Предисловие: похоже, я немного запоздал с этим рассказом
(примерно месяцев на семь), но факт написания всегда останется фактом. Когда-то я написал рассказ "Тише", но он был безвозвратно утерян и теперь, вспоминая его, я решил, что это - неплохой некролог...
По темному грязному коридору шел клоун, такой же грязный, некрасивый. Может, конечно, когда-то его одежды и грим были чистыми и веселыми, но теперь он производил отталкивающее впечатление гнилого мертвеца. За собой он тащил угрожающего вида бензопилу, а под нос себе напевал какой-то мотивчик. В этом пустом месте монотонное бормотание, да шаги клоуна были единственными звуками. "Клоуны любят ... детками ... ся ..."
Воздух вокруг стал наполняться детскими голосами. Клоун остановился, прислушиваясь к смеху и веселому визгу невидимых малышей, но постепенно смех сменился плачем, в воздухе появилась одна детская головка, затем вторая, третья... Клоун стоял посреди серого, темного коридора и жонглировал детскими головами. Затем он поднял бензопилу и понуро побрел дальше, а головки одна за другой упали на грязный ковер и детский плач становился все тише, тише... тише...
Старик сидел и смотрел на часы, которые невозмутимо отсчитывали секунды. Он стремился остановить стрелку... Остановить...
В спертом, густом воздухе с трудом летали мухи, садясь то на рубаху старика, то на тело старушки, которая лежала на столе, ее рука свесилась вниз и по ней протекла тонкая кровяная дорожка. Изредка новая капля падала в лужу, натекшую на полу. Изо рта и носа старухи тоже протекли черные дорожки, но они уже высохли, только рана на груди продолжала слабо-слабо кровоточить.
Кровь запеклась на лезвии ножа, который сжимал в руках старик. Он все сидел и старался остановить время... Он сидел так час за часом, не обращая внимания на жужжащих мух.
Тик, так, тик, так, тик, так, тик, так...
Открылась дверь, вошел маленький мальчик лет десяти, принеся с собой свежий запах дождя. Он был одет в простую рубаху, шаровары и лапти. Осмотревшись, он подошел к деду и по-хозяйски толкнул его в плечо, требовательным голосом спросив:
- Деда. А, деда... Ты зачем бабку убил? Деда, зачем бабку убил, я тебя спрашиваю!
Дед посмотрел на внука и от этого крайне тяжелого и нелюдимого взгляда у мальчика перехватило дыхание. В воздухе промелькнул окровавленный нож и его тупое лезвие распороло молодое горло. Кровь потекла потоком, заливая белую рубаху, его ноги подкосились, и маленькое тельце сжалось в комочек на полу, лежа в разрастающейся луже крови... И сердце его билось все тише и тише... и тише...
По обеим сторонам тянулись двери, сильно потрепанные временем, редкие работающие светильники освещали небольшое пространство рядом с собой блеклым, грязно-желтым светом, лишь усиливая темноту и ощущение запущенности здания. А ведь за каждой дверью кто-то жил...
Клоун все так же понуро и медленно плелся, таща за собой бензопилу и бубня под нос монотонную песенку... "Дети ... ят ... клоунами ... играться (встречаться?)..."
Впереди попался молодой парень, который открывал дверь в свою квартиру. Он неуверенно улыбнулся при приближении клоуна.
- Клоун, да? Так вы еще существуете? Народ развлекаете да? Э-э... А народ-то голодает, вы то, наверное, богатый, а? Э-э... Люди-то едят, знаете, что? Люди едят других людей. Вы-то ели человечину? Она... э-э... сладковатая, такая тошнотворно-сладковатая, да. А все едят ее сырой... Электричества нет, горючих материалов нет, вот и едим сырое мясо, а вы-то богатенький, да... Кто-то глаза любит есть, знаете ли... А я не люблю... А вы знаете, как работают эти новые холодильники? Электричества-то нет? А? Я не понимаю и никто не понимает... Главное, что мясо можно заморозить, жаль, только соли нет... А вы знаете, зачем всю соль изъяли, нет? Слушай, ты же клоун! Покажи один из этих, своих трюков, а?
Клоун, стоявший до этого неподвижно, выслушивая треп молодого человека, вскинул неожиданно взвывшую бензопилу и воткнул ее в живот своей жертве. Из-под бешено вращавшихся зубьев во все стороны брызнула кровища. Клоун приложил усилие и распорол живот парня, проведя бензопилой во все стороны. Из огромной кривой дыры, вырезанной бензопилой, повалились кишки, и хлынула кровища. Молодой человек смотрел на все это с таким выражением лица, словно уже умер, но, когда из дыры все вывалилось и только желудок вывесился наружу, покачиваясь на сизой кишке, он моргнул и посмотрел перед собой, но клоун уже шел дальше, волоча за собой окровавленную бензопилу, оставлявшую на ковре сырую черную дорожку...
Выпотрошенный парень упал на пол и страшно захрипел, медленно испуская дух. Люди, высунувшиеся из своих дверей при первых аккордах бензопилы, теперь исчезали, слышались только щелчки замков...
- Тише. - Сказал кто-то.
- Тише?
- Тише...
- Тише, тише...
- Тише?
- Тише.
Это была большая, просторная комната, в углу стоял канделябр, свечи которого давали небольшое, но недостаточное, освещение. Отсюда было два выхода: в коридор и в соседнюю комнату. У стены, противоположной выходу в другую комнату стоял стол, на котором располагались бутылки из-под водки, какие-то банки, тарелки, недоеденная закуска. За столом сидели молодой человек с длинными сальными волосами и хилого телосложения старик в грязной майке и таких же грязных спортивных штанах.
Молодой человек доедал жидкий суп из тарелки, а старик, некоторое время просидев тихо, склонив голову, вдруг схватился за банку с рассолом и стал его глушить залпом. Из соседней комнаты вышла массивная старая бабка - жена старика. Она подошла к мужу и противным голосом стала причитать:
- Вот, пьешь целыми днями, всякую шваль домой водишь, алкаш, твою мать. А я тут за хозяйством одна слежу, пропойца... Все пропил, сука... - Всхлипнула старуха.
Старик допил рассол и злобно грохнул банку об стол. От удара несколько бутылок упали и покатились к краю. Низким фальцетом дедок заверещал:
- Уйди, бля! М-меня от твоей рожи... может... блевать тянет!
Старуха еще раз всхлипнула и ушла в другую комнату. Старик кивнул головой и взял еще одну банку. Съев отвратительно-мягкий огурчик, он стал пить рассол. И тут вернулась бабка, держа руки за спиной.
- Так тебя блевать тянет. От моей рожи тебя блевать тянет. - Приговаривала она, подходя к мужу. Старик отставил банку и пьяным взглядом посмотрел на старуху, в следующее мгновение его лицо резко изменилось: побледнело, вытянулось, в глазах появился страх. Он еще не до конца осознал, что в области сердца у него торчит маленький остренький ножик. - Блевать тебя тянет, ага...
Старик отклонился назад и рухнул со стула, держась за рукоятку ножика. По грязной майке расплывалось большое черное пятно, кровь полилась у него изо рта.
- Мусик... - Простонал он и блеванул кровью.
Молодой парень опустил на стол тарелку с недопитым супом и посмотрел на старуху. В слабом свете от далеких свечей ее жирное, лоснившееся салом лицо приобрело нездоровый зеленый оттенок.
- Ты чо? Ты чо, блядь? - Угрожающе поднимаясь над столом, спросил парень. Без предупреждения он налег всем весом и двинул столом в живот повернувшейся в его сторону старухи. Та, вскрикнув, сползла по стене, что-то неразборчиво лопоча. Ее горло оказалось как раз на уровне крышки стола...
Раз удар, два удар... На пол полетела посуда, пустые банки и бутылки... Три удар, четыре, пять... Изо рта старухи потекла тонкая струйка крови... Шесть, семь... Из старческого горла вырвался последний хрип...
Тяжело дыша, молодой человек отошел от стола.
- Блядь.
Неожиданно он понял, что совсем один в ужасной, мрачной пустоте просторной квартиры. Совсем один... С двумя трупами. И так темно... Он стоял посреди комнаты и затравленно оглядывался по сторонам. Отовсюду вдруг стали доноситься шепоты... Такие пугающие, будто у тебя едет крыша. Тени закружились по комнате... Парень упал на пол и сжался, он закричал, но в сгущающемся мраке его крик становился все тише... все тише...
Это была вечеринка. Бацала расстроенная гитара, кто-то гнусаво пел под эти звуки, в комнатах ходили и танцевали полтора десятка молодых людей, среди них была именинница. Торт уже был почти съеден, спиртное почти выпито и вдруг раздался звонок в дверь. Виновница торжества открыла ее, и под аккомпанемент оваций и ликующих подвываний, в квартиру вошел клоун.
Дверь закрылась, клоун прошел на середину комнаты, освещенной свечами и осмотрелся. Все ждали от него начала представления. И оно началось вместе с враждебными завываниями бензопилы. Гости слишком поздно поняли, а кровища уже обрызгала их лица, на пол упали первые трупы. Началась паника... В темноте метались силуэты людей, сбивая друг друга с ног, ища выход, и среди них носился безумный клоун, рубя бензопилой направо и налево, оставляя за собой стены и пол в крови. Крики и стоны умирающих от ужасных ран смешивались с безумными воплями живых; казалось, выхода нет, но кто-то распахнул спасительную дверь и все ринулись наружу, прочь из этого кошмара.
Клоун взял свою плату и тоже ушел, не сказав ни слова, даже не беспокоясь об испачканной кровью одежде. Девушка взяла топор и нож и принялась разделывать туши, расчленяя их, обрезая самое лучше и складывая в пакеты. Теперь будет, что поесть. Не торопясь пожевывая чей-то кусок, она разделывалась с еще живыми, разрубая их, пока они еще в сознании. Глухие удары обрывали стоны жертв, которые становились все безысходней и все тише и тише...
Это была тихая серая равнина, до самого горизонта земля была утыкана распятьями, на которых висели обнаженные мужчины и женщины, дети. Казалось, все они были мертвы, но, если внимательно присмотреться, можно было заметить их слабое дыхание и движение ослабевших мышц.
Красочный мяч на фоне этого пейзажа смотрелся совсем чужим, непонятным, словно вырезанным из другого мира. И совсем призраками выглядели две девочки, одетые в белоснежные платьица и увлеченно играющие в мяч. Так весело он летал по воздуху, сверкая своими цветами: желтым, красным, синим... так весело! И тихий, словно звон маленьких колокольчиков, детский смех раздавался в окружающей серой тишине.
На земле лежал скелет, на нем еще остались остатки одежды с нашивками майора. Его белый череп улыбался своим, недоступным живым, радостям, его костлявая кисть все еще лежала на автомате, ржавеющем рядом. Невдалеке виднелся обгорелый остов танка, но больше на равнине ничего не было - только кресты и кресты...
Кто-то из распятых застонал, сотрясая воздух своим безнадежным сольным выступлением, но через несколько секунд к нему присоединились другие стоны... И равнина теперь, казалось, сама стонала... Девочки прекратили играть и осуждающе зашикали на распятых:
- Тише, тише.
Радостный мяч продолжил летать туда-сюда, и стоны становились все тише и тише... и тише...
Моросил дождик, стояла промозглая погода. Все люди сидели в своих маленьких грязных квартирках, боясь выходить наружу, из-за чего серые улицы были удивительно пусты. Заканчивалось мясо на прилавках...
По улице шла невеселая процессия из десятка детишек с грязным клоуном во главе. Детишки были бездомными, а может и не были - об этом нельзя судить по одежде. Сам клоун понуро плелся, подводя детишек к большому зданию фабрики. Они вошли через задний вход... А детишки так ждали чуда!
Скоро будут консервы на прилавках... А детские крики, некоторое время тревожившие соседние улицы становились все тише, тише... тише...
Согбенная старушка стояла напротив огромного черного трона, воздвигнутого на высоком холме, вдалеке от города, старые, полуразрушенные здания которого маячили неясным миражом где-то около горизонта. Во все стороны, куда ни кинешь взгляд, простиралась серая пустыня с крестами, понатыканными тут и там. Изредка кто-то из распятых издавал стон, эхом разносившийся на многие километры вокруг.
Это ужасное место могло вполне свести старушку в могилу, но она крепилась. На троне медленно проявились два огненно-красных глаза, загрохотал голос:
- Зачем ты призвала меня?
- Я пришла, дабы засвидетельствовать перед Тобой свое почтение и получить благословение.
- Ты жаждешь долгой жизни?
- О, да, Князь!
- Откажись от своего бога, прими истину...
- Бог умер, чего мне от него надо? Ты реально осязаем, а бог так ничем нам и не помог!
- Ты знаешь, что многие твои друзья вернулись от меня необычно молодыми и здоровыми? Ты веришь?
- Я их видела, я верю в твою силу.
- Ты видела, что многие из них живут великолепно, многие из них уехали отсюда - есть места много красочнее здешних.
- Я знаю.
- Хорошо, иди. Я сделаю все остальное.
Старушка послушно поплелась обратно, но вдруг прямо перед ней из-под земли вырос крест. Она не успела даже удивиться, как вдруг ее подняло в воздух и пригвоздило к холодной, твердой древесине.
"И почему людям так тяжело расставаться со своими иллюзиями, со своей пустой верой? Я даю им возможность взглянуть на мир реально, а они только отталкивают меня, не понимают, не осознают" - предавался, сидя на троне и скучая, своим невеселым мыслям Князь...