Голгофа (сборник стихов)

Вместо эпиграфа

Меня друзья "поэтом" дразнят.
Не по нутру мне эта лесть.
Мои стихи под коркой грязи.
Но есть они, конечно - есть.
С них Север смыл остатки лака,
Но не позволил умереть.
Они голодною собакой,
Зашевелились в конуре.  

Козырь треф

Природа-мать не терпит пустоты.
Бездонна степь, и неподвижен воздух.
Когда с груди срываются кресты,
То на могилах вспыхивают звезды.
Пьяна Россия. Судьбы на излом.
Набрали черным жизненную прозу.
Когда кресты сшибают с куполов,
То на могилах вспыхивают звезды.
Природа-мать не терпит пустоты.
Где черный ворон, далеко ли, близко?
А жизнь - игра. Последние кресты
Проставит кто-то на расстрельных списках.  

Последняя мина

Солнце скалит и скалит
Свой единственный зуб.
Перевалы да скалы,
Да дорога внизу.
Будто выстрелы в спину
Рвутся с неба лучи.
А последняя мина
Затаившись, молчит.
И последние роты
Легендарной страны
С надоевшей до рвоты,
Бесконечной войны
Опускались в долину
С перевала Саланг,
А последняя мина
Затаившись, спала.
Кто избегнет увечий?
Кто от водки сгорит? -
На судьбе человечьей
Гриф "секретно" стоит.
Где обвал? Где стремнина?
Где другая война?
С кем последнюю мину
Разыграет она?

Шел Господь

Вдоль лесов, вдоль полей,
По непуганным росам
Шел Господь по земле
С посохом. Босый.
Лишь знаменье в руке.
По ветрам борода седая.
Глядь: сидит мужичок на пеньке
И рыдает.
- Что с тобою, мой сын?
Успокойся же, чадо.
Али сердцем остыл?
Аль беда? Аль что надо?
Хочешь мир да покой -
Так душевный свой груз 
Скинь.
А мужик говорит ему: 
- Гой я,
Русский.
- Ты ж мой бедный сынок!
И земля из-под ног.
И слеза по щеке 
Спадает.
Сел на землю Господь.
И душа на испод.
И рыдает. 

Последний раз о войне

Без проволочек, без простоев,
Без вечных ссылок на мороз,
Бригада трудовых героев,
За ночь, в районе новостроек,
"Под ноль" разделала погост.
Там трактора урчали сыто,
Снимая страшный урожай.
И "кто" забыт, и "что" забыто:
Всех уровняли, кто лежал.
Нас никогда не видно было
За перестройками страны.
Но сколько там повторно гибло
Солдат, вернувшихся с войны.

Полунину

Как все художники ранимы!
- Ты дремлешь, шут?
Скорей смеши!
Под грустной маской прячут мимы
Улыбку - зеркало души.
А мы устали совесть слушать.
С ее исчерканных страниц
К улыбкам - примеряем души,
А к душам - круг из нужных лиц.
Да, в этом мире есть злодеи!
Да, в этой жизни больше зла! -
О том и плачут лицедеи,
Вгоняя в хохот мрачный зал.

Из пророческого

Всем известно, даже детям
Сказка говорит,
Что пока живут на свете
Глупые цари,
Без особого коварства,
Были б меч да конь,
Можно хапнуть по полцарства
В каждую ладонь.
Вся крестьянская Россия -
Лапотная голь -
Уронила от бессилья
Разум в алкоголь.
Декабристы, демократы,
Расшибали лбы,
А Россию и домкратом
Не подняли бы!
Тут и царская промашка:
Темный, как тюрьма,
Вырождаясь, Николашка
Выжил из ума.
Объявил по всей России
Он "сухой закон",
А она скопила силы 
И свалила трон.
Эту песенку до срока
Долго не спою.
Потому, что по намекам
Ой, как больно  бьют.
Кто историю забудет ;
Можем повторить.
Или будем жить, как люди ;
Или бросим пить...

Юрке

Мой друг стал моложе на год
с тех пор как его не стало.
Холодная как бумага
каюта
пустая.
Что мне? -
Лягут на сердце болючие комья, -
помню.
Помню мальчишку в поношенной робе...
У гроба -
толко отец - сердце руки держало,
чтоб не дрожали.
Жаль их.
Где ж вы, курсанты воронинской роты? -
Вот он.
Выпил последнюю, горькую чашу
за наших.
Бросим по горсти землицы в могилу.
Сколько нас было!

Михизеева поляна

На угоре и горе в октябре
Сами вырастут живые цветы
Там, где вечному огню не гореть,
Там, где горю моему не остыть.
Здравствуй, любушка, как тебе спится?
Снятся руки твои и ресницы,
И полуденных глаз окоем.
Я не плачу, лишь сердце пустое.
Кружит ветер озябшей листвою.
Что за ангелы в небе твоем?
По Предгорьям прокатилась война.
Прокатилась, струйкой крови со лба.
Усмехнулась напоследок она
И сказала: "Вам вдвоем не судьба."
Листья кружатся ; желтые стаи.
Я душою к тебе улетаю.
Я еще ничего не забыл.
Здесь мне видятся звездные сини,
Триумфальные арки России
Над сиротством забытых могил.

        *    *    *

Если каждому Пилату    
Дать приличную зарплату,
Эдак, тысяч по полста
За распятого Христа,
Топоры со звоном лютым
Так пойдут ковать валюту,
Что для сонмища крестов
Где набрать одних Христов?
Вот тогда Пилат Пилата
Будет чествовать как брата,
Чтобы вывести в Христы,
И отправить на кресты.
А потом придет мессия
Говорить: "Жива Россия!!!"
И в почете будет труд
В меру праведных Иуд.

На могиле Высоцкого

Когда в душе просвета нету,
И жизнь как день, и день как год,
Найдут придворные поэты
Стабильность, ласку и доход.
Они напишут все как надо:
На злобу дня, на злобу тьмы,
Для показухи, для парада
И, в основном - от слова "мы!"
Им, барабанщикам, кликушам,
Судьбой отмерян срок большой.
Когда кричат словами души...
Пардон, не стойте над душой.

Россия

На старом погосте
Стою обессилен и нищ.
Пришел к тебе в гости,
Россия - страна пепелищ.
Под вечною хмарью
Распяты на черных крестах
Иваны да Марьи -
Наивные дети Христа.
Ушли в безызвестность
Твой свет, твоя соль, твоя кровь.
Лишь ангел небесный
Хранит до поры твой покров.
Печален и кроток
Твой Богом очерченный лик -
Пристанище вдов, да сирот,
Да никчемных владык.

Голгофа

Будто горечь на устах - 
Ипостась тоски - 
Заповедные места, 
Остров Анзерский. 
То не водка душу рвет 
Пот на рожу лья - 
Зной, болота, комарье - 
Бездорожье, мля! 
И ползу я напролом, 
Крою матами 
Скалы, солнце, бурелом, 
Ту зарплату и 
Рву одежу на клочки. 
От подмышек пар. 
Глядь: а в небе белый скит. 
А к нему тропа. 
Соловки вы, Соловки. 
Загрубелые, 
Вам бы этот чудо-скит, 
Лебедь белую. 
В небе дерзкие мазки: 
Дескать, вот тебе! 
Ах, какой веселый скит, 
Сердцу оттепель. 
Тропка долгая как стон 
Всепрощающий. 
Над подломленным крестом 
Крики чаячьи. 
И ползу я на хоры 
Весь в крови, нагой. 
Плачь, падлюка, плачь внадрыв, 
Ты ведь тоже гой. 
Нет ни веры, ни креста. 
Я не набожен. 
Но святая, вся в цветах, 
Ох, и баба же! 
Взгляд усталый напряжен, 
Обращен ко мне. 
На Голгофу путь тяжел. 
А с нее - вдвойне. 

Память

Красный отблеск за горами. 
Красной сделалась река. 
Будто сабельные шрамы 
На щеке у казака. 
Вечереет. Пыль по спицы. 
Чуть поскрипывает ось. 
От станицы до станицы 
Тихо движется обоз. 
Ночь. Костер. Нехитрый ужин. 
Конь храпит и путы рвет. 
То ли шмель мохнатый кружит? 
То ли пуля жалит влет? 
Снова путь. Погасло пламя. 
Колея бежит в стерне... 
В клетках мозга бьется память 
О казачьей старине.

       *       *       *

    Хорошо живут моральные уроды -
    Торовато, беспринципно, воровато.
    К выражению "он вышел из народа"
    Так и хочется добавить "без возврата".
    Все чужое: и словечки, и привычки.
    Снова осень. Заплело, заморосило.
    Журавли давно поставили кавычки 
    В облаках. Над словом матерным "Россия".