Этот взрыв чувственных переживаний случился в том самом году, кажется в
2150, когда знаменитая "viJob", - общепризнанный лидер систем банковской
безопасности, - пустила в оборот кредитные карточки "viExpress". Помните,
ярко-красные со встроенной лотереей и тисненым знаком зодиака (по
гороскопу клиента), там еще какой-то микрочип, выпуливающий в наладонник
владельца астрологический прогноз. В общем, полный набор ботвы. С
массовым потребителем чем проще и тупее, тем ближе к цели! А тут еще
элемент халявы...
Так вот. Огурец, по рождению беспросветный козерог, ставший горячим
приверженцем "viExpress" после выигрыша упаковки музыкальных зубочисток,
раскопал в Бирюлево некоего доморощенного хакера, который утверждал, что
взломал суперсовременную систему защиты "viExpress", но никто ему не верит.
У Огурца редкий талант находить всевозможных нужных и ненужных людей в
самых невероятных областях человеческой деятельности. Мне иногда кажется,
что это получается у него само собой, но я знаю, что это не так. Впрочем,
результаты всякий раз впечатляют. Взять хотя бы этого хакера-дилетанта.
Огурец, разумеется, не поверил в возможность взлома "viExpress" силами
бирюлевских тормозов, однако отправился в Бирюлево на Элеваторную, где жил
и творил новый знакомый, а вернувшись, поведал мне, округляя глаза и
хватаясь за голову, что этот недоношенный Protuberanetz (ник бирюлевского
хакера) в самом деле взломал защиту на платформе прославленной "viJob", и
что он Огурец сегодня лично в этом убедился.
- Ты хоть понимаешь, что это значит? - шипел Огурец и морщил лобик. - Ты
не понимаешь, что это значит! Такое случается раз в тысячу лет. Яйцеголовые
из "viExpress" возвели гранитные бастионы, заполнили ров соляной кислотой,
украсили стены головами казненных хакеров и... забыли запереть калитку на
заднем дворе. Это невероятно, но это - факт. Я целый час не мог врубиться
как это работает, а когда понял - охренел! Надо быть по пояс деревянным
Протуберанцем, чтобы сделать это! Э-э, да что там по пояс... нужно быть
стопроцентным Буратино, чтобы принять абсолютно дегенеративный посыл за
отправную точку, а потом копать, но каким способом, о майн готт, тут даже
женская логика бледнеет!
Я наблюдал как Огурец пафосно заламывает руки, изображая крайнюю степень
изумления, потом мне это надоело.
- Он-то взломал, - вступился я за протуберанца. - А продвинутые пацаны
вроде тебя...
- Кстати, целый ряд логических шагов, предпринятых Петей-протуберанцем
на тропе взлома, - гнул свое Огурец, - свидетельствуют о чудовищном
совпадении, как если бы бойскаут, осваивая правила чистописания, вывел на
листке ученическими каракулями уравнения Максвелла!
- Да, но все-таки именно Буратино зарыл этот, как его, золотой ключик...
- не унимался я.
- На Поле Чудес? В Стране Дураков?
- Ну, вроде того...
- Запомни, мой юный друг, не зарыл, а откопал! - воскликнул торжествующий
Огурец, - классику надо знать!
- А по моему, он зарыл пятаки, а не ключик, разве нет?
- Да ну его в "viJob"! - окрысился Огурец.
- Кого? Петю или Буратино?
- Обоих!!!
- Что ж ты так орешь?
- Пусть пойдет для начала умоется! Вместе с Буратино! У меня тут така-ая
тема прорисовывается, запросто можно по сто штук срубить, а он тут умничает...
- Запросто?
- Легко, - махнул ладошкой Огурец, - хоть по лимону наличманом, - и тут
же засел за комп.
- Опять решил помочь начинающим сетевым мошенникам? - съехидничал я.
- Ничего личного, только бизнес, - изрек Огурец сурово.
* * *
Через неделю я вылетел в Форталезу, где подписал, томимый тяжелыми
предчувствиями насчет суровости бразильской пенитенциарной системы, какие-то
бумаги на продажу семисот пятидесяти тонн мороженной норвежской трески.
Треску купил за четверть цены некий Гонзалес, жутковатый тип, который не
стал вникать каким именно образом рыба, арестованная как часть военного
заказа на десять миллиардов для повстанцев солнечной Намибии, оказалась в
бразильском порту, а просто выложил запрошенную сумму наличными в лучших
традициях коза ностры или как там она у них в Бразилии называется.
Интересно, знал ли сеньор Гонсалес, что военный заказ был проплачен со
счетов китайского концерна "Sebu", чей контрольный пакет акций всецело
принадлежит китайской компартии? Навряд ли. Насторожил ли мистера Гонзалеса
маловразумительный позыв китайских функционеров накормить за собственный
счет знаменитым норвежским деликатесом африканских голодранцев? Нет не
насторожил. Не исключено, что сеньор Гонзалес вообще не подозревал о
существовании Намибии как таковой. Равно как и Китая. А жаль, потому что
скандал разразился грандиозный.
Пока разбирались и выясняли, что виновник международного конфликта всего
лишь хакер из умомнепонятной Москвы, осуществивший целый ряд мгновенных
транзакций, нокаутировавших электронную банковскую систему "viJob", немало
высоких чинов слегло, ища спасения в кардиологических центрах, которые,
собственно, для того и строятся, чтобы давать приют безутешным функционерам.
Протуберанца заковали в наручники с поспешностью изумительной, он даже
не успел потратить переведенных на свою карточку пятнадцати кусков со счетов
какого-то благотворительного фонда и, если верить падким на скандалы
журналистам, хлопнулся в обморок как только ему сообщили, что он увел со
счетов "Sebu" десять миллиардов с преступной целью оказать поддержку
повстанческим формированиям мятежного генерала Сиратху Эбену.
Неизвестно как оправдывался Протуберанец за аферу века, неизвестно также
в каких выражениях отзывались эксперты о надежности платформы "viJob", бурно
ли ликовали акционеры китайской компартии, радуясь вновь обретенным активам
или встретили новость с восточной невозмутимостью; доподлинно известно лишь
то, что тресковый откат поделили на троих - Огурца консультировал бывший
топ-менеджер импортно-экспортной фирмы, благоразумно оставшийся в тени, и
что транзакции, наделавшие столько шума, произошли одновременно с угрюмым
похищением жалких пятнадцати штук и выполнены были с одного компьютера, а
следовательно, одним лицом, то есть Протуберанцем (он же Петя-хакер, он же
Петр Лабутенко, 26 лет, холост, в мирной жизни оператор офсетного станка в
частной минитипографии).
Получив на руки кейс с тресковыми хрустами (а мог бы и пулю), я
незамедлительно вылетел в княжество Монако, где провел пять упоительных
недель в хорошем обществе. Содержимое кейса вопреки ожиданиям всех
участников аферы, - в том числе и вашего покорного слуги, - перекочевало
в бездонные карманы владельцев казино. Так уж вышло. Видимо, я просто
нуждался в психологической разрядке после общения с сеньором Гонсалесом.
Ох уж эти акулы игрового бизнеса! Им ровно ничего не стоит пустить по
миру порядочного человека! Не верите? Знаю что говорю. Мне было очень
стыдно. Меня где-то даже мучила совесть. Я нарушил слово, данное партнерам.
Огурцу и тому неведомому консультанту из экспортной конторы, с которым меня
не нашли нужным познакомить.
Это просто ужасно. Да, именно так. И просто, и в то же время ужасно. К
тому же, я крепко задолжал местным аборигенам, тщетно пытаясь восстановить
статус кво. А это и вовсе скверно. Пострадали порядочные люди, не говоря уже
о таких босяках, как Огурец и его консультант. Вот вкратце основные причины,
по которым мой приезд в Москву, хотя и не мог быть отменен вовсе, все ж таки
несколько подзадержался.
С тяжелым чувством восходил я на голгофу огурцовского пентхауса, влача
на собственном горбу бремя неоплатных долгов.
- Ну, вот и я, - сказал я тоном кающегося грешника, собираясь пасть на
колени и показать зрителям спину и пятки блудного сына.
А что я еще мог сказать?
- Я мазда! - отвечал томным почти загробным голосом Огурец. - Я мазда!
- Вижу, что не "Ситроен", - пробормотал я, несколько растерявшись.
Огурец валялся на диване, опухший страшный и дикий. На лбу влажный
компресс оттенял и без того темно-фиолетовые мешки под глазами.
- Я мазда, - повторил Огурец уже без надрыва, но с оттенком беспредельной
усталости, - я мазда, ты не представляешь, милый Барон, как это тяжело...
Это была любовь.
Это была крупная светлая любовь и, как светлое чувство, не имела никакого
отношения к бытовому скупердяйству. Благую весть о моем проигрыше Огурец
встретил с христианским смирением, и во мне зародилась и стала крепнуть
тревога. Любовь, способная компенсировать утрату столь крупной суммы бумажек,
чувство, безусловно, сильное и способно принести немало бед психике ее
приютившей (во загнул!). Короче, любовь она и в Шестом Кольце любовь;
тяжелое хоть и светлое чувство, которое валит с ног застенчивых поэтов и
мужественных сталеваров, заставляет делать глупости главных бухгалтеров и
воздушных гимнастов. Средств от этого заболевания нет, в особенности, если
объект любви не отвечает взаимностью.
Кстати об объекте.
Актриса частного театрика в Шестом кольце. Взбалмошная накрашенная курица
по имени Вероника. Может быть, я пристрастен в оценках, но что делать. Судите
сами. Главный режиссер, он же и просто режиссер - Максим Зеельдович. Новатор
и так далее. Чеховская "Чайка", переосмысленная и наполненная новым
содержанием. Молодая девушка из Седьмого Кольца полюбила знаменитого
режиссера, совершившего вынужденную посадку на "Мазде 9W929", - более чем
прозрачный намек на внешнее сходство логотипов японского автоконцерна и
МХАТа дает повод заподозрить автора в меркантильных надеждах на будущую
экранизацию, - причем серебристая чайка рухнула на крышу заводика по
производству контрофактных чипсов "L-on-Don", где трудилась наша героиня,
и знаменитость вывалилась прямехонько на конвейер с картошкой, бодро и
размеренно двинувшись под звуки равелевского "Болеро" к пасти картофелерезки,
намереваясь в будущей жизни стать пакетиком чипсов, и тут пролетарская
девушка (косынка и грубый макияж) Нина Заречная, грезящая о карьере
голлливудской дивы и "Мазде 9W929", спасает знаменитого беллетриста Бориса
Тригорина.
Придя в себя, Тригорин достает наладонник (профессионал!) и записывает:
"Сюжет для небольшого рассказа: на берегу океана с детства живет молодая
девушка, - такая, как вы, Нина, - любит океан, чаек, автомобили "Мазда" и
счастлива, и свободна, как "Мазда". Но случайно пришел человек, увидел и
от нечего делать погубил ее, как вот эту "Мазду 9W929".
Потом следуют два акта утомительного бытового мочала.
В последнем акте Нина влетает на сцену на новехонькой "Мазде" и
произносит финальный монолог из которого зритель узнает, что Тригорин
не поверил в ее талант и разбил ей сердце, но Нина не дрогнула и открыла
скромный автосалон, став официальным дилером "Мазды", разбогатела и купила
"Мазду 9W929", собственный театр и Тригорина вместе со всеми креативными
потрохами; тот настрочил либретто к мюзиклу "Я мазда" в котором у нее есть
потрясающая песенка с припевом: "Я мазда!". Потом звукорежиссер дает
фанеру, - бодрый технопоп, - и Нина Заречная поет и пляшет на фоне мужской
подтанцовки.
Сидя на представлении в переполненном зале я никак не мог взять в толк:
как бедного Огурца угораздило клюнуть на такое топорное разводилово?..
- Я мазда! - прокудахтала, наконец, Вероника и дали занавес.
Грянули аплодисменты, переходящие в овацию, и мне показалось в первое
мгновение, что рукоплещет один Огурец, однако я ошибся, успех был полный и
несомненный.
После спектакля Огурец потерялся, отправился, видимо, дежурить под
окнами любимой, я же двинул в "Комету Галлея" где в трудах тяжких в
прокуренных задних комнатах облегчил каких-то мутных граждан на 700
бумажек при помощи игры в "девятку", требующую железных нервов. Столь
мизерный выигрыш, при столь значительных затратах нервной энергии, привел
меня в состояние тихой грусти, свойственной усталым тридцатисемилетним
поэтам и сорокапятилетним бабам-ягодкам-опять; но нужно же было как-то
кормить покинувшего рациональный мир Огурца.
И тут я увидел Рюриковича в неизменной желтой бабочке, рубашка на
этот раз была темно-синей. Он мне помахал, симулируя рассеянность, но я
был непреклонен, и Рюрикович приземлился рядом.
- Послушай, старик, я знаю, что торчу тебе штуку, - вкрадчиво начал
Рюрикович.
Я помнил, что он торчит мне 200 бумажек, но предпочел не ерепениться.
- Но вот какая фишка... - изобразил крайнюю степень недоумения Рюрикович.
- Денег нет, - сказал я.
- Хм. Верно. Как ты догадался?
- По бабочке.
- Причем тут бабочка?
- Я заметил, если ты в бабочке, то денег нет.
- Какая чушь! Я всегда в бабочке, даже дома.
- Вот видишь, сходится.
- Ха-ха-ха, - покатился Рюрикович, у него было чувство юмора.
- Хоть пару сотен перекинешь? - спросил я строго.
- Извини, чувак, чего нет, того нет.
- Верю.
Не знаю почему, но я ему действительно поверил.
- Проблемы? - поинтересовался Рюрикович из вежливости.
- Есть немного. Любовь.
- Недопонял, - поднял бровь Рюрикович.
- Не у меня.
- А-а... - расслабился Рюрикович.
- Рюрик, - начал я.
- Рюрикович, - поправил меня Рюрик.
- Вот именно, - сказал я. - Видишь ли, тут один нужный человек попал
по полной программе...
- Пьет и бормочет глупостей?
- Вот именно. Как это ты тонко так подметил?
- Та это пара пустяков.
- Думаешь?
- Вот послушай. У моего брата...
- Синеуса или Тревора?
- Не перебивай. У моего брата Семена случилось несчастье, он полюбил
девушку из Бухары и всем объявил, что будет делать свадьбу, а она такая,
ну, знаешь, совсем ему не пара, ну вот совсем ему не пара, я не знаю даже
как это сказать. Можно даже сказать, что не совсем и девушка, скорее
парень, но после операции по изменению пола, - ну ты понял, - так что уже
как бы и не парень, но еще и не совсем девушка, но очень, очень красивый,
то есть красивая, очень сильно красивая девушка из Бухары, все аж балдели
от нее, что такая классная телка из Бухары и тебе голос, и все остальное,
и на тебе - узбек узбеком; ой, та там такое творилось, шо не могу тебе
передать...
Тут Рюрикович загрустил при воспоминании о девушке из Бухары, глаза
его затянуло масляной пленкой, взгляд расфокусировался и мне пришлось
вернуть его в "Комету Галлея" в принудительном порядке.
- Ну и как же вырвался твой братец из цепей Гименея?
- Га?
Я повторил вопрос.
- Он поехал в Киев по совету дяди Левы к одному знаменитейшему
специалисту...
- Аскольду или Диру? - спросил я, начиная злиться.
- Не паясничай, - обиделся Рюрикович, он очень легко обижался, но не
надолго, он был очень отходчивый, - его зовут Феликс Извольский, это мой
дядя, троюродный, правда, так для него твои проблемы это как пара пустяков.
- Что ж прикажешь переться в Киев? - возмутился я.
- Зачем в Киев, - удивился Рюрикович, потом обиделся, потом простил, -
это когда было чтоб он в Киеве жил, ого-го, как времечко летит, теперь он
в Четвертом Кольце в собственном офисе сидит, такими делами ворочает, что
боже мой!
На следующий день Огурец обратился ко мне с просьбой пожить в его
пентхаузе хотя бы пару дней, чтобы ему было не так одиноко, и сразу стало
ясно, что юноша выкипает, дело в том, что я безвылазно торчал у него вторую
неделю.
- Едем, - сказал я решительно и бесповоротно.
- Куда? - спросил томный Огурец.
- Куда надо.
* * *
В офисе по изгнанию бесов любви явственно воняло рыбными котлетами и
Феликс Извольский, принявший нас в заваленном какой-то рухлядью кабинете
с претензией на роскошь и следами былого величия в виде дубового буфета
эпохи Троцкого, оказался высохшим стариканом с пигментными пятнами на лысом
черепе. Поболтав с Огурцом о том, о сем, он выписал довольно небрежно
направление на анализы и велел прийти на другой день. Он мне не понравился
этот Феликс Извольский из Киева. И не потому, что 700 бумажек исчезли в
ящике его стола в доказательство серьезности наших с Огурцом намерений, а
потому что было в нем какое-то неуловимое верхоглядство, как будто он давно
уже проник всю жизнь насквозь и испытал при этом легкое разочарование.
Ознакомившись на другой день с результатами анализов, он выпроводил
Огурца из кабинета и сказал мне с деланной обеспокоенностью:
- У вашего приятеля скверный анализ крови, настолько скверный, что я
готов отвезти вас в онкологический центр на собственном автомобиле.
- Здесь какая-то ошибка, доктор, - проморосил я.
- Будет гораздо большей ошибкой, если мы это дело пустим на самотек, -
заявил Извольский, - у меня имеются кое-какие связи в этом заведении, так
что будьте благоразумны и делайте, как я говорю.
- Да но...
- Никаких но. Если это ошибка, в чем я вовсе не уверен, то вашего
приятеля выпустят через неделю.
- А если нет?
- Тогда через год или раньше, а нынешние проблемы покажутся ему сущим
пустяком.
- Е-пи-пи-пи-пи, - выругался я.
- Эмоции, мой друг, могут только навредить, кстати, посвящать пациента
в подробности... э-эм, - закатил глаза профессор, мысленно сокращая объем
тирады до минимально необходимой, - таки не советую.
- Понимаю, доктор, - сказал я.
* * *
Как всегда сжалось где-то под сердцем, стоило только сесть в авто
Извольского. "Вольво" образца 2139 года, из эпохи допотопных тачек, когда
еще не додумались сделать спасательной капсулой весь пассажирский объем
автомобиля и каждое кресло представляло собой катапульту. Терпеть не могу
автомобилей и катапульт с тех самых пор, как впервые услышал историю о
Багдасаряне и Степушкине. Ну, о тех двух молодых экспериментаторах из
Новосибирска, изобретших в 2099 году гравитационный индуктор, заставлявший
металлический шарик падать с метровой высоты на 0,07 секунды дольше, чем
обычно. Индуктор продали японцам и на вырученые деньги отправились в
Швейцарию, где Багдасарян разбился на арендованном спортивном "Феррари", -
тогда еще машины ездили по дорогам, - а Степушкин долгие годы безуспешно
выходил из запоя. Грустная история.
Есть нечто дявольское в самой идее гравитационного индуктора. Мне,
например, всегда кажется, что Земля как небесное тело, в один прекрасный
момент спохватится, что ее нагло надувают, отменяя в данной точке
пространства закон всемирного тяготения и наведет повсеместно ньютоновский
порядок, а тогда... даже не успевашь подумать, как уже сжимается где-то под
сердцем...
Вид Москвы с высоты птичьего полета: полчища мух над павшей лошадью. В
качестве ребер - торчащие вкривь и вкось небоскребы. Спасибо Извольскому,
что сразу после подъема включил автопилот. Это благоразумно во всех
отношениях. В цивилизованных мегаполисах автопилот - обязателен, но только
не в Москве! В Москве вечное броуновское мельтешение перед глазами, вместо
упорядоченного движения. Если бы не бортовая электроника, предупреждающая
физический контакт, столкновения были бы неизбежны, однако водители
умудряются закладывать такие виражи, что и элетроника не спасает.
Провисели двадцать минут в воздушной пробке. За бортом довольно ветрено,
слева болтает убитый "Опель-караван". Явный разбаланс стабилизатора, а
владельцу хоть бы хны. "Вольво" Извольского висит нерушимо. Наконец
тронулись, в смысле полетели. Звучит "полет валькирий", звучит громко и
бравурно. Извольский, оказывается, поклонник Вагнера или... глухонемой.
* * *
Весть о госпитализации Огурец встретил с благосклонностью. Пока летели,
я наплел ему, стараясь переорать Вагнера, что у него проблемы с печенью. Два
дня я носился по Москве в поисках денег. Насобирав полторы штуки, я заскочил
в ресторанчик на проспекте Вернадского, расчитывая как следует подкрепиться
перед походом в "Аврору поднебесья". Когда я приступил к десерту, раздался
писк наладонника - на экранчике возникло перекошенное личико Огурца.
- Ты знаешь куда ты меня привез? - заверещал Огурец перекошенный и
уменьшенный в масштабе, - немедленно приезжай, а не то я не знаю что сделаю!
- Да в чем дело-то?
- Он еще спрашивает, подонок, - разрыдался Огурец, потом уплыл куда-то
в сторону, потом что-то хрюкнуло в наладоннике и экран почернел, как если
бы на той стороне запустили наладонником в стену.
Пришлось ехать.
В комнату для посетителей вошел Огурец в серой больничной пижаме и я его
не узнал. Огурца било мелкой дрожью. Огурец был не в себе.
- Или ты скажешь что со мной, или я не знаю что сделаю, - прорыдал
Огурец, - вот, полюбуйся куда они меня положили, специально для тебя записал.
Огурец достал из кармана треснувший корпус наладонника с повисшим на
проводках осколком экрана и тупо уставился на него, как будто видел
изображение.
- Это палата химеотерапии, между прочим, - простонал Огурец, - если
тебе это о чем-нибудь говорит, - тут Огурец осекся и впервые взглянул на
меня осмысленно.
- Разбился, зараза, - пробормотал Огурец упавшим голосом, и уронил
останки наладонника на пол.
Родная мать так не утешала безутешного Огурца, как ваш покорный слуга
в тот памятный вечер. Через два дня Огурца выписали, сообщив, что диагноз
не подтвердился, но Огурец решил почему-то, что от него решили избавится
как от безнадежно больного, и устроил скандал.
Вернувшись домой, он уткнулся в голографический 3D-монитор, повисший
перед его креслом, и просидел так целый день. А вечером пришел счет от
Извольского на 49000.
Я не поверил своим глазам и решил сделать звонок с огурцовского компа,
мне хотелось получше рассмотреть лицо этого психопата, при этом оттолкнул
Огурца довольно грубо.
- Вы конечно можете не платить, - отвечал надменный Феликс, выслушав
мою речь о кое-каких психоаналитиках, слабо отдающих себе отчет о реалиях
мира в котором они устраивают столь дорогостоящие и ни к чему не приводящие
сеансы психотерапии, и даже имеют наглость рассылать счета на 50 тысяч за
доставку в онкоклинику безнадежно больных пациентов, - вы конечно можете
не платить, но тогда...
- И не подумаем! - рявкнул я, брызгая слюной, причем плевок пролетел
сквозь голографическую лысину профессора не причинив ему никакого ущерба.
- Но тогда я вынужден буду обратиться к моему адвокату, - проскрипел
безущербно оплеванный Извольский, - копия нашего договора у него на руках,
а там черным по белому написано: в случае избавления от депресивного
состояния, связанного с несчастной любовью...
- Черта с два оно наступило! - орал я в ответ, - где оно облегчение от
депрессивного состояния, где я вас спрашиваю?! Он целый день пялится в
монитор, а на мониторе заставка!
- Так это правда? - прошептал Огурец у меня за спиной.
И наступила тишина.
- Так это правда?! - взревел Огурец, и я получил чудовищный пинок в
спину, протаранил навылет наглого психопата и растянулся на полу.
- Да, это правда, - пробрюзжал старикашка, - вы совершенно здоровы в
физическом плане, что же касается нравственных мук по поводу несчастной
любви... то извольте-ка ответить: как вы себя чувствуете в данную минуту?
- О-ху-пи-пи-тельно! - пропел Огурец, розовея и вообще меняясь на
глазах в лучшую сторону.
- Вы уверены?
- Да-а!!!
- Что скажете? - торжествовал зануда-Извольский.
- Чтоб я из-за этой мазды, - вклинился Огурец, - да, чтоб я, да из-за
этой мазды-ы, - Огурец делал ударение на последнем слоге, - да чтоб я, да
из-за этой самой мазды-ы...
Огурец задыхался, его душили положительные и отрицательные эмоции,
причем одновременно.
- В таком случае желаю психического равновесия, - прогнусавил старикан.
- Да пошел ты! - крикнул я с пола зазеркальному Феликсу, окончательно
психическое равновесие растеряв.
Минут сорок в пентхаузе царило ликование. Ликовал, разумеется, Огурец.
Счастье его было беспредельно, он орал и бегал по стенам.
- Заплати этому козлу, Шурик! - вопил Огурец, пронзая собственным телом
скучаюшего Извольского. - Пусть подавится своим договором! Дай ему на чай,
барон! Он полный мудак, но я его люблю! Мы сейчас же поедем бухать! Мы
загоним в ломбарде твой "Ролекс" и будем пить до полного цирроза печени!
Мы устроим варфоломеевскую ночь в "Авроре" и перережем всех католиков и
гугенотов без исключения, чтобы восстановить историческую справедливость!
Никуда ехать не пришлось, потому что напился Огурец одним стаканом
текилы, - сказалось напряжение последник недель, - и заснул в кресле с
блаженной улыбкой на устах.
"Кто бы мог подумать, - подумал я, - что счастья можно достичь столь
изощренным способом".
Не знаю почему, но я связался с адвокатом Извольского.
- Игорь Олегович, - представился адвокат и повис отмороженной
голограммой посреди огурцовской гостиной.
- Князь? - спросил я, собираясь с мыслями.
- Едва ли, - отвечал 3D-адвокат с ледяным спокойствием.
- Широко шагнула в последнее время медицинская наука, вы не находите? -
спросил я трехмерное бездушие.
- Нет, не нахожу, - отвечал Игорь Олегович.
- Скоро ангину станут лечить смертными приговорами.
- Давно лечат, - заявил Олегович. - В гипнотических сеансах.
- Вот как.
- Дорогое, впрочем, удовольствие.
- Ну еще бы! А если мы вас привлечем?
- По какой статье?
Попрепиравшись с наглым адвокатом я убедился, что ледяное спокойствие
вовсе не напускное, а, напротив, покоится на высоком профессионализме;
проще говоря, у них со старикашкой давно все схвачено и судьи Шестого
Кольца до такой степени ручные, что клюют прямо из рук Извольского.
Мой "Ролекс" сгинул в закромах соседнего ломбарда, Извольский получил
свои сорок пять тысяч (торг уместен); Огурец развил кипучую деятельность,
что было для него состоянием естественным, и в его компе зазвучала песенка
"Плюнь на траблы, бэйба, за все в ответе ночной дозор" (как меня тошнит
от его дебильных масскультовых пристрастий!); генерал Сиратху Эбену изгнал
наконец своих заклятых врагов и объявил себя президентом свободной Намибии;
какие-то лишенные элементарного чувства юмора бандиты шлепнули в подъезде
огурцовского консультанта, отмочившего такую славную шутку над компартией
Китая; тетральный мир узнал, что Максим Зеельдович приступил к репетициям
творчески переработанной трагедии "Борис Годунов" под рабочим названием
"Адольф и его "Фольксваген Гольф" (в заглавной женской роли угадайте кто?);
Рюрикович(!) - это ничтожество в бабочке, - снова перехватил двести бумажек,
неохота даже уточнять у кого именно!
И только у меня, да, быть может, у сеньора Гонзалеса от которого,
кстати, не было ни слуху ни духу, решительно ничего стоящего в личной
жизни не произошло!
У меня даже выработалось стойкое ощущение собственной непричастности
к бурлящей за пределами моего Я жизни, когда возмущенный до глубины души
Огурец сообщил, что только что на мою карту "viExpress" выпал джек пот
последнего розыгрыша, за результатами которого вся мировая общественность
следила затаив дыхание. Он так и выразился: затаив дыхание. И добавил еще
что-то насчет везет дуракам, пьяницам и безмозглым баронам.
И только тут стало окончательно ясно, что история с кредитными картами
"viExpress" получила свое логическое завершение. Будь я хоть чуточку
наивней, я смог бы заподозрить, что на свете есть справедливость, но я
точно знаю, что тут все дело в везении. Одним везет, а другим нет. Вот и
все. Мне обычно везет. Я так и сказал возмущенному Огурцу:
- Ведь ты же сам заказывал кредитки в "viExpress" и для себя и для
меня, разве нет?
- Угу, - сказал Огурец.
- Так что же мешало тебе поменять карточки? Взять мою себе, а свою,
невезучую, подсунуть мне. Тогда бы мне достались музыкальные зубочистки,
а тебе - джек пот!
- Я вижу ты меня за полного протуберанца держишь, - процедил сквозь
зубы Огурец. - Именно так я и поступил в свое время, а иначе стал бы я...
Огурец не договорил, хотя и так все было ясно.
- Ну тогда я - мазда, - сморозил я.
- Да пошел ты, - сказал Огурец и заржал, придурок.
P.S. Через четыре дня "viExpress" объявила о банкротстве. Шестерки,
как водится, частью сели, частью покончили жизнь самоубийством, а полтора
триллиона бумажек ищут и будут искать еще долго. Как только найдут, пошлю
Огурца за выигрышем или пусть вернет, принадлежащие мне по праву,
музыкальные зубочистки...
03.2007.