Тогда закончившего школу Семена мама "свезла" в Феодосию. К бабушке.
Борька с порога "взял в оборот":
- Валим, валим, пока они там. Ба-а! мы с Семкой пойдем на море! Валим, валим.
- Борька! Борька, разбойник, куда ты его потащил?! Пусть пообедает! Борька! С дороги же!
- Да, мы с собой, ба, я тут взял.
- Стой! Возьми хоть помидоров.
- Да, ба, да - Борька воровато оглядывался, стрелял Семену глазами и проделывал еще массу жестов из серии "на воре и шапка горит".
Ему явно хотелось смыться скорее от каких-то своих неприятностей. Реальных или возможных. Он быстро сунул Семену пакет с чем-то тяжелым и велел потихоньку, медленно двигаться вправо по улице:
- Щас догоню, давай, только не стой.
Через минуту он вернулся с объемистым многогазетным свертком из которого чуть не вываливались огурцы, петрушка, помидоры и даже два холодных жареных бычка. В другой руке он держал скомканный, сильно ободранный "боевой", давно уже бесцветный полиэтиленовый пакет. В него же на ходу, рискуя все рассыпать, пытался впихнуть все богатство:
- Помогай, - глаза "брата" (троюродного) сверкали ожиданием шалости и радостью удачного "смыва" от наказания за какой-то пока ему одному ведомый "влёт".
--------------------------------
Море било серым. Черным и пенно-раздерганным. Волны стукались друг о друга. Сшибались, поднимая водяные и пенные столбы в высокие фонтаны. Низкие "тонные" черные тучи над ними давили на воду, насыщаясь всплесками.
Над берегом туч не было.
Остатки солнца над половиной мира пока еще ярко, сквозь белесую дымку, подсвечивали импровизированный, ломившийся зеленью "стол" - из большого камня, стеленого газетами.
Пашка и еще один - молчаливый, бритый наголо пацан, имени которого Семен так и не расслышал, с нарочитым видом полного отсутствия интереса сидели над "столом" и смотрели вдаль, изредка перекидываясь между собой одним-другим словом "ни о чем". Такая кодовая азбука Морзе. Типа.
- Ну, че?
- А-а, как всегда ...
- И че?
- А ...
- Угу ...
Борька "надыбал" их по пути, завернув с каких-то их путей, планов и потащил за собой. Сопротивляться его натиску и энергии предстоящей шкоды не было никакой возможности. Ни у кого. Теперь, возвышаясь над столом, пацаны имели перспективу неудобного последующего "преклонения" за каждым куском. Но, - халява!
Семену, как гостю, и Борьке, как неоспоримому лидеру, достались места более удобные. "Комфортные". Они почти лежали, устроившись по бокам. Ногами вниз по склону. К морю.
Обоих бычков сразу, еще в процессе развертывания позиции, умял Борька "в одну харю". Аргументы его выразительных ужимок набитого под завязку рта с выпирающими от тесноты пищи щеками ("со вчера не ел!") и, в дополнение, - мимика страшно вращающихся глаз убеждали всех. Без сомнения. Вежливо отказавшийся от куска рыбы Семен потом сам жалел. Но, "в кругу друзей клювом не щелкай".
Хлеба тоже не было. Ни кусочка. Второпях забыли. Сообразили только здесь, "но не переться же, а? Ты как, Сема?" - риторический вопрос. Какие могут быть ответы?
Ты о себе не позаботишься, - никто не позаботится. Была бы честь предложена. В кругу друзей ... А, ну это уже было. Эти и другие истины быстро усваиваются при жизни на природе. Город же чаще рождает нежизнеспособных. Вежливо мямлящих, приседающих во взаимных реверансах ..., "щелкающих" и тырящих потом в компенсацию. Воровато. Ожесточенно. Закомплексованно, а потому - безмерно.
Тайно.
Провинциальная деревня - шире, щедрее. Она не комплексует. Ворует открыто. Браво. Потому и делится легче. Шикует.
Разложенная кучей зелень манила глаз обилием, но меркла рядом с трехлитровой, закупоренной простой полиэтиленовой крышкой банкой красного, "своего, домашнего, батя всегда с завода привозит. Не крепленое. Чистый сок. Виноградный. Ты такого там у себя никогда не попробуешь ... У нас всегда полная бочка в подвале на зиму ....". Но хитрые Борькины глаза ясно сообщали всему миру, что бочка уже давно и совсем даже не полная.
Сложив два и два: быстрое сматывание из дому, приезд гостей (событие, соответствующее "глубокому" посещению хозяевами погреба) и место передачи "секретного" пакета (батин гараж во дворе), Семен понял, откуда и какая Борьке грозила опасность при несвоевременном "исходе" со двора. Масштабов он, конечно, не представлял, но вероятность наличия и "направления удара" оценить мог.