День был пасмурный, самый подходящий для одиноких прогулок и размышлений. Аглаша добрела до своего любимого места на берегу Днепра. Там, за густой травой и низкими ветвями, она могла любоваться рекой, а её никому видно не было. Днепр нёсся куда-то свободно, неизменно. Ни сомнений, ни тревог, ни потерь. Он не понимал её скорби. А она только что вернулась с могилы брата.

Уходя, столкнулась она с девушкой необыкновенной. Девушка была красивая, с русыми волосами и серыми глазами. Только вот и взгляд, и голос, и походка выдавали такую печаль, какая и для Аглаши была неведома. Звали девушку Олей.

- По ком скорбишь? - спросила Оля.

- По брату Алёшеньке. А ты?

- По подругам моим. Восемь подруженек схоронила.

Жаль стало Аглаше девушку, и предложила она завтра вместе на прогулку пойти, на солнышко летнее порадоваться и по любимым вместе поскорбеть.

Рано утром встретились они и пошли по тропинкам куда глаза глядят. Долго бродили, о многом поговорили и потихоньку вышли к Днепру. Далеко отошли девушки от Аглашиной деревни, никогда Аглаша в этих местах не была.

Неподалёку от реки увидела она холм. Ни одной свежей травинки не было на нём, а вокруг него хороводом стояли кривые ели. На этот холм повела её Оленька. Не хотела Аглаша идти, да ноги сами Олю слушались, а когда в центр холма встали, так и замерли, словно в землю вросли.

- Что с тобой, Оленька? Для чего ты меня привела сюда? - чуть не плача спросила Аглаша.

- Теперь всё тебе расскажу, слушай. Прошлым летом пошла я на Днепр искупаться. Пришла я вечером, когда солнце село и туман над водой поднялся: в это время вода самая тёплая. Я, как стала заходить, поскользнулась и головой о камень ударилась. Никого рядом не было, чтобы мне помочь - так я и утонула.

А на дне превратилась в русалку, с другими русалками познакомилась, жильё нашла. Есть там Сом Карлыч, он один в большой пещере живёт, так он меня пожалел и приютил.

Но было мне так тоскливо, так горько! Ведь подружки мои по земле ходили, хороводы водили, а я на дне Днепра должна была жить и на их веселье оттуда смотреть! Ещё матушку с батюшкой жалела, скучала по ним очень.

Когда Сому Карлычу я в этом призналась, он вспомнил историю старинную, как одной русалке Жива помогла на землю возвратиться.

Тогда взмолилась я Живе^[*], сплела для неё ожерелье из водорослей и камней. И услышала голос её: 'Приведёшь девять девушек вместо себя - отпущу тебя на волю, станешь жить как ни в чём не бывало, будто и не тонула'.

Восемь девушек привела я сюда, последнюю осталось в жертву принести. Прости меня за обман, Аглашенька, но жить, жить, жить мне хочется!

И запела Оленька песню. От песни этой ели ветвями стали размахивать, вихрь вокруг холма поднялся. Аглашу закружило, завертело, глаза ей застило, и почувствовала она, будто тонет, воздухом будто захлёбывается. И упала Аглаша без чувств.

Когда глаза открыла, оказалась на том же холме, одна. И голос Живы раздался: 'Не захотел Днепр тебя забирать, уж очень любишь ты его, берегам его радуешься и отражением солнца в его водах дорожишь. Ступай с миром!' И стихло всё.

Убежала Аглаша от страшного места, а потом Днепру в подарок принесла венок ароматный из полевых цветов.

Оленька тем временем на волю собиралась, в пещере Сома Карлыча порядок наводила да прихорашивалась. Нужно было дождаться Русальной недели^[**], вместе со всеми русалками на берег выйти, на холме жертвенном Живу отблагодарить и домой к матушке с батюшкой возвращаться.

Настал первый русальный день. Оленька накануне спала мало, но сладко. Утром с Сомом Карлычем простилась, и он к друзьям уплыл, чтоб не расчувствоваться перед разлукой. И вот, когда Оленька уже собралась из пещеры выплыть, дно задрожало, загудело, и большой камень пещеру загородил.

Как Оленька ни билась, как ни плакала - не смогла камень сдвинуть. Вечером Сом Карлыч приплыл, а в пещеру не попасть! Позвал всех силачей местных. И карпы, и осетры, и лещи, и окуни, и даже огромный рак вместе пытались камень оттащить - он и не шелохнулся.

Пришлось Сому Карлычу себе другой дом искать.