Нет мира страшнее, чем мира, полного измен. И мира, где люди не умеют прощать. Ад - это невозможность более любить, - говорил Достоевский. Кесьлёвский (автор идеи) и Песевич (сценарист) решили, что даже любовь не спасет такой мир. Почему? А потому что в нем нет Бога. Данис Танович, поставивший "Ад", не смог избежать мрачного финала, обойдясь зато минимальным количеством "катастроф" (могло быть гораздо больше).
О чем фильм? Во-первых, о страдающих детях, трех сестрах-парижанках: Софи (Эммануэль Беар), Анне (Мари Жиллен) и Селин (Карин Виар). Выросших у строгой матери, ныне полупарализованной и немой (дочками нелюбимой). Селин, старая дева, в одиночестве проводя вечера в баре, каждое утро спит в поезде, чтобы выкатить коляску с матерью (Кароль Буке) на прогулку по живописной аллее, где с калейдоскопом играется старик (Жан Рошфор). Правда, в последнее время она не совсем одинока - за ней начинает следить странный парень, норовящий сказать что-то важное. А в поезде она становится предметом неразделенной любви трогательного проводника. Анна - студентка Сорбонны, закрутившая роман с профессором, не собирающим бросать жену и дочку, ради беременной любовницы... К добру это, понятное дело, привести не может. И, наконец, у Софи только с виду добропорядочная семья. У мужа-фотографа служебный роман, отчего устраивающая то и дело истерику Софи его тихо ненавидит, но не бросает пока в силу нажитых с ним двух детей.
Во-вторых, фильм о боге, любви и прощении. Кесьлёвский - автор "Декалога" (о библейских заповедях в нашей жизни) и трилогии "Три цвета" (о смерти, прощении и суде над ближними) - был режиссером верующим, причем не в какое-то там "звездное небо над головой" или "Вселенную", а в самого, что ни на есть, библейского Бога. Фильмы его в моральном плане очень жесткие, не допускающие даже мысли о флирте, любви на стороне, измене или лжи. Это только в кино такая любовь заканчивается свадьбой, считал режиссер, а в обычной жизни зачастую все бывает гораздо хуже. И ладно бы еще в финале ссора или развод, а то ведь и смерть ... К политкорректности Кесьлёвский относился с легким презрением. Словно обладая какой-то высшей мудростью, никакой политкорректности не допускающей. Обычные жизненные коллизии его фильмов, запутанные с лихостью Агаты Кристи, предполагали Бога жестокого, но справедливого, а также, удивительных и странных людей: умеющих прощать и любить. Думаете, это так просто? В фильме "Ад" ни один главный герой этими способностями не блещет. Софи не может простить изменившему ей мужу даже ради детей (там есть очень сильная метафора с Медеей, убившей отпрысков из мщения любимому). Дочь профессора не прощает Анну. Сестры не могут забыть матери косвенной вины в смерти отца. Мать "ни о чем не сожалеет". Страшный мир. Мир, начавшийся калейдоскопом и им же завершающийся. Заставляющий смотреть на "немогущих любить и прощать" фигурки с позиции Бога.
В-третьих, пора бы снова вспомнить Достоевского, наивно полагавшего, что "красота спасет мир", несмотря на свою "страшную силу". "Ад" снят феноменально красиво. Смесь захватывающе-прекрасного ночного Парижа с драмами и семейными катастрофами приводит к двойному эффекту. С одной стороны, мраморно-белые комнаты или детские, полные феерии цвета. С другой стороны, страшная новость, прочитанная в газете средь этой белизны или самоубийственный прыжок из окна. Эта красота холодная, отстраненная, божественная. Мир, в котором живут персонажи, полон ею. В то же время, полон он одинокими и разуверившимися во всем людьми. Спасет ли красота такой мир? Да и в конце-то концов, случайность правит жизнью, судьба или Бог? А черт его знает, пожимают плечами авторы, ставя в финальном "вопросительном знаке" "красивую точку". Да, калейдоскоп строг, геометричен и закономерен, но в то же время показывает всегда случайные картинки. И его, калейдоскоп, для начала кто-то всегда должен собрать.