Ледяной мороз щепал щёки. Студёный воздух заставлял твердеть вроде бы хладостойкий охотничий костюм. И даже вековые сосны казалось, трещали от стужи. Виктор Михайлович уже не однократно пожалел, что вышел на охоту. Сдались ему эти зайцы в такую морозяку. Но традиция есть традиция. Он уже, который год потчевал родных тушеный ушастым в собственном соку. Если все, позарившись на западные традиции, запекали гуся или утку с яблоками, он как настоящий патриот предпочитал подавать к столу или милого, но вкусного зайчишку, или фаршированную салом и грибами щуку. Но зубастого хищника он покупал у знакомого рыбака только в крайнем случае. Только тогда, когда не мог добыть зайчатинки. Тогда себя чувствовал неудачником. Ведь он добытчик и мужчина в семье, а возвращаться с охоты "пустым" и смотреть в опечаленные глаза дочек и любимой супруги нелегко. Но, наверное, в этом году придётся, понурив взор, молча протянуть пакет с трёх килограммовой щукой. За пару часов блужданий он не видел не единого заячьего следа. И как Анчутка его дёрнул изменить своей любимой тайге и рвануть в места им не изведанные? Да... Случись чего, до ближайшей деревни километров тридцать. Поблуждает ещё час и, скорым шагом будет возвращаться на полустанок. Тем более 29 декабря и это последняя его охота в этом году.
Повесив карабин на плечо, он, не довольно бурча, вынул из-за пазухи армейскую фляжку. Ещё теплая. В неё находился так называемый грог. По крайне мере бывалый охотник его так называл. На самом деле, сосуд содержал в себе крепкий черный чай, мёд и изрядное количество самогона. Отвинтив пробку, Виктор Михайлович сделал три небольших глотка и, закупорив, погрузил её обратно в глубокий карман комбинезона летнего окраса под камуфляж. В отличие от своих друзей, он свято верил, что зверь не различает цветов и в лес, а тем более в тайгу, нужно ходить в одежде ярких цветов или как ненавистные ему западные коллеги надевать сигнальные жилеты. А то, сколько было случаев, когда изрядно подвыпившие зверобои стреляли друг в друга? И не редко со смертельным исходом. Скинув с плеча, любимый "Барс-4-1" он продолжил путь.
Через некоторое время, деревья стали реже и Михалыч, хотел возвращаться, как услышал странный звук. Ни то хрипенье. Ни то приглушенный и сдавленный крик. Остановился. Прислушался. Тишина. Пожав плечами, развернулся и, только сделал шаг, вновь услышал этот не понятный звук. А затем глухие удары чем-то по дереву. Виктор, не думая не секунды, перехватив карабин по крепче, поспешил туда, где происходило что-то странно. Или, по крайней мере, необычно. Но происходило ужасное. Переступив границу тайги, бывалый мужчина опешил и встал как вкопанный.
К толстой ветке одиноко стоящего исполинского дерева, за окровавленные кишки, подвесили совсем юную девушку лет четырнадцати. Её голубой наряд с витиеватыми белыми узорами покрывали капли крови. Несчастная билась ни то в конвульсиях, ни то в судорогах, хватаясь ручками за горло, словно пытаясь разорвать ужасающую удавку. Её лицо уже начало пунцоветь, а белые валенки ударяли по стволу сухого дерева. И с губ доносился тот самый странный хрип.
Виктор Михайлович рванул к девице, но тут же закричал, вскинув карабин:
-Стой ирод. Стрелять буду!
Он изначально не заметил крупного мужика, который привязывал кишки к стволу дерева. Но душитель не остановился. Он спешно мотал узлы, что-то не внятно бормоча. Охотник, не сманиваясь не мгновения, вскинул оружие и произвёл выстрел. И к своему огромному удивлению не попал. Пуля, ударившись о ствол сухого дерева, отрикошетила влево и окончила свой путь в снегу. Не задумываясь, стрелял в человека по одной причине. Он всегда заряжал первый патрон резиновой пулей, чтобы в пылу охоты не пальнуть куда попало или не сделать подранка. Над чем посмеивались его коллеги. Но это не только не напугало душителя, а наоборот - раззадорило. Он, взревев волком, побежал в сторону охотника явно не с добрыми намереньями.
-Стой! Стоять, ублюдок!! Стрелять буду! Я стрелять буду!!!- больше испуганно, чем грозно кричал Михалыч, а его руки предательски дрожали.
И не совладав с нервами, он откинул "Барс" в сторону. Убивать человека, а значит, и сесть, он явно не хотел. На мгновение задумался о ноже, но тут же откинул эту идею. Результат мог оказаться тем же. Чужая смерть, тюрьма, а за ней перечёркнутая жизнь. Его и его дочерей. Оставалось надеяться на свои силы. Тем более в прошлом он долго занимался боксом.
Но Виктор Михайлович даже не успел принять стойку, как душитель снёс его с ног и навалился сверху. Охотник тут же ощутил сильный хват на своей шее. Дыханье сперло, а в глазах потемнело. В висках забил пульс. Виктор попытался скинуть давителя с себя, но не получилось. Соперник навалился все телом и прижал голову к его груди, чтобы зверобой не смог ударить его рукой. А жизнь стремительно утекала. Как его, так и девушки. И в последний миг, он не придумал ничего лучше как укусить врага за руку.
Кое-как извернувшись, Виктор Михайлович вцепился из-за всех сил в правую кисть соперника. Но к своему удивлению почувствовал знакомый вкус. Вкус свиной крови. Кишки, на которые повещали несчастную, принадлежали именно этому животному. Охотник всё детство провёл в деревни и с 12 лет, наравне со взрослыми, пил сырую хрячью кровь. Вернее попробовал. Его тогда вырвало. Этот густой, плотный и сильно отдающий металлом вкус он запомнил на всю жизнь.
Глаза заслезились, к горлу подступил комок рвоты, но желание жить победило рефлексы. Он сжал челюсти сильней и почувствовал, как в рот потекла теплая кровь. Но теперь уже людская. Стон. Стон сменился болезненным криком. И хват ослаб. А затем шею Виктора отпустили. Охотник вдохнул полной грудью, но тут же ощутил сильный удар в челюсть. Затем ещё один, но крепкий Михалыч уже начинал пониматься. Даже под градом ударов.
Шокированный душитель резко развернулся и рванул прочь, зажимая кровоточащую кисть, при этом громко крича:
-Ты не понимаешь. Так надо. Так надо!!!
Зверобой тяжело поднялся, глубоко вдохнул и тут же вспомнил о девушке. Взгляд на дерево и он, выхватывая нож, шатаясь, побежал в сторону юницы. Не состоявшаяся удавленница уже посинела и теперь не била валенками по стволу, а только двигала ногами верх - вниз. Словно переминалась на месте.
Удар ножом, и острое лезвие не только прорезало свиные кишки, но и вонзилось в ствол сухого дерева. Девушка упала на снег. Виктор как можно быстрее стал снимать плотскую удавку с шеи особы и как только воздух попал в лёгкие, она изогнулась и закашляла. Михалыч скупо улыбнулся. Успел. Спас. Но отдышавшись, не состоявшаяся удавленница зарыдала навзрыд и, повалившись на снег, быстро запричитала:
-Так надо. Я должна умереть. Я должна посинеть. Я же девственница.
Шокированный спаситель даже отошел от безумной жертвы на шаг. Он явно не ожидал такого. Возможно у неё истерика? А девушка ползала по белоснежному снегу и, рыдая, умоляла её повещать. Неожиданно она мгновенно замолчала, медленно поднялась и, не спуская взора со спасителя, стала приближаться к нему. Михалыч даже отступил на несколько шагов. Напрягся. От не моргающего взгляда стало не по себе. Даже успел пожалеть, что не вырвал нож из ствола сухого дерева. Но подойдя, несостоявшаяся удавленница нежно взяла обеими ручками правую кисть Виктора и, глядя в глаза, натяжно улыбаясь, еле слышно произнесла:
- Убейте меня. Повещайте за кишки хряка. Я девственница и полностью подхожу. Я нужна дедушке. А он нашим деревням будет давать ягоду, грибы, порой зайцев. Ну, а кто плохо будет себя вести- звать в тайгу. Так надо.
-Ты что, девочка? Совсем с дуба рухнула?- отдернул руку бывалый зверобой.- Да, что ж с тобой сделали? Тебе как мозги прочистили? Вот испачкалась вся.- он начал вытирать своими тканевыми перчатками засохшую кровь с тонкой девичьей шеи.- У тебя есть дом? Ты откуда здесь? Кто этот урод пытавшийся тебя убить?
Но девушка, словно умалишенная, говорила только одно.
-Убейте меня. Повещайте. Так надо. Я нужна ему.
Посчитав, что от несчастной мало, что можно добиться, Виктор Михайлович оглядевшись по сторонам, и не заметив душителя, пошёл за карабином. Но перед этим вырвал нож. С трудом. Когда он вернулся, девушка, просто молча, наблюдала за ним и ласково улыбалась. Она напоминала не смышлёного ребёнка, а радужка её светлых глаз имела синий цвет. Насыщенный синий. Даже можно сказать ультрамариновый. На краткий миг охотника заворожил её глубокий взор. Но Виктор встряхнул головой и дурман прошёл. Он аккуратно дотронулся до её плеч и как можно мягче вопросил:
-Девонька, тебя как зовут?
-Снегурочка я...ну вернее сказать, пока не она. Но скоро буду.
-Тьфу ты! - отпрянул от девчушки охотник и, поставив руки на пояс, глядя в тайгу, начал рассуждать вслух.- Точно девка рехнулась. Нужно её в ближайшее отделение полиции доставить. Тут оставим заметку и, пущай они сами ловят это маньяка. Хрен знает, сколько он девчонок передавил. Короче, берём карабин и обратным ходом до полустанка, а оттуда до ближайшего линейного поста. Если что, понесу на себе.
-Дяденька.- неожиданно окликнула его не случившаяся жертва.- Вам уходить надо. Если вы помешаете деду Морозу, он вас шатунами задерёт. А может и живьём заморозить.
При этом она произносила слова спокойно, улыбаясь и не капли ни сомневаясь в них. Виктор Михайлович печально посмотрел на девчушку и, закрыв глаза, помотал головой. Что ж этот урод наделал? Как же так надо было промыть мозги совсем юной мамзелке. А после махнул рукой и пошёл в поисках карабина. Любимый "Барс-4-1" мирно торчал из снега стволом вверх. Удачно он его отбросил. Подняв оружие и стерев с него влагу заранее заготовленной ветошью, он окликнул девчонку и к его удивлению, она беспрекословно пошла за ним. Пройдя метров тридцать тайги, она дёрнула Михалыча за руку и попросила наклониться. С лёгким недоумением, мужчина выполнил её просьбу и услышал, как ему на ухо произнесли шёпотом:
-Дед мороз. Корочун. Он тут.
-Тьфу ты, дурочка. Опять за своё.- без злобы выругался охотник и стал выпрямляться. - Тебе, малая лечиться надо, а не то...
И он прервался на полуфразе. Секунду назад, где никого не было, стоял на массивных четырёх лапах огромный чёрный медведь шатун. Его шерсть покрылась инеем, а глаза имели небесно-синий цвет. Он стоял и наблюдал. Виктор на краткий миг поглядел на свой карабин, и стало ещё страшнее. Патрон калибра 5,6 на 39 явно не причинит серьёзного вреда хозяину тайги. Но огромный даже по меркам своих сородичей шатун не торопился нападать. Он попросту перекрыл им путь. Но самое интересное. Казалось, что девушка воспринимало всё как должное. Дрожащими руками сжимая "Барс", Михалыч не сильно толкнул её локтём и попятился прочь спиной. Обратно на выход из тайги.
-Главное не беги. Иди спокойно. Авось разойдёмся борта́ми.- и переключившись с юницы, принялся говорить с медведем, глядя глаза в глаза.- Потапыч. Миша. Всё. Я всё понял. Это твоя тропа. Не я тебя будил. Это, небось, какие-нибудь дурики на снегоходах. Вот их и рви. А на нас не злись. Мы уходим.
Но шатун даже и не думал нападать. Он попросту не хотел пропускать дальше. Будто выполнял чей-то приказ. С глубины тайги потянуло морозом. Ветви затрещали и, нарушая все законы природы, вдали, переваливаясь клубами, поплыла вьюга. Михайлович пригляделся, и он различил высокий, не меньше двух метров, не спеша идущий силуэт. Он шёл медленно и именно в центре метели. Послышался приглушенный рык. Испуганный зверобой обернулся на звук. В метрах десяти стоял, словно выжидая удобного момента для броска, белоснежный волк, с ярко-голубыми глазами. Казалось, его шерсть была создана из смертельно опасной вьюги. Рык со спины. Поворот. И от левого фланга его отрезал точь-в-точь такое же волк. Словно брат близнец. Охотник, конечно, мог выстрелить в одного из них, но по неведомой даже ему причине, решил этого не делать. Или страх. Или некое не объяснимое чувство. Внутренний голос Виктора подсказывал, что он ничего не сможет сделать этим мистическим зверям. Но самое странное, по пути он не заметил не медвежьих, не волчьих следов. А девушка, что назвала себя Снегурочкой, шла на выход из тайги и, складывалось впечатление, что их появление её никак не беспокоило.
Они вышли на снежное поле и, дойдя до сухого исполина, остановились. На границе тайги свой путь прекратили и звери. Они встали как вкопанные, не решаясь переступить невидимый предел. А за ними белоснежными клубами кружила метель.
-Что за чертовщина?- еле слышно проронил Виктор Михайлович.
-Корочун. - лаконично произнесла девушка, от чего охотник вздрогнул. Шокированный увиденным, он позабыл о ней.
-И что теперь делать? Куда нам идти?- риторически вопросил Михалыч, но то, что должно было остаться без ответа, неожиданно получило его.
-В деревню. Она как раз за этим холмом. Меня оттуда и привели.- так же лишёно эмоций сказала юница.
-В смысле в деревню? По картам, тут ни какой деревни нет. Одна сплошная тайга. Да я и этому полю был удивлён.- ошеломлённо затараторил мужчина. Такой порыв эмоций был для него не типичен.
-Да.- спокойно произнесла Снегурочка.- Тут есть деревня. Без названия. Тут не одна она. В тайге таких деревень восемь или девять. И все они владения деда Мороза.
-Не городи чушь!- на миг вспылил Виктор, но тут же взял себя в руки.- Слушай, мелкая. Веди меня к этой деревни. Авось чего придумаем. Назад нам нельзя, а до ночи мы тут замерзнем.
Девушка кивнула и повела охотника. Только они перешли заснеженный холм, пред взором Виктора предстала деревня. Притом не малая. Домов на 120-140. И как её не видно с космоса и почему её нет на картах? Сжимая карабин крепче, он последовал за девчушкой. Стало ясно, что она знала куда идти.
На самой входе их встретили местные жители. Было видно, что они не рады ни встрече, ни чужаку, ни возращению девушки. Из толпы вышла одноглазая тощая старуха и, тыкнув в сторону Снегурочки кривым пальцем, шипя, словно разъярённая змия, сухо вопросила:
-Ты что, Ясиня? Хочешь, что бы дед нас всех заморозил? Чтобы дети зимой с голоду померли? Чтобы мы попередохли от стужи? Ты почему не померла?
-Да я хотела, но тут ...Вот.- и девушка виновато указала на охотника.
-Вы не знаете наших обычаев. -шипела карга.- Уходите отсюда. Уходите и оставьте её нам. Это её путь. А она его дар. Без жертвы нам смерть. Лучше одна, чем все.
-Слушайте, чокнутые. У меня в руках карабин. В нём пять патронов. Даже если вы меня завалите, нескольких я точно заберу с собой. А после...После к вам приедут органы и прикроют вашу богадельню. Тем более дома я сообщил куда выдвигаюсь.- дважды соврал Виктор. Патронов в магазине было четыре, а про то куда он поехал никто не знал.
Деревенские замялись, зашушукались и спустя минуту старуха подняла руку и воцарила гробовая тишина. Она медленно закивала, а затем скрипуче произнесла.
-Ладно, чужак. Ладно. Закон гостеприимства не велит нам выгонять путников на мороз. Но как только настанет рассвет, ты уйдёшь. А пойдёт девка с тобой - решать ей. Она рождена для него. - и развернувшись к толпе, громко крикнула.- Вера!
Из толпы вышла сухонькая и явно напуганная женщина, одетая в тёплые лохмотья. Бабка пристально пригляделась к ней, а после, указав скрюченным пальцем на зверобоя, произнесла:
- Вера. Чужак будет ночевать у тебя. Накорми, угости чаем, постели постель. Сделай всё как полагается. Продукты потом вернём. Возражения не принимается. А как солнце встанет - проводи за порог. Поняла?
Женщина испуганно быстро-быстро закивала. Деревенские, что-то бурча стали расходиться и вскоре остались только Вера и такой же напуганный и худосочный мужичек. Охотник наклонился к девушке и, натянув улыбку, спросил:
-Так как тебя по-настоящему зовут?
-Ясиня. Значит Ясная. Как снежок.
-Тьфу ты. И тут снег и стужа. Больше зимой в тайгу ни ногой. - и вновь посмотрев на девушку, по-отечески положил руку ей на плечо и произнёс - Вот есть же нормальное имя. А ты всё Снегурочка, Снегурочка...
-Господин хороший.- обратился к охотнику мужичек в латаном ватнике.- Меня Ратибором кличут. Сегодня у нас дома переночуете. А поутру я вас провожу к большаку. Глядишь, вас кто-нибудь и подберёт. Там уйма народа ездят. Так что пойдёмте. Наш дом тут неподалёку.
Через минут пять пути по узким улицам, они подошли к небольшой избе, собранной из сруба. Внутри оказалось скромное убранство. Как полагается - в хате имелась русская печка. Справа от неё пару лавок, стол и два табурета. Слева ещё один стол, но только для приготовления еды. А так же вход в другое небольшое помещение. Как подумал Виктор, для хранения продуктов. Всё очень скромно и не намёка на цивилизацию.
Хозяйка тут же вынули из печи котелок с щами и начала разливать по деревянным тарелкам, притом по трём. Ясине еду даже не предложили. Владимир посмотрел вопросительно сперва на хозяйку, а затем на девушку. Но юница, потупив взор и принявшись перебирать подол своего голубого пальто, не уверено и еле различимо, проронила.
-Я не хочу. Я не голодная. Мне не надо еды. Особенно горячую.
Охотник попытался её уговорить, но она наотрез отказалась. Пожав плечами, Михалыч принялся за хлёбыво. На удивление, щи оказались наваристыми и вкусными. Так же к супу подали хлеб собственного приготовления. Мужчина заметил ещё одну особенность, о которой предпочёл умолчать. Насколько он знал, печь топили днём, а котелки с едой ставили в ней на ночь и к утру, еда была готова. Но в этой странной безымянной деревне всё было иначе. Ещё окна дома не имели занавесок. Про это Виктор тоже решил не интересоваться.
Поужинав, Ратибор предложил чаю. Подобревший от горячих щей и потерявший бдительность, зверобой охотно согласился. Вскоре перед ними стояли три кружки, дышащие ароматным паром. Пахло травами. Михалыч сделал глоток и, вновь изумление настигло его. Не смотря на то, что в напитке не имелось ни сахара, ни мёда, он был сладок.
-Что в этом чае?- вопросил мужчина.
-Да много всего.- отмахнулась Вера.- Но можете даже не заморачивать себе голову. Эти травы растут только тут. Но если вам понравилось, мы на прощание подарим вам один кулёчек.
-Охотно соглашусь.- улыбнувшись, кивнул Виктор Михайлович.
А дальше они весь оставшийся день и вечер провели за беседой. Оказалось, что они принадлежали к некой общине, которая почитает древнего бога холода. Корочуна. Или как называют его обычные люди- дед Мороз. Общение с цивилизацией они не чурались. Порой выходили на контакт, выменивая самое необходимое. Так же узнал, что про редкие жертвы, государство знает, но оно не мешают их обрядам. Ведь господин холода и ранней смерти выступает на стороне страны. Как это было в 1812 и в 1941. И что они приносят жертву каждые 14 лет и по одной девственницы с любой из одной деревни. А их оказалось двенадцать. По числу месяцев. И чем больше слушал хозяев дома Виктор - тем меньше он верил в этот бред. Но ему нужно было дотянуть до утра. А после попрощаться с ними, уговорить Ясиню уйти и покинуть эту чокнутую деревню. И, конечно же, сообщить в полицию.
За окном стемнело, в избе зажгли пару масленых ламп, и охотника потянуло в сон. Видя это, Ратибор предложил ему самое тёплое место в избе - на печи. Поинтересовавшись, где будет спать Ясиня, хозяева впали в ступор, а девушка сказала, что и вовсе спать не хочет. Чем в очередной раз удивила бывалого охотника. Казалось, что девушка добровольно издевается над собой лишая себя пищи и сна.
И как только на печку постелили мех, окна мгновенно затянуло ледяными узорами и, в одном из них промелькнул силуэт, одетый во что-то синие.
-Началось .- проронил Ратибор и вжал голову в плечи.
У Михалыча моментально пропал сон.
-Что началось? - спросил Виктор.
-Мороз пришёл за своей внучкой. Надеюсь, он не заморозит нас вместе с хатой.
-Ты об этом знал и молчал?!- вскочил с лавки зверобой. Он хотел схватить Ратибора за грудки, но сдержался.
-Да.- кивнул мужчина.- Но он следил за вами и вы бы не вышли из тайги. А тут есть хоть какой-то шанс. Сейчас поморозит несколько домов и уйдёт. Попейте лучше чаю. Так теплее будет.
Хозяйка стала разливать по кружкам ещё горячий напиток. Виктор внимательно смотрел в окно, когда она за его спиной добавила некий белый порошок. Мужчина, не ожидая подвоха, с жадностью приложился к чаю.
Вскоре в избе стало холодно, и изо рта повалил пар. За окном, по-волчьи, выла вьюга, а сквозь пелену снега ничего не возможно было разглядеть. Охотник резко обернулся к хозяевам, желая что-то сказать, но его повело. Попытался встать, но тут же плюхнулся обратно на лавку.
-Вы что мне подмешали?- злобно прошептал Виктор и потянулся за карабином.
Но оружия там не оказалось. Его держал в руках Ратобор. Он печально улыбнулся и виновато произнёс:
-Извини, чужак, но ты сегодня отсюда не уйдёшь. Точнее можешь попробовать, но вряд ли у тебя получиться. И не переживай, "Барсом" я умею пользоваться. Не совсем же дремучие. Всё, что ты видел, специальная ширма для таких, как ты. Но тебе дан ещё один шанс. Можешь выйти и попытать счастье. Нет. Я тебя тут завалю.
Виктор, тяжело и шатаясь, поднялся и протянул руку Ясине.
-Пойдём со мной дочка. Они убьют же тебя.- ласково произнес добродушный охотник.
Но девушка, сидевшая калачиком, обняла ещё сильнее ноги и, быстро замотав головой, затараторила:
-Нет. Нет. Я должна умереть. Да и мы не дойдем. Это мой путь. Я стану Снегурочкой.
Не говоря не слова, мужчина расстроено махнул рукой и направился к выходу. В глаза плыло. Пол становился мягким. И как только он открыл дверь и перешагнул порог, из снежной пурги на него с рёвом выскочил мужчина и воткнул что-то острое в живот. Резкая боль пронзила кишки. Он посмотрел сперва вниз, а затем на напавшего. Его проткнули вилами, а протыкающим оказался тот самый душитель, с которым они дрались возле старого сухого дерева.
Виктор потянулся за ножом, но давитель, хищно скалясь, с нескрываемым наслаждением глубже вонзил зубья. Мужчина упал, но не умер. От боли он не мог двигаться. Садист вынул вилы и, задрав голову, громко прокричал:
-Мороз. Он тут.- и спешно скрылся в пурге.
И вскоре вьюга стихла. Виктор, превозмогая боль, приподнял голову. Словно сквозь туман он увидел, как из-за избы вышел высокий, не меньше двух метров ростом мужик в синем тулупе, опираясь на ледяной посох. Его лицо имело синий цвет, а глаза горели ультрамарином. Белую длинную броду покрывал снег, а движения были не спешны и тяжелы. Он подошёл к Виктору и, произнеся гортанно несколько слов на непонятном языке, шумно втянул воздух и выдул стужей на умеряющего мужчину. Лёд мгновенно стал покрывать несчастного. Он хотел кричать от обжигающей боли, но не мог. В первую очередь замёрзли голосовые связки. Спустя несколько минут, на окровавленном снегу лежал обледенелый труп добродушного охотника, который больше не когда не покормит любимую семью зайчатенкой на Новый Год. Его открытые и полные болью глаза навеки сковал смертельный хлад. Убедившись, что жертва мертва дед Мороз подошёл к избе и постучал три раза в дверь ледяным посохом. Через неё вопросили:
- Я слушаю вас, господин.
- Заутро́ вечерсе́м.- глубоко и гортанно произнёс Корочун.
-Да господин. Да. Всё будет. Она не грелась и не ела.
Из-за двери послышался девичий плач.
На следующий вечер, к старому сухому древу шли не один давитель и его жертва, а целая процессия. Девушка больше не плакала. Она смерилась со своей судьбой. Душитель что-то шепча, обмотал свиными кишками её шею и, обойдя ствол, потянул петлю на себя. Несчастная схватилась тут же за горло. Но на этот раз обряд никто не смог прервать. Вытянув на сколько требуется свиные кишки, убийца обмотал их вокруг ствола и завязал. Ясиня несколько минут билась в конвульсиях, отталкиваясь белоснежными валеночками от сухого дерева. Но спустя пять минут, на мерзкой удавке раскачивалось мертвая девушка, а лицо покойницы приобрело синий цвет, как и полагается Снегурочке.
Одноглазая старуха шагнула вперёд и, глядя на тайгу, громко прокричала:
-Мороз она твоя! Корочун прими дар!
И процессия спешно удалилась.
Поднялась вьюга. Первыми явились белоснежные волки. За ними пришёл синеглазый шатун. А третьим, окруженный пургой и снегом - дед Мороз. Он коснулся кишок посохом и они, мгновенно застыв, лопнули. Удавленница, почти беззвучно упала на снег. Старик подошёл к жертве, сняв с её шеи плотскую удавку, прикоснулся посохом ко лбу юницы. Синеликая покойница открыла глаза и посмотрела на Корочуна. Он улыбнулся, хрустя обледеневшей бородой. Девушка не спеша поднялась и, ласково потрепав её по плечу, древний бог гортанно произнёс:
-Пойдём внученька. - и метель скрыла их силуэты.
А на следующую ночь, между 31 декабря и 1 января в деревню вошла девушка в синем пальто, покрытом льдом, и таким же синим мёртвым лицом. Она заглядывала в окна и звала ребятишек, спрашивая "хорошо ли они себя вели". Те, кто вёл себя хорошо, она оставляла на пороге замороженные ягоды, грибы и даже тушки зайцев и куропаток, а в домах, где жили не послушные дети, она покрывала окна ледяными узорами, холодила избу и звала чад на улицу, чтобы на веки увести в лес.