"Мама в 13 мая в 7.30 час утра 1942 г.", "Савичевы умерли", "Умерли все", "Осталась одна Таня". Фильм, снятый в те годы, частично даже во время блокады, фильм не знал об этом знаменитом дневнике Тани Савичевой ничего. И потому его воздействие, воздействие фильма, отчасти агитки, снятого местами неряшливо, местами просто плохо, оглушающее. Нельзя отвлечься от мысли, что ты смотришь бесстыдную экранизацию дневника, покадровую визуализацию детской боли ленинградской девочки. Экранизацию, которая пошла дальше дневника, кажется, рассказывая о том, что же случилось уже после того, как на странице с буковкой "О" Таня вывела последние свои слова. Только героиню зовут Настенька. Настенька теряет мать, отец на фронте и давно не пишет (погиб? погиб, погиб, погиб!). У Настеньки есть одна только подружка, 5-летняя Катя. Подружка, с которой они на протяжении блокады ссорятся, ругаются, мирятся и дружатся. Подружка, с которой Настенька как-то возвращается домой из детского дома, "навестить старых друзей-соседей", увидеть распиленное на дрова знаменитое дворовое огромное дерево, залезть по пожарной лестнице в комнату одной из девочек и там поиграть! А поиграть это, ребята, святое для детей. Поиграть, даже несмотря на объявленную воздушную тревогу. Поиграть 15 минут, пока все эти 15 минут нарастает самолетный гул и начинают уже слышаться взрывы. Поиграть на фортепьяно, потанцевать с красивой маминой шалью, взять куклу-матрешку, спеть любимую мамину арию. Девочки играют в комнате, а зритель сходит с ума перед экраном, потому что перед его глазами дневник Тани Савичевой, и он знает, что Савичева, увы, тоже умерла. И вот чтобы еще умерли героини этого фильма - зрителю совершенно не хочется. Зритель понимает, что голосом Натальи Защипиной, играющей Катю, говорила половина героинь диснеевских мультиков, показанных на центральном ТВ в начале 1990-х и столько же героинь "Твин-Пикса". Зритель понимает, что Нину Иванову, сыгравшую (сыгравшую?! сыгравшую?! ох...) Настеньку, он увидет потом у Хуциева. Но когда он слышит гул самолетов и видит смеющихся девочек, ему, зрителю, хочется разбить экран своего монитора, чтобы обратить внимание детей на этот зловещий гул.
Фильм, вряд ли событие в мире киноискусства, с успехом прокатывался в Америке и Европе. В сферу искусства его вынесла страшная фактура и страшная в своей естественности и обаянии игра девочек. Я не думаю, что каждому вот прямо имеет смысл посмотреть его, даже если учесть, что этот фильм физически не способен не зацепить, потому что тема соответствующая, и играть на ней в своем сердце в очередной раз не всякому захочется. Но как артефакт эпохи и пример искренней самоотдачи его создателей, этот фильм заслужил себе место на полочке "лент, которые сняты не зря".