Осень. На улице уже темнело. Сидя на последнем сиденье автобуса Витюня, скрестив руки, лениво посматривал на сидевших впереди девушек, впрочем думая совсем не о них. День сегодня был тяжелым, размышлял он. Да и весь месяц честно говоря тоже. Работы нет, денег нет, мать старушку кормить не чем, не говоря уже о себе. А на ее пенсию и одному то не прожить, не то что двоим. Да и стыдно здоровому мужику-то питаться за счет старенькой матери. К тому же и выплачивают ее, пенсию эту жалкую, с огромными задержками. Вон уже два месяца ничего не получали. Крутят там где-то в верхах деньги эти что ли? А все эти подработки по разгрузке вагонов по ночам, уборке по утрам мест на рынках и другие им подобные были редки и денег этих хватало на считанные дни. Он непроизвольно вздохнул и поднял глаза на девушек, пытаясь отвлечься созерцанием прекрасного. Одна из них была помоложе и сидела со строгим неприступным лицом, надменно скривив губы. Вторая была постарше, наверняка были и муж и ребенок, и взгляд ее был спокойнее и умудреннее. Но обе были довольно красивы.
    В другое бы время он и не смотрел бы так нагло - ни одна уважающая себя девушка никогда бы не пошла на уличное, а тем более автобусное знакомство, а с не уважающими как это ни странно он знакомится не хотел. Но сейчас рядом с ним у окна сидела странная женщина - тихая и на первый взгляд незаметная, она тем не менее его раздражала, и поэтому он упорно не смотрел в окно. Женщина сидела совершенно неподвижно, двигалась одна только ее голова, еле заметно покачиваясь из стороны в сторону - словно она кому-то говорила то да то нет. Витек шевельнулся и женщина чуть замерла, но потом снова закивала головой - нет-нет-нет... да... нет- нет-нет... потом быстро -да-нет-да-нет... потом долгое не-е-е-т... быстрое да... снова долгое не-е-е-т... и опять - да-нет-да-нет. Через четыре остановки это его порядком достало и мысли дружно потекли в одном единственном направлении - о энергичном выталкивании соседки из автобуса под одобрительные возгласы, а также советы и возможно - посильная помощь, всех присутствующих пассажиров.
    - На Макаренко выходите? - вдруг спросила она вполне человеческим голосом и он с большим облегчением отрицательно покачал головой, отодвигаясь в сторонку и давая ей возможность выйти.
    Вместе с ней с переднего сиденья поднялась маленькая девочка с ранцем за спиной, из которого демонстративно, на виду у всех, выпал какой-то продолговатый предмет цилиндрической формы и, лениво покатившись, остановился прямо посередине автобусного прохода. Девочка была далеко и Витек не стал ей кричать - лень было, но и ближе сидевшие пассажиры тоже молчали. Витюня махнул на это рукой и наконец-то отвернулся к темному окну, развалившись поудобнее.
    Итак, думал он, куплю полуторку бодяжного пива - впритык должно хватить, хоть на сегодняшний вечер собью эту доставшую тоску. Все полегче станет, а то хоть вой...
    Выходя на конечной остановке он зацепил ногой какой-то предмет, задержался в дверях - может, из кармана что-либо выпало? Пригляделся - да это же та продолговатая штуковина, которую потеряла девочка в белой курточке. Видать, никто на нее не позарился. Витек лениво нагнулся, поднял, протянул его кондуктору.
    - Потерял кто-то, - сказал он.
    - А мне это зачем? - пожала плечами молодая девчонка с паклями вместо волос и демонстративно отвернулась.
    Витек пожал плечами, отдал ей за проезд три рубля (долго собирая мелочь из карманов - большой горстью, кондуктор поморщилась с отвращением принимая их), положил предмет в карман и вышел.
    День у него на самом деле выдался очень тяжелый и поэтому он первым делом направился к киоску, что стоял прямо на конечной остановке - там было самое дешевое пиво. Витюня купил разливное Жигулевское 1.5 литра за 30 рублей (пустую полиэтиленовую бутыль всегда имел с собой), и когда расплачивался, случайно выронил подобранную в автобусе продолговатую штуковину. Наклонившись он хорошо рассмотрел этот предмет при ярком магазинном освещении. Она напоминала детский продолговатый кошелек, неумело вышитый бисером. От нечего делать он заглянул внутрь и обомлел - там вперемежку с ручками, резинками и карандашами лежала заморская деньга серо-зеленого цвета. 100 долларов. Он таких денег и не видел в своей жизни. Только слышал. И сейчас он смог разобрать цифру 100 и иностранное слово 'dollar'. Кому-то сегодня крупно попадет, грустно подумал он. Ему было жаль и девочку и ее родителей.
    - Рассчитываться будете? - сурово спросила продавщица - все-таки это был не коммерческий киоск и нравы здесь остались еще старые - советские.
    - Буду, - также сурово ответил Витюня, пряча детский пенал во внутренний карман и выкладывая на грязный прилавок еще более грязные и изрядно замусоленные смятые российские червонцы, последнее что у него оставалось.
    Выйдя из магазина он медленно шел по темной улице домой - всеобщее обнищание всегда начиналось с поголовной экономии электричества. В подъездах, кстати, света тоже не было, и многие жильцы ходили с фонариками.
    Он шел и меланхолично поигрывал в кармане детским кошельком. Он искал место где бы присесть и спокойно попить пива. Но так и не находил. Все его давно облюбованные лавочки были заняты резвящимся молодняком. К тому же какое-то неожиданное и совершенно несвойственное ему беспокойство не давало пропитой душе покоя, мешало ему полностью отдаться пиву, насладиться этим процессом. Что-то было не так.
    И так бродя бесцельно по кварталу он вдруг очутился на остановке, где вышла та маленькая девочка.

    Давно уже стемнело, а он все еще сидел на поребрике возле самой остановки, пил пиво из горлышка пластиковой бутылки под неодобрительные взгляды редких выходящих из автобусов людей, выхватываемый светом салонов ярких автобусов... Но двери закрывались, автобусы уезжали и снова становилось темно.
    Пиво подходило к концу и что он тут делает он сам не мог себе сказать. Нет что бы сидеть где-нибудь в укромном месте, где никого нет, думать о чем-нибудь приятном, пить потихоньку пиво, получать удовольствие. Так нет же.. И зачем он приперся на это место?
    Витек в который раз повертел детский школьный пенальчик. Прикидывая, сколько же пива можно купить на все это? И на сколько его хватит? А еще лучше - купить хорошего пива, а не этой дешевой бурды, а к нему - хорошей рыбки, которую только и видел на прилавках коммерческих магазинов, но не то что бы пробовал - названий таких никогда не слышал.. Витек мечтательно вздохнул.

    В темноте послышался слабый шум. Кто то явно приближался.
    - Ну как же так! - чуть не плача говорила женщина, фонариком освещая землю перед собой. - Ну ты вспомни, где ты шла, какой дорогой?..
    - Мамочка, - всхлипывая, отвечал детский голосок, - здесь я шла, как и всегда... Он со мною был все время...
    - Эх ты, растяпа, - отвечала мать очень упавшим голосом. - Надо было сразу заплатить за уроки. Полгода все-таки занятий! Ну что мы теперь будем делать? Куда пойдем? Тебя же не возьмут теперь в школу...
    Но девочка только тонко всхлипывала в ответ, чуть ли не руками шаря в темной и грязной земле.
    - Ну слава богу! - громко произнес Витек, отхлебнув прямо из горла полуторалитровой бутылки. - Я вас устал уже ждать!
    Мать с дочкой замерли.
    - Девочка в белой курточке, - строго спросил он слегка заплетавшимся голосом. - Это ты потеряла кошелек?
    - Я, - испуганно ответила она.
    - Смотреть надо за вещами когда выходишь из автобуса! - добавил он стараясь говорить как можно строже и сильно жалея о потерянных теперь уже навсегда деньгах - ведь теплилась еще смутная надежда что никто не придет, и он с большим облегчением заберет эти деньги себе и тут же направится в ближайшую круглосуточную забегаловку.

    - Вы его нашли? - с плохо скрытой надеждой спросила молодая мама.
    Витек кивнул.
    - Такой пенал? - продолжала с мольбой говорить женщина. - Полукруглый.. сероватый ?..
    Витек снова кивнул. Потом до него дошло что в темноте его не видно.
    Он молча, пошатываясь, приблизился к женщине, и увидев его она непроизвольно отшатнулась, плотнее прижимая к себе испуганную дочку. Тем временем Витек, все также покачиваясь, с большим сожалением принялся шарить в глубоком кармане, пытаясь выудить среди массы всяких жизненно необходимых но почему-то редко доставаемых предметов запутавшийся в обремкайках пенал. Девочка с мамой прижались друг к другу еще плотнее.
    Витек поднес руку к самому лицу, посмотрел на свет - то ли он достал. Потом протянул женщине..
    - Забирайте, - сказал он тихо. - Это ваше.
    Женщина осторожно, трясущимися руками взяла пенал, торопливо раскрыла его, посветила внутрь.. Она ничего не сказала, но такая волна облегчения прокатилась по улице, что Витюня покачнулся...
    - Слава богу, - радостно произнесла женщина, тиская свою дочку. - Слава богу...
    Витек молча повернулся и тихо побрел прочь...
    - Настя, скажи мужчине спасибо, - услышал он где-то за спиной. - Мужчина, где вы? Может вас угостить чем-нибудь?
    Но его уже не было видно, а откликаться ему почему-то совсем не хотелось.
    - Возьмите деньги, мужчина, - уже громче прокричала женщина.
    Но он уходил все дальше и дальше, в душе проклиная себя последними словами.
    - Мужчина, спасибо вам, - еле слышно донеслось до него. - Большое большое спасибо.
    А он тихо брел себе по темной улице и перед глазами у него стоял большой пребольшой стол, идеально чистый, с белоснежной скатеркой, на столе в красивых продолговатых тарелках лежала рыба разного вида и размера, с лучком, со специями, а то и просто - копченая или вяленая, между блюдами весело стояли стеклянные запотевшие бутылки с холодным пивом, на углу стола лежала заморская никелированная открывашка, а посередине всего этого изобилия гордо возвышалась одна единственная хорошо отмытая пустая пивная кружка, с нетерпением ожидающая своего хозяина.