Наш дом был, наверно, образцом правильной жизни для односельчан. В нём видели человека нужного для людей. Потому бедность в нём была общепризнанной. В нём не вели пересудов, не осуждали близких и высоких людей. И вообще, осуждать человека плохо, потому что сам - не лучше, если не сейчас, то в прошлом или в будущем. И ещё: в этом доме царила честность.
Дед Матвей был сторожам в колхозе. Сам он ничего не брал и другим не давал. Выгонял с колхозных хлебов односельчан телят, поросят, гусей и загонял их в колхозный сарай до выяснения хозяев. Однажды он попросил бригадира полеводческой бригады на собрании колхозников обсудить потраву скотом сельчан колхозных угодий. Бригадир согласился, только попросил деда написать об этом заявление.
Матвей сказал ему: " Ты же знаешь, что я не грамотный, напиши ты от моего имени, а я распишусь, поставлю крестик". Бригадир согласился.
На собрание дед Матвей пришёл заранее, уселся на облюбованное место и внимательно слушал обсуждаемые собранием вопросы. Когда собрание подходило к концу, он встал, и сказал, что ещё не решили его вопрос. Но председатель колхоза сказал, что вопрос Костюченко решило правление колхоза положительно и выделило ему для работы полушубок в связи с началом зимних холодов и денежную премию за хорошую работу.
Это было до войны. А после войны произошло вот что: чуть не загремел он туда, где Макар телят не пас. Дело было так: ребятишки в сорок шестом году залезли в свекольный огород, скорее из баловства, чем из корысти, и вырвали несколько свеклин, но увидали Матвея побросали их и сами убежали. Дед их подобрал и хотел отнести в контору правления с жалобой на этих детей, совершивших хулиганство. В это время к нему подъехал милиционер из района, увидал в руках его свеклу и арестовал его, как вора, усадил в телегу и повёз к следователю.
Рассказу деда не поверили, и хотели передать в суд. Сообщили председателю колхоза, что в его колхозе поймали вора. Председатель сумел защитить своего колхозника, и деда отпустили. Он сильно переживал это событие, и с тех пор стремился сторожить такое, где бы не смогли его скомпрометировать даже в шутку, например, сторожем школы или колхозной бани.