Аннотация: В мире всегда есть место подлости. Не только в этом. В любом.
ВСЕ ХОТЯТ ПРАВДЫ
1.
Зеленый мох был таким упругим, что казалось, будто ступаешь по огромному ковру из пористой резины: он не столько принимал в себя, сколько выталкивал наружу. Идеальное покрытие для болотной сырости и грязи. Но местами встречались подлые ловушки, где мох только притворялся упругим, делал первое обманное движение вверх - а затем внезапно его покров разрывался, и из глубины устремлялась к дневному свету темная, бурая, пахнущая ржавчиной вода.
О, эта ржавчина! Нет ничего страшнее - каждый робит знал это... не с детства, нет, у них не было детства; но с самого рождения. То, что лишает суставы подвижности, а их хозяина - возможности перемещаться в пространстве, ценимой робитами едва ли не больше всех жизненных удовольствий. С влагой, сыростью, туманом можно еще как-то бороться - изолироваться, вытереть, высушить, наконец. Ржавчина непобедима в обеих своих ипостасях: как в прямом смысле - биологическое разложение, так и в переносном: разложение духовное.
Последнее, впрочем, никак не касалось довольно большой - по робитским меркам - группы, движущейся по болоту медленно и осторожно. Генерал Рубиконг, руководитель экспедиции, прекрасно знал, что спешка неизбежно вызовет остановки и еще большую задержку. Их было десять, преимущественно средних чинов, но также и несколько новичков-добровольцев, совсем ничему не обученных и вызвавшихся участвовать в экспедиции исключительно из любви к приключениям. Любопытно, впрочем, что теми же мотивами руководствовался и капитан Зигги, шагавший в данный момент рядом с генералом, хотя в его ранге можно было бы уже немного остепениться.
Рубиконг, разговаривая с капитаном, успевал не только внимательно отслеживать мельчайшие изменения в цвете мха, свидетельствовавшие о возможных ловушках, но и разглядывал своего собеседника исподтишка. Увиденное вскользь заставляло его проявлять более пристальное любопытство, а увидел он следующее: татуировка на левом предплечье Зигги совсем не выцвела и даже нисколько не потерлась, однако капитанский пояс вступал с данным фактом в некоторое противоречие. Было бы невежливым спрашивать подчиненного напрямую, в каких подвигах он успел так выслужиться; в устной беседе упоминалась только битва за Дэмп, но среди участников второй и третьей из них Рубиконг его не видел. Возможно, речь шла о первой, самой жестокой и необузданной, - кто знает?
Но самого Зигги никак нельзя было заподозрить в жестокости и необузданности. Его пытливый ум уже в который раз с начала пути пытался докопаться до истины. Ему хватало такта не задавать неправильных вопросов; единственное, чего ему не хватало - это мудрости понять, что истина меняется в зависимости от угла зрения, и даже если двое смотрят в одну точку, то вследствие параллакса истина представляется им несколько разной. Но это капитану предстояло выяснить на собственном опыте.
- Я не могу понять, какого рода опасность они для нас представляют, - сказал Зигги, легко обходя очередную ловушку. - Если я правильно понимаю ситуацию, все, чего они хотят - это чтобы мы вычеркнули их из своей жизни, как они вычеркнули нас. Почему бы так и не сделать?
- Видишь ли, - Рубиконг осторожно подбирал слова, - само это намерение выглядит как вызов, причем брошенный не нам лично, это можно было бы простить, но самому нашему образу жизни. Мы привыкли держаться вместе. Сама наша цивилизация на этом основана. Отними у нас это - и что останется?
- Под силу ли маленькой кучке робитов изменить наш жизненный уклад? - Зигги пожал плечами. - И потом, откуда такие сведения? Насколько мне известно, нам никто не бросал вызов. Просто они уехали отдыхать... и не вернулись. Что, если их просто уже там нет?
- Они там, - возразил Рубиконг. - Было бы намного хуже, если бы их там не оказалось, потому что тогда пришлось бы признать, что мы имеем дело с силами, которые превосходят наше понимание. В такой ситуации мы были бы крайне огорчены своим бессилием.
- То есть, - не унимался Зигги, - мы выдаем желаемое за действительное?
- Именно так. И именно это способствует тому, чтобы желаемое СТАЛО действительным...
- Это уже теология. Я в ней не силен.
- Ты силен в практике, - посмотрел на него Рубиконг с одобрением. - Скажи, ты видел эту ловушку... тридцать секунд назад?
- Тридцать секунд? Сейчас, сейчас... Нет. В смысле - не помню.
- То есть инстинкт выживания у тебя развит отменно. Ты обходишь их, даже не замечая. А я, благодаря своему опыту, точно так же обхожу ловушки ментального плана. В данном случае мне ясно одно: жители Дачного Поселка...
- Дачники, - вставил Зигги. Просто не мог удержаться.
- Пусть так, - с легким неудовольствием согласился Рубиконг. - Так вот, они представляют опасность. Их нужно вернуть.
- А что, если они сами в опасности?
- Скажи, - Рубиконг внимательно смотрел под ноги, - ты веришь в интуицию?
- Ты мне только что доказал, что я ее использую. Видимо, она есть.
- Тогда не будем к этому возвращаться. Интуиция говорит мне, что...
- Мы пришли, - прозвучал новый голос. Рубиконг повернулся. Полковник Трайджент знаками созывал остальных участников экспедиции. В считанные секунды посреди мха вырос шатер большой палатки. Вовремя: солнце клонилось к закату.
- И все-таки, - задумчиво произнес Зигги, - надеюсь, что мы обойдемся без применения силы. Это был бы не самый большой подвиг в моей жизни...
Вместо ответа Рубиконг ткнул шпагой в мох и направился к группе, чтобы отдать распоряжения.
2.
Ночь свалилась внезапно, как топор палача. В ноябре бывает именно так. Но ни один из робитов - участников экспедиции этого не заметил. Все десятеро собрались в палатке, освещенной тусклым светом карманных фонариков, и не торопясь готовились ко сну. Часовых не выставляли, поскольку опасность, грезившаяся Рубиконгу, была совсем не того плана, чтобы ее могли предотвратить часовые. Четверо новеньких играли в карты, расположившись за низеньким самодельным столом. Рубиконг тоскливо изучал карту - ее подлинность вызывала у него сильные сомнения. Два капитана - Параграф и Трепет - пытались сыграть что-то в четыре руки на взятой с собой гитаре. Майор Трион обнаружил гуляющую под общим столом кружку с пенной жидкостью и сам начал брызгать пеной, негодуя. Лампочки постепенно тускнели, тускнели... Карту уже почти не было видно. Рубиконг со вздохом отложил ее.
- Всем спать, - негромко вымолвил он. Негромко, но все услышали.
Пять минут спустя в палатке стало тихо. Снаружи слышалось, как шелестят ветви деревьев. Тонкий писк комаров доносился отовсюду, - но не родился еще тот комар, который осмелился бы ужалить робита. Изредка что-то булькало. Шелест ветвей потихоньку усиливался. Наверное, погода завтра будет намного хуже.
Рубиконг выглянул из-под одеяла. Нет, это не ветви. Этот звук...
Шатер палатки сиял. По нему перетекали волны неземного, призрачного голубого света. Внезапно тент содрогнулся. Словно кто-то огромный споткнулся о него в темноте. Но - никаких шагов. Никаких звуков, кроме отвратительного шелеста, который уже почти наверняка издавали не деревья. Интересно, остальные спят?
- Что это за концерт, раствори его ржавчина?! - вдруг громко и отчетливо произнес недовольный голос Трайждента. Мгновение - и вся палатка снова содрогнулась, на этот раз от взрыва хохота. Смеялись все - от новичков до генерала с полностью стершейся татуировкой; смеялись своими безумно неподвижными лицами, не раскрывая нарисованных ртов, не закрывая глаз, которые они не могли закрыть - но смех, смех был самый настоящий. Искренний и неподдельный.
Робиты не могли смеяться. Они даже говорить не могли, - у них не было легких, не было голосовых связок, - ничего такого, присущего другим живым существам. И однако же, они и говорили, и смеялись, - только, возможно, никто другой не мог этого смеха услышать.
Но смех внезапно прекратился - когда сначала одному, а затем и всем остальным показалось, что он звучит несколько сильнее, чем должен, что к нему примешивается еще какой-то невыносимо громкий звук. И когда последний робит перестал смеяться, пришел настоящий страх. Потому что не стало тихо. Ночь наполнилась леденящим воем, доносившимся отовсюду.
Робиты повскакивали, откинув одеяла. Бледные тени скользили по прозрачной ткани палатки. Теперь их видели все.
- Блиц, Трепет, Безе, - распорядился полковник Трайджент, - немедленно на улицу, выяснить, в чем дело. Я иду с вами.
Рубиконг неторопливо поднялся. Велик был соблазн все бросить и идти на улицу, навстречу опасности. Но генералу не подобает отнимать хлеб у своих подчиненных. Пусть идут и получат свою порцию адреналина. Его очередь еще придет...
Двери раздвинулись, затем сомкнулись. В палатке стало на четырех робитов меньше.
А затем к вою прибавился еще один звук, прозвучавший аккордом из четырех нот. Кричали четверо, и это не был радостный вопль победы. Это был крик ужаса.
Послышались топот бегущих ног, чавканье болота, сдавленные проклятия - и снова вой.
Рубиконг шагнул к двери. Теперь пора.
- Всем оставаться на местах, - бросил он через плечо, видя краем глаза, что как минимум четверо из пяти оставшихся намереваются нарушить приказ. Позже он выяснит, кто этот пятый. Но не сейчас.
Генерал распахнул дверь и шагнул в ночь.
3.
Глядя из дальнего угла палатки, Зигги наблюдал, как четыре робита просочились сквозь дверь вслед за исчезнувшим из поля зрения Рубиконгом. Пусть так. На пятерых им достанется впятеро меньше славы.
Сам он приподнял легкое парусиновое полотно и выскользнул в образовавшуюся щель с противоположной стороны. Опыт - пусть пока и небольшой - подсказывал ему, что самая большая опасность обычно прячется с тыла.
4.
Картина, открывшаяся глазам Рубиконга, Зигги и еще четверых робитов, была на удивление одинаковой.
Поляну окружали бледные тени. На фоне темного неба, усыпанного звездами, их слабо светящиеся силуэты плыли, как лунная дорожка на поверхности пруда. Но в эту ночь луна оказалась с другой стороны мира. В эту ночь сам мир оказался с другой стороны, и это была его изнаночная часть.
Вой, издаваемый непонятными существами, усиливался, как и пронзительный шелест. Тени, казалось, застыли на месте, но их размеры увеличивались. Видимо, они все-таки приближались, но так медленно, так неуверенно...
И так неотвратимо.
"Фольга", - успел подумать Рубиконг. "Так шелестит фольга!"
В следующее мгновение он услышал топот, и земля содрогнулась.
- Стоять! - завопил генерал, нацелив шпагой в страшное небо, сам трясясь от страха, но не двигаясь с места. - Всем вернуться в палатку!
Бесполезно. Случилось худшее, что только могло случиться. Паника.
Мимо мелькнул еще один силуэт, в стороне от основной массы.
- Стой! - из последних сил выкрикнул Рубиконг, нацелив шпагу на этот раз в сторону бегущего. - Ни с места!
Силуэт замер. Прошла, кажется, вечность.
- А вы почему не бежите, генерал? - вдруг, перекрывая жуткий вой, прозвучал почти спокойный, только с нервными нотками, голос Зигги.
- Да я бы рад, - переводя дыхание, честно ответил ему генерал, - но у меня ноги отнялись...
Вой утихал.
5.
В палатке Зигги поведал генералу о том, как неведомая сила чуть не разорвала его пополам: одна часть его существа вопила "Беги!", другая требовала остаться на месте и посмотреть. Голос Рубиконга оказался решающим.
- До сих пор не знаю, - говорил Зигги, - что это было: любопытство или чувство долга.
- Это одно и то же, - устало отвечал Рубиконг, - без одного нет и другого...
Их осталось двое. Остальные разбежались, и искать их в темноте было бесполезно.
Остаток ночи прошел спокойно, хотя никто больше не уснул.
6.
Утром, едва рассвело, выяснилось, что собрать разбежавшуюся группу не составляет труда. На мху осталось множество больших вмятин - робиты падали, споткнувшись на бегу о какую-нибудь кочку. Вот только никто из них не отправился сам к палатке, опасаясь оказаться первым. Зигги и Рубиконг нашли всех восьмерых там, где каждый из них остановился, упав в очередной раз и решив больше не искушать судьбу. Многие занимались тем, что смазывали суставы специальной мазью - в темноте почти никто не избежал водяных ловушек.
- Ну и что, - спрашивал устало Рубиконг в восьмой раз последнего из обнаруженных - полковника Трайджента, убежавшего дальше всех, - стоило рисковать своим здоровьем ради сомнительного удовольствия переночевать на болотном мху?
Полковник не пытался оправдываться. Он вообще мало что помнил о прошедший ночи: только ужас - и бегство... и сырость в конце. То, что в результате оказалось страшнее всего. Его суставы основательно увлажнились, а высохнуть было негде, и мазь он на бегу потерял.
Впрочем, еще хуже был этот разговор и мрачное выражение лица генерала. Как неподвижное лицо может столько всего выражать, - в который раз задался вопросом полковник. И в который раз не нашел ответа. Он задавал его себе неоднократно, глядя в лица провинившихся подчиненных (как он сам сейчас); глядя в глаза хозяйке "Фанерной розы" с ее вечно меняющимся выражением готовности к чему угодно, но каждый раз к разному; да что там - просто смотрясь в зеркало. Возможно, дело было в том, что, глядя в лицо, он видел нечто совершенно иное, и не глазами, которые нарисованы и потому не могут видеть, а каким-то другим органом, настроенным на иной уровень восприятия...
Полковник споткнулся. К этому моменту группа уже в полном составе миновала палатку и направлялась к первой точке, отмеченной на карте, где должен был находиться жилой дом. Они шли, руководствуясь не столько компасом, сколько врожденным чувством направления, наподобие того, которым владеют перелетные птицы, только намного точнее. И теперь, после того взгляда, которым одарил каждого из них генерал, это чувство еще больше обострилось.
- Но вы же бежали прямо на них, - недоумевал Зигги. - Вы должны были столкнуться.
При воспоминании о пережитом капитан Трепет передернулся.
- Мы бы и столкнулись, - проворчал он, - если бы они этого хотели.
- Не понимаю, - Зигги развел руками. - чего же они хотели? Попугать нас?
- Лучше спроси, кто это "они", - вклинился в разговор майор Трион, от которого за километр несло пуншем. - Ведь мы так никого и не видели!
Между тем полковник остановился, отдирая какую-то черную полоску, прицепившуюся к его ноге. Рубиконг присмотрелся...
Это был кусок медицинской изоленты.
7.
- Надо было взять с собой аббата, - проворчал Трайджент, отбрасывая изоленту в сторону. - При нем, глядишь, эта нечисть не разгулялась бы так...
- Ты думаешь, это были мертвые? - с интересом повернулся к нему Зигги.
- Мертвые... или пропавшие без вести, - буркнул полковник, все еще не очень расположенный к беседе. - Их обиталище рядом. Все это знают.
- Ну, не так уж и рядом, - проронил Рубиконг, на ходу сматывая брошенную изоленту и внимательно изучая карту. - Теперь еще метров сто на северо-восток...
- А я вот сомневаюсь насчет аббата, - заявил Зигги. - По-моему, они сами и есть начтоящая нечисть.
- Забавно, - полковник заинтересовался и даже повернул голову под таким углом, что возникла иллюзия, будто он прищурился, - ты что, против КАДАВР?
- Нет, но...
- Он хочет сказать, - опять вставил незаметно догнавший их Трион, - что аббаты уже не полностью принадлежат нашему миру, и их присутствие могло бы повлиять...
- Пока я здесь главный, - невозмутимо изрек Рубиконг, складывая карту, - никаких аббатов. Я не за и не против, но с потусторонним миром дела иметь не хочу.
- В таком случае, - заявил Зигги, - ты первым должен был вчера убежать.
- Я не уверен, что мы вчера имели дело с потусторонним. Не то что сегодня.
- А что сегодня?
Рубиконг остановился.
- Дом должен быть здесь, - сказал он и воткнул шпагу в мох. - Но его тут нет. Как вы это объясните?
8.
Повисло тревожное молчание, которое первым нарушил Трайджент.
- Может быть, - нерешительно предположил он, - его унесли вчерашние духи?
Рубиконг промолчал.
- Это дом номер 4, - сказал вдруг Зигги, растерянно озираясь. - Я помню карту. Там, - он ткнул шпагой в сторону ближайшего сухого пня, - должен стоять номер 2. Его я тоже не наблюдаю.
- Карта врет? - задумчиво произнес Трион. - Не думаю.
Между тем Зигги понесло в сторону пня. Отойдя метров на десять, он остановился у невысокого куста и крикнул оттуда:
- Вот на этом самом месте! Я почти уверен. Но здесь только... ах, черт, что это?
Рубиконг кинул в его сторону краткий взгляд... и вдруг немедленно двинулся к нему.
- Стой где стоишь, - бросил он Зигги.
Тот повиновался. Рубиконг подошел вплотную и взял из его рук тонкую черную полоску.
- Ты нашел это здесь?
Зигги кивнул.
Рубиконг прикинул направление. Затем прикинул шансы.
- Как ты думаешь, - спросил он Зигги вполголоса, одновременно жестом подзывая остальных, - это может быть случайностью?
Зигги покачал головой.
- Что мы имеем? Сначала исчезли робиты. Затем исчез Дачный Поселок. Теперь мы находим вот это, - явный признак чьей-то болезни. Кто, кроме робита, мог здесь это оставить?
- И с какой целью, - пробормотал Рубиконг.
Группа собралась. Робиты замолкли в ожидании.
- Поселка не существует, - обратился к ним Рубиконг, - цель нашей экспедиции достигнута быть не может. Мы могли бы вернуться...
Недовольный ропот.
- ...но есть еще один шанс. Кто-то оставляет нам следы, и очень похоже, что делает это намеренно. Направление, в котором следует идти, - конец его шпаги прочертил по небу дугу и указал на юг.
В сторону Хэд Плэйс.
Повисла напряженная тишина.
- Может быть, я покажусь чересчур осторожным, - первым преодолел неловкое молчание полковник Трайджент, - но, может быть, нам не следует идти туда всем вместе? В страну мертвых...
- Ночью ты не был так осторожен, - поддел его Трион.
- Напротив, - заступился за него Зигги, - он как раз был крайне осторожен.
Кто-то хмыкнул.
- Конечно, ты прав, - невозмутимо произнес Рубиконг. - Мы пойдем вдвоем. Я и Зигги.
Неуловимый, еле слышный вздох облегчения.
- Собирать кусочки изоленты? - вздохнул Зигги. - Это как раз по мне...