Я сижу не далеко от дома на земле скрестив ноги по "турецки". На вершине небольшого бугра заросшего высокими тополями и пахучей травой. Солнце достигнув зенита, плавно скользит в бирюзовом небе на запад, на покой. Летний ветерок лениво обдувает мои влажные щёки. Могучие тополя над головой тихо шелестят серебристыми листьями, нашептывая что-то успокаивающее. Я плачу. Здоровый тридцатипятилетний мужик. Молча. В бессилье, сжимаю и разжимаю кулаки, стискиваю зубы и вновь смахиваю набежавшую слезу. Я только что похоронил верного друга и товарища - пса по кличке Цыган.
Не помню, сколько времени прошло, как я нашел его здесь бездыханным, сколько вот так сижу, мысленно прощаясь. "Ты выбрал это место? Что ж, хорошее место друже..."
Наверное, если бы я курил, у моих ног сейчас валялась целая куча окурков и сломанных сигарет. Не помню, чтобы я плакал на похоронах людей, а сейчас не могу сдержать слёзы. Слёзы горечи, слёзы сожаления. Как я хочу вернуться на день назад, когда видел Цыгана в последний раз! Как я хочу всё исправить...
Тот день ничем особо не отличался от остальных дней жаркого июля. В своем доме всегда много работы. Я с сыновьями возился во дворе, достраивая баньку. Пёс лежал на солнышке, грея свои старые кости. Я нёс что-то тяжелое, большое, загораживающее обзор. "Черт возьми, не помню что я нёс... Ведь всего день прошел и не помню!" Цыган подвернулся под ногу. На цепи он сидел редко. Домик на отшибе маленькой деревеньки в пятнадцать дворов. Ни соседей, ни случайных прохожих. Он волен был бродить где угодно. Вот я и споткнулся, чуть не навернувшись с пустой двухсот литровой бочкой. "Точно! Бочку я тащил, не видел что под ногами! Будь она не ладна эта бочка!" К пятнадцати годам своей нелёгкой собачей жизни, пес был совершенно глух и почти слеп. Не услышал, не увидел, что я иду. Я рассерчал, ругнулся и пнул, не глядя. И надо было так случиться, что попал в его издавна больную лапу. Пёс жалобно заскулил, я повернулся и увидел его взгляд. Преданный, извиняющийся, непонимающий. Мне стало стыдно, я хотел, извиниться, пожалеть потрепать загривок и сказать: "Прости старина..." но я завернул за угол. Ушел. Решил донести до нужного места эту треклятую бочку! Когда вернулся, его уже не было. Он тоже ушел - умирать.
Опять слезы и комок в горле - не продохнуть. Наверное, я никогда не забуду его последний взгляд. Мне было стыдно тогда, стыдно и теперь. Не могу себе простить, ведь его лапа пострадала, когда он бился с быком, защищая моих маленьких сыновей. Восемь лет назад это было. Как мальчишки оказались за воротами ограды - не знаю, за этими сорванцами не уследить. Помню, услышал яростный лай и понял, что случилось что-то неладное. Когда выбежал, увидел испуганных прижавшихся друг к другу мальчишек, сцепившихся бугая и пса. В следующий момент бык поддел рогом и подбросил крупное тело Цыгана высоко вверх. Удар был страшный, но пёс не отступил и, прихрамывая, снова ринулся на противника. Даже я, с лопатой в руках, не сразу смог отогнать разъяренное животное. "Только за это тебе можно памятник поставить. Не представляю, что стало бы с детьми" Пес был мальчишкам за няньку - вытаскивал из луж, катал на санках, играл и конечно охранял.
Я посмотрел на маленький песчаный холмик. "Спи спокойно друг. Ты заслужил отдых... Наверное, я так и просижу до заката, наплевав на все неотложные дела. Не хочу идти домой. Не хочу нести печальную весть. Пусть ещё немного мои родные считают тебя живым. Ждут, что вот-вот ты выйдешь из-за угла, направляясь к своей миске опустив седую голову и лениво виляя хвостом"
Ещё с утра я почуял неладное, беспокоился, увидев нетронутую еду в миске. Догадался, но боялся, что произошло непоправимое, что уже не увижу Цыгана живым. Между людьми не бывает той связи как между собакой и человеком. У людей нет такого бескорыстия, беззаветной преданности и всепрощения. К обеду мне стало совсем невмоготу, я отправился на поиски. Я знал все места, где он любил лежать, положив тяжёлую голову на могучие лапы. И я его нашел. В последний раз.
Не могу вздохнуть полной грудью. Давит. Давит на душу тяжёлый груз. Муки совести. Каменная глыба во сто крат тяжелее, чем мрамор на могилах людей. "Тебе ничего этого не надо. Ни прощальных речей, ни памятников, ни поминок. Ты простил бы мне мою неосторожность. Но я человек. Я знаю, что ты не заслужил такого "последнего прощания" Мы люди иногда отказываемся прощать. Даже самих себя..."