Аннотация: Это первая вещь которую я написал. Я долго не решлася выствить её, в ней ни чего не менялось, она в том виде как родилась на бумаге.
О них.
Двадцать дней и двадцать ночей
Он жить продолжал, удивляя врачей,
Но рядом с ним была его мать
И смерть не могла его доломать.
Двадцать дней и двадцать ночей
Она не сводила с него очей.
Утром на двадцать первые сутки
Она заснула на полминутки.
И чтобы не разбудить ее,
Он сердце остановил свое...
(Борис Лебедев)
Он переключил краны на мерниках, двигатель агрегата взревел, насос в бешеном темпе стал двигать поршнями, закачивая раствор и догоняя цемент.
Все это он делал сотни, раз мог уже с закрытыми глазами расставить агрегаты, дать указания кто, что делает, да и с кем он работал уже не один десяток лет, все это знали очень хорошо.
- Наверное, я стал старый, если считаю себя таким опытным.
Все чаще он стал ощущать себя в напряжении, на ум приходили разные мысли, и все они переходили на то, что все должно закончится плохо. Раньше эти чувства возникали только тогда, когда он выезжал на месторождение, в момент окончания операции при подъеме инструмента.
Но после того как смерть стала проходит, где то рядом, в нем что перевернулось ощущение безысходности стало настигать его постоянно, во всем он стал видеть фатальный исход.
По-моему это было, в третьем классе, с ним учился паренек ,он сейчас уже и не помнил его имени. Мальчик был болезненный или ему тогда казалось, что он часто болел. И как гром, в таком возрасте он не понимал, что люди могут умирать. Весь класс позвали на поминки, он не помнит, были он на кладбище, вовремя поминок, - дети злые или просто не понимают, что произошло, им чуждо понимание смерти, - две девочки, о чем-то перешептывались, потом стали, смесятся и это его поразило как можно здесь горе. Даже по прошествию стольких лет он это хорошо помнил, и эта картина всплывал в памяти часто помимо его воли.
Агрегат начал вибрировать, палуба в судорогах задергалась стрелка манометра стала прыгать, поднимаясь к отметки пятьдесят.
Он свистнул машинисту, тот остановил двигатель переключился на низшую передачу, штока на насосе вновь задвигались, прогоняя раствор по линям в скважину, стрелка манометра дошла до пятидесяти.
Вспоминая о смерти деда, у него осталось чувство вины.
На первом курсе института он сдавал экзамен, это был первый экзамен в институте и что-то у него не пошло, оценка была на грани двойки тройки. После когда были объявлены результаты сдачи, он увидел, что ему поставили три. Три не два экзамен сдан. Но через день выяснилось, чтобы показатели группы были хорошие, староста просил преподавателя поставить три. И все бы не чего но, что он сказал для убеждения препода: - Его деду плохо он сильно болеет и поэтому плохо подготовился к экзамену. Но говоря об этом никто не знал истинное положение вещей к тому времени деда уже не было. Родители не стали беспокоить сына во время сессии. Он узнал об этом только кода приехал на каникулы домой. Но старосту он невзлюбил даже когда и не знал, что деда больше нет. С тех пор, он старался не использовать своих близки в таком качестве, боясь, что действительно все это может закончиться плохо.
Стрелка манометра по-прежнему держалась на отметки пятьдесят. О перевел подачу раствора в другую половину мерника, открыл один всас и другой закрыл, мелом сделал пометку на краю мерника.
Первым был друг детства, они были с ним постоянно вместе. Даже большие ссоры, которые бывают у детей, не могли их разлучить.
Он уже несколько лет работал на севере. Когда однажды пришла телеграмм, срочно приезжай случилась беда. В это же вечер он подменился с напарником и утром выехал в соседний город, так как аэропорта у них не было. С большим трудом ему удалось взять билет до Н-ска но там было много желающих вылететь до его родного города. Он улетел на следующий день. В аэропорту его встретил брат. Ехали молча. На кладбище он не успел. Отец друга плакал. Что может утешить горе отца, когда сын погибает в рассвете сил. Кажется, что если бы этого не случилось то жизнь была бы другой и все споры разногласия, которые возникали на стыки поколений уходят прочь. Если б он жил, мы все смогли бы изменить - но нет, глупая нелепая смерь, предательство напарника или случайность? Нет объяснений.
Он сказал, обнимая отца своего друга: - Можно я буду тебя называть тебя отцом.
Он хотел, что бы эти слова хоть как-то могли уменьшить эту боль.
Он свистнул машинисту. Тот остановил насос. Расчетное количество откачено.
Он стал покрикивать на помбуров чтобы те быстрее шевелились.
Затруб закрыт.
Махнув рукой машинисту, дал понять, что бы тот начал качать потихоньку.
Стрелка манометра стала медленно подниматься.
С ним он проработал не долго около трех-четырех лет. Бывают люди, с которыми при первой встрече ты чувствуешь, будто вы друзья синим не один десяток лет. Был тот возраст, когда должности в общении не имеют значения. Это абсолютно не мешало им в общении. Они часто зависали, чудили, деньги были, поэтому могли хорошо выпить. Друг был добрый, он никого не мог обидеть, он был большим ребенком. И все было хорошо, работа радовала с друзьями понимание в семье идиллия.
Но утром он не проснулся.
После похорон на поминках он вышел покурить, стоя на крыльце он плакал. Почему?
Стрелка приблизилась к ста, он показал машинисту снизить обороты.
Через год пришел ужасный март. Телефонный звонок в вечернее время мог быть только с работы, но он ошибся.
-Приходи, срочно нужна твоя помощь.
-Что случилось опять с похмелья.
-Приходи я не шучу.
Сколько раз за последнее время он выступал в роли 911, вытаскивая друзей и сослуживцев из похмельного синдрома. - Опять напились, поэтому на работе небыли.
Звонок, дверь открыли.
-Ну что опять куролесите.
-Он умер.
-У вас, что крыша поехал.
-В комнате.
Он лежал на полу.
В голове вихрь, что, в чем причина, что делать.
-Скорая была, посмотрели, сказали, что у них нет машин, сами везите.
Какая скорая, о чем вчера только с ним говорил, почему в таком возрасте. Ведь у него все началось только налаживать в жизни, решил почти все проблемы с бывшей, приняли в новой семье. Почему?
Стрелка опасно подобралась к ста сорока.
-Стоп.
Тишина - двигатель агрегата урчит на холостых, дым от папиросы сдуло порывом ветра.
В этот год он решил с семьей отдохнуть поехал на море потом к своему другу на Байкал.
В этот год он отдыхал как никогда в свое удовольствие тратил деньги не жалея.
Потом страну в очередной раз колотило.
Прошла минута стрелка не двигалась как привязанная, сейчас главное не спешить, сердце добавило оборотов.
-Привет как у вас дела - говорил он в микрофон телефонной трубки.
-Все нормально -голос на другом конце не был уверен.
-Что-то случилось?
Молчание.
-Что случилось?
-Отец в больнице инфаркт.
Опять, что, как. Почему нам?
Нервы вытянулись в струну.
-Трави
Скомандовал он машинисту.
Машинист привычным движением открыл кран. Струя с шумом ударила в землю.
Бригада уже суетилась вокруг устья.
Каждый звонок домой был как шаг по минному полю. - Что там?
Отец мужик старой закалки сумел справится.
Он старался теперь каждый год приезжать в отпуск домой. Желание отдыха на югах как-то само собой ушло. В семье, поэтому поводу, не было ни каких споров.
Двигатель подъемника взревел, стрелка индикатора неумолимо двигалась сорок, пятьдесят, шестьдесят.
-Сколько собственный?
-Пятьдесят семь на вира.
Семьдесят.
В этом году его брату исполнилось сорок лет.
Он был на севере, поздравил его по телефону пожелал ему счастья и долгих лет жизни.
Они возвращались в апрели с соседнего города на дороге бал гололед. Он любит быстро ездить. Поворот был совсем не крутым и но руль был повернут чуть больше чем надо. Дальше он практически ничего не делал бы сторонним наблюдателем машина сама как хотела так и ехала одна только мысль крутилась в голове только бы доехать до сугроба на обочине. И действительно машину развернуло и бросило на встречную полосу в сугроб. Трасса была пустая. Он вышел осмотрел машину ни вмятинки ни царапинки. Выгреб снег из под колес, сын подтолкнул машину и они выехали. Дальше ехали осторожней.
Через неделю разговаривал с домом чтобы поздравить отца с денем рождения-"Брат разбился" В трубке повисло молчание он не понимал "В больнице парализован", -"Ехать не надо все ровно ни чем не поможешь".
Он поехал ведь это был брат.
Стрелка на ГИВе упала с семидесяти до шестидесяти. Бурильщик еще подтяну, стрелка рывком доскочила до семидесяти пяти.
На железнодорожном вокзале ждал отец. Они обнялись, в глазах нет радости повод не тот.
-Что с ним?
-Лежит, нижняя часть парализована.
-Как случилось?
-Ехал на работу на машине, какой то гад вышел на встречную, он ушел от него зацепил обочину машину перевернуло, ремень никогда не пристегивал, вылетел в лобовое стекло.
Ехали молча почти не разговаривали.
Еще скачек стрелка упала еще на десять делений.
-Еще подтяни.
Палата, в палате он один и еще кровать для матери. Кто лучше матери сможет ухаживать за сыном.
-Привет братан, ну ты что разлегся, народ пугаешь.
На лице и теле ни оной царапины. Как будто он и не был в аварии. Может это только шутка, давно не видели сына вот и решили вызвать. Приехал.
Мать бегает вокруг брата хлопочет. Да руки матери только они могут быть такими ласковыми, сильными.
Но почему нет ни одной царапины на нем. После аварии, а лежит как с простудой.
Он смотрел на ГИВ не мигая внутри комок -По моему доигрался. Кто по столько держит стоп. Стрелка опять спрыгнула на десять делений.
-Еще вира.
-Давай брат долго не лежи у меня отпуск летом, кто картошку садить будет.
Выходя из палаты, он остановился, взглянул чтобы лучше запомнить.
-Да я слушаю.
-Он умер - голос жены сквозь слезы.
Трубка легла на телефон отдельно от его разума. Даже стоящие рядом поняли, что то случилось. Что?
Стрелка не двигалась.
-Добавь еще.
-Сколько?
-Десять.
Если ехать поездом до дома, а самолеты не летают уже несколько лет, аэропорт закрыли,
то он приедет вечером, когда все будет кончено.
-Ты до дома не едь, выйди раньше, там тебя встретят на машине, двести пятьдесят километров за три часа доедешь, а на поезде пятьсот километров крюк, весь день ехать. - Говорила мать в телефон.
Стрелка упорно не хотела двигаться в низ.
-Еще десять.
Все это предел дальше молись своим богам.
Его встретил отец и муж двоюродной сестры. В машине отец, что-то начинал рассказывать, но не мог сдержать слез и прерывался. А в его голове было пусто, он не мог принимать информацию и только по привычке, что-то говорил, отвечал. В доме были люди, он почти всех знал. Брат лежал спокойный. Разве мог он быть таким спокойным, когда умирал. В горле стоял ком, слезы сами собой катились. Его вынесли и поставили перед домом. Краем глаза он увидел вспышку фотоаппарата - "Зачем, зачем вы пришли".
Возле могилы была суета, что-то не туда насыпали, что-то не там положили.
Последние комья земли уложили на холмик.
Вдруг стрелка соскочила на десять делений.
-Дай вира.
Инструмент нехотя по сантиметрам стал двигаться вверх. Стрелка больше уже не лезла предательски вверх.
Он засыпал в душной кабине КрАза, передним проплывали лица его родных, и близких людей. Легким туманом, стелящимся на заре над рекой, к нему в голову заползла мысль, - А может, все они ушли и забрали то, что должно было, случится с ним? Легким молоточком часового механизма она пульсировала в нем. Теперь все это будет до конца дней с ними, ему придется избавиться от ощущения фатальности, безвыходности загнать эти мысли в дальний угол своей памяти.
Утром, когда он докладывал о вчерашней работе, он думал что это знак, который дан ему с выше.