Abigail Blanche : другие произведения.

Код Де Анджелиса

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Это история неправедной любви героев, далеких от совершенства. А происходит она на фоне ключевых событиий современной европейской истории, в которой есть место и теории заговора, и "страшным тайнам тамплиеров"...


   Приквел к роману The Last Templar by Raymond Khoury
  
   Аннотация: Роман The Last Templar вышел в свет в 2006 году, на русский язык пока переведен не был. Его краткое содержание можно найти на английском языке вот здесь. "Код Де Анджелиса" начинается как приквел к исходному произведению, а затем превращается в альтернативную версию романа.
  
  
   Апрель 2003, Женева, Швейцария
   Де Анджелис
  
   Монсиньор Микеле (Майкл) Де Анджелис редко пользовался услугами коммерческих авиаперевозчиков - слишком важной и деликатной была его работа, чтобы зависеть от такой банальной вещи как расписание полетов. Сегодня этот редкий случай наступил, и потому в аэропорту Женевы его раздражало все: толчея, шум, паспортный контроль, дополнительные меры безопасности, недавно введенные ЕС вслед за США. Он быстро нашел нужный выход на посадку и обнаружил, что его рейс на Париж задерживается на 20 минут - в этой части Швейцарии такое случалось регулярно. Де Анджелис сделал глубокий вздох, усилием воли напустил на себя смиренный вид и принялся разглядывать пассажиров, чтобы как-то убить время.
   Как обычно, разглядывать было некого, хотя... Хрупкая зеленоглазая брюнетка, подошедшая к выходу на посадку вскоре после него, привлекла его внимание - на ее лице безошибочно читалась принадлежность к "породе", исчезающему классу аристократии, обреченному на постепенное вымирание в организме новой объединенной Европы. Женщина достала книгу и открыла ее на последних страницах. Де Анджелис заметил название - "Код да Винчи" - и усмехнулся про себя. Ее предки сражались и умирали за те ценности, с которыми достаточно фривольно обошелся этот модный американский сочинитель. Хотя, если она из Лангедока, то, вполне допустимо, что ее предков сжигали на кострах ради этих же самых ценностей. В любом случае, догадку стоило проверить, тем более что он всегда питал слабость к "голубой" крови.
   Де Анджелис присел рядом, открыл ноутбук и загрузил сайт "Коррьере делла Сера". Непроизвольно соседка взглянула на экран, и он поймал ее взгляд.
   - Извините, - сказала она по-итальянски, но не с французским, а с более резким южным акцентом.
   "Она не из Лангедока", - отметил он про себя.
   - Ничего страшного, - ответил он по-испански, - можете читать, если хотите. - На экране открылась передовица миланской газеты о сегодняшней встрече "Ювентуса" и "Интера". Он давно уже жил в Риме, но Милан всегда оставался его родным городом.
   - Спасибо, футбол не входит в число моих интересов, - ответила она на безупречном испанском, но он понял, что снова ошибся в выборе языка.
   - Я могу набрать другой адрес, - заметил он как будто про себя по-португальски.
   - Obrigada, - ответила она и мило улыбнулась.- А вы весьма проницательны.
   - Мне просто повезло, - улыбнулся он в ответ. - Так какую страницу вам открыть - что-нибудь про да Винчи и его секретный код?
   - Нет, им я уже сыта по горло, - она кивнула на недочитанную книгу.
   - Если вам не нравится, почему вы ее читаете? - Де Анджелис вопросительно поднял бровь.
   - Я пишу на нее рецензию. Еще вчера должна была написать, - смущенно заметила она.
   - Где вы публикуетесь?
   - В основном в сети. А еще веду свой блог.
   Над выходом на посадку высветился номер их рейса.
   - До встречи в Париже, - подмигнул он ей и захлопнул ноутбук.
   В аэропорту имени Шарля де Голля она ждала его у перехода в транзитную зону.
   - Вы сказали: "До встречи в Париже", и я не могла лететь дальше, не попрощавшись, - объяснила она, как будто в чем-то оправдываясь.
   - Вы очень хорошо воспитаны, - заметил Де Анджелис и вопросительно посмотрел ей в глаза.
   - Меня зовут Габриэль...
   - Дальше не нужно, - сказал он и, отвечая на ее немой вопрос, добавил, - я Майкл. И это моя остановка.
   - Значит, это конец истории? - спросила Габриэль.
   - Это ее начало. Я вас найду, - ответил он и двинулся на выход.
   Габриэль беспомощно смотрела как этот невысокий и даже немного субтильный итальянец в изящных очках в золотой оправе, костюме от Ermenegildo Zegna и со стрижкой не меньше, чем за сотню евро, уходит из ее жизни, и нервно крутила обручальное кольцо на пальце. Она хотела его позвать, но зачем? Он носил пасторский воротничок и принадлежал к далекому от нее миру Римской католической церкви, с которым никак не пересекалась внутренняя вселенная блогерши Беты. Под таким именем каждый день выходила во всемирную паутину Габриэлла де Агуйар, урожденная маркиза де Бетанкур.
  
  
   Октябрь 2003, Рим, Италия
   Де Анджелис
  
   Найти ее не составило особого труда. В конце апреля в португальской сети вышло несколько рецензий на свежий бестселлер Дэна Брауна, и одна из статей, подписанная некой Габи Бетанкур, без сомнения была образцом ее творчества. Написано было хлестко, едко, местами цинично, но в целом - достаточно профессионально. Публикации Габи Бетанкур довольно часто появлялись в одном из ведущих онлайновых изданий Португалии, и примерно все были выдержаны в том же стиле.
   "Интроверт, боится внешнего мира и прячется от него под броней цинизма. В то же время, довольно тщеславна, и потому не пользуется псевдонимом", - Де Анджелис составил для себя краткую характеристику португалки и был даже немного разочарован, что ее поиск оказался таким легким делом. После трех статей о колумбийском политике Габриэле Бетанкуре и пары упоминаний о завоевателе Канарских островов Жане де Бетанкуре, Google выдал ему список выпускников Лиссабонского университета 1995 года, где упоминалась некая Габриэлла де Бетанкур (де Агуйар). Де Анджелис решил усложнить задачу и найти ее блог. После нескольких ночей блуждания по португальскому интернету он, кажется, что-то обнаружил.
   ...Блог Беты представлял собой площадку, где обсуждались в основном культурные и политические события как местного, так и мирового значения. Какие-то премьеры, выставки, итоги парламентских выборов, начало войны в Ираке. Де Анджелис бегло просматривал длинный список тем и внезапно споткнулся на заголовке, диссонирующим со всем вышеперечисленным.
   Тема: "Существует ли любовь с первого взгляда?", 28.04.2003 at 00:30
   Beta: "Когда тебе немного за 30, и ты уже ничего не ждешь от этой жизни, потому что привык к ее плавному течению и боишься что-то менять, внезапно и без всякого предупреждения случается катастрофа. Ты встречаешься с ним взглядом, и понимаешь, что все, что было раньше - пустой сон, а настоящая жизнь начинается только сейчас. Ты говоришь с ним всего несколько минут, и ловишь себя на мысли, что больше никогда не забудешь его голос. А потом... Он выходит на своей остановке, а ты продолжаешь ехать дальше на разбитом старом автобусе своей жизни, который все равно рано или поздно привезет тебя на кладбище. Ты убеждаешь себя, что все забудется, что время лечит, но каждое утро просыпаешься с мыслью, что упустила тот самый единственный шанс. И тебе уже не важно, что рядом с тобой спит совсем другой человек, и что ты ничего не знаешь о своем случайном попутчике..."
   Ima: "Детка, забудь! У тебя в кровати спит другой - так бери его и радуйся жизни".
   Paco77: "Бета, успокойся, "Дневник Бриджит Джонс" давно написан и экранизирован. Это не твоя тема. Ты мне нравишься, когда скалишь зубки. А если будешь распускать сопли, я уйду в другой блог".
   Speedy Gonzalez: "Что-то все это мне напомнило старое французское кино, кажется, "Последнее танго в Париже". Только я не понял, вы с ним успели переспать или ты так и укатила дальше на своем старом и каком-то там еще автобусе? Куда хоть ехали-то?"
   Pussy Cat Doll: "Гонза такой грубый! Бета, это кризис среднего возраста. Попробуй найти его, вдруг он сейчас тебя читает? Главное, не режь себе вены, а то шрамы останутся".
   Beta: "Pussy Cat Doll, он обещал найти меня сам".
   Speedy Gonzalez: "Соврал".
   Pussy Cat Doll: "Ух ты! Мне это начинает нравиться... А куда вы ехали? Мне тоже, как Гонзе, жутко интересно!"
   Beta: "В Париж".
   Speedy Gonzalez: "Я фигею. Говорю же - "Последнее танго в Париже".
   El Desperado: "Кончайте болтать про этот гадкий фильм. Отвечая на вопрос Беты..."
   Дальше читать не имело смысла, хотя с последним постом он бы согласился: фильм, и правда, был омерзительным. Он все-таки нашел ее, убив несколько ночей на путешествие в преисподнюю Живого Журнала. Несмотря на его первоначальные опасения, Бета не являла собой темную сторону личности Габриэллы де Агуйар, для которой ведение блога, похоже, было единственной возможностью общаться с этим миром без маски.
   На часах было полтретьего ночи, Де Анджелис закрыл ноутбук и начал медленно раскачиваться в кресле. С тех пор прошло полгода, и, возможно, ситуация изменилась. Но интуиция ему подсказывала, что маленькая португальская маркиза все еще ждет его. А значит, можно было сделать короткую остановку в Лиссабоне - по пути из Рима в Мадрид, где ему, похоже, придется провести следующие несколько месяцев.
  
  
   Октябрь 2003, Лиссабон, Португалия
   Габриэль
  
   После аномально жаркого лета, в Европу пришла осень, а вместе с ней - новое назначение мужу Габриэль. Полковник Диего де Агуйар работал в штаб-квартире НАТО в Брюсселе, и в октябре должен был отправляться в составе миссии ISAF в Афганистан. Перед командировкой Диего собирался приехать в Лиссабон, и супруги планировали провести две недели в Синтре на Атлантическом побережье. Но, похоже, восемь лет совместной жизни не слишком располагали к романтическим прогулкам вдоль моря. Диего постоянно откладывал свой приезд домой, а Габриэль позволяла всему идти своим чередом, заранее согласившись принять любое решение мужа.
   Этим вечером он позвонил и сообщил ей, что полетит в Кабул прямо из Брюсселя. Он не настаивал, но вскользь заметил, что не прочь был бы встретиться с ней перед отъездом, что подразумевало скорейший прилет Габриэль в Бельгию. Она всегда была легка на подъем и, едва закончив говорить с Диего, зашла в Интернет, чтобы забронировать билет.
   Последний раз они провели вместе три дня в Женеве полгода назад и, как вошло у них уже в привычку, серьезно поругались. Габриэль раньше уехала в аэропорт, где поменяла билет на неудобный стыковочный рейс через Париж. Она ничего не выигрывала по времени, однако сама мысль о том, что она покидает Диего тогда, когда захотела сама, а не решил он, почему-то согревала душу.
   Звонок отвлек ее от этих не самых приятных воспоминаний. Эстер, приходящая прислуга, переговорила с кем-то по домофону и заглянула к гостиную.
   - Это к вам, - коротко пояснила она.
   - Время не самое удачное для гостей, и я никого не жду, - удивилась Габриэль. - Кто это?
   Эстер немного замялась:
   - Сеньора, боюсь, что я не совсем поняла. Он сказал, что он ваш... э-э-э, духовник.
   Габриэль резко поднялась и опрокинула на пол ноутбук, потом взяла телефонную трубку, заметив, что руки ее слегка дрожат.
   - Я вас слушаю, - произнесла она внезапно изменившимся голосом.
   - Маркиза де Бетанкур, - услышала она на другом конце линии, - вы мне откроете или мы просто побеседуем по телефону? - Она никогда бы не перепутала этот голос ни с каким другим, хотя раньше слышала его всего несколько минут. Габриэль нажала на кнопку и услышала, как поднимается шлагбаум на въезде на подземную парковку.
   - Проезжайте, - произнесла она все тем же незнакомым охрипшим голосом, повесила трубку и прижалась спиной к стене. Эстер недоуменно смотрела на нее:
   - Сеньора, все в порядке?
   - Да-да, все хорошо, - произнесла Габриэль и, вернувшись в гостиную, бессильно опустилась в кресло. Она слышала, как он вошел, перекинулся парой фраз с Эстер. Габриэль как будто приросла к месту и не могла заставить себя выйти ему навстречу.
   - Я обещал найти вас, и я всегда выполняю свои обещания, - произнес он вместо приветствия.
   - Если вы хотели произвести на меня впечатление своим эффектным появлением, то вы этого добились. Но почему вы потратили на поиски целых полгода? - спросила Габриэль и тут же пожалела, что не сумела сохранить дистанцию хотя бы в начале разговора.
   - На самом деле поиски заняли полдня, - на удивление бестактно парировал ее собеседник. - Ваши последние публикации в сети я просмотрел, пока летел сюда из Рима. Оставалось только пробить ваш адрес по базам данных...
   - Вот уж не думала, что числюсь в базе данных Ватикана, - с сомнением в голосе произнесла Габриэль.
   - Почему бы и нет? После того, как вы раскатали в лепешку "Код да Винчи", вы стали нашим добровольным пропагандистом. Как собственно и сам Дэн Браун, - он усмехнулся и добавил, - Так, может быть, вы все-таки предложите мне сесть?
   Габриэль кивнула, потянулась за ноутбуком, сброшенным ею на пол пять минут назад, и водрузила его на журнальный столик. Усаживаясь на диван, он бросил быстрый взгляд на экран:
   - Собираетесь в Брюссель? - как бы невзначай спросил он.
   - Вы что, следите за мной? - искренне удивилась Габриэль.
   - Профессиональная привычка - обращать внимание на детали, - заметил он, - А слежу я за вами всего несколько минут, с тех пор, как вы впустили меня к себе. И искренне сожалею, что не смог заняться этим раньше.
   Габриэль почувствовала, что ее сердце стало биться несколько чаще, чем ему бы следовало, прикусила губу и внимательно посмотрела на него. Без очков он выглядел иначе, чем тогда, в женевском аэропорту. Во-первых, немного моложе, несмотря на легкую седину на висках, из-за которой при первой встрече она оценила его возраст как "слегка за сорок". И потом, за стеклами ему удавалось прятать страсти, имеющие мало общего с христианскими добродетелями.
   - Я могу отвезти вас в Брюссель, если хотите, - бросил он непринужденно. - Когда вам нужно там быть?
   - Послушайте, Майкл, я не думаю, что это хорошая идея - гонять самолет курии по Европе, чтобы я могла увидеть мужа перед его отлетом в Афганистан.
   - Как скажете, - заметил он равнодушно. - А когда улетает ваш муж?
   - Через три дня. И мы договорились, что я прилечу к нему завтра.
   - Маркиза, - он посмотрел ей в глаза, и ей стало не по себе от проницательного взгляда его холодных темно-карих глаз. - На второй день вы с ним поругаетесь, и полковнику Агуйару придется отправляться в Кабул в наисквернейшем настроении. А у него важная миссия, и потом, в Афганистане рвутся бомбы и свистят пули.
   Эстер приоткрыла дверь гостиной и вопросительно посмотрела на сеньору.
   - Можешь идти, уже поздно, - сказала Габриэль и, когда входная дверь захлопнулась за прислугой, еще раз внимательно посмотрела на своего гостя:
   - Что это за игра, в которую вы играете со мной, Майкл? - спросила она. - Вы наводите обо мне справки, под непонятным предлогом летите на самый край Европы...
   - Не надо самоуничижения. Португалия - прекрасная страна, только не все могут оценить ее скрытые прелести.
   - Вы что, хотите завербовать меня? - спросила Габриэль напрямую и тут же по его глазам поняла, что сказала глупость.
   - Это было бы для меня большой честью - завербовать урожденную маркизу де Бетанкур. Но мне совершенно нечего вам предложить. Вы уже и так давно играете на нашей стороне.
   - Тогда зачем все это?
   - Очень хотелось увидеть вас снова,- предельно просто объяснил он, - я редко встречаю настоящих аристократок.
   - Они перевелись в Италии?
   - Они там, - он задумался, выбирая правильное слово, - скажем, не так хорошо сохранились. Наверное, в Португалии какой-то особый климат.
   - Если учесть, что полжизни я прожила в Бразилии, - усмехнулась она.
   - И вы до сих пор считаете то время самым счастливым?
   - Лучше оставим в покое мое прошлое, - вздохнула Габриэль.
   Он взял ее руку, повернул ладонью вверх и слегка сдвинул назад рукав, обнажив глубокий старый шрам на запястье.
   - Вам было очень плохо, - сказал он, нежно водя пальцами по рубцу.- Мне жаль, что я не смог встретиться с вами раньше...
   - Забудьте, - прошептала Габриэль, - сейчас мне уже хорошо.
   - Почему? - так же тихо спросил Майкл и, когда их глаза встретились, Габриэль ответила:
   - Потому что вы нашли меня. Это неожиданно, странно, даже дико, но... мне это нравится.
   - А как же поездка в Брюссель? - Он поднялся, зашел за спинку кресла, на котором сидела Габриэль, взял ее за плечи и слегка откинул назад на подушки.
   - Брюссель подождет, - прошептала Габриэль, наслаждаясь от прикосновения его рук к ее волосам, щекам, шее.
   Он присел на подлокотник кресла, притянул ее к себе и одним быстрым движением легко поднял на руки. Габриэль никак не ожидала от него такой комбинации уверенной силы и кошачьей ловкости. Но ей это было уже не важно - она всем телом покорно прижалась к нему, чувствуя, как что-то замерло у нее в груди, готовое вот-вот взорваться. "Словно бомба с часовым механизмом", - подумала она.
   - А как же твои обеты? - спросила Габриэль, когда он опустил ее на постель и стал медленно освобождать от одежды, явно наслаждаясь этим процессом и не спеша переходить к следующей фазе.
   - Господь дал мне выходной на сегодня, - произнес он и поцеловал ее в шею. Габриэль тихо застонала от наслаждения, полностью отдаваясь желанию, которое не оставляло ее с той самой минуты, когда они расстались с Майклом в аэропорту имени Шарля де Голля.
  
  
   Декабрь 2003, Кордова, Испания
   Габриэль
  
   Габриэль свернула с автострады на заправку где-то пригороде Кордовы - это был последний шанс внимательно изучить карту, перед тем, как въезжать в город. Гостиница, в которой она забронировала номер на сегодняшнюю ночь, находилась в старом городе, представляющем собой переплетение узких и запутанных улочек, где было невозможно не то чтобы найти место для парковки, но и - в некоторых местах - просто разъехаться со встречным транспортом.
   После той ночи в октябре, вся ее жизнь превратилась в сплошной шпионский роман, течение которого подчинялось целой системе правил, разработанных то ли для агентов спецслужб, то ли для плетущих заговоры террористов. Во-первых, она не должна была задавать лишних вопросов. Во-вторых - всегда держать включенным мобильник. На него Майкл сбрасывал ей короткие сообщения с названием города и датами, на которые приходилась его очередная более или менее спокойная командировка. Она бронировала там номер в гостинице, и отправляла ему обратно СМС с адресом. Потом приезжала в город, селилась в отеле и ждала, когда он придет. За последние два месяца таким образом она уже посетила Танжер, Севилью и Мадрид. А теперь ехала в Кордову.
   За это время в общей сложности вместе они провели неделю, точнее - шесть ночей. Он обычно уходил до рассвета, когда за окнами еще только начинали проезжать первые машины, и никогда не знал, где и когда состоится их следующая встреча. Она была послушной девочкой и ничего не спрашивала.
   По официальной версии, монсиньор Микеле Де Анджелис был агентом службы внутренних расследований Ватикана, то есть, выражаясь более понятным языком, современным инквизитором, и в отличие от своих средневековых коллег, занимался не столько преследованием инакомыслящих, сколько сбором информации и прочей разведывательной деятельностью. Хотя, по всей вероятности, с инакомыслящими ему тоже приходилось иметь дело, иначе зачем бы он тогда постоянно носил с собой полуавтоматический Sig Sauer P220.
   Он вырос в богатой буржуазной семье в Милане. Его младшие брат и сестра до сих пор жили в этом городе и занимались семейным ювелирным бизнесом, которому положил начало их предок Джузеппе де Анджелис, служивший придворным ювелиром у Медичи во Флоренции. А родился он в Нью-Йорке, куда в конце 50-х его отец пытался перевести часть бизнеса. С бизнесом возникли проблемы, зато успевшие за это время родиться в Соединенных Штатах Майкл и его брат Бруно получили впоследствии американское гражданство.
   ...Отель сети Best Western имел свою парковку, и когда Габриэль с трудом втискивала свой "Ауди" между "Сеатом" и "Рено", ее мобильник пропищал о новом СМС. Габриэль прочитала: "Мескита, через час", забрала из багажника сумку и поднялась в номер. План изменился, а, значит, ее ждал особенный день, и к нему она должна была подготовиться.
   Через час она была во дворе Кордовской мечети, знаменитой Мескиты, с ее нескончаемыми галереями красно-желтых полосатых арок. После Реконкисты Кордовскую мечеть перестраивали и достраивали и, в итоге, превратили в достаточно уродливый католический собор, увенчанный колокольней, которая вот уже 500 лет возвышалась над городом, как наглядный символ победы христианства над исламом. Когда рано утром Габриэль выезжала из Лиссабона, было морозно, но солнечно. К полудню в Кордове погода испортилась, и начинал накрапывать дождик.
   Было начало декабря, и апельсиновые деревья во внутреннем дворе Мескиты радовали взор яркими оранжевыми плодами - подобием маленьких солнышек за неимением на небе большого. Туристов было мало, несколько организованных китайских групп, стайка бэкпэкеров да занятная парочка - крашеная блондинка и латиноамериканец, которые меньше всего напоминали туристов из англоязычной страны, но при этом говорили между собой на хорошем английском. У блондинки зазвонил телефон, и она ответила на каком-то славянском языке. Габриэль невольно стала прислушиваться, чтобы понять, на каком.
   - Это русский, - услышала она у себя за спиной и вздрогнула от неожиданности.
   Майкл сегодня выглядел почти так же, как и при их первой встрече: был одет в своем небрежно-дорогом миланском стиле, только безо всяких намеков на профессиональную принадлежность. Габриэль отметила про себя, что ему очень идет длинное черное кашемировое пальто, а очки без оправы делают его немного моложе. Вот только седина...
   - Прости, маркиза, я не хотел пугать тебя, - улыбнулся он.
   - Ты что, говоришь по-русски? - улыбнулась в ответ Габриэль.
   - Ну, вообще-то, с некоторых пор обязательным у нас стал польский, - ответил он, - но, не забывай, что моя карьера начиналась еще во времена "холодной войны".
   Он был старшее ее на 13, точнее - с сегодняшнего дня, уже только на 12 лет, и это ее немного смущало. Они принадлежали к разным поколениям и уж точно - к разным мирам, но что-то неумолимо толкало их друг к другу. Майкл легонько приобнял ее за плечи:
   - С днем рождения, дорогая.
   Габриэль просияла и, глядя ему в глаза, одними губами выговорила: "Obrigada". Спутник русской блондинки прокомментировал по-английски: "Посмотри, вон типичная испанская парочка. Скорее всего, приехали сюда на праздники из Мадрида. У него, судя по всему, есть семья, взрослые дети, а она - его любовница и очень хочет выйти за него замуж..."
   - Это было бы идеальным вариантом, - тихо засмеялась Габриэль.
   Как и подобает "типичной испанской парочке", сбежавшей от всех на длинный истинно испанский уик-энд, состоящий из светского Дня конституции и религиозного Дня непорочного зачатия, они, взявшись за руки, гуляли по старому городу. И сияющие в мареве мелкого дождя оранжевые апельсины освещали им путь, словно звезды. Усиливающийся дождь все-таки прогнал их в гостиницу и подарил несколько часов любви. Хотела бы Габриэль назвать ее чистой и непорочной, такой, как сегодняшний праздник - Immaculada Conception, однако было ясно, что ни с точки зрения религиозной морали, ни даже современного постиндустриального общества таковой она не являлась.
   На 9 вечера у них был заказан столик в одном из ресторанов старого города. Габриэль знала, что она будет беспроигрышно смотреться в своем минималистском черном платье от Chanel и даже надеялась, что, по миланским понятиям, это будет стильно. Впрочем, истинно стильным оказался его подарок - платиновые колье и серьги были выполнены в одной гамме с перстнем, украшенным крупным южноамериканским изумрудом. Он ей что-то смутно напоминал, хотя не было сомнений, что над комплектом поработал модный дизайнер. Видя легкое замешательство в ее взгляде, Майкл пояснил:
   - Перстень - это копия кольца Генриха Мореплавателя, а все остальное - фантазия Бьянки на тему старинных португальских ювелирных украшений...
   - Бьянки? - переспросила Габриэль.
   - Моей сестры. После этого заказа она лучше всех ювелирных дизайнеров в Милане разбирается в модных тенденциях 15 века.
   - Это очень мило, - пробормотала Габриэль и почувствовала, как краска бросилась ей в лицо. "Интересно, как он объяснял своей сестре, для кого заказывает эти украшения", - пронеслось у нее в голове. - Безумно красиво и мне очень нравится.
   - Я так ей и передам, - Майкл хитро посмотрел ей в глаза, кажется, догадавшись о причине ее смущения.
   ...На этот раз он не покинул ее рано утром, и они любили друг друга еще несколько часов после восхода солнца. А потом он, как обычно, ушел первым. Причина была более чем прозаичной - он хотел успеть в Мадрид до вечерних пробок. Спустя полчаса после его ухода Габриеэль завела свою "Ауди" и двинулась на запад, в сторону океана. Она ехала навстречу раннему зимнему закату, и на душе у нее было как никогда за последние несколько лет лучезарно и спокойно. Наверное, от света маленьких апельсиновых солнышек, развешанных по всей Кордове в честь ее 33-его дня рождения.
  
  
   Март 2004, Мадрид, Испания
   Габриэль
  
   Утром на центральном вокзале Аточа было, как всегда, шумно и многолюдно - каждые 5 минут электрички привозили из пригородов новые партии трудовых мигрантов и живущих за городом мадридцев, предпочитавших давку в поезде часовому стоянию в пробках на автостраде.
   Габриэль посмотрела на часы - было без четверти семь и до отправления поезда EuroCity по маршруту Мадрид-Лиссабон оставалось еще полчаса. Она с трудом пробилась сквозь поток пассажиров, нашла автоматы по продаже билетов на поезда дальнего следования и пожалела, что не забронировала билет заранее - к каждому автомату стояло по нескольку человек, и очередь двигалась медленно. Следующий поезд на Лиссабон уходил после полудня, и это означало, что ей придется толкаться в городе еще несколько часов. Это было крайне нежелательно.
   Она должна была уехать из Мадрида еще вчера, по крайней мере, так она обещала Майклу, когда садилась в такси, направляясь в аэропорт. Если бы не эти проклятые пробки, она добралась бы до дома тем же вечером, но автострада была плотно забита транспортом, и рейс на Лиссабон улетел без нее. Габриэль вернулась в город, поселилась в отеле на Кастийяне и решила ехать домой завтра первым же поездом. Майклу об этом сообщать было не обязательно, и на то были причины.
   Габриэль знала, что с декабря, когда он устроил ей маленький праздник в Кордове, Майкл наездами бывает в Мадриде и проводит там достаточно много времени. Он был в городе и на рождество, и на новогодние праздники, но Габриэль так и не дождалась от него СМС с датами возможного визита. Кроме того, он не прислал ей никаких поздравлений, и это ее немного огорчило.
   На рождество Диего прилетел в отпуск домой. Он выглядел загорелым и усталым, и мало рассказывал о том, что делал в Афганистане. Из его отрывочных замечаний она поняла лишь, что он не находился в районе боевых действий и в основном занимался подготовкой размещения дополнительного контингента НАТО на юге страны.
   На праздники они, наконец, уехали в свой дом в Синтре. Он был выстужен: с океана все время дул холодный ветер, который приносил с собой то мелкий колючий дождь, то слипшийся грязными белыми комками снег. Камин в доме не использовался давно, и потому от него было больше дыма, чем огня и тепла. Супруги Агуйар купили два электрических обогревателя и устроили себе гнезда: Диего - в гостиной, а Габриэль в спальне. После завтрака она забиралась под одеяло в обнимку с ноутбуком и писала, пока голод не выгонял ее из убежища на кухню. Там супруги встречались и ехали в ближайший ресторан, а по возвращении снова расползались по своим углам.
   У Габриэль сейчас было несколько заказов, и один из них был настоящим подарком судьбы. Студия документальных фильмов одного из телеканалов, имевшего партнерские связи с ВВС, заказала ей сценарий фильма о Генрихе Мореплавателе, наследнике престола и магистре Ордена Христа, вдохновителе всех великих открытий, сделанных португальскими мореходами. Габриэль даже планировала посетить крепость Генриха в Сагрише, как станет теплее, тем более что ее отец, маркиз де Бетанкур, жил там неподалеку - в симпатичном буржуазном городке Лагуш, как будто перенесенном на самый юг Португалии с французского Лазурного берега.
   После смерти матери в начале 90-х, отец никогда больше не женился и, как казалось Габриэль, даже не имел любовницы. И дело было не в сердечной привязанности однолюба, потерявшего свою вторую половину, - маркиз де Бетанкур обладал тяжелым неуживчивым нравом и, в то же время, был весьма слабо приспособлен к жизни. Благодаря его первому качеству их семья вынуждена была перебраться в Бразилию в середине 60-х, поскольку отец чем-то очень сильно огорчил Антонио де Оливейра Салазара, бессменного правителя Португалии с 1932 по 1968 год. А из-за второго они задержалась в Бразилии до середины 80-х, когда о Салазаре уже никто не вспоминал, а все мало-мальски теплые места у власти и в бизнесе были заняты теми, кто соображал быстрее потомка знатного португальского рода.
   По возвращении в Европу отца сразу же взяли в оборот родственники Диего, ее нынешнего мужа. Семейство Агуйар было в дальнем родстве с Бетанкурами и, исходя из понятных только им соображений, всегда хотело это родство укрепить. В результате проделанной ими работы в 1995 году Габриэль вышла замуж за Диего, который был старше ее на 5 лет, объездил все бывшие португальские колонии в качестве военного инструктора и, по правде говоря, не имел со своей женой, выпускницей Лиссабонского университета по специальности "История Средневековой Европы", никаких общих интересов. Их брак считался удачным, прочным, но никогда не был счастливым. Все восемь лет совместной жизни она гадала, понимает ли это Диего. Наверное, все-таки понимал, поскольку переход на работу в Брюссель вдохнул новую жизнь в полковника Агуйара, хотя и фактически разрушил его брак.
   Диего улетел в Кабул в середине января. Сидя в своей лиссабонской квартире со все еще наряженной непонятно для кого елкой, Габриэль с головой ушла в работу над сценарием. Она была почти счастлива, но ее телефон молчал, а каждый взгляд на реплику кольца Генриха Мореплавателя навевал легкую меланхолию. К середине февраля ее мысли из категории меланхолических перешли сначала в разряд печальных, а потом и тревожных. Она стала плохо спать, потеряла аппетит, а вместе с ним и несколько килограммов, приблизившись к состоянию анорексии.
   Наконец, в самый странный день високосного года, 29 февраля, она отправила Майклу СМС на резервный телефон, пользоваться которым можно было только в крайнем случае:
   "Где ты?"
   Ответ пришел через минуту: "Не сейчас". А через полчаса пришел еще один, как всегда, со случайной СИМ-карты, купленной в городе планируемой встречи: "Мадрид, 7 - 8 марта".
   7-го он так и не появился, Габриэль не сомкнула глаз всю ночь и забылась тревожным сном только на рассвете. Проснулась она поздно, уже около полудня и бросилась проверять телефон. Новых сообщений не было. Чтобы немного успокоиться, Габриэль отправилась гулять по Мадриду, прошла по Гран Виа, свернула на Кастийану и присела на скамейку на площади Колумба, наблюдая за скейтерами, облюбовавшими это место и выделывающими замысловатые пируэты под высокой колонной, увенчанной памятником самому известному испанцу. Солнце светило уже совсем по-весеннему, и Габриэль прикрыла глаза, наслаждаясь моментом и стараясь отогнать от себя все тревожащие душу мысли. Сеанс медитации явно придал ей сил: она прошла еще немного по улице Гойи и оказалась в главном торговом районе Мадрида.
   I'm glad when I'm making love to you
I'm glad for the way you make me feel
I love it cause you seem to blow my mind every time,
   - незатейливая песенка Джей Ло с вершин прошлогодних хит-парадов удивительно попала в настроение Габриэль, хотя, конечно, музыка в универмаге El Corte Ingles могла бы играть и потише. Про мобильник Габриэль вспомнила только на улице и обнаружила сообщение: "Через час", отправленное 50 минут назад.
   Больше всего на свете она не любила опаздывать, и, в общем-то, никогда этого не делала, но она была бессильна против вечерних мадридских пробок. Весь центр стоял, и такси двигалось с черепашьей скоростью по Гран Виа. Точно в назначенный час мобильник пропищал о новом сообщении - конечно же, он уже ждал ее. Внезапно вспотевшие от волнения пальцы едва попадали по нужным клавишам. "Я в пробке, буду через 10 минут", - сбросила она сообщение и тут же получила ответ: "До завтра". Впрочем, завтра он так и не появился, а около полуночи пришел новый СМС: "Тебе лучше уехать". Закусив губу от обиды, она набрала ответ: "Не уеду, пока не увижу тебя". Ответ пришел быстро, но телефон его обозначил уже как сообщение нового дня, 10 марта: "Завтра, полдень, пласа дель Соль".
   На этот раз она пришла за 15 минут до назначенного времени, тем более, что ее гостиница располагалась неподалеку. Несмотря на будний день, было не протолкнуться, и она с трудом нашла свободный столик в кафе, выходящем на площадь Солнца, которая сегодня вполне соответствовала своему названию. Весна вступала в свои права и согревала эту успевшую промерзнуть за три долгих зимних месяца землю. Габриэль заказала неизменный cafe con leche и попыталась определить хотя бы направление, откуда может подойти Майкл. И, конечно же, ошиблась.
   - Сеньора, у вас свободно? - спросил он, указывая на пустой стул за ее столиком. Светлая рубашка, кожаный пиджак, в меру потертые джинсы - его вполне можно было принять за мадридца.
   - Для вас всегда свободно, - улыбнулась Габриэль и заметила, когда он опустился на стул рядом с ней, - выглядишь, как журналист газеты El Pais. Если бы ты сам ко мне не подошел, я бы тебя не узнала.
   - На кого только не приходится иногда становиться похожим, - устало произнес он, снимая очки. Она обратила внимание, что глаза у него воспалены, как будто он не спал несколько ночей. Очки тоже были явно не его стиля - слишком обыкновенные, какие можно купить на дешевой распродаже.
   - Прости, я не хотела тебе мешать, - тихо сказала Габриэль. - Я ужасно соскучилась, но я все пойму...
   - Маркиза, мне очень жаль, - он посмотрел на нее печальными покрасневшими глазами, - тебе нужно ехать домой. Мы обязательно встретимся при других обстоятельствах, позже - сейчас у меня слишком много забот.
   Габриэль допила кофе и спросила:
   - Когда я должна ехать?
   - Сейчас, - бесстрастно произнес он. - Я провожу тебя до гостиницы и вызову такси, пока ты собираешь вещи.
   Через 10 минут такси уже ждало ее у подъезда. Водитель взял у нее сумку и открыл дверцу машины. Габриэль повернулась к Майклу:
   - Я люблю тебя, - тихо сказала она.
   - Я знаю, - все тем же бесстрастным голосом ответил он и помог ей сесть в такси.
   ... Габриэль зашла в вагон 1 класса EuroCity за три минуты до отправления, нашла свободное место у окна и постаралась устроиться поудобнее. Впереди у нее был долгий путь - поезд прибывал в Лиссабон после обеда, а сейчас на часах было только 7:15 утра. Наступал четверг, 11 марта 2004 года. Поезд тронулся в западном направлении и уже выехал за пределы центра города, когда вокзал Аточа сотрясла серия мощнейших взрывов.
   Это случилось утром в час пик - между 7:30 и 8:00. Погибли, по меньшей мере, 191 человек, и более 1800 получили ранения. Испанские власти назвали этот теракт "самым страшным в истории" страны. Он также стал самым крупным за всю историю Европы. Ответственность за кровавую бойню в Мадриде взяла организация "Бригады Абу Хафс аль-Масри", являющаяся частью " Аль-Каиды". По подозрению в причастности к этому теракту были задержаны более 70 человек. Примерно половину из них впоследствии освободили.
   Европа открыла сезон борьбы с терроризмом.
  
  
   Апрель 2005, Рим, Италия
   Габриэль
  
   Последний раз Габриэль приезжала в Рим сразу же после выхода "Ангелов и демонов" в 2000 году. У нее была тогда интересная задумка - использовать успевший произвести фурор во всем Западном мире бестселлер, как путеводитель по Вечному городу. Она заходила в церкви, описанные в книге, делала фотографии засветившихся в романе достопримечательностей, половину воскресного дня провела в соборе Св. Петра и целый час проторчала на его крыше, не столько пытаясь разобраться во внутренней логике персонажей Дэна Брауна, с которой, на ее взгляд, было не все ладно, а просто любуясь чудесным видом на древний, средневековый и современный Рим, открывавшимся оттуда.
   И еще в тот сентябрьский воскресный день она присутствовала на мессе в соборе и слушала еженедельное обращение папы Иоанна Павла Второго, которого весь христианский мир только что проводил в последний путь.
   Их связь с Майклом продолжалась, хотя вскоре после мадридских событий у них произошел первый болезненный конфликт, преодолеть последствия которого удалось только к началу нового 2005 года. Он стал намного осторожнее в организации их встреч. Так что Габриэль была просто изумлена, когда он позвал ее в Рим да еще в столь непростое время, которое переживало его "ведомство". Более того, вместо привычной уже гостиницы он предложил ей остановиться на частной квартире в центре, недалеко от площади Испании.
   Небольшая квартирка с двумя спальнями, расположенная на 4-м этаже 5-этажного жилого дома 19 века и обставленная в стиле хай-тек, была лишена индивидуальности ее хозяина - ни книг, ни дисков, ни тем более фотографий. Габриэль не особенно удивилась, когда он сказал ей, что это была квартира Бьянки, которую та обычно сдавала приличным американским туристам. Но предложение оставаться там столько, сколько она хотела, едва не привело Габриэль в состояние ступора, потому что это было так не похоже на Майкла, каким она знала его весь последний год.
   Весь этот год он выглядел усталым, издерганным, у него оставалось все меньше миланского лоска и хороших манер, и появлялось все больше седины в волосах. Габриэль до сих пор не могла вспоминать без обиды их первый разговор после ее отъезда из Мадрида - это случилось примерно год назад.
   Несмотря на то, что Габриэль едва не оказалась в самом эпицентре взрывов на Аточе, она достаточно философски отнеслась к факту своего почти чудотворного спасения. Однако взрывы были новостью N 1 в мире, новым европейским апокалипсисом и 11 сентября, так что Габриэль не могла избежать их обсуждения в своем блоге, где задалась вопросом, кто мог стоять за ними и кому это могло быть выгодно.
   "Нельзя рассматривать последние крупномасштабные теракты отдельно друг от друга", - писала Габриэль в своем блоге в марте 2004 года. - "Когда мы говорим о разрушении башен ВТЦ в Нью-Йорке, мы вспоминаем об атаках на американские посольства в Африке в конце 90-х. Но связи между этими событиями мало, кроме, разве что фигуры полумифического бен Ладена. В то же время, весь мир забыл об очень похожих, но меньших по масштабам, взрывах, случившихся в Москве в сентябре 1999 года, когда на воздух взлетели два жилых дома и российские власти обвинили в терактах чеченских сепаратистов. Однако, в немногочисленных свободных СМИ России раздавались обвинения иного рода - в провокации властей, спланировавших и совершивших эти взрывы, чтобы оправдать начало второй войны против мятежной республики. Эти обвинения были приняты Западом как нечто доказанное и не подлежащее сомнению. Почему же мы тогда сомневаемся, что американцы могли взять российский опыт на вооружение, чтобы развязать войну на богатом нефтью Среднем Востоке. Кстати, любопытно, но Чеченская республика тоже богата нефтью. Не менее любопытны и даты взрывов - 9 и 13 сентября в России и через два года, ровно посередине между ними - 11 сентября в США".
   "Если же говорить о том, что случилось на центральном вокзале Мадрида, я снова хочу вернуться в прошлое. Не далее, как минувшей зимой проходили сообщения о взрывах пригородных поездов на юге России, а в феврале произошел масштабный теракт в московском метро - на подъезде к станции, которая является одним из крупных железнодорожных вокзалов Москвы. Говоря все это, я не хочу напрямую обвинять власти ни одной из перечисленных стран, и думаю, что дело тут не в преступных режимах, а в облаченных властью носителях преступной идеологии. Я не знаю, что это - тайное мировое правительство или заговор спецслужб. Я просто слежу за новостями из разных уголков мира, и вижу, что в России с недавних пор стали довольно часто взрывать себя террористы-смертники. Если условно согласиться, что эта страна стала полигоном новых технологий управления массами, то нам скоро следует ждать чего-то подобного в одной из крупных мировых столиц".
   "По логике, это должна быть столица страны, входящей в Большую восьмерку. Сразу же вычеркнем из списка подопытную Москву и "отметившийся" уже Вашингтон. Вряд ли что-то случится в крошечной Оттаве и многострадальном Берлине. Поскольку нам говорят, что за всеми терактами стоят исламские боевики, то вычеркнем Токио, не имеющий никакого отношения к противостоянию христианства и ислама, а также - Рим, поскольку он имеет непосредственное отношение к этому противостоянию, а Ватикан в чем-то его даже подогревает. Остаются Париж и Лондон. Я считаю, что в Париже, чьи пригороды перенаселены выходцами из стран исламского мира, возможны беспорядки. Но очередного удара террористов, кто бы за ними не стоял, следует ждать в космополитическом Лондоне".
   Количество комментариев на этот пост зашкаливало, и к концу дня на сайте, где размещался ее блог, возникли технические проблемы. Через два дня Майкл позвонил ей и предложил встретиться в районе выставочного центра, недалеко от моста Вашка да Гама. Ради этого он прилетел в Лиссабон.
   Он выглядел так, будто всю жизнь просидел в пыльном архиве Ватикана без всякой надежды на продвижение по службе - тщедушный прелат в потертом костюме с воспаленными глазами и взъерошенными волосами. Габриэль отметила, что при всем его искусстве перевоплощения, он ничего не может поделать со своей дорогой стильной стрижкой.
   Он предупредил ее, что им временно придется расстаться, поскольку его несколько месяцев не будет в Европе, и выразил сожаление, что она не предупредила его о том, что уехала из Мадрида на день позже и подвергла себя тем самым большой опасности. Он говорил бесстрастным ровным голосом, смотрел на нее отрешенным холодным взглядом, и Габриэль терялась в догадках, что за безумие толкнуло ее в объятия этого совершенно чужого ей человека. Под конец проповеди - а иного слова, чтобы охарактеризовать этот разговор, в котором она не произнесла ни слова, Габриэль подобрать не смогла, он попросил ее не заниматься обсуждением вопросов, в которых она ничего не смыслит, и вообще закрыть для себя навсегда скользкую тему международного терроризма.
   - А если я не послушаюсь голоса разума? - наконец, спросила Габриэль.
   - Ты послушаешься. Иначе я не смогу защитить тебя, - ответил он, развернулся и зашагал по пустой парковке к серебристому BMW с дипломатическими номерами.
   Конечно же, Габриэль послушалась, но не потому, что вняла голосу разума или испугалась за свою безопасность. Она уже написала все, что думала по поводу своей причастности к мадридской трагедии и эта тема больше не интересовала ее. Пора было возвращаться к работе над сценарием о Генрихе.
   ...Первые лучи клонящегося к закату солнца заглянули в окно и прервали поток неприятных воспоминаний, в которые погрузилась Габриэль. Она подобрала с пола телевизионный пульт и включила большой плазменный экран - почти все новостные каналы мира вели трансляцию из места, расположенного от нее в какой-то паре километров. В Ватикане открылся Конклав по выборам нового Папы. Габриэль пошарила в своей дорожной сумке и извлекла из ее недр потертый томик "Ангелов и демонов": происходящее на экране очень напоминало некоторые сцены из этого преданного анафеме церковников, ученых и просто критиков мирового бестселлера. Чтение так ее увлекло, что она не заметила прихода Майкла.
   Он подошел сзади, осторожно откинул ее голову на спинку дивана, склонился над ней и нежно поцеловал в губы:
   - Ты не скучала?
   - Я нашла себе занятие, - улыбнулась Габриэль и показала ему обложку книги.
   - Чтение этой интеллектуальной жвачки когда-нибудь сведет тебя с ума или подвигнет на создание новой теории заговора, - проворчал он, усаживаясь рядом с ней.
   - Майкл, а почему в такой важный для всего католического мира день ты не в Ватикане? - хитро прищурившись, спросила Габриэль. - Вдруг они примут неправильное решение или вообще не смогут его принять...
   - Маркиза, - в его глазах зажегся ответный шальной огонек, - все решения, какие должны быть приняты, уже давно приняты. И все что я должен был сделать, я уже сделал.
   - То есть победа кардинала Ратцингера предопределена?
   - Все в руках Господа, - улыбнулся он и притянул ее к себе. - Но я прошу тебя ничего сегодня не писать в своем блоге.
   На следующий день, 19 апреля 2005 года, немецкий кардинал Йозеф Алоиз Ратцингер был избран 265-м папой римским и вступил на престол под именем Бенедикта XVI. По мнению наблюдателей, избрание Ратцингера означало, что католическая церковь отсрочила "перестройку" как минимум еще на несколько лет. До избрания на папский престол кардинал Ратцингер занимал пост префекта Конгрегации доктрины веры (современного аналога Великой инквизиции) и считался лидером так называемого консервативного крыла, не желавшего резких перемен в политике Ватикана.
  
  
   Июль 2005, Лондон, Великобритания
   Габриэль
  
   В начале 2005 года ВВС приступила к съемкам документального фильма о Генрихе Мореплавателе по сценарию Габриэль. Часть материала была отснята в мае в португальском Сагрише и на мысе Сан-Винсенте, все остальное снимали в павильонах в Лиссабоне и Лондоне. К середине июня весь необходимый материал был отснят и начался монтаж. Габриэль как автор сценария должна была прибыть в Лондон в конце июня, чтобы присутствовать при процессе окончательного согласования и рождения на свет своего первого телевизионного детища.
   Лондон встретил ее на удивление жаркой и солнечной погодой. Габриэль заметила, что каждый раз, когда она приезжала в столицу Соединенного королевства, вне зависимости от времени года та встречала ее нетипичной погодой - солнцем, ветром, даже изнуряющей жарой, но только не дождем и не туманом.
   В мае закончилась очередная и, похоже, последняя афганская командировка Диего. Перед возвращением в Брюссель он провел полагающийся ему отпуск в Синтре и даже пару раз ездил к Габриэль в Альгарве, где как раз шли натурные съемки фильма. В июне Диего отбыл в Бельгию, но, видимо, все еще находился в переходном состоянии между старым и новым назначениями, так что, к большому удивлению супруги, он легко нашел свободное время и приехал к ней в Лондон в начале июля.
   Фильм о Генрихе занимал все мысли и все время Габриэль, так что Диего в основном развлекал себя сам. В глубине души Габриэль понимала, что он предпринимает все, на что способен, чтобы реанимировать их брак, обреченный на медленную смерть после переезда Диего в Брюссель и ее измены. Габриэль пока не знала, следует ли спасать то, что давно умерло, и потому позволяла мужу поступать так, как он считал нужным.
   ВВС предоставила ей квартиру недалеко от съемочного павильона в Западном Кенсингтоне. Как бы поздно ни возвращалась Габриэль со студии, Диего ждал ее и вел в какое-нибудь новое уютное местечко с хорошей кухней на романтический ужин. В конце концов, у него было много свободного времени, чтобы выискивать эти места в путеводителях по Лондону. И потом, он достаточно хорошо знал город, потому что учился там по обмену в старших классах средней школы.
   И, разумеется, каждый романтический ужин плавно перетекал в романтический вечер. Они занимались любовью почти каждую ночь, и Габриэль не испытывала по этому поводу никаких угрызений совести. В конце концов, она все еще была его законной супругой. Он был заботлив и мил, решал все ее мелкие бытовые проблемы и оплачивал ее счета. Габриэль было с ним уютно и удобно, и она надеялась, что такая ситуация может продлиться еще неопределенное время. Они не очень любила заглядывать в будущее, а нынешнее положение ее весьма устраивало.
   Вчера она вернулась очень поздно и чувствовала себя разбитой, так что супруги решили обойтись без вошедшего уже в привычку вечернего ритуала. Она проснулась, как обычно, раньше Диего, любившего поваляться в постели, когда выдавалась такая возможность, и тихонько, чтобы не разбудить его, проскользнула в ванную комнату. Горячая вода ласкала ее тело, и она чувствовала, как ее организм постепенно просыпается. Неожиданно дверь душевой кабины открылась, и сильные мужские руки обвились вокруг ее талии: Диего покрывал поцелуями ее шею и плечи, потом развернул лицом к себе и они слились в единое целое под теплыми струями воды.
   Когда Габриэль вышла из душа через четверть часа, он приготовил ей кофе. Потягивая обжигающе горячий крепкий напиток, она спрашивала себя, что такое могло приключиться с ее мужем и как ей реагировать на его прежде невиданную нежность и страсть.
   - Ты что, влюбился? - шаловливо щурясь, спросила она.
   - Я всегда тебя любил, - ответил Диего, - только ты этого никогда не замечала.
   Габриэль почувствовала, как что-то теплое растекается у нее внутри, и это явно был не кофе. Без сомнения, Диего смотрел на нее влюбленными глазами, так, как не смотрел никогда раньше, во времена недолгого ухаживания, медового месяца, и даже в их первую брачную ночь. Или она все это время была слепа.
   - Габриэль, - он сел рядом и взял ее за руку. - За то время, что мы провели отдельно друг от друга, я понял, что наш брак вот-вот распадется, и что я этого не хочу. Сейчас мы ведем образ жизни, которым мы не готовы жертвовать ради того, чтобы быть вместе. Но это путь в никуда. Еще год такой жизни, и наш союз будет уже невозможно спасти.
   - Ты хочешь, чтобы я переехала в столицу европейской бюрократии? - улыбнулась Габриэль. - Ты же знаешь, такие города, как Брюссель или Женева, действуют на меня угнетающе.
   - Тебе не обязательно жить там постоянно, - ответил Диего. - Ты вообще можешь оставаться в Лиссабоне. Нам просто нужно обеспечить наш брак гарантией. Нам нужен ребенок.
   - Диего, мы женаты уже 10 лет, и если Бог или природа не дали нам ребенка, в то время, когда мы были к этому лучше подготовлены и морально, и физически, то неужели ты думаешь, что у нас может получиться сейчас? Мне в этом году исполнится 35...
   - Габриэль, у современной медицины есть много способов помочь тебе стать матерью и в этом возрасте.
   - Милый, - Габриэль с грустной улыбкой посмотрела на мужа. - Ты часто говоришь, что у меня не все в порядке с головой, вспоминаешь моего полубезумного отца. Но ведь это передается по наследству...
   - Ты хочешь сказать, что ты все еще не готова? - перебил он ее.
   - А разве я когда-то была готова? - ответила Габриэль вопросом на его вопрос, поставила пустую чашку на стол и ушла одеваться в спальню.
   Разговор вышел неожиданным, но он нисколько не огорчил ее. Напротив, утренний секс подействовал на нее возбуждающе и настроил на игривый лад. Она окинула оценивающим взглядом свои немногочисленные наряды, висящие на плечиках, и достала летящую шелковую блузку с достаточно откровенным вырезом. Подумав немного, Габриэль надела изумрудное колье и серьги в дополнение к перстню Генриха Мореплавателя, который она носила последнее время, не снимая, вместе с обручальным кольцом.
   По глазам Диего, она поняла, что ей удалось произвести нужный эффект:
   - Выглядишь очень сексуально. Смотри, чтобы британцы на студии не стали тебя грязно домогаться, - сказал он, закрывая за ней дверь.
   - Я сумею за себя постоять, - ответила Габриэль уже из лифта. - Увидимся вечером!
   Работу в этот день закончили на удивление рано, так что Габриэль вполне могла рассчитывать на еще один романтический ужин. В британской столице было все так же жарко, но к вечеру на город опускалась приятная легкая прохлада, и Габриэль решила не спеша пройтись до дома. Пешком такая прогулка занимала не более четверти часа, да и маршрут проходил по чистым улочкам фешенебельного района, бывшего элитного лондонского предместья, застроенного в середине 19 века.
   BMW цвета мокрого асфальта с тонированными стеклами остановилась рядом с ней, и Габриэль вдруг стало ясно до мелочей, что сейчас произойдет. Майкл опустил окно со стороны пассажирского сиденья и жестом велел ей сесть в машину. Габриэль села, захлопнула дверцу и вопросительно посмотрела на него:
   - Пристегнись, - сказал он, - мы немного покатаемся.
   - Не знала, что ты в Лондоне, - вздохнула она, когда они выехали на автостраду, ведущую на северо-запад из города.
   - Не могу сказать то же про себя, - заметил он, - но у меня не было планов мешать твоему воссоединению с полковником Агуйаром. Просто возникли обстоятельства...
   - Мне нужно уехать, да? - спросила Габриэль и, не получив ответа, продолжила. - Но у меня срочная работа с конкретными сроками исполнения, в которую вовлечено много людей. Я не могу просто так развернуться и улететь в Португалию. Со мной же никто после этого не будет работать. И потом, я не одна в Лондоне и у моего мужа тоже есть определенные планы...
   - Это решаемо, - заметил он. - Например, ты можешь уехать с ним в Брюссель на несколько дней.
   Габриэль чувствовала, как в ней закипает злость:
   - На несколько дней? Не проще ли сказать мне, где на этот раз твои друзья из "Аль-Каиды" запланировали свои фейерверки? На Кинг-Кросс, на вокзале Виктория, в Хитроу?! И я просто туда не пойду! - Габриэль почувствовала, как ее голос срывается на крик, а к глазам подступают слезы.
   - Все не так просто, маркиза, - произнес он устало, - потому что я не знаю...
   - Значит, я была права - про взрывы террористов-смертников, - едва слышно произнесла Габриэль.
   - Иногда одним неосмотрительно брошенным словом мы сами создаем новую реальность.
   - Это была цитата из "Матрицы" или ты хочешь сказать, что я вдохновляю террористов? - спросила она, глядя прямо перед собой - на задний бампер идущего впереди темно-синего "Ягуара".
   - Скорее второе, - ответил он, посмотрел на нее и снова перевел взгляд на дорогу. - И что ты решила?
   Габриэль почувствовала, что бампер идущего впереди "Ягуара" стал терять форму и превращаться в размытое пятно. Ее душили слезы бессилия, и она ненавидела себя за то, что у нее не было ответа на такой простой вопрос. Ей хотелось спрятаться, свернуться калачиком и заползти в какую-нибудь незаметную щель, чтобы никто больше не беспокоил ее и не приставал с вопросом, способным довести ее до сумасшествия.
   Она почувствовала его руку на своем колене.
   - Успокойся, - сказал он, все так же бесстрастно смотря на дорогу, - пока я с тобой, тебе никогда не придется самой принимать решения.
   Он съехал с автострады только через полчаса, когда они были уже в сотне километров от Лондона, потом долго плутал по дорогам, проходящим через небольшие городки и деревни, перемежавшиеся полями для гольфа или обычными пустырями. Наконец, когда стемнело, они заехали на территорию какого-то частного владения.
   - Британское отделение "Аль-Каиды"? - вопросительно бросила Габриэль в пустоту.
   - Лучше заткнись, - он повернулся к ней, взял ее за подбородок и повернул лицом к себе. - Впрочем, именно за это я тебя и люблю.
   Габриэль ничего не нужно было решать. Она только озвучила готовую версию, согласно которой ей позвонила отцовская прислуга и сообщила, что у старика произошел сердечный приступ. Так что Габриэль должна была на пару дней съездить в Лагуш. На ВВС эту ложь проглотили с лету. Ее отпускали с завтрашнего дня, 6 июля, и до конца недели, то есть до 10-го.
   - Мне оставить тебя одну? - спросил Майкл, когда Габриэль собралась звонить Диего.
   Габриэль умоляюще посмотрела на него:
   - Пожалуйста, никогда не оставляй меня.
  
  
   Июль 2005, провинция Альгарве, Португалия
   Габриэль
  
   Габриэль никогда прежде не летала на частных самолетах бизнес-класса, а именно к такому принадлежал Gulfstream-IV, способный преодолеть расстояние между Лондоном и южным побережьем Португалии в два раза быстрее чартеров, каждое лето доставлявших этим маршрутом многочисленных британских туристов. Правда, в отличие от чартеров, они сейчас направлялись не в основной аэропорт провинции Альгарве в Фару, а в Лагуш, в окрестностях которого имелся небольшой аэродром для частного авиапарка. Но до того, как она, кутаясь в теплый шотландский плед, уютно устроилась в комфортабельном кресле "Гольфстрима", ей предстояло пережить короткий, но тяжелый разговор с Диего.
   На часах было около 8 вечера. Габриэль держала в руках распечатку расписания вылетов из лондонского аэропорта Гэтвик, в котором Майкл выделил для нее желтым маркером один рейс - Лондон (Гэтвик) - Фару, 20:30. К счастью, ее паспорт сейчас лежал у нее в сумочке, и это обстоятельство хоть как-то поддерживало всю хлипкую конструкцию чудовищной в своем неправдоподобии лжи, которую она собиралась вывалить на не заслужившего такого предательства супруга. С тяжелым сердцем она набрала номер телефона их временного лондонского жилища. Диего ответил после второго гудка.
   - Дорогой, я звоню из Гэтвика, - начала Габриэль, борясь с дрожью в голосе и подступающими слезами.
   Разговор вышел очень коротким. Диего не выразил ни удивления, ни беспокойства. Он пожелал ей удачного путешествия и сообщил, что завтра же улетает в Брюссель, после чего повесил трубку.
   - Он мне не поверил, - тихо сказала Габриэль.
   - Не держи его за идиота, - Майкл забрал у нее мобильник, все еще издающий тревожные короткие гудки, и нажал на кнопку окончания разговора.
   - Думаешь, он знает?
   - Думаю, что он слишком к тебе привязан, и только поэтому еще не подал на развод, - бросил он на ходу, набирая какой-то номер со своей трубки. - Мы вылетаем через 30 минут, в Португалии будем до полуночи.
   Он оказался прав: в 23:30 она вышла из такси на одной из тихих улочек Лагуша, где жил ее отец. Маркиза Бетанкура дома не было. Габриэль постучала в дверь соседнего дома, где жила его экономка и кухарка Милагрес. Та уже спала и, хотя была не очень рада столь позднему появлению нежданной гостьи, пустила Габриэль на родительский и порог и сообщила, что дон Энрике еще днем ушел на яхте на рыбалку и обещал вернуться завтра к обеду.
   Дом в Лагуше, который отец купил несколько лет назад, всегда был для Габриэль чужим. Последний раз, она ночевала здесь, в гостевой спальне на втором этаже, всего пару месяцев назад, в мае, когда в Сагрише шли съемки фильма. С тех пор в доме ничего не изменилось. Подсознательный страх перед остальным миром, который отец передал ей по наследству, и у него, и у нее компенсировался идеальной организацией. И отец, и дочь никогда, или почти никогда никуда не опаздывали, и у обоих и на рабочем месте, и дома царил идеальный порядок. Который, разумеется, поддерживала приходящая прислуга.
   Габриэль открыла дверь гостевой спальни - здесь все было, как в пятизвездочном отеле: идеально заправленная кровать и сверкающая чистотой ванная комната. Габриэль отогнула уголок парадного покрывала, забралась под него и прижалась спиной к высокой подушке. Она не могла спать, потому что события минувшего дня не шли у нее из головы.
   ...Когда G-IV начал разбег по взлетной полосе частного аэродрома, затерянного в британском кантри-сайде, он взял ее руку, посмотрел сначала на шрам, пересекающий запястье, а потом на нее:
   - Ты мне когда-нибудь расскажешь, откуда он у тебя?
   - Нечего рассказывать, - вздохнула Габриэль. - Дело было в Бразилии, в январе. Мне было лет 13. Стояла страшная жара, какая редко бывает даже там, и я решила наколоть льда для напитков. Я всегда была неуклюжей, вот и перерезала себе ножом артерию. Кровь хлестала по всей кухне, а я вместо того, чтобы остановить ее или позвать кого-то на помощь, смотрела на этот фонтан, как завороженная...
   - И пережила чудовищный оргазм? - перебил он.
   - Скорее - опустошающий. А потом потеряла сознание, - продолжила Габриэль. - Мне повезло, что отец был дома. Он перевязал мне руку и вызвал врача.
   Габриэль повернулась к нему и увидела, что он смотрит на нее обожающим взглядом:
   - Я знал, что ты ненормальная, но не думал, что настолько, - произнес он, не выпуская ее руку. - И это просто сводит меня с ума... Иди ко мне.
   Габриэль расстегнула ремень безопасности, выбралась из недр теплого пледа и послушно пересела к нему на колени. Он целовал ее тело сквозь тонкий полупрозрачный шелк, и пока обычная в таком случае волна безумного желания, с которым она не могла и не хотела бороться, не захлестнула ее с головой, Габриэль немного смущенно хихикнула:
   - Послушай, я никогда не занималась сексом в частном самолете...
   - Я тоже, - его горячее дыхание обжигало ее, - но все когда-нибудь делается в первый раз.
   Через полчаса самолет начал снижаться над южным побережьем Португалии, а еще через четверть часа она вышла на летное поле, где ее уже ждало такси. Перед тем, как сесть в машину, она повернулась к нему:
   - Когда мы снова увидимся?
   Он обнял ее и прошептал на ухо:
   - Скоро. Где ты еще хочешь заняться любовью, маркиза?
   Габриэль засмеялась и бросила, усаживаясь в такси:
   - На крыше Empire State Building в Нью-Йорке.
   - Я подумаю над этим, - ответил он и захлопнул за ней дверцу.
   ...Габриэль проснулась от того, что у нее затекла шея. Она все так же полусидела, опираясь на высокие парадные подушки в гостевой спальне отца, а за окном уже занимался новый день. Наблюдая, как солнце медленно и величественно поднимается над морем, она осознала внезапно, что вчера окончательно переступила незримую черту и теперь ее жизнь уже никогда больше не будет прежней. Все это было неожиданно, странно, даже дико, но продолжало ей нравиться все больше и больше.
   Отец вернулся с рыбалки раньше, чем обещал, и к обеду весь дом наполнился ароматом готовящейся рыбы, по части чего Милагрес была большой мастерицей.
   Как ни странно, но неожиданный визит дочери нисколько не обеспокоил дона Энрике.
   - Ты поссорилась с Диего? - спросил он за обедом как бы между прочим и, не получив от дочери определенного ответа, сделал вывод, - К этому все шло с самого начала. Не нужно было тебе выходить за него замуж.
   - Не ты ли настаивал на этом браке, папа? - удивленно спросила Габриэль. - Или, по крайней мере, не препятствовал ему.
   - Я считал, что он будет о тебе заботиться и был прав, - ответил дон Энрике. - Вот только, кажется, он с этим перестарался. Он тебя уже почти задушил своей заботой. Удивляюсь, как ты еще находишь силы жить?
   - У меня есть покровитель, - загадочно улыбнулась она.
   - Это ты о Генрихе Мореплавателе? - спросил отец. - Кстати, в нашем роду есть его кровь - через бастардов, конечно, он ведь был магистром Ордена Христа, португальского приемника ордена тамплиеров, и не мог жениться и иметь законных наследников.
   - Папа, я знаю, - Габриэль положила ладонь на загоревшую под средиземноморским солнцем жилистую, и в то же время аристократически утонченную руку отца. - На ВВС скоро выйдет фильм про Генриха по моему сценарию...
   - Ты что, думаешь, я совсем выжил из ума и ничего не помню, - картинно возмутился отец, - Надеюсь, ты пришлешь мне приглашение на премьеру?
   - Обязательно, - улыбнулась Габриэль, - ведь ты так давно не был в Лондоне.
   Обед был закончен, и пока Милагрес убирала со стола, отец с дочерью прошли в гостиную. Дон Энрике включил телевизор и начал задумчиво переключать каналы: во всех новостях было два основных события - начало саммита Большой восьмерки в британском городке Глениглс и только что озвученное Международным олимпийским комитетом решение о проведении летних олимпийских игр 2012 года в Лондоне.
   - Вот и еще один повод съездить в Лондон, - заметил дон Энрике и защелкал пультом дальше, пока Милагрес не принесла свежезаваренный кофе и не отвлекла его от этого занятия.
   Последнее замечание отца напомнило Габриэль, что неплохо было бы заказать билеты в Лондон: на ВВС ждали ее возвращения 10-го, в понедельник. Но сейчас была еще только среда, и Габриэль подумала: "Пожалуй, я сделаю это завтра, 7 июля".
   7 июля 2005 года в Лондоне произошло 4 взрыва, осуществлённых террористами-смертниками. В 8:50 утра, с промежутком в 50 секунд, были взорваны три поезда лондонского метрополитена. Почти через час, в 9:47, раздался четвёртый взрыв в автобусе на Тэвисток-сквер. Было убито 52 человека, ранено около 700. Это самый большой по числу жертв террористический акт в истории Великобритании со времён Локбери (бомба на борту самолёта, 270 жертв) и самый большой по числу жертв взрыв в Лондоне со времён Второй мировой войны.
  
  
   Канун 2006 года, Нью-Йорк, США
   Габриэль
  
   Аэробус авиакомпании TAP Air Portugal резко набирал высоту, оставляя позади мост 25 Апреля с раскинувшей руки во вселенском благословлении статуей Христа на правом берегу Тежу, башню Белем с монастырем Жеронимуш и старомодные желтые трамвайчики, неустанно снующие вверх-вниз по крутым лиссабонским холмам. Габриэль потянулась в кресле бизнес-класса и прикрыла иллюминатор - впереди открывались безбрежные просторы Атлантики, сияющие под не по-зимнему ярким солнцем, приближающимся к зениту. Учитывая разницу во времени, она будет в Нью-Йорке сразу после трех пополудни, а это значит, что все восемь часов полета солнце будет неотступно преследовать ее, почти не меняя положения на небосклоне.
   Полгода с ее последней встречи с Майклом пролетели, как одно мгновение. До конца октября шла работа над фильмом, и большую часть этого времени она провела в Лондоне. Премьера состоялась в конце ноября, прошла вполне пристойно и без голливудских излишеств - все-таки это был рядовой телевизионный фильм производства ВВС, годный для показа по кабельным каналам вроде Discovery и National Geographic.
   Диего прилетел в Лондон прямо в день премьеры и имел твердое намерение возвращаться в Брюссель утренним рейсом. Зато маркиз де Бетанкур выжал из этой поездки в Лондон все возможное. Он дал пару интервью о фильме, дочери и их великом предке португальским телевизионщикам, сходил на игры "Челси" и "Арсенала", погулял по набережным Темзы и поднялся над мутной рекой и Вестминстерским дворцом на чертовом колесе Millennium Eye, возведение которого тут же подверг нещадной критике. Ну и, разумеется, он сполна воспользовался редкой возможностью продемонстрировать слегка подзабытые великосветские манеры на постпремьерном приеме.
   А потом в жизни Габриэль наступили тишина и опустошение: фильм о Генрихе был закончен, новых заказов еще не поступило, а вести блог у нее не было сил и желания. Габриэль бесцельно бродила по своей лиссабонской квартире, не выпуская из рук проклятый мобильник. Обида и злость разъедали ее душу - он не позвонил ни после премьеры, ни в день ее рождения. Она ненавидела его за это, продолжая в то же время безоглядно любить, и была готова, как и прежде, броситься по его звонку на край света.
   В середине декабря, когда оставаться одной ей стало уже просто невыносимо, Габриэль не придумала ничего лучше, как отправиться в Брюссель, понимая, что совершает очередную фатальную ошибку. Диего ее не ждал, но и не выразил никаких эмоций по поводу ее неожиданного визита. С июля он словно воздвиг между собой и Габриэль непроницаемую эмоциональную стену и не собирался ее демонтировать. А еще он сообщил ей, что собирается начать бракоразводный процесс сразу же после рождественских праздников и посоветовал ей заняться поисками адвоката. Всю ночь Габриэль проплакала в гостиничную подушку, а утром улетела домой первым же рейсом.
   Она искренне считала такое поведение супруга подлым, гадким и недостойным, и это настроение придало ей сил и настойчивости в осуществлении такого неподъемного для нее дела как развод. На следующий день после возвращения в Лиссабон она обратилась к отцовскому адвокату и поручила ему заниматься всеми деталями дела, о котором ей было больно думать и говорить. Вечером того же дня она получила долгожданное сообщение: "31 декабря, Нью-Йорк", дальше шло название отеля на Манхэттене.
   ...Португальский авиаперевозчик, по всей видимости, считался слишком мелким, чтобы летать, как все приличные авиакомпании в JFK. Ее самолет по расписанию приземлился в Ньюарке, что в Нью-Джерси. Зимнее солнце начинало клониться к закату и немного слепило ее сквозь стеклянные панели, пока она проходила паспортный контроль. Габриэль последний раз была в Нью-Йорке, когда еще училась в школе в Бразилии. В самый разгар лета в Южном полушарии они всем классом отправились встречать новый 1986 год в Нью-Йорк и несколько часов мерзли в толпе на Тайм-сквер. Это было как раз перед возвращением ее семьи в Европу.
   Водитель ждал ее на выходе, он забрал багаж и помог ей сесть в ожидавший их на парковке серебристый "Лексус". Предварительно изучив карту, Габриэль знала, что их ждет не самый близкий путь - через туннель Линкольна на средний Манхэттен, но, вероятно, им просто повезло и они добрались до отеля еще засветло.
   Габриэль была приятно удивлена, что ее двухкомнатный номер находится на верхнем, 46-м этаже, и из его окон открывается вид на Тайм-сквер, неизменный центр новогодних торжеств Нью-Йорка и, пожалуй, всех Соединенных Штатов. Толстые тонированные стекла в гостиной занимали все пространство от пола до потолка. Габриэль подошла к стеклянной панели прижалась к ней и, подражая незадачливой бельгийской японофилке из романа Амели Нотомб, "просто вывалилась из окна", ошеломленная увиденной панорамой. Солнце уже зашло, и в надвигающихся сумерках Тайм-сквер была залита ярким светом новогодней иллюминации, которая усиливала привычное сияние многочисленной рекламы. Все пространство внизу было заполнено людьми, хотя до наступления нового года оставалось еще несколько часов.
   Габриэль вспомнила события 20-летней давности. Через полчаса стояния в толпе ее начал колотить озноб, и Дитрих, ее тогдашний бойфренд, внук скрывавшегося в далекой Бразилии видного деятеля НСДАП, отдал ей свой свитер. А когда и это не помогло, они вдвоем влезли в его пуховик - ей достался левый, а ему правый рукав - и дрожали в такт песням с только что вышедшего альбома Мадонны Like a Virgin. То ли откровенные песни Мадонны, то ли дикий холод сделал их объятия с Дитрихом еще более тесными по возвращении в хостел в ту же ночь, так что в Бразилию она возвращалась уже совсем не like a Virgin.
   Мобильник трезвонил почти минуту, пока Габриэль предавалась этим милым воспоминаниям.
   - Маркиза, ты что заснула? - спросил он, как обычно, не тратя времени на приветствия и общие фразы. Но она была счастлива просто снова слышать его голос.
   - Нет, я выпала из окна и потерялась в своих воспоминаниях, - ответила она.
   - Постарайся вернуться обратно, я скоро буду, - сказал он и отключился.
   Через пять минут он стоял на пороге. Габриэль улыбнулась про себя: стиль casual от Armani, видимо, был его визитной карточкой в Нью-Йорке, как и костюмы от Zegna в Риме, и тоже безумно ему шел.
   - Я подумал, что на крыше Empirе State Building сейчас довольно ветрено, да и туристов много из-за нового года, - с плутовским видом, будто оправдываясь, сказал он и прикрыл за собой дверь.
   - Как ты мог оставить меня на полгода? - спросила Габриэль, когда он сжал ее в объятиях и легонько приподнял от пола. - Весь последний месяц я просыпалась с мыслью о том, когда ты мне позвонишь, и умирала каждый вечер, когда понимала, что проклятый мобильник обманул мои ожидания снова.
   Его поцелуи заставили Габриэль забыть все. Она почувствовала, что ноги ее больше не слушаются, и бессильно опустилась на пол возле стеклянной панели. Он присоединился к ней, и они любили друг друга прямо над многотысячной толпой, собравшейся в ожидании обратного отсчета секунд перед наступлением еще одного года в своей жизни.
   Когда обратный отсчет начался, Габриэль встала с кровати и, кутаясь в простыню, подошла к окну. Майкл последовал за ней, обнял ее, и она положила голову ему на плечо. Разноцветные фейерверки вспыхивали над городом и с интервалом в несколько секунд освещали их погруженную в темноту комнату. Когда последняя вспышка погасла, Майкл надел ей на палец кольцо. Неограненый звездчатый сапфир светился изнутри глубоким матовым светом, переливаясь всеми оттенками синего в обрамлении мелких искрящихся кристаллов горного хрусталя.
   - Это мой новогодний подарок, - пояснил он, - в честь твоего предстоящего развода.
   - Снова работа твоей сестры?
   - Оно намного ее старше. Это флорентийская школа, 15 век.
   - Твой пра-прадедушка сделал его для герцогини Медичи? - спросила Габриэль.
   - Для Медичи он сделал другое. Это предназначалось для пра-прабабушки.
   Если бы Габриэль умела управлять временем, она бы никогда больше не позволила секундной стрелке двигаться вперед. Но она не могла управлять даже своей жизнью и, тем более, своими эмоциями - в горле предательски защекотало, а перед глазами все стало расплываться от слез. Она прижалась к нему, стараясь подавить всхлипывания и успокоить бившую ее мелкую дрожь.
   - Что с тобой, маркиза? - спросил он, нежно гладя ее по голове, как глупую 15-летнюю девчонку, только что лишившуюся невинности в 10 тысячах километрах от дома.
   - Я люблю тебя, - проговорила она сквозь слезы, - и буду любить всегда, что бы ни случилось. Мне все равно, чем ты занимаешься, я этого не знаю и не хочу знать. Пусть весь мир рухнет, мне нет до него дела. Я прошу только об одном: не оставляй меня, потому что если это случится, жизнь потеряет для меня всякий смысл. Я не смогу жить без тебя, потому что я живу сейчас только благодаря тебе.
   - Я знаю, - он немного отстранил ее от себя и посмотрел ей в глаза, в которых еще стояли слезы, - именно поэтому мы до сих пор вместе.
  
  
   Март 2006, Брюссель, Бельгия
   Габриэль / Диего
  
   Штаб-квартира НАТО располагалась на полпути между аэропортом и центром Брюсселя. Квартира Диего находилась неподалеку, и Габриэль добралась до нее достаточно быстро, поймав себя невольно на мысли, что она впервые оказалась в брюссельском пристанище мужа с того момента, как он стал работать в НАТО в 2002 году.
   Как и обещал, Диего дал ход их бракоразводному процессу в начале января. Больших претензий у супругов друг к другу не было, имущество легко делилось поровну, и адвокаты знали свое дело, поэтому просьба Диего приехать в Брюссель, как только она сможет, немного озадачила Габриэль. Она сразу же предположила, что муж захочет дать делу обратный ход, но он встретил ее все с той же учтивой холодностью, и она уже и не знала, что думать.
   Пока Диего варил кофе, она решила осмотреть его жилище. Ничто не свидетельствовало о присутствии в нем другой женщины, но Габриэль все же решила спросить:
   - Ты уже успел завести себе кого-то?
   - Пока я официально женат, я не собираюсь искать женщин на стороне - по-военному четко ответил он. - И вообще - всему свое время.
   - Мне даже становится неловко от твоей порядочности, - улыбнулась Габриэль.
   - Хотел бы я сказать то же самое про тебя, - вздохнул Диего.
   Они никогда не обсуждали с ним ее измену, вообще не поднимали этот вопрос, как будто его не существовало в природе, и последнее замечание мужа немного ее задело. Тем более, что по большому счету он был прав.
   - Диего, зачем ты позвал меня? - спросила она, чтобы перевести разговор с этой щекотливой темы.
   - Нам необходимо поговорить без свидетелей, - ответил он, - поэтому я и предложил встретиться у меня, а не отправиться куда-нибудь в кафе, как мы это обычно с тобой делали, когда отпускали прислугу.
   - Диего, я всегда признавала, что была никудышкой хозяйкой и плохой женой, - устало улыбнулась Габриэль, - если ты хочешь поговорить об этом.
   - Я хочу поговорить о твоей безопасности, - перебил ее Диего, - и я хочу, чтобы ты отнеслась к тому, что я тебе скажу очень серьезно.
   Габриэль недоуменно посмотрела на него. Диего поймал ее взгляд и продолжил:
   - Недавно у меня состоялся очень неприятный разговор с людьми из нашей контрразведки. Они начали с того, что спросили о причине нашего развода. Разумеется, я послал их куда подальше за столь бесцеремонное вторжение в личную жизнь и попытался на этом раскланяться, но они мне сказали, что твоя жизнь в опасности.
   - И что же мне угрожает? - Габриэль поняла, куда он клонит, и стала нервно теребить кольца.
   - Вот это, - кивнул головой Диего, указывая на ее левую руку, на которой к перстню Генриха с недавних пор добавилось флорентийское кольцо. - У тебя теперь, похоже, полный комплект: engagement and wedding rings.
   - Не забывай, что я пока еще твоя жена, - произнесла Габриэль, избегая его взгляда.
   - Наши адвокаты скоро освободят тебя от этого бремени, - сказал Диего. - Но сейчас разговор не о тебе, Габриэль, и не о том, что ты мне изменяешь со времени моей первой командировки в Афганистан. Разговор о том, с кем ты мне изменяешь.
   - Чего ты от меня хочешь? - спросила Габриэль, стараясь не выказывать раздражения.
   - Я хочу, чтобы ты поняла, что человек, с которым ты связалась, опасен. Он работает на несколько спецслужб и является двойным или даже тройным агентом. Ватикан - его основное прикрытие и по делам святых отцов он постоянно находится в разъездах, но ни один значительный теракт последнего времени на Западе не прошел без его участия, начиная с 11 сентября. Он является агентом ЦРУ и одновременно, какой-то арабской спецслужбы, скорее всего - Саудовской Аравии.
   - О последнем обстоятельстве я не знала, - задумчиво произнесла Габриэль, - но что это меняет?
   - Мне показали твои фотографии...
   - Надеюсь, приличные? - встрепенулась Габриэль.
   - Приличные, не беспокойся, - Диего начал раздражаться от ее нежелания понять всю серьезность ситуации. - 10 марта ты с ним встречаешься в Мадриде, А 11 марта за 30 минут до взрывов видеокамеры центрального вокзала фиксируют твое изображение недалеко от эпицентра. При этом ты садишься на поезд и чудесным образом успеваешь покинуть вокзал за несколько минут до терактов.
   Габриэль смотрела на него во все глаза:
   - Если так у вас работает контрразведка, я не удивлюсь, что мы никогда не узнаем всю правду об 11 сентября. Они, что, серьезно считают меня террористкой?
   - Ты опять все неправильно поняла. - Диего раздраженно ударил кулаком по столу и расплескал кофе из своей чашки. - Mierda, - выругался он, и, помолчав немного, продолжил:
   - Габриэль, я хочу сказать, что твое присутствие рядом с этим человеком угрожает твоей жизни. Как он мог только допустить, чтобы ты оказалась на этом треклятом вокзале в такое время?
   - Он отправил меня домой 10-го и не знал, что я осталась в Мадриде еще на день...
   - А зачем ты осталась? - недоуменно спросил Диего.
   - Я опоздала на самолет из-за пробок, - ответила Габриэль.
   Теперь настала очередь Диего делать большие глаза:
   - Да, когда работаешь сразу на две или три конкурирующие фирмы, не остается времени элементарно позаботиться о безопасности женщины, с которой спишь...
   - Диего, у тебя есть еще что-то по существу, кроме эмоций? - не скрывая раздражения, спросила Габриэль.
   - Да, взрывы в Лондоне, - ответил Диего. - Ты пропадаешь буквально накануне, звонишь мне с какой-то убогой историей про своего драгоценного отца и его больное сердце. Габриэль, если бы такое на самом деле приключилось с маркизом, я был бы первым, к кому бы ты прибежала, я бы вез тебя в аэропорт, я бы утирал тебе слезы, я бы ходил к нему в больничную палату и общался с врачами... "Милый, я звоню из Гэтвика". Я был просто вне себя от столь чудовищной лжи и твоего предательства. Я делал все, чтобы спасти наш брак, и получил от тебя такой удар в спину!
   - Прости меня, - тихо сказала Габриэль, - я до сих пор ненавижу себя за ту ложь. Ты ее не заслужил.
   - Габриэль, что за нужда была встречаться с ним накануне взрывов в Лондоне?
   - Ты уже сам ответил на этот вопрос. По-моему, он принял на свой счет, что подверг мою жизнь опасности в Мадриде. А тут я оказалась в Лондоне накануне подобных событий... Мне кажется, он просто решил перестраховаться.
   - Послушай, ты хочешь, чтобы я ему посочувствовал? - саркастически ухмыльнулся Диего. - Он не контролирует ни террористов, ни собственную любовницу, постоянно имеет дело с противоречащими друг другу приказами, и явно находится не в ладах со своей совестью. Тяжело нарушать все 10 заповедей сразу, хотя ему, возможно, грехи отпускают оптом - в виду их особой тяжести. Или он их сам себе отпускает?
   - Диего, хватит! - сказала Габриэль, поднимаясь из-за стола. - Если у тебя не осталось ничего, кроме эмоций, я пойду.
   - У меня осталась моя любовь к тебе, которую ты отбросила, как ненужную безделицу, в угоду своему божественному убийце. Габриэль, пойми, это человек без моральных ограничителей, со своими собственными понятиями о добре и зле. Его присутствие в твоей жизни угрожает тебе физически, а связь с ним разрушит тебя морально.
   - Что ты от меня хочешь? - Габриэль еще раз повторила вопрос, который уже задавала раньше.
   - Я хочу, чтобы ты порвала с ним.
   - Диего, - Габриэль постаралась говорить спокойно и убедительно - я очень ценю твою заботу о моем будущем и я ее, в общем-то, не заслуживаю. Но я не могу тебе обещать того, о чем ты меня просишь.
   - Ты всегда думаешь в первую очередь только о себе, - вздохнул Диего.
   - Но если мы с тобой официально разведемся, неужели связи бывшей жены могут испортить твою карьеру? - с недоверием в голосе произнесла Габриэль.
   - Давай оставим в покое мою карьеру, - немного нервно отреагировал Диего. - Я просто хочу, чтобы в твоей жизни не было этой порочной связи.
   - Не тебе решать, порочная она или нет, - ответила Габриэль и направилась к выходу.
   Диего ее не удерживал. Он сидел за столом, задумчиво водя пальцем в лужице пролитого им и уже остывшего кофе.
   - Что он дал тебе такого, чего я не смог? - бросил он ей вслед.
   Габриэль несколько секунд обдумывала ответ, будто подбирая правильные слова, и, наконец, произнесла:
   - Он дал мне желание жить.
   Диего заметил, что когда она это говорила, ее лицо осветила счастливая улыбка. За все 10 лет совместной жизни, он не помнил, чтобы она когда-нибудь так улыбалась.
   - Mierda! - выругался Диего и запустил чашкой с остатками нетронутого кофе в дверь, закрывшуюся за его супругой.
  
   С этого места - действие происходит одновременно с событиями романа -
   Альтернативная версия The Last Templar
  
  
   Май 2006, Стамбул, Турция
   Габриэль / Де Анджелис
  
   Из старой генуэзской башни в Галате открывался вид сразу на два континента, разделяющий их не очень широкий Босфор и аппендикс Золотого рога. Кто бы мог подумать, что два города, на диаметрально противоположных концах европейского континента - Стамбул и Лиссабон - могут быть так похожи. Естественно, в Лиссабоне не было стольких мечетей, а в Стамбуле - статуи простершего руки Христа, но горбатые улицы района Бейоглу, стекающие к Босфору и Золотому рогу с Перы, до боли напоминали Габриэль старые лиссабонские кварталы. Не хватало только трамвайчика, который не так давно изгнали с Перы, превратив эту основную артерию европейского квартала Стамбула в подобие фешенебельного променада.
   Габриэль находилась в Стамбуле уже неделю, и с каждым днем все больше влюблялась в этот город, не принадлежащий ни Западу, и не Востоку. Некогда блистательный Константинополь помнил и императоров, и султанов, прошел через расцвет и упадок, был предан братьями во Христе и брошен ими на растерзание иноверцам, которые до неузнаваемости изменили его облик и спасли тем самым от запустения и саморазрушения.
   В середине апреля они с Диего официально стали свободными друг от друга. Суд развел их заочно, Габриэль получила лиссабонскую квартиру, а Диего - дом в Синтре, в котором он, впрочем, не собирался жить и сразу же выставил его на продажу. С последней их встречи в Брюсселе она его больше не видела и даже не говорила с ним по телефону.
   Весь апрель Майкл провел в Нью-Йорке по делам своего "основного работодателя", и поэтому, как поняла Габриэль, ее присутствие там было крайне нежелательным. Поездка в Турцию возникла из ниоткуда. В самом конце апреля, он позвонил ей с борта "Гольфстрима", на котором возвращался из Нью-Йорка в Рим, и сказал, что ему придется провести некоторое время в Турции. Дальнейшую схему действий Габриэль за несколько лет их знакомства успела превосходно отработать.
   Как она ни спешила, они разминулись. Сразу из Рима он вылетел в Стамбул и в тот же день отправился куда-то на юг страны. Вечером того же дня самолет Габриэль приземлился в международном аэропорту Ататюрка. Он звонил ей несколько раз - сначала откуда-то из района Анталии, потом по дороге в Рим, куда ему снова зачем-то понадобилось вернуться, потом на обратном пути из Рима... Габриэль запаслась терпением и стала ждать: она знала, что рано или поздно ее время придет, и он найдет ее.
   Так и случилось. Он пришел в три часа ночи без предварительных звонков, СМС и даже стука в дверь: Габриэль разбудили его настойчивые ласки, и ее эротический сон плавно перешел в эротическую явь.
   Когда двумя часами позже Габриэль вышла из душа, кутаясь в длинный махровый халат, он был уже одет и стоял у окна. Бывшая жена кадрового военного, Габриэль ни с чем не могла спутать этот вид обмундирования: на нем была натовская полевая форма. В такой роли она его еще не видела.
   - Что, началась война? - только и смогла выговорить она.
   - Она никогда и не заканчивалась, - ответил Де Анджелис, не отводя взгляда от начавшего светлеть на востоке неба.
   - В Стамбуле у тебя будет много конкурентов - здесь постоянно что-то взрывают. И это у них называется политикой, - заметила Габриэль.
   - Меня это не касается, - все так же, не смотря на нее, ответил он. - Ты никогда не угадаешь, чем сейчас занимается едва ли не половина всего размещенного в Турции натовского контингента...
   - Наверное, вы решили окончательно поссорить их с греками и развязать мировую войну? - неуверенно предположила Габриэль.
   - Очень далеко, - криво усмехнулся он.
   - Запустите ракету по Тель-Авиву и свалите все на исламистов?
   - Нет, - Де Анджелис повернулся к ней. - Давай еще версии.
   - Тогда запустите ракету по Тегерану и свалите на сионистов? - Габриэль стала входить во вкус.
   - Оставь в покое мировую политику, - усмехнулся он. - Это скорее из области твоих интересов.
   Габриэль была немного сбита с толку. Де Анджелис это понял и подсказал:
   - Самая известная теория заговора Средних веков.
   - Шантаж тамплиерами Ватикана и последующие репрессии против ордена. А при чем здесь НАТО?
   - Кто-то же должен придушить их последователей, чтобы они прекратили шантаж.
   - Что, обнаружили ДНК Христа и сдали на сравнительный анализ с ДНК Сен-Клэров?
   - Пока нет, но это уже ближе. Всплыл другой артефакт, и один влиятельный кардинал решил, что он может подорвать устои веры. На его поиски были брошены лучшие силы, и мне приходится заниматься этим уже второй месяц...
   - А что за артефакт? - осторожно спросила Габриэль.
   - Евангелие от Иисуса, не сына Бога, а простого плотника Иешуа из Назарета. Скорее всего, написанное каким-нибудь умельцем из Лангедока, колдуном, гомосексуалистом и мистиком, каким было все руководство этого проклятого ордена, романтизированного экзальтированными сочинителями 19 века...
   - Ты к ним несправедлив, - заметила Габриэль, - не забывай, что Генрих тоже стоял у руководства орденом, и своим взлетом в 15 веке Португалия обязана тамплиерам.
   - Точнее, жалкой кучке рыцарей, у которых хватило ума забиться в самый дальний угол Европы, - усмехнулся Де Анджелис. - Я не понимаю, как можно было, имея на руках все козыри и 200 лет держа под контролем Европу, потерять все в один день. Этому может быть только одно объяснение - они деградировали и дискредитировали себя в глазах правящих домов и церкви.
   - Что-то подобное писал Умберто Эко, - заметила Габриэль.
   - В "Маятнике Фуко" в конце 80-х. Жаль, что сейчас о тамплиерах судят в основном по интеллектуальному попкорну, который приписывает им дела и поступки, в принципе немыслимые для этих скудоумных средневековых "десантников"...
   - А может, дело было не в деградации и скудоумии, а в излишнем самомнении и высокомерии? - спросила Габриэль.- Они поставили себя выше королей и пап, выше религии и морали, выше добра и зла. Они думали, что их никто не посмеет тронуть. И просчитались. Это называется грех гордыни, если я не ошибаюсь.
   - Ты думаешь? - с сомнением посмотрел на нее Де Анджелис. - В любом случае, два месяца напряженной возни вокруг тамплиерского наследия 700-летней давности - это не та работа, о которой я всегда мечтал. Так что я от души желаю им всем гореть в аду.
   - А ты не можешь отказаться от этого дела?
   - От дела приоритетной важности? Если я так поступлю, то остаток жизни буду служить воскресные мессы высоко в Андах, - он вздохнул и посмотрел на часы, - Мне пора.
   - Что вы сделаете с этим артефактом, когда найдете его? - спросила Габриэль.
   - Сначала мы найдем тех, кто его настойчиво ищет, а они уже приведут нас к нему.
   - И вы их всех уничтожите, - задумчиво произнесла Габриэль. - Всего лишь одно точное попадание ракеты, наведенной через спутник...
   - И кто из нас после этого больше больной на голову, маркиза? - Де Анджелис потрепал ее по щеке. - Идея интересная, но невыполнимая, потому что наделает много шума и создаст ненужный общественный резонанс.
   - Я буду скучать, - вздохнула Габриэль. - Ты сможешь мне звонить с военной базы?
   - Думаю, да. Турки считают меня натовским полковником, командированным для этой спецоперации из Брюсселя, - он порывисто ее обнял, вышел и захлопнул за собой дверь. Так делал Диего, когда уезжал в свои афганские командировки - чтобы не расстраивать ее долгим прощанием.
   Габриэль застыла посреди комнаты. Круг замкнулся. Она вернулась к тому, от чего пыталась убежать все эти три года. "Остается только надеяться, что эта роль скоро ему надоест", - подумала она.
  
  
   Май 2006, военная база НАТО, юг Турции
   Де Анджелис
  
   Агент ФБР Шон Райли шел по коридору главного здания базы ВМФ НАТО в наисквернейшем расположении духа. Поисковая операция, в которую были вовлечены патрульные корабли, вертолеты и десятки военнослужащих, оказалась не такой простой, как виделась в начале. В выделенном квадрате были сотни судов - рыбацких, прогулочных, коммерческих. На идентификацию каждого уходило время, драгоценное время, в течение которого Вэнс мог обнаружить затонувший корабль тамплиеров и поднять на поверхность артефакт, из-за которого и так уже пролилось немало крови. Мысль о том, что Тэсс все еще была нужна безумному профессору, чтобы быстрее разобраться с тем, что они найдут, немного его успокаивала. Но он не мог поручиться за поступки спятившего интеллектуала, ведомого слепой жаждой мести и силой своей безумной веры в истину в собственном понимании.
   Стоило Шону подумать о Вэнсе, как его настроение испортилось еще больше. Сам он оказался не в лучшей компании, и ему становилось порой тошно от мысли, что предпримет Де Анджелис, когда они, наконец, обнаружат судно, зафрахтованное археологами. По его мнению, Вэнс и Де Анджелис стоили друг друга, но если поступки профессора иногда было просто невозможно предугадать из-за его явного психического расстройства, то действия агента ЦРУ в пасторском обличье не поддавались нормальной логике, потому что он руководствовался логикой дьявольской.
   Шону показалось, что он услышал голос прелата. "Помяни дьявола" - подумал он, невольно замедлил шаг и стал прислушиваться. Де Анджелис говорил с кем-то по телефону в пустом конференц-зале. По-португальски. В университете Шон изучал этот язык и даже проходил языковую практику в Сан-Паулу, так что в общих чертах мог понять, о чем сейчас идет разговор.
   - Карьере твоего бывшего мужа ничего не угрожает, я не пользуюсь его личными данными, - убеждал он кого-то на том конце линии. - Маркиза, просто поверь мне, ОК? Да-да, конечно, я люблю тебя и постараюсь вырваться в Стамбул в ближайшее время...
   Де Анджелис повернулся лицом к двери и встретился взглядом с агентом ФБР, стоявшим на пороге. Шон увидел, как за какую-то долю секунды в его глазах отразилась целая гамма чувств: удивление, испуг, гнев. Но Де Анджелис великолепно владел собой и тут же надел свою обычную непроницаемую маску.
   - Оставайся на линии, - обратился он к своей собеседнице. Потом еще раз посмотрел на агента ФБР:
   - Агент Райли, вас не учили стучать перед тем, как вы куда-то заходите? - спросил он ледяным тоном и аккуратно закрыл дверь прямо перед носом у Шона.
   - Маркиза, я тебе перезвоню, - произнес он, когда дверной замок осторожно клацнул.
   - Что случилось? - спросила Габриэль, обеспокоенная его резко изменившейся интонацией.
   - У стен внезапно выросли уши, которые, кажется, понимают по-португальски, - усмехнулся он, - пришлось разыграть мелодраматическую сцену в духе "Крестного отца". Тебе бы понравилось.
   - Надеюсь, ты никого не убил? - спросила Габриэль.
   - Я просто закрыл на нем дверь, как Майкл Корлеоне в конце первого фильма, - он был явно доволен собой. - Все, до связи.
   Де Анджелис открыл дверь - агент ФБР уже почти дошел до конца коридора.
   - Райли, - позвал его Де Анджелис, не повышая голоса, - вернитесь, есть разговор.
  
  
   Май 2006, залив Анталия, Турция
   Де Анджелис
  
   Внезапно налетевшая буря набирала силу, и волны начинали захлестывать палубу турецкого сторожевика. Де Анджелис с капитанского мостика внимательно следил в бинокль за тем, что происходит на греческом судне, периодически бросая сквозь зубы короткие, но весьма эмоциональные итальянские фразы.
   - Этому сукину сыну удалось что-то поднять со дна, - наконец, прокомментировал он по-английски. - Самое время брать их на абордаж.
   - Боюсь, это невозможно, - ответил командир турецкого патрульного корабля, - при такой волне не пришвартуемся. Лучше вынудить их вернуться в порт.
   - Ну так действуйте, - раздраженно бросил Де Анджелис и снова настроил бинокль на судно, зафрахтованное Вэнсом для поисков корабля тамплиеров. - Они заводят двигатель... Вот ублюдки!
   - Что там еще случилось? - лениво спросил Планкетт и также лениво раздавил непогашенный окурок в пепельнице. Благослови, Господь, Турцию - в этой стране все еще можно было курить в общественных местах, и найти пепельницу не представляло особого труда. Оперативник ЦРУ Джо Планкетт обычно работал с Де Анджелисом только в США, но за то время, что велось расследование в Нью-Йорке, он так хорошо вошел в тему, что не имело смысла менять его на кого-то другого. Планкетт вполне устраивал его как помощник, хотя некоторые привычки американца были отвратительны.
   Де Анджелис с плохо скрываемой брезгливостью досмотрел до конца процедуру гашения сигареты и только тогда выдавил:
   - Они повернули на юг и идут в эпицентр бури.
   - И черт с ними, - так же лениво ответил Планкетт, - утонут наверняка на своем корыте.
   Де Анджелис повернулся к капитану:
   - Мы можем двигаться за ними?
   - При таком волнении - нет, - капитан указал на экран с метеокартой района. - Еще несколько минут, и нас полностью накроет шторм, и тогда я не поручусь, что мы доберемся до порта...
   - Прикажите открыть по ним огонь, - распорядился Де Анджелис.
   - Господин полковник, это невозможно. Это же гражданское греческое судно, а мы представляем ВМФ Турции. Будет международный скандал, мало нам с ними проблем на Кипре...
   - Сейчас вы представляете ВМФ НАТО и пытаетесь ослушаться моего приказа, - с легким нажимом в голосе произнес Де Анджелис, - а международную политику оставьте тем, кто в ней разбирается.
   - Неужели вы действительно хотите их утопить? - вмешался агент Райли.
   - Вы мне будете указывать, что делать, агент Райли, после того, как с треском провалили свою переговорную миссию? - прелат посмотрел на него в упор своим холодным непроницаемым взглядом и снова обратился к капитану, - вам что-то неясно? Действуйте!
   - Я отказываюсь выполнять ваш приказ и готов отвечать за свои действия перед военным трибуналом, - насупившись, ответил командир сторожевика.
   Де Анджелис подал знак Планкетту, тот все так же лениво поднялся с места и передернул затвор:
   - Снова придется все делать самим, - вздохнул он, наставил дуло автомата на капитана и сплюнул бычок на пол, так как руки у него были заняты. Де Анджелиса на этот раз просто передернуло от отвращения, и он вполголоса выругался по-итальянски.
   Планкетт ухмыльнулся:
   - Рискуете, монсеньор. Будете гореть в аду за сквернословие и гордыню.
   - Как-нибудь разберусь, - бросил Де Анджелис, открывая дверь штурманской рубки, - Райли, пойдемте со мной.
   По палубе двигаться было невозможно из-за страшного ветра и огромных волн, захлестывающих корабль. Они едва смогли перебраться в смежное со штурманской рубкой помещение, в котором никого не было.
   - У меня нет желания оказаться за бортом в такую погоду, поэтому на корму мы не пойдем и стрелять по ним не будем. Это была неудачная идея, - Де Анджелис посмотрел на Райли, - у вас есть другие соображения?
   - Догнать? - предложил агент ФБР.
   - Вам турок на хорошем английском уже объяснил, что это невозможно, - устало сказал Де Анджелис. - В общем, надо возвращаться в порт.
   - Я не могу оставить Тэсс вот так - на произвол бури и безумца.
   - Райли, - все тем же усталым голосом произнес прелат, - вы не представляете, что я могу потерять, если этот чертов манускрипт когда-нибудь будет предъявлен мировой общественности... Вы хороший католик, Райли, поэтому молитесь. Молитесь, чтобы ваша Тэсс выжила в этой заварушке. А я буду молиться, чтобы все они потонули к чертовой матери. И посмотрим, чья сила молитвы будет сильнее!
   Де Анджелис вернулся в капитанскую рубку, где Планкетт все еще держал под прицелом командира корабля:
   - Опусти ствол, - велел он Планкетту, - возвращаемся в порт.
   Де Анджелис подошел к монитору, где отображалось положение морских судов в их квадрате: кроме греческого судна и их корабля других точек на экране не было видно.
   - Возвращаемся к тому, с чего начали, - пробормотал он, - будем снова следить за ними через GPS.
   Они уже подходили к причалу, когда "господину полковнику" доложили, что сопровождавшего его второго американца ("То есть, не Планкетта", - отметил он про себя) на корабле не было. Кроме того, точка, обозначавшая греческое судно на мониторах, пропала. "У нас две новости: хорошая и плохая", - рассуждал он про себя. - "Судно все-таки затонуло, и это хорошо. Райли сбежал спасать свою подружку, и при самом невероятном раскладе он может спасти не только ее, но и чертов артефакт, и это плохо. И еще это значит, что я по-прежнему завишу от его доброй воли".
   Последняя мысль была невыносима. Де Анджелис выхватил свой Sig Sauer и расстрелял в воду всю обойму, сопровождая действо самыми последними ругательствами на миланском диалекте. Он развернулся, и увидел, что командир сторожевика и еще два турецких офицера во все глаза смотрят на него.
   - Пар выпускаю, - пояснил он и, как ни в чем ни бывало, сошел в их сопровождении на берег.
  
  
   Май 2006, остров Symi, Греция
   Де Анджелис
  
   Буря над южным побережьем Турции и прилегающей к нему акватории бушевала два дня, в течение которых ни о каком продолжении поисков пропавшего греческого судна не могло быть и речи. Когда порывы ветра стихли и ливень сменился на холодный дождь, льющий с затянутых низкими тучами небес, Де Анджелис выслал вертолеты к возможному месту крушения. К концу дня у него было подтверждение, что корабль затонул, причем, не из-за переворачивания, а... Де Анджелис перечитал это место в отчете несколько раз - "прямого попадания молнии и последовавшего за ним возгорания и взрыва двигателя". "Господь услышал мои молитвы", - пробормотал он. Это было уже что-то конкретное, о чем можно было сообщить кардиналу.
   Поскольку буря постепенно смещалась к греческим островам, необходимо было задействовать корабли и вертолеты этой страны, чтобы продолжить поиски выживших. Де Анджелис очень хотел надеяться, что таковых не имеется, но его интуиция говорила об обратном. А она его никогда еще не подводила. Вечером того же дня он вылетел в Афины, а оттуда - на базу греческих ВВС на Родосе.
   Греки его разочаровали: они действовали далеко не так быстро и эффективно, как турки, но при этом вели себя, будто делали огромное одолжение "этому натовскому полковнику, за каким-то чертом присланному из Брюсселя тревожить наш покой". Неделя поисков ничего не дала. Когда Де Анджелис, призвав на помощь остатки смирения, готов был уже бросить это безнадежное дело и отправиться с докладом об окончании операции в Рим, с соседнего с Родосом острова пришла оперативная информация о несчастном случае с американским туристом - некий Уильям Вэнс прогуливался по отвесному берегу, сорвался со скалы и упал в море...
   Первая реакция Де Анджелиса поразила его самого своей мелодраматичностью - маленькая чашка с только что приготовленным кофе по-гречески выскользнула у него из рук и разлетелась фарфоровой мозаикой по каменному полу. Несколько секунд он смотрел на осколки, подавляя желание разрядить обойму прямо в одутловатую физиономию командира базы, и когда ему, наконец, удалось побороть искушение, выдавил сквозь зубы:
   - Подготовьте вертолет, мы вылетаем.
   Через два часа в морге единственной больницы острова он имел возможность убедиться, что Вэнс больше не представляет угрозы. То, что месяц назад не удалось совершить спецпредставителю Ватикана на руинах сгоревшей церкви в Бронксе, доделало за него провидение.
   - Где остальные американцы? - спросил он присутствовавшего здесь же начальника местной полиции. Де Анджелис знал, что они все еще были на острове, потому что интуиция никогда его не подводила.
   ...Агент ФБР выглядел неважно - миссия по спасению Тэсс была оплачена многочисленными ушибами, ссадинами и сотрясением мозга. По настоятельной просьбе Де Анджелиса, местные полицейские задержали Райли по подозрению в убийстве соотечественника и препроводили прямиком в кабинет начальника, где его с нетерпением ждал старый знакомый.
   - Я ни секунды не сомневался, что мы с вами еще увидимся, - улыбнулся Де Анджелис, - хотя вы, кажется, не рады нашей встрече.
   Райли с нескрываемым презрением посмотрел на прелата:
   - Как же я устал от ваших дьявольских приемчиков... Зачем вам понадобилось разыгрывать этот спектакль с полицией?
   - Потому что по доброй воле вы бы ко мне не пришли, - Де Анджелис поднялся из-за стола начальника полиции и остановился напротив агента ФБР. - Вообще, было бы полезно поучить вас хорошим манерам. Вы врываетесь без стука, уходите, не попрощавшись. Но это не моя забота. Не моя забота и то, что вы сотворили с несчастным двинутым ублюдком. У меня к вам только один вопрос. Ответите на него, и сможете забыть о моем существовании.
   - Как можно забыть о существовании дьявола, - все с тем же презрением в голосе заметил Райли.
   - Вы мне льстите, - Де Анджелис сдвинул в кучу бумаги, лежавшие на столе начальника полиции, сел на его край и в упор посмотрел в глаза Шона. - Где ЭТО?
   - Ушло вместе с Вэнсом в историю, - ответил Райли.
   - Вы хотите сказать, что он свалился с обрыва вместе с этой вещью? И вы даже не предприняли попыток спасти ее? Хотя бы малую ее часть, если все спасти было невозможно?
   Райли молчал. Де Анджелис решил подобраться к нему с другой стороны:
   - Для Тэсс это могло бы стать величайшим открытием в ее жизни. Я не поверю, чтобы вы отказались спасти хотя бы часть манускрипта для нее...
   - Вам придется поверить мне на слово, что манускрипта больше нет. И не смейте устраивать такой же допрос Тэсс!
   - Тэсс? Ну что вы, у меня совсем нет желания с ней встречаться, - снова улыбнулся прелат. - Не люблю американок, а тем более американских амбициозных карьеристок. Райли, я вам верю. Нет вещи - нет проблемы.
   - Значит, я могу идти? - спросил агент ФБР, поднимаясь со стула.
   - Вас никто и не удерживал. С самого начала было ясно, что это несчастный случай. Профессор сам сорвался со скалы...
   Шон встал и направился к двери.
   - Райли, - окликнул его Де Анджелис, - а как выглядела та вещь?
   - Как тетрадка из пергаментных листов с текстом на арамейском.
   Де Анджелис не мог скрыть сарказма:
   - Вы читаете по-арамейски? Признаться, я бы не удивился, вы же у нас полиглот...
   Райли тяжело вздохнул и повернулся к двери.
   - Мы бы все равно объявили, что это низкопробная и грубая подделка лангедокских катаров, выполненная с целью шантажа, - бросил ему вдогонку Де Анджелис.
   - Бог в помощь, - ответил Шон и захлопнул за собой дверь.
  
  
   Май 2006, Ватикан
   Де Анджелис
  
   На следующее утро Де Анджелис вылетел с Родоса в Рим.
   Кардинал Бруньоне слушал его, не перебивая, и даже качал головой в такт монотонному убаюкивающему голосу, каким Де Анджелис обычно говорил со своим духовным начальством. Когда он закончил доклад, кардинал молчал целую минуту, как будто вынося вердикт. Наконец Бруньоне произнес:
   - Теряете хватку, Майкл.
   Это было несправедливо. Конечно, операция не прошла блестяще, но он сделал все, что было в его силах. И даже больше. Кардиналу говорить об этом было бесполезно, и Де Анджелис молча смотрел на него.
   - Теряете хватку, - еще раз повторил кардинал. - Вы не привезли мне ни единого доказательства своей версии. "Что случилось с кораблем?" - "Он утонул". "Что стало с артефактом?" - "Он уничтожен". Во-первых, если артефакт достали со дна, как вы говорите, вы должны были любым путем добыть хотя бы крошечный его фрагмент. Во-вторых, вы оставили в живых двоих свидетелей, которые держали в руках этот артефакт и, возможно, сохранили его. Так почему бы мне не пойти дальше и не предположить, что вы вступили с ними в сговор, чтобы получить свою долю, когда манускрипт всплывет и вокруг него поднимется страшная шумиха?
   - Зачем мне это нужно? - все тем же вкрадчивым тоном спросил Де Анджелис.
   - Допустим, для того, чтобы потешить свою гордыню, - предположил кардинал Бруньоне.
   - Вы ошибаетесь, - тихо произнес Де Анджелис и посмотрел на кардинала своим обычным непроницаемым холодным взглядом. Кардиналу явно стало не по себе, но он не отвел глаз:
   - Хотелось бы в это верить. Но даже если я ошибаюсь, вы обрекли всех нас на томительное ожидание, на жизнь в постоянном страхе, что рано или поздно эта, - он замялся, - вещь будет предъявлена мировой общественности. И это равносильно жизни на пороховой бочке...
   - Ваше Высокопреосвященство, если бы этот манускрипт когда-нибудь всплыл, вы бы первым объявили его подделкой тамплиеров, - Де Анджелис решил идти ва-банк.
   - Ваши слова огорчают меня, Майкл, но не удивляют, - произнес кардинал. - Вы всегда были с нами только мыслями, но не сердцем. Вы волк, который прикидывается овчаркой, охраняя человеческое стадо, волк, который называет себя пастухом, но сам понимает, что это не так, потому что волчью натуру переделать нельзя...
   - Красивая метафора, Ваше Высокопреосвященство, - Де Анджелис все так же в упор смотрел на кардинала. - А вчера еще один хороший католик сравнил меня с дьяволом.
   - Майкл, не льстите себе. Вы не дьявол, вы его подмастерье, не лишенный определенных талантов, - кардинал тяжело поднялся с места, давая понять, что разговор окончен.
   Де Анджелис встал, отвесил едва заметный поклон и вопросительно посмотрел на кардинала.
   - Оставайтесь в Риме до дальнейших распоряжений, - произнес тот.
   - Пока вы не подыщите мне приход в Андах? - Де Анджелис знал, что он переходит черту, но не мог сдержаться.
   Кардинал ответил с нескрываемым сарказмом:
   - Зачем же хоронить ваши таланты? Мы постараемся найти им применение в стране с португальским языком - в Анголе или Мозамбике.
   У Де Анджелиса больше не оставалось сомнений, что аудиенция, и правда, подошла к концу.
  
  
   Апрель 2008, Женева, Швейцария
   Габриэль
  
   Рейс Swiss Air из Йоханнесбурга заходил на посадку над Женевой, делая широкие круги и то и дело пересекая теперь уже несуществующую границу между Швейцарией и Францией. Габриэль не была в Европе уже два года, и за ту короткую неделю, что ей предстояло провести в Женеве, она должна была успеть многое. Но первым делом - встретиться с отцом.
   Она сразу же увидела его - маркиз де Бетанкур, мягко говоря, не вписывался в толпу афро-швейцарцев, встречавших рейс из Южной Африки. А отец, конечно же, узнал ее, только когда она остановилась напротив него, чуть виновато улыбнулась из-под пышной светлой челки, и с нежностью произнесла:
   - Здравствуй, папа.
   - Габриэлла? - отец изумленно посмотрел на нее. - Вот уж никогда не ожидал увидеть тебя блондинкой!
   - А как, по-твоему, может еще выглядеть графиня фон Шварценберг? - спросила она его шепотом, пока он крепко сжимал ее в объятиях.
   - Ты все такая же худышка, - заметил отец. - Жаль, что у тебя не будет времени слетать домой, я бы показал тебе новую яхту.
   - А что стало со старой? - спросила Габриэль.
   - Она утонула, - вздохнул отец и пустился в рассказ о страшном урагане, прилетевшем с Атлантики, побившем виноградники и пробковые плантации и потопившем заодно его яхту, которую он оставил на дальнем рейде порта...
   Отец без остановки болтал, пока они ехали в отель, пока она распаковывала вещи, и, конечно же, за ужином. Габриэль вежливо слушала его, кивала, и, наконец, отец не выдержал:
   - Да что с тобой? Ты совсем ни о чем меня не спрашиваешь.
   - Я привыкла не задавать лишних вопросов, - улыбнулась Габриэль.
   - Бедная девочка, - вздохнул отец, - и это ты называешь жизнью?
   - Это моя жизнь, папа. И она меня вполне устраивает.
   Габриэль так и не смогла убедить отца, что она ничего не потеряла, поспешно переехав в Йоханегсбург летом 2006 года и сменив имя. Она по-прежнему публиковалась в сети, теперь на английском. А алмазы... Конечно, это был рискованный откровенно криминальный бизнес, как и любое дело в Африке, вокруг которого крутились большие деньги. Но разве у них был выбор?
   ...От озера еще веяло прохладой, словно напоминая, что Швейцария все-таки высокогорная страна, но солнце светило уже вполне по-весеннему. Габриэль сидела на открытой террасе кафе с видом на Jet d'Eau, безобразно бьющий из озера на фоне далекой горной системы Монблана, и вспоминала свою последнюю поездку в холодную и дождливую Женеву четыре года назад. Поездку, которая круто изменила ее жизнь.
   - Графиня фон Шварценберг? - мелодичный женский голос вернул ее к реальности. - Я Бьянка.
   Она не была похожа на модного ювелирного дизайнера из Милана, по крайней мере - в представлении Габриэль. Бьянка выглядела моложе ее, хотя на самом деле была на пять лет старше, одевалась дорого и стильно, но это был стиль "дьявола, носящего Prada" или члена совета директоров банка, а не художницы от ювелирного дела.
   Бьянка также быстро окинула ее оценивающим взглядом и остановилась на перстне Генриха Мореплавателя:
   - Мне приятно, что ты до сих пор его носишь, - улыбнулась она. - Брат сказал, что это был заказ для любовницы архиепископа Лиссабонского. Знаешь, Майкл всегда страдал манией величия. Кстати, как он?
   - В порядке, - ответила Габриэль. - Разве тебе Бруно не рассказывает?
   Бруно Де Анджелис, младший брат Майкла, занимался закупками и логистикой в семейном предприятии и довольно часто приезжал в Южную Африку за "сырьем". Даже в своей бурной прошлой жизни Майкл никогда не выходил из семейного бизнеса и, благодаря своим обширным связям, фактически был главным поставщиком клиентов - восточноевропейских нуворишей, арабских идеологов джихада, латиноамериканских наркобаронов. Ювелирный дом Де Анджелис не нуждался в рекламе и вообще не "светился", стабильно обслуживая лишь свой избранный контингент.
   Собственно связь с семейным бизнесом и определила направление его поспешного отъезда из Рима в мае 2006 года. Впрочем, сам Де Анджелис говорил, что мысль о бегстве в Южную Африку подал ему кардинал Бруньоне на последней аудиенции в Ватикане, когда пообещал заслать его в Анголу или Мозамбик. Богатая алмазами Южноафриканская республика находилась как раз между этими двумя португалоязычными странами.
   Так закончилась работа Де Анджелиса на Ватикан и его духовная карьера. Про свои отношения с ЦРУ он предпочитал не распространяться. Что же до саудовских спецслужб, то с ними он не сотрудничал - по крайней мере, так он заверял Габриэль.
   - Габриэль, то есть, Элеонор, - немного запуталась Бьянка, - не понимаю, как ты вообще решилась сменить имя?
   - Твоему брату оно никогда не нравилось, он обычно звал меня "маркизой"...
   - Ему и свое-то не нравилось никогда, - заметила Бьянка.
   - Вот поэтому его теперь зовут Генрих, граф фон Шварценберг.
   - Надеюсь, он счастлив, - усмехнулась Бьянка, затягиваясь сигаретой, и заснеженные пики швейцарских Альп отразились в ее холодных темно-карих глазах.
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"