Алейникова Ольга Олеговна : другие произведения.

Девочка со скрипкой

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

  I
  Только правда, как бы она ни была тяжела, - легка.
  Блок А. А.
  
  
  ЭММЕЛИН
  
  1.
  Во сне я часто слышу нежные звуки скрипки, слышу, как они проникают в каждую щель нашего дома, вижу, как опускаются на стол, чувствую, как они касаются моей кожи, а после проникают в сердце. Каждая нота отбивается моим сердцем в ответ на эту прекрасную музыку, словно отвечает на тайное послание. Потом музыка прекращается. В доме становится пронзительно тихо.
  Я вижу, как отец кладёт скрипку и смычок обратно в футляр, закрывает его и улыбается. Я делаю несколько шагов, я хочу подойти ближе, я хочу прикоснуться рукой к плечу отца. Я почти успеваю, но тут слышу громкий звук и вижу, как отец падает на пол, а его руки, только что державшие смычок и создающие невероятную музыкальную сказку, за пару секунд утопают в луже крови. Я громко кричу и просыпаюсь.
  Мне жарко, постель полностью пропитана моим потом. Я пытаюсь отдышаться и убедить себя, что всё в порядке. За окном уже светло, а значит, давно пора вставать. Смотрю на часы. Минута до будильника. Голос за дверью я слышу раньше, чем он прозвенел.
  - Эммелин, опоздаешь! - кричит мама. Я провожу руками по лицу и сажусь в постели. Я никогда не любила ходить в школу, но оставаться дома надолго просто ненавидела.
  Быстро собираюсь, наспех надеваю привычные штаны и джемпер, собираю волосы в хвост. Русые, как у мамы. К сожалению, это единственное, чем мы похожи. Хватаю сумку и выхожу из комнаты. Внизу на кухне мама возится с завтраком, но я прохожу мимо, и уже выйдя за дверь, слышу, как она зовёт меня по имени. Пускай!
  Чувствую себя совершенно разбитой. За ночь мне приходилось просыпаться не меньше пяти раз. К кошмарам я, наверное, никогда не привыкну. Они словно напоминают мне о том, о чём я и так никогда бы не смогла забыть.
  Я не иду на историю, выхожу во двор и заворачиваю на спортивный стадион. Только начало года, у меня выпускной класс, но я предпочитаю проводить время здесь, а не в душных кабинетах. Быстро поднимаюсь на самый верх, сажусь на крайнее место и облегчённо выдыхаю. На стадионе ни души. Тренировки только после обеда, значит, можно спокойно посидеть в тишине.
  Вижу, как по небу медленно плывут облака, чувствую, как солнце приятно печёт мои плечи, ощущаю, как ветер бьёт мне в лицо. Наконец-то я чувствую себя в безопасности. Хотя бы на мгновение. Закрываю глаза и полностью погружаюсь в это ощущение.
  Не то чтобы я жила в постоянных приключениях. Скорее, наверное, наоборот. Заурядный маленький город, заурядная маленькая школа, заурядный маленький дом, заурядная... ну, вы поняли. Всё просто и обыденно. Хотя, должна признать, мне нравилась вся эта заурядность. Я не стремилась иметь всё и сразу, не хотела получить в распоряжение огромный город и тысячу возможностей. Такая жизнь была не по мне. Наверное, по этой причине у меня никогда не было друзей среди сверстников. В шестнадцать-семнадцать подростки предпочитают думать о приключениях, любви и наркотиках, а не о ветре и возможности побыть в тишине хотя бы пару часов.
  Когда я открываю глаза, замечаю на сидении в конце ряда парня. Кажется, мы недавно начали ходить в одну группу по истории, но и он, похоже, сбежал от писклявого голоса мисс Ривз. Я смотрю на него лишь мгновение, а после отвожу взгляд. Чувствую, как внутри что-то кольнуло. Пытаюсь понять, что же это, а вскоре отгоняю эти мысли. Минутная слабость. Я сама не своя всё утро.
  Через пару минут снова смотрю на парня. Как ни стараюсь, не могу вспомнить его имя. Он хорош собой. Темные волосы, неплохо сложен. Думаю о том, что многие девушки предпочли бы его. Но раз уж его имя не на слуху, что-то с ним не так. И возможно, именно эта таинственность меня и привлекает.
  Он что-то пишет в блокноте, изредка отрывается и смотрит куда-то вдаль, а после продолжает, будто вспомнил что-то важное. Всего на мгновение я задумываюсь, что он пишет стихи, а потом убеждаю себя вообще не придавать этому никакого значения. Я хочу достать из сумки книгу, чтобы хоть как-то отвлечься, но замечаю, что пальцы слегка дрожат. Злюсь на саму себя. На секунду замираю, чувствую чей-то взгляд, оборачиваюсь и вижу, как парень спешно отводит глаза.
  Беру сумку и спускаюсь вниз по ступенькам. Парни - это не моя тема. Никогда не тратила на них время и не считаю нужным это делать. Когда в твоей жизни есть вещи посерьёзнее, отношениям с противоположным полом придаёшь не такое уж и большое значение. Мне слишком хватало боли, чтобы я могла позволить себе обзавестись кем-то, кто может причинить мне ещё больше страданий.
  Когда я возвращаюсь домой, обед уже на столе. Все свои выходные мама посвящает дому и нам, её детям, думая, что один или два дня в неделю смогут восполнить всё то, что мы потеряли. Я её не виню. Она старается ради нас, я знаю. Просто это не помогает.
  Я молча сажусь за стол и пробую рыбное филе. Вкус, должно быть, изумительный, но я его не чувствую. Проходит пару минут прежде, чем мама садится рядом и смотрит на меня.
  - Мэли, я хотела поговорить с тобой, пока Глэн и Сади не пришли. Они ещё малы для таких разговоров, - говорит мама тихо и ласково, и во мне зарождается жгучее желание убежать.
  - Что-то случилось? - спрашиваю я как можно равнодушнее, ковыряя вилкой рыбу. Я хочу делать вид, что не понимаю, о чём идёт речь. Будто, если смогу обмануть маму, всего этого не будет на самом деле.
  - Хочу обсудить завтрашний ужин. Нужно, чтобы всё прошло гладко. Тётя Мирта приедет утром, поможет мне на кухне, а к двум часам поедем на кладбище. Если захочешь, - говорит мама, но я её перебиваю.
  - Не захочу, - повышаю я голос и бросаю вилку на стол. Она ударяется о край тарелки, и этот звон ещё долго разделяет нас с мамой. Хотя не только он. - И хватит говорить об этом. Хватит устраивать эти ужины, которые никому не нужны.
  - Твой отец хотел бы, - начинает мама, но я снова её перебиваю.
  - Хотел бы, чтобы мы собирались раз в год в кругу людей, которым на самом деле на него плевать, и слушали их фальшивые речи? Ты действительно думаешь, что от этого хоть кому-то станет легче?
  - Да, - отвечает мама всё так же тихо. Она словно понимает мою злость и не обижается. - Легче будет ему.
  - Нет, не будет, - отвечаю я на этот раз уже так же тихо, как мама, но голос звучит строго. - На самом деле ему уже всё равно. Если ты не помнишь, мама, то он уже мёртв.
  Я встаю из-за стола, поднимаюсь по лестнице на второй этаж и громко хлопаю дверью в комнату. Понимая, что сегодня всё равно не смогу уснуть, всё же падаю на кровать и зарываюсь лицом в подушку. Не плачу, но чувствую на душе такую пустоту, что удивляюсь, как меня саму ещё не засосало в эту дыру.
  Когда утром я открываю глаза, то понимаю, что просыпаться мне не хочется. Я хочу вычеркнуть этот день из своей жизни, из памяти, из истории всего мира, чтобы никто никогда не узнал, какая боль пронзает сердце в этот день.
  Мама велит просыпаться скорее и одеваться, просит помочь на кухне, после просит собрать брата и сестру. Последнее мне, пожалуй, по силам.
  Захожу в комнату к Глэну и останавливаюсь на пороге. Мой брат стоит у зеркала и застёгивает пуговицы пиджака, который надевает лишь в редких случаях. Костюм ему к лицу, безусловно. Но другое поражает меня. В свои четырнадцать Глэн - точная копия отца, и строгий костюм лишь подчеркивает эту схожесть. Я с трудом проглатываю ком в горле.
  Меня словно парализовало на пару минут. Брат замечает меня и оборачивается.
  - Мама прислала контролировать? - спрашивает он спокойным голосом. Этим он тоже пошёл в отца. В то время, как я с мамой могу кричать и ругаться вечно, Глэн никогда не повысит голос.
  Я киваю в согласии, а после понимаю, что нужно вести себя, как подобает старшей сестре, быть сильнее их, быть сильнее всех. Папа хотел бы именно этого от меня.
  - Тебе идёт костюм, - улыбаюсь я брату. Он смотрит на меня около минуты, словно решаясь на что-то, а после всё же произносит:
  - А тебе не идёт траур, Эммелин. Давай просто вместе переживём этот день. Знаю, ты считаешь эту затею глупой, но маме становится легче, так что давай потерпим.
  Я подхожу и обнимаю брата, борясь с желанием заплакать. Он думает о маме, обо мне, обо всех, кто вокруг. Хотя его слова зарождают обиду и злость в глубине моей души. Почему, если маме от этого легче, а нам только хуже, мы должны терпеть? Разве не она должна о нас заботиться?
  - Пойду проверю, как дела у Сади. Ей больше нужна моя помощь, чем тебе, - говорю я, и брат кивает в согласии. Я благодарна ему за эту пару минут и его слова, которые, словно пощёчины, привели меня в сознание.
  Когда я захожу в комнату сестрёнки, то вижу её в чёрном платье на кровати. Она перебирает свои заколки и пытается выбрать что-то подходящее. Я ловлю себя на мысли, что ей траур не идёт намного больше, чем мне.
  Моя светловолосая, голубоглазая одиннадцатилетняя сестра не предназначена для чёрных платьев и траурных повязок. Она всегда излучает свет и радость. Я снова начинаю злиться на маму.
  Для чего она обрекает троих своих детей на такие муки, прекрасно зная, какую боль нам это причиняет?
  - Никак не могу выбрать, - произносит Сади, словно мы уже давно о чём-то болтали.
  - Давай я заплету тебе косу, как ты любишь? - предлагаю я, и сестрёнка утвердительно кивает.
  Пока я расчёсываю и заплетаю золотистые волосы сестры, я думаю о том, сколько раз ещё за сегодняшний день мне придётся фальшиво улыбаться, сдерживать свою злость и слёзы. Думаю, смогу ли простить маму за это?!
  Я благодарна маме хотя бы за то, что на кладбище мы приезжаем только вчетвером. Мы долго стоим у могилы отца. Я слышу, что мама что-то говорит ему, но не различаю слов. В голове крутится мелодия, которую он играл на скрипке, я вслушиваюсь в эти ноты, привыкаю к ним, впускаю в сердце, и только потом понимаю, что плачу. Я не смогла сдержаться.
  Мы возвращаемся домой к трём часам, и здесь уже полно народу. Каждый год я прошу маму не устраивать этих обедов, ведь почтить память отца можно и вчетвером. В конце концов, только мы были самыми родными для него. Но мама никогда не слушает.
  Когда за окном темнеет, я понимаю, что больше не могу здесь находиться. Голова идёт кругом, меня буквально тошнит от всех этих фальшивых соболезнований и глупых рассказов о том, как все эти люди когда-то веселились с моим отцом. Я хватаю куртку с вешалки и выбегаю из дома.
  Бегу около десяти минут, ловя ртом воздух, и стараюсь прийти в себя хотя бы немного.
  Останавливаюсь, только когда добираюсь до старой заброшенной фермы. Дом давно пустует, но он меня и не интересует. Я подхожу к сараю и открываю дверь. Сарай невысокий, но мне всегда нравилось бывать здесь. Захожу внутрь. Здесь стоит высокая лестница, по которой я взбираюсь наверх, и оказываюсь на чердаке, с которого очень просто вылезть на крышу. Что я и делаю. Крыша, покрытая соломой, всё ещё хранит тепло солнца, светившего на неё. Я сажусь на самый верх и закрываю глаза, а после словно впадаю в транс.
  Когда все события сегодняшнего дня немного отступают, я прихожу в себя. Просто сижу на крыше и наслаждаюсь тем, как всё тело пронзает ветер. Он не холодный, а скорее бодрящий. Именно то, что мне сейчас нужно.
  Внезапно я слышу шорох внизу и понимаю, что кто-то поднимается ко мне. За пару секунд варианты проносятся в моей голове. Мама? Глэн? Тётя? Нет же, никто из них не придёт ко мне. Никто не знает, где меня искать.
  Когда человек поднимается на крышу, я вижу его лицо, и по телу пробегает дрожь. Передо мной стоит парень со стадиона, тот самый, который писал задумчиво в своём блокноте.
  - Не помешаю? - спрашивает он мягко, и я чувствую, как начинает кружиться голова. Я не могу вспомнить даже имени этого парня, но отчётливо осознаю, что знаю его, это лицо, эти манеры мне хорошо знакомы. Только вот откуда?
  - Вообще-то помешаешь, - отвечаю я со злостью в голосе. Мне не нравится, что кто-то нашёл моё место и нарушил тишину, которая была мне сейчас нужна. - Я думаю об очень важных вещах, ты сбиваешь меня с мысли.
  - Брось, Эммелин, ты сбежала с поминок, - усмехается он, но я отмечаю, что в словах нет ни капли насмешки. Скорее какая-то грусть.
  - Откуда ты знаешь моё имя? И что тебе нужно здесь вообще? - отвечаю я, злясь ещё больше. Теперь это скорее уже на себя, ведь какой-то неизвестный мальчишка меня обыграл.
  Парень садится рядом, но не настолько, чтобы мог прикоснуться ко мне. Я немного расслабляюсь. Напряжение постепенно уходит, но я отмечаю, что сердце колотится, словно ненормальное.
  - Когда ты злишься, слишком щуришься. Из-за этого кажешься младше на пару лет, - улыбается он, а меня накрывает волной возмущения.
  - Ты кто вообще такой? - кричу я ему, а он лишь пожимает плечами.
  - Знаешь, мы вместе ходим на историю. Я Джос. Помнишь, на последней парте...- он не заканчивает предложение, но я и так понимаю всё, что он сказал. Джос. Да, я, кажется, вспоминаю, что на уроках он пару раз что-то отвечал. Никогда не обращала на него внимания, если честно. Как и на всех остальных, собственно. Меня мало кто волнует из окружения.
  - Я пойду, - говорю я и собираюсь уже встать, но Джос останавливает меня, накрыв мою руку своей ладонью.
  - Эммелин Ллойд, выслушай меня, - просит он, а я выдёргиваю руку.
  - Ты пришёл мне истории рассказывать?
  - Я пришёл потому, что знаю, что значит для тебя этот день, - будто бы оправдывается Джос и отворачивается. Я вижу, что он еле заметно сжимает пальцы в кулак, и понимаю, что все эти слова даются ему тоже с трудом.
  - Этот день повторяется уже шесть лет. Думаешь, в этом году он стал значить что-то другое, или ты просто решил подкатить ко мне таким образом? - спрашиваю я на повышенных тонах. Это, действительно, первое, что приходит мне в голову, и я страшно злюсь то ли на себя, что так подумала, то ли на Джоса, ведь это может быть правдой. Нет ничего более низкого, чем это.
  - Подкатить? - Джос грустно хмыкает, но так и не поворачивается ко мне лицом. - Я просто хотел, чтобы ты была не одна сегодня. А насчёт шести лет, я знаю, да. Но сегодня ты выглядела несчастной, и если раньше ты умело это скрывала или хотя бы пыталась, то сегодня все признаки боли и горя были налицо. И раз уж ты здесь одна, значит, пойти тебе не к кому.
  - Ты что же это - запоминаешь, когда и как я выглядела? Ненормальный, - бросаю я и встаю. Я осторожно прохожу мимо него и спускаюсь по лестнице. Уже внизу я слышу тихий голос Джоса.
  - Похоже, что ненормальный, - шепчет он и замолкает.
  Я задерживаюсь на месте лишь на минуту, а после разворачиваюсь и ухожу. Меня захлёстывают злость и боль вперемешку с чувством неопределённости. Я чётко осознаю, что видела Джоса и раньше, что я знала его, но никак не могу вспомнить, где и когда. Словно память пыталась оградить меня от ещё одного удара. Поэтому я решила оставить попытки вспомнить хотя бы его фамилию.
  Когда я возвращаюсь домой, гостей уже нет. На кухне лишь мама и тётя, убирают со стола и моют посуду. Я проскальзываю мимо них, поднимаюсь в комнату и громко хлопаю дверью, чтобы они были в курсе моего возвращения.
  Я достаю из-под кровати маленькую коробку и открываю её. В ней всё то, что так сильно меня ранит, но пока ещё связывает с отцом. Его фотография, блокнот со стихами, открытка к Рождеству, брелок в форме буквы Э. Папа всегда говорил, что Э - значит, Эммелин, но я всегда знала, что это Эммет - его собственное имя.
  Вот и всё. Остаётся лишь скрипка, но её не поместишь в маленькую коробочку. Когда-то скрипка была для папы всем, а для меня всем был папа. Я с той же злостью, что одолевала меня сегодня весь день, захлопываю коробку и ставлю её обратно под кровать.
  Я засыпаю быстро, но уже через час просыпаюсь с криком. Мне снилось, как молодой парень вырезает моё сердце и съедает его на глазах у сотни людей. Их подбадривающие крики разносятся эхом. И когда я вижу лицо парня, я понимаю, что передо мной Джос, весь в моей крови.
  После того, как я всё же успокаиваюсь после ночного кошмара, я вдруг чётко осознаю, что именно не давало мне покоя. Я разгадала загадку, которая с самого начала была на поверхности. Сегодня на крыше сарая со мной болтал Джос Эгберт, никто иной, как сын шерифа Эгберта, который так и не смог раскрыть тайну убийства моего отца.
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"