россией вообще. Уже непонятно, ни - кто мы, ни - куда идём. А весь хвалённый патриотизм власти проявляется разве что в праздновании Дня Победы. Но что-то в этом от бразильского карнавала. С той разницей, что латиноамериканцы показывают свое умение танцевать, а мы - воевать. Но это умение даже на Донбассе мало кого впечатляет. Ныне в приоритете "мягкая сила". Обладай ей, кремлёвские стратеги геополитики давно бы достигли своих целей.
Представляется, что Алексей Мозговой без иллюзий понимал сущность как украинского, так и российского чиновничества, когда в августе четырнадцатого в Крыму на одном из собраний говорил претендентам на должности в республиках, что не прошедшим инициацию освободительной войной даже на небольшие должности не стоит рассчитывать. Это заявление аудитория встретила улыбками недопонимания. Теперь многие, если не большинство чиновников во власти ЛДНР, как раз из числа тех, кто отсиделся в "горячее время" либо в РФ, либо - в Украине. Что уж говорить, если во всесильных МГБ (и в ДНР и в ЛНР) вчерашние эсбэушники составляют костяк организаций. И этому теперь никто не удивляется. По минским соглашениям республики Донбасса встали на путь воссоединения с Украиной. И реальной помехой этому выступают разве что сами власти Украины.
Скажете - абсурд? Нисколько. Весь смысл существования нынешней Украины - быть анти-Россией. Стержень её политики - русофобия. Причём, и самих русских, назвавшихся "украинцами". Оказалось, проведи между одним народом границу, и можно воспитать манкурта, живущего в ненависти к собственной сущности. Война на Донбассе - война на самоуничтожения. В сфере социальных технологии мы оказались явно слабее Запада. Обладание ядерным оружием потеряло смысл гарантированной безопасности.
Незадолго до смерти на операционном столе челябинской больницы, "Абдула" сменил открывающий его страницу "Вконтакте" тезис. Последние слова, которые он считал важными, выражали сомнение: "Ещё неизвестно, что тяжелее, выжить на войне или жить после войны".
Увы, после войны ни он, ни его друзья не пожили. Он - точно. Они - не знаю. Автор выдвинутого на Оскар украинского фильма "Атлантида" обещает победу над Россией к 2025 году.
Когда пишу, что война на Донбассе проиграна, под проигравшими понимаю всех русских. Даже тех, кто на эту войну "не ходил". Ополчение Донбасса не достигло ни одной из целей своей борьбы. Не вышло даже остановить карательную операцию. Убийство народа Донбасса продолжалось все эти годы, методично и почти незаметно для "мировой общественности".
Русских в ЛДНР год от года приучали к мысли, что они - отдельные, обособленные от России, и, вообще, ведут некую гражданскую войну на Украине. Россия же - только заинтересованный наблюдатель. О рождении "донецкого народа" в июле двадцатого года мне заявил первый председатель Народного Совета ДНР Андрей Пургин. Он видит это рождение довольно образно: "Народ выковывают как металл. Где молот - это укры, а наковальней выступает Россия". И добавил: "Свои герои-мученики у народа уже есть".
Можно ли отнести к этим мученикам Абдулу, я тогда не спросил идеолога "донбасской народности". Вопрос, казалось, не в тему. Теперь спешу исправить оплошность. Ибо Игорь Абдулвалеев, принял какую-то нелепую и подлую смерть. Известны мученики веры, мученики науки или идеи, герои-мученики (не предавшие товарищей под пыткой). Его же смерть не укладывалась в какую-либо известную матрицу. Одно несомненно: он жертвовал собой ради жизни, свободы и достоинства русских Донбасса. А вот его самого защитить оказалось некому. Было отказано даже в медицинской помощи в донецкой больнице, как прекратившему на тот момент армейский контракт.