Ал Алустон

ЖЕЛАЮЩИМ НАПЕЧАТАТЬСЯ

 

Проблема того, как и на каких условиях издать свои труды, является острой для большинства авторов Самиздата. Постараюсь изложить свою точку зрения на вопрос о стоимости текстов, а также дать ссылки и свои отзывы на известные мне возможности напечататься.

 

СКОЛЬКО СТОИТ ТВОРЧЕСТВО

(по материалам одного форума)

 

Приемлемо ли творчество "за деньги"?

Полагаю, вполне приемлемо, когда плательщик денег (издатель, спонсор и т.д.) не вмешивается в содержание творческого процесса. Не указывает тему, идею, героев, сюжет произведения, не диктует, какую часть текста должны занимать описания расчленения тел заживо, вселенских катастроф, возбужденных гениталий крупным планом и прочих интересностей. При этом деньги могут платиться как за готовое произведение, так и авансом, так и в виде оклада или гранта.

Надо сказать, что независимость литератора как таковая связана не только с аспектом финансирования. Помимо диктата денег есть еще диктат (или влияние) литературной моды, традиций, читательских предпочтений и т.д. Многие авторы насыщают свои произведения неуклюжей эротикой, элементами насилия. Кто претендует на изысканность, нагружают тексты "потоками сознания" (зачастую демонстрируя его убогость), солипсизмом, иррационализмом (попросту - наркоманским бредом).

На бесплатных литературных сайтах ощущается душок погони за действующими в виртуальном мире эквивалентами ценности: количеством посещений, комментариев, баллом оценки. "Я напишу коммент тебе, а ты - мне" и т.д.

Вроде и деньгами здесь не пахнет, а произведения носят скорее ремесленный, чем творческий характер. Так что деньги - не единственный фактор, противодействующий творчеству.

 

Авторское вознаграждение

 

Цена товара может определяться как стоимостью, так и полезностью. Ценообразование на базе стоимости (грубо говоря, затрат на производство) характерно для массовых вещей, таких как гвозди, колбаса, автомобили. Для уникальных ценностей (литературные произведения, патенты, картины и т.д.) ценообразование характерно на базе полезности. Если ваше изобретение принесет за период эксплуатации владельцу патента миллион долларов, то вы можете рассчитывать продать его за семьсот тысяч. И это несмотря на то, что изобретение (наподобие закона Архимеда) было сделано за считанные секунды, без всякого напряжения, а его оформление не повлекло значительных материальных затрат. Другого такого изобретения нет, его купят только у вас либо нигде.

О литературном продукте. К сожалению, начинающие литераторы играют на поле массового производства. У них нет "раскрученного" брэнда - имени, и, следовательно, возможности устанавливать цену выше среднерыночной стоимости литературного товара. Все мы знаем на собственном печальном опыте, что эта стоимость пренебрежимо низка, так что пытаться зарабатывать на жизнь литературным трудом бессмысленно. Написать книгу приличного объема и качества стоит год работы, а гонорар за нее составит (если вообще удастся найти издателя) около тысячи долларов. Меньше ста долларов в месяц. Речь идет о действительно качественной вещи, с интересным сюжетом, яркими героями, внятным финалом. Произведения типа "один палка, два струна - что увижу, то пою", так называемый "поток сознания", концовки типа "я писал-писал, а потом обломался" - не в счет. Такую неряшливость могут позволить себе только раскрученные авторы, либо имеющие в издательствах блат, либо издающиеся на свои деньги.

Так что плюньте на жиденькие гонорары, пишите для души, для друзей, для единомышленников. Публикуйтесь бесплатно в Интернете, сайтов предостаточно. Пусть господа издатели варятся в собственном соку, вопия о высоких рисках книжного бизнеса и общей неблагоприятности конъюнктуры. На самом деле, риск этот во многом связан с экономией издателей на рекламе готовящихся к выпуску книг. Они считают, что раскрутка автора - дело рук самого автора. Привыкли печатать ворованного Чейза.

Что касается неблагоприятной конъюнктуры, то здесь все так и есть. Не может наш массовый читатель выкладывать десятки долларов за том. Трудности, будя воображение творцов, уменьшают покупательную способность аудитории. Нельзя иметь всего сразу.

Резюме. Пишите не ради денег (а то вообще может не представиться случая писать). Будут давать деньги - берите, если сумма вас не унижает.

 

ИЗБРАННЫЕ МЕСТА ИЗ ЛЕНТЫ КОММЕНТАРИЕВ

 

Полит.Ру
     
      Антон Носик
      Самиздат, Интернет и профессиональный читатель
     
      http://polit.ru/docs/624605.html     
     
     
      Как складывается судьба СМИ в эпоху Интернета? На эту тему рассуждает Антон Носик, автор статьи 'Самиздат, Интернет и профессиональный читатель', опубликованной в последнем номере журнала 'Отечественные записки', посвященного СМИ. В сегодняшнем информационном поле, отчасти благодаря появлению Интернета как нового средства, работает два типа читателя, считает автор: 'скучающий' и 'профессиональный'. Первый - традиционный читатель, который довольствуется своей любимой газетой и из нее черпает все сведения о происходящем в мире. Для него проблема отбора и интерпретации событий отсутствует, поскольку решается редакцией газеты. Читатель 'профессионального' типа выполняет, по сути дела, редакторскую работу - отбирает интересующие его новости, сравнивает различные интерпретации, бороздит Интернет-ресурсы в поисках нужной информации. 'Участь любого проекта в Рунете по сей день определяется в первую очередь его творческой состоятельностью, а не чьими-то происками или дедовщиной', - заключает Антон Носик.
     
      Рассказывают, будто Осип Эмильевич Мандельштам однажды спустил с лестницы коллегу, пришедшего пожаловаться, что его стихи не печатают.
      - А Христа печатали? - кричал вдогонку изгнанному гостю разъяренный Мандельштам, стоя на верхней площадке лестницы. - А Будду печатали?!
     
      Мандельштамовское негодование вполне понятно. Голос истинного гения (а другим вообще незачем браться за перо) сумеет достичь слуха своей целевой аудитории при любых превратностях истории - преодолев не только пренебрежительное отношение издателей, но и отсутствие издателей как таковых (не существовало же их во времена Христа и Будды): При всей дарвинистской жестокости такого суждения, оно по-своему справедливо. Вместе с тем налицо признание некоей исторической константы: во времена Мандельштама пропасть, отделяющая Поэта и Пророка от публичного поля, представлялась столь же широкой и труднопреодолимой, как девятнадцатью столетиями ранее, в новозаветные времена.
     
      В Интернете Христа печатают

     
      В современном обществе, спустя считанные десятилетия после гибели Мандельштама, пропасти этой, как известно, не существует вовсе. С повсеместным распространением Интернета (число пользователей которого, по последним оценкам, перевалило за 600 миллионов) проблема 'печатают / не печатают' отпала, как кажется, навсегда. Ибо себестоимость размножения информации и ее доставки к конечному потребителю благодаря новым коммуникационным технологиям сведена к нулю, а цензурные рогатки сохранились лишь в таких заповедниках тоталитаризма, как Белоруссия, Китай, Иран, Северная Корея и Куба.
     
      Печатный станок, в силу дороговизны и сложности производственного цикла, утратил в последние годы лидерство среди инструментов, используемых для передачи письменного текста. Число потребителей текстовой информации, размещаемой на страницах ведущих Интернет-серверов (прежде всего - в поисковых системах и каталогах), достигает десятков миллионов ежесуточно - что больше тиража любой газеты в любые исторические времена, не говоря уже о книгах. А стоимость попадания любого текста или автора в подобные базы данных - нулевая. Решительно всякий желающий, если у него есть что сказать городу и миру, волен разместить информацию в Интернете без каких-либо, даже символических, затрат на публикацию (для такого 'самиздата' предназначены тысячи серверов бесплатного хостинга, действующие во всем мире, включая российские). А индексирование любой информации, размещенной в Интернете, поисковыми машинами и каталогами - процесс автоматический, причем отвечающий за его осуществление поисковый робот всеяден: для него несть ни иудея, ни эллина, а есть лишь страницы, подлежащие занесению в базу для поиска, поскольку ранее их в этой базе не было.
     
      Поэтому в наши дни гостю Мандельштама пришлось бы жаловаться не на узкий круг душителей (власти, издатели), которые его 'не печатают', а на неопределенное число лиц (скажем, 15 миллионов русскоговорящих пользователей Интернета), которые его не читают, хотя имеют полную техническую возможность. Ибо рай на Земле недостижим в принципе, и законов Адама Смита никто не отменял: ресурсы, которыми располагают люди, по-прежнему остаются ограниченными. Просто раньше ограничения эти касались бумаги, типографской краски, мощности печатного станка, вместительности книготорговых складов и семейного бюджета покупателей книжной продукции. В Интернете же ограниченным ресурсом оказалось читательское внимание.
     
      Море информации, в котором мы тонем. Один только русский сегмент глобальной Паутины, по оценкам на конец июня 2003 года, составляет 96 миллионов уникальных документов, занимающих в общей сложности 2,5 гигабайта (2,5 миллиарда печатных знаков, или 1,4 миллиона машинописных страниц), причем размещено это богатство на 695 тысячах различных сайтов. Даже если на знакомство с каждым из этих ресурсов Сети затрачивать не более минуты, то на просмотр пятой части доступных русских серверов уйдет целый год рабочего времени. Причем за это время объем информационного наполнения Интернета на ту же пятую часть увеличится... Поэтому главная проблема для Интернет-публикатора - не 'напечататься', а сделать так, чтобы тебя прочли.
     
      Отсюда напрашивается вывод: Интернет, отменив цензуру государственную и 'рыночную', сам стал своеобразной формой глушения свободного слова. Лист прячут в лесу, объяснял честертоновский священник. Так и в Интернете: любой независимый голос теряется в хоре миллионов - многим и сказать-то, в общем, нечего, но молчать их уже не заставишь... Та же картелизация рынка СМИ, которая в традиционной медиасфере объяснялась высокой ценой вещания, в Интернете (и мировом, и русскоязычном) сохраняется за счет двух дюжин 'системообразующих' ресурсов-олигархов, на долю которых приходится до 90 процентов пользовательского внимания, в то время как все прочие сайты и серверы прозябают в сравнительной безвестности... Для доказательства этого тезиса достаточно обратиться к специальному списку, публикуемому на базе рейтинга Рамблера, - Индексу-20, демонстрирующему, какие 20 серверов в прошедшем месяце имели наибольшую совокупную аудиторию. Так что любители цитировать Екклесиаста при обсуждении возможностей любой новой технологии могут не слишком опасаться, что Интернет вынудит их поступиться толикой привычного техноскепсиса. Но действительность, к счастью, сложней и интересней любой самой убедительной схемы.
     
      Говоря о феномене Интернет-СМИ и о численности их аудитории, имеет смысл прежде всего обратить внимание не на количественные показатели, а на качественные изменения структуры потребления информации, связанные отчасти с ее подачей в компьютерном формате, а отчасти - с изменением роли информации как таковой в жизни общества. Для любого активного участника экономических процессов СМИ в последние полтора десятилетия превратились из инструмента удовлетворения любопытства в инструмент выживания. Субъект рынка начинает свой день с чтения газеты не для 'общего развития' (на эту функцию в последнее время все больше претендуют конфетные обертки) и не для того, чтобы скоротать время по дороге на работу, а для получения информации, помогающей ему принимать текущие решения - профессиональные и бытовые. Даже обыкновенной получкой нельзя разумно распорядиться, если предварительно не выяснить, растет сегодня доллар или падает. Для принятия любых решений о трате денег или способе их сбережения необходимо быть в курсе и состояния разных рынков, и законодательства, и экономических новостей, и существующих прогнозов.
     
      Соображения вполне банальные, но из них вытекает одно интересное следствие, еще не осмысленное до конца руководителями большинства традиционных изданий. Сегодняшний обыватель, потребляющий продукцию СМИ в личных целях, подходит к знакомству с новостями так, как до недавнего времени работал с прессой только профессиональный редактор или аналитик, получающий за этот труд зарплату. При такой смене подхода совершенно неизбежно изменение формата потребления информации. Однако формат подачи новостей на традиционных носителях никаким изменениям за последние годы не подвергся (и можно сомневаться в том, что тут вообще возможна какая-либо принципиальная реформа). В результате возник вакуум, заполнение которого и обеспечивает миллионные 'тиражи' Интернет-изданий, при всех их известных недостатках вроде вторичности информации, отсутствия фотослужб, разветвленных корсетей и т. п. Отличить 'профессионального' читателя от 'скучающего' довольно просто. 'Скучающий' читатель всегда готов удовлетвориться какой-нибудь одной газетой, в которой способ подачи материала наиболее отвечает его запросам - стилистическим, тематическим, визуальным. При выборе газеты на лотке у метро основным аргументом является пресловутое 'знание торговой марки', brand awareness. А читателю 'профессиональному' вообще нет дела до брендов различных вещателей: он выстраивает свои отношения не с каким-нибудь отдельно взятым изданием, а со всем информационным полем сразу. 'Профессиональному' читателю совершенно не важно, чей корреспондент, проявив чудеса настойчивости, дипломатии и выдержки, обштопал вчера всех своих коллег и вырвал у Ходорковского полосное интервью. 'Профессионального' читателя волнует только одно: чтобы он сам, читатель, не пропустил интервью Ходорковского, в какой бы газете оно ни появилось - 'Известиях', 'Коммерсанте', 'Ведомостях' или 'Времени новостей'. Предъявлять такие требования к традиционным СМИ бесполезно: замалчивание эксклюзивов, появившихся у конкурента, стало для них незыблемым корпоративным законом (от своих студентов с журфака МГУ я знаю, что им этот закон даже преподают). 'Скучающий' читатель принимает эти правила игры: он заранее согласен узнавать о мире только то, что сочла нужным (или имела возможность) сообщить его любимая газета. А 'профессиональный' читатель противопоставляет аутизму 'эксклюзивщиков' мощь специализированных поисковых машин и новостных каталогов.
     
      О конфликтах и позициях их участников (израильтян и палестинцев, Илларионова и Чубайса, РПЦ и Ватикана, троянцев и греков) 'скучающий' читатель готов узнавать из любимой газеты. 'Профессиональный' читатель, желая составить собственное мнение по спорному вопросу, отправляется к первоисточникам, благо Интернет-СМИ приводят гиперссылки на официальные сайты противоборствующих сторон. И то, что он там узнает, зачастую сильно отличается от содержания газетных интервью.
     
      'Скучающий' читатель доверяет своей газете освещение не только текущих событий, но и предыстории любого новостного сюжета. 'Профессиональный' читатель, имея дело со многими изданиями одновременно, твердо знает: нет источника более ненадежного, чем исторические справки в ежедневных газетах. Дело тут даже не в сознательных подтасовках, а в неразрешимости самой задачи - невозможно втиснуть в несколько фраз содержание десятков предшествующих публикаций и при этом не упустить ничего существенного, не исказить чужое мнение, не сместить акценты: 'Профессиональный' читатель допускает, что кто-нибудь где-нибудь когда-нибудь мог справиться с этой задачей успешно. Но сам он таких примеров не помнит и потому предпочитает знакомиться с историей любого вопроса по архивам. Интернет-СМИ в этом отношении удобнее: они оборудованы различными инструментами поиска и хранят архивы своих публикаций за долгий срок (зачастую охватывающий весь период их существования).
     
      Интернет-'олигархи' и их 'младшие братья'
     
      Из сказанного ясно, что 'профессиональный' читатель в первую очередь предъявляет спрос на демонополизированное вещание, на плюрализм в освещении любых сюжетов. Именно в этом с точки зрения тех пользователей, для которых Сеть служит основным источником новостной информации, состоит главное конкурентное преимущество Интернета перед традиционными СМИ. Так называемое 'активное ядро' аудитории Интернет-изданий - публика неленивая и любопытная, готовая многократно проверять любое прочитанное утверждение, сопоставлять русские переводы важных документов с иноязычными оригиналами, рыться в архивах, перерабатывать тонны словесной руды ради ответа на интересующие вопросы.
     
      С учетом этой особенности интересно взглянуть пристальнее на цифры посещаемости 'олигархических' Интернет-серверов, правильно соотнеся полученные данные с особым жанром этих 'монополистов внимания'. И мы сразу выясним, что как в русском сегменте Интернета, так и в глобальной Сети абсолютными лидерами популярности оказываются ресурсы, которые сами по себе являются не вещателями, а только ретрансляторами, агрегаторами и каталогами чужой информации, с обязательной отсылкой к ее первоисточникам. Миллионы пользователей, ежедневно приходящие в Рамблер и Яндекс, на Yahoo! и Google, задают один и тот же вопрос: на какие сайты мне следует дальше отправиться, чтобы получить наиболее ценный документ по интересующей меня теме.
     
      Выходит, 'олигархические' серверы - вовсе не препятствие на пути массового читателя к достойным внимания небольшим ресурсам, а наоборот - проводник и посредник, с помощью которого эти 'младшие братья', независимо от формы собственности и объема рекламных затрат, получают целевую аудиторию. А способность удержать ее, превратив случайного гостя в постоянного читателя, всецело зависит от качества самого ресурса. Ни поисковые машины, ни каталоги не в состоянии повлиять на так называемый 'коэффициент конверсии' - долю случайных посетителей, переходящих в активное ядро, - да они и не ставят перед собой такой задачи.
     
      Возвращаясь к Мандельштаму
     
      Создатели многих неудавшихся Интернет-проектов любят рассуждать о том, что к 2001 году весь Рунет (российский сегмент глобальной Сети) был уже поделен, и новым игрокам попросту не нашлось места на поляне, где все ягодные места заняли 'ветераны'. Проекты, созданные без стороннего финансирования, на энтузиазме одиночек, но сумевшие дожить до наших дней и сохранить лидерство в различных тематических категориях, якобы обязаны своим успехом только принципу 'Кто первый встал - того и тапки'. Обычно в этой связи упоминают Библиотеку Максима Мошкова, сервер 'Анекдоты из России' Дмитрия Вернера, реже - проект Майка Рогальского 'Авто.Ру' (наиболее успешный из всех перечисленных и по охвату аудитории, и в коммерческом отношении). На самом же деле любой давний житель Рунета легко вспомнит полдюжины корпоративных Интернет-проектов, возникших в 1994-1996 годах и весьма прилично финансировавшихся, но впоследствии канувших в небытие, причем никакое 'первородство' их не спасло:
     
      Ярчайший обратный пример: питерский художник-аниматор Олег Куваев, начав в ноябре 2001 года из чисто художнического озорства выкладывать по адресу mult.ru самопальные ролики про Масяню, всего полгода спустя оказался владельцем самого посещаемого развлекательного сервера в Рунете - его месячная аудитория перевалила за 600 тыс. уникальных посетителей. К сожалению, попытка перевести панковский арт-проект на коммерческие рельсы оказалась для Масяни губительной. Тем не менее, история всенародного успеха, который снискала рисованная девица с тремя волосинами на голове, - неопровержимое доказательство того, что 'поляну' еще далеко не разделили, и участь любого проекта в Рунете по сей день определяется в первую очередь его творческой состоятельностью, а не чьими-то происками или дедовщиной.
     
      Так что, живи Осип Эмильевич в наши времена, его гость, скатываясь по лестнице, вероятно, услышал бы с верхней площадки гневный окрик:
      - А Масяню раскручивали?
     
      09.09.2003

 

А. Баркова
      Толкиенисты. Архаическая субкультура в современном городе
     
      http://polit.ru/docs/625803.html
     
      Последнюю пару лет интерес к творчеству английского писателя Дж.Р.Р. Толкиена возрос необычайно, отчасти благодаря фильму 'Властелин Колец' новозелландского режиссера П. Джексона. Однако нынешняя бурная волна увлечения Толкиеном - отнюдь не первая даже в нашей стране. Предыдущая была в начале 1990-х годов, когда появился полный русский перевод 'Властелина Колец'; ей предшествовали еще несколько. В совокупности они привели к возникновению целой субкультуры поклонников Толкиена, называемых толкиенистами.
     
      Когда заходит речь о толкиенистской субкультуре, то первой вспоминается фраза 'Мы - эльфы': толкиенисты так или иначе отождествляют себя с персонажами мира книг Толкиена, отдавая предпочтение 'нечеловеческим расам' - эльфам, гномам, оркам и т.д. Для некоторых представителей субкультуры это не более чем игра, для других - нечто более серьезное. Именно второй случай и будет предметом нашего рассмотрения.
     
      Уже несколько десятилетий психически здоровые люди утверждают, что они являются одновременно и собой, и некоей личностью из Средиземья. Социальный и интеллектуальный статус таких людей достаточно высок: практически все имеют высшее образование (студенчество - основная 'питательная среда' толкиенистов), работа многих из них связана с научной или иной интеллектуальной сферой.1 Ключом к объяснению психологии таких людей являются работы Л. Леви-Брюля о сопричастии. Обратимся к его книге 'Первобытное мышление'.
     
      'В коллективных представлениях первобытного мышления предметы, существа, явления могут непостижимым для нас образом быть одновременно и сами собой, и чем-то иным'.2 Термин 'коллективные представления' у Леви-Брюля означает некое мироощущение, передаваемое из поколения в поколение, властвующее над эмоциональной, а не логической сферой, не зависящее от качеств отдельной личности. Иными словами, 'коллективные представления' Леви-Брюля практически тождественны понятию бессознательное. Это область эмоций, не подвластная логике и логикой никогда не проверяемая. Применительно к толкиенистской субкультуре можно уверенно утверждать: как только человек начинает логически осмысливать свои идеи и образы, он перестает быть 'эльфом', то есть включение рационального анализа приводит к разрушению сопричастия, базирующего на эмоциональном восприятии.
     
      Леви-Брюль настойчиво подчеркивает, что основа сопричастия - именно эмоциональная сфера. Первобытный человек3 не хуже цивилизованного в повседневной жизни умеет отличать дуб от кабана и их обоих от удара молнии; однако в ритуале и одно, и другое, и третье являются для него символами громовержца, то есть объектами мифологически (эмоционально) тождественными. Отсюда видно, что сопричастие имеет знаковый характер. Материальные объекты оказываются тождественны постольку, поскольку являются знаками одного и того же объекта нематериального порядка.
     
      Исследователь пишет об отождествлении 'непостижимым для нас образом'. 'Для нас' - то есть для всех, кто не вовлечен в сферу конкретного эмоционального переживания. Как только мы оказываемся изнутри знаковой системы, мы становимся носителями сопричастия и наша логика пасует перед эмоциональным отождествлением. Вот наглядный пример из советского периода нашей жизни. Эмблемой стенгазеты про пионерию равно могли быть изображения пионерского галстука (ткань), значка (металл), пионера (ребенок, мужчина), пионерки (ребенок, женщина), костра (плазма) и т.п. В качестве эмблемы газеты все эти объекты равноправны, то есть являются знаками единого означаемого; однако вне данной знаковой системы никто не станет их отождествлять. Примечательно, что означаемое - пионерия - является нематериальным, подобно громовержцу в приведенном примере и Средиземью как категории в толкиенистской субкультуре. Логично предположить: чем менее материально означаемое, тем больше материальная вариативность означающих.
     
      Такова суть механизма, по которому различные материальные объекты 'могут быть одновременно и сами собой, и чем-то иным': вне знаковой системы они тождествены сами себе, при включении в систему тождествены нематериальному означаемому, которому тождественно и некое множество других объектов. Это может приводить к отождествлению конкретных объектов между собой, однако отнюдь не всегда.
     
      Применительно к рассматриваемой теме употребление Леви-Брюлем термина 'первобытное мышление' в приведенной цитате не совсем корректно. Во-первых, примеры из мировоззрения ХХ века убедительно свидетельствуют, что сопричастие прекрасно вписывается в цивилизацию. Во-вторых, Леви-Брюль, работая в первой половине ХХ века, повторял ошибку тогдашней науки, которая отождествляла архаические племена с первобытными. Между тем духовный мир архаических племен (коренных народов Азии, Америки и Австралии) прошел столь же длительный путь развития, что и европейская цивилизация; современная наука категорически настаивает на том, что образ жизни традиционных племен и народностей не идентичен древнему и древнейшему. Можно исследовать архаическое мышление; первобытное поддается только реконструкции.
     
      Вернемся к разговору о сопричастии. Немотивированное отождествление двух материальных объектов служит признаком того, что они оба - знаки общего нематериального означаемого. Видимо, именно в этом контексте следует рассматривать знаменитый пример с племенем бороро, считающим себя арара (красными попугаями).4 Не будучи специалистом в южноамериканской мифологии, не возьмем на себя смелость комментировать пример с бороро подробно, однако нам несложно рассмотреть славянский аналог бороро - племена лютичей. Само это название является отчеством от слова 'лютый', то есть волк (табуированное название зверя). Геродот писал о том, что на несколько дней в году такие люди превращаются в волков.5 Учеными установлено, что речь идет о ритуальном ряжении в шкуры зверей, при этом люди и волки мыслятся двумя ветвями потомства прародителя-тотема. В ритуале и те и другие отождествляются, однако за пределами ритуала об этом отождествлении нет речи. Пример лютичей для нас ценен тем, что в данном случае человек становится как субъектом, так и объектом сопричастия: он отождествляет не предмет, а самого себя. Означаемым же является не конкретный волк, шкура которого на плечах у человека, а волк-прародитель, то есть нечто нематериальное.
     
      Полагаем, приведенных примеров достаточно, чтобы разобраться в мировоззрении толкиенистов. 'Быть эльфом' ничуть не сложнее, чем 'быть волком' или 'быть красным попугаем'. Отличие заключается в том, что для архаического человека сопричастие предполагает два материальных объекта, тождественных нематериальному означаемому ('я и волк' как первая ступень сопричастия 'я и прародитель'), в то время как архаизированное мышление цивилизованного студента допускает сопричастие нематериальному объекту как ступень сопричастия нематериальному означаемому более высокого порядка ('я и эльф' как первая ступень сопричастия 'я и Средиземье'). Нет нужды повторять, что человеческое мышление развивается от конкретных представлений к абстрактным понятиям, так что и объекты сопричастия утрачивают свою материальность по мере развития культуры. Рассмотрим сопричастие 'я и эльф'. В том случае, когда человек отождествляет себя с конкретным героем книги, он мыслит более архаично, чем когда считает себя жителем мира Средиземья, имя которого в книгах Толкиена не фигурирует. В обоих случаях выбор 'расы' диктуется ощущением эмоционального родства душевных качеств индивидуума и 'расы'. Представления о 'нечеловеческих расах' также лежат в сфере коллективного бессознательного и практически совпадают у большинства людей. Это касается как внешнего вида эльфов, гномов, орков и других 'рас', так и их внутренних качеств, образа мыслей, манеры поведения, обычаев и т.д. Автору этих строк доводилось неоднократно наблюдать, как носители субкультуры (независимо друг от друга!) сходно или одинаково реконструировали костюмы, песни и танцы эльфов.
     
      Носитель субкультуры отнюдь не страдает 'раздвоением личности', как не страдает им и архаический человек. Сферы бытовой жизни и ритуального взаимодействия были и остаются разграниченными; разница лишь в том, что архаическое общество несравнимо более жестко регламентирует время и место проведения ритуала.
     
      Имя как знак сопричастия
     
      В мифологически мыслящей культуре одной из основных форм сопричастия является сопричастие живого человека его давно ушедшему предку. Именно на этом основывается обычай (доживший до наших дней) давать детям имена их умерших родственников. Можно без преувеличения утверждать, что толкиенистская субкультура базируется на этом представлении. Оно является отправной точкой для подавляющего большинства молодых людей, приходящих в субкультуру с именем того или иного персонажа книг Толкиена.
     
      Знаком вступления в любое более или менее ритуализированное сообщество является принятие нового имени. Леви-Брюль показывает это на архаическом материале. Туземцы 'рассматривают свои имена как нечто конкретное, реальное и часто священное: Индеец рассматривает свое имя: как отдельную часть своей личности, как нечто вроде глаз и зубов'.6 То же самое происходит и в толкиенистской среде. Вот как сами носители субкультуры говорят об этом:7 'Предпочитаю, чтобы ко мне обращались 'по квэнте',8 потому что в той роли, которую я играю под этим именем, я могу воплотить то (и позволить себе то), что в цивильной жизни не всегда пройдет'; 'Имя 'по квэнте' просто более отражает меня саму'.
     
      Может показаться, что выбор имени обусловлен его семантикой. Однако в большинстве случаев это не совсем так. Определяющих факторов два: человек либо берет себе имя толкиенского персонажа, так или иначе отождествляя свой характер и судьбу с ним,9 либо выбирает свое собственное имя и в этом случае на первом месте практически всегда идет звучание, семантика оказывается вторичной или игнорируется вовсе. Вот несколько примеров: ''Что твое имя значит?' - 'По сю пору не совсем понятно. Оно просто есть'. - 'Как ты его получил, от кого?' - 'Скажем, так: приснилось. И понял, что - мое''; 'Однажды возникло в голове слово, и показалось, что это ты сейчас, в данный момент. Только у меня этот момент (такое состояние поиска) продолжается всю мою жизнь. Поэтому и показалось мне имя знакомым. Моим'. Семантизация таких имен часто происходит спустя какое-то время: 'Имя оказалось хорошее, функциональное и многозначительное: хоть с латыни переводи (aster - звезда, eter - эфир), хоть с иврита (тоже что-то такое звездное), хоть с искаженного квэнья'; 'Изначально это было мое любимое имя из исландских саг, но потом оказалось, что оно переводится с нолдорина,10 причем с тремя разными оттенками смысла и все три очень точно ложатся на мою личность'.
     
      Леви-Брюль пишет о том, что для архаического человека 'имя имеет весьма важные функции, которых совершенно лишены наши имена: оно выражает, воплощает родство личности с ее тотемической группой, с предком, перевоплощением которого личность часто является: с невидимыми силами, охраняющими тайные общества или союзы, в которые она вступает, и т.д.'11 Если в этой цитате заменить термины 'тотемический' и 'предок' на более общие понятия 'знаковый' и 'герой', то высказывание ученого будет всецело применимо к субкультуре толкиенистов. Принятие имени является знаком вхождения в субкультуру.
     
      Большинство толкиенистов говорят о себе: 'Паспортное имя не выражает моей сути'. Иными словами, оно не воспринимается эмоционально, символически окрашенным знаком. У архаических народов повседневное имя считается лишенным магической силы, в то время как 'настоящее имя: является тайным: способным переносить в другое место часть личности:'12 Как видим, противопоставление знакового и повседневного имени есть стойкая общечеловеческая традиция.
     
      Итак, и в архаических культурах, и в толкиенистской субкультуре имя есть способ проявления сопричастия. Очевидно, что при смене сопричастий будут меняться и имена: 'Есть одновременно два имени. То есть сначала было одно, потом прибавилось другое. В связи с чем? Сначала известна одна судьба, одна жизнь. Потом узнаешь больше, вспоминаешь больше, и - так как все это все равно я - прибавляешь эти новые имена'; 'Сразу и серьезно оговорю: имена, которые я ношу, принадлежали личностям, являющимся в некоторый промежуток времени моим 'первым я'; личностей этих за вот уже тридцать лет было несколько. И все из разных, так сказать, миров. Менялись личности - менялись имена'.
     
      Эльфы или люди?
     
      Доселе мы употребляли термин 'эльф', не вдумываясь в то, какой именно образ стоит в субкультуре за этим понятием. Между тем это слово более чем неточно отражает внутренний смысл данного образа. В произведениях Толкиена наряду с общелитературным 'эльф' стоит собственный термин 'эльда', 'эльдар'.
     
      Если в традиционном понимании эльфы - существа миниатюрные (вплоть до эльфов с крылышками, как в 'Дюймовочке' Андерсена), то эльдары Толкиена, как прямо указано в 'Сильмариллионе', ростом превосходят человека и лишь немного уступают ему в мускульной силе. Перед нами типичный образ героического племени, подобного, например, северокавказским нартам или индийским видьядхарам. Сравнение с последними особенно показательно. Если нарты при всей богатырской мощи - все же люди (лишь постулируется, что этот народ жил некогда и сейчас никого не осталось), то видьядхары в 'Океане сказаний' Сомадевы13 в ряде случаев выступают как существа сверхъестественной природы, а в других случаях ничем не отличаются от обычных людей. То же можно сказать и об эльдарах. Если во 'Властелине колец' эльф Леголас отчетливо противопоставлен человеческим персонажам, то в 'Сильмариллионе' люди и эльдары действуют наравне и в глазах неискушенного читателя практически неразличимы.
     
      В многочисленных продолжениях Толкиена тенденция очеловечивания эльдар сохраняется. Большинство подражателей не ставят себе задачи прописать различие между человеческой и 'нечеловеческой' психологией, так что эльдары в их представлениях оказываются 'расой', практически во всем подобной людям, то есть типичным героическим племенем. Русские продолжатели Толкиена идут в этом еще дальше. Желание сблизить эльдар с людьми приводит к тому, что они отрицают самое бессмертие эльдар. Так, в 'Черной книге Арды' Ниеннах и Иллет14 проблематика сюжета состоит в обретении эльдарами человеческой смерти, что представляется авторам наивысшим благом. В 'Эанарионе'15 Альвдис Н.Н. Рутиэн постулирует наличие особого мира для мертвых эльдар, откуда они не могут выйти (согласно Толкиену, эльдары, будучи убиты, через какое-то время возвращаются к жизни). В обеих книгах эльдарам приписывается такая сугубо человеческая черта, как склонность к самоубийству. Эта тенденция является своеобразным преломлением архаической традиции сочетать в образе эпического героя как человеческие, так и сверхчеловеческие черты.16
     
      Человек и 'нечеловеческие расы'
     
      Наиболее яркой и заметной чертой принадлежности к субкультуре является отождествление себя с 'нечеловеческой расой'. Толкиенистов в шутку часто называют 'эльфами'. Вот несколько самоопределений тех, кто причисляет себя к народу эльфов: 'А эльфы - они другие: у них более широкое восприятие Мира'; 'Собственно, воспитывала в себе эльфийское сознание вполне сознательно еще до чтения Профессора17 , у него просто узнала, как это называется. Эльф - это существо, для которого весь окружающий мир, во-первых, живой (не существует так называемой 'косной материи', лишенной сознания), во-вторых, всесвязный, в-третьих, постоянно развивающийся. Чувствующему откроется музыка камней и деревьев, истории, рассказанные ветром и землей. Все, что ты делаешь в своей жизни, должно служить цели возвышения красоты мира. Все, что ты делаешь, говоришь или даже чувствуешь, непосредственно влияет на мир. Ты открыт для мира и мир открыт для тебя. Собственно, именно в этом корни знаменитой эльфийской магии: если ты связан со всем окружающим миллионами нитей, то касание этих нитей может целенаправленно менять окружающее:';
     
      ':эльф не только не должен причинять зло кому-либо - но и не отвечать злом на зло, уметь просто отойти в сторону, а покалеченному злом - помочь'; 'Я квэндо, нолдо. Квэнди в мире атани жить непросто, но мне кажется, мы лучше умеем контролировать свой внутренний мир, и потому можем не нарушать правил человеческой жизни '.18
     
      Эти высказывания более или менее развернуто выражают одну и ту же мысль: 'эльфийское мироощущение' есть следствие чрезвычайно высокого уровня символизации окружающей действительности, противопоставление 'мы эльфы - они люди' основывается на эмоциональном восприятии мира. Обратимся к статье Тинувиэль и Хольгера 'Есть ли эльфы среди нас, или о психологических основах эльфийского мировосприятия'.19 Авторы предлагают 'дать людям в реальном мире название эльфов как символ определенных личностных характеристик, обусловленных влиянием тех же архетипов, которые отражены в литературных образах эльфов'. Главное отличие эльфов от людей они видят в том, что 'в то время как у людей восприятие левополушарное, 'технологическое', 'реалистическое', неинтуитивное, то восприятие эльфов основано на правом полушарии, то есть оно прежде всего - интуитивное, основанное не на инструкциях, а на образах, фантазиях, прозрениях'. Последнее утверждение нам представляется неточным. Достаточно сказать, что авторы статьи опровергают его своей биографией. Полагаем, противопоставление 'эльфийского' и 'человеческого' мышления идет не по степени технологичности/интуи-тивности, но именно по степени знаковости, символизации.20
     
      Среди толкиенистов многие 'эльфы' - это студенты и выпускники технических вузов, прекрасно реализующие себя в профессиональной сфере. В последние годы самой распространенной среди 'эльфов' профессией стало программирование. Естественнонаучный и художественный склад ума нисколько не противоречат друг другу; они суть две стороны одной медали - высокоразвитого интеллекта, который вместе с символизацией мира и дает 'эльфийский менталитет'. Этому не противоречит утверждение Тинувиэль и Хольгера о том, что 'технологией эльфы занимаются по необходимости, то есть они живут для того, чтобы творить, а не для того, чтобы обеспечивать себя средствами существования'. И к эльфам, описанным Толкиеном, и к 'эльфам' фэндома вполне применимо утверждение Тинувиэль и Хольгера: 'Для них ценен мир сам по себе: они понимают относительность многих 'абсолютных' истин, суетность многих устремлений, второстепеннность материальных благ, и граница прошлого, настоящего и будущего для них нерезка'. Толкиенистская субкультура действительно характеризуется сравнительным безразличием к материальному миру. Это не декларированное противопоставление, как у хиппи, а именно отсутствие сопричастия материальным ценностям. Главной ценностью субкультуры является творчество (в любом проявлении)21. О том же пишут Тинувиэль и Хольгер: 'Для эльфов, как правило, характерна положительная пассионарность. Почему она не может быть отрицательной? Потому что настоящие эльфы последовательны в своем творчестве, тогда как отрицательная пассионарность - это безволие, нежелание развиваться, познавать, творить, это просто аморфное созерцание окружающего мира без желания что-либо делать'.
     
      Однако отнюдь не все толкиенисты считают себя эльфами. Вот высказывания 'представителей' других 'рас': 'Я - гном. Менталитет гномов мне очень близок, их меркантильность, их тяга к богатству и труду'; 'Я постепенно поняла, что я - хоббит. В идеале для хоббита жизнь должна быть мирной, но не как стоячее болото, а как атмосфера дружелюбия, тепла и свободы вокруг. Настоящий хоббит где угодно способен создать уют и тепло, ощущение Дома. По мнению хоббита, надо и самому жить в свое удовольствие, и давать такую возможность другим - тогда все будет хорошо'; 'Быть драконом для меня означает видеть мир, как видит его дракон. И это прекрасно согласуется с окружающей меня реальностью. Просто у меня меньше иллюзий на ее счет - и все. Дракон видит мир без 'розовых очков', но и без 'черных'. Просто - таким, какой он есть. :Его восприятие лишено субъективного налета: Лучше всего это выразить фразой из одного не очень известного романа У. Ле Гуин 'Резец небесный': 'Та часть, что никому не служит и ничего не боится'. Так вот, эта часть и есть, собственно, дракон... Для меня, во всяком случае. Что значит быть человеком? Вечно ошибаться? Искать и не находить? Кричать в пустоту о том, что ты не такой, что ты - индивидуальность? Ждать невозможного? Или просто закрыться, спрятаться в раковину, притворится таким, как все, и больше никогда не писать стихов? Я не могу так. Наверное, я не человек...' (курсив наш. - А.Б.).
     
      Наконец, немало толкиенистов определяют себя именно как люди. Причем основных форм мотивации - три. Первая, самая 'материалистическая': 'Не стоит считать себя придуманным персонажем'. Вторая - человек как существо, не видящее того, что видят эльфы: 'Тупой реалист. Вы представляете себе Бродду,22 рассуждающего о множестве миров, магии, эльфах?' Ясно, что и для тех и для других субкультура - не более, чем игра. Но существуют и 'люди по квэнте', глубоко осмысливающие свое отличие от эльфов: 'Человек. Но под этим я понимаю личность, способную к постоянному перерождению и развитию, в отличие, например, от эльфов, которые какими созданы, такими и останутся'.
     
      Как показал приведенный материал, толкиенистская субкультура базируется на оппозиции символизация-десимволизация, наиболее упрощенно представляемая как эльфы-люди. Таким образом, данная субкультура вписывается в общечеловеческую систему бинарных (двоичных) оппозиций, которые описаны К. Леви-Строссом,23 а в отечественной науке наиболее ярко представлены именами Вяч. Вс. Иванова и В.Н. Топорова.24 Классиками мифологической науки доказано, что бинарная оппозиция вызывает к жизни образ медиатора, то есть объекта или персонажа, наделенного обоими противопоставляемыми качествами. Герой архаического мифа и эпоса - это именно медиатор. Наиболее известная снятая им оппозиция - это оппозиция между людьми и богами: герой мифа или эпоса нередко рожден человеческой женщиной от бога, обладает как чисто человеческими качествами, так и сверхъестественными.25
     
      Строго говоря, толкиенские эльфы сами по себе - медиаторы; они обладают гораздо меньшим набором чудесных качеств, чем, скажем, эльфы уэльских легенд. Фактически эльфы Средиземья отличаются от людей лишь бессмертием (однако на протяжении всего 'Сильмариллиона' эльфы гибнут!26) и более высоким мастерством различного рода - от творческого до воинского. То есть толкиенские эльфы выглядят так, как в фольклорных эпических текстах описываются герои-люди. И в том и в другом случае - медиаторы, к какой бы 'расе' их ни причисляли.
     
      Однако многие толкиенисты идут дальше и выбирают 'расу-медиатора'. Наиболее распространенной 'расой-медиатором' в субкультуре являются эллери ахэ, эльфы Тьмы27. Они принадлежат не миру Толкиена, а миру самого известного из русских 'апокрифов' - 'Черной Книги Арды' Ниеннах и Иллет. Само понятие 'эльф Тьмы' сочетает в себе противоположности, поскольку эльфы - носители начала Света (в отличие от людей). 'Эллери ахэ' представлены в книге (и ощущают себя в субкультуре) медиаторами не просто между началами Тьмы и Света, но и между эльдарами и людьми; это эльфы, которым их учитель - Мелькор - дает возможность умереть человеческой смертью. Сами 'эллери ахэ' говорят о себе: 'Эльф Тьмы. Согласовывать с 'реальной жизнью' свою расовую принадлежность даже легче, чем может показаться. Как говорю я - люди среди эльфов, эльфы среди людей. Но я знаю только одно: Смерть - это Дар. Мы могли жить очень долго, но всегда уходили, когда решали, что Путь в этом мире и в этой ипостаси завершен'; 'Я как-то постепенно осознал что я - Темный. Согласуется - я много учусь (математике, физике и языкам), ломаю и пишу программы. Профессор несколько раз подчеркивал существующее в культурах Светлых негативное отношение к знаниям, полученным не у Высших. Это и отношение хоббитов к механизмам сложнее мельницы, и сказания о 'безумии', охватившем нуменорцев, осевших в Средиземье, которые вместо простого совершения жизненного цикла ('слова в запыленных свитках стали милее имен сыновей') занялись накоплением Знания, без отсеивания по предвзятым 'с неба' представлениям о мире. Сама суть культуры Светлых - в сохранении существующего, ценного само по себе. Но ни в коем случае не создание чего-либо нового, непредсказуемого'.
     
      В субкультуре концепция 'Черной Книги Арды' вызывает либо резко положительную, либо резко отрицательную оценку. Популярность этой книги огромна, и причина успеха заключается не столько в литературных достоинствах произведения, сколько в том, что авторы сумели создать образ народа, являющегося медиатором по отношению к основным оппозициям мира Толкиена. Однако и в книгах самого Толкиена есть народ-медиатор, упомянутый народ нолдор. Число его 'представителей' уступает множеству 'эллери ахэ', хотя тоже заметно. Вот наиболее показательное суждение нолдора о своем народе: 'Нолдор в моем истолковании - это те, кто не выбрал ни Свет, ни Тьму, а предпочел искать свой путь. Так и я ищу свой путь, пытаясь предложить альтернативу черно-белой схеме'. Та же идея выражена в книге 'Эанарион' Альвдис Н.Н. Рутиэн.
     
      Проход через смерть
     
      Важнейшей чертой любой архаической (и, шире, традиционной) культуры является моделирование фаз жизненного цикла. Для мифологически мыслящего человека мир делится на категории своего и чужого, при этом все свое представляется благим28, все чужое - потенциально опасным. К сфере чужого мифологическое мышление относит все биологические процессы, поскольку они неуправляемы с человеческой точки зрения. Многие календарные обряды дублируют природные изменения (например, масленица дублирует приход весны, тем самым превращая его из неуправляемого природного процесса в результат ритуальных действий человека). В еще большей степени это касается так называемых семейных обрядов. Каждый биологический акт (рождение, половое созревание, зачатие ребенка, смерть) дублируется соответствующим ритуалом, причем длительность природного и культурного события обратно пропорциональна: мгновенному событию соответствует длительный ритуал, и наоборот. Ярче всего это видно на примере смерти: даже в современном обществе ритуальное умирание человека длится как минимум год (последние поминки). Сравнительно долгий процесс полового созревания дублируется обрядом инициации, до которого человек считается мальчиком, а после - мужчиной. Исчерпывающие сведения об обряде инициации в различных культурах содержит книга В.Я. Проппа 'Исторические корни волшебной сказки'. Исследователь пишет о том, что посвящаемые в ходе инициации переживали символическую смерть; переход из состояния мальчика в состояние мужчины обставлялся таким образом, что сам посвящаемый верил в то, что он умер и воскрес29.
     
      Наше подсознание прочно хранит память о ритуальной смерти в юношеском возрасте. В толкиенистской субкультуре ритуальная смерть реализуется двояко. С одной стороны, это многочисленные 'смерти' на ролевых играх. Отношение к таким 'смертям' может быть разным: от восприятия как чисто игрового события до глубокого стресса. С другой стороны, многим представителям субкультуры свойственно переживать как смерть изменения в личной системе сопричастий. Такая 'смерть' - всегда сильный стресс, но она не обязательно связана с какими-то личными проблемами. Наше анкетирование показало, что осознание 'прохода через смерть' присуще далеко не всем: одни информанты прекрасно понимали, о чем идет речь, и говорили, что это с ними было, другие просто не видели смысла в вопросе.
     
      Проход через символическую смерть часто имеет инициатическую семантику: 'Умерла сама, по собственному желанию. Эта смерть имела определенную цель: когда я родилась заново, этих людей в моей жизни просто не существовало. Если бы я не сделала этого, то долго бы на них сердилась и проклинала, отравляя этими не слишком похвальными чувствами, прежде всего, свою личность'; 'С моими друзьями такое случалось и в этом нет ничего необычного. Каждому человеку, не важно, толкинист он или нет, приходится за свою жизнь не раз умирать и возрождаться духовно. Часто со смертью меняется и самосознание, и миропонимание, и, соответственно, Имя. Очень часто приходится слышать от думающих людей: 'И после этого я словно заново родился'... Если есть новое рождение, новое понимание мира, следовательно, есть и момент умирания, смерть... Когда прошлое отмирает и мир открывается с новой стороны'; 'Умирать на уровне личности... Ну некие душевные переломы у меня в жизни были ('Мы, увы, со змеями не схожи - / Мы меняем души, не тела...' Н. Гумилёв), характер менялся довольно сильно. Квэнты у меня после этого менялись - например, квэнта Идриль была полностью отброшена именно после такого перелома'.
     
      Вообще смена имени - довольно частое последствие символической смерти, поскольку, повторим, имя - наиболее яркий маркер определенных сопричастий, а символическая смерть связана с изменением (или разрушением) системы сопричастий: 'Я уже умер. С моим телом ничего не происходит, но мой разум сломан реальностью. Я называю себя паспортным именем - и ничто во мне не восстает. Я был поэтом, а стал цивилом'; 'Было когда-то у меня другое имя. После смерти я все забыла и не хочу вспоминать. Моя жизнь начата заново: Кто я теперь - точно не знаю. Человеческая суть непостоянна, она может изменяться. Печальный пример тому - назгулы Саурона'30.
     
      В некоторых случаях прохождение через символическую смерть сопровождается сильными физическими болями и даже определенного рода видениями: 'Это было во сне. Как будто со скоростью мотают твою жизнь и показывают, что все это - личина, ненастоящая жизнь. Оставить только право на любовь и на жизнь, вернее, на СМЕРТЬ. Видение - падаешь в яму, как в коридор из зеркал. И там быстро-быстро видишь все, что было и будет. Чувств - никаких. Так темно, а по краям - цветастое все такое, как калейдоскоп. Это как будто мучаешься вечность, и знаешь, что так будет всегда. Как будто сам понимаешь свои ошибки. Когда я проснулась: то поняла, как многое во мне изменилось. Что-то, что держало меня в этом мире, оборвалось, исчезло. Мне стало ясно, что прежней меня нет'; 'Полностью умирать не приходилось (сама же не допустила), но ощущение то еще. Как вам такой сон: саданули кинжалом в левый бок, видишь себя же на камнях площади и летишь куда-то через черноту на яркий-яркий свет, потом спохватываешься (мне же сюда не надо!), разворачиваешься, летишь обратно, влезаешь в тело и тут же просыпаешься с дикой болью. Приводили в порядок долго и упорно, но пару месяцев левая рука с трудом работала и весь мир был какой-то выцветший (смотришь, вроде все цветное, но красок вообще не замечаешь) - ну прямо, как у Фродо!31'; 'Когда мое фэа болеет, это выражается в крайне серьезных заболеваниях хроа32. Впрочем, для меня в такое время они не имеют значения'.
     
      Однако не только физическая боль может быть спутником символической смерти: 'Случались моменты, когда стоишь просто на грани. При этом нужно не переступить Черту, потому что за ней - гибель души. Когда такое состояние наступает, пропадает воля к жизни 'здесь', и теперь я понимаю, что значит, когда фэа сжигает хроа. Это очень страшно и больно (ну, не физически, конечно)'; 'Этой осенью я умерла. Я умирала долго и тяжело, решила пройти через смерть сама, чтобы выйти обновленной. Но сил не хватило, и вышла совсем другая личность. Я не сразу поняла, что смерть оказалась полной'; 'Просто и грустно: 'он' (второе 'я') уходит - 'я' остаюсь. Я всегда остаюсь:'
     
      О браслетах, монетах и приметах
     
     
      Обратимся к анализу конкретных представлений, присущих как архаической, так и толкиенистской культуре. Мышление архаического человека основано на принципе индивидуализации. Такое мышление практически свободно от категории счетности (пастух знает всех животных в своем стаде и не нуждается в пересчете, чтобы проверить, все ли здесь33). Категория счетности - одна из крайних форм лишения объектов их индивидуальности. В известном смысле можно даже утверждать, что счетность есть основа демифологизации. Архаизирующее мышление толкиенистов всячески сопротивляется счетности. Например, говоря о 'фенечках' (бисерных браслетах) на своей руке, толкиенист укажет, от кого какая получена и какая что символизирует, но не задастся вопросом об их количестве34.
     
      Строго говоря, 'фенечка' может символизировать что угодно - быть знаком некой средиземской личности ('это у меня Леголас, а это Фродо'), знаком неодушевленного предмета ('это Сильмарили', 'это меч'), стихии ('это огонь', 'это сила земли') и т.д. В ряде случаев конкретная 'фенечка' связана больше с эмоциональным состоянием, чем с определенным вербализируемым знаком. Однако символика 'фенечки' ощущается постоянно, хотя толкиенист не всегда может четко ее сформулировать. Плетение 'фенечек' - один из немногих способов изготовления вещей своими руками, который остался доступен современной молодежи. Стремление делать носимые вещи самому-важнейшая черта толкиенистской субкультуры и одновременно проявление архаизированного мировосприятия.
     
      Ряд подсознательных представлений, связанных с 'фенечками', является воспроизведением архаических представлений о магии браслета. В древнем и средневековом европейском обществе браслет был атрибутом и символом вождя, конунга35. Даря браслет, древний вождь тем самым передавал воину удачу, которую персонифицировал в себе36. В современном демифологизированом обществе древняя символика браслета оказалась отчасти перенесенной на наручные часы37. В толкиенистской субкультуре бисерная 'фенечка' воплощает в себе все те мистические качества, которыми архаическая культура наделяла браслет вождя.
     
      Для архаической культуры характерно особое отношение к средствам платежа. Леви-Брюль подробно пишет о том, что у ряда племен, не знающих товарно-денежных отношений, есть специальные 'деньги' для ритуальных целей - платы за невесту, приобретения союзников при ведении войны и уплаты виры за убитого. Роль таких 'денег' чаще всего играют раковины каури38. Во всех остальных случаях туземцы обменивают товар на товар. Введение ритуальных 'денег' подчеркивает ритуальный, символический, знаковый статус ситуации. Впрочем, можно сказать и иначе: высокий статус ситуации, ее исключительная противопоставленность быту продуцирует символ символа - ритуальные 'деньги'. Такая 'монета не служит, собственно говоря, для экономических целей: она предназначена для выполнения определенных социальных функций'39. В толкиенистской субкультуре ритуальные 'деньги' также существуют. Причем имеются в виду не монеты, сделанные специально для ролевых игр (эти монеты нередко становятся потом прекрасными сувенирами), а монеты, имеющие свой денежный эквивалент. В одном из толкиенистских клубов Москвы вход на любые мероприятия стоил одну монету с изображением государя (монета была обработанной старой пятирублевой - на нее был наклеен портрет). 'Курс' такой монеты повышался вместе с ростом цены на билет. С материальной точки зрения не было никакой разницы, чем платить - рублями или этим 'золотым'. Так что функционирование таких 'золотых' было чисто ритуальным, маркирующим символическую значимость праздника.
     
      В мифологии эльфы - духи, связанные с природой, во 'Властелине Колец' и 'Хоббите' почти все эльфы - лесные жители. Так что неудивительно, что в толкиенистской субкультуре к лесу отношение особое. Большинство ролевых игр происходит именно в лесах. Кроме того, многие группы толкиенистов ездят в лес вне связи с игрой. Практически все отвечавшие на анкету повторяли, что лес - святой храм природы, живое существо и в отношении него надо вести себя вежливо. Особой формой обращения с лесом оказалось отведение дождя: 'Это делается очень просто. Лично мне известно несколько способов. Все они сводятся к разгону облаков. Однажды мне удавалось делать это две недели подряд'; 'Ну как... это как поезд подзывать или автобус, или еще чего-нибудь в мире соотносить... спросить внутрь явления, услышать 'да, запросто, на' или 'обломись, не могу, некорректно'... Если ты не просишь несопоставимых вещей (типа автобус только что ушел, а тебе подавай следующий) - то вполне получается. Хотя когда позарез надо, и мир с тобой согласен, что надо, - тоже получается. У всех'.
     
      Для архаического мышления характерно безразличие к естественным причинам биологических явлений. В массовом сознании господствует ложное представление о том, что 'дикарь' не знает физиологических основ зачатия, болезни и смерти. Архаический человек в силу специфики условий своей жизни гораздо наблюдательнее цивилизованного, и многие биологические аспекты жизненных процессов ему известны гораздо лучше. Именно это хорошее практическое знание биологии побуждает архаического человека искать дополнительные причины естественных процессов и находить ответы в мире сверхъестественного. Все 'суеверия' отвечают на вопрос: почему зачатие (болезнь, смерть) произошло именно сейчас, а не почему произошло как таковое40. В этом аспекте мифологизированность мышления толкиенистов чрезвычайно высока. Подобно архаическому человеку, который в напавшем крокодиле непременно видит колдуна из соседнего племени, толкиенист часто объясняет свои проблемы вмешательством сверхъестественных сил, персонифицируя последних в образах отрицательных персонажей мира Толкиена: 'Любимые шутки Саурона - это шутки со связью. Пока мы висели на телефоне - он постоянно блокировал его, теперь что?.. - в Интернете файлы пропадают!'; 'Средиземская жизнь влияет в том смысле, что можно теперь понять, почему некоторые отношения складываются так, а не иначе, понятно, где корни проблем, откуда взялись определенные склонности, черты характера, которым иначе нет объяснений (мама так не учила и поднабраться было не у кого)'; 'А враги... о да, сила Врага разлита по земле и въелась, как чернила. Местами она так велика, что это можно назвать воплощением'.
     
      Парадокс вместо выводов
     
     
      Рассматривая токиенистское мировоззрение, мы получили ряд сближений с традиционными архаическими культурами, однако почти не использовали собственно реалии мира Толкиена. Иными словами, игра/вера в Средиземье служит для определенных слоев студенчества катализатором, благодаря которому актуализируются архетипические представления. Они выходят из недр подсознания и становятся цементирующими факторами образования субкультуры. Этот вывод напрямую подтверждается рядом полученных при анкетировании ответов, где личность отождествляет себя не только со Средиземьем, но и с другими сверхъестественными мирами.
     
      Правомерно образное сравнение толкиенистской субкультуры с живым организмом, где 'скелетом' являются описанные в данной статье архаические представления, а 'мясом и кожей' - собственное видение Средиземья и себя в нем. Этот внешний уровень реализуется в литературном творчестве толкиенистов, о масштабах которого можно судить по крупнейшей в Интернете библиотеке 'Тол Эрессеа'. Однако как ни велико собрание 'Тол Эрессеа'41, оно являет собой лишь 'верхнюю часть айсберга' творчества толкиенистов.
     
      Степень мифологизированности толкиенистского мышления неравномерна: например, вопрос анкеты о лесе вызывал практически одинаковую реакцию у всех информантов, а о смерти - непонимание части отвечавших. Но это не мешает нам говорить о том, что архаизированность мировосприятия толкиенистов несравнимо больше, чем у любых других слоев современного общества, не исключая и разнообразные молодежные движения. Подчеркнем, эта архаизация присутствует и в осмыслении событий 'реальной' жизни, то есть является элементом не игры в пределах субкультуры, а восприятия реальности как таковой. В таком случае закономерен вопрос: почему именно книги Толкиена послужили таким средством актуализации архаики? Ответ требует дополнительного исследования, и оно отчасти начато в работе нашей ученицы В. Кувшиновой42. В дальнейшем мы планируем провести это исследование тщательно и всесторонне.
     
     
     
     
      Примечания
     
      1 В течение 2002 года автором проведено выборочное письменное анкетирование толкиенистов. Из неполной сотни ответивших на анкету шестеро были школьники, двое - со средним образованием, десятеро - выпускники вузов, пятеро - аспиранты, двое - кандидаты наук, остальные - студенты. Соответственно, возраст большинства отвечавших - 20-24 года, хотя встречались информанты 12-15, а также 31-36 лет и даже один - 41 года. Двенадцать информатов замужем (женаты), у четверых есть дети.
      2 Леви-Брюль Л. Первобытное мышление // Леви-Брюль Л. Сверхъестественное в первобытном мышлении. М., 1994. С. 62.
      3 Точнее, архаический. О противопоставлении архаического и первобытного см. далее.
      4 Леви-Брюль Л. Указ. соч. С. 63.
      5 Геродот IV,  105. См.: Рыбаков Б.А. Язычество Древней Руси. М., 1987. С. 151-152.
      6 Леви-Брюль Л. Указ. соч. С. 41.
      7 Здесь и далее в тексте использованы материалы проведенной автором анкеты.
      8 'Квэнта' - букв. 'сказание' (эльфийский язык). В субкультуре это слово обычно употребляют в значении 'автобиография по миру Толкиена'.
      9 Сами толкиенисты, носители имен из книг, об этом говорят так: 'По внутреннему самоощущению этот герой мне ближе всех. Его история - самая 'живая', самая интересная для меня'; 'Я взяла это имя потому, что прочитала я 'Властелина Колец' и так это наложилось на мой характер, мое мировосприятие, даже некоторые подробности биографии совпали'.
      10 Квэнья и нолдорин - языки эльдар. Они описаны во многих работах Толкиена.
      11 Леви-Брюль Л. Указ. соч. С. 43.
      12 Там же.
      13 Серебряков И.Д. 'Океан сказаний' Сомадевы как памятник индийской средневековой культуры. М., 1989.
      14 Ниеннах, Иллет (Васильева Н., Некрасова Н.) Черная книга Арды. М., 1995.
      15 См. в Интернете: http://www.venec.com/alw/eanar
      16 Баркова А.Л. Отличительные черты архаических героев в эпических традициях различных народов // Актуальные проблемы языкознания и литературоведения. М., 1994.
      17 Так в толкиенистской среде называют Толкиена.
      18 'Квэнди' - эльфы (в переводе с квэнья, классического эльфийского языка); 'квэндо' - единственное число от 'квэнди'. 'Нолдор' - название одного из эльфийских народов; 'нолдо' - единственное число от 'нолдор'. 'Атани' - эльфийское название людей.
      19 См. в Интернете: http://www.kulichki.com/tolkien/arhiv/manuscr/elves.shtml
      20 Хольгер (Альберт Петров) - физик-ядерщик, кандидат наук, автор 26 научных работ; в настоящее время преподает в университете Сан-Паоло. Относительно Тинувиэль известно, что она также из научной среды и имеет публикации по специальности.
      21 См. об этом в нашей статье 'Рыцари Духа' в Интернете: http://eressea.ru/tavern7/003-0094.shtml
      22 Отрицательный эпизодический персонаж 'Сильмариллиона'.
      23 Леви-Стросс К. Мифологичные. М., 1972.
      24 Иванов Вяч.Вс., Топоров В.Н. Славянские языковые моделирующие семиотические системы. М., 1965.
      25 Баркова А.Л. Отличительные черты архаических героев.
      26 При описании мира Толкиена 'снаружи', а не 'изнутри', теряются многие существенные детали. Сам Толкиен проблему смерти в восприятии людей и эльфов тщательно прописал в тексте 'Атрабет Фирод ах Андрет' ('Разговор Финрода и Андрет'), см. в Интернете: http://www.kulichki.com/tolkien/cabinet/kolzo-mo/finrod.shtml.
      27 'Эллери ахэ' - перевод слов 'эльфы Тьмы' на язык ах'эн, созданный Ниеннах по примеру лингвистических разработок Толкиена.
      28 Ср. с пословицей: 'Не по хорошему мил, а по милу хорош'.
      29 Пропп В.Я. Исторические корни волшебной сказки. СПб., 1996. С. 52-111.
      30 Мертвые всадники в романе 'Властелин колец'.
      31 Главный герой романа 'Властелин колец'.
      32 'Феа' - душа, 'хроа' - тело (квэнья).
      33 Леви-Брюль Л. Указ. соч. С. 158.
      34 Вспоминается отрицательная актуализация счетности в 'Винни-Пухе' Милна: 'Меня посчитали'.
      35 См.: Сага об Аудуне с Западных фьордов // Исладские саги. Ирландский эпос. М., 1973. С. 85-86.
      36 О культе вождей см., напр.: Токарев С.А. Ранние формы религии. М., 1990. С. 320-331 .
      37 Скажем, в армии наручные часы могут быть наградой командиру за успешное проведение маневров.
      38 Об этом см.: Андреев И.Л. Каури-банк// Человек. 1999. ? 2. С. 142-153.
      39 Леви-Брюль Л. Указ. соч. С. 336.
      40 Леви-Брюль Л. Указ. соч. С. 285.
      41 См.: http://eressea.ru

 

 

Наследные принцы и нищие
      Юнна Чупринина
     
      http://www.itogi.ru/paper2003.nsf/Article/Itogi_2003_11_04_12_4537.html
      -----------------------------------------------------------------------------
     
      Торговля авторскими правами знаменитых предков становится для одних наследников серьезным бизнесом, а для других - головной болью
     
      За последние годы было выпущено несколько десятков различных товаров, незаконно эксплуатирующих образы человечков из Солнечного города
     
      В интернете в "Яндексе" можно найти информацию о том, что недавно в Германии вышла книга некоего писателя Клауса Шнобеля о приключениях Нихтфарштейкина. Повесть рассказывает о сказочном городке Блюменштадте, в котором живут маленькие трудолюбивые человечки Фарштейкин, Пилюллер, Винтикберг и другие. Наследники писателя Николая Носова тут же подали на Клауса Шнобеля в Гаагский суд.
     
      Неизвестный шутник, сочинивший эту не лишенную сарказма байку, наверняка не знал, что выдал тем самым некоторые авансы на будущее Игорю Носову (на немецкий лад Шнобелю) - внуку и единственному на сегодняшний день наследнику писателя Николая Носова, автора незабвенных "Приключений Незнайки и его друзей", "Незнайки в Солнечном городе" и "Незнайки на Луне". Дело в том, что в череде прочих наследников Носов стоит особняком. Как правообладатель он обращался с иском о нарушении авторских прав лишь дважды. И оба раза проиграл.
     
      В сентябре Носов проиграл суд с компанией "Время АВ", выпускающей формочки с названием "Незнайка". А в октябре потерпел поражение в Тверском суде, рассматривавшем его иск о незаконном использовании образа Незнайки в раскрасках и журналах издательства "Эгмонт Россия ЛТД". Оба суда сочли, что знаменитый человечек в синей шляпе и галстуке является героем мультфильма, а не результатом творческой деятельности Николая Носова. Следовательно, наследникам Носова не принадлежат авторские права ни на сами тексты, ни на их части, в том числе заглавия.
     
      По праву рождения
     
      В 1996 году наследники Николая Носова (тогда был еще жив сын писателя Петр) заключили договор на право написания сценария и производство мультфильма по книге "Незнайка на Луне" с компанией "Фабрика анимационных фильмов. Интертейнмент". Естественно, наследники надеялись получать определенную долю от показа и тиражирования этого фильма на видеокассетах, но в договоре вопрос о реализации готового "продукта" не поднимался. Кроме того, стороны договорились, что в течение некоторого времени будет выпускаться определенная продукция, рекламирующая мультфильм. При этом наследники пообещали не претендовать на получение вознаграждения.
     
      В 1998 году семейству Носовых объявили, что для успешного продвижения будущей картины на рынок компании необходимо получить права на товарный знак "Незнайка на Луне". Тогда компания будет вправе выдавать лицензии на использование Незнайки фирмами - изготовителями всевозможной рекламной продукции. Носовы отказали. То есть распоряжаться в коммерческих целях образом забавного коротышки запретили.
     
      Однако не прошло и года, как рынок наводнили многочисленные раскраски и журналы с названиями "Незнайка", "Приключения Незнайки", "Незнайка на Луне". Игорь Носов обнаружил в продаже экономическую игру "Незнайка на Луне", в которой приводились обширные цитаты из книг его деда. Более того, эта игра была сделана по той же разработке, по которой одноименную игру выпустили в самый разгар "пиратства" в 1991 в Твери. Шоколад с Незнайкой, тетрадки с Незнайкой - пришел день, когда продукция с Незнайкой насчитывала уже несколько десятков наименований. Договоры на ее производство заключала специально созданная на основе "Ф. А. Ф. Интертейнмент" структура "Таро Интертейнмент". В договорах специально оговаривалось: в случае претензий к договору со стороны третьих сторон все проблемы разрешает "Таро Интертейнмент". Размер роялти, которое выплачивалось "владельцам" товарного знака фирмами-производителями, колебался от 2 до 12 процентов. Закон "О товарных знаках..." предписывает отказывать в регистрации обозначениям, тождественным названию известного в РФ произведения литературы, науки или искусства, а также персонажу или цитате из такого рода произведения. Однако в начале 2000 года в патентном ведомстве мультипликаторами был зарегистрирован товарный знак "Незнайка на Луне".
     
      Таким образом, к началу прошлого года у Носовых были авторские права на книги о Незнайке, а у "Ф. А. Ф. Интертейнмент" - права на мультфильм и товарный знак "Незнайка на Луне". Но наследники Носова обратились в Роспатент с требованием аннулировать регистрацию товарного знака мультипликаторов. И эксперты патентного ведомства сначала на заседании Апелляционной, а затем и Высшей патентной палаты решили: "Товарный знак "Незнайка на Луне" воспроизводит название известного на территории России произведения без согласия наследников автора. Знак должен быть аннулирован".
     
      Однако продукцию с Незнайкой продолжали выпускать. Игорь Носов приезжал в офис одной из таких фирм-изготовителей и заявлял о нарушении своих авторских прав. Он предлагал заключить с ним легальный договор. Это нормальная практика: если товар уже выпускают, владельцам предприятия чаще бывает выгоднее договориться с законным правообладателем, чем сворачивать производство. Наследник, естественно, тоже рад. По тем же причинам часто случается, что и судебные заседания заканчиваются не приговором, а соглашением. Так, наследники Бориса Заходера сняли свои претензии к тому же издательству "Эгмонт Россия ЛТД", договорившись о компенсации именно в зале суда.
     
      "Но чаще всего, - признается Игорь Носов, - в таких фирмах мне приходилось слышать: да, конечно, вы правы. Мы все понимаем. Давайте затевайте судебный процесс. Это ваши с "Таро Интертейнмент" проблемы. А пока вы разбираетесь, мы будем продолжать выпускать наш товар".
     
      И тогда Носов понял, что без судов не обойтись.
     
      По следам Чебурашки
     
      В пункте 3 статьи 6 Закона "Об авторском праве и смежных правах" от 1993 года особо подчеркивается: объектом авторского права является не только целое произведение науки, литературы и искусства, но и его часть, в том числе название. То есть "метраж" этой части значения не имеет, главное, чтобы она была неповторима и могла существовать самостоятельно.
     
      С законом, естественно, никто не спорит: яблоком раздора становится вопрос об оригинальности той или иной части текстов. Так, например, в свое время ответчики оспаривали самобытность фрагмента Маршака "В моей душе покоя нет". Перевод как производное произведение также считается объектом авторского права: как ответчики ни искали, ни у кого, помимо Маршака, такого набора слов не обнаружилось.
     
      В споре о персонаже речь идет вообще об одном слове. На заре борьбы за авторские права это слово было "Чебурашка". Именно в суды с Успенским впервые внесли словарь Даля (с глаголом "чебурахнуться"), и была отработана тактика подобных споров, базирующаяся на исключении имени персонажа из контекста и трактовке его как давно используемого и не ассоциирующегося с данной книгой. Другими словами, в суде пытаются доказать, что имя персонажа существовало, существует и будет существовать без всякого участия конкретного автора. Адвокаты противоположной стороны настаивают на оригинальности предмета спора и иной, чем в остальных случаях, смысловой на него нагрузке. Так, однажды Успенский пытался заставить одну фирму закрыть магазин "Чебурашка". Возмущенные владельцы пытались доказать, что "чебурашка" - не что иное, как народное наименование бутылки в 0,33 литра. Но на вопрос, почему же тогда магазин торгует не спиртным, а детскими товарами, ответить не смогли. Но суд может вынести и противоположное решение. В феврале тот же Успенский потерпел поражение в отстаивании своего авторского права на словосочетание "дядя Федор". Апелляционная, а затем Высшая палата Роспатента сочли, что это словосочетание еще до Успенского использовали такие мэтры, как Чехов, Толстой, Булгаков.
     
      Споры вокруг "Незнайки" ведутся по тем же тропам. Юристы "Времени АВ" и "Эгмонт Россия ЛТД" уверены, что их компании используют имя Незнайки вполне законно. Во-первых, потому, что задолго до написания трилогии это слово было занесено в словарь Даля и вошло в пословицы, например: "Незнайка лежит, Знайка далеко бежит". Во-вторых, Незнайка - второстепенный персонаж сказки Хвольсон "Удивительные приключения Мурзилки и лесных человечков", написанной еще в начале прошлого века.
     
      Юрист издательства "Эгмонт Россия ЛТД" Алексей Карпович утверждает: "Названия "Приключения Незнайки и его друзей" и "Незнайка на Луне" совершенно не оригинальны. Названий произведений со словом "приключение" множество: например, "Приключения Робинзона Крузо" или "Приключения Лелека и Болека". То же самое относится и к словосочетанию "на Луне". Следовательно, названия книг - не результат творческой деятельности Николая Носова. Вся продукция издательства основана на мультфильме, а это вполне самостоятельное произведение".
     
      Носов возражает: "Первый сценарий о Незнайке был написан в 1953 году по договору с "Союзмультфильмом". Соответственно Носов - один из авторов мультипликационного персонажа и может распоряжаться своим авторством, как хочет. Но суд отказался приобщить к делу подтверждающие это документы из Архива литературы и искусства. Как после этого я могу быть уверен в чистоплотности судей? Мы говорим о художественном образе Незнайки, а изначально он все-таки литературный. За 50-летнюю историю Незнайки его рисовали десятки художников. Но от этого его изображение не перестает быть просто иллюстрацией литературного образа. Более того, в пиратскую эру Незнайку пытались всячески исказить: "надевали" на него шляпу не синего, а зеленого цвета или галстук в горошек. Но он все равно оставался Незнайкой - главным героем литературного произведения, вышедшего отдельной книжкой в 1954 году и охраняемого законом об авторском праве".
     
      Не связанный с этим делом адвокат по авторскому праву Ирина Тулубьева, представляющая интересы наследников А. Н. Толстого, Тарковских, Бернеса и других, уверена: "В понятие "произведение" входят и художественный язык, и форма изложения, и характер, и поведение героя. А они всегда неповторимы и уникальны. Не каждый автор, как Велимир Хлебников или Владимир Маяковский, способны изобрести новые слова. Большинство писателей используют обычные. Равно как и музыканты оперируют всем известными семью нотами. Но и те и другие создают неповторимые произведения".
     
      В ноябре Мосгорсуд будет рассматривать жалобу Игоря Носова на решение суда со "Временем АВ". Потом придет пора жалобы на решение об иске к "Эгмонт Россия ЛТД". "Я возмущен, что суды даже не приобщили к делу тот факт, что Апелляционная и Высшая патентная палаты лишили "Таро Интертейнмент" товарного знака, - говорит Носов. - Недавно мы зарегистрировали товарный знак "Незнайка". Так что теперь можем отстаивать не только свои авторские права, но и права на брэнд в Арбитражном суде".
     
      Стоит ли овчинка выделки?
     
     
      Года два назад внучка Алена Милна Клер продала авторские права - на продукцию, связанную с именем и изображением персонажа (в пределах Северной Америки), - на Winnie the Pooh американской компании Walt Disney за 350 миллионов долларов (до этого она ежегодно получала по 700 тысяч). Правда, "на руки" Клер Милн получит всего 44 миллиона. Остальная сумма отойдет тем, кто так или иначе имел отношение к этим авторским правам. "Винни Пух и все-все-все" принадлежат к числу самых популярных персонажей Disney и приносят компании около миллиарда годового дохода.
     
      Безусловно, в России речь идет о деньгах куда меньших. Теоретически такие раскрученные брэнды, как, скажем, крокодил Гена или Незнайка, приносили бы своим правообладателям десятки тысяч долларов в год. Тем более что согласно нашему законодательству любое использование произведения допускается только на основании договора и с обязательной выплатой вознаграждения. Но на практике...
     
      Когда Аркадий Хайт решил эмигрировать в Германию, он передал все права на своего кота Леопольда режиссеру мультфильмов о нем. Согласно заключенному между ними договору все права передавались безвозмездно и бессрочно. Но по нашему законодательству авторский гонорар должен выплачиваться обязательно, а за некоторые виды использования произведения - например, на аудионосителе - даже установлен его обязательный минимум. Кроме того, по закону должен быть установлен порядок выплаты этого гонорара. Когда Хайта не стало, его брат и наследник обратился в суд с требованием признания старого договора недействительным. Судья ему отказал, сочтя старый договор верным, потому что определены размер гонорара - 0 рублей и порядок выплаты - никогда. Нонсенс! Но Мосгорсуд жалобу наследника не удовлетворил, и он обратился в Верховный суд. А пока тот не вынес решение, на книжных лотках продаются истории про кота Леопольда с фамилией режиссера на обложке.
     
      Наследникам Бориса Заходера, создателя русского "Винни-Пуха", удалось отстоять свои права. В этом им помогла адвокат по авторскому праву Ирина Тулубьева.
     
      Впрочем, до таких юридических хитростей с договорами и установлением каких-то сроков дело не доходит. Как рассказала "Итогам" наследница Лазаря Лагина, придумавшего Старика Хоттабыча, о существовании магазинов "Старик Хоттабыч" она узнала только тогда, когда натолкнулась на один из них на улице. "Я долго ругалась, - вспоминает Наталья Лагина. - Мне пытались доказать, что я не наследница! Но потом все же заплатили. Знаете сколько? 400 долларов! Потом мы заключили все же договор на пять лет. Через два с половиной года его срок истечет, и я сделаю все, чтобы закрыть эту сеть".
     
      Однако каждый новый суд все больше и больше приближает момент, когда гонорары за использование произведения станут наконец адекватны той прибыли, которую оно гарантирует. Так, "Итогам" стало известно, что одна крупная западная компания предлагала вдове Бориса Заходера выкупить у нее права на весь срок охраны и на все способы использования некоторых произведений (каких именно - коммерческая тайна) за 1,5 миллиона долларов. Но заходеровская сторона не согласилась. Она запросила 3 миллиона долларов

 

 

http://www.russ.ru/culture/network/20040328.html
     
      Признания писателя-середнячка
      Дата публикации: 29 Марта 2004
      The confessions of a semi-successful author
     
      Перевод Николая Эдельмана
     
     
      Нераскрученный автор - тот, чьи книги приняты хорошо, но не стали сенсацией рынка; чьи произведения стабильно продаются, но не привлекают всеобщего внимания; который хорошо известен в писательских кругах, но его имя ничего не говорит большинству читателей.
      Дэвид Армстронг. "Как не писать роман: признания автора-середнячка", 2003
     
     
      Предупреждаю читателя: в этом рассказе я преступаю священные законы современного литературного мира. Я расскажу, сколько платили мне за книги издатели. Расскажу, сколько экземпляров каждой книги было продано. Поделюсь кое-какими секретами, ложью и эвфемизмами, которые мои издатели, редакторы, рекламщики и агенты использовали, чтобы утешить, успокоить и ободрить меня на новые подвиги, и поведаю некие потрясающие факты, из-за которых эти секреты, ложь и эвфемизмы получили столь широкое хождение в издательском деле.
     
      Отложите же эту статью, если вы не хотите знать оборотную сторону процесса публикации книг, если вы писатель, мечтающий о литературной карьере, или читатель, не сведущий в том, что издание и раскрутка книги в наши дни требует такой же нравственной чистоты, как производство и реклама пары кроссовок "Найк".
     
      Вы продолжили чтение? Я рада. Но кто же я? Не скажу. Пусть я публиковала книги и статьи о том, о чем люди предпочитают не говорить вслух и тем более не писать - о моей сексуальной жизни и семейных проблемах, о моих причудах и странных убеждениях, о моих идиотских ошибках и об ушедшей сердечной тоске, - но сейчас, повествуя о своей писательской судьбе, я рискую слишком многим и потому скрываюсь под псевдонимом.
     
      Полагаете, что рассыпанные там и сям обмолвки позволят установить, кто я? Что ж, попробуйте. Если бы на основе истории, которую я собираюсь поведать, вы смогли опознать ее автора, мне бы не пришлось ее рассказывать.
     
      Попробую намекнуть: знакома ли вам цифра 40137? Столько экземпляров моей последней книги продано на Amazon. С грустью отмечу, что эта цифра в точности отражает уровень моей самооценки: неплохо, но и не слишком хорошо.
     
     
      Говорит друг нераскрученного автора
      "Продажи моей последней книги, вышедшей несколько недель назад, достигли на Amazon 25-30 тысяч экземпляров благодаря радиопередачам с моим участием и моему приятелю, рулящему интернет-форумом. В прошлый четверг я разослал 450 писем со ссылкой на Amazon, где книга продается с 30-процентной скидкой. Сегодня утром книга стояла на 1665-м месте. Ясно, что амазоновские рейтинги кривоваты, и их не стоит принимать всерьез. Но для авторов-середнячков они служат единственным источником информации о текущих продажах. Так что это, в общем, радует. В выходные разошлю письма 750 представителям организации, которая может заинтересоваться моей последней книгой. Не сглазить бы, но пусть она хоть один день проживет в первой тысяче".
     
      Мой рассказ
     
      Будучи автором нескольких некоторым образом успешных и замеченных критикой книг, я обрела поразительный, волнующий, а иногда и приносящий доход опыт публичной жизни. Но все это разбило мое сердце.
     
      Ничто на свете не сравнится с радостью сочинительства. Однако из-за законов, которые нынче правят издательским миром, ни один из способов зарабатывать на жизнь не оказался столь тяжким, как писательский труд, - а я была уборщицей, обрабатывала данные, проводила кампании для больших шишек, бегала по рекламным агентствам, нянчила детей. Стать писателем было моей заветной мечтой. Продажи каждой книги лишь укрепляли меня в решимости писать, и потому в жертву этой мечте пришлось принести многие радости жизни. Читая плохо написанную книгу, я хожу из угла в угол, заклиная всех муз, Бога и редакторов "Паблишерс уикли" объяснить мне, почему такая макулатура продается куда лучше, чем мои замечательные произведения. Читая хорошо написанную книгу, я, наоборот, корчусь от зависти. Расслабиться с глянцевым журналом на залитом солнцем пляже? Отныне мне это недоступно. Нет такого журнала, который бы не издавал или не отвергал моих сочинений, и каждый рассказ стоил мне потока слез. Воскресное утро в постели с дымящейся чашкой кофе, поджаристой булочкой и книжным обозрением "Нью-Йорк таймс"? Весьма заманчиво - если бы я могла одновременно отхлебывать, жевать и скрежетать зубами. Расслабиться перед телевизором? Невозможно. Едва ли не единственный круглосуточный канал - "Плейбой", а он отверг меня. Каждое приглашение на телепередачу порождает надежды на тысячу проданных экземпляров, каждый отказ - меч, вонзаемый в сердце моих успехов.
     
      Не питая привязанности к службе по найму, в 35 лет я бросила работу, чтобы полностью посвятить себя литературе и жить по своим собственным правилам. Теперь же, издав четыре книги, я в куда меньшей степени распоряжаюсь своими деньгами, своим временем, своими предпочтениями и благосостоянием, чем в те дни, когда приходилось отчитываться перед боссами и нанимателями. Все мои книги получали благосклонные отклики, некоторые удостоились наград, но ни одна не продавалась достаточно хорошо, чтобы гарантировать следующий договор, не говоря уже о моей мечте - пожизненном договоре на издание всего, что я пишу.
     
      Постижение удачи
     
      Поверьте, я понимаю, до чего мне повезло, что меня вообще издают. Я прочла достаточно много одаренных и непризнанных авторов, чтобы представить, насколько капризен случай. Еще больше мне повезло с издателями, вложившими деньги в мои книги, с редакторами, отстаивавшими меня, с агентом, которым я восхищаюсь и которому доверяю. Десять лет с лишним я зарабатывала писательским трудом приличные деньги, вырастила ребенка и была совершенно довольна жизнью.
     
      Знаете эту наклейку на бампер - "Я люблю человечество, но не выношу людей"? Так вот, я люблю писать, но не выношу издательский процесс.
     
      Суть проблемы
     
      За десять лет, прошедших с тех пор, как я подписала договор на издание первой книги, издательская индустрия претерпела коренные изменения, которые нанесли страшный удар авторам-середнячкам вроде меня - удар эмоциональный, финансовый, профессиональный, духовный и творческий. Вы, может, читали в утренних газетах о том, что благородные издательские дома поглощаются конгломератами-работорговцами; независимых книготорговцев съедают торговые сети и онлайновые магазины; продажи книг падают по мере того, как множится число телеканалов. Прежде издателей волновала литература, теперь же - возврат вложенных средств. Книги, прежде поштучно продававшиеся начитанными, влюбленными в свое дело торговцами, теперь продаются в Wal-Mart или Borders целыми контейнерами - или не продаются вообще.
     
     
      Сегодня издательское дело - это бизнес
      Сегодня издательское дело - это бизнес, в котором доминируют держатели акций и нормы прибыли, и основанный исключительно на холодном, жестком расчете. Инвесторы крупнейших мегакорпораций, которым принадлежит почти весь деловой Нью-Йорк, требуют прибылей - больших прибылей. От тех отраслей, которые традиционно приносили 4-6 процентов дохода в удачный год, нынешние вкладчики требуют 15-18 процентов. Давно прошли те дни, когда издатель мог простить многообещающему автору несколько неудачных попыток. Современные редакторы не позволяют себе ни одного провала.
      Джефф Кирвин. "Что случилось с издательским делом", январь 2002 года
     
      Рассказ мой на языке редакторов называется "озаглавленной человеческой историей". Но я повествую не только себе и не только о многих знакомых мне чудесных, восхитительных авторах, что при всей их любви к сочинительству возненавидели зло, которое принесло им это занятие, и бросили писать. Я о том, как мелеют размах, глубина и многообразие нашей культуры, и о том, как глохнет хор голосов, если звучать дозволено лишь самым врадчивым из них, о том, как игнорируются все варианты, кроме надежнейших. О том, что ждет вас, если тупая мощь коммерции преуспеет и заставит замолчать писателей-середнячков вроде меня самой.
     
     
      Отрывок из неофициального и неопубликованного терминологического издательского словаря
      Когда говорят: "Американцы читают макулатуру, а не серьезные книги, которые вы пишете. Вам бы позаботиться о коммерческом успехе ваших книг", - это значит: "Ваш аванс будет вдвое меньше предыдущего - если вообще будет".
      Когда говорят: "Вашей книге обеспечена долгая жизнь в мягкой обложке", - это значит: "Мы вынуждены выкинуть лишние деньги на то, чтобы возместить убытки от издания в твердом переплете".
      Когда говорят: "Вы движетесь к успеху медленно, но верно", - это значит: "Пора подумать о постоянной работе".
     
      Обещанная неприкрашенная и, возможно, незаконченная история жизни автора-середнячка
     
      Первая книга. - Договор подписан в 1994-м. Книга издана в 1996-м. Аванс: 150 тыс. долларов.
     
      Книга писалась год, никакого сбора материалов, а писать ее было одно удовольствие.
      Я люблю моего редактора, а редактор любит меня.
     
      Если за право купить рукопись борются несколько издателей, то рукопись идет с аукциона и авторский аванс увеличивается. Большой аванс означает большой рекламный бюджет. Большой рекламный бюджет означает, что книгой занимается директор по рекламе, и, значит, будут рецензии в крупнейших газетах, отрывки в лучших журналах, теле- и радиопередачи, четыре недели в двух списках бестселлеров, поездка по семи городам. Издатель (мистер Шишка) пишет от руки (!) письмо, в котором благодарит меня за "великую книгу, которую вы не могли не написать".
     
      Вопрос агенту: "Разумно ли, что неизвестный автор получает такой большой аванс за первую книгу?"
      Ответ агента: "А что, вы хотите от него отказаться?"
     
      Рекламный лозунг: "Да здравствуют свежие имена!"
     
      Продажи: я не спрашиваю. Похоже, это никого не волнует. Итог: продано 10 тыс. экземпляров в твердом переплете и бумажной обложке.
     
      Текущий статус: не переиздается. Предмет культа у немногочисленных, но верных поклонников. 10 лет спустя благодарные почитатели все еще приходят на публичные чтения, сжимая в руке зачитанную книгу и горя желанием поведать мне, как она изменила их жизнь.
     
      Вывод тогда: быть автором, работать с лучшим редактором и лучшим на земле издателем - мечта, ставшая явью.
     
      Вывод сегодня: не стоит брать большой аванс за первую книгу.
     
      Годы отчаяния: 1996-1998
     
      Нескольким крупнейшим издательским домам достается до 20 млрд долларов - львиная доля ежегодных доходов от издательской деятельности: В 1996 году число новых изданий и переизданий достигло в США поразительной цифры в 140 тыс. названий.
      Фил Маттера, вице-президент Национального союза писателей, "Кризис авторов-середняков в американском книгоиздании". Revue Francaise d'Etudes Americaines, октябрь 1998 года
     
      1997 год: агент представляет новую рукопись Редактору, Который Все Еще Любит Меня (несмотря на обескураживающе низкие продажи Первой книги). РКВЕЛМ, полный восторга, передает рукопись на рассмотрение издательского совета. Директор по продажам отвергает ее, напоминая об убытках, что принесло мое первое детище. РКВЕЛМ признается агенту: отказываются не от книги, а от автора.
     
      Вопрос агенту: "С моей писательской карьерой покончено?"
      Ответ агента: "Нужно изобрести нечто неслыханное, чтобы вернуть вас в игру".
     
      Агент предлагает РКВЕЛМу беспрецедентную сделку: если издатель купит новую рукопись, мы откажемся от аванса, чтобы покрыть убытки от первой книги. РКВЕЛМ кротко советует агенту "попытать счастья в других направлениях". Агент нежно советует мне "попытать счастья в других жанрах".
     
      Чтобы дочь могла по-прежнему щеголять в "найках", пока я пишу сборник рассказов, пришлось сочинить для Интернета анонимный биографический справочник знаменитостей (моя Вторая книга). Агент разослал издательствам сборник рассказов. Его отвергли десять редакторов. Агент предложил мне "сделать перерыв", а я начала подыскивать другого агента.
      Биографический справочник становится национальным бестселлером. Однако на мою репутацию это никак не влияет, поскольку моего имени на нем нет.
     
      Вопрос потенциальному новому агенту: "Как вы думаете, смена агента поможет моей карьере?"
      Многословный ответ нового агента, изложенный вкратце: "По крайней мере не повредит".
     
      Вывод тогда: даже самый преданный, самый влиятельный редактор, работающий на лучшего издателя на земле, не одолеет закона спроса и прибыли.
     
      Вывод теперь: даже самый преданный, самый влиятельный редактор, работающий на лучшего издателя на земле, не одолеет закона спроса и прибыли.
     
     
      Ничего личного
      Издатели книг в твердых переплетах теряют деньги на большинстве издаваемых книг. Они весьма зависят от немногих бестселлеров... крупные издатели все больше стремятся сосредоточиться на книгах, которые с наибольшей вероятностью станут бестселлерами. Книгоиздательство все больше напоминает Голливуд своей ставкой на блокбастеры.
      Фил Маттера, op. cit.
     
      Третья книга. Договор подписан в 1998 году. Книга издана в 2001 году. Аванс: 10 тыс. долларов.
     
      Книга писалась два года, и писалась в основном с удовольствием, но потребовала большой предварительной работы по сбору материалов. Ее отвергли десять издателей; один редактор предлагал "скромный аванс и самые лучшие отзывы на задней обложке". Отчаянно желая "вернуться в игру", я согласилась на аванс, составлявший менее 10 процентов от аванса первой книги, от редактора, который никогда не отвечал на мои звонки и до сих пор не научился правильно писать мое имя.
     
      Ничтожный аванс означает отсутствие рекламного бюджета. Отсутствие рекламы означает, что эта Книга Второго Шанса станет Последней Книгой. Я наняла независимого рекламного агента по ставке 1500 долларов за город и 5000 долларов за появление в национальных СМИ. Я отдала ему половину аванса и заключила контракт, в котором был пункт об отсутствии гарантий со стороны рекламщика. Полгода непрерывной работы по моей раскрутке в крупнейших городах, а затем рекламный агент занялся национальными СМИ. Он организовал мое появление в 55 радиопередачах, на местных и второстепенных национальных телеканалах.
     
      В день выхода книга попадает в местные списки бестселлеров и остается там шесть месяцев. Книга получает награды. За восторженной рецензией в журнале "Тайм" следуют звонки от голливудских продюсеров. Сценаристка проводит все выходные у меня дома, чтобы "научиться смотреть на мир моими глазами", и непрерывно треплется о своих внебрачных связях. Год спустя она сообщает моему агенту, что слишком занята, чтобы участвовать в нашем проекте. Теперь обращаться к продюсерам, ранее проявлявшим интерес, уже поздно. Ни я, ни агент не получаем компенсации за год, потраченный на работу и переговоры со сценаристкой.
     
      Рекламный лозунг: отсутствует. А кто, по-вашему, должен был этим заниматься?
     
      Продажи: издатель объявляет, что тираж составит 20 тысяч экземпляров. Печатает 7 тысяч, через год следуют четыре переиздания. К сегодняшнему дню всего продано 25 тыс. экземпляров в обложке и переплете.
     
      Вопрос агенту: "Как бы нам использовать хорошие продажи?"
      Ответ агента: "Пишите новую книгу - и быстро".
     
      Текущий статус: спустя три года книга все еще приносит мне каждые полгода по 600 долларов авторских отчислений (после выплаты 15 процентов комиссионных агенту). Мой общий доход, за вычетом комиссионных агенту и гонорара рекламному агенту, составил 21 тыс. долларов.
     
      Вывод тогда: аванс в 10 тыс. долларов спасает от полного отчаяния.
      Вывод теперь: иногда стоит брать ссуду, чтобы написать книгу. Вся штука в том, чтобы верно угадать момент.
     
     
      Издательское дело прежних дней
      Прежде издательское дело представляло собой почти семейный бизнес. Нередко издатель мог разглядеть талант нового молодого автора и поддерживал его много лет, издавая одну за другой книги, остававшиеся непроданными, в расчете на то, что автор рано или поздно совершит "прорыв" и возместит ему все расходы. Издатель был другом и защитником писателя, снова и снова рискуя ради автора, в которого верил издательский дом. Эти дни остались далеко в прошлом.
      Джефф Кирвин, op. cit.
     
      Четвертая книга. - Договор подписан в 2002 году. Книга издана в 2004 году. Аванс: 80 тыс. долларов.
      Книга готовилась два года, адский сбор материалов, а писать ее было и мукой, и счастьем.
     
      Я люблю моего редактора из третьего издательства, а редактор любит меня. Средний аванс, основанный на успехе предыдущей книги, означает средний рекламный бюджет. Книга поручена Энергичному Юному Рекламному Агенту, так что мне незачем нанимать независимого рекламщика. За полгода до выхода из печати ЭЮРА договаривается о выступлениях в крупнейших СМИ, предлагает мне выбирать между "Good Morning America", "Today" и "Redbook and O", советует купить "приличную одежку для телешоу". За месяц до выхода книги из печати издатель (мистер Шишка-2) звонит с плохими новостями: ЭЮРА пропал с концами.
     
      Мистер Шишка-2 приказывает Младшему Помощнику Рекламного Агента проверить договоренности с крупнейшими СМИ, организованные ЭЮРА. Обзвонив несколько "надежных" продюсеров, МПРА приходит к выводу, что ЭЮРА сфабриковал договоренности, втайне готовясь "воспользоваться другими возможностями".
     
      МПРА предпринимает героические усилия, договаривается с местными медиа (при этом во время трехминутного интервью для программы новостей местного кабельного канала я одета в наряд для "Доброе утро, Америка"), но не в состоянии пробиться в национальные СМИ. Книга получает награды, но продажи ничтожны даже там, где шла кампания в местных медиа.
     
      Рекламный лозунг: "Долгожданная новая книга автора бестселлера "Икс бьет в яблочко"!"
     
      Продажи: отталкиваясь от приглашений в крупнейшие СМИ, обещанных ЭЮРА, издатель объявляет о тираже в 35 тысяч экземпляров, но из-за отсутствия рекламы в национальных СМИ печатает только 10 тысяч штук. Цифры продаж пока отсутствуют, но перспективы нерадостные.
     
      Вопрос агенту: "С моей писательской карьерой покончено?"
      Ответ агента: "Пишите заявку на новую книгу, пока книжные магазины не начали возвращать заказы".
     
      Текущий статус: покопавшись в содержимом книжных полок местного магазина, можно отыскать не более одного экземпляра в твердой обложке с отодранным корешком.
     
      Вывод тогда: национальные СМИ, несомненно, были бы полезны. Однако... как бы некоторые книги ни были тщательно написаны, с каким бы энтузиазмом их ни рекламировали, какие бы восторженные рецензии на них ни сочинялись, по причинам, неведомым смертным людям, Они Просто Не Продаются.
      Вывод теперь: моя писательская карьера, возможно, закончена.
     
      И вот так всякий раз. Спросите любого нераскрученного автора
     
      Незнакомый человек в самолете, на вечеринке, при встрече: "Ого! Так вы писатель? Я мог о вас что-нибудь слышать?"
      Автор-середнячок: "Вероятно, нет".
     
      Незнакомец: "О, вы писатель! А я читал ваши книги?"
      Автор-середнячок: "Вероятно, нет".
     
      Незнакомец: "А, так вы писатель. Ваши книги можно найти в Barnes & Noble?"
      Автор-середнячок: "Если только очень хорошенько поискать".
     
      Незнакомец: "Побегу, расскажу жене, что познакомился с настоящим писателем! Как, вы говорите, вас зовут?"
     
      Пятая книга. - Заявка на новую книгу состряпана за ночь и представлена редактору Четвертой Книги. Редактору замысел нравится, и он уламывает издательский совет. Издательскому совету замысел тоже нравится, он согласен сделать предложение. Редактор и агент устраивают торжественный ленч: несмотря на жалкие продажи Четвертой Книги, издатель уверен, что Пятая Книга станет Моей Величайшей Книгой. Редактор номер два, Который Все Еще Любит Меня (невзирая на мрачные цифры продаж Четвертой Книги), говорит: "Мы хотим, чтобы вы стали нашим постоянным автором. Мы верим в вас".
     
      Несмотря на зловещие предсказания первого РКВЕЛМ, мое сердце, сердце нераскрученного автора, просто поет. Я наконец нашла то, о чем мечтает любой автор: верного издателя до конца жизни. Редактор по секрету сообщает условия грядущего предложения: 80 тыс. долларов, поскольку Пятая Книга "коммерчески привлекательней", чем предыдущая.
     
      Редактор ежедневно уверяет агента, что предложение вот-вот будет. Но его все нет.
      Спустя три недели после торжественного ленча агент, обычно полный оптимизма, звонит почти в слезах: "Плохо дело, Джейн. Предложения не будет". Мистер Шишка-3 переубедил издательский совет. Кивая на плохие продажи Четвертой Книги, он "не хочет снова выкидывать деньги на ветер".
     
      Я говорю агенту: "С моим писательством покончено".
      Агент отвечает: "Они - не единственное издательство в городе".
      Я говорю агенту: "Они - одно из отделений крупнейшего издательства в городе, а это значит, что мы не сможем продать книгу в другие 15 отделений этого издательства. Кроме того, мне уже закрыт вход к Издателю # 1 и в его 15 отделений. Сколько издательств у нас остается?"
     
      Текущий статус: трижды переписанная Пятая Книга отвергнута девятью редакторами. Большинству из них книга нравится, но все говорят, что она "недостаточно коммерческая". Сайчас рукопись находится на рассмотрении у четырех - та-ак, только что по электронной почте пришел отказ от редактора, чей босс говорит, что книга недостаточно коммерческая, - значит, она у трех "заинтересованных редакторов", причем двое сидят в одном манхэттенском небоскребе с теми, кто ее уже отверг.
     
      Сообщая о последнем отказе, агент упоминает, что нам повезет, если мы получим 50 тыс., и объясняет: "Издатели больше не переплачивают. Они знают, что останутся при своих, если заплатят 50 тысяч и продадут 20 тысяч экземпляров в твердом переплете, а это получается лишь с немногими книгами".
      Я понимаю, что если мне "переплатят", я получу 50 тыс. минус 7500 комиссионных агенту. Итого - 42500 долларов за три года работы. Агент, который пять месяцев изощрялся, чтобы продать рукопись, получит на 3 тысячи меньше, чем получил бы в случае предполагаемой покупки рукописи издателем Четвертой Книги.
     
      Несмотря на то что заработок пашущего на меня агента составил 20 центов в час, он мне говорит: "Пусть издатели мерят успех цифрами, но тебе-то это зачем? Ты пишешь важные книги. Ты должна гордиться собой. Так что продолжай писать".
     
      Продажи: заинтересованный редактор сообщил мне в телефонном разговоре: "Десять лет назад книга, разошедшаяся тиражом в 20 тысяч экземпляров, считалась провалом. Теперь мы молимся о таком результате".
      Они молятся - ну и платят соответственно.
     
      Вывод: если книга "не отвечает ожиданиям", виновные всегда найдутся. Но от чего бы ни зависел коммерческий провал - от состояния рынка, от Луны в доме Меркурия, от злодеяний издателя/ редактора/ рекламного агента/ отдела продаж/ автора, - последствия все те же. Те, у кого есть постоянная работа, остаются при ней. Под угрозой оказываются только доходы автора. И кара ложится на одного только автора.
     
     
      Пишет друг автора-середнячка:
      "Селеста редактор моих предыдущих книг снова предложила жалкие 25 тыс. Мое встречное предложение - 35 плюс аванс за счет заграничных продаж, и похоже, оно будет принято. Я хочу сказать, что не окупался даже выданный мне жалкий аванс, поэтому мои ожидания были скромными. Но может быть, может быть, чтобы морально поддержать меня, вы бы намекнули знакомым издателям, что мне предложили фантастические деньги? А? Если мы начнем распускать такие слухи, это пойдет всем на пользу. В общем, я даже испытываю облегчение оттого, что на этот раз речь идет об издании всего одной книги. Пусть мое положение шатко, но это означает, что когда я придумаю интересный образ для следующей книги, у меня будет возможность добиться аванса, выраженного шестизначным числом".
     
      Было время...
     
      Было время, когда авторы серьезных книг, не имевших шанса стать бестселлерами, могли рассчитывать на заключение договора с издателями на приличных условиях и на достаточно большой аванс, чтобы хватило на жизнь до следующей книги. Сегодня такое встречается редко... Немногим популярным авторам достаются непомерные щедроты издательских денег и внимания, а для нераскрученных писателей ситуация непрерывно ухудшается.
      Фил Маттера, вице-президент Национального союза писателей, op. cit.
     
      Было время - всего-то десять лет назад! - когда моя писательская жизнь была полна надежд и обещаний, когда мир слов и труда состоял из бесчисленных возможностей, когда мы с редакторами звучали в унисон - они ценили и любили, о да, любили меня, а я ценила и любила их, - а со страниц моих книг плыла музыка слов.
     
      Было время, когда писательская профессия заглушала мои врожденные цинизм и мнительность и когда я убеждала маленькую дочь в том, что мечты всегда сбываются, если сильно захотеть, - и пусть это звучало сентиментальной чушью. Ведь из чего сделана книга, если не из сладкого кружева самых причудливых фантазий автора?
     
      "Может, все меняется к лучшему?" - спросила я у Патти, самого успешного автора из числа моих друзей, вновь пересказав ей свою горестную историю нераскрученного автора.
      "Да в общем нет, - ответила она. - Мои книги сейчас хорошо продаются, но я постоянно думаю, что будет, когда это кончится".
      "Так чего же мы рыпаемся?" - простонала я.
      Потому что это лучшее, что мы умеем, - ответила она. - А что нам еще делать?"
     
      Этот вопрос попал в цель. На прошлой неделе мне впервые за 15 лет предложили работу. Я отказалась не раздумывая - я же писатель! Затем, придя домой, получила по электронной почте очередной редакторский отказ, позвонила агенту и получила от нее совет устроиться на работу. "Из всех плохих новостей это самая худшая, - ответила я. - Ты ставишь крест на мне как на писателе?"
     
      "Ты всегда будешь писателем, - сказала она. - Но ты не сможешь писать, если будешь все время думать о деньгах и о том, что ты никому не нужна. Возможно, то, что тебе кажется удавкой, на самом деле позволит слегка вздохнуть. Когда мы продадим следующую книгу, ты всегда сможешь бросить работу".
     
      Мой муж, преданнейший поклонник моих творений, сказал то же самое, а вслед за ним - мой лучший друг, мой отец и все, кого бы я ни спрашивала. Стало ясно, что я вовсе не одинокая страдалица посреди всеобщего равнодушия, как мне порой казалось. И стало ясно, что все, кто меня любит, тревожились за меня. "Пойти на работу означает признать поражение", - заявила я своей уже 19-летней дочери, которую воспитала, внушая ей мысль, что мечты сбываются.
     
      "Мама, ты уже добилась успеха как писатель, - сказала она. - Что из того, что тебя не взяли во "Все звезды"? Зато ты попала в НБА".
     
      Я позвонила моему новому - хммм - нанимателю и сказала, что выхожу на работу.
     
     
      Пишет знакомый автора-середнячка:
      "Худшего опыта публикаций, чем у меня, и быть не может. И с каждым днем все становится только хуже. Это какой-то кошмар наяву, который не закончится, пока книгу не убьют и не похоронят. Вчера зашел разговор о том, не стоит ли взять небольшой заем, чтобы нанять независимого рекламного агента, но сегодня уже не знаю, могу ли позволить себе такой риск. Это же вроде азартной игры. Книга вышла в продажу во вторник (предположительно; вы не найдете ее здесь в моем родном городе, но даже тут вышла только одна рецензия) - один из самых жалких стартов на свете".
     
      Считаю потери
     
      Оглядываясь на свою писательскую карьеру, я зачисляю в потери взаимоотношения с людьми - неописуемо тесные, имеющие больше общего с браком, чем с дружбой, - с редакторами, на которых я полагалась, с которыми разговаривала почти каждый день в течение тех лет, пока наши договоры были в силе, которых я любила и люблю до сих пор, и которые тоже любят меня, но никогда больше не станут меня издавать.
     
      Я числю в потерях мое убеждение, что смешивать любовь, искусство и бизнес - это риск, на который стоит идти, и что нельзя обойтись без трех этих вещей.
     
      Я числю в потерях те сотни тысяч долларов, в которые обошлись мои книги издателям, верившим в меня достаточно сильно, чтобы уважать меня и хорошо платить. Я числю в потерях прибыли, которые я продолжаю приносить единственному издателю, поступившему наоборот.
     
      Но моя величайшая потеря - потеря надежды, самого пьянящего, самого драгоценного чувства, что есть у писателя. Если бы не дурацкие писательские фантазии - я представляла себе, как моя Пятая Книга будет лежать штабелями по 50 штук в книжных лавках каждого аэропорта, как ее тщательно продуманное название появится в списке бестселлеров "Таймс", как мой агент будет звонить с потрясающими и безусловно хорошими новостями, - как иначе могла бы я подступиться к такому грандиозному проекту, как написание книги?
     
      Если бы я не сумела внушить себе надежду, что могу написать Пятую Книгу так, чтобы мое сердце наполнилось, опустело и вновь оказалось бы разбито, если бы я решила, что право напечататься и воплотить надежды стоит слишком больших мук, то откуда взялись бы силы у меня - и у бесчисленного множества других авторов-середнячков, из которых, в конце концов, состоит подавляющее большинство писателей этой страны, - чтобы пройти долгую и мрачную дорогу сочинения очередной книги?
     
      Что мы потеряем, если такие авторы, как я, перестанут писать? Что мы теряем уже сейчас?
     
      Конец?
     
      Я столкнулась с Патти в тот день, когда ее девятая книга возглавила список бестселлеров "Таймс". Патти схватила меня за плечи и заглянула мне в глаза. "Ничего не измеилось, - сказала она мрачно. - Моя мать по-прежнему меня не одобряет. У меня по-прежнему нет мужика. И я все так же не сплю ночами. Не допусти, чтобы это случилось с тобой".
     
      И все же я жду звонка от агента с сообщением, что у меня есть еще один шанс.
     
      Я все жду.
      Жду.

 

---

Комментарии: 88, последний от 30/12/2017. © Copyright Ал Алустон (al_aluston@mail.ru) Размещен: 08/06/2004, изменен: 17/02/2009. 121k. Статистика. Статья: Литобзор

Оценка: 6.72*4  Ваша оценка: не читать очень плохо плохо посредственно терпимо не читал нормально хорошая книга отличная книга великолепно шедевр

---

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список