Слезы радости, стоявшие в маминых глазах, мгновенно заставили меня забыть обо всех сомнениях и тревогах. Мы долго стояли на перроне, обнявшись. Мама не слишком изменилась за эти годы. Только стала казаться чуть ниже ростом и седых волосков прибавилось.
- Ты стал совсем, совсем взрослым, мой сын, - сказала она, погладив меня ладонью по щеке.
Бойкие носильщики шустро загрузили мой багаж в тележку и отвезли на стоянку машин. Сумма, которую озвучил мне водитель "Газели" привела меня в легкий шок.
- Давно не был в Москве, командир? - видя мое изумление, поинтересовался водитель.
- Три года.
- Так, что ты хочешь, инфляция.
До квартиры тетушки (своей ее называть мне пока было как-то неловко) мы добрались часа за три, из которых больше часа провели в пробках. У меня было ощущение, что количество машин на улицах Москвы удвоилось.
- Так оно и есть, - охотно подтвердил водитель газели.
Вещи в квартиру я заносил сам. Перед моим приездом, мама прибрала и проветрила ее, купила кое-какие продукты и приготовила ужин. Немногочисленная мебель в квартире была куплена тетей еще в Советские времена, обои пожелтели и местами пузырились, дешевый березовый паркет рассохся. С момента получения квартиры, тетя не делала ремонт ни разу, да и врятли ей это было необходимо. Дома она жила наездами, ненадолго возвращаясь со своих бесчисленных сборов и соревнований.
За ужином мы засиделись допоздна. Конечно же, маму интересовали мои планы на будущее. Увы, ничего определенного я ей сообщить не мог. Единственное, что я знал наперед, так это то, что меня ждал заслуженный трехмесячный отпуск. А там видно будет.
На следующий, после приезда день, я наведался в Управление, сдал загранпаспорт, получил назад свое удостоверение личности, отпускной билет и сберкнижку с накопившейся за три года своей зарплатой в рублях. Сумма за три года скопилась довольно приличная, даже с учетом того, что ее изрядно пообглодала инфляция. Кадровик, моментально смахнув в ящик стола парижские сувениры, пообещал позвонить мне на домашний телефон и вызвать на беседу относительно моей дальнейшей судьбы.
Советам мамы съездить отдохнуть куда-нибудь на юга я не внял. Ехать одному не хотелось, да и накатался я уже. Поскольку моя (Моя!) обшарпанная квартирка имела безрадостный вид, я объявил маме, что займусь капитальным ремонтом. Идею она одобрила и, побыв со мной пару дней, засобиралась домой.
На теперь уже моей "четверке" тетя наездила всего чуть больше восьми тысяч километров, и когда я повернул в ней ключ зажигания, она послушно завелась. Медленно и осторожно привыкая к лихим московским порядкам на дороге, я отвез маму домой.
Прежде чем начать ремонт я решил закупить себе инструмент. Поскольку средства меня не слишком стесняли, я не поскупился и обзавелся хорошим профессиональным инструментом. Большой и малый перфораторы фирмы "Бош", шуруповерт той же фирмы, машинка для резки плитки, наборы различных ключей и другие необходимые приспособления приятно ласкали мне руки и просились в бой.
Начать ремонт я решил с санузла. Заменил изрядно прогнившие стальные трубы на полипропиленовые, очистил от краски и оштукатурил стены по маякам, выложил их понравившейся мне плиткой, поменял ванну, раковину и унитаз. Работа увлекла меня, перерывы я делал только на еду и на сон.
Через пару недель позвонил кадровик из Главка и назначил встречу. Прервав работу, я явился на светлые очи начальства.
- Что же мне с тобой делать, Зимин? - вздохнул кадровик, вяло перелистывая мое личное дело, - капитанов у меня пруд пруди, не доглядели в свое время, наклепали Вас в училище без всякой меры. И теперь в войсках, куда ни глянь, одни капитаны. Ты, поди, о должности майорской мечтаешь, а то и об академии? Так вот, должен тебя огорчить, нету у меня свободных майорских должностей. Штаты и так постоянно урезают. Про южную границу и говорить нечего, там у нас за штатом десятки офицеров висят. Даже на китайской, и то свободных должностей нет. Там, где ты служил раньше, тоже капитанов хоть отбавляй. Мне вот лейтенанты нужны, прапорщики, контрактники. На капитанскую должность на новые границы пойдешь?
- Не хотелось бы, товарищ подполковник.
- Есть, правда одна майорская должность в штабе твоего бывшего округа, не должность, а прямо трамплин для академии. Но на нее тамошнее командование свою лапу наложило, боюсь, не потянешь, - кадровик выразительно потер двумя пальцами правой руки, - или потянешь?
- Не потяну, - поспешно заверил я подполковника.
- Конечно, по нынешним законам ты имеешь право уволиться, положенный после училища срок ты отслужил, но ведь тогда и пенсия военная тебе не светит и квартира.
- Я склоняюсь к увольнению, товарищ подполковник, а квартира в Москве у меня уже есть.
- Да, аргумент весомый. Слушай, капитан, хочешь, по дружбе, дам один совет? Век благодарен будешь! Один наш подполковник года четыре назад в Москве частное охранное агентство открыл, оно сейчас одно из лучших. Набирает только наших, ну еще и ребят из ФСБ. Я тебе его карточку дам. Подготовка у тебя подходящая, москвич. Будешь, как сыр в масле кататься. Работенка - не бей лежачего, а зарплата - в войсках такую не увидишь.
Кадровик нагнулся, достал из нижнего ящика письменного стола толстую пачку визиток, перетянутых резинкой и, отделив одну, протянул ее мне.
- Ну, что, будем рапорт писать?
- Будем, товарищ подполковник!
Отойдя от главка шагов на двадцать, я бросил ярко разрисованную визитку в первую же попавшуюся урну.
- Лихо ты с ней расправился, а заодно и со своей офицерской карьерой. Не пожалеешь? - задумчиво и серьезно спросило Самолюбие.
- Может, и пожалею, - так же серьезно ответил я.
Ремонт вновь увлек меня в свою пыльную пучину. Когда я сообщил маме о своем решении оставить службу, она лишь вздохнула.
- Чем же ты теперь займешься, Андрей?
- Пока не знаю, мама, но чем- нибудь обязательно займусь.
Ванна и туалет уже сверкали новой плиткой, кухня была отштукатурена и сохла. Я укладывал половую плитку в прихожей и на кухне. С потолками я решил не заморачиваться, и пригласить мастеров натянуть пластиковые потолки. Как-то ближе к вечеру в квартире раздался звонок.
- Зимин Андрей Николаевич? - поинтересовался бархатный баритон, - Вас беспокоят из европейского отдела Министерства Иностранных Дел, меня зовут Валерий Георгиевич. У меня для Вас приятная новость. Посольство Франции в России известило нас о том, что Вы причислены к Почетному Легиону Французской республики. Посол Франции просил известить его, когда он может вручить Вам почетные регалии.
Я сейчас в отпуске и поэтому свободен, - несколько опешив, ответил я.
Признаться, я и думать забыл об обещании комиссара полиции.
- Тогда поступим так, - продолжил баритон, - послезавтра Вы в десять часов утра связываетесь со мной по внутреннему телефону из вестибюля МИДа, и далее мы с Вами на служебной машине следуем во Французское Посольство. Руководство поручило мне присутствовать на этом мероприятии.
Коробки с вещами, опасаясь вездесущей строительной пыли, я практически не распаковывал. Подумав, я решил надеть парадный костюм. Через день, ровно в десять я набрал номер референта по внутреннему телефону МИДа. Трубка быстро откликнулась.
- Я спущусь к Вам минут через семь, - пообещал Валерий Георгиевич.
До французского посольства мы добирались на разгонном мидовском "Форде". По дороге Валерий Георгиевич инструктировал меня о порядке вручения награды и о том, что мне сказать в ответной благодарственной речи.
- Впрочем, я все равно переведу все, как надо, - заверил он меня.
- Предпочел бы обойтись без перевода, - ответил я ему по-французски.
- Ну, что ж, это еще лучше, - не обидевшись, отозвался он.
В приемном зале Посольства находились четыре человека. Это были французские дипломаты. Мы представились друг другу. Через пару минут в зале появился Посол Франции, чуть полноватый брюнет, лет пятидесяти, в сопровождении своего секретаря, хрупкой миловидной шатенки, лет двадцати восьми с какими-то бумагами в руках. Поздоровавшись с Послом, Валерий Георгиевич представил меня ему.
- Месье Зимин, - Посол принял торжественную позу, - месье Зимин, мне выпала честь от имени Президента Республики и в силу полномочий, которые мне даны как командору Почетного Легиона Франции сообщить Вам о том, что Вы становитесь кавалером Почетного Легиона.
Посол взял из рук секретаря-референта грамоту и вручил ее мне.
- Кроме того, я вручаю Вам знаки отличия кавалера, которые известный Вам месье комиссар лично приобрел для Вас и поручил мне вручить их Вам.
Посол вручил мне коробочку с орденом и обнял меня, похлопывая по спине.
- Отныне, месье Зимин, Вы и Ваши близкие являетесь желанными и почетными гостями как здесь, в посольстве Франции, так и на моей прекрасной Родине.
Настала очередь принимать торжественную позу мне.
- Ваше Превосходительство, дамы и господа, - слегка запнувшись, начал я, - Я сердечно благодарен народу Франции, ее Президенту, Вам, Ваше Превосходительство, а также господину комиссару, за оказанную мне большую честь, которую я, право же, не заслужил. Счастливый случай помог мне сделать то, что я сделал, и я не вижу в этом каких-то своих особенных заслуг. И, тем не менее, я очень и очень польщен. Пусть эта награда будет маленьким звеном в той цепочке, которая связывает узами дружбы народы России и Франции.
- Как сказал, слушай, как сказал! - голосом Этуша из Кавказской Пленницы съехидничало, не удержавшись, Самолюбие.
- Месье Зимин, в силу известных Вам причин, мы не смогли пригласить на это торжественное мероприятие прессу, но все таки, я предлагаю отметить его в тесном дружественном кругу, - Посол сделал рукой широкий жест , приглашая всех к накрытому для фуршета столу, стоящему в углу зала.
- За Вас, месье Зимин, - поднял рюмку с коньяком Посол.
- За дружбу России и Франции, - в свою очередь предложил я, под одобрительный взгляд Валерия Георгиевича.
Фуршет проходил в теплой дружественной обстановке.
- Можно, я отвлеку Ваше внимание на минуту, месье Зимин, к тому же дядюшка может заговорить Вас до смерти, - обратилась ко мне секретарь-референт Посла, озорно сверкнув глазами. Давайте я запишу Ваш телефон и адрес. Мы будем регулярно приглашать Вас на все публичные мероприятия в посольстве.
Увы, кольцо на ее правой руке не давало мне никаких шансов, но телефон и адрес я продиктовал.
- А из Вас вышел бы неплохой дипломат, Андрей Николаевич, - довольно сказал референт, когда мы покинули гостеприимных французов.
- К сожалению, Валерий Георгиевич, я получил образование по другому профилю.
Референт предложил подвезти меня домой, но я отказался. Зачем отвлекать занятого человека. Мы расстались у посольства, довольные друг другом.
Дома, я рассмотрел полученную награду. Надо же, каков комиссар, не поскупился и купил мне орден за собственные деньги. Дело в том, что свой отличительный знак легионер приобретает за собственные деньги. Ордена свободно продаются, и их может купить любой желающий, а вот незаконное ношение, преследуется по закону. Орден легионер надевает только в особо торжественных случаях. В обычной жизни легионеры носят узенькую ленточку в петлице пиджака, если, конечно, легионер не военный. Узенькую красную ленточку в петлицу моего пиджака собственноручно вдел Посол еще на приеме.
На красивую французскую медальку я любовался недолго. Месье Ремонт настойчиво призывал меня к себе. Я вновь тщательно упаковал костюм в коробку и занялся делом.
Маму я навещал примерно раз в месяц. Во время очередной поездки к ней в начале августа, заметив у дороги грибников с полными корзинами, я тоже решил попытать счастья. Время было около шести утра, я уже проехал границу Московской области и свернул с трассы на второстепенную дорогу в понравившемся мне месте. Проехав километров пятнадцать, я припарковал машину у обочины, прихватил с собой пару пакетов и углубился в смешанный лес. Попытка оказалась удачной. Через полтора часа я нес к машине два полных пакета, набитых молоденькими белыми грибами и подосиновиками.
Грибам мама обрадовалась и принялась тут же чистить их и мариновать. Побыв с ней часа три, я вернулся в Москву.
Надо сказать, что, через пару недель, после того, как я вернулся из Франции, я пытался навести справки о Казбеке и Толике. Координатов Казбека я не нашел, а вот телефон квартиры жены Толика, Ольги, я нашел в старой записной книжке. На мой звонок отозвался высокий женский голос.
- Это Оля? - Поинтересовался я.
- Да, а кто спрашивает?
Я представился. Ольга меня вспомнила. Она рассказала мне, что Толик по-прежнему служит в Таджикистане. Больше года, пока не родился сын, она жила с ним в нашем гарнизоне, вблизи границы, а потом уехала рожать в Москву. Они решили, что назад, с ребенком ей возвращаться не стоит, условия там не те. Так, что она теперь живет в Москве с мамой, а с Толиком видятся только когда он приезжает в Москву в командировки и на сборы, ну и в отпуск, конечно, и что такая жизнь ей смертельно надоела. Сама она работает врачом в скорой помощи. Когда я сообщил, что собираюсь увольняться, она сказала, что проест Толику всю плешь, если он не последует моему примеру и обещала дать ему мой телефон, когда он приедет. О Казбеке она ничего не слышала.
Мой ремонт близился к концу. В середине августа мне позвонил кадровик из главка.
- Ну, решение вроде принято, - сообщил он, - приходи завтра, высокие начальники с тобой еще поговорят для проформы, и будем оформлять увольнение.
Беседа с высокими чинами много времени не отняла. Попеняв мне на недостаточно развитое чувство патриотизма, они подмахнули мой рапорт. Через неделю я сдал удостоверение, подписал нужные бумаги и не без грусти и тревоги распрощался с Погранвойсками. Еще через неделю у меня на руках был новенький паспорт, почему-то без отметки о неудачном браке, наверное, паспортистка поленилась ставить печати о браке и разводе, и удостоверение офицера запаса, которое я получил в военкомате.
В личной жизни была, практически, полная пустота. Правда, один раз, мне удалось познакомиться в ближайшем баре с довольно симпатичной шатенкой и даже провести у нее ночь, но у нее были какие-то сложные отношения с сожителем, который, то приходил, то уходил, и дальнейшего продолжения наши отношения не получили.
К концу августа ремонт я закончил. Квартира сверкала как новенькая и радовала глаз. Всю мебель я купил новую. Гостиную, я превратил в библиотеку. Кроме дивана и телевизора, остальное место в ней занимали стеллажи под книги. Мама попросила забрать у нее библиотеку отца. Она ею не пользовалась, а вытирать пыль с корешков, для нее удовольствие - ниже среднего. В очередной раз я поехал навестить ее, а за одно, забрать хотя бы треть книг.
Выехал я, как всегда, рано. Проехав Московскую область, я решил еще раз попытать счастья с грибами. Припарковав машину на обочине у заветного местечка, я вышел из нее, прихватив пластиковый пакет. На второстепенной дороге не было ни души. Перепрыгнув через влажную, после вчерашнего дождя, обочину я углубился в лес. На сей раз грибы попадались редко, и то, в основном, перестарки. Побродив по лесу часа два и набрав всего треть пакета грибов, я решил прекратить это занятие. Ориентировка в лесу для меня никаких сложностей не представляла, и я вышел на дорогу в пятидесяти метрах слева от машины.
Двигаясь по дороге к машине, я уже почти вплотную подошел к ней, как вдруг увидел в кювете лежащий на боку, уткнувшись одним углом во влажное дно канавы, средних размеров дешевый фибровый чемодан не первой свежести. Солнце было уже высоко, но на крышке чемодана еще виднелись остатки ночной росы.
- Кто-то выбросил из машины ненужный мусор, подумал я, - но любопытство все же одержало верх.
На вес, чемодан оказался довольно тяжелым. Примитивные замки чемодана оказались запертыми. Я взял чемодан за ручку и понес к машине. Положив чемодан у багажника, я достал отвертку и без труда отщелкнул слабенькие запоры. Медленно приподнял крышку чемодана, опасаясь подвоха от неведомых шутников, и обомлел. Шутками тут не пахло. С туго набитых, перетянутых резинками пачек на меня безучастно таращились глаза сэра Бенджамина Франклина. Машинально я захлопнул крышку. Из-за поворота на дороге показался дорогой черный джип.
Кленя себя за любопытство и умирая от страха, я засунул чемодан в багажник, продолжая делать вид, что, что-то ищу в нем. Черный джип поравнялся со мной, за рулем сидела сонная хмурая женщина, которая на меня даже не взглянула. Душа медленно вернулась на положенное ей место.
Сколько же тут деньжищ? Чьи они, почему они оказались в кювете? Где их хозяин и что с ним? И что теперь делать мне? Охранять чемодан и ждать хозяина денег в надежде на премиальные за верную службу? А если хозяин окажется неблагодарным бякой и вместо премиальных, влепит мне пулю в лоб? Выбросить чемодан обратно в кювет? Такую глупость я врятли прощу себе до конца жизни. Мысли вихрем проносились у меня в голове, а руки уже сами засовывали чемодан в один из мешков, которые я приготовил для книг.
Сев за руль, я выгнал машину на асфальт и, сломив несколько стеблей сухой травы, тщательно заделал следы от протектора на обочине и свои собственные следы. Унимая дрожь, сел за руль и тронулся с места. По трассе, оставшуюся до мамы дорогу, я ехал осторожно, стараясь не привлекать к себе внимания, уповая на удачу, похоже прописавшуюся у меня с некоторых пор. Чтобы не спугнуть ее, я постучал костяшками пальцев по собственному лбу, не имея под рукой больше ни чего, похожего на дерево. Забегая вперед, должен сказать, что замена оказалась вполне приемлемой для капризной госпожи. Ни по дороге к маме, ни на обратном пути, меня никто ни разу не остановил. У мамы я пробыл недолго, загрузил книги в машину, завалив при этом мешок с чемоданом, попил чаю и пустился в обратный путь, домой. Маме о найденных деньгах я, естественно, ничего не сказал, зачем ее зря беспокоить.
Дома, я распаковал чемодан. В нем оказалось пятьдесят пачек по десять тысяч американских зеленых. Полмиллиона долларов! Целое состояние. Деньги в пачках были в сотенных купюрах, явно побывавших в обращении. Номера и серии в пачках шли вразнобой. Врятли кто-то взял на себя труд переписывать их. Запаяв их в полиэтиленовый пакет, я отнес его в гараж и спрятал в надежном месте, дав себе клятву прикоснуться к ним не ранее чем через полгода, и то в случае крайней нужды, а еще лучше, через год.
Я еще долго строил версии, одну неправдоподобней другой, относительно их появления в дорожной канаве. Да и совесть не давала мне покоя, все-таки деньги были чужие. Но не давать же мне было, в самом деле, объявления в газеты! Кроме того, я отчасти разделял суеверие о том, что найденные деньги счастья не приносят. Постепенно острота ощущений от необыкновенной удачи проходила, вытесняемая другими жизненными интересами, но чего греха таить, запаянное в полиэтилен сокровище, душу грело.
Когда я приехал к маме за последнее партией книг, ее дома не оказалось. Пошарив в карманах, я с досадой обнаружил, что ключи от ее квартиры оставил дома. Ничего не оставалось, как ожидать ее на улице, на скамейке. Вероятно, она вышла куда-то в магазин. Я присел на скамейку. Из зарослей сирени в палисаднике показался маленький сиамский котенок. На вид ему было два-три месяца. Сильная худоба и прицепившиеся к шерстке репейники говорили о том, что котенок был бездомным. Подойдя ко мне ближе, чем на метр, котенок остановился, уставился на меня в упор своими небесно-голубыми глазами и сказал: "Ау!". Бедняга не выговаривал букву М. Я протянул руку, он подошел и потерся об нее. Я взял его на колени и стал осторожно выпутывать колючки. Котенок мелко дрожал от страха или от голода, а скорей всего от того и от другого.
Показалась мама с покупками.
- Надо же, он пошел к тебе на руки, - удивилась она, - он тут давно бегает, я пыталась его подкармливать и освободить от колючек, но он в руки не дается, одичал.
- Ну, что приятель, извини, мне надо поработать, - сказал я котенку, опуская его на землю.
У мамы я пробыл недолго, загрузил в машину оставшиеся книги, попил чаю и собрался в обратный путь. Когда я открыл переднюю дверцу четверки, из-под машины вылез котенок. Он снова уставился на меня своими глазенками и повторил свое "Ау". Решение пришло мгновенно. Я подхватил котенка и посадил на сиденье рядом с собой. Достал кружок докторской колбасы из бутерброда, который засунула в карман мне на дорогу мама, и мелко покрошив ее, отдал котенку. Он с жадностью набросился на еду. Я подождал, пока он не насытится. Съев колбасу, котенок сонно зевнул, перебрался с соседнего сиденья ко мне на колени, свернулся калачиком и довольно замурлыкал. Я плавно тронул машину. Котенок проспал всю дорогу до самого дома. Дома я переложил его на диван. Разгрузив машину, я озаботился аксессуарами для вновь приобретенного друга. То, что это он, а не она, я разглядел еще в машине. В ближайшем магазинчике я приобрел все необходимое, кошачий туалет, засыпку, чашки для еды и саму еду.
Прейдя домой, котенка на диване я не обнаружил, оказалось, что он по- хозяйски осматривает квартиру, обнюхивая каждый угол. Назначение туалета котенок понял мгновенно и тут же им воспользовался. Поскольку он был очень грязный, а мыть его я пока не решался, я набил расческу влажной ватой и стал его расчесывать. Вату приходилось менять часто. Неприятную для себя процедуру котенок выдержал стоически.
- Как же мне назвать тебя, приятель? - Обратился я к котенку.
В ответ он посмотрел на меня и снова сказал свое "Ау".
- Ну, "Ау", это не имя, давай ты будешь просто Кот, с большой буквы.
На том и порешили. Удача по-прежнему не покидала меня, чему я был несказанно рад и в чем убедился на следующий же вечер. Раздался звонок в дверь и когда я открыл ее, то чуть не задохнулся от радости - у двери стоял мой братик, собственной персоной с погонами майора на плечах.
- Все- таки нашел!- Воскликнул Казбек, - я ведь только один раз был на этой квартире, - и сгреб меня в охапку.
Мы долго стояли обнявшись. Ужин у меня был готов. К ужину я достал припрятанную для особо торжественных случаев бутылку Мартеля. Мы долго не притрагивались к еде, делясь новостями, и перебивая друг друга. Понемногу мы успокоились, и беседа перешла в спокойное русло. Казик рассказал, что у него теперь двое детей, сыновья трех и четырех лет. Майора он получил досрочно, а в Москву приехал поступать в Академию, на заочное отделение. Я тоже рассказал ему о своей службе во Франции, о неудачной женитьбе и разводе, и о своем увольнении из войск.
- Честно сказать тебе, брат, я не очень удивился, что ты уволился, ты не обижайся, но в тебе ведь с самого начала не было того, что называется военной косточкой. Чем же ты думаешь теперь заняться?
- Пойду работать, братик, может быть, поступлю на какие-нибудь курсы.
Была суббота, в Академию Казбеку нужно было явиться утром в понедельник, и мы проговорили с ним до утра. Я не удержался и рассказал ему о найденных деньгах.
- Думаю, что ты поступил правильно, что взял их, зачем добру пропадать. Постарайся употребить их на хорошие дела.
Казбек пробыл в Москве больше месяца. В Академию он поступил и проучился на установочной сессии. Когда позволяло время, он проводил его со мной. Я заканчивал расстановку мебели в квартире, разбирал книги и читал, оттягивая момент, когда нужно будет в плотную занятья поисками работы. С братиком мы расстались в аэропорту, пожелав друг другу удачи.
- Теперь будем видеться чаще, - на прощанье пообещал Казбек.
Дома, Самолюбие устроило мне головомойку.
- Ты что, ждешь, пока у тебя кончатся последние копейки? Сколько можно тянуть с работой?
Деньги и впрямь были на исходе. Вся полученная мною зарплата была истрачена на ремонт и мебель, я влез даже в неприкосновенный запас, от пяти тысяч евро, привезенных с собой из Франции, остались только две. Про доллары я, как и обещал себе, напрочь забыл.
- С завтрашнего дня вплотную займусь поисками работы, - твердо пообещал я Самолюбию.
Глава вторая.
Наутро, я побрился, позавтракал, натянул на себя старенькие джинсы и ветровку и вышел на улицу. Ноги сами понесли меня к недавно построенной свечке-шестнадцатиэтажке по соседству. В доме вовсю шла внутренняя отделка. Вокруг стояло несколько контейнеров со строительным мусором. Несколько рабочих - мигрантов делали благоустройство вокруг дома. Охранник, сидящий за столом в подъезде, лениво разгадывал кроссворд в газете.
- Я на восьмой, - как можно небрежней бросил я охраннику.
Тот кивнул мне головой, не поднимая ее от газеты. Войдя в лифт я, не глядя, нажал на первую попавшуюся кнопку. Ошибся я не на много, лифт привез меня на седьмой этаж. Выйдя из лифта, я остановился и прислушался. От ближайшей ко мне двери доносился звук работающего перфоратора, видимо там размешивали раствор. Я подошел и постучал в дверь. Через полминуты дверь приоткрылась, и в образовавшемся проеме я увидел плутоватую физиономию, перепачканную раствором. Пареньку было лет двадцать.
- Чего надо? - Не слишком любезно осведомился он.
- Мне бы с бригадиром поговорить, - ответил я.
На бригадира этот плутишка явно не тянул.
- Иваныч, к тебе, - крикнул паренек, освобождая мне проход.
В одной из комнат, светловолосый крепыш лет тридцати двух, в перепачканном раствором комбинезоне устанавливал на стены маяки для штукатурки.
Вы что-то хотели, - вежливо осведомился бригадир, очевидно, заподозрив во мне будущего клиента.
- Да, я насчет работы, вам люди в бригаду не нужны?
- Тогда погоди, - сразу перейдя на ты, буркнул бригадир, - видишь, маяки ставлю, сейчас выработаю раствор, тогда и поговорим.
Взяв с подоконника чистую газету, я расстелил ее на стопку мешков со штукатуркой и присел.
Крепыш, ловко орудуя шпателем, набрасывал на стену раствор для промежуточных маяков. Крайние у него уже стояли и между ними были натянуты нитки. Набросав раствор, он принялся устанавливать маяки, руководствуясь натянутыми нитками. Это был высший пилотаж, я, прежде чем поставить маяк, закручивал в стену три шурупа по уровню, вверху, внизу и, по - середине. Получалось намного дольше, но проще.
- Эх, и что я суюсь к профессионалам, - не слишком оптимистично подумал я.
Закончив работу, бригадир повернулся ко мне.
- Ну, вот теперь и поговорим. Перво-наперво, ты москвич? А то с залетными я дело не имею, сегодня они тут, а завтра где-нибудь еще.
- Я утвердительно угукнул.
- Ну а делать, что умеешь?
- Да всего понемножку, штукатурил, плитку укладывал, сантехникой занимался, с полипропиленом работал, вот только как бы это сказать, это не основной моей работой было, так, подрабатывал в свободное время, поэтому опыта у меня маловато, честно скажу. Вот квартиру себе только, что отремонтировал, она тут, рядом, можно посмотреть.
- А на основной работе, чем занимался?
- Да, я бывший военный, недавно уволился.
- И что тебе не служилось, пыль на стройке глотать, да в грязи ковыряться лучше, что ли? Или проштрафился?
- Да нет, просто понял, что это не мое. Да и служба, тоже ведь не курорт.
- Тоже верно, а где служил-то?
- В Погранвойсках, капитаном уволился.
- Ну а зовут-то тебя как, капитан?
- Андрей.
- А меня - Серега. Сказать тебе по-честному, Андрюха, плиточник мне в бригаду позарез нужен. Работал со мной до недавнего времени один старичок, пенсионер, да его здоровье подвело, с почками что-то. Я, конечно, и сам могу плитку класть, да со временем туго, других дел хватает. А если ты еще и по сантехнике волочешь, тогда, совсем хорошо. Сантехника своего у меня не было, я всегда со стороны нанимал. Давай сделаем так. Мне все равно сейчас на строительный рынок ехать, мы зайдем к тебе, посмотрю, что ты у себя наворотил, тогда и дам тебе ответ.
Серега переоделся, мы спустились в низ, сели в его потрепанный пикапчик и подъехали к моему дому. В квартире он, в первую очередь, осмотрел ванну и туалет.
- Ну, что тебе сказать, - закончив осмотр, вынес свой вердикт Серега, - вполне сносно, руки у тебя нужным концом вставлены. Конечно, маленькие грешки есть, но это от недостатка опыта, да и в глаза они не бросаются. В общем, беру. Завтра можешь выходить. Да, надо ведь машинку для резки плитки для тебя купить.
- Зачем, у меня весь инструмент есть, - я не удержался, провел Серегу в гараж и похвастался своим инструментом.
- Да, Андрюха, хорошо ты упакован, квартира приличная, гараж рядом с домом, инструмент серьезный. А у меня - железный гараж, и то у черта на куличиках. Вот только женским духом у тебя в квартире что-то не пахнет, один котенок бегает.
- Развелся я, Сергей, год назад.
- Да, бывает. Ну, ничего, такой завидный жених, да еще с таким приданным, в девках долго не засидится. А шкурный вопрос мы с тобой решим так. Коль инструмент у тебя свой и мне на него тратиться не надо, платить я тебе буду не по расценкам, а по ценам на работу, за вычетом бригадирских десяти процентов. Сам понимаешь, я с клиентами работу веду и за конечный результат отвечаю. Устраивает?
- Более чем!
- Ну, тогда, до завтра, мы к девяти приходим.
Предложение Сереги было и впрямь по-царски щедрым. Разница между расценками за работу и ценами на нее порой доходила до пятидесяти процентов.
Так началась моя трудовая жизнь в новом качестве, плиточника-сантехника. С Серегой мы стали друзьями. Поначалу, он приглядывал за мной, ненавязчиво давая дельные советы.
- Главное, не спеши, Андрюха, скорость придет сама собой. Следи за качеством. Косяки и залепухи, которые у любого мастера бывают, исправляй сразу, не надейся что пройдут. Вылезут обязательно, только тогда их исправить будет гораздо труднее. Ну и самолюбие должно быть, хорошего мастера без самолюбия не бывает. Надо стараться делать все так, чтобы когда ты закончил свою работу, ни один даже самый дотошный клиент-миллиметровщик не смог при всем желании ни к чему придраться.
Уж, что-что, а Самолюбие у меня присутствовало. С остальными членами бригады, пожилым, лет сорока пяти малоразговорчивым Петровичем, который в бригаде занимался электрикой, столяркой и гипсокартонном, и нахальным балаболкой, подсобником Валеркой, отношения у меня сложились тоже нормальные. Правда, утром, при моем появлении, Валерка попытался схохмить. Он демонстративно обошел меня вокруг.
- А ничего, мужчина, фигуристый, будет кому мешки со штукатуркой таскать, а то все Валерка, да Валерка, - и он резким движением выбросил сложенную лодочкой ладонь вперед, - Валерий Дм...
Договорить он не успел, подхватив его руку, я бросил его через левое плечо, однако на пол упасть я ему не дал, придержал за руку.
- Ну, ты даешь! - выпучил глаза Валерка. Научишь?
- Так тебе и надо, босота черкизовская, иди, потренируйся пока на мешках, - поддел его Серега.
Постепенно я вошел в рабочий ритм. Работа мне нравилась. Она была конкретной, понятной, приносила пользу людям и доставляла моральное удовлетворение мне. Серега своим бригадирством не кичился, и мы работали, как партнеры. Он сумел прихватить под отделку еще одну квартиру в этом же доме, так, что на ближайшие пять месяцев работой мы были обеспечены. Самолюбие, поначалу не слишком довольное выбранной мною стезей, успокоилось и мирно дремало.
По выходным мы практически не работали, Серега философски придерживался правила, что всех денег не заработаешь. Мой котенок подрастал не по дням, а по часам. Хорошая пища делала свое дело. Я решил не делать из него домашнюю игрушку и в свободное время выводил его гулять на улицу. Поначалу он боялся отходить от меня, да и я боялся, что он потеряется, но со временем он освоился, и я даже оставлял его одного на улице на полчаса, час. По моему зову, он шустро бежал ко мне. В будние дни, когда я был на работе, он часами сидел на подоконнике в кухне и скучал.
Мне пришла в голову мысль оборудовать ему персональный выход на улицу, чтобы он мог выходить гулять, когда ему захочется. В один из выходных я и занялся этой проблемой. Прорезать отверстие в пластиковой балконной двери на кухне и снабдить его качающейся шторкой - труда не составляло. А вот для того, чтобы оборудовать лаз в кирпичной стене балкона, пришлось потрудиться. На уличный лаз я повесил качающиеся шторки с двух сторон. От отверстия лаза до земли - было метра полтора. Спрыгнуть из лаза вниз Кот еще бы смог, а вот забраться обратно было проблемой. В конце концов, я ее решил с помощью тонкой дощечки из вагонки, которую наклонно закрепил на внешней стене балкона. Злоумышленник, для того, чтобы влезть в квартиру, воспользоваться ей бы не смог, она была слишком тонкой, а вот Коту, в самый раз.
Теперь предстояло научить Кота пользоваться лазом. Лаз через тонкую балконную дверь он освоил с ходу. А вот для того, чтобы он научился выбираться на улицу, пришлось прогонять его через лаз несколько раз. В конце концов, он понял, и этот процесс ему так понравился, что он самостоятельно выходил наружу и возвращался несколько раз подряд.
Таким образом, проблема с самостоятельными прогулками Кота была решена. За свои труды я был вознагражден устранением еще одной проблемы. После того, как Кот обрел самостоятельность, его туалет стал девственно чист и через некоторое время, я его убрал за ненадобностью.
Как-то вечером, после работы, я готовил себе ужин. Мясо на отбивные я выложил из холодильника с утра и теперь затолкал его в полиэтиленовый пакет, намереваясь отбить. Вода на макароны в кастрюльке уже закипала. Внезапно раздался звонок в дверь. Недоумевая, кто бы это мог быть, Казбек врятли мог приехать так рано, я пошел открывать дверь.
У двери, подбоченясь, стояла соседка сверху, молоденькая шустрая девица лет восемнадцати, среднего роста, крепко и ладно скроенная, с подвижными шустрыми карими глазами на овальном лице. Мы иногда встречались в подъезде, и она игриво здоровалась со мной, постреливая глазками. Здоровалась со мной и ее мать , сильно располневшая усталая женщина лет сорока.
- Ну, ты даешь, сосед! Уже месяца четыре как приехал, а прописываться не думаешь. Обнаглел в натуре! А мне так выпить хочется, что даже переспать не с кем. Ты Андрей, да? Тетин Ирин племянник? А меня Юла зовут, то есть зовут, конечно, Юлей, но все называют меня Юлой, а я и не обижаюсь. У тебя водка есть? А то, я сбегать могу.
Опешивши от такого напора, я невольно отступил вглубь квартиры. Воспользовавшись моей оплошностью, Юла моментально вклинилась на мою территорию, быстро скинув туфли.
Ух, ты! Вот это ремонтик ты забабахал! Класс! И все сам, один, рабочих-то я у тебя не видела.
Бесцеремонно оттеснив меня, она обошла всю квартиру. С момента ее появления, я не смог издать ни звука. Кот, который дремал на моей кровати в спальной, увидев Юлу, моментально шмыгнул под кровать.
- Классно, ну вообще! - вынесла свой вердикт Юла, закончив осмотр квартиры и остановившись на кухне.
Подойдя к холодильнику, она открыла его и заглянула внутрь.
- О, да у тебя тут целый склад! - она извлекла из холодильника початую бутылку водки и поставила на кухонный стол.
Совершенно обалдевший, я присел на стул.
- Ой, мяско! - Быстро сполоснув руки под краном мойки, Юла схватила молоток и принялась отбивать мясо, уверенным движением руки открыла створку навесного шкафа, где у меня хранились макароны, достала пакет и отсыпала из него в кастрюлю, туда же бросила щепотку соли из солонки.
- Так, где у нас лучок? - Она открыла дверку шкафа под раковиной, извлекла из лежащего там пакета луковицу, мгновенно очистила ее и так же мгновенно пошинковала.
Досада, от ее бесцеремонного вторжения, уступала место изумлению с элементами восхищения. Тем временем, Юла включила газ, безошибочно определила местонахождение сковороды, плеснула в нее масла и поставила на огонь. Едва мясо коснулось сковороды, как она уже стригла салат из огурцов и помидоров, добытых в холодильнике. Все это она проделала, ни на секунду не закрывая рот.
- А я на нашем рынке работаю, у Ашота. Фруктами и овощами торгую. Как пошла после школы, так два года уже и работаю, ничего, нравится. Ашот меня, знаешь, как ценит? Говорит, что у меня талант к торговле. У меня против других продавцов выручка вдвое, а товар - практически одинаковый. У меня клиентура своя, я многих по именам и отчествам знаю. И не обманываю никогда, а зачем? Я ведь с выработки получаю, чем больше продам, тем больше получу. Ну, еще на порчу, Ашот процент дает. Только у меня ничего портиться не успевает! А Ашот на рынке знаешь, в каком авторитете? Все к нему за советом идут, он дядька справедливый, только старый, ему лет сорок. Однажды, ко мне из ихних, один козел стал приставать, ну я ему фингал под глаз и засветила, да еще Ашоту пожаловалась. Ну, тот с ним поговорил, по своему, так этот козел меня за километр обходить стал.
Наконец руки Юлы перестали мелькать и ужин, как по волшебству оказался на столе. Она быстро наполнила две рюмки.
- Ну, давай, за твою прописку и за знакомство! Вообще-то я этим делом не увлекаюсь, это я так, для храбрости и чтоб познакомиться.
Я безропотно опрокинул рюмку. За все это время я не проронил ни слова.
- Ты знаешь, Андрей, а я ведь была в тебя влюблена, ну, когда девчонкой была. Ты приходил к тете Ире такой красивый, в шикарной курсантской форме. Я на скамеечке целыми часами сидела, ждала, когда ты выйдешь, чтобы на тебя посмотреть. А ты на меня даже не глядел, ну, я еще мелюзга тогда была.
- Я, вот когда выпью, петь люблю, - доверительно созналась Юла, вздохнув, когда мы выпили по второй, - только здесь нельзя, сразу все вычислят, что я у тебя.
- А ты потихоньку, в полголоса, - впервые за этот вечер открыл рот я.
Юла подперла щеки ладонями.
- Калина красная, калина вызрела... - голос у Юлы оказался глубокий, грудной, она хорошо выдерживала мелодию и тональность песни, слушать ее было приятно.
- Когда тихо поешь, то грустно становится, а когда громко - то весело, почему так? - Спросила Юла, когда песня закончилась.
- Ну ладно, подожди меня, я скоро, - она поднялась и вышла из кухни.
Я сидел на стуле, абсолютно не представляя себе, что делать дальше. Хлопнула дверь в туалет, потом в ванну. Минут через пять раздался голос Юлы. Из спальни.
- Андрей, иди сюда.
Юла лежала на моей кровати, натянув одеяло по самый подбородок. На стуле висели джинсы и кофточка.
- Ну что же ты, иди ко мне, - позвала она.
Я стоял как соляной столб, не зная, что предпринять.
- Ты что же, не знаешь, чего нельзя делать там, где живешь? - Заорало Самолюбие.
- Ты не думай, Андрей, если я с рынка, то я со всеми. У меня и был-то всего один парень. Фасонистый такой, говорил, что менеджер, а оказалось - он машины угонял. Ну и засадили его на пять лет. Он мне говорит: "жди", а я, дура что ли, фигу ему показала, очень мне нужен уголовник.
Я не знал, кого слушать. По-хорошему, надо было прогнать девчонку, но у меня так давно никого не было. Руки сами потянулись к ремню.
Снять бюстгальтер и трусики Юла, видимо, постеснялась, и мне пришлось ей помочь освободиться от них. Прохладное упругое тело Юлы, такое живое и подвижное в одежде, в постели оказалось неловким и робким. У нее и впрямь не было никакого опыта. Медленно и осторожно я стал разогревать ее. Постепенно она расслабилась, тяжело задышала и потянула меня на себя. Я осторожно вошел в нее, она не слишком умело выгнулась мне навстречу. Постепенно она осмелела и стала более раскрепощенной. Оргазм наступил у нее раньше, чем у меня, она громко вскрикнула и закусила свою ладонь зубами. Когда все кончилось, мы лежали молча, рядом. Первой, молчание, конечно, нарушила Юла.
- Вот это да! Такого у меня еще не было. Теперь я понимаю, почему все бабы на рынке об этом только и говорят, - она повернулась ко мне, обняла за шею и порывисто поцеловала в губы.
- А сколько времени?
Часы на стене в спальне показывали половину двенадцатого.
- Ой, мне пора домой. Мамаша у меня строгая, только до двенадцати гулять разрешает. А то, зуды не оберешься. Ты отвернись, пожалуйста, я оденусь.
Оделась Юла мгновенно, как хороший натренированный курсант.
- Ну, я побегу? Я к тебе завтра зайду, часов в восемь.
Через секунду дверь за ней захлопнулась.
- Да, приятель, нажил ты себе проблему. Ну, зачем тебе эта девчонка? Ведь она совершенно не в твоем вкусе, а проблем будет, выше крыши.
С самолюбием я был полностью согласен и решил, что избавлюсь от экспансивной соседки в следующий ее приход под каким-нибудь благовидным предлогом. Я ждал ее появления, заранее заготовив речь, в которой должен был разъяснить ей, что наша вчерашняя встреча была ошибкой и что нам не стоит больше встречаться.
Но не тут-то было. Когда я открыл дверь на звонок и перегородил ее рукой, Юла, с криком:
" Ой, у меня из пакета капает!", моментально проскользнула под моей рукой и очутилась на кухне. Мне не оставалось ничего, как закрыть за ней дверь. На кухне, Юла извлекла из пакета живого карпа и принялась его разделывать. Вчерашний сценарий повторился практически полностью. Руки Юлы мелькали с необыкновенной быстротой, с такой же скоростью работал и ее язык. К тому времени, когда бедный карп перестал дергаться на сковородке, она сумела поведать мне все новости с рынка.
Я, как и вчера, в ступоре сидел на стуле и слушал ее. Очевидно, в таком же ступоре находилось и Самолюбие, поскольку не выдавало никаких комментариев. После ужина, моментально помыв посуду, Юла отправилась в ванну.
- Ты иди, - она указала мне рукой на спальню, - я быстренько сполоснусь.
Поскольку душ я успел принять до ее прихода, безропотно, как приговоренный, я пошел в спальню. На сей раз, она вышла из ванны в моем банном халате. Лишних вещей на ней не оказалось, и скинув халат , она юркнула под одеяло и прижалась ко мне.
Она уже не так стеснялась меня в постели, и я рискнул несколько разнообразить наши действия. Наши приятные занятия продолжались часа полтора. За это время оргазм приходил к ней дважды. Основательно подустав, мы лежали с ней, подложив руки под головы.
- Как мне хорошо, Андрюшенька! Только вот немного.... Ну как бы это сказать? Ну, стыдно, что ли. Мы с тобой такое вытворяли!
- Тебе что-то не понравилось?
- Ну что ты! Все понравилось! Вот только..., ну, так можно? Это нормально?
- Ты хочешь спросить, не является ли извращением то, чем мы с тобой занимались?
- Ну, да!
- Врачи сексологи говорят, что все, что происходит в постели между мужчиной и женщиной - нормально, при одном, единственном условии.
- А каком?
- Все, что они делают, должно одинаково нравиться им обоим.
- Правда? Здорово! А ты, такой умный, Андрюшка!
Мне пришлось еще раз закрепить утверждения ученых мужей практикой. Избавившись от оков Домостроя, Юла теперь частенько перехватывала у меня инициативу в постели. Особенно ей нравилась поза всадника. Я уже привык к ее почти ежедневным визитам и ждал их.
- Развратил девчонку, и рад, - скрипело Самолюбие, - дальше то, что будешь делать?
А вот насчет дальше, я старался не думать. Как-то раз мы лежали рядом, утомленные нашими постельными забавами.
- Эх, Андрюшенька, женился бы ты на мне, вот было бы здорово! - Мечтательно прошептала Юла.
Самолюбие, уцепившись за веревку языка самого большого колокола во Вселенной, стало стремительно его раскачивать.
- Мы бы с тобой такой бизнес развернули вдвоем! В деревне, откуда мамаша родом, всякие там огурцы, помидоры, капуста, - копейки стоят, их там бочками солят. Да еще грибов всяких и ягод полно, деревня-то в лесу стоит, в Ярославской области. Я там все каникулы проводила, когда в школе училась, да и сейчас вместе с мамашей бываю. Прикинь, если там все эти солюшки за копейки покупать, а здесь, в Москве, по тутошним ценам продавать - навар больше ста процентов будет. Да вот, только у жениха моего, в деревне в огороде три теплицы стоит. Им там эти овощи девать некуда.
Сказав про жениха, она слегка запнулась.
- Ну, жених, это так, просто нас в деревне дразнили женихом и невестой. Мы и целовались-то всего пару раз, да на танцы вместе бегали, - сочла нужным оправдаться Юла.
- Я бы от Ашота ушла, откупили бы место на рынке. Ты бы пару раз в месяц привозил из деревни банки с солениями, их хранить в гараже твоем можно, да утром привозил мне на рынок. А я бы уж там развернулась! Уж чему-чему, а торговать меня учить не надо. А у тебя, целый день свободен, хочешь - работай, хочешь - лежи на диване, книжки читай. Наколотили бы мы с тобой бабла - дурную кучу! - Она скосила на меня глаза, отслеживая мою реакцию.
Видимо реакция проходила в слишком кислой среде.
- Ладно, не каменей, Андрюшенька, это я так, пофантазировала. Я хоть и необразованная, но не дура. Разные мы с тобой, устанешь ты от меня. Побуду с тобой еще маленько и распрощаемся.
Больше, Юла на эту тему не фантазировала, а " маленько" растянулось на полтора месяца.
Однажды вечером, по обыкновению, орудуя у плиты, она выглянула в окно кухни. У подъезда остановилась какая-то машина.
- Мамочки, сваты приехали, - прошептала Юла, - роняя из рук ложку на пол.
Я подошел к окну. Пожилая пара в сопровождении рослого парня в форме сержанта - контрактника ВДВ, поднималась по крыльцу в подъезд. Юла села на стул, обхватив голову руками. Я тоже сидел в оцепенении, не зная, что сказать.
- Надо идти,- решилась она,- вот только они поднимутся.
Юла вернулась ко мне через час.
- Все, Андрюшенька, просватали меня! Кончились наши с тобой денечки. Они сейчас в гостиницу поехали, у нас с мамашей и переночевать негде. Завтра я уезжаю с ними, свадьбу в деревне справлять будем. А сегодня, у нас с тобой прощальный вечер.
Прощались мы долго, она покинула меня в первом часу ночи. Юла была задумчивой и очень нежной, но не проронила ни слезинки.
- Спасибо тебе, Андрюшенька, я тебя буду помнить всю, всю жизнь. У меня к тебе просьба, Андрюшенька, мамаша завтра будет устраивать что- то вроде отвальной, на улице, для соседей и знакомых, так ты не выходи, а то еще расплачусь.
У дверей мы простояли пару минут крепко обнявшись.
- Все, Андрюшенька, прощай! Не поминай лихом. - Она оторвалась от меня, и ее каблучки быстро застучали по лестнице.
- А ведь зря отпустил девчонку, - вздохнуло Самолюбие, - нарожала бы она тебе кучу здоровых ребятишек, да и смотрела бы на тебя, как на Бога, всю жизнь. К тому же ее будущему мужу врятли понравится то, чему ты ее научил.
- Вас, Ивановых, не поймешь, - огрызнулся я.
На другой день, это была суббота, наскоро распив с провожающими пару бутылок водки, сваты, и будущие молодожены пошли к машине. Садясь в машину, Юла, зная, что я наверняка наблюдаю за ними, тихонько махнула мне рукой.
После отъезда Юлы, я взял книгу, сел на диван и попытался читать. Кот, забравшись ко мне на колени, вытолкнул книгу из моих рук, требуя ласки, и освободил меня от бесполезного занятия.
Глава третья.
Первую квартиру в доме-свечке мы уже благополучно сдали, да и отделка второй подходила к концу. За первую квартиру я получил от Сереги довольно приличную сумму и денежный вопрос меня не беспокоил. Я довольно поднаторел в работе, Серега уже не только давал мне советы, но и сам иногда советовался со мной, как с равным. Я побывал у него дома, в гостях, и мы пару раз выбрались с ним на рыбалку, на Истру по первому льду. Кот, от моей добычи, пришел в восторг.
В начале декабря, на связь вышел Толян, он появился в Москве на три дня.
- Давай пересечемся где-нибудь,- предложил он, - дома сидеть не хочется, по людям соскучился.