Афанасьева Марина Валерьевна : другие произведения.

Жрица. Часть 2. Пробуждение. Глава 2

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Вилла - охотница на драконов с планеты Альба - узнает правду о своих родителях, спасает своего брата.

  Глава 2. Правосудие.
  
  Прошло два месяца. С возвращением из отпуска Декана Гремиуса ничего не изменилось. За всё то время, которое прошло после заседания Учёного Совета, ни он, ни профессор Кони так и не сходили к Ректору на приём по поводу диссертационной темы Виллы.
  Декан объяснил девушке своё бездействие тем, что не понимает причину поведения Ректора и в такой ситуации лучше подождать и посмотреть, что будет дальше. Если господин Ректор копает под него, то это скоро выяснится. Если он просто в тот день не с той ноги встал, то всё будет по-прежнему, и они обязательно с ним переговорят, и всё уладится. Впрочем, Декан почти каждый день виделся с Ректором, ведь дела факультета требуют общения администрации Университета друг с другом. Однако разговор о Вилле и её теме так и не состоялся.
  Профессор Кони и объяснять ничего не стал: он - как Декан. Теперь он почти не заходил к своей диссертантке. Вилла чувствовала, что профессор потерял всякий интерес к её теме. Он-то надеялся, что эта диссертация произведёт сенсацию, и они получат премии и гранты. Теперь же, когда сам Ректор притормозил работу, надеяться на славу и деньги не приходится. Зачем тратить своё драгоценное время на бесперспективную тему?
  Вилла же продолжала изучать древние тексты, в которых встречались упоминания о драконах. Таково задание Декана Гремиуса: познакомиться с показаниями древних очевидцев из первоисточников, пока есть время. Вдруг что-то, что они сейчас принимают за новшество в драконьей цивилизации, было уже когда-либо описано?
  Работа неожиданно для девушки оказалась очень интересной. Программа-переводчик быстро справлялась с любым языком, даже самым древним, благодаря чему Вилла легко читала старинные подлинники. Древние тексты и даже свитки, которым много тысяч лет, часто досконально описывали встречи с драконами разных видов. И, действительно, поведение драконов не всегда было предсказуемым. Случаев, когда они не убивали свои жертвы, было предостаточно. И ни разу Вилле не попалось описание случая, когда один дракон вырвал бы сердца сразу у нескольких людей. Корреляция всегда была одной и той же: один дракон - один убитый им человек.
  Также удивил молодую исследовательницу факт, что всегда, когда драконы были замечены при несчастных случаях, никто никогда на самом деле не видел, чтобы именно дракон столкнул человека в пропасть или утащил на дно океана. Во всяком случае, в древних летописях ни разу такое не описывалось. Правда, видящие очевидцы часто наблюдали повышенную драконью активность во время случайной гибели человека. Но внутренний голос, который не принадлежал ни Хранителю, ни монаху-призраку, подсказывал Вилле, что два события рядом не означают, что одно вытекает из другого. И тот факт, что драконы были на месте происшествия, совсем не говорит о том, что они к нему причастны. А может быть, они, наоборот, хотели уберечь, предостеречь? Да не получилось.
  Однажды Вилле даже попался текст на древнеирмийском языке, в котором рассказывалось о посещении странной пещеры, где было много драконов. В стихах древний драконобой поведал о том, как он на охоте гнался за большим драконом и вслед за ним углубился в пещеру. Каково же было его удивление, когда в пещере вместо одного дракона он обнаружил множество: больших и маленьких, некоторые из них как будто были с детишками. Драконы вели себя странно: они не нападали, а, казалось, совсем не обращали внимания на гостя. Драконобой очень испугался и пустился вон из пещеры. Когда он увидел свет Альбуса, то долго не мог поверить, что остался жив.
  "Очень похоже на Диртирлини, - подумала Вилла, вспомнив свой поход в логово драконов, - хотя не исключено, что таких пещер по всей Альбе немало. Но в данном случае драконобоя никто не очаровывал, ему никто ничего не объяснял, не внушал. Однако драконы всё равно не напали на него. Странно. На происки драконов не похоже. Драконобою и в голову не пришло, что драконы "не кусаются". Он и после посещения пещеры остался уверен в обратном. Получается, они не напали на него потому что..."
  Девушка задумалась. Действительно, если они хотели обмануть древнего охотника, то должны были что-то ему внушить, как это сделали в её случае. Однако драконобой был рад, что остался жив. Странное поведение драконов его не удивило, а обрадовало. И не больше. Скорее всего, этому охотнику были известны подобные случаи, и это не единственная летопись, в которой рассказывается о таинственной пещере.
  Вилла задала поиск, подчеркнув слово "пещера". Вскоре на дисплее появился список источников. Около двадцати подобных описаний! Вот это да! Она была не первая, кто побывал в логове драконов. Но единственная, кто слышал таинственный голос и общался с драконами.
  Конечно, есть вероятность того, что подобное случалось намного чаще, чем запечатлели летописи. Но ведь принято считать, что драконы не упускают своих жертв. Старинные свидетельства утверждают об обратном: иногда упускают.
  "Почему же тогда вся цивилизация Альбы упорно держится мнения, что драконы непременно нападают, убивают или внушают всё дурное, если столько накопилось свидетельств, когда они действительно не нападали, даже если было численное преимущество, перед которым беззащитен любой охотник? Почему ни разу никому не пришла в голову мысль, что драконы, возможно, - не враги? Хотя бы предположение?" - вопросы возникали у Виллы, но ответа на них не было.
  Неожиданная мысль пришла ей в голову. Она запросила информацию о том, кто такие драконы, и ограничила время древними уже исчезнувшими с лица Альбы цивилизациями: древнепонтийской, нивийско-акнийской, дорлиамской. Интересно узнать, что о драконах думали философы и теософы древности.
  Список получился огромным. Пришлось сузить поиск, исключив все пункты, где драконы рассматривались, как враги. Теперь список стал гораздо меньше. Всего несколько пунктов. Но каких!
  "Драконы - это зеркало людей!" - утверждал древний философ тридцать тысяч лет назад, ещё до того, как принёс на Альбу своё учение Великий Верну.
  "Драконы - это то, что мы хотим скрыть в себе", - вторил ему другой философ спустя семь тысяч лет.
  "Драконы не лгут! Они подсказывают! У них есть чему поучиться!" - утверждала дорлиамская мудрость.
  "Встретить своего дракона - величайшее счастье и вершина премудрости", - а это слова одного из правителей, который жил пятнадцать тысяч лет назад и теперь считается святым.
  "Познай себя, найди дракона, и ты познаешь Высшего", - целое религиозное течение существовало, оказывается, сорок тысяч лет назад. Его адепты отправлялись на поиски своего дракона, чтобы, встретившись с ним, вступить на путь служения Великому Демби. Считалось, что человек, не принявший и не познавший своего дракона, не угоден Великому Брату.
  Можно было подумать, что Вилла нашла во всемирной сети нечто по драконьей магии. Но она хорошо знала, что это невозможно. Конечно, дракономаги пользуются всемирной компьютерной сетью, но информация с их сайтов вряд ли попадает в поисковую систему, доступную каждому на Альбе. Поэтому девушка не сомневалась, что найденный ею материал никакого отношения к драконьей магии не имеет. Перед ней были мнения разных эпох о том, что драконы - не враги. Но почему тогда об этом никто не знает? Даже в Университете драконобоя им ни разу не говорилось, что в древности на Альбе были люди, которые считали драконов друзьями, зеркалом человечества, дорогой к премудрости и к Богам. Почему эти мнения затерялись в истории Альбы и никто даже не подозревает, что к драконам можно относится иначе, чем к врагам?
  Вилла откинулась на стуле. "Если всё это показать Декану Гремиусу? - подумала она. - Интересно, что он скажет?"
  Она представила себе эту сцену. Вот она показывает ему древние свидетельства, вот знакомит с противоположными общепринятым мнениями о драконах. Сцена ожила в её воображении. Внутренне она видела и слышала всё, что могло бы произойти.
  Декан внимательно выслушал девушку. А потом сказал: "Ты опять за своё. Мало ли за историю Альбы было одурманенных драконами простаков! Если бы ты порылась ещё во всемирных библиотеках, то, возможно, нашла куда больше таких свидетельств. Но кого они убедят в том, что драконы не то, что они на самом деле собой представляют? Все знают, что они - зло и с этим злом необходимо бороться. Поэтому выбрось весь этот вздор из головы и занимайся делом".
  Вот и всё, что мог бы сказать Декан Гремиус. Потому и нет на Альбе другого взгляда на драконов, кроме общепринятого. Ни один здравомыслящий человек даже не допустит мысли о том, что драконы - не враги и нет от них никакого зла. Кроме разве что еретиков и дракономагов. Но эта категория людей малочисленная и закрытая от общества. К тому же, с ней ведётся безжалостная борьба. Всё, что Вилла про них знает, это то, что одни для достижения своих человеконенавистнических целей используют драконью магию, не гнушаясь при этом жертвоприношениями людей. Другие кланяются и молятся Богам не так, как принято в обществе. Возможно, среди них ещё и остались адепты древнего культа Демби, стремящиеся к встрече со своим драконом.
  А как она сама относится к драконам? Неожиданный вопрос возник в голове у девушки. Столько лет она мечтала о карьере драконобоя, об охотах, стремилась во что бы то ни стало отомстить за своих родителей. Да и за других своих предков, также погибших от драконов или их происков.
  Тогда в логове драконов всё переменилось. Она хорошо помнит дракона-Финиса и дракона-Лийлу. Или это были драконы, выдавшие себя за её родителей, как считают Декан Гремиус и все члены Совета? Несмотря на то, что всё это время она пыталась в это поверить, и часто ей казалось, что она всё-таки убедила себя в том, что тогда драконы её одурачили, уверенность эта была шаткой. Душа стремилась к другому.
  Вилла осознала, что искала имеющиеся на Альбе свидетельства и мнения о том, что драконы - не враги, большей частью не для диссертации, а для себя. Ей необходимо было найти подтверждения того, что тогда в логове драконов никто её не обманывал, никто не дурачил и не гипнотизировал. Там действительно были её родители. И драконы - это сами люди, их обратная сторона, их зеркало.
  Сейчас ей стало ясно, что именно эта точка зрения близка ей и не вызывает у неё никакого диссонанса и отторжения, несмотря на то, что родители были убиты драконами. Их смерть осталась в прошлом. Теперь она верила, что отец и мать познали свою обратную сторону и приняли свою тень. За них можно только радоваться.
  С этими мыслями ей было гораздо спокойнее на душе. Все же эти месяцы, когда она была вынуждена признавать правоту большинства, душа её металась; Вилла чувствовала себя одинокой и покинутой, обманутой и низвергнутой. Но обманутой не драконами. Сейчас она это поняла особенно ясно. Низвергнутой же была её душа, которой постоянно говорили: "Отстань. Ты лгунья". Больше Вилла этого ей не скажет. Теперь она знает, что не одна она так думает. Оказывается, также думали и в древности. Возможно, и сейчас есть люди на планете, которые знают правду о драконах. Почему-то она была в этом уверена. И эта уверенность вселила в неё радость, которая тут же отразилась первой за последнее время улыбкой.
  В этот момент девушка отчётливо увидела Хранителя. Он стоял перед ней, большой и белый, и улыбался. Она была на правильном пути. Немая поддержка Хранителя укрепила её уверенность ещё больше.
  
  За эти два месяца Вилла уже раз семь побывала в Ирмии. Почти каждый свой выходной она навещала родителей монаха Алия. У них дома она чувствовала то родительское тепло, которого так не хватало ей последние годы. Пирий и Дана не выказывали никаких особых чувств к ней. Просто принимали её в своем доме и всё. Но почему-то ей было очень уютно рядом с ними. Каждый раз домой она возвращалась отдохнувшая и умиротворенная.
  Не всегда Вилла виделась с монахом Алием. К своему удивлению, она обнаружила, что когда его не бывало, ей становилось грустно. Когда же он был рядом, она ощущала себя твёрдо стоящей на ногах.
  С тех пор, как она сделала аборт, у неё появилось ощущение, что почва ушла из-под ног. Страх и уныние поселились в сердце девушки. Рядом с Алием же она забывала про свой страх: она была не одна.
  Когда он был рядом, странное приятное чувство наполняло её. Вилла как будто растворялась в чём-то, купалась в неведомой ей энергетике, и это была полнота.
  "Наверное, он и в правду - моя половина, - иногда думала она, - но как это проверить?" И хотя ни разу рядом с ним она не видела Хранителя, её не встревожило это. Каким-то внутренним чувством она знала: он где-то есть, может быть, не здесь, не рядом, но есть.
  Монах Алий, на её взгляд, был очень противоречивой и неоднозначной натурой. Внутренне она воспринимала его, как свет, а внешне он часто проявлял себя, как тьма. Чем больше она его узнавала, тем больше он ей не нравился, как человек. И это несмотря на то, что рядом с ним ей было хорошо! Иногда он бывал резок, даже слишком резок. Ему ничего не стоило каким-нибудь грубым словом унизить человека, случайно вставшего у него на пути. Однажды когда они возвращались вместе после службы из монастыря к нему домой, и какой-то незадачливый мужчина из бедного сословия случайно толкнул его, монах так на него посмотрел и словами высказал столько презрения, что девушка не знала, куда ей от стыда деться. Она не считала, что с человеком, даже если он совершил серьёзный проступок, можно так разговаривать, тем более, просто с прохожим. Вилла прекрасно поняла всё, что Алий тогда сказал ошалевшему и не ожидавшему от монаха такой грубости мужчине. Ведь к тому времени она уже выучила ирмийский язык так же, как когда-то нивийский.
  Особенно ей не нравилось, когда он придирался к своей матери по пустяку. На её взгляд, женщина и так всю свою жизнь положила к его ногам, полностью отказавшись от своей реализации ради него и мужа. Дана с утра до вечера принимала и обслуживала их многочисленных гостей, развлекала их, как могла. А паломников и друзей-монахов в их доме всегда было немало. Да это и понятно: тепла-то хочется всем. Вот только тепло это исходило от неё, и дом весь держался на ней - на замечательной женщине по имени Дана. Не заслуживала она его придирок.
  Впрочем, Вилла заметила, что монах Алий вообще недолюбливает женщин. То ли он, таким образом, спасается от своей собственной сексуальности. То ли реализует какие-то свои антиженские комплексы, которые несёт сквозь всю свою жизнь с детства.
  Девушка не считала себя психоаналитиком, чтобы разбираться в таких вещах, поэтому старалась не думать о причинах его нелюбви к женскому полу. Просто воспринимала, как факт. За то, что он лишил себя любви и отрицает женщин, ей было даже жалко его. Непохож он на тех безжизненных монахов, которые обычно бормочут себе под нос слова молитвы и ни о чем, кроме Великого Верну и его Братьев, слышать не желают. Этот человек интересуется всем и вся. Он любит общение, у него было множество друзей по всей Альбе.
  На её взгляд, он был живой, а не замороженный, как остальные монахи, которых она встречала в главном монастыре Ирмии. Именно так воспринимала девушка этот монастырь: чуть ли не покрытый инеем, которого, правда, нигде не было видно, ведь погода в Ирмии всегда тёплая. Однако именно здесь Вилла везде чувствовала холод. Холодными были и жёсткие безжизненные лица. И хотя энергетика во время службы в соборе пробивала насквозь, она не дарила мирной радости, как в монастыре Љ 13.
  Сначала девушка в каждый свой приезд посещала службы. Но вскоре поняла, что ещё немного и она сама замёрзнет, хотя и не знала, как это может проявиться. Но интуитивно Вилла перестала заезжать в главный храм Ирмии. Да и монах Алий больше не настаивал. Как будто он потерял к ней интерес, как к будущей монахине. Или кто-то другой, стоявший за ним понял, что не годится она для службы Великому Верну. Действительно, Алий больше ни разу не заговаривал с ней о монашеском пути.
  Да и отношение к ней у него тоже постепенно изменилось. Если в первые свои приезды она ощущала его внимание к себе, хотя оно и не несло никакого чувственного оттенка (во всяком случае, ей так казалось), то постепенно он становился всё более задумчивым в её присутствии, как будто общение с ней было ему в тягость. Впрочем, по-прежнему он старался быть дома, когда она приезжала, хотя это ему не всегда удавалось, много беседовал с ней. Но о монашеском пути больше не заговаривал. Иногда она чувствовала, что он прислушивается к ней, к её мнению, что было необычно для такого гордого человека. А в том, что гордость и честолюбие монаха Алия были одного с ним роста, Вилла теперь не сомневалась.
  Но за всё это время, кроме самой первой их встречи в Динусе, когда он сказал, что всё о ней знает, Алий ни разу не дал понять, что призрак - это его рук дело. Кроме одного: монах действительно слишком многое знал о ней. И всегда знал, когда она приедет. Но не больше.
  Теперь Вилла вообще начала сомневаться в том, что он и монах-призрак - одно и то же лицо. Накопилось достаточно несоответствий в его поведении, хотя и соответствия также проявлялись постоянно. Благодаря призраку она знала об Алии то, что потом во время её визитов находило своё подтверждение. Например, недели три назад призрак сказал ей, что Дана болеет, а сам монах Алий в этой момент находится в другом ирмийском монастыре. Действительно, когда девушка через пару дней навестила их, он как раз только что вернулся, а его мать с трудом передвигалась по дому. Вилла удивилась, почему она не приняла восстановительного средства, на что Дана ответила, что знает, за что её наказал Великий Верну и с удовольствием принимает это наказание в виде болезни. Девушке осталось только пожать плечами, философия добровольного мученичества была ей чужда.
  Наконец, в последний свой приезд Вилла не выдержала и напрямую спросила монаха Алия, какое отношение он имеет к призраку. И тот ответил: никакого, мол, это не он. Трудно верилось: слишком много он о ней знает. И в то же время, действительно, не всегда он и монах-призрак вели себя конгруэнтно.
  Теперь Вилла не знала, что обо всём этом думать. В последний приезд ей вообще показалось, что монах старался как-то её от себя отодвинуть, оттолкнуть. Был не так приветлив, как обычно. Мало разговаривал, не пошёл провожать. И еще какие-то мелочи, но именно они подсказывали девушке, что больше ездить к нему не стоит. Что-то изменилось. Как будто она не оправдала надежд. Но чьих и на что?
  За прошедшие пять дней со дня последнего своего визита в Ирмию, она ни разу ему не позвонила. И он ей не звонил, что было необычно. Она уже привыкла, что раза два в неделю они связывались по коммуникофону. Но на этой неделе всё было тихо.
  Через день у Виллы - выходной. Так лететь в Ирмию или не лететь?
  Да, в его присутствии и в его доме ей по-прежнему было уютно, мирно, хорошо. И его родители не отторгают её, а всегда приветливы и гостеприимны. Монах-призрак всегда зовет её туда приезжать. Но сам монах Алий больше не приглашает. Как всё это понимать?
  Да и запуталась она окончательно в оценке этого человека и в своём к нему отношении. Нет, Вилла точно знает, что она не влюблена в него. Но то, что рядом с ним, несмотря на весь холод ирмийского Храма, ей всегда тепло и радостно, - это несомненно. То, что её, как магнитом, тянет к нему, это тоже верно. Но как в этом человеке уживается одновременно внутренний свет и холод, которому он служит? Как он может быть одновременно чутким, отзывчивым, умным, рассудительным и грубым, резким, сварливым, неблагодарным?
  Однажды после службы Вилла обратила внимание на странное поведение монаха Алия. С одной стороны, он весь светился, что и не мудрено, ведь он столько времени провёл в храме. С другой стороны, его бросало в пот, взгляд блуждал, нервная дрожь прорывалась наружу, он был предельно раздражителен. Невольно в памяти всплыли ознакомительные лекции по психиатрии: именно так ведёт себя наркоман, когда начинается ломка. Страшное подозрение зародилось в ней.
  После того, как её друг оказался гомосексуалистом, девушка не удивилась своей догадке. Почему-то даже обрадовалась. Как будто именно этот возможный факт того, что монах Алий - бывший наркоман, и мог разрешить множество несоответствий, которые она наблюдала в его семье. Главное из них: и Пирий, и Дана, и сам монах Алий были совсем другого духа, чем ирмийский Храм; они были не те, за кого себя выдавали. Но кем? И зачем им надо играть эти роли?
  На вид они были набожными людьми, но молитвы - нечастое явление в их доме. Однажды в гости к ним заехал действительно набожный монах-жрец из далёкой заокеанской страны. Он хотел совершить молитву, как и положено жрецам его ранга, а в доме монаха Алия не оказалось ни свечей, ни лампадки - обязательных атрибутов монахов с древности до современности. Как же молятся они сами? И особенно монах Алий, когда иногда остаётся дома ночевать? Какой же он монах, если не имеет в своём доме основных атрибутов монашеского быта?
  
  В этот вечер в гости пожаловали Анди и Лина. Наконец-то девушка добилась, чего хотела: она забеременела. Уир, услышав эту новость, в ужасе зажал уши и ушёл к себе наверх, где в этот момент Тара занималась с Лами гимнастикой.
  Вилла смотрела на радостную девушку и взволнованного Анди, сидящих в креслах напротив, и не знала, что сказать: то ли их поздравить, то ли отругать. С одной стороны, событие радостное, но с другой - безрассудное. Именно понимание этого факта и отражало лицо молодого полицейского. Но не Лины. Девушка искренне вся светилась от радости: теперь она может выйти замуж за Анди, ведь не позволят её родители ей делать подпольный аборт или стать матерью незаконнорожденного. Они слишком любят свою дочь для этого.
  Немая сцена продолжалась недолго. Лина рассказывала о своих планах: какой будет свадьба, где они с Анди будут жить и что купят первым делом малышу. Вейс был прав: жить молодая девушка со своим избранником собиралась в доме Виллы, на что Анди попытался было возразить, ведь у него тоже есть жильё, хотя он и живёт вместе с родителями. К тому же, он вполне может позволить себе снять отдельную квартиру. Но Лина ничего не слышала. В её мечтах она жила в соседних от семьи Уира и самой Виллы комнатах.
  Хозяйка дома не возражала. Лишь бы были счастливы. А вот это для неё и было сомнительным в первую очередь. Сможет ли избалованная девчонка из богатой семьи ради своей любви отказаться от общества, в котором выросла и которое по-своему любит?
  Лина сегодня же была намерена сообщить новость своим родным, поэтому молодая парочка недолго оставалась в доме Виллы. И уже через полчаса хозяйка дома сидела одна в гостиной. Уир по-прежнему оставался наверху, откуда слышались радостные восклицания счастливых родителей в ответ на заливистый детских смех.
  Вилла улыбнулась: Тара постепенно начала оттаивать. После того случая, когда она испугалась за Виллу, в ней произошла хорошая перемена: теперь её уже нельзя было назвать замороженной и бесчувственной. С тех пор она стала постоянно проявлять по отношению к подруге заботу и внимание, как будто стараясь согреть своим только что начинающим возвращаться к ней теплом ту, которая в этом очень нуждалась. И пусть пока ещё до прежней Тары и далеко, но лёд тронулся: взгляд стал более заинтересованным, она теперь чаще вступает в разговоры, иногда даже смеётся. Как сейчас, например. Да и Уир стал счастливее выглядеть. Наверное, и у них дела пошли на лад.
  Тара, Лами и Уир, да ещё поездки в Ирмию, - вот то, что помогло Вилле совсем не впасть в отчаяние после своего поступка. Сейчас она ощущает себя так, как будто прошлась по краю пропасти, но пропасть вот-вот закончится. И не упала она туда только благодаря этим людям, согревшим её своим теплом в нелёгкое для неё время. Все они стали её родными и близкими. Несмотря ни на что. В том числе монах Алий и его родители.
  
  В этот выходной Вилла не полетела в Ирмию. Она отправилась в монастырь Љ 13. Госпожа Настоятельница и монахиня Курия - ещё два человека, которые помогли ей справиться с отчаянием и поддержали её в трудную минуту.
  Как-то вскоре после аборта, они приехали навестить Тару и её малыша. И тогда Вилла, почти доведенная до изнеможения постоянными угрызениями совести, всё им рассказала. Перед двумя монахинями была не прежняя уверенная в себе девушка, а хрупкое деревце, почти долу склонившееся под жестокими ударами ветра своей судьбы и вот-вот готовое сломаться.
  Монахиня Курия тогда по-матерински обняла её. Давно уже позабыта их ссора, состоявшаяся при первой встрече. Недопонимание сменилось добрыми и назидательными отношениями. У этих монахинь есть чему поучиться. Даже когда они молчали, их молчание было выразительным и несло в себе массу смысла. А уж когда говорили, то всегда открывали перед Виллой, равно как и перед Тарой с Уиром, невиданный мир самопознания и самосовершенствования во имя Великого Верну. Почему-то из их уст те же истины, которые иногда высказывал монах Тоний, воспринимаются иначе. Как нечто мудрое и необходимое.
  - "Себя бичуя, ты бежишь Любви", - произнесла тогда монахиня Курия однажды слышанные Виллой слова из Великой Книги, - покаяние не имеет ничего общего с самобичеванием. Ты сожалеешь о своём поступке. Но скажи, повторись вся эта ситуация, как бы ты поступила?
  Вопрос поверг Виллу в ужас. Потому что ответ на него был всё тот же. Как она может каяться, если её точка зрения не изменилась? Она по-прежнему считает, что не имела права ради своего ребенка поступить иначе.
  Слёзы отчаяния, граничащего с озлобленностью на свою судьбу, вырвались наружу. Такие редкие для неё слезы. Монахиня Курия прекрасно поняла её ответ.
  - Так в чём же каяться? За что ты так себя наказываешь, если ты не могла поступить иначе, не знала в тот момент другого выхода из той ситуации? - неожиданное для монахини мнение прозвучало, как гром средь ясного неба.
  - Но как же? Я виновата, - произнесла Вилла еле слышно.
  - В чем?
  - В том, что убила младенца.
  - Нет, детка. Как мать, ты не могла позволить оставить дитё на заклание обществу. Это - ещё большее убийство. Ведь общество не только со временем погубило бы тело твоего ребёнка, отправив его либо на вредные производства, либо в пансионат для доноров. Общество погубило бы его душу, лишив возможности развиваться и совершенствоваться. Если ты и виновата, то виновата в другом. В том, что допустила эту ситуацию. И в этом тебе надо каяться. Но покаяние означает - не убиение себя за совершённый проступок, и не постоянное терзание, а понимание того, что можно и нужно в подобных ситуациях действовать иначе. Но понимание - это только часть покаяния. Вторая часть и она самая главная - это жить в соответствии с тем, что поняла.
  После недолгой паузы монахиня продолжала свою мысль:
  - Ведь тобой управляла страсть, когда ты встречалась с женатым мужчиной. О чём ты думала? О том, что когда-нибудь он на тебе всё-таки женится? Наивная. А любила ли ты его? А он тебя? Ведь для совместной жизни именно это главное. Именно любовь сохраняет божественные союзы. В то время как страсть недолговечна. Она всего лишь вспышка, а не постоянный источник света. Так стоит ли платить за неё такую страшную цену? Подумай.
  Вилла была согласна. Теперь ей было ясно, что не стоил Ярн и их связь такой цены: жизни ребёнка. С тех пор как Уир запретил ему приходить в дом Виллы, она ни разу с ним не виделась. Девушка стала совершенно равнодушна к человеку, которого, как ей ещё не так давно казалось, она любила. Куда-то исчезли все её чувства; её мечты и планы растаяли, как снег. В ней не осталось ничего, кроме равнодушия. И даже злости не было к нему. Злилась она только на себя.
  А могла ли она тогда, когда всё только начиналось, отказать Ярну? Вилла задумалась. Воспоминания отнесли её на несколько месяцев назад. Она опять пережила всю историю с Финисом-младшим, которая разрушила их отношения с Ригом. Ярн тогда оказался так близко и был так не обычен и сексуален. Что сыграло свою роковую роль? Что бросило её в объятья мужчины, который не способен любить? Но так ли важно, что на самом деле было причиной происшедшего с ней: непонимание Рига, желание подразнить монаха-призрака, жажда секса и мужской ласки, чувство одиночества? В любом случае, уже тогда она знала, что ею двигала не любовь. Но ни одна из этих причин не заслуживает смерти ребенка! Ни одна. Теперь она это знает. Не стоят её страсти и желания такой цены.
  Тогда Вилла не могла отказать Ярну - вот и ответ на вопрос. Не было у неё этих знаний и этого, пусть горького, но опыта. Теперь, скорее всего, - да, смогла бы. Потому что всегда она будет помнить о неродившемся малыше. Это она и сказала монахине Курии, на что та с улыбкой ответила:
  - Так поблагодари же Великих Богов за то, что они преподали тебе такой урок!
  
  Прибыв в монастырь Љ 13, Вилла сразу же отправилась в храм. Сегодня ей хотелось послушать службу и помолиться.
  Красивые женские голоса нараспев выводили слова молитвы. Затем вышел главный Жрец храма, и началось чтение Великой Книги. Слова Великого Верну о смысле жизни лились под сводами храма. Не очень понятные разуму, они прекрасно воспринимались душой, проникали в самые отдалённые её уголки, наполняя неведомым до этого момента смыслом.
  Жизнь - радуга семи сияний.
  Жить означает где-то быть.
  Когда горит венец венчальный,
  И серебра не рвётся нить.
  Жизнь - это яркий свет светила.
  Жить значит то же, что творить.
  Творить же нужно лишь красиво,
  Покой души чтоб не сгубить.
  Жизнь - воплощенье, взгляд Вселенной.
  Жить значит странником идти.
  Идти по лестнице нетленной,
  Чтоб до звезды своей дойти.
  Жизнь - то росток стремится выше.
  Жить - по судьбе ладьёю плыть.
  Свой голос знать, любить и слышать,
  Не вздумай волком жизнь провыть.
  Жизнь - дар божественный и верный.
  Жить - все таланты воплотить.
  Свечой сгореть, лечь снегом первым,
  Чтоб заживо не схоронить.
  Жизнь - пораженье и победа.
  Жить - поразить врагов своих.
  Из миража вырваться плена.
  Там, где один, найти двоих.
  Жизнь - это светлый миг творенья,
  Жить - видеть свет сквозь шторы тьмы.
  Прими же, друг мой, откровенье,
  Чтоб путь пройти свой до черты.
  После чтения Великой Книги монахини продолжили пение молитв. Вилла присоединилась к ним и не заметила, как прошло несколько часов. Она пела и пела, далёкая от всего мира. Переживания, Динус, её дом и друзья - всё осталось в прошлом и сейчас не имело никакого смысла. Была только молитва, наполнявшая её душу тихим слегка мерцающим светом. Девушка чувствовала себя чашей, которая постепенно с каждым словом молитвы всё больше и больше наполнялась приятной слегка дымящейся жидкостью, переливающейся всеми цветами радуги. Она посмотрела на рядом стоящих монахинь, погруженных в молитвенное пение, и увидела, что все они - тоже чаши и так же, как и она, наполняются жизнью. Почему-то Вилла была уверена, что невидимая обычному глазу жидкость, которая сейчас вливалась в них, несла в себе жизнь.
  Но у некоторых женщин, она заметила, чаши были как будто дырявые: у кого без дна, у кого просто с трещинами, сквозь которые эта драгоценная жидкость выливалась наружу.
  "Так не должно быть!" - что-то возмутилось внутри девушки. Мысленно она попробовала закрыть пробоины. И какого же было её удивление, когда она поняла, что у неё всё получилось. Больше ни одной капли не выливалось наружу.
  А молитва лилась и лилась. Но теперь монахини превратились в свечки: большие и маленькие, но ярко горящие. Вилле казалось, что она слышит мерное потрескивание огня, который постепенно становился всё ярче и вскоре начал увеличиваться в размерах, пока и свечей не стало видно. Только огненные языки пламени заполняли собой храм. Вилле стало жарко, очень жарко. Но покидать храм не хотелось. Она продолжала стоять на своём месте и петь вместе с остальными не так давно выученные ею слова одной из молитв, которую обычно поют во время службы.
  В один миг прекратилось чувство жара: огонь ушёл. Вилла ощутила приятное прикосновение невидимого ветерка. Она сделала глубокий вдох, чтобы вобрать в себя этот ветерок, и увидела, что монахини теперь выглядят совсем иначе: множество деревьев самых разных видов с ярко зелёными кронами стояли вокруг. Их листва, как будто действительно тревожимая живительным ветерком, тихим шелестом заполняла храм.
  Но и это видение сменилось другим. Теперь перед девушкой не было ни монахинь, ни чаш, наполненных жизнью, ни огненных языков пламени и свечек, ни деревьев. Но все монахини превратились в яйца: в огромные энергетические яйца, сквозь которые текла и текла в разных направлениях энергия окружающего пространства. Было так необычно воспринимать людей как яйца, что девушка невольно улыбнулась. И в этот момент она заметила, что некоторые яйца меняют свою форму: они как будто раскрываются и превращаются в колокола. Превратилось в открытый небу колокол и её яйцо, из самой сердцевины которого устремилась ввысь серебряная нить, уходящая другим своим концом далеко в бесконечность, в неведомые пучины духовной Вселенной.
  "Как же многогранен человек!" - подумала Вилла, уверенная в том, что сегодня она только прикоснулась к ранее неведомой ей тайне: существует масса возможностей осознания человека, как самых разных видов энергий и стихий.
  Она направилась в трапезную, как её благословила Настоятельница монастыря. Там уже во всю собирались на обед монахини. С некоторыми из них девушка была знакома.
  После недолгой молитвы, которую прочитала сама госпожа Настоятельница, все в полном молчании принялись за еду.
  Вилле всегда нравилась простая, но вкусная пища, преимущественно с монастырского огорода и из монастырских теплиц. В монастыре было достаточно работы, чтобы обеспечить трудотерапией всех женщин, проходящих перевоспитание. Это и огород, и теплицы, и небольшая ферма. Но зато, благодаря этому хозяйству, монахини могут себе позволить питаться натуральными продуктами. В отличие от городских монастырей, где преобладает синтетическая еда: слишком дорого покупать всё натуральное.
  По монашеским правилам приём пищи считается важным моментом в жизни человека: ведь еда - это энергия, посланная Богами для поддержания жизни. Поэтому монашествующие, не зависимо от пола, относятся к процессу поглощения пищи с благоговением. Во время еды положено концентрироваться только на процессе еды и больше ни о чем не думать. Ни тем более разговаривать о чем бы то ни было.
  После обеда Вилла направилась в келью монахини Курии, которая не присутствовала сегодня на обеде. Старица всегда предпочитает кушать одна. Её рацион отличается от обычного рациона монастыря: она ест только овощи и фрукты, да пьёт молоко. Даже когда она приезжала в дом Виллы, она ни разу не изменила своей манере питаться: утром - фрукты или овощи, в обед - молоко. Вечером же пожилая женщина вообще ничего не ест.
  Девушка поняла, что монахиня Курия ждала её, потому что она сама вышла ей навстречу, чтобы поприветствовать.
  "Наверное, госпожа Настоятельница предупредила", - подумала Вилла.
  В кельи она сразу же заняла небольшое креслице у окна. Монахиня Курия расположилась напротив. Девушка приготовилась слушать и спрашивать, ведь именно так обычно и происходили их беседы ранее.
  Курия улыбалась. Она была рада их встрече.
  Они обменялись новостями, ведь в последний раз они виделись несколько недель назад. Вилла знала, что пожилую женщину интересует всё про малыша Лами и Тару, поэтому с удовольствием поведала ей о том, что недавно Лами сказал своё первое слово: Ма-ма; что он уже вовсю ходит. Она рассказала о переменах, которые постепенно происходят в Таре, на что монахиня Курия удовлетворённо выдохнула:
  - Слава Великому Верну!
  Затем Вилла рассказала старой монахине о своей последней поездке в Ирмию, о непонятном ей поведении монаха Алия.
  - Правильно сделала, что сегодня приехала ко мне, - подытожила её рассказ монахиня, - пока не летай в Ирмию. Не надо. Он тебе это ясно дал понять. На это есть причины. Возможно, у него из-за твоих приездов появились неприятности в монастыре, ведь он тебя не прятал и ни от кого не скрывал того, что ты его посещаешь: такая красивая девушка такого красивого мужчину. Монахи часто очень ревнивы и ревностны совсем не там, где надо. Они - любители вместо своей души заниматься другими душами и вытаскивать на всеобщее обозрение именно чужое грязное бельё. Так ведь можно скрыть свою нечистоплотность. В первую очередь - от самого себя.
  Монахиня грустно вздохнула. Уж она-то знала всю подноготную монастырской жизни. Она очутилась в монастыре, ещё будучи совсем девочкой. Набожные родители посчитали, что так будет лучше для шаловливого подростка и, несмотря на протесты своей юной дочери, на два года отдали её в послушницы. Они хотели, когда девочка преодолеет переходный возраст, забрать её домой. Но не тут-то было. Их дочь убежала из своего первого монастыря, пришла в другой, где потом приняла постриг и прожила всю свою жизнь. То ли ребёнок не простил родителям насилия над собой и, таким образом, отомстил, то ли девочка действительно поняла, что ей предстоит быть служительницей Великого Верну. Как бы там ни было, теперь монахиня Курия - настоящая старица, прозорливая, благодатная. А также - хороший друг и учитель. Так думала Вилла.
  Она рассказала монахине о своём подозрении по поводу монаха Алия.
  - Конечно, такое возможно, - ответила та, - я могла бы тебе дать более точный ответ на этот вопрос. Но не хочу. Потому что это не полезно для тебя. Люди часто выносят суждения, уверенные в полной своей правоте. Но не ведая всей полноты. А без полноты как же может быть суждение верным? Это всё равно, что по одному вкусу судить о том, какой фрукт во рту. А ведь это может быть и его синтетический аналог, и даже просто иллюзия.
  - Среди монахов, - продолжала она, - действительно много бывших наркоманов. Потому что состояние, к которому стремится принимающий наркотики, сродни тому состоянию, которое достигается при углублённой молитве. Хотя эти два состояния и отличаются друг от друга качественно. В обоих случаях изменённое состояние сознания способствует прорыву в невидимое пространство и наводит мосты между внутренним и внешним. В молитве человек может вознестись до Небес. Наркоман же, как правило, изучает преисподнюю. Правда, бывают и исключения. Но сильная молитва, действительно, может излечить от пагубного пристрастия. Потому что она открывает человеку, что существует иной путь "погружения", более чистый и интересный. Поэтому среди монахов немало бывших наркоманов, сумевших скрыть факт наркомании от Службы надзора. Есть и такие, которые остались здесь после окончания срока перевоспитания. Ведь эта болезнь - не что иное, как настоящая духовная жажда, которая лучше всего утоляется молитвой.
  - Мне показалось, что он - не бывший наркоман, - выразила свои сомнения по поводу монаха Алия Вилла.
  - Всё бывает, - на этот раз монахиня Курия не стала развивать тему. Но после минуты молчания добавила:
  - Иногда подобное состояние может быть совсем не признаком наркомании. Человек может весь гореть, выглядеть как будто терзаемым чем-то после того, как во время службы впустил в себя слишком много огня.
  После сегодняшней молитвы в храме Вилле не надо было объяснять про огонь. Она прекрасно поняла, о чём говорит старица.
  - Скажите, а о каких врагах, которых нужно поразить, говорится в Великой Книге? - вспомнила она отрывок, который сегодня читали в храме. Ещё совсем недавно она бы не сомневалась в том, что речь идёт о драконах. Но теперь, когда Вилла всё больше и больше склонялась к тому, что драконы - не враги, она не знала, что об этом думать. Ведь из сегодняшнего отрывка получается, что враги у человека всё-таки существуют. Но кто они?
  - Всё многообразие сотворённого Высшим и его Сыновьями сводится к трём макромирам: мир божественный, мир человеческий и мир тьмы, или бездна. Все эти макромиры густо населены. Но мир божественный и бездна не пересекаются: они разделены между собой миром человеческим. Зато человек может в молитве быть вознесён на Небеса, а своими поступками и мыслями достигать бездны. Обитатели бездны лишены божественных эманаций, то есть энергий. А человек - нет. У него ещё не потеряна связь с Богами. Конечно, с каждым годом, столетием, тысячелетием она всё слабее и слабее, но всё-таки ещё существует. Поэтому он получает небольшую толику божественного света. Особенно, когда молится или совершает что-либо, угодное Великим Братьям. Обитатели бездны охотятся именно за этими энергиями и всегда стремятся отобрать их у человека. Получить их напрямую они не могут.
  - Но кто они - эти обитатели бездны? - нетерпеливо вмешалась в объяснение монахини Вилла.
  - Демоны и бесы, черти разных сортов.
  Где-то уже девушка слышала нечто подобное, но сейчас она не могла вспомнить.
  - А кто они и откуда берутся? - решила она уточнить.
  - Они и есть наши враги. Враги, которые постоянно воюют с человеком, чтобы насытить своё вечно голодное на божественные энергии брюхо.
  Вилла живо представила себе огромных животных, слегка похожих на драконов, с необъятными животами, огромными ртами с зубами-саблями и длинными когтистыми лапами. Она рассказала о своей фантазии монахине Курии, на что та улыбнулась:
  - Что ты? Некоторые из них так даже прекрасны. И когда они являются людям, что в монашеской жизни не редкость, то неопытные адепты Магии Совершенства их иногда принимают за Богов.
  - А как же их отличить? - удивилась Вилла.
  - Так ведь они дурно пахнут, - хитро улыбнулась старица, прекрасно понимая, что её ответ ещё больше собьёт девушку с толку. Но монахиня Курия не стала развивать свою мысль, наверное, полагая, что когда-нибудь её подопечная сама во всём разберётся.
  - Но почему тогда человечество Альбы ничего не знает об этих..., - Вилла старалась вспомнить новые для неё названия, - демонах, бесах и...
  - Чертях? - закончила за неё монахиня. - В течение всей истории Альбы эти существа только и занимаются тем, что обманывают человека, стремясь заманить его в ловушку. Удобнее всего обвести вокруг пальца того, кто находится в неведении, кто даже и не подозревает, что его обманывают, обворовывают, постепенно съедают.
  - А как же видящие не видят этих существ? - задала резонный вопрос Вилла.
  - Потому и не видят, что человечество чересчур отдалилось от Богов, разучилось их видеть, потеряло тот генетический материал, который обеспечивал это видение. Демонический мир - отражение со знаком минус мира божественного. Поэтому, чтобы видеть его, необходима та же способность, что и для видения и слышания Богов. Древние правители умели видеть и Богов, и демонов. Но последующие поколения - уже нет.
  - Но если древние правители видели демонов, то они должны были предостеречь человечество от них? - продолжала удивляться Вилла странному неведению альбийцев.
  - А они предупреждали, - спокойно объясняла монахиня, - только их предупреждения никто не хотел слышать. Поэтому и сохранились свидетельства древних правителей только в летописях монастырей. Из всех остальных исторических книг они были вымараны. Ведь обитатели бездны не дремлют. Они делают всё, чтобы держать своих жертв в неведении.
  - А теперь тебе пора отправляться домой, - неожиданно закончила их разговор монахиня Курия и поднялась со своего места.
  Спустя мгновение она объяснила своё неожиданное для Виллы желание выпроводить её так рано из монастыря, когда можно было остаться ещё на пару часов или вообще заночевать в какой-нибудь из келий для гостей, а рано утром отправиться в Динус: Вилла вполне успела бы на работу в Университет.
  - Тебя ждут дома. И это очень важно для тебя и того человека, который ждёт.
  Девушка не сомневалась в правдивости слов старицы. Она уже неоднократно убеждалась в её провидческом даре.
  Быстро попрощавшись с ней и не заходя к госпоже Настоятельнице (так повелела монахиня Курия, сказав, что она обязательно передаст той все её извинения), Вилла почти бегом помчалась к своему аэромобилю.
  Вскоре её встречал Динус.
  
  Когда она входила в свой дом, то была почти уверена, что её ждёт Лина или Анди. Ведь они так ещё и не рассказали, как прошло объяснение с родителями. Вот уже три дня от них не было никакого известия. Но в гостиной их не было. Там вообще никого не было. Но с кухни слышались голоса. Один из них принадлежал Таре. А другой... Вилла никогда раньше не слышала этот голос. Он показался ей незнакомым.
  Она быстро прошла туда. За столом вместе с Тарой сидела и пила чай женщина, одного взгляда на которую девушке было достаточно, чтобы понять: перед ней была Кейла Лариус. Маленький Финис точно описал свою мать. Большие карие глаза внимательно разглядывали вернувшуюся домой хозяйку. Светлые волосы, тщательно зачёсанные назад и сейчас не прикрытые монашеским капюшоном, - все точно соответствовало тому образу, который представил мальчик. Женщина не успела ещё открыть рот, чтобы поприветствовать захваченную врасплох неожиданным визитом Виллу, а девушка уже знала, что у Кейлы Лариус нет одного переднего зуба.
  - Здравствуй, Вилла, - у произносившей эти слова женщины зуба действительно не было.
  - Здравствуй, - по-монашески на "ты" ответила на приветствие она.
  - Меня зовут Кейла Лариус, - представилась гостья, не поднимаясь со своего места.
  - Я знаю, - кивком подтвердила Вилла свои слова.
  Брови женщины удивлённо поползли вверх.
  Тара поняла, что женщинам необходимо переговорить наедине, и поторопилась удалиться. Не стала бы монахиня просто так приезжать в Динус к незнакомому ей человеку, если бы у неё не было важного дела.
  - Ваш облик мне передал Финис, - объяснила Вилла, еще больше ввергнув женщину в недоумение.
  - Мысленно, - добавила она, присаживаясь напротив своей гостьи и наливая себе чашку чая.
  - Ты можешь с ним общаться мысленно? - Кейле Лариус такая способность своего сына была известна. Ведь именно так он часто разговаривал со своим отцом.
  - Да. Ведь я - тоже Миратеус, - в голосе девушки появились нотки нескрываемой гордости.
  - Да, Миратеус, - в задумчивости Кейла разглядывала Виллу.
  - Ты очень похожа на своего отца, - наконец, вымолвила она, - и на маму тоже. Если знать только его, то ты - копия отец. Если знать её, то ты - её копия. Странно. Ведь они были такие разные.
  Монахиня явно пыталась найти ответ на такое интересное свойство девушки: быть похожей одновременно и на отца, и на мать.
  - Я знаю, где Финис, - остановила её размышления Вилла.
  Кейла встрепенулась, она ждала продолжения.
  - Он в пансионате для доноров недалеко от Ритвы. Пока что у меня не было возможности вызволить его оттуда, но я попытаюсь это сделать непременно.
  Женщина то ли удивлённо, то ли восхищённо смотрела на Виллу.
  - Он уже однажды пытался убежать из этого пансионата, - не обращала та внимания на реакцию гостьи, - поэтому за ним сейчас усилено наблюдение. Но я всё-таки надеюсь, что найду решение этой проблемы.
  - Где ты собираешься его прятать? - с грустью и сомнением в голосе спросила Кейла. - Ведь он - незаконнорожденный. И у него нет документов. Как можно в Арлании уйти от Службы надзора?
  - Но ведь тебе это удавалось? - вопросом на вопрос ответила Вилла.
  - Не слишком долго, - в голосе матери слышалась боль за сына.
  - Что-нибудь придумаю, - у Виллы пока ещё не было готового плана, где Финис будет жить. Но она была уверена, что и этот вопрос будет решён.
  - А ты не собираешься вернуться в мир? - спросила она свою гостью.
  - Нет, - спокойно ответила Кейла, - мой путь - монашеский. И моя судьба - служить Великому Верну.
  Те же слова, что не так давно твердила Тара. Но вот только тон не оставлял сомнения, что остаться в монастыре для этой женщины - её решение, а не навязанная ей программа. Кейла вообще не походила на сломленную психоанализом и психокоррекцией женщину. Немного грустные глаза, но взгляд осмысленный и твёрдый. Она точно знала, что говорила. И говорила не по чьей-то указке или внушению.
  - Почему? Ведь у тебя есть сын! - девушке хотелось понять причину такого решения.
  Кейла улыбнулась:
  - Во-первых, по закону я не могу, по-прежнему, оставаться Кейлой. Даже сегодня я прибыла в Динус нелегально: я не имею права посещать этот город и особенно Сильву, где мы с Финисом жили. Во-вторых, психоанализ и психокоррекция пошли мне на пользу. Я многое поняла.
  Такое утверждение ввергло Виллу в полное недоумение. Оно шло вразрез с тем, что она знала об этих методах лечения человеческой психики. Кейла догадалась, что так удивило девушку.
  - Это всего лишь методы, чтобы разобраться в том, что творится в человеческой душе. С помощью них можно прекрасно вычистить её. Я считаю, что со мной это получилось очень хорошо. Теперь я совсем другая: не та Кейла Лариус, которой была прежде. Я встретилась со своей бездной, окунулась в неё, и это помогло мне осознать, где я, а где - другие.
  После сегодняшнего разговора с монахиней Курией Вилла сразу же поняла, о каких других говорит Кейла. Речь монахини не была для неё загадочной. Хотя девушка и не была уверена, понимает ли сама Кейла, что другие - это не драконы.
  - Также я поняла, - продолжала говорить женщина, - насколько эгоистичной, самовлюблённой и тщеславной я была. И многое другое, как в зеркале, я видела во время прохождения лечения. Я благодарна своей судьбе, что она преподнесла мне такой замечательный урок: всего за несколько месяцев я узнала о себе и о жизни больше, чем за всю свою предыдущую жизнь. И это несмотря на то, что раньше рядом со мной был такой человек, как твой отец.
  Упоминание об отце сразу же породило в девушке шквал вопросов. Ей хотелось услышать от Кейлы всё, что та знает о её родителях. Вилла уже догадалась, что этой женщине были открыты недоступные для других стороны жизни Финиса и Лийлы.
  - Расскажите мне о моих родителях, - выпалила она, почему-то перейдя на "Вы", - Вы были знакомы с ними обоими - я знаю. Я помню, как мы с мамой приезжали к Вам в Сильву. Тогда в детстве я хорошо запомнила баристовую аллею, которую сразу же узнала, когда приезжала к Вам домой по просьбе Финиса.
  Кейла удивлённо улыбнулась:
  - Ты же была совсем малюткой.
  - Да, - подтвердила девушка и продолжила свои расспросы:
  - Мама знала о Вашей связи с отцом? Как такое могло быть? Она была Вашей подругой? Почему отец не женился на Вас?
  Кейла начала отвечать с последнего вопроса:
  - Потому что он дал слово твоей маме, что ты никогда не узнаешь мачехи. Она действительно была осведомлена о нашей связи с твоим папой, но подругами мы никогда не были. По-видимому, у неё были причины взять с твоего отца такое обещание. Может быть, ответы на все свои вопросы ты найдёшь вот здесь?
  С этими словами Кейла протянула девушке тетрадь - ту самую, которую Вилла видела в своём видении у доктора Дарна. Девушка осторожно взяла её в руки так, как будто перед ней была семейная реликвия.
  - Твой папа предчувствовал свою смерть. Он неоднократно говорил мне, что скоро уйдёт. Но он боялся, что в таком случае ты никогда не узнаешь про тайник в стене. И он отдал эту тетрадь мне. Не знаю, почему Лийла выбрала для своего послания тебе такой древний способ, как тетрадь. Ведь хранить информацию в кристалле гораздо удобнее. Но, видимо, и на это у твоей мамы были причины.
  Кейла встала со своего места. Она сделала то, ради чего сюда пришла и могла удалиться.
  - Мне пора, - сказала она. Но Вилла жестом остановила собравшуюся покинуть её дом женщину.
  - Извините меня за назойливость, но, я думаю, что имею право знать о жизни своего отца.
  Кейла опять села. Глаза её ожидающе смотрели на девушку.
  - Для меня было потрясением узнать, что всё то, что я знала о своих родителях, - миф. Всего лишь их имидж.
  Вилла старалась объяснить сидящей перед ней женщине причины своего любопытства.
  - Думаю, что и Вы были бы удивлены, если бы однажды открыли для себя, что Ваши родители только разыгрывали роль счастливой семейной пары. Получается, что я ничего не знаю о настоящей жизни своих мамы и папы. Какими они были на самом деле, если всё, что я помню - всего лишь представление?
  - Твои родители были замечательными людьми, - начала свой рассказ Кейла неторопливо и вдумчиво. Она вспоминала, и это воспоминание отразилось на её лице тенью грусти.
  - И мама. И папа... Мы были знакомы с Финисом задолго до его женитьбы на Лийле. Но я - невидящая. И твой папа не мог жениться на мне. Его родители умерли рано. И он считал, что не может опозорить их память, не оправдать их надежд. Финис всегда стремился быть лучшим: в профессии, в семье, на телеэкране, ведь он был уверен, что родители смотрят на него и гордятся им. Потому и жениться он должен был на самой лучшей женщине. На одном курсе с ним и училась такая девушка: красивая, богатая, из очень знатной семьи. А главное: необычная. Ведь она собиралась стать драконобоем! Какой силы характер должен был у неё быть! И твой папа выбрал её.
  Недолгая пауза повисла в воздухе. Кейла была погружена в воспоминания.
  - Я всё знала, потому что он много рассказывал мне о Лийле, делился своими впечатлениями о своей будущей жене.
  Удивление и недоверие отразились на лице Виллы. Разве мог её отец с одной женщиной обсуждать другую?
  - Не удивляйся. Мы были с ним очень близки. Он всегда рассказывал мне о своих делах, своих планах. У нас с ним были очень хорошие отношения. Супружеские... И даже больше... Поэтому, несмотря на то, что твой отец женился на Лийле, настоящей его женой всегда была я. Да и окончательно решиться на этот поступок ему тоже помогла я. Ведь так было лучше для него.
  - Почему лучше? - недоумевала Вилла. - Разве жизнь в разлуке для двух влюблённых - это счастье?
  - Нет, - спокойно ответила Кейла, - но мы не были в разлуке. Мы, по-прежнему, продолжали встречаться. Финис, как и раньше, делился со мной всем, что с ним происходило.
  - То есть он изменял моей маме? - девушка не могла поверить в такое.
  - Это не было изменой, - продолжала свой рассказ Кейла, - он любил меня и уважал твою маму. Лийла же в свою очередь знала обо мне и о наших с Финисом отношениях. И она была не против. Наоборот, частенько сама отправляла твоего отца ко мне, потому что знала, как ему это было необходимо.
  Вилла чувствовала себя совсем сбитой с толку.
  - Я думаю, что в этой тетради, - Кейла указала на тетрадь, которую девушка так и не выпустила из рук, - Лийла сама тебе обо всём расскажет. Я лишь знаю то, что их брак был соглашением. Он устраивал их обоих. Потому им и не надо было притворяться, что они счастливы. Они действительно были счастливы. Каждый жил так, как это ему нравилось. А когда родилась ты (я помню этот момент очень хорошо), Финис был словно пьяный от счастья и гордости. Он столько вкладывал в твоё воспитание тепла и радости, так восхищался тобой, что вместе с ним за тебя радовалась и я. Ведь ты - его дочь. Дочь моего самого любимого и самого дорогого человека. Потом, когда родится маленький Финис, он тоже будет очень счастлив. Но это его счастье будет всегда разбавлено грустью и тоской, потому что он не сможет признать своего сына. Никогда. А ты - настоящая Миратеус.
  - Маленький Финис - тоже Миратеус, - твёрдо заявила Вилла, - он так же, как и я, достоин этого имени. Ведь это он обезвредил тогда дракона, а не я.
  - В день твоего выпускного экзамена? - переспросила Кейла. Вилла поняла, что она хоть и живёт в монастыре, но в курсе светских событий.
  - Да.
  - Почему вы тогда оказались вместе? - волнение и заинтересованность отразило лицо Кейлы.
  - Финис сбежал из дома для незаконнорожденных. Он даже сам срезал со своей руки номер с микропередатчиком. И это одиннадцатилетний ребёнок! Он не испугался боли! Разве можно им не гордиться?! И там во дворе именно он поразил дракона. Я всё видела, потому что как раз пролетала над тем местом и заметила дракона, готовящегося напасть на маленькую девочку. Я бы не успела её спасти. Он же действовал очень быстро и использовал при этом настоящий приём драконобоя. Он - настоящий Миратеус.
  - Да, - в голосе Кейлы слышалось удовлетворение, - твой папа много занимался с сыном. Почти с пелёнок. Он очень жалел, что малыш не сможет стать драконобоем официально, но очень надеялся, что эти навыки ему пригодятся в жизни. Вот и пригодились.
  - Чтобы не сдавать видящего полиции, мне пришлось спрятать его в своём аэромобиле. Тогда я ещё не знала, что он - мой брат. Но вечером во время вечеринки у меня дома мой друг Риг нашел его и выдал полиции.
  Вилла не скрывала своей горечи.
  - Поэтому ты и рассталась с ним? - участливо спросила Кейла. Эта женщина продолжала удивлять Виллу своей осведомлённостью.
  - Да. Поэтому. Он не послушал меня, ведь я просила его не сдавать мальчика полиции.
  - Не суди его строго. Он так воспитан. Скорее всего, он уверен, что защищал тебя.
  Изумлению Виллы не было предела. Эта женщина-мать не держала никакого зла на человека, который вернул её сына в дом для незаконнорожденных, а, наоборот, оправдывала его.
  - Когда ты поняла, что маленький Финис - твой брат? - спросила Кейла.
  - Тогда, когда узнала, что могу с ним общаться мысленно. Уходя из моего дома, он попросил найти Вас, назвал имя. По компьютеру я нашла Ваш адрес, приехала в Сильву. Там Ваша мама подтвердила, что малыш - сын моего отца. Она не слишком радушно приняла меня. С её слов выходило, что я - источник всех Ваших с Финисом несчастий.
  - Это не так, - разуверила её Кейла, - мама расстроена, очень расстроена. Ведь в одночасье она потеряла и дочь, и внука. С тобой разговаривала её тоска, её грусть. Ты, действительно, ни в чём не виновата. Возможно, мне надо было быть более сговорчивой и принять ухаживания нашего соседа. Но тогда я бы предала память о твоём отце. А мне этого очень не хотелось.
  - Он донёс на Вас?
  - Да. Он догадался, что мы с Финисом не были женаты, и что наш сын - незаконнорожденный.
  - Как жаль!
  Вилле действительно было жаль. Жаль Кейлу, которая теперь живёт в монастыре вдали от сына. Жаль маленького Финиса, который с ужасом встречает каждый новый день: что он принесёт ему? Жаль маму Кейлы и бабушку Финиса, которая вынуждена в одиночестве встречать свою старость. Жаль отца, который всю жизнь скрывал свои чувства и прятал свою настоящую семью от посторонних глаз.
  - Почему всё-таки отец никогда не рассказывал мне о Вас? - мучивший Виллу вопрос вырвался наружу.
  - Он боялся, что ты не поймёшь его. Осудишь. Ведь человеку так трудно на самом деле выносить правильные суждения. Чаще он судит поверхностно, не зная всей полноты или одурманенный своими собственными эмоциями, которые мешают воспринимать истину без искажений. К тому же, твой отец хотел, чтобы ты всегда помнила их с Лийлой, как счастливую любящую друг друга пару. Он считал, что только личным примером можно научить человека любить. И очень желал тебе счастья. Он мечтал, чтобы ты вышла замуж по любви.
  - У мамы действительно был Ритте? - вспомнила Вилла встречу с драконом-Лийлой в логове драконов.
  Кейла удивлённо посмотрела на девушку.
  - Откуда ты знаешь?
  - Значит, действительно был, - как подтверждение, поняла вопрос Кейлы девушка. И она рассказала своей гостье об экспедиции в Варлеевы Скалы и о посещении логова драконов.
  - Я не знаю, как ко всему этому относиться, - закончила свой рассказ Вилла, - одно время я думала, что мне удалось себя разуверить во всём, что я там узнала. Но, как я не пыталась, у меня больше не получалось воспринимать драконов, как врагов. Теперь я больше склоняюсь к тому, что альбийцы сильно ошибаются по поводу того, кто на самом деле являются их врагами.
  Она быстро вышла из кухни и через несколько мгновений вернулась с большой старинной книгой в руках. Тетрадь Лийлы осталась лежать на столе. Вилла открыла Великую Книгу на той странице, где была песня Завета и прочитала её Кейле, на ходу переводя древненивийские слова на арланийский язык.
  Кейла была задумчива. Она догадалась, что за Книгу держала перед ней девушка.
  - Я не имею права читать эту Книгу, - только и вымолвила она.
  - А ты её и не читаешь, - Вилла вспомнила, что перед ней монахиня, с которыми следует разговаривать на "ты", - это я её читаю.
  - Но ведь и ты не имеешь... Откуда она у тебя? - Кейла была заинтригована.
  - Одна монахиня подарила. Нивийка. А потом исчезла.
  - А она не сказала тебе, что эту Книгу ты сможешь читать только, когда станешь монахиней и поднимешься в своём духовном росте до соответствующего ей уровня?
  - Этой монахине велела отдать мне эту Книгу сама святая Винна. Монахиня подчинилась Святой, которая просила передать мне, чтобы я читала эту Книгу, несмотря на несоответствие ей моего духовного роста.
  - Тогда понятно, - согласилась Кейла, хотя по понятиям Виллы она не должна была так быстро соглашаться с тем, что обычная мирянка читает Книгу, доступную далеко не всем монахам.
  - Твой отец говорил мне, - продолжила разговор Кейла, - что Лийла вышла за него замуж, потому что такова была воля Богов. Она, действительно, всегда любила Ритте. И так же, как твой отец всю жизнь встречался со мной, встречалась с ним. С полного согласия твоего отца. Я многого не знаю. Думаю, тетрадь тебе всё объяснит. Но Лийла считала, что на тебя возложена какая-то миссия. Потому и оберегала тебя от посторонних влияний, как могла.
  - Поэтому она взяла с отца слово не жениться во второй раз? - догадалась Вилла.
  - Да. Она считала, что это может помешать тебе выполнить эту миссию. А отец ей свято верил. Он считал её особенной. Впрочем, она такой и была.
  На этот раз молчание длилось долго. Каждая женщина думала о своём: Кейла вспоминала, Вилла старалась сложить в единое целое всю полученную только что информацию.
  - Что ты думаешь о драконах? - наконец, спросила она Кейлу. Девушка всё больше и больше склонялась к тому, что драконы - это Гедриос, а значит, сам человек, его обратная сторона, но сомнения продолжали терзать её: слишком непривычное мнение для альбийской цивилизации. Ей хотелось услышать подтверждение ему.
  - Не знаю, что думать, - честно ответила монахиня, - видимо, я ещё не доросла до такого уровня, когда открывается правда о них. В монастырях рядовые монахини очень боятся драконов. Старшие часто запугивают их ими. Возможно, чтобы иметь влияние и власть. К сожалению, для этой цели используются разные средства.
  Опять в её голосе послышалась грусть.
  - Зачем же ты хочешь там остаться? - удивилась Вилла.
  - Потому что я хочу дорасти до этой Книги, - улыбнулась Кейла, взглядом указывая на Магию Совершенства, которая по-прежнему была открыта на странице с песней Завета.
  - Кроме того, я чувствую, что это - не только моё желание, - продолжала отвечать на вопрос она, - Великий Верну во сне вручил мне эту Книгу. Я видела во сне именно такую Книгу, как сегодня. Может быть, это знак, что когда-нибудь я тоже смогу её читать?
  - Но... - хотела возразить девушка.
  - Ты права, - перебила её Кейла, которая по выражению лица Виллы поняла, что та хотела сказать, - в монастырях много грязи, тьмы. Очень много. Гораздо больше, чем в миру. Но монастырь - это ещё и путь. Я хочу по нему пройти. А тьма имеет одно свойство. Когда она рассеивается, возникает свет. И чем больше тьмы рассеивается, тем больше света появляется вместо неё. Этим и хорош этот путь. Он гораздо быстрее может привести к цели, чем жизнь в миру.
  - Но я хочу дать тебе один совет. Может быть, он тебе пригодится, - Кейла пристально посмотрела на девушку, - Ничего не принимай, но и ничего не отрицай. Всё, что идёт тебе, всё, что узнаёшь о драконах, об Истине, о Богах, складывай в своём сердце. Запоминай. Придёт время, и всё то, что лишнее, ненужное, отпадёт само собой. Развеется, как дым. А то, что важно, останется там навсегда и сыграет свою роль в нужном месте и в нужное время. А теперь мне действительно пора прощаться. Скоро Альбус сядет.
  Кейла поднялась со своего места. На лице её была счастливая улыбка. Вилла почувствовала, что перед ней стоит близкая ей женщина. Девушка в одно мгновение ощутила, что все эти годы она была не одна. Где-то жила женщина, которая любит её, как продолжение своего мужа, как его неотъемлемую часть. Неудивительно, что Кейла следила за каждым её шагом. Невидимо, незримо для Виллы. И молилась за неё. Слёзы навернулись на глаза девушки. Она научилась плакать и теперь не стеснялась слёз.
  Кейла подошла к Вилле и обняла её за плечи. И как когда-то в далёком детстве это делала мама, поцеловала её в макушку. Затем стала гладить и гладить своими руками по волосам девушки, перемежая поглаживания с тёплыми и лёгкими материнскими поцелуями.
  - Может быть, заночуешь у меня? - наконец, выдавила из себя вопрос Вилла. Слёзы мешали говорить.
  - Нет, - тихим умиротворённым тоном ответила Кейла, - мне надо идти. Сегодня я хочу навестить маму.
  Вилла не возражала. Дочь должна повидаться с матерью, жизнь которой превратилась в сплошную боль. Это свято.
  - Что мне передать Финису? - спросила девушка. - Мы с ним мысленно связываемся каждый вечер.
  Кейла счастливо улыбнулась. Её сын был не один в этом мире. У него есть замечательная сестра.
  - Передай, что я очень его люблю. Что я только и молю Великого Верну, чтобы он спас его, защитил его, сделал моего мальчика счастливым. Что каждое мгновение своей жизни я помню о нём. И очень верю, что Великий Бог обязательно откликнется на мою просьбу и поможет. Как? Не знаю. Но знаю, что всё будет хорошо.
  
  Когда Кейла ушла, Вилла сообразила, что та не оставила своих координат. Так, как будто никогда больше не собиралась с ней встречаться. Девушка поняла, что Кейла по-прежнему выполняет волю Лийлы: она не хочет невольно помешать исполнению предназначения. Но в чём заключается это предназначение?
  Вилла быстро поднялась к себе наверх. Ей никто не встретился. По-видимому, Уир и Тара читали вечерние молитвы.
  Выйдя на мысленную связь с братом, она почти дословно передала ему слова матери, предназначенные для него. Финис молчал некоторое время. Потом девушка услышала:
  - Как она?
  Вилла поняла, что мальчика интересует всё, что касается его матери. Он только не знает, как оформить свой вопрос.
  - Выглядит хорошо. Решила остаться в монастыре. И это её решение, а не навязанное ей кем-то.
  Девушка задумалась: что ещё можно рассказать Финису о его матери? Она попробовала максимально точно представить Кейлу Лариус такой, какой та сегодня сидела за столом у неё в столовой. Образ получился очень живой. В него она постаралась вложить всю теплоту, любовь и понимание, которые были неотъемлемой частью этой женщины.
  Мальчик поймал этот образ. И девушка услышала мысленное "спасибо".
  Быстро прочитав молитвы, Вилла устроилась в постели с заветной тетрадью. Она оставила гореть небольшой ночник у себя в головах. Остальной свет был потушен. Окна тщательно зашторены.
  Девушка открыла тетрадь и увидела теперь уже знакомые ей древненивийские буквы. Удивлению Виллы не было предела. Её мама почему-то написала ей послание на этом далёком языке!
  "Вилла! Милая моя дочка! - начала читать девушка. - Ты прочитаешь эти строчки, когда будешь совсем взрослая. А меня не будет рядом. Папа передаст тебе эту тетрадь в день твоего совершеннолетия..."
  Вилла задумалась. Когда ей исполнился двадцать один год - возраст совершеннолетия, - Финиса уже рядом не было. Кейла тогда ещё не была арестована Службой надзора. Или была? Примерно на то время выпадает её разоблачение. В любом случае, она тоже не смогла выполнить волю Лийлы вовремя. А, может быть, отец не предупредил её о времени, когда следует отдать эту тетрадь его дочери? Вряд ли. Скорее всего, она действительно не смогла этого сделать.
  "Если и его не будет рядом, - продолжала читать Вилла, - то он непременно найдёт возможность, как сделать так, чтобы ты обязательно прочитала всё, что я здесь сегодня напишу для тебя.
  Ты удивлена, почему я пишу на древненивийском языке? Потому что знаю, что придёт время, когда ты будешь знать этот язык. Так мне указал Великий Верну. Несмотря на то, что меня не будет рядом, ты всё равно выучишь язык наших предков. Из поколения в поколения женщины нашего рода учили своих дочерей этому языку. И объясняли то, что и я сейчас хочу разъяснить тебе.
  Наш род берёт начало от одной женщины. Согласно семейной легенде она сошла с заснеженных горных вершин в далёкой заокеании. Она - дочь племени, родственного древним правителям. Легенда гласит, что древние правители тоже когда-то вышли из этого племени.
  Эта женщина стала жить в Нивии, как обычная нивийка. Так повелел ей Великий Минту. Она могла напрямую общаться с этим Богом. И никаких специальных молитв или ритуальных предметов ей для этого не требовалось. Таково было её свойство. Такова была её природа.
  Она вышла замуж за человека, которого ей указал Великий Бог. У них родилась дочь. Мать передала все свои знания дочери. У неё тоже со временем родилась дочь. И так выстроилась целая цепочка: с древности до наших дней. Каждый раз рождалась одна девочка, других детей не было. И эта девочка всегда была носительницей чего-то, о чём я могу только догадываться, зная, что древние правители имели добавочную хромосому. Нам же (женщинам нашего рода) категорически было запрещено Богами делать хромосомный анализ. Всеми правдами и неправдами, когда наступила эра генетики и анализов, я, моя мама, моя бабушка, прабабушка и другие предки, ухищрялись избегать этого исследования. В тот день, когда мне нужно было его проходить, погибли мои родители. Как ты думаешь, было ли это случайностью, ведь моя мама всё знала? Уберечь тебя от этого анализа было важнее их жизней. Я была в трауре до самого твоего рождения. А потом уже никто не требовал с меня исполнения этой обязанности.
  Вилла, запомни, девочка моя. Тебе нельзя подвергаться хромосомному анализу. И нельзя его делать твоей дочери. У тебя обязательно будет дочь, как у всех твоих предшественниц. Но ты придумай всё, что угодно, только не допусти этого исследования, когда она будет в твоей утробе.
  Что же уникального в нас, что Боги так тщательно помогают оберегать нашу тайну? - спросишь ты. Жаль, что я не доживу до того времени, когда ты станешь взрослой. Но я уверена, что к моменту, когда ты будешь читать это послание, у тебя уже будет ответ на этот вопрос.
  Связь. В нас есть связь с Богами. И я, и мои предшественницы, а, значит, и ты, способны общаться с Богами. Возможно, у тебя уже были такие контакты. Возможно, ты не поняла, с чем имеешь дело. Трудно поверить, живя среди обычных людей, что ты от них чем-то отличаешься. Не сомневайся. Это - не мания. У тебя здоровая психика. Всё, что ты видишь, слышишь, чувствуешь, переживаешь, - правда. Это свойство передано тебе генетически. Так же, как и мне.
  Обогатило это мою жизнь или обеднило? Трудно сказать. Иногда я роптала на свою судьбу. Иногда благодарила за столь великий дар. Одно я знаю точно: для чего-то это нужно. Не мне, не тебе, не даже тем, кто остался там в горах. А всей планете. И ещё - Богам.
  Моя жизнь так же, как и жизни моих предшественниц, оказалась заложницей этого дара. Я любила и была любима. Но Великий Минту указал мне выйти замуж за твоего отца. Он сказал, что только от этого мужчины я смогу родить девочку, в которой будет всё необходимое для осуществления миссии. Я не знаю, что за миссию прочат тебе Боги. Об одном молю их: чтобы ты выполнила её правильно. Какой бы она ни была.
  Он даже сказал, что у тебя будет возможность вернуться в горы - туда, откуда пришла наша прародительница. Тогда и ты, и твои потомки никогда не будут одиноки. Ведь там, в горах, ещё есть те необычные люди, от которых идёт наш род. Они по-прежнему сосуществуют рядом с альбийской цивилизацией, которая о них ничего не знает.
  Скоро я уйду. Великий Верну открыл мне обстоятельства моей смерти. Я знаю, когда и как это случится. Первым уйдёт мой дорогой и любимый человек - Ритте. За ним последую я. Я выполнила свой долг: родила тебя. Сейчас я излагаю все те знания, которые тебе необходимы в жизни. А нас с ним ждёт воссоединение. Я не знаю, что это означает: так назвал процесс нашей смерти Великий Минту. Но хочу верить, что после смерти мы с Ритте всегда будем рядом, будем едины.
  Надеюсь, к тому времени, когда ты будешь читать эти строки, папа уже расскажет тебе о Ритте. Он мог бы стать твоим отцом, но Боги повелели иначе. Он был драконобоем, другом твоего отца. Мы вместе учились в Университете. Потом папа и Ритте попали в один отряд. Я же часто участвовала в их охотах.
  Твой отец с самого начала знал, что я люблю Ритте и только Ритте. Мы собирались пожениться с ним после окончания Университета. Но Великий Верну явился ко мне накануне выпускного вечера и сказал, что замуж мне суждено выйти за Финиса Миратеус. И велел ничего не скрывать от своего будущего мужа.
  Тогда я пришла к твоему отцу и предложила ему жениться на мне. Он был очень удивлен, ведь все в группе знали, что я люблю другого. Я объяснила ему, что такова воля Великого Бога. Я думала, он сочтёт меня сумасшедшей. А он поверил. Всему поверил. В том числе, и тому, что у нас с ним родится замечательная дочь.
  Когда мы поженились, я быстро забеременела. После этого я была свободна от обязательств перед твоим отцом. Таков был наш уговор. Мы продолжали встречаться с Ритте и любить друг друга.
  Не осуждай меня, дочка. Ради твоего рождения я была вынуждена всю жизнь любить в тайне. Впрочем, как и твой отец. Наш брак не является по существу браком. У каждого есть свои семьи. Но самой главной нашей семьей всегда остаёшься ты. И папа, и я - мы безгранично любим тебя и верим в тебя.
  Я благодарна Богам за то, что они не лишили меня любви совсем. Я только вынуждена всё время скрывать её от людских глаз.
  Возможно, столь высокой цены или даже большей Боги потребуют и от тебя. Но, если это случится, помни: мы - всего лишь жрицы на этой планете и служим Богам. Мы - их рупоры. И хотя пока что все мои предшественницы, как и я, вынуждены были хранить молчание, самый главный рупор когда-нибудь обязательно станет слышен всем. Возможно, им станешь ты.
  Но за любовь Богов и за их дары часто приходится дорого платить. Будь к этому готова, дочка".
  Послание закончилось. Вилла прочитала всё до последней строчки. В задумчивости она лежала на кровати. Свет от ночника не проникал глубоко в комнату, освещая только ту часть кровати, где была тетрадь. Остальная часть комнаты была погружена в густой полумрак.
  Тетрадь ей многое объяснила. Теперь она поняла причину, почему всю свою сознательную жизнь она чувствует себя белой вороной в стае гусей. Она действительно была таковой. Из племени белых ворон вышла её прародительница, ворон, которые стремились сохранить связь с Богами, не смотря на стремительное падение предыдущей альбийской цивилизации вниз. Ради этого они ушли в горы. Чёрные же вороны все уничтожили себя в постоянных войнах и вражде. Теперь Вилле яснее и ближе стал рассказ царя Чини о цивилизациях Альбы.
  Узнала всё Вилла и о Ритте. Действительно, такой человек существовал. Драконы не обманули её. И не подвёл её разум: всё правильно она видела и слышала в Логове драконов. "Всё, что ты видишь, слышишь, чувствуешь, переживаешь, - правда. Это свойство передано тебе генетически. Так же, как и мне", - вспомнила она послание матери.
  Но не понятно было одно: ведь ей всё-таки пришлось сделать генетический анализ. И ничего за этим не последовало. Никакого разоблачения.
  "Возможно, у меня уже нет никакой хромосомы", - подумала девушка. В противном случае что-то должно было случиться.
  Она лежала и раздумывала. Сон не шёл к ней. Мысли, одна за другой, блуждали в её голове. То она вспоминала вечерний разговор с Кейлой, то анализировала послание Лийлы, то память возвращала её к давно забытым событиям своей жизни, когда ещё были живы её родители.
  В какой-то момент Вилла вдруг почувствовала, что в комнате кто-то есть. Испуг от неожиданности настоящего, а не призрачного, постороннего присутствия пронзил всё её тело. В кресле у окна сидела монахиня Дуния.
  - Как..., - запинающимся голосом начала девушка, - как ты сюда попала?
  Монахиня улыбнулась.
  - Это несложно.
  - Ты прошла через дверь? - Вилла вдруг подумала, что, может быть, она забыла её закрыть, когда провожала Кейлу Лариус.
  - Нет. Не через дверь и не через окно, - широкая озорная улыбка, делающая свою обладательницу похожей на шаловливого ребёнка, озарило лицо нежданной гостьи.
  - Как же?... - недоумение сквозило во взгляде Виллы. - Может быть, это сон?
  - Нет, не сон.
  Наконец, монахиня решила объяснить недоразумение:
  - Я могу перемещаться в пространстве.
  Лицо девушки ещё больше вытянулось от удивления. Конечно, она слышала, что адепты высоких ступеней Магии Совершенства могут проделывать такое, но никогда с этим не сталкивалась.
  - Ты можешь в любой момент времени очутиться в любом месте? В каком захочешь?- решила уточнить она.
  - Нет. Только в том месте, в каком Боги захотят, чтобы я была. У меня уже давно нет никаких желаний. Поэтому, если оно возникает, я знаю, что этого хочет кто-то из Великих. Обычно это бывает воля Великого Верну.
  - Ты знаешь волю Богов? Ты общаешься с ними? - Вилла вспомнила, что для такого общения необходима добавочная хромосома. Может быть, она есть и у монахини Дунии?
  - Знаю. Иногда Боги открывают мне свою Волю сами, гораздо чаще это делают Хранители.
  - Что же отличает тебя от древних правителей, которые тоже могли общаться с Богами? - настойчиво пыталась выяснить это для себя девушка.
  - Древние правители были как бы слиты с Богами. Боги действовали в них и через них. Причём, от рождения. Мне же, чтобы достигнуть подобного (заметь, только подобного, а не такого же) состояния, потребовались долгие годы отказа и лишений, тщательной работы над собой и постоянной молитвы. Только достигнув определенного духовного роста, стало возможным божественное общение. Но не по моей воле. Я могу только молиться и просить. Боги сами решают, что и когда мне открыть.
  - А о чём ты просишь Богов? - полюбопытствовала Вилла.
  - О разном. Когда-то я молилась по молитвослову. Теперь слова молитвы рождаются во мне сами.
  - Почему ты пришла сегодня? - Вилла продолжала недоумевать по поводу странного визита своей гостьи.
  - Потому что такова воля Великого Верну.
  - Почему же ты не приходила раньше? Ведь ты так была мне нужна. Декан Гремиус сказал, что ты вообще драконья колдунья.
  Последнюю фразу девушки Монахиня оставила без внимания:
  - Я не могла появиться раньше. На то не было воли Богов. С чем-то тебе надо было справиться самой. Но незримо я всегда была рядом.
  - Как же так? - удивилась Вилла. - Я тебя ни разу не видела.
  - Так ты же никого не хотела видеть! Ты же закрывалась!
  - Разве? Я не хотела видеть только монаха Алия.
  Девушка оправдывалась. Монахиня Дуния с укоризной посмотрела на неё:
  - Не лги самой себе. Ты старалась закрыться от всего того, что с тобой произошло, от той информации, которую получила. Ты старалась убежать от себя самой, потому что ты изменилась, а перемены часто пугают. Знание сделало тебя другой.
  Монахиня была права. И Вилла это поняла.
  - Хорошо. Пусть будет так. Я в любом случае рада тебя видеть. У меня накопилось много вопросов. И некому на них ответить.
  Дуния пристально посмотрела на девушку.
  - Спрашивай, - предложила она.
  - Что такое монах-призрак? Я уже поняла, что он, хотя и имеет отношение к живому человеку, всё же им не является. Это не совсем монах Алий.
  - Ты права. У всех людей на Альбе бессознательное общее. Это один дракон, а не множество. Так же, как и человек на самом деле один. Это наше "больное" воображение воспринимает всё во множестве: делит человека и делит дракона. Через своё бессознательное любой человек, если бы он этого хотел и умел, может общаться с бессознательной частью другого человека.
  - Ты хочешь сказать, что монах призрак - это бессознательная часть монаха Алия? - поняла Вилла.
  - Не совсем. Это часть его части, ставшая твоей частью.
  Вот это да. Как можно такое понять? Именно эти вопросы и прочитала монахиня то ли по лицу, то ли в мыслях девушки.
  - У тебя с ним большое сродство. Много общего. Вы - очень близкие частицы. Поэтому так легко и произошло это проникновение. Впрочем, в магии часто используется этот трюк, когда хотят кого-то к кому-то привязать или навязать чужую волю. Не все люди видящие. Большинство, с кем такое проделывалось, так никогда и не узнали, что в их бессознательном появился гость, который прижился и стал их частью, подчиняющей отныне всю жизнь этого человека только своей воле.
  - Разве можно так воздействовать на человека? - удивилась Вилла. - Ты, наверное, говоришь о драконьей магии?
  - Это метод. Способ воздействия на людей, управления ими. Его можно использовать в любой магии.
  - Но разве Великий Верну учил такому?
  - А разве нет?
  Вилла поняла, что ей не хватает знаний.
  - Монахи с помощью тяжелого духовного труда притягивают к себе часть святого или, если очень повезет, Великого Бога. Эта часть вживляется в их бессознательное. Она и обеспечивает божественную связь или связь со святым, который находится возле Богов. Монахи культивируют, как цветок, эту часть в себе. И самое страшное для монаха в одно мгновение потерять её.
  - Как такое возможно?
  - Когда совершаешь поступок, который по своим вибрациям враждебен этой части. Происходит либо аннигиляция, либо подмена: одна часть уходит, другая приходит на её место. Это - вечная борьба, которая происходит в душе идущего по пути духовного роста.
  - Откуда этот монах так много знает обо мне? - спросила девушка.
  - Это говорит о том, что не без его ведома произошло такое проникновение. Другое дело, что он уже и сам этому не рад. Если бы ты была более властной и имела бы больше знаний, то могла бы управлять им по своему желанию или как-то воздействовать на него. Но в тебе нет ни того, ни другого. Поэтому он зря волнуется. Разве что иногда можешь случайно выпытать у призрака несанкционированную информацию. Но что тебе это даст? Ты же не знаешь применения ей. Ирмийскому Храму думать надо было хорошенько, прежде чем поощрять такие вещи. Но когда люди одержимы властью и силой, они перестают соображать и становятся ремесленниками, несмотря на весь багаж знаний, который им дарит Север.
  - Почему Север? - Вилла вспомнила кажущийся холод, который она испытывала на службах в главном монастыре Ирмии.
  - Потому что монахи вокруг ирмийского Святейшего, так же, как и он сам, и его духовные учителя, уже давно, очень давно, много столетий, как попали в ловушку Севера.
  "В плен силы ты смотри - не попади, свернёшь тогда со своего пути. И будешь лишь ремесленником ты с холодным, гордым сердцем без любви", - всплыли в памяти девушки слова из Великой книги.
  - Ты имеешь в виду плен силы? - переспросила она монахиню Дунию.
  - Да. Ловушка Севера - это плен силы. Когда люди опьянены ею. Они многое знают, многое умеют. Это наполняет их гордостью и презрением - тем, что отдаляет их от Богов. И вместо творцов, они становятся всего лишь ремесленниками, хотя и очень искусными. Но их произведения не несут божественной воли, а потому бесплодны.
  - Как же им выбраться из этой ловушки? - Вилла вдруг подумала, что монах Алий, возможно, слышит их разговор. Или когда-нибудь всё сейчас сказанное монахиней Дунией, всплывет в его сознании в виде откровения, прозрения или же просто умной мысли.
  - Для этого надо всего лишь отречься от себя, от своего я. Понять, принять и полюбить человека, как единое существо. Глупо противопоставлять одно другому, если всё - одно и то же.
  Понятно и непонятно одновременно. Вилла вздохнула. До полного понимания нужно ещё расти и расти. Но что такое духовный рост? Об этом она и спросила монахиню.
  - Духовный рост подразумевает постоянное совершенствование и открытие всех своих талантов. Плюс взращивание в себе божественной части, которую надо сначала отыскать в себе или в общем бессознательном, что одно и то же. А потом лелеять и любить с тем, чтобы именно она управляла твоей жизнью. Тогда и будет счастье. Обрати внимание на это слово. В нём уже заложен смысл понятия счастья: быть вместе со своей частью. Замени в слове "счастье" е на ю. Получится "с частью". Быть с каждой своей частью. Все части себя собрать воедино.
  И опять: что-то ясно, а что-то нет. Вилла вспомнила совет Кейлы складывать всё в своём сердце. Время всё расставит по своим местам и откроет то, что пока трудно для восприятия.
  - А Арланийский Храм тоже в плену силы? - вдруг вспомнила девушка монахиню Курию, госпожу Настоятельницу, далёкого монаха с северного острова, монаха Тония.
  - Все зависит от людей. Некоторые даже в самой грязи умудряются оставаться чистыми. К ним никакая грязь не пристаёт. А некоторые и там, где чисто, грязь найдут. Но чем ближе к городу, тем больше искажений. Легче соблюсти себя вдали от него. Но и это не без труда. А ловушки бывают разные. Ведь помимо Севера существуют ещё и Юг, и Запад, и Восток. Да и притяжение Альбы тоже может быть ловушкой, если вовремя не суметь от него освободиться. Так же, как и от притяжения Альбуса и далёких звезд. Но стоит ли сейчас говорить об этом? Всему своё время.
  Монахиня склонила голову, как будто в задумчивости.
  - Сейчас я исчезну. Смотри внимательно, как это будет происходить. Тебе это нужно.
  Вилла буквально уставилась на неё. Минуту или две ничего не менялось. Девушка старалась даже не моргать, чтобы не пропустить самого важного. Наконец, вид монахини стал искажаться. Но не только она меняла свою консистенцию и формы. Изменялось и пространство рядом. В какой-то миг Вилла отчётливо увидела, что всё вокруг - вода. Что она, Вилла Миратеус, - всего лишь отражение в этой воде так же, как и монахиня Дуния. Там, где только что была монахиня, кто-то как будто водил чем-то по воде, размывая образ до тех пор, пока он не исчез. На месте монахини крутил и кружил водоворот.
  Спустя мгновение опять всё было по-прежнему. Комната. Ночник. Вилла. Но монахини Дунии нигде не было. Она исчезла. Только сейчас девушка сообразила, что так же, как и в случае с Кейлой Лариус, у неё не осталось никаких координат, никаких намёков на то, где можно найти эту женщину.
  Вскоре Вилла заснула безмятежным сном ребёнка. Впервые за последние месяцы ей было спокойно на душе. Что так умирило и успокоило её: рассказ Кейлы, откровения Лийлы или беседа с Дунией? Так ли это важно знать? Может быть, важнее просто верить и складывать. Всё складывать в своём сердце.
  Но не спал Министр по национальной безопасности. Он видел и слышал всё. Каждую строчку прочитал вместе с девушкой. И теперь думал, думал, думал. Пищи для размышлений - хоть отбавляй.
  
  Утром за завтраком Уир рассказал Вилле о том, что дела Лины и Анди складываются совсем не по сценарию юной сестры Вейса. Её родители естественно были шокированы известием о беременности дочери и её готовности стать женой невидящего - простого полицейского. До вынесения своего приговора они заперли девушку дома под замком без компьютера и коммуникофона, тем самым преградив ей путь к общению со своим любимым.
  Всё это Уир узнал от Вейса, который вчера утром залетал к ним в гости. Он хотел о чём-то поговорить с Виллой, но её дома не оказалось. Он же заявился без предупреждения, впрочем, нисколько этим не удивив своего бывшего сокурсника: все студенты их курса за семь лет учёбы вместе познакомились с такой чертой характера Вейса, как непредсказуемость.
  Вилла, продолжая пить свой утренний кофе, набрала по коммуникофону номер Анди. "Конечно же, он сейчас очень переживает и нуждается в дружеской поддержке", - решила она.
  Молодой полицейский был на службе. Он подтвердил, что вот уже три дня у него нет никакой связи с Линой.
  - Я понял, что её родители не разрешают ей со мной общаться, - сообщил он Вилле, - но я надеюсь на лучшее. Вчера звонил её брат. Он сказал, что родители хотят познакомиться со мной. Не знаю, хорошо это или плохо. Но сегодня я приглашён к ним на ужин.
  - Конечно, хорошо, - живо ответила Вилла, - они посмотрят на тебя и поймут, что ты приличный молодой человек и совсем не кусаешься. Тогда можно надеяться на какое-либо приемлемое для вас с Линой решение.
  Её шутка породила улыбку на лице присутствующих при разговоре Уира и Тары, которые в этот момент заканчивали свой завтрак. С каждым днём Тара всё чаще дарила окружающим свою улыбку. Нет, она не смеялась также заразительно и беззаботно, как два года назад на вечеринках их курса, когда Уир приводил девушку с собой в дом Виллы. Это делать она разучилась. Но её тихая и кроткая улыбка, которая теперь уже не была редкостью, давала надежду, что когда-нибудь вернётся и прежняя Тара. Пусть повзрослевшая и поумневшая, но по-прежнему жизнерадостная, открытая и лёгкая в общении.
  
  Через несколько мгновений после того, как Декан Гремиус переступил порог своего кабинета, к нему зашла Вилла. В длинной красной тунике, как и обязывал день Демби, сегодня она показалась Декану особенно похожей на свою мать. Он и не ведал, что именно о ней и хотела поговорить с ним девушка. О ней и её смерти.
  Она и раньше слышала, что в той злополучной экспедиции погибли двое: её мама и ещё один драконобой. Но отец никогда не упоминал его имени, и, тем более, не говорил, что это был его друг или друг Лийлы. Самой же Вилле тогда было не до погибшего драконобоя: ведь она лишилась матери. И сейчас девушка осознала, что она должна была знать этого человека, ведь все друзья её родителей часто были гостями в их доме.
  Утром перед встречей с Деканом она отыскала по своему рабочему компьютеру материалы по той экспедиции и убедилась, что погибшего драконобоя действительно звали Ритте. Ритте Лугнеус. Она нашла его фотографию. Объёмное изображение человека, который был так дорог её матери, предстало перед ней. Зачёсанные назад смоляные, как у Лийлы, волосы, ярко-синие глаза, напомнившие ей доктора Дарна, и твёрдый подбородок, выдававший волевую натуру.
  Она знала этого человека. Не раз он бывал в их доме. Однажды маленькая Вилла вместе с мамой и с ним катались на катере по могучей реке Эре, расположенной к Югу от Динуса. Катер нёсся с бешеной, как девочке казалось, скоростью. Дух захватывало от страха, восхищения и прикосновения холодных брызг, которые крупными каплями попадали ей прямо в лицо. Лийла счастливо смеялась, Ритте вёл лодку. Почему тогда не было с ними отца? Наверное, было какое-то разумное объяснение, но сейчас Вилла его не помнила. Память же рисовала ей счастливое и радостное лицо матери. Теперь она знает причину, по которой так хорошо было Лийле во время той давней речной прогулки.
  Почему же Вилла забыла даже имя этого человека, и оно прозвучало для неё, как незнакомое, когда в логове драконов дракон-Лийла произнесла его? Почему она никогда больше не спрашивала своего отца, куда делся его друг, так часто бывавший в их доме до смерти Лийлы? Почему? Неужели смерть матери всё заслонила собой для дочери?
  Конечно, после смерти Лийлы, Финис вёл нелюдимый образ жизни, и в их доме перестали бывать гости, в том числе и его друзья. Но почему сам Финис горевал только о Лийле и ничего никогда не рассказывал о погибшем друге? Впрочем, он никогда ни одним словом не обмолвился и о Кейле, и малыше Финисе. Теперь Вилла поняла, насколько скрытным человеком был её отец. Он рассказывал ей все тайны и законы жизни, которые знал сам, учил её всему, что умел сам. Но почти полностью скрыл от дочери свою реальную жизнь. А, значит, и своё настоящее лицо. Вилла не знала своего отца, хотя и жила с ним, и видела почти каждый день. Такое открытие сделала для себя девушка к тому моменту, как переступила порог кабинета Декана Гремиуса.
  - Здравствуй, Вилла, - раскрыл свои почти отеческие объятия Декан. Девушка с искренней улыбкой на лице ответила на его приветствие.
  - Что привело тебя сегодня так рано ко мне? - перешёл он сразу к делу. - Нашла что-нибудь интересное?
  Меньше всего ей хотелось говорить с Деканом Гремиусом о драконах и о противоречивом отношении к ним в древности. Поэтому она сразу заговорила о главном:
  - Нет. Я хочу поговорить с Вами о маме. О её последней охоте.
  Такое заявление ошеломило Декана. Вилла, видя его реакцию, поспешила объяснить:
  - Папа старался всегда стороной обходить эту тему. Я же не настаивала, зная, как ему больно говорить о маме. Но теперь, когда его нет в живых, никто, кроме Вас, мне не может рассказать, что произошло на той охоте.
  - Но меня ведь тогда не было с ними, - поторопился возразить Декан, - это была не моя охота. О том, что там случилось, я знаю только понаслышке.
  - А я и понаслышке не знаю, - грустно улыбнулась девушка.
  На лице Декана застыл немой вопрос. Она поняла его правильно.
  - Папа не рассказывал. Наш дом погрузился после смерти мамы в траур. Телевидение мы не смотрели. Да и горе было такое, что ничего не хотелось делать, всё казалось неинтересным. Я никак не могла представить, что мама больше никогда не придёт, не заговорит со мной и не поцелует меня. Когда я об этом думала, мир ускользал у меня из-под ног. Потребовалось достаточно много времени, чтобы реальное осознание мира вернулось ко мне. Но мы с папой никогда больше не возвращались к этой теме.
  - Почему же ты к ней вернулась теперь? - спросил Декан Гремиус.
  - Наверное, время пришло. Вчера долго вспоминала маму. Захотелось узнать, как она умерла.
  Декан знал по себе, что в жизни бывают периоды воспоминаний. Тогда прошлое буквально настигает тебя и требует расставить все точки. Оно навязчивой мыслью жжёт, пока ты не выполнишь его требований. Но зато потом отпускает. После чего в жизни открываются новые двери - возможности, и ты можешь двигаться дальше. Поэтому ответ Виллы его вполне удовлетворил. Он готов был рассказать всё, что знал сам.
  - Та экспедиция должна была стать самой обычной. Но оказалось иначе. Тогда погибли двое. Сначала дракон забрал сердце Ритте Лугнеуса. Он учился вместе с твоими родителями на одном курсе. Финис и Ритте были почти неразлучными друзьями. Хотя это было очень странно и служило поводом для пересудов, ведь твой отец отбил девушку у своего лучшего друга и женился на ней. Лийла сначала была девушкой Ритте, а замуж вышла за Финиса. Но почему-то это не повлияло на их дружбу. Хотя первый год после свадьбы мужчины почти не общались, но потом их отношения опять наладились.
  - Лийла видела момент смерти Ритте, - вернулся к теме охоты Декан, - всё, что с ним случилось, произошло у неё на глазах. Она была рядом с этим драконобоем и могла бы поразить дракона, если бы у неё был бластер. Но она не была признанной охотницей, и потому оружия при ней не было. Говорят, Лийла была очень потрясена. Ей даже пришлось давать восстанавливающее средство, чтобы она успокоилась. На следующий день драконобои шли по узкой тропинке над пропастью. Никто до конца так и не понял, что же произошло на самом деле, потому что всё случилось очень быстро. Одни охотники говорили, что видели быстро промелькнувшую тень дракона, после чего Лийла шагнула в пропасть. Другие утверждали, что она сначала шагнула в пропасть, а потом, когда они все взглядом устремились вслед за ней, наблюдая её падение, то увидели дракона, который прямо во время её полета прошел сквозь неё. В любом случае, она упала в пропасть. И драконы тому виной. Я не думаю, что она это сделала умышленно. Твоя мама была очень сильной женщиной. Чувство вины не могло её толкнуть на такое. Кроме того, она приняла лекарства, которые вернули ей психическое равновесие.
  "Чувство вины не могло, - подумала про себя Вилла, - а вот любовь и стремление к единению с любимым могли".
  Впервые она слышала эту историю. Раньше она считала, что дракон поразил её мать так же, как позже другой дракон поразит её отца. О том, что Лийла упала в пропасть, никто никогда ей ничего не говорил. Да и лицо погибшей не было изуродовано, как это могло бы быть при падении и ударе о камни. Впрочем, возможно, к моменту похорон лицо уже было восстановлено. Наверное, Финис распорядился об этом, чтобы дочь навсегда запомнила свою маму такой, какой она была при жизни: самой красивой женщиной в мире.
  
  После работы Вилла сразу же отправилась домой. В гостиной она увидела Рига. Уир был на дежурстве. Тара наверху занималась с Лами. Риг в полном одиночестве удобно устроился в одном из кресел и смотрел телевизор. Увидев вошедшую хозяйку дома, он сразу же устремился ей навстречу:
  - Извини, что без предупреждения, - оправдывался он, не подозревая, что она уже привыкла к тому, что её гости заявляются к ней, когда захотят.
  - Прекрасно выглядишь! - Восхищение было написано на его лице. Девушке действительно шёл красный цвет, оттенявший густые чёрные волосы, ниспадающие по плечам. К тому же, туника подчёркивала её великолепную фигуру.
  Вскоре они уже пили чай с бутербродами, разговаривали обо всём и ни о чём и одновременно с этим смотрели телевизор. Посередине комнаты перед ними разыгрывалась драма: шёл фильм о любви. Невесту прямо перед домом Божественных Союзов захватили террористы и увезли в неизвестном направлении. Весь фильм жених вместе с полицией и Службой безопасности пытался найти и освободить свою девушку. Он оказался бравым парнем, настоящим героем, как это часто и бывает в фильмах, патриотом и настоящим гражданином своей страны. Ему удалось обезвредить террористов и не только освободить свою невесту, но и предотвратить террористический акт - взрыв на главной площади города во время всенародного праздника.
  Фильм ещё не кончился, когда воздух завибрировал. Кто-то опять пришёл без предупреждения. Дисплей перед дверью показывал гостя: это была мама Кейлы Лариус, с которой Вилла познакомилась во время своего визита в Сильву по просьбе маленького Финиса.
  - Здравствуй, - произнесла гостья, когда девушка открыла дверь. Женщина выглядела растерянной. Вилла догадалась, что мама Кейлы волнуется и не знает, с чего начать разговор.
  - Проходите, - пришла она ей на помощь, приглашая жестом пройти сразу в столовую, где вчера они с Кейлой беседовали почти до захода Альбуса.
  Женщина быстро прошла в направлении, куда ей было указано, и заняла место за большим обеденным столом, по странной случайности выбрав именно то место, где накануне сидела Кейла.
  "Родственные души", - улыбнулась про себя Вилла.
  - Я ненадолго, - сбивчиво начала мама Кейлы и бабушка Финиса, - моя дочь сегодня ночевала дома и рассказала мне о тебе. Она сказала, что ты - достойная девушка. И я пришла, чтобы извиниться за своё поведение. Прости меня.
  - Что Вы? - Вилла не ожидала такового поворота. - Вы меня тогда ничем не обидели. Во многом Вы были правы. Ведь отец действительно не женился на Кейле и не признал Финиса своим сыном. Возможно, что из-за меня. Я поняла, как Вам больно и одиноко, как Вы тоскуете по своим родным. Тогда со мной говорили Ваша боль и тоска. Так на что же обижаться? Нет. Вы меня ничем не обидели.
  - Спасибо, - только и произнесла успокоенная женщина. На несколько мгновений воцарилась тишина. Наконец, она сказала, доставая из своей сумочки небольшую карточку:
  - Кейла забыла оставить тебе свои координаты. Вот её визитная карточка. Теперь она монахиня Рубия. Ты можешь навещать её, когда захочешь. Она договорится с Настоятельницей монастыря о пропуске для тебя. Она сказала, что тебе понравится в их монастыре. У них там есть небольшой конный завод и можно сколько душе угодно ездить на лошади.
  Предложение, действительно, было очень заманчивым. В их век лошади стали полной экзотикой. Если ещё лет двести назад некоторые богатые люди предпочитали иметь конюшни и лошадей хотя бы для престижа, то теперь эта мода отпала. Лошади оказались на грани вымирания. На всей планете их специально разводят на нескольких небольших заводах, чтобы потомки могли наглядно познакомиться со средством передвижения своих далёких предков. Желающих покататься на них теперь почти не находится. Аэромобиль гораздо интереснее, престижнее, а, главное, чище. Животное же и потеет, и дурно пахнет, и просто ходит в туалет, где придётся.
  Но Кейла правильно догадалась, что Вилла, несмотря на всю свою элитарность и лоск, любит и понимает природу. Финис-старший считал, что у природы нет грязи: ни в животном, ни в растительном мире. Грязь создают только люди своими поступками и эгоизмом, когда не видят ничего вокруг, кроме удовлетворения своих потребностей. Вилла была его дочерью.
  
  Вскоре после ухода госпожи Лариус поднялся со своего кресла и Риг. Фильм уже закончился.
  - Мне пора, - начал он, с надеждой заглядывая в глаза девушке. Он ждал: может быть, наконец, сегодня она предложит ему остаться. С тех пор, как Вилла на все его подобные предложения отвечала стабильным отказом, он выбрал другую тактику. Он стал частенько навещать её в качестве друга, надеясь на то, что придёт время и всё вернётся на круги своя: они опять будут вместе.
  - Хорошо, - Вилла не возражала. В отличие от него, она не питала ни надежд, ни иллюзий. Не было в ней и желания близости с ним. После того, как она сделала аборт, у неё вообще пропало желание сексуальной близости с кем бы то ни было. Слишком большую цену пришлось ей заплатить.
  Она уже приготовилась к чтению вечерних молитв, когда завибрировал коммуникофон. Анди возбуждённым и радостным голосом торопился рассказать, что он только что вернулся домой после ужина с родителями Лины. Они не возражают против их свадьбы, но только в том случае, если молодожёны будут жить в другой стране: там, где никто не знает, что Анди - невидящий. Они обещают помогать материально, часто навещать молодых. Таким образом, родители надеются избежать осуждения знати и прессы. Свадьбы же не будет вообще. Всё должно быть, как можно тише.
  Вилла прекрасно поняла, каким ударом такое решение будет для Лины, которая лишается свадьбы, друзей, общества Динуса. Но зато она получит то, к чему так стремилась: Анди в качестве законного мужа и детей от него.
  
  Посередине ночи Вилла проснулась оттого, что кто-то рукой провёл по её шее. Она открыла глаза. Перед ней, как когда-то, стоял святой Царь Чини со светящимся посохом в руке.
  - Ты можешь помочь одному из своих друзей, - услышала она слова, обращённые к ней, но губы Царя при этом не двигались.
  - Кому? - также мысленно спросила Вилла.
  - Тому, кому пришло время освободиться от своего недуга, если он этого захочет.
  - А разве кто-то болен? - удивилась девушка, ведь в их обществе с болезнями уже почти покончено. Остались только старость да травмы. Но пересадка органов существенно отодвигает старость, да и при серьёзных травмах помогает. Иногда, правда, неизвестно откуда возникают новые, ранее не ведомые болезни, но медицинская наука быстро находит решение, как их лечить, и такие эпидемии, как правило, ограничиваются небольшим количеством заболевших людей.
  - Конечно, - ответил Великий Царь, - хотя болезнь - понятие условное. Иногда больные люди бывают здоровее здоровых.
  Каламбур Царя Чини остался за пределами понимания девушки. Но она не стала даже задумываться над ним. Просто запомнила, сложила в своём сердце. Время, или сам Царь, разъяснит.
  - Люди научились справляться с недугами, - продолжал разговор Царь, - с видимыми недугами, которые они называют болезнями. Они даже не дают им развиться: малейший симптом и сразу же принимают восстанавливающие средства, поленосители или корректирующие поля. Но причина недуга остаётся тяжелым камнем в душе человека. Ведь реальная причина, которая позволяла когда-то таким биологическим агентам, как вирусы и бактерии, разрушать человеческое тело, лежит гораздо глубже физического тела. Человек вообще многогранное существо. Ведь он подобен Богам, а у Богов нет предела их божественной сути. Так и человек беспределен в познании самого себя.
  Вилла вспомнила слова Верховного Дяди в день совершеннолетия Богини Эолы: "Подарок, который я тебе подарил, поможет тебе в твоих странствиях. Что это? Я не могу одним словом описать его. Но у него есть имя: Гедриос. Он не раз удивит тебя. Ты будешь думать, что знаешь, что это такое, но он снова и снова будет открывать для тебя свои новые стороны. Как нет предела творению, так и нет предела познанию".
  - Люди на Альбе знают, что у человека имеются энергетические центры, - Царь Чини не обращал внимания на воспоминания девушки, - вы научились с помощью корректирующих полей и других средств восстанавливать их структуру, подпитывать их недостающей энергией, таким образом, гармонизируя человеческое поле, или ауру. Видящие могут видеть ауру: кто-то, как бесцветное излучение вокруг человека; кто-то, как разноцветные всполохи. Но аура, также как и физическое тело, и психическая деятельность - это материальное проявление программы, заложенной в человеке. Это - его воплощение. Но сам человек остаётся за пределами этого воплощения. Подобно компьютерным программам, без которых человечество Альбы не может обходиться уже несколько столетий, и которые, на самом деле, являются обычным письмом, написанным с помощью специального кода, а не тем, что эти программы делают, показывают, находят, конструируют. Код же постоянно усложняется: когда-то он был двузначным. Теперь пятизначный. Но предела нет.
  - Код, с помощью которого написана программа человека, - продолжал своё объяснение Царь Чини, - гораздо сложнее простых математических символов, которыми являются цифры, но тоже состоит из набора символов. Я не могу тебе сказать, что это за символы, потому что на Альбе нет в языке ни одного слова, хотя бы отдалённо описывающего их. Они не строго детерминированы, как простые числа, а могут изменяться в пределах бесконечности. То есть они даже могут при определённых обстоятельствах переходить друг в друга и заменять или подменять друг друга, вплоть до своих противоположностей. Всё, что я могу - это дать тебе образное представление об этих символах.
  - Символы символов? - решила уточнить Вилла. - Своего рода перевод с одного языка на другой с помощью третьего?
  - Ты правильно поняла. Представь себе, что на первых двух языках говорят люди с разных планет, миры которых кардинально отличаются друг от друга. Потому в этих языках нет общих понятий. Но на третьем языке говорят люди, которые побывали не раз и на одной планете, и на другой. И в их собственном мире есть понятия, которые используются на обеих планетах. Этот образ объяснит тебе, что перевод не может быть точным. Он в любом случае будет приблизительным - символическим.
  - Любая сложная программа состоит из блоков, - продолжал Великий Царь, - которые ответственны за определённые функции и действия программы. Программа, на которой "написан" человек, тоже имеет свои блоки. Назовём их телами, потому что в большинстве случаев они действительно похожи на тела, правда, не всегда человеческие. Блоки-тела, из которых состоит программа человека, написаны языком определённых символов. Изменяя эти символы, можно менять программу человека, а, значит, воздействовать на его поведение, тело и судьбу. Часто сам человек меняет свою программу, окружая себя различными символами, отождествляясь с ними. Например, символом является цвет. Если в доме стены красного цвета, то с помощью этого символа человек программирует себя на активность, на хорошее чувство ответственности, но и на вспышки ярости. Это - опосредованное воздействие, то есть воздействие через среду. Оно происходит подсознательно. Но существует и сознательное воздействие, когда символы, угодные тем, кто хотел бы управлять человеческим сознанием и жизнью, насаждаются умышленно. Поэтому будь внимательна к тому, что тебя окружает, что ты видишь и слышишь, какой запах обоняешь, какой вкус ощущаешь. Всё это может быть символом, а значит командой для подсознания, к сожалению, не всегда желанной для тебя. Я же хочу рассказать тебе о непосредственном воздействии на программу...
  - Магия Совершенства? - перебила заинтересованная девушка Царя Чини.
  - Да. Но даже в твоей Книге об этом сказано в скрытной завуалированной форме. Кто знает, тот поймёт, и получит новые знания. Кто не знает, тот пройдёт мимо. Ведь Магия Совершенства безгранична так же, как само совершенство. И каждый раз, читая эту Книгу, ты будешь вскрывать пласт за пластом, приоткрывая всё больше и больше завесу, за которой царствует Премудрость. Но не всегда этим знанием владеют люди - проводники божественной Воли на Альбу.
  В голосе Царя послышалась горечь.
  - Иногда в искажённом виде их используют и те, кто охоч до человеческих душ. Почему в искажённом? - понял он немой вопрос Виллы.
  - Знания таких людей берутся не из первоисточника. Чтобы их получить они смотрят в кривое зеркало, а в нём и изображение тоже кривое. Но воздействие может получиться немалое, потому что оперируют такие маги всё теми же символами.
  - Почему ты открываешь это мне? - удивилась Вилла. - У меня тоже много грехов. Я могу воспользоваться знаниями не на пользу, а во вред.
  - Можешь. Но зачем это тебе?
  - Не знаю, - растерянно ответила девушка на такой простой и в то же время сложный вопрос Царя Чини. Действительно, зачем ей нужно менять программу человека? Чью бы программу она хотела бы изменить? Вилла задумалась. Царь молчал.
  "Маленький Финис, - подумала она, - если бы я знала, как его освободить? Разве можно изменить программу так, чтобы изменилась судьба моего брата?"
  - Можно, - ответил на её мысль Великий Царь, - но программа этого мальчика такова, что скоро он будет на свободе, и никто никогда его больше не назовёт незаконнорожденным. Что здесь менять?
  Вилла в удивлении и восхищении смотрела на Святого. Он принёс ей замечательную весть, и она не сомневалась в её истинности. Значит, скоро у неё получится освободить брата!
  - Ещё чью программу ты хотела бы изменить? - спросил её Царь.
  - Нег! Конечно, Нега! - вспомнила Вилла о неправильной половой ориентации своего друга.
  - Вот ему ты действительно можешь помочь. Поэтому я и разговариваю сегодня с тобой. Теперь он может освободиться от своего недуга.
  - А разве гомосексуализм это недуг? - удивилась девушка. В обществе к этому явлению подходят не как к болезни, иначе бы её давно научились лечить. А как к проклятию, к величайшему греху и, конечно же, как к результатам происков драконов. Но в последнее Вилла уже не верит. Сами же гомосексуалисты считают себя обычными людьми, объясняя свои наклонности многообразием в природе. Но к их мнению общество не прислушивается.
  - Конечно, недуг. Во-первых, у него есть и физическое подтверждение в виде развития у мужчин одной из высших желёз внутренней секреции - гипофиза по женскому типу. У женщин, наоборот, по мужскому. Но самое главное отклонение наблюдается на уровне одного из тел - тех самых блоков программы, о которых я говорил раньше. Все эти тела условно можно привязать к одному из энергетических центров. Ты знаешь, у человека имеется семь таких центров по передней поверхности белого каната, частично проецируемого на позвоночник, и шесть - по задней поверхности. Правда, и это не всё. На самом деле центров гораздо больше. Соответственно и тел больше. Но это - детали. Мы же говорим о главном. Ты знаешь, что символом каждого центрального центра является определённый цвет. Итак, тело, соответствующее красному центру, представляет собой точный слепок человека. Для наглядности представь себе Нега.
  Вилла живо представила своего друга.
  - А теперь дай себе команду увидеть его "красное" тело. Для этого сконцентрируйся на его нижнем энергетическом центре, который, ты помнишь, находится в самом низу позвоночного столба.
  Где находятся все центры, девушка прекрасно знала из лекций по Магии Совершенства в Университете. Кроме того, она давно научилась их видеть. Некоторые боевые приёмы можно правильно выполнить, только ориентируясь на них.
  Она сконцентрировалась на "красном" центре, как велел Великий Царь, и на своём намерении увидеть "красное" тело Нега. Перед ней предстал Нег как сгусток энергии с чёткими границами и контурами, повторяющими его тело. Были видны все органы. Каждый можно было рассмотреть и при желании мысленно "потрогать" руками.
  - Это тело не имеет ничего общего с энергетикой, - понял её видение Царь, - оно - блок в программе. Подпрограмма, если хочешь. Человек научился изменять это тело с помощью поленосителей, корректирующих полей и восстанавливающих таблеток, действие которых сродни символам, то есть коду, с помощью которого "написан" этот блок.
  - Почему сродни? - решила уточнить Вилла.
  - Вспомни: языки не совпадают. На Альбе не знают и не могут знать тех знаков - символов, на которых написана программа человека. Их здесь просто нет. Но человечество всё-таки сумело найти похожие символы, которые программа понимает правильно хотя бы на уровне этого блока. Потому что только настоящие символы производят изменение не блока, а всей программы в целом. Вы же научились лечить тело человека, но не лечить душу, его судьбу и жизнь. До того, как человечество научилось лечить любые болезни тела, болезни души и судьбы рано или поздно "выходили" наружу именно через физические болезни. Таким образом, человек очищался от ошибок в программе, скидывал с себя "компьютерные вирусы". В современных людях они цветут в полном объёме, всё больше и больше загораживая духовными виртуальными камнями дорогу к Богам и к самопознанию.
  - Теперь сконцентрируйся на оранжевом центре, - велел Царь Чини.
  Вилла мысленно немного поднялась по передней стороне позвоночника Нега, пока не увидела яркое оранжевое сияние. Этот центр у её друга был возбужден больше других, энергия из него изливалась копной ярких лучей.
  - Как много у Нега оранжевой энергии! - воскликнула девушка.
  - Нет. Немного, - возразил её учитель, - ровно столько, сколько у него должно быть. Только он не использует её по назначению, вот она и "льётся" из него наружу.
  - Почему не использует?
  - Посмотри внимательно на его тело.
  Вилла сосредоточилась на "оранжевом" теле Нега и увидела нечто серовато-бесцветное, повторяющее его контуры со всех сторон в нескольких сантиметрах от физического тела. Однородная масса, внешне похожая на скульптуру чуть больших размеров, чем оригинал. В однотонно сером монолите сначала она ничего не могла разобрать. Но, присмотревшись, увидела внутри серой массы на уровне груди окружность, по которой медленно двигалась оранжевая энергия.
  - В норме энергетическое кольцо должно выглядеть вот так, - Царь Чини сделал движение рукой и кольцо вытянулось, превратившись в эллипс протяженностью от шеи до оранжевого центра, то есть до низа живота. Теперь энергия оранжевого центра подхватывалась постоянно движущимся потоком по окружности эллипса и направлялась сначала вверх, затем вниз, распределяясь, таким образом, по всему телу.
  - Поговори со своим другом и расскажи ему об этом теле. Он сможет его мысленно представить и, если захочет, навести порядок.
  - Любой гомосексуалист может навести порядок в своей программе? - спросила заинтересованная Вилла.
  - Если бы люди знали настоящий язык программы, то любой. Но Вы не знаете. Поэтому можете изменять только отдельные блоки программы. Изменение в реальном человеке проявятся только тогда, когда изменены все блоки, а не один. У Нега произошло такое изменение. Действие его подпрограммы, которая даёт ему определённые наклонности, было ограничено во времени. Время истекло. События, ради которых это качество было ему дано, уже произошло. Теперь, если он захочет, он может отказаться от своей ориентации. Для этого надо всего лишь ему подправить "оранжевое" тело.
  - А если не захочет, могу ли я это сделать за него? Или ты? - девушка подумала, что, возможно, Негу вообще ничего не стоит говорить. Кроме того, она же видела, что Великий Царь как будто уже что-то исправил.
  - То, что я тебе показал, всего лишь иллюстрация. Что касается тебя, то, конечно, можешь. Больше того, воздействие на подсознание со стороны без ведома его хозяина гораздо сильнее по действию, чем осознанное. Но тогда ты лишишь Нега свободы воли. Проявишь насилие. Дай ему возможность самому определиться с тем, что он желает на самом деле. Не принимай решения за других. Ему придётся многократно повторять это упражнение, таким образом, задавая команду своему подсознанию перестроиться. Оно будет сопротивляться, потому что научилось не доверять сознательному воздействию своего хозяина. Но у него получится. Обязательно получится. А теперь спи...
  - Но как же другие тела? - удивилась девушка намерению Великого Царя прервать их то ли разговор, то ли урок.
  - Ты сама в них разберешься. Тебе стоит всего лишь задать команду своему сверхсознанию показать их, и ты всё поймешь.
  - Что такое сверхсознание? - Вилла впервые слышала этот термин.
  - Сознание, объединённое с твоим бессознательным. Состояние, когда человек и дракон едины.
  Девушка вздрогнула. Впервые она слышала нечто подобное: человек может объединиться со своим драконом ещё при жизни.
  - А разве от такого объединения я не умру? - она недоумевала.
  - Нет. Не умрешь. Драконы всегда стремятся к такому состоянию. Человек же от него бежит. Так и гоняются друг за другом: бессознательное за сознательным. А где понимание, что это - одно и то же? Всего лишь две грани одного многогранного существа?
  - Гедриоса?
  - Да.
  - Значит, мои сны правдивы? - сомнения Виллы так и рвались наружу. Но как же ей хотелось от них избавиться раз и навсегда!
  - Конечно. Потому что это не сны, а воспоминания. Образы прошлого, которые в божественном мире, в отличие от человеческого, никогда не меняются. Прошлое Богов изменить нельзя. Оно также реально, как их настоящее и будущее. Прошлое человека часто обрастает иллюзиями, которые пририсовывает воображение, чтобы подогнать это прошлое под то, что человек хотел бы о нём думать. Но такое прошлое не вечно и не реально. Оно существует только, пока жив человек, пока работает его программа. Потом остаётся только то, что было на самом деле.
  - А какое это "потом"? Что происходит с человеком после смерти? - как же было интересно узнавать столько нового и необычного о человеческой природе. Ни в какой книге, даже самой мудрой, такого не прочитать.
  Царь Чини приложил палец к губам, и опять она мысленно услышала:
  - Спи.
  Это было последнее, что осталось в памяти девушки, после того как она проснулась утром при первых лучах Альбуса.
  
  После работы в Университете, если таковой можно назвать сидение в небольшом рабочем кресле и мысленное связывание воедино всего того, что с ней случилось и что ей открылось за последние месяцы, Вилла отправилась к Негу домой. Предварительно она позвонила ему по коммуникофону и сообщила о том, что хочет с ним поговорить тет-а-тет. Молодой человек был очень удивлён.
  "Ну и вытянулось же у него лицо!" - вспоминала она этот разговор в аэромобиле, пролетая над городом. Но Нег согласился встретиться и предложил заехать к нему. У неё же дома теперь всегда достаточно народа, поговорить наедине там вряд ли удастся. Он же живёт один вот уже несколько лет. Родители отделили его от себя, когда он учился на третьем курсе Университета.
  Нег обитал недалеко от дома Виллы в достаточно больших для одинокого молодого человека апартаментах. Его жильё представляло собой целый подъезд очень престижного четырехэтажного коттеджа, который вместе с ним делили ещё четыре хозяина. Или хозяйки. Вилла не знала таких подробностей.
  Она припарковалась у подъезда Нега и вышла из аэромобиля. В этот момент девушка увидела выходящего из соседнего подъезда мужчину, который галантно улыбнулся ей и направился пешком по улице вдоль других подобных коттеджей в сторону, противоположную от девушки. Что-то знакомое промелькнуло в его походке, манере держать торс. Кого-то он ей напомнил. Но кого? Вилла никак не могла вспомнить. Она быстро откинула от себя эту мысль и нажала на входную кнопку у двери Нега.
  Через мгновение дверь открылась. Молодой человек пригласил пройти свою гостью в гостиную, которая ничем не отличалась от таковых в домах людей их круга. Не вдаваясь в подробности Вилла рассказала Негу про свой сон, в котором известный Святой и древний правитель Царь Чини поведал ей о возможности его "выздоровления". Нег слушал внимательно. Если до разговора у Виллы было подозрение, что он отнесётся ко всему услышанному скептически, то, серьёзный вид её друга подсказывал ей: Нег верит каждому её слову. И уж никак не считает за сумасшедшую, которая лезет не в свои дела.
  "Похоже, что Великий Царь был прав, - решила она, - Нег действительно готов к изменениям".
  
  На следующий день пришло известие от Анди и Лины в лице их самих. Они, счастливые, встретили хозяйку дома на пороге, когда та вернулась с работы. Вилла поняла, что Тара, которая одна оставалась в доме в это время, впустила их и "закрыла глаза" на их "шалости", продолжая заниматься в своей комнате с маленьким Лами.
  - Через неделю мы уезжаем в Усканию, - щебетала в обычной для неё манере Лина, не давая своей подруге даже поздороваться с ними.
  Впервые лицо девушки выражало целую гамму противоположных чувств. То есть гамму чувств оно выражало очень часто, но, как правило, одной и той же направленности. Сегодня же Лина была и очень довольна, и расстроена одновременно. Она получила, что хотела, но какой ценой! Родители согласились на столь неравный и позорный для их круга брак только при условии, что молодые будут жить как можно дальше от Арлании. Ускания - страна заокеанского материка, соседствующая с Нивией - постоянной угрозой, как для стран-соседей, так и для всей Альбы. Ускания не входит в Содружество семидесяти семи. А это значит, что Лина и Анди будут надёжно спрятаны от общества Арлании, которое, скорее всего, никогда больше о них ничего не услышит.
  - Родители будут часто нас навещать. Они берут нас на полное своё обеспечение, только бы мы не маячили здесь.
  В голосе девушки слышались грустные нотки. Она бы с удовольствием "помаячила" в Динусе, где у неё есть брат, Вилла, знакомые и друзья. Лина всегда была общительной девушкой.
  Анди же молча улыбался. Он полностью предоставил возможность рассказать все новости свой невесте. Но в отличие от неё, не выглядел расстроенным. Ни капли. Он с благодарностью принимал свою судьбу, ведь его любимая будет вместе с ним. А полицейские нужны везде. Раз он будет востребован, значит, всегда обеспечит своей семье безбедное существование, даже если родители Лины не смогут им помогать материально. Анди больше полагался на себя, чем на помощь родственников. Вилла это знала.
  - Вейс поедет с нами, - продолжала верещать Лиина, - так хочет мама. Она считает, что ему необходимо быть рядом, пока мы не обустроимся на новом месте.
  - А как же работа в батальоне? - не верила своим ушам Вилла, зная, как много для молодого драконобоя значит служба в отряде.
  - Он возьмёт бессрочный отпуск. Отец уже с кем-то в Службе драконобоев переговорил. Проблем не будет.
  Отец Вейса и Лины, господин Парэнтес, был очень известным в драконобойских кругах человеком. Когда-то он начинал с работы драконобоем, но потом перешёл на государственную службу, где долгое время занимал немалые посты. В последние несколько лет он занялся политикой. Теперь он возглавляет одну из политических партий, которая хорошо представлена в Правительстве Арлании. Естественно, что у него большие связи, в том числе, и в Службе драконобоев.
  "Вот почему Вейс хотел встретиться, - вспомнила Вилла, что на днях он заезжал к ней.
  Словно в подтверждение её мыслей завибрировал воздух. Она не сомневалась, что за дверью стоит Вейс. Кто ещё мог заявиться без предупреждения?
  Это действительно был он. Увидев сестру и Анди, Вейс сдержанно поздоровался. Весь его сдержанный и непривычно для него хмурый вид говорил о том, что боевой драконобой мало радуется предстоящей перспективе жизни в Ускании, добраться куда можно, хоть и достаточно быстро благодаря современным скоростям и прогрессу в транспортной сфере, но только на аэробусе - огромном межконтинентальном лайнере.
  Тишина повисла в воздухе гостиной. Лина, глядя на своего брата, виновато молчала. Анди старался быть тише воды, ниже травы. Было очевидно, что он тоже чувствует себя не в своей тарелке. Очевидно, он испытывает перед братом своей невесты чувство вины, ведь их поступок на некоторое время кардинально изменит и его жизнь.
  Вилла молчала, потому что не знала, что можно сказать в такой ситуации: то ли что-то ободряющее для Вейса, то ли поддержать Анди и Лину, то ли вообще изменить тему и поговорить о погоде, например, или о чём-нибудь мало значащим для всех. Лишь бы отвлечь каждого участника этой сцены от уже начинающей угнетать тишины. Так она и сделала:
  - Вейс! Я нашла интересную информацию о драконах в древних летописях. Они действительно не всегда нападают на людей! То, что случилось с тобой, случалось не раз в истории Альбы.
  Лина и Анди с интересом слушали продолжение разговора. Они были не в курсе, что и когда случилось с Вейсом.
  - Да? И что ты об этом думаешь? - задал свой вопрос драконобой, с трудом переключаясь со своих мыслей, с которыми пришёл в дом Виллы, на воспоминание о приключении, случившемся с ним на охоте.
  - Только то, что всё не совсем так, как нас учили, - быстро ответила девушка.
  - А как? - всегда живой Вейс слегка "тормозил". Его голос был немногого глуше, чем обычно. Да и темп речи изменился.
  - Возможно, драконы убивают тех, кто должен умереть; чьё время пришло.
  Столь смелое утверждение вызвало недоумение на лице Лины и Анди. Но Вейс отреагировал крайне странно для драконобоя. Он спокойно ответил на гипотезу Виллы:
  - Может быть.
  Такого ответа она не ожидала. Девушка была уверена, что он обрушит на неё шквал опровержений. Но Вейс допускает такую мысль. Теперь удивление застыло на её лице. Она ждала объяснения. Но молодой человек молчал.
  Тогда Вилле пришлось опять взять нить разговора в свои руки. Она рассказала о существовавшей сорок тысяч лет назад религии, в которой адепты, желающие служить Великому Демби, сначала должны были встретить своего дракона, принять и познать его.
  - А что такое принять дракона? - заинтересовалась Лина.
  - Наверное, в первую очередь, не относиться к нему, как к врагу, - ответила Вилла. Она и сама не знала, что такое принять и познать дракона. Хотя чувствовала, что истина где-то рядом, она её знает, но никак не может вытащить на поверхность осознания.
  - А как иначе можно относиться к драконам? - удивился Анди. - Ведь - они враги человечества.
  Больше всего поразило Виллу молчание Вейса. Он с интересом слушал, но ничего не произносил. Как будто он был согласен с тем, что она говорила.
  - Альбийцы привыкли считать их врагами, - спокойно продолжала Вилла объяснять то, что пыталась понять сама, - но, оказывается, не всегда так было. В древности драконов считали зеркалом человека, его второй сутью. Не все, конечно. Но такие мнения были.
  - Вот и в вашем случае, - обратилась она к молодым людям, - по общепринятому мнению ваша любовь и ваши отношения должны быть исключительно происками драконов. А ты, Лина, хоть раз видела дракона рядом с собой или с Анди, нашёптывающего вам совершать грех? А ведь ты - видящая.
  - Нет, не видела, - ответила обескураженная Лина, совершенно не понимая, куда клонит её подруга.
  - Вот и я не видела, - продолжала Вилла, - значит, не всегда то, что принято считать, совпадает с тем, что есть на самом деле.
  - Но ведь драконы могут действовать на расстоянии? - возразила Лина.
  - Так ты считаешь, что твои чувства к Анди внушены тебе драконами? - вопросом на вопрос ответила Вилла. Она была уверена, что Лина так любит своего жениха, что иначе, чем воле Богов, это чувство приписать не может. И она не ошиблась.
  - Нет, что ты! - на глазах у юной девушки навернулись слёзы. - Драконы здесь не причём. Я уверена, что это Великий Верну свёл нас с Анди. И наши отношения - совсем не грех. У нас будет ребёнок, и этот ребёнок родится в законном браке, после заключения божественного союза.
  Откуда была у неё такая уверенность, Лина не стала уточнять. Скорее всего, она и сама не знает, почему считает, что Великий Бог в этом деле приложил свою руку. Никто из присутствующих не поинтересовался этим.
  - Все может быть, - наконец, философски произнес Вейс. Не понятно было, к чему была сказана эта фраза: то ли к тому, что драконы действительно приняли участие в судьбе его сестры; то ли к тому, что они здесь не при чём; то ли к тому, что правы были древние философы, которые утверждали, что драконы - не враги. В любом случае уточнять он не стал, а резко обратился к Вилле:
  - Мне необходимо с тобой поговорить.
  Он покосился на молодых людей, сидящих в креслах напротив и добавил:
  - Наедине.
  Анди сразу же понял, что Вейс просит их с Линой удалиться. Но девушке не хотелось так рано покидать дом Виллы, ведь она скоро вообще уедет из этой страны. Когда ещё они увидятся в столь тёплой обстановке! Лина хотела, было, возразить, но её жених взял её за руку и потянул к выходу. Быстро попрощавшись, молодая пара удалилась.
  - Я уезжаю, - начал Вейс.
  - Я знаю, - утвердительно кивнула Вилла, давая ему понять, что его сестра уже всё ей рассказала.
  - Мама просит меня пожить с ними не менее года.
  Вилла удивлённо посмотрела на него.
  - Почему так долго? - спросила она. Действительно, почему ему, молодому драконобою, занимающемуся престижной полевой работой, нужно так надолго уезжать в чужую страну на другом конце Альбы? Разве недостаточно помочь молодым наладить свой быт и сразу же вернуться в Динус?
  Вейс прекрасно понял, что так удивило девушку.
  - Родители хотят, чтобы я присматривал за Линой всё время её беременности и какое-то время после. Ты же знаешь, она у нас такая безрассудная!
  Да, здравомыслием девушка действительно не отличается. Но ведь это её жизнь! Зачем же в жертву одной жизни приносить другую: жизнь её брата?
  - Мне действительно надо ехать, - убеждал то ли Виллу, то ли себя Вейс, - Анди - отличный парень. Но это пока он здесь, в привычной обстановке. Неизвестно, как он поведёт себя в другой стране. К тому же, ему придётся разыгрывать из себя видящего! Справится ли он с этим? Я должен ему помочь на первых порах.
  - А зачем ему разыгрывать из себя видящего? - недоумевала Вилла.
  - А как ещё их примет знать Ускании? - удивился её непониманию Вейс. Всё ведь было так очевидно. Только видящие вхожи в высшее общество любой страны, кроме разве что Нивии и Ликадии, от которых Усканию отделяет плотная лазерная стена - граница.
  - Я должен им помочь завоевать симпатии местного общества. Ведь им там жить. Лина - из очень знатного рода. Мы не хотим, чтобы она отказывалась от этого. Пусть пользуется всеми благами, которые гарантирует ей её фамилия. Мне нужно будет немного поднатаскать Анди и познакомить со всеми причудами знати. Он примет фамилию Лины и тоже станет Парэнтес. Моя задача сделать из него настоящего Парэнтес. А для этого нужно время: двумя неделями не отделаешься.
  Теперь Вилла поняла: родители Лины так любят свою дочку, что готовы расстаться с ней, отправить заграницу, но только не лишить её высшего общества. Там, в Ускании, Лина с Анди займут соответствующее роду Парэнтес место на социальной лестнице. Для Лины это, безусловно, утешение. А для Анди? Ему придётся научиться играть роль, которой он никогда не знал и к которой никогда не стремился, потому что его социальное положение изначально подразумевало недосягаемость ранга семьи Парэнтес. Но теперь он его достигнет. И что тогда? Порадует ли это его или ляжет тяжким бременем постоянной игры и фальши? Вилла не знала ответа на этот вопрос. Скорее всего, его не знает и сам Анди. Потому что только жизнь расставит всё на свои места и покажет, кому и что по плечу.
  - Вилла! - обратился Вейс к девушке. Впервые за все годы, которые она его знала, Вилла увидела в его глазах мольбу. - Я люблю тебя. Много лет люблю. И очень хочу, чтобы ты вышла за меня замуж. Я готов ждать, сколько скажешь. Но, если бы ты захотела поехать со мной, то я был бы счастлив.
  Вейс был, как всегда, прямолинеен. Девушка растерялась. Она не знала, что ответить. Как объяснить ему, что для божественного союза нужна любовь с обеих сторон, а она его не любит. Даже другом он для неё никогда не был. И уж тем более, не задумывалась она о нём, как о потенциальном супруге.
  Вилла смущённо молчала, предпочитая смотреть куда угодно, только бы не в глаза молодому человеку. Он терпеливо ждал ответа, пытаясь поймать её взгляд. Но ей было нечего ему сказать.
  Вейс понял:
  - Ты отвергаешь меня. Я знаю, что ты не любишь меня. Пока не любишь. Но я бы всё сделал, чтобы ты полюбила меня. Поверь, такое бывает. Я верю, что, когда очень сильно кого-то любишь, то эта любовь обязательно зажжёт пламя в другом человеке. Я бы смог разжечь это пламя в тебе.
  Но и теперь девушка продолжала молчать. Она не разделяла этой его веры.
  - Хорошо. Я буду приезжать на выходные в Динус. Разреши хотя бы навещать тебя. Может быть, когда ты узнаешь меня лучше, у нас всё получится?
  Вейс был прав. Несмотря на то, что они вместе проучились семь лет, она не знает его. Он всё время был на виду, как будто специально старался привлечь её внимание. Впрочем, теперь девушка поняла, что так оно и было. Но его поведение, когда он узнал о связи своей сестры и Анди; о том, что она, Вилла, им помогает; его сегодняшние ответы, говорили ей о том, что она совершенно не знает своего сокурсника. Она считала его наглецом. А был ли он таким? Гораздо большим наглецом оказался Ярн Зундис, но его ласки она принимала с удовольствием.
  - Вейс! - начала собирать свои мысли в одно целое Вилла. - Я всегда не очень хорошо думала о тебе. Прости! Наверное, это мешало мне разглядеть в тебе то, за что можно полюбить. Я не могу тебе обещать, что сумею когда-либо это сделать, но я не возражаю, если мы будем друзьями.
  Лицо молодого человека просветлело. Он был доволен. Прежний озорной Вейс смотрел на неё.
  - Значит, у меня есть шанс! - почти выкрикнул он. - Ты думаешь я его упущу?
  Он схватил её за руки и закружил по комнате, как будто в свадебном вальсе. Вилла засмеялась. Его ребячливость передалась и ей. Она с наслаждением кружилась и кружилась, пока не рухнула в кресло, смеясь и чего-то смущаясь. Возможно, своей готовности на невзрослые поступки.
  Вейс подскочил к ней и быстро поцеловал её в губы.
  - До отъезда ещё увидимся, - бросил он девушке на ходу, быстрым шагом направляясь к выходу. Своей скоропалительностью Вейс не дал ей возможности возразить на свой совсем не дружеский поцелуй.
  Когда он ушёл, Вилла задумалась. Два человека хотят с ней серьёзных отношений: Риг и Вейс. Оба рассчитывают на брак. Но первого она уже отлюбила, второго ещё не полюбила. И кто знает, полюбит ли когда-нибудь. У неё не было уверенности Вейса в этом. Не горевала она и по поводу его отъезда. А вот предстоящий отъезд Анди действительно огорчил её. Она надеялась на его помощь в спасении маленького Финиса. Что делать без друга-полицейского, имеющего доступ к перевозкам доноров, она не знала.
  Об этом же думал и Министр по национальной безопасности Арлании, наблюдавший за ходом событий со стороны. Осталось три дня до отъезда молодожёнов в Усканию. Три дня, когда у Виллы был шанс освободить своего брата, если бы его перевозили в Динус. Причём, в дежурство именно этого полицейского.
  Министр уже понял, что девушка ни перед чем не остановится, чтобы спасти Финиса-младшего. По-видимому, чудесная хромосома делает её такой вольномыслящей и легко сметающей привычные установки в своём сознании. Но вот что интересно: раскрепощаются и люди, тесно с ней соприкасающиеся. Они становятся иными. Не такими, как обычные добропорядочные альбийцы. Они становятся способными на безрассудные поступки вплоть до противоправных, на необычные мысли, вплоть до самых запретных. Как легко в её присутствии они преодолевают стереотипы, которые тщательно культивируются в обществе, которые были вживлены в них с молоком их матерей!
  А как же ещё обществом управлять-то? Легче это сделать, когда сознание управляемых ограничено определёнными рамками, ведь тогда все поступки предугадываемы. Кто знает, на что способна личность, у которой сознание не ограничено рамками запретов и догм. Он, Министр по национальной безопасности и член Совета Трёх, прекрасно знает, что для самого человека, для раскрытия всех его талантов и способностей всегда лучше шире, чем уже. Но для общества, для государства - такие личности должны быть в крайне ограниченном количестве и все взяты под контроль. Некоторых из них лучше всего вообще увлечь какими-нибудь погремушками, например, игрой во власть. Здесь они могут себя проявить талантливыми политиками, но связанные жаждой власти, они опять становятся управляемыми. Или игрой в бизнес. Чем не развлечение для талантливых мозгов, а заодно и западня: ведь больше-то ни о чём думать не останется ни времени, ни сил, ни желания? Значит, и поступков непредсказуемых не будет. Разве что в бизнесе. Так пусть себе играют, сколько хотят, да экономику вперёд двигают. Польза очевидная. Вреда никакого. Всё и все под контролем.
  Но в случае Виллы Миратеус дела обстоят иначе: она подобна камню, брошенному в воду и породившему множество волн, кругами распространяющимися в стороны. Министр по национальной безопасности уже давно мог бы сдать её Службе надзора, а заодно с ней и её друзей. Но он, как и несколько месяцев назад, продолжает каждый вечер следить за жизнью девушки. И это не просто работа. Ему интересно наблюдать за нею и её друзьями. Больше того, он неоднократно ловил себя на мысли, что даже хотел бы ей помочь. Почему? Возможно, потому что понял, что за нею стоят Боги. Глупо перечить Богам: всё равно всё будет так, как они хотят. А может быть, потому что знает, что альбийская цивилизация в тупике. Он, один из Трёх, может себе позволить посмотреть правде в глаза: альбийская цивилизация загнала себя в тупик, когда предпочла техногенность и рациональное мышление духовности и иррациональности. Нет в мире чудес. Нет ориентиров, к которым бы хотелось стремиться. Нет идеалов. Не навязанных стереотипов типа известных "самодостаточных" богачей и вершителей судеб мира сего. Этим его, Министра, не удивить. И уж он то знает, что стремиться в данном случае некуда. Никакие они не самодостаточные. И совсем не счастливые. Пленники своего богатства и своей власти, и не больше. Любое удовлетворение потребности порождает только одно: следующую потребность, требующую своего удовлетворения. Так стоит ли эта гонка за удовольствием того, чтобы в ней проходила вся жизнь? Он знает точно: нет, не стоит. Но мало, кто ещё на Альбе, это знает. Каждый живёт одурманенный мечтой, что ещё немного, ещё чуть-чуть и птица счастья окажется именно в его руках. А вместо птицы каждый раз в руке остаются лишь перышки.
  Сейчас Министр по национальной безопасности сидел в своём кресле дома и думал. Осталось три дня. Помочь или не помочь? Ну, вызволят они братца. А дальше что? Куда спрячут мальчишку, так чтобы ни спутники, ни полицейские его не нашли? Вот это действительно интересно: куда? Кто ещё будет во всё это вовлечён? Сколько ещё кругов на воде породит этот камень? Глаза Министра загорелись. Это стоит посмотреть. Пожалуй, он сделает так, чтобы желание Виллы осуществилось. Это в его власти.
  Он взял коммуникофон, предназначенный только для спецсвязи, и связался с одним из своих верных офицеров - капитаном Вильемсом - с одним из немногих, кому можно доверять самые важные и секретные дела. Завтра же поступит распоряжение доставить незаконнороденного мальчика в больницу, потому что утром другой мальчик получит травму глаза, которая будет требовать трансплантации. И никто никогда не узнает, что этим мальчиком будет созданный методом клонирования биоробот, каких немало в арсенале Службы национальной безопасности.
  
  - Вилла! - услышала девушка взволнованный голос Анди. На дисплее она увидела возбуждённое лицо молодого полицейского. - Я сейчас лечу в пансионат. Сегодня у одного мальчишки вышибли глаз. Нужен донор. Я лечу один. Напарника послали на другое задание.
  По лицу Анди Вилла читала то, что он не договаривал: "Я лечу за Финисом. Какая удача! Я буду один без напарника. Встретимся в условленном месте".
  Они заранее разработали план побега на случай, если молодому полицейскому придётся перевозить маленького Финиса. Удивительно, но пришлось. Как удачно сложились события! Даже второго полицейского не будет. Как будто кто-то его специально сегодня убрал, чтобы не мешал побегу.
  Вилла не ведала, что события не сложились, а их сложили специально для того, чтобы она и её друг Анди Поуэрс смогли сегодня беспрепятственно устроить побег незаконнорожденного брата из пансионата для доноров. Теперь ей всего-то и предстоит, так это быть в условленном месте с полным набором аптечки, перехватить у Анди мальчика и отвезти его как можно дальше.
  Она не стала отключать свой рабочий компьютер. На стене красовались виртуальные изображения древних фолиантов. Не будет она никого предупреждать об отсутствии. За столько дней к ней в кабинет почти никто не заходил. Не зайдёт и сегодня. Ну а если такое всё-таки случится, то подумает, что она просто куда-то вышла.
  Вилла быстро добралась до своего места в аэрогараже. Никто из сотрудников Университета ей не встретился по дороге. Через несколько мгновений аэромобиль летел к условленному месту в лесу под Ритвой, неподалеку от пансионата, где вот уже несколько месяцев находился её младший брат. Уверенная в том, что у них с Анди всё сегодня получится, ведь так предсказал святой Царь Чини, и полная решимости, она даже не включила автопилот, предпочитая сама вести машину.
  Когда девушка прибыла на место, то сразу же набрала большую высоту, чем та, которая соответствует обычному коридору для движения аэромобилей, и включила режим зависания. Приземляться нельзя: будут следы, а их быть не должно. И оставаться на обычной высоте нельзя: все полицейские аэромобили оснащены видеокамерами. Всё происходящее вокруг фиксируется.
  Через полчаса вдали показался полицейский аэромобиль. Он шёл на снижение. Вилла знала: сейчас Анди приземлится на поляне, хорошо обозреваемой ею сверху, потому что Финис устроил в машине настоящий бунт. Об этом они договорились с братом заранее по мысленной связи.
  Согласно их плану, мальчику предстояло напасть на сидящего рядом с ним на заднем сидении аэромобиля полицейского и специальным приёмом драконобоя поразить его в цель на шее. К удивлению сестры, Финис-младший знает излюбленный приём самообороны Финиса-старшего. Когда Вилла это выяснила, план побега обрёл ясность. После такого приёма, если, конечно, он выполнен грамотно, полицейский на несколько минут потеряет сознание. Второй полицейский, а это уже Анди, должен вести себя так, чтобы ни одно следствие не заподозрило в нём соучастника. Его оплошность может состоять только в том, что к моменту, когда они подлетят к этой поляне, он ещё не установит задание для автопилота и именно в этот момент будет вводить координаты пункта назначения в бортовой компьютер, а потому и не заметит, что случилось с его напарником.
  После того, как мальчик обезвредит первого полицейского, он должен будет наброситься на Анди, сидящего впереди. В тесном аэромобиле полицейскому естественно было бы несподручно бороться с более юрким мальчиком, который к тому же обучен специальному приёму самообороны. Малыш по плану должен попасть в глаз Анди так, как если бы он метился в пятно силы дракона. Конечно, Вилла предупредила его, чтобы он не бил слишком сильно.
  Как только в аэромобиле начнётся заварушка, машина сразу же пойдёт на снижение. Сработает программа, согласно которой, если в полицейском аэромобиле случается что-то непредвиденное, то в целях безопасности автопилот выбирает подходящее место для посадки. Подходящим местом и будет эта поляна, потому что вокруг на протяжении нескольких километров никаких других полян нет: только густой лес.
  Теперь же план изменился, ведь Анди в аэромобиле был один. Вилла догадалась, что корректировки внесены, потому что, пролетая над поляной, аэромобиль действительно пошёл на посадку. Как только он коснётся земли, Финис выскочит из него и помчится в лес.
  Вилла пойдёт на снижение и с небольшой высоты выбросит ему верёвочную лестницу, и он поднимется в её машину.
  Через несколько мгновений из полицейского аэромобиля выскочил беглец и устремился в лес, который буквально поглотил его. Вилла снизила высоту и продолжала ждать в своём аэромобиле, отогнав его немного в сторону от места происшествия, ведь спутник не должен засечь постороннего присутствия. Сейчас мальчик даст ей знак. Она не знает точно какой: может быть потрясёт дерево или ещё что-нибудь придумает.
  Действительно вскоре неподалёку вверх с криком взлетела птица, затем другая. Девушка направила аэромобиль в эту сторону. Сквозь просветы в кронах она разглядела фигурку своего брата. Зависнув над ним, Вилла выбросила вниз верёвочную лестницу, которую заранее закрепила в аэромобиле во время полёта от Динуса. Мальчик быстро вскарабкался по ней на борт машины.
  Девушка набрала высоту, подходящую для скоростного полёта, и включила автопилот, задав координаты далёкого северного острова. Через час они будут на месте.
  Она достала заранее приготовленную аптечку. Необходимо было срочно избавить Финиса от микропередатчика, который был повторно вживлён в его кожу.
  Вилла дала мальчику обезболивающее средство, смазала место предполагаемой операции антисептиком, которым обычно обрабатывают раны. Затем достала скальпель и быстро, но аккуратно, стала вырезать злополучный микропередатчик на руке мальчика. Крови почти не было, ведь специальное покрытие скальпеля при соприкосновении с разрезаемыми тканями сразу же останавливало любое кровотечение.
  Стараясь не касаться микропередатчика руками, Вилла зацепила его пинцетом и выбросила в окно аэромобиля. Шквал ветра ворвался внутрь кабины. Но девушка быстро закрыла окно и включила обогревать. Вскоре в машине опять стало тепло. Мальчик с перевязанной рукой мирно спал, а она смотрела вдаль и думала: что-то их ждёт впереди. Увидятся ли они ещё когда-нибудь? Кажется, побег удался. Остаётся только надеяться, что камеры полицейского аэромобиля не засекли постороннее присутствие.
  Через час аэромобиль Виллы приземлился на площади перед воротами монастыря Љ 70. Почему она выбрала именно этот маршрут, девушка не знала. Но внутренне верила, что это единственно правильное решение. Если есть на Альбе место, где можно спрятать её брата, так это только за этими высокими монастырскими стенами.
  Через несколько минут из ворот вышел всё тот же монах, который встречал паломников во время их путешествия несколько месяцев назад. Его взгляд ничего не выражал, поэтому девушка так и не поняла, узнал он её или нет. Впрочем, если не узнал, ничего удивительного, ведь сегодня на ней не было синей монашеской рясы. Перед монахом стояла светская девушка, одетая согласно дню Эсте в голубой брючный костюм, так не подходивший обстановке далёкого северного монастыря и острова, затерянного в Центральном море, вокруг которого бушевали тёмно-серые холодные морские волны.
  - Мир Вам, - начала она, поёживаясь от холодного морского ветра. Всю дорогу сюда она продумывала, что скажет. Но сейчас даже те немногие слова, которые она нашла для своей речи, не шли к ней.
  Монах ничего не ответил. Он пристально смотрел на мальчика. Потом, отвернувшись от девушки, как будто её здесь и не было, сказал:
  - Пойдём.
  И направился прямо к воротам. Финис, потупив взгляд, пошёл за ним. Затем он обернулся и мысленно сказал: "Спасибо! Я люблю тебя!"
  Вилла ничего не смогла ему ответить. На глаза навернулись слёзы. И только чувство благодарности за то, что он, её брат, единственный родной человек есть на свете, невысказанной мыслью провожало мальчика, пока он не скрылся вместе с встретившем их монахом за воротами монастыря.
  Когда ворота закрылись, девушка быстро села в аэромобиль и взлетела в небо.
  Она надеялась, что монахи примут мальчика в свою среду и не выдадут его Службе надзора и полиции. Ведь сам Царь Чини предсказал его успешный побег. Где, как не в монастыре, где хранится посох Святого, и можно спрятать незаконнорожденного беглеца?
  Когда-нибудь она придумает, как забрать брата отсюда. Если, конечно, всё будет хорошо, и полиция не выйдет на её след. От этой мысли девушка поёжилась, как от холода. Но даже, если у неё ничего не получится, Финис вырастет и станет монахом. Не таким, как монах Тоний или монах Алий. Этого Вилла не желает своему брату. Но таким, как монах, который вот уже второй раз встречает её у входа в монастырь Љ 70.
  Через час она уже была в Университете в своём рабочем кресле. Скоро можно будет отправляться домой.
  Вечером Вилла включила компьютер в режиме телевидения. По всем программам Динуса передавали самую последнюю новость: известие о побеге незаконнорожденного из пансионата для доноров. Неслыханное дело. Этот незаконнорожденный мальчишка вот уже в третий раз совершает побег. Всколыхнулась вся общественность Динуса. Как могло такое случиться, чтобы незаконнорожденный владел боевыми искусствами? Ведь он на некоторое время с помощью специального удара самообороны, который известен далеко не всем служителям порядка, обезвредил полицейского. Кто и когда его обучил? Куда делся сам незаконнорожденный? Каким образом ему опять удалось избавиться от клейма с микропередатчиком, в результате чего спутник не смог проследить весь путь беглеца? Кто помог ему совершить побег?
  - Слишком много вопросов в этом деле, - вещала новенькая телеведущая, которую Вилла ещё ни разу не видела, впрочем, она уже давно не смотрела телевизор, - полиция считает, что у этого мальчика есть сообщники. Сейчас отрабатывается версия его матери. По последним данным, она приняла постриг и постоянно проживает в монастыре Љ 47. Но несколько дней назад её видели в Динусе, в городе, где ей запрещено появляться. Не связаны ли эти два события друг с другом? Это покажет следствие.
  
  Ночью Вилла почти не спала. Ей все время казалось, что большое и чёрное облако настигает её. Мысленно она отбивалась как могла.
  Несколько раз она видела Хранителя. Как будто он что-то говорил ей, но у девушки не получалось понять его. Один раз ей показалось, что он сказал: "Беги!" Но куда бежать, от кого бежать - она не знала. Если полиция её выследит, то ей всё равно нигде не скрыться. Она слишком заметна: в любой стране Содружества её тут же арестуют и сдадут Арланийским властям. Бежать в Усканию, куда послезавтра отправятся Анди, Лина и Вейс, тоже не возможно. Чтобы попасть на аэробус необходимо пройти через таможенный контроль. Полиция сразу же узнает, где она находится.
  Не задолго до рассвета она отчётливо увидела монаха-призрака. Он был грустен. Вилла первая обратилась к нему:
  - Что-то случилось? Камеры засекли меня?
  Монах молча кивнул. Она задумалась. Где они с Анди просчитались?
  - Спутник "поймал" тебя. Ты оказалась в радиусе действия микропередатчика. Учитывая строптивый нрав мальчика, на момент его перевозки один из спутников был установлен в режиме контроля его микропередатчика.
  У Виллы похолодело всё внутри. Значит, спутник наблюдал и за моим полётом на северный остров?
  - Нет. Тебя прикрыли.
  Кто и как мог её прикрыть, она не знала. Потому что не знала, что от начала до конца за её приключением в прямом эфире следил Министр по национальной безопасности. Это он отдал приказ изменить радиус полёта спутника с тем, чтобы Вилла с братом вышли из-под наблюдения всевидящего ока. Отдал приказ, за который ему непременно придётся отчитываться перед Президентом и Советом Министров. Но зато они не узнают, где мальчик. Потому что, Министр был уверен, монахи островного монастыря не пойдут против воли своего покровителя - святого Царя Чини. В том, что в этом деле замешаны Боги, он теперь не сомневался. Записи же с его спутника все стираются сразу же после того, как он, Министр по национальной безопасности, их просмотрит.
  
  Утром с первыми лучами Альбуса в доме завибрировал воздух. Вилла не сомневалась: это пришли за ней.
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"