За окнами белый снег.
В чашке белый творог.
Я остановил бег.
Стою и слушаю звон
храма, что за углом.
Кажется, это сон:
для кого-то ещё есть Бог,
со святостью и добром.

Я разорвал круг
собачьей глухой тоски.
В этом помог друг.
У друга есть самогон,
кошка, жена и дом.
Кажется, это сон:
жить вот так, по-людски,
с церковью за углом.

Маленький городок
на перекрёстке дорог,
Брегелевский каток,
призрачный бастион
над крепостным рвом.
Кажется, это сон:
Церковь, семья и Бог,
и вечера втроём.

Если не брать в расчёт
кошку. Но кошка спит.
Время сквозь нас течёт.
Падает снег за окном.
Вяжется разговор
будто вязальным крючком.
Внутренний аудит,
внутренний ревизор

вместе с кошкой уснул.
Просто живи сейчас:
вот ужин, вот стол и стул.
Прошлого больше нет.
Будущее ещё
не появилось на свет.
Зато в настоящем у нас
всё плохо, но хорошо.

Белым бинтом снега
укутали всё окрест.
Замёрзла река Луга.
Но зимняя круговерть
не проникает в дом.
В прошлом осталась смерть.
Как говорит Эрнест:
Оля, будь мужиком!

Крепость снесли давно.
Из камня построили храм.
Стен этих жалко, но
лучше, когда страна
считает, что храм нужней,
чем крепостная стена.
Пусть крепости строят там,
где накопили камней.

Пусть холодам назло,
как бы в пути не продрог,
ты приходил в тепло.
Старость, болезни, тоска
когда-нибудь нас убьют.
Но это потом, а пока
кошка, и с нею Бог
хранят в этом доме уют.