Аннотация: Немножко ля-ля или о том, отчего некоторые люди хотят в Бразилию.
Зачем в Бразилию.
Переполненный страданием город оставался позади. Кильватерная струя, словно призрачная змея, вытянулась вслед кораблю. Святополк испытывал два сильнейших и антагонистичных же-лания - отвернуться от этого берега, чтобы навсегда о нём забыть, потому что дороги назад не было, и броситься в воду, дабы переплыть пока ещё не слишком большое расстояние между га-ванью и кормой. И то, и другое было одинаково бессмысленно - ибо Родина у него только одна, а показавшиеся на причалах всадники означали, что возвращение уже невозможно. Впрочем, такой выбор стоял в последние недели не только перед Святополком - и сотни решали его ещё проще - путём самоубийств или предательств.
Он смотрел в сторону тающего прошлого до тех пор, пока оно окончательно не исчезло с гори-зонта. И он знал, несмотря на свой вполне ещё молодой возраст (уже седьмой год этот биологи-ческий показатель совсем не соответствовал внутреннему содержанию человека), что с горизон-та его души прошлое никогда не скроется.
Но надо было жить. Где-то и на что-то. При этой мысли Святополк мужественно выдержал по-следовавшие за ней детские БезМятежные воспоминания. Всё, что он мог предложить собствен-ному будущему, состояло из ненужного уже патриотизма, ожесточённого разума и юношеской, удивительным образом выжившей, мечты. Бразилии.
В первые, ласковые годы своего детства он, играя с братом, случайно уронил толстенную книгу в семейной библиотеке. Прежде чем прибежали перепуганные грохотом домочадцы (собствен-но, упал целый стеллаж, но эта книга была Одной) Святик успел запомнить цветную красоту одного из амазонских видов. В течение трёх следующих лет, до поступления в гимназию, он изучил её всю - это был путеводитель по латиноамериканским странам, с тематическими атла-сами и прекрасными историко-энтомологическими очерками. Вначале её читала ему на ночь гу-вернантка, а потом, когда он научился читать сам и слегка утомился от чужого видения смысла, Святик многократно изучал книгу собственными руками, глазами и умом.
Амазонка, проророка, индейцы, сельва, далекие Анды - в этом мире всё можно было начать за-ново - без необходимости вести за собой казачью дивизию. Так мечталось, но уже не думалось... да и не было у него никогда дивизии - о таком счастье этой весной даже и генералы не помыш-ляли. Опять, что за мысли! - ведь прошлое уже уплыло. Впереди - Галлиполи, потом Афины, Мальта, Гибралтар и... в Британской Гвиане жили уехавшие туда тремя годами раньше родственники стоявшего рядом со Святополком в точно такой же позе Мишки, а ещё - там жила Анюта. По-следний раз Святополк видел её на небольшой дружеской вечеринке, что устраивали выпускни-цы Смольного института в честь оного выпуска. Как оказалось - последнего. Три с лишним года назад. Но надежда никогда не покидала его.
Утонувший в ночном горизонте город внезапно напомнил о себе враз поднявшимся заревом. Новая орда продолжала оставаться всего лишь очередной в ряду бесконечных волн, что разби-вались об утёс Третьего Рима. Для гарцевавших по пирсу всад-ников уплывавшие в море были такой же ордой, только одряхлевшей и потому - обречённой. Но все высокие мысли превратились в труху, когда Святополк вспомнил жуткую сцену, произо-шедшую в момент предпоследнего штурма города - командовавший их ротой полковник, при виде молодого командира приближавшегося к позициям вражеского батальона, взял да и вы-стрелил прямо себе в сердце. В кипении отчаянной рукопашной Святополк успел заметить, как тот самый командир, застыв возле трупа, не стал уклоняться от приближавшегося к его груди штыка. Dans la guerre, comme dans l'enfer.
- Миша, помнишь...?
Вместо ответа Миша выстрелил. В сердце. Стоявшие рядом разнородные пассажиры смотрели понимающе и устало.
Точно также они смотрели на Святополка, когда он, закрыв глаза Михаилу, слегка истерично снял сапоги и перелез через леера...