Абзалова Виктория : другие произведения.

Город Поющей Воды

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    По Профессору. о единственном Темном эльфе НЕОКОНЧЕНО

  - Аридель! Аридель! Аридель... - в приступе безысходной муки и отчаянии он звал ее, свою музу и мечту...
  - Аридель... - крик боли и тоски возносился к вершинам лесных исполинов.
  - Аридель! - последний раз воззвал он, и проклял - и это имя, и себя: за то, что зов этот был безнадежен...
  - Аридель... - сжимая пульсирующие болью виски, шептал Эол во мраке своих покоев...
  Никто из немногочисленных слуг - не смел подступить к нему!
  - Аридель... - в последний раз вздохнул Эол, и мысли его обратились к сыну...
  
  Аридель Ар-Фейниэль, дочь Финголфина, сына Финве, Белая Госпожа Нолдор... Как забыть тот миг, как увидел тебя на холме... Бурное дыхание вздымало грудь, а тонкое лицо разрумянилось от скачки... И - дерзкая и властная улыбка играла на губах твоих, а разметавшиеся волосы рассыпались черными змеями по белому платью... И не испуганный крик стал ему приветствием, а смех:
  - Кто ты, властелин сумерек? И за чем явился сюда?
  - Кто ты - дитя лунного света, прекраснейшая из живущих? Кто... и как решилась ты оказаться в этих землях?
  И смех стал тебе ответом...
  
  Он был - из рода Тингола. Он шел - вместе со всеми... Он строил то, что следовало, но пламя Первой войны опалило его, хотя он и не участвовал в ней.
  Он не знал отдыха в своих исканиях, - ибо был неистов в алкании знаний! Ради этого - он сходил к непризнанным, ради знаний - ничто не могло устрашить его!
  И - так должно было быть: они сошлись - ищущий и ведающий...
  Темная мантия была облачением ему, и в мягких складках прятались изъязвленные руки... Свет Сильмариллов , - не здешний, другой, мертвенный свет, - освещал прекрасное лицо и темные очи, воплощающие в себе бездну...
  Бездну, в которой было знание.
  - Я пришел... Я пришел, что бы узнать! - Эол стоял, глодаемый бурей, и буря внешняя - была лишь жалким подобием бури в его душе!
  - Во многая знания - много печали...
  Голос его был подобен колоколу: мощный, но звонкий, глубокий и проникающий в самую душу... И Эол продолжал слышать его отзвук в своем сердце. 'Так вот каковы они, великие Валар, - подумалось ему, - и верно ли говорят, что Проклятый был когда-то первым среди них...'
  - Вижу, что так сильна твоя жажда знания, что ты не побоялся придти за ними к тому, кого твой народ, синда, считает первым своим врагом.
  - Разве это не так?
  - Разве я пошел войной на Аман, а не Валары пришли за мной? - возразил Черный, - Не странно ли винить меня в злом умысле, которым был изменен облик Арды, опустошенной и изрезанной Великим морем, в то время как я лишь защищал свой дом?
  В смятении стоял Эол перед Темным Валой, и спокойная улыбка Властелина Ангамандо уязвила его.
  - Великие Валар пришли дабы защитить эльдар от твоей воли! Увести в Благословенные земли... - он понимал, что сам отрезает для себя тот путь, что искал, но не мог остановиться - слишком глубоко въелось повторяемое веками!
  - Да, вашим именем была развязана эта война, но перечти предания, синда, если не помнишь сам: не сразу и не все последовали за Валарами. Почему же Авари не убоялись меня? И почему Валары не обеспокоились за них? И когда последовали вы за Ингве, Финве, и Эльве, ослепленными искусственным светом Валмара, почему останавливались народы эльдалиэ, стоило лишиться строгого присмотра Оромэ? Не значит ли это, что слишком многие скорее страшились конца похода, чем надеялись на него? Уж в этом-то не обвиняй меня!
  Впервые в голосе Валы проскользнул гнев, и устрашенный его силой, вздрогнул Эол.
  - Верно, что ты ненавидишь эльдар! - сказал он.
  - Трудно ненавидеть тех, кого когда-то учил... - проговорил тот, кого отныне не называли иначе, чем Моргот, Черный враг, и лишь печаль была в его словах, - А ведь я вас учил! И даже из аманиаров - самые премудрые: нолдор, - с радостью принимали те знания, которые я передавал им... Эльдалиэ первые отступили от меня.
  - Ты пролил кровь в Форменосе и сокрыл во тьме Сильмариллы...
  - Что же ты пришел к убийце и грабителю? - черным льдом сверкнули очи Властелина Тьмы, - Синда, не я вписал в ваши книги строки о том, что Сильмариллы поработили разум Феанора. Разве деяния его не были деяниями безумца? А ведь он не долго владел ими... Вы судите о том, чего не ведаете и не понимаете - свет, что несут в себе камни, гибелен для этой земли и живущих в ней, как гибелен был свет Дерев. И валарам прекрасно известно о том! Поэтому я сокрыл их в своей тьме, как сказал ты...
  - Что же, - так велико было изумление Эола, что забыл он о всякой осторожности, - И это свое деяние ты назовешь благом?
  - Хотел бы ты, что бы твой народ жил, как жили ваниары в свете Дерев: без цели и смысла, без желаний и стремлений? Не потому ли и Мелиан, хоть она и майа, и Тингол , хотя он и был в Амане, не последовали туда? - спросил вала, и на этот раз ярым пламенем вспыхнула тьма в его глазах.
  Эол молчал, не зная, что возразить на эти вопросы, ибо в самом деле не мог представить себе жизни, в которой есть место лишь созерцательному покою...
  - Ты растерян, - тон Темного был почти мягок, - А ведь я не сказал тебе ничего нового. Тьма так же необходима как Свет, ибо без нее - мир лишь половинка себя целого. Как могли бы вы видеть столь любимые вами звезды, если бы не было ночи? Увы, и среди валаров не все готовы признать это. Но ты - знаешь, и потому пришел ко мне. Подумай сам, прими свое решение, прежде чем еще вернуться.
  - Я не стану предателем своего народа!
  - Я и не требую того от тебя! Ты пришел ко мне сам, не я искал с тобой встречи! Но твои сородичи первыми отрекутся от тебя, если узнают, что ты говорил со мной. Мы оба знаем, синда Эол, что под любыми предлогами война будет длиться пока я в Средиземье, но уж не ждали ли вы, что я покорно буду носить цепи или вернусь в темницу Мандоса? Какого другого узника ты решился бы просить об этом?! - спросил Вала, и его слегка насмешливое спокойствие снова вспыхнуло яростью.
  - И для того, - обратился к нему Эол, - создал ты орков, и волколаков, барлогов, драконов...
  - Уж скажи тогда, что и Унголиант создал я! - в сердцах воскликнул Мелькор, - Если бы я создал эту тварь, разве оно не повиновалось бы мне беспрекословно? Что до остального - и ты носишь меч на поясе, синда!
  Он пожал плечами, немного успокоившись.
  - Я понимаю в чем причина вашего заблуждения об орках. Некоторые из них повинуются мне... Как повиновались бы всякой силе! Что же до остальных созданий - ты льстишь моей фантазии! Не все исходит от Эру, валар или от меня: преимущественно мы лишь направляем развитие... Доказательство тому хорошо известные тебе ноэгит нибин, появившиеся вовсе без чьей-либо воли! И, ответь мне, знающий легенды не только своего народа, но и народа наугрим : Аулэ уже учил детей своих языку, созданному для них, когда раздался гневный глас Эру ... Так ли уж не имели они своей жизни?
  Молчал в задумчивости Вала, и молчал Эол, принимая многозначность этой тиши...
  - Барлоги, - продолжил Мелькор, - Они - суть само пламя... Почему я должен заставлять огонь быть чем-то иным? Драконы, да... мои создания... моя удача! Хотя лишь немногие служат мне... остальные - свободны...
  Тон Властелина стал мечтательным, и эльф вдруг подумал, что наверное выглядит примерно так же когда говорит о какой-нибудь особенно любимой своей работе. И - странно и страшно было видеть отражение своих чувств на лице того, кого почитали воплощением зла. А он - говорил дальше: о том, что ты видел, знал, ощущал... О красоте ночи, о дороге во мраке, искании решения и постижении тайн. Этот дух никогда не пребывал в покое, - и отражением его клубилась и всплескивалась мгла в бездонных очах...
  
  С той поры сомнения зародились в душе Эола. Мудрое величие, виденное им, не могло быть маской. Льдом и пламенем, словно две черные звезды сверкали глаза Черного Валы, и в их сиянии даже свет сильмариллов был ничем! И прежде всех иных сомнений, помыслил Эол, что не мог мятежный айну, в своей гордыне презревший волю Эру, униженно молить о чем-либо! Даже побежденный. Потому что просто не умел... но как же... Снова и снова перечитывал он хроники и летописи, и новыми глазами всматривался в знакомые строки.
  'Подумай сам, прими свое решение...' - казалось, что исполненный мощи глас еще звучит в ушах эльфа.
  Мысль, посетившая его была почти кощунством: случалось, что победители глумились над побежденными, попирая саму память о них, но что бы высшие, творцы мира опустились до того же, подобно самому недостойному из тех, чьи руки когда-либо касались меча?! И снова всматривался он страницы, заполненные переданными валарами знаниями, и строка за строкой они потрясали его душу:
  'Был Мелькор превыше прочих айнур одарен мудростью и силой, владея частицами открытого каждому из его братьев'.
  'Одиночество породило в нем думы, неведомые собратьям. Эти помыслы и вплел он в свою музыку - ... и многие, что пели, сникли и мелодии стихли; а некоторые стали вторить Мелькору и изменили свои помыслы'.
  'И наконец стало казаться, что две песни звучат одновременно перед престолом Илуватара...'
  Скорбная красота одной и обманчивая цельность другой... Почему же раньше не задумался он, почему никто никогда не упомянул кому именно принадлежала каждая из двух песней? Ибо вот он, видел скорбную красоту, и слышал: 'Во многая знания - много печали'...
  Как же расценить слова Эру, обращенные к Ульмо: 'Ужели не видишь ты, как Мелькор объявил войну твоим владениям? Он придумал жестокий холод... Он создал зной и необоримое пламя...'
  Но разве злом был снег, укрывающий землю, и дождь питающий ее? Как может одно существовать без другого, следствие - без причины? Тогда к чему... ведь вот слова, подстрекающие к розни! И почему в истинное имя того, кто суть само зло, - говорит о любви ?! И ему знакомо одиночество, и потому - кому как не ему знать, что оно не терпит праздной игры ума, но способствует постижению...
  И так свершилось.
  - Ты будешь учить меня? - спросил он Владыку тьмы, вновь представ пред ним.
  Вала улыбнулся в ответ.
  - Не в моих правилах отказывать в знании, ибо само по себе оно не может причинить вреда...
  С тех пор о многом говорили они, и многое постигал Эол, из того, что ранее было недоступно ему: не придя во Тьму, Эол все же отступил от пути своего народа.
  Он всегда был молчалив и обычно погружен в свои размышления, не принимая участия в увеселениях, и лишь прозрачно-серые глаза синдара с благородного лица, казавшегося иным угрюмым, смотрели остро и в глубь, как полагается ученому и исследователю. Ни мрак, ни ослепляющий свет - не были препятствием для этого взгляда. Он стал чужим среди народа Тингола давно, но теперь все больше осознавал это. Безмятежность Эгладора стала тягостна ему, и когда Пояс Мелиан окружил леса Нелдорет и Регион , Эол покинул их, поселившись в Нан Эльмот. Даэдел, называли его - Темный эльф, - потому что не понимали.
  И он знал, что не поймут - знания его имели иной источник, который иные почитали отравленным...
  Во многая знания - много печали!
  
  
  Но никто - будь то эльдар или адан , и даже майар - не могут жить без любви. Такое подвластно только великим айну...
  Как же это было удивительно: слышать как забилось в бешеной пляске твое сердце, иссушенное исканиями истины, выжженное пламенем горна, и развеянное ветрами всех земель, что посетил он. И любуясь ею - Ар-Фейниэль, Высокой Звездой, - он вел ее к своему дому...
  Он привык считать себя более льдом, чем пламенем, и женскую красоту ценил более как эстет, нежели как мужчина. Как удивительно было осознать, что не только страсть к знаниям может снедать его.
  
  
  Он был красив, этот странный эльф, так любезно принявший ее в своем доме: нежно-золотистые волосы телери обрамляли строгое, даже суровое лицо, и ясные глаза не только своим цветом напоминали закаленную сталь. Он не называл себя войном, ведя жизнь уединенную, заполненную книгами, экспериментами и непрерывным собиранием знаний, - но с первого же взгляда становилось ясно, что он не только сильнее, но и опаснее в бою, чем многие выдающиеся бойцы из тех, кого она знала...
  Он был непонятен и загадочен как раз настолько, что бы пробудить в ней любопытство. Он был сдержан, но огонек восхищения, упорно горевший в безотрывно следивших за ней глазах, льстил более любых пышных восторгов... Ах, под этим взглядом - время попросту перестало существовать!
  Многое было забыто, многое было не понято, и многое - было понято иначе...
  Но никто никогда - не посмел сказать, что против своей воли оставалась Аридель Ар-Фейниэль в доме Эола, и что годы в Нан Эльмот были ей ненавистны!
  
  
  - Ты - мой учитель, и пойти против тебя, значит пойти против чести. Но по крови, я эльдар, и мое место там, хотя не по нраву мне ни возвращение аманиарэ нолдо, ни война в Арде, - говорил Эол.
  - Ужели думаешь ты, что я услаждаю себя битвами и зрелищем груд мертвых тел? Тешу слух криками боли и страха, денно и нощно измысливая новые ловушки? - рассмеялся Властелин, и смех этот пеплом горчил на губах, - Я знаю, как говорят обо мне... Удобное оправдание для собственных деяний, не так ли?
  Черный Вала помолчал в задумчивости.
  - Я знаю, что ты возразишь мне, - забывшись, он сделал легкий жест в сторону собеседника, и Эол вздрогнул, увидев его руку: обожженную кисть, стальной браслет наручника на изящном и сильном запястье, - Мне понятны горе и гнев сыновей Финве. Никогда я не желал смерти ни ему, ни его родичам, и лишь по случайности мой удар в поединке стал смертельным, ибо от ошибок и случайностей избавлены только те, кто избрал своей стезей недеяние. Пусть клятва их безумна, и по-прежнему безумие ведет их вперед, - мне жаль их... Их цена за свободу высока, но никакая цена не может быть чрезмерной! Не потому ли даже льдам Хелкараксэ и проклятию Манве было не под силу остановить Финголфина и тех, кто шел с ним? И Ингвэ, и народ его должны вдыхать свежий воздух и ветер из-за моря - отчего так, элда? Даже для вас, бессмертных, вечный покой оборачивается скорее карой, чем наградой! Для нас...
  Вала опустил голову, увенчанную тяжелым обручем короны.
  - Вот, Ауле, Яванна, и Варда, и сам Манве, - были они творцами, хоть и отдали свою любовь и заботу более землям за Пелорами, нежели здешним. Но ныне лишь почивают на лаврах и принимают славословия себе... К чему же самая долгая жизнь - если вся она как один день? Не знаю как тебя, синда, а меня более всего страшит безупречное совершенство, идеальное равновесие, ибо там, где оно есть - нет движения, развития... Нет жизни! Самым страшным злом я почитаю изобилие, ибо больше не к чему стремиться и нечего желать...
  И видя задумчивую улыбку, и обращенный в себя пылающий взор айну Мелькора, Эол верил каждому его слову, потому что так - не лгут. И потому, что каждое слово было созвучно его тайным чувствам.
  - Думал ли ты когда-нибудь о том, - с грустью продолжил Вала, - каким увидится вам благословенный беспечальный Валинор? Всем вам, познавшим настоящую жизнь. Тем, кто страдал и боролся, любил и ненавидел, обретал и терял? Тем, кто знает истинную цену и слезам, и смеху? Каким увидите вы прекрасный Аман, где нет холода, но нет и тепла... Боюсь, что вся его красота покажется вам... мертвой, лишенной души... А ведь смотреть вы будете не моими глазами! И уж тут нельзя будет сказать, что я исказил ваши помыслы! И потому, чем бы не кончились войны, какова бы не была моя собственная судьба - я уже победил. Ибо главное мое сражение идет не на просторах Средиземья, а здесь...
  Эол вздрогнул, как от ожога, когда узкая длань Владыки тьмы легла ему на грудь над сердцем.
  - Сокрушить можно любую крепость, но на этом поле пока побеждаю я! Раз уж даже ты, элда, пришел ко мне и слушаешь меня! Никого я не принуждаю служить себе, - в вихрящейся мгле его глаз скользнула усмешка, - Почему-то все приходят ко мне сами!
  Эол знал, что некоторые эльдалиэ и почти все люди действительно охотно служили Черному Вале и лишь три рода были друзьями эльдар. Знал, что ради атани Мелькор часто и надолго покидал свою крепость, войну же вел Саурон...
  Почему более всех любезны Владыке тьмы смертные дети Илуватара, а светлейшим Валар бессмертные эльфы? - раздумывал Эол. И было в этом какое-то извращенное любопытство и удовольствие: попытка понять то, чего тебе, эльдару, не дано, - видно слишком многое перенял он от Черного Валы, что мысль о чем-то невозможном лишь пробуждала в нем дух противоречия.
  Он вспоминал почти священный ужас, когда услышал беспечное признание:
  - Я отдал им почти всю свою силу, - слишком много, что бы сейчас все оставить! В их душах равно присутствуют и тьма и свет: нет ничего, что могло бы побороть мощь этого причудливого сплава! Кроме них самих... - усмехался Владыка Мелькор, - Что ж, это и называется свободой воли! И потому независимо оттого, на какой стороне они сражаются, они воплощают мой замысел. Никогда смиренное благолепие не станет уделом фиримарэ ! Я не всезнающ и не всесилен... Такое просто не возможно, потому что истинные законы мироздания не дано превозмочь никому! Законы эти не добры и не злы, - они есть... Правда, мне неведомы пути атани, после границы физической смерти, но то, что даю я им - не может быть лишним! Разве можно сказать: и один твой глаз видит, за чем тебе второй?
  И помимо воли восхищала Эола эта гордая дерзость, с которой он бросал вызов тому, что казалось незыблемым, что бы в следующий миг с мудростью признать свое подчинение законам вселенной.
  - Почему - они? - вырвалось тогда у эльфа, но Вала понял его вопрос.
  - Вам, элда, дано постижение, а им - понимание...
  И на мгновение проступила во всем облике айну такая неистовая скорбная тоска, что Эол больше не решился ни о чем спрашивать его.
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"