Черный ворон быстро скользил по прохладному вечернему воздуху. Лес под ним был плотным и глубоким. Вершины огромных вечнозеленых елей подпирали небо; а их синеватые иглы ловили закат. Лес был настолько густым, что ворон не видел земли под собой.
Он летел уже целый день и целую ночь без отдыха, и ему все еще предстоял весь день в небе, а также двухдневное путешествие назад. Он, конечно, устал, но еще не был измучен. В конце концов, вороны - очень выносливые существа. Тем более, что именно этот ворон уже давно привык к этому двухдневному перелету, но конечно же, по окончанию пути, он свалится непробудным сном.
Тем не менее, продолжительность перелета не являлась его главной заботой; вместо этого ворон больше беспокоился о том чтобы никто не заметил его отсутствия, особенно сейчас, когда их план был почти приведен в исполнение. К счастью, его отсутствие заметить было не так то просто потому как ворон всегда был низкопрофильной персоной, что к сожалению обосновывалось не его собственным выбором, а скорее его нелегитимным происхождением.
На протяжении всего его детства и по сей день люди были склонны притворяться, что его просто не существует. Они смотрели и говорили мимо него и замечали только когда это было абсолютно необходимо, и даже тогда предпочитали посылать ему сообщения через слуг, а не разговаривать лично.
Ворон всегда был слишком тихим, слишком застенчивым и совсем ничем не примечательным. В нем не было ничего заслуживающего внимания, и поэтому внимание ему было не дано. В свою очередь, он был счастлив, что его игнорируют. Пока они просто игнорировали его, а не открыто ненавидели, он был доволен оставаться на обочине жизни.
Когда он был ребенком, его мать обеспечила всю любовь и заботу, в которых он нуждался. Она разделяла его спокойное существование, его мирное небытие, но, увы, в отличие от него, она не была создана для неприметной жизни. Те, кто родился в дикой природе, не могут жить в плену. И такова была его мать, рожденная диким зверем, она предпочла остаться запертой в человеческом жилище только для того, чтобы быть со своим сыном, чтобы сердцу его было тепло от материнской любви. Но, плен медленно съедал ее душу, отнимая радость, стремление, желание жить. Она постепенно растворялась в каменных стенах дворца, пока в один день ее просто не стало.
Но даже на смертном одре она могла думать только о нем, о ее единственном и самом дорогом сыне. С врожденной интуицией, присущей всем диким зверям, она знала, что одинокое сердце не живет долго. Итак, прежде чем произвести на свет свой последний вздох, она тихо молила его,
- Сын мой, мое время пришло, ... и я должна покинуть этот мир. - Она говорила медленно, переводя дыхание. Ее голос звучал еле слышно. - В отличие от твоего отца, ... я ... не обладаю властью или богатством, ... но, тем не менее, ... у меня есть прощальный дар для тебя, ... который тоже драгоценен. - С огромным усилием мать подвинула руку лежащую на кровати, чтобы слегка прикоснуться к сыну. В ее руке он почувствовал что-то; с последними силами она пыталась всунуть вещь в его руку. Он взял ее - это был большой янтарный камень, висевший на кожаном шнуре. Камень не был прозрачным, в его центре, нарушая огненный теплый цвет, были черные вкрапления, по форме похожие на вороново крыло.
- Возьми его, сын мой, возьми, - молила она, - И однажды, ...когда ты сможешь покинуть это место, ... лети на юг два дня и одну ночь, ... найди женщину по имени Шейр-Дар, ... скажи ей, ... что ты сын Ариши. ... Подвеска будет служить доказательством. - Это были последние слова его матери, и он сохранил ее указ в своем сердце, намереваясь исполнить его несмотря ни на что.
Прошло некоторое время, прежде чем ворон смог последовать желанию своей матери. Он не был заключенным во дворце, но также не знал, как его оставить. Его мать никогда не отваживалась выходить за стены, ведь во дворце она была самым большим и грязным секретом. Ворон не знал если негласные правила, удерживающие мать внутри, также относились и к нему.
Когда она скончалась, он уже не был ребенком, но еще и не был взрослым человеком, и его развивающийся ум и любознательный характер подкрепленные последним желанием матери побудили его проверить границы своей свободы. Изначально он действовал осторожно; сперва хотел попробовать покинуть дворец на несколько часов, и быстро пришел к выводу, что самый неприметный способ выйти - это не через передние ворота, а через окно.
Он делал ставку на то, что его отсутствие, как и его присутствие во дворце, останется в значительной степени незамеченным. Ворон оказался прав: возвратившись после короткого полета в соседнюю деревню, он нашел свою комнату такой же, какой он ее и оставил - пустой, с дверью запертой изнутри. Слуги не искали его, что не было необычным, так как уже много лет он сам заботился о своих потребностях. Других посетителей тоже не было - также ожидаемо, поскольку друзей во дворце у него не водилось. Казалось, что никого не заботило то, покинул ли он дворец и куда направился - он был совершенно несущественной фигурой.
Вдохновленный своим первоначальным успехом, ворон стал смелее, оставляя дворец на нескольких часов подряд, а иногда и на целый день. И даже когда он находился во дворце, он старался оставаться в своей комнате насколько это было возможно, часто пропуская обеды и другие трапезы, в надежде, что жители дворца привыкнут к его отсутствиям. Чем больше он изолировал себя, тем больше понимал, что по нему не скучали. Наконец, он решил, что пришло время предпринять путешествие, которое наказала его мать.
В тот день он поднялся задолго до восхода солнца. Ворон беспокоился: он никогда еще не летал на такое большое расстояние, но он быстро отложил все сомнения и перекинувшись, вылетел из окна своей одинокой комнаты. Ворон направился на юг, как и указала его мать, и быстро покинул столицу.
Изначально он летел над деревнями и прерывистыми полями, вперемешку с небольшими городами, но в конечном итоге пейзаж стал все более и более лесистым, и земля была почти вся покрыта гигантскими столетними елями. Ворон начал беспокоиться - он не был уверен, что сможет совершить весь полет без остановки, а падение от истощения посередине глубоких лесов казалось опасной идеей. Эта мысль прибавила ему решительности. Он пролетел всю ночь, и, когда восход второго дня поразил небо, увидел, что лес начал меняться с хвойного на более умеренный и листовой. И даже не смотря на то что никаких признаков человеческого обитания еще не было видно, ворон вздохнул с облегчением.
В конце концов, деревья стали попадаться все реже, и к середине дня перешли в коричневую величественную степь, растянувшуюся во всех направлениях насколько было видно глазу. Вечер быстро приближался, но все еще не было никаких признаков человеческого жилья. Ворон начал отчаиваться. Это правда, что когда он покинул дворец, то был обеспокоен тем, как сможет найти женщину зная только ее имя, особенно не очень известное имя, но чем дальше он летел, тем больше верил в то, что не сможет найти никакой женщины вообще в этих опустошенных и, казалось бы, бесконечных степях.
Когда солнце начало опускаться к горизонту, ворон был на последнем издыхании и уже не чаял кого-то найти. Тем не менее, сквозь желтые и розовые оттенки заходящего солнца, ему показался слабый дым поднимающийся в воздух, и в его сердце снова вспыхнула надежда. Из последних сил ворон полетел вперед к дыму, который становился яснее и очевиднее. Вскоре он смог различить контуры шатров и в конечном итоге людей, расхаживающих по импровизированному лагерю.
Когда он приблизился ближе, то ворон понял, что лагерь был огромен и тянулся так далеко, насколько видно глазу. Этот лагерь содержал тысячи людей, или тех, кто изначально показались ему людьми. Подлетев, ворон увидел, что в дополнение к обычным людям, лагерь был наполнен всеми видами животных, начиная от мелких бобров и мышей до огромного бурого медведя, который крепко спал на земле рядом с одним шатров. А рядом с медведем, нежная лань бесстрашно жевала коричневую траву степи. Ворон был удивлен: за всю свою жизнь он не видел ничего подобного этому лагерю.
Он летел между шатров, с трепетом наблюдая, как люди и животные суетились вокруг, не беспокоя друг друга. Истощенный, он приземлился на землю позади одного из шатров, чтобы продолжить следить за удивительным лагерем уже изнутри. В этот момент он вдруг почувствовал как что-то тяжелое упало ему на голову и прижало к земле.
Ворон оказался вдавленным в коричневую траву огромной лапой, принадлежавшей свирепому черному леопарду. Леопард проревел что-то своей клыкастой пастью. Сердце ворона бешено заколотилось в то время как он приготовился отсчитать последнии секунды своей жизни. Однако, вместо того, чтобы немедленно открутить ему голову, леопард начал перекидываться, все еще крепко сжимая птицу своими лапами. Вскоре, на месте леопарда, появился темнокожий мускулистый молодой мужчина, припавший к земле. Он крепко держал ворона в своих руках, покрытых татуировками. Мужчина был абсолютно голым.
- Ты точно не одна из наших, маленькая птичка. Давай-ка прогуляемся вместе. - Глаза человека мерцали подозрением. Крепко удерживая ворона, он поднялся с земли и направился к огромному шатру в глуби лагеря. Подойдя к шатру, мужчина поднял занавес, который служил дверью, и вошел. Внутри шатра ворон увидел высокую, крепко сложенную женщину, которая быстро обернулась и пронзительно уставилась на них. Женщины обладала гривой роскошных рыжих волос, которые ниспадали до ее талии. Ее одежда состояла из короткой повязки, обернутой вокруг бедер, и импровизированного нижнего белья, закрывающего груди.
К огромному удивлению ворона, рядом с женщиной стоял никто другой или, не что иное, как .... кентавр, ... настоящий кентавр. Ворон думал, что эти существа давно уже вымерли, но к его изумлению, один стоял прямо перед его глазами. Огромной кентавр возвышался над рыжеволосой женщиной. Его лицо было покрыто бородой, переходящей от шеи в густую поросль на его мускулистой груди. Его серые, наполненные мудростью глаза были окружены крошечными морщинами. Кентавр тоже с изумлением изучал ворона.
В дополнение к рыжеволосой женщине и кентавру, шатер был заполнен другими людьми, мужчинами и женщинами, которые были также скудно одеты, а некоторые имели татуировки похожие на татуировки мужчины-леопарда. Казалось, что он попал на какое-то собрание, и взгляды всех присутствующих были прикованы к молодому мужчине и птице в его руках. В свою очередь, мужчина державший ворона, казалось не испытывал ни малейшего неудобства из-за своей наготы. Он уверенно шагнул вперед и обратился к рыжеволосой женщине,
- Хатун, я нашел ворона, прятавшегося в лагере. Он не один из наших, но также не похож на обычную птицу. - Все глаза в шатре были прикованы к подозрительному ворону. Рыжеволосая подошла и осмотрела птицу суровым взглядом.
- Почему ты здесь? - Ее голос был громким и в нем чувствовалась угроза. Ворон тихонько запищал, задыхаясь от нехватки воздуха в крепких руках чернокожего мужчины. - Почему ты здесь? - Голос женщины звучал гневно. У ворона не оставалось иного выбора, кроме как перекинутся. Его форма начала увеличиваться и меняться. Вскоре посередине шатра стоял черноволосый юноша. Он был абсолютно голым, как и тот кто его до этого держал. Его единственным украшением был янтарный кулон на шее и множество черных кудрей на голове которые красиво обрамляли лицо. Его большие голубые глаза смущенно смотрели на рыжеволосую женщину. Юноша прочистил горло и сказал хрипловатым голосом:
- Я ищу госпожу Шейр'Дар. - Женщина посмотрела на него с любопытством, но ничуть не удивилась его трансформации. Она заметила янтарное ожерелье на его шее и некоторое время изучала его, а потом снова спросила командным тоном.
- Кто ты? - Она смотрела ему в глаза.
- Я ..., - ворон заколебался, - я Рахул, сын Ариши. - Он указал на янтарный кулон. - Моя мать сказала, что ожерелье послужит доказательством этого. - Женщина протянула руку и потянула кулон ближе к своим глазам, затем она отпустила его и внезапно вытянув обе руки, с силой обняла Рахула. Она стояла так несколько минут. Когда она отодвинулась от него, теплая улыбка освещала ее лицо,
- Брат, мы ждали тебя, знаешь ли ты, сколько мы ждали тебя? - Рахул стоял удивленно хлопая глазами и недоверчиво смотря на женщину. Никогда в жизни его еще никто не ждал и, тем более, не называл братом. Он огляделся вокруг и заметил, что окружен улыбающимися лицами, в то время как низкий рокот голосов наполнил шатер.
- Меня зовут Шейр'Ари, - продолжила женщина, - я Хатун этой орды. Шейр'Дар была моей покойной матерью и старшей сестрой твоей матери. Рахул удивленно посмотрел на нее. Итак, эта неведомая свирепая женщина была на самом деле его двоюродной сестрой. Он даже не знал о ее существовании, но она ждала его и приветствовала с такой радостью. Вслед за Хатун, кентавр шагнул вперед и представился,
- Я - Хирон, советник Хатун и ее правая рука. Дезерати приветствуют тебя, брат. - Кентавр протянул руку и энергично пожал руку Рахула. За ним последовали другие; мужчины и женщины по очереди подходили к Рахулу, обнимали его и жали руку, выражая радость при встрече с ним.
Вскоре новости о нем распространились за пределы шатра, и целая толпа уже спешила встретиться с ним: двоюродных братья и сестры, дядюшки и тетушки, племянники и свояки. Рахул никогда не думал, что у него столько родни; казалось, что он был связан с половиной орды. Он не знал что сказать и поэтому старался отвечать всем вежливо и как мог игнорировал тот факт, что на нем все еще не было одежды. Но толпу казалось не смущала его нагота, и никто даже не подумал предложить ему одежду.
Наконец, чернокожий парень-леопард, который изначально притащил его в этот шатер, подошел и протянул Рахулу руку с куском полотна непонятного цвета,
- Думал, что тебе может понадобиться, - радостно улыбнулся парень. - Извини за негостеприимный прием. Я, кстати, Ачит, один из охранников. - Рахул с благодарностью взял полотно и обернул его вокруг бедер.
- Хатун приказала устроить пир в твою честь, - продолжал Ачит, - пойдем, будем приветствовать тебя должным образом. - И Рахул направился вслед за Ачитом к выходу из шатра и к огромному костру, который разгорался посреди лагеря. Костер был расположен на поляне окруженной шатрами, и вокруг него медленно собирались всевозможные звери и люди. Ачит указал Рахулу на свое место рядом с Хатун.
Женщина сидела на обрывке покрывала, разложенном на земле прямо перед костром. Перед ней на том же куске покрывала были разложены различные виды ягод: шиповник, боярышник, бузилка и арония. Ни одни из них не показались Рахулу аппетитным. Рядом с ягодами были неизвестные листовые овощи, выглядящие как окра, зеленая фасоль и, возможно, базилик. Кентавр, лежавший рядом, лениво жевал эту зелень, но Хатун полностью игнорировала разложенные перед ней дары природы. Вместо этого она пристально изучала тушу огромного бизона, которая вращалась над огнем. Рахул слышал, как женщина в ожидании сглатывала слюну. Поза Хатун была напряжена - она выглядела так словно в любую секунду была готова взвиться в воздух и вцепиться зубами в жирную сочную ляшку бизона. Рахул понял, что положеной этикетом обеденной беседы можно было не ожидать, по крайней мере, до тех пор, пока голод Хатун не будет удовлетворен.
Наконец, бизон был признан готовым, и сочная ляшка было отрублена и помещена прямо на покрывало перед Хатун. Не ждя ни секунды дольше, женщина вцепилась зубами в мясо. Кровавый сок брызнул во все стороны, но, похоже, это ее не беспокоило. Она пожирала мясо, как дикое животное. Рахул смотрел на нее словно загипнотизированный: она была свирепой и дикой и в то же время мощной в своем стремлении удовлетворить голод. По прошествии нескольких минут, битва с едой подошла к концу. Хатун, наконец, подняла взгляд на Рахула и с куском кости, торчащим изо рта, сказала:
- Хочешь? Не стесняйся. Мы все здесь свои. - Она взяла кусок ляжки, который только что ела, и протянула его Рахулу. Не зная как реагировать и боясь оскорбить эту могущественную женщину, Рахул взял мясо и, приложив усилие, чтобы преодолеть брезгливость, положил его в рот. Мясо было съедобным. Пока он медленно пережевывал, Хатун продолжила,
- Итак, брат, что ты собираешься делать теперь? Я слышала, что во дворце не очень уважают нашего брата. - Рахул был захвачен этим вопросом врасплох и не знал, как ответить.
- Я ... я еще не думал об этом, - он колебался, думая, как правильно обратится к местной королеве, - ... Хатун. - Он взглянул на нее исподтишка. Рахул не был уверен, выбрал ли он правильное обращение, но она, похоже, не возражала.
- Ты можешь остаться здесь, брат. Ты один из нас. - Она великодушно улыбнулась ему, и ее выражение, казалось, смягчилось. Она больше не выглядела пугающей, и казалась даже довольно привлекательной. Рахул колебался,
- Я благодарен Вам, Хатун, за Вашу доброту, но я не могу ответить прямо сейчас. Прошу Вас дать мне время подумать об этом. - Он смущенно посмотрел на нее, и она кивнула благожелательно.
- Конечно, все здесь могут свободно уходить и приходить когда им заблагорассудится. Мы семья, и наше приглашение таковое. Ты должен делать то, что лучше для тебя. - Рахул улыбнулся ее теплым словам.
- Спасибо, Хатун. Я все хорошо обдумаю.
- Ну, хорошо, не волнуйся об этом сейчас. Сначала пообщайся с остальными. - Она кивнула в сторону группы людей, которые собирались недалеко от них и с любопытством смотрели на Рахула.
- Идите сюда все, - она махнула им рукой - Рахул хочет узнать всех вас получше. - Толпа сразу же окружила Рахула со всех сторон, и он провел следующие несколько часов, отвечая на вопросы о своей жизни во дворце и своей покойной матери. Он никогда бы не подумал, что в его дворцовой жизни было так много интересных подробностей, но Дезерати, казалось, хотели узнать обо всем начиная от графика приемов пищи и кончая расположением мебели. Они слушали все его слова с глубоким уважением, и их любопытство казалось ненасытным. Наконец, уже после наступления темноты, когда Рахул уже думал, что свалится от истощения прямо посреди объедков, Ачит подошел к нему. Он отвел Рахула в один из шатров и указал на нечто похожее на очень старый ковер.
- Это будет твое спальное место. Отдохни хорошо. Я приду завтра. - С этими словами, Ачит развернулся и быстро вышел из шатра. А Рахул остался наедине со старым ковром, но был слишком измучен, чтобы о чем либо думать. Он быстро превратился в ворона и без дальнейших колебаний погрузился в глубокий сон.
Следующие два дня Рахул провел с Дезерати. Он охотился с Ачитом, раскидывая свои крылья над бесконечной степью, в то время как черный леопард преследовал свою жертву на земле. Рахул был ленив и беззаботен лежа вместе с Хироном на коричневой траве степи и болтая ни о чем и обо всем на свете. К удивлению Рахула, кентавр любил философствовать о вечных вопросах. Рахул никогда бы не подумал, что этот полу-человек полу-конь был таким сдержанным и мудрым созданием.
Рахул ел с остальной частью орды на той же поляне, что и в первый день. Казалось не было никакого конкретного графика или организации приемов пищи. Независимо от того, кто приносил провизию, она была немедленно приготовлена и съедена всеми кто на данный момент был голоден. Поэтому, все проголодавшиеся сначала проверяли огневую яму на предмет еды. В редких случаях, когда яма была пуста, они охотились или собирали свою еду и делились ею с другими голодными.
И так жила орда, без особых правил или ограничений, где каждый проводил свои дни как ему нравилось. Этот образ жизни был новым для Рахула, который с момента своего рождения был приучен к вечно планируемой дворцовой жизни. Изначально, он не знал чем занять время без своих книг и учений, но оно само собой заполнялось сбором пищи и охотой, а также бесконечными разговорами. Два дня пролетели как час, и Рахул не мог больше откладывать свой выбор.
Он должен был решить, оставаться ли с ордой, забыв свою жизнь во дворце навсегда или вернуться в свой маленький и одинокий мир. Этот выбор был действительно трудным. За прошедшие два дня он поговорил с большим количеством людей, чем за всю свою жизнь во дворце, и что было более важно, к нему относились как к равному или, может быть, даже как к лучшему. На него не смотрели сверху вниз, не избегали и не игнорировали. Общество и признание других заставили его сердце цвести теплым, мягким цветком, и он чувствовал как тяжелое бремя одиночества постепенно покидало его.
Но в то же время ему все время не хватало цивилизации. Он скучал по теплой постели и горячей воде. Он жаждал изысканные блюда дворца и свои книги. Рахул был так привязан к своей прекрасной тюрьме и ее удобствам, что в конце концов не смог полностью оставить Жемчужину, по крайней мере, не сейчас.
Итак, проведя два дня со своей новой семьей, Рахул решил вернуться во дворец. Прежде чем отправиться в обратное путешествие, он сердечно поблагодарил Хатун за гостеприимство и попрощался со своими новыми друзьями, обещая вернуться. И он вернулся. За годы, прошедшие с того первого полета, Рахул стал частым гостем у Дезерати, удовлетворяя с ними свою нехватку человеческого общения. Он был счастлив и свободен с Дезерати, но дворец крепко держал его, и он всегда неизменно возвращался назад.
![Glava3 []](/img/a/agapi_k/knigadwenadcatiglawa3woron/glava3.png)