Лес шумел по-весеннему радостно, деревья словно передавали друг другу последние новости, шушукаясь и шепча одним им ведомые тайны. Прогалина в густом березняке уже освещалась высоко взошедшим Гаучо, когда двое мальчишек встрепенулись, поднимаясь из высокой травы, где до этого момента разве что дикий зверь смог бы их учуять.
- Чего так долго? - спросил чернявый долговязый подросток лет четырнагдцати, закидывая на плечо карабин. Второй, двенадцатилетний крепыш с мечтательными голубыми глазами и встрепанной копной темно-каштановых волос, лениво добавил:
- Блин, Матвеев, договаривались с утра выйти, а теперь только тут, возле дома, погулять осталось.
Тот, кого они ждали, продрался, наконец, сквозь кусты, появляясь перед друзьями во всей красе. Ярко рыжая шевелюра, зеленые озорные глаза и довольная улыбка на измазанных чем-то синим губах.
- Заглохните, пацаны! Оторваться надо было от сеструхи. Жучки искал.
- Нашел? - чернявый не забывал чутко прислушиваться, следя за округой. Тут, на Прерии, стоит на секунду расслабиться и...
- Нее.
- Оторвался? - спросил младший.
- Ага! Пришлось полкилометра по реке топать, - показал он на мокрые сапоги, - потом еще долго сидел в вишневнике, следил.
- Это мы заметили, - чернявый презрительно сплюнул. - Небось, пока все кусты не ободрал, не ушел!
- Ты чо, Макс, там медведь приперся, пришлось ноги делать.
Макс ухмыльнулся:
- Ты его за собой что ли привел? - И громко добавил: - Алин, выползай! Хорош прятаться.
Рыжий с досадой обернулся, и увидел, как худенькая фигурка ловко соскользнула с дерева.
- Ну что, пошли? - прозвенел над поляной задорный девичий голосок. - А медведя не было. Я Фагора попросила тебя поторопить, потому что сил уже не было ждать, пока ты там наешься. Вот он и шумнул.
Долговязый Максим с голубоглазым весело рассмеялись, глядя на обиженную рожицу друга, как две капли воды похожую на лицо худенькой девчонки. Даже чужой сразу признал бы в них двойняшек. Правда волосы у нее, в отличие от брата, были не рыжими, а золотистыми, заплетенными в тугую косу, перекинутую на грудь.
- Оружие у всех заряжено? - Макс, как самый старший, первый положил конец веселью. - Вань, - кивнул он голубоглазому крепышу, - ты впереди, я смотрю налево, Алинка - направо. Димас, за тобой задний обзор. Гляди в оба. Пошли?
- Па в курсе, что ты за нами увязалась? - зло прошипел Димка сестре.
- Мы с Федькой только маме сказали, - она показала ему язык, потом кивнула на рюкзак за спиной, - когда он, еще с вечера, помогал мне собираться. Ну и утром послал со мной своего пса, а то, говорит, уж больно горазд ты следы путать.
- Разговорчики! - прошипел Макс. - Из вас разведчики, блин... В следующий раз возьму только Ваньку.
Все сразу замолчали и пошли гуськом, почти не производя шума. Ваня, хоть и младше остальных, а чуть морщился, прислушиваясь поначалу, как за ним идут остальные. Хотя городские, пожалуй, и не увидели бы четыре маленькие тени, быстро продвигающиеся по лесу. Но ему-то слышно все. То ли дело, когда они с мамой идут, даже не идут - бегут. Их и зверь не всегда приметит. А они замечают все-все. И так это весело и спокойно. Даже с папой уже не то.
- Стойте, - шепнул он минуту спустя. Друзья услышали, замерли, почти перестав дышать.
Долго ждать не пришлось, где-то впереди продирался крупный зверь. Может кабан, а может и медведь, не разберешь. Ванька подал знак ждать, а сам, словно танцуя, побежал вперед, ловко и бесшумно запрыгнул по низко опущенной ветке на толстое дерево.
Прислушался к музыке леса, уловил сытое урчание здоровенного кабана. Чувства отца семейства удалось уловить сразу - недоумение, недовольство, досаду. Но вот и он "услышал" Ваньку, и сразу, после краткого удивления, потерял к нему интерес. Затопал в сторону, подгоняя перед собой детишек, похожих на трогательные бочоночки с короткими ножками. Ванька бы за ними наблюдал и дальше, если бы не друзья - ему нравилось следить за животными.
- Вань, ты скоро? - Макс сам уже разобрал, что опасность миновала. Недаром его считают лучшим охотником среди пацанов в посёлке.
- Щас, минуточку.
Ванька подтянулся, сорвал распустившийся цветок с вершины куста, спрыгнул и как-то неожиданно оказался прямо перед Алинкой.
- Это тебе, - пробормотал он, сунув цветок ей в руки, и сразу рванул вперед, на свое место, мимо удивленно поднявшего брови черноволосого друга.
Димка фыркнул, глядя как Алинка вплетает себе цветок в кончик косы, прижимая локтем двустволочку, и тихонько прошептал ей на ухо:
- Жених и невеста!
И тут же заработал злой взгляд обернувшегося Макса.
Дальше шли за Ванькой молча. Всем очень хотелось, чтобы на этот раз поход оказался удачным. Шутка ли - выследить самих Хозяев леса. Но раз Ванька сказал, что нынче они там, в долине, значит правда. Он никогда не ошибается, хотя никто не знает, как ему это удается. С ним и заблудиться невозможно, всегда найдет дорогу, хоть к воде, хоть домой. И любого зверя на расстоянии чует, да еще и не трогает его никто, даже полосатики стороной обходят. Говорят, это ему от мамы передалось.
***
До перевала дошли уже к вечеру, перекусили на ходу сушеным мясом, и сразу двинулись вниз. Предстояло до темноты найти маленькую избушку, где собирались устроить ночевку.
Почти пустые рюкзаки на спинах стали тяжелыми и неподъемными, ноги передвигались с трудом, оружие оттягивало руки, но никто не жаловался, Даже Алинка. Зато, когда впереди показалось низкое неказистое строение на курьих ножках, послышался общий вздох облегчения. Его подхватил ветер, унес куда-то в сторону темнеющих деревьев.
Димка с Алинкой сразу сбегали за водой к озерцу, Ванька набрал хворосту, и, выкопав ямку, занимался костром. Макс колдовал над котелком, нарезая продукты для ужина.
Когда котелок, подвешенный над бездымным пламенем, стал издавать томительно-аппетитные ароматы, все подтянулись к огоньку, приготовив ложки. Ужинали быстро и молча, закусывая толстыми ломтями черного хлеба.
Посуду сразу после еды вычистили песком и золой, а ямку с горящими углями закопали, и отправились спать в домик.
- Варенье поставил? - уже засыпая, спросил Макс.
- Ага, сразу две банки, - Ванька покрутился, устраиваясь поудобнее на своей подстилке.
- Где?
- Там же, где всегда.
- Думаешь, придут?
- Не знаю.
- Тише вы, - шикнул Димка, - дайте уже поспать!
В домишке установилась тишина, только звуки леса стали чуть слышнее, прорываясь сквозь щели меж неплотно пригнанных брёвен. Даже слышалось далекое завывание волка. Да Алинка что-то тихонько бормотала во сне, пока не перевернулась на бочок, уткнувшись лбом в плечо брата.
***
Ванька проснулся первым, поднялся бесшумно, стараясь не разбудить друзей, и на цыпочках подошел к двери, но все же его услышали.
- Куда? - Макс открыл глаза и сразу вскочил одним гибким движением - удивительно бодрый и решительный. - Вместе пойдем, как договорились. Алин, Димка!
- Сколько времени? - недовольно пробурчал рыжий Матвеев, протирая глаза.
- Почти шесть утра, давайте уже! - Ванька нетерпеливо приплясывал на пороге.
- Пить хочется, - это уже Алинка. Пока поднимался брат, она с благодарностью взяла фляжку, протянутую Максом, и с жадностью пила подслащенную чем-то вкусным воду.
Наконец все тихонько выбрались из хижины. До нужного бугорка тут рукой подать.
- Есть! - закричал Ванька, заметив что-то еще издалека.
И действительно, когда все подошли к холмику - обнаружили пустые, словно вылизанные, банки из-под варенья с плотно закрученными крышками.
А сбоку на траве лежали четыре почти одинаковые метлы. И записка на куске коры, выведенная русскими буквами: "Летайте на здоровье! Потом положите на место!"
- Ага, - Ванька уронил руку с запиской и с грустью оглянулся по сторонам, - значит, опять не покажутся, раз подарки оставили.
Любопытная Алинка присела возле крайней метлы и осторожно ткнула в нее пальцем:
- А как на этом летать? Это магия?
- Никакой магии, - рассудил по праву старшего Максим. - Скорее всего, где-то тут запрятан антиграв. А стилизация выполнена просто по приколу... ну, чтобы было похоже на сказки про ведьм.
- А инструкции нет? - жалобно спросил Димка, вслед за остальными поднимая с земли метлу.
- Сами разберемся, - широко улыбнулся Макс. - Не сложнее, чем в прошлый раз! Видишь, сучья развилки торчат спереди -- ясно же, что для рук. Где-то тут и органы управления. - Макс оседлал свою метлу, и немножко поковырявшись с рукоятками, вдруг плавно поднялся над землей. И радостно скомандовал: - Бероев! Отставить грусть! Подумаешь: "Не покажутся!". Какие твои годы!
- Слушаюсь, синьор Моретти! - вытянулся в струнку Ванька. - Тогда уж и ты спустись с небес на землю, да покажи нам, как на ней летать.
- Мне покажи! Макс, мне сначала! - нетерпеливо воскликнула Алинка, и вдруг, сложив руки рупором, звонко закричала: - СПА-СИ-БО!
***
Из-под настила клетушки выбралось нечто, более всего напоминающее стог сена - искусственная шерсть из торчащих в разные стороны "хамелионистых" ленточек размывала контуры фигуры, заодно выравнивая температуру с окружающей средой. Не абы какая защита от чутких электронных глаз, но вот человека и зверя обмануть способна вполне.
"Стог" некоторое время смотрел вслед улетевшим детям, затем покачался с пяток на носки - "шерсть" послушно заволновалась и качнула ленточками вверх-вниз, сохраняя видимую неподвижность размазанного силуэта, а потом заглянула под настил.
- Совсем умаялся боец. Вадим, вставай, - прошептал тихий женский голос, пока руки стягивали верхний слой маскировочного комбинезона, - Вставай, милый, проспишь не только завтрак, но и обед.
Облепленная обтягивающим нижним комбинезоном, худенькая, но что называется, "точеная" фигурка от души потянулась, хрустнув суставами, да так и замерла посреди движения от ткнувшегося в шею носа.
- Совсем ты видно его загоняла, Дара... - окатило щёку горячее дыхание в ухо, а цепкие лапки ухватили поперек туловища. Лобастая голова, покрытая короткой шерсткой, от души потерлась сбоку, кольнув шею жесткими усиками. Девушка, а точнее - молодая женщина, закинула левую руку назад, в ответ почесав за ушком мурлыкнувшую от удовольствия "фурь".
- Ёжка? - неуверенно спросила она.
- Ёжка-Ёжка... - лизнули ей в ответ ладонь шершавым языком, - хоть горшком назови, только в печь не ставь.
И собеседница перевернулась на настиле клетки на спину, намекая, что и пузико надо бы почесать. Что и было проделано.
- Ну ты, Ёжка, даешь! Подкралась так, что я и не услышала. Навыка вижу, не потеряла. Что тут делаешь?
- Да вот, после малыша решила форму восстановить. И заглянула по памятным местам...
- И у тебя ребенок? И где он??
- Да по округе с друзьями носится. Он ведь тут каждую кочку знает по рассказам отца, да по записям, вот теперь проверяет. Уже массу нового узнал заодно...
- Надо же, и ты взрослая стала, мать семейства...
- Какие наши годы, - насмешливо фыркнули в ответ, - а вот дети на самом деле - растут.
- Да, растут.- Задумчивый взгляд мазнул по верхушкам деревьев в той стороне, где скрылись сорванцы. - Знаешь, я совсем не чувствую себя повзрослевшей и умудренной.
- Какие наши годы, - повторила собеседница, сворачиваясь мохнатым клубочком на настиле клетушки, - хотя дети уже выросли...
И, неожиданно встрепенувшись, решительно добавила:
- Пора делать следующих! Впрочем, я вижу, вы уже над этим работаете. - И полюбовавшись покрасневшей до корней волос подругой. - Вот теперь я тебе верю. Что, сестра - каждый раз, как в первый? Зато какие детишки получились - счастливая ты!
- Как в первый, - прижав ладони к пламенеющим щекам, Дара прикрыла глаза, вспоминая.
***
- Ну что, никого не забыли? - поинтересовался седой, но отнюдь не старый мужчина у парнишки, возящегося с аппаратурой противодиверсионного комплекса, одновременно обозревая окружающий разгром.
Ночной налет батальона десанта на госпиталь и последующая спешная эвакуация соблюдению идеального порядка не способствовали. Ранее стройные ряды палаток зияли прорехами там, где эвакуирующиеся успели снять их, и кучами рваного брезента и брошенной мебели в местах, где было не до того.
Повсюду виделись следы ночного боя: разбросанные стреляные гильзы и воронки от разрывов гранат, развороченные и выжженные попаданием термобарических зарядов пулеметные гнезда, а то и оставленные прямо на месте смерти трупы.
Ближе к окраине госпитального лагеря красовалось несколько приличного размера воронок. Это уже постарались свои - разлет самодельных реактивных мин большого калибра был приличным. Поспешность, с которой производился залп, тем более не прибавила точности.
Осмотрев в бинокль "оспины" разрывов, испятнавшие склоны соседних высот, седой только сплюнул, оценивая результаты ночного применения "резерва верховного" - между соседними воронками местами было под две сотни метров.
- Зато хоть напугали... - буркнул он себе под нос.
- Чё? - оторвался от вождения из стороны в сторону приемным детектором недослышавший оператор.
- Не "чокай", а работай, давай. Всё что подчинённому надо слышать - доводится до его сведения громко и четко. Остальное бойца не касается. И, сменив гнев на милость: - Напугали мы десант, говорю. Не рискнули они под артобстрелом атаковать, да отошли от греха - честно говоря, я наших криворуких артиллеристов сам теперь боюсь. Не дай бог придется просить их о поддержке ... Ну что, есть отметки?
- Чисто практически. Вот только от той кучи идет восходящий поток. Вроде - теплый воздух поднимается, как от дыхания. И сквозь стенки тоже угадывается тень.
- Ты что, думаешь, наши эскулапы кого-то живым в ящик положили?! - удивленно поднял брови Седой, рассматривая гору, образовавшуюся из рухнувшего от близкого попадания мины штабеля гробов.
- Может, привалило кого? - с сомнением ответил парнишка, колдуя над настройками комплекса, в попытке сделать картинку четче, - надо бы вблизи посмотреть.
- Не вопрос. Петр, Федька, Андрей Петрович - прогуляемся.
Поименованные двинулись вперед, разворачиваясь стандартным порядком с командиром и оператором в центре.
- Не, вроде живые. Двигаются... - сосредоточено произнес парнишка, да так и замер с отвисшей челюстью.
Седой быстро переключил канал сканера на себя, глянув "через плечо" на выдаваемую аппаратурой картинку, и тут же прижал датчик вниз, вместе с рукой застывшего столбом оператора:
- Остальную округу давай смотри внимательней, - бросил он, подзатыльником приводя оператора в чувство и разворачивая его на сто восемьдесят градусов. А сам быстро подошёл к неустойчивому развалу из ящиков и заглянул внутрь кучи.
Назад он вынырнул красным как вареный рак и, быстро отойдя, начал выуживать из пачки непослушную последнюю папиросу.
- Кхе. Вот дают, блин. Нашли время, а главное место, - пробурчал он, наконец прикуривая.
- Эт ты зря, - возразил ему Андрей Петрович, спокойно прислоняя к ближайшему гробу верную "десятку". Без спешки достал кисет и обрывок бумаги для самокрутки. - Когда ж еще о детях думать? Война, она ненадолго, а дети - это вечное.