Аннотация: Альтернативная версия истории о том, как Архангел Гавриил принес Деве Марии благую весть. Ортодоксальным христианам читать не рекомендуется.
Апокриф
7 апреля - Благовещение Пресвятой Богородицы
8 апреля - Собор Архангела Гавриила
(Православный календарь)
1.
Муж Мириам достался добрый и заботливый, пылинки с нее сдувал, нянчился, как с дочкой или даже внучкой. Ведь внучат любят больше детей...
"Вот именно, внучка я ему", - грустно вздохнула молодая женщина. Многие в Назарете завидовали согласию, царившему между 60-летним Иосифом и его 18-летней женой, но не все знали, что и в этой благополучной с виду семье имелись свои подводные камни. Первой забеспокоилась Анна, матушка Мириам. Вот уже год, как выдали они с отцом дочь за зажиточного и уважаемого плотника, а деток у молодых нет как нет.
"Да откуда же им взяться?" - еще раз вздохнула Мириам. Мужний "инструмент" пребывал не у дел, и никакие ласки молодой жены не могли поднять "скипетр его страсти". Промучившись полгода, супруги прекратили насиловать природу, и Мириам безропотно приняла свой удел. Позор, конечно, прослыть бесплодной, но Иосиф заверял её, что никогда не пойдет просить разводное письмо лишь на том основании, что жена его не способна родить наследника. "А если злые языки станут трещать об этом, я скажу всем, как оно есть", - добавил супруг, и Мириам разрыдалась от такого великодушия.
И только во сне... Еще в девичестве Мириам начали сниться странные сны. В них все было не так, как в родном Назарете - мягкий голубоватый свет струился с небес, лишенных солнца и других светил, где-то вдалеке играла приятная музыка, а голову кружил чарующий аромат весеннего сада, вот только деревьев и цветов нигде не было видно. Впрочем, Мириам вообще ничего не видела в этом загадочном месте, кроме нежного ласкающего света, но эта пустота ее не пугала. Каждый раз оказавшись там, она стремилась пройти дальше, вперед - туда, где свет становился интенсивнее, музыка громче, а аромат сильнее. Чем дальше шла она этим путем в своих снах, тем больший восторг охватывал ее, слезы счастья струились по щекам, она отталкивалась от земли, начинала медленно парить в воздухе и, вскрикнув, просыпалась, охваченная сладкой волной неописуемого блаженства. И снова терпеливо ждала нового сновидения, надеясь, что однажды зачарованный мир откроет ей свои тайны. Сердце подсказывало, что кто-то неведомый ждет ее впереди...
Так и случилось. Сначала она увидела вдалеке вспышку ослепительно-белого света. От неожиданности Мириам чуть слышно ойкнула и попыталась опуститься на землю, но земля в буквальном смысле ушла у нее из-под ног. Девушка зависла в воздухе, с испугом наблюдая, как яркое пятно света движется ей навстречу, постепенно увеличиваясь в размерах. "Не бойся", - услышала она, но не поняла, откуда исходил голос. Будто кто-то забрался в ее голову и говорил прямо оттуда. Голос был таким же завораживающим, как и свет, что неумолимо приближался к ней, приобретая очертания человеческой фигуры. Впрочем - не совсем человеческой, ведь люди не птицы... А тот, кто плыл ей навстречу, внезапно распахнул крылья и взвился в небеса, а потом стемительно опустился вниз и оказался прямо перед ней.
Вблизи он был похож на человека и впоне мог быть ровесником Мириам. Пожалуй, в его деликатных чертах можно было найти что-то женственное, но ни пухлые чувственые губы, ни аккуратный прямой нос, ни высокие скулы с юношеским румянцем, ни длинные слегка вьщиеся темные локоны, ни даже крошечная сверкающая сережка в изящном ушке не могли ввести ее в заблуждение. Перед ней была не женщина и не гермафродит. "Чужеземец", - мелькнуло в сознании Мириам, - "на грека похож". Она встретилась взглядом с незнакомцем и тут же утонула в его широко распахнутых очах цвета спелой вишни.
На этот раз ее захлестнула столь сильная волна счастья, что она не смогла сдержать крик и разбудила Иосифа.
- Что с тобой, деточка? - перепугался тот и прикоснулся сухими холодными губами к пылающему лбу Мириам. Силясь остановить охватившие её тело ритмичные судороги, она только беспомощно шевелила губами, но не могла произнести ни звука. Муж прижал ее к себе, обнял и, чтобы хоть как-то унять бьющую её дрожь, принялся целовать и гладить ее растрепавшиеся волосы.
Постепенно судороги прошли, и Мириам бессильно обмякла в супружеских объятиях:
- Прости меня, - прошептала она, когда снова обрела дар речи. - Мне приснился кошмар.
- О чем был твой сон, милая? - Иосиф не переставал гладить ее волосы.
- Не помню, - Мириам теснее прижалась к мужу. - Держи меня так и не отпускай, инче быть беде.
Весь день Иосиф был печален и рассеян. Мысль о том, не одержима ли его молодая жена, не давала ему покоя, и поглощенный ею он поранился тесаком, чего не случалось с ним вот уже много лет.
Мириам сначала тоже испугалась мысли о собственной одержимости, но тут же прогнала её прочь: её светлый радостный сон был не от лукавого, и не было в нем места силам зла. И все же молодая женщина дала себе зарок всё выяснить, когда таинственный друг навестит её в следующий раз.
Долго ждать ей не пришлось. На следующую ночь он опять явился, распахнув ослепительно-белые крылья, чтобы увлечь за собой - в омут глаз цвета спелой вишни. Но Мириам не спешила отдаваться сладостной неге, и, почувствовав это, он ослабил натиск. Она робко провела рукой по его темным вьющимся волосам - на ощупь они были мягкими и пушистыми, почти как у нее. Затем коснулась щеки - кожа была теплой и нежной, словно бархат.
"Я не дух", - вдруг пронеслось у нее в голове, - "и ты мной не одержима. Я тоже живой".
Мириам всей душой хотела поверить этому чарующему голосу, но напоминание о возможной одержимости придало ей смелости. Она скользнула рукой по его плечу, на котором сверкала звездами каменьев золотая пряжка, удерживавшая белоснежную тунику, и нащупала основание крыла. Пальцы утонули в нежном пуху и уперлись в жесткий стебель. "Перо", - только и успела подумать Мириам и изо всей силы дернула за основание.
"Сумасшедшая. Это же больно!"
Мириам широко распахнула глаза. Сердце колотилось так громко, что в тишине крошечной спальни могло разбудить супруга. Но тот только перевернулся на другой бок и засопел в подушку. Мириам так крепко сжала кулак, что ногти глубоко впились в ладонь, и пальцы свело судорогой. Она с трудом смогла их разжать - на перепачканной кровью ладошке лежало роскошное белое перо. Его основание тоже было окровавлено.
"Значит, мне это не привиделось", - Мириам охватил нервный озноб, и она несколько минут смотрела на перо, трепещущее на ее ладони, словно живущее собственной жизнью. "Живое", - улыбнулось девушка. И эта мысль ее тут же успокоила: она не одержима злым духом. Она просто...
Мириам пока еще не могла понять, что же с ней все-таки происходило. Она погладила перышко, осторожно взяла его в руку и провела по губам, прислушиваясь, как внутри нее постепенно растет ощущение покоя и благодати, и, пытаясь усилить это чувство, по очереди прикоснулась пером к лицу, шее, предплечьям. Покой и благодать сменили радость и возбуждение. Она подняла полы длинной ночной рубашки и принялась водить пером по всему телу, пока в изнеможении не вытянулась на супружеском ложе. На этот раз она сдержала крик, и Иосиф так ничего и не заметил, а перо Мириам надежно спрятала.
Он стал приходить к ней почти каждую ночь, и Мириам научилась беззвучно опускаться в бездонные омуты его глаз и тонуть в аромате цветущей вишни так, чтобы больше не будить супруга. А потом наступил день, когда он сообщил ей, что они больше не увидятся.
"Что я сделала не так?" - заплакала Мириам. - "Почему ты оставляешь меня?"
"Ты лучшая из женщин, живущих в ваших местах, - я понял это, как только тебя увидел. Но я больше не могу здесь оставаться".
"Почему?" - Мириам смотрела на него сквозь слезы, и его лик расплывался, дробился и истоньчался прямо у нее на глазах.
"Так нужно, и ты здесь не причем".
"Я не могу просто так тебя отпустить. Я не могу вернуться в свою жизнь и забыть все, что с нами было. Это больно", - худенькие плечи молодой женщины снова начали сотрясать рыдания. - "Возьми меня с собой".
"Это невозможно, и это не мое решение".
Мириам потянулась рукой к мягкому белому пуху крыла:
"Тогда оставь мне что-нибудь, чтобы я знала, что все было на самом деле, что ты был со мной и что ты... живой"
"Не дергай больше мои перья", - он поспешно и немного резко отстранился, но, увидев боль в ее огромных серых глазах, притянул ее к себе, обнял и прошептал: "Я оставлю тебе кое-что другое".
Белоснежный плащ огромных крыльев сомкнулся вокруг Мириам, и она потерялась в потоке восторга, наслаждения и вселенской любви.
2.
- Мы больше не можем оставаться на орбите, надо возвращеться на базу, - долговязое худощавое крылатое существо в синей тунике склонилось над приборной панелью, подсвеченой изнутри теплым матовым светом. Он провел какие-то едва заметные стороннему наблюдателю манипуляции, и большое трехмерное изображение планеты появилось перед ним. Существо два раза дотронулось до определеной точки на голограмме, и масштаб карты увеличился настолько, что можно было рассмотреть крошечные глинобитные домики какого-то забытого вселенским разумом поселения.
- Ну что он там, скоро? - нетерпеливо бросил, стоявший у него за спиной второй крылатый представитель внеземной цивилизации, слегка полноватый и одетый в зеленое. Он в нетерпении ворошил свои жесткие курчавые волосы и озабоченно тер переносицу.
- Вы обо мне? - прозрачная панель, разделяющая отсеки корабля, бесшумно отошла в сторону, и в помещении появился еще один пришелец. Он выглядел моложе своих коллег и был одет во все белое. Гармонию нарушало лишь крошечное красное пятнышко у основания левого крыла.
- Снова? - хмыкнул зеленый херувим. - Я едва остановил распространение инфекции в прошлый раз. Ты же знаешь, наша система несовместима с микроорганизмами, в изобилии плодящимися в этом захолустье.
- Не ругайся, Раф, на этот раз все обойдется, - белый немного виновато улыбнулся, подставляя для осмотра крыло. - Если это тебя успокоит, я могу посидеть в изоляторе в течение всей дозаправки.
- Дозаправкой не ограничимся, - синий плавно развернулся на вращающемся кресле, - у нас неполадки в системе кондиционирования. Надо будет провести осмотр на базе, так что за день вряд ли закончим.
- Вот дерьмо, - выругался белый. - Это же больше 30 лет в их исчислении...
- Да что ты так разволновался? - удивленно вскинул брови зеленый, продолжая заниматься крылом. - Домой летим только через неделю. Мы еще вернемся на орбиту, и ты успеешь доделать апгрейд их энергоинформацинного поля...
- Работа не закончена, и за время моего отсутствия система может упасть.
- Как упадет, так и поднимется, - усмехнулся синий. - А если что пойдет не так, спишем на издержки эксперимента.
- Бессердечный ты, Мик, - нервно дернул крылом белый. - Босс же создал их по нашему общему образу и подобию. И он рассердится, если мы запорем его проект.
- Не волнуйся за Босса, Габ, - отрезал синий. - И не пытайся заменить его. Ты не Босс, и никогда им не станешь, если и дальше будешь позволять себе такие вольности.
- Это не твое дело, Мик, - белый метнул раздраженный взгляд в сторону синего, вырвал крыло из заботливых рук целителя, резко развернулся и двинулся к прозрачной переборке. Когда она уже раскрылась перед ним, Габ пробормотал, - и в боссы я не мечу в отличие от тебя, архистратег хренов...
- Он у меня доиграется, - проворчал синий, снова поворачиваясь к приборной панели и производя с ней очередные манипуляции. - Не возьму в следующую экспедицию. Достал уже!
- Мик, оставь ты в покое нашего информационного гения. Сам дров наломает, сам порядок и наведет, - пожал плечами зеленый, рассматривая что-то в большом эллиптическом иллюминаторе. - Давай уже, стартуй что ли?
- Уговорил, - усмехнулся Мик и прежде, чем запустить программу старта, откинулся назад в кресле, сделал глубокий вдох и на выдохе произнес, - поехали!
Вместо рассчетных 20 часов ремонт системы кондиционирования занял 25, и они вернулись, когда уже ничего нельзя было исправить. Впрочем, для Габриэля не существовало безвыходных ситуаций. Он сделал ставку как раз на свое опоздание, изменил кое-что в расчетах и произвел корректровку энергоинформационного поля подопытной планеты. Когда их корабль окончательно уходил с орбиты Земли, новое учение только утверждалось в ноосфере, но число его последователей росло в геометрической прогрессии, а значит надежда оставалась.
Они снова вернутся сюда через несколько лет. За это время на Земле пройдет около трех тысячелетий. "Вот и посмотрим, насколько успешным оказался проект, основу которого заложил мой мальчик", - думал Габриэль, наблюдая, как маленькая голубая планета постепенно превращается в точку и теряется среди звезд.