Аннотация: Глава, в которой у Эльзы появляются коллеги.
Шел 1924 год.
После истории со спиритистками Эльза стала мало бывать в свете и видеться с людьми. Правда, Лотта Леманн ее огорошила, явившись к ней с чемоданами и сказав, что не мыслит себя иначе, чем ее ассистенткой. 'То ли Альфа Центавра перестала выходить на связь, - предположила Эльза, - то ли с тем гениальным профессором что-то пошло не так'. Она бы сразу вежливо выпроводила гостью, если бы не барон. Он сказал, что отец Лотты - его давний товарищ, и попросил найти девице хотя бы какое-нибудь применение.
Эльза смирилась. Она поселила новоявленную ассистентку в комнатах недалеко от своей башни, честно давала ей мыть пробирки и пыталась учить математике. Но увы! - научных способностей у Лотты не было даже в зачатке. Все это порядком раздражало Эльзу, и она нет-нет, да и подумывала, как бы с ней распрощаться.
Сама же она подошла к тому моменту, когда ей стали нужны помощники: хирург и механик.
Знакомый хирург у нее имелся. Его звали Вальтер Дитце. Он был старше нее лет на пять, уже стал знаменит, а будущее ему пророчили еще более блестящее. Вальтер происходил из буржуазной венской семьи, в которой были приняты интеллектуальные занятия, поэтому дорогу в жизнь ему пробивать не пришлось. Он получил прекрасное домашнее образование, затем закончил медицинский факультет Венского университета, слушал лекции мировых светил, посещал диспуты... На одном из них он и познакомился с Эльзой.
Молодой человек имел прекрасные манеры, благообразную внешность и романтический склад характера, но был, к сожалению, трусом, - правда, сам себе в этом не признавался. Особенно это проявлялось в общении с женщинами... а больше всех - с Эльзой. Скажем прямо: в Эльзу он был безнадежно влюблен. Пару лет он ходил вокруг да около, краснея и не зная, куда себя девать и как к ней подступиться. Наконец, друзья его убедили, что он должен набраться мужества и объясниться с ней. Но, к сожалению, накануне судьбоносного разговора вместо мужества он набрался шнапса... Эльзе с трудом удалось разобрать, о чем он ей толковал, но потом она приложила весь свой светский такт к тому, чтобы отказ звучал максимально вежливо. К несчастью доктора Дитце, юная баронесса не слишком интересовалась романтическими отношениями, потому что внимание ее целиком занимали демоны, чудеса и замкнутые системы. Тем не менее, она его ценила, как профессионала, и считала, что достаточно не подавать ему надежд, чтобы их отношения были ясными, деловыми и товарищескими.
Механика порекомендовал ей дед. Звали его Отто Штальберг. Он был одногодком Вальтера, служил адъютантом барона и ведал техникой в отряде. В отличие от хирурга, жизнь его не пощадила. От дедушки Эльза знала, что по материнской линии происходил он из графской семьи, но мать его сбежала прямо перед свадьбой, что спланировала ее родня, и обвенчалась с музыкантом-простолюдином, который и фамилии своей не знал. Вышел страшный скандал. Граф Штальберг, ее отец, от нее отрекся, графиня прокляла, а кузены, братья и сестры не упускали ни единого случая поносить ее последними словами...
Мальчик рано повзрослел, и все насмешки и оскорбления вонзались ему прямо в сердце. Худшим ругательством стала для него приставка "фон" перед фамилией. Он мечтал лишь об одном: отплатить.
Жили они трудно. Отец-музыкант рано умер, мать пережила его ненадолго. А как только началась гражданская война, юноша отправился воевать на стороне красных, мстя всем дворянам за своих родителей.
И вот однажды их поредевшие силы - остатки нескольких отрядов - окружили солдаты хаймвера. Отто переоделся в форму врага, чтобы бежать. Но первую атаку хаймвера красным удалось отбить. Судьба явила жестокую иронию: он был схвачен своими же и принят за белого. Коммунисты очень сильно захотели выведать у пленного расположение и численность вражеских отрядов. Никто из них лично его не знал, и никакие доводы не могли заставить их прекратить вгонять ему под ногти иголки и проделывать с ним другие столь же неприятные вещи... Только контратака 'Бальмунга' прервала этот процесс, - и барон Лейденбергер собственной персоной, который нашел полумертвого Отто и велел вылечить. С тех пор барон стал для него абсолютным и единственным исключением из дворянства, а вдобавок ко знати графский отпрыск люто возненавидел еще и коммунистов.
Он был молчалив, замкнут, невелик ростом, худ и вечно хмур, но обладал острым, цепким умом. Еще он был крайне недоверчив, беспринципен, прагматичен и имел привычку сперва стрелять, а потом уже спрашивать, кто идет. Эльза обо всем этом знать не знала, потому что теперь не доверяла своей интуиции. Она делала выводы о людях лишь по последствиям их действий, а соответствующих действий Отто еще не произвел. Механиком же он был прекрасным.
***
Баронесса фон Лейденбергер встретила их в лаборатории, где был накрыт небольшой изысканный столик с вином и фруктами. Столик настолько контрастировал с обстановкой, что Вальтер невольно замер на пороге. Однако Эльза тут же заставила его забыть об эстетическом шоке. Ослепительно улыбаясь, она произнесла целую речь на тему современной науки, своих целей и головокружительных перспектив, которых они могли бы втроем достигнуть.
Вальтер согласился, чуть поколебавшись между восторгом и смятением от ее странных идей. К тому же, он не вполне понял, чего конкретно она от него ждет. Но она ему нравилась, это было главное.
Отто просто кивнул. Помочь Эльзе его попросил барон, и больше тут обсуждать было нечего.
Итак, вино было распито, и было заключено что-то вроде соглашения. Они решили, что союз их доброволен; каждый волен его покинуть, когда пожелает и безо всяких претензий. Плодами их работы все они могли пользоваться в своей практике. Было только одно условие: никто не должен ставить общее дело под удар. Например, не стоило выносить происходящее в свет и в научные круги; не стоило привлекать посторонних; не стоило делать что-то, что всех касается, не посоветовавшись с ними.
***
Эльза не стала рассказывать коллегам о демоне, - потому, что об этом просил ее дед, - но изложила им остальные наработки.
Начали они со спиритических сеансов. Они изучали призраков-спиритов. Эльза препарировала святую святых 'слезливых поэтов и мещан', как она выражалась, - "духовный мир", который больше не вызывал у нее ничего, кроме издевательской усмешки.
Она простиралась в своей железной пентаграмме и призывала блудные загробные сущности. Она раскладывала на составляющие весь спектр человеческих привязанностей, который они собой представляли. Она выражала в исчисляемых единицах то, что означали названия черт характера, аффектов и прошлого опыта. Она увязывала их в формулу единого Закона, как физические факторы. Формула выходила все длиннее и подробнее, но пока не отражала реальность полностью...
Сработались они быстро, и только Вальтер все больше осознавал, что вся их затея - отнюдь не развлекательное совместное времяпрепровождение с Эльзой, на которое он надеялся. Многое из происходящего его совсем не развлекало, мягко говоря! Например, чтобы сеансы удавались лучше, Эльза предложила вызывать спиритов на определенной основе, к которой они были привязаны при жизни. Сильнее же всего на роль такой основы подходили их собственные тела. А из этого вытекла идея раскапывать их могилы и привозить останки в лабораторию. Отто просто кивнул, как всегда. Вальтер остался в меньшинстве, и его протесты были тут же подавлены Эльзой. Она припомнила ему, что он врач, а вся медицина началась с подпольной анатомии под носом у инквизиции. А еще он наверняка сам резал трупы. И поэтому христианские заповеди ему вообще упоминать не стоит, чтобы не вышло, что он соблюдает их на всякий случай: а вдруг ад и правда есть? И последнее: он ведь согласился помочь, не так ли? Так вот, это тот самый момент, когда для общего дела нужны его знания.
Таким образом, эльзино нововведение было единогласно принято, и одна из поместных автомашин превратилась в ночной катафалк. Чтобы утешить Вальтера, она предложила после опытов возвращать трупы на место. Но Вальтера это почему-то мало утешило. А что подумал Отто, никто так и не узнал... хотя вряд ли это было что-то хорошее.
***
За вторым примером того, что не развлекало бедного Вальтера, не нужно было далеко ходить. Эльза захотела видоизменить свой организм, чтобы увидеть воочию ту самую огромную машину Всеобщего Закона, о которой говорил ей демон! Она пожелала лечь на операционный стол, чтобы увязать формулы Закона с личным опытом. Так она надеялась преодолеть абстрактность своей теории.
Вальтер, услышав об этом, был в полном ужасе, - ведь ему предстояло кромсать тело, которое он втайне мечтал обнимать. И врачебная этика! Речь ведь шла не о лечебных операциях! Эльза в ответ возразила, что он сам себе противоречит: если речь не о лечении, то и врачебная этика тут неприменима. Она рассматривает себя, как средство и инструмент науки, который нужно усовершенствовать, - заявила баронесса тоном, не терпящим пререканий. Ее отец ставил опыты на себе, прежде чем говорить о цене познания. То же сделает и она, поскольку она - ученый, а не какой-то сентиментальный слюнтяй.
Покорившись, Вальтер вскрывал ей череп и сверлил позвоночник. Он встраивал в ее тело приборы, которые по ее эскизам Отто собирал в оптимизированном виде. Собственными руками он превращал свою возлюбленную в измерительно-аналитическое устройство. Ее голову, обритую наголо, покрыли багровые рубцы. Она оказалась затянута в подобие корсета, на котором крепились внешние блоки механизмов и переходники. Выглядело все это жутко, вызывало массу осложнений и причиняло ей огромные страдания, хоть она и старалась не подавать виду... Само собой, Вальтеру это тоже стоило нервов, терзаний и душевных перекосов. Пытаясь шутить, он говорил, что если всем людям придется ради новых знаний пройти через то же, что и ей, то поклонников у них будет немного. Эльза от этих его слов только улыбалась уголками губ:
- Ну что вы, герр Дитце! Я полагаю, "всем людям" абсолютно нечего опасаться. Знания останутся уделом узкого круга, как было и прежде.
Одно было хорошо: такой кошмар происходил не каждый день. После операций она подолгу восстанавливалась, и тогда они читали старинные книги. Ученая надеялась там найти зацепку, что поможет перейти ко второму пункту ее основного плана. Хорошо бы было выяснить условия, при которых можно увидеть "предел Закона"! Раз это удавалось каким-то Просветленным, то и нужно прочесть те книжки, где про них говорится, - решила она.
Но книги, увы, оказались темны. Коллеги перелопатили большую часть огромной библиотеки поместья: прошерстили христианских мистиков, даосов, Веды, Каббалу, алхимию... Все это изобиловало метафорами, и потому было не применимо к их делу. Эльзин разум проносился через эту "тарабарщину", как раскаленный нож сквозь масло. Нужна была конкретика!
Вальтер чувствовал ее ярость, азарт и нетерпение. Его, признаться, пробирала дрожь от ее напора.
Однако чего бы ему это ни стоило, его хирургическое искусство принесло плоды. Восприятие Эльзы настолько изменилось, что она действительно увидела весь мир явлений, как огромный механизм. Пять ее чувств слились в одно, которому пока не было названия. Она почти утратила свое человеческое зрение; его заменил 'Третий глаз'. Слепота прогрессировала и в ближайшем будущем обещала стать полной. Но, не замечая больше красоту мира, она научилась различать иное. Она могла теперь отслеживать, как взаимодействуют различные 'искажения среды', порождаемые людьми и не только, - следы мыслей, энергетические отпечатки поступков и замыслов, взаимосвязи привязанностей...
Порой она цинично шутила, что полдела сделано: сиддхи, - то есть, магические способности Просветленных, - они уже добыли. Осталось всего-то добыть само Просветление. Тогда, может быть, отпадет необходимость ей глотать таблетки, чтобы поддерживать жизнь изуродованного тела.
***
Снаружи летело время. А в отшельничьей эльзиной башне оно, казалось, шло совсем иначе: не то неслось быстрее в тысячу раз, не то остановилось вовсе. Там, как в замкнутой системе, царили особые ритм и закон. Когда Отто не был занят на службе, Вальтер - с пациентами, а сама руководительница группы не была прикована к постели, они могли сутки напролет проводить в лаборатории. Неделю занимало у них то, что у их современников отняло бы многие месяцы.
Надо сказать, что не только Эльза пользовалась плодами своей теории. Вальтер использовал их совместные открытия в медицине, а Отто конструировал устройства военного назначения для нужд отряда. Она не вникала в подробности: ей тогда и в голову не приходило, что это стоит делать...
Как конструктор, Отто Штальберг опередил свое время лет на семьдесят - в том, что касалось 'обычной' техники. Но порой из его рук выходила и другая: 'особое оборудование', что задействовало эффекты эльзиного Контракта. Правда, тут приходилось считаться с кое-какими условиями. Например, работало оно только тогда, когда Эльза была подключена к своей установке, а защитное напряжение, что сдерживало демона, было снижено. Притом имело значение, насколько далеко от поместья Лейденбергер все это использовать. И наконец, полноценно управлять такими устройствами могли лишь те, на кого распространялось влияние Контракта.
Но эти возможности были нужны Отто, поэтому он попросил и его 'усовершенствовать' хотя бы отчасти так же, как Эльзу. В конечном итоге он тоже смог 'подключаться' к ее установке. На слишком тяжелые операции он не пошел, потому что был нужен в отряде... Правда, была и еще одна причина, о которой он молчал: Отто боялся боли после всего, что ему довелось пережить. Ему стоило немалых усилий решиться и на частичную 'переделку'. Он держался только за мысль, что это ради барона.
...Когда механик снял одежду перед первой операцией, повисла неловкая пауза. Все его тело было в шрамах от ожогов, на плечах кто-то вырезал звезды, а со спины, похоже, кожу снимали полосами. В полной тишине Отто буркнул, что в детстве упал с лестницы, и вопросов не последовало. Да и без вопросов было ясно, от какой страшной участи спас его барон.
***
Так миновало три года, - целых три года, что Эльза прожила анахоретом от науки.
Ах, да: Лотта Леманн почти весь первый год провела в поместье, изводя ее своей навязчивостью и беспросветной математической тупостью. В итоге Эльза все-таки не выдержала, несмотря на ходатайство дедушки. Как-то раз 'ненароком' она зашла вместе с Вальтером в соседнюю от лоттиной комнату и достаточно громко спросила, не в силах ли он вкрутить той в лобные доли мозга такую-то и такую железки, чтобы она освоила хотя бы дифференцирование. Вальтер, в принципе, уже был согласен вкрутить в лобные доли что угодно любому, кто попросит. За чаем Эльза радостно сказала, что, кажется, нашла для Лотты способ достичь научного прорыва. Если та согласна, они допьют чай и приступят к делу. Только Лотта почему-то довольно быстро засобиралась и вскоре покинула гостеприимное поместье Лейденбергер, пообещав заходить на чай.