Аннотация: Коротенечкий первый вводный...о проблеме подросткового возраста. Актуально для меня, может серией выдам)))Интересно ваше мнение!!
"Овеществление"
Странное это время - переходный возраст. Вроде все, ну многие, переживают, а я не хочу. Не хочу потому, что предвижу результаты. Я не знаю, что я приобрела за эти месяцы, зато прекрасно, даже слишком, ощущаю что потеряла.
Выходить из дома стало каторгой, хотя уже давно почти привычной. А сидение взаперти черевато схождению с ума в прямом и конкретном смысле словосочетание.
Склонности к суициду я уже даже не ощущаю, она стала постоянной, но милое сознание, которое ещё слава Море есть в теле, всегда цепляется за любую мелочь, чтоб удержаться в Яви. Это обстоятельство, и ряд из рук вон несвоевременной литературы, заставляют меня испытывать нечто, что умные люди называют ломкой сознания. Близкое определение и одновременно нет.
Те, кто видит меня, все в один голос говорят обо всём ненужном типа лихорадки, недосыпа, дистрофии... Но всё не так плохо, по крайней мере внешне.
Я вышла из дома в мило солнечный день и отправилась знакомым маршрутом на остановку. Завернув в магазинчик, на где-то в утробе сумки найденные деньги, купила шоколадку и выходя, увидела отъезжающий трамвай. Солнце всё же было и мысли скакали в голове под бодрый старый рок-н-ролл в наушниках. Трамвай меня ничуть не огорчил, даже наоборот, позволил лишний раз постоять на морозе так, чтоб солнце поглаживало тёплой рукой щёку и щекотало нос. Благополучно сев в следующий трамвай я достала книгу, так как ум хотел работать и ему нужна была пища. Ему не хотелось лезть пальцами мыслей в грязную темень подсознания. Книга была безумно интересна мне сейчас. Написанная в лёгко - ироническом стиле, она поднимала мои шансы на выздоровление. Обычно я всегда читаю в трамвае. Но тут... толи трамвай действительно так мотало, толи моё тело отказывалось находить центр тяжести. Но меня болтало по салону при первом же движении и читать стало невозможно. Невозможными стали и все люди, толкущиеся вокруг. Солнце видно не было, только лёгкие отсветы на снегу обозначали его теоретическое присутствие. Наскоро раздражившись, я убрала книгу на место и попыталась сосредоточится на музыке, чтоб немного снять напряжение. Но в наушниках предательски запело : "Врагу не пожелаешь, что может быть хуже?! Диагноз твоей жизни - никому не нужен..." . После такого удара сознание тупо уставилось через глаза на местность, не желая верить, что это простое совпадение обстоятельств и таким образом защищая свою родную психику. Успев уловить предупреждение о последнем отрезке пути, сознание напружинилось. Оно ждало чего-то, но мне было недосуг. Вот дома кончились и в лицо мне ласково влился золотистый тёплый солнечный свет. Сознание с несмазанным трудом, превозмогая всё остальное, выдавило на губах приветственную улыбку. Через какое-то время Солнышко ушло, а улыбка всё держалась, хотя теперь казалась тупой и неуместной.
Доехав до остановки, кому бы пришло в голову делать её прямо у входа в метро, да ещё и под навесом, я, спускаясь с высоких ступеней, поймала у себя в голове поредевшую мысль: "А что если я такая же точно, как и они". Заканчивать было страшно. Обычно, когда я шла где-то, то смотрела со стороны своей спины выше левого плеча на всех и всё, а теперь шёл откуда-то сверху. Меня пихнули, наступили на ногу, пихнули ещё раз... Странно, обычно я стараюсь маневрировать в толпе и избегаю подобного. Сознание постепенно опять тупело, голова пустела мыслями.
Спустившись с эскалатора на станцию, тело двигалось уде автоматически, инстинктивно знакомым путём к непонятной цели. Разум бешено метался по станции от фонаря к фонарю, ища чего-то, а подсознание привычно делало заметки об окружающей массе. Вон пошло два Эмо. Почему пошло? Да потому что я со спины не могу отличить пола, как обычно, а только типичные признаки этого класса. Вот бабуля с тележкой, она еле тащится. Тащится медленнее, чем идёт скот и поэтому её нужно обогнать. Мысли обрывались, не успев начаться. Подошёл поезд. Сев в него я почувствовала некую беспомощность. Ехать долго, а делать нечего. Книжка появилась в руках сама собой, без особых рассуждений. Читала с интересом, отключившись от всего вокруг. Опять как то на автомате расслышала свою станцию. Вышла, дальше переход и ещё две, народу много, не успею... толчок, мысль растерялась и смущённо скрылась в туман. Книга ушла в сумку. Эскалатор, переход, я глубоко вздохнула и погрузилась в поток людей. Впервые в жизни так. В голове темно и пусто, только грязно - серый туман забвения (слово не нашлось лучше). И по всему телу этот же туман, как вата, скрывающий всё. И тело кажется лишь двигающейся оболочкой, в которой совсем сумеречно. Раньше там, где-то под сердцем, горел костёр. Огромный, горячий, он закалял сердце и бил в голову бешеным потоком энергии. Теперь он догорал. Затоптанные, где-то разломанные дрова ещё тихо тлеют и что-то маленькое, замерзающее снуёт вокруг этого праздника чужой гордости. Сердце мерно стучит, отбивая табличный шаг. Мне почти комфортно, "сыро и тепло"...толпа идёт меня без потерь, несёт мою бессознательность дальше, к свету знаний.
Выйдя из метро на свежий воздух улицы я осознала себя. Понять где я - не составило суда. На улице, для этого времени, было непривычно светло. Солнце погрязло в городском дыму. Здание университета было сиротливо. Не было студентов, обычно шумно выходящих покурить, зато имелось непривычное обилие движения. Внутренности дома знаний тоже пустовали. Курсы были отменены, а усердные студенты попрятались кто куда по аудиториям и, видимо, сдавали сессию. Чуть-ничуть огорчившись, я взялась за телефон. Набрав нужный номер, нажала на вызов, но не очень любезный голос в трубке мило напомнил о предельном отсутствии денег на счету. Почувствовав себя беззащитной сиротой и осознав, как далеко дом, я поспешила покинуть простор стен и поспешила к метро. В голове билась обида, прорываясь через останки тумана. Войдя в метро я опять совершила глубокий вдох и не заметила, как оказалась на трамвайной остановке. Пассивные мысли бродили в голове сумасбродно. Я поняла, что ничего не поняла и мало этого, мало что помню из прочитанного мной вчера и сегодня, что не на шутку испугало. Хотелось с кем-нибудь поделиться и не включать радио. На кассете тихо вертелась какая-то злая молодёжная фолк музыка с весёлым темпом, кто-то пел по-норвежски, и хотелось, чтоб она не кончалась. Какое-то чувство воинственности явилось из неё и вселилось в освобождённое туманом сердце. Люди вокруг завоняли, затолкались и закопошились. Я даже могла слышать как шебуршат в их головах маленькие лапки, истово перебирая однотипные думки и отсеивая ненужную красоту и грацию. Сознание, поняв исчезновение тупой безысходности, стало тормошить все душевные силы. На лице отразилась своеобразная гамма чувств, я могла себя видеть в стекло. Небо за ним было не темно, не светло, а в целом составляло полное безразличие природы к живущим здесь инвалидам (в первоначальном варианте индивидам). Ползали люди, хлопоча по мелочам, думая о величие идеи и упуская великие отгадки. Всё вернулось. Всё - непонимание, неприятие реалии как факта. Ещё сильнее захотелось говорить. Говорить много и в красках, без палитры, мешая цвета наугад по сердцу.
Дорога домой осветилась молодым, изящным месяцем, еле высунувшимся из туч на приветствие мне и позабывшего о своём сияющем ореоле. Я шла, рассуждая где-то в глубине, а поверхностно порожняя, улыбаясь месяцу и матушке Природе, которая одна у меня осталась.
Вот. Дома поговорить не с кем. Сознание, привыкшее по опыту нескольких рассказов, медленно диктует мысль руке. Бумага внимательно ловит каждое слово, Она не требует повторять. А. Вот ещё, нашлась мысль-активистка. Выучить бы язык глухо-немых. Красота обращения к человеку руками, так как слово до него уже не доходит, да и есть ли он сам...