"Помните ли вы, дорогой генерал, такой же тающий февраль между Юшунем и Армянским базаром в 1920 году и наши две одинокие фигуры, ведущие огонь по слащевской коннице, пока наши отступавшие части не опомнились и не залегли в цепь вместе с нами?"
И.Бахтин.
Не каждому человеку суждено остаться в истории. И не каждому человеку суждено остаться в истории с какой-то фразой и высказыванием. Льву Захаровичу Мехлису в этом отношении повезло. Он вошел в нашу историю с фразой "Не бойцы виноваты, а руководство.... Мы опозорили страну и должны быть прокляты." (14 мая 1942 года) Эти слова он произнес после разгрома Крымского фронта, где Мехлис являлся представителем Ставки. Он просил Сталина направить его туда, где тяжелее всего. И его отправили. 27 июня 1942 года вместе со 142-й стрелковой бригадой на борту лидера "Ташкент" он прибыл в Севастополь. Точнее сказать прибыло три четверти бригады - 944 человека, остальные 320 человек погибли на борту эсминца "Безупречный".
Это был страшный переход морем - проходить мимо гибнущего "Безупречного" не имея возможности оказать погибающим морякам и десантникам помощь - Лев Захарович понимал, что атакуемый немецкими пикировщиками "Ташкент" сделал все что мог - сбросил за борт плотики и спасательные круги, не рискуя остановиться и пополнить число жертв. Но где же авиация флота? Где катера? Почему Октябрьский не выслал никого для спасения? Или в Севастополе такой же бардак как на некогда существовавшем Крымском фронте?
Его связывало с Крымом очень многое. В январе 1920 года 46-я дивизия, в которой он был комиссаром, входила в состав 13-й армии. Армии была поставлена задача - не допустить Слащева в Крым и разгромить на подступах к нему, но белому генералу удалось прорваться. Однако их дивизия, преследуя белых, вышла к Перекопу и Чонгару, и даже сумела взять Перекоп и Армянский базар, потеряв половину личного состава. По льду замерзшей реки Чонгар, 137 бригада которую вел Лев Захарович сумела выйти в тыл белым, захватив штаб с генералами, 18 орудиями и несколькими десятками пулеметов. Но потери были слишком велики и Слащев сумел вытеснить 46-ю дивизию за пределы перешейка. Потом были бои с высаженным десантом - алексеевским полком за Геничевск. Затем ранение. Затем снова в строй и участие в захвате Каховского плацдарма. Того самого, где укрепления для отражения атак белых, строил Д.М.Карбышев. 5 сентября врангелевцы, введя в бой Корниловскую пехотную дивизию, при поддержке танков попытались выбить красных с плацдарма. Мехлису пришлось лично встать у орудия и отражать танковую атаку.
Нужно сказать, что Лев Захарович начал военную службу в 1911 году и прослужил в армии до самой демобилизации - до 1918 года, дослужившись до чина взводного фейерверкера - максимально возможного унтер-офицерского чина в артиллерии в то время. Упомянутый выше бой под Каховкой не только вошел в историю, и стал темой для песен. В наше время, некоторые любители альтернативной истории, а также писатели пишущие в данном жанре используют данный бой как историческую развилку. Рассматривать подробно эту тему мы не будем, за исключением одного момента. В романе В.Д.Звягинцева "Разведка боем", присутствует сцена избиения одним из белых офицеров пленного красноармейца, который представился как старший фейерверкер Иван Петелин. Случайно это или нет? Кто знает. Зная патологическую неприязнь писателя к коммунистам, вполне возможно, что и нет.
Но и без Звягинцева Льва Захаровича мало кто любил. Особенно после того как в 1937 году, он стал начальником Политического управления РККА. В числе мусора выметенного им из армии, оказалось немало представителей богоизбранного народа из так называемой ленинской гвардии, ну и такая же американоязычная шваль из парохода Троцкого. Мехлис будучи евреем, на все вопросы соплеменников отвечал, что он не еврей, а коммунист по национальности. Затем было участие в Финской войне - выход из окружения. Потом работа в органах государственного контроля. Потом война. Впрочем, Мехлиса совершенно не интересовало любят его или нет - он представитель Ставки, а не барышня.
Нужно сказать, что штаб ЧФ был не рад такому гостю. Сам же Лев Захарович, прежде чем знакомиться с штабом решил ознакомиться с окружающей обстановкой лично. Практически сразу же перепало батарейцам 35-й. Никто так и не смог объяснить представителю Ставки, почему снаряды из погребов неисправной башни не перегрузили в погреба исправной. Равно как удивил Мехлиса факт малого количества боезапаса для 305 мм орудий. Это в главной базе флота? "Не верю!" - именно эти слова и произнес Мехлис, пообещав задать их в штабе флота. И задал. И конечно же получил ответ - вывезли до начала осады Севастополя. Ну это, Лев Захарович уже проходил - в Ленинграде, когда вместо жителей вывезли продовольствие. На лицо был заговор, но не было сил для его раскрытия, да и время и место - в осажденном городе это сделать невозможно.
И он продолжил знакомиться с обстановкой в СОРе, начав с юга, и планируя наиболее спокойный четвертый сектор - расположенный вдоль южного берега бухты Северной, посетить в ночь с 28 на 29 июня 1942 года.
* * *
У Эриха фон Манштейна, который осаждал Севастополь, были серьезные проблемы. Последний штурм, принесший захват Северной стороны был сопряжен с серьезными потерями - в полках 11-й армии, осаждавшей Севастополь, осталось по 800-900 человек. И хотя, силы защитников русской крепости были почти исчерпаны, германская армия оказалась в позиционном тупике - линия фронта значительно сократилась, и была защищена с двух сторон морем - левый фланг русских прикрывала Северная бухта, шириной около 800 метров, а правый фланг - Черное море. Плотность русских войск значительно возросла, и никакие лобовые атаки никакого весомого результата принести не могли. Точнее сказать могли, но при наличии подкреплений, а их то у Манштейна и не было - Восточный фронт пожирал все без остановки. Если бы дело было на суше - можно было бы попытаться совершить фланговый обход и удар в тыл. Но русских окружает море, а германского флота для высадки десанта в Черном море нет. Кто предложил использовать штурмовые лодки для ночного десанта через Северную бухту, история однозначного толкования не дает. Сам Манштейн пишет, что идея принадлежала командованию 54-го армейского корпуса, и его уговорили, хотя он и был против. Офицеры 54 корпуса в своих мемуарах валят всю вину на Эриха, говоря, что это была его идея. Так или иначе, но в 1 ночи с северного берега Северной бухты сотня штурмовых лодок с двумя пехотными полками из 22-й и 24-й пехотных дивизий взяла курс на южный берег. Их было почти две тысячи человек. Артиллерия была в готовности подавить огонь русских на противоположном берегу. Чтобы заглушить звуки подготовки десанта к высадке авиация 8 флота начала ночной авианалет на Севастополь. Были подготовлены дымовые шашки для постановки дымовой завесы.
* * *
Визит представителя Ставки на передовую переполошил всех штабных в четвертом секторе. Одни вызвались сопровождать, а другие стали лихорадочно убывать в штаб флота - подальше от большого начальства. То, что Лев Захарович резок и категоричен, знали многие, но одно дело знать, а другое сталкиваться с этим на практике.
* * *
Из воспоминаний Л.З.Мехлиса:
"Я задал простой вопрос командиру поста наблюдения:
-Как осуществляется контроль за перемещением противника в ночное время? Как вы наблюдаете за акваторией бухты ночью? - его молчание и непонимающий взгляд поразили меня, и я обернулся в поисках начальников рангом повыше. Но никого не было. Я был очень уставшим и понимал стоящего передо мной командира взвода местного стрелкового полка. Да, он будет сражаться, и жизнь свою положит за Родину не раздумывая, но ведь он ничего не умеет! Он простой ополченец, только обладающий властью над десятком таких как он. Я решил научить этих горе-наблюдателей простым и элементарным вещам, и попросил дать мне осветительную ракету и бинокль. И предложил после запуска ракеты понаблюдать за сектором бухты, а затем сравнить данные. На часах было 1 час 06 минут 29 июня 1942 года, когда подвешенный на парашюте, светящийся фонарь стал спускаться вниз.
И я увидел множество лодок отчаливающих от фашистского берега к нашему, их было около сотни не меньше. И я увидел это не один, потому что кто-то рядом со мной восликнул "...Мать!", а кто-то начал крутить ручку полевого телефона, а потом северный берег бухты взорвался огнем. Фашисты поняли, что мы их заметили, и вели огонь по площадям и ранее обнаруженным огневым точкам. Но наши ответили. Вверх полетели еще ракеты, освещая флотилию их лодок с десантом, заговорили пулеметы, ударила артиллерия. С их стороны потянулись - клубы дыма - они стали ставить дымзавесу, поскольку видимость ухудшалась, я скомандовал сопровождавшему меня комвзвода, чтобы он вел людей к срезу воды - кто-нибудь из фашистов наверняка проскочит.
Так и получилось - около десятка лодок, как удалось потом установить сумели прорваться сквозь наш огонь и высадить десант. Но их было слишком мало и высаживались они разрозненно, поэтому их удалось быстро уничтожить. Тогда же я и получил очередное ранение. Я с отделением находился у самого берега, когда из клубов дыма вынырнула их лодка. Кто-то успел дать очередь по фашистам и убить их офицера, но в ответ в нас полетели гранаты, и я потерял сознание.
Очнулся я, когда на небе светало. Вокруг все грохотало. Находился я в помещении. Я попробовал встать, но от боли в руке, на которую попытался опереться, сильно застонал. Тут же ко мне подскочила санитарка и спросила: "Что случилось товарищ комиссар?". Я спросил, где я и что с ночным штурмом - она сказала, что десант отбили и сбросили в море, а в 5 утра фашисты начали штурм города".
* * *
После неудачи с десантом, случилось то, чего так и боялся Манштейн - ему пришлось пытаться пробить стену, в надежде, что русские дрогнут, и где-то появиться слабина. Из сотни танков и самоходок, которые он бросил в атаку, к концу дня 29 июня в боеспособном состоянии не оказалось не больше десятка - те машины, которые догорали на поле боя, восстановлению уже не подлежали, попав под огонь 35-й батареи. К исходу первого июля 1942 года - пехотные полки германских дивизий по численности практически сравнялись с ротами, и единственный резерв - румынские дивизии - увы, не проявили должного героизма. После пары неудачных атак, румыны были отброшены, потеряв часть позиций захваченных ценой немалой германской крови. 2 июля 1942 года штурм Севастополя был прекращен.
* * *
Потери и разрушения в Севастополе были ужасающими. Поскольку доставка подкреплений морем, ввиду действий германской авиации была невозможна, то оборонительные позиции стали занимать подразделения городского ополчения. Впрочем, немцам это мало могло помочь - четыре дивизии 11-й армии нужно было или расформировывать или отправлять в тыл на переукомплектование. Обе стороны оказались без резервов и в позиционном тупике. 1942 год продолжался. Впереди было снятие блокады Ленинграда. Неудачи немцев под Воронежем и Ржевом. Окружение немцев под Сталинградом. Крах Кавказского фронта. Наконец, взятие Берлина в 1944 году. Все это было впереди, а пока по севастопольским позициям ходил человек с забинтованной рукой и искал смерти. Но смерть от него отворачивалась, ибо она не любит, когда ей слишком часто смотрят в лицо.