Афанасьев Александр : другие произведения.

Ответный удар прода

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
  • Аннотация:
    15/03

   Иракский Курдистан
   Ликвидация 3
   10 июля 2019 года
   За день до саммита.
  
   Этот компаунд - располагался в горах, в районе немного севернее города Дохук, на самой границе с Турцией. Место довольно оживленное в прошлом, сейчас несколько поувяло - когда в Ираке были серьезные проблемы, через эти места шла активная приграничная торговля, дорога в Турцию была даже более оживленной, чем дорога в Иорданию. Турки покупали по смешной цене горючку в двухсотлитровых бочках, а взамен - везли в Ирак всякую дешевку, в основном это или продовольствие или трикотаж. В немалой степени турецкий экономический рост девяностых - начала нулевых был поддержан именно этим, крайне несправедливым обменом. Это же - снизило напряженность в малоразвитых, горных районах Турции - у людей, в основном у курдов впервые была прибыльная работа. Потом - все обратилось вспять, большинство турецких курдов вышли из горной Турции и поселились здесь, основав большие деревни и даже новые городки. А сейчас - в Турции, из-за исламского правления и усугубляющегося раскола в обществе было все хуже, в Ираке, несмотря на вялотекущую войну - все лучше, и вот - поток товаров поворачивался уже в обратную сторону. Но горы - так и остались горами: невысокие, чаще всего с покатыми, не обрывистыми склонами, покрытыми хорошим лесом, в основном горной сосной. Люди жили, возделывали поля, рубили лес на продажу, в том числе даже и в безлесную Аравию, где он стоил очень дорого, ездили в город, работали на небольших фабриках, отправляли детей в столицу, где можно было надеяться на лучшую жизнь. И наверное, так и должно было быть... так и должна была проходить жизнь, несмотря на заверения бесноватых мулл, что смысл жизни человека в джихаде. Джихад это хорошо... вот только, как говорят другие, давшие своим народам нечто лучшее богословы - главный джихад в жизни это джихад против самого себя, против своей джахилии*. И наверное джихад хорош до тех пор, пока кроме джихада - ничего в жизни и не остается...
   Это место - когда-то было небольшим заводиком, занимающимся шлифовкой мрамора. В курдских горах - были залежи мрамора, небольшого, но очень хорошего качества, его разрабатывали в основном в частном порядке. Потом, когда началась блокада, и мрамор стало нельзя вывезти, а здесь, в Ираке он не представлял большой ценности - это место превратили в транзитный склад для турецкого ширпотреба, а оборудование - продали в Турцию же, по цене лома. Заниматься мрамором - уже никто не хотел.
   Потом - иссяк и этот источник дохода, и база захирела, пока не пришла совсем в негодность. Но недавно - новые хозяева начали приводить ее в порядок. Чем они собирались заниматься - никто не интересовался: это было не принято, да и смысла не было. Долгие войны, беженство, опыт изгоев и опыт оккупации - отучил людей задавать вопросы друг другу.
   База принадлежала МОССАДу. Но считалась "общим активом" и за нее - вносили свой пай многие. Больше всего - конечно же, ЦРУ США. В последнее время усердствовали французы. Гибнущая, но не погибшая до конца империя, пропитанная духом "либералите, эгалите, фратерните**", империя, в которой королей запросто отправляли на плаху, а чернь не раз врывалась во дворцы, империя, где оболганным и изгнанным умер последний великий француз, генерал Шарль де Голль - эта империя играла в новых раскладах на Востоке существенную и зловещую роль, намного более существенную, чем это представлялось. Они даже учили ЦРУ как действовать в новом мире, полном беззаконного насилия и тайных, грязных дел***. Адская смесь толерантности, примата идеологии и принципов над здравым смыслом, борьбы за господство в Европе с все решительней клонящейся в сторону России Германией, безответственного евросоциализма, тормозящей экономики и новых колониальных устремлений - делали французов одними из основных игроков в таких критических районах, как иракский Курдистан. Их цель, вместе с МОССАДом и ЦРУ - повторно дестабилизировать Ирак, затем через него - Сирию, Иран и Ливан. Расклад на будущее был ясен: Франция получает Сирию и в перспективе Иорданию, а так же допускается к проектам на территории Ирака и Ирана. США получают в полуколониальное подчинение Ирак и Иран, но так как у США не было опыта колониализма - понятно, что это не обещало ничего хорошего ни Ираку, ни Ирану, ни самим США. А над всем - должен был стоять Израиль, одновременно получавший и отсутствие угроз на границах, и в перспективе рынок сбыта для своих товаров - безграничный. На пути - стояла только одна страна - Россия. И те, кто ориентировался на нее в Ираке и на Востоке в целом. Сокрушить их - было задачей тех групп, которые готовились на бывшем заводе по производству мраморных плит и в карьерах, где добывали мрамор. Всем этим - занимались сотрудники МОССАДа и восемь французских оперативников из Иностранного Легиона - выходцев из Алжира или французских мусульман. Они же были наиболее эффективными среди инструкторов. То, чему они учили молодых курдских суннитов - курдов было полно в полиции, армии, госбезопасности, а курд курда всегда пропустит - саботаж, сопротивление, инфильтрация, уклонение. Уже были готовы несколько боевых групп, которые после Саммита глав государств нанесут ряд точно выверенных ударов по критически важным объектам и внесут достойный вклад в обстановку кровавого хаоса в стране. Хаоса, который для правительств ряда стран был лучше, чем сильная власть и довольно мягкая тоталитарная диктатура, что-то вроде итальянского корпоративистского фашизма.
   Свершиться этим планам - было не суждено. Только в последний момент Карим, парижский мусульманин и боец разведки второго парашютно-десантного полка Иностранного легиона услышал далекий гул винтов. Может, и остальные слышали - да только привыкли, что авиация всегда на их стороне и не обращали внимания. А Карим, еще готовивший отряд для штурма президентского дворца в Дамаске - внимание обратил.
   - Угроза с воздуха! - крикнул он по-арабски и бросился к стоящему в ряду других таких же, накрытому брезентом Ниссану.
   - Что он говорит? - резко поднял голову от забарахлившего дизель генератора Илья, сын переселенцев из СССР, прошедший школу Шальдаг****, а теперь работающий на МОССАД.
   - Говорит... о, Аллах!
   Помогавший ему курд ничего больше крикнуть не успел - первая ракета Штурм с термобарической головной часть, запущенная с борта ударного вертолета МИ-28М2Э достигла цели. Весь третий этаж небольшого, не знавшего уже двадцать лет ремонта здания - одновременно вспыхнул огнем, ударная волна вынесла стеклопакеты из всех окон разом, полыхнуло пламя. Вторая и третья ракета - уходили по первому этажу и здание - начало рушиться под себя, исторгая пламя.
   Вертолет продолжал вести огонь, выпуская ракету за ракетой. На территории бывшей фабрики - воцарился настоящий ад...
   Шесть небольших вертолетов Робинзон-66, к которым по бортам были прикреплены скамьи на три человека каждая - пройдя долиной на предельно малой высоте, внезапно появились над целью. В отличие от больших вертолетов - эти могли приземляться на любом пятачке, простой и высоко поднятый над кабиной винт - облегчал посадку. По вертолетам - открыли огонь из пулеметов и РПГ те кто еще уцелел после двенадцати выпущенных по цели ракет. Один из вертолетов споткнулся в воздухе и упал рядом с целью с предельно малой, всего в несколько метров высоты - но остальные успешно достигли цели. На каждом вертолете - сидели по два пулеметчика, и шквальным огнем пулеметов - они подавили огневые точки противника, в то время как часть других вертолетов - совершила посадку в пылающем лагере боевиков.
   Высадившиеся бойцы спецназа, прикрывая друг друга зачищали местность, били очередями по всему, что двигалось или вызывало хоть малейшее подозрение. Живыми - никого не брали...
   В живых - остался только Карим, рванувший машину с места, когда первая ракета попала в здание. Вертолетчик - видел в прицеле движущуюся машину - но насчет нее не было приказа, с нее не вели огонь и пилот по здравому размышлению решил не тратить на нее ракету. Через километр с небольшим - Кариму хватило ума бросить машину, чтобы не попасться постам и скрыться в лесу. Через четыре дня - ему удалось перейти границу с Турцией и связаться с посольством США, чтобы сообщить о гибели базы.
  
   Почти одновременно с этим - три других ударных вертолета Ми-28, скрытно выйдя к цели, нанесли удар по тренировочному полигону и тем, кто там находился, выпустив в цель больше ста управляемых и неуправляемых ракет, а потом - окончательно зачистив район огнем пушек. И там тоже - выживших не было.
  
   * Невежества. Очень важное понятие в исламе, принятие ислама - отделяет в жизни человека доисламский период, джахилию - от новой жизни, жизни по шариату. Все грехи совершенные в джахилии прощаются, мусульмане спокойно говорят - в джахилии я делал то-то и то-то, подчеркивая, что сейчас этого конечно же не делают.
   ** Свобода, равенство, братство (фр)
   *** Французская разведка намного более опасна, чем это принято представлять и играла и играет существенную роль в странах третьего мира. Еще в шестидесятых - французские специалисты учили американскую Секретную службу (как раз незадолго до того, как Кеннеди был убит), французы сыграли огромную роль в действиях аргентинских и чилийских спецслужб времен диктатуры. Французы всегда были активны в Африке, причем занимались самыми грязными делами. После 9/11, когда американцам потребовалось создать спецслужбы, умеющие убивать, они обратились за помощью к двум странам - Франции и Израилю.
   **** Зимородок, спецназ ВВС Израиля, специализируется на спасении сбитых израильских летчиков с враждебной территории
  
   Ирак
   19 июля 2019 года
  
   Машину мне дали не свою - новую, бронированную по самое не хочу Тойоту Ланд Круизер. Уровень бронирования +8 - значит, держит в упор пулемет и большинство СВУ - кроме конечно тех, что с ударным ядром. Я демонстративно отошел от той суеты, которая крутилась в Багдаде в связи с визитом - и взялся за дела иракские. То есть - разбирать накопившиеся завалы, агентурные сообщения и материалы перехватов, писать планы реализации, согласовывать их с Мухабарратом и с нефтяной полицией... в общем, делать обычную работу, которую я и делаю большую часть рабочего времени. А вы думали, моя работа - это перестрелки и разборки? Ошибаетесь. Я не адреналиновый наркоман. Есть силовые подразделения, пусть они башкой дверь вышибают. А я - прежде всего, опер.
   Хотя и хороший опер, нельзя не признать...
   Помимо слежения с БПЛА - я сам не был уверен, есть оно или нет - я попросил Амани о помощи и она приставила ко мне нескольких соглядатаев из их службы безопасности. Что намного эффективнее. Потому что эти соглядатаи - местные, и их не засечешь в толпе. Сам я - вел себя так, как и должен вести человек, опасающийся за свою жизнь: всегда носил при себе оружие, никогда не ездил одним и тем же маршрутом, никогда не предупреждал заранее, где и когда я буду. Всегда и везде со мной был Вован как силовое прикрытие - даже когда я работал в Миннефти, он был рядом. Нельзя показаться доступным. Это признак ловушки - а Аль-Малик травленный волк.
   Ночи - я проводил с Амани в нашем доме в центре Багдада. Дом был вполне безопасен и наконец то - появилось то самое, не знакомое, до этого проявлявшееся лишь местами - чувство семьи. Хорошее кстати чувство. И знайте, что если кто-то из тех, кто это читает... тех, кто сам никогда не стрелял в человека - если кто-то завидует моей жизни, то точно так же я завидую вашей. В вашей жизни есть то, чего никогда не было и не будет в моей. Ощущение надежности. В той жизни, которую проживаю я - надежного нет ничего. Это война - против всех и каждый день.
   Ничего не происходило - и дата начала саммита все близилась. Я даже начал сомневаться в том, что Аль-Малик реальность, а не плод моего больного воображения. Но наверное так и должно быть - как только ты расслабляешься, жизнь дает тебе оглушительную плюху...
   Это произошло девятнадцатого, за два дня до визита. День начался как обычно - я проснулся, позавтракал, поехал на работу. В миннефти - здание охраняется так, что террористам не пройти - я отдал ключ Вовану и сказал, что он свободен до шестнадцати по местному. Иракцы кстати, несмотря на сильнейшую жару - все больше переходят на наш график работы - по восемь часов*.
   В шестнадцать часов - я позвонил вниз, но машины в гараже не было. Посмотрел на часы, покачал головой и продолжил работу - благо она была. А ближе к семнадцати - открылась дверь и я увидел на пороге Павла Константиновича.
   Мелькнуло в голове - Амани. Он добрался до нее - раз не смог до меня?
   - Кто? - спросил я
   - Смольнов...
   Я сначала не въехал. Просто не понял?
   - Кто?!
   И тут понял. Ё... твою мать...
   Я просто не помнил фамилию моего верного Санчо Пансы, моего телохранителя, приставленного ко мне на случай покушения. Хотя - какой он нахрен Санчо Панса - в сорок то лет и с двумя детьми. И из меня, признаю - хреновый Дон Кихот. Не получается у меня - бесконечно и бескорыстно бороться с ветряными мельницами - и не получается долго вздыхать по Дульсинее Тобосской. Не те сейчас времена...
   - Где... - прокашлялся я от пересохшего горла - где?
  
   Вован...
   У него было какое-то обиженное выражение на лице, как у ребенка, у которого отняли игрушку. Это было глупо... двухметровый здоровяк, с таким детским выражением лица. Но еще более глупо было то, что он лежал здесь на столе, в морге базы ВВС Балад, ожидая отправки на Родину. Лежал как статуя... е... твою мать, я столько видел трупов. Порванных в куски, обгоревших... я и сам закончу свою жизнь так, я даже не сомневаюсь в этом. Нормальной смерти мне не будет - и это лучшая смерть из всех, какую я могу принять. Если я когда-то ошибусь... резать будут на куски, и резать долго. Или кожу снимут заживо. Но Вован... казалось, что он встанет сейчас и пойдет.
   Павел Константинович качнул головой. Солдат, который присматривал за моргом, понял, задвинул полку в холодильник обратно. Здесь, на базе все строили американцы, поэтому и морг был типично американским. Высокий холодильник с ячейками, выдвигающимися на роликах. Как в американских детективах.
   И в нем стоял ледяной холод.
   - Как его? - спросил я, когда мы вышли из этого ледяного пристанища. Из последнего пристанища героев.
   - Пять пуль - сказал Павел Константинович - все пять в спину, с очень близкого расстояния. Одна - очень точно, в затылок. Двадцать второй...
   - Двадцать второй? - не поверил я - может...
   - Не может. Пистолет нашли около него, в переулке. Двадцать второй, Рюгер с глушителем.
   - Где его нашли?
   - В районе Мансур, на самой окраине, в проулке. Пистолет валялся рядом.
   - Машина?
   - Ее нет. Мы объявили ее в розыск, на ней номера и она в списке. Через два дня саммит.
   Как он туда попал, в этот проулок? Как?!
   - Оружие?
   - При нем, оба пистолета. Он даже не пытался ими воспользоваться.
   Кого он мог подпустить так близко?! В ком - так ошибиться...
   ЦРУ? Не может быть, хотя пистолет однозначно - их. Я даже представляю что это - Рюгер Амфибия, американцы использовали его для охоты на багдадских улицах. Предельно опасное оружие - но только если стреляешь в ничего не подозревающего человека в нескольких метрах от себя. Двадцать второй калибр - убивает ничуть не хуже, чем любой другой, но останавливающее его действие - совершенно никакое. Вован, с его двумя метрами роста и привычкой в свободное время "качать железо" - мог бы свернуть шею убийце даже с пятью пулями в теле. Потом бы умер - но нескольких секунд ему бы хватило.
   Так какого же хрена?!
   - Сколько стоит сейчас квартира в Москве? - спросил я
   - Не понял...
   - Да так. Ничего.
   Полковник - явно не был рад всему этому.
   - Слушай сюда. Слушаешь?
   - Так точно - я пытался собрать мозги в кучу и понять, что происходит
   - Саммит - через два дня. Москвичи зачистили все что знали - но что мы не знаем... в общем, возможно всякое. Американцы все еще здесь и явно ведут двойную игру. Аль-Малик на свободе и только что сделал ответный ход.
   - Это не он - сказал я
   - А кто?
   - Не знаю. Но это точно - не Аль-Малик. Не его почерк. Он или заложил бы бомбу, или выстрелил бы из снайперской винтовки. Он не подходит близко, не шутит с этим. Черт, я сам бы не подошел так близко!
   Последние слова я почти прокричал
   - Уймись... - сказал полковник, и тут зазвонил телефон. Его. Он ответил, точнее - выслушал сообщение, сказал понял и нажал на отбой.
   - Нашли машину - сказал он
   - Где?
   - Там же, на соседней улице. Поехали...
  
   Когда я вернулся домой - Амани уже была дома. Она была женщиной, и она была палестинкой. Дочерью народа, который слишком многих потерял за последние восемьдесят лет. Потому она все поняла - сразу.
   - Кого?
   Я прошел на кухню. Сел у стола, не зная, чего делать.
   - Моего друга. Того, который был всегда со мной, ты его видела.
   Амани подошла ближе, прижалась ко мне, словно пытаясь высосать из меня мою боль. Так делают кошки - они ложатся на больное место...
   - Не надо... - сказал я - не надо...
   - Только Аллаху - ведомы наши жизненные пути. Скажи - это предопределено Аллахом, и он сделал, как пожелал. А потом иди дальше.
   - Ты веришь в Аллаха?
   - Нет. Но эти слова помогают справиться с собой, когда ты кого-то потерял. Ему уже ничем не помочь. Проблема - в тебе.
   - Да - согласился я - во мне...
   ...
   - У тебя есть гашиш?
   - Что?
   - Гашиш. У тебя же он бывает.
   - Но ты... тебе нельзя. В таком состоянии.
   Я молча посмотрел на нее. Амани какое-то время колебалась - но потом встала и пошла за трубкой.
  
   Я курил гашиш первый раз. Честно, первый. Как то так получилось, что я с детства какой-то не такой. В компании - меня невозможно было сподвигнуть на то, чтобы выкурить бычок или там хлебнуть какой-то бормотухи. Все делали это за компанию - а я нет. И даже гордился тем, что все делают так - а я по-другому. Всегда шел против течения. И дальше... как то я никогда не жил для себя. Не пытался поддаться соблазнам.
   Речь идет не о долге, нет. Эти понятия вообще очень сильно затасканы - долг, честь, присяга. Их нет... русские офицеры в восемнадцатом хотя бы пытались сохранить страну. А советские генералы в девяносто первом даже не попытались... и где тут долг, честь и присяга? Просто ты выбираешь цель, которую считаешь правильной и идешь к ней. Но есть те, кто в пути останавливаются передохнуть, сворачивают в сторону - или вообще отказываются от цели и просто живут, без цели в жизни, стараясь взять максимум от каждого отпущенного им мига. Я не такой. Я иду к цели, не сворачивая, не останавливаясь, подчиняя ей всего себя. Забывая о себе. Не знаю, плохо это или хорошо - но это так...
   Курение гагиша - это орбита. Недаром, опытные наркоманы называют прием наркотика "слетать в космос". Или "сходить на орбиту".
   Я и был на орбите. Мое тело было почти что невесомым... это трудно передать словами... не уверен, что даже космонавты могут такое испытать. Я летел... а вокруг меня были звезды... разноцветные и так близко, что их можно было потрогать руками. Земля была рядом... я ее видел точно также как ее видят космонавты. И солнце было и от него исходило тепло... но не испепеляющее, а ласковое. И луна - тоже была...
   И возвращаться на грешную землю, совсем не хотелось. Я знал, что место человека здесь. В пространстве, в свободном полете. А не на земле, где мы убиваем друг друга. Я готов был парить вечно...
   Вот только любой полет - рано или поздно заканчивается. Кроме одного... последнего.
   После очередной затяжки - я увидел Аль-Малика. Он сидел по-турецки напротив меня - и пыхал косячком. Я попытался его ударить... но он без труда отбил мою руку
   - Э... э... - сказал он - не мешай. Вот... дерни лучше.
   - Мразь... - сказал я - за что?
   - Что - за что?
   - За что ты убил Вована?
   - Ты же знаешь, что это не я - сказал аль-Малик. И улыбнулся так мерзко, что мне захотелось его ударить. Но я не ударил...
   - А Красина - тоже не ты?
   - Красина я... - Аль-Малик сидел напротив меня, довольный и горделивый как пьяный палач - здорово я их поймал, правда...
   - Мразь...
   - Не. Ошибаешься. Это ты - мразь. Хоть тебе никто этого и не скажет. Но в историческом контексте ты - мразь...
   - Это почему?
   - Потому что ты предал своих дедов и прадедов. Помнишь, что ты говорил своей шлюхе...
   - Она не шлюха, ты, подонок...
   - На вот, пыхни... пыхни, пыхни...
   Я пыхнул. Но почему то - больше не взлеталось. Тело тянуло к грешной земле.
   - Она шлюха, потому что ты к ней относишься как к шлюхе. Просто используешь ее для удовлетворения своей похоти.
   - Да что ты знаешь?! - заорал я, а может и не заорал, а просто сказал - я ей замуж предлагал выйти, понял?!
   - Да? Она не говорила.
   Дьявол. Он - дьявол. Сатана. Шайтан. Совсем не просто так - эти слова созвучны
   - Отойди от меня - сказал я и попытался положить крест - наша сила в могуществе Господа Нашего!
   Не знаю, это ли говорят экзорцисты, когда изгоняют дьявола. Но мне больше ничего в голову не пришло. Это из Дракулы Брэма Стокера, я фильм смотрел
   Но дьявол не ушел. Вместо этого - он снова пыхнул косячком
   - Хочешь скажу, в чем ты не прав? В чем вы все не правы?
   - Скажи... мразь.
   - Хватит называть меня мразью. Вы виновны в том, что забыли дело наших дедов. Продались за миску похлебки. Это говорю тебе я, шайтан. Страшно?
   - Да пошел ты. Я тебя не боюсь. И рано или поздно - убью, понял?
   - Попробуй. Знаешь, как я стал таким, как сейчас? Аль-Шайтаном?
   - Нет.
   - Так послушай. Когда меня посадили... в лагерь, там была библиотека. Хорошая библиотека... Там были старые книжки. Других не было. Советские старые книжки и газеты...
   - И там было написано "Аллах Акбар"? Так что ли?
   - Нет... ни хрена такого там было не написано. Там было написано, как пацаны бросались со связкой гранат под танки - потому что танки нечем было остановить. Понял?
   - Ни хрена не понял.
   - То-то и оно. В лагере - была ячейка. Я даже сначала хотел порезать их. Собирал людей. А потом я понял - они такие же, как и те пацаны, которые бросались под танки. Он искренне верили - в отличие от нас.
   - В Аллаха? - уточнил я
   - Да, в Аллаха - согласился аль-Малик - но какая разница? Любой искренне верящий - неважно во что - лучше, чем тот, который не верит ни во что вообще. Ты не согласен?
   Это было сложно для моих мозгов. Поэтому - я пыхнул еще раз.
   - Не - а - сказал я - ни хрена.
   - А почему? Можешь сказать?
   - А что... что говорить. Ты же воевал... в Сирии. Убивал там... наших. Посмотри что сделали со страной. Раньше там жили люди. А теперь там ад...
   - Да, но как там жили...
   - Нормально жили...
   - Это не жизнь. Там был спецслужба... как и здесь. Раз в год она хватала... одного из тысячи, тащила в подвал и вырывала ногти. А остальным девятьсот девяносто девяти... было пох... Они думали, что придут не за ними.
   - Да... только вот ты и такие как ты... не похожи на ангелов. Прикинь?
   И я - глупо засмеялся. Радостный от того, что так круто его поддел. Моего врага. Давнего врага. Существование которого - придает смысл и моей жизни вот уже несколько лет. Ведь мы - это не только наши друзья. Но еще и наши враги...
   - Новый мир... рождается в боли и крови... Но он обязательно родится. Как сказал Виктор Гюго - сильнее всех армий мира идея, время которой пришло.
   - И какая это идея?
   - Справедливость, друг. Справедливость...
   Меня это так рассмешило - что я чуть не выронил свой косяк. Ржал, наверное, долго.
   - Справедливость... б... справедливость...
   - Что тебя смешит?
   - Справедливость... где ты ищешь справедливость, придурок... Духи не имеют ничего общего со справедливостью. Они просто приходят и устраивают помойку...
   - Ты видишь только сверху...
   - А ты значит изнутри...
   - А я изнутри... - аль-Малик затянулся - я вижу лучше, чем ты. Я вижу изнутри. В любом джамаате - больше справедливости, чем во всей армии, которой ты служишь. И знаешь, почему это так? В джамаате воюют люди, которые верят в одинаковое
   - Не п... и. Там воюют люди, которым заплатили. А тебе сколько заплатили? А? Ты думаешь, никто не знает про твои шашни с американцами, а?
   - Это разрешено. Разрешено брать нусру у неверных. Разрешено купить меч у врага - чтобы потом обратить его против него самого. Раньше - мы использовали русских против американцев. Теперь - американцев против русских. Теперь вы опаснее. Вы - наш самый главный враг.
   - Пошел ты...
   - Суть в том, что кто-то решил - что новый мир будет не для всех. Я не знаю, когда это было... наверное, когда и ты и я были детьми. Он решил - и начал действовать. Сначала - нас выкинули из этого мира, потому что у нас была совесть... Мы были защитниками всех нищих и обездоленных в мире... Мы...
   - Да пошел ты! О какой совести ты говоришь!? Ты взорвал парней, которые служили, так же как и ты! Где была твоя совесть, гнида!?
   -... мы попались в ловушку, но потом выкарабкались. Но уже другими. И тогда - они взяли нас в долю. Ты говоришь, что это я работаю на американцев... но на деле это ты работаешь на них...
   - С...а.
   - Теперь мы на стороне зла. Мы стали такими же, как были фашисты, которые напали на нас. Нам плевать на то, что здесь, да даже и там, в тех странах которые раньше были частью нашей Родины миллионы голодных ртов. Как мы их называем? Черно... ые?
   - Да пошел ты...
   - Только такие как я - надежда для русских спастись. Мы воюем за новый порядок вещей. И плох он или хорош - но в нем будет место для всех...
   - Да пошел ты. Твой порядок... отрезанные головы... разоренные города...
   - Женщина не может родить без боли. Так и новый мир - рождается в боли...
   - Ты... не смей... справедливость. Твоя справедливость... горе...
   Я уже заговаривался. И косяк не помогал.
   - Мы... будем жить... а ты... сдохнешь.
   Я опять попытался ударить Аль-Малика. Но опять безуспешно. А потом... потом я ничего не помню. Ни хрена...
  
   Следующий раз - я вынырнул из забытья на следующий день... наверное. Потому что было светло, я из этого делаю такое заключение. Было светло, и я был в гостиной... сидел на диване. А напротив меня, у двери - стоял Павел Константинович, и кто-то из прилетевших офицеров. Из Москвы, прилетевших. Он даже не потрудился сменить костюм на местный прикид, так и ходил в том, в чем прилетел...
   - Господа... - я попытался встать, но получилось не очень хорошо.
   - И этого наркомана вы предлагаете привлечь к обеспечению безопасности саммита?
   Я это слышал - но звуки расплывались, как в пустой огромной комнате. В зале.
   - Это очень опытный офицер, просто...
   - Не нужно. Пусть и дальше курит дурь.
   Москвич повернулся и вышел. Павел Константинович посмотрел на меня, хотел что-то сказать. Но ничего не сказал - повернулся и тоже вышел.
   - Да пошли вы на... ! - крикнул я им вслед. И упал на диван.
  
   Проснулся я...
   Нет, это слово совсем не подходящее. Я не проснулся, я - очнулся. Так будет точнее...
   Я очнулся на полу, на котором скорчился, как бродячая собака на люке, пытаясь сохранить хоть немного тепла. На полу было что-то... мерзкое, я даже не хотел понимать, что это такое. В голове - была какая-то пустота... но пустота совсем не приятная. Это как понимание того, что где-то было что-то, что и должно там быть, и теперь этого нет. Как будто украли что-то важное. Что-то- без чего нельзя не обойтись.
   Пустота доставляла беспокойство.
   Было холодно. И зубы мои - стучали как кастаньеты...
   Я не сразу понял, где я нахожусь. Не сразу понял, что со мной. Потом - вдруг пришло в голову: Ирак. Междуречье. Я в Ираке.
   Почему я здесь? Что я нахрен тут делаю.
   Я работаю. Это - моя работа...
   Так мне что, получается - надо на работу?
   Часы были там, где им и положено быть. Я посмотрел на часы - чуть больше семи часов. Отдернул плотную штору - так и есть. Солнце. Такое яркое - что я сощурился, заболели глаза.
   Я опоздал...
   Я поплелся в ванную - и стоя на коленях - попытался, пардон, проблеваться. Сначала не получалось... но потом из меня хлынул такой зловонный поток, что право - он был ничем не лучше нечистот...
   Б...
   Блевал я долго. Потом встал, попытался как то умыться. Ужаснулся тому, что вижу в зеркале. Это - я? Это - на самом деле - я?
   О, Аллах, в таком виде... точно нельзя.
   Что произошло?
   Сознание постепенно возвращалось. Война... саммит. Господи, саммит.
   Я побрел обратно. Наткнулся на телефон... СИМка была приклеена сзади, для удобства. Я не с первого раза вставил СИМку, набрал номер...
   - Слушаю.
   - Я... Павел Константинович, я опоздал немного...
   - Сейчас...
   Были слышны какие-то шумы. Потом - послышался звук самолета - и я понял, что шеф в аэропорту. Характерный очень звук.
   - Я подъеду...
   Голос шефа не обещал ничего хорошего.
   - Ты не опоздал... Ты ох...л в конец.
   - То есть? - не понял я
   - То и есть! - выкрикнул шеф в трубку - ты что, не помнишь ни хрена?!
   - Вообще-то плохо помню - признался я
   - Так вспоминай, б... Мне из-за тебя так вчера вмандюрили! Чтобы ты знал - со вчерашнего дня от работы ты отстранен. И на твоем месте - я бы начинал искать другую.
   - Не понял.
   - Поймешь! Б... с ними как с людьми, а они... Все, отбой.
   В трубке - раздались гудки.
   Я никак не мог понять - какого хрена я в конце концов натворил. За что меня так? Ну да...
   Б... Неужели ...
   Из плинтуса - я высвободил проводок, подключил к коммуникатору. Потыкал на ускоренную перемотку... п...ц полный. Если сюда приходили и видели меня в таком виде... то это полный... За это и впрямь вышибут.
   Но на экране - а это была система скрытого видеонаблюдения в доме, можно было просмотреть информацию по сотовому - было такое, от чего я перестал дышать. Меня бросило в жар... и я начал стремительно трезветь. Пот тек по спине...
   На экране был я. И был Аль-Малик. И он - сидел напротив меня, а я - напротив него. И мы курили и разговаривали...
   О, Аллах...
   То, что мыслилось сном, наркотическим бредом - оказалось ужасающей реальностью.
   Аль-Малик был здесь! В моем доме! Он был не в моей голове, не в моем бреду - он был в моем доме!
  
   А потом - я бросил телефон и, спотыкаясь и падая - бросился в комнату, в которой было... был тайник. Ругаясь на двух языках сразу, с трудом отодвинул шкаф совершенно совкового вида, за ним - едва заметная, была дверь. Она вела в тщательно скрытую в стене нишу, в которой было...
   Ни хрена не было!
   Снайперская винтовка, та самая, которую изъяли на границе, которую я купил по дешевке и с которой выжил в болота близ Басры. Та самая, конструкции Лобаева, с баллистическим вычислителем, глушителем, тяжелым стволом, из которой можно попасть в человека с двух километров... ее не было. Не было ни пистолета, ни автомата, ни пакета документов, ни двух пачек денег, которые я положил сюда на всякий случай. Ничего не было.
   И я знал - у кого все это. Аль-Малик был здесь. У аль-Малика - было теперь мое оружие. Документы, по которым он может пройти посты. Очень хорошие документы.
   Скорее всего - это было его оружие. Я сам - привез его в Багдад...
   Бросился в комнату, которую занимала Амани. Ее самой нет, койка аккуратно заправлена - она и не спала почти на ней, она спала со мной. Рванул дверцу шкафа... все на месте... почти. Я не мог понять чего - но чего-то не хватает...
   Побежал в гараж. Моего внедорожника, того самого, со спецномерами миннефти Ирака и особым пропуском - нет! Машины Амани - тоже нет. Ничего нет. Пусто.
   Я остановился. В голове у меня было... черт знает, что у меня там были. Мысли вились, как стая ворон, постоянно возвращаясь к одному и тому же - кому доверился Вован? Какого черта он поехал в Мансур? К кому он мог повернуться спиной. Как его вообще - завели в этот гребаный переулок?
   Кому он мог довериться? Если не мне... то может быть, тому, кого он постоянно видел рядом со мной?
   Телефон. Надо позвонить. Надо все это остановить. Аль-Малик... он пройдет блок-посты. Амани ему в этом поможет. Где телефон?!!!
   Телефон я нашел в коридоре, вопреки моему обыкновению - СИМкарта была в нем. Торопливо, трясущимися руками - я натыкал номер Павла Константиновича
   - Я занят, перезвони... - не здороваясь, сказал он
   - Послушайте! - заорал я - Аль-Малик был у меня дома! Я его видел! Он пройдет посты, слышите! Остановите мероприятие! Он пройдет посты, у него...
   - Я это говно и слушать не желаю... - сказал Павел Константинович - это бред. Аль-Малика нет, а ты гоняешься за призраками. Тебе пора в психушке провериться.
   - Не кладите трубку!
   Гудки...
   Твою же мать!
   Мне никто не поверит. Особенно - если были здесь и видели меня в таком состоянии. Никто не поверит...
   Никто?!
   Или все-таки поверят?!
   О, Аллах, телефон. Я должен вспомнить этот гребаный телефон. В нормальном состоянии - я его помню без вопросов.
   Вспоминай! Вспоминай, или ты и в самом деле ни на что не годишься! И Аль-Малик не убил тебя совершенно правильно - врага, не представляющего больше опасности нет смысла убивать. Вспоминай, ты...
   Так...
   Пальцы набрали номер, я ждал ответа буквально затаив дыхание - наверное, ответа первой своей девчонки я не ждал с таким чувством. Я не был уверен в том, что все вспомнил правильно, и больше ничего не помнил. Если не этот номер... то на этом, наверное и все.
   - Aiwa**?
   - Сулейман! - закричал я - Сулейман, не клади трубку! Это Искандер! Искандер, слышишь?!
   - Не надо так кричать - ответил подполковник, командир антитеррористического подразделения - где ты?
   - Послушай меня, Сулейман. Послушай ради Аллаха.
   - Это открытая линия.
   - Мне плевать! Меня - подставили. Амани - с ними. Это она должна провести исполнителя через посты, понял?
   Молчание.
   - Ты слышишь меня, Сулейман.
   - Слышу. Ты поздно догадался, русский.
   - Не поздно! Пока ничего не произошло, слышишь! Не поздно!
   Мусауи помолчал
   - Ты где? Спросил он
   - В Багдаде. У меня дома. Я должен быть там, где встреча, понял? Я знаю Аль-Малика лучше, чем кто другой. У него снайперская винтовка!
   Несколько секунд - подполковник молчал. Потом заговорил снова.
   - Развязка на Аль-Фирдаус, знаешь, где это?
   - Да! Знаю!
   - Будь там через двадцать минут. Отзвонишь, мы тебя подберем...
   - Двадцать минут? Я не успею!
   - Твои проблемы, друг. Вы так любите отвечать, верно?
   - До связи! - заорал я
   Двадцать минут...
   Пять - я потратил на то, чтобы как то одеться. Обуться. Приводить себя в порядок не было, но адреналин успешно справлялся с последствиями наркотического опьянения. В гараже - в известном месте лежал пистолет. Это был Глок с глушителем, тоже подарок - я его держал на всякий случай.
   Теперь машина!
   В том месте, где я жил, жили в основном экспаты***. Ирак - совсем не подходящее место для бизнес-эмиграции, но экспатов здесь было достаточно. Благодаря нефти и запущенному процессу строительства - здесь было полно рабочих мест, в то время как в остальном мире рабочих мест катастрофически не хватало. Поэтому - люди вынужденно жили здесь. Моим соседом был француз, он работал раньше на Total, пока его не сократили в связи с известными событиями в Африке. Он пару раз наведывался ко мне с соседскими визитами вежливости - но я особой вежливости и радушия не проявил и свой визит не нанес. Вряд ли я получу здесь машину, по крайней мере, добровольно...
   Вместо звонка - я забарабанил в дверь. Француз появился с недовольным видом и булочкой в руке.
   - Кес ке...
   Вместо ответа - я сунул ему под нос Глок. Сосед мой - побелел как мел.
   - Сотовый. Давай - сказал я на общепринятом английском.
   - Да...
   Он отступил - спиной вперед - и я шагнул в коридор, который тут строили вместо холла или прихожей. На столике - лежали ключи, бумажник, сотовый - а рядом еще один сотовый, и явно женский. Дорогой Верту. Я сграбастал оба. Бумажник тоже.
   - Она - там?
   Француз закивал так, что голова вот - вот оторвется.
   - Пошли в гараж. И тихо...
   Мы зашли в гараж - он был на три машины, как и во всех приличных домах здесь. Француз ездил на таком же Ниссане что и я, рядом - стояла черная, приземистая машина, кажется - Порше.
   - Ключи - от какой?
   Француз показал на Ниссан.
   - Окей. Извини. Верну, хорошо.
   - Что...
   Я тряхнул пистолетом - и француз побелел и снова заткнулся. Неудивительно, что в свое время они свою страну слили Гитлеру за месяц с чем-то, совсем неудивительно. А сейчас - еще хуже. Полевропы - гомосеков. А в школах учат, не как Родину защищать, а как позу эмбриона принимать, когда страшно. Или когда п...ят.
   Мотор привычно взревел, топлива было - больше полубака. Я газанул - и машина рванула с места, по пути снеся ворота...
  
   Самый короткий путь от того места, где я жил до развязки Аль-Фирдаус - это чуть вниз и на Аэропорт-роад. Со свистом - но не сегодня, в дни саммита глав государств. Эта дорога, конечно же перекрыта.
   Я пошел вверх, чтобы пробраться окольным путем - и тут же понял, что зря теряю время. При подготовке визита - иракцы перекрыли Аэропорт-роад, перекрыли другие улицы, и сейчас большая часть Багдада - стояла намертво.
   Пытаясь прорваться - я вывернул руль, пошел на встречку. И почти сразу же - ткнулся в грузовик. Лобовое - нас спасло только то, что скорость и там и там была минимальная, автомобильный поток тек со скоростью сметаны. Из грузовика - выскочил иракец, потрясая кулаками и посылая проклятья на мою голову.
   П...ц
   Я огляделся. Совсем рядом - газовал на переделанной Ямахе молодой иракец, косящий "под рэпера". Они даже говорили в основном по-английски, специально изучая американский "нигерский" сленг.
   - Классно ты уделал тачку, мужик... - сказал он, гордясь выговором. Ну, да, на моем Нисане номера с желтым фоном, их экспатам выдают. Специально для удобства похитителей, как мрачно шутили.
   - Это не моя тачка - сказал я и врезал молодому рэперу промеж глаз. перехватил руль мотоцикла - и твой мотоцикл тоже...
  
   Мотоцикл был таким мощным, что в первый момент я подумал, что он просто вырвется из-под меня. Мотоцикл у меня был давно... он назывался Иж-Планета Спорт. и это был второй по крутости мотоцикл после Явы... тогда. Но это было тогда... а этот был впятеро мощнее и рвался из рук. Я помнил. как переключать передачи - такой ножной рукояткой, переключающейся со щелчком и как рулить. Больше ничего не помнил - только пытался удержать мотоцикл на дороге и себя вместе с ним. Шлема не было, в лицо летела пыль, она здесь повсюду. Резало глаза. Но у мотоцикла было одно преимущество - он нес тебя вперед как дьявол. В то время. как все остальные стояли в безнадежной пробке, конец которой был близок...
   Выезд на Аэропорт-роад прикрывал блок-пост. Бронетранспортер - перекрывал дорогу, по бокам стояли армейский Хаммер и пикап национальной полиции, бело-синий. Звук мотора моего мотоцикла услышали, вскинули оружие...
   - Халас!!
   Просто чудо, что не начали стрелять. Мотоциклист с рюкзаком за спиной - типичное начало террористического акта с использованием смертника... а тут саммит, теракт как раз и ожидали... и за годы террора иракские полицейские привыкли сначала стрелять. а потом задавать вопросы. Может быть, меня спало то, что я был без шлема - смертники обычно надевают глухой шлем, их голову потом так и находят отдельно от тела вместе со шлемом****. А может быть - то, что я не знал как на этой штуке тормозить и потому просто опрокинул мотоцикл на бок и сам покатился по земле...
   Первый полицейский, подбежав ко мне, с размаху, футбольным ударом пробил по спине. Второй - ударил прикладом автомата. Понимая. что если сопротивляться - озвереют и забьют, я только пытался прикрыться. и орал Мухабаррат! Слово. понятное каждому иракцу...
   Секунд через тридцать - побоище прекратилось. Подошел кто-то из офицеров.
   - Мухабаррат ... - прохрипел я, потому что дыхания уже не было...
   - Документы... - требовательный голос - обыскали?
   Только сейчас - солдаты догадались, что надо меня обыскать и обыскать как следует. Они даже не проверили, есть ли у меня пояс смертника.
   - Пистолет!
   Хорошо, что не выпал...
   - Где документы?
   Солдаты - шарили по карманам, но бить уже боялись. Забрали телефон и ключи от машины - они были в кармане. хотя самой машины уже не было.
   - Документов нет, Амалла-бей,..
   Офицер пихнул меня сапогом
   - Ты кто? Говоришь по-арабски
   - Я руси... руси...
   Офицер пнул сильнее.
   - Арабский? Говоришь?
   - Подполковник... Сулейман Мусауи. Позвони ему...
   - Что ты говоришь, безродное отродье?
   Офицер употребил ругательство, после которого обычно начинается поножовщина, но мне было плевать.
   - Подполковник. Мусауи - сказал я - позвони ему. Я человек Мухабаррата...
   Офицер раздраженно пихнул меня ногой.
   - Что говорит этот сумасшедший?
   - Он говорит про какого-то подполковника, бей...
   И тут - мне снова повезло... фортуна наконец то повернулась лицом ко мне. Ничто не мешало этому офицеру, явно не слишком то тяготящемуся требованиями закона - бросить меня в багажник, а потом выбросить на окраине на свалке. Меня даже убивать не надо будет - несколько часов в багажнике без воды и готово. Не я был бы первый - и уж точно не последний. Но кто-то из солдат понял, что я говорил. А среди солдат - могут быть осведомители того же Мухабаррата, даже наверняка есть. И поступив так, этот офицер и сам рискует оказаться в камере, а потом и перед военным трибуналом. А оно ему надо?
   - Телефон...
   Телефон у меня солдаты забрали. Первое, что делает полицейский, задерживая человека - это забирает и просматривает его телефон. На моем - почти ничего не было, что само по себе было подозрительно. Последний исходящий был на номер МТС. А офицер знал, что этими номерами - пользуются многие в спецслужбах. Дело в том что после ряда скандалов с перехватом - русские операторы не использовали инфраструктуру, как то связанную с США. И поэтому - покупали именно эти номера*****.
   И офицер решил позвонить...
   - Смотрите за ним. Не дайте убежать...
   - Слушаюсь, бей...
   Полицейский - схватил мою правую руку, вывернул назад, и встал на мою спину ногой. О правах человека, не говоря уж о правах задержанного - здесь были самые примитивные представления...
  
   Бронированный Субурбан с широкими подножками и поручнями на крыше - остановился рядом с нами. С переднего сидения - высадился Мусауи, я видел его сапоги.
   - Поднимите - приказал он
   Полицейские - выполнили приказ - и я оказался перед подполковником. По его лицу - прочесть что либо было невозможно.
   - Это наш человек... - сухо сказал он - как вы смели положить его на землю?!
   Полицейские - отпустили меня и от страха взяли под козырек. От того, что меня больше ничего не держало - я едва не упал.
   - Но у него не было пропуска, эфенди подполковник. Он сказал, что знает вас, и я немедленно приказал связаться с вами. Русские приказали задерживать всех подозрительных...
   Хлесткий шлепок оплеухи
   - При чем здесь русские, идиот. Я а не русские - твой командир...
   - Да, эфенди... - офицер даже не подумал обидеться и тут же вызверился на своих подчиненных - отпустить! Дети шакала!
   Мусауи - осмотрел меня, сухо сказал
   - Давай в машину...
  
   Субурбан - шел мягко и плавно. Мы ехали далеко впереди всего конвоя, проверяя посты. Рация в держателе на передней панели - давала интенсивный обмен. Как я понял - конвой из аэропорта еще не тронулся, какие-то мероприятия были запланированы в аэропорту. Ничего удивительного - там только что сдали гостиницу с конференц-залом. Круче любой московской...
   Мусауи ехал впереди. В обмен он не включался, только слушал...
   - Аль-Малик был у меня дома - сказал я - я тогда сильно... выпил. Я не смог ничего с ним сделать...
   - Водка - харам... - глубокомысленно заключил Мусауи (хотя сам не прочь был приложиться) - тебе наказание Аллаха.
   - Что ты знаешь про Амани. Не время для старых обид, друг...
   Мусауи широко улыбнулся, обернувшись ко мне.
   - У меня нет обиды на тебя. Если бы была, ты был бы мертв. Между нами - нет вражды.
   - Что ты знаешь про Амани? - повторно спросил я
   - Ничего такого, что следовало бы знать тебе. Мы сами с этим разберемся. Это наше дело, русский. Тебе в нем места нет.
   - Черт возьми, они собираются совершить теракт на саммите.
   - Все будет так как угодно Аллаху...
   Субурбан останавливался
   - Не лезь в это дело. Мы - решим сами...
   Машина остановилась. Чуть дальше - бронетранспортеры перекрывали выезд на набережную. Прежде чем кто-то успел меня остановить - я сорвал с бойца, который был со мной рядом значок - белый цветок. Пароль на сегодня. И выскочил из машины.
   Боец - попытался схватить меня, но не успел. Второй - с проклятьем выскочил из машины - но Мусауи заступил ему дорогу
   - Нет!
   И пояснил
   - Пусть идет...
  
   * В арабских странах рабочий день начинается в шесть утра, заканчивается в час - из-за жары. Обеденного перерыва нет. Выходной один - пятница. Европейский график рабочего времени - признак богатства и сильнейшего западного влияния (значит, можешь позволить себе кондиционер). По западному ритму жизни - работает, например, Дубаи
   ** Один из вариантов ответа на телефонный звонок в арабских странах. Распространено обычное "алло" в разных вариантах, так же "мяхраба", "алау", "ала"
   *** Граждане других стран, получившие вид на жительство и постоянно проживающие в этой стране
   **** расскажу то, что может рассказывать и не стоит. При подрыве смертника самый надежный способ определить, кто подорвался - найти оторванную, но относительно не поврежденную человеческую голову. При подрыве пояса шахида - ударная волна идет прямо вверх. бьет в подбородок и отрывает голову.
   ***** На период написания книги скандал с беглым программистом АНБ Сноуденом набирает обороты. Британская разведка нанимает лучших хакеров, чтобы хакнуть перехваченный от Сноудена диск. Немцы - ставят вопрос о прекращении сотрудничества по линии спецслужб и задают вопросы - а почему нет немецкого мобильного телефона. Страны БРИКС достигли договоренности о прокладке независимого магистрального интернет-кабеля от Бразилии к России. К 2019 году холодная война с США будет диктовать еще более жесткие меры по обособлению
  
   Ирак, Багдад
   Политехнический университет
   29 июля 2019 года
  

О, Запад есть Запад, Восток есть Восток, и с мест они не сойдут,
Пока не предстанет Небо с Землей на Страшный Господень суд.
Но нет Востока, и Запада нет, что племя, родина, род,
Если сильный с сильным лицом к лицу у края земли встает?

Р. Киплинг

Баллада о Востоке и Западе

  
  
   В бумажнике, украденном мной у соседа, было достаточно денег. Благословенный Ирак - укради я бумажник в Париже, там хватило бы денег только на "позавтракать". Но тут не везде есть банкоматы, и лавочники не верят кредиткам - поэтому носят наличные. Хоть набережная и была перекрыта - пара лавок все-таки работала. В одном из них - я купил костюм от Армани ереванского производства и приличные туфли. Хозяин был армянином, он обрадовался, узнав, что я русский и позволил привести себя относительный порядок в своей квартирке в этом же доме, и посоветовал, к кому можно обратиться, чтобы перебраться на ту сторону Тигра, минуя мосты. Переодевшись, я стал похож на человека, а не на чучело. Хороший человек. Помогай ему Аллах...
   На лодочнике, которые тут еще были, возили экскурсии - я переправился на ту сторону Тигра. Нас никто не остановил. Полиция была - но белая метка на пиджаке их останавливала. Им самим - такой не дали...
   Оставалось самое малое - понять, в чем смысл заговора, что задумали террористы. Понять то, что не смог понять целый штаб.
   Снайперу - не так то просто стрелять. С близкого расстояния - а по нынешним временам это от пятисот до восьмисот метров - выстрелить просто не дадут. Любое открытое окно - повод для тревоги. к тому же - будут и приборы "антиснайпер". Если у Аль-Малика будет моя винтовка - он будет стрелять с расстояния от километра до полутора. 50БМГ - это самая "его" дистанция, на предельных он начинает "чудить", там нужны "сороковые" калибры типа .408СТ или .416 Барретт...
   - Стоп!
   Я сказал это сам себе - потому что...
   Что если...
   Если их двое - Аль-Малик и Амани - они должны как то общаться, так?
   В зоне визита - глушат все мобильные. Это в целях безопасности. для предотвращения подрыва. Но кроме мобильных есть и спутниковые - верно? Их не заглушить. А номер спутникового телефона Амани я знал - потому что сам подарил ей аппарат. И номер - не номер телефона. а номер аппарата - я тоже помнил. Спутниковый - не отследишь, но вот гибрид, спутника и сотового, какой я подарил - именно по сотовой СИМке отследить можно.
   Я достал телефон. натыкал номер штаба. Если там знают, что меня отстранили - тогда крышка. Но если приказ еще не прошел...
   - Дежурный...
   - Номер один - один - три - семь - семь экстренный, проверьте....
   Ну же!
   - Допуск есть, слушаем.
   - Мне срочно надо пробить местонахождение аппарата. Диктую код...
  
   В холле - стояли полицейские, один из них - решительно направился ко мне.
   - Сюда нельзя.
   Я показал карточку
   - Служба общей безопасности
   Полицейский отступил, козырнул
   - Прошу прощения, эфенди
   Я делал шаг, но тут же - остановился
   - Один вопрос.
   - Да, эфенди...
   - Никто в здание не проходил? Даже с такими документами, как у меня?
   - Никак нет, эфенди.
   - Ты уверен? С любыми документами!
   - Уверен, эфенди. Квартал же оцеплен!
   Тут я допустил ошибку, смысл которой осознаю только потом. Полицейский не врал мне, он был искренним. Мы просто не поняли друг друга. Когда я его спрашивал - я спрашивал о любом человеческом существе. Когда он мне отвечал - он имел в виду, что в здание не входил ни один мужчина. Он просто не принимал женщин во внимание, потому что его так воспитали. Женщины не в игре, они не в счет.
   - Стой здесь и никого не пускай.
   - Вам помочь, эфенди? Мы готовы.
   - Я сказал - стой здесь и никого не пропускай. Никого!
   - Слушаюсь!
   Полицейский офицер обернулся и рыкнул на подчиненных. Я тогда не обратил внимания, что на его руке нет повязки командира патруля - у командира должна быть повязка в цветах национального флага...
   Лифты были отключены - для экономии электроэнергии, и для того, чтобы никто лишний не ездил по ним сейчас. Двадцатичетырехэтажная высотка была пуста - только в авторитарной стране могут вот так вот взять и объявить выходной, приказать освободить целое громадное здание ради безопасности, закрыть весь центр города. И чем дальше - тем больше я убеждался в том, что это решение, ошибка, пусть недоказуемая, но ошибка. Ошибка страшная и скорее всего - не случайная. Потому что сейчас в распоряжении террористов - целое пустое здание. Здесь с этажа на этаж не ходят люди, здесь не работает лифт. Люди, случайные свидетели, способные заинтересоваться чем-то, увидеть неладное, поднять панику при виде оружия - вот самая надежная защита встречи на высшем уровне. И кто-то- этой защиты нас лишил.
   В наушнике - перекликивались голоса, шел интенсивный радиообмен...
   - Лидер всем позывным, Лидер всем позывным. Аэропорт - четыре свободен, аэропорт четыре свободен...
   - Первый, проходим точку один. Дорога зеленая...
   - Стрелок шесть один, здесь Контроль. Отклоняйтесь к востоку. Проверьте строения к востоку от линии Аэропорт.
   - Контроль, здесь Стрелок шесть, вас понял, ухожу восточнее
   - Семерка - Контролю, Семерка Контролю, мы у второй точки. Всюду толпы людей, приветствуют Первого. Ситуация под контролем.
   - Контроль - Семерке, проверьте документы зеленых. Всех без исключения, как поняли?
   - Семерка - Контролю - вас понял, приступаю...
   На лестнице, между четвертым и пятым этажом мне что-то не понравилось. Что-то, что заставило меня резко остановиться. Осмотревшись, понял, что именно - с утра, на лестнице был уже тончайший слой пыли - она в Ираке везде, светлая песчаная пыль, напоминание о том, что мы в пустыне. Ее даже кондиционеры не отфильтровывают - слишком мелка. И вот здесь, на ступеньках - были следы, как будто кто-то поскользнулся. Присмотревшись, я обнаружил еще одно - ручка двери, ведущей в здание с пожарного выхода была чуть сдвинута в сторону вместо того, чтобы стоять параллельно полу.
  
   И я - не думая о том, что может быть граната - пинком вышиб дверь...
   - Вакиф! Вакиф!
   Комната. Простыня. Поставленные одна на одну парты - чтобы дать снайперу зону обстрела. Силуэт в черном...
   - Вакиф! Вакиф вилла батух!*
   Лазерный прицел - на черном силуэте. А глаза - отказываются верить в то, что видят. Слишком страшно это. Немыслимо страшно.
   Винтовка. Похожая на те, которые применяются в соревнованиях по бенчресту. Массивный приклад, угловатое ложе, тяжелый ствол с большим титановым глушителем.
   Это моя винтовка. Та самая, которую я хотел забрать домой как трофей.
   Снайпер. Черная куртка, шапочка, скрывающая копну черных волос, обтягивающие ноги черные лосины.
   Эта моя женщина. Та самая, которую я хотел забрать в Россию. Та, которая мне дороже всех, в этой ублюдочной стране.
   Она - снайпер. Номер два - номер один, конечно же, Аль-Малик. Они задействовали чрезвычайную схему.
   Только она - видела, что произошло с тем джипом в Ар-Рутбе, когда он завернул за угол - с того момента, как он завернул до того, как он вспыхнул. Только по ее словам - заключили, что Аль-Малик мертв, только она - могла подтвердить, что из машины никто не выскочил до того, как она взорвалась.
   Она лежала, готовая стрелять.
   - Черт возьми, вставай!
   Две автоматные пули - выбили ножки у парты с одной стороны и ее ложе снайпера переносило. Она соскользнула с парты, на ней были стрелковые очки Wiley и стрелковые наушники. Она стояла передо мной, а я целился в нее. Без команды сняла наушники - а я не смог выстрелить.
   - Зачем? - сказал я
   - Ты не поймешь.
   - Черт тебя возьми, зачем!!! - заорал я
   - Я оставила диск... ты знаешь где. Там все сказано. Я не могу сказать тебе это в лицо.
   Она почему то пошла к окну.
   - Стой! - заорал я
   Но было поздно...
  
   Я не запомнил сам момент выстрела. Просто в какой-то момент - осознал, что лежу на полу. И она - тоже лежит на полу, и в воздухе - отчетливо пахнет кровью. Это бывает после серьезной перестрелки, когда кровь, выбитая пулями из тел - микрочастицы крови буквально висят в воздухе какое-то время. Но тут - был всего лишь один выстрел.
   Я подполз к Амани. Пульса на шее не было, она была как кукла, у которой разом обрезали все ниточки. Я сунулся под куртку... пальцы погрузились в кровь, она была буквально растерзана высокоскоростной пулей крупного калибра, пробившей ее насквозь. Умерла - так и не успев ничего понять. И она знала, что будет - когда шла к окну.
   Она хотела умереть.
   Я обернулся. На стене - уродливый кратер, штукатурка и цемент - брызгами. Примерно прикинул, откуда стреляли - соединив прямой чертой то место, где стояла Амани и кратер на стене. Получалось - справа вверху.
   Пальцами, испачканными кровью - я провел себе по лицу... сам не знаю, зачем. Потом - нащупал наушник, вложенный в ушную раковину, забрал его, вставил в свою. Забрал и наклеенный на горло микрофон - ей тоже не потребуется.
   А вот мне он нужен...
   И винтовка.
   Винтовку - я зацепил с пола и стащил, просто разрушил ту пирамиду мебели до конца - и винтовка сама свалилась мне в руки. Тяжелая, в снаряженном состоянии - килограммов девятнадцать - двадцать...
   - Салам, брат... - послышалось в наушнике - рад с тобой поговорить...
   - Не брат ты мне...
   - Мы с тобой братья... хоть ты этого и не хочешь. Мы родились на одной земле, в одной стране. Мы братья...
   - У тебя больше нет страны, п... - сказал я - и ты сам так решил...
   Я повернулся на бок и достал рацию, чтобы сообщить о происходящем.
   - Хочешь меня убить, брат...
   - Еще как хочу. Ты даже не представляешь, как...
   - Тогда не вызывай свору. Не сообщай обо мне.
   - Страшно...
   - Нет просто интересно. Давай, установим правила.
   - Да пошел ты.
   Я почему то не включал рацию. Не сообщал ничего.
   - Правила просты. Я прослушиваю эфир. Если я услышу тревогу - я ухожу. Позвонить по телефону ты не сможешь - сотовые отключены.
   Это правда.
   - Чего ты хочешь?
   - Правды, брат. Только правды.
   - Какая правда, потрох сучий. Ты убил ее. Я убью тебя. Вот и вся правда.
   - Она сама этого захотела. Не хотела жить в том мире, который создаешь ты. И я - не хочу. Давай, попробуем выяснить, кто прав? Как в старые добрые времена. Один на один.
   Я знал, что не справлюсь. Я просто хороший стрелок - а он снайпер. Я даже не помню наизусть поправки для своей винтовки - а вот он, я уверен, помнит. Мне никогда не выиграть эту дуэль. Но и уклониться от нее - я не могу.
   И не хочу.
   - Попробуй останови меня. У тебя винтовка и у меня тоже. У тебя хорошая винтовка, я держал ее в руках. Если поднимешь тревогу - я уйду. Но потом вернусь.
   Да, он вернется. Я знал это. Единственный способ это остановить - разобраться с этим. Здесь и сейчас.
   Но я не снайпер, а он - снайпер, и очень хороший. И что самое плохое - время тоже работает против меня и он это знает. Скоро - начнется. У него - винтовка какого-то крупного калибра, не меньше двенадцати и семи. Может, четырнадцать и пять или новый НАТОвский пятнадцать и пять. И скорее всего - компьютеризированный прицел типа Tracking point**, с которым не промахиваются. Он будет работать не менее чем с трех километров. Для меня такая дистанция - космос.
   В чем я сильнее его?
   На ближней дистанции - мы наверное равны, может, я даже сильнее. Он профессионал - но не имел возможность постоянно тренироваться, а я тренировался и тренируюсь часто и много. Вот только дистанция для выстрела - запредельная.
   В чем еще?
   Я умнее его. Да, черт возьми, умнее. Он фанатик - а умных фанатиков не бывает. Вера - совместима с хитростью, но не с умом. И еще: я могу вывести его из себя, а он меня - нет. А стрелок - должен сохранять ледяное спокойствие. С какой угодно навороченной винтовкой.
   - Рискнешь?
   - А нахрена? - сказал я, смещаясь к двери
   - Ты не хочешь попробовать?
   - Почему же, хочу. И попробую. Но только что это изменит.
   Я выполз в коридор и только там встал. Надо найти позицию - неожиданную для него. По крайней мере, попробовать это сделать.
   - ... это ничего не изменит. Проиграл не ты, проиграли вы все. Кто бы из нас не умер сегодня - вы проиграли...
   - Ошибаешься. Мы выиграли. Даже мы, русские выиграли. Уже выиграли. Хоть тебе этого и не понять.
   - А ты объясни. Я пока вижу одно. Ты - один. А за мной - целая страна. Рано или поздно - тебя все равно убьют, даже если ты убьешь меня. Ты пошел против державы, дурак. Против целой страны. И тебе конец.
   - Ошибаешься. Это вам конец. Нас все больше и больше. Как ты думаешь, почему я перешел на их сторону?
   - Потому что ты подонок.
   Я был уже у лестницы. Вверх или вниз? Вверх...
   - Нет, ты ошибаешься. Я предал тех ублюдков, которые захватили власть в стране - но не предавал своего народа. Всем, в том числе русским - будет лучше, когда вы проиграете.
   - Лучше? Ты видел, что творили в Чечне? Что творили в Сирии - целые рвы, в которых останки растерзанных людей. Это, по-твоему лучше.
   - Новый мир рождается как ребенок. В боли и крови.
   Я поднялся на этаж выше.
   - Ты просто кровавый урод. И ничего больше...
   - Новый мир... мир где будет вера. Неважно какая - но она будет. Это вы - убили веру и продолжаете ее убивать. Ваш мир лжив и равнодушен...
   - А твой мир правдив? Ну же, скажи, ублюдок. Когда вы приходите куда-то, вы превращаете это место в помойку и говорите, что это райский сад. А потом - вы убиваете тех, кто с этим не согласен. Не мои слова...
   - Интересно... а чьи***?
   - Какая разница? Хочешь убить и его?
   - Да... хочу. Эти слова как яд.
   - Вот видишь. О какой правде ты говоришь?
   Я попытался открыть одну из дверей. Она не поддалась. Тяжеленная винтовка - сильно мешалась...
   - А по твоему правда - значит, говори что хочешь? Нет, правда - это то, что обеспечивает выживание народа. Веры.
   - Однажды - тебе перестанут верить. Что бы ты не говорил.
   - Нет, не перестанут. Время на исходе.
   - Тогда скажи, что ты хочешь - и покончим с этим. Мне интересно.
   - Я хочу снести этот мир до основания. Тот, который ты защищаешь. Коммунисты не смогли этого. Утратили веру. Но мы - сможем.
   - Ошибаешься.
   Мне все таки удалось открыть дверь, я лег на пол и пополз. Интересно, каково поле зрения прицела и какова разрешающая способность матрицы. Он сможет увидеть открытое окно? В этом прицеле электронная схема, не оптическая. Там есть электронный зум как в камере - но изображение расплывается
   Или я ошибаюсь? И он намного ближе и на винтовке обычный прицел?
   - Мы снесем все до основания. Пройдем войной... черт, ублюдок!
   Последние слова - он буквально выкрикнул
   - Что? - спросил я
   - Будь ты проклят! Будьте вы все...
   Осыпалось от выстрела стекло - где-то правее и тут - я услышал далекий, но сильный взрыв. Хлопок взрыва...
   Подстава? Или нет? В конце концов - он не должен был высовываться, не должен был просто так стрелять. Его могли просто засечь.
   А после взрыва - точно будет объявлена тревога...
   Я рискнул - открыл окно и высунулся - буквально на секунду. В двух с лишним километрах от меня, на недостроенной башне Радио и телевидения Ирака - бушевал пожар. Это место - никто не прикрывал просто потому что от него до места встречи - был предельно далеко. Никто не думал, что выстрел прогремит оттуда.
   Но кто и откуда запустил ракету? Или он сам на чем-то подорвался?
   В коридоре послышались шаги. Осторожные. Я направил автомат на дверь, готовый стрелять в любого, кто войдет.
   - Миша...
   Голос был знакомым
   - Миша, не делай глупостей. Все кончено. Я могу войти?
   - Павел Константинович, вы один?
   - Нет, еще пара товарищей. Ты их не знаешь.
   - Заходите один. Не торопясь. Очень не торопясь.
   Павел Константинович заглянул в комнату, показал руки. Потом - зашел сам.
   - Все нормально. Опусти автомат. Все кончилось.
   - Дальше - ни шагу. Теперь - пусть заходят те кто с вами. Увижу хоть намек на ствол - открою огонь.
   - Все кончилось. Мы все сделали. Ты все сделал. Не дури.
   - Хрен кончилось. Считаю - до десяти. Не зайдут - открою огонь.
   - Ты охренел? Положи автомат, это приказ. Слышал?
   - Пять. Четыре.
   Павел Константинович испугался. Это было видно. Он знал меня а я знал его. И он понимал, я могу и выстрелить.
   - Заходите! Оружие оставьте в коридоре - и уже ко мне - ты что творишь?
   - Я просто больше не верю. Никому. Пусть заходят. И без глупостей.
   Зашли двое. Один был москвич - я его помнил. Второго - я не знал.
   - К стене. Руки держать за головой. Стреляю на первое движение
   - Ты, Зин на грубость нарываешься... - сказал тот, которого я не знал, с простоватым, грубым лицом
   Вместо ответа я выстрелил. Пуля - проделала в стене кратер - аккурат между этими двумя. Брызнула штукатурка. Девять на тридцать девять - стреляет без рикошетов и на ближней дистанции отрывает конечности. Они это знали.
   - Ты охренел? - резко сказал этот второй, сбледнув с лица
   Москвич - молча поднял руки. Умный. Я прицелился в пах незнакомому - я кстати так и сидел на полу, чтобы не подстрелили с улицы.
   - Руки в гору. Или яйца по полу собирать будешь. Делай.
   Он медленно поднял руки
   - Так. Ваш позывной какой? - обратился я к Павлу Николаевичу
   - Ястреб - один.
   Я достал рацию - левой рукой, правой держа автомат. Включил на передачу.
   - Ястреб один Лидеру, повторяю - Ястреб один Лидеру. Свечение, повторяю - свечение. Группа духов в районе второго корпуса Политехнического университета, представляют серьезную опасность... - я начал диктовать приметы тех, кто стоял передо мной. Одного за другим...
  
   Оперативная группа прибыла через двадцать минут.
   Я сложил оружие, после чего - разобрались, что эти трое не представляют опасности. Что тут вообще все - свои и наши, а я - просто обознался. Москвич - когда мы шли по лестнице - двинул мне локтем в бок. Это - за все хорошее...
   На улицу - мы вышли на зады, не через парадный вход. Там - стояли машины, одна - с номерами нашего посольства, еще одна - принадлежала Павлу Константиновичу. Тот открыл дверь, приглашающее махнул мне.
   Тронулись.
   - Молодец - сказал он - не при москвичах, но молодец. Когда такое дело... и я бы не поверил. Скажи честно - шмальнул бы?
   - А сами как думаете? - огрызнулся я. На меня уже накатывало...
   - Шмальнул бы - убежденно сказал Павел Валентинович - на самом деле шмальнул бы. Потому молодец.
   Я посмотрел на часы
   - Где конвой?
   - Нигде - коротко сказал Павел Валентинович - его не будет.
   - И не должно было быть? - понял я
   Он усмехнулся
   - Соображаешь. Если тебя интересует - самолет Первого - не ВВС-1, другой - приземлится на аэродроме Мутанд, и там же - состоится вся багдадская часть переговоров. Она сокращена вдвое - после чего главы государство проследуют в Басру, где и будет основная часть торжеств. Они посетят нефтяные поля, новый нефтеперерабатывающий завод и порт. В Багдаде - неофициальной части не будет совсем. Понял?
   Я не понимал. Ни хрена.
   - Так это что - все из-за него? Из-за Аль-Малика?
   Представить себе, что из-за террориста изменят график встреч президента - я мог. Но представить, что Президент будет подстраиваться под спецслужбы чтобы поймать террориста - нет, это было непредставимо.
   - Ну... - протянул шеф - Аль-Малик только верхушка айсберга. А во главе всего это - саудовская разведка. И ЦРУ - по крайней мере определенные круги внутри ЦРУ. Я сам не все знаю. Но могу предположить, что провал операции в Багдаде - а мы его сделаем публичным провалом, выложим всю информацию в сеть - превратится в грызню в спецслужбах в самих США. И это хорошо. Чем меньше Америка имеет возможность куда-то вмешиваться - тем лучше.
   На этот месте - я должен был патетически спросить - "так вы все знали!". Но я этого не сделал. Я знаю систему, в которой работаю. Здесь все друг друга используют - как могут. И трагическая патетика - неуместна. Это как если священник, зашедший в бордель и возмущающийся творящимся там развратом...
   Я знаю свое место и несу жребий
   - Куда мы едем?
   - А ты не понял? К башне. Хочу показать тебе - чтобы ты не психовал. Кстати - мы твои разговоры слушали. Сам бы поверил...
   Я помолчал. Действительно - мы ехали к башне, это было утомительным занятием, потому что центр был перекрыт. Никто не знал, что президентов - так и не будет.
   - Кто убил Вована? - спросил я
   - Аль-Малик. Мы сами не все знаем. Он доложил нам, что стал подозревать твою... Видимо, он попытался проследить за ней. След вел к Аль-Малику.
   - А Красин?
   - Тоже он.
   - Как он к нему подобрался?
   - Мы не знаем.
   Да и какая в сущности разница. В системе есть одно, тщательно соблюдаемое правило - ни одна операция, короткая ли, долгая ли - не должна зависеть от одного человека. Каждый человек в системе - расходный материал. И должен быть заменяем. Все эти традиции - типа поминок и залпа над могилой - всего лишь должны скрыть эту неприглядную правду.
   Вот почему система не приемлет меня, а я не приемлю систему. Я не взаимозаменяем и не позволяю себя сделать таковым. И я - не расходный материал.
   Мы свернули в сторону строки. Дорогу перекрыл БТР. Павел Валентинович опустил стекло, показал документы и одноразовый пропуск. Одноразовый - только на время саммита глав государств, потом он уничтожается.
  
   У высотки - стояли несколько машин, в том числе машина скорой. Павел Валентинович - по хозяйски подошел, глянул внутрь. Жикнул молнией...
   Не опознать. На меня пялился бельмами полностью обгорелый труп. Но на сей раз - у нас есть что-то для опознания.
   Я забрался в машину - от мешка дух был тяжелый, отвратительный. Отстегнул молнию дальше, пока не добрался до рук.
   Так и есть. На левой - не хватало мизинца и части безымянного.
   Он просто отрубил их - и бросил в огонь там, в Ар-Рутбе. Чтобы их нашли и по анализу ДНК заключили что это он. Он так ненавидел нас, что готов был и на это...
   Я смотрел на обгорелый труп, сам не знаю зачем. Мутило.
   - Чем его?
   - Ракетой. Мы заказали ударный самолет, он барражировал в двадцати километрах от города. По выстрелам - его засекли и навели ракету. Это был единственный способ покончить с ним раз и навсегда...
   Как бьется сердце...
   И тут я осознал, что это вовсе не сердце. А мобильный телефон, поставленный на виброзвонок. Включил, глянул. Вот же гад.
   - Дайте ключи.
   Павел Валентинович посмотрел на меня - и без лишних слов дал ключи. Спасибо и за это...
  
   * Стой, буду стрелять.
   ** Американский компьютеризированный прицел, составляющий одно целое с винтовкой. Сайт tracking-point.com. Суть в следующем: прицел примерно соответствует прицелам на управляемом вооружении, он может захватывать цель и автоматически рассчитывать траекторию пули до нее. Спусковой крючок винтовки - встроен в схему, он электрический, пальцем на него нажимать не надо. Выстрел заключается в следующем: вы наводите винтовку на цель, нажимаете на красную кнопку на цевье рядом со спуском. В поле зрения прицела появляется сообщение - цель захвачена. Вы подтверждаете цель, после чего - винтовка сама производит выстрел тогда, когда полностью рассчитана вся баллистика. С этой винтовкой - даже малообученный стрелок может попадать в цель с полутора - двух километров. Минус этой системы - цена - на момент написания 27500 долларов в США
   *** Дэвид Игнатиус, вашингтонский журналист, обозреватель, автор ряда художественных произведений
  
   Ирак, Багдад
   29 июля 2019 года
  
  

Мужчины не плачут

Это память сочится из глаз

Автор неизвестен

  
   В доме у меня - была система контроля, простая и практически непроходимая, пассивная. Ее мне собрали наши умельцы и ее особенностью являлось то, что при нарушении периметра - она не взрывалась воем, не посылала никуда никаких сигналов. Она вообще не посылала никаких сигналов. Ее можно было активировать с сотового, набрав специальный номер. И в ответ - приходила информация, есть кто в доме или нет. Хорошая информация, с видео. Именно за счет того, что она была пассивной - ее практически невозможно было обнаружить. А мне - не надо было знать, кто побывал в доме - точнее, надо, но для этого у меня есть другие средства. Мне надо знать, есть ли кто в доме именно сейчас.
   Система показывала - есть. Черт возьми, есть...
   Сукин сын...
   В дом я не полез. Я просто остался в машине, пересел назад, и привел в боевую готовность хранящийся в машине автомат. И когда оперативник ЦРУ Алан Салливан вышел из дома и направился к своей машине - я направил автомат на него и включил лазерный прицел. Машина у него была светлого цвета - и красная точка на багажнике сказала ему все, что он хотел знать.
   Он остановился. Медленно повернулся ко мне. Я показал ему рукой - иди сюда...
   Он подошел к машине.
   - Салам алейкум. Садись - показал я на переднее пассажирское
   Краем глаза - я заметил, как сзади по улице - мигнул фарами БМВ, выбираясь из ряда припаркованных машин.
   - Твои?
   Он ничего не ответил
   - Твои. Скажи, чтобы не дергались...
   БМВ остановился напротив, боковые стекла с моей стороны опущены, виден стрелок на заднем сидении. Скорее всего, посольские из Блекуотера или как они там теперь. Зи, что ли. Но им стрелять неудобно - Тойота Ланд Круизер намного выше, они почти ничего не видят
   Удерживая автомат одной рукой, я протянул вперед вторую. В ней - был пульт автомобильной сигнализации
   - У меня машина заминирована. И ты знаешь, что это так. Рискнут - отправился к Аллаху все вместе.
   Алан сделал рукой знак "спокойно" - ладонью вверх-вниз. Как бы утрамбовывая
   - Машина заминирована - сказал он водителю - не стрелять.
   Они и не стреляли. Я, кажется, даже узнал одного.
   - Скажи, чтобы отъехали. Пусть встанут перед твоей машиной. И сидят в машине, не выходят. Едут пусть медленно, неторопливо. Если сделают что-то не так - я подорвусь. Мне терять нечего.
   Алан дисциплинированно передал в машину все, что я ему сказал.
   Какое-то время - охранники посольства размышляли - в конце концов, они тоже профессионалы, и им сильно нагорит, если они потеряют военного атташе. В этом мире огромное значение имеет репутация, и изгадить ее - можно одним - единственным инцидентом, после которого тебя хорошо если статик-гардом возьмут. Думаю, сыграло роль то, что я был русским. Во многих фильмах, даже в компьютерных играх - есть места, в которых русские сознательно жертвуют собой. И связываться с психованным русским они не хотели.
   БМВ пополз вперед
   - Снайпер есть?
   - Нет.
   - Врешь. Но это неважно. Садись. И не дергайся...
   Салливан выполнил то, что я ему сказал
   - Что ты делал у меня дома?
   Американец промолчал.
   - Отдай, что взял. Воровать грешно
   Салливан помолчал. Потом сказал
   - Я ничего не брал.
   - Врать тоже грешно.
   ...
   - На подлокотнике телефон. Возьми, посмотри...
   Он осторожно взял телефон. Посмотрел. Сдавленно выругался
   - Сукин сын...
   - Кто - я или ты?
   ...
   - Отдай что взял и уходи.
   - Я служу своей стране так же, как ты служишь своей.
   - Ты готов ради этого умереть?
   ...
   - Тогда открою тебе небольшой секрет. Амани мертва. Аль-Малик - мертв. Теракт провалился. Вы проиграли. И та флешка, за которой ты полез в мой дом - не более чем пустышка. Она ничего не значит - потому что слова не подкреплены кровью.
   ...
   - Отдай. И убирайся.
   Салливан какое-то время сидел неподвижно. Потом - достал из нагрудного кармана флешку, точнее - карту памяти от мобильника, положил рядом с сотовым.
   - Чертово дерьмо...
   - Теперь вали отсюда. И больше на глаза не попадайся.
   - Черт возьми, я всего лишь служу своей стране, понял? Я должен защищать ее интересы. Если хочешь знать - я сделаю все, чтобы говнюки, которые все это устроили - понесли заслуженное наказание. Но я служу своей стране.
   - Ты что - баба, чтобы оправдываться? Вали отсюда, пока не передумал. Сматывай удочки. Убирайся...
  
  
   Вторую флешку - я нашел там, где она наверное и должна была быть - на двери, на верхней части дверного полотна. Кусочек пластика размером с человеческий ноготь - был спрятан в маленький, полиэтиленовый пакетик, который в свою очередь - был заложен в углубление в резиновом уплотнителе, аккуратно вырезанное ножом. Алан - не нашел это потому что не искал - он знал, где и что ему надо было забрать. Потому что ему сказали, где и что будет лежать.
   Какое-то время, я тупо смотрел на этот кусочек пластика, лежащий на моей ладони, и испытывал сильное желание растоптать его ко всем чертям. Или бросить в печь и забыть - раз и навсегда. Мне это не нужно. Это не мое. Это нечто чуждое, такое, чему не найти подходящее объяснение. Но потом - я все-таки решил, что я должен это посмотреть. В конце концов - перед любой казнью подсудимому дают последнее слово. А я - казнил прежде всего себя.
   Когда я учился своему ремеслу - а я поверьте, неплохо ему учился - нам приводили многочисленные примеры того, как кто-то потерял бдительность и что из этого вышло. Бдительность. Само это слово какое-то... несовременное - не находите? Оно не отсюда, не из нашего мира - оно из того мира, где посылали в бой, на верную смерть миллионами, где весь народ, весь без остатка - бросали на алтарь ради великой идеи, и жизнь, чувства, мнения, даже смерть одного-единственного человека не значила ничего... она значила даже меньше, чем ничего. Бдительность. Нам приводили примеры как человек забухал, начал играть в карты, связался с замужней сотрудницей посольства - и в результате всего этого оказался шпионом и предателем Родины. Мы, здоровые мужики, каждый из которых перед курсами имел за плечами горячие точки и опыт контрразведывательной работы в таких местах, где ошибка означает смерть с выпущенными кишками - все это воспринимали с некоей циничной усмешкой... мол, говорите, а мы послушаем. В сущности, в каждом из нас было достаточно "самости" - той самой самости, которая заставляет человека поступать по-своему, в соответствии со своим, потом и кровью наработанным опытом. Мы были не зеленые курсанты - мы были взрослыми мужиками, уже убивавшими людей. И кто бы мог подумать, что все это - настигнет меня и даст по башке так, что... Да, я потерял бдительность. И теперь понимаю, за что расстреливали ТОГДА. Я бы сам себя сейчас расстрелял.
   Но вместо этого - я вставил миниатюрную карту памяти в соответствующий разъем. Черт бы все побрал...
   На экране - появилась Амани. На сей раз - уже не в берете Че Гевары, с расстегнутой сверху курткой китайского партизана и распущенными волосами. Она как -то нерешительно смотрела в камеру, видимо, не зная, с чего начать...
   - Привет... - сказала она, смотря на меня с экрана
   - Привет... - эхом отозвался я. Амани была мертва, убита - но ее душа, я верил в это - незримо присутствовала в этой комнате. Это ей я сказал: привет.
   - Черт... не знаю, как начать...
   Она снова замялась. Потом справилась с собой, решительно посмотрела в камеру
   - ... Если ты смотришь это, то я уже мертва. А ты, наверняка победил... хотя может быть, что и нет. Не знаю...
   Она снова замялась, подбирая слова
   - Я... не хочу оправдываться, потому что сделала то, что должна. Черт...
   Она снова долго молчала.
   - ... мне плевать, что обо мне подумают другие. И как они истолкуют мою жизнь и мои поступки. Мне всегда было плевать на то, что думают обо мне другие. Потому то я и была с тобой.
   Амани снова прервалась, но только на мгновение
   - Я знаю, тебе больно сейчас... я не хочу, чтобы тебе было больно, потому, что ты один из лучших людей, которых я знала в жизни. Самый лучший. Ты должен знать, что я любила тебя и ни грамма ни притворялась. Мне действительно было хорошо с тобой.
   Инстинкт говорил мне - выключи и не смотри дальше. Потому что есть вещи, которые лучше не знать. Есть вещи, которые лучше не трогать. Тронешь - и все это будет являться к тебе раз за разом до конца твоих дней. Каждый раз, засыпая, ты будешь бояться, что это - снова привидится тебе во сне. Каждый раз, вспоминая - ты будешь бояться, что потеряешь контроль над собой. Но я должен был это досмотреть до конца. Потому что это - была моя кара.
   Было все больнее и больнее. Но я - должен был.
   - ... но есть вещи, которые не в силах изменить ни ты ни я, как бы этого не хотелось. Я дочь своего народа, а ты - сын своего. Вы предали память своих дедов и прадедов - но мы этого не сделаем. Наша сила - в этом, мы идем своим путем. И если сойдем с него, то погибнем. Потому - я должна сделать выбор и я делаю его. Я выбираю борьбу.
   Дура! Дура!!! Кому нужна твоя борьба?! Неужели ты думаешь, что хоть кому-то, хоть единому человеку - нужна твоя борьба!?
   -... ты сам как то говорил, что ничего хорошего не получить без борьбы - и я с этим согласна. Наш народ - многие годы остается изгнанником, парией, нищим на богатом пиру. Кто-то сказал, что будет только один миллиард избранных, а остальные будут рабами, в том числе - и мой многострадальный народ. Мы хотим изменить это. Плата за это - кровь. Только кровью - творится история. Кровью тиранов и мучеников...
   Кровь... Кровь, кровь, кровь...
   - ... я знаю, что ты не поймешь и даже проклянешь меня. Я и не прошу понимания. Я прошу только одного - не держи на меня зла. Я сделала то, что должна. Пророк - рассудит нас на небесах...
   Я вскочил с места - и пнул телевизор. Он опрокинулся и с вспышкой погас. А я с остервенением начал крушить все, что было в комнате, что-то крича...
  
   Потом - я вдруг понял, что сижу на кухне - а напротив меня сидит подполковник Мусауи, небритый и с темными мешками под глазами. А между нами - стоит открытая бутылка Флагмана и два стакана. Подполковник - налил полный стакан водки - и без закуски выпил. А голова - болела почему-то у меня. И у подполковника - наливался синевой фингал под глазом...
   - Харам... - сказал я, показывая на бутылку
   Подполковник в ответ показал на потолок
   - Аллах не видит. Значит, и харама нет.
   Я попытался встать - но как-то неудачно. Только задел ногой пустую бутылку - и та, звякнув, покатилась по полу.
   - Э, э, э...
   Я плюхнулся обратно на стул, и понял, что мы уже давно пьем и как минимум одну бутылку прикончили. Но в голове - еще оставалось место мыслям...
   - Что ты... какого черта ты здесь делаешь?
   - Не упоминай. Бедуины верят, что если поминать - то может и прийти...
   Мысли - ворочались подобно камням в селевом потоке
   - Это ты...
   - Что?
   - Ты... убил брата Амани?
   Подполковник посмотрел на меня неожиданно трезвым взглядом
   - Нет, конечно. Я ... только приказал
   - Зачем... зачем ты это сделал... зачем...
   - Затем, что это нужно было сделать. Надо было заставить их действовать. Вывести из равновесия. Совершить ошибку.
   - Нет...
   - Что - нет?
   - Все это ерунда. Вы просто не хотите прекращать войну. Войну между собой.
   - Войну? - подполковник смотрел на меня иронически - да, войну. Войну с предательством в своих рядах. А ты бы - мирился с предателями в своих?
   Предатели. Война. Справедливое наказание. Аллах. Интересы нации. Изгнанники. Рабы. Сколь зла свершилось от этих простых в общем то слов. И сколько еще свершится.
   - Вы... знали... что она работает на Малика?
   - А как сам думаешь?
   Знали. В мире Востока, который для чужих - непроницаемая стена - от своих не утаишь ничего. Знали...
   - Она работала на них с санкции. По крайней мере, сначала. Мы не террористическая организация, кто бы что ни думал. Есть народ. У него есть вооруженные силы. Есть спецслужбы. Мы и есть - спецслужбы этого народа. Народа без государства. Но все это пока.
   - А потом?
   - А потом было потом - жестко заключил подполковник - в какой-то момент, интересы расходятся и каждый начинает действовать в своих интересах.
   - Так ты...
   Я вдруг понял. Он же и меня - пришел сейчас убить.
   Видимо, на моем лице это понимание отразилось - потому что подполковник вдруг вытащил пистолет и положил на стол между нами. Бутылка, стаканы. Лежащий между ними пистолет. Натюрморт на все сто.
   - Не бойся. Я думал, что ты враг. Теперь понял, что нет.
   Враги. Сначала - он попытался убить меня на стрельбище. Потом...
   - Того, что я делал и делаю - тебе мало?
   - Мало - подполковник еще налил себе - мало. Ты должен понять нас - в нашем деле нет сантиментов. У вас - первая по величине страна мира, а у нас нет ничего. Мы ведем борьбу и не можем отступить. Нет места для жалости. Если ты не можешь решить, враг тебе человек или друг - убей. Лучше еще один мученик, чем еще один враг. Второго Мосаба Юсефа* - мы допустить не можем.
   - А чем тогда твоя борьба отличается от ее борьбы?
   Подполковник поставил стакан на стол
   - Я думал, ты понимаешь.
   - Расскажи убогому.
   - Что ж. Она - в душе всегда была фанатичкой. Ей было плевать на народ, на наш народ, о страданиях которого она так красиво говорила. Она радовалась этим страданиям, потому что эти страдания - приближали ее мечты. Тот день и час, когда люди ринутся на пулеметы самоубийственной волной. Пусть девять из десяти погибнут - но десятый станет свободным. Мы думаем по другому. Наш народ невелик - и одному Аллаху известно, сколько его сынов погибло в попытках реализовать безумные мечты. Мы тоже ведем борьбу - но не так как она. Для нас - важен каждый наш человек. А она - хотела разжечь пожар и бросить весь народ в топку. Теперь видишь разницу?
   Подполковник помолчал - и добавил
   Я думал, ты тоже работаешь на ЦРУ и ведешь войну против нас. Потому и пытался тебя убить. Я ошибался. Прости, брат...
   - Пошел вон.
   ...
   - Я сказал - пошел вон. И не смей больше называть меня братом. Пошел вон.
   Подполковник встал. Хотел что-то сказать - но так и не сказал. Просто вышел.
   А я - еще какое-то время сидел за столом. Потом - смахнул бутылку, стаканы, и впервые, с тринадцатого года, с того злополучного взрыва - заплакал...
  
   * Мосаб Хасан Юсеф - один из сыновей шейха Хасана Юсефа, лидера организации ХАМАС, он же - агент израильской разведки, известный как "Зеленый принц". Написал автобиографическую книгу, оправдывающую свое предательство
  
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"