Абрамов Виталий Васильевич : другие произведения.

Игры Богов: Шок и трепет

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Всему угнетенному миру, всем странах, где сейчас идет война с нехорошими звездно-полосатыми людьми, всем жертвам империй посвящается...

Виталий Абрамов

  
  
  
  
  
  
  

Игры богов:

Шок и трепет

  
  
  
  
  
  
  

Роман

27.05.2003.

Пролог

   "22 июля, суббота. Сегодня был замечательный день! Даже лучше, чем вчера! Утром Самира приготовила великолепный завтрак - эти маленькие булочки с повидлом к чаю - были просто объедение! Как же я потом наелся! Встать из-за стола не мог! Притворялся, что газету читаю, а сам боялся пошевелиться - так накушался!
   А потом зашел на несколько минут к Френсису. О чем мы говорили? Ах, да, я все хотел выведать у него секрет сливового напитка. Вот смеху-то было! Весельчак, однако, этот Френсис! Ах, друг мой!
   Затем еще о машинке стиральной поговорили..., нет, не буду все же покупать ту марку, которую он мне посоветовал, уж слишком она мудреная. Возьму ту, другую, что у окна в магазине стоит.
   Хотя, все равно, Самира решать будет. Куда уж мне.
   А в автомастерской все хорошо было. Вот только эти двое - Алекс и Андре меня с ума сведут однажды! Ни дня без спора! Все равно оба ничего не делают! Бездельники. Ладно, хоть "Мерседес" закончили. А то Джефферсон еще вчера спрашивал. Так ведь с этими лодырями что-нибудь быстро сделаешь?!
   Я купался сегодня? Вот смешно - не помню. Сегодня очень уж жарко было. Самира приходила, мы обедали на берегу, Алекс и Андре с нами были, потом куда-то умчались, сказали на пять минут, а самих до вечера не было (сам крыло красил). Что после? Жена ушла, а я пошел в мастерскую..., или искупался? Да, точно, доплыл до камня и обратно. Целых двадцать метров туда и еще двадцать обратно! Сорок! Да, теперь вспомнил. Как же я мог забыть такой рекорд?!
   На обратном пути из мастерской снова зашел к Френсису - он уже вернулся с работы и как обычно сидел, попивал свое пиво. И как он может пить эту гадость? Вот его сливовый напиток - это настоящее восьмое чудо света. Как же выведать у него рецепт?
   Ужинали с Самирой около семи вечера. Хороший ужин. До сих пор вспоминаю. Затем Марта пришла к нам, нет, не к нам, к Самире, и я опять улизнул к Френсису. Нет, все же возьму ту модель, что он мне советует. Она как-то получше будет. Нужно как-нибудь уговорить жену. Завтра посмотрим.
   А, чуть не забыл, надо будет завтра удивление изобразить по поводу покупки машинки. Самира же будет ждать с нетерпением, когда мы в Город поедем..., я удивляюсь, как она сейчас заснула - сегодня весь день довольная ходила.
   Да, немножко подшучу над ней - мол, обычный день, никуда не едем, зачем мне в Город, сегодня же выходной, и все такое. Вот, весело будет!
   Ну, все, спать пора. Да, много событий за день произошло. Есть что вспомнить.
   Ладно, дневник, до завтра. Куплю машинку, а вечером расскажу тебе, как было дело".
  

Часть первая, в которой на обычных людей

взваливают спасение мира

Глава 1

  
   Солнце только начало подниматься над холмом, окрашивая лес на противоположной стороне долины в дивные краски летнего утра. Птицы, почувствовав первые нежные лучи, сначала тихо, а потом все громче и громче, будто распеваясь, заголосили, тонко, сладко, так, чтобы не потревожить пока еще сонную долину. Деревья, постепенно оживая, в такт свежему легкому ветерку начали раскачивать своими ветвями и, шумя листьями, будто передразнивая птиц, запели свою, только им понятную песню. Наступал новый день и природа, отдохнувшая в прохладной ночи от вчерашнего зноя, вновь была готова жить и радоваться этому новому чудесному утру.
   Небольшой городок, уместившийся между двух длинных холмов, тянущихся с севера на юг, в будто для него созданной долине, еще спал. Но не долго ему оставалось нежиться в сладкой неге снов. Оживающая природа, просыпаясь и расцветая, уже не могла сдерживать своих чувств. Вкладывая в каждый луч солнца свою любовь, она все громче и решительнее стучалась в окна домов, как бы говоря:
   "Просыпайтесь, вы, люди, уж новый день давно настал! Ну, вставайте же, я знаю, он принесет вам много нового, того, чего вы, может быть, давно ждали, а может и то, о чем вы и подумать не могли!"
   Но в этом городке все всегда шло своим чередом. Размеренная, спокойная и безмятежная жизнь, быть может, была тем благом, которого многие ищут и которое не всем удается найти. Поэтому как бы не старалась природа, как бы не пели птицы, городок сбросил оковы сна лишь тогда, когда это должно было произойти.
   Только тогда начали открываться окна, заскрипели двери, где-то вдалеке послышался звонок велосипеда, на котором мальчишка-почтальон развозит почту, то там то тут появились голоса людей, звуки автомобильных двигателей....
   Наступило воскресенье, 23 июля.
  
   Али проснулся очень рано, невероятно рано для этого городка, для этого дня и, что самое главное, для него самого. Еще не открыв глаза, он понял, что день сегодня начался совсем неправильно, а, открыв их, лишь убедился в этом. На всякий случай, пошарив рукой по левой половине кровати, Али засвидетельствовал себе то, что уже знал: жены рядом нет!
   Протерев глаза руками и зевнув, Али Хафиз сел на кровати, бессмысленно уставившись в стену. Так он просидел несколько минут. После чего, прогнав утреннюю апатию и стряхнув с себя остатки сна, и решив разобраться в невероятном исчезновении жены, Хафиз вдруг услышал знакомые звуки, доносившиеся снизу из кухни. Он любил эти звуки, они означали, что жена что-то готовит, что-то обязательно вкусное. Но сейчас Али не испытал той радости, наоборот, эти звуки, а также отсутствие жены в постели удивили и насторожили его. Ни разу за их совместную жизнь, а надо сказать, женаты они были уже одиннадцать лет, не было такого, чтобы жена просыпалась, а тем более вставала раньше него. Обычно они просыпались одновременно, и это было абсолютно нормальным. Али никогда не задавался вопросом, почему так происходит, просто так было.
   Посидев на кровати еще немного, Али все же решил, что пора вставать. Поднявшись с постели, Али подошел к окну и привычной рукой потянулся к жалюзи: открывать их было его обязанностью.
   Затем, потянувшись, как следует, он прошел в ванную, чтобы умыться и привести себя в порядок после сна. Посмотрев на себя в зеркало, Али не заметил ничего странного и необычного. На него, как и всегда смотрело знакомое лицо человека лет тридцати пяти, с грубыми, но все же приятными чертами, с крупным носом, выдающимися скулами и глубоко посаженными глазами. Черные, но уже начавшие седеть волосы, как и всегда по утрам, торчали во все стороны, а на чуть смуглой коже явно вырисовывались следы оставленные подушкой. Нет, в зеркале Али не нашел ничего нового. И это было хорошо. Хафиз не любил перемены. Умывшись, а затем, одевшись в просторные домашние брюки серого цвета и темно-синюю футболку, Али вышел из спальни, чтобы спуститься к завтраку. По дороге он хотел, было, зайти в кабинет, который служил одновременно и библиотекой, и комнатой для отдыха, чтобы хоть строчку записать в свой дневник, но потом передумал и пошел по лестнице вниз.
   Самира Хафиз, услышав шаги мужа на деревянных ступеньках, вышла из кухни и, облокотившись о дверной косяк, встретила Али ласковой улыбкой.
   Увидев улыбающееся молодое лицо жены, обрамленное черными длинными волосами, Али как-то сразу успокоился. А, спустившись с лестницы и подойдя к Самире, заглянув в ее прекрасные карие глаза, он не увидел ни тени беспокойства и, уже совсем успокоившись, поцеловал жену и, удивляясь своим напрасным страхам, вошел в кухню.
   Самира тут же вошла вслед за мужем и, направившись сразу к плите, где ее ждали уже начинавшие пригорать блинчики, занялась готовкой, одновременно что-то весело напевая.
   Проснувшись сегодня раньше мужа, Самира ничуть этому не удивилась, даже обрадовалась - она так плохо спала сегодня, что утро было для нее в какой-то мере избавлением от мучительной ночи. Поэтому, лишь открыв глаза, она сразу же тихонько встала и спустилась вниз, на кухню, где взялась за приготовление завтрака. Надо сказать, что сон у нее не случайно был беспокойным. Она так долго просила мужа и так долго ждала, что когда Али все же уступил ей, пообещав, что купит стиральную машину, и что купит он ее в "следующее воскресение", а значит сегодня, Самира просто не могла дождаться этого дня. И ложась в субботу спать, она была так возбуждена от нетерпения, что еле-еле заснула, а позже, ночью, проснувшись, и вовсе не могла спать.
   И теперь же, стоя у плиты и жаря блинчики, Самира уже забыла про бессонницу, радуясь, что день сегодня выдался солнечный и ничто не помешает мужу поехать в Город. Ее мечта наконец-то сбывается!
   - Что-то ты сегодня рано встала, дорогая, - Хафиз сидел за столом и, держа в руках газету, просматривал последнюю страницу с новостями спорта. - Ведь сегодня воскресенье, и дел у тебя вроде и нет никаких?
   - Да что-то не спалось, вот я и решила, чем без толку валяться в кровати, встать и приготовить тебе что-нибудь вкусненькое, - Самира с улыбкой посмотрела на мужа.
   - Умничка, - из-за газетного края Хафиз улыбнулся в ответ. - Но все равно не стоило так уж стараться, сегодня же обычный выходной день!
   - Как обычный? - воскликнула Самира, и затем добавила с обидой, - ты что забыл, что ты мне сегодня обещал?
   - Разве мы на сегодня что-то планировали? - невинным тоном спросил Али, откладывая газету в сторону.
   - Ну, как же... ведь ты...мы же...сегодня..., - жена стала похожа на ребенка, которого после недели примерного поведения лишили чего-то обещанного, так что Али Хафиз просто не смог сдержать смеха. Самира, увидев лицо мужа, и сразу поняв, что над ней насмехаются, негодующе отвернулась, и больше не проронив ни слова, занялась блинчиками. Когда все было готово, она молча подала еду на стол и, затем сев рядом также молча уставилась в окно.
   - Ну что ты, любимая, не дуйся, я же пошутил. Невозможно было удержаться от шутки, смотря на твое счастливое лицо! Ну, прости меня, пожалуйста, - Али встал со стула и сев перед женой на корточки, обняв при этом ее колени и положив на них свою голову, посмотрел ей в глаза. - Ласточка, что ты...
   - Ничего, - Самира, надувши губки, демонстративно отвернула голову.
   - Слушай, любовь моя, я вот только сейчас подумал, а какого цвета машинку мне купить? - Хафиз знал, о чем спросить. Самира сразу повернулась к мужу, забыв про свою обиду.
   - Как это, какого цвета? А что, они бывают не только белые? - спросила она, немного растерявшись. - А... ну...я даже не знаю, я никогда не думала об этом. Надо пойти в ванную и посмотреть...
   - Ну, вот и сходи, а я пока поем, - Хафиз был доволен, что все обошлось, и теперь почувствовал голод.
   - Да, пойду, посмотрю. Ты пока ешь, а я ...надо обязательно решить, - Самира задумчиво встала и, теребя в руках тряпку, вышла из кухни. - И как я раньше не подумала... - Али услышал голос жены из холла и, улыбнувшись, принялся за еду. Все же день начался хорошо! Сейчас он поест, и пока жена будет выбирать цвет, а Хафиз знал, что это может продолжиться очень долго, он успеет подняться к себе в кабинет и заняться дневником. Хафиз мысленно улыбнулся, еще раз вспомнив про своего бумажного любимца. Со вчерашнего вечера он лежал нетронутым и ждал сегодняшнего утра, чтобы пополниться еще одной записью. Али специально не стал вчера вечером писать ничего подробного о своих переживаниях по поводу поездки в Город и покупки стиральной машинки, чтобы сегодня утром, полный эмоций и предвкушения, описать все свои чувства. А после, когда день будет на исходе, он вновь сядет за него, чтоб записать все что случилось за день.
   Необходимо сказать, что дневник для Али Хафиза был особенной вещью, даже не вещью, а скорее другом, с которым он разговаривал и которому он доверял все. Это не было болезнью, как может показаться на первый взгляд, ни какой-то прихотью. Просто, начиная с десяти лет, когда ему подарили его первый дневник, он заносил в него все, что с ним происходило. Сначала, это были небольшие фразы, быть может, одна две за целый день, а позже, когда это вошло в привычку, Али стал описывать все: и свои мысли, и чувства, и действия, в общем, всю свою жизнь в целом. Дневник стал частью его сущности, не проходило ни одного дня, начиная с его десятого дня рождения, чтобы дневник не пополнялся какой-либо новой записью. Жена знала об этом увлечении мужа и воспринимала его спокойно и с пониманием. И никогда в ее светлой головке не появлялось и мысли о том, чтобы заглянуть в дневник мужа. Хафиз и так рассказывал жене все, и в семье у них было полное взаимопонимание.
   Сейчас же, сидя за столом, Али, вспомнив про дневник, решил немедленно после завтрака подняться наверх и заполнить его до того, как он уедет в Город.
   Самира вернулась быстрее, чем ожидал Хафиз. Он оторвал глаза от газеты и весело посмотрел на жену. Но, увидев выражение ее лица, понял, что что-то случилось.
   - Ты уже решила, какого цвета будет машинка? - все же спросил Хафиз.
   - Нет, я не смогла. В ванной нет света, - медленно произнесла женщина.
   - Наверно перегорела лампочка? - нарочито беспечно спросил Али. - Сейчас я доем и пойду, поменяю ее.
   - И в холле нет света..., и в нижней комнате... - Самира прислушалась к холодильнику, потом тронула выключатель в кухне. - И в кухне нет света. Нигде нет света.
   У Али кусок блинчика застрял в горле: чтобы во всем доме не было света, такого в этом городке не случалось никогда! "Что-то не так сегодня!" - подумал про себя Хафиз. - "Что-то определенно не так с этим днем!".
   Самира молча села на стул. Али посмотрел на жену и с вздохом встал из-за стола.
   - Я, наверное, пойду, зайду к Френсису, - Али посмотрел на часы. - Думаю, он уже встал. Попрошу, он посмотрит, может, где линия оборвалась?! - С этими словами Али Хафиз вышел из кухни, а затем, обув тапочки для улицы и открыв в дверь, вышел из дома.
  

Глава 2

  
   Убранство каюты, даже по галактическим меркам, было роскошным. И, правда, такую роскошь можно было встретить лишь в личных кораблях великих императоров, да и то не во всех. А здесь, на отшибе галактики, она казалась неуместной и, даже, дикой. Но Боуш любил роскошь, и, считая себя потомком великих звездных королей и лучшим представителем своей расы, он всегда требовал величайшего почтения к собственной персоне, в том числе и в том, что касалось его личного комфорта.
   Сейчас, удобно устроившись в кресле, Боуш смотрел на экран на прекрасную голубую планету и мечтательно представлял как распотрошит ее до конца, вынет из нее все нутро, выкачает все ее ресурсы, а после, когда взять уже будет нечего, сделает из нее один из тех курортов, на которые валом валят бездельники со всех уголков галактики. "Да, это будет прекрасно!", - подумал Боуш, и, прикрыв глаза, уносясь в своих мечтах далеко-далеко, не заметил, как заснул.
   Негромкий, но настойчивый стук в дверь разбудил его. Недовольно, сквозь сон что-то пробормотав, он подтянулся в кресле, медленно сложил передние щупальца перед собой и, выругавшись про себя, вслух сказал:
   - Да, войдите.
   Дверь отворилась, и на пороге появился его личный секретарь:
   - Прошу прощения, Достопочтимый Боуш, к Вам советник Галактического совета, Достопочтимый Карри, с докладом.
   - Зови его, - голова Боуша дернулась от неприязни и по всему телу прошла волной мелкая дрожь. Он не любил Карри, этого выскочку с высокой моралью и, по мнению Боуша, слишком высокой самооценкой. Карри всегда мешал его планам, вот и сейчас Боуш не ждал от него ничего хорошего.
   Карри вошел в каюту твердой походкой, на четырех щупальцах. Верхние два щупальца висели свободно вдоль тела, а в других двух он держал какие-то документы.
   - Доброе утро, Достопочтимый Боуш.
   - Доброе утро, Достопочтимый Карри. Надеюсь, Вы с хорошими новостями?
   - Честно говоря, не знаю, чтобы Вы хотели услышать, но я принес отчет по состоянию дел на сегодняшний момент, - Карри протянул папку с отчетом, но Боуш, сделав нетерпеливый жест, произнес:
   - Давайте, вкратце, я потом ознакомлюсь с ним подробнее, - с этими словами он подпер голову правым верхним щупальцем и зевнул.
   Карри, как бы не заметив столь явного пренебрежения, продолжил:
   - На данный момент, планета полностью окружена нашими кораблями, и мы контролируем всю ее территорию. Корабли зависли над всеми материками и над главными точками водного пространства. Вся планета отключена от какой-либо энергии, производимой искусственным путем. Все передвижения просматриваются и контролируются. Они не смогут использовать против нас оружие, хоть сколько-либо существенное..., думаю, мы можем выйти на контакт, - закончил Карри, произнеся все это на одном дыхании и не сделав ни единой остановки. Теперь он ждал ответа.
   Со стороны казалось, что Боуш заснул и не слышал ничего из того, что только что доложил ему советник, но это только казалось:
   - Свои мысли можете оставить при себе, Достопочтимый Карри. Я сам знаю, когда начинать операцию. Думаю, что вам не мешало бы понять, что я здесь не для красоты и эта операция у меня не первая, - Боуш увидел, как галактический советник смутился и побагровел и продолжил уже более повелительным, но менее строгим тоном:
   - Необходимо немного выждать и дождаться того момента, когда паника поселится в мозгу каждого из этих никчемных..., как там они себя называют?
   - Люди...
   - Да-да, этих никчемных людей, тогда они не смогут ничего сделать, даже когда мы предоставим им эту возможность. Это должна быть хорошо продуманная операция. Сначала шокируем их, поселим в них страх, а затем заставим трепетать перед нами, чтобы они не смогли и думать о том, что что-то можно изменить. Да-да, так и назовем эту операцию - "Шок и трепет". По-моему, прекрасное название, - Боуш неприятно оскалился и громко засмеялся. - Эта планета будет нашей. Эта ничтожная раса не достойна такой прекрасной планеты. Это удел высшей расы, - Боуш посмотрел на экран, в центре которого находилась голубая планета и, казалось, забыл обо всем, обдумывая лишь какие-то свои мысли. Карри стоял, не говоря ни слова, и молча ждал. Он не мог первым нарушить молчание, поэтому ему приходилось терпеть. Все его тело было напряжено, верхняя пара щупалец, хоть и была опущена, все же находилась в неимоверном напряжении - было видно, как мышцы быстро сокращаются под кожей. Карри, от природы красный, как и все америсы, сейчас был темно бардовым, что говорило о том, что он нервничал.
   - Да, Достопочтимый Карри, вы можете быть свободны. Если будет необходимость, я вызову Вас, - Боуш на секунду обернулся к советнику и, сказав это, сразу же отвернулся обратно.
   Карри медленно развернулся и так же медленно вышел из каюты. Только когда дверь закрылась, он перевел дух и расслабился. Капли пота выступили у него на лбу. Секретарь Боуша, который знал абсолютно все, и от которого скрывать было нечего, вежливо и немного с участием, спросил:
   - Досталось Вам, Достопочтимый Карри?
   - Да уж, досталось. Еще немного и я подумал бы, что он меня съест. Еще пара таких аудиенций и мне можно отправляться на покой, - галактический советник вымучено улыбнулся и, немного приободрившись, пошел по коридору своим уверенным шагом.
   Секретарь посмотрел ему вслед, но ничего не сказал. Он никогда ничего не говорил, и поэтому его все боялись. Никто никогда не мог сказать точно, о чем думал первый секретарь Боуша, Клинто.
  

Глава 3

  
   Дом Френсиса Лоренса находился по соседству с домом семьи Хафиз. Это было высокое, может немного слишком высокое для двухэтажного дома, здание белого цвета с небольшими башенками по краям крыши. Хоть этот дом выглядел немного несуразно, все же Хафизу он нравился. Вот и сейчас, выйдя из дома и направившись к соседней калитке, Али подумал, что дом Френсиса красивый, а башенки по краям крыши очень даже украшают его. И все-таки, мысль эта была мимолетной, потому что голова у Али была занята другими, совсем не радостными мыслями.
   Весь сегодняшний день казался Хафизу чем-то из ряда вон выходящим, все было не так как всегда, и более того, с каждой минутой становилось все хуже! "Добра от всего этого не жди, - думал Хафиз, открывая калитку, ведущую к дому Лоренсов. - Так просто этот день не закончится".
   Пройдя по дорожке, Али уже хотел, было подняться по ступенькам на крыльцо, как вдруг дверь отворилась, и на пороге появился приземистый лысоватый человек с небольшим животиком и короткими, но крепкими руками. Клетчатая рубашка, темные штаны на подтяжках и тапочки дополняли его внешний вид. Это был Френсис Лоренс, человек доброго нрава, любящий дом, семейный уют и свою работу, в которой, по признанию всего города, он был профессионалом. Лоренс занимался ремонтом всего, что можно было починить, от тостера и микроволновой печи до систем отопления и канализации. Про таких людей говорят "мастер на все руки". Каждый раз, когда у кого-то в городке что-нибудь случалось, первым человеком, к которому все приходили, был Френсис Лоренс. Тот самый, который сейчас стоял на пороге своего дома и весело улыбался пришедшему гостю.
   Надо сказать, что Али пришел к Френсису не только потому, что он мог исправить все на свете. Френсис был другом Али, настоящим другом, с которым Хафиз был просто обязан поделиться свалившимися на него проблемами. А, кроме того, Али хотелось еще раз проконсультироваться по поводу будущего приобретения.
   - Неужели и у тебя света нет? - вдруг вместо приветствия спросил Френсис и, увидев озабоченное лицо друга, добавил: - Чертовщина какая-то!
   - Не то слово! - Али подошел к Френсису и пожал протянутую руку. - Неужто, и ты без света?! Что за напасть!
   -Да уж, странно все это! Эй, Марта! - крикнул Лоренс жене в дом, - Это Али пришел, я тут с ним немного поболтаю. У него тоже света нет, - Френсис опять повернулся к своему другу:
   - А ты заходи, что стоишь, пиво выпьем. Ты когда собираешься сегодня ехать?
   - Да вот даже и не знаю, - растерянно произнес Хафиз. - Хотел сразу после завтрака, да видишь, надо узнать сначала, что со светом.
   - За свет ты не переживай, дружище. Я сейчас возьму машину и съезжу на подстанцию, посмотрю, что там да как. Ты поезжай, а когда вернешься, уже наверняка и свет будет, - Френсис улыбнулся. - Эй, Али, ну что ты, в самом деле! Ведь сегодня воскресенье, выходной день!
   - Я знаю, - Хафиз попытался улыбнуться. - Просто как-то он начался неправильно, я даже в дневник еще ничего не написал!
   - Что, верно, то верно, день сегодня и, правда, не задался. Вот, например, моя уже успела уронить на пол пакет с молоком, а я только что буквально, спускаясь с лестницы, споткнулся об игрушки Джона, вот... - Френсис задрал штанину, обнажив огромную ссадину чуть ниже колена. - Еще и свет этот... ну ладно, хватит о грустном, подумаешь колено, и не такое бывало, а свет сделаем! Ты поезжай.
   - Да, ты прав, пожалуй, пойду, посмотрю, решила ли Самира, какого цвета будет машинка, и поеду, - Хафиз улыбнулся. - А ты давай, не бездельничай, сделай что-нибудь! - С этими словами Али сошел с крыльца и по дорожке направился к калитке. Открыв ее, он обернулся и помахал на прощание Френсису, а затем, уже более бодрым шагом направился к своему дому.
   Войдя в дом, Хафиз увидел пробегающую мимо него жену с большой свечкой в руке. На ее лице, как удалось заметить Али, застыло выражение полной сосредоточенности, с каким выполняют очень важные дела. "Видно, идея с цветом сильно заинтересовала ее", - подумал Али. - "Что ж, это к лучшему, хоть она не будет беспокоиться". С этой мыслью он поднялся наверх, переодеться. Пора было ехать в Город.
   Переодевшись и снова спустившись вниз, Хафиз подошел к столику, что стоял в холле, и взял ключ от гаража и от машины. Али хотел, было взять из шкафа фонарь (и почему Самира сама фонарь не взяла, а со свечами бегает?), но, подумав, что на улице солнце и, открыв ворота, в гараже будет достаточно света, не стал этого делать и, крикнув жене, что пошел подготовить машину, вышел за дверь.
   Дойдя до гаража, он отпер ворота и оставил их открытыми нараспашку. Света было достаточно, так что Хафиз спокойно вошел внутрь. Его "Рено" был далеко не новый, но зато выглядел ухоженным и работал исправно, поэтому Хафиз пока даже не задумывался о новой машине. Этот "Рено" уже стал членом семьи, а если учесть, что Али вообще не любил перемен, то тогда станет понятно, что такая, видавшая лучшие времена, машина делала в гараже у Али Хафиза, человека, владевшего автомастерской на окраине городка и знающего толк в хороших автомобилях.
   Хафиз обошел машину сзади и открыл багажник, чтобы посмотреть, хватит ли в нем места для стиральной машинки. На самом деле, эта операция проделывалась уже раз десять, но теперь, перед самой поездкой, он был просто обязан сделать это еще раз! Заглянув в багажник, Али ничего не увидел. Вообще-то, в багажнике ничего и не было, но Хафиз не увидел даже дна! Заглянув в багажник, он как будто погрузился в беспросветную мглу. Недоуменно подняв голову и посмотрев на улицу, Хафиз тоже не увидел ничего. Лишь когда глаза привыкли немного, он различил очертания забора и деревьев. Казалось, ночь опустилась на городок, но ведь было только около десяти часов утра! Хафиз осторожно, на ощупь, пробрался к выходу. На улице было не так темно, как ему показалось изнутри, но все же на солнечное утро было непохоже. Али задрал голову вверх и увидел множество огней на темном фоне неба. То, что это были не звезды, Али понял сразу, но разумного объяснения происходящему найти он также не мог.
   - Этого только не хватало, - вполголоса произнес Хафиз. - Мало того, что электричество выключили, теперь еще и солнце погасили! Никак, конец света наступил..., а в новостях ничего не говорили.
   Вдруг Хафиз услышал звук открывающейся двери и, повернувшись, увидел очертания фигуры Самиры, держащей в руках зажженную свечу.
   - Али, где ты? - спросила Самира, поворачивая голову во все стороны, ища его. - Али, иди сюда скорее, пожалуйста, мне страшно.
   Али направился к ней, а Самира, увидев приближающуюся фигуру мужа, быстро сбежала с крыльца и бросилась к нему в объятия.
   - Али, что же это происходит?! - прошептала она, и слезы хлынули у нее из глаз. - Это что, конец света? Али, мне страшно, - женщина всем телом прижалась к мужу. Хафиз, в свою очередь, обнял ее одной рукой, а второй стал успокаивающе поглаживать жену по голове.
   - Тихо, тихо, милая, все будет хорошо, не бойся, я с тобой, а значит, ничего не случится. Тише, родная, ну не плачь, пожалуйста...
  
  

Глава 4

  
   23 июля, воскресенье. Париж, Франция. Десять часов вечера.
  
   В зале заседаний саммита "Большой Восьмерки" в Париже было тихо. Невероятно тихо. За круглым столом в центре огромного зала сидело только восемь человек, президенты и премьер-министры стран - участниц саммита. Стало совсем темно, и света из окон, с улицы уже не хватало. Но никто не проронил ни слова, не послал кого-нибудь за свечами. Наоборот, около получаса назад все восемь руководителей попросили всех выйти. Своих пресс-секретарей они попросили успокоить людей, стоявших на улице перед зданием саммита. Дипломатов, помощников, переводчиков отправили во все концы города и близлежащие города, куда можно было бы добраться пешком. И все с готовностью бросились выполнять поручения, хотя никто не знал точно, что нужно делать.
   Сейчас же, в этом зале остались восемь человек, и именно они должны были решить, что делать дальше. А решать надо было многое.
   До того, как неизвестное энергетическое поле накрыло планету и прекратило всякую деятельность, связанную с передачей искусственно созданной энергии, начиная с прекращения работы всех электростанций и заканчивая остановкой работы всей техники, в Париж, где в это время проходил саммит глав "Большой Восьмерки", начали стекаться сведения со всех уголков мира о появлении НЛО повсюду на Земле. Огромные по размерам, иногда они перекрывали небо от горизонта до горизонта так, что в том районе, где это происходило, становилось темно, как ночью. Так, как семь из восьми руководителей находились не в своих странах, их просили вернуться в срочном порядке, для решения проблем. Начиналась паника и истерия..., но в какой-то момент все оборвалось. И теперь сведения приносились из ближайших городов пешком, на велосипедах, верхом на лошадях. О том же, что творилось в данный момент в мире, никто ничего не знал.
   Над Парижем тоже находился один НЛО. Он был относительного небольшого размера и висел в воздухе прямо над Эйфелевой башней. Вокруг нее, а также на самой башне, собралось огромное количество человек. Все это походило на какое-то столпотворение. Здесь были и различные сектанты, и националисты, и представители различных партий, религиозные деятели, верующие и простые люди, пришедшие только потому, что именно сюда стекались все новости и слухи. Здесь же находились и представители делегаций, приехавших на саммит, и пытавшиеся хоть что-то сказать людям.
   Шум толпы доносился и до зала заседаний...
   Французский президент встал из-за стола и подошел к окну. Отодвинув портьеру, он увидел город, темный и мрачный. То тут, то там появлялись и исчезали огни факелов, горели костры. Странный объект овальной формы по-прежнему висел в воздухе над гордостью Франции, и лишь маленькие огоньки то и дело пробегали у него по "брюху". Луны не было видно, но ее свет кое-где отражался в высоко плывущих над землей облаках. Глубоко вздохнув, президент Франции первый нарушил молчание:
   - Необходимо что-то предпринять, - его слова, буквально потонули в гробовом молчании зала, отражаясь от его стен глухим эхом. - Надо каким-то образом выйти с НИМИ на связь, вступить в переговоры, узнать, что они хотят...
   - Ясно, что, - перебил его премьер Великобритании, сидящий в самой темной части комнаты, отчего его совсем не было видно. Лишь голос, как призрак, вырвался наружу из, казалось, материальной темноты. - Уничтожить всех нас!
   - Не думаю, - сказал президент России, сосредоточенное лицо которого в отражении тусклого света из широкого окна, казалось маской, высеченной в камне. - С такими технологиями, какие демонстрируют ОНИ, мы давно уже могли стать историей. На мой взгляд, им нужно что-то еще.
   - Но что! - вновь воскликнул английский премьер. - Это какая-то чертовщина. Если намерения хорошие, то почему все так, если плохие, то почему ОНИ так тянут?
   - А вы не думаете, что ОНИ вообще могут думать иначе, чем мы? Что их логика полностью отличается от нашей? - немного раздражительно ответил российский президент. - ОНИ, может, и выглядят не так как мы, и даже не так, как в Голливуде! - он посмотрел на американского президента и грустно улыбнулся.
   - Да уж, - произнес американец, также грустно улыбаясь в ответ. - Это далеко не кино. Я думаю, все, что нам остается, это ждать, когда ОНИ сами выйдут с нами на контакт. Вот тогда и будем решать, что делать.
   - Я согласен, - поддержал его президент России. - Ничего другого нам пока не остается.
  
   Темнота будто бы заполнила все пространство в зале заседаний, осев тяжелым густым туманом на стол, стулья, кресла и ковры. Все восемь человек сидели за столом, и никто больше не решался нарушить тягостное молчание. Состояние у всех было подавленным. Угнетало все, и темнота, и крики людей на улицах, и сознание своей беспомощности и ничтожности перед неизвестностью. Приходили мысли и о том, сколько людей гибло в эти минуты по всей Земле и в своей собственной стране из-за отсутствия электричества, а сколько уже погибло!
   Ночь наступала и давила все сильнее. Премьер-министр Италии, не выдержав, вдруг вскочил, и подбежав к окну и рывком открыв его, стал жадно вдыхать прохладный воздух летней ночи. Отдышавшись, он медленно повернулся к остальным и произнес тихим, сдавленным голосом:
   - Прошу простить меня, господа, сердце не выдерживает.
   - Все нормально, - понимающе ответил французский президент. - Мы сейчас все на грани! - он подошел к итальянцу и протянул ему стакан с водой, - Выпейте, пожалуйста, господин премьер-министр, поможет.
   - Благодарю, Вас, - ответил итальянец, и взяв протянутый стакан, медленно выпил его до дна.
   В этот момент в зале стало светло - разом зажглись все лампы и люстры. Люди, отвыкшими от света глазами, стали щуриться, инстинктивно закрывая лицо руками.
   - Свет включился! - ошарашено произнес канадский премьер.
   - Может, ОНИ улетели? - робко предположил канцлер Германии.
   Итальянец и француз, находившиеся у окна, посмотрели на улицу, но город был темен, и лишь костры горели повсюду, представляя собой дикое, но красивое зрелище.
   - В городе все темно, - произнес премьер-министр Италии. - Ни одного огонька, кроме костров, нет.
   Дверь отворилась, и вбежал начальник безопасности саммита, сильно запыхавшийся. Без церемоний, он сразу заговорил:
   - Во всем здании есть свет, но в городе темно. Мы проверили компьютеры, телевидение, радио - аппаратура работает, но эфиры молчат, - начбез произнес все быстро, но четко, ничем не выражая своих эмоций. Казалось, этот, крепкого телосложения мужчина с короткими черными волосами, сильными руками, выделяющимися даже под пиджаком, и глубокими серыми глазами, в которых читались мужество, ум и уверенность, не знал, что такое страх. Эта ситуация была для него одной из многих других внештатных ситуаций. - Мы продолжаем щупать эфиры, может, кто ответит. Я включу этот монитор, - он указал на большой центральный жидкокристаллический экран в зале заседаний. - Если мы что-то поймаем, то сразу же переведем сигнал сюда.
   Начбез подошел к монитору и включил его. Экран загорелся ровным серым цветом телевизора, настроенного на "мертвый" канал.
   В дверях появилось несколько человек: пресс-атташе, начальники охран глав государств и врачи, но французский президент, посмотрев сначала на итальянского премьера, а потом и на остальных членов собрания, жестом руки остановил всех:
   - Нет-нет, спасибо, пока ничего не нужно. Выйдете, пожалуйста, все, нам нужно еще кое-что решить, затем мы вас позовем.
   - Что нам говорить людям? - спросил один из вошедших, высокий мужчина в сером костюме и в очках - пресс-атташе президента Франции. - Как объяснить, что в здании есть свет?
   - Скажите, что мы все скоро выйдем и ответим на все вопросы, а пока оставьте нас, - президент Франции решительным жестом указал всем на дверь.
   Как только дверь закрылась за последним человеком - начбезом саммита, француз сказал:
   - Срочно необходимо что-то решить! Люди ждут, и мир ждет...
   - Но что? - перебил его американец. - Что?
   Дверь снова отворилась, и в зал снова вошел начбез.
   - Господа, ОНИ только что вышли на связь, - бросил он, затем добавил уже в рацию: - Переводи картинку.
   Экран сначала потемнел, а затем, вдруг, на нем появилось изображение какой-то комнаты. То, что появилось на экране несколькими секундами позже, привело всех присутствующих в оцепенение и дикий ужас.
   - О, Боже мой... - тихо произнес президент США. - Боже мой...
   В комнате, в кресле, развалившись в своей любимой позе, сидел Боуш. Одной из верхних щупалец он подпирал голову, другие же свободно лежали, распластавшись по всему пространству перед туловищем. Огромные темно-синие глаза, без зрачка и крючковатый нос-клюв на темно-красном "лице", придавали ему ужасающий, для человека, вид.
   Боуш уже видел изображения людей, и всегда они представлялись ему жалкими существами, слабыми и беспомощными. Казалось, одного удара щупальцем хватило бы, чтобы убить человека. Но сейчас, видя их в экран видео, он еще больше уверовал в то, что эта раса слишком ничтожна, чтобы иметь право на существование. "Они и часа не протянут", - подумал он, предвкушая уже, как после расчистки и регенерации планеты, он сможет доложить в Совет о результатах, и заодно заявить права на этот мир. "Да, - сказал сам себе Боуш. - Скоро я получу ее!".
   Еще немного помолчав, и решив, что наверно хватит устрашать и шокировать их, Боуш заговорил, предварительно включив переводящее устройство.
   Люди, находившиеся в зале, услышали ровный металлический голос, говорящий на английском языке:
   - Раса людей! Я, Великий Боуш, Глава верховной расы америсов, посланник Галактического Совета, прибыл сюда, в вашу систему с тем, чтобы предотвратить опасность, исходящую от вашего неразумного существования. В течение долгого времени, наши наблюдатели исследовали вашу расу, и после их докладов Совет решил, что вы недостойны существования и развития, более того, Совет счел вашу расу опасной для всей галактики. Поэтому, Галактический Совет решил послать нас, самую величайшую расу в галактике, америсов, чтобы очистить галактику от опасности вашего существования.
   Но мы, величайшая раса, америсы, не можем просто уничтожить вас! Это против наших принципов существования, а также против демократичных законов Галактики. Поэтому, вашей расе будет предоставлен шанс, используя который, вы сможете доказать свое право на жизнь, - Боуш на мгновение остановился. Он обвел взглядом всех людей, чтобы убедиться, какое впечатление на них произвели его слова, и увидев лишь ужас, про себя усмехнулся - сколько раз ему приходилось видеть такое! Удовлетворившись увиденным, он продолжил:
   - Мы специально выбрали вас, восемь представителей расы, которые, по данным наших наблюдателей, руководят этим миром, чтобы вы решили, кто из вашей расы будет бороться за существование. Победа этих представителей, станет победой расы, их поражение будет означать гибель всех людей!
   Итак, с этого момента начинается отсчет времени. Мы дадим планете энергию, для нормального существования, но не думайте даже использовать какое-либо оружие - планета сразу будет уничтожена! Вам дается, - Боуш на секунду замешкался, высчитывая время по меркам этой планеты. - Время, с этой минуты и до нового захода главной звезды в той точке планеты, где вы сейчас находитесь. За этот период нам должны быть предоставлены списки всех представителей расы доминирующего пола в репродуктивном возрасте. Носители информации значения не имеют. Из них, наугад, будут выбраны девять, которые и примут участие в испытании. - Боуш перевел дух. Все, что он говорил, было лишь игрой, все эти правила и требования были лишь одним ее элементом, чтобы еще больше дезорганизовать население планеты, вызвать еще большую панику. Впрочем, условия эти были придуманы Советом, и хоть Совет не давал "добро" на проведение такой акции на этой планете, Боуш все же решил придерживаться правил, чтобы потом было легче оправдываться перед комиссией на заседании Галактического Совета. А в случае невыполнения требований, расу можно будет уничтожить без испытаний, чего очень хотел Боуш, уже начавший терять терпение, что сказывалось и на окружающих. Поэтому, ему очень хотелось поскорее все закончить и заполучить планету.
   - Я предъявил все требования, контакт будет в условленное время. Все.
   Изображение исчезло, экран потемнел, но в зале еще очень долго стояла мертвая тишина...

Глава 5

  
   Настроение у Хафиза в этот вечер было ужасным. Не зная, что делать и куда себя деть, он сидел на кухне за столом и молча смотрел на пламя свечи. Самира сидела рядом и тоже молчала. Она уже устала так сидеть, ей страшно хотелось лечь в постель и заснуть, забыв обо всем, с тем, чтобы завтра, проснувшись, убедиться, что сегодняшний день был лишь ночным кошмаром. Но как бы ей не хотелось уйти, она не смела этого сделать. Все вокруг было до того жутким, что она бы ни за что на свете не отошла от мужа больше чем на метр! Поэтому все время, пока Али сидел на кухне, Самира находилась рядом с ним. А Хафиз сидел так уже три часа. И все три часа он не произнес ни слова.
   И хоть сказать ему было нечего, мыслям в его голове не было места. Он перебирал в памяти все моменты прошедшего дня, пытаясь понять, что же все-таки происходит, и в который раз не находя ответа, лишь вздыхал, обозначая новый круг своих мысленных страданий.
   После того, как какой-то объект повис в небе, в городке началось нечто невообразимое! Люди бегали, кричали, звали на помощь, к нему в дом все время кто-то приходил, что-то спрашивал, просил о чем-то. Али уже перестал что-либо соображать, когда к нему пришел Френсис. Он рассказал, что ездил на велосипеде в Город, что там тоже нет света, и в небе висит такая же "штука". Что там тоже никто ничего не знает и что "наша суматоха здесь ерунда, в сравнении с тем безумием, что творится в Городе".
   - Люди там просто сошли с ума! Кто бежит из Города, кто вещи выносит из дома, кто в подвалы прячется. Машины стоят повсюду, сначала с ними пытались что-то сделать, но потом так и оставили на дорогах. Машины там повсюду! А военные и полиция, хоть и пытается что-то предпринять, да все без толку! - Френсис говорил сбивчиво и возбужденно, сильно при этом размахивая руками. С одной стороны ему тоже было не по себе, а с другой только он один был в Городе и теперь знает все новости! И поэтому он рассказывал и рассказывал, а Али слушал как зачарованный. Постепенно к дому Хафиза стали подходить люди, соседи, знакомые и просто прохожие. Вокруг собралось столько людей, что Али подумал о том, что было бы лучше, если б Френсис зашел внутрь. Но было уже поздно, Френсис так разошелся, что остановить его и затащить в дом уже не представлялось возможным. А Лоренс все говорил.
   - А эта "штука" в небе у них не такая большая и в Городе намного светлее, чем у нас. А еще, там началось мародерство! Я сам не видел, но разговаривал с помощником шерифа, так он мне рассказал такое, что у меня волосы шевелились на голове! А еще в Городе ходят слухи, что это инопланетяне, и что вся Земля уже захвачена, остались только мы...
   Сейчас же, сидя за столом и вспоминая все, у Хафиза по телу пробегали мурашки. Все эти картины, рассказанные Френсисом, вставали у Али перед глазами и были настолько реалистичными, что ему становилось жутко. И хоть сам по себе он не был трусом, но эта неизвестность пугала его. Он боялся за Самиру, за свой дом, за свой мир. Подумав об этом, он задрожал. Затем, вдруг резко встав, он подошел к окну, но ничего там не увидев, повернулся к жене и тихо сказал:
   - Пойдем спать, Самира. Что-то мне подсказывает, что завтра будет трудный день, а раз делать все равно нечего, то в самый раз будет как следует выспаться. Кто знает, на что завтра понадобятся силы?
   - Пойдем, - с готовностью ответила Самира.
   Взяв свечу, Али медленно вышел из кухни, жена сразу же последовала за ним. Поднявшись в спальню, он поставил свечу на ночной столик. Затем, быстро раздевшись, сложил аккуратно одежду и лег в постель. Самира уже давно была там. Хафиз посмотрел на жену и улыбнулся.
   - Доброй ночи, милая, - сказал он, поцеловав ее.
   - Доброй ночи, - произнесла Самира, и неожиданно заплакала. - Сладких снов, дорогой.
   Хафиз прижал жену к себе и, нежно проведя рукой по ее волосам, прошептал:
   - Сладких снов, любимая.
   Уже засыпая, Хафиз вспомнил, что так ничего и не написал сегодня в дневник. Пообещав себе, завтра же утром обязательно его заполнить, он уснул крепким сном без сновидений.
  
   Обстановка в зале заседаний была накалена до предела. Уже прошло десять минут, как экран не показывал ничего, а ни одного слова так и не было произнесено. В глазах людей читались паника и страх. И все же, делать что-то надо было, и все это понимали.
   - Итак, господа, что будем делать? - сдавленным голосом спросил российский президент. Он еще не оправился от шока, но все-таки уже более-менее пришел в себя.
   - Думаю, у нас нет никакого выбора. Необходимо выполнить все требования и ждать дальнейшего развития событий, - сказал француз. - Наша главная задача сейчас сделать все возможное, чтобы хоть как-то восстановить порядок в мире и, естественно, сделать все, что ОНИ просят.
   - А что, если все же попробовать использовать ракеты или наладить хоть какую-то оборону? Необходимо срочно начать эвакуацию людей и мобилизовать армию! - американский президент начал говорить очень быстро и возбужденно. - Я свяжусь со штаб-квартирой НАТО и ...
   - Вы что, спятили? - французский президент чуть было не вцепился в американца. - Вы в своем уме? Очнитесь! Какая эвакуация, какая армия, какое НАТО? У нас двадцать четыре часа, чтобы подготовить все списки! А если начнется паника?
   - Да, он прав, - поддержал его россиянин. - Прежде всего, надо наладить связь со всем миром, успокоить людей, чтобы жизнь пошла своим чередом. Вы же слышали, защищать планету будут только девять человек! А значит, наш долг найти этих людей и позаботиться об остальных. Поэтому, я предлагаю не сидеть и говорить, а начинать управлять миром, делать то, для чего мы здесь собрались!
   - Месье Лебеф, - французский президент обратился к начбезу. - Всех техников, кого сможете найти, весь персонал саммита, в общем, всех, кто есть задействовать в работе. Необходимо, наладить связь со всеми городами - столицами, со всеми правительствами, успокоить людей здесь, в Париже. Мобилизовать всю полицию и национальную гвардию, чтобы навести порядок на улицах. Сейчас же, пригласите представителей всех стран-участниц саммита, мы скажем им что делать и говорить. То, что слышали мы здесь, не должно выйти за порог этой комнаты. Всем остальным сообщать только ту информацию, которая будет необходима. Надо избежать паники и сделать дело. ЭТИ ублюдки только и ждут, чтобы мы совершили ошибку! - он повернулся ко всем присутствующим. - Сейчас судьба планеты в наших руках, и мы должны ее защитить!
   Все подняли головы и посмотрели на французского президента. В эту минуту каждый почувствовал в себе такую силу и мощь, что они волной пронеслись через всю комнату, вылетели в окно, рассеялись, сначала над городом, а затем дальше, по всему миру. И не было в эту минуту на всей планете других таких людей, чувствовавших в себе способность защитить свой мир. Даже те, в чьих руках судьба планеты окажется через сутки, пока не чувствовали этой силы.
  
   Через два часа здание саммита было не узнать. Теперь оно стало похожим на гигантский человеческий муравейник. Никто не паниковал, все с точностью знали, что и как делать. Сюда стекались сведения со всех уголков мира, обрабатывались и подавались в главный зал заседаний, где восемь человек решали, каким будет каждый следующий шаг. И каждый из тех, кто сейчас работал здесь, в Париже и те, кто был далеко отсюда, делали одно общее дело - они спасали мир!
  
   Али Хафиз уснул очень быстро. И хоть электричество появилось довольно скоро, после того как он уснул, все же узнал он об этом лишь утром, когда Самира, опять проснувшаяся раньше мужа и обнаружившая, что в доме есть свет, разбудила и сказала ему об этом.
   - Али, дорогой, проснись. Ну, проснись же, - Самира пыталась разбудить мужа, расталкивая его из стороны в сторону. - Ну, вставай же...
   - Что случилось? - Хафиз открыл глаза и непонимающим взглядом уставился на жену. - Наступил конец света, да?
   - Да нет же. Свет дали, слышишь? Я пошла в ванную и по привычке нажала на выключатель... даже и не сообразила сначала, что загорелся свет! А потом спустилась вниз, во всем доме есть свет! Хорошо, правда? А эта штука, на небе, так и не исчезла, поэтому на улице темно...
   - Дорогая, не так быстро, у меня уже голова закружилась. Давай все по порядку. Так ты говоришь, что электричество дали, да? Это хорошо, очень хорошо... - Али сел на кровати. - День начинается не так уж и плохо. Может к своему концу он и вовсе исправится.
   - Будем надеяться! Милый, ты есть хочешь? Пойду вниз, на кухню, приготовлю что-нибудь. Там уже наверное все работает, - Самира встала с кровати и, накинув на себя свой любимый халатик изумрудного цвета из настоящего китайского шелка, вышла из спальни.
   Али так и остался сидеть на постели. Вдруг ему вспомнилось, что вчера день начался точно также, с такого же сидения на кровати, и ему стало не по себе. Он не хотел, чтобы повторялся вчерашний кошмар. И хоть, вроде, кроме той штуки в небе, все стало приходить в норму, все же настроение у Хафиза было скверным. Неясные предчувствия мучили его. "По логике вещей, - думал он. - Все не может вот так просто закончиться. Значит, если все приходит в норму, то это не конец, а только начало чего-то...". Али стряхнул с себя апатию, посмотрел на часы и, увидев, что до работы еще много времени, медленно встал и направился в ванную. Начался понедельник, 24 июля.
  
  

Глава 6

   Выходя из дома, Али подумал о том, что не прикасался к дневнику с вечера субботы. И вновь, холодок пробежал у него по спине. Хафиз задрал голову вверх, чтобы взглянуть на необычную штуку в небе. Да, именно она была во всем виновата, и в том, что он ничего не написал в дневнике, и в том, что сумбур и суматоха вошли в его жизнь, и в том, что сейчас, идя на работу, он каким-то шестым чувством понимал, что сегодня нормально поработать ему не дадут.
   Али поравнялся с домом Френсиса, когда увидел того, выходящего на крыльцо. Красная клетчатая рубаха под ярко синим комбинезоном и удивительно беззаботная улыбка на лице никак не гармонировали с тем, что происходило в эти дни в городке.
   - Эй, Али, - приветственно закричал Френсис, - доброе утро!
   - Доброе утро, Френсис! - ответил Али, помахав рукой.
   - Никак на работу собрался?
   - Да, понедельник же сегодня.
   - А я вот тоже, вышел, - сказал Лоренс, подходя к самой калитке. - Надо бы на подстанцию зайти, посмотреть, все ли там в порядке. А еще, Рамирес звонил - у него после всех этих дел холодильник вышел из строя, надо бы поглядеть.
   - Как ты думаешь, - проговорил Хафиз, поднимая голову вверх, - ОНИ долго здесь пробудут?
   - Не знаю, - веселый голос Лоренса сразу перешел на тревожный шепот. - Только знаешь что, дружище, сдается мне, что ничем хорошим это не кончится. Моя Марта рассказала утром свой сон: будто бы мост какой-то через пропасть перекинут, люди по нему ходят, а Марта подошла к нему, а моста-то и не видно. Странный сон, только не понятно, к чему бы это.
   - Что-то мне не по себе от твоих рассказов, - также тихо проговорил Али. - Пойду-ка я лучше в мастерскую, а то чего доброго, такими разговорами и, правда, беду накликаем.
   - Да, иди, а то и мне пора, - только и ответил Френсис, впрочем, не забыв подбадривающее улыбнуться. Затем, пожав друг другу руки, мужчины разошлись в разные стороны по своим делам.
   Автомастерская Али Хафиза находилась на самом краю городка, в живописном месте, недалеко от небольшого красивого озера, которое с одной стороны, полукругом, было опоясано лесом, поднимавшимся по холму до самой вершины. На противоположной же стороне находился небольшой, но чистый и ухоженный пляж, устланный мелким белым песком, а также, лодочная станция и, собственно говоря, сама автомастерская Али Хафиза.
   Али шел медленно, не торопясь, по пути здороваясь со всеми знакомыми, кто тоже в это утро, не смотря ни на что, шел на работу.
   Дойдя до мастерской, Али привычными движениями, открыл, сначала двери, потом ставни на окнах, а затем, и ворота огромного гаража. Вскоре появился Алекс и Андре - два молодых парня, что работали у него в мастерской.
   - Привет босс! - воскликнул Алекс.
   - Привет, Али, - в тон ему прогремел Андре.
   - Доброе утро, ребята, - отозвался из-за конторки Хафиз. В эту самую минуту он, как всегда приводил в порядок свое рабочее место - вытирал пыль, накопившуюся за два дня, раскладывал бумаги. Затем, подойдя к шкафам с инструментами, стал поочередно открывать их, проверяя, все ли в порядке, доставая нужные инструменты. Работы в автомастерской всегда хватало, вот и сейчас, своего часа ждал "Крайслер" Пита Донахью и "Тойота" Флорина Сабо.
   Андре, высокий, мощный парень, с огромными кулачищами и детским лицом, переодевшись, сразу же залез под капот "Крайслера", а Алекс - темнокожий парнишка с красивыми глазами, успев где-то испачкаться, сидел перед одним из ящиков, в котором хранились инструменты, и вытирал тряпкой руки.
   - Ну что, так и будем сидеть целый день? - насмешливо произнес Али.
   - Нет, сэр, - весело ответил Алекс. - Я просто думаю, долго ли все это продлится.
   - Ты имеешь ввиду свое безделье? - со смехом отозвался из под капота Андре.
   - Нет, я об этих инопланетянах, - серьезно ответил парень. - А вдруг они нападут и убьют нас всех?
   - Хватит глупости говорить! - воскликнул Али, которого этот разговор стал раздражать. Ведь у него в голове мысли были не радостнее. - Давайте, все за работу. Об остальном поговорим после рабочего дня!
  
  
   Как бы не старались все себя подготовить, все же, когда чудовище вновь появилось на экране, тот же вздох ужаса и страха, что и сутки назад, пронесся по всему залу.
   За столом в зале заседаний сидело восемь человек - главы восьми главных государств на Земле, а также Лебеф - начальник безопасности, и еще несколько доверенных лиц, которым открыли тайну контакта. Без этого нельзя было обойтись - за сутки было сделано столько работы, собрано столько информации, что без посторонней помощи восьми главам государств справиться было невозможно.
   Да, за эти сутки было сделано многое, очень многое. Были налажены контакты со всеми странами, приняты самые необходимые меры по предотвращению паники и налаживанию нормальной жизни, а также, было выполнено главное требование пришельцев - сейчас в главном компьютере здания саммита находились адреса всех или почти всех жителей планеты. Большего сделать было нельзя.
   От некоторых глав государств звучали предложения о том, чтобы как-то подменить имена и адреса людей, чтобы выбор мог пасть на тех, кто справился бы с любой задачей - на военных, спецназовцев, спортсменов. Но никто не знал, как это осуществить и превратить в жизнь. Поэтому теперь оставалось лишь ждать и надеяться на то, что людей можно будет поменять потом, когда конкретные имена будут названы.
   Боуш сидел в кресле в своей излюбленной позе. Теперь у него за спиной стоял Карри и капитан Главного корабля Карта. Боуш смотрел на жалких людишек, собравшихся за столом, которые с ужасом смотрели на него и со страхом ждали своей участи. Боуш презирал их. За то, что они были слабы, за то, что они боялись его, за то, что они не могли ответить, за то, что они были людьми, а он америсом. Но, пора было начинать. Сейчас дорога была каждая минута. Вот-вот могли нагрянуть Галактические Консулы, и если операция к тому времени еще не начнется, они могут помешать и вовсе провести ее. Боуш еще раз оглядел зал, после чего заговорил:
   - Итак, люди, вы приготовили данные о каждом из жителей этой планеты, находящемся в репродуктивном возрасте и являющемся представителем доминирующего пола?
   - Да, все готово, - произнес президент Франции дрогнувшим голосом. -Эти данные в нашем компьютере.
   - Достопочтимый Карри, - Боуш, не оборачиваясь, обратился к советнику. Выведите эту информацию на проекционный экран здесь в рубке и там в зале.
   - Сейчас все будет сделано, Достопочтимый Боуш, - только и сказал Карри.
   Через несколько секунд в зале из воздуха материализовался огромный прозрачный экран, отливающий голубоватым светом. Еще через мгновение на нем появились буквы и цифры - данные о каждом мужчине на планете.
   - Теперь самое главное для вас, - произнес Боуш. - Я выберу девять имен тех, кто будет участвовать в испытании. Вы не сможете обмануть нас и подставить других вместо тех, кто будет выбран, - людям показалось, что инопланетянин улыбается - зловеще улыбается. - Итак, начнем.
   И Боуш невидимой рукой отметил девять имен и адресов. В ту же секунду буквы и цифры растаяли, а их место заняли девять небольших экранов, в каждом из которых, как в космической съемке, сначала отразилась часть материка, потом страна, потом город, квартал, дом, а затем и человек, который был выбран. Изменить ничего было нельзя. И каждый из присутствующих людей это понял. И ужас их стал еще сильнее, ибо каждый осознал, что шансов больше нет. Им не спастись.
   - Выбор сделан, - произнес Боуш. - Теперь, эти девять избранных должны быть доставлены в район пирамид, к самой большой из них, к восходу главной звезды.
   После этих слов главный экран погас, изображение пришельцев исчезло, но остался проекционный голубой экран, на котором были высвечены лишь девять имен и адресов.
   - Нужно торопиться, - медленно произнес российский президент, и слова его потонули в тяжелой мертвой тишине обреченности.
  
   Солнце давно уже перевалило за гриву западного холма, когда Али вышел из ворот мастерской, привлеченный необычным шумом, появившимся откуда-то с востока. На улице было тепло, но не жарко. Потому что, хотя летнее солнце и светило вовсю целый день, но инопланетный корабль, все еще висевший в небе над долиной, не давал лучам проникать в городок и слишком уж нагревать его.
   Вытирая руки о промасленную тряпку, Али взглянул в ту сторону, откуда раздавались звуки, и обомлел - над восточным холмом, тем самым, что был покрыт лесом, опоясывающим озеро, летели три вертолета! Хафиз никогда раньше не видел вертолетов, разве что только по телевизору. Городок был маленьким, поэтому сюда никогда никто не прилетал, тем более на военных вертолетах, а то, что это были именно военные вертолеты, Али понял сразу. По некоторым неуловимым признакам, по витавшему в воздухе напряжению, по тому, что никаких других вертолетов здесь быть не могло.
   Хафиз стоял и смотрел как зачарованный, как три большие металлические машины-птицы с грохотом пронеслись над его мастерской и полетели в сторону центра городка. Когда вертолеты уже стали удаляться и, по всей видимости, садиться где-то там, на центральной площади, к Али присоединились Алекс и Андре.
   - Что это было, босс? - спросил Алекс.
   - Ты что не видел, дурень? - насмешливо отозвался Андре. - Это же вертолеты!
   - Я и сам видел, что это вертолеты! - с обидой в голосе отозвался Алекс. - Я не то имел в виду! Откуда они здесь?!
   - Ну, уж не знаю, парень, - ответил Хафиз. - Это были военные вертолеты. Очевидно, они прилетели, чтобы разобраться в том переполохе, что происходит в последние дни. И с той штуковиной в небе, - Хафиз указал на инопланетный корабль, висевший в воздухе.
   - Думаете, они смогут что-то исправить? - с сомнением произнес Андре, почесывая грязной рукой, перепачканной в машинном масле, макушку своей бритой головы.
   - Не знаю, Андре, но очень хочется в это верить. У меня в голове все кругом идет. Да что у меня! Во всем городке так!
   - Босс, - сказал Алекс, - а может, пойдем, посмотрим, что там такое?
   - А кто работать будет? - подмигивая Али, спросил Андре. - Я и так сегодня за тебя всю работу сделал!
   - Это кто еще, чью работу сегодня делал! - возмутился Алекс.
   - Хватит вам! - прекратил все разговоры Хафиз. - Давайте работать. Вечером должен зайти Флорин за машиной, нужно поторапливаться.
   Но не успел Али войти обратно в автомастерскую, как шум винтов послышался вновь, а еще через мгновения, обернувшись, он увидел и сами вертолеты, поднявшиеся с центральной площади и взявшие курс к озеру. Совсем растерявшись от таких неожиданных маневров, Хафиз так и остался стоять у входа в гараж как вкопанный, неотрывно наблюдая, как три огромные машины сначала зависли над площадкой перед мастерской, а затем медленно, вздымая с земли вихри пыли, стали садиться рядом, на поляне перед озером.
   Несколько мгновений спустя к остолбеневшему Хафизу, а также к вновь вышедшим и не менее удивленным Алексу и Андре подбежали несколько человек в военной форме.
   - Вы Али Хафиз, проживающий в доме 23 по Зеленой улице? - обратился к Али один из подошедших офицеров - высокий, мощный человек в камуфляже, бронежилете и каске.
   - Да, - нерешительно ответил Хафиз.
   - Вы должны полететь с нами. Это очень важно. По пути вам все расскажут, - пытаясь перекричать шум двигателей, прокричал офицер.
   - Но я не могу, - крикнул ему в ответ Али. - У меня работа..., и жена дома ждет...
   - Вы должны с нами полететь, это дело всеобщей безопасности. Вашу жену известили, - продолжал военный.
   - Хорошо, раз Вы говорите, что я должен..., но мне надо переодеться...
   - Нет времени, пойдемте, - крикнул офицер и подхватил растерянного Хафиза под руку. Второй военный подхватил Али под другую руку, а третий побежал впереди, а после, у вертолета помог подняться на борт сначала Хафизу, а затем и своим товарищам.
   В следующую секунду тот офицер, что разговаривал с Али, подал знак, что все нормально, двери закрылись и вертолет, как и два других, взлетел, стремительно набирая высоту.
   Ничего не понимающему Али Хафизу оставалось лишь глупо смотреть в иллюминатор на уменьшающуюся в размерах свою автомастерскую, озеро, городок, а затем и всю долину, которая стремительно исчезала из вида.
   - Вот так дела, - произнес Алекс, когда все три вертолета исчезли из вида.
   - Вот так дела, - озадаченно повторил Андре.
  
  

Глава 7

  
   То, что творилось в душе у Али, передать словами было невозможно. Сам для себя Хафиз решил, что до того, как все вернется на свои места, он не будет ничему удивляться, не будет ничего бояться, и тем более, не будет идти наперекор судьбе. "Пусть все идет, как идет", - мудро рассудил Али, когда большой военный самолет заходил на посадку в аэропорту Шарля де Голля. Али сидел у иллюминатора, прижавшись лицом к стеклу, и восторженно смотрел на огни ночного Парижа. Он старался быть хладнокровным и бесстрастным, но это получалось плохо. Особенно, когда его, в большой машине, повезли через весь город к Елисейским полям, туда, где стояла знаменитая на весь мир башня. Как же он был поражен ее великолепным видом. Огромная, ярко освещенная, стоящая на открытом пространстве, она создавала иллюзию вечности какого-то нереального мира. Али с сожалением пришлось расстаться со столь прекрасным зрелищем, когда машина, в которой он находился, въехала во двор здания саммита "Большой восьмерки".
   Хафиз первый раз шел по такому большому зданию. Высокие колонны, широкие балюстрады, витые лестницы, убранные шикарными коврами, картины на стенах и тяжеловесные, дорогие гардины на окнах - поражали воображение. Да, Али трудно было держаться своего плана, ничему не удивляться.
   Все время его путешествия, с ним почти не разговаривали, лишь спрашивали, все ли у него хорошо, не нуждается ли он в чем-нибудь. И все. До самого входа в здание саммита. Да и здесь, ему лишь указывали путь среди этого множества лестниц, да еще сказали, что его ждет встреча с главами восьми великих держав. Последнее не очень вдохновляло Али - он был простым человеком, со своими простыми радостями и горестями, и ему было не очень комфортно сознавать, что такие великие люди ждут его на аудиенцию. Но делать было нечего - вот еще несколько шагов и впереди показались большие резные двери, ведущие в зал заседаний.
   Там, за большим круглым столом, явно предназначенным для огромного числа людей, сидело тринадцать человек. Причем восемь из них сидели как бы отдельно. Али это сразу заметил. Но не успел он ничего другого подумать, как дверь за ним резко закрылась, а ему навстречу встал один из восьми человек, сидевших обособленно.
   - Здравствуйте, господин Хафиз, - сказал человек, протягивая Али руку. - Я президент Франции, на данный момент страны, в которой заседает саммит восьми главных мировых держав. Здесь, - француз указал на своих коллег за столом, - остальные главы государств: президент России, президент США, премьер-министры Великобритании, Канады, Италии и Японии, а также канцлер Германии. А на той стороне сидят те, кто в скором времени станет вашими товарищами, если так можно выразиться. Мы еще не начинали - ждали Вас. Прошу, проходите, садитесь.
   Али нерешительно прошел к пяти сидевшим мужчинам и сел на предложенное место рядом с огромного роста мускулистым человеком с абсолютно лысой головой и кулаками, похожими на две огромные кувалды. Полное замешательство в голове плавно перерастало в тихий ужас на лице. Но ему даже не дали хоть немного прийти в себя. Уже Российский президент встал со своего места, и, обратившись к шестерке мужчин, сидевших перед ним, сказал:
   - Я буду говорить на английском языке. Перед каждым из вас лежит аппарат-переводчик. Он синхронно будет переводить мои слова.
   - Господа, вы все были собраны здесь по очень важному делу. Важному для всего человечества. Заранее прошу вас, попытайтесь сохранять спокойствие и самообладание. Все, что будет сказано - будет сказано всерьез. Каждый из вас должен понять, что все, что сейчас происходит - это самое значимое и важное событие в его жизни, а также в жизни всех людей на Земле. Но, давайте начнем - времени в обрез!
   Вы все столкнулись с неожиданными, фантастическими событиями за последние несколько дней. Сразу хочу сказать, чтобы отмести все недомолвки и предположения - инопланетный разум вышел на контакт с нами, людьми.
   Громкий вздох растерянности и страха вырвался у всех шести сидевших перед главами государств. Президент России, сделав жест рукой, просящий о тишине, продолжил:
   - Да, это так. И это был не дружественный контакт. Не буду вдаваться в подробности всего, скажу только: ОНИ поставили нам ультиматум. И мы должны его выполнить, иначе человечеству конец! Девять человек - вы - были выбраны, чтобы спасти планету от пришельцев. И вы должны это сделать. Другого шанса у нас нет. Это все, - президент России тяжело вздохнул и сел на свое место.
   На некоторое время в зале воцарилось молчание. Али пытался переварить все, что услышал. Это было крайне трудно, но спокойствие и рассудительность, данные ему при рождении природой, сделали свое дело. Он первый нарушил тишину.
   - Простите, я могу спросить?
   - Да, господин Хафиз, конечно, теперь вы можете спросить обо всем, - сказал американский президент.
   - Нас здесь шесть человек, а вы сказали девять...
   - Еще трое живут в очень отдаленных концах планеты, они прибудут сразу на место.
   - На место?
   - Да, сбор назначен у Великих пирамид в Египте, на рассвете.
   - Почему мы? - угрюмо спросил маленький жилистый человек с орлиным носом и черными как смоль волосами. - Почему выбрали именно нас?
   - Господин Лассэр, - произнес премьер-министр Италии, - это ОНИ выбрали. Девять представителей человечества, наугад. И все.
   - А что мы должны сделать? - задал свой вопрос темнокожий худощавый парень с правильными чертами лица, длинными руками и пальцами.
   - Нам это неизвестно, господин Нголо, - ответил президент Франции. - Мы сказали вам все или почти все. Больше мы ничего не знаем. По-видимому, ОНИ все объяснят на месте.
   - Единственно, что мы предполагаем, - продолжил канцлер Германии, - это то, что обязательно должны нам дать шанс победить. Иначе, зачем было бы устраивать весь этот спектакль?!
   - Мы идем на смерть? - спросил огромный человек, сидящий рядом с Али.
   - Надеюсь, что нет, - горько вздохнул президент России.
   Тут дверь отворилась, и в зал вошел начальник безопасности саммита Лебеф.
   - Все готово. Самолет уже ждет. Пора лететь.
   - Господа, - сказал французский президент, обращаясь к Али и его соратникам. - Время пришло. Вам пора в путь. Следуйте за месье Лебефом, он проводит вас до машины. Скоро вы будете в Египте. Оттуда начнется ваш путь к всеобщей свободе.
   - Удачи вам, - произнес президент России.
   - Удачи, - повторили все остальные главы государств.
   - И помните, все зависит только от вас, - напоследок сказал президент Соединенных Штатов.
   Сидевшие за столом шестеро обреченных лишь тяжело вздохнули и стали по одному подниматься из-за стола, чтобы потом проследовать за начальником саммита вниз, где ждал транспорт, чтобы отвезти их в аэропорт. Игра начиналась.
  
  

Глава 8

   Путь до аэропорта прошел быстро. В большом автомобиле, в котором их повезли к самолету, преимущественно все молчали. Никто из шестерых не хотел начинать разговор первым, никто не изъявлял желания познакомиться. Лишь изредка, то Али, то Лассэр будто бы бросали слова в густую пустоту темного салона, где они, не найдя отклика, мирно опускались на пол, под ноги. Языковой барьер стал огромной преградой между ними. Никто из тех, кто посылал их на испытания, не удосужился подумать, как же им общаться между собой. Хотя и переводчика к каждому приставить было невозможно. Так, почти в полной тишине они доехали до военного аэропорта, где-то на окраине Парижа. Машина остановилась прямо у трапа самолета. Все шестеро мужчин вышли из салона и в нерешительности остановились перед лестницей трапа. К ним тут же подбежало несколько человек в военной форме НАТО, которые вежливо, но очень настойчиво попросили их поторапливаться с посадкой. Как только все вошли в салон самолета и уселись на свободные места, все поодиночке, входной люк закрылся и большой военный транспортный самолет вырулил на взлетную полосу. Еще несколько мгновений, и оторвавшись от земли, огромная стальная птица взяла курс на Египет.
   В той части салона, где расположились шестеро участников испытания, никого не было - видимо, их решено было оставить одних, чтобы они смогли познакомиться и привыкнуть друг к другу. Лишь однажды, в самом начале, красивая девушка с каштановыми волосами и в форме стюардессы подошла к ним, чтобы спросить, не нужно ли чего. Все дружно отказались, и девушка ушла.
   Некоторое время ситуация походила на ту, что была на пути в аэропорт. Но, Хафиз, не выдержав этого, первый нарушил молчание.
   - Ну и что? Так и будем сидеть молча? - произнес он. - Скоро мы все пойдем как скот на убой, а мы даже и не познакомились! Вот меня зовут Али Хафиз. Я автомеханик.
   - Я Мэтью Лассэр, - протянул Али свою крепкую руку черноволосый парень с орлиным носом. - Я спортсмен, легкоатлет, - он разговаривал на английском языке с небольшим французским акцентом, но все же было видно, что знает его хорошо.
   - А я Ло Нголо, - по-французски сказал невысокий и худощавый темнокожий парень с короткими волосами и правильными чертами лица, которому на вид нельзя было дать больше двадцати двух - трех лет. - Я не говорю по-английски, хотя чуть-чуть понимаю. Даже не знаю, как мы будем говорить...
   - Зато я прекрасно владею обоими языками, - оживился Лассэр. - Думаю, с этим у нас проблем не будет.
   - Ло Нголо, я правильно понял? - спросил Али, при этом смотря на Мэтью, ожидая, что то переведет, если будет нужно.
   - Да, да, - нараспев произнес африканец. - Я фермер, даже и не знаю, какой от меня будет толк во всем этом...
   Лассэр перевел его слова Хафизу, потом сам ответил Ло:
   - Ничего, дружище, мы здесь все люди неподготовленные, самые обычные, нам все это будет вновь...
   - Говорите только за себя, - по-английски перебил Лассэра высокий мускулистый мужчина в рубашке и брюках цвета хаки, который после этих слов встал и пересел поближе к разговаривающим. И как остальные до сих пор не увидели, что этот человек был в военной форме?!
   - Меня зовут Лэнс Хаммер, я профессиональный военный, спецназ. Поэтому, не знаю, как вы, а я ко всему готов, чтобы эти гады нам не приготовили.
   - Очень рады знакомству, - сказал Али, протягивая ему руку. - Помощь военного человека всегда незаменима в подобного рода испытаниях.
   - Да, это очень хорошо, что хоть кто-то не растеряется, когда надо будет принимать решения, - сказал Мэтью, который до этого тихо все перевел Нголо. Тот, в свою очередь тоже что-то сказал на французском, но его никто не перевел. И так все было понятно. Всем как-то сразу стало легче и спокойнее.
   - Надеюсь, ты, как единственный военный человек, - продолжил Хафиз, - возьмешь командование на себя. Нам не обойтись без командира.
   - Посмотрим, сначала, что с нами будет, пока еще рано говорить, - несколько небрежно ответил Хаммер, развалившись в кресле.
   - Я не очень хорошо говорю на английском, - откуда-то с последнего ряда послышался твердый, но мелодичный голос. Все обернулись и увидели, как оттуда, откуда они услышали голос, поднялся и его владелец - тот самый огромного роста и силы человек, что сидел рядом с Хафизом в зале заседаний. Мужчина подошел к остальным и сел рядом с Нголо.
   Разимая разница в физическом состоянии сразу бросалась в глаза. Это действительно был гигант, с огромными руками и сильно развитой грудной клеткой. Довольно правильные черты лица и не жесткие, спокойные глаза сглаживали бы впечатление, если бы не большой шрам, идущий через всю щеку от левого глаза до подбородка. Да, Али никогда не видел таких больших и страшных людей. Ему сразу стало не по себе. Но мягкие нотки в голосе, и то спокойствие и уверенность, с которыми он говорил в дальнейшем, сразу всех успокоили.
   - Но если вы не будете замечать моих ошибок, то думаю, мы друг друга поймем. Меня зовут Андрей. Андрей Симонов. Я раньше служил в армии, а сейчас работаю в..., полиции, так будет правильнее.
   - Полицейские - это те же солдаты, - весело произнес Лассэр.
   - Да, это очень хорошо, что ты из полиции, Андрей, - оживился Али. - Наши шансы, несмотря на неизвестность, повышаются. Да и общий язык, похоже, мы нашли...
   Только Хафиз это сказал, как чье-то неуверенное шуршание где-то за креслами привлекло всеобщее внимание. Через несколько секунд, оттуда показался невысокий юноша с характерным разрезом глаз, в каком-то странном балахоне и не менее странном головном уборе. Он робко подошел к остальным, держась за спинку кресла, потому что самолет немного качало, и остановился, молча смотря на пятерых мужчин и глупо улыбаясь.
   - Как тебя зовут? - спросил Лассэр по-французски, но парень промолчал в ответ.
   - Ты не понимаешь? А по-английски? Тоже нет?
   - Может, ты русский понимаешь? - обратился к нему Андрей. - Как тебя зовут?
   Молодой человек в странном наряде что-то пролопотал на своем наречии, но его никто не понял.
   - Да, - усмехаясь, протянул Хаммер, - вот и нашли общий язык.
   - Зачем ты так, - обернувшись, укорил его Али. - Общий язык со всеми можно найти. Было бы желание.
   Затем Хафиз опять повернувшись к азиату, медленно, чтобы попробовать понять друг друга, начал:
   - Я Али Хафиз. Али Хафиз, - Али руками указывал на себя, как бы помогая себе жестами. - Али, я Али. А ты, - указал он на парня. - Кто ты?
   - Жугдэрдэмидийн, Жугдэрдэмидийн, - весело закричал парень, поняв, о чем его спросили.
   - Как? - не поверив своим ушам, воскликнул Хафиз.
   - Жугдэрдэмидийн, - уже спокойнее, и более смущенно, повторил парень.
   - Жуг-дэр-дэ-ми-дийн, значит, - медленно, по слогам, произнес Лассэр. Тот в ответ сильно закачал головой, что-то при этом добавляя на своем языке. - Ну что ж, будем знакомы. Я Мэтью Лассэр, это Лэнс Хаммер, Ло Нголо, а это Андрей Симонов.
   - Слушай, - спросил Андрей, - а у тебя есть имя покороче? Ну, чтобы не так длинно и долго произносить?
   Парень уставился на Симонова своими узкими, по-детски наивными глазами, как бы говоря, что ничего не понял из того, что тот его спросил.
   - Ну, имя, короткое, - Симонов стал руками помогать себе, то и дело сокращая расстояние между ладонями. Все вокруг просто катались от смеха, видя эти его мучения.
   - Зря вы смеетесь, - несколько смущенно говорил Андрей, - я же для всех стараюсь...
   - Слушай, - Али обратился к парню с востока, - давай, мы будем звать тебя..., Дэрдэ?
   - Дэрдэ? - неуверенно повторил за Али парень.
   - Да, Дэрдэ! - воскликнули Хаммер и Лассэр одновременно. - Просто прекрасно!
   - Дэрдэ, - еще раз повторил Жугдэрдэмидийн, добавив еще несколько слов на родном языке, после чего усиленно закачал головой, как бы в знак согласия:
   - Дэрдэ, Дэрдэ...
   - Ну вот, все и познакомились, - выдохнув, сказал Али Хафиз. - И, слава Богу! Теперь будет легче.
   После этого атмосфера в салоне как-то разрядилась. Знакомство медленно, но верно начало разрастаться, люди стали как-то менее скованными. Уже пошли разговоры о том, что их ожидает, об их шансах и так далее. Дэрдэ по существу сидел в сторонке, лишь спокойно улыбаясь, глядя на остальных. Он понимал, что никто не знает его языка, но старался не придавать этому значения. Ничего не изменить.
  
   Самолет уже приближался к Египту, мужчины живо разговаривали между собой, как вдруг яркая вспышка, у выхода из салона, превратившаяся через секунду в серебристо-бледный экран, привлекла их внимание. Еще не осознав, что произошло, все шестеро уставились на появившееся чудо. Экран еще минуту оставался серебристым, а потом вдруг преобразился, и на нем появилось изображение неизвестной комнаты, отделанной темно красным материалом. В экране был виден большой стол и дверь, видимо, ведущая из комнаты. Неожиданно, все изображение заняла фигура чего-то непонятного, бесформенного. Еще через секунду у всех шестерых вырвался крик ужаса.
   Боуш, поудобнее расположившись в своем кресле, расправил щупальца, на одно из них склонил свою голову и, повергая в ужас людей, сидевших по ту сторону экрана, улыбнулся во весь свой клюв.
  
   Главный америс видел, какой шок произвело на людей его появление. Да, это было то, что нужно. Теперь у них в головах будет лишь одна мысль - умереть, быстро и легко, чтобы кончился этот кошмар, чтобы то, что их ждет впереди, закончилось, не успев начаться. Страх - самое сильное оружие. Боуш знал это, потому что не единожды видел его в тех, кто подвергался такого рода испытаниям. Но у него никогда не было жалости к этим существам. Ведь то, что он делал, то, что делал Совет, все было ради Галактики, ради цивилизованных и развитых рас, для которых и существует мир. Все остальное должно быть уничтожено, освободив место избранным! И пусть сейчас эти идеи сочетались с личными интересами по захвату планеты, с личной выгодой. Все равно, он был прав. Все америсы, в его лице были правы. И тот страх, ужас, что вселяли они в представителей данной расы, был оправдан превосходством и верой в то, что именно им, америсам, принадлежит право вершить судьбы Галактики.
   Сейчас, в каюте он был один. Этот надоедливый выскочка Карри только что ушел на мостик. Нет, он не должен знать, какими методами пользуется Боуш для достижения своего. И его отец, Боуш Старший, был прав. Все, что делается должен знать лишь один - тот, кто это делает.
   Прошло несколько минут с тех пор, как Боуш появился на экране, а он еще не произнес ни слова. Пора было привести в действие вторую часть - заставить трепетать этих представителей человечества, чтобы любая мысль о борьбе пересекалась в будущем мыслью о страхе.
   - Я Достопочтимый Боуш, - начал он, включив, при этом автоматический переводчик. - Я главный представитель расы америсов, величайшей расы во вселенной. Моя миссия - очистить эту планету от жалкого подобия разума, каковыми являетесь вы, люди. Но я представляю Галактический Совет, а значит, не могу использовать варварские методы для вашего уничтожения. Вашей расе дан шанс, и вы - представители расы должны пройти испытания, которые покажут, достойны ли люди существования. Скоро вы попадете туда, где произойдет то, что должно произойти. А пока, бойтесь своей участи, - Боуш придвинулся к экрану так близко, что люди увидели все его лицо во всем его уродстве, - ибо она будет ужасна. Пусть страх сейчас поселится в ваших сердцах, потому что, то, что ждет впереди, будет хуже самого лютого кошмара. Смерть каждого из вас будет ужасна по своей сущности. Но вы можете отказаться. Скажите "нет", и вы умрете легко, без боли. Лучше сейчас, потом будет поздно...
   - Слушай ты, чудовище, ты дал нам шанс, и если у тебя нет предложений поконкретнее, то убирайся! - сам того не сознавая, весь колотясь от страха, Али вскочил со своего места, и заорал, что было сил. - Вы не высшая раса, а просто какие-то маньяки, раз решили уничтожить невинных! Но еще ничего не закончилось! Наоборот, все только начинается!
   - Да, - тут уже вскочил Лассэр, весь белый от ужаса и гнева, - вы кучка ублюдков! Но мы засунем вас туда, откуда вы пришли!
   Боуш, явно не ожидавший такого проявления агрессии, все же нашел в себе силы собраться. Он ответил спокойно:
   - Агрессия - первый признак низкой расы. Скоро мы встретимся вновь. Готовьтесь, жалкие людишки! - сказал он и с этими словами отключится. Экран сначала стал обратно серебристым, а потом и вовсе исчез.
   Через секунду, после того, как изображение исчезло вместе с экраном, в салон вбежали несколько человек, сопровождавших избранных в Египет. Среди них был и Лебеф, которому доверили довести операцию до конца.
   - Что здесь произошло? - вопросительно закричал начальник безопасности саммита. - С той стороны заклинило дверь, мы не могли войти! Были слышны голоса, мы не знали даже, что предпринять! Что же случилось?
   - Ничего, - медленно, еще не отойдя от происшедшего, ответил Али. - Просто, хозяева проверяли, готов ли их ужин. Ничего больше.
   - И они получили ответ - скоро ужин будет готов, - добавил Лассэр. - Только меню немного изменилось.
   - Что вы такое говорите? - озадаченно спросил Лебеф. - Какой ужин?
   - Господин Лебеф, - сказал отошедший от шока Симонов, - не беспокойтесь, все хорошо. Ваше дело доставить нас на место, вот и выполняйте свой долг. С остальным мы справимся сами. Раз уж так получилось...
   - Да, - добавил Хаммер, - не мешайте нам спасать мир.
   И тут же, раздался его смех, странный, нервный, совсем невеселый, но, его сразу же подхватил сначала Хафиз, потом Андрей, Нголо, Лассэр, даже Дэрдэ, лишь нутром чувствовавший происходящее. Уже секунду спустя все шестеро обреченных смеялись, что было сил, смеялись, как будто это был их последний смех в жизни...
   - Сумасшедшие, - только и сказал Лебеф, после чего, дав команду всем выйти, вышел из салона сам.
  

Глава 9

   До рассвета оставалось совсем немного времени, когда военные джипы подъехали к подножию пирамиды Хеопса. Темное небо, еще не тронутое рождающимся светом, было похоже на купол планетария с нарисованными звездами. Пирамида величественно возвышалась на фоне этого купола, представляясь людям, стоявшим снизу, у ее подножия, чудесным, фантастическим гигантом, великаном из сказки. Великаном, который сворачивал горы, поворачивал реки, изменял ход истории. Делал все то, что вскоре предстояло сделать девятерым простым, не великим людям.
   Когда машины с шестеркой избранных подъехала к пирамиде, их там уже ждали еще несколько одиноко стоявших машин. Но стоило только повернуть за угол пирамиды, как приехавшим открылась фантастическая картина - огромный палаточный лагерь, ярко освещенный огнями прожекторов, множество людей, снующих туда-сюда, техника, выстроившаяся по периметру. У людей в джипах захватило дыхание - такого никто не ожидал. Машины остановились у самой большой палатки, которую охраняли военные с оружием. Все шестеро быстро вышли из джипов, их сразу же попросили проследовать внутрь палатки. Впереди пошел Лебеф, показавший при входе какие-то документы, за ним Лассэр, Смирнов, Хафиз, Хаммер, Нголо и Дэрдэ. Замыкали колонну еще несколько военных, которые, впрочем, остались снаружи.
  
   Как только экран отключился, в каюту вошел Клинто. Боуш чертыхнулся, подозревая, что его секретарь мог что-то слышать или видеть. И хотя Боуш знал, что скрыть что-либо от своего секретаря довольно сложно, все-таки он не хотел, что бы кто-то знал о его делах.
   Клинто медленно, словно ползя, подошел к креслу, в котором находился Боуш. В низком поклоне и реверансе щупальцами он дал понять, что готов выполнить любую просьбу.
   - Нет, Клинто, мне ничего не нужно. Я просто наблюдал за планетой, - ответил на немой вопрос секретаря Боуш.
   - Да, конечно, я просто подумал, Вы так давно один здесь, может Вам что-то нужно?
   - Нет, нет, ты свободен. Хотя, нет, стой.
   - Да, Достопочтенный Боуш?
   - Где сейчас этот консул, Карри?
   - На мостике, Достопочтимый. Готовит программу для испытаний.
   - Очень хорошо. А скажи, Клинто, ты ведь в курсе всего, что творится на корабле.
   - Ну что Вы, Достопочтимый, я всего лишь Ваш секретарь...
   - И все же. Как ты думаешь, Карри может что-то замышлять против меня? - Боуш смотрел на секретаря прямо, не моргая, не желая пропустить ни одного изменения на лице Клинто.
   - Можно откровенно, Достопочтимый Боуш? - Клинто перешел на шепот, приняв доверительный тон. - Не нравится мне этот Карри. Если позволите, я думаю, что если Вы допустите какую-нибудь ошибку в этой операции, он тут же этим воспользуется.
   -Но я сотни раз проделывал такие операции! Что может случиться?!
   - О, Достопочтимый Боуш, я знаю, Вы всегда все делаете правильно! Но скоро выборы на пост главного америса. И если что-то пойдет не так и планета будет потеряна, Вас обвинят не только в том, что Вы все делаете ради собственного блага, но и в растраченных средствах, в возможных потерях.... Достопочтимый Карри может сыграть на том, что Вы в молодости даже никогда не участвовали в псевдовоенных маневрах Совета...
   - Да что ты такое говоришь, Клинто?! Ты совсем забылся! - закричал Боуш. Дело принимало неприятный оборот. Этот секретарь слишком много знал и слишком сильно распускал свой язык. Зря он вообще стал его о чем-то спрашивать.
   - Простите, Достопочтимый Боуш. Я всего лишь простой секретарь. Вы правы, я забылся, - металл в голосе перекрывал собственно произносимые слова. Боуш понял, что сегодня он сильно ошибся. И не знал, как все исправить. Теперь Карри будет легче переманить Клинто на свою сторону.
   - Ладно, Клинто, извини меня. Я действительно высоко ценю тебя и твою работу, твою компетентность во всем. Просто сейчас такое время..., что-то заставляет меня нервничать. Непонятная планета во всем виновата. Прости меня....
   - Что Вы, Достопочтимый Боуш, это я во всем виноват, - продолжал Клинто, но уже несколько мягче. - Я уверен, что все будет хорошо. Я еще нужен Вам?
   - Ты свободен, Клинто.
   -Спасибо, Достопочтимый, - Клинто, пятясь назад до самых дверей, быстро юркнул в коридор, мягко прикрыв за собой дверь. Металл остался звенеть в помещении каюты.
  
   - Господа, очень скоро, через полчаса, мы выведем вас на заранее подготовленную площадку, - высокий худой мужчина в военной форме с удлиненным лошадиным лицом и седыми волосами стоял перед всеми девятью избранными, сидевшими в походных креслах, давая последние указания перед операцией. - После этого всем нам придется лишь ждать, когда ОНИ явятся за вами. Мы же будем контролировать все со стороны.
   - Контролировать? - несколько ехидно спросил Хаммер. - Интересно, как это у вас получится.
   Военный побагровел, но никак не отреагировал на выпад. Он лишь продолжил инструктаж дальше.
   - Сейчас всем вам надлежит пройти в соседнюю палатку, там для вас приготовлены специальные костюмы - они удобны, эластичны и прочны. В них удобно будет бежать, прыгать, плыть и все такое прочее...
   - А откуда Вы знаете, пробовали сами? - спросил все тот же Хаммер.
   - Сэр, мне понятны ваши эмоции, но не разрешите ли мне продолжить до конца? У нас мало времени...
   - Это у нас мало времени, а у вас его завались!
   - Ну, хватит, Лэнс, - вступился за офицера Лассэр. - Он же ни в чем не виноват. Он всего лишь делает свое дело...
   - Вот именно, и делает его плохо. Стоит здесь перед нами и выделывается: делайте то, потом идите туда.... Воротит меня от всего этого. Не ему сейчас идти неизвестно куда в качестве пушечного мяса.
   - Сэр, никто не виноват, что ОНИ выбрали именно вас, - повышая голос, пытался оправдаться военный. Его сухое длинное лицо потемнело, а глаза налились влагой и кровью. - Если бы решали мы, то туда послали бы не вас, а настоящих профессионалов! А Вы, хоть и военный человек, но все равно для такого дела не годитесь...
   - Хватит уже! - не выдержав, закричал Али. Его голова вот-вот готова была взорваться от жуткой мигрени, появившейся еще в самолете. А тут еще и эти, со своими склоками. - Ничего не изменить! Я предлагаю, пойти быстрее, переодеться, и выйти на площадку. Надоело все это ожидание, этот пронизывающий страх. Мы уже хороним себя, не узнав даже, что нас ждет! Все эти эмоции, весь этот гнев и раздор только на руку ИМ. Ты, Лэнс, ну что ты завелся? А вы, офицер, вы же должны подбадривать нас и все такое! Хватит! Еще немного и я взорвусь! И одним избранным участником станет меньше.
   - Али прав, - поддержал Хафиза Андрей Симонов, до этого сидевший тихо в темном углу палатки и молча слушавший все указания. - Давайте побыстрее подготовимся и выйдем. Нет сил больше ждать.
   - Не знаю точно, о чем вы все здесь говорите, - по-русски сказал незнакомый большинству пожилой человек с огромной седой головой и сухими узловатыми руками, которыми он все время перебирал свою бороду. - Но мне кажется, что до добра это не доведет. Эти инопланетяне только того и ждут, пока мы здесь все перегрыземся из-за страха, не вступив еще в испытания. Когда уже на выход?
   Все присутствующие вынуждены были молча уставиться на старика, пока Симонов не перевел им его слова на английский.
   - Вы правы, - уже более спокойным тоном произнес военный. - Кстати, я забыл вам представить друг друга. Этот человек, - он указал на мужчину в возрасте, полностью седого и с длинной седой бородой, - Иван Усачев. Вот там, у стены, - офицер указал на скромно сидевшего полного лысоватого человека в темной рубашке и брюках, - Ник Лебовски, он из Новой Зеландии. А это, Жоан Пинту, он португалец, - сказал в заключении военный указывая на невысокого смуглого мужчину, сидевшего в первом ряду.
   - Все, пора на переодевание, и так задержались. Вы сами уже познакомитесь дальше, - произнес офицер и с этими словами вышел из палатки. Девять мужчин, избранных для испытаний встали и молча вышли вслед за ним.
   Переодевание прошло быстро, в молчании. Короткое общение на предмет общего знакомства между избранниками, и все. Несколько раз лишь, то Хаммер, то Симонов обратились к военным с вопросами, что можно взять с собой, и можно ли взять сигареты.
   - Не знаю, - ответил офицер, разговаривавший с ними в палатке. - Нам ничего не говорили по этому поводу. ОНИ не ставили никаких условий. Поэтому, если сможете куда-то их засунуть, можете сигареты взять.
   - Тогда, - усмехнувшись сказал Хаммер, - не будете ли Вы столь любезны и не найдете ли для меня пачку-другую. И спички.
   Через десять минут все девять человек стояли у подножия великой пирамиды Хеопса и заворожено наблюдали, как первые лучи поднимающегося светила освещают долину фараонов. Еще через минуту где-то прямо над ними появился инопланетный корабль, а еще мгновение спустя все девять исчезли в облаке голубого свечения, не оставив и следа своего пребывания на песке.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

Часть вторая, в которой избранники мира

проходят испытания

  

Глава 1 Испытание первое

   В зал заседаний вбежал запыхавшийся секретарь.
   - Господа, главы государств. Только что звонил начбез Лебеф. ОНИ забрали их. Прилетел корабль, и все девять человек исчезли.
   - Спасибо, Марсело, - дрогнувшим голосом ответил французский президент. - Ну что ж, теперь только остается ждать.
   - Я предлагаю, - сказал президент России, - пока все равно ничего неизвестно, заняться проблемами здесь, на Земле. Сколько можно сидеть в этом зале без дела. Если все так оставить, то скоро тем смельчакам и спасать будет некого! В мире уже почти гуманитарная катастрофа.
   - Да, - поддержал его американец, - давайте пока займемся делами в своих странах. Все равно ожидание будет невыносимым.
   - Хорошо, - произнес французский президент. После чего добавил с горькой усмешкой. - Тогда в работе саммита объявляется перерыв.
  
   Карри, напряженный до предела, все время прерываемый Боушем, читал свой доклад о ходе испытательной операции. Все уже началось, и остановить процесс никак нельзя. А Карри так надеялся на это! Еще конечно оставался шанс расквитаться с Боушем через Консула Совета, что прибудет с проверкой, но и тут шансы были ничтожны. По своим каналам Карри узнал, что есть большая вероятность того, что Консулом назначат Боуша Старшего - а это конец всем надеждам завалить операцию и Боуша вместе с ней. Перспективы стать главным америсом отдалялись. Поэтому сейчас, читая доклад о том, что ждет испытуемых в ходе операции, Карри мало того, что сносил издевки и подколки Боуша, так еще и переваривал неприятные мысли о своих неудачах.
   - Достопочтимый Карри, повторите, пожалуйста, еще раз, как выбирались испытания для этой расы, - Боуш делая вид, что занят очень важными делами за пультом управления экранами, показывающими "Зону Отчуждения", издевался над советником, по нескольку раз спрашивая об одном и том же. Карри приходилось терпеть.
   - Конечно, Достопочтимый Боуш. Итак, впрочем, как и всегда, подход к выбору испытаний был основан на самых больших страхах расы. Но в отличие, от других операций, в этой представителям расы мало победить себя и свои чувства, предубеждения и комплексы. Сейчас им необходимо при всем при этом еще и элементарно выжить. А это невозможно, - с Карри пот лился уже в три ручья. Боуш всем своим видом показывал, что презирает и советника и вообще всю данную ситуацию. Карри пытался сосредоточиться на каком-либо объекте, чтобы клокочущая внутри злоба не вырвалась наружу. Он пробовал остановить свой взгляд сначала на экране, где девять человек пытались "элементарно выжить", потом на прекрасном панно из драгоценных материалов, потом на мебели, коврах, точке на потолке. Но ничего не выходило - Боуш старательно и планомерно внедрял в жизнь свой план по выведению советника из себя. "Нет, - думал Карри, - не долго ему осталось править. Скоро, совсем скоро я до него доберусь...". Но в слух произносил другое:
   - Девять испытаний, по числу представителей. Каждое испытание - смерть одного из избранных. И так, пока последний из представителей не умрет. Есть еще и лимит времени, в который должны уложиться участники. Но это - для страховки, как обычно. Итак, первое испытание - жара...
   - Достаточно, - капризно прервал советника Боуш, - остальное я помню. И вообще, я устал, мне нужно отдохнуть. Не могли бы Вы оставить меня одного?
   - Да, Достопочтимый Боуш, конечно. Все мониторы показывают участки "Зоны Отчуждения", где все и происходит. Если что-то...
   - Да, да, - снова грубо прервал Карри Боуш, - Вы свободны.
   После этих слов Боуш сделал несколько нетерпеливых движений щупальцами и отвернулся к пульту с экранами. Карри, пятясь назад, не осмеливаясь повернуться спиной, вышел из каюты. Только в коридоре развернувшись, он сразу же наткнулся на Клинто, как всегда, стоявшего под дверьми.
   - Все хорошо? - сразу же участливо спросил секретарь.
   - Лучше не бывает Клинто, - ответил Карри. - Помяни мое слово, все еще встанет на свои места.
   С этими словами советник удалился, а секретарь остался стоять на своем месте, задумчиво глядя в след ушедшему Карри.
  
   Али очнулся, но еще не открыл глаз. Ощущения подсказывали, что он лежит на чем-то теплом, мягком. Все также, не открывая глаз, он провел руками по горизонтальной поверхности, на которой лежал - песок. Обычный песок. Али открыл глаза и осмотрелся. Все его товарищи лежали в самых различных позах без сознания. Значит, он очнулся первым. Хафиз попытался подняться, но тело плохо его слушалось. Все же, после нескольких попыток он смог встать на ноги. Голова гудела, руки и ноги дрожали, хотя воздух вокруг был теплым.
   Вот начали приходить в себя и остальные: Андрей открыл глаза, и ошарашено глядя вокруг себя, никак не мог понять, что же произошло. Мэтью, уже встав, неуверенно топтался на месте, не зная, что предпринять. Вот очнулся Нголо и Дэрдэ, потом Лэнс. Жоан Пинту сидел на песке и пересыпал песок из руки в руку, наверно, таким образом, приходя в сознание после шока. Иван Усачев, самый старый из всех участников, не без помощи Симонова, также поднялся на ноги, отряхивая песок с головы и бороды. Лишь Ник Лебовски лежал, даже не пытаясь встать. Глаза его безостановочно вертелись во все стороны, а кулаки то сжимались, то разжимались вновь.
   - Что произошло? И где пирамида? - с дрожью в голове спросил Мэтью Лассэр. Его знобило, но не от холода, а от шокового состояния, в котором он еще находился.
   - Мы не на Земле, - тихо ответил ему Али. - Наверное, не на Земле.
   - А где же? - спросил подошедший Хаммер. - Думаешь, на их планете? Тогда неудивительно, что ОНИ хотят захватить нашу! Сплошная пустыня - ни единой травинки.
   - Нет, не на планете, хотя по тому, как прошло наше перемещение сюда, можно было подумать, что мы пролетели миллион километров как минимум...
   - Мне кажется, - вступил в разговор Симонов, поддерживая при этом все еще неуверенно стоявшего на ногах Усачева, - мы где-то в виртуальном мире, созданными инопланетянами. В мире, где Они устроят нам испытания, такие, какие пожелают, даже те, что в принципе не могут быть.
   - Наверно, ты прав, Андрей, - сказал Лассэр, до этого все переводивший Нголо, чтобы тот хоть как-то понял, что произошло.
   - Это ад, - авторитетно сказал Ло, - настоящий ад. Бескрайняя пустыня, поглотившая все. В ней нет жизни и только одинокие души бродят по ее просторам, пытаясь найти друг друга, но безрезультатно!
   - Очень образное описание, Ло, - ответил Нголо Али, после того, как Лассэр, сохраняя полную серьезность, перевел все на английский. - Но думаю, это не ад. Это хуже чем ад, - добавил он и улыбнулся.
   Вокруг, действительно, на сколько хватало глаз, тянулась пустыня, сплошная, ровная и мертвая местность. Лишь кое-где поднимали свои спины барханы песка, с которых несильный ветерок сносил тончайшую пыль, растворяя ее в воздухе. Солнца видно не было, но свет, будто сочился с небосвода, из каждой его точки, ярко освещал все вокруг.
   - Странное место, - по-русски сказал Усачев. - Ну и что нам теперь делать?
   - Что делать, что делать, - тоже по-русски ответил ему Андрей, - надо куда-то двигаться, иначе...
   Его слова были прерваны сильным возгласом Дэрдэ, до этого сидевшего на песке на коленях и о чем-то усердно молившегося. Все обернулись в сторону парня. Он все также сидел на коленях, но руки его указывали куда-то в сторону. Он что-то кричал на родном языке, все время мотая головой в сторону, куда показывал рукой. Али присмотрелся и увидел, как прямо из песка слева от них вырос неизвестный прямоугольный предмет.
   - Я вижу его, - сказал Али. - Вон там, у той дюны. Что-то прямоугольное. Надо подойти поближе, посмотреть, что это.
   - Я тоже вижу, - ответил Хаммер. - Странная штуковина...
   - Может нам не подходить? По крайней мере, не всем? - сказал Лассэр. - Вдруг это бомба какая-то, мы все подойдем, а она и взорвется.
   - Нет, не логично, - возразил ему Хаммер, - зачем Им сразу нас всех убивать? Какое это испытание?
   - Думаешь, ОНИ следуют нашей логике? - в голосе Лассэра слышались панические нотки.
   - Я предлагаю пойти, да посмотреть, - сказал Али и смело зашагал к прямоугольному предмету, торчавшему из дюны, по щиколотки утопая в глубоком горячем песке. Остальные, сначала робко, а потом смелее пошли за ним. Лишь Лебовски остался лежать на песке, тупо уставившись в одну точку в небе и бессмысленно перебирая пальцами песок.
   - Эй, ребята, - заметив это, закричал Нголо, - там Ник остался!
   - И, правда, чего это он там? Даже не встал... - удивленно произнес Лассэр. - Может, случилось что? Пойду, посмотрю, а вы давайте к той штуковине.
   Пока все шли по направлению к неизвестному объекту, Лассэр подошел к лежащему Лебовски и присел рядом с ним на песок.
   - Эй, Ник, как дела? - спросил он лежавшего на песке мужчину.
   Тот в ответ лишь что-то промычал, не поворачивая головы и не переставая смотреть в небо.
   - Ник, парень! - Мэтью не на шутку переполошился. Неужели, с ним что-то не так. Может, ему плохо, может сердце? Лассэр наклонился над новозеландцем, чтобы заглянуть ему в лицо. Скорченная гримаса, густой пот, окутывающий лысину, безумно глядящие вверх в никуда глаза, неестественно частое и прерывистое дыхание заставили Лассэра испугаться. Он начал трясти лежащего на песке человека за плечи, тормошить его и бить ладонями по щекам.
   - Ник, ты слышишь меня? Ник, очнись! Все хорошо, очнись, - кричал Лассэр. Остальные, еще не дойдя до объекта и услышав истерический крик француза, обернулись и остановились в нерешительности. А Мэтью все кричал, пытаясь хоть как-то вывести из этого кошмарного положения Лебовски. Тот лишь кряхтел в ответ, судорожно глотая воздух и, то и дело, сжимая и разжимая кулаки, как бы цепляясь за песок.
   - Али, Лэнс, - в панике позвал ушедших вперед остальных. - Скорее сюда, Лебовски совсем худо. По-моему, у него приступ. Я не знаю, что делать!
   Все бросились на помощь, но когда они подбежали к Лассэру и лежавшему Лебовски, последнего уже тихо отпускала последняя предсмертная агония. Лассэр до последних сил сражался за его жизнь. Когда новозеландец стал угасать, он стал массировать ему грудь, делать искусственное дыхание, продолжал бить его по щекам, то шепча, то крича при этом какие-то ругательства и мольбы на французском языке. Но Али, склонившись над обоими, понял, что все закончилось. Поэтому с силой оттолкнув Лассэра, он сам присел на корточки перед новозеландцем и закрыл ему глаза рукой.
   - Все кончено, Мэтью, - тихо произнес Хафиз. - Он умер.
   Лэнс, Симонов и Усачев молча приняли эти слова, но на их лицах отразился страх и гнетущая скорбь. Дэрдэ отошел от остальных, сел в свою любимую позу и стал молиться. Пинту склонился над Лассэром, прижав его к груди и пытаясь успокоить. Нголо подошел к Нику Лебовски с другой стороны, и молча, взяв его за руку, стал нараспев читать молитву.
  
   Примерно через час все восемь стояли перед странным прямоугольным экраном, тихо переговаривались между собой и глупо чего-то ждали. Сейчас уже никто не мог бы с уверенностью сказать, где именно осталась могила Ника Лебовски - все время кочующий песок занес и без того небольшой холмик. Но это было и не важно. Похороны были лишь данью каким-то традициям, которых почему-то решили придерживаться. Не более того. Всем было очень тяжело, и весь ритуал свелся к выкапыванию ямы в песке, закапыванию тела и чтению короткой молитвы сразу на нескольких языках. После этого все быстро покинули то место, а обернувшись буквально через двадцать шагов, люди поняли, что это была первая потеря и вернуть уже ничего нельзя.
   Теперь же, стоя у необычного металлического листа, торчащего прямо из песка, никто уже старался не думать о первой смерти в их рядах, сосредоточив свое внимание на новой проблеме. Это был залог их выживания.
   - И что это может быть, - почесывая зудевшую от песка кожу на голове, куда-то в воздух спросил Хаммер.
   - Может это передатчик какой-то, - предположил Симонов, - или экран? ОНИ же должны как-то сообщить нам о правилах игры?!
   - Должны ли? - с усмешкой ответил Али. - Кто поймет этих инопланетян. Что ОНИ должны и чего не должны...
   - Как же тогда мы поймем, что нам делать? Нет, определенно, это передатчик. Поэтому ОНИ и поместили его на видное место, чтобы мы сразу заметили его!
   Лассэр с сомнением посмотрел на металлический лист, покачал головой и, обращаясь, то ли к Нголо, то ли ко всем остальным сказал по-французски:
   - А почему он тогда ничего не показывает? Да и вообще, когда ОНИ являлись нам, ОНИ делали это и без всяких металлических штуковин.
   - Чего? - не поняв его, переспросил Андрей.
   - Ой, извини, задумался, - ответил Лассэр и произнес все сказанное раньше уже по-английски.
   - Ну, не знаю, - сказал Хафиз. - Думаю, что самое разумное - это подождать. ОНИ должны выйти на связь, иначе все бессмысленно.
   Все согласились и, рассевшись вокруг железного листа, стали ждать. Ждать пришлось недолго. Внезапно лист потемнел, после чего на нем проступило какое-то изображение.
   - Это карта, - воскликнул Хаммер, - клянусь головой, это карта местности.
   - Все, очень быстро, запоминайте, что на ней нарисовано! - закричал Хафиз. - Вдруг мы ее больше не увидим!
   Изображение становило все четче, все явственнее вырисовывалась картина этого виртуального мира. Это действительно была карта. Картинка стала устойчивой и держалась довольно долго, так что люди смогли все точно рассмотреть.
   Виртуальный мир был похож на некое ущелье, начинавшееся с пустыни и заканчивающееся пропастью между двумя лесами. Справа была видна река, а слева холмы и пески. Где-то посередине были горы и скалы. Пропасть, судя по карте, была огромной, но через нее был нарисован мост.
   Где-то посередине реки люди заметили остров, над которым, как им показалось, был нарисован меч или что-то в виде меча.
   Люди вдоволь смогли насмотреться на карту, как вдруг изображение исчезло. Вместо него появился голос. Металлический, мертвый, и очень жуткий.
   - Избранные. Это была карта. Больше вы ее не увидите. Цель испытания - пройти весь мир и дойти до конца последнего леса, находящегося за пропастью. На острове посередине реки нужно будет взять оружие, а в лесу, на краю света найти камень. Когда оружие и камень соединятся, испытание будет окончено. Во время всего пути вы будете проходить одно за другим девять маленьких испытаний. От их прохождения будет зависеть все испытание целиком. И последнее, не зависимо от вашего успеха или поражения, все закончится, когда в мире наступит полная тьма. Это все.
   Голос исчез, потом исчез металлический лист - он будто растворился в воздухе. Восемь участников дикого испытания остались стоять, каждый на своем месте, не смея сказать и слово.
   Минуты через две Али первым нарушил молчание.
   - Слушайте, ребята, думаю, нам пора двигаться отсюда. Время идет, а страх сильно нас тормозит!
   Лассэр с трудом сглотнул, обеими руками пригладил свои черные кудри и тихим голосом произнес:
   - Да, Али, ты прав, страх порой давит сильнее всего. Это даже не страх - это ужас, кошмар...
   - Ну ладно тебе, Мэтью, - отозвался Симонов. - Давайте, действительно, двигать отсюда.
   - Но куда? - спросил Хаммер. - Мы видели карту, запомнили все на ней, а что дальше? ОНИ не дали нам ни компаса, ни направления. В данной ситуации главное - это выбрать маршрут. Предлагаю решить куда идти, а потом двигаться.
   - Пойдем направо, - по-французски предложил Нголо.
   - Почему направо? - в один голос спросили Лассэр и Хаммер.
   - Может, наоборот, налево? - с сомнением предложил Хафиз.
   - Направо, мне так кажется, - с уверенностью повторил Ло. - Я когда теряю дорогу в пустыне, всегда иду направо. Пока ни разу не ошибался.
   - Направо, направо, - закричал Дэрдэ, увидев, куда показывает Нголо, соглашаясь с ним больше жестами, чем словами, которые, впрочем, никто не понимал.
   - А Вы что скажете? - обратился по-русски к Усачеву Симонов. - Вы из на самый старший и опытный...
   - Вы говорите о том, куда пойти? - не понимая, но догадываясь о смысле разговора, спросил старик. - Я не советчик в таких делах, это лучше знать детям пустыни. Но, знаешь, когда я теряюсь в лесу, я всегда сворачиваю направо и иду строго по выбранному направлению. Ни разу не ошибался...
   Симонов перевел слова Усачева на английский. Все сразу засмеялись, посмотрев на Нголо. Тот лишь пожал плечами. Мол, всякое бывает. Когда веселье и несколько нервный смех улегся, решили не терять время даром, а выбрав направление зашагали по мягкому и теплому песку.
   Жоан Пинту, не принимавший участия в общем решении, так как никто по-португальски не говорил и не мог понять его, просто поплелся вслед за остальными. Выбирать не приходилось. От природы лидер, крепкий духом и волей, Жоан не хотел мириться с ролью статиста. А, видя, как, не понимая ни слова, все равно Дэрдэ с большим успехом мог общаться с другими участниками испытания, Жоан еще больше хотел хоть чем-то себя проявить и стать заметным в этой, уже, безусловно, сложившейся компании. Но пока, он лишь следовал за всеми, в глубине души, все же соглашаясь с выбранным направлением.
  
   Прошло около часа, когда Али стал замечать на себе первые признаки усталости. Они прошли совсем еще немного, песок был рыхлым, но не глубоким, поэтому идти было не очень трудно. Однако вскоре у Али появились отдышка, пот каплями стал собираться на лбу, под комбинезоном, на спине. Хафиз украдкой посмотрел на других, замечая, что он не один такой: все стали чувствовать себя хуже, дыхание участилось, движения стали вялыми, слабыми.
   Лассэр, заметив взгляд Хафиза, вдруг остановился.
   - Ты чего? - спросил его Симонов.
   - Что-то происходит, вам не кажется? - за Хафиза ответил Лассэр. - Я заметил, Али, как ты смотришь на других. Нет, это не только с тобой происходит. Это со всеми! Так ведь?
   - Если ты имеешь в виду усталость и вялость, то да, - ответил Ло.
   - Да, что-то жарковато, - после перевода сказал Усачев. - Так глядишь, и расплавиться можно...
   - Жарко? Ну конечно! Как я сразу не догадался! - закричал Али. - Я как-то привык, что пустыня, что здесь с самого начала жарко, не заметил, что температура поднялась...
   - Что-то она быстро поднимается... - как-то странно сказал Нголо. - В пустыне такого не бывает. Ведь, даже солнца нет...
   - А что странного? - спросил Симонов. - Может день близится к полудню?
   - Нет, такое ощущение, что с каждой минутой становится на несколько градусов выше. Так не бывает! - упрямо настаивал Нголо. - Я всю жизнь в пустыне прожил и усвоил одну вещь - есть солнце, есть жара, нет солнца - нет жары. По-другому не бывает!
   Жоан Пинту, до этого лишь молча слушавший непонятную речь, вдруг сказал по-португальски:
   - Мне кажется, это испытание, первое испытание. И дальше будет только жарче. ОНИ хотят сжечь нас здесь заживо.
   Никто ничего не понял, но жесткий, твердый голос Пинту произвел на всех впечатление.
   - Что он сказал? - спросил у Лассэра Али.
   - Я не знаю, это португальский. Но, похоже, Жоан говорит, что это как испытание или что-то вроде того. Испытание жарой...
   Становилось все жарче. Избранники решили идти дальше, не взирая на жару. Нужно было двигаться, хоть и было тяжело. Надо было дойти до реки, нарисованной на карте - это было спасением.
   Каждый шаг давался с трудом, ноги стали ватными, руки безвольно опускались вдоль тела, не имея никаких сил хоть как-то помочь телу двигаться. Песок становился глубже, горячее - это ощущалось даже через обувь. Раскаленный воздух обжигал, находиться в комбинезоне больше не было сил. Пинту и Симонов хотели, было, сорвать с себя одежду, но Нголо остановил их, объяснив, что нельзя: кто знает, вдруг здешний свет сожжет их тела, ведь лица каждого из них уже раскраснелись до предела. За час они прошли совсем немного, но казалось, что на исходе уже целая вечность.
   Усачеву было тяжелее всех. Он привык проходить по лесу многие километры, даже в жару, но в последнее время он перенес болезнь - воспаление легких, и еще, как следует, не отошел от нее. И вот теперь все - возраст, недавняя болезнь, упадок сил, сказывались на нем все сильнее, но он не сдавался. Любое движение, вздох, поворот головы отдавались болью. В мыслях было только упасть в этот горячий, но такой манящий песок. Все силы отнимала именно эта борьба - борьба с желанием бросить все, упасть, уснуть, забыть обо всем, вернуться домой. Но он шел дальше. И каждый, смотря, как старик храбро сражается с жарой и с самим собой, старался сам не сдаваться и не останавливаться. Ведь у всех в голове были те же самые мысли.
   А тем временем температура становился критической. Дышать становилось невозможно, воздух обжигал дыхательные пути, распалял глотку и все внутренности. Симонов два раза падал, но его поднимали остальные, сами стоявшие из последних сил. Один раз упал Хаммер. Упал и не смог подняться. Али взялся тащить его на себе, но лишь упал рядом - огромная махина тела Хаммера не поддавались ослабшему и не такому сильному Хафизу. Уже подошли остальные, попытались поднять Лэнса общими усилиями, но все было безрезультатно. Хаммер потерял сознание. Сильный с виду, прошедший многие испытания, не раз бывавший в критических ситуациях, он сдался первым.
   Казалось, все закончилось, и никто больше не двинется отсюда с места. Но вдруг Дэрдэ, шедший впереди что-то закричал. Нголо подполз к нему и также закричал вне себя от радости. Этот крик уже поняли все. Крик длиною в одно слово - ВОДА.
   Дэрдэ, Усачев, Пинту и Нголо, падая и кувыркаясь на склоне дюны, побежали к увиденной реке, Хафиз, склонившись над Хаммером, пытался привести его в чувства, шепча что-то ему на ухо в полу бредовом состоянии:
   - Лэнс, прошу тебя, открой глаза. Мы дошли. Открой, прошу. Ты должен встать, ВОДА. Понимаешь, все кончилось. Лэнс, очнись. Мы дома, мы уже дома...
   - Оставь его Али, - Мэтью, оставшийся рядом, рукой схватил Хафиза за плечо. - Пошли к воде. Мы напьемся, охладимся и вернемся за Лэнсом. Мы спасем его. Но сначала, пойдем.
   - Пошли, - сказал Симонов. - Я уже ничего не вижу. Если мы не попадем к воде, мы умрем и не сможем помочь Хаммеру. Надо уходить, чтобы потом вернуться, полными сил.
   Насилу оттащив Хафиза, все трое, шатаясь, падая и снова вставая, побрели к реке. Дойдя до воды, где остальные уже приходили в себя, Симонов, Хафиз и Лассэр кулем упали в воду и долго-долго лежали в ней, не имея никаких сил встать.
   Неожиданно воздух стал прохладнее, появился легкий освежающий ветерок. Проточная вода реки помогла вернуть силы и прояснить сознание. Когда вернулась способность думать, Али первым выскочил из воды и побежал туда, где остался лежать Хаммер. За ним рванули остальные. Но было слишком поздно. Они уже ничем не могли ему помочь. Он был мертв.
   Никто не мог поверить в это. Кто-то пытался пробудить его, тряся за плечи, поднимая голову, кто-то выжимал из комбинезона последние капли ему на лицо, глаза, губы, кто-то тихо плакал. Вторая смерть была страшнее первой. Если Лебовски был просто участником этого кошмара, то Лэнс Хаммер был одним из них - это чувствовал каждый.
   Тело Хаммера перенесли к реке, где, прямо на берегу, его и похоронили. Так, чтобы теперь точно знать, где находиться могила.
   Потом пошли дальше. Переносить потери приходилось в пути. Время не ждет.
  
  

Глава 2 Испытание второе

   - Только предупреждаю тебя, Никсо, чтобы об этом никто не знал!
   - Достопочтимый К...
   - Тсс...
   - Конечно, же, я обо всем позабочусь! Никто даже не догадается!
   - Очень хорошо. Ты получишь свое вознаграждение, когда придет мое время. Будь уверен, не много осталось ждать!
  
   От реки решили не уходить. Где-то впереди должен был быть остров, поэтому, чтобы облегчить себе задачу, решили следовать той дорогой, которая была самой легкой. К тому же, после перенесенного испытания, от одного только взгляда на пески становилось плохо. Температура полностью восстановилась до нормальной, близость воды дарила, даже, некоторую прохладу. К тому же, мелодичное движение реки успокаивало.
   Сначала, все шли молча. Али угрюмо смотрел прямо перед собой, изредка подходя к реке и смачивая лицо водой. Лассэр и Нголо шли рядом, то и дело бросая друг на друга, обреченные и загнанные взгляды. Симонов и Усачев брели чуть поодаль, в своем темпе. Старик очень устал после пережитого стресса и Андрей, чтобы хоть как-то облегчить путь своего соотечественника, все время терся около него, то и дело, помогая и поддерживая его. Андрей, сам измотанный прошедшими событиями просто удивлялся, как это Усачев держится, когда он, такой сильный и молодой еле стоит на ногах. Жоан Пинту шел все время по воде, наслаждаясь ее шелестом, прохладой и самим видом. Недалеко от него также по воде шлепал и Дэрдэ, все время что-то высматривая вдали, чтобы ничего не пропустить.
   Постепенно, уходя все дальше от могилы Хаммера и привыкая к новым обстоятельствам, люди стали забывать о случившемся, морально готовя себя к новым испытаниям. Слово за слово, Нголо разговорился с Лассэром, то и дело окликая Хафиза, Иван Усачев завел беседу с Симоновым. Пинту тоже очень хотелось хоть с кем-то поговорить, но сделать это было трудно, а потому он и шел, замкнувшись в себя. Внутри для себя он давно решил, во что бы то ни стало выжить, а если не получится, то умереть не так, как Хаммер или Лебовски, а иначе, геройски, спася чью-то жизнь, а может и всю планету.
   О чем размышлял Дэрдэ, не знал никто.
  
   Дверь приоткрылась, и в каюту прошмыгнул Клинто, личный секретарь главного америса.
   - Достопочтимый Боуш, пришел Никсо, принес Ваши любимые печенья.
   - Давай его сюда скорее, - прорычал весьма голодный, а потому ничем не довольный Боуш. Он очень любил эти печенья. Конечно, далеко от дома трудно было часто рассчитывать на такое лакомство, но когда Никсо все же решался побаловать Боуша этими изысками америсной кухни, в душу главного америса приходил мир и покой. Только не сегодня, ибо полчаса назад это ничтожество, Карри, опять испортил ему настроение своими мерзкими намеками и глупыми ухмылками. Как же он ненавидел этого выскочку, жалкого расфуфыренного недоумка! Ничего, его время еще придет. Стоит только завоевать планету, как все сразу станет на свои места! Совет вновь доверит ему правление расой, и жизнь пойдет своим чередом. Тогда можно будет и с Карри расквитаться!
   Никсо, приземистый, несколько розоватый америс с грубыми чертами лица и очень короткими щупальцами медленно вплыл, именно вплыл в каюту главного америса, держа поднос прямо перед собой. А на подносе, каких печений только не было: красные, синие, белые и зеленые, квадратные и круглые, в полоску, резные, изогнутые и шарообразные, любых размеров и форм! Рай для глаз и праздник для желудка. Боуш еле дождался, пока повар поставит поднос на обеденный стол и удалится, закрыв за собой дверь. Щупальца сами потянулись к лакомым кусочкам пищи, слюна потекла из розового рта прямо на тело, как вдруг дверь снова отворилась, и вошел Клинто.
   - Достопочтимый Боуш, - вежливо обратился секретарь. - Пришел Достопочтимый Карри.
   - Скажи ему, чтобы он убирался! - от негодования и злости воскликнул Боуш. - И если ты еще раз войдешь ко мне во время трапезы!...
   - Прошу прощения, Достопочтимый Боуш, я все понял, - только и сказал секретарь и удалился, скрывая где-то в глубинах своей души страшную ухмылку.
   Как только дверь закрылась, она отворилась вновь.
   - Я же сказал тебе, Клинто! - в негодовании Боуш готов был разорвать своего секретаря на мелкие кусочки. И он сделал бы это, если бы не был представителем высшей расы, и ему не были бы чужды такие порывы.
   - Еще раз сильно сожалею, Достопочтимый Боуш. Достопочтимый Карри просил извинить его и пожелать Вам от его имени прекрасного аппетита.
   Боуш не успел ответить, как дверь закрылась, и он, наконец, остался один.
   Заставив себя успокоиться, Боуш откинулся в кресле, расслабил щупальца, безвольно опустив их вдоль тела, зажмурил от предвкушения удовольствия глаза, протянул одну щупальцу к подносу, взял печенье, поднес ко рту, проглотил его и..., подавился!
   Кашель, вырвавшийся откуда-то изнутри, разорвал тело на тысячи маленьких Боушей. Его чуть не вывернуло наизнанку, в глазах стояли слезы, лившиеся ручьем, а щупальца бессильно бились по полу и столу. Боуш чуть не задохнулся. Только вовремя вбежавший Клинто, и быстрая помощь спасли жизнь главному амерису. Такого с ним раньше не случалось никогда...
  
   Идти вдоль реки дальше оказалось невозможным, перед людьми ниоткуда вдруг выросли скалы, подходившие прямо к воде. Они были настолько высоки и круты, что образовывали каньон, в который река вползала, как огромная змея. Посовещавшись, избранники решили обойти скалы. Для этого им пришлось возвращаться в ненавистную пустыню, уже отнявшую двух человек.
   - Есть хочется, - пожаловался Хафиз.
   - А мне курить, - сказал Симонов. - А все сигареты, что спрятал за пазуху - смялись и раскрошились. Только спички остались! И надо же, эти военные послали нас сюда, спасать мир, а даже карманов не могли пришить на этот комбинезон!
   - Зато теперь здоровее будешь! - насмешливо воскликнул Лассэр. - А то карманы ему подавай. Мешали б только. А спички ты куда засунул, что они не сломались?
   - Нашел куда! - со смехом ответил Андрей. - А вот сигареты! Эх! И ведь хотел же в другое место положить!
   - Есть хочется, - повторил Хафиз. - По-моему, ОНИ совсем не подумали о нашем питании. Хорошо, если вся эта заварушка уложится в один день, иначе мы здесь все подохнем не от испытаний, а от голода! Вот!
   - Ты прямо как ребенок! - улыбаясь, произнес Лассэр. Возвращаться в пустыню было трудно морально, поэтому всякое движение в сторону повышения настроения встречалось на ура. - Как тебя только жена выдерживает?
   - О, Самира просто чудо! Мы с ней за одиннадцать лет ни разу даже не поссорились!
   - Врешь, - с сомнением отозвался Симонов.
   - Да, это правда! Мы вообще живем очень хорошо, и если бы не ЭТИ, мы бы вчера поехали покупать стиральную машинку. Самира так ждала этого...
   - Да, Али, повезло тебе, - сказал Усачев. - А я со своей старухой все тридцать лет как кошка с собакой...
   - А чего же вместе до сих пор?
   - Так любовь...
   Смех, стоявший над залитой светом пустыней стоял такой, что небесам должно быть казалось, что люди сошли с ума. Даже Дэрдэ и Пинту смеялись так, как будто понимали все, о чем шла речь. Пинту вообще, немного освоился, особенно после того, как к нему подошел Хафиз и сказал, что, мол, не стоит расстраиваться, все мы здесь в одной лодке, и отсутствие понимания может быть в словах, но не в сердце. Жоан не понял ни слова, но по жестам определил, что Хафиз сказал что-то очень важное. И это был его прорыв, его шанс стать своим.
   Так они прошли около двух часов. Скалы, как обнаружилось после, так глубоко врезались в пустыню, что обойдя их, люди оказались в самом ее центре. По крайней мере, им так показалось. Усталость приходила теперь просто от долгого пути, постоянного напряжения и участившихся приступов голода.
   Когда каменистое плато, стало уходить обратно к реке, люди вздохнули с облегчением. Идти стало веселее. То тут, то там попадались деревья, правда, высохшие и какие-то уродливые, неправильной формы, узловатые и морщинистые, как руки Усачева, но все же деревья. После пустыни, люди радовались даже этому проявлению природы.
   Дул несильный ветерок, поднимавший песок с дюн, свет сверху лился, как и прежде, ничем не намекая на возможное потемнение. С шутками и пустой болтовней избранники возвращались назад, к воде.
  
   Боуш метался от одной стены к другой, готовый вот-вот разрушить что-нибудь. После того, как он пришел в себя, был собран весь личный состав корабля для профилактической беседы. Нет, не потому, что главный америс кого-то подозревал в злонамеренности. Отнюдь, он списал произошедший инцидент на несчастный случай, расшатавшиеся нервы и все такое. Но оставить других в покое, когда самому плохо?! Нет, этого главный америс допустить не мог. Поэтому сейчас он делал разнос всем и каждому, да так, что только один америс сейчас чувствовал себя хорошо. И им был именно Боуш. Хотя, может, был и еще один...
   Карри сидел напротив огромного иллюминатора, с важным видом ожидая того момента, когда очередь дойдет до него. Но Карри было все равно, и он с готовностью собирался вытерпеть все издевательства и унижения, которым будет подвергнут. Ничто не могло омрачить его гигантской, душевной радости.
   - А Вы, Достопочтимый Карри, - Боуш, наконец, обратил свое внимание на советника, - что это сидите с таким надменным и важным видом, словно Гуантанаманский Изилоп? Или у Вас все хорошо? Кстати, не расскажете ли ВЫ нам, как идет операция? Неужели, эти жалкие выродки разума еще не сдались? - В словах Боуша было столько злости, уничижительности и сарказма, что, казалось, он готов был выпрыгнуть из своего тела.
   Карри, напротив, лишь вяло улыбнулся, поднялся со своего места и начал говорить:
   - Пока в операции все идет очень даже хорошо. Избранные прошли только одно испытание, а уже потеряли двоих участников. Если так пойдет дальше, то...
   - Не делайте прогнозов! Это не ваша работа! Когда у них следующее испытание?
   - Оно уже начинается. Это холод.
  
   - Что-то прохладно становится, вам не кажется? - Нголо, поежившись, попытался закутаться поглубже в комбинезон. - Может вечер наступает?
   Когда Лассэр перевел его слова, Симонов ответил:
   - Не может так быстро вечер наступать! Не могли же ОНИ дать нам так мало времени?!
   - Кто знает, кто знает, - произнес задумчиво Али. - Но холоднее действительно стало. Ты чувствуешь, Жоан?
   - Воздух стал холодным, - отозвался Пинту, сопровождая слова объясняющими жестами.
   - Вот-вот и я о том же. Как бы это не превратилось в новое испытание...
   - Думаешь, после жары будет холод? - настороженно проговорил Лассэр.
   - Гм, - хмыкнул Хафиз.
   - Но что же тогда делать? - растерянно протянул Симонов. - Если жару мы пережили, то холод навряд ли!
   Все семеро в нерешительности остановились посреди плоского участка каменистой почвы, недалеко от скалистого плато. Никто не знал, что предпринять, а воздух становился все холоднее. И ветер подул сильнее.
   - Черт бы побрал этих инопланетян! - немного истерично закричал Лассэр. - Ненавижу ситуации, когда не видно выхода!
   - Спокойнее, спокойнее, - сказал Хафиз. - Думаю, единственно, что нам остается делать, так это идти назад, к реке. Нам все равно туда надо - нужно найти остров. А по пути придется пережить и холод.
   - Али прав, - согласился Андрей. - Пойдемте быстрее. Эй, Дэрдэ, не уходи далеко, - крикнул он парню, чья неуемность постоянно уводила куда-то в сторону, и Симонов боялся, как бы парнишка не потерялся. Дэрдэ отозвался поднятой рукой и продолжил что-то искать.
   Холод постепенно превращался в мороз. У Пинту начала раскалываться голова, а у Усачева заболели суставы. Все спешили, сами не зная куда. Река уже не была спасением. Разве что движение еще хоть как-то поддерживало тепло...
   Температура опустилась очень низко, и дышать стало просто больно. Каждый из избранных еще как-то держался, а вот старик совсем сдал. По очереди, все поддерживали и помогали ему идти. Холод сковывал движения, теперь голова болела уже у всех, уши, пальцы рук больше не чувствовались, движения были резкими и частыми. Но тепло постепенно уходило из тел. Через несколько километров у Усачева отказали ноги и он упал на холодный камень. Вокруг поднимались высокие, зубчатые скалы, среди которых выл ледяной ветер, свет с неба падал все такими же яркими лучами, но выглядел уже холодным и режущим глаза. Усачев пытался несколько раз встать, но как не помогал ему Симонов и остальные, у него это не выходило. Тогда он сказал:
   - Бросьте меня. Я все равно ни на что не гожусь. Все равно, я рано или поздно погибну. Оставьте меня сейчас и идите дальше. Скоро все закончится, и вы спасетесь, а со мной пропадете. Мы не можем рисковать...
   - Иван Николаевич, - по-русски ответил ему Симонов. - Не смейте ничего такого говорить!
   - Я знаю, что...
   - Иван Николаевич! Русские на войне своих не бросают! Мы пойдем все вместе, до конца.
   - Что делать будем? - спросил Лассэр, топчась рядом. - Еще немного и нам крышка.
   - Даже не знаю, - ответил Али. - Больше идти все равно не можем. Ивана не бросим. Что ж, будем выживать прямо здесь. Эй, Дэрдэ, ты как?
   Парень, условно понявший, о чем его спросили, сделал знак, что все хорошо, хотя было видно, что ему плохо, как и всем.
   Несколько минут спустя наступил кризис. Температура упала настолько, что всех начало клонить в сон. Мэтью стал кричать и тормошить всех, чтоб никто не смел уснуть. Нголо уже еле слышал, что ему говорят, наступила такая апатия, что ему больше ничего не хотелось, только закрыть глаза. Это казалось спасением. И не только ему одному. И лишь постоянное давление со стороны Лассэра никому не позволяло этого сделать.
   Жоан Пинту, не обращая внимание на то, что его не понимают, подполз к Симонову и сказал:
   - Андре, ты показывал спички...
   - Что? - переспросил Симонов, уже не четко понимая даже свои собственные слова.
   - Спички, спички, - Пинту занемевшими пальцами пытался показать то, о чем говорил.
   - Не понимаю...
   - Андрей, - крикнул ему Лассэр, - Жоан говорит о спичках! Ведь у тебя есть спички!
   - Спички, ну и что? - апатия превратила Симонова в безмозглое животное.
   - У тебя есть спички, а там стоит сухое дерево, - Пинту указал на пару высохших деревьев на небольшой каменной площадке, в пятидесяти метрах от них. - Мы зажжем его и согреемся...
   - Эй, Али, ты слышишь? Я не совсем понял Жоана, но, по-моему, он предлагает сделать большой костер!
   - Костер это хорошо, - вяло отозвался Хафиз, но потом, будто спохватившись, воскликнул:
   - Костер?! Ты сказал костер?! Ну конечно! - Али как будто подменили. - Ведь у Андрея есть коробок - это бумага! Надо попробовать, другого выхода нет! Эй, вставайте, вперед, к тому дереву! Это наш единственный шанс, - закричал Али и тут же охрип, потеряв голос. Зато все как один сразу же встрепенулись, даже Усачев, который уже был похож на деда мороза, правда, обмороженного.
   Симонов негнущимися руками вытащил спички и отдал их Пинту, тот, вместе с Дэрдэ и Али побежал к дереву, а сам, с помощью Лассэра и очнувшегося Нголо подхватили Усачева и они из последних сил тоже двинулись к спасительной скале.
   Али первым подбежал к высохшему дереву и с разбега упал перед ним на колени. Даже быстрый бег не спас его от жуткого холода, который поселился уже где-то внутри, утягивая куда-то в неизвестность последние мысли и желания. Перед глазами стоял туман, веки, то и дело, закрывались сами по себе, пальцы не слышали больше команд, отдаваемых мозгом. Хафиз готов был сдаться, и только голос Пинту, ужасный, надрывный, вывел его из предсмертной апатии.
   - Али, Али, у меня пальцы отказали! - кричал Пинту. - А Дэрдэ уже вообще ничего не соображает! Бери спички и зажигай! Иначе мы пропали! Али, ты слышишь? Зажигай! Я уже не могу...
   Али не слышал окончания фразы, но автоматическим движением взял из рук Жоана спички, привалился плечом к дереву, разорвал коробок и засунул его в небольшую трещину в коре. Полностью закрыв телом трещину от ветра, Али, на ощупь зажег сразу несколько спичек и поднес их к картонке. Если бы бумага не загорелась..., но...
   Через несколько мгновений Али стало тепло, и он потерял сознание.
   Когда обессиленный Лассэр, полуживой Нголо и Симонов с Усачевым на спине, наконец, добрались до площадки, там уже пылал огромный костер, разбрасывая, небрежно раскидывая вокруг себя вместе с искрами тепло и жар. Симонов аккуратно положил бессознательного Усачева поближе к огню, после чего сам упал без сил. Где-то там, рядом с ним, уже лежали Нголо и Лассэр, а с другой стороны пламени Дэрдэ и Пинту, в последний момент, вытащивший ничего не соображавшего Али из разгоравшегося пламени.
  
   "...Али, Али, ты слышишь меня? - Френсис, стоя на пороге своего высокого и красивого дома, звал его и махал ему рукой. На улице было тепло и солнечно. Слабый ветерок дул со стороны озера. Али почему-то стоял у калитки, ведущей к дому его друга, и смотрел, как тот машет ему рукой.
   - Эй, Али, - снова услышал он голос Лоренса, - возвращайся! Все закончилось!
   Почему возвращайся? - крикнул ему в ответ Али, не понимая, отчего он стоит у калитки, а не подходит к крыльцу. - Разве я куда-то уезжал?
   - Ты что забыл? - улыбаясь, продолжал кричать Френсис. - Ты же ездил в город за стиральной машинкой! Вот и Самира уже вернулась, а ты еще нет! Возвращайся скорее, ты нужен нам, ты слышишь, слышишь, слышишь?"...
  
   Сознание приходило медленно. Неясные очертания лица Лассэра привели еще не оформившиеся мысли Хафиза в замешательство. "Откуда Мэтью взялся в моем доме? И где Френсис?". Потом, постепенно приходя в себя, он увидел осунувшееся лицо Симонова и Пинту. Память стала возвращаться. Вместе с жутким кашлем и болью в горле.
   - Ну, вот, - улыбаясь, ласково произнес Симонов, - а мы уже испугались за тебя. Думали, что ты того...
   - Хватит тебе, - надрывно заходясь в кашле, в тон самому Хафизу, перебил Симонова Лассэр. - Пусть человек в себя придет. Жоан, присмотри за ним, а я пойду к Ивану Николаевичу.
   Пинту понимающе кивнул головой, а сам присел на колени рядом с Али, подложил ему руку под голову, приподнял и опер его тело о себя.
   Хафиз пытался что-то сказать, о чем-то спросить, но лишь кашель вырывался из груди, сопровождая все жуткой болью и слезами, что ручьем лились из глаз. Пинту, как мог, успокаивал его словами, гладя ладонью по горячему лбу и, то и дело, помогая ему откашляться.
   Чуть поодаль, дела обстояли намного хуже. Усачева полностью парализовало, к тому же, через некоторое время, он вообще потерял сознание и больше не приходил в себя. Вокруг старика собрались все, кроме Пинту и Хафиза. Решали, что делать дальше. Меньше всего во время испытания пострадали Дэрдэ и Симонов. Они почти не кашляли и температуры, по крайней мере, высокой, не чувствовали. Хуже было Нголо, у которого очень сильно болела спина и резко поднявшаяся температура шатала его из стороны в сторону. Немного лучше было Лассэру, но и его кашель и боль в горле и груди доводили до изнеможения. А с Усачевым нужно было что-то делать. Погода давно уже нормализовалась, все было как прежде, поэтому надо было двигаться дальше. А старик вот уже полчаса не приходил в себя. Лишь неровное и прерывистое дыхание свидетельствовало о том, что он еще жив.
   - Надо что-то решать, - сурово прошептал Лассэр. - Время идет, а мы еще даже остров не нашли.
   - Старика бросать нельзя, - Симонов говорил резко, зло, в душе понимая, что злится только на самого себя.
   - А как тогда нам быть? Понести мы его не сможем, у нас просто сил не хватит!
   - Мы его не бросим, - также зло повторил Симонов, все время тупо глядя в землю.
   - Ребята, слушайте, - еле слышно сказал Ло Нголо, сидевший у пепелища, поддерживаемый плечом Дэрдэ. - мы не можем ни бросить его, ни брать с собой. Как бы мы не хотели, ничего не изменить. Поэтому, останемся здесь, и будем ждать. Либо когда он умрет, либо когда придет в себя.
   - Ло правильно говорит, - Симонову аж полегчало, когда его мысли выразил другой. - Ничего больше не остается. Будем ждать. Тем более, что Али тоже еще не в состоянии идти. Да и вот, Ло, еле живой.
   - Черт бы побрал ИХ, - как обычно выразился Лассэр и сел подле Усачева. - Будем ждать.
  
   - Почему они никуда не идут? - несколько раздраженно спросил Боуш. Ему несколько полегчало после прошедшей разборки, которая сгладила неприятные воспоминания о печенье, и теперь он сидел в любимом кресле в своей каюте и смотрел на экран на происходящее в "Зоне Отчуждения".
   - Разведчики доложили, что один из избранных сильно ранен и не может самостоятельно передвигаться. Может, они ждут, когда он умрет?
   - Может? - сарказма в голосе главного америса хватило бы на десять Карри. - Почему Вы, советник, всегда употребляете слова вроде "может быть", "вероятно", "возможно". Почему Вы никогда ни в чем не уверены?! Вы же советник Галактического Совета! Или Вы зря занимаете эту должность?
   - Не мне судить об этом. Меня выбрал Совет, - скромно и чуть с ненавистью ответил Карри.
   - Меня выбрал Совет, - передразнил советника Боуш. - Так что там точно происходит? Ведь у них уходит время! Они, наверняка сдались уже! Только и ждут, когда я решу их судьбу!
   - Я не ду..., я уверен, что они еще не сломлены. Вот видите, они собираются, чтобы идти дальше. Один участник умер, теперь у них появилась свобода действий...
  
   Усачев не протянул и часа. К тому времени Хафиз и Нголо более-менее отошли и были готовы продолжать путь. Когда Али узнал, в каком состоянии находится старик, он еле сдержался, чтобы не расплакаться. Зато Симонов сделать этого не смог, да и не захотел. Когда сердце Усачева остановилось, Симонов просто лег с ним рядом и заплакал. Лассэр, сам в слезах, еле оттащил здоровенного мужчину от тела старика, которого тот никак не хотел оставлять.
   Нголо спросил, будут ли они закапывать Усачева. Лассэр ответил, что нет. Симонов ругался, размахивал руками, пытался что-то доказать и даже чуть не полез на Лассэра с кулаками. Только вмешательство Пинту и Дэрдэ помогли предотвратить побоище. Но Усачева так и не похоронили. Вокруг были только камни, а спускать тело обратно к пескам просто не было сил.
   Так и ушли, кто в слезах, кто с горечью в сердце, а кто просто еле двигаясь от приступов появившейся болезни, не в состоянии думать ни о чем больше, кроме того, чтобы делать шаг за шагом в направлении реки. Смерть Усачева посеяла в рядах избранных первые семена раздора.
  
  
  

Глава 3 Испытание третье

   Клинто впервые стоял перед дверьми, ведущими в каюту Боуша в нерешительности. Он то и дело переступал с щупальца на щупальцу, порывался открыть дверь и тут же останавливал себя. Никогда прежде такого с ним не бывало.
   "А все этот Карри! - думал про себя секретарь главного америса. - Из-за его дурацких предложений, от которых нельзя отказаться, я теперь должен чувствовать себя так неуютно!".
   И действительно, Клинто было не узнать. Лицо его больше не выражало извечную снисходительность, осанка более не была так величественна и возвышенна, а глаза выдавали глубокое чувство дискомфорта, которое испытывал секретарь. И виноват во всем, как он правильно догадывался, был именно злополучный выскочка Карри. Кто бы мог подумать, что этот несуразный и всем отвратительный советник, вылезший и пробравшийся наверх непонятно откуда, сможет подобрать ключик к непроницаемости и надежности такого секретаря, каким был Клинто - преданного и, несмотря на свою хитрость, честного. Но...
   "Как же ему удалось узнать о Мони? - терзал себя мыслями Клинто. - Кто рассказал ему? Ведь в то время на Овальной планете никого не было! Неужели Мони сама?"...
   Помучавшись так еще несколько минут, секретарь все же вошел в каюту к главному амерису с докладом.
   Боуш бессовестным образом спал, хотя перед его креслом горело несколько мониторов с изображением "Зоны", а динамики наполняли помещение самыми разнообразными и не всегда тихими звуками, записанными на родной планете америсов, носившей, почему-то, вместо названия лишь номер из трех цифр - 19-26-01.
   Клинто вежливо откашлялся, пытаясь привлечь к себе внимание. Боуш продолжал спать. Тогда секретарь как бы случайно сильно хлопнул входной дверью. Главный америс подскочил, как ужаленный, после чего, сделав сосредоточенный вид, одновременно предприняв неудачную попытку покопаться в документах, все же повернулся к вошедшему секретарю, удосужив его своим вниманием.
   - В чем дело, Клинто? Ты что не знаешь, что я работаю и меня нельзя беспокоить? - грозно, но несколько сипло после крепкого сна произнес Боуш.
   - Прошу прощения, Достопочтимый Боуш. Но Вы сами просили незамедлительно доложить, когда Ваш любимый скутер будет готов к работе.
   - А зачем мне скутер?
   - Достопочтимый Боуш. Скутер Вам будет нужен, когда Вы соизволите посетить главную корабельную рубку, для определения судьбы испытания. Поэтому сейчас Вы хотели испытать его в действии, так как давно им не пользовались. Я все приготовил, поэтому и пришел доложить, что в любую минуту скутер можно будет испытать.
   - Очень хорошо, - более миролюбиво ответил Боуш. Он очень не любил выходить из своей каюты, да и вообще передвигаться. Но вот ездить на скутере ему нравилось. Поэтому перед тем, как отправиться в путешествие в корабельную рубку на заседание, он очень хотел покататься в пределах каюты, испытать уже позабытое чувство удовольствия от езды. - Клинто, ты можешь привезти аппарат сюда, дальше я сам с ним разберусь.
   - Конечно, - выдавливая из себя улыбку, произнес секретарь. Ему очень не нравилось то, что он делал, но.... Чужие доводы иногда убедительнее своих собственных мыслей. - Я привезу его немедленно.
   С этими словами Клинто вышел, а Боуш, просто-напросто расплывшись по всему креслу, стал ждать удовольствия, которое он обязательно получит от забавы.
   Когда скутер, весь светящийся от свежей полировки, стоял в каюте главного америса, Клинто быстро поспешил удалиться. Он не хотел видеть дело щупалец своих. Он и так знал, по секундам, что последует дальше. Вот Клинто сделал шаг от дверей, как раздалось мерное жужжание двигателя, еще шажок и небольшой скрип и пара вздохов начертили встающего из кресла Боуша. Клинто почти у поворота коридора, когда жужжание превратилось в тихий шорох - скутер начал двигаться, секретарь уже за углом, а.... Нет, в этот раз Клинто весь просто съежился от того грохота, который сотряс всю верхнюю палубу корабля. Но это было ничто, по сравнению с тем, какой крик последовал вслед за этим грохотом!
   "Карри, Карри, я найду способ ответить тебе тем же", - проговорил про себя Клинто и, повернувшись, поспешил на помощь главному амерису, Достопочтимому Боушу...
  
   До реки шли молча, если не считать постоянного кашля, которым в большей или меньшей степени страдали все. Нголо, после трудного пути, немного пришел в себя, а вода почти полностью привела его в чувство. Хафиз уже по дороге расходился и теперь был бодр, что, впрочем, скрывалось под маской скорби и отчаяния. На Симонова же было тяжело смотреть даже его товарищам. Дойдя до воды, тот просто упал на песок и оставался в таком положении довольно долго. Никто не трогал его. Лассэр было попытался, но, увидев предупреждающий взгляд Пинту, решил не рисковать и не усугублять и без того напряженные отношения, сложившиеся в последние часы.
   Время шло, ничего не происходило. Люди молча сидели на берегу. Каждый думал о чем-то своем, не посвящая других в свои мысли. Симонов, после того, как встал с песка, отошел от других на порядочное расстояние, сел у самой воды и стал напряженно смотреть куда-то вдаль. Пинту сидел рядом с Хафизом, а Нголо с Лассэром и Дэрдэ. Кризис начинал разрастаться. Люди готовы были сдаться.
   Хафиз думал о доме. "Как было бы хорошо сейчас вернуться домой, в любимый городок, на свою улицу, пройти по траве или мягкому гравию дорожки до своего крыльца, - мечталось ему, - открыть дверь и увидеть Самиру, стоящую у лестницы, ведущей наверх и ожидавшую моего возвращения. Она подошла бы и поцеловала меня, а потом, взяв за руку, проводила на кухню, где стоял бы уже приготовленный и до одурения приятно пахнущий обед. А потом она повела бы меня в ванну и показала машинку, которую мы купили несколько дней назад. Эх! А вечером, вечером, когда улица погрузилась бы в ночь, я сел бы за стол, включил лампу и с огромным наслаждением открыл бы дневник, незаполненный еще.... Господи, неужели так долго...". Хафиза передернула от внезапного прозрения. Дневник так и лежал в ящике стола, незаполненный с того самого утра! Лежал, и ждал своего чала....
   "А если не дождется? - с ужасом подумал Али. - Что, если я никогда не вернусь, не смогу больше ни строчки написать в него?! Что, если я никогда больше не увижу свой город, дом? Если не увижу Самиру?! Стой! Если я не вернусь, больше ничего этого и не будет! Ни Самиры, ни дома, ни дневника! Эти твари уничтожат все, если я погибну здесь...".
   Слово "НЕТ" эхом пронеслось в мозгу Али. Он вскочил, схватившись за голову, и стал бегать взад-вперед по песку, то и дело, оступаясь в воду. Пинту, сидевший рядом, ужаснулся и отпрянул от неожиданности. Лассэр и Нголо в недоумении повернулись, и увидев, что происходит с Хафизом поднялись, чтобы успокоить его.
   - Что с тобой? - воскликнул Пинту, но Али ничего не ответил, продолжая бегать туда-сюда по берегу.
   - Эй, Али, - крикнул ему уже Лассэр. - Что произошло? Тебе плохо? Скажи, что случилось, мы поможем тебе.
   - Да, Али, успокойся, мы рядом и поможем тебе, ты только остановись, - добавил Ло Нголо.
   Но Али ничего не отвечал. Его движения стали резче, ноги стали заплетаться. В конце концов, он просто упал лицом в песок и затих.
   Даже Симонов, находившийся на приличном отдалении, увидев происходящее, тут же вернулся к остальным и теперь стоял рядом со всеми, склонившись над Хафизом.
   - Али, - ласково проговорил он, - поговори с нами...
   - Я вдруг понял, - неожиданно для всех Хафиз резко перевернулся на спину и заговорил твердым голосом, - что все мы дураки! Мы слабые и ничего не можем! Мы все обречены! Понимаете, все! Вся планета! Потому что хоть нас и осталось шестеро в этом чертовом месте, в этом ужасе, мы все равно, что мертвые. Мы уже не живем! И Лебовски, и Хаммер, и Усачев, все они умерли ни за что! Понимаете!
   - Али, что ты такое говоришь?! - воскликнул Симонов. - Они умерли, сражаясь за всех нас, за наш мир, за человечество!
   - Ты уверен в этом? - спросил Хафиз в ответ, поднявшись и уже сев на песок. - Они погибли ни за что! Потому что своей смертью они добились одного! Что шестеро отчаявшихся, голодных и уставших людей, с трудом дошедших до реки, сидят сейчас, кто где, разбросанные по берегу, не разговаривая друг с другом, жалея себя и думая о том, как бы поскорее все это закончилось! Хоть как-нибудь, но закончилось!
   - Но это не так! - воскликнул Лассэр. - Ты абсолютно не прав!
   - Я не прав?! Ты посмотри на себя, Мэтью, посмотри на Андрея, с которым вы друг друга чуть не убили! Посмотри на остальных. Мы сидим здесь битый час, ничего не предпринимая, и ждем, не зная чего. Нет, зная - мы ждем очередного испытания, после которого можно будет сказать самому себе, что я умер с достоинством, я сделал все, что мог, но ОНИ сильнее, ОНИ БОГИ, которых мы, люди, не можем победить! Мы сидим и ждем, когда за нами придут, когда станет темно и человечество проиграет. Из-за того, что Трое из нас уже мертвы! И ты говоришь, что они умерли за нас? Нет, они умерли, чтобы мы пошли вслед за ними! Чтобы мы все сдохли!
   - Хватит, - заорал Симонов, склонившись над Хафизом. - Это неправда, и ты, Али, это знаешь. Мы не сдались и не сдадимся, потому что за нами мир, потому что мы избранные!
   - Так если мы избранные, - в ответ ему закричал Али, - так давайте вести себя, как избранные, а не как кучка низших животных, не знающих, куда себя деть от страха перед неизвестностью!
   Симонов упал на колени перед Хафизом и обнял его за плечи. Тут же рядом с ними упал Лассэр и обнял уже троих. Нголо и Пинту, оставшись стоять, просто взялись за руки, в слезах смотря на остальных. Дэрдэ, не понимавший, но чувствовавший все сердцем, воздел к небу руки, громко произнося непонятные всем слова молитвы о том, что настоящий Бог, наконец-то, послали людям силу...
   Когда все немного успокоились, а Лассэр и Симонов перед всеми пожали друг другу руки, решили, не теряя времени, идти вдоль берега, искать остров. По прежнему, было светло, и свет ярко лился из странных небес, так что люди, поняв, что все равно не угадают, когда начнет темнеть, стали думать только о том, чтобы исполнить все, что возможно и как можно быстрее.
   Старались идти очень быстро, изо всех сил. Даже если бы началось какое-то новое испытание, люди хотели быть ближе к острову, если не найти его вовсе. Но никаких событий не происходило, и по истечении двух часов, Дэрдэ, как обычно, маячивший впереди, что-то заметил, о чем оповестил всех радостным криком. Вскоре, уже и остальные могли видеть небольшой остров, на удалении ста или немного более того метров от берега. Радостные возгласы, разлетались по этому странному миру долго, до тех пор, пока люди не подошли к берегу в том месте, напротив которого находился остров. Дойдя до туда, крики радости как-то приутихли, а потом и вовсе исчезли. И причиной тому была самая банальная и оттого, еще более невыносимая вещь - не все умели плавать.
   - Вот и приплыли, - горько усмехнулся Лассэр.
   - На острове должен быть меч, - не обращая на пессимистические высказывания француза, произнес Симонов. - Нам не обязательно всем плыть на остров. Он небольшой, я думаю, и один человек сможет найти его.
   - И кто же будет этим человеком?
   - Я плавать не умею, - смущенно сказал Симонов, - совсем не умею.
   - Я, как это не прискорбно тоже, - ответил ему Лассэр, после чего повернулся к Нголо. - А ты умеешь?
   - Я умею, но не доплыву, - тихо ответил Нголо, сопровождая свой ответ жутким кашлем и гримасой боли - в течение похода спина стала болеть еще сильнее, каждое движение вызывало жуткие страдания. Парень начинал сдавать. - У меня совсем не осталось сил. Я и туда не доплыву, а уж обратно и говорить не стоит.
   Пинту, грустно улыбаясь, лишь разводил руками. В разговоре он участия не принимал, но то, перед чем столкнулась группа, прекрасно осознавал. Невеселые мыли относительно своей беспомощности, даже в таком простом деле, вновь стали одолевать его. Дэрдэ никто спрашивать не стал - и так было видно, как он недоверчиво относится к реке. Инстинктивно, все пятеро избранных обернулись к стоявшему чуть поодаль Хафизу.
   - А что это вы на меня так смотрите? - растерянно произнес он. - Я плохо плаваю. Очень плохо. Не надо так смотреть.
   - Больше некому, - шепотом, как бы извиняясь, проговорил Лассэр.
   - Совсем некому, - качая головой, добавил Симонов.
   - Но это не значит, что я могу плыть! - Хафиз всячески пытался отогнать от себя мысли, что ему все же придется это сделать. Он и правда, очень плохо плавал. Двадцать - тридцать метров до любимого камня и обратно, да и то не всегда. А остров был слишком далеко...
   - Нет, и не просите...
   - Ты должен, - закашливаясь, сказал Ло Нголо. - Иначе, всему конец. Ничего не будет иметь смысла.
   - Хорошо, - после некоторого раздумья еле выдавил из себя Али. - Я попробую...
  
   Смех, казалось, рождался где-то внутри тела. Он ничему не подчинялся, и совсем не слушался его. Он порывался вырваться наружу, желал выплеснуться, закипеть, вспыхнуть ярким огнем в горле, но Карри, из последних сил борясь с ним, сохранял спокойствие и хладнокровие.
   Боуш, с изысканным садизмом и циничностью, измывался над всеми членами корабельной команды, вызванной для расследования последнего происшествия со скутером.
   - Итак, Клинто, - развалившись в кресле, и положив больные щупальца на стол, где над ними колдовал корабельный врач, произнес Боуш. - Ты утверждаешь, что скутер был в полном порядке?
   - Да, Достопочтимый Боуш, - смущенно, полузакрыв глаза и вздохнув, снова ответил секретарь. - Он был исправен. С такого скутера просто невозможно упасть...
   - И все же я упал, - мягко и одновременно гневно, с жестокой улыбкой на лице, проговорил главный америс. - Ай, больно! Осторожнее, Фордо!
   - Прошу прощение, Достопочтимый Боуш, - сжавшись в комок, запищал корабельный врач. - Рана глубокая, иначе никак не получается...
   - Должно получаться. Или ты хочешь сказать, что я должен испытывать боль даже при лечении? Мало мне было этого случая?!
   - Я...
   - Занимайся делом! - на полуслове оборвал врача Боуш. - И все же, Клинто, каким же образом я упал?
   - Я абсолютно не могу этого себе представить. Может, что-то попало под антигравитационное поле?
   - И что могло попасть под него, по-твоему? - ехидство просто выпирало из Боуша. Он бы разразился в гневе, если бы не был представителем высшей расы. Но так как это было именно так, ему пришлось ограничиться только ехидством и садистскими усмешками.
   - Мне это неизвестно, - Клинто стоял перед главным америсом прямо, щупальца спокойно висели вдоль тела, лицо было открыто и повернуто прямо к собеседнику. Лишь прикрытые от смущения и растерянности глаза выдавали секретаря главного америса.
   - Ну, хорошо, предположим, - эту фразу Боуш произносил уже в десятый раз за последние полчаса, - а кто еще имел доступ к скутеру?
   - Я, Достопочтимый Боуш, - тихо ответил Никсо.
   - А что понадобилось корабельному повару у скутера главного америса?
   - Всем известно, что двигатель скутера очень хорошо реагирует на прополовое масло. Клинто попросил меня принести его и смазать некоторые детали, чтобы они лучше работали.
   - Так, очень хорошо, кто еще? - обводя взглядом всех присутствующих, Боуш останавливался на каждом, буравя его своими глазами, заставляя каждого чувствовать себя неуютно. Ведь, на самом деле он знал, кто всему виной - невыносимый Карри. Но открыто обвинять его, особенно, не имея никаких доказательств, он не мог. Вот и мучался от бессилия, срываясь на остальных, более беззащитных.
   - Я тоже подходил к нему, Достопочтимый Боуш, - сказал капитан Карта, - но не сейчас, а только когда мы переносили его из трюма сюда, на верхнюю палубу.
   - И Вы ничего не заметили, Достопочтимый Карта?
   - Нет, все было хорошо...
   - Тогда как же я упал?!
   - Мне это неизвестно...
   - А Вы, Достопочтенный Карри, Вы ничего не хотите нам сказать? - взгляд Боуша, жесткий и суровый трудно было выдержать. Карри выдержал. Помог смех, что бродил где-то внутри.
   - Нет, Достопочтимый Боуш, я ничего не могу Вам сказать. Я ничего не знаю.
   - Вы так спокойны...
   - Я абсолютно открыт. Поэтому и спокоен.
   - Ладно, все свободны, - Боуш откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. - Фордо! Осторожнее!
   Когда Карри вышел, он подошел к стоявшему в стороне Клинто и сказал:
   - Все хорошо, Клинто, не беспокойтесь, никто не узнает об Овальной планете. И я Вас не забуду. После собрания Галактического Совета.
   - Вы думаете, что сможете победить на выборах? - спокойно в ответ спросил Клинто.
   - Кто знает, кто знает..., - проговорил Карри, повернувшись, медленно и с достоинством "поплыл" по коридору.
  
   Уже согласившись со своей долей, Али все же не спешил. Он медленно, как бы нехотя, начал снимать комбинезон, потом обувь. Затем осторожно подошел к воде, зашел в реку по щиколотку, все еще собираясь с духом. Расстояние до острова с берега не казалось уж очень большим, но Али знал, что для него это максимальный предел. Тем более, что высокие берега острова делали цель еще более неприступной.
   Но, наконец, он решился. Собрав всю волю в кулак, вспомнив в очередной раз про жену и незаполненный дневник, Хафиз смело стал углубляться в воду, как вдруг провалился неизвестно куда. От неожиданности он стал тонуть. Изо всех сил дергая ногами и руками, он пытался выплыть на поверхность, но это никак не удавалось. Наконец, чьи-то руки схватили его и стали тянуть назад. Через мгновение он вновь оказался на мелководье.
   Безумным взглядом он обвел окружающее его пространство и увидел Нголо, который от усилий не мог прийти в себя, Симонова, мокрого и испуганного, Пинту, Лассэра и Дэрдэ, что стояли вокруг и встревожено смотрели на него.
   - Что случилось? - захлебываясь не всей еще вышедшей из горла водой, пролепетал Хафиз.
   - Видимо, берег круто обрывается, - заикаясь от пережитого испуга, ответил Симонов. - Вот ты и провалился. Ты же говорил, что хоть и плохо, но умеешь плавать!
   - Умею, я просто от неожиданности...
   - Ладно, - вытирая мокрое лицо, сказал Лассэр. - Жоан, ты с Дэрдэ отведите Нголо на берег, помогите ему, а то он совсем плох. А ты, Али, отдышись и давай попробуй снова.
   - Ага, сейчас, - почти машинально кивая головой, ответил Хафиз. Руки еще немного дрожали от пережитого, но дыхание, вроде, стало приходить в норму. Встав с помощью Симонова, он постоял так несколько минут, после чего осторожно, вновь пошел в реку. Ощупывая одной ногой дно впереди себя, Али быстро нашел то место, где происходит резкий обрыв. Остановившись на мгновение, после подбадривающего хлопка по спине от Симонова, Али упал на воду и стал плыть.
   Сначала получалось очень даже неплохо. Плывя по-собачьи, он почти не уставал, хотя течение постоянно сносило его и ему приходилось периодически корректировать путь. Единственным недостатком было то, что плыл Али очень медленно. Берег острова почти не приближался. Но Хафиз старался об этом не думать. Первая усталость пришла на середине пути. Вода периодически стала заливаться в рот, сбивая дыхание и равномерность движений, начали уставать руки и плечи. Становилось тяжело. Али как мог, отгонял от себя всякие страшные мысли, устремив свой взгляд только вперед, на песчаный берег острова.
   Когда усталость стала рваться наружу, Хафиз сменил ритм работы руками на более медленный. Стало немного легче, но и плыть он стал медленнее. Тем не менее, цель приближалась, а крики товарищей, звучавшие, хоть и тише, но все же были еще слышны, гнали его вперед. Когда берег стал близок, Али начал то и дело останавливаться, щупая ногами дно. Дна не было. На последних усилиях доплыв до самого песчаного обрыва, он и там дна не обнаружил. Даже у самого берега было глубоко! Но, хоть было за что зацепиться - обрывистый берег образовывал всякого рода уступы, по которым легко можно было взобраться на остров. Но Али не спешил, сначала надо было отдышаться и набраться сил - руки как будто свинцом налились и от этого плохо слушались. Отдохнув полулежа на одном из уступов, Али все же решил взобраться. Собрав силы и цепляясь за любые выступы, он кое-как смог подняться, и уже через пару минут был наверху, упав на зеленый ковер травы, устилающий саму поверхность острова.
   Несколько минут Али лежал, прислушиваясь лишь к биению сердца и учащенному дыханию своих легких. Глазами, устремленными в небо, он изучал невероятное равномерное однообразие всего небосвода, так похожего на голубую гладь озера возле его автомастерской. Он любил это озеро, особенно летом, когда воды его были теплы и маняще прекрасны. Бывало, в слишком жаркие дни, Али не мог дождаться обеда, чтобы, быстро перекусив, а иногда и вовсе ничего не съев, в сопровождении Алекса и Андре, прибежать к озеру, и окунувшись в прохладную, но одновременно с тем теплую воду, испытать всю гамму чувств летнего отдыха. Незабываемые минуты!
   Как и сейчас, когда голубизна небесного свода перед глазами означала отдых его телу и душе. Но надо было вставать. И Али поднялся, посмотрел в сторону берега, увидев там что-то кричащих и машущих руками товарищей, помахал им в ответ и повернулся, с тем, чтобы углубиться в заросли острова.
   Лес, как могло показаться с берега реки, не был таким уж густым, но мелкий колючий кустарник делал его малоприятным для прохождения. Тем более, что искать в этих зарослях меч было много сложнее, чем в простом лесу, пусть даже густо заросшем деревьями. Но Хафиз решил двигаться вперед, тщательно изучая все вокруг и стараясь не думать о том, что рано или поздно придется возвращаться. Тем же путем...
   В течение получаса, Али усиленно рыскал по кустам, между деревьями, в траве и по песку берегового обрыва. Остров и правда был небольшим, так что Али уже дважды оказывался на противоположном, дальнем от берега его конце. Оттуда было видно, что река уходит далеко за горизонт и противоположного берега самой реки просто не видно. Но Хафиз не стал задумываться об этом. Все его стремления были направлены на поиски меча. Но на плоской поверхности острова, которая была покрыта лишь лесом, да несколькими травяными полянами, не было ничего, абсолютно ничего. Али начал нервничать. Страх ничего не найти стал проникать в его душу. Мурашки по коже то и дело пробегали, еще больше усугубляя душевное равновесие. Но, время шло, а ничего найдено так и не было. Хафиз облазил все, может быть за исключением участка густо заросшего высоким, колючим кустарником, который Али все время обходил. Но пришло время поискать и там. Несколько раз вздохнув, он смело раздвинул ветви кустов и вошел в совершенно иной для себя мир.
   Кусты оказались очень колючими, Али то и дело одергивал руки, при этом, царапая ноги. Старался аккуратнее наступать ступнями, но только задевал шипы всем остальным телом - ведь он был практически голым! Так продолжалось довольно долго, а ведь приходилось еще и внимательно исследовать каждый метр участка! Постепенно, углубляясь в заросли, и переставая обращать внимание на боль, Али начал теряться в пространстве и времени. Все вокруг казалось одинаковым, небо скрылось за ветвями, воздуха стало мало, и внутри организма сами по себе начали происходить неприятные изменения: участилось дыхание, потому что появилась нехватка воздуха, сильнее забилось сердце, так как стало жарче, заболели глаза от постоянной ряби зелени кустов, стала кружиться голова от недостатка пространства. И все бы ничего, но изменения эти начали превращаться в нервоз. В мыслях появилась агрессия, движения стали резкими, оттого еще больше усилилось болезненное соприкосновение с кустами, каждый вздох прибавлял нервного напряжения. Али стал похож на паровой котел, который вот-вот взорвется. Силы постепенно покидали его, от непонятно откуда взявшегося бессилия, он стал голыми руками рвать вокруг себя ветки, до крови сдирая руки, тело стало кружить вокруг оси...
   Али в изнеможении и припадке нервного бешенства упал, прямо на ужасные шипы, но, падая, успел заметить...
   Металлический блеск, непостижимым образом появившийся в сумраке под одной из веток. Сразу забылось все, Хафиз даже не почувствовал боли от жалящих шипов! Рванувшись к блеску, раздирая кожу, Али протиснулся между прутьев, нащупал рукой холодный твердый предмет и тут же вытащил его наружу. Сталь длинного и тяжелого клинка засверкала с руках Али, непонятно как ловя блики, добирающиеся в эту глушь сквозь толщу листьев и ветвей. Радости не было предела! Али стал размахивать мечом направо и налево, круша все на своем пути. Откуда-то, вновь взявшиеся силы, сконцентрированные на острие стали, легко и просто разрубали жуткие заросли, безнадежно и безвозвратно отпуская человека из своих смертельных объятий. Вскоре, не выпуская из рук оружие, Али смог выйти на простор поляны и с наслаждением упасть в другие, более мягкие объятия травы.
   Когда Хафиз очнулся, то услышал крики, доносившиеся с берега. Товарищи, давно не видевшие его, беспокоились и теперь пытались окликнуть Али с берега. Хафиз с трудом поднялся, и оставляя за собой на траве кровавые следы, двинулся в сторону обрыва. Его немного пошатывало, перед глазами постоянно появлялись черные пятна. Отдых на траве обернулся еще большим упадком сил. Внезапно, его взгляд зацепился на чем-то странном - в зарослях, между листьями что-то зашевелилось. Что-то красное, мягкое и продолговатое. "Змея?! - с ужасом подумал Али. - Нет, не похоже. Тогда что?". Хафиз решил осторожно приблизиться - посмотреть. Выставив вперед меч, он двинулся по направлению к постоянно извивающемуся предмету. В какую-то секунду Али показалось, что предмет, уходящий в кусты, это лишь часть чего-то более большого - часть чьего-то тела...
   Из под ног Али вырвался предательский хруст сухой ветки, и неизвестный извивающийся красный предмет исчез в одно мгновение. Хафиз смело бросился вперед, разрубая все ветки впереди себя, но его взгляду встречалась лишь зелень листьев и травы. Больше в кустах ничего не было. Если это было животное или что-то еще, то оно убежало. А, может, ему лишь почудилось? Али тряхнул головой и вновь осмотрелся: вокруг были лишь поломанные им кусты, а дальше - только плотная стена зарослей. Нет, здесь никого не было. Хафиз осмотрел себя - руки, ноги, все тело было измазано в крови. Красное - точно привиделось. Поежившись и нервно вздохнув, Хафиз решил забыть обо всем и возвращаться к берегу.
   Выйдя к воде, Али сел на обрыве, помахав над головой добытым мечом. С берега донеслись крики безумной радости и торжества. Али грустно улыбнулся и впервые задумался о своем положении. Переплыть реку обратно казалось вещью не только непреодолимой, но и абсурдно-безумной! Но плыть надо было! Иначе все было зря, и его мытарства по острову, и все прошлые усилия, и смерть товарищей, и даже его прежняя жизнь! А главное, главное, если он не доплывет, то никогда больше не обнимет Самиру, а дневник будет гореть в адском пламени инопланетных орудий!
   Последняя витиеватая мысль об инопланетном оружии и об огне, в котором будет гореть его дневник, непонятным образом взбодрила его и даже заставила опрометчиво рвануть по крутому обрыву вниз, в самую реку. Схвативши по удобнее меч за рукоятку, лезвием вдоль руки, Али предпринял попытку плыть и на нервном воодушевлении проплыл около двадцати метров! Дальше силы просто кончились. Меч внезапно стал мешать, превратившись в тяжелую ношу, руки неожиданно одеревенели, движения замедлились, глаза стали закрываться, а рот периодически наполняться водой. Так он проплыл еще двадцать метров. Уже отчетливо слышались подбадривающие крики Симонова, Пинту и других, которые, впрочем, Али вовсе не слышал. Ему было не до этого. Он боролся с собой, с рекой, с тяжестью меча и внезапно охватившей его ленью, что стала уговаривать его все бросить и просто остановиться. Она обещала ему отдых, покой и сон, заманчивый, сладкий...
   И Али был готов согласиться, если бы за время уговоров не проплыл еще сорок метров. А ведь осталось всего ничего. Его товарищи, все по колено в воде стояли и тянули к нему руки, еще чуть-чуть и они подхватят его, отнесут на берег и все закончится. Еще немного и все будет хорошо, вот только один гребок рукой, одно движение..., лишь бы меч не упустить..., не закашляться от залившейся в рот воды..., не остановится...
   Али начал тонуть. Просто в один момент руки перестали двигаться, и он ушел под воду. Благо, что Нголо, несмотря на ужасное самочувствие, был недалеко, и бросился ему на помощь еще до того, как Али сдался. Ло тут же подхватил бесчувственное тело Хафиза, все так же твердо сжимавшего рукоятку меча, и потащил на себе до самого мелководья. Там, уже его самого вместе с Хафизом, вытащили на берег и привели в чувства. Третье испытание закончилось. В этот раз никто не погиб.

Глава 4 Испытание четвертое

   Боуш напряженно вглядывался в экран монитора, передающего картинку из "Зоны Отчуждения". Шестеро избранных представителей низшей расы, все еще сопротивляясь выпавшим на них испытаниям, шли сквозь выцветшую равнину, наполненную лишь мелким кустарником да высокой желтой травой. Шестеро! Это неприятное известие, которое главный америс только что получил от Карри и которому сейчас он был свидетелем, выводило его из себя. И это в самом конце дня, когда он, Боуш, уже собирался лечь отдыхать! Невероятно! А ведь Карри говорил, что после каждого испытания, будет погибать как минимум один избранник!
   "Чтоб он провалился! Проклятый выскочка! - думал про себя Боуш. - "Все под контролем! У них нет ни единого шанса"! Как же, ни одного! Вот ведь смогли преодолеть одно испытание без потерь! Что это значит? Только то, что испытания были плохо продуманы. Случайно? О, нет, как бы не так! Этот выскочка никогда ничего случайно не делает. Все специально, чтобы заставить меня нервничать, чтобы к приезду Консула, картина испытаний выглядела бы так, будто все действительно зря задумано. А ведь и, правда, зря! Сразу же раскроются истинные мотивы, цели. Консул сразу поймет, что стало причиной.... Проклятый Карри! Все равно, не видать тебе места главного америса! Отец, отец, как бы я хотел, чтобы именно ты был назначен сюда Консулом...".
   Боуш сидел перед монитором, напряженно вглядываясь в передаваемую картинку. А ведь так хотелось спать. Корабельное время давно уже перевалило за полночь, все вокруг давно спали и только он, главный америс, сидел и, как дурак, смотрел на "Зону". "Почему Карри позвонил ему? Почему не подождал до утра? Чтобы бессонница жалила его, терзала плоть, расстраивала мысли.... Он явно хочет дотянуть процесс до последнего испытания, заставить меня совершить какие-нибудь ошибки, опозорить себя перед Советом.... Не удастся, не удастся...".
   Монитор бесстрастно показывал шестерых избранных, бредущих средь буйства трав, а главный америс беззаботно спал, в неудобной позе скорчившись на своем любимом кресле. Все шло так, как должно было идти...
  
   Хафиз передал меч Пинту, а сам остановился, наклонившись и уперев руки в колени. Пора было отдышаться. Несколько часов по плоской как тарелка равнине, сплошь укрытой высоченной травой, почти скрывающей людей, совсем измотали его. Голод все сильнее напоминал о себе, а упадок сил после последнего испытания все чаще и чаще заставлял останавливаться. Симонов, ушедший вперед вслед за Лассэром, поддерживающим Нголо и Дэрдэ, увидел, что Хафиз остановился. Поэтому, окликнув Мэтью, он развернулся и зашагал обратно, по направлению к Али.
   - Али устал, - по-португальски обратился к Симонову Пинту. - Надо делать привал.
   - Я и сам вижу, что он еле дышит, - по-русски ответил ему Симонов. - Эй, Мэтью, возвращайтесь, будем отдыхать.
   - Здесь? - оглядевшись вокруг, крикнул в ответ Лассэр.
   - Есть другие предложения? - с усмешкой произнес Андрей. - Если да, то я готов их выслушать. Ты как, Али?
   - Нормально, - тихо проговорил Хафиз. - Что-то ноги стали заплетаться, да голова кружится. В общем, есть хочу!
   Хафиз улыбнулся, Симонов и Пинту тоже. Юмор Али их самих немного успокоил. Тут уже подошли Дэрдэ и Лассэр с Нголо.
   - Что на обед? - усаживая Ло на траву и сам садясь рядом, спросил Мэтью.
   - Картошка жаренная, с солью, огурцы маринованные, курица на гриле и большая бочка пива. Холодного! - медленно, переваривая каждое слово, ответил Симонов. - А еще фирменное блюдо: пельмени со сметаной...
   - А на десерт, - продолжил за Симонова Али, - огромный шоколадный торт, в три этажа, пирог с запеченными яблоками, фруктовое мороженое и ананас! Вот!
   - Что ж, - несколько манерно, подражая актерам из мыльных опер, протянул Лассэр, - я, пожалуй, отведаю все это скромное меню, но только если обслуживание будет быстрым, а вместо бочки пива мне принесут бутылочку бургундского. Что скажешь, Нголо?
   - Хорошо бы, - вяло ответил парень. - Только боюсь, я и кусочка проглотить не смогу - мое горло дерет, как наждачная бумага.
   - Ничего, Ло, ничего, - успокаивающе, похлопал его по плечу Симонов, - Все будет хорошо. Ты женат?
   В ответ парень лишь покачал головой - говорить было невмоготу.
   - Вот и хорошо. Значит, возвращаемся и сразу женим тебя. На какой-нибудь красотке из кино.
   - Нет, такая не захочет. Зачем я ей буду нужен.
   - Захочет, еще как захочет! - громко закричал Симонов. Он вскочил на ноги, поднял вверх руки, закрутился на месте и снова закричал:
   - Мы ведь вернемся героями! Мы уже герои! Весь мир будет боготворить нас! Спасителей! Победителей!
   - Только бы не сдохнуть до этого момента, - почти про себя пробормотал Лассэр.
   - Эх, Мэтью, Мэтью. Вот чего тебе не хватает, так это немного оптимизма!
   - И бургундского!
   - Это точно, - сказал Лассэр и откинулся на спину, на траву, мягкую и душистую, заложив руки за голову. Али посмотрел на него, потом на Дэрдэ, который уже давно так лежал, и решил последовать их примеру. Высокая трава расступилась под ним, и тут же сомкнулась сверху. Приятный, душистый запах ласкал кожу лица и глаза, мягкость стеблей нежно успокаивала тело, забирая усталость и боль. Сквозь листья прозрачное голубое небо, по которому равномерно разливался свет, выглядело чем-то нереальным, далеким. Али казалось, что он лежит дома, где-то на берегу озера, в выходной день, рядом Самира, а может, и Френсис с семьей. Ветерок ласково шуршит вокруг, теплый воздух обнимает тело, птицы поют...
   Нет, птицы не пели, это было главное отличие, то самое, от которого Али очнулся. Очнулся, чтобы почувствовать еще одно отличие - какой-то непонятный запах, резкий, но приятный, чужой, но знакомый. Что-то повисло в воздухе, что-то напоминающее осень, листья на земле, костры в которых они горят.... Костры.... Огонь...
   Карри не хотел идти к Боушу. Хотя не пойти он не мог - главный америс вызвал его с докладом. И все же советник мялся и переминался с щупальца на щупальцу, стоя в коридоре за углом, не решаясь сделать последнее усилие и, пройдя несколько метров войти в каюту Боуша. Слишком хорошо он знал, чем грозит этот доклад! Ведь после последнего испытания никто не погиб! Даже не был ранен! Боуш сразу раскусит, какую игру ведет он, советник, а тогда следовать своему плану развития событий станет просто невозможно. И все же надо идти. Поэтому Карри собрался с духом, несколько раз с шумом пропустил воздух через свой огромный от природы клюв и бодрой походкой, пока никто не видел его сомнений, пошел по направлению к дверям каюты. Он так и вошел - легко и непринужденно, будто бы и не было минут раздумий, смятения и безотчетного беспокойства. А может и правда, не было?! Ведь никто не видел. Никто?...
   Боуш повернулся сразу же, как открылась дверь, и вошел советник. Лицо его было сосредоточенным, а глаза излучали спокойный, но жесткий взгляд. Он протянул верхнюю щупальцу в приветственном жесте - это было крайне удивительным для Карри, который не сразу осознал, что надо ответить тем же - после чего плавным движением указал на ближайшее кресло.
   - Садитесь, Карри, - без должных обращений, просто и мягко произнес Боуш.
   - Спасибо, Досто...
   - Не надо, Карри, - перебил советника Боуш, - мы здесь одни, нас никто не слышит, а значит и не нужно всех этих церемоний.
   - Хорошо, Боуш, - еле кивнув головой в знак согласия, ответил Карри. Он все еще не понимал, что происходит, но в силу своей природной хватки и способности к адаптации в любых условиях, сразу же принял правила игры.
   - Вы принесли доклад?
   - Да, вот он, - Карри протянул Боушу папку с документами. - Но Вы и так все уже знаете, я вижу, монитор у Вас работает и показывает как раз то, что нужно...
   - Да, Карри, я все знаю, Вы же не преминули доложить обо всем устно именно среди ночи, - в голосе главного америса появились негодующие нотки.
   - Да, Боуш, я счел эту информацию чрезвычайно важной, - также напрягшись, жестко ответил советник. Он видел, как занервничал Боуш, ему это понравилось, хотя и несколько озадачило - все совсем запуталось: начало разговора, затем такое продолжение.... "Что происходит, - думал про себя советник, - чего он добивается?".
   Но, главный америс быстро совладал со своим раздражением, мило улыбнулся и произнес:
   - Все хорошо, Карри, Вы ни в чем не виноваты. Я просто устал тогда, и Ваш звонок застал меня среди царства снов. Но, я хотел поговорить с Вами о другом.
   - О чем же?
   - О нас, вернее о нашем будущем. О том, что вскоре ожидает нас обоих.
   - Вы говорите о выборах? - Карри казалось, стал догадываться, к чему начнет клонить Боуш. Было видно, что главный америс всерьез обеспокоился таким развитием событий, какое имеет место сейчас, особенно, накануне приезда Консула. "Неужели, это будет не Боуш Старший?" - промелькнуло в мыслях советника.
   - Скоро прибывает Консул, - как бы отвечая на его мысли, сказал Боуш. - И, честно говоря, я не знаю, кто это. Если это будет мой отец, то все Ваши старания пойдут прахом. Если же нет, то прахом пойдет моя карьера.
   Когда лицо Карри вытянулось, а клюв раскрылся в недоуменном восклицании, Боуш быстро продолжил свою мысль.
   - Видите, советник, я с Вами предельно откровенен. Да и нет мне нужды скрывать то, что у меня в голове. Все и так ясно. Сейчас Вы управляете процессом, от Вас зависит степень будущего успеха операции, а значит и мои шансы на победу.
   - С другой стороны, - усмехнувшись, произнес Карри, - если Консулом будет Ваш отец, то в невыгодном свете перед Советом предстану уже я, и мои шансы на победу в выборах окажутся просто пылью. Я правильно понимаю ход ваших мыслей?
   - Вы очень способный молодой америс, - протянул Боуш.
   - Вы предлагаете сделку? - быстро отреагировал Карри.
   - Именно так, - подняв уголки клюва, ответил главный америс. - И послушайте, в чем она состоит. Вы больше не будете ставить палки в колеса ни мне, ни проекту испытаний в целом. Пусть все идет, как идет, хорошо продуманно и целенаправленно. Так, чтобы к шестому испытанию, когда прибудет Консул, все было пропорционально и соответствовало уровню среднего испытательного процесса...
   - А что в ...
   - Выслушайте до конца, прошу Вас! - не давая себя перебить, продолжал Боуш. - Тогда, когда приедет Консул, картина будет следующей: если это будет посторонний америс, то он приедет, увидит, что все в порядке, и без всяких раскопок поедет обратно. В этом случае, я останусь с чистой репутацией, а Вы с хорошими шансами на победу - ведь у Вас уже накопилось достаточно бонусов и достоинств, по которым именно Вас могут избрать главным америсом. В этом случае игра будет честной и равной. По другому сценарию, если Консулом окажется мой отец, то, приехав, при условии, что все будет в норме, он осмотрит весь ход испытаний, поговорит со мной и также покинет Систему. Но в этом случае, я попрошу его замолвить перед Советом словечко о том, как Вы прекрасно провели испытание, какой Вы отличный организатор и так далее, и тому подобное. В этом случае также предвидится равная борьба, основанная на прежних завоеваниях и накопленных бонусах.
   - В этом случае, данное испытание и вся эта история окажутся просто рядовой операцией, никак не повлиявшей на ход выборов и на дальнейшую судьбу каждого из нас. Так?
   - Именно так.
   - Заманчивое предложение, - почесав клюв щупальцем, произнес Карри. - Только очень опасное. Для меня. Только для меня.
   - Да, наверное, Вы правы, советник. Но пока, главный америс - это я. А значит и преимуществ больше у меня. По всей логике. А гарантии, что ж, я могу кое-что Вам предложить.
   - Что конкретно?
   - Слово главного америса.
   - Тогда считайте, что мы договорились.
   - Очень хорошо, советник. Значит, теперь все пойдет по плану. По хорошему плану. Одно испытание - один избранник. Так?
   - Да, именно.
   - Прекрасно, - клюв Боуша растянулся в невообразимо милой улыбке. - Теперь мы оба защищены и борьба на выборах будет честной.
   - Ну, Боуш, про выборы я ничего не говорил. Наш уговор только об этой операции, - засмеялся Карри.
   - Конечно, советник, конечно, - засмеялся в ответ Боуш. - Кстати, а каково следующее испытание?
   - О, это то, чего боимся даже мы, америсы! Это огонь.
  
   - Огонь, огонь! - закричал Хафиз. - Это дым от огня!
   Симонов, который стоял во весь свой огромный рост, сильно переполошившись, стал бегать взад вперед, высматривая огонь. Но ничего так и не увидев, тут же подхватил легкого Дэрдэ, усадил его себе на плече и крикнул ему по-русски:
   - Смотри, парень, смотри, где огонь?! Откуда дым?
   Все прекрасно понявший и без слов Дэрдэ, уже почувствовавший запах гари, тут же выцарапал в однотонной степи очаги дыма. В то время, как Симонов крутился вокруг своей оси, Дэрдэ то и дело указывал рукой в разных направлениях, сопровождая жесты родной речью.
   Пинту и Лассэр подхватили Нголо, которому трудно было подняться самому, и готовы были бежать, куда укажут. Но Дэрдэ, показывающий на огонь повсюду вокруг, не мог толком объяснить, откуда именно исходит опасность. Тогда Хафиз стащил Дэрдэ с плеч Симонова и взгромоздился туда сам, от чего великана повело так, что он чуть не упал в траву.
   - Вижу, - закричал он, - вижу! Там впереди, большое пламя, и позади тоже дым коромыслом валит.
   - Так куда нам бежать? - закричал Лассэр.
   - Не знаю. Вот, нашел, - Али указал на еле заметную естественную тропу в траве, ведущую к холмам, синевшим на горизонте. - Туда, бежим туда.
   Он спрыгнул с Симонова и, утянув за собой замешкавшегося Дэрдэ, ринулся бегом сквозь высокую выцветшую траву. Лассэр и Пинту, поддерживая Нголо, насколько можно быстро помчались за ним, замыкал все Симонов, которому достался меч, переданный ему Пинту.
   Бежали быстро, стараясь уйти как можно дальше от двух стен огня, надвигавшихся с противоположных сторон. Али бежал первым, руками и ногами прокладывая путь там, где трава была густая и, стараясь выискивать более проходимую дорогу там, где это было возможно. Али думал о том, что меч следовало передать ему, так было бы легче пробиваться сквозь острые и длинные листья гигантской травы. Но возвращаться назад, ждать Симонова, забирать у него меч, было непростительной тратой столь драгоценного времени. А счет шел на секунды. Хафиз это знал, по тому, что происходило ранее, по какому-то внутреннему чутью, по инстинкту, данному ему от рождения.
   Неожиданно Али выскочил на небольшую поляну. Он остановился, чтобы осмотреться и осмотреть себя. Вокруг уже вовсю бушевало пламя, дым и духота застилали глаза, забивались в рот и легкие, мешали дышать, вызывали слезы, жгли и без того сильные и кровоточащие от порезов о траву раны. Через секунды на поляну выскочили Лассэр, запыхавшийся и еле державшийся на ногах, за ним Пинту, тут же упавший на траву Дэрдэ, последним вышел Симонов, крепко державший на руках Нголо, который, в свою очередь уверенно сжимал меч.
   - Куда дальше, - перекрикивая шум пламени, спросил Хафиз.
   - Похоже, это ловушка, - судорожно глотая дым, ответил Лассэр. - По-моему уже все равно куда идти...
   - Туда, там, похоже, еще есть просвет! - поднятый над головой Ло Нголо указывал мечом в сторону холмов.
   - Тогда вперед, - крикнул Хафиз, и уже отобрав меч у Нголо, ринулся в самую гущу острой травы. Остальные, тут же поднялись с земли и поспешили за ним. Никто не хотел ни отставать, ни теряться. Но вскоре, наткнувшись на стену полыхающего огня, задохнувшись от удушающего дыма, избранники вынуждены были повернуть и после долгих скитаний в полной темноте дымовой завесы, они все выбрались назад на поляну. Почти все. Не было только Пинту. Лассэр потерял его где-то по дороге назад. Он два раза возвращался, но безрезультатно. Мэтью хотел было пойти еще раз, но Симонов, удержав его за шиворот вернул обратно на поляну.
   - Назад, - закричал он ему прямо в лицо. - Сгореть заживо хочешь?
   - Но там же Жоан!
   - Если жив, он вернется. От огня сюда только один путь.
   - Надо что-то делать, - мучаясь от ужасного кашля, произнес Хафиз. - Иначе нам здесь долго не продержаться.
   - Но что? - в ответ спросил Симонов. Лишь он один еще мог хоть как-то бороться и о чем-то думать. С остальными было совсем худо: Нголо, просто потерял сознание, и теперь лежал в центре поляны, где был еще хоть какой-то воздух. Дэрдэ сидел возле него, а Лассэр, задыхаясь от едкого дыма то и дело, как зомби, норовил влезть обратно в горящие заросли.
   Хафиз, не зная, что предпринять, бегал по поляне с мечом, от злости и горечи размахивая им во все стороны.
   Вдруг Дэрдэ вскочил с места и кинулся к Хафизу. Не без труда отняв у ошарашенного Али меч, он с яростью и скоростью стал срезать под корень траву по окружности, образовывая нечто, напоминающее круг. Симонов и оправившийся Хафиз тут же уловили его идею, и следуя за Дэрдэ по пятам, стали собирать срезанную траву в охапки и выбрасывать ее за пределы круга. То и дело, спотыкаясь, падая от нехватки воздуха и жары, трое загнанных в капкан людей, из последних сил стараясь выжить, срывали ненавистную растительность, преграждая путь огню.
   Когда, с последними силами закончилась и трава, огненная стена подошла вплотную к поляне. Пятеро избранных людей, собравшись в кучку, сжались на середине круга, прикрыв друг друга телами, и стали ждать. Когда все кончится. Так или иначе.
   И все закончилось. Как только огонь "понял", что не может преодолеть границы круга, он исчез. Точно так же, как и появился. Неожиданно, внезапно, будто по мановению волшебной палочки в руках злого волшебника. Или Бога?
   Воздух тут же очистился, несильный ветерок рассеял последние облака гари, после чего атмосфера вокруг наполнилась какими-то странными, но приятными ароматами. Равнина вокруг небольшого желтого круга была сплошь черной и мертвой. Тем более было непонятно, откуда взялся тот странный цветочный запах.
   Дышать стало легче. Первым от общей сплоченной кучки отделился Симонов, который упал на спину и растянулся во весь рост. Его примеру последовал Хафиз. Жадно вдыхая свежий воздух, шумно наполняя и опорожняя свои легкие, они лежали так некоторое время, не в силах ни подняться, чтобы позаботиться об остальных, ни чтобы даже подумать о судьбе своих товарищей или своей собственной. Они наслаждались новым чувством, родившимся в них - чувством выжившего человека.
   Дэрдэ и Лассэр тоже понемногу приходили в себя. И у обоих жажда чистого воздуха определяла все дальнейшее поведение. Нголо, хоть и находился еще без сознания, но чувствовалось, стал дышать легче, ровнее.
   Судьба же Пинту оставалась неизвестной. Но об этом пока никто не думал. Просто не мог думать.
  
   - Что ж, Достопочтимый Карри, - улыбаясь во весь клюв, весело произнес Боуш, обращаясь к советнику, находившемуся в корабельной рубке, по видеофону. - Я вижу, мы достигли взаимного понимания, и теперь все будет хорошо.
   - Да, Достопочтимый Боуш, я тоже надеюсь, что все будет хорошо, - также весело ответил Карри.
  
   Лассэр медленно приподнявшись на локтях, тяжело перевернулся на живот и, встав на четвереньки, пополз к лежащему недалеко Хафизу. Али спокойно лежал у края круга с закрытыми глазами и не подавал никаких признаков жизни. Лишь воздух, вдыхаемый им часто и глубоко, указывал на то, что он еще жив. Лассэр подполз совсем близко, после чего неуклюже перевернувшись, лег рядом на спину.
   - Слышишь, Али, ты как? - тихо спросил Лассэр Хафиза.
   - Нормально, уже нормально, - также тихо, не открывая глаз и не поднимая головы, ответил ему тот. - А ты?
   - Я тоже, вроде, живой еще. Жоана нет. Ты знаешь? Он куда-то запропастился. Надо бы поискать его.
   - Сейчас пойдем, - был ответ. - Только полежу немного, и пойдем. Ты пойди, пока, других подними, а я сейчас...
   - Хорошо, - Лассэр в изнеможении откинул голову и на несколько секунд забылся. Потом, будто что-то вспомнив, резко поднялся и сел. Огляделся и, увидев лежащего Симонова, развернулся и пополз к нему.
   - Андрей, ты живой? - спросил он, очутившись рядом с Симоновым.
   - Не знаю, - Андрей повернул голову и затуманенными глазами посмотрел на Лассэра. - А ты как думаешь, я живой или уже нет? - спросил он на полном серьезе.
   - Мне кажется, что живой. И Али живой. А Жоана нет.
   - Нет Жоана? - искренне удивился Симонов. - А куда он пошел? Он тоже живой?
   - Надо вставать, Андрей, ну, пожалуйста, поднимайся...
   - Да, да, Мэтью, я сейчас, иди остальных поднимай. Как только они встанут, я тотчас же...
   Что Симонов сказал дальше, Лассэр уже не понял. Что-то на своем родном языке, что-то очень жалостливое и грустное.
   "Нет, - обведя взглядом поляну и валявшихся на ней четверых мужчин, подумал про себя Лассэр, - никто не пойдет искать Жоана. Одному придется...".
   Лассэр медленно поднялся и, шатаясь, побрел к краю круга, затем далее, за круг в выжженную огнем долину. Симонов, каким-то шестым чувством осознал, что если он сейчас не встанет, то что-то нехорошее произойдет. Поэтому, собрав всю свою волю, он резким движением, чтобы не успеть передумать, встал и поплелся вслед за Лассэром. Секундами раньше это сделал Хафиз, который уже почти догнал кричавшего во все горло имя Жоана Лассэра.
   - Жоан, Жоан! - выкрикивал Лассэр, наполняя своими истошными воплями спокойствие и умиротворенность выжженной земли. - Жоан, Жоан! - бессилие и боль разлетались на километры вокруг.
   - Эй, Мэтью, - Али, догнав Лассэра, обнял его за плечи и прижал его голову к своей груди. - Ну, что ты, Мэтью. Куда же ты пошел, один, без нас?
   - Али, Жоана нет, я пошел его искать, понимаешь?
   - Да, Мэтью, да. Я все знаю, Но давай пока вернемся к остальным, соберемся, все вместе, и потом пойдем искать Жоана. А один не ходи, не дело это...
   - Но Жоан, он, наверно, ждет нас...
   - Мы скоро придем и заберем его, - на глазах Али выступили слезы. Он пытался успокоить товарища, хотя сам еле сдерживался, чтобы не отпустить себя и не упасть в безумие. Подошел Симонов. Али, удерживая голову Лассэра у себя на груди, повернулся к Симонову и тихо проговорил:
   - Андрей, возвращайся и поднимай остальных. Надо уходить.
   - Хорошо, - в знак согласия кивнул головой Симонов. - Дэрдэ вроде уже очухался. Сейчас посмотрим, что с Нголо и если все хорошо, сразу же отправляемся в путь.
   - Только быстрее, прошу. Мэтью вот-вот вырвется искать Жоана, тогда мы и его потерять можем.
   - Да, да, я сейчас, - сказал Симонов и быстро пошел обратно к кругу. Там, поднявшийся Дэрдэ уже стоял на коленях подле Нголо и что-то колдовал над ним. Когда Симонов подошел, Дэрдэ обернулся к нему и улыбаясь, что-то произнес на своем родном языке. Симонов посмотрел на Нголо и понял, причину улыбки Дэрдэ - Ло лежал, широко открыв глаза, спокойно дышал и тоже улыбался. Он повернулся к Симонову, поднял на него абсолютно чистые и не затуманенные болезнью глаза и сказал:
   - Мне намного лучше, Андрей. Даже спина не болит.
   - Это очень хорошо, Ло. Это очень хорошо.
  
  

Глава 5 Испытание пятое

   Лассэр шел впереди всех, не разговаривая и не отвечая на вопросы остальных. Он просто молча плелся, низко опустив голову и о чем-то думая. На его лбу то и дело появлялись глубокие складки, губы шевелились в молчаливом споре с самим собой, а у глаз залегли глубокие морщины, так портившие его и так изможденное до предела лицо. Никто точно не знал, о чем думает Лассэр, тем более, о том, что он сам с собой обсуждает. Никто не знал, но все догадывались, потому что на душе у них было тоже самое.
   Пинту не нашли. Ни единого следа. Он просто исчез в бушующем пламени, растворившись без следа. Если бы Лассэру дали волю, он бы всю жизнь, наверное, искал бы останки Пинту. Но Симонов, то и дело поглядывая на небосвод и выискивая на нем малейшие признаки потемнения, все время поторапливал Лассэра. Хафиз же напротив, решив действовать более мягкими способами, лишь утешал Мэтью, все время говоря о том, что Жоана больше не вернуть, что надо жить дальше и стараться сделать так, чтобы смерть его была не напрасной. Лассэр слушался плохо. Несколько раз даже пытался убежать от товарищей и если бы не Дэрдэ, который постоянно хватал его в самый последний момент, избранные могли бы потерять еще одного человека. Но мало помалу все удалось уладить, и Лассэр дал себя уговорить идти дальше.
   Теперь же он шел отдельно от всех, замкнувшись в себе и не реагируя ни на что.
   Хафиз и Симонов шли рядом, за ними сразу же шли Нголо и Дэрдэ. Нголо был еще очень слаб, но болезнь, которой он страдал все последнее время, чудесным образом исчезла, что придавала сил не только ему, но и всем остальным.
   Мужчины шли уже вдоль широкого и плоского горного хребта, к которому подошли, сразу же после того, как пересекли долину. Здесь было меньше растительности, но больше камней. Путь стал неровным и трудным. Приходилось то и дело обходить большие валуны, взбираться и спускаться с небольших скал. Можно было конечно вернуться на равнину, но видеть под ногами выжженную землю никто больше не хотел. Так что все готовы были терпеть.
   Горы то подступали, то отступали, дорога становилась то более ровной, то более каменистой и извилистой. Куда вел путь, никто не знал, но Хафиз и Симонов вспомнив карту и здраво рассудив, решили держаться этого пути, потому что именно он, как им казалось, должен был привести их к большому холму и пропасти, через которую перекинут мост.
   Силы у всех были на исходе, к тому же к привычному уже чувству голода прибавилась еще и жажда, которой до сих пор люди не знали, из-за бывшей близости реки. Теперь же река была далеко, а надеяться найти воду в горах стало нереально.
   - Слушай, Али, - сказал Симонов, обходя очередной камень и подавая руку следующему за ним Хафизу. - Как ты думаешь, какое будет следующее испытание?
   - Не знаю, - нехотя, тяжело дыша, ответил Али. - Но думаю, ничего хорошего нас не ждет. А ты, что думаешь по этому поводу?
   - Я думаю, что следующее испытание будет связано с воздухом.
   - Почему?
   - А потому что были жара и холод, потом мы прошли воду и огонь. Думаю, теперь пришла очередь воздуха.
   - Не знаю, не знаю, - с сомнением отозвался Хафиз. - Логику этих сумасшедших пришельцев мне не понять. Поэтому я даже спорить с тобой не буду.
   - Смотрю, ты явно не настроен обсуждать наше следующее испытание, - со смехом произнес Симонов, - а зря, ведь это наше будущее! Тебе разве никогда не хотелось заглянуть в будущее?
   - Хотелось, Андрей, очень хотелось, - не поддерживая смех Симонова, угрюмо ответил Хафиз. - Иной раз, пишу дневник вечером, а сам думаю, что случится со мной на следующий день, и что я напишу завтра в свой любимый ежедневник.
   - Ты ведешь дневник? - удивленно спросил Симонов.
   - Да, - коротко ответил Али, давая понять, что не хочет об этом говорить. Это была больная темя для Хафиза. Он и так, не переставая, думал о том, что его дневник лежит дома незаполненный. А эти мысли очень быстро переходили на то, что дома осталась и Самира, а потом на то, что он вообще никогда, может быть, не увидит ее, а еще хуже то, что "потом" вообще может никогда не наступить. Это было мучительно больно - думать так. Поэтому Али и не хотел говорить ни о будущем, ни о дневнике.
   - Я устал, - вдруг остановившись впереди и обернувшись к остальным, сказал Лассэр. Он сел на первый попавшийся камень и молча стал смотреть на свои разбитые в кровь ноги.
   - Ты чего, Мэтью? - подойдя к Лассэру, спросил Симонов. - Тебе плохо?
   - Нет, я просто устал. Никуда больше не пойду.
   - Но Мэтью, - подошел уже Хафиз, - нам надо идти дальше. Иначе мы можем не успеть!
   - Мне все равно. Я устал.
   - Мэтью, - по-французски сказал Нголо, только что дошедший до места остановки всех остальных вместе с Дэрдэ, - ты же сильный человек! Ты же избранный! Мы все устали, и Али, и Андрей, и Дэрдэ, и я, но ведь мы же идем дальше!
   - А я не хочу! - плаксиво ответил Лассэр. - Больше ничего не хочу. Оставьте меня здесь, а сами идите, куда хотите. Оставьте меня, как оставили Жоана.
   - Мы не оставляли Жоана, - возразил Симонов. - Он погиб и не было смысла искать его дальше.
   - Андрей прав, - согласно кивнул головой Нголо. - Жоан погиб, и нам всем было его жаль...
   - Вам было жаль?! - закричал Лассэр. - Да вы бросили его! Даже искать не стали!
   - Хватит, Мэтью, - разозлившись на Лассэра, в ответ крикнул Симонов. - Мы никого не бросали! Жоан погиб и точка! Он сгорел, его больше нет!
   - Не правда, - маленький Лассэр вскочил с камня и схватил великана Симонова за грудки. Комичность поз в этой ситуации ни у кого улыбки не вызвала. Наоборот, всем стало еще тяжелее и грустнее оттого, что в коллективе вновь появилась трещина. И это тогда, когда сил и так больше не оставалось, а впереди их ждали еще многие испытания!
   - Слушай, Мэтью, - грубо оторвав Лассэра от себя, прокричал Симонов. - Жоан погиб и его больше нет! Мы никого не бросали! Поэтому твои обвинения абсолютно беспочвенны! А может, ты забыл, когда сам уговаривал бросить Ивана, даже не похоронив его по-человечески? Забыл? Так я тебе напомню! Старик лежит сейчас там, на камнях! И это ты был за то, чтобы его там так оставить! Так что же ты сейчас говоришь о Жоане? Или может быть, это совсем другое дело? - Симонов кипел от злобы. Едва зажившая рана вновь стала кровоточить, а с кровью стали выходить злоба и ненависть к самому себе, ко всем окружающим, к миру, в который он попал. - А может быть, ты просто струсил? Может, ты испугался? А, Мэтью? Отвечай? Если да, то мы с радостью бросим тебя здесь, потому что лично я пойду дальше, до самого конца! Я выберусь из этого ада и вернусь домой!
   - Хватит, Андрей, хватит, - Али подошел к Симонову, обнял его за плечи и оттащил в сторону. Затем, повернувшись, он подошел к Лассэру, который уже плакал, то ли от бессилия, то ли от обидных слов, то ли еще от чего-то, усадил его обратно на камень, сел рядом и обнял, пытаясь успокоить. Одновременно, он дал знак Нголо, чтобы тот подошел к Симонову, который клокотал и трясся от нервного напряжения, и попытался успокоить и его.
   Лассэр плакал, как ребенок, а Али пытался найти хоть какие-то слова, чтобы его успокоить. Получалось плохо. То ли оттого, что Али мало приходилось кого-то успокаивать, то ли от природной доброты и легкомыслия он просто не знал многих слов, необходимых в подобных ситуациях, то ли, потому что сам нуждался в том, чтобы кто-то позаботился и о нем самом. Но никого не было. Сейчас он был самым сильным среди товарищей, и ему приходилось всю ответственность брать на себя. Симонову помощь была нужна не меньше Лассэра, а Нголо вряд ли мог чем-то помочь русскому великану своими, пусть добрыми и проникновенными, но все же французскими словами. О Дэрдэ толку вообще не было. Али и так удивлялся, что при всем ограничении, что наложило на них отсутствие хоть каких-то языковых точек соприкосновения, общение с Дэрдэ было одним из самых легких дел в группе. Это было по истине чудо! А может, просто этот щуплый паренек, слабый телом, но сильный духом выше их всех вместе взятых? Может, это именно ему трудно с ними со всеми? И только благодаря ему все и получается? Али улыбался своим мыслям, по-доброму улыбался. Сначала внутри, в сердце, а потом, улыбка вышла наружу, вместе с тихими неразборчивыми словами, которыми Али пытался успокоить Лассэра. Тот скорее почувствовал улыбку и случайную резкую перемену в душе Хафиза. Почувствовал, и в нем самом стало что-то меняться. Душевная теплота другого, совсем недавно еще совсем чужого человека передалась ему, вытеснив безумие и боль. Еще немного и спокойствие и сила вышли на первый план в сознании, в сердце, еще чуть-чуть и, распрямив плечи, он, аккуратно отстранив Хафиза, встал в полный рост, вдохнул полной грудью воздух и, что было силы, закричал:
   - Да-ааа...!
   Ошарашенный Али, упав, отскочил в сторону, но Мэтью даже не заметил этого. Он смело подошел прямо к Симонову, стоявшему во весь свой богатырский рост, закрывая лицо руками, отстранил Нголо, убрал руки Андрея и, смотря ему прямо в глаза, произнес:
   - Не знаю, Андрей, что со мной было. Не знаю, что будет еще. Но что-то произошло сейчас, может от слов Али, - Лассэр на секунду повернул голову в сторону Хафиза, затем повернулся обратно, - может, оттого, что испытания сплотили нас, сделали нас единым организмом. Безумие спало с глаз моих. Во мне появились силы и мощь. Я помню твои слова - ты сказал "я пойду до конца!". Так вот, если ты еще не передумал, возьми меня с собой. А если захотят и Али, и Нголо, и Дэрдэ, возьми и их тоже. Вместе, нам будет легче, потому что так, и только так люди могут победить Богов!
   Лассэр протянул руку, а Андрей, в котором за секунды произошло столько всего, тут же схватил ее, с силой сжал, а потом, выливая литры слез, прижал Лассэра к себе, что-то крича от радости и счастья на своем родном языке. Нголо, стоявший рядом, подошедшие Али и Дэрдэ, также обнялись с Симоновым и Лассэром, каждый, о чем-то крича или думая, молясь или выкрикивая проклятья. Сила, собравшая их всех вместе и пытающаяся их уничтожить, вдруг, неожиданно, превратилась в ту самую, животную, но от этого, еще более человеческую силу, против которой не может устоять ничего. Это была сила единения разума и чувств.
  
   Боуш как обычно сидел в своем любимом кресле, вальяжно распластавшись в нем во всю свою ширину, во все стороны раскинув расслабленные щупальца и закрыв один глаз, другим наблюдая за ходом своей любимой спортивной игры. Его то и дело клонило в сон, он то и дело в него проваливался. И такая идиллия могла бы длиться еще долгое время, если бы не тревожный дребезжащий звонок корабельного видеофона.
   - И кто только устанавливает сигналы на этих звонках! - прорычал Боуш, собираясь в своем кресле и принимая внешний вид, присущий истинному главному амерису. Нажав на кнопку ответа, он увидел на мониторе спокойное, несколько осунувшееся от постоянной работы лицо капитана Карты.
   - Простите за беспокойство, Достопочтимый Боуш, но пришло важное известие.
   - Какое еще важное известие? - недовольно пробормотал главный америс.
   - Из Центрального округа звездной системы О-О-Н сообщили, что Консул Галактического Совета уже давно вылетел и через несколько часов его корабль ожидается на нашей планетной орбите.
   Боуша просто подбросило в кресле. Прильнув к экрану так, что Карта, увидев лицо главного америса, наоборот, отпрял от своего монитора, главный америс нервно прохрипел:
   - Как, через несколько часов? Так скоро?
   - Да, Достопочтимый Боуш. Центр сообщил, что вылет состоялся уже давно, а последний пеленг засвидетельствовал приближение корабля к Солнечной системе.
   - А кто, кто прилетает? - почти истерично визжал Боуш. - Они назвали имя Консула? Кто он?
   - Извините, Достопочтимый Боуш, но мне это неизвестно. Центр ничего не передал. Сказали просто, что Консул скоро будет у нас и все...
   - Ладно, ладно, - Боуш начинал брать себя в руки. - Все хорошо, - откинувшись обратно на спинку кресла, он закрыл глаза и нетерпеливым жестом щупальца дал понять, что благодарит капитана:
   - Спасибо, что вовремя сообщили, Вы свободны. Конец связи.
   Когда экран погас, Боуш вновь открыл глаза, подложил правое верхнее щупальце под подбородок и надолго задумался.
  
   Идти стало легче. И даже не оттого, что путь стал ровнее и свободнее, наоборот, все чаще стали появляться высокие и острые скалистые уступы, огромные камни и валуны, которые приходилось либо обходить, либо через них перебираться. Просто та невидимая нить, связавшая этих людей, стала столь прочной, что любые преграды теперь казались сущим пустяком. Сейчас, после того, как все между ними стало на свои места, появилась какая-то легкость, камень, лежавший на душе у каждого вдруг исчез; его место заняла сила и решимость во что бы то ни стало вернуться домой.
   Но путь назад лежал через труднопроходимые места, пятеро избранные в конец изматывались, пробираясь сквозь каменистое ущелье. Несколько раз приходилось возвращаться обратно, а иногда, когда где-то справа показывался просвет, людям ничего другого не оставалось, как выходить на открытую равнину, углубляться в мерзкую высокую траву, которая в тех местах почему-то не выгорела и плестись по ней, пока дорога среди утесов вновь не становилась проходимой. На равнину возвращаться не любили, но, не имея другого пути, делать это приходилось. И каждый раз, когда они вновь углублялись в открытые просторы степи, в душах зарождались страх и беспомощность перед неизвестностью.
   Но наступил момент, которого все ждали и боялись одновременно. Дэрдэ, известив как обычно всех криком, первый набрел на глухую и высокую стену, перебраться через которую не было никакой возможности. Когда подошли остальные, стало ясно, что это именно та скала, дальше которой им не пройти, ни обойти. Вновь встал вопрос о том, чтобы возвращаться на равнину. После некоторых раздумий, Симонов первым нарушил молчание.
   - Думаю, нам не стоит терять время, - сказал он. - Подняться здесь мы не сумеем. А, судя по тому, как она тянется вправо, обойти ее тоже будет проблематично. Я предлагаю вернуться назад, к тому просвету среди двух камней и выйти на открытое пространство.
   - А что нам это даст? - отозвался Али. - Ну, выйдем мы туда, ну убедимся, что скала глубоко вклинивается в степь, ну попытаемся обогнуть ее, а что дальше? Мы потеряем кучу времени, а окажемся практически в той же точке!
   - К тому же, - добавил Лассэр, - на равнине мы будем беззащитны, как младенцы. Кто знает, что они приготовили для нас в этот раз?! Вдруг все это лишь ловушка и они только и ждут, когда мы вернемся в поле?
   - Может, вы и правы, - неуверенно покачал головой Симонов. - Но другого выхода я не вижу. Мы могли бы, конечно, вернуться на несколько километров назад и попытаться подняться по тому ущелью, - он сделал неопределенный жест в направлении окружавших их гор, - но опять же, никто не сможет поручиться, что мы там поднимемся, а времени потеряем не меньше!
   - Надо вспомнить карту, - уверенным голосом произнес Хафиз. - Вот уже час мы ползем по этому каменному коридору, ни разу не сверяясь с данными карты! Кто-то вообще, хоть помнит, куда нам надо?
   Мужчины посмотрели друг на друга, лишь пожимая плечами в нерешительности.
   - Я вообще, если честно, уже и не знаю, где мы находимся, - сказал Лассэр.
   - Признаться, я тоже потерял ориентацию, из-за этих чертовых камней! - согласился с Лассэром Симонов. - Помню только, что эти горы идут вдоль равнины, а там, на другой стороне река...
   - Нам нужно обязательно выходить на открытое место, - подал голос, до этого молчавший Нголо. - Я помню, что степь выходит к холмам, там впереди, а эти скалы оканчиваются одной большой горой или холмом, через который нам надо пройти, чтобы найти мост.
   - Точно, - от радости закричал Али, - а там еще будет лес, по обе стороны обрыва!
   - Да, да, - улыбаясь собственной памяти, воскликнул и Симонов. - И я помню это! Нам не надо обходить скалы! Мы просто выйдем в степь, можем, даже, до реки дойти, затем пройдем по ней до холмов, а потом свернем налево! Там будет гора-холм и проход в нем!
   - Чертова равнина, нам опять с тобой встречаться, - буркнул себе под нос Лассэр. - Ничего хорошего из этого не выйдет, помяните мое слово...
   - Да, ладно тебе, Мэтью, - весело отозвался Али. - Все будет хорошо, главное, что мы теперь знаем, куда идти.
   - Это точно, а теперь не будем терять время! - подняв руку, державшую меч вверх, громогласно прокричал Симонов. - Вперед!
   И пятеро избранных, повернув обратно к проходу между скал, поспешили выбраться из каменного лабиринта, чтобы найти путь среди уже знакомых и ненавистных им трав.
  
   Когда Карта дозвонился до Карри и рассказал ему ту же новость, что и главному амерису, советник лишь вежливо поблагодарил капитана, не проявляя никаких эмоций, ведя себя сдержанно и спокойно перед лицом капитана корабля. Но как только экран видеофона погас, изменения, произошедшие во внешности и поведении советника, сделали его абсолютно неузнаваемым. Вскочив с кресла, в котором он находился, Карри стал бегать взад вперед по своей каюте, размахивая щупальцами и выкрикивая в полголоса непонятные слова. Его кожа побелела, а затем посинела от нервного напряжения и..., страха? Мечась из угла в угол, он то и дело хватался за голову, одновременно тряся ей и закатывая глаза. По всей видимости, советник был не склонен доверять соглашению, заключенному с главным америсом. И теперь, когда прибытие Консула было столь близким, его вновь начали мучить сомнения и нерешительность в себе и своих силах. Он шестым чувством понимал, что тот, кто прибудет в качестве Консула, будет родным отцом Боуша. А значит, тот сразу же забудет и о соглашении и о слове.... Нет! Стоп!
   Карри так резко остановился, что тело и щупальца его, по инерции завершая движения, так развернули всю массу, называемую Карри, что тот просто упал на пол, при этом сильно ударившись о край собственного стола. Все щупальца от падения заплелись, и теперь советник стал похож на огромный хлебный калач.
   Сказав про себя несколько нехороших слов, потирая ушибленное место, Карри встал и с шумом уселся в кресло.
   - Нет, - полушепотом проговорил он, - что-то я совсем уж заговорился! Видимо, сказывается общение с низшей расой! Америс, давший слово, не может его нарушить! Никогда! К тому же, если все будет хорошо, а я постарался, чтобы все было хорошо, и испытания пойдут по плану, то Боушу не к чему будет придраться и борьба за власть станет равной. Поэтому, как бы Боуш не старался, у Карри все же остаются козыри в щупальцах!
  
   Каменный выступ далеко углублялся в степь, поэтому людям пришлось также далеко уходить в открытое пространство равнины, где никто не чувствовал себя спокойно. Море травы сменилось редкой и незатейливой растительностью, лишь слегка прикрывавшей коричневого цвета сыпучую почву. Ноги пяти избранников при каждом шаге вздымали тучи пыли, которая усиливала и без того обостренное чувство жажды.
   Дэрдэ, как всегда идущий впереди, постоянно выискивал хоть какой-то намек на проход между скалами, чтобы наконец-то, если не покинуть ненавистную равнину, то хотя бы уйти в тень гор, дающих, пусть и призрачное, но все же ощутимое чувство защищенности. Но ничего не было - лишь голые вертикальные скалы. Остальные четверо, Али, Симонов, Лассэр и Нголо, шли рядом, тихо переговариваясь друг с другом, подбадривая и воодушевляя каждого на дальнейшую стойкость и борьбу.
   Никто и не почувствовал, что теплый воздух равнины внезапно, хоть и совсем слабо, стал колыхаться. Пыли из под ног стало лететь больше, оседать она стала меньше. Али первым стал чихать от несносных коричневых частичек, просто впивающихся в ноздри. Потом его чихание подхватили и остальные. Никто еще ничего не понял, а колыхание воздуха уже превратилось в слабый ветерок. Дэрдэ еще не успел высмотреть трещину, образовавшуюся в скальном основании, а над равниной появились первые облака пыли. И лишь когда на горизонте обозначилась черная тень гигантской воронки, люди поняли, что происходит с ними.
   - Это новое испытание, - закричал Симонов, перекрикивая все более сильные завывания ветра.
   - Смерч! Это смерч! - воскликнул Лассэр, понимая, что его слова ветер уносит прочь. - Я же говорил, что ни к чему хорошему на выход в степь не принесет!
   - Нужно бежать! Скоро ураган настигнет нас! - кричал Хафиз, постоянно указывая товарищам на огромный столб пыли, надвигающийся с невероятной быстротой. - Надо найти место в скалах, иначе мы погибнем!
   - Дэрдэ, - Симонов замахал руками парню, - ты нашел что-нибудь?
   Дэрдэ ничего не понял, просто потому что слова даже не долетели до него, ведь ветер дул с его стороны. Но, догадавшись, что от него хотят, он лишь развел руками: мол, ничего нет.
   - Скорее, надо скорее уходить в горы, - звал за собой Нголо. Он уже кинулся в сторону Дэрдэ, с трудом преодолевая сильные порывы ветра. Остальные бросились за ним. Соединившись вместе, усердно выглядывая хоть какой-нибудь уступ в скалах и постоянно оборачиваясь на несущийся на них ураган, мужчины устремили все свои помыслы на то, чтобы поскорее укрыться. Но найти ничего не удавалось. Подбежав к скале, в надежде что там будет хоть немного слабее ветер, они ошиблись - порывы ветра, отскакивая от камня, завихлялись и создавали воздушные воронки, через которые пробираться было еще тяжелее. Ураган все приближался, а людям так и не удавалось найти хоть какое-нибудь укрытие. Ветер уже сбивал с ног, Али, Лассэр, Нголо и Дэрдэ то и дело падали на землю, поднимались и вновь падали. Симонов, благодаря своему весу еще держался на ногах, но и он понимал, что если упадет, больше ему не встать. Воронка была совсем рядом, ураган сметал все на своем пути. И хотя было понятно, что стены скал смерч обойдет, все же людей он в себя засосет, сдует их с камней как муравьев.
   От бессилия, ветра и летящей пыли в глазах застряли слезы, мешавшие видеть и зарождавшие в голове панику. Еще немного и все бы кончилось, но Симонов, идущий впереди и закрывающий своей мощной спиной остальных, левой рукой нащупал сначала выступ, а затем, когда, зацепившись за него, перевалил через камень, обнаружил и вход в небольшую пещеру, наполовину заваленную камнями. Издав радостный клич, он, упершись ногами в камни, стал помогать остальным перебираться через уступ.
   Поняв, что спасение близко, все воодушевились. Один за другим, избранники пересекли выступ, а затем по одному стали забираться в пещеру, падая там без сил на холодный каменный пол. Али замыкал всю группу. Борясь с ветром, он почти уже втиснулся в щель между камнями, как вдруг неведомая сила, рука урагана, жестко вцепилась в его ноги и стала тянуть все тело наружу, затягивая всего его в свою воронку.
   Хафиз стал кричать, отчаянно цепляясь руками за камни, разрезая пальцы и ладони в кровь. Симонов, первым понявший, что происходит, тут же подскочил к выходу и упершись плечом в камень, схватил Али за запястье правой руки. К нему сразу же подскочили остальные. Хватая Хафиза за все, что можно было, они пытались затащить его обратно. Но цепкие лапы смерча неумолимо вытягивали Али из спасительной пещеры. Песок, пыль, мелкие камни влетали через отверстия между камней, въедались в кожу, глаза, попадая между пальцев рук, заставляя их скользить по камням, коже и ткани комбинезона Хафиза, делая все, чтобы люди отпустили жертву, уже положенную на алтарь.
   Мужчины кричали и плакали, понимая, что еще немного, и они не в силах будут удержать Хафиза. Они выкрикивали его имя и молились своим Богам. Они старались, боролись изо всех сил...
   Никто так и не узнал, что произошло. То ли воронка смерча успела сместиться сторону, ослабив свою хватку, то ли случайный порыв ветра, закружившись вихрем, перебил другой порыв, тем самым, освободив тело, то ли Симонов, отчаянно матерясь на родном языке, закрыв глаза и сжав зубы, из последних сил потянул Хафиза на себя, то ли Али сам, наперекор всем силам природы, своей усталости и желанию бросить все и уснуть, смог затащить себя в пещеру, то ли все вместе взятое. Но, так или иначе, Али влез в проем между камней и, потеряв сознание от обессиления, упал на своих товарищей...
  
   Корабль Консула Галактического совета тихо пришвартовался корабельному причалу переходной станции, на которой его уже ждали главный америс Боуш и советник Карри.
   Станция, небольшое замкнутое пространство, соединенное с кораблем главного америса переходной зоной, была одной из многих таких станций, куда то и дело либо пришвартовывались, либо уже стояли на приколе корабли эскадры. По случаю приезда круглое помещение станции было украшено гирляндами и световыми дорожками, освещавшими весь путь от пристани до плоской поверхности перрона. Боуш, переминаясь с щупальца на щупальцу, с нетерпением ожидал открытия люка и появления Консула. Нервно подрагивая мускулами лица, он постоянно оглядывался на Карри, угрюмо и злобно смотря на советника. Тот все время отворачивался, не смея прямо ответить на косые взгляды главного америса. И причиной тому были последние события в "Зоне Отчуждения". Карри сам не мог понять, почему не погиб один из избранных. Ведь все было так хорошо подготовлено! Зато он отлично понимал, что последует за таким провалом! Все его козыри стали прахом, и теперь единственной надеждой советника был Консул.
   Ждать оставалось недолго. Вот, внутри пришвартованного корабля послышался шум, затем входной люк отворился, выпрыгнувшие рабочие приставили к входу удобный трап и, спустя несколько секунд, на пороге появился он, Консул Галактического Совета.
  
  
   Глава 6 Испытание шестое
  
   Али с усилием перевернулся на спину, дав возможность лежавшим под ним Нголо, Дэрдэ и Лассэру подняться на ноги. Сам он не был в состоянии сделать хоть что-нибудь: даже это его движение принесло боль. Симонов сидел с закрытыми глазами, облокотившись спиной о каменную стену, приводя в порядок дыхание, сердце и пытаясь как-нибудь унять дрожь в членах. Невероятные события, ужасные испытания, выпавшие на долю оставшихся в живых людей, отнимали все больше сил. Симонов думал о том, что скоро придет момент, когда не останется ничего - ни сил, ни желания бороться. Стало страшно. И лишь дрожь и частые и глухие удары сердца в груди не давали страху вырваться наружу.
   Нголо и Дэрдэ, потирая ушибленные спины, осматривая окровавленные, обтесанные о камни руки, с тревогой смотрели то на выход из пещеры, через который еще были видны облака пыли, уносимые смерчем, то на Хафиза, который лежал на каменном полу навзничь, не выказывая никаких признаков жизни. Лассэр склонился над Али, послушал биение сердца, проверил еле заметное дыхание, затем, убедившись, что все в порядке, стал рассматривать его раны. Руки, грудь, ноги Хафиза кровоточили; недостаточный свет в пещере скрывал истинные размеры увечий. К тому же, окровавленная изорванная ткань комбинезона, совсем искажала картину, представляя все в еще более ужасающем виде - сплошным грязно-кровавым пятном.
   - Надо бы выйти отсюда и поискать воды, - обернувшись к Симонову, произнес Лассэр. - У Али много ран, их надо промыть...
   - Где же мы воды найдем? - не открывая глаз, ответил Симонов. - Здесь повсюду одни скалы, мы ни разу еще не встречали ни одного источника.
   Не зная английского, но, интуитивно понимая, о чем идет речь, Нголо вмешался в разговор, обращаясь больше к Лассэру, как знающему французский:
   - Мэтью, там на карте, я заметил, что перед холмом, к которому нам надо прийти, река делает резкий поворот, устремляясь, сначала в сторону холма, а затем, исчезая вовсе - может водопадом падает в пропасть...
   - Да, я тоже помню это, Ло, - повернувшись к Нголо, ответил ему Лассэр. Затем, переведя его слова Симонову, продолжил:
   - Что ж, по всей видимости, ураган сошел на нет. Предлагаю, взять Али и двигаться в сторону холма, но смещаясь больше к реке. Вода нам просто необходима, и дело даже не в ранах - еще немного и мы просто свалимся от жажды.
   Симонов, резко поднявшись во весь свой богатырский рост и легко подхватив лежащий рядом с ним меч, ответил:
   - Возьмите кто-нибудь эту железку. Думаю, кроме меня, Али никому не поднять. Так что, помогите мне взвалить его на плечи и в путь.
  
   Консул Галактического Совета был уже довольно пожилым америсом. И хотя эта раса славилась долгожительством, даже по их меркам Консул был стар. Но не дряхл. Высокий, худощавый, подтянутый, с узким продолговатым лицом, прямым клювом и живыми глазами, он внушал другим америсам уважение и почтение. Многими делами, полезными и нужными для расы америсов, был славен Консул. Многие планеты перешли под контроль расы, галактики и Совета, многие низшие расы были уничтожены, многие богатства были сохранены в галактических хранилищах. Единственным делом, в котором он допустил промашку, и за которое многие в Галактическом Совете его укоряли, был его сын - нынешний главный америс...
   - Отец! - радостно воскликнул Боуш, как только Консул Совета ступил на прочную поверхность пристани.
   - Достопочтимый Боуш Старший, - тоскливо поклонившись, сквозь клюв проговорил Карри.
   - Сын мой, Достопочтимый главный америс Боуш! Достопочтимый советник Карри! - весело прочирикал Консул, неторопливым шагом направляясь к встречающей его делегации.
   Радость сбывшихся надежд и горечь разочарования, внезапное осознание силы и козыри, сыплющиеся сквозь щупальца, превосходство и подавленность - вот чем дышало помещение станции в момент, когда Достопочтимый Консул Галактического Совета Боуш Старший появился на пристани.
  
   Час спустя после того, как они вышли из пещеры, люди очутились в самом центре долины, разделяющей гигантский холм или пологую гору по левую сторону от направления их движения и реку, делающую большой поворот к ним по правую. Равнина, из плоской как тарелка, превратилась в волнистую местность с множеством небольших пригорков и холмиков. То тут, то там вместо высокой желтой травы, стали появляться деревья, ветвистые кустарники. При взгляде прямо вдаль, у людей, бредущих по равнине начало появляться ощущение, что местность, по которой они идут, начинает сужаться к горизонту. Холм слева и река справа, невольно усиливали это впечатление.
   До реки, как оказалось, было не так далеко, как люди думали сначала. Прошел всего лишь час и тот путь, что был проделан, уже почти привел их к воде.
   Первые полчаса, Хафиз не проявлял никаких признаков жизни и Симонов, как и сказал, все это время нес его на плечах. От тряски Али очнулся, и после небольшого привала, сказал, что сможет идти сам. Получалось у него это плохо - постоянно ноющие раны и ссадины, ужасное чувство жажды и голода шатали его из стороны в сторону, замедляли шаги. Но он ни в какую не хотел, чтобы его несли, хотя Симонов постоянно ему это предлагал. Дела остальных были не лучше, чем у Али. И Лассэр, и Нголо, и Дэрдэ, также страдали от жажды, голода, потери сил и ноющих ран. К Нголо медленно, но верно стала возвращаться его болезнь, обострившаяся после пережитого испытания. Симонов, хоть и был физически сильнее всех остальных, просто выдохся, пока нес Хафиза, к тому же от голода он страдал больше всех.
   Пятеро мужественных избранников человеческой расы, преодолевая немыслимые испытания, шли к единственной цели, о которой мечтали - к воде. Все остальное терялось в тумане пошатнувшегося рассудка.
  
   Последним из каюты Боуша вышел его личный секретарь Клинто. Как можно удобнее устроив прибывшего Консула в принесенном из другой каюты специально приготовленном кресле, Клинто, как можно тише постарался удалиться. Еще ему не хватало оказаться посередине битвы "титанов"! Того и глядишь, самому достанется! А этого совсем не хотелось. Клинто еще не мог забыть позорный шантаж Овальной планетой, который и так слишком сильно отравил беззаботную жизнь личного секретаря главного америса.
   Трое оставшихся в просторном помещении каюты еще собирались с мыслями и перебрасывались пустыми фразами, а Клинто уже не только приготовил все: экраны мониторов, еду и питье, свежий воздух и большие головные уборы с широкими полями, в которых любили сидеть все члены семьи Боушей, а еще и сумел всем угодить и исчезнуть прежде, чем разразилась буря.
   "Уф!", - только и произнес секретарь, выйдя за дверь и утерев правым верхним щупальцем пот со лба.
   А тем временем другим америсам, тем самым, что сидели сейчас напротив друг друга в каюте главного америса, "уф" говорить было еще рано.
   Карри, надвинув широкие поля головного убора на самые глаза, сидел, молча всматриваясь в экран монитора, где пятеро избранных, оставшихся в живых, уже подходили к реке. Невеселые мысли бродили у него в мозгу. Честно сказать, веселиться было не с чего.
   "Как же это получилось?! - думал про себя Карри. - Ведь все начиналось так замечательно! Блестящая карьера, высокий взлет, место советника, жалкая планета с ничтожнейшей расой ее населяющей.... Казалось бы, сделай все, как обычно и самое желанное место будет твоим! Ведь он давно уже спекся, он больше ничего не может, срок подходит к концу, и перевыборов ему не видать! Такие промахи, которые он допустил, никто не простит! И вот, на тебе! Завалился на пустяке, упустил контроль за ходом испытаний, поссорился с ним, и Консул, прибывший с проверкой оказался его отцом! Невероятное невезение! Теперь уж мне спуску не дадут. Он постарается представить все так, что это я буду во всем виноват. И Совет подумает, что лучше "лошадей на переправе не менять"..., постой, откуда это, - надглазные валики Карри полетели вверх от мгновенного удивления, - ах, да, одна из пословиц, из рапортов по земной расе.... Что же предпринять? Как перехитрить их обоих? Консул умен, его ум может перевесить даже глупость сына. Но выход должен быть.... Быстро закончить испытания? Или наоборот замедлить их до последнего момента? Да..., а потом разом со всем покончить и оказаться на коне! И обвинить во всем его! Сказать, что подавал разные рапорты о вариантах испытаний, а он все отвергал, выбрал наименее эффективный? Документы с его подписями есть, он же глуп, подписывает все, что несут... - Карри со скрытым превосходством искоса посмотрел на Боуша, но потом опять скрылся за полями головного убора. - А если Консул не захочет подставлять сына - одна семья все же.... Что же делать? Кто виноват?".
   Боуш, видя, как Карри о чем-то (он то знал, о чем!) глубоко задумался, и понимая, что неторопливый и тихий разговор с отцом не дает ему сосредоточится и самому подумать (ведь он не может делать два дела одновременно!), понемногу свел беседу на нет. Показав отцу, как работает система слежки за "Зоной" и откуда поступает информация от разведчиков в самой "Зоне", главный америс решил углубиться в свои собственные мысли. Вжавшись в мягкую спинку кресла всем своим телом, распрямив при этом щупальца во всю их длину и поправив поля любимого головного убора, Боуш утонул в размышлениях.
   "Как же это все получилось?! Все начиналось так замечательно! Блестящая карьера, высокий взлет, место главного америса, жалкая планета с ничтожнейшей расой ее населяющей.... Казалось бы, сделай все, как обычно и самое желанное место вновь будет твоим! Ан, нет же! Все это его проделки! Сам не подпускает меня к управлению и сам же нарочно делает все, чтобы выставить меня в самом неприглядном свете! Куда уж хуже?! И так, после моих лет правления столько всего накопилось, что никакого Муура не хватит, чтобы все это разгрести! И вот, когда до переизбрания осталось всего ничего, появляется этот выскочка, желающий занять мое место! Делающий все возможное и невозможное, чтобы прорваться к правлению! Сдалось оно ему! А даже если и сдалось, как можно использовать эту прекрасную планету, такую богатую и красочную, чтобы воплощать свои мечты?! Ведь после огласки всего, что здесь происходит, не видать мне ее, как своего подбородка! Ах! Мечты, мечты.... Нет, хватит! Надо бороться! У меня много козырей! Отец! Как хорошо, что ты приехал, что это именно ты приехал, - Боуш с благодарностью во взгляде посмотрел на Консула. - Чтобы я делал без тебя? Стоп, прочь признания благодарности, еще ничего не сделано! Я дал слово, но он первый нарушил уговор, значит, щупальца развязаны. Это хорошо, иначе я никогда бы не посмел.... Я поговорю с отцом, он не даст ход делу, скроет все факты, может статься так, что я еще и планету утаить смогу.... Но нужно взять контроль за испытаниями на себя.... Попросить Консула, он имеет право вмешиваться.... Ничего не могу придумать! Что же делать? Кто виноват?".
   Консулу надоел разговор с сыном. Он не любил пустой болтовни, а говорить с сыном о чем-то важном можно было лишь в крайних случаях. Хотя сейчас был именно тот самый случай. Боуш старший очень обрадовался, когда главный америс, показав что-то на мониторах, успокоился и оставил в покое и его. Видя, как главный америс устраивается в кресле, с абсолютно понятным ему, Консулу, намерением поспать (он то знает сына!), Боуш старший решил не тратить времени зря и подумать над сложившейся ситуацией, в которую попали не только его сын и советник Карри, но и все америсы.
   "Как же это все получилось? Почему? Чего не хватало ему? Карьера, место главного америса, реальный шанс переизбрания.... И вот все рушится, как только в поле его зрения попадает эта планета! Зачем она ему? Ведь есть другие, не хуже, на которые есть санкции Совета.... Эх, сын, сын.... Теперь этот Карри сделает из тебя посмешище перед всеми америсами! Хотя с другой стороны, может это и к лучшему? Столько всего плохого принесло твое правление америсам, что новый главный америс будет лучше? Для всех? Нет, сын мне этого не простит. Надо бороться, а козырей мало. Насколько я понял, у Карри исключительный доступ к испытаниям, а значит, он может диктовать любые условия. Конечно, я мог бы попридержать информацию, но если он обратится в Совет напрямую.... Нет, он не посмеет, но все же.... А что главный америс? Он может действовать только через меня. Я - его единственная надежда. Все в моих щупальцах. Но так ли это? Могу ли я идти против своей расы? Даже во благо семьи. А ведь этот выскочка Карри вынуждает меня. Хитер, очень хитер, хотя и боится, - Консул посмотрел на закрытое широкими полями лицо советника с нескрываемым интересом. - Боится, но пойдет на все. Слишком велика цена.... Итак, нужно поговорить с Карри. Ведь, как я понимаю, все упирается в несанкционированные и проблематичные испытания.... Решить с испытаниями, значит решить проблему. Кто решит ее первый, тот получит все. Вот, что надо делать!
  
   Симонов жадно глотал воду, войдя в реку и опустившись на колени прямо на илистое дно. Тело просило все больше и больше воды, внутрь, наружу, умыть лицо, руки, тело, которое невыносимо чесалось под изорванным и пропитанным потом, грязью и гарью комбинезоном. Он уже ничего не соображал - была только вода, которой он не мог насытиться. Сквозь помутневший взгляд Симонов видел, как Лассэр и Дэрдэ, уже плохо соображая, что делают, прыгали, кувыркались и ныряли в реке, пытаясь вернуть тот огромный недостаток в воде, который они испытывали все последнее время. У Хафиза вообще не было ни сил, ни желания, чтобы вытворять то же, что делали остальные. Нголо, кое-как быстро утоливший жажду, тут же вернулся к Али, помог напиться и ему. Потом, подведя его ближе, к самой кромке воды, Ло стал промывать ему раны, аккуратно снимая комбинезон, чтобы полностью смыть кровь с тела. Когда он с этим справился, подошли остальные, чтобы тоже помочь ему.
   Нголо оставил Хафиза на попечение им, а сам вошел в воду, чтобы привести в порядок и себя самого. Самочувствие его стало ухудшаться, еще там, в пещере, и теперь Ло чувствовал, что силы медленно, но уверенно покидают его. Он решил ничего не говорить товарищам, чтобы не беспокоить их. Но сам понимал, что недолго еще сможет бороться с выпавшими на их долю испытаниями. Пока он осторожно промывал свои раны, приводил себя в порядок, Нголо решил, что будет идти до конца, пока хватит сил, пока хоть одна искра жизни будет гореть в его глазах. Он решил и знал, что сможет выполнить это. Усевшись на мокрый песок, так, чтобы волны, накатывавшиеся на берег, омывали ему ноги, Нголо захотелось немного отдохнуть. Посмотрев через плечо и увидев, что Али в надежных руках и вокруг него крутятся все остальные, Ло повернулся обратно и, закрыв глаза, задумался.
   Ему вспомнилась родная деревня, стоящая на самом берегу Индийского океана, хижина, где он родился и вырос, его любимый остров, куда он частенько плавал, скрываясь от всех, пустыня, палящее солнце и..., жажда.... Он вспомнил жажду! Мурашки и озноб несколько раз пересекли его тело. Да, это уже было однажды. Старенький джип, на котором он, Ло и его закадычный друг Лана поехали искать "живые камни", заглох в незнакомой местности, посреди песков под изнывающее жарким солнцем. Так далеко они еще ни разу не забирались. Никому ничего не сказав, без еды и питья в раскаленной пустыне. Ло давно уже забыл о том, что произошло тогда, но сейчас..., эти проклятые испытания, эта проклятая болезнь, подступающая и хватающая его за горло, грудь, отнимающая силы.... Лана умер на вторые сутки - просто упал и больше не встал. Ло пытался оживить его, но безрезультатно. Сам, еле держась на ногах, он не мог смириться со смертью друга, он старался изо всех сил.... Лана умер, а ему еще долго пришлось брести под раскаленным солнцем, глотая песок и видя впереди лишь миражи....
   Ло вспомнил, что такое жажда - в тот день, когда его нашли, он не мог напиться - вода будто бы просачивалась через кожу обратно, все больше и больше иссушая и без того сухой организм.... Ло ненавидел жажду....
   - Эй, Ло, нам пора, просыпайся, - голос откуда-то издалека заставил Нголо открыть глаза. Он и не заметил, как упал на песок. Видимо заснул - усталость и болезнь подарили ему сон. Плохой сон, ужасный сон. Сон, однако, давший ему сил. Еще немного, еще на один рывок.
   - Ло, вставай, пора идти, - голос настойчиво звал его.
   Нголо приподнялся на песке и повернул голову. Позади него стоял Лассэр, измученно улыбаясь и подавая ему жесты рукой, как бы зовя его.
   - Я задремал немного, - извиняющимся сиплым голосом произнес Нголо.
   - Это хорошо, - весело ответил Лассэр, - может теперь тебе будет полегче. Али уже намного лучше, смотри, они уже пошли вперед, - Мэтью указал Нголо на трех товарищей, ушедших уже на приличное расстояние. - Андрей говорит, что надо торопиться, в любую минуту может начать темнеть. Я вот остался с тобой. Пошли, а то они уйдут совсем далеко.
   - Пошли, - вздохнув и поднимаясь с мокрого песка, ответил Нголо.
   И они пошли, не торопясь, но все же так, чтобы как можно быстрее догнать остальных.
  
   - Расскажите, Достопочтимый Карри, - негромким голосом начал разговор Консул, - как идут дела в "Зоне". А то я смотрю на мелькающие картинки и ничего не могу уловить. Отвык, знаете ли, - Боуш Старший виновато улыбнулся, но в улыбке его было лишь спокойствие и строгость.
   - Эээ...
   - Да, Достопочтимый Карри, - грубо встрял главный америс, свирепо сверля глазами ссутулившегося в своем кресле советника.
   - А вы, Достопочтимый главный америс, не мешайте, - Боуш Старший повернул голову к сыну, предупреждающе сверкая глазами. - Здесь проверку провожу я! Простите, Достопочтимый советник Карри, продолжайте, - Консул вновь обратился к советнику.
   - Да, - на выдохе произнес Карри. - Ситуация в "Зоне" полностью под контролем и не выходит за рамки любой обычной операции, проводимой когда-либо ранее...
   - Что?! - взревел Боуш. - Под контролем?..
   - Или Вы, Достопочтимый Боуш, будете сидеть тихо и дадите мне возможность делать свое дело, или я буду вынужден Вас удалить! - тихим, но очень жестким голосом прервал вопль главного америса Консул. - Еще один раз и.... Итак, - жест щупальцем просил продолжать. Боуш замолчал и больше не произнес ни слова. Лишь огонь раздражения и гнева (?) свирепствовал в глазах из под надвинутой по самые надглазные валики шляпы.
   - Да, все под контролем, - еще раз сказал Карри, высокомерно взглянув прямо в лицо Боуша. Затем, быстро повернувшись обратно к Консулу, обратился только к нему, как будто в каюте кроме них двоих никого не было. - Эта раса очень сильна и недостаточные исследования, а также несанкционированность испытаний сделали свое дело - некоторые моменты программы не были хорошо продуманы.
   - Кто разрабатывал программу?
   - Я, естественно, как советник, это была моя обязанность. Но вся она прошла через щупальца главного америса! К тому же, некоторым предложениям не был дан ход. А они были из тех, что могли бы ускорить дело. Я в этом уверен.
   - Почему Вы не настаивали на своей правоте?
   - Потому что ситуация была более чем щекотливой.
   - Поясните.
   - Во-первых, не было санкции на планету. Во-вторых, отсутствие распоряжения Совета, автоматически сделало главного америса абсолютным руководителем процесса. В-третьих, я обязан был подчиняться всему, что исходило от главного америса - я советник. В четвертых, мое мнение было либо подождать окончательного сбора информации по расе, либо отменить операцию вообще. В качестве свидетельства я могу продемонстрировать все необходимые документы...
   - Хорошо, - спокойный жест щупальцем прервал слова советника. - Я все понимаю. Ваша позиция безупречна, достойная не только советника, но и самого главного америса. И все же, мне хотелось бы узнать, реальное положение дел на данный момент.
   - Конечно, - Карри чуть наклонил голову, так что поля головного убора совсем скрыли его глаза, и указал щупальцем на экран монитора. - Из девяти испытаний, избранными было пройдено пять. Из девяти избранных в живых осталось пятеро. Это статистика. Теперь математика. Впереди их ждут четыре испытания, одно тяжелее другого. Поэтому, можно не сомневаться, что погибать избранные будут быстро. К тому же, есть еще и лимит времени, а его у участников осталось не так уж и много! Что еще? Люди ослаблены, больны и практически сломлены - это доказывают данные разведчиков непосредственно с места испытаний. Так что, как видите, все хорошо.
   - Единственная проблема в том, что по статистике, - строго заметил Боуш старший, - девяносто девять и девять десятых процента испытываемых рас не доживает и до четвертого испытания. Что Вы на это скажете?
   - Только то, что уже говорил. Я был против проведения испытаний. Раса не была достаточно изучена.
   - И что? Могут ли Ваши слова означать, что раса, присутствующая сейчас на испытаниях может оказаться более высокой расой, чем предполагалось ранее?
   - Нет, ни в коем случае. На лицо все ступени деградации вида - нескончаемые войны, эпидемии, голод. Но, под моими словами "недостаточно изучена" надо понимать то, что испытания не были подобраны соответствующим способом.
   - Я Вас понял. Теперь другой вопрос, - стало заметно, как напряглись мышцы под ярко красной кожей Консула, - когда Вы можете гарантировать полное окончание операции?
   Карри понял, что сейчас нельзя давать неправильный и не взвешенный ответ. Поэтому, в каюте на несколько минут воцарилась тишина, если не считать свирепого сопения главного америса, уже исходящего из себя от негодования в своем кресле.
   - Я могу гарантировать, что все закончится еще до начала девятого, последнего испытания.
   - Последнего? - не удержавшись, воскликнул Боуш Старший.
   - Достопочтимый Консул, Вы просили гарантий. Это гарантия. Но я уверен, что все закончится раньше.
   Вновь в каюте воцарилась тишина. Теперь уже на более продолжительное время. Трудно сказать, о чем думал каждый из присутствующих в каюте, но...
   - Что Вы хотите? - этот вопрос Консула застал Карри врасплох. Он и предположить не мог, что Консул будет настолько откровенен. Но, похоже, все козыри и правда в были в щупальцах советника. "Что ж, - подумал про себя Карри. - Попробуем выиграть эту партию". А вслух ответил:
   - Мне нужна честная и равная борьба на выборах. Я не хочу, чтобы кто-то вмешивался в ход испытаний. И еще, мне нужна свобода действий. Что б никто не контролировал каждый мой шаг. И так будет нелегко в этой операции - ничего не изменить, испытания не поменять - ведь все документы фиксированы в архиве и посланы в скрытый архив Совета. Поэтому, пусть все будет, как будет, без подводных камней, угроз, мести и интриг. Тогда всем будет хорошо.
   - Что ж, Достопочтимый советник, - несколько смущенно и обескуражено ответил Боуш Старший. - Пусть будет так, - А затем, повернувшись к сыну, добавил:
   - Достопочтимый главный америс, пусть будет так. Другого не дано!
  
   Гора, огромным горбом возвышалась над равниной. Сплошь покрытая густым лесом, она, тем не менее, выглядела черной, лишенной всяких других красок - будто бы весь свет, льющийся откуда-то сверху, поглощался без следа в ее недрах. Среди невысоких пригорков и возвышенностей равнины, величественный, но неприветливый силуэт горы-великана выглядел неестественно, какой-то прихотью природы, чудачеством. Нет, природа просто не могла создать это несуразное, грубое и некрасивое нагромождение камней, деревьев и страха. Это было создание иного происхождения, у него другой творец.
   Один склон горы примыкал к длинной цепи скал, тянущихся вдоль края равнины еще от песков. Другой же, более пологий, терялся под покрывалом леса, который широкой полосой раскинулся до самой пропасти.
   Нервно поглядывая на небо, Симонов первым добрался до подножия относительно высокого пригорка, за которым, по всей видимости, открывался вид и прямой путь на гору. Дойдя до небольшого камня, он остановился и сел прямо на густую, темно-зеленую траву, какой не было нигде ранее. Утерев пот со лба, и глубоко вздохнув, он еще раз посмотрел на небо и стал ждать остальных. Али и Дэрдэ подошли через минуту, и тут же сели рядом, наслаждаясь отдыхом и пытаясь привести в относительный порядок свои истерзанные ноги. Последними пришли Лассэр и Нголо. Ло чувствовал себя из рук вон плохо, но виду старался не подавать. Единственно что, он попросил Мэтью не идти быстро. Поэтому они и немного отстали от остальных. Тяжело опустившись на траву рядом с товарищами, Нголо подумал, что никогда больше не сможет подняться: голова шла кругом, распухшие ноги почти онемели, постоянные ноющие боли в груди и горле, голод - все это отнимало всякое желание бороться.
   У его товарищей состояние было не лучше, но все старались не думать об этом. Невеселые мысли отнимали силы, а силы надо было беречь!
   - Ну, что, отдохнули? - намеренно весело спросил Симонов. - Давайте, кто первый доберется до вершины холма! Представляете, какой оттуда вид на ту громадину?!
   - Андрей, иди, сбегай, - валяясь на траве и вяло сделав несколько жестов руками, ответил Али, - потом расскажешь нам...
   - И, правда, Андрей, - отозвался Лассэр, - иди, сходи, а мы тебя здесь подождем.
   - Что это вы надумали? - Симонов вскочил с места и закричал. - Ну-ка, быстро все вставайте! Впереди еще четыре испытания! А нам еще домой вернуться надо! Подъем!
   Нехотя, с вздохами и оханьями, Хафиз, Лассэр и Дэрдэ, измученный не меньше остальных, все же поднялись. Нголо остался лежать.
   - Ло, давай вставай, - окликнул его Лассэр. - Надо идти.
   - Да, да, - только и ответил парень. Внутри у него происходила, может быть, самая страшная борьба, которую он когда-либо переживал. Встать - не встать, подняться - не подняться, сдаться - не сдаться. Никто так никогда и не узнал, чего ему это стоило, но, превозмогая жестокую боль, Нголо встал, никому ничего не сказав. Встал и медленно, постепенно приходя в себя, поплелся за остальными.
   Дойдя до вершины холма, жуткое и непонятное зрелище, представившееся людям, заставило их отпрянуть и немедленно повалиться на землю, инстинктивно прячась за кусты и траву. Никто не ожидал увидеть то, что увидели они. Минут пять люди просто лежали, не смея ни отвести глаз, ни бежать без оглядки обратно. Переглядываясь друг с другом и читая во встречаемых взглядах тот же вопрос, пятеро уставших, измученных и израненных людей лежали на вершине пригорка, прячась от страха, который они увидели там, у подножия горы.
   Огромное, страшное, хлопающее гигантскими крыльями и дышащее пламенем трехголовое чудовище распласталось перед зияющей чернотой входа в гору. Темно-зеленая лоснящаяся кожа, продолговатое туловище, оканчивающееся длинным мощным хвостом, на конце которого было что-то наподобие наконечника стрелы, большие кожистые крылья, обдувающие тело, вздымающаяся и опускающаяся грудь, при каждом вздохе которой из трех свирепых и клыкастых пастей вырывался огонь - вот что предстало взору испуганных избранников.
   - Что это? - сдавленным голосом прошептал Хафиз.
   - Это Змей Горыныч, - по-русски, шепотом, в котором смешались страх, ужас и безмерное удивление, ответил Симонов.
   - Что делать-то будем? - упавшим голосом спросил Лассэр. - Это чудовище заполняет собой весь проход. Мимо него мы никак не проскользнем.
   - Надо как-то отвлечь его внимание, - предложил Симонов. - Нас пятеро, а головы у него три...
   - Ага, не забудь еще про две огромные лапы и толстый претолстый хвост... - пессимистично добавил Хафиз. - На нас всех с лихвой хватит: кого не сожжет в огне, того растопчет или размажет по камням!
   - Али, - возмущенно воскликнул Симонов, - такие слова я мог от Мэтью ожидать, но не от тебя!
   - А что сразу Мэтью, - жалобно протянул Лассэр. - Что я у вас здесь самый отрицательный герой? Тряпка? Трус?
   - Успокойся Мэтью, никто не говорил, что ты трус, - жестко, с холодным огнем в глазах, ответил Андрей.
   - Не говорил, но подразумевал! - не унимался Лассэр. - Я же вижу, что ты меня ненавидишь!
   - Господи, - закатив глаза, нервно воскликнул Хафиз, - нам еще этого не хватало! Давайте все подеремся и облегчим задачу той твари, что отделяет нас от дома...
   - Никто драться не хочет, Али, - гневно ответил Лассэр, - но я не хочу чувствовать в каждом слове Андрея то, что обо мне думают как о трусе или ненормальном!
   - Слушай Мэтью, - встав во весь рост и нависнув всем своим телом над маленьким французом, медленно произнес Симонов, - давай так, или ты затыкаешься и больше не выкрикиваешь своих идиотских истеричных слов и предложений и мы дальше спокойно думаем, как преодолеть возникшее препятствие или...
   - Или что? - также вскочив, закричал Мэтью. - Давай, говори, что ты тогда сделаешь? Убьешь меня? Что?
   Симонов выругался по-русски.
   - Говори! - не унимался Лассэр. - Ну же!
   Дэрдэ и Хафиз, подскочив к Мэтью, схватили его с двух сторон, через силу усадив Лассэра на траву. Он порывался вырваться, кричал еще какие-то слова, но постепенно затихал, сил становилось все меньше, место гнева заняла апатия. Симонов, так ничего и не ответив, отошел в сторону и отвернувшись, тоже сел на траву, уставившись куда-то вдаль, с ту сторону, откуда они пришли.
   - У него три головы, - внезапно для всех подал голос Ло Нголо. За время стычки, он, не тратя своих последних и оттого еще более драгоценных сил на сорящихся товарищей, подполз к самой вершине холма и на протяжении вот уже нескольких минут пристально наблюдал за Змеем Горынычем. - Не может быть, чтобы каждая из них действовала абсолютно самостоятельно, какая-то из них должна быть центром. - Нголо с трудом перевернулся на спину и посмотрел на озадаченных товарищей. - Я хочу сказать, что хоть головы у него и три, думает и принимает решения, по всей видимости, все-таки одна. Она же руководит и телом.
   - Это логично, - ответил Хафиз. - Если бы каждая голова в отдельности руководила телом, его бы просто разорвало на куски.
   - Значит, если он и увидит перед собой цель, жертву, то и действовать он будет согласно приказам одной из голов, остальные будут исполнять эти приказы, а значит и работать сразу на все три направления равнозначно хорошо он не сможет! Это должно быть решением! Мы, как и предложил Андрей, начнем отвлекать его внимание с одной стороны, в это время у других будет шанс пробраться если не незамеченными, то хотя бы невредимыми и попасть в пещеру.
   - Да, - согласился Симонов, - но тогда те, кто останется там, перед пастью чудовища, будет обречен.
   - Ну и что! - воскликнул Лассэр, до этого тихо сидевший между Дэрдэ и Хафизом. - Я готов умереть, лишь бы все получилось! Я не боюсь, как обо мне думает Андрей! И я готов пожертвовать собой...
   - Ну, хватит уже, Мэтью! - с вздохом произнес Али. - Никто не считает тебя трусом или еще что-то в этом роде! Мы все должны выжить и вернуться домой! Хватит смертей! План Ло - это хорошо, но нужно придумать, как спасти тех, кто будет отвлекать внимание. Только быстрее, времени мало.
   С этими словами Али полез к самой вершине и стал наблюдать за Змеем, ища хоть какой-то выход. Остальные последовали его примеру.
   Прошло минут десять, но никто не произнес ни слова. Были лишь какие-то восклицания, сразу же превращающиеся в разочарованные вздохи. Никто не мог найти никакого решения. Вдруг Дэрдэ, подползя к Симонову, стал ему что-то очень быстро говорить на своем языке, все время сопровождая свои слова жестами, указывающими на что-то там, в горах впереди. Симонов, сначала ошалевший от непонятной тарабарщины, стал понемногу осмысливать то, о чем пытался сказать ему Дэрдэ. Пытаясь сопоставить отдельные слова, произносимые Дэрдэ по-английски, его жесты и свои соображения, через несколько минут Андрей перевернулся на спину и посмотрел на товарищей. Лицо его светилось от ликования.
   - Тут Дэрдэ одну вещь предложил. Там перед пещерой в скалах есть расщелина, - Симонов показал на небольшое углубление в камнях, - видите, вон там. Очень пологий подъем, к каменному козырьку, образующему как бы площадку - нижнюю вершину горы. Видите?
   - Да, теперь видим! - одновременно воскликнули Хафиз и Лассэр. - Ну и что?
   - А видите, что площадка эта находится практически прямо на чудовищем, сидящем перед входом в пещеру? Видите, как гребень спины почти достает скалы? Это наш единственный шанс!
   - Андрей, я не понимаю, что ты хочешь этим сказать? - уставился на Симонова Хафиз. - Что мы должны залезть этому животному на спину? Зачем?
   - Затем, - тихо ответил Нголо, - что у нас есть меч!
   - Да, Ло, да! - вымученно улыбнулся Симонов. - И те, кто пройдет к пещере, влезет на спину этому зверю и отрубит ему все его поганые головы.
   - Сумасшедшие! - воскликнул Хафиз.
   - Психи, - буркнул себе под нос Лассэр.
   - Храбрецы! - гордо сказал Дэрдэ, но его, как и следовало ожидать, никто не понял.
   - Ну что ж, план есть. Теперь осталось решить, кто пойдет танцевать перед пастью Змея, - спокойно сказал Андрей.
   - Нечего решать, - ответил Нголо. - Я пойду. Один. Я слишком слаб и болен, чтобы лазить по горам и рубить головы. Поэтому мне лучше остаться внизу.
   - Так нельзя! - закричал Лассэр. - Это не честно. Ты же еле на ногах держишься! Змей сразу же тебя раздавит!
   - Тогда пошли со мной, будешь охранять меня, - спокойно, чуть улыбнувшись, сказал Нголо.
   - Ладно, - сдался Лассэр.- Пойдем вдвоем. А остальные, пусть лезут на спину этому уроду. Никогда не любил ящериц!
   - Ты же француз, Мэтью, - со смехом отозвался Али. - Ты должен любить ящериц и лягушек!
   - С детства их ненавидел!
   - Хорошо, - прервал их Симонов. - Не будем терять времени. Мэтью и Ло, будьте осторожнее, близко не подходите. Держитесь правой стороны. Кстати, там, видите, деревья растут. Сломайте несколько веток, будете махать ими перед носом Змея Горыныча. А мы пойдем с этой стороны.
   Симонов поднял меч:
   - Осторожнее, Мэтью, смотрите, как бы вас летящие головы не зашибли.
   Все дружно засмеялись. Измученные, голодные и израненные люди. Но, готовые пойти на все, лишь бы вернуться домой. А может, не вернуться, но хотя бы сделать так, чтобы дом, где их ждут, остался.
  
   Вдоль холма, пологий склон которого почти вплотную прилегал к горам, пролегла первая, еще совсем почти незаметная тень. Симонов посмотрел на небо, но не заметил ничего - ведь солнца как такового не было. И все же тень эта пролегла глубокими морщинами на его лице. Насилу оторвав взгляд от небесного свода, заставив себя не думать о том, что время на исходе, Андрей торопливо стал спускаться по склону, то и дело огибая разросшиеся кустарники и группы деревьев - надо было догонять остальных. Али и Дэрдэ бежали вниз небольшими перебежками, то и дело скрываясь среди травы и кустарника. Огнедышащее чудовище было уже очень близко, постоянно наблюдая за всем, что творится в округе, в том числе и на холме, возвышающимся супротив пещеры. Три огромные головы то и дело поворачивались из стороны в сторону, изучая ландшафт. Густые клубы дыма вырывались из всех шести ноздрей, крылья шумно хлопали вдоль тела, а хвост бился об землю, поднимая пыль и обрушивая камни. Люди не знали, насколько хорошо видит чудовище, поэтому и принимали все возможные меры, чтобы остаться незамеченными.
   Вскоре, Симонов догнал товарищей и уже все вместе, добежав до самого низа, спрятавшись за огромным, то ли кустом, то ли деревом, упали на траву и стали наблюдать за тем, что будет происходить. До пещеры оставалось около двухсот метров по открытой равнине, где даже трава была только чуть выше голени. Надо было ждать. Лассэр и Нголо, должно быть уже тоже внизу. Где-то там, справа, у самых подступов к скалам, там, где холм вплотную подходит к горе.
  
   Нголо расклеился совсем. К моменту, когда они с Лассэром подошли, а вернее подползли к скалам, Ло уже почти ничего не видел - перед глазами стоял кровавый туман. Лассэр все время что-то говорил, старался подбодрить товарища, но Нголо все пропускал мимо ушей, стараясь, не теряя сил на слова, сосредоточиться на цели. А цель была рядом. Слишком рядом. Здесь, у скал присутствие Змея Горыныча, как назвал его Симонов, ощущалось особенно сильно. Камни были горячи от жаркого дыхания чудовища, воздух был удушливым и раскаленным, дымовая завеса, поднимаясь к небосклону, затеняла свет, создавая сумрак у подножия горы.
   Лассэр подполз поближе к кустам, из-за которых Змей был виден очень хорошо - еще бы, ведь до него оставалось каких-нибудь сто метров. Ближе товарищи подойти не решились.
   - Эй, Ло, ползи сюда, здесь лучше видно, - лежа под кустами, замахал рукой Лассэр.
   Нголо, сквозь туман, стоявший глазах, пополз к другу, чтобы у кустов уткнуться лицом в траву. Теперь он передвигался рывками, теперь он все делал рывками - собрался, сделал рывок, отдыхать и опять по новой. Пока помогало.
   - Ну и что ты думаешь? - обратился Лассэр к парню. - Как будем привлекать внимание?
   Нголо поднял на Мэтью замутненные глаза и ответил:
   - Рвем ветки и выбегаем прямо перед его носом. Будем кричать и материться. Думаю, он заметит нас, - Ло попытался улыбнуться. Не получилось.
   - Что ж, давай действовать.
  
   Симонов поднял руку, давая знак остальным, когда заметил, как все три головы повернулись в одну сторону, наклонившись как можно ближе к земле.
   - А вот и наши! - негромко воскликнул Андрей. - Пора и нам поближе подбираться.
   - Давай, пошли, - сказал Али. - Вон, между тех кустов, так будет менее заметно, к тому же мы сможем подобраться метров на сорок ближе...
   Сказал, и осекся. Какое-то странное видение, едва заметное, предстало перед глазами. Мираж? Голодная галлюцинация? Нет, все не то. Ведь он уже это видел..., но где? Красный толстый хвост, извивающийся между пышного кустарника..., или не хвост, что-то живое..., он точно это где-то уже видел.... Ах, да! На острове! Там, среди колючих ветвей... Или это лишь мираж? Али мотнул головой, стряхивая наваждение, еще раз посмотрел на кусты - ничего не было. Абсолютно ничего. Озадаченным взглядом он посмотрел на Симонова.
   - ...ты слышишь, Али? Я сказал, хо-ро-шо! Что с тобой? Ты в порядке? - донеслись до Хафиза взволнованные слова Симонова, который непонимающе уставился на товарища.
   - Нормально, - осекшимся голосом ответил Хафиз. - К тем кустам давай.
   - Хорошо, - только и сказал Симонов, пожимая плечами и осторожно направляясь в сторону указанных Али кустов. Хафиз повернулся к Дэрдэ с намерением объяснить, что делать, но парень, еле заметно улыбаясь, уже качал головой, как бы давая понять, что все понял. Хафиз отстраненно улыбнулся в ответ и с опаской, постоянно оглядываясь, полез через кусты вслед за Симоновым, Дэрдэ полез за ним. Так, продвигаясь понемногу к горе, Симонов был уже в ста метрах от заветной пещеры, возле которой пролегала расщелина, когда откуда-то справа послышался оглушительный шум, заставивший его и всех, кто был сзади вжаться в невысокую траву. Обернувшись, и Симонов, и Али, и Дэрдэ увидели причину столь ужасного шума - это пламя вместе с дымом вырывалось из трех пастей, уничтожая все живое на своем пути.
   - Эх, ребята, продержитесь еще немного, - прошептал Хафиз, с силой сжимая в кулаках пучки травы.
  
   - Ни хрена себе! - выругался про себя Лассэр, прыгая за какой-то камень. Над ним тут же прошипел огненный столб пламени. - А думали, как бы нам привлечь его внимание! Вот и привлекли. Эй, Ло! - закричал он, подняв почерневшее от гари лицо к небу. - Ты где?
   - Я здесь, - живо отреагировал Нголо. Больно ударившись при падении, он лежал сейчас где-то среди опаленных кустов, не смея вздохнуть. Еще минуту назад он, забыв о болезни, о ранах и кровавом тумане, как ненормальный вместе с Лассэром метался перед глазами Змея, пытаясь привлечь внимание. И ведь получилось же! - Ты как, Мэтью? Живой? Тебя не зацепило...
   Последние слова, равно, как и ответ потонули в очередном шуме огненного смерча.
   - ...беги назад к холму, - только и услышал Нголо. Затем, подняв голову, увидел, как совершенно черный человек с каким-то веником в руках выскочил из-за камней и давай в пляс перед чудовищем, выкрикивая ужасную ругань. Нголо и не знал, что во французском языке есть такие слова. Но, не теряя времени, он тут же вскочил, и не чувствуя ног, побежал к холму, с которого они совсем недавно спустились, не забывая при этом держать над самой головой такой же, как и у Мэтью веник.
   Змей Горыныч немного опешил, когда увидел, что его жертвы разбегаются в разные стороны. Три головы его на несколько секунд пришли в замешательство, но затем с удвоенной силой стали изрыгать огонь из своих пастей, намереваясь сжечь тех, кто посмел нарушить его спокойствие. Нголо только успел запрыгнуть в какую-то канавку, как огонь из двух пастей тут же просек местность вокруг него. Сразу стало жарко, душно и запахло паленым.
   Нельзя сказать, что Лассэру повезло больше, хоть и охотилась за ним только одна голова. Столбы пламени то и дело врезались в землю рядом с ним, поджигая ступни и опаляя тело. Земля буквально горела у него под ногами. Он уже совсем обессилил, казалось еще немного и он просто упадет. Но каждый новый залп огня заставлял его двигаться, пытаясь укрыться от смертоносного пламени. Как хорошо, что они с Нголо разошлись! И Змей в растерянности и шансов выжить хоть у одного из них будет гораздо больше!
   Нголо не знал, сколько длилось все это безумие. Огненные лавины сожгли буквально все, и вот-вот должен был настать его час. Сил сопротивляться уже не было. В какое-то мгновение он просто упал на черную выжженную траву, без сил подняться. Парень стал готовиться к смерти, как вдруг все стихло - не было больше огненных смерчей, не было дыма и безумного шума. Нголо поднял глаза и увидел то, что заставило Змея Горыныча затихнуть - не кто иной, как Лассэр, черный, как смерть бегал взад вперед под самыми ногами чудовища, рискуя в любую минуть быть раздавленным. А Змей, не зная, что делать, топтался на месте, не смея ни изрыгнуть огонь себе под ноги, ни обратить внимание на что-то еще. Взоры всех трех голов были обращены только себе под ноги. Нголо показалось, что еще немного и чудовище запутается в самом себе и упадет. Внезапно дикий смех обуял Ло. Истерично смеясь, и перекатываясь из стороны в сторону, он кричал во все горло:
   - Мэтью, я тебя люблю! Мэтью, ты лучший! Мэтью, ты гений!
   А тем временем, силы покинули и Лассэра. В какую-то минуту в голове потемнело, и он просто упал на землю. Еще секунду и нога чудовища неминуемо раздавила бы его, но тут...
  
   - Быстрее, быстрее, - захлебываясь от перенапряжения кричал Али. - Он сейчас сожжет их!
   - Да я стараюсь, - отозвался Симонов, вслед за более быстрым Дэрдэ карабкаясь по расщелине. Несколькими минутами раньше, видя, как Змей охотится за их товарищами, Хафиз, Симонов и Дэрдэ успешно пересекли оставшееся расстояние до пещеры и, не глядя на ее черный проем, полезли вверх по расщелине. Али был уже наверху, на самом козырьке, и видя, как Мэтью бросился Горынычу прямо под ноги, стал разрываться между тем, чтобы помочь подняться Андрею и тем, чтоб броситься прямо на спину чудовищу с мечом наперевес.
   - Али, - стонал Симонов, - брось меня, я застрял, не могу подняться. Беги, спасай ребят. Они долго не протянут. Дэрдэ, иди с ним.
   Али растеряно посмотрел на Андрея, потом на Дэрдэ.
   - Останься с Андреем и помоги ему выбраться, а я пойду разберусь с этой тварью.
   С этими словами он подобрал лежавший на камнях меч и ринулся к краю скалы. Там, перепрыгнув на спину Змею, часто вздымающуюся, горячую и скользкую, то и дело теряя равновесие, больно ударяясь об острый гребень, тянущийся вдоль всего тела и оглушаемый хлопаньем громадных крыльев, Али медленно, но верно пошел к самой шее. Чуть было не упав несколько раз под самые ноги чудовища, туда, где находился сейчас Лассэр, Хафиз достиг основания трех шей. Потом он растерялся. Шеи, головы метались в немыслимом танце, пытаясь настигнуть мечущегося между ног человека, как рубить головы было непонятно. Все шеи выглядели такими мощными, стоять на месте спокойно и прицеливать направление удара, было невозможно, а меч был тяжелым.
   Но, решившись в какую-то долю секунды, Али оседлал центральную шею, продвинулся немного вперед, вскинул меч и рубанул им наискось. Голова с обрубком шеи отлетела в сторону, чудовище встало на дыбы, а Хафиз держался что было силы, накрепко сжав в своей руке меч. Кровь из раны хлестала во все стороны, обе другие головы вертелись, как сумасшедшие, пытаясь разглядеть, откуда был нанесен удар, а крылья и хвост крушили вокруг все, что попадалось.
   Хафиз не видел и не слышал, что творилось вокруг него. Ослепленный неведомо откуда взявшимся безудержным страхом, залитый кровью, оглушенный, он каким-то чудом смог перелезть на другую шею и еще одним взмахом тяжеленного меча отрубить и вторую голову. В следующую секунду, обессиленный, Али с извивающегося в агонии тела грохнулся на землю, потеряв сознание. Он так и не увидел, как выскочивший из под ног чудовища Лассэр, подобравший в окровавленных камнях меч, не боясь ничего, в безумном порыве подбежал к Змею, всей громадой тела упавшим на землю, и со всего размаху отрубил ему оставшуюся третью голову.
   Симонов и Дэрдэ, сумевшие подняться на скалу и Нголо, без сил лежавший в траве в один голос закричали, издавая немыслимые, животные крики. Это была их победа. Чудовище было повержено. Путь домой открыт.
  
  
  

Глава 7 Испытание седьмое

   Карри еле заставил себя выслушать до конца последние известия из "Зоны", которые принесли разведчики буквально только что. Рассказ был ярким, объемным и очень приятным. Еще бы, двое погибших избранников за одно испытание! Не дожидаясь окончания доклада, Карри сорвался с места и со всех щупалец ринулся по коридору на четвертую палубу, где в уютной каюте расположился прибывший Консул.
   "Да, теперь все будет хорошо! - думал про себя советник. - Теперь мне никто не помешает и Консул не сможет встать на сторону сына! Все козыри у меня в щупальцах! Операция находится под полным контролем, все почти уже закончилось! И это только благодаря мне! - Карри улыбнулся про себя, при этом довольно хмыкнув. - Сколько проектов, сколько решений загубил этот ничтожный Боуш! Сколько всего я смогу порассказать на Совете! Его не то, что не изберут, его взашей выкинут из Совета! Мне даже жаль беднягу, но...".
   Карри постарался откинуть все приятные мысли и стереть довольную ухмылку со своего лица - вжал щеки, вытянул клюв, прикрыл глаза веками. Консул не должен догадываться о его, Карри, превосходстве! И все же, советник торопился принести хорошие новости как можно быстрее. Как можно скорее почувствовать себя победителем.
   Перед самой каютой Карри резко остановился, поправил себя, провел несколько раз щупальцем по лицу, откашлялся и только затем смело постучал в двери.
   - Да, да, войдите, - послышался за дверью спокойный, чуть уставший голос Консула.
   Советник мягко повернул ручку и вошел, стараясь держаться прямо и достойно.
   - Это я, Достопочтимый Консул, советник Карри. Пришел с последними новостями из "Зоны Отчуждения".
   - Прошу Вас, Достопочтимый Карри, проходите, садитесь. Хотите чего-нибудь?
   - О, нет, спасибо, я всего лишь на минуту. Просто хотел удостовериться, что Вы хорошо устроились и рассказать о последних событиях, чтобы успокоить Вас по поводу испытаний.
   - Что ж, рассказывайте, - проговорил Боуш Старший, поудобнее усаживаясь в кресло. Он решил не тянуть кота за хвост (...хм, откуда это? Ах да, сын уже успел показать ему несколько отчетов по планете. Ну, надо же, какие прилипчивые идиомы у этой расы!), и сразу же позволить советнику обо всем рассказать. Ведь, чем раньше все успокоится, тем лучше будет для каждого из них и для расы америсов в целом.
   - Да, Достопочтимый Консул. Так вот, разведка только что прибыла из "Зоны", убедившись в окончании шестого испытания, и сразу же доложила мне о результатах. Как я и говорил, все под контролем. Из пяти избранных, достигших шестого испытания, двое погибли, не сумев его преодолеть. Разведка видела их мертвые тела. Так что остались лишь трое. Но и они уже на пределе сил. Думаю, последнее испытание их добьет.
   Когда советник закончил, яркое свечение всего его лица просто не могло укрыться от зоркого взгляда Консула.
   "Что ж, Карри, это сражение ты выиграл, но сильно не обольщайся. Это не последняя битва", - подумал Боуш Старший, а вслух произнес:
   - Я рад, советник. Раз так, то теперь можно ожидать того, что дела наладятся и всем будет хорошо, - лицо Консула растянулось в улыбке.
   - Я тоже на это надеюсь, - ответил Карри.
  
   Шатаясь Лассэр, все еще сжимая меч, бросился к распластанному на камнях Хафизу. Страшная мысль о том, что Али погиб ноющей болью пронеслась у него в мозгу, вот-вот намереваясь расколоть и без того больную голову.
   Подбежав, вернее доковыляв до Али, Лассэр опустился возле его тела на колени, отложил оружие в сторону и склонился на ним, пытаясь уловить хоть единый признак жизни.
   В это время, Дэрдэ изо всех сил помогая Симонову, спускался по расщелине вниз, чтобы как можно быстрее оказаться рядом с товарищами. Симонов, поражаясь той силе, что еще сохранилась в этом хрупком на вид юноше, едва поспевал за ним, то и дело, рискуя свернуть себе шею. Наконец-то, спуск был позади и оба, Дэрдэ и Андрей, старательно обходя обезглавленное тело поверженного монстра, побежали туда, где Лассэр уже оплакивал своего друга Али.
   Не веря своим глазам, Андрей подбежал к Мэтью, тут же опустился рядом с ним и так же, как и он, склонился над Хафизом. Через пару секунд подбежал и Дэрдэ.
   - Он жив? - быстро спросил Симонов.
   - Не знаю, - устало ответил Лассэр. - Я слушал дыхание, его как будто нет. Я не могу понять. Посмотри сам.
   Симонов нагнулся к самому сердцу Али, послушал, покачал головой, склонился надо ртом, опять послушал, затем, резко выпрямившись, вскинул голову и радостно посмотрел на Мэтью.
   - Живой!
   Лицо француза моментально просветлело, но потом тут же потемнело обратно.
   - Ты уверен? - недоверчиво переспросил он. - Ведь и дыхания не слышно, и сердце...
   - Да ты сам внимательно послушай, - сказал Симонов, сделав жест в направлении лица Али. - Еще как жив!
   - Да я ни черта не слышу уже! Эта сволочь взорвала все мои барабанные перепонки!
   - А где Нголо? - Симонов вдруг как-то встревожился. - Где он?
   - Последний раз я видел, как он скрылся за тем пригорком, - вдруг тоже испугавшись, воскликнул Лассэр, указывая куда-то позади себя. - Он должен быть там, я вроде бы слышал его голос!
   - Так, - быстро произнес Симонов. - Ты оставайся здесь с Дэрдэ, а я пойду, посмотрю.
   Мэтью лишь кивнул головой, уже аккуратно приподнимая голову Али и укладывая ее себе на колени. Дэрдэ помог поудобнее уложить тело. Когда к Хафизу прикоснулись, из его груди вырвался глухой стон, затем мутные от боли и беспамятства глаза открылись и непонимающе уставились на товарищей.
   - Что случилось? - сиплым дрожащим голосом спросил Али.
   - Тсс, тсс.... Ничего, не случилось. Уже все хорошо. Ты убил его, и теперь путь свободен.
   - Я, похоже, сознание потерял..., - продолжал Али, облизывая пересохшим языком потрескавшиеся губы, - помню, как упал.... А где остальные? Андрей, Ло, Дэрдэ?
   - Все здесь, - ответил Лассэр, кивнув в сторону Дэрдэ, - вот наш мальчик, а там, Андрей и Ло, там за камнями. Все хорошо. Ты пока отдохни, а когда они придут, мы пойдем дальше.
   - Не буду отдыхать, - попытался закричать Али, но у него это получилось плохо. Но зато он смог резким движением встать, и хотя, у него сильно закружилась голова, он все же устоял на ногах. - Где Андрей и Ло? Пошли к ним.
   Лассэр, озадаченно переглянувшись с Дэрдэ, лишь пожал плечами и, подняв меч, поплелся в ту сторону, где до этого скрылся Андрей.
   Симонов нашел Нголо лежащим на спине на опаленной траве, бездыханного, черного от гари, в истерзанном окровавленном комбинезоне, с уставившимся в небо застывшем взоре. Не хотелось верить, но, похоже, что Ло Нголо свое отмучался. У Андрея даже не было сил заплакать, хотя внутри все завыло от горечи и боли утраты.
   - Ло, Ло, - тихо проговорил он, усаживаясь рядом на сожженную землю, - как так получилось?...
   - Мы справились? - вместо ответа был вопрос.
   Андрей не поверил своим ушам. Он повернулся к лежащему телу и увидел, как Ло смотрит на него немигающими глазами, смотрит так тихо, нежно, с какой-то затаенной скорбью и в то же время с еще высвечивающейся радостью.
   - Ты жив? - воскликнул Симонов, бросаясь к Нголо. - Ты жив! Господи, спасибо! Ты живой!
   - Я даже не знаю, Андрей, жив я или уже нет. Только сейчас это уже не имеет никакого значения. Я больше не оправлюсь. Это испытание было последним для меня.
   - Не говори так, прошу тебя! Дорога открыта! Мы идем домой! Мы справимся, все вместе...
   За спиной послышались шорохи шагов. Симонов обернулся и просветлел, к ним шли все трое его товарищей, друзей, живые.
   - Господи! Али, Мэтью, Дэрдэ! Я нашел Ло! Он тоже жив! Мы снова вместе!
   Али едва улыбнулся и, подойдя к лежащему Нголо, сел подле него, устало опустившись на траву.
   - Привет, Ло, - грустно, но, все еще улыбаясь, произнес он. - Ну и досталось нам всем, а?
   - Да уж, - ответил Ло.- Но, похоже, мне уже больше ничего не достанется. Вы должны бросить меня и идти дальше, времени совсем нет...
   - Даже и не думай, - прервал его тянущуюся речь Лассэр. - Чего это ты надумал? Давай, вставай быстрее и пошли. Небо или еще не очистилось от дыма, или уже действительно начинает темнеть!
   - Не могу я...
   - Андрей, давай, бери его на плечи. Потом я понесу, потом Дэрдэ. Али пусть сам идет, и так еле тащится. Все без разговоров! - громко и четко произнес Мэтью Лассэр и для пущей убедительности с силой воткнул меч в землю. - Пошли!
   Когда, не смотря на вялые протесты Нголо, его умостили на плечах Симонова, и все пошли по направлению к пещере, Андрей тихо сказал Лассэру:
   - Ты молодец Мэтью. Прости меня за все.
   Лассэр ничего не ответил, лишь взглянул на Андрея снизу вверх и пошел вперед.
  
   Молчание в каюте Главного америса повисло каменной пылью. Карри боялся поднять глаза, пошевелить щупальцем, вздохнуть. Даже думать для него было страшно, ибо боялся он, что и мысли его могут быть услышанными. Ничего не говорить, ничего не делать, ничего не думать. Скорее бы вон из этой душной, темной каюты, где все, буквально все пропиталось позором и ненавистью. Подальше от зловещих взглядов, от оглушающего молчания, от злобы, струящейся между кресел и столов. Как страшно, как больно, как ужасно все...
   Что и говорить, а затянувшимся молчание назвать было нельзя. Да и прерывать его Боуш Старший не хотел. Это была катастрофа, не только для советника, но и для всего нормального хода дел. Теперь уж точно ничего не поправить. Рано или поздно все вскроется, а тогда и Карри, а еще больше его сыну, главному амерису, несдобровать. С другой стороны, этот ужасный промах, записанный во всех надлежащих документах и уже хранящийся в скрытых архивах Совета, мог бы пойти на пользу.... Ужасное молчание. Игра не проиграна, но такое ощущение, что именно он, Консул и проиграл ее. Скорее бы на волю из этой кошмарной каюты, подумать, успокоиться, понять, как все это можно использовать. Молчание, густое и липкое как жаркая ночь. Кажется, еще чуть-чуть и ты никогда больше не отмоешься от него. Скорее отсюда...
   Трудно сохранять молчание, когда в голове взрываются слова. Насмешки, негодования, злорадства, оскорблений и просто эйфории победы. Тягостное молчание, обволакивает, как болотная жижа. Не продохнуть. Ах, как же оно в тягость. Скорее бы выйти отсюда, куда-нибудь, на мостик, на пятую палубу, под звезды, хоть куда. Невозможно больше слушать это молчание! А сколько хочется сказать! Теперь-то уж ему, главному амерису ничто не страшно. Никто не может оправиться от такого провала! Он кончен! Он ничтожество, а Боуш теперь первый, во всем. Как же хорошо, даже Консул не понадобился. Главный америс сам решает свои проблемы, потому что он - высшее существо! Скорее отсюда. Туда, где можно выкричать все слова, что так томятся в клетке молчания. Подальше от этой каюты...
  
   Пятеро избранных, измученных, израненных, но живых упорно продолжали двигаться по темному коридору, углубляясь в недра черной горы.
   Коридор сужался и становился все темнее. Первым шел Мэтью, за ним плелся Али. Симонов, несший Нголо - чуть поодаль, замыкал шествие Дэрдэ. Когда стало совсем темно, а свет из входа в пещеру уже не был виден, решили остановиться. Ло попросился на землю. Симонову помогли поставить его на ноги. Нголо сразу же съехал на пол, под каменную стенку, а Андрей несколькими глубокими вдохами пытался восстановить дыхание.
   - Что делать дальше будем? - шепотом, будто боясь чего-то, спросил Мэтью, но его слова громким эхом прокатились под теряющимися в темноте сводами пещеры. - Чем дальше, тем хуже. Уже вообще ничего не видно. Так и заблудиться не сложно.
   - Надо идти вперед, - твердо сказал Али. - Другого выхода нет. Нам просто необходимо пересечь гору и выйти к пропасти...
   - Но как мы найдем дорогу в этой темнотище? - воскликнул Мэтью, от чего у всех заложило уши. Лассэр инстинктивно пригнулся, потом шепотом добавил: - Простите...
   - Ладно, - отозвался Андрей. - У меня есть идея. Давайте, разделимся: кто-то пойдет по правой стороне, держась руками за стену, а другие пойдут по левой стороне, также держась рукой за стену. И между собой будем постоянно перекрикиваться. Тогда не потеряемся и поворот, с какой бы он ни был стороны, не пропустим!
   - Хорошая идея, - проговорил Хафиз. - Давайте, не теряя времени, так и сделаем. Дэрдэ, ты где?
   Парень откликнулся несколькими словами на родном языке.
   - Хорошо, Дэрдэ, возьми меня за руку и пошли по правой стороне.
   - Андрей, - окликнул Симонова Мэтью, - где Ло?
   - Я здесь, - сам отозвался Нголо. - Я уже встал. Мне чуть получше. Я сам пойду.
   - Ты уверен? - с сомнением в голосе спросил Симонов.
   - Да, да, идемте, - ответил Нголо.
   -Тогда, - сказал Лассэр, - давайте руки, пойдем по левой стороне. Ты, Ло, в середине.
   Группа, двое справа, трое слева, пошли, осторожно, выверяя каждый шаг, вглубь пещеры, не видя ничего впереди, а только ощупывая каждый сантиметр стены рядом с собой.
   Через какое-то время, рука Али ощутила вместо камня пустоту. Тут же, негромким возгласом он оповестил об этом товарищей. В ответ он услышал те же слова от Лассэра. Люди подошли к развилке.
   - Недобрые у меня предчувствия, - с дрожью в голосе проговорил Лассэр. - Все время кажется, что вот-вот из темноты на нас выскочит какой-нибудь монстр и растерзает нас на куски...
   - Мэтью, твои предчувствия никогда добрыми не были, - пытаясь перевести все в шутку, отозвался Симонов. - Не думаю, что что-то такое случится. Здесь что-то другое. Боюсь, что эта развилка может стать для нас большим капканом.
   - О чем ты говоришь, Андрей? - спросил Али. - Думаешь, это лабиринт?
   - А что, запросто, - воскликнул Лассэр, - мы навсегда заблудимся здесь и никогда не выйдем наружу!
   - Может и такое быть, - грустно вздохнув в темноту, ответил Андрей. - Боюсь, Мэтью сейчас прав...
   - Эй, вы, пессимисты! - из темноты послышался приглушенный голос Нголо. - Если вы так и будете здесь стоять и рассуждать, то никогда не выйдите отсюда. Нам двигаться надо, иначе, я лично уже никуда не дойду. Меня и так уже мутит от этого душного воздуха. А если я еще немного постою, то и вовсе упаду!
   - Да, ты прав, надо идти, - твердо сказал Симонов. - Я предлагаю пойти налево, и посмотреть, куда нас выведет тот путь!
   - Налево, так налево, - сказал Али. - Только будем соблюдать такие же меры предосторожности - я с Дэрдэ справа, вы - слева. Все, пошли.
   И люди опять двинулись вперед, свернув в левый коридор. Спустя полчаса избранники наткнулись на тупик.
   - Черт, только время зря потеряли, - выругался Симонов. - А все я! И дернул меня черт сказать налево!
   - Ладно, ладно, - ответил ему Лассэр, - зато мы теперь знаем, что надо идти в другую сторону. Мы этот путь обратно, в два счета сделаем!
   И они пошли обратно. Быстрее, но все же, им понадобилось довольно много времени, что бы выйти к развилке.
   - Нам сейчас куда? - спросил Али. - Я совсем запутался.
   - Налево, - еле слышно ответил ему Нголо. - Раз мы свернули тогда налево, то теперь тоже надо налево!
   - Ты уверен?
   - Нет.
   - Я знаю, я знаю, точно! - скороговоркой заговорил Мэтью. - Ло прав - нам налево! Не будем терять времени, а то я уже с ума схожу, да и ноги перестают меня слушаться. Еще немного и я навсегда останусь здесь! Как же есть хочется!
   - Молчи, паразит! - прикрикнул на Лассэра Симонов. - Ни слова о еде! Пошли вперед.
   И опять потянулся долгий нудный путь в черном, как смоль туннеле, в душном, как в тропиках, воздухе. Нголо постоянно падал, Симонов едва успевал его подхватывать. Стал спотыкаться и Лассэр. Один раз отказали ноги у Хафиза: он просто внезапно осел и не мог подняться несколько минут. Дэрдэ, как мог, помогал ему, но все равно пришлось сделать небольшой привал, который никому на пользу не пошел - после него стало еще тяжелее.
   Когда где-то впереди появился слабый свет, пятерка избранных была настолько измучена, что еле передвигалась. Свет оживил их, но все равно, все движения давались с трудом. Всем очень сильно хотелось есть, но еще больше мучила жажда. А воды взять было не откуда.
   И все же свет заставил людей поторопиться, и они уже через несколько минут вышли в просторный грот, округлой формы, на противоположном конце которого виднелся выход, светящийся и манящий ярким дневным светом.
   Люди вышли из туннеля и остановились. Свет, льющийся из прохода в стене, бил по глазам. Мэтью было побежал к выходу, как вдруг, чья-то рука ухватила его за оторванный край комбинезона и оттащила от неминуемой гибели - Мэтью находился в сантиметре от глубокой воронки, на дне которой что-то копошилось и издавало приглушенные, странные звуки. Лассэр аж выдохнул от неожиданности, когда остановленный Дэрдэ, а рука принадлежала именно ему, упал прямо на своего спасителя. Остальные, увидев яму и то, что в ней находилось, застыли на месте.
  
   - Я не знаю, как это произошло, - оправдываясь, говорил Карри. - Разведчики все мне доложили! Они были мертвы! Я был удивлен не меньше Вашего, Достопочтимый Консул!
   - Удивлены? - с негодованием переспросил, сидящий в кресле Боуш Старший. - Вы были лишь удивлены? Да знаете ли Вы, что этот промах поставил все, что здесь происходит под удар! Это пахнет разоблачением!
   - Должен заметить Вам, Консул, - несколько раздраженно, пытаясь отбиться от нападок Боуша Старшего, ответил Карри, - что разоблачение грозит лишь главному амерису! И отнюдь не мне!
   - Да как ты смеешь, негодяй! - Консул вскочил со своего кресла и подбежал прямо к советнику. Заглянув Карри в глаза, он гневным шепотом продолжил:
   - Если все, что здесь происходит, станет известно Совету, то поверь мне, жалкий ничтожный выскочка, твоя голова полетит вслед за его головой! Уж я постараюсь! И если мой сын больше никогда не будет главным америсом, то уж я сделаю так, чтобы и ты никогда им не стал!
   - Консул, прошу Вас, - Карри не на шутку испугался - Боуш Старший потерял контроль над собой, что бывало с ним очень редко. Разговор пошел в открытую, а это ничего хорошего не обещало! "Ведь, - подумал Карри, - когда Консул остынет, он вспомнит свои слова и пожалеет о них, а затем, чтобы исчерпать инцидент, просто сотрет меня в порошок! Как я мог ввязаться во все это!". - Консул, разрешите я...
   - Молчать! - рев Боуша Старшего был, наверно, слышен на всей четвертой палубе. - Скажу тебе только одно, Карри! Я бы оторвал тебе голову, с живого снял кожу, зубами бы вырвал тебе сердце..., тебе повезло, что все мы высшие существа и такое даже в мыслях у каждого из нас родиться не может! Тебе очень повезло, что высшая раса, коей мы являемся, не терпит насилия! А сейчас, иди на командный пункт и сделай все возможное и невозможное, чтобы эти людишки никогда не дошли до своей цели!
   Карри, ничего не сказав, с готовностью выскочил из каюты, да так, что только присоски на щупальцах сверкали. А Боуш Старший медленно опустился в кресло, подобрал под себя все свои конечности, закрыл глаза и надолго задумался. О том, что только что произошло. О том, что вскоре произойдет. О том, что из-за своего непутевого сына он, уважаемый всеми америс, вскоре перестанет уважать сам себя. Жестокие мысли. Но от них нельзя было отвертеться.
  
   Несчитанное количество странных крылатых созданий, похожих, то ли на гигантских грифов, то ли на огромных пеликанов, барахтались на дне черной воронки. С маленькими головами и большими мясистыми клювами, с зубами в несколько рядов и когтистыми лапами, они были похожи на одно огромное чудовище, с множеством пастей и когтистых конечностей. Издаваемые ими звуки - клацанье зубами, шелест крыльями, кудахтанье и треск - отражались от сводов пещеры, усиливались и множились, превращаясь в один, приглушенный шум, похожий на шелест листьев на ветру в большом лесу.
   - Господи, Боже мой, что это! - воскликнул Симонов и его голос, отраженный от стен усилился многократно.
   - Похоже, это птицы какие-то, - шепотом ответил Хафиз. - Говорите все тише, а то они нас услышат...
   - Да уж, не хотелось бы этого... - протянул Мэтью Лассэр. - Но что же нам теперь делать? Как пройти их и выбраться из пещеры?
   Дэрдэ что-то залопотал на своем языке, указывая куда-то справа от воронки.
   - Что, что Дэрдэ, - спросил у него Хафиз. - Что ты нашел? Там? Да? - Али пытался разглядеть в сумраке то, что показывал парень. - Я не вижу ничего, свет снаружи слепит меня!
   - А я, пожалуй, вижу, - воскликнул Лассэр, и пещера тут же разнесла его слова повсюду. - Там тропинка есть, она проходит по краю ямы!
   - Ямы, ямы, ямы... - разнеслось эхом под каменными сводами.
   - Да тише, ты, Мэтью! - шепча, прикрикнул на него Симонов. - Сейчас, эти твари нас заметят!
   - Извините ребята, я был неосторожен...
   - Да уж...
   - Да ладно вам, - остановил перепалку Хафиз. - Давайте лучше выбираться отсюда. Ло, как ты себя чувствуешь? Идти сможешь?
   - Не волнуйся, Али, я как-нибудь дойду. По крайней мере, до выхода.
   - Ладно, только ты, Андрей, поддерживай его. И сохраняйте все тишину. Умоляю вас!
   И люди, сохраняя все возможные меры предосторожности, медленным шагом поплелись к той кромке, которая опоясывала воронку, выходя прямо к выходу из пещеры. Первым шел Дэрдэ, внимательно смотря то себе под ноги, то на яму и копошащихся в ней тварей. За ним шел Али, держащий меч. Дальше - Лассэр и Симонов, а между ними Нголо, поддерживаемый обоими. Избранники уже дошли до трети пути, как вдруг, предательский камень выскочил из под ноги Лассэра и с шумом упал прямо в центр скопища птиц. Люди застыли на месте. Птицы замолчали. Наступила жуткая тишина.
   Невероятной силы крик, вырвавшийся из сотни глоток сразу, буквально обрушился под сводами пещеры, погребая под собой пятерку измученных людей.
   Первым опомнился Хафиз. Сжимая в руке меч, он растолкал Дэрдэ и криками заставил его бежать вперед. Оглянувшись назад, он увидел, что Нголо и Лассэр сжались в комок и, буквально слились со стеной. Растерянный Симонов стоял рядом.
   - Быстрее, - закричал на них Хафиз, - сейчас эти твари растерзают нас! Скорее к выходу!
   Но никто из них не тронулся с места.
   - Ну, давайте же! - Али кинулся к ним, стал расталкивать, сначала Лассэра, потом Нголо. - Андрей, Мэтью, ну что же вы! Давайте, пора бежать!
   А тем временем, крики растревоженных птиц усилились, стены задрожали от невероятного количества децибел. Некоторые из животных поднялись в воздух, сотрясая все вокруг взмахами гигантских крыльев.
   - Господи, Андрей, ну что же ты!
   - А? Али? Да, да, я уже иду, - Симонов будто от сна очнулся. Затем, спохватившись, схватил в охапку Нголо, подтолкнул Лассэра и пустился, так быстро, насколько позволяла узкая тропинка, наутек из пещеры. Дэрдэ уже достиг выхода и теперь ждал остальных, закрывая уши руками, не выдерживая ужасающих криков. Али, оправившийся Мэтью, Симонов и Нголо торопились, что было сил. Но когда до выхода оставалось еще пятьдесят метров, стены вдруг не выдержали и стали трещать и валиться. Дэрдэ закричал, подгоняя друзей, Али несколько раз взмахнул мечом, чтобы отогнать птиц, затем с еще большей прытью побежал к Дэрдэ. Камни стали падать чаще, тот выход, через который они вышли в грот, уже завалило. Птиц в воронке также стало заваливать, от чего их крики лишь усилились. Те несколько, что поднялись в воздух над ямой, успели выскочить, едва не сбив с ног Дэрдэ.
   Камнепад грозился придавить людей, но вот Али выбрался на ровную и широкую площадку, ведущую к выходу наружу. Обернувшись, он увидел остальных. Крикнув им через грохот камней, чтобы они поторапливались, он схватил Дэрдэ за рукав и выбежал наружу. Пробежав еще несколько десятков метров, он упал в траву. Рядом упал Дэрдэ. Из пещеры вырывался треск ломающихся и падающих камней, вылетала пыль, оседавшая на всем, что было рядом. Али обеспокоено посмотрел на отверстие в камнях - никого еще не было, а ведь товарищи были уже близко к выходу! Что же случилось? Они погибли? Да нет, вот же они!
   Из пещеры, пошатываясь выскочил Лассэр, за ним, почти выползая - весь окровавленный Симонов. Лассэр подхватил за руки Симонова и, разрывая горло от кашля, потащил его подальше от камнепада. Хафиз и Дэрдэ бросились к ним, помогая оттащить товарища на безопасное расстояние.
   - А где Ло? - перекрикивая грохот, спросил Али. - Где он? Вы его бросили? Он погиб?
   - Нет, не знаю, - задыхаясь от пыли, ответил Симонов. Левая рука его, залитая кровью, висела плетью. Он, было, пытался ею пошевелить, но безрезультатно. - Мы с ним упали..., кусок камня, вот, на плечо упал..., ключица, наверное..., а там такая пыль..., я начал шарить второй рукой и кричать, но не нашел его..., потом Мэтью схватил меня и потянул к выходу..., я не знаю, где Ло...
   - Ладно, надо вернуться за ним, - сказал Хафиз и, отдав меч Дэрдэ, бросился к пещере.
   - Стой, безумец! - крикнул Лассэр, зацепив его за комбинезон. - Ты погибнешь!
   - Но там же Ло!
   - Подожди, может он сейчас выйдет!
   И, правда, мгновение спустя из поднятой пыли появились смутные очертания человеческой фигуры - это был Нголо. Шатающейся походкой он спокойно вышел из пещеры, на секунду остановившись у выхода, прямо в облаке клубящейся пыли.
   - Ло, скорее, - закричал и замахал руками Али.
   - Ло, давай же, иди к нам, - в один голос крикнули Симонов и Лассэр.
   В ответ Нголо лишь улыбнулся, помахал приветственно рукой и сделал еще один шаг. Вдруг что-то, с сильным треском рухнуло позади Нголо, полностью завалив вход. Потом все стихло.
   А Нголо продолжал стоять и улыбаться. Только руки уже безвольно висели вдоль тела.
   Ничего не понимая, его товарищи застыли в изумлении. А Нголо неожиданно упал на колени, а затем повалился лицом вперед на землю. Вместо спины у него было сплошное кровавое месиво, а позади лежал воткнутый в землю кусок скалы, буквально разрубивший тело парня сверху донизу.
   - Ло, Ло, - закричал Хафиз и кинулся к мертвому товарищу. - О, Боже мой! Ло! - Хафиз бегал вокруг Нголо, не смея прикоснуться к телу. - Как же так! Ло, нет!
   Мэтью, Симонов и Дэрдэ тоже уже подбежали к мертвому Нголо. Лассэр бросился на колени и заплакал:
   - Ло, как же так! Ведь ты уже вышел, ведь мы уже были вместе! Ло, зачем! Господи, за что!
   - Это эти твари инопланетные виноваты, - жестким голосом сказал Симонов. - Это вы, гады, убили нашего друга! Ублюдки, сволочи! - Симонов, здоровой рукой, выхватил меч у растерянного Дэрдэ и, потрясая им в воздухе, закричал самые страшные ругательства на своем родном языке. А у Али и Мэтью сил что-либо кричать не было. Они лишь плакали, упав на колени перед мертвым другом. Дэрдэ тихонько отошел в сторону, сел в свою излюбленную позу и затянул унылую, безрадостную молитву, провожая в долгий путь товарища, за это время, ставшего другом.
   Спустя какое-то время, несмотря на то, что небосвод уже серьезно потемнел, четверка оставшихся в живых людей, все же похоронила Ло Нголо, завалив его тело камнями. После чего двинулась в путь, навстречу пропасти.
  
  

Глава 8 Испытание восьмое

  
   - Ну и где этот чертов мост? - закричал Лассэр. - Где он! Эти твари не по правилам играют, чтоб их!
   - Нет, Мэтью, не может быть! Они всегда были честны! - возразил Али, специально переходя почти на шепот, чтобы хоть немного разрядить обстановку. Хафиз понимал, что еще чуть-чуть и все полетит в тартарары. Смерть Нголо повергла всех в шок, и никто до сих пор не мог прийти в себя. Но нужно было идти дальше. Время идет, и если они не успеют.... - Мэтью, надо искать. Не тратить время на крики и слезы и искать...
   - Знаешь, Али, ведь это они убили его! Он не должен был умереть! Не должен был! - Лассэр пытался сдержать слезы, но все равно, они текли по его обветренному лицу, заставляя дрожать его голос и все тело. - Ло должен был быть с нами...
   - Ладно, Мэтью, - Андрей подошел к Лассэру и прижал его голову к своей могучей груди. - Его не вернешь. Но Али прав, надо искать. Иначе, все было напрасно, и смерть Ло тоже. Надо идти.
   Лассэр продолжал плакать, но подчинился и медленно поплелся вслед за остальными. Али пошел первым, за ним Дэрдэ, что-то все время выискивающего у самой пропасти, потом шли Андрей и Лассэр. Медленно, но верно, становилось темнее, как будто солнце, давно перевалившее пол неба, клонилось к закату, намечая окончание дня. Противоположный край утеса манил своей неприступностью, но огромная пропасть, разделявшая два края, была непреодолимым препятствием для четверки оставшихся в живых избранников.
   В течение получаса, они рыскали в окрестностях обрыва, то и дело, возвращаясь на уже пройденные участки. Все было безнадежно. Моста, который Али прекрасно помнил на карте, в реальности не было и в помине. Один раз Али заглянул за самый край пропасти и ужаснулся - дна не было видно, лишь туман, лежавший глубоко внизу, скрывал от глаз настоящую бездонность обрыва.
   - Не могу понять! - ударяя ногой по камню, лежавшему у края, воскликнул Али. - Мост должен быть здесь. Именно здесь!
   Хафиз сел и закрыл голову руками.
   - Не может быть, чтобы его не было. Здесь есть какая-то хитрость. Он должен существовать! Я же помню все признаки: вот скала на противоположном берегу выступает от стены, вот опушка леса, сзади пустыня ближе всего подступает к обрыву. Все здесь, а моста нет! Все, похоже, мы проиграли.
   - Нет, надо искать, - не унимался Андрей. На него самого было больно смотреть - поломанная рука безвольно висела вдоль тела, все лицо было в кровоподтеках, некогда зеленый комбинезон был черен от грязи и запекшейся крови. Усталость и голод должны были уже лишить его, как и всех других сил, но он держался. Держался и еще боролся.
   - Надо искать! Нельзя же так и сидеть здесь! Может, разделимся? Одни пойдут в одну сторону, другие в противоположную? Где-то же есть этот чертов мост?!
   - Нет, разделяться нельзя, - строго ответил успокоившийся Лассэр. Постоянные боли в спине отражались на его лице жуткими гримасами, но он как мог, терпел и старался не показывать своих страданий. - Разделимся - точно погибнем.
   - Да, ты прав, - согласно произнес Али, не поднимая при этом головы. - Черт побери, Дэрдэ! Что там все время ищешь?! Упадешь же!
   В ответ на это Дэрдэ подбежал к Хафизу и стал что-то усиленно ему говорить, все время оборачиваясь к пропасти.
   - Что? Что? Я не понимаю! Покажи, что ты увидел? - закричал Али.
   - Черт бы меня подрал! - как бы в ответ Хафизу, воскликнул Лассэр. - Камень над пропастью! Как же он там висит?!
   - Какой камень? - встревожено спросил Али.
   - Вон он, я тоже его вижу! - вне себя он удивления, подойдя к самому краю и уперев здоровую руку в бок, произнес Андрей. - Это ж надо же!
   Теперь уже все четверо подошли к самому обрыву, непрестанно смотря на чудо. Дэрдэ что-то еще пытался объяснить, но никто его так и не понимал. Тогда, вспомнив весь свой словарный запас, который приобрел за все это время, он закричал:
   - Мост! Мост! Это мост!
   - Где мост, Дэрдэ? Где? - закричали в один голос Лассэр, Али и Симонов.
   - Мост! Это мост! - еще раз воскликнул Дэрдэ, и смело прыгнул в пропасть. Ужас, появившийся на лице трех человек, мгновенно перешел в дикое изумление: Дэрдэ спокойно стоял за пределами пропасти, на одном уровне с поверхностью скалы. Стоял и смеялся, все себя от радости вскидывая вверх руки и танцуя на месте.
   - Невидимый мост! Сволочи! Они придумали невидимый мост! - воскликнул Лассэр. - Дэрдэ, возвращайся на землю, быстрее. Прежде чем пройти по нему, надо все точно проверить.
   - Да, да, ты прав, Мэтью, - согласился с ним Али, все еще возбужденно раздувая ноздрями. Его начало колотить от возбуждения. Удача вновь была на их стороне. - Надо найти палки, прутья, чтобы можно было определить границы поверхности моста.
   - Да, как когда по болоту идешь! - сказал Андрей. Вернемся быстрее в лес. Только кто-то должен остаться...
   - Вот ты и останешься, - со смехом сказал Лассэр. - У тебя все равно рука не двигается, от тебя мало проку будет в лесу.
   - Я и одной рукой могу, что хочешь сломать, - обиженно произнес Симонов.
   - Ну, ну, не обижайся. Все, мы пошли, а ты смотри, не потеряй мост, - с этими словами, Лассэр побежал за Али и Дэрдэ, которые уже направились в сторону леса, забыв даже о чудовищных болях в спине.
   Через пятнадцать минут все трое вернулись, неся в руках по нескольку прочных шестов. Андрей, до этого в нетерпении ожидавший их, радостно кинулся им навстречу.
   - Господи, я уж начал думать, что что-то случилось! Как же вы долго!
   - Тебе показалось! - улыбаясь, ответил Али. - Прошло всего ничего. Но, и правда, пора поторапливаться. Время идет, а эти сволочи не дадут нам ни одной лишней минуты!
   Некоторое время стоя в нерешительности перед краем пропасти, Лассэр, все же заставил ступить себя на невидимый мост и сделать несколько шагов, все время шестом проверяя перед собой поверхность. Но стоило ему глянуть себе под ноги, как он весь задрожал, затем повалился на колени, а потом и вовсе перевернулся на спину.
   - Нет, - закричал он, - я не могу, не могу!
   - Что случилось? - воскликнул вошедший вслед за ним на мост Симонов, впрочем, прекрасно сам понимая, в чем дело - ему лишь стоило посмотреть вниз. Гигантская пропасть предстала пред ним во всем своем великолепии: необычайная глубина, острые камни стен, постепенно сужаясь в перспективе, как бы соприкасались с противоположным краем, туман и темнота на самом дне кружили голову, заставляли терять равновесие...
   - Не смотрите вниз! - закричал, обеспокоенный Али. - Только вниз не смотрите. Все равно моста не видно. Проверяйте шестами, и смотрите только перед собой!
   - Я не могу, встать не могу. Все понимаю, но тело отказывается слушать, - тихо произнес Лассэр.
   - Спокойно, Мэтью, - Андрей опустился на колени перед Лассэром, протягивая ему руки. - Давай, потихоньку, сейчас ты встанешь и пойдешь...
   - Нет, нет...
   - Дэрдэ, - обернулся Симонов к парню, который стоял на самом краю, не успев еще войти на мост. - Дай что-нибудь, тряпку какую-то, еще что.... Нужно завязать ему глаза.
   Дэрдэ резким движением разорвал свой правый рукав, который и так был наполовину порван и передал материал Андрею. Тот, бережно приподняв голову Лассэру, обвязал рукав вокруг, закрыв тем образом ему глаза.
   - Ну вот, теперь вставай. Вставай, я сказал. И так темнеет, мы можем не успеть! Хватит здесь валяться! Или нам придется тебя здесь бросить! - голос Симонова стал жестким, металлическим. Но результат не заставил себя ждать. Лассэр, аккуратно, с помощью Симонова встал сначала на колени, потом на дрожащие ноги, повернулся по направлению к противоположному краю и, ощупывая каждый сантиметр, как слепой, медленно двинулся вперед. Все вздохнули с облегчением. Симонов, также, стараясь не смотреть вниз, пошел следом. Потом Дэрдэ. Последним вышел на мост Али, в одной руке держа шест, другой, поддерживая болтавшийся на спине тяжелый меч, при каждом движении больно ударявшийся о спину.
   Расстояние между отвесными стенами пропасти было около ста метров. И Али был уже на середине моста, когда Лассэр коснулся ногой противоположного края. От меча у Хафиза заныла спина, и он решил его перевесить на другое плечо. Пока он возился, остальные трое его товарищей уже перебрались на другую сторону.
   - Ну что ты, Али, давай быстрее, - кричали они.
   - Иду, иду...
   Дикие душераздирающие крики оборвали Али на полуслове. Он посмотрел в ту сторону, откуда они раздались, и холодный пот прошиб его. Там, поднявшись из-за леса, на него летели те самые огромные птицы, которые вылетели из пещеры до камнепада. На ходу, разевая пасть, как будто готовясь схватить Али, они быстро приближались.
   - Быстрее, - закричал оживший Лассэр. - Ты еще успеешь!
   - Давай, Али, давай, - кричали Андрей и Дэрдэ.
   Хафиз и сам был бы рад поторопиться, но, запутавшись в самодельной лямке меча, потерял шест, который беззвучно упал в пропасть. А птицы приближались, на полной скорости пикируя на одиноко стоящего посреди пропасти человека. Хафиз понял, что добраться до скалы не успеет. Он решил принять бой. Выставив меч перед собой, он принял боевую стойку, ожидая, когда первая из хищных птиц приблизится к нему.
   Ужасная пасть, раскрытая прямо перед его лицом на какое-то мгновение заставила Али окаменеть. Но все же, в последнюю секунду, он нагнулся, выставив меч острием вверх так, что когда первая птица пролетела над ним, лишь задев своими когтями, ее брюхо оказалось полностью распоротым. Секундой спустя ее тело с последним жалобным криком рухнуло вниз. Но Хафизу нельзя было успокаиваться. Вот уже вторая птица, выйдя из крутого пике, летела прямо на него. Еще немного и она врежется в Али, но, отступив на два шага по направлению к скале, где находились остальные трое его товарищей, он пропустил птицу мимо. Огромные крылья хлестнули Али по лицу, так, что он повалился навзничь, к счастью упав на невидимое полотно моста. Второе чудовище пролетело, но уже третья летела сразу за ней, во все горло крича неестественно жуткие, страшные звуки. Хафиз быстро поднялся, и принялся размахивать мечом, отпугивая летевшую птицу. Та, вместо того, чтобы спикировать, так же, как и две предыдущие, стала низко кружить над мостом, то и дело пытаясь, клювом, либо крыльями сбить человека с ног.
   Али отбивался как мог, даже несколько раз достал острием меча крыльев чудовища. Когда вернулась вторая, стало совсем плохо. Лассэр, Дэрдэ и Симонов, стоя во весь рост, криками, палками и камнями пытались отвлечь на себя внимание птиц, чтобы Али мог добраться до твердой поверхности. Но тщетно - все внимание крылатых чудищ было сосредоточенно лишь на человеке, стоявшем на невидимой поверхности посреди глубокой пропасти.
   В какою-то секунду, когда одна из летающих чудищ отлетела, чтобы пойти на новый заход, Али улучил момент когда вторая птица выдвинула когти, чтобы схватить его, и одним взмахом отрубил ей обе конечности. С ужасным криком, оглушив Хафиза, чудовище отлетело в сторону, пытаясь сохранить равновесие и остаться в воздухе. Но боль и потеря крови, заставили ее потерять ориентацию, и она камнем рухнула в глубины, скрытые туманом.
   Весь залитый кровью, птиц и своей, обессиленный, Али все же в победоносном крике вскинул руку, державшую меч вверх. Затем, пока не вернулась последняя птица, шаг за шагом, махнув рукой на опасность упасть, он стал продвигаться к своим товарищам, которые радостно, но в то же время тревожно кричали ему, чтобы он поторапливался.
   Но не успел Хафиз сделать и десяти шагов, как летающее чудовище вернулось, накрыв его своими крыльями и сильно ранив острыми когтями. Хафиз упал на колено. Ничего не видя и не слыша, он стал размахивать мечом в отчаянном желании хоть как-нибудь поразить птицу. Он понял, что с этого моста ему не уйти, но меч.... С ним мог погибнуть и меч, а тогда все рухнет...
   Глаза были залиты кровью, и он даже не видел края стены, на которой остались его товарищи. Он мог бы бросить меч в последнем усилии, но знал, что до скалы было еще слишком далеко. Все пропало. Эта мысль прожгла его мозг каленым железом.
   - Не бывать этому! - закричал Али и, поднявшись, в сильнейшем взмахе рассек мечом воздух, а заодно и крыло хищной птице. Тело чудовища метнулось в сторону Хафиза, сильно задев его, после чего, утягивая человека за собой в пропасть, исчезло в тумане.
   Невероятным образом, падая вслед за птицей, держа меч в одной руке, Хафизу все же удалось другой рукой ухватиться за невидимое полотно моста.
   - Он не упал, - закричал Лассэр. - Черт побери, он не упал!
   - Держись, Али, мы идем, - тоже крикнул Андрей и хотел, было, ступить на мост, как чья-то рука удержала его.
   - Нет, нет, нельзя, - на ломанном английском и с отчаянием в голосе сказал Дэрдэ.
   - Ты что? Что ты делаешь? - завопил на него Лассэр. - Ведь Али сейчас упадет!
   - Нет, моста нет, - со слезами на глазах произнес Дэрдэ.
   - Да что ты такое говоришь? Ведь Али держится за что-то! Пусти, - кричал Андрей, все время, порываясь ступить на мост. Но хрупкий Дэрдэ, что было сил, держал этого огромного человека, то и дело повторяя:
   - Нельзя, нет моста, нет...
   Лассэр, сначала недоверчиво посмотрев на парня, затем, взяв шест, провел по тому месту, где должен был быть мост. Деревянный шест рассек пустоту. Лассэр повторил движение - пусто.
   - Не может быть! Ведь он должен быть здесь!
   Андрей, в изумлении перестав сопротивляться, вместе с Дэрдэ повалился на землю.
   - За что же тогда держится Али?
   Лассэр хотел, было, что-то ответить, но потом, будто какая-то догадка промелькнула в его мозгу. Слезы от отчаяния и боли брызнули у него из глаз. Он закричал во весь голос:
   - Сволочи! Гады! Ублюдки! Как вы могли!
   Затем, весь в слезах, он кинулся к Дэрдэ, схватил его за грудки и всхлипывая, сказал:
   - Они сделали так, чтобы для нас мост исчез, для каждого, кто пересечет пропасть, мост исчезает! Понимаешь? Исчезает, для нас больше нет моста, а для Али еще есть. Он висит там, один, а мы ничем не можем ему помочь!
   Дэрдэ притянул голову Мэтью к себе и заплакал вместе с ним. А обескураженный Симонов сначала стал бегать взад-вперед вдоль края обрыва, а потом повалился на камни и стал рыдать, то и дело выкрикивая проклятия в адрес инопланетян.
   Али висел на мосту, цепляясь за него одной рукой, и не слышал ничего, что творилось там, на скале. Лишь биение сердца, стук крови в ушах, лишь боль в теле.
   Тяжелый меч тянул Али вниз, но он не отпускал его. Пальцы начали соскальзывать с невидимой поверхности, слабость в руке стала непреодолимой. Еще немного и Хафиз упадет. Он знал это. Но продолжал держать меч и из последних сил цепляться за мост. Внезапно он вспомнил сон. Нет, не свой, а Марты - жены Френсиса. Он вспомнил, как тем утром, когда все началось, Лоренс рассказал ему про странный сон своей жены о невидимом мосте через пропасть. "Боже, - промелькнуло в голове Али, - этого не может быть!".
   В эту секунду мизинец соскользнул, и только три пальца отделяли теперь Али от сумрака пропасти. Он понял, что еще чуть-чуть и все закончится....
   И не было сил, чтобы противится этому, не было желаний, чтобы попытаться что-то изменить, не было мотивации..., только...
   Крик, родившийся сначала в голове, во всем теле, а потом и в голосе, не был человеческим криком. Это кричало животное, раненое, погибающее животное. Но это был не последний крик, не крик отчаяния или безнадежности. Это был крик настоящего дикого зверя, который борется за самую сильную мотивацию, которая у него есть - за самосохранение вида.
   Описав невероятную дугу, рука, державшая меч, локтем упала на поверхность моста. Затем, немного подтянувшись, Али смог перевалить половину тела на мост, а после этого и всем телом влезть на поверхность. Тут силы покинули его, и на минуту он потерял сознание.
   Симонов, Дэрдэ и Лассэр, услышав дикий крик, кинулись к краю пропасти. Они сами стали кричать, от радости, он нервного напряжения, от бессилия и надежды. Они протягивали руки по направлению к Али, зовя его, подбадривая.
   Хафиз очнулся, поняв, что все еще лежит на мосту. Рука, ни на секунду не отпуская меч, все также сжимала его. Али попытался встать, но огромное напряжение, с каким он смог взобраться обратно, закружили ему голову. Али вырвало.
   После этого немного полегчало. Настолько, что Али, не пытаясь больше встать - на четвереньках пополз к спасительному краю скалы. Там, руки товарищей подхватили его, перетянув на твердую землю.
   Все четверо лежали на спине, тяжело дыша. Лежали и смотрели, как все меньше и меньше света падает на них с небес.
  
  

Глава 9 Испытание девятое, невыполненное

  
   Когда Боуш вошел в рубку управления кораблем, все присутствующие обернулись к нему и поклонились. Боуш учтиво поклонился в ответ, после чего, медленно и с достоинством короля передвигая свои щупальца, дошел до кресла, предназначенного специально для него, и грузно опустился на мягкую основу. Боуш редко вставал, еще реже выходил из своей каюты, но сейчас этого требовал этикет, поэтому Боушу пришлось прийти в огромное помещение рубки, в самом сердце корабля. Прийти, несмотря на нежелание, несмотря на тяжесть такого мероприятия для его тела, несмотря на самую обычную лень. Но, кроме того, что этикет требовал присутствия главного америса на заключительной стадии испытаний, у Достопочтимого Боуша была и еще одна причина - радостная - совсем немного осталось до того момента, когда он, выйдя победителем, получит в свои щупальца эту прекрасную планету.
   Когда Боуш сел в свое кресло, его примеру последовали и остальные. Боуш Старший расположился в гигантского размера кресле с высокими подщупальниками и подголовником из мягчайшего материала, капитан Карта, как обычно занял место за пультом управления, потому что рядовых членов команды нужно было удалить из помещения, а советник Карри уместился на небольшом крутящемся стуле перед большим экраном, на котором было видно все, что происходило в "Зоне Отчуждения".
   - Итак, Достопочтимый Карри, - несколько вальяжно, помахивая перед собой верхним щупальцем, проговорил Боуш. - Расскажите всем собравшимся, и мне в том числе, каковы новости из "Зоны Отчуждения". Прошу Вас, - он сделал жест в направлении советника, как бы прося его начать.
   Карри, до этого то и дело поворачивающийся то к экрану, то к присутствующим, наконец-то полностью переключил свое внимание на собравшихся членов заседания, откашлялся и начал:
   - Достопочтимый главный америс, Достопочтимый Консул, Достопочтимый капитан, на данный момент существуют следующие данные. Четверым избранным все же удалось пройти восьмое испытание, теперь у них осталось лишь одно испытание, последнее.
   - Как удалось? - вскричал Боуш, побагровев от гнева. - Вы же сказали, что там они не смогут пройти!
   - Ничего страшного не произошло, - все тем же мягким и спокойным тоном продолжал Карри. - Эта раса оказалась не так уж и слаба. Нам не нужно было так поспешно принимать решение об испытании, но Вы настояли, Досто...
   - Да как Вы смеете! - вскочив со своего места, Боуш уже готов был накинуться на советника. Но Боуш Старший, мягко встав со своего места, двумя щупальцами преградил ему дорогу, а затем и вовсе усадил на место.
   - Прошу Вас, успокойтесь, - тихо проговорил Консул. - Не стоит так горячится. Мне кажется, что если Достопочтимый советник говорит нам о некоторых трудностях в операции, то у него есть и хорошие новости. Не так ли, советник?
   - Вы абсолютно правы, Достопочтимый Консул, - немного смутившись во время вспышки ярости, но уже почти пришедший в себя и вновь надевший маску спокойствия, ответил Карри.
   - Вот видите, не стоит так реагировать.
   - Вы правы, Достопочтимый Консул, - сказал Боуш, после нескольких успокаивающих вздохов. - Я немного потерял душевное равновесие. Прошу меня извинить. Прошу Вас, Достопочтимый советник, продолжайте.
   - Да, итак, как я уже сказал, им удалось пройти восьмое испытание, их четверо и у них остался лишь один рубеж. Все идет не так, как планировалось, поэтому к последнему рубежу могли бы прийти четыре человека, а не один, как это было задумано...
   - Что значит могли бы? Они что, не дошли? - вновь перебил советника Боуш.
   - Э-э..., они пока еще не дошли, но уже и не дойдут. Сейчас они на пути сквозь густую чащу леса, в поисках камня, куда должны доставить оружие, найденное на острове. Но время кончилось. Вы можете наблюдать это на экране, - Карри немного отъехал в сторону на своем стуле, давая возможность всем посмотреть на то, что происходит в "Зоне Отчуждения". - Еще несколько минут и темнота, наступившая в "Зоне", закончится яркой вспышкой, которая будет означать конец испытаний. Избранники расы не успевают к сроку, они даже приблизительно еще не знают, где находится камень...
   - Но где же они? - задал вопрос Боуш Старший. - Я никого не вижу. Вы включили датчики темноты?
   - Да, - с некоторой запинкой произнес Карри. - Все работает, они только что были на экране, еще минуту назад...
   - Ну и куда они могли деться? - ехидно спросил Боуш.
   - Я..., я не знаю...
   - Достопочтимый Боуш, - вступил в разговор до этого сидевший тихо, как мышь, капитан Карта, - что-то происходит в отсеке, прилегающем к "Зоне". Поступил сигнал...
  
   Андрей устало провел целой рукой по лицу, глазам, после чего вздохнул и уселся на траву, под большим раскидистым деревом.
   Лассэр и Али о чем-то оживленно спорили чуть поодаль, уже почти скрывшись среди деревьев в упавшей на этот мир темноте. Дэрдэ сидел на коленях и как всегда о чем-то молился. Четверка избранных с последними лучами небесного света добралась до опушки указанного на карте леса и остановилась, не зная, что предпринять дальше. Темнело очень быстро, а лес, как показала короткая вылазка вглубь него, был густ, и трудно проходим. С такой скоростью, с какой могли бы они двигаться по такой местности, им никогда не успеть дойти до заветного камня. Даже если бы они с точностью знали, где он находится. Но они не знали. Никто не говорил ни слова, но даже в воздухе слышался запах поражения, отчаяния и безнадежности. Это был конец.
   Симонов сидел и молча наблюдал за молившимся Дэрдэ. "Вот кому повезло, - думал он, - вот у кого есть все шансы попасть в рай. Не то, что у нас. Да что у нас, у всего человечества...". Его мысли прервало возвращение Лассэра и Хафиза. Али окликнул Дэрдэ, и вот уже все четверо собрались под большим деревом на последний совет.
   - Мы, вообщем, тут подумали, - начал Мэтью, - Али предложил..., надо идти вдоль леса, по кромке...
   - И куда мы придем? - жалким голосом спросил Симонов? - В рай или ад?
   - Зря ты так, Андрей, - ответил ему Али. - Все прекрасно понимают, что найти камень уже нереально, что последнее испытание выполнить не удастся.
   - Тогда зачем все это?
   - Не знаю. Называй это, как хочешь: интуиция, шестое чувство или просто безумие. Я что-то чувствую, что-то весь наш путь не дает мне покоя.
   - Что же это? - Андрей вяло посмотрел на Хафиза, не выказывая, впрочем, никакого интереса. Какая-то апатия напала на него. Рука отнялась совсем, он даже перестал чувствовать боль. Осталась лишь жуткая усталость, перемешанная с голодом. Да отчаяние. И все.
   - Не знаю, Андрей, не знаю...
   - Слушай, Андрей, мы все равно ничего не теряем уже. Давай сделаем так, как говорит Али. Его интуиция столько раз спасала нас. Ты как, Дэрдэ, согласен?
   Дэрдэ лишь слабо улыбнулся, пожав плечами. Он не слова не понял из того, что говорилось, но все же он был согласен со всем. Лишь бы не отступать. Это было его правило. Правило его народа.
   - Ладно, пошли, - с трудом поднимаясь, проговорил Симонов. - И будь, что будет. Интересно, только, сколько времени у нас осталось?
   - Лучше об этом не думать. Будем искать, пока не умрем. И точка.
  
   Странные мысли бродили в голове Али. Он сам не понимал, что его так беспокоит. Все было кончено, и это было прекрасно понятно. Все четверо, они шли на автопилоте, с трудом переставляя ноги от усталости, голода и ран. Никто ничего не искал. Тяжелый меч Али тащил лишь по привычке, сотни раз порываясь бросить его. Но что-то удерживало. То же самое, что не давало ему покоя уже довольно давно. Какие-то неясные мысли, никак не собирающиеся в целую картину, странные видения, галлюцинации, которые приводили его помутившийся разум в исступление. Это было похоже на безумие.
   Они шли вдоль кромки леса, каждую минуту ожидая, что вот-вот вспыхнет свет и все кончится. Этого боялись. Этого желали.
   Али пытался зацепиться хоть за что-то в своем мозгу, но тщетно. Ускользала какая-то деталь...
   Вдруг, он увидел свет, не тот, что освещает небо, а другой - небольшую полоску, такую, какую оставляет приоткрытая дверь, ведущая в освещенную комнату. Какая-то тень прошмыгнула вдоль этой полосы, после чего видение исчезло. Али остановился как вкопанный и уставился в ту точку, где только что он видел свет.
   - Я что-то видел, - медленно, как во сне, произнес он.
   - Что? Что ты видел? - встревожившись больше его видом и голосом, вместе спросили Симонов и Лассэр. Дэрдэ также удивленно уставился на Хафиза.
   - Я видел свет.
   - Какой свет? Еще темно! Не может быть, тебе померещилось...
   - Нет, я видел его. Вон там, - Али указал рукой на то место, где было видение. - Как будто кто-то открыл дверь, вошел, а потом закрыл ее...
   - Ты бредишь, - с горечью сказал Лассэр. - У тебя галлюцинации...
   - Нет, Мэтью, нет. Я уже видел такое. Не свет, нет. Тогда еще было светло, но тень. Я видел тень, как будто кто-то быстро скрывался, прячась за дверью.
   - Здесь нет дверей, Али, - сказал Андрей, - тебе показалось.
   - Нет, нет, поверьте. Тогда я видел..., да я видел щупальца, понимаете! Щупальца! Я долго не мог понять, и вдруг..., меня осенило! Это были щупальца, я видел их два раза. Сначала там, на острове, среди колючего кустарника, а потом у горы, между камней и деревьев. И вот опять. Был свет и тень, проскользнувшая мимо.
   - Ну и что это может, по-твоему, значить?
   - Помните, я спрашивал вас, что это за место. Как они создали этот мир?
   - Да, ты спрашивал об этом. Мы тогда так и не пришли к общему мнению, - возбужденно ответил Лассэр. В его голову тоже начали проникать какие-то странные, еще неосознанные мысли. - И что же? Говори скорее.
   - Подожди, я только соображу, что хочу сказать.... Да, понимаешь, если то, что я видел, не фантазия, то получается, что мы не на планете, не во снах, а в каком-то реальном осязаемом месте! А если это место находится на корабле пришельцев?
   - А что, может быть! - ошарашено закричал Симонов. Своей единственной рукой от перевозбуждения, он усиленно стал тереть лоб. Дэрдэ смотрел на все это, не понимая ни слова, но, осознавая, что происходит что-то важное, самое важное в его жизни.
   - Они могли создать все это на своем корабле. Что-то вроде Комнаты Страха: все реально, реальные ощущения, потому что это твои настоящие ощущения, реальные раны и реальная смерть. Все вокруг реально, но это все создано искусственно, кроме нас самих. Мы настоящие!
   - Да, - уже почти радостно закричал Лассэр. - Ты прав. Это комната, комната для испытаний!
   - А если есть комната, то должна быть и дверь из нее, - тихо произнес Али.
   Все потрясенно посмотрели на него.
   - Понимаете, мне все время казалось, что за нами следят, не по мониторам, не откуда-то сверху, а здесь, совсем рядом. И эти щупальца, ускользающие в никуда.... А если есть двери, соединяющие этот мир с кораблем? Инопланетяне присутствуют здесь, следят, а потом, когда нужно покидают эту комнату. Что, если так?
   - Возможно, но что тогда?
   - А тогда мы можем найти эту дверь, открыть ее и ворваться на корабль!
   - Это безумие! - воскликнул Лассэр. - Они же сказали нам, что если мы нарушим что-то, отклонимся от маршрута, не выполним хоть одно задание, все закончится, планета будет уничтожена...
   - Мы все равно не успеем больше ничего сделать, - после глубокого вздоха, собрав последние силы и успокоившись, произнес Али. - Но у нас есть шанс. Мы найдем дверь, проникнем на корабль, может, даже захватим какое-нибудь оружие и попытаемся что-то сделать.
   - Что?
   - Не знаю, взорвем его, убьем их всех, не знаю...
   - Не знаю, насколько это все безумно, - сказал Симонов, - но я согласен. Терять больше нечего.
   - Вы сумасшедшие! Но, пошли быстрее, в любую секунду темнота превратится в свет, и тогда все пропало. Пошли, где ты видел этот чертов свет?
   - Ты идешь Дэрдэ?
   Парень, обреченно вздохнув, лишь пожал плечами. Мол, куда вы, туда и я. Что еще мне сделать, если я ничего не понимаю?
   Не разбирая дороги, четверо обреченных мчались к заветной точке, где Али видел свет. Лес остался далеко позади, впереди была лишь голая каменистая равнина. Они бежали, как вдруг, со всего размаха во что-то врезались. Все четверо тут же отскочили назад, больно упав на спины.
   - Что это было? - потирая ушибленное место, спросил Лассэр. Его искалеченной спине досталось так, что последний дух вышибло.
   - Похоже, это стена.
   - Ты оказался, прав, Али. Это действительно стена.
   Симонов поднялся и принялся ощупывать темную поверхность единственной рукой.
   - Это стена, понимаешь? Стена! - Лассэр обратился к Дэрдэ. Тот качал головой, Мол, понял, не дурак. - А нужна дверь, - Мэтью стал рисовать в воздухе нечто прямоугольное, - дверь, понимаешь?
   Дэрдэ, вместо того, чтобы ответить, указал на еле видную тончайшую полоску света, даже не света, а отблеска. Али, в темноте, сначала не понял, куда показывает парень, но, присмотревшись, увидел сам - что-то выделялось на фоне общего плана стены. Он провел рукой, нащупал швы.
   - Да, это она, - наконец сказал он.
   - Слава Богу! Как же нам ее открыть?
   - Может, мечом, - предложил Андрей. - В моей руке еще много сил осталось...
   - Держи, - лишь ответил Али, передавая ему оружие.
   Симонов размахнулся и ударил по двери со всего размаху. Пластик, из которого она была сделана, тут же треснул. Еще несколько ударов и дверь вылетела, оставив после себя рваный квадрат, наполненный светом, который на мгновение ослепил людей.
   А еще мгновение спустя фантастический мир, инопланетная комната страха была навсегда покинута людьми, выбравшимся из ада на космический корабль.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

Часть третья, в которой избранники мира

становятся героями и возвращаются домой

Глава 1 Шок и трепет

  
   Коридор был широким и пустым. Высокий потолок, мягкая обивка стен, странные углубления в полу через каждые пять метров - все это выглядело бы странно для обычного человека, впервые попавшего сюда. Но те, кто сейчас стоял в этом ярко освещенном большом коридоре, уже не были обычными людьми. Они были избранными. Избранными, вернувшимися из ада.
   Ворвавшись на корабль, люди сразу же немного растерялись. План, который был предложен Али, они выполнили, а что делать дальше, никто не знал.
   - Ну и что будем делать? - тихо спросил Лассэр.
   - Думаю, нужно искать логово этих тварей, - резко и определенно заявил Хафиз. - Пора заканчивать эти игры богов. Пришла пора человеческих игр.
   - Ты слишком агрессивен, - с горькой усмешкой заметил Симонов. - Это первый признак низшей расы.
   Али с усталостью и грустью посмотрел на Андрея, но увидев его осунувшееся и изнеможенное лицо, вдруг ни с того, ни с сего залился громким, безумным смехом. Этот смех подхватил сначала Лассэр, потом ничего не понимавший Дэрдэ, а затем и сам Симонов. И вот, уже все четверо представителей земной расы смеялись без удержи, стоя посредине инопланетного корабля. Смеялись, потому что больше не было сил плакать.
   Неожиданно, Али резко прекратил смеяться, удивленно смотря куда-то в даль коридора. Остальные, сначала не поняв, в чем дело, все так же смеясь, обернулись туда, куда смотрел Хафиз. Смех резко оборвался. По коридору, прямо на них, неуклюже переставляя свои щупальца, шел америс. Его красная гладкая кожа, местами прикрытая каким-то темным материалом, лучилась и блестела под ярким освещением коридора. В верхних двух щупальцах пришелец нес что-то, отдаленно напоминающее земное стрелковое оружие. Америс шел твердо, спокойно, хотя на его лице отражалась целая гамма чувств, начиная удивлением, заканчивая негодованием. Не было только одного - страха.
   Дэрдэ и Лассэр тут же инстинктивно прижались к стене, Андрей, отошел немного назад, крепко сжимая меч, а Али, растерявшись, так и остался стоять, где стоял.
   - Вы нарушили правила испытаний, - громовым голосом произнес пришелец. Он смело подошел на расстояние в несколько метров и остановился, свирепо глядя на людей. - Никто из избранных для испытаний не имеет право покидать "Зону Отчуждения". Теперь, нарушив правила, вы будете объявлены проигравшими. Возвращайтесь в "Зону" и ждите, когда главный америс примет решение.
   Али, лишь моргал глазами, не в силах произнести ни слова. Зато у Дэрдэ, испугавшегося не меньше других, слова нашлись. Его речь, длинная и резкая, наверняка в самых страшных и грубых выражениях произвела огромное впечатление на пришельца, даром, что он не понял абсолютно ничего. Слова Дэрдэ, который кричал, как ненормальный, то и дело порываясь кинуться на чудовище с щупальцами, вырывались из него, как пули, он кидал их пришельцу в лицо, он плевал ими, он метал их в самое сердце америса. Долго, очень долго все копилось в этом невысоком крепком пареньке, измотанном, израненном и очень, очень голодном. И вот момент настал. А когда поток слов иссяк, Дэрдэ тихо опустился на пол и заплакал. Силы покинули его. Для него игра закончилась.
   Но зато, проснулись другие. Али, как будто обрел свежие силы, усталость и боль исчезли куда-то, испарились. Он вплотную подошел к амерису, от чего тот попытался отойти назад, но только запутался в своих щупальцах и упал. Хафиз склонился над ним и закричал прямо пришельцу в лицо:
   - Ты, тварь, да как ты смеешь говорить нам, куда идти и что делать? Ты что, не понимаешь, что мы пришли на твой корабль не для того, чтобы послушно умереть, а для того, что убить тебя? Чтобы убить вас всех!
   - Вы низшая раса, вы агрессивны, - спокойно в ответ говорил пришелец. Его положение было трудным, но он все равно не испытывал страха. Потому что он принадлежал к высшей расе америсов, расе, которой никто не смеет угрожать! И эти жалкие представители земной расы лишь безумные низшие существа, которые не ведают, что творят. Но они просто не имеют права как-либо навредить ему! Таков закон Галактики. Пришелец не боялся.
   - Следуйте обратно в "Зону" и оставайтесь там, пока мы не примем решения...
   - Молчать! - во весь голос заорал подскочивший к Али Лассэр. - Ты что не понимаешь, что теперь мы решаем все?!
   - Тише, тише, Мэтью, - Андрей взял Лассэра за плечи и отодвинул к стене. - Не надо. Али, нам пора уходить отсюда...
   - Вы никуда не уйдете, - ровным голосом произнес пришелец, направляя на людей свое оружие. - Иначе мне придется решить вашу судьбу прямо здесь. Это мощное оружие, поэтому предлагаю отойти в сторону, дать мне подняться. Затем, я провожу вас в "Зону"...
   Америс не договорил. Али выхватил меч из рук Симонова и нанес сокрушительный удар пришельцу по щупальцам, в которых было оружие. Вопль америса был жуток. Но люди не стали ждать развязки событий. Лассэр тут же схватил оружие, Андрей подскочил к Дэрдэ, сидевшему на полу, резко поднял его и взвалил себе на плечо одной рукой, а Али с дрожащими руками, волоча за собой, ставший вдруг тяжелым, окровавленный меч, побежал вперед по коридору так, что остальным пришлось его догонять.
   Люди бежали по коридорам, мечась туда-сюда, в гулких больших помещениях, залитых светом. Они не останавливались, чтобы продумать план, не разговаривали, и не произносили ни звука. Они просто бежали, влекомые паникой, страхом, безумием, поселившимся в их душах и просто незнанием того, что им делать дальше. Это были загнанные животные, самое страшное из жизненных проявлений на планете Земля.
   Случайно, Али, бежавший первым, выскочил в коридор и наткнулся сразу на двух пришельцев, стоявших у больших дверей в какое-то помещение. Али даже не успел ни о чем подумать, как несколько лучей из-за его спины просто разнесли в клочья тела пришельцев, разметав кровавые куски по всему коридору.
   - Сволочи, - сквозь зубы проговорил Лассэр, держа смертоносное оружие и сплевывая в сторону трупов пришельцев.
  
   - Они покинули пределы "Зоны Отчуждения" и напали на Никсо, - взбудораженным голосом резко проговорил капитан Карта.
   - Как покинули "Зону"? - раздраженно спросил Боуш. - Такого не может быть! Напали? Но они не могут напасть на высшую расу! Карри, что происходит?
   - Я не знаю..., похоже, что-то вышло из под контроля...
   - Так, успокойтесь все, - Боуш Старший поднялся со своего места и подошел к экрану. - Ничего не произошло. Смотрите, - Консул указал на яркую вспышку света в "Зоне Отчуждения", - вот видите? Все закончилось. Раса проиграла, не смогла пройти испытания. Время вышло, к тому же они нарушили правила. Теперь остается их только найти, вернуть в "Зону" и, вызвав по связи Совет, представить результаты и зачитать приговор.
   - Да, Достопочтимый Консул, Вы правы, - согласился с ним Карри, - все просто немного пошло не по плану. И все.
   - Найдите их, Карри. Мы закончим это дело, а потом я с вами разберусь! Вы ответите...
   Боуша прервали звуки выстрелов в коридоре. А через несколько секунд в рубку центрального корабля америсов ворвалось четверо землян.
   Симонов, здоровым плечом выбив дверь, первым влетел в рубку с криками:
   - Сидеть на месте! Убью любого, кто шевельнется!
   Вслед за ним вбежали Лассэр с оружием пришельцев наперевес и Али с окровавленным мечом. Последним тихо вошел Дэрдэ.
   Лассэр сразу же подскочил к огромному пульту управления, за которым сидел Карта, взяв его на мушку. Симонов встал у стены, за креслом Боуша Старшего, чтобы контролировать его движения, готовый в любую минуту навалиться на него всем телом. Дэрдэ остался у входа, а Али вышел на середину помещения, красноречиво держа перед собой меч.
   Пришельцы некоторое время ошарашено смотрели на четверых землян, от удивления потеряв дар речи. Люди тоже молчали, не зная, что говорить.
   Наконец, как истинный главный америс, высший представитель расы, Боуш повернулся в своем удобном кресле к Али, стоявшему в центре и произнес:
   - Что это значит?
   - Глупее вопроса я не слышал, - за Али ответил Лассэр. - Вы что не видите? Люди, вместо того, чтобы играть в ваши идиотские игры, пришли прямо к вам, чтобы именно здесь спросить, имеем ли мы право на жизнь, - Мэтью попытался вложить в голос все свое ехидство и сарказм. Но получилось не очень внушительно. Или же инопланетяне просто этого не поняли.
   - Вы нарушили правила, - спокойно, уже освоившись в ситуации, сказал Боуш. - Кроме того, вы не успели пройти последнее испытание - свет в "Зоне" вспыхнул несколько минут назад. Поэтому ваша раса обречена на уничтожение...
   - Что? - закричал Симонов, - обречена на уничтожение? Ты сам-то понял, что сказал? Мы здесь, на вашем корабле, с оружием в руках, а ты говоришь, что наша раса обречена на уничтожение?
   - ...Сейчас я, главный америс свяжусь с Галактическим Советом, - игнорируя слова Симонова, продолжал Боуш, - а также с главами Земли. После этого я доложу о результатах операции и предложу меры по уничтожению планеты. Эти меры будут одобрены. Потом для людей все кончится...
   - Эй, Андрей, - воскликнул Лассэр, - похоже, мы попали в сумасшедший дом! Эти безумцы сидят тут и рассуждают, как бы им лучше расправиться с нами, а мы, стоим напротив них с оружием и, развесив уши, слушаем их...
   - Кончать их надо, всех, - категорично ответил Симонов.
   - Послушайте, люди, - вступил в разговор Боуш Старший, - вам лучше вернуться в "Зону" и дождаться...
   - Чего? - нервно смеясь, спросил Лассэр. - Пока нас всех перебьют, как кроликов?
   - Нет, - возразил ему Симонов, - пока нас поджарят, как куропаток...
   - Вы зря сопротивляетесь, - встрял в разговор двух людей Карри. - От этого ничего не изменится. Вы не прошли испытания, раса должна быть уничтожена...
   - Хватит! - нечеловеческим голосом закричал Хафиз. - Хватит! Хватит! - Али схватился за голову обеими руками, выронив при этом меч. Потом, будто спохватившись, он быстро нагнулся, схватил оружие и направил его прямо в тело Боуша, сидевшего перед ним.
   - Включайте свою связь с Советом, включайте связь с Землей. Пусть они все увидят...
  
   В зале заседаний саммита было пусто. Окна были открыты, впуская в помещение прохладный утренний воздух. Несильный ветерок шелестел бумагами, оставленными на столе, у окна. Первые лучи солнца, только-только окрасили противоположную стену в холодные оранжевые цвета. В Париже наступало утро, 27 июля.
   Неожиданно, дверь в зал распахнулась, и в нее вошли два человека: начбез саммита Лебеф и президент Франции. Оба были взбудоражены. Лицо французского президента, отекшее и помятое, после нескольких часов беспокойного сна выражало крайнюю степень озабоченности. Лицо же Лебефа, наоборот, было спокойным, ровным и, похоже, даже выбритым.
   - Повтори еще раз, - говорил президент, - что случилось?
   - Появился сигнал, от НИХ. Только что мне сообщили...
   - И что, мы можем дать картинку сюда?
   - Да, попробуем, как в прошлый раз.
   - Черт побери, и что же там случилось? Неужели все кончено? О, Господи..., надо сообщить остальным...
   - Остальные уже здесь, - за спиной президента Франции раздался твердый голос российского президента. Вслед за ним вошли американец и итальянец.
   - Нам только что сообщили, что что-то случилось, - сказал президент США. - Неужели, это конец?
   - Ничего неизвестно, - проговорил сквозь зубы Лебеф. - Сейчас мы подключим монитор. - Начбез что-то сказал в рацию и экран ожил.
   К этому времени подошли и остальные участники саммита. Пока все сели за стол, как можно ближе к экрану, на нем уже появилось изображение рубки инопланетного корабля, в которой происходили немыслимые события...
  
   - Земля, Земля, Вы слышите нас? - мощная фигура советника Карри заполнила весь экран в зале заседаний. - Советник главного америса Достопочтимого Боуша, главы высшей расы америсов, Карри говорит с вами, представители расы людей.
   - Мы слышим и видим вас хорошо, - нашел в себе смелость ответить французский президент, в то время как все остальные потеряли дар речи.
   - Я, советник Карри. От имени главы всех америсов Боуша заявляю, что ваша раса является ничтожной и опасной расой для всей Галактики. Ваши девять избранников не прошли испытания и теперь...
   - Молчать! - закричал стоявший у монитора Лассэр. Несколько раз пальнув из своего оружия в потолок, который от выстрелов расплавился, он заставил Карри съежиться и немного отодвинуться в сторону от монитора. - Сейчас мы будем говорить! Али, скажи все!
   Тут сидевшие в зале заседаний главы государств, онемев от ужаса первых слов инопланетян и непонятных действий своих избранников, совсем растерялись, не зная, что думать и что предпринимать. А истерзанный и окровавленный Хафиз, стоявший с мечом наперевес посередине рубки, сделав угрожающий жест в направлении америсов, гордо вскинул голову и заговорил:
   - Господа президенты! Мы, четверо выживших в ужасных, бесчеловечных испытаниях людей, держим сейчас под контролем весь корабль и этих жалких инопланетян, еще недавно казавшихся нам Богами. Мы победили и теперь заставим их оставить нашу планету в покое!
   Вздох радости, облегчения и недоверия вырвался у людей, сидевших в зале саммита. Долгие часы неизвестности и страха, ужаса перед будущим и сознание полной беспомощности никак не хотели отпускать людей из своего плена. Они были готовы ко всему, но то, что происходило сейчас....
   Внезапно, экран погас и главы государств, с напряжением наблюдавшими за тем, что происходило в инопланетном корабле, непонимающе переглянулись. Что-то случилось...
  
   Али упустил момент, когда Карта, до этого сидевший очень тихо, вдруг кинулся к пульту управления и выключил большой экран монитора, прервав связь с Землей. Но Лассэр был настороже - одним выстрелом он отсек амерису передние щупальца, и Карта с криками боли повалился на пол. Ужасная картина произошедшего, заставила остальных америсов отпрянуть и вжавшись в кресла, закрыть лица щупальцами.
   Люди, стараясь не потерять контроль, быстро перегруппировались. Лассэр, со своим смертоносным оружием встал у дальней стены, чтобы контролировать всю рубку, Симонов, выломав откуда-то длинный прут, встал у входа, Дэрдэ лишь немного сдвинулся к углу и скрылся в тень. И только Али так и остался стоять посередине помещения, продолжая держать в руках тяжелый меч.
   Медленно обведя всех инопланетян взглядом: и корчившегося на полу Карту, надувшегося, как индюк, Боуша Старшего, испуганного Карри, и спокойно сидевшего в своем кресле и зевающего главного америса.
   Али запомнил его, не по внешности, она была у всех одинаково отвратительной, а по месторасположению. Именно эта красная тварь, сидевшая по левую руку от него, и представилась Главным. "Что ж, хорошо, значит, и разговаривать я буду с тобой", - подумал про себя Али. И, еще жестче сжав меч в своих обессиленных руках, Хафиз из-под лобья посмотрел на инопланетянина и заговорил:
   - Вы, инопланетная раса, не знаю, как вы там себя называете, прилетели ко мне домой, ворвались в мой мир, разрушили его до основания и заставили меня страдать. Вы, те, кто угрожает моей семье, моим друзьям, те, кто убивает и не чувствует никакой жалости. Вы, которые считаете себя Высшими существами, Богами! Да как вы смели сотворить все это?! Как вы могли заставить невинных жителей планеты играть в ваши безумные игры? Умирать, страдать и сходить с ума! Кто вы такие, чтобы за нас решать нашу судьбу, а? Я вас спрашиваю!
   - Ничтожный представитель расы Земли! - начал Боуш, почувствовавший прилив сил и спокойствия после того, как ситуация прояснилась. - Мы представители Высшей расы америсов. Сам Галактический Совет предоставил нам это звание! Мы самые разумные и нужные существа во вселенной! Мы несем добро мирам, добиваемся процветания всей галактики. А такие ничтожные расы, как вы, погрязшие в войнах, убийствах, болезнях и голоде - вы опасны для галактики! Ваша планета прекрасна, и ее должны населять высшие существа. Ваши богатства должны принадлежать достойным!
   - А кто решает, достойна раса или нет? - Али, сам того не почувствовав, пошел на контакт с инопланетянином. Все остальные же застыли на месте и не произносили ни звука. Лишь Карта тихо стонал на полу у пульта управления.
   - Мы решаем! Галактический Совет дал нам это право!
   - А кто дал такое право Галактическому Совету?
   - Этот вопрос, человек, выдает в тебе низшее существо! - Боуш тихонько засмеялся. - Галактический Совет был учрежден высшими расами Галактики...
   - Но почему мы в него не входим?
   - Потому что вы, люди, являетесь расой, находящейся на самом низшем уровне развития. И вы не можете еще говорить за себя! И никогда уже не сможете! Потому что испытания, которые мы предоставили вам, вы проиграли и теперь должны быть уничтожены. А планета достанется какой-нибудь из достойных высших рас.
   - Вы вторглись в наш мир, заставили нас участвовать в жесточайших испытаниях, а теперь говорите, что мир наш нам больше не принадлежит, всех нас уничтожат, а планету заселят какие-то там высшие твари? - голос Али не выдержал и перешел на крик. - Знаете что, похоже, это вы низшая раса, не способная воспринимать мир таким, каков он есть!
   - Молчи, человек...
   - Сам заткнись, сволочь! - Хафиз не сдержался и ударил со всего размаху мечом по спинке кресла главного америса. В этот раз Боуш испугался не на шутку. Ведь в глазах этого человека горел огонь безумства. Боуш уже видел сотни раз этот огонь - огонь предсмертных агоний уничтоженных им рас. Но сейчас, в этот огонь было что-то подмешано и он, Боуш, не мог определить, что.
   - Ублюдок! Ублюдки вы все! - закричал Хафиз, оглядывая всех пришельцев! - Вы идиоты! Вы не понимаете, что происходит! Мы, четверо землян сейчас стоим здесь, в командном отсеке вашего корабля, с оружием в руках, а вы сидите здесь под нашим контролем и рассуждаете о том, что вы нас уничтожите! Андрей, Мэтью, я просто не понимаю, они что, и правда идиоты?
   - Не знаю, Али, - отозвался Симонов, - но похоже на то.
   - Точно, Али, - крикнул Мэтью, - они все с ума по сходили.
   - Вы, НИЗШАЯ РАСА, - четко по слогам произнес советник Карри, немного оправившийся после первого потрясения и внимательно следивший за происходящим. - И вы естественно сами ничего не понимаете! На правах высшей расы, мы говорим вам, что вы должны вернуться в "Зону" и ждать своей участи...
   - Слушай, ты, красномордый осьминог! - заорал Хафиз. - Ты что, совсем ополоумел? Мы с оружием на твоем корабле, а ты говоришь нам, чтобы мы куда-то шли и ждали, когда нас убьют!
   - Брось, Али, - спокойно сказал Симонов. - Они ничего не понимают. Не стоит тратить время на этих придурков. Пора кончать их!
   - Да, - согласился Лассэр, сопроводив свои слова выстрелом в кресло, где до этого сидел Карта. Кресло разлетелось на атомы. - Пора их кончать!
   - Вы не имеете право! - завопил Боуш. - Вы низшая раса, вы не можете причинить вред высшим существам!
   - Ты так думаешь? - ехидно спросил Али. - А кто мне помешает? А?
   Ответом ему были безумные от непонимания и страха неизвестности глаза инопланетян.
   - Вот и я думаю, что никто.... Сейчас мы разнесем все здесь к чертовой матери, и вы никогда уже не улетите обратно, в свой райский мир! Все здесь сдохните, сгниете на этом корабле! Высшие существа!
   - Вы не посмеете все здесь уничтожить, - нашелся, что ответить Боуш. - Тогда вы тоже все погибнете! - что-то наподобие улыбки проскользнуло на лице главного америса.
   - Погибнем? Ты сказал, погибнем тоже? - безумный смех охватил Хафиза, он чуть было не упал от сотрясавшего его смеха. - Ты слышал, Мэтью, мы тоже погибнем! Андрей, ты погибнешь, представляешь? Страх-то какой! Смерть!
   Немного успокоившись, утерев выступившие слезы с глаз, Али продолжил:
   - Вы и правда безумны! Если у вас в галактике все такие, то я понимаю, как вас выбрали высшими существами! Вы не можете понять, что мы прошли все ваши зверские испытание, прошли через боль и смерть, отчаяние и ужасы не для того, чтобы выжить! Мы не боимся смерти! Любой из нас с радостью, да, с радостью умрет, зная, что там, на Земле, наши родные, близкие, просто незнакомые люди будут жить! Поверьте мне! Мы посмеем, еще как посмеет все здесь уничтожить! Мы затем сюда и пришли! Мэтью, начинай!
   - Стойте, стойте! - умоляюще закричал Боуш, падая с кресла на пол и закрывая голову щупальцами. Казалось, смысл всего происходящего стал, наконец, доходить до него. Он не понимал, как все это могло случиться, но был вынужден смириться с силой. - Не делайте этого. Вы победили, победили! Мы не будем уничтожать вас. Мы улетим с этой планеты и оставим вас в покое...
   - Вот это другой разговор, - тихим голосом проговорил Хафиз. Силы покидали его с быстротой молнии. Руки опустились, меч упал на пол. - А теперь, раз все так хорошо получается, вызывайте свой Совет и нашу Землю. Будем официально заключать договор.
   Боуш немного помедлил, но когда Мэтью красноречиво выстрелил еще раз в потолок, сразу же вскочил на щупальца и скороговоркой произнес:
   - Советник Карри, соедините командный пункт корабля с Галактическим Советом, а также, с Землей. Пора заканчивать нашу миссию.
   Когда экраны ожили, на одном из них показался зал заседаний саммита, в котором находились все восемь глав государств, напряженно и со страхом ожидающих будущего. На других же, появились какие-то ужасные, уродливые фигуры. Некоторые из них были похожи на америсов, другие же, вообще ни на что похожи не были и у увидевших их людей вызвали неподдельный ужас. Но Али встряхнувшись, отогнав страх, заговорил:
   - Вы, люди Земли и вы, Галактический Совет, слушайте меня! Я человек с планеты Земля! Один из девяти избранных, которых заставили пройти жестокие испытания. И мы их прошли. Теперь же я требую, чтобы мою расу и мою планету оставили в покое!
   - Что происходит? - с разных мониторов полился какой-то немыслимый поток звуков, с помощью встроенного устройства принимающий вид человеческой речи. - Достопочтимый Боуш, объясните нам, что там у вас случилось? Зачем Вы вызвали Совет, и кто это у Вас говорит?
   - Уважаемые члены Галактического Совета, - после минутной паузы начал Боуш. Видно, слова эти давались ему очень тяжело. Главный америс посмотрел на отца, но тот лишь отвернулся, закрыв лицо щупальцами. За все это время он не произнес ни слова, глубоко погрузившись в себя и сам переживая драму падения своего сына и своего собственного.
   - Я, главный америс Боуш, хочу сделать заявление. По личному решению, планета Земля была подвергнута операции очищения от населяющей ее ничтожной и опасной для галактики расы. Все документы по этому поводу уже хранятся в тайных архивах Совета..., - на мгновение он остановился, заглушенный сразу многими голосами с мониторов. Сделав какой-то жест, заставивший всех замолчать, он продолжил:
   - Потом будут все вопросы. Сейчас слушайте меня. По закону, расе был дан шанс, то есть, были проведены испытания, по всем существующим межгалактическим нормам. В результате..., - Боуш еще раз запнулся, искоса посмотрев сначала на Хафиза, потом на Лассэра, державшего оружие и готового в любой момент разрядить его в пульт управления. - ... избранники расы прошли все испытания, а это значит, что раса имеет право на существование и теперь, никто и никогда не будет иметь право посягать на ее жизнь. Таков мой вердикт. Он подтверждается ведущим специалистом операции советником Карри, - Боуш сделал красноречивый жест щупальцем.
   - Да, - несмело и хрипло ответил советник. - Я подтверждаю вердикт главного америса, но хочу заявить...
   - Потом, Достопочтимый советник, потом. А также, присутствующим на испытаниях Консулом Галактического Совета, Достопочтимым Боушем Старшим...
   - Члены Галактического Совета, я подтверждаю вердикт главного америса.
   - Теперь же, я объявляю расу людей достойной существования в нашей галактике. С этого момента никто не будет вмешиваться в ее дела, - Боуш выдохнул и откинулся на изодранную спинку кресла. Он закрыл глаза, сложил щупальца и отстранился от всего. Ни завопившие с разных мониторов голоса, ни происходящее на корабле, больше не интересовали его. Все будет потом. Потом.
   Люди в зале заседаний, не знали, как себя вести. Они слышали все, но боялись поверить. Лишь, когда Али Хафиз устало опустился на пол и еле слышно произнес: "А теперь, везите нас домой", они осознали, что все кончилось.
  
  

Глава 2 Возвращение домой

  
   Они стояли там же, откуда их и забрали: посреди египетской пустыни, у подножия величественной пирамиды Хеопса. Растерянные, изможденные, голодные, они еле держались на ногах, не имея сил сделать хоть шаг в направлении бежавших к ним людей.
   Сначала, покачнувшись, упал на еще прохладный и покрытый росой песок Мэтью Лассэр. За ним, повалился Дэрдэ. Симонов, опираясь на меч, еще как-то держался и даже приветственно улыбался людям, что-то кричавшим, зачем-то размахивающим руками. А Али Хафиз просто стоял, опустив вдоль тела обессиленные руки, склонил голову и закрыл глаза, и ветер качал его из стороны в сторону. Он уже ничего не видел и не слышал. Темнота окутала его мозг, вакуум заполнил вокруг все пространство. На какое-то мгновение ему показалось, что он лежит на берегу родного озера и смотрит вверх, на яркие звезды ночного неба. Вот, почему-то они закружились, устроив хоровод прямо вокруг блестящей лаком луны. Вот...
   Хафиз упал на руки подскочившим людям в форме, потеряв сознание. Очнулся он через час в самолете, летящем в Париж. Куча каких-то трубок, в носу, во рту, какие-то присоски на теле, рука и ногах. Али попытался встать, но тут же был мягко остановлен откуда-то взявшимися руками. Женщина-врач, уложила Али обратно, тихо прошептав:
   - Не нужно вставать, Али. Вы еще слишком слабы. Лежите, у Вас еще есть время.
   Али попытался что-то произнести, но только какое-то бульканье послышалось изнутри.
   - Не нужно ничего говорить. Не нужно. Спите, прошу Вас.
   И Али заснул.
   - ...мы садимся, будьте внимательны, и следите за пациентами. Через десять минут будем на месте..., - услышал сквозь сон Хафиз. Он очнулся во второй раз. Открыв глаза, он тут же их зажмурил от пробивающегося в иллюминатор утреннего солнца. Подождав немного, он снова открыл глаза и осмотрелся.
   Он лежал на чем-то ровном и мягком, справа - ряд иллюминаторов уходил куда-то вдаль, сверху - закругляющийся потолок с длинными узкими лампами, слева капельница, какой-то аппарат, и молодая женщина в белом халате, заботливо глядящая на него.
   - Вы проснулись, Али, - улыбаясь, нежно спросила она. Все волосы ее были спрятаны под белую шапочку, но Али почему-то показалось, что у нее красивые рыжие волосы. Ему так хотелось, чтобы это было именно так. Он даже хотел спросить ее об этом, но передумал.
   - Как вы себя чувствуете? - спросила врач. - Вам лучше? Если трудно говорить, просто закройте глаза.
   - Нет, - сиплым голосом ответил Хафиз. - Все хорошо. Мне уже намного лучше, я даже силу чувствую в теле...
   - Ну, это еще рано. Вот, полежите несколько дней в больнице, за Вами будут очень хорошо ухаживать...
   - К-какая больница? - Али так подскочил, что женщине еле удалось его уложить обратно. - Я не хочу в больницу. Ведь все закончилось. Я домой хочу. Меня ждут там...
   - Всему свое время...
   - Нет, нет, Вы не понимаете, - взмолился Али. - Вы должны меня отпустить. Мне надо домой, я так мечтал попасть домой.
   - Вы и поедете домой, обещаю Вам, - мягким, вкрадчивым голосом сказала женщина-врач.
   - Хорошо, - успокоился Хафиз. - А где все остальные? Где мои друзья?
   - С ними все хорошо. Они все здесь, еще спят. И Вы поспите. Мы скоро приземлимся в Париже.
   Али замолчал, но спать больше не стал. Каждая минута бодрствования наливала его силами. Какая-то жидкость по трубкам, поступавшая в его рот и кровь, видимо, была питательной жидкостью. Но ему все равно ужасно хотелось есть.
   Как и сказал голос, принадлежавший молодой женщине-врачу, вскоре, они приземлились, и его бережно вынесли на носилках на прохладный воздух летнего парижского утра. Когда его выносили, он увидел Симонова, улыбающегося и махавшего ему рукой. Али тоже улыбнулся и помахал ему в ответ.
   Потом была дорога в машине скорой помощи, здание больницы с длинными коридорами и бесконечным рядом ламп на потолке. В конце концов, его принесли в просторную палату с огромным, немного приоткрытым окном и положили на высокую кровать. Его снова опутали сетью трубок и укрыли одеялом. На какое-то мгновение он остался один, но потом появилась его врач, та самая женщина из самолета. Она присела возле кровати и заговорила с ним:
   - Как вы себя чувствуете, Али?
   - Хорошо, даже очень хорошо...
   - Замечательно! Я ненадолго покину Вас, а здесь побудет другой врач. Она сделает все, что Вы попросите. До свидания, - женщина поднялась, оправила халат и пошла к прозрачным дверям. Там, встретившись с другой женщиной в халате, она перекинулась несколькими словами, после чего вышла и закрыла дверь.
   Али пристально наблюдал за ней, даже когда она вышла - женщина легким движением руки сняла белую шапочку и мягким поворотом головы встряхнула залежавшиеся под ней волосы.
   - Рыжие, - тихим довольным голосом произнес Хафиз.
   - Вы что-то сказали? - участливо спросила новая врач.
   - У нее рыжие волосы, - улыбнувшись, повторил Али. - Я так и знал.
  
   Через час в палату вошли восемь человек. Али, уже почти совсем оправившийся и даже немного поевший какой-то безвкусной каши, сразу узнал их - все восемь глав государств Большой Восьмерки. Он самостоятельно приподнялся на кровати, затем, когда правители подошли, по очереди поздоровался со всеми за руку.
   - Ну, как вы здесь, Али? - первым заговорил французский президент. - Как Вы себя чувствуете?
   - Все хорошо, я очень быстро восстанавливаюсь. Тело меня уже слушается, первый голод и жажда уже прошли. Вот только раны ноют уж больно, - слова у Али лились легко, свободно, он не чувствовал никакого напряжения. Как будто и не было всего того кошмара.
   - Вот и прекрасно, - произнес российский президент. - Вы сделали невозможное, прошли через то, через что пройти было нельзя. Сейчас Вам нужно отдохнуть и набраться сил. А потом, мы всем миром поблагодарим Вас и Ваших друзей.
   - Как они? - спросил Хафиз.
   - Все хорошо, - ответил французский президент. - Все они рядом, в соседних палатах. Завтра, может быть, Вы увидитесь...
   - Завтра? Нет, как завтра? Я не хочу оставаться здесь до завтра..
   - Как же так? Вам нужно прийти в себя, отдохнуть, побыть под контролем специалистов. Пройти обследование...
   - Я хочу домой, - жестко заявил Хафиз. - Я не хочу и не буду больше здесь находиться. Все, что было там, было кошмаром, адом, и теперь я заслужил, чтобы меня отпустили домой!
   - Но Али...
   - Нет! Я уже хорошо себя чувствую. Если нужны анализы, обследования, давайте сделаем их сейчас, а потом, через несколько часов, вы отпустите меня домой! Все остальное можно будет сделать после.
   Главы государств переглянулись. Затем отошли в сторону, о чем-то оживленно переговорили. Потом позвали врача, поговорили с ним. В конце концов, вернулись к кровати Хафиза, который все это время напряженно ожидал вердикта.
   - Хорошо, Али, сегодня ты поедешь домой. Врачи согласились сделать сейчас кое-какие процедуры, а затем, на том же самолете, на каком прилетел сюда, ты полетишь домой. Ты заслужил этого, Али Хафиз. А все остальное, действительно, можно будет оставить на потом.
   Никогда ранее, Али не был так счастлив, как в эти несколько часов ожидания полета домой. Он делал все, что ему говорили, выполнял любые просьбы, чтобы ни на секунду не задержать свое отправление. После того, как главы государств, выразив еще раз все свое восхищение его мужеством, силой и тем великим делом, которое он и его товарищи сотворили, ушли, прошло четыре часа. За это время Хафиз прошел все, что только могли придумать люди от медицины, прошел все контроли, анализы, проверки. И вот настал момент, когда ему дали новую чистую одежду - удобные брюки и мягкий летний свитер, кроссовки и бейсболку. Затем ему сказали, что он может попрощаться с друзьями, которые еще останутся здесь на несколько дней.
   Сначала, его провели в палату Андрея Симонова. Тот, удобно устроившись на подушке, смотрел какое-то шоу по телевизору. Как только вошел Али, он сразу выключил его и улыбнулся во всю ширину своего рта. Протянув одну руку по направлению к вошедшему Али, он воскликнул:
   - Али, дружище, ты ли это?! Тебе уже разрешили гулять по этой чертовой больнице!
   - Да, Андрей, и даже больше, они разрешили мне лететь домой.
   - Домой? Вот повезло! Я так рад за тебя! А мне вот, - Симонов указал на загипсованную руку, - еще придется подождать. Чертова рука! Да и других ран полно. Я даже не знал, что у человека может уместиться столько ран на теле!
   - Да уж, - вздохнул Хафиз. - У меня тоже много.
   - Так ты, значит, уезжаешь...
   - Да, Андрей, они разрешили мне, и теперь я никак не дождусь, когда ступлю на порог своего дома.
   - А мне обещали, что мои приедут сюда, в Париж! Я тоже, так жду их. Хочу дочь увидеть, жену, и родителей!
   - Передай им мой привет, - грустно улыбаясь, сказал Хафиз. - Скажи, что им очень повезло, что у них такой сын. Скажи им, что если бы не их сын, никто из нас не вернулся бы домой, вообще, ничего бы не было...
   Симонов расплакался.
   - Не надо так говорить, - сквозь слезы проговорил Андрей. - Все не так. Это ты спас нас. Нас всех. Всю планету! Иди сюда, Али, дай я тебя обниму.
   Али подошел, и друзья обнялись. Андрей еще долго плакал, говорил что-то, Али молчал, но в душе он переживал невероятную бурю эмоций. Такую он не испытывал никогда в своей жизни.
   Кое-как успокоившись и освободившись, Али тихо произнес:
   - Мне пора, Андрей.
   - Да, конечно, - ответил тот, вытирая слезы здоровой рукой. - Но мы еще увидимся?
   - Не знаю, Андрей. Я ничего не знаю. Пока, мне нужно попасть домой, а там посмотрим. Но я знаю одно, я тебя никогда не забуду. Спасибо тебе за все.
   - Береги себя, Али. Я больше не смогу прикрывать тебя, - ответил Симонов и ободряюще улыбнулся. - До свидания, Али.
   - Прощай, Андрей, - сказал Хафиз и вышел из палаты. Спросив у сопровождающего его человека, сколько у него еще времени, он услышал - десять минут, потом надо в аэропорт. Хафиз кивнул и вошел в палату Мэтью Лассэра. Тот спал, тихо и спокойно. Али подошел к нему и положил руку на его прохладный лоб.
   - Как он? - спросил он сидевшую рядом женщину в белом халате.
   - Нормально, - коротко ответила она. - Ему сильно досталось. Организм совсем ослаб. Он уже приходил в себя. Его жизнь вне опасности. Но нужно время.
   - Я понимаю. Вы не могли бы на минуту оставить нас? Прошу. Всего лишь минута.
   Медсестра посмотрела на Али, потом на человека в военной форме, затем удалилась. Военный вышел вслед за ней.
   - Ну вот, Мэтью, все и закончилось, - нежно сказал Хафиз, стоя возле кровати Лассэра. - Я уезжаю домой, а тебе еще придется здесь побыть. Но все будет хорошо. Я знаю. Не буду много говорить. Ты и сам все знаешь. Ты был сильным и смелым. Я горжусь тобой, и я благодарен тебе за все. Я всегда буду рядом. Знай это.
   Смахнув откуда-то взявшуюся слезу, Хафиз быстро вышел из палаты.
   Последнего, он навестил Дэрдэ. Парень сидел на кровати и о чем-то весело болтал с мужчиной в белом халате на своем родном языке. "Наверное, переводчик, - подумал Хафиз. - Наконец-то, за столько времени, он может хоть с кем-то поговорить!".
   - Привет, Дэрдэ! - поздоровался Али, войдя в палату.
   Парень, увидев друга, тут же соскочил с кровати и, подбежав к нему, обнял, что-то залопотав на своем языке. Мужчина в халате начал было переводить, но Али остановил его:
   - Не надо, я и так все понимаю.
   А Дэрдэ то сжимал его в объятиях, то отстранялся и, улыбаясь, что-то восторженно говорил ему в лицо, то снова обнимал. Али также что-то говорил в ответ, не запоминая слов, не слыша их, зная, что все они идут от сердца, из глубины души, и сами по себе они ничего не значат.
   Так продолжалось довольно долго, пока сопровождающий Хафиза военный не напомнил о времени.
   Тогда Али медленно отстранился, схватил Дэрдэ за руку и произнес:
   - Прощай, Дэрдэ.
   Дэрдэ, на ломанном английском ответил:
   - Прощай, Али.
  
   Весь полет на самолете до Города, а затем на вертолете до родной долины, Али провел в молчании. Уставившись в иллюминатор, он смотрел на проплывающие облака, проносящиеся пейзажи городов, полей, океана и возвращался. Возвращался назад, в свой мир, с его радостями и горестями, заботами и приятными хлопотами. Возвращался в мир, забывая обо всем, что произошло, обо всем, что осталось там, в песках виртуального мира, в рубке инопланетного корабля. Он хотел все забыть, он хотел стать прежним, вернуться туда, где ничего этого нет. Вернуться домой, в родной городок, что стоит на берегу живописного озера, меж двух холмов, в свою комнату, к Самире, к своему дневнику, уже так долго лежавшему без записей.
   Как долго он мечтал о том, что приедет и, сев за стол, напишет обо всем, что было, обо всем, что он так старательно пытается забыть. Будет много исписанных страниц, не о кошмаре, нет, а о людях, с которыми он познакомился, об их силе и слабостях, о чувствах, что остались между ними и о будущем, которое, безусловно, будет хорошим. Да, даже без того кошмара, что остался позади, будет что написать. Поэтому его сейчас же надо забыть. Вернуться в свой мир, стать прежним, вернуть в голову прежние мысли.
   И он забыл. Обо всем. Оставив лишь несколько приятных воспоминаний о тех, кто так долго был рядом. Когда вертолет с Али на борту приземлился недалеко от озера, Али Хафиз стал тем самым человеком, который несколько дней назад проснулся с мыслью, что надо поехать в город и купить стиральную машинку жене в подарок.
  
   В рубке было жарко. По каким-то причинам, вышла из строя система охлаждения, и теперь, воздух наполнился испарениями тел, находящихся здесь америсов.
   Боуш поморщился от затхлого запаха, но, пытаясь его не замечать, уставился в большой экран, показывающий разворачивающийся перед кораблем космос. Они улетали из Солнечной системы. Улетали побежденными. Много мыслей крутилось в голове главного америса в эти минуты. Думал он о том, что будет, когда они вернутся домой. Галактический Совет наверняка разорвет его на части. Не видать ему больше места главного америса, можно даже не подавать свою кандидатуру на этот пост.
   Боуш украдкой посмотрел на стоящего перед пультом управления Карри и вздохнул.
   "Неужели, этот выскочка победит? - подумал про себя Боуш. Неужели, ему достанется это место, и он уже будет вершить судьбу Галактики?! Нет, я этого не переживу! Чем он лучше меня? Да, ничем. Ну, служил он в молодости в Гвардии Галактического Совета, а я нет. Ну допустил я ошибку с этой планетой, а он вышел сухим из воды. Ну и что? Разве это так важно? Ведь никого из великих рас, населяющих космос, здесь не было. Никто в точности не знает, как и почему все произошло! Они же будут судить только по тому, что видели и слышали от Совета! Нет, Карри, нет! Мы еще поборемся! Вот, увидишь, не видать тебе места главного америса!".
   Карри, управляющий кораблем в отсутствии раненого Карты, стоял и также украдкой смотрел на Боуша. Смотрел, и его одолевали свои мысли.
   "Неужели, это ничтожество победит? Неужели, Совет не воспримет всерьез угрозу, которую он несет всему космосу? Ведь он - опасность Галактики! Он постоянно влезает в какие-то операции, уничтожает расы, прикрываясь благим делом. Я не спорю, это нужное дело, но ведь нужно думать и о другом! Запасы дола не бесконечны. Когда-нибудь он исчезнет. Ведь все эти операции требуют таких громадных расходов! Нет, главный америс, Совет не сможет тебе переизбрать! Не видать тебе этого!".
   Боуш и Карри наблюдали за Солнцем, исчезающим с их горизонта, и молчали. Им нечего было сказать друг другу. Все их мысли были направлены друг против друга, поэтому высказывать их вслух было бы неприлично. Карри, нажал несколько клавиш, а затем уселся в кресло капитана. Взглянув на уменьшающуюся звезду, его вдруг осенила странная мысль. Мало того, это была страшная мысль. Но почему-то, она ему понравилась. И тогда, он решил поделиться ею с главным америсом.
   - Знаете что самое интересное во всем этом? - вдруг заговорил Карри.
   - О чем это Вы, Карри? - Боуш чуть повернул голову в сторону советника.
   - Я об этой расе, о людях. Я вот тут подумал. Пройдет много лет, и мы снова встретимся с ними, но уже в космосе. И тогда места в Галактике хватит только одной расе...
   Боуш вопросительно посмотрел на Карри, а затем, повернувшись обратно, молча уставился в дисплей.
   - ...и я не уверен, что это будем мы, - закончил свою мысль советник.
  
  

Эпилог

   Самира Хафиз еще на пороге дома услышала шум винтов приближающегося вертолета. Вот уже полчаса она стояла на крыльце - будто неведомая сила вытолкнула ее из дома и заставила ждать неизвестно чего. Нет, известно. Самира знала, что это чувство всегда появляется, когда муж куда-то уезжал, а потом возвращался. Еще не было раза, чтобы Али вернулся откуда-то домой, а Самира не ждала его на улице! Так случилось и сейчас.
   Только заслышав шум, женщина, что было духу, побежала к озеру - только там была удобная площадка для посадки. Ничего не замечая по дороге, она летела вперед, чтобы как можно раньше встретить мужа после долгой разлуки. Подумать только, ведь прошло уже три дня! Никогда прежде, они так надолго не расставались!
   Вертолет сел, как и думала Самира, у озера, на большой поляне, обрамленной деревьями. Самира была уже совсем близко, когда увидела, как из открытой двери летающей машины выскакивает человек в военной форме, а за ним и ее муж. Али!
   Пригнув голову, Хафиз попрощался с военным, и побежал прочь от вертолета. А тот, забрав солдата, закрыл двери и тут же взмыл вверх, уносясь на восток.
   Али Хафиз посмотрел вслед вертолету, помахал ему рукой, а затем повернулся и зашагал по направлению к дороге, ведущей к дому.
   Увидев Самиру, он очень обрадовался и, засмеявшись, бросился к ней навстречу. Женщина тоже засмеялась и, со слезами радости, побежала обнимать вернувшегося мужа.
   И если бы кто-то видел эту встречу, то обязательно расплакался, потому что не было в ту минуту людей, более счастливых, чем эти двое.
   Когда первые чувства улеглись, Али вытер слезы на щеках жены, обнял ее за талию, и они вместе пошли домой.
   - Я есть хочу, - весело сказал Али. - Ты даже не представляешь, как я соскучился по твоим блинчикам!
   - О, Али, я сейчас же все сделаю. Хотя уже вечер и, может быть, тебе хочется поужинать получше? У меня все готово, я же ждала тебя, любимый!
   - Ласточка моя, - Хафиз прижал жену к себе, - я, конечно же, съем все, что ты приготовила. Только пойдем домой поскорее.
   По дороге в дом, Али и Самира прошли мимо дома Френсиса. Лоренс стоял на крыльце и приветственно махал ему рукой.
   - Привет, Али! - закричал он.
   - Привет, друг, - ответил ему Хафиз.
   - Я рад, что ты вернулся. Мы все скучали! Когда ты зайдешь ко мне?
   - Уже завтра, дорогой друг. Боюсь, жена не отпустит меня сегодня уже никуда, - сказал Али и, улыбнувшись, пожал плечами.
   - Тогда, до завтра, - прокричал в ответ Френсис.
   - Да, до завтра, - крикнул Али.
   Войдя в дом, Али первым делом вошел в ванную комнату и умылся. Самира пошла на кухню, предварив свой уход словами:
   - Не задерживайся, дорогой, все будет готово через минуту.
   Али весело кивнул головой и поднялся на второй этаж, в спальню. Как же долго он не был дома! Целых три дня! Невероятно! Что же такого могло произойти, чтобы он оставил свой дом на три дня! Хафиз вздохнул и остановился посередине комнаты. Зачем он зашел сюда? Ах, да, дневник! Его срочно нужно заполнить! Как много слов, мыслей надо записать!
   Али подошел к столу, сел на удобный стул, выдвинул верхний ящик и выложил на гладкую крышку стола дневник в мягком кожаном переплете. Затем закрыл ящик, уселся по удобнее и еще раз глубоко вздохнул.
   Положив ладонь на дневник, он откинулся на спинку и посмотрел в окно.
   Яркими красками залился восточный холм. Где-то там, на другой стороне, садится солнце. Али любил это время. Небо зажигается всеми цветами радуги - сколько красного, оранжевого, призрачно голубого и нежно зеленого, белого и розового! Невероятно, как красивы бывают летние вечера.
   Лес на склоне холма шелестел листьями, играющими последними лучиками солнечного света, птицы, одурев от дневной жары, старались перекричать одна другую, ветер мягко водил хороводы вокруг столбика дыма, поднимающегося из крыши домика старого Фергюсона. Идиллия...
   Али смотрел на вступающий в свои права вечер, и вдруг, ему захотелось написать про этот день, про встречу с женой, про его возвращение. Хафиз взял ручку и дрожащей рукой открыл дневник на том месте, где была закладка. Он уже, было, поднес перо к бумаге, как вдруг остановился. Тень промелькнула у него по лицу. Мечтательная улыбка сползла с его губ. Он на мгновение замер, склонившись над чистой страницей. А потом, вдруг, написав быстро несколько слов, отложил ручку в сторону и вновь откинулся на спинку стула.
   Удивленно перечитав написанное, Али робко улыбнулся, заложил руки за голову, и перекинул свой взгляд на вид за окном. Тут до него донесся нежный голосок его жены, зовущей к ужину. Крикнув в ответ "Иду", Али Хафиз еще минуту полюбовался вечерним видом холма, после чего встал, потянулся, как после долгого сидения, и вышел из комнаты.
   А дневник так и остался лежать открытым на столе. Ветерок, проникая сквозь приоткрытое окошко, шелестел его страницами, пытаясь перевернуть их, а отблески солнца проникали в комнату, наполняя ее волшебным светом.
   На чистой странице оставленного на столе дневника была записана только одна фраза:
   "27 июля, четверг. Сегодня я спас мир".
  

июль 2005 года.

  
  
  
  
  
  
   138
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"