Поликарп Калистратович рано встает ,
ведь он родился не с той ноги.
Свой кожаный, черный плащ берет,
берет перчатки и сапоги.

Поликарп Калистратович каждое утро
идет работать - метет подворотни,
когда был молод - считал себя мудрым,
и чтил завсегда день субботний.

Но сегодня Поликарп идет не туда,
меж подворотен города Петербурга,
меж улиц, домов из стеклянного льда,
режущих небо, как скальпель хирурга,

меж машин, что парят над дорогами,
меж роботов, продающих газеты,
Поликарп идет под взглядами строгими,
затянувшись простой сигаретою.

Отнять работу у него еще можно,
но завлечь, в его девяносто один год,
в секту борьбы с табаком - невозможно,
как не старайся прогрессивный народ.

Сегодня - можно, сегодня - последний день
сегодня он уже не работник метлы,
последний дворник, тень на плетень,
но в его наушниках играют "Битлы".

Поликарп Калистратович идет не сам,
плащ его с подшитой петлицею,
друг его верный устроился там,
здание администрации, кордоны полиции.

Сегодня его еще пустят на работу,
неплохой шанс, неплохая идея,
безнадежная, но есть в ней что-то,
что-то знакомое, во что хочется верить..

Пусть там машина вовсе не главная,
пусть никакой главной машины нету,
Окурок, высекая искры, падает плавно,
Поликарп снова тянется за сигаретой.

По затянутым смогом котлованам Питера,
Поликарп Калистратович крадется, как вор,
повторяет молитвы древней литеры,
под плащом рукой держась за топор.