Годов Александр : другие произведения.

Иудины груши

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    В кабине пахло сероводородом, и Онгут едва сдерживался, чтобы не выключить кротомашину. По прозрачным трубкам, расползшимся по операторскому креслу, струилась густая черная жидкость, динамики громко шипели, стрелки манометров бились в истерике. Кротомашина всё глубже вгрызалась в землю в поисках червивых королей. Бедняге Онгуту приходилось работать на пределе своих сил. Все его восемь рук были в движении: щелкали по тумблерам, крутили рычаги давления и проверяли прочность трубок.


Иудины груши

Жанне

  
   1.
   В кабине пахло сероводородом, и Онгут едва сдерживался, чтобы не выключить кротомашину. По прозрачным трубкам, расползшимся по операторскому креслу, струилась густая черная жидкость, динамики громко шипели, стрелки манометров бились в истерике. Кротомашина всё глубже вгрызалась в землю в поисках червивых королей. Бедняге Онгуту приходилось работать на пределе своих сил. Все его восемь рук были в движении: щелкали по тумблерам, крутили рычаги давления и проверяли прочность трубок.
   Кости кротомашины трещали, готовые вот-вот сломаться. Не дай бог что-то откажет: можно будет проститься с миром. На такой глубине никто не придет на помощь. Онгуту останется только оторвать от себя трубки, соединяющееся с Кротом, и сдохнуть от потери биологических жидкостей... Однако кротомашина жила: еще молотилось огромное сердце, еще двигались передние лапы-лопаты, извивалось тело, и работали компьютеры. Динамики изрыгали шипенье, словно под их кожистыми мембранами обитали змеи.
   У Онгута было круглое лицо, черты которого казались размытыми из-за глубоких, как ущелья, морщин. Левая бровь выгорела, тяжелый подбородок выпирал вперед. Девятиметровое тело потеряло форму после первого симбиоза с кротомашиной и живот раздулся до гигантских размеров. Если бы Онгут рискнул подняться с операторского кресла, то он бы напоминал морщинистую грушу. Когда-то давно у него бугрились мышцы, но те времена канули в лету. Все восемь рук напоминали цыплячьи ножки. Спасибо Матери, что они не потеряли своей ловкости. Ноги его стали короткими и похожими на обрубки, пальцы соединились перепонками.
   Онгут мысленно подбадривал себя тем, что на такой умопомрачительной глубине червивых королей будет как блох на бездомной собаке. Казалось, надо преодолеть еще несколько метров и твари сами наскочат на Крота. Их биологического материала хватит, чтобы не только наполнить баки, но и накормить Онгута.
   Чтобы хоть как-то отвлечься от грустных мыслей, Онгут бросил взгляд на прозрачную капсулу, находящуюся рядом с операторским креслом. Капсула была заполнена биологической жидкостью и в желтом свете ламп жидкость напоминала мочу. Лежащее в ней существо мирно спало: грудь периодически вздымалась, подрагивали веки. Шесть лап были привязаны ремнями к стенкам на тот случай, если тварь проснется и начнет буянить. В капсуле пугающе извивались механические щупальца. Когда концентрация сотота упадет до минимума, они убьют существо.
   Онгут нахмурился. Дожил, подумал он. Жизнь кротомашины поддерживает полудохлая личинка червивого короля. И скоро личинки закончатся. А дальше что? Неужели придется пожертвовать Люси? При этой мысли по телу пробежала дрожь. Онгут так сильно впился в подлокотники операторского кресла, что побелели костяшки пальцев. Воображение рисовало картины мучений Люси: щупальца протыкают тонкую кожу, из капсулы выстреливают иглы и впиваются в мозг несчастной, по трубкам начинает течь кровь, изменяясь в сотот.
   Неожиданно глаза твари распахнулись. Онгута словно током ударили. Он отвел взор от личинки, но все равно успел увидеть боль вперемежку с мольбой во взгляде. Загудели сервомоторы в механических щупальцах. Раздался всплеск. Прошло несколько секунд - и тварь вновь уснула.
  
   2.
   Люси подкралась незаметно. Она встала за спиной Онгута и закричала. У него чуть сердце не разорвалось от неожиданности. Он вскочил с кресла, натянулись трубки, обвивавшие тело. А Люси давилась от смеха. Еще бы: ей удалось напугать вечно серьезного Онгута! Девушка-мотылек расправила кожистые крылья, готовясь взлететь.
   Онгут состроил сердитую мину. Он нажал на один из рычагов на пульте и позволил кротомашине самой продолжать путь. Испуг еще не прошел: сердце бешено молотилось, руки дрожали.
   Когда Люси приходила к Онгуту, то голые лампочки, висевшие в операторской, то тускнели, то становились ярче. Девушка-мотылёк походила на человека лишь формой тела. Однако врожденные уродства многое исказили: шрамы покрывали каждый сантиметр её кожи, на тонких губах виднелись гнойники, правое плечо находилось выше левого. Лицо у неё было опухшим, в его складках прятались добрые бусинки-глаза. Люси напоминала тростиночку, сломать которую может даже слабый ветер.
   - Испугался! Испугался! - веселилась Люси. - Такой огромный, а боишься меня!
   Онгут замотал головой. Не хватало, чтобы эта шмакодявка возомнила себя невесть кем. Он протянул руку, чтобы схватить Люси, но та ловко отскочила.
   - А вот и не дамся, - сказала она и принялась бегать вокруг операторского кресла.
   Онгут рявкнул, но девушка-мотылек продолжала скакать и махать крыльями. В эту минуту он пожалел, что у него нет языка. Угомонить Люси сейчас будет сложно. Не успокоится, пока не станцует для него. Поэтому он расслабился и позволил себя щипать.
   - Ты посмотри на кого похож, - тараторила Люси. - Кожа на руках висит, горб торчит. А волосы? Ты видел свои волосы?
   Онгут дотронулся до макушки.
   - Не чувствуешь их? Так я тебе скажу: ты опять позволил этой махине побрить себя под нуль! Онгут, тебе не идет лысина.
   Ему ничего не оставалось, как сделать грустное лицо. Наверное, со стороны мерзкое зрелище: и без того морщинистая кожа становится еще морщинистее.
   - Хочешь, я для тебя станцую? - спросила Люси.
   Вот он - момент. Онгут кивнул.
   Для него операторская была большой, но какой она казалась для Люси? Наверное, для неё каждый уголок Крота представлялся царством великанов. Компьютеры, кресла, манометры, комнаты, трубки, зубья - и всё со словом "гигантский". Операторская Онгута как нельзя лучше подходила для танцев девушки-мотылька. Здесь ничего не мешало ей выразить свои чувства, только здесь она позволяла выплеснуться внутренней силе.
   Люси улыбнулась, обнажив несколько рядов акульих острых зубов, и захлопала в ладоши. Онгут заучил каждое её движение в танце. Сейчас она поднимет руки над головой, вскинет голову, присядет и...
   Но сегодня танец начался необычно.
   Люси подошла к операторскому креслу, провела ладошкой по запястью Онгута. Кожистые крылья распахнулись, и тело пришло в движение. Такая худая, такая безнадежно хрупкая и маленькая, она закружилась в танце. Костлявая девушка-мотылек стала живым огнем. Безудержная в движении, неумолимая в стремлениях выразить красоту. Под шипение динамиков Люси создавала свою реальность.
   От волнения у Онгута пересохло в горле. Боясь пошевелиться, он завороженно смотрел на создание рук своих. Был ли он собой без Люси и её ежедневных танцев? Оставался бы бездушной машиной? Смог ли чувствовать радость или боль? Ясно лишь одно: без Люси его кротомашина была бы бездушным комком из мяса, мышц и костей.
   Онгут нахмурился. Девушка-мотылек должна находиться на поверхности и кружится в танце под солнечными лучами в парке, где много цветов, где ветер будет играть с её крыльями. Она рождена не для того, чтобы прозябать в кротомашине и ловить червивых королей.
   Она рождена дарить счастье другим. Вопреки здравому смыслу Люси оказалась у Онгута.
   Девушка-мотылек в последний раз махнула крыльями и присела в реверансе.
   - Как тебе? - тяжело дыша, спросила она.
   Онгут захлопал всеми восьмью ладонями. Он делал вид, что ему хорошо и весело, но в голове роились беспокойные мысли. Сотот был на пределе. Чтобы кротомашина смогла добраться до поверхности, будет необходим новый источник энергии.
   Похоже, придется пожертвовать Люси...
  
   3.
   Сорок лет жизни Онгут обходился базовыми алгоритмами и инстинктами, заложенными Матерью. Он не умел чувствовать. Красивый цветок не ласкал взгляд; художественная книга не переносила в воображаемый мир. Мысли были заняты только работой: найти десять червивых королей, обработать их и довезти до Матери, потом прием пищи, симбиоз с кротомашиной, обучение и четырехчасовой сон. И так день ото дня.
   Без мыслей о будущем, без мечты. Возможно, если бы Онгут не нашел Люси, он так и остался бы безымянным восьмипалым, что копается в земле в поисках энергии. Судьба распорядилась иначе. Геном одной из найденных личинок червивого короля был испорчен. Выжить личинка не могла, не говоря уже о развитии. Но все равно Онгут без колебаний опустил её в капсулу и забыл. Первые изменения с кротомашиной произошли через месяц, с Онгутом - через два.
   Эмоциональный калека с детства, он не сразу осознал, что его грубая и ничтожная жизнь переменилась. Личинка в капсуле росла, умудряясь кормить и преобразовывать кротомашину. Она приспособилась к тому, чтобы перерабатывать биологическую жидкость под свои нужды.
   Онгут начал замечать, что стал относиться к окружающим вещам иначе. Например, сердцебиение Крота приносило удовольствие, а визги червивых королей - давление в груди. На первых порах он боялся, что заболел, но просить помощи у Матери не хотел.
   Все чаще перед сном Онгут смотрел на капсулу, любуясь изменениями личинки. Она из склизкого и пахнущего ацетоном шара с россыпью гнойников у круглого рта превращалась в удивительно красивое создание. У личинки сформировались ручки и ножки. День ото дня она все сильнее походила на человека.
   Онгут читал о людях в книгах и в Сети и знал, что они вымерли много лет назад. Он увлекся человеческой культурой. И если раньше в художественных книгах людей переживания героев были ему неинтересны и скучны, то теперь они оставляли глубокий след в душе. Онгут не понимал, почему его собратья так слепы к красоте.
   Между тем, личинка росла: появились крылья, наконец-то сформировались черты лица. Решив, что нельзя больше мучить существо в капсуле, Онгут освободил его. Создание, такое крохотное по сравнению с восьмируким, такое худое, оно словно просило, чтобы о нем позаботились.
   Онгут научил существо пользоваться обручем знаний. Через месяц оно стало ей - Люси. Онгут до сих пор не понимал, как в голову мутанту пришла мысль, что она - женская особь. Люси по природе своей была беспола.
   Еще через месяц она стала называть себя девушкой-мотыльком, хотя её крылья скорее походили на крылья летучей мыши.
   Но Онгут не стал переубеждать существо. Зачем? Ведь Люси обладала уникальным даром - она божественно танцевала...
  
   4.
   Сердце бьется часто-часто, гоняя биологические жидкости по тонким сосудам. Каждая клетка кожи выбрасывает в мертвую землю гной - отходы жизнедеятельности - и с этим ничего не поделаешь. Слепые белесые глаза со скрипом крутятся в глазницах.
   Кротомашина рвется под холодную землю.
   В норе мертвая тишина и глухая тьма - на такой глубине нет даже червей. Все живое ползает и шевелится, совокупляется, жрет где-то там на поверхности. А здесь, в норе, благодать для нежизни.
   Кротомашина рвется под каменную землю.
   Лапы-лопаты работают, но каждый новый камень подтачивает острые когти. Длинный хвост опухает, чтобы сделать стенки норы более крепкими, однако с каждым пройденным метром делать это сложнее.
   Где-то поблизости должны быть червивые короли. Спят себе без сновидений. Спят, чтобы потом, когда сотот будет буквально выплескиваться из них, родить очередного вонючего ублюдка. Ублюдок подрастет, сожрет родителей и уснет. Бесконечный круговорот.
   Кротомашина рвется под обетованную землю.
   Мать называет червивых королей иудиными грушами. Сладкими в своей непристойности. Там, на поверхности, не хватает пищи и сырья. Жизнь погибает. Чтобы протянуть хоть еще чуть-чуть, приходится искать тех, кто богат сототом и способен им поделиться с другими. Червивые короли прячутся под землей, они не хотят отдавать сотот. Они предпочитают тратить его на своих безмозглых детенышей.
   Поэтому иудины груши нужно доставать. Пусть они будут помятыми и потрескавшимися - важен истекающий блестящий сок.
   Мать говорит, что нужно найти всех червивых королей. Как только последняя личинка окажется в капсуле с биологической жидкостью, так больше не надо будет рыть норы.
   Кротомашина рвется под землю...

***

   В кабине пахло безнадегой. По экранам компьютера прыгали окошки, предупреждавшие об отсутствии связи с Матерью и другими Кротами. Однако Онгуту было все равно. Нахмурившись, он сидел перед пультом и тер виски.
   Секунды растягивались в минуты, минуты - в часы. Вот-вот должна была появиться Люси, чтобы исполнить свой последний танец. Онгут тяжело вздохнул. Личинок больше нет. Крот копает на остатках биологической жидкости.
   Онгут скучал по Люси даже тогда, когда девушка-мотылек находилась у себя в каюте. Знала бы она, насколько его сердце обливалось кровью при мысли, что он собирался с ней сделать. Все то время, которое они провели вместе, казалось Онгуту счастливым. Из глубин памяти всплывали воспоминания: их беседы, игры и секреты. Онгута удивляло, насколько сильно Люси и её танцы стали частью его. Душевная боль не давала сосредоточиться на управлении кротомашины. А в редкие минуты для отдыха он не мог сомкнуть глаз. Душа больше не принадлежала ему.
   ...Этот приятный запах её тела... Голос, что так ласково шепчет: "Не бойся! Ты сильный"...
   - Онгут!
   Люси вбежала в операторскую, держась правой рукой за грудь. На лбу выступили градины пота, нижняя губа подрагивала. Кожа побледнела. Но в глазах играло пламя, мешая разглядеть их выражение. Левое крыло раскрылось и болталось по полу.
   - Я себя плохо чувствую, - прошептала Люси, - но это ничего. Видимо, съела что-то не то. Я все равно станцую для тебя, мое великанское чудовище.
   Онгут опустил глаза. Он не хотел встречаться с взглядом Люси. Какая несправедливость: он такой огромный убивает эту мелочь только ради того, чтобы добраться до дома. Ирония судьбы.
   - Ты сегодня какой-то грустный, - заметила Люси и попробовала улыбнуться, но улыбка получилась вымученной и ненастоящей. - Совсем никого не поймал? Да и нестрашно: завтра обязательно кого-нибудь найдешь. Не переживай.
   Девушка-мотылек вскинула голову, подняла правую ногу для танца и... упала. Тело с глухим стуком ударилось о пол.
   Онгут боялся бросить взгляд на Люси. Сердце молотилось о ребра так, словно решило вырваться наружу. Все внимание приковал шуршащий звук, доносящийся из динамиков. Хотелось вырвать трубки из тела, сдохнуть и унестись прочь из этого подлого несправедливого мира...
   Люси еще была жива. Шумно втягивая воздух, она билась в конвульсиях. Онгут всего лишь усыпил её с помощью механических щупальцев.
   ...Зеркало её глаз цвета нефти... Тонкие длинные пальцы, что касаются его кожи... Её горячее дыхание... Этот танец, наполненный страстью и желанием... Божественный танец...
   Онгут мотнул головой, прогоняя наваждение. Люси больше не будет танцевать. Никогда. Звучит как приговор.
   А что если...
  
   5.
   Капсула в желтом свете ламп напоминала пустующий гроб. На стенках пузырилась биологическая жидкость, пройдет час и она испарится. В трубках еще струилась вязкая черная кровь кротомашины. Но в очищенном кондиционерами воздухе чувствовались печаль и запустение.
   Онгут восседал в операторском кресле, словно старый царь на троне. Новые морщины расползались по его телу, кости теряли драгоценный кальций. Но ему было наплевать. Крот умрет, и только чудо могло его спасти. Но чуда не произойдет. И пусть. Судьбу не изменишь. Он выбрал свою участь.
   Люси бегала вокруг Онгута и без умолку тараторила. Восьмипалому не хватило сил убить её. Но спас ли он Люси? Скорее он убил и её, и себя, и кротомашину.
   Огромный и могучий Онгут не смог тронуть такое крошечное существо. Не мог.
   И ему оставалось только одно - молиться Матери и надеяться на безболезненную смерть.
  
  
  

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"