Аннотация: Попытка пересказа произведения, с отбрасыванием всего того, что я пропускал при чтении, считая это скучным, и с развитием тех сюжетных линий, которыми автор пренебрег, но которые показались очень интересными.
Гуляковский Е.Я. Белые колокола Реаны (в пересказе Сергея Афанасьева)
От автора Иногда бывает так, что читаешь книжку, которая ничем фактически не увлекает. Читаешь от скуки или из любопытства - а что из себя представляет данный автор? И вдруг неожиданно проскальзывает какая-то сюжетная линия, которая поражает. Но, судя по тому, что автор ей больше не занимается - ему это неинтересно, но зато становится интересно мне как читателю и хочется чтобы данное произведение было именно про это. Больше всего таких мимолетных мыслей я встретил у Гуляковского. Это меня и подвигло на данный симбиоз - я выделил интересующие меня моменты и то, что написал по данному поводу автор - я оставил как есть (или почти как есть), а дальше я стал развивать предложенную им идею. Получился этакий пересказ своими словами. Пусть меня за это простят читатели.
Глава 1.
Посадочная шлюпка, отделившись от огромного борта звездного лайнера, мягко вошла в плотные слои атмосферы. Единственный пассажир шлюпки - самый молодой среди инспекторов внеземных поселений, Вадим Ротанов, отложил папку с документами в сторону и откинулся в удобном кресле.
Итак, первое мое задание - планета Реана. Бесследное исчезновение колонистов. В этом году - трое. И у всех общее одно - их одежда была найдена в зарослях трескучек... Трескучки - он закрыл глаза, вспоминая то, что написано в папке - единственная флора планеты, на которой, кстати, нет ни морей, ни океанов, ни рек, ни ручьев. Вся планета - пустынна. И только единственный небольшой клочок оазиса из этих трескучек - растений высотой метров. Название произошло от того, что их спороносители в виде двухметровых шаров в момент созревания лопаются с огромной силой, далеко разбрасывая споровую пыльцу.
Фауны на планете нет вообще.
Забавно, подумал Вадим, такая большая планета и всего-навсего единственный вид, и то - на маленьком пятачке, что само по себе является загадкой. Освоить пустыню так и не удалось - ничего в ней расти не хочет, хотя состав почвы тот же самый, что и в оазисе.
Вторая загадка планеты - очень древние развалины средневекового замка - лет этак пятьдесят тысяч, не меньше, - и опять же, единственные на планете. Но это уже не по его части.
Следствие ничего не давало, а ведь он должен послать на Землю хоть какое-то заключение, пусть даже приблизительное, чтобы Земля знала, как примерно должна поступать, посылать ли на планету соответствующую научную бригаду (опять же - в его компетенции определить их профиль), обьявить карантин и изолировать планету, либо еще что-нибудь. А у него - ничего конкретного, никакой мысли.
Ну хоть какую-нибудь зацепку.
Вадим подьезжал к раскопкам. Надо было переговорить с Игорем Крамовым, а заодно, возможно, и немного развеяться, а то от этих загадок голова совсем отупела.
Игорь был где-то в подземелье и Вадим осторожно пошел по указателям.
Подземелье не произвело на него однако никакого впечатления. Он ожидал увидеть что-то большое, глубокое и мрачное с теряющимся в темноте потолком, а оказалось - небольшое помещение два на три метра. И единственное что тут было загадочного, так это одна из стен - она была сложена из множества шестигранных кристаллов.
Двое археологов сидели прямо на полу и тупо смотрели на стену, не обратив на Вадима никакого внимания.
- Добрый день, - поздоровался Вадим.
- Здравствуйте, - буркнули археологи.
- Могу я видеть Игоря Крамова?
Один из них обернулся.
- Это я.
- Я к вам по поводу исчезновения Дубова.
Игорь развел руками.
- Извините, пять минут.
- Хорошо, я подожду.
Уходить Вадим не стал, просто присел на корточки у входа. Ему было интересно, чем же они тут занимаются.
- Слушай, - вдруг обратился второй археолог к Игорю, - а что если ускоренная сьемка изображения? А потом все прокрутить в замедленном темпе.
Игорь отрешенно пожал плечами, напряженно всматриваясь в странную стену.
- Но ведь ясно, что это картина, - горячился второй. - Ловится же что-то неясное, расплывчатое.
Вадим внимательно посмотрел на стену. Действительно, в косых лучах осветительных ламп что-то пробегало по стене, играя цветными бликами, и даже, возможно, какие-то изображения, смутно ловились облака на фоне неба, чьи-то глаза. Или это воображение играло такую шутку, ведь, в принципе, в любом предмете можно увидеть все, что угодно, если хорошенько подстегнуть свою фантазию, направить ее в нужное русло, - в этом, в частности, и заключался смысл гадания по кофейной гуще.
- Кстати, с моего места все-таки проскальзывает больше картинок, чем я видел с любого другого. Или мне это только кажется? - произнес задумчиво Игорь.
Они поменялись местами.
- Да, действительно, - подтвердил второй. - Есть что-то... Но не резкое, словно не в фокусе.
Вадим вдруг встрепенулся и, кашлянув, постарался привлечь к себе внимание.
- Извините, - неуверенно начал он. - Я ,конечно, не специалист, но если у этой стены есть небольшая кривизна...
Продолжение повисло в воздухе. Археологи уставились на него, а потом, молча, не сговариваясь, стали вытаскивать какие-то инструменты.
Через полчаса стало ясно - да, стена имеет правильную вогнутую структуру. Удалось приблизительно рассчитать точку ее фокуса - более точные расчеты не позволяли делать имеющиеся в наличии приборы. Эта магическая точка расположилась почти у противоположной стены где-то на расстоянии 2-х метров от пола.
Археологи быстро соорудили постамент со сложной системой перемещения по горизонтали и вертикали. Сверху установили треножник с проектором.
Ну, кажется, все.
- Что, включаем? - неуверенно и хрипло спросил второй.
Игорь пожал плечами и еще раз осмотрел конструкцию. Потом решительно щелкнул тумблером. Засветился экран проектора. Ничего еще не было видно, хотя бликов по прибавилось. Однако Вадим почувствовал, что археологи вздохнули с облегчением, словно боялись увидеть на экране действительно какое-то осмысленное изображение.
- Крутите, - подтолкнул их Вадим. - У всех сложных загадок обычно оказываются простые ответы.
Игорь усмехнулся и положил руки на рукоятки.
Глава 2.
Картина появлялась постепенно, как фотография. Она не была объемной. В первую секунду Вадиму показалось, что она не была даже цветной, и только потом он различил очень блеклые, едва уловимые цветовые оттенки. Зато здесь, в точке фокуса, картина, наконец, стала резкой. отчетливо проступили все линии, штрихи, детали... Впечатление разбивалось, дробилось на отдельные, не связанные сюжетно, части. Вначале они увидели кусок планетного пейзажа в центре картины. То, несомненно, была Реана. Реана в глубокой древности, когда здесь еще не было пустынь. Все пространство заполняли огромные, гордые, словно летящие навстречу небу шары трескучек... Вдруг в правом нижнем углу картины проступил знакомый холм, на котором они нашли развалины. Вадим сразу узнал его, может быть, потому, что башни и зубчатые стены строений на фоне блеклого фиолетового неба выглядели так, как он пытался их себе представить еще там, в пустыне.
Весь холм и эта старинная, защищенная высокой стеной, крепость, выглядели в пейзаже чужеродным телом. Они смотрелись как остров в зеленом море со странными белыми гребешками волн... трескучки окружили замок со всех сторон, жались к стенам, гнездились в расселинах скал. Неожиданно вдруг оказалось, что светлое округлое пятно над поверхностью планеты вовсе не солнце, а человеческое лицо. Лицо женщины с огромными, чуть разнесенными глазами, смотрящими пристально и тревожно. Чуть позже появились ее руки, словно простертые над планетой в немом призыве, в попытке защитить, спасти раскинувшийся под ней зеленый мир от какой-то угрозы. Но, пожалуй, это было собственное, субъективное впечатление Вадима. Проследив за направлением ее рук, он заметил на поверхности планеты еще одну человеческую фигурку, совсем маленькую и как бы устремленную навстречу женщине, и Вадим невольно удивился диспропорции в размерах; огромное летящее над планетой лицо женщины, а на поверхности под ней крошечная фигурка мужчины... Он все еще старался разглядеть лицо мужчины, когда заметил у его ног целую шеренгу каких-то загадочных и совсем уж маленьких лохматых существ. Он долго старался понять, что они собой представляют. И вдруг забыл о них, потому что вдруг, вся картина стала, наконец, резкой и он увидел ее в полном объеме.
Ощущение тревоги и безысходной тоски навалилось на Вадима с неожиданной силой. За спиной женщины появились пятнышки звезд, они сплелись в незнакомые созвездия. Казалось, женщина летит откуда-то из темных глубин космоса к планете, хочет обнять ее, защитить, закрыть собой от неведомой угрозы и не успевает... На ее лице ясно видны отчаяние и почти безнадежная мольба о помощи. Какие-то темные могучие силы сминают, разрушают перед ней поверхность планеты. В открывшуюся взору Вадима воронку голубоватой грязи рушатся скалы и ближние стены замка. В ней без следа исчезают белые шары трескучек и беспомощные лохматые существа, сбившиеся у ног мужчины. Вадиму казалось, что он слышит некую грозную мелодию разрушения, мелодию, не затерявшуюся в бездне веков, грозящую неведомой опасностью им самим... сегодняшнему дню планеты... На самом краю воронки, наполненной глубокой грязью, стояла фигурка еще одного человека. Руки его были подняты навстречу женщине. Но грязь, растекаясь по всей поверхности планеты, отделяла их друг от друга. В лице мужчины Вадим ясно видел отчаяние, и вдруг это лицо показалось ему знакомым... Он был уверен, что уже видел этот тяжелый разлет бровей, широкий лоб с характерной сеточкой морщин... Картина обладала поразительной способностью передавать мельчайшие детали. Но лица людей часто бывают похожи. К тому же картина ничего общего не имела с фотографией. Это было прежде всего художественное произведение, и все же... Сознание отказывалось принять противоречащий логике факт, упорно подыскивало более правдоподобное объяснение. Хотя он уже не сомневался в том, что узнал человека, изображенного на картине.
Пока водитель готовил вездеход к обратной поездке, Ротанов и Крамов спустились метров на сто по склону холма. Они шли рядом молча и довольно долго.
Солнце клонилось к закату и в цвете пустыни наступило странное изменение. Может быть, оттого, что лучи фиолетового светила падали на землю слишком косо, они окрасили ее в голубоватый цвет, очень похожий на тот, что так поразил Вадима на картине.
- Голубая грязь... Вам не кажется, что в почве планеты все еще есть ее остатки, и именно поэтому она так безжизненна?
- Но ведь анализы...
- Анализы! Анализы не всегда улавливают нюансы, да и химики не всегда ищут то, что нужно. Это придется проверить. Во всяком случае, место то самое... Где-то прямо под нами был центр воронки.
- За десятки тысячелетий слишком многое изменилось.
- Кроме Дубова, пожалуй.
Они внимательно посмотрели друг на друга.
- Вы хорошо его знали? - осторожно спросил Вадим.
- Да, с самого детства, - кивнул головой Крамов. - Мальчишкой он был непоседливым, энергичным, довольно способным. А взрослым... Даже не знаю, что сказать... Была в нем одна черта. Я бы назвал ее повышенным чувством справедливости и еще, пожалуй, замкнутость.
С минуту они помолчали.
- Ну и как вы все это объясните?
Вадим пожал плечами.
- Наверное, это я должен задать вам этот вопрос.
Игорь отвернулся, поковырял носком ботинка землю.
- Анализ показал, что кристаллам больше 50 тысяч лет.
Вадим кивнул.
- Получается, единственная зацепка, это Дубов.
Он видел, что Игорь что-то хочет сказать, но никак не решается.
- Знаете, - вдруг качнул он головой. - Последнее время... Ну, перед своим исчезновением... он вел себя как-то странно, все говорил о трескучках, какой-то их связи с прошлым и будущем... Вы знаете, что у них нет корней и плодов?
Вадим снова кивнул. Он читал об этом, еще на Земле, когда готовился к командировке.
- Так вот, есть теория, что корни трескучек растут в прошлом, а плоды созревают в будущем.
- Чья теория? - спросил Вадим.
Теперь уже Игорь пожал плечами.
- Так... Витают такие мысли среди колонистов. И еще, считается, что попробовав сок трескучек, ты обретаешь власть над временем, способность двигаться вдоль ствола дерева, к его корням и плодам.
Опять повисло тягостное молчание. Вадим обдумывал эти слова.
- Сок трескучек, - снова проговорил Игорь. - Я долго размышлял над этим. Ведь это единственное, что объединяет многих из исчезнувших.
Глава 3.
Ротанов пролежал у себя в коттедже два дня, перемалывая все то, что увидел, узнал и выяснил.
Что ж, - думал он, - Опять тупик. Хотя кое-что и прояснилось. По крайней мере возникло направление, в котором надо осуществлять поиски.
Он сложил все накопившиеся бумаги в сейф и запер его.
Придется, все таки, воспользоваться тем единственным путем, который возник после разговора с Крамовым. К тому же он неожиданно поймал себя на мысли, что вдруг встретит ЕЕ?!
Это было первое дело Вадима Ротанова и он хотел проделать его с честью.
Всю ночь ему снилась ОНА - та девушка с картины. Ему казалось, что он ее когда-то знал, или именно ее он так часто представлял в своих снах и мечтаниях, как ту - единственную и неповторимую, которую он и искал всю свою жизнь. И, наверное, именно с этим образом, с этими ее глазами, с этим неуловимым выражением лица он и сравнивал всех своих знакомых девушек, и сравнения были не в их пользу.
...Так он и не уснул до самого утра.
Они недолго бродили с Крамовым в зарослях трескучек в поисках достаточно зрелого растения, но в то же время еще не полностью созревшего и готового в выбросы спор.
- Ну вот, - остановился Игорь. - Вот это наверняка подойдет.
Вадим взялся за ствол.
- Может, я? - остановил его Игорь. - Я все-таки лучше знаю, как это проделать.
Вадим отрицательно покачал головой.
- Возможно, это тоже играет свою роль, - и полез вверх.
Чтобы не повредить растения, они решили не пользоваться механическими приспособлениями, и Вадим взобрался на шестиметровую высоту по совершенно гладкому стволу с помощью связанной кольцом веревки, особым образом перекинутой вокруг ствола. Колючки начались на уровне кроны, и здесь понадобилась вся его осторожность.
Наверху, как только он миновал нижний пояс листов, сразу стало светлее. Вадим взобрался почти к самой чашечке, увенчанной огромным двухметровым белым шаром со сморщенной оболочкой.
- Постойте, - остановил его крик снизу. Крамов догонял его. - Вы не сможете без меня определить степень его зрелости.
- Если он лопнет, - напомнил Вадим, освобождая место рядом с собой, - вас наверняка убьет.
- И вас тоже, - кивнул Игорь.
Крамов ощупал шар, разглядывая чуть желтоватую, изрезанную глубокими складками, поверхность оболочки. Немного подумав над чем-то он кивнул Вадиму.
- Давайте.
Вадим достал нож. Вскрытие оболочки было самым трудным и опасным моментом - если споронос созрел вполне, то на прикосновение он отреагирует взрывом.
Рука с ножом осторожно приблизилась к оболочке и медленно, сантиметр за сантиметром стала погружаться в рыхлую массу. Лоб Вадима мгновенно покрылся испариной. Он чувствовал себя так, словно надрезал корабельную мину.
- Не торопитесь, - не выдержал тоже взмокший Игорь.
- Не говорите под руку, - отрезал Вадим, понимая, что обижает Крамова, но ничего не мог поделать - напряжение было уж очень велико. - Лучше бы спрятались куда-нибудь.
Конец ножа уперся в преграду. Это была внутренняя твердая пленка. Если споронос не созрел окончательно, то давление газов в нем не достигло еще опасного предела... Весь сжавшись, ежесекундно готовый к сокрушающему удару, Вадим изо всех сил надавил на рукоятку ножа. Раздался легкий треск и нож, проломив последний твердый слой, ушел в споронос по самую рукоятку. Ничего не произошло.
Игорь усмехнулся, вытирая пот со лба.
- Повезло.
Вадим как-то странно посмотрел на него.
Оставшаяся процедура уже не представляла никакой опасности. Он легко вырезал в спороносе отверстие, вполне достаточное, чтобы можно было просунуть руку. Нащупал венчик незрелых спор и в самом центре - пустое углубление для семени. Здесь никогда не было семени - Вадим знал про эту особенность - растения никогда не завязывались, и никогда не возникало новых побегов. В связи с этим оазис на Реане медленно, но неуклонно уменьшался. Вадим, следуя инструкциям Крамова, опустил руку ниже и нащупал расположенные вокруг мясистого семяложа масленичные железы. Никто толком не знал, для чего нужны они тряскучке, выделяющие остро пахнущее одуряющее масло. Крамов считал их атавизмом, остатком органа, который помогал переносу спор в те далекие времена, когда на планете существовали какие-то огромные, исчезнувшие ныне насекомые.
Вырезав достаточное количество масленичных желез, Вадим набил ими емкость пресса. Медленно заворачивая ручку до отказа он наполнил склянку маслом больше чем наполовину. Только после того, как была завернута пробка, они стали спускаться.
Внизу Крамов быстро подготовил принесенную ими записывающую аппаратуру, настроил видеокамеру, обклеил молчаливо сидящего Ротанова датчиками.
- Поехали? - тихо спросил Вадим.
Игорь, по старой привычке, повторно осмотрел приборы.
- Может, посидим минуту?
Вадим кивнул и они с минуту посидели молча, думая каждый о своем.
- Ладно, - встряхнулся Ротанов. - Что долго тянуть.
Он открыл склянку и медленно поднес ее к губам. Аппаратура давно уже работала, фиксируя состояние его организма.
Глава 4.
С каждой секундой сок изменял свою структуру, и он не знал, как долго жидкость сохраняет свои свойства. Конечно, лучше всего не терять ни секунды. И все же он в последний раз перебрал в уме, не забыл ли он чего на тот случай, если не вернется из этого нереального путешествия в никуда... В сейфе заперты его записи и выводы, в коттедже на столе оставлено письмо Крамову с просьбой вскрыть сейф через неделю после его ухода... Еще что? Он неплохо экипирован, вооружен, хотя, скорее всего, это ему не понадобится.
Он говорил и говорил себе разные обыденные слова, пытаясь заглушить человеческий страх. Не раз ему приходилось рисковать жизнью, но ни разу еще ошибка не стоила так дорого. Нелепая тайная смерть от растительного яда неземного растения... Что о нем подумают друзья? Поймут ли? Да, памятник тебе не поставят, это уж точно, - усмехнулся про себя Вадим. - Ну хватит. Довольно сантиментов! - оборвал он себя и резко глотнул из пузырька.
У жидкости был резкий, ни на что не похожий вкус. В следующее мгновение Ротанова оглушила волна подавившего все ощущения тошнотворного запаха и все заволокло серой непробиваемой пеленой.
Следующим ощущением, поразившем его своей определенностью, было сознание того, что в лицо ему бьет яркий солнечный свет. Он пробивался сквозь плотно зажмуренные веки. Несколько мгновений Вадим лежал не шевелясь, прислушиваясь к себе и окружающему миру. Так, он жив и кажется в порядке. Открыл глаза. Осмотрелся. Он лежал на мягкой траве среди трескучек и был совершенно наг. Ни одежды, ни вещмешка. Поднялся, испытывая неловкость за свою наготу. Ну что ж, могло быть и хуже, - философски подумал он, обрывая листья и делая из них что-то вроде набедренной повязки.
Посмотрел на себя со стороны - дикарь как дикарь, ничуть не хуже нарисованных в школьных учебниках. Ну что ж, подумал он скептически, считай, полдела сделано. Теперь бы вооружится чем-нибудь и в путь.
Вадим критически осмотрел молодые побеги трескучек и оторвал полутораметровый боковой отросток, ровный и гладкий. заострить, правда, его было нечем, но ничего, сойдет, как дубинка.
Глянул по сторонам - кругом густые заросли, вверх - нашел среди теряющихся в вышине верхушек трескучек, пробивающиеся лучи местного солнца - сориентировался. Правда, это ему ничего не дало.
Ну что ж, подумал он, раз все равно куда идти, пойдем лучше в сторону развалин древнего замка - все какой-то ориентир.
В тех - "старых" - зарослях не водилось ни птиц ни зверей, и он рефлекторно не испытывал никакого страха и шел спокойно и расслаблено, хотя где-то внутри голос разума пытался ему объяснить, что сейчас может произойти все что угодно. Тем не менее он внимательно осматривал почву под ногами - не столько из-за следов каких-нибудь крупных животных, сколько в смутной надежде увидеть следы человека - ведь делись же куда-то Дубов и все остальные.
"Лес" кончился неожиданно и Вадим замер на его границе, не решаясь выйти на открытое и хорошо освещенное место. Наверное, в нем проснулись инстинкты древних предков - охотников. Тем более, было отчего насторожится - невдалеке, на крутом невысоком холме, уютно и прочно расположился вполне невредимый, без признаков затхлости и разрушений, но все-таки тот же самый, теперь уже не древний замок. И к его крепким воротам вела вполне утоптанная, правда, всего лишь земляная, дорога.
Вадим ждал. Но ничего не происходило. На дороге было пусто, и в замке никакого движения. Никто не мелькал ни в бойницах, ни на его стенах.
Ладно, подумал он, пойдем, наверное. Будем надеяться, что у планеты сохранился тот же миролюбивый характер. И он осторожно вышел на дорогу, каждую минуту ожидая какой-либо реакции, шума, движения на стенах замка. Но все было тихо.
Чем ближе он подходил, тем все больше убеждался в том, что замок не имел того грозного вида, что его земные братья. И что, честно говоря, он вообще не был приспособлен для обороны от классического средневекового войска. Но тогда от кого он защищал его обитателей? Что гадать, философски подумал он, зайдем, да спросим.
И все-таки, стоя у ворот, он почувствовал себя неловко. Голый, да еще с этой дурацкой палкой, что он там встретит... И кого? Секунду поколебавшись, он отшвырнул палку подальше, зачем-то поправил набедренную повязку из листьев и решительно постучал. Смягченный толстым деревом ворот, звук получился совсем не громким и совершенно не внушительным. Да, по-герцогски войти мне не удалось, - усмехнулся он, и, увидев в стороне кольцо с уходящим внутрь шнурком, дернул за него. И ворота неожиданно и бесшумно распахнулись.
Перед его взором открылся просторный двор со множеством ниш, лестниц и пустых дверных проемов. Вадим вышел на середину двора и ворота за ним также бесшумно закрылись. Так, ни музыки, ни радующихся женщин, - подумал он, стараясь иронией подбодрить себя. Крикнуть что ли? Да только, как назло, ничего подходящего в голову не приходило, и он тактично кашлянул.
На уровне второго этажа колыхнулась занавеска и на небольшой балкончик вышел высокий сухощавый мужчина в темном облегающем костюме без швов, молний и пуговиц.
Минуту они молча смотрели друг на друга.
- День добрый, - промолвил Вадим, глупо улыбнувшись.
Мужчина промолчал, не выказывая никаких признаков любопытства.
Ну и что дальше? - подумал Вадим, глядя на неподвижную фигуру обитателя замка, - Что ж мне теперь, рисовать геометрические фигуры, что ли? Доказательство теоремы Пифагора? Он улыбнулся про себя, представив, как голый дикарь, закрытый тремя листочками, только что без кольца в носу и сережек в ушах, бегает по двору замка и, пыхтя, вычерчивает квадраты и треугольники, которые сверху выглядят неровными, не похожими на себя, и становится совершенно непонятно, что это он там малюет.
Он прижал правую ладонь к сердцу, поклонился и развел руками - ну не знаю я, что надо делать.
- Что ты хочешь, чужестранец? - громким голосом на чистейшем интерлинге спросил высокий мужчина.
Вадим растерялся - и от голоса, и от самого вопроса. Мужчина бесстрастно ждал. Казалось, он мог так вот простоять на балконе и час, и два, а то и весь день, и что-то тревожно-неестественное было в его облике и этой вот неподвижности. Ну что ж, тут надо хорошенько подумать, - справедливо рассудил Вадим. Торопиться вроде некуда, а от ответа может зависеть очень многое. Так, начнем все сначала. Для чего я сюда попал? Во-первых, чтобы найти Дубова и остальных. Это главное. А потом уж идут вопросы - кто они такие, что здесь делают, как происходит перенос в их время, и что это за время - прошлое, будущее или какой-нибудь параллельный мир.
- Я ищу своих товарищей, - спокойно и твердо сказал Вадим, глядя на незнакомца.
- Их здесь нет.
- Но они здесь были?
- Были.
- А где они теперь?
- Их здесь нет.
- И это все?
- Все.
Снова воцарилось молчание, но незнакомец не уходил, значит - это еще не конец разговора. Забавная у нас беседа, зло подумал Вадим, машинально поправляя свою набедренную повязку. Надо искать какие-нибудь другие пути для контакта.
- Но вы мне можете сказать, где их искать?
- Нет.
- Почему?
Молчание.
- Ну тогда ответьте хотя бы, кто вы такие и что здесь делаете?
Мужчина в темном подумал немного.
- Слишком много вопросов, чужестранец. Мы не раздаем знания даром.
Вадим удивился такой постановке вопроса.
- Значит, вы не отвечаете ни на какие вопросы?
- Не на все.
Логично, подумал Вадим, на этот же он ответил.
- Тогда на какие?
- На те, которые содержат конкретную информацию, позволяющую существенно повысить уровень твоих знаний.
Вадим не стал уточнять, что значит - "существенно".
- А информация о моих товарищах тоже входит в эту графу?
- Да.
- И какова же цена?
- Месяц работы за вопрос.
- Какой работы?
- У нас по хозяйству, - бесстрастно ответил мужчина в черном, - Кузница, огороды, домашние дела.
- Забавно, - покачал головой Вадим. Такого он не ожидал.
- Такова наша цена, - снизошел до обьяснений хозяин замка, тем самым немного потеряв в своей холодной неподвижной неприступности.
- Другого пути нет? - спросил Вадим. - Видите ли. я тороплюсь.
Мужчина покачал головой.
- Нет.
Вадим долго думать не стал, решился сразу, словно в реку нырнул.
- Хорошо, я согласен. Только хотелось бы узнать, а есть ли такие вопросы, на которые вы отвечаете бесплатно?
- Есть, - утвердительно кивнул головой мужчина. - И на них я ответил в ходе нашей беседы.
И тут Вадим неудержимо рассмеялся.
Глава 5.
Вадим шел за высоким - выше его на целую голову - рэнитом (так они себя называли) и с удивлением думал про себя глядя в широкую спину - Надо же, передо мной, стоит только протянуть руку, инопланетное существо, только внешне напоминающее человека. Все у него не так, не те предки, не то строение, не та кровь - если она у него есть - иные органы, устроен, наверняка, иначе. И вот он находится возле меня. Я могу его осмотреть, понюхать, потрогать, стукнуть, наконец, или подножку поставить. И в голове то не укладывается, зараза, что существо то иное, жило и развивалось из других клеток, вылезло совсем из другого моря, под другим солнцем. И где уж тут думать о том, что к моему рождению не только вот он, но и вся их цивилизация вымерла, исчезла, испарилась из нашей галактики. Как-то все это, словно не со мной, словно я кино смотрю со своим участием - ведь вот он, идет впереди меня... А интересно, что будет, если я действительно поставлю ему подножку? Как он к этому отнесется? Воспримет? И почему то все это событие представилось Ротанову в виде заметки в газете: "Встреча двух цивилизаций закончилась подножкой землянином рэниту и расквашиванием тому носа...". Детский сад какой-то, - встряхнул Вадим головой. - Ну и ерунда же мне лезет в такой-то момент.
Занятый своими мыслями, он совсем не смотрел по сторонам, как и где они шли, и что проходили по пути, и только вздрогнул, когда рэнит резко остановился и сказал:
- Вот твоя комната, чужестранец.
С этими словами он развернулся и ушел.
Вадим с интересом осмотрел небольшую каморку. Топчан спартанского типа, стол у окошка, грубо сколоченный табурет. Вроде бы средневековье, но уж больно оно какое-то театральное. К тому же все ученые сходятся на одном - эта постройка на Реане - промежуточный пункт рэнитов. Но для чего цивилизации с таким-то уровнем развития понадобилось создавать такое вот сооружение? Не ошибиться бы - подумал Вадим. - Вдруг это действительно какая-либо группа из средневековья, каким-либо образом занесенная сюда. Я тут проторчу месяц, проунижаюсь, а они мне такое ответят на мой вопрос! Вот смешно-то будет!
Нет, отмахнулся он от этой мысли и стал переодеваться в висевшую на гвозде поношенную одежду, справедливо решив, что теперь она принадлежит ему.
Нет, продолжил он свою мысль, нутром чувствую - это все-таки они, рэниты. И что-то за всем этим стоит. Однако первый вопрос мой будет о наших, где их искать, что с ними. Надо вот только продумать, как мне в один вопрос уложить столько, чтобы им пришлось отвечать на несколько. Но это я придумаю, у меня месяц впереди. Срок есть.
Вадим выглянул в окошко - второй этаж, метров 5-6 до земли, вид на дорогу и рощу трескучек. Что ж, тоже хорошо, будем наблюдать здесь за правилами дорожного движения.
Ну а пока осмотрим замок. Вдруг где наши весточку оставили.
Вадим осмотрел стены, стол, стулья, топчан. Чисто и гладко. И только под столом он нашел свежесоструганное пятно. Видно, тут что-то было нацарапано совсем недавно. Что ж, действительно, никакой информации даром.
Приоткрыв дверь, он выглянул в коридор. Интересно, где тут у них туалет? И нужен ли он им вообще?
Он шел по коридору, зачем-то касаясь стен правой рукой. Все-таки это постройка инопланетной цивилизации. Это тебе даже не раскопки Херсонеса. И чувства то иные, и трепет совсем другой.
Вышел на террасу, выходящую во двор. Прошелся не спеша. Спустился вниз по деревянной лестнице. Неловко заглядывал во все помещения, машинально отметив полное отсутствие дверей, вместо которых висели тряпичные ширмы разных расцветок, и боясь почему-то застать там инопланетян за каким-либо своим, инопланетным занятием.
Осмотр занял каких-то полчаса. Обыкновенное жилище - простенькая кухня, примитивная кузница, склады с запасом всякого барахла и продовольствия. Что они там едят, пока пробовать не стал, куда торопиться. Нашел две лесные ямы, расположенные в разных концах замка, и решил, исходя из размеров, что та, что возле кухни - для отходов, другая - скорее всего вроде туалета. Хотя мог и ошибаться. И везде, во всех помещениях, было пусто. В смысле - никакого живого существа. Хотя видно, что тут живут, и живут долго и основательно. Правда, нашел вторую на весь замок дверь - если не считать ворот, - ведущую в подвал, да и то оказалась запертой. По его представлению, она вела как раз туда, где была найдена эта поразившая его картина. Может, рэнит как раз занят творчеством и не хочет, чтобы его отвлекали? И здесь ли эта девушка? Или она - просто собирательный образ, плод фантазии художника?
Так, предварительную разведку провели. Теперь неплохо бы определить свое социальное положение в замке. Кто я? Раб, слуга, подмастерье? Ученик? Собрат по несчастью? Ведь как мне обратно попасть, я не знаю. Вряд ли тем же способом. И, может, и у них такая же история? Попал он сюда голым, без своей сверхмощной техники - отсюда и средневековье... или даже первобытно-каменный век, если вспомнить дубинку и одежду из листьев. Есть в этом что-то. Напились, например, соку трескучек, бедолаги - как и он. По крайней мере, будем отталкиваться от этой мысли. Хотя тут есть один минус, но очень большой - он не знает ответа на вопрос, как отсюда выбраться.
Что ж, пожал он плечами, тогда и не будем его себе задавать.
Где-то ударили в гонг. Именно ударили, и именно в гонг. Во все времена это был сигнал к обеду. Проверим, как обстоит дело с иным разумом.
Вадим заглянул на кухню - никого. Ну естественно, кто же ест возле печки. Едят при свечах, в просторном зале, со слугами за спиной. Вот только как бы роль этого слуги не мне предназначалась.
Он откинул ширму в соседнее, достаточно просторное помещение, и от неожиданности замер. За длинным, уже накрытым, столом сидело аж четверо инопланетян. И позы их были неестественно неподвижны, словно статуи. Никто не обернулся к Вадиму, не скосил глаз. Стол был накрыт на шестерых. Оставались два свободных места - в центре стола и с краю, у угла.
От обилия инопланетян Вадим растерялся, оробел, пробубнил неуверенно - добрый день - никто на это не отреагировал, и бочком сел на угловое место, боясь даже рассмотреть своих соседей по столу. Мысли его лихорадочно метались, и он был даже не в состоянии иронизировать по поводу значения гонга в этапах развития разных цивилизаций.
Одно он понял определенно - народ ждал шестого - я для них, наверное, все-таки первого - царя, начальника, капитана. Кого-то из перечисленных.
Маленькая ширма в углу бесшумно откинулась, все тот час поднялись, и в зал вошла она. Он не удивился этому. Где-то в душе все время ждал чего-то подобного. Он узнал ее сразу, мгновенно, еще толком не разглядев. Ее и невозможно было не узнать. Там, на картине, огромный, до висков, разрез глаз казался ему художественным преувеличением. Но глаза и на самом деле были такими. Если не считать этих огромных глаз, во всем остальном ее лицо было той правильной, старинной формы, какими рисовали иногда древнегреческие художники лица своих богинь...
Неожиданно для себя Вадим обнаружил, что все еще стоит, в то время, как все остальные давно уже начали ужин, не обращая на него ни малейшего внимания. Женщина ни разу не взглянула в его сторону. Впрочем, она вообще ни на кого не взглянула, не сказала даже обычного, принятого за столом, приветствия. Хотя, может, между ними существуют какие-то другие средства общения?
Вадим не понимал, что именно ел. Сначала оказалось, что их четверо, иных существ, только похожих на людей. Теперь вот к ним присоединилась удивительно красивая, по земным меркам, женщина, которая на самом деле тоже совсем не женщина, и совсем не человек. Было отчего сойти с ума.
То, что они не люди, он понял сразу. Почувствовал каждой клеткой своего тела. В том, как они сидят, стоят, говорят, двигаются... во всем этом чувствовалось - не люди это. Все не так, все иначе. Хотя что это - все, - он не смог бы объяснить.
Она притягивала его и Вадим невольно то и дело бросал на нее быстрые неловкие взгляды, и, забываясь сам, и забывая, что она не человек, любовался ее лицом и движениями, к которым он не мог придраться... Она все казалась произведением искусства. Тяжелые распущенные волосы перехватывала чуть выше лба массивная, из чеканного серебра, диадема, на которой были изображены совершенно непонятные символы и знаки. А в самом центре, отражая блеск светильников, недобрым алым пламенем вспыхивал какой-то камень - не то гранат, не то рубин... Руки женщины, обнаженные до самых плеч, украшали тонкие серебряные браслеты, которые мягко звенели при каждом ее движении.
Одно ему не нравилось - никто никого не замечал. А она - тем более. Не замечала своих соплеменников, не замечала его, Вадима. Хотя бы какая-либо эмоция, намек на что-то человеческое в ее лице. Он стал пристально ее разглядывать, перестав есть. Никто не обратил на это внимания. И никакого намека на недовольство в ее глазах. Она не замечала его до такой степени, словно он не отбрасывал в этом зале даже тени.
Ну что ж, подумал он, сразу успокоившись и взяв себя в руки, а ты что хотел? Инопланетяне. Сгусток протоплазмы, случайно слившийся в образ прекрасной женщины. И дождевые черви тоже могут, переплетясь случайным образом, принять облик красавицы. Но это все-таки будут только черви. Внешнее сходство - не есть внутреннее представление. И эта аналогия совсем его отрезвила и он продолжил прерванную еду.
Поев первым, он первым же вышел из-за стола, не заботясь о том, кто будет убирать посуду. Не будем торопить события, подумал он философски. Я свое согласие дал. Теперь их очередь указать мне на фронт работ.
Он ушел к себе и лег. Однако мысли то и дело возвращались к ней. И какое-то чувство безысходной тоски и глубокого сожаления с такой силой навалилось на него, что он чуть не завыл, и резко подскочив, быстро заходил по комнате, разгоняя все эти ненужные в данной ситуации эмоции.
Плеснул в лицо холодной воды из бачка в углу и сел у окна. Хорошо, сдался он, подойдем к этой проблеме с научной точки зрения. В чем наша проблема? В том, что я увидел в ней женщину, женщину, которая приходила ко мне во снах, и которую я успел наделить теми человеческими качествами, которые я бы хотел видеть в своей любимой. Ее образ и внутренний образ моего идеала оказались неразрывны. Как с этим бороться? Да очень просто. Надо только доказать, что она не человек, и что у нее нет тех черт, с которыми я уже успел ее связать. Что для этого необходимо? А необходимо разглядеть и выделить черты ее нечеловеческого облика и, причем, видеть их часто и постоянно, и тогда ее нечеловеческая сущность вытеснит то, надуманное мною, человеческое... И я обрету душевный покой, и смогу стать вполне трезвомыслящим и объективным.
Отсюда вывод - почему-то повеселел Вадим - Надо часто ее видеть. Причем, в совершенно разные моменты ее жизни. Спину ей там потереть... Ведь есть же у них бассейн, что-то вроде ванной где-то я видел... Задача на первое время ясна - найти ее покои и караулить и торчать там все свободное от работы время. Пусть она помозолит мне глаза. К тому же я вполне смогу составить представление о личной жизни рэнитов - тоже информация, и совершенно бесплатно.
В дверях каморки появился старый знакомый рэнит, тот, который его встречал, "седой" - как прозвал его про себя Вадим.
- На сегодня работа такая, - сказал он бесцветным голосом, - Наносить дров, чтобы хватило на завтра на целый день. И впредь вы будете получать задание два раза в день - после обеда и после ужина на следующий день. Также вам будут даваться поручения в течение дня.
- Кем? - перебил его Вадим.
- Вы поймете, - ответил рэнит. - Также в кузнице в правый угол будет складываться то, что необходимо будет исправить...
- В какой срок? - опять перебил Вадим, не удержавшись.
- По мере необходимости. И также за вами огороды и привоз воды.
- А позвольте узнать, я здесь кто?
"Седой" подумал секунд пять.
- Вы здесь свободный человек.
- Равный вам?
Рэнит покачал головой:
- Только частично.
- А в какой мере? - пытался до конца выяснить свой статус Вадим.
- В мере поддержания жизнеспособности нашей колонии.
Ответ что надо, понимай его как хочешь. Вадим понял, что этот разговор может продолжаться в этом же духе бесконечно, и ничего ему не даст.
- У вас есть имена?
Седой снова задумался.
- Вам они ни к чему.
И ушел.
Надо же, - удивляясь, подумал Вадим, направляясь во двор замка, - вот уже и на "вы" перешли. Так и до "высочеств" недалеко.
Осмотрев двор и подсобки, Вадим подобрал для себя ручную тележку, топор и веревку. Замковые ворота открывались все таким же способом - достаточно дернуть за колечко. И только, выйдя на дорогу, он услышал негромкий голос:
- Не трогайте живые деревья. Собирайте сушняк.
Вадим обернулся, но никого не увидел. Ладно, подумал он про себя, им лучше знать.
Он быстро углубился в лес и без труда понял, что они называли сушняком. Собирал быстро и решительно, заняв все мысли только одним - поиском покоев королевы (так он назвал ее про себя), и его последующими попытками вызвать в ней какие-либо эмоции. Лучше ненависть, чем равнодушие - вспомнилась ему студенческая поговорка.
Увлеченный мыслями, он не заметил, как оказался достаточно близко от созревшего шара трескучки. Тот лопнул, по обыкновению, с силой небольшой бомбы, и Вадим от неожиданности присел, весь обсыпанный пыльцой. Уши заложило и в голове все еще гудело. Он выпрямился, потряс головой, прогоняя этот гул и зеленые круги перед глазами, стряхнул с себя пыльцу. И тут вдруг увидел, что рассыпанная вокруг пыльца, пошла волнами, зашевелилась, словно живой ковер, собираясь в комок. Пять - шесть секунд, и вот перед ним стоит тварь величиной с дога, броневые пластины на загривке, четыре больших клыка, узкие маленькие глазки. Вадим смотрел, как на кино, еще до конца не понимая происходящего, а между тем, тварь присела, готовясь к прыжку. Вадим инстинктивно напрягся, принял стойку, готовясь, если понадобится, то хоть погибнуть как мужчина. Но тут потянуло легким ветерком, зверь повел носом, обмяк, его очертания поплыли, и он вдруг распался на сотни странных легких шариков, которые неторопливо унесло ветерком.
Конструктор "сделай сам" - подумал Вадим, слегка отдышавшись. Забавная штучка. Впрочем, шарики я уже видел, там, у нас. И, кстати, у нас, пыльца сразу собирается в шары, без всяких таких штучек. Очень похоже на самозащиту. Наверное, так и есть. Трескучки защищают себя таким вот "незатейливым" способом. Но от кого? И чем тогда объяснить происшедшее? Просто пугают? Предупреждают о чем-то? Обознались и извинились?
Отведенный под дрова угол на кухне он завалил не так уж и быстро, хотя твари его больше не беспокоили. Тем не менее, заранее разработанный план пришлось отложить на некоторое время по причине ломоты в спине и мышцах.
Он лег. И поднял его только гонг.
Ужин.
Пришел он опять предпоследним. Задержался в дверях, осматривая эти неподвижные безразличные фигуры. Что-то в них вдруг разозлило Вадима, и он решительно подошел к центру стола и сел на ее место, с вызовом поглядывая на окружающих - ну, давайте, проявите себя как-нибудь. И они себя проявили - одновременно посмотрели на Вадима и снова впали в свое сомнамбулическое состояние. О, уже что-то, с горечью подумал он, и тут они встали. Первым его движением было подняться вместе с ними, но он удержался, и теперь, развернулся к девушке и, сидя, наблюдал, как она идет к нему.
Женщина шла и он тщетно пытался найти на ее лице какие-либо эмоции. Она подошла и остановилась, даже не глядя на него. Стояли и мужчины-рэниты. Только он один сидел. В комнате повисла гнетущая тишина. И ему стало вдруг до того стыдно, и причем, стыдно именно перед нею, женщиной, что он покраснел и, встав, неловко пересел за свое место, задевая по пути спинки стульев рэнитов. Все сели, и он тоже поспешно уткнулся в свою тарелку, ни на кого теперь не поднимая глаз.
Нет, - думал он, вяло вылавливая какие-то зеленоватые куски из тарелки, - это все-таки не метод. Можно6 конечно, опрокидывать на них бачки с едой, натягивать в коридорах веревки, делать еще какие-нибудь пакости... Но что они подумают про нас? Нет, - покачал он головой, - человек прежде всего должен оставаться человеком. Он поднял и тут на секунду столкнулся с ее глазами, замер, запнувшись на полумысли, и уронил с широкой палочки зеленый кусок. Она сделала что-то совсем неуловимое, и вот ее глаза уже не смотрят на него, и все та же бесстрастная маска греческой богини, но все же ему показалось, или он выдал желанное за действительное, что уголки ее губ чуть-чуть дрогнули.
Поужинав, он остался сидеть, желая посмотреть, что будет дальше. Поев, королева встала, и все тоже поднялись, и Вадим в том числе. Она вышла, и все снова сели. Вадим не пошел за ней - было стыдно за только что совершенный поступок, да и почему-то еще страшновато. По мере окончания ужина, рэниты расходились один за другим. И вот уже они остались за столом вдвоем, с "молодым". Тот поел, встал и молча вышел. С минуту Вадим посидел, но ничего не произошло. Все ясно, подумал он, морской закон, последний убирает со стола.
Он сгреб посуду и отнес на кухню, пытаясь понять, где и как они тут ее моют. Это оказалось не таким уж простым делом, потому что он, промучавшись с час, так ничего подходящего не нашел и, почерпав воду из бассейна, пошеркал посуду руками в принесенном из своей комнаты бачке и расставил ее на скамейке, твердо помня, что во время своего первого обхода ни здесь, ни в зале посуды он не видел, и где на самом деле находится ее место, он даже не догадывался.
Стемнело. Поднявшись на второй этаж, он глянул в слабо освещенные коридоры... и решил отложить обходы и знакомство с вечерним время провождением рэнитов - до того сильно он устал из-за всех этих событий. Ложась на топчан, он смутно подумал, что каких-либо восемь часов назад он ходил по своему коттеджу, заглядывая в холодильник, а за окном была видна ярко освещенная улица поселка, по которой группами и в одиночку шли нормальные земные люди, и слышна была музыка... Хотя эта музыка что-то мне совсем незнакома, - подумал он, окончательно засыпая.
Ночью ему вдруг стало жутко. Он смотрел на дверь в свою каморку и ему все казалось, что вот она сейчас бесшумно откроется и к нему вплывет что-то темное, страшное, инородное...
Он пододвинул к двери стол. Конечно, защита слабая. На стол на самый край поставил табурет, чтобы он при малейшем толчке упал и разбудил бы его своим шумом.
Однако эти меры предосторожности его не успокоили.
Каждую минуту прислушивался к подозрительному шуму за стеной, казалось, что невидимое может вплыть и в щели.
Шум за стенками, да и за окнами, казался каким-то нечеловеческим, жутким. Кто-то ходил по коридору мимо его двери, и в этих шагах тоже было что-то не так, чего он понять не мог, но чувствовал, и от этого ему было не по себе.
С восходом солнца страхи прошли.
Разбудил его гонг. И за время, пока он открывал глаза, Вадим прошел весь цикл - от мысли, что он находится у себя дома на Земле, через мысль, что он в коттедже на Реане, до мысли, что он в замке на топчане. Открыв глаза, он с грустью убедился в правильности своего последнего предположения. Однако тут же вспомнил6 что зато увидит ее, и сердце непривычно екнуло от этой мысли. Да, - подумал он, потирая левую сторону груди, - в этом поединке пока побеждает она.
Подходя к трапезной, он подумал про себя, - а не зайти ли мне шестым?, последним? Что тогда? Но так мучительно захотелось как можно быстрее удостовериться, что такая женщина действительно существует, что это не сон, что он решил отложить этот эксперимент и откинул ширму. как обычно, - четверо за столом, два свободных места. И Вадим от увиденного испытал какую-то радость, словно все это стало ему роднее, ближе. скорее всего, это привычка, - философски подумал он, - Человек, это такое животное, которое, со временем, ко всему привыкает. С амебами жить, так с амебами... Пожалуйста... Жениться на инопланетянке... Раз плюнуть... Подумаешь, она два раза в день распадается на тысячи маленьких жучков - ерунда какая, лишь бы существо было хорошее...
Ну и занесло же меня, - невесело подумал он, вставая и глядя на нее совершенно новыми глазами. Впрочем, она его все также не замечала. Богиня, живущая так долго, и видевшая так много, что уже ничего не может заинтересовать ее в этой жизни. от этих аналогий потянуло могильной сыростью и ветхостью, и она отодвинулась куда-то к гробнице Рамзеса II и мумии Нефертити. Наша берет, совершенно нерадостно подумал он, а ведь такая интересная была мысль, насчет женитьбы...
Так как вчера после ужина никаких указаний не было, то задание дали сегодня, сразу после завтрака - наряд выпал на огороды. Седой махнул рукой, указав примерное направление, и Вадим ушел, ничего с собой не взяв - на месте мол сам разберусь.
Еще издали он среди делянок увидел фигурку в легком платье и ускорил шаги. А ты говоришь - королева, - упрекнул он себя. - Хотя и королям простой труд не чужд - ведь выращивал кто-то капусту. И к тому же, - заступился он сам перед собой за девушку6 - я имел ввиду все-таки ее красоту и грацию, а не стиль жизни.
Однако она совсем не собиралась стать руководителем его огородной практики. Взяв корзинку, она пошла куда-то в сторону. Его она не заметила. Вадим пошел за ней - просто из любопытства - узнать, чем она занимается. Все-таки хоть что-то про нее.
Она что-то собирала в поле, что-то поднимала с земли и клала в корзинку, и он уже было собрался догнать ее и предложить свою помощь, как вдруг что-то случилось. она замерла и напряглась. Конечно, лопнул шар трескучки. Но ведь она должна их слышать неоднократно. В чем же тогда дело? Мягкое облачко пыльцы, снесенное сильным порывом ветра в их сторону, материализовалось в ту же бронированно-клыкастую тварь. Но на этот раз она не собиралась рассыпаться. девушка попятилась, сохраняя свое королевское достоинство. Вадим рванул, да так, что уши заложило. Зверь не торопился, уверенный, что добыча от него не уйдет. Он некоторое время вяло ходил вокруг нее кругами и вдруг прыгнул. Она отпрянула, молча и без вскрика. Каким-то неуловимым движением ускользнула от его клыков и зверь задел ее только лапой, пролетая мимо, как жест отчаяния. Тем не менее этим движением он сбил ее с ног, порвав ее платье. Приземлившись, он развернулся, готовясь к повторной атаке. Девушка попыталась встать, но схватилась за ногу и осталась сидеть, глядя зверю в подслеповатые глаза.
Вадиму осталось совсем немного, но зверь прыгнул первым, и Вадим упал на девушку, подминая ее под себя, закрывая ее своим телом, ожидая, когда острые клыки и когти вопьются в его тело и не думая, что будет потом. Но атака зверя обрушилась на Вадима удушливым облаком пыльцы, которая весело разбежалась в виде тысячи резвых шариков. Ничего не понимая, он лежал на неподвижно застывшей девушке и сжимал ее плечи, стараясь как можно больше закрыть ее тело от твари.
Так они и лежали.
Наконец она слабо пошевельнулась, и он, осознав происшедшее, приподнял голову и глянул ей в лицо в надежде хоть что-то там увидеть.
Он увидел очень и очень близко огромные голубые глаза. Совершенно не пустые, и во всяком случае, не безразличные. Она смотрела на него прямо и открыто, и вдруг чуть смущенно улыбнулась. Он совсем растерялся, и когда она снова пошевелилась, давая понять, что пора и подниматься, Вадим встал и подал ей руку. Она осталась сидеть и показала на ногу. Нога запуталась в густой траве и Вадим, бросившись было срывать траву, быстро понял, что тут делов секунды на две, и стал все это проделывать осторожно и неторопливо. Он придерживал ее ногу левой рукой, правой убирая запутавшиеся растения, и чувствовал теплоту ее тела и радовался этому, радовался тому, что кожа на ее теле такая же, как и у нас, что она не состоит не из червячков, и не из пластмассы, что такая же теплая, и так же смущается, придерживая рваные лоскутки своего платья и стараясь прикрыть грудь.
Он поднял глаза на ее поцарапанное плечо. Раны были небольшие, а кровь у них была светлее, но все-таки красная. Он зачем-то провел пальцем по неторопливо стекающей капле ее крови, поднес ко рту и лизнул. Она напряглась, глянула как-то уж больно внимательно на него и тоже вдруг взяла его исцарапанную руку и, поднеся близко к своему лицу, как-то странно посмотрела на него. Он растерялся, не понимая ничего. Она закрыла свои большие глаза, вернее, даже просто зажмурилась, и лизнула его ладонь. Язычок был розовый, теплый и шероховатый. Тысячи мурашек побежали по его телу, он вспотел и замерз одновременно. Кровь ударила в закружившуюся голову.
Больше она не смотрела на него. Быстро поднялась. Взяла корзинку.
К замку шли молча, и было такое впечатление, что каждый идет своей дорогой, просто она случайно совпала.
Зачем он шел к замку, Вадим не знал.
Впервые он с нетерпением ждал ужина, раз за разом прокручивая в голове недавно случившееся. Раз за разом он окунался в ее большие, глубокие глаза. И совершенно не мог рассуждать и анализировать спокойно и обьективно. Остались одни чувства и эмоции. Они и управляли им теперь.
И вот гонг. Опять он пришел пятым.
Ничего не изменилось. она была все той же надменной аристократкой, увешанной драгоценностями. По-прежнему он не существовал для нее.
Что ж, - с горечью думал он, лежа на топчане у себя в каморке, - этот раунд остался за ней... Так, на чем я там остановился? На сгустке дождевых червей?
Глава 6.
Сегодня ему не спалось. Он почти убедил себя, что ее большие глаза попросту безобразны, то и дело отгоняя от себя воспоминания о тепле ее тела.
Вышел на террасу.
Наверное, пора заняться изучением их вечерней жизни, решил он.
Первого рэнита он нашел в третьей по порядку комнате. Тот сидел в кресле в полной темноте и, казалось, спал. Вадим постоял немного, привыкая к темноте, осмотрел его внимательно и ушел, отказавшись от мысли потолкать его за плечи.
Двое сидели на крыше башенки и занимались чем-то непонятным. Вадим присел на каменный выступ. Рэниты, как обычно, его не замечали. Они неторопливо крутили какое-то сложное сооружение из реек и натянутых струн, - то ли древний теодолит, то ли какая-то геометрическая задачка.
Девушку он нашел в самой дальней, угловой комнате. Она сидела у окна в открытом вечернем наряде и держала в руках что-то вроде листа плотного картона с неровной поверхностью. Глаза ее были закрыты и пальцы неторопливо скользили по ямкам и выступам.
Постоял с минуту, двинул стулом. Она не вздрогнула и глаз не открыла. Тогда он сел напротив, сложил ногу на ногу и пристально уставился в ее лицо. Она его по-прежнему не замечала, полностью отдавшись этому своему странному занятию.
Вадим выдернул из своей головы волосинку и, нагнувшись, провел по ее лицу. Она открыла глаза и глянула на него с неудовольствием. Он смотрел ей прямо в зрачки и старался не мигать. Чуть поджав губы, она протянула Вадиму пластинку. Он взял и вопросительно посмотрел на нее. Она сделала движение рукой, словно проводила пальцами по стене. Вадим коснулся неровностей пластинки и вдруг где-то в голове услышал музыкальные звуки, вернее, полную их какафонию. Он вздрогнул, она улыбнулась и забрала свой музыкальный инструмент.
Когда он уходил, она дотронулась до его руки, потом прижала свою руку к груди и сказала грудным певучим голосом - Вельда. Он тоже назвал свое имя.
Утром он встал еще до восхода солнца. Прошелся по комнатам - рэниты спали, только Седого он нигде не нашел. Вельда тоже спала, и что-то в ее позе было совершенно нечеловеческое, словно манекен бросили на койку. Он постоял в дверях - что-то заходить ему совсем расхотелось. Но ведь должен же я знать, чем и как они живут, спят, встают, умываются, делают зарядку... А за женщиной наблюдать все-таки лучше, чем за мужчиной. И убедив себя таким образом, он вошел и сел напротив нее.
Проснулась она неожиданно. Просто вдруг широко распахнулись ее глаза, словно упали какие-то заслонки. С минуту она лежала совершенно неподвижно, не мигая, и не глядя куда-либо определенно. Потом поднялась, быстро и решительно, только мельком глянув на него. Положила руки на край стола, замерла на несколько секунд, - лицо ее ничего не выражало. Потом взяла широкую материю и вышла. Вадим увязался за нею. Так они вышли к бассейну. Не останавливаясь, она одним неуловимым движением сбросила с себя одежду и мягко, без брызг, ушла в прозрачную воду. В первый момент он испугался - не из-за того, что не видел голых женщин, а из-за того, что боялся, что ее тело будет в чем-то резко отличаться от земных женщин. Но ничего подобного в глаза ему не бросилось. Он вздохнул с облегчением и тоже решительно разделся и вошел в бассейн. Вода была холодной и приятно мягкой.
Девушка лежала на спине, раскинув руки и ноги, и совершенно не тонула. Мало того, над водой была большая часть ее тела. Может, все дело в воде? - подумал Вадим и попробовал сделать что-либо подобное. Вода его не держала. И ему вдруг стало жутко, словно он вдруг только что узнал, что занимательный и приятный собеседник, с которым перешли на "ты" и пропускали по стаканчику, дружески хлопая по плечу, вдруг оказался всего лишь механической куклой.
Он вылез из воды и присел у кромки, стараясь высохнуть под лучами солнца - не ходить же мокрым по замку, хотя, наверное, и можно было.
Между тем, девушка ушла под воду и неторопливо скользила у самого дна, совершенно не шевеля телом. Ну что ж, пожал он плечами, отметим это как еще одну особенность их организма.
Наконец она вышла из бассейна. Вадим специально встал6 чтобы оказаться на ее пути к одежде и простыни. Она молча обошла его с совершенно бесстрастным лицом, тем самым еще больше увеличив свое сходство с механической куклой. Накинула простыню на себя, взяла одежду и ушла к себе. Вадим, продолжая свои исследования, пошел за ней, но неожиданно обнаружил, что ширма, закрывающая вход в ее комнату, тщательно закреплена по краям. О, уже что-то!
Он сел в коридоре на пол возле двери - не рвать же тряпку руками. Скорее всего, сидеть придется до гонга. Зато войду последним.
Однако дверь распахнулась гораздо раньше. Она вышла с каменно-немигающим лицом, и, обогнув поднимающегося Вадима, пошла по коридору. Он отметил, что одета она совсем не для выхода к столу.
Они пришли на кухню.
Он шел в двух шагах от нее и внимательно рассматривал ее походку, пытаясь уловить хоть намек на что-то механическое. Но нет, шла она вполне поземному, а может даже и лучше. Плавные грациозные движения.
Она хозяйничала на кухне - Вадим не сильно вдавался в то, что она делает, но и с кухни не уходил, решив довести начатое дело до конца и зная, что если он не выполнит сегодняшнюю работу, никто его не накажет.
Он сидел на корточках у входа - как и в тот раз - и смотрел за работой Седого. Тот, не торопясь, не обращая внимания на присутствие Вадима, выкладывал кирпичики кристаллов.
- Картину вы нарисуете позже, или она уже создана? - не удержавшись, спросил Вадим, забыв на время, что здесь за вопросы надо сначала заплатить.
Но Седой чуть покачал головой и не спеша обернулся.
- Парадоксы времени, - сказал он бесстрастно. - Я еще не знаю, что на ней будет изображено, а вы ее уже видели.
- Что вы хотели передать нам?
Седой снова вернулся к своей работе, бросив только:
- Значит вы увидели ее слишком рано.
Глава 7.
Поздно вечером.
Ладно, подумал он, хватит бездельничать, пора и дела делать.
Он пришел в кузню. В углу скопилось много чего всякого. Будем осваивать и эту технику.
Неожиданно увлекся. Только разошелся, только стало что-то получаться, как на тебе - погас свет, пора ко сну. Он вздохнул в досаде - ну как не вовремя. Положил только что взятую деталь, собрался было уходить. Потом огляделся - однако светло, луна светит прямо в окно, да и от печи тоже немало света. И он продолжил работу, изредка подходя к окну, когда надо было получше разглядеть деталь. Через некоторое время свет в кузне вспыхнул. Надо же, искренне удивился он, интересно, это к человеческой черте отнести, или к их практичности?
Глава 8.
Вадим сидел в пустой комнате девушки и ждал ее.
Она вошла совершенно не слышно. На ней был теплый вечерний плащ, и все же, даже сейчас, сквозь эту толстую, скрадывающую одежду, он угадывал, как величественна ее походка, как гордо откинута под капюшоном голова... Древние легенды говорили о том, что принцессой нужно родиться. Может быть, они были правы. в темноте он заметил у нее в волосах сверкающую рубиновым огнем диадему.
Вадим встал. Рэнитка остановилась от него в двух шагах, откинула капюшон и ее длинные волосы, чуть окрашенные кровавым светом камня, свободно заструились по плечам. Очень долго они стояли рядом совершенно молча, словно погрузившись в ночное безмолвие, во всю эту мертвую нереальную ночь, в ночь, которая прошла тысячелетие назад...
- Зачем ты здесь? - спросила она медленно и печально. Ее лицо оставалось странно неподвижным, невыразительным, точно слова, которые она произнесла, не имели к ней ни малейшего отношения.
- Как тебе объяснить, - пожал он плечами, - Любопытство, наверное, жажда разгадывать любые загадки...
- И только? - усмехнулась она.
Подстегнутый этой усмешкой, он решился.
- Нет. Есть и еще причина.
- Какая? - казалось, она знала ответ.
- Причина в тебе самой.
Она покачала головой, промолчав. Молчал и он. Луна наполовину спряталась за горизонтом, сместились на небосклоне ночные созвездия. Вадим стоял неподвижно, не чувствуя холода и всматривался в черты ее лица, такие же прекрасные и чужие, словно хотел запомнить их навсегда...
- Почему ты ничего не спрашиваешь? - нарушила она тишину. - Люди любят задавать вопросы. Много вопросов...
- А ты мне ответишь?
Она пожала плечами.
- А как же мое соглашение о цене?.
Она усмехнулась:
- Это и есть твой вопрос?
Он покачал головой:
- Хорошо. Ответь мне, за что дромы (?) так ненавидят вас?
Девушка присела на край кровати.
- Ты умеешь выбирать вопросы, - Она поправила волосы. - Чтобы ответить, мне придется рассказать тебе все. Не знаю, поймешь ли...
...Они прилетели сюда из другой галактики. Летели от звезды к звезде. Рэниты уже тогда покорили время, и чтобы их задержка у себя дома не была долгой, они перед обратным полетом переходили в прошлое. Их экипаж насчитывал 20 человек. Они успели обследовать много планетных систем, когда вдруг неполадки вынудили их сесть на Реану. Своими силами устранить ее они не смогла и поэтому приняли решение - переместиться во времени, подгадав к тому моменту, когда вблизи по графику будет пролетать корабль из их экспедиции.
Но сдвиг во времени неожиданно вызвал катастрофу - местные растения оказались тесно связанными с временной составляющей - их корни росли в прошлом; цветы, называемые "белые колокола" - в настоящем; а плоды появлялись в будущем. В момент импульса хронара включилось противоположно-направленное временное биополе планеты. начались разрывы пространства, извержения вулканов. Планетный катаклизм захватил всю планету. Их выбросило далеко в прошлое, так же, как и Вадима, без одежды, вещей, оборудования. А планета почти вся погибла...
- Не вся... - тихо сказал Вадим.
- Да, - кивнула она. - Уцелела одна маленькая рощица. Но и она вымирает. Пустыня наступает на нее со всех сторон. естественный баланс флоры нарушился. Из-за временных разрывов плоды трескучек не достигают семян, и не происходит оплодотворения, на планете не появляются новые растения, а старые со временем вымирают.
- Сколько уже вы прожили здесь?
Она чуть заметно вздрогнула.
- Рэниты живут очень долго.
- А не пробовали использовать растения в переходах во времени?
Она отрицательно покачала головой.
- Они не любят нас. Ты это видел.
Он кивнул.
- А ваши, значит, н знают, где вас искать?
Она ничего не ответила. И так было ясно.
- Должен же быть какой-то выход. Нельзя так вот просто смириться с поражением.
- Мы перепробовали все, что в наших силах, - тихо сказала она.
Такой тоскливой безысходностью повеяло на Вадима.
- Слушай, но не может же так быть. Теперь нас стало больше. Наша цивилизация поможет вам...
- Не торопись, Вадим... - прервала она его мягко дотронувшись до его руки, - Не надо давать пустых обещаний.
Он решительно качнул головой:
- Я тебе клянусь, Вельда, что положу на ваше спасение все силы. Верь мне...
Она улыбнулась его горячности и вдруг посмотрела на него с такой невыносимой грустью.
- Я верю тебе.
Неожиданно он резко обернулся.
- Откуда ты знаешь мое имя?
Она снова улыбнулась.
- Эта наша встреча - не первая.
Он не понял.
- И все же?
Она отрицательно покачала головой.
- Ты сам скоро все узнаешь.
Ну что ж, на эту тему говорить не хотят.
- Хорошо, а ты можешь мне сказать, где мои товарищи?
- Могу, - просто ответила она. - Глотнув сока трескучек, человек становится одной из составляющей во временном биополе планеты, его частицей. И теперь она - планета - может перекинуть тебя в любой момент в любое время, исходя из каких-то своих требований. Так произошло и с твоими товарищами. Они ушли, но в каком они сейчас времени - я не знаю.
- Знаешь, Вельда... - вдруг решившись, повернулся он к ней, но она прижала свои пальцы к его губам и отрицательно покачала головой.
- Нет, не говори ничего.
Он смутился.
- Почему?
Но она только снова покачала головой.
- Не надо... Иди... Вадим... Тебе пора...
Он посидел еще немного, потом решительно встал.
- Вадим, - вдруг остановил у двери ее голос. Он обернулся выжидательно.
- Нет... Ничего... Иди.
И он ушел.
На следующее утро он перед завтраком пошел в рощу за дровами и неожиданно для себя был возвращен в свое время.
Вместе с ним вернулись все, кто когда-нибудь пропадал на этой планете. Вернулись все в одно и тоже время, также голые, и у каждого в руках был подарок от планеты - небольшой красноватый предмет, похожий на человеческое сердце - плоды трескучек.
Конечно, нашествие такого количества голых людей несколько шокировало жителей поселка. Но страсти быстро улеглись.
Плоды трескучек были рассажены по всей планете и легкие шарики спор, словно зная об этом, устремились к местам их посадки.
Планета возрождалась.