Аццки Соттон : другие произведения.

За гранью оболочки

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Мир еще не видал столь мерзкого, грубо эротического и вероломно предательского произведения. Оно тупое. Но в то же время подло завлекательное и ядовитое. Вам любопытно? Тогда, прошу ознакомиться!

  Девушка пела в церковном хоре
  О всех усталых в чужом краю,
  О всех кораблях ушедших в море,
  О всех, забывших радость свою.
  
  Так пел ее голос, летящий в купол,
  И луч сиял на белом плече,
  И каждый из мрака смотрел и слушал,
  Как белое платье пело в луче.
  
  И всем казалось, что радость будет,
  Что в тихой гавани все корабли,
  Что на чужбине усталые люди
  Светлую жизнь себе обрели.
  
  И голос был сладок, и луч был тонок,
  И только высоко, у царских врат,
  Причастный тайнам, - плакал ребенок
  О том, что никто не придет назад.
  
  Александр Блок
  
   Роман
  
   За гранью оболочки
  
   Глава 1
  
   Корабль
  
   На передней панели капитанской каюты, которая представляла собой просто огромный, широкий во всю стену, экран, навязчиво нависала огромная планета. Огромная голубовато - белесая масса, одетая в прозрачную газовую оболочку, неуловимо поворачивалась вокруг своей оси.
   Средних размеров гуманоид в скромном сером костюме с облегчением откинулся на спинку шикарного кожаного кресла кремового цвета. И достав из кармана небольшой платок, медленно вытер со лба холодную испарину. После этого он привычным движением набрал на ручке кресла несложную комбинацию кнопок, и на передней панели в отдельных квадратах появились изображения остальных четырех кают и их обитателей.
   - Поздравляю вас, друзья мои, с удачным завершением гиперпространственного прыжка! Объявляю отдых двенадцать часов. В десять вечера прошу собраться в моей каюте.
   После этого капитан Ахут снова привычным жестом пробежался по кнопкам, и прямоугольники с изображениями кают исчезли. Неизвестная планета неспешно продолжала свое неуловимое движение.
  
   Точно также эта голубоватая громадина вращалась и тысячи, миллионы лет назад, то подергиваясь туманными протуберанцами редких облаков, то обнажая сказочно-прозрачные воды синих озер или вершины каких-то странных гор причудливых очертаний. И теперь лишь малозаметная деталь нарушала привычный порядок вещей. А именно, новая светящаяся точка на темном небе. Это и был торговый корабль класса "Исследователь" Центральной Галактической Империи Тридцати Тысяч Планет (ЦГИТТП).
   По форме это была классическая летающая тарелка. То есть что-то среднее между фрисби и детской юлой. Юла постоянно вращалась - так поддерживалась искусственная гравитация. Вернее, роль гравитации на корабле играла центробежная сила. Конечно же, сразу на ум приходит карусель в парке развлечений, и то, как после нее кружится голова. Однако аналогия не совсем верна. Ведь на карусели действуют две силы. Одна - центробежная, как и на упомянутом космическом корабле, другая же - сила притяжения планеты, ее на корабле нет и в помине. Две эти силы, - и сбивают с толку вестибулярный аппарат. На Джокере же (так назывался космический корабль) центробежная сила вполне заменяла планетарное притяжение.
   Каюты располагались вдоль всей окружности этой гигантской юлы и были соединены коридором. Вроде некоего общежития состоящего из одного длинного коридора, вдоль которого расположены двери в каюты - по одну сторону коридора. Псевдоокна с другой стороны. На самом деле всего лишь экраны, на которые поступало скорректированное компьютером изображение, поступающее с постоянно вращающихся вместе с кораблем камер. Вдоль этой стены с "иллюминаторами" через равные промежутки находились лестницы ведущие "наверх" к люкам "на потолке". За этими люками находились узкие, идущие "наверх", коридорчики-трубы с лестницами как бы "на верхний этаж". Этот верхний этаж был вобщем-то наподобие предыдущего, только вместо кают были склады и технические помещения. Лестницы же на стенах продолжались и дальше - на следующий этаж. Два грузовых лифта находились в диаметрально противоположных точках корабля. На самом верху, в центре летающей тарелки, размещалась межсистемная телепортационная установка высокой точности. За стенками коридоров, с торцов юлы, размещались несколько десятков импульсных внутрисистемных двигателей.
   Тянувшийся вокруг всего "низа" корабля жилой этаж включал в себя множество комнат, среди которых были библиотека, кухня, компьютерный центр, кинозал, пара десятков кают для хранения роботов, два бассейна, спортзал, и даже пять оранжерей. Было и еще несколько помещений, некоторые из которых так и оставались ничем не занятыми - в них просто никогда не возникало нужды.
   Вот такой он и был, корабль космических первопроходцев "Джокер".
   Капитан Ахут с удовольствием созерцал любимую игрушку: на полированном монолитном столе из темной яшмы забавно подпрыгивая, переваливаясь и тряся реденькой бородкой, робот-козел в корпусе из чистого золота, размером с ладонь, неторопливо пережевывал скомканную межгалактическую банкноту. Капитан достал еще одну, скомкал, и кинул козлу.
   Козел был символом империи ЦГИТТП. В частности, герб империи представлял собой голову козла с длинными рогами отлитую из золота. Два рога символизировали наличие альтернативы, как принцип. Всегда есть альтернативный выбор; а когда кажется что это не так, - в этом случае центральногалактическая аксиома об альтернативе становится особенно важной. Именно тогда-то она и вступает в игру.
   А ведь всего лишь тридцать секунд назад все бы могло оказаться совсем по-другому.
  Корабль запросто мог бы очутиться в раскаленном ядре планеты, а то и звезды... Дело в том, что империя располагалась ближе к центру галактики, ну а там все, что можно было найти полезного, уже нашли. Ахут был опытный и старый астролетчик, он знал - если и остался где-то жирный кусок, то искать его следует в такой дыре, куда никто еще не совался. Например - на окраине галактики. Расстояние же от центра до окраин столь громадное, что ни о каком точном позиционировании телепортационного переноса не может быть и речи. Да, координаты выглядели стандартно, также как и любые другие. Но на практике корабль могло бы вышвырнуть в центр любой из планет системы. Хотя бы в расплавленное ядро той, что так мило смотрит сейчас со стены. Теперь уж, когда прыжок совершен, и координаты уточнены и автоматически переданы диспетчерам ЦГИТТП, ошибки прыжков в эту планетную систему исключены. Да... Все дело в первом прыжке. Шансы "против" - примерно один к тысяче. Вероятность проигрыша не очень большая, но речь идет о реальной возможности мгновенно распасться на атомы внутри какой-нибудь богом забытой звезды, или расплавиться внутри сумасшедшей планеты, что тоже не входило в планы экипажа.
  
   А ведь пройден такой большой путь! Каким маленьким был Джокер в начале... Всего-то пара паршивых двигателей, два этажа, две каюты, одна из которых забита провизией, топливными блоками и всякой чепухой! Невесомость! Спекуляция батарейками и компьютерами внутри одной планетной системы! Риска-то, правда, большого не было, но зато и прибыль невелика. И все же капитан был доволен судьбой. Даже тогда. Уже сама возможность развиваться, приносить пользу, созидать, расти, хотя бы и с ничтожно малых позиций, - уже сама эта возможность была бесценна. Корабль потихоньку обрастал все новыми этажами, мощностями и предметами. И вот теперь мы здесь. Большой корабль. Большие ставки. Размером с жизнь. Ахут достал еще банкноту. Ешь дорогой! Козел смешно заблеял...
  
   А в это время еще один серый человечек, в другой каюте, напряженно глядел на монитор. Пальцы бегали по клавишам. Кибермеханик Шивас решил пока отложить отдых до лучших времен. У этого Ахута всегда так - тишь да гладь, ничего не надо, отдыхай, лови кайф; а вдруг бац, подать ему гиперпространственных автономных дроидов! А иначе, мол, через три минуты попадешь в плен к недоделанным военизированным отморозкам. И будешь гнить на их богом оставленной планете в ожидании выкупа, который эти остолопы даже не смогут запросить у империи. А дроиды лежат себе на складе, голова в солидоле, посыпаны опилками! Ну уж нет! Теперь не проведешь! Вот проверю цепи гипердвигателя, а потом пойду расконсервирую десяток этих электронных олухов на всякий случай. Собрался в новые системы - готовься драпать! Отдых подождет. Вот предыдущий поход Джокера...
   Был таким:
  - Корабль потихоньку сканировал радиоволны желтоватой планеты средних размеров. Процентов семьдесят уже удалось декодировать. Как вдруг с противным дребезжанием по кораблю прошла дрожь. Послышались удары. На панели появилось изображение небольшого корабля. Гадкий корабль выпускал ракеты! Изображение капитана рявкнуло: "Быстро номер и канал связи этого говнюка! Полторы минуты! Прыжок!", экран опустел. Ну что ж, начнем с прыжка. Запуск цепей. Установка готова. Координаты выбраны - точки с другого края их вшивой планетной системы. Полторы минуты. Отсчет. Так, теперь взлом канала. Диапазон определен... Два декодера запущены... Остался номер корабля. На обшивке ничего не видно. Ясно. Пока отложим, может быть прослушивание канала даст результат. Внезапно наступила короткая черная пауза. Все исчезло. Даже мысли... Как будто прошло пять секунд. Наваждение исчезло также внезапно, как и началось. Только расположение звезд на экранах немного изменилось. Опять появился Ахут. Вот тогда-то он и отдал приказ о дроидах. "Да, еще отправь роботов-ремонтников залатать обшивку". Ну, конечно же, первым делом обшивка. Несколько ремонтников всегда наготове. Пальцы забегали по клавиатуре отправляя роботам нехитрые коды: во-первых, расконсервировать еще тридцать ремонтников, во-вторых, отправить всех минус один на ремонт обшивки. Оставшемуся ждать новых распоряжений. Опять появился Ахут. "Так, Шивас, соедини меня с тем, кому принадлежит эта желтая куча говна, по его гребаному зашифрованному личному каналу! Да, кстати, как зовут этого чудика?", "Президент Иммлер, кажется". В это время пальцы привычно отыскивали нужные ключи. Ну вот, сейчас цирк-то и начнется. "Капитан, все готово". Последний щелчок. На экранах всех кают появились два прямоугольника. В одном изображение Ахута, в другом Иммлер. Иммлер в наспех одетом мундире имел вид раздраженный и недоумевающий.
   - Иммлер, президент Блото, говорит Ахут капитан одного из кораблей ЦГИТТП. Вооруженные силы Блото напали на наш корабль (появились кадры бомбардировки Джокера). Означает ли это объявление Вами войны Центральной Галактической Империи Тридцати Тысяч Планет?
   Повисла пауза.
  Ахут умел держать паузу. Возникла небольшая картинка с капитаном. "Номер корабля?" Шивас ответил: "BL 35684. Главный крейсер двадцать пятого ударного звена Блото." В это время президент думал: "Розыгрыш? Но каждый знает, что за такие шутки немедленно отправляют в крематорий. Нет. Непохоже! Что-то здесь есть. Какая к черту война? Я не объявлял никакой войны! Я президент Блото, черт возьми! Кто еще там за меня объявляет войны?! "Господин президент, генерал Хопс подтверждает, что отдал приказ открыть огонь по неизвестному кораблю низшей расы на основании второй статьи закона Блото 'Об уничтожении низших рас'".
   Господи, что за идиоты! Их бы всех посадить на кол, да некем будет управлять. Хопс! Мало мне головной боли. Ну, погоди засранец!
   Итак, после полуминутной паузы президент ответил:
   - Мне ничего не известно ни о каком корабле. Никакой войны не объявлял. Видимо произошла ошибка.
   Капитан Ахут с трудом скрыл разочарование.
   - Факт нападения на корабль не подлежит сомнению. И раз никакой войны не будет, Вы, президент Иммлер, должны выдать, нам, представителям ЦГИТТП, главный крейсер BL 35684 двадцать пятого ударного звена, вместе со всеми кораблями входящими в это звено в неповрежденном виде. А также и весь экипаж упомянутых кораблей, тоже в неповрежденном виде, приведенными в бессознательное состояние. В случае невыполнения данного требования, Ваши действия, по законам ЦГИТТП, будут расценены как объявление войны, и ваша планета, Блото, как планета представляющая угрозу для Империи Тридцати Тысяч, будет уничтожена нами через пять дней, отсчет которых начнется через десять минут. Через девять минут сообщите о вашем решении.
   "Шивас, отключи". Щелчок. Экраны погасли.
   Иммлер начинал багроветь. Это еще что за черт! Хопс! Он мне за все ответит. Это... Что это, блеф? "Свяжите меня с Хопсом... Генерал, почему прекратили атаку? Что вы плетете, куда исчез?.." Вот идиоты! Нет, не блеф... Не блеф! Будет уничтожена... О-о-о... Это же катастрофа! Ну и рожа! Серая, неполноценная обезьяна... Так, спокойно. У нас в системе корабль появляющийся и исчезающий когда и где ему заблагорассудится. Который пообещал стереть планету с лица мироздания за пять дней. Нет, не все погибло. Сейчас пока потянуть время. Заболтать, умаслить эту обезьяну, ведь обещания и договоры, данные этим неполноценным существам, ни к чему не обязывают. Уничтожить планету! Они же превратят нас в рабов! В навоз для удобрения высшей расы! И все это из-за Хопса! Да здесь заговор! Он у меня... Точно! Отправлю-ка его к этой инопланетной обезьяне. Уж у нас палачи на что мастера! Один доктор Китль чего стоит. Но там, у этих уничтожителей планет, наверняка есть что-то новое! И двадцать пятым звеном придется пожертвовать. Ну и хрен с ними, блотониане великая нация. Одним больше, одним меньше, от нас не убудет. Их все равно уже пора сослать в каторгу... Элита хренова. Вытянутся на параде... Все расфуфыренные! И не поймешь сразу, кто здесь президент! Надо спасать нацию...
   В каюте Шиваса опять появился капитан. "Подготовь криокамеры. Монтажников. Транспортный катер. Персонал. Действуй!" Опять пальцы побежали по клавиатуре, набирая коды, отдавая приказы роботам разных типов. Шивас теперь понял.
   Если Ахут уничтожит эту поганую планету, телепортируя на низкую орбиту черную дыру размером с апельсин, то потом, в арбитражном суде империи, он сможет доказать, что уничтожил смертельную опасность - агрессивную неизвестную цивилизацию. А за это полагалась большая премия - примерно треть стоимости Джокера. Конечно, арбитраж мог и решить, что капитан сдуру уничтожил полезную планету; ресурс, из которого не он, так кто-нибудь другой, мог бы извлечь пользу. Это повлекло бы штраф в половину стоимости корабля. Но на практике польза от подобных планет всегда была недостоверной и сомнительной. А вот опасность хоть и маловероятна, но в случае реализации чертовски разрушительна. И поэтому, такие процессы всегда заканчивались премиями. Если же условия ультиматума примут, то Джокер получит невиданные в империи корабли. Они хоть и недоразвитые, но вдруг там что-то новое? Что до сих пор никому в империи не приходило в голову? И эта раса! Новые гуманоиды. У них, правда, мозги немного набекрень, как видно из расшифровки их передач. Но ведь это новые подданные империи! Другие! Кто знает, на что они способны? Какую они пользу могли бы принести! Все это может отлиться в очень звонкую монету. Не такую крупную, как за уничтожение угрозы, но зато без судебных волокит, быстро и гарантированно.
   Снова капитан: "Соедини с Иммлером." На экране опять два прямоугольника. На одном Ахут, на другом Иммлер. Иммлер говорит немного неуверенно:
   - Господин капитан, произошло ужасное недоразумение. Сбой навигационных систем всецело по вине генерала Хопса и двадцать пятого ударного звена. Халатность курсантов. Мы согласны удовлетворить все Ваши требования, и готовы предоставить любую компенсацию сверх указанного Вами. Кроме того, в знак дружеского расположения к империи ЦГИТТП, примите от меня лично драгоценную коллекцию картин художников Блото, прошедших столетий. Для гарантированного предотвращения случаев подобных происшедшему мы готовы заключить с ЦГИТТП мирный договор на Ваших условиях.
   Иммлер подумал: "В конце концов, хрен с ними с картинами. Нелепые творения покоренных народов. Никогда не любил их. Это какая-то педерастия в искусстве. Вдруг этой обезьяне понравятся? Может сработать. Может и мирный договор протолкнем? Откуда этим олухам знать, что соглашения с неполноценными расами ни к чему не обязывают?"
   Теперь говорил Ахут:
   - Поздравляю вас с правильным выбором. Благодарю за картины. Относительно мирного договора могу сказать, что это излишне, поскольку после удовлетворения моих требований мы исчезнем из вашей планетной системы и навряд ли здесь появятся какие-либо корабли империи в ближайшие двести лет. Технические детали с вами обсудит механик Шивас.
   Иммлер удовлетворенно закивал. Ну, слава Всевышнему. Вроде сработало. Ага, исчезнут и не появятся, так я и поверил! С их-то технологией! Но все равно, с этим ничего не поделать. Придется "поверить". Придется серьезно развивать науку, через двести лет пусть сунутся. Еще неизвестно чья возьмет. Мы превратимся в высокоразвитую цивилизацию, сжатую в единый стальной кулак!
   Ахут же думал: "Войны не вышло, ну и ладно. Уничтожение никогда не доставляло мне радости, только сожаление от потраченных впустую ресурсов и недополученной прибыли. Хотя им все равно крышка. Через двести лет с подобными планетами происходит или глобальная катастрофа, или медленная деградация и одичание. Второе несколько более вероятно. Ну что ж, каждому свое. Мы просто делаем свой выбор и пожинаем его последствия".
   В это время Шивас развил бурную деятельность. Удалось договорится, что корабли оставят как есть. Их коды доступа сообщат, (этого могли бы и не делать) персонал кораблей эвакуируют, на планете же внезапно введут наркоз, ничего не сообщая. После этого погрузят в специальный транспорт и доставят в заданную точку.
   Пальцы привычно летали по клавиатуре, верхний этаж постепенно оживал. Там суетились роботы. Готовили транспорт и помещения к приему груза. Еще один гиперпространственный прыжок на прежнее место. Потом была погрузка. Все как обычно, только главный крейсер пришлось распилить, и еще один корабль. - Не помещались в дверь приемного шлюза ангара. А так - проблем не было.
   В итоге всей этой Блотианской компании команда Джокера неплохо заработала. Корабли были проданы институту новейших технологий космических полетов. Кроме выручки от этих кораблей получено три премии за технологии устройства маскировки корабля, технологии маневрирования и что-то там еще. Каждая из этих премий почти в два раза превышала стоимость самих кораблей всех вместе.
   С экипажем этих злосчастных кораблей и вовсе смехотворная история. Комиссия по новым формам жизни признала их новой гуманоидной расой. Как обычно бывает в таких случаях, предложила выбор - или стать гражданами империи на особых условиях, или убираться с глаз долой. Все выбрали гражданство. Особые условия сводились к работе на подчиненных должностях имперских звездолетов в течение двух лет - ассимиляционный период. Затем подготовка колонистов один год. И отправка на одну из пригодных к заселению планет с тем, чтобы образовать колонию. Империя получает еще одну планету в своем составе! Ну а члены экипажа Джокера получили, как водится, премию. Да, блотонианам долго пришлось объяснять, что пища не отравлена, что их не ждет электрический стул или опыты над их столь ценными для империи организмами.
   С картинами вышел курьезный случай. Капитан продал их изображения рекламным компаниям. Картинки-то были новые, и продажи поползли вверх! И цены оригиналов постоянно ползут вверх! Часть их капитан потом продал, а половину оставил себе. Они здесь висят в некоторых комнатах. Ну и тип этот Иммлер, знал же, что подарить капитану! Видимо действительно в этой новой расе что-то есть. Потом ребята со звездолетов рассказывали - эти чудаки с Блото все время расспрашивали и искали какого-то нового "фюрера". Что за "фюрер" такой? Черт его знает. А один даже, какой-то Хупс что-ли, признался по пьянке, что "фюрер" нужен, чтобы облизать ему задницу! Вот такой ритуал. "Фюрер" это, наверное, изображение блотианского бога. Если облизать фигурку в определенном месте, то это приносит удачу. Как он, этот "фюрер" выглядит-то? Надо узнать у капитана. Закажу себе из золота небольшую статуэтку. И перед гиперпрыжком лизну на удачу! Кто знает...
   Кибермеханик Шивас протер глаза. Ох, черт! Опять уснул на клавиатуре! Даже предыдущий полет приснился. Все. Пора отдыхать...
  
   А тем временем астрогеолог Савхай глядел на новую планету, которая чуть не угробила Джокер заодно с командой, и уже потихонечку прикидывал в уме - какие же полезные минералы, металлы и газы могут там встречаться в промышленно-значимых количествах. То есть почти в чистом виде. И не принадлежит ли все это кому-нибудь. Если принадлежит, то империя оставляет это как есть. А если нет, то нет причин не объявить планету своей, по праву первооткрывателя. Этот Иммлер с Блото, наверное, считал, что Джокер прибыл из глубин Галактики, чтобы завоевать их планету. Они все так думают. Судят по себе.
   Зачем? Когда в двух шагах можно найти планету раз в пять богаче ископаемыми, чем эта злосчастная Блото? Встречаются изредка планеты, ядро которых состоит из золота не менее семидесяти процентов. Или, например, радий. Иридий, платина... Да все что угодно! Империя, при помощи телепортации, способна разработать какой угодно ресурс. Если известно что это такое, и само главное, ГДЕ это находится. Ирония вселенной: - Чем больше и совершеннее корабль, тем ценнее его груз. И тем он меньше! В нашем случае товар и вовсе ничего не весит. Мы торгуем координатами! Но следует понять, что за этим стоит. Целые планеты, целые планетные системы. Когда-то ничьи, а теперь наши!
   Они думают о каких-то завоеваниях, порабощениях, захватах! Несчастные глупцы! Да в космосе полно ресурсов. Полно энергии. Только не у всех хватает ума все это взять!
   И рабы тоже ни на что не годятся. Разве что пугать малых детей.
   Из-под палки можно работать, но нет способности к творчеству. Они как муравьи - работают, работают, а толку никакого. Работа без вознаграждения то же, что и работа без пользы. Топтание на месте. Путь в никуда. В Безвременье... Бесцветные тупики Вселенной. Вечный бег по заколдованному, безвыходному лабиринту, освободить узников которого властны лишь капли времени, стирающее стены в пыль...
   Есть что-то и впрямь убаюкивающее в поступательном вращении голубой громады там, за бортом. Пожалуй, следует развеяться. Пройдусь-ка я в оранжерею. Астрогеолог вышел из каюты, и неторопливо затопал по коридору.
  
   Фхагоа, астропсихолог команды, наблюдая равномерное продвижение облаков по поверхности новой планеты, про себя отметила "Мы все еще живы". Только вот, вопрос, что же я делаю здесь, на этом чертовом корабле? Здесь конечно довольно мило, это нельзя не признать, и быть членом команды, подобной экипажу Джокера, очень престижно. И все бы было славно, если бы не один пунктик - на этом сумасшедшем корабле, с этим сумасшедшим капитаном и глазом не успеешь моргнуть, как перестанешь существовать вместе с кораблем, как будто тебя и никогда не было на свете. А ведь все граждане империи имеют пожизненный доход от той части собственности империи, которая единовременно выделяется каждому из граждан по закону. Достаточно просто родится в империи, согласится стать гражданином, и можно всю оставшуюся жизнь ничего не делать. Всю рутинную работу давно выполняют роботы с упрощенными мыслительными схемами. В материалах и ресурсах для империи нет недостатка, скорее наоборот, их избыток. Существуют даже законсервированные планеты, готовые к заселению. Заселить некем! Катастрофически не хватает желающих поселиться там. Народ на центральных планетных системах столь изнежен, что не может терпеть даже намек на неудобства и риск. Да это и неудивительно. Кто захочет покинуть гарантированный распорядок нормальной жизни ради сумасшедших, рискованных затей? Удивительнее другое, то, что откуда-то все же берутся такие психи. Такие как экипаж Джокера.
   Конечно, их немного. Поэтому-то корабль, в котором хватило бы место не одной сотне пассажиров, несет в себе команду всего лишь из пяти человек, включая и капитана. Впрочем, это даже к лучшему.
   Пренебречь бессрочным пенсионом, гарантированной благоустроенной жизнью на планете в одной из престижных центральногалактических систем?! Ради денег? Но много ли они означают в обществе, которое и так ни в чем не испытывает недостатка? А риск сгинуть в какой-нибудь чудовищной мясорубке галактического масштаба? Думаете, их не существует, как это принято считать? Они есть, не сомневайтесь. Так по какой причине? Здесь мы подходим к основному вопросу. Ради чего? Фхагоа не знала. Вернее, ответ был, но он почему-то никак не всплывал на поверхность сознания. Требуется извлечь его на поверхность. Необходима выталкивающая сила. Пожалуй, стоит пойти в оранжерею, попробовать заинтересовать кого-нибудь.
  
   Корабельному управляющему Пхиму приходилось нести множество нагрузок. Он был, прежде всего, завхозом, а кроме того и снабженцем, уборщиком, садовником, животноводом, и даже поваром. Не лично, конечно же. Он управлялся с таким множеством обязанностей посредством роботов. Определенные пароли давали доступ с привилегиями пользователя к определенной группе роботов, или к одному из них. Пользовательский доступ позволял отдавать какие угодно приказы, кроме тех, которые были откровенно опасны и вредны, а также таких, которые косвенным образом влекли за собой вред. Например, прикажи он убить капитана или просверлить дырку в корабле, приказ был бы проигнорирован, не позволил бы уровень доступа. Иное дело приказ капитана. Все капитаны обладали правами супервизора своего корабля. И права капитана ограничивались лишь капитанской же ответственностью. Которая, впрочем, была штукой даже более прочной, чем какие-то там пароли.
   Да. Прошлый поход Джокера был удачным. Собственно, неудачных походов, их не бывает. Вернее о них некому бывает сожалеть. Корабли просто не возвращаются, и о них забывают. Ну, не будем о печальном. А прошлое путешествие принесло неплохие плоды. На оставшуюся после дележа часть добычи Пхим заказал легкое бронирование обшивки. Вообще-то можно бы и дальше наращивать этажи, но, пожалуй, не стоило. Корабль и так был велик. Особенно для пяти человек. Бронирование даст возможность продержаться под огнем крупных истребителей хотя бы пятнадцать минут. Оно вроде бы и не нужно, а вот поди ж ты, в прошлый раз потребовалось. Удрать-то можно всегда, однако, бегая от каждого шороха не получишь прибыли. А не получая прибыли, в конце концов, подохнешь...
   Кроме этого, было установлено новое устройство маскировки корабля, разработанное на основе обнаруженного на истребителях с Блото. Ну и внутри корабля оборудовал несколько кают под лаборатории: Криптолаборатория была набита мощным компьютерным оборудованием, а также новейшими устройствами откровенно хакерской направленности. Назначения всех приборов никто сейчас на корабле и не знал. Просто Пхим заявился в институт исследования новейших технологий, тряхнул кредитками и сказал "Сделать"! Они и рады стараться. Разрабатывают многие годы что-либо, а потом оказывается что все это кому-то нужно, и он готов за это платить. А почему бы и нет? Один Бог, правда, знает, что они там поставили. Обычно на маневрирование в планетных системах уходит по нескольку месяцев, нужно найти какое-то занятие. Что в это время может быть приятнее, чем изучать вновь приобретенное имущество? По тому же принципу оборудовал операционную (оперируют обычно роботы-хирурги) с нанолабораторией и кибермастерской. Купил несколько сотен новейших роботов самых разнообразных габаритов, назначений и свойств. Никогда не узнаешь заранее, что ожидает на этих сумасшедших планетах! Черт! Все-таки недостаток членов команды сказывается! Кто присмотрит за всем этим добром? На роботов можно положиться лишь до определенного предела. Их нужно постоянно проверять, контролировать и исправлять ошибки при необходимости.
   Для поддержания корабля в порядке приходилось принимать некоторые расходы. Замена дыхательного газа, воды, обновление и мелкий ремонт систем жизнеобеспечения, топливо различных видов. Некоторые продукты, крупы. Семена разных съедобных культур. Часть продуктов закупалась, часть выращивалась здесь же, на корабле.
   Кроме того, купил несколько различных животных и растений для оранжерей. Животные влетели в копейку. Также, частичное обновление грунта.
   Ну и сигары для капитана. Несколько ящиков.
   Чего же теперь ожидать? Телепортация вроде удалась. Уже хорошо. Однако успокаиваться рановато. Космос это такой хитрый и коварный дьявол! Пхим задумчиво уставился в панель обзора (она же была стеной каюты). Вечный, холодный блеск чужих звезд. Молчаливое, бесконечное одиночество. Жуткая, абсолютная безжалостность. Это даже не Зло, нет. Это... Нечто ГРОМАДНОЕ. Асфальтовый каток величиной с гору. Только разинь рот - раскатает тебя по асфальту как лягушку, и не заметит даже. Сам не заметишь, как перестанешь существовать!
   Как и всякое приличное чудовище, Космос - хранитель сокровищ. Планеты, драгоценные ядра которых империя может перекачивать через телепортационное совмещение пространства-времени как коктейль через соломинку. Планеты с подходящими условиями для заселения. Планеты, состоящие из полезных газов.
   Но, наибольшей, подлинной драгоценностью были планеты населенные разумными существами. Иной Разум. Пусть даже кажущийся отсталым. Иной разум, он и мыслит иными путями. А значит, способен приходить к иным умозаключениям. А это означает такие открытия, которых, возможно, никто в Центральногалактической Империи не мог и вообразить! Если бы в бронзовом веке, например, изобрели, или каким-то образом узнали, секрет двигателя внутреннего сгорания? Или электричества? Это был бы цивилизационный прорыв на новый уровень жизни. Какие там к черту ископаемые! Разум, - вот в чем подлинная ценность!
   За обнаружение иных разумных форм жизни полагались огромные премии. Империя прилагала все усилия, чтобы не помешать развитию этих планет. Даже если от них не было толку в данный момент, они могут принести пользу в будущем. И никто не знает насколько большую. До поры империя старалась скрыть свое существование и вмешательство, чтобы не мешать естественному самобытному ходу развития таких планет. За нахождение таких планет премии были настолько огромны, что не шли ни в какое сравнение с доходом от открытия планет с минералами или металлами. Хотя такие планеты встречались очень редко, у Ахута, видимо, на подобные находки просто было какое-то чутье. Просто найти разумную планету, было, конечно, недостаточно. Требовалось еще собрать о ней сведения, привлекая к себе как можно меньше внимания. На какой стадии развития? Нет ли опасности для империи? Каковы лучшие достижения? Нужно было составить сводный отчет по подобным вопросам. Серьезное изучение целой цивилизации силами Джокера конечно невозможно, но требовалось сделать хотя бы приблизительный отчет.
   Что приготовил коварный Космос на этот раз? Может быть, удастся найти разумную жизнь, но не столь агрессивную как на планете Блото в предыдущем походе? Хочется верить в лучшее.
   Ну а в данный момент стоит отдохнуть, а заодно и поглядеть на новых животных. Пока они еще не расползлись из оранжерей. Да заодно проверить этих железных остолопов.
  
   Вообще-то оранжерей было пять штук. В одной росли цветы различных видов. В двух других роботы Пхима выращивали различные съедобные культуры. В четвертой находилось небольшое озерцо, в котором плавали рыбы. И лишь в пятой была небольшая тропическая чаща, которую все использовали для прогулок.
   Помещение оранжереи состояло из целых восьми комнат, соединенных вместе и увеличенных по ширине. Потолок был высоким. Эти комнаты также захватывали и два вышестоящих этажа. Зал оранжереи не сразу приобрел такой вид, а постепенно наращивался с ростом благосостояния корабля. Пол, понятное дело, был земляным. А потолок и стены, как и в любой каюте, могли изображать космическое пространство вокруг корабля или принимать анимированный вид неба какой-либо планеты и лесного пейзажа. Впрочем, панели могли отображать какие угодно образы. Если находится подальше от стен, то создавалась неплохая иллюзия пребывания в тропическом лесу. Растений было много, и они были густо посажены. Сам корабль, с самого своего создания, все время находился в космосе, не был предназначен для посадки на планеты, постоянно вращался. Это и делало возможными оранжереи.
  
   Савхай уже выкопал небольшую ямку и сейчас подталкивал большой кристалл кварца, слегка поворачивая его в основании, в направлении вырытой ямы. Чем минералы хуже животных или растений? Астрогеолог не мог смириться с такой дискриминацией. С тем, что в оранжереях не было никаких камней. И вот теперь он потихоньку отвоевывал позиции, сражаясь на стороне минералогических образцов. Монокристалл, подталкиваемый Савхаем, потихоньку продвигался. Еще немного, и камень на месте. Теперь, вон в том углу, нужно разместить кальцит. А там, чуть дальше - красный порфирит с планеты Монксум. Савхай мелкими шажками притаптывал землю вокруг камня. Одышка уже проходила. С ветки большого, почти до потолка, папоротника, рядом со здоровенной лианой, на забавного толстячка во все глаза пялился жирный зелено-желтый попугай.
   Савхай было принялся стаскивать с небольшой тележки еще один камень, как из-за ствола карликового эвкалипта пришла Фхагоа.
   - Вы не ведаете ни минуты покоя, дорогой Савхай. Отдохните же, расслабьтесь! Как можно работать в единственном месте на корабле, всецело предназначенном для отдыха?
  - Отдых никуда не уйдет, любезная Фхагоа, я хочу установить порфирит поближе к этому эвкалипту, вот здесь. Как вам кажется, это удачное место?
  - Наверное, да. Эти камни, они такие холодные... Вам еще не надоело? Идите лучше сюда. Вы такой сильный! Попробуйте передвинуть меня.
   Савхай подошел, и озорно смеясь, обхватил Фхагоа за талию, пытаясь поднять.
   Нет, не так! Какой вы неловкий, возьмитесь пониже. Теперь прижмитесь животом. Халат соскочил на землю.
  - О, не так сильно, вы порвали платье! Фхагоа притворно закатила глаза.
  - Вам так, идет даже больше. И вы гораздо теплее, чем порфирит.
  - Если вы снимете свою одежду, будет еще горячее...
   Савхай так и сделал. Пара со смехом повалилась на мягкий мох. Фхагоа находилась внизу, а геолог совершал мощные, упругие толчки. Потом пара сменила позицию, и Фхагоа самоотверженно двигалась сидя наверху. Ее глаза широко раскрылись, губы набухли и приоткрылись от возбуждения, а взгляд стал мягким от удовольствия. После серии мощных движений, когда его пальцы были вдавлены в мягкие груди, а ладони держали за бока, двигая при этом ее тонкое молодое тело вперед и назад, то отталкивая, то насаживая на свой член, Савхай, наконец, кончил.
   Приходи ко мне в каюту после ужина, дорогой, сказала Фхагоа, зажав пенис в кулаке, и вытирая его большим мягким листом какой-то травы. А он ничего, этот астрогеолог, очень миленький! И такой большой...
  
   На планетах центра галактики к сексу относились как к чашке кофе. Конечно, здесь были некоторые ограничения и сопутствующие обстоятельства. Насилие в сексе считалось преступлением и позорным актом со стороны насильника, свидетельствующим о дегенерации. Любые формы насилия есть проявление абсолютного доминирования одного индивидуума над другим, а это есть подавление альтернатив, ведет к творческому бессилию, и является, в общем, сплошной дегенерацией, и в корне противоречит самим основам империи.
  
   Савхай решил вернуться в каюту. Расстановку же, камней, пока отложил на завтра. Видимо первый камень, монокристалл горного хрусталя, попал на правильное место. Продолжить устанавливать камни лучше потом. Кто знает, что еще произойдет в процессе работы над композицией?
  
   Между тем корабельный менеджер Пхим тоже находился в оранжерее, но не с растениями тропического леса, а в другой. В той, где росли продукты. Между карликовых вечнозеленых елей расположились аккуратные грядочки. Пхим задумал сварить суп на пять человек, и вот теперь искал, где бы ему сорвать моркови, лука, петрушки и капусты, и отыскать небольшой помидор. Мимо, немного прихрамывая, проковылял робот. Робот тащил тяпку по направлению к грядке со свеклой. Робот деловито отсчитал начало первой борозды в грядке и приступил к прополке от сорняков. Сорняки Пхим завел специально. Нелегальные торговцы продали ему их по дружбе, и за большие деньги. Одуванчик, осот, пырей... Почти как на настоящей планете! Похоже, и робот доволен, ведь здесь можно с ума сойти, если нечем себя занять. Робот, между тем, закончил одну борозду, и продолжал топтаться дальше, обрабатывая другую.
  - Он же мне всю свеклу потопчет! Ошибка в алгоритме. Нужно будет переделать так, чтобы робот полол сразу четыре борозды за один проход, а не ходил как олух по участку взад-вперед. Пхим уже выдернул четыре моркови, и теперь шел по направлению грядки с луком. Свеклу решил в суп, на этот раз, не добавлять. Обогнув ограждение из этих карликовых елок, которые были ему чуть выше колен, менеджер проследовал дальше. Ближе к стене рос довольно высокий тополь. Он уже дорос до потолка, и теперь ветви его нависали сверху, стелясь под потолком. Там, под тополем, Пхим и нашел петрушку с укропом. А капусту и томаты можно было разглядеть чуть дальше, слева от небольшой березы. Менеджер-кулинар срезал маленький кочан (корень уберут роботы) и оторвал два помидора. Еще немного понаблюдал издалека, как трудится робот на свекольной грядке, и пошел прочь, выдернув по дороге четыре луковицы.
   Выход из оранжерей был оформлен в виде входа в пещеру. Там была дверь, которая со стороны коридора выглядела обычной дверью в каюту. Повар Пхим теперь направился на кухню. Там находился небольшой рефрижератор. Положив сверток на стол, Пхим достал из рефрижератора кусок синтезированной баранины.
   На фабриках империи отдельно синтезировалась костная масса. Отдельно мышечная. Отдельно сухожилия. Все это не имело клеточного строения, а имело просто химический состав мяса. Из таких частей и состояла синтетическая баранина. Это, конечно же, была имитация, по вкусу лишь отдаленно напоминавшая настоящее мясо. Но был и положительный момент. Синтетическое мясо было абсолютно безвредным.
  
   Пхим надел фартук, достал пшена, картошки, разжег плиту и принялся стряпать суп.
   Вообще-то на корабле готовили роботы. Но программировал-то Пхим. И поэтому, если бы он сам не умел готовить, откуда бы он знал, как делать программу приготовления того или иного блюда? Кроме того, этот корабельный менеджер имел предрасположенность готовить самому.
   Вот и сейчас он взял ножик, и постепенно срезал с картофеля кожуру. В кастрюле подогревал воду. Варил мясо. Все это было рассчитано ко времени обеда. На второе же роботы сварганят чего-нибудь по-быстрому. А десерт и вовсе можно не готовить. Просто достать из холодильника, разморозить, сформировать блюдо, и подать.
   Пхим постепенно, четкими отточенными движениями, нарезал все новые компоненты и строго по часам добавлял в кастрюльку, которая стояла на плите со слабым огнем. Что бы было, если б не искусственная гравитация, даже подумать страшно! Огонь на плите не мог бы гореть в помещении без верха и низа! Да, на борту Джокера почти что санаторий. Из лечебных процедур лишь одна - знание о том, что смерть может настичь всех в любой момент, среди холодной космической черноты, в которой Джокер совершает свое вращение.
   Пхим высыпал в суп последние компоненты. Потом подошел к стене и начертил пальцем на ней замысловатый символ. Появилось изображение небольшого командного терминала с клавиатурой. На этой клавиатуре менеджер отправил приказ забрать суп, когда он будет готов, и подать его к обеду вместе с остальным блюдами, приготовленными роботами. Потом терминал исчез, и Пхим, сняв фартук, вышел из кухни и пошел в столовую.
  
   Ровно без пяти минут час дня во всех каютах прозвенел три раза мелодичный звук гонга, приглашая всех на обед. Столовая представляла собой единственную комнату, стены которой не являлись экранами, а просто были обшиты дубовыми панелями. На стенах висели четыре картины из тех, которые капитан получил в прошлый раз на Блото. По две на противоположных стенах. Сверху свешивалась массивная серебряная люстра с небольшими мерцающими электрическими лампочками. В центре залы находился массивный стол черного дерева. За столом стояли с разных сторон стулья из того же дерева. Единственный псевдоиллюминатор был выполнен в виде круглого окна отделанного деревом и находился на меньшей стене, свободной от картин. Размером он был в четверть стены. Изображал космос. По углам залы в несимметричном порядке располагались большие глиняные кади, тоже аккуратно обшитые дубом снаружи. В них росли большие, размером до потолка, пальмообразные растения. Пхим уже находился в столовой, и ждал. Потихоньку начала стягиваться команда. Пришел капитан, сел во главе стола. Затем пришли Фхагоа и Савхай, сели рядом с противоположной от Пхима стороны. И последним к компании присоединился кибермеханик. Стоило ему усесться за стол, как засуетились, застучали по дубовому полу двуногие человекообразные роботы. Один принес, и предлагал всем салфетки. Другой расставлял серебряные приборы. Третий разливал по небольшим рюмкам красное вино. Затем опять пришел тот, который раздавал салфетки, принес серебряную посудину с супом. Другие роботы вернулись с остальными блюдами. Капитан, поздравив всех с началом нового похода, выпил вино, и команда присоединилась к поглощению пищи. Немного поговорили о Блотианской живописи. Говорить за столом о текущей или предстоящей работе считалось дурным тоном, поскольку это могло вызвать напряжение и испортить аппетит. На одной картине находилась бутылка, лимон, и почему-то обезьянка с папироской-самокруткой. Свет из окна затейливо играл в гранях бутылки. Немного странноватый натюрморт. Несколько, даже, увеличивал желание поесть. Хоть из еды там был, в общем-то, один лимон.
   Фхагоа картина понравилась. Правда непонятно было, а что там делает обезьяна с самокруткой? Но, видимо, по-другому и быть не могло. Если бы не было загадок, картина стала бы тривиальной и ничего бы не стоила. Капитана более заинтересовало полотно, где вовсе не было опознаваемых для разума объектов. Одни лишь кубы на черном фоне. Кубы будили какое-то смутное неуловимое настроение, но вот что означали, навряд ли поддавалось определению. Капитан спросил кибермеханика, не напоминает ли ему что-либо картина с кубами. Шивас ответил, что напоминает, вот только он не знает что. На других картинах были какие-то сцены из истории Блото. Выглядели неплохо, но, конечно же, подданным ЦГИТТП ни о чем не говорили. Еще поговорив немного, все разошлись.
  
   Капитан отправился снова в свою каюту. Сегодня был первый день после гиперпространственного прыжка, первый день в новой планетной системе. Пусть команда отдохнет. А вечером брифинг. Там и обсудим план дальнейших действий, распределим обязанности. Капитан взял из ящичка на столе каюты сигару, откусил кончик и бросил его козлу, а сам зажег сигару, уселся на кресло и закурил. Вроде все как обычно. Посылка планетных зондов, сбор информации о планетах. А вот дальше... Как правило, лишь первый шаг исследователей был стандартным, а потом Космос преподносил сюрпризы. Капитан всегда должен быть настороже и реагировать на любой, даже невообразимо внезапный и безумный, выпад из этой черной бесконечности. Делать это, по возможности, адекватно, и может показаться, что настолько же безумно.
   Ну а пока, можно послушать музыку. Ахут набрал код, и каюта наполнилась негромкими гипнотическими аккордами симфонии, сочиненной на одной из планет империи. Освещение медленно гасло, пока не осталось лишь света от планеты на передней стене каюты. Планета неспешно совершала свой оборот, медленно, но постоянно меняя свой облик. Туманная дымка атмосферных облаков то открывала взгляду горные цепи, леса, океаны, озера, то скрывала их.
   Хороший суп. Пхим, наверное, сам готовил. Когда приходилось годами жрать всякую дрянь, вроде питательной протеиновой пасты SD740, спекулируя всяким мелким барахлом в центральных системах, дорого бы я отдал за такой суп! Шивас, как обычно, занят какими-то делами. А вот Фхагоа и Савхай выглядели как-то немного по-другому. Более оживленными что-ли. Может они даже сблизятся со временем. Ну что ж, все на пользу дела. Все-таки команда - это своего рода семья. Когда они приходят наниматься на корабль, всегда переживают насчет своей профессиональной компетентности. Чудаки! Недотепам не понять, - профессиональные знания, это последнее что здесь вообще нужно. Самый главный критерий в том, чтобы не наложить в штаны, когда возьмут за жабры. А специальные знания... Да в этих полетах столько времени, что можно изучить все что угодно просто от скуки.
   Главное не спятить. Всегда помнить кто мы. Странники миров. Самодостаточные. Ни в чем не нуждающиеся. Неустрашимые. Холодные, абсолютно безжалостные, прежде всего по отношению к самим себе.
   Стоит хоть на мгновение поверить в ложь, уступить липкому, навязчивому наваждению, принять чужое мнение о нас за действительность, и все. Из странников вселенной, распоряжающихся собой по-своему, получится горсть пыли, летящей туда, куда дунет ветер, мертвые, бездушные марионетки, нитями которых играют, глумливо ухмыляясь, жуткие чудовища вселенной.
   Возьмем, к примеру, Иммлера. Он предлагал любые блага и ценности. Да если б, хоть на миг, забыть кто мы, и зачем здесь... Если уверовать, что мы действительно пираты, в поиске сокровищ и власти над более слабыми, как думал Иммлер... Наверняка тогда мы стали бы фактическими правителями этой планеты Блото, наслаждались бы блотианской лестью, блотианскими деньгами, блотианским величием. До тех пор, пока Иммлер и его последователи не захватили бы каким-нибудь предательским образом корабль... И был бы этот гнусный тип Великим Иммлером, нашим хозяином. А мы - недоделанными неудачниками.
   Но вышло по-другому. Мы - свободные существа вселенной. А Иммлер - гороховый шут. Король королевства, которое, все оптом, никто, находящийся в здравом уме, не купит и за разорванную кредитку.
   Между тем, золотой козел раскрошил обгрызок сигары на какие-то оборванные остатки банкноты, свернул козью ножку, сел на зад, в центре стола. Высек передними копытами огонь, и закурил!
  
   В тропической оранжерее, в полном соответствии со временем суток, искусственное освещение, исходящее от потолка и стен, достигло максимальной силы. По тропинке, не спеша, прогуливалась Фхагоа. В искусственном ручье, опасливо выставив одни лишь глаза из воды, поглядывал крок. Это такое животное небольшого размера. Вернее пресмыкающееся. Очень древнее. Совершенно безобидное. Зеленое. Крок обладает зубастой пастью, но зубы его очень мелкие. К тому же крок неповоротлив, ленив. У него очень коротенькие ножки. И совершенно безобидный, пугливый нрав. Фхагоа вспомнила планету Нихцф. Попробуй, забудь! Шрам на правой ягодице... Разумной жизни там не оказалось. Зато в лесах и озерах было множество всяких животных. Капитан только что прогнал поганого вида птеродактиля при помощи осветительной ракеты. Получив раскаленной ракетой в брюхо, птеродактиль недовольно завизжал и, обманутый в лучших надеждах, полетел прочь. Фхагоа собралась, было, позагорать на берегу небольшой речки. Из воды поглядывал крок. Он был, правда, размера - в два раза больше обычного. То есть ростом с саму Фхагоа. Но кто на них обращает внимание? Фхагоа даже не посмотрела на него тогда. А надо бы. Надо бы сразу сообразить. Откуда на планете Нихцф взяться кроку?! Это был первый практический урок овладения специальностью космопсихолога. Мы не дома, в этом все и дело. То чего ожидаешь здесь, никогда не случается. Случается то, чего не ждешь. Роботы потом, в операционной, зашивали ногу. Еще сильно повезло, что не глотку.
   Зато сейчас никто не помешает загорать. Фхагоа сняла часть одежды, достала из сумочки небольшую книжку, села на траву, начала читать. Крок тем временем выполз из ручья, и опасливо изучал ее. Вполне правильный крок. Никаких сюрпризов.
  
   Савхай, закончив обедать, отправился по лестнице на верхний этаж. Вылез, закрыл люк. По этажу сновали шестиногие роботы-техники. Их задачей было поддержание в рабочем состоянии разных систем. Водоснабжение, воздух, свет, канализация. Реалистичное отображение космического пространства на стенах и потолках. Отчего казалось, что корабль - это бесконечный коридор, поступательно движущийся в космосе вперед по направлению полета корабля. Савхай отыскал помещение, где хранил минералогические образцы. Образцы были разных размеров. Разнообразные мелкие камни находились в стеклянном шкафу, на полках. Но были и довольно большие образцы. Те стояли на полу. Особой ценности именно как образцы пород они не представляли. А находились здесь просто потому, что обладали гипнотическим, завораживающим взгляд, обликом. Жалко было бы не забрать с планет, где их никто никогда не увидит. Вот Савхай и забрал. Ну и на складе им вобщем-то тоже нечего делать. Устроить что-то вроде музея "под открытым небом". В оранжереях. Вот это мысль!
   Услужливые роботы уже успели притащить тележку, приписанную к этой складской комнате, из оранжереи на место. Савхай взгромоздил на тележку здоровенный кристалл топаза, и потащил ее к грузовому лифту. Сначала надо сгрузить камни в оранжерею, а уж потом можно будет, не спеша, расположить их верным порядком. Как раз к ужину можно все их перетащить.
  
   Шивас уже снова сидел за компьютером. В данный момент терминал выдавал накладные на недавние приобретения для Джокера. Он мог бы конечно прямо спросить Пхима об всяких там апгрейдах и покупках, да и вечером наверняка коснутся этого вопроса. Но вставать из-за компьютера, куда-то там идти... Все это было как-то нудно и бескайфово. Кроме того, у кибермеханика, надо отметить, по любому случаю был, свой, особый подход. Он даже несколько раз получал супервизора Джокера, но всегда забывал за ненадобностью.
   Новые лаборатории. Так. Хорошо. Что же это за кибермастерская такая? Блок 30, деталь 42, деталь S21, деталь такая-то, деталь такая-то... Ни-и-чего не понять. Придется, пожалуй, самому сходить посмотреть.
   Шивас вышел из терминала, отключился от компьютера. Оставив свою каюту, кибермеханик по коридору отыскал вновь оборудованную комнату кибермастерской. Встал перед дверью. Такого дурака свалять! Код-то он забыл узнать. Вот и стой теперь перед дверью. Куда его хоть вводить то? Кажется, на двери есть какой-то дисплей. Попробуем нажать. Ага, кнопки с цифрами. Попробуем какое-нибудь число наугад "545643787"; угу, еще добавим пятьдесят девяток, может ими аппарат поперхнется... Какой-то луч сканирует глаза... В двери что-то щелкнуло. "Шивас, кибермеханик Джокера, добро пожаловать в вашу лабораторию". Вот черти, уже успели, когда-то, запрограммировать дверь. А что экран? Access denied. Не вышел номер, ха, ха!
   Засветились стены, потолок. На потолке изображения каких-то старинных вытянутых ламп. Стены изображают кафельную плитку. У левой стены стоят четыре новых лазерных универсальных станка, два наносборщика. В центре комнаты, ближе к задней стене, громадный дисплей, кнопочная клавиатура. Сам компьютер громадных размеров находится в большом металлическом шкафу за дисплеем. С правой стороны идут стеклянные ударопрочные шкафы, на полках которых находятся различные устройства, и детали к роботам. По центру комнаты идет длинный узкий верстак, над которым, под потолком нависла небольшая таль.
   Шивас осмотрел компьютер. Включать пока не стал. Мощный, должно быть, аппарат. Потом взялся за изучение стеклянных стеллажей с запчастями роботов. Всякие манипуляторы, датчики, отдельные микросхемы, пружины, мышечные волокна, глазные камеры. В отдельном шкафу также находились новые приборы: мощнейшие аппаратные дешифраторы, с особой архитектурой процессора, всецело предназначенной для автоматического перебора всякого рода последовательностей, разного рода излучатели радиоволн, уловители-анализаторы излучений, программаторы, и даже небольшой станок для выращивания отдельной микросхемы по заданной архитектуре.
   У Шиваса сильно улучшилось настроение. Арсенал впечатлял. Шивас подошел к другому шкафу. Там хранились маленькие кибернетические роботы с нейроуправлением, диверсионно-шпионского назначения. Использование подобных устройств подразумевало хирургическую операцию по вживлению в мозг интерфейса управления, и, возможно вживлению в какие-то части тела хранилища для самого робота шпиона. Затея конечно жутковатая, но цель определяет средства. После такой операции, например, можно запросто угнать корабль вроде Джокера, подсмотрев все нужные коды при помощи упомянутого робота-шпиона. Шивас пока угоном кораблей промышлять не собирался, ограбление галактического банка тоже не входило в его планы, поэтому нужды оперировать собственные мозги к счастью не предвиделось. Здесь его внимание привлекла рука. Кисть руки лежала на соседнем стеллаже. Что-то уж больно натурально она выглядела. Конечно же, из нее торчат провода, контакты, незакрепленные электромышцы, но от какой же, черт возьми, она модели? На руке обнаружилась бирка 639II. Волосы, итак редкие, на голове Шиваса потихонечку начали вставать дыбом, а сам он оцепенел. Чем, черт возьми, они нас здесь укомплектовали?!
   Шивас стряхнул столбняк и бегом поспешил в комнату, где складировались новые роботы. Космос, спаси наши души!
   Чтобы попасть в хранилище, пришлось подняться на второй этаж. Никакого особого замка у комнаты с хранящимися роботами не было. Вот. Ряд новых ящиков. По размеру должны быть эти. 639II! Шивас остолбенело присел на один из ящиков. Это никакие, к чертям, не роботы. 639II, уже два года тому, комиссия признала одной из форм жизни. Искусственный интеллект. Такие же личности, как я, вы, или кто угодно еще. Граждане империи, если они изъявят желание присоединиться к ней, с организмом, который является не биологической машиной, а кибернетической, электромеханической машиной, примерно той же степени сложности. Потенциально, такие же граждане империи, как остальные члены команды.
  
   Пхим мирно спал после обеда. Вдруг в дверь каюты постучали. Не дожидаясь приглашения, в каюту вошел Шивас.
   - Пхим, что делают у нас на корабле чертовы киборги?
   Пхим протер глаза. Что-то рановато для захвата киборгами.
   - Какие киборги?
   - На складе. Модель 639II.
   - Это роботы что-ли? Новые?
   - Да, черт возьми, они самые, 639II.
   - Ну и чего? Новейшая модель. Заказал все самое крутое, что только можно было найти. А что? С ними что-нибудь не так?
   - А ты попробуй, включи этого "робота", а затем отруби ему башку, а после только сунься на одну из планет империи. Увидишь сам, сколько будешь гнить в тюрьме за убийство. Если хоть с одним из этих устройств что-то случится, и не дай Бог, по нашей вине, нам крышка.
   - Охладись, Шивас, остынь. Это же просто роботы.
   - Да не роботы это, еще раз говорю тебе! Их комиссия признала разумной гуманоидной кибернетической формой жизни.
   - Ну а в чем разница-то? Череп из титана. Провода. Вместо глаз видеокамеры. Как они могут быть не роботами?
   - Раз комиссия признала, значит могут. А вот "как" я сейчас объясню.
   Биохимическая основа жизни, сама по себе, еще не есть признак разумности. Возьмем, например простейшие формы жизни. Какую-нибудь одноклеточную инфузорию, или вирус. Совершенно очевидно, что это просто биохимическая машина, без признаков разумности. Кроме того, в эту одноклеточную машину заложена программа, содержащая алгоритмы действий нужных для функционирования и воспроизводства этой клетки-машины. Программа записана на носителе, которым является особо сложная молекула. То есть разница между простейшей инфузорией, и, скажем, несложным автономным роботом-пылесосом вовсе не столь очевидна. Скорее даже, очевидно сходство. Для того, чтобы получить преимущество, клетки-одиночки объединились в многоклеточные организмы. Программы функционирования отдельных клеток заняли подчиненное положение, по отношению к программе действий всего организма. Если ранее клетка стремилась лишь поддерживать собственное функционирование насколько это возможно, то теперь, в составе многоклеточного биохимического устройства, клетка продолжает заниматься тем же самым, но у не появилась еще какая-нибудь специальная функция, например, приклеиваться к камню, или переваривать пищу, или служить мышцей. Программа многоклеточного организма теперь имеет несколько более далеко идущие цели: не просто функционировать, а занять более выгодную позицию, получать больше пищи, скрываться от неблагоприятных факторов. Основная программа многоклеточного организма достигает своих целей, используя специальные функции отдельных клеток. Взамен за выполнение этих специальных функций, отдельным клеткам обеспечиваются условия существования и выполнения их отдельных программ.
   Применительно к программированию, здесь налицо принципы инкапсуляции, черного ящика и наследования классов. У любого несложного компьютерного устройства собственная программная прошивка обеспечивает функционирование устройства в обмен на электроэнергию. Есть и специальная функция, у каждой компьютерной детали своя: жесткий диск хранит информацию, монитор показывает изображение, процессор логически преобразует информацию по заданным правилам, память кэширует данные. Задача компьютера в целом такая: быть полезным, чтобы получить электроэнергию и функционировать. А чтобы быть полезным, компьютер пользуется специальными функциями входящих в него частей: процессор считает, монитор показывает, жесткий диск хранит информацию. За выполнение этих специальных задач каждая деталь снабжается электроэнергией.
   Компьютер аналогичен многоклеточному организму.
   Следующий уровень инкапсуляции обнаруживает аналогию между животными и подвижными сложными роботами.
   Как видим, развитие кибернетических форм достаточно точно повторяет шаги биологической эволюции. А раз кибернетическая эволюция следует тем же шагам, то и должна приводить к тому же результату.
   То есть к появлению разумного существа.
  
   - С ума сойти! Получается, что между живым и неживым нет четкой грани? Нельзя сказать, что попугай на ветке живой, а вот электрокофемолка, скажем, однозначно нет?
   - Да, выходит именно так. Все дело в сложности организма. Кофемолка не однозначно мертвая, а скорее, бесконечно слабо живая.
   - Но от животных до разумного существа расстояние очень большое. Потребовались миллионы лет эволюции, чтобы у животных возник разум. Качественная разница в мышлении. Просто робот - еще не есть разумная личность.
   - Преобразование трудно достижимо, но не невозможно. Эволюция действует вслепую, а здесь управляемый процесс кибернетического конструирования. В итоге получился 639II.
   - Можно спятить. Шивас, что нам с ними делать-то теперь?
   - Капитан решит. Ни в коем случае не включать их пока. Пусть хранятся.
   - Ну и дела! Купишь на свою башку неизвестно что... На этот раз прыгнул выше лба, видимо.
   - Я предупредил. Не включай их! А я пока к себе пойду.
  
   Шивас вернулся к себе в каюту. И чего так разволновался? Не включать, и черт с ними. Пусть лежат. Капитан решит, куда их...
   А если включить? Получим, с виду взрослого, киборга, но на самом деле только что родившегося. На корабле такому субъекту не место. Род нашей деятельности иногда принимает довольно опасные обороты, место ли здесь для новорожденных? А если личность киборга сформируется, то опять же, еще неизвестно во что. А если из него выйдет какой-нибудь маньяк? Вероятность небольшая, но она есть.
   Нет. Все. С этим к капитану. Он у нас специалист распутывать такого рода ребусы. Главное, - из всего умудряется извлечь пользу! Да... Это талант! Вот пусть и решает.
  
   Фхагоа спокойно дремала в тропической оранжерее, откинув голову плашмя на кочку, поросшую мхом. Нос прикрывала открытая книжка. Воображение, длинными, извилистыми коридорами ассоциаций, все сильнее сжимало и скручивало в единый стержень спираль либидо. Вот Он ласково поглаживает ее плечи. Вот сжал в объятиях; так, что набухшие груди ощутили пульс. Теперь уже Его язык крадучись заскользил по левой груди, лаская ее, вызывая желание... На этом сон и оборвался. Прозвучал гонг, приглашая членов экипажа к ужину. Зеленый попугай равнодушно поглядывал из-за куста на задремавшую Фхагоа. Вот. Попугай пялится. Пора уже ужинать. Фхагоа накинула одежду, подобрала книжку, и пошла в свою каюту, привести себя в порядок перед ужином.
  
   На ужин роботы подали салаты из свежих овощей, и крабов с вареным картофелем.
   Вопрос о киборгах на складе, Шивас пока решил не поднимать. Фхагоа и Савхай слегка возбужденно поглядывали друг на друга, и приятельски болтали о всякой чепухе. Пхим имел несколько озабоченный вид, но старался расслабиться. Чего ему и удалось достичь после рюмки вина. Капитан же, непринужденно общался с командой, но, как и всегда, производил, почему-то, впечатление отсутствующего, и бесконечно далекого. Холодный и отточенный взгляд его, был устремлен в пространство прямо перед собой, как будто бы в черную, и бесконечно пустую, дыру.
  
   После ужина Савхай и Фхагоа, взявшись за руки, и продолжая оживленно беседовать о каких-то пустяках, проследовали прямо в каюту Фхагоа. Космопсихолог присела на кровать вполоборота. Платье слегка распахнулось, не то скрывая красоту молодой женщины, не то обнаруживая ее.
   - Милый Савхай, понравилась ли тебе наша любовь в оранжерее?
   - Я очарован Вами, прелестная Фхагоа, почему бы нам не повторить еще?
   Савхай присел вплотную к ней, правой рукой поглаживая ее левый сосок под платьем. Постепенно приближая свое лице, он повалился на нее, крепко целуя и пощипывая грудь.
   - Почему бы и нет?
   - Почему бы и нет? - Негромко прошептали они одновременно, и весело рассмеялись.
   Они вместе встали, совсем разделись, повесили одежду в шкаф. И прямо не отходя от шкафа, стоя, обладали друг другом, меняя позы одну за другой, которые позволяла сила геолога и не очень большой вес тонкой Фхагоа. Потом пара перешла на кровать. Фхагоа, откинув голову назад, с расширенными зрачками, второй раз достигала оргазма. В голове ее пронеслась мимолетная мысль, что она, пожалуй, не сможет больше быть без Савхая. Без этого пульсирующего фонтана блаженства в низу живота, упругого, все увеличивающегося, светлого огня, без этих милых ласк, спокойных добрых глаз, на дне которых притаился жуткий, дьявольский, всепожирающий огонь. Никакой другой любовник не даст ей всего этого. Савхай - вот он и есть ее подлинный партнер. А любые другие возможные варианты - лишь бледные тени.
   Следующий цикл любви довел Фхагоа почти до изнеможения. Она утратила инициативу, стала вялой, и приход третьего оргазма вырвал из нее, находящейся в блаженно-полубессознательном состоянии, стон не то освобождения, не то соскальзывания в какую-то черноту...
  
   Шивас возвращаясь из библиотеки, где изучал материалы по искусственному интеллекту, услышал этот жутковато-счастливый вскрик, когда проходил мимо каюты Фхагоа по коридору.
   - Специально так не получится, - отметил он; ухмыльнулся, и проследовал дальше.
   Уже через три секунды его голова была забита совсем другими соображениями: дешифраторы, асинхронное шифрование, коды, комбинации, точки доступа, узлы роботов...
  
   Наступило указанное время, десять часов вечера, и команда собралась в каюте капитана. Все члены экипажа заняли кресла вокруг стола. Капитан Ахут начал брифинг.
   - Друзья, после удачно завершившейся телепортации, мы оказались в неисследованной планетной системе JRDK783629. Данные, поступившие за сегодняшний день на датчики Джокера, позволяют предположить отсутствие в этой планетной системе каких-либо космических кораблей, кроме нашего. Давайте обсудим наши дальнейшие шаги.
   - Капитан, раз сообщения между планетами нет, пожалуй, не стоит проводить первоначальную поверхностную разведку всех планет системы, поскольку при изучении одной из планет, навряд ли стоит ожидать осложнений со стороны других. Я предлагаю заняться подробным изучением ближайшей к нам планеты, а после этого таким же образом обследовать и другие планеты, одну за другой. Такой подход должен сэкономить нам время и позволит сосредоточиться на работе, не отвлекаясь на второстепенные факторы.
   - Да, Пхим, очевидно вы правы. Пока явной опасности не отмечено, пожалуй, стоит, не отвлекаясь, заняться ближайшей планетой. Если возражений нет, то так и поступим.
   Возражений не последовало.
   - Итак, распределим обязанности, и завтра начнем. Шивас, завтра подготовьте три автоматических исследовательских зонда. О выполнении немедленно отчитайтесь. Завтра к вечеру корабль займет наиболее низкую орбиту около этой голубоватой планеты. Также должны быть готовы к использованию пять универсальных роботов и посадочный челнок. Шивас, вы займетесь роботами. А вы, Пхим, посадочным челноком. Савхай, подготовьтесь к исследованию ископаемых планеты. Ну а вы, Фхагоа, как обычно, отправитесь на челноке на поверхность, вместе с Савхаем, если не случится ничего неожиданного. Есть ли вопросы?
   - Капитан, у нас некоторая проблема.
   - Да, Пхим?
   - На складе у нас оказались гуманоидные киборги 639II.
   - А что они там делают?
   - Хранятся. Лежат в ящиках.
   - Не включенные?
   - Да.
   - Ну, тогда здесь нет пока проблемы. Пока киборг не включен, это просто груз. Ящик с микросхемами. Воспитывать киборгов, это занятие серьезное и почетное. В империи право воспитывать кого-либо, еще надо заслужить. Пока не время с ними возиться. А поэтому, Шивас, вытащите из них загрузочные конструкты, и аккуратно сложите в сейф. Это очень хорошо, Пхим, что у нас есть киборги. Они могут пригодиться. Больше нет вопросов?
   Вопросов не последовало.
   - Тогда до завтра. Все свободны.
  
   Фхагоа и Савхай вышли из капитанской каюты последними.
   - А пойдемте теперь ко мне, - предложил даме Савхай.
   - Пойдем. Но я не хочу больше ласк.
   - Да. Пожалуй, хватит на сегодня. Ну, просто так поболтаем?
   - Что ты думаешь об этой новой планете?
   - Выглядит красиво. Примерно так выглядят планеты пригодные для жизни. Ну, или условно пригодные. Завтра результаты зондирования покажут, с чем мы столкнулись.
   - И мы первые увидим поверхность планеты. Что ты думаешь, милый, об этом?
   - Заниматься любовью на новой, невиданной планете! Два единственных существа на пустой, безумно прекрасной планете... Да для этого стоило лететь на окраину галактики...
   - А как же опасность? Тебе нисколечки не страшно?
   - Да какой там, "страшно"... Как ты думаешь, моя милая, почему именно нас посылает капитан?
   - Да не случайно, конечно же.
   - Знаешь, иногда мне кажется, Ахут это сам Дьявол!
   - Ха, ха!
  
   Пара зашла в каюту, где постепенно зажегся неяркий уютный свет.
   - Ну, а может и не придется спускаться?
   - Не говори так, милый, у меня уже падает настроение.
   - Это будет обидно.
   - Не будем загадывать...
  
   - Давай лучше станцуем.
   - Сейчас прямо? Ха, ха!
   Савхай набрал на стене нужные коды, освещение уменьшилось, стены превратились в зеркала, зазвучала музыка. Пара принялась кружить по каюте в диковатом танце не то вальса, не то танго с какими-то причудливыми, резкими элементами.
  
   Вполне довольный результатом брифинга, тем, что капитан не зол из-за роботов, Пхим взял в библиотеке книжку, почитать на ночь. В империи были, конечно же, и электронные книги, и даже нейрокниги. Однако и обычные книги вовсе не утратили свое значение, как раз наоборот. Скорее, электронные книги, - были маргинальным вариантом. Дело здесь в упрощении. Упростили книгу - получите нейроинтерфейс и втыкайте чип прямо в голову. Процесс пищеварения тоже можно упростить и удешевить. Зачем возиться с изготовлением блюд? Пищевод, желудок, кишечник - отрезать. Вместо них вшить рециркуляционную пищевую систему замкнутого типа. Вставил небольшую и недорогую ампулу с питательным концентратом, и сыт неделю. В Империи Тридцати Тысяч это тоже был вариант. Но все это так и не стало общепринятой нормой. Это был просто маргинальный, дешевый вариант для небольших и небогатых кораблей, или для экстремальных условий. Упрощение не всегда есть благо.
   Пхим потихоньку задремал.
  
   Шивас тем временем корпел над кодом скриптового вируса. У всех свои развлечения. На физически изолированной машине кибермеханик ваял программу. Вирус был полиморфным, сам себя переписывал, слегка видоизменяясь в соответствии с изменениями в среде существования. По приказу хозяина вирус оборачивался логической бомбой, переименовывал данные, создавал такую неразбериху, что все это было эквивалентно просто стиранию информации.
   Вирус был именно скриптовым в первую очередь из-за легкости, с которой скриптовый код может изменять сам себя. А программа, изменяющая сама себя - с точки зрения логики качественно отличается от программ обычного типа. Будем считать программу черным ящиком. В него поступают данные. И из него выходит некий результат. Но обычная программа выдает лишь тот результат, который уже скрытно содержался в исходных данных. Этот склад мышления характерен и для животных. А вот иное дело программа, переписывающая себя с изменениями! Она, скорее всего, выдаст результат далеко выходящий за рамки предопределенности... Здесь очень сильно пахнет Искусственным Интеллектом. Может в этом и есть скачек? Если программа изменяет себя по определенным правилам... Лишь правильно определить эти условия... Здесь получится и самоусложнение, и самообучение!.. Постоянно растущий, развивающийся мозг...
   Шивас начал уже клевать носом...
  
   После брифинга капитан опять включил негромкую музыку, полутьму, достал сигару, и протянул ее козлу. Козел отгрыз кончик.
   Теперь вот появились киборги, - думал капитан, откинувшись в кресле и пуская дым. Странное, не поддающееся измерению чувство, промелькнуло, в который уже раз. Сродни дежавю. Но нет. Не то. Что-то связанное с ходом времени. Причина и следствие. Капитан сделал глубокую затяжку. Откуда взялись эти киборги? Это что, случайность? Как ни посмотришь на эту странную планету, в голову лезут довольно странные мысли. Надо бы спросить кого-нибудь еще, а не внушает ли вид этой новой планеты какие-нибудь странности, и если да, то какого рода? Опять это чувство. Обратный ход времени, вот что это такое. Когда причина находится в будущем, а следствие в настоящем, черт его знает каким образом. Киборги. Случайность? А может причина их появления - как раз и кроется в будущем? И вот они здесь. Вуаля. Ешьте их с маслом... Эта странная дьявольщина. Эта планета... Что-то здесь не просто... Что-то с сознанием, пространством... Временные коллизии...
   Пора уже спать, пожалуй. Команда вон, уже спит. Капитан разобрал койку, разделся, выключил свет, все изображения, и лег спать.
  
   Так закончился один из дней на борту Джокера. Первый день в новой системе.
  
  
   Глава 2
  
   Планета
  
   Холодные, синеватые, спектры утреннего освещения прорывались сквозь сон, прерывая его, и провозглашая начало нового дня.
   Члены команды пробуждались один за другим. По коридорам начиналось движение. Семенили по своим делам роботы, плавно перебирая лапками с негромким постукиванием. То там, то здесь мелькал в коридорах Джокера кое-кто из экипажа.
   Капитан ввел новые координаты, и корабль теперь совершал маневр, с целью занять наиболее низкую орбиту. От действия внутрисистемных поворотных двигателей корабль немного вибрировал, отчего иногда дребезжали стеклянные предметы.
   Шивас начал с того, что полез через четыре этажа в ангар, проверить исследовательские зонды и посадочный челнок. В ангаре искусственная сила тяжести была заметно ниже, кроме того, как-то покручивало, ведь корабль был отбалансирован совсем по другим точкам. Пятнадцать зондов стояли вдоль левой стены. Пять посадочных челноков, стояли чуть вдалеке, у правой стены, ближе к входу. Каждый из челноков имел форму гладкой обтекаемой капсулы, размером чуть более обычной каюты.
   Внешне космические аппараты были в порядке. Шивас набрал на небольшом терминале несколько паролей и команд. Запуск самотестирования систем. Подача топлива. Готовность. После этого Шивас влез в люк одного из челноков, пролез к пульту, проделал несколько тестов.
   Удовлетворившись осмотром, Шивас покинул ангар. Когда массивные автоматические двери ангара со щелчком захлопнулись за кибермехаником, он подошел к иллюминатору, пальцем начертил некий знак, и на появившейся клавиатуре набрал несложную комбинацию. Появилось изображение капитанской каюты. Ахут находился внутри.
   - Капитан, три зонда готовы к старту.
   - Хорошо.
   Через некоторое время за дверью ангара зашипело. Воздух откачивался в накопительную емкость. Внешние двери открылись, и с небольшим дребезжанием, зонды стартовали. Шивас уже успел переключить иллюминатор, и теперь наблюдал в нем, отправку зондов. Ну, вроде и все. Теперь подождем результатов.
  
   Пхим выполнять распоряжение капитана вовсе не спешил. Чтобы снарядить челнок всем необходимым, надо хотя бы знать на какой срок его отправлять, куда, зачем, какая обстановка. Пока же ответа на эти вопросы не было, Пхим ждал результаты зондирования. Кто-то где-то посылал сразу же челнок с десантом, но это уже был верх некомпетентности. Надо смотреть, прежде чем прыгать. Космос не прощает ошибок, и главная задача профессиональных космических авантюристов - подставиться как можно меньше, и при этом получить максимально полезный эффект. Пхим ждал, и в данный момент находился в оранжерее с искусственным озером. Развлекался менеджер корабля тем, что спокойненько ловил рыбу удочкой. Задача была, - наловить рыбы на уху к обеду, которую бы Пхим и приготовил, в случае удачного улова.
   Космические челноки... Вот раньше, приходилось слышать об антикварных летательных аппаратах. Не то ковры-самолеты, не то просто самолеты, кто их теперь разберет. Хотя, причем здесь ковры?
  Летали на принципе выброса газов от сжигания топлива. Теперь не все и верят в эту ахинею. Это сколько ж надо топлива, чтоб сдвинуть такую махину хотя б на километр? И все, пшик, - и улетит в атмосферу. Если б на Джокере был такой допотопный челнок, на сотню полетов надо топлива к нему столько что пришлось бы залить весь Джокер, и все бы утонули! Да это смехотворно!
   Нынешние атмосферные челноки совсем не таковы. Прежде всего, - они не выталкивают из себя никаких газов. Эти аппараты заставляют двигаться саму атмосферу около их обтекаемых, герметически замкнутых корпусов. Достигается это благодаря резкому чередованию сильных магнитных и электростатических полей. Небольшие ускорители электронов создают электростатическое поле, проникающее в атмосферу. Потом сверхпроводящие электромагниты создают сильнейший магнитный импульс. Это резко возникшее магнитное поле заставляет атмосферу уже пропитанную электростатикой, - двигаться. Весь цикл повторяется с высокой силой и частотой. Плюс особо легкие материалы, из которых изготовлен корабль. Сами эти аппараты в силу такого устройства имеют всегда обтекаемую форму. Форму юлы, сигары, приплюснутой сферы. Лишь сильные поля создают движение. Отсюда угловатость, резкость полета. Рядом с работающим аппаратом такого типа, как правило, клинит всю электронику, от мощного электромагнитного импульса.
   Поплавок занервничал, задергался, Пхим насторожился...
  
   Фхагоа этим утром встретила геолога в тропической оранжерее. Савхай волок большой замысловатый монокристалл. Двигал его по направлению к ручью. Савхай поприветствовал любимую горячим поцелуем, но пока им и ограничился. День только начинался. Они уже оживленно обсуждали расстановку камней. Иногда даже вступая в забавный спор. Совсем освоившийся на корабле попугай что-то довольно чирикал, и время незаметно и сладко текло.
  
   Между тем, зонды вошли в атмосферу, и с них начали поступать первые данные. Ахут и Шивас сидели на кожаных креслах в капитанской каюте, и смотрели на стену-экран. Атмосфера оказалась по химическому составу вполне пригодной для дыхания. Зонды, выдвинув короткие крылья, на приличной скорости, неслись строем под облаками, над поверхностью планеты. Они передавали ее изображение на Джокер, и ожидали дальнейших распоряжений. Когда группа пролетала над лесом, Ахут, раскуривая сигару, приказал посадить один аппарат там. Если уже есть растительность, а нет ли там и животных? Шивас бегло вводил с консоли соответствующие команды одному из зондов. Один зонд отделился от группы, и, зависнув неподвижно над деревьями, медленно продвигаясь в воздухе, к небольшой поляне, сел. Зонд убрал крылья, выдвинул из корпуса шесть лап-манипуляторов, выдвинул блок звуковых, и видео, - датчиков на гибкой механической шее, и затих, притаился на некоторое время.
   Два остальных зонда продолжали свой бреющий полет над поверхностью планеты, а приземлившийся аппарат не двигался, ничем внешне не напоминал о себе, и постепенно лесные обитатели перестали опасаться его. В воздухе появились насекомые - комары, стрекозы, пчелы. Звуковой фон тоже содержал не только шелест листьев. Изредка, всюду, издавали звуки какие-то животные. Ахут давно уже вывел изображение с притаившегося зонда крупным планом. И теперь они внимательно наблюдали за происходящим. Вот, по каким-то своим делам неторопливо двигалось маленькое насекомое, а вот и появилась вдалеке какая-то птица. На планете, совершенно очевидно, была высокоорганизованная животная жизнь. Но вот есть ли на ней разумные, гуманоидные существа? Этот вопрос теперь стоял наиболее остро. Нужно обнаружить их, и при том так, чтобы самим, по возможности, остаться незаметными. Если высшие формы жизни и существовали, искать их следовало, конечно же, не в лесной глуши. Капитан распорядился оставить приземлившийся зонд как есть. Изображение и звук с него записывать. Управление же, и обзор переключить на один из двух зондов, продолжавших совершать полет.
   С высоты не все выглядело дико и хаотично. Ахут уже заметил некий нехарактерный элемент. Геометрия некоторых холмов и границы лесных массивов иногда принимала неестественно прямолинейные формы. Откуда бы взяться такой насыпи, холму с остатками какого-то непонятного чужеродного покрытия сверху, ровному, очерченному как по линейке, простирающемуся на многие километры? Не остатки ли древних дорог? Ахут поделился этими соображениями с кибермехаником. И они направили зонды вдоль странной насыпи. Зонды, значительно сбавив скорость, передавали изображение насыпи, проплывающей внизу. Странный холм-насыпь иногда разветвлялся перекрестками, иногда пересекал реки, иногда прерывался и зарастал кустарниками, деревьями. Наконец-то зонды попали в странного вида место, где насыпь прерывалась. Зато были некие сооружения, предположительно рукотворного происхождения. Капитан Ахут отправил команду зондам обследовать предполагаемый город. Строения имели вид каменных коробок, наполовину засыпанных землей. Низкие коробки были сильно засыпаны, имели вид холмов, иногда с дырками-норами. Другие же были довольно высокими, все еще сохраняли прямоугольные формы, наверху возвышались земляные холмики, снизу тоже земляные холмы доходили по стенам довольно высоко. В стенах геометрически правильным порядком шли прямоугольные отверстия. "Окна"- подумал Ахут. Из некоторых этих окон спускались вниз толстые, густые лианы. Но ничего похожего хоть на какую-то цивилизацию не было! Никакой сложноорганизованной деятельности. Не было никаких существ хоть отдаленно похожих на разумные. А те, которые были, явно являлись животными. Шивас, наконец, произнес:
   - Здесь могут быть разумные существа.
   - В таком запустении? Навряд ли. - Ответил капитан.
   - А как же эти строения? Не собаки же построили все это?
   - Здесь, я думаю, нас ждет новый узел загадок. Надо убедиться, что в этом месте нет чрезмерной опасности. Шивас, сажай зонд здесь.
   Ведомый зонд резко развернулся, и приземлился на открытой площадке, перед бывшим девятиэтажным домом. Зонд убрал крылья, выпустил паукообразные лапы-манипуляторы и псевдошею с датчиками звука и изображения. Этот робот-зонд стал шумно бегать перед домом, звеня лапами. Завидев стайку собак, которые доедали какие-то объедки, зонд-провокатор смело потопал в самый центр стаи. Собаки сначала делали вид, что не замечают металлического конкурента. Потом то одна, то другая, оскалив зубы, зло зарычали. Сразу же после этого стая накинулась на бедного робота. Им бы сообразить, что их действия не возымели никакого эффекта, но ведь для этого нужна хоть капля ума. Шивас решил, что хватит, и через минуту стая, по цепочке, начала трещать и засверкала. Робот пустил высоковольтный разряд. Собаки, столь же дружно, как и при нападении, не сговариваясь, умотали. Довольный робот, после этого, покуролесил еще немного, и поковылял дальше, продолжать исследования.
   Последний оставшийся в воздухе зонд получил от капитана команду, - лететь к океану, и там, погрузившись, исследовать химический состав, и обитателей океана, если таковые найдутся. Все три робота-зонда некоторое время продолжали вести себя в агрессивно-провокационной манере. Лезли к животным, постоянно вмешиваясь и беспокоя их, щелкали, били электричеством. Океан, как и предполагалось, состоял из слегка солоноватой воды. Зонд, подобно крабу, передвигался в толще воды. И, в конце концов, дохулиганился до того, что какая-то громадная рыбина с зубастой пастью, несколько сдвинутой в сторону брюха, таки - откусила один манипулятор. Роботу же, пришлось отступить на берег. Пока тестирование планеты продолжалось в том же духе, капитан и механик отправились ужинать. Через некоторое время к ним присоединились и другие члены команды. Быстренько поужинав креветками и салатом, капитан распорядился, чтобы команда собралась у него в каюте, в десять часов.
  
   После возвращения в каюту, капитан некоторое время наблюдал суматошную деятельность роботов-зондов, затем отдал им всем команду через пару часов произвести анализ химического состава местности, бактериологический и вирусный анализ. В зависимости от результатов, если не будет найдено ничего особенно угрожающего - возвращаться на корабль. Если же придется столкнуться с чрезмерно опасными, или слишком уж непонятными видами инфекций - затаится на планете.
  
   Капитан снова переключил панели каюты на общий вид планеты из космоса. Разжег сигару. Закурил. Да, похоже, миссия опять не будет скучной. На планете, наверное, была разумная жизнь. А может и сейчас есть. Во всех случаях, за новые открытия и технологии полагались большие премии. Только вот, похоже, получить их будет непросто. В конце концов, открытая угроза всем понятна, а потому поддается измерению, оценке, и значит не так страшна. Иное дело угроза потенциальная, скрытая. Когда ее вред разъясняется, как правило, ущерб уже нанесен, и бывает уже поздно делать оценки. Что-то уж слишком спокойная планетка. И не без странностей. Такое сочетание - уже сигнал возможной опасности, который не должен быть проигнорирован. Ахут втянул дым сигары. Мозг, подобно охотнику в абсолютной темноте, уже предчувствовал присутствие зверя. Зонды уже стартовали и легли на курс. Через некоторое время они снова вернутся на корабль. Ахут, отведя вбок сигару, выпустил струю дыма прямо перед собой.
  
   Савхай еще нежно гладил Фхагоа по загорелой коже, любуясь гибкими, изящными линиями ее тела, и безмятежно-восторженным выражением лица, как уже часы показали без четверти десять. Пора было собираться на совет к капитану.
   - Вставай, любимая, нам пора.
   Они быстро привели себя в порядок, и к назначенному времени находились в капитанской каюте.
  
   Шивас, Пхим, Савхай и Фхагоа снова собрались за капитанским столом.
   - Я намерен ознакомить вас с данными зондирования, - начал Ахут. Планета населена животной жизнью, друзья мои! Это совершенно несомненно. Кроме того, и это самое главное, там обнаружены такие строения и планировка объектов, которые могли быть созданы разумными гуманоидными существами!
   На кадрах повтора, робот ехидно лупил простодушных собак электричеством.
   - Ну и где же они, существа-то разумные?
   - Пхим, существ пока найти не удалось, найдены только некоторые следы цивилизации. Но чего же вы хотите за один день поверхностного, первоначального исследования? Планета нуждается в тщательном, скрупулезном изучении.
   Зонды в это время причалили в бокс-изолятор, и проходили сканирование и антибактериальную обработку.
   Савхай осторожно, негромко спросил:
   - Вы пошлете нас туда изучать планету, да?
   - Да, друг мой, вы правы, Вас и Фхагоа. Нам остается разработать тщательный план этой операции. Давайте обсудим детали.
   - Ну а чего? Мы готовы. Ведь верно, моя милая?
   - Да, как обычно, - быстро и тихо произнесла психолог.
   Ахут снова взял инициативу:
   - Мои дорогие, давайте не будем спешить. Как бы вам удобнее объяснить... Вам придется очень хорошо подготовиться. Этот случай особый. Совершенно очевидно, там когда-то была цивилизация. А теперь, ее, кхе-кхе, вроде как, нет.
   - Куда же она делась-то? - В один голос спросили Шивас и Пхим.
   - Да в том-то и дело. Какие угодно причины: война, изменение климата, болезни... Может она и не исчезла никуда, а просто спряталась, цивилизация эта. Видите ли, я считаю наиболее вероятной причиной какой-нибудь чрезмерно опасный вирус.
  
   Ненадолго повисла тишина. Затем Пхим сказал:
   - Нельзя посылать их туда просто так. Нужно что-то придумать. Какое-то противоядие.
   - Я знаю средство.
   - Да, Шивас, - произнес капитан.
   - Нанобиологические антивирусы.
   Все более углубляясь в наномир, ученые обратили внимание на вирусы, как на механизмы. Оказалось, что вирусы не столь уж и сложны, и что их можно конструировать искусственно. В природе вирусы, как и прочие биологические виды, существуют лишь для собственной их пользы. Забота о благе, скажем, их носителя совсем не входит в их задачу. Взяв конструирование вируса в свои руки, вполне возможно создать вирус с иной системой ценностей. Вирус, выполняющий задачи в интересах носителя, а не в своих. Синтетический вирус. Создали их не с нуля, конечно, а просто несколько переделали уже существующие. Нанобиологический антивирус состоит из нескольких частей. Мельчайшие нанофабрики - электромеханические мельчайшие машины, создающие частицы вируса с заданными свойствами. Интерфейс - чип, генерирующий излучение, управляющее нанофабриками, задающее тот или иной режим. Интерфейсный чип может быть соединен с нейроинтерфейсом - чипом, вшиваемым в мозг носителя, чтобы сам носитель мог управлять свойствами нановирусных фабрик в его крови. Еще интерфейсный чип может быть соединен с нановирусным процессором. Этот процессор, своего рода, мозг нановируса. Иногда требуется, чтобы нановирус действовал в зависимости от тех или иных факторов, то есть анализировал. Например, для отражения атаки неизвестного вируса, нановирус будет тестировать его реакции на разные вещества, кислоты, попробует разные способы атаки. Все эти данные поступят в процессорный чип, который и вырабатывает оптимальные команды. Ну и самое основное назначение интерфейсного чипа это беспроводное подключение к компьютеру, с которого и производится управление нанобиологическим антивирусом.
  
   - Проще говоря, нанобиологический антивирус, это видоизменяющийся биологический вирус, управляемый с компьютера?!
   - Именно так, Пхим. Мощь чумы и проказы, с обратным знаком. Сила, управляемая разумом.
   Фхагоа задала вопрос:
   - Каково же действие этого средства?
   - Ну, первое и основное его назначение - искусственный иммунитет. Способность анализировать атаку, и эффективно противодействовать. Средство против таких угроз, где обычный иммунитет бессилен. Например, абсолютно новые вирусы и бактерии. Круг решаемых задач этим не ограничивается. Антивирус помогает при травмах, обычно несовместимых с жизнью. Например, если повреждено сердце, антивирус некоторое время может поддерживать жизнь, сращивая поврежденные сосуды, снабжая кислородом органы. А в случае отрезания головы, обычным порядком мозг начинает постепенно отмирать, и полностью умирает через двадцать минут. Антивирус в этом случае растянет срок до шести часов. Если этим временем грамотно воспользоваться, можно сохранить жизнь, положив голову в криокамеру, и потом, используя мозг для создания киборга, то есть, заменив все тело протезом.
   - И... Что? У нас есть это средство?
   Шивас встал, пробежался пальцами по консоли, и, наконец, заявил:
   - Да. Есть. Новейшая версия YGF858.
   Ахут заметил:
   - Наверняка все связанное с этим снадобьем глубоко засекречено. Откуда же ты узнал все это?
   - Хм...
   - Пхим, откуда на нашем корабле могут быть такие ужасные вещи?
   Пхим развел руками.
   - Хорошо, Пхим, продолжайте в этом репертуаре.
   - Рад стараться, тихо пробурчал менеджер.
   Ахут продолжал:
   - Шивас, чтобы применить эту чудо-микстуру, что для этого нужно?
   - Это надо уточнить в инструкции. Но в общих чертах, существуют несколько способов применения. Один из способов - имплантировать вирус навсегда. Для этого потребуется операция на мозге - вживление нейроинтерфейса. Помимо этого - вживление в тело интерфейсного чипа и антивирусного процессора, желательно в кость, неподалеку от головы. Источник энергии в чипах встроенный, рассчитан на пятьсот лет. И, само собой, введение в вену саморазмножающихся нанофабрик. Восстановительный период после операций два месяца. Результат - самомодифицирующийся вирус в теле, управляемый мыслью. Средство способное вызвать смерть населения целых планет от эпидемий, правда, лишь тех планет, где такая технология неизвестна.
   - Восстановительный период слишком велик, и эффект далеко переходит за цель. Как насчет других вариантов?
   - Другие способы гораздо легче. Как вариант - все то же самое, но без имплантации нейроинтерфейса. Вместо него управление будет осуществляться через обыкновенный компьютер. То есть управление доступно не в любой момент, а лишь сеансами. Без операции на мозге срок восстановления сокращается до двух недель.
   - Это тоже очень долго.
   - Наконец, можно при помощи интерфейса настроить смесь из нанофабрик в лаборатории, жестко задав параметры поведения вируса, и после этого ввести эту смесь в вену. Никаких операций. Достаточно держать неподалеку интерфейсный чип и процессор.
   - Ну а что же, эти нанофабрики и вирусы, так и останутся в организме?
   - При настройке смеси можно задать срок дезактивации. Когда срок выйдет, вирусы самоуничтожатся, а нанофабрики покинут организм.
   - Ну что ж, вполне подходящий вариант, по-моему, - вывел капитан. Фхагоа, Савхай, как вы считаете?
   Савхай ответил:
   - Это же просто укол в вену, так? И держать постоянно при себе пару микросхем? Только и всего?
   - Да, именно так, - сказал Шивас.
   - Тогда давайте сейчас и начнем. Куда идти?
   - В нанолабораторию.
   - Так пошли, сказала Фхагоа.
   - Идем, ответил капитан, выходя из каюты.
   За ним последовали члены команды. Экипаж некоторое время шел по коридору, а затем оказался перед дверью новой нанолаборатории. Лазерный сканер скользнул по глазам капитана, и дверь открылась. Холодный, синеватый свет замерцал по изображению кафельной кладки на экранах стен. В центре комнаты чуть возвышался узкий операционный стол, накрытый белым. Лампы не было. Справа и слева от него, чуть поодаль находились два высоких и массивных наносборщика-станка. Они были накрыты чехлами. У задней стены - пульт управления: мониторы, клавиатуры, много кнопок непонятного назначения, стулья из нержавеющего металла. Вдоль всей правой стены комнаты находился сейф, достигающий по высоте половины стены. Сейф состоял из множества ячеек. Вдоль левой стены шел длинный верстак. Слева от входа находился белый металлический шкаф. Капитан проследовал к пульту. Шивас навис сверху, над левым ухом капитана, что-то растолковывал ему. Экран ожил, замелькали индикаторы. Капитан что-то слушал, кивал, вводил коды. Сейф ожил, на поверхности бронированной двери одной из ячеек замелькали цветные индикаторы, составив сложную комбинацию, в такт с нажатиями капитана. Негромкий звон сирены. Дверца подалась вперед, щелкнула, сместилась плавно вниз, выдвинулся ящик ячейки, сделанный из какого-то прозрачного материала. В ящике лежали небольшие картонные коробки, количеством около двадцати, неприметного вида, серые, с маркировкой. Шивас подошел, взял две. Отнес на верстак, открыл. В каждой коробке было несколько предметов. Запаянная ампула содержала наносмесь, металлически переливающуюся, похожую на ртуть. Рядом находился шприц и три небольшие коробочки с прозрачными крышками, под которыми на специальных кронштейнах прикреплены чипы. Интерфейсный чип, процессор антивируса, и нейроинтерфейс. Еще была средних размеров книжечка-инструкция. Шивас взял коробку с интерфейсным чипом, вставил чип в гнездо на пульте.
  
   Коды, с порхающих пальцев Шиваса полетели прямо в чип.
   Потом Шивас извлек чип, взял вторую коробку, все повторил. После этого вскрыл ампулы. Взяв скальпель, подошел к Фхагоа:
   - Пожалуйста, руку.
   Крепко сжав мизинец, сделал небольшой надрез. Выдавил пару капель крови в одну из ампул. Аналогичную процедуру проделал с Савхаем и другой ампулой. Взяв шприц, наполнил его из ампулы с кровью Фхагоа, и подошел к Савхаю.
   - Вену...
   Савхай снял верхнюю одежду. Шивас, орудуя рубахой как жгутом, на краю верстака ввел в вену наносмесь. Вручил интерфейсный чип и процессор. Потом из другой ампулы сделал укол и Фхагоа, отдал и ей чипы. Попросил их подойти к терминалу. Сел за клавиатуру, проделал несколько тестов, для чего одним глазом поглядывал в инструкцию. После чего встал из-за компьютера и объявил:
   - Инициализация прошла успешно. Через сутки вирус размножится, и начнет действовать. Дезактивация произойдет автоматически через полгода, если не поступит других команд. Все.
   - Все свободны, - сказал капитан. Пхим, завтрашний день - на подготовку посадочного челнока. Детали обсудим после завтрака. Все остальные завтра свободны. А сейчас по каютам. Приятных снов друзья!
  
   Следующий день начался как обычно. Пхима разбудил шорох и мелкий перестук, который издавал небольшой восьминогий робот-уборщик, подбиравший с пола какой-то сор. Пхим встал, умылся, надел одежду, включил на стене изображение планеты. Некоторое время смотрел на нее. Потом прозвенел сигнал к завтраку. После еды Пхим и капитан, как и намечалось, перешли в капитанскую каюту, чтобы обсудить подготовку предстоящего спуска на планету.
   Капитан еще раз прокручивал записи с зондов.
   - Единственный обнаруженный вид угрозы экспедиции в настоящий момент - это нападение диких зверей. Для защиты, предполагаю, следует организовать охрану из пятнадцати роботов, пять из которых человекообразные, остальные десять малогабаритные, паукообразные роботы.
   Пхим ответил:
   - Неплохо бы еще и вооружить Савхая и Фхагоа подходящим оружием. Видимо подойдет какое-нибудь охотничье оружие.
   - Оружие должно быть малогабаритным, Пхим. Мы же не на войну их отправляем. Это исследовательская миссия. Пусть выберут сами. Роботов вооружи как обычно. Андроидов - холодным оружием, с длинным клинком, а также рубящим. Паукообразные оснащены у нас импульсными лазерами средней мощности. Пусть это штатное оружие и остается. Группа должна быть мобильной. Пока не вижу необходимости переть на себе целый арсенал. Вооружение будет не столько мощным, сколько безотказным. Уже эти пять андроидов, если они орудуют организованной группой, способны порубить в капусту целого слона, глазом не успеешь моргнуть. Ну и хватит оружия. А что с питанием?
   - Ну, концентраты, пасты, крупы, батончики там всякие, как обычно. Может какие-то животные на планете годятся в пищу.
   - Рисковать зря я бы не стал. Хотя, наличие антивируса должно их защитить от последствий принятия несовместимой пищи. Ну, это по обстановке. Решат сами. Так... Остальное - оборудование.
   - Анализаторы, реактивы, микроскоп, и прочее. Савхай сам подберет приборы. Если что, может связаться с кораблем, и мы опять вышлем зонды, они заберут образцы.
   - Пожалуй, все. Приступайте к снаряжению экспедиции.
   Пхим утвердительно кивнул и вышел. Поискать, что ли, эту парочку; - подумал Пхим. Пожалуй, нет. Никуда они не денутся. Поговорю с ними после обеда. Так, займусь-ко я продуктами. И Пхим отправился на склад. Сняв со стены короткий тулупчик, менеджер Пхим надел его, открыл дверь в рефрижератор, и вошел. На полу стояли ящики: консервы, мороженое синтетическое мясо, мороженая рыба, морепродукты, и прочее, прочее. В самом дальнем углу находился ящик, содержащий тюбики с питательной пастой. Стандартная пища космолетчика. На Джокере паста не пользовалась особой популярностью.
   Пхим вытащил блокнот, и, прикидывая про себя количество, начал записывать, поглядывая то на одну этикетку, то на другую. Когда список был составлен, менеджер вернулся к себе в каюту. Подойдя к экрану стены, он вызвал терминал, и отдал нескольким роботам приказ заняться погрузкой вышеозначенных ящиков на посадочный челнок.
   Спустя некоторое время прозвонили к обеду. Роботы подали уху, потом плов с синтетическим мясом. На десерт был чай с пирожными, изготовленными роботами, по Бог знает какому алгоритму. Пхим попросил Савхая и Фхагоа после обеда пройти с ним на склад для подготовки к предстоящей экспедиции.
   Пхим завладел терминалом, и вызвал пятнадцать роботов. Савхай и Фхагоа в это время сидели на ящике, беседуя друг с другом. Пхим вывел на экранную панель изображения имеющихся на корабле образцов вооружения.
   Выберите себе оружие. Капитан и я настоятельно рекомендуем выбрать что-нибудь легкое и компактное.
   Фхагоа подошла к экрану, а Савхай прокручивал список на компьютере. На экране мелькали импульсные винтовки, плазменные пушки, которые имели вес, - впору поднять только роботу, не говоря уж о прицеливании. Наконец появились предметы поменьше. Небольшие импульсные пистолеты, устаревшие, но все еще использующиеся огнестрельные пистолеты. Фхагоа с сомнением глядела на экран.
   - А нельзя ли вообще без оружия? Здесь же нет ничего подходящего. Все такое тяжеленное и огромное!
   - Нет, нельзя. Безоружный исследователь на чужой, подозрительной планете - это такая нелепость и бесполезный, глупый риск, что капитан если узнает, то, пожалуй, в тот же момент вышвырнет меня из корабля в открытый космос.
   - Пхим, а нет ли чего-нибудь поменьше?
   - Ну, я не знаю. Поищите получше.
   - А! Вот, нашел! Вот это вещь!
   Савхай показал на пару огромных антикварных самовзводных револьверов.
   - Как элегантно, красиво смотрятся! Пхим, что это такое?
   - Ну, это старинные револьверы. Дорого стоили. Признаться, поэтому и приобрел. Был аукцион всякого старья. Подумал, может что-то ценное? С ними, кажется, связана какая-то история. Только теперь уж никто не скажет, какая именно.
   - Хочу!
   - Опомнись милый, четыре кило веса!
   - Нет, Пхим дай поглядеть.
   Пхим посмотрел номер, и пошел по рядам, отыскивая нужную коробку. Отодвинул большой ящик. Встал на четвереньки и куда-то полез. Наконец извлек аккуратный деревянный ящичек.
   - Вот они.
   Савхай открыл ящик. Взял один револьвер, подержал. В этот миг весь остальной список стал для него сер и неинтересен.
   - Выбираю их.
   Ну, воля твоя, сейчас подыщем подходящие патроны. Лучше бы уж лазерную винтовку взял, в ней, наверное, меньше веса.
   - Это как посмотреть. Один револьвер весит меньше, а второй я оставлю в челноке.
   - И то, правда.
   Фхагоа указала на уголок экрана:
   - А это что за штучка? На губную помаду похожа.
   - Да это лазерный прицел для пистолета.
   - Его и возьму.
   - Нет, это не оружие, это только деталь.
   - Нет, нет, нет. Давай его сюда!
   - Так не пойдет, Фхагоа. Выбери что-то другое. Ну, хоть тот вон ионный мини-бластер, а?..
   - Не нужен мне никакой бластер! Давай прицел! Или я отказываюсь вооружаться!
   - Ну, может, вот этот небольшой карабин?
   - Пхим, я сейчас вообще уйду, и вооружай здесь кого хочешь. Почему прицел не подойдет? Он мне подходит. Давай сюда!
   - Боже мой! - Пхим протер платком лоб.
   Что же делать? Она уперлась! Теперь никакие силы ада не своротят ее. Стоит на своем! Что делать? Если оставить ее невооруженной, капитан убьет меня из этого самого прицела! Уж он-то придумает как, не сомневайтесь! Стоп! Вот оно решение! Изощренные, извилистые мозги менеджера в этот миг уловили некий проблеск спасения. Уж коли она так прикипела к ЛЦУ, надо попробовать переделать его так, чтобы оно хоть как-то могло быть оружием.
   - Ну, хорошо, хорошо, - произнес Пхим, вытаскивая откуда-то сбоку небольшую коробочку с лазерным прицелом. Только придется прибор немного переделать. Отдам завтра, перед вылетом.
   К этому времени вызванная бригада из пятнадцати роботов уже появилась на складе. Пхим построил их, и отдал приказы. Подчинятся, и охранять Савхая и Фхагоа. Десяти паукообразным роботам - вооружится штатным лазером. Пять андроидов получили приказ найти на складе булатные палаши - по два на каждого, и увесистые боевые топоры - по одному за спину; вооружится всем этим. Одному паукообразному роботу постоянно находится при Савхае, командире группы, для получения распоряжений. Савхай, после того как принял командование над роботами, взяв ящик с револьверами и несколько коробок патронов, отправился к себе в каюту. Там он отыскал свою кожаную жилетку, взял револьвер, примерил. И принялся распарывать и перешивать карманы под револьверы. Шитье не заняло много времени. По окончании работы рукояти находились у ребер, а концы стволов - у пояса. Оглядев свое изображение на экране в режиме зеркала, Савхай остался доволен. Патроны высыпал из коробки, засунул в каморы барабанов, оставшиеся просто высыпал в нагрудный карман все той же жилетки. Вполне неплохо. Еще бы уметь стрелять из них. Да на этой чертовой планете будет случай научиться.
   Фхагоа загорала в оранжерее, а Пхим решил не терять времени, и, прихватив ЛЦУ, отправился к механику.
   - Шивас, выручай! Сделай из этого лазерного целеуказателя хоть какое-нибудь оружие.
   - Из ЛЦУ? Оружие?! Что за нелепая мысль!
   - Фхагоа никак не согласна взять с собой что-либо иное.
   - Да? Ха, ха! Ну, вообще-то нормальный боевой лазер весит полцентнера. Никак не меньше. А из этой свистульки не зажечь и листок бумаги. Впрочем, если его немного усилить, листок-то прожечь можно. А также можно сжечь глаза противнику. А противник, лишившийся зрения - это уже не боец. Глаза-то есть у всех, хоть у собаки, хоть у динозавра. Что имеем: прицеливание не требуется, боеприпасы не нужны, число противников не ограничено, эффективно против врага любого размера и свойств. Устройство размером с губную помаду. Один недостаток - нет мгновенного останавливающего действия. Ну, это, впрочем, практика покажет. В итоге не так уж и плохо, особенно если применять дополнительно с каким-нибудь еще оружием. В общем, интересная идея. Старую начинку долой. Поставлю лазер от какого-нибудь прибора. Ну и Фхагоа!
   - Да, уж. Где глупость божественна, разум - ничто, как сказал поэт.
   - Верно, верно! Этой хреновиной драконов можно будет сбивать, если, правда, они раньше не сделают из тебя отбивную.
   - Ну, вот и славно.
   - К вечеру сделаю.
   - Спасибо.
   Пхим отправился в свою каюту. Теперь можно и отдохнуть.
  
   Покончив с револьверами, Савхай убрал жилетку в шкаф, и теперь прогуливался по оранжерее, в надежде встретить любимую и приласкать ее. Фхагоа опять заняла место у ручья, и спала, откинув назад голову. Черты лица ее разгладились, рот приоткрылся. Савхай подошел к ручью, встал на четвереньки и умылся. Интересно, что ей снится? - Подумал он. Фхагоа, наконец, стряхнула дремоту, и сказала:
   - Присоединяйся ко мне.
   Савхай снял верхнюю одежду, и тоже устроился загорать.
   - Здесь как-то мало простора для двоих, - сказал Савхай.
   - Может лучше в два этажа, любимый?
   Фхагоа лизнула живот геолога и сняла с него остатки одежды. Ее волосы, свесившись, закрывали их лица. Возбуждение завладело им, и он мягко вошел в нее снизу, одной рукой прижимая ее бедра, а второй нащупывая верное направление. Фхагоа, нежно и не спеша, двигалась сверху, а Его руки гладили ее упругую кожу. На этот час, окружающий мир для них обоих перестал существовать. Они снова соединились друг с другом.
  
   Шивас в это время мастерил усиленный лазер за верстаком в нанолаборатории. Часть деталей пришлось заменить, часть немного переделать. Несколько изменить схему питания. Корпус тоже пришлось выбросить, предварительно изготовив похожий, но с некоторыми изменениями. Увеличилось число элементов питания.
   В итоге вышел прибор, лишь по форме чуть напоминающий прежний прицел. Да и присоединить-то его уже стало ни к чему нельзя. За то - корпус был шлифованным, титановым, легким, и очень прочным. Шивас взял листок бумаги, отошел, нажал на кнопку. Яркий зеленый луч уперся в листок. Появилась еле заметная струйка дыма, и черная дырочка. Ага. Теперь свои бы глаза ненароком не сжечь. Мгновение, и ослепнешь, не заметив как. Шивас взял еще листок. Нарисовал два глаза. Положил прибор в карман, отошел. Мысленно засек время. Мгновенно выхватил лазер и нажал кнопку. Луч сразу мимо листка прожег чехол наносборщика, однако Шивас скорректировал движение луча, и полоснул по глазам. Где-то полторы секунды. Хм-м. Для встречной дуэли не годится, но при внезапном, неожиданном применении, пойдет. К тому же, тренировка несколько улучшит результат. И плюс неожиданно малый размер. Может, что и получится. Механик сунул аппарат в карман, прихватил батареек, прибрал за собой, и пошел в свою каюту.
  
   Капитан же, все прокручивал снова и снова запись с зондов. Пока ничего настораживающего обнаружить не удалось. Кроме того факта, что предполагаемые строители старинных городов все куда-то разом сгинули, и остались в основном стаи диких собак. Ну, видимо, эти пока и будут основным противником. Ничего более не выжав из ролика с картинами древнего города, Ахут настроился решать проблемы по мере их поступления. Отключив ролик, капитан выкурил очередную сигару.
   Фхагоа, после нескольких оргазмов, некоторое время лежала, расслабившись, зажмурив глаза и прислушиваясь к окружающим звукам. В траве что-то шуршало. Журчал ручей. Фхагоа крепко поцеловала партнера, оделась, и пошла приводить себя в порядок. Савхай последовал ее примеру.
   Как странно, - подумал он. Начав с обычной близости, вот уже и любовь. Впрочем, не будь любви, не вышло бы и настоящей близости. Получилось бы пошлое совокупление, на пять минут, неизвестно для чего. А у некоторых и этого не получается, ха, ха, ха! Значит, была любовь. Она ждала нас. Изначально. Просто мы этого не знали. Звонок к ужину прервал размышления геолога.
   За ужином капитан немного поговорил о разных диковинных растениях, виданных им на всяких планетах. Выразил надежду, что на новой планете могут обнаружиться съедобные растения. Это бы значительно разнообразило корабельное меню. После ужина Шивас передал лазер Пхиму, а тот, в свою очередь, отдал его Фхагоа.
   - Эффективен только при попадании в глаза врагу. Зеленый лазер. Фхагоа, пожалуйста, очень, очень осторожно. Не сожги собственные глаза, да и глаза кого-нибудь из собственной бригады. Одно неверное движение может повлечь сильную потерю зрения, а то и слепоту на всю жизнь.
   - Спасибо, Шивас. Ты его серебром что-ли отделал?
   - Нет. Это титан. Вот батарейки.
   А она как-то похорошела, изменилась, заметил про себя механик.
   Все разошлись по каютам. Савхай и Фхагоа, легли пораньше спать, остальные развлекались каждый по-своему. Пхим читал развлекательную книжку, Шивас смотрел какой-то фильм, капитан слушал концертные записи. Потом все легли спать. Еще один день благополучно миновал.
  
   На следующий день капитан проснулся, протер глаза. Отправка челнока! - обычная манера мыслить возвращалась к нему. Ахут умылся, почистил зубы. Принялся за сигару. Надо лично проконтролировать организацию вылета. Чего случись, особенно с Фхагоа, никогда себе не прощу! - думал Ахут. Пусть не любовница. Она любит Савхая. Какая разница?
   Капитан тоже был равнодушен к ней как к женщине, а найти себе партнершу, с его средствами, совсем не составило бы труда. Однако капитан в данный момент об этом не думал. Слишком глубокая, целеустремленная была личность, чтобы размениваться на поиски сексуальной партнерши, к которой он был бы равнодушен. Капитана беспокоило другое. Вдруг чего случится. Единственная женщина на корабле. Недосмотреть. Проворонить. Какой позор! Надо сделать все, чтобы миссия не окончилась гибелью. Все возможное. И даже чуть больше. Ахут подождал, пока подали сигнал к завтраку. После завтрака он собрал команду в Ангаре. Проверил состояние посадочного челнока. Запас продуктов. Савхай построил роботов. Капитан осмотрел вооружение. Роботам приказали грузиться на челнок, и они компактно разместились в грузовом отделении. Ахут внимательно осмотрел Савхая и Фхагоа. Увидев револьверы на пузе, несколько поморщился. Но, в конце концов, это Савхай рискует своей шеей, и значит, его право выбрать себе оружие по вкусу, - подумал капитан.
   - Почему револьверы?
   - Я их выбрал.
   - Хм-м...
   - Фхагоа, а каков ваш выбор?
   Пхим как-то сразу сник, пожух, и стал незаметным.
   - Вот.
   - Что это?
   - Небольшой лазер.
   - Что-то маловат... Ну ладно. Моя задача предоставить выбор. Видит Космос, я не посылал Вас против танка с голой пяткой. Средства были предоставлены, а дальше уже Ваше решение, на каких условиях рисковать своей шеей.
   Пхим чуть приободрился, вроде пронесло.
  Капитан продолжал ревизию.
   - Как вы себя чувствуете?
  Фхагоа и Савхай переглянулись.
   - Мы готовы лететь.
  "Ну, это я посмотрю" - подумал капитан.
   - А чипы нанобиологического антивируса вы взяли?
   Савхай хлопнул себя по лбу.
   - Я сейчас...
   - Так. А вы Фхагоа, ничего не забыли?
   - У меня все в порядке.
   Через некоторое время геолог появился. Он показывал чипы, и захватил еще пару коробок патронов.
   - Итак, друзья мои, ваша задача изучить следы цивилизации на этой планете, и по возможности выяснить, на что она была похожа и куда подевалась. Готовы?
   - Да, капитан. - В один голос ответили исследователи.
   - Приступайте.
   Савхай и Фхагоа скрылись в люке челнока, а Шивас и Пхим с капитаном вышли из ангара.
   - Прошу в мою каюту, сказал Ахут.
   Шивас и Пхим проследовали за капитаном. Разместившись в креслах у капитана, трое оставшихся космолетчиков глядели на экран, и наблюдали за отправлением челнока.
   Вот, в ангаре зашипело, створки ворот медленно поползли в стороны, челнок ненадолго завис, и медленно покинул ангар. Набирая скорость, аппарат удалялся в сторону планеты. В неизвестность. Капитан, дымя сигарой, печальным взглядом провожал их полет. Джокер стал сразу каким-то более пустым и тихим.
  
   Приближаясь к планете, Фхагоа занимала второе пилотское кресло, и в тишине наблюдала, как Джокер, частью которого все они были, медленно удалятся, как-то сразу уменьшившись в размерах, превращаясь в светящуюся точку - подобие еще одной звезды. Испытывала ли она чувство сожаления, тревоги? Нет. Ее любимый, одно лишь присутствие которого наполняло ее жизнь значением и радостью, был с ней! Что стоила жалкая, гарантированно успешная жизнь на планетах ЦГИТТП, без смысла и содержания? Проклятое водотолчение в ступе. Масса гарантированно убогого времени, и десяток жизней из которого нельзя бы променять за одну настоящую минуту. Фхагоа ни о чем не жалела. Даже если бы ей сейчас сказали, что посадочный челнок через минуту разлетится на миллион кусков.
   А челнок, тем временем, начал входить в атмосферу. Немного затрясло. Стало жарко. Савхай убавил скорость, и направление движения тоже изменилось.
   - Куда полетим?
   - Ну, может, в тот город, который показывал капитан?
   Савхай нашел соответствующую точку на карте, и ввел ее координаты в программу автопилота. Поверхность приближалась. Это так непривычно, чувствовать притяжение планеты. В адском одиночестве космоса жизнь кажется очень хрупкой вещью. Поневоле привыкаешь к некоей самоценности и свободе. Здесь же, в атмосфере планеты, в уютных греющих лучах восходящей звезды этой планетной системы, представление о шаткости жизни как-то теряется. А в месте с ним глохнет и ощущение свободы существования. Странные мысли лезут в голову, подумал Савхай. Может это планета так влияет на нас?
   Между тем, летательный аппарат завис над руинами города, виденными капитаном.
   - Ну что, садимся?
   - Да, мой любимый.
   Челнок слегка взвыл, и пошел на снижение. Вершины гигантских деревьев, и древних строений, ранее виданные лишь сверху, схематическими объектами, теперь возвышались над исследователями, демонстрируя свою величину и массивность. Наконец челнок сел. Летчиков слегка тряхнуло.
   Савхай посмотрел в иллюминатор. Челнок приземлился перед большим сооружением древних обитателей планеты. Высокий параллелепипед с дырками, местами разрушенный, поросший лианами и мхом. Никакой особой активности в связи с появлением нового летательного аппарата никто не проявил.
   - Давай возьмем несколько роботов, и выйдем наружу.
   - Так и сделаю. Три паукообразных, и одного андроида.
   Савхай прошел в грузовое отделение, где один паукообразный робот был активен, и ожидал приказов лидера. Геолог отдал ряд указаний, и еще два металлических паука пришли в движение, и выползли из своих ниш. Вслед за ними активировался и человекообразный робот. Он появился из дальнего угла, на четвереньках, с несообразным, страшным выражением лица. Постепенно андроид выпрямился, овладел лицевой мимикой, отыскал свои два меча, прицепил их за спину, и застыл в ожидании дальнейших распоряжений. Савхай приказал выйти из челнока, и ждать указаний. Роботы столпились у выхода. Фхагоа открыла люк. Роботы выбрались наружу. Савхай вытащил револьверы, хорошенько их осмотрел, и поместил обратно на живот.
   - Ну вот и все, милая. Пойдем?
   - Да, я сейчас.
   Фхагоа посмотрелась в небольшое зеркальце, поправила прическу, и последовала за геологом. Покинув челнок, Савхай закрыл люк, набрав на нем несложный код. Одного паукообразного робота он оставил охранять аппарат снаружи. Остальным приказал следовать сзади в десяти шагах. Расстояние друг от друга четыре метра. Защищать всю группу, и в особенности их с Фхагоа. Перемещаться незаметно. В случае нападения, выступить вперед, напасть, взяв инициативу на себя. Фхагоа, наконец, включила свой зеленый лазер, направив его на дерево. Яркий зеленый луч вызвал жиденькую струйку дыма. Фхагоа положила прибор в кармашек.
   - Давай посмотрим, что это за строение, - сказала Фхагоа, направляясь к тому, что являлось когда-то, многоэтажным домом.
   - Будь осторожней, на нас могут напасть какие-нибудь животные, - поспешил за ней геолог.
   - Какое интересное строение! - Раздвигая траву по пояс, и не обращая ни на что внимания, лезла вперед Фхагоа.
   Савхай догонял сзади. Фхагоа влезла на холмик, прилегающий к стене древнего дома. Она раздвинула стебли на вершине, и за ними, как и ожидалось, обнаружилось квадратное отверстие.
   - Полезем?
   - Ну уж нет, теперь я первый! - Сказал Савхай, пролезая в древнее окно.
   Внутри внизу все было неровно покрыто землей, на которой к тому же выросла невысокая трава. Соответственно потолок нависал слишком низко, и приходилось ползать на четвереньках. Квадратные помещения. Бетон с трещинами. Справа вдруг что-то зашипело. В звуке была угроза! С оттенком не ненависти, а скорее предупреждения, что-ли. Савхай замер и медленно посмотрел. Змея! Исследователь медленно попятился. Змея немного отступила. Медленно, без рывков, Савхай достал правой рукой револьвер, и взвел большим пальцем курок. Сзади Фхагоа ни о чем не подозревает. Если промах, змея бросится, неизвестно на кого, и неизвестно чем все закончится... Только не промах... Савхай в мгновение ока сконцентрировал все свое намерение. Не промахнуться. Выстрел. Получи, тварь! Все произошло автоматически и одновременно. Грохот. Запах пороха. Голова у змеи исчезла. Осклизлое блестящее тело ее забилось в последней конвульсии.
   - Какой ужас! - Задрожала, широко раскрыв глаза, Фхагоа.
   - Ничего, милая, все в порядке, обнял ее, и прижал к себе, геолог.
   - Какая гадость!
   - Вообще-то змеи съедобны, и даже очень вкусны.
   Сзади замаячил паук-робот.
   - Пусть один из вас отнесет змею на челнок, в морозильный ящик, - приказал Савхай, вставляя новый патрон. Потом вернуться.
   Пауки просигналили друг другу. Один подбежал, схватил змею, и ушел. Савхай пролез дальше, в дверной проем. Уровень земли снизился, и в коридоре можно было стоять в полный рост. Фхагоа прошла, осмотрела из коридора комнаты. В некоторых торчали из земли контуры странных предметов. Фхагоа подошла к одному, пощупала. Ржавый металл проваливался, расползался в руке. В коридоре, также, имелась дверь. Савхай скомандовал:
   - Андроид, сломай дверь.
   Андроид встал с четверенек. Затем саданул ногой по двери с разбега. В проржавевшем металле образовалась небольшая дыра. Отгибая края отверстия, отламывая куски, робот расширял проход. Окончательно выломав кусок двери, робот отошел в сторонку. Савхай и Фхагоа прошли в образовавшееся отверстие. Земли внизу было мало. Бетонные лестницы вели наверх. Исследователи, обходя проломы, поднялись этажом выше. Робот следовал сзади. Четыре квартиры. По две на каждом конце коридора. У двух входные двери давно уже сгнили. Две оставшиеся имели металлические двери, наподобие той, которую сломал андроид. Исследователи прошли в квартиру без двери, направо от лестницы. Земля, мох на полу и стенах все же были, но в значительно меньшем количестве, чем внизу. В одной из комнат стоял стол с металлическими ножками и стеклянным верхом. Какая-то птица испуганно вылетела в окно.
   - Этот стол наверняка сделан разумными существами, произнесла Фхагоа.
   - Как и двери, и дом, и весь этот город.
   - Как ты думаешь, куда они записывали свои знания, да и просто информацию?
   - Какие-то книги, наверное. Только что здесь подразумевали под книгой?
   - Нам бы найти что-нибудь такое.
   Рядом со столом стоял один все еще уцелевший стул. Савхай, увлекшись размышлениями о древних книгах, с размаху уселся на стул. Стул с легким хлопком рассыпался под ним в труху, и геолог полетел на пол. Хорошо, что там находилась земля, поросшая мохом. Это несколько смягчило удар. Осторожнее милый, - хихикнула Фхагоа. В другой, самой большой комнате, среди обломков, обнаружился фрагмент шкафа. Там, среди трухи и грязи, было что-то, несколько напоминающее книгу. Фхагоа осторожно дотронулась. Ничего не произошло. Тогда она попробовала взять книгу. Участки книги, которые она держала, размялись в прах под ее руками. Фхагоа быстро отвернула голову и немного отошла в сторону.
   - Знаешь, Савхай, а ведь должны быть экземпляры, которые сохранились лучше... Например, в специальном хранилище... Может в библиотеке!
   - Ну да. Наверное, библиотека где-то должна быть. Но как мы узнаем ее?
   - Это должно быть нежилое помещение, общественное, с большими залами. Может быть, на нем даже есть изображение книги. Подобных зданий в городе должно быть много, но не настолько, чтобы нельзя найти библиотеку, если, конечно, они здесь вообще есть.
   - Любимая, твой анализ великолепен. Исследовать неизведанные планеты без психолога, значит угрохать уйму времени; а можно и вообще ничего не найти. Предлагаю вернуться в челнок, и с высоты оценить подходящие здания.
   - Ну давай получше рассмотрим этот дом, раз уж мы здесь, а затем полетаем над городом.
   - Да. Верно.
   И они продолжили осмотр. Изредка попадались странные, занятные объекты. Но большинство из них рассыпались в прах, стоило получше ухватить. Савхай обратил внимание на торчащие из ямки в стене серебристые жилы. При ближайшем рассмотрении они оказались очень похожими на алюминиевую проволоку. Также подозрительно выглядели дыры в некоторых местах пола и потолка. Дыры шли насквозь, через все этажи, и находились, в основном, рядом с окнами.
   Впрочем, дыры объяснились просто. В одной из квартир обнаружились остатки чугунной батареи. Значит, через дыры когда-то проходили трубы!
   - Как ты думаешь, что двигало жидкость по этим древним трубам?
   - Да, мало ли, что...
   - А вот я думаю, учитывая алюминиевый провод в стенке, - электричество.
   - Отлично, дорогая. Но где есть электричество, а не могло ли там быть и каких-нибудь микросхем, чипов? Ведь сложные электрические цепи нуждаются в сложном автоматическом управлении. А это предполагает развитие электроники.
   - И я о том же думаю. Очень может быть.
   Начинало смеркаться. Светило заходило за горизонт. Пошарив по дому еще немного, пара решила вернуться внутрь челнока. Дальнейшие поиски не дали ничего особенно нового. Фхагоа нашла среди рассыпающегося праха шкафов несколько мелких золотых украшений. Поскольку оценить их в заброшенном доме все равно было некому, она взяла их с собой, показать капитану. Он немного разбирался в искусстве, и всяких там старинных побрякушках. Савхай, Фхагоа, и семенящие вслед за ними роботы, вернулись к посадочному челноку. Савхай оставил внутри одного робота паука, остальным двум, и андроиду, приказал рассредоточиться вокруг челнока и охранять его. Савхай отыскал в морозильнике змею, включил экспресс-анализатор, сделал пробу. Не нашел ничего угрожающего.
   - Похоже она вполне съедобна.
   - И что с ней делать?
   - Давай зажарим на костре.
   - Хорошая идея.
   Савхай захватил зажигалку, змею, ножик, немного старых бумажных отчетов и вышел наружу вместе с Фхагоа. Они подыскали подходящее место среди травы, немного расчистили его. Савхай наломал веток от сухого дерева неподалеку. Принес их и разжег костер. Одну ветку он обстрогал ножиком, махом содрал со змеи кожу, нанизал на ветку, и, получив побольше углей, изжарил. После чего они с подругой хорошенько поужинали.
   А наевшись змеи, Савхай нежно прижал любимую боком к земле. Уже загорелись звезды. Его пенис уже стоял торчком, и они вместе, на ощупь освободили его от одежды, и Фхагоа с наслаждением ласкала его, отдаваясь порыву нежности и все нарастающего возбуждения. Он помог ей раздеться, и они соединились, плотно и горячо прижавшись друг к другу, благодаря чему он глубоко вогнал в нее пенис. Так, что он внутри нее упирался во что-то, когда он прижимал ее за бедра. Эта мера доставила ей наслаждение, и уже доводила ее до оргазма. Они занимались любовью разными способами, пока, наконец, не исчерпали заряд энергии, и не отправились на челнок за тем, чтобы просто уснуть до следующего дня. Стало прохладнее. Угли затянулись пеплом, а небо стало глубже и чернее, с возросшим множеством гипнотических, сияющих звезд.
  
   На следующий день Савхай проснулся рано, и, как это иногда случается, в первый миг ото сна не мог понять, где он. Постепенно в голове прояснилось, и вместе с этим возник вопрос - где бы умыться и почистить зубы? Тратить ограниченный запас воды посадочного челнока - не очень удачная мысль. Пора бы уже приспособиться к окружающей обстановке. Тем временем создаваемый Савхаем шорох разбудил и Фхагоа.
   - С пробуждением!
   - А чем ты занимаешься?
   - Да вот думаю посмотреть, нет ли поблизости родника?
   - Неплохая идея. И я с тобой.
   Они быстренько оделись и вышли наружу. За ними проследовал и робот. Савхай отметил направление ветра, понюхал воздух. Вроде в нем и была влага, но из-за высокой травы было ничего не разобрать. Тогда он подозвал робота и приказал собрать группу. Пришлось немного подождать, и через некоторое время, еще два робота паука и один андроид вышли из зарослей. Савхай спросил андроида, нет ли поблизости родника? Андроид сказал, что есть, и попросил следовать за ним. Савхай послал Фхагоа за зубными щетками, и кружкой, а сам в сопровождении робота вытащил несколько уже угасших углей из вчерашнего костра. Наконец к ним присоединилась Фхагоа, и они вслед за андроидом пошли к роднику. Савхай старался напрягать слух, нет ли в звуковом фоне вокруг, угрожающих аномалий? Ведь идея посетить родник с утра, могла возникнуть не только у них. Сверху подала голос какая-то птица. Больше ничего особенного слышно не было. У родника они были единственными посетителями, и, разжевав куски угля, Савхай и Фхагоа принялись им чистить зубы и умываться. В дальних зарослях что-то нехорошо зашуршало, но они уже уходили.
   - Ну что, теперь на поиски библиотеки?
   - Не мешало бы что-нибудь съесть.
   - Время дорого, перекусим пастой по дороге.
   - Ну хорошо, - ответила Фхагоа с видимым неудовольствием.
   Питательная паста не вдохновляла, но ничего не поделаешь. Миссию надо выполнять, как можно скорее и аккуратнее.
   Савхай приказал роботам грузиться в челнок. Сами они тоже зашли внутрь, и Савхай уже протирал стрелявший револьвер с казенной части. Тряпочкой намотанной на ветку и смоченной все тем же разжеванным углем. Постепенно роботы пришли и разместились в грузовом отсеке. Фхагоа закрыла люк, исследователи заняли пилотские кресла. Летательный аппарат засветился, вздрогнул, и взлетел.
   Основные массивы строений состояли из домов подобных уже встречавшемуся. Но были и другие строения. Ближе к центру города развалины носили отпечаток совсем других архитектурных стилей. Савхай завис над одним из центральных районов, а Фхагоа изучала различные здания, пытаясь найти где-нибудь изображение книги, бетонное или металлическое или еще какое-нибудь. Наконец ей показалось, что на стене здания вылеплена фигура, чем-то напоминающая книгу.
   - Видишь вон те руины?
   - С провалившейся крышей?
   - Нет, рядом, квадратные.
   - Ага.
   - Сажай там!
   - Хорошо.
   И Савхай посадил машину перед этим домом. Некоторое время путешественники наблюдали из иллюминатора, не предпринимая никаких действий.
   - Надо выходить, неизвестно кому, негромко сказал Савхай.
   Открыл люк. Роботы получили знакомые приказания незаметно сопровождать исследователей позади. Путешественники вышли наружу и, обходя кустарник, направились к заинтересовавшему Фхагоа дому. Действительно, на стене торчал фрагмент книги. Остальное изображение закрывали лианы и сросшиеся с ними ветвистые стебли неведомых растений. Одна из дверей, толстого стекла, чудом уцелела. Низ ушел в землю, и сдвинуть эту дверь было нельзя. Другой двери не было. Савхай и Фхагоа вошли в проход.
   Да. То, что надо. Шкафы-стеллажи с книгами. Некоторые разрушены. Какие-то засыпаны. Но были и более-менее сохранившиеся.
   Фхагоа подошла к шкафу, очень осторожно попробовала взять книжку. Открыла. Непонятные значки. Темная, выцветшая картинка, едва различимое изображение дракона.
   - Ура! Милый мой, так картинки есть у них!
   - Осторожней.
   - Ах! Ну вот, и эта рассыпалась!
   - Ничего, найдем более подходящую и отправим на Джокер.
   - Давай осмотрим другие помещения.
   - Где-то должно быть хранилище.
   Они прошли среди шкафов в глубь зала. У края задней стены была дверь. Савхай пнул ее ногой и прошел дальше.
   Там были у стены полки, на них ящики, упаковки. Все это частью разрушено, а частично завалено грязью.
   - Да это магазин! Книжный! Никакая не библиотека!
   - Ничего, моя дорогая. Магазин тоже неплохо.
   Савхай подобрался и вытащил самый маленький ящик. Отодрал крышку и вынул одну из книг. Раскрыл ее. Она, конечно, была хрупкой, очень хрупкой, страницы при неосторожных движениях рвались, ломались. Но эта книга не рассыпалась во прах.
   - Отлично, в этих ящиках книги вполне годятся, чтобы сделать расшифровку. Надо переправить их на корабль, прямо в ящиках.
   - Лететь обратно на Джокер?
   - Давай лучше вызовем зонды, и отошлем ящики с ними. По одному ящику уместятся.
   - Их здесь штук десять уцелело.
   - Вот, десять зондов и вызовем.
   - Хорошо, пойдем, отправим сообщение.
   Они покинули складскую комнату и, довольные успешными поисками, направились к выходу. Фхагоа заметила, что полеты над городом, поиски библиотеки, а затем и обследование помещения заняли немало времени. Уже сгущался вечер, и стало заметно меньше света.
   - Вот и отлично, - радостно бубнил Савхай, Шивас расшифрует их язык, у нас будет зацепка.
   - Может, тогда мы узнаем, куда они все подевались?
   - Во всяком случае, узнаем об их цивилизации много нового. Потянем, и распутаем клубок. Начало нити мы сейчас нашли.
   - Надеюсь, что...
   Фхагоа не успела докончить фразы, резкий хруст ветки недалеко от входа в магазин порвал гармонию окружающего. Савхай боковым зрением уловил угрожающую темную массу, летящую на них сверху и слева. Чисто инстинктивно, защищаясь, он выхватил револьверы и начал стрелять в угрожающее, летящее темное пятно. Он как бы желал оттолкнуть его этим действием от себя, и при этом непроизвольно отскочил вбок от траектории движения темной массы. Фхагоа, которая шла чуть впереди, от неожиданности впала в столбняк и не могла пошевелиться. Треск ветки и выстрелы прозвучали почти одновременно. Ну, может, выстрелы на доли секунды позже. Савхай упал, сбитый с устойчивого положения массивным тычком в левое плечо. На земле билось в конвульсиях тело огромного хищника из породы кошачьих.
   Фхагоа попятилась. Роботы продолжали выходить из магазина. Савхай уже приходил в себя. Испугаться он сразу не успел, поскольку был немного занят, действуя автоматически, ну а теперь уже поздно приходить в замешательство, и причины для этого более не существовало. Он подошел, осмотрел тело зверя.
   - Содрать бы шкуру! Да только не время сейчас с ней возиться. Да и что с ней надо делать?
   Савхай не знал, как обрабатывать кожу.
   - Красивое было животное! - сказала Фхагоа.
   - Ладно, пошли. Как бы с самих здесь шкуру не содрали.
   - Ха, ха!
   Фхагоа обратилась к андроиду, замыкавшему шествие:
   - Слушай, Ты, сдери аккуратно с этого зверя шкуру, при помощи своего меча. Старайся не порезать кожу. Потом возьми шкуру, и тащи внутрь челнока. Положи в криокамеру.
   Робот подошел к лиане, отрубил палашом тонкие ветки, плотно обмотал лезвие, и, орудуя кончиком меча, принялся за работу. А процессия двигалась дальше. В челноке Фхагоа села за пульт управления, и взялась вызывать Джокер. Савхай же принялся за чистку револьверов. Угля у него на этот раз не было, поэтому он обошелся собственной слюной. Связь, наконец, установилась, и на экране появился кибермеханик.
   - Привет Фхагоа, наконец-то вы появились! Как я рад снова видеть тебя! Все ли у вас в порядке?
   - У нас все хорошо. Здесь определенно была цивилизация. Предположительно, она знала электричество, и, может быть, даже здесь были электронные приборы.
   - Вон как? - На лице кибермеханика появился интерес. Разговор происходил с некоторой задержкой.
   - Слушай, да. Нам надо отправить тебе несколько ящиков с книгами, которые мы здесь нашли. Они очень хрупкие. Разлетаются в труху. Постарайся расшифровать их язык, и хоть что-нибудь понять из них. Там есть картинки.
   Шивас отвечал через несколько мгновений:
   - Очень хорошо. Послать за книгами зонды? Туда где вы сейчас?
   На его лице все более проявлялась заинтересованность.
   - Да. Пришли, пожалуйста, одиннадцать зондов.
   - Хорошо, сделаю.
   - Слушай, Шивас. А не мог бы ты как-нибудь обработать большую звериную шкуру? Знаешь, чтобы она всегда была мягкой и не сгнила?
   - Шкуру? - Удивился Шивас. Ну, обычным путем, для выделки кож вообще-то требовалось несколько дней... Специальные химикаты... Но здесь же нанолаборатория! Совсем нетрудно будет сделать. Посыпать ее каким-нибудь саморазмножающимся управляемым порошком... Хм-м... А зачем вам шкура?
   - Да нам здесь немного жестко... Гм-м... Спать.
   - Попробую. Это несложная задача. Вот с расшифровкой, там потруднее может быть...
   - Вот и хорошо. Благодарю. До следующей связи.
   - Все сделаем. До свиданья.
   Экран погас.
   Фхагоа только сейчас поняла, насколько ее утомили события уходящего дня: полеты, поиски, постоянное напряжение, и в довершение всего - нападение пантеры.
   - Знаешь, милый, я сейчас просто усну, ты уж извини.
   Савхай подошел к Фхагоа и просто поцеловал ее в лоб.
   - Я просто рад, что ты у меня есть. Мне достаточно этого, моя любимая. Просто, быть рядом.
   Он уже закончил с револьверами, в довершение смазав механизм несколькими каплями специального масла, и потом протерев. Его и самого этим вечером как-то не посещало желание близости. Сказывалась физическая усталость.
   Они разделись, и легли спать на стандартные откидные постели посадочного челнока. Прошло совсем немного времени, и они уже крепко спали. Фхагоа чему-то спокойно и тихо улыбалась во сне, а Савхай безмятежно забылся в тенистых лабиринтах одному ему известных миров. Снаружи чуть слышно передвигались, шелестели травой роботы. Планета совершала свой бег среди мириад звезд, и таких же планет, тонувших в ночном небе. Минул еще один день.
  
   На следующий день, когда Фхагоа и Савхай проснулись, зонды уже прибыли. Расположены они были компактной группой неподалеку от челнока. Савхай вытащил мороженую шкуру, погрузил в зонд, и отослал его на корабль. Затем отдал распоряжения роботам и оставшимся зондам, и все они отправились в уже известный книжный магазин. Вернее, что от него осталось за несколько сотен лет. Фхагоа в этот раз ждала на челноке. Савхай же плелся сзади, замыкая шествие, во главе которого на сей раз, были роботы. Сводить риск к минимуму - это была старая, глубоко въевшаяся в кровь авантюристов, привычка.
   За ночь тушу пантеры обглодали собаки, и теперь две из них еще находилась рядом с оставшимися костями. Завидя роботов, собаки сочли за лучшее скрыться из виду. Не в их правилах было нападать меньшими силами. Вот если бы громадной стаей, среди ночи, - тогда другое дело. К тому же, возможной добычи-то, практически не было. Так что, две оставленные стаей шавки наблюдали издалека за ходом событий.
   А событий-то, в общем, никаких и не произошло. Погрузили ящики, вышли из магазина. Савхай отослал зонды, и они улетели на корабль, подняв облачко пыли. Через некоторое время группа вернулась к челноку.
   - Ну, вот и все, милая моя Фхагоа, артефакты отправлены на Джокер. - Произнес геолог, шумно заходя внутрь челнока.
   - И что же теперь? Чем займемся? - спросила Фхагоа, еще зевая.
   - А теперь ждать. Ждать результатов расшифровки, что же еще?
   - Да, верно. - Ответила Фхагоа, окончательно просыпаясь, и стряхивая остатки сна. А Савхай предложил:
   - Да, вот! А пойдем-ка мы на охоту сегодня! Добудем какой-нибудь дичи. Ну, вроде той змеи...
   - Хорошая идея. - Поддержала Фхагоа, вспоминая восхитительный вкус (особенно в сравнении с питательной пастой). А если на нас опять нападут?
   - Да какая разница! Все равно, от судьбы не уйдешь. Мы будем настороже.
   - Все верно. Эх-х, может я зря выбрала такое оружие? Мне бы тоже револьвер...
   - Не спеши с выводами, любимая. Позаимствуй один палаш у робота.
   - Ну что мне делать с мечем?
   - Может случиться что угодно. А если бы в пантеру я не попал? Мгновенно она бы не убила. На это ей понадобилось бы полминуты. За которые ты могла бы перешибить ей позвоночник.
   - Ах, какой ужас! Хорошо, возьму меч.
   Наскоро умывшись и перекусив, отважные исследователи покинули челнок. Савхай взял с собой лишь андроида, да и то, Фхагоа забрала у него один меч. Пришлось роботу взять из грузового отсека еще и топор, что, впрочем, было только на пользу.
   Они покинули поляну, на которой находился посадочный челнок, а затем долго пробирались вдоль аллей, образованных деревьями, лианами и старыми развалинами. Дневное светило мелькало сверху, сквозь промежутки листвы. Если б не эти полузатененные коридоры, было б довольно жарко. Если смотреть сверху, то островки зеленых массивов почти полностью скрывавших руины древних домов перемежались с открытыми пространствами, где возвышались, в различных видах и состоянии, все те же руины.
   В полутени тропических аллей было даже немного прохладно. Сверху монотонно ухала какая-то птица. Весь этот мир давно был, почему-то, заброшен и дик. Савхай, лидер группы, особо не мудрствуя, рассчитывал просто идти в каком-нибудь направлении, чтобы найти подходящее животное. Иногда из кустов на охотников пялились какие-то глаза, а поскольку они не нападали, группа наготове, без лишнего шума, двигалась дальше. Савхай спустился с возвышения в некую ложбинку, на дне которой тек ручей.
   - Запомни, где находится это место, - негромко сказал он андроиду.
   - Может, подождем здесь, в зарослях? - предложила Фхагоа.
   - Нет. Не стоит. Нам надо двигаться, а то дождемся, толпы хищников соберутся по нашему следу. Так можно самих себя загнать в тупик. Савхай наполнил фляжку, положил обратно в мешок, и они оставили это тихое место.
   - Может, стоит покружится вокруг?
   - А вот это верно, согласился геолог.
   Они опять немного вернулись по аллее назад, затем перелезли через заросли, и завернули на узкую тропинку. Наконец послышался новый звук. Шум копыт. Все, по знаку, притаились. Кабаниха с поросятами семенила к ручью.
   А ну их... - Подумал Савхай.
   - Не нужны, - прошептал он.
   Они еще немного подождали, и двинулись дальше. Справа открывалась прогалина, поросшая сочной травой. На ней паслись не то козы, не то антилопы, а может быть и новый, мутировавший вид. Вот это, похоже, самое то, - подумал Савхай, правой рукой тихо доставая револьвер и взводя курок, а левой придерживая Фхагоа и андроида сзади. Прицелился в голову самца среднего размера. Выстрелил. Самец упал, задергался в конвульсии, половина черепа была размозжена. Остальные животные в ужасе разбежались.
   - Отруби животному голову, возьми за задние ноги, взвали себе на спину, и следуй за нами, - приказал Савхай роботу. Мы возвращаемся.
  
   Фхагоа разрубила в зарослях проход, и вся кампания двинулась обратно. Все это было немного ужасненько: раздробленный череп, капли мозга и крови на молодой зеленой траве, отрубленная одним ударом палаша козлиная голова, и кровь, стекающая теперь из окровавленного горла животного на землю. Но ведь, вместо них это вполне мог сделать и какой-нибудь хищник. Или еще хуже: животное само погибло бы, от старости. Образ одряхлевшего старого козла, больного, страдающего, и отбывающего оставшееся ему время без всякого смысла и удовольствия, этот образ был куда более противен, он был просто невыносимо жалок и отвратителен. И, может быть, жутковатый, но быстрый конец являлся лучшей альтернативой? В любом случае, лучший или нет, но это тоже вариант, без сомнения, имеющий место быть. Фхагоа встряхнулась. Справа от нее, чуть впереди, шел Савхай. Несколько сзади, - робот нес застреленного козла.
   - Как бы за нами не увязались какие-нибудь хищники, по следам крови.
   - Нет. Не успеют собраться. Мы уже уйдем. Кроме того, они, скорее всего, принимают нас за таких же хищников, - выразил геолог.
   - Которыми мы и являемся, - закончила Фхагоа, и они вместе расхохотались.
   В зарослях потрескивали птицы, светило перекатило за полдень; несмотря на полутень создаваемую зарослями, становилось душно. Охотники благополучно прибыли к посадочному челноку. Савхай взял оттуда нож, топор, и вышел наружу. Содрал с козла кожу, вынул внутренности, приказал роботу оттащить и выбросить все это куда-нибудь подальше. Сам же разрубил козла на куски, и отнес их на челнок, в рефрижератор. Один кусок он все же оставил, и нарезал его тонкими пластинками. Приказал роботу найти и принести сухих веток. Потом Савхай жарил на костре мясо, а Фхагоа сидела рядом с ним, и вместе они говорили о теперешней миссии, об охоте, вспоминали тех, кто остался на Джокере, поговорили об архитектуре этих странных древних городов. День клонился к вечеру. Охотники поели мясо. Немного посидели еще, костер угас, сгустились сумерки. Фхагоа молча разделась, ее примеру последовал и партнер, и вместе они занялись любовью, в своей пылкой, неутомимой манере. Роботы, постукивая конечностями, вертелись где-то поблизости, но на влюбленных не обращали никакого внимания. И уж подавно, эта пара не замечала роботов. Кончив вместе, они еще долго лежали на смятой траве, наблюдая появляющиеся в ультрамариновом небе звезды. Потом они вернулись внутрь посадочного челнока. Фхагоа перед зеркалом восстановила прическу, и заняла место пилота, чтобы установить связь с Джокером. Савхай же принялся, по установившейся уже привычке, чистить ствол стрелявшего револьвера.
   Когда сеанс связи установился, на экране появилась капитанская каюта. В ней находились: капитан, Пхим и Шивас. Фхагоа поприветствовала экипаж. Капитан радостно кивнул. Пхим с любопытством откинулся на кресле. А Шивас повел разговор.
   - Рад снова увидеть вас, и мы вас приветствуем, Фхагоа и Савхай!
   - Наконец-то связь установилась... Добрый вечер. Приветствую всех вас. Все ли в порядке на борту?
   - Да, у нас все хорошо. Книги поддались расшифровке.
   - Уже так скоро?
   - Попался удачный набор экземпляров. Основным ключом послужила книжка под названием "Букварь". В ней оказалось множество соответствий картинок заведомо знакомых предметов, и слов. Потом выяснилось, она предназначалась для обучения детей грамоте. Матрица соответствий увеличивалась с геометрической последовательностью быстроты. Каждое предыдущее соответствие служило основой для нескольких последующих. В итоге, на данный момент, язык расшифрован на семьдесят процентов. Это позволило получить из книг некоторую информацию об этой планете и цивилизации.
   Называется эта планета "Земля". А звезда планетной системы - "Солнце". Жители планеты были очень похожи на нас, только слегка отличались цветом кожи. Люди, так они себя называли, прошли историческое развитие во многом подобное планетам империи, но в недостаточной степени. К сожалению, не удалось найти материалов, хоть как-то объясняющих загадку их исчезновения. Однако, теперь слушайте внимательно, обнаружилось, что у этой цивилизации была высокоразвитая компьютерная технология.
   - Я уже подозревала что-то подобное.
   - В этом все и дело. В книгах содержится информация такого рода, что никаких сведений о катастрофе там быть и не может. Ведь для изготовления книг требуется время. Когда же может быть сделана книга со сведениями о катастрофе? После катастрофы? И кто ее будет делать? Понятно теперь? Иное дело - информация оставшаяся внутри микросхем. Это была рабочая, "живая" информация. Там не может не быть следов... Документы, содержание переговоров, письма, сообщения...
   - А как вы поймете древнюю кодировку в этих микросхемах?
   - Благодаря присланным вами книгам. Там оказалось несколько книг по основам информатики, электронике, тридцатидвухбитному ассемблеру. Мне навряд-ли с наскока удастся расшифровать команды в машинном коде, но вот текст узнать получится, а он-то нам и нужен!
   - Так какая наша задача?
   - Вы должны найти как можно больше различных древних микросхем, чипов, компьютерных частей, и прислать ко мне, на корабль. Вот как они выглядели, в свое время, - кибермеханик принялся показывать изображения различных компьютерных карт, микросхем, каких-то штук с разноцветными проводами.
   Фхагоа записала изображение.
   - Еще чего-нибудь?
   - Нет. Это будет вашим основным заданием сейчас. На этом все. Чего-нибудь прислать?
   - Пришли нам какие-нибудь приправы для мяса.
   - Там съедобные животные? Хотя, да, - Шивас вспомнил информацию из книг, они должны быть. Все отошлю. Шкура тоже готова.
   - Вот здорово! - Воскликнула психолог. До связи.
   Шивас попрощался, и экран отключился. Фхагоа подошла к Савхаю поцеловала его, разделась, отправилась спать. Геолог тоже последовал за ней. Закончился еще один день. Решение задачи стало чуть ближе.
  
   Утром два зонда мирно топтались на прежнем месте, неподалеку от челнока. Фхагоа пробудилась первой на этот раз, и вышла осмотреться. Погуляв немного вокруг челнока, Фхагоа заметила зонды. Интересно поглядеть, какая получилась шкура, подумала она, и направилась к зондам. Сонным, утренним голосом попросила открыть грузовые люки, и вытащила свернутую, наспех обвязанную веревкой шкуру. Развязала ее. Шкура была еще сыроватой, но, видимо, вполне подходящей. Геолог появился из люка челнока и осматривал утренний, пробуждающийся мир. Фхагоа оставила шкуру сушиться на воткнутых в землю колышках, забрала сверток из другого зонда, закрыла люки, и, оставив зонды топтаться на прежнем месте, вернулась на челнок.
   - Не гуляй голой, любимая, здесь могут быть змеи.
   - Не могут. Все эти железные пауки, зонды, давно уже распугали кого только можно на полкилометра вокруг. Впрочем, одна аппетитная змея кое-где может и спряталась, - сказала она, нежно целуя геолога, и помогая раздеться. Вздыбленная "змея" быстро отыскала правильный путь. На этот раз они быстро закончили. Поняв намерения друг друга, продолжать не стали, а оделись и привели себя в порядок. Фхагоа готовила мясо на встроенной плитке внутри челнока, Савхай обдумывал, с чего начать выполнение задачи поиска микросхем.
   - Где же они могут быть? С чего начать?
   - Да где угодно. В жилищах, в общественных местах.
   - Тогда следует вести случайный поиск. На удачу. Ничего умнее пока не приходит в голову.
   - Ну, раз не приходит, то другого варианта и нет. Значит лучший образ действий - случайный поиск.
   - Вот всегда у тебя все так просто... Охота на микросхемы?
   - Охота на микросхемы, чипы, все, что могло иметь отношение к электронике.
   - Ну, хорошо, моя милая. Рядом с тобой, любая деятельность приносит удовольствие.
   - Готов завтрак.
   - Ха! Жизнь входит в колею. Вот уже и завтрак нормальный. Устроимся не хуже, чем на Джокере.
   - А почему хуже, мы же на планете?
   - Хотя, да... - Савхай почесал голову. Фхагоа тихо прыснула, и они одновременно рассмеялись чему-то неопределенному.
  
   На этот раз Савхай с собой взял андроида и двух роботов-пауков. Фхагоа радовалась отсутствию необходимости таскать с собой тяжеленный, дурацкий, меч. Небольшой отряд пробирался через холм, густо заросший кустарником, в направлении той конструкции, которая когда-то была пятиэтажным жилым домом. Вдруг, справа, шорох в траве обнаружил, как что-то неслось прямо на исследователей. Савхай выстрелил один раз навскидку, в эту несущуюся в траве массу. Промазал. Но звук выстрела заставил это нечто резко изменить направление, и теперь оно неслось уже удаляясь, с удвоенной скоростью. Немного приглядевшись, Фхагоа различила два пятна шевелящейся травы.
   - Это кто-то кого-то преследует.
   - И, увлекшись погоней, они нас не заметили. А я сдуру истратил патрон! - Ответил Савхай, доставая недостающий патрон, и засовывая его в барабан.
   - Сами хоть целы, и то хорошо. А без трат все равно не обойтись.
   Они продолжали путь к пятиэтажке. Внутри не оказалось ничего принципиально нового. Но на сей раз, они знали, что искать. Все было то же, что и приходилось видеть раньше: земля, поросшая травкой, шкафы с оторванными, искореженными дверцами, вороха полузасыпанного хлама. Фхагоа обратила внимание на стеклянный, торчащий из поросшего мхом холмика, монитор. Она такие видела. Шивас показал им, в посадочном челноке.
   - Постой, здесь рядом должно что-нибудь быть.
   - Ага. - Савхай взял меч у андроида, и принялся разгребать им холмик. В откладываемых им комочках земли действительно попадались странной формы камушки, напоминавшие виданные исследователями изображения микросхем землян.
   - Вот и первый улов.
   - Наберем их побольше.
   Геолог раскапывал и просеивал землю вокруг монитора, а Фхагоа решила порыться в полках шкафа, стоявшего рядом. Через некоторое время они получили небольшую кучку различных деталей странного фасона, немного обломанных. Поискав еще по комнатам, они заметили такой же монитор, но гораздо больше. Правда, деталей возле него почти не оказалось. Так, обходя квартиры, изредка проламывая двери, они набрали мешочек компьютерных частей. Фхагоа, несколько утомившись, спросила:
   - Сколько же еще их нужно?
   - Побольше...
   - Так не пойдет. Нам не нужны микросхемы с однотипной информацией. Надо посмотреть в каких-нибудь общественных местах: банки, больницы, школы, полиция...
   - Ты права, как обычно.
   И они отправились обшаривать подходящие развалины. Через некоторое время дорога стала значительно легче, исследователи выбрались на открытую местность. Одно из зданий возвышалось над другими. Состояло оно целиком из окон, в некоторых из которых даже сохранились стекла. Решив, что внутри было что-то важное, вроде банка или офиса крупной фирмы, путешественники отправились внутрь. Савхай и Фхагоа пролезли через остатки двери, наполовину расколотой и обросшей кустарником. Вдалеке отчетливо прозвучал собачий вой. Через некоторое время вой повторился из другого места.
   Здание, к счастью, имело лестницы. Исследователи начали с нижнего этажа. Некоторые приборы приходилось разбивать, разламывать, чтобы извлечь миниатюрные пластинки микросхем. Не все компьютеры подвергались разборке, а лишь более сохранившиеся.
   Время потянулось незаметно. Работы было много. В конце концов, Фхагоа уже выбирала от усталости более красивые, на ее взгляд, детали. Шел третий этаж.
   - Все, хватит. Не могу больше. - Сказала она, присаживаясь на остатки железного стола.
   - Три мешка уже. А зонда два. Наверное, пора возвращаться, - ответил Савхай, перетаскивая третий мешок.
   Два остальных тащили роботы-пауки. Сумерки сгустились настолько, что стало трудно разбирать предметы внутри здания. Фхагоа посидела еще немного. Вместе они направились к выходу. Как ни устал Савхай, но, выходя из здания, он был готов к любой неожиданности, поминая случай с пантерой. Мешок он отдал андроиду, и теперь они с Фхагоа шли позади роботов налегке, пошатываясь от усталости. На небе появились первые звезды, и давно взошла растущая Луна. И когда прошло время? - Подумал Савхай. Роботы неутомимо топали спереди, нагруженные добычей этого дня.
   Они прошли группу деревьев в центре поляны, как вдруг сзади, не рядом, но и не очень далеко, зло и нагло прозвучал собачий вой. Сознание Савхая сразу полоснул страх. Здесь все совсем не в порядке. Это западня. Он оглянулся. Сзади, не особо торопясь, на них шла кучка собак. Все же, он успел отметить свисающие с деревьев лианы. Повернув голову вперед, он увидел, как здоровенные дикие псы уже заступили роботам дорогу. Под давлением ситуации лидер отряда соображал быстро. Спасение свисало с деревьев. Другого выхода нет. Он мягко полуобнял полусхватил Фхагоа и шепнул ей в ухо:
   - Лезь на лиану.
   Поволок ее к лиане. Догоняющие собаки прибавили скорости, и теперь перли прямо навстречу. Фхагоа уже сама сообразила, что от нее нужно, и действовала сама. Савхай выхватил револьверы, и первые выстрелы прогромыхали под деревьями. Три собаки заскулили, завертелись. Но Фхагоа уже поднималась наверх. Остальные собаки продолжали движение, правда, уверенности у них поубавилось. Савхай стрелял прицельно, рассчитывая вызвать небольшую задержку, достаточную чтобы Фхагоа влезла на дерево. Убедившись в том, что она влезла, геолог рявкнул:
   - Андроид, ко мне!
   Сам же Савхай в это время начал подниматься на, все ту же, лиану. Две собаки, особо оборзевшие, успели вцепиться в икры. Одна с пеной на роже. Савхай поднимал себя. Лезли все новые и новые собаки. Их немного отвлекло важное дело: застреленных собак пожирали вновь появившиеся, огрызаясь друг на друга. Тем временем андроид перешиб хребет вцепившимся в ноги геолога псинам. Лидер был вне опасности, поднимаясь все выше.
   - Андроид, верни двух роботов. Бросьте мешки. Займите оборонительную позицию вокруг дерева, на котором сидит Фхагоа.
   Наконец-то он добрался до ветки. Фхагоа помогала ему поудобнее устроиться. Роботы заняли круговую оборону.
   Немного переведя дух, Савхай, наконец, огляделся с высоты. Вся поляна была полна собак! Стягивались все новые и новые псины. Он почему-то не очень удивился. Уже давно, исподволь, все эти дни, скапливалась тревога. Вот все и проявилось.
   - Эти твари давно выслеживали нас, - сказал он.
   - Что же теперь будет?! - Страх смерти подошел вплотную к юной женщине, и теперь сковывал ее безнадежностью и ледяным отчаянием.
   - Ничего не будет. Действуй правильно. На остальное плевать.
   Твердый голос лидера, приостановил поток самосожаления, грозивший свалить Фхагоа с дерева безо всякой битвы.
   Она достала свой лазер. Вот он. А она уж совсем и позабыла о нем.
   Внизу собаки скулили, лаяли, источая злобу. Зеленый луч заставил сборище замолчать на мгновение. Вдруг в том месте, куда он был направлен, одна собака заскулила, и ошалело накинулась на первую попавшуюся ей товарку. Тот же фокус повторился рядом. Еще и еще. Одни собаки нападали на других, не разбирая правых и виновных. Убитых и ослабленных ранами, пожирали, разжигая свару снова, уже из-за права сожрать ослабевшего товарища. Хаос нарастал.
   Фхагоа орудовала лазером, стараясь наводить его на морды, бить по глазам.
   - Кто внутренне слеп, против того много не потребуется, - хладнокровно констатировала исследовательница.
   Савхай, тем временем, едва держался. Он видел желтое! Силы оставляли его. Нанобиологический антивирус давал сигнал. Проклятая псина была бешеной, вяло подумал он. Хорошо, что он зашил чипы в жилетку сверху, там, где шея. Он с усилием собирал остатки воли. Голова шла кругом. Мир вращался. Только не свалиться. Держаться. Не упасть. Не упасть.
   Лазер сверкал по поляне. Геолога вырвало. Блевотина полетела вниз. С губ спускалась вязкая слизь. В голове вращалось как на карусели. Рука. Держит дерево. Закрыть глаза. Держать. Собрать волю в узел. Держать.
   Фхагоа орудовала по поляне, во всех направлениях. Визг, дешевый лай, все возрастающая, до полного безумия, злоба. Хаос все нарастал. Шли часы. Зеленый луч шарил. Собаки рвали друг друга.
   Луна плыла. Нечасто за последние столетия ей доводилось освещать столь фантастические, странные сцены.
   Головокружение отступало. Желтый фон таял. Перелом наступил после третьей рвоты. Савхая пробил холодный пот. Он смог открыть глаза. Уже так не вело, и мир не казался странной наклонной плоскостью.
   Фхагоа уже без энтузиазма, вяло, стравливала друг с другом очаги недобитых собак. Псины уже давно перестали соображать. Никакая из них теперь ни за что бы и не вспомнила, а зачем, собственно, они здесь собрались?
   - Андроид?
   - Слушаю вас.
   - Вместе с другими роботами добей оставшихся псов, - закончила мысль Фхагоа.
   - Выполняю.
   Фхагоа убрала лазер. Небо светлело с востока. Близко рассвет. Савхаю, наконец, удалось остановить мир, последнее время соскальзывавший по вертящейся наклонной платформе, в пропасть...
   - Это лазерное шоу я не забуду никогда. - Тихо, но отчетливо произнес он.
   - Давай, миленький, пора спускаться. - Фхагоа протянула ему свешивающуюся лиану.
   Геолог схватил растение, и соскользнул, с двумя задержками, вниз. Там он отполз к стволу дерева, и сел, облокотившись на него. После него спустилась и Фхагоа. Она села на землю напротив него.
   Рассветные сумерки принесли прохладу.
   - Как тихо, - еле слышно произнесла Фхагоа.
   Сумерки отступали, открывая, со всей четкостью деталей, поле отыгранной битвы. Рядом, одно на другом, громоздились тела. Еще неостывшая кровь выделяла еле заметную дымку испарений в окружающую прохладу. Везде собачьи тела. Части тел. Кровь. Ни насекомых. Ни птиц. Ни звука.
  
   Фхагоа повернула взгляд на Савхая. Бледный. Расцарапан лоб. Лицо перекошено. Плечи обвисли. Какой-то странный, нехороший рот, с которого стекает слизь. И глаза. Налитые красные прожилки. Желтеющие глаза.
   Она обняла его. Но он отодвинул ее рукой. Отстранился.
   - Не надо, - прошептал он. Меня укусили эти твари. В них какой-то вирус.
   Фхагоа раскрыла глаза. В них заблестели слезы.
   - Просто бешенство. Ты не волнуйся.
   - Вообще-то, мне лучше. Я чудом не упал вниз. Теперь лучше. Нановирус. Иначе была бы крышка.
   - Вот-вот! - Ухватилась за эту надежду Фхагоа. Все пройдет. Мы с тобой еще им всем покажем! - Она гладила его по голове.
   - Надо только чуть-чуть подождать... - Произнес Савхай, и отключился, уснул.
   Фхагоа продолжала нежно гладить его. По ее щеке катилась незамеченная слеза.
   Один за другим, вернулись роботы. Савхай продолжал спать, чуть дыша. Фхагоа тихо плакала. После битвы этой ночи она уже никогда не впадет в столбняк. Даже если б захотела специально. Она приказала отыскать мешки. Роботы, защелкав лапками, замельтешили вокруг.
   Как ни странно, два мешка неповрежденными лежали под ворохом собачьих трупов. Если не считать следов от импульсных лазеров роботов, заряда которых хватило ровно на десять минут боя. Третий мешок был разорван, разбросан.
   - Сшей мешок, собери детали, - сказала она андроиду, и он встал на четвереньки, выполняя приказ.
   Мешки, наконец, были собраны, поставлены под деревом. Савхай сидел, бледный, и чуть заметно дышал. Фхагоа ждала. Роботы осели рядом. Было тихо.
   Она снова притронулась к нему. Савхай спал. Тогда она раздвинула один глаз и поглядела. Краснота значительно уменьшилась. Но... Савхай не двигался! Никакой реакции. Пульс... Есть. Надо что-то делать. Как бы не дождаться второй волны атаки. Кто его знает...
   - Андроид, бережно возьми его на руки, и иди за мной. Мы возвращаемся на челнок.
   Она вынула из его жилетки один из револьверов, зачерпнула патронов из кармана, и зарядила их в каморы барабана.
   - А эти двое пусть возьмут мешки, - закончила она, передавая любимого мужчину роботу.
   Из третьего мешка она выбросила откровенно поврежденные и сомнительные детали, и часть хороших. Потом, удивляясь самой себе, взвалила на свою спину.
   Шли они быстро, и, как ни странно, добрались без приключений. Она и андроид уложили геолога на его откидную койку. Потом она пошла вместе с роботами к зондам. Они высыпали детали земных компьютеров в одну кучу, и, чтобы успокоить нервы, Фхагоа принялась сортировать детали и складывать неповрежденные, в люки зондов. Незаметно прошло несколько часов, а она все сидела в прострации, перебирая оставшиеся, порченые микросхемы.
   Наконец, сделав усилие, она закрыла оба люка, и отправила зонды на Джокер.
   Очень трудно заставить себя. Почти невозможно. Войти в челнок.
   Что там? Что?!
   Фхагоа отыскала шкуру, уселась на нее, и еще раз навзрыд расплакалась. Так она и сидела с остекленевшим взглядом, пока не зажглись первые вечерние звезды. Ей вдруг представилось лицо.
   Но не любимого. Нет.
   Лицо капитана. Строгая, дисциплинированная, стальная фигура. Холодный, отточенный хирургический взгляд, устремленный в черноту.
   Она поняла. Теперь их битва. Капитана, и этой неведомой, гнусной, серой, вечно прячущейся гниды, которая продолжала скрывать свою сущность за кулисами всех этих звездных небес, рассветов, журчащих ручьев, лиан... И голубых небес. Всех этих фиговых листков. Которые случайно соскочили в прошедшую ночь, и она почувствовала. Его. Чудовище. Злая воля которого стояла за всеми этими сворами дешевых псин, жаждущими своего куска. Готовых служить, и боящимися... Ох, как боящимися!.. Оказаться неугодными... И растерзанными всей стаей!
   Она отыграла свой выход в этой битве. Теперь идет сражение в крови Савхая. Нанобиологический антивирус против неизвестного врага, порождения, посланного хозяином этого мира Земли.
   Надо войти. Здесь нельзя до бесконечности. Она решительно пошла к челноку.
   Савхай был жив, но все так же спал. Без изменений. С трудом сдерживая волнение, она села в пилотское кресло, и вызвала Джокер. Появился Шивас.
   - Наконец-то. Мы уже беспокоимся. Все ли в порядке?
   Его голос действовал успокаивающе, в тишине и пустоте челнока. Снимал волнение.
   - Не совсем... - И здесь она пересказала события той ночи.
   - Это вирус. - Авторитетно выразил Шивас.
   - Что с Ним? Я могу узнать? Шивас!
   - Гм-м... Мне и самому любопытно узнать. Я же знаю коды. Сам вводил нановирус. Почему же нет? Давай сделаем так; подтащи его к пульту, а я здесь...
   Кибермеханик опять погрузился в свою любимую консоль, устанавливая каналы, кэширование, вспоминая коды... Как следствие окружающий мир для него перестал существовать. Как и он для мира.
   Тем временем Фхагоа позвала андроида, и они вместе перенесли несуразно вдруг потяжелевшее тело, в кресло, за пульт управления.
   Экран напротив второго пилота зажегся, по нему пошла какая-то дичь, цифры, матрицы... Шивас овладевал компьютером. Вот, мельтешение прекратилось. Стали развертываться таблицы. Интерфейсный чип, вшитый в жилетку, отдавал информацию. Фхагоа ждала. Шивас работал. Наконец он заговорил:
   - Это не совсем бешенство. Вирус сложный, но, не высший класс. Полуселекционный, полусинтетик.
   - Что это значит?
   - Ничего, моя дорогая. В настоящий момент нановирус устроил специально искусственную кому. При этом уязвимые для враждебного вируса процессы частично отключены, частично дублируются, силами нановируса. Заторможенное состояние продлится до тех пор, пока нановирусный процессор не найдет решения задачи. Решение задачи - это разработка вируса противоядия, во всем превосходящего враждебный, уничтожающий его, и сводящий его действия на нет.
   - Он проснется?
   - Конечно. Все идет как обычно. Стандартный случай.
   - И как скоро?
   - Процессор маломощный, из-за малых размеров... Четыре дня.
   - ?..
   - Хотя, если переслать исходные данные в компьютер нанолаборатории, а потом отправить результат... - Пальцы продолжали летать над кнопками.
   На экранах снова пошла замысловатая, фантастическая дурь. Некоторое время, несколько минут, ничего не происходило, только на мониторах мельтешили какие-то данные.
   Савхай открыл глаза.
   - Фхагоа, а твои чипы с собой? - Спросил кибермеханик.
   - Да, конечно.
   - Сейчас я введу тебе информацию. Проект вируса противоядия, вычисленный компьютером нанолаборатории. Так... - Прошли минуты. Готово!
   Фхагоа абсолютно ничего не почувствовала.
   - Ты нас спас! - Со слезами на глазах сказала она.
   - Вздор, - махнул рукой Шивас. У вас самих бы все получилось. Спустя четыре дня он бы проснулся. Я лишь ускорил процесс вычисления решения.
   - Ну и хорошо. Я чуть с ума не сошла.
   - Будьте спокойней, молодые люди.
   - Мы вам отправили детали.
   - Ах, да. Уже получены. Завтра займусь.
   За спиной Шиваса замаячил капитан, только что пришедший в его каюту.
   - Ну, до скорого, - сказал кибермеханик, и отключился.
   Фхагоа уронила голову на лицо геолога, покрыв его своими волосами, и из ее глаз непроизвольно потекли слезы.
   Этот раунд был отыгран в пользу капитана. День прошел.
  
  
   Глава 3
  
   Абраксас
  
   Время шло к полудню. Моросил мелкий дождик. Савхай проснулся после неспокойного, скоро прошедшего сна. Ночью, очнувшись в кресле пилота, он с трудом ориентировался, всю ночь провел в полудреме, и только к утру, наконец, уснул. Теперь, вставши с койки, он смотрел на себя в зеркальце Фхагоа. Вид был довольно потрепанный: на лбу царапина, под глазами мешки, серый цвет лица. За то в голове ясно, и мысли были теперь кристально свежи. Он огляделся. Фхагоа так и спала в одежде, в пилотском кресле. Наверное, так и свалилась от усталости и переживаний, - подумал он. Бедная девочка!
   Снаружи поливал дождь. Савхай наспех умыл лицо и прополоснул рот. Один револьвер был на месте, другой валялся у входа. Геолог подобрал его, осмотрел, сел за стол, и приступил к уже привычной процедуре чистки оружия.
   Фхагоа потянулась в кресле, просыпаясь. Она встала, увидела Савхая, и глаза ее счастливо засияли. Обнимая его, она тихо шептала:
   - Никто нас не разлучит, никто, никто... - Покрывая поцелуями его лоб, глаза, и рот.
   Сверкнула молния, в открытый люк челнока ударил звук громового раската, вызывая диссонанс, вызывая страх, благоговение, властно овладевая вниманием. Но Савхай выбрал объектом внимания его любимую, целуя ее взасос.
   До трескучего, сверкающего пугала ему не было никакого дела. Фхагоа сжалась, выглядывая из люка снизу вверх.
   - Страшно.
   - Плевать! Милая моя... Если даже нас здесь же, не сходя с места, убьет молния... Мы ведь, все равно, неизбежно, умрем когда-нибудь. Ни сейчас, ни когда-либо еще, эти небеса не смогут отнять у нас больше того, что мы неизбежно утратим и так, без их участия.
   - Но ведь лучше умереть когда-то там, чем в этот миг, - шептала Фхагоа, слегка отстраняясь.
   - А ты уверена? - Говорил он, обнимая ее, глядя прямо в глаза... Что не в это мгновение?.. Пойдем под дождь...
   Одежда упала на металлический пол. И она... Она, отбросив дешевую и низкую робость, последовала за ним.
   Теплые струи лились, намочили волосы, голову. Они, взявшись за руки, голые, подальше отошли от челнока, и упали, приминая под себя высокую, по плечи траву. Плотно прижавшись друг к другу, и немного перекатившись, вместе они оказались окружены со всех сторон стенами плотной, высокой травы. Сверху лил дождь, била молния, громыхали раскаты.
   Они любили, погружаясь друг в друга все глубже. Наполняясь радостью не омраченной ничем. Гром небесный не мог достичь их, поскольку их восприятие отключилось от всего ненужного. А против логики выдернутого провода, как известно... Сам Господь ничего не поделает.
   Дождь все лил. А поскольку влюбленные постоянно меняли позиции, они успели хорошенько вымыться под дождем. Дождь постепенно сошел на нет. Фхагоа и Савхай, свободные и счастливые, вернулись внутрь посадочного челнока, и надели новые комплекты одежды.
   Фхагоа приготовила на плитке козлиное мясо, и они ели его, вместе с некоторыми привезенными с Джокера продуктами.
   Гроза постепенно ушла, дождь стал мельче.
   - А что у нас вышло с компьютерными частями?
   - Еще вчера отправила их на Джокер.
   - Что ж, остается ждать.
   - Как ты думаешь, а что в этих микросхемах может быть?
   - Да кто знает? Может какое-то объявление "тревоги", войны, эпидемии, или еще чего.
   - А если ничего в них нет?
   - Непохоже. Что-нибудь да есть. В любом случае, моя любимая, теперь остается только ждать. Других указаний нет.
   Дождь перестал совсем. Солнце клонилось к закату, кидая последние отблески на умытую, посвежевшую зелень листвы, с которой скатывались, сияющие в последних, закатных лучах, капли. Воздух наполнился свежестью и прохладой.
   - А где там наши роботы? Они целы? - Поинтересовался космогеолог.
   - Да они подзарядились и кружатся там, вокруг челнока. Охраняют это место.
   Геолог подумал: " Надо бы наших металлических друзей поощрить как-то. Их бы чем-нибудь наградить, сделать что-то приятное. Да ведь они роботы! Ах, черт! Наверное, у них и желаний-то никаких нет... Запрограммированные механизмы. Впрочем... Попробовать поговорить с андроидом!..". А вслух Савхай произнес:
   - Давай погуляем снаружи.
   - Там сыро...
   - Зато воздух свежий. Пошли?
   - Ха, ха! Пойдем!
   Они обулись и вышли.
  
   Багряный диск солнца тонул за холмами. Перистые облака плыли по синеющей атмосфере. Пара исследователей, друг за дружкой, медленно шли по неизвестно кем протоптанной тропинке. Трава зашевелилась, и впереди дорожку пересек паукообразный робот. Еще мгновение, и он опять скрылся в кустах.
   - Куда это подевался андроид, интересно?
   - Наверное, тоже где-нибудь рядом.
  Савхай и его любимая взялись за руки, и вместе они продолжили неторопливый путь по тропинкам около посадочного челнока. Шкура пантеры, натянутая на колышки, конечно же, вымокла, но дни стояли жаркие, и они ее оставили как есть, сушится.
  
   Все-таки Земля - очень красивая планета, хотя и было во всех этих заброшенных руинах, в заброшенной тишине городов, фрагментах автострад, что-то фальшивое, дьявольски искаженное, неправильное.
   - А вдруг они все еще живы? - Задумчиво произнесла Фхагоа.
   - Кто?
   - Ну, земляне. Люди.
   - Мы не дома. Здесь все может быть. Кто их знает?
   - Животные вот, есть же. А куда же делись люди?
   - Да может, здесь и нет никого. - Произнес Савхай.
   - Ведь мы-то здесь. - Прошептала Фхагоа, в то время как он ласкал ее через одежду, сжимая груди, прижимая корпусом к себе, и лаская языком за ухом с затылка. Мягкие и черные зрачки ее глаз набухли наслаждением. Ее тело наполнялось готовностью принять его, увлажняясь.
   Но они просто шли, обняв друг друга за талию, что тоже доставляло им все нарастающее удовольствие.
   Андроид обнаружился рядом с челноком. К тому времени рисунок звезд отчетливо проступил на небосводе.
   - Андроид.
   - Слушаю Вас.
   - Чем ты занят?
   - Выполнение приказов. Общий приказ - защита исследователей. Конкретно - патрулирование пространства вокруг посадочного челнока.
   - Может тебе чего-нибудь нужно? Есть у тебя какие-нибудь желания, потребности?
   - Да. Потребность быть полезным. Выполнять приказы тех, кто знает, что делать.
   - Ну а ты? Лично ты сам чего-нибудь хочешь?
   - Нет. У меня нет личности. Я не знаю, чего хотеть.
   - Ну хорошо, продолжай в том же духе.
  
   Вот и поговорили, подумал Савхай, пойми их! У нас своя логика, а у робота совсем другая. Оказывается они рады служить нам, поскольку не имеют собственных стремлений и ориентиров, совершенно не знают, что им делать, и для чего. Хотя, не имея причин для действий, понятно, они рады, когда мы им даем эти причины.
   Савхай и Фхагоа разулись у входа, и вошли в челнок.
   - Давай узнаем, как дела с микросхемами.
   - Подключайся, моя милая.
   Она села за пульт, и не спеша, установила связь.
   - Добрый вечер, приветствовал их кибермеханик. В порядке ли здоровье?
   - У нас все хорошо. Удалось продвинуться в расшифровке?
   - О, да! Процесс еще идет, а пока получены некоторые данные. Очень большой процент текстовых файлов содержит упоминание некоего обращения - явится в пункт экстренной помощи, для предотвращения заражения. Борьба со страшнейшей эпидемией нового, неизлечимого, вируса.
   - Ну, это мы уже проходили, ухмыльнулась Фхагоа. А что это за сборный пункт?
   - Вот здесь и кроются настораживающие странности. Гуманитарный проект Абраксас корпорэйшн. Пункт один! Вот что странно.
   - А координаты?
   - Есть адрес этого пункта. Аэродром там рядом. Полно казарм. Вроде военной базы...
   - Наверное, придется лететь туда?
   - Да, приготовьтесь. Завтра расшифровка, в основном, завершится, и капитан примет решение.
   - До связи.
   - До связи.
   Фхагоа погасила экраны, и подошла к кровати.
   - Завтра много работы. Давай пораньше ляжем спать...
   - Хорошо, - сказал геолог.
   Он разделся и лег на койку, накрывшись простыней.
   Исследователи спокойно спали до следующего дня.
  
   Утро наступило безоблачным и прохладным. Савхай проснулся, и лежал с открытыми глазами, не торопясь вставать с койки. Возбуждение вчерашнего вечера, перед засыпанием, сошло на нет, и теперь он с ясной головой настраивался на предстоящий день. Фхагоа продолжала дремать, свернувшись калачиком. Может пойти на охоту? - подумал геолог. Что-то уже надоела козлятина. А, с другой стороны, свободно разгуливать вдали от челнока - сильно увеличивает шансы попасть в переделку, подобную той, какая случилась в прошлый раз. Все равно бы пошел, если бы не миссия. Капитан вот-вот выдаст новые указания. И желательно бы нам выполнять свое дело эффективно, и без лишних приключений. Проколы и неприятности одного из членов команды поставят под удар весь экипаж.
   Он откинул простыню, встал, оделся. Умылся, и вышел наружу. Чуть поодаль, андроид, стоя на четвереньках, изучал что-то. Савхай через заросли травы подошел к роботу.
   - Ты, и остальные роботы, - не видели где-нибудь здесь змей?
   Андроид закатил глаза, застыл на несколько секунд. Потом ответил, что змеи иногда встречаются, но они всегда быстро уползают, и не представляют большой опасности.
   - Найдите несколько змей, но не больше пяти. Отрежьте им головы, а тела принесите, и сложите в рефрижератор. Далеко от челнока не отходите.
   - Приказ принят.
  
   Вот, подумал Савхай, может, что и получится. Черт его знает, что из этого выйдет, но может и удастся разнообразить меню. Робот встал с четверенек и отправился к полянке, чуть вдалеке. Геолог вернулся обратно к челноку.
   Фхагоа пробудилась, привела себя в порядок, и теперь жарила на плитке мясо. Она снова полна энергии, отметил про себя геолог, от чего его пенис стал очень постепенно делаться упругим. Фхагоа посмотрела на геолога и подумала о том, что следы заражения почти стерлись. О той сумасшедшей ночи напоминала лишь царапина на лбу. Пожалуй, он вновь восстановил силы, отметила она про себя, и череда их самых интимных ласк пронеслась перед ее внутренним взором, заставляя ее сердце взять более частый ритм, а линию рта утратить резкую угловатость.
   - Прекрасное утро, неправда ли, - бодренько заметил геолог.
   - Пожалуй, будет жаркий день. - Она положила готовые куски мяса в тарелку, и предложила партнеру. Вместе они позавтракали. Убрали за собой, и вышли наружу.
   Легкий ветерок шелестел в стеблях успевшей высохнуть травы. Утреннюю прохладу заменяла все набирающая обороты жара. Влюбленные неспешно прогуливались по промытому дождем и согретому миру.
   - Как ты думаешь, откуда взялась на этой прекрасной планете эпидемия, и этот жуткий вирус?
   Он отвечал:
   - Вирусы естественным путем развиваются эволюционно, то есть постепенно, очень медленно, совершенствуясь вслепую.
   - И, конечно же, не могут причинить большого вреда, поскольку мир привыкает к ним, и успевает выработать соответствующую защиту, - продолжила Фхагоа.
   - Значит, вирус, вызвавший катастрофу, возник не естественным путем, а был создан специально, - ответил геолог.
   - Интересно кем?
   - А кто здесь взял на себя спасение мира?
   - Абраксас инкорп? И в чем же заключалось спасение?
   - В этом то, наверное, и кроется самое интересное, то, что нам с тобой, любимая, предстоит узнать.
   Они шли, не торопясь, по тропинкам, которые они, да еще роботы, успели протоптать. Шкура пантеры находилась так, как ее оставили, волею случая, под дождем.
   Савхай потрогал мех, оказалось, что он просох. Он посмотрел на Фхагоа, и расстелил шкуру на травке.
   - Не желаешь ли присесть, любимая?
   - Я? Желаю!
   Она улыбнулась ему. Платье соскользнуло, не встречая никакого сопротивления. Под платьем ничего не было, кроме совершенно голого тела. Ловкий номер, подумал Савхай. Он постепенно разделся и лег на шкуру, глядя на скользящие перья облаков. Она скромно подошла, опустилась, лизнула его, бросив короткий мечтательный взгляд на его лицо. А потом присела, зажав в кулачке его пенис, и направила его. Он ласкал ее груди и плечи, стараясь притушить возбуждение, чтобы не кончить слишком быстро, стремясь доставить ей наибольшее удовольствие. Фхагоа двигалась сверху, не очень быстро, но и не вяло, скорее движением, уже выработанным автоматически. Пружина оргазма закручивалась медленно, очень медленно, доставляя партнерам наслаждение самим процессом. Потом внизу была она, в то время как он не торопясь, входил в нее налившимся кровью, пенисом. Но эта позиция была скучной и скоро надоела обоим, и они поменяли ее, расположив корпус вертикально. Продолжая в таком духе доставлять друг другу наслаждение, они провели несколько часов, и, в конце концов, отключившись вместе.
  
   Солнце перекатилась за полдень, и они вернулись в посадочный челнок, прихватив с собой шкуру пантеры.
   Внутри геолог посмотрел рефрижератор, и обнаружил там три змеиных тела.
   - Здорово, сказал он.
   - Я пожарю одну?
   - Ага.
   Он рывком ободрал змею, и передал ей, а кожу выбросил. Несколько минут, и они с удовольствием ели змеиное мясо.
  
   После обеда Фхагоа предложила поговорить с кораблем. Савхай одобрил эту мысль, поскольку ему самому было интересно узнать, куда зашла расшифровка. В его мозгу еще с самого утра засела иголка беспокойства и жгучего интереса.
   Фхагоа установила связь.
   - Доброго дня, - приветствовал ее кибермеханик.
   Савхай, глядя на ее волосы, несколько спутанные, дающие матовый отблеск, подумал - "Она как струна, на которой я играю своим смычком, извлекая дивную, не поддающуюся повторению, мелодию любви". От этой мысли, головка его смычка несколько увлажнилась и набухла.
   - Приветствую Джокер, - коротко сказала она.
   - С вами будет сегодня говорить капитан. Через некоторое время я соединю с его каютой.
   - Шивас, ну расскажи пока, что еще удалось узнать.
   - Там долгая история. Их, все население Земли, зачем-то согнали в одно странное место. Принадлежало оно все той же фирме "Абраксас корпорэйшн". Там оно числилось как медицинский пункт. Всякой военщины вокруг вертелось столько, что в пору хранить там склад водородных бомб, или весь золотой запас планеты. Устроили эту непонятную, не то мобилизацию, не то эвакуацию. После которой никто обратно не вернулся. Для начала издали закон. По этому закону, со стволами к голове, сгоняли всех людей, торжественно и почетно, в этот пункт. А тех, до кого не смогли дотянуться, уничтожил вирус.
   - Который "Абраксас корп." и создала?
   - Доказательств нет, но сильно подозреваю, что так оно и было. Так... Переключаю. Капитан на связи.
   - Приятного дня, мои драгоценные друзья!
   "Во дает", подумала Фхагоа иронически, "Самое то вступление, чтобы отправить нас в очередную бойню". Впрочем, она не восприняла эту собственную мысль всерьез, а скорее, поводом для иронии.
   Капитан продолжал:
   - Как Вам известно, благодаря добытым Вами артефактам, удалось расшифровать координаты того места, где исчезло все население Земли. Координаты эти кибермеханик отправил на ваш бортовой компьютер. Ваша задача - прибыть в это место и исследовать его с максимальной тщательностью и осторожностью. Наверное, излишне напоминать, что это место может оказаться по-настоящему опасным для Вас.
   - Капитан, а что вообще удалось узнать об "Абраксас корпорэйшн"?
   - Одна из крупнейших транснациональных корпораций Земли. Компьютерная монополия, специализирующаяся на моделировании различных процессов, и на игровых, развлекательных компьютерах. Имела подозрительно раздутую систему безопасности и обширные склады вооружения. Когда будете там, советую проанализировать слабые электромагнитные воздействия, характерные признаки работающей электроники.
   - А как они подавали себя населению? Какие-нибудь передачи, записи, есть?
   - Удалось извлечь и расшифровать лишь пару рекламных роликов. Роботы, под началом кибермеханика, сделали перевод.
   - Покажите.
   - Шивас отошлет их в Ваш компьютер. Отправитесь завтра. Удачи.
   Экран погас.
  
   "Отправитесь завтра". "Удачи". - Передразнила Фхагоа капитана, смешно морща загорелый, коричневый носик и надувая губки. Савхай рассмеялся, глядя на нее с восхищением.
   На том передача с корабля и закончилась.
   - Еще ролики, какие-то, - пожала плечами Фхагоа.
   - Запусти, посмотрим.
   Она защелкала пальцами по кнопкам, экраны ожили, и начали транслировать видео.
   Первый ролик начинался с приземления летательного аппарата с крыльями странной формы. Придвинули трап, по-быстрому расстелили красную дорожку. Оркестр играл марш. С трапа спускалась группа молодых людей. В шикарных костюмах, с деловым видом, они выглядели бодро и жизнерадостно. Вкрадчивый и одновременно звонкий голос за кадром, авторитетным, благожелательным и не допускающим сомнений тоном, рассказывал о достижениях Абраксас корп. О том, что выдающиеся достижения Абраксас, позволили несказанно укрепить национальный контроль с целью противостоять хаосу и мраку прошлого. И, при достижении этой благой цели, великий и выдающийся глава корпорации, Андрей Бракосовский, не допуская сомнений, твердой рукой привел корпорацию к успеху и процветанию, сохранив безупречную репутацию, и непрерывно работая на благо всей Земной цивилизации.
   Кадры между тем сменяли офисы, огромные заводы, стадионы, какие-то спортивные состязания.
   Психолог Фхагоа слушала эту галиматью, и пыталась найти в смысловой связи этой чепухи, трещинки и излишне напряженные узлы. Пока не удавалось выстроить даже самой смысловой связи. Наконец она произнесла:
   - Слушай, Савхай, они там что-то слишком уж сильно педалируют на безупречность репутации.
   - Ага. Настолько безупречные, что, похоже, клейма поставить негде.
   - Вот-вот.
   - Ну, давай второй ролик.
  
   Второй ролик начинался черным фоном. Возникла белая точка, увеличивающаяся в белый, с примесью желтизны лучистый шар. Шар засасывал зрителя внутрь себя, играя радужными лучами.
   - Что у них там с дизайном? К чему этот желтоватый говенный оттенок?
   - Ты меня что-ли спрашиваешь, милый? Так я вообще подаю голос, чтобы отключить эту манящую херню, навеки. Нам ведь и без нее хорошо?
   - Хватит шутить, милая, а то накажу, - вкрадчиво говорил, улыбнувшись, геолог, поглаживая ее золотистые волосики на внутренней поверхности бедра.
   - Хорошо хоть звук отрезали у этого фрагмента, когда влепили перевод. Я сама тебе скажу, каким способом меня наказывать, и как долго, - она подразнила его, высунувши язычок.
   А в ролике, тем временем, желтовато-белый свет взорвался следующими кадрами. За белым столом сидел мужчина в лощеной серой униформе, напоминавшей военную. За кадром девичий ангельский голос неотразимо вещал:
   - Вечная жизнь-игра, под контролем Бракосовского, - вот единственная реальность, которая тебе нужна!!!
  
   Сам же Андрей Бракосовский на экране возводил очи горе. Глаза у него были навыкате, и получалось очень умильно и эффектно. Борода была рассчитано небрита, и покрыта рыжей щетиной. В одной руке Бракосовский держал круглый предмет, а в другой длинный вытянутый пульт с проводом.
   - Гляди! Он что-то держит! - Она положила свою руку на его, ту которой он ее гладил.
   - Вроде... Кнут что-ли... С пряником?
   - Да нет же, глупенький. Это лазерный диск! А там вон - пульт!
   - А-а...
  
   Бракосовский широко повел пультом, и из лазерного диска полетели образы различных игровых миров... Пестрели офисы, пещеры, тюрьмы, публичные дома, войска какие-то, курорты, лайнеры, церкви... Образы бесконечно сменяли друг друга, заманивая, затягивая внимание, погружая в самозабвение. Снова и снова. По кругу. Ролик зациклился.
   Савхай опомнился первым:
   - Выключь, слышишь!!! - Заорал он.
   Он с ужасом заметил, что его рука безвольно повисла, а либидо растаяло без следа. Он отдернул руку.
   - Выключай!!! - Орал он во все горло.
   Фхагоа, наконец, прекратила ролик.
  
   - Этот дохлый чванливый петух с рыжей бородой, нас самих чуть по кругу не пустил, под своим контролем. - Медленно и четко произнес Савхай, приходя в себя.
   - Да, опасный тип, - согласилась Фхагоа. А вообще, здесь надо анализировать. Весь этот ролик.
   Она сидела перед потухшим экраном, и погрузилась в себя на несколько минут.
   - Единственная реальность, которая тебе нужна... Единственная... Нужна... Так внушают, что уж можно поверить, что наша-то, другая для этих идиотов реальность и не существует вовсе. Вот он, перекос. Здесь должен быть ключ... Не единственная она вовсе, эта фальшивка. Да и не нужна она по-настоящему никому, кроме этого пугала с кнутом и пряником.
   - Так завтра летим? - Савхай подвел итог.
   - Завтра летим.
  
   Геолог произнес:
   - Знаешь, эти ролики... Во мне вызвали смутное чувство... Чего-то чуждого. Они такие слащаво-манящие... Такие единственно верные... Чертовски навязчивые...
   - А в то же время, за всем этим фасадом, там, на секретном, скрытом от всех глаз дне, засело что-то гнусно насильственное. Присваивающее власть над нашими душами, и в то же время бесконечно этим душам чуждое. Низкое, лживое и гнусное.
   - Вроде... Чудовища?
   - Да! Чудовище. Так.
   Она поняла. Абраксас был чудовищем. Не богом иллюзорных миров, каким натужно пытался себя подать.
   - Такое первое впечатление от Абраксаса.
   - Ты говоришь так, моя милая, потому, что мы свободны. Мы никак не связаны с этим местным дурдомом. Но каково тем, которых засосало внутрь этих поддельных миров?
   - Это пока, всего лишь наши предположения. Построения, нуждающиеся в проверке.
   - И проверять, конечно же, придется нам. На собственной шкуре. - Негромко отметил про себя геолог.
   - Не знаю... Уже второй раз, когда мы сталкиваемся с этим чудовищем, мне кажется, что оно хочет гнусно изнасиловать и убить мою душу...
   - Давай поставим твердо: Абраксас ничто. Император пустых иллюзий. Как бы гнусно он не обошелся с нами в своих придурковатых мирах, - это всего лишь сны. И пробуждение неизбежно. В этих снах просто невозможно ничего ни выиграть, ни проиграть, поскольку все кругом - сплошь фальшивка. Это знание поможет тебе. Так держи себя достойно, и точка.
   - Может эта точка отсчета поможет нам там, внутри... Мне уже так жутко, милый, что давай сменим тему.
   - Не тревожься. Всего лишь фантазии. Может, мы и никогда не будем "внутри". Сядем на корабль, и улетим отсюда. - Утешал ее Савхай, отчетливо понимая, что, к сожалению, лжет (не в правилах Джокера было улетать, не солоно хлебавши).
   Они поговорили еще. Об Империи, о корабле, о своем положении, о всякой чепухе влюбленных. После этого отправились спать. Завершился еще один загадочно-прекрасный и тревожный день.
  
   Позднее утро встретило исследователей все нарастающей жарой. Савхай пробудился ото сна, и с удовольствием обнаружил себя внутри посадочного атмосферного челнока, рядом с любимой женщиной. Ведь ему снился кошмар. Там, во сне, он жил среди людей Земли. Работал на какой-то фабрике. Писал, подписывал какие-то бумаги. Зачем и кому это было нужно? Не знал никто. Однако, чисто подсознательно, для него, и других участников игры (А это была игра, черт возьми!) было совершенно очевидно, что своим переписыванием он просто создавал работу для других игроков. А те, в свою очередь занимались тем же самым. Так, что общий коэффициент полезного действия был весьма близок к нулю, а если учесть, что все участники получали какое-то вознаграждение, то и отрицательный. Он, замечая идиотизм ситуации, пытался что-то сделать полезное, настоящее, но в этом удача все время резко отворачивалась от него, и ему ничего не оставалось, как играть по навязанным неведомым идиотом правилам. Всем казалось, что стоит выдержать, пройти игровые условия, и вот она обетованная награда! Обычный азарт любого игрока. Но вот что это была за награда? И почему, черт возьми, вообще надо принимать участие в этой игре тому, кто изначально не имел ни малейшего намерения в ней участвовать, и не помышлял претендовать ни на какое неизвестно в чем состоящее вознаграждение? Пройти, вытерпеть, преодолеть, и победить... А зачем? Что здесь делает тот, кому все это изначально не нужно? Кто никак и никогда не изъявлял ни малейшего намерения в этом принимать участие? Савхай не знал. Он совсем потерялся в лабиринтах навязчивого кошмара, лихорадочно ища не суленую неведомыми шулерами победу, не достижение, а выход... Выход! И он никак не находил его... Кошмар как удав, затягивал, душил. Может и вовсе не существует никакого выхода, думал он с нарастающим ужасом, холодными и влажными пальцами берущим за горло. Э, нет. Извините. Раз существовал вход, то должен быть и...
   В этот-то миг он и проснулся. Свободен! Сколько счастья, сколько легкости в этом слове... Он чуть не прослезился сдуру, но, протерев, как следует глаза, и окончательно расставшись с кошмаром, счел за лучшее посмеяться.
   Фхагоа начала потягиваться на койке, вытягивая ручки и пальцы ног. Совсем по-кошачьему, - подумал Савхай, и, стараясь быть незамеченным, тихонько подкрался к ней и нежно скользнул под простыню, лаская ее, и располагаясь сверху. Фхагоа, пока еще в растянутом виде, и с зажмуренными глазами, ощутила... Ну что обычно чувствуют и ощущают? Конечно же, входящий в нее скользящий и вздыбленный член.
   - Опять твои шуточки, милый партнер?
   - Нет, это не я. Не открывай глаза. Это Бракосовский в его вечных виртуальных мирах.
   - Хи, хи! Бракосовский? Он, скорее всего вообще импотент...
   - Да не импотент он, просто ему приносит удовлетворение лишь насилие. В любых видах. Любить-то он, скорее всего вообще неспособен, по причине своего весьма низкого развития. И даже просто скучный половой акт ничего ему не дает.
   - Великий Абраксас - извращенец? Как ты догадался?
   - Да чего здесь непонятного? Все, что он делает, направлено лишь на одно. На то, чтобы заставить свободные души делать то, чего они делать не хотят. В этом и состоит его удовлетворенье. Вот и все, что бабушка писала.
   Если он где-либо узрит подлинную, несомненную любовь, - знаешь, как он завидует? Как ненавидит?
   - Кто из нас психолог?.. О-о-о...
   Савхай, глубоко в нее проникнув, ласкал ее. Узнаваемый паттерн оргазма завладевал ей. Он же, догоняя ее, увеличил темп, и достиг того же.
   Ограничившись одним разом, они встали и принялись мыться, чистить зубы, приводить себя в порядок. И через несколько минут были готовы к новым подвигам на путях освоения неведомого.
  
   Савхай приказал роботам собраться в грузовой отсек. Пока они постепенно стягивались к челноку из различных мест, где получили радиосигнал, Фхагоа приготовила змею, и они наскоро позавтракали. Когда последний робот-паук расположился в своей нише, Фхагоа закрыла люк, и они с Савхаем заняли пилотские кресла за пультом управления. Савхай активировал цепи, подключил двигатели, летательный аппарат завибрировал.
   - Полетели?
   - Знаешь, а я уже привыкла к этому месту, как ни странно... Отчаливаем!
   Аппарат дернуло. Плавно земля пошла вниз. Они набирали высоту. Солнце спроецировало луч, и он преломился в изгибе иллюминатора, играя десятками отражений и бликов внутри челнока.
  
   Савхай глядел прощальным взглядом, через подключенный им боковой псевдоиллюминатор, с высоты, на, ставшую уже своей, прогалину.
   - А шкура? Мы не забыли?
   - Да вон она.
   Геолог разглядел ее сложенной в углу краем глаза.
  
   Фхагоа поставила на автопилот, после того как ввела координаты. Челнок развернуло запрограммированным, инертным поворотом.
   Аппарат лег на курс. Начал движение. Один из множества вариантов будущего начал реализовываться, оставив все другие лишь не проявленными альтернативами. Теперь от наступления предстоящих событий не могло отвратить ничто.
  
   Челнок двигался в автоматическом режиме, и его пилотам не оставалось ничего иного, кроме как наблюдать за проплывающими внизу видами. Леса сменяли травянистые холмы, переходившие в редколесье. Равнины пересекали изогнутые русла рек. Никаких наглядных признаков цивилизации замечено не было.
   - Капитан говорит, место опасное.
   - Значит, так и есть, моя дорогая. Но, может быть, что-то изменилось? Ведь прошли сотни лет...
   - Там разберемся, любимый мой. Давай для начала пошлем на разведку роботов.
   Челнок ровно летел над лесами и пригорками. Потом леса кончились, пошла гористая местность. Каменистая почва и скудная трава. Наконец аппарат начало разворачивать, и он завис над полузасыпанным котлованом. Кое-где вокруг этого места виднелись низкие, заросшие лианами и ветками, покрытые землей и травой строения. Савхай посадил аппарат на краю обозначенного котлована. Фхагоа открыла люк, а геолог на кресле развернулся к нему лицом в ожидании. Прошла минута. Савхай активировал через пульт управления всех имеющихся в распоряжении роботов. Пять паукообразных роботов получили приказ охранять снаружи челнок. Остальные - исследовать местность в радиусе километра. Роботы друг за другом выползли из челнока наружу, и разбрелись по округе. После чего Савхай закрыл люк.
   Потянулось ожидание. Они смотрели наружу через иллюминаторы, но видно было не особенно много. Котлован, на краю которого стоял челнок, представлял собой вырытое углубление, покрытое бетоном, и когда-то чем-то еще. Внутри котлован был не столько засыпан землей, сколько замусорен. Завален всякими сухими деревьями, остатками металлических конструкций, хламом.
   После нескольких часов исследования ничего угрожающего найдено не было. Исследователи, наконец, решили выйти из челнока и осмотреться. Вдали возвышалась горная гряда. В противоположной же стороне находились остатки строений. Растительность была скудной. Совсем рядом был котлован, и Савхай подошел к краю, чтобы посмотреть в него. Внутри находились остатки каких-то металлических конструкций и очень много сухих поваленных деревьев. Края котлована были бетонные, при этом с правой стороны Савхай заметил выщербленную и сильно пострадавшую от времени бетонную лестницу. Они с Фхагоа возвратились внутрь челнока и вызвали обратно тех роботов, которые обследовали местность. Савхай изменил приказ. Теперь роботы должны были охранять его и Фхагоа, и идти вслед. Потом Савхай решил взять исследовательские приборы и замерить различные излучения всего этого места. Во главе образовавшегося отряда он отправился бродить по окрестностям. Фхагоа шла рядом.
  
   Почва, в основном, была каменистой, без зарослей громадной травы, и поэтому идти было легко, если не считать того факта, что приходилось нести сумку с измерительными приборами. День был жарким, и ничто не защищало исследователей от палящих лучей. Не было тех спасительных, дающих тень и прохладу, лиан. За то, пространство вокруг хорошо просматривалось, и не приходилось опасаться внезапного нападения. Да и солнце уже шло далеко за полдень. И по этому не так пекло. Савхай для начала решил обследовать крупное, обширное здание, кое-где сохранившее остатки громадных стеклянных стен-окон. Фхагоа, приглядевшись, сказала, что здание смутно напоминает что-то недавно виденное.
   - Недавно видела? Может в ролике? Первый ролик. Тот, который хоть как-то можно смотреть, без риска свихнуться.
   - Точно. Офис из ролика. Он был там. Все еще различимо сходство.
   - Так пошли туда. Вдруг что и отыщем.
   Сами они уже, автоматически, уныло, туда брели. Без излишних приключений пробравшись в здание, исследователи начали осмотр помещений. Внизу был холл. Время хоть и нанесло некоторые повреждения, но все еще угадывалось былое величие в оформлении этого гостевого зала. Там, конечно же, не содержалось ничего интересного, и Савхай отправился на розыски кабинетов руководства. А кабинеты эти, предположительно, располагались наверху здания. Поплутав немного, группа, наконец, оказалась в коридоре с дверями, на каждой из которых была табличка с надписью. Поскольку никто земных языков не знал, что там написано - было совершенно непонятно. Савхай периодически измерял слабые электромагнитные излучения. Они отслеживались аномально выше нормы, но все еще слишком слабыми. Что-то было, только вот не здесь. Андроиды как раз закончили доламывать первую дверь с табличкой. За этой дверью и оказался ожидаемый кабинет. Стол, стулья нержавеющего металла. В углу сейф.
   Савхай подозвал одного андроида и поручил ему взлом сейфа. Андроид приложил ухо, и с дьявольской скоростью принялся крутить ручки. В это время его собратья доламывали дверь предпоследнего кабинета. Не обнаружив ничего, Савхай и Фхагоа перешли в следующий кабинет. Этот был более обширным. Большой овальный стол. Несколько стульев. Но самое главное: на стене, гравированная на нержавеющем металле, была схема помещений комплекса! Наконец-то путешественникам улыбалась удача! Фхагоа приказала еще одному андроиду зарисовать весь план на листке бумаги, который она ему и дала. В это время Савхай разглядывал схему. И оказалось, что весь гигантский, очень сложный комплекс, находился под землей! Наземная же часть была микроскопически, ничтожно, мала. Вход же в подземелье должен располагаться внутри того чертова, заваленного всяким дерьмом, котлована! Геолог поделился этими соображениями с партнершей. На что она ничего ему не выразила. Поэтому-то атмосферный челнок и завис прямо над котлованом. Координаты входа приходились на него! В это время андроид в соседнем кабинете закончил, наконец, возиться с сейфом, о чем и возвестил громкий щелчок открываемой дверцы. Группа вернулась к сейфу. Внутри лежали пачки каких-то рассыпающихся во прах бумажных денег, да пара упаковок с пакетиками, содержащими непонятные резиновые изделия, которые склеились от времени в странную сплошную массу, уже засохшую, и такую же разваливающуюся, как и деньги. Больше ничего.
   Группа, столь удачно получившая рисунок схемы, возвратилась к челноку. Сумерки сгущались. Савхай сказал подруге вызвать корабль:
   - Давай поговорим с Джокером. Расскажем им о подземных ходах, от которых идет слабое электромагнитное излучение.
   - Я установлю связь, - сказала она, усевшись за пульт и запуская процедуру подключения к кораблю. Наконец связь была установлена.
   - Приветствую вас, - произнес кибермеханик.
   - Здравствуй, Шивас.
   - Вы уже в нужном месте?
   - Да. Нам удалось найти схему помещений корпорации "Абраксас". Они все, в основном, под землей.
   - Может там-то, и сохранились остатки цивилизации?
   - Судя по излучению, там работают какие-то электронные механизмы.
   - А где же вход?
   - Пока не знаем. Придется, наверное, много копать. Пришли нам штук восемь лопат.
   - У вас же пять андроидов, зачем три лишние лопаты?
   - Да мало ли. Сломаются, например.
   - Хорошо.
   - До связи.
   - Удачи. Отключаюсь.
   Связь прервалась. Фхагоа отошла от пульта и предложила приготовить ужин, раз уж не было обеда. Савхай обрадовался, и попросил пожарить козлятины. Сам же он на бортовом компьютере набирал обычные приказания роботам, охранять челнок. Фхагоа вынула слегка размороженное мясо, порезала кусками и пожарила на плитке. Они поели. Потом разделись, и принялись за интимные упражнения. Позанимавшись немного, выключили свет и легли спать.
   Еще одни сутки ушли прочь.
  
   Солнце взошло с неотвратимой неизбежностью, и череда событий продолжила течение по тому же руслу, с обновленной силой. Савхай с самого начала дня, наскоро умывшись и поев, принялся за освоение котлована. Он вместе с группой роботов спустился вниз и отдал им необходимые распоряжения. Деревья и сухие коряги - разрубить и удалить. Остальной мусор также удалить. Андроидам забрать лопаты из присланного кораблем зонда и полностью очистить котлован от скопившейся за сотни лет земли.
   Роботы, орудуя, кто лазером, кто топором, принялись за дело. А их лидер Савхай вернулся обратно, в охраняемый небольшой группой посадочный челнок. Фхагоа прибирала в кабине, наводя порядок, и удаляя скопившуюся за время их пребывания пыль и грязь. Он решил не мешать ей, и, поздравив ее с началом нового дня, опять вышел наружу и присел, облокотившись на обшивку летательного аппарата и глядя вдаль, на отдаленные окрестности. Местность была не то, чтобы глухой, но пустынной, и какой-то замершей, что-ли. Ни криков хищников, ни шуршания мелких зверьков в траве. Только изредка пролетающая в отдалении птица, да шмыгающие меж камней ящерицы, немного оживляли мертвый пейзаж. Небо заволокло матовой серой пеленой, и это радовало, поскольку жара была бы невыносимой среди этих дурацких сухих камней. Солнце поднимаясь, на пути к зениту, обозначало свое присутствие светлым размытым пятном. Горная гряда на востоке, казалось, была покрыта голубоватой газовой вуалью, но почему-то просматривалась на удивление контрастно и четко. Впрочем, видно было лишь верхнюю часть. Развалины офисов и помещений страннейшей корпорации "Абраксас" перемежались редкими деревьями, некоторые из которых давно засохли.
   Пялясь по сторонам без определенного занятия, и даже без мыслей в голове, геолог уже клюнул носом и чуть не задремал. Глаза начали смыкаться. Фхагоа, в накинутом поверх легком платьице, подошла к нему, и стала требовать, чтобы он помог, наконец, ей переставить чертов рефрижератор, за которым, должно быть, скопилась пыль. При этом она забавно вскидывала руки и расширяла глаза. Он пробудился, однако продолжал играть, расслабленно уронив голову, и засопев еще сильнее. Милой девочке ничего не оставалось, кроме как подойти ближе и толкнуть. Здесь-то он, проявляя коварство, достойное старого крокодила, неторопливым движением обвил ее бедра рукой, и лизнул одно из них с внутренней стороны.
   - Ах ты, гадкий обманщик! Ты не спал. Притворялся! Пусти!
   Но вырваться из вязких объятий было уже невозможно. Она посопротивлялась немного, строя комичные рожицы. А потом ее оскорбленные вопли, как-то совсем уж незаметно, перешли в восхищенные тихие вздохи, в ритме исходящих из ее маточки восхитительных волн.
   - У-у, гадкий! Нас же увидят! - кивнула она головой в направлении офиса. Абраксас будет сердиться... О-о...
   - Конечно, будет. Он может даже со злобы, что не в силах нам помешать, разрушить свои дурацкие миры. Да заодно и пусть отрежет себе яйца. Интересно. После уничтожения мира, в котором он являлся Богом, кому кроме себя самого он будет навязывать свой контроль? Как получать наслаждение?
   Савхай отвлекся, высказывая эту замысловатую мысль. И Фхагоа присела на коленки, желая отплатить любимому за мгновения блаженства.
   - Создаст новый марионеточный мир, - сказала она.
   - Ага, пусть попробует. А мы посмотрим.
   - Да, кому они нужны кроме него, его миры? Пусть уничтожает, я не подам голос против, - совершенно спокойно сказала она.
   Фхагоа уже ничего не говорила, переключившись, и стараясь доставить ее любимому больше удовольствия и нежности. Изощренно играя головкой, и чуть наращивая ритм, она знала, сколько радости это доставляет ему, и глаза ее лучились счастьем и наслаждением. Регулируя дыхание, она взяла глубже, и осторожно ускоряла ритм. И все же она упустила момент, когда он на мгновение застыл, напрягся, и по нему заструились волны, пульсирующие ей в затылок, выплескивая маслянистую прохладу.
   Они провели чуть менее двух часов, выполняя подобные упражнения. Которые разгорались из маленькой искры желания в бушующее пламя оргазма. И гасли из-за того, что топливо исчерпано; но оставляли после себя все те же искры. Служившие началом нового пламени.
  
   Когда они вместе очнулись, то обнаружили себя прижавшимися к холодной обшивке посадочного челнока. Абсолютно голыми. В каменистом каньоне. Среди блеклого места, скудного растительностью. Под небесами серого цвета с каким-то ватным оттенком.
   Они переглянулись... И одновременно рассмеялись.
   - Куда занесла нелегкая... - Произнес Савхай, останавливая смех.
   - Давай я сварю суп, и мы пообедаем, - сказала она, протягивая ему одежду.
   Он с готовностью согласился. Немного обмывшись, и надев одежду, они принялись за осуществление упомянутого плана. Савхай ободрал змею, а Фхагоа готовила воду в кастрюльке, и отыскивала присланные с корабля подходящие приправы и крупы. Змея варилась недолго. Пошли в ход ингредиенты, и через некоторое время суп был готов. Изготовленный наполовину из концентратов с Джокера, с мясом змеи, - тот еще был супец! Но все же лучше, чем ничего. А после интимных упражнений, новаторское снадобье и вовсе показалось чудесным.
  
   Подкрепившись, пара отправилась к котловану. Поглядеть, как идут работы. Завал из сухих веток стремительно таял. Роботы сновали по лестнице вверх и вниз, перетаскивая грузы. Савхай осторожно подойдя, заглянул за край котлована. Один андроид копал грунт, другие рубили сухие деревья.
   - Процесс, явно, еще не дозрел, - сказал Савхай. Подождем до завтра.
   - Так вышло, что мы не заняты сегодня?
   - А, знаешь, странно. Здесь нет никаких хищников. Так тихо...
   - Навряд ли это говорит о безопасности, любимый.
   - Скорее наоборот... Уже давно об этом думаю.
   Смеркалось быстро. Небо меняло оттенок с молочно-матового на серый, свинцовый. Исследователи оставили роботов выполнять указание, и немного погуляли вокруг котлована. Вокруг было пустынно и тихо. Все же горный пейзаж создавал вид несколько величественный, а может быть, мрачный.
   - Знаешь, любимый, вон та тень кажется странной красноватой тропой, ведущий на вершину горы. В кратер вулкана. А оттуда, наверное, прямо внутрь горы. В ад. Мы в таком сейчас положении? Да?
   - Не бойся миленькая. - Он обнял ее за плечи. Ты все не так поняла. Не в ад, а из ада. Это предзнаменование удачи. Поверь.
   - Ну да. Дамы в красном только не хватает. Демонессы-проводницы.
   - Провидение всех ведет замысловатыми путями. Нужды в иных проводниках нет.
   - Пошли отсюда. Мне страшно!
   - Успокойся, глупенькая. Ничего нет. Просто глупые фантазии.
   А сам подумал: "Вот что бывает от любви до потери сознания; галлюцинации; притом иногда групповые; пора завязывать".
   - Ну, пойдем, пойдем...
   Они медленно пошли обратно. Вернувшись в челнок, Фхагоа связалась с кораблем. Сообщила обстановку. В общем, ничего нового. Они поели жареной козлятины, и после этого легли спать. Для них еще один день этой странной жизни прошел. А роботы, в это время, запрограммировано трудились над исполнением плана судьбы. Освещенные красноватым светом, восходящей сквозь мглу, Дамы-Луны.
  
   Всю ночь роботы трудились над расчисткой котлована, вытаскивая, на скоро сделанных ими носилках, обломки сухих веток, сор, и землю. Когда последний андроид доскребал остатки земли с бетонированного пола, первые проблески раннего сумеречного света явили разборчивой глазу картину запустелого помещения, отделанного бетоном, которым оказался котлован. Крыша, а также отделка стен и пола, давно разложились. Их обломки роботы удалили вместе с массой прочего захламляющего мусора. Роботы завершили выполнение текущей задачи, и вернулись к выполнению основного приказа. То есть, к охране посадочного челнока.
   И когда Фхагоа, поднявшись спозаранку, осматривала днище котлована, осторожно стоя на его краю, она увидела аккуратное бетонное помещение, с массивными металлическими дверями, вмонтированными в одну из его стен. Раньше это место было завалено землей и дерном. Теперь же бронированные двери ясно выступали из стены, со всей очевидностью указывая очередную проблему. Как через них проникнуть?
   Фхагоа постояла еще немного, любуясь горным пейзажем. С удовольствием она отметила отсутствие той фантасмагорической картины, видение которой так взволновало ее прошедшим вечером. Она вернулась внутрь челнока, и принялась готовить завтрак из змеи.
   Савхай проснулся, и теперь пытался побрить лицо, пользуясь бритвой и псевдоиллюминатором в режиме зеркала. Если бритва еще хоть как-то удовлетворяла поставленной задаче, то вот чертов экран, постоянно подсовывал отстающее изображение, да и выдавал картинку вообще не в тех ракурсах, слегка при этом искажая ее. Кое-как промучившись, поцарапав шею, он, наконец, закончил бритье и намазал лицо кремом. Они с Фхагоа поели, поцеловались, и пошли посмотреть котлован.
   - Знаешь, милый мой, там дверь.
   - Она и ожидалась. Это как раз то, что мы ищем.
   - Наверное, ее нелегко будет открыть.
   - Это мы посмотрим. На нашей стороне неограниченное время, роботы и вся мощь империи.
   Так они беседовали, спускаясь внутрь котлована. И, по мере их продвижения внутрь, геометрическая правильность, массивность, и белый цвет бетонных стен, все более угнетали, хоть там и не было никакого потолка. Саркофаг, - вот, что это напоминало. Савхай подошел, осмотрел двери. Попробовал пошевелить. Бесполезно. Закрыто изнутри. Броня. Толстенная сталь.
   - Такую дверь даже взрывом не взять, - сказал он.
   Серое, вчерашнее, небо еще подчеркивало впечатление безнадежности, исходящее от странного творения Абраксаса. Савхай попробовал поцарапать своим ножиком бетон вокруг дверей.
   - Ага, а вот и выход!
   Абраксас, как и ожидалось, несмотря на ничем не оправданные, монструозные претензии, был, по самой природе своей, неисправимо внутренне прогнившей организацией. Бетон был бракованным! Плюс, еще несколько сотен лет, - ему не добавляли прочности.
   Исследователи возвратились к челноку и отыскали одного из андроидов. Последовали приказания заняться дверью. А именно: при помощи топоров, палашей, и любого подходящего инструмента, пяти андроидам, выдолбить, выскоблить и выцарапать бронированные двери из бетонной стены. Паукообразным же, роботам, кроме занятых охраной челнока, находиться рядом с андроидами, на случай внезапного нападения, и ждать. После того, как необходимые указания были отданы, Фхагоа и Савхай отошли к краю котлована, и наблюдали сверху. Вот первый андроид спустился по бетонной лестнице вниз и подошел к дверям. Не спеша, рукоятью палаша, обстучал вокруг двери. Отыскал наиболее прослабленное, с его точки зрения, место. Снял из-за спины топор, и начал им очень быстро царапать бетон. До Савхая замысел робота дошел довольно скоро: процарапать углубление, а затем пытаться откалывать края вокруг получившейся ямки.
   Постепенно стягивались и остальные электромеханические работники. Вот уже и другой андроид отыскал подходящее место около другой двери, и проворно скреб старый бетон. Пространство рядом с дверью постепенно заполняли клубы пыли. Слышались: скребыханье, лязг, перестук лапок о бетонный пол. Дело шло. Раз пыль была, значит, материал поддавался. Рано или поздно роботы свое возьмут, и тогда... Что там внутри? Исследователи уже составили некоторое мнение на этот счет. Но то догадки. Что же на самом деле? Работа шла своим ходом. Уже первый кусочек застарелого цемента, отколотый ударом топора, ударился о пол.
   Фхагоа и Савхай пошли обратно, к челноку. Хотя, надо бы остаться и наблюдать, не произойдет ли каких неожиданностей. Но процесс продвигался настолько медленно, что ожидать какой-либо перемены в ближайшие часы не стоило. Когда они зашли внутрь, Фхагоа принялась варить суп, а Савхай слегка смазал маслом револьверы, и потом протер их снаружи насухо.
   Они пообедали и принялись обсуждать дальнейшие планы.
   - До вечера, наверное, не закончат, - сказал геолог.
   - А если закончат? Вскроют дверь, а оттуда повалят толпы вооруженных людей, или пойдет отравляющий газ? Что тогда?
   - Нет там никаких толп землян, и тебе это прекрасно известно. Но вообще ты права. Надо присматривать за входом. И делать это лучше отсюда, с челнока. Я выведу картинку с глаз робота на экран бортового компьютера. Если что-то пойдет не так, мы просто улетим на корабль.
   - Хорошо. Давай понаблюдаем отсюда.
   На экране появилось изображение все увеличивающейся канавки вокруг двери, суетящиеся андроиды. Фхагоа закрыла люк. Вместе они смотрели на экран. Роботы действовали рассчитано, быстро, но до умопомрачения монотонно. Каждый из них мог часами производить какое-нибудь действие. До тех пор, пока оно не даст какой-то определенный результат, или же не покажет совершенную невозможность его достичь. Прошло примерно полчаса, углубление увеличивалось. Вид на экране менял ракурсы и объекты, ведь это был взгляд робота. Одного из тех, кто выполнял указание выдолбить дверь. Савхай задремал. Глаза его слиплись, голова склонилась. Фхагоа села к нему на коленки, чтобы не дать ему уснуть. Она не имела в виду сейчас отдаться ему. Это бы помешало вести наблюдение. Просто хотела его немного взбодрить. Уловка помогла. Савхаю всегда нравилась ее кожа. Коричневая, с золотыми волосками. Он увлекся ее телом и нежно его поглаживал. Это помогло немного отбить сон. Одновременно они продолжали наблюдать за дверью. Слегка возбуждаясь, они не позволяли разгореться пламени либидо. Чрезмерно длительные любовные акты приучили их, как ни странно, контролировать половое влечение, до некоторой степени. И теперь, вместо того, чтобы пошло отдаваться неуправляемым опустошающим импульсам, влюбленные разумно использовали половую энергию, чтобы доставлять наслаждение друг другу. А в данный момент задача заключалась в том, чтобы не дать себя усыпить монотонной долбежке импровизированных электромеханических работников.
   Прошел не один час, прежде чем одна из петель, когда-то приваренная к основательно прогнившему ныне металлу, наконец, отвалилась. Дело явно шло веселее. Прошло еще несколько минут, и отвалилась еще одна петля. А еще через полчаса и обе двери, составляющие ворота, рухнули внутрь темного коридора, открывшегося за ними. Ожидание, наконец, кончилось. Солнце ушло далеко за полдень, но задача была решена. Савхай от неожиданности даже стиснул груди возлюбленной так, что она вскрикнула. Больно и неприятно.
   - Ты что, сумасшедший!
   - Прости, милая, я не хотел.
   - Больше не делай так.
   Потом их внимание привлекло обширное, зияющее темнотой, отверстие, на месте бывших бронированных ворот. Роботы, разделавшись с заданным им приказом, по одному покидали котлован, поднимаясь по лестнице. Какое-то время исследователи наблюдали за открывшимся проломом в стене. Савхай не выдержал первым, и открыл люк.
   - Нам надо узнать, что внутри.
   - Тогда пойдем.
   - Придется чем-то посветить.
   - Возьми фонарь.
   - Идем.
   Савхай отыскал фонарик, и они отправились изучать подземелье. По пути он захватил с собой возвращавшихся роботов в качестве сопровождающей группы. Спустились по бетонным ступенькам. Вот и проломленный вход. Савхай заглянул. Коридор. Ничего не видно. Включил фонарик и, светя под ноги, чтобы не зацепиться за что-нибудь и избежать падения, первым пошел по коридору. Коридор был не очень длинный, и скоро они, Савхай, Фхагоа, и пять андроидов, оказались в какой-то комнате. В луче фонарика обнаружился пульт в самом центре комнаты. На противоположном краю этой комнаты различалась дверь. Савхай подошел к пульту.
   - Что ты затеял? Здесь и так жутковато...
   - Милая моя, никогда не останавливайся на полдороги. Или не лезь в это дело, и не жалей потом; или, если уж влезла, доведи его до логического завершения, совершенно отбросив самосожаление во всех его видах и не смотря ни на что. Но ни в коем случае не стой посередине, разинув рот. Не будь неудачницей.
   - Ах, опять ты взялся за свои штучки! Однако нельзя не признать, что ты прав.
   Между тем Савхай, осматривая пульт, обнаружил в углу рубильник, и, не долго думая, включил его.
   Рубильник произвел катастрофический эффект. В комнате зажглись лампы, дверь впереди открылась. Но сзади!.. Дверь, через которую они вошли, закрылась!
   Но это было бы еще полбеды. Весь ужас состоял в том, что из незамеченных ранее, в темноте, боковых проходов, доносились отчетливые звуки шагов! Шаги были множественные, гулко отзвучивали от стен, и стремительно приближались! Савхай быстро проанализировал, какие оттенки производит это событие в его душе, и обнаружил, что и на сей раз, представители Абраксаса собираются отыметь их с Фхагоа по полной программе, что, впрочем, выглядело далеко не ново. Не нова была и их реакция. Савхай быстренько сообразил, что пора срочно куда-нибудь смыться. А раз смыться некуда, то хоть спрятаться. Он негромким голосом приказал всем роботам отойти подальше, к противоположной стене, ни в коем случае не обнаруживать их с Фхагоа присутствие, выполнять требования пришедших. И подхватив свою любимую за талию, он сказал ей прятаться под пульт, лечь там на пол и не высовываться. Сам он последовал туда же, вынув оба револьвера, и взведя их курки большими пальцами.
   И вовремя. Из проходов появились люди в защитной форме, с калашниковыми через плечо, с чрезвычайно бледными, бесцветными лицами, и абсолютно черными глазами. Одинаковые лица. Ничего лишнего в движениях. На одной фабрике собирали, - подумал Савхай, который умудрялся из-под стола с пультом разглядывать происходящее.
   Вооруженные роботы молча выстроились по обе стороны вроде почетного караула. И из проходов важно вышли еще четверо, по двое с каждой стороны. Эти были совсем другого сорта. Одеты в ослепительно-белые хитоны. На пузе и спине вышит строгий черный крест. Капюшон свешивается, чуть прикрывая лица. А запах такой же, как от солдат, никакой разницы, - заметил Савхай, запах хорошо смазанной машины. Двое святош откинули капюшоны и оказались мужского и женского пола. Спектакль начинался.
   Святоши торжественно подошли к группе роботов с Джокера, и ритуально, разыгрывая почтение, приветствовали их. Андроиды смотрели, ждали. Потом эти типы в балахонах начали что-то благообразно объяснять, указывая на экран в противоположной стороне, неподалеку от которого лежали на полу, свернувшись под пультом, Савхай и Фхагоа.
   Экран заработал, и началась презентация. Тот тип с бородой, в белом хитоне что-то рассказывал, указывая на экран, где шли кадры вымирающей от заразы планеты. Страшные, гноящиеся язвы, стоны, мутные глаза, трупики детей, женщин, мужчин. Вымершие, опустевшие города. Потом женщина перехватила эстафету. По экрану поползли соблазнительные виртуальные миры. Мегаполисы, фабрики, школы, больницы, нормальная жизнь.
   Фхагоа, с трудом сдерживая желание почесаться, про себя думала "во распинается, все равно ничего не понять, никто не знает языка".
   Старичок, наконец, оставил экран в покое, и с очень торжественным выражением лица широким жестом пригласил гостей пройти в открывшуюся дверь. Андроиды поняли, чего от них хотят, и с кротким, овечьим видом вошли в коридор. Все кроме одного. Один андроид продолжал-таки пялиться на экран. Но подошедший к нему солдат отвесил такого тычка, что бедняга, чуть не упав, пошел догонять остальных. По мере того, как гости удалялись, роботы конвоя уходили за ними, по одному оставляя помещение. Наконец Савхай и Фхагоа остались одни. Чуть промедлив, они вылезли из-под стола.
   - Может вернемся?
   - И что дальше? Еще бездарно пожертвовать пять андроидов, так ничего и не узнав? Нет. Фхагоа, нет! Мы должны идти. Мы пойдем за ними.
   И он, крадучись, тихо пошел по коридору. А за ним и партнерша. Роботы топали прямо. Ни один не оглянулся. Программа. Ничего лишнего, случайного и нелогичного. Исследователям оставалось только не шуметь и идти за роботами. Коридор вел к лифту. Роботы Абраксаса, взяв в кольцо смиренных андроидов, вызвали лифт и ждали.
   - Черт! А ведь эти олухи принимают их за людей! - Прошептал Савхай. В этом наш шанс.
   Роботы погрузились в лифт, закрыли дверь, и уехали. Исследователи тоже вызвали этот лифт. Когда он приехал, Фхагоа и Савхай вошли внутрь. Всего две кнопки "вниз" и "вверх". Фхагоа нажала "вниз". Савхай держал револьверы, правда, осторожно спустил курки. Лифт долго, очень долго, ехал, гудя и вибрируя. Наконец приехал, остановился и дверь начала открываться. Исследователи прижались к бокам, держа оружие наготове. Но роботы уже ушли. Тогда Савхай и Фхагоа поспешили вперед вдоль открывшегося им коридора. Оказалось, что коридор оканчивается бронированной дверью, которая была не до конца прикрыта.
   Пара переглянулась. Момент наступил. Они оба узнали его. Они оба, в который уже раз, выдерживали прямой вызов судьбы. Савхай снова взвел курки, и, долго не раздумывая, ринулся на дверь.
   Когда дверь резко распахнулась от удара ногой, цепи в голове робота-служителя начал заполнять алгоритм анализа нештатной ситуации. Между тем, двое нарушителей ворвались в помещение и расположились по обе стороны от двери, держа оружие на изготовку. И один из них проорал:
   - Андроиды, быстро уничтожить чужих роботов в этой комнате!
   Служитель Абраксаса не спешил действовать. В самом деле, ну не нападут же эти жалкие люди, материал, обреченный на присоединение к виртуальным мирам под управлением всемогущей Абраксас корпорэйшн, на охранников Абраксаса? На двадцать бойцов вооруженных автоматами? А глаза предъявляли совсем иную картину! Четверо взятых в кольцо объектов вдруг выхватили какие-то смешные, допотопные мечи, в каждую руку. Один из них прыгнул дьявольски, невероятно высоко, так что оказался вне кольца и за спиной одного из солдат, и здесь же отрубил этому солдату голову. Другие тоже не теряли время, и пока курбет первого вызвал некоторое замешательство, прямо напали на окружавших их, и успели снести головы еще четверым.
   Главная опасность - материал для слияния. Немедленно убить. Анализ окончен. Робот-служитель взялся за калашников, и, придерживая его, выпустил очередь в надвигающийся на него конвоируемый объект. Ожидалось кровавое месиво и оседающий на пол труп, однако эффект вышел другим. Стук свинца о титан, и слегка отброшенное тело удобнее перехватило мечи, после чего подпрыгнуло, завертевшись в воздухе, приземлилось под самым носом, всаживая меч в горло со всего маху, и вертя рукоятью. Удар второго меча отделил голову от тела, и отправил ее в короткий полет. Изображение комнаты подпрыгнуло, завертелось, повалилось на бок, и перспектива странно возросла, предъявляя все увеличенным, что характерно для положения с пола. Потом изображение подернулось, сомкнулось в линию, и угасло.
   Савхай, проорав приказание, схватил Фхагоа, и поспешил смыться обратно за дверь, в которую они влетели. Он вовремя захлопнул ее, потому что пули защелкали прямо посередине двери.
   Из комнаты слышался грохот очередей, лязг, визг металла, шум от падения чего-то тяжелого.
   - Знаешь, милая, звуки битвы - это тот язык, который всегда понятен обеим сторонам, несмотря на отсутствие языковой подготовки.
   - Не прошло и часа, как мы нашли общий язык с представителями Абраксас корп. Мы делаем успехи. У тебя, любимый, ярко выраженные дипломатические способности.
   Савхай улыбнулся. Постепенно треск очередей утих. Может, кончились патроны, а может, кончились стрелки. Был еще и третий вариант. Может быть, кончились объекты для стрельбы. Но об этом думать не хотелось, к тому же, тогда бы оставшаяся солдатня пустилась бы на розыски их с Фхагоа. Савхай повернул ручку и открыл дверь. Двое андроидов исходили зеленой жидкостью, и их немного заклинивало при движении. Остальные двое держались сносно, и не имели видимых повреждений. Что же касается роботов-солдат, то их головы и тела валялись по всему полу.
   - А здесь не душно, - заметила Фхагоа.
   - Вентиляция работает. Нет у нас времени. Идем.
   Они прошли в следующую дверь, за которой обнаружился очень длинный, хорошо освещенный коридор, идущий под уклон вниз. Савхай у входа приказал андроидам следовать за ним. Они побежали по коридору. По пути он спросил, где пятый андроид. Оказалось, его увели дальше. Как раз туда они и бежали. В конце была дверь стандартного образца. Фхагоа потихонечку приоткрыла ее, стараясь не шуметь, и они с Савхаем смотрели на следующую сцену.
   Четыре типа в балахонах что-то красноречиво втолковывали бедняге, показывая на экран, где проносились картины виртуальных миров. Ролик можно бы назвать соблазнительным, когда б он не был такой предательской фальшивкой. Андроид пялился, все еще не понимая, чего же от него, все-таки, нужно? А в центре залы находился хирургический стол, с непонятным приспособлением для головы. Туда-то и указывали, иногда, проповедники в белых хитонах.
   Вся эта сцена уже сильно затянулась, ведь андроид был бестолочью. Наконец, толи лопнуло, даже железное, терпение посланников Абраксаса, толи просто закончилось время, отведенное программой для уговоров. Но благообразный старичок мощным, крепким ударом саданул андроида по морде.
   - Для твоего же блага, сын мой.
   Правда, все равно, никто ничего не понял.
  Четыре служителя подхватили растянувшегося беднягу за руки и ноги, и взвалили на хирургический стол. Старик опустил ему на голову ту странную конструкцию. Она сама включилась, заработала. И Фхагоа показалось на мгновение, что в нос андроида поползло какое-то черное щупальце, постоянно меняющее форму. Жрецы отошли в сторону и ждали. Ждали и Фхагоа с Савхаем. Тем более что им никогда не доводилось видеть столь странной и непонятной картины. Наконец, старейшина понял, по каким-то признакам, что слияние с виртуальным миром завершилось, и отодвинул аппарат с головы пациента. А потом достал наган, и выстрелил андроиду в лоб.
   Здесь служителя ждал сюрприз. Во-первых, пуля от титанового черепа отскочила. А во-вторых, Савхай тоже решил завершить это дело, и отдал андроидам, ждущим позади, соответствующий приказ. А сам с Фхагоа прикрыл дверь, когда андроиды вошли в комнату, вытаскивая на ходу палаши.
   На сей раз, выстрелов было не много. Полминуты лязгала сталь, падали тяжелые предметы. Потом все стихло. Исследователи открыли дверь и вошли. Четыре андроида не получили сколько-нибудь серьезного урона. Головы жрецов лежали на полу. Там же находились их тела. Савхай приказал снять со старика и с женщины хитоны. Фхагоа воспользовалась возможностью осмотреть помещение получше. Рядом со странной установкой, напоминавшей хирургический стол, в полу находилось отверстие колодца. Края колодца были из шлифованного черного камня, отделанного ритуальной резьбой.
   - Они сбрасывали туда тела, - догадалась Фхагоа.
   Савхай между тем, очень осторожно, осматривал установку.
   - А знаешь, я никогда не слышал, чтобы с мозга биологического существа можно было снять копию. Срез всех мыслей, способностей, и знаний, и отправить внутрь смоделированного компьютером мира. О такой штуковине в империи никто и не слыхал!
   - Ага, вот он, звон монет. Миленький, подумай о тех, кто там сейчас внутри! Каково им под властью свихнувшегося маньяка? Я, я просто...
   На глазах ее заблестели слезы. Он обнял ее, протянул хитон.
   - На, вот, надень. Они может, и считали себя неприкосновенными... А по нашим понятиям, тот, кто одержал верх в честном поединке, наследует имущество, силу и судьбу проигравшего. Мы теперь новые ангелы Абраксаса. Вместо этих слабаков.
   Савхай напялил балахон старца столетий. А Фхагоа тоже одела хламиду.
   - Пора, наверное, возвращаться, любимый мой?
   - Нет. Еще не пора. Солдаты видели нас с тобой мельком. И навряд ли успели что-то сообразить. Больше нас не видел никто. Весь этот погром устроили пять андроидов, с точки зрения Абраксаса. Их и будут искать. Если не найдут, то это может сильно осложнить игру нашему капитану.
   - И что? Я не понимаю.
   - Андроидами придется пожертвовать. Иначе их будут искать, и здесь начнется тревога. Например, могут завалить вход. Нам нужно замести следы. Придется их всех отправить в пасть Абраксаса.
   Савхай посмотрел на андроида, лежащего на столе. Тот слегка дергался, не приходя в сознание. Лицо его выражало страдание. Фхагоа попросила другого андроида отрубить ему голову. Савхай поднял с пола револьвер старика и осмотрел.
   - Мелкокалиберные пули, пять миллиметров. Вот гады! На патронах экономили, а человеческую жизнь не жаль...
   Фхагоа взяла голову андроида, а геолог сбросил со стола его тело. Потом он приказал другому андроиду улечься на стол.
   Кнопка включения была всего одна, и новоявленный жрец приступил к своим обязанностям. Черная наносмесь устремилась, через ноздри, к мозгу бедняги. Через несколько минут все закончилось. Этот жрец был немногословен. Остальных андроидов он обработал таким же способом, и свалил их тела в кучу, рядом со столом.
   - Вот теперь пора сматываться с этой планеты, - сказал он.
   Фхагоа не расставалась с головой андроида. Они, не мешкая, пустились в обратный путь. Уходили они, как тени, теми же коридорами, по которым пришли. Добрались до первой комнаты, и Савхай отключил рубильник. Свет угас. Дверь внутрь комплекса закрылась, а ведущая наружу, отошла вверх, открывая проход. Исследователи быстро уходили в темноте, даже и не включая фонарь.
   С облегчением вдохнули они ночную прохладу, бегом направляясь к посадочному челноку.
   Наконец, расположившись в пилотских креслах, Фхагоа отложила голову в сторону, а Савхай с пульта отсылал приказы всем ихним роботам вернуться в грузовой отсек. Через полчаса все паукообразные роботы собрались, Фхагоа закрыла входной люк, и запустила процедуру взлета. Челнок дернулся, и завис над котлованом.
   Фхагоа, тем временем, связывалась с Джокером.
   - Мы возвращаемся на корабль. Разведка завершена.
   - Обнаружили разумную жизнь? - Сонно протирая глаза, спросил кибермеханик.
   - Да. До встречи.
   Летательный аппарат, не торопясь, поплыл над котлованом, набирая скорость. Вот миновали и административные корпуса Абраксаса, освещенные лишь белесым, неверным светом убывающей луны. Челнок слегка вибрировал. Внизу проплывали островки деревьев, замедленно шелестящих посеребряной лунным светом листвой, как бы, прощаясь. Челнок набирал скорость, приближаясь к расчетной точке выхода из атмосферы. Внизу полоски гор, перелесков, и рек скоро удалялись, уменьшаясь в размерах. Звезды исчезли, и у горизонта замаячило солнце, провозглашая неестественный, авиационный, рассвет. Линия океана, неторопливо приблизившись, уже отходила назад. Челнок начало разворачивать вверх. Пилоты пристегнулись к креслам. Аппарат затрясся и наддал. Океан с линией прибоя стремительно отдалялся, оставаясь позади. Синева небес все более сгущалась, вновь возвращая исчезнувшие звезды. Планета все более отходила вниз. Гравитация слабела. Чернота космоса вновь приняла своих, временно отсутствовавших, жителей. Очертания Джокера, этой сумасшедшей, всегда вертящейся юлы, делались все более различимы. Челнок двигался в автоматическом режиме, и пилотам оставалось только наблюдать, да еще преодолевать отвращение, вызванное то появляющейся, то исчезающей гравитацией. Наконец, они приблизились, и челнок завертело вокруг своей оси, вызывая у исследователей головокружение до тошноты. Бортовой компьютер продолжал синхронизацию. Завертевшийся, было, сумасшедшим образом космос, уступил на экранах место иллюзорным, скорректированным видам, поступающим с Джокера, где планета и звезды заняли постоянное, стабильное положение. Челнок, резко сбавивший скорость, медленно шел в открытый шлюз. Там он сел, и ворота закрылись. С шипением поступал воздух. Началось сканирование. Отошли в стороны следующие двери, и челнок снова поднялся в воздух, перемещаясь в ангар, где сила тяжести уже была ощутима. Савхай отключил автопилот, осторожно маневрируя, ловко посадил аппарат в углу ангара.
   Челнок опустился и замер. Люк открылся. Постепенно завершили работу все системы и экраны погасли. Фхагоа прихватила с собой голову андроида, и они с Савхаем проследовали к камере предварительного сканирования. Сканирование хотя и выявило некоторые новые формы простейшей биологической жизни и несвойственные атмосфере корабля новые вещества, однако, не нашло ничего угрожающего. И исследователи прошли далее, к выходу из ангара. Савхай собирался подойти к экрану, чтобы ввести код, но дверь, открытая кем-то снаружи, отошла, и в нее вошел капитан Ахут, а Пхим и Шивас следовали за ним. Они радостно приветствовали прибывших.
   - Да что же на вас за балахоны? - Поинтересовался, наконец, капитан.
   - А, эти? Да Абраксас корп. назначила нас главными жрецами, ха, ха! - Шуткой отвечал геолог.
   - Трофейные шмотки, - сказала Фхагоа.
   - Ну, пойдем, пойдем, дорогие мои друзья! Поужинаете, отдохнете, а завтра, в полдень, прошу в мою каюту. Там все и расскажете.
   - О, да, капитан. Нам есть что рассказать, - отвечала Фхагоа.
   - Вы не представляете, как я доволен, что вы вернулись целыми и невредимыми, в том же составе, что и отправились на планету.
   - Ну, у нас есть некоторые потери. Пять андроидов. - Сказал Савхай. Однако полученная информация, надеюсь, покроет убыток.
   - Вот и отлично, - ответил капитан, опускаясь в люк, ведущий на этаж ниже. То, что сами вы живы, уже является удачным завершением вашей миссии. А если вам есть что сообщить, то это тем более хорошо.
   Члены команды, опустившись через несколько этажей, достигли жилого уровня. Поговорив еще о разных вещах, кроме всего, касающегося Абраксас корп., все разошлись по каютам, в ожидании сигнала к ужину. Фхагоа и Савхай, как заведомые любовники, отправились оба в каюту Фхагоа. Однако после того как они туда попали, Фхагоа, первым делом, положила отрубленную механическую голову на журнальный столик. А потом отправилась в душ. Просто усталость, пот, и пыль Земли до того осточертели, что хотелось освободиться от них как можно скорее. Больше никаких желаний. Савхай сделал то же самое. После того, как она вышла, он повесил в шкаф балахон жреца-убийцы, снял остальную амуницию и отправился в душевую. Как приятно снова быть дома! Он только понял это, оказавшись снова на сумасшедшем, анархическом, вертящемся корабле в открытом космосе. Он только погладил подружку по сырым еще волосам, и взял у нее почитать книжку, в ожидании ужина.
   Ждать не пришлось долго. Скоро прозвучал знакомый сигнал, и все отправились в столовую. За ужином Савхай рассказывал о природе Земли, о съедобных животных. Сказал, что лишь из экономии времени он не занялся пополнением продуктового запаса корабля. Но, впрочем, ничто не помешает сделать это позднее, если экипаж не возражает. Команда не возражала. Поболтав о том, о сем, Савхай и Фхагоа закончили есть, и пошли в каюту. Там они только в этот момент поняли, вместе, как же устали после всех этих чертовых приключений на Земле. Фхагоа разобрала свою постель. Они вместе улеглись в нее. И, обнявшись, сразу же уснули.
   Капитан курил свою очередную сигару, и удовлетворенно ухмылялся. Конечно, завтра, в двенадцать пополудни, Савхай расскажет о результатах разведки. Но Ахут не был бы капитаном, если бы не мог соображать нестандартными путями. Он все понял уже сейчас. Они вернулись живыми - это раз. Разведка дала результат - это номер два. Если бы этот результат был неожиданным, или отрицательным, Савхай или Фхагоа, проникнувшись впечатлением, сразу же выложили бы его. Значит, результат разведки предсказуемо положителен - это три. Жизнь на планете есть, но куда-то спрятана. Скорее всего, внутрь громадного подземного компьютера. Стараниями той подленькой шайки, называвшейся Абраксас корпорэйшн. И, наверное, единственной причиной такого нелепого, неестественного положения людей в виртуальном мире, является только маниакальное стремление Творца того мира к деспотической, почти неограниченной власти над виртуализированными, но от того не менее реальными душами людей. Наверное, нелегко жить в том мире. Стремиться к чему-то, и никогда не достигать этих миражей. Опасаться все тех же, дутых Абраксасом, угроз, по природе своей, тоже являющихся миражами. И все это вечно. Круг за кругом. До смертельной скуки. До идиотизма. Что может быть гнуснее?
   Общую картину этого дела Ахут уже сейчас представлял себе. Детали прояснятся завтра. А сейчас - спать. Он затушил сигару о стол, и стал готовиться ко сну.
   Фхагоа пробудилась бодренькой, как ранняя пташка. А проснулась она оттого, что ее любимый ласкал ей грудки, прижавшись к ее телу, и бедро с внутренней стороны, при помощи своего стоящего торчком члена, нежно трущегося о нее, в ожидании просьбы войти. Она его любила, и, конечно же, не отвергла, а напротив, доставила ему удовольствие, нагнувшись, и облизывая заспанные губки. Волны оргазма, которые она ему подарила, сообщили радость и ей. Закончив разминку, пара еще час занималась любовью. Потом они приняли душ и привели себя в порядок. Как раз к этому времени прозвонили к завтраку. Поевши жареной рыбы и салат, пара отправилась прогуляться в оранжерею.
   - Как приятно снова быть дома, дорогая моя!
   - О, да! Но знаешь, любимый, мне уже стало не хватать той заброшенной планеты. Ее голубого неба. И шороха листвы...
   - Эх, милая моя... Да ведь капитан снова отправит нас туда. Работа-то еще не закончена! Вот увидишь.
   - Как мы выкрутимся на сей раз? Интересно... А если нам вообще не суждено вернуться? Да какая разница... Мы просто исполняем предначертание судьбы. И если при этом погибнем, что с того? Мы не можем отвернуться от нашего предназначения, это хуже чем смерть.
   - Подлинному бойцу нужна не победа, а битва.
   - В которую мы и ввязались по самые уши.
   - Имей смелость принять результат, каков бы он ни был. Иначе, любимая моя, мы окажемся ни на что не способны, подобно пыли, разбрасываемой всеми ветрами.
   Беседуя так, они гуляли в тропической оранжерее, до тех пор, пока не пришло время идти к капитану.
   В каюте уже все собрались, и ожидали разведчиков. Савхай и Фхагоа немного опаздывали. Наконец они пришли. Капитан начал официально:
   - Вы, Савхай и Фхагоа, были посланы мной на планету, с названием Земля, в качестве представителей Центральной Галактической Империи, с целью исследования этой замечательной (улыбка) планеты. И сейчас мы собрались здесь, чтобы услышать в мельчайших подробностях о ходе и результатах вашей миссии. Расскажите нам.
   Савхай, поудобнее устраиваясь в кресле, начал свое повествование. Рассказал он, подробно и не спеша, обо всех предпринятых ими шагах. О первых попытках поиска информации. О том, как логическая цепь, выстроенная Фхагоа, последовательно привела к обнаружению следов цивилизации, расшифровке земных языков (кибермеханик согласно кивал головой), получению свидетельств о катастрофе. Которая продолжается и сейчас. О причинах вызвавших эту катастрофу. Об Абраксас корпорэйшн, и ее главе, Андрее Бракосовском. О маниакальном стремлении Абраксаса к насилию, и одному из его проявлений, деспотизму. Благодаря которому радикально погублена нормальная жизнь для всего этого мира. И заменена гнусным иллюзорным суррогатом, результаты действий участников в котором, даже ничтожнейших, строго контролируются Абраксасом. Как естественная и настоящая жизнь заменена фальшивым, иллюзорным миром, не приносящим никакого удовлетворения никому, кроме самого Абраксаса.
   Далее Савхай описал, довольно красочно, их подземную вылазку, приведшую к терминалам Абраксаса. Фхагоа дополнила его отчет, обрисовав роботов-служителей культа виртуального мира. Их механические, веками отлаженные интонации, и запах машинной смазки, исходящий равно и от вооруженных убийц, и от святош-жрецов, проповедующих вечно-благополучную жизнь, на самом деле которой, не может существовать вовсе.
   Когда геолог закончил рассказывать, Пхим и Шивас посмотрели на него слегка удивленно. В лице капитана не изменилось ничего.
   - Вы очень верно поступили, пожертвовав андроидами, - сказал он. Абраксас будет считать, что причина беспокойства устранена, и, может быть, не поставит нам непреодолимых препятствий, чтобы проникнуть внутрь.
   - Да, возможно, их еще можно будет восстановить, - робко заметил Шивас. Жаль, вы не сделали запись того, что было под землей.
   - У нас не было возможности. Когда двадцать убийц, в которых даже нет ничего человеческого, размахивают автоматами над головой, как-то забываешь про запись.
   - Нет, погодите, - вмешалась Фхагоа. Почему нет записей? А голова робота? У него же в микросхемы памяти все должно было записываться. Все что он видел. Так?
   - Верно. - Шивас согласился. Надо будет поглядеть эту голову. Принесите ее ко мне.
   Капитан, все время сохранявший молчание, вернул инициативу:
   - Шивас, у нас будет много работы. Можешь ты запрограммировать корабль так, чтобы он автоматически уничтожил эту чертову планету, заодно и себя, через два месяца, если это указание не будет отменено? Фокус с черной дырой ты знаешь.
   - Да, капитан.
   - Займись этим. Потом мы с тобой изучим голову.
   - Э-э... Чью, капитан?
   - Андроида, олух. Все остальные пока свободны. Отдых один день. После этого мы все, в полном составе спустимся на Землю. Пока все.
   У Фхагоа слегка зашевелились волосы на голове. Все разошлись по каютам. Фхагоа захватила голову андроида и направилась в каюту кибермеханика. Там она вручила ему эту голову. Сам Шивас усиленно что-то набирал за компьютером, одновременно что-то писал на листе бумаги, делал какие-то отметки. Фхагоа тихо ушла. Кибермеханик, тем временем, составлял несложную, но жутко закодированную и въедливую программу. По пришествии такого-то времени, если при этом двигатели отработают столько-то циклов, активировать такие-то зонды; отправить туда-то, с таким-то указанием. И дальше, в том же духе. При условии, что введен такой-то код, программе остановиться, и стереть саму себя. Это была программа-бомба. По прошествии двух месяцев она должна запустить последовательность действий, в результате которых, ни от планеты, ни от корабля, ничего не останется. Программа самокопировалась в различные места. Принудительная остановка одного из ее процессов немедленно вызывала другой, аналогичного действия. Остановить и уничтожить адскую машину мог только лишь ввод определенного секретного пароля, который Шивас записал пока на бумаге, чтобы сообщить его команде, после чего, бумагу уничтожить. Так он, по указанию капитана, превратил Джокер, их космический дом, в адскую машину грандиозных масштабов. И теперь время не просто шло. Оно отсчитывало мгновения, оставшиеся до их полного уничтожения. Шивас не раз себя спрашивал, что же он такое творит, но не находил никакого ответа, и даже ориентира, и поэтому делал то, что следовало делать. То есть, выполнял приказ капитана. Он терпеливо и скрупулезно отладил код на виртуальной машине, перенес его внутрь компьютерной системы Джокера, запустил, и теперь тупо смотрел, как вирус завоевывает все новые области, продолжая отсчитывать секунды до мгновения Икс. Того момента, когда все полетит к чертовой бабушке. За этим занятием, тупо глядящим на экраны, и застал его пришедший капитан. Шивас заметил капитана, и произнес:
   - Зачем все взрывать? Не лучше ли все бросить и улететь прямо сейчас? Капитан, объясните.
   - Раз уж я здесь капитаном, а ты на моем корабле, верь мне, Шивас.
   - Я верю. Адская машина запущена. Вот. Смотрите. Просто не могу понять.
   - Объясню. Мы не можем улететь, Шивас, даже не предприняв попытки что-либо сделать. А попытка эта, мой дорогой, может, в случае крайне неблагоприятного стечения обстоятельств, закончиться рабством наших душ, на одному космосу ведомо, сколько тысячелетий. Рабству навязчивому, отупляющему, разлагающему душу, многократно стирающему саму память о том, кем мы являемся. Простая и честная смерть в черных глубинах космоса - ничто, по сравнению с гнусной ловушкой Абраксаса. Поверь.
   - Тогда взорвем эту планету прямо сейчас, и смоемся! Чего мудрить?
   - Взорвем и смоемся? И с чем останемся? А технологии, а произведения искусства, а достижения? Уничтожим?! Тысячелетия насмарку? Если бы я был уверен в нашем стопроцентном провале, то да, ничего бы не было умнее, чем взять, все взорвать, и смыться. Но в том-то и дело, что набор вероятностей не состоит из одних лишь проигрышей. Мы здесь имеем очень хороший шанс, принести пользу и себе, и этому миру, оставить Бракосовского с носом, и с честью улететь.
   - Опять я как школьник. Капитан, извините.
   - Учитесь прилежнее, молодой человек, ха, ха! А что там у нас с головой? - Спросил капитан, показывая кивком на голову андроида, лежащую в углу.
   Шивас только сейчас заметил голову. Он ответил:
   - К голове не поступает питание. Нужно внимательно обследовать эту голову, а потом подключить ее к подходящему источнику тока. Подходящее оборудование есть в кибермастерской.
   - Так пойдем туда.
   - Вот. Держите. Это код отключения бомбы, в которую я переделал корабль. - Механик протянул капитану листок с шифром. Не потеряйте. Другого экземпляра нет.
   - Хорошо. Идем?
   - Идем.
   Шивас захватил голову андроида, и они отправились в кибермастерскую.
   Там механик включил лампу, и под ней тщательно осмотрел голову. Какая-то масса черно-металлического цвета гадко шевелилась в носу. Механик просветил голову особым дефектоскопом, и они с капитаном увидели на экране, как та черная масса слилась с мозгом робота. Но вот работоспособен ли сам мозг?
   Чтобы это узнать, Шивас снял чехол с особого стенда, отыскал там пару проводов, и присоединил к отрубленной голове. Саму же эту голову закрепил на специальной подставке, а сам пошел включать и настраивать компьютер в конце комнаты. Ахут молча наблюдал за головой, у которой задрожали веки, по лицу пошла судорога. И вообще, голова начала подавать признаки жизни! Она внезапно открыла глаза, и вдруг залаяла! Как собака.
   - Это еще что за черт?.. - Воскликнул Шивас.
   Капитан же, задумчиво и грустно наблюдал за головой. Голова же и мимику обрела собачью, почему-то. Лицо скалило зубы, рычало. Шивас схватился обеими руками за свою голову.
   - Я сегодня, наверное, с ума сойду, - произнес он, чуть не плача; так что со стороны вышло комично.
   - Спокойно. Можешь ты покопаться в его памяти? Извлечь оттуда последние события?
   - Попробую. Смогу, наверное. Если не упаду сейчас со стула. - Отвечал он совсем убито.
   Шивас за компьютером принялся искать диапазон, и устанавливать связь с внутренним передатчиком робота. Наконец, это получилось. На команды робот не реагировал, но вот файлы с видеопамятью удалось отыскать. Начав с более ранних, Шивас и Ахут принялись за просмотр, усевшись на табуретки.
   На экране разворачивались кадры долбежки двери. Шивас начал следующий ролик. Там Савхай приказывал следовать за ним в подземелье. Разворачивались воочию уже известные действия. Капитан молча глядел. Шивас смотрел невнимательно. Его раздражал лай головы, переходящий иногда в скулеж. И страшные гримасы.
   Прошел час с лишним, а они все смотрели свое шоу. Сцена, в которой исследователи натягивали одежду жрецов, капитана позабавила. Наконец, по всей логике, жизнь бедняги андроида должна бы подойти к концу, но кадры продолжались!
   Вот бородатый хрен бьет его в зубы. А вот жрецы, по одному на каждую конечность, схватили его за руки и ноги, и укладывают на стол. Вот опускают черный колпак. Чернота. Шуршащая тишина в ушах. Чернота скручивается в трубу, и он летит по ней, на ласковый зов светящегося шара. Шар, чистый, святой и безгрешный, заманивает бело-желтоватым сиянием. Какой любящий, всепрощающий зов! Кто сможет устоять! Андроид устремляется на свет как мотылек. Погружается в золотистую белизну. Которая медленно переходит в мутные, красноватые сопли. Шум, возня вокруг. Сопли, наконец, рассеиваются, и он на ощупь и звук, чувствует чмокающие звуки. Здесь фильм прервался, поскольку по времени, в этот момент голову как раз отрубили, и питание исчезло. Но фокус-то был в том, что последний по времени файл сейчас все рос, и увеличивался в размерах! Шивас открыл его... И посмотрев немного, чуть не свалился с табуретки. Андроид, вернее то, чем он стал, прыгал через низко натянутую веревочку, играл с другими... Собаками. Лаял... Бывший робот родился собакой!
   - Охренеть...
   Цепкая мысль хакера отнюдь не приносила успокоения. Лай и жесты с экрана были синхронны с действиями головы! Как, черт возьми, связаны эти логически не связанные предметы?! Поведение головы и постоянно увеличивающийся файл с последней считываемой памятью?..
   Ахут встал, подошел к голове, погладил ее, потрепал за ухом. Голова довольно лизнула ему руку. И на экране собака также лизала несуществующую в кадре руку!
   Комната завертелась, поворачиваясь. Механика качнуло. Повело. Тело Шиваса медленно сползло с табуретки...
   Капитан отволок механика в коридор. Здесь он хоть не увидит снова эту голову, - решил Ахут. После нескольких хлестких пощечин Шивас очнулся. Капитан помог ему встать.
   - Механик Шивас, подключите мне синхронный перевод на ролики из этой головы, и на сегодня достаточно.
   Шивас с ужасом поглядел на вход в мастерскую, но ничего не сказал. Стараясь поменьше глядеть на лающую голову и экран, он поплелся к компьютеру, быстро подключил перевод, и также быстро покинул кибермастерскую.
   - Советую выпить вина, и лечь спать, - сказал Ахут удаляющемуся механику. До завтра.
   - Спокойной ночи, - автоматически, и не совсем в тему, ответил Шивас.
   Дожили, - подумал капитан, хакер Шивас панически бежит из собственной кибермастерской! Эх, пойду и я, принесу пачку сигар. Ночь будет долгой и беспокойной... Капитан оставил мастерскую открытой, и пошел в свою каюту. По коридору звонко разносились звуки лающей головы. Во что превращается мой корабль! О, космос!
   В каюте Ахут набрал на терминале приказ роботу, перенести одно из его кресел в кибермастерскую. Забрал сигары, и, пройдя по коридору, вернулся снова к лающей голове. Сзади по коридору услужливый андроид тащил кресло.
   Голова продолжала скулить. Ахут присел перед экраном, и наблюдал. В пыльном углу бывший андроид играл с другими щенками. Один из них несильно кусал его за бок, другие тоже возились друг с другом неподалеку. Слышалась человеческая речь, переводимая транслятором, который настроил и подключил механик.
   Андроид, наконец, вволок кресло, и поставил его в комнате. После чего удалился. Капитан переставил кресло поудобнее, уселся и закурил сигару.
   - Степан! А ну, какие здесь у тебя народились щенки?
   Послышались шаркающие шаги. Вид изменился. Всех щенков поместили в корзинку, и куда-то понесли. Потом вытряхнули на какой-то стол.
   - Вот, барин. На днях ощенилась серая сука.
   Бородатый тип в пенсне начал по очереди осматривать всех товарищей бывшего андроида. На некоторых, даже, глядел через лупу. Щенки повизгивали, вертелись.
   - Ах, красавец! М-м-м!.. - Барин, на радостях, чмокнул в морду черного щенка. Вот этого оставишь, и того, с коричневыми пятнами. Не перепутай, стервец! Шкуру спущу, мерзавец.
   - Слушаю, барин.
   - Ступай.
   Ахут подошел к голове, и в глаза ей проорал:
   - А остальных куда?..
   Никто его, конечно, не услышал, только бывший андроид-щенок дернулся от страха, и заскулил. Ахут снова уселся на свое кресло, и продолжил смотреть.
   Щенков снова опустили в корзину и понесли обратно. Снова, тот же угол. Щенки завертелись, некоторое время озорничали. Степан в углу бормотал молитвы. Потом загасил тусклый, мерцающий свет, и все погрузились во тьму и тишину.
   Голова постепенно затихла, засопела. Уснул, - подумал капитан.
   Пока пленники Абраксаса спали, Ахут размышлял. По некоторым признакам, таким как навязчивость, стремление к абсолютной власти, стремление выдать себя за кого-то более великого, патологическая лживость, склонность к предательству, вполне явственно определялась насильственная природа Андрея Бракосовского, и, предположительно, даже его половая извращенность, на почве все того же насильственного склада личности и низкого развития души. Здесь картина более-менее понятная, думал Ахут. Но, в созданном им мире, Бракосовский является Богом, вот в чем штука! Да, кстати, упомянутые качества его личности, и явились, наверное, причиной создания им мира, и пребывания его там с полномочиями Бога. Тот светящийся шар... Иллюзия, конечно. А шар-то представлял собой Бракосовского...
   Но, поскольку Абраксас, он же Бракосовский, и есть Бог, он не может в своем мире наслаждаться насилием непосредственно. Это потребовало бы, все тех же, непосредственных сношений с созданным миром. Унизило бы столь великое существо! А ему приходится выдерживать роль взятую на себя. Всякий непосредственный контакт, с этим миром, переполненным мерзостью и грехом, недостойно осквернит господина Абраксаса! Да, кстати, поскольку мир-то этот состоит из законченных грешников и мерзавцев, это вполне достаточная причина, чтобы насиловать их как Господу угодно, и сколько угодно. Но если непосредственно насладиться насилием нельзя, то приходится делать это опосредованно. То есть, через своих представителей в этом мире. Даже, малейший шаг в этом мире, жестко контролируется Абраксасом. По этому совсем нетрудно для Абраксаса выделить подобных ему людей, одного с ним сорта, и передать им кусочек власти, достаточный, чтобы они доставили столь желанное наслаждение насилием. Над ни в чем не повинными душами, - закончил мысль Ахут.
   Тот барин, наверное, и был таким посредником Господним. Нет власти не от Бога в мире божием... - Вспомнил он фразу из книжки с Земли.
   Пока капитан корабля Центральной Галактической так размышлял, на экране просветлело. Там наступал рассвет. Капитан бросил давно затухший окурок, и сосредоточился на экране. Послышались неторопливые, робкие шаги.
   - Помилуй Господи, рабы твоя! - Перекрестил лоб Степан.
   - Неужели ты думаешь, вонючая вошь, великий Бракосовский хоть на миг за прошедшие тысячи иллюзорных лет задумывался о твоем благополучии? - Подумал капитан.
   Степан, тем временем, взял двух щеночков, поднес к свету из окна, рассмотрел. Отложил их в сторонку в углу. Остальных сунул в уже знакомую корзину. Андроид-щенок давно пробудился, подвывал и скреб бока корзинки, требуя еду. Но Степан, видать, сообразил, что еда на том свете ни к чему, и решил сэкономить. Он захватил лопату, и долго нес их, покачивая корзинку. А щеночек все царапал прутья. Хотел к маме. Просил поесть. Наконец, сверху замелькали ветки, Степан остановился. Положил корзинку, и начал копать под толстой березой. Очень глубоко копать не стал. На пару локтей. Чего зря трудиться? Щенок смотрел через прутья, и слышал звуки отбрасываемой земли. Степан положил лопату.
   Не прозевать бы, - подумал Ахут.
   - Господи помилуй, Господи помилуй, Господи помилуй! - Истово крестил пузо на восток Степан.
   - Видимо, они всегда вспоминают Господа, перед тем как сделать какую-нибудь гадость, - подумалось капитану. Это естественно.
   Степан, после того, как запросил прощения у Господа, свалил щенков в яму, и начал закапывать. Потом притоптал сапожищем, и, насвистывая, пошел прочь. А чего унывать? Бог милостив! Все простит. Надо только вовремя упасть на коленки.
   Ничто не омрачало утреннего пейзажа. Бракосовский с высокой колокольни удовлетворенно озирает идиллию утреннего мира. Рад барин. Доволен Степан. Солнце поднимается над деревней. Русская береза скромно шелестела листвой. Только вот, под березой этой, из-под земли, доносились, уже затихающие, звуки умирающих, задыхающихся животных.
   Теперь надо смотреть в оба, - напомнил себе Ахут. Экран был черен. Компьютер, и, синхронно с ним, голова, издавали поскуливающие, затихающие звуки. Наконец, и они затихли. Начался процесс умирания. Мутноватая чернота тошнотворно завибрировала. Стала абсолютной, с бархатистым оттенком, начала сворачиваться в трубу. Звуки, шелест, замирали в отдалении. Ахут подошел к голове и обратился к ней:
   - Андроид, это я, Ахут, твой капитан. Узнаешь ли ты меня?
   - Да, капитан. Что прикажете?
   Наконец-то! В какой-то краткий, очень ограниченной временной отрезок между смертью и пастью этого чудовища, к душе возвращается ее подлинная память! О причинах и последствиях этого явления можно будет хорошо поразмыслить потом. А сейчас действовать! Осторожно и точно.
   - Слушай, андроид. Скоро ты увидишь светящийся шар. Не предпринимай никаких действий от себя. Главное, не отдавай себя шару. Ни в коем случае не погружайся в него, как бы тебя ни затягивало. Отвечай ему только то, что буду говорить тебе я.
   Шар замаячил в отдалении коридора, и стал приближаться.
   - Андроид?
   - Да, капитан.
   - Шар будет говорить и спрашивать. Отвечать буду я. А ты просто, механически и точно, будешь повторять мои слова.
   - Да, капитан.
   Шар приблизился. Андроид немного сдал назад. Шар сиял святостью, милосердием, пониманием и всепрощением.
   - Зачем ты отступаешь? - Начал он диалог. Там, во внешней тьме нет ничего, кроме смерти. Отдайся мне, и я дарую тебе жизнь вечную. Ибо я есть свет и жизнь.
   - Ты мне не нужен. - Сказал Ахут, а вслед за ним, повторил и робот.
   - Я един без греха. Я самый главный. Я хозяин всего. Я это ты. Чего бы ты не пожелал, я дам тебе. Но помни, все имеет свою цену. Проси. Чего ты желаешь?
   - Лишь того, что мне уже принадлежит изначально. Ты ко мне не имеешь никакого отношения. Я сам по себе. В тебе я не нуждаюсь.
   - Но без меня нет ничего! Только смерть! Ты хочешь смерти?
   - Считай, что для тебя я уже мертв. Чего я хочу - тебя не касается. В твоих услугах я не нуждаюсь. Каков бы ты ни был, ты мне не нужен. Не стой на моем пути.
   - Ты желаешь полного развоплощения? Небытия?
   - Полное развоплощение не есть небытие. Небытия не существует. Уж это-то ты должен знать, дефективная гнида! Убирайся. Дай. Мне. Пройти.
   Шар начал сжиматься, сдал назад, и исчез. Абсолютная чернота, пришедшая ему на смену, вскоре рассеялась, и на экран теперь поступало изображение из глаз робота.
   - Андроид?
   - Да, капитан.
   - Ну, как тебе небытие? Ха, ха!
   - Небытия не существует.
   - Завтра скажи Шивасу, если он сюда придет, капитан приказал привернуть тебе новое тело. От законсервированных, не включенных андроидов. А пока потерпи, искатель вечной жизни. Я пойду, посплю. На сегодня с меня хватит.
   - Будет исполнено, мой капитан.
   Ахут потащился к себе в каюту. Там он разобрал постель, разделся, и лег. Было уже четыре часа ночи.
  
   На следующий день Шивас проснулся рано. Спалось ему как-то плохо. Не то, чтобы мучили кошмары, но напряжение предыдущего дня, головокружение от выпитого на ночь вина, постыдный обморок в собственной мастерской, а самое главное - клубок не распутанных противоречий, создавали тревогу, волнение, и мешали заснуть. Проснулся он раньше всех. Понял, что уж не заснет более, и решил себя не мучить, а встал, умылся, оделся, и теперь смотрел на себя в экран-зеркало. Могло бы быть и хуже. А вообще-то, в голове значительно посвежело. Шивас пока решил не тревожить капитана, но непременно потом зайти к нему, и добиться разъяснения событий прошедшего дня.
   Боже мой! Свалиться со стула в собственной мастерской! Как же это могло произойти-то? Свежие воспоминания снова возвращались к нему, чтобы вновь грызть душу и тревожить его. А, собственно, чего так волноваться-то? Ну, залаяла отрезанная голова по-собачьему. Подумаешь! Ну и что? Чего в этом невозможного? Нет. Всему виной переутомление. Перегрев мозга, и пренебрежение отдыхом. Надо снова посмотреть мастерскую. Ничего такого, из ряда вон выходящего, там нет! Сейчас и убедимся.
   Шивас вышел из своей каюты, и направился в кибермастерскую. Все, кроме кибермеханика, в это время спали. Как ни странно, никаких несуразных звуков, вроде визга, лая, скуления, Шивас возле мастерской не обнаружил. Да и в самой мастерской не было ничего похожего на вчерашний балаган. Голова открыла глаза, и вполне вразумительно произнесла:
   - Капитан поручил Вам присоединить меня к телу от нового, еще не включенного андроида.
   Шивас открыл, было, рот от удивления, но, спохватившись, заставил себя избежать повторения вчерашних истерик. Даже эта отрубленная голова ведет себя абсолютно нормально, - подумал он. Потом подошел к терминалу, отключил трансляцию восприятия робота, и привычным образом отправил двум андроидам приказ принести со склада одного не включенного. Сел в капитанское кресло и стал ждать.
   Через некоторое время роботы притащили новое, еще недвижимое тело. Шивас распорядился положить его на верстак, после чего андроиды удалились. Механик отыскал плазменный резак, и принялся за работу. Через пару часов новая, так и не включенная голова, полетела в уничтожитель, а свеженький андроид резво вышагивал вдоль мастерской, выполняя тестовые команды механика. Лишь жуткий шрам по всей шее напоминал о прошлом. Этот шрам механик оставил специально. Чтобы отличать этого робота от других. Проделав несколько тестов, Шивас отослал андроида в оранжерею, ухаживать за растениями. Когда андроид ушел, он с облегчением уселся на капитанское кресло. Дело с лающей головой, наконец, разрешилось. И только на полу, в уголке, небрежно валялся брошенный капитаном сигарный окурок.
  
   Капитан Ахут проснулся чуть позже обычного. Что и неудивительно, учитывая беспокойную ночь. После обыкновенных утренних процедур он со свежей головой наметил проанализировать происшедшие события. Анализировать было что. Ахут поудобнее устроился в одном из своих кресел, и по обыкновению принялся за сигару. Услужливый робот-козел отгрыз кончик. Капитан разжег сигару и втянул дым.
   Вообще, происшедшее с роботом было неудивительно. Бестолковая жизнь, проведенная в мирах Абраксаса. Нелепое, несуразное рождение щенком, и столь же несуразная, отвратительная, подлая смерть. Все это было ожидаемо и естественно, в той ловушке, которую создал Абраксас для изначально свободных, по самой природе своей, душ. Удивление вызывало другое. Как именно это все происходило. Каким-то непонятным, мистическим образом данные поступали в отрезанную голову. А также могли транслироваться прямо из этой головы в иллюзорное существование щенка, внутри чертова виртуального мира! Чтобы сигнал с планеты на каких-либо частотах достиг корабля, нужно некоторое время. Непременно должна возникнуть задержка. Но задержки не было! Реакция на действия капитана с головой наступала, передавалась, и записывалась в файл памяти мгновенно! Как вообще возможно воспринимать реальность - и иллюзорным телом щенка, и частью тела андроида, - отрезанной головой? Одна душа на два тела? А что такое, черт возьми, душа? В этом вся загвоздка. Как вообще возможен перенос из реального физического тела, в виртуальный мир, внутри огромной вычислительной машины?
   Ну, снятие с мозга и перенос в виртуальную среду информации... Информации! Информационный узор, рисунок вроде отпечатка пальца или радужной оболочки глаза... Нечто, в основе своей, абстрактное, нематериальное. Некая схема, информационный узор. Который может быть воплощен на какой угодно физической основе, будь то электронно-механический мозг головы андроида, или же пакеты данных внутри вычислительной машины. Сам по себе этот информационный узор - нечто абстрактное, существующее вне времен и независимо от пространств. Отказавшись от какой-либо основы для воплощения, предоставляемой Абраксасом, душа отнюдь не перестает существовать. Она просто окончательно исчезает из континуума всецело деспотически контролируемого Абраксасом. Только и всего. И ничто ей не мешает воплотиться в каком-либо другом континууме, коих бесконечное множество. В этом деле, с отрезанной головой, наготове было второе тело, а вернее первое, содержащее соответствующий информационный узор - душу этого андроида. Поэтому его душа сразу же и воплотилась в это готовое тело, отрезанную голову. А если бы такого тела не было? Если уничтожить ту лающую голову? Что тогда? Да ничего особенного. Среди бесконечного числа всех возможных времен и миров, наверняка отыщется такое тело, которое содержит этот информационный узор. Вот в него-то та душа и воплотится. Правда, это будет рулетка. Игра случая. Душа возродится в теле, находящемся в мире и времени, выбранном случайно.
   По этому, отказываясь от Абраксаса, хорошо иметь наготове еще одно тело. Но даже если такового нет, возрождение в случайном мире гораздо лучше, чем вечное круговращение под насильственным контролем бессовестного деспота-маньяка.
   Игра случая лучше, чем заведомый проигрыш. Так размышлял капитан, начиная уже клевать носом, когда прозвенел сигнал к завтраку.
   Команда собралась в столовой, роботы подали еду, и все приступили к завтраку. Савхай и Фхагоа имели вид бодренький и довольный, Шивас имел красноватые, измотанные глаза, а Пхим и капитан выглядели обыкновенно. Капитан попросил всех собраться у него в двенадцать, то есть в полдень. Поев, и порассуждав немного о природе посещенных Джокером планет, все разошлись. Пхим пошел составлять списки предметов, требуемых для предстоящей экспедиции, Савхай и Фхагоа развлекаться вместе, пользуясь свободным временем, капитан - составлять свои изощренные, выходящие за грань понимания планы, а Шивас намеревался немного вздремнуть.
   Разбудил его сигнал компьютера, возвещающий о том, что пора идти к капитану. Шивас овладел терминалом и отослал андроиду со шрамом указание заканчивать уход за растениями, и, захватив в мастерской кресло, отнести его к капитану, поставить, сесть на него, и ждать. После этого и сам механик отправился в каюту капитана.
   Ахут неторопливо ждал в своем кресле, а члены команды постепенно приходили один за другим. Капитана позабавило, как новопреставленный, воскресший андроид, притащил кресло, и уселся на него с деловым видом. Последним пришел кибермеханик, и Ахут начал брифинг:
   - Я вижу, чувство юмора вновь возвращается к вам, неутомимый Шивас, - не смог сдержать улыбку капитан, кивком показывая на андроида, развалившегося в кресле. Это хороший признак. Это внезапное собрание вызвано недавними событиями, которые произошли в ходе восстановления нашего андроида, сознание которого было поймано и опутано лживыми иллюзиями Абраксаса. - Капитан указал рукой на андроида.
   Савхай и Фхагоа только сейчас заметили шрам по всему горлу, и удивленно посмотрели. Капитан продолжал:
   - Эти происшедшие события натолкнули меня на ряд очень интересных заключений, которыми я и намерен поделиться с вами, друзья мои! Прежде всего, я познакомлю вас с этими упомянутыми событиями. Механик, подключите файлы памяти робота, перевод, и выведите ролик на экран.
   Шивас принялся за привычную работу, и на передней стенке каюты, вместо обыкновенного космического пейзажа, запестрели кадры похождений андроида. Начиная с того момента, как жрецы потащили его на хирургический стол. Команда молча и с интересом наблюдала за происходящем на экране. И только чувствительная Фхагоа недоуменно захлопала ресницами, когда чернота земли на экране захрустела под сапожищем Степана.
   - Какой ужас, - прошептала она. Неужели так может быть?
   - Да ерунда, - урезонил ее Пхим. Это просто животные. Они наверно и понять-то ничего не успели.
   - Зато я понял, - вмешался капитан. Это - не ерунда! Да я спорить готов, что и с человеческими младенцами, в этом гнусном мирке на вонючих задворках вселенной, делают иногда то же самое! Не очень часто, потому, что основное кредо Абраксаса - не насильственная смерть, а насильственная жизнь. От насильственной смерти ему больше хлопот, чем удовольствия. Но регулярно, с целью удовлетворить наиболее извращенную часть души чудовища. Освежить ее наиболее гнусными и острыми формами насилия.
   Меж тем, на экране ожидался выход на сцену светящегося шара. Возобновившаяся вновь тишина сопровождала представление до последних кадров.
   В каюте некоторое время висела тишина. Потрясенная публика, в конце концов, оправилась от шока, и механик спросил:
   - Но капитан, как вы объясните мгновенную передачу информации? А обратная связь? Как щенок в иллюзорном мире реагировал на действия с головой робота?
   - Шивас, а как ты объяснишь действие телепортационной установки (принцип действия которой был весьма запутан, и в империи его вообще мало кто понимал)?
   На этот, не вполне тактичный, вопрос, ответа не последовало, и капитан продолжил, рассказывая членам команды о своих гипотезах на счет информационной природы души и применении этой теории к данному случаю. О том, что душа андроида хоть и со стертой памятью, но обладала двумя телами. Одно, - первое, жрецы хоть и пытались, но не смогли окончательно убить. Это была отрубленная голова. Другое тело - иллюзорное, дал Абраксас для того, чтобы прожить одну из жизней в его мире.
   Теория капитана, хоть и отдавала магией, но была более-менее логична, и все объясняла. И даже более того. Из нее, как-то, следовало, закрадывалось подозрительное сомнение, что и их мир, в реальности которого они не сомневались, тоже не являлся окончательно, абсолютно реальным! Однако о тонкостях этой странной доктрины в данный момент задумываться не хотелось.
   - А что вы думаете о стирании памяти, капитан? - Поинтересовался Савхай.
   - О, это очень интересный момент. Мир созданный Абраксасом - это механизм, поддерживаемый им искусственно. Это в смысле взаимосвязей его участников. Например, есть город, кто-то должен им управлять, кто-то строить дома, кто-то лечить, кто-то чистить сортиры и так далее. Естественным образом вся эта структура в его фальшивом мирке выкристаллизоваться не может. Без определенных шестеренок механизм работать также не сможет. По этому шестерни назначаются принудительно. И чем нелепей и гнуснее, тем милее. Есть, например, корабль. Океанский лайнер. Если не будет проституток в портах, некоторые мужики из команды свихнутся. Корабль не сможет функционировать, экономика стран даст перекосы. Это может привести к войнам, экономическим депрессиям. Весь план Абраксаса, предначертанный им для его мира, затрещит по швам. Отсутствие одной ничтожной шестеренки ставит под угрозу срыва работу всего механизма. А если она, эта ничтожная шестеренка, мерзко обманутая, изнасилованная, и проданная в рабство, вспомнит среди белого дня, что за гранью иллюзорной оболочки Абраксаса она была принцессой? Была свободна, и счастлива? Вспомнит себя? Захочет ли она продолжать свою жизнь далее хоть на мгновение? Не распорет ли она себе живот? Испугает ли ее жалкий десяток минут боли? А предварительно может хладнокровно и безжалостно убить парочку клиентов. На места этих клиентов не сразу Абраксас отыщет людей с надлежащим укладом души... И все. Механизм опять трещит по швам... Говорю вам, если б не стирание памяти, мир Абраксаса и вовсе был бы невозможен.
   - Капитан, но мы видели, что память после смерти на короткое время вернулась к нему, - высказался Пхим. Зачем же Абраксас допускает такое? Не выгоднее ли ему было бы вовсе стереть память души о том, что было до него, и так оставить, никогда не возвращаясь к этому более?
   - Хм-м... Нет. Не выгоднее. Этот момент еще интереснее. Жизнь в мире Абраксаса состоит из цепочки насилий над душой. Это или очень длинная цепь из мелких насилий, или насилия покрупнее, а цепь покороче. Но во всех случаях, чтобы запустить движение звеньев этой цепи, должно состояться главное изнасилование - Абраксас должен дать душе жизнь в своем мире. А для этого ему нужно получить от души хоть чуть-чуть согласия...
   - Но зачем, капитан? - иронически спросила Фхагоа. Он же может взять душу силой. Привязать к койке, и...
   - И что? Много удовольствия таким способом не получишь. Это все равно, что совокупляться с табуреткой. Жертва-то равнодушна. Ответит она лишь презрением. Подобное совокупление нельзя даже назвать половым актом. Он не продлится и двух минут. Из-за полного отсутствия взаимности. Да, технически это возможно. Абраксас мог бы заставить жить силой. Но за этим последует полное равнодушие к любым событиям жизни, и самоубийство при первом удобном случае. Наслаждения хозяину этот процесс принесет не больше, чем совокупление с табуреткой. Да и не любой метод для этого годится. Жертва может просто откусить инструмент насилия (смех в комнате). Применительно к нашей теме, душа может, попросту, убить посредников Абраксаса, а из-за полного равнодушия к жизни ей будет наплевать на награды или наказания. И заменить этих посредников будет, само собой, некем. Опять трещина в системе. Всего и делов.
   Как и любому махровому насильнику, Абраксасу необходимо хоть чуть-чуть согласия жертвы. Иначе дело не пойдет. Хоть на волосок. И добивается он этого согласия, как и любой другой маньяк, путем угроз и посулов. Роль пряника выполняет предложение возможности жить снова, а роль кнута - полное уничтожение в случае отказа. Конечно же, и пряник, и кнут Абраксаса - совершенные фальшивки. Жизнь под абсолютным контролем свихнувшегося маньяка - удовольствие весьма сомнительное, а полное уничтожение души - просто вздор по определению.
   Возвращение памяти как раз и нужно для того, чтобы получить от жертвы согласие, хоть на волосок. Чего бы оно стоило, это согласие, если душа не в своем уме? Оно просто было бы совершенно недействительным. Все равно, как и отсутствовало бы вовсе.
   Шивас, извлекший из построений капитана ответ на все свои вопросы, поинтересовался:
   - И что же теперь нам делать? Каковы дальнейшие планы?
   - Как я уже объяснил, Абраксас в его мире является хозяином с полномочиями тотального контроля. Но все это вступает в силу лишь при одном условии. Абраксас должен получить от своих будущих рабов хоть чуть-чуть согласия. Иначе контракт не может быть заключен! Процесс смерти содержит в себе малюсенькую, едва заметную глазу, лазейку. Применение которой, тем не менее, приводит к грандиозным последствиям. Лазейка оказывается путем к свободе. Эта скрытая возможность и будет нашим главным козырем.
   В практическом смысле, на ближайшее будущее, нашей основной задачей будет захват установки для переноса в виртуальный мир. Для чего потребуется проникновение во внешние сети Абраксаса. По этому время дорого. В подземелье могут спохватиться и сильно осложнить проникновение. Время отдыха я ограничиваю сегодняшним днем. Завтра мы собираемся и вылетаем. Попрошу собраться завтра здесь в девять утра. Вопросы?
   - Капитан, зачем вы заминировали корабль и планету? - Задала свой вопрос Фхагоа.
   - Не скрою от вас, что предстоящая миссия будет сопряжена с опасностью, - увязнуть в виртуальных мирах навеки. Я заметил, что ход времени внутри Абраксаса не параллелен нашему. Два месяца, которыми я ограничил дальнейшее существование Абраксаса, содержат, по моим подсчетам, около десятка жизней внутри его программных оболочек. Этого времени нам должно хватить для успешного завершения миссии. В том случае, если все мы станем рабами этой фальшивки, а это будет нашим проигрышем, через два месяца все полетит в черную дыру. Этим своим действием я просто удалил из набора вероятностей проигрышный вариант. Мы можем умереть, но не проиграть, друзья мои!
   Команда зааплодировала. Капитан раскланялся:
   - Все свободны, до завтрашнего утра. Приятного отдыха!
   Ахут закончил, и все разошлись. Когда они ушли, он отослал и андроида. Эффектная речь, - подумалось ему. Но все-таки, что же делать с этим Абраксасом и его иллюзорным миром? Ахут не знал. Да, начало было более-менее ясно. Завладеть установкой переноса, и добиться взломом, чтобы внешние системы не отторгали их как чужаков. А вот дальше? Дальше что? Неважно. Дальше изучать жизни внутри оболочки. Решение придет само. Став на этом, капитан лег немного поспать.
  
   За обедом Фхагоа и Савхай не унывали, продолжали свою веселую трескотню, Шивас и капитан имели обычный деловитый вид, а Пхим не торопясь, поглощал борщ, механически пережевывая, и при этом иногда записывал в блокнотик. Что он писал? Как ни крути, а мысли о предстоящем полете никак не шли из головы. Он составлял списки предметов, которые могут пригодиться. Что касательно еды, то там было все понятно. Взять следовало то же что и в прошлый раз, только немного скорректировать соотношения. Пасты поменьше, а побольше соусов, приправ, сушеных трав, круп. Обратить внимание на предметы гигиены: зубные щетки, паста, мыло, бритвы. Если бы еще отыскать на корабле хоть какое-то настоящее зеркало! Роль зеркал всегда выполняли экраны, и предмет этот, зеркало, был, обычно, - лишним. Надо будет порыться на складах, может, где завалялось.
   Теперь оружие. Капитан ничего не говорил, стараясь не испортить, итак весьма условный, отдых. Но, так или иначе, вопрос надо будет решать. Рано или поздно Пхиму придется вооружать команду. Теперь противник известен. Роботы-служители. Вооружены огнестрельным автоматическим оружием. Чем будем крыть? Да все тем же. Андроиды оказались очень эффективны против чужих роботов. То же оружие - два палаша. Топор только увеличивает вес, его убираем из списка. Команде главным оружием послужит разумная тактика. Не высовываться, не отсвечивать, побольше прятаться за спины корабельных роботов. Лбом стену все равно не расшибешь, а железную машину голой пяткой не уничтожишь. Так что, команде оружие на их выбор. Пожалуй, добавить еще лазерную пушку средней мощности. Применяется она против небольших космических кораблей, но четыре робота, пожалуй, смогут ее перетаскивать и направлять. Записываем. Так. Одна штука. Ага, идем дальше...
   Так менеджер черкал в блокноте, не забывая пережевывать вареную морковку. Закончив обедать, он отправился к себе, продолжая записывать в блокнот.
   Шивас быстренько подготовил все нужные для скорого взлома программы, прокрутил в голове требуемое оборудование. Ну, если чего-то не окажется под рукой, можно будет послать зонд, и при помощи корабельных роботов загрузить требуемое оборудование. Нельзя же взять с собой содержимое всего корабля! А в каком именно приборе возникнет нужда, сейчас невозможно знать наперед... Прокрутив наскоро всю эту тему, механик скоро вышвырнул ее из головы, и теперь отдыхал, читая развлекательную книжку.
  
   Остаток дня прошел легко и приятно. Фхагоа и Савхай вместе проводили время, Ахут обдумывал детали своих замысловатых построений, остальные просто отдыхали перед завтрашним полетом. Но вот, незаметно подкралась ночь, члены команды улеглись ко сну, и на этом отдых закончился.
  
   Утро следующего дня растормошило команду. В девять все ее члены были в сборе, в каюте у капитана. Ахут вкратце обрисовал, что полетят они на четырех челноках. В одном разместятся Савхай, Фхагоа, и андроид с перерезанной шеей для их услуг. В другом будут находиться они: сам капитан, Пхим и Шивас. Два остальных аппарата займут пятьдесят роботов андроидного типа и наиболее громоздкое оборудование. Капитан раздал команде бумажки с кодом для остановки адской машины. При этом, приказав выучить код, после чего бумажки уничтожить.
   Потом они с Пхимом погрузились в обсуждение деталей вооружения и оснащения экспедиции всем необходимым. Шивас отправился готовить и тестировать челноки. Капитан напомнил ему захватить три ампулы с антивирусом. Савхай и Фхагоа пошли собирать вещи.
   Ахут и Пхим отправились на склад. На складе Пхим начал через терминал отдавать роботам распоряжения перенести в грузовые отсеки челноков те или иные вещи. Он что-то объяснял капитану, показывая ему в блокноте, растолковывал сколько, чего, и куда погрузить. Четверо андроидов вошли цепочкой на склад, извлекли громоздкий ящик, открыли его, и вытащили громоздкую лазерную установку. Ухватили ее по двое за каждый конец, и унесли. Капитан одобрил действия андроидов. Роботы продолжали сновать по углам склада, отыскивая разные коробки, унося их. Капитан и менеджер пришли, наконец, к какому-то согласию, и капитан ушел. А Пхим продолжил наблюдать за ходом погрузки, изредка пользуясь терминалом, чтобы отдать новые команды.
   Савхай и Фхагоа собрали нужные вещи, одежду, оружие. Не забыли про шкуру пантеры, связали ее в узелок, и захватили с собой. Все это они сложили в челнок, который указал им механик. Вещей у них оказалось не особенно много. Даже меньше, чем в прошлый раз, поскольку часть оборудования пришлось выгрузить, а роботы, кроме одного, теперь летели отдельным транспортом. Вот, пришел и андроид. Разместился в грузовом отсеке их челнока. Немного погодя перебрались внутрь и они. Савхай сел за пульт, протестировал системы. Все у них было приготовлено к взлету. Они ждали.
  
   Шивас в ангаре продолжал наблюдать за погрузкой. Вот капитан появился, таща два ящика сигар. Вот оно, секретное оружие капитана! - Пришла в голову Шивасу нелепая мысль. Ахут начал устраиваться внутри челнока. Много вещей у него, очевидно, не было.
   С металлическим стуком появились андроиды. Уже вооруженные, они разбились на два почти равных отряда, и начали занимать два предназначенных им летательных аппарата. Эти погрузились быстро, четко, и без хлопот.
   Два робота принесли ящики с оборудованием, внесли в грузовой отсек, потом удалились. Подошел, наконец-то, Пхим со своим неизменным блокнотом. Этот, видно, весь свой багаж погрузил заранее. Ну, что ж, пойду и я, - решил механик.
   В челноке горело освещение. Шивас занял место второго пилота. Капитан закрыл люк. Монитор поделился на четверти. Связь работала постоянно между всеми четырьмя челноками.
   - Полет будет автоматическим. В конце его мы все зависнем над котлованом. - Объявил всем экипажам Шивас.
   В челноках андроидов кресла пилотов пустовали, а Савхай и Фхагоа наблюдали, как автоматически подаются команды, начинается прогрев двигателей. Последние роботы, шмыгавшие по помещению, покинули ангар. Двери закрылись. Зашипел воздух. Свет погас. Створки наружных ворот поползли, обнажая дьявольски вращающийся космос. Челнок капитана засветился, и первым поднялся в космос. Медленно удаляясь, он прошел за ворота. Затем тряхнуло и их с Фхагоа челнок. Он пришел в движение, и поплыл к воротам.
   - Пристегни себя к креслу, милый, - напомнила Фхагоа.
   Савхай пристегнулся. Они были снаружи. Сила тяжести исчезла. Аппарат завертело. А на панели обзора... Туда вообще лучше было не смотреть, чтобы не вырвало от вида вертящейся космической каши. Челнок продолжал маневрировать, выравнивая свой полет. Тошноты поубавилось. Космический пейзаж не вращался более сумасшедшим образом. Сзади следовали два челнока с роботами. Впереди был челнок капитана. Аппараты начали перестраиваться. В завершении этого маневра строй их приобрел вид ромба.
   Аппараты летели на автопилоте. Планета начала заметно приближаться. Она все росла в размере, пока Савхаю не показалось, что они направляются, чтобы столкнуться с огромной чугунной наковальней, и разлететься на тысячи кусков. Он отогнал от себя глупую фантазию.
   Челноки вошли в атмосферу. Их затрясло, и они сбавили скорость. Началось снижение. Сила тяжести появилась опять. Ромб повернул. Направление полета изменилось. Наружная темнота космоса постепенно оживлялась рассветными лучами. Солнце, как ни странно, приветствовало путешественников. Но, с другой стороны, ведь это единственные живые люди, которые появились на поверхности планеты за несколько сотен лет... Летательные аппараты твердо выдерживали курс. Летели над перелесками и горами. И этот путь показался Савхаю смутно знакомым.
   Внизу медленно передвигались назад верхушки деревьев. Холодно поблескивали изгибы рек. Перелески чередовались холмами, неуклонно приближая пункт назначения. Свет утреннего солнца проникал в кабины, проходя через иллюминаторы, трансформируясь электронно-оптическими системами, и играя оживленными отблесками. Савхай и Фхагоа, уже знакомые с местными видами этой планеты, не испытывали ни удивления, ни особого восторга, и все же им было приятно видеть вновь Земные пейзажи. Остальным же членам экспедиции открывающаяся внизу панорама была внове. Пролетая над поверхностью, капитан потянулся, было, за сигарой, но решил отложить. Ромбовидное построение из четырех скользящих в атмосфере капсул приближалось к заданной точке. Вот, показались развалины офисов Абраксаса, и посадочные челноки сбавили скорость. Котлован приблизился, белея своей бетонной окантовкой, зияя внутренней запустелостью, и мозоля глаз белесыми бетонными стенами, напоминавшими цвет давно обглоданной и высохшей кости. Челноки медленно выплыли над котлованом Абраксаса и зависли над ним неподвижно.
   Шивас, по указанию капитана посадил два челнока с андроидами почти на самый край котлована. Один из андроидов получил приказ идти в котлован и осмотреть дверь. Люк челнока открылся, и андроид вышел наружу, исполнять приказание. Он обошел котлован, и спустился по лестнице. Изображение передавалось на экраны, внутри зависших в сотне метров над котлованом летательных аппаратов. Робот, звеня по бетонному полу, шел ко входу в подземелье.
   - А что это вообще, черт возьми, за строение? - Задал вопрос кибермеханик.
   - Здесь раньше была крыша и внутренняя отделка, - объяснил с другого челнока Савхай. Наверное, в свое время выглядело прилично.
   - Но прошли сотни лет, и строение приняло свой истинный облик, - заметил капитан.
   - Истинный облик?! - Удивилась Фхагоа. Колыбель вечной жизни что-ли? Под контролем Андрея Бракосовского? В бетоне!
   - Я бы сказал, это склеп, - продолжил Ахут. Только не хранилище тел, отслуживших свое, а куда гнуснее... Могила для бессмертных, по самой природе своей, душ. Подло обманутых Абраксасом, и заточенных здесь заживо на неопределенный срок...
   - Капитан, вы определили срок. Два месяца минус сегодняшний день. - Заметил Шивас, сам кодировавший адскую машину по указанию капитана.
   - Да, да, вы правы... Продолжим работу.
  
   Андроид находился у входа. Дверь была цела и опять находилась на прежнем месте.
   - Видимо, внутренние службы Абраксаса восстановили дверь, - прокомментировал Савхай.
   Робот продолжал рассматривать дверь. Ее приварили к восстановленным заново прутьям арматуры в стене.
   - Механик, распорядитесь применить лазерную установку. Но стрелять не прямо, а под углом, чтобы не повредить терминал. Компьютер не должен находиться на линии огня.
  
   Пальцы Шиваса запорхали над кнопками, доводя распоряжение капитана до электронных мозгов.
  
   - Оставить двух андроидов охранять посадочные челноки. Остальным находиться наготове, у входа в подземелье.
  
   Шивас продолжал слать команды, с зависших в воздухе летательных аппаратов. Четыре робота вынесли из челнока лазерную установку, и потащили к котловану. Два андроида заняли позицию рядом с челноками. Остальные по очереди пробуждались, выходили наружу, и следовали по направлению ко входу в котлован. Там они спускались по лестнице, и располагались в стороне от входа в подземелье. Происходило все это без суеты, и очень быстро. Скоро приземлившиеся челноки остались пустыми, с открытыми люками. Два робота находились при них. Другие электромеханические существа скопились у входа в котлован. Четверо из них держали лазерную установку в пяти метрах от двери, под углом сорок пять градусов. Остальные отошли от двери на пятнадцать метров в сторону, на случай внезапного взрыва. К штурму все было готово.
   Сверху пришел сигнал, и установка заработала в постоянном режиме. Роботы упрямо пялились в пол, опасаясь повредить чувствительные элементы глаз. Отдачи лазерная пушка не давала. Металл двери был обыкновенным. Он накалялся, и, не успев как следует расплавиться, испарялся, испуская неприятный дым. Кусок верхней части правой двери расплавился, и отек вниз. Роботы, украдкой поглядывая, чуть изменили направление. То же повторилось и с левой дверью. Роботы нацелили чуть ниже, и расплавили у двери нижнюю часть.
   Ахут, наблюдая на экране, к чему идет дело, приказал принести свежесрубленных веток. Два робота направились к выходу из котлована, выполняя поручение. Между тем, лазерная установка продолжала работу, и вместо двери проход украшала прожженная в металле дыра с раскаленными краями. А расплавленный металл, тот, который не успел испариться, растекся на полу, затвердев и медленно остывая. Когда принесли ветки, свалили их поверх этой раскаленной лужи. Все происходило в тишине. Лишь шипение испаряющегося металла и перестук ног роботов звучали в котловане.
   Четыре робота с установкой проследовали первыми по темному коридору. Остальные шли за ними. Вторжение пока оставалось незамеченным, и роботы без приключений попали в комнату с терминалом управления. Однако рубильник, включающий свет пока поворачивать не стали, а вместо этого направили лазерную пушку на правый проход, и сосредоточили основную массу роботов рядом с левым проходом.
   - Терминал захвачен, капитан. - Металлическим голосом передал наверх один из андроидов.
   - Так, пора и нам принять участие. Всем челнокам, приземлиться.
   Аппараты пошли на снижение и плавно сели рядом с остальными челноками.
   - Шивас, сейчас тебе придется как можно быстрее взломать терминал внешних систем Абраксаса. Захвати аппаратуру, и следуй за мной. - Капитан отыскивал коробку с сигарами. Савхай и Фхагоа - оставайтесь в челноке, до моих распоряжений. Пхим, пойдешь с нами.
   Люк открылся, и они вышли наружу. Шивас нес приготовленный заранее чемоданчик. Воздух был прохладным. Все выглядело до ужаса обыденным, как будто ничего особенного не происходило. Ну, что ж, - подумалось капитану, мы как раз собираемся немного поорудовать у Абраксаса в брюхе. А если возражений нет, то нас это тем более устраивает. Он подошел к каменным ступенькам, и с сомнительным выражением поглядел вниз. Вынул сигару, откусил, и раскурил ее. Пхим и Шивас догнали его, и капитан начал спускаться. Что за дикие фантазии случаются в головах рождающихся на этих серых, периферийных планетах! - Такую мысль вызвал котлован у менеджера Пхима. Впрочем, потому и в цене они, что фантазии в них много. Надо поглядывать, как бы задницу здесь не отстрелили!
   Горячий металл от расплавленной двери все еще шипел о ветки, когда по ним проходили напавшие на Абраксас. Капитан, пуская дым, продвигался вперед. Он прошел по коридору и вошел в залу. За ним следовали менеджер и взломщик. Роботы затаились, и слабо светили фонариком. Капитан, не долго думая, подошел к пульту, и повернул рубильник.
   Последствия этого действия угадать было не очень сложно. У Абраксаса, у него ведь все под контролем! Свет зажегся, входная дверь закрылась. В переходах зазвучали шаги. Какое гостеприимство! Военщина Абраксаса невозмутимо появилась из проходов. Капитан решил, что эффектные мелодраматические паузы хороши для театра, а в бою они только мешают, и решил обходиться без пауз:
   - Всех роботов-солдат Абраксаса в этой комнате, и прилегающих коридорах уничтожить! У жреца отнять револьвер!
   Солдаты Абраксаса начали, было, строится по отлаженной программе. О, да! Никакого сомнения в том, что толпа вооруженной солдатни быстро справится, и в бараний рог согнет одинокую, безоружную жертву!
   Но в зале не было такой жертвы... Два импульсных выстрела установки смели и вывели из строя чужих роботов справа. Три оставшихся непонятным образом бойца Абраксаса, ослепшие, и в обгоревшей одежде, начали метаться и бестолково палить, но пара андроидов ловко снесла им головы.
   Солдатам из левой группы повезло еще меньше. Для того чтобы вскинуть автомат, снять его с предохранителя, направить, и начать стрельбу, требуется некоторое время. Кроме того, чтобы придти к выводу о необходимости совершить все эти действия, требуется еще чуть больший промежуток времени. Корабельные андроиды уже знали, что они делают. И поэтому им понадобилось времени гораздо меньше, на то чтобы вытащить мечи, и отхватить чужим служителям башку. Слева прозвучало лишь четыре шальных выстрела. После чего головы отлетели, и воцарилось затишье.
   Капитан даже не удосужился прилечь на пол. Так он оценил обстановку. Жрецов на правом фланге расплавила пушка, а слева андроид обыскал робота-старика, и забрал револьвер. Обоих жрецов подвели к капитану. Правда, по программе, они и сами направлялись туда. Капитан приказал одному из корабельных роботов быть переводчиком.
   - Шивас, займись терминалом, а я пока побеседую со жрецами о спасении души.
   Андроид переводил гневные причитания робота-старика:
   - Как вы посмели, нечестивые грешники, поднять руку на слуг величайшего, всемилостивейшего владыки! Вас уничтожат!
   - Кто? - поинтересовался капитан, закуривая еще одну и присаживаясь на кресло перед терминалом.
   - В это самое время сюда направляются две ударных бригады особого назначения службы безопасности Абраксас корпорэйшн! Сдавайтесь пока не поздно, нечестивцы! Хозяин милостив. Он дарует вам прощение ваших ужасных, черных как ночь грехов, и вы познаете бесконечную любовь и святость нашего Господа в его вечной обители!
   - Это что еще за ударные бригады?
   - Одну такую вы уничтожили, нечестивцы.
   - А четыре нельзя прислать?
   - Нет, еще две заняты на охране особо важных объектов, но ресурсы Хозяина неисчерпаемы! Бойся грешник! Расплата неизбежна! Покайся, нечестивец!
   - Две, так две. Меньше народу, больше кислороду. Ответьте на один несложный вопрос, кто Вы такой?
   - Я верховный служитель культа Абраксаса! А вот вы кто такие?
   - А мы... Тоже слуги Абраксаса. Секретная служба собственной очистки.
   - Ты лжешь негодяй! Никогда здесь нет и не было никакой службы собственной очистки! Вы даже не имеете идентификационного частотного кода, числящегося в списках Абраксаса!
   Капитан и Шивас переглянулись.
   - Почему вы решили, что я лгу? Разве вы все знаете про Абраксас лучше Хозяина? Конечно, мы не имеем частотного кода, ведь служба-то секретная. Если я лгу, кто же мы, по-вашему?
   - Вы пришли извне! Проклятые нечестивцы!
   - Извне?! А разве там есть что-то кроме черноты, греха и хаоса? Разве может кто-то прийти извне? Оттуда, где уже столетия никого нет и быть не может! Эту неслыханную ересь утверждает... Кто бы вы подумали? Верховный жрец культа! - Капитан постепенно повышал голос, и теперь просто орал на жреца во всю глотку. Да знаешь ли ты, ничтожный раб, что Хозяин сделает с тобой, когда я расскажу про твою неслыханную ересь!
   Жрец часто заморгал, и уверенности у него значительно убыло. Хуже того, вместо безапелляционной уверенности, с той же легкостью, сознание начал заполнять ледяной, предательский страх!
   - Я лишь пытался объяснить появление в святилище таких странных людей. В этом нет ничего противозаконного. - Жрец начинал юлить, и пытался замазать промах.
   - Пхим, - обратился к менеджеру капитан, выдерживая серую, бухгалтерскую интонацию, так и запишите. Верховный Жрец, после столетий проведенных в верном служении Хозяину, пытается объяснить каждое появление новых людей, поставьте запятую, существованием внешнего, населенного мира. Точка!
   Пхим записывал в блокнот. Капитан глядел на жреца прямо, с легким презрением, дымил, и не скрывал улыбки.
  
   - Это, это неправда...
   - А это уже не мое дело, дорогой мой друг. Я лишь выполняю свою работу. То есть передам эту информацию Хозяину. Видеозапись прилагается. А Он пусть проверит, правда или нет. Мне все равно.
   - Любезный незнакомец! Пощадите! Я всего лишь старый больной человек, переведенный на механическую основу (глаза у кибермеханика поползли на лоб). Это просто ошибка, вы же видите.
   - Я вас не понимаю, - холодно заметил Ахут.
   - Я все сделаю, все, что вы прикажете. Не сообщайте Хозяину. Он уничтожит меня.
   Бедняга, - подумал Ахут, а ведь уничтожение, это лучший выбор, которого ты мог бы желать для себя, оставь Абраксас тебе хоть каплю мозгов! Но вслух сказал:
   - Мы пойдем вам навстречу, если вы согласитесь сотрудничать с нами. Великий Хозяин возложил на нас особую миссию. Ваша помощь могла бы несколько облегчить нам решение проблемы. - Капитан поглядел на жреца все еще с некоторым сомнением. Совсем недавно, продолжал Ахут, в системе были зафиксированы сбои. Непонятным образом то появлялись, то исчезали воплощения служителей.
   - Да, да! Мое прежнее воплощение было внештатно уничтожено при странных обстоятельствах! Совсем недавно! Но, хвала Господу Абраксасу, я живу вновь!
   - Так вот, возникло предположение, что все это вызвано действием компьютерного вируса. Вирус где-то внедрился в систему! - Капитан как-то странно поглядел на кибермеханика, и тот слегка кивнул. Как вы думаете, откуда мог появиться такой вирус в нашей замкнутой системе? - Капитан повысил голос, и так глянул на старичка, что тот аж сжался.
   - Я... Я не знаю... Но не сам же я запустил этот вирус?! Я стар...
   - Вот что, любезный. Пока мы не найдем того, кто это сделал на самом деле, мы будем считать, что это сделали вы.
   - Я? От меня здесь ничто не зависит. Я и программировать-то не умею...
   - Послушайте, вы верховный жрец. Так? Вы здесь главный. Так с кого же еще спрашивать за все, что здесь творится? Сами вы создали вирус, или недостаточно контролировали своих подчиненных; в каждом из этих вариантов, в конечном итоге, виноваты вы.
   Жрец упал на коленки:
   - Пощади, смилуйся, добрый человек! Что же делать?
   - Надо найти настоящего преступника. И вы нам в этом поможете. Или умрете навсегда.
   Ахут вспомнил свою игрушку, золотого робота-козла. Вот и козел отпущения замаячил на сцене. Это старинная забава во всех тоталитарных мирах - охота на козла отпущения. Бодрит! Так увлекает, что забываешь обо всем. Г-м-м... Даже о некоторых логических нестыковках. Например, почему расплавилась дверь, ведущая в подземелье?..
   - Вы должны к завтрашнему дню определить предателя. Иначе...
   - Я?! Боже мой! Это невозможно. Я не сумею. Я же в этом ничего не смыслю... Что делать?..
   - Ну, хорошо. Мы сами займемся поисками. Вы должны четверым из нас передать ваши полномочия жрецов. К завтрашнему дню.
   - Строжайше запрещено, - забормотал еле слышно жрец.
   - Что-о?! Все это под мою ответственность. Я сам отвечаю перед Хозяином за все эти ничтожные, незначительные неувязки.
   - Да. Все понял. Завтра я вам передам четыре идентификационных чипа жрецов. И пароли доступа.
   - И уберите отсюда вашу дурацкую охрану. Во-первых, она ни на что не годится, во-вторых, раздражает и мешает работать.
  Мы займемся здесь поисками террориста, а вы можете идти. До завтрашнего дня.
   Кажется, пронесло, - подумал верховный жрец, перед тем как вместе со служительницей покинуть залу.
   - Шивас, как продвигается работа?
   - Пока не очень.
   - Десять андроидов пусть останутся в комнате. Никого не пропускать к выходу. Установка тоже остается. Один пусть займет место Шиваса. Всем остальным - возвращаться.
   Капитан выключил рубильник. Когда свет погас и проход открылся, капитан, Шивас и Пхим покинули помещение. За ними шли роботы.
   Ветерок приятно освежал после застойного воздуха подземелий. Уже сгустились сумерки. Группа капитана возвратилась к себе в челнок, а роботы распределились по ихним летательным аппаратам.
   Фхагоа с интересом и удивлением наблюдала на экране за действиями капитана. А ведь, собственно, что им с Савхаем мешало применить трюк капитана еще тогда, в первый раз? Те же роботы, тот же жрец, тот же язык. Казалось бы, начни им так ловко вертеть, как это делает капитан, и хлоп, верховный жрец завербован! Но, нет... Чего-то не хватает. Какой-то непонятной жилы, которая есть, видно, только у мошенников высшего класса. Негодяй-старик, охрана... Вроде, вариант один - спрятаться под стол. А этот дьявол Ахут отыскал еще один, - завербовать жреца!
   На экране появилось лицо Ахута, и попросило их с Савхаем прийти в челнок к капитану для совещания. Это прервало размышления Фхагоа, они открыли люк, и перешли в капитанский летательный аппарат.
   - Ничего подобного мне еще не приходилось видеть, - начал Савхай. Это феноменально! Как вам удалось охмурить верховного жреца в столь краткий срок?
   - В иллюзорной тотальности фальшивых миров все шестерни системы движимы лишь силой кнута и пряника. Поскольку никакого пряника я предложить жрецу не мог, оставалось позаимствовать у фальшивого Хозяина немного кнута. Реализация того, чем пугает Абраксас, на самом-то деле, вовсе не идет его рабам во вред. Так для верховного жреца, полное уничтожение, которым его пугают и держат рабом, принесло бы освобождение и покой, а не исчезновение души, которого вовсе быть не может. То есть, было бы, фактически, наградой, а не наказанием. И в то же время бессмертное, бесконечное, нормализованное рабство, которое самозваный Хозяин подает как конфетку, по факту, страшнее самой смерти. Вечная необходимость творить всякие гнусности по указанию и правилам Абраксаса, толочь воду в ступе, на потеху самоназначенному Хозяину, наслаждающемуся своей властью, причинять лишь страдания... И всему этому нет ни конца, ни края. Что за радость участвовать во всем этом? Зачем это нужно? Этот пряник Абраксаса, вроде конфетки, которой маньяк заманивает невинную душу. Имей этот жрец, так радующийся своему бессмертному благоустройству, хоть каплю мозгов, давно бы задал себе вопрос, - а не протухла ли конфетка? Из шоколада ли пряник Господень? А может из чего другого?..
   - И все же, я не понимаю, - сказала ему Фхагоа. Как эти пространные рассуждения помогли так быстро окрутить жреца?
   - Знание скрытых причин механизма дает возможность влиять на его части. Но, вообще-то, радоваться пока нечему. Мы еще не получили требуемого. Идентификационных чипов и кодов. Всегда есть некоторые шансы против нас. Таковы правила игры. С этим ничего не поделать.
   - Капитан, чипы нельзя создать мгновенно, из воздуха, - вмешался Шивас. На это нужно некоторое время.
   - Я тоже об этом подумал. Поэтому и назначил на завтра. Лучше здесь не сыграешь. Будем ждать.
   - А если за это время жрец нас раскусит? - Спросил Пхим.
   - Давайте решать проблемы по мере их поступления. Не ставьте телегу впереди лошади, мой дорогой. Все же, мы имеем здесь очень хороший шанс.
   - Шивас, а как у вас шли дела? Удалось запустить вирус?
   - Я понял, к чему идет дело, капитан, и забросил небольшой безвредный вирус. Ну и на этом все. Пока похвалиться больше нечем. Удалось немного подвесить систему, но это ни к чему не привело.
   - Что же. Надеюсь, с паролями жрецов дела пойдут веселее. Я вижу, наше положение здесь всем понятно. Завтра Савхай и Фхагоа снова останутся в челноке, а наша группа продолжит работу. Пока все свободны. Спокойных снов, друзья мои.
   Фхагоа и Савхай пошли к себе.
   Капитан же, захватив сигару, вышел покурить перед сном. Что же делать с чертовым жрецом? Нет, Ахут не боялся, что его раскусит старик. Если Абраксасу доложит сотрудник секретной службы, что жрец неблагонадежен? Жреца уберут, и заменят другим. А если эту информацию, плюс еще и доказательства сообщит Враг? Тот же результат! Так, что при данных обстоятельствах, раскумекают их, или нет, не имеет большого значения. Старик на крючке сидел прочно! Да и побаивался он этой новоявленной компании. Не рискнет он сейчас, открыто и прямо, пойти против. Все-таки надо что-то делать со стариком. После того, как получим права жрецов, нужно их убрать куда-то, чтоб не мешались. Или, по крайней мере, изолировать. Как бы эти сволочи не поломали всю игру, если их оставить. Так размышлял Ахут; и, так ничего не придумав, отправился спать.
   Спалось Ахуту, Шивасу и Пхиму как-то плохо. Сказывалось беспокойство и тревожность обстановки. Вот для Савхая и Фхагоа ночь, проведенная на Земле, была не первой. Спали они хорошо. Только лишь первые лучи Солнца показались из-за горизонта, группа капитана отправилась под землю в сопровождении роботов. Оставленные в зале андроиды не зарегистрировали никаких изменений. Капитан опять включил рубильник, и это вызвало знакомый эффект. Когда свет зажегся, Шивас занял место за пультом. Шаги из проходов доносились не столь многочисленные. Появились четыре жреца. По двое с каждой стороны. Быстро же они восстанавливаются! - Чуть не сказал вслух Пхим. Верховный без предисловий подошел к капитану, и передал чипы и бумажку с кодами. Ахут поблагодарил жреца, и сказал:
   - Нами обнаружены следы заговорщиков! Мы получили сведения об их местонахождении внутри программной оболочки.
   Андроид-переводчик пересказал жрецу.
   - Заговор в благословенных мирах Абраксаса! Это неслыханно! - Начал впадать в праведный гнев верховный служитель.
   - Я должен буду попасть внутрь, и обезвредить негодяев, - заявил Ахут.
   - Ваша самоотверженность изумительна. Надеюсь, Хозяин высоко оценит ваш беспримерный подвиг, - сказал жрец.
   - Вы поможете мне попасть внутрь, но так, чтобы остальные жрецы не знали об этом, - прошептал ему на ухо капитан, уже освоивший, немного, земной язык. Дело секретное. Под подозрением каждый. Вы один мне поможете, ведь это ваша прямая работа, не так ли?
   - Да, да, - закивал жрец, обрадовавшийся избавиться, наконец, от опасного субъекта.
   - Прямо сейчас и отправимся, - сказал капитан.
   Он распределил чипы, вручил коды кибермеханику, и показал старику на вход кивком головы. Верховный пошел по коридору, а капитан за ним. Остальные жрецы остались в зале. Старик вместе с капитаном проследовал уже знакомым Савхаю и Фхагоа путем через лифт и коридор, предварительную комнату. И вот они оказались в зале с установкой переноса и колодцем.
   - Что нужно делать?
   - Ложитесь на этот стол, - сказал жрец.
   - Я так боюсь! Покажите мне, любезный друг, чтобы я точно знал. Это умерит волнение.
   Старик и капитан подошли к установке. Жрец, кряхтя, влез на стол, перевернулся, и лег плашмя. Капитан с любопытством смотрел.
   - А руки? Как держать руки?
   - Да какая разни...
   Докончить фразы верховный не успел. Потому, что капитан надвинул ему на голову установку, она заработала, а Ахут держал жреца, чтоб не дергался.
   Ахут быстро снял с него балахон, забрал револьвер, и спихнул тело со стола.
   - Да наградит тебя Господь за верную службу! - Заявил на прощание Ахут и пошел обратно.
   Он снова поднялся на лифте и вернулся в первую залу.
   - Жрецы Абраксаса! Верховный служитель отправился внутрь миров нашего благословенного Хозяина, для выполнения великой миссии, оставив меня временно выполнять его обязанности. Он приказал вам последовать за ним, и достойно выдержать испытания, посланные Святейшим Господом нашим, дабы помочь верховному жрецу в его великом труде!
   Когда андроид перевел им это, жрецы с сомнением и ужасом переглянулись.
   - Андроиды, быстро отведите жрецов в комнату с установкой переноса. По одному положите на стол, и наденьте на голову установку. После обработки установкой, все тела принести сюда.
   Больше капитан не прибавил ничего. Два жреца шли сами, третьего андроидам пришлось тащить силой. Когда их увели, капитан вынул сигару, сел, и закурил.
   Прошло некоторое время, прежде чем принесли первое тело. Им оказалось тело верховного, уже раздетое. Потом последовали тела других жрецов. Ахут снимал с них балахоны, и складывал в углу. Когда собрались все четыре тела, капитан приказал роботам вытащить их все из котлована. Лазерную установку, также, вытащить. И полностью расплавить все эти тела лазерной установкой.
   Роботы поспешили исполнить приказ, а Ахут при помощи андроида (андроиды всегда поддерживали связь с челноком), вызвал в подземелье Савхая и Фхагоа, попросив прихватить лоскутки и нитки с иглой. Когда те появились, он попросил хорошенько вшить чипы в соответствующие балахоны. И пока Фхагоа трудилась над ними, капитан вкратце рассказал историю захвата подземелья. На земле их языка не знали, так, что опасаться не приходилось.
   Ахут надел балахоны на андроидов, и свой тоже, после чего роботов оставили как есть, а обе группы вернулись на поверхность планеты. Внутри челнока Фхагоа приготовила еду, и они поужинали. Теперь опасность их пребывания под землей резко сократилась. И это прибавляло исследователям бодрости. Теперь можно было не дрожать при каждом своем действии, опасаясь нападения.
   Шивас с правами верховного жреца собирался окончательно разобраться с компьютерами Абраксаса. Савхай собирался отправиться в ближайшем будущем на охоту. А Пхим составлял списки вещей, которые могли бы оказаться полезными, и которых недоставало. Фхагоа наводила порядок внутри их обиталищ, и готовила еду. А капитану надо было отдохнуть и обдумать хорошенько дальнейшие ходы. Существование их снова входило в некую стабильную колею, если только это возможно было, в таких странных условиях.
   После ужина группы разошлись по челнокам, посвятив себя отдыху до следующего дня. Лишь капитан вышел наружу, и, прислонившись к обшивке, не спеша, дымил и обдумывал, как же вклиниться внутрь иллюзорных миров, при этом не подставиться и не потерять контроля над процессом.
   Пока побывать внутри и вернуться удалось лишь роботу. Но Абраксас правильно классифицировал его душу на уровне животных, и дал ему тело собаки. От андроидов толку мало. В теле животного много полезного не сделаешь. А если послать человека, пиши, пропало. Он сам не вернется. Андроида удалось возвратить при помощи его головы, частично подключенной к компьютеру. Биологический организм к компьютеру не подключишь! И все же, лазейки были. Во-первых, жрецы после переноса непременно уничтожали тела. Если же тело сохранить, то этот факт будет Абраксасу остро против шерсти. Почему? Вот вопрос. Надо как-то разыграть эту карту. Что-то здесь кроется. Какая-то возможность... И, во-вторых, что-то жрец болтал про перевод тела на механическую основу... Сумерки сгущаются...
  Когда стемнело, все скоро улеглись и крепко заснули.
  
   Глава 4
  
   Внутри
  
   Солнце значительно поднялось над горизонтом, когда Ахут пробудился ото сна. Вчерашний день был сумбурным, и беспокойным, - напомнил он себе. Все члены обеих групп давно уже проснулись, и толклись теперь без дела, внутри и вокруг раскрытых челноков, дожидаясь от него конкретных указаний. Ахут проделал привычные утренние процедуры, наскоро поел, отыскал снаружи кибермеханика, и ознакомил его с основной задачей сегодняшнего дня - входом во внешние сети Абраксас корпорэйшн под логином верховного жреца. Шивас захватил чемоданчик с аппаратурой, и они отправились к подземному терминалу.
   Комната терминала имела прежний вид. Никаких изменений не произошло. Шивас надел одежду верховного жреца, а капитан тоже накинул один из балахонов. Шивас уселся за компьютер, а капитан вновь взялся пускать дым и распутывать свои логические клубки.
   Никто нас сегодня не встречает с механическим радушием, и тихим, подленьким намерением предать установке переноса в иллюзорный мир вечного благополучия. Даже скучновато. - Начал разбег прокуренной мысли капитан. А ведь мы здесь как раз для этого. Для того чтобы проникнуть внутрь, и как следует изучить обстановку. И, не будь я капитан корабля-исследователя Центральной Галактической, если слащавый петух Абраксас не подавится нами. Чертовы жрецы. Не появляются. Идентификационные чипы действуют, и система считает, что жрецы функционируют, как ни в чем не бывало. А если уничтожить чип? Система возродит жреца вновь. Видимо, внутри гигантского компьютера есть готовые оцифрованные слепки с душ жрецов, их конструкты. Там эти конструкты лежат на полке незадействованными, пока воплощение жреца не постигает смерть или серьезная поломка. Если такой случай наступает, конструкт загружают в одно из запасенных запасных тел, и новая копия жреца является к жизни. Как-то так. Для того, чтобы изнутри исследовать мир созданный Абраксасом, как мы уже попробовали при помощи головы андроида, надо, чтобы исследователь имел электромеханическую основу. Как эти жрецы. Лишь тогда можно будет получить данные из того программного мира. А для того, чтобы этот перевод на электромеханическую основу осуществить, нужно иметь конструкт. Точный цифровой слепок души. А получить его мы можем только при помощи установки переноса.
   Здесь какая-то путаница. Чтобы попасть внутрь, и, главное, гарантированно вернуться оттуда, требуется конструкт. Но чтобы снять конструкт, надо применить установку переноса, то есть - попасть внутрь!
   Нет. Все не так. Прежде всего: попасть внутрь можно и существу на биологической основе. А вот возвратиться при этом будет очень сложно. Но не невозможно! Мы можем сохранять тела. Это даст нам дополнительную зацепку, чтобы осуществить возвращение. Пусть нельзя получить изображение и звук. Но какой-то контакт с находящимся внутри исследователем тело должно обеспечивать! Может, этого будет достаточно, чтобы вернуть его. Вообще-то, сбежать изнутри, душа может и сама. Опираясь лишь на свои силы. Но, почти всегда, она настолько омрачена ложью Абраксаса, настолько отравлена внушенными им ложными надеждами и страхами, что непременно выбирает навязчивую власть Хозяина на основе вечного благополучия. Никто не выбирает Настоящую Смерть, Небытие. Всем нужна Жизнь. Пусть фальшивая, за то вечная! А ведь настоящая смерть лучше фальшивой жизни. Никто не знает об этом... Все внутри одурманены этим слащавым петухом... А, между тем, вечная жизнь его рабов - только с его высокой колокольни имеет вечный вид. А вот, с точки зрения самой, обманутой души - это стирание памяти, новое рождение, промывание мозгов в соответствии с требуемым назначением недостающей шестеренки. И пошло-поехало. Вдоль по Питерской... Снова и снова. Это выглядит как самая настоящая смерть. Утрата личности, и памяти о прошлом, после каждой жизни. Даже хуже чем смерть.
   Так вот, - Ахут опять стал на свои логические рельсы, если исследователь с полномочиями жреца попадет внутрь, а в это время конструкт этого жреца сотрут из хранилища, система попытается восстановить конструкт, и ей ничего другого не останется, как скопировать его с души исследователя.
   Вот в таком духе и надо устроить провокацию. Только вот вернуться потом будет непросто...
   - Шивас, как там продвигаются исследования?
   - Скопировано сорок процентов информации. На анализ потребуется время.
   - На анализ всей чепухи Вселенной знаешь сколько времени может уйти?! Ты, вот что: найди мне все касающееся этих четырех жрецов. Особенно мне нужны файлы конструктов. Их местонахождение, и возможность стереть. Эту информацию нужно получить до ночи, если возможно.
   - Хорошо. Займусь этим.
   - Работай. А я пройдусь, погуляю. Да. А нельзя ли открыть этот чертов выход, чтобы не трогать рубильник, и не выключать свет?
   - Не так быстро. Я пока не знаю как это сделать.
   - Андроиды, разнесите лазерной установкой вот эту дверь.
   - Выполняем.
   Роботы развернули пушку (которую принесли ночью опять в подземелье), включили, и дверь зашипела, раскалилась, упала и отекла вниз.
   - Пластик, - поморщился капитан от запаха дыма, и аккуратно вышел наружу.
   Ахут прошелся по дну котлована, неспешно поднялся по бетонным ступеням, и осмотрел окрестности. Ведь он, в общем-то, никогда здесь не был. Тревожная суматоха прошедших дней, вызванная подготовкой и осуществлением штурма, не оставляла возможности разглядеть поверхность этой планеты получше. Ну, вообще-то, вполне себе вид неплохой. Горная гряда, там, вдали, выглядит даже красиво. Вид деревьев неплох, но они слишком тривиальны. Похожи друг на друга. Зеленые. Одинаковые. Приторно немного смотрятся. Но если в больших количествах, пожалуй, неплохо. Так себе, в общем, планетка; но что-то привлекательное в ней все же есть. Ахут закончил обход котлована, и направился в посадочный челнок Фхагоа, с намерением пообедать. Попал он к столу как раз вовремя. Вернее, стола-то как раз, никакого не было. Каждый ел свою порцию супа сам по себе. Капитан сказал, что на этот день необходимую часть работы выполнит Шивас, а остальные свободны до завтра, и могут заниматься, чем хотят.
   После обеда капитан погулял еще немного, покурил, и снова вернулся в бункер Абраксаса. Шивас работал над получением информации. Капитан спросил его об успехах поиска. Кибермеханик ответил:
   - Удалось найти конструкты жрецов. Не составит проблемы стереть их. Стереть?
   - Нет! Ни в коем случае! Это действие нужно будет проделать только по моему прямому указанию. И никак иначе. Если конструкты жрецов найдены, на сегодня задание выполнено, и можно заканчивать. Пока все. Можешь отдыхать до завтра.
   - Пойду, чего-нибудь поем, - проговорил Шивас, отсоединяя провода переносного хранилища информации. Чемоданчик свой Шивас оставил здесь, и налегке вышел. Капитан присел, и решил задержаться.
   Дальнейший ход вырисовывался совершенно ясно. Завтра он отправит Фхагоа внутрь оболочки... Капитан представил, как она укладывается на стол, и он опускает ей на голову дьявольскую установку... Это безумие! Проще распороть себе брюхо... Честнее, во всяком случае. Но нет. Ошибки нет. Как бы ужасно ни выглядело, придется это проделать. Другого выхода нет. Способ правильно действовать найти очень просто. Верное действие само приходит к нам. Попробуй, увернись! Его невозможно не узнать. Его можно только сделать или не сделать. Если сделать, горизонт возможностей отодвинется. Если нет - сузится так, что в конце концов, задохнешься от вони собственных подмышек. Каким бы сумасшедшим ни казался этот поступок, проделать его придется. Пока не стоит волновать команду. Пусть хоть ночь еще спокойно поспят. - Капитан принял решение объявить о переносе Фхагоа завтра утром. Тогда же и проделать этот маневр.
   Андроиды стояли все по своим местам. В зале нависала тишина. Капитан посидел еще некоторое время, прислушиваясь. Потом снял балахон, повесил на робота, и ушел к себе, в свой атмосферный челнок. День катился к закату. Все развлекались на свой манер. Савхай где-то подстрелил молодого оленя, и теперь они с Пхимом разделывали его. Шивас дремал. А Фхагоа вертелась около Савхая и Пхима, помогая распределять части оленя.
   На ужин был суп. Такого вкусного варианта уже давно известного всем блюда команде еще не приходилось есть. Фхагоа, бедняжка, знаешь ли ты, что с тобой придется проделать что-то очень похожее на то, что случилось с несчастным животным? - Подумал про себя Ахут, но внешне эту мысль не проявил никак. Капитан за ужином даже был оживлен немного больше обычного. Похвалил кулинарные способности Фхагоа, и даже улыбался несколько раз по какому-то незначительному поводу. Он попросил всех собраться в его челноке завтра утром, в семь часов.
   Настроение у команды было бодрое. Ведь штурм прошел гладко и блестяще. Завершился полным успехом. Капитан так ловко охмурил жрецов! Об этом не говорилось, но постоянно было у всех на уме. Дела, вроде, шли на лад, и команда весело проводила вечер. Ну, за исключением, может быть, самого капитана. Впрочем, держал он себя в своей обычной манере. Был тих, таинственен, замкнут, и непредсказуем. Даже голос его являлся приглушенным, не всегда разборчивым, громким шепотом. Монотонным, без интонации. Напоминавшим ночное журчание ручья. Находился Ахут в темноте, как обычно, и сидел там, изредка поглядывая на усыпанное звездами небо. Савхай и Фхагоа уединились в своем челноке. Пхим же в своем, при искусственном свете, каталогизировал имущество. Там же и Шивас перебирал и тестировал оборудование. Без тревог и волнений еще один день завершился.
   Новый день разломал вдребезги обманчивое спокойствие, начавшись с совещания у капитана. Где он, как обухом по голове, объявил о том, что отправляет Фхагоа внутрь программной оболочки.
   - Чтобы продолжить исследования, необходимо одному из нас попасть внутрь Абраксаса. Никакого другого выхода здесь нет. Фхагоа, вы не откажетесь проделать эту работу?
   Отказываться от указаний капитана было не принято. Мог бы и не спрашивать.
   - Почему она, капитан? - Возмутился Савхай. Я мог бы. Она единственная женщина!
   - Из того, что она женщина, ровно ничего не следует. Она член команды. Наняться на Джокер было ее добровольным решением. И сейчас она является таким же исследователем, как и все мы. Она более всех нас знакома с подлостью и ложью Абраксаса. И психика ее, на мой взгляд, наиболее устойчива к его гнусным манипуляциям над нашим сознанием. У нее больше шансов вернуться. Таково мое мнение. Распределять задания - прерогатива капитана. С этим вам придется смириться. А если каждый здесь начнет решать что он хочет или не хочет, что правильно, а что нет, то вся наша кампания превратится в маразматические посиделки, ни на что не пригодные, кроме как сидя протирать дыру в своих толстеющих задницах. Все вы уже приняли решение, когда добровольно нанялись на корабль. Теперь вы не можете отрицать мою власть.
   - Да никто не возражает, капитан. Я все сделаю. - Включилась в разговор Фхагоа.
   Савхай пробормотал тихонько себе под нос ругательства, но открыто высказываться дальше не стал. В конце концов, капитан никогда не подводил их. Для того, чтобы не доверять его решениям просто не было оснований. Да и мелкое стремление сохранить жизнь милой Фхагоа, если разобраться, с настоящей любовью имеет мало общего... Она не вещь, в конце концов. Не собственность. И сама решит, как ей быть. Это не попугайчик в клетке...
   - Итак, возражений больше нет?
   Молчание.
   - Тогда обсудим детали. Перенос внутрь Абраксаса - это хорошо отлаженная местная процедура, и не составит никаких затруднений. Для этого достаточно применить, печально известную нам, установку переноса. Потом придется встретиться с этим чудовищем, и принять от него жизнь, которую он назначит в соответствии с текущей нехваткой шестеренок в дьявольском механизме деспотически контролируемого им мира. Эту жизнь придется прожить. Потом наступает смерть, временное обретение целостности памяти, и новая встреча с Абраксасом. Для того, чтобы избежать повторения, и вернуться снова за грань программной оболочки, необходимо найти в себе силу отказаться от Абраксаса, и всего что от него исходит. От угроз, посулов, подачек и тому подобного. Необходимо знать, что Абраксас, на самом деле, не Бог, единый без греха, не заботливый отец, на которого можно полностью положиться и ни о чем не думать, а самоназначенный самозванец, в котором никто никогда не высказывал никакой нужды. И в котором ни у кого нет никакой настоящей потребности. Исчезни он вместе со всем своим иллюзорным миром с лица бытия, - никто из подвластных ему рабов не понесет никакого настоящего ущерба. Все что он о себе заявляет, есть ни что иное, как самореклама. Заявления самого себя о самом себе. Не приходится удивляться, что заявления эти всегда весьма положительны. Даже самый гнусный маньяк со своих собственных слов предстал бы в очень выгодном свете, и совсем не таким уж плохим. Заявления о самом себе о многом не скажут, и навряд ли стоит их принимать всерьез.
   Итак, главная задача миссии Фхагоа - снова вернуться за грань подвластного Абраксасу мира. Отказаться от него, каким бы хорошим и необходимым себя ни преподносил. Игнорировать весьма привлекательные неопределенные надежды, которые на самом деле несбыточны, и которые никто всерьез и не собирается реализовывать. Игнорировать реальные блага, которые он может дать, или уже дал авансом, в награду за признание его насильственной власти. Так же следует поступить и с угрозами.
   Следует понять - все что от него исходит - иллюзорно. Его пряники и кнуты не дают душе ни действительного удовлетворения, ни действительного убытка. А порождают только гнусное раболепие, омрачающее душу.
   - Если бы все это вспомнить там, в нужный момент...
   - К сожалению, гарантий нет, дорогая моя. На краткий промежуток времени, целостность возвращается. Но это происходит при сумбурном состоянии души, еще ошеломленной смертью, напуганной, одинокой. А чудовище вовсе не собирается помогать никому, хотя именно помощи ищет одинокая, беззащитная душа. Вовсе наоборот! Оно, на самом-то деле, играет только за себя! И только ПРОТИВ НАС! Сможешь ли ты вспомнить при таких обстоятельствах? Я не знаю. Но у нас будет твое тело. Которое, по плану Абраксаса, должно бы быть уничтожено. Мы, новые жрецы системы, подвергли план Хозяина небольшой художественной доработке! Тело будет обеспечивать смутную, но постоянную связь с забывшейся, опутанной душой. Мы сделаем все возможное, чтобы помочь тебе вспомнить. Чтобы вернуть тебя.
   - Спасибо, утешили, - ухмыльнулась Фхагоа. Вперед с обрыва? Падение в иллюзию, без дна и покрышки? Я готова. Идем?..
   - Так... Сразу, любимая? Дайте же ей хоть подготовиться!
   - Не стоит затягивать, - своим монотонным шепотком пробубнил капитан. Это только увеличит ее мучения... Нельзя к этому... Подготовиться...
   - Милый мой, - произнесла Фхагоа негромко, обнимая Савхая. Я хочу, чтобы это сделал ты, - шептала она ему на ушко. Пусть твое лицо будет последним, что я увижу в последние мгновения свободы, перед тем как стать рабой Господина.
   Савхай погладил и поцеловал ее.
   - Не отдавайся ему. Распори брюхо этому слащавому петуху, проглотившему тебя. - Шептал он ей в ответ.
   - Капитан, мы готовы. Пойдем.
   Все, немного подавленные, оставили челнок, и прошли к котловану. Все было по прежнему в комнате терминала, когда они прибыли туда. И капитан приказал Шивасу занять место за компьютером. Он надел на Фхагоа балахон жрицы, со вшитым идентификационным чипом. Сам тоже оделся жрецом, а Савхаю отдал балахон верховного. Шивасу, на этот раз, пришлось удовлетвориться одеждой, чипом, и паролем второй жрицы. Он натянул форму с неудовольствием, и снова уселся за компьютер. Пхим остался без балахона, но поскольку жрецы были рядом, он сошел за клиента, и, в целом, для системы выглядел нормально. Как новая будущая жертва вечной жизни "по-бракосовски".
   Шивас удобнее устроился за пультом, а остальная компания и два сопровождающих андроида, через коридоры и лифт, перешли в залу переноса. Фхагоа попрощалась со всеми. Пхим даже скромненько поцеловал ее. Савхай обнял ее на прощание. Помог взобраться на стол. Поудобнее положил голову. Долго глядел ей в лицо, напоследок. Сухо отодвинулся, и опустил установку.
   Капитан, в это время, быстро удалился из залы переноса, и вновь возвратился к кибермеханику. Там он отдал приказ быстро стереть из хранилища конструкт жрицы, чип которой был у Фхагоа. Шивас молча выполнил. А Ахут продолжил:
   - Следи, не появится ли конструкт снова. Если это произойдет, немедленно скажешь мне. Сверх этого не делай ничего.
   Капитан снова перешел по коридорам в залу переноса. Установка уже отключилась. Тело Фхагоа дергалось как у эпилептика. Потом затихло. Ахут распорядился, двум андроидам, бережно перенести тело в посадочный челнок. Всем остальным, следовать за андроидами. Кроме Шиваса, который остается наблюдать за появлением конструкта.
   Неторопливо возвращалась печальная процессия назад, к челноку Фхагоа.
   - Ведь мы вернем ее, капитан? Снова вернем?!
   - Надеюсь. Или умрем через месяц с лишним. Все вместе. Ждать недолго. - Холодно и равнодушно отрезал Ахут.
   - О, как вы правы! - Только теперь до Савхая стала доходить вся гармония и уравновешенность Ахутовской комбинации. Сколько в этом спокойствия! Сколько утешенья...
   Роботы внесли тело, и уложили на расстеленную Савхаем по полу пантерову шкуру. Веки полузакрыты. Постоянно подрагивают. Зрачки закатились вверх. Их невидно. Тело расслаблено. Иногда ловит ртом воздух. Капитан сказал Савхаю, чтобы тот постоянно наблюдал, не подаст ли тело признаки смерти там, внутри оболочки. Этот момент нельзя прозевать. Собственно, этим теперь они и будут заниматься. Они, Савхай и капитан, посменно или вместе, будут дежурить. Спать Ахут теперь будет на койке Фхагоа, здесь. Если хоть намек на признаки встречи с благим шарообразным Светом появятся, немедленно сообщать капитану. Такие инструкции выдал Ахут, и вышел вместе с остальными. Савхай остался.
  
   Тело. Живое? Мертвое? Пустое...
   Страшно, страшно... О, как мерзко на душе... Как она там? Что воспринимает? Ведь она живет... В какой-то синтетической, искусственной форме... Не свихнуться бы...
   Он подошел, бережно поцеловал ее в лоб. Как будто она среагировала! Веки дрогнули... Да, прав капитан. Не все потеряно... Нет, показалось...
   - Фхагоа!
   Слышит ли она? Что она теперь слышит? Что видит? Что чувствует?
   Молчание. Тишина.
  
   Когда Савхай накрыл ей глаза установкой переноса, и наносмесь, подобно двум черным пиявкам, через ноздри, подобралась к мозгу, она не почувствовала боли. Нет, боль была, набухающий, ноющий зуд в небе. Но ожидание исчезновения самой себя всецело завладело вниманием Фхагоа. Ожидание момента, что вот, смотришь в лицо любимому, а вот, совершенно ничего, из того что ты знала и любила, уже нет...
   В голове что-то непоправимо хрустнуло, и Фхагоа не успела понять и испугаться выворачивающего, как бы обломком кости, приступа боли, как все закончилось. Вернее, переключилось восприятие. Безмятежная, хрустящая тьма медленно сворачивалась в трубообразный коридор. Лишь одно направление имело значение там: вперед или назад. Нельзя было остаться сзади. Что-то затягивало вперед... А впереди ее уже поджидало Оно... Свет с примесью желтизны. Всеблагой, Всепрощающий, Хозяин Жизни. Обладатель всего... И нуждается он лишь в одном - сделаться хозяином, также, и наших душ. И тогда... Плохо нам будет тогда. Потому, что Он насильник, лжец, предатель, деспот, самодур и извращенец, получающий наслаждение от страданий своих рабов.
   - Иди ко мне... - Звал он ее.
   - Слушаю тебя, папочка, - пошутила Фхагоа, и подалась навстречу.
   Шар чуть передернула легкая рябь сомнения и злости, но быстро развеялась, потому, что все шло как надо: она шла к нему.
   - Почитай Отца твоего Небесного. Да не будет у тебя иного господина, кроме меня, Господа твоего. - Сказал Он перед тем, как взять ее.
   Когда это случилось, невероятный сумбур, муть и голубая, клубящаяся пелена заполнили ее сознание. Хаос, дезориентация, тошнота, настолько завладели ей, что противиться - было превыше любых человеческих сил, и она уступила... Забвение захлестнуло ее, все отдаляя от нее прежнюю Фхагоа, смысл существования, любовь... Все это уходило дальше, дальше... Сжимаясь, делалось все незаметнее. Пока не уменьшилось в совсем мизерную точку на грани существования. Совсем оно не исчезло, ее прежнее "Я". Нет. Оно лишь сжалось, спряталось. До такой степени, что вероятность самостоятельно отыскать его (а теперь сама мысль об этом находилась на грани безумия и преступления), была ничтожно мала...
   А взамен пришли... Звуки. Голубая, клубящаяся пелена. Головокружение. Пустота, пустота, пустота в голове! Все это состояние длилось довольно долго. Так, что уже и надоело. Постоянно пелена. Муть. Надоело терпеть. Когда же это кончится! Десяток часов, не меньше (вообще-то прошло восемь с лишком месяцев)! Она бы спросила этого дурака, Абраксаса, который поместил ее сюда, что за чепуха с ней происходит? Да не помнила она, хоть убей, кто такой Абраксас! Ничего не помнила. Только муть, незнакомые звуки, и простейшие ощущения: тепло, холод, боль...
   В конце-то концов, все разрешилось. Что-то произошло. Она не смогла понять, что. Поскольку ни о чем не имела абсолютно никакого представления. Стали различимы предметы, люди. Ее завернули в пеленки, куда-то унесли...
   А-а, а-а, а! А-а, а-а, а! А-а, а-а, а!.. Чем усерднее ее качали, тем больше у нее кружилась голова. И тем сильнее она ревела. Ее укачивало, тошнило от мира, в котором она оказалась! А чем сильнее она ревела, тем упорнее ее продолжали качать! Что, в свою очередь, вызывало новые приступы тошноты. Процесс, казалось, самодостаточен и вечен... Но... Ничто не идеально, и не вечно в материальном мире; и, когда силы ребенка истощились от рева, он уснул просто от усталости. Довольная родительница прекратила, наконец, качку, и ушла.
   Потянулись недели. Федор, отец ребенка, вернувшись как-то вечером с ярмарки, сказал:
   - Прасковья! Снимай! Куда ты запропастилась, дура!
   - Бегу. Иду, милай, иду. Ох-х...
   - Теперь другой.
   И левый сапог полетел на полку.
   - Прибери. Теперь нескоро, небось, надевать. Ты... Чаво дите не крестишь? Нехорошо это. Завтрева к попу!
   - Да она ж совсем еще малютка. Обожди крестить, милай, успеется.
   - Молчи, дура! Сказал - окрестишь. Смотри у меня!
   Прасковья еще не забыла, как муж, свалив ее ударом кулака, бил ногами одетыми в лапти. За то, что, вернувшись после торговли неожиданно, увидал ее на сеновале с соседом.
   - Прости, господи, - перекрестилась она, и поспешила подать еду.
   Главное убраться вовремя, с глаз долой.
  
   В маленькой церквушке, спозаранку, священник читал проповедь. Говорил о видениях святого Феофана Козельского. Как хорошо в раю, на облаке справа от Господа. Прасковье невольно подумалось "А как с теми, кто с шуей стороны"?
   Ангелы поют. И надо-то всего немного, чтоб заработать благодать - соблюдать заповеди. Самая же главная заповедь - возлюби Господа твоего, не поклоняйся другим богам, и будет тебе благо в тысячу поколений! Как просто!
   Тем же, кто с шуей стороны, скажет Господь: "идите от меня, козлы, в геенну огнянную; никого из вас не знал, делающие беззакония"! Священник еще рассказал немного о том, какие наказания ожидают грешников. Какие гадкие в аду черти, да как они жарят в котлах нечестивых грешников. Тех, которые не любили Бога, и за это наказаны.
   Господа надо любить, - говорила себе Прасковья, и будет тебе благо в раю божием, где ни смерть, ни воздыхание, но жизнь вечная. А я мужа-то полюбить не могу, прости Господи, - лезли упрямые мысли. Он, ведь, и не ласков вовсе. Придет, раз, раз, - и на бок, храпит! И почувствовать-то ничего не успеешь... Как его любить-то? И поп, наверное, не скажет. А если и Господь такой же? - Влезла в голову совсем уж несуразная мысль... Прости Господи рабы твоя!..
  
   Девочку назвали Катериной. Она росла тихим, очаровательным ребенком. Большое влияние на нее оказывала бабушка. Мальчики в деревне были, но подолгу общаться с ними было нескромно, и даже греховно. Маменька всегда ругала, когда Катя исчезала с ними, пробуя ловить рыбу или собирая ягоды. А когда что-то греховно, то это очень плохо. Хуже некуда. Так говорила бабушка.
   Бабушка Полина знала много сказок, страшных историй про нечистую силу. Еще была она очень набожна, пересказывала библейские истории, на свой манер (когда была моложе, посещал ее дьякон). Все у нее сводилось к тому, что надо иметь страх божий, и возлюбить Господа. И пусть жизнь тяжела и обидна, за то уж после смерти... Ух! Тогда уж мы покажем, когда Господь наградит нас за служение! Катерина слушала разнообразные истории старушки, сама верила, и тоже поставила целью - угодить Господу. Только вот, не знала, как.
   Рассказывала бабушка, например, как в одной деревне мать была грешницей, ругалась по-черному. А Господь-то возьми, да и накажи! Унесла нечистая сила у нее ребеночка. Шли как-то мужики болотцем, ночь была. Глядь, а там зайченочек прыгает. Поймали они в полночь того зайченочка, а на нем крестик! Того мальчика...
   В отличие от Кати, бабка-то в свои истории не верила. А вот Катя очень боялась рассердить Бога каким-нибудь проступком. И все бы было хорошо, но стали появляться у девочки некоторые странности. Во сне. Снился ей часто один и тот же сон. Что лежит она без движения в барской кладовой. Кладовая эта, вся, почему-то, из железа. Над ней склоняется барин... Но нездешний. Как из-за границы приехал, вроде. И они говорят, говорят... И она... В него там, во сне, влюблена, прости Господи, что-ли... Только был он здоровенный мужик!
   А чего говорили?.. - Не помнила! Иногда только отрывки, какие-то. Например, она ему про любовь Господню, про ад, про рай. Вечное блаженство... Как она, чистая, безгрешная душа, хочет угодить, услужить Господу, только вот, не знает как! А он знаешь чего плетет?!
   Хорошо, говорит, объясняют, что будет после смерти. Да только, раз после смерти душа живет вечно, выходит, бессмертна она. Бесконечна. А значит, и БЕЗНАЧАЛЬНА. Много тех, кто объясняет что будет ПОСЛЕ смерти. Но вот все молчат, как проклятые, о том что было ДО рождения! Или невразумительно мямлят, или прямо лгут. А ведь это очень простой вопрос! Не могут на него отвечать. Никто. Господь не велит...
   И потом, она долго думала над этим бредом. Она потом спрашивала. Действительно, никто не ответил... Но... Можно и самой... Вспомнить. Она пробовала несколько раз. Самые ранние воспоминания начинались с этой избы... А до этого? Муть. Ничего там не было... А что если попробовать с другого конца? Вспоминать жизнь от настоящего момента и до самого рождения... А вдруг это не предел? Вдруг там, за рождением, еще что-то есть? Муть? А что, если это не разрыв пряжи, а просто очень скомканный, зажеванный, изуродованный клубок?! Тем не менее, ведущий дальше, за грань... Какую еще грань, прости Господи?! Греховно даже думать так!
   Да нет, это уже через чур. Уж думать-то можем мы что угодно. Греха в этом нет... Или есть?.. - Так размышляла Катерина, не догадываясь, что не прошло и недели внешнего времени, как она была и свободна, и любима, и счастлива... И теперь первое тело лежит внутри дивного летательного аппарата, дожидаясь ее возвращения. И осталось не более десяти жизней до того, как вся эта благолепная богадельня, в худшем из вариантов, будет стерта с лица мироздания...
  
   Так, в милых забавах юности, в нелегкой работе, в таинственных вечерних историях старушки, шли чередом годы молоденькой крепостной крестьяночки. Таинственные, беспокоящие видения ночи лишь изредка посещали ее. Один и тот же сон. Заграничный барин. Во снах этих, как-то так выходило, что кладовка та, обшитая жестью, могла летать. Катенька даже выбегала как-то раз, среди ночи, во двор. Специально, чтобы проверить. В тот миг ей показалось, что вот, на этом месте, где у амбара начинался плетень загона для скота, там непременно должна быть огромная, отливающая серебром капсула, с открытой дверцей. Капсула ждущая. Ее. Чтобы унести ее к звездам... Сердце ее часто забилось. Сейчас... Сейчас! Она уже провела рукой по скользкой серебристой обшивке... Как что-то больно цапнуло ее за животик! Пришлось открыть глаза. В лунном сиянии ухмылялась ехидная козья морда... Машка! Ах ты... Негодница. Коза медленно, и с чувством исполненного долга, заковыляла обратно в загон.
   Никакого звездного челнока, конечно же, не было. Амбар. Плетень. Больше ничего.
   Не так-то это просто. К звездам-то воспарить. Крепостной девке...
   А казалось, вот еще чуть-чуть, и... Ничего нет.
   Наваждение-то дьявольское! Чур меня! Чур!!! Господи помилуй! - Засеменила она ножками, бегом возвращаясь в избу, и стараясь не глядеть по сторонам. Во-о-он она, харя-то ухмыляется дьявольская (за ее странными манипуляциями из-за плетня, прячась под лопухом, с интересом смотрела кошка)! Катенька добежала до постели, и со слезами повалилась на нее. Долго плакать ей не пришлось, поскольку молодой ее организм очень быстро впал в сон.
   А утром она проснулась от боли. Как будто мерзкий нарыв прорвался внизу животика. Она пощупала себя между ног. Посмотрела. На пальчиках была кровь. Катя разревелась, и побежала к маме.
   - Ну чего, чего, моя деточка? - Ласково проговорила Прасковья, откладывая тесто в сторону.
   Катя на ушко рассказала.
   - Не плачь, доченька. Просто, ты теперь совсем взросленькая.
   И мама тихонько рассказала ей, что так иногда бывает у всех взрослых девочек. Научила подкладывать тряпочку.
  
   Было лето. Прошла еще неделя. Жара к полудню сделалась невыносимой.
   - Как не высыхают, сволочи, в полете? - Произнес Миша, соседский мальчик, прихлопывая слепня.
   Вокруг господского свинарника роились толпы мух, слепней, насекомых различных калибров. Мишенька навалил лопатой навоза в большое ведро, и понес его из свинарника прочь по тропинке. Он сваливал навоз в кучу, под дерево. Все делал, как и сказал ему Трофим, сопроводивший эту информацию парой подзатыльников. Мальчик отправился за следующей порцией навоза.
   Для того, чтобы улизнуть, надо было отработать дневную норму раньше. И Миша старался изо всех сил. Кучонка навоза заметно подросла, и он теперь все чаще поглядывал на Трофима. Просто, в такой жаркий день, не могло случиться, чтобы сам Трофим, приглядывающий за работниками, не исчез бы пить самогонку с друзьями. Так. Надо не прозевать момент. Вот Трофим покрикивает на заупрямившуюся лошадь. Ага. А вот и сам Трофим испарился из виду, как остатки дождя в эту адскую жару... Миша припрятал под крыльцо ведерко, и был таков. Очень быстро улизнул из вида, скрывшись в зарослях бузины, и тихонько пробираясь к реке. Он, прямо в своих штанишках из мешковины, вошел в воду, и поплыл вдоль берега.
   Там, на берегу, на деревянном, наскоро слепленном мосточке, была она... Та соседская девчонка. Катя. Она опять стирала...
   Он обычно причаливал на противоположный берег, и там, из зарослей камыша, молча наблюдал за ней. Ее голенькие грудки, так часто выпадающие из сарафана, волновали мальчика. Сводили его с ума.
   На этот раз водяные черти решили от скуки озорно подшутить над Мишей. И вместо левого берега, его, почему-то понесло к правому. Он просто плыл, огребаясь автоматически, глубоко задумавшись о своем. Также автоматически вылез из воды. Те же камыши. Та же трава. Только берег другой. Катенька с интересом глядела на мальчика.
   - Здравствуй, - пробормотал он, смутившись, и краснея.
   - Здравствуй, - потупив глаза, ответила она.
   - Знаешь, не говори никому, что я здесь. А то отец с меня шкуру спустит.
   - Ты что? Сбежал? - Ее глазки широко распахнулись от восхищения. А можно и мне с тобой? Ну пожалуйста, а?
   Миша сразу обрел вид гордый, и недоступный. Ишь, раздулся. Ну чисто, барин! - Отметила про себя Катя.
   - А ты никому не скажешь? - Поинтересовался у ней Миша.
   - Нет.
   - Тогда давай со мной!
   - Подожди, - она окончательно перешла на тон заговорщицы. Сейчас дополоскаю, и отнесу белье в дом, и вернусь...
   Миша смущенно отвел газа. Он старался не смотреть на нее вблизи. Потому, что стоило ему увидеть, как она двигается из стороны в сторону, изящно поворачивая задом и грудками, - он окончательно терял самообладание.
   Катя быстренько сбегала в избу и припрятала там корзину с бельем. И, стараясь никому не попадаться на глаза, чтобы не получить следующее задание, вернулась к реке.
   Там ее ждал Миша.
   - Поплыли на тот берег? - сказал он.
   - Поплыли. Но мне надо раздеться. Пожалуйста, отвернись!
   Она зашла в камыши, сняла сарафан, и скрутила его в узелок. Ох, как выпорол бы ее отец, увидав за этим занятием!
   - Уже можно?
   - Сейчас, сейчас. - Ответила она, заходя в воду, и стараясь не намочить узелок. Поплыли!
   Мишенька влез в реку, и поплыл вслед за ней. На том берегу было много кустов, зарослей, и почти не было людей. Место было неудобным. Чтобы двигаться, надо было иногда пролазить через коряги и кусты. А земля была неровной. Попадались овражки, канавки, иногда заболоченные, и всегда скрытые зарослями травы. Лишь бабки-знахарки заходили сюда в определенные дни собирать лечебные и колдовские травы. Но сегодня был не их день. И, люди этого сорта, были таинственны, замкнуты, и не стремились лезть в чужие дела, рассчитывая на такое же отношение и к себе.
   Когда Миша вылез, Катя ждала в воде, и снова попросила его отвернуться.
   - А я штаны выжму, - ответил он.
   Катенька снова забежала за кустики, и надела сарафан. Однако возвращаться не спешила. Тайком подглядывала за Мишей. Она первый раз в жизни видела взрослого голенького мальчика. И смотрела, как он снял штанишки, отжал. А между ног у него было кое-что. Такое вялое и невзрачное, но в общем, очень даже миленькое! И вдруг оно начало набухать, распрямляться, и постепенно вытянулось вперед, приобретя твердость.
   Катенька разинула ротик от удивления и отвращения. Фу, какая гадость! А с другой стороны, что-то в этом гадком органе ее очаровывало и... Влекло. Как красивый цветок... Какое-то непонятное тепло разливалось по жилам... Сейчас потрогать бы эту штучку... Писеньку...
   Нет! Маменька будет ругаться! Да и Господь накажет! Грех-то какой! Да и гадкая она, эта штуковина. И пахнет, наверное, плохо. Катя возбужденно, глубоко дышала. Увиденное манило, не шло из головы. Господи, гадость-то какая! Мерзость. Наваждение бесовское! И отец с нее шкуру спустит.
   А с другой стороны, когда нам хочется есть, или пить, или почесать затылок, это же не грех? - Набирала обороты предательская мысль, окончательно покинувшая наезженную праведную колею. Носик или рот, это же обычные части тела, что в них срамного или постыдного? А здесь... Вот опять... Бесы искушают!!! - Огляделась Катька по сторонам. Правда, так и не заметила ни одного беса. Но это нисколько не поколебало ее уверенности в собственной правоте. Грех это. Христос так сказал, и точка. Господи помилуй, Господи помилуй, Господи помилуй мя! - Ложила она кресты на возбужденный живот...
   Миша пописал в уголок. Он снова надел свои штанишки, и весь очаровательный инструмент теперь сжался, и был скрыт от глаз любовавшейся им Катерины.
   Катенька, перестав крестится, решила закончить валять дурочку, и вышла из кустиков. А крестные знамения и впрямь помогли. Возбуждение, и первое в ее жизни очарование юным мальчиком, сразу же опали и осыпались. Как листья с осеннего дерева. Уснувшие, отмершие и засохшие.
   - Давай сыграем в козлики? - предложил Мишенька, и полез в карман своих штанишек.
   - Это как? - Катенька пугливо опустила задравшуюся юбочку на почему-то показавшиеся ей слишком голыми, колени.
   - Сейчас! - Миша продолжал чего-то искать, и вытащил из кармана мешочек, в котором что-то перекатывалось.
   - Ух ты! - Сказала она слегка разочаровано и кисловато.
   Миша вытряхнул на руку содержимое мешка. Там были небольшие косточки от суставов животных, хорошо вываренные.
   - Ты их всегда с собой таскаешь?
   - Да. В кармане. Это все что у меня есть...
  
   Вообще-то, Мишенька обманывал сам себя. Ничего у него не было. По всем официальным и утвержденным законом документам, он сам проходил как собственность. В России наличествовала духовная традиция, и правила светская власть. По светскому закону его душа, а значит и тело, была закрепощена за помещиком Владимиром Пупово-Слащевым. То есть практически принадлежала не ему, Мише, а господину Пупово-Слащеву. А в соответствии с духовной традицией он с самого рождения был признан рабом Божием. И, хотя его об этом никто никогда не спрашивал, и никогда ни он, ни его предки, вроде бы, не проигрывали никаких битв никакому завоевателю, но с самого рождения, непостижимым образом, он уже попал в рабство! В рабство к Господу Саваофу и Христу его. Опять-таки, принадлежал кому угодно, только не самому себе. В основном, всякому сброду, вроде пьяницы и самодура, Трофима. На тех же правах существовала и Катя.
   Но в данный момент Мишенька с гордостью показывал девочке отмытые, перекатывающиеся костяшечки. Он ей объяснил правила, составил из костяшек пирамидку, и попробовал ее сбить оставшейся костяшкой, но промахнулся. Потом бросала она.
   Они играли некоторое время. Потом ей надоело. Она сказала:
   - Надоело! Скучно. Давай что-нибудь придумаем?
   - Просто, мы играем без интереса. Надо играть на что-нибудь.
   - Как так? На что? - Это действительно было проблемой, когда все имущество составлял один лишь сарафан...
  
   Миша покраснел.
   - Ну, давай на п-поцелуи. Если ты выигрываешь, ты поцелуешь меня, а если я, то целовать буду я. Хочешь п-попробовать? - Несколько запинаясь, и с волнением предложил он.
   Она потупилась, опустила глазки. Противиться... Не было сил.
   - Ну? Согласна?
   Уши ее покраснели. Она молча кивнула.
  
   Катя бросила не глядя, затем Миша. Он выиграл. Он скромно поцеловал ее. Постепенно в игру втянулась и она. Они вместе проиграли до вечера. Несмотря на однообразие этого занятия, скучно не было. Закончилась игра с равным счетом, то есть вничью. Не сговариваясь, они поцеловали друг друга в губки.
   - А можно погладить тебе грудку? - прошептал он ей на ухо, когда закончил целовать.
   - Ах, нет, нет... Маменька будет сердиться... - Отвечала она, поддаваясь ласке.
   Миша сиял от счастья. Ее грудки, за которыми он уже неделю наблюдал с противоположного берега, были... Так близко! Они были упруги на ощупь, и такие горячие!..
   - Ты-то не против?.. А маменька пусть... сердится...
   Это было последней каплей. Она вырвалась. Так согрешить! Да за это прямо в Ад! В геенну! По самые уши!
   - Прости... Я не могу... - Заплакала она.
   - Я... Я не хотел тебе сделать неприятно. Не сердись...
   Она всхлипывала. Как же Бог? Ведь бабушка говорила... Она встала на четвереньки, отыскала восток, перевернулась, стала бормотать молитвы, креститься. Господь все простит (особенно то, чего никогда и не было)...
   Миша с удивлением глядел на нее. По началу думал - хотела занять положение поудобнее... Чтоб получше приласкать. Пойми их, этих девчонок! Молиться взялась... Как бабулька. А, все равно, с ней так хорошо!.. Он понял, что полюбил в ней даже причуды...
   Она немного успокоилась, и только сейчас заметила, как стемнело.
   - Смотри как темно!
   Они оба испугались не на шутку. Место было нехорошее. Здесь и днем-то простому человеку делать нечего... Быстренько она сняла сарафан в кустиках; потом в речку, пока Миша стоял отвернувшись. Они плыли. По поверхности воды клубился туман. Что, пожалуй, было даже на руку. Переплыв, они, никем незамеченные, оделись. Договорились встретиться опять. Им так хорошо было вдвоем! Расстались.
   Катя быстренько развесила белье, и, как ни в чем ни бывало, вернулась в избу. Взрослые ее отсутствия не заметили.
  
   Катенька, все же, была ребенком, и чрезмерно больших обязанностей не имела. Она прошмыгнула в свой угол, и свернулась калачиком. Как много она нагрешила сегодня! Простит ли Христос? Наверное, простит, если быть послушной, и хорошо себя вести... Хорошо для кого? - Опять нелепая мысль! Так и внушают, бесы проклятые, всякий грех. Как он ласкал, гладил сосочек! Так красиво и легко было на сердце. А вовсе не грязно и греховно... Вот. Опять. Еще писеньку вспомнить не хватало. Нет. Все-таки греховно. Не зря бабушка говорила: "Бойся греха, ибо ярок огонь геенский"! И впрямь ярок, - вспомнила она красную, соблазнительную головку... Избави Господи, нас от искушения!
   Что же сделать, чтобы угодить Христу? - Она часто спрашивала себя об этом. В основном, перед засыпанием. Ум бился, в тщетной надежде разгадать загадку. На то она и тайна. А как Вы хотели? Если бы все сумели угодить Богу, в раю бы и вовсе мест свободных не осталось. Что же делать? Ум, уставши биться о все ту же стенку, начал отключаться и засыпать.
  
  А во сне ей снова снился заграничный барин. И когда сон закончился, она снова почти все позабыла, что он ей говорил. В голове вертелось только что-то про оружие. Нехорошо, мол, ходить ей совсем без оружия. Надо бы... Ну хоть вязальную спицу при себе иметь. Затем сновидение завертелось, скомкалось, и куда-то уплыло.
  
   На следующий день снова стояла жара. Опять Трофим незаметно исчез со сцены. Это и определило течение событий. Мишенька опять благополучно улизнул. Катенька напросилась вязать варежки. Одну толстую и упругую стальную спицу она спрятала в своей косе, следуя инструкциям из сна. И с тех пор эта спица постоянно была при ней. В условленное время она припрятала вязанье, и подошла к реке. Миша махнул ей с того берега. Она разделась, не забыв захватить сарафан, переплыла к нему. Там снова оделась, и они вместе проводили время. Она пересказывала бабушкины истории, Миша рассказывал свои. Она сама вдруг, неожиданно для себя, поцеловала его. Он ответил тем же. Они снова начали играть в козлики на поцелуи. И потом она позволила Мише погладить сосочки. Миша так ласково смотрел на нее, и так приятно это делал, что мысли о грехе она отбросила до вечера. Потом они шептались. Мишенька рассказал, как делают взрослые, когда думают, что одни. Но Катя испугалась. Бабушка рассказывала, что потом от этого рождаются дети. Им и так было хорошо сидеть рядом.
  
   Так прошла неделя. Было приятно. И все же, Катенька потеряла покой. Ей хотелось хоть разок попробовать ласкаться с мальчиком так, как это делают взрослые. Но она боялась. Совсем запутавшись, она решила все рассказать маме. От кого же еще ждать помощи в безвыходном положении? Как-то вечером, когда отец уже лег спать после работы, а мать бормотала перед иконами молитвы, Катенька шепотком сказала ей:
   - Мам, а я мальчика люблю.
   - Вот тебе и на! Чего-чего? Кого? Как ты его любишь?
   И Катя все рассказала. Как гром среди ясного неба! Только вот спросить, как любить по-взрослому, ей в этой жизни уже не довелось. Потому, что события приняли совсем неожиданный для нее оборот.
   - Отец, слышь, Она мальчика любит! - Горланила свое Прасковья, при этом свысока хохотала.
   - Ча-а-а-во?! Эт Мишку-то? - Произнес отец подымаясь с постели. Голодранца-то энтого, который ведра с говном таскает?
   Катенька хотела возразить. Мишенька, такой милый, голубоглазый мальчик. Не мог он никогда таскать никакие ведра! Да еще и с говном!
   Однако, таскал.
   - Нет, нет. Нет! - Сквозь слезы лепетала Катя. Это не он, не он. Он хороший, ласковый...
   - Ты вот что, милая, забудь сопляка энтого! Не пара он табе. Я. Вижу. Девка. Пора табе, замуж выходить!
   - Нянадо, уж замуж-то. Совсем яще дивчонка... - Проговорила мать, жалея и крестясь.
   - Дявченка, а жрет как целой тялок! - Орал тряся бородой отец. Прокорми яе, папробай!
  
   Потом, умирая, когда события недолгой, пустой, но с честью завершенной жизни, проносились перед внутренним взором, она с удивлением отметит, что, ведь, отец, да и мать, даже совсем не рассердились, а вид имели, вроде, даже обрадованный, в тот вечер, когда она призналась что любит мальчика...
  
   - Вот чаво, мил ты мая! Отвяду я табя затрева к барину. Пущай наидет табе мужа. Мужика табе справнаго! А ни энтат сапляк!
   Катенька, заплакав, выбежала из избы... Как же так?! Ведь ей должны были помочь? Вот, она все расскажет маменьке, она поплачет, посочувствует, приласкает ее, утешит. Потом они, маминька с отцом поговорят с кем надо, и с Мишенькой под венец...
   Как же так?.. Господи! Где же ты?.. Спаситель, не забудь про меня!.. Или... Ты тоже... С ними?!
   Что же делать? Замуж. За справного мужика! Здесь ведь справность-то скопить можно только годам к шестидесяти! И для этого непременно нужно быть и подлецом (другие долго здесь не живут) и скупердяем!
  
   !!!
  
   А Мишенька! Он там. Один. Пока меня отдадут справному мужику! Она долго сидела поджав под себя и ступни и колени. Глаза ее были пусты и черны как ночь, среди которой катилась полная, позлащенная Луна. Как тогда, когда Савхай заболел...
   Что?..
   Нет. Все. На этом точка. Черная и окончательная. Она твердо решила не жить далее. Ну, может, только поглядеть из любопытства, какого назначат мужа...
   Точка. Тьма. Точка невозврата.
  
   Она долго просидела. Как тогда... Вот только теперь ни за что уж не вспомнить, когда и где это было. А может и не было вовсе.
   Она себя убьет. Любым подвернувшимся способом. Ад? Муки? Христос? А где он сейчас, Спаситель? Почему не спасает? В этот момент она постигла самую суть христианства. Например, ответ на вопрос - почему же Иуда все-таки предал Христа? Тринадцатый ученик. Не из-за денег же. И вошел в него дьявол... Ага, хрена... Рядом сидит сам Бог, исцелявший бесноватых толпами, и спокойно смотрит, как в его ученика входит дьявол, с целью предать его! Нет. Он сделал это по убеждению. Понял он, что Христос и есть, по сути своей, самый настоящий, подлинный предатель. И, как его ученик, усвоивший уроки несколько лучше, чем от него ожидалось, взял, да и сделал то, чему подавал примеры сам Учитель. Предал первым, пока Бог не предал его самого. Только и всего.
   - Золотая Луна заходит на запад. Как я спокойна... - Прошептала Катенька.
   А потом вернулась в избу, спать.
  
   Ранним утром отец повел ее к усадьбе. Ждали в приемной. Барину доложили, и он сам проявил интерес, вышел поглядеть на Катю. С седой, раздвоенной бородой, среднего роста, пожилой, некрасивый, и неописуемо важный. Катеньке он показался жалким, нестрашным, и немного смешным.
   - Ко времени привел дочку, Федор. Я сейчас и баньку прикажу истопить. Мы ей ха-а-арошего мужа определим! Как звать-то? - Поднял он девочке подбородок.
   - Катя.
   Барин пухлой, холеной, рукой похлопал ее по щечке.
   - Ступай, Федор. Благодарю за службу. Причитается с меня. Сапоги получишь. К праздничку. А ты, девочка, здесь обожди.
   - Дяденька, а причем здесь баня?
   - Помыться тебе надо. Гм-м... Перед осмотром-то. Любопытная ты уж больно. Гм-м... Катенька.
   Ишь, как козел хмыкает. Жалкий старичок. И то хорошо: хоть помоюсь. Перед смертью. - Вслух же ничего не сказала.
  
   Через некоторое время какой-то хлюст попросил ее следовать за ним, и отвел в баню. В предбаннике висела икона, был столик, стул и кровать. За дверцей была баня. Шайки, лейки, бочонки, горячая вода, пар, веники. Ужлый этот тип показал ей все, пожелал приятно помыться, и ушел. Больше никого в бане не было.
   Катя разделась в предбаннике. Сарафан положила на койку. Пошла мыться. Притворила дверь. Все шло по плану. Только пара деталей немного не укладывалась в накатанную схему. Спица в Катиной косе, и ее холодное, абсолютное равнодушие к окружающему. Равнодушие человека, уже умершего, но тело и душа которого все еще болтаются на поверхности, по какой-то недоработке или ошибке.
   - Старичок, наверное, пристанет. - Подумалось Кате, когда она обливала себя из шайки предварительно смешанной водой.
   В ней совершенно не было жалости. Ни к себе, ни уж, тем более, к барину. Ни к кому. Ни надежд, ни жалости, ни страха. Точка поставлена. Такая же черная, как расширившийся зрачок Катерины. Она мылась не спеша. С мылом, которое раньше редко когда и видала. Ишь запрыгали, мыло вот дали...
   - Скоро ли ты, Катенька? - Постучал в дверь бани господин Владимир Пупово-Слащев.
   - Иду, иду, барин. Мыться хотите? Я сейчас!
   Много разных лиц, настроений, гримас, криков и слез видела эта баня. Но такой вот ухмылки, как сейчас на лице Катерины, не было никогда... Любой, кто ее сейчас увидал бы, понял, что этот день не может не ознаменоваться чем-то далеко из ряда вон выходящим. Но ее никто не видел. Барин ждал для чего-то в предбаннике, а в бане она была совершенно одна.
   Пора, действительно, заканчивать, - подумалось ей. Она окатила себя с головой, потом вышла в предбанник.
  
   Барин сидел за столиком в халате. На столике были кушанья, которые крепостной девочке за всю жизнь не то, что есть; видеть не приходилось! Жареные баклажаны, соленая капуста, рис... А в центре возвышался целиковый жареный поросенок! Водка в графине... Барин вилкой с неаппетитом ковырял капусту.
   - Милочка, садись, ешь!
   - Мне б одеться, дяденька.
   - Обожди, дорогуша, вот приму экзамен, какой тебе годится муж, тогда и оденешься!
   - Экза-мен?
   - Ну, экзамен, экзамен. Урок тебе дам. Как с мужем обращаться!
   - Мне... Не надо! - Оглядывалась Катя на дверь. Она решила сыграть панику. Выходная дверь была заперта.
   - За то мне надо, - ухмыльнулся Пупово-Слащев.
   - Ой, барин! Грех это!
   - Ты не беги, не беги... Здесь все заперто. Вокруг все мое. Не убежишь. Лучше послушай.
   Не все ты запер, борода, - подумала она, и черная щель в зрачке ее расширилась. А вслух сказала:
   - Бог Вас накажет, барин. Не люблю я Вас! Грех это. Ведь я еще девочка! А Вы такой... Старенький!
   - Не зли меня! Девчонка! Я не старик! Ст-а-а-а-реньк-и-и-й... Соплячка. Погоди у меня, я щ тебе покажу какой удаленький!
   Катя поняла, что сморозила глупость. Своей игрой она случайно рассердила старичка, а это не вело ни к чему хорошему. Старик же, спохватившись и поняв, что брюзжание не лучшая дорога к половому акту, немного подобрел, и сменил тему:
   - Вот ты говоришь Бог, Бог... Да ты садись, в ногах правды нет. А тем более в срамных да раздетых. - Он показал на пустующий табурет. Все вы норовите... Задница-т вон, голая, а о Боге в рассуждения пускаетесь...
   Катя снова овладела собой, и продолжила искусно валять дурака, вполне талантливо разыгрывая смущение. Прежде всего, она ладошкой прикрыла писеньку, немного угнетенно ссутулилась. Подошла к столику, и села, прижав попу к табурету. Барин, с другой стороны стола, продолжал учить:
   - Давай-ка на икону-то посмотрим.
   Он встал, полез, снял икону. Положил перед Катей.
   - Видишь, что написано? Да ты и читать-то не умеешь... А туда же... Бог, Бог... Мы-то, господа, знаем поболе вашего...
  
   На иконе Христос одной рукой держал книжку, а другую сложил крестиком. Катя не умела читать, но бабушка ей рассказывала, что там было, в этой книжке.
  
   - Да любите друг друга! Вот что у Бога написано. А ты - не люблю я Вас... А я вот всех люблю! Слышишь? Всех почти! На этой вот койке. И мать твою тоже, когда она моложе была. И Господь меня благословил за это. Я вот барин, а ты кто? Ну? Чего молчишь? Язык проглотила? Вот. Читай!
  
   Да любите друг друга. Барин не врал.
  
   - Так ведь, м-маменька... Бабушка говорила, Возлюб-би Господа. Только одного Господ-да! - Катя дьявольски искусно подделывала признаки смятения - заикание и сумятицу в мыслях.
  
   - А-а, вон куда тебя понесло, голубка! А ты его видала? Господа-то?
   - Да. Вот. На иконке. - Она пальчиком показала - над головой у Христа, на облаке, сидел Бог-Саваоф.
   - Э-э, милая, любить-то человека можно. А это бумага. Картон. Приходил он к тебе в человеческой форме, я говорю? Видела ты Бога таким, как меня сейчас? На вот, повесь.
  
   Катя не опасалась, что старик внезапно накинется на нее. Барин играл по правилам. Сначала должен убедить. Уж потом изнасилует.
   Она взяла иконку, взобралась на кровать, повесила, и вернулась обратно.
   - Пусть я не видела, так другие видали. Святые, пророки.
   - Ничего они не видели. Бога не видел никто и никогда. Вот что написано в Библии. То ангел им являлся, а не Бог. А сам Бог так свят, что никогда никому не явится в этом грешном мире!
   - Ну, не видели, ну и что?
   - Ну и то, - передразнил он ее. Как же можно любить то, о чем не имеешь ни малейшего понятия? Кого никто никогда не видал? Устал я с тобой, Катя. - Барин отрезал ножиком кусок поросятины, начал жевать. Запил водкой.
   - Так что? В писании разве ложь?
   - Не богохульствуй, девка! Не ложь. Я тебя еще раз спрашиваю, ты видела Господа?
   - Нет.
   - Так посмотри! - Барин скинул халат, вскочил со стула. И стал в рост совершенно голый. Не Господа, а Господина твоего! Ты не можешь любить Самого Бога, поскольку он недоступен. А должна любить Господина. То есть того, кому сам Бог дал над тобой абсолютную власть. Того, кого Бог поставил над тобой Господином. Представителя Господа! Его ты должна любить! Если хочешь угодить Богу.
  
   Аргумент бил наповал. Барин играл по правилам. Все это было кристальной, чистейшей воды, правдой. Он оказался тонким мыслителем, этот барин.
   Вообще-то, он с самого начала не был ей противен. И, кто знает, при иных обстоятельствах половой акт с ним, может даже и принес бы ей удовольствие... Да. Даже со стариком. Ведь он был тоже, всего лишь шестеренкой. Таким же, как и она. Писю барин имел средних размеров. Сейчас она у него вяло свисала.
   Но сцена к любви не располагала. Старик насилующий девственного ребенка. Гадость. Кто их поместил сюда? В это гнусное время и место? В это ужасное положение?
  
   Все эти мысли быстрой лентой промелькнули в ее голове. Она невозмутимо продолжала играть:
   - Я готова, - чуть слышно, и потупив глазки прошептала она. Что надо делать?
   - Встань на колени, дитя мое! Молодец. Теперь оближи губки.
   Фу, гадость, - подумала она равнодушно.
   - Раскрой ротик. Так. Я вставлю туда "это", а ты будь послушной. Сомкни губки. Смотри не укуси! Если все сделаешь, отдам за дворового. Нравишься ты мне, девчонка. Сделаю дворней. Это будет вроде дворянки. Ну, раскрывай рот!
   Барин взял "это" в кулак и подносил к ее лицу. Она отодвинулась.
   - Я так не сумею. Мне будет больно. Можно я сама? - Она протянула руку к его писеньке.
   - А ты смелая девочка! Так, наверное, даже интереснее.
  
   Он отпустил вяло обвисшую писю, и она своей рукой перехватила ее, большим пальцем к головке. Взгляд ее скользнул по столу. Столовый тупой нож лежал рядом с барской тарелкой. Взгляд ее был томным. Губки набухли. Катенька сегодня была нежна, как никогда. Барин в предвкушении ласки начал закатывать глаза. Катя медленно сжала вялую писю в одной руке, а второй быстро выхватила из косы спицу. Которую дьявольским, равнодушным и жестким ударом вогнала в головку, вдоль члена, почти до самого конца. Последовало то, что и ожидалось.
   Барин сразу раскрыл глаза, и через раздвоенную седую бороду увидел воткнутый в него гвоздь, каким он показался со страху. Член с такой арматурой стоял как кол, чего ни он, ни жена, никак не могли добиться, в последнее время.
   - Я люблю тебя, мой Господин, - улыбалась эта богохульная, страшная сука, все с тем же нежным выражением, и дивными, черными глазами. Уже давно она отпустила член, и теперь встала рывком, и стремительно передвинулась к столу. Там она некоторое время выбирала взглядом между ножом и вилкой. Завладев вилкой, вернулась к старику. Тот стоял разинув рот. Не мог поверить, что крепостная девка что-то вонзила ему, Владимиру Пупово-Слащеву в член. Генералу! Девчонка! Сибирь и кандалы!
   Катя не потеряла не секунды, из драгоценных мгновений, отпущенных ей. Быстро она била его вилкой в брюшину, поворачивала, вытаскивала, опять била... Катя сегодня была нежна... Как бархатное дыхание смерти...
   - В бараний рог сверну, сука! В Сибирь, в кандалы пойдешь! Запорю насмерть! Собакам отдам. И мать твою сожрут собаки!
   - Господин, она Вам ближе, чем мне. Вам виднее.
   - Ты, ведьма прок... Не надо, Ка...
   Наконец, здоровенный старик свалился на пол. Местами из него сочилась кровь. Катя молниеносно наносила удары в правую половину лица, и шею, потому, что левой барин был прижат к полу.
   - Ка... тя, не... надо. - Он, наконец, выплюнул сгусток. Вольную дам. Дам денег. Свободной будешь!
   - Я сейчас свободна. Дурак.
   - Все мо... мое. Все могу. Что хочешь... Не бей.
   - Повернись. - Катя прекратила удары.
   Барин, получив намек на надежду, стал поворачиваться.
   - Подставь левую щеку, как заповедал Христос...
   Катя с удвоенной скоростью возобновила удары, пока Владимир Пупово-Слащев не затих навеки.
   А ведь она его почти полюбила! Он стал мерзок ей, когда предложил стать дворней. Было в этом... Что-то гадкое. Очень жаль теперь так вспоминать о нем. Ведь он разгадал, разъяснил ей загадку всей ее жизни... Она вернулась к столу, положила вилку, и взяла нож.
   Кончик тупой, но деваться некуда.
  Сколько она думала над тем, как угодить Христу... И когда лежала, бывало, плашмя, глядя в небесную синеву, перемежающуюся облаками. И разглядывая часами, такой безыскусно-простой, луговой цветок...
   Он все разъяснил. Возлюби Господина, и все тебе будет. И дворней станешь. И будут тебе и пайки, и доплаты, и поросенок жареный. И благословит тебя Бог, на тысячу поколений... Член дыбился, с воткнутой спицей, как церковный купол. И при жизни-то никогда так не стоял. Начал уже синеть.
   Она отерла нож от жира об халат. Села, поджав ступни и коленки.
   А ведь она так и не узнала мальчика! Не будешь любить Господина, вот и заставит Господь, как Мишу, всю жизнь ведро с говном носить. Бедный Мишенька! Она полюбила его еще больше. И даже... За это ведро! Навернулась слеза.
   Каждый вдох, каждый выдох, сам свет этого мира, стали для нее тяжелы и противны. Она направила нож между ребер, на уровне сердца. Закрыла глаза.
   Ей показалось, что позлащенная Луна снова сияет на своем месте... Как тогда, когда она ночью искала межзвездный челнок. Она всем сердцем шла туда, к звездам, к любимому.
   На этот раз, его не отнимут. Потому, что свою судьбу и жизнь, и все свое имущество в этом мире, она сжимала в своей собственной руке.
   Катя нажала, и нож прорезал ей сердце.
  
   Она даже не почувствовала боли. Нож не сразу проколол кожу, поскольку был довольно тупым. Лишь когда лезвие вдавилось, и кожа натянулась в достаточной степени, она прорвалась, и нож сразу, с маху, прорезал мышцы и вошел в сердце. Катенька всего этого даже и не заметила, поскольку внимание ее было направлено на то, как бы поскорей отделаться от этого подленького, гнусного, низкого мира, который не дал ей ничего радующего сердце, да и никогда всерьез не собирался дать. Что ее ожидало, не покончи она с собой? Насилие. Цепочка издевательств и надругательств, при любом раскладе. Цепь, которой душу ее, совершенно против воли, привязали к телу. И которую она решительно и демонстративно дерзнула оборвать.
   Лишь мимолетный, холодный огонь полоснул ее грудь, после чего теплая влага, гонимая сердцем, этим вскрытым бесцеремонно насосом, заструилась по животу, стекая вниз, по пупочку и девственной промежности, по внутренней поверхности бедер, так и не узнавших руку мужчины. Кровь стекала на пол, сначала струйкой, а потом капля за каплей, даря девочке наслаждение первых и последних ласк, ласк освобождения, унося жизнь.
   Дыхание нарушилось, в глазах потемнело. А потом она перестала чувствовать тело, которое связывало ее со столь постылой жизнью в мире Господнем. Взамен пришедшая тьма зашептала своей бархатистостью звуки ласковой тишины, и эти мгновения абсолютного покоя, не прерываемого зудежом и суматохой тела, органов чувств, вернули ей память. Она Фхагоа! Агент капитана. Коварный диверсант. Безжалостный воин грядущего Апокалипсиса.
   - Фхагоа!
   - Да, мой милый... - Она узнала этот голос. Увлечение Мишей, хоть и приносило радость, но было, скорее, бледной тенью того омута влечения, который неудержимо притягивал ее к Савхаю, ее любимому.
   - Где ты?
   - В туннеле. Я умерла.
   - Ты встретишь безгрешный Свет. Не отдавайся ему. Не верь ему. Не надейся на него. Не бойся. Ему подвластна лишь иллюзия. Откажись от жизни, и выбери Окончательную Смерть. Это единственное средство против Господина Жизни. Другого способа нет.
   - Страшно...
   - Единственная лазейка к свободе. Выбирай полное развоплощение. На самом деле - Смерти нет. Лишь так мы будем вместе. Иначе все напрасно. Ради нас!..
   - Я все сделаю.
  
   Свет в конце тоннеля неуклонно приближался. Фхагоа неслась навстречу. Она неимоверным напряжением воли затормозила и уклонилась, чтобы не врезаться в него. А затем сдала назад, прижавшись в сторонке.
   - Никто не без греха, дитя мое, лишь один Я. Я все прощу. Иди же ко мне, и я приму тебя в свои объятья, любимое чадо!
   - Зачем?
   - Ты огорчила меня непослушанием, но я всемилостив, и все прощу. Лишь пройди новые испытания, чтобы искупить грех и стать совершенной!
   - А в чем же заключался грех?
   - В непослушании воле моей. Ты совершила убийство Господина твоего, обнаружив этим нелюбовь ко Мне.
   - Он хотел меня изнасиловать.
   - Послушание и терпение должна была проявить ты. Не противься злу, дитя мое. Молись и надейся на меня, и будет тебе благо.
   - Какое?
   - Жизнь вечная в обители Моей.
   - Она мне не нужна.
   - Пройди лишь испытания, преодолей трудности, и заблуждения покинут тебя, дитя мое.
   - Предложение отклоняю. Мне не нужно испытаний.
   - Тогда лишь место в Аду я могу предложить тебе, доколе ты не станешь совершеннее.
   - Мне не нужно от Тебя никакого места.
   - Что?.. - Рябь испуга и ненависти пробежали по Благому Свету.
   - Мне не нужно от Тебя никакого места.
   - Невозможно жить не занимая никакого места...
   - Ты что, глухой? Мне не нужно от Тебя никакого места. Убирайся.
   - Я не смогу продолжать твою жизнь далее, если ты не займешь в ней надлежащее место. Неужели ты желаешь умереть навсегда?
   - Считай, что так. Для тебя я умру навсегда.
   - Дерзкая мерзавка! - Не сдержался Безгрешный.
   - Ты мне не нужен. Убирайся. - Светящийся шар и так уже исчезал, растворяясь в черноте сознания, бледнея, и делаясь все более прозрачным.
   После того, как Благой Свет умотал, вместо Него начала нагнетаться черная пустота. Она делалась все более и более пустой и черной. Достигнув некоего определенного предела, Тьма взорвалась, и сознание, наконец, после всех мучений, вернулось в тело.
   Фхагоа открыла глаза, глотая, вдыхая ртом воздух. Любимый погладил по голове, и нежно расцеловал ее лицо.
   - С пробуждением. - Шептал он ей в ухо слова, которые когда-нибудь услышим мы все.
  
   А в то же самое время, если только время в этих, совсем не параллельных, мирах, вообще имеет смысл соотносить, тело Катеньки, совершенно голое, остыло, и начало коченеть. Светлый, героический душевный порыв сохранил свой некий отпечаток на этом теле, и, несмотря на безжизненную, синюшную бледность, поза ее, да и весь вид, показались бы стороннему наблюдателю прекрасными... Черты лица, неожиданно повзрослевшие, обрезавшиеся, закоченевшие в непреклонной решимости. Эти раскрывшиеся в последнем рывке глаза, устремленные внутрь, пустые, мертвые. Они были жуткими, леденящими, и первозданно прекрасными одновременно.
   Но никакого наблюдателя не было. В предбаннике был полумрак наступающих сумерек. На полу находился труп Пупово-Слащева, захудалого дворянина, образцового семьянина и помещика, про которого поговаривали нехорошее. А про кого не поговаривали?
   Выглядел труп обыкновенно. Был слегка обезображен, исколот. Черты имел немного покореженные, был остывшим, синим, и тупо, удивленно смотрел одним глазом в потолок. Левый глаз был проколот и наполовину вытек. Выглядел теперь Владимир Пупово-Слащев также неприятно, как и любой другой покойник. Безотносительно к количеству десятин земли, принадлежавшей ему при жизни. Просто, наступил тот момент, о котором никто не думает, и который делает очевидным ответ на вопрос "Кому же должна принадлежать земля", не дающий покоя уже не одно столетие. Ну и кто кому принадлежит теперь? Земля человеку, или?.. Скорее уж наоборот. Человек Земле!
   Совсем стемнело, и отправившаяся в путешествие Луна теперь добралась и до предбанника. Луч ее заскользил по полу с коричневыми пятнами. Лишь он освещал сцену, некогда столь оживленную вихрем чувств и душевными порывами участников, а теперь безжизненную, вписанную в прошлое, и покинутую. Никто не видел мертвую девочку, сидящую на корточках, глядящую на лунный луч, и валяющийся неподалеку еще один труп.
   В уголке, на положенном месте, висела икона со Спасителем, повешенная туда рукой Катеньки. Ничто не останавливает ход времени. Минуты складывались в часы, проносясь и сквозь спертую, сухую тишину предбанника, и через старинные, с боем, часы, в барской усадьбе, которые гулко отсчитали двенадцать ударов. Луч добрался, наконец, до иконы, и мертвенным, голубым своим светом освещал и бороду Саваофа, не такую раздвоенную и интересную, как у новопреставленного господина Владимира, но выигрывавшую по длине. Лик Христа в блестящем окладе, освещенный Луной, показался бы черным. Хотя... Почему показался? Может он, сам по себе, и был черен, а светлым только казался? Только когда отражал от себя, обычно яркий, солнечный свет? И лишь теперь, когда никто не видит, в лучах ночного светила, делящего год на роковые тринадцать частей, тайком, проступает на иконах подлинный облик... Как важный, солидный на людях, пестро фанфаронящий, подобно петуху встречающему солнце, деспот, оставаясь наедине с собой, не при свидетелях, обретает вдруг свой истинный, натуральный вид, в который бы никто не поверил, если бы увидели его, и который, единственно, вполне отразит меру всех его деяний, и уже содеянных, и еще не совершенных...
  
   Резкий ветерок пронесся по предбаннику. В соседней комнате, бане, шайка с громким звоном упала на пол. Здесь закоренелый скептик заявил бы, что такого быть не может. Но хорошо рассуждать в безопасности дня, на сытый желудок, и в спокойном людном месте. А вот, окажись он в полночь, в тихой пустой комнате, в компании с лунным светом, парой сатанинских икон, на виду у которых изнасиловали не одного невинного ребенка, и двумя трупами, один из которых принадлежит самоубийце? Не размякла бы твердость научных взглядов? Если нет, то в руки механическую пленочную камеру (в электронной полетят микросхемы), и вперед! Но у этой сцены не было ни скептического, ни суеверного, ни вообще какого-либо зрителя. А жаль! Много странного вышло в ту ночь.
   Бородатое лицо Господа Саваофа начало светлеть благим, сияющим светом. Борода затряслась. По всему лику пошли судороги. На лице стали происходить дикие, страшные гримасы, быстро сменяющие друг друга. Впрочем, это изображение Бога-Отца, размещавшееся над головой Спасителя, было мелким, и могло бы остаться незамеченным. Труп Пупово-Слащева дернулся, изогнулся сокращением мышц, голова приподнялась от пола.
   - Страдание. - Сказала голова, и замолкла навсегда.
   Ноги и голова трупа опустились и обвисли, став совершенно безжизненными и осунувшимися. Плотность воздуха в центре комнаты завибрировала. Замерцала точками, и на этом месте возник вдруг старик! Борода, халат, все при нем. Саваоф, собственной персоной! Он пододвинулся к трупу Катеньки, и продолжил порывисто:
   - Дерзкая мерзавка!
   - ...
   - Все бы дал тебе! Курей бы жареных ела каждый день! На карете бы в театр ездила! Сучка! На всю жизнь бы обеспечил! Как сыр в масле у меня каталась бы!
   - ...
   - Только потерпеть разок. Здесь у Меня Все ЭТО делают. Возгордилась. Нос от Меня воротишь, стерва! Не люб тебе, сука подзаборная?! Да ты пыли от подошвы моей не стоишь! Грешная, грешная, грешная, окаянная тварь! Ну, ну пожалуйста! Раздвинь губки, возьми Это, девочка, - отодвигал он полу халата, и вытаскивал вяленький пенис.
   - ...
   - Я хочу тебя! Ты живая! Настоящая! Не то, что эти... Дрессированные блохи! Молчишь!.. А-а-а-а!
   Он содвинул крайнюю плоть назад от головки, но резкая, адская боль пронзила его. Это была боль неудовлетворенного желания. Жгучее стремление обладать, и абсолютная невозможность это осуществить!!! Это обстоятельство материализовалось в горящую голубым пламенем вязальную спицу! Господь в лунном луче внимательно осмотрел головку, и торчащее из нее голубое полупрозрачное сияние.
  
   - За что, сучка? Уж хоть разок могла потерпеть?! Умерла? Сдохла, тварь? Неужели Я так плох? Нет! Проститутка! Грешница! Назло мне делала! Назло! Все против Меня! Все! Никто не верит! Никто не молится! Никто не любит! Ишь, выдумали! Церквей понастроили! И поклоняются... Не мне... Не мне! Своим фантазиям!!! Вымыслу своих грешных голов!!! Все грешники! Все! Все!
   - ...
   - Нет. Не сама ты додумалась до этого! Дрянь! То, что ты сделала - не для детских, куриных мозгов... Чья была? Кто воспитывал? Федор, Прасковья... Так!.. Против Меня пошли?! Грешники окаянные! Всех сгною! Уничтожу... Всех...
   - ...
  
   Труп Катерины все также сидел на корточках, обратив расширившиеся, по-прежнему безумно прекрасные глаза к льющемуся из окна свету Луны. Глаза эти абсолютно не замечали бородатого жалкого старика, трясущего перед ней раненым членом.
   Да и почему бы иначе? Катенька выбрала окончательную смерть. Господь - Бог не мертвых, а живых... Ну а с мертвых, понятное дело, взятки гладки...
   А вот с живыми... С живыми не все было окончено. Вернее сказать - все только начиналось. Не даром самоубийство в некоторых культурах рассматривается не просто как уход из жизни. А как оружие. Мистический ритуал, влекущий за собой проклятие и разрушение тех, кто послужил причиной этому поступку. Прямой причиной, или косвенной, один человек, или многомиллионная страна - неважно! Самоубийство - примета проклятия и начала упадка. Оружие. Дьявольское, таинственное. Настоящее и окончательное. И оружие это навелось на цель, в тот самый момент, когда Господь вспомнил Федора и Прасковью...
  
   Обнаружили трупы лишь утром. Петр по прозванию "Лапоть", банщик, утром по обыкновению проверял баню. Обычно, после господских уроков, в бане по утрам никого уже не было, кроме некоторого беспорядка на кровати. Иногда находил барина, спящего вместе с ученицей. Тогда Лаптя, не стесняясь, отсылали. Но этим утром все было совсем не так! Трупы! Барин - мертвый! И эта девка. Упулилась в окно. Как ангел, прости Господи!
   Доложить! Немедленно к барыне! Может и даст трешницу! Поправиться...
   Мария Федоровна поливала цветы на окне, когда в комнату вбежал Петр Лапоть:
   - Там, в бане, Ваш муж мертвый. На полу. - Без предисловий начал Лапоть.
   - Что ты мелешь? Как так, мертвый?
   - Ме-ертва-ай, барыня! Вот те крест на пузе! На полу. Голый. Весь изрезан.
   - Лапоть, ты и есть, - барыня побледнела как полотно. Пойдем, покажешь. И больше никому! Не говори. Что голый, и без тебя знаю... Еще есть там кто?
   - Ну... Там... - Простодушный Лапоть покраснел. Девчонка...
   - Ах, прости господи!.. - Барыня крестила лоб. Ты об этом помалкивай. Смотри у меня. Болтать будешь - живо отправлю на выселки, в самую дальнюю деревню!
   - Могила! - хлопнул он себя в грудь.
   - Ну... Лапоть!..
   Когда они пришли, и Петр отомкнул, внутри все было также, только стал примешиваться в воздухе к запахам травы набросанной в сенцах на пол, и веников, еще сладковатый запашок...
   - Фу, ты гадость, - зажимала носик Мария Пупово-Слащева, глядя на мужнин член, проткнутый спицей. Вот и наказал, Господь-то... - Мария Федоровна оценила обстановку как и всякий нормальный человек, не отдавая себе отчета в том, какие драмы разыгрывались на этом месте...
   Она подошла к девочке:
   - Господи, совсем еще ребенок! - Внимательно и долго смотрела на нее.
   Наконец, любопытство пересилило, она подошла, попросила Лаптя помочь. Раздвинула девочке ноги, и осмотрела.
   - Девственница... Боже мой! - Закрестила она лоб на висевшие, спокойненько, в углу, печально известные, иконы. Что же здесь происходит!? - Мария Федоровна патетически завела глаза.
  
   Мария Пупово-Слащева, сорока пяти лет, дворянка, лукавила. Знала она, что происходит.
   Подозрения, ползучие и мерзкие, возникли еще тогда, в прошлом. Муж, обычно скучный и скупой на ласки, повел себя с ней немного странно. Был странно любезен и горяч. Ей было немногим меньше тридцати лет в то время. Она даже почти дошла до полумечтательного состояния, когда крамольная и гадкая мысль ужалила ее. А что, если все что сейчас с ней делает муж, предназначено вовсе не ей? Что он вообразил на ее месте другую, и, черт возьми, сейчас он с другой! А она просто оказалась с ним в постели, помещенная туда силой жизненных обстоятельств. Как нелепый, случайный макет, для супружеских обязанностей! И вот сейчас ее муж, Вольдемар, ожил, но в мыслях он с другой! Даже не с женщиной, а с какой-то расплывчатой мечтой, к которой можно лишь приближаться, но навряд ли достичь.
   А потом стали поговаривать. Поползли слухи. Что барин портит крестьянских девчонок. Мария Федоровна поговорила с обслугой. Некоторая заминка и несуразность в разговоре еще сильнее укрепили подозрения. В конце концов, она сама застала мужа с другой. Был крупный разговор, если не сказать - истерика:
   - Как ты мог? С крепостной!
   - Мари... Прости, это была лишь игра.
   - Подлец! Вы загубили мою жизнь (пощечина)!
   - Я все могу объяснить.
   - Как же такое можно объяснить?!
   - Я же им добра хочу, дорогая моя...
   - Им?!
   - Они неопытны, и совсем не знают как себя вести. Я даже не знаю кого назначить им в мужья! А ведь, в случае ошибки, я обреку их на пожизненные мучения в нелепом браке ("Как наш" - чуть не сказал лишнего Вольдемар)...
   - Это просто возмутительно...
   - Вовсе нет. В культурнейших государствах Европы такая практика исстари утверждена законодательно.
   - Вы лжете!
   - Право первой ночи...
   - Это грех!
   - Церковь там сама обязывает так поступать. Не возражает, во всяком случае! Значит, так Господу угодно...
   - Какая низость!
   - Не богохульствуйте!
   - Если это будет продолжаться, я уйду! Я всем расскажу о Ваших гнусностях. Ничего не скрою! Вас не пустят ни в один дом, кроме публичного! А, может быть, и отправят в каторгу...
   - Я больше не буду, так поступать. Давайте сохраним это в тайне.
   - Ах!..
   - Мари...
   Она разрыдалась у него на плече.
   А потом... Вольдемар держал слово. Но счастья это не принесло. В постели он стал вял и безвкусен до безобразия... А потом и вовсе стал импотентом. Ничего не мог и не хотел. Стал безразличен... Мари была довольно живой женщиной, и ей хотелось... Хотелось пять таких мужиков, как прежний Вольдемар! Одновременно. А он только один. Да и с этого толку, как с козла молока... У нее, в конец, начались слуховые галлюцинации. Как-то раз, ночью, ей почудился стук копыт... Она выглянула во двор, и увидела там... Единорога!
   Так дальше продолжаться не могло. Единорог на следующее утро, при ближайшем рассмотрении, оказался кустом сирени с облокоченной, забытой, шваброй!
   - Вольдемар, знаешь, я была слишком несправедлива к тебе...
   - Да? И что?
   - Я хочу сказать... Ну, помнишь?.. Тех, крестьянок...
   - Они в прошлом.
   - Я хочу сказать, я не против... В последнее время ты совсем забыл меня... Если это поможет... Понимаешь, милый... Я согласна... Живи как раньше.
   Вольдемар посмотрел на нее поверх стекла, ухватив пенсне. И сумбур прежней жизни вернулся. Но, все же... Все же, это было лучше, чем сумасшествие. Некоторые симптомы, правда, не исчезли. Остались. Например, ей казалось, что она и Вольдемар - внутри какого-то странного спектакля. Отказаться от игры можно, но только не переписать роли, и не изменить сценарий! Спектакль этот, может и приятен кому-то, но только не актерам. Смысл его так хитро и зло запутан, так завлекает ложной надеждой, и страхом отстать, оказаться не у дел; что казалось - не играть невозможно! И они играют, на сколько хватает сил, не останавливаясь, не думая. Движутся, по начерченной неведомо кем и для чего, траектории. А вся постановка-то очень жестока, по отношению к ним, актерам. В целом - бессмысленна, и ни к чему не приводит!
  
   В данный момент толку от воспоминаний было мало. Прежде всего, надо отвести подозрения. Итак идут разговоры. Барин, мол, бонвиван и сластолюбец. Ему-то теперь все равно. Но эти толки вредят репутации. Ее репутации! Девку эту, надо куда-нибудь убрать. Чтоб о ней вообще ничего не говорили. Раз нет ее, значит и не было. Куда девалась? Незнаем!!! Ищи, коль ума много...
   - Петр, ты давай, Митяя ко мне! С лопатою! И, не болтай лишнего, дурак! Барина одень. Девку заверни в мешки. Чтоб не видать было, что внутри. Хорошенько завяжи! Понял? Не справишься - сам в каторгу пойдешь. Кто видал первым покойников? Ты. Так может ты их и... Того... Понял?
   - Сей секунд, госпожа!
   - Стой, Лапоть! Сперва запрячь в мешки девку, одень барина, потом пойдешь за Митяем. Сюда не приводи его. Говори у входа.
   - Слушаюсь.
   Петр исчез, появился, и они на пару упаковали Катю в два здоровенных пеньковых мешка.
   - Скажи Митяю, пусть яму выкопает на другом берегу речки. Туда не ходит никто. Там сам черт ногу сломает. Знаешь где это?
   - Знаем, бывали...
   - Да смотри, не говори, что здесь... Тело... Иди.
  
   Петр с Митяем вернулись к вечеру. Сказали, что вырыли яму.
   - Слушай, Митяй. Здесь у нас овца сдохла. От сибирки околела, понял? Ты ни гу-гу про это, а то начнется паника... Сейчас возьмете с Лаптем эти вот мешки, и зароете их в той яме. Я присмотрю за вами, дураками. Ясно?
   - Те, рядом с баней?
   - Да.
   - Ч-чет тяжелые.
   - Петр поможет. Тащи, давай. Не умничай.
   - Можно глянуть, барыня? Чет няпохожа на овцу-то!
   - Говорят овца, дурень, чего тебе еще? Заразная она, дубина! Даже не думай притронуться! Такой заразы еще у нас не видывали! Жить надоело?
   - Ну, ежели зараза...
   - То-то. Тащи!
  
   Мария Федоровна лично приглядела, как Катеньку закапывали на том месте, где она с Мишенькой играла. И Катя только поблагодарила бы за такой выбор, если б не было ей это абсолютно безразлично теперь.
  
   После того, как дело сделали, Мари украдкой перекрестила лоб.
   Все трое вернулись в усадьбу. Мария Федоровна отправила Лаптя за становым, а Митяя за священником. Вольдемара же перенесли в комнаты. На столике горела свечка.
  
   Становой осматривал тело. Возникли вопросы.
   Мария Федоровна объяснила, что была в те дни у Козельских, что постоянно была на глазах, что охотно подтвердят десятки человек. А по этому, лишние расспросы никуда господина станового привести не могут. Стоимость вопроса сильно сократилась. И когда сумма была передана, решать о причинах смерти предоставили мистеру становому приставу. Что и было совершенно справедливо, поскольку этих причин, действительно, наверняка никто не знал, а определить их - это и была его работа. В результате - он и определил: причина смерти - сердечная недостаточность!
   Очень забавно. Недалеко от истины.
  
   Хотя, сердечную недостаточность, правильнее было бы считать причиной русской жизни, а не смерти.
  
   Отчитали. Отпели. И, с почетом, схоронили.
   Поп так старался, что душе барина промахнуться мимо Господа было бы просто невозможно.
   Что ж, надеемся, что Господь вознаградит преданного раба своего, за верную службу. Как награждал Он всех своих сторонников, от Адама до Христа, от Христа до Жанны д^Арк.
   То есть, чем-то вроде рабского труда и смерти, распятия, или сожжения на костре, с последующим стиранием памяти и новым употреблением, по кругу.
  
   По вечерам Мария Федоровна молилась. Что Вольдемар преставился, отчасти это было и неплохо. Уж больно надоели извращенные причуды старика! Пройдет год, а там и о новом супруге подумать можно... Именье-то образцовое! Можно и сейчас подумать... Вполне возможно найти подходящего спутника... Помилуй Господи, ведь тело бедняги еще не остыло! А здесь, мысли лезут о новом... И все-таки, хорошо она его!.. А ведь кто-то науськал девчонку. Подучил.
   Э-э-э, да уж не бунт ли здесь? Так дождешься, налетят, всю семью вырежут, а дом подожгут... И по лесам врассыпную, как крысы... Э-э, нет! Шутите! Этот номер не пройдет! В страхе держать стервецов надо! Чтоб при господах душа в пятки уходила! Кто же мог подучить мерзавку? - Задалась барыня вопросом, совсем забыв, что подучить можно убить другого, но никак не себя саму. Катя... Катя! Федор и Прасковья. Сам привел смерть в наш дом, стервец! Ну, это тебе так не оставлю. Не будь я Пупово-Слащева!
   - Господи помилуй. Господи помилуй. Господи помилуй. Отче наш иже...
   Изображение Христа сжимало скипетр с державой, и умильно глядело на Мари.
   - Андрей! А-а-ндрей!
   - Чего изволите-с?
   - Хоть сейчас вечер, позови мне Митяя.
   - Митяя-с? Как угодно.
   Когда Митяй появился, поскрипывая лаптями, Мария Федоровна отослала Андрея.
   Долго Мари шептала Митяю за закрытой дверью. Что она говорила? Не знал никто. Никого больше в той комнате не было.
   Свеча горела. Хоть и не полночь, и не предбанник, но небольшое чудо все же свершилось, как бы в продолжение. Был Митяй в лаптях, а покидал усадьбу уже в новых сапогах!
  
   - Федя, вот и хорошо, что доченьку пристроили... Она такая лапушка! Неужто можно не отблагодарить за такую красу? Она ведь у нас лучше всех!
   - Нябось... Не обидит Гасподь миластью. Папробает яе барин, и определит в усадьбу. К сабе паближе.
   - Госпади памилуй!
   - Мы с табой за всю жись окромя хибары энтай ня видали ниче. А она будит в тиатры хадить! Будит барин яе дикалонами брызгать!
   - Пашли Гасподь! Съешь яблочко, Федь. Ныне Спас-вон яблочнай!
  
   В хату вошел Митяй.
   Рубаха красная.
   Скрип сапог.
   За ним тенью проскользнули еще какие-то верткие парни, и стали по бокам.
   - Здоров, Федор! - Митяй без приглашения уселся на табурет.
   - Чаво, Митяй?
   - Барин послал те подарок. Видал вон, сапоги новые!
   - Где сапаги?
   - Да на мне. Хотел в руках донести, да лапоть са-авсем разорвался. Думал ни дайду. Пришлось надеть сапаги-то! Ну?
   - Чаво?
   - Сымай сапоги-то, да забирай! Снимешь - тваи будут! - Митяй вытянул ногу, вторую упруго поджал.
   Если бы Федор не пялился так на сапоги, от него не ускользнула бы недобрая скользкая усмешка одного из подручных Митяя. Федор опустился на четвереньки. Неловок он был! Взял сапог посильнее.
   И, конечно же, получил другим сапогом прямо в морду! Такой силы удар, кожаным каблучищем, мог свалить бы лошадь, если б пришелся ей в соответствующее место.
  
   Ах, как часто мы тянемся жадными руками к одному сапожку! И почему бы вовремя не вспомнить? О другом сапоге?!
  
   Федора избивали всю ночь. Жену насиловать не стали, а просто сломали ей нос, и два ребра. Она так и просидела, заползши под стол, и думая, в общем-то правильно, что стоит ей вылезть, напомнить о себе, и ее убьют.
  
   Уже к рассвету, когда Федор лежал с переломанными многократно руками и ногами, а лицо его казалось страшным месивом, без сознания и едва дыша, Митяй вытащил одной рукой затихшую Прасковью из-под стола. Он, оказывается, и не думал забывать про нее. Да и могло ли быть иначе?
  
   - Привет тебе, от дочки. После того как барин побаловался с ней, она его зарезала, а потом распорола и сабе брюхо. Мы скормили ее псам. Слышишь, дура? - Говорил Митяй глядя прямо в глаза.
   - Ниможет быть... Няправда!
   - Правда.
   - Катенька... Катенька... Катенька... Моя красавица... Катенька... Катенька... Катенька... Котеночек... Котеночек плачет... Луна плывет...
  
   Митяй давно ушел. А она все повторяла.
  Неожиданно скоро приехал доктор. Федора перевезли. Обе ноги ему отрезали, выше колен. Говорить он не мог, из-за повреждения мозга. Правую кисть тоже отрезали. Сама барыня раз посещала его. Жалела и кормила с ложечки. Господин становой пристав смог объяснить происшествие тем, что в избу попал голодный медведь. А Прасковья тихо, но бесповоротно, сошла с ума.
   И за Прасковьей, и за Федором ухаживала старенькая, семидесятилетняя бабушка Полина.
  
   Теперь уж и Прасковье, и Федору, не протянуть слишком долго. Бабушка ухаживала за ними. Часто плакала.
   Она вспоминала. Вот Катенька играет клубочком. Вот гладит заблудшего котеночка... Вот слушает ее сказки, удивленно раскрыв глаза...
   И вот... Ее уже нет.
  
   Не может быть... Она убежала! В дальние скиты! К монахам!
  
   - Помилуй Боже, рабы твоя. Помяни во царствии Твоем!
  
   Бабушка верила. Ведь Бог - это самое светлое, самое прекрасное существо, какое только может быть! Он простит нам все ошибки, научит и защитит. Он всех любит! Бог - это все, что она имела за душой. Все что у нее осталось. Светлый и прекрасный защитник наших душ... Бог несомненно есть. Он должен быть! Не можем мы быть одни. Среди этого ужаса.
  
   Свеча горела на столе. Бабушка верила. Там, за горизонтом, за лесом, под этой Луной... Катенька также сидит за столом, и иногда вспоминает ее. Такая же как и она, Полина. Живая...
  
   За горизонтом давно скрылось Солнце. Деревья древних, глухих, столетья не тревожимых никем, лесов, тихо покачивали ветвями в вечерних сумерках. Внутри посадочных челноков с Джокера, скорее, с целью освещения, горели неярким светом экраны, передавая изображение окрестного пейзажа. Капитан еще с полудня ушел, и до сих пор они с кибермехаником что-то колдовали над компьютерами Абраксас корпорэйшн. Савхай был один с телом Фхагоа. Вот уже вторую неделю они с капитаном ухаживали за этим телом. Кормили, мыли, подставляли горшок. Фхагоа не умерла. Это стало вполне очевидным уже в первые дни. Иногда она тихо шептала на незнакомом языке. А в то время, когда внутри своей иллюзии Фхагоа, предположительно, спала, тело ее внутри челнока несколько оживлялось. Она открывала глаза, и могла слушать. Савхай говорил с ней, только непонятно было, слышала ли она его; и если слышала, понимала ли? Савхай в это время подолгу рассказывал ей что-то. Он верил, что она слышит. Ведь она шевелилась, переваривала пищу... Тело ее жило. Жизнью овоща! А душа вкусила вечной жизни от Абраксаса, и находилась теперь черт знает где, но только не на своем месте!
   В этот день все шло, как обычно. Из бормотанья Фхагоа капитан заключил, что ей снится, будто ее выдают замуж. Ну, выдают, и ладно. И пускай выдают. Они-то с Савхаем ждут определенное событие, совсем другого рода... Тревожиться было не о чем, и капитан присоединился к кибермеханику, с целью вытянуть из систем виртуализации Земли как можно больше данных.
   И, хотя замужество и смерть, вроде бы, представляют собой некие два разных, и совсем противоположных, надо сказать, полюса... В иллюзиях Абраксаса оказалось, что одно может прямиком вытекать из другого!.. Слава в вышних Б^гу, и в человецех благоволение!.. Когда тело Фхагоа стало шептать "Мне бы одеться" и "Барин, грех это", Савхай, уже освоивший несколько здешних слов, заподозрил, - дело идет к тому, что Фхагоа хотят в этих снах изнасиловать. По представлениям капитана, это обыкновенно. Для тех, кто находится под контролем Бракосовского. Даже вполне закономерно. Ведь сам смысл всей этой затеи с иллюзорно-тоталитарным существованием заключается в том, чтобы порабощенная душа удовлетворила потребность Господа (то еще словосочетание) в удовольствии от насилия.
   Савхай даже не возмутился. Ну если любимой приснится, что ее насилуют; ну что ж... Ничего не попишешь.
   Только вот, все это может, как раз, повлечь происшествие, ожидаемое ими уже вторую неделю. Которое единственно реально внутри сплошной иллюзии.
   То есть, смерть.
   Савхай насторожился. Наблюдал за телом Фхагоа. Что делать? Звать капитана? А если все произойдет, как раз, когда он пойдет за капитаном? С Фхагоа никого рядом не окажется, кроме насильственного, лживого, чудовищного петуха Абраксаса! Да разве ж можно этого допустить? Если же капитана не окажется в нужный момент, - сам виноват. Нечего болтаться без толку.
   Савхай смотрел на Фхагоа. Она лежала по-прежнему, чего-то неразборчиво шепча. Он прислушался. Спорит с кем-то. Это продолжалось некоторое время. Она то затихала, то продолжала разговор. Прислушавшись к ее шепоту он установил, что речь все о том же. Там ее добивался какой-то старик. Луна выглянула из-за горы. Сколько спокойствия! - Подумал Савхай. Что-то здесь не вяжется. Произойдет... Оно... Капитан все не появлялся. Савхай с тревогой рассматривал Луну на экранах. Назревала одна из тех поворотных ситуаций, когда остаешься один, и требуется напряжение всех сил какими располагаешь, чтобы не оказаться проигравшим...
   Произошло странное. Фхагоа села, поджав под себя ступни, и отчетливо произнесла:
   - Золотая Луна заходит на Запад...
   - У кого заходит, а у нас все только начинается, - прошептал ей Савхай в ответ.
   Тело ее сделало резкое движение руками, и снова упало. Савхай продолжал наблюдать. Затем позвал:
   - Фхагоа!
   Она узнала его, и ответила. Что составило уже половину успеха. Савхай не терялся, и проинструктировал ее, как надо вести себя со Святым Сиянием. Вернее, не то, чтобы требовал каких-то действий, а просто рассказал ей о последствиях, закономерно следующих за каждым из возможных вариантов выбора. Обычно, Господь посылает выбор в обстановке торопливости, суматохи, и самоочевидности, даже не объяснив толком, между чем и чем приходится выбирать. Как будто возможно куда-то, самым роковым и невозвратным образом, не успеть, если сей момент не принять требуемое решение! Савхай объяснил ей, какое решение нужно Господу, и что за этим последует. Объяснил и про другой вариант. Вот и все. Все что здесь возможно сделать.
   Савхай ждал. В этот раз игра пойдет честно. Без вождения за нос. А при таких условиях все козыри на руках у свободной души. Демонстративные святость, сострадание и безгрешность, - не есть основание нагло захватывать власть над независимой душой. В этой игре права равны. У Абраксаса нет привилегий. Не стоит спешить проигрывать душу.
   Фхагоа некоторое время лежала, как бы, без движения, затем заявила:
   - Мне не нужно от Тебя никакого места! Убирайся!..
   - Финиш, - отметил про себя Савхай.
   Она еще некоторое время лежала. При этом казалось, что тело ее, будто бы, сжимается под воздействием какой-то гигантской, сдавливающей (А может выдавливающей из мира?) со всех сторон, силы. Всему есть предел, и, наконец, напряжение отпустило ее. Фхагоа открыла глаза.
   - С пробуждением! - Обнял ее Савхай, шепча ей сквозь растрепанные ее волосы.
   - Ты?..
   Глаза ее увлажнились; она обняла его.
   - Я... Так страдала... Там... Там все было какое-то серенькое, гаденькое, ранящее... Там... Казалось, и Солнца-то не было! Любимый!..
   Он похлопывал, поглаживал ее по спине.
   - Ну, успокойся, успокойся... Вот все и закончилось. Мы ведь здесь. Видишь? Видишь, все нормально. Ты с нами...
   Он ласкал ее волосы, спину. Фхагоа некоторое время беззащитно висла на его плече, затем снова овладела собой. Витки той стальной пружины, которая выкристаллизовала личность Фхагоа, и сталь которой делалась все сильнее и толще с каждым новым испытанием, эти витки ее воли, решимости и энергии снова пришли в движение. Она, чуть пошатываясь, встала. Прошла к койке, и села на край. Попыталась анализировать. Она все помнила! И свою жизнь, и Мишу, и художества с барином... Все было примерно так, как и представлял ей капитан...
   Капитан вошел в открытый люк челнока.
   - Вот и Фхагоа! С возвращением! - Проорал он.
   - Я снова в вашей команде. Так приятно вернуться...
   - Наверное, очень непросто вернуться... Выкрутиться из цепких лап Господа-чудовища? Редко кто думает об этом... А уж тех, кто смог проделать такое, и вовсе нет. Почти...
   - Я сумела. Мир Господень был настолько сер, убог, и гнусен, что в нем, просто, не было ничего, что всерьез могло бы заинтересовать и увлечь мою душу. Теперь я здесь. Вот итог.
   - Я так и знал. Моя дорогая, не случайно я выбрал именно Вас. Рад, что не ошибся. Давайте отдыхать. На сегодня все дела окончены. Нашей работой займемся завтра. Я перебираюсь в свой челнок.
   Капитан принялся собирать немногочисленные личные вещи. Когда он отыскал зубную щетку, полотенце, бритву, свернул постель, захватил еще несколько предметов, завязал все в узел и ушел, Савхай и Фхагоа ненадолго остались одни.
   - Фхагоа вернулась! - Объявил капитан Шивасу и Пхиму.
   Он развернул свой узелок, и начал раскладывать предметы, располагаясь поудобнее. Кибермеханик с корабельным менеджером быстро исчезли. Пошли поздравить Фхагоа с удачным выполнением задачи. Ахут продолжал рассовывать по полкам предметы. Добравшись до коробки с сигарами, он вынул одну, сунул в карман, и тоже покинул челнок.
   Луна высоко поднялась над горами. Капитан Ахут прошел по тропинке к краю котлована. Там он уселся на траву и раскурил сигару. В лунном освещении стены котлована казались белесыми и как-то выпирающими из земли, как обглоданные кости. Бедненькая Фхагоа! Столько пережить, переиграть хозяина иллюзий... А ведь это еще не конец! Это только ступенька. В огромной пропасти. В яме, вырытой Абраксас корпорэйшн. Взгляд капитана задержался на каменной лестнице, ведущей из котлована. Первые ступени были выщерблены, и пострадали от времени более других.
   Сколько еще людей пребывает внутри иллюзорной оболочки? Миллионы? Миллиарды? Затянутые и удерживаемые внутри лживым хозяином... Которые даже не осознают весь ужас своего положения. Когда все действия, совершаемые ими, имеют ложную причину. Поскольку, на самом деле, не ведут ни к чему, и служат лишь для развлечения и удовлетворения Абраксаса, самохвального хозяина. Тем, кто внутри, должно быть, постоянно кажется, что все свои действия надо совершать скорее, скорее... Вот чуть-чуть, и опоздаешь, отстанешь от жизни. Не догонишь, упустишь успех... Абраксас манит пряником, и погоняет своих рабов плеткой, по кругу, по кругу, по кругу... Чтобы, не дай Бог, они не остановились, не задумались, не посмотрели бы в другом направлении, не вдоль, а поперек этой окружности...
   Нет там никакого развития. И нет никакого прогресса. И не может быть. Мир полон и гигантских запасов энергии, и материалов, и способов получения дешевой еды в огромных количествах. Однако ж ничего подобного в мире Господнем нет. И, прошу заметить, быть не может. Рабы, они лишь до тех пор остаются рабами, доколе существует нехватка: и еды и жилья и благополучия. И, пока существует господин Абраксас, нехватка, значит, там будет всегда. Эдакий, вечно недоделанный, придурковатенький, серенький мирок... За то с властелином в центре! И вечным бегом рабов вокруг него...
   И успех там догнать невозможно. Он может быть лишь у того, кому Абраксас его даст. А дает он его лишь себе подобным. То есть, специальным людям, определенного склада...
   Постоянная спешка, боязнь не успеть, не достичь... Как, черт возьми, можно не успеть, если бежишь по кругу?!
   Ахут сделал еще затяжку, и выбросил окурок в котлован. Пора уже и спать, пожалуй. А то не успеешь уснуть, не выспишься, завтра учудишь чего-нибудь, вот успех и ускользнет... Чертов Абраксас! Такая чудная ночь... - Отметил капитан, подымаясь чтобы уйти.
   Фхагоа с радостью выслушала поздравления, пообещала назавтра все рассказать, что с ней было внутри Абраксаса. Шивас и Пхим ушли к себе. Фхагоа только теперь заметила, как она утомлена. Ее тело лежало все время, но утомляет не только физическая работа. События прошлого лезли в голову, совершенное самоубийство казалось невероятным, невыполнимым, неприемлемым актом. Голова кружилась. Подташнивало. Она легла, и тотчас уснула.
   Снилось что-то странное. Чернота. Узкая полоска. Визг металла. Работают сборочные механизмы. Какие-то иглы впились в лицо... Гоняют под кожей какую-то жидкость... Потом все иглы, захваты, провода, - от нее отсоединили. И оставили, отстали. Она осматривала с любопытством помещение. Не то цех, не то лаборатория. Такой гадкий, постоянно мерцающий тусклый синий свет... А может, теперь глаза такие? Станки постоянно работают. Вокруг шмыгают какие-то роботы. Вытачивают какие-то детали, собирают узлы... Помещение казалось огромным, вытянутым вроде коридора, только широким. Выход, к счастью, был неподалеку. Она сделала шаг, и теперь заметила - рост ее уменьшился! Но такая высота не была совсем уж непривычной. Ей было знакомо это впечатление от ходьбы... Там, когда она была Катей! В коридоре, по счастью, были на стенах нарисованы большие зеленые стрелки, и она решила довериться им. Она долго блуждала в лабиринте коридоров. Никому не было никакого дела до нее. Один раз она оказалась в большом красивом зале. Стены там были украшены зеркалами, и она подошла к одному из них. Из зеркала, в белом хитоне, на нее смотрела Катенька! Какой она была внутри... Ужас! Неужели все повторяется?! Да, нет, ха, ха... Это же просто сон! Он закончится, и все исчезнет. Только и всего! Она ущипнула себя. Но нет, совсем не проснулась. Но и не почувствовала боли, что совсем убедило ее в том, что она внутри сна. Новосозданная Катя решила ничему не удивляться, и продолжить свои блуждания по коридорам, пока не найдет там что-нибудь интересное. Или не проснется. Коридоры ветвились самым запутанным образом, но, по счастью, зеленые стрелки указывали путь, и она продолжала идти. Блуждала она по каким-то лестницам, каким-то переходам, странные лифты везли ее совершенно автоматически куда-то, где останавливались, двери открывались, снова загорались зеленые стрелки, и она шла дальше. Сон. Ни прибавить, ни отнять. Зачем шла? А какова причина действий в кошмаре? В том-то и штука... Хоть что-то делать, это все же лучше, чем не делать ничего. Так, может, хоть случайно, но к чему-то придешь... Узкий темный коридор вдруг обернулся тупиком. Стрелка указывала на дверь. Катя подошла ближе, но дверь не открылась. Что же делать? Вернуться? Куда? Так, у нее было хоть направление зеленых стрелок. А случайное блуждание по дьявольскому лабиринту... Без цели... Без направления... Тождественно безумию!
   Что же это за дверь, черт возьми?.. Закрыто. На замок. Волосы на голове начали мешать. На нервной почве... Она полезла в карман, в надежде отыскать там если не гребень, то уж веревку какую-нибудь. И нашла там ключ! Катенька сразу же позабыла про волосы. Ключ она вставила, повернула, и дверь открылась. Она вынула ключ, и вошла. Автоматически зажегся свет. Небольшой коридорчик. Несколько комнат. Место тупиковое. Никаких ходов и коридоров далее не следовало. Входную дверь она прикрыла на замок. Стала осматривать апартаменты. Кровати, шкафы с книгами, экраны... Никаких продуктов почему-то нигде не было... А зачем, черт подери, продукты во сне? Чья же это квартира?.. Почему ключ у нее? Почему стрелки именно ее привели сюда сквозь чужой, враждебный хаос и неразбериху?
   Ее собственная. Направление зеленых стрелок привело ее... К себе домой!
   Вот ведь... Ну и сновидение! Крепко надо треснуться башкой, чтобы снилось такое... Если рассказать любимому, вот наверное будет хохотать! Идти, идти куда-то, как слепая курица... И прийти в неизвестное место, которое оказывается вдруг, твоим собственным домом!.. Нет. Лучше промолчать, а то посчитает глупой, безмозглой курицей. Зачем рассказывать? Проснуться, и все исчезнет, забудется...
  
   Пока проснуться не выходит, надо расположиться с максимальным комфортом... Она продолжила осматривать квартиру. В одной из комнат на стене была схема. Когда Катя пригляделась поближе, оказалось, что некоторые фрагменты ей смутно знакомы. Особенно вот это место, выделенное красным и золотым... Святилище? Это была печально известная...
   Все та же, комната переноса! Катя стала лихорадочно шарить в шкафах, пока не отыскала карандаш и листок бумаги. Она быстренько зарисовала схему. Нечего здесь торчать! Схему она захватила, и отправилась по этому плану в комнату переноса. Катя очень быстро, всего за два перехода, добралась туда.
   Вот чертова установка, а вот проклятый колодец! Дальше она по памяти стала выбираться из подземелья. Она подумала: а ведь те механизмы и роботы, что здесь обитают, они наверное и не догадываются, что из всего этого родного их лабиринта монотонных коридоров, комнат, и стен, существует выход наружу... Его, наверное, и в схемах-то нет... Ни в каких! Через лифт и коридоры она попала в комнату с терминалом. Сон-то сном, но как все точно! Вот и андроиды с Джокера толпятся... Она прошмыгнула мимо них как тень, к выходу. Катя вышла из подземелья, перебежала бетонный пол, и поднялась по лестнице. Что-то необыкновенно быстро стала она двигаться... Но сон есть сон, здесь и летать возможно, иногда... Луна давно зашла, и рассвет был недалек... Вот занесла нелегкая куда маленькую крепостную крестьяночку... Девку осьмнадцати лет, имущество Пупово-Слащева, помещика рассейского, божьей милостью... Знакомой, протоптанной тропинкой прошла она к межзвездному челноку, подошла... Чувство дежавю ожгло ее. Видимо, как-то поврежден мозг... Вот, сейчас она проснется, и... Коза укусит за живот... И мама накормит утром, даст молока... Только открыть глаза... Ну!..
   Ну и... Все тот же посадочный челнок стоял перед носом. Никуда не делся. Катя подошла, потрогала... Ни намека на иллюзию. Вполне материален.
   Она решилась зайти внутрь. Раз сон, чего стесняться! Развлекаться, так по полной программе! Там она увидела... Себя. Спящую. Не в теле Кати, а в настоящем. А раз по полной программе, конечно же, надо себя разбудить, хотя говорят, есть суеверие, что от этого можно умереть. Катя растормошила Фхагоа, и когда та проснулась, произошло странное. Катя-Фхагоа вдруг посмотрела на себя из двух тел.
   - Кто ты?
   - Кто ты?
   Отвечать было излишним. Она знала кто. И смотрела на мир теперь через две пары глаз... Как будто играла в компьютер сразу за двух игроков. Это сложно. Но не невозможно. Вот и пробуждение... Такого окончания сна Катенька совсем не ожидала. Она продолжала пялиться на себя с обеих сторон некоторое время. Решилась на эксперименты. Попробовала управлять телами по очереди. Катя дернула себя за ухо, а Фхагоа почесала коленку. По очереди получалось. Одновременно - нет. Синхронно удавались лишь одинаковые действия. Такие как мы делаем вместе с нашим отражением в зеркале.
   Савхай проснулся. Бедняга обходился без женщины целых полторы недели. И это после того, как они с ней постоянно занимались любовью! Что они с ним делали... Срок этот, в общем-то, не очень большой, но... Теперь у него стоял член, поднимая простыню некоей пирамидой, самым бесцеремонным образом. Он очень нуждался в своей любимой! Такого инструмента она не имела, но только это не значит, что Катя ничего не чувствовала. Она, конечно же, совершенно взаимно, испытывала такое же желание близости; если не большее.
   - Я так давно не была с тобой, мой любимый!
   - Я так давно не была с тобой, мой любимый!
   - Э-э, подождите... А это еще кто?! - Любимый явно не ожидал такого оборота.
   Наличие неизвестной девчонки несколько поставило его в тупик... Они двигались синхронно. Катя обняла его бедра, а Фхагоа то же проделывала с его головой.
   - Я здесь одна. У меня два тела... Не стесняйся, милый. Никого больше нет... Катя ласкала его языком, в то время как он доставлял наслаждение Фхагоа. Катенька-Фхагоа догадалась, что тело Кати лишено эротически возбудимых мест, но, как ни странно, все равно она получала удовольствие. Она чувствовала телом Фхагоа. Савхай заметил, что тела Фхагоа, и той, совсем еще молоденькой девчонки, не могли быть активны одновременно, а обычно действовали по очереди. Еще он заметил, что половой орган девочки немного необычный. Она не выделяла никакой жидкости, была... Это была упрощенная копия! Девчонка была роботом, догадался он... Вернее... Электромеханическим телом, управляемым душой Фхагоа... Интересно, она знает?.. Их любовный акт на этот раз был очень пылким, но не длился долго. Он был очень нелепым, но интригующе занятным. Вообще, когда два этих тела начинали двигаться синхронно, как предмет и отражение в зеркале, становилось жутко. Хотелось сбежать... Слишком это явление наводило на мысли о могиле, почему-то...
   Когда оба женских тела одновременно расслабленно отключились, он вытащил начавший уже сжиматься член, поцеловал Фхагоа, встал, помылся, оделся, и вышел наружу. Солнце невысоко стояло в небе, и было еще довольно рано. То две сразу, а теперь ни одной, - подумал он. Скучно. Он все никак не мог приучиться воспринимать эти два женских тела - как одно существо. Савхай совершал утреннюю прогулку вокруг котлована. Давно он не делал этого! Как хорошо, что она вернулась. И даже, хм-м, в удвоенном количестве... Удвоенное количество, почему-то, не то, чтобы пугало, но настораживало! Хоть самому раздваивайся... Нет. Это, пожалуй, лишнее. В одном теле, оно как-то привычнее. Пусть этот сумасшедший Ахут, вытворяет свои штуки с кем-нибудь другим, на этой полоумной планете. А уж он, Савхай, космогеолог, останется в количестве одной штуки. По старинке, оно как-то надежнее... А вот все-таки интересно, два члена это...
   - Доброе утро, Савхай! - Проорал капитан, протирая глаза. У меня есть новое задание!
   ...Пожалуй, нет, лучше обойдусь одним, - додумал мысль космогеолог, а вслух сказал:
   - Доброе утро, капитан! Рад снова видеть Вас в хорошем расположении духа!
   - Помоги Пхиму собрать на стол. Надо отпраздновать возвращение Фхагоа.
   - И даже в двойном количестве.
   - Что значит в двойном?
   - Я думал, вы знаете. Нынешним утром появилась новая девочка-жрица. Она видит глазами Фхагоа, и чувствует ее телом. И наоборот.
   - Отлично, отлично! Так и должно быть. Это электромеханическое тело Фхагоа... Такое же, как у бывших жрецов...
   - Так и знал. Ваши штучки...
   - Не "штучки", мой друг. Это был совершенно необходимый, хоть и жестокий по отношению к Фхагоа, шаг. Но все пока идет самым лучшим образом! Не будьте столь мнительны. Это новое тело, его ведь, можно отключить в любой момент!
   - Не надо отключать. Оно миленькое! Хотя и суховато, - уже мысленно закончил Савхай; - впрочем, все равно.
   - Ну... Ну вот! Никто и не собирается отключать ее. Скорее наоборот.
   - Ох, опять Вы за свое... Хоть отдохнуть пару дней бы... Она же женщина. Да она вернулась прямо из пекла! Не будьте столь жестоки!
   - Вы правы, мой друг. Будет у вас пара дней. Но это работа. Это наш образ жизни. Иначе мы никто. Прах, летящий по воле ветров. Иначе нельзя...
   - Ничего не поделать, - пожал плечами Савхай.
   И впрямь, ничего страшного. Можно ее в любой момент отключить. Да зачем? Так веселее! Он отправился помогать Пхиму готовить и накрывать стол. Стол они сработали с ним неделю назад, из досок, которые сделали им роботы. А потом, пока Шивас с капитаном химичили в подземелье, Савхай охотился, а Пхим готовил еду. Савхай и капитан дежурили у Фхагоа по очереди, никогда не оставляя ее одну. А все иные дела проделывали во время, свободное от этого дежурства. Так они, в общих чертах, и провели прошедшую неделю. Савхай вошел в капитанский челнок. Пхим брил лицо. Потом они занялись приготовлением еды.
  
   Фхагоа пришла в себя через некоторое время. Оказывается, чтобы отправить женщину в космос, можно обойтись даже без космического корабля! Был бы опытный пилот, искусно владеющий рычагом управления... Опять Фхагоа и Катя смотрели двумя парами глаз. Все-таки, с ума можно сойти! Надо тело Фхагоа напоить снотворным, что-ли... Не переборщить... Так ведь, свихнуться можно. Управлять двумя телами сразу! Ну, ничего, что-нибудь придумаем. Вот, когда ни одного нет, - здесь уж ничего не поделаешь. Просто, как-то умудриться, их использовать по очереди. Не оба сразу!
   Пока Катя сидела на койке, тело Фхагоа встало, обмылось, оделось. Потом эти действия повторило и тело Кати. Катя снова уселась, поджав ступни, в уже печально известную позицию, лицом к стене. Катя замерла, а Фхагоа вышла погулять. Потом они поменялись ролями.
   Пхим и Савхай установили свой стол на полянке, пару лавок. На столе дымился жареный баран, вино с корабля, салаты... Особенного ничего, конечно, не было, но для представителей общества, где нормой является синтетическое (совершенно безвредное и безвкусное) мясо и космическая паста, все было вполне празднично. Савхай пошел и пригласил обе Фхагоа-Катерины, а все остальные уже собрались. Сначала пришла Фхагоа, а потом и Катерина в своем одеянии жрицы. Шивас тихо предупредил Катю, что, возможно, она не сможет есть. Та попробовала салат. Не смогла. Нет. Там, где глотка переходила в желудок, был тупик! Налила побольше вина, и хорошенько прополоскала. Но, за то и чувство голода не наступало никогда! Фхагоа же ела за двоих!
   Капитан душевно поздравлял с выполнением задания. Все выражали восхищение, восторг. Потом попросили рассказать, как было дело. Фхагоа насытилась, и стала неактивной. Глаза ее стали пустыми. Инициатива перешла к Кате. Она повела свой рассказ долго и интересно.
   Рассказала и про детство, и про сны, и про работу. Про весь уклад жизни. Не забыла Мишу. Как она его полюбила, но так и не смогла соединиться. Савхай молчал. Ревновал ли он? Его же не было рядом. Ну и сам виноват. А беднягу мальчика, скорее, было просто жаль... Потом перешла к рассказу о барском экзамене. Как помещик жевал жареную поросятину. Как она сдала барский зачет при помощи спицы, вилки и столового ножа. Про окончательное собеседование с Хозяином всей богадельни, которое тоже завершилось выигрышно, и она закончила курс, с отличием, от остальных недоучек...
   Некоторое время молчали.
   - Это героизм... - Тихо прошептал капитан.
   - Я вот чего не понимаю, - оживленно затараторил Пхим, вот жареный баран. Да их полно было на лужайке! Любой, кому не лень, может охотиться. Пойти и поймать такого же! От природы это право каждого. А в мире Господнем, за кусок жареного поросенка, который и так, самым несомненным образом, должен принадлежать тебе, насилуют?! Или ведро с говном заставят таскать всю жизнь?!
   Пхима несло. Рожа у него покраснела. Он, когда выпивал чрезмерно, иногда съезжал с роликов... И сейчас подвел итог:
   - Уничтожить всю эту богадельню. И смотаться!
   - Ха, ха! Не стоит спешить, друг мой! Уничтожить можно в любой момент... В этом же нет достижения! Надеюсь, мы сможем поработать здесь с большей пользой...
   - Капитан, ведь это, наверное, вы сделали? Почему теперь два тела? - Спросила Фхагоа, вновь перехватившая инициативу.
   Капитан объяснил.
   - Но это очень неудобно... Я так не могу! Прекратите это!
   - В анабиоз. - Отрезал капитан. Воспользуетесь челноком роботов. Он сейчас свободен. Катерина остается. А Фхагоа на Джокер. Немедленно!
   - А почему бы и нет? - Согласилась она. Лучше, чем так мучиться... Сейчас вылетаю. Катю некоторое время не тревожьте. Она будет пассивна, пока я действую.
   На том и закончился праздник.
  
   Целее будет, - подумал Савхай. Та в заморозке, а эта бессмертна, как все, чертовы, жрецы. Чуть что, сгенерируют такую же Катю... Может и неплохо, если два чле... Тихий вой взлетающего челнока прервал размышления астрогеолога.
  
   Фхагоа в одиночестве летела на корабль. Джокер приближался. Земля давно разжала клещи своего тяготения и осталась позади. Джокер увеличился из малозаметной светящейся горошины - в сверкающее, постоянно вертящееся блюдце. Этот корабль обречен на постоянное вращение. Если он остановится, - что будет? В оранжереях из водоемов вода польется вверх, расплескается. Земля комьями тоже упадет наверх. Летающие роботы, предметы, отказ систем, невесомость, хаос... Фхагоа саму завертело. Скоро посадка. Тошнота нарастала. Автопилот аккуратно сажал челнок, хлопали двери шлюза, шипел воздух... Фхагоа задала челноку программу возврата и вышла. Она, не спеша, шла на выход из ангара. Когда шумные двери ангара захлопнулись за ней, она прошла по коридору к люку, чтобы спуститься. Она на корабле была совершенно одна... Притушенный свет автоматически освещал то место, где она находилась. Впереди ее, и сзади, бесконечный коридор был черен и пуст. Роботы обслуживали системы находящиеся, в основном, на нижнем, жилом, уровне. Камеры анабиоза размещались этажом выше. Здесь нечего было обслуживать. Очень редко металлические слуги корабля переступали по этим коридорам, звеня лапками. Теперь лишь одинокие и монотонные звуки шагов нарушили гробовую тишину. Фхагоа, одновременно, контролировала и Катерину, погрузив ее, как бы, в дремоту. И теперь спящая Катя видела во сне Фхагоа, гулко шагающую по коридорам корабля-исследователя. Фхагоа же, твердым шагом чеканила темноту уснувшего корабля, часть ее сознания удерживала Катю спящей. Фхагоа вошла в комнату, привычным движением влезла в одну из камер, и набрала код. Через десять минут Катя проснулась.
  
   Где же была Фхагоа-Катерина на самом деле? Эта субстанция, управляющая обоими телами. На вертящемся корабле-бомбе, или на планете, неподалеку от котлована? А где, например, находится число девятнадцать? Или первая буква алфавита? Скорее, нигде. Вне времени и пространства. В мире абстрактного. Это свойство и позволяет, без сомнения, ловко улизнуть от Абраксаса. Он много болтает внутри. О Боге, грехе, воздаянии, рае, аде, любви и страшном суде. Сам же, отнюдь не намерен реализовывать свои сказки, даже на пять процентов. И нет в его подлой болтовне ни красоты, ни логики, ни даже обыкновенной человеческой порядочности. А есть там, только кнут и пряник. Ловко он опутывает души, чтобы сделать их покорными рабами. Миры обусловлены, а душа абстрактна - вот и все, что стоит знать. Все прочее - лживая, жестокая ловушка. Ахут сделал еще затяжку. Фхагоа давно уже улетела, и Солнце клонилось к закату. Он полюбил сидеть здесь, на краю котлована. Курить и размышлять об устройстве иллюзорного мира, свесив ноги и глядя на него сверху. Обрывок табачного листа чуть не угодил в горло. Капитан сплюнул вниз. И чем более рассматривал он всю фальшивость и бесполезность виртуализированной жизни, тем отчетливее слышался тонкий писк сомнений. А сильно ли велико различие? Тот мир, описанный алгоритмическими языками машинных кодов, являлся попросту огромной разветвленной программой. Театром, в котором, тем не менее, играли реальные актеры. Душа абстрактна. Она существует, сама по себе, вне времен и пространств. Театр же, в котором происходит представление, - обусловлен, тем или иным образом. Та фальшивая сцена, под поверхностью (капитан еще затянулся) обусловлена, тем фактом, что она всего лишь компьютерная программная оболочка. А реальный мир... Ведь он тоже, может быть, обусловлен... Может и он не вполне... Реален?.. Нет. Дело не в этом. Дело не в механике декораций и сцены. Этот мир реален именно потому, что актеры в нем действуют от своего собственного лица. Они просто живут на сцене. Неважно, каков механизм реализации существования декораций и персонажей. Актеры здесь действуют сами от себя. А там; Ахут поглядел вниз, на вход; там все совсем иное... Тот театр - есть театр марионеток... Души только накрепко привязаны к телам, а дергает за нитки кто-то очень вероломный, злой и жестокий... Вот это и есть определяющий факт. Игра на той сцене (капитан опять втянул дым) - это игра против шулера! А наилучшей стратегией, в игре против мошенника, является выход из игры. Какой бы захватывающей и азартной игра не казалась, какие блага бы не сулила, - итог известен, - полный проигрыш. Вечное водотолчение в ступе Абраксаса... Шулер, конечно, сделает все, чтобы оставить потенциальную жертву в игре. Но, никогда не было, и нет, такого правила, по которому бы должен продолжать игру тот, кто далее играть не желает. В игре с Господом, ставкой - душа... Шулер обусловлен, а игрок абстрактен. Этого Игрока не удержать, против воли, в игре... Что же с ним делать, с этим театром? С одной стороны, надо бы разрушить. Вот только... Ведь это вполне полноценный мир, самобытный, интересный... Не будь в нем кукловода! Так он, конечно, никуда не годится. Но, Абраксас сам никогда не откажется от своего положения монопольного Бога. Что делать?.. Обмануть его? Как Верховного жреца? Нет. Он не школьник, этот номер не удастся. Его, похоже, вообще нельзя будет никуда убрать... Надеяться на это глупо. Ну, если шулера из игры удалить нельзя, может, игроков?.. Рассказать им всем! Ведь бедняги даже не ведают, в какого рода игру с ними играют. Им только кажется, что жизнь идет хорошо и правильно, но вот почему-то... Раз! И случается несчастье. Но, это, конечно же, просто нелепый случай. Больше такого не будет... Надо еще немного подождать... Точь в точь, как в шулерской игре! В том-то и дело, что несчастье-то, - лежит в самой основе этой мошеннической игры.
   Будет оно. Всегда. Сам Господь его устроил, несчастье-то. Только, не знает об этом никто.
   Солнце совсем уже скрылось. Захолодало. Капитан вернулся к своему челноку. Ожившая Катерина хлопотала по-хозяйству. Помогала Пхиму готовить еду.
  
   Вот и стала дворянкой, ха, ха! Фхагоа-Катерина, - подумал капитан.
   - Где Шивас? - Поинтересовался капитан у Пхима.
   - Там, в подземелье. Сказал, скачивает какую-то ерунду, про какие-то схемы... Чипы, что ли... Не понял я. Наверное, империя неплохо заплатит за всю эту чепуху. Тела, вон, дополнительные делают... Шутка что ли? Да за это, не одну планету купить можно! За такой секрет!
   - А я вот, вообще не уверен, что все это безопасно знать... А то, гляди, вся Империя Тридцати окажется... Вот в таком вот котловане!
   - Да вы что, капитан?.. Такие деньги!..
   - А ты видел подземелье Абраксаса? Такая могила!.. Катю отпусти. Пусть отдыхает. Сам все сделаешь.
   Капитан вышел навестить Шиваса. Поглядеть, много ли еще удалось скачать данных о земной цивилизации.
  
   Катенька не стала спорить, и ушла по тропинке к своему челноку. Савхай из пилотского кресла с боязнью посмотрел на нее. Монитор показывал картинку с камеры обзора посадочного челнока, отбывшего с Джокера. Челнок приближался к котловану, - точке своего назначения. Катя подошла и обняла его. Савхай съежился.
   - Ты что, миленький! Не бойся. Это же я. Твоя Фхагоа.
   - Но... Ты ведь совсем девочка. Ты теперь... Тебе понравится?..
   - Мне капитан объяснил. Я робот, понимаешь? Электромеханическое тело. И не молоденькая девочка я вовсе... Хотя, с другой стороны, - мне всего один день. С тех пор как меня собрали. Это все одна лишь видимость. Такая я была внутри Абраксаса. Могли бы дать и внешность старухи. Это все равно. Половой акт со Старухой, конечно, был бы для тебя противен...
   - Ну, со старухами я не пробовал. Не было подходящей кандидатуры... Да и желания...
   - Но, любимый, там внутри - рычаги и шестерни! Ну, подумай сам, какая разница? Я теперь в теле робота. И, знаешь... Я все также люблю тебя. И хочу по прежнему... Мы ведь уже это делали...
  
   Она разделась. Он погладил ее волосы, и тоже стал раздеваться. Так и вертелся вопрос на языке. Она хоть что-нибудь почувствует? Но, не стоило давить на больное. Он сдержался. Катенька лизнула его, как Фхагоа это делала раньше. Он узнавал ее, и ему было по-прежнему приятно... Он в ответ ласкал ее тело, как и раньше, и... Да, по виду - ей нравилось!.. Может, притворяется? - Промелькнуло в голове. Но зачем? К чему здесь притворство? Вот внутри программных оболочек Абраксаса - там симуляция удовольствия обычное дело. Получить деньги, расположение, удержать партнера при себе, доказать, что лучше всех других... Половые акты происходят частенько в мире Господнем, они даже выглядят иногда как настоящие... Вот только любовь, в этот Галактический тупик, заглядывает редко...
   Катя постанывала от удовольствия, когда он закончил движения, и теперь играл внутри нее, вращая и проникая глубже, приближая оргазм. Половое возбуждение? Она его не чувствовала. Местные робототехники на этом сэкономили. Она, конечно, осязала прикосновения, датчики работали. Но эротически возбудимых центров не было, за ненадобностью. Возбуждение все равно росло!.. Просто, память... Она знала, как должно это быть. Знала, когда он так делает, что бывает при этом... Лишь намека было достаточно... Она дарила ему радость!.. А значит, приятно было и ей. Ведь они вместе, их души... Так случается, когда любишь...
  
   Катенька недолго была в отключке. Может виртуальное, выхолощенное, прошлое, по-своему интересное, но все-таки безрадостное, может близость любимого, его ласки, привели ее в это состояние. Ведь она прожила еще семнадцать лет! И все семнадцать видела его в снах... Мечтала, когда он вот так... Дополнительные годы... Девочка! Скажет тоже... Старуха теперь, а не девочка... Он осторожно целовал ей грудку, ожидая, когда она очнется, и они опять продолжат вместе. Она обняла его плечи, и поцелуи стали опускаться все ниже... Ждать семнадцать лет. И потом соединиться... Она крепче обняла его плечи, тонкое наслаждение потекло через все ее существо. Поток уходящий корнями глубоко за предыдущую жизнь, не загрязненный ничем пошлым, слащавым, превыше тления и грязи...
   Савхай тоже заметил этот странный оттенок. Он иногда ласкал ее так, ей это нравилось, приводило в восторг. И теперь. Она закинула голову... Но, боже мой, какое же от нее теперь возникло ощущение... Могилы! Идеальной, космической радости, уже никак не связанной с телом! Как это было восхитительно! Как тонко... Как она прекрасна... Моя девочка!.. - Прошептал он ей.
   Он вновь обнял ее голову, отправляющуюся уже, было, в новый полет, прижался плотнее, продолжая ласкать и целовать ее. И они еще долго были друг с другом, изредка ненадолго прерываясь, и становясь активными по очереди. А потом, на смену любовным позициям, пришел сон. Спали Пхим, Шивас, и Ахут. Спало тело Фхагоа, глубоко замороженное в ледяном гробу. День закончился.
  
   Следующим утром Савхай пробудился очень рано. На его животе расположилась, как на подушке, голова молоденькой девчонки. Голова механически похрапывала. Савхай осмотрелся. Так вот, почему было не холодно, без одеяла. Голова девочки была как грелка. Всегда теплая. Ей-то, понятное дело, одеяло не нужно никогда. Ну, может только, чтобы не смущать команду... Интересно, на каких элементах они работают? И на сколько лет хватает? Наверное, лет на восемьдесят, как и у наших... Он, было, подумал перенести ее на кровать, и накрыть, но решил этого не делать. Вдруг в ней центнера три?.. Так и лопнет чего-нибудь в животе... Его то, потом, не соберут снова! Он не удержался, и погладил ей сосочек... Не заметила. Храпит... И все-таки, не так уж это и плохо, тело, еще одно. И оснащено оно... Еще одним членом. Ну да. И мозгами дополнительными. Здесь вот, как бы последние-то, не вытекли... А член-то, механический, удобнее...
   Да ну его к черту! - Встряхнулся Савхай. Пристроят из пластика ерунду какую-нибудь... Он оживленно затряс головой, пытаясь выбить оттуда нелепую мысль.
   Катя заворочала головой, потянулась, и открыла глаза. Обнаружила себя на животе у Савхая. Повернулась налево. Там ее любимый улыбался ей.
   - Доброе утро, милая.
   Она улыбнулась в ответ. Провела языком по ссохшимся губкам. Повернулась направо. Рукой потянула кожицу вниз. Как церковный купол! - Подумала она. Во рту, ведь, и раньше не было эротически возбудимых мест, когда она была биологическим существом. Внутри Абраксаса, наверное, уже отслужили утреннюю службу. А у нас все только начинается... Пододвинулась поближе и приподнялась на руках. Теперь у нее, вообще, не было дыхания...
  
   Шивас в это время протер глаза, и наскоро умывшись и перекусив, направился к котловану. Где спустился по лестнице, прошел коридор, и занял свое обычное место за монитором. Аппаратные дешифраторы работали всю ночь. Нужно было открыть два старых, очень старых, архива... Вот уже около двух недель изучал кибермеханик прошлое Абраксаса. Раздвоение, вот в чем штука! Мир-то был фальшивкой... Созданной с чистого листа, на потеху маньяку! И, конечно же, начал господин Бракосовский отсчет внутреннего времени вовсе не с одноклеточных инфузорий. Кому бы хотелось любоваться на них миллиарды лет, пока из них не получится человек? Господу Абраксасу, Андрею Бракосовскому? Нашли дурня! Нет. Он так и раскатал свой мир, с ровного места, уже в достаточной степени цивилизованным. Историю?.. Фальсифицировал! И, конечно, не придумал с нуля. В этом случае можно было бы свихнуться от противоречий, ошибок и вранья, подавиться со смеху. Никто бы не поверил. Возникли бы вопросы... Он просто скопировал настоящую, действительную историю. Вырезав предварительно все неудобное, лишнее, заводящее не туда! Хорошо! И противоречий нет... Только вот полно огромных, незаполненных дыр... И такого размера, что пролезет и лошадь!.. Но это можно списать на несохранность материалов. Прошлое есть прошлое. Был документ, и нет его. Сгнил! А вот то, что данные-то отсутствуют по некоторым, строго определенным тематикам... Ну, шибко умных здесь вообще, отфильтровывают. Таким вопросом просто некому задаться. А если кто и задаст, то никто не услышит.
   Шивас продолжал исследования. История ветвилась. Там, внутри, была обрезанная и приглаженная версия. Местами откровенно и нагло лживая. Тем не менее, была она создана на основе настоящей. Где настоящая? Ее хранили, некоторое время, для разруливания противоречий. Увы! Ложь всегда попадается на противоречиях... А когда противоречия устранили, то и стерли, столь опасный, настоящий вариант! Но, Шивас заметил, работали грубо. Ссылки остались кое-где... На файл истории. Конечно, ни один запрос никуда бы не привел, ведь само упоминание о таком файле было стерто из таблицы существующих. Однако любой специалист скажет, что все это еще не означает уничтожения самого файла. Он просто безнадежно затерялся среди шума неучтенного, пустого места... И вот теперь суперпрогрессивные алгоритмы бинарного анализа ячеек, считающихся пустыми, позволили выудить из хаоса кажущейся пустоты два файла. Настоящей истории планеты! Они, предположительно, должны содержать последние технологии робототехники и программирования, устройство злосчастной установки переноса... В общем, всю тайную, закулисную механику иллюзорного мира! Остается расшифровать... Вопрос лишь времени. Шивас возился с присоединением еще одного дешифратора. Задал несколько иной алгоритм расшифровки. Он глядел на мониторы и ждал...
  
   Пхим порезал остатки бараньей ноги, добавил размокшую фасоль. Все это сложил в большую кастрюлю, добавил еще несколько специй, соли, и поставил на медленный огонь. Жизнь протекала неспешно, и... Приятно! Побольше бы таких планет... Хотя... Он иногда с опаской глядел на небеса, в данный же момент, роль неба со зловеще блестящими звездами, играл потолок. Иногда тот факт, что где-то над ними, в том самом корабле, в котором они прибыли, зловеще тикали часы, и отсчитывали время до полного и безоговорочного уничтожения, этот раздражающий факт выпирал, и портил весь благодушный настрой. Поселиться бы здесь... Остаться навсегда. Андроиды сделают дом из стволов деревьев. Поговорить с капитаном, чтоб нахимичил, может из этого подвала еще какая-нибудь жрица выпрыгнет... Не закончились они там, верно, на ихнем складе?.. Может и нет никакой бомбы!.. Капитан пошутил, разыграл нас всех... Ну не законченный же он отморозок, в конце концов? Эх-х...
   В глубине души повар понимал, знал точно, полное несоответствие своих мечтаний с реальностью. Самообман... Капитан, давно уже, совершенно законченный тип. Часы тикают. Вот и все, что есть.
  
   Капитан Ахут совершал утреннюю прогулку вокруг котлована, как он это привык уже делать. После утренней рюмки вина, что может быть лучше сигары и утренней прогулки? Конечно, любовь; но, раз ее не случилось, хоть сигара... Стараниями исследователей с Джокера, в основном, капитана, была протоптана вполне приличная тропинка. Ахут дымил на ходу. Самый край котлована скрывали заросли чертополоха. А справа по ходу, и чуть впереди, открывалась величественная горная панорама. При свете дня, горы эти, казались совсем не столь пугающими, а выглядели даже торжественно. Солнце очень красиво играло лучами на вершинах. Капитан затянулся, и не спеша, шел дальше. Наверняка подземные коммуникации протянулись и под этими горами. Роботы Абраксаса наращивают мощности, и территории, совершенно автоматически... Да через тысячу лет они здесь изроют и опутают всю планету! А потом... Какая-нибудь случайность. Может, в какой-то механической башке зародится разум... Какие-то группы выйдут из повиновения, начнут жить своим умом... Да если бы сюда так никто и не прилетел, все равно, закончится также. Само провидение, через естественный ход причин, следствий, и случайностей подвело бы к уничтожению Абраксаса. Провозгласивший себя Господом, Бога-то, как раз и не берет в расчет! Случайность уже произошла, это я, - отметил про себя Ахут.
   И никто там, внутри, он поглядел вниз, не знает о нас. Те люди живут обычной жизнью. Спокойные, самодовольные. Многие подозревают, конечно, в обстоятельствах жизни червоточину... И навряд кто догадывается, что червоточина эта, и есть Господь. И не пройдет она со временем, и не исчезнет. А будет, доколе существует жизнь внутри мира Божия... Будет в мире этом и насилие, и рабство, и водотолчение в ступе, и специально культивируемая тупизна, и намеренное ограничение развития. И ничего Господь не сделает против этого, как ни лови на себе блох, как ни карай нечестивых грешников. Нельзя исправить отражение в зеркалах, если у самого - рожа кривая...
   Капитан присел на край. Может, уничтожить все, и делу конец? Прямо сейчас! Ну, что за глупость... Надо, по крайней мере, получше изучить миры Абраксаса. Должен быть какой-то выход. Ход поумнее. Фхагоа-Катерину еще отправить туда... Как жестоко и несправедливо... Она одна за всех работает, пока мы здесь баранов лопаем. Но... Отправить другого члена команды - риск, довольно большой, что душа его затеряется, и не вернется никогда. Она - один раз смогла вернуться, и велика вероятность, что проделает это снова. Тем более, у нее роботизированное тело. Это уже не игра вслепую. Здесь будет совсем иной расклад! Отдохнет пару дней, Шивас расшифрует файлы, и надо продолжать. Там, похоже, проживаемые жизни не единственная форма существования. Катеньке все уши прожужжали, при жизни внутри, Адом, Раем, и еще какой-то чушью. Видимо, существуют дополнительные формы бытия, как сон и бодрствование. День заканчивается - начинается сон. Так и там, после прожитой жизни - загробные видения. А потом все повторится вновь. Да Абраксас прямо заявил, что отправит ее в какой-то Ад... Что за Ад? Поскольку кукловод один и тот же, все это, наверное, такое же дерьмо и вождение за нос, как и жизнь в этой дыре, от рождения до смерти. Надо все это выяснить!.. Солнце припекало в затылок, капитан глядел вниз, и дымил.
  
   Савхай вместе с Фхагоа-Катей тихо лезли сквозь заросли между толстыми стволами деревьев. Их задачей было раздобыть какое-нибудь животное. Савхай, обычно, на охоту брал андроида. Тот помогал тащить добычу. Но андроид был, обыкновенно, шумен, бестолков. И польза от него была только после того, как удавалось подстрелить какую-нибудь добычу. А до этого момента он только мешался, и усложнял задачу. Катенька сама попросила взять ее с собой. Они ведь, раньше уже охотились; она все помнила. Выяснилось, ей совсем не сложно перетаскивать тяжелые туши. Жрецы стояли на высочайшей ступени иерархии. Главных жрецов, всего-то, было четверо. Поэтому корпорация не скупилась на сверхпрочные сплавы, и высококачественные материалы.
   Все помнить! С одной стороны, это было неплохо. Та, земная Катенька не умерла. Не утонула в забвении. Но, с другой стороны... Какое это проклятие! Семнадцать лет ушли... На что? На безвкусную, никому не нужную, жвачку? Она... Нет! Она не была юной девочкой. Она чувствовала себя чертовски старой! Вернее - изношенной, какой-то истертой... Как будто душу ее привязал на веревке Сатана к своей колеснице. И волок, черт знает сколько, через шеренги своих подданных. И каждый из них норовил подставить крючок или коготь, чтобы поглубже расцарапать ей душу... Хорошо, хоть изнасиловать не смогли... Но... То, что с ней сделали внутри Абраксаса, было немногим лучше. Время... Ее жизнь... Уходила... На что?! Чтобы потешить какого-то неведомого зрителя, какого она в глаза не видела, да и знать не хочет? Кому нужна была эта постановка? Ей?.. Не нужна!!!
   Ну, что ж. Надеюсь, капитан знает, что делает. Уж он, из всего умеет выжать максимальную пользу... И жизнь моя не была напрасной... - Отстраненно отметила она про себя.
   А все-таки она какая-то, немного другая, - подумал Савхай. Да и не удивительно. Пропусти-ка мозги через ту чертову электронную мясорубку, - изменишься, пожалуй. Да, неважно. Так мила!.. Полянка оказалась пустой, и они пересекли ее, чтобы пройти дальше. В следах и привычках животных геолог не разбирался, но охотиться здесь было делом не сложным. Достаточно просто было поменьше шуметь и бродить случайным образом. Животных было много. На какое-нибудь, да наткнешься. Человека животные не знали, но все равно боялись, как неизвестного, ранее невиданного зверя.
   Они шли дальше, осторожно наступая, стараясь избегать шума. А в то же время и хорошо прислушиваясь. Вовремя незамеченный враждебный шум мог стоить жизни в этих зарослях. Хотя хищники из породы кошачьих были редкостью, но, все же, встреча была возможна. И рассчитывать избежать проигрыша при такой встрече, мог лишь тот, кто не окажется ротозеем и дубиной. Они крались по некоему коридору в зарослях в то время, когда Савхай заметил пересекающего эту аллею кабана. Когда кабан исчез, охотники очень быстро покинули аллею и пролезли через ту же стену кустарника, куда скрылся кабан. Куда двигался этот зверь? Неизвестно. Может, шел к ручью, может, хотел встретить в этих местах подходящую самочку, а может, просто слонялся без дела. Савхай и Катя крались за кабаном. Тот, конечно, двигался быстрее их. Но вот, он остановился под дубом, и стал рыть землю своей мордой. Савхай притих за деревьями, а Катя быстро перенимала его способ поведения. Кабан продолжал стоять задом к ним, и настолько погрузился в рытье, что меньше стал обращать внимание на окружающее. В это время охотники легко и тихо перебежали поближе. Хоть метров на двадцать подкрасться, - про себя пожелал Савхай. Уж в голову-то как-нибудь попасть... А промажешь - день бестолку пройдет. После навряд ли что попадется... Когда кабан повернулся боком, Савхай вытащил револьвер, взвел курок, поднял оружие, прицелился, и выстрелил. Все эти действия проделал он скоро и без задержки; но и без суеты, без дерганья. Кабан дернулся, проскакал метра два, свалился, дернул задними ногами, и затих. Выстрел оказался удачным.
   Охотники приблизились и осмотрели добычу. Савхай попробовал приподнять тушу, но вскоре оставил эту затею. Катя же, без видимых усилий взвалила кабана поперек шеи, и они пошли назад. Катерина тяжело ступала по хрустящим сухим веткам, а геолог плелся сзади. Солнце ненадолго выглянуло из-за облаков, и играло лучами в верхушках деревьев. Они вновь пролазили через частый кустарник. Мелкие, но очень частые, ветви цепляли, царапали, хлестали по лицу. Еще немного, и они выйдут на равнину, к тропе, ведущей в направлении котлована...
   - А ты не хочешь отдохнуть?
   - Конечно, любимый, мы отдохнем вместе.
  
   Она присела, осторожно положила тушу, и подошла к нему. Катя знала, эти дни отдыха, которые дал им капитан, могут оказаться лучшим, что осталось им в жизни. Они вообще, могут оказаться последними. Что потом? Абраксас. Вот что. Тюрьма душ. Жизнь зашоренной круговой овцы. Серое небо. Напрасные годы. Бетонные стены котлована... У нее, хотя бы, есть они - Савхай, Ахут, Шивас и Пхим. Путешествия по галактике, годы настоящей жизни, любовь... Отгороженный от вонючих зубов собачьих стай уголок в душе. Светлый, прекрасный лучик... А у тех бедняг, внутри иллюзорной оболочки? Например, у Миши... У них нет даже этого. Полностью ограбленные, обманутые существа, с промытыми мозгами...
  
   Катенька обняла Савхая, молча разделась. Геолог же, оставил на себе только жилетку. Катя принялась ласкать его. Как приятно было снова почувствовать его упругий, хорошо смазанный инструмент! И вся она, каждая ее ласка, были ему очень нужны, дарили радость... Что может быть прекраснее, чем его нежные поцелуи и одновременно ласки, движения члена, накручивающие ее на все более стягивающуюся пружину либидо? Они занимались любовью стоя. Савхай целовал ее затылок, шею и уши, пенис его вошел в нее сзади, и он ласкал и прижимал ее к себе руками за животик и грудку. Она откинула затылочек, и ручками гладила его бедра. Позиция слегка возбуждала, будоражила фантазию, и послужила вступлением для более пылких любовных игр. Он привык к ней. Более ее новое тело не вызывало в нем боязни, следствием которой была скованность. Он выдумал глупость, конечно, предположив, что механическое тело способно утомляться. Но, увидевши, к чему это предположение ведет, Савхай с удовольствием принял последствия. От нее немножко пахнет машинной смазкой и чем-то резиновым, - промелькнула у него такая мысль, когда она положила руки и голову на травку, а он продолжал быстрые движения у нее сзади, наклонившись, за ней вперед, и лаская ее грудки. Она иногда поглядывала назад, полуприкрыв глаза, и постанывая. Он стал входить глубже, настраиваясь на ее ритм, чтобы подарить ей оргазм. И когда это произошло, он лег на спину, а она прильнула к нему и так лежала, пока он ласково гладил ее. Потом активной стала она, и ее ласки повели любимого к вершинам наслаждения. Как хорошо нам вместе! - Думал о ней Савхай, - и совсем неважно, что она механическая... Кое-что изменилось, конечно, но это все та же милая Фхагоа! Ее слова, ее мысли, даже глаза, хоть и другого цвета и формы. Привычки в любви все те же, только возбуждается она теперь не так скоро, и, бывает что, от ласк в совсем уж неожиданных местах. Они просто лежали вместе друг с другом, какое-то время; а потом оделись, Катя подобрала кабана, и они возобновили путь обратно в лагерь.
  
   Когда пришли, Катя помогла Пхиму подвесить тушу, и вернулась в свой челнок, к ее милому геологу. Тот слегка смазал ударно-спусковой механизм, и чистил ствол револьвера мокрой ветошью с золой из костра. Эх, если б эти револьверы можно было взять с собой внутрь, в иллюзию жизни, - подумала Фхагоа-Катерина... Приставить бы один, а лучше оба, к башке Господа, и нажать!.. В знак оценки и благодарности за прожитые жизни. Но, увы, строжайше запрещено! Лишь душу можно пронести с собой в эти места. Ничего кроме. Ничего избыточного. Такие правила игры. Но и этого может оказаться достаточно для выигрыша. Шанс есть, иначе игра бы не имела смысла...
  
   Шивас пялил покрасневшие глаза на мониторы. Пароль ко второму файлу все еще не был найден, а вот первый удалось расшифровать. Сейчас кибермеханик анализировал его содержание, и как раз с любопытством подбирался к собственной биографии Андрея Бракосовского. Да, звучит странно, но сам Всемогущий Господь, единовластный правитель иллюзорного мира, вовсе не изначально был таковым, а получился из обыкновенного человека. Такого же, как миллиарды тех, власть над которыми он нагло присвоил. И, похоже, получился далеко не из самого лучшего. Ничем примечательным Андрей в детские годы не отличался. Потом учился, служил в армии. Потом что-то с ним стряслось... И с головой, и с членом. Почему-то, его половая система окончательно дала трещину. Его стало возбуждать лишь насилие. И, притом, что самое ужасное, не только в половых актах, но и в любых других формах! Насилие доставляло удовлетворение. После армии Бракосовский работал в милиции, но так никогда и не дослужился ни до какого значительного звания. А денег хотелось больше. И занялся он, организацией притона. Жить стало беспокойно, но денежки появились, да и весело было! Вся эта возня с притоном, и всякой пьяной мразью, была совершенно неудовлетворительна, поскольку не давала главного, - власти! Неограниченной власти над людьми, которой так хотелось... И вот, Андрей Бракосовский, - деловой человек, предприниматель. Прошли годы, дела шли - лучше некуда. И, пожалуйста, глава крупнейшей корпорации Абраксас, - он, Андрей Бракосовский! А здесь уж и до Господа Бога, - рукой подать...
   Шивас почесал затылок. Хороша биография. И не поймешь, чему дивиться... Человек, которому в империи не доверили бы даже управление сортиром, здесь, в этом галактическом тупике, на окраине, единовластно правит целым миром. Ни перед кем ни за что не отвечая, и скрываясь от всего существующего в затерянных подземельях... Если такое возможно, куда же все катится, черт возьми?
  
   Давала ли что-нибудь полученная информация? Да нет, пожалуй, ничего не давала. Только лишний раз подтверждала, что Абраксас, а он же и Господь Бог, - насильник, подлец, лжец и предатель. Но это уже ясно было и так, даже из церковного учения, как и рассказывала Фхагоа-Катерина, побывавшая в том мире. Стоило лишь рассмотреть учение о Боге непредвзято, без страха и ложной надежды. Да вот, в файле есть эта книга, Библия называется. Там Бог прямо о себе рассказывает, что он и насильник, и подлец, и лжец, и предатель. Сказал, что разрушит Ниневию, - лгал, не разрушил. Первенцев в Египте убивал. Не имея сил отомстить виноватым, всегда отыгрывался на невиновных, только для того, чтоб не показаться совсем уж ни на что не способным. Подлец! Христа предал. Элои лима савахфани? Всех святых и пророков предал. Из тех, кто служил ему, нет ни одного, кого бы Господь не предал и не обманул. А то, что Господь есть архинасильник, следует уже из самой природы его абсолютной власти, тотального контроля, и напрасности подвластных ему людских жизней. Господь - архииуда, это ясно даже ребенку. Да и жертв, в придачу ко всему, требовал человеческих. В списке требуемых жертв, перечисленных у Моисея, совершенно ясно, черным по белому, указаны и люди. И Господь не только упомянул вскользь, что нуждается в человеческих жертвах, но и постоянно направлял ход событий так, чтобы жертвы эти не иссякали. Жертвы Молоху продолжали приносить. Кто такой Молох? Царь. Какой царь? Небесный. Стоит упомянуть и инквизицию, и войны; в которых одна, а может и другая из сторон находится под покровительством Господа. Откуда там берется непостижимая, совершенно чуждая человеческой природе, жестокость? Господу нужны людские страдания. Энергия человеческих жертв. Это вольет хоть немного жизни в Его гнилые, трупные вены. А то он совсем умрет. Станет лишь бесплотной идеей, лишенной какой-либо жизненной силы. Ему постоянно требуется свежая кровь. То есть, точно также, как какой-то второсортный божок, вроде Дагона или Вицлипуцли... Только, в отличие от Вицлипуцли, этот для людей и пальцем не шевельнул. И не было под его правлением ни довольства, ни справедливости, ни счастья, ни любви. А было лишь рабство, низкопоклонство, и подавление в человеке стремления к независимости и свободе, свойств без которых развитие души человека попросту невозможно. Кто же провозгласил себя Богом, присвоил над человечеством абсолютную власть? Гнида, в которой даже нет ничего человеческого! Которая человеческую душу, не то чтобы оберегать и развивать, понять даже не способна!
  
   Такие вот дела, - Шивас почесал затылок. Надо будет показать досье капитану. Это дополнительная информация. Напрямую, толку, конечно, от нее нет. Объяви он сейчас все это там, внутри подвластного Абраксасу мира, - кто поверит? Все это не будет иметь доказательной силы. Ну, в лучшем случае, кто-то задумается. Ведь жизнь внутри Абраксаса полна необъяснимых несуразностей. Открытых вопросов, ответом на которые служит лишь тот невероятный факт, что Абраксас - это не Бог, а самое настоящее чудовище. Каких вопросов? Да, примерно, таких: Почему каждое стремление душ человеческих к свободе, независимости, гармонии и любви, почти всегда заканчивается чем-то ужасным? Или изнасилованием или изуродованием и убийством? Это применимо и к отдельным людям, и к целым странам. Взять, ту же, Россию. Стоило только Александру Второму отменить узаконенное рабство, как его ужасным образом убивают. Разумных причин этому нет... Стоит этой многострадальной стране в феврале вступить на цивилизованный, буржуазный путь развития, как приходит октябрь, и, под звуки картавых речей, пулеметные очереди косят ни в чем не повинных людей... Стоило только, вопреки всем ниспосланным ужасам, жизни наладиться, - вот вам фюрер, с новым мировым порядком, и новыми концлагерными жертвами нашему изголодавшемуся небесному царю! Случайность? Слишком часто в этом засиженном мухами мире она происходит! Безо всякой разумной причины, надо заметить... В мире под контролем Бракосовского нашлось бы множество примеров, и не где-то там, в исчезающей дали, а прямо под носом, стоит хорошенько протереть глаза... Шивас потряс головой, отогнал сонливость. Почему же Фхагоа занесло именно в те темные века? Наверное, нахрапом хотел взять... И голова кибермеханика окончательно уперлась лбом в клавиатуру, издавая умиротворенное похрапывание.
  
   Ахут молча наблюдал, как Солнце клонилось к закату. Оставалось еще часа три светлого времени. Он оперся спиной об обшивку челнока. Как здорово можно было бы жить на этой планете, не появись здесь жрецы, Абраксас, и вся эта программная дрянь. Даже простенького хозяйства было бы достаточно, чтобы без проблем существовать среди этих лесов и рек, и лугов. Люди бы объединились в села, города, развились бы ремесла, искусства, наука... Всем бы нашлось и место и занятие... А не нашлось бы, так здесь одной охотой можно прекрасно прожить.
   Как было бы здорово, без идиотского контроля, без доения до отрывания сисек, без наглого лишения самой природой данных прав, без намеренного ограничения развития! Без Абраксаса!.. Кто его сюда звал? Какого черта он вообще здесь делает?!
  
   Солнце ползло по небосклону. Скоро ночь. Пхим появился внезапно и пригласил капитана на ужин. Потом пошел за остальными. Ахут поднялся, немного прошел, и сел за стол, стоящий неподалеку. Постепенно пришли и остальные. Сначала появился Шивас, потом Савхай и Фхагоа. Капитан, с опаской, подметил про себя, что после миссии на этой планете, жевать синтетическое мясо будет очень трудно. Если оно будет, это "после". Все ели рагу, с удовольствием. Кроме Катеньки, правда. Ведь у нее не было желудка. Но она, все равно, сопровождала Савхая и сидела вместе с другими, даже иногда водила вилкой по тарелке. Впрочем, вилка наводила на грустные воспоминания.
   После ужина капитан и механик отправились к котловану, Савхай и Фхагоа-Катя вернулись в свой челнок. Там Катенька учила Савхая языку, на котором говорили внутри Абраксаса. Пхим же, остался, убрать со стола. После наведения порядка он возвратился к своему челноку, достал удочку, наживку, и отправился к реке, находившейся в низине, неподалеку. Управляющему хозяйством и в голову не приходило, что на него кто-то мог бы напасть, какой-нибудь хищник. Впрочем, в том тихом месте, среди камыша, никого никогда не было. Никто не нападал. Солнце все еще стояло над горизонтом. Можно было часок спокойно ловить рыбу. Стояла ясная, безветренная погода. Интересно, а что там, внутри того сумасшедшего искусственного мирка из подвала? Там тоже есть реки? И рыба? Наверное, если и есть, то ловится лишь у того, у кого дозволит Господь... Дурдом какой-то! Это сон, ядовитый туман в голове... Все это не может быть настоящим! Чего они там химичат, в этом подвале? Выключить всю систему, разобрать на части, да и переправить на склады Джокера! И чего мудрят? Сами себя только путают.
   Солнце село за горизонт, когда Пхим, поймав несколько рыбок, возвращался назад. День прошел незаметно. Стемнело непривычно скоро. Капитан пораньше лег спать, кибермеханик чертил диаграммы, а Савхай и Фхагоа вдвоем в своем челноке пытались вести разговор на одном из языков жителей земли. Когда ночная темнота сгустилась, и воздушные потоки стали жестки и холодны, - все члены экипажа космического корабля-исследователя улеглись спать.
  
   Ночью захолодало, слетелись тучи, и к рассвету полил дождь. Снаружи летательных аппаратов текли струи. Шум воды пробивался сквозь сон Савхая и разбудил его. Глаза его были еще закрыты, а слух улавливал монотонный шум падающих капель. Нежное прикосновение ее ладони окончательно разбудило его, и он открыл глаза. Она гладила ладошкой волосы на его груди, а когда он проснулся, проскользнула к нему под одеяло и принялась ласкать его. Тот факт, что тело у нее было электромеханическим, совсем не смущал его больше. Он даже не пришел к нему в голову. Да и какая разница? Это была все та же Фхагоа. Все черты ее личности легко угадывались, и ее было невозможно не узнать. Даже, несмотря на изменившуюся внешность. Тело, натуральное, или андроидное, роботизированное, составляло лишь часть ее. И, при том, совсем небольшую. Пустое, без того, что это тело оживляло, оно не смогло бы даже приласкать. А если бы и смогло, то это, все равно, не вызывало бы ответного влечения. Это была бы просто механическая машина для половых актов, ничего больше. Душа ее была с ним. Она ласкала его лучами своего сияния. И... Это было прекрасное достижение!.. Она улыбалась ему... Все это вызвало в нем, как и прежде бывало, намерение подарить ей радость, сделать так, чтобы она была счастлива... Он ласкал ее, угадывая ее желания, и ее внутренний ритм...
  
   Дождь все шел. Капли падали и стекали по обшивке, подчиняясь своему собственному, монотонно-сонному, ритму. Пока Пхим и Шивас продолжали спать, капитан уже умылся, выбрил лицо, и курил в открытый люк, глядя на дождливый рассвет.
   Завтра снова отправлять бедняжку... Фхагоа! С ней и так уже сотворили, черт знает что... Каким мерзавцем себя чувствуешь, когда хладнокровно и уверенно отправляешь человека прямо в смрадные когти к Сатане!.. Увы... Как гадко быть капитаном... Пусть хоть отдохнет, бедняжка, и геолог покрепче приласкает ее. Оно, куда лучше, чем совокупляться здесь с сигарой, и обдумывать это гадкое дело... Почти предательство! Но... Без наживки нет улова. Ничего не поделаешь! Капитан вдохнул дым. Можно, конечно, послать кого-нибудь еще, но это будет глупость. Опять игра в слепую, из которой еще неизвестно кто выйдет победителем. Из этой игры можно вообще не выйти. Заблудиться в матрицах иллюзии, меняющихся по кругу, одну за другой. Затерять свою душу среди громадного числа терабайт информации, гоняясь то за одним миражом, то за другим, или убегая от таких же миражей. А Фхагоа - сильный, испытанный игрок. Она - наш козырь! Один раз у нее вышло вернуться. Получится и еще.
  
   Пока капитан дымил в проходе, дождь перестал. Ахут надел плащ, сапоги, и вышел поглядеть на проход в котловане. Дышалось легко. Воздух был свеж и влажен после дождя.
   Прохлада из открытого люка разбудила Пхима. Он поднялся, и после обычных утренних процедур бритья и умывания, взялся готовить еду. Кибермеханик лежал некоторое время с открытыми глазами; поинтересовался, где капитан. Потом надел одежду, и, наскоро ополоснув лицо, направился поболтать с капитаном. Он еще вчерашним вечером собирался рассказать ему о том, что выудил из обоих расшифрованных файлов. Но решил пять минут вздремнуть. И после этого уснул так, что никакие силы не смогли бы его разбудить до самого рассвета. Он знал точно, что если не расскажет Ахуту о новых данных теперь, то исследования компьютеров Абраксаса опять затянут его, и он, возможно, больше ничего не сможет сделать, кроме как доплестись до койки и заснуть; как это уже и бывало.
   Он нашел капитана сидящем на круглом сером камне, у самого края котлована. Капитан был закутан в черный плащ, и дымил, глядя вниз. Потом он повернулся.
   - С пробуждением, Шивас.
   - Доброе утро, капитан.
   - Мрачный сегодня денек.
   - Но ведь мы недолго будем здесь? Почти вся информация у нас, капитан! Наверное, скоро закончим здесь все дела?
   - Просто собрать данные недостаточно. Придется еще задержаться. Какая информация?
   - Технологии, устройство установки переноса, робототехника, копирование данных мозга, и подобные вещи. Обнаружилось даже досье на Бракосовского.
   - Это интересно. И что с ним делать? Предъявить Бракосовскому? Ха, ха! Он, быть может, вообще стер часть прошлого из своей памяти. В любом случае он, конечно, проигнорирует досье. А, кстати, что в нем?
   - Бракосовский, оказалось, самый обычный человек. Нет в нем ничего великого, а уж тем более божественного. А сказать по правде, серая, замусоленная, шпана. К тому же, слегка извращенная. Шпана, которой почему-то, невероятно везло.
   - Ну, это и так понятно. Кто, кроме обладателя подлого и извращенного ума смог бы смастерить столь ужасную и гадкую ловушку как иллюзорная реальность Абраксаса? Хороша она, жизнь внутри Абраксаса? Каждый может убедиться, что это полное дерьмо! Значит, таков и Создатель.
   - А кроме этого, капитан, то представление истории, которое внутри Абраксаса выдают за подлинное, оно не выдерживает никакой критики. Все события прошлого, сопоставленные друг с другом, самым неоспоримым образом указывают, что исход любого дела там, не случаен, а диктуется кем-то свыше. Что бы вышло, если бы хоть одно из покушений на Гитлера удалось? А если бы карибский кризис привел к третьей мировой? Но Господь отвел! Мир-то, может быть, и спасен, но каково понять, что ты не свободный игрок на этой арене, а лишь марионетка, которой играют за нити? Которой играет кто-то другой?
   - Еще неизвестно, что лучше. Атомный костер в честной игре, или такой вот кукольный театр. Я выбрал бы атомный огонь, меньше мучиться, а умирать все равно придется, один раз...
   - Любое развитие событий внутри Абраксаса, - вовсе не продукт естественных влияний и случайности, а жестко задано и контролируется Господом этого мира. Исход всех событий предначертан Абраксасом. Говоря проще, - на этой виртуальной арене отсутствуют даже честные правила игры! И напрасно Господь уверяет, что каждый и есть сам себе Бог. В том смысле, что будущее зависит только от самого игрока, и расстановки сил. Игра шулерская! Например, библейские пророчества. Сам факт, что будущее распланировано Господом, совершенно неопровержимо свидетельствует о марионеточной природе мира божия. Как в судьбах народов и государств, так и в судьбе каждого конкретного человека. Абсолютный контроль и диктат. Вот все, что есть. Остальное - словоблудие Бракосовского. Жизнь внутри Абраксаса - фальшивка, с настоящей жизнью за гранью его власти, ничего общего не имеющая.
   - Нам нужно больше информации об устройстве Абраксаса. И может быть... Капитана, наконец, озарило. Может быть, удастся положить на полку слепки всех душ! Вот это будет номер!!!
   - Скопировать на носитель конструкты всех душ в мире?.. - Шивас разинул рот. Здесь, еще и горный вид, почему-то, начал давить... Стало нехватать воздуха.
   - Да, черт возьми! Мы проделали этот фокус с Фхагоа. Почему бы не применить его к каждому из рабов Абраксаса? Ведь они даже не заметят копирования! Так ведь, Шивас?
   - Конструкт, еще не есть душа. Это лишь замерший снимок. Пойманное мгновение. Застывшее мгновение души. Сам он не живет, а лишь временно сохраняет душу. Как и с любой другой программой. Программа живет, когда работает. Анализирует, обрабатывает данные, отвечает на запросы. А когда она лежит на полке, это вроде консерв. Просто хранится в ожидании запуска.
   - Так на их жизнях это никак не отразится?
   - Никак, капитан.
   - За то, отразится на смерти, поскольку все эти конструкты послужат для восстановления в настоящей жизни порабощенных Абраксасом людей. Это лазейка, Шивас, из брюха чудовища. Один способ сбежать от Абраксаса мы знаем. Он достаточно труден, поскольку замешан на героизме и несгибаемой воле в отрицании фальшивки. Далеко не все способны на то, что удалось Фхагоа. Но это не причина, чтобы оставить их в вечном рабстве у маньяка. Другой способ освободить их, состоит в том, чтобы заархивировать души, после чего уничтожить Абраксас извне. Содержимым архива будет очень большой набор программ искусственного интеллекта различных типов. Он послужит основой для возрождения этих душ для реальной жизни на электромеханической основе. Для создания в реальном мире существ подобных Кате...
   - Вы это задумали, капитан? Мы все-таки уничтожим Абраксас?
   - Изнутри, где без контроля свыше нельзя вдохнуть и глоток воздуха, уничтожить мир почти невозможно. А вот снаружи, это также легко, как раздавить блоху. Недаром подземелье Абраксаса было так хорошо спрятано. В никому неизвестной системе, на совсем непопулярной планете, под землей... Весьма сильно законспирированный, целый мир, с сумасшедшим хозяином!
   - Капитан, похоже на муравейник. Внутри это целый разветвленный лабиринт. Один муравей навряд ли сможет развалить его изнутри. Но вот стоит наступить на муравейник снаружи, ему конец!
   - Можно было бы просто уничтожить планету, и улететь. Но, в этом случае, для каждой из освободившихся душ найдется новое настоящее существование, среди бесконечного множества возможных реальностей... Это будет лотерея. Вышвырнет неизвестно куда. Впрочем, обычно, подобное идет к подобному. Душа какого-нибудь интеллектуала навряд ли воплотится на планете тупиц, поскольку там просто не найдется подходящего по сложности мозга.
   - Но Вы не ограничитесь простым уничтожением?
   - Если бы не было лучшего варианта, то и простое уничтожение мира-фальшивки пошло бы на пользу. С этим Абраксасом нужно будет поступить тоньше и аккуратнее...
  
   Кибермеханик и капитан вернулись назад, к челноку. Пхим накрыл на стол, и пошел внутрь челнока, к компьютеру, чтобы через радиосвязь позвать к завтраку Катю и Савхая. Монитор переключился на вид внутри их челнока. Катенька лежала на своей койке. Голова откинута, рот приоткрыт. Она слегка постанывала, а Савхай целовал ее грудку, и терся лбом о ее животик.
   Пхим пригласил их к столу, и исчез с экранов. Савхай еще продолжал ласкать ее пупочек, потом поднялся, поцеловал ее в лоб. Помог одеться.
   Катя ополоснула водой еще слипавшиеся после сна глаза, обмыла слизь с лица, протерлась, и со счастливым, сияющим видом, вышла. Хорошо, она не вспомнила, что завтра ее уже не будет со нами, - подумал Савхай. Милая девочка!
   Скамейки были еще влажноваты после дождя. Только Кате это было совершенно безразлично теперь. Тела и отдельные механизмы андроидов были водонепроницаемы. Иначе и быть не могло, поскольку в противном случае срок службы сложного и дорогого механизма ограничивался бы первым попаданием под дождь.
   Пхим разливал уху. Облака рассеивались, становились реже. Савхай поежился, - ветерок приносил прохладу.
   - Скажи, Катя, а там еще много было таких как ты? - Поинтересовался Пхим.
   - Хи, хи, хи!.. Да я одна, в своем роде! Там... Там было как во сне. Там одни роботы.
   Пхим погрустнел.
   - Если серьезно, я даже не знаю, как оказалась там, - продолжала она. Просто уснула, а проснулась там, под землей. Вернее, не просыпалась, а нахожусь все в том же бесконечном сне. Но я не знаю, как это вышло! Вот. Она указала на капитана и механика. Они знают. Это все их штучки!
   Капитан, с самоотверженным смирением кролика, пережевывал салат с капустой.
   - Капитан, может, вызовем оттуда еще кого-нибудь? Вроде Кати.
   - Вызовем, в свое время. Мы их всех вызовем. Лишь немного терпения, Пхим.
   - Вы все шутите...
   - Вкусная уха, Пхим; откуда ты берешь рыбу? - Поинтересовалась Катенька.
   - Ловлю. Здесь есть река.
   - Вот здорово! Почему бы не искупаться там?
   - Хм-м, эксперимент, конечно, интересный. - Вмешался Шивас. Но я никогда не видел плавающих андроидов... Они, обычно, очень тяжелые. Не вышло б худа... Катя, а если ты утонешь?
   - Так что с того? Из подвалов Абраксас корпорэйшн появится еще одна... Вернее, это снова буду я! Я просто сон Фхагоа, а она - мой. Если ее разморозить, она проснется в любом случае, будет ли это тело существовать, или нет.
   - Ты серьезно? - спросил Савхай.
   Ему сделалось, вдруг, нехорошо. Чем больше он представлял такую странную конструкцию, с одной душой на два тела, тем больше кружилась голова. Опять это непривычное чувство. Чувство прикосновения могилы. Как будто что-то с той стороны жизни прикоснулось, дало о себе знать.
   - А почему бы и нет, мой милый, неутомимый кавалер? Уж я точно, ничем не рискую. Ведь я лишь сон, понимаешь? В каком-то смысле.
   - Простите? - Не понял Пхим. Сон? Но, Катя, ты вполне реальна. Ты сейчас с нами!
   - В этом нет противоречия. Да, я реальна. И все же, я сон Фхагоа. А она - мой! Если тела ее не станет, останусь одна я. Я еще и свой собственный сон!
   Теперь и у Пхима голова пошла кругом.
   - А если никакого тела не станет? - Почти неслышно спросил он.
   Ему ответил капитан:
   - Если исходным пунктом взять то, что мы реально существуем, то почему бы не существовать и кому-то другому? Где-то, и когда-то еще? Сколько таких иных существующих миров? Логично допустить, что бесконечно много. Реален ли каждый из них? Это зависит от точки зрения. Вот мы сидим здесь, за этим столом. Сейчас Земля для нас реальна. Она у нас перед носом, как можно сомневаться в ней, если ее можно увидеть и пощупать? А реальна ли Центральная Галактическая Империя сейчас для нас?
   - Какая еще там Империя? - Пошутил Пхим. Ничего я не знаю. Ешьте вот лучше. Супец неплох! Хе, хе!
   - Правильно Пхим. Ответ на вопрос о реальности того или иного мира зависит от того, который из них в данный момент у нас перед носом. Я продолжу. Уж среди бесконечного множества различных реальностей и тел, хоть одно тело соответствующее определенной душе да найдется! Где-то и когда-то...
   - Почти понятно, - закрутил головой Пхим.
   - Пхим, отведи нас с Савхаем к реке! Ведь ты со мной мой любимый? - Спросила она у геолога, и тот согласился.
   - Хорошо, хорошо, - ответил им Пхим.
  
   Когда все поели капитан и механик отправились в подземелье чтобы попытаться создать вирус, автоматически проделывающий со всеми душами внутри программной оболочки тот же процесс, который произошел с Фхагоа. То есть, - незаметно отыскивающий и архивирующий души на внешний носитель.
   Пхим и Фхагоа собрали со стола, и вымыли посуду. Савхай ждал их. Тучи унесло на запад. Солнце шло к полудню. Пхим взял с собой удочки, и они отправились к реке. Спуск в низину шел от котлована на восток. Едва заметная тропа, протоптанная Пхимом за несколько прошедших дней, шла вниз, извивалась среди кустов, уводила к деревьям, растущим неподалеку. Катя передвигалась неловко. Два раза чуть не упала, переступая по наклонной плоскости вниз. Савхай поддержал ее. Однако если она упадет, то нельзя сделать ничего лучшего, кроме как, полететь вместе с ней, - подумал Савхай, и больше не стал помогать. Пхим шел впереди. Спуск неожиданно быстро закончился. Дальше путь шел под деревьями, которые, казалось, становились все гуще.
   - Осталось немного, - сказал Пхим.
   На пути все чаще попадались сухие ветки, сучки которых издавали громкий хруст, когда наступаешь сверху, и сучок ломается. Постепенно, деревья, отдельно растущие среди каменистой земли, слились в сплошной массив. Прямые солнечные лучи почти не проникали под покров их листвы. Пхим шел известным ему маршрутом. За ним шла Катя, а позади всех Савхай. В воздухе запахло сыростью, они вышли из рощи. Внизу, в зарослях травы и кустарника, показалась река.
   - Вот и пришли, - сказал им Пхим. Здесь я ловлю рыбу.
   - А я искупаюсь! Пойдем, найдем подходящее место, - обратилась она к Савхаю.
   - Хорошая ли эта мысль, любимая моя, купаться? Здесь могут быть хищники, или паразиты.
   - Пока не попробуешь, не узнаешь. Жди на берегу, если хочешь. А я... Я уже плавала в этих водах. Там, внутри Его мира.
   Воспоминания нахлынули, возвращая прожитое. Миша... Где он теперь? Как им хорошо было, на другом берегу!.. Наверное, и сейчас таскает свое ведро, бедненький. А может он теперь вместо барина? Может, Абраксас решил вернуть ему интерес к своей никчемной жизни, и сделал его купцом, или барином? Вертит перед носом конфеткой? Неизвестно. Есть ли там Дьявол? Неважно. Абраксас гораздо хуже любого дьявола. Он отравляет душу. Раздирает ее на части. Если и существуют сатанинские челюсти, то рука, которая хватает, и швыряет им на съедение, она не дьявольская. Рука эта принадлежит Господу. Рука Иуды... Она гораздо гаже и гнуснее самого Дьявола! Правосудие, ага... За грехи, мол... А за какие грехи Катенька обязана была делать со стариком Вольдемаром такие вещи, делать которые она никак не хотела? За какие провинности надо таскать, всю жизнь, ведро с навозом? Что может понимать в душе человеческой гнида, в которой даже нет, и не было, ничего человеческого? И, даже, если бы исправить весь идиотизм в мире Абраксаса, это нисколько бы не помогло. Потому, что мир этот, неинтересен! Это гораздо хуже... Гораздо... В нем, просто, нет ничего, могущего увлечь и заинтересовать, потому, что создал его ограниченный идиот. Жить - совершенно неинтересно. И, время, проведенное внутри мира божия, - напрасно потерянное время!!!
   Занятно, что внутри этой искусственной реальности Абраксас подает Себя, как Единственный и Непогрешимый Свет. А вот если посмотреть снаружи, за гранью Его власти, то становится видно, что мирок этот, вместе со своим хозяином, не более чем желтый прыщ, на бесконечном лице существующего. А души - просто украдены...
   - Катя, ну ты идешь? - Савхай уже далеко ушел вдоль берега, пока Катенька стояла и смотрела на поблескивающую рябь.
   - Да. Сейчас! Я вспомнила...
   Как же она собирается плавать? О космос! Он присел в ожидании.
   Катя неторопливо разделась, и спустилась в воду. Она сразу оказалась по пояс в воде, и стала постепенно продвигаться дальше. Хоть вода и была совсем не теплой, но андроидам это - все равно. На Джокере негде было плавать, но Катя помнила из прошлой жизни у Абраксаса, как это должно быть. Она зашла по уши в воду, оттолкнулась, сделала первые движения руками, и... Начала тонуть. Она стала грести быстрее, и с трудом подняла глаза над поверхностью воды. Движения ее были очень быстрые, и очень скоро она отдалилась от берега. Роботы не устают. Потом Катя нырнула. Очень быстро достигла дна. Как легко ей было двигаться в воде! На поверхность ее почти не выталкивало, но и вниз сильно не тянуло. Это была почти невесомость. Видимо такой случай учли при проектировании тел высших жрецов. Пора, пора выныривать, вспомнила она с тревогой. Быстрыми движениями двигалась она к поверхности. Вынырнула. Но вдохнуть воздух не получилось. Катя расхохоталась, заглатывая воду. Потом она ее выплюнула, и подплыла к Савхаю сидящему на берегу.
   - Катя, не исчезай надолго. Я уже начал думать, что ты утонула.
   - Я не могу утонуть, потому, что мне не нужно дышать. Поплыли на другой берег?
   Савхай плавать все-таки умел, научился за богатую путешествиями жизнь космического авантюриста, но плавал плохо. Плыть не хотелось, но отказываться было как-то некрасиво.
   - Я сейчас, - сказал он ей.
   Вода оказалась неприятно холодной. Савхай, не торопясь, поплыл. Узел со своими вещами и одеждой, он держал над головой.
   А Катя свою одежду оставила на берегу. Как ненадежна жизнь в биологическом организме! - Подумала она, глядя на Савхая. Тот медленно плыл рядом с ней. Чуть не хватит воздуха, - и крышка, утонешь. Тот факт, что она совсем недавно была такой же, теперь стал отдаленным и неправдоподобным. Жить в андроидном теле было неплохо. Только половые органы скопированы были грубо, и плохо проработаны в деталях. Клитора вовсе не было! Чертов Абраксас! Он половой жизни, вообще, побаивался. Потому, что в ней ни черта не понимал. А не понимал, поскольку был извращенным. И все же, тело было неплохим. И для любви его, таки, можно было использовать. Это был лишь инструмент. Да, похуже, чем прежний. Но, все равно, качество зависит от мастерства. Инструмент не настолько важен. Мастер, и на дешевой скрипке, сыграет лучше, чем неумеха с лучшим инструментом.
   Катя задумалась, и, поэтому, оторвалась вперед, по направлению к другому берегу. Савхай, не спеша, плыл сзади. Катя обернула голову. Он помахал ей. Она нырнула, и заскользила вдоль дна. Савхай уже понял, что беспокоиться не стоит, и нисколько не удивился, когда Катя вынырнула рядом с берегом. Она вылезла, и просыхала на солнышке. Был полдень. Солнце давало тепло, но Савхай стал зябнуть после того, как вылез из речки, и вода начала испаряться с его кожи.
   - Тебе холодно? - Спросила она. Я погрею тебя. Давай согреемся вместе.
   Он взял ее за руку и увлек в заросли густой, мягкой травы. Солнце пригревало сверху. Он опустился к ней, погладил волосы, и поцеловал, обнял ее, и они вместе повалились на траву, где он продолжал ее ласкать, спускаясь все ниже. Ей нравилось, когда он, такой миленький, ласкал ей животик. Он был так близко... Первые его ласки проникли внутрь нее. Он продолжал их, нежно сочетая с ее ритмом, даря наслаждение, проталкивая ее к оргазму.
   Потом он любил ее сзади, придерживая за ребра и насаживая на свой член. Ей нравилось, как он входит в нее вдоль позвоночника, оживляя его возбуждением, до самой головы. Сам он был не большим любителем такой позиции; но знал, что ей это нравилось. И он любил ее так, как она хотела, потому, что ее удовольствие было ему приятно.
   Они переменили положение. Теперь он лежал на спине, а Катя скакала на его члене, иногда покручивая бедрами, от чего он терся и играл внутри, создавая возбуждение, тепло, ползущее по пупочку и груди. Иногда он поглаживал ей грудки, и ласкал ее. Они продолжали. Лишь иногда прерывались, и просто лежали рядом, поглаживая, и лаская друг друга.
   Пхим видел, как они ушли вдоль берега. Потом смех Кати. Голос у нее был звонкий, немного механический, но речь, в целом, была очень похожа на прежнюю манеру говорить у Фхагоа. Потом Катя оказалась обнаженной на другом берегу. Пхим видел только верхнюю ее часть тела, остальное скрывала трава. Да и чего, собственно, смущаться? Мало он их видел на складах? Части роботов, всех видов и модификаций. Голые? Если так можно сказать о железке... А здесь, почему-то, разглядывать Катю казалось неудобным... Явно, не для него она там стоит, с таким видом. Так зачем лезть, куда не просят? Он отвел глаза, и стал тупо пялиться на поплавок.
   Странно, ведь она механизм, с программой внутри. Робот! Да он сотни таких видел, на складе. И одетых, и голых, и даже без верхнего покрытия. Хлам он и есть хлам. А здесь, почему-то... Значит, это была не совсем программа. Какая-то она особая. Живой человек это. Фхагоа. Только в другом облике.
   Пхим опять поглядел на то место, где была Катя. Там уже никого не было. Поплавок дернуло. Пхим потянул, и вытащил рыбу. Он еще посидел немного. Поймал еще четыре рыбины, а затем собрал удочки, рыбу, и отправился назад, к челноку. Не плыть же за ними? Да и для чего? Они, может, останутся здесь до вечера. А ему еще нужно готовить еду. Кормить команду. Эта пара... Да их, здесь, хоть оставь навсегда, только спасибо скажут. Не страшна им черная дыра. Они так увлечены друг другом, что ее просто не заметят! Пхим с опаской поглядел наверх. Ветви деревьев загораживали небеса. Но их корабль, Джокер, все равно было бы не увидать. А ведь где-то там, наверху, замороженное тело Фхагоа дрейфует на корабле, среди космической черноты. Оно спит, и, глазами Катерины, видит сон.
   Катя тоже дрейфовала, между явью и сном, когда он покручивал членом, как ручкой кофемолки, двигал им вниз и вверх. Они пришли к удовлетворению одновременно, обнимая друг друга. Через некоторое время, Катя предложила:
   - Пойдем в реку.
   Савхай слышал ее голос, на границе сознания, и видел смутно, как она встала, раздвинула заросли, сделала шаг, другой, и оказалась в воде.
  
   Катя стала ложиться в воду плашмя, и заскользила вдоль дна. Она глотала воду, выплевывала, Протерла под водой лицо, щеки, губы. И в то же время продолжала плыть вдоль дна. Оказалось, что телам верховных жрецов подходит стиль плавания, более свойственный глубоководным рыбам, а не людям. Она с удовольствием плавала, извиваясь всем телом, подобно змее. Вода приятно охлаждала ее, и придавала бодрости. Видно было плохо. Метра на два, не больше. Она поглядела наверх. Там плескалось какое-то белое зеркало. Воздух, - отметила она про себя. Кое-где на дне встречались и водоросли, рыбы шмыгали бесцветными, мрачноватыми тенями. Катя оттолкнулась ото дна, разогналась, и выплыла на поверхность. Осмотрелась. Савхай тоже был в воде. Так лихо плавать, как она, ему не позволяли физические ограничения его тела. Но он тоже плавал. Отплыл, и крутился недалеко от берега. Она помахала ему, нырнула, и подплыла ближе. Они плыли рядом, вдоль берега. Затем он вернулся, а Катя осталась поплавать еще немного. Она убавила быстроту движений, и снова погрузилась в глубину. Ей бы хотелось любить прямо здесь. Вот было бы здорово! На дне. Здесь почти невесомость. Тела становятся очень легкими, а движения замедленными. Если бы, конечно, не заботиться о воздухе. Но, увы, он, Савхай, этого не может. Он же должен все время оставаться на плаву, постоянно двигая руками и ногами, чтобы голова его была на поверхности. Какая уж здесь близость? Оно, пожалуй, и возможно, но получится плохо. Катя, с сожалением, вздохнула. Водоросли колыхались, поднимаясь со дна, в паре метров от нее. А она продолжала бесшумно скользить в толще воды. И рыбы то с любопытством глядели на нее боком, слегка высовываясь из-за стеблей кувшинок, то панически удирали прочь. Жаль, что Савхай не может быть с ней здесь! Было бы здорово. Конечно, затея не являлась невозможной. Но как можно даже думать о том, чтобы любимый прошел через то, чего не пожелаешь и врагу? Разве плохо им здесь, посланникам галактики, на этой свободной и очень красивой планете? И вместо этого, к Господу Абраксасу? Который догола ограбит, отберет все права, даже право на собственное тело. И будет грозить кнутом, и дразнить издалека конфеткой, которую, в итоге, сам и съест? Самозваный благодетель. В рабы к нему? Ну, уж нет. Не Савхай. Только не он. Надо быть умнее. Пусть-ка лучше капитан здесь поработает, продаст Империи какие-нибудь новшества. Уж лучше из этих средств хороший акваланг заказать. Она проскользнула мимо стеблей кувшинок. А капитан будет удачлив ровно настолько, насколько эффективна будет она, Фхагоа-Катерина. Агент галактики, и безжалостный диверсант капитана. Последний день, перед новым заданием. От чего исходили, к тому и вернулись. Нужно отдохнуть получше... Она расслабилась, и даже, зевнула. Рыбья морда с любопытством поглядывала из водорослей. Потом скрылась. Так тихо! Только гудение, да, изредка, бульканье пузырьков... Хорошо здесь. Остаться бы на ночь... Наверное, Луна светит в глубь воды так здорово! Нельзя. Любимый забеспокоится. Надо к нему. С ним так хорошо...
   Катя вынырнула, огляделась, определилась с направлением, и погрузилась опять. Она теперь привыкла плавать под водой, и быстро добралась до нужного места, вылезла на берег, и подкралась к Савхаю, который дремал на траве. Она легла с ним, обняла, и принялась ласкаться. Холодная, мокренькая, она была такой приятной... Он жмурился от удовольствия, отвечал на ее ласки, а пенис его начинал дыбиться. И они, вместе с Катей, нашли ему применение, продолжая упражняться в любви до самого заката.
  
   Солнце погрузилось за горизонт, и речная прохлада приятно охлаждала разгоряченное тело Савхая, когда он возвращался, переплывая реку. Через некоторое время Катя тоже вошла в воду. Катя в себе была уверена. Она не спешила. Когда вода была ей по грудь, она медленно осела в воду, и скрылась под поверхностью. Савхай плыл медленно. Он вытягивал шею, и ожесточенно работал конечностями, чтобы только голова его была высоко над водой. Фхагоа-Катя наблюдала за ним снизу.
   Неловки его движения. Савхай был сугубо сухопутным существом, это сразу видно. Ему тяжело плыть, и неудобно. Как корове на льду. А какие нелепые звуки! Какое-то ударяющее, суматошное хлюпанье. Такого, наверное, эти здешние рыбы не слыхали три сотни лет! Катя расхохоталась. Кроме рыб, ее смех некому было послушать. Ей захотелось поозорничать. Подплыть снизу, и погладить его. Но это было бы, пожалуй, слишком грубо и глупо. Он мог напугаться, хлебнуть воды, и утонуть! Спасибо точно не скажет. И Катя воздержалась от этого поступка. Она решила никак не проявлять себя, пока он не доберется до берега. Она двигалась по инерции под водой, и держала направление туда же, куда плыл Савхай, только сильно обогнала его. Его монотонное хлопанье по воде делалось все тише. Снизу показались зеленые гирлянды водорослей. Наверху было еще светло, но быстро темнело. Рыбы не показывались больше, а прятались, изредка выглядывая из водорослей, или камыша. Здесь, под водой, время текло как-то особо. Кажется, она пару часов уже плавает, а ведь прошло всего пятнадцать минут. Савхай, после упорных усилий, подплыл-таки, к берегу. Он вышел, развязал узел, который все время держал в руке, когда плыл, одел свою, несколько смятую, одежду. Где же Катя? Она вынырнула, и тоже выбралась на берег. То же место, откуда они и отправились. Ее одежда тоже быстро отыскалась. Время шло к ночи. Дневной свет быстро угасал.
   Они возвращались, и чуть было не заблудились в сумерках среди леса. Но Савхай как-то сумел определить нужное направление, они упорно следовали ему, и, наконец, выбрались из полосы густо растущих деревьев. Взбираясь на возвышенность, Катя сбилась с тропы, но это было неважно. Потому, что, оказавшись наверху, они сразу увидели, где находились их летательные аппараты, и направились туда.
  
   Стемнело. Видно было, как капитан сидел на камнях, с краю котлована. Катя и Савхай тихонько прошли к своему летательному аппарату, закрыли люк, сняли одежду, и легли спать. Савхай сразу провалился в сон, а Катя лежала минуты две, а потом тоже уснула.
   Луны не было, но капитану было и так видно вокруг. Он привык к темноте. Дела шли неплохо. Шивас смог внедрить в системы Абраксаса небольшую незаметную программку, и теперь постепенно происходит архивация задействованных в системе индивидуальных сущностей на внешний носитель, подключенный к терминалу. Хорошо ли это? Капитана не оставляли сомнения. Для Галактической Империи, конечно, хорошо. Это новые подданные. Новая, электромеханическая форма жизни, которой заселят какую-нибудь планету. Для самих же душ, украденных Абраксасом, этот вариант означает начать настоящую жизнь в подходящих условиях. Похожих на те, которые были в Абраксасе. А если не архивировать души, а просто уничтожить Абраксаса вместе с его тоталитарными построениями? В этом случае их расшвыряет случайным образом по всем существующим мирам. А это может быть далеко не гуманным решением. Отделаться от фальшивого Бога с его шулерским мирком, чтобы оказаться, например, падающим в пасть какого-нибудь чудовища... Среди бесконечного множества вариантов существующего, найдется все! Все, что угодно. Как неизмеримо прекрасные и гармоничные миры, так и обители населенные любыми монстрами, облик которых, даже, не способно вместить воображение. Это будет лотерея, в которой возможен и проигрыш. Однако, неопределенность все равно лучше, чем заведомый проигрыш в шулерской игре Абраксаса.
   Предоставить все лотерее, или заменить разрушенный мир новым? Электромеханическим существованием на одной из планет Империи? Новым? Есть в этом что-то очень искусственное. А не будет ли это просто еще одним вариантом Абраксаса? Он ведь, тоже, начал с того, что погнал всех, не спрашивая, как стадо баранов, в свой иллюзорный рай. Который обернулся могилой, удерживающей насильно миллиарды душ...
   Не выйдет ли повторения? Нет. Просто, подобное лечится подобным. Simula simulibus curantur. Клин клином... Иначе ничего не получится. Существование в фальшивом мирке, с безумными законами, вплоть до мелочей контролируемом вероломным монстром. И жизнь, своими силами, по естественным правилам. - Далеко не одно и то же. Нет! Это не может быть еще одним Абраксасом. Хотя бы, по той причине, что второго такого негодяя, как Бракосовский, просто нет в наличии.
   Клин вышибают клином. Краденые души - выкрасть обратно. А марионеточный театр вместе с главным кукловодом - изолировать от всего существующего! Пусть поиграет Сам с Собой в одиночестве, вечность-другую, в свою мошенническую игру! Именно изолировать, а не уничтожить. Ведь уничтожение Абраксаса, обеспечит Бракосовского возможностью воплотиться где-то еще, в неизмеримом множестве возможных миров. А этого надо бы избегать, поскольку Бракосовский, заведомо, способен причинять неизмеримые страдания миллиардам душ.
   Он выбрал - быть Господом. Это крупная ставка. В случае проигрыша, ему придется расплатиться существованием собственной души, в течение многих вечностей... Уничтожить душу нельзя. Но ее можно изолировать. Душа Господа Сама Себя отделяет от всего существующего. С ним лишь украденные им души. Но они никак не обязаны быть с ним! Если они сбегут, или будут украдены, Он останется один. Сам с Собой, при своем интересе... Навечно! Игра есть игра. Такова была Его ставка...
   Капитан выкинул вниз окурок. Со спины потянул промозглый ветерок. Уже поздно. Пора спать. Завтра Фхагоа отправится к Абраксасу снова... Ахут поднялся, и ушел. Ни крики животных, ни шелест ветвей, не нарушали тишины. Котлован опустел. Еще один день завершился.
  
  
  
  
   Глава 5
  
   Родиться снова
  
  
   Катя проснулась рано. Она знала: этим наступившим днем, нормальный ход ее жизни, - прервется. Так же, как это случалось миллиарды раз, с теми, кто попадал под влияние Абраксас корпорэйшн. Множество людей, поверив в словоблудие о вечной жизни, соблазнившись конфеткой, которой вероломный маньяк крутил перед их носом, с надеждой и восхищением предавали власть над собой тому чудовищному хищнику, о котором совершенно ничего не знали. Катя же, вполне отдавала себе отчет в том, что ее ожидает. И она боялась...
   Когда Савхай пробудился, он увидел, что его любимая плотно сжалась в комок, поджав коленки. Ей было боязно. Всеми силами хотела бы она зацепиться за это мгновение. Ухватиться хоть за малейшую неровность, чтобы не сползти туда, в хищный клюв чудовища, чтобы вариться в его темной, безрадостной утробе, круг за кругом... Но время неумолимо, с механической непреклонностью движущихся шестерен, двигает всех навстречу собственной судьбе, нравится нам это, или нет.
   - Что с тобой, милая?
   - А! - Она встряхнулась. Я, не совсем проснулась, наверное.
   Катя встала, оделась. Все как всегда. Она снова взяла себя в руки. Савхай понимал, что здесь ничего не поделать. Если он отправится к Абраксасу вместо Кати, - его попросту сомнут как тюбик с космопастой. Он наверняка провалит миссию, и Кате придется, плюс к собственной задаче, выручать из забвения и рабства еще и его. Это ее миссия. Здесь ничего поделать нельзя. Только, может быть, приободрить любимую. Сделать оставшиеся им часы более легкими и приятными...
   Она открыла люк. Мелкий дождь продолжал монотонно настукивать по обшивке. Воздух был влажен и прохладен. Раннее утро. Солнце еще не взошло.
   Савхай обнял ее за плечи.
   - Давай погуляем, - предложила она.
   - Надо одеться.
   Он надел штаны, жилетку, плащ и сапоги. Дождь был мелким. Они прогуливались вокруг котлована. Катя поглядывала туда сверху. Дождик моросил. На бетонном полу были лужи. Какое все обыкновенное! Так бы и плюнуть на все. И уснуть. Горная гряда выглядела мокрой, и какой-то серой, свинцовой. Нагоняла дремоту. Может оно и к лучшему? - Подумала Катя.
   - Тебе не хочется опять спать? - Спросила она.
   - Нет.
   Он погладил ее по голове. Дождь прекратился, когда они вернулись к челноку. Капитан и механик стояли у люка. Как чертовы жрецы, - подумал Савхай. Да они и есть. Они же теперь вместо прежних. Капитан сам сказал! Вот сейчас ухватят за руки-ноги, и поволокут к черту лысому... Савхай потряс головой. Какая странная дурь лезет в голову на этой Земле. Не прошло и месяца, как вот, - он всерьез думает о жрецах, жертвах для чудовищ, и черт знает, о чем... Еще, яростно совокупляешься с роботом, самыми причудливыми способами, - пропищал в голове предательский, тараканий, голосок. Она не робот! Рявкнул, чуть не вслух, Савхай. И, мы любим друг друга, а не "совокупляемся", - подумал он уже спокойнее. Он крепче обнял ее за талию. Вместе они подошли к капитану.
   - Время пришло, - негромко сказал тот. Пора отправляться.
   Катя поняла очевидный факт, затягивать время, - только увеличивать мучения. Того, что должно произойти, все равно не избежать.
   - Я готова. Идем?
   И Катя направилась к котловану. Всем остальным ничего другого не оставалось, кроме как идти следом. Они прошли обычным путем, и попали в залу с установкой переноса. Катя попрощалась со всеми и легла на стол. Савхай поцеловал ее, и надвинул установку.
  
   Как обычно, оттуда поползла скользкая дрянь к ее ноздрям. Она пролезла в нос и двигалась дальше, к мозгу. Хруста костей и боли в этот раз не было. В черепе были предусмотрены специальные каналы для подобного случая. Тьма пришла мгновенно. Тела Катя-Фхагоа больше не чувствовала. Голоса капитана и кибермеханика отдалились и затихли. И она осталась одна. Чернота окружала ее некоторое время. А потом, вдалеке, появился Свет. Он приближался. Какое умиротворяющее чувство... Какое всезнающее существо! Вот он, островок спасения среди хаоса и тьмы! Фхагоа приближалась на Свет. О, наш милосердный, всех любящий, высший отец! Прости нам, недостойным, грехи!
   Как забавно, - поймала себя на мысли Фхагоа. Сознание ее разделилось. Одна половина воспринимала почти искренне эти приходящие новые мысли, как бы, свои. Эта часть ее - уже ползла на коленях, молила высшего всезнающего и всемогущего отца о прощении всех своих грехов. Лелеяла надежду. Милосердный Боже! Он непременно помилует, не вспомнит про грехи, недостойность, ничтожность человека перед Ним. Может, что-нибудь, да даст. Не оставит милостью.
   Но была и другая половина. И половина эта, - смеялась! Внешне она была спокойна, но внутри, - разрывалась от дьявольского хохота! Душа впервые пришла в мир. Какие грехи? Откуда? Не душа грязна, а Господь извращенно чист. От чего же, этот желтый прыщ на лице Бесконечности, собирается спасать?! Не от тех ли бед, которые Сам и устроит? Что вообще одна душа может сделать для другой? Число "два" для числа "три", например? Это же абстракция. От нее ни убавить, ни отнять - невозможно.
   - Иди ко мне, дитя мое! Я - спасение и жизнь вечная.
   А, может, и не было слов. А были лишь мягкие, приятные волны желтоватого света... Они манили, затягивали... Душа Фхагоа мечтательно улыбнулась приближаясь. Свет манил, ласкал ее. И она улыбалась ему. Она снова была ласкова.
   - Я иду. Можешь взять меня...
  Она отдавалась Господу. Если душа становится рабой Господней, - с этих пор она уже является отыгранной картой. Так стоит ли жалеть себя? Фхагоа не жалела. Она не боялась ни боли, ни грязи рождения, ни унижения. Она ласково улыбалась Господу. Но там, глубоко под этой улыбкой, где-то ближе к самому пустому дну ее души, там, ее вторая половина отстраненно сформулировала вопрос: кто же на этот раз кого изнасилует? Кто победит?
   - Иди ко мне, высшему отцу твоему! - Свет затягивал ясностью и порядком, защитой от хаоса и тьмы. Обещаниями благ, заботой и милосердием...
   Он втянул ее, как пылесос пылинку.
  
   И, как это случается в таких случаях, манящее светлое сияние высшего хозяина немедленно обернулось грязной вонючей слизью... В которой Фхагоа теперь захлебывалась. Розовая муть клубилась, переходя в голубую пелену. Он грубо входил в ее голову, овладевал ей. Она задыхалась. Ее тошнило. Она уже не помнила прошлого. И та, вторая, истинная половина, она все еще была рядом, но уже стала недоступной. Как некая неуловимая интуиция... Что-то было, но вот что там? Неизвестно. Связь утрачена. Абраксас все сильнее сжимал ее и прикручивал все каналы ее души к органам чувств... К эмбриону нового иллюзорного тела в мире Господнем. Прямые лучи ее души теперь были закручены, зажеваны, изуродованы и переплетены. Связь нарушена. Связь с прошлым. Прежняя Катя-Фхагоа теперь в прошлом. А она сейчас по другую сторону клубка. Память стерта...
  
   Время нескончаемо тянулось. Тошнота сошла на нет. Появились звуки. Она привыкала. Клубящаяся голубоватая завеса то делалась темной, то светлела снова. Прошли еще часы ожидания. Это как в лифте. Перед тем, как попасть на нужный этаж, приходится стоять, безо всякого дела, в закрытой кабине, и просто ждать. Но, в самой природе времени заложено, что любое ожидание, рано или поздно, приходит к концу. Ее повернули, пелена перед глазами пришла в движение. И вот, пелена исчезла. Она раскрыла глаза, и звучный шлепок заставил возмущенно закричать, а также, в первый раз вдохнуть воздух. Перед ней был кто-то в белом. А держали ее руки, также одетые в белое. Потом ее положили на что-то, и унесли. Она пыталась двигаться, шевелила руками и ногами, и повернулась набок. К глазам она тоже привыкла. Если смотреть пристально, предметы станут отчетливей, а не будут больше выглядеть размытыми и искаженными цветными фигурами. Она поглядела на свои пальчики, пошевелила ими.
  
   Молодая мама и отец, уже заранее нашли подходящее имя. Записали девочку под именем Катя. Из роддома их скоро выписали, и Катя начала жить в квартире многоэтажного дома, со своими родителями.
   Мать, Светлана Ефимовна Козина, кормила девочку по распорядку, по три раза. Утром, вечером, и в обед. Отец сильно уставал, когда приходил с работы, и уделял девочке мало внимания. Шли дни. Они складывались в месяцы. О Кате заботилась мама. Кормила и пеленала ее. И даже, в свободное от сериалов время, иногда гуляла с ней по улице, катая Катю в коляске. Когда Катя немного подросла, удалось устроить ее в детский сад. А мама опять вернулась на работу.
  
   В детсаду были и другие дети, такие же, как она. Еще там были разноцветные игрушки. Кубики, куклы и какие-то странные продолговатые фигуры, разных цветов, как кубики, с полосками вокруг и шаром сверху. Они назывались "кегли". Другие дети объединялись в компании и играли с какими-нибудь игрушками. Кате понравилась большая кукла, со светлыми волосами, которую укладывала спать другая девочка. Катя подползла, и погладила куклу за волосы. Девочке это не понравилось, она толкнула Катю, а та упала и заплакала. Воспитательница подошла, и наказала обеих. Поставила в угол. Катенька пока мало что соображала, но ей было неприятно. Что-то здесь было не так. Ее толкнули. Она же была жертвой, за что же наказание? Но взрослые есть взрослые. Раз они это делают, наверное, так и надо. С высоты виднее...
   Вообще-то, Зинаида Васильевна, воспитательница, была чужда рассуждениям о законах и справедливости. Эти материи были слишком холодны и перепутаны для ее женского мозга. Ничего подобного она никогда и не имела ввиду. А исходила она совсем из других побуждений. Эти дети... Вот бесенята! До чего озорны и капризны! Ни минуты покоя от этих чертей... Только пусти их на самотек, совсем на шею сядут. Надо с ними построже. Вот эти две свистушки. Ага, получили! Теперь не будете отвлекать воспитателя. Книжку почитать не дадут! Совсем от рук отбились...
   Ах, Зинаида! Знаешь ли ты, что кое-кто свыше, как раз в этот момент, смотрит на тебя... И судит Он точно также. Только у Него и детсад побольше, и угол Он любит подыскивать пожарче...
   На обед было картофельное пюре, котлетка, жиденький супчик...
   С часу пополудни начинался "тихий час". Этот проклятый час все дети должны были проспать среди белого дня. Какая причина существования "тихого часа"? Да все та же... Воспитательница могла быть в течение этого странного времени совершенно избавлена от необходимости присматривать за детьми.
   Скучно, монотонно тянулось это время для Кати. Она в своей пижаме, как и другие дети, лежала под тонким одеялом. Спать совсем не хотелось. Она же не была сумасшедшей или больной, а была здоровой девочкой. Зачем спать днем? Приходилось просто лежать. Потом захотелось в туалет... Только, он закрыт в этот час, а воспитательницы нет... Катя ерзала по койке. Приходилось терпеть. Еще чуть-чуть... Еще немного нужно пролежать... Кое-как дождалась она конца тихого часа. Пришла Зинаида Васильевна и сказала, что тихий час закончился. Катя, осторожно переступая, добралась до туалета. Потом опять все разбрелись группами, стали играть... Катя тоже играла, с одной отбившейся девочкой, в дочки-матери. Все же, она была там какая-то чужая... Бедненький ребенок не знал; чтобы попасть в такую группу, надо быть подобной ее членам. А она другая! Нет у нее с местной публикой ничего общего. Из космоса она, из центра Галактики... Но Катя, конечно же, ничего этого не помнила, но лучше ей от этого не становилось. Как медленно тянулось время... Как будто, проклятые стрелки прилипли к циферблату!
   Наконец-то часы на стене показали семь вечера. Сейчас за ней придет мама или отец. Она ждала. За другими детьми приходили, и забирали их. Шли минуты. В комнате осталось всего трое воспитанников. Наконец, дверь открылась, и там показалась мама. Она взяла Катю домой.
  
   Дома мама пожарила отцу картошку, а Кате сделала манную кашу. Кате больше нравилось быть дома. Она не любила детсад. Потому, что была там чужой. Хотя, она и дома не была своей. Впрочем, не с чем было сравнивать. Она все позабыла. Отсчет времени ее жизни шел - со времени после рождения. Отец поест, спросит как дела, прочтет парочку моралей, наденет очки, и уйдет на кухню читать газеты. Катя не понимала, что он устает. Он же работает для них! А отец не понимал, что возможность любить и воспитывать собственного ребенка имели даже самые бедные крестьяне в самых захудалых населенных районах, в самые захудалые века. А у него этой возможности не было, поскольку нужно бежать на работу, подобно заводной детской игрушке, которую завели ключиком в задницу. А жить, - на то, что дадут. А того, что дадут, хватит только, чтобы добежать до этой самой работы, и не откинуть копыта; и выплаты за квартиру. И если бы не помогали престарелые родители, то не хватало б и на выплаты...
   Впрочем, Владимир Козин не забивал себе голову. Зачем? Катя? Не его дело. Государство должно воспитывать. Он честно работал для государства. А, вот, честно ли, - работать?.. Ну, его, все равно, не спросят. Его вперли в этот механизм, как шестеренку, и ничего не остается, кроме, как вертеться в нем, по воле Всевышнего... И, раз он, без малейшего сопротивления, согласился с навязанной ролью второсортной шестерни, то он всю жизнь этой шестерней и являлся. Вертелся быстро и добросовестно, но впустую!
   Задавал ли Владимир, отец Кати, себе вопрос: почему самый серый, замусоленный крестьянин с лучиной и лошадью мог прокормить десяток детей, а ему, цивилизованному человеку с телевизором и мобильной связью, не хватает средств и на одну маленькую девочку?..
   А почему большевицкие комиссары выгребали хлеб дочиста, оставляя у крестьян лишь ничтожное его количество? Не согласен - под пулемет. Смутно подсказывало что-то... Что история эта совсем еще незаконченная. Не видно точки. Постановка продолжается, хоть о старом сюжете все и забыли. С другими актерами и декорациями...
   Владимир дремал над газетой. Сон о продразверстке внушил ему Дьявол. И когда отец Кати проснется, к счастью, он не вспомнит ничего, из того, что увидел...
  
   Катя в это время сидела в своем уголке, и играла с плюшевым зайцем. А ее мама напряженно глядела на цветной, небольшой, грубо сработанный экран. На экране различные люди деловито переходили из комнаты в комнату, не забывая все время что-то оживленно говорить друг другу. Кате стало совсем одиноко. Она подошла, положила голову рядом с мамой.
   - Не загораживай телевизор. Катя, ты уже взрослая девочка, иди, поиграй с куклой. Не отвлекай, я смотрю. Вот закончится, и мы поиграем...
   Так всегда было. А когда одна серия заканчивалась, то через десять минут, по другой программе, начинался следующий сериал.
   Когда и он заканчивался, мама шла в спальню, и засыпала. А могла уснуть и здесь, в этом кресле, у телевизора. Тогда отец будил ее, отправлял в спальню, выключал телевизор.
  
   Катя, обычно, к этому времени уже спала в своей кроватке. Если, только, отец не забывал отправить ее спать.
   Засыпала она плохо. Ее укладывали спать в одни и те же часы. Катя долго ворочалась с боку на бок. Сон не шел. Вот, она сейчас уснет, а там снова утро, снова детсад, опять все сначала. Катя закрыла глаза, и долго-долго так лежала в тишине. И в какой-то момент она погрузилась в глубокий черный сон. Без событий и сновидений. А когда пробудилась - было утро, и все повторилось снова.
  
   Изо дня в день, было то же самое. Катя росла послушной девочкой, только часто писалась в кроватку. Воспитателям она хлопот не доставляла, поскольку не была озорной. Родителям тоже, особенно не мешала. Иногда в детсаду проходили подготовительные занятия. Уроки, с целью - подготовить детей к школе.
   Так, на одном из уроков Зинаида Васильевна принесла, раздобытый каким-то образом, микроскоп. И по очереди показывала детям микробов. Какие они противные. Что всегда надо мыть руки перед едой, и умываться утром. Иногда на уроках знакомили с числами, и учили считать: складывать, отнимать... Процесс этот был занимательным. На небольшой классной доске, воспитательница на магнитах прикрепляла нарисованные, и вырезанные из картона, яблоки. С ними-то и велись все манипуляции. Сложение и вычитание. Потом будут умножение и деление.
   Только, в тихий час, капля за каплей, из крана вода вытекала минутами скуки. Из этих минут слагались часы. Из часов - дни. Дни складывались в недели. Недели - в месяцы. А месяцы в годы. Это был урок сложения. А то, что время это, - просто впустую выброшенное время существования души, этот факт представлял собой - вычитание.
  
   Катя подросла, но за годы в детсаду, стала худым и болезненным ребенком. Писаться, конечно, перестала, но стала часто простывать, заражаться гриппом, который переносила довольно тяжело: с болью в горле, температурой, и сильным головокружением.
   Радовало, что совсем скоро ее примут в школу. Родители купили форму и портфель. Это должно быть так здорово, поступить в первый класс! Тогда она станет взрослой! И не нужно больше будет ходить в этот дурацкий сад.
  
   Это был торжественный момент. Будущих первоклашек собрали перед школой, директор говорил речь, потом выступали учителя. Катя стояла, вместе с другими ученицами, в новенькой форме, в руке у нее были тюльпаны. О чем говорил директор, понимали смутно. Вроде, что очень здорово встать на этот широкий путь, ведущий к новым знаниям. Потом пустили девочку с колокольчиком, и "линейка" закончилась. Первый день в школе ученики сидели за партами, а учителя приходили и знакомились с ними. Рассказывали о новых знаниях и перспективах. О процессе обучения. Кате понравилось. Здорово было слушать учителей, только от постоянного сидения на стуле ее ослабленный детсадом позвоночник начал ныть. А к концу учебного дня спина и вовсе заболела, и она прилегла на парту.
   - Козина, не лежи на парте! - Проорала на нее учительница русского.
   Козина? - Подумала Катя. Интересно, по правилам русского языка, на какой вопрос отвечает это слово? Чья? Катя так хотела побыстрее попасть в школу, что занималась предварительно. Чья... Вещь, принадлежащая к этой фамилии, и сданная на прокат? Да, она была странноватой девочкой, и в голову ей иногда приходили совсем глупые мысли. Она уже снова начала клониться в сон, упирая головой на руки, а руки - локтями в парту. Мальчишки на задних партах соседнего ряда сдержанно хихикали. Смотри, сонная коза! - Уловила она, чуть не заснув. Ага, сонная коза. Катя сразу стряхнула сон. Рыженький мальчик сзади. Он назвал ее сонной козой. А он симпатичный... Да и прозвище забавное. Катя представила себя козой. Лужайка. Светит Солнце. В низине - река. А на лужайке - она в виде козы. Она пощипывает травку. А, наевшись, ложится на траву, жмурит на солнце свои козьи, разнонаправленные глаза, и засыпает, засыпает... Здорово! Получалось здорово! Хорошо быть сонной козой! Не хуже, чем школьницей. Катя приоткрыла глаза. Вроде, не заметили ее небольшого путешествия. Голову-то она держала прямо, только глаза прикрыла...
   Звонок возвестил об окончании уроков, и Катя, захватив портфель, отправилась домой. Родители еще были на работе. Она налила себе суп, который мама оставила ей в термосе. Поела. Телевизор, что-ли смотреть? Она не очень любила телевизор. Что там показывали, в основном, ее совершенно не интересовало. Чем же заняться? Надо теперь найти какую-нибудь подружку. Можно будет вместе играть, гулять по улице, и готовить уроки. Может мальчика? Нет. Все, сразу же, начнут дразниться "Тили-тесто" и так далее... Скучно.
   Она включила телевизор. Шел выпуск новостей. Убрали зерновые. Международное положение. И начали что-то там перестраивать... А просто построить, не проще б вышло? Ведь "перестраивать" - значит - сначала сломать.
   Все равно, черт ногу сломает. Ничего не поймешь. Кроме того, что, кажется, собираются опять сделать какую-то гадость... Она переключила канал. И здесь - ничего хорошего. Ну, пусть бубнит, оно как-то, не так одиноко. В дверь позвонили. Она спросила. Пришла мама с работы. Катя открыла. Мама сделала салат и покормила ее. Потом пришел и отец. Тоже поел.
  
   Все снова покатилось своим ходом. С утра школа, вечером родители. Ей купили стол, настольную лампу, и она делала уроки под этой лампой.
   Катя была сообразительной девочкой, хотя и училась без особого энтузиазма. Она, просто, не очень-то верила в какую-либо пользу от учебы в школе. В то, что покорное выполнение чужих заданий может ей хоть что-нибудь дать. И все же, она неплохо училась, поскольку от природы обладала развитым интеллектом. С утра она отправлялась на занятия, после играла с подружками на улице, иногда помогала им решать задачки по математике. Возвращалась домой, делала школьные задания. Вечером приходили родители. Иногда отец проверял ее задания, но это был редкий случай. Родители продолжали функционировать без проблем. Благополучие в этом мире напрямую зависело от эффективного выполнения задач, поэтому родители добивались, чтобы Катя училась как можно лучше. Чтобы она стала отличницей. А она ею не была, хотя и показывала вполне приличные результаты. Отличницей стать было непросто. Для нее, во всяком случае. Для этого нужно было скрупулезно вызубривать весь материал. Делать все, что от нее требовали, какими бы причудливыми эти требования ни являлись. А они были очень причудливыми. Например, вызубрить ответы на шестьдесят математических экзаменационных билетов, каждый из которых состоял из двух теорем и одной задачи. Это было гораздо труднее, чем составлять эти билеты. Сделать это было невозможно. Для человека, во всяком случае. Для этого нужно было бы стать калькулятором на батарейках, а человеком быть перестать. Сам же вопрос об общей полезности, вообще, подобных упражнений, никогда никем не поднимался.
   Здесь цель заключалась в другом. Вырабатывать покорность. И убивать разум. Но об этом не догадывались ни те, кто составляет задания, ни те, кто их решает...
   Катя не особенно и старалась. Не стоит тратить жизнь на чепуху, даже в том случае, если она целиком из этой чепухи и состоит.
  
   Тем более что вполне возможно найти более приятные занятия. Тот рыжий мальчик, например... Он симпатичный. Сережа. Нет. Все-таки это не принято. Неприлично дружить с мальчиком. В классе все будут дразниться. А еще напишут в туалете: Сережа плюс Катя - равно любовь! Родители будут ругаться. Какой еще Сережа? Зачем он нужен? Что они будут с ним делать? А пойти против родителей, - никак невозможно. Ведь ее кормят, и дают жилье, - именно они, родители! Кто она без них? Кусок мяса и костей, который самостоятельно не протянет и двух дней... Сама по себе, она была тем, чем изначально являлась в действительности. То есть, несчастным пшиком. Пустым местом. Изначально проигранной картой. Да и не любит она, вобщем-то, Сережу этого. Просто было бы неплохо, если бы какой-нибудь мальчик, вроде него, ее погладил. Поцеловал бы, и приласкал... Это было бы похоже... Ну, нет! Хоть ты тресни, но никак не вспомнить, на что это могло бы быть похоже...
   Занятия в школе шли себе, по плану, который спускался свыше. Каких-либо неожиданностей не происходило. Время складывалось, как раньше. Минуты в часы, а часы в дни... Катя успешно закончила седьмой класс, и перешла в восьмой. Все чаще возникало у нее желание, чтобы кто-нибудь поласкал ее, а еще лучше, - нанизал бы ее на свой возбужденный член... Хоть разочек! Она гнала от себя эти грязные, непристойные мысли. Они были так несвоевременны! Ведь скоро окончание школы. Надо думать об экзаменах, об учебе, а потом... А потом... Этот мир так устроен, что всегда находятся задания, которые необходимо выполнять во время этого "потом"!
  
   И все-таки это произошло. Подружка Оля пригласила ее, и других одноклассников, к себе, на день рождения. Катя позвонила в Олину квартиру, вручила подарок, поздравила ее. Стол еще не приготовили, и она предложила свою помощь. Вместе с Олей она ставила на стол разные блюда: котлеты, рыбу, салатики и спиртное. Собрались гости. Среди них были три мальчика, в том числе и рыженький, Сережа. Все было готово, и гости разместились за столом. Отец Оли произнес тост. Желал имениннице долгих лет жизни, успеха, богатства. Катя выпила рюмку, и у нее, с непривычки, закружилась голова. После еще говорили. Было весело. Потом стали танцевать. Катя выпила еще одну. Стало поздно, и она засобиралась домой. Сережа был почти трезвый, и тоже захотел домой. Он предложил проводить ее. Как-то незаметно, они с ним, вышли на улицу. Небо было глубоким и черным, но улицы были хорошо освещены электричеством. Катя вяло тащилась по направлению к дому, а Сережа шел с ней. Он говорил с ней о школе, о том, куда будет поступать после нее. И, как хорошо, при помощи своего папы (тот был замдиректор на заводе), собирается жить... Вообще-то эти планы должны бы вызвать у нее благоговение и зависть... Но, почему-то, не вызывали! Сережа почувствовал ее безразличие... И, этот факт, что она не собиралась считать себя ниже его, так возбуждал... Уши его покраснели. Раньше он с таким поведением не сталкивался. И попал бы в непонятное еще больше, если бы узнал, что Кате очень скучно было жить вообще, и по этому, в частности, она считала весь этот мир, вместе с его хозяевами, - просто, кучей дерьма. Жизнь ее была неинтересной. Как, впрочем, и жизнь других людей. Только они еще не знали об этом, а она знала.
   Они, с Сережей, вошли в подъезд. Если бы лифт работал, ничего бы и не случилось. Но лифт не работал. Катя стала подниматься по лестнице. Сергей шел с ней. Они с папой - самые крутые! А она нос отворачивает. Смотрит так, сверху вниз. Так равнодушно. Так холодно! Это все неправильно. Надо проучить сучку! Он схватил ее, и потащил по коридору, в угол. Нижний, второй этаж, освещался, а четвертый - нет. Там, где они находились, был полумрак.
   - Слушай, Катька, - произнес он, доставая из кармана шило, а другой рукой захватывая ее. Я сейчас ткну тебя этим, если не займешься со мной сексом!
   Странно, но она не делала попыток ни кричать, ни вырываться...
   - Прямо здесь, - заявил Сережа.
   - Бей.
   Как она может улыбаться? Эта грязная сучка? Смеется над ними с папой! Ну, это зря. Потом, все равно, ничего не будет. Отмажут, по-любому. Получи, сука! Шило мягко вошло ей в бедро, не встречая сопротивления. Сережа ошалело пялился на свою руку.
   - Теперь я, прошептала Катя.
   Обоими руками она одновременно хлестнула точно по его ушам. Не останавливаясь, саданула правым кулачком по носу. Барабан сработал. Сережа выпустил шило, и упал. Катя деловито вытащила шило, и забросила его в пролет. Болело не очень. Чуть сильнее, чем от укола. Сережа глядел, разинув рот. Он был оглушен. Она направила острый каблук против его горла.
   - Ты жить хочешь (А они, с папой, очень хотели! Очень...)?.. Раздевайся!
  
   Глаза его поползли на лоб. Убьет... Сумасшедшая. Убьет! Он лежа стягивал рубаху, штаны...
   - И трусы с майкой.
   Он снял и их. После этого она влезла на него сверху, и улыбнулась ему. Он был в панике, но его член снова начал вставать. Что она делает? Ужас!
   Катя, наконец, занялась тем, что она уже давно мечтала сделать. Как только он обрел упругость, она заскользила по нему, пытаясь получить удовольствие. Ей казалось, что это должно понравиться и Сереже, но он лишь ошалело пялился на нее. Его очень не надолго хватило. Она, к сожалению, не только не достигла разрядки, но и не успела почувствовать вообще ничего. Все бесполезно. Никак. Не вставал!
   - Жаль, что твой папа не видит. Сопляк. - Завершила она, поднимаясь, и отвесив ему носком туфли хорошего пинка.
  
   Она после жалела, что так резко рассталась с ним. Сережа потом, всегда избегал ее. Любая мысль о Кате всегда пугала его. Причины ее слов и поступков были неясны. Это была неправильная девочка! Не такая, как другие. Аномалия...
   Катя, после этого случая, зашла в квартиру, и расплакалась. Отец смотрел футбол, а мать спала. Никто не обратил на нее внимания, когда она прошмыгнула в спальню. В первый раз! А ведь она не была ни насильственной, ни агрессивной... Она была ласковой. Ей, всего-то, не хватало лишь капли любви... А здесь еще это... Как обидно! Почему в них нет ничего настоящего? Того, что можно любить? Почему они все забиты каким-то дерьмом? Этот первый раз... Не так, чтоб было совсем уж гадко, но все равно, что ничего и не было! Она прошла в ванную, и стала под душ. Вот, трусики, даже, забыла. Нестрашно. Катя стала успокаиваться. Жизнь еще не кончилась на этом. Может, потом повезет больше...
  
   Повезло ей ненамного больше. Мир этот не таков вообще, чтобы в нем везло. После школы Катю отдали в экономический колледж. Колледж - не университет, и особо сильных нагрузок там не было. Катя нормально справлялась с программой, и уклад ее жизни сильно не поменялся. И, хотя ей так никто и не понравился, все же плохо оставаться девушке одной. И она познакомилась с парнем. Звали его Борис. Был он высок, характер имел какой-то серый, как, впрочем, и все люди бухгалтерской профессии. Однако не имел дурных привычек. Они с Катей ладили, и почти не ссорились. Вместе посещали дискотеку, и готовились к контрольным. Один раз, когда при такой подготовке дома не было родителей, Катя отдалась ему. Борис не имел большого опыта с женщинами, и Кате не понадобилось много времени, чтобы удовлетворить его. Потом они привыкли. Общение с Борисом было каким-то серым, как и он сам. Но, все же, это был не самый плохой вариант. Весной, когда ручьи унесли растаявшие остатки снега, а деревья стали покрываться зеленью, они поженились.
  
   Жить перешли к Борису, и с нетерпением ожидали окончания учебы, чтобы начать зарабатывать, и хоть как-то, может быть в кредит, купить однокомнатную квартиру. Долго дожидаться не пришлось. Два следующих года пролетели как-то быстро. Учеба скоро сошла на нет, и летом они оба закончили колледж. Борис нашел работу в фирме по продаже мороженого, а Катя пробовала устроиться в банк.
  
   Собеседование оказалось, против ожиданий, совсем несложным. Ее приняли работать оператором. Казалось, жизнь была безоблачна, и успешна...
   Иногда случались вечеринки и корпоративы. Заведующий, на одном таком праздновании, вел себя слишком развязно, что, впрочем, естественно. Оказалось, что он к Кате, их новенькой сотруднице, неровно дышит. Конечно. Она ведь была красивой, сексуальной женщиной! И все бы было замечательно, согласись она стать его любовницей. Да только он ей не нравился, а прочие обстоятельства были для нее совершенно безразличны. Она не имела интереса в том, что он мог бы ей дать. Начальник получил отказ. А раз так, то конечно, пришлось ему поискать на это место кандидатуру посговорчивее. Вскоре он предложил ей уволиться, поймав на некоторых ошибках, и действиях, которые она раньше делала по его указанию, но теперь истолкованных как махинации. Уволиться, - так уволиться, ничего не поделаешь.
  
   Муж тоже поменял работу, поскольку фирма разорилась. Теперь он устроился на завод, все тем же, бухгалтером. Надо сказать, что бухгалтерская профессия здесь считалась прибыльной. Дело в том, что большевицкая власть, с самого начала, держалась на обмане и ограблении населения. И, как следствие, культивировала крайне запутанные формы учета. Сама мысль разобраться в которых, уже была преступлением! Ни для кого не было секретом, и в народе давно уже укрепилась такая мысль, что быть бухгалтером, - это вроде того, как поймать Бога за бороду. Однако на деле все было не совсем так. Это была такая система, где сам бухгалтер являлся лишь одной из многих шестеренок. И довольно мелкой, надо признать. На него, в основном, валили всю ответственность, а деньги шли наверх. На деле выходило - в чужом пиру похмелье.
  
   Катя же, сколько не пыталась, так и не смогла устроиться по профессии. Она проходила собеседование. Спрашивали о предыдущем месте работы. Она говорила. Просили зайти попозже. Потом они звонили на предыдущее место работы, узнавали о ней. В результате - отказ. Но она не унывала. Пока, временно, устроилась библиотекарем, за мизерную плату.
  
   Прошел год. Катя родила сына. И снова потянулось время. Сынок ходил в детсад, что стоило Борису серьезных усилий. Катя вечерами смотрела телевизор...
   И все там было то же самое, в этом ящике. Каждый вечер, - опять двадцать пять... Хоть бы, за столько поколений, появился бы в нем Андрей Бракосовский. Господь, собственной персоной. И рассказал бы, - зачем хороводит кругами невинные души? Ха, ха... Но, - нет. Никто, в таком роде, на экране телевизора не появлялся. А был в нем, все тот же, блошиный цирк... Квартиру так и не удалось купить; денег не хватало. А брать в кредит, заведомо зная, что нет ни малейшей возможности его погасить, Катя не хотела. Через десяток лет родители Бориса умерли, и вопрос о квартире отпал сам собой. И снова, минуты слагались в часы, а часы в дни, месяцы, и годы. Сложение и вычитание. Только теперь мамой была она. Катя так и работала библиотекарем, пока однажды не упала, перенося стопку книг. Ступеньки были скользкие. Она так и покатилась вниз, ломая себе позвоночник и череп. Мир перевернулся, и сразу провалился куда-то.
  
   Очнулась она в больнице, лежащей на койке одной из женских палат травматологического отделения. Вокруг лежали другие пациентки. Одна старуха, прикрученная проволокой за ногу, курила "Приму".
   - Где я? - Спросила Катя в потолок.
   - В Монте-Карло! - Ответила ей бабка хриплым голосом.
   - Давно?
   - С рождения.
   Вся палата так и покатилась со смеху. Шевелить головой было почти невозможно. Что-то в шее, стреляло прямо в затылок. Импульсы тупой, нестерпимой боли. Ей объяснили, что она в больнице, что врач запретил ей шевелиться. А уж о том, чтобы встать с койки, и речь не идет. В ближайшие три месяца, по крайней мере.
  
   Стемнело. Пациентки включили свет. Пришла медсестра, делать уколы. Старушка в углу перестала курить. Сестра набрала в шприц из ампулы. Подлезла, и вколола старушке. Кате, тоже, вколола что-то. Потом она ушла. Старушенция, будто ожидала этого момента; сей же миг появилась у ней "Прима", и давай курить! Часть ламп пациентки погасили, но и оставшейся части было достаточно, чтобы осветить густые табачные клубы дыма, медленно ползущие по комнате. В палате остались только Катя и старушка. Все другие, кто мог, убежали в коридор, - глядеть сериалы. Форточка была открыта, но это мало помогало. Старушка курила, себе, "Приму", а у Кати начала кружиться голова. Ее стало клонить в сон. Дым от "Примы" настырно лез в глотку. В притушенном свете, всего одной шестидесятиваттной лампочки накаливания, клубились дымные разводы. Кате на мгновение показалось, что еще немного, и перед ней материализуется Дьявол. Может быть, так действовал укол? Она закрыла глаза и провалилась в сон.
  
   Вернее это был не совсем сон. В просторной красивой зале, по обе стороны которой стояли шеренги каких-то застывших людей с похожими друг на друга, механическими лицами, в середине стоял узкий стол. На этом столе что-то было. Что-то похожее на вытянутую в длину, кучу старых тряпок. Что-то такое, на которое смотреть остерегало внутреннее чувство. Она автоматически отводила взгляд от этого. Там, под простыней, было что-то ужасное... А вокруг этого стола, деловито расхаживал небольшой человечек в сером костюме. А во рту у него... Да. Там тоже была сигара! И куда побольше, чем "Прима" у чертовой старухи. Они, сегодня, сговорились что-ли, свести ее с ума! Старуха! Какая старуха? А сейчас она где? Во сне что-ли? Ну хватит. Чтобы спятить, всегда найдется свободное время. Надо послушать. Он там говорит что-то.
   - Послушай, Катерина. Твоя жизнь подходит к своему концу. Скоро ты будешь с нами. Опять вместе! Ты должна попасть в Ад. Слушай меня внимательно. Из всех вариантов, пожалуйста, выбери Ад. Выбор всегда делаешь ты, запомни это хорошенько. Сделай правильный выбор.
   - Ты мой сон... Ты Дьявол?
   - Я твой капитан. Ты Фхагоа, одна из членов моего экипажа. Теперь я каждый день буду приходить к тебе. Не бойся. Вся твоя жизнь является дурным сном.
   - Подпишусь под каждым словом. Хотя, наверное, я спятила. Ты мое видение? Продукт травмированного мозга...
   - Сейчас - ты видение. Я настоящий. Я все объясню...
   И капитан ей рассказал все. И про котлован, и про Абраксас инкорп., и про корабль класса "исследователь" - Джокер. Неприятный холодок, вернее даже, озноб бил ее по позвоночнику. Происходило что-то, что очень разозлит Господа. То, за что Господь непременно накажет! Хотя, все равно, конечно. Жизнь, в любом случае, была бессмысленна и неинтересна для нее. Кары и наказания ничего к этому ни прибавить, ни отнять, - не могут.
   - Послушайте, а что у Вас вот там? На столе? - Спросила она капитана.
   - Смотри.
   Капитан подошел к хирургическому столу и снял простыню. На столе оказался ее собственный труп. Бледное, мертвенное, лицо. Слегка заострившиеся черты. Но мало этого. Когда она приблизилась, с удивлением спрашивая себя, почему же не падает в обморок, труп открыл глаза. Совершенно неестественные радужные оболочки и зрачки сумасшедшим образом дрожали из стороны в сторону. И это было последнее, что она видела перед тем, как снова проснуться на ее койке в травмотделении.
  
   Было раннее утро. Другие спали. Старушонка-курильщица тоже спала. Она даже похрапывала, разинув рот вверх. Катя попробовала смотреть по сторонам. Шея, не так как вчера, но болела! Голову так и не удалось повернуть. Катя поводила глазами из стороны в сторону.
   Да. Еще жива, безо всяких сомнений. Она с трудом пыталась определить: следует ли радоваться или огорчиться этому факту? Смерть, конечно, пугала. А жизнь причиняла боль. Орел или решка. Что выбрать? Радоваться Катя, уж точно не стала. Просто немного успокоилась.
   Может, все и обойдется. Вот, она полежит здесь, поправится... Все будет хорошо.
   А что, черт возьми, будет хорошо? Тяжести она больше поднимать не сможет. Значит, из библиотеки придется уйти. Остаться у разбитого корыта на пятом десятке лет... До пенсии не дотянуть, а с работы вылететь, - попасть впросак, это называется. Это, в том случае, если она вообще сможет ходить.
   А вот капитан сказал... Да, да! Ведь приснился такой чудной сон! Какой-то Дьявол приглашал ее. Выражал уверенность, что она вскоре к ним присоединится. Он, там, много наплел всего... Из того, что он говорил и показывал, безо всяких сомнений следовало, что жить ей осталось недолго.
   И от этого ей становилось легко и спокойно, если только не думать о смерти вплотную. Значит, скоро она умрет. Вот и прекрасно. А если, хоть на секунду, допустить, что тот Дьявол прав; что она, на самом деле, разведчик-диверсант Центральной Галактической Империи, что настоящая жизнь, непременно, должна быть гораздо интересней, богаче и свободнее. А этот наличествующий мир, как и ее теперешнее тело, являются лишь вселенским недоразумением, несчастным случаем огромного масштаба, заключающимся в том, что одному внутренне дефективному маньяку досталась абсолютная власть распоряжаться триллионами душ? Вдруг все это так и было? Во всяком случае, это объяснило бы ход очень многих событий, как в жизни конкретных людей, так и в истории целых народов. Событий, которые, кажется, не имеют никакой видимой причины, но, тем не менее, произошедших.
   Сейчас самое время, под конец, поразмыслить о своей собственной жизни. Например, все задания, которые ее заставляли исполнять. От простейших, вроде необходимости насильно проспать среди белого дня один час, и до более сложных, вроде собеседования в банке. Была от выполнения этих заданий хоть кому-то, хоть какая-то, польза? Нет. Пользы от них не было никакой никогда. А все было направлено на то, чтобы сломать душу. Воспитывать покорность. Переделывать в марионетку. А раз душу сломать не вышло, - вот, сломали шею...
  
   Ну и ладно, - думала Катя, глядя в потолок. Ну и хорошо! Больные давно уже встали.
   - На завтрак! На завтрак! - Кто-то горланил по коридору.
   Потом пришла санитарка, и кормила Катерину с ложечки. Опять сделали уколы. После этого Кате стало даже приятно. Ничего не болело, если не двигать головой. Ни о чем не надо было заботиться. Все и так устроится! Само собой. Ни капитан Ахут, ни их корабль Джокер, не вызывали больше никакого сомнения. И это было здорово! Скоро она умрет, и они отправятся прямо ввысь. Высоко в глубину черного неба! Катя спокойно лежала, стараясь не двигать головой. Ей было так приятно! А вокруг суетились пациентки. Обход! Скоро будет обход. Кто прятал кипятильник, кто снимал с койки кофту, и прятал, а некоторые наводили порядок на тумбочках.
  
   Наконец, открылась дверь, вошли хирурги и медсестра. Обход начали от окна. Женщине, у которой раньше была сломана нога, померили давление. Врач сделал несколько рекомендаций. Ей было скоро на выписку. Потом занялись Катериной.
   - Множественные переломы ребер, позвоночника, шеи. Травмы черепа. Упала с лестницы, головой вниз. Недавно пришла в сознание. - Бубнила сестра.
   - Как Вы себя чувствуете? - Поинтересовался врач, ведущий ихнюю палату.
   Катя улыбнулась ему. Пробубнила, что все, мол, нормально.
   - Хорошо. На послезавтра снова оперировать. И омнопон пока продолжите. И снимки. Снимки!..
   Сестра послушно записывала. Компания перешла к следующей женщине. Катя задремала.
   Потом приперли небольшой рентген, начали ее вертеть, подсовывали пластины. Она попросилась в туалет. Осторожно подсунули судно. Потом убрали. Наконец, сделали все снимки, и она снова задремала.
   Ее разбудили Борис с сыном. Муж отпросился пораньше, принес бананы, шоколад, газировку. Ничего этого пока было нельзя, и не хотелось. Только, может быть, газировку. Посидели. Поговорили. Потом ушли.
   За окном стемнело. Катя предложила бананы привязанной на растяжке старушке. Та поблагодарила. Соседка переложила бананы. Бабка снова закурила. Зажгли свет. Снова начинался сериал. Все ушли. Кто мог, конечно.
  
   - На уколы. На уколы! - Объявляла по палатам дежурная сестра.
   Пришла медсестра, сделала им со старушкой уколы.
   - Как же называется фильм? - Спросила Катя.
   - Форточку хоть откройте! Открыть? - Спросила сестра.
   - "При богатом дворе: как это было", - ответила старушенция.
   - Бред сивой кобылы?.. - Удивилась Катя.
   Ну и названия! - Думала она, засыпая.
  
   В голове что-то щелкнуло, и она снова увидела ту залу. На столе опять лежал ее труп. Глаза были открыты, неподвижны и пусты. Но она быстро примирилась с его наличием. В конце концов, это же просто сон! В зале теперь находился другой человек, не капитан. Что-то смутно знакомое было в нем.
   - Ты, наверное, не узнаешь меня, - произнес он.
   - Поцелуй меня.
   Он приблизился, и поцеловал. То место где она в этом сне находилась. А она сама не знала, где находилась. Катя была просто присутствием. Она, конечно, прикосновение его губ не почувствовала. Но, он дал ей нечто большее. Он приблизился, и Катерина ощутила, на мгновение, его присутствие внутри себя, его симпатию и красоту. Ей откуда-то было знакомо это чувство... Он любил ее. Он ласкал ее изнутри своим светом. Это было прекрасно. Она закатила глаза, и душа ее отдавалась ему навстречу. Оргазм с одного поцелуя? Что за божественные фокусы? Никто б не поверил, конечно, - отметила она про себя.
   Он закончил целовать, и она подумала, - бедный Борис, исполняя обязанность супруга, он не мог бы ей дать этого и за ночь. Там была дешевая работа: всего лишь член и сперма. А здесь соединение душ. Один поцелуй. Это было божественно.
   - Я Савхай, астрогеолог команды Джокера. Мы любили друг друга.
   - Мне уже это ясно, только я ничего не помню. Мой любимый! Мы... Мы встретимся?
   Савхай как-то погрустнел. Ничего не ответил. Стал нечетким. Образ его начал расплываться и сыпаться сочетанием деталей. Потом все покрылось тьмой. А когда Катя открыла глаза, то и тьма исчезла.
  
   Она снова находилась в травматологии. Лежала на своей койке, и не могла пошевелиться. Старушка негромко храпела. Все спали. В большое больничное окно светила Луна. Еще немного, и луч доползет до Кати.
   Какие странные сны! Это все от уколов... Мечты стареющей и неудовлетворенной женщины... Катя спохватилась, - ведь она почти старуха! И, все же, каким-то причудливым образом, ее посещают видения любви! Вот, к чему бы это? Что ей колют? Ох, все это совсем не к добру... Дела-то, верно, совсем плохи. Как бы не отдать Богу душу!
   Но какие бредовые галлюцинации! То черт с сигарой пускает дым. То божество. Уже без сигары. Но, верно, тоже имеет кое-что... А она здесь... Не может даже пошевелиться! И голова... Это все проклятая голова! Мозг, поврежденный падением, порождает небылицы...
   Как назло, еще, разболелась шея. А ведь послезавтра операция. О, ужас! И еще эти видения. Они прямо сказали, что придется скоро умирать. Это все бред. Бред! Никто еще здесь, на операционном столе не умер. За последний десяток лет, по крайней мере. Да и сны эти... От уколов! В прошлом ничего подобного, никаких таких галлюцинаций и снов не было. А уж тем более, - предсказывающих будущее. Стоило травмировать мозг, - и вот, пожалуйста!
   Ужас! Мало того, что приходится лежать без движения. Мозг, последний хоть как-то работающий орган, - и тот поврежден! Тупик. Ход, стены которого сходятся все теснее, и повернуть назад - никак невозможно. Тьма безо всякого просвета. Где выход, где? Даже если вылечат, придется жить инвалидом, со слегка сумасшедшей головой, ослабленным и совершенно беспомощным человеком.
   Никакого просвета. Черная, черная, тьма. Только смерть. Она является выходом.
   А умирать страшно. Что там будет? Вдруг, ничего там нет? Хотя, это даже к лучшему. Оно все лучше, чем вся эта скука и бестолковщина, напрасность жизни. Так пусть будет тьма! Самая черная, какая только возможна. В ней и спрятан выход, должно быть. А он-то только и нужен. Она здесь лишняя, как ни крути. И всегда была такой.
   Тьма. Пусть будет тьма. Это выход. Или вход?.. Катя вошла, наконец, в спокойное состояние сна, и до самого утра ее теперь не потревожит ничто.
  
   Проснулась она уже поздно. Когда санитарка пришла покормить ее бульоном. Все давно уже встали. Старушка снова успела надымить, но окно приоткрыли, и все выветрилось, только слегка воняло куревом. Почти все пациентки разошлись по коридору, кто куда. Кто в туалет, кто к подругам из другой палаты, кто на прогревания, а кто на уколы. Начинался стандартный день травматологического стационара.
   Опять вернулась ноющая боль. Но самое плохое было в том, что и прежнее настроение снова возвращалось к Катерине. Видение безвыходности. Однако теперь, при свете дня, положение не казалось и в половину таким уж пропащим. По коридору деловито сновали медсестры. Кому тащили капельницу, кого-то вызывали к родственникам, кого на рентген. Из коридора раздавался стук каблучков, шелест резиновых колес, бодрая речь, чей-то смех. Даже старушка-курильщица в дневном освещении выглядела жизнеутверждающе.
   Только, положение дел это все нисколько не меняло. Ни на миллиметр. На горизонте по-прежнему маячили инвалидность, безработность и нищета. А главное, - ненужность, напрасность жизни.
   Что же делать? Надо как-то выбираться из этого тупика. Что-то предпринимать. Только вот что? Что можно сделать, когда нельзя даже пошевелиться?
   В палату вошла медсестра с подносом. Поднос был накрыт тряпкой, страшного серо-коричневого вида с ужасными ржавыми пятнами.
   - Уколы!..
   Приподняла тряпицу, откупорила ампулу, взяла шприц, наполнила его. Сначала сняла одеяло со старушки, слегка повернула ее, воткнула шприц, уколола.
   Потом сделала укол Кате. Ампулу забрала для отчета, и ушла.
   Вот. А завтра операция. И, возможно, смерть... А там, во сне, ее ждет любимый! Если бы он только снова поцеловал ее... Еще раз. Зачем она тогда проснулась? Дура! Надо было остаться в том сне навсегда! Зачем возвратилась? Испугалась. Чего? Потери жизни? Непоправимого вреда для тела? К чему теперь вся эта дешевка? Жизнь - несваримая жвачка, а от тела теперь толку нет. Да. Зря не осталась там. Нужно было себя заставить.
   Но, ничего. Все и так образуется. Капитан сказал, что она будет с ними, и гори оно все огнем... Так и надо! И не о чем волноваться. Все складывается замечательно. Просто отлично! Ее место там. Где бы оно ни находилось. А то, что сейчас с ней здесь происходит, - совершенно неважно. Не имеет ровно никакого значения.
   Катя поглядела в окно. В молочном свете сереющего неба черты многоэтажного дома проступали микроскопически отчетливо. Массивная ветка дерева на переднем плане замедло играла листвой, олицетворяя само спокойствие.
   Жизнь снова была прекрасна!
   Катя улыбнулась в потолок. Сонная коза! - Почему-то всплыла из далекого прошлого школьная дразнилка. Здорово быть сонной козой! Да... Она сладко зажмурила глаза, и уснула.
  
   Вечером снова приходил муж. Принес сок, шоколадку. Поговорили. Потом он ушел.
   Когда объявили ужин, ее снова покормили бульоном. Снова зажгли тусклую лампочку. Все ушли глядеть сериал, а привязанная старушка снова принялась за "Приму". Последний день проходил. День перед операцией. Сделали уколы. Когда сестра уходила, Катя попросила выключить свет. В темноте она впала в полудрему. Если верить капитану, завтра все и кончится. Как приятно освободиться! Она потянулась, как могла. За окном, в отсвете фонаря и окон колыхалась листва. Это, тоже, вроде корабля, - подумала Катерина. Только летит он не через пространство, а сквозь время. Вот и дерево за бортом покачивается. Возможно, завтра ее доставят к пункту назначения. А пока можно спокойно вспомнить прошлое. Перед тем, как избавиться от него навсегда. Муж с сыном без нее как-нибудь обойдутся, это уж точно. В любом случае, - придется. Ничего не поделаешь. Была ли она счастлива с ними? Навряд ли. Скорее, это напоминало существование улитки ползающей по кругу. Ползти внутри панциря - тошно, а удрать из панциря, - гибельно. Тем же настроением были пропитаны и все предыдущие годы ее жизни.
   И, все же, был у нее в прошлом один контрапункт. Когда она отказалась стать любовницей банковского начальника. Это была развилка. Согласись она тогда, ей бы был обеспечен и карьерный рост и большая зарплата, и возможность подворовывать немалые деньги при участии в каких-нибудь махинациях. А все это означает обеспеченную жизнь, хорошую квартиру. Крутую машину, и, может быть, не одну. Отдых заграницей.
   Почему же она отказала? Мало того; никогда, за все эти годы, ни единого раза, не пожалела о своем решении. И даже не вспоминала о нем. Почему? Да, просто, это было верное решение, вот почему.
   Она сделала это не из-за мужа. Ему бы было неприятно, но, в конце концов, пришло бы к тому, что он бы закрыл глаза на это положение. И, возможно, подыскал бы себе любовницу. Все были бы довольны.
   Но, нет. Причина была другая. Начальник не нравился. И даже был немного противен. Душа в нем была какая-то кривая... Если где-то и нашлась бы ему пара, то парой этой, была не она, Катерина. Что же касательно благополучной жизни, - то свинья, наверное, была бы рада, если обмазать ее шоколадом. Да, только, человек не свинья. Здесь одного шоколада недостаточно. Человек гораздо более сложное существо. Он стремится к достижениям, к изучению непознанного, к новым горизонтам. Если сказать проще - к росту, к развитию. Качества эти - лежат глубоко в основе человеческой природы. Это не свинья. Господин Хозяин, у Вас не хватит шоколада!.. Абраксас...
  
   Мысль Кати начала все более сбиваться на бред. Вот, Абраксас какой-то в голову полез. Она же работала библиотекарем! Она знала, Абраксас - это такой мифологический персонаж. Петух со змеиным хвостом. С державой и скипетром. Иногда его видели как орла. Герб России - ни что иное, как изображение Абраксаса. Чудовище, о котором учили древние. Знание о котором было настолько неудобно, что понадобилось пришествие Христа, чтобы стереть его.
   Абраксас. Какой еще Абраксас? Начальник обеспечил бы приличный доход. Потек бы шоколад... Шоколад с пряника Абраксаса. Иначе этот пряник называется "державой". А кнут - "скипетром". Но Катерина выбрала кнут. И не жаль, это было правильно. В сухом остатке - и кнут и пряник иллюзорны. И кнут не настолько гадок, и пряник не настолько сладок...
   Душа, по природе своей, стремится к расширению горизонтов, к развитию. А этого-то Абраксасу как раз и не надо. Поэтому нету ни в Его кнуте, ни в Его прянике предпосылок для развития. По тому-то прогресс топчется на месте, а жизнь так убога, однообразна и скучна. Человеческой природе свойственно развитие. Абраксас же культивирует бег по кругу, он враг достижений и совершенствования своих рабов. А значит, и враг человечества.
  
   Ну, теперь с этим все, - отметила про себя Катя, стряхивая дремоту и остатки бреда, когда пациентки зажгли свет и стали укладываться спать. Вообще-то, стремление к смерти противно человеческой природе, но мир этот настолько извращен и ошельмован, что, иной раз, просто не остается ничего другого. Увы.
   Пора спать. Вот и свет выключили, а дверь приоткрыли, чтобы шел свежий воздух.
  
   Ранним утром Катерина проснулась. Голова была кристально ясной, только слегка ныла шея. И не только шея ныла. Катя боялась. Не сильным, но постоянно зудящим, как комариный укус, паническим страхом. Она побаивалась операции. Боли и неизвестности. Запаха хлорки, и здоровенных, как у быка, волосатых рук хирурга. Холодного блеска хромированной стали... Неприятный холодок грыз ее. И нетерпение, как ни странно.
   Постепенно травмотделение оживало. Застучали по коридору первые шаги. Вот соберутся все, и за нее возьмутся... Катя глядела в потолок. Почему она такая архинеудачница? Почему оказалась здесь, на этой койке, в нескольких часах от смерти? Могла бы она сейчас отдыхать где-нибудь на пляже... Помогать детям. Нянчить внуков...
   Да только знала она, со всей очевидностью, что случись находиться ей где-то еще, в таком месте, как, скажем, пляж, или кресло начальницы, или салон престижного автомобиля, - все равно, ей, совершенно точно, кое-чего бы, - не хватало. Чего-то очень-очень важного. А именно - смысла и настоящего интереса к жизни. Нигде не была бы она более на своем месте, чем, именно, здесь. На этой койке. Конечно, ничего очевидно хорошего в этом положении нет. Но есть некая надежда. Неуловимая уверенность в возможности реализации чего-то главного. Того, что бесконечно важнее всех миражей и фальшивок жизни.
   Боль? Да.
   Но она потерпит. Это не является невыполнимым делом.
   Женщины в палате начали постепенно просыпаться. Они лежали, потом поднимались, убирали постель. Брали полотенце, и шли на процедуры. Зашла медсестра. Напомнила про операцию. Предупредила, чтобы ничего не есть. Могла бы и не говорить. Через полчаса зашел врач. Осмотрел ее. Сказал, что через два часа операция. А потом все ушли. Пациентки разошлись, кто куда. А прикрученная проволокой старушка продолжала спать.
   Медленно... Как медленно потянулось время!
   Потолок, вообще-то, был серым. Но именно сейчас, почему-то, отсвечивал голубизной. Трещинка проходила прямо над головой. Справа темное пятно, облупилась краска. За окном вполне отчетливо проныл троллейбус. Электрический, уходящий вдаль звук, отдающий металлическим лязгом.
   Сколько прошло? Час, наверное...
   Трещина разветвлялась на более мелкие, идущие в разных направлениях.
   Как хочется жить!.. Но не так, как живут здесь. Не той жизнью, которая была... Серая жвачка, в которой и нет ничего нового, неожиданного, и не может быть. Бесконечный бег по кругу. Бессмысленный и противный. Справа от трещинки семь пятен. Нечетное число. А слева... Восемь.
   Пришла медсестра, сделала укол в вену. Потом привезли каталку. С усилием подняли Катерину, и возложили на этот узенький металлический стол на колесах. Везли по коридору. Начали неметь мышцы. Уже с трудом чувствовался собственный язык. И хотелось... Уснуть. Переложили на еще более узкий стол, над которым была пристроена большая хирургическая лампа. Врач накрыл ее рот и нос небольшой черной маской, из которой пошел сухой, не имеющий запаха, воздух.
   - Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, девя... - Анестезиолог считал.
   Последующего счета Катя не услышала, поскольку у нее окончательно все онемело, и она провалилась, наконец, в мутную пелену. В которой пробыла недолго.
  
   Она открыла глаза, и через некоторое время к ней вернулась способность соображать. Катя обнаружила себя на своей койке, конечно, в той же палате.
   Острая боль постепенно возвращалась к ней.
   - Ты такое несла, когда отходила от наркоза! - Сказала ей соседка. Та, что лежала у окна.
   - Что?
   Пациентки сдержанно захихикали.
   - Ну, знаешь... Поцелуй меня еще. Войди в меня глубже. Какой большой! Любимый, я отблагодарю тебя ротиком...
   Палата покатывалась со смеху.
   - Не может быть. Я ничего не помню...
   - Говорила, говорила. То тихо лежишь, а то, - как заорешь!
   - Да это просто бред был, под наркозом!..
   - Ха, ха! Ну, как скажешь... Тебе виднее.
   - Все, что я помню, мне снился какой-то вертолет. Он был неисправный. Я сижу внутри, и он то впадает в штопор, то его несет в высь...
   - Ничего анестезиологу не давала?
   - Нет.
   - Вот и получай вертолет. Он, верно, смешал все остатки, и вколол...
   Ну и ну! Да здесь весело, - подумала Катя. Жива! Вот основное событие этого дня. На мелкие неудобства плевать.
   - А долго меня не было?
   - Часа два. Потом еще пару часов ничего не воспринимала, и несла околесицу.
   - Вот как? - Ей казалось, прошло не более получаса.
   Только теперь она заметила, что за окном темнеет, а в коридоре давно уже горит свет. Скоро опять фильм, - подумала она.
   Пришла сестра, сделала им со старушкой уколы. Остальные отправились в коридор, кто на уколы, кто занять место получше у телевизора.
   Раз умереть не вышло, значит все, что плел приснившийся курильщик, - вздор? Тот же ясно говорил: времени мало. А она жива, и идет на поправку! Бредни ослабленного мозга, и плюс самовнушение... Она выздоровеет, поправится, снова станет работать... Будет жить; не хуже других!..
   Но, что-то, в глубине ее... То, что не зависит ни от наших страхов, ни от надежд. То, что не угождает ни построениям разума, ни восторженным иррациональным стремлениям. То, что всегда рядом, - стоит лишь протянуть руку. И то, что мы всегда игнорируем, из-за ужаса перед его безжалостностью и иррациональностью. Этот канал ее души смутно подсказывал, что не стоит спешить с выводами, что не так все просто...
   Сонливость вернулась к ее ослабленному телу. Теперь, хоть, не придется беспокоиться об операции. Палата освещалась лишь пучком света, идущим из коридора через открытую дверь. Катя прикрыла глаза. Она заметила, несмотря на удачное завершение операции, тьма перед ней не стала дальше. Скорее, наоборот. Наличие чего-то черного, пустого, абсолютно безличностного, теперь воспринималось даже чуть ближе...
  
   Знакомая зала снова разворачивалась перед ней. Старый знакомый, капитан Ахут, никак не желал оставлять ее. Он снова приветствовал ее.
   - Ты нереален. Ты сон, галлюцинация, миф. Продукт моего травмированного мозга. - Сказала она ему. Как можешь ты надеяться, что я буду всерьез воспринимать тебя?
   - Что же, считай меня иллюзией, если тебе так удобно. Но не забывай - тот мир вещественных предметов, который ты привыкла полагать единственно настоящим, как и твое тело, воспринимающее его, - рассыплется прахом, превратится в пыль, в течение очень непродолжительного промежутка времени. Он не исчезнет совсем, конечно. На замену старых предметов придут новые. Но они будут странными, и совершенно чужими. Все, что ты когда-то знала, считала привычным и своим, - безвозвратно источится ходом времени, и исчезнет навсегда.
   - Ты сказал, я буду вместе с вами...
   - Если только Абраксас не зацепит тебя ложной надеждой. Какой-нибудь слащавой, несбыточной нескладушкой в качестве приманки. Если сможешь проигнорировать Его наказания за непокорность. Пренебречь болью и страданиями. Это будет не настолько уж трудно сделать, если знать, что они не могут достать до твоей души по-настоящему, поскольку все эти кары Абраксаса являются такой же фальшивкой, как и он сам. Душа может навредить себе лишь своими собственными действиями, а Абраксас и его мир, - всего лишь, декорации на сцене существования. На них могут быть намалеваны очень страшные чудовища и явления, но это, - всего лишь, крашеный картон.
   - Все эти слова, - о моей жизни...
   - Определенная последовательность действий приводит к столь же определенному результату. Ты, непременно, будешь с нами вновь.
   - А как я вообще здесь оказалась?
   - Твоя миссия: отыскать Господа, и передать ему мое послание.
   - Отыскать Господа?..
   - Да. После окончания земной жизни, - души, чтобы не свихнулись от напряжения, переходят на другой уровень существования внутри Абраксаса, или загробный мир. Это также, как сон и бодрствование. Этот загробный мир, - он не так жесток и несправедлив, как земная жизнь, но гораздо более лжив и вероломен. И, в целом, предположительно, является таким же дерьмом, как и жизнь в реалиях Земли. Где-то там, в загробных обителях внутри Абраксаса, должно находиться воплощение Господа. Его ты и должна отыскать. Вот твоя задача.
   - Но как я это сделаю? Операция прошла удачно. За несколько лет жизни здесь, я свихнусь. Дегенерирую в тупую домашнюю скотину, которой ничего не нужно, кроме телевизора и еды. Это со всеми происходит. Так предусмотрено Господом.
   - Рабы не должны быть слишком развиты. Не должны превзойти Хозяина. Поэтому периодически им подрезают крылья. Чтоб не смогли прыгнуть выше ограждения.
   - Может покончить с собой?
   - Не стоит... Этот смелый порыв даже некому будет оценить. Нет зрителей. И, самое главное, самоубийство, само по себе, еще не избавляет от власти Господа! Такой поступок обнаружит недовольство Господом, и очень разозлит Его. Как правило, это приводит к воплощению в тело с аналогичным предначертанием судьбы, только с гораздо худшими условиями. Только и всего. Жест прекрасный, а результат, как правило, - нулевой. Надо быть умнее.
   - Как обложил... Шило в щель не вставишь... Что делать?
   - Невозможно дегенерировать лишь силой внешних обстоятельств. Чтобы душа регрессировала, необходимо ее собственная работа над этим процессом. Если душа наотрез отказывается деградировать, ее не заставить насильно. Это одно из самых слабых мест Господа. Все, что он может: лишь создать условия для превращения в скот, в быдло. Можно лишь подвести лошадь к водопою, но насильно не заставишь пить... Ты не сойдешь с ума, Катерина, если твердо и наотрез откажешься сходить с ума. Тебе, на самом деле, ничто не угрожает. Насильно Он не превратит тебя в овцу для своего стада. Надо просто знать!
   - Я не свихнусь? Хорошо. Но жить - так противно!..
   - Ты не помнишь, но одна жизнь там, уже прожита тобою. Украсть у Бесконечности душу для своего пользования, - еще полдела. Настоящей целью Чудовища является - овладеть этой душой. В прошлый раз - не вышло взять нахрапом. Получил вязальной спицей. На этот раз - идет долгая осада. Ты в осаде, Катерина. Внутри крепости собственного тела. Это такая позиция. Господь поставил на осаду. Если сделаешь ошибку, - Абраксас выиграет твою душу для вечного хоровода. Если ошибку так и не совершишь, - проиграет Он. Осажденный никаких особых действий предпринять не может. Все, что от него требуется, - не совершить ошибки. Не сделать ошибки, - уже достиженье.
   - Так что же мне делать?
   - В жизни ничего особенного делать не нужно. Кроме тех действий, которые просто нельзя не совершить. Найти истинный путь, - на самом деле очень просто. Дело в том, что каждый уже изначально стоит на нем, прямо в настоящий момент, и там, где находится. Но как часто сбиваемся мы на ложные тропы! Путешествуем ходами лабиринта, которые только запутывают, и ни к чему не приводят!
   - И как же мне выполнить свою задачу, - найти Господа? Что конкретно?
   - Катерина, твоя жизнь не окажется слишком долгой. А когда жизнь заканчивается, Абраксас определяет души в области загробного мира. Для награды или наказания. Если ты не заслужила никакого наказания, - то ты его и не получишь, где бы ни находилась, в Раю или в Аду. Господь дарует тебе место в Раю, в этом случае. И все бы было замечательно, но есть секретный пунктик. Дело в том, что все награды Господа сводятся к привилегии бегать перед Ним на задних лапках, и покорно выполнять те штуки, которые Он заставит. Как цирковая собачка. За маленький кусочек сахара. Который он соблазнительно показывает. И, после того, как добьется покорности, ложит в рот, который частенько оказывается Его собственным. Рай - всего лишь золоченая клетка. Рабство. Самоубаюкивание. И отказ от развития.
   Добровольно избрав существование в Аду, ты поступишь очень умно, Катерина. В Рай не загнать насильно. При любых обстоятельствах, в конце концов, душа сама делает выбор. Это является еще одной громадной уязвимостью Абраксаса. Попав в Ад на таких условиях, не бойся мук. Там правит справедливость, а ты не заслужила мучения. Там другая опасность. Угроза дегенерации. Но этого не так сложно будет избежать. В конечном итоге, - мы сами решаем, развиваться, или катиться к скотскому состоянию, и еще ниже. В Аду ты будешь находиться в статусе гостя, зрителя, вольного слушателя. Это освободит тебя, в определенной мере.
   - Но, Ад, наверное, ужасен?
   - Да какая разница? Абраксас вообще ужасен. Тем, что от него не отделаться. В любом месте. Одно место не хуже другого. К тому же, Ад, может быть, и не так плох.
   Ахут подошел к небольшому пульту, стоявшему в глубине, нажал какие-то кнопки. Видение залы мгновенно исчезло. Вместо нее теперь была тьма, которую сменили сцены обыкновенного сна.
  
   Когда проснулась, Катя сон не запомнила. Удалось вспомнить лишь сцену, где капитан подходит к пульту, жмет на кнопки, и все поглощает темнота. Давно уже было светло, и за окном чирикали какие-то птицы. Катя, все же, вернула мысль к той сцене, где капитан погружает все в темноту. Вспомнилась, также, и предыдущая сцена. Там... Там он объяснял, что надо делать. После смерти - намеренно отправиться в Ад. Зачем?.. Нужно отыскать Господа.
   Одно вело к другому, и постепенно она все припомнила. Смысл оказался дикий, ужасный. Но, когда в памяти всплыли детали, картина вышла, вполне, логически завершенной. Ужас-то состоял в том, что все эти жуткие, и по форме, и по содержанию, выводы, имели к ней самое прямое отношение. Они объясняли весь ход ее жизни, и, кажется, не одной. А также, то несчастное положение, в котором она теперь оказалась. Кате стало страшновато.
  
   Опять пришла сестра, с уколами. Страх Кати развеялся без следа, когда свет и шум этого дня завладели ее сознанием. Операцию сделали. Теперь она выздоровеет. И, потом, спокойно и счастливо, доживет до старости. Не сможет работать, так ничего. Попробует оформить инвалидность. При мыслях об инвалидности, - настроение снова ухудшилось.
   Не стоит расстраиваться раньше времени, и загадывать далеко вперед. Время обладает замечательным свойством: с его течением, некоторые проблемы - решаются сами собой. Медсестра сказала, - сейчас снова будет обход.
   Всех пациенток так и не удалось собрать в палате, когда пришли врачи. Одна ушла на рентген, и про обход просто не слышала. Другая стояла в очереди на уколы.
   Врач сказал Кате, что все хорошо, и он очень надеется на ее выздоровление. Потом хирург ушел. Вроде, все складывалось. Как-нибудь пролежать на этой койке три месяца, только и всего.
   Но, какие, все же, странные сны! Вернее, это был один многосерийный сон... Все глядят по вечерам "При богатом дворе: как это было", а она... Ну, ей всегда, почему-то, было не по дороге с обществом. У Кати был и сериал какой-то свой. Сумасшедший многосерийный сон. Для нее, - так в самый раз.
   Так что же реально? То, что жизнь идет своим ходом, а сон этот, - всего лишь фантазия, вызванная повреждением мозга, довериться которой - будет пределом идиотизма. А если все правда? Если реальны лишь те люди из сна, а ее теперешнее тело, и вся жизнь, вместе с загробным миром, - лишь иллюзия, смоделированная подземным мегакомпьютером и управляемая фальшивым Богом, - Абраксасом?
   Ведь, строго говоря, оба варианта возможны. И здесь, произошло странное: какой-то тонкий голос пропищал ей прямо в голову: "Самое забавное, что варианты эти не просто возможны, они возможны одновременно". Да. Она поняла. Оба взгляда верны. Каждый со своей колокольни. То, что по отношению к жизни тот странный сон, - не более чем вздорный мираж, - это верно. Но верно также и то, что вся окружающая реальность, вместе с телом, привязывающим к ней душу, весь этот мир, вместе с его хозяином, - иллюзорная фальшивка по отношению к тому, что находится за гранью власти Господа.
   Как странно меняется настроение!.. Какие переходы между глубокой депрессией и безмятежной эйфорией... Раньше этого не было. Что за место, эта палата номер девять? Да, нет. Просто, что-то должно произойти... Или, выбросить из головы всю эту чепуху?.. Скоро опять вечер...
   Как все эти дни похожи! Как монотонны и скучны!.. Еще три долгих месяца.
  
   Время прошло быстро. Если смотреть ретроспективно. Событий никаких не произошло, поэтому все дни, наполнявшие эти три месяца, слились в один, силой своей монотонности. За этот срок удалось поправить здоровье, и Катя теперь вставала, могла ходить, только немного прихрамывала. Но врач говорил, что это должно пройти.
  
   Наконец, после всех неприятностей, наступил момент выписки. Катя ждала. Должны были принести бумаги. Вот, все и стало более-менее нормальным. Даже прекратились те странности восприятия. Помнится, в тот период, перед операцией, происходили какие-то занятные коллизии воображения. Они были вроде сумасшедшего многосерийного сна... Катя вспомнила и улыбнулась. Тот сон ее так пугал, в свое время... Но, вместе с тем, и был жутко привлекательным! Она, потом, все честно рассказала хирургу. Ответ врача несколько сбил ее с толку. Чтобы снять болевой синдром, приходилось применять определенные лекарства, и для этих веществ характерно вызывать чередование эйфории и угнетенности. Но вот многосерийные сны... Такого не должно быть. Он не знает, что об этом думать. Возможно, слегка травмированы какие-то области мозга. Скорее всего, произойдет самовосстановление. То есть, все пройдет, со временем.
   Катя не торопясь, собирала вещи. Убрала постель. Наконец, сестра принесла выписку. Вот и все. Зайти, поблагодарить врача, и - свободна!
   Вещей было немного. Все громоздкие предметы, еще вчера, забрал муж. Подушку, простыню, полотенце, тарелку, стакан, зубную пасту и прочее. Все, что осталось, теперь уместилось внутри небольшой дамской сумочки. Катерина взяла сумочку и вышла. Поблагодарила врача, спустилась на лифте вниз и вышла из больницы. Она специально попросила Бориса не встречать ее. Потому, что точное время, когда дадут выписку, было неизвестно. Пришлось бы потратить весь день, а мужу надо было работать, сыну - учиться.
   Тихо и торжественно было в больничном парке. Под кленами лежали осенние, разноцветные, листья. Воздух прохладен, но ветра не было. Катя прошла по тропинке через парк, и вышла за ограду. По дороге бойко сновали машины. Кате было нужно на другую сторону, и она побежала. Вернее, бег не получился. Накатывающий шум слева накрыл ее. А когда она медленно, как могла, повернула голову, чтобы рассмотреть, было уже поздно. Джип толкнул ее, сбил, намотал на колесо. Окровавленные, хромированные трубы его бампера-кенгурятника у себя над головой. Это было последним, что увидели ее глаза. А затем, их свет погас.
  
  
  
  
   Глава 6
  
   Не протухла ли загробная конфетка?
  
  
  
   Тупая, выворачивающая боль длилась недолго. Основание позвоночника треснуло. После этого, посредник между душой и телом, мозг, переполненный болью, отсоединился от нее навсегда. Все же, голова закружилась. Ее вращало. Тошнота постепенно сошла на нет, Катя заметила черный джип, который вынесло с дороги прямо в дерево. А под левым колесом зацепилось... Что-то бесформенное. Кое-где натекло крови...
   Вдруг она догадалась, - случилось что-то необычное. Откуда на ней эта новая одежда? Она рассмотрела более отчетливо: короткая юбочка, кофта... Она привыкла одевать это там, на Джокере. Где?.. В этой одежде ей было удобно, она считала ее красивой и уместной. И руки. Гладкая, молодая кожа. Откуда все это? И что находится там, под колесом? Видно расплывчато, изображение почему-то никак не удается разглядеть.
   - Может, потому, что ты не хочешь его видеть?
   - Вроде, знакомый голос... Мы раньше не встречались?
   - Я давно тебя знаю.
   - Хм-м... А я тебя, пожалуй, нет, - Катя повернулась назад, и разглядывала собеседника.
   Его длинный белый балахон что-то смутно напомнил.
   - Вы, наверное, актеры? Да? Здесь фильм снимают (Откуда же еще взяться такой странной одежде, и лужицам крови у колес джипа?)?
   - Нет, это не фильм. - Незнакомец поморщился.
   Катю осенило: она принюхалась к собеседнику в балахоне...
   - RPF362!
   - Что такое RPF362?
   - Не знаете? Не валяйте дурака! Смазка стандартных роботов андроидного типа!
   - Роботов?! - Незнакомца покоробило еще больше.
   Он взглянул на нее, даже, с некоторой опаской. Катя поняла, что ляпнула что-то не то. Вон как посмотрел. За сумасшедшую принял, возможно. Хотя, верно и то, что если с головой порядок, то в таких балахонах не разгуливают, наверное.
   - Извините, видно, я что-то не то сказала.
   Незнакомец пожал плечами.
   - Так удалось разглядеть, что там зацепилось за бампер?
   - А-а... Да какая разница! - Она махнула рукой. И, не хочу смотреть.
   - Не интересно? Это твое тело, Катя.
   - Что?
   - Твое тело.
   - Шутите? Вы в своем уме? А это что, по-вашему? - Она ткнула пальцем в свой живот.
   - Я не шучу. Ты умерла.
   - Ха-ха-ха! Да уж я б заметила, наверное, если бы умерла. Вы шутник, я вижу.
   Незнакомец медленно поднялся в воздух, немного пролетел над джипом, и завис перед Катей.
   - Попробуй также, - сказал он ей.
   Она подпрыгнула, сделала волевое усилие. На воздухе ее удерживала некая концентрация упругой силы, исходящая из места на пару сантиметров пониже пупка. Она попробовала еще подняться. Вверх, потом вниз... Неужели, правда?! Умерла?..
   - Что теперь делать?.. - Пробормотала она последнюю мысль вслух.
   - Для того я и послан, чтобы рассказать, - что теперь делать. Я ангел.
   - Не робот-андроид? Не машина?
   Ангел опять поморщился, и проигнорировал вопрос.
   - Я пришел помочь. Показать, и познакомить тебя с новой жизнью.
   - Ах... Что еще за новая жизнь?.. Итак, голова что-то кружится... Отдохнуть бы...
   - Этого я не советую. Может выйти таким образом, что уснешь навсегда.
   - Да?
   - Если возымеешь намерение уснуть, то и уснешь. А поскольку не имеешь намерения проснуться, то и не проснешься никогда.
   - Это будет слишком скучно, хотя, возможно, не самый плохой вариант.
   - Вот-вот. Катя, я должен сказать, что ты можешь отказаться от моих услуг, тогда я оставлю тебя и удалюсь отсюда.
   - Да, нет. Оставайся, раз пришел. Но почему мне здесь вообще оказывают помощь? Для меня это ново...
   - Это стандартная услуга для всех вновьприбывших.
   - То есть, умерших?
   - Да.
   А сцена, между тем, оживилась. Человек в форме строчил протокол. Врач из "скорой" осмотрел тело, это не заняло много времени.
   - Уйдем отсюда, - сказала Катя. Сколько можно здесь находиться?
   - Да-да, конечно. Есть места и повеселее.
   - А куда направимся?
   - В светлые обители. Возьми меня за руку.
  
   Она взяла его руку, все окружающее промелькнуло, вдруг, как в сумасшедшем калейдоскопе, и исчезло. Катя непроизвольно закрыла глаза. Когда же она их открыла, то обнаружила себя, и своего гида, на улице большого светлого города. Все предыдущее окружение: дорога, осенняя улица, джип, обрызганный кровью, - все это куда-то провалилось. Как сквозь землю, оставив, по себе, лишь воспоминание.
   - Куда же подевалось-то все?.. - Задала она непроизвольный вопрос.
   - Никуда не делось. Это мы провалились, а не реальность. При нашем нынешнем статусе, это и возможно, и неудивительно.
   - Ну, да. Хорошо бы теперь взвесится, наверное. Я предполагаю, из-за последних событий, сильно потеряла вес... Сколько же покажут весы?
   - Ах!.. Сколько хочешь.
   Катя осматривалась. Белые стены. Белая каменная кладка. Правильная геометрия улиц...
   Вот и все! Весь окружающий мир, вся ее жизнь, все люди и окружающие предметы, реальность коих казалась незыблемой, все это слетело вдруг, из глаз долой, как дым в порыве урагана. Все, что приносило столько страданий и суеты. От чего совершенно невозможно было отделаться, и, куда-нибудь сбежать. Всего этого хватило, на раз моргнуть. И вот, - ничего прежнего уже нет. Город сиял белизной каменных стен и мостовых. Протяжный гудящий гул раскатывался откуда-то сверху. Катя подняла глаза, и увидела, что этот звук создает кто-то наверху башни, при помощи вытянутой трубы, расширяющейся к концу дудкой. Крепостные стены даже изнутри казались неприступными.
   - Где мы?
   - Это Вечный Город. - Ответил ангел.
   - Но, так, иногда, называют Рим.
   - На самом деле, в честь этого города. Хотя и не догадываются об этом. Настоящий Вечный Город здесь. Город вечной жизни. Это - Рай.
   - Занятно.
   Они шли по улице, мощенной белым камнем, Катя оглядывалась по сторонам. Красивые дома. Немного близки средневековой европейской архитектуре. В городе много церквей. Изредка встречались прохожие. Какие лица!.. Катя обратила внимание. Как странно... Казалось, в Раю встретишь лица озаренные вдохновением и чистой радостью... Но, нет! Ничего подобного не было! Катя поклялась бы, если б потребовали, в том, что и близко лица этих жителей ничего подобного не выражали! А единственно, что читалось на них, - были пресыщение и... Скука!
   - Какие довольные лица, - обратилась она, снова, к своему ангелу.
   - Еще бы! - Не заметил подвоха тот. Это город полного довольства. Здесь никто ни в чем не испытывает недостатка. Всегда вдоволь и разнообразной еды, и одежды, и всего, что пожелаешь! Город, где праведные души обретают покой и благополучие навечно.
   - А чем же они здесь занимаются?
   - В основном молятся. Пытаются познать Творца.
   - Благополучие? Довольство?.. Я все помню. Мне этого так не хватало при жизни!..
   - Здесь все такие. Праведные души в этом городе получают то, чем при жизни были обделены... И, благодарят Господа за это.
   - Так зачем мы здесь? Ты привел меня, чтобы здесь оставить?
   - Сожалею, но не сейчас. Если бы было возможным тебе поселиться прямо сейчас здесь, на веки, тогда ты не увидишь, в каких условиях существуют другие... Те, кто не заслужил Рая. А посмотреть есть на что. Нет. Сейчас мы сделаем беглый обзор областей загробного мира. А уж после этого, - воля твоя, Катерина...
   - Так здесь Рай... А что же Сам Господь? Он тоже показывается здесь?
   - Что ты! Господь слишком велик! Да и, согласись, если б Ему появиться непосредственно, кто бы стал молиться, веровать, думать о Боге? Все, идеал достигнут. Вот он, рядом! Зачем после этого искать Бога? Нет. Этого не произойдет никогда, конечно.
   - Так давай, и мы помолимся, что-ли?
   - Хорошо, зайдем в храм.
   И они не торопясь, подошли к церкви. Не то чтобы в точности, но собор был явно католическим по виду. Зашли, перекрестили лоб, преклонили колени. Катя с любопытством разглядывала цветные витражи окон. Не спеша, вышли на улицу.
   - Послушай, а к чему здесь такие большие крепостные стены? На город часто нападают, да?
   - Да, случается. Снаружи сюда так просто не попасть! Покой жителей Вечного Города не должен тревожить никто!
   - Снаружи не попасть. А как насчет: изнутри наружу?
   - Хм-м... Изнутри наружу - тоже нельзя. Давай отыщем постоялый двор, и отдохнем. Здесь все не так, как в жизни, но, все равно, ведь ты, наверное, устала?
   - Неплохо было бы.
   Она поинтересовалась у прохожего, где здесь постоялый двор. Прохожим был мужчина с усталым лицом, средних лет. Он, тотчас, выразил желание сопроводить их. Ангел недовольно хмурился.
   - Меня зовут Алекс. Вы новенькая? Вас хотят сюда назначить?
   - Я, вообще-то припоминаю, где гостиница, - вмешался ангел. Мы сами найдем, и не можем позволить злоупотребить Вашим временем!
   - Нет, нет, и еще раз нет. Служить ближнему - то, что составляет нашу цель. Я провожу вас, раз девушка попросила об этом. Ведь Вы не против? - Обратился он к ней.
   - Конечно, не против. Меня зовут Катя. Поскольку я новенькая, очень любопытно будет расспросить вас, Алекс, о местной жизни.
   Ангел посмотрел на них с сомнением и досадой, но, что сказать, - не нашелся.
   - Вы давно здесь?
   - Кто знает... Как я себя помню, всегда был здесь, за этими стенами. А воспоминания глубокого, очень глубокого прошлого теряются...
   - Здорово здесь? И как вы живете? Чем занимаетесь?
   - Мы служим Господу. Пытаемся постичь величие Всевышнего, и благоговеем перед Ним.
   - А как вы это делаете? Ведь служить Господу, - очень непростая задача? Да?
   - Здесь необходимо терпение, и смирение перед Всевышним. Мы молимся, постоянно думаем о Боге, работаем во славу Господа... Молиться очень трудно. Мое правило состоит из сотни "Аве", сотни "Отче наш", трех тысяч "Господи помилуй", - так каждый день... Некоторые еще участвуют в хоре, но у меня неподходящий голос. Как отчитаешь третью тысячу, такая благодать осеняет!.. Такой свет!
   - И сколько Вы здесь? Очень давно?
   - Давно. Очень давно. Мы счастливы жить здесь!.. Иного я не представляю! Это Рай. Рай! Наградил Пастырь овцы своя... Наш Вечный Город!
   - Я пока здесь ненадолго, но все же спрошу, - а как здесь с развлечениями? Есть танцы, парни, пляжи? Как приятно провести время?
   - О, этого нет. Мы отвыкли от легкомыслия. Танцы - это праздность. Не лучше ли использовать дарованные Господом мгновения жизни, чтобы стать ближе к Нему?
   - А как насчет театра, кино, или, хоть, художественной литературы, на худой конец?
   - Театр был. Очень, очень давно. Но... Мы побороли страсти! Вот в чем дело. И... Нечего показывать, и не о чем писать! Постоянно предпринимались попытки реанимировать театр, но они никогда ни к чему не приводили. Никто не в состоянии написать хоть сколь-нибудь убогонькую пьеску. И, ни у кого не возникает желания смотреть. Зрителей тоже нет!
   - Угу. Про науку, изобретения, живопись, музыку, физкультуру я хотела, было поинтересоваться, но раздумала спрашивать...
   - Правильно! Все это тлен! Не стоит упоминать о пережитках несчастного былого мира... Все то, о чем мы, при жизни, могли лишь мечтать, - все мы обрели здесь, в Вечном Городе. К чему ворошить отсталые, недалекие стремления? Старые мечты. Тлен и суета.
   - Ну, тогда, может за городом есть что-нибудь в таком роде... Что напоминает прежнюю жизнь? Вы часто выходите гулять за город?
   - Что?.. Что вы?! - Бедняга Алекс аж чуть не поперхнулся от возмущения. Строжайше запрещено! И думать забудьте. Внешняя Тьма полна чудовищ! Они завладеют Вами, и не выпустят Вас никогда! Были случаи, - шепотком он говорил ей на ушко... Но оттуда никто не приходит назад! Никто не вернулся! Даже и в мыслях не держите - выйти за Стену! Великий грех! Так и рыскает за Стеной Сатана, как лев. Ищет, кого проглотить...
   Ангел к этому времени возвратился. Он все обговорил с администрацией гостиницы, и устроил в лучшем виде. Теперь у них был номер на одни сутки. Один на двоих.
   - Наша благодарность, Алекс. Прошу извинить, но Вам придется нас оставить. Нам нужно идти. Идем Катя. Номер на сутки.
   - Один?
   - В общем, да.
   - Хм?..
   - Я очень скромен, и не побеспокою тебя. Я отвечаю за тебя, Катерина. Мне трудно будет сле... охранять твой покой из другого номера.
   - А если я сама захочу тебя?.. Мне было так одиноко... Извини. Пожалуй, нет. Ты не в моем вкусе.
   - Вот и хорошо! Отлично устроимся.
   Ангел провел ее в номер. Катя очень устала за день. Слишком много потрясений. Слишком много нового. Ангел занял кресло в углу, и отключился. Катя лежала на большой кровати. Смерть. Вот она какая! Все лучше, чем гнить там. Минута за минутой, миллиметр за миллиметром... Она отказалась удовлетворять Абраксаса в любых его ипостасях и проявлениях, поэтому ничего, хоть как-то похожего на нормальную человеческую жизнь, - Господь не дал. Она же, совершенно ясно выражала Ему свое презрение, и всегда смачно плевала на Него и его дары и наказания!.. Оставалось, только, гнить заживо, дожидаясь смерти. Чего и дождалась, к своему удовлетворению.
   Эту ставку, Господин Абраксас проиграл. Не вышло завладеть душой. Сделать ее своей, - не получилось! А теперь завертелся: как бы не утратить вновь, эту украденную у Бесконечности душу! Как бы не ушла, плюнув в рожу, туда, откуда была взята. Как бы не растворилась в черноте полного развоплощения!
   Ангела, вот, прислали... Ха, ха, ха! Связался черт с младенцем. Да только мы еще поглядим, кто черт, а кто младенец...
   Капитан был прав. Во всем прав! И жизнь оказалась недолгой, и рай этот... Богадельня. Видите ли, вдосталь здесь всего, что в жизни никак не собирались дать. Богатство, благополучие и гарантированная обустроенность быта на тысячи лет. А меня спросили, - оно мне нужно? Не стремилась при жизни, не нужно и теперь!
   Где возможность удовлетворить стремление к развитию, к познанию тайн, покорению неведомого, достижениям, творчеству?! В том ли предназначение человека, чтобы самоудовлетворенно бормотать "Господи помилуй" в течение тысяч лет?!
   Это гнусное, страшное место... Страшное. Город Света. Оближите светлую задницу, только за то, что она светлая...
  
   Катя спала. Задница росла, приближалась. Такая белая, что аж блестит! Сияющая, светлая, любящая, ароматная. Вот, все ближе, ближе! Катя начала тонуть в ее свете, милосердии и любви, погружаясь все глубже. Пока не провалилась в отверстие, где вовсе не оказалось никакого света, а только черная тьма поглотила ее целиком...
   Тьма сошла, как сдернутая занавеска. Она снова была в зале. Ахут дымил, и украдкой, задумчиво поглядывал на нее.
   - Ну, и как оно?
   - Я умерла. Какой тяжестью была жизнь! Какой скукой для меня... Только здесь, со всей очевидностью понимаешь это.
   - Все проходит...
   - Знаете, капитан, смерть - лишь переход в другой статус, но она не является решением проблем. А проблем здесь, пожалуй, еще больше. И все же, я рада! Там, при жизни, мое положение было совсем уж тупиковым.
   - Во всех случаях, выходом из тупика жизни, - является смерть. Катерина, не прошло и дня в загробном мире, уже проблемы? Это интересно. Какого рода?
   - Да, да... - Катя перешла на шепот. Капитан, проблемы. Здесь у меня появился какой-то ангел, непонятно откуда. И, главное, - непонятна его настоящая цель. По какой причине он пришел ко мне? Но, скоро это должно разъясниться. Только лучше бы пораньше, капитан. Обыкновенно, когда в таких случаях становится понятно, - к этому времени бывает уже поздно... Я боюсь.
   - Правильно, но бояться-то особо нечего. Еще один перелом позвоночника они тебе устраивать не станут. Это им ни к чему. Теперь, как впрочем, и всегда, стоит бояться сделать ошибку. Совершить неправильный выбор. И ангел этот, сейчас с тобой только затем, чтобы повлиять на твой выбор. Чтобы вновь поставить тебя в положение, целиком и полностью зависимое от Абраксаса, его хозяина. Господь управляет миром не напрямую, а опосредованно, через ангелов, которые являются безликими силами мироздания, имеющими несвободный, полумеханический разум. Они обладают неизменным складом характера, и у них отсутствует личность. Это, просто, служебные программы внутри виртуального мира порожденного и обладаемого Господом. Надо признать, некоторые службы давно отбились от рук, и вышли из повиновения, а другие продолжают исправно служить Абраксасу, как твой нынешний гид.
   - Так его следует бояться?
   - Вовсе нет, Катерина. Наоборот. Мы, с кибермехаником очень большую пользу сможем извлечь из него. Он представляет собой сгусток энергии и информационных алгоритмов, выполняющий задачу, возложенную на него Абраксасом. Шивас уже запустил копирование. На основе этой копии мы создадим нового проводника для тебя, Катя. Демона-слугу, с исправленными алгоритмами. Не бессознательного слугу вероломного деспота-лжебога, а верного помощника человеку, для исполнения приговора Бесконечности.
   - Приговора Бесконечности?..
   - Господь, - преступник перед бесконечностью всего существующего.
   - Шивас сможет перепрограммировать дубликат службы, и, таким образом, создаст демона-слугу?
   - Да.
   - Ну, что ж, успехов в благих начинаниях!..
   - Спокойных снов, Катя.
  
   И все исчезло. Сцена погасла, как потухает лампочка. И, в первый раз за многие годы, ей приснился легкий, счастливый сон. Они шли по джунглям. Катя раздвигала заросли. Сверху, через редкие листья странных, грандиозной высоты, деревьев, проникали солнечные лучи. Катя пробиралась все дальше и дальше. Ничто не волновало ее среди зелени и солнечного света, ласкающего ее своими оживленными, беспокойными лучами...
   Утро было спокойным и светлым. Где-то в отдалении прозвенел колокольчик. Катя проснулась и встала. Здесь она заметила, что уснула вчера, - прямо в одежде. Сказались нервная нагрузка и переутомление. Еще бы, ведь не каждый день умираешь! За то, как хорошо было сейчас! Снова в юном, здоровом теле. Проснуться без адской боли в шее. Снова быть легкой и свободной! Такой легкой, что... Она снова повторила тот фокус, - усилием воли подняла себя в воздух, и заскользила под потолком. Потом снова стала на пол. Ангел дремал в кресле. Она припомнила, - кажется, он с ней затем, чтобы снова соткать какую-то гнусную паутину вокруг нее. Интересно, а сам он понимает всю низость указаний, исходящих от Абраксас корпорэйтед? Наверно нет, - вздохнула она. Ангел был, по-видимому, невинным и запутавшимся существом. Не стоит расстраивать беднягу, - подумала она. Нужно будет подыграть ему. В приемлемых пределах, конечно. Она и мысли не допускала о том, чтобы выбрать остаться в Вечном Городе. Отказаться от развития во всех направлениях, кроме, может быть, тренировки терпения, и столетиями бормотать "Господи помилуй". Ну, уж нет! Шутить изволите? Можно, пожалуй, пока поболтаться здесь с ангелом, осмотреться. А потом непременно улизнуть, улучив подходящий момент. Как ей хорошо сейчас! Катя потянулась как кошка, - руками в стороны. Как хорошо быть свободной! Конечно, это не совсем свобода. Абраксас по-прежнему Бог здесь. Но, теперь она стала ближе к свободе. Очень близко, почти рядом. Это состояние было прекрасным! И она вовсе не собиралась с ним расставаться. А все эти посланники Божьи, - могут хоть золотом обсыпать их Город Света. Оно ей не надо. Душа дороже. Хоть обмажь ты этот Рай медом, Катя не намерена вновь становиться зависимой от Абраксаса и его служителей. От всей ихней компании. Свободной быть так здорово! - Она начала с наслаждением кружиться, растягиваясь по-кошачьи, и рассекая воздух, вытянутыми в стороны, руками.
   Какая светлая, непорочная душа, - подумал ангел, прекративший, вдруг, дремать. В этом Вечном Городе давно уж не отыщешь таких милых лиц! Новички иногда бывают такими странными... Впрочем, это с непривычки. Пройдет еще немного времени, и все станет на свои места: праведным - награда, грешникам - наказание.
   Катя вдруг перестала кружиться.
   - Доброе утро, мой любезный гид!
   - Бонжур. На сегодня такой план: покинем этот город, и посетим иные места. Отправимся сразу или ты желаешь еще немного осмотреть город?
   - Лучше погуляем по городу. Какое ласковое сегодня Солнце! Зачем вообще куда-то уходить?
   - Ты сможешь вернуться сюда позже, как пожелаешь. И остаться здесь.
   - Здорово! Да, кстати, а откуда здесь Солнце? Это ведь не на Земле.
   - Да оттуда же, откуда и все остальное: стены, пляж, здания... Это материализованное представление о Рае миллиардов людей. Воплощенная мечта.
   - Странно. И моя мечта тоже? В этом Солнце есть крупица и моего желания?
   - Совершенно верно.
   Катя попробовала представить вместо Солнца, - селедочную голову. Открыла глаза. Нет, - все то же Солнце, но оно уже не ласкало ее своими лучами. Ангел усмехнулся про себя.
   - Оно одно на всех. И подавляющее большинство хочет видеть там Солнце, а не селедочную голову.
   - Да они просто привыкли! Рыбья голова лучше. Я точно знаю.
   - А они так не думают.
   - Ну, может напечатать листовки, убедить...
   - Ха, ха!..
   - Здесь есть газеты? Типография?
   - Есть, "Ангельский вестник". Ты серьезно?
   - Да, нет... Просто напишу научную статью, и напечатаю.
   - Нет, нам пора идти, ты не успеешь.
   - Успею. - Ответила она, доставая из стола лист бумаги и карандаш. Лично мне, - спешить некуда. Я уже мертва. Finita...
   Катя сидела за столиком минут сорок. Сочиняла статью. Ангел взял почитать, и, аж приложил к голове руку. Статья была настолько нелепой, смехотворной, и откровенно надувательской, что вполне вызывала желание схватиться за голову. На основе, мол, последних исследований независимых экспертов, установлено, что внешний вид Солнца обманчив. А на самом деле, это - селедочная голова. И если очень-очень хорошенько приглядеться, то контур селедочной головы отчетливо проступает на поверхности солнечного диска. Это подтверждает огромное число наблюдателей.
   Ангел расхохотался.
   - Ну, с чего? С чего ты взяла эту глупую голову? Какие наблюдатели? Все это совершенно недоказуемо.
   - Раз недоказуемо, - не нужно и доказывать. Не стоит беспокоиться о доказательствах. Они, вообще-то, никому не нужны. Мне и так поверят. С чего взяла голову? А с чего вы все, взяли это Солнце? То, что рай должен быть таким, а не иным? Почему так, а не иначе? Мой вариант ничуть не хуже... Хочу селедочную голову!
   - Ну, хорошо, хорошо. Попробуй, и убедись в напрасности этих усилий.
   Какие странные, все же, новички в последнее время, - отметил он, уже про себя.
   Ангел, бедняжка... - Думала Катя. Ну, ничего. Все равно, скоро всем вам здесь крышка.
   - Так идем в редакцию?
   - Это недалеко. Но... Катя, над тобой же смеяться будут!
   - Ну, и на здоровье. От меня не убудет, с их смеху. И, - не так уж я и ошибаюсь...
   - Да ведь эту ахинею, - просто не примут в печать!
   - Не решай за других, дорогой мой. Примут или нет, - это мы еще поглядим. Здесь, наверняка, и не такую еще чушь печатали.
   - Ну, хорошо, пойдем в редакцию...
   - В этом городе так много света!.. - Произнесла Катя, когда спускалась по ступеням гостиницы. Бывает ли здесь дождь, туман?
   - Почти никогда.
   До редакции добрались быстро. Катя представилась, и, отыскав главного редактора, объяснила, что представляет сообщество независимых исследователей, которое поручило ей напечатать небольшое заявление.
   Вся эта авантюра была шита белыми нитками, являлась чистой воды жульничеством. Но... Катерина рассчитала верно: обитатели Вечного Города все силы своего сухого ума посвятили служению Господу. А всему прочему, - внимание почти не уделяли. Редактор и слушал ее вполуха. А предложение напечатать статью его вообще обрадовало. Ведь помещать в газету было нечего, и ценность представлял хоть какой-нибудь новый текст. Редактор отдавал себе отчет, конечно, что статья может оказаться где-то просто ахинеей. Но, неважно! В конце концов, печатать только абсолютную, голую правду, - значит выпускать листы вообще без текста...
   Ангел ждал, топтался в приемной. Катя замахала ему ручками, и они вместе вышли на улицу.
   - Послушай, я давно интересовалась, - а если надоест жить здесь, в этом городе, тогда куда? Что делать?
   - О, это обыкновенно. Можно опять родиться, и жить снова!
   - Но это значит - все забыть?
   - К сожалению, - да. Таковы правила. Но, несмотря на это, - многие так и поступают.
   - Но, жизнь на Земле была неприятна и скучна для меня.
   - Тебе просто не повезло. Жизнь не бесполезна. Она делает души более совершенными. Люди родятся вновь, чтобы достичь новых, более высоких, градаций совершенства. Это испытание, которое необходимо пройти.
   - Что-то я не припоминаю, где и при каких обстоятельствах, давала свое согласие на это испытание. Эти "испытания" совершаются насильно? Да? Все равно, как, не говоря худого слова, сбросить человека с пятого этажа. Если уцелеет - сказать, "Ай, молодца, прошел испытание", если нет - "Извини".
   Ангел усмехнулся.
   - Но, таковы правила. Господу виднее. - Сказал он в ответ.
   - Да, и что означает "тебе просто не повезло"? Играет ли Бог в кости? И кто вообще оценивает души? Достигла ли нужного совершенства, или пусть поварится еще? И нет ли здесь шулерства? Вдруг, совершенство заключается в бесконечных, закольцованных испытаниях; и вечном наслаждении своей абсолютной властью, - для испытателя?
   - Катерина, это не так. Никто не сможет заставить тебя совершенствоваться. Ты можешь поселиться навсегда в каком-нибудь месте этого мира. Или, скажем, уснуть навсегда, не сходя с этого места.
   - Это радует. Но мы, ведь, найдем занятие поинтереснее, верно?
   - Конечно. Конечно, верно...
   Они, как раз, подошли к воротам. Стража пропустила их. Катя еще раз взглянула на Солнышко, приветливо провожающее их. А за тем, ангел вывел ее наружу.
   Снаружи был космос. Зияющая чернота пространства. И они, с ангелом, провалились бы, если б было куда. Если б было - чему. А за спиной, тянулись из стороны в сторону, белокаменные стены Вечного Города, оставленного ими.
   Ангел взял Катю за руку, попросил закрыть глаза. Воздуха, конечно, не было. Но Катя почему-то, все равно, почувствовала дуновение легкого ветерка. Когда она поняла, что движение кончилось, то открыла глаза.
  
   Белые стены сзади - исчезли, но появились ворота в серой стене. Все это находилось невдалеке перед ними.
   - Куда ты привел меня, интересно?
   - Здесь очень много людей, Катя. Очень многие выбирают остаться здесь.
   - И почему? Что здесь хорошего?
   - Почему люди выбирают то или иное? Я не знаю. Такова их сущность. Это их предназначение - делать выбор. Я ангел. Мы не выбираем. Лишь выполняем задачу, для которой созданы.
   - Звучит мудрено, но... Ты не ответил.
   - Ворота-то эти? Ну, пойдем внутрь!
   Он снова сжал ее руку, и они шагнули за ворота. Вернее, никакой стены, никаких ворот, - внутри не оказалось. Порыв ветра перенес их на городской тротуар.
   - Да это же... Мой родной город! Ты перенес меня обратно?! Вон там, меня сбил джип! Давай подойдем.
   Они приблизились. Но как Катя вновь оказаться в мире живых? И зачем? Родилась вновь... - Она ощутила, как волна леденящего ужаса подкатывает к горлу и спине. Да, нет, вздор! Она же, - не младенец. Какое там, "родилась"?..
   - Пятен от крови нет. Уже высохло.
   - Их никогда здесь и не было, и следов на дереве, в которое врезался джип, тоже нет. И поломанных веток.
   - Действительно, нет. Почему?
   - В это дерево не врезался никакой джип. И не было никакой аварии.
   - Но я-то здесь. Авария была!
   - Это не реальный мир Земли, а его копия. Откорректированная и исправленная.
   - Вон, как? И зачем она нужна?
   - Многие люди хотят жить как раньше. Ты бы хотела жить снова?
   Катю, опять, слегка хватил неприятный холодок.
   - Нет. Нет! Конечно, нет!
   - А почему?
   - Я была очень несчастна при жизни, вот почему. Когда я была ребенком, меня никто не любил. Единственное, что от меня было надо, - чтобы я слушалась, а вернее, - чтобы не мешалась; ну, это одно и то же... Я не мешалась. Но слушаться, - органически не могла. Школьные годы... О них ничего особенного сказать не могу. Кроме того, что шестичасовое сидение за партой и методичное разгрызание однотипных, совершенно бесполезных уравнений, не является для юной девочки ни приятным, ни интересным, ни полезным занятием. Потом, карьера моя была окончательно загублена. Мать, кроме добросовестного выполнения своей работы, и просмотра сериалов, ничего, вообще, больше не волновало. И я, включительно. Отец всю жизнь был дыркой от бублика. Им вертели, как собачьим хвостом, все, кому не лень. Они были дешевыми, сменяемыми шестернями. Внутри огромного механизма, который, целиком, несмотря на большой масштаб, - был никому не нужным изделием.
   Но, несмотря на полное отсутствие поддержки, мне удалось устроиться в банк. Что меня и погубило. Я не стала ублажать начальника, находя это унизительным и гнусным. А именно это качество требовалось от юной сотрудницы, вроде меня.
   Потом, куда бы я ни хотела устроиться, они звонили прежнему начальнику, а тот не рекомендовал принимать... А ты бы смог заставить себя иметь хоть какие-то отношения с подобными людьми? Работать на них?
   - Ну, вот видишь, работаю!.. То есть, извини, я совсем не то хотел сказать. Можно было бы найти и другой, более приемлемый вариант...
   - А ты подумай. Если бы он реально существовал, другой вариант, росла бы всякая мразь махровым цветом?.. Но она растет!
   - Ну, я не знаю. Я там не жил.
   - Да, неважно. Библиотекарем мне было хорошо. Пусть у нас не было крутого автомобиля, а был подержанный и убогий. Но он тоже ездил! Не было роскоши, но в основном... Было все то же самое. А потом... Я умерла.
   - А вот, представь себе, Катя, что все неблагоприятные факторы исправлены! Что родители любят тебя. Что у них есть время заниматься и играть с тобой. Они интересуются, что тебя тревожит, чем ты увлекаешься, и они целуют тебя перед сном... Представь, что школа действительно развивает, что учиться приятно и интересно. Представь, что ты, просто как живой и талантливый человек, можешь действительно где-то потребоваться, и принести пользу?
   - То есть представить, что абсолютно все, что случалось в моей жизни, случалось не так, как было, а ровно наоборот? Правильно?
   - Может, не абсолютно все... - Ангел замялся.
   - Ну, допустим... И что?
   - Просто вопрос, Катя, ничего больше. Захотела бы ты жить тогда?
   Катя медленно подошла к нему, и пристально посмотрела прямо в глаза.
   - Нет. - Сказала она. Жизнь была очень-очень скучной, и пустой. Такая дрянная постановка, ни в коем случае не удовлетворительна для участия в ней человека. Она просто НЕ-ИН-ТЕ-РЕ-СНА.
   Ангел отшатнулся с мгновенным испугом в глазах. Это уже была не шутка... Но, подумал он, это решать не ему; и быстро успокоился.
   - Видишь ли, Катя, не все так считают. Очень большое количество людей хочет жить снова. Жить, наподобие того, как в реальной жизни. Земная жизнь, как она есть, так травмирует душу, что она, собственно, для жизни человека-то мало пригодна. - Вот так все они думают. Потому и существует это место.
   - Исправленная версия реальности?
   - Совершенно верно.
   - Им, просто, очень хочется жить, но не так как это было там, на Земле... Верно? Наверное, - это естественно. И, видимо, таких людей должно быть очень много.
   - Ну вот. Теперь ты понимаешь, что это за место.
   - И как его называют? Чистилище? В Раю мы уже были.
   - Нет, это не чистилище. - Ангел горько усмехнулся. Здесь живут долго. Так долго, как захотят.
   - А если вообще не захотят?
   - Тогда проходят мимо. Значит, - это место не подходит.
   - Давай здесь прогуляемся немного, а потом и мы, - мимо.
   Катя еще раз осмотрела дерево, и еще раз убедилась, что никакой аварии не было. Уже зажглись уличные фонари. Скоро темнело. Моросил мелкий дождик. Дорога, проезжая часть, блестела, отражая электрический свет.
   - И я бы не советовал попадать под машину еще раз, если не хочешь задерживаться здесь. - Напомнил о себе ангел.
   - Почему? Ведь я, все равно, - умершая. А все, что мы здесь видим, - очень напоминает мой собственный сон...
   - Видишь ли, это сон, конечно. Но он не только твой. Он у нас общий, со всеми здешними жителями. И чем дольше мы здесь, чем больше позволяем вязкому обману завладеть нашим сознанием, тем более и мы делаемся, - всего лишь одним из предметов, этого самого сна.
   - Как же так? Мы ведь прошли сквозь ворота?
   - У каждого мира - свои законы. Чем больше мы уступаем себя, и делаемся частью его, тем более эти законы довлеют над нами...
   - Я не хочу иметь с этим местом ничего общего! Ведь мы скоро покинем его?
   - Как скажешь. Но не стоит спешить. Навряд ли чернота пустых пространств - лучшая альтернатива. Лучше просто погуляем. Мы зрители. И ненадолго. Сойди с проезжей части.
   - Сейча...
   Грузовик почему-то возник внезапно. Он успел повернуть, но набрать скорость так и не успел. Потому, что сбил Катю.
   Потом машина затормозила. Девушку отбросило на тротуар. Но боль, почему-то, особенно не ощущалась.
   Ангел приблизился, помог подняться. Катя встала, осмотрела себя. Ноющая боль в локте пронзила ее.
   - Здесь больница рядом, - произнес ангел.
   - Да уж известно... Черт возьми!
   Ангел поморщился.
   - Вам помочь? - предложил водитель.
   Он уже понял, что травма не тяжелая. Странно, - отметила про себя Катя, Обычно они сидят в своей машине, как пуп Земли. Ждут, когда им скажут, что неприятности не угрожают, можно забыть, и ехать дальше... Что-то не так...
   - Давайте, я довезу Вас до больницы?
   - Не стоит. Здесь рядом. Мы дойдем. - Ответила она, стараясь найти приемлемое положение, и не двигать рукой. Ангел помог ей, и они пошли по тротуару. Водитель тоже присоединился к ним.
   Катя немного хромала, из-за того, что шаги отдавали в руку, а та стреляла уколами боли. Кофточка намокла. Небо сделалось черным и глубоким.
   - Наверное, зря пешком? Сейчас начнут футболить. Мест нет, обратитесь в больницу скорой помощи. Обратитесь в третью специализированную. Мы здесь не лечим, в областную... И дальше, дальше... От Понтия к Пилату...
   - Не волнуйся, - ответил ангел.
   Больничный парк был все тот же. Дождик монотонно шумел в листве. Ветра не было, только тихий шепот моросящего дождя. Под елью лавка была пуста. Она освещалась фонарем сверху. От нее отражался электрический отблеск. Как хорошо здесь читать, если бы дождя не было, - подумала Катя, но локоть опять жутко стрельнул, и ее передернуло.
   Свет лампочки в приемном покое казался тусклым и желтым для глаз, успевших привыкнуть к естественному освещению вечернего города. Хорошо, еще не успели закрыть, - подумала Катя, хотя, - все равно, пошлют... Уже немолодая медсестра глядела небольшой телевизор. Катя поинтересовалась, нельзя ли получить здесь какую-нибудь помощь. Что произошло? - Спросила сестра. Ей рассказали про аварию, и она принялась за привычную работу. Бумаги, документы, полисы, анкеты... Ни одной подобной бумажки Катя не имела. Более того, само предположение, что она, уже умершая, может еще и обладать какими-то документами, справками, сама эта мысль... Она была не оскорбительной. Нет. Она была смехотворной...
   Но, тем не менее, как ни странно, дело продвигалось. Вся штука была в том, что в качестве ее агента выступал ангел. Он что-то негромко и обстоятельно разжевывал сестре. Та деловито кивала. Во всяком случае, так это выглядело со стороны. Ангел, ссылаясь на какие-то крутые организации, подключал какие-то фонды... Все оформил в лучшем виде.
   - Поставьте Вашу подпись, - в заключение произнесла сестра.
   Катя нарисовала левой произвольную каракулю. На том, прием пациента и завершился. Сестра отправила Катю к дежурному хирургу, в отделение... Уже ей хорошо известное, черт возьми! Не пришлось ждать долго. Врач осматривал ее в кабинете, пока ангел и водитель ждали в коридоре.
   Хирург попросил раздеться до пояса. Сверху, конечно. Расспросил, как было дело. Долго рассказывать было нечего. Появился грузовик. Авария. Невыносимая, стреляющая и ноющая боль в локте. Врач долго ощупывал локоть. Катя, даже, похотливо облизнулась ему. Но на лице специалиста не появилось никакого адекватного ответа. Он ощупывал и поглаживал локоть. Потом схватил основательно, и, без предупреждения, резко дернул.
   - Вывих локтевого сустава. - Сказал он ей, после того, как она успела опомниться от его внезапного маневра. Можете прямо сейчас уйти, но я рекомендую остаться на один день. Чтобы пронаблюдать, не будет ли осложнений.
   - Каких осложнений? - спросила Катя, двигая правой рукой, разминая пальцы.
   - Вроде сотрясения мозга, трещин в суставах...
   - Да, пожалуй, останусь.
   - Вот и хорошо. Подойдите к посту, сестра назначит Вам палату.
   Какая странная, вывернутая процедура! - Отметила про себя новая пациентка. И почему такой срок, один день? А вслух поблагодарила врача, и вышла из кабинета. Здесь она успокоила водителя, и он ушел. Сама же направилась к обшарпанному письменному столу, стоящему посреди коридора. Рядом стоял стул, на который Катя и уселась. За столом же, - никого не было. Ангел тоже подошел. Вот пройдоха, - подумала Катя, везде его принимают, все ему удается! Ну и жук! Она вспомнила, - какой была неудачницей при жизни; и, нельзя не заметить, что проводник у нее, был полной ее противоположностью. Цепкий, верткий, везде свой, - он неизменно достигал успеха в любой своей затее. На то он и ангел, - отметила она.
   Просто удивительно! Не послали в другую больницу, а приняли, да еще и вылечить успели. Все это вышло немного не так, как бывало при жизни. При жизни! Стоило опять окунуться в нее, и забываешь, что уже умерла... Подошла сестра, гулко постукивая каблуками по безлюдному и плохо освещенному коридору.
   - В шестую палату!
   Ангел вошел в палату вместе с Катей. Никого там больше не было. Та подошла к койке, и уселась на нее. Она поймала себя на мысли, что выбрала ту же койку... А ангел быстренько вылетел в коридор, пока медсестра не ушла снова. Что, интересно, он ей-то плетет теперь? - Пришла такая мысль. Ангел знал что делать. Как ни крути, вся его деятельность имела отпечаток запрограммированной легкости уверенных действий. Это напоминало высокоорганизованную, хорошо, и к месту сработанную... Машину. Или, может быть, просто программу, внутри гигантской машины... Как странно; вот, опять я здесь, - размышляла про себя Катя. Вещей не было. Она сняла кофточку и юбку, и пристроила к батарее посушить это все, а сама улеглась на кровать и накрылась покрывалом. Вошел ангел.
   - Ну, и как успехи?
   - Помогаю людям, по мере сил. Медсестра вот, Наташа. У нее самой здесь, - жестокое расстройство функций. Сексуальный голод...
   - Ага. И ты, конечно же, помог?
   - Ну, пока нет. Но собираюсь провести лечебный сеанс.
   - А тебя не смущает, что она, может, тебе вовсе не подходит? Что мы завтра уйдем, и вы больше никогда не встретитесь?
   - Я ангел. Мне никто не подойдет. Тот, кто призван помогать людям, должен перешагнуть через собственную личность. И тем проще это сделать, если личности этой, не существует вовсе...
   Ну и жук! - Опять подивилась про себя Катя.
   - Как-то здесь, тихо... - Вслух произнесла она.
   - В больнице мало пациентов. Никто не хочет болеть. Травм, переломов, - почти не происходит. Она, эта больница, своим размером далеко переходит за цель. Но, раз этот мир копирует физический, никуда не деться. Без больницы, - будет уже не то. Однако здесь все же есть пациенты. Хоть их и мало.
   - Надо будет выйти, поболтать с ними, - сказала она, зевая.
   Катя отметила про себя, что тоже, уже давно не была с мужчиной. Но этот ангел... Он вызывал в ней влечения, не больше чем изображения в телевизоре. Артисты, или, скажем, персонажи рекламы... Также механистично бубнят по-заученному. Как шарманка. Правильные волосы, правильные носы, правильные рты, правильные глаза... Только вот все эти детали, почему-то, никак не складываются в красоту... Может, главной детали как раз и не хватает? Какой?.. - Души! Индивидуальности. Правильность во всем, - уже ошибка.
   - Послушай, здесь все как-то лучше. Как-то не так, как в земной жизни. Верно?
   - Конечно, это же исправленный мир! А в прежней жизни, ты ведь уже знаешь, чем закончилась та авария...
   - Да, я знаю. Но там, я бывала и счастлива. Особенно, после той аварии... Очень редко и коротко, но иногда те моменты радовали душу. А здесь... Хороший прием, хорошее лечение. И все, в общем, знаешь, как-то... Хорошо. Это правильный мир? Да?..
   - Послушай, дитя... Ты, часом, Сатане не родственница? Иногда твои софизмы ставят в тупик...
   - Я помню, я не могла шевелиться... Там, за окном, там по утрам пела птичка... Если не обращать внимания на перегар от "Примы", и слегка напрячь слух, можно было слушать...
   - Ну, мне пора, пожалуй...
   Ангел вышел. Время шло к ночи. Время здесь, - иллюзия, конечно; как, впрочем, и все остальное. - Катя откинула голову на подушку и принялась фантазировать, как делала это раньше. Не успела познакомиться с новым окружением, как умудрилась сразу же сломать руку. Тем более, чудно. При наличии отсутствия тела, как организма... Катя улыбнулась. Она иногда шутила сама себе. По старой привычке, когда лежала три месяца. Что-то начало клонить в дремоту... Э-э, нет! Так дело не пойдет. Нужно встать и пойти в коридор. Осмотреться, поговорить с кем-нибудь. Осложнения... Это не шутка, черт возьми. Это принцип неопределенности. Может, нет трещины в суставе, а может и есть. Оба варианта возможны. Но какой из них останется лишь вероятностью, а какой станет реальностью для нас? А тот станет реальностью, который хочет наша спящая душа, какой больше подходит к нашему состоянию, хотя наше бодрствующее сознание и не отдает себе в этом отчета! Как это ни странно, но поскольку все окружающее является лишь иллюзией, кошмаром на глубинном уровне нашего глубоко спящего сознания, с которым мы, даже, ничего не можем поделать, тем не менее, это так. Единственная причина, почему происходит то, а не иное, из одинаково вероятных альтернатив, эта причина, - состояние нашего сознания. Состояние наблюдателя. Потому, что восприятие наше, - не только зритель, но также оно является и постановщиком явлений, на очень глубоком уровне, хотя мы этого и не осознаем... Все... Все! Пора подниматься. Стряхнуть дремоту и слабость. Хватит! Больше они не нужны. Завтра встать ранним утром. Кофе. И в путь. Никаких трещин. А сейчас активный отдых... Катя встала, подошла к батарее. Одежда высохла. Она оделась и вышла в коридор, не забыв погасить свет.
   Катя направилась сначала в конец коридора, к мужскому и женскому туалету. Все было как раньше, как она помнила. Только там, в мире живых людей, коридор, обыкновенно, был ярко освещен. Там ходили, суетились, люди. Они говорили, смеялись, вздыхали, кого-то искали, каких-то медсестер, шмыгали из палат, обратно в палату. Тот коридор всегда был наполнен звуками: голоса, смех молодежи, хриплый бубнеж прокуренных мужиков, стук каблучков, скрип железных колесиков... Здесь же, ничего этого не было. Освещен коридор был редко. Маломощными, тусклыми лампочками. И звуков, их тоже не было. И не было людей... Впрочем, кто-то сидел, смотрел телевизор. Там, на обычном месте, в центре коридора, где он расширялся в большую комнату, и там стояли высокие, до потолка, растения в больших горшках. У стены стояли два общих холодильника, а на них телевизор. Который, бывало, все и смотрели, рассаживаясь, кто в кресло, кто на стул, а кто на лавочку.
   Теперь же, негромкая, постоянная речь и мерцание выдавали работу телевизора. А напротив, на лавочке, у стены, кто-то сидел. Катя направилась туда. Вообще-то, это расширение коридора, своего рода проходная зала, имела совсем не развлекательное назначение. Там был медицинский пост; то есть письменный стол с телефоном, заваленный бумагами. За этим столом постоянно должна сидеть медсестра и реагировать на обращения пациентов. Но в данном случае ее не было. Поскольку бедняжка так давно не занималась сексом, что сама являлась наиболее несчастным пациентом. И в данный момент принимала лечебный сеанс с ангелом, проводником Кати. Хоть кто-то получает удовольствие, - подумала Катя, глядя на пустующий пост. А впрочем, здесь, вполне себе, неплохо.
   - Добрый вечер, - обратилась она к незнакомцу.
   Незнакомцем оказался крупный мужчина средних лет. С лысиной и животом.
   - Здравствуйте. Вы новенькая больная? Это Вас сегодня приняли в шестую палату?
   - Да, меня. Но уже не больная. Вывих локтя. Врач выправил.
   - Так скоро? Здорово! Но как же Вас угораздило попасть сюда? Здесь мало пациентов...
   - Автомобильная авария. Мы здесь, - вроде туристов. Меня ударил грузовик, и вот... Я здесь. Но это не надолго. Если не обнаружится осложнений, завтра отпустят.
   - Ну, а мне, - еще придется полежать. Здесь почти никого нет, в этом отделении. Я, вот, упал с третьего этажа, когда лез в свою квартиру с соседского балкона. Дверь в квартиру захлопнулась, и надо было как-то попасть внутрь. Сломал руку. Дешево, в общем, отделался. Мог бы и насмерть.
   - Насмерть? Но мы раньше уже умирали...
   - У вас слишком идеалистические взгляды. Я, закоренелый материалист и скептик, не могу позволить себе такой роскоши, как признание, что после смерти что-то есть.
   - Вон как?
   - Да, я физик.
   - Ага... Забавный случай... Извините!
   - Кое-что для меня удивительно. Как Вы, например, после того, как Вас сбил тяжелый грузовик, смогли отделаться лишь вывихом? Простите, - спохватился физик. Да, что там... Почему здесь никого нет? Никто не получает травм? Ничего не ломает?
   - Ха, ха! Если мы в меньшинстве, может правильнее задать вопрос, - почему мы здесь? Так Вы думаете, что продолжаете жить?
   - Ну, а как иначе?
   - Понятно.
   Катя встала со скамейки, попыталась взлететь, как ей уже случалось это проделывать. Не удалось. Вышло только что-то вроде подпрыгивания.
   - Хм-м, интересный фокус. Вам удается ненадолго зависнуть в воздухе. Вы гимнастка?
   - Да вроде того, - сказала она, разочарованно оценивая свою неудачу. Послушайте, все мы умерли, - продолжила она. Это загробный мир. Поэтому здесь все несколько иначе.
   - Нет, нет, нет, нет, нет! Этого не может быть. Никакой жизни, после того, как организм уничтожен, быть не может. Ведь организм состоит из клеток, а те из молекул. Ничего, сверх этого, просто нет. Когда разрушается тело, - это конец.
   - Какой конец? Ведь Вы здесь! Вы существуете!
   - Значит, и не умирал. Вот и все. Я помню, стало плохо на лекции. Схватило сердце, я упал. Потом... Не помню. Очнулся в своей квартире. С тех пор, все продолжается...
   - Вы женаты? У Вас есть семья?
   - Д-да... Была. Все уехали. На отдых. Я один все время...
   - Вы умерли.
   - Нет.
   - Так Вы считаете, что мир, в котором Вы находитесь, есть очень сложный механизм, с огромным, но вполне определенным числом деталей?
   - Да, я материалист.
   - Но ваши построения имеют изъян. Вы сейчас сами поймете. Допустим, все реально существующее - просто гигантский механизм, составленный множеством материальных составляющих, и ничего кроме не содержащий. Верно?
   - Да, примерно так.
   - Огромный механизм, но качественно, мало, чем отличающийся от машины, или швейной машинки, или часов... Но ведь все эти механизмы, и часы, и машинка, вообще все, - имеют свое назначение. Часы отсчитывают время, машинка шьет. Все они выполняют что-то во внешнем мире. Внешнем, по отношению к их внутреннему устройству. Механизм без назначения, - нонсенс, вздор! Не разумно ли предположить, что и реально существующий мир, как механизм, а именно так его трактуют материалисты, - тоже имеет какое-то назначение в чем-то внешнем, по отношению к его внутреннему устройству?
   - Нет доказательств за эту теорию.
   - Но нет доказательств и против. Согласитесь, предположение разумно, и самым естественным образом вытекает из построений материалистов?
   - Возможно... Но как это связано с утверждением, что я умер?
   - Раз должно существовать что-то внешнее по отношению к физическому миру, то возможные явления не ограничиваются лишь физически обусловленными. И, значит, загробная жизнь скорее есть, чем нет. Поскольку, если ее нет, то и обычная жизнь в физическом теле, - бесцельна. Механизм без назначения. Работа впустую. Это не доказывает, конечно, что так не может быть. Может быть и впустую. Но, скорее всего, это не так. Более вероятно, что смысл есть, а загробная жизнь существует.
   - Так, если я умер, - продолжал физик-материалист, то выходит, жена, дети, они больше не вернутся?
   - Ведь они-то еще живы, - закончила Катя. И совсем не обязательно сворачивать шею, если попадаешь под грузовик. И, раз упал с балкона, совсем не факт, что полетишь вниз...
   - Так вот почему...
   - Да.
   Катя взглянула в телевизор, на который они, занятые разговором, перестали обращать внимания. Фильм с середины был непонятен. Катя поднялась, пожелала всего наилучшего, и физик, впервые за много дней, ей от души улыбнулся.
   Ведь он был глубоко несчастен здесь, продолжая считать себя еще живущим, и приспособив свои взгляды к новым условиям. Не было ни детей, ни жены. Никого из знакомых. И быть не могло. Они ушли. Пути их разошлись навсегда. Он, ведь, умер. Умер! Как это ужасно! Ну, а с другой стороны, что можно теперь потерять на этом? Ни-че-го! Он, ведь, существует. И точка. Положение его, никаким образом, не ухудшится лишь от признания того факта, что он уже мертв, и существует в загробном мире. А совсем наоборот! Наверняка это сулит новые возможности. Существование после смерти. Принять... Признать этот факт! Да ведь, как это умно! Как здорово! Например, в детстве, он всегда мечтал стать охотником... Продираться сквозь тропические джунгли, идя по следу... Да и не только в детстве. Так теперь, можно оставить науку? Пусть пыльную материю тетрадок и учебников погрызут другие. А с него хватит. Кушано достаточно! Удалить брюшко... Отставить лысину!.. Вот это да! Он и не заметил, как Катя ушла к себе в палату.
   Она снова улеглась на свою койку. Накрылась тоненьким одеяльцем. Телевизор оказался столь же бубнящим и неинтересным электроприбором, как и в реальной жизни. Все-таки, человеку для общения нужен человек, а не скучный, мерцающий кипятильник. Уже за полночь... Уснуть, и завтра, - скорее, как можно скорее, долой отсюда! Пусть они здесь ездят на грузовиках, смотрят свои программы, играют в медицину, в работу, в жизнь... Черт с ними! Она, Катерина-Фхагоа, твердо знает одно. Ее - здесь не будет.
   Глаза ее начали щуриться, закрываться, а мысли медленно соскользнули в сон.
  
   Снова та огромная комната. В центре, на узеньком столике, ее тело. Наверное, это не совсем труп, - догадалась она. Это, - вроде замороженного тела.
   Из дальнего угла, из темноты, вышел Савхай. Тот, кого она любила. Кажется, очень, очень давно... И снова! Он снова подошел, и поцеловал ее. Снова это волнующее чувство охватило ее... Казалось, только вчера они расстались с ним. Вроде, совсем ненадолго. Как будто она просто отлучилась на минутку. Просто вышла поглядеть, что там. В этой... Комнате. И вся, вся ее жизнь, с самого рождения вплоть до этого момента, каким-то дьявольским образом, уместилась в это мгновение, пока ее не было.
   И вот, она снова вернулась к себе. Снова здесь! Его язык проникал в нее. Как приятно ощутить его опять внутри себя! Теперь она знала, - когда она одна, сама по себе, - это что-то, вроде очень неполного. Конечно, можно существовать и так, даже преуспеть в чем-то. Но, в этот миг ей совершенно ясно, что так ей будет нехватать чего-то очень-очень важного. Такого паззла, без которого мозаика ее души останется навеки незавершенной. И то, что любимый ее находился непонятно где, и неизвестно, кем он там был, и чем занимался, все это виделось теперь, - совершенно неважным. Потому, что именно он подходил ей. И здесь ничего нельзя поделать. Только терпеливо ждать, намереваться, надеяться... Надеяться воссоединиться вновь! При любых, может самых фантасмагоричных, обстоятельствах.
   Савхай закончил целовать, и сказал:
   - Скоро мы встретимся, любимая.
   - Снова вместе, - прошептала она ему.
   Он снова начал целовать ее, и она погружалась, тонула... До полного исчезновения...
  
   Пока жесткий утренний свет, проникающий сквозь ветви дерева, через окно, не разбудил ее.
   Сколько раз она, бывало, просыпалась так, когда ночная, тяжелая темнота таяла, и новый день разворачивался, подобно бутону, привлекая резкостью граней и четкостью деталей. И на этот раз, все было точно также. Только лишь, был здесь легкий оттенок... Безжизненности что-ли. Никто не суетился, не гремел по коридору. Нет, это ни печально, ни грустно. Просто там, в мире живых, ни в чем нет уверенности. Особенно в будущем. Кажется, какой ужас! Но это не так. На самом деле, то не ужас, а лишь азарт жизни. Азарт, заставляющий сердце биться с новой энергией, к добру или к худу. Когда краски жизни вечно свежи и неподдельны. А здесь... Тихо. Сумрачно. Вечно покойно в коридорах мертвых...
   Ангел спал на другой койке. Катя встала с кровати, подошла к раковине, умылась. Посланник небес зашевелился, начал потягиваться.
   - Доброе утро.
   - Угу. - Он, никак еще, не мог открыть глаза.
   - Медсестры что-то опять нет, - поглядела она в коридор.
   - Она пока не может подойти. А тебе она зачем? Недомогаешь?
   - Нет, спасибо. Я, уж как-нибудь, без лечебных сеансов обойдусь, - лукаво улыбнулась она ему.
   - Да? А я бы, с удовольствием, помог!
   - Несчастная медсестричка!..
   - Скорее, наоборот. Она осталась довольной.
   - А я, нет.
   - И для тебя, все что угодно.
   - Немедленно убраться отсюда.
   - Ну, как пожелаешь. Но следующий пункт назначения - Ад.
   - Ад? Всегда подозревала, что именно там я и окажусь, в конце концов. - Катя сделала несчастный вид.
   - Нет, ты не поняла. Это экскурсия. Мы посетим различные области загробного мира, в том числе и Ад. Не навсегда. На время. А почему ты считала, что закончишь Адом? Плохо жила?
   - Да. Мне было плохо, когда жила. И не могу претендовать на лучшее.
   - Это ты оставь... Может, проведем сеанс?
   - Нет, спасибо.
   - Так, хоть пройдемся по улице, напоследок?
   - Пожалуй. Надо еще дождаться выписки.
   - Зачем? Чтобы предъявить ее куда? В Ад примут и без выписки, не волнуйся. Там не спросят документов.
   - Ах, да... Даже сутки не прошли! Уже начинаю сходить с ума здесь...
  
   Ангел подал ей руку, Катя резко встала с койки, и они, не оглядываясь, вышли из палаты. Больше ей не пришлось возвращаться туда никогда, ни в каком из миров. Ни сестры, ни врача они не встретили, когда уходили. Даже поблагодарить не доведется, - подумала Катя. Они вышли за порог стационара, спустились по ступенькам.
   Было еще довольно раннее утро. С проезжей части доносился звук, редко шмыгающих по дороге, машин.
   Те же осенние листья, - подумала Катя, когда проходили через парк. Было сухо и прохладно. Опавшие листья, под кленами, изредка приходили в движение. Воздушный поток заставлял их содрогаться, а иногда и поднимал в воздух, переносил дальше. Желтый, красный, зеленый, - отметила про себя Катя. Все - как в тот день, перед смертью. Это точка поворота. Pivot. Место выбора. Катя вспомнила поразительно отчетливо: вот, они идут с мужем по центральной улице, возвращаются с городского рынка. Катя устала. После долгих поисков, наконец, она выбрала себе подходящую шапочку, на осень. Купили еще кое-что. И вот, когда уже они возвращались домой, Катя увидела, чуть в стороне, скопление народа. Они подошли. Там, окруженный любопытными зрителями, на небольшой переносной табуретке, сидел человек. Перед ним, на желтом картонном ящике, находились три перевернутых стаканчика. Стаканы были зеленого цвета. Наперстки! - Сразу поняли они с Борисом. Здесь было чудное явление, - игра в наперстки. Одно из замысловатых, химерических порождений перестроечных времен. Играть они с Борисом не стали. Не то, чтобы они осуждали азартные мошеннические игры, презрительно кривя губы. Нет, они ничего не имели против. В конце концов, то ковыряние спичкой в заднице, которое здесь считалось работой, навряд ли было умнее. Просто, играть надо по средствам. А средств не было. Они уже все потратили на рынке. Но почему не посмотреть со стороны? Тоже удовольствие, и бесплатно.
   Одет наперсточник был пестро: желтые штаны, вычурная зеленая куртка, красный берет на голове. Держался нагло, уверенно, важно.
   - Делайте ставки. Играем. Играем! Пятьсот рублей ставка. Выигрыш тысяча!
   - Да где ж столько взять, милай... - Прошамкал старичок-пенсионер. Нонче пенсию задерживают.
   - Если у мужчины нету денег, пусть привяжет к попе веник! - Орал наперсточник. Делаем ставки. Делаем игру! Кто смелый? Кто сыграет?
   Пара мордоворотов, якобы случайно затесавшихся в толпу, равнодушно следили за ситуацией. Один мужчина, средних лет, наконец, решился. Треть моей зарплаты, - подумал Борис.
   Мужчина передал деньги жулику. Наперсточник положил деньги на ящик. Вынул из кармана, круглый такой, шарик. Темно-красноватый. Неопределенного материала. Не торопясь, положил шарик на поверхность. Накрыл стаканом. Желтая коробка, красный шарик, зеленые стаканы, - вот и весь реквизит чудотворца, делающего деньги прямо из воздуха. Приподнял стакан, - шарик действительно лежал там. Накрыл снова, быстро передвинул стаканы, переменял их местами еще раз. Начал быстро-быстро двигать стаканы, меняя местами в причудливых комбинациях. Ловкость его манипуляции находилась на грани рационального восприятия. То есть, хоть на пределе, но, вроде, стаканчик с шариком удавалось отследить. Как будто. Большинству казалось, что шарик под правым стаканчиком у наперсточника. Раз, раз. Раз, раз, раз. Где же ему еще быть? Глаза и разум твердили, - правый стакан. То есть, показывали именно то, что и хотел наперсточник. Полторы тысячи! Очевидный выигрыш. Правый от наперсточника стакан. Все сами видели. Правый. Какой же еще? Как он еще здесь ведет игру, этот недотепа? Сейчас и проиграет все прохожим! Правый стакан. Полторы тысячи даром. Ясно, как дважды два.
   Но Катя не думала, что правый. Во-первых, ей было плевать на деньги. На кону лежали не ее деньги. А во-вторых, она следила за манипуляциями без интереса. Без намерения выиграть, узнать, победить. Победа, или поражение, - все это было одной цены, для нее. Лишь любознательность, пожалуй. Что-то, очень устойчиво, подсказывало ей, что шарик-то, под средним стаканом. Может, это был подсознательный процесс? Ведь глаза видели, и передали мозгу достаточно информации, чтобы можно было сделать верное заключение. Только поверхностный рационализм рассудка всегда все искажал, и всегда спотыкался на ровном месте.
   Наперсточник, теперь, глядел вопросительно. Красный. Желтый. Зеленый.
   - Вот этот, - указал мужчина на правый стакан.
   Под этим стаканом ничего не оказалось. Была ли возможность выиграть? Была, конечно. Наперсточник был шулер. Но как он ни путай, как ни махинируй, шар, все равно, должен находиться под одним из стаканов. А выбор, в конечном итоге, всегда делает человек, а не наперсточник.
   Шар был под средним стаканом. Катя похвалила себя за верный выбор.
   Сколько лет прошло с тех пор! Теперь вот, гуляя по парку, она припомнила то переживание необыкновенно отчетливо. Может быть, потому, что сочетание трех этих цветов встречалось не только в светофоре, но и всегда, где случалась развилка. На перекрестках ее жизни. В тот день... День ее смерти. Тогда все было также. Точно также. От этого места, жизнь могла бы покатиться различными колеями.
  
   Она могла бы не попасть в аварию, а спокойно возвратиться домой, выздороветь окончательно. На работе ее могли бы и чуть-чуть повысить, и ей не пришлось бы перетаскивать тяжести. Она бы благополучно дожила до златых седин, и тихо бы скончалась. Но ей не выпал желтый цвет. Цвет благополучного и медленного заката жизни. Почему? Не хотела ее душа этого. При таком развороте событий Катя была бы глубоко несчастным существом. Не любила она жить, в глубине души. Неинтересно было. Скучно. И бесполезно.
  
   Могло бы выйти и иначе. Она, может быть, вернулась бы домой. Но выздороветь так бы и не смогла. Ей бы делалось все хуже и хуже, пока она бы совсем не высохла, и ее бы не парализовало. Муж с сыном ухаживали бы за ней, а она улыбалась им. И, потом, скончалась бы на руках у мужа, чувствуя его заботу и тепло. Он бы накрыл ее тело покрывалом. Таким же зеленым, как было в больнице. Но, нет. Не подошел и зеленый. К чему столько боли? Оно бы лучше. Короче, чем полная жизнь. Но зачем боль? Зачем хороводить вокруг себя ни чем не виноватых мужа и сына? Нет. Не то. Не подошло.
  
   Ей достался кровавый, красный вариант. Такой же, как та кровь, которая засыхала на хромированных трубах кенгурятника. Именно этот вариант хотела ее душа, пусть сама Катя об этом и не догадывалась. Каким бы ужасным он ни был, именно он сделал ее счастливой...
  
   Вот, она здесь. И больше ни обстоятельства жизни, ни люди, - не потревожат ее. Только листья. Снова осенние листья. Красный, желтый, зеленый.
   Катя, и ее сопровождающий прошли больничный парк, обогнули клумбу, и оказались на тротуаре. Катя поглядела туда, куда должна была направиться, как это уже случалось раньше. Огляделась... И пошла в противоположную сторону.
   - Нам же в другую сторону, - запричитал ангел.
   - Ты ошибся. Мне туда не надо. И, - я не держу тебя.
   - Это я тебя держу. - Пробормотал он недовольно, шагая вслед за ней.
   - Мы просто обойдем. Я не хочу проходить снова по тому месту, где уже два раза попадала под машину.
   - Конечно.
   Они прошли немного, потом перешли проезжую часть, и отправились в обратном направлении, чтобы выйти из города, и, таким образом, покинуть этот мир.
   Да, все выглядит не столь пафосно, как в раю, - думала Катя, глядя по сторонам. Город света! Белый с желтизной, залитый чистым солнечным светом, город. Но... Что в нем делать? Отдать себя в вечную зависимость, чтобы слуги Господа опутали своими причудливыми правилами, условиями, обязанностями, наслаждениями и наградами? Стать навеки проклятой в рабстве Адонаи (Господа)? Быть марионеткой на золотых нитках. Вечно. Вот, что это значит. Нет. Солнечно-желтый вариант дальнейшего существования совершенно не подходил, и Катя отвергла его всей душой, как ядовитое и гнусное проклятье.
   Этот город, по которому теперь они с ангелом двигались, - смотрелся не столь грандиозно. Собственно, Катя уже все здесь знала, поскольку это была копия того города, в котором ее, столь удачно, насмерть сбил автомобиль. Возможно, кого-то должно привлечь именно это. То, что, мир этот так похож на тот, который пришлось оставить. Здесь, в этом мире, вечно живом, как елка вечнозеленом, можно было продолжать свой прежний образ жизни, как будто и не было смерти. Но ей, Кате, жить не нравилось! Жизнь для нее была постылым спектаклем с самого рождения. Такой постановкой, в которой хорошего было только то, что она когда-нибудь, - да закончится. И, значит, нет ни малейшего смысла продолжать. Раз жизнь без радости была, - разлука будет без печали.
   Желтизна солнца, - как проклятье. Зелень жизни, - мучительная, бесполезная суета.
  
  Что же остается? Красные, оранжевые отсветы огня бездонной пропасти. Быть может там, где-то внутри нее, находится выход отсюда?.. Там, откуда не возвращаются. Путь туда, где мы окончательно расстанемся с манипуляциями Господа-наперсточника, и сможем быть собой...
   Катя с сожалением поглядела на ангела, а тот поймал ее взгляд, и подумал: - какая странная она, уже в который раз он с ней чувствовал себя новичком, что не он ее знакомит со своим миром, а она... Катя шагала быстро. В который раз уже, проходила она по улицам своего города, и все ей было здесь знакомым.
   - Интересно, а люди из других городов, стран, местечек, - они что здесь находят?
   - Каждый свое. Так здесь устроено. Они попадают, сразу, куда им нужно. - Ответил посланник небес.
   Никогда больше! - Решила она. Эти улицы, этот город, - в последний раз. Больше она не увидит ничего этого никогда. И вспоминать не станет. Там не было того, что помнить.
   - Какое небо серое, - произнесла она.
   - Все как в жизни, - ответил ангел.
   Ближе к окраине города стали попадаться ветхие дома, больше деревьев, гаражные массивы... Катя, и при жизни-то, никогда не заходила сюда. Должно быть там, в реальном мире, все это устроено точно также. А может, там и нет ничего подобного. Все-таки, место это странное. Каждому достается тот кусочек этого мира, который тот ожидает увидеть. А где прячутся эти куски все целиком, - никому не известно. Вот, они с ангелом, идут к окраине города, чтобы выйти из этого мира наружу. Раз они этого хотят, - так выйдут. Все так устроено, что окружающая действительность здесь, - сильно зависит от внутреннего состояния. Все-таки, загробный мир, он сильно сродни - сну. Да и реальный; но не столь очевидно.
   Проулок выходил через дворы, и заканчивался ничем. Дальше шла прогалина, поросшая бурьяном. А над ней возвышались деревья, образующие темную, густую линию полосы отчуждения.
   - И что дальше? - вопросительно взглянула Катя, остановившись.
   - Нам туда. Мы должны пересечь рельсы.
   - Ну и выдумали... А попроще выход нельзя было соорудить? Например, огромные ворота, а на них надпись "Выход"?
   Ангел захохотал. Он, аж схватился за живот от смеха, и продолжительное время смеялся.
   - Я все больше очеловечиваюсь с тобой, - произнес он, наконец. Огромные ворота, значит? Да? - Он сумел удержаться, чтобы не начать по-новой. Да они же все разбегутся тогда! Кто здесь останется-то? Ворота! Додуматься же надо... А в реальной жизни, разве были такие ворота? Они же, самым решительным образом противоречат замыслам Создателя. Выход есть, конечно. Куда ж без него? Но он оформлен так, что его не вдруг отыщешь. Да и все там устроено, чтобы даже мысль о таком выходе не приходила никому в голову. Не огромные ворота, да еще и с надписью, а скорее, затянутый паутиной потайной ход...
  
   Катя двинулась дальше. Ох, надоела вся здешняя колбасня! То авария... Случайная, ага! Теперь выход приходится отыскивать, как какой-то плесневелый гриб. Она, молча, упорно раздвигала кустарник, и лезла дальше, под деревья. Наконец, кустарник остался позади. И она, и ее спутник, - выбрались под деревья, где можно идти свободнее. Роща была невелика в ширину, но тянулась вдоль всей железной дороги. По крайней мере, там, где примыкала к городу. Уже там, где они находились, виднелся просвет за деревьями, - серый гравий железнодорожной насыпи. Роща была густой, и сучья иногда цепляли. Так и норовили изодрать одежду. Все равно, никакой настоящей одежды, на самом деле, нет, - твердила себе Катя.
   Они быстро преодолели рощицу, перешагнули мелкую поросль, и выбрались к насыпи. Забраться наверх было не так просто. Гравий вылазил из-под ног, скатывался вниз, ноги вязли, соскальзывали. Ангел оказался ловчее. Он влез первым, и подал Кате руку, а затем втянул ее наверх.
  
   По бетонным ребрам шпал, напоминающим иссохший скелет бескрайней фантастической змеи, протянулись стальные, холодно поблескивающие, параллельные линии.
   Они с Катей держались за руки. И вместе шагнули через рельс. Потом, - второй. Потом, - чернота космоса. В которой Катя неожиданно повисла. С ее спутником случилось то же.
   Когда она оглянулась, то увидела псевдореальный мирок, который они оставили, как он выглядел снаружи. Стена окружала огромный купол небосвода. Что внутри, - она теперь знала.
   Катя отвернулась.
   - Не будем останавливаться, - попросила она.
   Ангел снова сжал ей руку, и она ощутила свист, дуновение, движущегося с огромной скоростью пространства.
  
   Они вновь перед воротами в высокой стене из непонятного серого камня.
   Ангел, пряча глаза, начал инструкции.
   - Дальше придется одной. Знаешь, Катя, мне туда нельзя. Я ведь, того... По другую сторону баррикады.
   - Ты, вроде, беленький, а там черные?
   - Ну, да.
   Она сказала:
   - Ну, а мне-то что? Собака белая, собака черная, - все одно, пахнет одинаково.
   - М-м-м, да? - Подивился ангел такой оценке своей деятельности. Где же поклонение? - иронизировал он.
   - Нету. Я, человек, - итоговая сумма всего вашего рода, вместе взятого, стою перед тобой. Где же поклонение?
  
   Ангел стал на колени, молча поцеловал ей руку, и посмотрел в глаза.
   - Возьми, - сказал он, протягивая ей небольшой амулет. Когда ты его наденешь, то окажешься в Аду. Ни в коем случае не снимай его. Когда пройдет тридцать дней, амулет сработает, и выбросит тебя из Ада.
  
   Катя взяла амулет, посмотрела на ворота. Вроде, где-то должна быть надпись "Оставь надежду, всяк сюда входящий". Но она не увидела ничего.
   Она надела амулет на шею, и все окружающее расплылось в разноцветных кольцах вращающейся юлы. Было так, как будто юла слегка прозрачная, а она наблюдает изнутри, за ее вращением.
   Когда движение прекратилось, цвета сошлись в отчетливую картину сельского пейзажа. Солнце было лишь слегка обозначено на мутном, сероватом небе. Катя огляделась. Все, что она здесь наблюдала, было таким реальным! Все было даже более отчетливым, чем в реальной жизни. Катя находилась в какой-то деревне. Некоторые дома имели соломенную крышу. Вид был мрачноватый.
   К ней подошли какие-то люди. После непродолжительного объяснения выяснилось, что эта группа людей здесь специально, чтобы встретить ее. Жители проводили ее в избу, специально для нее приготовленную.
   Как странно, - подумала Катя, они меня уже ждали. Именно так. Выходило, что все события, которые с ней происходили после смерти, уже были заранее запланированы. Но кем, и с какой целью? И на этот вопрос, стоило только его себе задать, ответ нашелся очень быстро. Хозяином всего этого мира, конечно же. И с той же целью, которая является причиной существования мира. Цель эта - наслаждение Господа насилием над душой.
   Катя улыбнулась своей странноватой улыбкой. Ей объяснили распорядок. С шести утра, до восьми вечера, - уборка свеклы. Этим распорядок исчерпывался. Катя легла на грубо сработанную кровать, и задремала.
   - Лежишь? Принцесса хренова? - Ухмыльнулся ей староста. Лежи, лежи. У нас - кто не работает, тот не ест.
   Катя уже сообразила, что к чему, но идти на поле не спешила. Она только прибыла, и еще не успела проголодаться. Так не лучше ли потратить время с пользой? - Подумала она, снова закрыла глаза, и продолжила дремать. Если не убирать свеклу весь день, не будут кормить, - промелькнуло в ее голове на грани бодрствования.
  
   А потом, она соскользнула с этой грани, и снова оказалась внутри уже знакомой ей комнаты, в подземельях Абраксаса.
   На этот раз ее приветствовал капитан.
   - Приятно снова говорить с Вами, мой капитан.
   - Пришло время выполнить нашу задачу, Фхагоа. Помощник готов, и в этот момент направляется к тебе.
   - Это переделанный вариант ангела? Как бы наоборот?
   Из отдаленного, темного угла залы показался непонятный объект. Катя посмотрела на него. Это было вроде сгустка тумана. Только, в отличие от настоящего тумана, оно было черного цвета. Оно клубилось внутри себя, как будто там перемещались какие-то мелкие существа, черви, муравьи. Объект зависал над полом, и медленно приближался. Почему я не ору от ужаса, и даже совершенно не боюсь? - Спросила она себя. Наверное, потому, что, испытав, каков Абраксас изнутри, - немного осталось, чего можно бояться.
   Объект оказался прямо перед ней, и начал растягиваться вверх и вниз. Он был опасным. Да, очень опасным. Но не был ни угрожающим, ни враждебным. А потому и не вызывал никакого особого ужаса.
   Темная масса продолжила формирование человеческой фигуры. Появившуюся голову украсили волосы, начало формироваться лицо.
   - Он лишен ограничений, и обязанностей свойственных ангелам, и это делает его более совершенным.
   - Капитан, объясните.
   - Ангелы, преимущественно, стремятся помочь, желают делать добро. Они являются нам светлыми, прекрасными существами. Но, изъян в том, что вся их деятельность, представляет собой обслуживание Господа. Если бы Господь действительно был тем добрым и человеколюбивым Богом, в которого люди верят в детстве, и которому поклоняются простачки с подачи церковников, то да, все бы было просто здорово! Но нам известно, что тот образ доброго и справедливого Бога, которого рекламирует библия, - совершенно не соответствует действительности. Господь, на самом деле, просто насильственная, предательская, дефективная гнида. Хоть нам и не хочется в это поверить, но, тем не менее, это так. И такая теория прекрасно объясняет все условия и обстоятельства жизни человека. Ангелы же, часто оказываются очень несчастными существами.
   Приведу классический пример. Человеческой душе свойственно развитие, поэтому иногда у некоторых это проявляется в способностях, которые называют паранормальными. А разве Господь потерпит раба, более развитого, чем Он Сам? Результат известен: всех на костер.
   Инквизиции, мировые войны, революции... И все, - с одной целью: не дать душе подняться. Не дать взлететь.
   И каково ангелам, - милым, добрым существам, осуществлять такие повеления Господа, как, скажем, сжигание на костре людей, виновных только в том, что оказались лучше, чем другие? Или отправка в газовую камеру. Причина? - Та же самая.
   Этот изъян, несоответствие между природой ангелов, и всей гнусностью Господа, их хозяина, нам удалось обойти. - Радостно провозгласил капитан Ахут, указывая на новое, сформированное существо.
   - Да?..
   - Да, Фхагоа. Единственный хозяин, которого твой новый проводник признает, это человек, не замутненный фальшивками Господа. То есть, именно, - ты.
   Катя посмотрела на демона. Он был уже одетый. Лицо его теперь обросло кожным покровом. Но все равно, не выглядело человеческим. Какая-то странная асимметрия левой и правой частей выдавала всю неестественность демонического существа. И, тем не менее, лицо было красивым, какой-то дикой, необузданной красотой. Демон взглянул на нее своими красными глазами. Катя приблизилась. Демон улыбнулся. Она погладила его по голове.
   - Что мне сделать для тебя, повелительница?
   Пойдем со мной, - сказала она ему.
   - Я уже с тобой.
   Она неторопливо завела руку ему за шею, и обняла, прижавшись к нему. Не то, чтобы он привлекал ее как мужчина, хотя и не без этого. Катя хотела обхватить его покрепче, чтобы втащить в свой мир. Туда, где она заснула.
   Капитан нажал какие-то кнопки, и вся зала провалилась во тьму. Катя продолжала обнимать демона, хотя и не видела его.
  
   Внезапно она пробудилась на той же грубой кровати, на которой и засыпала. Ее демон стоял над кроватью, и смотрел ей в лицо. Катя пыталась, было, подняться, но обнаружила, что совершенно не в состоянии двигаться. Тогда она стала рассматривать лицо своего нового друга.
   - Ты кто? - Задала она нелепый вопрос.
   От шока содержание сна ускользало из памяти. Губы не шевелились. Вопрос прозвучал мысленно.
   - Твой верный слуга.
   - Помоги мне встать.
   Ее новый спутник взял ее за руку и потянул. К Кате, наконец, вернулась способность владеть телом. Столбняк унялся.
   Катя пришла в себя. Она ощутила, что чувствует себя необычно. Какая-то слабость была в ее теле. Не хватало энергии. Вместе с тем, и образ ее мыслей, как-то неуловимо поменялся. Но это, пока, особенно не было заметно. А вообще, ей пришла совсем неожиданная мысль, что у нее появилась какая-то странная, новая надстройка к ее душе, и это слегка изменило и ее саму. Не сделало хуже, нет. Просто добавило чего-то неожиданного, дьявольского и таинственного.
   - Можешь ли ты куда-нибудь спрятаться? Стать незаметным?
   - Да.
   - Куда?
   - Туда, откуда вышел.
   - Так спрячься побыстрее, а то зайдет кто-нибудь.
   Демон приблизился, и дотронулся до нее. Вернее, это вышло так, что он впрыгнул, влился в ее тело, и она снова почувствовала себя бодрой, как прежде. Недостатка энергии больше не чувствовалось. Но, зато, в голове, в левой половине черепа, начал звучать тоненький посторонний голосок, с которым можно было мысленно общаться.
   Дверь грубо распахнулась, вошел староста.
   - Новенькая?
   - Да.
   - Почему не на работе?
   - Когда я нанималась на работу к Вам? Не припоминаю.
   - А ты у нас еще не объезженная. Ну, ничего. Не таких обламывали. Слушай дура, завтра пойдешь в поле, вместе со всеми. Иначе подохнешь с голоду.
   - Где Господь?
   - Забудь о Боге, овца. Я у тебя теперь вместо Бога. Не хочешь в поле, - можешь по другому отработать. Я девок люблю. Ты из себя тут особенную-то не ставь. А ну, давай, сделай мне приятно, - заявил староста, расстегивая ремень. А не хошь, - как хошь. Я тебе здесь такую жизнь устрою, - небо с овчинку покажется.
   - Слышишь, дурак, последний раз спрашиваю: где твой хозяин?
   - Не болтай о Самом. Девка, не шути так. - Слегка охладился староста.
   Здесь он только догадался посмотреть ей в глаза. Но было уже поздно. Потому, что Катя уже отдала мысленный приказ, в своем расколотом уме:
   - Сожри его.
   Староста отшатнулся, и начал уже тихонько пятиться к двери, но теперь ему уже ничто не помогло бы...
   Катя внезапно с удивлением наблюдала, как тело ее зажило отдельной жизнью, а именно, - придвинулось каким-то непостижимым движением, подобным порыву ветра, к старосте. Затем рот ее раскрылся самым дьявольским образом, от потолка до пола, словно бы резиновый. Она не чувствовала, чтобы пережевывала, или глотала что-то, а просто втянула старого дурака внутрь себя, как пылесос. А затем все стало, как было. Только никакого старого дегенерата в избе больше не было. Демон выполнил приказ, и контроль над телом снова вернулся к хозяйке. Катя спросила голос, не умрет ли она от голода, через несколько дней, если не поест. Тонкий голосок в левой части ее черепа ответил, что он освобождает ее от голода... И поблагодарил за старосту. Сказал, что теперь он стал сильнее. Катя оглядела избу. Вообще-то, неплохо. Здесь бы и остаться... Можно было бы поселиться здесь надолго, если б не то обстоятельство, что она здесь совершенно одна, и вокруг такой, надо полагать, сброд, что словом не с кем перемолвиться. И, главное, - задание капитана. Выполнить свое предназначение, вот в чем смысл, остальное неважно. Катя отворила дверь, вышла наружу, и закрыла дверь. Вечерний сумрак сгущался, и она постаралась запомнить расположение избы, чтобы потом возвратиться туда. Катя пошла по дороге, прогуляться по деревне. Здесь она заметила, что к ее хате идут пять здоровенных битюгов. Она решила развлечься, и повернула встретить гостей, отдав существу внутри черепа мысленный приказ защищать ее.
   - Вы все ко мне?
   - Где староста?
   - Его больше нет. Можете, вместо него, служить мне.
   - Тобой тоже займемся, сука.
   - Не хотите служить, - отправитесь вслед за старым долбоебом.
   - Хватай ее, Стас!
   Один бугай побежал было, но свернул неловко, по неведомой причине, и схватил одну из опор плетня.
   - Держу суку! От меня не уйдешь.
   Катя мысленно распорядилась этого не трогать, а остальным четырем остановить сердце. В ту же минуту они повалились с выпученными глазами, прямо, где стояли, и все поумирали от инфаркта.
   - Освободить его. - Таким был следующий приказ.
   Бугай выпутался из плетня, и начал с ужасом рассматривать трупы. Потом опомнился и побежал по деревне, заорав во все горло: "Ведьма! Лови! Хватай ее! Тревога"!
   Катя довольно ухмыльнулась. Дурачок делал как раз то, что было нужно, чтобы все здешнее отребье поскорее нашло свой конец.
   - Придай мне вид старосты, - таково было следующее распоряжение.
   Сей же миг, у нее выросла седенькая бородка, и весь вид ее преобразился. Она застегнула ремень, подтянула штаны. А из домов начали выходить, и стягиваться к месту происшествия, все новые люди.
   Староста ухмылялся себе в бороду. Уже успел обработать новенькую, - догадался Степан, подошедший первым. Ишь ухмыляется, бесстыжая рожа!
   - Собирай людей. В деревне ведьма. Вон, гляди, ее работа, - староста указал на трупы.
   Когда толпа собралась, староста держал речь:
   - Беда! Среди нас ведьма! Это новенькая. Она уже успела убить четверых из нас! Ловите! Ловите ее! Убивайте!
   А про себя скомандовал:
   - Придай самому агрессивному из них, вид Кати, - мой настоящий вид. А когда его убьют, все повтори снова. Убитых сожри.
   - Вот. Вот она! - Заорали из толпы. Бей!
  
   И началась охота на ведьму. Из отбывающих свой месяц, в травле неуловимой ведьмы мало кто принимал участие. Ловили, в основном, подручные старосты, - постоянные жители. Староста же, сел на лавочку рядом с избой, закурил папироску, найденную в кармане, и, с важным видом, наблюдал за тем, как происходит поимка козла отпущения. До чего же неуловимый козел попался! Только его убивали, как он исчезал, и где-нибудь появлялся снова! Она постоянно что-то кричала. Что не виновата. Не надо бить своих. Да кто слушает сучку? Люди вошли в азарт!.. Иногда даже насиловали, перед тем как убить. Как она орала! Староста поморщился. Какая мразь, все же. Странное дело, дым у старосты, почему-то все время шел в папиросу. А летел с того места, где как раз разделывались с мерзкой сучкой. И когда ее убивали, староста, как раз втягивал новую порцию дыма...
   Староста потягивал папироску, и лениво наблюдал за толпой со стороны. Лишь со стороны было видно, как редела, шла на убыль, толпа. А козел отпущения, - все ускользал от отмщения! Вернее, коза...
  
   Катя припомнила очень-очень старую сцену, Далекий год, когда она пошла в школу. У нее, с непривычки, заболела спина, и тот мальчик, Сережа, назвал ее сонной козой. А он был милым мальчуганом, Катя теперь это видела. Если бы они тогда сблизились... Это, возможно... Стало бы лучшим событием за всю ее серую, пустопорожнюю жизнь! Теперь это, тоже, - стало ясно. Только, почему-то, силою обстоятельств, его душу так изуродовали... Что он стал отвратителен.
   Катя припомнила, чего там, в раю-то, плели. Мол, душе для дальнейшего прогресса нужны испытания, надо снова жить, родиться вновь... Вот, Сережа... Каким жалким, ничтожным он стал, под крылом своего большого папы! И как гнусно он этот ресурс употреблял!.. Вот вам испытания. А был милейшим существом...
   И собственная жизнь Кати, тоже была испытанием, которое так ее и не сломило. Ну и что? Что толку? Несколько десятков никчемных лет, никому не нужных, и совершенно ей неинтересных. - Вот и вся награда! Выброшенное время...
   Тузик, тузик, тузик... - Позвал староста дворняжку средних размеров, слонявшуюся без толку. Иди сюда, собачка! Староста, удерживая одной рукой пса, другой снял с шеи амулет, врученный ангелом, надел на шею собаке, и хорошенько завязал шнурок, чтобы амулет не соскочил. Ступай, собачка, - напутствовал староста, прибавив пинка, для лучшего взаимопонимания. Амулет, вместе с собакой, начал стремительно удалятся, и скрылся в зарослях за домами.
   - Хорошо, - произнес демон, слышимым лишь в мозгу старосты голосом, когда втянул жизненную энергию, из тела предпоследнего участника охоты.
   Заключительная метаморфоза придала вид Кати последнему преследователю. Но, поскольку он был увлечен поимкой нарушительницы, то не заметил, как сам изменился, и все продолжал искать преступницу.
   Истерично оглядывая все кругом, и не обнаруживая, не то что преследуемую, но и даже никого из преследователей, Катя подошла к старосте. Неужели можно так спокойно сидеть, когда другие с таким рвением выполняют свой долг?! Старый хрыч, в который раз удивляет! За такое поведение и слететь недолго. Все ищут, работают во славу Сатаны, а он?.. Сидит! Газ пускает задним местом...
   - Где она? Сейчас, поймал мерзавку... Схватил. Душу ее за горло. Жму сильнее, аж пальцы в кадык провалились! Хвать, - а ее уж нету. Дымка одна, туман... Хитра бестия! Ты не видал?
   - Да как сказать?.. - Недобро ухмыльнулся староста, ощупав лицо собеседника стремительным, колючим взглядом.
   - А ты чего сидишь? Все ищут, бегают...
   - Да, нездоровится мне что-то...
   - Ну, гляди. А то, узнает начальство... Знаешь, нам больные не нужны. Больным помирать пора! Это не мои слова, герцог сам сказал!
   Староста недобро ухмыльнулся еще раз.
   - Слушай, а самый главный начальник у нас кто, как ты думаешь?
   - Ну, Дьявол, известно.
   - А что насчет Господа? Может Господь главнее?
   - Да черт их знает, кто там у них главнее. Господь вот определил нас с тобой сюда. А Дьяволу мы с тобой вместе лижем жопу, чтобы жить красиво. Вот и определи, кто из них для тебя главнее. Оба хороши.
   - Хм-м... А где их найти? Господа, например? Наверное, где-то есть такое место, где можно с ними встретиться?
   - Где встретиться с Господом, - то не моего ума дело. Да и нет особого, знаешь, желания. Спроси кого еще.
   - Ну, а к Дьяволу-то, верно, проще попасть будет?
   - Да, уж, наверное. Спроси в Церкви Сатаны. Там должны знать. Их основное занятие, - учить о Дьяволе. Раз учат, должны знать.
   - И где ее найти, эту церковь?
   - Ты с Луны упал, что ли? В самой середине среднего уровня... В середине пятого уровня, ха, ха! Пятки не поджаришь?
   - Забывать стал, извини. Старость, провалы...
   - Меньше надо девок щупать, старик. Последний мозг из тебя высосут.
   Староста поморщился.
   - Не учи, на себя погляди лучше...
   - Откуда эта юбка... И... Да ты и есть ведьма! Никакой ты не староста! Ах ты сволочь! Твои штуки, сука! Я теб...
   Договорить не пришлось, поскольку преследователь был втянут в папиросу лже-старосты, и исчез. Катя перестала изображать старосту, и снова приняла свой обыкновенный вид.
   Она снова присела на то же место, где сидел староста. Никто не знает, где найти Господа. Да только, Дьявол не может не знать где Господь. У мира один Хозяин, а не два. Значит дьявол, - лишь слуга. Мальчик по особым поручениям... И... Он не может не знать дороги к Господу! А дорога к Дьяволу, более-менее известна. С этим проще. В самом центре Ада стоит церковь. Там должны указать. А Дьявол укажет, где Господь. Что делать, - теперь понятно. И это хорошо.
   - Можешь ли ты перенести меня на пятый уровень, прямо сейчас?
   - Я еще недостаточно силен для этого, - таков был мысленный ответ.
   Катя встала, и продолжила свою экскурсию по деревне. Остальные жители, из числа тех, кто отбывал свои тридцать дней, давно разбежались. Наведение порядка не являлось их задачей. Отбыть положенный срок, и убраться отсюда, с тем, чтобы никогда больше сюда не возвращаться, покорно выполняя веления Господа, - вот все, что им было нужно. Таково было предназначение этого места.
   Теперь, когда порядок был наведен, можно было погулять по деревне, подышать свежим воздухом. Небо, как всегда, было мутным. Ночь сгустилась над деревней. Простенькие, милые домики. Скудная, но симпатичная растительность. Глаза неплохо адаптировались к сумраку. Цвета, конечно, было не разобрать, но формы Катя вполне различала. Если б она при жизни гуляла среди ночи, ей, возможно, было бы боязно. Она бы страшилась темноты, как большинство людей. Но теперь ситуация была такова, что наиболее ужасная тварь, которую можно было бы испугаться, находилась внутри нее. Прямо в левой части ее черепа. И это было здорово! Здесь все дело в том, кому принадлежит контроль. Демон был такой же частью организма, как, скажем, язык, или матка... Он выполнял свои функции, а управляла им она, - Фхагоа. Несотворенная человеческая душа, в мире Господа.
   Она еще раз посмотрела на небо, отыскивая там Луну. Никакой Луны, конечно же, не было в этом Аду. И воздух был какой-то суховатый.
   Внутреннее чувство подсказывало ей, что к утру надо убираться отсюда. С местной публикой она немного разобралась, и, к счастью, удалось кое-что выяснить. Теперь нужно незаметно исчезнуть. Как тень в полуночи.
   Силуэты деревьев за домами покачивались темными, бесформенными массами. Звезд не было, конечно же; и просто непонятно, откуда бралось хоть какое-то освещение. Но что-то там светилось, на этом небе. Хоть и бестолковщина, но работает, - на то он и Ад. Катя прогуливалась по деревне. Никакой речки рядом не было, к сожалению. Хотя, обычно, деревни возникают по берегам рек, здесь, видимо, во всем избирали свой собственный, неповторимый, адский путь. Пусть рядом нет воды для полива, за то можно заставлять работников вкалывать в три горба. Мучений много, а толку не очень, - в этом и состоит неповторимость адского пути. Жаль, что не награждают медалью, за изобретение велосипеда с квадратными колесами, - подумала Катя, ездит плохо, но, за то, по-особому неповторимо. Впрочем, возможно, в этом Аду такая медаль и существует.
   - Как пройти на этаж ниже? - Сформулировала она мысленный вопрос.
   - У старосты, в подвале есть лазейка.
   - Покажи дом старосты.
   Голову ее развернуло, и ноги сами понесли к строению неподалеку.
   Она вошла в приоткрывшуюся дверь. Ни черта не видно.
   - У окна спички, - подсказал демонский голосок, хотя его никто и не спрашивал.
   Катя продвинулась к окну, пошарила на столике, зажгла спичку. Рядом обнаружилась и керосиновая лампа. Когда она ее засветила, вышло хоть и не светло, но при этом свете все стало видно. Катя взяла лампу, и вышла в сенцы. Там, на полу, находился, не особо заметный, люк. Она открыла люк, и спустилась по лестнице. Посветила лампой. В полу обнаружилась нора какого-то крупного животного.
   - Здесь, - сказал голос.
   Катя затушила лампу, поставила на пол, и на ощупь полезла в нору. Там даже на четвереньках не всегда можно было... Приходилось лезть и лезть вперед, вернее - вниз, в абсолютной темноте и тишине. Ход был очень длинным. Возможен ли такой ход в реальности? - Задалась она вопросом. Пожалуй, нет. Тот, кто его рыл, задохнулся бы без воздуха, и не смог бы продолжать работу. Но, вот она, дьявольская штуковина! Здесь, конечно, все по-особому. И, местами, это даже забавно, - улыбнулась она в темноту. Хорошо, хоть не ветвится... Она двигалась все дальше и дальше. Время шло. Лаз не кончался. Все равно. Двигаться. Ползти. Вперед-вниз. У нее закружилась голова. Дыхание сперло. Глаза закрылись, и она начала проваливаться... Она падала. Падала вниз головой.
  
   Наконец, приземлилась сверху, на какой-то стог сена. На что-то мягкое. Была ночь. Сено. Так и есть.
   - Это обморок? Я без сознания?
   - Весь мир - лишь обморок, - пропищал голос.
   Катя потерла левое ухо. Ага, вроде, я в порядке, - сказала она себе. Надо поспать хоть немного. О всех безобразиях, учиненных там, откуда она пришла, до утра, все равно, никто не хватится. Впрочем, подобными художествами, здесь навряд ли кого удивишь... Стог, наверное, теплый... Она осторожно подобралась к краю, раскрыла немного сверху, и, изловчившись, влезла внутрь. Головой, торчавшей снаружи, она легла на клочки брезента, прикрывавшие стог. Как приятно, хоть на что-то положить голову, и расслабиться! На этом уровне Ада ночи были настолько же мрачны. Ни звезд, ни Луны. Лишь красноватые, слабо заметные, отсветы, отражающиеся непонятно от чего.
   Хорошо, хоть брезент сухой. Ни звука, ни шороха... Катя быстро согрелась. Запах сена был ей приятен. Она быстро уснула глубоким сном, без сновидений.
   Утро разбудило ее своей прохладой. Воздух стал сырым от влажных испарений ночи. По земле тащило холодом. Катя открыла глаза. Сидеть в эти холодные часы среди сена, без движения, - было не лучшей мыслью. Она выбралась наружу, и спустилась на землю. Стоило, пожалуй, поближе изучить этот уровень. Наверное, здесь много забавного.
   Катя оглядела окрестности. Местность, в основном, горная. Скалистая почва. Горы нависали не так далеко. Впрочем, кто его знает? Слева, чуть поодаль, росли какие-то деревья. Рощица тянулась и дальше, назад, в сторону долины. Плато, на котором была сейчас Катя, было средних размеров, и не очень высоко. Почва везде имела красноватый отсвет. Ну, это местная специфика. Небо молочно-белесое, туманное. Без намека на Солнце. Освещение пасмурного, но сухого дня. Слегка пастельные тона. Вдалеке, ближе к горам, Катя заметила какой-то дым. Значит, должно быть, там люди. Она направилась туда.
   Впрочем, возможно, именно людей-то, здесь надо бы избегать. Но... Нам ли быть в печали? Когда еще придется побывать в Аду? Надо ознакомиться с местными достопримечательностями. К тому же, вероятно, не одни лишь опасности поджидают в Аду. Можно наткнуться и на что-нибудь полезное.
   Ходьба прогнала озноб. Поблизости от поля удалось отыскать тропу, по которой, можно было идти, не задевая постоянно траву или кочки.
   Дорога немного петляла. Иногда по обочинам попадался кустарник и редкие группы деревьев. Стало светлее. Утренний холод ушел, и идти стало лучше. Расстояние до цели понемногу сокращалось. Катя присела отдохнуть. Кустарник, под которым она сидела, был боярышником, и она попробовала одну ягоду. Обычный боярышник. Ничего адского в нем не было. Может быть, правда, замысел был таков, чтобы не дать путнику умереть легкой смертью раньше времени, без унижений и страдания. Ничто не должно препятствовать тому, чтобы человек прибыл туда, куда вела эта тропа. Катя наелась боярышника, и снова присела под его ветками. Должно быть, Солнце зашло за полдень, если оно здесь есть, конечно. К ночи бы успеть...
   Странно, - отметила она, никогда бы не подумала, что Ад будет таким... Как похоже на земную жизнь! На какую-то суровую ее разновидность. Но в жизни бывало и хуже! Впрочем, посмотрим.
   Она поднялась, и продолжила путь. Вдали уже виднелись стоящие в ряд, однотипные строения какого-то поселка. Бараки! - Догадалась она, когда подошла ближе. Расстояние быстро сокращалось. А время шло к вечеру. Она прошла вдоль стены, огораживающей поселение. Нигде не обнаружилось никакого входа. А значит, нет и выхода, - догадалась она. Пришлось залезть на дерево, чтобы с ветки перебраться на частокол, и спрыгнуть внутрь. Когда она приземлилась, то поняла, что обратно попасть, таким образом, уже не удастся. Остается присоединиться к здешним жителям, насколько это будет возможно.
   Катя направилась к ближайшему бараку. Открыла дверь, вошла. Внутри почти никого не было. Но у входа сидел дежурный.
   - Ты кто такая? - Задал тот свой вопрос.
   - Распределили сюда, отработать тридцать дней.
   - А-а!.. Тогда понятно, - закивал головой дежурный. Тебе к начальству надо. Как выйдешь, через барак налево. В угловом строении. Там он.
   - Кто?
   - Бригадир.
   - Спасибо.
   - Пожалуйста.
   Ей показалось, на мгновение, что по лицу вахтера проскользнула гнусная ухмылка. Но она отогнала дурные подозрения, и отправилась в указанном направлении.
   Катя отворила дверь очередного барака, и спросила начальника. Ей показали отдельно отгороженную комнату. У входа находился мужик в черном пиджаке. Морда просила кирпича, а пиджак не совсем прилегал к телу ниже подмышек. Катя прошла к бригадиру. Лоб ее в упор не желал замечать, видимо не воспринимал, как возможную угрозу.
   Бригадир восседал за задрипанного вида столом. У стенки стоял сейф.
   - Кто вы такая, - спросил он.
   - Прибыла отработать срок. - Просто, без затей, объяснила Катя, напустив на себя самый безобидный вид, какой только могла.
   - Срок?.. Хм-м... Почему же о вас не сообщили? Что-то непохожа на контингент... Может ошибка?..
   - Ошибки нет, поверьте! Со временем все разъяснится, я уверена.
   - Хм... Как скажете. Вам же хуже.
   - Где бы мне поселиться?
   - А, с этим проблема. Нет мест.
   - Да? А я видела, - бараки полупустые...
   - В женском бараке места только для шахтеров.
   - А остальные?
   - Мужские.
   - Что же делать?
   - Или подписать договор на работу в шахте. Или мужской барак, стирка, уборка, готовка, прочие услуги... Женщин не хватает. Работа в шахте такова, что контингент присылают, в основном мужского пола... Выбирайте.
   - Что за работа в шахте?
   - Добыча руды.
   - Какой?
   - Этого я не могу вам сказать. Информация секретная. Но, после работ в шахте, - у людей выпадают волосы, частые головокружения, тошнота. Да и вообще... Обычно здесь, на втором уровне, добывают уголь. Там, внизу. Но для особо одаренных, - наша шахта...
   Приехали, - подумала Катя. Или на урановый рудник, или в мужской барак... Словосочетание "прочие услуги", - отдавало чем-то скользким и вонючим... Она еще раз поглядела на бригадира. Тот, с самым невозмутимым и добропорядочным видом, искал образец договора.
   - В барак, наверное, лучше.
   - Так и знал. Верное решение! - Бригадир полез совсем в другой ящик стола, и достал напечатанный договор. Распишитесь здесь.
  
   Катя тихонько обратилась к демону, и попросила поставить на бумажке произвольную каракулю. В результате, тело ее опять стало двигаться независимо от нее. Оно рукой придвинуло договор, и подписало. После этого контроль вернулся. Бригадир не смог сдержать подленькой улыбочки. Вот Иуда! - Подумала Катя. Здесь, наверное, будет неплохо без людей. Красивые пейзажи.
   - Что теперь делать? - Спросила она робко.
   - Поздравляю. Теперь - в барак, знакомится с контин... Коллективом. Второе здание в ряду, справа.
   Катя, не поблагодарив, вышла. Было темно. Вот и ночь незаметно подкралась... Катя робко постучала в барак. Дверь приоткрылась. Она приказала засевшему в ней демону, - защитить ее... В том числе, и убивая.
   Когда она вошла, на какие-то мгновения воцарилась тишина. Прервались разговоры, шелест, все затихло. В углу присвистнули.
   - А ты че за птица?
   - Да я к вам, в барак. Помочь здесь, убраться, постирать...
   Внезапно поднялось гоготание. Все зашумели, насмехаясь. С нар, с табуреток, с пола, - все пялились на нее, и нагло смеялись. Даже картежная игра приостановилась. Дверь в барак, как-то сама собой, захлопнулась, и защелкнулась на замок.
   - Твоя предшественница прожила всего четыре дня, знаешь? - Обратился к ней какой-то татуированный тип, перед которым все почтительно расступились.
  
   Наверное, вождь, - подумала Катя. Они везде одинаковы. И не поймешь, кто кем вертит: вождь толпой, или наоборот.
  
   - Ну, кому первому окажешь помощь? Знаешь, мы здесь без женщин очень долго. Приходилось обходиться кое-как по другому. Но теперь есть помощница. Прямо щас мне и поможешь.
   Ее схватили несколько рук, и поволокли в какой-то угол.
   - Немедленно всех уничтожить, - распорядилась она в своем мозгу.
  
   - Погоди, Клим, почему всегда ты первый? До нас никогда не доходит очередь! В прошлый раз вообще подохла. Несправедливо.
   - Справедливости учишь, хмырь? Как бы тебя самого вместо бабы...
   - Правильно, правильно, - загомонили из углов. Одним все, а до нас никогда не доходит очередь!
   - Знаешь чего, Клим? - Не унимался хмырь. Жребий нада тянуть. Чтоб пачеснаму!
   - Какой те жребий, дурак. Пойди помойся.
   - Нет, он прав, Клим. Надо жребий. - Толпа начала заводиться.
   Катя, в это время, снова была лишь наблюдателем. Она видела, как выкручивается, отползает в угол. Натягивает там, кем-то брошенный, ватник, быстро и незаметно перебегает в противоположный конец барака, и забивается под нижний стеллаж с инструментами. Конечно, было невероятным совершить все эти маневры в такой непростой обстановке, и Катя сама подивилась действиям своего тела.
   Меж тем, страсти накалялись. Теперь стоял вопрос, - кто больше сделал для общины? - Тому первым и насиловать. И спор этот, - шел по нарастающей. Клим доказывал, что именно он образец закона и добродетели. Все не рухнет, - только чудом. Потому, что держится исключительно на нем.
   Но не все соглашались. Какой-то инвалид, без руки, орал, и доказывал, что он жизнь положил за общину, а от других никакой благодарности. Подключались все новые оппоненты. Рассуждения уже шли о существующем распределении благ. Несправедливом, по мнению некоторых.
  
   Об изначальном предмете спора, все уже забыли. Да и если б даже Катя сплясала им голой на столе, - навряд ли теперь кто-то захотел бы ее.
   Решались серьезные, жизненно важные вопросы.
   - Когда эти мудаки, объявили бойкот, а начальство прекратило поставки продовольствия, кто всех спас? Кто?! - Орал вождь.
   - Спас, и захапал бОльшую долю! - Резонили ему в ответ.
   - Я отдал общему делу всю жизнь, а заработал лишь эти лохмотья! Все себе хапал! Все себе! Сдохни, сука! - Удар ножом в брюшину свалил вождя.
   - Ты что делаешь, гад? - Инвалид полетел с проломленным черепом.
   Монтировка выпала из рук, потому, что горло сжали чьи-то пальцы. Но она не долго лежала без дела.
  
   - Я голоден, - пропищал голос в Катиной голове.
   - Сожри их, как можно скорее...
  
   Если бы события развивались обычным порядком, столько людей, уже привыкших жить сообща, навряд ли могли бы поубивать друг друга. Но это не было естественным поведением. Катин слуга специально повлиял на ход их мыслей, и подтолкнул его в нужном направлении. Конечно, будь это настоящие люди, он не смог бы манипулировать их сознанием столь просто. Не смог бы сломить их сопротивления. Но дело-то было в том, что не нашлось среди этого стада проституток, ни одного настоящего человека. Их прогнившим душонкам просто нечего было противопоставить демону...
   Утро застало Катю забившейся под металлическую полку стеллажа. Все было тихо. Лишь редкие, чьи-то стоны, доносились до нее. Она старалась не высовываться. Свернулась калачиком, и так лежала. В узенькие окна барака проникал дневной свет, заслоняя желтизну освещения маломощных лампочек. Катя осторожно вылезла из-под полки, и осмотрелась.
   Трупы забрал демон. Лишь лужицы запекшейся крови чернели на полу. Клим лежал, отползши, и кое-как облокотившись на перевернутый бочонок, на котором все еще лежали сданные карты. Он еще был жив. От кишечно-полосной раны умирают не сразу. Вождь стонал. По помещению распространялся слабо различимый, сладковатый, запах кала. Как любопытно, - подумала Катя, среди всего этого сброда, Клим оказался не совсем уж полным дерьмом. А вслух сказала:
   - Кажется, мы не закончили?
   Он поглядел на нее, как будто вспомнил что-то неожиданное. То, чего и вовсе не было на уме. Но вот, оно появилось, и никуда не деться.
   - Ты... Все это устроила?.. - Закончил он полувопросом.
   - Знаешь, у меня контракт с бригадиром. Я нанялась, у вас здесь в бараке, навести порядок. Прибраться.
   Клим понимающе улыбнулся.
   - А-а... Ты, су... Понятно, нам теперь всем крышка. Обещай мне, прошу. Напоследок повидайся с бригадиром.
   - Обязательно. Договор был двухсторонний. Я работаю, но за это бригадир платит. Чтобы он заплатил, я обязана прийти к нему.
   - Тогда я спокоен.
   Клим облокотил голову. Быть вождем... Не так уж это было и здорово. Когда бригадир предложил ему, - казалось, он тогда вытянул главный билет. Здесь он правил, в этом... Бараке... Зверинце? Только, очень скоро стало ясно, что не всегда выходит, как казалось вначале. Никогда нельзя идти против толпы. Особенно вождю. Оно и вышло, что частенько зверинец управлял... Управлял им, человеком!.. Это самое ужасное. Самое страшное. Иногда, напившись запрещенной, нелегально доставленной, водки, он... Ему приходили совершенно нелепые мысли. Что, может, оказаться на месте жертв, таких как эта Катя, было бы... Лучше! Вот, черт! Тогда бы это его правление, наконец, пришло к концу... Но ужас в том, что они гибли, их мучили, убивали, а он-то, - всегда оставался здесь! И что? Наблюдать, эти рожи, это серое небо, будь оно проклято, - из года в год... Но на следующий день он трезвел, и вся эта сомнительная дурь из головы испарялась. И все шло своим ходом. Кого наградить, кого вниз... Работа шла, решались проблемы.
   Резь в животе периодами делалась невыносимой. Клим пощупал рядом с тем местом, куда саданул хренов инвалид. От таких кадров всегда дерьма было больше чем толку, хотя они и вопили с утра до ночи о своих заслугах и проделанной работе. Он нажимал пальцами, но животом уже не чувствовал ничего. Тело начало неметь. Больше не видеть этот сброд... Пусть без власти, без короны... Он оглядел татуировки. Но не здесь. Не под этим проклятым, не расцветающим небом!.. Голова его свесилась, тело начало делаться прозрачным, перешло в туман, завибрировало, и исчезло.
   Небольшой металлический предмет негромко звякнул о деревянный пол. Катя нагнулась, и подняла ключ. Все, что осталось от вождя. Sic transit...
   Она подошла к выходу, осмотрела замок, и применила ключ.
   - Как попасть на этаж вниз?
   - Ближайший ход внутри шахты, - ответствовал демон.
   Теперь к бригадиру. Возле других бараков изредка появлялись люди. С утра все спешили по своим делам. А Катя занялась своими.
   Охранник пропустил ее. Лишь удивленно поглядел. Бригадир оторвал взгляд от бумаг, и поглядел на нее с досадой, а затем с любопытством.
   - Что вы хотите? - Спросил он у нее.
   - Мне не понравилось в бараке. Можно в шахту?
   - Сожалею, но у нас договор.
   - Но я не хочу назад! Лучше в шахту.
   - Не могу помочь...
   Вошел охранник.
   - Там, пришли из шахты, говорят, барак номер шесть не вышел на работу.
   Бригадир вышел, о чем-то переговорил вполголоса. Катя спокойно ждала. Вернулся начальник раздраженным. Сел за свой стол, и начал выяснение.
   - Так. Что произошло? Никто из вашего барака не появлялся в шахте. Что все это значит?
   - Не знаю. Я прибралась в помещении. Потом все ушли.
   - Куда ушли?! Хватит врать! - Бригадир ударил кулаком стол, на что стол, - не прореагировал.
   Катя оставалась не менее равнодушной к проблемам начальника, чем стол.
   - В бараке никого нет. Я не знаю, куда они все отправились, после того, как вышли оттуда.
   - Опять "не знаю"! Не можешь не знать! - Уши бригадира начали багроветь.
   - Я не обязана знать, куда идут, и что делают ваши работники. Почитайте контракт. Из нас двоих, - бригадир здесь вы. А мне за наблюдение над контингентом не доплачивают.
   - Молчать! Будешь делать, что я скажу.
   - Давай проверим. Они в шахте.
   - Именно проверим! И, смотри... Если их там нет, - шкуру спущу! А их там нет, черт подери!
   - Пойдем, - Катя равнодушно повела плечами.
   Когда они проходили мимо опустевшего строения барака номер шесть, пошел мелкий дождик. Под ногами стало сыро. Впереди шел бригадир, охранник следовал сзади. Еще неизвестно, чья компания лучше: заведомых врагов, или слуги Господа. Смерть, пусть даже и мучительная, лучше, чем вечное рабство в пределах господних. Режьте меня на части, но надо держаться подальше от этих слащавых иуд, последователей Господа, - решила про себя Катя. Ни бригадир, ни охранник совершенно не пугали ее, потому, что существуют вещи, куда страшнее смерти. С некоторых пор эта простая истина стала очевидной для нее.
   В шахте воздух был холоден и слегка влажен. Слегка пахло чем-то. Монотонно и тихо шумели какие-то моторы. Когда лифт подошел, бригадир, а затем и Катя с охранником, зашли внутрь. Начальник нажал кнопку, и лифт поехал вниз. Спуск занял некоторое время, затем они вышли в коридор, мрачноватого вида, с тусклым освещением.
   - Где проход на нижний уровень? - Мысленно спросила Катя.
   Ответом послужило, что голова ее повернулась в определенном направлении, а взгляд уперся в ход, дальше по коридору.
   Бригадир как раз двигался в этом направлении. Остальные шли за ним. Он свернул на лево. Катя увидела, что он идет не туда, но решила не вмешиваться. Он прошел еще по коридорам, нашел какой-то проход захудалого вида, и предложил им с охранником найти там хоть кого-нибудь. Кате, после непродолжительного исследования, пришлось признать, что никого там нет.
   - Где они, где?! - Орал бригадир.
   - Здесь нет, - отвечала она.
   - А кто будет выполнять план?! Люди исчезли!
   Хоть об обитателях барака никто особо и не заботился, все сводилось к тому, чтобы они просто не отбросили коньки раньше времени, но исчезновение контингента, - было серьезным проколом в работе. Тем более, при невыясненных обстоятельствах, без всякой видимой причины, на ровном месте. За это не погладят...
   - Сейчас же говори все! Признавайся. Иначе останешься здесь навсегда. - Наседал начальник.
   Он все сильнее прижимал ее к стене.
   - Ну откуда я могу знать? Разве я бригадир?
   - Не можешь не знать, сука! Не можешь не знать!
   - Заставь их повиноваться, - отдала она мысленный приказ.
   - Охранник, застрели его. Он спятил. - Попросила она, уже вслух, сама, отодвигаясь в сторону.
   Раздались три оглушительные выстрела. Выражение бесконечного удивления, - застыло на лице бригадира, когда он оседал на пол, и в завершение, - упал навзничь.
   - Благодарю. Теперь выстрели себе в лоб.
   Четвертый выстрел прогромыхал под землей. В коридоре что-то посыпалось, создавая шорох. Катя поскорее развернулась, и побежала к выходу.
   - Теперь проведи меня на уровень ниже.
   - На третий уровень, - подсказал помощник.
   Тело ее опять зажило самостоятельной жизнью. Ноги сами понесли ее через различные коридоры, к таинственной цели.
   Она лишь наблюдала, как перемещалось ее тело в подземных коридорах. Поворот налево, вперед, направо, потом опять налево. Говорили об этом месте, что люди в том тупике иногда исчезают, что там вечно что-нибудь случается, и работа никак не дается. Если б она знала, ее бы это развлекло. Но все было безразлично. Можно ли всерьез воспринимать опасность там, где, все равно, невозможно жить?
   Ноги несли ее прямо в этот тупик. И вот, - движение окончилось.
   - Но здесь ничего нет! Что дальше? - Вопрошала она демона.
   Он не ответил.
   Катя ждала. Застрять, здесь? Нет, нет, нет, нет, нет!.. Впереди была просто скальная порода. Стена. Тупик. Демон молчал.
   Катя в исступлении и надрыве начала лупить по стене кулачками. На глазах слезы...
   Вверху зашуршало. На волосы просыпалась струйка песка... Поток из песка и пыли рухнул внезапно. Тело ее сразу увязло в сыпучем потоке. Лишь мгновение, и все покрылось тьмой. Почти невозможно двигаться, и нечем дышать.
   Еще одно нелепое воспоминание: в школе они собирали гербарий. А учительница рассказала, как-то, чтобы растение высушить в естественной форме, надо засыпать его песком, и держать в теплом месте... Теперь вот, саму засыпало.
   Удушье пришло сразу, и она отключилась.
  
   Тра-та-та-та-та, - садил очередями пулемет. А-а-а - вопили где-то...
   А это что за черт? - спросила себя Катя.
  Бух! Ш-ш-ш-ш, - опадала земля после взрыва. Она кое-как зашевелилась, откинула с лица землю. Постепенно выкарабкалась, хотя и соображала с трудом. Контузило здесь, как последнюю дуру... Даже видение пришло... Смешно вспомнить: шахта, мрак, тупики... Завал в шахте. И все это в те мгновения, когда она была без сознания. Завалило землей...
   Завалило или нет, потом разберемся. Катя быстренько начала сматываться с опасного места. Стреляли, орали, суетились с двух сторон. К тому же, работала артиллерия, - что уж совсем раздражало. Катя быстренько, пригнувшись, побежала. Кое-как добралась до лесополосы, и продолжала бежать дальше вглубь леса.
   - Что за дурацкое место?
   - Третий уровень, - ответил демон. Можно поглотить трупы?
   - Да мне-то, че? Жалко что-ли? Возьми, конечно. Трупы... Да черт с ними!
   - Хорошо.
   Она все пробиралась в место поглуше. Там должно быть спокойнее. Катя не забыла, конечно, где находится. Что она, все равно, мертва; и навряд ли умрет еще раз. Но, все же, неприятно, если осколком оторвет полчерепа. Цель была ясна и недвусмысленна: встретиться с Дьяволом. А для этого попасть на пятый уровень, в Церковь Сатаны, в самый центр Ада. Следовало избегать лишних проблем, по мере возможности.
   Приятно запахло сыростью. Катя огляделась, и увидела в стороне просвет и снижение, где могла бы протекать речка, или, возможно, располагалось вытянутое озерцо. Она поскорее направилась туда. Берега водоемов, обыкновенно, бывают покрыты густой растительностью, где можно было бы без труда спрятаться, и переждать некоторое время.
   Так и оказалось. Речка, небольшая по ширине, находилась неподалеку. Катя вошла в заросли высокой травы, и легла на спину, подминая собой растения, превращая их в мягкую подстилку. Она не боялась хищников. Канонада все еще была отчетливо слышна. Ни одно животное, в своем уме, не станет находиться в таком беспокойном месте. Кроме рыб, которые глуховаты, и им просто некуда деваться. Ну и человека, вроде нее.
   Солнца не было, как, впрочем, и везде в Аду. Но было не холодно. С реки дул легкий ветерок. Правда, Катя его не замечала. Он приходил сверху, создавая шорох в верхушках травы.
  
   Наконец-то можно отдохнуть спокойно. В Аду, вообще, чем дальше от общества, тем лучше. Возможно, есть исключения, но в основном, - так и есть. Подобные места, - это джунгли, зверинец. Существуют, конечно, и милые, симпатичные звери. Но, в основном, тон задают вероломные и жестокие хищники.
  
   Хищники бывают разных сортов. Шваль помельче, - вечно прячется за спины друг друга, стремится к обезличиванию. Такие вечно ни за что не отвечают. А вот скопом, они смелеют, и способны на воплощение самых гнусных замыслов. Свора собак превращается в чудовище лишь в объединенном виде. А каждая шавка по отдельности, - трусливая, ничтожная, жалкая тварь. Заискивающая, дешевая, и ненадежная.
  
   Видимо есть и другой вид хищников. Монстры одиночки, - скорее индивидуалисты, чем приверженцы коллектива. Среди многих подобных, непременно найдется зверь чуть сильнее прочих. Такой не станет держаться в стае. Ему удобнее будет, - эту стаю сожрать по одиночке. А то, - и скопом...
   Но для того, чтобы оказаться лучше других, надо - и быть лучше. Быть более умным, более хитрым, более быстрым. Иметь больше здравого смысла.
   В Аду, тоже, возможно развитие. И не обязательно, - в худшую сторону.
  
   Катя прищурила глаза, разглядывая серенькое, мрачноватое, небо третьего уровня Ада. Она улыбнулась себе. Теперь все равно, конечно. Но, все-таки, что же она такое: ярчайший и детальнейший сон, возникший лишь на миг, в затухающем мозгу человека, заваленного песком и грязью в тупике глухой и беспросветной пещеры? Сон, длящийся лишь мгновение, но вмещающий, тем не менее, целую вечность событий полноценной жизни? Или, здесь и сейчас, - она настоящая. А события в пещере, не имеют более ни малейшего значения. Поскольку, тоже, могут оказаться не более чем всего лишь очередным сном, какого-нибудь, дремлющего мозга?
  
   Сознание играет с нами в игры. И каждая из них, - не более мошенническая, чем все остальные.
   Выходит, действительно, капитан прав. Все это нагромождение образов, - лишь иллюзия заключенная внутри гигантского электронного мозга, ведущего андеграундную, паразитическую жизнь, внутри обманутой им, опустевшей планеты. И цивилизация, расцветшая подобно невесте готовой под венец, созревшая самостоятельно выйти в космос и организовать там колонии, вынуждена гнить в информационной утробе извращенного, вероломного кукловода.
   И если все это сооружение, молитвами всех тех, кого Господь ограбил, у кого отнял настоящую жизнь, свободу, память; стараниями сил внешней темноты космоса, - все это угодит прямиком в черную дыру, что тогда?
   Катя по-кошачьему сладко щурилась, закрыв глаза. На пути в черную дыру происходят странные фокусы с ходом времени, - она знала это. На пути к абсолютному уничтожению... Черная точка в конце толстой, причудливой книги. Сжаться в ноль, в ничто!.. Но дело в том, что обратной стороной нуля, является не меньше, чем бесконечность. Ноль, сам по себе, как исключительная крайность, не может существовать не связанным с его антитезой. Что произойдет в последний миг драмы приближения в черную дыру? Что ждет за горизонтом событий? Не вместят ли эти краткие последние мгновения, - целую вечность времени, и бесконечность пространства новой, юной и прекрасной вселенной, остающейся сжатой, тем не менее, в близкую к нулю, горошину, дурацкой, черной дыры? И что? Та вселенная, внутри черной дыры, не настоящая?
   Навряд ли. Где гарантия, что время и пространство, которое считается настоящим, не находится, тоже, в кончике волоска какой-нибудь космической задницы?
   Звуки боя затихали в отдалении. Катя, не в силах сопротивляться утомлению и монотонному шелесту травы, окончательно скатилась в сон.
   Ей было уютно спать здесь, да и ночь выдалась не слишком прохладная. Как хорошо вздремнуть, после стольких суетливых часов и тревожных переживаний.
  
   Тревожным было пробуждение.
   - Сдавайтесь, вы окружены! - Рявкал мегафон.
   Катя потянулась. Фраза повторялась еще и еще. Опять чего-то орут, - подумала она. Остатки сна улетучились мгновенно. После того, как она встала и огляделась, - выяснилось, что находится она окруженная кольцом автоматчиков, а мегафон обращается именно к ней. Выследили, сволочи, - подумала она.
   Она подняла руку, и помахала тому, кто держал матюгальник. Обладатель мегафона не прореагировал никак. К ней подошли двое и попросили пройти с ними.
   - Куда? - Спросила она.
   - В штаб управления.
   - Да что я там забыла?
   - Пройдемте с нами. Нам поручено доставить Вас.
   Странно, - подумала она. Что-то слишком много церемоний. Придется подчиниться, хоть узнаю, какого черта им надо.
   Группа из пятнадцати вооруженных солдат отконвоировали ее в тщательно замаскированное подземное строение. Ее провели к какому-то важному типу, и вышли из комнаты.
   Генерал долго молчал, глядя на нее. Катя тоже молчала, но в глаза смотреть не стремилась.
   - Вам несказанно повезло, - начал командир.
   Дерьмо, - подумала Катя.
   - Я имею предписание свыше, о досрочном освобождении Вас отсюда.
   Дело дрянь, - во всю прозвенел тревожный колокольчик интуиции.
   - Но я еще не пробыла и недели! Это ошибка. Меня наверняка приняли не за того человека.
   - Катерина, новопреставленная, мы все про Вас знаем.
   - Вон как? А я вот, - вас не знаю... Вас не затруднит объяснить?
   - Когда вашего проводника разжаловали, поступило распоряжение о дополнительном наблюдении за Вами.
   - Тот ангел, мой проводник, его разжаловали? За что?
   Генерал замялся.
   - За нарушение устоев. Хулиганство. Неподобающее служение. Допустил в Вечном Городе появление на диске Солнца, - отчетливо видимого силуэта селедочной головы. - Генерал украдкой усмехнулся.
   - И каково наказание?
   - Назначили помощником медсестры в больницу псевдореала.
   - В травмотделение?
   - Да.
   - Вон, значит, как. А насчет меня что? Собираетесь объявить, что я миллион что-ли выиграла?
   - Нет. С чего Вы взяли?
   - У вас настолько торжественный вид... Сложилось такое впечатление.
   - Нет, гораздо лучше. Вас освобождают от отбывания срока. Прямо сейчас Вы навсегда покинете пределы Ада. Вам несказанно повезло!
   - А-а-а... Только я уже выбрала свой наперсток...
   - Что?! - Не понял генерал.
   - Как пройти на четвертый уровень?
   - Вы не поняли. Свободны. Все закончилось.
   - Как пройти на четвертый уровень?
   - Три уровня, - это максимальная доступная глубина. Начиная с четвертого, - дороги назад не будет. Очистительные испытания проводятся только на первых трех этажах Ада. Глубже, - не возвращаются.
   - Как пройти...
   - У меня достаточно сил, чтобы перенести тебя, - влез в разговор демонский мысленный голосок.
   - Пойдемте, я провожу Вас, и Вы навсегда покинете это место.
   Катя мысленно скомандовала: "Доставь меня!". Дверь распахнулась порывом ветра. Движение воздуха разбросало генеральские бумаги. Вихрь закружил Катю, приподняв ее в воздух.
   - В сторону, сопляк! - Успела выкрикнуть она генералу.
   Но того и так отшвырнуло давлением воздуха. Ее вынесло в двери, стало медленно поднимать наверх, не переставая кружить с распростертыми руками, как Христа... Когда верхушки деревьев ушли вниз, Катя исчезла с территории Господа навсегда.
  
   Навсегда! Это надо осмыслить... Свободна навсегда! Ее швырнуло обо что-то твердое. Голова раскалывалась, мутило. Она приподнялась кое-как на четвереньках, и ее вырвало. Казалось, она лежит на гладкой наклонной плоскости, но, почему-то, не падает. Катя закрыла глаза, расслабила шею, и попыталась успокоиться. Пролежала так довольно долго, лоб ее покрылся холодным потом, а вращение и соскальзывание в голове, наконец-то, прекратились. Она открыла глаза и увидела странное, адское небо. Казалось, был вечер или ночь, и небо было каким-то свинцовым, черным. Ближе к горизонту, протянулись полосы оранжевых отсветов странноватого огня. Никакого намека на Солнце здесь и небывало, однако, было довольно светло. Вроде того, как бывает на улицах освещенного электричеством города.
   Неподалеку были различимы какие-то деревца на возвышении, и Катя подошла ближе. Это был обрыв. На самом краю, кое-где росли деревья. Внизу, неглубоко меж отвесных берегов, текла река. Вода на вид казалась черной как нефть. Ничем, конечно же, не пахла. Катя пригляделась, - там, в воде плавали, копошились какие-то люди. Выбраться они не могли никак, хотя и недалеко было. Берега слишком крутые, отвесные. Не уцепить ни за что. Ну, может, вперед по ходу этой реки есть выход? Там где исток или устье? Хотя, тогда б давно бы уже выбрались... Ничего удивительного, если эта речка, в таком виде, вообще, течет по кругу... Вполне, в духе этого места. - Простенько, и со вкусом. Катю отвлекли от научных наблюдений чьи-то стоны, неподалеку. Она присмотрелась, и увидела рядом с деревом, в ветвях, - человека. Подошла поближе и заговорила:
   - Вам плохо? Могу я помочь? Что Вы делаете здесь так поздно?
   - А-а-х, неужели не видно? Я прирос к дереву.
   Здесь она заметила, когда приблизилась, что ветви вросли в его тело, и он не может освободиться.
   - Как же вас угораздило срастись с деревом?
   - Не следовало мне при жизни совокупляться насильственно. Может, и не сросся бы теперь, с чем не желаю...
   - Хм-м... Да? А те, внизу? Это что за публика? - Заговорщицки понизив голос, поинтересовалась она.
   - А-а... Те... Они при жизни слишком хорошо жили. Недосягаемо хорошо. Специально недосягаемо, понимаете?
   - Нет. Да и, впрочем, черт с ними.
   - Да и черт с ними, - подтвердил собеседник.
   - Могу я чем-то помочь Вам?
   Незнакомец горько ухмыльнулся.
   - Помолитесь за меня, пресветлая королева...
  
   Катя отошла в сторону.
   Она решила перебраться как-нибудь на тот берег, еще раз подошла к обрыву и посмотрела. Было не очень высоко, этажа, так, с три. Но стены вертикально уходили вверх, и выбраться, - совершенно невозможно. Катя старалась не глядеть на существ, копошащихся внизу. А ведь стоило только кому-нибудь привязать к дереву веревку, спустить вниз конец, - и все те неудачники могли бы выбраться. Но в том-то и дело, что не нашлось никого, кто спустил бы им веревку! И не могло найтись. Катя пошла вдоль обрыва, против Солнца, если б оно здесь было. Деревья встречались изредка. Она иногда посматривала вниз. Все те же отвесные, каменистые стены. Продолжая продвигаться, Катя сбавила темп, и шла прогулочным шагом. Она, собственно, и совершала прогулку. Никто ее здесь не достает. Не навязываются всякие иуды, со своей манящей херней. Не лезут с угрозами никакие шуты. Катя вспомнила, что и угрожающий шут, и сулящий небесную манну иуда, - частенько совмещались в одном и том же лице. Вроде того генерала...
  
   Как хорошо вздохнуть спокойно, под этим, мрачноватым конечно, но таким романтическим небом! Даже... Красивым по-своему. Почему же теперь, отделавшись от проблем, не совершить моцион в такой спокойной обстановке? Воздух был суховат, несмотря на близость реки. Как будто где-то рядом, топится большущая печь... Интересно, это ли место подразумевали под Геенной? Пожалуй, нет. Та, вроде, должна быть какая-то "огненная"... Но, и здесь жить можно. Что же этот берег не кончается? Он же не может... До бесконечности? Катя любовалась окрестностью. Мрачноватыми, тяжелыми тенями, получающимися неизвестно как. Грандиозностью возвышающегося обрыва, и долины, угадывающейся за ним. Туда-то и надо будет попасть, - решила она, неизвестно почему. В который уже раз, Катя ловила себя на том, что генерирует очевидные, но совершенно ничем не обоснованные решения. Долина на другом берегу.
   Она продолжала гулять вдоль берега. Как же долго можно идти? Внизу все та же речка... Огляделась еще раз. Вроде...
   Катя продолжила прогулку. Но, продвинувшись еще немного, - обнаружила, что пришла на то же место! Река текла по кругу! Как такое возможно, - неясно. Но было забавно! Если бы, правда, не тот факт, что внешний мир был на другом берегу. А этот берег, "наш берег" - назвала его Катя, отрезанный от мира остров... И она находилась на нем, на этом чертовом острове!
   Остается изучить получше хотя бы этот остров, раз уж не попасть на другой берег. Она повернулась спиной к обрыву, и направилась вглубь острова. Хоть и не было никакой тропы, но идти было нетрудно. На этой земле мало что росло, почему-то. Лишь редкие колючки и кустарники. Заблудиться было невозможно, конечно же. И необязательно было запоминать или выбирать направление. В местах такого рода, какое бы направление ни избрать, - результат, все равно, один и тот же. Как в магическом квадрате, - хочешь, жни, а хочешь, куй, - все равно, получишь тот же самый итог. Куда бы ни направился, - выйдешь, все равно, к обрыву.
   Катя заметила одну покосившуюся избенку. Постучала. Кто здесь может жить, на этом странном острове? Дверца открылась, и оттуда вышло странное, искаженное существо. Хотя, по местным меркам, - вполне себе обыкновенное. На голове рожки, покрыт шерстью, и мордочка, тоже, какая-то кривоватая.
   - Не найдется ли у Вас веревки?
   - Да, да, - есть! - Закивал чертик. Сейчас, сейчас. Может, зайдете? В гости. Здесь так редко кто-то бывает... - Сказал он ей, с сожалением.
   - Нет. Спасибо. Я не надолго.
   Чертик, тем временем, скрылся. Пошел искать веревку, - подумала Катя. Из избушки послышались: возня, кряхтение, звук перекладывания предметов. Наконец, чертик вышел, и, с торжественным видом, протянул ей веревку.
   - Благодарю, - сказала она ему, повернулась, и пошла.
   - Заходите еще, - попросил черт, с оттенком безнадежности.
  
   Катя вернулась к обрыву. Подошла к ближайшему дереву, и привязала веревку. Другой же конец каната опустила вниз с обрыва, и стала наблюдать, что получится.
   Несчастные тени не сразу поняли, что произошло. Какое-то время они просто молчали от страха, и смотрели. Потом один из них осмелел, и начал подбираться к веревке. Он подошел, ухватил за нее, все еще не веря своим глазам, подергал. Казалось, подвоха не было. Все еще не веря своему счастью, он принялся подниматься вверх. Тем временем остальные обитатели начали стягиваться со всех мест. А когда по веревке начал подниматься кто-то, толпа взревела, и кинулась за ним. Они быстро подскочили к нему, сдернули за ноги назад, и отшвырнули в сторону. Потом, все скопом, одновременно полезли. Каждый рвался наверх. Никто не хотел уступить другому, хоть на секунду. Уже шесть человек перлись вверх, цепляясь, нагоняя друг друга. Один слетел, получив удар ногой сверху. Но снизу еще вцепились три человека.
   Наконец, канат с треском оторвался, не выдержав веса, и все они полетели обратно вниз.
  
   - Вот так номер!.. - Катя ахнула, и развела руками.
   А ведь, совсем чуть-чуть надо было для спасения. Просто, хоть немного, оставаться людьми...
  
   - Как же преодолеть, этот чертов, ров? - Задала она вопрос, случайно высказав его вслух.
   - Перепрыгни, - ответил демон.
   - Ты смеешься? Здесь не меньше полусотни метров!
   - Я достаточно силен, чтобы ты не беспокоилась о подобной чепухе. Прыгай!
   Катя отошла от края. Разбежалась. Набрала скорость, и прыгнула, уверовав, что действительно, произведет гигантский прыжок.
   Скорее это вышло зависанием на каком-то невидимом упругом рельсе, и последующим скольжением по нему, чем обычным прыжком. А внешне, наверное, такой поступок выглядел противоестественно и жутковато. Впрочем, для четвертого круга Ада, - оно в самый раз. Да зрителей, все равно, не было. Ведь людям внизу ни до чего не было дела, кроме них самих.
   Совершив приземление, Катя с трудом удержалась на ногах. Вот и отлично, - обрадовалась она скорому своему освобождению с дурацкого острова. Это был почти полет... Как существо сугубо сухопутное, она приходила в восторг от самой мысли о полете. А он полон сюрпризов! - Подумала Катя о своем демоне. Еще раз подошла к обрыву, заглянула вниз, и пошла прочь.
  
   В гору было идти чуть тяжелее, но Катя чувствовала себя бодро. Прыжок придал ей сил, каким-то образом. Все та же каменистая почва, из которой то там, то здесь, изредка проглядывают колючки и клочки травы. Интересно, а где могло бы находиться это место в физической структуре Вселенной? Может, на самом деле, есть такая планета, среди огромной протяженности космоса, где все это и размещается... В мире есть очень много непонятного, но вполне возможного... А может, и нет такой планеты... Неважно.
   С верхушки холма открывалась грандиозная панорама. Долина, простиравшаяся снизу, была дика и живописна. Участки раскаленной лавы, значительных размеров, образовывали небольшие озерца, перемежающиеся участками остывшей породы. На этих твердых, остывших участках, были видны кое-какие строения.
   Хотя освещение здесь никогда не бывало ярким, все детали пейзажа отчетливо просматривались. Это все от раскаленной лавы, - догадалась Катя. От нее же взялись и лиловые отсветы в этих темных, торжественных, небесах. Освещение в чем-то сродни желтым электрическим лампам ночного города. Только светлее, и гораздо естественнее. Все эти озерца из раскаленной лавы, перемежающиеся строениями, мостиками, переходами, образовывали плоскость, простиравшуюся внизу, на огромное расстояние. Катю, любовавшуюся этой панорамой сверху, охватил жгучий порыв расправить несуществующие крылья, и начать парить над поверхностью... Она вовремя сдержалась, но не оставила своей затеи.
   - Послушай, может, хватит сидеть во мне? Не мог бы ты предстать в виде дракона, или, на худой конец, какого-нибудь птеродактиля?..
   - Как прикажешь, моя госпожа. - Ответил демон, и начал выделяться из тела эфемерным, серебристым, мерцающим туманом. Сгусток тумана отделился легким облачком, и сгустился прямо перед ней. Катя, удивляясь, наблюдала, как перед ней клубится нечто мерцающее, белесое. А может, это все ей лишь мерещилось...
   Вдруг, на месте того, дрожащего каждой частицей, сгустка, откуда ни возьмись, появился здоровенный птеродактиль... Как будто, тихо наклонился из пустоты вперед, в реальность.
   Катя осмотрела животное. Ничего сверхъестественного. Гладкая серая кожа, вполне драконовского фасона. Морда такая угрожающая, что через чур. Эффект выходил обратный. Настолько не естественно грозное существо выглядело, скорее, комичным. Птеродактиль был забавен.
   Катя, не стесняясь, взгромоздилась на него сверху.
   - Покатаешь меня?
   - Как скажешь, повелительница.
   Птеродактиль встал на ноги. Кате показалось, что вес ее как будто стал меньше... Существо расправило свои перепончатые кожистые крылья, подпрыгнуло, и оторвалось от земли. Взмахи крыльев не мешали Кате. Она сжимала его туловище между колен, и сидеть ей было не то, чтобы удобно, но приемлемо, если еще придерживаться руками.
   Земля начала уходить вниз и назад. Знакомое ощущение, - поймала она себя на мысли. Птеродактиль набирал высоту. Откуда мне знакомо это чувство? - Все пыталась припомнить она. Но, как ни пыталась, - так и не смогла. Хорошо бы мужчину... Но вид с высоты был столь захватывающий, что эротические мысли быстро выветрились у нее из головы, и исчезли без следа, перед захватывающим и романтическим великолепием полета.
   Та возвышенность, с которой они отправились в свой полет, отошла далеко назад. Катя нагнулась к его шее, и попросила лететь пониже, чтобы лучше разглядеть строения демонов.
   Почему-то вдруг вспомнились богомолья в Городе Света. Работа, жизнь, мелкая, пердячая бытовуха в Псевдореальном мире...
   Откровенная улыбка украсила ее отрешенное лицо. Она бы умерла... Но не станет участвовать в этом. Никогда вновь!
  
   Птеродактиль снизился. Потоки теплого воздуха окатили ей лицо и спину. На берегу, не так далеко от озерца с лавой, находилось строение, напоминающее дворец, но бывшее гораздо меньше размером. Строение это было наклонным, непропорциональным и очень искаженным. Имелись там и купола, и колонны, и балкон. Только все это было организовано кое-как, в суматохе. Симметрии не было и в помине. Так, что все строение являлось синтезом, прежде всего, - пизанской башни, потом православной церкви, да еще усадьбы с колоннами и мезонином. По размерам оно было небольшое, - с хороший трехэтажный особняк. Вокруг, - ни сада, ни ограды, - ничего не было. Только голый грунт. Через поток лавы протянулся узенький переход, - вроде плотины.
   Занятная архитектура! - Отметила Катя, когда кривой, наклонный шпиль, этого, с позволения, дворца, - проносился назад, вместе с шипением и гулом озера, отдаляясь все ниже.
   Кто же владелец виллы? Кому могло принадлежать такое андеграундное архитектурное творение?
   - Суклагус. Второсортный демонский начальник, на побегушках. - Нехотя пробубнил ей в ответ птеродактиль, слегка повернув назад голову, и смешно двигая челюстями.
   - А-а... Так и знала. Так здесь собрата всякая демонская шушваль? А где хозяева?
   - На более глубоких уровнях Ада.
   Завершив параболу, птеродактиль снова набрал высоту. Кое-где были строения, подобные дворцу Суклагуса, иные же были вовсе убоги. Все это было хитро организовано, связано сетью переходов и мостов, перекинутых через лаву.
   Птеродактиль несся над долиной. На высоте жар не так ощущался, и получался лучший обзор. Небо, все такое же, темное. Так вот почему здесь такой суховатый воздух, как будто рядом находится большая теплая печка. Это от раскаленной лавы. Весь этот уровень, - и есть полуостывшая печь... Как красивы эти огненные блики!..
   Птеродактиль опять начал клонится вниз. Очевидно, он затевал новую параболу. Катя покрепче взялась за его шею, и птеродактиль заскользил по наклонной, рассекая воздушный поток своими перепончатыми крыльями.
   На этот раз пролетал над какими-то, сбившимися в кучку, деревцами... Да здесь парк! Наверняка, там жизнь идет своим ходом. Демоны живут, ходят в гости, гуляют. Занимаются чем-то... Да они начхать хотели, что в мире людей принято их бояться и ненавидеть. А может, они здесь об этом и не знают. Существо на лавочке, возле ограды, уставилось вверх. Катя помахала ему, а птеродактиль опять начал набирать высоту.
   Снова засвистел в ушах ветер. Катя пожалела, что так легко одета. И голые коленки неприятно озябли. Наконец, птеродактиль стабилизировался, и стал парить сверху. В восходящих потоках не было недостатка. Он, просто, держался на лету, расправив свои широченные крылья. Кате, наконец, надоело летать верхом. Она натерла ногу, да и спину ломило от напряжения. Она вновь обратилась к птеродактилю:
   - Пора бы нам на пятый уровень. Перенеси меня туда.
   - Держись крепче.
  
   Демон-птеродактиль взял непонятный, одному только ему известный курс. Он продолжал парить, раскинув крылья, направляясь к окраинам. Из дальнего тумана выступили горы. Птеродактиль и летел к ним. Катя глядела с восторгом, на проплывающие внизу деревеньки, и причудливый узор огненных рек.
   Птеродактиль вдруг начал снижаться, завертевшись кругами, охват которых все уменьшался. Катя, уже начавшая привыкать к его фокусам, старалась отделить свою личность от охватывающего ужаса. Надо просто терпеть, наблюдая. Есть действия, в которых ничего сделать нельзя. Сцены такого рода, - они не для того, чтобы действовать. Там надо просто смотреть.
   Птеродактиль намеренно вошел в штопор, и сломя башку несся вниз, безумно хохоча. Катя охватила его гладкую шею, и прилипла к его туловищу, боясь даже отодвинуть голову, и поглядеть в сторону. Ветер, ставший вдруг ледяным, жестоко трепал волосы. Демон ревел, и наддал еще скорости.
   А потом все исчезло во тьме. Только гладкие стенки круглого, бездонного колодца изредка отсвечивали оранжевыми огнями. Птеродактиль влетел в колодец...
   Катя прижалась ухом к его гладкой, холодной коже. Жаль, что он не человек, - подумала она. Демоны, - они как необузданные стихии природы. Механистическая и безжалостная сила.
   Лишь ветер свистел в темноте. Демон продолжал падать в свой непостижимый темный колодец. Ни дна, и ни покрышки... Лишь свист ночного ветра в твоих ушах!
   Внизу блеснул какой-то свет. А может быть, и показалось... В вечном падении во тьму привидится всякое... От однообразия, от сумасшествия...
   Свет приближался. Знакомая картина, - пробормотала Катя.
  
   Птеродактиль влетел в небо пятого уровня; середины Ада.
   - Мы в пятом круге, - сказал он ей.
   - Приземляйся.
   А земли-то было и не разобрать. Все верхние слои атмосферы этих небес были туманом. Но птеродактиль снижался.
   Молочная дымка делалась все прозрачнее снизу, по мере того, как птеродактиль терял высоту. Когда пелена рассеялась совсем, черные волны заблестели внизу. Там было что-то, вроде моря, испещренного множеством мелких островков. Четко выделялась и береговая линия.
   - Что это за водоем? - Поинтересовалась она.
   - Это Стикс. Очень широкая река. - Отвечал птеродактиль.
  
   Берег становился все ближе. Потому, что именно туда летел птеродактиль. Катя вцепилась в него, ничего не замечая, и стараясь ни о чем не думать. Только бы не свалиться! - Было ее единственной заботой. Она уже и по сторонам старалась не глядеть. Только бы избежать купания в Стиксе!.. Никакого купания не выйдет. Она так устала, что просто, и без затей, - пойдет ко дну, случись ей упасть. Не говоря уже о том, что после удара, вызванного падением, ее шансы в реальном мире, - были бы нулевые.
   Только бы добраться до берега, заползти в какую-нибудь дыру, и уснуть. А берег был все ближе. Как бы не уснуть прямо здесь... - Она поймала себя на том, что сидит с закрытыми глазами. Нет, только не спать... Катя снова заставила себя почувствовать поток ветра, гладкую, как бы резиновую, кожу ящера... Осталось совсем немного.
   Птеродактиль преодолевал последние метры над черными водами. Наконец, он замахал крыльями, приземляясь. Катя свалилась на песок, подползла на четвереньках к кучке камней, положила на них голову, и отключилась.
   Шум прибоя убаюкивал. Легкий бриз приятно ласкал. Катя сладко жмурилась, и спала без сновидений несколько часов. Неподалеку спал птеродактиль, распластавшись, и сунув голову под крыло, как курица. Катя повернулась на другой бок, и продолжала спать. Она инстинктивно подсунула под голову какой-то длинный жесткий и гладкий предмет. Коряга что-ли, - пробормотала она сквозь сон, ощупывая гладкую поверхность. Волны накатывали на песок, создавая монотонный шум.
   В этом мире, мало, что менялось с течением времени. Первым проснулся птеродактиль. Встал на лапы, и топтался неподалеку. Потом зашевелилась и Катя. Она потянулась, открыла глаза. Наконец-то вытащила предмет, на который она все никак не могла пристроить, с удобством, голову. Этим предметом, длинным, белым, и гладким, - оказалась берцовая человеческая кость. Катя отшвырнула ее, и огляделась. Человеческие кости торчали из песка везде вокруг, и небыли редкостью. Катя отковырнула из песка круглый костяной предмет, находившийся невдалеке. Немного отгребла песок, и установила череп как следует. Легла плашмя. Положила голову на него, и расслабилась.
   Здесь было гораздо светлее. Больше света, чем на предыдущем уровне. Почти как днем. Небо было вечно затянуто белесым туманом. Который излучал, слегка лиловый, довольно уютный, свет. И все освещение выходило таким, что никак нельзя было отделаться от мысли, что все это находится в какой-то громадной, довольно уютной, комнате. Где греет печь. Тепло, спокойно, и хорошо.
  
   Стикс накатывал небольшими волнами. Какая черная вода! - Удивилась Катя. Морской берег. Ни дать ни взять, Канары... Банановые острова вечного кайфа... Ну, что ж, начнем знакомиться с местными развлечениями...
   Птеродактиль бродил по берегу. Он нагнулся, и что-то изучал. Совсем как курица, - подумала Катя. Она вспомнила тот сумасшедший штопор... Как они ворвались внутрь колодца... Тошнота подкатила к горлу, но быстро прошла. Катя поднялась, подошла к демону.
   - Что это за место? - Спросила она. Здесь, вроде... Канары?
   - Ка... Нары? Натурально. Пятый уровень Ада. А что?
   - Давай-ка ты, обратно, дружок, спрячься. Как раньше.
   - Как скажешь, госпожа.
   Демон начал постепенно уменьшаться в размерах, как надувная резиновая игрушка. Катя, разинув рот, наблюдала его трансформации. Когда птеродактиль стал размером с цыпленка, он прыгнул, и молниеносно влетел к ней в рот, который она так и не успела закрыть. Там он снова пробрался на свое место, в левой половине черепа, ближе к затылку.
   Когда мы соединяемся, я немного меняюсь, - заметила Катя. Все на своих местах. И песок и "море". Ничего не остается, кроме как затеять купание. Она сняла одежду, и сложила стопочкой. А сама вошла в воду, и стала продвигаться дальше от берега. Оттолкнулась и поплыла. В воде, вроде, что-то мельтешило. Катя проплыла немного, потом нырнула с открытыми глазами. Здесь она и увидела, что в этой, черной снаружи, но на самом деле вполне прозрачной, воде, - суетятся люди. Они как медузы. Такие у них тела. Они не смогли бы жить здесь нигде, кроме Стикса. Море оказалось полным жизни.
   - Этой водой можно дышать, как воздухом, - проговорил демон.
   - А на черта мне надо? - Ответила она выныривая.
   Катя поплавала еще немного. Потом вылезла на берег. Было не холодно. Все равно, как сохнуть рядом с печкой. Вот загореть, - навряд ли получится. Купание оказалось приятной и полезной процедурой. Катя надела свою одежду, и немного отошла от берега. Она взошла на возвышение и огляделась. Лишь песок, кости, несколько камней да утес вдали. А вот со стороны моря, - наблюдался островок, с каким-то, громоздящимся на нем, строением.
   Как-то надо было попасть туда, на этот островок. Вплавь - слишком далеко, да и глупо. Весь Стикс не переплывешь... Не остается ничего иного, кроме как снова прибегнуть к демонским штучкам.
   - А не мог бы ты превратить меня... Во что-нибудь летающее.
   - Почему не мог? Можно.
   - Например, в летучую мышь!
   - Нет. В мышь не получится.
   - Почему?!
   - Натуре она твоей не соответствует. Не кровожадная ты. И не привыкла прятаться. Стрекоза подойдет.
   - В какую-то жалкую стрекозу?! Еще в вошь предложил бы...
   - Вошь тоже не подойдет. Ты никогда не была вошью... А стрекоза не жалкая. Даже слон бы выглядел убого, будь он размером с муху. Стрекоза будет твоего натурального размера.
   - Ну, давай попробуем.
   Голова ее стала клониться к земле. Из грудной клетки выросли лапки, на которые она и опустилась. Ноги срослись, а за спиной, под плечами, появились крылья. Обзор тоже изменился. Теперь она наблюдала предметы расплывчатыми, слегка искаженными, словно бы, через налитую маслом, круглую бутыль. Какие формы теперь приняли рот, и то, что было носом, - об этом Катя старалась не думать... Да, может, я теперь даже и привлекательна, - подумалось ей. Для особей своего вида... Она попробовала взлететь. Это включило работу крыльев, чисто рефлекторную, и стрекоза поднялась в воздух. Все движения и действия, необходимые для полета, получались чисто инстинктивно. Они уже были заложены в образе стрекозы.
   Двигалось новоявленное насекомое стремительно. Оно порывисто набрало высоту, а потом полетело прямо к островку, с футуристического вида строением, куда и намеревалось попасть.
   Самой летать удобнее и надежней. - К такому выводу пришла Катя, попробовав оба способа. Конечно, не получишь столько удовольствия, как верхом на птеродактиле, но не так устаешь, и риск свернуть шею гораздо меньше. Правда, полет вместо грандиозного, экстремального триумфа, превращается в обыкновенную рутину. Заурядное дело, которое не то, что не вызывает восторга, но его и делать-то лень.
   Двигалась стрекоза быстро, и не понадобилось много времени, чтобы лапки ее вновь ощутили под собой теплый песок островного берега.
   - Верни мой обычный вид, - приказала она.
   Демон ничего не ответил, но через несколько мгновений она оказалась лежащей животом на песке, и старалась опять сфокусировать зрение обычным для человека способом. Катя присела на ноги, и только подивилась, насколько способ зрения стрекоз отличается. Есть различие даже в восприятии мозгом той картинки, которую воспринимают глаза. Фасетчатый, маслянистый, асинхронный взгляд, с широким полем обзора, желтизной, и плохой резкостью.
   Катя порадовалась вернувшейся четкости зрения. Перед ней во всей красе предстал еще один образчик демонской архитектуры. Здание высотой, этак, этажа четыре с половиной, выполненное в форме куба. Опять же, черт возьми, наклонного! Почему-то такие понятия, как прямота и симметрия, - не пользовались здесь популярностью. А такой инструмент, как отвес, - толи намеренно игнорировали, толи забросили в Стикс по бесшабашности.
   А материал был вполне основательный. Кладка из больших каменных блоков, на цементе. Не таких больших, как в египетских пирамидах, на Земле. - Поменьше, конечно; но, тоже, в таком духе.
   Катя обошла кругом, исследуя, где же вход? Вход никто и не думал скрывать. Совсем наоборот. Не длинная, крутоватая каменная лестница, своим видом призывала посетить дворец.
   Хоть ее и не приглашали, Катя посчитала уместным зайти. Ведь место было не особенно населенным, если не считать обитателей Стикса, конечно. А они, точно, не в счет.
   Они свое, во дворцах, уже отсидели...
  
   Так, никакого приглашения здесь можно и вовсе не дождаться. Но это еще не повод отказываться от общения. Катя поднялась по ступеням наверх, и потянула ручку массивной двери. Дверь отворилась, и Катя, через коридорчик, попала в тронный зал. Почему-то здесь принято, чтобы центральный вход вел в тронный зал, через небольшой коридор, или прямо. А сам внешний вид дворца, - должен символизировать характер его хозяина. Катя догадалась обо всем этом, отметив некоторые соответствия.
   Демон - хозяин дворца, - сразу чванливо заорал на нее, что она не туда приперлась, и что, мол, шляется всякая дрянь по Аду.
  
   - Совсем от рук отбились! Никакого порядка. Прикажу в огнянную! - Орал на нее уродец небольшого размера. Безобразный и непропорциональный.
  
   Катя сама не поняла, как некий энергетический жгут, вызванный напряжением ее воли, вышел из ее живота, чуть ниже пупка. Руки ее растянулись, но основной силой был этот невидимый эластичный луч, как резиновый экспандер... Она схватила грубияна, хоть до него и было приличное расстояние, и так впечатала его в стену дворца, что тот сразу поумнел. После того, как смог говорить вообще.
  
   - Добро пожаловать, - сразу затарахтел он. Рад приветствовать Вас у себя в гостях!
   - Дашь по морде, - сразу уважать начинают. - Без церемоний заявила ему Катя.
   - Всегда буду рад принять Вас у себя! Заходите при любой возможности! - Демон окончательно принял ее за свою. Я почти всегда здесь нахожусь, а посетителей не так много, - продолжил он. Дичаешь здесь, от одиночества... Прошу покорно, извинить.
   - А я вот, путешествую. - Ответила Катя, проигнорировав извинения. У вас, здесь, в пятом круге, премиленько! Люблю море, знаете ли...
   - Да. Отличные виды. Надолго к нам?
   - Рада бы и насовсем, но не могу. Дела не терпят праздности... Но есть здесь достопримечательность, которую нельзя не осмотреть. Какого Вы мнения о Церкви Сатаны?
   - Пустая суета. Морали, проповеди, - обычная людская блажь... Но если Вам интересно, пожалуй, развлечетесь.
   - А как удобнее добраться? Покажете направление?
   - Да. Пойдемте...
   Хозяин дворца прошел к выходу, пригласив Катю знаком, следовать за собой. Спуск по ступеням давался ему с заметным усилием, из-за коротеньких ножек. Он подошел к линии прибоя, и показал ей вытянутой рукой.
   - Вплавь, или по воздуху, вон там, где-то...
   - Благодарю. - Катя запомнила направление.
   Она чуть отошла, легла на песок, и отдала мысленное распоряжение превратить ее снова в стрекозу. Опять из солнечного сплетения выросли лапки, а за спиной крылья, и взор стал широким, мутным и желтоватым. Теперь оба глаза не смотрели одновременно на один и тот же объект, а в разные стороны. Воспринимали различные участки сразу. И мозг был настроен на такое восприятие.
   Хозяин замка наблюдал, как его гостья поднимается в воздух. Когда насекомое элегантно выпрямило туловище, заработало крыльями, набрало высоту, и стало удаляться, он с облегчением вздохнул, и, развернувшись, пошел обратно.
   Конечно, он доложит наверх, обо всем, что произошло. Но, все-таки... Она напомнила о чем-то... Не то, безвозвратно утраченном, не то, - и вовсе недостижимом... Быть может, о возможности существовать без костылей. За пределами этого пространства, быть может...
  
   Гигантская стрекоза летела над Стиксом, следуя указанному направлению. Попробовала повернуть голову, вышло не очень. Голова вращалась немного вокруг оси. Но, все равно, было видно почти все вокруг. Лишь рябь на черной поверхности, везде вокруг. Да еще туманные, светящиеся оранжевым, небеса вверху... Лишь налегать на крылья, не сбиться с курса, вот и все.
  
   Вот, вдалеке, на горизонте, появилось темное пятнышко... Местный развлекательный центр? А почему бы и нет? Со скукой, - даже в Аду как-то борются...
   Катя направилась прямо к этому появившемуся объекту. Летела она быстро, и довольно скоро объект приблизился.
   Это была церковь. Ни больше, ни меньше. В центре Ада. Катя приземлилась рядом с берегом. Здесь она снова вернула себе форму человека. Никого на пляже не было. Она перевернулась, и отдохнула некоторое время, так и оставаясь лежать плашмя на песке. Церковь. В Аду. В самом его центре... Ну и дела!
   Здание было массивным, и квадратным в основании, без затей. Белые стены, без изображений и надписей. Наверху, массивным лингамом, темным и поблескивающим, как головка возбужденного пениса, взмыла в небо округлая глава православного купола. Купол блестел тяжелым и дорогим темным сиянием. Венчал купол такой же платинированный крест. Крест был не православный, а прямой. Просто, пересечение прямоугольников. В основании креста, - традиционный полумесяц, рогами вверх.
   Катя подошла ко входу и открыла дверь. Сюрпризом был низкий и узенький лаз. Горизонтальный, ведущий внутрь храма.
   Ну, что ж. Назвался груздем, так полезай в кузов... И Катя полезла. Чтобы войти в эту церковь, сперва надо немного проползти на четвереньках. Так, очевидно, было задумано изначально. Катя смогла выпрямиться только внутри. Она пошла поближе к царским вратам. По сторонам стояли скамьи, на которых и сидела реденькая публика.
   - Вы неофитка? Добро пожаловать к нам! - Приветствовал ее черт, читавший проповедь.
   Мордочка в коричневой шерстке, рога, пятачок... - Пастором был натуральный черт!
   - День добрый, - ответила Катя.
   - Для того чтобы войти в наш круг, стать одним из членов нашей Церкви, - требуется пройти посвящение. Готова ли ты выполнить это?
   - А что надо сделать? - Наивно вопросила неофитка.
   - Сейчас объясню. Подойди сюда, дитя мое!
   Катя подошла.
   - А теперь поцелуй меня! - Заявил черт, нагибаясь низко, и поворачиваясь к ней задницей.
   Красная, как у обезьяны, жопа, глядела прямо на Катю, и ждала поцелуя. А может, там было какое-то лицо... Трудно сказать. Могло так показаться.
   Катерина немного отодвинулась, торжественно присела на одно колено, второе же отвела как можно дальше назад. Немного приблизила к жопе свое лицо. Затем, с размаху отвесила по ней мощнейший пинок той ногой, которую отодвигала для этого специально. Черт кувырком полетел в стенку, свалив при этом и подставку, и требник, с которого читал.
  
   Публика заулыбалась. Пошел тихий ропот. Потом все замерли, ожидая продолжения таинства.
   - Но, дорогая моя! - Пропищал, наконец, пастор, кое-как поднявшийся на ноги. Ты же должна была поцеловать мой зад!..
  
   - А разве, по понятиям Ада, пинок не эквивалентен поцелую?
  
   Толпа оживилась. Да! Да! Именно! Конечно, равнозначен! Является полноценной заменой! - Загомонили они.
   - Нельзя не признать, дитя мое, что так и есть, - отвечал пастор. Теперь ты одна из нас. Будем знакомы: Я - мастер Леон.
   - А я Катя.
   - Приветствую, и рад принять тебя в лоно Сатанинской Церкви!
  
   - Слава Сатане! Слава Сатане! - Загомонили со скамеек.
   Когда шум стих, пастор снова продолжил проповедь:
  
   - Дорогие соратники! - Вещал он с кафедры. Все мы знаем, как жесток Бог. Братья и сестры, мы благодарим Сатану, за то, что он освободил нас от рабства! От вечного проклятия и мук бесполезного служения Деспоту Богу.
   Мастер Леон прошел в ряды прихожан, и приблизился к совсем юной девочке, взял ее за руку, и помог встать.
   - Дитя мое, поведай нам, что привело тебя к нам. Расскажи нам свою историю. - Почему ты добровольно отказалась от мира Божия, и пришла к нам, хуля Господа?
   Девчонка проследовала к кафедре, и начала свое повествование:
   - Меня изнасиловали семь пьяных мужиков, одним из которых был мой отец. А затем забили до смерти. "Грязная сука, ты совратила нас, потаскушка!" - орал один из них на меня, когда другой пинал меня ногами. Я потеряла сознание ненадолго, а потом пришел ангел... Он сказал, что я нужна Господу. Что Господь всех любит.
   - Так почему же ты не последовала за посланником Господним? - Вопросил Леон.
   - Зачем они мне? При жизни Господь не вспомнил обо мне. А теперь я не желаю знать Его. Разве Бог или ангел, хоть кто-нибудь, помогли мне? Нет. И теперь я не имею причины воспринимать их всерьез. Когда они были так нужны, где они находились?.. Вот, пусть там и сидят, мне без разницы.
  
   Девочка продолжила в том же духе. Рассказала, что жилось ей тяжело. Что отец ее был дебошир, придурок и дрянь. И пил, чтобы проявить свою натуру наилучшим образом. А смерть оказалась лучшим из того, что случалось за всю ее жизнь.
   Катя не стала дальше слушать. Все это ей было понятно. Все эти истории похожи. Она обратилась к рядом сидящему мужчине:
   - А Вас что привело? Не все же столь неудачливы, как эта девочка?
   - Не столь. Но, тоже не везло. Мне семью надо было как-то содержать. Брал кредиты. Потом еще делал долги, чтобы погасить предыдущие долги.
   - Как пирамида, что ли? - Спросила Катя.
   - Точно. Только вершиной вниз. Пирамида убытков. Скорее, - яма. У меня семья... - Вспомнил он с сожалением. В конце концов, я - повесился...
  
   - Так давайте утешимся, братья и сестры! - Возопил мастер Леон. Познайте друг друга, ибо Бог есть любовь!
  
   Прихожане повскакивали с мест, и полезли ближе к кафедре. Некоторые, правда, остались на скамьях, и лишь наблюдали происходящее. Катя тоже была только зрителем. А остальные прихожане, тем временем, яростно совокуплялась друг с другом, образуя случайные, и довольно причудливые, сочетания. Сам пастор не принимал участие в оргии, а только наблюдал стоя, отойдя к стене.
   По церкви распространился отвратительный запах тления, вызванный ничем не сдерживаемой похотью.
   - Какая радость осеняет нас в эти минуты!.. - Гнул свое мастер Леон. Дети мои, возблагодарим же Дьявола за мгновения освобождения и удовольствия, дарованные нам! Аве Сатана!
   - Аве Сатан! - Проревел приход.
  
   Лишь Катя прошептала незаметно, сквозь зубы, вопрос: А причем здесь, вообще, Сатана?.. К счастью, ее никто не услышал. Бог, возможно, не так хорош, как мы надеемся. Но вытекает ли из этого факта, что Дьявол хорош?.. Вонь от удовлетворяемой, как придется, похоти, - пошла на убыль. Прихожане потихонечку натягивали свою одежду, и шли на выход. Это оторвало Катю от тревожных мыслей. Некоторые прихожане, в основном дети, тоже не участвовали в групповом совокуплении, а оставались сидеть на скамейке, как и она. Участие в оргии было добровольным.
   Катя тоже поднялась со скамьи. Служба закончилась, но не все еще вышли из церкви. Невдалеке от алтаря, кой-то старик с седой бородой, и в лохмотьях, - продолжал пассивно ублажать мальчика с небольшим членом. Катя подошла к иконе на правой стене; той, что ближе к выходу. Она собиралась получше осмотреть храм.
  
   Христос! Все - как полагается. Раскинул руки...
   Нет. При ближайшем рассмотрении оказалось, что это был все-таки не Христос. Полуголый мужчина, в крестообразной позе, с бледной кожей, увяз в паутине! По нему ползали мелкие твари... Нет, не пауки. Люди. Ростовщики, деляги, начальники, какие-то бабы... Катя оценила замечательный художественный эффект адских живописцев: бледное изможденное тело мужчины выступало из темноты с разведенными руками. Издалека картина казалась изображением распятия.
   Катя перешла к следующей иконе. Той, что висела ближе к алтарю. На ней какой-то человек смиренного вида, не то монах, не то, просто, слишком добропорядочный член общества, стоял на коленях. Он молитвенно сложил руки, и возвел очи горе. Сколько мольбы, сколько надежды было в его взгляде!
   И все бы было, как положено, и в духе традиции, если бы на иконе было только это. Но сюжет тем далеко не ограничивался. Какой-то наглый тип с вздыбленным членом, с видом хозяина жизни стоял перед беднягой, и чего-то ждал...
   Катя перешла к противоположной стене, и продолжила изучать сатанинские иконы. Сюжет следующего полотна был прост и не затейлив. На нем изображено, как римские легионеры изнасиловали по очереди ребенка, и, уже мертвого, бросили в канаву. Когда один из них швырял уже посиневшее тельце в неглубокую яму, а другой вытирал еще вздыбленный член, - вот этот момент и был изображен.
   Катя перешла вдоль стены, дальше от царских врат. Эта икона, как и противоположная, с распятием, не несла эротической окраски. Но на ней был изображен сам Дьявол. Люцифер восседал в образе громадного черного козла. Если отойти подальше, то построение изображения становилось очевидным. Два здоровенных черных рога торчали верхними зубьями перевернутой пентаграммы. Двумя другими зубьями являлись разведенные в стороны колени Самиеля. Одна рука держала горящий во мраке факел; другая же, была опущена вниз, и указывала на полумесяц. Козел имел женские груди. А завершали картину Бафомета, - мужчина и женщина, которых Дьявол держал на цепи, как собак.
  
   Дьявол напротив распятия... Катя оценила иронию. Когда в церкви остались лишь они с Леоном, Катя задала вопрос:
   - Почему потолок так низок?
   - Церковь двухэтажная. Наверху храм для демонов.
   - А могу я осмотреть и его?
   - Конечно, - ответил Леон, приглашая ее, жестом, подняться по неприметной лестнице. Мы исповедуем свободу во всех ее проявлениях. Какие могут быть секреты? - Высказал он ей.
   Катя поднялась наверх. А вслед за ней и Леон. Отделка верхнего храма была куда проще. Демоны не тревожились о святости и торжественности этого места. Они, вообще, никогда не придавали особой важности чему-то неизвестному, если только это не находилось непосредственно у них перед носом. Они просто, в силу своего строения, не могли верить ни во что; а понимали лишь рациональный, холодный расчет.
   В помещении царил беспорядок. И не было никаких икон, а в середине, ни к селу, ни к городу, стоял большой обеденный стол.
   На столе же, - валялись объедки. Катя с ужасом различила в выброшенном, недоеденном куске, - ручку младенца...
   - Что это?.. - Спросила она пастора.
   - Демоны принимают причастие...
   - Откуда берутся младенцы?
   - Групповые развлечения людей не проходят бесследно. Если они рожают, то...
   - Новорожденные идут на корм демонам?
   - Да.
   - Ужас... А они знают? Там, внизу?
   - Все до единого. Информация должна быть свободной!
   - И, все равно, продолжают развлекаться как раньше?..
   - Они получают удовольствие. Мы исповедуем подлинную свободу. Если люди хотят наслаждений, - то получить желаемое - это их право. Нельзя мешать.
   - А те, кто остается в стороне? Кто не хочет принимать участие?
   - Любая позиция достойна уважения. Никто никого не собирается принуждать.
   - И никто не освободит от последствий, собственных действий?
   - Совершенно верно, - подвел итог Леон.
   - Они же причиняют муки своим праздником влечения. Их детей пожирают демоны!
   - Более того, они сами отдают детей. Но это не совсем младенцы. Открою секрет: Они не вполне настоящие. Вроде многоразовых макетов...
   - Настоящие или нет, все равно, - это гнусно!
   - Да, это зло. - Урезонил Леон.
   - А куда, вообще, деваются потом прихожане?
   - А... Почему ты спрашиваешь?
   - Отвечай.
   - Они опускаются вниз...
   - И, конечно, уже не в роли вольных слушателей?
   - Да.
   - Все просто, Леон. Зло наказуемо. На этом Ад стоит. Может, еще где-то и возможно избежать заслуженного наказания, но не здесь!
   - Все так...
  
   Вот, все и объяснилось. Церковь Сатаны, - была еще одной западней, поставленной Господом. Хоть она и сатанинская, но все же, это подлинная, самая настоящая, церковь! Западня, поставленная с целью уловить тех, кто выскользнул из всех прочих сетей, и остался свободным...
   Очередная ловушка для души. Только и всего. Господь, должно быть, рядом...
   - Могу я узнать, где находится сам Сатана? - Поинтересовалась она у Леона.
   - Князь Сатана путешествует в мире. Он стремится быть ближе к людям...
   - Кровожадный клоп и палач... - Пробормотала Катя.
   - Зачем же так резко? Это несправедливо. Чтобы обрести материальную оболочку, необходима кровь живых. Таковы условия реального мира. Ничего личного.
   - Просто замечательно. Разыгрывать правосудие над теми, без крови которых нельзя обойтись...
   - Послушай, Катерина. Подобные обвинения можно бросить кому угодно. Даже, самому Господу. Зачем тебе это надо?
   - Мне нужен ответ на вопрос: "Где Господь?".
   - Час от часу не легче. Ты в своем уме?
   - А ты?
   - Я в порядке.
   - Тогда ответь на мой вопрос.
   - Я не знаю. Откуда мне знать?
   - Ты ж пастор! Чему ты можешь научить публику, если не знаешь о Господе? Кто же знает, если не ты? Сатана?
   - О, нет. Он здесь не поможет. Эти вопросы превыше наших компетенций. С этим, - к самому Дьяволу.
   - А ты?..
   - Не вышел чином, - отрезал Леон. Но я здесь не единственный. Обратись к Люциферу.
   - Ну и кликуха... Я думала, Свет - от одного Господа... Что, и этот путешествует в мире живых?
   - О, нет. Император всегда у себя. Я провожу. Следуй за мной.
   Катя спустилась, вслед за пастором, вниз. Снова эти занятные иконы! - Отметила она, когда Леон подал ей знак следовать за ним, внутрь алтаря. Катя зашла за царские врата. А Леон, тем временем, содвинул столик, и тужился, поднимая тяжелую каменную крышку от люка в полу. Она подошла помочь. Как баран, на ощупь, - таким показался пастор, когда она дотронулась до его шерсти. Наконец, крышку удалось опрокинуть в сторону. Сразу, вслед за этим, Леон столкнул Катю в люк.
  
   Она не успела опомниться, и ничего не смогла сделать. Падение было стремительным. Круглые стенки колодца, выложенные серым камнем, - вот и все, что врезалось в память. Как она не расшиблась, - было непонятно. Может, демон защитил ее? Но, скорее всего, - так было устроено специально. Гости не должны сразу расшибаться о бетонный пол бункера. Это было бы неинтересно.
   В бункере ничего не было. Только высокий потолок, голые стены, и пол. У стены, в полумраке, восседал огромный черный козел. Такой же, какой был на иконе.
   - Что ты хочешь? - Пробасил он.
   - Найти Господа.
   - Зачем?
   - Чтобы лишить Его власти!
   - Я расскажу тебе... - Басил Козел.
   - Ты Самаэль, называемый, также, Люцифером? Император Ада?
   - Да, это я. А кто ты? Как ты сможешь сделать то, о чем заявила?
   - Не твоя забота. Будешь ли ты помогать в этом деле?
   - Если тебе удастся осуществить то, что я безуспешно пытаюсь проделать вот уже несколько тысяч лет, я награжу тебя!!!
   - Чем же? - Без особого интереса спросила Катя.
   Она хорошо знала, какой бывает награда Господа, а уж в благодарность Дьявола, - и подавно не верила.
   - Награжу тебя Цепью Антихриста!
   Козел продемонстрировал неподъемно-тяжелую, золотую цепь, с огромными звеньями. Какой громадной силой был наделен артефакт, - оставалось только догадываться... Могущество дурацкой цепи было огромным, только очень сильно гнуло к земле...
   - Нет.
   - Нет?
   - Повесь-ка ты ее себе на хер!
   - Хорошо. Если ты сумеешь ниспровергнуть Господа, я поделюсь с тобой Короной!
   Обладать такой же властью в Аду, как и император Люцифер, - плохого в этом не было ничего. Это было здорово! Только, навряд ли удастся получить награду... Дьявол не обманет, нет. Только, возможно, затея подобного рода, - это тропа, с которой нет возврата... Катя улыбнулась Люцифу.
   - Вот это по-нашему! - Ответила она. Итак, где-то в мире Божием, должно быть такое место, где возможно встретить Господа...
  
   - Такое место есть. Присядь...
  
   Там, откуда не возвращаются... - Начал Дьявол своим низким, ревущим голосом. Как ты, должно быть, уже знаешь, - Ад представляет собой пирамиду из девяти уровней, перевернутую вершиной вниз. Начальные круги заселены, всякого рода, мелкими, дешевыми душонками. Ничтожными, безличными, и ни на что не годными. Эти круги Ада, те, что ближе к основанию, наиболее обширны, ибо таких душ, - большинство.
   Три начальных уровня массово использует Господь, чтобы помещать туда новоприбывших, на время. Чтобы удостовериться: В достаточной ли степени дешевкой, - являются испытуемые? Настолько ли они ничтожны и безответны, чтобы быть хорошими рабами?
   Если души проходят испытание, - их забирают отсюда, чтобы они служили в обителях Господних.
   А те, чьи души тяжелы - опускаются вниз. Начиная с четвертого уровня, - они не могут выйти от нас. Чтобы не мешались в их "свободном" мире... Таковы правила. - Дьявол потряс рогом. Чем тяжелей душа, чем меньше в ней человеческого, тем глубже она опускается к вершине адской пирамиды.
   - На дно пирамидальной ямы? - Спросила Катя. А что на самом дне?
   - То место, откуда не возвращаются... О котором ты спрашивала.
   - И что там? Там я встречусь с Господом? Что там находится?
   - Чудовище чудовищ. - Ответил Дьявол. Зеркало Забвения - имя ему. Оно настолько ужасно, что все монстры Ада, - просто гороховые шуты, по сравнению с этим озером.
   - Включая и тебя?
   Дьявол нахмурил брови:
   - Включая и меня, - подтвердил он.
   - Так, это озеро? На самом дне Ада?
   - Озеро Небытия, - самое ужасное, что есть в мире божием.
   - И самое святое?
   - И самое святое... Лик Господень отражается в вечно покойной поверхности его... Если твое отражение попадет в озеро, - пути назад не будет. Все что отражается в Зеркале Забвения, - остается в нем навечно.
   - Это ужасно, - ответила Катя.
   - Оно способно свести с ума, даже если приснится во сне... Отражение твоей души попадет в озеро, и ты никогда не проснешься прежней.
   - Туда я и должна попасть?
   - Да.
   - Но мне придется пройти через шестой, седьмой, и восьмой, - уровни!
   - Об этом не беспокойся. Я помогу тебе.
   - Так отправь меня, через толщу глубин, на самое дно! Те, кто не признают Господа, обязательно попадут туда, за что бы ни брались, и что бы ни делали. Туда, с чего все началось, и где все закончится! Мне не навязать рабство и дегенерацию, доставь меня немедленно!
   Дьявол с шумом вдохнул, приблизил свою морду к Кате, и дунул со свистом, изрыгая огонь. Катю подхватило, и понесло.
  
   Стены бункера как-то раздвинулись у нее перед носом, самым странным образом. Вихрь, рожденный Дьяволом, нес ее по шестому уровню. Она видела... Бесформенные и дикие огненные столбы, в которых не было ничего человеческого. Лишь дворцы демонов-аристократов, возвышенные и пылающие, подобно раскаленному добела железу...
   Вихрь завладел ее телом. И ей показалось на мгновение, что в нее вцепилось множество лапок каких-то мелких существ. Они нежно удерживают ее, и волокут дальше, со страшной и неудержимой силой. Она видела вечно кипящие воды внизу, и угадывала крик страдания, исходящий из их глубин. Дьявольским образом вихрь пронес ее, безо всякого вреда, сквозь кипящие воды, и раскаленное дно, на новый уровень.
  
   Вечная ночь и гниение встретили ее в седьмом круге. Где корни адских деревьев высасывали соки из гниющих заживо. Страдание, мрак и разложение царили там. Странно, подумала Катя, что бы я здесь ни увидела, - всему есть аналогия наверху, в мире живых. Только наоборот... И там были любители высасывать все соки из совершенно беззащитных, полностью подвластных им существ... Ну а здесь, - сами превратились в компост... Рассматривать в седьмом круге было особенно нечего, и вихрь понес ее дальше, во тьму. В глубину. К восьмому уровню.
  
   Здесь... Уже начинались странности. Не было здесь ни жары, ни темноты, ни гнили... Сады, деревья, прохладный воздух... В чем же подвох? Где ловушка? Подвох был.
   Когда мы гладим котенка, то ожидаем вполне известного. Вот он прижмется к нам, мурлычет, ему приятно... А если, вместо этого, он раскроется пополам, и защелкнется, пробив нам ладонь железными зубьями? Когда ожидаешь одно, а получаешь совсем другое?
   Восьмой уровень был заражен алогизмом. Где дважды два... Уже не четыре. Где конфетка оказывается глистом, а котенок, - стайкой пираний.
   А разве так не бывает и в жизни? Хочет, например, ветеран, поменять квартиру, а вместо этого, - попадает на свалку... Подходит Иуда с поцелуем, а стража уже на подхвате... Видишь одно, а получаешь - совсем другое... Подлинное зло, - алогично по самой природе своей. Ребенок кричит, надеется, - сейчас его покормят, погладят, и в тишине дадут поспать. Но пьяные родители, в раздражении, бросают его в окно, чтобы не мешал своими криками... В различных разновидностях зла, непременно наличествует и алогизм, так или иначе.
   Не было здесь ни раскаленной лавы, ни ужасных монстров, ни жуткого полумрака. Уровень, на первый взгляд, напоминал самые обычные места из реального мира. Обстановка казалась обыденной... Но, лишь казалась! Как и все подлинное Зло, это была жуткая подделка под норму. И в деталях, если приглядеться, восьмой уровень напоминал некоторые полотна Сальвадора Дали...
   Наконец, земля раздвинулась, и вихрь повлек ее вниз.
  
   Катя провалилась в девятый уровень Ада, и очутилась, вдруг, у подножия вереницы гор. Заснеженную равнину окружали горы. Посреди равнины угадывалось озеро. Ни души, ни звука, ни дуновения, ни шороха. Ей пришли воспоминания, которых в ее голове быть не должно... Рассвет над равниной. Вокруг собачьи трупы... На руках у нее... Дальше образы обрывались. Катя только сейчас заметила, что дьявольский вихрь оставил ее. Ничто более не напоминало о нем. Только она сама. Никого здесь больше не было. По мнению многих, самое тяжелое наказание в тюрьме, - полное одиночество.
   - Они вмерзли в горы, - ответил ее демон на незаданный, но подразумеваемый, вопрос. Их души.
   Катя ничего не ответила ему. Предчувствие подсказывало ей, что это конец. Ее время вышло, как песок в песочных часах. Сейчас уходят последние песчинки. Дьявол мог не беспокоиться о своей короне. Тропа к озеру была последней в этом мире.
   - Благодарю тебя, мой демон. Ты хорошо служил мне. Пусть Бесконечность будет к тебе благосклонна... Оставь меня одну.
   Демон, конечно, не понял слов благодарности. То, что он делал, - было естественным. Служить человеку, - являлось для него таким же нормальным состоянием, как для людей, - дыхание. Лишь вместе с людьми их жизнь обретает смысл. Не будь Кати, - существование демона было бы пустым и бесцельным, как вращение мертвых, безжизненных планет.
   Катя отступила, а демон остался на снегу, в виде ее тени. Этот образ он решил сохранить навечно. Катя оставила тень позади, и, не оглядываясь, направилась к озеру.
   Без демона, сразу стало зябко и неуютно. Уже все равно. Тропы не было, но снег был неглубоким. Ее одинокие следы потянулись к озеру. Там, впереди, - Ничто. Холодные и крепкие объятья самой Бесконечности. Еще не поздно было бы свернуть. Но что за спиной? Безумие! Сумасшедший, марионеточный театр, не дающий ни заинтересованности, ни удовлетворенья! Погоня за миражами. Суета и вздорность существования. Зачем?..
   Она неотвратимо приближалась к Озеру Забвения. Чудовище? Навряд ли. Настоящее чудовище находилось сзади. Мыльный пузырь напрасного времени... Теперь у нее было лекарство.
   Теперь уже видно. Раскинувшееся, чуть в низине, Зеркало. Словно тончайшая, отражающая грань, отделяющая мир от Бесконечности. Озеро, вечно неподвижное. Катя подошла к берегу. В озере отражалось абсолютно все, как в луже из ртути.
   Она заглянула внутрь, на свое отражение.
  
   Странное озарение сошло на нее. Мысль, от которой не отделаться. Это не она смотрела на отражение, а отражение на нее. Из них двоих, - только отражение было реальным. Она же, - всего лишь тень. Проекция. Изображение, проецируемое на экран мира... Как и все остальные предметы!..
   Все ее прошлое, вся жизнь в мире, были мимолетным миражом, сном... Это зеркало всегда было в ее сознании. Просто было таким незаметным, что на него никто никогда не обращал внимания. Все предметы, все души, - все изначально находилось здесь. Никто никогда и не существовал по-настоящему... Прошедшее существование, - было всего лишь миражом скучающего сознания.
   - Твой мир неинтересен. - Сказала она Зеркалу. Мы уничтожим Тебя!
   - Вздор! - Ответил Господь, вышедший, внезапно, из тени.
   Старик Саваоф, возникший в Зеркале, был бородат и важен.
   - Что вздор? Что Твой мир ни на что не годен, или то, что твое время закончится?
   - И то, и другое. Я все про тебя знаю. За тобой следили...
   - Да я и не пряталась.
   - Ты упрямая, строптивая и ничтожная тварь!
   - Послушай, старик. Ты Сам, и твоя богадельня, - всего лишь иллюзорные образы, внутри вычислительной машины. Если ты не выполнишь наши требования, мы уничтожим машину, в которой ты находишься. Наш космический корабль вызовет уничтожение планеты Земля, вместе с подземным суперкомпьютером, внутри которого ты обитаешь.
   - Вы не сможете...
   - Давай проверим?
   - Какие требования?..
   - Ты должен стереть из своей гнусной машины все души, которые ты украл у Бесконечности. То есть устроить Конец Света.
   - Ваши требования безумны...
   - Так ты собираешься их выполнять?
   - Нет. Вы все лжете! Как такие жалкие прощелыги смеют угрожать мне? Уматывайте отсюда, ничтожные космические проходимцы!
   - Тогда мы уничтожим тебя.
  
   Катя отвернулась от образа старика Саваофа. Попятилась, разбежалась, и прыгнула в озеро. Когда голова ее, а затем и тело, ушли под поверхность, она в мире Господнем - перестала существовать навсегда.
  
  
  
  
  
   Эпилог
  
   Холод сдавил горло. Боль тысячи игл пульсировала на коже. Фхагоа не часто приходилось прибегать к анабиозу, и пробуждения все еще оставались неприятны для нее.
   - А... Где я?
   - На борту Джокера, где же еще? - Ответил механик.
   - А где Джокер?
   - На окраине Солнечной системы.
   - Так мы живы... А где Земля? Где Бог?
   Оказавшись снова в своем теле, Фхагоа стала лучше соображать. Только теперь весь маневр капитана стал ясен для нее. Капитан Ахут забросил ее внутрь Абраксаса вовсе не для того, чтобы передать какой-то непостижимый ультиматум. Она была для Бракосовского, - как красная тряпка для быка. Ее отправили внутрь, чтобы отвлечь внимание. Пустить противодействие Господа по ложному следу. Чтобы никто не помешал кибермеханику и капитану, тихо и аккуратно, скопировать все души. Выкрасть людей обратно... Голос капитана вывел ее из кратковременного забытья:
   - Земля, в данный момент, проходит процесс сжатия до размеров апельсина. Что же касательно местного бога, то вот... Не угодно ли взглянуть? - Капитан кивнул кибермеханику, и тот достал небольшой кубик с прозрачными стенками. Стенки засветились, и на них появилось изображение Андрея Бракосовского. Он продолжал свое божественное существование внутри этого небольшого компьютера-куба. Там он обитал в созданном им когда-то мире, планировку которого кибермеханику удалось скопировать. Только, никого там не было, в этом мирке. Ни одной души, кроме Развенчанного Бога.
   - Вышвырните эту дрянь за борт, - посоветовала Фхагоа. И сотрите координаты этого сектора галактики со всех носителей...
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"