Аннотация: Когда-то одна старая мудрая обезьяна сказала "всякой вещи есть свой срок и приговор."
Вы летите как хотите
Алан Кубатиев
Водка прекрасно шла под нарезанный дольками ананас. В углу тихо бубнил телевизор. Иннокентий разглагольствовал, размахивая волосатыми лапами:
- Сколько можно терпеть-то ! Ведь с каждым днём становится всё хуже и хуже. Раньше хоть и не любили, а молчали. А теперь в открытую оскорбляют. Вот, вчера в ларьке мерзавчик беленькой покупал. Стоит за прилавком этакая чучундра белобрысая... Я ей культурно, вежливо: "сдачу, пожалуйста." А она мне деньги швырнула: "подавись, обезьяна !" Ну, сказал я ей... Гм... Ушёл, а гадина вслед шипит: "когда же вас всех наконец-то перестреляют"...
Гарик молча пил водку. Марина тоже промолчала. Ей хотелось одновременно пожалеть и Иннокентия, и продавщицу, глупую завистливую бабу из провинции. Впрочем, Иннокентий в утешении не нуждался, он не жаловался, а проповедовал:
- Давно пора что-то делать ! А то люди совсем уже свихнулись на эволюции. Каждый день по телевизору сплошные сериалы из жизни антропологов. Как будто больше тем для обсуждения нет... Причём заметьте: если герой положительный, то тут же пальцы крупным планом покажут. А если отрицательный - нате вам: короткая шея, надбровные дуги. Зомбирование почище двадцать пятого кадра.
- Ну, не знаю. Не замечала такого, - неуверенно возразила Марина. Она довольно редко смотрела сериалы - вечером, после работы не было сил, а в выходные не хватало времени. Гарик смотрел сериалы постоянно, но у него это было профессиональное.
- "Не вижу, не слышу, не знаю", - передразнил Марину Иннокентий, - конечно, тебя ж это не касается...
- У меня сценарий не взяли, - неожиданно произнёс Гарик. - Заказали недавно пару серий из жизни нашего презика - как трудовой путь начинал, как в люди вышел. Я помаялся пару недель, накропал что-то нравоучительное, для детей и юношества. Принёс главрежу - а он мне от ворот поворот. "Не может", говорит, "шимпанзе написать книгу о людях". Ну какая им по банану разница-то ?! - Гарик стукнул кулаком по столу, Иннокентий сделал рефлекторное движение, поймав подпрыгнувшую поллитру, - Шариковой ручкой не могу писать, что ли ? Так я всё равно на компьютере печатаю восьмипальцевым методом, вслепую. Козлы, да ну их всех в баню...
Гарик нацедил себе полную рюмку, выпил залпом, занюхал бананом. Марина насуплено смотрела на мужа. Она уже знала от Гарика, что ему не заплатили за последнюю работу. Такое проколы иногда случались. Марина относилась к "виртуальным потерям" довольно спокойно, относя их к профессиональным рискам творческой работы мужа. Но почему Гарик не рассказал ей об разговоре с режиссёром ? Не хотел расстраивать или... Тоже считал, что её это не касается ?
- Нельзя так к шимпанзе относиться, - твёрдо сказал Иннокентий. - Изо дня в день нас унижают. А ведь в какой-то момент терпение закончится и шимпанзе дадут людям сдачи. Причём от души. Хорошо, если только большие пальцы пообломают, а не голову оторвут...
Иннокентия природа не обделила силой, но он не смог бы заставить себя оторвать голову купленной в гастрономе живой рыбе. Правда, после двухсот грамм всегда начинал толкать речи о пытках и расстрелах. Обычно на них не обращали внимания. Но сейчас Марина почувствовала, как внутри неё растёт чёрный ком злобы.
- И мне пальцы ломать будешь, Кеша ? - срывающимся голосом спросила она и поднесла к его носу сжатый кулак с большим пальцем сверху. В кулаке была зажата ручка киянки, которой Марина едва не заехала Иннокентию в лоб.
- Маринк, золотце, что ты, - слегка побледнев, принялся возражать Кеша, - как можно ломать такие прелестные пальчики... Наоборот, я готов их целовать с утра до вечера. Правда, боюсь, Гарик станет возражать...
Марина положила киянку на место и с размаху протянула Иннокентия по шее кухонным полотенцем. Тот взвыл и, картинно страдая, принялся ощупывать себя в поисках повреждений. Она не могла заставить себя серьёзно обидеться на Кешу - тот был треплом, его язык всегда опережал мысли. Из-за этого его физиономия часто была украшена царапинами от обиженных женщин и фингалами от разозлённых мужчин.
- Ну, хорошо, - Иннокентия тянуло назад, к излюбленной теме, - допустим, никакого насилия - мир, дружба, ананасы. Но что-то же делать надо ! Письма писать, протестовать, выйти на площадь перед Белым Домом... Надо подать им сигнал, что проблема существует...
- Протестовать, говоришь ?.. - Гарик посмотрел на Кешу, как на тяжело больного родственника. - Вот неандертальцы уже выходили с плакатами, пикеты устраивали. Требовали автономии и уважения к своим биологическим особенностям. И где теперь неандертальцы ?.. Сейчас лицо неандертальской национальности только в музее и увидишь. Палеонтологическом.
- Игорёша, ну ты и сравнил... Неандертальцы - дикие существа, дети гор. К тому же, их в стране почти и не было. Помнишь, когда сверху спустили директиву, чтоб неандертальцев по проценту в ВУЗы набирать - и то квоту не вытянули. А шимпанзе едва ли не столько же, сколько и людей. Причём это не малограмотные пастухи, а известные учёные, артисты, художники...
- Радуюсь я, Кеша, твоему оптимизму...
Молча выпили, закусили. Из телевизора доносилось очередное выступление лысого самца президента: "Мы не можем ждать милостей от эволюции, взять их у неё - наша задача !.. И не надо бояться человека с ружьём, опасаться надо обезьяны с пистолетом..."
- Ходят слухи, что у самого президента бабка по отцовской линии из наших, - Иннокентий заговорил тихо, почти шёпотом, - получается, что сам он на четверть шимпанзе. Говорят, он её ненавидел за то, что после смерти отца она выгнала его с матерью из дома. Знаешь, это многое обьясняет...
- Лажа это всё, - спокойно отозвался Гарик. - нет у него в родне никаких шимпанзе. Я, когда над сценарием работал, документы поднимал, интервью старые... Там всё - чёрным по белому.
- Документы и подделать можно. А ведь болтать зря не станут...
- Станут, Кеша, станут. Нам всем свойственно искать простые ответы. А если найти не можем, то придумаем ответ сами. Вроде злобной бабушки. Или хулигана-шимпанзе, который отобрал у мальчика в детстве мороженное, а мальчик вырос и решил отомстить. Это всё несерьёзно, Кеша.
Гарик направил пульт в сторону телевизора и нажал кнопку. Звук выключился, человек на экране продолжал жестикулировать.
- А у меня тему отобрали, - нарушила тишину Марина, - в понедельник приказ пришёл. У меня и у Ленки со второго отдела. Но у неё хоть понятно - почему. Зашла вчера к Всеволоду Ксенофонтовичу в кабинет... А он мне говорит: "к вам, голубушка, никаких претензий нет. Но наверху созрело мнение, что мы не можем в полной мере доверять людям, семьи которых не поддерживают политику эволюции."
- Да уж, - встрепенулся Иннокентий, - узнаю старикана Ксенофобыча. Пару лет назад у меня была халтурка в вашей шарашке... Так он уже тогда носил значок "Ветеран эволюции", хотя это в то время и не поошрялось...
Он повернулся к Гарику и спросил:
- Ну что, ты всё ещё считаешь, что ничего не надо делать ?
- Поздно уже что-то делать, Кеша. - поставил точку Гарик. - Когда-то одна старая мудрая обезьяна сказала "всякой вещи есть свой срок и приговор." И, кажется, нам этот приговор уже вынесли.
Иннокентий ничего не ответил, промолчал в первый раз за вечер. А Марина смотрела на мужа со страхом. И с надеждой.
***
Телефонный звонок гремел, как набат. Со сна Марина промахнулась, попытавшись в темноте нащупать телефон на ночном столике. Наконец, она включила ночник и сняла трубку, мимоходом взглянув на часы - полпервого ночи.
- Алло ?
- Марина, хорошо что ты дома. То есть, тфу, ничего хорошего в этом нет, но слушай меня внимательно... Я не знаю, что происходит, но что-то явно не то...
Слова следовали одно за другим, но не складывались в осмысленное предложение.
- Всеволод Ксенофонтович ?.. - у Марины промелькнула мысль, что её начальник нетрезв, раз он звонит посреди ночи и бормочет чушь. Но она не могла представить его, уважающего себя пожилого человека, пьяным в зюзю. Может, он не пьян, а у него случился инсульт или инфаркт ?.. - Всеволод Ксенофонтович, что с вами, вам плохо ?..
- Мне-то как раз хорошо ! - зло ответили в трубке, и Марина внезапно поняла, что не хочет слышать продолжения.
- Марина, слушай внимательно. Я взял домой пачку платёжек из бухгалтерии, которые сегодня спустили сверху. Я часто беру часть работы домой, чтобы... Чёрт, всё это не важно. Важно то, что вас нет в этих ведомостях. Тебя, Елены, Виталика, ещё пары сотрудников из третьего отдела. Не в том смысле, что вас всех поувольняли. Вы тут просто не числитесь !
Марина чувствовала, что её спокойная, размеренная, неплохая вобщем-то жизнь рушится с каждым услышаным словом. А голос в трубке не умолкал:
- Я не имею понятия, что это всё означает. Но, если б у меня был родственник-нелюдь... Я бы не раздумывал, взял ноги в руки и свалил бы с ним куда-нибудь подальше отсюда. В деревню, в глушь... Выждал бы там месяц-два, пока не определился бы, что вокруг творится.
- Спасибо вам за помощь, Всеволод Ксенофонтович, - бесцветным голосом сказала Марина.
- Да делать мне больше нечего ! Как же меня достали всяческие мудаки ! - заорало в трубке, после чего раздались гудки. Марина пару минут держала в руках трубку и смотрела в одну точку. Потом положила трубку на место и стала будить Гарика.
***
Они не успели. В конце концов, они не были матёрыми шпионами или супербойцами ниндзя. Очень тяжело зачеркнуть, оставить за собой прожитые годы. Сначала они спорили, стоит ли бежать, или лучше пересидеть дома, переждать. Потом решали - куда. Потом перебирали яшики, выбирали, что оставить, а что взять с собой. Когда в дверь застучали, за окном уже светало. На диване лежал раскрытый полусобранный чемодан, на полу были разбросаны фотографии, кассеты и диски.
Трое полицейских зашли в квартиру. Все, как на подбор, люди - никаких надбровных дуг, большой палец крепко сжимает рукоятку дубинки. Двое замерли у двери, загораживая выход из квартиры. Третий, в форме офицера полиции, но с непонятной эмблемой на погонах, не обратив внимания на беспорядок в квартире, прошёл в комнату. Он представился (Марина не запомнила ни фамилии, ни звания), достал из планшета сложенную вчетверо страницу, развернул и стал читать вслух. В бумаге предписывалось в течение 30 минут собрать вещи и отправиться "на временное поселение за чертой города в гостинице для перемещённых лиц".
- У вас есть вопросы, господа ? - вежливо спросил офицер, дочитав приказ. Бумагу он сложил и аккуратно запихнул назад в планшет.
Вопросов было много, но находящаяся на грани истерики Марина умудрилась задать один из самых безполезных:
- А что будет, если мы не успеем собраться за полчаса ? - она чувствовала, что на её лице маской прилипла заискивающая улыбка.
- А вы постарайтесь, и успеете вовремя, - добродушно-безразличным тоном ответил полицейский. - Как я вижу, вы заранее начали собирать вещи. - он махнул рукой в сторону раскрытого чемодана. Было непонятно, или это изощрённая издёвка, или ему действительно на всё наплевать.
Марина собирала чемодан. Она понимала, что на этот раз не до книг и кассет - в чемодан шли одежда, лекарства, документы, набор иголок и ниток. Гарик сидел за столом посреди комнаты. Он не помогал Марине, кажется, он вообще не произнёс ни одного слова с момента появления полиции у них в квартире. Марина, обмирая от страха, засунула шкатулку с обручальными кольцами и золотой цепочкой промеж пары свитеров. Впрочем, ей никто не говорил, что какие-то вещи брать можно, а другие - нет. Никто за ней не следил. Два полицейских, устав подпирать дверь, зашли в коридор и о чём-то переговаривались. Офицер сидел на стуле и что-то отмечал в своём блокноте, иногда поднимая руку и демонстративно поглядывая на часы. Время почти вышло, но и чемодан был практически собран, осталось только уложить зимние вещи. Марина вышла в коридор, подошла к шкафу и протянула руку к дверце.
- Куда прёшь, макака, сказано - сюда нельзя ! - вдруг заорал один из полицейских.
- Да мне только пальто достать, - удивилась ненависти в его голосе Марина.
- Что, слов не понимаешь, обезьянья подстилка ?.. - полицейский с силой толкнул Марину в грудь, та отлетела назад в комнату и, зацепившись за порожек, упала, ударившись головой о ножку стола.
- Cовсем озверел, нелюдь ! - Гарик вскочил из-за стола и рванулся к полицейскому. Он успел смазать тому по лицу, прежде чем получил несколько ударов дубинкой по голове и спине с двух сторон. Когда он оказался на полу, полицейские стали бить его ногами. Вскоре он потерял сознание.
Офицер внимательно наблюдал за происходящим, но не вмешивался. Его устраивал любой вариант.
***
Иннокентий не спал, внимательно прислушивался к голосам из соседней квартиры. Курил сигарету за сигаретой, мерял кухоньку шагами взад-вперёд, не зная, что предпринять. Он был одет, на полу лежал собраный рюкзак. Когда Иннокентий услышал шум драки, быстро перешедшей в избиение, нервы не выдержали. Он схватил рюкзак и, захлопнув за собой дверь, рванулся к лестнице чёрного хода. Его никто не преследовал.
Иннокентий бежал вперёд, не разбирая дороги. Не важно, куда - лишь бы подальше от дома. Через какое-то время выдохся, перешёл на шаг. Как загнанный зверь, он стремился оставить между собой и охотниками как можно большую дистанцию. За его спиной всходило Солнце. Вставала алая заря эволюции.