Херцог из тех режиссеров, оценкам фильмографии которых на imdb верить никогда нельзя. Он неуловим и странен, и снимает всякий раз разное кино. Одни фильмы привлекаю верных поклонников, другие их же отпугивают. Посмотрел на верхние строчки и понял, если бы я судил режиссера по этим лентам, я бы дальше этого топа смотреть ничего не стал. "Агирре" неплохое кино, конечно, но это не та лента, что в моем случае заставила бы зацепиться за имя режиссера. "Уроки тьмы", которые я посмотрел недавно, больше похожи на какую-то ученическую пафосную короткометражку по заказу Гринписа. Нет, правда, словно ее снимал второкурсник ВГИКа, дорвавшийся до возможности использовать своих любимых композиторов и красивые фразы применительно к красивым кадрам. Это, что ли, лучшая работа мастера? Умрите, американские киноманы. "Дитеру хочется летать" вообще вызвала недоумение. Герой, да, сбежал из плена, долго бродил, выжил. Где-то я это уже видел - в "Полях смерти", конечно. Дитер прекрасный человек, мужественный, но кино, простите, для бойскаутов какое-то. Лучший момент - с медведем, плетущимся в ожидании человеческой падали по пятам - боюсь придумал сам Херцог. Или же скорее это случай ложной памяти, приключившийся с оголодавшим сходящим с ума летчиком. Самое интересное начинается с "Фицкарральдо". Причем, если сам фильм такой из себя притчевый, эффектный, снятый буквально чтобы нравиться, там есть чудесный финал, после которого сложно не произвести переоценку уже просмотренных лент режиссера. По большому счету, если бы не Фицкарральдо с оперой на корабле, гордо возвращающегося после поражения, не "Носферату", не странная история Каспара Хаузера, еще более странно поставленная Херцогом, не стал бы я больше ничего у него смотреть.
И вот "Кобра верде", по замечанию фанатов режиссера, не самое сильное кино, даже слабое. И хорошо, что не оставили мне никаких надежд, когда ничего не ждет от фильма, он всегда удивляет. "Кобра верде" если не лучшее кино из херцоговского сборника похождений разных аванюристов в дикие миры, то уж точно самое витальное. Может быть, это и усталая работа, но стоит десятка энергичных лент других режиссеров. Ее мошь оказывает гипнотическое воздействие, ничем не объяснимое с точки зрения сюжета, кстати. Каким образом Херцог добивается магии кино, монтируя, казалось бы, классически, без экспрессионистских приемов, не знаю. Триер, кажется, очень метко назвал современное клиповое лихорадочное кино - "кино с учащенным ритмом". "Кобра верде" это кино-кит. Его дыхание завораживает. Кит, которого выбросило на берег. Огромная живая рыба-млекопитающее, которая когда даже подыхает, величественнее всех колибри и карасей. В ее глазах страх, ужас, покорность, смиренная воля. Но главное - гордость. По-моему, одно из характерных черт херцоговских героев - это их гордость. Это не воля, не ее триумф и трагедия, а настоящая неломающаяся человеческая гордость или гордость за человека. И Херцога, и того же Триера легко обвинить в мизантропии очень странного свойства. В лучших фильмах Триера женщины-"золотые сердца" сталкиваются с людской массой, им больно жить "среди людей", они слишком святы, режиссер словно нарочно делает их чересчур прекрасными, по контрасту с копошащейся вокруг них толпой. Триеру недостаточно нормального человека с его положительными и отрицательными чертами характерами, с плюсами и минусами, с умением совершать подвиги и способными в то же время на подлость. Он кристаллизует лучшее в человеке, и кидает это хрупкое создание в людское сообщество, которое из ревности ли, почему-либо еще, с радостью топчет его. Херцог в этом смысле еще более последователен. Его тоже больше интересует отдельный человек, и человек не нормальный. Но его герои, будучи не такими однозначно положительными, все равно восхищают и потрясают, а люди, что люди, массовка, которая, при всей зачарованности Херцога дикими племенами, массовкой и остается. Бродячие артисты только и ждут кнута, когда придет сверхчеловек и будет их резать, будет ими править, будет их истреблять. При этом такая манера совершенно не вызывает протеста. Потому что Херцог не носится со своим героем как с писаной торбой. И не изучает столкновение его с цивилизацией или диким дивным новым миром. Мне кажется, он хочет распознать то главное, что делает этих героев героями, хотя они остаются при этом мерзавцами, эгоистами и подонками. И да, по-моему, это гордость. Я когда еще смотрел брессоновскую "Кроткую" задумался над тем, почему героиня Достоевская "очень гордая была". Как-то не скажешь, что гордый человек может быть кротким. А потом понял, что ведь не будь у девушки гордости, она стала бы бессловесным животным, вызывающим не сострадание, а жалость пополам с омерзением.
Вот лиши человека гордости, и если он не станет Богом, он превратится в животное. Христов не был ни кротким (до Гефсиманского сада), ни гордым. Но куда нам до Христа. Герои Херцога - это гордые люди. Даже когда устали, потерпели поражение, были биты, выглядит смешными. Это те, которые если пройдут канатоходцами по ницшевскому канату и упадут нелепо кувыркаясь на площади, не дойдя каких-то пару шагов до того, чтобы стать сверхчеловеками, и тушами будут больше похоже на забитого гарпунами Моби Дика. Но скорее всего встанут, отряхнуться, и гордо отправятся дальше. Херцога, конечно, очень справедливо можно ругать за его пренебрежение маленькими человечками (там, где он не пренебрегает, как в "Строшеке", его сострадание к ним перемалывает их в труху хлеще, чем гоголевское). Но не отметить его самозабвенную любовь к Человеку вообще, который звучит гордо и прочее, невозможно. Это гиганты, титаны духа, которым место в доцивилизованном Золотом веке, и которые, парадокс, оказываются средь обычного человеческого сообщества такими же шутами-некстати, как триеровские "золотые сердца". Их поражение стоит побед сотен героев, и оно никогда не означает собственно поражения. Намедни посмотрел "Маккейба и миссис Миллер" (McCabe & Mrs. Miller, 1971) Роберта Олтмана, и хотя фильмы совершенно разные, очень показательна разница в поражении героя американского режиссера и немецкого. Олтман вообще снял очень неприятное кино, где всюду кажется не люди, а тараканы, мельтешат, воняют, заняты мизерными убогими своими делишками. И герой им под стать, он умирает как подранок, не вызывая ни жалости, ни злорадства. Просто сандалей задавили мокрицу, простите. Кобра Верде, бандит и сукин сын, который убивает, занимается работорговлей, живет с чернокожей саранчой вокруг него (хотя правду сказать, даже люди, эти африканские племена, у Херцога замечательные и волшебные какие-то, загадочные, и сам Кобра Верда скорее удивляется им, уважает, хотя, как властелин и "полковник Курц" полагает себя вправе бить их как хищник травоядных) - и терпит поражение, но он прекрасен в этом поражении и в своем бесстрастном стремлении подняться. Как подбитая акула в лодке, убившая десятки моряков исключительно вследствии своей природы, смотрит на мучителей без злобы, а равнодушно и снисходительно. Издыхаю, да, но я, сукины вы сыны, акула, а вы все мальки.