Абердин Александр : другие произведения.

Парадиз Ланд 1-2

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками


  
  
  
  
  
  
   Защитник Мироздания Александр Михайлович Окунев проснулся в отвратительном настроении. Умывался он стараясь не смотреть на себя в зеркало и вскоре сидел за большим столом и в полном молчании завтракал вместе с мудрым вороном-гаруда Конрадом. Александр Михайлович был мрачен и сосредоточен. Его обуревали тяжелые мысли и он уже точно знал, что майор Серега и его жена Оленька стали жертвой мести этого мерзавца в золотых очках, Леонида Юрьевича. Это не было результатом какого-то там вещего сна или предчувствия. Просто он, вдруг, почувствовал, как оборвалась та ниточка, связывающая его с мужественным, угловатым парнем и слышал как стенала его усталая, измученная душа, требующая справедливости и отмщения. Знал он и то, что смерть майора и его жены была ужасной.
   Сегодня поздно ночью, почти под утро, трое подручных майора Федорчука ловко открыли отмычкой дверь его однокомнатной квартиры и тихо вошли в неё. Старший из них нанес спящему майору жестокий и точный удар самодельным кистенем по пояснице, а двое других сноровисто скрутили его и заткнули рот кляпом. После этого их главарь набросился на жену майора-десантника, заткнул ей рот и скрутил женщине руки за спиной. Это заняло у них считанные секунды и они обменялись по такому поводу несколькими негромкими возгласами, бахвалясь своей сноровкой.
   Громилы никуда не торопились и были уверены в том, что им никто не помешает. Двигаясь бесшумно, они включили свет и деловито прикрутили потерявшего сознание майора к креслу капроновым шнуром, после чего, тихо посмеиваясь, быстро разделись догола. Бедная, испуганная женщина с ужасом смотрела не на бандитов, а на своего мужа, окровавленная голова которого поникла на грудь. Она едва могла пошевелиться и не могла ничего поделать и лишь слабо мычала, а из её глаз ручьями текли слезы.
   Трое мускулистых, крепких мужиков с телами украшенными наколками, привели майора-десантника в чувство и пока один крепко держал его за волосы, заставляя смотреть, двое других прямо на его глазах принялись насиловать беспомощную женщину, а затем буквально изрезали её на куски. После этого они жестоко убили комбата, майора Серегу Медведева, который, полтора года назад вступил в бой с двумя бандами, превосходящими его батальон по количеству штыков чуть ли не втрое. Тогда, в горах Чечни, действуя смело и решительно, его батальон частично уничтожил, а частично рассеял бандитов и вывел из окружения отряд подмосковных омоновцев, в котором служили трое этих кровожадных негодяев.
   Расправившись с Серегой и его женой, они спокойно обыскали его квартиру и, найдя в жестяной банке из-под чая пятьдесят тысяч долларов, разделили деньги между собой. Затем они тщательно уничтожили все свои следы, приняли душ и позавтракали, допив початую, литровую бутылку водки, которая стояла в холодильнике. После этого выгребли из холодильника и кухонных шкафов все продукты, забрали все самое ценное, что только нашлось в скромной однокомнатной квартире и спокойно удалились прочь.
   Все это промелькнуло перед внутренним взором Михалыча и он поклялся себе в том, что жестоко покарает не только убийц, но и их нанимателей, а главное, майора Федорчука, который, похоже, должен был вскоре пожаловать в гости. Поэтому он ел машинально, совершенно не чувствуя вкуса пищи и лихорадочно соображал, что ему следует предпринять в сложившейся ситуации. Еще ему было мучительно стыдно за то, что он так подставил майора и его жену. Стыдно и горько, что он, возбудив в его душе надежду, не предпринял совершенно никаких шагов, чтобы эта надежда сбылась. Ворон-гаруда, уловив настроение Михалыча, участливо спросил:
   - Мессир, тебя что-то мучает? Ты сам не свой в это прекрасное утро. Скажи, я могу чем-либо помочь тебе?
   Тяжело вздыхая и морщась от душевной боли, Михалыч ответил старому, мудрому ворону:
   - Эх, дружище Конрад, не то слово. Мне сейчас так гадко, что я готов биться головой о стену. Помнишь того парня, который не стал стрелять в тебя? Так вот, Конрад, его труп сейчас привязан к креслу с кляпом во рту и перерезанным горлом, а напротив него лежит на диване изуродованный труп его жены, и я ничего вчера не сделал, чтобы предотвратить это убийство, хотя и мог. Понимаешь, Конрад, они казнили Серегу и его жену, а устроили это те два урода, которых мы с тобой шуганули вчера утром. Вот так-то, дорогой мой Конрад. Хреновый выходит из меня Защитник, раз я не смог предвидеть даже такого очевидного хода этих вонючих мерзавцев. А ведь не только мог, но должен был подумать о таком раскладе.
   Негодующе заклекотав, ворон громко закаркал, а затем яростным голосом прокричал:
   - Мерзкие твари! Мессир, я заставлю их визжать от боли, я найду и жестоко покараю убийц этого благородного воина и его жены! - Несколько понизив тон голоса он спокойно добавил - Мессир, не терзай себя так, это недостойно Создателя. Ты должен спокойно относится к подобным вещам, ведь в твоих силах повернуть все вспять, вернуть к жизни этого воина и его жену и даже возвысить их, ведь они поверили в тебя, а следовательно, вполне достойны встать рядом с тобой, мессир. Впрочем, я не советую тебе торопиться с их возвышением, сначала тебе стоит посмотреть на их реакцию. Если они не станут роптать, то значит достойны лучшей доли, ну, а уж ежели начнут причитать, то...
   Пространные речи Конрада заставили Михалыча улыбнуться и он, подняв руку, прервал его возгласом:
   - Конрад, не будем заглядывать так далеко. К тому же я не очень себе представляю, как мне это сделать. К тому же очень скоро и мы сами окажемся в осаде. Мы с тобой вчера здорово сглупили и мне теперь кажется, что нам придется сегодня очень туго и...
   Закончить фразу он не успел, так как зазвонил сотовый телефон, лежащий на крае стола. Взяв аппарат в руку, Михалыч хмуро буркнул в микрофон:
   - Михалыч на трубе, слушаю.
   В телефонной трубке послышался негромкий голос рыцаря сэра Харальда Светлого, который торопливо сказал:
   - Мессир, нас всех замели в ментовку.
   Машинально взглянув на часы, на них было восемь часов сорок минут, невезучий Защитник Мироздания спросил средневекового рыцаря, которого замели злые московские менты:
   - Харальд, введи меня в курс дела, какие именно менты вас замели, где конкретно вас закрыли и за что?
   Голос Харальда стал еще тише:
   - Мессир, это рубоповцы, но нас сунули в обезьянник местного отделения. Мы оттягивались в клубе "Мономах", а на него как раз напали бандиты. Нам пришлось закрыть собой народ, а то они принялись палить из автоматов, ну, а потом мы уж с ними разобрались. Правда, эти рубоповцы, какие-то отмороженные, они теперь шьют нам разборку, а местные менты из отделения им подпевают. Вот я и звоню, мессир, чтобы узнать, что нам предпринять, пустить в ход магию и выбираться самим или подождать пока ты приедешь к нам с хорошим адвокатом?
   Михалычу стало одновременно и грустно, и смешно, но разрываться надвое долго ему не пришлось. Большая, прекрасно обставленная и оборудованная кухня внезапно наполнилась противными громкими звуками. Сработала сигнализация. У Михалыча, который все-таки надеялся, что его предчувствие относительно налета на коттедж не оправдается, неприятно засосало под ложечкой. Он поднялся из-за стола и, направляясь в кабинет, поинтересовался у рыцаря:
   - Харальд, ты можешь подождать несколько минут?
   Ответ был малоутешителен:
   - Мессир, я постараюсь, но не уверен что это у меня получится, кажется менты хотят со мной поговорить о чем-то важном. Я передаю телефон Добрыне, он будет на связи и ответит на все твои вопросы.
   Войдя в кабинет, Михалыч первым делом включил компьютер и запустил программу, позволяющую следить за обстановкой снаружи. Где-то внизу в доме имелась комната наблюдения, но искать её уже было поздно, как, впрочем, и предпринимать какие-то меры. Оставалось только одно, внимательно оглядеться и срочно что-то придумать, но прежде всего хорошенько оглядеться. Как раз именно этим он и занялся, положив телефон рядом с клавиатурой компьютера.
   Спустя несколько минут Михалыч с радостью обнаружил, что против одного единственного мага и ворона-гаруда были брошены весьма серьезные силы. Всего компьютер насчитал тридцать семь человек, но из них только двадцать шесть бойцов, преодолев весьма условное препятствие, которое представляла из себя красивая, кованная ограда, вторглись на территорию роскошного коттеджа и теперь короткими перебежками приближались к нему. То, как бойцы, одетые в белые маскхалаты, вжимались в снег, невольно заставило его гордо расправить свои плечи. Боятся, - значит уважают. Однако, больше радоваться было нечему и уж если Олег не считал себя великим магом-воителем, то он и подавно.
   Конрад, сидящий на спинке кресла, время от времени комментировал все, что видел на экране и делился с Михалычем своими мыслями о том, чтобы он сделал с агрессорами. Но у него на этот счет было несколько иное мнение. Люди, вторгшиеся на территорию коттеджа, всего лишь исполняли приказ своего командира и, скорее всего, их просто обманули, сказав, к примеру, что в коттедже находятся какие-нибудь опасные бандиты, которые захватили заложников или еще что-либо подобное. В настоящий момент его больше всего интересовало только одно, насколько прочны окна и двери и как быстро коттедж возьмут штурмом, о чем он и спросил:
   - Алло, Добрыня, ты все еще на связи?
   В ответ он услышал спокойный, негромкий голос:
   - Да, мессир.
   - Вот и хорошо. А скажи-ка мне, Добрынюшка, достаточно ли прочны у нашего коттеджа окна и двери? Видишь ли, друг мой сердечный, тут ко мне пожаловали незваные гости, они вооружены и, судя по всему, всерьез намерены взять наш прекрасный загородный замок штурмом. Так что мне не мешало бы знать, сколько времени я смогу продержаться в нем прежде, чем они не ворвутся и не примутся палить во все, что движется. Ну, что ты мне на это скажешь, Добрыня?
   Голос Добрыни сразу же стал громче и он взволнованно объяснил Михалычу:
   - Мессир, окна и двери твоего замка пуленепробиваемые, но они не смогут противостоять взрывчатке, если те люди, которые собираются взять его приступом, имеют её под рукой. Мессир, прикажи нам и мы срочно придем к тебе на помощь через магическое зеркало! Мессир, я жду твоего приказа!
   - Нет, Добрынюшка, этого вам не следует делать, иначе мы все крепко облажаемся. Вы уж там сидите себе тихонечко, прикидывайтесь идиотами и дожидайтесь меня. Только у меня к тебе еще вот какой вопрос, Добрыня, ты не объяснишь, как мне сделать так, чтобы вернуть коттеджу прежний вид, устроить в нем пожар и смыться куда-нибудь вместе с Конрадом? А то мне этот змей, Олежек, ни черта не объяснил, как пользоваться этим Кольцом Творения. - Быстро протараторил Добрыне Михалыч, глядя на то, как два бойца, вооруженные здоровенными кувалдами, подбираются к дверям.
   Свой ответ князь Добромир произнес на латыни, но Михалыч, к своему удивлению, вдруг, понял, что он прекрасно знает это красивый древний язык, как и понял то, что именно сказал ему Добрыня, быстро пробормотав:
   - Мессир, ты обладаешь всеми знаниями Верховного мага и тебе лишь стоит обратиться к ним мысленно. Представь себе, для начала, синий шар в центре которого написаны золотом две буквы греческого алфавита альфа и омега, взятые в алое кольцо...
   Самым парадоксальным было то, что стоило только Михалычу сделать это, как он знал все остальное. Оказывается, знание высшей магии уже так вошло в его плоть так крепко и основательно, что он мог творить просто невероятные вещи. Стоило только ему подумать о том, как ему поступить с людьми вторгшимися на территорию коттеджа, как у него моментально появился такой ассортимент магических решений, что он просто растерялся. Правда, все они, отчего-то, относились исключительно к возможностям боевой магии и уже только поэтому были совершенно неприемлемы в данной ситуации. Тем не менее имелись и другие, куда более щадящие решения и он воскликнул:
   - Добрыня, ты гений! Спасибо, дружище, с меня пол литра! Ну, ладно, давайте, не скучайте там, через три-четыре часа я вас выдерну тихо и безболезненно. Потерпите, ребята. Главное не надо выдавать ментам своих магических способностей, вы просто богатые коммерсанты из провинции, которые приехали в Москву за песнями. Чудите, но не показывайте им никаких документов, не говорите откуда вы и дружно требуйте сделать хотя бы один звонок по телефону. Заодно, можете пригрозить ментам, что у вас в Москве есть очень высокие покровители и их заступничество всем им ох как не понравится. - Объяснив Добрыне общую линию поведения в отделении милиции, куда их доставили, он быстро скомандовал ворону - Конрад, дружище, давай-ка и мы начнем собираться.
   Для того, чтобы не терять времени понапрасну, Михалыч решил пользоваться самыми простыми магическими заклинаниями. Для начала он выпустил из своего Кольца Творения луч голубого света, уменьшил все предметы в миллионы раз и забрал их внутрь этого массивного перстня. После этого он принялся бегать по тем комнатам, где уже успел побывать и где лежали его личные вещи, с которыми он совершенно не желал расставаться не смотря на спешку и близившийся штурм. Вполне справедливо полагая, что магия, магией, а выбрасывать нажитое тяжким трудом дело совсем уж последнее, он все забирал в Кольцо Творения.
   Тем временем омоновцы устали махать тяжелыми кувалдами, от ударов которыми на двери появилось лишь несколько вмятин, а сама она даже не дрогнула. Точно так же дело обстояло и с окнами. После удара пудовой "кумой" по стеклу на нем только появлялось белесое пятно размером с почтовую марку. Видя, что по ним никто не открывает ответный огонь, омоновцы несколько осмелели, если не сказать, что полностью обнаглели. Даже их командир въехал на территорию коттеджа и принялся зычным голосом отдавать приказы. Один из них касался как раз именно взрывчатки и Михалыч, наблюдавший за майором Федорчуком через небольшое магическое зеркало, понял, что ему следует поторопиться.
   Наблюдая за этим типом, он, вдруг, осознал, что его способность глядя на человека проникать в его сознание и чувствовать малейшее движение души значительно возросла. Правда, глядя на майора Федорчука он буквально физически ощущал такое зловоние, исходившее от души этого человека, что его едва не стошнило. Именно поэтому вернув интерьеру коттеджа прежний вид и основательно пропитав его бензином, а в некоторых местах даже напалмом, он превратил один диван в полдюжины детских скелетов и бегом бросился в большой гараж, где одиноко красовался мотоцикл "Харлей", принадлежащий ангелу Михаилу-младшему. Обзаводиться более приемлемым для зимы транспортом ему было некогда, сапер отряда уже облепил двери по периметру пластитом и готовился их подорвать.
   Быстро превратив свою одежду в типичный байкерский наряд черной кожи с большим количеством металла и обзаведясь небольшим, щегольским черным шлемом-каскеткой, чтобы не казаться полным идиотом за рулем мотоцикла, Михалыч сотворил магическое зеркало и выехал через него на заметенную снегом лесную дорогу в нескольких километрах от своего шикарного замка, в котором ему недолго пришлось наслаждаться комфортом. "Харлей" был отлично подготовлен к зимним условиям. Резина заднего колеса имела не только высокий, рубчатый протектор, но и была ошипована. Имелись шипы и на переднем колесе, так что ехать было не так уж и сложно. Кроме того ангел хорошенько пошаманил над своим мотоциклом и мощная машина вела себя на дороге послушнее детского трехколесного велосипеда.
   Ворон-гаруда, вылетев на свободу, тут же поднялся на полукилометровую высоту, где он был не так заметен, а временами низкая облачность вообще скрывала его из вида. Въехав в коттеджный поселок и проезжая по параллельной улице, Михалыч услышал сначала один взрыв, не такой уж и громкий, а вслед за ним другой, почти оглушительный и увидел, как к небу взметнулся огненный шар и клубы черного дыма. Быстро сотворив магическое зеркало, он осмотрел территорию вокруг коттеджа и убедился, что никто особенно не пострадал. Впрочем, именно так он и задумывал, магическая взрывная волна должна была отбросить омоновцев метров на пятьдесят от дома сразу после первого взрыва и не должна была их покалечить. В крайнем случае все эти бравые вояки должны были заполучить себе на память о штурме всего лишь несколько синяков и ссадин.
   Омоновцы, вскочив на ноги, сразу же смекнули, что они влипли и быстро бросились к своим автобусам, но там уже крутились не только охранники поселка, но и несколько милицейских чинов, вызванных ими. Так что майору Федорчуку еще придется объясняться как с ними, так и с пожарными, а когда в доме будут найдены скелеты детей в возрасте от трех до семи лет, то эти объяснения станут для него весьма затруднительными. Удовлетворенно кивнув головой, Михалыч тронулся с места и, быстро набирая скорость, поехал к ближайшему авторынку, чтобы обзавестись более приличным и подходящим для русской зимы транспортом. В том, что это необходимо сделать немедленно, он убедился почти сразу, видя, как на него смотрят не только гаишники, но и все прочие водители.
   Через два часа с четвертью, сидя за рулем почти нового, темно-зеленого "Рейнджровера", он уже был возле дома бедолаги майора-десантника. Конрад сидел в багажнике и, вытягивая шею, смотрел по сторонам. Мотоцикл ему пришлось оставить на авторынке, но за ним обещали присмотреть и он даже был загнан в контейнер, что принесло ребятам, торгующим моторным маслом, целых пятьсот долларов. Зато теперь у Михалыча хотя бы по этому поводу не болела голова. Оставалось только решить проблему с Серегой Медведевым и его женой, а поскольку он, все-таки, был далеко не самый опытный маг, то спросил у ворона:
   - Конрад, как бы мне получше освоить эту чертову магию?
   Ответ мудрого ворона был несколько странным:
   - Мессир, тебе нужно войти в свое Кольцо Творения.
   С сомнением глядя на свой перстень, Михалыч задумчиво почесал затылок, пожал плечами и, подняв руку крепко сжатую в кулак на уровень груди, быстро произнес магическое заклинание и в следующее мгновение исчез. Ворон озадаченно каркнул, а затем испуганно закричал:
   - Дурья башка, что же я натворил! Мессир действительно отправился в Кольцо Творения в самом прямом, а не переносном смысле. Господи, а что если он не найдет выхода назад? Все, я погиб. Проклятье на мою голову! Тысяча проклятий! Глупый, старый индюк, что же я наделал? О, господи...
   От стыда ворон-гаруда даже спрятал голову себе под крыло, но и там он продолжал осыпать себя страшными проклятьями и призывать на свою голову всяческие беды. От этого, несомненно увлекательного и интересного, занятия ворона отвлек насмешливый голос Михалыча, который участливо спросил перепуганную птицу:
   - Конрад, друг мой, кого это ты так костеришь?
   - Мессир, ты все-таки вернулся? О, как я рад вновь видеть тебя, как я счастлив, что ты цел и невредим! - Восторженно завопил ворон и даже сделал попытку расправить крылья.
   - Господи, да что это такое с тобой творится, Конрад? Ты ведь сам сказал, что мне нужно войти в Кольцо Творения, так чего же в этом было ужасного, что ты так возбужден?
   Ворон нервно воскликнул:
   - Мессир, но ведь это нужно было сделать мысленно, так сказать в переносном, а не прямом смысле слова, а не так, как это сделал ты только что на моих глазах! Ты просто пропал, испарился и я уже думал, что никогда тебя не увижу.
   - Да, нет же, друг мой, я совершил чудесное, невероятно интересное и весьма полезное путешествие. Теперь я смело могу сказать, что весьма неплохо разбираюсь в этой вашей магии и могу спокойно отправляться в квартиру Сереги Медведева. Ты же пока оставайся в машине и особенно не шуми.
   Смеясь и цокая языком, Михалыч выбрался из джипа и пошел к дому. Никто из соседей еще не обратил внимания на то, что из пятьдесят первой квартиры не выходил её хозяин и что там царит полная тишина. Поднявшись на четвертый этаж ветхой московской хрущобы, Михалыч деловито открыл дверь якобы ключом, хотя на самом деле он даже не знал как тот выглядит. Войдя в квартиру, он тщательно закрыл за собой дверь и, первым делом, сотворил сложное магическое заклинание, чтобы больше никто не мог этого сделать. Затем он принялся тщательно уничтожать все следы трагедии, развернувшейся здесь совсем недавно.
   Когда квартира вновь приобрела нетронутый вид, он достал из внутреннего кармана маленькую, плоскую стальную фляжку с магической золотой водой, прихваченной им из бассейна в коттедже. Магии своего друга он доверял полностью и безоговорочно и теперь со знанием настоящего эксперта считал, что он и сам не смог бы сотворить её лучше. После этого он вылил немного воды прямо в воздух перед собой и тихонько дунув на водяной шарик, висевший, словно в невесомости, и заставил его подняться почти под потолок.
   Подняв тела Сергея и Ольги Медведевых в воздух, он задумался, делать их двадцатилетними или нет. Решив, в конечном итоге, что молодость это совсем неплохо, он заставил водяной шарик увеличиться в размерах и окутать своей золотой влагой висящие перед ним обнаженные тела, жестоко изрезанные и исколотые ножами убийц. Одновременно с этим он сотворил еще одно сложное магическое заклинание, которое заставило золотую воду полностью войти в тела убитых, что должно было сделать их более сильными, чем прежде. Было у магического заклинания и еще одно свойство, которое делало золотую воду почти равной по свойствам магическим оберегам его друга.
   Покончив с этой частью работы, Михалыч достал из платяного шкафа какие-то вещи и набросил их на обнаженные, красивые и стройные, молодые тела безмолвно и недвижимо стоящие посередине комнаты. Майор Серега, помолодев, стал еще крепче и мускулистее, чем был раньше. Его жена, до этого часа весьма красивая женщина лет тридцати пяти, также стала еще красивее и привлекательнее, да к тому же, вопреки какому-либо желанию новоиспеченного мага-врачевателя, к ней, почему-то, вновь вернулась девственность. Ну, уж с чем-чем, а с этим Серега должен будет разбираться сам, когда отправится вместе со своей любимой в постель сегодня ночью.
   Поставив тела двух молодых людей друг против друга, Защитник Мироздания превратил их небогатые вещички в самые красивые наряды, какие только мог себе представить. Серегу Михалыч одел в дорогой, темно-коричневый костюм, который он видел как-то в журнале, сотворив к нему бежевую рубах тонкого льна и дополнив наряд строгим темным галстуком ручной работы. Заодно он сотворил для него из старой бронзовой пепельницы золотые часы "Картье" и массивные золотые запонки.
   Юную Оленьку он обрядил в кружевное белье, белую шелковую блузу и стильный красный пиджак с длинной черной юбкой. Помудрив немного с зимней обувью, делая её более удобной, Михалыч удовлетворенно крякнул и потер руки. Завершая свои магические дела, он набрал полную грудь эманации жизни, после чего, в отличие от своего друга, выдохнул её в воздух голубым шаром метрового диаметра, из которого эта магическая субстанция жизни двумя живыми струями сама вошла в легкие супругов и отошел к окну. Напоследок он сотворил им обручальные кольца и замер.
   Как только к двум, нежно любящим друг друга людям вновь вернулась жизнь и они взглянули друг на друга, то тотчас же раздался громкий, испуганный крик Сергея:
   - Оленька, любимая!
   Стройная, голубоглазая девушка со светло-русыми волосами и удивительно милым, по-детски наивным лицом бросилась в объятья своего мужа с громким криком:
   - Сереженька, ты жив, мой родной!
   Эти слова заставили Сергея вздрогнуть. Он резко отстранился от своей жены, одним рывком перебросил её себе за спину и принял боевую стойку, нацелившись в сторону двери. Глаза его налились кровью и он каким-то глухим, напряженным и страшным голосом прорычал:
   - Ну, сволочи, где вы?
   Только теперь Оленька, которая стояла рядом с диваном прижавшись спиной к стене, увидела Михалыча и испуганно вскрикнула:
   - Сереженька, кто это там в углу, возле окна?
   Майор резко развернулся и Михалыч тут же пожалел о том, что он так и не сменил свой байкерский костюмчик на что-либо более похожее на ту одежду, в которой Серега видел его вчера. Однако, у этого парня была чертовски хорошая зрительная память и он сразу же обмяк и расслабленно выдохнул:
   - Это опять вы? Но кто же вы, скажите мне? Вы наверное Иисус Христос, ведь правда? Скажите?
   Неожиданно для Михалыча майор-десантник, которого когда-то панически боялись вооруженные до зубов чеченские боевики, вдруг, упал на колени. Вслед за ним и его жена быстро проделала тот же самый акробатический номер, который был уместен разве что в церкви перед образами, а уж никак не перед этим рослым, атлетически сложенным мужиком, затянутом в черную косую кожу, украшенную блестящими серебряными халнитенами и гранеными цепями. Недовольно вертя головой, Михалыч достал из кармана пачку "Мальборо", прикурил сигарету от массивной золотой зажигалки, глубоко затянулся и ответил сердитым голосом, пуская дым кольцами:
   - Ну, ты, друг, и сказанул, однако. Тоже мне, нашел Иисуса Христа. Он теперь очень далеко, Иисус Христос. Ребята, вы что, так и намерены стоять на коленях, или хотя бы чаю мне предложите? По-моему я этого вполне заслужил хотя бы потому, что собрал в кучу ваши изрезанные тела, полностью исцелил их, вернул вам молодость, да, еще и вдохнул в вас жизнь.
   Майор негромко сказал жене:
   - Оленька, родная моя, иди на кухню.
   Жена майора, испуганно глядя на странного человека стоящего возле окна, вскочила на ноги и метнулась к двери. Майор по-прежнему остался стоять на коленях. Он внезапно покраснел, затем побледнел, как полотно, и спросил дрожащим голосом:
   - Так неужели ты сам дьявол?
   - Господи, час от часу не легче! - Воскликнул Михалыч, всплеснув руками и недовольным голосом уточнил - Майор, еще пять секунд твоего стояния на коленях и я ухожу из твоего дома обиженным.
   С кухни донесся возмущенный крик Оленьки:
   - Серёжа, эти подонки, которые нас убили, все украли! У нас даже заварки нету, что мне делать?
   Майор, наконец, вскочил на ноги, но не знал, что ему делать, то ли бежать в магазин, то ли остаться с их странным гостем, одетым в черную косуху. В памяти у него то и дело всплывали кошмарные облики убийц и это так же вносило невероятную сумятицу в его мысли. Поэтому маг-врачеватель, которому было неподвластно лишать человека памяти частично и очень избирательно, решительно сказал:
   - Ладно, Серега, пошли на кухню выручать Оленьку.
   Войдя на крохотную кухоньку, площадь которой была едва ли больше пяти квадратных метров, Михалыч сердито фыркнул и тут же превратил её в более просторное помещение, которое он немедленно заполнил всей той кухонной мебелью, которую прихватил из коттеджа. Ласково улыбнувшись, он подвел Оленьку к кухонному гарнитуру, показал ей где лежат чай, кофе и прочие продукты, а сам вернулся к большому обеденному столу и, усевшись за него, сказал с вымученной улыбкой на губах:
   - Ребята, родные мои, я вовсе не Иисус Христос и даже не дьявол. Меня зовут Александр Михайлович Окунев, я самый обычный маг и с недавнего времени работаю вторым Защитником Мироздания. Так уж получилось, что теперь в моем ведение находится планета Земля, а заодно и вся наша Вселенная. Я очень извиняюсь перед вами за то, что сегодня утром в ваш дом пришли наемные убийцы и убили вас самым жестоким и бесчеловечным образом. Этого мне уже никак не изменить, так как время находится только в руках Господа Бога, на которого я, собственно говоря, работаю. По-моему даже если я буду очень долго его молить об этом, он не вернет всех нас во вчерашний день. Поэтому вам нужно будет как-то свыкнуться с тем, что произошло и постараться поскорее забыть весь этот кошмар. Вы очень любите друг друга и вроде бы не должны из-за этого ссориться. А теперь, ребята, прошу вас не стесняясь высказывать мне все те претензии, которые вы ко мне имеете.
   Первой откликнулась Оленька. Снова бросившись на колени и прижав руки к груди, она громко и как-то очень пронзительно воскликнула:
   - Александр Михайлович, миленький, да, я теперь всю жизнь за вас Богу молиться буду за то, что вы жизнь Сереженьке вернули, ведь он вчера домой такой радостный пришел, такой счастливый! Разве же ваша была в том вина, что на нас эти изверги бессердечные напали?
   - Да, милая Оленька, это была именно моя вина. Моя и ничья больше. Мне следовало хорошенько подумать прежде, чем пытаться выгнать из страны двух негодяев, которых нужно было просто испепелить на месте, а я не сделал этого и теперь очень сожалею. Ведь это именно они наняли убийц, чтобы отомстить Сергею за то, что он не стал их приспешником. - Спокойным голосом и совершенно безжалостно к себе ответил ей Защитник Мироздания номер два и поднял молоденькую девушку с колен.
   - Нет, Александр Михайлович, вы не виноваты! - Твердым голосом сказал майор - Это я во всем виноват. Если бы я вчера не выпил два стакана водки, то спал бы не так крепко и тогда бы посмотрел, кто лежал бы в этой квартире с перерезанной глоткой! Так что это я вчера дал маху. А точнее я сделал ошибку еще в Чечне, когда не расстрелял этих мерзавцев прямо перед строем, когда они изнасиловали ту чеченскую девчонку. Теперь это зло вернулось ко мне, но я еще поквитаюсь с этими подонками.
   Оба ответа полностью устроили Михалыча и он, твердо хлопнув ладонью по столу, решительно сказал:
   - Спасибо. Вы выразились очень ясно, ребята. Теперь, поскольку вы почти все обо мне знаете, вам нет иного пути, кроме как работать вместе со мной в одной команде. Так что давайте, быстро перестраивайтесь. Серега, мы с тобой почти годочки, да и супруга твоя тоже не первоклассница, а потому давай-ка сразу перейдем на ты. Так будет проще. А сейчас ребята, извините, но мне нужно подумать о том, как вытащить своих друзей-магов из ментовки и при этом не поставить всю Москву на уши.
   Серега Медведев робко присел на краешек стула, его жена тихо вернулась к кухонному столу, а Михалыч достал сотовый телефон и стал быстро набирать чей-то номер. Там было занято. Повторив набор еще дважды, он в сердцах ругнулся по-азербайджански и сотворил магическое зеркало, через которое Серега, сидевший рядом, увидел чью-то квартиру и пожилого, высокого и сутулого мужчину, который что-то кричал в телефонную трубку. Его удивительный гость и спаситель сделал рукой плавное движение и мужчина, несколько раз дунув в трубку, положил её на телефон. После этого гость семьи Медведевых дозвонился с первого захода и строго сказал в трубку:
   - Аркадий Борисыч, это Михалыч. У меня к тебе срочный и очень важный разговор. Бросай к черту все свои дела. Быстро одевайся и ровно через час выходи из дому. Возьми с собой свое служебное удостоверение и вообще лучше одень-ка свой парадный мундир и папаху, треба срочно послужить Родине. Кстати, Борисыч, звякни своим друзьям в управу, хай они тебе сводку происшествий по городу и области сообщат. Меня жутко интересует, что произошло сегодня ночью в ночном клубе "Мономах", а так же, что это за пожар с омоновцами случился сегодня утром в Каменках. Давай, Борисыч, действуй в темпе!
   Засунув телефон в карман куртки, Михалыч сказал:
   - Ребята, на чаепитие у нас всего десять минут. Нам нужно еще заехать за моим другом в Ясенево.
  
   Час спустя полковник ФСБ в отставке Аркадий Борисович Дрозд уже садился в темно-зеленый "Рейнджровер", подъехавший прямо к его подъезду. Полковник был одет в серую шинель, папаху и показался Сереге очень рассерженным. Едва поздоровавшись, он тут же набросился на Михалыча:
   - Саша, что это еще за номера такие? В кои веки раз мне повезло на действительно хорошую сделку, я уже собирался ехать к клиенту и везти его на склад, так на тебе, у тебя тут же что-то загорается в одном месте! Вот будет смеху, если благодаря тебе мне на старости лет начнут выговаривать за необязательность какие-то сопляки. А чего это ты вырядился, как какая-то шпана, дорогой мой? Не солидно, Саша, не солилно.
   Повернувшись к рассерженному полковнику, Михалыч положил ему руку на плечо и негромко сказал:
   - Борисыч, чем скорее ты мне поверишь, тем тебе же будет и легче. Сзади сидят двое ребят, еще полтора часа назад этому юноше было без малого сорок, а девушке тридцать пять лет. Теперь ты видишь перед собой юные цветущие лица. За ними сидит в багажнике ворон-гаруда, это крылатый убийца самого Создателя и мозгов у него ничуть не меньше, чем у тебя самого, а зовут его Конрад. Олежка, мой друг, я тебе про него как-то рассказывал, недавно побывал в Раю и только что оттуда вернулся в новой должности. Теперь он не мой зам, а Защитник Мироздания, я тоже, но иду вторым номером. Такие вот дела, старик. Через два часа ты тоже будешь у меня блестеть, как новая копейка, а сейчас нам нужно срочно вытащить из ментовки спутников Олега, которые прибыли вместе с ним из Рая. Они маги, как и я, но нам нельзя применять своих магических фокусов.
   Аркадий Борисович в ответ на эти слова матерно выругался и сделал попытку выйти из машины. Майор Серега немедленно пришел на помощь Михалычу и строго сказал:
   - Полковник, не дури! Вот, взгляни, это мой офицерский билет, мне его выдали взамен сгоревшего в Чечне. Таким я был еще сегодня ночью. А часов в пять утра три отморозка из отряда Васьки Федорчука прокрались в нашу квартиру, перебили мне хребет, пока я спал, потом на моих глазах сначала изнасиловали, а потом и убили мою жену, Ольгу. Жестоко, убили, нехорошо. Ножами резали, садисты. Потом они и мне горлянку перепилили, медленно так, посмеиваясь. Ну, а часа полтора назад твой друг не только вернул нас с того света, но даже и молодость нам вернул. Если хочешь, моя Оленька прямо на этой дорожке тебе сейчас обратное сальто с двумя пируэтами сделает, чтобы ты поверил своему другу, она ведь у меня когда-то мастером спорта была по спортивной акробатике. Так что не дури, полковник, я тебе правду говорю, клянусь жизнью своей дочери!
   Свою лепту внес и Конрад, который как-то умудрился взобраться на спинку заднего сиденья джипа и, вытянув шею чуть ли не к полковничьей папахе, каркнул и попросил:
   - Мессир, можно я клюну этого упрямого болвана? Может тогда он поймет, что ему говорят чистую правду?
   - Нет, Конрад, не надо. Я сейчас попробую Борисычу показать русалочку Олесю. Может быть, увидев её одним глазком он сам поймет, что всем мои слова это действительно правда?
   Михалыч немедленно сориентировался на местности и сотворил маленькое магическое зеркальце, которое без труда проникло в камеру-отстойник для задержанных. Там находилось десятка два женщин, большая часть которых, увы, вызывала только одним своим внешним видом далеко не самые лучшие чувства. Однако, среди них было шесть таких удивительных красавиц, что Аркадий Борисович просто опешил, хотя и видел их через круглый экран диаметром всего лишь в тридцать сантиметров. Приблизив магическое зеркало к голове одной из них, его друг что-то тихо пробормотал себе под нос, а затем негромко сказал:
   - Ниэль, душа моя, это я, Михалыч. Мне срочно нужна ваша помощь!
   Из круглого экрана, висящего прямо перед лобовым стеклом, донесся негромкий приятный голос:
   - Приказывайте, мессир, мы все немедленно выполним.
   - Ниэль, скажи, за вами кто-нибудь из ваших охранников сейчас наблюдает? - Быстро спросил Михалыч.
   Девушка не поворачивая головы ответила:
   - Нет, мессир. Сейчас никто.
   - Хорошо, тогда вы все встаньте так, чтобы загородить от всех малышку Олесю. Мне нужно показать нашу прелестную русалочку одному вредному старикану, который мне чертовски нужен. Он может в пять минут выдернуть вас из этого обезьянника, но никак не хочет поверить в то, что вы прибыли вместе с Олежкой из Парадиз Ланда. Такой вот у меня упертый и вредный друг. Может быть взглянув на Олесю одним глазком он сам поймет, что таких девушек на Земле просто не может быть. Кстати, Ниэль, можешь и сама сказать ему пару ласковых слов, этого старого и упрямого черта зовут Аркаша.
   Аркадий Борисович немедленно оскорбился:
   - Саша, я не такой уж и старый, мне всего пятьдесят шесть.
   Ниэль повернулась к ним лицом и сказала очень нежным и ласковым голосом:
   - Сэр Аркаша, мессир говорит вам чистую правду, а сейчас вы увидите нашу подругу, юную русалочку Олесю.
   Девушка в норковой шубке, голова которой была повязана большой цветастой шалью, немедленно отошла в угол, а её подруги плечом к плечу встали перед ней образовав живую ширму, одетую в дорогие, роскошные меха, совершенно неуместные в этом грязном, заплеванном отстойнике. Магическое зеркало, повинуясь своему творцу, переместилось поближе к миниатюрной девушке и резко увеличилось в размерах, сделавшись размером от пола и до потолка машины. Теперь девушка была видна во весь рост и то, что произошло дальше, буквально изумило Аркадия Борисовича и привело его в невероятное волнение.
   Каким-то неведомым для него образом и длинная норковая шубка, и цветастый платок, да, и все прочие одежды, которые были надеты на этой девушке, мгновенно исчезли. Аркадий Борисович, вдруг, увидел пред собой нагую девушку такой поразительной и совершенно неземной красоты, что даже невольно вздрогнул. К тому же у девушки все волосы были невероятно-синего цвета, а тело светилось изнутри. Русалочка, нисколько не стесняясь своей наготы, чуть повела плечами, тряхнула своей прелестной головкой и, улыбаясь нежной улыбкой, которая просто сияла на её фарфоровом, очаровательном личике японской куколки, сказала тихим и просящим звенящим, словно серебряный колокольчик, голоском:
   - Милорд, ваш друг действительно Защитник Мироздания и наш повелитель. Мессир не обманывает вас, мы и правда недавно прибыли в Зазеркалье из Парадиз Ланда, который вы, благородные русичи, наши далекие потомки, называете Раем. Милорд мне очень не хочется и дальше находиться в этом ужасном, зловонном узилище. Здесь нас окружают злые и бессердечные женщины, которые постоянно насмехаются над нами и ругаются грязными словами. Помогите нам выбраться отсюда, милорд. Прошу вас.
   Реакция Аркадия Борисовича была немедленной и очень резкой. Наклонившись вперед, он тут же сказал:
   - Олеся, девочка моя, через полчаса я буду в этом отделении милиции и не оставлю там камня на камне. Потерпи еще немного, моя дорогая, мы уже едем к вам.
   Магическое зеркало мгновенно исчезло и Михалыч, весело рассмеявшись, громко сказал:
   - Эк, тебя растопырило, Борисыч! Ты прямо весь аж вздулся! Но учти, у Олеси есть уже кавалер, благородный рыцарь сэр Харальд Светлый. Так что тебе придется удовлетвориться лишь созерцанием её красоты.
   - Господи, да, неужели на свете может быть такая неописуемая красота? - Донесся сзади голос Оленьки.
   Михалыч покивал головой и с довольной улыбкой ответил жене майора Сереги:
   - Оленька, если судить по тому, с чем я уже успел ознакомиться, мы еще насмотримся и не таких красот, ведь эти девушки прибыли на Землю прямиком из Рая. - Хлопнув же Аркадия Борисовича по колену он озабоченно сказал - Товарищ полковник, каковы будут наши дальнейшие действия? Давай, Аркаша, командуй, я весь внемлю твоим мудрым приказам!
   Полковник Дрозд, сняв с головы свою новенькую каракулевую папаху, которую ему подарили в связи с выходом в отставку сослуживцы, сурово нахмурил свои кустистые брови и пожевал губами. Резко повернувшись к своему шустрому другу, он спросил его весело и шутливо:
   - Михалыч, а у тебэ сотовый телефон е?
   - А як же!
   - А бабки, е?
   - А як же!
   - А много бабок у тебэ е, сынку?
   - А скоко хош, батька, хоть лимон баксов!
   Аркадий Борисович рассмеялся и сказал уже без малейшей тени игры и наигранной веселости:
   - Ну, что же, тогда наша с тобой задача значительно упрощается. Есть у меня один знакомый генерал из ныне действующих, он сейчас как раз курирует направление борьбы с оргпреступностью. Ему то я и звякну.
   Взяв в руки сотовый телефон, Аркадий Борисович хитро подмигнул Михалычу и набрал номер. Генерал был на месте и тут же поднял трубку. Полковник бодрым и веселым голосом поприветствовал его:
   - Семен Игнатович, желаю здравствовать! Как там служба идет, как жена, как дети и внуки?
   Генерал несколько минут говорил что-то своему старому знакомому и, видимо, на что-то жаловался. Аркадий Борисович коротко поддакивал ему и когда его собеседник умолк, немедленно принялся втолковывать ему:
   - Семен Игнатович, просьба у меня к тебе есть. Тут ко мне недавно друзья приехали из провинции, отдохнуть, Новый год в столице встретить. Так вот, Семен Игнатович, нехорошо их Москва встретила. Пошли они в клуб "Мономах" потанцевать, ребята они молодые, резвые, а тут, как на грех, какие-то бандиты решили на этот клуб наехать, молодежь пограбить. В общем мои друзья их всех и положили на пол. Ну, а когда все было уже тихо, подъехал рубоповский спецназ и вместо того, чтобы сказать ребятам спасибо, к стене их поставил, а потом и вовсе в отделение сдал. Дело им теперь шьют, Семен Игнатович и дело серьезное, пытаются представить все так, будто в клубе имела место быть самая обычная бандитская разборка. Ты бы послал туда своих архаровцев, чтобы окончательно расставить все точки над "и". Ну, а я уж так буду тебе за это благодарен, что и словами не описать. Ты себе даже и представить того не можешь, как я буду тебе благодарен, ведь ради этих ребят мне ничего не жалко, лишь бы избавить их поскорее от всяческих хлопот с адвокатами, да, судьями. Недосуг им такой ерундой заниматься в престольной.
   Похоже, что генерала сразу же заинтересовали размеры благодарности Аркадия Борисовича, на полное описание которой у полковника даже не нашлось слов, так как он сразу же тихонько сказал в трубку:
   - Пятнадцать.
   Видимо, генералу этого показалось мало. Послушав его еще минуты три, Аркадий Борисович все так же тихо сказал.
   - Хорошо, семнадцать.
   Михалыч, яростно жестикулируя, тихо прошептал:
   - Дай ему сто, Аркадий.
   Полковник Дрозд строго взглянул на своего друга и погрозил ему пальцем, чтобы тот не вмешивался. Послушав еще несколько минут причитания генерала он, с явной, неохотой, наконец, согласился с его доводами и сказал:
   - Ладно, Семен Игнатович, договорились. Присылай ко мне своего адъютанта, я буду ждать его прямо возле отделения милиции в темно-зеленом "Ренйджровере" с областными номерами. - Закрыв крышку телефона он облегченно вздохнул и сказал своему другу - Готовь двадцать тысяч долларов, Саша, группа уже выезжает. Эти ребята сейчас ментов крепко натянут. Очень крепко. Из-за их действий у генерала телефон уже до красна раскалился. Кстати, за твоих друзей ходатайствовали несколько известных адвокатов, пара банкиров и даже один депутат Госдумы. Видно они здорово понравились тем ребятам, кто в тот вечер в этом "Мономахе" отдыхал.
   В три часа сорок минут вся команда была в сборе и Михалыч в небольшом ресторанчике, куда они зашли, представлял райским небожителям их новых товарищей. Маленькая русалочка, благодаря их спасителя, пылко расцеловала Аркадия Борисовича и тот выглядел совершенно счастливым. Впервые за долгое время Михалыч видел своего друга не только веселым, но и смеющимся. Чуть больше двух лет назад у полковника погибли в автокатастрофе жена, сын и невестка, которая была на седьмом месяце беременности. Эта трагедия в один день сделала из цветущего мужчины старика.
   Михалыч легко читал мысли своего друга и знал, что более всего он мечтает найти в Раю, который все отчего-то называли Парадиз Ландом, своих близких. Поскольку ему уже было кое-что известно об облаках, окутавших гору Обитель Бога, он, положив руку на плечо своего друга, тихо сказал:
   - Борисыч, извини, что я читаю твои мысли, но души твоих близких уже находятся в таком месте, где тебе уже не удастся с ними встретиться. Увы, но это так.
   Аркадий Борисович от этих слов вздрогнул, как от удара, но Айрис, которая сидела рядом с ним, вдруг, возразила ему:
   - Нет, мессир, это не так. Если души близких нашего друга еще находятся в Чистилище или в Храме Познания, то Защитник Ольгерд сможет вывести их оттуда, а мы уж постараемся дать им новые тела, красивые, сильные и молодые. Так что, сэр Аркаша, вы имеете шанс снова встретиться с теми, кого потеряли и даже со своим еще не рожденным внуком, если это перворожденная душа.
   В глазах пожилого человека заблестели слезы и он хотел что-то сказать, но только махнул рукой и в этом жесте не было отчаяния. Просто он побоялся того, что его голос дрогнет, а он вовсе не хотел, чтобы всем была видна его слабость. Пользуясь моментом, что все замолчали, Михалыч негромко сказал:
   - Так, друзья мои, пора срочно приниматься за работу. Нам нужно найти место для ночлега, так как базу в Каменках мы потеряли. Впрочем, я не очень об этом жалею, в городе мне больше нравится жить. Сейчас мы разделимся, Серега, Харальд, Роже и Добрыня с Жоржем поедут со мной, нам нужно разобраться с нашими врагами, а вы все же постарайтесь найти какой-нибудь особняк в центре Москвы.
   Аркадий Борисович, который задумчиво глядел на свои руки, тут же встрепенулся и быстро сказал:
   - Саша, скажи, а тебе подойдет бывший дворец князя Головина? Он находится неподалеку от Красных Ворот, место там довольно тихое, уединенное. Имеется даже большой, но заброшенный парк. Правда, здание дворца находится в довольно неприглядном виде, но зато я могу быстро договориться с его владельцами и уже сегодня вы сможете въехать в него.
   Айрис, от избытка чувств, тут же поцеловала пожилого мужчину в щеку и воскликнула:
   - Сэр Аркаша, вы чудо! Для нас не составит никакого труда в считанные часы восстановить этот дворец.
   Михалыч тут же уточнил слова друга:
   - Мы, въедем, Борисыч. Мы. Как только ты решишь все дела с владельцами, немедленно поезжай с Айрис к себе домой, она поможет тебе собрать весь твой скарб и перевезет его на нашу новую базу. Теперь старина, у тебя начинается новая жизнь, куда более интересная, чем раньше. - Специально же для небожительницы он сделал разъяснение - Айрис, все, больше никакой самодеятельности с замками и дворцами. Для ремонта фасада мы наймем каких-либо турок или финнов и они будут вести его очень долго. Ну, а то, что вы сделаете внутри, это уже только нас одних касается. Нам нужно тщательнее маскироваться хотя бы для того, чтобы больше не допускать таких обидных проколов.
   Говоря таким образом, сам он, тем не менее, уже собирался предпринять следующую акцию, которая никак уж не могла быть названа осторожной. Наоборот, она должна была вызвать впоследствии множество кривотолков и пересудов. Правда, провести он её собирался поздно ночью, а до тех пор хотел посетить фирму, в которой раньше работал и хотя бы одно дело довести до конца. Для этого ему даже не пришлось ни с кем созваниваться специально. Вставая из-за стола, он уже собрался было направиться к выходу, как его остановил Харальд и негромко попросил его:
   - Мессир, позволь мне и Олесе отлучиться, совсем ненадолго. - Не дожидаясь вопроса своего босса, он пояснил - Мессир, сегодня я столкнулся с одним человеком, который проявлял ничем не объяснимую жестокость по отношению к людям. Конечно, я прекрасно понимаю, что люди имеют право на проявление эмоций, в том числе они имеют право на гнев и даже жестокость, но одно дело, когда это проявляется в отношении врага на поле битвы и совсем другое, проявлять жестокость по отношению к совершенно невинным людям. Я пометил этого человека своим магическим заклинанием и теперь легко найду его, чтобы Олеся наложила на него свои чары. Мы с Олесей хотим заставить этого человека почувствовать, что такое страх, а затем сделать так, чтобы он стал самым ревностным защитником униженных и оскорбленных, пусть и против своей воли. Мессир, ты позволишь сделать это?
   Как это не было странно, но телепатия в отношении своих друзей и спутников проявлялась только тогда, когда они, как бы обращались к нему с вопросом, просьбой или возражением. Так было и сейчас. Михалыч неприятно поежился, представив себе то, что ожидает типа, позволившего себе избивать Харальда и Роже резиновой дубинкой в то время, когда они стояли в раскорячку возле стены, пробитой пулями. Тем более, что к делу собиралась подключиться русалочка. Поэтому он, страдальчески сморщившись, плаксивым голосом сказал:
   - Сэр Харальд, а может быть Роже возьмет и просто набьет этому придурку морду? - Однако, видя праведный огонь, горящий в глазах доблестного рыцаря, он махнул рукой и сказал - Ладно, ребята, действуйте. Только Харальд, давай договоримся так, я тут давеча придумал одно мудреное заклинание, которое, как мне кажется, никогда не даст человеку проболтаться. Ни устно, ни письменно, ни даже под гипнозом, вот посмотри.
   Михалыч немедленно начертал сигаретой в воздухе сложную геометрическую фигуру, заставил её засиять тревожным, фиолетовым цветом и вспыхнуть ядовито желтыми формулами. Все маги тотчас окружили эту магическую конструкцию и, закивав головами, приветствовали её появление одобрительными возгласами. Сидония тотчас сказала:
   - Мессир, вы создали невероятно изощренную магическую формулу и нам её следует держать в тайне. Это очень мощное и сильное оружие, которое будет действовать даже против самых опытных магов. Помните это.
   После этих слов все принялись одеваться и быстро покинули ресторанчик, официантки которого так и не поняли, как же это получилось так, что после такого количества посетителей на столе, вдруг, осталась абсолютно чистая посуда и пепельницы. Вместе с тем они удивлялись еще и тому, что в течение всего того времени, что они обедали, в зале стояла почти полная тишина. К тому же гости сделали большой заказ, выпили несколько бутылок самых дорогих напитков и при этом были необычайно щедры на чаевые.
  
   Тем временем на город стала опускаться зимняя ночь. Было уже полшестого вечера. Зажглись фонари, в свете которых городские улицы, огороженные баррикадами грязного снега, сделались какими-то ирреальными, фантастическими декорациями, на фоне которых должна была разыграться какая-то сложная трагикомедия с элементами фарса. Сценарий этого сложного действа писался прямо на ходу и в нем было очень много места для любых, подчас самых невероятных импровизаций. Вот только актеры в этом фантастическом спектакле не играли свои роли, а жили и жили они по разному.
   Кто-то просто хотел выжить, кто-то желал возвыситься, но были и такие актеры, которых просто подхватил мощный водоворот событий и они уже не могли из него вырваться. Именно актером последнего вида и ощущал себя Александр Михайлович Окунев. Ему было жутко и весело. Жутко от того, что он вершил судьбы людей и весло потому, что он впервые чувствовал себя активной личностью и был способен сделать что-то действительно стоящее, важное для множества людей. Вместе с тем он понимал и всю меру своей ответственности. Пожалуй, быть Демиургом было все-таки намного легче, чем Защитником Мироздания. На той работе хотя бы было гораздо больше вариантов созидания.
   Думая о том, как молодые люди отнесутся к его предложению, Михалыч ловко маневрировал в плотном потоке машин. Метель, основательно засыпавшая город снегом, создала много проблем дорожникам, которые успели расчистить лишь основные городские магистрали. Всяческие улочки и переулки, не укатанные колесами машин, были почти не проходимы для легковушек, но мощный "Рейнджровер" легко преодолевал метровые снежные сугробы и Михалычу не составило особого труда проехать к офису своей бывшей фирмы, расположенному в полуподвальном помещении большого, мрачного здания, выкрашенного в унылый серый цвет, словно это был военный корабль.
   План был очень прост. Михалыч был знаком с одним ученым, работавшим в институте, который занимался когда-то компьютерными разработками. Сам институт давно дышал на ладан, но вот ученые, которые в нем работали, воистину, были на пороге очень крупного прорыва в области оптоэлектроники. Если бы кто-то взялся профинансировать их работы, то через года три, максимум четыре, они создали бы такой суперкомпьютер, который смог бы выполнять до сорока триллионов операций в секунду. Для этого ученым нужно было немногое, материально-техническая база, бесперебойное финансирование и хороший менеджмент.
   Виктор и его друг Дима не смотря на все их дурацкие ухмылочки и развязное поведение были толковыми ребятами. Оба хорошо и бойко говорили по-английски, были настойчивыми и требовательными, как к своим подчиненным, так и к себе и у Михалыча было достаточно много оснований для того, чтобы дать обоим парням хороший шанс преуспеть в жизни по-настоящему. Главное, чтобы они не лезли в науку и обеспечивали разработчиков всем необходимым.
   В офисе, в который он вошел, как к себе домой, не смотря на то, что до конца рабочего дня оставалось около часа, было меньше половины сотрудников. Заглянув в первую же комнату, обитатели которой занимались торговлей лечебным бельем, трое молодых парней и женщина средних лет, сидевшие с кислыми физиономиями, сразу же оживились. Они, поначалу, решили, что Михалыч передумал и вернулся на фирму, но узнав о том, что он всего лишь зашел попрощаться с ними, снова приуныли.
   С этим отделом финансовый директор фирмы почти не имел никаких прямых взаимоотношений, но именно при его содействии фирма получала на консигнацию турецкое белье из ангоры, которое расходилось довольно бойко. Теперь же дело, весьма неплохо кормившее почти полтора десятка человек, грозило лопнуть, ведь это именно финансовый директор всяческими путями добывал банковские гарантии, под которые турки отважно поставляли свой товар в Россию. Маргарита Николаевна та и вовсе считала, что уже в следующем месяце они могут остаться как без товара, так и без зарплаты.
   Виктор и Дима, как это подсказали Михалычу его новые способности к телепатии, стоило ему только выйти из автомобиля, тоже были в подавленном, если не просто в паническом, настроении. Правда, в отличие от других сотрудников фирмы, у её хозяев было к тому гораздо больше оснований. В кабинете генерального директора по-хозяйски расположились трое бандитов, которые усиленно пропесочивали молодых людей совершенно не обращая внимания на их робкие попытки сказать хоть что-либо в ответ. Ребятам ставилось в вину то, что они совершенно не желают входить в тяжелое, чуть ли не бедственное, положение бандитов, которые уже целых четыре года так хорошо к ним относились, буквально холили и пестовали.
   Особенно усердствовал некий Николай Нанишвили, который был лет на пятнадцать старше двух бывших уголовников, руки которых были сплошь покрыты татуировками, свидетельствующих о том, что не смотря на свои довольно молодые годы, а им было лишь немногим больше тридцати, у каждого было по несколько ходок. Бандиты, частенько навещавшие Виктора и Диму, временами смущались от его резких, грубых наскоков, но послушно и тщательно ему подыгрывали.
   Этот крепко сбитый тип с лысиной и поломанными ушами, одетый весьма скромно и неброско, был в недавнем прошлом борцом и даже чемпионом мира и хотя никогда не сидел, в своем преступном сообществе был в большом авторитете и являлся бригадиром. Был он очень жаден, беспринципен, нахален и, как это ни странно, очень весел. Ему нравилось с невинной ухмылкой унижать людей, а намеками и недомолвками заставлять их испытывать не только страх, но еще и чувство стыда за этот страх. Собственно, само появление Наны в фирме Виктора и Димы, было обусловлено только тем, что он решил преподать своим подручным наглядный урок того, как они должны были работать с коммерсантами, чтобы ласково и нежно выдавливать из них бабки.
   Входя в сопровождении своих очень молодых на вид, но могучих спутников, в большую комнату, где на полках лежали образцы товаров, которыми приторговывала их фирма, Михалычу сразу бросились в глаза четверо наглых, развязных, накачанных парней, числившихся у Наны в быках-телохранителях, одетых в спортивные костюмы и кожаные куртки. Трое азартно играли на компьютерах в тетрис, а четвертый, небрежно поигрывая ножом-бабочкой, заигрывал с девушкой, недавно принятой на работу офис-менеджером. Скромная, но довольно рослая девчушка лет семнадцати в черной бандане, сером пушистом свитере и черных джинсах была совсем не рада тому, что ей оказывал знаки внимания громила с перебитым носом и изуродованными ушами, похожими на капустные листья. Посмотрев на это весьма неприглядное и совершенно нежелательное украшение интерьера офиса, Михалыч негромким голосом распорядился:
   - Парни, вышвырните этих молодчиков вон и, пожалуйста, сделайте так, чтобы они уже больше никогда и ни к кому не подходили с какими бы то ни было требованиями. Можете при этом не очень-то стесняться в выборе средств, чтобы внушить им такие мысли.
   Майор Серега шагнул было к одному из этих типов, но того жестом остановил Жорж. Повернувшись лицом к тому быку, который доставал девушку, он прошептал несколько фраз на латыни и громила покорно встал и тихонечко направился к выходу. То же самое проделали и остальные пришельцы из Рая, так что, к явному огорчению Сереги, ему даже не пришлось пустить в ход свои пудовые кулаки, которые у того чесались ровно с той самой минуты, как он вернулся из небытия. Все произошло очень тихо и практически без каких-либо хлопот. Впрочем, выйдя из комнаты телохранители Наны пошли все быстрее и быстрее, а выбравшись из офиса, позабыв о своей машине, они с такой скоростью рванули в темноту, словно за ними гнались черти с вилами наперевес.
   Вряд ли магические чары, наложенные друзьями Михалыча на этих битюгов и внушившие им такой панический ужас, могли продержаться более полутора, двух лет, но вот в течение этого срока им уже точно не придет в голову вернуться к своему прежнему роду занятий. Как раз это магические заклинания гарантировали полностью. К тому же с такой крутой магией было уже не по силам справиться всяким мелкотравчатым колдунам и ведьмам, оккупировавшим всю Москву и её окрестности. Тут спасовал бы даже матерый маг из Парадиз Ланда, ведь магию творили четверо Верховных магов, жутко разозлившихся на всю московскую братву из-за своей восьмичасовой отсидки в милицейском отстойнике.
   Девушка вздохнула с облегчением, хотя совершенно ничего не поняла, так как даже не расслышала слов Михалыча. Финансового директора их фирмы она узнала сразу, хотя и удивилась тому, что тот, одевшись в дорогой, байкерский наряд, стал намного стройнее и, вроде бы как-то моложе. Она смотрела на него и второго молодого байкера с черными усами и бородкой клинышком восхищенными глазами, но Михалычу сразу стало ясно, что вовсе не они, а именно их косые куртки ей понравились. Свой мотоцикл, хотя это была старенькая "Ява", у Лизы уже был, но о такой шикарной косой коже она даже и не мечтала.
   Проникнув в мысли девушки, Михалыч, подивившись их скромности, отчего-то захотел сделать широкий жест. Наклонившись над её столом, он взял авторучку, написал на ярко-зеленом листке адрес авторынка и номер контейнера, в котором он оставил мотоцикл ангела Михаила-младшего, после чего снял с себя кожаную куртку и, протянув её девушке, сказал:
   - А, ну-ка, примерь эту косуху, Лизок.
   Девушка, с сомнением глядя на крепкого мужчину, одетого в кожаные джинсы и сине-черную, теплую байковую рубаху, даже не поверила своим глазам, что за несколько дней можно так сильно похудеть. Однако, черная куртка её интересовала гораздо больше, чем то, как их финансовый директор сбросил лишний вес. Она взяла куртку и, посмотрев на свой длинный, серый свитер, решительно сняла его. Под свитером на девушке была черная майка, которая обтягивала пышную грудь. Надев на себя куртку, которая пришлась ей точно впору, она бросилась к витрине, чтобы полюбоваться на свое отражение в зеркалах, а Михалыч тем временем достал из сумочки девушки её паспорт, и пока она рассматривала подарок, быстро превратил чистый лист бумаги в доверенность на новенький мотоцикл модели "Харлей-Давидсон".
   На доверенность он наложил магическое заклятье, которое должно было внушать гаишникам почтение не только к самой этой бумаге, но и к её владелице. Подойдя к девушке, Михалыч протянул ей доверенность, зеленый листок с адресом и сказал:
   - Лизонька, у меня сегодня очень хорошее настроение. Позавчера я сбросил за день добрых полцентнера лишнего веса и получил отличное известие от нашего коммерческого директора, Олега Михайловича, сегодня у меня и вовсе был чудесный день, а потому я хочу сделать подарок и тебе. Поезжай завтра по этому адресу и забери у ребят, которые торгуют моторным маслом, мой мотоцикл, а это доверенность, оформленная на тебя. Думаю, что он тебе очень понравится, не машина, а зверь! К тому же полностью подготовлена к московской зиме, но ты лучше потерпи до весны, а уж потом гоняй на ней по Москве. Ключи от него лежат у тебя в правом кармане твоей куртки. - Поворачиваясь к ангелу, он спросил его - Как ты думаешь, Мишель, такой девушке, как наша Лизонька, подойдет красивый, большой, черный американский мотоцикл?
   Ангел счастливо заулыбался и немедленно ответил густым и сочным баритоном:
   - О, мессир, Лиза будет выглядеть за рулем этой мощной машины просто очаровательно!
   Девушка, прочитав в доверенности название автотранспортного средства, пришла в изумление, ведь даже у знаменитого Хирурга была модель попроще, да, и подешевле. Запустив руку в карман куртки и обнаружив в нем брелок с ключами, она подбежала к Михалычу и звонко расцеловала его в обе щеки, чем заставила его молодых спутников громко и добродушно рассмеяться. Щедрый финансовый директор, в ответ, по-отечески поцеловал девушку в лоб и напутственно сказал:
   - Только чур не гонять!
   Счастливая девушка схватила свою сумочку и тут же убежала прочь радостно смеясь, даже забыв про свой свитер и пальтишко. Ангел подошел к своему шефу и слегка наклонившись к его уху, негромко сказал:
   - Мессир, в мотоцикл заложено слишком много магии и мне следует чуть-чуть упростить магический заговор, чтобы эта юная девушка и особенно все её друзья, не подумали о тебе чего-нибудь лишнего.
   - Вот и займись этим, Мишель. - Ответил ему Михалыч и немедленно сотворил небольшое магическое зеркало, нацеленное на внутреннее пространство морского контейнера.
   После этого он прошел в свой кабинет, достал из шкафа свою суконную куртку, набросил себе на плечи и превратил её и все свои остальные, совершенно непрезентабельные одежды, в дорогой, модный костюм. С легкой улыбкой он пересек большую комнату и твердой рукой открыл дверь, за которой бандитский бригадир по кличке Нана издевался над двумя пацанами. Не поприветствовав никого, он молча подошел к этому типу, который нагло развалился в кресле и, крепко ухватив его за шиворот, рывком поставил на ноги. Глядя на него с презрительной усмешкой, он сказал:
   - Дергай отсюда, гнида ушастая! - Выталкивая бандита в шею, он попросил сэра Харальда Светлого - Харальд, будь добр, засунь этого негодяя в багажник моего джипа, пусть Конрад проведет с ним воспитательную беседу.
   Для того, чтобы превратить Нану из героя в жалкое, трусливо скулящее ничтожество, ему даже не пришлось применять магию. Вполне хватило одной только решительности и элементарной физической силы. Подсаживаясь к столу, он сказал:
   - Виктор, сядь пожалуйста на свое законное место. - Пристально глядя на двух, не на шутку струхнувших, уголовников, сидящих напротив него, он добавил - А с вами, господа бандиты, я собираюсь все-таки поговорить несколько минут прежде, чем вам будет позволено удалиться.
   Молодой парень, который уже вообще был не рад тому, что занялся бизнесом, не знал что ему и подумать. Сев за стол, он принялся судорожно переставлять на нем канцелярские принадлежности. Увидев, что страница его еженедельника разрисована каракулями Наны, он с гневом выдрал её и, яростно скомкав, выбросил в мусорную корзину. В этот момент в кабинет вошли Добрыня и Михаил. Ангел, пристально посмотрев на двух уголовников, угрюмо поинтересовался:
   - Мессир, а с этими двумя что делать? Может быть тоже отдать их Конраду для беседы?
   - Нет, Мишель. Не стоит. Хотя они и кичатся своим уголовным прошлым, на самом деле они плохо спят ночами, их мучают кошмары и они сами не рады тому, что пошли по этой кривой дорожке. Так что у них еще есть шанс наладить свою жизнь, хотя это и будет для них весьма непростым делом. Поэтому я их отпускаю, ну, а уж тебе самому решать, какие напутственные слова ты им скажешь.
   Ангел негромко проворчал:
   - Ох, уж, мне эта человеческая доброта. Делать мне больше нечего, как воспитывать этих великовозрастных дурней.
   Тем не менее он больше не сказал ни слова и вместе с Добрыней молча сопроводил обоих уголовников к выходу, оставив Михалыча наедине с его бывшими боссами. Тот, строго посмотрев на молодых людей, вдруг, весело улыбнулся и добродушным тоном спросил:
   - Ну, что, ребята, теперь, надеюсь, вы согласитесь работать под моей крышей? - Побарабанив пальцами по столу, он добавил - В отличие от бандитов, я никогда не буду требовать с вас долю, но обеспечу вам не только надежную охрану вашего бизнеса, но и помогу с деньгами. Вот только требования у меня будут очень жесткие: исправно платить все налоги, не заниматься никакими аферами и вести все дела предельно честно, а самое главное, я хочу чтобы вы в первую очередь служили своей стране и прогрессу, а уж потом думали о прибыли, ну, и еще достойно оплачивали труд людей, которые станут на вас работать.
   После такого бойкого вступления, которое Виктор и Дмитрий встретили скептическими улыбками, их бывший финансовый директор довольно подробно рассказал молодежи о своей затее с новым суперкомпьютером. Как это ни странно, но Дима, который разбирался в компьютерах куда меньше своего друга, бывшего специалистом как раз в этой области, сразу же загорелся этой идеей. Впрочем, может быть именно потому, что Виктор имел четкое представление об этом техническом продукте, он и смотрел на все скептически. Однако вовсе не вопрос технических трудностей волновал этого парня более всего. Насмешливо глянув на Михалыча, он сказал, впервые называя его по имени отчеству полностью и обращаясь на вы:
   - Александр Михайлович, то что вы нам предлагаете, совершенно не реально. Нет, не из-за технических или финансовых трудностей. Просто ваши требования невыполнимы. В этой стране нельзя работать честно! Если мы будем платить все налоги и при этом умудряться получать прибыль, нас просто сожрут всякие чиновники, которые тут же навалятся на нас с проверками, если мы не будем давать им взятки. А лицензии? Это же вообще какой-то ужас! Нет, Александр Михайлович, мы просто это не потянем!
   Однако Михалыч смотрел на это иначе.
   - Ребятушки не волнуйтесь. Все будет тик-ток, я дам вам одного специалиста, очаровательную девушку, она юрист по образованию и все вам устроит самым наилучшим образом. Ваше дело наладить работу. Возьмете в аренду весь институт целиком, переведете в свой штат всех тех сотрудников, которые не будут бить баклуши, получите кредит лет на десять от западного банка и будете спокойно на нем работать. Главное, чтобы вы составили толковый бизнес-план и организовали все дело, а все остальное будет зависеть только от избыточного финансирования. Понимаете, парни, нашей стране действительно нужен этот суперкомпьютер. Без него в двадцать первом веке вам хана. Ну, сколько еще будет длиться этот бардак? До следующих выборов нам жить еще три года, ну не повезет нам с президентом на них, тогда максимум семь лет, но ведь рано или поздно народ поймет, за кого ему надо голосовать! Так давайте же вместе сделаем шаг хоть в одном направление, чтобы потом не было поздно! Ведь если и эта разработка уплывет на запад, то эта страна уже никогда не сможет иметь своего собственного суперкомпьютера, а это означает, что год от года будет ослабевать наша оборона, да, и фундаментальная наука без него тоже захиреет. Дня через три-четыре я вручу вам в руки банковскую гарантию какого-нибудь крупного, европейского банка, скажем на триста миллионов долларов. Этого вам вполне хватит для того, чтобы начать переговоры с чиновниками в московском правительстве, хотя с разработчиками вы должны встретиться уже завтра и убедить их в том, что именно вы сможете решить все их проблемы.
   Дмитрий, посмотрев на своего друга, негромко сказал:
   - Витек, с тобой или без тебя, а я за это дело берусь. Не знаю почему, но я отчего-то верю Михалычу.
   - Димон, так разве я против? Я в этом институте был как то пару раз, там мужики с мозгами, они такие корки мочат, что только держись! Если они и правда могут за три года камень слепить, то тогда и айбиэм и моторолла будут в жопе. Мы ведь только в железе отстали, а программы мы пишем будь здоров, старику Воротову такие даже и не снились. - Повернувшись к застрельщику этого начинания, Виктор сказал - Михалыч, тут только одно но, такие компьютеры никогда не окупаются. Если их продавать по рыночной стоимости, то только американцы, ну, еще может быть немцы смогут купить три, максимум пять штук, наши такую цену не потянут. Ведь каждый такой компьютер будет стоить миллионов сорок, а то и все сто. Так что бабки мы не скоро отобьем.
   - Витюша, хрен с ними с бабками. Это моя проблема и я сделаю так, что вам его и возвращать не придется, кину какой-нибудь американский банк и дело с концом. В мире вообще нет более благородного занятия, чем кидать американцев на бабки. Вы лучше хорошенько подумайте о бизнес-плане вашей фирмы. Вспомните, чему я вас учил все эти годы.
  
   Подробно обговорив со своими партнерами план создания нового, научно-производственного предприятия, которое должно было на самом деле заниматься разработками новой техники, в половине восьмого вечера Михалыч покинул кабинет своего бывшего босса и его партнера, с которыми он проработал почти полных четыре года. Настроение у него было отличное и стало еще лучше, когда он увидел в ассортиментном кабинете, служившим Виктору предбанником, своих спутников, которые над чем-то весело смеялись. В ответ на его внимательный взгляд, Серега тут же рассказал ему, над чем они хохотали, обратившись к Михалычу так, как ему того совершенно не хотелось:
   - Мессир, твои друзья действительно великие маги! Не знаю, что они там втолковывали этим синякам, но они не только ушли из офиса чуть ли не строевым шагом, но и стали розовые, что твои поросята с хоздвора. Все их татуировки просто исчезли сами собой. До чего же занятная это штука, магия! Никогда бы не подумал, что таких оторв можно пронять хоть чем-либо, кроме хорошего дрына! Ан нет, эти бандюки прямо-таки преобразились и ушли отсюда совсем другими ребятами, даже спасибо нам сказали и велели непременно тебе кланяться.
   Немного огорчившись тому, что майор так быстро воспринял какие-то совершенно средневековые формы обращения, Михалыч с улыбкой кивнул головой и направился к выходу. В голове у него крутилась мысль, что от него, видимо, уже никогда не отклеится это словечко, как и то, что его друг, Олежка, также будет дергаться всякий раз, когда его будут обзывать повелителем. Подспудно он опасался, что такое исключительное подчеркивание их роли сможет нанести вред уже тем, что по прошествии времени они оба действительно начнут ощущать себя повелителями и, не дай Бог, начнут выяснять, кто из них двоих круче и главнее.
   Все вместе они вышли во двор, занесенный снегом. Неподалеку от входа в офис раздавались звонкие детские голоса. Несколько ребятишек слепили большую снежную бабу и теперь трудились над завершением её внешнего вида, но она у них почему-то была больше похожа на Майкла Джексона, чем на нормальную, русскую снежную бабу. Все у ребят получилось прекрасно, вот только гитара, слепленная из снега, никак не хотела держаться в руках кумира молодежи.
   Быстро перемахнув через снежные баррикады, воздвигнутые дворником, Михалыч, не обращая внимания на глубокий снег, подошел к пацанам и помог им завершить творение. Действуя то просто руками, то небольшой детской лопаткой, позаимствованной у одного из мальцов, а то и магией, он быстро придал снежной бабе не только более точное сходство с певцом, но и слегка заморозил и упрочнил снег. Вышло неплохо и, главное гитара, теперь держалась намного крепче. Улыбаясь он направился к своему джипу.
   Конрад уже провел с Наной политико-воспитательную беседу и тот стоял перед огромным, черным вороном с золотым клювом на коленях. В салоне машины было тепло, но бандит весь дрожал и стучал зубами, словно находился на льдине посреди бушующего океана. С него давно слетели спесь и нахальство и он уже проклинал все на свете и прежде всего то, что вообще занялся таким промыслом. Черный ворон успел не только рассказать ему про свои перья, острые как ножи, но и показать какова сила его клюва, для чего он перекусил им несколько железных деталей.
   Когда Михалыч открыл заднюю дверь, бандит, измученный ожиданием ужасной смерти, не выдержал и уткнулся лбом в пол у лап ворона. Конрад, каркнул у него над ухом и, ловко ухватив его клювом за воротник серого пиджака, заставил выпрямиться, после чего молча уставился на своего шефа. Тот пристальным, холодным и презрительным взглядом посмотрел на трясущегося от страха бандита и спросил у ворона:
   - Что скажешь, Конрад? Как ты посоветуешь мне поступить с этим мерзавцем?
   Переступая с лапы на лапу, ворон несколько раз щелкнул клювом, как кастаньетами и неуверенным голосом ответил:
   - Мессир, мне кажется, что как раз в этом случае я тебе не советчик. Это тебе дано проникнуть в сознание этого человека и понять его душу, а стало быть только ты волен принимать решение и выносить свой приговор. Если ты прикажешь мне убить этого гнусного негодяя, то я сделаю это без малейшего раздумья и какого-либо сожаления, быстро и решительно.
   Видимо, Конрад уже успел предупредить бандита о том, чтобы тот не смел раскрывать рта до тех пор, пока ему не разрешат говорить. Михалыч, который четко улавливал все мысли Николая Нанишвили, не имел никакого желания разговаривать с ним. Ему и так было все ясно. Однако, он не почувствовал никакого омерзения, касаясь души этого человека, ведь во всем, что не касалось манер, норм человеческих взаимоотношений и способов добывания денег, это был вполне обычный и даже довольно добродушный и веселый человек. Поэтому он сказал, с грустью обращаясь к ворону:
   - Конрад, пока что я не вижу оснований, чтобы отдавать тебе такой приказ. Этот человек хотя и вел неправедный образ жизни, все же еще не стал убийцей и душа его далеко не так отвратительна и мерзка, как об этом можно подумать. В нем в равной степени есть добро и зло. Если он сойдет с преступного пути, а он вполне искренне считает себя благородным разбойником, чего, как ты сам понимаешь, не бывает, то сможет явить людям те свои стороны, которые возвысят его душу. Так что мы отпустим его, мой друг и посмотрим на него, скажем, через год и если он не изменится, то тогда я приму решение. - Повернувшись к бандиту, Михалыч добавил примирительным тоном - Николай, сегодня ты должен сам решить, как тебе жить дальше. То, чем ты занимался раньше, лишь множило зло и укрепляло его позиции в этом мире. На тебя с завистью смотрели сотни молодых людей, твой пример воодушевлял их и они также мечтали жить за чужой счет и в итоге становились бандитами. Вот и попытайся теперь исправить все то, что ты натворил и запомни, я приду к тебе через год и потребую отчета, а теперь уезжай отсюда и хорошенько подумай, что тебе дороже, честное имя или дурная слава.
   Как только Нана, крестясь и бормоча что-то себе под нос выбрался из джипа и бегом бросился к своему автомобилю, Михалыч привел в порядок багажник, основательно изодранный Конрадом, аккуратно закрыл заднюю дверцу и сел в машину. Повернувшись к Сергею Медведеву, он сказал:
   - Ну, что, майор, теперь самое время навестить твоих старых знакомых. Наконец-то, этим гнусным скотам будет воздано по заслугам.
   На эти слова немедленно отреагировал Конрад, который громко воскликнул:
   - Мессир, а вот в этом случае я настойчиво советую тебе не торопиться с казнью! В твоих силах поймать этих негодяев, пленить и заточить в Кольцо Творения и именно это я и советую тебе сделать. Поверь мне на слово, мессир, первый Защитник Мироздания, Создатель Ольгерд, уже побеспокоился о том, как наказать этих выродков и наказание его, воистину, будет самым ужасным! Так что тебе не нужно торопиться с казнью и к тому же ты избавишь и себя, и твоего друга от лишних хлопот, ведь вам не придется потом разыскивать их черные души, которые сейчас пребывают в телах этих преступников и могут освободиться от материальных оков после их смерти.
   Слова Конрада поразили не только Михалыча, который действительно не знал как ему поступить, но, похоже, и Сергея. Так как тот растерянно посмотрел на него и сказал:
   - Мессир, мне кажется, что Конрад прав. Пусть уж лучше твой друг, Создатель Ольгерд решит что с ними делать.
   В ответ на это Михалыч только молча кивнул и повернул ключ в замке зажигания. В течение всего дня он не прерывал связи, которую установил с майором Федорчуком во время утреннего штурма коттеджа. Поэтому он знал, что этот оборотень сейчас находится в своем доме и что рядом с ним находятся трое его подручных. Майору удалось откреститься от всех подозрений, павших на него в связи взрывом и пожаром. Отправив своих бойцов на базу, он дождался не только приезда пожарных, но и осмотрел вместе с ними пепелище. Как это ни странно, но именно обугленные детские скелеты помогли ему оправдать свои действия, которые он предпринял, якобы, в связи с анонимным звонком. Это позволило ему уже к вечеру вернуться домой.
   Теперь, собравшись вчетвером, они проводили совещание и планировали, как им поскорее завершить начатое и принудить таможенника и его друга-коммерсанта к сотрудничеству, а точнее, как полностью обобрать их. По счастью они решили не откладывать этого и, созвонившись с обоими, договорились немедленно встретиться в загородном доме коммерсанта. Именно там Михалыч и намеревался накрыть всех мерзавцев.
   Поскольку загородный дом коммерческого директора был расположен всего в нескольких десятках километров от дома майора Федорчука, это не заняло много времени. На этот раз Защитник Мироздания не стал рисоваться, а поступил просто и без каких-либо особых затей. Дождавшись когда все соберутся вместе, он, подъезжая в это время к дворцу князя Головина, сотворил магическое зеркало, проник в дом и быстро обездвижил преступников голубым лучом. Спустя несколько секунд они находились в Кольце Творения и сбежать из него уже никак не могли.
   Когда они въехали в усадьбу, перед дворцом стояли автомобили его новых друзей. Аркадий Борисович слов на ветер не бросал и сумел быстро договориться обо всем. Хозяева были только рады сбагрить с рук свою недвижимость, доставлявшую им массу хлопот и то, что они получили на руки крупную сумму в долларах, решило все проблемы. Оставалось еще оформить документы, но это можно было сделать и позднее, главное в большой, четырехэтажный особняк уже можно было въезжать, хотя на звание дворца после многочисленных перестроек и перепланировок он уже никак не тянул.
   Это был старый, давно заброшенный дом с колоннами, рядом с которым стоял полуразвалившийся флигель. Однако, внутри него кипела бурная деятельность. Результат были налицо и первый этаж совершенно преобразился. Бесследно исчезли кирпичные и деревянные перегородки, стены, еще совсем недавно грязные и облупившиеся, радовали глаз новой шелковой обивкой, а лепнина сияла позолотой. Высокие потолки были украшены изящными росписями, а маркетри полов с красивыми рисунками, были отлично навощены и блестели в свете позолоченных люстр, бра и жирандолей, сверкающих хрустальными подвесками. Первый этаж к этому времени был полностью обставлен роскошной, красивой мебелью и был готов к заселению.
   Подобно тому, как повинуясь магии преобразился старый дворец, изменился и Аркадий Борисович. Когда полковник бросился к нему, стоило тому только войти внутрь, тот, поначалу, даже не узнал в высоком, темноволосом атлете своего старого друга, превратившегося из сутулого, пожилого человека в молодого, двадцатилетнего парня. Старого чекиста интересовало не только то, как Михалыч управился со своими делами, но и то, что теперь ему следовало делать дальше, ведь в таком виде он больше не мог встречаться со своими друзьями и знакомыми, но Михалыч успокоил его, сказав ему, что магия способна еще и не на такие штуки.
   Вопросы сыпались на него, как из мешка, но, по большей части все они в основном сводились к одному, - что же это за место такое, Парадиз Ланд. Поскольку ему и самому не терпелось узнать об этом поподробнее, он поступил очень просто, переписав на лазерный диск удивительную повесть Олега Кораблева. Так что юному Аркаше ничего не оставалось делать, как сесть за компьютер. Точно так же поступил и Михалыч, тем более, что больше его никто не стал беспокоить вопросами. Дочери Великого Маниту тотчас запрягли его спутников в работу, а Сергей и Ольга стремились только к одному, остаться наедине, поэтому ничто не мешало Михалычу сесть за компьютер, открыть файл, найти начало девятой главы и продолжить чтение книги.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

  
   Очень философская потому, что в ней мой любезный читатель узнает о чем мы разговаривали после того, как я выказал свою несостоятельность в одном весьма щекотливом вопросе, который показался мудрому ворону-гаруда Блэкстоуну очень важным. Заодно мой любезный читатель узнает о том, как устроился в Парадиз Ланде новгородский гость Садко и как он обустроил свой быт в славном древнерусском городе Малая Коляда. Лично меня это обстоятельство привело в полный восторг и мой любезный читатель вскоре поймет почему.
  
   К исходу четвертого дня пути мы остановились на берегу небольшого, красивого озера лежащего в Озерной степи возле кудрявой липовой рощи. Как только я начал воплощать в жизнь один из своих архитектурных проектов, Ослябя подошел ко мне и настойчиво попросил:
   - Михалыч, однако, давай поспим хучь одну ночку на земле? Трава здесь рослая, сочная и коням хороша и нам псовинам. Под крышей оно, конечно, сладко спится, да, я уже забывать стал, как лес пахнет поутру.
   Просьба вудмена не показалась мне бессмысленной и я погасил голубой луч, хотя его идея провести эту ночь в спальнике не вызывала у меня особого энтузиазма. В Микенах мы оставили все лишнее, включая надувную кровать, которая вместе с видеодвойкой и набором видеокассет осталась в нашей с Лаурой хижине.
   В нее немедленно въехала Эка. Этой помолодевшей дриаде очень понравилось любимое развлечение ангела и я видя то, как полюбились ей герои Сильвестра Сталлоне, Арнольда Шварценегера, Стивена Сигала, Кевина Костнера и других актеров, подарил ей видак вместе с кассетами, как и множество других вещей. Эка, позабыв о старости, отбросила также все свои прежние представления о вреде собственности и забыла о своем не стяжательстве. Девушке очень понравились комфорт и уют современного жилища.
   Теперь, когда я мог путешествовать по Парадиз Ланду лишь с бутербродом в кармане и банкой пива, мне уже не были нужны ни многочисленные вьюки, ни даже кони, ими навьюченные. Вот только с этими красавцами магического происхождения я ни за что не хотел расставаться, даже не столько потому, что сделал их неуязвимыми, а лишь только из-за того, что они стали для меня верными и преданными друзьями.
   Горыня и Хлопуша натащили из леса громадную кучу хвороста и мы развели настоящий костер, а не магическое, стерильное и бездымное пламя. Поужинав китайской тушенкой под пиво и выпив коньяку, мы сидели вокруг костра, как туристы, и любовались звездным небом, единственным недостатком которого было то, что звезды на нем были выстроены в геометрически правильном порядке.
   Горыня стал петь песни, которые он выучил слушая в Микенах компакт-диск "Старые песни о главном". Он пел очень хорошо, с чувством, проникновенно и главными его слушателями были я и Ослябя. У Осляби слезы наворачивались на глаза, когда тот вытягивал звонким тенором:
   - Нас извлекут из-под обломков,
   Поднимут на руки каркас
   И залпы башенных орудий,
   В последний путь проводят нас...
   Подперев голову кулаком, я вполголоса подпевал этому косматому певцу, одетому в черный летний мундир, пошитый по фасону униформы бравого американского полицейского, патрулирующего на пляже где-нибудь в Сан-Франциско или Майями - черная рубаха с короткими рукавами и черные шорты. Вудменам эта одежонка приглянулась больше всего и они сами просили меня сделать им для нее фурнитуру и нашивки.
   Вообще-то, им нравились крутые американские копы, которые лихо наводили порядок на улицах. При этом душа у этих ребят была наша, чисто русская, широкая и чувствительная. Смахнув огромным кулачищем слезы со своей шелковистой морды, Ослябя шмыгнул носом и сказал:
   - Хорошая песня, Михалыч, жалистливая. И пострел наш хорошо её поет, с чуйством. Михалыч, расскажи-ка нам еще про то, как супостат на Рассею пошел и как русичи от злого ворога отбивалися.
   Мне уже не раз доводилось рассказывать вудменам об истории отечества и о войнах, в которых мои деды и прадеды громили вражьи полчища начиная от монголо-татарских племен, вплоть до событий последнего времени. Мои друзья слушали эти рассказы затаив дыхание, с переживанием, сокрушаясь о том, что им не удалось принять участия в битвах на Чудском озере и на Куликовом поле, в Бородинской битве, в Сталинградской битве и в битве на Курской дуге.
   Все-таки они были русские по духу, эти песиголовцы, псовины, как они сами себя называли, хотя я и предпочитал называть их на английский манер вудменами. И как все русские, они очень любили поговорить об исторических перспективах и послушать анекдоты, перемыть кости начальству и обсудить политику. Не успел я начать свой очередной рассказ, как сначала Конрад, а затем и Ослябя насторожились. Вудмен, вслушиваясь в тишину ночи, прерываемую треском дров в костре, с убеждением в голосе сказал:
   - Однако, конь-летун к нашему огоньку путь держит.
   Конрад подтвердил его слова:
   - Похоже, что так, мастер. Сейчас слетаю, проверю.
   Почему-то спрыгнув с седла на траву, Конрад резко взмахнул крыльями и метнулся в темноту. Раздалось громкое хлопанье крыльев и вскоре черная птица растворилась в ночи. Минут через пятнадцать и я услышал отдаленное конское ржание, а еще через десять минут возле нашего костра приземлились все трое наших друзей, Уриэль, Узиил и Конрад. Ангел сбросил с себя оружие и, потянувшись, поприветствовал меня:
   - Мое почтение, мессир. Лаура, милая, не найдется ли у тебя часом, чего-нибудь перекусить.
   Мы обменялись с Уриэлем рукопожатиями и пока Горыня и Бирич расседлывали Узиила, он быстро доложил мне:
   - Мессир, твой приказ выполнен. Красотка доставлена в Золотой замок и сдана мною на руки мага Альтиуса в полном здравии. Бертран чуть из штанов не выпрыгнул, когда увидел эту прелестницу свеженькой, как персик, и одетую таким восхитительным образом. Когда он прочитал твое письмо, ему даже плохо сделалось. Он никак не ожидал, что ты будешь столь любезен с ним после всего, что он предпринял против тебя. По-моему старик искренне раскаивается в своих поступках. Во всяком случае когда Нефертити предложила ему пройти водные процедуры, столь полезные для здоровья, он чуть не расплакался, мессир. Все-таки старик сильно сдал с тех пор, когда я его видел в последний раз, но зато сейчас он в полном порядке, стал таким красавчиком, что только держись, даже твоя пассия и та слюнки пустила.
   Ангел не умолкал даже тогда, когда Лаура подала ему глиняную миску с разогретой на костре тушенкой, здоровенный ломоть хлеба и открытую банку с пивом. Он просто ликовал, рассказывая нам о том, что для Нефертити были отведены огромные покои потрясающей роскоши, с собственным садом и кучей слуг в придачу. Моя царица была принята в Золотом замке с таким вниманием, которого не удостаивался еще ни один смертный. Да, оно было и понятно, ведь в руках у Нефертити имелся теперь мощный инструмент давления на мага Бертрана Альтиуса и всех его приближенных. Ангел взахлеб делился своими впечатлениями:
   - Михалыч, ты бы видел, как они вьются вокруг нашей Неффи, просто из кожи вон лезут, чтобы угодить ей, а она просто прелесть, скромна, застенчива, ласкова со всеми, но может иной раз так взглянуть, что некоторых парней, к которым уже вернулась молодость, а вместе с ней и нахальство, потом от пола приходится отскребать. Держится она столь величественно, что даже я, поначалу, оробел немного. Политику она проводит четкую, как выстрел из Стечкина, если кто пытается раскрыть рот и вякнуть что-либо против твоей милости, мессир, то она такого типа сразу же на месте уничтожает, морально, так что если ты соберешься как-нибудь в Золотой замок, тебя там встретят с такой помпой, что ты и сам удивишься. Неффи сразу же взяла Бертрана в оборот и теперь он твой верный союзник до скончания времен. Во всяком случае когда я ему передал твое предложение встретится в Синем замке, он отреагировал моментально, сказал, что прибудет по первому же твоему приказу. Меня там тоже принимали не хуже, чем архангела Серафима или архангела Гавриила, не знали куда усадить и чем угостить. Переговорил я с Бертраном и относительно меча Дюрандаль, но он поначалу ответил весьма уклончиво, сказал лишь, что время еще не пришло. Неффи тут же наехала на него и он честно признался, что очень хотел заполучить этот меч, но, похоже, он все-таки не знает, как его нужно применить и для чего. Наша красавица еще раз поднадавила на него и он признался, что где-то есть золотой щит, на который должен быть положен этот меч и тогда произойдет какое-то очень важное событие для всего Парадиз Ланда. Об этом он слышал от самого Создателя, но тот сказал, что это произойдет очень не скоро, хотя с того дня прошло уже почти две тысячи лет.
   Судя по тому, что ангел начал говорить о пустяках, я понял, что он то ли готовится сказать мне о чем-то важном, то ли пытается это от меня как-то скрыть. Угощая его сигаретой, я кивнул головой и сказал:
   - Отлично, Ури, я счастлив, что Нефертити, наконец, живет так, как ей и подобает жить, по-царски. Но я не слышу от тебя самого важного.
   Уриэль встрепенулся:
   - Тебе уже все известно, мессир?
   Видя, что я храню молчание, Уриэль улыбнулся и сказал:
   - Мессир, я поражен твоим даром предвидения. Я выполнил твой приказ и, пробыв в Золотом замке ровно двое суток, отправился в Микены, чтобы посидеть сутки там. Как ты и просил, я был настороже и не расслаблялся ни на минуту. Сутки еще не истекли, как в Микенах вновь поднялся переполох и на этот раз его подняли грифоны, над которыми сжалился Милон и дал им возможность залечить в магической купальни те раны, которые я им нанес. Грифоны, которые возвращались к своим скалам, принесли неприятное известие о том, что в сторону Микен летит стая странных драконов и что на нескольких драконах сидят ангелы, черные, как смоль. Мы с Антиноем сразу же поднялись в воздух и отправились им навстречу, с нами полетело около двух сотен грифонов и все те вороны-гаруда, что переселились в Микены. Мессир, это были жуткие твари, огромные и зубастые, и они снова были похожи на тех свирепых созданий, которые некогда населяли Зазеркалье. Я тут нарисовал, как выглядит такая пташка.
   Уриэль достал из внутреннего кармана куртки сложенный вчетверо лист бумаги и протянул его мне. На рисунке был нарисован птеродактиль и для масштаба был нарисован ангел. Чудище имело в длину от кончика хвоста до зубастого клюва метров пятнадцать и действительно выглядело очень злобным и чрезвычайно неприятным существом. Передав рисунок Ослябе, я спросил ангела:
   - Ну, и как вы разобрались с гигантскими птеродактилями, Ури? Как действовали наши новые боеприпасы?
   Ангел мотнул своей златокудрой головой и сказал:
   - Как, как, перебили их всех до одного, к едрене Фене, как еще. Как только черные ангелы увидели нас, они моментально бросили свое крылатое войско и спикировали в лес. Я послал за ними воронов, но те их так и не нашли. Они, словно сквозь землю провалились. Может быть я и нашел бы какие-то следы, но мне в тот момент было не до того. Эти пташки были не по зубам ни грифонам, ни воронам-гаруда и тогда я приказал им отступить и не путаться у нас перед носом. Твои новые магические пули, мессир, действуют очень эффективно, они сразу же снимают заклятие с этих чудовищ и хотя не убивают их мгновенно, наносят им очень серьезные раны. Мы с Антиноем, перещелкали их еще на высоте в десять километров, а всю остальную работу доделали грифоны и вороны. Не одна гадина не ушла. С ними даже не интересно сражаться, мессир, орут, как оглашенные и только. Как мне рассказывала Лаура, тиранозавр и то был куда опаснее. По-моему Антиной и сам бы с ними справился, если бы поднялся в воздух на грифоне. Вот и все, мессир, кроме того, что мы с Антиноем устроили грифонам и воронам отличное угощение, больше мне сказать не о чем, разве что еще раз выразить тебе свое восхищение твоим даром предвидения. Ведь ты с невероятной точностью указал мне, где именно я должен был находиться. Мессир, я прошу прощения за то, что так и не смог поймать для тебя ни одного из черных ангелов. Пожалуй, я все же смог бы подстрелить одного из них, но мессир, для меня была невыносима сама мысль о том, чтобы стрелять из столь страшного оружия в своего собрата-ангела, пусть даже и черного. А вот старине Блэкки стоит задать трепку воронам Драконова леса за то, что они, в полном смысле слова, проворонили нападение этих драконов и не смогли угнаться за черными ангелами и найти то место, где они спрятались.
   Блэкстоун щелкнул клювом и кивнув головой сказал:
   - Ты прав, Уриэль, этим глупым и сонным курам нужно всем поотворачивать головы за такой промах, что я и сделаю, как только доберусь до них. Уж теперь-то они у меня попляшут, ленивые бездельники.
   Что бы Блэкки не распалялся, я одернул Уриэля:
   - Ури, ты порешь чушь! Вороны-гаруда Драконова леса ни в чем не виноваты. Во-первых, они не получали приказа наблюдать за небом, а, во-вторых, нельзя требовать от них невозможного, чтобы потом за это дрючить, как самых последних индюков. Ну, а тебе Блэкстоун не следует так относится к своим подданным, ты ведь знаешь, если один из твоих воинов чего-то не смог сделать, значит этого не смог бы сделать даже ты сам. И уж тем более ни одно живое существо, будь то ангел, маг или простой смертный, этого не сделало бы. Тебе, Блэкки, не стоило бы поддаваться гневу понапрасну. Ты должен всегда отстаивать своих воинов перед кем угодно, даже перед самим Создателем! Ну, ладно, так не так, перетакивать уже нечего.
   Прочитав эту отповедь, я задумался. Вырисовывалась довольно интересная картина и мне даже стало досадно, как это я не догадался об этом с самого начала. Не желая делать из своей догадки тайны, я немедленно высказался по этому поводу:
   - Ну, что же друзья мои, теперь мы хотя бы знаем, что за третья сила нам противостоит. Похоже, что ангелы, которых Создатель заточил в своих подземельях, нашли способ, как разрушить магические заклинания Создателя и теперь имеют возможность выбираться на свет божий, хотя, скорее всего, именно солнечного света они и не выносят. Так ведь, Уриэль? Птеродактили появились с заходом солнца?
   Уриэль сидел на корточках на седле снятом с Доллара. Он увлеченно поглощал вторую порцию тушенки и не сразу ответил мне, но когда он, прожевав, открыл рот, то подтвердил мою догадку и даже сделал соответствующие оргвыводы:
   - Да, мессир. Мы сражались с чудовищами при свете полной луны. Что же, выходит так, что возьмись я поймать одного из этих типов, то все равно ничего не смог сделать даже если бы и погнался за черными ангелами. Ведь они просто вновь ушли под землю, чего я не смог бы сделать даже в том случае, если бы упал на землю с высоты в сто километров.
   Улыбнувшись Уриэлю, я сказал ему как можно теплее:
   - Все правильно, Ури, ты сделал все, что мог и большего тебе не дано было сделать, ведь ты не знаешь магических заклинаний, позволяющих ангелам из подземелий Создателя выводить тиранозавров и птеродактилей прямо из-под земли и скрываться там в минуты опасности. Надеюсь, ты понимаешь, Уриэль, что у меня нет ни малейшего желания воевать с твоими собратьями. Наоборот, я попытаюсь сделать все, что только будет в моих силах, чтобы вызволить их из темницы и вернуть им светлый облик. Они уже достаточно настрадались и если нам с тобой удастся прервать сон Создателя, то я буду на коленях молить его о том, чтобы он простил своих верных, но таких нетерпеливых помощников. А теперь друзья, давайте-ка залегать на боковую.
   Ослябя, который спровоцировал меня провести ночь на открытом воздухе, как будто я был какой-нибудь бойскаут, решительно поднялся на ноги и, взяв в руки свое седло, вдруг, громко заявил:
   - Однако, Михалыч, коли Урилька вновь с нами, я поеду вперед и подготовлю тебе встречу в Малой Коляде.
   По мне, так Ослябя мог забрать с собой и всех своих братцев, которые обладали феноменальной способностью храпеть лежа в любом положении, с меня вполне хватало и одной единственной телохранительницы, которая делила со мной ложе каждую ночь и была просто божественно хороша в постели. Может быть не так энергична и требовательна, как моя прекрасная царица Нефертити, но зато удивительно нежна и ласкова. Обняв Лауру за талию, я взял спальник и пошел в степь, стремясь удалиться как можно дальше от костра.
   Все равно неподалеку от меня будут дремать в полглаза вороны, а кто-то из вудменов будет обязательно находиться в боевом охранении, но когда эти парни не спят, они двигаются тихо, словно тени или бесплотные духи леса. Уже через несколько минут мы лежали в спальном мешке и смотрели на яркие звезды, которые в отличие от звезд Зазеркалья, не имели имен, хотя они и использовались людьми, при составлении магических заклинаний, в том числе и любовных.
  
   На следующий день, ближе к вечеру мы поднялись на вершину огромного холма, стоящего на берегу широкой и полноводной реки. Между подножием холма и рекой вдоль берега раскинулась на несколько километров Малая Коляда, которая, как выяснилось, была городом с населением в тридцать с чем-то тысяч человек, что по меркам Парадиз Ланда являлось весьма необычным явлением, так как небожители не строили больших городов.
   Малая Коляда вся утопала в зелени садов. Хотя этот город и был срублен из дерева, он был построен крепко и основательно. Дома в нем стояли большие, с просторными дворами, иные в два, а то и в три этажа. Еще сверху я заметил, что в Малой Коляде царят суета и жуткая беготня. Это меня не очень-то радовало, но зато я был обрадован тому, что вдоль берега реки стояло множество банек и из многих труб весело курился легкий дымок. Вот по чему я соскучился еще в Зазеркалье, так это по хорошей, горячей бане и дубовому веничку.
   Сдерживая бег наших коней, мы стали степенно и чинно спускаться по Розовой дороге, которую я проложил от вершины холма прямо к тому месту в центре Малой Коляды, где стояла большая толпа народу. Нас встречали громкими звуками гуслей, рожков и ложек, выстукивающих веселую и задорную плясовую мелодию. Все жители Малой Коляды были нарядно одеты и сердце у меня бешено заколотилось, когда я увидел русских бородатых мужиков в длинных белых рубахах, разноцветных штанах и красных сапожках, женщин и девушек в нарядных сарафанах и с головами украшенными кокошниками, богато расшитыми бисером.
   В Малой Коляде жило очень много вудменов, они составляли едва ли не треть её населения. Жило в ней также довольно много представителей других рас небожителей и чисто русское население составляло лишь четверть жителей этого города, но даже нимфы и дриады были одеты в древнерусские платья, не говоря уже о русалках, кикиморах и русоволосых красавицах человеческой расы с длинными косами через плечо, стоящими перед нами большим полукругом. Позади них стояли мужчины и тоже самых разных рас, но и они были тоже одеты в белые рубахи с вышивкой, штаны и обуты в сапожки с загнутыми кверху носками и только вудмены были одеты в свои юбки и мохнатые овчинные куртки, словно им было мало своей собственной шерсти. Так что это был город русичей.
   Первое, на что я обратил внимание, спешившись с коня, так это на то, что от вудменов шел запах мыла "Сейфгард" и французских мужских парфюмов, ввезенных мною и покойным Лехой в Парадиз Ланд. Когда меня подтолкнули в спину и я оказался перед молодой, статной красавицей с длинной русой косой, то у мое сердце совсем зашлось от радости.
   Курносая, голубоглазая девушка держала в руках большое деревянное, резное блюдо с хлебом-солью и я с удовольствием поклонился ей до самой земли, после чего сначала отведал хлеба-соли, а потом троекратно и чинно расцеловался с девушкой. После этого вторая красавица вынесла мне большую чарку хмельного меду. Опрокинув чарку чуть ли не одним глотком, я вновь расцеловался и черт меня дери, если бы я взялся сравнить, что же было слаще, хмельной мед или поцелуи этих статных, рослых красавиц, дочерей новгородца Садко.
   Господи, как же здорово было идти по широкой улице в толпе народа и видеть вокруг себя лица людей озаренные теплыми, дружескими улыбками. Нас проводили к здоровенному дому, выстроенному в три этажа, срубленному из толстых, серебристо-серых бревен, и украшенному петушиной головой на коньке крыши. Перед домом нас ждал хозяин, сам новгородский гость Садко, высокий, статный седой старик в красном кафтане, расшитом золотыми узорами, его домочадцы и Ослябя собственной персоной. Нас приняли, как родных, и заботливо ввели в просторный, светлый дом с высокими потоками, где полы были устланы полосатыми половиками, а по углам висели веники из ароматных трав.
   Хозяин предложил нам немного перевести дух, а затем попариться в баньке, которую уже истопили в ожидании нашего приезда. Лаура, которая не раз бывала в поселениях русичей, недовольно поморщилась, но отказываться не стала, так как я стал горячо благодарить Садко за его предложение.
   Уриэль тоже вежливо принял его приглашение, хотя и был гораздо больше заинтересован статной красавицей, которая повела ангела в его горницу. Нас с Лаурой тоже отвели в большую, просторную комнату. Обстановка в ней была предельно проста. Комната была угловой и вдоль двух стен, в которых были прорезаны окна со ставнями, занавешенные серебристой тканью, стояли вместо стульев большие лавки.
   Подле другой стены, в углу, стояли высокие полати, на которых было постелено несколько мягчайших перин и высилась горка подушек. На полу была постелена большая медвежья шкура, а из мебели в горнице было только два здоровенных сундука, стоявших по обе стороны от двери. В горнице стоял приятный запах чобора и лаванды и от всего в ней веяло теплом, радушием и искренней заботой о дорогих гостях.
   Дверь была невысока и мне пришлось пригнуть голову, чтобы войти в горницу, каково же было тогда входить в свою горницу ангелу, ведь его крылья возвышались над головой довольно высоко. По всем четырем углам горницы висели пышные веники трав, перевязанные белыми рушниками с вышитыми на них оленями, а на кровати лежало два больших венка, свитых из пронзительно синих васильков.
   Девушки, которые внесли в горницу наши седельные сумки, поклонились нам в пояс и степенно вышли. Как только дверь за ними закрылась, они прыснули от смеха и я услышал громкий девичий шепот:
   - Ой, Лада, ты видела кака у барина борода смешна?
   - Вот чудно-то. А у подруги-то его волосы стрижены, словно у парня, и ходит она в штанах. - Со смехом ответила своей подружке Лада, но в их разговорах ни я, ни Лаура не услышали и тени издевки или насмешки.
   Взяв с постели один венок, я надел его на голову Лауре, а она надела мне на голову другой. Целуя девушку, я сказал:
   - Вот мы и обвенчались, любовь моя.
   Лаура прижалась ко мне и ответила вполголоса:
   - О нет, милорд, ты обвенчан со всеми женщинами Парадиз Ланда, а я только твоя первая подруга.
   Подхватив девушку на руки и опрокинувшись на полати, я не стал с ней спорить, справедливо полагая, что судьба моя была столь неопределенна и темна, что вряд ли стоило что-то загадывать наперед, хотя в тот момент я уже мог вполне определенно сказать, что готов попробовать еще раз встать под венец с этой нежной малышкой. Мягкая перина навевала сладкую дрему, но поспать мне не удалось, так как за дверью звонкий девичий голос громко позвал нас:
   - Барин, Лаурочка, гости наши дорогие, банька поспела, торопитесь пока не простыла.
   Лауре, похоже, была неприятна сама мысль о русской бане, но увидев, что я стал выкладывать из седельной сумы пиво, бутылку водки, вязанные шерстяные шапочки и перчатки, она заинтересовалась.
   - Милорд, в купальнях этих русичей и так жарко, зачем ты еще берешь с собой зимние вещи?
   - Пойдем, моя дорогая, сейчас узнаешь. - С хитрой улыбкой ответил я своей подруге.
   Сложив в целлофановые пакеты банно-стаканные принадлежности, я сбросил с себя всю одежду, надел на себя длинную белую рубаху, лежавшую на сундуке, взял с него вторую рубаху с полотняными штанами и стал подталкивать Лауру, тоже переодевшуюся в длинную белую рубаху к выходу из горницы. По-моему девушка согласилась идти со мной в баню лишь потому, что считала своей обязанностью охранять меня всюду и судя по всему вовсе не считала русскую баню тем местом, где можно было получить настоящее удовольствие и наслаждение. Усмехаясь себе в кулак, я думал о том, как бы мне понадежней и получше доказать ей обратное.
   Во дворе нас уже ждал Садко в заячьем треухе, три девушки с русыми, распущенными по плечам волосами, четверо могучих, бородатых мужчин различного возраста, миниатюрная девушка с экстравагантными, ультрамариново-синими волосами и высокий, сутулый старик с лицом исполосованным шрамами и уродливой культей вместо правой руки. Все они, как и мы с Лаурой, были одеты в белые, просторные рубахи из домотканого полотна, в руках у мужиков были связки березовых и дубовых веников, а в руках у девушек большие корзины, покрытые вышитыми рушниками.
   Последним из дому степенно и важно вышел златокудрый ангел Уриэль-младший, укутанный, как в тогу, в белую простыню и с сигаретой в зубах, которого вели под руки сразу две русые девушки. По-моему Уриэль ни разу в своей жизни не видел русской бани и потому ни о чем не подозревал. Он был, как всегда, беспечен и весел. Дочери Садко смотрели на него влюбленными глазами, а крылья ангела нежно оглаживали их девичьи прелести, приводя девушек в радостное изумление.
   В моей голове сразу после слов Садко стал вызревать коварный план, как мне хорошенько попарить этого райского летуна. Увы, но теперь только мне одному было доступно как следует отхлестать веником и его самого, и Лауру. Против усилий любого другого человека или мага немедленно бы сработали магические силы моих оберегов и ангелу все было бы по барабану. Но куда более серьезным препятствием для меня были ангельские крылья. У меня уже имелась одна оригинальная идея на счет того, как сделать это и именно поэтому я прихватил с собой не только все стандартные банно-стаканные принадлежности, но еще и семь золотых оберегов.
   До бани, стоящей на берегу реки, было рукой подать, но как только я увидел это шестигранное, шатровое сооружение, имевшее в поперечнике метров тридцать и в высоту метров десять, сразу же понял, что это была не совсем обычная баня. Садко, увидев мое изумление, спросил:
   - Что, Михалыч, велика моя банька? - Не дожидаясь ответа он сказал, довольно ухмыляясь - Как Ослябя под утро прискакал, так с самого утра мы её и топим, греем-калим для дорогого гостечка. Давненько, ох, как давненько русичи в райские кущи не забредали. Да, давненько.
   Лаура, услышав, что баня топилась весь день, не на шутку забеспокоилась и тихонько проворчала:
   - Милорд, это может быть опасным для тебя, в их чертовых купальнях и угореть можно.
   Уриэль тоже испуганно встрепенулся и спросил:
   - Мессир, может быть действительно обойдемся простым омовением? Что-то мне не внушает доверия это строение.
   Громко фыркнув от возмущения, я прикрикнул на своих неразумных спутников:
   - Тихо вы, умники. Да, что вы знаете о русской бане? Да, я за хорошую баню последнюю балалайку продам! Правда, эта банька, явно, не на русский манер сложена, а скорее на финский, ну, да, ничего, мне не привыкать в сауне париться. Вот увидите, друзья мои, вам самим понравится.
   Старик с искалеченной рукой, которого бережно вела под руку синеволосая девушка, заулыбался.
   - Садко, однако мессир знает толк в банях. Не зря ты меня послушался, когда закладывал баньку.
   Перед баней нас поджидало еще дюжины полторы мужчин и женщин. Со стороны реки к бане был пристроен просторный предбанник с длинными лавками, застеленными простынями. Посреди предбанника стоял стол, на котором стояли большие братины с какими-то душистыми напитками. Придирчиво обнюхав деревянную бадью, стоявшую около лавки, я откупорил банку пива и стал выливать его в неё. Садко заволновался и озабоченно посетовал:
   - Михалыч, однако, зря напиток изводишь.
   Хмыкнув, я ответил:
   - Эх, Садко, Садко, видно давно ты уже здесь забыл, что такое хлебный дух в бане. Вели-ка лучше воды в бадью долить и пускай её внутрь занесут. Да, заводи народ в баньку и принимайся пивного пара нагонять.
   Быстро сбросив с себя рубаху и оставшись нагишом, я натянул на голову шерстяную шапочку. Лаура, увидев, что я собираюсь войти в дверь, тоже стала торопливо раздеваться и когда она осталась нагой, я и на её головку тут же надел вязаную шапочку и вручил ей заодно маленькие, малиновые мохеровые перчатки. Девушка ящеркой проскользнув между мужиков и женщин, вошла в парилку первой и выскочив через минуту наружу, подбежала к нам и сообщила ангелу:
   - Вроде бы все в порядке, Уриэль, там не так уж и жарко.
   Говоря это, Лаура, видимо, совсем забыла о том, что мои золотые обереги, имплантированные в её прекрасное тело, создали бы ей комфортную обстановку даже в ванне с кипящей серной кислотой и лишь тогда, когда я сам начну охаживать её веничком она почувствует, что это за чудо, настоящая русская баня. Садко видя, что я не тороплюсь заходить в баню первым, тотчас подхватил бадью с водой смешанной с пивом и стал подгонять других парильщиков, приговаривая:
   - Давайте робяты, заходите, не стойте тут, видите барин не торопится. Знать дело у него есть к ангелу.
   Стоило Уриэлю сбросить с себя простыню и двинутся в парилку, как я ухватил его за кончик крыла и попросил задержаться ненадолго. Лауру же я ласково и нежно похлопал по попке и предложил тоже пойти и осмотреться в баньке. Ангел стоял и смотрел на меня спокойно и внимательно, видимо ожидая каких-то особых распоряжений, но у меня было для него всего лишь одно предложение и я сказал ему:
   - Ури, дружище, я знаю, что ты мне не поверишь, но русская баня, это действительно, что-то особенное. Правда, мне будет весьма трудно доказать тебе это, если ты не пойдешь на один смелый эксперимент.
   - Мессир, я готов выполнить любой твой приказ! - С жаром отозвался ангел.
   Отмахнувшись от его слов, я воскликнул:
   - Да, какие там к черту приказы, Ури, я просто хочу, чтобы ты на некоторое время повесил на крючок свои крылья и оголил для меня свою спину!
   Ангел испуганно вздрогнул и в ужасе отшатнулся от меня, а я тотчас принялся его успокаивать:
   - Ури, дружище, пойми, ничего с твоими крыльями не случится, я даже принес специально для них свои золотые обереги. Понимаешь, парень, я тут покумекал малость и придумал, как снять с тебя крылья на время и потом снова водрузить тебе их на спину. Ну, что ты отважишься на этот шаг?
   Набрав полную грудь воздуха и резко взмахнув рукой, Уриэль зажмурился и решительно выдохнул:
   - А, ладно, была не была, Михалыч! Ты эти крылья спас один раз, тебе и решать теперь, как им мне служить, на моей спине или вне её.
   Ангел встал передо мной на одно колено и сцепил обе руки в замок. Чтобы не мучить парня слишком долго, я быстро вложил обереги в сгибы крыльев и спинной гребень, и как только золотые чешуйки погрузились внутрь крыльев, сноровисто осветил их голубым лучом и принялся творить магическое заклинание, повелевая крыльям безболезненно покинуть спину ангела. При этом я поставил крыльям задачу быть абсолютно послушными, зря не махать и не трусить.
   После этого я медленно заставил ангельские крылья отцепиться от Уриэля и велел им подняться над ним метра на полтора, не выше. Ангел, похоже, даже ничего при этом не почувствовал, а мне было странно глядеть на его босую, мускулистую спину призера легкоатлетических состязаний. Тихим голосом, чтобы не спугнуть на ангела, ни его крылья, которые чуть вибрировали перьями, я сказал:
   - Ури, а теперь попробуй пошевелить немного кончиками крыльев, только осторожно.
   Уриэль послушно шевельнул крыльями и они отреагировали точно так же, как если бы все еще находились на его спине. Ангел, которому уже надоело стоять коленопреклоненным, поинтересовался тихим, настороженным голосом:
   - Михалыч, ты долго еще будешь мудрить? Давай уж, снимай крылья с моей спины.
   - Ури, ты лучше подними голову вверх и посмотри, где сейчас находятся твои крылья. - Ответил я своему другу.
   Изумлению ангела не было предела, когда он увидел то, что его крылья живы здоровы, чувствуют себя великолепно и парят под потолком предбанника. Еще больше он удивился тому, что может управлять им дистанционно. Эксперимент окончился удачно. Надев на голову Уриэля черную, вязанную шапочку, я вручил ему пару прочных шерстяных перчаток и пригласил войти в парилку, что он и сделал беспрекословно.
   Натянув шапочку на уши, я и сам шагнул в парилку. Жар в бане был такой, что у меня тут же зашевелились и затрещали все волосы на теле. Банька была протоплена просто на славу, но поскольку топилась она по черному, то на стенах и потолке осел толстый слой копоти, что было совершенно противопоказано белоснежным крыльям, влетевшим в парилку вслед за Уриэлем. Я немедленно осветил баньку широким голубым лучом и снял со стен всю копоть, вернув дереву первозданную чистоту, а заодно и сделав магический заговор против копоти и угара, а также ярко осветил баню, подвесив под потолком пять магических, светящихся шаров. Был в этом магическом заговоре и еще один пунктик, касавшийся Лауры и Уриэля.
   Вдоль пяти стен в бане стояли полки, поднимавшиеся вверх широкими ступенями. На полу стояли бадейки с горячей и холодной водой, а по центру высилась здоровенная печь-каменка с большим чугунным котлом, рядом с которой стоял черпак с длинной ручкой. Когда мое тело привыкло к жару я, взяв Лауру за руку, полез на полок. Как только рука девушки оказалась в моей, она немедленно стала испытывать то же самое, что испытывал и я сам. На её загорелом теле быстро выступили бисеринки пота, которые стали быстро превращаться в капельки и вскоре побежали струйками. Лаура сидела и боялась пошевелиться, ведь только теперь она почувствовала жар парилки и каждое движение обжигало её загорелую кожу.
   Уриэль, который поднялся на полок вслед за нами, поначалу тоже ничего особенного не почувствовал, но когда он, повинуясь моему жесту сел рядом и я взял его за руку, уже спустя несколько минут он стал тихонько подвывать:
   - Мессир, ты уверен в том, что назвал все имена смерти? По-моему именно это ты пропустил. Ой, у меня кажется задница загорелась, ой, мамочка, с меня сейчас шкура слезет.
   Лаура уже стала привыкать к жаре и даже, кажется, стала получать от этого удовольствие. В парилке по всем полкам сидели мужчины и женщины и с удивлением смотрели на чистые, светлые стены, сложенные из толстых липовых бревен. Когда я взглянул на старика, изрубленного кем-то в капусту и его синеволосую спутницу, то вытаращил глаза от изумления.
   У этой великолепно сложенной малышки ноги от верха бедер блестели живым серебром, искрящимся при свете магических светильников крошечными чешуйками. Выше маленьких, розовых пяток прямо на ахиллесовом сухожилии у девушки росли маленькие, ярко-алые лепесточки, очень похожие на плавники красноперки. В том, что эта красавица была магическим существом, а не просто экстравагантной особой, умудрившейся выкрасить свои длинные волосы в синий цвет, я мог легко убедиться лишь взглянув на нижнюю часть её очаровательного перламутрового животика, где красовался маленький ультрамариновый треугольник. Лаура видя, что я заинтригован этой малюткой, тихо сказала мне:
   - Милорд, это русалочка.
   Кивнув головой, я отпустил руки Лауры и Уриэля. Незаметно для них я сотворил еще одну магию и теперь они уже были полностью во власти парилки. Приседая и охая, я осторожно подошел к каменке. Бадья с пивом, смешанным с водой, стояла рядом, но никто еще не лил воды на камни.
   Взяв в руки здоровенный ковш, я набрал в него разбавленного пива и стал поливать им каменку. Вода испарялась мгновенно, но не с шипением, а со свистом. Всю баню быстро заполнил крепкий, ядреный хлебный дух и температура в ней сразу же подскочила. Тех добрых молодцев, которые уже взобрались на самый верх полков, мигом сдуло вниз. Лаура и Уриэль сидели не шевелясь, с закрытыми глазами и их тела блестели, словно покрытые лаком. Прикрывая рот рукой, я стал медленно подниматься к ним, громко постанывая от жары и восторга.
   Через несколько минут уже Садко отважился пошевелиться и плеснул пивка на каменку сначала один ковшик, потом другой, третий и так далее, пока дверь с треском не вышибло паром настежь. Старик, иссеченный в какой-то жесткой битве, удовлетворенно крякнул и радостно пробасил:
   - Сегодня очень хороший пар, гере Садко.
   Тем временем я совсем уже согрелся и решил взяться за своих спутников всерьез. Для начала я собирался, как следует обработать Лауру, а уж потом пройтись по Уриэлю. Сунув в кипяток два дубовых веника, я подождал несколько минут, пока лист распарится, а затем велел девушке лечь на живот и принялся потихоньку массировать её тело горячими вениками.
   Когда тело Лауры стало краснеть, я стал помаленьку нахлестывать. Через несколько минут она уже стонала под ударами веников, но это вовсе не был стон боли. Велев своей подруге перевернуться на спину, я основательно обработал её с фасада, после чего подал ей руку и шлепнув по раскрасневшейся попке, отправил в предбанник, наказав быстро выбежать на свежий воздух, окунуться ненадолго в реку и возвращаться назад. Уриэль, глядя на меня с ужасом, спросил:
   - Мессир, ты и меня решил подвергнуть наказанию?
   Загнав ангела повыше, я взялся за него со всей энергией, на которую только был способен. Вскоре мне на помощь пришла Лаура и мы принялись обрабатывать его в четыре руки. Веники так и мелькали в воздухе, по всей бане раздавался свист дубовых листьев и громкие стоны парильщиков, их восторженное оханье и веселые прибаутки.
   Пока ангел приходил в себя, я еще раз прошелся вениками по раскрасневшемуся телу своей подруги и, взобравшись на полок на самую верхотуру, велел ей и Уриэлю, как следует пройтись вениками по моему телу. Минут десять я выдержал точно, но потом все-таки свалился с полка вниз и, позвав за собой Лауру и Уриэля, зайцем метнулся к выходу, чтобы выбежать на улицу и броситься в воду.
   Вслед за мной вылетели из бани и бросились в реку, красные, как хорошо сварившиеся раки, Лаура и Уриэль. Ангел все время старался нырнуть поглубже и выныривая причитал. Белоснежные крылья кружили над ним, словно огромная бабочка. Немного охолонувшись, я потащил их из чистых, прохладных вод реки Колядки к берегу, а нам навстречу уже бежали мужики и девки, к раскрасневшимся телам которых прилипли темные, бурые дубовые листья.
   Парильщики бежали к реке с подвываниями, причитая на бегу и охая, и прыгали в воду без малейших раздумий. Войдя в предбанник, я налил в три небольших, липовых ковшика пива и три маленькие стопки водки. Выпив свою рюмку, я с удовольствием осушил ковшик и сел на лавку. Уриэль с сомнением посмотрел на рюмку, покрутил носом, но все же выпил прозрачную, как слеза, смирновку, залакировав её пивком.
   На лице ангела тотчас появилось блаженное выражение и он плюхнулся на лавку, призвал к себе свои крылья и они встали перед ним, уперлись в густо устланный ржаной соломой земляной пол и принялись трепетать перьями, изображая из себя райский вентилятор.
   Вскоре вернулись все остальные и с удовольствием хлопнули кто по рюмашечке водки, а кто и по две. Даже миниатюрная русалочка, которую я все время разглядывал, и та выпила водки, но от пива отказалась. Уриэль, который все еще никак не мог сообразить в чем же дело, спросил меня:
   - Михалыч, я что-то не понял, мне от водки так хорошо или оттого, что ты меня поколотил листьями дуба?
   - А заодно и от пара, да, и от пива тоже, Ури. - Ответил я бескрылому ангелу и добавил - Все вместе это и есть баня по-русски, а стало быть это и есть кайф в его самом чистом, натуральном виде. Ну, что, пошли еще парку подбавим, а то что-то мои старые кости никак не согреются.
   Парились мы долго, до полного самозабвения, до одури и когда баня стала простывать, я подогрел каменку с помощью Кольца Творения и мы, посидев втроем на самом верхнем полке, наконец, не выдержали и решили, что на первый раз хватит. Ополоснувшись в реке в последний раз, мы вернулись в предбанник где я вернул крылья на спину ангела и мы, надев на себя белые, длинные рубахи, холщовые просторные портки и пошли вслед за хозяином, его домочадцами и соседями в дом, где для нас уже был накрыт стол.
   После баньки под ледяную водочку очень хорошо пошла свежая ушица из стерляди, а к ней пироги с разнообразной начинкой, отварная холодная осетрина с хреном и блины с черной, малосольной икоркой к пиву. Аппетит в нас проснулся просто волчий, а хозяйка все подавала и подавала на стол все новые и новые угощенья. Ослябя, Бирич, Хлопуша и Горыня, которые не были с нами в бане по той причине, что она действует очень плохо на их здоровье, так усердно налегали на водку, что вскоре свалились с ног и их унесли во двор и положили на свежую, изумрудно-зеленую траву.
   Мы же с Уриэлем пили понемногу, но часто и вели за столом чинные разговоры. Старика, изуродованного в битве, звали Харальд, это он знал Лисью дорогу ведущую к Синему замку. Я попытался расспросить его об этой дороге, но он потупил голову и пробурчал в ответ, что-то невнятное и отмахнулся от меня своей изуродованной рукой. Пожав плечами, я перевел разговор на другую тему.
   После плотного ужина мы вышли втроем на высокое, резное крыльцо, чтобы покурить на свежем воздухе. Над Малой Колядой светила с небес серебряная луна и от реки тянуло свежестью и прохладой. Посидев на крылечке с полчаса, мы, наконец, решили, что пора и прилечь. Уриэля малость штормило, но он, то и дело вспоминал о русских красавицах и восторженным штилем шпарил о их прелести. Послушав его несколько минут, я, вспомнив к тому же о том, что в доме Садко очень низкие двери, хлопнув ангела по плечу, предложил ему:
   - Ури, хочешь я сделаю так, что твои крылья будут теперь исчезать по твоему первому желанию и появляться вновь, когда это тебе понадобится?
   - Да, ладно, Михалыч, хватит ерунду молоть. Это же тебе не твоя магическая колесница, а крылья. Одно дело снять их со спины, чтобы они летали рядом со мной и совсем другое отправить в соседнее измерение или вообще в Божественную Пустоту, где нет еще никакой Вселенной. - Ворчливо отмахнулся Уриэль, чем только подзадорил меня и я, высоко задрав подол рубахи, сказал ему:
   - На, смотри, Фома неверующий!
   - Да, на что здесь смотреть то, Михалыч? На твое голое пузо? - Расхохотался ангел, а Лаура, сердито фыркнув, отвернулась и закрыла лицо руками, едва сдерживая смех.
   Немного пошатываясь от выпитого, я сложил пальцы условным образом и провел ими по бедру. Тотчас на моей талии поверх холщовых портков появился широкий пояс с прицепленными к нему ножнами, в которых мирно покоился меч Дюрандаль. Глянув на Уриэля с вызовом, я сказал:
   - Ну, что, видел? А теперь смотри дальше.
   Сделав еще один жест, я заставил меч мгновенно исчезнуть из того измерения, в котором мы находились. Опустив подол рубахи, я добавил:
   - Голимая магия и никаких пошлых фокусов, дружище. По-моему может и тебе пригодиться. Главное ведь заключается в том, что крылья у тебя сейчас совершенно неуязвимые и если ты захочешь, то они будут появляться и исчезать вновь по твоему первому желанию и, что особенно важно, тебе не придется никогда мучаться с одеждой. Можешь носить, что угодно, хоть фрак или смокинг, гребень крыльев просто пройдет сквозь ткань. Ну, ты как, надумал избавиться хотя бы на одну ночь от своего украшения?
   Мое напоминание о грядущей ночи, настроило ангела на самый решительный лад и он смело скомандовал:
   - Валяй, Михалыч, хоть раз, как все нормальные мужчины, почувствую женские руки на своей спине.
   Попросив Уриэля выбрать для себя два кодовых жеста для того, чтобы прятать в соседнее измерение и вновь возвращать крылья, я осветил его крылья голубым лучом, скороговоркой произнес магический заговор и в следующее мгновение перед нами стоял самый обыкновенный, стройный молодой человек без каких-либо намеков на крылья. Лаура быстро ощупала его спину и пришла в восторг:
   - Как здорово, милорд, у Уриэля опять нет даже малейшего намека на крылья.
   По-моему Уриэль даже протрезвел от такого фортеля. Он сделал правой рукой свой излюбленный жест - указательный и большой палец правой руки сведены в кольцо, а остальные оттопырены и крылья вновь появились за его спиной. Сжал пальцы в кулак и выставил вверх большой палец и крылья мгновенно исчезли. Рассмеявшись, он сказал мне:
   - Михалыч, знаешь, это просто здорово! Ведь мне иной раз так хочется лечь и полежать на мягкой травке.
   Лаура беззлобно поддела ангела:
   - Ну, да, конечно, на травке. По-моему тебе сегодня хочется совсем другого, полежать на мягкой перине с Зоряной и Любавой, дружок.
   Вспомнив о своих перешептываниях с русоволосыми красавицами, Уриэль засуетился и бегом рванул в дом. Русичи, живущие в Парадиз Ланде, ничем не отличались от всех остальных небожителей. Девушки с легкостью дарили свою любовь и нежность каждому понравившемуся им парню, особенно если это был такой красавец, как Уриэль.
   Меня же в эту ночь волновали совсем другие проблемы и потому, когда Лаура, утомленная парной и сытным ужином, уснула прямо у меня на руках, я донес её до полатей, перины на которых были уже взбиты, как сливки, и застелены белоснежными простынями. Бережно уложил свою уставшую охотницу в постель, я тихонько вышел из горницы и направился во двор, зажав в руке пачку сигарет и зажигалку. Присев на крыльцо я закурил и задумался.
   Завтра я хотел выяснить-таки у отважного рыцаря Харальда Светлого, как нам проехать по старой Лисьей дороге, ведущей прямо к Синему замку и утром следующего дня, обеспечив Малую Коляду всем необходимым для счастья и веселья, без лишней волокиты тронуться в путь. Мне давно было пора навестить мага Бенедикта Карпинуса и выяснить кое-какие детали своего появления в Парадиз Ланде, так как далеко не все в этом диком и сумасшедшем кроссворде, который я был вынужден не без его участия разгадывать все это время, сходилось.
   Позади меня послышались осторожные, крадущиеся шаги и чья-то рука ласково коснулась моего плеча. Сначала я подумал, что это Лаура, но секунду спустя понял, что ошибся. Повернувшись, я увидел ту самую маленькую русалочку, которая сопровождала сэра Харальда. Малютка присела на ступеньки рядом со мной и, взяв меня за руку, положила свою головку мне на плечо.
   И в бане, и потом за ужином я, наблюдая за этой парой, понял, что их соединяет далеко не дружба, а куда более глубокие чувства. Это очаровательная малышка была необычайно ласкова со стариком и вот, вдруг, решила прийти ночью ко мне, и это не смотря на то, что Лаура столько рассказывала мне о необычайной преданности русалок и их исключительной моногамии, столь необычной для Парадиза. Тут, явно, было что-то не так, и, похоже, эта прелестница хотела от меня чего-то большего, чем мои ласки. Нежно взяв девушку за подбородок, я спросил её ласково, но требовательно:
   - В чем дело, моя девочка? Ты хочешь, верно, о чем-то попросить меня?
   Русалочка робко улыбнулась, кивнула мне головой быстро поднялась со ступеней и принялась снимать с своего хрупкого тела длинную рубаху. Взглянуть еще раз на её прекрасное, белое тело, светившееся изнутри, мне было очень приятно, но в мои намерения вовсе не входило завалить эту девушку на чисто вымытое крыльцо. Это было бы примерно так же самое, как взять и почистить радугой сапоги.
   Луна сияла в полный рост и в её серебристом свете девушка была особенно прекрасна. У русалочки были типично японские черты лица с нежным, мягким овалом. Глаза русалочки были широко открыты и сияли, как звездчатые сапфиры, её ультрамариновые волосы отливали чистым серебром, а белоснежная кожа была нежна, словно лепесток жасмина, да, и пахла она точно так же. Полные, чуть удлиненные груди девушки с нежно перламутровыми, чуть вздернутыми кверху круглыми ягодками сосков, были очаровательны, но моя рука даже и на секунду не коснулась их.
   Смотреть на такую прелесть уже было райским наслаждением, но девушка, явно, предлагала мне куда больше. Русалочка встала, медленно постелила свою рубаху на крыльцо и, открывая мне объятья, лунной дорожкой легла на спину. Девушка, закусив губку, смотрела на меня пристально и требовательно. Ее плотно сжатые ноги широко раздвинулись, согнувшись в коленях, живот стал призывно и волнообразно колебаться, а молочно белые, сверкающие руки протянулись ко мне. Улыбнувшись девушке, как можно ласковее, я сказал ей:
   - Достаточно, лапушка. Этого уже вполне хватит для того, чтобы я выполнил любую твою просьбу. Извини меня за хитрость, но я выполнил бы её и так. Скажи мне, что тебя беспокоит, моя малышка, и я сделаю все, что только будет в моих силах и поверь, сил у меня хватит на многое.
   Не успел я и глазом моргнуть, как девушка уже вновь была одетой и, сев рядом со мной, спросила меня своим нежным, тоненьким, серебряным голоском:
   - Барин, скажи, а это правда, что ты можешь вернуть человеку молодость и вылечить его раны?
   Усмехнувшись в усы, я вспомнил как зовут эту прелестную девушку и спросил её вместо ответа:
   - Олеся, скажи мне, а как давно ты живешь с сэром Харальдом Светлым?
   - Скоро три года, барин. - Ответила мне русалочка.
   - Значит ты очень любишь его, раз решила подарить мне свою любовь, лишь бы я вылечил раны этого старого воина и сделал так, чтобы ты смогла увидеть его молодым. - Подвел я итог всем её стараниям и задал еще один вопрос - А сколько же тебе лет, моя милая, синеглазая Олеся?
   Русалочка взглянула на меня так, что у меня внутри что-то екнуло, а потом захолодело и тихо ответила:
   - Восемнадцать, барин. Только в моих глазах Харальд и так молодой, могучий и красивый, но уж больно мучают его раны, барин. Ты правда можешь вылечить его?
   - Разумеется, моя милая и уже утром ты увидишь Харальда молодым и не внутренним взглядом, а своими глазами и он будет обнимать тебя могучими руками, а на его сильном теле ты не найдешь ни единого шрама. - Ответил я русалочке и пояснил - Ведь я именно за этим сюда и приехал, чтобы и Садко, и Харальд, и Илья Муромец, который совсем занемог, смогли вновь стать молодыми и могучими. Ты хочешь мне в этом помочь, малышка?
   Русалочка часто-часто закивала головой. Поднявшись на ноги я подал ей руку и мы медленно сошли с крыльца на мягкую траву. Подойдя к конюшне, я погладил Мальчика и сказал ему, что мне нужно будет обязательно полетать на Узииле некоторое время. Мальчик важно кивнул мне головой, прекрасно понимая, что он не может поднять меня в небо.
   Узиил радостно встрепенулся, когда я попросил его тихонько выйти из стойла и не ржать от радости и избытка чувств, так как люди спят. Как только я вывел коня, тут как тут появился Бирич, словно его и не выносили несколько часов назад в лоскуты пьяного. В руках у него было седло Узиила и седлая для меня коня, он тихо сказал мне:
   - Михалыч, однако спасибо тебе, что ты не стал пользоваться девичьей жалостью. Ты шибко потрафил всем нам, ведь псовинам ближе русалок нет никого, а обидеть их кажный может, рыбок наших махоньких.
   Ухватив Бирича за гриву, я притянул его голову к себе поближе и зло шепнул ему в ухо:
   - Ты что же это, сучий ты сын, за скотину меня принимаешь? Или я не знаю того, что русалки, это тебе не нимфы и не дриады? Сам не хуже тебя знаю, что не по мне эта ягодка. Дать бы тебе, за твое спасибо, черт косматый, да, ладно уж, так и быть, прощаю. А за то, что на крыльцо не сунулся, спасибо тебе, Бирич, все-таки ты верил в мою порядочность, чертушко.
   Потрепав псовина за гриву, я стал помогать ему седлать пегаса. Когда магический крылатый конь был готов к полету, я поманил к себе Олесю и, осветив её рубаху голубым лучом, превратил её в удобный комбинезон, не забыв сделать разрезы для алых плавничков. Свою длинную рубаху, я тоже слегка укоротил точно таким же образом, иначе мне невозможно было сесть в седло. Для того, чтобы маленькой русалочке было удобнее сидеть передо мной, я превратил переднюю луку седла в небольшое, мягкое сиденьице. Бирич тотчас поднял и бережно подал мне на руки эту миниатюрную, синеволосую и синеокую красавицу.
   Усадив русалочку перед собой, я плотно пристегнул её к себе ремнем, чуть тронул поводья, как это делала Нефертити, но Узиил, вместо того, чтобы взлететь с разбега, широко распахнул свои огромные крылья и, вдруг, затрепетал всеми своими перьями. Тем не менее подъемную тягу этот ловкий маневр создавал ничуть не меньшую и вскоре мы поднялись на высоту нескольких десятков метров.
   Наконец, крылатый скакун, сиявший в лунном свете дивным серебром, плавно взмахнул крыльями и поднял нас на высоту нескольких сот метров. Через тонкую ткань я чувствовал, как испуганно стучит сердечко русалочки и потому, чтобы отвлечь девушку, сказал ей:
   - Олеся, сейчас ты должна указать мне то место, где в Малой Коляде будет стоять магическая купальня, которая возвратит твоему любимому молодость, здоровье и силу. Для этого мне нужна самая большая площадь в городе, скажи мне, куда нужно лететь?
   Русалочка, приободренная моими словами, махнула рукой, указывая мне путь и сказала своим нежным, как серебряный колокольчик, голоском:
   - Летим туда, барин, где раньше была вонючая куча наших псовинов.
   - Какая, какая куча, Олеся? - Удивленно спросил я маленькую русалочку.
   Девушка тихонько рассмеялась.
   - Да, та самая, которую сегодня поутру Ослябя спалил магическим огнем и повелел всем псовинам не есть больше тухлого волчьего мяса. А потом Ослябя всех псовинов загнал в реку, заставил магическим мылом вымыться и потом из пузырьков разных на них благовониями брызгал и все приговаривал, что ежели они теперь мыться не станут, то он их казнит лютой смертью и никого не пожалеет. Вот выли-то псовины, зато теперь все наши русалки, которые с ними, косматыми, живут, рады радешеньки.
   Подтрунивая над девушкой, я спросил её:
   - А что же ты, не с псовином, а со старым и больным Харальдом живешь, Олеся? Или тебе не нравятся псовины?
   - Ой, что ты, барин! Да как же псовины-то не могут нравиться? Ведь они такие нежные, такие заботливые и так любят нас, русалок. Просто я люблю своего Харальда, ведь он такой славный, барин. Такой добрый и такой несчастный. - Без малейшего смущения ответила мне русалочка.
   Осмотрев поляну, на которой совсем недавно стояла огромная навозная куча, в которой вудмены в складчину готовили свое любимое лакомство, я полетел вдоль реки, подыскивая подходящий стройматериал. В нескольких километрах вниз по течению я обнаружил здоровенный валун метров в сто пятьдесят высотой и примерно столько же в поперечнике. Именно такая глыба мне и была нужна. Это был громадный монолит зеленого нефрита и мне показалось, что для Малой Коляды будет вполне пристойно иметь отныне нефритовую магическую купальню.
   Перенести эту глыбу в городок не составило мне совершенно никакого труда, теперь я мог спокойно лишить веса и куда большую громадину. Олеся смеялась от счастья своим серебряным смехом, когда я заставил эту глыбу порхать, как бабочку, и тихонько ойкнула тогда, когда опустил её на то самое место, где раньше была вонючая куча. Приземлившись, я расстегнул страховочные ремни и спустил русалочку по крылу Узиила на землю. Спрыгнув с коня, я сказал девушке:
   - А теперь самое главное, Олеся. Сейчас я сделаю так, что все, о чем ты подумаешь, станет реальностью. Ты должна представить себе огромную купальню, самую красивую, какую ты только сможешь придумать, и это будет твой подарок Харальду и всем жителям Малой Коляды. Договорились?
   - Да, барин, я постараюсь. - Тихо шепнула мне Олеся.
   - Ну, тогда с Богом, Лесичка, начали!
   Положив руку на голову Олеси, я выпустил из Камня Творения моделирующий луч и приказал ему следовать за мыслью этой маленькой русалочки, в груди которой билось такое большое и любящее сердце. Между прочим фантазия у нее была такая, что ей, наверняка, позавидовал бы и сам великий Нимейер вместе с его конкурентом Ван дер Роэ.
   Спустя полтора часа на огромной площади, посыпанной золотистым речным песком, стояло здоровенное, овальное, модернистское сооружение, очень сложное по ритмике декоративных арок, с великолепным, изящным напряжением форм. Купальня была украшена скульптурными композициями, которые были столь изящны, что и Антонио Канова, случись ему взглянуть на творение Олеси, пришел бы в восторг
   Вокруг огромной овальной чаши купальни группами, размещенными в превосходном ритмическом рисунке, стояли рыцари в латах, которые только что спешились с боевых коней после тяжелой битвы. Они в изумлении смотрели на прекрасный водоем и не решались снять с себя кованную сталь, чтобы омыть в нем свои раны. В самом центре чаши плескались в воде прекрасные русалки и манили рыцарей присоединиться к ним. Юный, прекрасный рыцарь снял со своей головы шлем и весь подался вперед, улыбаясь прелестной русалке, которая протягивала к нему свои гибкие руки.
   При всей своей удивительной фантазии, Олеся прекрасно понимала, что в чашу вскоре будет налита вода и потому подняла русалок на необходимую высоту, поместив их на самый верх ажурных, легких арок, между которых могли бы свободно нырять и плавать купальщики.
   Русалочка заставила нефрит поменять свой цвет, сделав полированные латы воинов золочеными, посеребренными и воронеными, богато украсив их затейливыми, узорчатыми орнаментами. Лица рыцарей она сделала загорелыми и мужественными, а очаровательные тела русалок молочно-белыми, с ярко-синими волосами. Какое-то время скульптуры еще двигались, принимая наиболее красивые и выигрышные позы, но затем замерли и Олеся робко спросила меня:
   - Барин, у меня все получилось?
   - И получилось отменно, дорогая Олеся. Я думаю Харальд будет просто счастлив, когда увидит все это. А хочешь мы сделаем ему сюрприз? - Ответил я юной художнице.
   Девушка удивленно взглянула на меня.
   - Какой еще сюрприз, барин?
   - Потом расскажу, малышка. - Ответил я и принялся энергично завершать сотворение купальни.
   Проведя в нее речные воды, я быстро наполнил её до самых краев и собрался было отправиться к дому за амфорой с водой из Микен, но её уже принесли Бирич и Ослябя. Начинало светать. Велев вудменам потихоньку принести сюда спящего Харальда, я вручил Олесе амфору и велел ей лить воду в бассейн, а сам принялся тихо шаманить над заклинаниями.
   Через полчаса вудмены приперли на своих загривках не только Харальда, но и его лучшего кореша Садко. Эти два старика были очень дружны между собой и мои друзья решили, что было бы несправедливым одному из них обрести молодость раньше другого. Вудмены уложили стариков на краю купели, а сами спрятались в стороне, за невысоким бордюром.
   Посоветовав Олесе снять с себя комбинезон, я велел ей войти в воду и, присоединившись к своим каменным подружкам, позвать Харальда. Хоть он здорово вчера надрался, а на её призыв должен был непременно откликнуться, ведь серебряный голосок русалочки мог поднять и мертвого. Олеся рыбкой выскользнула из комбинезона, но прежде, чем она нырнула в воду, я наклонился к девушке и жадно поцеловал её в прохладные губы, источавшие аромат жасмина. После поцелуя, я легонько шлепнул русалочку по белоснежной попке и велел идти в воду, звать своего любимого рыцаря.
   Сэр Харальд Светлый был перенесен в Парадиз Ланд из одиннадцатого века после жестокой сечи с сарацинами. Его, умирающего, изувеченного, со страшными ранениями, забрала в райскую страну одна магесса, которая наблюдала за этой битвой через магическое зеркало и влюбилась в этого отважного и умелого воина. Смертельные раны рыцаря в этом удивительном мире были полностью исцелены и Харальд начал новую жизнь, чтобы в конце своего долгого пути нарваться на какие-то неприятности и снова получить тяжелые увечья.
   Встав рядом со скульптурой, изображающей тяжело раненого рыцаря, который опирался на огромный двуручный меч и изумленно глядел на русалок, резвящихся в водоеме, я принялся наблюдать за тем, что произойдет дальше. Этот молодильный агрегат был настроен сразу на все чудеса и никому из жителей Малой Коляды не придется теперь ломать себе голову над тем, как им пользоваться.
   Похоже, что Олеся, не смотря на свой цветущий вид, была, мягко говоря, не совсем в полном здравии, так как магическая купальня, приняв русалочку в свои воды, минут десять вертела и крутила её прежде, чем сочла девушку вполне исцеленной и готовой к любви. Девушка засмеялась счастливым смехом и нырнула в прозрачные воды, подвижная и сверкающая, словно плотвичка. Вынырнув среди скульптурных изваяний русалок, она тихонько позвала рыцаря:
   - Харальд, любимый мой, приди ко мне. Приди ко мне, любовь моя, я исцелю твои раны, мой храбрый рыцарь.
   От этого тоненького, серебряного голоска рыцаря сэра Харальда Светлого подкинуло, словно катапультой, и он взревел могучим басом:
   - Олеся, рыбка моя, ты где?
   - Я здесь, Харальд, плыви ко мне, любовь моя. Разбуди Садко и вместе плывите ко мне.
   Садко тем временем уже и сам проснулся. Протирая кулаками глаза, новгородский гость спросил своего соседа нетрезвым, дребезжащим, старческим голосом:
   - Харлуша, где это мы?
   Но Харальд уже увидел свою Олесю, которая махала ему руками и манила к себе и смело шагнул в воду. Купальня так жахнула в небо струей пара и брызг, что даже вудмены, привыкшие ко всяческим трюкам моих молодильных агрегатов, попятились. Бешенный водоворот закружил Харальда, словно щепку, и тут же утащил его на дно.
   Садко, этот первый русский водолаз, отважно бросился спасать его, но купальня и на его появление ответила выхлопом ни чуть не меньшей силы, хотя у новгородского гостя вроде были целы и руки и ноги. Наша с Олесей молодильная купальня ревела и бесновалась, словно Мексиканский залив во время тайфуна. Она с такой энергией накинулась на двух стариков, что они вопили не переставая. Минут через пятнадцать, двадцать, из воды, наконец, вынырнули два красавчика, один блондин с прямыми, длинными волосами, другой темно-русой масти с красивыми кудрями и оба красавца завопили, что есть сил, благим матом:
   - Олеся!
   Русалочка приплыла в ту же секунду и повисла на шее блондина с правильными, мужественными чертами лица и улыбчивым ртом. Усмехнувшись я пошел к Узиилу, возле которого уже стояли Ослябя и Бирич с оскаленными пастями, что у псовинов означало широкую и довольную улыбку. Подмигнув братьям, я по-молодецки взлетел в седло и даже не пристегиваясь, взмыл в воздух. Вслед мне летел звонкий, неожиданно громкий, русалочий крик:
   - Барин, спасибо тебе!
   Приземлившись возле самого крыльца, я велел Узиилу отправляться в конюшню, а сам быстро взбежал по ступенькам. Хотя я и творил сегодня отличную магию, устал я чертовски и потому, едва добравшись до полатей, даже не раздеваясь влез под пуховое одеяло и, зарывшись с головой в пуховые подушки, мгновенно уснул.
  
   Проснулся я поздно и хотя вся Малая Коляда с самого раннего утра стояла на ушах, в доме Садко было тихо. Лаура лежала рядышком и смотрела на меня ласковым, нежным и все понимающим взглядом. Поцеловав меня, она сказала:
   - Не печалься, милорд, будет у тебя еще русалочка.
   - Ты моя русалочка, Лаура. - Ответил я девушке и ничуть не погрешил против истины.
   Лаура тихонько засмеялась, бросилась ко мне на грудь и покрыла мое лицо горячими поцелуями. Кажется, эта девушка, наконец, начала понимать то, что она для меня означает. Во всяком случае она сказала мне:
   - В таком случае, я буду верна только тебе одному, мой повелитель. Но ты не можешь принадлежать лишь мне, мой любимый, у тебя слишком большое сердце, чтобы оно могло принадлежать только одной женщине. Твоя обязанность дарить любовь и делать счастливыми многих женщин.
   Блин! Меня уже стали доставать наставления этой девчонки, так и хотелось взять и всыпать ей по одному месту, но она была так нежна, что я не смог бы обидеть её, да, в конце концов она ведь была права. Мне нравились все женщины, маленькие и высокие, блондинки и брюнетки, дриады и даже гидры, все они были прекрасны и всех я их любил, правда, Лаура была для меня, чем-то особенным, жизненно необходимым и самым важным.
   Как мне не хотелось остаться в этот день тени, а все-таки пришлось выбраться из постели, хотя бы ради обеда. То ли Ослябя уже успел растолковать Садко и его домочадцам, что я уже поставил на поток изготовление магических купален, то ли еще от чего-то, но меня никто не донимал проявлениями благодарности, хотя все находились в приподнятом настроении. Мне гораздо приятнее было посидеть и поговорить с Садко о всяких пустяках, чем выслушивать всякую благодарственную чушь. Слава Богу, что именно так оно и вышло.
   Ближе к вечеру пришел Харальд и поинтересовался, когда мы собираемся выезжать, услышав, что завтра поутру, он молча кивнул головой и степенно удалился. Теперь на этого светловолосого гиганта было любо дорого посмотреть, такой мощью веяло от его атлетической фигуры. В Зазеркалье Харальд был рыцарем-крестоносцем и в Парадиз Ланд попал тридцати двух лет от роду, он дважды участвовал в крестовых походах и стяжал себе славу искусного бойца.
   В том, что этот могучий скандинав действительно лихой рубака, я смог убедиться, когда вышел на боковое крыльцо, чтобы подышать воздухом и покурить перед тем, как заняться винокуренными делами, которых от меня тоже ждала вся Малая Коляда. Сэр Харальд Светлый, чей небольшой, аккуратный дом стоял неподалеку, упражнялся с огромным двуручным мечом, а Олеся, глядевшая на него своими синими, влюбленными глазами, до блеска надраивала его доспехи. Меч в руках Харальда порхал, как тростиночка, и эта двухметровая, остро наточенная железяка басовито ревела, рассекая воздух.
   Улыбнувшись Олесе и помахав ей рукой, я стал прикидывать, во что мне экипировать эту милую, скромную девушку. В том, что Харальд решил отправиться с нами, я был уверен на все сто процентов, а вот в том, что Олесю ему не удастся заставить сидеть дома и дожидаться его возвращения, вообще на всю тысячу. Не было силы в обоих мирах, чтобы остановить эту маленькую, изящную и хрупкую русалочку.
   Так оно и случилось. Когда рано утром мы вышли из дома, чтобы оседлать коней, сэр Харальд Светлый, одетый в надраенные до блеска доспехи, уже сидел верхом на здоровенном мерине, закованном в панцирь, а рядом с ним верхом на мохнатой, смешной лошаденке сидела Олеся, одетая в тот комбинезончик, что я смастерил ей из полотняной рубахи. Осмотрев рыцарского мерина и кудлатую, словно дворняжка, лошаденку критическим взглядом, я недовольно покрутил головой, цыкнул зубом и коротко сказал Харальду и Олесе:
   - Слезайте.
   Сдав маленькую русалочку на руки Лауре, я обратился к сэру Харальду Светлому:
   - Харальд, если ты непременно решил ехать с нами и провести по той же дороге, где однажды тебя так изувечило, то давай договоримся раз и навсегда - сейчас на дворе двадцатый век на исходе, сарацинов мы даже днем с огнем не сыщем, а потому скидывай с себя к чертям собачьим весь этот металлолом и получай новое оружие. - Обращаясь к Ослябе, я сказал - Ослябюшка, запиши рыцаря сэра Харальда Светлого и нашу радость, Лесичку, в колхоз и поставь их на полное кошевое довольствие. Харли поедет на Конусе, этот конь как будто для него был создан, а для Лесичке оседлайте Бутона. Над седлом для неё я уже малость пошаманил.
   Уриэль уже вытаскивал из вьюка с оружием пулемет Калашникова. Видя, что Харальд смотрит на эту железяку с сомнением, он сказал ему:
   - Харли, из этой штуковины мессир завалил заговоренного дракона, которого три тысячи воронов-гаруда потом дня четыре съесть не могли, так что или снимай свои доспехи и бери пулемет, или оставайся дома.
   Железо моментально полетело на землю и вскоре сэр Харальд остался в стеганной, суконной куртке и вязаных шерстяных портках. Недовольно покрутив головой, я велел Биричу достать из вьюка Лехины камуфляж и американские армейские джамп-бутсы. Для того, чтобы вещи налезли на сэра Харальда, который в омоложенном виде был ничуть не меньше самого здоровенного тролля, мне пришлось применить магию, зато после нее рыцарь превратился в настоящего коммандос из американского боевика. Он быстро оседлал Конуса, который искренне обрадовался всаднику и стал терпеливо дожидаться того момента, когда из дома Садко выйдет Олеся.
   Вещи для русалочки были давно отобраны и даже обработаны магией. Когда она появилась на крыльце одетая в розовые джинсики, оранжевую маечку с надписью "Yes", туго обтягивающую полноту её очаровательной груди, шелковую сиреневую ветровку, красную бейсболку и обутую в розовые теннисные туфельки, Уриэль, уже насмотревшийся видеофильмов о Зазеркалье, только присвистнул. Кони были оседланы, вьюки переложены и погружены на спины магических коней и мы, бросив рыцарское железо прямо посреди двора, попрощавшись с гостеприимным Садко легкой рысью выехали на улицу поросшую зеленой травой.
   Выехав из Малой Коляды, мы отмахали резвой, напористой рысью скача по дороге яркого рыжего цвета, которая именно по этому и называлась Лисьей, километров сорок, пока я не увидел очень приятную на вид лужайку. На яркой, изумрудно-зеленой траве было разбросано несколько десятков пегматитовых валунов, как раз таких, какие мне и были нужны, чтобы сделать все так, как надо. Подняв руку вверх, я тотчас приказал всем спешиться.
   Прекратив на время жаркий диспут, разгоревшийся среди нас, я трансформировал один валун, лежавший на лужайке, в небольшой столик с круглой столешницей. Достав из-за пазухи футляр с золотыми оберегами, я выложил на столик четырнадцать золотых чешуек с синими глазками. Поражая сэра Харальда Светлого и Олесю, своей лапидарностью, я сказал им:
   - Раздевайтесь.
   Олеся стала делать это с такой поспешностью, что теннисные туфельки полетели в разные стороны. Уже через несколько секунд эта малышка стояла возле столика голышом и рассматривала золотые обереги, глазки на которых заметно уступали по своей синеве её прекрасным очами. Судя по её энтузиазму я понял, что мое предложение устроить еще один стриптиз на этот раз было понято так, как это и должно было быть и речь не могла идти об оскорблении чьей-то нравственности и моральных устоев.
   Харальд тоже сообразил, что речь идет о чем-то серьезном и быстро разделся. Поставив их возле столика, я велел своим друзьям выстроиться в круг вокруг, быстро прочел магический заговор и золотые обереги, взлетев со столика, закружились в воздухе волшебными мотыльками и вошли в их молодые и сильные тела, как в теплое масло. Теперь рыцарю уже и вовсе не нужны были никакие доспехи.
   Бирич подмигнул Олесе и та отбежала от Харальда метров на десять, а он снял с Конуса притороченный к его седлу пулемет и выпустил по русалочке длинную очередь. Магические пули, рикошетируя от тела русалочки, противно взвизгнули и ушли в небо. Харальд подбежал к своей подруге чтобы закрыть её своим телом, тогда Бирич пальнул заодно и по нему, а затем, чтобы доказать мощь магического оружия, несколькими очередями превратил в каменное крошево большой пегматитовый валун. Отдавая пулемет Харальду, он назидательно и важно сказал ему:
   - Однако паря, супротив тебя теперь нету смерти. Тебя ни огонь, ни холод не возьмет. Урилька наш, как-то решил пошутковать и как ляпнулся из под облаков, аж гул пошел. Он метра на три в землю вошел, откапывать пришлось потом, а ему хучь бы што. Окромя как от Михалыча, ты ни от кого смерти не примешь, обязательно запомни это, Харля, и ты, Лесичка, тоже запомни.
   Достав из кобуры "Глок", я тщательно прицелился Биричу в коленку и выстрелил. Магическая пуля взвизгнула и улетела в сторону, срикошетировав от косматого колена вудмена. Насмешливо глядя на Бирича, я демонстративно подул на ствол и спрятал оружие в кобуру. У Бирича даже язык вывалился от удивления, а Уриэль нервно спросил меня:
   - Мессир, но ведь ты так хлестал меня веником в бане, что у меня чуть шкура клочьями не полезла, а тут выходит, что и от твоей руки мы смерти принять не можем.
   Лаура первая догадалась в чем дело и сказала:
   - Ури, в бане милорд от всей души хотел доставить тебе удовольствие, а не причинить вред, но если кто-то из нас захочет предать его, тогда он вынет из его тела свои обереги и тот снова станет уязвим.
   А вот эти бредни я тотчас развеял, насмешливо сказав:
   - Ури, относительно бани Лаура сказала правильно, а вот извлечь из вас обереги теперь не сможет даже сам Создатель, а не то что я. Для вас осталось только два имени смерти, но и под пытками я не назову их даже вам, друзья мои. Над вами теперь властен один только Господь Бог, ребята.
   Блэкстоун, который кружил высоко в небе, камнем упал вниз и, сев на плечо Харальда, клюнул его в висок и спросил:
   - Ну, что, отважный рыцарь, захочешь ли ты когда-нибудь предать нашего повелителя?
   Чтобы не создавать лишнего ажиотажа, я взобрался на Мальчика и, поворачивая его к дороге, бросил через плечо:
   - Ребята, давайте-ка в темпе одевайтесь и быстрее в путь. Нечего время попусту терять.
   Блэкстоун перелетел с плеча Харальда на холку Мальчика и я пустил своего коня шагом. Мне нравилось разговаривать с этой старой, мудрой птицей и если мы не скакали галопом, то частенько вели с ним всякие философские беседы, в которых, как всегда, не могли найти истины.
   Блэкки был никудышным софистом, но зато обладал огромной эрудицией и немалыми аналитическими способностями. Знания он получил не из книг, а из бесед с Диогеном, Секстом Эмпириком, Юнгом, Кантом, Клодом Гельвецием. Нас объединяло то, что мы оба были закоренелыми и окончательными моралистами, но я в отличие от старого ворона был еще и очень упертым нонконформистом.
   Конрад и Уриэль так же частенько присоединялись к нашим беседам и если ангел был полнейшим пофигистом, то старина Конни, как и я, во всем стремился докопаться если не до истины (тут он вполне был согласен со мной - истина непостижима хотя бы потому, что всегда имеется в количестве большем, чем одна), то уж до понимания того, что пора просто выпить и не засирать себе мозги. Уриэль частенько признавался, что больше всего ему нравится следить за моими рассуждениями, в которых я, раскидывая широкую сеть частных примеров, ловил ею старого начетчика Блэкки и добивал тем, что, в конце концов, коротко формулировал какой-либо постулат, против которого он уже не мог что-либо возразить.
   Сегодня наш философский разговор начался с того, что в ответ на мою, вполне невинную шутку о том, что русский солдат пьет все, что горит и трахает все, что шевелится, которой я слегка поддел Бирича, особенно отличившегося в сражениях на половом фронте, которые мы вели в Микенах, Блэкстоун, сидевший на луке моего седла, сказал, анализируя мои собственные поступки:
   - Мастер, позволь-ка сделать тебе замечание. Ты русский, к тому же великий маг-воитель, а стало быть солдат. Пьешь ты, как отставной прусский унтер-офицер и если бы водка была твердая, то ты бы её грыз, так почему же ты не следуешь своей собственной заповеди? Почему ты не завалил эту синеглазую девчонку на крылечке и не трахнул её?
   Чтобы не вгонять в краску Олесю и Харальда, я постарался ответить въедливой птице, как можно короче:
   - Потому, что оканчивается на "У", Блэкки.
   Но Блэкстоуна уже было невозможно остановить. Перепрыгнув на голову Мальчика и строго цыкнув на него, чтобы тот не пытался его стряхнуть с этого удобного насеста, ворон-гаруда громко каркнул и уточнил свой вопрос:
   - Это не ответ, мастер. Ведь ты же позволил нашей русалочке снять с себя рубаху и даже опрокинуться перед тобой на спину, твои глаза горели огнем при виде её наготы, и, тем не менее, ты ответил девушке, что и без её любовного дара сделаешь все, чтобы рыцарь сэр Харальд Светлый вновь стал молодым и сильным. Так почему же ты не поступил так, как должен был поступить любой мужчина? Почему ты не прыгнул тут же на эту девчонку и не трахнул ее, как ты трахнул гидру Эвфимию, которая давала к этому куда меньший повод? Отвечай мне, мастер, я должен понять это.
   Бирич попытался прийти мне на помощь и сказал:
   - Блэкки, Михалыч уже все про то мне все высказал, не про него эта ягодка.
   - Как это не про него? - Взвизгнул ворон - Почему это гидра, помедлив всего несколько минут, все-таки отдалась моему повелителю и была после этого безмерно счастлива, да, и он был восхищен этой дамой, а тут проявил себя, вдруг, перед русалкой полным импотентом и они оба остались при этом счастливы и довольны так, как будто между ними была ночь полная любви? Что это еще за фокусы?
   Видя, что ворона в его аналитических порывах не остановить так просто, я, стараясь не смотреть на Олесю, которая ехала вплотную с Харальдом, а тот нежно обнимал её за талию, принялся развивать перед въедливой птицей целую теорию. Мои объяснения затянулись почти на час, пока я рассказывал Блэкстоуну о том, что даже у разных разумных существ, объединенных одной профессией, может быть общая этика, как например у тех, кто практикует в магии, воспитывает молодежь, лечит или изготавливает оружие. При всем том, что человек, магическое существо, маг или ангел, как врач или учитель, могут исповедовать одинаковую этику, их мораль может быть совершенно отличной.
   У людей в Зазеркалье это понятие еще и разделяется по религиозному признаку, есть мораль христианская, мораль мусульманская и даже есть атеистическая мораль. Поэтому и конфликты между людьми бывают как сугубо этические, когда между собой спорят физики и лирики, так и основанные на противоречиях моральных правил, когда между собой ожесточенно воюют христиане и мусульмане. Тем не менее каждая моральная доктрина выдвигает такие духовные ценности, которые, не смотря на различие суммы этик в сводах моральных правил, все-таки объединяют людей.
   Более всего это порадовало Уриэля, которому понравилось то, как ловко и хитро я выстроил пирамиду духовных ценностей и поставил во главе всего нравственность, как высший примат поведения для всех разумных существ, появившихся на свет по воле Господа Бога и благодаря таланту Создателя. По-моему это поняли все мои друзья. Прикуривая сигарету, я объяснил этому черному, пернатому умнику:
   - Блэкки, надеюсь мне не стоит доказывать тебе того, что в тот момент, когда наша прелестная русалочка, обнажила свое божественное тело, отдавая себя в жертву за возможность исцеления её любимого от страшных ран, во мне было, как бы два человека, один, - художник, для которого созерцать такую красоту было огромным наслаждением, а другой просто человек, которому дали ясно понять, сколь велика сила любви этой маленькой красавицы. Пойми же, наконец, Блэкки, если бы я повиновался зову своей плоти, то я бы оказался куда более гнусным чудовищем, чем крылатые дьяволы и тот тиранозавр, против которых я уже сразился однажды. Мне даже не пришлось испытать душевных волнений и бороться со своими страстями. В тот момент у меня их просто не было, я смотрел на эту красавицу и любовался ею, как любуюсь любой прекрасной картиной. Ну, а то, что я позволил себе любоваться таким красивым телом, я вовсе не считаю безнравственным, как и тот невинный поцелуй, который я подарил Олесе, восхищаясь её любовью к благородному рыцарю сэру Харальду Светлому. Понимаешь, старина, я просто предпочитаю не совершать лишний раз безнравственных поступков, чтобы не устраивать потом в своем сознании персональный ад для одной единственной и к тому же своей собственной души.
   Слава Богу, что эта болтливая птица удовлетворилась моим ответом, а то моя рука уже сама собой тянулась к пистолету. Как раз через несколько минут мне попалась на глаза лужайка с камнями и я сделал то, что было заранее решено и сделал это вовсе не под влиянием сказанного. Когда мы снова тронулись в путь, Блэкки вновь сидел на луке моего седла, превращенной в насест для этой здоровенной пташки. Мы отмахали быстрым галопом еще несколько десятков километров, пока впереди не показался Черный лес. Это заставило меня пустить Мальчика шагом и старый ворон-гаруда опять затеял со мной разговор. Вспомнив мою последнюю фразу об аде, он, вдруг, как-то очень уж резко сказал мне:
   - Мастер, что это ты вечно толкуешь об аде? У тебя что ни слово, так черти и дьявол. Ладно бы ты находился в Зазеркалье, где эта байка повсеместно в ходу, но ты же все-таки находишься в Парадиз Ланде.
   Погладив ворона по спине, я миролюбиво сказал ему:
   - Блэкки, это всего лишь фигура речи. Знаешь, старина, я и в Зазеркалье не особенно верил в ад и находил тому одно единственное объяснение.
   Ворон немедленно встрепенулся.
   - Это какое же, если не секрет?
   К нам тут же подтянулся бескрылый ангел Уриэль и Конрад, который удобно расположился на крупе Доллара. Усмехнувшись, я ответил ворону:
   - Блэкки, у нас в Зазеркалье принято считать, что тело это лишь смертная оболочка и оно является храмом души. Уж коли тело храм души, то оно же и её узилище и после смерти душа обретает свободу. Вот тут-то и начинается самое интересное, ну, где ты найдешь такого черта, которому будет под силу связать душу и заставить её лизать раскаленную сковородку за то, что она врала при жизни напропалую? Душу нельзя подвергнуть никаким пыткам и мукам, кроме мук собственной совести, так что ты должен понять меня, старина, ведь я эгоист до мозга костей, а потому жутко люблю комфорт и не только комфорт чисто физический, но и душевный. Поэтому я предпочитаю быть честным со всеми разумными существами, находить с ними контакт по-доброму, а не искать ссоры и делать им приятное ожидая, что они ответят мне тем же. - Понизив голос до трагического шепота, я открыл ворону-гаруда свою самую страшную тайну - Правда, с некоторых пор я нашел еще одну классную примочку для своей души, которая частенько мучается по одному важному поводу, да и то это произошло благодаря моей возлюбленной, Лауре. Видишь ли, Блэкки, моя любимая считает, что я уникальная личность, способная осчастливить любую женщину. По-моему, малышка сильно преувеличивает, но меня это вполне устраивает и потому я решил, что пока я нахожусь в Парадиз Ланде, то буду волочиться за каждой красоткой, если та только подмигнет мне. Сам понимаешь, старина, что покуситься на юную русалочку, для которой Харальд это первая и единственная любовь, мне было абсолютно не в кайф тем более, что в Парадизе достаточно других красоток, жаль только, что мимо фей я проехал, а ведь там была одна такая фифочка, просто класс! Ну, ничего, это упущение я постараюсь как-нибудь исправить. Еще не вечер.
   Темный и мрачный лес был уже в нескольких сотнях метрах от нас и ворон-гаруда сорвался со своего насеста и полетел к нему, что бы узнать, что нас там поджидает. Он, как и все мои спутники, прекрасно понимал, что в нашей дружной и слаженной команде лишь я один подвержен болезням и ранам, усталости и холоду, всем прочим неприятностям, которые могли завершиться смертью. Сам же я уже нисколько не боялся смерти, но и не торопился откинуть копыта, поскольку имел множество обязательств, особенно перед своей дочерью, которая ждала меня в Зазеркалье.
   Поэтому Блэкстоун ни на минуту не забывал о своих обязанностях разведчика, часового и моего телохранителя. Крылья его были сильны и всегда заряжены, каждое шестью тяжелыми, ядовитыми перьями-дротиками, которые он умел метать с чудовищной силой и отменной меткостью. Блэкки был готов незамедлительно пришить любого, кто только посягнет на мою жизнь, впрочем, он ничем не отличался в этом от Уриэля и Лауры, Осляби, с его братьями, а теперь еще и Харальда и нашей русалочки Олеси.
   Русалочка, не смотря на её прелестные, миниатюрные размеры, всем свои видом выказывала, что она готова немедленно закрыть меня от врага не только своим миниатюрным телом, но и всей силой магических формул, которые были известны одним только русалкам и были опасны даже самому Создателю. Бирич был не совсем прав тогда, когда говорил мне о том, что любой может обидеть русалочку. Фиг ты их обидишь, а поскольку я ничем не оскорбил Лесичку, то теперь мне было очень приятно и спокойно ехать рядом с такими спутниками.
  

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

  
   О которой, мой любезный читатель, в то время, когда происходили описанные в ней события, мне очень хотелось думать как о последней главе, рассказывающей о моем многотрудном и таком непростом путешествие. Однако, прочитав эту главу, мой любезный читатель узнает о том, что произошло после того, как мы подъехали к Черному лесу, зато заканчивается глава событием, которое взволновало меня более всего и запечатлелось в моей памяти навечно.
  
   Лисья дорога уперлась в густой, высокий, черный лес, который стоял перед нами, сплошным частоколом из огромных елей с острыми сучками. Рыжее тело дороги внезапно разбилось на несколько тропинок, которые убегали вглубь леса, раскинувшись от опушки веером. Было всего четыре часа пополудни, но мне от чего-то не захотелось заночевать в этом лесу из которого тянуло сыростью, плесенью и другими малоприятными запахами. Окинув взглядом окрестности и не найдя ничего подходящего, я поставил Кольцо Творения в рабочее положение и принялся быстро шуровать им вдоль опушки леса, собирая нужные мне стройматериалы.
   Примерно через полтора часа мы уже имели под рукой большой, красивый, двухэтажный деревянный дом с высокой, двускатной крышей, крытой красной черепицей, срубленный из хорошо ошкуренных стволов, пахнущих сосновой смолой, стоящий метрах в ста от Черного леса. В отличие от домов Малой Коляды, мое строение имело широкую веранду, которая шла вдоль всего фасада дома, с его широкими, остекленными окнами, через которые были видны веселенькие, красные в белый горошек, занавесочки.
   В доме было десять спален с большими кроватями, застеленными мягкими пуховиками и покрытыми белоснежными простынями, а на первом этаже половину дома занимал тренажерный зал с сауной и бассейном, в который я превратил небольшой бочажок с затянутой ряской водицей, до того блестевший на том месте, где теперь стояла наша гостиница. К ней была пристроена большая конюшня, на чердаке которой был устроен сеновал. В одном конце конюшни стоял большой ларь, наполненный доверху овсом пополам с мюслями с клубникой, которые так понравились моему Мальчику и всем остальным нашим быстроногим друзьям. В другом конце стояло большое каменное корыто с чистой проточной водой.
   Всю это магию я творил из подручных материалов, камня, дерева, трав и кустарников, дерна, с копошащимися в нем червячками и личинками, подбрасывая в голубой луч крохотные образцы всевозможных материалов, аккуратно уложенных в маленькой, серебряной шкатулке еще в Микенах. Не смотря на то, что Черный лес был действительно ядовитым и смертельно опасным, у самого края мне удалось отыскать несколько десятков, пусть корявых и неказистых, но вполне безопасных живых деревьев. Изменив природную сущность органических веществ и прибавив образцы, мне удалось превратить их в совершенно новые материалы, вещи и продукты.
   Вот для этого я и держал при себе шкатулку, доверху наполненную различными образцами. Теперь, когда я основательно набил руку, на то, чтобы придать созданным мною вещам новое качество, уже не требовалось много времени, так как я не нарушал главного принципа магической трансформации, - принципа подобия. Поэтому уже спустя полчаса все моих творения становилось натуральными, естественными и, если это требовалось, то вкусными, ароматными и питательными. Пожалуй, теперь я стал очень крутым и искушенным магом во всем, что касалось магической трансформации материи.
   Как только я покончил со своими магическими экзерсисами, мои спутники спешились. Вудмены стали деловито расседлывать вьючных коней и заносить в дом седла и вьюки. Отдав Горыне свои седельные сумки и велев отнести их в комнату номер семь, я принялся расседлывать Мальчика. Заботу о своем коне я никому не доверял и сам купал, чистил, кормил и холил это удивительнейшее создание. Для меня эти минуты были не только очень приятными, но и важными, ведь именно в это время я мог общаться с Мальчиком наедине.
   Когда я поставил Мальчика в стойло, засыпав ему в ясли овса с мюслями и бросив в них охапку душистого сена, ко мне подбежала Олеся и стала просить меня разрешить полетать на крылатом магическом коне. Бирич еще не расседлывал Узиила и смотрел на меня вопросительно. Взглянув на Харальда и получив от него в ответ благосклонный кивок, я лично вывел Узиила из конюшни и помог маленькой русалочке сесть в седло. Объяснив девушке, как управлять крылатым скакуном, я обратился к Узиилу:
   - Узенька, хороший мой, покатай Олесю по небу, но только давай договоримся, над Черным лесом не летать и в сторону Синего замка не направляться. Хорошо, мой красавец?
   Узиил понятливо кивнул мне головой и я, довольный его понятливостью, выпустил повод из рук и позволил Олесе взлететь. Конь взмыл в небеса и до нас донесся её серебряный смех, как будто в небе звенели колокольчики. Харальд посматривал на свою русалочку с явной тревогой во взгляде и я, дружески толкнув его в бок, сказал:
   - Харли, не волнуйся за свою малышку. Если бы эта малютка была у тебя под рукой в те годы, когда ты отвоевывал гроб Господень, то вы могли бы смело сажать её в чашу катапульты и пробивать этой красавицей самые толстые крепостные стены, ведь она теперь крепче каленой стали, хотя по прежнему так же нежна, как и лепесток жасмина.
   Рыцарь вежливо поклонился мне и сказал:
   - Мессир, я благодарю тебя за то, что ты оценил по достоинству тонкую душу Олеси и полюбил её всем сердцем.
   Вежливо беря Харальда под локоть и направляясь с ним к дому, я ответил:
   - Сэр Харальд, это было очень легко сделать. Олеся такое удивительное создание, что она просто не может вызвать иных чувств в моем сердце. Пойдем в дом, дружище, и поговорим о том, что ждет нас после того, как мы пересечем Черный лес.
   Сидя на веранде, наслаждаясь прекрасными видами и попивая пиво, мы узнали-таки, кто же это так изуродовал отважного воина более сорока лет тому назад, когда он иссеченный мечом добрался до Малой Коляды, едва уйдя от смерти. Раны, нанесенные этому отважному рыцарю, были очень мучительны и только моя магическая купель смогла исцелить их полностью и даже вернуть ему кисть правой руки.
   Сэр Харальд Светлый рассказал нам о том, как обогнул Черный лес, населенный одними лишь духами, по Змеиным горам. Как выехал на Лисью дорогу, чтобы добраться до мрачного, серого ущелья, куда она вела, и встретился там с Черным рыцарем. Рассказ об этом загадочном рыцаре он услышал однажды много лет назад от старого мага-отшельника, обитающего в чащобе Брауншвейгского леса, лежащего за двадцать с лишним тысяч лиг от этих жутких мест, считающихся проклятыми самим Создателем.
   В конце своего пути рыцарь Харальд Светлый въехал в мрачное, серое ущелье и нашел того, кого искал - Черного рыцаря, который замер посреди дороги, восседая на огромном черном жеребце. По обе стороны дороги на серой, мертвой земле лежали поодиночке, а то и чуть ли не штабелями тысячи, десятки тысяч рыцарей, поверженных Черным рыцарем. Сэр Харальд не искал битвы, он уже был в то время слишком стар, чтобы очертя голову лезть в схватку.
   Он заговорил с рыцарем и попытался узнать у него, почему тот находится в этом мрачном месте и убивает всех, кто только пытается проехать через серое ущелье. Черный рыцарь ответил ему, и ответ его был короток, - потому, что он ненавидит всех людей, этих жалких, никчемных существ, которые лезут вон из кожи, пытаясь сразить его своим жалким оружием. Сэр Харальд не стал возмущаться и спорить с Черным рыцарем, доказывая тому, что люди являются любимыми творениями Создателя и только те из них попадают в Парадиз Ланд, кто совершил великие подвиги.
   Сам он давно уже перестал считать свои собственные подвиги великими, а сраженных им в бою сарацин и мавров врагами, да, и свое появление в Парадизе рыцарь считал всего лишь бездумной выходкой дамочки, скучающей от безделья, а отнюдь не высшей наградой. Рыцарь сэр Харальд Светлый хотел было повернуть коня и уехать прочь, но Черный рыцарь остановил его окриком:
   - Эй ты, человечишко, никто не может уехать отсюда не сразившись со мной! Я Черный рыцарь ищущий смерти, но ты не тот, кто может сразить меня каленой сталью и поэтому ты умрешь. Нападай же первым, ничтожный человечишко!
   Сэр Харальд с презрительной насмешкой взглянул через плечо на Черного рыцаря и спросил его:
   - Неужели ты настолько низко пал, что собираешься сразиться со стариком, у которого дрожат руки и он больше не в силах поднять свой ржавый меч?
   Тогда Черный рыцарь произнес магическое заклинание и к сэру Харальду Светлому вновь вернулись молодость и сила. Поприветствовав своего противника, Харальд предложил ему нападать первым. По словам Харальда, а верить ему можно было полностью, так как это был вовсе не тот человек, который согласился бы приукрасить свои подвиги, бой был упорный и жестокий. Черный рыцарь был опытным и искусным бойцом и сила его была чудовищно велика, но и рыцарь Харальд Светлый, который воевал с пятнадцати лет, тоже был опытным бойцом и к тому же знал множество таких приемов, которые повергли Черного рыцаря в изумление.
   Видя, что его магический конь проигрывает черному жеребцу в силе и скорости, Харальд ловким приемом выбил Черного рыцаря из седла и, соскочив на землю, продолжил бой в пешем строю. Тут преимущество было на его стороне, так как он был более ловок и стремителен и к тому же обладал невероятным упорством. Бой длился весь день, всю ночь и утро и если бы не неуязвимость Черного рыцаря и не раны Харальда Светлого, то еще неизвестно, кто одержал бы победу. Когда Черный рыцарь отсек кисть правой руки Харальда, тот взял меч в левую, но тут солнце поднялось так высоко, что осветило дно ущелья, в котором они сражались, и тогда Черный рыцарь опустил свой меч и сказал ему:
   - Человек, ты самый искусный и мужественный воин из всех тех, кто когда-либо приезжал по этой дороге. В течение двух часов, пока солнце не уйдет за ту скалу, я не могу с тобой сражаться. Поэтому ты можешь сесть на своего коня и вернуться домой. Я не буду тебя преследовать, человек. Еще три дня и три ночи ты будешь так же молод, как сейчас, но потом ты вновь станешь стариком и поэтому спеши к людям, человек, пусть они обмоют и перевяжут твои раны.
   Харальд понимал, что перед ним не простой рыцарь, а заговоренный, возможно проклятый на вечные времена и потому взобрался в седло и ускакал из этого страшного места. Два дня и три ночи он продирался сквозь чащобу Черного леса и потом скакал до Малой Коляды еще целый день и добрался до этого города уже глубоким стариком.
   Из рассказа Харальда мне стало ясно, что это еще неизвестно, кому досталось сильнее, тем воинам, которые пали в ущелье, или Черному рыцарю, вынужденному из года в год убивать всех людей подряд, появлявшихся в серой долине каким-то странным образом. Тут даже самый отъявленный мизантроп станет тяготиться такой своей участью. Закончив свой рассказ, Харальд сказал мне:
   - Мессир, мой меч остался в Малой Коляде, как ты и приказал, но я прошу тебе дать мне в руки новый меч и я сражусь с Черным рыцарем еще раз и пока мы будем сражаться, вы все сможете проехать через серое ущелье.
   Потушив сигарету, я ответил на эти слова:
   - Харли, по-моему претендентов сразиться с Черным рыцарем здесь и так более, чем достаточно, ты только взгляни на моих друзей, они прямо-таки из штанов выпрыгивают, начиная от Уриэля и заканчивая Лаурой. Прекрасно, друзья мои, я безмерно счастлив от того, что вы ради меня готовы лезть хоть черту в зубы, но скажите-ка мне, сможет ли кто-нибудь из вас принести избавление Черному рыцарю, дать покой его измученной душе? - В ответ последовал единодушный горестный вздох и я сказал с нажимом в голосе - То-то же, а у меня, как я полагаю, это вполне может получиться.
   - Но милорд, ведь ты один среди нас смертен и у тебя даже нет доспехов! - С ужасом в голосе воскликнула Лаура.
   Встав из плетеного кресла, я закурил и подошел к перилам веранды. Солнце медленно и величественно опускалось к горизонту, где в туманной дымке виднелись бескрайние просторы Парадиз Ланда. Активировав Камень Творения, я мысленно дал ему приказ облачить меня в золотые, как само солнце, доспехи и не спеша повернулся к Лауре. Девушка изумленно вскрикнула:
   - Золотой рыцарь!
   Убрав доспехи, я улыбнулся и сказал ей:
   - Ну, вот, а ты говорила, что у меня нет доспехов. У меня ведь и меч есть, любовь моя, да, только мне кажется, что избавление от всех мук Черному рыцарю принесет, как раз не каленая сталь меча Дюрандаль, а нечто иное, более серьезное.
   Через несколько минут вернулась с прогулки наша маленькая летунья и все разговоры моментально перешли в совершенно иное русло, сделались сами собой легкими и веселыми. Глядя на Олесю было невозможно не радоваться. В ней было так много милой, трогательной непосредственности, что даже наш вечный ёрник, нахал и задира Уриэль и тот в её присутствии становился галантным кавалером.
   Не смотря на то, что Олеся была лишь на полвершка меньше Лауры, а моя отважная, маленькая охотница после Микен подросла сантиметров на пять, русалочка казалась мне маленькой, беззащитной плотвичкой, хрупкой и нежной. Рядом с Олесей Лаура казалась мне бойким, ершистым воробышком, готовым в любой момент накинуться на каждого, кто только косо глянет на её синеокую подружку.
   Такие же чувства испытывал каждый из нас, так эта девушка с серебряным голоском нам всем приглянулась и так всех очаровала своей беззащитностью, что каждому хотелось встать на её защиту и сразиться хоть с двуногим драконом. Правда, у Олеси уже был огромный и могучий защитник, сэр Харальд Светлый, который смотрел на нее с таким обожанием, что мы все улыбались от радости. Мне было чертовски приятно видеть, как расцветает Олеся под его нежными и любящими взглядами и как она воркует с этим здоровенным, красивым, спокойным и улыбчивым парнем.
   Харальд, как только Олеся вернулась с прогулки, сразу же поднял её на руки и почти не спускал на землю. Тому было вполне понятное объяснение, ведь русалки очень неважно себя чувствовали тогда, когда им приходилось долго ходить пешком. Ступни ног у них были такие маленькие и нежные, что им было больно ступать по твердому грунту.
   Именно потому, что в Малой Коляде жило довольно много русалок, все улицы в ней были покрыты сочной, мягкой, зеленой травой, чтобы русалкам было легче ходить. Узнав об этом, я очень долго мудрил с теннисными туфлями для нее и в конце концов добился того, что они буквально носили Олесю сами и делали её быстрой, словно олененок. Русалочка сразу почувствовала это и я всякий раз ловил её благодарные взгляды, ведь и розовые джинсы и белые носочки для нее я подготовил таким образом, чтобы они как можно лучше берегли её нежное, серебристо-белое тело.
   С возвращением Олеси мы спустились на первый этаж и расположились для беседы в маленьком спортзале с бассейном. Олеся плескалась в бассейне, я с удовольствием качался на одном тренажере, Харальд на другом, а Лаура, одетая в черное, спортивное боди, крутила педали велотренажера. Уриэль для начала посидел часок в сауне, а затем присоединился к Олесе, в то время, как четыре псовина развлекались тем, что зверски дулись в подкидного дурака, удобно устроившись на мохнатом, толстом ковре перед бассейном.
   То, что русалка и ангел весело играли в воде совершенно нагие, ни коим образом не оскорбляло нашей нравственности, ведь они вели себя, словно маленькие дети, родные брат и сестра. Ури показывал ей фокус с исчезновением крыльев и даже позволил Олесе тщательно исследовать то, как они крепились к его спине, хотя даже мне он не позволял прикоснуться к перламутровому гребню, из которого они росли. Ангел качал Олесю на крыльях и даже подарил ей аж два своих роскошных пера не требуя от нее взаимности, обычно полагающейся в таких случаях, правда, русалочка расцеловала его в обе щеки, но вряд ли кто осмелился назвать эти поцелуи плотскими.
   Харальд с мягкой улыбкой на лице нежно смотрел на свою подругу и, играя могучими мышцами, без малейшего напряжения на лице поднимал просто чудовищные противовесы, тянувшие едва ли не на тонну с гаком. Окна были распахнуты настежь и в зал изредка залетал свежий ветерок, который приятно обдувал мои натруженные железом мышцы. С завистью поглядывая на могучий рельеф мускулатуры Харальда, я понимал, что мне до него, как до Китая на четвереньках, хотя за последнее время мое тело стало выглядеть куда лучше, чем прежде и моя мускулатура выглядела ничем не хуже, чем у штангиста, выступающего в среднем весе.
   Мы ждали того момента, когда с разведки вернутся вороны-гаруда и потому не говорили о предстоящем марш броске через Черный лес, угрюмо шумевший за окнами. Лаура наконец сочла, что с нее достаточно и видя, что я уже весь покрыт потом, сбросила с себя боди и потащила меня в бассейн. Она нежно массировала мои плечи и шею и нашептывала мне на ухо всяческие ласковые и весьма эротичные глупости, уведомляя о программе сегодняшней ночи, которую она обещала сделать для меня просто сказочной.
   Вскоре к нам присоединился Харальд, а затем и вудмены, которым так полюбились магические купальни, которые тщательно расчесывали их космы и напитывали их густой мех приятными ароматами. Когда в окно влетел Конрад, который вернулся с разведки первым, он, не долго думая, нырнул в бассейн, заставив воду изрядно взволноваться, что мне совсем не понравилось. Вынырнув, Конни захлопал крыльями по воде, пытаясь взлететь, но это ему не удалось Харальду пришлось помочь бедной птице, которая все-таки была вороном, а отнюдь не каким-то лебедем.
   Угнездившись на плече Харальда, Кони вытянул шею так, словно она у него была резиновая, когда Олеся стала почесывать его под клювом. Он закрывал глаза и пощелкивал клювом от восторга и удовольствия, не забывая докладывать мне:
   - Мастер, я готов уже поверить в существование ада и дьяволов после того, как полетал по этому чертову Черному лесу. Ты правильно сделал, что не сунулся в него на ночь глядя, не знаю как наши заговоренные друзья и мои собратья Блэкстоун и Файербол, но я точно кинул бы хвоста в этом лесу, если бы провел в нем ночь. Кто-то навел на лес страшную и опасную порчу и я чуял опасность буквально под каждым кустом. В лесу все пропитано ядом, по сравнению с которым даже мои боевые перья пустяшная забава. Это очень нехороший лес, мастер, тебе опасно в него идти.
   Все были очень возбуждены донесением Конрада, а Олеся так даже чуть не расплакалась. Выбравшись из бассейна, я позволил Лауре вытереть насухо мое тело, ведь только мне приходилось выходить из воды мокрым, так как для меня одного моя собственная магия была бесполезна. Все остальные вышли из бассейна не только сухими, но аккуратно расчесанными и даже тщательно выбритыми.
   Надев на себя белый махровый халат, я закурил и не спеша подошел к бару. Не успел я присесть за стойку, как меня тотчас обогнали две очаровательные официантки, одна едва одетая, - Лаура, а другая, совсем нагая, - Олеся. Заскочив за стойку первой, Олеся вежливо спросила меня:
   - Что вы будете пить, мессир, и чем желаете угостить свою прекрасную даму?
   Попросив Олесю налить Лауре мартини с тоником, а мне бокал коньяка побольше и, заодно, предупредив очаровательную официантку о том, чтобы она не наливала Конраду больше одного ведра коньяку, я опустился на круглый табурет и задумался, чтобы это все могло значить.
   По словам Файербола, который был в Черном лесу последний раз лет триста пятьдесят назад, тогда это был просто очень густой, высокий лес, деревья в котором росли чуть ли не вплотную друг к другу. Кроме того, что земля в лесу была вздыблена сплошными буграми и оврагами, словно была измята чьей-то огромной рукой, во все остальном это был самый обыкновенный и ничем не примечательный лес, а теперь Конни говорил мне о том, что лес кем-то отравлен и опасен даже для бессмертных воронов-гаруда.
   Лаура села ко мне на колени и стала прижиматься ко мне, пытаясь отвлечь от тягостных раздумий. Как ни в чем не бывало, я принялся целовать девушку и ласкать её так, как будто мы были с ней в постели. Ангела, который уселся в кресло напротив, это нисколько не смутило и он, прихлебывая виски "Блек Лейбл", поинтересовался у меня:
   - Мессир, тебе не кажется, что все это снова является проделками падших ангелов? По-моему они просто не хотят, чтобы ты попал в Синий замок, мессир.
   - Или они не хотят, чтобы я въехал в то ущелье, где хозяйничает Черный рыцарь ищущий смерти, Ури. - Ответил я ангелу и, нежно поцеловав еще раз обнаженную грудь Лауры, ласково ссадил её с коленей.
   Вставая с табурета, я снял с себя халат, но обнаженным оставался лишь пару секунд. Стоило мне щелкнуть пальцем и я оказался одетым в джинсы, байковую рубаху с длинным рукавом, застегнутую на все пуговицы и обутым в высокие, зимние кроссовки. На мне была надета наплечная кобура с двумя пистолетами "Глок", одним старым, доставшимся мне в наследство от Лехи и новым, изготовленным мною еще в Микенах из железа, выторгованного мною у Кратона, местного кузнеца.
   На широком, потертом, кожаном поясе, доставшимся мне от сэра Роланда, слева висел меч Дюрандаль, а справа бандитский тесак. Еще у меня был кожаный офицерский планшет, в котором лежал мой "НЗ", бутерброд, завернутый в фольгу, батончик "Натс" и банка "Фанты", а так же еще кое-какие нужные мне вещички. Вся моя амуниция до этого находилась в пятом измерении и была вызвана мною лишь для того, чтобы достать из планшета карту Парадиз Ланда.
   Лаура не знала, то ли ей бежать одеваться, то ли остаться возле стойки бара. Наклонившись к девушке, я нежно поцеловал её и погладил по щеке, после чего спокойно сел на табурет и, достав из планшета карту, положил её на стойку. Моя маленькая охотница облегченно вздохнула и натянула на себя боди, которое до этих пор прикрывало лишь нижнюю часть её тела. Харальд, одетый в белый купальный халат, восхищенно присвистнул и, кивая головой, сказал:
   - Мессир, ты самый легкий на подъем рыцарь, которого я только видел в своей жизни! Вот бы и мне научиться такому ловкому трюку.
   Разложив карту, почти всеми секретами которой я уже овладел, я быстро увеличил тот квадрат, в котором находился Синий замок. Карта, явно, была устаревшей, ведь на ней Синий замок находился на острове, стоявшем посреди идеально круглого озера, Черный лес прорезала не только Лисья дорога, но и еще несколько дорог, ведущих и в Змеиные горы и в Лазоревую степь. Конрад, уставившийся на карту, возмущенно каркнул и заорал во весь голос:
   - Мастер, твоя карта врет! Вот уже тысяча семьсот тридцать лет эти места выглядят совсем по другому. Никакого озера вокруг острова Мелиторн нет и в помине, там теперь находится огромная пропасть, на месте Лазоревой степи стоят теперь высокие, непроходимые горы а Змеиные горы теперь гораздо больше похожи на зубы дракона, чем на те горы, какими они были раньше и какими они изображены на этой карте. Не советовал бы я тебе полагаться на нее, мастер.
   Вырвав из альбома один лист, увеличив и превратив его в полупрозрачную кальку, я накрыл им карту и, вооружившись фломастерами, принялся рисовать и одновременно рассуждать, пытаясь найти ответ на мучавшую меня загадку:
   - Значит так, ребята. Представим себе, что кто-то, возможно маг Карпинус или маг Альтиус, сделали следующее: заставили твердь Парадиза раздвинуться, но сделали это не грубо и топорно, а легко и элегантно, без чудовищных землетрясений и катаклизмов, разом отодвинув берега Голубого озера, лиг эдак на пятьдесят. Что получилось? Сразу же изменился ландшафт, окружающий Голубое озеро. Лазоревая степь вздыбилась горами, Змеиные горы, которые были раньше красивыми и плавными, сделались неприступными, а земля Черного леса, который находится не периферии этого безобразия, как бы покрылась мелкой рябью. Лисья дорога от этого, разделилась на несколько тропинок, но я уверен в том, что все они сходится где-то здесь. Похоже, что тут начинается ущелье, ведущее к тому месту, где когда-то была пристань, к которой приставал паром. Возможно, что таким образом маг Карпинус хотел отгородиться от всего остального Парадиз Ланда, а возможно, что и наоборот, это маг Альтиус захотел заблокировать его в Синем замке. Мне как-то наплевать на их дрязги. Сам собой напрашивается один единственный вопрос, а где же тогда воевал с людьми Черный рыцарь до этого управляемого катаклизма? Что нам вообще о нем известно, кроме того, что мы услышали от Харальда?
   Ни ангел Уриэль-младший, ни вороны-гаруда, которые наконец снова собрались втроем, ни тем более вудмены или наши юные красавицы не смогли дать на это ответа и тогда я поинтересовался у Харальда:
   - Харли, скажи мне с точностью до одного часа, когда ты въехал в ущелье Черного рыцаря?
   Харальд выдал мне точный и исчерпывающий ответ на мой вопрос и я принялся подсчитывать на листе бумаге, сопоставляя даты по календарю Парадиз Ланда и Зазеркалья. Начиная с того момента, когда был распят Иисус Христос, время в двух этих мирах полностью совпадало. Расчеты не заняли много времени, но когда я их закончил, то замер с открытым ртом и выпученными глазами. Похоже, видок у меня в ту минуту был еще тот, раз Лаура встревожилась и спросила меня:
   - Милорд, ты чем-то взволнован?
   - Да, любовь моя. - Тихо отозвался я, а потом громко выругался в своей манере, без мата - Ангидрид твою перекись водорода, это что же такое здесь получается, скажите мне на милость? Выходит я не случайно появился в Парадиз Ланде?
   - О чем ты, мессир? - Встревожился ангел - Ведь тебя вызвал в Парадиз маг Бенедикт Карпинус.
   Ошарашено крутя головой, я сказал:
   - Да, пошел он в задницу, этот старый пердун. Тут дела гораздо серьезнее и мне кажется, что если не сам Создатель, то кто-то другой, ничуть не менее могущественный, вмешался в эти дела. Да, ничуть не менее могущественный, чем он, а этот Карпинус, всего лишь жалкий фигляр и интриган, который корчит из себя невесть что пока Создатель занимается своими собственными делами или дрыхнет. - Видя, что мои друзья все никак не возьмут в толк, о чем я тут долдоню, я пояснил - Ребята, как я уже вам говорил, я не самая важная птица на свете. Кроме меня в Парадиз Ланд в тот день могло попасть еще Бог весть сколько народу, наверное все, кто родился 21 октября 1955 года. Именно в этот день наш друг, отважный рыцарь сэр Харальд Светлый въехал в ущелье, где он сразился с Черным рыцарем ищущим смерти и, кажется, я знаю его имя. Да, и вы все знаете это имя, ведь Черный рыцарь, по-моему, никто иной, как Люцифер, правая рука Создателя, его лучший друг и самый жестокий враг. Не знаю уж, чего они там не поделили и из-за чего между ними пробежала кошка, но ученик, явно, попытался возбухнуть против своего учителя. То, что сделал с Люцифером Создатель, я сейчас тоже могу сделать одной левой. Он просто превратил его в Черного рыцаря и создал для него самую мрачную тюрьму, которая представляет из себя пустынное ущелье, из которого падший ангел не может выбраться. В общем я кажется догадываюсь, из-за чего они погрызлись. Похоже, что Люциферу не очень нравились люди, которых планировал сотворить Создатель и он замыслил уничтожить их еще в проекте, за что и получил нахлобучку. Чтобы покрепче проучить саботажника, Создатель регулярно направлял к нему самых лучших воинов, какие только появлялись в Зазеркалье и Черный рыцарь был вынужден регулярно убивать их по двадцать два часа в сутки. То, что Харальд умудрился продержаться до сиесты, спасло его жизнь. Ну, а сорок два с лишним года назад видимо по истечении определенного срока, ущелье, находившееся все эти годы в другом измерении, совместилось с тем измерением где мы находимся и ты, Харальд, смог въехать в него. По-моему в Парадизе есть еще несколько существ, кому все известно о том наказании, которому был подвергнут Люцифер. Во всяком случае, друзья мои, вот теперь-то мне стало совершенно ясно, что именно мне и больше никому другому предстоит сразиться с Черным рыцарем, чтобы освободить его душу от проклятья нашего великого Создателя Яхве.
   Лаура от страха вся сжалась в комочек, а Харальд побледнел как полотно. Уриэль трясущимися руками достал из пачки сигарету и все никак не мог прикурить её. Сигарета в его руках сломалась и он матюгнулся моими же словами:
   - Кипит твое молоко!
   Вудмены грозно заворчали, шерсть на их загривках встала дыбом, у Олеси потекли слезы из глаз, а вороны-гаруда свирепо защелкали клювами, захлопали крыльями и взъерошили все перья, превратившись от этого в нахохленных, огромных черных воробьев. Беспечно рассмеявшись, я сказал:
   - Ребята, да, что вы в самом-то деле? Подумаешь какая невидаль, Черный рыцарь! Может быть с мечом в руках я против него и не выстою, но из шпалера из его башки за полста метров мозги вышибу. Кроме того, друзья мои, не забывайте, у меня ведь есть еще и Кольцо Творения, а это тоже оружие и весьма мощное, скажу я вам по секрету, ребята. Так что носов не вешать, итить вперед, и, да, поможет нам аллах и ротный пулемет Калашникова.
   Видя, что мои слова их ни чуть не развеселили, я вновь отправил свою одежонку в пятое, или какое оно там было, измерение, одел белый, махровый купальный халат, запахнул полы и насмешливо сказал Лауре:
   - Любовь моя, ты собираешься провести всю эту ночь за стойкой бара или в постели со мной?
   Разумеется, Лаура ни в коем случае не собиралась сидеть в баре до утра. Она порывисто вскочила с кресла и бросилась ко мне на грудь. Сердечко её испуганно трепетало и стучало, как маленький барабан, а в глазах стояли слезы. Подхватив девушку на руки, я закружил её, а потом бегом побежал наверх, в комнату номер семь. Там нас уже ждала большая постель с упругим и совсем не скрипучим матрацем, бутылка белого вина и холодная курица на тот случай, если мы проголодаемся. Лаура хотела спросить меня о чем-то, но я закрыл её рот поцелуем и принялся стаскивать с нее черное боди.
   В эту ночь я был с Лаурой таким, каким был в лесу с Нефертити и не давал девушке ни минуты передышки до тех пор, пока в ней не воспламенилась такая дивная страсть, что уже она превратилась в маленький, ароматный тайфунчик. Девушка принялась ласкать и целовать меня с такой страстью, что быстро забыла о предстоящем дне. Провести ночь перед тяжелым испытанием с любимой девушкой, на мой взгляд, гораздо полезнее, чем сидеть за письменным столом, чесать в затылке и строчить завещание.
   В конце концов, мне было совершенно наплевать, кто кого укокошит, я бедолагу Люцифера, которому уже до чертиков надоело мочить бедных парней, или он меня. Кто-то обязательно должен был в итоге двинуть кони, так что же тогда беспокоиться понапрасну, кто это будет? Уж лучше приникнуть к губам любимой и заставить её стонать от наслаждения, чем ломать себе голову такой ерундой и, тем самым, портить девушке настроение.
   Как бы то ни было, но в эту ночь я битву выиграл и Лаура уснула далеко за полночь быстро и без каких-либо тягостных мыслей, со счастливой улыбкой на лице. Да, и я сам не долго ворочался без сна. Утром же, когда Уриэль, чуть приотворив дверь позвал меня, я велел ему немедленно убираться к чертовой матери, завтракать, седлать коней и ждать нас уже сидя в седле. Принявшись будить Лауру страстными поцелуями, я начал ласкать девушку еще до того, как она проснулась и постарался сделать так, чтобы утро для нее началось с наслаждения, а не с ощущения неизбежного конца нашего счастья.
   После того, как из очаровательной головки Лауры были прогнаны даже намеки на тяжелые раздумья, я на руках отнес её в бассейн, который быстро восстановил силы девушки. Одевая свою маленькую охотницу, я все время смешил и тормошил её, не давая ни на секунду задуматься над тем, что скоро мне предстоит встреча с Черным рыцарем.
   Завтракали мы уже сидя в седле глядя на стену черного леса. То, как мне удалось перекинуть на Олесю строительство магической купальни, навело меня на дерзкую мысль о том, что вороны-гаруда вполне могли бы теперь стать главными инженерами и прорабами "Спецраймагдорстроя".
   Дожевав жареную гусиную ногу и запив её пивом, я поставил перед собой голубую стену и принялся творить сложное магическое заклинание, которое должно было: во-первых, проложить отличное шоссе через Черный лес, а, во-вторых, защитить меня от всех её ядовитых миазмов. Лес был наполнен ими по самое некуда.
   Мне было недосуг гадать, сделали эту гнусную пакость ангелы-саботажники, стремящиеся не допустить меня в ущелье, где разбойничал их главарь, или сам Создатель, чтобы в серое ущелье без толку не совались всякие прыткие небожители. Для того, чтобы мои друзья не стояли рядом со мной с постными физиономиями, я громко сказал им:
   - Ребята, вы меня достали своими вздохами. Как успокоить девушку, я хорошо знаю, нужно просто затащить её в постель и заниматься с ней любовью до полного изнеможения этой самой девушки. Но вот что делать в таких случаях с ангелами, здоровенными мужиками, косматыми псовинами и воронами-гаруда, я право же не знаю. Если вы не хотите, чтобы я оставил вас здесь и поехал через лес с одной только Лаурой, то прошу вас не хлюпать носами. Так ведь, Олесенька?
   - Так, барин. - Ответила мне русалочка, расцветая милой, очаровательной улыбкой.
   Перед лесом вскоре встала высокая и широкая голубая волна, мощная и осязаемо-плотная, над которой, громко каркая, парили вороны-гаруда. Им предстояло выбирать направление, в котором мы должны были двигаться и они теперь беззлобно переругивались между собой, выбирая самую короткую из тропок, на которые разделилась Лисья дорога.
   Наконец Файербол и Блэкстоун согласились с Конрадом, который не только орал громче своих боссов, но даже лупил их своими могучими крыльями и клевал. Вороны дружно взмахнули крыльями и двинулись к лесу, нацеливая мой магический дорогоукладчик на самую короткую из тропинок. Как только голубая волна, в которой было добрых семьдесят метров ширины, навалилась всей своей мощью на лес, высоченные елки стали исчезать под ней с ошеломляющей быстротой и мы быстрой рысью поскакали вперед.
   Это была самая приятная во всех отношениях дорога. Широкая и удобная, с разделительной полосой посередине, но мы могли скакать по всей её ширине. Все равно нам на встречу никто не мог выехать. Покрытие дороги я сделал таким, чтобы оно слегка приглушало стук конских копыт. Справа и слева от дороги на двадцать пять метров лежало специальное магическое покрытие, имеющее вид самого обыкновенного газона, украшенного по краям сплошной, высокой изгородью из цветущих кустов жасмина, источавших очень сильный, магический, защитный аромат, который навевал на меня приятные воспоминания о своем единственном и таком сладком поцелуе с Олесей. Я так и сказал русалочке:
   - Лесичка, эту дорогу я посвящаю тебе и она всегда будет пахнуть так, как пахнешь ты. Так все и запомните, эта дорога теперь называется Русалочьей!
   По-моему мои друзья решили больше не грустить и потому расшевелились, во всяком случае Уриэль тут же заявил:
   - Олеся, если Харли когда-нибудь тебе надоест, ты только скажи мне об этом и я сразу же на тебе женюсь! Даю тебе честное пионерское!
   Лаура тотчас откликнулась:
   - Лесичка, ни за что не верь этому вертопраху, ангелы никогда не женятся ни на ком. Они все ужасно коварные.
   Русалочка заливалась счастливым смехом, от которого у меня становилось теплее и спокойнее на душе. Покрикивая на воронов, чтобы они летели побыстрее, я несся вперед галопом, совершенно не думая о том, что ждет меня впереди. Харальд, на лице которого вновь заиграла улыбка, вклинился между мной и Уриэлем и проорал задорным басом:
   - Мессир, мне эта скачка напоминает о том, как мы скакали однажды навстречу целому полчищу турок и сарацин под Константинополем. Скакал тогда рядом со мной один барон из Франции, Роже де-Турневиль, тоже был отличный парень и весельчак, каких поискать. Мессир, ты мне напомнил этого малого, он так же, как и ты, всю ночь перед битвой провел не в молитвах и покаянии, а в постели с одной очаровательной турчанкой. И представь себе, мессир, в той сече погибло много святош, а этот барон вышел из боя без единой царапины. Видимо Бог хранит тех, кто любит жизнь и не думает о том, как он предстанет перед ним. Жаль я не встретился с его душой в Парадизе, очень мне хотелось узнать, женился ли он на прекрасной Лейле или нет, меня тогда сарацины так отделали, что только благодаря тому, что леди Астарта меня вытащила из Зазеркалья, мне удалось выжить. Мессир, перед ущельем я хочу дать тебе пару уроков фехтования и хотя этого мало, я покажу тебе один прием, который застанет Черного рыцаря врасплох.
  
   Конрад не зря долбал Блэкки и Фая, он действительно повел нас по самой короткой дороге и спустя шесть часов бешеной скачки мы пересекли Черный лес и вылетели на открытое пространство, которое напоминало какой-то жуткий, апокалиптический пейзаж, так была изломана и искорежена в этих местах поверхность райского мира. Впереди, километрах в десяти, двенадцати, уже виднелись огромные горы, кольцом вставшие вокруг Синего замка. До логова Верховного мага Карпинуса по воздуху было не более ста двадцати лиг полета. Меньше часа, если лететь на Узииле, включая взлет и посадку.
   Лисья дорога, как и все остальные детали ландшафта, тоже была сложена в гармошку, но была четко видна и вела нас прямо к цели. Где то впереди находилось загадочное серое ущелье, узилище Люцифера. Пустив коней шагом, мы стали перекусывать на скаку. Я быстро проглотил несколько бутербродов с осетриной и черной икрой, запил их пивом и, чтобы отвлечь Лауру, весьма немелодично пропел ей пару куплетов из любимой песни моей юности:
   - А была она солнышка краше,
   Каждым утром светло и легко
   Выпивала стакан простокваши,
   Отвергала пятьсот женихов.
   Бились ядра о черные скалы,
   Гренадеры топтали жнивье
   И пятьсот королей воевало,
   За прекрасные губы её...
   Лаура улыбнулась в ответ, как мне показалось бодро, но вот у меня самого на душе скребли кошки. Создатель поставил передо мной такую задачку, такой ребус, что попробуй теперь разберись. Как бы то ни было, выбор у меня был небольшой, струсить и потерять какую-либо возможность вернуться в Зазеркалье и вновь увидеть дочь или оборзеть настолько, что осмелиться выступить против самого Люцифера.
   Третьего было не дано и я предпочел немедленно открутить и выбросить за ненадобностью свой старый борзометр, все равно терять мне было нечего. Расхохотавшись от такой мысли, я заорал какой-то воинственный клич и весело улюлюкая погнал Мальчика галопом.
   Вороны-гаруда долетели до отвесного склона высоченной горы и остановились перед ней. Голубая доргоустроительная волна подрагивала от нетерпения в каких-то пяти метрах от склона горы и я уже подумал о том, что, возможно, мне придется пробивать в ней туннель, но вскоре выяснилось, что я ошибся. Просто Лисья и здесь разделялась надвое.
   Одна дорога, которая была пошире, делала резкий поворот за каменную шторку и издали казалось, что перед ними встала сплошная стена. Другая же узкой, ярко-рыжей тропкой бежала вдоль скал куда-то вправо. Когда мы добрались до этого места, Харальд спешился, внимательно осмотрелся по сторонам и негромко сказал мне:
   - Мессир, это то самое место.
   Объезжая рыцаря, я без малейших колебания двинулся за шторку, проехав сквозь голубую волну и обернувшись к своим друзьям, которых она не пропустила, громко крикнул им:
   - Ребята, извините, но это моя драка и вам там совершенно нечего делать. Если я, вдруг, не вернусь, то разъезжайтесь по домам и не поминайте меня лихом. Целуйте фикус и поливайте Матрену Ивановну!
   Не оборачиваясь назад, я въехал узкий, не более пяти метров в ширину, проход. Посмотрев вверх, я увидел, что стены смыкались где-то очень высоко. Пока я был неподалеку от этого места, мой голубой турникет действовал исправно, но поскольку Кольцо Творения могло понадобиться мне для других целей, следовало поплотнее закрыть за собой эту дверцу, чтобы потом в задницу не дуло и я заставил скалы с грохотом сдвинуться за моей спиной.
   Соорудив крепкую каменную преграду для своих друзей, я отправил в пятое измерение меч Дюрандаль, обернул правую руку носовым платком, спрятав Кольцо Творения и поскакал по все еще рыжей дороге, которая должна была привести меня прямо к Черному рыцарю. Повернув направо, я увидел, что проход впереди расширяется и дорога выходит в мрачное, однообразно серое и тоскливо-тусклое ущелье.
   Въезжая в ущелье я понял, что даже Уриэль и сэр Харальд, который присматривался к Узиилу, не смогут прийти ко мне на помощь. Тут даже небо и то было бледного, мертвенно-серого цвета. Буквально все в этом ущелье было окрашено в нейтрально серый цвет. Его мрачные тона немного оживлялись пестрыми лохмотьями, в которые были одеты лежащие то тут, то там мумифицированные трупы.
   Съехав с дороги я стал объезжать и рассматривать их. Это был настоящий паноптикум. По-моему мясорубка началась здесь чуть ли не от времен Адама и Евы. Во всяком случае я увидел мумию, в руках которой был зажат каменный топор, а чуть поодаль от нее лежал мумифицированный труп какого-то древнего ассирийца с черной, завитой, длинной бородой и рассеченным пополам черепом. Рядом с ассирийцем лежала мумия воина, в котором отдаленно угадывался древний египтянин или еще какой-то воин из народа, которому были присущи юбки, сплетенные из каких-то растительных волокон.
   Никакой живности в этом ущелье не было, совсем как в Миттельланде, но там деревья стояли в ярком осеннем уборе, а здесь даже трава была серой и безжизненной. Поездив немного по обоим сторонам дороги, которая сохраняла лишь намек на рыжий цвет, я велел Мальчику, который чутко вслушивался в тишину, идти по ней шагом.
   Ущелье было довольно длинным, не менее двадцати с лишним километров и впереди все таяло в сером мареве, словно оно было насквозь прокурено. Запахов, к своему удивлению, я тоже никаких не уловил, да, и вообще обстановочка здесь была стерильной, как в военном госпитале, ожидающим наплыва раненых. Вскоре я заметил впереди на дороге, что-то темное. Взяв в руку бинокль, я принялся настраивать оптику и увидел Черного рыцаря собственной персоной.
   Парень отдыхал после очень долгого и тяжелого трудового дня. Его конь стоял понуро опустив голову к дороге, а сам он сидел на нем с поникшими плечами и опущенной головой. Все на нем, - доспехи, шлем, копье, длинный меч и большой круглый шит, здоровенный жеребец и его сбруя, абсолютно все было черного цвета, словно рыцарь был слеплен кем-то из гудрона или высечен из обсидиана.
   Достав сигарету, я прикурил её и, затянувшись лишь пару раз, выбросил на дорогу и легонько пришпорил Мальчика. Мой умный и храбрый конь пошел вперед без малейшего сомнения, чутко вслушиваясь в тишину, но даже цокот копыт казалось поглощался этой серой краской.
   Как только я приблизился к дремлющему Черному рыцарю на расстояние каких-либо пятисот метров, он проснулся и медленно поднял голову, укрытую шлемом, сделанным в форме головы какой-то рептилии. Его жеребец так же встрепенулся и медленно тронулся мне навстречу. Через несколько секунд Черный рыцарь скакал во весь опор, нацелившись в меня своим здоровенным копьем.
   Быстро натянув на голову черную, вязаную шапочку с прорезями для глаз, надев солнцезащитные очки, отчего стал очень похож на террориста, собирающегося захватить самолет с пассажирами на борту, я резко натянул поводья и замедлил бег своего магического коня. Мне хотелось прежде посмотреть на Черного рыцаря, а уж потом кидаться в драку.
   Вся моя одежда была заговорена и запросто выдерживала выстрел из подствольника, но я не знал, устоит ли мой заговор против магии самого Создателя, наделившего Черного рыцаря неуязвимостью и огромной физической силой, сам-то я особым силачом как раз и не был. Не мог я противопоставить ему и мастерства фехтовальщика, да и каких-либо других хитроумных трюков, потому что не умел делать их, да и меч в моих руках был не страшнее кочерги в руках старой бабки.
   Черный рыцарь, приблизившись на расстояние пятнадцати метров, вдруг, поднял копье вверх и резко осадил коня. Я последовал его примеру и тоже осадил Мальчика. Мы стояли метрах в пяти друг от друга и внимательно рассматривали друг друга. Сквозь узкие щели, прорезанные в шлеме Черного рыцаря, я видел его свирепые, налитые кровью глаза. Не поднимая забрала, он сказал замогильным голосом:
   - Я Черный рыцарь ищущий смерти, назови мне свое имя и сразись со мной, человек.
   Кое какой план у меня уже был, я разработал его еще тогда, когда показывал Лауре, как быстро могу создать себе золотые доспехи. В мой план как раз и входило, подобраться к Черному рыцарю поближе и нанести ему всего лишь один удар прямо в грудь. Второй я вряд ли смогу ему нанести, он нанижет меня на свой меч, как цыпленка на шампур. Если, конечно, сможет пробить мои доспехи. Тогда он точно вышибет меня из седла и просто затопчет ногами. Подъехав к Черному рыцарю еще на три метра, я снял с головы свою дурацкую черную шапочку и вежливо представился:
   - Олег Михайлович Кораблев к вашим услугам, глубокоуважаемый архангел Люцифер.
   Черный рыцарь резко дернулся в седле. В это же мгновение я мгновенно привел в действие Кольцо Творения и сразу оказался закованным с головы до пят в золотые доспехи. На моей голове был надет шлем в виде головы златокудрого ангела, а в руках меч, гарда которого была сделана в форме золотого, человеческого черепа, из провала носа которого, выходил узкий, длинный клинок ярко-синего цвета.
   Целясь Люциферу мечом прямо в грудь, я впервые пришпорил Мальчика не кроссовками, а настоящими рыцарскими шпорами, заставив его совершить молниеносный прыжок вперед. Расстояние между нами в одно мгновение сократилось всего лишь до каких-то двух метров и я, резко встав на стременах и подавшись вперед всем телом, нанес Черному рыцарю коварный удар своим синим мечом, громко воскликнув:
   - Прими же смерть, как избавление от вечных мук Создателя, Черный рыцарь Люцифер!
   Хотя удар я наносил, в общем-то, неумело, он оказался довольно точным и сильным, да, и меч у меня был отнюдь не простой. Синий клинок с громким шипением вонзился в черные латы и пробил их насквозь, словно острое, длинное шило протыкает картонную коробку из-под обуви. Люцифер уронил копье и громко воскликнул:
   - Наконец, ты пришел за мной, Золотой рыцарь! Благодарю тебя за избавление!
   И вот спустя несколько тысячелетий Черный рыцарь нашел-таки свою смерть и она была для него очень легкой и быстрой. Я еще не выдернул клинка из его груди, а шлем его уже развалился на куски. На меня с усталой улыбкой взглянул своими пронзительно-голубыми глазами архангел Люцифер, лицо которого было измученным и изможденным, а волосы такими же золотыми, как и у Уриэля.
   То, что произошло дальше, напомнило мне кадр из фильма ужасов, когда какой-нибудь вредный персонаж прямо на глазах у зрителей превращается сначала в гниющий труп, затем в скелет и в конце концов в горстку праха. Именно это и произошло с Черным рыцарем. И он, и его могучий конь в считанные секунды рассыпались по дороге серым прахом и единственное, что осталось от него, это круглый, черный щит. Доспехи рыцаря тоже обратились в сыпучий прах. Правда щит не только уцелел, но и стал прямо у меня на глазах светлеть, наливаться желтизной и вскоре у ног Мальчика лежал золотой, полированный щит.
   Не веря своим глазам я спешился, опустился на одно колено и осторожно постучал по щиту костяшками пальцев. Это действительно был золотой щит. Без дураков. Такая нежданная находка немедленно навела меня на одну интереснейшую мысль. Вытащив меч Дюрандаль сначала из пятого измерения, а потом и из ножен, я осторожно положил его клинком на золотой щит. Тут же по всему ущелью понесся мелодичный звон, который все нарастал и нарастал, пока я не заткнул уши, чтобы не оглохнуть от этой жуткой какофонии.
   На мое счастье этот вечерний звон длился не очень долго, но зато он произвел такой ошеломляющий эффект, что я даже прибалдел. Небо стало быстро наливаться голубизной, а трава и листья редких деревьев, зеленью. Это я еще мог стерпеть, но вот то, что произошло дальше, меня не обрадовало, так как покойнички, валяющиеся по обеим сторонам дороги, начали весьма быстро наливаться соками жизни и оживать. Раны, нанесенные им Черным рыцарем, стали затягиваться, лохмотья превращаться в пышные одежды и блестящие доспехи, а некоторые уже и стали подергиваться.
   Пока я смотрел на эту чертовщину, щит и меч исчезли прямо у меня из под носа и на дороге остался лежать такой же точно перстень, какой был у меня на руке, только без синего Камня Творения. Прихватив его себе, как сувенир на память, я шустро взобрался на Мальчика и хотел было уже дать тягу, как вдруг услышал с небес звонкое ржание.
   Глянув в небо, я увидел летящих ко мне Уриэля, с гранатометом и рыцаря Харальда Светлого, держащего в руках ротный пулемет Калашникова. Ущелье стало быстро заполняться звуками, людскими голосами, конским ржанием и даже лаем собак. Поспешно ликвидировав свой золотой костюмчик, я быстро натянул на лицо вежливую, дежурную улыбочку и решил на всякий случай прикинуться шлангом, пока меня не замели воины, сложившие здесь свои буйные головушки.
   К моему облегчению Уриэль и Харальд подоспели как раз вовремя. Уриэль опустился прямо на круп Мальчика и стал тискать меня и хлопать по плечам. Харальд, тоже подскочил ко мне верхом на Узииле и принялся от избытка чувств награждать меня увесистыми тумаками, думая, что он таким образом по-дружески хлопает меня по плечам.
   Вдалеке я услышал отчетливые звуки взрывов. Похоже, что братьев-псовинов, совершенно не устроило то, что, внезапно я захлопнул перед их носом дверь. Между тем, воины начали вставать на ноги и подняли галдеж на сотнях языков. Уриэль тут же известил меня:
   - Мессир, все эти рыцари ищут Золотого рыцаря, который, наконец, сразил Черного рыцаря своим волшебным синим мечом.
   - Ури, скажи этим типам, что тут уже нет никакого Золотого рыцаря! Дескать, крутился тут один парень, выкрашенный бронзовой пудрой, но он уже ускакал куда-то. Честное октябрятское, минут двадцать назад. - Быстро сказал я ангелу, пока он меня не вломил этим здоровенным парням и добавил, вполне серьезным тоном - Кстати, Ури, хотя ты мне никогда не говорил этого, но я знаю, что ты тоже об этом думал. На чертогах Создателя, не висит в качестве дверного звонка золотой щит и по нему не надо ударять три раза мечом Дюрандаль, чтобы разбудить дедульку. Золотой щит остался на память о Люцифере, но стоило мне прислонить к нему меч, как начался весь этот кавардак с оживлением покойничков. Пока я таращился по сторонам, кто-то упер у меня и щит, и меч прямо из под носа, но скорее всего он просто обратился в прах, как и сам Черный рыцарь, а точнее архангел Люцифер.
   Тут до меня донесся истошный крик Лауры:
   - Олег, любимый, мой!
   Развернув Мальчика я двинулся к ней навстречу. Передо мной расступались толпы воинов, которые уже стали выходить на Лисью дорогу. Под веселое, радостное ржание Франта, Лаура подлетела ко мне и на всем скаку перепрыгнула прямо ко мне на руки. Глаза её снова блестели от слез, но на этот раз это были слезы счастья.
   Вокруг нас быстро собралась большая толпа и эти люди стали о чем-то спрашивать Лауру, которая крепко обнимала меня, целовала в щеки, в лоб, в глаза, в нос и гладила по волосам. Эта несчастная полиглотка и вломила меня воинам, дружно разыскивающим Золотого рыцаря, положившего конец их мучениям. Затараторив на всех языках, которые она знала, Лаура разболтала, что я и есть Золотой рыцарь.
   Вояки опешили. Впрочем, их было легко понять, ведь Черный рыцарь наверняка не раз заявлял воинам, отважившихся бросить вызов самому Люциферу, что смерть ему принесет только Золотой рыцарь. Во мне же они видели кого угодно, но только не героическую личность, сразившую самого Люцифера, уж больно непрезентабельным был мой внешний вид. Толпа взревела криками на десятках языков, требуя от меня предъявления доказательств. Лаура дипломатично сказала мне:
   - Милорд, надень свои золотые доспехи, эти люди хотят видеть тебя во все твой красе.
   - Может быть, мне будет лучше предстать перед ними голым? - Ехидно ответил я этой болтливой девчонке.
   Лаура засмеялась и перепрыгнула на Франта, а мне ничего не оставалось делать, как снова облачиться в золотой панцирь. Я даже поприветствовал славных и отважных воинов, отсалютовав им своим синим мечом. Сочтя, что этого вполне достаточно, в окружении вудменов я шагом поехал к Уриэлю уже сидевшему верхом на своем Долларе и говорившему что-то Харальду и Олесе.
   Вокруг нас толпились десятки тысяч людей. Новости здесь разносились очень быстро. Каждый пытался приблизиться ко мне поближе, чтобы взглянуть, кто же тот Золотой рыцарь, который смог скрестить меч с Черным рыцарем и сразить его. Увидев перед собой какого-то хлюпика с коротко стриженой бородкой и беспомощной улыбкой, они отходили прочь. Некоторые недоуменно крутя головой, другие презрительно сплевывая, третьи поглядывая на меня весьма плохо скрываемой ненавистью.
   Какой-то рыцарь в блестящих латах и круглом шлеме с пышным плюмажем из алых перьев, сидя верхом на коне, закованном в панцирь, так же как и я, пробивался к сэру Харальду Светлому истошно вопя что-то по-французски, Харальд, наконец, услышал эти вопли и так же заорал что-то и тоже по-французски, Лаура немедленно перевела мне его приветствие:
   - Роже, сын греха и порока, любитель знойных турчанок, ты все-таки не оставил меня, мой мальчик.
   В толпах воинов, вышедших на Лисью дорогу, я видел ахейцев и древних иудеев, инков и египетских воинов из различных исторических периодов, особенно много было рыцарей, но попадались так же гусары, кирасиры, казаки. Увидел я в толпе и несколько офицеров кавалеристов не только царской армии, но и армии Красной, а затем, советской и, наконец, российской, самого последнего периода.
   Создатель сделал вертикальный исторический срез со всего человечества и послал на заклание Черному рыцарю самых лучших его воинов. Однако, определение "самые лучшие" вовсе не означало того, что они же и самые порядочные. Пробуждение рыцарей от смертного сна тут же поставило перед нами очередную проблему и далеко не самую простую.
   Как только я представил себе, что вся эта армия, состоящая из самых лучших профессионалов, вторгнется в какую-то одну область Парадиз Ланда, мне моментально сделалось дурно. Если их равномерно рассеять по всему Парадизу, то он их поглотит, как мои магические купальни поглощают окурок, тихо и без всплеска. Прекрасные небожительницы, которые увидят перед собой таких отважных героев в самом расцвете сил, разумеется, будут очарованы ими и они найдут себе пристанище в деревеньках, поселках и городках этого огромного мира и будут наслаждаться жизнью, но если они соберутся в один кулак, то тут даже Лехины мечты о райском господстве покажутся детской шалостью.
   Мне нужно было срочно, что-то предпринять. Нужны были самые быстрые и радикальные меры, пока эта толпа не организовалась сама, не выдвинула лидеров и не пошла напролом, силой беря то, что все им были готовы отдать даром. Позволив Харальду болтать со своим другом, я подозвал к себе ангела, вудменов, Лауру и Олесю, которые знали все языки людей Зазеркалья и приказал им срочно разбить это войско по национальным группам и развести каждую из этих групп подальше друг от друга.
   Своих крылатым разведчикам, которые, хотели было помочь моим друзьям, я попросил срочно лететь за подмогой и тащить в это ущелье всех воронов-гаруда, что окажутся поблизости. Пусть уж лучше их будут тут тысячи, даже миллионы, нежели считанные единицы. Вороны-гаруда должны были во что бы то ни стало сдержать этих молодчиков. Иначе нам всем было тут несдобровать.
   Для того, чтобы моим спутникам было легче это сделать, я устроил в небе маленькое светопреставление из грозовых туч, грома и ужасных молний. Когда толпа притихла мои друзья разъехались и стали выкрикивать приказы на разных языках. Объявления были очень строгими и конкретными. Воинам предлагалось немедленно разбить бивуаки и застыть на месте, если они не хотели отправиться туда, откуда только что вернулись, но уже от руки великого мага-воителя из Зазеркалья.
   Ну, а чтобы у этой разноплеменной банды не было сомнений на мой счет, я взобрался на Узиила, изобразил на себе золотые доспехи, вооружился огненным мечом и полетел к тому месту, где вудмены пробили в горе большой туннель. Заделав дыру и восстановив изоляцию ущелья, я принялся летать над суетливо сбивающимися в группы воинами и, грозно помахивая огненным мечом, сурово покрикивать на них.
   Мой демарш возымел свое действие и эти головорезы, наконец, вспомнили о дисциплине и разбились на разновеликие группы. Мне было приятно видеть, что славянский отряд был одним из самых больших и оказался наиболее организованным, ведь это прямо говорило о том, что мы, славяне, всегда были отменными воинами. Как только прошли первые, самые тревожные минуты, мы снова собрались вместе, чтобы провести короткую планерку. Другу Харальда я пока что разрешил оставаться рядом с ним.
   Теперь, когда относительный порядок был наведен, мне следовало побеспокоиться о хлебе насущном для этой огромной армии, в которой насчитывалось не менее двухсот пятидесяти тысяч человек. Ущелье было весьма большим, ведь я успел проехать по нему не более пяти километров, а оно простиралось, даже не на двадцать, а на все тридцать пять километров и имело в ширину в некоторых местах до пяти километров и все было усеяно мумифицированными телами.
   Хорошо еще, что в ущелье имелось несколько родников, стекающих в небольшую речушку и у меня была возможность сделать магические купальни. Обрадовало меня и то, что в долине имелся толстый слой плодородной почвы, на которой можно было срочно вырастить множество деревьев. Да, и прочих строительных материалов, в основном камней и гравия, в долине было вполне предостаточно.
   Взяв себе в помощники Уриэля, я запасся необходимыми припасами и мы подлетели к первой, самой небольшой группе, состоящей из полутора десятков воинов из племени майя. На них было множество золотых украшений и красивые плащи из птичьих перьев, но вооружены они были слабовато, одними дубинами с обсидиановыми остриями.
   В три секунды я разоружил эту воинственно настроенную толпу и вручил каждому воину по большому котелку с крышкой, из которого они могли до бесконечности лопать тушенку и по фляжке с отличным пивом, тоже неиссякаемой. На воинов майя это произвело очень большое впечатление и они заметно повеселели. Пиво и говяжью тушенку они сочли вполне неплохой диетой и потому стали громко благодарить меня. Во всяком случае так перевел мне их вопли Уриэль.
   Успех первой акции меня обрадовал. Едва мы с Уриэлем принялись облетать войска, вернулся Конрад, который привел с собой первые несколько сотен воронов. Конни оказался отменным помощником и быстро вразумлял самые горячие головы и заставлял даже самых отчаянных буянов, прислушиваться к моим словам или словам Уриэля. Правда, мне болтать было особенно некогда, я все больше работал с Кольцом Творения.
   Меня ненадолго отвлек шум, доносившийся из того места, где остановились мои друзья, но там вскоре все стихло и я смог продолжить работу. Конрад слетал туда и узнал в чем дело, вернувшись он рассказал мне, что какой-то немецкий вояка, нахально потребовал от сэра Харальда поделиться с ним своей подругой и когда получил вежливый отказ, попытался вызвать его на поединок, вот Конус и не выдержал, взял и попортил рыцарский меч, перекусив его пополам. Рыцарь тут же пустил в Олесю стрелу из арбалета, но из этого ничего не вышло, кроме того, что Харальд набил ему морду.
   Этот инцидент заставил меня поторопиться. Но как я не спешил, а к полуночи мне удалось обеспечить провиантом только половину воинов, запертых в ущелье, в котором уже стало чувствительно попахивать мочой и испражнениями. Быстро пролетев вдоль ущелья, я сотворил в скалах несколько сотен отхожих мест и вновь принялся решать продовольственную программу, которая осложнялась тем, что одновременно с ней мне приходилось заниматься разоружением этого войска.
   Самым отрадным для меня явилось то, что братья-славяне не подкачали и когда я явился в их отряд, насчитывающий около пятнадцати тысяч человек, то обнаружил прелестную картину, пролившую на мое измученное сердце бальзам. Мои соотечественники веселились, пели песни и уже подружились друг с другом. Они даже организовали в складчину веселую пирушку из того немного, что оказалось в их карманах, сумках и походных фляжках.
   Молодой, красивый ротмистр, лихо отплясывал камаринского, а его здоровенный древний предок наигрывал эту залихватскую мелодию на костяном рожке. Здесь я позволил себе немного расслабиться, так как мне было достаточно сотворить для этих парней всего лишь несколько сотен походных кухонь, да, столько же бочек с пивом, чтобы они сами организовали все остальное. Узнав же о том, что золотой рыцарь был свой, русак, да, к тому же еще и казак с Кавказа, меня качнули несколько раз, высоко подбросив в воздух. Право же я остался бы с этими парнями не только на всю ночь, но и согласился отправиться с ними в настоящий боевой поход.
   Куда труднее было с немецкими рейтарами, которые вели себя крайне вызывающе. Их ничему не научил урок, преподанный сэром Харальдом Светлым. Они были заносчивы, грубы и нахальны, зато в смелости им было не отказать и эти ребята были уже готовы поднять бунт против моих строгих порядков. Однако, коньяк быстро сделал их куда более покладистыми и терпимыми. Предки тевтонцев, древние германские воины, были куда более дисциплинированными, свое внезапное появление в Валгалле они восприняли как должное и готовы были ради этого сразиться с Черным рыцарем еще не один десяток раз.
   Легко мне было договориться с викингами и их наследниками, которые, подобно славянам так же уже организовали общий стол и распевали песню за песней. Походные кухни, которые я изготовил для них из их же огромных топоров, были восприняты с благодарностью, а бочонки пива доставили огромное удовольствие и радость.
   К утру все были, наконец, накормлены и напоены и я смог приступить к строительству казарм и магических купален. Если казармы я делал хотя и роскошные, но все-таки временные, они должны были исчезнуть после того, как последний воин покинет это ущелье, то все три десятка купален были выстроены крепко и основательно. Когда воины проснулись, их ждало сразу три сюрприза: большие, удобные казармы, пусть и с маленькими, но отдельными комнатками, невероятно огромная стая воронов-гаруда, которых привели с собой Блэкки и Фай и магические купальни с золотистой водой.
   Блэкстоун узнав о том, что немецкий барон домогался Олеси, зверски рассвирепел и приказал своим воронам примерно наказать нахала. Вороны-гаруда набросились на грубого хама-рейтара и так отделали его, что на этого бедного солдата-наемника было страшно смотреть. За жестокой экзекуцией наблюдала в полном молчании большая толпа народа.
   Никто не осмелился возразить воронам, видя над своими головами огромных птиц со страшными клювами и крыльями, которые запросто пробивали доспехи и прорубали в них дыры почище, чем тяжелый двуручный меч. Да, и хамский поступок рыцаря был столь очевиден, что многие считали наказание вполне заслуженным, вот только никто из них даже не догадывался о том, каков будет финал этой трагедии.
   Вудмены, подхватившие кричащего от боли, ослепленного и оскопленного бедолагу тотчас поволокли его к магической купальне. Всем буянам, горлопанам и наглецам воронами-гаруда был преподан отменный урок. Как не пытался отбиться от них здоровенный немецкий рейтар, закованный от макушки до пяток в вороненые латы, могучие черные птицы в пять минут превратили его в кровоточащий, вопящий от боли кусок мяса. Заодно воины увидели и то, как моя магическая купальня в считанные минуты восстановила зрение и детородные органы наемника, а также вылечила все его страшные раны.
   Когда голый рейтар вылезал из воды, он с ужасом смотрел на воронов-гаруда, которые сидели вокруг купальни, косились на него своими оранжевыми глазами и громко выкрикивали в его адрес всяческие оскорбления и угрозы. Увидев в клюве одного из воронов свои собственные гениталии, рейтар, бегом добежав до своего коня, быстренько переоделся и тотчас помчался к сэру Харальду, чтобы тот разрешил ему пасть на колени перед Олесей и молить ее о прощении.
   Русалочка была столь добра, что не только простила этого хама, но даже погладила его по щеке и посочувствовала его страданиям, чем окончательно покорила всех рыцарей, околачивавшихся поблизости от прелестной девушки с синими волосами. С этой минуты уже ни у кого не должно было возникнуть желания побузить. Вороны-гаруда были слишком серьезной силой, чтобы воины могли противиться их приказам.
   Здоровенные, смелые до безумия парни сгрудились вокруг магической купальни и не решались броситься в её золотые воды, видимо ожидая какого-то особого соизволения. Посмеиваясь над этими внезапно оробевшими героями, я удалился, чтобы провести еще одну небольшую планерку со своими друзьями. Количество проблем хотя и слегка уменьшилось, по прежнему оставалось весьма внушительным.
   Было хорошо уже и то, что умные птицы быстро растолкуют этим храбрецам, волею Создателя попавшим в Парадиз Ланд и принявшим в этой долине лютую смерть от руки Черного рыцаря, - Люцифера, ожившими и внезапно оказавшимися в лагере для перемещенных лиц, в какой мир они попали. Пока что все эти храбрецы и герои были веселы и беспечны и не особенно задумывались о том, что с ними случится дальше. Вся эта головная боль полностью досталась мне.
   Самым растерянным и подавленным человеком в этой многотысячной толпе, оказался именно я. Такой заподляны от Создателя, я никак не ожидал. Это была чистая подстава. Так пыжиться, так корячиться, сначала добывать меч Дюрандаль, затем сберегать его, добираться до этого долбанного серого ущелья, трястись от страха перед встречей с Черным рыцарем, укокошить его, найти, наконец, заветный золотой щит, возложить на него меч и все впустую. Вместо того, чтобы немедленно вернуться домой, я заполучил на свою голову целую орду самых отчаянных парней и головную боль, что мне с ними со всеми делать дальше.
   Облетая по периметру ущелье, стиснутое с боков высоченными горами, я хмуро матерился и непрерывно клял все и вся подряд, изливая свою желчь и негодование на неприступные, голые скалы, синее, безоблачное небо, а заодно и на весь Парадиз Ланд разом. Ангел Уриэль-младший летел подле меня и тихонько посмеивался. Видя, что я не знаю что делать дальше, он поддел меня:
   - Ну, что, мессир, все придется начинать сначала? Куда ты намерен направиться теперь?
   - Как это куда, конечно же в Синий замок, Ури, буду выколачивать из мага Карпинуса правду! - Огрызнулся я и, наконец, рассмеялся - Ури, ты представляешь себе, как меня подставили? Я то уже считал, что все, свободен, ан нет, фигушки. Ну, думаю, сейчас ко мне явится посланец Создателя, наградит по-царски и отправит обратно в Зазеркалье, так нет же тебе, хрена лысого. Ох, Ури, не нравится мне это жлобство, ох не нравится. Ох, чувствую я, дружище, что мне здесь еще придется трудиться, как медному котелку, до самой ишачьей пасхи и морковкиного заговенья.
   Ангел расхохотался, похлопал меня крылом по темечку и сказал мне по-дружески:
   - Да, Михалыч, чего-чего, а оптимизма ты никогда не теряешь. Скажи лучше, что ты собираешься делать с этой дикой бандой? Ведь их кормить-поить далеко не самая сложная задача. Куда их нам теперь на постой определять, вот задача. У тебя есть по этому поводу соображения?
   Как раз по этому поводу соображения у меня были и я даже стал их понемногу воплощать в жизнь, чем и поделился со своими друзьями. План был предельно прост. Поскольку славяне показали себя на редкость организованным отрядом и до Малой Коляды было всего двести десять километров, я собирался выпустить их из спецприемника первыми. Конрад и Фай уже занимались обработкой моих соплеменников, рассказывая им о красивой речке Колядке, русских красавицах, райских небожительницах и тихой, патриархальной жизни в этом городе, обласканном великим магом Михалычем, который в семь секунд отправил на тот свет Черного рыцаря.
   Блэкки уже послал своих гонцов к магу Альтиусу с приказом срочно разбудить драконов, немного подкормить их и направить в это ущелье. Сделано это было не случайно. По словам мудрого ворона каждый дракон мог взять себе на спину до пятисот человек и со скоростью не менее двухсот пятидесяти километров в час лететь хоть целые сутки подряд. Именно драконы должны были развести это войско по различным районам Парадиз Ланда. Любой другой вид транспорта нам не годился, так как воины могли просто разбежаться по дороге и собраться затем в банды. От драконов же без парашютов особенно не убежишь.
   Разумеется, драконы Парадиз Ланда должны были поработать на меня отнюдь не бесплатно. Неподалеку от серого, безымянного ущелья, сразу за Змеиными горами находилось озеро с безлюдными берегами, которое я собирался превратить в драконью столицу. Озеро, по словам воронов, было хорошо зарыблено, а драконы были великолепными пловцами, так что все обещало сложиться довольно гармонично.
   Четырем сотням драконов, правда, придется здорово потрудиться, но зато и награда им была обещана царская, ведь я намеревался отдать им во владение огромное озеро с акваторией в несколько тысяч квадратных километров. Отдать в вечное, полное и безраздельное пользование и позволить им размножаться, чтобы в Парадиз Ланде и для этих магических существ наступила весна.
   Конечно, у меня могли найтись оппоненты, но без меча Дюрандаль им совершенно нечего было возразить мне по существу, а на все остальное уже сами драконы чихать хотели. Кроме того я вовсе не считал, что драконы должны были оставаться в Парадиз Ланде гражданами второго сорта. Уж коли они появились в этом мире по воле Создателя, то и жить должны ни чуть не хуже, чем ангелы или маги.
   Настала пора и драконам во весь голос заявить о своих гражданских правах и потребовать защиты от произвола со стороны всяческих любителей охоты на этих бедных магических существ. Хватит, настрадались за сотни лет голодного сна. Теперь или никогда мне нужно было позаботиться о них. Блэкки, которому я первому изложил свой план, так и зашелся оглушительным карканьем от восторга.
   Была в этом плане и еще одна изюминка, которая непременно должна была понравиться контингенту лиц временно задержанных до особого указания Золотого рыцаря. Пожалуй лишь братьям славянам я доверял без каких-либо сомнений и отпускал их на волю без колебаний, хотя Малую Коляду очень трудно было считать беззащитным поселением по причине постоянного проживания в этом городе всех трех богатырей сразу, а также моего тезки, прозванного Вещим. Как раз там с обороной все было в полном порядке.
   Зато со всей остальной ордой срочно требовалось провести хорошую политико-воспитательную работу, а потому я попросил Нефертити завербовать среди подданных мага Альтиуса несколько тысяч самых ненасытных дриад и направить их в солдатское ущелье. Думаю, что для приведения этой банды в чувство дриадам не потребуется слишком много труда и они быстро смогут отобрать у бравых вояк часть их бешеной энергии. Если уж такие любвеобильные женщины не смогут обуздать эту толпу, то кто же тогда сделает это?
   Такая постановка вопроса была вполне правомерной, так как я собирался продержать воинов в долине по крайней мере несколько месяцев для того, чтобы несколько тысяч мудрых воронов-гаруда научили их уму разуму и вколотили в их головы то, что теперь они демобилизованы. После того, как каждый из героев сдаст кандидатский минимум, он смоет выбрать себе место по душе и отправиться туда один или с компанией.
   Поскольку дриады были не только прекрасны и ненасытны, но и обладали быстрым умом, да к тому же не были стяжательницами, я считал, что они смогут благотворно воздействовать на нравы отважных воинов, которых можно было считать элитой армии за все времена. До прилета первых драконов, а их следовало ожидать уже через сутки, двое, мне следовало успеть подготовить для них столицу.
   Выстроив для своих друзей крепкую крепость, которую не смогла бы взять штурмом и втрое большая по числу армия, я поставил на поток изготовление всех тех деликатесов, которые имелись у нас в запасе и, взяв с собой Уриэля, немедленно отправился в краткосрочную командировку. Бравому барону Роже де-Турневилю, старому другу Харальда, было позволено остаться в крепости вместе с моими спутниками, поскольку при всем своем желании он не мог причинить им вреда.
   Вороны-гаруда разнесли по ущелью мой приказ воинам, проститься со своими конями и передать их славянам, которые удостоились чести первыми покинуть ущелье. Хотя это приказ и вызвал глухое роптание, к открытому неповиновению он не привел, так как все прекрасно понимали, что это действительно вынужденная мера. Кроме того держать в этом ущелье табун размером почти в пятьдесят тысяч голов было не только накладно, но и небезопасно, ведь уже сейчас вся трава была вытоптана. Некоторые рыцари плакали, прощаясь со своими боевыми конями и просили русских витязей, гусар, казаков и прочих кавалеристов позаботится о них.
   В десять часов утра я возглавил это войско и повел его к выходу из ущелья. Вороны-гаруда зорко следили за тем, чтобы эвакуация прошла дисциплинированно. Подъехав к каменной стене, я проделал в ней туннель и выпустил сначала коней, которые галопом помчались по Лисьей дороге, ведомые передовым отрядом из нескольких сотен человек. Все были предупреждены о той опасности, какую таит Черный лес и о том, что только на Русалочьей дороге им ничто не угрожает.
   Сидя верхом на крылатом магическом скакуне, я приветственно махал рукой этим бравым парням, которые построились в колонну по шесть всадников и выезжая из ущелья, отдавали мне воинские почести. У меня было радостно на душе, когда я видел, как отточено и резко мне козырнул молодой красавчик, ротмистр-кавалерист, и как четко взлетела к панаме крепкая рука кряжистого майора-пограничника, как ловко отсалютовал мне саблей лихой гусар-ахтырец.
   Как же хотелось мне посидеть с этими смелыми ребятами ночью у костра, выпить с ними и послушать рассказы об их подвигах. Но, увы, это было отныне уделом псовинов и русалок, которых просто завораживали такие рассказы. Этим людям теперь предстояло входить в совершенно другую жизнь, такую странную и порой непонятную.
   Когда последний русский воин покинул ущелье, я тщательно заделал проход, поставил перед этим местом самую мощную магическую преграду, какую только смог придумать и немедленно взмыл высоко в небо. С высоты птичьего полета я видел, как мчалась по Лисьей дороге стремительная конная лава, как радовались новой жизни мои соплеменники.
   В Малой Коляде, уже готовились к их приезду и в тысячах дворов красны девицы готовили праздничные наряды и взбивали пуховые перины, чтобы утолить печали этих воинов, которые только вчера попали в удивительную райскую страну. Вороны уже разнесли по окрестностям эту новость и в Малую Коляду из лесов стали собираться те небожительницы, которые так же как и эти герои мечтали о любви и счастье.
   В далеком Зазеркалье все эти люди уже находились в объятьях смерти и спаслись от нее только по странной прихоти Создателя, чтобы вновь пасть от руки безжалостного Черного рыцаря, - Люцифера и снова возродиться. Души их в течение долгих столетий и даже тысяч лет оставались неподалеку от хладных трупов в полном оцепенении. Каким-то странным образом получилось так, что от момента их смерти и до возвращения к жизни прошли лишь считанные минуты.
   Поднявшись на высоту в несколько километров, мы с Уриэлем полетели к Турьему озеру. Место для столицы драконов Блэкстоун предложил просто великолепное. Этот милый водоемчик имел в длину около восьмидесяти километров, а в ширину все пятьдесят, раскинувшись в форме правильного овала. В озеро впадало около сотни рек и речушек и его украшало несколько живописных островов, но главным достоинством была широкая лента песчаного пляжа, простиравшаяся километров на десять в длину напротив самого большого острова, на котором драконихи могли бы устраивать свои кладки.
   Именно этот остров я и решил как следует подготовить к прилету драконьего племени, но магию творить я начала не с него. Медленно летая над озером на бреющем полете, я внимательно присматривался к его прозрачным, кристально чистым водам. Озеро было глубоким, местами глубина его достигала трехсот метров. Рыбы в нем было просто не меряно: сиги и карпы, сомы и налимы, щуки и окуни, огромные осетры и форель, лосось и угри, а так же невероятная прорва всякой мелкой рыбешки. В общем это был настоящий рай для рыбака, но меня оно интересовало только как неисчерпаемая кормовая база для драконов.
   Уриэль с интересом наблюдал за тем, как я вылавливаю голубым лучом рыб, осматриваю их и снова отпускаю в воду. Когда же я подлетел к самому глубокому месту озера и заставил медленно подняться вверх огромный столб воды, с замершими в ней обитателями, вплоть до трехметрового слоя донного ила, ангел спросил меня:
   - Мессир, зачем тебе все это?
   - Ури, я хочу сделать так, чтобы у драконов не было проблем с питанием. - Нравоучительным, профессорским тоном ответил я ангелу - Голодный дракон, это опасный дракон и я пока что не вижу здесь ничего такого, что заинтересует этих гигантов в озере, ведь не станут же они сутками напролет гоняться за этой мелюзгой.
   Как раз в этот момент перед нами медленно проплывал вверх, огромный, четырехметровый осетр. Просмотрев весь водный столб, я вновь опустил его в воду и тут же приказал Узиилу подниматься вверх. Когда мы поднялись на двадцатикилометровую высоту и я смог увидеть все озеро целиком, то осветил его и всю прибрежную зону голубым светом и принялся творить довольно остроумное заклинание, которое должно было срочно увеличить размеры обитателей озера в семь раз, включая планктон и микроводоросли.
   Разумеется, это не могло произойти в ту же секунду, но шесть часов срок довольно небольшой и к прилету первых драконов им будет чем закусить. Уж лучше слопать десяток пятиметровых щук и закусить стайкой метровых лещей или нырнуть за пятнадцатиметровым сомом или двадцатиметровым осетром, чем цедить воду, стараясь набрать в объемистое брюхо ведро, другое пескарей. Сытость, как это известно, рождает добродушие.
   Покончив с этой магией, я приказал Узиилу спуститься и занялся другой, превратив большой остров со скалистыми берегами в настоящий отель для драконов с доброй тысячью отдельных номеров-пещер, из которых к воде вели удобные спуски-лотки. Драконьи квартиры были достаточно просторными для того, чтобы в каждой из них могло поместиться сразу штук пять особей, имеющих размер под полторы сотни метров в длину.
   Пещеры опоясывали семикилометровый остров кольцом и располагались в два яруса. Внутри же острова я устроил огромную магическую купальню, в центре которой стояла на высоком постаменте, вокруг которого винтом поднималась лестница, гостиница для людей и магических существ с просторной взлетно-посадочной площадкой на крыше.
   Сначала купальня была способна принимать только тех обитателей Парадиз Ланда, которые уже были подвергнуты мною соответствующим обследованиям. Драконы в эту категорию еще не попали, но лишь до поры до времени. Закончив свою работу вчерне, мы с Уриэлем пролетели по номерам и придали драконьим квартирам кое-какое разнообразие, чтобы эти гиганты могли выбирать. Остальное им придется доделывать сами, привлекая на помощь магов, которые относились к драконам с гораздо большей любовью, чем люди, чуть не поставившие их жизнь под угрозу. По мнению Уриэля Дракон-Сити должен был непременно понравиться Годзилле.
   Вечерело, мы с Уриэлем отдыхали на взлетно-посадочной площадке, которая поднималась над водной гладью метров на двести и смотрели, как в озере, вода которого приобрела зеленовато-рыжеватый оттенок, плещется и играет рыба. Для обычных рыбаков это озеро теперь было безнадежно испорчено, ведь далеко не каждый рыбак обрадуется, когда на его удочку клюнет трехметровый лосось или пятиметровая щука. Мы с Уриэлем сидели и весело болтали о событиях последних двух дней, когда в воздухе послышался странный басовитый звук, как будто кто-то играл на огромном контрабасе. Уриэль с улыбкой встал из-за столика и выпуская крылья сказал:
   - Мессир, это летят драконы. Давай встретим их в воздухе.
   Красоту и мощь полета дракона невозможно описать обычными словами. Тут нужно быть поэтом. Годзиллу я узнал сразу, хотя и не видел его ни разу и лишь знал до этого дня, что он был самым крупным драконом в Парадизе, настоящим драконом-великаном. Этот гигант имел в длину больше сто двадцати метров, но шестьдесят из них можно откинуть, так как это были длинная, гибкая шея и хвост.
   Тело у дракона было веретенообразное и слегка сплющенное с боков. Задние лапы дракона были вдвое длиннее передних, а пальцы длинные, с огромными когтями и снабжены перепонками, но в полете он плотно прижимал их к телу. Передние же лапы дракона, были очень похожи на человеческие руки и я уже знал, что драконы даже умеют мастерить ими всяческие несложные вещицы. Только очень уж крупные.
   Уриэль рассказал мне и о том, что драконы никогда не ползают на брюхе, они ходят на четырех лапах, но при желании могут ходить и на двух, когда им ничто не угрожает. Тогда они опираются на длинный, мощный и гибкий хвост и ходят вперевалку, как утки. Теперь я и сам убедился в том, что морда у дракона была чрезвычайно обаятельная, с длинными усами, как у рака, и бахромчатой, клыкастой пастью. Китайцы очень хорошо сохранили в своей генетической памяти внешний вид этих гигантов, хотя и несколько потрафили им, наделяя их тело невероятной змеиной гибкостью.
   Вдоль спины драконов росли в два ряда большие, по полтора метра в высоту, кожистые зубцы, образующие два гребня, между которыми проедут сразу пять всадников. Это позволяло когда-то использовать драконов в качестве скоростного транспортного средства с довольно большой грузоподъемностью. К голове и к кончику хвоста зубцы гребней значительно уменьшались.
   Самой же интересной деталью драконьей анатомии оказались их крылья, огромные, веерообразные, состоящие из длинных, костяных спиц и плотных, кожистых перепонок между ними. Передние спицы вырастали прямо из груди драконов и имели в диаметре около полуметра, а в длину не менее семидесяти пяти метров. Сразу было видно, что крылья у дракона складываются, словно два огромных веера и плотно прилегают к его телу.
   Все тело дракона покрывала крупная, величиной в суповую тарелку, блестящая чешуя, окаймленная пушистой, кожистой бахромой ярко-алого цвета. Такими же алыми были и гребни дракона. Чешуя переливалась всеми цветами радуги и сияла на солнце так ярко, что глазам было больно. Подлетев поближе, я увидел, что на лапах чешуя была гораздо меньше, а на пальцах и совсем величиной с монету.
   Больше всего меня поразили морды драконов, которые были очень красивого, нежного желто-абрикосового цвета с алыми бровями и гибкими, темно-фиолетовыми, длинными-предлинными усами, которые то изгибались, как змеи, то торчали вверх, словно удочки. Но все-таки самыми красивыми из всего этого буйства праздничных красок были крылья драконов, огромные, голубого, зеленого, перламутрово-розового с алыми штрихами цвета с фиолетовыми, желтыми, синими спицами.
   Годзилла и пятеро его подруг не торопились заходить на посадку и я успел полюбоваться на их полет, когда же они пошли на снижение, то вместе с крыльями драконы расправили еще и жаберно-шейное и хвостовое оперение, что позволило им начать выделывать при этом такие фигуры высшего пилотажа, что я только диву давался тому, как это они умудряются не сломать себе шею, закладывая такие виражи.
   Как мне рассказывал Ури, у драконов и дриад в характере есть нечто общее - и те, и другие отличаются не стяжательством и почти не имеют никакого имущества. Когда я попросил, а Блэкки передал мою просьбу в форме приказа, у мага Альтиуса разрешения для Нефертити, чтобы она смогла предложить дриадам помочь героям адаптироваться в Парадиз Ланде, я надеялся на то, что он предоставит для этого специальную драконью сбрую.
   Маг Альтиус не пожадничал и когда Узиил поднял меня выше драконов, то я увидел пассажиров, сидящих на их спинах между гребней. Это были закутанные в меха дриады, сидящие, тесно прижавшись одна к одной. Каждый из этих крылатых гигантов, нес не меньше шести сотен дриад, но я не решился бы сразу же отправить их к будущим любовникам. Все они были до невозможности стары и уродливы.
   Увидев впервые пятерку летящих драконов, я влюбился в них раз и навсегда. Сразу. Без всяких раздумий и сомнений. Я кружил вокруг Годзиллы и смеялся от счастья, как ребенок. Я кричал ему, что люблю его самого и его прекрасных подруг. Голова дракона была величиной с громадный грузовик, а нос был такой же округлый, как капот автомобиля ЗИЛ-133. Мне хотелось спрыгнуть с пегаса прямо к нему на голову посмотреть в эти огромные, золотые, как у гидры, глаза и увидеть в них свое отражение.
   Дракон по-моему даже немножко обалдел от моих радостных воплей, он все еще побаивался меня, ведь до него дошел уже слух о том, что маг Карпинус приказал мне убить его. Но даже если бы я и вызвался сразиться с ним, то предпочел бы быть убитым сам, чем тронуть такого величественного красавца хотя бы пальцем. К тому же Годзилла даже внешне вовсе не был похож на кровожадного монстра.
   Годзилла, облетев остров, удовлетворенно крякнул и поставив свои усы торчком, повел своих драконих, сияющих в заходящих лучах солнца, на посадку. С размерами посадочной площадки я угадал весьма неплохо и они смогли приземлиться все сразу. Драконы привезли на своих спинах почти три тысячи дриад и около сотни нимф, которые вызвались ввести героев в райский мир и научить их нехитрым премудростям здешней мирной жизни.
   Старухи в мехах, съезжая по крыльям вниз, весело приветствовали меня, зазывно махали мне руками и посылали воздушные поцелуи, но я был слишком увлечен драконами, чтобы обратить на них внимание. К тому же все они были просто безбожно стары, словно Драконов лес, и более всего походили на старые, помятые и изорванные башмаки, но это как раз было делом поправимым.
   Приземлившись под носом у Годзиллы, я сразу же бросился к нему, распахнув руки в широких объятьях и радостно приговаривая на бегу:
   - Дракон, мой любимый дракон! Как же ты красив, дракон!
   Годзилла наклонил ко мне голову и понюхал меня, а я немедленно прижался к его огромному, теплому носу. Усы дракона выгнулись сердечком, и он легонько коснулся моей спины и плеч. Рассказывая дракону том, как был возмущен, что от меня требовали убить его, я чуть не плакал и все время повторял Годзилле, как люблю его, а он робко спрашивал меня:
   - Мессир, так вы действительно позволите нам выбраться из холодных пещер и побыть на воле хоть немного?
   Едва сдерживая слезы счастья, я поцеловал дракона в теплый, гладкий нос и сказал ему:
   - Годзенька, каждого, кто посмеет обидеть тебя или любого из твоих драконов и драконих, я превращу в жабу! Как же ты красив, мой дракон! Ты самое прекрасное существо на свете и я люблю тебя и все твое племя!
   Вместе с дриадами и нимфами прилетел еще один пассажир, увидеть которого я вовсе не ожидал. Это был мой друг Вий Бортник собственной персоной. Подойдя ближе, он ласково похлопал меня по плечу, со всего размаху треснул Годзиллу по носу и гаркнул:
   - Ну, что, упрямая твоя башка, говорил я тебе, что барин ни в жисть тебя и твоих куриц куцехвостых, не обидит? То-то же, всегда слушайся меня старого. А то заладил, одно, как маленький, ой страшно, ой боюсь.
   Уриэль тем временем выстроил всех дам на берегу громадной купальни и ожидал дальнейших распоряжений. Годзилла, у которого от неудобного положения затекла шея, поднял голову и протянул мне свою огромную лапищу. Без малейшего колебания я ступил на нее и он, встав на ноги, поднял меня почти на пятидесятиметровую высоту. Показав меня своим драконихам, он сказал им строгим голосом:
   - Посмотрите на своего повелителя, клуши и прежде, чем вздумаете сесть или лечь, хорошенько поищите глазами, нет ли поблизости этого человека.
   Наклонившись ко мне, Годзилла высунул кончик своего раздвоенного, ярко фиолетового языка и коснулся и моей щеки. Когда он хотел убрать его, я попридержал его и достав из планшета шоколадку, стал быстро выкладывать к нему на язык, плитку за плиткой. Когда их набралось десятка четыре, дракон не выдержал и отправил их в рот и хотя это было для него, что слону дробинка, он покачал головой и сказал:
   - Очень вкусно, мессир.
   Вий, тем временем подошел к будущим учительницам хороших манер и пристойной словесности и накинулся на них.
   - А вы что стоите здесь, как поганки на поляне? Марш в воду, дуры старые!
   Дриады и нимфы вздрогнули от такой, столь явной грубости, а старый псовин Вий уже стал сбрасывать их в магическую купель, которая мгновенно взметнула вверх фонтаны брызг и пара. Не выдержав, старик рявкнул:
   - А, ну, вас, лахудры зеленые, не хотите быть молодицами, так и стойте на бережку, я тады и без вас обойдусь.
   Вий прыгнул в купальню могучим, корноухим стариком, а вынырнул из воды через несколько минут молодым, кряжистым псовином с новенькими ушами и ослепительно белыми громадными клыками. Я же стал аккуратно отколупывать от лапищи Годзиллы чешуйку и просить его пожертвовать капельку своей крови, чтобы, наконец, зарядить купальню на полное омоложение и исцеление драконов. Уриэль тем временем, сноровисто отвязывал от спин драконих упряжь.
   Как только дриады и нимфы выбрались на каменные берега купальни молодыми, очаровательными красавицами, настала очередь драконов. На то, чтобы подготовить для них магическую купель, у меня ушло всего несколько минут, после чего я предложил драконам принять горячую ванну. Если Полифему понадобилось полчаса, чтобы стать молодым парнем, то Годзилла и его подруги провели в бассейне почти два часа и в течение всего этого времени магическая купель клокотала и бурлила, словно огромный гейзер в минуты извержения. К шуму воды и свисту пара добавлялись драконьи вопли и рев, от которого сотрясался весь остров.
   Когда драконы стали выбираться на берег, ярко освещенный магическими осветительными шарами, которые я подвесил в небе, мне стало понятно, сколь трудны были годы, проведенные Годзиллой в холодной, продуваемой всеми ветрами пещере. Дракон был молод, могуч и сказочно прекрасен, хотя и малость уменьшился в своих размерах и объемах.
   Его подруги тотчас стали к нему ластиться, но Годзилла увидев, что я сижу на берегу в той же самой позе, строго цыкнул на них и велел этим сластолюбицам отправиться на озеро и найти ему что-нибудь на ужин. Драконихи послушно влетели в воздух и полетели обследовать водные просторы, а я повел Годзиллу в его драконью квартиру, самую большую и просторную из всех имеющихся на драконьем острове.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

  
   В которой я расскажу моему любезному читателю о том, сколь трудными были последние километры пути моего долгого путешествия от крепости-курорта до Синего замка мага Бертрана Карпинуса и с какой опасностью нам вновь пришлось столкнуться. Вместе с тем мой любезный и терпеливый читатель узнает и о том, как мне удалось, с помощью магии, уничтожить кое-какие магические устройства мага Карпинуса, которые я счел слишком уж неприятными.
  
   Мне кажется, что в эту ночь дриады и нимфы кляли меня самыми последними словами, так как я даже не соизволил обмолвиться с ними хотя бы парой словечек. Просто так. Из вежливости. Всю ночь от заката и до самого рассвета я провел в обществе дракона Годзиллы.
   Дракон был поражен тем, что в огромном гроте могли спокойно поместиться не только он, но и все пять его подруг и что в его новой квартире были устроены стометровые овальные ванны-лежанки с насыпанным в них крупным, серебристо белым песком. Такие удобные ложа действительно потрясли его воображение. Как и то, что я попросил его объяснить мне получше, как сделать эту квартиру еще более удобной.
   Когда Годзилла робко сказал мне, что самое большое удовольствие для дракона, это полежать на теплом песочке, его просьба была немедленно выполнена. Более того, уже через полчаса все драконьи квартиры на острове были обустроены так, как этого требовала драконья физиология. На драконьих лежанках даже появились регуляторы температуры.
   Подруги Годзиллы так налопались рыбы, что у них отвисли животы, однако они не забыли про своего крылатого повелителя и каждая притащила ему по здоровенному осетру, после чего они тихонько скрылись с глаз и мы продолжили нашу дружескую беседу. Меня интересовало все. Как драконы появились на свет, где они жили раньше и чем интересовались, каковы были их игры и забавы, как они относятся к людям и магам. Могучий, огромный дракон, видя во мне заинтересованного слушателя, рассказал мне кое-что об истории его крылатого племени.
   Драконы появились на свет в Зазеркалье более восьми тысяч лет назад на территории современной Японии, но работали они и на территории Китая, да, и по всей Юго-Восточной Азии. Моего нового друга на самом деле звали Гоэдзил Лао, но в Парадиз Ланде это имя постепенно стало произноситься, как Годзилла. Он был самым старым из всех оставшихся драконов и считал своей матерью богиню Аматерасу.
   Годзилла даже рассказал мне легенду, которой он обычно угощал свои друзей в древней Японии, дескать богиню утренней зари соблазнил огромный змей и от их любви он и родился. На самом же деле богиня Аматерасу сотворила его с помощью Кольца Творения и сама вдохнула в него жизнь. Правда, вначале он был маленьким, всего двадцати метров от носа до кончика хвоста, но поскольку я уже хорошо знал, что это такое, то мне пришлось только подивиться мощности её легких.
   Драконы были великими хитрецами и пройдохами. Оказалось, что Годзилла ничуть не хуже меня может работать руками и мастерить при этом довольно тонкие и изящные вещицы. Для этого он использовал не свои огромные лапищи, а как это ни странно усы, которые при необходимости могли расщепляться на пять тонких отростков и вполне заменяли ему пальцы. Тут же я нашел применение его способностям и научил Годзиллу пользоваться рацией уоки-токи. Мне показалось, что иметь постоянную двустороннюю радиосвязь с драконом будет очень полезно.
   Постепенно, говоря с Годзиллой вежливо и очень уважительно, я расположил к себе этого старого и мудрого дракона, тот стал более откровенным и даже поделился со мною кое-какими своими секретами. Так оказалось, что драконы вовсе не отвергают полезности вещей. Годзилла хранил в особом кармане, расположенными за жаберными крышками, кое-какие милые безделушки и я немедленно добавил к ним плитку шоколада, пару шоколадных батончиков и си-ди плеер с несколькими дисками.
   Драконы обладали тонким слухом и миниатюрность наушников, вовсе не явилась особой проблемой и хотя ушная раковина у дракона была диаметром почти в метр, Годзилла умудрился пристроить в нем плеер и прослушать несколько мелодий. Гораздо больше дракона заинтересовали сладости и он принялся быстро вытряхивать из оберток батончики и плитки шоколада в вазончик трехметрового диаметра, который я ему тут же соорудил.
   Драконихи, которые подслушивали нас, подослали самую молодую из них по возрасту и та жалобно пискнула, что они тоже очень любят сладкое. Дракону это не очень понравилось, но он все-таки был джентльменом и отдал своим красавицам, подаренные ему шоколадки, хотя и был недоволен тем, что его побеспокоили с такими глупостями.
   Успокоив Годзиллу, я поднялся к драконихам на второй этаж, где была драконья гостиная и устроил для этих красавиц целое озерцо "Фанты", сохранив её шипучесть. Заодно я выполнил и другие их желания, сотворив для этих красоток гигантские холодильник, очаг и прочее кухонное оборудование, чтобы они могли готовить для себя и своего супруга горячие блюда. Годзилла, услышав с каким шумом его подруги всасывают в себя шипучий напиток, тоже поднялся наверх и впервые его подруги не расступились перед ним.
   Тихонько посмеиваясь, я предложил ему попробовать пива и он счел это напиток куда более подходящим дракону. От коньяка он отказался, сказав мне, что этот напиток через чур крепкий, а вот пиво было для него в самый раз. Мне удалось еще раз порадовать Годзиллу, сделав для него огромную кружку, куба на три объемом, а к ней еще и неоскудевающую пивную бутылку соответствующего размера. После этого мы сидели на террасе его нового дома и беседовали на разные темы.
   Годзиллу я нашел очень приятным и интересным собеседником, отличным спорщиком и парнем с великолепным чувством юмора, который сразу же въезжал в каждый анекдот. Особенно ему понравился анекдот про маленького дракончика, который съел папу, маму, сестренку и дядю, после чего стал круглым-круглым сиротой. Если бы дракон не умел разговаривать с помощью специальной мембраны, которая позволяла говорить ему с нормальной, терпимой для человека громкостью, то я наверное непременно оглох от его хохота.
   Говорили мы с ним и на серьезные темы и, в частности, я обсудил с ним проблему перевозки героев Зазеркалья. Годзилла обещал взять это дело под свой контроль и в свою очередь поинтересовался у меня, что я собираюсь предпринять для того, чтобы дриады не мучались в почти безлесном ущелье. На этот счет он мог не волноваться, так как к прилету дриад почти все ущелье покроется высоким, дубовым лесом, который так любят дриады.
   Узнал я и то, почему между драконами и людьми долгие годы была вражда. Оказывается, драконы вовсе не считали себя жертвами и Годзилла прекрасно сознавал, что людям было из-за чего их ненавидеть. Привычка поваляться на травке где попало и почесать бока о башни замков, стоила людям не одной сотни жизней и только появление меча Дюрандаль наконец усмирило этих гигантов, которые частенько разоряли деревни людей, поедая домашний скот.
   Рыбную диету дракон счел вполне подходящей, тем более, что рыба была очень крупной. Ужина, которым его угостили подруги, теперь хватит Годзилле на пару недель, а попробовав пивка, он уверил меня в том, что сможет продержаться на нем хоть пять лет. В этом дракон был полностью подобен всем пресмыкающимся хищникам.
   То, что я построил для драконов Дракон-сити, полностью решало все их проблемы, ведь они не очень-то нуждались в обществе людей, хотя и не отказывались помогать им. Если люди вблизи своих городов и поселков отведут для драконов специальные площадки, где этим великанам не придется постоянно смотреть под ноги, чтобы не раздавить кого-либо ненароком, то они даже согласятся совершать регулярные пассажирские рейсы. У дракона это вовсе не вызывало негативной реакции, наоборот, он любил полетать по Парадиз Ланду, чтобы узнать, что нового происходит в мире. Любопытство, это, пожалуй, самая отличительная черта драконов.
   Правда, драконам не очень нравилось летать медленно и неспешно, их стихией был стремительный полет. Когда я сказал Годзилле о том, что могу с помощью магии сделать полет людей более комфортабельным и даже могу сделать так, чтобы драконья сбруя исчезала, а затем вновь появлялась, дракону это пришлось по вкусу и мы немедленно опробовали это нововведение на практике. Годзилла в полчаса долетел до Малой Коляды, но приземляться там, он по моей просьбе не стал, а лишь прокричал с небес, что у него на спине сидит великий маг из Зазеркалья и что я прошу Садко устроить на холме, где проходит Розовая дорога, драконью взлетно-посадочную площадку.
   После этого Годзилла показал мне самую удобную дорогу, по которой мы могли проехать к Синему замку. Он предлагал мне не мучаться понапрасну и долететь до него по воздуху, но я не мог бросить Мальчика и потому отказался. Пролетели мы и над солдатским ущельем, которое уже поросло густым лесом и лишь посередине была оставлена большая поляна, окруженная магическими огнями - драконья площадка. Вернувшись в Дракон-сити, мы принялись будить его первых жителей и гостей, я дриад и нимф, а Годзилла свой гарем.
   Драконихи объелись и жаловались на боль в животе, но я посоветовал Годзилле загнать их в купальню и все тут же пришло в полный порядок, но эти красотки моментально захотели пить. Годзилла был строгим повелителем и в пять минут прекратил нытье своих подруг. После того, как Вий и дриады установили на их спинах драконью упряжь, я научил драконих тому, как пользоваться пятым измерением. Не такие уж они были и глупые, эти бабенки, а очень даже сообразительные и хитрые, особенно вертлявая и шустрая красотка Мей Лин, любимица Годзиллы.
   Вий решил остаться в Дракон-сити, ему захотелось немножко отдохнуть от своих повседневных хлопот и покомандовать Годзиллой, который слушался его, как маленький ребенок своего родного отца. Дриады и нимфы расселись по местам и мы стартовали. Если бы не ограниченные возможности Узиила, мы бы долетели до ущелья в пять минут, а так добирались почти три четверти часа. Приземление сразу шести огромных драконов чуть не вызвало панику среди героев и лишь то, что на спинах этих великанов сидели очаровательные и совершенно нагие красавицы, удержало их от бегства.
   Оставив отважных воинов из Зазеркалья на попечение воронов-гаруда и юных прелестниц, которых нисколько не смущали, а наоборот, только радовали страстные взгляды молодых, горячих парней и их громкие, восторженные крики, мы стали собираться в дорогу. Поначалу, памятуя об уроке, преподанном злыми воронами барону фон-Штольцу, воины робко опускали глаза к земле, но вороны-гаруда быстро объяснили им, что все эти красавицы с зелеными и голубыми волосами прибыли сюда именно за тем, чего эти парни и сами так страстно желали, и что скрывать свои чувства с их стороны было бы полнейшим идиотизмом.
   Мы не стали дожидаться того, как будут развиваться события дальше и наблюдать за тем, как отнесется двухсот пятидесятитысячная армия здоровенных мужиков к прелестям дриад и нимф, то, что все будет благопристойно, то есть без мордобоя, вороны-гаруда гарантировали. Правда, я не знал, что они намерены делать, если передерутся между собой дриады.
   Не волновало меня и то, что прекрасных небожительниц было так мало, уже к вечеру их число должно было резко увеличиться, ведь Годзилла и сам был неплохим зазывалой и уже поднялся в воздух и вместе со своими девочками взял курс на Бретань, где дриад, ненасытных и падких до голодных мужиков, было с избытком. Ну, и кроме того вскоре должны были прилететь и остальные драконы.
   Вскочив на коней, мы галопом помчались к выезду из ущелья, предоставив все заботы о райских новобранцах дриадам, нимфам и воронам-гаруда. Вместе с нами из ущелья уехал и барон де-Турневиль. Харальд смотрел на меня с такой надеждой, что я был вынужден согласиться, но сказал при этом:
   - Харальд, я уступаю твоей просьбе, но лишь потому, что барон твой друг и это огромное счастье, что вы нашли друг друга. Однако, ты должен понять, что для барона все произошло слишком быстро и неожиданно, ведь всего лишь каких-то четыре дня назад он выбрался из Зазеркалья, где стоял на краю гибели. За эти четыре дня в Зазеркалье прошли целые эпохи, ты прожил в Парадиз Ланде едва ли не дольше самого Мафусаила и при все том, что вы друзья, я не смогу взять барона де-Турневиля с собой. Он просто не готов к тем испытаниям, которые нас, возможно, ждут впереди и я лишь могу обещать тебе, что твой друг найдет в Парадиз Ланде хороших и заботливых друзей. В этом ты можешь не сомневаться.
  
   Теперь, когда самое страшное было позади, наша кавалькада неслась вперед с куда большей уверенностью. Быстрокрылые вороны-дорогоукладчики были стремительны и неутомимы, голубая волна вновь мчалась впереди нас со скоростью курьерского поезда. Мы скакали весело и беспечно не смотря на то, что вокруг нас лежали отравленные холмы и съезжать с дороги, которая защищала нас от ядовитых миазмов, наведенных на эти места черными ангелами, было весьма опасно.
   Барон де-Турневиль оказался и в самом деле отменным весельчаком и острословом. Хотя мне пришлось слушать его шуточки и остроты в переводе, так как я ни слова не понимал по-французски, все они мне очень нравились. Барон не был ко мне в претензиях и честно признался в том, что для него главной задачей было поскорее выбраться из этого проклятого ущелья, где он упорно сражался с Черным рыцарем более десяти часов подряд.
   Барон без малейшего смущения заявил нам, что он непременно победил бы в этой схватке, так как не раз наносил Черному рыцарю смертельные удары и даже выбивал из его руки меч. Роже де-Турневиль был сражен только тогда, когда узнал о том, что Черный рыцарь примет смерть только от Золотого рыцаря с синим мечом. Руки его бессильно опустились и Люцифер сразил его ударом кинжала в горло.
   Барон попал в эту переделку буквально за мгновение до своей гибели, когда он уже падал вниз с высокой крепостной стены, но вместо этого оказался в седле своего Менестреля, оседланного и закованного в панцирь. Весельчак Роже так и не женился на той турчанке. Лейлу зарезал какой-то пьяный солдат, когда она вышла из шатра, чтобы подышать свежим воздухом. В душе рыцаря еще была сильна боль от этой утраты, но я показал ему на гору Обитель Бога, объяснил, что за облака окутывают её вершину и предложил угадать, в каком облаке находится душа его возлюбленной. Когда Лаура перевела ему мои слова, ответ рыцаря был коротким:
   - Конечно в белом, мессир. Лейла обладала ангельской душой, хотя и не молилась Господу нашему Иисусу.
   - Тогда Роже, она никогда не придет к тебе. Оттуда лежит прямая дорога к Богу и, возможно, она уже давно слилась с ним, растворилась в его величии и теперь сам Бог хранит в себе её любовь к тебе. - Честно сказал я рыцарю.
   Проскакав несколько часов, мы въехали в широкую долину, лежащую между вздыбленных и искореженных гор, которую казалось совсем не затронул катаклизм. Однако, наша русалочка, вдруг, заплакала при виде этой мирной долины и закрыла лицо руками. Подъехав к девушке, я стал выяснять у нее в чем дело и сквозь рыдания она ответила мне:
   - Барин, я не могу ехать дальше, там за лесом находится мертвое Русалочье озеро. Когда-то давно, еще до того, как эти места стали ядовитыми, туда русалки приходили умирать, когда становились совсем старенькими и седыми.
   Прижав плачущую русалочку к своей груди, я гладил её по хрупким плечам и успокаивал её, говоря:
   - Не плачь, моя милая, не плачь. Сейчас я все исправлю, моя маленькая рыбонька. Вот увидишь, Лесичка, мертвое Русалочье озеро станет живым. Ты же меня знаешь, малышка.
   Мои слова немного успокоили русалочку, но ехать дальше она боялась, так как некая невидимая сила угрожала ей. Отъехав к самому началу долины, я велел всем спешиться, взял с собой Уриэля и мы поскакали по дороге вперед, но уже через три километра наших коней словно подменили, они стали вялыми, сонными и едва плелись спотыкающимся шагом.
   На нас с Уриэлем эта гадость никак не подействовала, а вот жизнь магических коней, явно, находилась в опасности не смотря на мои золотые обереги и мы были вынуждены повернуть назад. Не знаю, что это было, имя какой Смерти, мне некогда было это выяснять методом проб и ошибок. Как только мы присоединились к своим друзьям, Мальчик и Доллар снова были веселы и бодры. Меня это жутко взбесило и я немедленно скомандовал своему другу-ангелу:
   - Ури, летим по воздуху. Спускаться будем плавно и если Узиил почувствует себя плохо, то я прекращу спуск и ты опустишь меня, держа за шиворот, как тогда, в Серебряной степи.
   Ангел был хотя и мрачен, но абсолютно спокоен.
   - Нет проблем, мессир. Только хотел бы я знать, почему Мальчик и Доллар так сдали. Ведь они заговорены от всех имен Смерти, мессир.
   Усаживаясь в седло пегаса и беря в руки поводья я сказал:
   - Ури, можно сделать заговор от любого имени Смерти, но не от нее самой. По-моему в этом месте просто сосредоточенна смерть для всех магических существ, а не только для русалок и я хочу немедленно прекратить это безобразие. Понимаешь, немедленно! Парадиз Ланд это место вечной молодости и смерти здесь делать нечего. Она может надеяться только на какой-то нелепый несчастный случай.
   Держа в руках амфору с водой из Драконьей купальни, я велел Узиилу подняться повыше. Сверху долина, поросшая рощицами, соединявшимися впереди в кудрявый, зеленый лес, казалась мне идиллической. Мы пролетели уже дальше того места, где наши магические кони стали сонными и вялыми, но Узиила это никак не затронуло, он ритмично махал своими огромными крыльями и явно был не прочь порезвиться.
   Пролетев километров двадцать, я увидел внизу абсолютно круглое черное озеро, диаметр которого был километра три, не меньше. Озеро поразило меня своей абсолютной чернотой. Вода не отражала ни одного лучика солнца и вызывала тревожное чувство в моей душе, словно я заглянул в какую-то чудовищную бездну. Узиил пролетел над озером на высоте двух километров и я повернул его и пустил по широкой спирали с медленным снижением. Крылья пегаса трепетали без малейших усилий, Уриэль тоже спускался совершенно спокойно.
   Лес подступал к озеру почти вплотную и лишь с одного края, с того, где неподалеку, метрах в трехстах проходила дорога, был лужок, на котором стояло с полсотни полуизбушек, полуземлянок, возле которых копошились какие-то человечки. Видя, что моему крылатому красавцу ничего не делается, я направил его к этой крохотной деревеньке, расположившейся между лесом и мертвым Русалочьим озером.
   Человечки оказались русалками, кикиморами и лешими, но боже мой, как стары они были. Это были живые мумии, беззубые, с коричневыми, морщинистыми лицами, с белыми, как снег, волосами, в которых лишь изредка виднелась чистая русалочья синева и изумрудная зелень волос кикимор.
   Такого апофеоза старости я еще не видел и уж на что феи были стары и убоги, они все-таки были довольно крепкими и подвижными старушонками. Стараясь не глядеть на этих беспомощных старичков и старушек, я подошел к черному озеру и зло плюнул в него. Мой плевок даже не всколыхнул этой поганой, гнусной черноты.
   Опрокинув амфору набок, я стал лить в озеро воду Драконьей купели, которая текла из горловины широкой, чистой и светлой струей. При этом я видел, как сопротивляется черная мерзость этой живой воде, как она старается оттолкнуть её, отторгнуть. Солнце хотя уже и прошло зенит, но всего какой-то час назад и времени до заката у меня было достаточно, чтобы заставить эту черную, мертвую жидкость соединиться с магической водой. Закурив сигарету я присел на бережок. Вскоре ко мне присоединился ангел и, прикуривая от моей сигареты, сказал бесстрастным голосом:
   - Мессир, в избах я насчитал двести восемь душ, которые готовятся избавиться от своей бренной телесной оболочки.
   - Ури, сколько еще в Парадиз Ланде таких вот мест? - Поинтересовался я у ангела.
   - Парадиз огромен, мессир, а я всего лишь молодой ангел, который не облетел и тысячной его части. Так что не спрашивай меня об этом. - С грустью в голосе отозвался Уриэль.
   Озеро в лесу было гораздо больше всех купелей вместе взятых, которые я уже создал. Оно было раз в пять больше того озера в горах и к тому же разительно отличалось от него. Озеро фей приняло мой магический дар так же охотно, как я сам принимал ласки своей возлюбленной. Чистые, ничем не замутненные воды горного озера, словно бы ждали того часа, когда я появлюсь на изумрудно зеленых берегах и превращу его в магическую купель.
   Когда воды вылилось кубов под тысячу, черная, мертвая вода стала волноваться и по ней побежали фиолетовые сполохи, а когда я выпустил голубой луч из Кольца Творения, она даже как-то странно стала фырчать и, словно бы трескаться. Не зная истинную природу этой черной субстанции, я все же дал ей приказ разрушиться и превратиться в живую, благоухающую и кристально прозрачную воду надеясь на то, что смогу победить чью-то злую волю великой магической силой своего Кольца Творения и своим страстным желанием освободить Парадиз Ланд от старости и смерти.
   До того, как я начал творить свою магию, черное озеро не издавало никаких запахов, а теперь стало малость пованивать и это запах напомнил мне вонь той гнилой водицы на опушке Черного леса, что и навело меня на определенные параллели. Уриэль тоже заметил это и, плюнув в озеро сказал, каким-то отстраненным голосом:
   - Похоже, что это тоже работа черных летунов.
   - Да, уж, эти саботажники давно подтачивают Парадиз изнутри, Ури, и сдается мне, что пока я не выведу этих засранцев на чистую воду, мне отсюда не выбраться. Как ты считаешь, дружище, может быть за тем я и призван в Парадиз Ланд?
   - Да, мессир, ты полностью прав, по-моему, именно затем ты и призван в Парадиз Ланд. Согласился ангел.
   Представив себе все живое, что только есть в Парадиз Ланде, я стал творить самое мощное свое заклинание, прогоняющее прочь саму смерть и делающее это лесное озеро не только магической купальней, но и символом вечной молодости и любви. На это озеро я изливал голубой свет до тех пор, пока, как и в Микенах, к небу не поднялся огромный голубой, светящийся столб, по которому пробегали золотые искорки.
   Когда же я закончил творить свое магическое заклинание, он разлетелся во все стороны порывами свежего, бодрящего ветра, пахнущего жасмином потому, что перед моими глазами, все это время стояла кроткая и нежная русалочка Олеся. Мертвое озеро было полностью преображено и теперь стало источником молодости и здоровья. Парадиз Ланд обрел еще одну магическую купальню и на этот раз довольно большую.
   После этого я попросил русалок войти в это озеро и возродиться в нем для вечной молодости. Некоторые старушки были так слабы и беспомощны, что нам с Уриэлем приходилось брать их на руки нести к воде. Новая магическая купальня действовала без всех этих вывертов со стрельбой паром и брызгами, но она действовала так мощно, так капитально, что уже буквально через несколько минут над озером разнесся серебряный русалочий смех и удивленные возгласы старичков-леших, которые сами приковыляли к берегу озера, пугавшего их до этого своей черной, неотвратимой бездной.
   Стройные, белые, как парное молоко, синеглазые и синеволосые русалки выбегали из воды и тут же принимались помогать нам выносить из покосившихся избушек своих немощных друзей и подруг. Вскоре прискакали вудмены и тоже бросились к избушкам и вот что удивительно, это озеро только намочило их одежду, но совершенно её не испортило. Косматые парни бросали на меня признательные взгляды и по их лицам, покрытым гладкой шерсткой, текли слезы, хотя в этот момент им следовало бы радоваться.
   На этот раз у меня получилась какая-то особенная магия, которая не надушивала шерсти псовинам и не сушила её, как под феном, да, и русалкам, кикиморам и лешим, выбегавшим из воды, приходилось самим отжимать свои волосы, а на их телах бриллиантами блестели капельки воды. К моему собственному удивлению мне такая магия очень понравилась и я гордился тем, что не превратил тихое Русалочье озеро в какой-то дурацкий водный аттракцион.
   Еще минут через десять прискакала Олеся, но её помощь уже не была нам нужна, я выносил из избушки последнюю русалку-старушку, всю иссохшую, ослепшую, которая что-то шептала мне своими запекшимися, гноящимися губами и все пыталась своей рукой, изуродованной артритом, коснуться моего лица. Войдя в озеро по грудь, я опустил её в целебные воды и спустя несколько минут на моих руках оказалась прелестная молодая русалка, которая засмеялась счастливым смехом юности и, нежно обняв меня за шею, подарила мне свой поцелуй, пахнущий жасмином и немножко мятой. Я разжал руки и русалка скользнула в воду и, изогнувшись всем телом, нырнула в глубину озера.
   Когда я вышел на берег, Олеся повисла у меня на шее и засмеялась от счастья. Подняв девушку на руки, я вынес её на пригорок и, поцеловав в лоб, опустил на землю. Легонько щелкнув её по носу, я сказал ей:
   - Ну вот, Лесичка, а ты боялась ехать к порченому озеру.
   Выпустив голубой луч из Кольца Творения широким веером, я превратил покосившиеся, вросшие в землю избушки в красивые, срубленные из розоватого кедра коттеджи с резными крылечками. Русалки, кикиморы и лешие обступили меня со всех сторон и их нежные, добрые руки касались моих плеч, волос лица. Особенно меня поразили лешие. Были они тихи и застенчивы и даже слова благодарности произносили смущаясь, да, я и сам кивал им головой и благодарил их за то, что они дождались моего прилета.
   Лаура подвела мне коня и я вскочил в седло. Крикнув русалкам, что еще вернусь, я пустил коня в галоп думая о том, что мне, скорее всего, никогда не удастся вернуться к Русалочьему озеру. От этого мне стало грустно и печально, так как я сознавал, что мне никогда не придется сжимать в своих объятьях нежную русалочку. Лаура скакала рядом со мной и смотрела меня насмешливо и как-то странно. Долго сдерживаться она не могла и вскоре спросила меня с ехидцей:
   - Милорд, что же ты не уединился с одной из русалок? Ведь каждая из них желала любить и ласкать тебя, даже не мечтая вновь увидеть хотя бы еще раз. Завтра они уже будут совсем другими и будут поджидать того единственного, которому станут самой большой отрадой в жизни и без которого они сами не смогут жить. В озерах и реках Парадиза не часто встретишь одинокую русалку, милорд.
   Состроив сокрушенную физиономию, я шутя набросился на свою охотницу с упреками:
   - Ну, вот, я опять остался с носом! И все из-за тебя, моя дорогая, могла бы и предупредить. Что же мне теперь назад возвращаться? Так тогда вперед пути не будет. Вот возьму и превращу тебя саму в русалку, будешь тогда всю свою жизнь плавать у меня в аквариуме!
   Лаура засмеялась счастливым смехом и посмотрела на меня своими огромными, карими глазами так страстно, что прямо на этом месте я был готов остановиться и построить посреди леса еще один отель с шикарным номером для новобрачных, но не стал этого делать только потому, что до Синего замка осталось всего ничего. Каких-то шестьдесят километров.
   Когда вчера мы пролетали над этой долиной, я даже не увидел Русалочьего озера, слишком быстро оно промелькнуло под нами. Зато я обратил внимание на то, что зеленая, местами поросшая кудрявым лесом долина, по которой мы скакали, вдавалась в пропасть, окружавшую остров мага Карпинуса, абсолютно правильным, равнобедренным треугольником. К вершине этого треугольника мы как раз и стремились.
   Конрад летел ко мне в Микены другим, кружным путем, хотя именно от этого мыса до острова, было рукой подать, каких-то десять-двенадцать километров. Теперь, когда я снял порчу с Русалочьего озера, наши магические скакуны неслись по этой живописной долине быстрые, как ветер. Так что покрыть расстояние в каких-то сорок с небольшим километров, было для нас делом всего лишь часа, не более.
   Сначала горы, а затем и лес остались далеко позади. Мы скакали по пологому подъему и вскоре широкая долина, лежащая меж высоких гор и подпираемая сзади ядовитыми холмами, постепенно превратилась в треугольное плато, возвышавшееся над пропастью. Впереди уже виднелся в сизоватом мареве остров мага Карпинуса, его маленький, совершенно замкнутый и отрезанный от всего Парадиз Ланда мирок, имевший в поперечнике чуть больше семидесяти километров.
   Рассматривая со спины дракона остров в бинокль, я увидел сотни две с лишним городков, небольшие озера и реки, леса и поля, которые раскинулись вокруг Синего замка, - огромной постройки, венчающей вершину здоровенного холма. Замок был выстроен в форме двенадцатиконечной звезды и имел внушительную высоту стен, метров под восемьдесят, не меньше и к каждому лучу этой звезды вела от берегов острова дорога. Замок был выстроен в три яруса. От внешней крепостной стены до огромного внутреннего дворца, раскинулся большой парк, да и сама стена представляла из себя огромное, многоэтажное здание, шириной примерно в тридцать метров.
   Внутренний дворец замка, был построен в виде шестигранной призмы, украшенной высоким, изящным башнями, над которыми возносилась почти на километровую высоту над подошвой холма, центральная башня замка. Размеры замка поражали воображение и до того момента, пока я не построил Дракон-сити, он был самым большим сооружением Парадиз Ланда и был в ширину целых семь километров, а призма внутреннего дворца имела в поперечнике почти три километра. Синим замок прозвали отнюдь не случайно, так как это был основной цвет его наружных стен, внутреннего дворца и высоких башен.
   Конрад рассказывал мне, что на острове живет около четырех миллионов жителей, а в самом замке более пятидесяти тысяч, хотя могло бы жить и намного больше. Население острова, было предоставлено в основном само себе и тот, кто не пытается покинуть его, может так никогда и не увидеть мага Карпинуса, поскольку все двенадцать ворот замка постоянно закрыты и лишь изредка слуги мага выходят на рынки, чтобы купить свежих фруктов и овощей, которые маги превращают в различные блюда, когда им требуются редкие деликатесы, какие можно приготовить только из особых сортов капусты, репы, яблок и всяких там груш со сливами.
   Замок хорошо охраняется и в его гарнизоне более двенадцати тысяч воинов, казармы которых расположены во внешней стене. Там же в роскошных апартаментах живут маги и магессы, а так же некоторые из тех людей, которым было позволено жить в замке. Сам маг Карпинус живет в одной из башен второго яруса и там же живут самые верные его сподвижники. Центральная башня пустует ровно с того момента, когда Создатель удалился в свои чертоги. Жизнь в замке, по словам Конрада, веселая и беззаботная, но маг Карпинус не имеет к этому никакого отношения, он ведет замкнутый образ жизни и почти не появляется в саду.
   Вот это странное место мне и предстояло посетить. Коварство мага Карпинуса было хорошо всем известно и его боялись в Парадиз Ланде. Побаивался мага и я сам. Поэтому я не стал немедленно искать способ, как нам перебраться через огромную пропасть, дна которой было не видно, так как там в фиолетовом мраке бурлили какие-то темно-багровые, клубящиеся облака.
   Подъехав к самой вершине треугольного мыса, мы увидели большую, деревянную пристань, к которой когда-то, очень давно, причаливали паромы. Рядом с пристанью стояло большое здание постоялого двора с просторными конюшнями и прочими пристройками. Все это было давно заброшено, но благодаря магии имело очень свежий и прибранный вид. Так что строить отель мне не пришлось, пустых комнат тут было человек на пятьсот, а то и того больше.
   Расседлав Мальчика, я принялся не спеша ухаживать за ним, хотя мне не терпелось поскорее приняться за работу. Ведь под клубящимися багровыми облаками скрывалась Первичная Материя, та самая субстанция, из которой можно было творить все, что угодно. У меня под рукой было несколько каталогов дорогих магазинов и мне хотелось попробовать поработать с этой магической субстанцией и потому, как только Мальчик был накормлен и напоен, я взял их под мышку и направился на пристань. За мной тотчас увязались мои друзья.
   Усевшись на толстые доски, я положил рядом с собой журнал с обнаженными красотками и открыл первую страницу, которая давно привлекала мое внимание, так как на ней была изображена бутылка шампанского "Вдова Клико" и пара бокалов, стоявших рядом. Выставив руку, сжатую в кулак, я выпустил из Камня Творения тонкий луч и сразу почувствовал, как вибрирует Первичная Материя. Не очень то забивая себе голову тем, какой вкус имеет этот напиток, я просто послал по голубому лучу запрос и спустя секунду заставил его вернуться назад. Моим уловом была бутылка шампанского и два бокала.
   Ну, да, так всякий маг может, весь вопрос был в том, что находилось внутри бутылки. Не долго думая я открыл бутылку, хлопнув пробкой в воздух, налил вино в бокал и попробовал его на вкус. Шампанское было отменным и я наполнил второй бокал для Лауры. Через двадцать секунд мы пили шампанское и поздравляли друг друга с окончанием путешествие. Больше всего вину радовался барон де-Турневиль, ведь он был родом из Шампани и теперь пил вино, которое, вероятно, было изготовлено потомками его бастардов, которых в Шампани насчитывалось не мало.
   После этого я добрых три часа занимался тем, что одевал и обувал своих друзей в самые изысканные и роскошные наряды, которые они только могли отыскать на страницах дорогих, американских и западноевропейских каталогов. Если мне или моим друзьям что-то не нравилось, то вещь немедленно летела в пропасть, Первичная Материя мигом все поглощала. Полностью сменил свой гардероб и я сам.
   Даже для наших магических коней нашлась обновка. В одном из американских каталогов Лаура нашла целую коллекцию роскошных мексиканских седел и упряжи, богато украшенных серебром и золотом. Обе наши красавицы прохаживались по пристани в дорогих костюмах для верховой езды, но в их здоровенных кожаных баулах уже лежали самые шикарные наряды от лучших кутюрье Зазеркалья.
   Вудмены щеголяли в шикарных двубортных костюмах и были обуты в ковбойские полусапожки, но элегантнее всех оделся барон де-Турневиль, который обладал таким изысканным вкусом, что для него даже века оказались не помехой. Ничуть не хуже выглядели Уриэль, Харальд и я, так как магия позволяла мне подгонять костюмы не хуже, чем если бы они были сшиты по мерке лучшими портными.
   Наконец я смог украсить Лауру и Олесю драгоценностями, хотя в общем-то не они их украшали. Вместе с тем я извлекал из пропасти и самые различные деликатесы, так что ужин у нас был великолепный, с омарами и устрицами. В общем мы все вели себя так, словно взяли штурмом самый шикарный универмаг где-нибудь в Западной Европе или Америке.
   В этот вечер я понял одну несложную истину, - зная чего ты хочешь и имея под рукой Первичную Материю и Кольцо Творения, можно было получить все, что угодно. До этого, мне никогда в жизни не доводилось держать в руках часы "Картье", но теперь они у меня были, хотя я совершенно не представлял себе того, как устроен их механизм.
   Объяснялось все очень просто, - Зазеркалье и Парадиз Ланд тесно связанны между собой единым информационным полем и если ты знаешь, что тебе нужно, то обладая Кольцом Творения, сможешь это получить в считанные секунды. Такова была магия этого удивительного инструмента. Понял я и еще одну простую истину, до Первичной Материи можно было добраться в любой точке Парадиз Ланда, ведь именно на ней покоился этот удивительный мир. Нужно было только пробурить скважину подходящего размера, ведь каждая вещь рождалась там, внизу и только потом доставлялась на поверхность.
   Работать с Первичной Материей мне было легко и приятно и вскоре вся пристань была похожа на прилавок супермаркета. Когда Уриэлю захотелось внимательно рассмотреть истребитель СУ-37, я просто выставил его на пристани для всеобщего обозрения, но с танком "Т-82" для Горыни торопиться не стал, побоявшись, что тот немедленно захочет стрельнуть из него по магу Карпинусу, зато порадовал бойкого юношу новеньким открытым джипом и Лаура принялась учить его водить машину.
   Ярмарка закончилась тем, что я попросил своих друзей отобрать лишь малую часть вещей, чтобы не перегрузить наших коней, которые хотя и были магическими, но все-таки имели пределы выносливости. Все лишнее было сброшено в пропасть и мы мирно разошлись по своим номерам.
  
   Ранним утром я уже сидел на пристани и рисовал эскиз моста, который должен был соединить остров с мысом. Мост должен был пройти прямо над пристанью и начинаться за полтора километра до нее, но для того, чтобы построить его, пристань должна быть снесена. Поскольку мост должен был иметь в длину двенадцать километров сто тридцать метров и у меня не было возможности установить под ним быки, это должна быть вантовая конструкция и мне предстояло возвести две огромные стальные опоры, высотой в километр каждую, и изготовить мощные анкеры для крепления вант.
   В итоге должна была получиться изящная, легкая и ажурная конструкция и как только мои друзья оседлали коней, я сел верхом на магического крылатого коня и занялся созидательным трудом. Имея под рукой огромное количество конструкционных материалов это было сделать совсем не трудно и заняло у меня не более часа. Тщательно представив себе свой мост, я просто заставил его подняться со дна пропасти, правда, в виде туго скрученного клубка, который развернулся сам собой встал на том самом месте, которое я для него определил.
   К семи часам утра бывшая Лисья дорога, которая столь хитро петляла на подходах к Синему замку, уперлась не в пристань, а в узкую рапиру моста, убегающего в туман. Мост я перекинул точно к тому месту, где когда-то была вторая, ныне уже не существующая, пристань. Там уже выросла большая дубрава, сквозь которую я даже проложил дорогу, выходящую на старую и тоже давным-давно заброшенную дорогу, которая вела к Синему замку.
   Когда работа была закончена, я поднялся высоко в небо и взглянул на мост сверху, с высоты в пять километров. Получилось очень даже неплохо с точки зрения технической эстетики - две высоченные, расходящиеся в стороны ласточкиным хвостом, опоры, через которые шла легкая паутина вант, сбегающих под углом к прямой, как стрела, ленте дороги.
   Опоры моста были из хромомолибденовой стали, а тросы вант сплетены из хромованадиевой стали. На полотно моста я пустил титан, ну, и, конечно, вся конструкция была упрочнена магическим заговором, который к тому же делал прогулку по мосту легкой и приятной из-за свежего ветерка, несущего с собой запахи цветущего луга. Мне осталось только покрасить мост и потому я спросил Конрада, который все это время сидел на голове Узиила:
   - Кони, у тех ворот, к которым ведет дорога от старой пристани, есть какой-нибудь фирменный цвет?
   - Да, мастер, это Золотые ворота Синего замка. - С уважением в голосе ответил ворон.
   - Ну, что же, в таком случае мы с тобой и мост сделаем Золотым. - Сказал я и уже через пять минут весь мост, включая дорожное покрытие, был покрыт слоем полированного золота толщиной в три миллиметра.
   Можно было позолотить мост и быстрее, но мне пришлось здорово помудрить с дорожным покрытием и я, чтобы по нему не скользили копыта коней, соткал его из золотых нитей наподобие коврового покрытия и с помощью дополнительного магического заклятия сделал его нестираемыми. Вот теперь мост был красив по настоящему, а ночью он вообще будет иметь просто сказочный вид, когда вспыхнут разноцветные магические прожектора и на верхушках опор зажгутся синие, желтые и красные сигнальные огни.
   Спустившись к своим потрясенным спутникам, я обратил внимания на взволнованное лицо барона де-Турневиля, который при моем появлении был готов немедленно пасть ниц. Отправив в третье измерение седло и сбрую Узиила, я спросил Лауру, проверяя, как оседлан мой Мальчик:
   - Послушай, малышка, ты не скажешь мне, что это происходит с нашим другом Роже? На нем просто лица нет.
   Храбрая охотница усмехнулась и ответила мне:
   - Милорд, с бароном происходит то же самое, что и вчера, когда в результате твоих магических заклинаний над лесом в долине русалок поднялся вверх огромный столб голубого света с танцующими золотыми искорками. Только сегодня он молился сидя в седле, а не стоя на коленях и вообще, милорд, он считает тебя чуть ли не Сыном Божьим.
   Коротко хохотнув я сказал:
   - Лаура, я надеюсь ты сказала ему, кто я? Мне вовсе не хочется вводить этого парня в заблуждение.
   - Да, милорд, я сказала ему, что ты человек, которого призвал в Парадиз Ланд сам Создатель, чтобы помочь ему усмирить падших ангелов. - Сказала мне лучница.
   Час от часу было не легче. Вскочив в седло и подъехав к Лауре, я обнял эту взбалмошную девицу и, целуя её в щечку, шепнул девушке на ухо:
   - Лаура, у тебя что, ум за разум зашел? Ну, ты и нашла что ляпнуть. Мне еще только такой головной боли не хватало.
   Окинув взглядом друзей, я извлек из седельных сумок две бутылки шампанского, вручил их нашим красавицам и велел разбить об опоры моста, когда мы к ним подъедем, чтобы он стоял вечно. Когда шампанское было разбито, мы были в прекрасной позиции для старта. Ширина дорожного полотна составляла почти шестьдесят метров, не считая пешеходных дорожек, дистанция была более, чем приличной, погода для скачек, стояла просто великолепная и потому я поднял вверх руку и громко сказал:
   - Так ребята, начнем по счету три и кто последний съедет с моста, тот квашня! Ра, два, три!
   Не успел я махнуть рукой, как все рванули вперед и только я замешкался со стартом на полсекунды, за которые мои друзья успели обогнать меня на три, а то и четыре корпуса. Мне даже не пришлось понукать Мальчика и он сразу пустился в бешеный галоп. Привстав на стременах, я наклонился к самой шее своего любимца и весело заулюлюкал.
   Мой конь обладал отменным спортивным характером и терпеть не мог, чтобы впереди него маячил чей-то круп и потому понесся быстрее ветра. Олеся была самой легкой наездницей и её Бутон был в некотором выигрыше, хотя к его крупу и был приторочен здоровенный баул со шмотками. Распущенные по плечам волосы русалочки, развивались синим флагом и она быстро вырвалась вперед, хотя первым со старта ушел барон де-Турневиль, якобы, ни хрена не понимавший по-русски, который скакал просто классически, поднявшись на стременах и держа спину параллельно конской.
   Скачка была бескомпромиссной, но предельно корректной, так как места на трассе хватало всем. Мост под копытами магических коней пел, словно виолончель маэстро Ростроповича и это создавало всем дополнительный стимул. Мальчик вскоре догнал Бутона и шел рядом с ним ноздря в ноздрю, пока между нами не вклинился Уриэль на Долларе, который орал громче всех и обещал отдать магическому коню свои крылья, если тот придет первым. Конус Харальда, которого стал обходить Франт Лауры, затеял с ним склоку и даже попытался укусить соперника, но пока Харальд его одергивал, их обоих обошел жокей-тяжеловес Ослябя на своем Лиходее.
   Узиил хотя и был без всадника, тоже принял участие в скачке и скакал он так резво, что вскоре стал обходить нашу тройку. Он поднял крылья над спиной и сложил их так, что они превратились в аэродинамический спойлер. Обычно, когда он скакал по земле, его крылья были сложены по бокам, что делало его похожим на громадную раковину с ногами и конской головой, а теперь он несся вперед так резво, что я вскоре понял, кто придет к финишу первым.
   Последним с моста съехал Бирич на своем Громобое. Когда мы остановились посреди дороги в дубовой роще, Уриэль соскочил с Доллара и, подойдя к своему коню спереди, упершись кулаками в бока капризно воскликнул:
   - Ну, красавец, что ты мне теперь на это скажешь? Фиг тебе с маслом, а не крылья. Господи, ну, чем ты хуже Узиила?
   Конь виновато опустил морду и тихим, плаксивым ржанием оправдывался перед своим всадником, но яростнее всех возмущался итогами скачки Громобой, могучий конь нашего самого неуклюжего кавалериста, Бирича. Он принялся возмущенно ржать, вскидывать зад, крутиться волчком, скаля зубы и норовя укусить своего всадника и неизвестно, что произошло бы дальше, если бы Бирич не взмолился:
   - Громушко, так тоже я квашня, а не ты! Чистая квашня я и есть! Если бы не я в седле был, а Лесичка, ты непременно бы обошел Узилку-летуна.
   Хлопая Мальчика по шее, я громко сказал:
   - Ничего мои хорошие, не расстраивайтесь, всем вам будут крылья в награду за ваше терпение и верность. Все вы станете такими же белоснежными, как наш красавец Узиил. Дайте только мне снять золотую корону с головы того мага, который крылья нашему Узиилу сделал и я непременно каждого из вас крыльями награжу, вы уж поверьте мне, я своих слов на ветер никогда не бросаю. Зуб на холодец даю.
   Все наши кони, как по команде, заржали весело и задорно, а барон де-Турневиль вновь принялся истово креститься. Мы уже были на территории если и не прямого врага, то по крайней мере недруга. Поэтому, я быстро провел инструктаж, как вести себя в сложной ситуации и не провоцировать мага Карпинуса на всяческие подлости, на которые он был горазд. Нашей главной задачей было прикинуться шлангами, скрутиться в кольцо и повиснуть на стене. Эту метафору понял с первого перевода даже наш новый друг Роже, который нравился мне все больше, хотя и изрядно доставал меня своими преданными взглядами. С парнем определенно что-то происходило и я видя то, как погрустнел взгляд Харальда, усмехнулся и скомандовал барону де-Турневилю:
   - Роже, раздевайтесь.
   Перевод одного единственного слова, сказанного мною по-русски, занял у Харальда, на лицо которого вновь вернулась улыбка, добрых четыре десятка слов. В результате Роже сначала побледнел, затем покраснел, а затем мигом соскочил с Мандарина и даже попытался добраться до моего, начищенного до зеркального блеска сапога, но был перехвачен за воротник своего коричневого камзола крепкой рукой Уриэля. Ритмично потряхивая барона за шиворот, Ури скороговоркой произнес что-то по-французски, но Лаура однако, не стала мне переводить его слова. Быстро соскочив с Мальчика, я подошел к барону де-Турневилю и сказал, обнимая его:
   - Роже, ты отличный парень, только ты очень сильно заблуждаешься на мой счет. По крайней мере, относительно моих, якобы, особых качеств. Дружище, пойми меня правильно, но я на самом деле, прост, как угол дома. Ну, ничего, Роже, покрутишься с нами и все сам поймешь.
   Барон Роже де-Турневиль быстро сбросил с себя одежду и встал передо мной посреди дороги. Наши друзья спешились и встали в круг. При этом коней, включая Орлика, который один не имел пока что всадника, даже не пришлось брать за узду. Положив на дорогу семь оберегов с синими глазками, я прижал руки к груди так, чтобы дать голубому свету беспрепятственно изливаться из Камня Творения и склонив голову принялся шептать магическое заклинание, призывая силы небесные оберегать моего нового друга от всех вражеских выходок и заподлян. По щекам Роже текли слезы, когда золотые обереги, исполняя в воздухе замысловатый танец, полетели к его сильному телу, иссеченному старыми шрамами. Барон так и не успел побывать ни в одной из моих магических купален.
   Не желая откладывать дела в долгий ящик, я немедленно велел подать мне амфору и подняв её голубым лучом, устроил барону магический душ прямо посреди дороги. Эффект был просто потрясающий, уже через минуту Роже сиял, как новенькая копейка, и даже был гладко выбрит, аккуратно пострижен, надушен одеколоном "Фаренгейт" и идеально причесан. После этого он быстро оделся и был немедленно, пылко и крепко расцелован сначала Олесей, а затем Лаурой. Ну, а потом его принялись обнимать и колотить по плечам сначала Харальд, а там и все остальные. Роже стал что-то возбужденно говорить им, а Лаура принялась переводить мне его слова:
   - Господа, скажите мессиру, что я хочу принести ему клятву верности и быть отныне его преданным слугой!
   - Лаура, скажи пожалуйста барону де-Турневилю, что слуги мне даже близко не нужны, но я, пожалуй, готов принять от него клятву верности нашей дружбе, но только в том единственном случае, если она будет звучать следующим образом: "Михалыч, без булды!" Коротко и ясно.
   Лаура, заливаясь смехом, перевела все барону. После некоторого колебания, Роже так и сделал, на что я ответил:
   - Что за дела, Роже, заметано.
   До Синего замка нам оставалось проехать около двадцати километров и уже через полчаса после того, как Роже был окончательно принят в нашу компанию, мы въехали в первый городок, попавшийся нам на пути. Не смотря на то, что утро было в разгаре, городок был погружен в ленивую дрему. Городишко был хотя и небольшой, но очень симпатичный и, похоже, строился вручную, без малейших признаков магии. Судя по всему местное население было очень пассивным и не любопытным. На нас смотрели без малейшего интереса и никто даже не поинтересовался, кто мы такие и откуда. По внешнему виду жителей, городок был заселен в своем большинстве людьми, прибывшими из средневековой Италии.
   На выезде из городка нам в нос ударила ужасная вонь. Пахло дерьмом, как человеческим, так и поросячьим. Вонь доносилась из большого, круглого бассейна, сложенного из каменных блоков. Будь этот бассейн хотя бы немного подальше и не стой неподалеку от него, под деревом пятеро сонных солдат-стражников в кольчужных рубахах до колен с длинными копьями и не доносись из этого бассейна стонов, я непременно пустил бы Мальчика в галоп, чтобы поскорее миновать это место. Жестом велев своим спутникам остановить коней, я подъехал к бассейну и заглянул в него.
   То, что я увидел под стальной решеткой, облепленной нечистотами, мне не понравилось. Среди вонючего дерьма, упираясь в решетку головами и даже спинами, стояло человек сорок мужчин, женщин и даже детей. Тела их были сильно изъязвлены, в дерьме копошились какие-то паразиты и я счел увиденное самой жуткой пыткой, про которую только слышал когда-либо.
   Недобро усмехаясь в усы, я подъехал к солдатам и повернул Мальчика так, чтобы им было видно мою руку с Кольцом Творения. Мои пальцы нервно барабанили по колену, затянутому в белоснежные кавалерийские бриджи, а скулы сводило от злости, но я пересилил себя и добродушно поинтересовался у стражников, которые стояли, лениво опершись на копья:
   - А что служивые, не надоело ли вам стоять тут?
   - Так ведь служба, милорд. Куда от нее деться. - Ответил мне пожилой солдат с сизым носом.
   - Да, служба вещь такая. - Сочувственно сказал я и вновь поинтересовался у стражников - А что эти люди в дерьме делают? Никак золото хотят найти или еще какую радость?
   - Скажете, тоже ваша милость. - Ответил мне солдат помоложе и пояснил - Это приговоренные. Им, милорд, в дерьме кому целый год, а кому и дольше маяться за свои преступления.
   - Что же они совершили такого, чтобы в дерьме сидеть и как они смогут целый год выдержать? - Продолжал я спрашивать стражников.
   Теперь мне стал отвечать другой, еще более молодой и нахальный солдат, непрерывно жующий что-то:
   - За разное сюда попадают, милорд. Кто с острова убежать мечтал, кто против повелителя нашего слова хулительные говорил, а кто эти слова слушал и не донес кому следует. По доброй воле сюда никто не попал, все за преступления посажены, милорд. А выживают они только потому, что то дерьмо есть можно, но оно хоть и питательное, а все же дерьмом так и осталось.
   Высоко вскинув брови, я сказал с улыбкой:
   - А вот спорим, солдат, что ты в этот бассейн через десять минут сам, по своей собственной воле полезешь и еще за девчонкой своей побежишь и ей предложишь в нем искупаться?
   - Не, милорд, такому никогда не бывать! - Воскликнул, отпрянув назад, молодой солдат и затараторил - От этого дерьма потом, мне вовеки будет не отмыться, ведь оно магическое, заговоренное. Сам Верховный маг эти узилища своим заговором укреплял.
   Не надеясь на то, что стражники будут стоять и молча наблюдать за моими действиями, я обездвижил их и лишил возможности позвать кого-либо на помощь. После этого я подъехал к бассейну и принялся составлять магическое заклинание колоссальной силы. В результате моего заклинания прямо над бассейном, который имел в диаметре почти тридцать метров, образовался голубой шар почти вдвое большего диаметра, чем само это дерьмовое узилище. В мой магический шар тотчас стала вливаться вода из амфоры. Шар висел в метре от этой гнусной клоаки, которую даровал своим подданным этот старый негодяй Карпинус. Меня буквально трясло от гнева и бешенства, но магию я творил крепкую. Надежную, как винтовка системы Мосина, мощную, как водородная бомба, и многоразовую, как американский шатл "Атлантис".
   Голубой шар жужжал, словно рой пчел в потревоженном улье, рассыпал вокруг себя золотые искры и источал запах чистоты и самых изысканных благовоний. Люди в узилище смотрели на него с такой надеждой, что я немедленно увеличил мощность заряда вдвое против первоначальной. Вот теперь мы посмотрим, чья магия будет круче, моя или Карпинуса, заведшего на своем красивом и мирном острове такие изуверские и гадкие порядки. Закончив свои шаманские фокусы, я снова подъехал к стражникам, по обе стороны от которых уже встали братья-вудмены, освободил их от заклятия и спросил:
   - Ну, так кто первый в этот бассейн полезет? Ты? - Ткнул я в грудь самого старого. - Или ты? - Мой палец был направлен на верзилу со шрамом на лице, от которого оно застыло в вечной, перекошенной наискось, улыбке.
   - Нет, нет, милорд. - Испуганно отшатнулись стражники.
   - Ну, ну, сейчас увидим, что вы запоете, голуби мои сизоносые. - Ухмыльнулся я и махнул рукой.
   Голубой шар, который уже стал от нетерпения подпрыгивать и постреливать золотыми молниями, внезапно устремился вниз. Накрыв бассейн сферическим куполом, он несколько минут громко и утробно урчал. Затем, закрутившись волчком, шар взлетел в воздух, как футбольный мяч отбитый ловким защитником от своих ворот.
   Теперь на месте бассейна с нечистотами стояла мраморная купальня с золотыми фонтанами, бьющими вверх на пятидесятиметровую высоту. Эта купальня была вдобавок ко всему еще и музыкальная и исполняла попурри из песен "Битлз", но мелодию "Вчера" перекрыли радостные крики людей, внезапно помолодевших и исцелившихся от всех болячек и язв.
   Высокий, черноволосый парень выбрался из бассейна первым и с, наслаждением потянувшись, помог выйти из него молоденькой красотке, которая тотчас обняла его и поцеловала. Они спрыгнули на землю и, радостно засмеявшись, побежали в свой маленький, сонный городишко. Из всех пятерых стражников самым сообразительным оказался верзила со шрамом, который отбросил в сторону свое копье, скинул с себя кольчугу и на ходу расстегивая свою стеганную, суконную куртку, побежал к бассейну громко подвывая басом.
   Голубой шар тем временем принялся метаться над островом, вынюхивая, где еще пахнет дерьмом. Летал он со скоростью фронтового штурмовика, а дальность полета и без дозаправки у него была вполне достаточной, чтобы избавить этот остров от всех подарков этого говнюка Карпинуса, засравшего такой красивый и чудесный остров. Поворачивая Мальчика к дороге, я так прокомментировал это событие:
   - Сегодня, в десять часов тридцать пять минут по местному времени, на остров Мелиторн была сброшена голубая резиновая бомба, которая разрушает дерьмовники старого интригана и засранца Карпинуса. Бомба постоянно прыгает, число разрушенных дерьмовников стремительно растет. Маг Карпинус пребывает в полном недоумении.
   Из всех моих друзей шутку оценили только Уриэль и Горыня. Остальные мои спутники так и не поняли, как это бомба может быть резиновой, а Роже, внимательно выслушав перевод Лауры, вообще не понял, что такое бомба и почему это она может быть голубой. Когда мы пустили коней в галоп, Ослябя спросил меня:
   - Михалыч, однако я чевой-то не понял, то ты вроде говорил, что нам нужно лохов из сибе корчить, то, вдруг, хозяйство Карпухино разорять принялся. Так нам теперь што делать?
   - Успокойся, Ослябюшко, наш план не меняется. Мы ничего знать не знаем и ведать не ведаем. Резиновой бомбы мы не видели и кто её запустил не знаем. Все люди, которые сегодня искупаются в магической купальне в том городке, про нас тут же позабудут. Так что ничего страшного не произойдет и мы можем смело скакать дальше, ребята.
   Промчавшись галопом по острову, мы больше нигде не увидели узилищ, устроенных магом Карпинусом. Зато во всех городках, какие попадались нам на пути, без исключения, по улицам бегали нагишом молодые красавцы и красавицы. Въезжая на высокий холм, за которым стоял Синий замок, я увидел, как вдали беснуется, разрушая говенники Карпинуса мой шустрый магический шар-террорист.
   Энергии в нем было хоть отбавляй и уже через несколько часов он должен был избавить население острова Мелиторн от зловонных символов могущества мага Карпинуса и показать всем, что времена на острове изменились. Жители острова уже увидели мой Золотой мост, но пока что не сообразили, что это такое. Объяснять же им что-либо не входило в мои планы, так как я как можно дольше хотел сохранять свое инкогнито и добраться до Синего замка незамеченным.
   Вскоре, после спуска с холма нам вновь пришлось преодолевать подъем и на этот раз еще более высокий. Поднявшись на вершину широкой, пологой горы, поросшей лиственными деревьями, на которой стоял Синий замок, мы поехали по довольно пустынной местности. Вблизи замка уже не было ни городков, ни деревенек. Маг Карпинус не разрешал своим подданным селиться подле него.
   И вот мы въехали на большую рыночную площадь, которая вплотную примыкала к огромной стене, облицованной плитами темно-синей смальты. Широкая дорога, мощеная диоритовыми плитами, вела к высоченной золотой арке с огромными, наглухо закрытыми Золотыми воротами. В эти ворота спокойно мог бы войти Полифем и не набить при этом себе шишку на лбу, такими высокими они были.
   В двустворчатых воротах, облицованных листовым золотом, была прорезана калитка, в которую запросто можно было въехать на КАМАЗе, но она меня совершенно не интересовала. Еще во время нашей бешеной скачки на мосту я решил, что въеду в Синий замок непременно через главные ворота, а не через служебный вход, явно, устроенный без ведома строителя замка и предназначенный для дворовой челяди. В конце концов Карпинус сам велел мне прибыть к нему, а прибывают, как это всем известно, с парадного входа.
   Проезжая по рыночной площади, я удивился этому странному и необычному рынку, где было множество продавцов и ни одного покупателя. Да, и продавцы вели себя очень странно и сидели за своими прилавками с самым удрученным видом на лицах, словно они отбывали повинность и не имели никакого отношения ко всему изобилию овощей и фруктов, которые лежали на прилавках.
   Было очень удивительно видеть, что продавцы привезли сюда свой товар и теперь изнывают от скуки вместо того, чтобы торговать в более многолюдном и доходном месте. Большинство торговцев были люди пожилого возраста, очень уж дряхлых стариков я не видел, но и молодых людей насчитал не больше десятка. Парадиз Ланд был тем самым местом, где на каждого молодого человека приходилось десять стариков и все это при том, что здесь была райская страна, в которой магия могла творить самые невероятные чудеса.
   Жители острова Мелиторн были людьми очень спокойными, степенными и сдержанными. Никто не принялся нас расспрашивать о том, кто мы и откуда, никто не стал предлагать своих товаров, хотя на рынке торговали не только одними овощами и фруктами. Проезжая вдоль длинных прилавков я видел выставленную на них посуду и кухонную утварь, одежду и украшения, флаконы с мазями и благовониями.
   Все товары по их внешнему виду можно было отнести к эпохе раннего средневековья и я только диву давался, почему Парадиз Ланд так отстал в своем развитии от Зазеркалья. Правда, на одном из прилавков я увидел вещицу, которая, судя по всему, считалась особо ценной, раз стояла отдельно от всех остальных безделушек, - маленькую статуэтку мейсенского фарфора, изображавшую девочку с корзиной фиалок.
   Поскольку денег у меня все равно не было, я даже не стал прицениваться к товарам, а проехал прямо к калитке и принялся молотить бронзовой колотушкой в виде руки, сжатой в кулак и держащей кольцо по литой плите, на которой даже не было щербин от частого пользования. Мне пришлось стучать минут пять, пока в калитке не открылось крохотное окошко и грубый голос не сказал мне что-то по-немецки. Окошечко тотчас захлопнулось и я принялся колотить с удвоенной силой и когда оно вновь открылось, сердито рявкнул:
   - Эй, любезнейший, передай-ка магу Бертрану Карпинусу, что к нему пожаловал в гости маг из Зазеркалья, которого он давно ждет. И изволь разговаривать со мной по-русски, дубина стоеросовая.
   За калиткой раздался неприятный, злорадный смешок и мне ответили хотя и по-русски, но с явной издевкой в голосе:
   - Верховный маг Парадиз Ланда, их сиятельство великий магистр Бертран Карпинус вообще никого не принимает, деревенщина. Проваливай отсюда, пока цел, идиот несчастный. Откуда такие только берутся на мою голову?
   Не скажу, чтобы обиделся на счет идиота, но вот деревенщиной я никогда не был. Это подтвердит каждый, кто меня знает. Начиная потихоньку закипать, я заорал еще громче:
   - Такие как я, болван, приезжают на остров Мелиторн по Золотому мосту, выстроенному за один час над самой глубокой пропастью. Давай открывай свою калитку, не то я сам открою Золотые ворота!
   За воротами захохотало человек пять.
   - Ох, и насмешил. Вы слышали, он приехал по Золотому мосту и собирается теперь открыть Золотые ворота! Да, чтобы их открыть надо две тысячи волов, деревенщина, а у тебя в хозяйстве и пары не найдется.
   Отъехав от ворот подальше, я огляделся. Золотые ворота явно открывались наружу и прилавки стояли от них на довольно приличном расстоянии. Моя перебранка с привратниками несколько оживила публику на рыночной площади и торговцы стали выбираться из-за прилавков и собираться за моей спиной. Мои друзья тотчас прикрыли мне спину и достали оружие, так что мне не приходилось опасаться, что местное население придет привратникам на помощь с дубьем в руках.
   Злорадно ухмыляясь, я окинул ворота своим пытливым взглядом. На высоте метров тридцати или около того, к ним были приделаны два золоченых кольца, метров по пять диаметром. Это меня нисколько не остановило и я, выбросив вперед кулак, выпустил из Кольца Творения голубой луч, которым не только ухватился за кольца, но и за засов внутри.
   Засов за воротами выдвинулся с тяжелым, протяжным скрипом, громко ударившим по ушам. Потянув за огромные кольца, я быстро распахнул ворота и, как только они открылись, на рыночную площадь вывалились какие-то пустые бочки, корзины, деревянные ящики со всяческим хламом и прочий мусор. Все это барахло мигом образовало перед воротами целую баррикаду, на которую тотчас стали взбираться изумленные привратники.
   В мой адрес немедленно понеслись проклятья сразу на нескольких языках, но поскольку никто из моих друзей не делал мне перевода, я терпеливо ждал, чем все это закончится. Публика тем временем начала хохотать. Как только ругань утихла, я отправил весь мусор к Магре Дарам Татису и, махнув друзьям рукой, двинулся вперед, проезжая под огромной аркой пятидесятиметровой глубины. Мои спутники сразу же организовали вокруг меня плотное каре и уселись в седлах так, что бы закрыть меня своими телами от выстрелов из луков и арбалетов. Въехав в Синий замок, я подал рукой знак и наш маленький отряд остановился.
   Торговцы подошли к самым воротам, но внутрь войти не посмели, да, и глазели они на мое хулиганство очень недолго, так как из ближайшего городка прибежали гонцы с известием о внезапно появившейся магической купальне, которая возвращает молодость всем подряд и играет при этом чудесную музыку. Торговцы мигом слиняли с рыночной площади, побросав все свои товары. Зрелища - зрелищами, а здоровье и молодость им были куда нужнее и важнее.
   Проехав через Золотые ворота Синего замка, мы оказались на очень широкой площади, от которой с двух сторон подымались каменные ступени, изрядно истертые ногами обитателей замка. По всей внутренней части крепостной стены замка, сквозь которую мы проехали, дюжиной этажей до самого верха шли веранды, поддерживаемые резными колоннами, увитые цветущими лианами.
   Среди цветов стояли и робко смотрели вниз несколько десятков красоток далеко не первой молодости и их кавалеров, изрядно потрепанных жизнью. Хотя все эти дамы и господа были одеты с пышной роскошью времен Ренессанса, представляли они из себя зрелище, скорее тоскливое и унылое, нежели радостное и приятное. Для долгой, серьезной беседы обитатели замка вполне подходили, но только не для близкого общения иного рода.
   На противоположной стороне площади, мощеной гладкими плитами лазурита, богато и затейливо украшенных орнаментом белого и розового цветов, мой взгляд упирался в синюю стену пятиметровой высоты, выше которой шла беломраморная балюстрада, над которой росли стройные кипарисы, цветущие магнолии и гранатовые деревца. В стене, облицованной лазуритом, были устроены ниши, в которых стояли изящные скульптуры из нежно-розового и кремово-бежевого мрамора. Скульптуры изображали обитателей Парадиз Ланда, молодых и прекрасных в своей наготе, изваянных столь искусно, что я сразу почувствовал в этой работе руку мастера намного более великого, чем сам Фидий.
   Пока я разглядывал площадь и любовался скульптурами, отовсюду набежало солдат, одетых в кольчужные рубахи, но уже не с копьями в руках, а с тяжелыми арбалетами, туго натянутыми и снаряженными для стрельбы толстыми, стальными стрелами. Весело помахав рукой дамам, стоящим на террасах, которых стали теснить солдаты, я обратился к пятерке только что подъехавших рыцарей, закованных в блестящие латы:
   - Господа, я маг из Зазеркалья, которого пригласил к себе в гости маг Карпинус. Господин Карпинус был настолько любезен, что послал мне крылатого магического коня, но, увы, привратники его были столь нерасторопны, что мне пришлось самому распахнуть Золотые ворота. Если я доставил вам этим какое-то беспокойство, то я могу закрыть ворота.
   Не дожидаясь от рыцарей ответа, я закрыл ворота и мы оказались в западне. Жестом велев своим друзьям опустить оружие, я широко развел руками и принялся вновь увещевать рыцарей и склонять их к сотрудничеству:
   - Господа, как видите мои спутники опустили оружие, так пусть и ваши солдаты опустят свои арбалеты, ведь я гость в Синем замке, а гостя не встречают толпы вооруженных до зубов людей. Откройте свои забрала, господа рыцари, и поприветствуйте меня и моих друзей так, как это было принято в Зазеркалье, когда вы были еще молоды. Позвольте мне представить их вам, это барон Роже де-Турневиль, он только пятый день в Парадиз Ланде и, представьте себе, всего пять дней назад он штурмовал крепостные стены Константинополя, отвоевывая гроб Господень, а сегодня вы не хотите обнять его.
   Уриэль быстро перевел мои слова на французский и я продолжил представлять своих спутников, начав с Лауры. Ворота снова были закрыты, никто из нашего отряда не пытался бросаться на приступ, это, да, и все остальное, подействовало и лед недоверия был сломлен. Последовала команда, солдаты опустили арбалеты и часть из них покинула площадь. Все пятеро рыцарей не просто подняли забрала, а сняли свои шлемы с пышными плюмажами из белых, страусовых перьев. Один из них, явно, арабской наружности, сверкнув глазами, вдруг, пробасил по-французски:
   - Вы не тот барон де-Турневиль, который поколотил ножнами меча немецкого рейтара у ворот Константинополя, когда этот глупый шваб снес голову парламентеру?
   Роже кивнул головой и араб широко улыбнулся. Харальд изумленно уставился на огромного, седовласого рыцаря, на голове у которого блестела маленькая золотая корона. Похоже он знал этого парня, но поскольку тот сурово молчал, никак не мог удостовериться, был ли этот человек его знакомым. Он уже хотел подъехать к нему, но я его опередил и, с выражением крайней степени идиотизма на лице, бесцеремонно подъехал к этому рыцарю и привстав на стременах, нахально снял с его головы золотую корону, приговаривая развязно и громко:
   - Ой, какая у вас симпатичная коронка, можно мне на нее поближе взглянуть?
   Толпа вокруг нас так и ахнула от ужаса, но я уже наловчился снимать такие украшения с подданных мага Карпинуса и с рыцарем не произошло ничего ужасного. Наоборот, черты его лица прояснились, а остекленевший взгляд ожил, стал осмысленным и добрым. Повертев корону в руках, я протянул её рыцарю и с деланной беспечность сказал:
   - Хорошие награды выдает старик Карпинус своим верным подданным, ничего не скажешь.
   Кнут Ольсен, а именно это имя было выгравировано на внутренней части короны, испуганно отшатнулся от меня и громко воскликнул:
   - О нет, милорд, достаточно я поносил у себя на голове это колдовское золото. С меня хватит!
   Пожав плечами, я подбросил корону в воздух и выпустил из Кольца Творения маленький, голубой шар, который ловко поймал корону и взлетел высоко вверх, направляясь в сторону Золотого моста. Толпа облегченно вздохнула и я сказал с легкой усмешкой:
   - Ну, тогда пусть её поглотит Первичная Материя, она и не такие штуки сможет переварить.
   В этот момент через высокую стену замка перемахнула моя голубая резиновая бомба и принялась рывками метаться над садом, явно что-то вынюхивая. Солдаты зашумели, вскидывая свои арбалеты, а дамочки на террасах завизжали. Успокаивая народ, я громко закричал:
   - Господа, прошу всех соблюдать спокойствие! Это не опасно для жизни! Дело в том, уважаемые дамы и господа, что как только мы съехали с Золотого моста, в небе над Мелиторном появился это шар и полетел впереди нас. Когда мы выезжали из первого городка, который был у нас на пути, то увидели на его окраине прекрасную беломраморную магическую купальню, в которой плескались прекрасные молодые люди. К старикам, которые входили в магическую купальню, вновь возвращалась молодость и я подумал, что таким образом Верховный маг Бертран Карпинус решил приветствовать нас. На всем протяжении нашего пути, во всех городках и поселках мы видели эту радующую сердце и наши взгляды картину, а вот теперь этот чудесный шар прилетел и в Синий замок. Я не знаю, дамы и господа, куда он направился, но если вы последуете за ним, то и к вам обязательно вернется молодость и красота. Спешите же за этим добрым голубым шаром, дамы и господа!
   Мои друзья, разъехавшись от меня в разные стороны, стали громко разносить эту весть на французском, немецком и английском, а Харальд подскочил к Кнуту Ольсену, саданул его с размаху по плечу и заорал по-шведски:
   - Кнут, старый чертяка, вот уж не чаял встретить тебя в этом клоповнике, полном дерьмовых купелей!
   Солдаты первыми оценили мое известие и, побросав свои арбалеты, бросились бежать в строго определенном направлении. Уж они-то точно знали, куда полетит мой магический шар, который был способен снести любые преграды на своем пути. Этот вариант, увидев первый же зиндан мага Карпинуса, я сразу предусмотрел предположив, что в Синем замке есть подвалы, которые он превратил в свои говенники. Если таковые действительно имелись в наличии, то все решетки и окованные сталью двери были уже уничтожены, а эти ужасные узилища превратились в беломраморные магические купальни, дарующие всем небожителям молодость и здоровье.
   Четырех рыцарей, как ветром сдуло, а оставшийся рядом с нами Кнут Ольсен нетерпеливо ерзал в седле и поглядывал в том направлении, куда галопом ускакали его товарищи. Кнут любезно согласился проводить нас к воротам внутреннего дворца, где жили привилегированные обитатели Синего замка, обласканные магом Карпинусом тем, что под сводами его огромного подвала им была устроена самая большая купель с дерьмом, на этот раз собачьим, так как у этого вредного старикашки была своя собственная табель о рангах.
   Мы проехали через огромный, красивый парк, разбитый вокруг шестигранной синей призмы внутреннего дворца, облицованного лазуритовыми плитами, поверхность которых была богато украшена резьбой по камню и инкрустирована бирюзой и белоснежным мрамором. Дворец был выстроен в каком-то причудливом смешении стилей и в нем угадывалась красота китайских пагод, азиатских мечетей, христианских готических соборов и храмов Древней Греции и Рима.
   Когда мы до добрались до внутреннего дворца, весь Синий замок стоял на ушах. Голубой шар-террорист уже взломал все двери, ведущие в подвал и навел там шороху. Из застенков выбегали наружу прелестные нагие нимфы, наяды, магессы и все прочие небожительницы и небожители, но в этом не было моей вины или заслуги. Памятуя о том, что мы выбрались из степей и лесов Восточного Парадиза, где царили легкие и игривые нравы, и добрались до "цивилизованного" в кавычках мира, я приказал новым купальням не разрушать одежды небожителей, а даже наоборот, делать их новыми и чистыми. Тем не менее прелестные голенькие красавицы и красавцы, которым не терпелось испытать давно забытые ощущения, создавали преображенным застенкам Синего замка самую великолепную рекламу.
   Может быть нравственности обитателей Синего замка и был нанесен некоторый ущерб тем, что самые нетерпеливые парочки уже вовсю трахались прямо на садовых скамейках и даже на траве, но меня это ни коим образом не волновало. Происходило же это только потому, что начинив однажды в Микенах магическую купальню мощными афродизиаками, я уже никак не мог их извлечь из своей амфоры, воду в которой я регулярно пополнял в каждой, вновь созданной магической купальне. Правда, сегодня я специально чуть ли не вдвое увеличил их активность.
   Единственное, на что я мог повлиять, так это на всяческие малозначительные детали. Так например последняя серия купален содержала в себе изрядное количество вина и глюкозы и потому всякий небожитель, посетивший её, ощущал приятный хмель в голове и сытость в желудке. Мне хотелось, чтобы узники говенных зинданов мага Карпинуса поскорее забыли о своих мучениях и, главное, не вспоминали, что виною переполоха был маг из Зазеркалья. Мне вовсе не хотелось восстанавливать их против Бертрана Карпинуса, который все-таки владел Синим замком по праву.
   Кнут Ольсен не только проводил нас до входа во дворец, но и показал нам, как пользоваться магической платформой, которая могла поднять нас к любой из двенадцати башен. Одну из этих башен, Лунную, занимал маг Карпинус, а остальные были свободны и Кнут, который жадными глазами пожирал молоденьких, голых красоток, которые игриво делали вид, что они убегают от его молодых солдат-арбалетчиков, сбросивших с себя кольчужные рубашки и оказавшихся на поверку молодыми красавчиками, громогласно заявил во весь голос:
   - Мессир, уж если вам удалось вонзить меч в сердце самой старости, то вам по праву должно занять Золотую башню.
   Его восторженные слова потонули в гуле всеобщего веселья, но я увидел, что четыре изумительные красавицы, одетые в странно скромные платья, удивленно взглянули на меня своими прекрасными очами, покачали прелестными головками, а затем, переглянувшись между собой, схватившись за руки куда-то убежали смеясь. По моему это были единственные красотки, которые смогли найти в себе силы противостоять эротомании, вызванной моими магическими купальнями. Густо покраснев под их взглядами, я скомандовал своему отряду въехать на платформу магического лифта.
   Из всех моих спутников только Узиил хоть как-то проявил свои чувства, поднимаясь в воздух, ведь впервые не он поднимал кого-то в небо, а поднимали его самого. Магическая платформа, на которой могло поместиться с полсотни всадников, плавно взлетела на ста пятидесятиметровую высоту и причалила к большой огороженной площадке, расположенной у входа в высокую, синюю башню, богато украшенную золотым, узорчатым литьем.
   Башня эта была круглой в плане, стояла на выступающем кессоне, и имела в диаметре метров семьдесят пять. К тому же башня была, помимо своего массивного цокольного этажа, семиэтажной и этажи эти были очень высокими, если судить по стрельчатым аркам окон. Четыре самых верхних этажа башни окружали террасы, увитые цветами.
   Ослябя и Бирич быстро соскочили с коней и осмотрев площадку перед башней, подали знак, что все в порядке. Они открыли широкие, двустворчатые ворота, ведущие в конюшню и наш кавалерийский отряд смог спешиться. Соскочив на каменные плиты, я взял в руки уздечку и повел Мальчика в конюшню. Там я позволил ему самому выбрать себе стойло по вкусу и принялся расседлывать этого вороного красавца.
   Сняв с коня даже недоуздок, я подвел его к большой поилке, высеченной из цельной глыбы лазурита в виде чаши на толстой ножке и проверил, хороша ли вода. Убедившись в том, что она свежа и холодна, я напоил коня. Мои друзья также не спеша расседлывали своих коней и заботливо ухаживали за ними. Торопиться нам было некуда, мы достигли конечной своей цели своего путешествия по Лисьей дороге.
  
  

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

  
   В которой описывается, как я в одночасье стал очень образованным магом, хотя знания и достались мне очень непростым, но чертовски приятным способом. Еще мой любезный читатель узнает о том, как мне удалось, наконец, воплотить в жизнь мечту каждого крутого юзера, а так же получить нечто, гораздо большее чем то, на что я только мог рассчитывать и обрел при этом в Парадиз Ланде самых настоящих родственников, хотя мог в результате этого запросто потерять двух любимых женщин, если бы не был осторожен.
  
   Как только мы поднялись по лазуритовым ступеням и переступили порог первого этажа Золотой башни, Бирич и Хлопуша сразу же нацелились деловито и по-хозяйски обживаться в ней, хотя я даже приблизительно не мог сказать, на какой срок мы задержимся в Синем замке. Поскольку мои друзья были неуязвимы, мне нужно было побеспокоиться о собственной безопасности, а потому я, не особенно надеясь на гостеприимство мага Карпинуса, первым делом возвел вокруг башни невидимую магическую защиту, снабдив её функциями сигнализации и лишь затем принялся осматривать башню.
   На первом этаже, над конюшнями, размещался огромный круглый холл с круглыми окнами под самым потолком, которые перемежались высокими, узкими окнами в стрельчатых арках, которые были забраны изумительными витражами с изображениями цветов и очаровательных женских головок. Обстановка в холле к моему полному удивлению оказалась довольно современная. Этот стиль по сравнению с тем, что я уже видел в Парадиз Ланде, можно было бы назвать модерном, но в завитках резных деталей мебели, золоченого литья и лепнины, было что-то очень необычное, странное и не похожее на тот модерн, к которому я привык в Зазеркалье. У меня возникало такое ощущение, что это был модерн какой-то иной, неземной, высокоразвитой и древней цивилизации.
   Интерьер холла был полностью подчинен законам конструктивизма. Так вдоль цилиндрической стены поднималась на второй этаж широкая и удобная лестница, похожая на шлейф огромного платья, винтом закрутившегося в смелом танцевальном па. Все пространство этого круглого и, несомненно, огромного для Зазеркалья помещения, пронизанное цветными солнечными лучами, было отменно декорировано и обставлено фантастически красивой мебелью, здесь было множество живых, цветущих растений, скульптур, но все в его интерьере подчинялось одной цели, помочь хозяину встретить гостей и пригласить внутрь Золотой башни.
   Подняться на верхние этажи можно было и с помощью большого магического лифта, который действовал бесшумно и без всяких тросов, но я выбрал более экстравагантный способ и пошел наверх пешком. На втором этаже размещалась огромная гостиная, которая была взята в кольцо коридором с очень высокими потолками. В центре гостиной какой-то неведомый архитектор устроил оригинальную композицию из лазурита, золота и светло-лимонного дерева. Эту замысловатую деталь интерьера при желании можно было отнести к разряду мебели, так как вокруг фантастического сине-золотого цветка с шестью лепестками, в сию конструкцию было оригинально встроено добрых полторы дюжины мягких диванов, обитых мягкой, лоснящейся синей кожей.
   Между высокими стрельчатыми арками окон, прорезанных в стенах попарно, было расположено шесть больших каминов, хотя климат острова Мелиторн был очень теплый. В этой гостиной было очень уютно и удобно и мне сразу представилось, как хорошо будет собраться в ней в конце дня, вечером, зажечь магическое, нежаркое пламя в каминах и отдохнуть от хлопот минувшего дня ведя веселую беседу и развлекая друг друга веселыми шутками, магическими фокусами и просто беспечной беседой.
   Столовая была на третьем этаже и оказалась поменьше гостиной, но все равно за круглым столом, стоящим в центре под огромной люстрой, могли сесть не только все мы, но и еще человек двадцать гостей, приглашенных в Золотую башню. Стены столовой от пола и до высоченного потолка были увешаны прекрасными шпалерами, на которых были вышиты красивые пейзажи и пасторали. В столовую можно было попасть или на магическом лифте, или из наружного коридора, пройдя через небольшой холл.
   На этом же этаже в одной из комнат, окружающих столовую, размещалась небольшая кухня, куда больше пригодная для опытного мага-кулинара, чем для обыкновенного повара и магический склад с огромным количеством посуды микроскопического размера. Остальные полторы дюжины небольших комнат предназначались для слуг и челяди. Хотя я осматривал башню очень внимательно в поисках магических подлянок, в них я даже не стал заглядывать, запустив по кругу голубой магический шар-разведчик.
   Это дало мне и моим спутникам, которые просто лишились дара речи от такой роскоши, возможность сразу подняться на широкую террасу следующего этажа, опоясывающую башню. Мы заглянули в просторный манеж, предназначенный для занятий фехтованием. Там моего внимания ничто не привлекло, так как я довольно равнодушен к холодному оружию, которого в этом зале было собрано более, чем достаточно, но зато наши благородные рыцари Харальд и Роже пришли от него в неописуемый восторг.
   Террасы замка выглядели очень красиво. Пол был покрыт толстым, мягким ковром с красивыми узорами, по кругу шли колонны из темно-синего лазурита, опирающиеся на золотые базы, поддерживающие высокие, стрельчатые арки, которые, как и сама балюстрада, огораживающая террасу, тоже была изготовлены из самого великолепного лазурита, который только мог присниться академику Ферсману. Перед овальными, изящными колоннами, прорезанными каннелюрами, стояли вазоны с живыми цветами и большие скульптуры из мрамора различных оттенков, изображавшие прекрасных небожительниц, полуодетых, стоящих в изящных, заманчивых позах и, как бы предлагающих себя своим возлюбленным.
   Над фехтовальным манежем располагались двенадцать спальных комнат для свиты высокого гостя и я зашел в одно из этих просторных помещений, обставленных роскошной дубовой мебелью, украшенной искусной резьбой с обилием золотого декора. Набор мебели вполне соответствовал назначению помещения, туалетный столик с огромным трельяжем, стекла в котором были заменены пластинами из полированного и не тускнеющего серебра, несколько роскошных кресел с шелковой синей обивкой, пара диванчиков, несколько пуфиков и два больших комода.
   Стены той спальной комнаты, в которую я вошел, были обиты блестящей голубой тканью, расшитой золотыми и серебряными узорами. Пышное убранство комнаты, включая мебель, явно было изготовлено с помощью магии, так как никакому мастеру никогда не удалось бы столь искусно вырезать из дерева такие узоры. Посреди спальни, напротив входа, в нескольких метрах от стены стояла огромная, высокая кровать с темно-зеленым балдахином, богато украшенным серебряным и золотым шитьем.
   Войдя в спальную комнату, я прошел по мягким коврам с длинным ворсом, заглушающим шаги и попробовал рукой кровать. Она была, пожалуй, даже помягче, чем те перины, на которых я спал в доме Садко, да оно и понятно, ведь в этих башнях останавливались только Верховные маги Парадиз Ланда, а их и в лучшие времена было всего двенадцать, а сейчас и вовсе осталось двое. Высокие потолки таяли в зеленом полумраке и создавали очень приятное ощущение уюта, не нависая над самой головой, как в стандартных клетушках Зазеркалья.
   За кроватью в стене имелась потайная дверь, которая вела в большую туалетную комнату с бассейном из лазурита. Сам бассейн, вода в котором при моем приближении вскипела пузырьками, меня нисколько не удивил, но вот от чего я пришел в восторг, так это от обыкновенных унитаза, биде и раковины для умывания, так же изготовленных из лазурита, с золотыми деталями. Видеть такое в Парадиз Ланде, в замке который был построен за три или четыре тысячи лет до Рождества Христова, было весьма удивительно. Впрочем, наш Создатель был далеко не новичком в делах творения и уже имел изрядный опыт в деле возведения таких замков.
   В противоположной от входа стене туалетной комнаты, была еще одна дверь, которая вела в большое, круглое помещение с бассейном. Едва только бросив взгляд на этот бассейн, я понял, что он обладает магическими свойствами, отнюдь не меньшими, чем горячие купальни крепости-курорта. Поскольку это была магия самого Создателя, то я не стал дополнять её своими магическими ухищрениями.
   Убедившись на примере одной спальной комнаты в том, что мои друзья будут устроены наилучшим образом, можно сказать по-царски, пустив своего голубого разведчика обследовать остальные спальные, я двинулся дальше, чтобы посмотреть на апартаменты настоящего Верховного мага. Такие имелись на шестом этаже башни. Там была устроена такая огромная спальная комната, что я невольно съежился, представив себе, что проснусь в ней завтра поутру. Посреди этой круглой спальни стояла овальная кровать, просто чудовищных размеров, на которой могла лечь спать целая хоккейная команда.
   Напротив входа сразу за супер-кроватью находилось целых три здоровенных, овальных бассейна. Два с простой водой для омовения, а третий, самый большой, изготовленный из серебра и золота, с магической водой цвета аквамарина. Один бассейн с простой водой я тотчас наполнил своей золотистой, шипучей магией, а вот тот, в который было налито Создателем магического денатурата, оставил в покое не столько из-за того, что моя собственная магия была слабее, а только из-за собственного эгоизма чистейшей воды, ведь на меня самого моя магия не производила никакого положительного эффекта, а мне, не меньше чем всем другим хотелось иной раз освежиться, взбодриться и поднабраться сил.
   В этой спальной также имелся и санузел, похожий на зал античной скульптуры какого-нибудь музея типа Эрмитажа или Лувра. Между скульптурами, изображающими райских див, стояли, в изрядном количестве сантехнические причиндалы. Вся сантехника была изготовлены из сапфира. Стены же этой спальни, были сделаны из нежно-кремового, матового, светящегося изнутри янтаря. Золота здесь было куда меньше, чем в остальных интерьера, зато в этой спальне все было устроено для двоих обитателей и весьма ненавязчиво говорило об истинном её назначении.
   Огромные трельяжи были так поставлены справа и слева от кровати, что это давало прекрасную возможность полюбоваться на себя со стороны, лишь слегка скосив взгляд. Большое, овальное зеркало парившее над ней, также позволяло разглядеть все, что на ней происходило до мельчайших деталей. С разбега я прыгнул на кровать, но до середины, так и не долетел.
   Рассмеявшись, лежа на спине и глядя на свою глупую от восторга физиономию, я представил в своих объятьях Лауру и понял, что если меня не вытолкают из Синего замка в шею, то я, пожалуй, задержусь в нем надолго. Такой роскошной кровати я не мог себе представить даже в своих самых фантастических снах и, наверное, только сейчас поверил словам Уриэля о том, что наш Создатель очень большой и ловкий ловелас. Если даже для своих помощников он создавал такие условия, то на что же была похожа его собственная спальня?
   На седьмом этаже находилась библиотека-кабинет, уютный интерьер которого, изготовленный из светлого дуба, с его мягкими коврами на полу, несколькими диванами, большими кабинетными столами и удобными, мягкими креслами, я счел в высшей степени комфортным. Вдоль стен стояли от пола до потока, а это метров семь, не меньше, книжные шкафы, на полках которых стояли тысячи книг в кожаных переплетах, но увы, к моему полному сожалению все они были написаны на неизвестных мне языках. Ни одного названия на русском я тут не увидел. В центре библиотеки стоял огромный письменный стол и массивное, деревянное кресло с мягкой, кожаной обивкой темно-синего цвета и очень высокой спинкой.
   Именно это помещение я и искал. Распахнув серебристые магические занавеси, которые заменяли в домах Парадиз Ланда стекла, я поудобнее сел за стол и, выстрелив в сторону пропасти голубой лучик, первым делом выставил на стол хороший, "остекленный", мультимедийный "пень" с винчестером на шесть гигабайт компании "IBM", мечту любого, самого привередливого и крутого "юзера". После тринадцатинадцатидюмового ноутбука, монитор "Барко" на двадцать один дюйм показался мне огромным, а майкрософтовская "клава" со встроенной "крысой", просто райским наслаждением.
   Заодно я сотворил себе цветной сканер, цветной лазерный принтер и даже цветной ксерокс. Все было новенькое, в фирменной упаковке. Быстро расставив "железо" на столе, я подсоединился к блоку питания, который мне пришлось оживить с помощью магии и когда увидел на экране заставку "Winows '95", радостно рассмеялся. Теперь у меня появились новые и весьма немалые возможности. Наконец-то я мог обеспечить Парадиз Ланд множеством очень полезных и необходимых этому миру вещей.
   Если я и был жестким и категорическим противником индустриализации этого мира, то отнюдь не был настроен против сотовых телефонов, пейджеров, а так же телевизоров, игровых автоматов, баров и ресторанов с хорошими напитками и прочих прибамбасов двадцатого века. Не был я также и против автомобилей, которые в Парадиз Ланде практически не отравляли воздуха выхлопными газами.
   После этого я вытащил из Первичной Материи несколько десятков компакт дисков и даже немного поиграл в те игры, которые были мне хорошо знакомы, так как не был намерен сегодня засиживаться за компьютером слишком долго, то уже через час выключил его. С меня вполне хватало и того, что я теперь мог привлечь к решению даже самых сложных своих проблем самые передовые технологии Зазеркалья.
   Разумеется, я не собирался ввозить в Парадиз Ланд такие штуки, как самолет или танк, но вот компьютеры, телевизоры, бытовая техника и множество других умных и полезных вещей здесь совершенно не помешали бы. От размышлений об этом меня отвлек Конрад, который с карканьем влетел в окно, без боязни сел на монитор и сообщил мне, что со мной хотят встретиться и поговорить несколько очень важных особ. Что это были за важные особы, Конрад мне не сказал, но многозначительно добавил:
   - Мастер, я советую тебе не отказываться от этой встречи.
   Лучшим началом для разговора я счел хороший, праздничный обед и потому, выбрав из целой кучи компакт-дисков большой кулинарный справочник, взял ноутбук и спустился в столовую, где и принялся с помощью Лауры и Олеси накрывать на стол, вытаскивая готовые блюда из пропасти. Кто бы ни пришел к нам в гости, его, прежде всего, следовало хорошенько угостить и потому я выбирал к столу самые оригинальные и экзотические блюда.
   Вскоре к накрытому, праздничному столу подтянулись важные особы, ими оказались две статные, высокие красавицы, одетые в наряды немыслимой роскоши, высокий, атлетически сложенный молодой человек в белоснежной тоге, отделанной по краям золотым критским меандром и четыре очень красивые, скромно одетые девушки, которых я уже видел несколько часов назад. Девушки вели себя так, словно они были в Синем замке служанками и мне пришлось их долго уговаривать, чтобы они сели за стол, а вот пышно одетые дамы и их спутник древнегреческой наружности, представились мне такими именами, что я просто обалдел. Та, которая была повыше ростом, оказалась Афиной, её подруга Артемидой, а сам молодой человек был никто иной, как Гефест, которого я всегда представлял себе низкорослым и хромым. Впрочем, справиться с хромотой моей магической купальне было раз плюнуть.
   Ребята они были в общем-то приятные, но несколько высокомерные и кроме как со мной больше ни с кем не желали разговаривать, но я заставил их находиться за столом ровно в течение того времени, которое ушло на четыре перемены блюд. Сочтя свои обязанности хозяина за пиршественным столом полностью исчерпанными, я предложил этим важным особам подняться в библиотеку, чтобы выпить там кофе и покурить. Милым и скромным девушкам же, которые при этом облегченно вздохнули, я с улыбкой сказал, что не прощаюсь и что обязательно вернусь.
   Поднявшись в библиотеку, я попытался было удивить магесс своим компьютером, но они на него даже не взглянули, а Гефеста, который заинтересовался им весьма всерьез, эти высокомерные дамы строго одернули. От кофе мои высокие гости тоже отказались. Всей кожей, потрохами и печенкой я чувствовал, что они пришли ко мне отнюдь не случайно и им из-под меня что-то срочно требовалось, а потому решил сразу взять быка за рога и глубоко, в пояс поклонившись Афине, подобострастно спросил её:
   - Мадам, я могу быть вам хоть чем-либо быть полезен?
   Эта властная, высокая и красивая гордячка с роскошными, золотисто русыми волосами и невероятно привлекательными формами ответила мне пристально глядя прямо в глаза:
   - Да, человек, ты владеешь тем, в чем мы нуждаемся.
   Выдержав не мигающий взгляд холодных, голубых глаз Афины, я еще раз глубоко поклонился и, выдавив из глаз слезу восторга, горячо и пылко поблагодарил её:
   - О, как вы великодушны, огромное вам мерси, мадам, что не назвали меня ничтожным червем.
   Афина удивленно вскинула брови и я пояснил:
   - Мадам, так обычно обращается ко мне маг Карпинус, а вы так любезно назвали меня человеком. Так чего же вы хотите от меня, мадам?
   Грозная дама, сурово сдвинула брови и, похоже, хотела сказать еще что-то, но Гефест жестом остановил её и, предупредив очередную колкость Афины, с улыбкой сказал мне:
   - Милорд, мы действительно нуждаемся в вашей помощи, так как нам все еще грозит опасность.
   Сделав, вполне приличную небольшую паузу, я дружелюбно спросил бога огня:
   - Гефест, объясните подробнее на счет опасности? Из всего того, что я здесь вижу, мне понятно следующее: вы находились в опасном положении некоторое время назад, затем ваше положение значительно изменилось к лучшему, но опасность все еще грозит вам и вы, великие маги, приходите ко мне, простому смертному за тем, чтобы я вам помог. Вам не кажется, что мне следовало бы знать немного больше, чтобы оперативно и действенно помочь вам?
   Мои гости обменялись несколькими фразами на древнегреческом языке, но я и это терпеливо снес. После некоторых колебаний Гефест рассказал мне о том, что они были заложниками мага Карпинуса во время одного из обострений между ним и магом Альтиусом-Зевсом и, в конечном итоге, стали узниками его ужасной тюрьмы. Произошло это после того, как Гефест попытался организовать побег Афины с острова. Бог-кузнец сотворил белые магические крылья и поставил их на спину старому мерину, на котором возили воду. Для того, чтобы этот доходяга стал полноценным пегасом, нужно было ждать семь дней, но их заложили магу-вредителю. Маг Карпинус усмирил пегаса по кличке Узиил тем, что возложил на его голову золотую корону.
   Узиил стал дежурным пегасом мага Карпинуса, а Афину, Артемиду и Гефеста без каких-либо проволочек на долгих сто пятьдесят лет заточили в бассейн с нечистотами. Магический голубой шар, взявшийся неизвестно откуда, освободил их из заточения, но поскольку у них не было крылатых магических коней, чтобы бежать с острова Мелиторн, они обратились ко мне. Даже в том случае, если я соглашусь дать им коней, предприятие будет довольно рискованным, так как их не любят на этом острове. Не смотря на риск преследования, древнегреческие боги не собирались дожидаться того момента, когда маг Карпинус придумает для них наказание еще пострашнее, чем то, через которое они уже прошли. Они пришли ко мне за тем, чтобы найти временное убежище в Золотой башне, пока Гефест сделает новые магические крылья, а поскольку у меня есть прекрасные, сильные магические скакуны, то уже через трое, максимум через четверо суток они превратятся в пегасов, а они пока что спрячутся и будут сидеть очень тихо.
   Их история заставила меня задуматься, ведь если такие маги боятся Карпинуса, то что тогда должен делать я? Малость пораскинув мозгами, я сказал уже совершенно нормальным и дружелюбным тоном:
   - Друзья мои, я очень сочувствую вам. Однако, прошу вас не беспокойтесь, переправлять людей в Золотой замок мне не впервой. Недавно я уже отправил к магу Альтиусу божественную царицу Нефертити и с радостью помогу вам. У меня самого этот зловредный маг давно уже в печенках сидит.
   Афина, выслушав меня с царственным величием и немигающим взглядом, услышав имя царицы Египта слегка оживилась и презрительно фыркнула:
   - Так эта египетская шлюшка вновь вернулась свою тесную каморку в Золотом замке? Интересно, что же она теперь там будет делать, когда стала древней старухой? Станет забавлять солдат мага Альтиуса рассказами о своем былом величии?
   По-моему мою рожу все-таки изрядно перекосило в этот момент, так как Афина вновь удивленно вскинула брови. Не желая более терпеть такого откровенного хамства, я ответил ей ледяным тоном:
   - Мадам, моя божественная царица Нефертити вновь молода и прекрасна и я очарован её невероятной красотой. В Золотом замке она занимает теперь одну из самых больших и красивых башен, у царицы несколько десятков слуг, а скоро их станет сотни и сотни. Верховный маг Альтиус обедает с ней каждый день и она имеет на него очень большое влияние. Правда, меня несколько смущает то обстоятельство, что моя маленькая, милая Неффи все мои просьбы к Бенни передает ему в виде приказов, но когда я буду в Золотом замке, то обязательно отшлепаю её и извинюсь перед стариной Бенни за эти невинные шалости.
   Мои слова возымели свое действие и Афина слегка склонила голову, но затем выпрямилась и спросила меня:
   - И кто же вернул молодость этой женщине?
   - Как кто? Разумеется я. - Ответил я Афине и язвительно добавил - Или вы, мадам, в самом деле считаете, что голубой магический шар сам прилетел в ваше узилище? Нет, мадам, это была моя работа. Просто я не хочу раньше времени вдохновлять оппозицию, иначе она до срока начнет досаждать старикашке Карпинусу. Поэтому я постарался сделать так, чтобы никто не связывал деятельность магических купелей с моим именем. Увы, мадам, начиная с Микен я только тем и занимаюсь, что возвращаю в Парадиз Ланд молодость и любовь. Правда, Пан почему-то считает это похотью, но поскольку он и сам этому рад, я вовсе не считаю, что поступаю неправильно. А вы как думаете, мадам, прав я был тогда, когда вложил в свою магию столько чувственности и эротики?
   Честное слово, у меня и в мыслях не было завалить эту гордячку в постель, но по тому, как она взглянула на меня, понял, что до этого рукой подать. Поскольку мне не хотелось выглядеть в глазах Лауры, сексуально озабоченным типом, то я тут же поторопился высказать мои гостям, свой план бегства:
   - Друзья мои, лететь на пегасах это долго, опасно и все-таки не очень удобно. Давайте-ка я отправлю вас Восточный Парадиз на драконе? Вы долетите до Золотого замка всего за каких-то несколько часов, да, к тому же с полным комфортом, который я вам обеспечу.
   Достав уоки-токи, я немедленно связался с Годзиллой и велел ему бросить все дела и срочно лететь в Синий замок. Вот тут я, похоже, сделал большую ошибку, дав моим гостям услышать ответ дракона, который бодрым и веселым голосом сообщил мне, что он прибудет в Синий замок через три с половиной часа. Афина, немедленно сделала рукой властный жест и её спутники тотчас удалились, а я остался один на один с этой львицей в женском обличье, которая целых сто пятьдесят лет не знала не то что мужской ласки, а даже нормального сна и была лишена всего, кроме мук и страданий.
   Ничего не скажу, Афина, конечно же, возбуждала меня своей красотой, статью роскошного тела, своей неприступной холодностью и даже высокомерием. Но она в то же время была очень страстная женщина и была предельна откровенна в своих желаниях, сразу же объяснив мне, что вовсе не собирается проигрывать какой-то там Нефертити ни единого сражения. К тому же она, несомненно, была великим мастером в составлении магических формул, которым беспрекословно подчинялась материя Парадиз Ланда и Зазеркалья.
   Только что Афина в царственно-гордой позе восседала на широком, феодального вида сиденье светлого дуба, одетая в пышное платье средневековой королевы, но уже в следующую секунду она шагнула ко мне обнаженной. Несомненно, она хотела поразить меня своим роскошным телом, перламутрово-розовым, сияющим и прекрасным. Эта женщина не была опытной искусительницей, да, это ей и не требовалось, вполне хватало того, что она была невообразимо красива.
   Высокий рост Афины скрадывали ее женственно-мягкие формы: неширокие, очаровательно плавные плечи, высокие, полные груди с приподнятыми кверху выпуклыми сосками розового цвета, тонкая талия и овальное, чуть выдающееся вперед сверкающее блюдо живота, на котором лишь формально был обозначен крохотный бутон пупка. Широким бедрам этой женщины можно было найти множество сравнений, но мне они напоминали амфоры цвета слоновой кости, наполненные прекрасной амброзией. Стройности её ног могли бы позавидовать все топ-модели Зазеркалья, но при этом они не были такими же худыми, как у этих тощих созданий.
   Это было тело настоящей богини и светлолицая красавица Афина использовала всю свою неземную прелесть, как оружие против своей невольной соперницы Нефертити, а я всего лишь был в этом сражении полем боя. Тем не менее я быстро вскочил на ноги, пылко обнял это божественное тело и целуя беломраморную, стройную шею чуть ниже розового ушка, тихо шепнул:
   - Моя прекрасная богиня, внизу нас ждет ложе, вполне достойное тебя.
   На этот счет у Афины имелось свое собственное мнение и, повинуясь её магическому приказу, мой элегантный костюм для верховых прогулок слетел с меня, словно пушинки с одуванчика, сдуваемые сильным ветром. Богиня властно обхватила меня за шею и, целуя своими ароматными, горячими губами, заставила меня еще сильнее стиснуть её в объятьях и резко опрокинуться всем телом на пушистый, мягкий, толстый ковер библиотеки. Пристрелить этого гада Карпинуса и того мало, держать такую женщину в своем гнусном узилище целых сто пятьдесят лет! А может быть мне следовало наградить его медалью "За заслуги перед Отечеством" потому, что иначе мне никогда бы не выпало такой возможности.
   Однако, лишь поначалу Афина показалась мне женщиной истосковавшейся по мужским ласкам. Уже через несколько мгновений она применила магию, которая превратила меня в некое приспособление для получения сексуального удовлетворения. Как только я понял это, то тут же принялся, не прекращая ласкать это роскошное тело, творить свою магию, но уже с помощью Кольца Творения, зажигая в этой красотке бешеное желание и освобождая её от всех комплексов.
   Моя магия несколько вразумила эту властную гордячку и она, наконец, стала просто отдаваться мне со страстью обыкновенной смертной. Правда, она сняла с меня не все свои магические чары, но лишь потому, что хотела сделать меня неутомимым любовником и я это ей простил, хотя она могла вовсе и не делать этого. Парадиз Ланд и без того наделил меня такой силой и энергией, что я и сам порой этому удивлялся.
   После того, как между нами в этом любовном сражении установилось хрупкое перемирие, я принялся с утроенной силой ласкать Афину, хотя она все еще пыталась направлять мои руки и губы. Правда, я вскоре смог ей доказать, что умею предугадывать все её желания и мы провели на ковре несколько упоительных часов, ни на минуту не останавливаясь. Мои самоотверженность и неутомимость радовали эту магическую женщину, доставляли ей огромное удовольствие и мы, несомненно, не покидали бы библиотеку еще очень долго, но до нас донеслись крики драконов, прилетевших к Синему замку.
   Афина, к моему полному неудовольствию, вовсе не восприняла их прилет через чур поспешным и несвоевременным, и хотя она не стала тут же сталкивать меня с себя и торопливо вскакивать, я был немного расстроен. То что мы поднялись с нашего нечаянного любовного ложа почти посторонними друг другу людьми, меня уже не могло огорчить. Такова уж была Афина, - властная, неприступная и гордая красавица, для которой даже Создатель, скорее всего, был бы всего лишь очередным мужчиной. Поскольку мне было её не переделать, то я и не стал даже пытаться этого делать, а просто нежно поцеловал и помог встать на ноги.
   Моя нечаянная любовница снова применила хитрую магическую формулу уже спустя мгновение, мы оба были не только полностью одеты, но даже наши тела не сохранили ничего такого, что могло бы нам хоть чем-то напомнить о нашей недавней близости. Для того, чтобы не выглядеть перед Афиной магом-недоучкой, я сотворил под нашими ногами легкое, голубое облачко и оно послушно вынесло нас из библиотеки и вознесло прямо на плоскую крышу Золотой башни, где был раскинут небольшой парк с фонтаном.
   Гостевые башни Синего замка не были приспособлены для того, чтобы принимать драконов. Поэтому мне срочно требовалось слегка модернизировать Золотую башню. Приняв горделивую и независимую позу, я стремительно метнул голубой луч вдаль и сотворил из Первичной Материи изящную хрустальную конструкцию, похожую на рюмку, перевернутую вверх ногами, но чаша этой рюмки, была прорезана широкими арками, а ножка рюмки представляла из себя большую, прозрачную взлетно-посадочную площадку вполне подходящего размера, разрисованную, словно мишень, золотыми, концентрическими узорами.
   Пока драконихи, по лягушачьи поквакивая, закладывали над Синим замком широкие виражи, Годзилла без промедления приземлился на крышу Золотой башни и, свесив свою огромную голову вниз, поинтересовался у меня, кого это ему нужно отвезти в Золотой замок. Узнав о том, что Афину и двух её друзей, он обрадовался. Годзилла хотя и был совершенно независим, испытывал искренне чувство признательности к Верховному магу Альтиусу и его приближенным. С Афиной он был просто вежлив, но вот Гефеста приветствовал радостным криком, как старого друга.
   Подняв своих гостей на взлетно-посадочную площадку, я, не обращая внимания на бурные протесты Афины, быстренько наделал им массу разнообразных подарков, а заодно попросил передать Нефертити небольшую посылочку, тонны эдак на две с половиной. Помимо этого я, не мудрствуя лукаво, сотворил пассажирам Годзиллы удобную, просторную и обтекаемую пассажирскую гондолу, наподобие кузова микроавтобуса.
   Дракон стоял недвижимо и терпеливо ждал, пока я перекраивал упряжь и устанавливал на его огромной спине сверкающий малиновым лаком и хромом пассажирский вагончик. Вскоре я уже помогал Афине и Артемиде устроиться в креслах поудобнее и показывал как нужно пристегивать ремни безопасности, Гефест мне помогал. Больше всего я в тот момент жалел о том, что не узнал у этого олимпийца, как изготавливать магические крылья и когда я спросил его об этом, он с глубоким вздохом развел руками.
   - Милорд, увы, я не смогу этого объяснить даже за час.
   Афина, которая теперь смотрела на меня с гораздо большей теплотой, вдруг, быстро сняла со своей руки перстень с огромным рубином и, надевая его мне на безымянный палец левой руки, сказала:
   - Человек, ты был очень нежен, старателен и умел. Отныне ты будешь знать все, что знаю я. Еще я советую тебе поскорее научить своих косматых слуг правилам хорошего тона. Теперь и это в твоих силах.
   Она даже не поцеловала меня на прощание, а только слегка погладила по щеке и не смотря на то, что это было в общем-то ласковое и вполне доброе прикосновение, у меня осталось такое чувство, что это не я её, а она меня трахнула. Да, так оно, собственно говоря и было, хотя, черт меня возьми, такой роскошной женщины мне еще никогда не доводилось видеть и если бы не её привычка командовать и повелевать даже находясь под мужчиной, я был бы просто в диком восторге.
   Пожалуй, если при следующей нашей встрече эта красотка не применит любовной магии, то я, скорее всего только мило улыбнусь в ответ и предпочту поговорить с ней о цветах и о погоде, нежели вновь захочу её обнять. Будь для меня это спортом, я бы всего лишь вписал им Афины в список пусть и не самых важных, но весьма престижных призов. Поскольку все для меня было гораздо серьезнее и важнее, я остался стоять на хрустальной платформе с горьким и не совсем приятным чувством в душе, а может быть мне просто стало стыдно от того, что я не испытывал никакой любви к этой древнегреческой богине мудрости.
   Помахав рукой Годзилле и его подругам, я спустился вниз к своим друзьям, которые терпеливо дожидались меня в гостиной. Только теперь наши милые и скромные гостьи наконец были представлены мне Конрадом по всей форме. Ворон выстроил девушек в одну шеренгу и важно расхаживал по паркету, наслаждаясь тем эффектом, который произвели на меня четыре эти красавицы.
   Сегодня днем я видел их мельком и они были наполовину скрыты кустами пышных роз. За обедом, я был слишком увлечен тем, что всячески ублажал Афину и Артемиду, да, и эти девушки при виде двух магесс стушевались и старались держаться в тени, так что я даже не услышал их имен и вот теперь они встали передо мной, высокие, стройные, яркие и удивительно обаятельные.
   Первой мне была представлена Айрис, - красавица с карими, похожими на янтарь с золотистыми искорками, глазами и каштановыми волосами. Все четыре девушки, были одного роста и, как по меркам Парадиз Ланда, так и Зазеркалья, были высокими, под метр восемьдесят. Айрис была очаровательна и её чистая, светлая кожа, матово-бархатистая, словно персик, казалась мне подобной драгоценному опалу. Идеальный абрис лица этой девушки с его мягко очерченным подбородком был восхитительно прекрасен.
   На стройной, прелестной шейке красовалась нитка крупного, палево-розового жемчуга, который проигрывал перламутровому оттенку её тела. Губы у Айрис были яркие, пухлые, чувственные, а на прелестных щечках при каждой улыбке появлялись милые ямочки, от чего её лицо приобретало совершенно особое, девичье очарование. Сложена Айрис была ничуть не хуже, чем Афина, но её тело при всем своем совершенстве форм дышало теплом, свежестью и нежностью.
   На всех девушках был надет одинаковый и довольно простой наряд - темно-синее длинное платье без рукавов с глубоко декольтированным лифом. Вышитые серебром лифы платьев, зашнурованные черной тесьмой, высоко поднимали их и без того высокие и упругие груди. Эти девичьи прелести с большими розовыми сосками вполне отчетливо виднелись сквозь блузы кремового цвета, пошитые из полупрозрачной ткани. По-моему эти скромные наряды, несомненно отличавшиеся изяществом, куда больше показывали, нежели скрывали.
   Конрад, руководивший построением, явно, старался подольше задержать девушек передо мной и потому говорил им что-то скороговоркой про мои подвиги. По правде, я был ему за это только благодарен, так как, стоя перед ними навытяжку, смог хорошенько рассмотрел девушек. Почти сразу мне стало ясно, что все четыре девушки родные сестры, хотя Айрис имела каштановые волосы, у Регины волосы были русые с золотистым отливом, Сидония была жгучей брюнеткой с прямыми волосами и удивительными, изумрудными глазами, а Эллис брюнеткой с волнистыми волосами и темно-карими глазами. Все четыре сестрички были просто невероятно прелестны и просто божественно хороши собой.
   Глядя на девушек, я буквально расцветал и млел под их нежными и весьма чувственными взглядами. Когда Конрад представлял мне последнюю из сестер, Эллис, она, делая предо мной книксен, пристально посмотрела мне прямо в глаза и, слегка приоткрыв чувственный рот, коснулась язычком верхней губы и сделала это столь откровенно эротично, что я чуть не упал к её ногам и не покрыл их поцелуями. Мне было очень приятно изогнуть свою спину в вежливом поклоне, чтобы поцеловать руку каждой девушке и руки эти были просто упоительно мягки и нежны.
   С первого же шага, сделанного мною в гостиную, я повел себя так, словно впервые увидел этих красавиц и заново представил им всех своих друзей начиная с Лауры и Олеси, которых попросил быть с девушками дружелюбными и радушными. Я не стеснялся в эпитетах, которыми характеризовал Лауру, Олесю и каждого из своих спутников, расписывая их достоинства и, похоже, это очень нравилось моим гостьям.
   Мои друзья не стали делать при этом удивленных глаз, мол мы уже давно знакомы и всякое такое, они просто и по доброму кланялись, говорили пару коротких, добрых и ласковых фраз, на которые я не особенно-то обращал внимания до тех пор, пока я не представил девушкам Роже. Барон, был не меньше моего очарован сестрами и сказал им со всей пылкостью благородного французского дворянина:
   - Прекрасные дамы, видеть вас, любоваться вашей неземной красотой, это самое большое наслаждение для простого смертного, а расстаться же с вами, будет подобно смерти.
   Поначалу я даже не сообразил того, что понял вежливый комплимент барона де-Турневиля, без какого-либо перевода и обнимая за талию Сидонию и Айрис, склоняя голову в легком, почтительном поклоне, восторженно воскликнул:
   - Роже, вы трижды истинны: вы истинный француз, истинный дворянин и истинный поэт!
   Повернув голову к Лауре, я замер в ожидании, когда она переведет мои слова, но моя маленькая охотница, которая, так и не смогла защитить меня сегодня от грозной львицы, взглянула на меня с удивлением и спросила:
   - Милорд, неужели эти прекрасные девушки произвели на тебя такое огромное впечатление, что ты, наконец, заговорил по-французски?
   - Но любовь моя, ведь я говорю только по-русски и с нетерпением жду, когда ты переведешь мои слова нашему благородному другу, барону Роже де-Турневилю. - Ответил я с понимающей улыбкой, считая, что она меня разыгрывает.
   Однако Роже, вновь взглянув на меня, с некоторым изумлением, тут же сказал, отвечая на мой поклон и комплимент:
   - Мессир, вы говорите со мной на самом прекрасном французском, который мне только доводилось слышать.
   Мне на помощь пришла Сидония. Она ловко сняла мою левую руку со своей талии и подняла её, показывая всем мой безымянный палец, которой был украшен массивным перстнем с большим, темно-вишневым рубином. Почему-то просяще заглядывая мне в глаза, Сидония со страстным придыханием в голосе, сказала мне:
   - Милорд, видно о вас не зря идет слава, как о самом пылком и страстном любовнике в Парадиз Ланде, раз вы сумели добиться невероятного, соблазнили саму Афину. Вероятно, вы совсем вскружили своими ласками ей голову, раз она подарила вам свою самую большую драгоценность, это Кольцо Мудрости. Теперь, милорд, вы обладаете всеми теми знаниями высшей магии, которые имеет каждый Верховный маг. - И уже с некоторой долей язвительной иронии девушка насмешливо добавила - Поздравляю вас, милорд, это была славная победа.
   При этих словах Сидонии все четыре девушки вновь многозначительно переглянулись между собой. Лаура же послала в мня гневный взгляд своих карих глаз, но тотчас смягчилась и улыбнулась мне такой нежной, любящей улыбкой, что я был вынужден объяснить свое долгое отсутствие:
   - Милые дамы, прошу прощения у вас за то, что я вообще говорю вам об этом, но увы, это вовсе не я был сегодня охотником. Меня самого подстрелили, как оленя, и я ничего не мог с этим поделать, ну, а, на счет перстня я думаю так, - как у оленя, у меня, видимо, было неплохое мясо для того жаркого, по которому так истосковалась эта львица.
   Так или иначе, но обстановку мне удалось разрядить. Все рассмеялись и громче других Лаура. Тотчас я нежно обнял и поцеловал свою отважную, маленькую охотницу, давая девушке понять, что буду вовсе не против того, чтобы на меня была устроена еще одна охота. На мне все еще лежал отпечаток благодатной любовной магии Афины, которая наполнила меня такой сексуальной силой, что я смог бы сделать так, что огромное ложе в нашей новой спальне показалось бы Лауре совсем крохотным. Во мне все буквально бурлило и я был наполнен энергией ничуть не хуже какого-либо вконец оголодавшего кентавра.
   Однако, все повернулось совсем по-другому. После того, как я предложил всем подняться в столовую и пообещал устроить там прекрасную вечеринку, Айрис, которая лидировала среди сестер, попросила меня показать всем библиотеку башни и мы пошли наверх. По пути в библиотеку, Айрис попросила вудменов не присутствовать при том разговоре, который у нас должен был сейчас состояться и они, почему-то, согласно закивали своими косматыми головами.
   Вообще-то мне было странно видеть в этот прекрасный вечер своих мохнатых друзей такими молчаливыми и сосредоточенными. Правда, когда они сказали, что собираются сегодня лечь спать пораньше, то я строго цыкнул на них и запретил им даже входить в комнаты для слуг, а подняться в свои спальни, если они не хотят со мной поссориться навсегда. После моих слов ангел Уриэль-младший показал вудменам кулак и скорчил такую зверскую рожу, что я не выдержал и рассмеялся. Ослябя в ответ на мои слова оскалился, но как-то без особого энтузиазма. Смурнее всех выглядел Бирич, который охал и вздыхал так, словно был болен, хотя сразу по приезду в Синий замок он был как всегда жизнерадостным и веселым.
   Поднявшись в библиотеку прежде, чем предлагать своим друзьям что-либо из напитков, я спросил не обращаясь ни к кому персонально:
   - Ребята, меня очень интересуют только две вещи: почему это наши косматые парни сегодня такие подавленные и почему они не присутствуют с нами?
   Ответила мне Айрис:
   - Милорд, вудмены не могут радоваться в Синем замке и это все, что я могу сказать вам, не причиняя им еще больших страданий. Давайте поговорим о других вещах, милорд, не менее серьезных и важных для вашей милости.
   Кивнув головой, я быстро организовал в библиотеке весьма приличный бар со стойкой и попросил Лауру и Олесю смешать всем коктейли по их вкусу, а мне налить чистого коньяку и отрезать дольку лимона. Сам же я занялся тем, что принялся варить кофе на всю компанию, чтобы долгий и серьезный разговор с прелестными сестричками оказался нам всем под силу. Когда у каждого из нас в руках было по бокалу, а рядом стояла чашечка крепкого, ароматного кофе я улыбнулся Айрис как можно обаятельнее и спросил её:
   - Милая Айрис, разве может быть что-то важнее, чем просто провести вечер с такими божественными красавицами, как вы и ваши сестры?
   - Да, милорд, есть вещи и поважнее. - Строгим голосом ответила мне Айрис и, пригубив коктейль, смешанный Лаурой, восхищенно вскинула брови и продолжила - Милорд, мы четверо сестер дочери Великого Маниту, самого великого из магов Парадиз Ланда и мы не случайно прожили в этом замке ровно две тысячи лет. Все эти годы мы считались здесь магессами четвертого или пятого разряда, хотя мы даже будучи рожденными от женщин из рода людей, как маги, значительно превосходим многих Верховных магов, ведь все мы дочери Великого Маниту.
   Обычно галантного с дамами Уриэля сегодня, словно подменили. Он поставил бокал с виски, резко встал, нервно повел плечами и сказал:
   - Назваться дочерью Великого Маниту в Парадиз Ланде может каждая смазливая девчонка. Твои слова Айрис, ни о чем мне не говорят. Ты можешь доказать на деле, что ты и твои сестры, действительно являетесь дочерьми Великого Маниту?
   Айрис выпила еще пару глотков напитка, который ей очень понравился и тоже встала из своего кресла. Я подумал, что она сейчас скажет Ури пару ласковых словечек или выкинет еще какой-нибудь фортель, но к моему облегчению Айрис не только осталась спокойна, но даже, как будто обрадовалась вопросу Уриэля и с готовность ответила ему:
   - Конечно, милорд, я могу привести тебе нужные доказательства, если ты, конечно, знаешь, где их нужно искать.
   То, что сделал Уриэль в следующую минуту, мягко говоря, смутило меня своей откровенной бестактностью. Ухмыляясь во всю рожу, этот нахал подошел к очаровательной Айрис, которая, встав из кресла, вдруг, шагнула не к нему, а почему-то ко мне и он, забежав сбоку, стал развязывать шнур на лифе её платья. Сама же Айрис, нисколько этому не противилась и даже наоборот, скинула с плеч широкие бретельки платья и стала опускать лиф на пояс и затем принялась поднимать свою блузу, нескромно обнажая передо мной свои очаровательные, живот и грудь. Остальные её сестры тоже встали из кресел, подошли ко мне и принялись устраивать передо мной стриптиз.
   Не знаю какие доказательства требовались Уриэлю, но лично я видел перед собой изумительно красивые девичьи тела с сияющее матовой, нежной кожей, восхитительными талиями и соблазнительными грудями. Присмотревшись повнимательнее, я увидел, что на теле у каждой из девушек чуть ниже груди едва видны пять овальных родинок величиной с двухкопеечную монету. Родинки эти были удивительно нежного, кремово-розового цвета и были расположены правильным пятиугольником, опущенным вершиной вниз.
   Две верхние родинки находились прямо под грудями, следующие две, почти по бокам их очаровательных, стройных и гибких тел, а нижние родинки были на дюйм выше очаровательных, изящных пупочков девушек. Моим глазам полностью предстало три созвездия родинок, в то время, как Уриэль внимательно исследовал четвертое. Сначала он жарко подышал на одну из родинок девушки, но та никак не отреагировала на это. Ангел однако не угомонился и продолжал истязать Айрис. Он придавил другую родинку пальцем и она стала нежно розовой, как сосок девушки, но быстро посветлела и снова стала едва заметной. Тогда Айрис отстранила от себя ангела, подошла ко мне вплотную и с вызовом спросила:
   - Милорд, теперь посмотрим, сможешь ли ты зажечь на моем теле звезду Великого Маниту. У твоего друга не смотря на его настойчивость ничего не получилось.
   При этом Айрис потеснила своих сестер, которым это совсем не понравилось и, насмешливо глядя на меня, стала поигрывать своим очаровательным, слегка выпуклым животиком. Отставив в сторону свой бокал, я подался немного вперед, положил руки на соблазнительную талию, чуть приспуская вниз её платье и мягко привлек девушку к себе. В тот момент я не думал ни о какой звезде Великого Маниту, просто мне захотелось прикоснуться своими губами к этому прекрасному девичьему телу и запечатлеть на нем свой горячий поцелуй. Что я и сделал. Прильнув к животу Айрис полураскрытым ртом, я поцеловал её так сильно, что если бы на нем не было отметины, то после моего поцелуя она обязательно бы появилась.
   Мой поцелуй, горячий, влажный и страстный, произвел поразительный эффект. Все пять родинок моментально стали ярко розовыми, соски на груди у Айрис сразу же набухли, как почки, готовые лопнуть под напором весенних соков, а сама она страстно застонала. Не останавливаясь на достигнутом, я поцеловал остальные четыре родинки и отпустив Айрис, которая дрожала всем телом и едва держалась на ногах, привлек к себе зеленоглазую Сидонию и впился поцелуем в её тело.
   Айрис в изнеможении присела на широкий подлокотник моего кресла и тяжело дышала, не в силах прийти в себя и заправить свою блузу. Лаура бросилась к девушке на помощь, но мне показалось, что Айрис была бы ей гораздо признательнее, если бы она ушла прочь из библиотеки сама и прихватила с собой всех моих друзей. Для этого мне вовсе не нужно было иметь какой-то особой наблюдательности, а всего лишь иметь глаза и уши, способные услышать то, как она тихо стонет от вожделения и страсти.
   После того, как я зажег все четыре звезды Великого Маниту, произошло еще более странное событие. Уриэль, быстро допив свой коньяк, произнес короткую, но пылкую речь:
   - Ребята, нам здесь больше нечего делать. Хотите верьте, хотите нет, а дочери Великого Маниту не зря дожидались нашего повелителя, это только доказывает тот факт, что его миссия была предопределена еще две тысячи лет тому назад самим Создателем. Мессир, это истинные дочери Великого Маниту и я настоятельно советую тебе сделать все то, что они тебе предложат. Поскольку все они настроены очень серьезно, то удачи тебе, мой друг!
   Лаура вспыхнула румянцем и уже собралась выйти, но её остановила Айрис. Ласково обняв девушку за плечи, она негромко сказала моей возлюбленной:
   - Лаура, если милорд согласится принять наш бескорыстный дар, то уже завтра он будет нашим братом и мы все никогда не будем тебе соперницами.
   Выпустив из своих рук последнюю из четырех дочерей Великого Маниту, Регину, я молча взял в руки бокал с коньяком и стал дожидаться дальнейшего развития событий. Сестры Маниту быстро заправили свои блузы в платья и даже подняли лифы, но зашнуровывать их не стали. Эллис, которую мои поцелуи возбудили больше других и которая прямо-таки извивалась от страсти в моих руках, смотрела на меня умоляющим взглядом и кажется готова была пасть передо мной на колени. Почти точно так же смотрели на меня и все три её сестры. Как только Лаура вышла из библиотеки, Айрис сказала мне:
   - Милорд, чтобы зажечь на моем теле звезду Великого Маниту, нужно просто быть ласковым и нежным мужчиной, но вот чтобы стать сыном Великого Маниту, от чьего семени родились только четыре дочери, нужно быть очень страстным и так сильно желать его дочь, что родинка с её тела сама перейдет на твое. Милорд, ты должен выбрать одну и нас и постараться забрать себе хотя бы одну единственную родинку, тогда ты и сам станешь сыном Великого Маниту и к тебе перейдет его великая магическая сила, доброта и мудрость. Кому из нас ты решил подарить ночь любви, милорд?
   Вопрос был поставлен очень прямо, просто и очень конкретно. Прелестниц было четверо, я желал каждую и уже наутро должен был стать братом всех четырех дочерей Великого Маниту. И мне это не очень-то нравилось. Умоляюще взглянув на четырех сестричек, каждая из которых была упоительно хороша, дьявольски соблазнительна и смотрела на меня умоляющим взглядом, я сделал несколько глотков коньяка и, потупив взгляд, чувствуя, как у меня вспыхивают уши, робко сказал:
   - Если я выберу Эллис, страсть которой воспламеняет в моей душе огнедышащий вулкан, то я буду всегда мучаться оттого, что не выбрал Айрис, которую поцеловал первой, но как мне тогда быть с моими мыслями о Регине и Сидонии? Если бы я увидел только одну из вас, то тогда бы все решилось очень просто, но вы пришли вчетвером. Так что же мне теперь делать? - Я поднял глаза и посмотрел на дочерей Великого Маниту, которым не терпелось удалиться со мной и слиться в экстазе любовной страсти. В голове у меня мелькнула шальная мысль и я добавил, вновь потупив свой взгляд и рассматривая носки своих надраенных до зеркального блеска штиблет - Нет, выход конечно же есть, но я не уверен, милые красавицы, согласитесь ли вы на это.
   Регина, самая тихая и самая скромная. Регина с волосами цвета золотистой льняной кудели и глазами голубыми, словно небо в яркий солнечный день, тихо спросила меня:
   - На что, милорд?
   Весь сжавшись в комок я поднял глаза и с мольбой глядя на этих очаровательных, соблазнительных прелестниц, тихо и робко сказал им:
   - Немедленно отправиться в мою спальню и провести эту ночь впятером. - Увидев, как девушки вздрогнули, словно от пощечины, я быстро затараторил - Но Бога ради, не примите меня за какого-то сексуального маньяка и извращенца, просто выбрать только одну из вас просто физически невозможно, ведь каждая из вас буквально сводит меня с ума и заставляет мое сердце биться где-то в ушах.
   Дочери Великого Маниту изумленно переглянулись между собой и снова встали из кресел. Мое сердце замерло от ужаса и я уже хотел крикнуть, что выбираю Айрис, но в это время она сказала с радостной улыбкой, от которой на её щеках появились очаровательные ямочки:
   - Хорошо, милорд, мы согласны, но ты должен поклясться нам, что ни одна из дочерей Великого Маниту не станет безучастной свидетельницей того, как ты ласкаешь одну из нас и забыл про другую. Твоего сердца хватит на четырех дочерей Маниту, милорд? Ведь мы знали многих мужчин.
   Подскочив к Айрис, я страстно обнял её и пылко сказал:
   - Клянусь, любовь моя! - Уже целуя Эллис, я обнял за талию Регину и направляясь к выходу, деловитым тоном спросил всех четверых сестер:
   - Девочки, а что вы вкладываете в понятие утро? Окончание ночи через семь с лишним часов или вообще тот момент, когда в спальню ворвутся первые лучи солнца?
   Свой вопрос я задал отнюдь не случайно. Просто, незадолго до этого узнав о том, что на моем пальце надето Кольцо Мудрости, когда я мысленно попытался проникнуть в потаенные глубины рубинового кабошона, то, вдруг, понял, что знаю массу сложнейших магических формул и могу складывать из них самые замысловатые магические уравнения. После этого, взглянув на четырех обворожительных красавиц, которые высказали желание отдаться мне, я отчетливо понял, что мне нужно сделать для того, чтобы продлить часы своего счастья и блаженства. Мой лукавый вопрос вызвал весьма оживленный спор, пока мы обнимаясь и лаская друг друга, спускались вниз по широкой лестнице. Наконец, Айрис сказала:
   - Милорд, ночь окончится тогда, когда солнце поднимется над горизонтом и осветит Золотую башню.
   Отстранившись от сестер Маниту, которые уже были почти обнажены, я быстро подошел к балюстраде и крестом сложив руки на груди, стал творить сложное магическое заклинание, состоящее из нескольких десятков магических формул, сведенных в уравнение, управляющее всей небесной механикой Парадиз Ланда. Одновременно я помогал себе Кольцом Творения бога Ра. При этом голубой свет из Камня Творения не выходил лучом, а вырывался какими-то сполохами, сопровождаемыми громким, утробным фырчаньем и электрическим треском. Меня охватил восторг, так как я чувствовал, что заклинание выходило на славу. Окончив бормотать последние слова заклинания, я улыбнулся и сказал своим возлюбленным:
   - Извините, но на большее рассчитывать не придется. Конечно, кому то это будет не очень приятно, но, увы, без жертв было невозможно обойтись. - Айрис посмотрела на меня с явным недоумением и я со смехом объяснил ей и её сестрам смысл своих слов - Любимые мои, я только что остановил бег солнца над Парадиз Ландом и продлил нашу ночь любви ровно на трое суток. Хотел сделать пять, но у меня что-то заклинило и пришлось согласиться всего на трое суток, так что у нас не так уж много времени и я предлагаю не тратить его попусту, а поскорее начать нашу брачную ночь.
   Сестры вновь переглянулись между собой и обменялись многозначительными кивками. Когда мы вошли в спальню, в которой уже стояло на туалетных столиках шампанское и кое-какие деликатесы, они стали танцевать вокруг меня какой-то магический танец и делать руками пассы вокруг моего тела. Одежда мигом слетела с меня, после чего эти чертовки приготовили для меня магическую купель в последнем бассейне с чистой, родниковой водой, но вид их обнаженных, прекрасных тел действовал на меня куда лучше каких-либо магических любовных снадобий и чар.
   Плескаться в бассейне, который был просто переполнен магией и наполнял мое тело энергией, пить шампанское, ласкать и целовать этих красавиц, было чертовски приятно. Теперь, когда на моей руке было Кольцо Мудрости, мне ничего не стоило проделывать такие фокусы, что я просто приходил от них в дикий восторг. Целуя Эллис, я мысленно целовал Айрис, Регину и Сидонию, а лаская Регину, дарил свои ласки трем другим своим любовницам. Да, пожалуй, Афина и в самом деле была не слишком искушена в любовной магии.
   На огромную кровать мы перенеслись по воздуху, как будто у нас выросли крылья. Пока я наслаждался близостью с одной из сестер Маниту, три остальные не были безучастными свидетельницами и не только в силу моих новых, магических возможностей. Мне хотелось подарить им всю свою любовь, которую я испытывал ко всем женщинам, как в Парадизе, так и в Зазеркалье и я отдавал её всю без остатка.
   Когда мои прелестные любовницы в изнеможении откидывались на нашем ложе, я переносил их в свою магическую купель, которая вновь возвращала им силы и я нежно омывал их драгоценные тела золотой водой. Желание и страсть вновь возвращалась в них, а во мне они просто не убывали и с чем большей страстью я ласкал своих возлюбленных, тем большая страсть во мне рождалась и уже только одно это было для меня самым большим наслаждением.
   Но это уже была не столько моя собственная энергия, сколько энергия космоса и всей Вселенной, сотворенной Создателем и я знал, чувствовал, как от нашей любовной близости и нашего наслаждения ярче загораются звезды и ночь сгущается вокруг нас. Это была упоительная ночь и если бы Лаура, Эка, Нефертити, Эвфимия и Афина были здесь, на этой огромной постели, то моей любви хватило бы и на них.
   За четверть часа до рассвета, когда в небе Парадиз Ланда уже разгоралась заря, я расцеловал своих любовниц в последний раз, откинулся на белоснежные простыни и посмотрел на себя в зеркало, парящее под потолком. На моем животе розовело кольцо из девяти родинок. Четыре из них, явно, показались мне лишними. Мои сестры, которые еще не стеснялись своей наготы в моем присутствии, были удивлены не меньше моего. Эллис, которая была самой страстной из всех сестер Маниту и потому лишилась трех родинок, целуя меня, сказала:
   - Любимый брат мой, у тебя появилась проблема. Четыре лишних родинки не будут давать тебе покоя до тех пор, пока ты не отдашь их женщинам. Только не делай Лауру своей сестрой, ведь она так любит тебя.
   - Да, брат мой, - Добавила Айрис - Это будет несправедливо по отношению к ней, ведь она твоя первая женщина в Парадиз Ланде. Теперь ты должен знать наш семейный секрет, Олег, мы, дети Великого Маниту, можем отдавать свои родинки только тем, кого мы хотим и кого желаем сделать своим братом или сестрой, но только в том случае, когда у нас на теле пять родинок. Для этого нам нужно только захотеть этого и позволить нашим возлюбленным доставить нам наслаждение. Ты же был так ненасытен и так страстно любил нас, что взял себе четыре лишних родинки и теперь едва ли не каждая женщина сможет стать еще одной дочерь Великого Маниту. Поэтому сделай достойный выбор, любимый наш брат.
   С первыми лучами солнца, дочери Великого Маниту укрыли меня легким как пух одеялом, одели на себя платья и по очереди поцеловали меня, но это уже были теплые, нежные поцелуи сестер, от которых у меня на душе становилось так светло и спокойно. Только сейчас я почувствовал приятную усталость. Ведь эта чудесная ночь продолжалась на трое суток больше, чем ей это было положено и в течение всего этого времени я не сомкнул глаз ни на секунду. Прощаясь со своими сестрами, я сказал им:
   - Девчонки, никуда не исчезайте. Вы мне еще понадобитесь сегодня и уж коли мы теперь одна семья, то вы должны будете помочь мне кое в чем, родные мои. - Не удержавшись, я решил хоть немного покрасоваться перед сестричками и нахально добавил - А все-таки признайтесь, девчонки, я сегодня здорово уделал Геракла. Этот парень, если люди не врут, однажды, всего за одну единственную ночь, лишил девственности сразу пятьдесят девушек, а я продержался целых три ночи!
   Мои сестрички так и прыснули от смеха, а Эллис, задумчиво качая головой, сокрушенно сказала:
   - Если бы не наказ отца, данный нам две тысячи лет назад, я бы никогда не согласилась быть твоей сестрой, мой дорогой, а предпочла бы, иметь тебя в качестве любовника и уж поверь мне, братец, мои любовные чары были бы куда сильнее, чем у этой спесивой неумёхи Афины.
   Вспомнив о том, что мой обретенный отец Великий Маниту, который отдал людям и прочим небожителям всю свою молодость и силы жив и страдает от старческой немощи, я быстро вскочил с кровати и, натянув на себя кавалерийские бриджи, вышел на лоджию. Сестры сразу же накинулись на меня и стали уговаривать лечь и поспать хоть немного.
   Сердито отмахнувшись от них, я принялся нарезать круги вокруг башни и внимательно вглядываться в окрестности Синего замка. Голубой шар-террорист, уже разрушивший все дерьмовники Карпинуса, мирно дремал над лесом километрах в десяти от Синего замка. Нацелившись на шар голубым лучом, я заставил его пробудиться и прилететь ко мне. Шарик вел себя, как живое существо, и крутился перед нами, словно Бобик при виде сосиски.
   Велев ему обнюхать всех нас длинным, гибким хоботком, я сотворил для него новое магическое заклинание, приказав найти Великого Маниту, где бы тот ни был и вернуть ему молодость и силы. Нюх у этого бандита был отменнейшим, преград для него просто не существовало и я был уверен, что он разыщет моего папеньку, обретенного столь удивительным и приятным способом, где бы он сейчас не находился.
   Это было для шара первым и самым главным заданием. Мои сестрички радостно захлопали в ладоши и запрыгали, как маленькие девочки возле ларька с мороженным, которые узнали, что тетенька-продавец сегодня раздает его всем детям бесплатно и в любом количестве. Исходя из этого я сделал вывод, что мой папенька был не только крутым магом, но и самым лучшим отцом, раз смог привить к себе такую дочернюю любовь, что она не угасла в сестрах спустя несколько тысяч лет.
   После выполнения первого задания, я приказал голубому шару летать по всему Парадиз Ланду и везде, где он только найдет поселения людей или небожителей, возводить магические купальни, даже если они живут в какой-нибудь безводной пустыне. Шар моментально завертелся волчком, разбрасывая золотые искры, облетел несколько раз вокруг Золотой башни и рванул вверх со скоростью зенитной ракеты. Вот теперь я мог спокойно лечь поспать.
  
   Проснулся я часа в два дня от ощущения жуткого голода и сильного жжения на животе. Родинки на моем животе, жутко чесались и вели себя крайне неспортивно. Только одна из них мирно дремала выше пупка, а зато все остальные собрались попарно и грызлись между собой. Вели они себя, как живые и вполне независимые от меня существа.
   Громко подвывая и ругая себя за свой неуемный энтузиазм и ненасытность, я залез в бассейн с магией Создателя, который благоразумно не стал превращать в свою собственную магическую купель и приказал воде стать похолоднее. Это образумило родинки и те, которые хотели вытолкать первоприлипшие родинки с их законного места, выстроились в круг, избавив меня от неприятных ощущений. Магический денатурат принялся вливать в меня силы и здоровье, напрочь изгоняя из меня сон и усталость.
   Когда я нежился в прохладной воде, в мою спальню вошла Лаура, одетая в нарядное открытое платье и туфельки на высоком каблуке. Присев на край бассейна, она стала плескать водой мне на грудь. Девушка была явно возбуждена, но когда я попытался взять её за руку, она не только отдернула свою руку, но вскочила и отбежала от меня со словами:
   - О нет, милорд, только не это. Поверь, я вовсе не хочу стать твоей сестрой, пусть уж ею станет какая-нибудь другая девушка. И вообще, Олег, пообещай мне, что ты никогда не сделаешь меня своей сестрой. Пусть я буду видеться с тобой всего лишь один раз в месяц, но зато буду всегда оставаться твоей возлюбленной подругой.
   Улыбаясь своей охотнице, которую я любил все сильнее и сильнее, я поднял ладонь вверх и сказал ей:
   - Клянусь тебе, моя маленькая повелительница, ты всегда будешь моей подругой, хотя я конечно же не стану отказываться от возможности иногда гульнуть на стороне. А еще я обещаю тебе, что как только избавлюсь от лишних украшений, буду проводить с тобой каждую ночь. Ну хоть теперь-то ты поцелуешь меня, любовь моя?
   Лаура осторожно приблизилась ко мне и спросила, указывая пальчиком на родинки, которые к этому времени побледнели и успокоились:
   - А они на меня не перескочат?
   - Да, что же они в самом-то деле, блохи что ли? Сейчас они, кажется, уснули и нужны нежные женские губы, чтобы разбудить этих паршивок, но и этого мало. Еще нужно, чтобы моя возлюбленная приложила особые усилия, доставила мне наслаждение и лишь тогда она сможет получить от меня такую родинку. У тебя или Нефертити, это получилось бы с гарантией, но ни тебя, ни её я совершенно не хочу делать своими сестрами, это было бы слишком огорчительно.
   Мои слова успокоили Лауру, но ровно настолько, чтобы осторожно поцеловать меня, даже не обнимая за плечи и тем не менее, даже этот невинный поцелуй немедленно пробудил во мне страсть и разбудил родинки. Отстранившись от девушки, которую так страстно желал, я сказал ей:
   - Да, любовь моя, ты права. Пожалуй, будет лучше, если ту какое-то время будешь держаться от меня подальше, а то эти бешеные родинки и в самом деле перепрыгнут на тебя.
   Лаура стремительно отбежала от меня и пока я одевался, держась от меня на весьма приличном расстоянии, рассказала все последние новости. Ночь, растянувшаяся на трое суток, привела всех обитателей замка в изумление и благоговейный ужас. Даже мои друзья, поначалу, испугались, но умненькая Лесичка первая догадалась о том, что стандартная райская ночь показалась мне слишком короткой, вот я и решил немного продлить её. Почти все мои друзья дружно гадали, на сколько меня хватит, а Уриэль даже побился об заклад с Харальдом, что, как минимум, на двое суток. Рыцарь проспорил ангелу ящик коньяка.
   Все трое суток вудмены были как в воду опущенные и не смотря на то, что в Синем замке было множество молоденьких красоток, которым нравились эти мохнатые парни, они так и не вышли из Золотой башни. Внезапная долгая ночь заставила мага Карпинуса высунуть нос из своей берлоги и он запустил над островом искусственное освещение, но Золотая башня все это время была окутана непроницаемым мраком. Харальд, убедившись в том, что это именно я остановил солнце, не стал этому печалиться и удалился с Олесей в свою спальню и они так же не высовывали носа наружу все трое суток.
   Барон, которого мой трюк вновь поверг в трепет, на этот раз очнулся весьма быстро и отправился прошвырнуться по Синему замку. Вернулся он уже после рассвета и был весьма доволен тем приемом, который был ему оказан обитательницами замка. Заодно он занялся еще и сбором информации. Со слов его подружек все выглядело так, что маг Карпинус в связи с нашим прибытием на остров расчувствовался и отменил все свои строгие указы относительно дисциплины на его острове. Хотя он безвылазно торчал в своей Лунной башне, преданные ему слуги сообщили народу, что он де давно поджидал великого мага из Зазеркалья и знал, что с моим появлением на острове Мелиторн произойдут великие чудеса.
   Более того, слуги намекали еще и на, что только благодаря Карпинусу все именно так и произошло, ведь это он провел меня сквозь магическое зеркало в Парадиз Ланд. Разумеется, никто из слуг и словом не обмолвился о том, что мне предлагалось оттяпать голову бедному Годзилле. Появление драконов над Синим замком, которых маг терпеть не мог, хотя и звался некогда крылатым змеем, его обитатели тоже сочли жестом доброй воли со стороны Карпинуса.
   В общем старик делал хорошую мину при плохой игре и в то время, когда я проводил время с самыми очаровательными любовницами, которых можно только себе представить, этот старый аферист зарабатывал себе очки на будущее. Как и все прочие обитатели Синего замка, он не поленился спуститься в магическую купальню и получить хороший заряд молодости и бодрости.
   Маневры голубого шара над островом все сочли работой Создателя, так как никто из магов даже и не представлял себе того, как можно сотворить такую штуковину. То, что голубой шар, который в течение всей долгой ночи мирно дрых над лесом, рано по утру проснулся и моментально дал тягу с острова, тоже было воспринято всеми с энтузиазмом. Все возносили благодарственные молитвы Создателю за то, что он вновь обратил свой взор на Парадиз Ланд.
   То, что я переборщил с афродизиаками, было воспринято весьма неоднозначно, ведь в течение почти двух тысяч лет, секс был на острове Мелиторн был чем-то неприличным и некоторые, самые пуритански настроенные личности плевались оттого, что все обитатели замка, включая их самих, трахались как кролики, совершенно забыв стыд. В этом они тоже видели волю Создателя. К счастью, Лаура не осуждала меня за это и сделала вполне справедливый и логически обоснованный вывод из всего парадизского бытия, - а чем еще заниматься, если нет нужды вкалывать от утра и до заката, добывая в поте лица хлеб насущный, если ты молод и здоров?
   Поскольку в Синем замке мужчин было больше, чем женщин, а в окрестных городках наоборот, то произошла вполне естественная миграция. Часть солдат дезертировала и рванула за крепостные стены, а довольно значительное количество прелестных деревенских девушек наоборот, проникло в замок. В общем, теперь жизнь в Синем замке кипела и бурлила, ничуть не хуже, чем в Микенах или Малой Коляде.
   Спустившись в столовую, я поразился тому, как быстро мои сестрички освоили премудрости современной кулинарии Зазеркалья и хотя у них не было Кольца Творения и им приходилось использовать брюкву, капусту и картофель для того, чтобы с помощью магической трансформации превратить их в изумительные блюда, стол был накрыт просто шикарный. Мне пришлось добавить к нему лишь самую малость, немного острых приправ и зелени, которые я очень любил и считал без них стол не полным.
   Барон де-Турневиль от чего-то вновь смотрел на меня глазами влюбленного пингвина и опять был готов упасть на колени. Не выдержав его взгляда, я сказал ему:
   - Роже, ты, как я вижу, опять взялся за свое. Да, сколько же раз мне повторять тебе, что я самый простой парень, которому здорово подфартило в этой жизни? Тебе, кстати, тоже, но ты то хоть приложил к этому определенные усилия и еще во время своей жизни в Зазеркалье покрыл себя славой, совершив действительно великие подвиги. Да, вот еще что, Роже, девиз нашей команды таков: - "Ребята, будьте попроще и тогда нас все поймут и народ к нам потянется".
   Уриэль, который весьма усердно ухаживал за моей сестренкой Эллис, ехидно ухмыльнулся и сказал:
   - Мессир, позволь мне заметить, что ты теперь уже не простой смертный, а перерожденный. Ты ведь теперь маг, и маг далеко не из последних, сын самого Великого Маниту. Уже одно это ставит тебя на один уровень с Верховными магами и даже архангелами.
   Рассмеявшись, я шикнул на него:
   - Молчал бы уж, балабол крылатый. Вот посмотрим что ты запоешь тогда, когда Эллис сделает нас с тобой братьями, потому что долгоиграющего любовника из тебя один черт никогда не выйдет, токарь-многостаночник.
   Роже потупил взор и промолчал, но по тому, как смотрела на него Сидония, я понял, что возможно уже завтра утром и он скажет мне: "Брат мой" и это меня искренне радовало, хотя, как знать, может быть Сидонии просто понравился этот высокий, симпатичный брюнет с голубыми глазами и атлетической фигурой. Выбор, во всяком, случае был за Сидонией и я заранее был согласен с любым решением своей любимой сестры.
   Во время обеда мы весело шутили и смеялись. Даже Ослябя и его хмурые братцы немного оживились и весело клацали челюстями. Поглядывая на то, как неуклюже они ели и пили, я невольно подумал о том, что Афина, возможно, была права. Ребятам нужно было привить хорошие манеры, чтобы мои сестры не опускали глаза, когда эти отважные парни, с хлюпаньем и чавканьем трескали подряд все, что они наготовили, громко рыгали за столом, да еще и обляпались как поросята. В том, чтобы проделать это прямо сейчас, я не видел необходимости, но решил сделать это как можно скорее.
  
   После обеда я попросил всех спуститься в конюшню, где собирался провести еще один сеанс прикладной магии. Настала пора и нашим четвероногим красавцам заполучить крылья. Теперь я знал как это делается и мог творить крылья не только для магических коней, но даже и для ангелов. У моих сестер были свои собственные магические кони, правда, уже довольно старые, да, и некоторые из наших красавцев, как например Конус, тоже были в возрасте. Для того, чтобы вернуть нашим магическим коням молодость, мне потребовалось только слегка дополнить воду в амфоре новыми образцами и выкупать их под душем, после чего я принялся делать для них огромные, белоснежные крылья.
   Первые крылья я сотворил и сам поставил на спину своего любимца, Мальчика и он, от радости, даже боялся пошевелиться, пока шерсть на его спине не стала белеть и лишь почувствовав, что его крылья укоренились, заржал тихонько и удивленно. Ведь крылья на его спине сразу же стали тихонько трепетать и звать его в полет.
   Следующие крылья были изготовлены для Франта и моей маленькой охотнице пришлось здорово попыхтеть, чтобы выставить их на спине своего могучего коня с миллиметровой точностью. Даже после того как Франт опустился перед ней на колени, Лауре пришлось основательно потрудиться. Помочь ей никто не мог, ведь это был её собственный конь.
   Зато Уриэль, для которого установка крыльев была делом обычным и довольно привычным, поставил их своему Доллару в две минуты. Хитрее всех оказалась Лесичка. Она просто попросила ангела поднять её в воздух, а потом только всего-то и делала, что держала связанные крылья, крепко вцепившись в них своими ручками, а прицеливался и ставил их, не прикасаясь к ним руками, Уриэль.
   Последним, кто получил от меня крылья, был наш самый веселый и в то же время самый мирный и покладистый конь по кличке Орлик. Наш Орлик был к тому же и самым мудрым конем и не никогда сетовал на то, что так долго остается без всадника. Покончив с этой работой, мы долго стояли и смотрели на то, как наши красавцы начинают терять масть и белеть. Кони были радостно возбуждены и негромко переговаривались между собой, а Узиил мотал головой, радостно скалил свои белоснежные зубы и ржал особенно восторженно. Он вообще был отличный парень, этот старина Узиил.
   Выпроводив из конюшни всех кроме своих верных друзей-вудменов, я быстро сотворил мощное педагогическое заклинание и превратил этих простых и грубоватых парней в настоящих денди с утонченными манерами. Жаль я не мог обратить это заклинание на самого себя, чтобы избавиться от некоторых своих словечек и привычек. Парни не зразу поняли, что произошло, но когда Хлопуша стал поправлять Биричу воротник его костюма и оправлять свой, тот сказал ему:
   - Спасибо, брат, но тебе не стоило утруждать себя, мне в любом случае пора сменить этот костюм.
   - О, Бирич, это даже не стоит благодарности. - Повернувшись ко мне, молодой вудмен сказал - Мессир, мне, право же, не ловко просить тебя об этом, но не мог бы ты сделать моим братьям и мне смокинги? Мне кажется, что черное было бы нам больше к лицу и мы не выглядели бы столь нелепо среди твоих гостей, - людей, ангелов и магов, если они вечером придут к нам в гости.
   Остальные братья-вудмены закивали головами, соглашаясь с Хлопушей, а Ослябя, похлопав его по плечу добавил:
   - Да, мессир, мне кажется, что это добавит нам солидности, а то как-то неловко выглядеть столь непрезентабельно в обществе твоих прелестных сестер, да, и наша Лесичка будет очень рада этому.
   Я чуть не прослезился от этой перемены и хотел уже вернуть все на место, когда Бирич, который острее других почувствовав мое настроение, вдруг бодро гаркнул:
   - Барин, однако ты дюже мудреную магию сотворил, у меня так и вертится на языке сказать тебе что-нибудь куртуазное, но я попридержу энти штучки для кого-нибудь другого.
   Обняв и расцеловав Бирича в обе его пушистые щеки, я рассмеялся и радостно воскликнул:
   - Ух, слава Богу, а то я часом подумал, парни, что все испортил, научив вас хорошим манерам.
   - Михалыч, дык ить хорошие манеры, рази эт плохо? Но дюже усердствовать я ими не буду, ты ужо меня прости, пса кудлатого. Однако от смокинга я таперича точно не откажуся, дюже справная одежонка для культурного обчества. - Добавил Ослябя, крепко обнимая меня и по-дружески похлопывая меня по плечу своей могучей лапищей.
   Не откладывая дела в долгий ящик, я моментально сотворил для братьев Виевичей райский филиал английской фирмы "Балтман", завалив почти половину площадки перед нашей башней коробками с одеждой. Предложив им немного поэксплуатировать своих сестер, чтобы они подогнали одежду им по размеру, я вновь зашел в конюшню. Наши крылатые красавцы встретили меня благодарным ржанием. Объяснив Мальчику, что он еще не готов к полету, я принялся седлать Узиила. Мой конь расстроено всхрапнул, но возмущаться не стал.
   Воспользовавшись тем, что все мои друзья были заняты своими собственными делами, я хотел слетать в лагерь перемещенных лиц и посмотреть на то, как идут дела у Блэкки и Фая, которые вызвались помочь мне. Не успел я вывести пегаса из конюшни и сесть в седло, как на его луку слетел с верхушки Золотой башни Конрад, давно уже записавшийся в мои личные секретари и скосил на меня свой кукурузно-желтый глаз. В отличие от всех остальных моих спутников, он никогда не выпускал меня из вида и был отныне моей второй тенью.
   Вступать в перебранку с ним мне не хотелось и потому я молча взлетел в воздух и аккуратно опустился на удобное сиденье. Теперь мне не было нужды пристегиваться, так как я умел летать и без крыльев. Хотя Узиил не очень-то любил, когда на нем летали вороны-гаруда, на этот раз он не стал возмущаться и вскоре мы летели над островом Мелиторн. Владения мага Карпинуса за эти дни преобразились и повсюду я видел веселые карнавалы и прочие народные гулянья.
   Именно это повсеместное веселье и заставило меня срочно отправиться в полет. Мне казалось, что я недодал воинам из Зазеркалья. То, что в узкой горной долине уже было вполне достаточно дриад и прочих магических красоток, было, конечно, неплохо, но вот то, что стол у героев был, мягко говоря, был скудноват, да, и с развлечениями было не все слава Богу, срочно требовало моего вмешательства, ведь кроме меня больше некому было заняться этой работой.
   Когда я спустя полчаса прилетел в Дубовую долину, то меня поразила тишина, царящая там. Меня это нисколько не испугало, так как я видел повсюду спящих в обнимку мужчин и женщин. Зрелище это было очень умилительное. Облетая долину по кругу, я видел везде одно и то же, - множество нагих мужчин и женщин. Особенно меня поразила одна идиллическая картина: на крыше одной казармы стояла большая кровать, а на ней лежал весьма премиленький бутерброд, состоящей из одной счастливой дриады стиснутой меж двух здоровенных мужиков, пристроившихся к ней спереди и сзади.
   Ну, для любой дриады это была самая большая мечта, найти сразу двух любовников, но меня поразило не это, а то, каких именно парней себе нашла эта белотелая красотка с зелеными волосами, на сахарной шейке которой висели, - рыцарский железный крест на черной ленте и серебряная звезда Давида на цепочке. Судя по наколке на плече блондина, в Зазеркалье он был эсэсовцем из дивизии "Мертвая голова", а вот его напарник, - смуглый парень с черными, кудрявыми волосами, большим носом с горбинкой и грудью, похожей на верблюжье одеяло, явно, был солдатом Моше Даяна.
   Право же и эта красавица, да, и оба её любовника заслужили того, чтобы я их хоть чем-то наградил. Поэтому я тут же превратил их кровать в настоящее чудо для новобрачных с водяным матрасом, возвел над ней элегантный павильон и наполнил его до отказа целой кучей подарков. От избытка чувств я наделил их всех троих особым даром, свойственным моему папаше Маниту, - быть неутомимыми и нежными любовниками, а также понимать, так сказать, язык животных. Большего я пока что дать им не мог.
   После этого я приземлился в середине долины, пробил в тверди Парадиз Ланда здоровенную скважину и в течение добрых трех часов извлекал из неё все то, что должно было скрасить временное заточение всех этих парней. Картина, увиденная мной на крыше казармы, еще вовсе не говорила о том, что всех их можно было начинать развозить по всему Парадиз Ланду. Под одобрительный шепот тысяч воронов-гаруда, я выдергивал из-под земли сотни небольших ресторанчиков и уютных кафе, превратил все казармы в роскошные отели и даже построил в Дубовой долине десятки аттракционов.
   Думаю, что тем воинам, которые были перенесены Создателем в Парадиз Ланд из второй половины двадцатого века, будет весьма приятно прокатиться вместе со своими ненасытными возлюбленными и древними предками на американских горках и полюбоваться на Дубовую долину с двухсотметровой высоты огромного колеса обозрения. Не забыл я и о таких вещах, как музыкальные автоматы, магнитофоны, телевизоры с видаками и прочие игровые автоматы.
   Блэкки и Фай, посмотрев на плоды моих трудов, сочли их весьма полезными и необходимыми для дальнейшей воспитательной работы. Они были настолько удовлетворены мною, что даже решили покинуть эту долину и отправиться со мной в Синий замок. Да, им, собственно, уже и нечего было здесь делать, ведь в этих райских кущах все это время царили мир и порядок, если считать того, что все свое время лучшие воины Зазеркалья проводили в спортивных поединках только одного вида, соревнуясь друг с другом в том, кто кого перепьет и перелюбит. Так что то, что я обеспечил их другими способами развлечений непременно должно было пойти им на пользу.
   В Синий замок мы вернулись к вечеру. Похоже, что моего отсутствия никто так и не заметил, а может быть мои друзья просто сделали вид, что им хватало и своих собственных забот. В любом случае спать мне пришлось в эту ночь одному и я был тому только рад.
  
   Зато утро следующего дня началось с беготни и жуткой суматохи. Второй раз за те несколько дней, что мы находились в Синем замке, в небе над ним парили огромные драконы и теперь их было уже пятнадцать. О том, что драконы летят к Синему замку, я узнал за полчаса до их прилета. Во время завтрака Годзилла вызвал меня по уоки-токи и радостным голосом известил о том, что он летит в Синий замок и везет с визитом вежливости мага Альтиуса. С ним летела его небольшая свита и двое приближенных мага Карпинуса. Годзилла известил меня также и о том, что в этом полете его сопровождает целый драконий авиаполк, что он счастлив и так далее и тому подобное. После нескольких минут пустопорожней болтовни этот пройдоха сказал мне, наконец, что еще он везет в Синий замок мою любимую подругу. После этого моя любимая подруга, а это, как не сложно догадаться, была Нефертити, взяла в руки уоки-токи и коротенько ввела меня в курс событий.
   После того, как я, вольно или невольно, вызволил из застенков Афину и её спутников, маг Альтиус решил сделать жест доброй воли и вернуть Карпинусу двух его ближайших приближенных, - магов, которые так же были пленниками в его замке. Этому, однако, помешала длинная ночь, которую я устроил в Парадиз Ланде. Нефертити была любезна, но на редкость немногословна и лишь попросила меня устроить драконью площадку над Красной башней, в которой маг Альтиус решил разместиться.
   Прервав на время завтрак и быстро поднявшись на драконью взлетно-посадочную площадку, я на скорую руку украсил Красную башню точно таким же архитектурным дополнением и, попросив своих друзей одеться понаряднее, стал дожидаться прилета драконов. Вскоре ко мне поднялись нарядно одетые Уриэль и Харальд. Все остальные были заняты переодеванием.
   Девушек я еще мог понять, но вот только не своих косматых друзей, которые, как только им были привиты правила хорошего тона, стали очень придирчивы к своим костюмам и аксессуарам. В этом, разумеется, я не видел ничего плохого, тем более, что Нефертити сказала мне, что маг Альтиус намерен уже сегодня вечером, за ужином, объясниться с магом Карпинусом и просила меня хорошенько подготовиться к встрече с обоими магами.
   Ничего наряднее, чем строгий, черный смокинг с белой рубахой и галстуком-бабочкой я не знал и потому даже не стал особенно раздумывать над её словами. Уриэль и Харальд, посмотрев на вудменов тоже решили переодеться и лишь наш изысканный франт Роже остался в своем любимом белом костюме-тройке с шейным шелковым платком вместо галстука. Стоя на огромной высоте, я смотрел в небо и мое сердце замирало от радости и восторга. Солнце уже поднялось достаточно высоко и в его ярких лучах драконы были особенно красивы. Вот кому совершенно не нужно было думать о нарядах.
   Драконы парили на порядочной высоте и, как мне кажется, зорко наблюдали за произведенным эффектом. Сделав несколько кругов вокруг центральной башни замка, Годзилла стал заходить на посадку и его крылья трепетали, как у мотылька. Только в этом мотыльке было добрых сто десять метров в длину и размах его крыльев был за сто пятьдесят метров.
   Приземлившись, любопытный дракон свесил свою голову вниз и стал обнюхивать террасу Красной башни, поигрывая хвостом. По крыльям Годзиллы быстро спускались маг Альтиус, которого я узнал по его баскетбольному росту, и еще несколько нарядно одетых мужчин и женщин. Только один пассажир не стал выходить из большой пассажирской гондолы и спускаться на крышу Красной башни. Улыбнувшись, я отошел к краю площадки.
   Как только маг Альтиус и его путники спустились в Красную башню, Годзилла взлетел, легкий как перышко, и мигом перелетел на нашу площадку. Нефертити, выбежав из экипажа, завизжала, как индеец, собирающийся метнуть томагавк в своего врага, перебралась через гребень и побежала вниз по крылу, ну, а я побежал ей навстречу. Прелестная царица хотела броситься ко мне на грудь, но тут все мои родинки, словно взбесились и я, ловко уклонившись от этой взбалмошной девицы, быстро чмокнул её в щечку и прытко отскочил в сторону, отчего она капризно надула свои очаровательные губки и недовольным голоском прогудела:
   - Ну разве так нужно встречать свою девочку, Олег?
   Виновато улыбаясь я стал объяснять ей, что и как и даже расстегнул рубаху и показал свое пузо, украшенное уже не ярко-розовыми, а темно-алыми родинками. Лаура, появившаяся на взлетно-посадочной площадке, бросилась обнимать Нефертити, но не смогла удержаться и съязвила:
   - Дорогая, сегодня милорд в твоем полном распоряжении, а так же и огромная кровать в его спальне.
   - Ну уж нет, милочка, только после тебя. - Возмущенно фыркнула Нефертити и обе красавицы звонко рассмеялись.
   Тут к нам подтянулись все остальные и Нефертити, увидев моих сестер, бросилась обнимать и целовать их. Нашу славную Лесичку, одетую в пышный, бальный наряд от Нины Ричи, она тоже не обошла своим вниманием. Мне было очень приятно смотреть на эту живую, подвижную, энергичную и обаятельную женщину, одетую в костюм унисекс, под которым явственно проглядывалась её артиллерия.
   Однако, Нефертити была настоящей бизнес-вумен и, познакомившись с моими новыми друзьями, тут же заговорила о деле и дала мне несколько довольно разумных советов. От Годзиллы она уже знала о том, что я победил в сером ущелье Черного рыцаря и освободил из плена безвременья целую армию, состоящую из героев древних и новых времен. Тех парней, которые вышли из Древнего Египта, она хотела по истечении срока адаптации забрать в свою свиту. Царица Египта попросила меня об этом почему-то таким просящим тоном, что я чуть было не обиделся на неё. Тут она, явно, переборщила, ведь меня ей даже не стоило уговаривать, это был самый лучший вариант. Среди этих отважных воинов были даже великие фараоны и уж если кто и мог позаботиться о них в Парадизе лучше всех, так это бывшая возлюбленная их любимого бога Солнца.
   Предложение Нефертити сводилось к следующему: в сером ущелье сейчас находились, в числе всех прочих, сотни древних воинов из стран Южной и Центральной Америки, лучших представителей инков, ацтеков, майя и других народов. Эта умная и расчетливая дама сочла, что это будет самый лучший подарок магу Карпинусу, ведь он был верховным божеством у каждого из этих народов, а стало быть именно его заботам их всех теперь и следовало поручить.
   Мой самый большой любимец, - дракон, которого я обнял и расцеловал сразу же после того, как уклонился от объятий и пылких поцелуев Нефертити, быстро и лаконично доложил мне о том, что в сером ущелье уже находится более ста пятидесяти тысяч небожительниц и уже не разобрать сразу, где кто, так как практически все герои бегают по лесу голиком и предаются любовным играм. Вороны-гаруда им в этом совершенно не мешают, а даже наоборот, стали завзятыми сводниками для прекрасных дам. В подавляющем большинстве в Серое ущелье прибыли дриады, но среди них оказалось несколько тысяч нимф и даже гидры решили попытать там счастья в охоте на мужчин.
   Годзилла считал, что в принципе всех этих парней уже можно было начать развозить по Парадиз Ланду совершенно не опасаясь того, что они устроят какую-нибудь бучу. Молодые люди сразу же поняли, что между собой им нечего враждовать, так как сердце каждой красавицы можно завоевать куда быстрее с помощью пылких взглядов, хорошо подвешенного языка или многозначительного молчания, нежели в поединке со своим, не менее могучим и отважным, противником. Среди дриад было гораздо больше стычек, нежели между воинами.
   Все это я выслушал очень внимательно, хотя это все и так уже было мне известно, однако, перебивать своего помощника по воспитательной работе я не стал. Насмешливо посмотрев на Годзиллу, я спросил старого и мудрого дракона:
   - Годзенька, мотылечек мой легкокрылый, угадай с трех раз, о чем я сейчас подумал?
   Дракон, у которого я стоял на огромной лапище, озадаченно открыл свою пасть, в которую я мог въехать верхом на Мальчике, потом захлопнул ее и смущенно промолвил:
   - Кажется я понял, мессир, ты, наверное, считаешь, что теперь это моя работа, разбираться с этими ребятами. Еще ты вполне справедливо полагаешь, что такая работа только прибавит нам авторитета среди людей. Я прав?
   - Абсолютно. - Подтвердил я справедливость его слов.
   После нашего короткого разговора я быстренько наклепал драконам легких, но вместительных алюминиевых гондол, поставил их с помощью своих друзей на спины драконов и научил этих гигантов неба пользоваться четвертым измерением, чтобы они не мучились с ними. Девять драконов немедленно полетели за очередной партией дриад, а Годзиллу с его девочками я попросил смотаться в Серое ущелье и вернулся к прерванному завтраку. Теперь, когда рядом с нами снова была Нефертити, он проходил уже совсем в другой обстановке.
   Немного поразмыслив, я решил, что пара, другая тысяч воинов не смогут быть угрозой для обитателей Синего замка и вряд ли магу Карпинусу будет под силу сколотить из них мощный боевой кулак, а потому велел Блэкстоуну и Файерболу немедленно лететь в Серое ущелье вместе с драконами и подготовить героев к визиту в Синий замок. Они со всех крыльев бросились выполнять мою просьбу. Правда Блэкки, которому с некоторых пор понравилось кататься на всем, что было способно выдержать его немалый вес, пролетел в итоге всего лишь несколько десятков метров, чтобы сесть на голову Годзилле.
   Из окна библиотеки, где мы расположились в ожидании известий, мне были видны и Красная и Лунная башни, в которых царила суматоха и суета. Слуги мага Карпинуса засуетились и вокруг центральной, Солнечной башни, в которой когда-то останавливался сам Создатель. Конрад, единственный из нас, кто лучше кого-либо знал обычаи Синего замка, сказал мне, что в Солнечной башне находится Малый зал приемов, где когда-то собирались Верховные маги.
   Большой зал приемов, в котором за один стол с Создателем могло сесть сразу двадцать тысяч гостей, так больше и не открывался ни разу с тех пор, когда в Синем замке Создателем был устроен последний пир. Сегодня, в честь прибытия мага Альтиуса и его приближенных маг Карпинус, похоже, намеревался устроить торжественный ужин, но никто из нас не знал, будем ли мы на него приглашены.
   Тем, что я занял Золотую башню, в которой обычно останавливался Верховный маг Альтиус, я уже нанес оскорбление им обоим. Нефертити рассказала мне, что Бенни отнесся к ней очень хорошо и даже отвел для нее одну из башен Верховных магов, но даже при всем том, что его свита мною была восхищена, а кое-кто и просто очарован, она не стала бы ручаться за то, что маг Альтиус не затаил на меня обиду. Этот верзила, в котором было почти два с половиной метра росту, умел очень хорошо сдерживать свои чувства. Нефертити рассказала мне и о том, что маг Альтиус, которого она уже называла по-свойски Бенни, признался ей, что очень устал от вражды. Посмотрев на божественную Нефертити с легкой улыбкой, я игривым тоном спросил её:
   - Неффи, царица моя, признайся, ты уже успела побывать в его спальне? Не стесняйся, моя девочка, говори как есть, я вовсе не ревную тебя к нему.
   Нефертити чуть повела плечом, давая мне понять, что вопрос ей неприятен, но, видя мой пристальный взгляд, сказала:
   - Мой повелитель, если сказать честно, я все-таки ожидала от Бенни несколько большего. Разумеется, он мил, обходителен, но поверь мне, два с половиной метра пыхтящей и сопящей плоти это совсем не то, чего я от него ожидала. Все произошло слишком быстро, не было никаких ласк, нежных поцелуев и слов, он просто вписал мое имя в список своих побед, да и я, признаться, лишь пополнила таким образом свою собственную коллекцию сиятельных любовников, но не более того. Мой повелитель, я счастлива, что он больше не приглашает меня ужинать в свою башню. Зато ты одержал удивительную победу, мой повелитель, тебе удалось невозможное, ты так очаровал Афину, что она просто грезит тобой.
   Я густо покраснел и промямлил жалким голосом:
   - Да, уж, это не женщина, а какой-то сержант в юбке.
   - Хорошо, не будем об этом, мой повелитель, но почему ты задал мне этот нескромный вопрос? - Ласково спросила моя божественная царица.
   На этот вопрос мне было легко ответить.
   - Несравненная, просто я пытаюсь разыграть кое-какую игру и мне нужна дополнительная информация, ведь я ничегошеньки не знаю о магах, хотя и обладаю всеми их знаниями. Афина вручила мне самый ценный подарок, о котором я только мечтал, дорогая моя царица, но увы, кроме того, что я знаю теперь, как остановить движение солнца, как сотворить любое магическое существо и вообще знаю все о прикладной и теоретической магии, мне ничего не удалось узнать о самих магах. Даже твое маленькое замечание о невысокой чувственности Альтиуса дало мне очень большой шанс поставить этих зазнаек на место, их высокомерие как раз и является причиной очень многих бед, моя божественная Неффи, и я вовсе не хотел обидеть тебя, мое солнышко. Хотя, если признаться, во мне все-таки чуть-чуть взыграла ревность и если бы я не боялся потерять тебя навсегда, моя любимая царица, то рискнул бы отказаться от ужина с магами, чтобы окончательно посрамить этого неуклюжего верзилу.
   Нефертити взглянула на меня так, что у меня сердце ушло в пятки, а ноги чуть не подкосились. Грудь этой очаровательной женщины высоко вздымалась, а губы были полуоткрыты. Чуть слышно она простонала:
   - Мой повелитель, как нежны и ласковы твои слова, как волнуют они меня. Когда ты освободишься от этих проклятых родинок, мой возлюбленный повелитель?
   Ответить на этот вопрос я не успел, так как Конрад, влетевший в окно с громким карканьем, сказал мне, что прибыл посланец мага Карпинуса и просит впустить его в башню. Проверив посланца на предмет всяких магических пакостей, я разрешил ему войти в башню и даже послал проводника, маленький голубой шар, который помог ему найти дорогу. Посланец, рослый красавец, одетый в роскошный наряд, в самом великолепном стиле объявил мне о том, что их сиятельство Верховный маг Бертран Карпинус ждет меня к ужину и просит поторопиться. Добродушно хлопая мажордома Карпинуса по плечу, я сказал ему:
   - Спасибо за доброе известие, дорогой друг. Передай, пожалуйста, магу Карпинусу, что мы немного задержимся. Понимаешь, я не привык приходить в гости с пустыми руками, а мой друг еще не привез тот подарок, который, как мне кажется, обязательно понравится магу. Так что ты уж извинись перед ним за то, что мы немножко опоздаем, но учти, маг Карпинус останется очень доволен.
   Мажордом, увидев в библиотеке моих друзей, одетых в диковинные наряды, покраснел и чуть слышно сказал:
   - Но милорд, к ужину приглашены только вы.
   - О, не стоит даже думать о таких пустяках, мой друг, давайте-ка я лучше угощу вас отличным коньяком. - Успокоил я беднягу мажордома, которому теперь предстояло объяснить магу Карпинусу что я не только опоздаю, но и приведу с собой целую толпу незваных гостей.
   Коньяк и правда привел мажордома в отличное настроение и я, вручив ему большую картонную коробку с тремя дюжинами бутылок самой различной выпивки, проводил его на террасу. Пожалев этого парня, которому нужно было тащиться с коробкой через весь двор, я быстро сотворил для него удобное кресло с крыльями, объяснил, как управлять этой штуковиной, и он отправился восвояси, докладывать своему боссу о том, что задание выполнено.
   Годзилла и его красавицы с блестящими гондолами на спинах, прилетели только через семь часов, под вечер. Задержка объяснялась тем, что у большинства воинов, приглашенных мною на ужин к Верховному магу Западного Парадиз Ланда, имелись куда более важные дела, чтобы бросать их недоделанными. Поскольку я прекрасно понимал о каких делах шла речь, то не стал возмущаться. В данном случае можно было смело сказать, что вороны не только не опоздали со сборами, но и вообще побили все рекорды по мобилизации плейбоев, ловеласов и повес, плюющих на все и вся. Хорошо уже было и то, что они вообще согласились откликнуться на мой призыв.
   Ну, это была еще не самая сложная часть операции по дружеской оккупации жилища мага Карпинуса и разорению его пиршественного стола. Для того, чтобы доставить к Солнечной башне почти три тысячи молодых парней, мне пришлось соорудить огромную летающую платформу. Идти к ней пешком в сопровождении этих развеселых вояк я побоялся, так как рисковал растерять их по дороге. Солнце к тому времени уже спустилось к горизонту и вскоре на Синий замок должна была опуститься бархатная, летняя ночь.
   Толпа полуголых или абсолютно голых хлопцев быстро узнала меня и все весело загалдели на нескольких десятках наречий. Отвечая на их вопросы, я объяснил, что они будут сейчас представлены главному божеству их народов, которое хотя и имеет несколько имен, тем не менее одно и то же магическое создание. Чтобы воины не опростоволосились перед своим любимым богом, я предложил каждому подойти ко мне и мысленно представить себя одетым в свой самый роскошный и пышный наряд, в котором они щеголяли по праздникам, а заодно подумать еще и о том подарке, который они хотели бы вручить своему божеству.
   Процедура была простая, как пеленание младенца, я лишь прикладывал свою правую руку ко лбу каждого и в следующее мгновение храбрый воин был одет в свой парадный мундир. По большей части все их наряды состояли из просторных рубах, богато расшитых раковинами, бисером, птичьими перьями и массы золотых украшений. Некоторые из парней, которые относились ко мне без особого пиетета, по простому, подходили во второй и даже в третий раз, потому что не все смогли сразу вспомнить точно, что еще входило в их праздничный наряд, так как многие из них были изрядно навеселе и едва держались на ногах.
   Самым смешным оказалось то, что не смотря на все усилия воронов-гаруда эти шутники умудрились контрабандно протащить на борт Годзиллы несколько дюжин очаровательных дриад и даже трех миленьких гидрочек, с которыми они ни за что не хотели расставаться. Чтобы не портить этим веселым парням праздничного настроения, я одел их подружек в праздничные одежды цариц майя, ацтеков и инков. Получилось очень неплохо. Наконец, вся суета улеглась, на платформу поднялись все мои друзья и я направил её к Солнечной башне Синего замка, тихонечко посмеиваясь в кулак. Солнце к тому времени уже заходило за горизонт.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

  
   В которой мой любезный читатель узнает о том, что приключилось со мной и моими друзьями в Малом зале приемов Солнечной башни, а так же узнает и о том, чем завершился наш спуск с Уриэлем на дно глубокого колодца. Мой любезный и терпеливый читатель узнает, наконец, что скрывалось под косматой шерстью вудменов-песиголовцев, обитателей леса, и как случилось то, что рыцарь сэр Харальд Светлый был вынужден задержаться в Синем замке на целые сутки, в то время как мы покинули его и направились к Русалочьему озеру.
  
   Летающая платформа плавно приземлилась у огромных дверей Солнечной башни, которые оказались не только плотно закрытыми, но, кажется, и вовсе не открывались сегодня. На мой громкий и требовательный стук вышел откуда-то сбоку уже знакомый мне мажордом и грустно сказал:
   - Мессир, к сожалению в Солнечную башню нельзя войти после заката солнца. Двери уже невозможно открыть. Вы опоздали и оба Верховных мага очень недовольны.
   Посмотрев на мажордома с доброй улыбкой, он был вообще-то отличный парень, я спросил его:
   - Дружище, как тебя зовут?
   - Зигфрид фон-Лотецки, мессир.
   Обнимая Зигфрида за плечо, я повернул его лицом в ту сторону, куда заходило солнце Парадиз Ланда и сказал:
   - А меня зовут Михалыч, Зигги. Если солнце, вдруг, вернется задним ходом на небо и снова осветит эти двери, ты откроешь их для меня и моих друзей, дружище?
   - Да, мессир, конечно, именно потому я здесь и нахожусь, но только это невозможно, ход солнце нельзя повернуть вспять даже такому великому магу, как вы, мессир. - Унылым голосом ответил мне Зигфрид фон-Лотецки.
   - Ну, не такое уж оно большое, Зигги, солнце Парадиз Ланда, не то что у нас в Зазеркалье. Если мне того захочется, я вообще заставлю его ходить по небу зигзагами, только вряд ли это следует делать. Толку от этого не будет совершенно никакого. - Приободрил я грустного мажордома.
   На то, чтобы сотворить заклинание и заставить солнце вновь, всего на четверть часа появиться над горизонтом, у меня ушло не более пяти-семи минут. Мои друзья, которые немного приуныли, весело засмеялись и дружно захлопали в ладоши. Правда, в отличии от впечатлительного Роже у южноамериканских воинов это вызвало ничуть не больше интереса, как если бы я взял и прикурил от светила. Они протащили на спину дракона не только красоток, но и несколько неиссякаемых фляжек вина и теперь те быстро переходили из рук в руки. Зигги был так поражен этим событием, что беспрекословно открыл золотые двери и позволил войти в Солнечную башню не только мне и моим друзьям, но и всем героям из Зазеркалья.
   По-дружески обнимая Зигги за плечо, мы шли с ним по длинному, широкому коридору с такими высокими потолками, что их было не рассмотреть. Зигфрид был и в самом деле отличным парнем и шепнул мне на ухо, что маг Карпинус вознамерился унизить моих друзей-вудменов тем, что велел выставить на стол самую тонкую и изящную посуду, а так же приготовил множество таких блюд, с которыми и сам Зигги вряд ли бы справился. Поблагодарив Зигфрида за дружеское предупреждение, я стал озабоченно прикидывать, как бы мне самому натянуть нос вредному магу Карпинусу и хорошенько усадить его в калошу.
   Пока мы шли к дверям Малого зала приемов, я объяснил Зигфриду, что за парни горланят у нас за спиной. Для него это явилось самым удивительным известием, ведь информация о том, что недавно произошло в сером ущелье, еще не была никому известна. У самых дверей Зигфрид попросил нас остановиться, я обернулся к героям и, грозно прикрикнув на них на полудюжине языков и диалектов, заставил заткнуться, после чего Зигги, трижды ударив гонг, открыл перед нами двери и возвестил о нашем приходе самым торжественным образом:
   - Великий маг-воитель из Зазеркалья, победивший в сером ущелье Черного рыцаря, маг, повернувший вспять ход солнца, мессир Михалыч со своими друзьями и величайшими воинами, преданными подданными Верховного мага Бертрана Карпинуса, которых он вызволил из плена безвременья!
   Входя в Малый зал приемов, который был размером с добрый стадион, я прямиком двинулся к гигантскому столу, подле которого стояла дюжина магов и магесс. Бертран Карпинус и Бенедикт Альтиус возвышались над ними, как Мейджик Джонсон над Александром Гомельским. Они оба были похожи друг на друга, как две капли воды, только у парня, которого прозвали в Зазеркалье Зевсом, лицо украшали усы и бородка а-ля герцог Ришелье черного цвета, а более смуглый Кецалькоатль был гладко выбрит.
   Пернатый змей, Верховный Инка и, как там его еще звали, был одет в какой-то национальный костюм с золотым шитьем и выглядел очень импозантно. Темные, чуть волнистые волосы, благородная осанка, красивое лицо, высокий рост и атлетическая фигура. Зевс, он же Юпитер, был одет в костюм испанского гранда образца шестнадцатого века и тоже был очень импозантен и красив.
   Со стороны Карпинуса на ужине присутствовали древние боги Гильгамеш, Шива, и богини Исида и Кали. С Альтиусом так же прибыли боги - Посейдон, Осирис и две богини, Аштар и Афродита. Меня очень удивило, что Исида и Осирис оказались в противоположных лагерях. Все были одеты очень пышно упакованы во множество драгоценностей, но, увы, их дамы, явно, проигрывали моим красавицам, а Лесичка вызвала у обоих магов столь пылкие взгляды, что даже испуганно прижалась к своему Харли. Не давая обоим магам опомниться, я представил им своих спутников, а затем обратился к Верховному магу Восточного Парадиза:
   - Дорогой Бертран, позвольте представить вам героев из Зазеркалья, которые отважились принять вызов Черного рыцаря. Не судите их строго за то что они не смогли его победить, это было выше их сил и так было предопределено самим Создателем. Именно таким было наказание архангела Люцифера, которому его подверг наш Создатель за свое отступничество. Изо дня в день сражаться с лучшими воинами из Зазеркалья и убивать их. Ваши парни, Бертран, держались просто великолепно, каждый выстоял не меньше двенадцати раундов, но, увы, у них не было подходящего оружия и обмундирования, чтобы сразить Черного рыцаря. Зато теперь они перед вами и хотят вручить вам свои подарки. - Повернувшись к героям, с которых мигом слетел хмель, я сказал - Господа, поприветствуйте вашего главного бога, Верховного мага, который долгие годы возглавлял и направлял ваши народы и которому вы так истово поклонялись в Зазеркалье. Теперь вы лично можете выразить ему свое почтение.
   Герои стали выступать вперед и без особого подобострастия принялись вручать ему свои подарки. Глаза мага Карпинуса предательски заблестели и он задышал взволнованно и часто. Похоже, что мой подарок пришелся ему по нраву, так как он посмотрел в мою сторону со странным выражением на лице. Один из парней, такой же здоровенный парень, как и оба мага, который до этого громко смеялся и веселился, теперь стушевался и низко склонил голову. Когда же наступила его очередь выйти вперед, я увидел, что из его глаз ручьями текут слезы. С магом Карпинусом тоже было не все слава Богу. У него, вдруг, задрожали руки и он порывисто шагнул навстречу этому красивому парню и громко воскликнул:
   - Тольтек, сын мой!
   Вот этого я, признаться, совсем не ожидал. Отец и сын крепко обнялись, но их объятья длились недолго. Тольтек отошел к остальным ребятам и закрыл лицо руками в то время, как вперед выходили остальные воины и складывали у ног мага Карпинуса свои дары: золотых птиц и лягушек, черепа, вырезанные из горного хрусталя и прочие безделушки. Подойдя к Тольтеку, я потрепал его по спине и сказал:
   - Не тушуйся, парень, все отлично. Вы с отцом снова вместе и это самое главное. Но самое главное это то, что ты не сдрейфил и бросил вызов Черному рыцарю и Создатель наградил тебя за твою храбрость. Ты жив.
   Мои дружеские слова возымели свое действие и Тольктек спросил меня:
   - Ты правда так считаешь, касик, или просто хочешь утешить меня?
   Перед тем, как ответить этому огромному парню, я вновь напялил на себя золотые доспехи и взял в руки синий меч.
   - Тольтек, только вот так можно было сразить Черного рыцаря. Ты сколько часов с ним сражался?
   Воин гордо поднял голову и сказал:
   - Касик, это был очень жестокий и трудный бой и я сражался с этим великаном начиная от захода солнца и всю ночь до того часа, как солнце поднялось на небо. Я уже думал, что смогу одолеть его, но он, вдруг, крикнул мне, что его можно сразить только волшебным синим мечом и мой боевой топор сам выпал у меня из рук.
   Разоружившись, я хлопнул Тольтека по плечу и без малейшего стыда признался ему:
   - Ты знаешь, Толик, я ведь вообще не умею драться на топорах, мечах и всяких там железяках. Я тоже воин, правда всего лишь старший лейтенант запаса, но не в этом дело, ведь все равно если бы я стал палить по Черному рыцарю из автомата, то не смог его убить. Схватись я с ним врукопашную, он бы меня просто разорвал на части. Понимаешь, дружище, это была чистейшая магия, ведь именно своим Кольцом Творения, которое я превратил в синий меч, я уложил его за три или четыре секунды. Это было даже не подлое убийство, просто таким образом по воле Создателя я принес смерть этому парню. Смерть и освобождение. Так что тебе не в чем себя упрекнуть.
   Пока маг Карпинус пытался сообразить, как это среди героев его народов оказались прелестные дриады, которые вместо того, что бы преподнести Верховному Инке свои подарки стали ластиться к нему и строить глазки, я быстренько осмотрел стол. Это было огромное сооружение с ареной в середине, вокруг которого могло запросто сесть и все пять тысяч человек, но кресел вокруг стола стояло явно недостаточное количество, не более тридцати. Да, и сервирован он был не на это количество гостей. И если с мебелью я разобрался быстро, то в отношении блюд мне пришлось обратиться за помощью к Уриэлю, который предусмотрительно прихватил с собой ноутбук и компакт-диск с кулинарными рецептами. Вот тут-то я, наконец, и сделал козу Карпинусу.
   Быстренько сотворив еще одно педагогическое заклинание, я привил правила хорошего тона нашим героям, дополнив его знанием всех столовых приборов и велел им рассаживаться за столом, хотя маг Карпинус, в общем-то и не приглашал их отужинать. Поскольку инициативой в тот момент владел я, то маг и вякнуть ничего не успел, как стол был уставлен самыми изысканными блюдами и напитками. Ему ничего не оставалось делать, как сесть во главе стола и праздничный пир начался. Чтобы всем было веселее за столом, я быстро организовал неподалеку музыкальный центр и в главном зале приемов Лунной башни зазвучали звуки веселой "Ламбады".
   Не знаю, что думал по поводу ужина маг Карпинус, но я рассадил всех по своему. Между ним и Бенедиктом Альтиусом я посадил Нефертити с конкретным заданием, как следует напоить обоих магов. С флангов её поддерживали Айрис и Сидония. Эллис и Регина вызвались ухаживать за мной, в то время как Ослябя и Бирич сидели по обе стороны от Лауры. Оба мага просто обалдели от моей прыти и наглости, а когда я еще и стал танцевать с Эллис, то вообще позеленели от злости, но виду не подали. Очень скоро к нам присоединились и другие пары, включая великих богинь древности, которые были просто прелестными девчонками, а пухленькая индусочка Кали, про которую я слышал много всяких гадостей, вообще оказалась очень веселой и общительной молодой женщиной и вскоре сидела за столом рядом со мной.
   Последовала очередная перемена блюд и я подал всем огромных омаров, выложенных на большие фарфоровые тарелки и специальные столовые приборы. Вот тут-то и выяснилось, к стыду обоих магов, что не только мои друзья-вудмены, но и храбрые воины Зазеркалья умеют ловко пользоваться блестящими стальными щипчиками, которыми следовало вскрывать панцири омаров и пока Бертран, Бенедикт и их приближенные удивленно рассматривали эти самые щипчики, они уже с наслаждением ели ароматное белое мясо и запивали его вином. То, что даже воины в отличии от магов ловко управлялись с омарами, наконец, заставило их смутиться.
   После того, как гости Солнечной башни как следует перекусили, я снова привел в действие магию и превратил огромный стол в несколько сотен столов гораздо меньшего размера, освободив больше места для танцев. Теперь на столы было выставлено множество ваз с фруктами и, самое главное, они были заставлены бутылками с текилой самых различных сортов. Таким образом я хотел показать магу Карпинусу то, во что был превращен испанцами пульке, - наверняка любимый напиток его молодости.
   Увидев на столах текилу, воины взревели и тотчас стали показывать нам всем знаменитый мексиканский фокус, называющийся: - "Лизнуть. Выпить. Укусить." Признаться, я от этого обалдел, так как именно этому их точно не учил. Все объяснилось очень просто. Древних воинов научил этому их новый друг, американский зеленый берет, веселый пьнчуга-сержант Джонни Мартинес, который, сложив свою буйную головушку в джунглях Вьетнама, тут же выступил против Люцифера со своим любимым самурайским мечом в руках, будучи облаченный в итальянские вороненые стальные доспехи образца пятнадцатого века.
   В зал стали поодиночке и группами пробираться девушки из Синего замка и маг Карпинус вновь ничего не мог с этим поделать, так как он не знал того, как заделать дыру в стене Солнечной башни, которую я тайком проделал. Как следует разогрев народ, я послал обоим магам по записке, в которой предложил им выйти покурить и малость поболтать о всяких житейских мелочах. Прочитав мои послания, написанные на визитных карточках, они оба согласно кивнули головами и мы встали из-за стола. Нефертити и Лаура хотели было сопровождать меня, но я категорически запретил им делать это и попросил вернуться к столу. Не знаю, может быть я и рисковал в тот момент, но к риску к тому времени я уже привык и потому отважно взял обоих магов под локоток и повел к выходу.
   Неподалеку имелся небольшой уютный кабинет, единственный недостаток которого заключался в том, что потолок в нем был слишком уж высокий. В кабинете имелись глубокие, мягкие кресла в которые мы и уселись. Несколько минут мы молчали. Видимо, маг Карпинус ждал, что я стану говорить в свое оправдание, но я извлек из пропасти, окружавшей остров Мелиторн низкий столик, большую джезву с горячим, только что сваренным кофе, три кофейные чашечки, бутылку коньяка "Реми мартен", три бокала и пепельницу. Разлив кофе и коньяк, я закурил и молча откинулся в кресле, попивая кофе и дымя сигаретой. Первым не выдержал маг Карпинус. Не притрагиваясь ни к коньяку, ни к кофе, он спросил у меня:
   - Как ты посмел ослушаться меня, человек? Разве тебе не ведомо то, что именно я открыл перед тобой вход, ведущий в Парадиз Ланд?
   Усмехнувшись и повертев головой, я отозвался:
   - Блин, ну, что за народ эти маги. - Холодно посмотрев на мага Карпинуса немигающим взглядом, как это делала Афина, я сказал - Господин Карпинус, это у меня набралось к вам такая масса вопросов, что я и не знаю, какой задать первым. То, что именно я оказался в Парадиз Ланде, вовсе не ваша заслуга, хотя не спорю, вероятно в Зазеркалье наберется не одна тысяча человек, которые, как и я, могли в то утро оказаться в этом мире. Так что не будем говорить о вашей исключительности, господин Карпинус, и не будем так же говорить обо мне. Все, что я делаю, я делаю хорошо и на благо Парадиз Ланда, стоит только взглянуть на ваш цветущий вид или вновь вернуться в зал приемов, где веселятся величайшие герои, прибывшие в Парадиз Ланд из Зазеркалья. Сам я не герой, господин Карпинус, но человек с очень тяжелым характером и если меня хорошенько раззадорить, то я могу наделать еще тех дел. Так что вы уж лучше не испытывайте моего терпения, ведь как маг я много сильнее вас, а теперь, когда стал еще и сыном Великого Маниту, вам лучше поостеречься ссориться со мной.
   Оба мага переглянулись между собой и вновь уставились на меня. Видя, что они мне не поверили, я поставил чашечку на столик и, расстегнув рубашку, показал им свои родинки, которые хотя и присмирели немного, виднелись очень отчетливо. Маг Карпинус в волнении поднялся, подался вперед и зло ткнул пальцем в одну из родинок. Из нее выскочила малиновая искра и больно ужалила его в палец. Маг непроизвольно заснул палец в рот и обалдело спросил:
   - Но как это произошло, когда?
   Застегивая рубаху и жилетку, я сказал:
   - А, чем это, вы думаете, я занимался все трое суток, пока над Парадиз Ландом стояла кромешная ночь? Четыре девушки, что пришли со мной, Айрис, Сидония, Регина и Эллис, родные дочери Великого Маниту и они выполнили наказ своего отца, сделали меня его приемным сыном. Вскоре мой голубой магический шар, эта летающая омолаживающая купель, разыщет Великого Маниту и вернет ему молодость и силу.
   Мои слова, без сомнения, потрясли обоих магов, но Бенедикт Альтиус пришел в себя первым. Он попробовал сначала коньяка, а затем кофе. И тот и другой напиток ему понравился и на его лице появилась улыбка. Маг Альтиус не спешил что-либо говорить, но судя по его ехидной улыбке, он ожидал, что я еще раз проведу мага Карпинуса фейсом о тейбл. Однако, этого не случилось, так как я налил себе еще чашечку кофе и миролюбиво сказал:
   - Господа, меня совершенно не интересует то, с чего началась ваша склока, но я думаю, что все уже давно позади и вы теперь помиритесь. Хотя если, сказать честно, господин Карпинус, мне не очень понравилось то, какие порядки вы завели на острове Мелиторн, это извините, просто дерьмократия какая-то. Ну разве можно было двух очаровательных женщин, двух магесс держать полторы сотни лет в нечистотах? - Увидев, что физиономия мага Карпинуса вся так и передернулась я продолжил - Ладно, проехали и это, теперь все позади. Но господа, единственный вопрос, который мне хотелось бы вам задать, как падшие ангелы смогли выйти из своего узилища?
   По-моему, маг Карпинус очень обрадовался тому, что я не стал устраивать ему никаких разносов и, внимательно выслушав меня, принялся излагать свою точку зрения. То, что я весьма убедительно доказал им обоим, что все пакости последнего времени происходили от падших ангелов, вполне укладывалось в их собственные представления об этой опасности. Из рассказа мага Карпинуса я узнал о том, что сначала ими более тысячи лет назад было отравлено Русалочье озеро, а затем и Черный лес, но он, поначалу, не видел в этом ничего странного, считая, что это Создатель таким образом напомнил им о себе. Все же остальное, что произошло после моего проникновения в Парадиз Ланд, явственно говорило о том, что за всеми безобразиями стоят именно темные ангелы.
   Маг Карпинус вполне искренне недоумевал или изображал недоумение и даже представить себе не мог того, как это кто-то смог преодолеть магическое заклятие Создателя и смог освободиться из-под него. В голосе мага, временами, я отчетливо замечал нотки страха, но тоже не стал доверять этому, ведь передо мной сидел старый, насквозь прожженный интриган. На мой вопрос, знают ли они что-либо о том, как можно проникнуть в подземные лаборатории Создателя, маг Альтиус с улыбкой ответил, что он слишком юн, чтобы быть в курсе таких вещей, которые происходили еще до его появления на свет, а маг Карпинус просто отрицательно покачал головой.
   Как бы то ни было, хотя я и не получил от обоих магов никакой полезной информации, я, по крайней мере, поспособствовал тому, что оба мага примирились и пообещали ликвидировать мертвую зону - Миттельланд. Я не стал от них требовать, чтобы они сделали это немедленно, чтобы не задеть их самолюбия лишний раз. Мой рассказ о встрече с духом, который истосковался по живым существам, оба мага встретили с ироничной улыбкой, похоже, что они никогда бы не опустились до разговоров с этими неприкаянными существами, состоящими из души, да, рассеянной вокруг нее протоплазмы, способной конденсироваться в живое существо, состоящее из взвеси крохотных частиц, пара и капель.
   О своем возвращении в Зазеркалье я в разговоре даже и не заикался, так как прекрасно понимал, что скорее всего не получу от мага Карпинуса никакой помощи. К тому же я уже и сам знал, как проходить в Зазеркалье. Уже в самом конце нашего разговора маг Карпинус не выдержал и поинтересовался, что же случилось в конечном итоге с мечом Дюрандаль, который оба мага так стремились заполучить, убрав его хранителя, храброго, но глупого рыцаря Роланда де-Феррана. Усмехнувшись, я ответил:
   - Господин Карпинус, сразив Черного рыцаря я приложил меч Дюрандаль к его золотому щиту и теперь вы вновь обрели сына. Впрочем, не вы один испытываете радость, в Парадиз Ланд вошли около двухсот пятидесяти тысяч самых храбрых, искусных и мужественных воинов. Сейчас они проходят период адаптации, но все идет так успешно, что я отдал драконам приказ начать их расселение по всему Парадиз Ланду и именно по этому я прошу вас примириться друг с другом и возвратить жизнь в Миттельланд. Не дай вам Бог восстановить этих сорвиголов против себя, они вам устроят такую революцию, что вы не обрадуетесь, любезные мои господа.
   Мы поговорили еще немного о чисто технических вопросах и я пообещал магам, что ознакомлю их с новейшими достижениями современной науки и техники и даже научу их пользоваться ими. За всем их показным добродушием и терпимостью, я отчетливо чувствовал высокомерие, недоброжелательность и злобу. Вряд ли я мог надеяться на сотрудничество с ними в ближайшее время. Магам очень не понравилось то, что я обрел такие силы, знания и могущество. При всем этом маг Альтиус посматривал на меня не только с интересом, но и с уважением и, наконец, не выдержал и, сменив гнев на милость, попросил меня:
   - Мессир, будьте любезны, покажите мне свои ладони.
   Видя, что маг Альтиус не торопится встать из своего кресла, я допил коньяк, встал и подойдя к нему, показал свои ладони, не давая ему однако прикоснуться к своим рукам. В магии было достаточно трюков, когда одним прикосновением можно было наделать много вреда своему противнику. К моему удовлетворению маг Альтиус вовсе не собирался устраивать мне каких-либо каверз и всего лишь внимательно взглянул на мои руки, а затем, вежливо кивнув головой, сказал:
   - Примерно этого я и ожидал, мессир. В ваших жилах течет кровь Верховного мага Габриэля Эрхарда, который известен в Зазеркалье, как бог солнца Ра. Вот поэтому вы и смогли овладеть Кольцом Творения, которое некогда и погубило беднягу Габриэля. Мессир, вы случайно не происходите родом из тех земель, которые называются в Зазеркалье Египет?
   Замечание мага Альтиуса относительно моего кровного родства с самим богом солнца Ра, навело меня на некоторые раздумья. Моя пра-пра-бабка Фатима, была дочерью кабардинского князя и его наложницы, эфиопской рабыни. Видимо, именно от нее мне и досталась капелька крови Верховного мага, который некогда был менеджером Египта. Чтобы не вдаваться в подробности, я коротко ответил магу Альтиусу:
   - Господин Альтиус, я родился в тех местах, где соседствуют две цивилизации - Севера и Юга Зазеркалья и во мне есть ничтожно малая доля крови бога солнца Ра, но она есть в крови почти каждого египтянина или любого другого жителя Северной Африки. Не думаю, что именно это было решающим фактором, так ведь, господин Карпинус?
   Маг Карпинус, застигнутый врасплох, подтвердил это:
   - Да, мессир, в тот день, когда я открыл вам проход в Зазеркалье, у меня был очень ограниченный выбор и как я не старался привлечь в Парадиз Ланд человека из своих земель, зеркало упрямо возвращалось в этот странный, занесенный снегом город, который вы, люди, называете Москвой.
   Не желая вновь садиться в кресло, из которого поднялся несколько минут назад, я вежливо поклонился магам и сказал:
   - Ну, что же, господа Верховные маги, я был весьма рад с вами познакомиться и надеюсь, что теперь дела в Парадиз Ланде пойдут по другому, а вы вновь станете добрыми друзьями. Ведь в том, что люди, проживающие на вашей территории, господин Карпинус, спустя полторы тысячи лет попали, мягко говоря в вассальную зависимость к тем людям, которые вышли с территории господина Альтиуса, вовсе нет никакой его вины. Люди способны совершать непредсказуемые поступки и их нельзя за это судить строго, ведь такими их создал наш Создатель, действия которого, в свою очередь, тоже совершенно непредсказуемы. Прошу меня простить господа, но сегодня вечером у меня еще есть дела.
   С этими словами я вышел из кабинета. Оба мага прытко вскочили со своих кресел и бросились за мной. Когда я вошел в Малый зал приемов, веселье там было в самом разгаре. В зале теперь было великое множество девушек и никто не скучал. Однако, не смотря на то, что все были молоды, красивы и импульсивны, откровенного разгула не наблюдалось. Все было весьма и весьма пристойно, хотя парочки были изрядно навеселе и им хотелось чего-то большего, чем современные танцы, когда партнер весьма тесно прижимает к себе партнершу, которым их уже научил Уриэль.
   Мой друг, ангел златые власы, показав на этом пиру несколько танцевальных па ламбады, сам попал в ученики к великану Тольтеку, но тот учил его весьма странным вещам. Оба сидели за столиком и пили текилу, но очень уж необычным и экзотичным образом. На столике перед ними лежали две нагие, хохочущие красотки, перед Уриэлем богиня Кали, а перед Тольтеком богиня Аштар, обе с достаточно пышными формами. Между ними стояла литровая бутылка золотой текилы.
   Эти очаровательные красотки сыпали соль к себе на плечо, клали в ложбинку между грудей кусочек зеленого, недозрелого лимона и наливали текилу в свою пупочную впадину. Ну, а после этого шла стандартная процедура: соль слизывалась с плеча красотки, текила выпивалась с первым страстным поцелуем, а кусочек лимона исчезал во рту со вторым. Судя по тому, что текилы в бутылке оставалось уже на донышке, времени они зря не теряли.
   Мои спутники увидев, что я вернулся в зал, моментально собрались вокруг меня и были готовы немедленно покинуть Солнечную башню не смотря на самый разгар веселья. Даже Уриэль и тот отскочил от Кали, крепко поцеловав её напоследок и положив между грудей красавицы свое белоснежное перо. Маг Карпинус, как гостеприимный хозяин, стал провожать нас к выходу и уже у самых дверей он коварно нанес свой удар, сказав мне торжествующим голосом:
   - Мессир, раз вы исполнили большую часть заветов Создателя, то может быть вы сможете теперь снять заклятье с Добромира Вяхиря, который предал свой народ и обрек его две с лишним тысячи лет ходить в собачьей шерсти и лакомиться тухлой волчатиной?
   Мои сестры вскрикнули от этих слов, а друзья вудмены, эти славные парни-псовины рухнули, как подкошенные и забились в страшных судорогах. Вот тут-то я и понял то, как опасно было брать в Синий замок этих ребят. Айрис, Сидония, Регина и Эллис бросились к ним и, применяя все свое магическое искусство, попытались снять припадок, облегчить страдания этих больших и сильных парней. Я сделал своим друзьям знак, чтобы они поскорее вынесли вудменов на свежий воздух и, слегка поклонившись магу Карпинусу, сказал ему ледяным голосом, сохраняя дежурную улыбку на лице:
   - Спасибо за совет, господин Карпинус, я обязательно сниму заклятье Создателя, а вы не обращайте внимания на внезапную слабость моих друзей и не расстраивайте ваших гостей. Пусть все продолжают веселье и не мешайте им, пожалуйста, господин Карпинус, эти люди заслужили право веселиться в Солнечной башне Синего замка Создателя, отныне я покровительствую всем людям, магическим существам и всем магам, кроме, разумеется, Верховных магов и буду следить за тем, чтобы никто, повторяю, никто, господин Карпинус, не посмел чинить им вреда. Хорошенько запомните это, мой дорогой друг, и учтите, в гневе я так же непредсказуем, как и сам Создатель, а потому советую вам беречь дружбу со мной!
   По-моему, мои слова, наконец, возымели свое действие, так как маг Карпинус побледнел, как полотно, и руки у него задрожали. Круто повернувшись на каблуках, я вышел на высокую мраморную площадку и в гневе закрыл за собой двери Солнечной башни с такой силой, что казалось вся она содрогнулась. Моим сестрам удалось снять приступ и вудмены затихли, но вид у них был весьма плачевный. Закатившиеся глаза, пена, медленно стекающая из оскаленных пастей, безвольно поникшие плечи. Один только Ослябя пытался что-то сказать и я, упав перед ним на колени, обхватил его лохматую голову, прижал к своей груди и стал гладить по длинным, звериным космам. Ослябя тяжело вздохнул и прохрипел:
   - Барин, Добрыня не предавал нас. Спаси князя Добрыню Вяхиря, сними с него заклятие Создателя. Молю тебя, барин.
   Гладя Ослябю по голове, я ласково сказал ему:
   - Спи, Ослябюшко, спи мой друг, я все сделаю, как надо, а когда ты проснешься, то Добрыня будет уже с нами.
   Магическим заклинанием я погрузил четверых братьев в глубокий сон, запретив сновидениям приходить в их сознание, опрокинутое и разбитое жестокими словами мага Карпинуса. Соорудив еще одну летающую платформу, я взял Ослябю на руки и поднялся на нее. Мои друзья внесли на нее его братьев и мы полетели к Золотой башне. Из Солнечной башни доносилась музыка и веселый смех. Маг Карпинус не посмел перечить мне и портить всем веселую вечеринку. Криво усмехаясь, я сотворил золотой шар, который вновь открыл двери Солнечной башни и проник в нее солнечным лучом, снимающим с моих новых друзей все запреты. Пусть веселятся так, как они того сами пожелают.
  
   Мы уложили братьев на мягкие кровати и поднялись в библиотеку. Мои сестры хотели рассказать мне о том, о чем не успели рассказать раньше. Я не винил мага Карпинуса за то, что произошло. В конце концов, маг просто не мог поступить иначе, ведь за те тысячи лет, что он прожил, в нем укоренилось множество пороков и он относился к ним совершенно иначе, считая их своими добродетелями. Ну, вот такое он говно, что же теперь поделаешь! Не убивать же его только за то, что он имеет сквалыжный и мстительный характер.
   О маге никто даже и не вспоминал, так как всех интересовало только одно, как снять заклятие с Добрыни Вяхиря и как найти место, где он находится в настоящий момент. Айрис, которой пришлось выпить целый бокал коньяка, чтобы успокоиться, подошла к креслу в котором я сидел и, присев на подлокотник, погладив меня по голове, сказала:
   - Брат мой, я знала, что если стану говорить об этом даже наедине с тобой, то причиню ужасную боль твоим друзьям.
   Поцеловав руку своей сестры, я ответил ей:
   - Ничего не поделаешь, Айрис, лекарство, как правило, всегда горькое, но зато оно исцеляет. Мне кажется, что сейчас больно не только Ослябе и его братья, но и всем псовинам Парадиза.
   Айрис кивнула головой и сказала:
   - Да, это так, но они знают, что после этого наступит облегчение, брат мой, и потому перенесут эту душевную боль. Никакие они не вудмены и псовины, брат. Они русичи из гордого и сильного племени людей, которые называли себя посковичами. Их князем был великий воин Добромир Вяхирь. Это был очень сильный и очень добрый человек, милорд, за десять лет до Рождества Христова, от которого люди ведут свое летоисчисление, князь Добромир уже создал мощное, сильное и независимое государство на Руси. Это было государство землепашцев и ремесленников и оно с каждым днем увеличивалось в размерах. Все племена стремились встать под руку князя Добромира, так как знали, что он угоден Перуну. Добрыня Вяхирь был мудрым правителем и великим воином. Никто не мог победить его в схватке, хотя он и был простым смертным. Слава о нем распространилась по всему миру и никто не хотел видеть в нем своего противника. В те времена Создатель каждый год посещал один из своих замков и устраивал в нем пышный, праздничный пир. На этот праздник Верховные и их маги-помощники приглашали из Зазеркалья своих любимцев, чтобы они предстали перед Создателем. В честь Создателя устраивались состязания и он награждал победителя, даруя ему бессмертие и поселяя в Парадиз Ланде и даруя народу, родившего и вырастившего такого героя, свою благосклонность. Однажды такой пир был устроен в Синем замке, в котором тогда был хозяином Верховный маг Октавий Примас, известный тебе, милорд, как Перун. Он представил Создателю своего любимца, Добромира Вяхиря и был так уверен в его силе и уме, что даже согласился поставить на его победу свое владение Синим замком, так как маг Бертран Карпиус выставил против него своего сына Тольтека и был уверен в том, что тот окажется более сильным и более ловким бойцом. Состязания длились три дня и Добромир победил всех своих противников и в конце концов ему пришлось бороться с Тольтеком, которого ты уже видел, милорд. Тольтек был гораздо выше и, казалось, сильнее Добромира и к тому же он был наполовину маг, но Добрыня Вяхирь обладал невероятным упорством и ловкостью барса. Он победил Тольтека и это была честная и славная победа. Добрыня очаровал Создателя не только своей силой и ловкостью, но и своим умом и добрым нравом, он был хорошим собеседником и умел расположить к себе не только каждого человека, но и любого мага. Расположил он к себе и мое сердце и именно благодаря ему я попала на тот злополучный пир, на котором Создатель должен был воздать ему по заслугам. Для победителя состязаний Создатель сам готовил удивительное блюдо из фруктов, которые росли в его саду, растущем на вершине горы Обитель Бога и это блюдо имело дивный вкус и аромат, а так же обладало особой волшебной силой превратить простого смертного в Верховного мага. По условиям пари, заключенного между магами Примасом и Карпинусом, именно проигравший и должен был вручить это блюдо победителю. Маг Карпинус коварно подменил блюдо, сотворенное Создателем и вручил Добромиру Вяхирю кусок тухлого волчьего мяса, которому он коварно придал вид блюда Создателя. Добрыня съел все что ему подали без малейшего колебания и лишь ноздри его слегка трепетали и когда Создатель спросил его, понравилось ли ему блюдо, он лишь пошутил в ответ, что ожидал, что аромат блюда будет превосходить его вкус и если бы вкус не отдавал псиной, то все было бы великолепно. Маг Карпинус стал кричать и возмущаться тем, что Добромир Вяхирь оскорбил этим Создателя и его должно сурово наказать. Создатель удалился с пира, забрав с собой Добрыню и больше его никто не видел. Маг Примас проиграл свое пари, так как Тольтек был признан на следующий день победителем состязания, но волшебного угощения он не получил и был возвращен в Зазеркалье, зато все воины из дружины Добрыни Вяхиря были превращены в косматых чудовищ с собачьими головами и им было велено жить в лесах до тех пор, пока великий маг-воитель из Зазеркалья не приедет по Золотому мосту в Синий замок и не снимет заклятье с князя и всех посковичей, милорд. Мы, дочери Великого Маниту, были рождены в Зазеркалье в один день, милорд. Моей матерью была женщина из Рима, мать Регины была родом из северных лесов твоей родины, мать Эллис была египетской царицей, которая жила у берегов Нила, а мать Сидонии была родом из тех мест, которые сейчас называются Северной Америкой. Еще задолго до этого пира наш отец собрал нас в Зазеркалье и сказал нам: "Дочери мои, вы будете жить вблизи Синего замка и ждать того часа, когда в него приедет великий маг из Зазеркалья, который вернет на этот остров молодость и любовь. Когда он прибудет в Синий замок, то одна из вас должна стать его женщиной на одну ночь и сделать его моим приемным сыном, таков мой наказ вам. Этого человека ждут великие испытания и ему понадобится вся моя сила и если он позовет вас за собой, то вы должны пойти с ним не колеблясь, так как он дарует вам неуязвимость от всех имен Смерти. После этого он провел нас в Парадиз Ланд и мы прожили на острове Мелиторн почти триста лет, пока с Добромиром Вяхирем не случилось того несчастья. Я знала, милорд, что одно только упоминание имени князя Добромира принесет твоим друзьям страдания и потому хотела намеками направить тебя в нужном направлении, чтобы ты помог им, но слова мага Карпинуса, сказанные с такой злостью, избавили меня от этой необходимости и теперь ты знаешь, что псовины такие же люди, как и ты, милорд. Сейчас князь Добромир заключен в подземную темницу. Она находится на дне глубокого колодца, расположенного намного ниже подвалов Синего замка, где еще недавно находились ужасные узилища мага Карпинуса, которые ты превратил в магические купальни и наполнил прекрасной музыкой. Теперь ты должен сделать свой выбор и принять решение, брат мой.
   Мои друзья замерли в напряженном ожидании, но тут, собственно, и решать то было нечего. Погладив Айрис по руке, я сказал вставая с кресла:
   - Ури, пошли со мной, дружище. Остальные останутся в башне и будут ждать нашего возвращения. Думаю, что мы не задержимся надолго, ребята.
   Лаура и Нефертити, попытались было увязаться за нами, но я шутливо погрозил им пальцем и велел оставаться в башне и ухаживать за братьями Виевичами, которые забылись тяжелым, мучительным сном. Ангел мне был нужен только для того, что случись мне что-либо делать руками, кто-то должен посветить мне фонариком. Да, и идти по мрачным подвалам вдвоем нам будет намного веселее. С нами немедленно вызвался идти Конрад, который хорошо знал все закоулки в замке, но я сразу же сказал ему, что он проводит нас только до колодца, так как я не знал, какие еще имена Смерти, кроме речной гальки, брошенной рукой человека и угодившей в шею, могут убить эту храбрую птицу.
   Мы быстро добрались до ближайшего входа, ведущего в подвалы внутреннего дворца, которые преобразились под воздействием моего магического шара. Не знаю, какой интерьер был здесь до этого дня, но теперь прямо в центре огромного зала под беломраморным сводом стояло с дюжину больших беломраморных же магических купален, от которых до нас доносился шелест золотых струй фонтанов и звуки музыки. Не смотря на предутренние часы в купальнях резвилось несколько десятков купальщиков и купальщиц, которые решили немного поднять свой тонус. Они, не обращая на нас ни малейшего внимания, весело плескались в бассейнах, а некоторые, прямо в магических купальнях предавались любви.
   Конрад, огибая купальни стороной, сразу же повел нас к противоположной стороне этого зала и уже через несколько минут мы подошли к огороженному высокой балюстрадой проему в толстенном каменном полу. Там куда-то вниз вели широкие каменные ступени. Тут я ему и велел оставаться, а мы с Уриэлем, вооруженные мощными электрическими фонариками пошли вниз. Спустившись по ступеням, покрытым толстым слоем пыли, мы оказались в таком же огромном, как и наверху, пустом сводчатом круглом подвале, но с куда более низкими потолками, чем этажом выше. В самом центре зала по кругу стояли массивные, ребристые колонны, поддерживающие каменный свод, которые, похоже, были сделаны из нержавеющей стали.
   Насколько я уже был осведомлен в этом, некоторые сорта нержавейки, обработанные магией, были способны противостоять этой суперкислоте, - Первичной Материи. Из этого я сделал вывод, что наш Создатель Яхве сотворив Синий замок, оставил на дне колодца люк для того, чтобы его можно было в одночасье перестроить. Теперь я уже не сомневался в том, что нам нужно было идти к центру подвала. Именно там находился колодец, на дне которого томился в неволе первый русский князь Добромир Вяхирь, чьему народу так и не довелось встать у истоков русского государства. Это обстоятельство злило меня больше всего и Уриэль, слыша то, как я плююсь и чертыхаюсь, спросил меня настороженным голосом:
   - Кого это ты костеришь, Михалыч?
   - Да, все того же идиота Карпинуса, Ури. Вот ведь кретин, из-за своей зависти не дал организоваться русскому государству на тысячу лет раньше, бык невенчанный!
   Ангел расхохотался:
   - Это нужно записать, Михалыч. Бык невенчанный, это же надо такое придумать, вот ведь сказал.
   Ухмыльнувшись, я привел Уриэлю свою полную классификацию быков, куда входили быки стропальные, тряпочные, комолые и картонные. Еще я сказал, что магу Карпинусу подходит так же следующие определения: гадюка семихвостая, она же семибатюшная и осел с ременными ушами. Для мага Карпинуса у меня вообще находилось очень много определений, так как этот злобный интриган своими подлостями обрек на мучения не один десяток народов, о чем я и сказал Уриэлю:
   - Понимаешь, Ури, если бы этот придурок не упек князя Добрыню в застенок и Создатель не обрушил свой гнев на посковичей, то до Америки первыми бы добрались русские, а не испанцы и португальцы. Тогда бы эти народы не были бы подвержены истреблению. Ведь мы, русичи, никогда не были захватчиками, в отличие от некоторых других народов, и никогда не считали себя особым, уникальным народом. Так что Карпинус получил совсем не тот результат, к которому стремился. Он хотел возвысить свои народы, а вместо этого опрокинул их в бездну. На смену посковичам пришли кривичи и вятичи, древляне и поляне, которые все-таки подняли Русь, но намного позднее, из-за чего не мы, а испанцы открыли Новый Свет и закабалили инков и все прочие народы обитающие там. Конечно я согласен, история не терпит сослагательного наклонения, но все-таки, старина.
   В подвале было пусто, сухо и довольно чисто. На полу под нашими ногами чуть слышно шуршала пыль, но в воздух при каждом шаге она к счастью не поднималась. Колодец мы нашли быстро, он действительно находился в самом центре подвала прямо за стальными колоннами десятиметровой толщины и тоже был очень велик, добрых шестьдесят метров в диаметре. Он был огорожен невысокой стальной, сплошной оградой и, несомненно, являл собой громадную трубу из магической нержавейки. Подойдя к ней и перегнувшись через край, я посветил вниз. Луч моего фонаря нетерпеливо бегал по круглой стальной стене колодца и выхватывал из темноты длинную спиральную цепочку весьма массивных ступеней, торчавших из стены эдакими шпалами. Свет моего фонарика так и не достиг дна. Колодец показался нам бездонным, но вряд ли так было на самом деле.
   Увидев на стенах колодца большие магические светильники, я зажег тот, который был ближе всех к верхней части колодца и вниз быстро побежала цепочка желто-розовых огоньков, которые неплохо освещали каменные ступени торчащие из монолитной стены. Отворив низенькую стальную калитку полуметровой толщины, я первым ступил на широкий, массивный стальной блок и начал спуск. Уриэль распахнул свои белоснежные крылья и стал медленно опускаться по спирали рядом со мной, страхуя меня и комментируя все увиденное:
   - Михалыч, колодец очень глубок, тебе не кажется, что это не случайно? Похоже, что Создатель пробил его только для того, чтобы достичь Первичной Материи и сотворить из нее Синий замок, а потом замуровал дно колодца. В замках ангелов тоже имеются колодцы, которые доходят до самой Первичной Материи, но не такие большие и они снабжены прочными крышками, чтобы Первичная Материя случайно не вырвалась на поверхность. В отличие от тебя, Михалыч, ангелы и маги пользуются древними дедовскими методами, когда что-нибудь делают из этой волшебной субстанции. Они просто опускают вниз специальные стальные ловушки, привязанные на прочные канаты, сплетенные из женских волос, поднимают наверх комок Первичной Материи и потом гадают, что из него можно сотворить. В вопросе магии творения тебе нет равных, Михалыч, ты творишь не хуже самого Создателя.
   Слушая комплименты ангела, я быстро сбегал вниз по ступенькам, стараясь не смотреть вниз до тех пор, пока не вспомнил о том, что с некоторых пор умею летать. Путь вниз был долгий и однообразный и потому я, с криком "Поберегись", с силой оттолкнулся от ступеньки и прыгнул вниз. Мой ангел-телохранитель даже не успел ничего понять и тотчас сложил крылья, но сорваться в вертикальное пике не успел, так как я поймал его и поставил рядом с собой.
   Дальше дело пошло веселей. Уриэль, сообразив, что я держусь в воздухе не хуже него, успокоился. Послушав моего совета, он вытянул свои крылья вертикально вверх и мы камнем полетели вниз. Не доверяя ангельским крылам, я остановил наш полет на высоте пяти-шести метров, после чего мы плавно спустились на пол, ангел на своих широко распростертых крыльях, а я с помощью магии. На дне колодца было тепло и сухо. В пыли я видел истлевшие птичьи перья, изредка под моими ногами хрустели мелкие, иссохшие и истончившиеся кости. Пахло гашеной известью и мышами.
   На противоположной стене колодца я увидел простую дубовую дверь без малейших следов каких-либо мудреных запоров. Подойдя поближе, я осветил её фонарем и хотя не увидел в ней ничего опасного, не поленился создать перед нами магический щит и бросил на дверь сигарету. Полыхнула вспышка яркого света и мои родинки словно взбесились, почувствовав угрозу. Это, явно, были примочки Карпинуса. Старый аферист не мог удержаться от того, чтобы не создать на двери магической ловушки. Убить меня, конечно, не убило бы, но смокинг попортило.
   Сразу за дубовой дверью находился овальный стальной люк с круглым массивным штурвалом-ручкой, похожий на те, который устанавливаются на подводных лодках. Потянув люк на себя, я сразу же убедился в том, что он даже не был заперт и это прямо говорило нам, что Добрыня был заточен в своем узилище отнюдь не на вечные времена. Интуитивно чувствуя, что магию лучше здесь не применять, я пошел вперед, освещая себе путь фонариком. Ангел неотступно следовал за мной, держа в одной руке пистолет, а в другой фонарик. Опасности, что на нас кто-нибудь нападет не было. Здесь меня, увы, подстерегала опасность совершенно другого рода и потому я сказал своему другу:
   - Ури, спрячь Бога ради свою пушку. Никто не станет нападать на нас сзади. Более всего нам тут нужно опасаться магических заклинаний Создателя, а не подлянок Карпинуса.
   Наконец, мы вновь дошли до второй деревянной двери. И теперь мои родинки, разбуженные первой ловушкой, снова тревожно затрепетали, предупреждая меня об опасности. Возведя, как и в первый раз, магический щит перед собой, я бросил вперед сигарету. На этот раз жахнуло посерьезнее и моя сигарета выжгла в двери здоровенную дыру. Бросив на остатки двери еще пять сигарет, я тем самым заставил магическую ловушку самоликвидироваться. Если бы я коснулся этой двери рукой, то мне запросто оторвало бы руку, а то и голову. Уриэль нервно рассмеялся и сказал:
   - Ну, Карпинус, ну, засранец. - Похлопав меня по плечу, он попросил меня о небольшом одолжении - Михалыч, когда мы выберемся отсюда, разрешишь мне начистить этому вредителю пятак?
   За деревянной дверью, навешенной магом Карпинусом, находилась дверь каменная, творение самого Создателя и эта дверь представлялась мне куда более сложным препятствием на нашем пути в темницу, в которой был заключен Добрыня Вяхирь. Дверь была двустворчатой и каждая половинка была сделана из цельного куска лазурита и была снизу доверху покрыта затейливой резьбой. В этом-то и заключалась вся хитрость, так как в резьбу был искусно вплетен темно синий шнур, который совершенно сливался с узором, изображавшим хитроумное переплетение шнуров. Это была печать Создателя, закрывавшая дверь прочнее любого замка.
   Вглядываясь в переплетение шнуров, вырезанных из камня, я искал кончик настоящего шнура. Однако Создатель недооценил возможностей развития науки и техники в далеком будущем. С помощью мощной лупы и небольшой ультрафиолетовой лампы, которой проверяют дензнаки на подлинность, я довольно быстро нашел тот единственный конец веревочки, за который нужно было потянуть, чтобы снять с лазуритовой двери печать Создателя и открыть вход в темницу.
   Стоило мне потянуть за конец шнура, как печать, вырезанная на камне, тотчас рассыпалась в прах и дверь сама открылась перед нами, открывая вход просторную комнату, пол которой был устлан мягкими коврами. Комната была квадратная, где-то десять на десять метров с купольным сводом. По всем четырем углам стояли треноги с магическими светильниками, но самое интересное находилось в центре комнаты. Там стоял круглый стол, вырезанный из цельного куска сапфира, на котором лежало небольшое золотое блюдо, а на нем круглый торт, украшенный цукатами.
   Столом стоял перед высоким, массивным лазуритовым столбом с т-образной перекладиной наверху, на которой, как на дыбе, висел мускулистый, обнаженный парень с русыми волосами. Первый русский князь Добромир Вяхирь. Лица Добрыни мне было не видно, так как голова его была низко опушена к груди. Зато на его животе я увидел знакомые родинки, расположенные в виде звезды. Во мне все так и задрожало, когда я увидел своего родного брата в таком положении.
   Судя по тому, что ковер подле Добрыни был усыпан тонким слоем тлена, одежда на нем за две тысячи лет истлела и превратилась в бурую пыль, а ему было хоть бы хны. Обойдя сапфировый столик, я зашел Добрыне за спину и увидел, что его руки были туго связаны синим шнуром. Этот узел был попроще и сразу же развязался, когда я потянул за более длинный конец шнура. Как только узел был развязан, Добрыня Вяхирь издал тихий, едва слышимый стон, но даже не пошевелился. Уриэль, обеспокоено спросил меня:
   - Михалыч, чего это князь не шевелится?
   - Ури, дружище, повисел бы ты в такой позе две тысячи лет и у тебя тоже все тело окостенело бы. - Ответил я спокойным голосом и прибавил - Парня сейчас надо отнести наверх и опустить в купальню, только я не хочу, чтобы он тут же стал похотливым жеребчиком, а потому предлагаю отвезти его на Русалочье озеро. Там у меня получилась более сдержанная купальня, так что бери торт Создателя, он, кажется, даже не засох, и двигай за мной. Только не слопай его по дороге, Добрыня этого угощения очень долго дожидался.
   Ангел кивнул головой и, вдруг, сказал тихим голосом:
   - Михалыч, мне кажется, что число вопросов, на которые ты хочешь получить ответы, растет не по дням, а по часам. Думаю, что нам самое время задать некоторые из них тем, кто стоял рядом с Создателям с начала времен.
   Вместо ответа я кивнул ему головой и обхватил Добрыню за ноги. Уриэль помог мне снять Добрыню Вяхиря с его каменной дыбы, из-за которой его руки вывернуты немыслимым образом, я взвалил князя на плечо, словно полено, а Уриэль захотел прихватить в качестве сувенира и сапфировый столик, но когда я на него шикнул, взял только блюдо с тортом. Мы вышли из комнаты, светильники погасли и дверь сама бесшумно затворилась за нами. Поудобнее устроив на плече окостеневшее тело князя, я быстро пошел вперед, к выходу. Пройдя через штольню и выбравшись на дно колодца, я прислонил Добрыню к стене и сорвал с петель дубовую дверь, удивляясь своей силище. Родинки Маниту сделали меня просто тяжелоатлетом.
   Дверь мне понадобилась только за тем, чтобы превратить её в небольшую летающую платформу. Тащиться с одеревенелым князем на плече по лестнице мне было совершенно не в кайф, а лететь вверх с помощью магии я боялся в силу своей неопытности. Уриэль, который старательно отворачивался от торта, источавшего дивный аромат, тоже не прочь был подняться на платформе, а не с помощью крыльев. В последнее время он все реже и реже пользовался этим транспортным средством, предпочитая ему прогулки верхом и магические летающие приспособления.
   Чтобы ангела не смущали запахи, я снял со своей руки рыжий "Ролекс", превратил часы с массивным браслетом в тонкую сферическую крышку и плотно накрыл ею блюдо. Так у торта Создателя было гораздо больше шансов сохраниться целым и невредимым. Летающая дверь подняла нас наверх не хуже скоростного финского лифта и даже донесла до Золотой башни, где нас дожидались друзья. К этому времени уже почти рассвело и в небе быстро угасали звезды. На фоне утренней зари к самому небу возвышалась громадина горы Обитель Бога, вокруг которой клубились три огромные облачные линзы.
   Когда мы с Уриэлем и безмолвным князем Добромиром Вяхирем вступили на террасу башни, наши друзья бросились обнимать и поздравлять нас. Вудменов среди них не было, но зато были четыре здоровенных, кряжистых парня, при виде которых у меня сами собой брызнули из глаз слезы. Сбагрив князя на руки Харальду и Роже, я бросился к ним, нисколько не стесняясь своих слез. Обнимая самого здоровенного, с добрыми, серыми глазами, я расцеловал его приговаривая:
   - Ослябюшко, братко. - Повернувшись, я потрепал по мощной шее второго здоровяка - Бирич, родной ты мой.
   Хлопуша и Горыня, такие же здоровенные, но более моложавые парни, набросились на меня и принялись молотить по плечам, приговаривая:
   - Михалыч, Михалыч...
   Смахнув с лица слезы, я блаженно улыбнулся.
   - Ну, все, ребятушки, давайте двигать отсюда помаленьку. Как там наши кони, все побелели?
   Бирич, который больше других проводил время с нашими четвероногими, а теперь уже и крылатыми друзьями, радостно воскликнул:
   - Михалыч, лошаденки у нас теперь, просто высший класс, все, как сахар, белые и прямо-таки рвутся в полет. Так мне, стало быть, седлать коней?
   - Седлай, старина, седлай. - Ответил я и сразу же определил цель нашего путешествия - Сейчас полетим к Русалочьему озеру, там и отмокнет наш князинька, туды его в качель. Вот тогда вы и вломите ему на орехи за то, что он так облажался на пиру Создателя. Ну, а я попробую избавиться там от этих родинок, чешутся заразы, просто спасу нет! Надеюсь, что возле озера хоть одна русалочка осталась.
   Лесичка, которая после того, как я стал сыном Великого Маниту, постреливала в мою сторону глазками, от чего Харальд то краснел, то бледнел, весело сказала мне своим тоненьким, серебряным голоском:
   - Милорд, не бойся, сегодня хоть одна русалка, но дождется тебя возле Русалочьего озера.
   От этих слов Харальд чуть не выронил Добрыню Вяхиря и я ехидно поинтересовался у него:
   - Что, сэр Харальд, боишься, что твоя Олеся сделает нас с тобой братьями?
   - Мессир, стать твоим братом было бы для меня великой честью, но я как только подумаю, что могу потерять свою возлюбленную, то у меня сердце обрывается. - Со страстью в голосе признался мне Харальд.
   Лесичка улыбнулась нам обоим и тихонько сказала:
   - Вот и славно, милорд, я очень рада, что ты хочешь сделать меня своей сестрой. Мне моя клятва просто покоя не дает, но Харальда я все равно буду любить больше всех на свете и никогда он не станет мне братом!
   Мы с Харальдом оба густо покраснели, а Лаура и Нефертити звонко рассмеялись. Моя царица обняла за талию Лесичку и подталкивая её ко мне, как однажды подтолкнула Эвфимию, сказала мне и Харальду:
   - Ой, мальчики, вам уж лучше смириться с неизбежным, чем иметь дело с русалкой, которая вознамерилась завоевать мужское сердце и сохранить при этом верность своему первому возлюбленному. Харальд, надеюсь, ты понимаешь то, что ни одна женщина, которая восходит на ложе нашего повелителя, не оскорбляет чести своего возлюбленного?
   Харальд неловко кивнул головой и сказал:
   - Да, прекрасная Нефертити, я чувствую это. К тому же Лесичка действительно дала клятву, что за исцеление моих ран она возблагодарит того кудесника своими неземными ласками и теперь, когда после ночи любви она станет наутро сестрой мессира, меня это совсем не тяготит.
   Тут я не выдержал и сказал:
   - Ну, вы даете, друзья мои! Вы хотя бы поинтересовались у меня, что я сам думаю по этому поводу?
   Бирич, ухмыляясь во всю рожу, похлопал меня по плечу:
   - Вот теперь, барин, эта ягодка по тебе. Уж коли русалочка что-то задумала и клятву к тому же дала на вечерней заре, то так тому и быть. У них ведь, у рыбонек наших махоньких, своя магия, Михалыч. Ты не смотри на то, что Лесичка такая слабенькая на вид и беззащитная, она своей слабостью великую силу переломить может. К тому же, Михалыч, все русалки теперь перед тобой в неоплатном долгу, ведь они одни только и знали, что скрывается под нашей шерстью косматой. Знали и верили в то, что однажды придет человек из Зазеркалья и снимет с нас заклятье, вернет нам человеческий облик. Ведь они жены и сестры предков наших, которые пришли сами когда-то к Перуну и попросили его сделать так, чтобы они могли быть с ними даже тогда, когда те стали чудовищами с песьими головами. Правда, этого заклятья уже не снять с них вовек, да, того и не требуется вовсе, ведь они стали еще прелестнее и милее, чем были когда-то, в древности.
   Олеся прижалась ко мне и тоненьким голоском сказала:
   - Милорд, клятва моя не дает мне покоя, а сердце разрывается между тобой и Харальдом. Обоих я вас люблю, но ты наутро станешь мне братом, а Харальд навсегда останется единственной моей любовью.
   Харальд снова чуть не уронил с плеча Добрыню, когда развел руками и сказал:
   - Мессир, мне ничего не остается делать, как задержаться в Золотой башне и присоединиться к вам завтра утром. Думаю, что бутылки три коньяка помогут мне крепко уснуть в эту ночь.
   Я не выдержал и рявкнул:
   - Да, положи ты это полено еловое на пол, Харли, ничего с ним не случится. - Повернувшись к сыновьям Вия и нашему моднику Роже, я ехидно поинтересовался у них - Ну, и чего вы стоите? Ждете когда я вам коней оседлаю и в седло вас усажу? Быстро за работу, хватит на мне верхом ездить, лодыри.
   Харальд, наконец, положил князя Добрыню на каменные плиты и пошел помогать нашим друзьям. Солнце уже стало подниматься над горизонтом и моя душа рвалась прочь из Синего замка. Только Лесичка и Нефертити остались подле меня. Нефертити собиралась пробыть в Синем замке еще несколько дней, пока здесь будет гостить маг Альтиус. К тому же только она одна могла договориться с Годзиллой относительно обратного перелета Альтиуса в Золотой замок, так как мой друг дракон без малейшего стеснения вовсю махал хвостом на Верховного мага и только ставил усы торчком и презрительно фыркал в ответ, когда тот пытался катить на него баллоны.
   Лесичка стояла рядом со мной крепко обняв меня за талию и её нежные ручка уже проникла под рубаху и принялась ласкать мою грудь. Девушка дышала глубоко и взволнованно и когда Нефертити подошла к нам и положила руку ей на плечо, она не сразу обратила на это внимание. Моя царица была настойчива и заставила юную русалочку наконец повернуться.
   - Девочка моя, надеюсь, ты не станешь возражать, если я постараюсь сегодня утешить сэра Харальда Светлого?
   Лесичка нежно улыбнулась в ответ и с улыбкой сказала египетской царице, своим тоненьким и нежным голоском:
   - О, я буду вам только благодарна, барыня, ведь Харальду нужны не только ласки маленькой русалки.
   Диалог двух этих бесстыжих красоток позволил мне выскользнуть из объятий Олеси и я бодро подытожил его:
   - Вот и отлично, Неффи, надеюсь, вам обоим понравится кровать в моей спальне. Кстати, любовь моя, может быть ты захочешь вообще поселиться в Золотой башне? Мелиторну, как мне кажется, нужна защитница, ну, а если Карпинус только попробует что-то вякнуть или наехать на кого-либо, ты скажешь ему пару ласковых слов и даже потренируешься в стрельбе по бегущей мишени. Обидеть он тебя все равно теперь ничем не сможет. Пойдем, моя божественная царица, я научу тебя пользоваться кое-какой техникой.
   Как мне ни хотелось проучить маленькую нахалку Олесю, я все-таки не удержался и, крепко обняв её, со страстью поцеловал эти сладкие, манящие меня от самой Малой Коляды, уста. Русалочка вся затрепетала в моих объятьях и глаза её распахнулись, как небо. Отрываясь от её пьянящих губ, я сказал:
   - А ты, маленькая проказница, отправляйся помогать своим будущим сестрам собирать вещи.
   - Да, ведь все уже и так собрано, милорд, - Тихо ответила мне Лесичка - Осталось только оседлать коней.
   Смутившись, я еще раз поцеловал её и пошел с Нефертити к магическому лифту. Мне нужно было срочно научить царицу пользоваться всеми техническими новинками Зазеркалья. Пока мы добирались до библиотеки, я уже успел сотворить педагогическое заклинание, которое давало Неффи базовые знания. Сотворив заклинание, я усадил её за компьютер и посмотрел на то, что из этого вышло. Царица Древнего Египта лихо давила батоны и топтала клаву, делая это ни чуть не хуже самого заправского юзера и было видно, что если дело пойдет так и дальше, то из нее должен бы выйти отличный хакер, а в Интернет она уж как-нибудь и сама проникнет.
   Пока Нефертити просматривала базу данных и компакт-диски, я вытаскивал из Первичной Материи телевизоры, видеомагнитофоны, музыкальные центры, СВЧ-печи, холодильники и прочие чудеса Зазеркалья эпохи конца двадцатого века. Между делом я подвесил над Парадиз Ландом спутник связи и наклепал царице Нила тысяч пять сотовых телефонов. Саму сотовую АТС вместе с приемно-передающей антенной, я установил на верхушке Солнечной башни, обеспечив в Парадиз Ланде бесперебойную связь. Конечно, у меня не хватило опыта на то, чтобы сделать все по высшему разряду, да, и пользовался я не самой последней разработкой, описанной в рекламном проспекте, извлеченном мною из Первичной Материи, но для начала Парадиз Ланду вполне хватит и этого.
   Вскоре вся библиотека была до самого потолка заставлена коробками с различной аппаратурой. Наряду с современными знаниями я вложил в очаровательную головку Нефертити и знания в области прикладной магии. От теории я пока что решил отказаться, боясь того, что пока она будет анализировать, правильно ли сконструировано магическое заклинание, забудет его. Подойдя к Нефертити, которая уже просматривала компакт-диск с историей Древнего Египта, я положил руку ей на грудь и впился в губы горячим поцелуем. Оторвавшись от прелестных губ, я сказал хриплым голосом:
   - Неффи, я надеюсь, что ты не забудешь меня. Харальд кажется мне очень опасным соперником.
   - Мой повелитель, разве я смогу когда-нибудь забыть твои огненные поцелуи? - Тяжело дыша ответила мне эта знойная красавица - Мне теперь каждую ночь нужен мужчина, но только для того, чтобы хоть немного забыться и уснуть. Ведь все мое тело до сих пор горит от твоих поцелуев и я летела в Синий замок лишь только за тем, чтобы вновь быть с тобой, мой повелитель.
   Чмокнув Нефертити в кончик носа, я повернулся, прихватил большую сумку с сотовыми телефонами и пошел к выходу, мурлыкая себе под нос песенку. Моя божественная и несравненная царица бросилась за мной следом. Выходя из библиотеки, я столкнулся нос к носу с Харальдом и, ухмыльнувшись, взял под руки их обоих и стал спускаться вниз по лестнице, заставив сумку лететь позади нас. Пройдя по террасе до дверей своей спальни, я заглянул в нее, словно что-то забыл там, а потом втолкнул их в нее и ушел не прощаясь. Чем скорее они сплетутся в страстных объятьях, тем лучше будет нам всем.
   В этот момент я если не знал наверняка, то очень сильно подозревал, что Парадиз Ланд уже не отпустит меня в Зазеркалье. Я слишком стремительно вошел в этот удивительный мир и слишком многое в нем изменил, чтобы вот так, запросто, взять и уйти из него. Да, и сам Парадиз Ланд изменил меня и особенно постаралась в этом отношении Лаура. Не скажу что я почувствовал себя очень крутым боссом, но теперь прекрасно понимал, что власть моя в этом мире очень велика и что сам я принадлежу не одной только Лауре. В этом моя маленькая охотница была полностью права. Догадывался я и еще кое о чем, куда более важном и существенном, о существовании еще одного примата веры, который гласит:
   - "Бог есть любовь и всякая любовь принадлежит Богу и является тем, что он требует от всего Сущего".
   Не знаю, в какой именно момент я понял это, но теперь знал, что моя славная, милая Лесичка вправе любить меня, а Харальд просто обязан ответить на страсть Нефертити и отдать ей всего себя без остатка, ну, а мне, в свою очередь, нужно только радоваться тому, что мои друзья познают друг друга и воздадут Богу то, что дает посланным им в Абсолютную Пустоту Создателям энергию для созидания новых Вселенных. Вот потому-то я и был принят Парадиз Ландом, что хотел вернуть в этот мир молодость и любовь.
   Простое плотское наслаждение, когда жадные уста возлюбленных страстно целуют тела друг друга, наслаждаются жаркими объятьями и исторгают громкие крики сладострастия. Именно затем и создан Парадиз Ланд - мир, в котором должны царить гармония и любовь. С такими вот мыслями я быстро спускался по лестничным маршам Золотой башни, которая несколько дней была моим домом и местом, где я познал очень многое, понял свою сущность и ощутил силу.
   Теперь я знал уже наверняка, что мне было уготовано еще одно испытание, решить проблему, с которой не смог почему-то справиться сам Создатель - найти и обезвредить темных ангелов, которые вознамерились изгнать его из Парадиз Ланда и повернуть все вспять. Задача передо мной стояла архисложная и Создатель, похоже, не мог прийти мне на помощь. Если я найду единственно верный ход, то смогу победить темных ангелов, если нет, то проиграю не только я, но и Создатель. Помощи я действительно мог теперь искать только у ангелов, которым претила даже сама мысль убить собрата, пусть и восставшего против Создателя. Так что задача моя была чрезвычайно сложной.
   Уриэль был слишком юн и неопытен, а потому не знал ничего такого, что могло бы помочь мне в этом деле, но он был отличным парнем и самым лучшим моим другом. Доверял я ему полностью без колебаний. Может быть я найду в замке ангелов ответ на свой вопрос, как мне добраться до подземелий Создателя, а может быть и нет. Тогда нам придется самим решать эту проблему и мне понадобятся все мои друзья. Своих сестер я тоже решил взять с собой, ведь они были опытные магессы и умели делать многое. Маленькая русалочка так же нужна была мне, как и два отважных рыцаря. Был я уверен и в братьях Виевичах, а на счет их князя у меня и подавно не возникало сомнений. Если Ури не слопает его торт, то ради Создателя он пойдет на любой подвиг и отважится спуститься даже в преисподнюю.
   Оседланные крылатые кони уже стояли на площадке перед Золотой башней. Все они были белы, как снеговые шапки гор, а их гривы и крылья сверкали чистым серебром. Мои друзья были одеты в элегантные кавалерийские костюмы и нетерпеливо переминались с ноги на ногу. Князь Добромир Вяхирь, колодой лежал на боку у их ног, но его опущенные веки уже начали подрагивать. Лаура держала в руках новенький костюм и я, увидев, как радостно улыбается моя отважная, маленькая охотница, остановился перед ней и стал раздеваться, безмятежно улыбаясь. Когда я скинул с себя рубаху и девушка увидела то, как пульсируют мои родинки, готовые выстрелить и впиться в её тело, громко взвизгнул:
   - Ой, мамочки! Айрис, возьми скорее костюм милорда, а то эти ваши родинки сейчас сами перепрыгнут на меня.
   Мои любимые сестры быстро помогли мне одеться и я присел на Добрыню, как на осиновый чурбан, чтобы было удобнее натянуть на ноги коричневые кавалерийские сапоги. Князь слабо простонал и я, постучав по его твердому, как камень животу, сказал:
   - Не, еще не шевелится, совсем, как каменный.
   Горыня громко заржал моей шутке и Ослябя, едва сдерживая смех, ласково отвесил ему оплеуху:
   - Цыц, Горынька, нельзя над князем насмехаться. - Поворачиваясь ко мне, Ослябя спросил - Михалыч, как князя-то везти теперь будем?
   Почесав затылок, я позвал Орлика:
   - Орлинька, малыш, поди-ка сюда, посмотри дружок на это чудо. - Орлик, подошел ко мне и взглянул на лежащего у моих ног князя, чье тело было все еще выгнуто, а руки заломлены за спиной. Ласково погладив коня по морде, я спросил его - Нравится тебе такой всадник, Орлик? Это смелый и отважный воин, дружище, таких, как он, тебе во всем мире не сыскать. Будешь ли ты его верным товарищем?
   Крылатый конь стал часто, часто кивать головой и стучать копытом. Я удовлетворенно кивнул головой и сказал Орлику:
   - Тогда встань на колени, чтобы нам было удобнее положить его на седло, мой красавец.
   Орлик послушно опустился на колени и коснулся своим мягким носом в бок Добрыни. У того стали медленно вытекать слезы из-под подрагивающих век. Я взял князя за ноги, а Роже за плечи и мы положили его на седло лицом вниз. Орлик встал и мы стали крепко привязывать Добрыню Вяхиря. Барон де-Турневиль сказал мне:
   - Мессир, я видел слезы на лице князя.
   - Стало быть оттаивает наш князёчек, Роже. - Ответил я и весело воскликнул - Ничего, старина, сейчас макнем его пару раз в Русалочье озеро, он у нас тотчас начнет девок щупать! Ну, друзья мои, по коням и в путь!
   Мальчика я нашел безошибочно, хотя все кони были одинаковой белой масти. Он уже стоял с высоко поднятыми крыльями и пританцовывал в предвкушении полета. Прежде, чем вскочить в седло, я произнес сложное магическое заклинание, которое сделало крылатых коней опытными летунами.
   Горыня и Бирич уже объясняли Роже, как управлять крылатым конем в полете, но это было излишне, барону нужно было только сидеть в седле и говорить своему Мандарину куда лететь и с какой скоростью. Оглядев новые седла и бездонные седельные сумки, которые изготовили мои сестры, я остался доволен. Туда вместились все наши вещи, а они были едва наполнены. Тронув поводья я направил Мальчика вперед.
   Обитатели замка, уже стали просыпаться, а из Солнечной башни как раз вывалила пьяная в дымину толпа забулдыг во главе с Тольтеком, которая направлялась к магическим купальням. Увидев нас, Тольтек весело заорал громовым басом:
   - Счастливого тебе пути, касик, и множества славных и великих побед!
   Помахав рукой этому парню, которому так не повезло с папашей, я повернул Мальчика к Русалочьему озеру. Снизу нам махали руками прекрасные обитательницы Синего замка, окруженного столь мрачной и ужасной пропастью. В моей голове в какой уже раз мелькнула шальная мысль и я, приказав своим друзьям не спеша лететь к Золотому мосту, заставил Мальчика резко подняться вверх. Уриэль и Лаура увязались вслед за мной и я не стал этому протестовать. Мой крылатый красавец, в котором кипела и бурлила новая страсть, страсть к полету, поднимался по крутой спирали все выше и выше, туда, где царит жуткий, пронизывающий насквозь холод. Моему магическому коню он не был страшен, да, и мне, как вскоре выяснилось, холод теперь тоже был нипочем, родинки Великого Маниту могли защитить меня и не от таких неприятностей.
   Когда я поднялся на высоту пятидесяти километров, где воздух был похож на искрящийся лед, передо мной раскинулись огромные, бескрайние просторы Парадиз Ланда и самое главное теперь я мог охватить голубым лучом весь остров Мелиторн и окружающие его горы. Нужно было не только возвращать жизнь в Миттельланд, но и вернуть прежнюю прелесть здешнему пейзажу и я сделал это. Тихо и нежно, несколькими ласковыми прикосновениями и сложным магическим заклинанием. Земли внизу бесшумно разгладились, горы стали не такими высокими и искореженными, леса вновь зазеленели и даже мрачный и зловещий Черный лес вновь стал, как и прежде, темно-зеленым, живым, а вокруг острова Мелиторн опять сияла широкая водная гладь. Вот теперь я навел здесь полный порядок.
   Повинуясь мне, Мальчик сложил крылья и я с громким криком полетел вниз. Лаура и Уриэль с воплями, не менее истошными, летели по обе стороны от меня. Километрах в пяти от земли Мальчик стал понемногу расправлять крылья и вскоре распахнул их во всю ширину. Меня встряхнуло так, словно мы со всего размаху ударились о землю, но ничего, сбруя и седло выдержали и я не свалился вниз.
   Возле Золотого моста мы нагнали наших друзей и полетели рядом с ним. Мост отражался в водной глади и к берегу озера бежали жители окрестных городков и деревенек. Сверху мне было видно, что в озере полно рыбы и теперь самое лучшее место для рыбалки был именно мост, так что рыбаки могли готовить свои снасти, а вот паромщики остались без работы, да, и самих паромов давным-давно уже не было на острове Мелиторн. Уриэль, описывая вокруг меня замысловатые петли, восторженно заорал:
   - Ну, что, Михалыч, ты и теперь сомневаешься в том, что ты величайший из всех живущих ныне магов?
   Хохоча во весь голос я крикнул в ответ:
   - Ури, дружище, а каким по-твоему должен быть сын Великого Маниту? Засранцем вроде Карпинуса, который только и научился, что мастерить говенники со съедобным дерьмом? Нет парень, у меня были отличные учителя, ты, Лаура, Антиной и прекрасная Нефертити, а мудрая Афина вообще сделала мне чудесный подарок, как же я мог облажаться, Ури?
   Резвясь, словно дети, мы летели к Русалочьему озеру. Прекрасная и желанная маленькая русалочка летела рядом со мной и бросала в мою сторону все более и более страстные взгляды и я отвечал ей улыбкой. Над озером мы сделали несколько кругов и на наши крики из коттеджей, стоящих на берегу, выбежало несколько десятков их обитателей. В основном это были лешие и кикиморы, но я увидел среди них и двух русалок, которые призывно махали мне венками, сплетенными из лилий.
   Подумав о том, что, возможно, вскоре мне вновь придется устроить группенсекс, я слегка помрачнел, но услышал в этот момент нежный голосок Лесички:
   - Милорд, ты, кажется, не ожидал того, что эти русалки будут ждать тебя?
   Мы приземлились у самого берега и сразу попали в объятья леших и кикимор, которые встретили нас радостными возгласами. Соскочив с Мальчика, я впервые не стал распрягать его сам, а позволил это сделать Роже и Уриэлю. Кажется, мой верный конь правильно понял мои чувства и волнение. Но прежде всего я попросил выйти вперед двух прекрасных кикимор, в нежные руки которых я хотел передать отважного воина. Такие нашлись быстро и вскоре две очаровательный девушки уже подняли Добрыню на руки и понесли его к воде. Увидев поблизости Конрада, Блэкки и Фая, важно вышагивающих на берегу, я сразу понял, что жители Русалочьего озера заранее знали о нашем скором прилете к его прекрасным берегам.
   Видимо, князю пришлось очень туго за эти два тысячелетия, раз даже Русалочьему озеру пришлось не только полчаса приводить его в чувство, но даже изрядно взволновать свою водную гладь. Пока Добрыня приходил в себя, кикиморы окружили меня кольцом и стали, напевая протяжные песни, раздевать меня и трех русалок. Они одели на нас длинные, белые рубашки и увенчали наши головы венками из белоснежных лилий. Лишь на мгновение это пение прекратилось, да, и то только потому, что над озером разнесся басовитый вопль Добромира Вяхиря:
   - Робяты, вода! Разрази меня гром, вода!
   С такими словами пришел в себя этот русский чудо-богатырь, которого, как я полагаю, все эти две тысячи лет мучило самое жестокое похмелье за всю историю человечества. Меня это лишь на мгновение отвлекло от моих ароматных, нежных русалочек. Три мои невесты были очаровательно, просто упоительно хороши и как только песнопения кикимор окончились, сразу же прильнули к моему разгоряченному страстью и подрагивающему от нетерпения телу.
   Мои спутники и обитатели Русалочьего озера быстро покинули его берег и нас осталось семеро. Добрыня уже окончательно пришел в себя и внезапно обнаружив, что его обнимают две прекрасные девушки, уже успел снять с них длинные рубашки и теперь со страстью целовал их молодые и полные сил тела. В нем и самом играла сила и страсть, что заставляло воду вокруг них, буквально кипеть и бурлить. Увидев меня, он громко крикнул:
   - Эй, братко, не ты ли будешь тот маг, которого все зовут-величают Михалычем?
   - Ну я, так что с того? - Насмешливо ответил я князю и принялся наспех творить себе и своим невестам летающую платформу из травы, кувшинок и лилий.
   Добрыня, крепко обнимая своих подруг за талии, двинулся мне навстречу, обращаясь с глупейшим предложением:
   - Постой, братко, поговорить надобно.
   Нагло ухмыльнувшись, я приказал цветущей платформе поднять нас в воздух и сложив пальцы в кукиш, ответил князю:
   - Фиг тебе, князинька, успеем еще наговориться. Займись-ка лучше делом и не задерживай меня, так как времени у меня в обрез, до завтрашнего утра и тачать лясы я с тобой нынче не намерен. Адье, мон шер.
   Русалочки засмеялись журчащим, как лесной ручеек, смехом и их хрупкие, но сильные руки стали обнимать и ласкать мое горячее тело. Я с трудом сдерживал себя и лишь ласково гладил их по нежным плечам и с силой сжимал губы, чтобы с них не сорвалась магическая формула, заставляющая наши одежды самим слететь с тела. Однако, магией я все же воспользовался и за большим валуном на той стороне озера, куда летела моя магическая лужайка, нас уже ждало брачное ложе, сотканное из мягкого мха и шелковистых трав, застеленное белоснежными простынями из нежнейшего, прохладного шелка.
   Там уже было приготовлено шампанское и всяческие деликатесы для моих прекрасных невест. Подарки я им решил подарить завтра, когда все они станут моими сестрами, а сегодня они были еще моими невестами, а я их женихом. Пусть недолго, всего меньше суток нам было суждено пробыть новобрачными, но я уже знал, что буду помнить каждую секунду этого праздника любви. Русалочки нашептывали мне свои страстные признания и говорили о своей любви и я отвечал им так же ласково и нежно.
   Наконец, мы перелетели через валун и опустились на наше брачное ложе. Мои губы прошептали магическое заклинание, наши белые рубашки мигом соскочили с тел и, трепеща рукавами, как крыльями, взлетели вверх и повисли на елях, обступивших стеной эту маленькую полянку. Мы повались на шелковистое, упругое доже и я жадно приник к губам Лесички, одновременно посылая свой поцелуй Оленьке и Настеньке. Так звали двух других русалочек, которые приникли ко мне прохладными, гибкими, гладкими стебельками. Олеся, в чьих широко распахнутых глазах могла утонуть даже огромная гора Обитель Бога, оторвалась от моих губ и спросила меня:
   - Любовь моя, это правда, что в твоей магической купальне может исполниться любое желание?
   - Да, моя рыбонька. - Ответил я девушке - Нужно только очень хорошо представить себе то, что именно ты хочешь изменить в себе и Русалочье озеро тотчас сделает это, но разве ты не само совершенство, солнышко мое?
   Русалочки дружно, как по команде, поднялись и, переглянувшись между собой, соскочили с нашего ложа и тихо смеясь бросились к озеру. Их стройные ножки с чулочками из серебряной чешуи и алыми плавничками были, так очаровательны, что я хотел вскочить и броситься за ними, но Оленька, которая была немного выше своих подруг, обернулась и погрозила мне пальчиком. Откинувшись на спину, я извлек прямо из воздуха зажженную сигарету и закурил, нервно зятягиваясь. Мне было ясно, что эти маленькие шалуньи что-то затеяли, но пока что не понимал, что именно и, главное, зачем, ведь они и правда были само совершенство.
   Вскоре русалки вернулись и стали отжимать друг другу волосы. В том, как они были заботливы и нежны между собой, я видел очень хороший знак для себя. Дочери Маниту во время нашей брачной ночи всячески избегали даже случайных прикосновений друг к другу, а эти красавицы не стеснялись ласкать друг друга, что обещало нам всем райское наслаждение. Я решил отдать каждой по родинке, а четвертую оставить еще для одной небожительницы с которой хотел вскоре встретиться и потому, на всякий случай, сотворил одно маленькое, фамильное заклинание. Это отодвигало от меня Лауру еще на какое-то время, но, право же, вполне стоило того, к тому же со своей маленькой охотницей я уже никогда не расстанусь.
   Налюбовавшись на игры русалок, которые они, явно, устроили для меня специально, я голубым лучом, выпущенным из Кольца Творения быстро высушил, нежно расчесал и заплел их прекрасные, синие волосы в косы. Русалки засмеялись и бросились ко мне в объятья и я отдал им свое тело, чтобы они довели меня до полного исступления и забрали себе подарки моих сестер. Первую родинку сорвала с меня Лесичка и это произошло так быстро, что я даже не поверил себе. Мою маленькую русалочку словно ударило током, когда это произошло и она вскрикнула, как раненная птица, но в глазах её было столько счастья, что я понял, как приятна ей была эта боль.
   Вторая родинка отошла Настеньке и это снова произошло так же быстро и лишь после того, как наступила очередь Оленьки получить от меня в подарок родинку Маниту, я сообразил, наконец, что эти небесные создания сделали то же самое, что каждое утро делала Афродита. Это настолько возбудило меня, что душа моя была переполнена страстью. Усилием воли заставив родинки погаснуть, я стал ласкать и целовать своих невест так, словно хотел забрать обратно с их тел родинки. Над озером разнеслись крики и стоны моих обожаемых и любимых русалок и в каждом крике было столько блаженства, столько счастья, что из этого наслаждения можно было создать не один десяток Вселенных.
   Когда мои нежные подруги вконец обессилили, я поднялся вместе с ними и перелетел через гранитный, покрытый мхом валун в нежные воды озера. Бросив взгляд на ложе, я увидел на нем алые цветы, рожденные их страстью, тот секрет хитрых русалочек, из-за которого они смогли так быстро заполучить мои родинки. Смеясь от счастья, я резвился с ними в прозрачной воде, нырял вслед за своими рыбками и легко нагонял их под водой, где так же как и они мог свободно дышать благодаря тому, что стал сыном Великого Маниту.
   Наши любовные утехи и под водой были так же хороши и сладостны и русалкам очень понравилось то, что у них, наконец, есть такой любовник, который может овладеть ими на дне озера, прямо на его золотом песке. Магические воды озера многократно усиливали наше взаимное влечение и наслаждение наше было столь велико, что над нами возник целый водоворот и длилось это до самого заката солнца.
   Ночь принесла нам новую волну страсти, которая не иссякала до самого утра и лишь с первыми лучами солнца мы отстранились друг от друга и на наши тела белыми птицами слетели длинные рубашки. Вот тогда я и сделал своим сестрам свой подарок, - наградил их полным и абсолютным знанием магии, а в прекрасные тела Ольги и Анастасии вложил свои магические обереги. Сестры мои стали еще прекраснее, чем были и теперь они стали магессами самого высокого уровня, а значит и задачи у них были теперь совершенно иные, более высокие. Обеим я велел отправляться в Синий замок. Ольге я велел поселиться в Синей башне, быть в ней хозяйкой и внимательно следить за тем, чтобы ничто не нарушало покой острова Мелиторн. Настеньке же следовало лететь в Золотой замок и так же поселиться в его Синей башне. Отныне эти башни я повелел называть Русалочьими и послал в оба замка два малиновых шарика, которые должны были высечь их имена на самом видном месте.
   Все остальное мои сестры должны были найти уже в своих новых жилищах, включая и своих новых возлюбленных. Хотя теперь они были не совсем обычными русалками, а стало быть могли дарить свою любовь не одному единственному возлюбленному, ну, да, это уже было делом моих сестер и любой их выбор я мог только приветствовать. Лесичку же ждал её Харальд и она уже вздыхала о нем и, глядя в глаза русалочки, чей взгляд стал много смелее, я понимал, что для этого парня кое-какие перемены покажутся не только неожиданными, но и весьма приятными. Оставив своих прекрасных сестер-русалок говорить о своем, о девичьем, я быстро перелетел через озеро. Полет был хорош, но вот при приземление, запутавшись в подоле длинной рубахи, я споткнулся и запахал носом по траве. Мне навстречу раздался громкий, ехидный смех и шуточки:
   - Что, мессир, возникли проблемы при посадке? - Беззлобно поддел меня Уриэль.
   - Да, братко, не больно ты ловок. - Вторил ему Добрыня.
   Ангел Уриэль-младший сидел голиком на постеленном на траве пушистом пледе с сигаретой в зубах и на его руках спала обнаженная девушка-кикимора. Его крылья порхали над ними распахнувшись подобно балдахину. Неподалеку от него на втором пледе полулежал опершись на локоть Добрыня и его обнимала вторая такая же красотка с изумрудными волосами, которая даже во сне не могла оторваться от этого ладного парня. Сев между ними, я тоже закурил и стал любоваться красивым и величавым зрелищем, - над лесом встает солнце и озаряет своими лучами водную гладь Русалочьего озера, над которым курился легкий туман.
   Стояла тишина, в которой был слышен каждый звук и до меня донесся серебряный русалочий смех. Мои сестрички решили испробовать самый сложный магический трюк и перелететь через озеро. В отличие от меня они догадались сбросить с себя длинные рубашки и летели нагишом, но все-таки не дотянули до берега и с визгом шлепнулись в озеро. У Уриэля на лице было написано крайнее изумление. Райский летун совсем обалдел, увидев конкуренцию ангельскому племени со стороны русалочек и когда они шлепнулись в воду, вздымая брызги, удовлетворенно крякнул:
   - То-то же, синеглазые, долетались. Для хорошего полета нужны крылья и настоящее мастерство! - Высказав критические замечания, ангел, не выпуская девушку из рук, передал мне своими послушными крыльями золотой поднос, накрытый мелехинским "Ролексом", раскатанным в блин - Михалыч, отведай-ка угощеньица, которого Добрыня дожидался столько лет. Благодаря его щедрости нам всем по кусочку досталось. Мало конечно, но вкус почувствовать можно.
   Подняв крышку, я увидел на золотом подносе узенькую дольку торта, испеченного Создателем. Он и в самом деле оказался великолепным на вкус, но я не стал его есть один, а позвал своих сестер. Я не стал рисковать и увеличивать этот кусочек торта, боясь того, что тем самым испорчу кулинарное творение Создателя и разделил его на совсем тоненькие кусочки. Мы съели их не спеша и нашли, что наш Создатель был мастером и в этом сложном деле. Торт имел отменный, ни с чем не сравнимый вкус и попробовать его стоило, хотя, вероятно, пользы от него теперь не было никакой. Однако, я ошибался. Стоило мне съесть крохотный его кусочек, как я почувствовал в себе невиданный прилив сил и энергии.
   Превратив крышку обратно в часы, я убедился в том, что они идут и заодно узнал, что уже наступила половина седьмого утра. Мои сестрички-русалочки отведав торта тотчас побежали к коттеджу, а я взял в руки поднос, в котором было добрых полтора пуда весу. Сам по себе не смотря на изящные формы он не представлял для меня особенного интереса, тем более, что я уже умел делать золото отменного качества, которое почти ничем не отличалось от природного золота из Зазеркалья. Меня этот поднос интересовал прежде всего, как вещь, изготовленная самим Создателем и особенно ценным на мой взгляд было само золото.
   Добрыня и Уриэль разбудили своих подружек, укутали их в пледы и отправили досматривать сны в теплые постели, а сами принялись быстро одеваться. Судя по тому, что по берегу было разбросано немало одежды, вчера и на этом берегу творилось черт знает что. Когда я шел к лесу, откуда доносилось тихое ржание, я увидел на веранде одного из коттеджей прелестную картину, - свою обнаженную, отважную охотницу в объятьях кудрявого лешего с голубыми, словно небо, глазами, который, видно, так и не сомкнул в эту ночь глаз. Любуясь Лаурой, он нежно гладил её по волосам. Увидев меня, леший вздрогнул, но я улыбнулся ему в ответ и прижал палец к губам.
   Меня эта картина совсем не расстроила и не опечалила, как и не вызвала во мне ревности, ведь Лаура имела полное право на то, чтобы хоть немного утолить свое желание, коли я вот уже столько ночей не дарил ей своей любви, не ласкал её нежное тело. Девушка все же проснулась и открыв глаза, улыбнулась и протянула ко мне руки. Леший поднялся на ноги и передал Лауру в мои объятья.
   В благодарность за те ласки, которыми этот худенький паренек одарил мою подругу, а лешие, как мне уже было известно, были очень нежны к женщинам и могли в этом поспорить даже с сатирами, я наградил его даром исцелять любые раны зверей и птиц, что было подвластно Великому Маниту, защитнику всего живого. Для лешего, этого жителя леса, такой дар был, несомненно, очень важен, ведь он умел понимать каждого из обитателей леса.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

  
   В которой мой любезный читатель узнает о том, как мне удалось избавиться от последней лишней родинки Великого Маниту и узнает, заодно, почему еще один день и одна ночь в Парадиз Ланде продлились втрое дольше, чем это полагается. Вместе с тем мой любезный читатель узнает и про то, какое неожиданное продолжение было у ночной скачки ротмистра Цепова и как жители города Вифлеем поплатились за излишнюю меркантильность городской стражи.
  
   Не смотря на то, что Лаура была очень расстроена тем обстоятельством, что на моем теле все еще оставалась одна лишняя родинка, мешавшая нам прижаться друг к другу, девушка не обиделась на меня и когда я сказал, что уже этой же ночью отдам эту злодейку-разлучницу, её глаза засветились счастьем и надеждой. Но, как говорится, - война войной, а обед по расписанию. Пока я мудрил с половинкой массивного золотого подноса Создателя, творя из него обереги, чтобы пополнить свои быстро скудеющие запасы этих магических телохранителей, мои сестры приготовили завтрак на всю нашу компанию. Олеся лишь на несколько минут попросила меня оторваться от работы, чтобы я сотворил большой павильон на опушке леса, что я и сделал с большой готовностью.
   Золото Создателя оказалось самой настоящей находкой, так как оно превосходно реагировало на мои магические усилия и мне быстро удалось изготовить из него несколько тысяч оберегов. До этого мне такое не удавалось ни с магическим, ни с натуральным золотом, что-то мешало золотым глазкам налиться синевой. Теперь же все произошло быстро и без каких-либо усилий, словно это золото только и ждало возможности перейти в новое состояние.
   За завтраком, во время которого за столом звучали шутки и над озером разносился веселый смех, я провел сеанс магического ликбеза для всех своих друзей и гостей, кого еще не успел обеспечить этой головной болью. Досталось всем без исключения, поскольку я находился в каком-то особом, приподнятом настроении и нашел очень оригинальный способ магической педагогики. Из Кольца Мудрости вылетал малиновый шарик, размером с апельсин, в котором были сосредоточены все магические знания, подлетал ко лбу моего студента и безболезненно входил в его голову. Остальное зависело уже только от практики. Из Кольца Творения я выпускал такой же шарик синего цвета, делая руки новоявленного мага или магессы способными творить чудеса.
   Наши гостеприимные хозяева, которые были гостями на этом утреннем пиру, после завтрака тихонько разошлись и стали пробовать свои силы то вызывая легкий ветерок, то ставя радугу над озером, а то и взлетая в воздух без крыльев. Мои спутники тоже развлекались, как могли. Горыня и Уриэль колдовали со своими пистолетами, делая их все страшнее на вид и больше, а Бирич, сосредоточенно сопя носом, мудрил с седлом, пытаясь достичь оптимального комфорта и вскоре превратил его в нечто подобное портшезу с синими занавесками отделанными кружевами. Крылатый хулиган Громобой, представив себе, что это чудо будет находиться на его холке, не выдержал, возмущенно заржал и с силой лягнул это сооружение копытами, разрушив мудреную магию Бирича.
   Моя маленькая сестричка Лесичка забавлялась тем, что играла с двумя шариками, малиновым и синим, сделанными мною для её Харальда, который должен был вот-вот прилететь. Русалочка заставляла их выписывать в воздухе сложные кренделя и радостно смеялась. Всем было весело и никто не грустил, покидая Русалочье озеро, а у меня было светло и радостно на душе оттого, что мои сестры, брат и друзья резвились на зеленой траве и радовались жизни. Добрыня, который столько лет провел в неподвижном состоянии, затеял борьбу с Ослябей и хотя он был ловок и силен, Виевич, обладавший просто медвежьей силищей, иной раз закручивал князя в бараний рог.
   Собрав своих друзей и родственников, я попросил Лауру помочь мне защитить моего брата от смерти во всех её обличьях и провести эту церемонию. Девушка с удовольствием и даже каким-то восторгом выполнила мою просьбу, превратив это в общем-то простое действие в торжественный обряд, который, к счастью, не затянулся на долго. Лаура велела всем нам быть зрителями, а сама выступила в роли моего поверенного и провела церемонию таким образом, как будто свершалось великое таинство и окружила нас пеленой густого тумана, при этом голубой свет изливался прямо из рук девушки и все было обставлено очень красиво и торжественно. В заключении церемонии моя маленькая охотница подвела ко мне Добрыню и я обнял и троекратно поцеловал князя.
   Русалки Ольга и Анастасия присутствовали при этом событии и были ужасно горды тем, что они являются не только моими сестрами, но и сестрами таких красавиц-магесс и того самого князя, из-за любви к которому их бабки и матери стали когда-то по своей собственной воле магическими существами. Наш князинька не знал, как ему приласкать и чем обрадовать своих сестричек и был готов вытянуться в струну, лишь бы угодить им и услышать в ответ серебряные колокольчики русалочьего смеха. Когда же я предложил ему и Горыне отвезти девушек в Синий замок, он готов был лететь тотчас, но мне все-таки пришлось попросить его немного задержаться.
   Мы с Уриэлем проложили маршрут нашего дальнейшего путешествия и рассчитали его по времени, указав точки рандеву для всех членов нашего коллектива. Мой новый брат, князь Добромир Вяхирь, как я того и ожидал от него, не видел для себя в Парадиз Ланде более важной для себя задачи, чем сопровождать меня вместе с остальными моими друзьями. Оставаясь верным самому себе, я предпочел спросить его об этом и Добрыня, когда я задал ему вопрос о его дальнейших планах, изумленно вытаращил на меня свои серые глаза и с непреклонной убежденностью в голосе, сказал:
   - Братко, о каких планах ты говоришь? У меня только один план и одна задача, сопровождать тебя всюду и если потребуется, сложить свою буйную головушку в жестокой сече!
   Уриэль от искренних слов князя так весело расхохотался, что, поначалу даже упал на спину и покатился по траве, взбрыкивая ногами не хуже своего Доллара, когда тот был чем-либо недоволен. Поднявшись на ноги, он сделал князю Добрыне, соответствующие пояснения, расставляя все по местам:
   - Да, уж, ты нашел что сказануть, князинька! Вот ведь насмешил! - Утирая слезы он похлопал Добрыню по плечу и ехидно поинтересовался у него - Ты хоть понял, богатырь ты наш древнерусский, что тебя сейчас ничем не сразить ни стрелой отравленной, ни бомбой атомной?
   Про атомную бомбу Добрыня уже слышал от Горыни, который вился вокруг него с самого утра и всячески опекал князя, объясняя ему что и как устроено, и потому глаза его сделались совсем круглыми. Пока дело не дошло до практических демонстраций полной неуязвимости, я поторопился прекратить всякие разговоры на эту тему, так как увидел в руках своих друзей не только пистолеты, но даже и автоматы. Нам только не хватало поднять стрельбу на берега Русалочьего озера, чтобы доказать Добрыне его полную неуязвимость. Горыня, все-таки, не удержался и ковырнул князя перочинным ножиком. К счастью, тому вполне хватило и этого, чтобы понять всю серьезность магического ритуала с порхающими золотыми оберегами.
   Мы попрощались с лешими и кикиморами, решившими осесть в этом милом поселке навсегда, вскочили на своих коней и поднялись в воздух. Кружа над Русалочьим озером и дожидаясь Харальда, ржание Конуса мы уже слышали, наш отряд разделился. Добрыня и Горыня, держа на руках русалок, полетели в сторону Синего замка, а большая часть крылатых коней, на приличной, но далеко не самой большой скорости, на которую они были способны, летела в сторону Алмазных гор, которые лежали севернее Синего замка.
   Там находился замок ангелов, в котором однажды родился златовласый младенец Уриэль-младший. Поскольку у меня на теле еще оставалась одна лишняя родинка, я намеревался расстанься с ней уже через несколько часов, а потому договорился со своими друзьями, где найду их завтра утром, послал воздушный поцелуй Лауре и повернул своего коня в сторону Медвежьих гор. Мальчик послушно поднялся на высоту десяти километров и полетел с такой огромной скоростью, что уже вскоре мы кружились над вершиной высокой, неприступной скалы. На луке моего седла сидел Конрад, который взялся выполнить для меня одно щекотливое поручение.
   В считанные минуты я превратил вершину скалы в элегантный и красивый замок, в котором имелась очень уютная спальня с большой удобной кроватью, на которой я и хотел отдать одной прелестной фее свою последнюю, лишнюю родинку. Глаза этой очаровательной блондинки частенько вспоминались мне в последние дни, но я не знал, удастся ли мне мой план с коварным похищением феи прямо из под носа её ревнивого друга. Конрад уверял меня, что он отлично запомнил эту красотку и обещал, что непременно привезет её в новенький замок на вершине скалы.
   Как только ворон улетел верхом на Мальчике, я продырявил скалу до Первичной Материи и наполнил холодильник и бар всяческими деликатесами, чтобы не ударить в грязь лицом перед феей, если она все же сюда пожалует. Сидя на ступеньках замка, я с волнением поглядывал на часы. Было половина одиннадцатого утра, а я хотел прилететь к точке рандеву на рассвете. Мальчику сегодня предстояло побить все рекорды скорости, чтобы я смог вновь обнять Лауру и подарить ей нечто большее, чем поцелуй, ведь она чуть не заплакала, когда узнала, что не все лишние родинки покинули мое тело.
   И вот вдали показался мой белоснежный конь и я с облегчением вздохнул, увидев в седле хорошенькую блондиночку, одетую в пышное, голубое бальное платье. Маленькая фея была просто прелестна в облаках голубого шифона и кружев. Бросившись к этой миниатюрной, белокурой красавице, я галантно помог ей сойти на хрустальные плиты, которыми вымостил просторную площадку перед небольшим замком, просто сказочной красоты. С обожанием глядя прямо ей в глаза, я небрежным жестом расседлал Мальчика и велел ему и Конраду находиться поблизости.
   Даже не дожидаясь того момента, когда эта очаровательная малышка переступит порог замка, я склонился перед ней на одно колено и, покрыв её руки своими поцелуями, сказал:
   - Мадам, вы даже не можете себе представить, как я счастлив вновь видеть вас! Ваш очаровательный облик лишил меня сна и покоя, а ваши голубые глаза повсюду преследовали меня, как наемный убийца! Я влюблен в вас безумно, моё небесное создание, в моем сердце бушует пожар и я с нетерпением жду вашего приговора, казните вы меня своим отказом или вознесете на вершину блаженства, любовь моя!
   Эту пылкую фразу мы репетировали с Конрадом раз пять или шесть и хотя ворон высказался скептически относительно наемного убийцы, я решил оставить эти слова для вящего эффекта, не смотря на то, что мой быстрокрылый друг предлагал вставить вместо них пару магических заклинаний. От магии я отказался сразу и безоговорочно и уж если я не смогу соблазнить эту красавицу, то на кой дьявол мне сдалась любовная магия, этот суррогат счастья? Фея улыбнулась, рассмеялась своим очаровательным смехом и, качая головой, скромно потупила глаза и тихо сказала:
   - Но милорд, это вы доставили мне огромное удовольствие, послав за мной белоснежного пегаса и своего чернокрылого посланника, который нашел меня в моем новом, прекрасном доме, который вы же мне и подарили вместе с молодостью. Я летела неведомо куда и оказалась на самой прекрасной вершине, о которой только может мечтать скромная и ничем не приметная фея, живущая в горной долине где так скучно, тоскливо и уныло без балов и шумных пиршеств.
   Начало нашему знакомству было положено. Правда, моя пассия сразу же очертила некие контуры своих возможных интересов, но они были весьма скромны по сравнению с тем, что эта малышка смело могла потребовать от меня за свою любовь. Мне следовало уточнить пределы возможного для этой очаровательной феи, при одном виде которой все мои родинки бешено взыграли, а сердце заколотилось в груди барабанной дробью. Прижимая лицо к её нежным, словно лепестки роз, и теплым, как тающий воск, рукам, я выдохнул:
   - Моя повелительница, ты достойна жить в Хрустальной башне и повелевать всеми феями Парадиз Ланда, быть их королевой, ты самое большое мое вожделение и твои уста источают невиданную сладость. Скажи мне, несравненная, как зовут тебя и я высеку твое имя на Хрустальной башне Синего замка, лишь бы только добиться твоей благосклонности!
   Если учесть то обстоятельство, что феи были выселены магом Карпинусом из Синего замка, якобы, за безнравственное поведение, а тролли за их ревнивый характер и то, что их поселили в этой пусть и прекрасной, но довольно отдаленной горной долине, мое предложение не только вернуться к привычной жизни, но и резко повысить свой статус, должно быть более, чем просто привлекательным. Однако, оно явилось столь неожиданным для маленькой феи, что в её глазах заблестели слезы, но эта малышка была утонченной натурой и умела играть чувствами мужчин. Она улыбнулась мне очаровательнейшей из всех улыбок, которые только могут озарять девичьи лица и сказала:
   - Милорд, вы разрываете мое сердце этими обещаниями. Когда-то я жила в роскоши в крепостной стене Синего замка и по утрам меня будили лучи солнца, отражающегося от Хрустальной башни, а теперь вы говорите мне о том, что высечете мое имя на её стене. Для маленькой, скромной феи, это будет неслыханная дерзость, мечтать о таком невероятном возвышении. Не терзайте девичьего сердца, милорд, не внушайте ему пустых надежд.
   Вот это уже была не игра. Девчонка действительно мысленно представила себя на террасе Хрустальной башни и это было для нее столь мучительно, что она немедленно указала мне на несбыточность такого перевоплощения. Я ласково привлек фею к себе, нежно обнял и прижался лицом к её телу. Мой голос сам, без всякой игры дрогнул и я прошептал:
   - Любовь моя, я клянусь, что твое имя будет немедленно высечено на Хрустальной башне даже в том случае, если ты отвергнешь меня.
   Стоять на одном колене на скользких, полированных, хрустальных плитах было несколько неудобно и когда маленькая фея, в которой росточку было не больше чем в Олесе, вдруг резко отстранила от себя мою голову и присела ко мне на колено, то я чуть было не потерял равновесие и не упал навзничь. Кукольное, словно фарфоровое, личико этой обольстительной особы с огромными, васильковыми глазами, полуоткрытым, чувственным ртом с пухленькими, очаровательными, чуть подрагивающими губами и милой родинкой над левым уголком губ, оказалось рядом с моим. Обнимая меня, она прошептала чуть слышно:
   - Неужели все это не сон? Разве может произойти наяву такое, чтобы за мной был послан белокрылый пегас и самый великий из всех магов стоял передо мной коленопреклоненно и молил меня о любви?
   Глядя этой очаровательной девушке в глаза, растворяясь в их чарующей голубизне, которая была подобна лучу, вырывающемуся из Кольца Творения в минуты наивысшего созидательного напряжения, чуть касаясь своими пересохшими губами её упоительных, нежных и манящих губ, я тихо сказал прежде, чем сорвать с них поцелуй:
   - Да, любовь моя, твои глаза держат мое сердце в плену с тех пор, когда я впервые увидел тебя. Хотя за это время я делил ложе со многими прекрасными девушками и был с ними на вершине блаженства, я все равно вспоминал то, как ты, выходя из озера, смотрела на меня так дерзко и насмешливо, что у меня похолодели руки, а сердце замерло. Я смотрел на тебя с безумной страстью и тебе нравились мои откровенные взгляды, но ты смутилась и, как озорной, маленький бесёнок показала мне язык и убежала к своему дому с розовыми ставнями, прикрывая руками свои прелестные груди. В том доме я положил на столик возле кровати маленький кружевной платок, надушенный духами с запахом ландыша и ускакал вдаль, за синие горы и вот я здесь и молю тебя о нескольких коротких часах блаженства, чтобы успокоить свою душу, любовь моя.
   Фея застонала от этих слов и сама первой поцеловала меня, крепко держа мою голову в своих нежных руках. Наш поцелуй был долгим и страстным. Губы наши, словно зажили самостоятельной жизнью, были жадными и нетерпеливыми. Её уста были сладкими, как мед, и решительными, словно армейская войсковая операция по выходу в тыл противника, а язычок быстрым и подвижным, он трепетал на моих губах, как некогда трепетали на них алые плавнички русалочек, только они ласкали меня легким, мимолетным движением, а этот поцелуй был бесконечным. Обнимая её маленькое, но сильное и гибкое тело, я сделал правой рукой несколько магических пассов и плавно перенесся прямо в спальню нашего маленького, уютного замка, в камине которой жарко горел магический огонь.
   Приземлившись на большой кровати, я медленно, словно находясь в густой жидкости, опрокинулся на бок и принялся расстегивать крючочки на её платье. Спустя несколько минут мы были обнажены и наши тела сплелись в жарких, страстных объятьях и когда мое тело напряглось, как стальная пружина, сжатая до отказа и родинка Великого Маниту впилась в очаровательный живот моей прекрасной феи, она испуганно вскрикнула, отрываясь от моих губ и вслед за этим издала громкий, воркующий звук, венчающий вершину наслаждения, а я громко застонал, словно мое сердце пронзил ледяной меч.
   Моя очаровательная фея лежала на моей груди, целовала мое лицо частыми, горячими поцелуями и боялась оторваться от меня, страшась увидеть нечто ужасное, что доставило ей такую внезапную и непонятную боль, перешедшую затем в божественный экстаз. Теперь я наконец-то почувствовал, что ко мне снова вернулась способность наслаждаться близостью с женщиной не думая больше ни о чем. Безотчетно, импульсивно, совершенно не контролируя свои родинки, которыми меня наделили мои прекрасные любовницы, ставшие мне родными сестрами.
   До того момента, когда восход солнца известит нас, что мы стали братом и сестрой, было далеко, ведь день еще только перевалил через свою серединку и потому я ласкал её гладкую, сильную спину, тонкую талию, округлые, напряженные ягодицы и стройные бедра просто как страстный любовник, которому ответили взаимностью чувств и желаний. После еще одного долгого поцелуя моя фея все-таки отважилась привстать на мне и сжав коленями мою талию, посмотрела на свой живот, где над пупком розовела родинка Великого Маниту. Эта малышка видно и не знала того, что в Парадиз Ланде существует этот удивительный маг и что на его теле нарисована пятиконечная звезда, дающая ему невиданное могущество. Она с удивлением смотрела на нежно розовый овал родинки и не понимала, что он отныне означает для нее. Указывая на родинку своим изящным пальчиком с перламутровым ноготком, она изумленно спросила:
   - Милорд, что это? Сначала я подумала, что меня укусила оса или скорпион, но потом почувствовала такое блаженство, что мне уже было не до этого, но теперь я чувствую в своем теле нечто новое, необычное. Что же это такое, милорд? Какой-то новый магический способ, призванный доставить женщине величайшую радость и довести её до полного самозабвения?
   Выгнувшись вперед и приподнимая свою несравненную, обожаемую любовницу-фею, я коснулся родинки языком, а затем впился в нее долгим, страстным поцелуем, от которого она задрожала всем телом и вновь исторгла из груди громкий, нарастающий звук радости и с невероятной силой обняла меня одной рукой за плечи, а другой прижала мою голову к своему животу, который напрягся, как тугой лук, натягиваемый сильной рукой и затем затрепетал, как тетива, пославшая стрелу к цели. Подняв мою маленькую, утомленную ласками фею на руки, я неторопливо подошел к камину, в котором жарко полыхало магическое пламя, и опустившись на мягкий, пушистый ковер, повернул её животом к свету.
   Свет быстрых, мечущихся языков пламени позолотил её атласное, молочно-белое с розовым оттенком тело, на котором ярко горела звезда Великого Маниту. Родинки на моем теле были бледного, палевого оттенка и отливали перламутром. Между нашими телами установилось полное равновесие, которое только увеличивало наше наслаждение. Лаская живот и полную, высокую грудь, которая была так приятно нежна и очаровательно упруга, свежа и безупречно красива, я негромко сказал своей фее:
   - Любовь моя, это то, чего ты никак не ожидала получить от своего возлюбленного и это то, что сделает тебя полновластной хозяйкой Хрустальной башни, но это же и то, что до предела сокращает миг нашего блаженства. Ты теперь дочь Великого Маниту, а я его сын. Мне нужно было так поступить, любимая. Я, вероятно, мог бы прийти к тебе позже, после того, как на моем теле осталось бы всего пять родинок, но этого могло и не случиться, ведь я не знаю того, сколько дней мне еще суждено провести в Парадиз Ланде и потому я поспешил к тебе, моя радость. Нам недолго суждено быть любовниками, только до завтрашнего утра и с первыми лучами солнца ты станешь моей сестрой, а я стану твоим братом и наши родинки уже не позволят нам слиться в любовных объятьях. А потому я прошу тебя не судить меня строго за то, что ты не будешь моей подругой или любовницей, но зато я возведу тебя в Хрустальную башню и назову её Башней Фей и ты будешь повелевать всеми феями Парадиз Ланда и у тебя одной они будут искать защиты и справедливости. Прости меня, моя нежная и сладкая фея, что наша любовь будет столь коротка и продлится лишь до завтрашнего утра, но, видимо, такова уж наша судьба и сейчас я хочу узнать только одно, как зовут тебя, моя прелестница, чтобы это имя сию же минуту вспыхнуло на стене Хрустальной башни, которая будет отныне твоя.
   Маленькая фея сильным и стремительным броском резко опрокинула меня на пол и мгновенно села мне на грудь, прижав мои руки своими круглыми, розовыми коленками к полу и не давая мне пошевелиться, стала гладить меня своими маленьким ладошками по лицу, с силой теребить мои волосы и, склонив надо мной свое порозовевшее от смущения лицо, страстно шепча принялась выговаривать мне:
   - Ах ты противный, хитрый обманщик! Маг-искуситель! Бесчестный совратитель невинных фей! Ты, верно, только затем послал за мной своего прекрасного пегаса и черного ворона-гаруда, чтобы сделать меня против моей воли своей сестрой, чтобы я, познав однажды твои ласки, больше никогда не целовала тебя, не слышала твоих любовных признаний и не смотрела в эти хитрые, серые, маленькие глазки и не целовала это некрасивое, смешное лицо с носом, похожим на картошку, чтобы мое тело больше не сводило судорога, когда его касается твоя короткая, колючая бороденка? О, Мэб, как же я обманулась в своих ожиданиях! После стольких сотен лет бесплодных исканий мне наконец удалось заполучить себе такого искусного, нежного и опытного любовника и я тут же умудрилась стать его сестрой!
   Фея ласкала мое лицо и плечи и склонялась надо мной все ниже. Её прелестная грудь уже касалась моего лица и тогда я, откинув голову, закрыл глаза и сделав магические пассы, поднял в воздух эту трепещущую от страсти красавицу и позволил ей оседлать себя, но уже не с целью продолжения шутливых упреков, а для того, чтобы слиться с ней. Тело моей маленькой феи снова напряглось и она стала извиваться в моих руках, хрипло вскрикивая и исступленно обнимая меня за плечи и шею. Теперь, когда мне не нужно было думать ни о чем, я покрыл горячими поцелуями каждый сантиметр её тела и руки мои ласково коснулись всех мест, прикосновение к которым вызывало громкие стоны и крики. А когда мы рухнули на кровать в полном изнеможении и я крепко прижал эту маленькую, розовенькую пантеру к себе, она прошептала:
   - Розалинда, милорд, так зовут твою будущую сестру.
   В тот же миг я сотворил магическую формулу, которая зажгла в воздухе алые, окаймленные золотом буквы этого имени и, свернув его в золотой искрящийся шар, с бешеной скоростью послал его к Синему замку. Розалинда сразу поняла, что я сделал и, нежно гладя меня по щеке, спросила меня:
   - Милорд, а как к этому отнесется Верховный маг Карпинус? Ведь он всем известен в Парадиз Ланде своим суровым нравом и нелюбовью к плотским утехам, в которых мы, феи, стремимся найти высшее наслаждение.
   Целуя Розалинду, я сказал спокойным голосом:
   - О, любовь моя, маг Карпинус будет только счастлив, что еще одна дочь Великого Маниту поселилась в одной из башен замка Создателя. Особенно он будет доволен тому, что драконы привезут в Синий замок фей и троллей, а еще будет очень рад, что его самого не выселили из Лунной башни, в которой он квартирует. Не волнуйся, дорогая Розалинда, тебе и всем твоим подругам ничто не угрожает и они смогут занять самые роскошные покои во внутреннем дворце прямо под твоей башней. В Синей же башне, которая теперь называется Русалочьей, живет наша сестра, русалка Ольга и вы с ней обязательно подружитесь, а если мне удастся задержаться в Парадиз Ланде на достаточно долгий срок, то в каждой из двенадцати башен Синего замка будет жить по прелестной небожительнице с самым разным цветом волос и тела, окруженной всеми своими подругами и возлюбленными.
   Розалинда слушала меня затаив дыхание. Она уже во все поверила и больше не сомневалась в моих словах, а лишь расспрашивала меня о том, что ей будет дозволено, а что нет. Никаких ограничений, кроме того, что тролли должны умерить свою ревность, я ей не делал. Розалинда была умная фея с большим жизненным опытом, огромным запасом нерастраченных сил и ошеломляющим энтузиазмом. Когда эта малютка рассказала мне о том, какие балы они будут устраивать в каждое полнолуние, а это случалось в Парадиз Ланде раз двенадцать дней, то я посетовал на то, что не увижу лунного бала фей и искренне позавидовал обитателям Синего замка.
   Моя огненная и пылкая фея достала из лифа своего голубого платья белый кружевной платочек и спросила меня, что означают буквы "ОМК" и я назвал ей свое полной имя. Розалинда призналась мне, что очень часто держала этот платочек в руке тогда, когда тролль по имени Ганс ласкал её и никак не мог понять того, почему она закрывает глаза и все время молчит. Ганс бесился от ревности и пытался найти в окрестных горах то место, где прячется его соперник, а маленькая фея упрямо продолжала молчать каждую ночь, представляя себе, что это не Ганс, а тот самый путник с лицом простого крестьянского парня и ласковыми, грустными глазами, который, проезжая однажды через их долину, вернул всем её обитателям молодость, приходит к ней каждую ночь.
   Мы пообедали с шампанским и трюфелями, которые так нравились фее еще с тех пор, когда она жила в Зазеркалье, во французских Альпах. Феи удивительным образом смогли дольше всех не покидать нашего мира и Верховным магом приходилось их буквально по одной выдергивать оттуда вплоть до семнадцатого века и потому им так доставалось от мага Карпинуса, который так сурово закрутил все гайки на острове Мелиторн. То, что я пообещал Розалинде с помощью Годзиллы собрать всех фей в Синем замке, привело её в восторг. К моему удивлению она вовсе не собиралась брать в Синий замок троллей, говоря, что им будет гораздо лучше жить в лесах вокруг озера, где феи будут навещать их украдкой и ласкать этих здоровенных, мускулистых парней до изнеможения.
   Ведь эти угрюмые парни любят одиночество и скалы и то, что я превратил их землянки в шикарные коттеджи, им совсем не понравилось. Фея со смехом рассказывала мне, что самый лучший вариант для троллей это тот, когда они живут в двадцати лигах от ближайшего жилья. Только тогда они становятся добрыми и рассудительными. После нескольких месяцев одиночества тролли набивают свои сумки подарками и сами идут к людям или другим небожителям, чтобы посидеть с ними вечером у очага, поговорить, поиграть с детьми и снова вернуться в свои горы. Тролли не очень то любят искать любви у кого-либо, кроме фей и еще, пожалуй, у дриад, от которых у них чаще всего рождаются дети.
   Маленький тролль может появиться на свет и у женщины человеческой расы, но это бывает так редко, что до тех пор, пока юноша не уходит в горы навсегда, в это никто не верит. То, что в горной долине собралось сразу столько троллей, было совершенно противоестественно и теперь, когда тролли вновь стали молодыми и сильными, это очень мучило их, но им было приказано жить в этой долине и не уходить из неё ни при каких обстоятельствах и они поклялись, что исполнят этот приказ. Так что если за троллями прилетят драконы и увезут их оттуда, то формальная сторона запрета будет соблюдена полностью, а если я позволю им поселиться там, где они захотят, то тролли будут довольны. Ведь маг Карпинус заставлял их жить в поселках и городах и запрещал им поселяться в горах, где тролля почти невозможно выследить.
   Меня радовала трогательная заботливость этой красавицы и я был очень доволен тем, что не стал полагаться на мнение Лауры, которое у нее сложилось под воздействием воспитания. Феи любили блистать в обществе и любили уводить мужей у ревнивых жен, но в Парадиз Ланде не было института брака и поэтому моя охотница противоречила сама себе. Скорее всего она подсознательно ревновала меня к феям, которые были примерно одного с ней ростом и так же, как и она, любили короткие стрижки. Лаура просто не хотела того, чтобы я сравнивал её с кем-либо и потому совершенно спокойно относилась к тем моим любовницам, которые были её полной противоположностью и с которыми я не мог сравнить её.
   Весь вечер и всю ночь мы продолжали любовные игры и перевернули замок верх дном. Проказница фея была неистощима на выдумки и отличалась особой экстравагантность. Пожалуй, единственным местом, куда мы с ней не забрались, был камин, но мы занимались любовью в такой опасной близости от него, что если бы пламя не было магическим, то оно точно опалило бы нас. Розалинда была само совершенство и так не походила на Лауру и Нефертити, что я даже пожалел о том, что сделал её своей сестрой, а не любовницей. К тому же она и сама со смехом предупредила меня, что заставит пожалеть о таком решении.
   Даже после того, как взошло солнце, она попыталась еще раз обнять меня отнюдь не по-сестрински и лишь после того, как нас буквально отшвырнуло друг от друга, поняла, что как любовники мы были кончены и злая судьба разлучила нас навеки. Девушка совсем лишилась дара речи, когда я сделал её неуязвимой и вложил в её очаровательную белокурую головку все магические знания, которые только хранились в Кольце Мудрости, вдобавок ко всему снабдив малышку особой силой, помогающей снимать любые чары и заклятья.
   Феи, как призналась мне Розалинда, частенько портили свою репутацию тем, что наведя любовные чары на объект своего вожделения, потом просто не знали того, как их снять и избавиться от надоедливого любовника. Так что теперь она могла избавить Ганса от той странной зависимости, которую тот испытывал по отношению к этому маленькому и игривому белокурому бесенку.
   Когда мы прилетели в долину, Ганс рвал и метал от ярости, но стоило моей любимой сестре-фее прошептать свое заклинание, этот здоровенный парень расцвел в добродушной улыбке и жутко обрадовался, когда узнал, что может теперь жить так, как ему того хочется и что на грозного мага Карпинуса с его узурпаторскими замашками нашлась наконец управа. Вот только Розалинда была немного разочарована тем, что бывший любовник даже не поцеловал её на прощание, когда насвистывая поднимался в гондолу на спине драконихи. Ганс не взял с собой ничего из того, что хранилось в их домике, да, ему ничего и не требовалось, ведь тролли жили по моему собственному принципу, - все свое ношу с собой.
   Феи, которым Розалинда помогла избавить их ухажеров от магических любовных чар были тоже слегка сердиты, но известие о том, что они вновь возвращаются в Синий замок, быстро подняло им настроение. Их очень удивило, что солнце, едва осветив снежные вершины гор, так и не поднялось выше и когда они узнали о том, чья это работа, то стали так бойко постреливать в меня глазками и переплетать пальчики таким замысловатым образом, что Розалинда сурово на них прикрикнула. Впрочем, магические любовные чары этих хохотушек мне совершенно ни чем не грозили, так как я был неуязвим для всех их чар, кроме красоты, грации, молодости, отличных фигурок и эротических жестов и мимики, вот против этого моя защита была бессильна и меня спасали только глаза Лауры, к которой я стремился всем своим сердцем и мыслями.
   Годзилла и его драконихи посматривали на фей с интересом и даже завели с ними разговоры, пока эти хозяйственные барышни тащили из своих домов узлы с вещами. Ничего из того, что в этих аккуратных домиках появилось благодаря мне, я не разрешил им брать, а вот к тем платьям, в которых они блистали когда-то в Западной Европе, я отнесся с уважением, хотя некоторые требовали капитального ремонта. Узнав о том, что в магических купальнях Синего замка новыми становятся не только тела, но и вещи, феи просто завизжали от восторга и кинулись вытаскивать из подвалов тяжеленные сундуки. Чтобы погрузка окончилась поскорее, тролли спустились с двух драконих и быстро перетаскали весь скарб, собранный их бывшими подругами за долгие годы своей жизни.
   Наконец феи расселись в пассажирских гондолах на спинах Годзиллы и двух его подруг и мы с Розалиндой, сидя верхом на Мальчике, тоже опустились на спину дракона и вошли в переднюю часть гондолы, которую я был вынужден сделать просторнее. Годзилла поднял свои усы вверх и весело пророкотал, Мальчику:
   - Ну, мой друг, держись, сейчас я покажу тебе, что такое настоящая драконья скорость!
   Через полчаса мы летели уже над островом Мелиторн. Две драконихи, которые везли на своих спинах троллей, полетели показывать им живописные горы, в которых они теперь могли жить так, как им вздумается, без риска попасться на глаза магу-узурпатору. Годзилла же направился прямо к Хрустальной башне, на которой на все четыре стороны золотом горело имя моей новой сестры Розалинды.
   Моя сестренка уже объявила всем своим подругам о том, что я назначил её королевой фей, выбрала себе двенадцать прелестных фрейлин и объявила меня верховным повелителем всех фей Парадиз Ланда, обязав своих подданных любить меня так, как они не любили еще ни кого из всех своих прежних возлюбленных. Несколько десятков пар глаз фей, сидевших в креслах, голубых, карих, зеленых и всех других, изливали на меня такое море обожания, что я, право же, растерялся.
   Украсив Хрустальную башню новенькой драконьей площадкой, я погладил Розалинду по её кудрявой, белокурой головке, спустил со своих рук и перелетел верхом на Мальчике через Солнечную башню прямо на взлетно-посадочную площадку Золотой башни. Мне не терпелось удостовериться в том, как божественная Нефертити выполнит свое обещание, данное мне однажды в Драконовом лесу. Оставив Мальчика стоять нерасседланным, я стремглав побежал по лестнице вниз, перепрыгивая сразу через три ступеньки. У дверей, ведущих в спальню, стояло два воина, которые при виде меня радостно заулыбались и, не спрашивая зачем я пожаловал, тотчас распахнули передо мной двери.
   Нефертити лежала на огромной кровати откинувшись на высокие подушки, одетая в полупрозрачный пеньюар и рядом с ней не было никакого любовника. Мне даже стало обидно. Моя царица вскочила с кровати и бросилась ко мне на шею. Её поцелуи были столь горячи, что я и сам удивился, откуда во мне взялись силы. Одежда, повинуясь магическому заклинанию, мигом слетела с меня и я подхватив царицу на руки понес было её к огромной кровати, но она шепнула мне на ухо:
   - Мой повелитель, я приготовила для тебя один небольшой сюрприз.
   Сюрприз заключался в том, что один из бассейнов, тот который был наполнен магическим денатуратом, что я оставил для себя, был наполнен какой-то изумрудной, прозрачной, пряно пахнущей жидкостью, подозрительно похожей на ту, которую когда-то выплеснул мне под ноги маг Карпинус. Это меня насторожило, мне вовсе не хотелось оказаться в голом виде где-нибудь в снегах России, но видя то, как горят глаза моей божественной Нефертити, я решил, - была не была, и смело нырнул в него головой вперед. Боже мой, что тут произошло. Бассейн загудел, закрутил меня, словно водоворот щепку, принялся мять и трясти мое тело еще сильнее, чем это было со мной когда-то в той магической купальне крепости-курорте на горячих источников.
   После четверти часа таких выкрутасов магическая купель выплюнула меня в объятья царицы, как вишневую косточку, и я чувствовал в себе такую бешеную энергию, что был готов пробить лбом любую стену. Разумеется, после этого подарка я был готов на любые подвиги в постели с божественной Нефертити и у меня из головы вылетели все обещания, данные мной накануне Лауре. Впрочем солнце ведь не поднялось над горизонтом ни на миллиметр, а я всего лишь обещал прилететь к ней рано утром. Ну, и что из того, что утро сегодня начнется в полночь? Ведь она и Нефертити были подругами в конце концов и обе любили меня, а я делил свое сердце между ними поровну. Правда, за последние дни я стал таким жутким кобелем, что иногда меня самого оторопь брала и мне было даже стыдно подойти к зеркалу.
   Нефертити к моему удивлению была расчетлива, как никогда и как только прошло три часа, она вытряхнула меня из постели, снова затолкала в бассейн с зеленкой и выудила оттуда совершенно свеженького, словно я спал всю ночь крепким сном младенца. Как я не пытался обнять Нефертити, молодая женщина всячески ускользала от меня и все поторапливала поскорее одеваться, словно она была монашенкой, а мы находились в келье и сюда могла в любую минуту войти суровая мать-настоятельница. Мне ничего не оставалось делать кроме, как подчиниться и чинно позавтракать с моей царицей, спустившись в столовую.
   Когда она усадила меня на противоположной стороне стола, в котором было метров пятнадцать диаметра, я многозначительно ухмыльнулся и стол моментально уменьшился в десять раз. Теперь мне было завтракать гораздо приятнее. Нам прислуживало несколько очаровательных девушек, которые бросали на меня довольно откровенные взгляды и изредка вздыхали, от чего я почувствовал себя еще более жутким кобелем и даже невольно покраснел. Но поскольку Нефертити быстро отправила девиц прочь и смотрела на меня не со страстью, а скорее с нежностью, я с облегчением вздохнул. Похоже, что мой секс-марафон действительно закончился и теперь я мог соображать более трезво. Один вопрос меня интересовал более всего и я задал его в первую очередь:
   - Неффи, что за чудесная магическая купальня появилась в твоей спальне? Такого я не испытывал с того времени, как Лаура взялась меня перевоспитывать.
   Царица лукаво взглянула на меня и, наливая мне еще одну чашечку кофе, сказала покачивая головой:
   - О, мой повелитель, это была удивительная история. После того, как ты покинул Золотую башню, я закатила обоим магам такой скандал, что они оба были готовы сбежать в Миттельланд и спрятаться в его лесах. Надо сказать, что Старшие маги и магессы полностью меня поддержали. Поначалу маг Карпинус пытался на меня орать, но когда я вдребезги разнесла из пистолета несколько хрустальных черепов, которыми уставлены все полки в его библиотеке и пообещала прострелить ему обе коленки, он согласился нас выслушать. Мы с Исидой высказали Бертрану все, что у нас накипело на душе и поставили ему ультиматум - или он заканчивает свои дурацкие интриги или его душа отправляется на вершину Обители Бога. Он дал нам клятву, что больше никогда, никому, и ни в чем не будет чинить никаких препятствий, а в знак того, что он забывает о своем прошлом, мы потребовали, чтобы он сотворил для тебя, мой повелитель, магическую купель, исцеляющую любые хвори и восстанавливающую твои силы. Так что магическая купель это подарок мага Карпинуса, но в её создании принимал участие не он один и даже я приложила к ней свою руку, вернее отдала в нее капельку крови из своего пальца, хотя это было чертовски трудно сделать.
   Радостно улыбаясь, я задал Нефертити еще один вопрос:
   - Любовь моя, знаешь, когда я летел в Синий замок, то мечтал увидеть, как ты выставляешь из своей спальни какого-нибудь парня, а вместо этого увидел, что ты поджидаешь меня, приняв самую соблазнительную позу. Как же это так, ты что же, записалась в монашки?
   - Ха, вот еще, спроси лучше у Харли, что мы с ним вытворяли после того, когда маг Карпинус убрался из моей спальни со своими склянками. - Воскликнула она и добавила с невинной улыбкой - Все было так очевидно, мой повелитель. Когда солнце, едва поднявшись над горизонтом не двинулось дальше, я сразу поняла, что ты заночевал в чьей-то постели, отдавая последнюю родинку, а поскольку мы с Ольгой и Анастасией уже познакомились и даже подружились, то я сразу же поняла, что ты и эту сестру поселишь в Синем замке и потому немедленно вытолкала из своей постели Зиги, позвонила Лауре и обо всем с ней договорилась. Твоя маленькая охотница сказала, что будет спать до тех пор, пока ты её не разбудишь нежным поцелуем. - Прекрасной и хитроумной царице не терпелось узнать самые последние новости первой и она спросила меня, радостно улыбаясь - Моя повелитель, скажи мне, кто твоя новая сестра, которую зовут Розалинда?
   - О, это одна прелестная, маленькая фея, которая однажды показала мне язык, когда я, направляясь в Малую Коляду, проезжал через одну горную долину, моя царица. - Ответил я Нефертити и коротко рассказал о завершении моей сексуальной эпопеи, вызванной родинками Великого Маниту.
   Мой короткий рассказ привел Неффи в прекрасное настроение и она, хохоча и хлопая в ладоши, воскликнула:
   - Все! Решено окончательно! Я остаюсь в Синем замке. Теперь это будет самое веселое место в Парадиз Ланде. Большая часть парней из Египта, которых ты освободил из ущелья, тоже намерена поселиться здесь, они такие очаровательные ребята, что я просто восхищена ими. Когда я позавчера вечером прилетела в ущелье для того, чтобы забрать с собой тех своих соотечественников, которые знали меня еще царицей, они устроили мне такую овацию, что я даже прослезилась. Оказывается, мое имя вовсе не забыто в Зазеркалье и поныне, мой повелитель. А теперь здесь будут жить еще и эти хохотушки феи, нет уж, с меня хватит Золотого замка и если ты начертаешь на этой башне иероглиф с моим именем, то я буду в полном восторге, мой милый!
   Когда мы подходили к лестнице, ведущей наверх, снизу послышались торопливые шаги и мы столкнулись нос к носу молодым, плечистым белогвардейским ротмистром из кавалерийского корпуса, входившего в состав армии генерал Юденича, Георгием Цеповым. Золотые погоны на кителе этого красивого офицера с чистым, свежим лицом и победительными усиками горели ярким огнем, мундир был с иголочки, хотя в тот день, когда я видел этого молодого человека в последний раз, он был изрядно потрепан и неумело заштопан в нескольких местах. Сегодня он был чисто выбрит и так благоухал одеколоном "Армани", что я сразу же понял, - он только что вышел из купальни Синего замка. Увидев меня, ротмистр, лихо козырнул и четко отрапортовал:
   - Мессир, вчера днем я узнал от ворона-гаруда, что в Синем замке находится в гостях божественная царица Нефертити. Всю ночь я скакал по Лисьей дороге моля Бога лишь о том, чтобы эта несравненная красавица задержалась в Золотой башне еще хоть на один час. Увидев её божественную красоту, которая не дает мне покоя с самого детства, можно спокойно умереть. Мессир, дозвольте мне обратиться к той, чей светлый образ запечатлен в моей памяти с детства, пасть перед ней на колени и поцеловать краешек её платья.
   Взглянув на Нефертити, я увидел, как грудь моей божественной царицы взволнованно всколыхнулась, зрачки прекрасных, увлажнившихся карих глаз расширились, а ноздри затрепетали. Держа руку на талии Нефертити, я подошел к взволнованному ротмистру и по-дружески взял его под локоть. Втроем мы стали не спеша подниматься по широкой лестнице, покрытой мягкой, ковровой дорожкой, заглушающей наши шаги. Рука молодого ротмистра, которому, вероятно, было не более двадцати трех лет, заметно подрагивала, он неотрывно глядел на мою царицу и глаза его быстро покрывались любовной поволокой. Моя рука, лежащая на гибкой талии молодой женщины, также ощущала страстные порывы её горячего тела.
   Мне было радостно видеть, как мою божественную царицу пронизывают взгляды этого юноши и как она млеет от них. Чувствуя себя лишним в этот момент, я тем не менее хотел сделать все, чтобы наша следующая встреча с Нефертити была еще более пылкой и страстной, а потому, выдержав паузу, негромко, но с напором в голосе сказал ротмистру Цепову:
   - Георгий, проскакав всю ночь, вы вправе надеяться не только на то, что вам будет дозволено пасть к ногам несравненной и богоравной царицы Египта, чей бессмертный образ, однажды изваянный в камне её прилежным рабом Тутмесом, разбил столько сердец. - Глаза Нефертити тоже стала заволакивать любовная поволока и она уже была близка к обмороку от внезапно нахлынувшей на нее страсти - Поверьте, мой друг, вы вправе надеяться на большее, ведь для женщины нет большего счастья, чем знать, что её обожают. Я думаю, что наша прекрасная и божественная царица Нефертити с удовольствием выпьет с вами чашечку кофе и побеседует о том, как вы в детстве залезали в поместье на сеновал и долгими часами любовались на её портрет в книге по истории Древнего Египта. Так ведь и было, Георгий?
   Голос ротмистра прозвучал, как стон:
   - Мессир, мы с моей матушкой жили в Питере и я забирался на чердак, чтобы мне не мешали любоваться на портрет божественной царицы.
   - Это не имеет совершенно никакого значения, ротмистр, ведь вы и сейчас влюблены в божественную Нефертити, но только теперь перед вами находится не её изящный скульптурный портрет, а сама живая царица. - Сказал я и хотел было добавить еще кое что, но сдержался.
   Поднимаясь все выше по лестнице, я чувствовал, как под моей рукой, под тонкой, золотистой и полупрозрачной тканью тело Нефертити начинает содрогаться от страсти, навеянной моими словами и пылкими взглядами юноши. Она старалась идти твердыми шагами, но, вдруг, стала клониться в мою сторону и чуть ли не падать. Больно ущипнув страстную, южную красотку, я заставил её выпрямиться.
   Брови Нефертити, которая уже забыла, что такое боль, ведь тело её воспринимало теперь только нежные и ласковые прикосновения, удивленно вскинулись и я, повернувшись к ней лицом, ехидно показал своей царице язык и подмигнул. Мы уже поднялись на шестой этаж и шли по террасе к дверям спальни, возле которых по-прежнему стояли два древнеегипетских воина. Подойдя к ним я коротко приказал стражам, обращаясь к ним на древнеегипетском языке:
   - Отправляйтесь вниз, парни и не пропускайте наверх никого, пока царица не позовет вас. - Повернувшись к Нефертити я добавил - Моя царица, у русских тонкая и чувствительная душа и этот юноша не сможет сказать тебе и десяти слов, если у дверей будут стоять твои могучие воины. Да, и, вообще, зачем тебе телохранители? Ведь тебя саму можно смело использовать вместо тарана, пробивая крепостные ворота, у тебя от этого даже прическа не испортится.
   Нефертити, которая к этому моменту уже немного пришла в себя, коротко сказала:
   - Таков придворный этикет, мой повелитель.
   Усмехнувшись, я вновь обратился к ротмистру Цепову, который к счастью не понял ни слова.
   - Ротмистр, а вы знаете, что в Золотой башне обычно останавливается Зевс, когда навещает своего друга Кецалькоатля?
   Юноша вздрогнул и растерянно ответил:
   - Нет, мессир, у нас Малой Коляде мне об этом ничего не говорили.
   Я продолжал молоть всякую чепуху:
   - Занятно, не правда ли? Сейчас мы как раз стоим возле спальни громовержца. Давайте я покажу её вам, ротмистр.
   Выпустив своих спутников из рук, я широко распахнул высокие, двустворчатые двери и быстро осмотрел спальню. Вроде я нигде не заметил следов своего присутствия, но огромная постель была смята и на полу лежал пеньюар Нефертити. Быстро приведя, с помощью магии постель в полный порядок, я вновь обратился к ротмистру:
   - Георгий, в эти дни Зевс остановился в Красной башне и вы можете взглянуть на его покои. Право же, они вполне стоят того уже потому, что Синий замок построен самим нашим Создателем Яхве.
   Отважный юный ротмистр, который мог запросто рассмеяться смерти в лицо, внезапно смутился и оробел.
   - Мессир, мне право не ловко.
   - Ну, что вы, ротмистр, это сущие пустяки. - Подбодрил я юношу и вновь беря его под локоть, чуть ли не силой втолкнул в покои, которые маг Альтиус утерял возможно навсегда, а Нефертити заняла надолго.
   Своей же прекрасной царице я сделал рукой знак, чтобы она не входила в покои. Ротмистр растерянно крутил головой, рассеянно разглядывая огромную, круглую спальню. Солнце по-прежнему никак не могло взойти. Отступив назад, я громко сказал юноше:
   - Ротмистр, простите, но я вынужден срочно покинуть Синий замок, пока окончательно не сломал небесную механику. Бедное светило Парадиз Ланда вот уже двенадцать часов не может взойти на небо и знаете, ротмистр, мне от чего-то припомнился чей-то девиз: "Быстрота и натиск", не забывайте его, по-моему, он очень правильный и, главное, весьма своевременный в вашей ситуации. - Подойдя к Нефертити, я негромко попросил - Моя божественная царица, последний поцелуй с твоих нежных губ и я улетел. Будь ласкова с этим юношей, мне кажется, что его чувства достойны гораздо большего, чем просто поцеловать край твоего платья.
   Нефертити запечатлела на моих губах нежный, но очень уж быстрый поцелуй и, глядя на ротмистра, который растерянно переминался с ноги на ногу, взволнованно сказала мне:
   - Мой повелитель, я буду всегда с благодарностью принимать все, что дается мне из твоих рук.
   Как только я выпустил Нефертити из своих объятий она нетерпеливо вошла в свою спальню. По-моему кому-кому, а уж ей мой девиз напоминать было излишне, а раз так, то я быстро пошел к лестнице, фальшиво насвистывая арию герцога из оперы "Риголетто". По крайней мере я знал, что сердце еще одного человека сегодня успокоится и боль выйдет из него. Нефертити была истинной царицей, но она же была и самой обаятельной женщиной, а место, где все это происходило, называлось Парадиз Ланд и только в этой райской стране юный ротмистр мог оказаться в постели с легендарной египетской царицей. Не будь он столь отважен, ему бы не выпало сразиться с Черным рыцарем и пришлось погибнув в бою в степи под Ростовом и тогда его чистая душа вознеслась бы на вершину Обители Бога, а там заведены совсем другие порядки.
   На взлетно-посадочную площадку я взбежал на одном дыхании и в седло взлетел, словно петух на забор, одним махом. Мальчик, застоявшись, стартовал так, что седло подо мной возмущенно скрипнуло. Перелетев через Солнечную башню к Хрустальной, я несколько раз облетел вокруг нее, очаровательные прелестницы-феи, высыпали на террасы и приветственно махали мне руками. Среди них я заметил несколько мужчин, но они не бросали в мою сторону ревнивых взглядов. Феи строго исполняли приказ своей королевы, которая со всех ног бежала на взлетно-посадочную площадку, на которой лениво развалился Годзилла, свесив с нее и голову и хвост. Этот любопытный гигант с большим удовольствием наблюдал за тем, как феи обживаются на новом месте.
   Увидев меня, Годзилла встал наизготовку и поднял торчком усы, но я приземлился не к нему на спину, а поближе к выходу. Первой наверх с радостным визгом выбежала Розалинда, одетая в платье из золотой парчи, вслед за ней выбежали и построились в одну шеренгу её двенадцать фрейлин. Моя сестра-фея уже полностью переключилась на другой ритм жизни и её было не узнать. Она подбежала ко мне с розовыми щечками и веселой улыбкой и силой стащила с Мальчика. Я наклонился, что бы поцеловать её в пухленькую щечку, но она почему-то отстранилась и быстро скомандовала своему подразделению:
   - Фрейлины, теперь вы можете подарить вашему повелителю по одному поцелую!
   Красавицы подбегали ко мне по очереди и, обнимая меня своими хрупкими, но такими сильными руками, одаривали отнюдь не сестринскими поцелуями, а Розалинда хлопала в ладоши и весело смеялась. О, как магесса, она была очень изобретательна и нашла самый оригинальный выход, как обмануть свои и мои родинки, ведь в каждом поцелуе я чувствовал именно её губы, хотя поцелуи дарили мне фрейлины королевы фей. Простившись со своей сестрой, я взлетел на своем коне на спину дракона, и он плавно поднялся в воздух, не смахнув воздушными вихрями ни одной фрейлины, которые вместе со своей королевой махали мне руками.
   Меньше чем через час я уже спускался верхом на Мальчике на большую площадку довольно внушительного приюта ангелов, где было место нашего рандеву в полете к замку ангелов. Только в ту минуту, когда копыта моего коня коснулись каменных плит на вершине огромной скалы, солнце двинулось в путь по небосклону. Соскочив с Мальчика, я расседлал его с помощью магии и пятого измерения и бросился к дверям ангельского отеля, на ступенях которого, в одиночестве сидел Роже и мастерил из дерева какую-то безделушку. Вид у Роже де-Турневиля был такой счастливый и довольный, что мне даже не пришлось слишком долго гадать, чему он был так безмерно рад. На мой вопросительный взгляд, барон ответил коротко и предельно емко:
   - Под самой крышей, мессир.
   Взглянув на верхушку цилиндрической башни, которая отличалась от жилища Уриэля только тем, что была вдвое шире и втрое выше, я сотворил магическое заклинание и стал плавно подниматься вверх. Когда я уже был возле небольшого балкона, на который приземлялись ангелы, к Роже вышла моя сестра Сидония и села к нему на колени, а он нежно обнял её и вручил свою деревянную безделушку и потому, как она поцеловала его, я понял, что барон вряд ли когда-либо будет моим братом. Кажется, еще два нежных и больших сердца нашли друг друга и Лейла, смотрящая на своего возлюбленного с небес, наверное сейчас была полна радости и гордости за него.
   Шагнув в просторную спальню, где на огромной шкуре тигра, укрывшись пушистым пледом, спала Лаура, я сбросил с себя одежду и тихонько скользнул под плед, чтобы прижаться к горячему от долгого сна, нежному и податливому телу своей любимой, по которой я так соскучился за последние дни, прошедшие в бешенном темпе. Моя маленькая, нежная охотница, не открывая глаз улыбнулась и сонно прошептала:
   - Олег, любимый мой.
  
   Несколько часов спустя мы с Лаурой внимательно следили за солнечным лучом, дожидаясь, когда он дойдет до сучка на толстом деревянном брусе, подпирающем одну из балок. Когда сучок засиял, освещенный солнцем, мы поднялись с кровати, матрас которой был набит сухой, хрустящей соломой, а простынями служила тигровая шкура, но это было для меня самое лучшее ложе, потому что рядом со мной была моя маленькая и нежная охотница.
   Лаура прижалась щекой к моей груди и незаметно осмотрела свой живот. Он был чист и на нем не появилось ни одного пятнышка. Все мои родинки были при мне и едва выделялись на загорелой коже. Вели они себя так смирно и пристойно, что мне на мгновение стало скучновато, но я, слыша тихое и спокойное дыхание девушки, быстро прогнал грешные мысли. Впереди нас ждала сложная и тяжелая работа.
   Почти все наши друзья уже ждали нас верхом на своих крылатых конях. Без всадников были только Доллар нашего ангела-пешехода, который решил больше не утруждать своих крыльев понапрасну, и Узиил моей сестры Эллис. Харальд и Роже развлекались тем, что превращали свои элегантные костюмы в рыцарские доспехи, стремясь поразить друг друга оригинальностью дизайна и грозностью внешнего вида. У них это неплохо получалось и я бы не рискнул отдать кому-либо из этих рыцарей-магов пальму первенства. Мои сестры Олеся и Сидония, смотрели на них влюбленными глазами и весело подбадривали своих возлюбленных.
   Уриэль и Эллис задерживались. Айрис шепнула мне на ухо, что их роман начался еще у Русалочьего озера и с той минуты они уже не расставались ни на одно мгновение, а мои шуточки с остановкой светила они восприняли с такой радостью, что превратили свою комнату в неприступный магический бастион, куда никто не мог достучаться. Ждать нам пришлось недолго и вскоре любовники вышли из дверей замка на высокое крыльцо, высеченное из гранита, но Боже, какой же растерянный и огорченный вид у них был. По щекам Эллис текли слезы, да, и бедняга Уриэль, чуть не рыдал навзрыд и в ужасе схватился за голову. Сидония, победительницей взглянув на свою сестру, все же не удержалась и съехидничала:
   - Ну, что, эротоманка несчастная, доигралась? То-то же, будешь знать теперь, что такое потерять возлюбленного.
   Взяв Доллара и Узиила за уздечки, я подъехал и подвел коней к своим брату и сестре, сказав им вместо "Доброе утро":
   - Вот что, дорогие мои, нечего кручиниться, мне тоже было нелегко потерять навсегда в эти дни восемь самых прекрасных подруг. До завтрашнего утра вы еще любовники и это все, что у вас осталось, ну, а я добавлю к вашему счастью еще несколько часов, так что, мои хорошие, проведите это время не в слезах а в радости, мы же отправляемся в путь. Ури, я надеюсь ты еще не забыл дорогу в Алмазный замок? Мы подождем вас в Вифлееме.
   Слезы в прекрасных, темно-карих глазах Эллис быстро высохли. Моя сестра взяла Уриэля за руку и они бегом бросились обратно в ангельскую обитель, но не успели они еще подняться по ступеням, как этот мрачный, гранитный цилиндр превратился в яркий, красивый и нарядный замок с самой роскошной кроватью для новобрачных, которую я только смог себе представить - огромное розовое сердце, покрытое ковром из лепестков роз, стоящее в большой зеркальной комнате пол которой тоже был устлан неувядающими лепестками роз, рядом с ложем стояли на высоких подставках серебряные ведерки со льдом, а в них бутылки шампанского.
   Это было то немногое, чем я мог утешить своего друга. Ну и, разумеется, в комнате была магическая купальня с изумрудной водой, амфора с которой лежала в моей седельной сумке. Лечебно-восстановительная магия Бертрана Карпинуса была вне конкуренции и я мог смело рекомендовать её своим друзьям в качестве самого лучшего массажиста. Доллар и Узиил, смекнув, что им теперь некуда торопиться, покорно сложила свои распахнутые было для полета крылья и сами пошли в конюшню. Мы же дружно рассмеялись и взлетели с вершины огромной скалы, возвышающейся над зелеными холмами, поросшими кудрявым лесом, словно стая лебедей.
   Построившись треугольником, мы не спеша летели на высоте полутора километров. До Алмазного замка ангелов, который лежал в Алмазных же горах, было более полутора тысяч километров и при желании мы могли покрыть это расстояние за пять-шесть часов, но торопиться я не хотел, так как мне было жаль разлучать такую славную парочку и потому солнце шло по небу втрое медленнее, чем обычно и такой же долгой должна была быть, наступившая вслед за этим, самым долгим днем, ночь. Большего я не мог дать своему другу Уриэлю и любимой сестре Эллис.
   Под нами проплывали леса и луга, озера и реки. Временами попадались симпатичные деревеньки и городки, но мы не спускались вниз, чтобы посмотреть на то, как там живут люди, тем более, что в бинокль я видел в них беломраморные магические купальни, популяризирующие в Парадиз Ланде музыку группы "Битлз". Мой магический шар, видимо, быстро нашел моего папеньку и уже прошелся по этим краям.
   Где он был теперь мне только оставалось гадать, хотя дракон говорил мне, что видел его в Западном Парадизе и шар скакал там, как скаженный. Молва быстро разнесла по Парадиз Ланду известие о том, какие штуки вытворяет этот голубой проказник и небожители не гонялись за ним с дубьем и вилами, а наоборот, терпеливо дожидались его появления.
   В конце дня мне позвонила Нефертити и поинтересовалась у меня о том, как долго продлится день. Прежде, чем ответить царице, я поинтересовался, как идут дела у юного ротмистра. После недолгой, шутливой перебранки, которая доносилась до меня из телефонной трубки, божественная призналась мне, что решила посвятить Георгию весь день и всю ночь, но, поскольку её собственные наручные часы и брегет ротмистра уже показывали четверть третьего ночи, а солнце еще только-только стало опускаться к горизонту, моя прекрасная царица забеспокоилась. Услышав о том, что произошло с Уриэлем и Эллис, она злорадно расхохоталась и сказала, что теперь не подпустит ангела даже к порогу своей спальни, не говоря уже о том, чтобы распахнуть перед ним двери.
   Не став выяснять того, как себя чувствует ротмистр, я передал ему свой пламенный привет и пожелал Нефертити доброй ночи, на что она громко рассмеялась и послала меня к черту. Вот так благодаря одному моему другу другой парень, который сразу же понравился мне, получил от царицы Египта втрое больше того, чем ему было обещано.
   Лаура в течение нашего разговора еще как-то сдерживалась, но когда я спрятал сотовый телефон в карман, рассмеялась так сильно, что едва не свалилась с Франта. Эта девчонка в последнее время так осмелела, что летала на своем пегасе даже не потрудившись пристегнуться страховочными ремнями к седлу и хотя я знал, что с ней ничего не случится, сердце у меня ушло в пятки от страха.
   Вскарабкавшись обратно в седло, Лаура под моим сердитым взглядом пристегнула ремни безопасности и виновато улыбнулась, сердиться я на нее никак не мог и потому тоже улыбнулся. Наш полет продолжался, но чего-то нам все-таки не хватало. Без Уриэля с его шуточками и вечными проделками было скучновато. Даже вороны-гаруда, которым доставалось от ангела больше всего, и те загрустили.
   Мои спутники разлетелись по всему небу и порхали в отдалении, давая мне спокойно поговорить с Лаурой. После разговора с Нефертити мы некоторое время молчали, но нас неожиданно рассмешил Конрад, который с некоторых пор выжил с луки моего седла старину Блэкки и заявил ему и Фаю, что теперь он всегда будет мои адъютантом и личным посланником. Блэкки был вынужден удовлетвориться лукой седла Лауры, но никак не мог этого стерпеть и постоянно изводил Конни своими придирками. Вот и в этот момент он, вдруг, громко и насмешливо воскликнул:
   - Вот уж чего я никак не могу понять, так это того, как эта глупая, старая птица смогла выполнить поручения мастера и ничего не перепутать! Конрад, как это ты умудрился найти красавицу Розалинду и передать ей приглашение?
   Конрад возмущенно каркнул, но Лауре это тоже показалось интересным и она спросила его:
   - Конни, действительно, как ты смог разыскать именно ту фею, которую тебе было приказано привезти? Ведь говорят, что для вас, воронов, все женщины на одно лицо и если мы с Олесей поменяемся платьями, то ты даже нас перепутаешь, хотя мы совсем не похожи друг на друга.
   Конрад остервенело защелкал клювом и весь взъерошился, словно воробей, только что искупавшийся в теплой луже. Он возмущенно заорал:
   - Кто это мог сказать тебе такую глупость, девчонка? Да, ты знаешь какая у нас зрительная память? Да, не скрою, выполнить поручение мастера было нелегко, так как феи, когда мы с Мальчиком прилетели в их долину, устроили такой переполох и так мельтешили перед моими глазами, что я совсем растерялся от их беготни. Правда, я очень быстро сообразил, что мне нужно было делать и уже через пять минут нашел ту фею, которую мне нужно было привезти.
   - И как же ты это сделал, Конни? Наверное ты попросил фей подходить к тебе по одной? - Продолжала Лаура свой допрос с пристрастием.
   Конрад гордо вскинул голову и заявил:
   - Вот еще, тогда бы мастеру пришлось дожидаться до вечера, ведь эти бестолковые хохотушки не могли и секунды постоять спокойно на одном месте и к тому же были разодеты в такие разные платья, что у меня в глазах рябило, но я быстро придумал, как мне найти нужную фею. Я приказал им всем раздеться, залезть в озеро и показать мне язык!
   Мои друзья, которых заинтересовали похождения моего крылатого посланца, так все и зашлись от хохота, да, и я сам чуть не свалился с седла. Когда все немного успокоились, Лаура снова спросила его:
   - Да, это было очень изобретательно с твоей стороны, Конни, но как ты уговорил Розалинду сесть верхом на Мальчика? Ты, наверное, рассказал ей о том, что мессир ждет её в прекрасном замке, который он сотворил на вершине неприступной скалы и что он вздыхает по ней и томится от любви, что он сам не свой от волнения. Кони, как ты уговорил фею лететь к мессиру на магическом крылатом коне?
   - Вот еще глупости какие. - Презрительно отозвался Конрад - Как же, стал бы я уговаривать какую-то фею. Я просто приказал ей сесть верхом на Мальчика и не испытывать моего терпения, пока я не пустил в дело свой острый клюв и когти и не изодрал в клочья все наряды фей. Этого было вполне достаточно для того, чтобы феи сами помогли сесть ей в седло, а дальше меня уже ничто не интересовало. Мальчик и сам знал, куда ему следует лететь.
   - Конни, - Лаура настойчиво продолжала выяснять все обстоятельства похищения прекрасной Розалинды - Разве ты ничего не сказал бедной, испуганной фее о том, куда и к кому несет её крылатый конь?
   Конрад был невозмутим.
   - Ну, я сказал, конечно, что с ней хочет встретиться и поговорить самый величайший маг на свете, который остановил солнце на целых трое суток и посоветовал ей особенно не выпендриваться перед мастером. О чем я еще должен был разговаривать с этой разряженной в шелка девицей? Уж не о брошках, шпильках и булавках, надеюсь, ведь я воин, а не какой-то там дамский угодник и мое дело было быстро и точно исполнить приказ мастера.
   Лаура удовлетворенно кивнула головой и сказала:
   - Да, Конни, теперь я понимаю, сколь трудна была задача милорда вызвать ответное чувство у бедной, испуганной Розалинды и тем похвальнее то, что он смог найти себе еще одну сестру. Меня бы не тронули уже никакие уговоры и никакие пылкие признания милорда.
   Конрад озадаченно каркнул, но я погладил его по спине и успокоил, сказав ему:
   - Конни, старина, ты отлично справился со своей задачей. Мы с тобой сыграли в отличную игру, которая называется в Зазеркалье: "Плохой полицейский и хороший полицейский", только мне при этом не было нужды допрашивать прекрасную Розалинду. После того, как ты подготовил мне поле боя для атаки, мне только и оставалось сделать, что пустить в ход всю свою любезность и обаяние, ну, а это было сделать не трудно, ведь я видел перед собой изумительную красавицу. - Повернувшись к Лауре, я добавил - Надеюсь, любовь моя, ты не станешь ревновать меня к моей сестре?
   Вместо ответа Лаура расстегнула страховочные ремни и перелетела ко мне, столкнув с луки седла, Конрада. Превратив одноместное седло в двухместное, я обнял девушку и дальше мы полетели вдвоем, как это уже делали Харальд с Олесей и Роже с Сидонией, летевшие на правом и левом фланге нашего авиаотряда и скрытые от нескромных взглядов облачками легкого тумана.
   Конрад перелетел на Франта и затеял перебранку с Блэкстоуном, кому из них сидеть на луке седла, а кому на его спинке. Не обращая никакого внимания на двух старых, чернокрылых склочников, я поднял Мальчика на несколько сотен метров вверх и мы продолжили свой неспешный полет вдвоем. Двое всадников и в прежние времена были для моего коня пустячной ношей, а теперь, когда он стал крылатым конем и его силы возросли троекратно, он и вовсе не чувствовал на себе никакой тяжести.
   Стоял тихий, теплый вечер. Под нами простиралась широкая равнина с редкими, невысокими холмами, поросшая рощицами и перелесками. От нее поднимались сильные восходящие потоки и Мальчик почти перестал махать крыльями. Он ловко планировал в восходящих потоках, развивая при этом весьма приличную скорость и полет его был очень плавным и гладким, без рывков и крена. Лаура сидела передо мной на маленьком, мягком сиденье вполоборота, обняв меня за шею и положив голову мне на плечо. Она нисколько не сердилась на меня за мои безумные похождения и ничуть не ревновала к Розалинде.
   Моя маленькая охотница честно сказала мне, что она ждала меня сегодня утром с большим нетерпением и хотя утро изрядно затянулось, она нисколько не обманулась в своих ожиданиях. Её даже возбудило, что я перед тем, как прилететь к ней, заглянул в Золотую башню к Нефертити. Они созванивались по несколько раз на день и делились друг с другом всяческими женскими секретами. В Лауре изо дня в день росло убеждение в том, что я уже никогда не покину Парадиз Ланд и потому она была настроена любить меня так долго, как я сам того пожелаю. Была она уверена и в том, что вскоре передо мной откроется проход в Зазеркалье, но я не задержусь там на долго и вернусь обратно в Парадиз Ланд. Более того, она была полностью уверена в том, что я и её возьму туда и мы объездим весь мир с ней и моей дочерью.
   Мне было непонятно, с чего это ей взбрели в голову такие фантазии, но я не стал расстраивать девушку и рассказывал ей о Зазеркалье, о Москве, о Северном Кавказе и вообще о том, как живут на Земле люди. Лаура жалела только о том, что мы не сможем взять с собой ни наших крылатых коней, ни Годзиллу, зато она предложила непременно взять с собой Конрада. Если он будет помалкивать, то никто из людей не сможет тогда понять, что он ворон-гаруда - киллер Создателя. На счет того, что Конраду можно заткнуть клюв, я сильно сомневался, но вот идея взять в Зазеркалье этого обуглившегося кенаря-переростка, показалась мне довольно забавной. Вот бы послать его разобраться кое с кем из моих бывших партнеров.
   На мой же вопрос о том, что сама она думает о моей предстоящей встрече с темными ангелами, видимо, являющимися главной целью моей нечаянной командировки в райскую страну, Лаура с уверенностью в голосе сказала, что я обязательно доберусь до них и это будет славная битва. Она уже подготовила для нее колчан, стрелы в котором никогда не кончаются и огненные стрелы, которые способны пробить и разнести на куски все, что угодно. В своем луке она была уверена, так как от стрелы, пущенной из него, никому еще не удалось увернуться. Ведь это был магический лук её деда, отважного охотника из Шервудского леса, Робина Гуда.
   На мое замечание, что я вовсе не хочу убивать темных ангелов, отважная маленькая охотница лишь хмуро буркнула, что, дескать, мечтать не вредно, но драка с ними все равно будет и когда я пойму, что разговоры ни к чему не приведут, вот тогда-то за дело возьмутся они. Моя охотница сказала все же, что вовсе не собирается идти в бой без моего приказа, но в том, что мне придется отдать такой приказ, она была полностью уверена. Лаура также считала, что темные ангелы задумали что-то ужасное и даже была уверена в том, что это они пленили Создателя. Фантазия у нее разыгралась настолько, что она вообще заявила мне о том, что темные ангелы угрожают смертью всем людям, как в Парадиз Ланде, так и в Зазеркалье.
   Не знаю до чего бы она договорилась еще, но в это время впереди показалось большое озеро и аккуратный город на его берегу. Это был Вифлеем, где мы должны были дождаться Уриэля и Эллис. Конрад, который уже успел смотаться туда и посмотреть что и как, бодро доложил мне, что голубой шар-строитель в Вифлеем еще не залетал и там полно стариков, больных и даже есть несколько умирающих. Тот самый библейский герой Самсон, которому однажды так не повезло с любовницей, собрался отдать Богу душу, но по просьбе Конрада решил не торопиться и посмотреть на то, как великий маг из Зазеркалья сотворит лечебную купальню и что из этого в конце концов выйдет.
   Болтливая птица не оставила мне никакого выбора и когда мы подлетали к Вифлеему, на его улицах уже суетились и галдели люди. Вифлеем был довольно большим городом, даже большим, чем Малая Коляда и в нем кроме древних иудеев жили ассирийцы, древние римляне и многие другие жители Малой Азии. Магов и магических существ в городе насчитывалось всего ничего, зато в нем жили такие легендарные личности, как Гай Юлий Цезарь, Красс, Мария Магдалина, Иуда, Понтий Пилат, Цицерон, Ксеркс, Александр Филиппович Македонский, Клеопатра и множество других, ничуть не менее легендарных личностей.
   Город этот был очень красивым, ухоженным и цветущим. Вокруг него было разбито множество огородов, на которых выращивались овощи, основное сырье для магов-кулинаров, а так же было засеяно пшеницей, овсом и ячменем, несколько небольших полей, которые с лихвой обеспечивали зерном чуть ли не половину Западного Парадиза. Уроки Иисуса Христа, когда он накормил несколькими хлебами и рыбами тысячи голодных, не пропали даром и маги в Парадиз Ланде с каждым днем совершенствовали свое искусство делать мясо из брюквы, рыбу из капусты и хлеб из тыквы. Вот только с вином у них были серьезные проблемы, хотя они легко могли превратить в него воду, но только при наличии хотя бы одного стаканчика этого редкостного в этих краях продукта.
   Поначалу меня удивляло, что жители тех мест, в которых я уже побывал, при этом еще и забивают домашний скот на мясо, хотя кулинарное искусство магов достойно самой высокой похвалы. Объяснение тому нашлось и оказалось довольно простым, дело в том, что домашний скот отличался довольно высокой плодовитостью и если бы его регулярно не забивали, то в считанные годы коровы, свиньи, овцы и козы полностью заполонили бы Парадиз Ланд. Однако, лишь небольшая часть мяса съедалась. Все остальное безжалостно сбрасывалось в жутко глубокие колодцы. Некоторое время мне было совершенно непонятно, как при таком изобилии люди отказывались отдавать излишки мяса драконам и верным помощникам самого Создателя, воронам-гаруда и даже Лаура не смогла мне объяснить, почему именно так все и происходило.
   Впрочем, я догадался об этом и сам, когда за четыре комплекта униформы, пошитой для братьев Виевичей сатирами, они отдали две глиняные склянки зеленки, килограммов пять шоколада и два ведра коньяка и это при том, что выпивки и у самих сатиров было, хоть залейся. Просто люди цеплялись за подобие торговых отношений, как за какой-то якорь, привязывающий их к утерянному навсегда Зазеркалью и это делало взаимоотношения между небожителями осмысленными. Когда какой-нибудь человек шел к магу, чтобы решить какие-то проблемы, он обязательно расплачивался с ним какой-нибудь мелкой монетой, но сам никогда не брал денег от мага, доподлинно не убедившись в том, что они сделаны из настоящего металла, для чего существовало простое и надежное заклинание.
   Конрад, прилетев с разведки, доложил мне, что жители Вифлеема хотят заказать мне не одну, а целых три купальни и готовы заплатить мне за это золотом и серебром. Однако, ворон тут же предупредил меня, что в этом городе на руках скопилось очень много фальшивого магического золота, изготовленного очень сильными магами. Вифлеемцы весьма скептически отнеслись к тому, чтобы неизвестно ради чего кормить воронов-гаруда. Выбрасывая мясо в колодцы, пробитые сами создателем, они хотя бы знали то, что оно пополнит запасы Первичной Материи. Вместе с тем в Вифлееме в каждом доме держали скотину и забой скота шел чуть ли не ежедневно, но воронам перепадали лишь жалкие крохи.
   Когда мы стали заходить в Вифлееме на посадку, то улицы города оказались буквально запруженными толпами народа. На плечах у многих мужчин были носилки, на которых лежали немощные старцы и прочие тяжело больные. И те и другие, наблюдая за нашим полетом, давали советы своим сыновьям и зятьям, куда летят крылатые кони и они рысью неслись в ту сторону. В результате мы долго не могли найти место для посадки из-за возникшей на улице сутолоки и неразберихи. Когда мне это надоело, я развернул свой крылатый отряд.
   Мы быстро вылетели из города, опустились прямо на дорогу и уж потом въехали в город верхом на крылатых конях. В город Вифлеем вело пять дорог и каково же было мое удивление, когда на первой же меня встретил шлагбаум в виде здоровенного, ошкуренного бревна, положенного на козлы под аркой, за которым меня приветствовала огромная толпа народа, а перед шлагбаумом стоял мрачный верзила с ржавой алебардой в руках, одетый в костюм римского легионера, но в широкополой соломенной шляпе и с длинными пейсами. Стражник, перегородивший мне дорогу, пробасил на иврите:
   - Стойте, добрые господа. Уплатите пошлину за въезд в город Вифлеем в ночное время.
   Я чуть с коня не свалился, услышав такое.
   Роже, который мог теперь разговаривать на всех языках, подъехал к стражнику и грозно рявкнул на него:
   - Ты что, болван, не видишь кто приехал в твой город? Немедленно убери бревно и дай мессиру проехать в город!
   Стражник однако, уперся и возразил рыцарю:
   - Не могу, добрый господин, у меня приказ - взимать пошлину со всех, кто въезжает в Вифлеем после заката солнца.
   Ситуация была аховая. Стражник имел строгий приказ. Толпа орала все громче и громче, выкрикивая: "Осанна! Великий маг-врачеватель! Исцели нас! Верни нам молодость!", солнце зашло, а у меня в кармане не было ни гроша. Нет, у меня было с собой несколько тысяч долларов сотенными купюрами, но не платить же за въезд в город Вифлеем баксы. Я мог сделать на выбор следующее: вновь поднять солнце, отправить шлагбаум и стражника в пятое измерение, снова взлететь над городом и попытаться найти место для посадки на узких улочках, запруженных народом, или выстроить замок на берегу озера и спокойно залечь спать, но тогда жители горда соберутся вокруг него и будут истошно вопить до самого утра.
   Лаура стала выяснять сколько стоит въехать в город пятнадцати всадникам. Оказалось не мало, целых сто пятьдесят франков. Роже предложил вырубить стражника и брался сделать это одним ударом, заявив об этом на иврите. Стражник поморщился, покряхтел, но не ушел. Лаура стала доставать кошель с серебром, которое получила от меня, но я остановил её и решил немного сжульничать. Засунув руку во внутренний карман своего твидового пиджака, я нащупал в нем стальные щипчики для ногтей и, не вынимая руки из кармана, превратил их в сто пятьдесят франков золотом и серебром. Магический заговор я сконструировал таким образом, чтобы деньги ровно через десять дней превратились в ржавые гайки.
   Вручив стражнику изрядно потертые монеты, я дождался когда он проверит их на подлинность, тут я был спокоен, никакое магическое заклинание не могло расколоть моей фальшивки, уберет бревно с дороги и мы спокойно въедем в город. Вифлеемцы здорово меня разозлили своей меркантильностью и я решил их основательно проучить. Построив свой отряд в каре и встав в середине, я молча поехал по узким улочкам, не отвечая на приветственные крики горожан, славящих величайшего мага-врачевателя.
   Добравшись до первого же сада, огороженного каменной стеной, я поручил Конраду выяснить, кто его владелец и, приказав ему взимать плату с горожан за пользование его угодьями, соорудил у него в саду большую купальню в виде ротонды, выстроенной в классическом римском стиле. Тут же сэр Харальд светлый провозгласил, что за пользование этой купальней, которая исцелит детей и женщин и вернет молодость старухам, жители Вифлеема будут каждый день кормить пять тысяч воронов-гаруда самым отборным мясом, а глаза, сердце, мозг и печень убитых животных должны подавать им отдельно.
   Вторая точно такая же купальня была устроена на большой рыночной площади и предназначалась для исцеления мужчин. За нее город Вифлеем должен был выставлять драконам раз в месяц стадо из пятисот годовалых бычков и трех тысяч свиней, овец и коз. Третью купальню я сделал на выезде из города, сотворил её самой шикарной по форме, стандартной по содержанию и подарил городу, но при этом сообщил о том, что если вороны-гаруда и драконы не будут получать своего мяса, то все три купальни превратятся в зловонные клоаки и тогда вифлеемцам придется подыскивать себе новое место для строительства города, после чего мы убрались из Вифлеема прочь и я не мешкая выстроил для ночлега замок в пяти километрах от города.
   Замок, построенный на высоком берегу озера, я постарался сделать большим и очень роскошным, не хуже, чем Золотая башня, в которой мы жили в Синем замке. В нем было двадцать комнат для приезжих, большой ресторан с превосходным баром и масса всяческих удобств. Для этого мне пришлось пробить глубокую шахту, чтобы добраться до Первичной Материи, но зато замок получился великолепный, на зависть вифлеемцам и был отличным приютом для усталых путников.
  

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

  
   В которой я расскажу моему любезному читатель о том, как нас встретили в Алмазном замке и о том, как я проложил самое удивительное шоссе на всем белом свете и как выступил в роли популяризатора музыки в стиле хард рок, а так же одежды, пошитой из черной кожи и украшенной блестящими стальными украшениями. При этом мой любезный читатель узнает и о том, как я умудрился пристроить какую-то часть ангелов Парадиз Ланда к работе, будучи полностью уверенным в том, что они станут выполнять её не только с большой охотой но и с потрясающей скоростью.
  
   Только наутро вифлеемцы наконец поняли, что они вляпались в самое настоящее дерьмо, так как черная пятитысячная стая воронов-гаруда была тут как тут и радостно галдела в предвкушении сытного угощения. Самое же неприятное заключалось в том, что как только они начали горячо и азартно спорить с воронами, то все три купальни стали немедленно и довольно ощутимо пованивать. При этом чем сильнее разгорался этот спор, тем сильнее и удушливее становились миазмы, исходящие от магических купален, в которых успела побывать лишь половина населения города Вифлеема.
   Пожилые и молодые горожане, которые с торжественными песнопениями пропустили к купальням своих старцев, накинулись на них, полностью выздоровевших и омоложенных, с дубьем и дрекольем, так как именно они протестовали против устройства бесплатных столовых для воронов. Воронов, разумеется, немедленно накормили, тошнотворная вонь сменилась ароматами французских парфюмов, после чего в городе был собран большой кагал. Вифлеемцы осознали в полном объеме то, что их ожидает в самом ближайшем будущем и потому призадумались.
   К замку тотчас прискакало несколько гонцов, которые стали умолять меня о том, чтобы я смилостивился над жителями Вифлеема и либо сократил число воронов вдвое, либо разрешил их кормить не столь изысканной пищей. О драконах пока что никто даже и не вспоминал. Кто-то робко заговорил о золоте, но стоило мне нахмуриться, как этого типа тотчас убрали. Видя, что вифлеемцы поняли свою ошибку, я резко снизил число воронов до одной тысячи и урезал драконью пошлину всего до двух шикарных обедов в год.
   Уриэль и Эллис, прилетевшие спустя три часа после рассвета, хохотали до слез, узнав о злоключениях вифлеемцев. От мальчишек и девчонок, проникших в сад, мы узнали, что все старцы в городе стали молодыми и здоровыми, но только очень шумели и кричали всю ночь. Еще мы узнали о том, что их прежнего градоначальника вифлиемцы хотели поколотить, но не стали этого делать потому, что жители города сами не хотели платить за уборку рыночной площади. Потом они хотели побить того стражника, который взял плату с великого мага-врачевателя, но тот схватил свою алебарду и закричал, что отрубит голову каждому и еще стал кричать на них, обвиняя в том, что никто из вифлиемцев даже и не подумал о том, чтобы заплатить деньги за въезд мага в их город, а все только и делали, что кричали ему: "Осанна, осанна" и еще он сказал, что магу нужно было наслать на город не пять тысяч сытых и ленивых воронов, а стаю в сто тысяч голодных, злых и горластых воронов, чтобы хорошенько проучить их.
   Зато дети были очень довольны тем, что им разрешалось рвать в саду любые фрукты и что рядом с замком для них был сделан целый дворец в семь этажей с удивительными игрушками: ящиками, наполненными движущимися и говорящими картинами, блестящими сундуками, с которыми можно было играть в самые разные игры и, главное, в каждой комнате стояли большие белые сундуки с всякими вкусными вещами, ну, а самое главное было то, что ни за что в этом дворце не нужно было платить никаких денег.
   Детвора в Вифлееме была такая же, как и везде и потому мы смогли спокойно собраться, оседлать коней и улететь без малейших помех, хотя за воротами замка собралась довольно большая толпа, но по-моему эти люди глазели на сам замок, а не на нас. Когда мы поднимались в воздух, я видел, как некоторые местные умельцы пытались взломать магическую защиту на воротах замка, но все их усилия были тщетными.
   Не желая оставлять после себя не совсем добрую память, я составил еще одно магическое заклинание, которое должно было допустить жителей славного города Вифлеема до чудес двадцатого века, но только через три дня. Не думаю, что драконы захотят столоваться в этом городе. Впрочем, теперь я был полностью уверен в том, что драконов здесь будут встречать куда радушнее, чем меня, особенно тогда, когда они привезут в этот городок героев.
   Покинув Вифлеем, мы поднялись на пятнадцатикилометровую высоту и полетели с максимальной скоростью. Мои спутники теперь не хуже меня могли создавать аэродинамические обтекатели и наши крылатые кони мчались со скорость не менее трехсот километров в час, так что уже через три с половиной часа мы достигли Алмазных гор.
   Это были самые удивительные горы, которые только можно было себе представить. Разумеется, они не были алмазными, но они и в самом деле были прозрачными, так как это были гигантские кристаллы горного хрусталя, которые кольцом диаметром километров в сорок окружали огромный конический холм, поросший яркой, зеленой травой. На этом зеленом фундаменте и стоял Алмазный замок.
   Замок имел совершенно необычную форму и более всего походил на римский Колизей, только был раз в десять больше размерами и имел в длину километра три с гаком, а в высоту под километр и насчитывал двадцать самых высоких этажей, которые когда-либо создавались архитекторами. Замок был построен из мрамора чисто белого цвета и был возведен не Создателем, а ангелами-патриархами, но по методу Создателя, с помощью магии и Первичной Материи. Иначе такое сооружение построить было просто невозможно.
   Подлететь к замку незамечено мы никак не могли, хотя и летели на огромной высоте, но даже на этих высотах летали ангелы и потому еще на подлете, километров за тридцать, мы встретили первых ангелов. Мы резко сбросили скорость и пошли на снижение. К замку мы подлетали уже в сопровождении эскорта из нескольких десятков ангелов, которые вовсю потешались над Уриэлем, где-то потерявшим свои крылья.
   Характер Уриэля я знал уже достаточно хорошо и потому был уверен в том, что этот парень сейчас что-нибудь отчебучит и он не заставил себя ждать слишком долго. На высоте километров в семь, а то и больше, Ури с театральным жестом воскликнул, что жизнь без крыльев ему больше не мила, вывалился из седла и камнем полетел вниз. Ангелы мгновенно сложили свои крылья и полетели следом, стремясь спасти этого сумасшедшего самоубийцу. Уриэль падал картинно, широко раскинув руки, громко вопя и кувыркаясь в воздухе. Когда этого комика стали настигать его собратья, он, внезапно, распахнул свои сверкающие крылья. Ангелы, не успев сообразить, что случилось, продолжали пикировать, но Уриэля они уже не видели, а он заорал на них что есть силы:
   - Эй вы, идиоты тупоголовые, вам что жить надоело?
   Хохоча во всю глотку, Уриэль взлетел к Доллару, спокойно оседлал его, убрал крылья и полетел дальше, весело покрикивая на своих земляков:
   - Дурачье неотесанное, магию нужно было в детстве лучше изучать! Двоечники несчастные!
   Слава Богу, что этот балбес не догадался показать им, как нужно пробивать в земле дыры. Вот тогда бы его победа была полной, но в таком случае нам либо пришлось бы применить магию, либо искать экскаватор. Зато ангелы перестали подшучивать и насмехаться над нашим другом, якобы, бескрылым ангелом, а когда он закурил и показал им пузырь коньяка, совсем онемели. Правда, они очень скоро получили от Уриэля исчерпывающие объяснения относительно того, кто к ним летит и теперь в небе вокруг меня стало тесно и Мальчику пришлось лететь очень осторожно. Пожалуй это была самая теплая встреча после Малой Коляды.
   Узнав о том, что я маг-воитель и маг-врачеватель из Зазеркалья, да, еще к тому же сын Великого Маниту, а теперь еще и брат Уриэля по нашему названному отцу, ангелы пришли в восторг, а узнав о том, что я и сам могу летать, правда низенько-низенько и с маневренностью пушечного ядра, они чуть не попадали вниз от изумления. Маги-левитаторы были в большом почете у ангелов и даже такие паршивые летуны, как я, вызывали у них искренне уважение.
   Лесичка, которая ежедневно практиковалась в левитации, тотчас вылетела из седла, сделала в воздухе несколько фигур высшего пилотажа, и сделав вокруг Бутона петлю Нестерова, вернулась обратно, чем вызвала у этих отличных парней и девчонок, ангелов Алмазного замка, бурные аплодисменты. В общем с ангелами мы быстро нашли общий язык и когда на подлете к хрустальной гряде ангелы-стражники, вооруженные длинными пиками, для порядка спросили нас, кто летит, то сопровождающие нас ангелы возмущенно завопили:
   - Вы что, болваны, не видите разве? Свои ребята летят, летуны! Хотя и бескрылые, но все-таки летуны!
   До Алмазного замка можно добраться только по воздуху. Дорог к нему не было проложено раньше и вряд ли они будут проложены в дальнейшем. Ангелы живут в своем замкнутом мирке и очень редко принимают гостей, так как в Парадиз Ланде мало кто летает по воздуху, но если кто-то добирался до Алмазного или какого-нибудь другого замка ангелов, то его встречают очень дружелюбно и радушно, без скидок на бескрылость. Раз человек, маг или еще какое-то магическое существо потратились на крылья для своего магического коня и отважились сесть в седло, то значит в них что-то есть от ангела.
   В окружении уже несколько сотен ангелов, которые при нашем появлении вблизи замка стали вылетать из-под огромных мраморных арок, мы несколько раз облетели вокруг этого огромного сооружения, которое лишь немного уступало по размерам Синему замку. Ангелы весело шумели и аплодировали нам, радуясь прилету гостей. К моменту нашего визита ангелы уже знали о том, что в Парадиз Ланде объявился какой-то великий маг-воитель, так как вороны-гаруда, посланцы Блэкстоуна, еще месяц назад принесли сюда весточку обо мне и свой договор, но тогда они ничего не знали о моих умениях по части строительства магических купален.
   То, о чем рассказал им Уриэль за двадцать минут, в считанные минуты взбудоражило весь Алмазный замок. Новость о том, что теперь молодость можно вернуть запросто, обрадовала их даже больше чем то, что у Уриэля есть самая настоящая выпивка, ведь в замке ангелов глубоких стариков и старух было намного больше, чем где-либо и некоторые были уже так стары, что давно уже сбросили крылья и не могли не то что летать, а даже нормальным образом ходить.
   Мы влетели в одну из огромных мраморных арок верхнего, гостевого яруса, на котором имелись конюшни для пегасов и уютные покои для их лихих наездников. Там нас встретило несколько ангелов пожилого возраста, к которым Уриэль относился не только с почтением, но и, явно, робел перед ними, перед их сединами и морщинистыми, дублеными от яркого солнца, пронизывающего ветра и жгучего холода, лицами со строгим, если не суровым, выражением и испытывающим, немигающим взглядом.
   Веселые крики молодых ангелов и ангелиц тотчас стихли, когда в зал приемов Алмазного замка, больше похожего на ангар сразу для нескольких "Боингов" влетели ангелы-ветераны. Мигом соскочив с коня, я отвесил им парочку вежливых поклонов, представился сам и представил всех своих спутников, которые стали кланяться куда галантнее и изысканнее, чем это сделал я сам.
   Выслушав ответные приветственные слова, я даже не стал объяснять ангелам-ветеранам причину своего появления в их замке, а первым делом приступил к строительству магической купальни для ангелов. Зная своего друга Уриэля, как облупленного, я не стал особенно сетовать по тому поводу, что в моей амфоре все еще не выветрились афродизиаки. Гораздо больше меня волновало то, что мне негде было поставить купальню, кроме как на крыше, а она представляла из себя хрустальный купол, под которым был виден огромный зимний сад, в котором тренировалась в полетах ангельская молодежь, худенькие мальчики и девочки лет семи на вид, но двухсот лет от роду.
   Чтобы не выглядеть перед старцами ангельского племени, хамом, я обратился к ангелу, который по дружески поприветствовал меня и моих друзей и добродушно похлопал по плечу Уриэля-младшего. От моего друга-ангела я мало чего узнал об ангельском этикете, но вот старина Блэкки немного просветил меня по этому поводу и потому я, вежливо приложив руку к груди и слегка склонив голову, глядя ангелу-ветерану прямо в глаза, сказал твердым и решительным голосом:
   - Мастер Элиас, позволь мне прежде, чем наши крылатые кони будут расседланы, сделать то, ради чего я летел в Алмазный замок, - подарить ангелам магическую купальню, которая вернет патриархам молодость и сделает их крылья сияющими, как Алмазные горы в час рассвета.
   Блэкки заранее предупредил меня о том, что ангелы терпеть не могут фамильярности, неискренности, чванливости и показушной скромности. Они быстро принимают решения, дружелюбны ко всем, но при этом горды и никогда не опустятся до того, чтобы просить кого-либо о чем-то, даже жизненно важном, и если я хочу сделать для ангелов что-то, то должен хорошенько подумать о том, как именно это сделать. Обращение мастер, было в ходу не только у воронов-гаруда, но и у ангелов, а про патриархов я ввернул не случайно, так как мало кто из них мог подняться в небо. Элиас посмотрел на меня испытующе, затем снисходительно улыбнулся и ответил:
   - Мастер Михалыч, это было бы забавно, но где ты найдешь место для своей магической купальни? Мы, ангелы, любим простор в своих помещениях и не терпеть не можем луж на полу и сырости.
   Быстро достав из планшета альбом для рисования и фломастеры, я несколькими штрихами нарисовал Алмазный замок с его хрустальным куполом так, как будто я смотрел на него с высоты и увенчал это сооружение огромной эллиптической площадкой из хрусталя, окаймленной золотым бордюром, по краю которой, стеной вставали струи фонтанов. Все это сооружение опиралось на две дюжины хрустальных арок с золотыми лестницами, основанием которых служило эллиптическое плоское и широкое кольцо, положенное на широкий парапет вокруг стеклянной крыши замка. Эта хитроумная конструкция даже не касалась самой крыши и вряд ли могла испортить внешний вид Алмазного замка, а также окрестный пейзаж, которыми так дорожили ангелы.
   Мой эскиз был только началом процесса составления проектной документации. Вырвав этот лист из альбома, я положил его себе на ладонь, предварительно подложив под рисунок несколько серебряных монет, которые мне одолжила Лаура. С помощью Кольца Творения и нескольких магических заклинаний, я превратил свой беглый набросок и сорок франков серебром в тонкую серебряную пластину, на которой Алмазный замок, стоящий на изумрудном холме в окружении хрустальных пиков, выглядел, как настоящий.
   Самым главным в этом обновленном эскизе, являлось то, что серебристые струи фонтанов, бьющих по краям хрустального эллипса, были, словно живые. Если присмотреться внимательнее, то было также видно, как молодые ангелы подводят к струям фонтана ангела-патриарха, он проходит сквозь струи и взмывает в небо молодым, полным сил, с сияющими, как бриллианты, крыльями. По всем лестницам к магической купальне поднимались пешие ангелы. Хотя я и не смог передать в этой картинке всего того, что был намерен создать для ангелов Алмазного замка, она и без того отличалась великолепной наглядностью.
   С вежливым поклоном я передал Элиасу свой оживший эскиз и большую лупу, чтобы он смог рассмотреть все хорошенько. Несколько минут ангел рассматривал мое творение, потом передал его на рассмотрение и утверждение другим ангелам, но по его довольному лицу я понял, что план моего архитектурного замысла его вполне устроил. Наконец, эскиз был показан Уриэлю-младшему, просто изнывающему от нетерпения и тот, быстро взглянув на перл моей фантазии, широко улыбнулся и вновь вручил его Элиасу, который кивнул головой и улыбаясь, действительно ангельской улыбкой, сказал:
   - Мастер Михалыч, такая магическая купальня, пожалуй, нисколько не испортит внешнего вида Алмазного замка. Ты можешь приступать к работе. - Не выдержав, Элиас все-таки поинтересовался у меня - Мы можем присутствовать при этом, мастер, или это помешает тебе?
   Разумеется, мой ответ был утвердительным. Вскочив в седло, я вылетел из замка и направился к хрустальному куполу. Мои спутники, смешавшись с толпой ангелов, вылетели следом и все расположились вокруг замка, встав сплошным кольцом. Рядом со мной был только Конрад, который почти не покидал луки моего седла. Попросив ворона-гаруда позвать Блэкки и Фая, я стал бурить у подножия холма здоровенную скважину, чтобы добраться до Первичной Материи, которая залегала в этом месте на довольно большой глубине и у меня ушло почти четверть часа на то, чтобы проложить к ней колодец десятиметрового диаметра.
   Вороны-гаруда примчались тотчас, как только я их позвал и расселись, как куры на насесте, который я для них соорудил. Меня интересовал один единственный вопрос, который я немедленно им задал:
   - Мужики, эту магическую купальню я хочу сделать так, чтобы каждое магическое существо, которое обитает в Парадиз Ланде, могло принять в ней такой вид, о котором мечтает. Что вы по этому поводу скажете? Мне действительно необходимо знать ваше мнение.
   Блэкстоун, взъерошил перья, щелкнул клювом и сказал:
   - Мастер, это было бы просто замечательно! Мне иной раз снятся волшебные сны, в которых я вижу себя не черным вороном-гаруда, а огромным белым альбатросом и я бы не отказался пролететь в таком виде над Парадиз Ландом. - Повернув голову, он долбанул клювом Конрада и спросил - А ты о чем мечтаешь, старый индюк?
   Конрад презрительно каркнул:
   - Я мечтаю всегда быть тем, кто я есть!
   Однако, Файербол, задумчиво пощелкав клювом, вдруг, сказал мне совсем о другом:
   - Мастер, этим ты сделаешь подарок всем воронам-гаруда, но более всего обрадуешь гарпий, которые хотят быть просто женщинами, да, и грифоны тоже не прочь будут оборотиться людьми, ведь чтобы не говорили люди об их тупости и косноязычии, они когда-то тоже были людьми, хотя и разбойниками. Сделай то, о чем ты говоришь, мастер и, возможно, мы увидим и другие, самые невероятные, перевоплощения!
   Старина Фай, как в воду глядел, говоря о невероятных перевоплощениях, но первое из них произошло примерно полчаса спустя, именно столько времени у меня ушло на то, чтобы вытащить из недр Парадиз Ланда огромный хрустальный эллипс с золотой каймой и всеми конструкционными дополнениями. Первоначально вся эта сложная конструкция была просто туго скручена в огромный, толстый канат, чтобы я мог без особых хлопот водрузить её над хрустальным куполом и запустить фонтаны на стометровую высоту.
   От края хрустальной плиты, огороженного золотым бордюром, до рабочей зоны магической купальни ангелам предстояло идти пешком пятьдесят метров по прозрачным, полированным плитам, чтобы войти затем в звенящий, сверкающий и искрящийся на солнце магический водопад. Эта огромная, молочно-белая стена состоящая из водяных капель, имела те же самые функции, что и любая из моих магических оздоровительных и омолаживающих купален.
   Золотые сопла фонтанов, здоровенные, как крепостные мортиры метрового калибра, стояли через каждые пять метров. Они бесшумно извергали вверх толстые, мощные струи воды, которая разбивалась затем на мельчайшие капли и сплошным потоком падала вниз на хрустальный диск, чтобы снова подняться вверх, к небу. Водно-капельному душу я придал нежность алых русалочьих плавничков, чтобы они мягко и женственно ласкали тела ангелов и наполняли их ощущением небывалой неги и блаженства. Поэтому, вновь став молодыми, ангелы снова обретут все прежние желания молодости, о которых они давно уже позабыли.
   Эта магическая купальня, как и все купальни последнего поколения, умела превращать одежду из старой в новую и тоже была музыкальной. На этот раз моя магическая купальня, всякий раз, когда в нее входил кто-либо, громко и торжественно исполняла "Оду к радости" Людвига Ван Бетховена, что показалось мне весьма уместным и ни в коей мере не должно было оскорбить слуха ангелов-патриархов с их строгими взглядами и изысканным вкусом. Существенным дополнением я счел магическое заклинание, позволяющее убирать крылья в пятое измерение, повинуясь жестам "О'кей" и "Отлично", которыми постоянно пользовался ангел Уриэль-младший.
   Проходя или пролетая сквозь этот водопад, шириной в двадцать метров, ангел, человек, маг или магическое существо, оказывались внутри замкнутого эллиптического пространства, окруженного водной стеной, где кверху поднимались мощные струи теплого, напитанного цветочными ароматами воздуха, возносящие любое крылатое существо вверх, к небу.
   Для тех же существ, которые покинули магический фонтан пешеходами, нужно было снова пройти через стену из водяных струй, чтобы спуститься по золотым, ажурным лестницам на самый край крыши Алмазного замка. Там, по периметру замка, было сооружено широкое стальное кольцо с балюстрадой из белого мрамора. Сотворив четыре метра плодородной почвы, я разбил вокруг ангельской купальни красивый парк с множеством небольших павильонов-кафе, со столиками на открытом воздухе, где было очень приятно посидеть среди розовых кустов за рюмкой крепкого чая.
   Все бары в этих кафе были заставлены множеством бутылок с самой отменной выпивкой, а холодильники и витрины заставлены всеми теми блюдами, которые имелись на моем кулинарном компакт-диске. Все это, разумеется, не входило в первоначальный эскиз купальни, но как говорится, поздно пить боржоми, почки уже отвалились. Не думаю, что такое дополнение было бы для ангелов таким уж неприятным, тем более, что по рукам у молодежи уже ходило несколько бутылок с коньяком и виски.
   Когда все было закончено, я взял в руки матюгальник и торжественно объявил собравшимся о том, что из себя представляет это сооружение и что оно может делать. Мегафоны, срыто установленные по периметру золотого бордюра, донесли мои слова до всех собравшихся, а хрустальные струи при этом, наглядно показали всем, как нужно складывать пальцы рук, чтобы убирать и вновь возвращать свои крылья.
   Вот тут-то и произошло непредвиденное. Как только раздались первые такты "Оды к радости", наш магический крылатый конь Узиил, заржав громко и трубно, рванулся к купальне первым не смотря на то, что Эллис всячески пыталась его образумить. Влетев в хрустальный водопад, конь заставил его буквально взорваться тучей брызг и заклокотать с бешеной силой и громким, перекрывающим музыку шумом и свистом. Ангелы вздрогнули и когда магическая купальня перестала грохотать и бесноваться, над ней воспарил рослый, молодой, златокудрый, обнаженный ангел, который поднимался в небо, обнимая вырывающуюся из его рук красавицу Эллис.
   Моя сестра не долго отбрыкивалась и вскоре притихшие ангелы увидели, что эта парочка слилась в долгом поцелуе. Огромные крылья этого ангела едва заметно трепетали, когда он плавно опускался на зеленый газон парка, разбитого на вокруг купальни. Меня это очень заинтересовало и я рванул к ним на пятой передаче, от нетерпения крепко стиснув каблуками бока Мальчика.
   Когда я приземлился неподалеку от них, Эллис уже обнимала этого гиганта среди ангелов с такой нежностью и страстью, что мне понадобился бы мощный седельный тягач, чтобы оттащить её от него. Уриэль приземлился на секунду позже меня и взгляд его сверкал от возмущения. Золотоволосый ангел с мужественным, гордым лицом и царственной осанкой посмотрел на нас, когда мы двинулись к нему с двух сторон, с некоторой опаской и предупреждающе подняв руку, сказал:
   - Эй, ребята, успокойтесь, я ведь не сделал вашей сестре ничего плохого! Так ведь, Эллис?
   Наша взбалмошная сестренка нежно взглянула на него и повернувшись к нам, бойко заявила:
   - Ну, что вы в самом деле, мальчики! Мы с Узиилом уже все выяснили, он отличный парень.
   - С Узиилом? - Растерянным голосом переспросил ангел Уриэль-младший свою сестрицу.
   Ангел-гигант сказал грозным басом:
   - Да, сынок, я тот самый архангел Узиил, которого все считали пропавшим без вести и теперь, благодаря мессиру, я снова вернулся в мир, снова молод, могуч, полон сил и жду не дождусь того счастливого момента, когда прилечу в Синий замок и смогу набить морду этому засранцу Карпинусу, который так подставил меня перед Создателем!
   Слабо ойкнув, я сел на траву и расхохотался:
   - Нет, ребята, я точно поставлю Карпинусу памятник! Это же надо, он и архангела Узиила умудрился обуть в лапти! Превратил архангела в мерина и столько лет возил на нем воду! Ну, пройдоха, ну хитрюга.
   Узиил посмотрел на меня обиженно и сердито, но видя то, что и Уриэль стал трястись от смеха, улыбнулся сначала как то неуверенно, а затем громко рассмеялся. Когда к нам подлетел молодой красавец-ангел в сверкающих одеждах, по которым я узнал Элиаса, Узиил уже вовсю хохотал и немного успокоился только тогда, когда я извлек для своей сестры небольшой, фиолетовый, ритмично пульсирующий и шевелящийся ком Первичной Материи.
   Эллис попросила Узиила убрать свои крылья, превратила Первичную Материю в белоснежный элегантный костюм тройку, белую, шелковую рубаху, блестящий галстук, серебристо-белого цвета, пару белья, а также пару белоснежных ковбойских сапожек, голенища которых были прострочены серебряными нитями. В десять секунд она превратила своего нового кавалера в ослепительного франта и мы двинулись к ближайшему кафе. В таком виде Узиил мне нравился гораздо больше. Хотя и в виде пегаса он тоже был весьма неплох.
   Рассевшись за столиками, стоящими под большими, разноцветными зонтиками, мы немедленно принялись обмывать мою новую купальню. Из всех моих спутников рядом со мной были только Лаура, Уриэль и Эллис, которая сидела на коленях Узиила и глядела на него влюбленными и восхищенными глазами. К нам стали подбегать ангелы и ангельские девушки и вскоре Уриэль познакомил меня со своим другом детства, ангелом Михаилом-младшим. Как это ни странно, но это был красивый черноволосый парень с маленькой бородкой клинышком, гигант еще побольше Узиила, веселый и улыбчивый. К нам подсело еще несколько ангелов и прекрасных ангелиц и все с восхищением рассаживались за столиками на изящных, белых, венских стульях.
   Еще больше чем возможности убрать на время крылья, ангелы радовались шикарному бару, где за стойкой уже стояли молодые юноши и девушки и осваивали новую профессию. Парк быстро заполнялся ангелами и повсюду слышались веселые шутки и смех. Мои спутники оказались в центре всеобщего внимания и делились своими впечатлениями о нашем путешествии в то время, как Лаура и Уриэль наперебой рассказывали моим новым друзьям обо мне и моих подвигах, а я только посмеивался над их рассказами и помалкивал.
   Везде царила радостное, веселое и приподнятое настроение и не смотря на то, что все были молоды и наполнены энергией, никто не спешил завалить свою подружку на траву. Ангелы мне нравились все больше и больше, да, и раньше, до этого дня, глядя на своего друга Уриэля, я относился к ним с очень большим уважением, а теперь, когда увидел их вблизи, убедился на собственном опыте в том, как они общительны, остроумны, раскованны и в то же время сдержанны, был от них в восхищении. Наши белоснежные крылатые красавцы совершенно спокойно расхаживали по дорожкам парка, общипывали цветущие кусты роз и никто на них не шикал. Наоборот, коней ласково поглаживали по их гладким, сильным шеям и в каждой руке оказывалось яблоко или печенье.
   К нашему столику подлетели три огромные красивые птицы - белокрылый красавец-альбатрос, огромная жар-птица с перьями всех светов радуги и золотым хвостом и черный ворон-гаруда, единственным украшением которого был золотой клюв и золотые когти. Еще раз я увеличил размеры нашего стола и соорудил для своих друзей, Блэкки, Фая и Конни, удобный насест, а Лаура тотчас принесла для этих крылатых парней три огромных хрустальных фужера, каждый литров на пять и стала смешивать для воронов-гаруда их любимый коктейль - коньяк с небольшим количеством ликера "Бейлис" и тоника. То, с каким энтузиазмом альбатрос, жар-птица и ворон-гаруда немедленно опустили свои клювы в фужеры, вызвало всеобщий восторг в нашей веселой компании и никто не стал презрительно фыркать, когда Лаура подала воронам их любимое лакомство, - дымящееся, парное мясо с кровью.
   В толпе все чаще и чаще стали мелькать ангелы одетые в современные одежды Зазеркалья. Среди ангелов было много практикующих магов, а моя сестричка Лесичка последнее время просто помешалась на журналах мод и ими была чуть ли не доверху набита её бездонная седельная сумка. Как мне шепнул на ухо Уриэль, модниками были как раз ангелы-патриархи.
   Мне в очередной раз пришлось раздвинуть стол, так как нам подошел один из командиров здешних ангелов, архангел Уриэль-старший, который был точной копией моего друга и отличался от него лишь тем, что был одет в пышные одежды венецианского дожа. Папенька сердито шикнул на своего сына, когда тот назвал меня Михалычем и Ури, вежливо поклонившись ему, с той минуты сразу начал называть меня мессиром, слава Богу, что еще не перешел на вы.
   Архангел Уриэль оказался веселым и насмешливым и при его появлении шутки за столом вовсе не стихли. Над Узиилом он посмеивался ничуть не меньше других и все сетовал на то, что ему не удалось посмотреть на эту великолепную картину, как пегас превратился в архангела. Со мной Уриэль-старший разговаривал, как с равным и беседы вел отнюдь не философские. Когда же к нему на колени подсела очаровательная красотка, он без малейшего стеснения запустил свою руку в вырез блузы ангельской девушки и поцеловал её совсем не по-отцовски, хотя я очень хорошо запомнил эту девушку, она была в числе первых ангелов, которые встретили нас на подлете к Алмазным горам. Уриэля-младшего нисколько не смущало поведение его родителя и он даже позволил себе отпустить несколько шуточек на этот счет.
   Разговор за нашим столиком как-то сам по себе перешел на темы любви и дружбы и Уриэль-старший беззастенчиво поинтересовался у меня, что я думаю по поводу всех очаровательных небожительниц и скольких из них я уже трахнул. Честно говоря, я очень смутился и опустил голову к самой тарелке. Вот тогда-то мой друг, он же брат, а также моя подруга и заодно с ними моя бывшая любовница, а ныне сестра, перебивая друг друга, стали рассказывать о всех моих подвигах на любовном фронте. Старина Конни, выхлеставший уже третью рюмку подряд, подробно рассказал ангелам о том, как я соблазнял фею, каким штилем рассыпался перед ней и что мы потом устроили в замке. Этот крылатый прохвост, оказывается, все время находился поблизости.
   Конни рассказал и про то, как я, поселив прекрасную Розалинду в Хрустальной башне, сломя голову, тут же помчался в башню Золотую, навестить еще одну свою любовницу и уж затем погнал дракона для того, чтобы согласно обещанию оказаться утром в постели своей постоянной подруги. Уриэль-младший процитировал Уриэлю-старшему девиз русского солдата и подробно рассказал о том, как щедро я наделил его лишними часами, когда выяснилось, что Эллис внезапно стала его сестрой. Узнав причину, по которой небесное светило сбрендило и вело себя самым противоестественным образом, Уриэль-старший так развеселился, что чуть не опрокинулся вместе со стулом и своей пассией. Стукнув кулаком по столу, он заявил, широко улыбаясь:
   - Парень, ты мне нравишься, а твой девиз настоящего русского солдата, полностью подходит нам, ангелам! Наш Создатель тоже будет тобой доволен, ведь он и сам иной раз, ради какой-нибудь смазливой бабенки, ставил на уши если не весь Парадиз Ланд, то уж любую его половину точно.
   Когда смех за столом стих, я прочел вслух четверостишие своего собственного изготовления:
   - Безумен был Создатель,
   Противоречий созидая мир.
   В минуту просветления однако,
   Адаму, Еву сотворил!
   Уриэль-старший, выслушав это четверостишье, опрокинул бокал коньяка, крякнул и, хлопая ладонью по столу, сказал:
   - Точно подмечено, приятель! Старик так долго мудрил с мирозданием, что мы, ангелы-патриархи, его первые помощники, грешным делом подумали, что если он и не спятил, то точно близок к этому.
   Моей сестрой Эллис вирши были восприняты с улыбкой и я прочитал еще несколько своих стихов, в которых восхвалял любовь и прекрасную половину человечества. При этом только Лаура осталась недовольна тем, что читая стихи Мальчику, я так и не удосужился сделать это для нее.
   С наступлением вечера струи магической купальни вспыхнули ярким светом, а по всему парку загорелись магические осветительные шары и веселье вспыхнуло с новой силой, особенно после того, как мои спутники обнаружили, что в стойке каждого бара есть проигрыватели компакт-дисков, а звуковые колонки стоят над полками с бутылками. Веселье продолжалось до самого утра, но мы с Лаурой ушли сразу после полуночи, но до стихов у нас дело так и не дошло.
  
   Утром следующего дня меня, как мы с ним и договаривались, разбудил ангел Михаил-младший. Оставив Лауру нежиться в постели, я быстро натянул на себя джинсы, кроссовки и майку. Прихватив с собой ноутбук, несколько десятков журналов, которые "выписал" из Зазеркалья, я соскочил с просторного помоста, на котором стояла наша кровать. К тому моменту я уже прекрасно знал, что могу получить любую печатную продукцию когда-либо выпущенную, так как информация обо всем, что было однажды создано в Зазеркалье, хранилась в пространстве Парадиз Ланда и была доступна любому магу при том условии, что он знает, как извлечь эту информацию.
   Разговаривая вчера вечером с Михаилом, я удивился тому, как тянулся этот здоровенный парень к Зазеркалью, как мечтал прикоснуться к множеству его секретов и загадок, примерить все на себя. Когда я рассказал ангелу Парадиз Ланда об американских "Черных ангелах", которые в годы второй мировой войны были отважными и лихими летчиками, сражавшимися против "Люфтваффе", а после войны пересели в седла мощных мотоциклов, он просто умолял меня покинуть вечеринку и заняться серьезным делом. Меня же самого вот уже несколько дней подряд мучила одна гениальная идея, как сделать огромные расстояния Парадиз Ланда более короткими и сегодня, я, наконец, решил воплотить её в жизнь с помощью ангела-гиганта Михаила-младшего, который, не смотря на ранний час, уже порхал у наших окон.
   Выйдя из своих роскошных апартаментов в огромный ангар, я сразу поспешил к арке, а не к конюшне, в удобном стойле которой дремал мой Мальчик и, попросив Михаила показывать мне дорогу, отважно шагнул вниз с двадцатого этажа замка ангелов. Летать с помощью магии довольно сложно, приходится каждые несколько секунд делать магические пассы и бормотать заклинания, чтобы управлять полетом, но все же это был самый настоящий полет. Михаил и его подруга Ниэль, зеленоглазая красавица с длинной гривой роскошных, вьющихся, рыжевато-каштановых волос, осиной талией и пышной, роскошной грудью, жили на двенадцатом этаже на другой стороне замка и через несколько минут я уже был в их квартире.
   Настоящая ангельская квартира это совсем не то, что я ожидал увидеть, памятуя о жилище Уриэля. Размер её был довольно внушителен, комнатушка имела почти пятидесяти метров в высоту при размерах сорок на пятьдесят метров. Именно из-за этого в Алмазном замке жило всего чуть более семи с половиной тысяч ангелов.
   Входом в эту квартиру служил огромный, ничем не закрытый проем с циркульной аркой, рядом с которым располагались два таких же внушительных окна с серебристыми занавесями. Против входа в стене был прорезан дверной проем закрытый огромными двустворчатыми дверями, выходившими в коридор, который кольцом проходил по всему замку. С другой стороны коридора находились точно такие же ангельские квартиры, но чтобы выбраться из них за пределы замка, их обитателям нужно было лететь до одного из четырех главных выходов замка.
   Квартира Михаила мною была выбрана лишь потому, что внизу, у подножия замка, находился мой колодец из которого я мог черпать Первичную Материю. Для того, чтобы никто не свалился в него, я огородил его и накрыл прочной, стальной крышкой, хотя вряд ли кто из ангелов когда-либо спускался к подножию холма. Влетев в эту милую комнатушку, я поздоровался с подружкой Михаила и немедленно приступил к работе, сотворив, для начала, в свободном углу квартиры большую, удобную кухню, совмещенную со столовой и гостиной, обставив все не только современной мебелью, но и всей прочей бытовой аппаратурой и принялся первым делом готовить завтрак.
   Ниэль, одетая в одежды персидской принцессы: - полупрозрачные шаровары, блузу с просторными рукавами и коротенький жилет-лиф синего шелка, расшитый серебром, ходила за мной по пятам в то время, как Михаил бросился к книжным полкам, заставленным несколькими тысячами книг, альбомов и журналов, которые когда-либо побывали в моих руках. Уже через несколько минут он восторженно заорал, призывая к себе свою подружку и потрясая стопкой журналов "Плейбой" и "Пентхауз". За завтраком я не стал ничего обсуждать, а принялся с аппетитом трескать яичницу с ветчиной, запивая её кофе с молоком. Изысканные блюда мне уже давным-давно опротивели и хотелось чего-то простого, домашнего. Мои новые знакомые не оказались составить мне компанию и мы отлично подзакусили.
   Встав из-за стола, я вручил Ниэль кучу инструкций, а сам занялся Михаилом, который был одет в костюм средневекового трубадура. Через несколько минут этот парень был затянут в косую кожу с множеством сверкающего металла, а на его руках было с пяток массивных серебряных перстней с черепушками и крылышками. На куртке ангела красовался рыцарский железный крест, орден, на мой взгляд, очень красивый и эффектный и совершенно уместный, если его носят на одежде в качестве трофея, а не в виде символа определяющего политическую принадлежность и приверженность варварским идеям.
   Ниэль, кажется, осталась очень довольна переменами во внешнем виде своего возлюбленного. Ну, а когда я и её саму облачил в косуху и обул в сапоги на высоком каблуке, а на голову повязал черную, шелковую бандану с черепушечками, крылатая девушка восторженно взвизгнула, увидев свое отражение в зеркале. На мой взгляд Ниэль, одетая в черную, маслянисто блестящую кожу, которая так подчеркивала свежую белизну её стройной шейки, была чудо как хороша. Михаил же теперь взглянул на нее как-то иначе, чем прежде.
   Выйдя на середину комнаты, я сотворил несколько простых, черных офисных столов и бросил на них стопку байкерских журналов. На один столик я поставил здоровенный, переносной музыкальный центр, вложил в него компакт-диск со старым, добрым "Дип пёрплом". Дав хороший звук, я показал этой экстравагантной парочке разворот журнала. В лучах заходящего солнца по дороге, пролегающей среди пустыни, заросшей кактусами, ехало на "Харлеях" несколько бородатых байкеров, все в рваной джинсе и косой коже. На переднем плане на стальном, хромированном коне гордо восседала аппетитная девица и я, стараясь перекричать мощные звуки тяжелого рока, с хитрой улыбкой, поинтересовался у подружки ангела Михаила-младшего:
   - Ну, что, Ниэль, хотелось бы тебе хоть разок проехаться на такой машине?
   Девушка-ангел потупила глаза и ответила:
   - О, мессир, это было бы замечательно, но вокруг Алмазных гор нет ни одной приличной дороги.
   - Ну, одну дорогу я вам точно укажу, ребята. - Усмехнулся я и властно скомандовал - Если хотите держать между ног такого хромированного зверя, то быстро ложитесь на эти столы пузом вниз и выставляйте вверх свои крылья, чтобы я мог их как следует осмотреть и сделать соответствующие промеры!
   Ангел и его ангелица выполнили мое распоряжение не колеблясь, а я закурил, взял в руки небольшую рулетку, штангенциркуль и стал делать промеры гребня, который моментально прошел сквозь черную кожу. Михаил попытался что-то сказать, но я сунул ему в рот сигарету и чиркнул зажигалкой. Ангел прикурил, затянулся пару раз и замолчал.
   Тщательно вымеряв гребни, из которых росли крылья и нарисовав в альбоме несколько эскизов, я стал прикасаться к ним то рукой, то металлом и спрашивать своих подопытных ангелов, что они ощущают. К моему полному удовлетворению гребни вовсе не являлись источником неприятных ощущений и даже тогда, когда я с силой ухватил Михаила за гребень большими пассатижами, он не вздрогнул и не пошевелился, а на мой вопрос, каково ему было, четко отбивая пальцами ритм, спокойно ответил:
   - Мессир, крыло ангела, штука очень прочная, но гребень будет куда прочнее!
   Вот это я и хотел выяснить прежде, чем в просторной комнате ангела Михаила появилось три новеньких одинаковых "Харлея", точно таких же, как те, что были на фотографии. В углу комнаты появилась также маленькая бензоколонка на два соска, изображенная на следующей странице. Заправив все три мотоцикла топливом, я показал Михаилу и Ниэль, как заводятся мотоциклы, как на них нужно сидеть, переключать скорости, выжимать газ и как тормозить, после чего мы тихонько выехали в коридор и принялись ездить по кругу.
   Хотя я и сидел в седле мотоцикла последний раз лет двадцать пять назад и "Харлей" все же отличался от "Явы", ездить на нем было не сложно и вскоре мы гнали по коридору, в котором было метров семьдесят ширины, с весьма приличной скоростью, вызывая изумление у ангелов, которые жили на двенадцатом этаже и были разбужены странным и непонятным шумом. Некоторые ангелы попытались было за нами угнаться, но неизбежно проигрывали, так как мы даже не особенно поддавая газа ехали за сотню километров в час.
   Наматывая круг за кругом, я наблюдал за тем, как все увереннее становятся Михаил и Ниэль и как они постоянно увеличивают скорость, изучая возможности своих могучих стальных коней. Толпе ангелов, высыпавших в коридор, эта забава вскоре надоела и она стала редеть. Многие ангелы весьма откровенно посмеивались над своими собратьями, одетыми в черную кожу и воспринимали мотоциклы, как любопытную безделушку, но не больше, зато я видел то, как горят глаза у Михаила и Ниэль и с каким азартом они обгоняют друг друга.
   После полутора часов гонки по этому автодрому, двери вновь стали открываться, но ангелы, вылетавшие в коридор, делали это уже вовсе не за тем, чтобы полюбоваться на мотоциклы "Харлей Давидсон", а только для того, чтобы потребовать тишины. Тогда я загнал новоявленных байкеров в их квартиру, въехал в нее за ними следом и велел заглушить моторы. С загадочной улыбкой на лице я закрыл двери и слез с мотоцикла. Лица у Михаила и Ниэль, радостно сияли и они не спешили покидать седла своих стальных, сияющих полированным хромом, коней. Закурив сигарету и давая по сигарете своим новым друзьям, я вежливо поинтересовался у них:
   - Ну, как тачки, ребята? Крутые?
   Выпуская дым через нос, Михаил погладил хромированный бензобак "Харлея" так, как поглаживают бедро или грудь любимой женщины, и, качая головой, задумчивым и мечтательным голосом ответил на мой вопрос:
   - Мессир, это самое прекрасное ощущение, которое я когда-либо испытывал. Скорость, что, вообще, может быть прекраснее! Рев мощного мотора, ветер, бьющий тебе в лицо и дорога, бегущая навстречу.
   Ниэль поставила свой "Харлей" на подножку, села позади Михаила, обняла его за талию, и, прислонившись щекой к его могучей спине, добавила:
   - Мессир, прекраснее может быть только одно, сидеть позади такого парня и прижиматься к нему всем телом, а потом остановиться с ним возле такого мотеля, как на той картинке и завалить его на ночь в кровать, чтобы утром подняться и снова ехать с ним на край света. Только это все пустое, мессир, это забава для всех бескрылых созданий.
   Насмешливо взглянув на Ниэль, я сотворил большую классную доску, покрытую кремовым пластиком, полдюжины толстых, цветных маркеров и несколькими быстрыми штрихами нарисовал мотоцикл и сидящего на нем ангела в черной косухе с распростертыми крыльями. Повинуясь голубому лучу, выпущенному из Камня Творения, картинка ожила и теперь на кремовом пластике, был изображен ангел Михаил-младший, мчавшийся на мотоцикле "Харлей Давидсон" по небу. Сдернув, наконец, покрывало с тех вещей, которые я сотворил еще до мотоциклов, я стал объяснять ангелам:
   - Ребята, тачки я вам уже дал, а теперь хочу дать еще и самую широкую автостраду, - небо Парадиз Ланда! - Увидев, что Михаил скептически ухмыльнулся, я топнул от негодования ногой и сердито шикнул на него - Прекратить улыбочки!
   - Михалыч, да, гони ты в шею этого болвана! - Раздался громкий и возбужденный голос Уриэля-младшего, влетающего в квартиру своего друга - Мне ты можешь больше ничего не объяснять, я и так сразу все понял, когда узнал, что вы гоняете по коридору на каких-то сверкающих, ревущих колесницах. Мессир, неужели ты не мог предложить этого раньше?
   Иронично взглянув на Уриэля, я спросил?
   - Ага, а твоего Доллара мы бы забили на мясо, Ури? Так что ли? - Указав Уриэлю на третий "Харлей", я продолжил свои подробные и исчерпывающие объяснения, оторопевшему от столь резкой и решительной критики, ангелу Михаилу-младшему - Друг мой, не рассматривай мотоцикл, как железо, грозно ревущее между твоих ног. Взгляни на него по другому, как на идею движения, идею скорости и теперь соедини с ним не себя, а свои крылья, соедини с помощью этого приспособления, которое обхватывает твой гребень и присоединяется к мотоциклу. Магические ремни, которые я сотворил, столь прочны, что скрепят твои крылья и твой мотоцикл намертво, создадут с ним одно целое. Крылья дадут тебе возможность опереться на воздух, а "Харлей" даст тебе скорость и ты сможешь мчаться, запросто выжимая все четыреста километров в час. Ну, разумеется, сначала тебе нужно будет немного потренироваться, сделать парочку подлетов на малых скоростях, обязательно попробовать совершить посадку и, самое главное, вы должны помнить, друзья мои, что мотоцикл может ехать, как со скоростью пешехода, так и мчаться, словно дракон, и вам следует полностью использовать весь этот диапазон скоростей. Ну, что, может быть попробуем?
   Уриэль, бросив беглый взгляд на сбрую, стал искать, из чего бы ему сделать себе точно такую же, но я быстро пришел ему на помощь и извлек из колодца сбрую и бело-красный костюм пилота "Формулы-1", так как на косую кожу этот пижонистый мальчик-мажор смотрел без какого-либо пиетета. Зато экипировке с надписью "Мальборо" на спине он был несказанно рад. Мой брат не стал совершать тренировочных заездов, а поступил гораздо проще, он попросил меня сотворить магический малиновый шар, а затем попросил меня вложить в него весь накопленный мною опыт и дело было в шляпе. После этого Ури попросил меня немедленно превратить "Харлей" в тысячакубовую, шестигоршковую "Ямаху".
   Запросы у этого парнишки были еще те. "Ямаху" он, конечно, получил, но в придачу к ней еще и гоночный бело-красный шлем-интеграл. Такие же, но только черные шлемы, я вручил Михаилу и Ниэль. Все шлемы были радиофицированы и позволяли вести в полете переговоры.
   Прежде, чем разрешить им приступить к испытаниям, я попросил Уриэля привести мне Мальчика, а сам принялся творить трехколесный байк с удобным сиденьем с высокой спинкой и полуоткрытой легкой платформой для перевозки лошадей на прицепе, которую жестко сцепил с байком. Михаил посматривал на меня с удивлением и никак не мог понять, что же это я мастерю. Увидев, что я тоже надел на себя косую кожу с заклепками, но без цепей, ангел, наконец, сообразил, что я собираюсь предпринять.
   Когда же Уриэль прилетел верхом на Мальчике и я стал подробно рассказывать своему коню, как мы теперь будем с ним летать, рисуя на второй классной доске живые картинки, все трое обалдели. А я продолжал терпеливо втолковывать Мальчику, как именно буду управлять новыми вожжами и как он должен, реагируя на скорость, изменять стреловидность крыла. Ангелы даже забыли на время о своих мотоциклах и внимательно слушали мои разъяснения, особенно тогда, когда я объяснял своему коню, что при посадке первыми должны были касаться земли задние колеса и обязательно ровно, без перекоса. Конь слушал меня внимательно и кивал головой, как бы говоря мне, что он все понял и не подведет меня.
   Когда лекция была закончена, я прикрепил к его гребню новую сбрую, сделал для него ясли, поилку и приладил прозрачный колпак-обтекатель, после чего повесил ему на шею уоки-токи, вложил в уши наушники, велел сложить крылья, а сам сел в седло байка и завел двигатель. Машина у меня была мощная, тоже "Ямаха", не такая скоростная, как у Уриэля, но выжать на ней верст триста я все же намеревался. Поглядывая в большие зеркала заднего вида, я видел, как внимательно смотрит на меня Мальчик и, помахав ему рукой, тронулся с места.
   Выехав в коридор, мы, для начала, сделали несколько медленных кругов прежде, чем широко расправили крылья и пролетели на триста, четыреста метров. Я сразу понял, что довольно точно угадал с центром тяжести и сцепка хорошо реагировала на малейшие перемены положения тела. Стоило мне сказать Мальчику, чтобы он присел на задние ноги, как она тотчас поднимала переднее колесо, а стоило мне самому немного податься вперед, тут же выравнивалась. Лично я, к первому испытательному полету был полностью готов, но отвел своим друзьям лишних полчаса, чтобы дать им хорошенько привыкнуть к новым ощущениям. Ангелы, которых вновь побеспокоил рев моторов, снова высыпали в коридор, но увидев, что мы обкатываем машины под крылом, дружно взревели.
   Наконец мы построились возле одного из огромных входов-вылетов Алмазного замка, чтобы отправиться в первый испытательный полет. Я стал плотно застегивать свою куртку и надевать на руки кожаные перчатки, мои друзья последовали моему примеру, а Уриэль, перекрывая гул моторов и восторженные крики толпы ангелов, громко крикнул:
   - Михалыч, клянусь Богом, если не твой дед, то уж прадед точно был ангелом! В твоих жилах течет кровь ангела, черт меня побери со всеми моими потрохами и бутылкой водки в придачу!
   Поправив на голове шлем, я поднял руку и спокойным голосом сказал Мальчику:
   - Стартуем парень, распахни крылья пошире и чуть подайся назад, когда будем подъезжать к краю, да, не маши попусту крыльями, теперь тебе этого не потребуется. Просто держи их горизонтально и внимательно слушай то, что я тебе буду говорить, а когда потребуется, просто будешь менять положение крыльев, опуская или поднимая заднюю кромку.
   Выжав сцепление, я плавно тронулся и, поддав газу, быстро поехал вперед. От каменных плит мы оторвались метрах в десяти от края площадки и вылетели из Алмазного замка на скорости в семьдесят километров в час, после чего я стал закладывать левый вираж с набором высоты. Мальчик ликующе заржал, требуя, чтобы я увеличил скорость и я добавил газу.
   Мои друзья летели справа и слева от меня и в шлемофонах я слышал их восторженные голоса. Прочие немоторизованные ангелы отчаянно махали крыльями, стараясь лететь рядом с нами. Из замка вылетели мои спутники на своих крылатых конях и, быстро догнав нашу кавалькаду, изумленно глядели на то, как я, восседая на диковинной колеснице, облетаю Алмазный замок по широкому кругу. По-моему чуть ли не все ангелы разом вылетели из замка, но я не видел среди них ни архангела Уриэля-старшего, ни архангела Узиила и потому спросил Уриэля-младшего:
   - Ури, а где твой отец и Узиил?
   - Михалыч, они рано утром полетели в Замок Грез, хотят попробовать поднять на крыло архангелов Серафима и Гавриила. - Услышал я в шлемофоне - Им лететь до него почти три тысячи лиг, завтра к вечеру будут там.
   Мне стало жаль патриархов и я сказал:
   - Какого рожна они туда поперлись? Давай, Ури, показывай направление, мы быстро догоним их и вернем обратно, а завтра поутру рванем туда на мотоциклах всей толпой и заберем патриархов с помпой!
   Ангелы весело захохотали и стали поворачивать вправо. Мы летели еще не очень быстро и крылатые кони пока что за нами поспевали, но вот когда мы добавили газа, то они остались позади, словно внезапно остановились, наткнувшись на невидимую преграду. Стрелка спидометра быстро подошла к отметке "200 km", но летели мы явно со скоростью больше четырехсот километров в час. Михаил, выписывая петли и орал от восторга во всю мощь своей ангельской глотки, Ниэль шла строго по прямой и смеялась, а Уриэль, который поначалу летел как и все, в прямой посадке, наконец, лег на машину и, сузив крылья, стал быстро уходить вперед. Михаил сделал то же самое, но я грозно рявкнул на него:
   - Стой, бестолочь, не гонись за этим психом!
   Михаил возмущенно завопил:
   - Мессир, но он же меня обогнал! Не бывать такому, чтобы кто-то обогнал меня! Я непременно догоню этого белобрысого паршивца!
   Мне пришлось объяснить ему:
   - Чудак, пойми же, наконец, у этого парня под задницей спортячая, шоссейно-кольцевая "Яма", а у нас простые шоссейные драндулеты для приятных прогулок, он же запросто будет идти со скоростью тысяча лиг в час, а мы уже сейчас идем на пределе. Да, к тому же я заговорил Уриэля от всех имен смерти и даже если он врежется в гору Обитель Бога, то это его тачка превратится в пыль и костюмчик тоже, а он сам даже шишки себе не набьет, мы проверяли уже.
   Мы немного сбавили скорость и летели наслаждаясь стремительным полетом, пока у меня в кармане не зазвонил телефон. Лаура немедленно требовала объяснений, но еще больше возмущались мои сестрички, которые вырывали телефон друг у друга из рук и только что не матерились. Успокоив их, я сообщил, что скоро вернусь и они тоже смогут оседлать такие же скоростные крылатые колесницы. Мои дамы продолжали вопить и лишь напоминание о том, что отвлекая меня от управления колесницей они подвергают мою жизнь смертельной опасности, заставило их умолкнуть.
   Михаил, в отсутствии Уриэля, стал упражняться в исполнении фигур высшего пилотажа и выписывал их с такой головокружительной ловкостью и с такой легкостью, что у меня захватило дух. Этот райский летун был мастером экстракласса и выделывал такие фортели, что ему позавидовали бы лучшие пилоты-истребители любых ВВС Зазеркалья.
   Вскоре к Михаилу подключилась Ниэль и они закрутили вокруг меня настоящую карусель, а я, как и полагается старику, летящему на грузовике, только посмеивался и, покручивая рукоять газа, стремительно шпарил вперед на ревущем, трехколесном звере. Как это не странно, но все пять колес моей небесной колесницы бешено вращались, словно мы не летели по небу, пронизывая облака, а ехали по синему небесному шоссе. Видимо, Ниэль тоже пришла в голову эта мысль, так как я услышал в шлемофонах её восторженный восглас:
   - Мессир, вы подарили нам самое прекрасное, самое чудесное голубое шоссе!
   Вскоре к нам вернулся Уриэль. Летел он на вполне мирной скорости и тащил на буксире своего папеньку и Узиила. Мы резко сбросили скорость и полетели по кругу. Оба архангела, отцепившись от этого разгильдяя, пересели к нам. Узиил занял место позади меня, а архангел Уриэль-старший сел позади Ниэль и мы помчались в обратную дорогу, а "Ямаха" Уриэля-младшего вновь взревела двигателем и он помчался в Замок Грез, чтобы предупредить архангелов о скором нашествии крылатых байкеров.
   Узиил, сидящий позади меня, был очень аккуратным и рассудительным пассажиром, а вот Ниэль не повезло. Уриэль старший все время мешал ей тем, что пытался посмотреть на то, как это девушка умудряется управлять тяжелой машиной и их мотоцикл все время заваливался на бок. Так происходило до тех пор, пока Узиил не постучал по моему шлему и не попросил меня сблизиться с Ниэль и когда я подлетел к ним поближе, он проорал что-то Уриэлю-старшему и погрозил ему кулаком. Впрочем к тому моменту мы уже видели впереди сверкающие вершины Алмазных гор, где нас поджидали едва ли не все ангелы, вылетевшие нам навстречу. Сбавив скорость до сотни, я снял с головы шлем и услышал восторженные крики.
   Мы влетели прямо в квартиру Михаила и тотчас оказались в плотном кольце ангелов, которые настойчиво требовали от меня сверкающих небесных колесниц. Добродушно усмехаясь, я в первую очередь наделал для них множество журналов и каталогов мототехники и предложил сначала рассмотреть все получше, а уж потом, после обеда, пообещал заняться её массовым тиражированием.
   На какое-то время покой мне был обеспечен и я, немного передохнув, за обеденным столом стал соображать, как мне лучше выполнить эту непростую работу. Михаил и Ниэль согласились мне помочь и когда я выпустил из Кольца Мудрости розовый шарик и попросил их отдать в него весь свой опыт, накопленный ими в первом полете, они немедленно сделали это понимая, что тем самым помогут своим собратьям.
   Вскоре я обслужил своих первых вип-клиентов. Уриэль-старший выбрал себе сверкающую, ярко-алую дорожную "Хонду", а Узиил остановил свой выбор на полицейском варианте "Харлея". Наряды для них сделали мои сестры, Эллис и Олеся. После этого работа закипела и через каждые пять минут я выдергивал из колодца новенькую, сияющую лаком и хромом тачку, побив, тем самым все рекорды производительности магического труда.
   В основном ангелы заказывали "Харлеи" и "Хонды", хотя находились и любители экзотики, заказывающие "Кавасаки", "Бультако" и даже "Уралы". Некоторые заказывали по три и даже четыре мотоцикла и все это моментально выкатывалось из квартиры Михаила и тотчас испытывалось в деле.
   Мои спутники терпеливо дожидались того часа, когда я обеспечу техникой хозяев Алмазного замка и не претендовали на внеочередное обслуживание, но я все-таки сделал для них несколько машин и провел сеанс педагогической магии, чтобы и они немного потренировались. Вскоре я стал клепать мотоциклы еще быстрее и к полуночи обеспечил ими едва ли не треть всех обитателей замка, после чего, устав до изжоги, прекратил работу, но её вовсе не прекратили ангелы-маги, руки которых, я наделил способностью работать с Первичной Материей дистанционно, без всяких этих примитивных ловушек-черпалок, с помощью которых они поднимали из колодцев эту волшебную субстанцию, чтобы превратить её в магические крылья для своих собратьев-ангелов.
  
   Наутро мы с Лаурой обменивались чисто техническими замечаниями по поводу наших мотоциклов. Моя маленькая летунья почти всю ночь не спала и украсила свой трехколесный байк так, как это не снилось самому мастеровитому байкеру, превратив его в грозную и даже жутковатую на вид боевую колесницу. На переднем крыле она пристроила рогатую, драконью голову, установила на свою машину золоченые дуги безопасности, поставив на них мощные фары, по бокам спинки своего сиденья выставила два каких-то зулусских флага с вензелем "ОМК" в центре и установила на руль шестиствольный пулемет. Борта трейлера она разрисовала какими-то апокалиптическими картинами и от одного вида её колесницы враги должны были разбегаться в панике и прятаться по самым глубоким норам.
   Моя колесница выглядела сугубо мирной и по сравнению с машиной Лауры, имела подчеркнуто заводской и непрезентабельный вид. Когда же мы вылетели и я увидел то, во что превратили свои колесницы Харальд, Роже и Ослябя, то челюсть у меня упала аж на колени. Вот уж где был полет фантазии. Знания теоретической магии вкупе со знанием магической трансформации материи, плюс масса специальной литературы и то, что вчера я извлек на поверхность несколько сотен тонн Первичной Материи, превращенной в первоклассные материалы, позволили моим друзьям так вооружить свои трехколесные мотоциклы, что Джеймс Бонд там и рядом не стоял. У Харальда получился какой-то летающий мото-танк, а не средство передвижения, а два его приятеля-милитариста просто скопировали его творение.
   Впрочем и остальные мои спутники почти ни в чем им не уступали, так Горыня даже умудрился подвесить на свой байк две кассеты с НУРСами, а Добрыня тот вообще пристроил по обе стороны от рулевого колеса, так аж два шестиствольных пулемета. По-моему, покойному Лехе Мелехину с его детскими планами завоевания Парадиз Ланда здорово здесь не поздоровилось бы. Ему с его дружками бандитами так накостыляли бы по шее, что он и мявкнуть бы не успел, как душа его оказалась прямо на вершине Обители Бога. Один только Уриэль не стал меня пугать, но зато прямо под ним гоночная "Ямаха" моментально превращалась в дорожную "Хонду" и наоборот, но это было не его, а моих рук дело.
   Хорошенько покрасовавшись передо мной, мои друзья отправили в пятое измерение все смертоносные прибамбасы и их байки приобрели куда более мирный вид, хотя и оставались весьма экстравагантными. Вместе с производством мотоциклов новоиспеченные маги наделали всевозможных портативных музыкальных центров, некоторые из которых имели мощность по полторы тысячи ватт и переплюнули болгар и китайцев по количеству производимых ими компакт-дисков вместе взятых.
   Алмазный замок в результате нашего визита мигом разделился на два непримиримых лагеря. Подавляющее большинство ангелов Алмазного замка, стало пай-девочками и мальчиками-мажорами, а меньшинство, - отчаянными байкерами. Мирно настроенное большинство щеголяло в костюмах от Армани, Кардена, Версаччи и прочих кутюрье, слушало всякую белиберду, от диско до Фили Киркорова через плееры и летало на каких-то хилых табуретках с моторчиком в три лошадиные силы. Их самым любимым занятием была игра в воздушное поло, когда они ласково и нежно подбрасывали своими крыльями большой, пестрый шар, стараясь не уронить его на землю, где на траве уже валялись уже десятки таких шаров.
   В это же самое время агрессивное меньшинство меньше, чем сотню лошадей под задницу не ставило, предпочитая мотоциклы "Харлей Давидсон", - "Хонде". Оно, это агрессивное меньшинство, вовсе не отвергало японскую технику, а лишь отдавало её своим дамам, которые, в обязательном порядке, были затянуты в косую кожу и вытертую, рваную джинсу. Агрессивное меньшинство глушило своих помолодевших предков старым, добрым роком, предпочитая "Дип перпл", "Юрайн Хип", "Лед цеппелин" и прочие группы этого, классического направления рока всему остальному музыкальному разнообразию Зазеркалья.
   Архангел Узиил, которому так приглянулась моя сестренка Эллис, даже не смотря на то, что он был ровесником Парадиз Ланда, возглавил молодежь и сменил белоснежный костюм-тройку на потертые джинсы и черную косуху с вышитым на ней золотым орлом. Уриэль-старший считал его ренегатом и плевался, летая вокруг него на каком то задрипанном мокике в то время, как этот золотоволосый ангел-гигант с тридцатисантиметровой сигарой в зубах неспешно летел вперед на каком-то очень уж здоровенном "Харлее", явно, не моего производства. Разумеется, в Замок Грез отправились одни только крутые байкеры, а отнюдь не мальчики-мажоры на своих дырчалках и главная заслуга в этом полностью принадлежала Узиилу и Михаилу-младшему, которые их просто переорали.
   Нам уж тем более следовало хорошенько проверить свою технику в полете и дать размяться своим крылатым скакунам, которым теперь только и оставалось, что стоять в стойле на колесах, трескать мюсли и вовремя расправлять крылья. Команды на старт никто не давал и мы вылетели спонтанно. Первым - Уриэль, за ним какой-то ангел с пестрыми крыльями, за спиной которого сидела его белокурая подружка, а потом, вспомнив то, за чем мы выбрались из постели ни свет, ни заря, полетели и мы с Лаурой, ну, а за нами, ревя моторами, потянулось еще машин шестьсот-семьсот, не меньше.
   Когда наша воздушная армия набрала скорость в пятьсот с лишним километров, до этого на такой скорости не летали даже драконы, то даже самые упрямые форсилы надели закрытые гоночные шлемы, без которых на такой скорости было просто невозможно лететь. Мы могли лететь конечно же и без шлемов, так как умели создавать вокруг своих машин невидимый, магический обтекатель, но я в приказном порядке попросил никого не выпендриваться и лететь, как все. К тому же так мы могли переговариваться друг с другом через шлемофоны.
   Лететь было даже приятнее, чем на драконе, ведь я был совершенно свободен в полете и к тому же мы с Мальчиком, уже понимали друг друга буквально с полужеста. Мой умный и преданный конь чутко реагировал на малейшее мое движение, на любое, даже самое незначительное изменение скорости и мы, легко и быстро набрав высоту в пять километров, пристроившись за Уриэлем, просто наслаждались полетом. Наши друзья летели позади нас, выстроившись треугольником и мы, переговариваясь друг с другом, быстро мчались к Замку Грез.
   Около полудня мы уже были на месте. Замок Грез стоял на вершине высокой горы и имел довольно внушительные размеры. Как и Алмазный замок это было сугубо ангельское местечко, правда, гораздо меньшего размера и, как это не прискорбно, оно имело те же самые функции, что и некогда мертвое Русалочье озеро. Сюда ангелы прилетали умирать. Не потому, что им надоела жизнь, за тысячелетия они успели полюбить её, а потому, что были слишком стары и немощны, чтобы жить вместе со всеми.
   Уриэль, посетив вчера Замок Грез, вернулся очень поздно и был расстроен. Замок Грез подействовал на него угнетающе. Ангелы в нем оживились узнав, что в Парадиз Ланде появился маг, перед которым отступили старость и смерть, но кое-кто мог меня и не дождаться. Моим первым желанием было бросить все, немедленно вскочить на свой байк и лететь туда среди ночи, но Уриэль меня отговорил. Он как мог поддержал силы самых слабых стариков и велел им дождаться завтрашнего дня, когда за ними прилетят молодые, полные сил ангелы и переправят их всех в Алмазный замок, где всех ангелов ждет магическая купальня, возвращающая молодость и здоровье.
   Повинуясь знаку, поданному мне Уриэлем, я пошел на снижение. Внизу у подножия горы было большое ровное поле, поросшее невысокой травой, где мы могли совершить посадку, так как террасы в Замке Грез не были рассчитаны на посадку моторизованных ангелов. Спустить стариков вниз для меня не являлось особой проблемой, как и самому подняться наверх. С чувством некоторой усталости я стал аккуратно заходить на посадку и вскоре уже катил по зеленой траве, невольно заметив, что в небе дорога была куда более гладкой.
   Заглушив двигатель, я снял шлем, куртку, достал баночку пива и закурил, глядя на небо. Уриэль сидел в седле "Хонды" и тоже смотрел вверх, а по его щекам текли слезы. Зрелище и в самом деле было очень впечатляющим. Сбросив газ, мотоциклы негромко рокотали и ангелы, широко распахнув крылья, по спирали спускались вниз. Не знаю, то ли кто-то об этом услышал от Лауры, то ли еще по какой причине, но сразу несколько десятков магнитофонов крутили одну и ту же вещь, песню "Июльское утро" группы "Юрайн Хип" из концерта "Глядя на ваши лица". Эта вещь вызывала у меня особенно сильные чувства и я не мог слушать ее без волнения.
   Под мощные заключительные аккорды последний ангел-рокер опустился на траву и из багажных сумок стали извлекаться на свет банки и бутылки с пивом, хот-доги, гамбургеры и простые русские пироги с мясом. В полете все проголодались и теперь было самое время закусить. Превратив окурок сигареты в легкое облачко пара, я достал из багажной сумки амфору с водой из ангельской купели и стал сооружать магическую летающую платформу. Мне не хотелось выпендриваться перед своими новыми друзьями и делать вид, что я очень крутой маг-левитатор. Уриэль, бросив взгляд на амфору, поинтересовался:
   - А амфора зачем, мессир?
   - Ну, ты же сам говорил, что некоторые старики очень плохи. Вот и беру на всякий случай, чтобы не мучиться и не творить магическую воду впопыхах. Скорая помощь, называется. - Ответил я своему другу и жестом предложил ему встать на платформу рядом.
   Уриэль тоже не стал корчить из себя крутого летуна, встал рядом со мной на большую, круглую лужайку, которую я вырезал из поля и мы стали быстро подниматься к Замку Грез. На пороге замка нас уже поджидало несколько бескрылых стариков и старух. По их скорбным лицам я сразу понял, что кто-то все-таки не дождался нашего прилета и хотя мне хотелось сказать пару слов Уриэлю, я промолчал. Мой друг обнял старика, который шагнул ему навстречу и тот сказал дребезжащим, старческим тенором:
   - Ури, мальчик мой, Гелиора так и не смогла дождаться рассвета. Бедняжка, она так разволновалась от твоих слов, что её сердце не выдержало радости.
   По щекам Уриэля потекли слезы, а его плечи стали вздрагивать. Похлопав своего друга по плечу, я сказал ему:
   - Ури, смерть не наступила до тех пор, пока не прошло девять дней, этот закон действует для всех. Так что давайте, ребята, показывайте мне дорогу.
   На стариков мои слова произвели, однако, весьма странное действие. Они отшатнулись от меня и один из них, самый древний, тихо сказал:
   - Мастер, если умирает ангел, то бессилен даже Создатель.
   - Мы что, так и будем стоять и спорить? Быстро ведите меня к Гелиоре! - Сердито буркнул я на старика и крепко стукнул Уриэля кулаком по спине - Ури, пока душа ангела не отлетела к Богу, он жив! Хотя бы тебе это ясно?
   Гелиору я нашел в просторной келье, лежащей на низкой лежанке. Но это вовсе не была глубокая старуха. На вид ангельской женщине было не больше сорока пяти лет и она даже мертвая была очень красива. Подле нее стоял на коленях какой-то ангел таких же средних лет и, прижавшись к ней всем телом, громко рыдал. Оттащить его не было никакой возможности и я, вытолкав всех за дверь, приступил к работе. Вся магия уже заключалась в воде, налитой в амфору и мне лишь стоило окатить водой плачущего ангела и умершую ангелицу Гелиору. Всю келью немедленно заволокло шипящим паром и когда несколько минут спустя пар рассеялся, то я увидел, что молодой, здоровенный парень обнимает прекрасную, златокудрую, мертвую молодую женщину. Это произвело на ангела весьма сильное впечатление и он завопил еще громче:
   - Гелиора! Моя прекрасная Гелиора!
   Постучав ангела по плечу, я недовольно сказал:
   - Послушай-ка, парень, может быть ты перестанешь трясти Гелиору и предоставишь мне, наконец, возможность вдохнуть в нее жизнь?
   Мои слова не произвели на него никакого эффекта, ангел, похоже, совсем спятил и рыдал еще громче и мне пришлось применить магию, чтобы скрутить его магическими путами и оттащить в сторону. Видеть и слышать он при этом не перестал. Вопить тоже. Осветив тело прекрасной женщины-ангела голубым лучом, я заставил её легкие дышать, а сердце стучаться. Провентилировав свои легкие хорошей порцией эманацией жизни и набрав этой магической субстанции в свои легкие под самую завязку, так, что у меня даже в глазах потемнело, я склонился над Гелиорой и быстро вдохнул в нее жизнь.
   Теперь я уже хорошо знал, что может произойти после этого и поторопился растянуться на полу, закрыв голову руками, как при угрозе атомного нападения. Эффект был просто потрясающий, Гелиора очнулась буквально через три секунды и, пройдясь по мне, как по коврику, бросилась к громко стенающему ангелу, стоящему на коленях с протянутыми к ней руками, и громко воскликнула:
   - Фламарион! Любимый!
   Морщась от боли и невольно жалея о том, что поторопился снять с себя кожаную куртку и предварительно не разул эту ангелицу, Гелиора была достаточно крупной ангельской женщиной, гораздо выше среднего роста и весом килограмм под семьдесят пять, к тому же была обута в туфельки с довольно тонкими каблучками. Облегченно вздохнув, я направился к выходу из комнаты. Находясь уже в дверях, я освободил Фламариона от магических пут и дал ему возможность обнять его любимую Гелиору и высказать ей все о своих чувствах. Прикрыв дверь, я натянул на свою физиономию жизнерадостную улыбку и поспешил успокоить собравшихся у дверей кельи стариков и старух:
   - Жива ваша Гелиора, ничего с ней не сделалось. - Почесывая спину, я добавил - Однако весит она килограммов под семьдесят и туфли у нее на шпильках острых, как копья.
   Уриэль метнулся в келью и вскоре я услышал, как из кельи доносятся его громкие рыданья. Старик, встретивший нас у входа в замок, взял меня за руку трясущимися руками и сказал:
   - Мессир, Гелиора мать Уриэля.
   Пожав плечами, я усмехнулся и сказал:
   - Все, ребята, богадельня закрывается. Летим в Алмазный замок, там вас всех ждут не дождутся. - Оглядевшись по сторонам, улыбаясь, я осведомился - Надеюсь больше никому скорая помощь не нужна?
   К счастью, все остальные ангелы хотя и были очень слабы, но все же передвигались самостоятельно, а некоторые из них, как например архангел Серафим, даже смогли слететь вниз самостоятельно. Именно с архангелом Серафимом и было больше всего хлопот, так как он оказался довольно крепким стариком и пытался, пользуясь своим авторитетом и громким басом, согнать кого-нибудь из молодежи с мотоцикла и попробовать полетать на нем.
   Мне вновь пришлось применить магию и отправить его крылья в пятое измерение, после чего я немедленно пообещал сделать ему самый крутой байк и уговорил сесть на пассажирское сидение позади себя. Пока архангел Серафим, путаясь в ремнях, пристегивался, я подошел к Уриэлю, усаживающему свою мать и Фламариона позади Лауры и отведя его в сторонку, не откладывая это дело на потом сделал своему другу самое резкое и сердитое внушение:
   - Ури, почему ты сразу же после того, как у меня в Микенах появился крылатый скакун, не сказал, что твоя мать находится в Замке Грез? Мы ведь могли добраться сначала сюда, а затем уже отправляться в Малую Коляду.
   Уриэль смущенно потупил глаза и робко сказал мне:
   - Но мессир, как я мог тебя просить об этом?
   - Ури, - Сказал я ангелу строгим голосом - Тебе не нужно было просить меня, тебе нужно было это потребовать от меня! У твоей матери, как я успел это заметить, был порок сердца и вконец разрушенная печень. Это просто чудо, что мы прилетели вовремя. Понимаешь, просто чудо!
   Ангел совершенно смутился и не знал куда ему деваться, а я продолжал высказывать ему:
   - Понимаешь, Ури, друзья это как раз те самые люди, к кому можно прийти и сказать о наболевшем, найти не только сочувствие, - сочувствовать в беде это всякий дурак может, но и найти помощь в трудный момент. Мне всегда казалось, что я никогда не давал тебе повода сомневаться в моей искренности и готовности помочь каждому из вас всем, что в моих силах. Мне очень жаль, Ури, что ты не увидел во мне настоящего друга, вероятно, виноват в этом я сам потому, что сделал или сказал что-то не так. Но все равно, дружище я очень рад тому, что у твоей матери есть теперь шанс прожить еще одну долгую жизнь полностью здоровой!
   Хлопнув парня по плечу, я вернулся к своей колеснице, где, закипая от злости, пристегнув окончательно запутавшегося в ремнях архангела Серафима, сел в седло и стартанул так резко, что пропахал в дерне поляны две глубокие, но короткие колеи. Ури действительно разозлил меня своей скромностью. Носиться вместе со мной по Парадиз Ланду, заниматься черт знает чем и при этом постесняться сказать мне о том, что его мать тяжело больна.
   Вот этого я никак не мог понять и все старался уяснить себе, в чем же я был не прав. Почему этот парень не пришел и не сказал мне о том, что где-то есть Замок Грез, в котором доживают свой век ангелы, первые помощники Создателя, которые заложили основы Зазеркалья, подготовили его для сотворения человека. Со злости я залетел на чудовищную высоту, с которой увидел, чуть ли не весь Парадиз Ланд и всю гору Обитель Бога целиком.
   Альтиметра у меня с собой не было, да, он бы и не помог, так как райские небеса были чертовски хитрой штукой и давление воздуха на всех высотах было одинаковым, хотя не везде можно было двигаться с максимальной скоростью. Кажется, я поднялся на высоту не менее ста двадцати километров, так как увидел вершину Обители Бога и сверкающие чистым золотом чертоги Создателя. Выше лететь уже было некуда и даже вершина Обители Бога была километров на тридцать ниже.
   Если бы не магический обтекатель, то я точно заморозил бы старика Серафима насмерть, а так все было нормально, кроме того, что мы, похоже, уперлись в самую макушку неба и больше не поднимались вверх. Убавив обороты двигателя, я полетел в горизонтальной плоскости удивляясь тому, как быстро идет машина. Архангел Серафим похлопал меня по плечу и я, сняв с головы шлем, повернулся к нему вполоборота. Старый летун тоже снял шлем и громко сказал мне:
   - Сынок, на этой высоте замерзают даже вороны-гаруда и драконы. Ты не боишься окоченеть от холода сам и заморозить своего пегаса?
   - Мастер, а ты разве замерз? - Усмехнувшись, поинтересовался я вместо ответа - По-моему, мы с тобой вовсе не стучим зубами от холода.
   - Вот это и удивительно, сынок. - Качая головой сказал архангел Серафим - Раньше мы летали на таких высотах, но потом Создатель закрыл небо, чтобы мы не зудели у него над ухом, наведя здесь жуткого холода.
   - А чего тут удивительного, мастер, дело простое, магия, понимаешь ли. - Пояснил я старому архангелу - Да, к тому же моему коню вообще никакой холод не страшен, ну, а уж тебя я как-нибудь согрею.
   - Магия. - Негодующе фыркнул архангел Серафим - Я сам создавал когда-то магические законы этого мира, сынок, и знаю о магии достаточно много. От холода, наведенного Создателем, ничто не спасет! Это самая главная преграда на пути к его золотым чертогам.
   Иронично улыбнувшись, я сказал:
   - Ерунда! Даже если бы выше было еще холоднее, это все равно не остановило бы меня, но дело в том, мастер, что мы уперлись в небесную твердь и подниматься выше уже не можем, а пробивать её собственной башкой я не намерен. Еще не пришло мое время встретиться с Создателем, я, похоже, не выполнил всех его предначертаний.
   - А каковы предначертания Создателя по поводу тебя, сынок? Ты знаешь это? И кто ты такой, чтобы считать, что тебе предначертано что-то выполнить по воле Создателя? - Сурово поинтересовался архангел Серафим, сверкая из под кустистых, седых бровей своими голубыми глазами.
   Рассмеявшись во весь голос я ответил:
   - Мастер, я никто и звать меня никак! Представь себе, мастер Серафим, я ноль без палочки, просто человек из Зазеркалья, которого вынудили представляться великим магом, хотя только сейчас мне хоть что-то удалось понять в этой самой магии. Но почему-то именно я понадобился Создателю и он позволил магу Карпинусу ввести меня в Парадиз Ланд, а теперь всячески подталкивает мою скромную персону к встрече с темными ангелами, своими давними оппонентами. Правда, Создатель, явно, что-то хитрит и не дает мне возможности узнать у кого-либо прямо и без всякой ерунды, как мне попасть в его подземные мастерские и сдается мне, что я не узнаю этого даже от тебя, мастер Серафим. Так ведь?
   Архангел Серафим потупил голову и глухо ответил мне:
   - После того, как Создатель навсегда отлучил от себя часть ангелов, которых ты, мессир, называешь темными, мы, ангелы, навсегда забыли о том, как именно мы проникали в подземелья Создателя, хотя в нашей памяти и осталось воспоминание о том, что мы там делали. Так что в этом ты прав. Если ты прибыл в Алмазный замок только за этим, то ты зря прилетел.
   Тяжело вздохнув, я хмуро посмотрел на архангела Серафима и не ответив на его слова, снова надел на голову шлем и взялся за руль. Вновь меня не поняли.
   В Алмазном замке я так до сих пор и не задал ни одному из ангелов-патриархов, работавших некогда с Создателем, ни единого вопроса ни о темных ангелах, ни о подземельях Создателя, как не задал этих вопросов и архангелу Серафиму. Мне и без этого было ясно, что здесь я не получу на эти вопросы никакого ответа. Свою миссию относительно ангелов я выполнил полностью и теперь мог улетать из Алмазного замка с чистой совестью.
   Самые упертые и гордые из небожителей стали помаленьку омолаживаться и хотя ангелов в Парадиз Ланде, говорят, насчитывалось более трехсот двадцати миллионов и они жили в десятках тысяч таких же замков, разбросанных по всей огромной райской стране, теперь они и сами могли о себе позаботиться, а мне же следовало лететь дальше. Самое главное, возможность летать со скоростью дракона, я получил и теперь мог смело отправляться в путь. Хотя архангел Серафим и не говорил мне об этом, я и без всяких объяснений узнал и еще об одном факте, - светлые ангелы никогда не пойдут со мной разыскивать темных ангелов.
   Это тебе не Зазеркалье, не моя бедная, несчастная Россия в эпоху революции и гражданской войны и здесь брат не пойдет на брата, так что мне придется выкручиваться самому. Не долго думая, я позвонил Нефертити и сказал своей любовнице, чтобы она срочно вызвала Годзиллу с его верными подругами, собрала всех моих сестричек, выдернула Антиноя из Микен и если Георгий еще был поблизости, то взяла его и летела к Красному замку, где я назначил им встречу. Архангел Серафим ничего не услышал, так как я применил магию. Неффи не задала мне ни единого вопроса и сказала, что будет ждать меня возле Красного замка.
   Разглядев в мощный бинокль Алмазный замок, я прикинул траекторию спуска и покатил вниз, как под гору, постоянно поддавая газа. Очень скоро мы летели со скоростью не менее восьмисот километров в час и примерно за сто километров до замка, спустившись на высоту пятнадцати километров, я стал притормаживать, а затем, уже над самым Алмазным замком, заложив крутой вираж со снижением, стал спускаться по широкой спирали.
   Через десять минут мы совершили посадку на хрустальном диске подле магической купальни, которая весело шумела струями и каплями воды и исторгала мощные звуки прекрасной мелодии Людвига Ван Бетховена. Не слезая с мотоцикла я расстегнул ремни на груди у архангела Серафима, помог ему выбраться, вернул из пятого измерения крылья и указав рукой на магическую купальню, сказал:
   - Мастер Серафим, вот единственная причина, по которой я прилетел в Алмазный замок. Там тебя ждет твоя вторая молодость, а с ней и множество трудов. Так что поторопись, мастер. И еще, мастер Серафим, если тебе это будет не трудно, зайди ко мне через пару часов вместе с сотней твоих самых быстрых, отважных и решительных ангелов, я сегодня улетаю и хотел бы попрощаться.
   Не дожидаясь ответа архангела, я газанул и резко поднял машину в воздух. На душе у меня было спокойно, как никогда. Залетев в гостиницу для прочих райских летунов, я вывел Мальчика из прицепа и, ласково шлепнув его по крупу, предложил ему спуститься на холм, немного размять ноги и пощипать травки, предупредив своего друга о том, что через несколько часов мы покинем Алмазный замок. Мне стоило приступать к поискам следов темных ангелов. В одном из пустых замков Создателя я надеялся найти тот лифт, на котором я мог опуститься в подземелья.
  
   Подумать только, мы не пробыли в Алмазном замке и двух суток, а барахла у меня и Лауры собралось столько, что соберись я его вывезти, так мне понадобилось бы два трейлера. Что-то я отправлял обратно в колодец с Первичной Материей, что-то оставлял для тех людей и магов, которые когда-нибудь будут гостями в этом замке. С особым ожесточением я уничтожал всяческое оружие, которое попадалось мне под руку.
   Все, больше я не собирался произвести в Парадиз Ланде ни единого выстрела! Мне осточертели все эти пулеметы, автоматы, гранатометы и прочая хреновина и я приступил к полной демилитаризации нашего отряда. Теперь я решил полностью переквалифицироваться из великого мага-воителя в хитрого мага-дипломата и хотя ни черта не соображал в этом, был уверен в одном, переговорить я смогу любого упрямца.
   Через полчаса ко мне заглянул Уриэль-старший и мы хлопнули с ним по стопарю. Архангел удивился, что я собираюсь в дорогу и, толкнув меня в бок кулаком, весело спросил:
   - Мессир, разве ты не собираешься задержаться в Алмазном замке на недельку? С твоей стороны это будет полным свинством, ведь наши девчонки сохнут по тебе и мечтают одарить своими перьями. После того, как ты научил ангелов снимать с себя крылья и вернул им молодость, ночи стали гораздо приятнее, а самой популярной мебелью сделалась обыкновенная кровать с достаточно упругим и не скрипучим матрасом.
   Усмехнувшись, я ответил Уриэлю-старшему:
   - О, нет, мастер, как любовник-налетчик я временно выхожу в отставку, так как исчерпал весь лимит своих любовных похождений. Теперь передо мной стоят совершенно другие задачи и я постараюсь сберечь свои силы для их решения. Как там поживает архангел Серафим? Я просил его зайти ко мне с сотней самых шустрых ангелов, чтобы попрощаться.
   Уриэль-старший внезапно помрачнел и нахмурился. Я не стал выяснять у него, что явилось причиной такой перемены настроения и продолжил укладывать вещи. С некоторых пор, когда я научился укладывать вещи друг в друга, это стало для меня весьма приятным занятием. Архангел Уриэль-старший с любопытством смотрел на то, как я заталкиваю здоровенный чемодан в багажную сумку, которая была в пять раз меньше него по объему, и все-таки влезла в нее, хотя там уже лежало два громадных чемодана с вещами Лауры.
   Вскоре прилетели мои спутники и я велел им собирать вещи, а затем подтянулись архангел Серафим и вместе с ним обещанная сотня ангелов, больше половины из которых были одеты в черную кожу. К этому времени я уже перековал все мечи на кастрюли, а точнее на довольно элегантные сосуды из серебра. Попросив каждого ангела взять пустую посуду в руки, я выстроил их в круг и принялся шептать магическое заклинание, которое превратило архангелов и ангелов в крылатый отряд строителей магических купален.
   Носиться по всему Парадиз Ланду на бешеной скорости я счел глупой затеей, когда под рукой были такие прекрасные летуны, которым следовало всего лишь передать кое-какие мои секреты. Чтобы их полет был абсолютно безопасен, я имплантировал в их тела магические золотые обереги и вручил каждому ангелу еще по одному, большому и стальному, который придавал их мотоциклам несокрушимую прочность. Закончив все свои шаманские штучки-дрючки, я немедленно толканул ангелам Алмазного замка краткую речугу:
   - Господа, теперь вы неуязвимы, а мои талисманы придадут вашим мотоциклам невероятную прочность. Залейте в серебряные амфоры воду из магической купальни и облетите все замки ангелов, чтобы создать в них такие же магические купальни, как и в Алмазном замке. Первичная Материя будет послушна вам. Поскольку я не могу приказывать вам, то мне остается только попросить вас об этом одолжении. Если вас это не затруднит, то, пожалуйста, стройте свои магические купальни по всему Парадиз Ланду. В ваш прекрасный мир давно уже пора вновь вернуть молодость и радость жизни и теперь у вас есть такая возможность. Господа, я надеюсь, что вы правильно поймете меня и не откажете никому из обитателей Парадиз Ланда. А теперь, господа, прощайте и не поминайте меня лихом, я тороплюсь в путь.
  
  
  
  
  

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

  
   В которой я расскажу моему любезному читателю о том, как нас проводили в полет ангелы Алмазного замка, которые так долго не хотели верить в мое миролюбие, и как нас встретили обитатели Буковой долины, раскинувшейся вокруг Красного замка. Заодно мой любезный читатель узнает о том, какими красивыми могут стать крылатые кони, если к их созданию подойти с выдумкой и о том, какие метаморфозы произошли с ротмистром Цеповым, благодаря которому мне удалось, наконец, понять, где же находились в течение тысяч лет темные ангелы, которые в глубокой древности прогневали Создателя.
  
   Простившись с архангелами и ангелами, которые покинули меня в явном недоумении, я вызвал по телефону Ослябю и объявил общий сбор. Через десять минут вся моя команда за исключением Уриэля-младшего была в сборе и я приказал всем немедленно разоружиться, сдав все оружие, вплоть до рогаток, если таковые у них имелись. Сделал я это с каменным выражением лица, не допускающим даже малейшего возражения, посмотрев на своих спутников немигающим, тяжелым взглядом и строго сказав:
   - Друзья мои, если вы собираетесь лететь со мною дальше, то вы тотчас сложите все оружие, кроме перочинных ножей и пилок для ногтей. Если кто-то не согласен, с тем я попрощаюсь немедленно. Все понятно?
   Моментально со стуком и грохотом на пол нашего гостиничного номера-ангара полетело всевозможное оружие, которого у них набралось на добрый батальон. Единственная спутница, кто позволила себе высказаться по этому поводу, была Лаура. Девушка никак не хотела расставаться с пистолетом, который я ей когда-то подарил и чуть не плача сказала:
   - Милорд, но ты же сам подарил мне этот пистолет.
   - Да, любовь моя, но тогда тебя мог убить любой и каждый, а сейчас нет. - Строгим голосом сказал я Лауре - Так что извини меня, дорогая, но если я тебе дорог, то ты бросишь этот пистолет, а так же все свои бронебойные, огненные стрелы в эту кучу. Лук можешь оставить, но тетиву с него, пожалуйста, сними и спрячь подальше, а еще лучше отдай мне, чтобы ни у кого не возникло даже мысли о том, что в моем отряде могут быть какие-то исключения для кого бы то ни было.
   Когда я разоружил свою отважную охотницу, то повернулся к трем воронам-гаруда. Блэкстоуну и Файерболу уже надоело щеголять красавцами и они снова были огромными, черными воронами и только у Конрада клюв и когти остались золотыми. С усмешкой взглянув на них, я сказал:
   - Ну, вот друзья мои, пришло время расставания.
   Тотчас в груду оружия, валяющегося на полу, полетели черные-перья дротики. После того, как процесс первого райского разоружения был полностью завершен, мы смогли сесть за стол и как следует закусить перед дальней дорогой. Спиртного на стол поставлено не было и даже воронам-гаруда пришлось довольствоваться только крепким чаем, который так напоминал им по цвету коньяк. Это был самый странный наш ужин, так как рядом с нами не было Уриэля и за столом не слышались его шутки.
   Покончив с ужином, мы немедленно стали готовиться к отлету, так как я решил не дожидаться Ури. Что же, никто не мог быть к нему в претензии за то, что он оказался послушным сыном и решил остаться дома вместо того, чтобы лететь неизвестно с кем на поиски хотя и темных, но все-таки ангелов. Наша команда, как я считал, была в полном составе и мы могли немедленно вылетать, но оказалось что я ошибся, так как в кучу оружия, которую я уже собирался уничтожить, вдруг, была брошена еще одна винтовка "М-16" и пара пистолетов Стечкина вместе с самодельной наплечной кобурой, а ангел Уриэль-младший, присоединившийся к пакту одностороннего разоружения, весело гаркнул:
   - Мессир, и все-таки я совершенно не понимаю того, как ты намерен воевать с темными ангелами? Ведь не собираешься же ты заставить Харальда взять свою маленькую Лесичку за ноги и использовать её в качестве булавы или метательного снаряда, это было бы не эстетично, хотя и вполне эффективно.
   По дружески обнимая Уриэля и хлопая его по плечам, я ответил этому ангелу-милитаристу:
   - Дурья твоя башка, ну, скажи мне, я хоть раз говорил кому-либо, что собираюсь с ними воевать? Я просто хочу найти этих долбанных черных ангелов, сесть вместе с ними за стол переговоров и выяснить, какого рожна им надо! Ведь хотят же они чего-то достичь, а раз так, то всегда можно найти разумный компромисс.
   - Только не с ними, мессир. - Пробасил влетевший в ангар на своем "Супер-Харлее", архангел Узиил - Я хорошо помню то, как Создатель пытался вразумить их. Это жутко упрямые бестии и на месте Создателя я бы давно стер их порошок.
   Уриэль, хитро глядя на меня, сказал:
   - Михалыч, извини, но моя мать ни за что не захотела отпускать меня одного черт знает куда, да, еще с таким беспокойным и сумасбродным типом, как ты, так что тебе придется записать в наш колхоз её и еще кое-кого.
   Уриэль громко свистнул и в ангар влетели, восседая на мотоциклах, Гелиора, Фламарион, Михаил и Ниэль и, остановившись передо мной, как по команде, разом заглушили моторы своих мощных "Харлеев". Михаил и Ниэль были затянуты в черную кожу с заклепками и цепями, а Гелиора и Фламарион, в потертые джинсовые костюмы и одинаковые черные майки. На статной красавице Гелиоре, с её пышной грудью, майка выглядела гораздо импозантнее, чем на её друге, который был несколько субтильным для ангела. Уриэль, видя улыбку на моем лице, весело сверкнул глазами и громко скомандовал ангелам:
   - Раздевайсь!
   Замахав руками, словно ветряная мельница во время шквала, я отменил его приказ:
   - О, нет, хватит с меня стриптиза. На досуге я немного изменил магическое заклинание и теперь одежда уже не помеха.
   Мне отчего-то показалось, что и Гелиора, и Ниэль остались этим недовольны, но я уже действительно стал уставать от вида прелестей райских красоток. К тому же ангел Фламарион, явно, был не в восторге от приказа Уриэля и когда я его отменил, вздохнул облегченно и даже как-то радостно. Моим новым крылатым спутникам даже не пришлось вставать с мотоциклов, чтобы стать неуязвимыми. Вот теперь у меня был под рукой целый отряд легкой небесной кавалерии, способной просто на фантастические тюки и действительно готовый сопровождать меня хоть куда.
   Как только я покончил с этой, уже ставшей для меня привычной, процедурой, в ангар влетел архангел Уриэль-старший на элегантном, ярко-красном с золоченными цацками суперсовременном и, наверное, бешено дорогом "Харлее", но одетый в свой пышный, средневековый костюм золотой парчи, подпоясанный широким кожаным поясом, украшенным золотыми бляшками и драгоценными камнями, вооруженный мечом в сверкающих ножнах и длинной пикой с пышным пучком конских волос, выкрашенных в красный цвет. Вид у архангела был очень торжественный, но его малость портил спортивный шлем. Сняв красно-золотой шлем, Уриэль-старший, не слезая с мотоцикла, сказал мне:
   - Мессир, хотя Серафим и не верит в то, что ты сможешь решить дело миром, он все же передает тебе вот это. - Из руки ангела вылетел светящийся шарик темно-рубинового цвета и полетел в мою сторону, а Уриэль-старший с насмешливой улыбкой добавил - Если бы не твой нежданный дар, мессир, то я бы предпочел лететь с тобой, а не омолаживать по всему Парадиз Ланду всяких старых пердунов.
   Рубиновый шарик подлетел ко мне и я протянул к нему Кольцо Мудрости, чтобы он передал в этот портативный информаторий все те знания, что накопили ангелы за тысячелетия. На такой подарок я даже не рассчитывал и теперь у меня было куда больше надежды на успех, хотя я по прежнему не знал, как мне добраться до темных ангелов.
   Хлопнув по плечу Фламариона и нежно поцеловав в щеку Гелиору, Уриэль-старший строго посмотрел на своего сына, от чего тот потупил взгляд и, рванув с места, вылетел в ночь, разрезая её светом мощных фар "Харлея". Ему не терпелось первому приступить к выполнению своей миссии. Вскоре улетели из замка и мы. Нас вылетели провожать все обитатели Алмазного замка и мою душу вновь до боли взволновала щемяще-пронзительная мелодия "Джулай морнинг", которой меня напутствовали в дорогу ангелы-байкеры.
  
   Ярко светила полная луна. Мы летели на огромной высоте и под нами где-то внизу проплывали серебряные облака. Моторы наших мотоциклов рокотали ровно и мощно, скорость полета была чуть ли не предельной, но полет проходил спокойно. Магические обтекатели создавали мне и моим спутникам обстановку полного комфорта и даже некоторого уюта.
   Конрад, широко расставив лапы и распустив крылья горизонтально, сидел на руле моего тяжелого, трехколесного байка и исполнял функции автопилота, так что я мог лететь откинувшись на спинку сиденья, спокойно курить и попивать пиво. Блэкстоун летел вместе с Лаурой, а старина Фай выручал Лесичку, что сразу же навело меня на мысль включить в наш отряд еще несколько воронов-гаруда. Во время длительных перелетов, которые я намеревался совершать на очень большой высоте и максимальной скорости, такие автопилоты нам вовсе не помешали бы.
   Блэкки, которому Лаура уже передала мое предложение, эта мысль очень понравилась и во время первой же остановки он обещал привести самых сильных и могучих птиц из числа воронов-ветеранов. Всем остальным моим друзьям и даже ангелам эта мысль тоже пришлась по душе, ведь иметь такой автопилот было очень привлекательно. Это позволяло время от времени отдыхать в полете и, передавая руль мудрым птицам, предаваться раздумьям или беседовать с друзьями с помощью сотовых телефонов.
   Уриэль, который теперь летел на трехколесном байке в сцепке с Долларом, связался со мной по телефону и подробно рассказал о том, какой разговор вышел между его отцом и архангелом Серафимом после того, как я попросил его прийти с сотней самых отважных и решительных парней. Серафим, поначалу решил, что я вознамерился вооружить ангелов магическим оружием и вторгнуться в подземелья Создателя, чтобы перебить всех темных ангелов. Когда Уриэль-старший рассказал ему о том, что я уже уничтожил все оружие, архангел Серафим со своим скепсисом выглядел очень бледно и не знал куда деваться от стыда, тем более, что Уриэль-младший подлил масла в огонь тем, что обозвал патриарха старым, тупым кретином и пошел прощаться с матерью.
   То, что я вместо того, чтобы обратиться к архангелу Серафиму с какой-нибудь просьбой взял и вооружил ангелов знанием магии омоложения, да еще наделил их полной неуязвимостью, вообще поставило патриарха в более, чем идиотское положение, ведь он уже успел провести совет старейшин и предупредить всех о моих планах. Патриархи, согласившиеся с его доводами, тоже выглядели далеко не лучшим образом, а упоминание о том, как я нашел общий язык с воронами-гаруда, вообще сделало все домыслы архангела Серафима о моей воинственности полнейшей глупостью.
   Гелиора, выслушав Уриэля, не стала спешить прощаться с сыном, а вместо этого попросила его сотворить ей и Фламариону два мощных мотоцикла и с помощью магии научить их пользоваться ими. За мотоциклами им пришлось идти к мастеру Элиасу потому, что Ури шарахался от магических трюков, как черт от ладана, а вот с педагогикой своей матери и отчиму, он помог. Заодно Гелиора попросила мастера Элиаса сделать им такую одежду, в которой они понравились мне.
   Мастер Элиас не мог отказать своей дочери и матери Уриэля, ни в одном, ни в другом. Старик хорошо понимал, что хотя Уриэль не самый послушный сын, теперь Гелиора сможет повлиять на его упрямого и своенравного внука. Фламарион пришел в уныние от того, что его подруга решила сопровождать меня в экспедиции в подземелья Парадиз Ланда, но Гелиора была непреклонна. Так что ему пришлось подчиниться и напялить на себя джинсы и черную майку с какими-то черепами и молниями на груди.
   Мой друг посвятил меня в историю своего рождения и я подивился тому, насколько, подчас, бывают сложны взаимоотношения ангелов. Фламарион был другом Гелиоры чуть ли не с младых ногтей. Красавица Гелиора родилась хилым и болезненным ребенком, она даже на крыло встала тогда, когда ей исполнилось почти три тысячи лет, да, и то лишь после того, как маги смогли немного подлечить её сердце.
   Поскольку умнице Фламариону было хорошо известно о том, что Гелиора не может иметь детей из-за опасности умереть при родах, так как болезнь могла вновь возобновиться, то он и не стремился стать отцом в то время, как Гелиора мечтала родить сына. В конце концов уже в зрелом для ангелов возрасте, видя, что надвигается старость, Гелиора покинула Фламариона и стала жить с архангелом Уриэлем, чье непостоянство в отношении женщин стало чуть ли не именем нарицательным и зачала от него ребенка.
   Уриэль-старший оказался очень заботливым и нежным другом для Гелиоры и в течение двадцати пяти лет, пока она носила под сердцем плод их любви, не покидал её ни на минуту. Затем он так же всецело отдал себя уходу за младенцем, но как только Уриэль-младший подрос и стал ходить, что произошло через пятнадцать лет, он так же легко покинул его мать, как легко откликнулся на её странную и опасную просьбу стать отцом её ребенка.
   Гелиора после этого немедленно вернулась к Фламариону, и Уриэль-младший рос строго воспитываемый сразу двумя отцами, да, еще и дедом в придачу. Поэтому, как только ему исполнилось триста пятьдесят лет, возраст ангельского совершеннолетия, он сбежал от всех троих своих воспитателей и за две тысячи лет сменил пять или шесть замков прежде, чем стал жить в гордом одиночестве, как какой-нибудь ангел-патриарх.
   Фламарион был всерьез обеспокоен тем, что Гелиора захотела сопровождать меня, так как успел уже узнать о том, что хотя у меня и была почти официальная подруга и еще одна постоянная любовница, я имел весьма игривый нрав. То, что я не прожив с Лаурой и двух месяцев, да, к тому же Нефертити всего лишь несколько недель была моей любовницей бросился во все тяжкие и умудрился прославиться своими любовными похождениями, его весьма насторожило и он уже решил было, что ему вновь придется стать отвергнутым.
   К моему полному удовольствию и спокойствию ревнивца Фламариона Уриэль сказал ему, что это в принципе невозможно, так как теперь он был мне родным братом, а стало быть и Гелиора пусть и не впрямую, но все же считалась моей родственницей, хотя нас самих сделали братьями родинки Великого Маниту. Гелиора подтвердила своему возлюбленному, который однажды подвел её не сделав матерью, что она вряд ли опустится до того, чтобы воспылать страстью к родному брату своего собственного сына, пусть и обретенному столь странным, невероятным и почти непостижимым образом.
   Уриэль рассказывал мне об этом с явной иронией и юмором, но, тем не менее, я не рассмеялся, а очень обрадовался тому, что в моих отношениях с Фламарионом и Гелиорой не будет никакой двусмысленности. Не знаю почему, но Гелиора решила, что я буду непременно ухлестывать за ней. Мне рассказала об этом Айрис, с которой она сразу же поделилась своими радостными опасениями и даже спрашивала совета, как ей следует в таком случае поступить.
   Гелиоре, видите ли, втемяшилось в голову, что вернув ей жизнь и молодость я теперь имею полное право не только на её роскошное тело, но даже и на ответные чувства. Мне оставалось только чесать в затылке, встретившись с такой странной постановкой вопроса. Впрочем, на этот счет у меня сложилось кое какое собственное мнение и я полагаю, что Гелиора просто не знала, как ей меня отблагодарить.
   До Красного замка было около пяти тысяч километров и я надеялся долететь до него к вечеру, но все вышло совсем не так, как я планировал. В обед, когда мы остановились перекусить, нам пришлось резко изменить курс и броситься на помощь Нефертити и её спутникам - Ольге, Анастасии, Розалинде, Антиною и Георгию. Мои друзья уже вступили в бой, чтобы спасти от полного истребления жителей крохотного городка Спарта, лежащего на их пути к Красному замку и теперь вызывали нас на подмогу и просили спешить, что есть сил.
   Нефертити, позвонив по телефону, испуганным голосом сообщила мне, что на Спарту напали какие-то страшные, свирепые звери ростом намного больше самого огромного медведя, но быстрые, как ветер и куда более свирепые и страшные. Об этом им сообщили всего полчаса назад вороны-гаруда и они немедленно бросились на помощь жителям этого небольшого городка, которые спрятались в подвалах полуразрушенных домов.
   Вороны-гаруда, которые жили поблизости и ежедневно получали от спартанцев свою порцию мяса, бросились на этих тварей, но они, как и то чудовище, которое мы убили в лесу под Микенами, были для них совершенно неуязвимыми. Ворон, прилетевший к Неффи, сообщил ей, что вороны пошли на последнюю крайность и буквально забили им глотки своими телами, помогая людям спастись. Теперь этих чудовищ нужно было срочно уничтожить, так как они рыскали среди развалин и продолжали убивать.
   Мои друзья, которые были в полусотне лиг от Спарты, немедленно повернули драконов и бросились на помощь людям. Они подоспели вовремя, иначе эти твари, которые продолжали разрушать дома, уничтожили бы в Спарте всех людей, которых они свирепо терзали в домах и на улицах. Оружия у Нефертити, моих сестер и Антиноя с Георгием было всего ничего, три пистолета и автомат Калашникова с подствольником, но и этого им хватило, чтобы обратить всех чудовищ в паническое бегство.
   Девочки занялись оказанием первой помощи раненым, а Георгий и Антиной верхом на драконах бросились в погоню за чудовищами, чтобы перебить их и освободить воронов-гаруда, оказавшихся в их желудках. Уже были посчитаны потери. Тридцать девять отважных мужчин из Спарты, вставших с мечами и копьями на защиту стариков, женщин и детей, были растерзаны чудовищами на куски, а сам городок был обращен этими ужасными, могучими тварями буквально в руины. Не смотря на эти ужасы, Неффи все-таки держала себя в руках.
   Спарта находилась на противоположном от Вифлеема, берегу огромного озера, которое можно было смело считать внутренним морем Парадиз Ланда и нам пришлось резко повернуть вправо, чтобы долететь до этого места. Мы немедленно набрали пятидесятикилометровую высоту и в полете со снижением смогли развить чудовищную скорость и быстро добраться до степи, изрытой неглубокими оврагами, в которую помчались эти твари.
   Мои друзья всю дорогу молчали, но я чувствовал, что они были недовольны моим решением разоружиться. Меня так и подмывало вновь вооружить их и перебить чудовищ всех до единого, но я сдержался. Годзилла постоянно сообщал мне о том, где они их преследуют и вскоре вывел нас на цель. Стадо существ, очень похожих на тиранозавров, но гораздо меньшего размера, насчитывающее около пяти сотен голов, металось по степи, преследуемое пятью драконами.
   Антиной и Георгий вели по ним меткую стрельбу и уже убили не один десяток этих свирепых тварей, которые пытались прорваться к скалам, до которых им было бежать километров тридцать. Приказав нашим снайперам прекратить свою стрельбу и велев Годзилле перестать гоняться за этими шустрыми мини-тиранозаврами, я закружил над монстрами и быстро стреножил их с помощью магии самого Создателя.
   Велев своим друзьям приземлиться подальше от этих тварей, я вывел Мальчика из прицепа и полетел на нем к обездвиженным чудовищам. С собой я взял одного только Уриэля, велев всем оставаться на месте и ждать моего возвращения. Действовал я вполне целенаправленно и осмысленно, желая выяснить, куда эти зловредные твари скроются, когда я как следует их шугану. Предварительно я хотел освободить воронов-гаруда из их желудков.
   Когда мы добрались до места, нашим глазам представилась довольно впечатляющая картина. На небольшом пятачке застыли бегущие рептилии, росту в которых, было более семи метров. Все они были живы, но могли лишь смотреть на меня своими маленькими, свирепыми, крокодильими глазками. Некоторые вороны-гаруда выбрались из плена самостоятельно, другие еще были внутри чудовищ и до нас доносилось их приглушенное карканье. Заставив чудовища, широко открыть свои громадные пасти, усеянные острыми зубами и раздвинуть их пищеводы, я помог воронам выбраться из плена. Из желудков этих хищных и опасных чудовищ были так же извлечены растерзанные тела двух мальчиков.
   Уриэль смотрел на чудовищ с ужасом, я же, наоборот, с любопытством, пытаясь понять, являются ли они разумными существами. Некоторые магические ухищрения показали мне, что ума у них было не больше, чем у хорошо выдрессированной собаки, так что мне не пришлось бы слишком долго горевать по поводу их гибели. Вороны-гаруда с остервенением принялись клевать этих тварей, но их стальные клювы оказались бессильны против защитной магии черных ангелов. Отогнав птиц подальше, я выбрал самую крупную зверюгу и прямо на её мощной, широкой груди написал Кольцом Творения послание, ярко горящее на чешуйчатой, зеленовато-желтой шкуре, адресованное темным ангелам:
   Уважаемые господа! Предлагаю Вам встретиться для переговоров в Красный замок, в котором я буду ждать Вашего визита в течении трех дней. Прошу Вас более не посылать в Парадиз Ланд Ваших солдат. В противном случае гнев мой будет так ужасен, что наказание, некогда ниспосланное на Вас Создателем, покажется Вам невинной, детской шуткой. Этих же солдат, я с миром отпускаю.
   С уважением, Михалыч,
   Человек из Зазеркалья.
   Уриэль, прочитав мое послание задумался, а затем встревожено спросил:
   - Мессир, а ты уверен в том, что эти чудовища вернутся к темным ангелам?
   - Да. Иначе зачем бы они бежали к тем скалам? - Ответил я своему, скептически настроенному, другу.
   Велев Мальчику и Уриэлю взлететь, я отошел от чудовищ метров на двадцать и снял с них магическое заклятье. Они моментально бросились на меня, но я взял в руки огромный синий бич и принялся яростно хлестать их, громко крича:
   - Прочь! Прочь! Возвращайтесь в камень!
   Удары моего бича заставляли чудовищ корчиться в муках, реветь от нестерпимой боли и, наконец, повергли их в паническое бегство. Позвав к себе Мальчика, я вскочил в седло и полетел вслед за ними, продолжая осыпать их ударами синего бича, заставляя с диким ревом бежать со всех ног. Через полчаса они с разбегу влетели в серые, гранитные скалы, словно вошли в воду, и исчезли. Уриэль был поражен этим до полного онемения и только когда мы подлетали к нашим друзьям, растерянно спросил меня:
   - Мессир, как тебе удалось сделать это?
   - Магия, дружище. - Ответил я ангелу, но затем решил, что хитрить с другом не честно, добавил - Великая магия нашего Создателя, Ури.
   Видя, что Уриэль меня не понимает, я объяснил ему:
   - Старина, ты помнишь те два шнура, которые я нашел в Синем замке? - Уриэль кивнул головой - Так вот, Ури, с помощью того, которым Создатель опечатал дверь в узилище Добрыни, я остановил этих чудовищ, а с помощью того шнура, которым были связаны руки князя Добромира Вяхиря, причинил им столь нестерпимую боль, что заставил покинуть поверхность Парадиз Ланда и скрыться в камне, который для них почему-то является дверью в подземелья Создателя.
   Подлетев к своим друзьям, я с радостью обнял Антиноя, по которому уже успел сильно соскучиться. Нефертити послала за ним Мей Лин тотчас, как только я позвал её присоединиться к нашему отряду. Ротмистр Цепов при виде меня робел и опускал глаза, видимо, чувствуя передо мной некоторую вину за то, что он позволил себе забраться на мое ложе, пока я отсутствовал и когда я в общем то по-дружески обнял его, даже как-то вздрогнул. Хлопнув парня по плечу, сразу переходя с ним на ты, я добродушно и весело сказал ему:
   - Георгий, надеюсь, ты уже познакомился с моими друзьями и родственничками?
   Ротмистр четко кивнул мне и бойко доложил:
   - Так точно, ваше высокоблагородие!
   - Чего, чего? - Изумился я - Где это ты увидел здесь какое-то высокоблагородие, Георгий? Ну, мессир, это еще куда ни шло, все равно я не понимаю смысла этого слова, но вот на счет высоко, да, еще и благородия это ты мне брось. Отродясь в моем казачьем роду, никаких высокоуродий не водилось.
   Георгий не унимался:
   - Но мессир, ведь Нефертити сказала мне, что в вас течет кровь бога солнца Ра, как же смею я, относиться к этому без должного уважения?
   Широко улыбнувшись, я немедленно принялся подтрунивать над ротмистром:
   - Ага, уже не божественная и даже не царица, а просто Нефертити. Браво ротмистр, правильно! Так что и со мной ты тоже можешь разговаривать по-простому, ну, а относительно крови, так когда это было. Целые тысячелетия прошли.
   Для ротмистра Цепова и Антиноя было полной неожиданностью, что я разоружил их и уничтожил автомат и оба пистолета, что у них были. Правда, когда я проделал над Георгием манипуляции с золотыми оберегами и мои друзья объяснили ему, какая миссия нам предстоит, он взглянул на меня с куда большим пониманием.
   Вскоре мы были в Спарте. По пути к городу я видел в зеленой цветущей степи трупы чудищ, насланных на Спарту темными ангелами, над которыми пировали вороны-гаруда. Ротмистр, сидевший позади меня, сказал, что их было бы гораздо больше, если бы ему не пришлось стрелять по чудовищным тварям прицельно, метясь точно в голову, чтобы не разнести в клочья проглоченных ими воронов. Ему было совершенно непонятно, почему я уничтожил такое хорошее оружие, как и не было понятно то, что я пригласил его сесть в кресло позади меня. А мне было просто чертовски приятно побеседовать с ним.
   Жители Спарты были в шоке из-за свалившейся на их голову напасти и женщины громко рыдали над трупами мужчин. Городок, в котором насчитывалось всего три с половиной тысячи жителей, был полностью разрушен. Пять с лишним сотен мини-тиранозавров промчались через городок, как танки Гудериана и практически снесли его с лица земли. Стены домов зияли огромными проломами, крыши снесены, высокие дубы и вязы, росшие в Спарте, оказались сломлены, как спички. Силищи в этих чудовищах было много, в отличие от ума.
   Большинство спартанцев, как это ни странно, были довольно молоды, но как выяснилось, только в силу того обстоятельства, что они были в основном внуками и правнуками тех трехсот героев, сложивших головы в Фермопилах и оживших в Парадиз Ланде благодаря Зевсу. Наскоро пробив колодец в тверди Парадиз Ланда, я соорудил им отличную купальню в лучших традициях античной архитектуры и велел женщинам опустить в нее тела мужчин и тех двух мальчиков-пастушков, которые были убиты первыми, когда на рассвете погнали на пастбище стадо коз. Увидев, что магическая купальня срастила тела погибших, матери и жены онемели.
   Велев положить мертвые тела на край купальни головой наружу, на расстоянии пару метров друг от друга, я спустился с Мальчика и принялся вдыхать в них эманацию жизни. Молодые, крепкие парни, вставали с мраморного ложа совершенно не понимая того, что с ними произошло. Ослябя следовал вслед за мной, готовый в любой момент подстраховать меня, если я замешкаюсь, но я строго соблюдал правила безопасности и быстро отскакивал после каждого своего выдоха. Гелиора, которая совсем недавно перенесла подобную операцию, смотрела на меня расширенными от волнения глазами, а юный ротмистр истово крестился.
   Когда все было позади, я приказал жителям Спарты немедленно покинуть город, а Георгия попросил сесть за руль моей "Ямахи" и поездить на ней по степи. Парню было пора осваивать новую технику, хотя магической педагогии ему было не избежать. Жители Спарты покидали свой некогда прекрасный город громко стеная и хватаясь за головы. Они столько сотен лет отстраивали и обустраивали его и в одночасье потеряли. Поднявшись повыше в небо, я в за всего за полтора часа отстроил им новую Спарту и сделал её еще краше.
   За основу я взял архитектуру античности, но совместил с ней все достижения современных градостроительных технологий и даже построил спартанцам, которые были заядлыми рыбаками, отличный яхт-клуб с парой сотен прекрасных парусных яхт и скоростных катеров. Разумеется, все дома были начинены массой всяческих новшеств, от микроволновых печей, до компьютеров и телевизоров с видеомагнитофонами.
   После того, как все было завершено, я пригласил горожан полюбоваться на мой подарок. Уриэль провел разъяснительную работу со спартанцами и ликование не выплеснулось наружу. Нескольким десяткам жителям я даровал способности магов и научил их всему тому, что помогло бы спартанцам освоиться с новыми технологиями. Чтобы им было веселее и проще добираться до своих соседей, я сотворил для них несколько десятков джипов различных марок и даже поставил в городе крохотную бензоколонку, хотя и одной заправки им хватило бы на несколько лет, если не десятилетий.
   Городским магам я оставил заодно колодец, из которого они могли черпать Первичную Материю. После Алмазного замка это был первый населенный пункт, в котором все было устроено по-новому, эдакий парадизский вариант образцово-показательного колхоза для зарубежных гостей, который только тем и отличался от совка времен семидесятых, что никакие американцы и японцы сюда никогда не приедут. Судя по тому, как ликовали спартанцы, они вовсе не были против перспективы жить отныне в таком удивительном и необычном городе.
   Но все-таки больше всех обрадовались мужчины, так как их городок я оснастил несколькими кафе и барами с отличным выбором горячительных напитков. Вот только теперь прекрасным гречанкам придется поломать себе голову над тем, как им вытаскивать этих ребят из-за столиков. Пока прямые потомки тех самых спартанцев вместе со своими патриархами-героями накачивались водкой, коньяком и виски, помаленьку отходя от мандража, вызванного нападением тиранозавров, я спокойно занимался своими магическими трудами.
   Мой отряд увеличился на шесть персон и мне следовало побеспокоиться о новых транспортных средствах. В изготовлении мотоциклов я поднаторел достаточно, но вот за сотворение магических коней принимался впервые. Как изготовить магического жеребца я знал хорошо, но поскольку не собирался торчать здесь добрых три дня, то решил сотворить сразу крылатых магических коней, - пегасов. Первый же крылатый конь, которого я сотворил для своей божественной, царственнородной любовницы, вышел у меня просто превосходно, так как я создал его не только огромным жеребцом, но и просто отменным красавцем.
   Грива и хвост у него были чистого золота, а копыта серебряные, что при белоснежной масти смотрелось просто великолепно. Конь получился ростом крупнее Конуса и даже тогда, когда он лежал на мраморном столе рядом с колодцем бездыханный, он был воплощением силы. Мне пришла в голову неплохая мысль, но для этого мне пришлось привлечь на помощь Нефертити, ведь это был её конь и потому вдувание эманации жизни должна была сделать она.
   Нефертити отнеслась к этому очень ответственно и вдыхала эманацию жизни так долго, что я забеспокоился. Стоило ей вдохнуть живительную субстанцию в легкие свежеизготовленного пегаса, как произошло чудо творения жизни. Веки у пегаса, затрепетали, а после того, как я хлопнул его по крупу, он прытко вскочил на ноги и жалобно заржал. Все принялись громко аплодировать Нефертити, а она обняла пегаса за шею и принялась ласкать и успокаивать его. К моему удивлению именно к ней, а вовсе не ко мне этот крылатый конь испытывал сыновние чувства.
   Поначалу конек был полным балбесом, но я срочно провел с ним сеанс магической конской педагогии, научив пегаса всему тому, что знали наши остальные кони по части лошадиных премудростей и он быстро превратился в профессора конских наук. Заодно я объяснил этому крылатому оболтусу и то, кто тут является его подлинным отцом. Право же, это все-таки обидно, когда твои заслуги не хотят замечать как раз те, кто более всего тебе обязан.
   Интуиция меня не подвела. То, что я предложил Нефертити приложиться к мягким, теплым губам коня и вдохнуть в него жизнь, сделало её в глазах Ирбиса, такое имя я дал коню, как его отец, своей главной и единственной всадницей и вообще самым близким другом. Нефертити бросилась мне на шею, покрыла мое лицо горячими поцелуями, а затем подвела коня ко мне и потребовала от него принести мне клятву верности. Как это не было удивительно, но умница Ирбис сразу понял, что от него требуют и склонился передо мной на одно колено, низко опустив голову к зеленой траве.
   С Ирбисом я провел еще один педагогический эксперимент, научив его по приказу своей хозяйки убирать крылья в пятое измерение, что позволяло моей божественной царице использовать коня сразу по трем направлениям, в качестве обычного скакуна, в качестве пегаса, да, еще и в качестве оперения для крылатой колесницы. В том, что Нефертити захочет летать с той же скорость, что и мы, я ни секунды не сомневался и по её индивидуальному заказу изготовил белую с золотом трехколесную машину с прицепом для Ирбиса.
   Не успел я приступить к сотворению пегаса для русалочки Ольги, как ко мне подлетел Мальчик и принялся жалобно ржать, стуча копытами, мотая гривой и крутя хвостом, как восторженная дворняжка при виде куска колбасы. Изумленно взглянув на своего верного друга, я спросил:
   - Мальчик, родной ты мой, ты тоже хочешь что бы и у тебя была золотая грива и серебряные копыта?
   Конь стал кивать мне головой. Разведя руками, мне пришлось выполнить его желание и если у Ирбиса грива была лимонно-золотая, то Мальчику я перекрасил гриву в цвет розового золота, а копыта сделал не только серебряными, но еще и украсил крупными рубинами. Мой плутоватый конек пришел в неописуемый восторг, пронзительно заржал и, взлетев в воздух, принялся выписывать головоломные виражи и петли.
   Тут уж все наши кони, словно взбесились, и сгрудились вокруг меня, беспокойно всхрапывая и стуча копытами, требуя от меня навести на них марафет, но я погрозил им пальцем и сказал, что сначала займусь сотворением новых магических коней, а затем уже стану наводить на них красоту. Ум и послушание было основной чертой магических коней, да, к тому же они все прекрасно знали, что я никогда их не обману и потому они отошли от меня и принялись терпеливо ждать окончания моих трудов.
   Для Ольги я сотворил пегаса не белого, а перламутрового, с ультрамариново-синими хвостом и гривой, копыта которого были золотыми, украшенными сапфирами, с алыми плавничками на всех четырех ногах. Этого чудо-пегаса я нарек Дельфином. Анастасия попросила меня сделать такого же красавца, но чисто серебряной масти, которого я, сохраняя водную традицию, нарек Нарвалом. Пегас Розалинды был сотворен белоснежным, с розовыми гривой и хвостом, рубиновыми копытами, ярко-голубыми глазами и получил от меня имя Маркиз.
   Антиной оказался парнем с фантазией и попросил сотворить ему магического крылатого коня темно-золотой масти с серебряным подпалом, алой гривой и хвостом, зелеными глазами и коралловыми копытами, окаймленными золотом. А еще этот древнегреческий эстет непременно хотел, чтобы крылья его пегаса были золотисто-перламутровыми. Получилось, по-моему, очень неплохо и этого коня я назвал Пуншем.
   Ротмистр Цепов был куда скромнее и честно признался, что будет рад вдохнуть жизнь в того коня, которого я сотворю таким, каким сам захочу и получил чисто золотого коня с карими, как у него самого, глазами. Этому коню я дал имя Гелиос. После этого я еще битый час перекрашивал всех остальных коней, изо всех сил напрягая свою фантазию, так как они совершенно не хотели обращать внимания на мнение своих всадников, а Громобой даже куснул Бирича, когда тот захотел навести на него тигровую масть. К счастью не пострадало ни плечо Бирича, ни зубы Громобоя, так как и то, и другое было неуязвимым. Единственный, кто без малейшего возражения послушался своей хозяйки, был Бутон Олеси, который обзавелся голубовато-перламутровой мастью, темно-синими гривой и хвостом, лазуритовыми копытами и алыми русалочьими плавничками на ногах.
   Пока я под громкие смешки ангелов занимался своими художествами, те спартанцы, которые еще оставались к этому времени трезвыми, кормили драконих сладостями, усердно поили моего бездонного друга Годзиллу пивом и все удивлялись, почему тот отказывается от коньяка. Драконихи к тому времени уже немного перекусили, слопав по парочке мини-тиранозавров и мирно беседовали с местными жителями, рассказывая им последние новости. Лететь в Красный замок на ночь глядя мне не хотелось и потому я решил остановиться на ночлег в Спарте, тем более, что я соорудил в этом городке отличный отель.
   В эту ночь нашим крылатым скакунам, которые вслед за Ирбисом научились избавляться от крыльев, было раздолье. Местные мальчишки повели их в ночное и даже новорожденные красавцы поскакали вслед за конями-ветеранами, а мы оседлали своих стальных коней и поехали к центру города, где находилась гостиница. Когда мы подъехали к небольшой уютной гостинице, в которой, к счастью, никто не собирался взимать с нас плату за постой, произошло совсем уж незапланированное событие. Нефертити, поднимаясь вместе со мной и Лаурой по широким, мраморным ступеням, демонстративно повернувшись к юному ротмистру, громко сказала:
   - Георгий, устраивайся сегодня на ночлег где угодно и как угодно, каждая ночь, когда мой повелитель находится рядом со мной, принадлежит только ему одному. - Целуя мою охотницу, она бесстыже улыбнулась и добавила - Разумеется, Лаура, это не означает того, что ты должна спать в одиночестве, мы прекрасно поместимся в постели втроем. Так ведь, подружка?
   Я ожидал, что Лаура взорвется, наговорит царице Древнего Египта каких-нибудь грубостей, сделает еще что-либо эдакое, но она вместо этого обняла её и сказала, мило улыбаясь и лукаво посматривая на меня:
   - Разумеется, дорогая Неффи, я давно уже мечтала сделать милорду такой подарок. Ведь последнее время он был так занят по ночам работой, что почти не отдыхал от забот.
   По-моему, смутились от этого демарша только мы с ротмистром, а дружный, веселый смех наших друзей и вовсе заставил нас покраснеть. Розалинда немедленно бросилась утешать Георгия и весьма преуспела в этом, но я думаю, что без малой толики любовной магии здесь все-таки не обошлось, так как наш юный ротмистр-кавалерист немедленно выкатил грудь колесом, расправил плечи и заулыбался, подкручивая свои усики. Мне же ничего не оставалось делать, как смиренно позволить этим очаровательным красоткам взять себя под руки и возвести на эшафот любви.
  
   Красный замок, до которого мы добрались к полудню, стоял посреди широкой долины, лежащей между двух горных хребтов и поросшей высокими вязами, буками и чинарами. Он был даже меньше, чем Алмазный замок ангелов, но до глубины души поразил меня своей красотой. Замок представлял из себя легкое и элегантное сооружение, чем-то напомнившее мне собор Василия Блаженного, но с большим количеством башен-глав, которых было, как и в Синем замке, тринадцать. Стены Красного замка Создатель сотворил из алого, как кровь, коралла, а декор изготовил из белого мрамора. Не смотря на внушительные размеры, этот замок, стоящий на круглой поляне в окружении огромных деревьев, имел очень уютный вид.
   От замка в лес уходило три дороги и он не был огорожен какой-либо крепостной стеной или рвом. В самом замке никто не жил, но в Буковой долине обитало много небожителей. В основном это были дриады, нимфы, мужчины и женщины человеческой расы и даже сатиры. Все они высыпали из леса на поляну и с любопытством наблюдали за нашей посадкой. Жителей леса переполошил треск моторов наших колесниц, когда мы кружили над долиной, осматривая её сверху, но они отнюдь не выглядели испуганными, когда вышли из леса.
   Все шесть дверей, именно высоких, двустворчатых, резных дверей из слоновой кости, к которым нужно было подниматься по широким ступеням лестниц, а не каких-либо крепостных ворот, окованных железом, были плотно заперты и опечатаны Создателем. В Красный замок было невозможно проникнуть по воздуху, Уриэль и Михаил уже попытались сделать это, но не смогли подлететь к посадочным площадкам башен. Из чистого любопытства я попытался снять с двери печать Создателя, которая была изготовлена точно так же как и в подземелье Синего замка и отличалась лишь тем, что шнур был кремово-белого цвета. Как только я нашел нужный конец и дернул за него, печать Создателя просто испарилась и двери медленно открылись.
   Одновременно с первой, открылись и пять других дверей Красного замка, что вызвало большое оживление среди небожителей Буковой долины, внимательно наблюдающих за моими действиями. Они стали подходить поближе и я увидел, что и этим жителям Парадиз Ланда нужна моя помощь. Многие из них находились в самом преклонном возрасте. Поскольку меня в Красном замке ждали совсем другие дела, я поручил их заботам Айрис и Сидонии, которые уже не хуже меня могли создавать магические купальни, а сам решил осмотреть замок. Меня вызвался сопровождать Георгий, которого, явно, смутила многочисленная толпа обнаженных дриад и нимф.
   Войдя в замок, я в первую очередь стал искать библиотеку, в которой надеялся найти нечто, что могло указать мне путь в подземное царство темных ангелов. Шагая по длинному, просторному коридору с множеством дверей, который был ярко освещен магическими шарами, проходя через большие, нарядные залы, я удивлялся тому, какими изящными были его интерьеры. Каждый отрезок коридора, каждый зал, имели собственный, неповторимый вид и в то же время были убраны в едином стиле, который я бы осмелился сравнить со стилем ампир, но в то же время находил в плавных изгибах линий нечто отличное от него. Ротмистр был восхищен Красным замком не меньше моего и шел за мной, пораженный его великолепием.
   Библиотеку мы нашли там, где я и ожидал её найти, над большим круглым залом, где когда-то Создателем устраивались для своих подданных, роскошные балы и пышные пиры. По-моему это была библиотека самого Создателя, так как я нашел в ней наряду с трудами ангелов и магов, сочинения людей. Книги Овидия и Аристотеля, Пифагора и Плиния, труды других ученых античной Греции и Древнего Египта, Урарту и Вавилона. Эти древние книги, некоторые авторы которых были еще живы, меня в данный момент не интересовали. Куда больше я хотел просмотреть то, что было написано ангелами.
   Если бы не Кольцо Мудрости, которое обладало способностью выпускать из себя розовый шарик, считывающий информацию, мне пришлось бы провести в этой библиотеке годы прежде, чем я убедился бы в том, что никакой полезной информации здесь не найду. Через несколько часов мне стало ясно, что посещение библиотеки было совершенно бессмысленным занятием и мы с Георгием отправились обследовать подземелья замка, надеясь найти там нечто вроде лифта, которым пользовался Создатель спускаясь вниз.
   Подвалы Красного замка были довольно обширны и имели несколько этажей с множеством кладовых. Никаких застенков мы не обнаружили, хотя обследовали два первых подземных этажа очень тщательно. Большинство помещений, в которые мы входили, были пусты. Похоже, что перед тем, как закрыть Красный замок, Создатель, либо приказал убрать из них все, либо сделал это сам и трудно было даже предположить, что находилось в этих подвалах в те далекие времена.
   Георгий, который следовал за мной неотступно и стремился первым войти в каждую дверь, поначалу молчал и лишь отвечал на мои вопросы, но постепенно разговорился. Он был, в отличие от меня, очень интеллигентен, так как происходил из древнего дворянского рода и получил превосходное образование. О себе он рассказывал мало, но на мои вопросы отвечал довольно подробно. Я же в свою очередь старался не особенно бередить его душу расспросами, так в нем еще были живы воспоминания о родных и близких, которых он потерял совсем недавно, хотя в Зазеркалье с тех пор, прошли десятки лет. Ротмистра очень интересовало все то, что произошло с Россией и я коротко рассказал ему об основных событиях.
   Мой рассказ Георгий выслушал с грустью, но не стал высказывать никаких эмоций, он вообще очень хорошо владел собой. Меня так и подмывало спросить ротмистра о том, как он воспринял свой нечаянный роман с царицей Древнего Египта, но я боялся оскорбить этого парня и потому помалкивал. К моему удивлению, он сам поделился со мной своими чувствами, сказав:
   - Мессир, благодаря вашей доброте, я сейчас, несомненно, самый счастливый человек во всем Парадиз Ланде.
   Когда я оказался с Георгием вдвоем, то постарался говорить так, как он к тому привык с детства, стараясь не пересыпать свою речь всякими жаргонными словечками и шуточками, которые въелись в меня еще со студенческих времен и потому сказал ему довольно выспренно:
   - Полноте, ротмистр, вы сами выковали свое счастье. В божественной Нефертити материализован идеальный образ женщины, вероятно, для подавляющего большинства мужчин. Однако, к её полному неудовольствию большинство мужчин видит в ней только царицу, а ведь Нефертити, прежде всего, женщина. У неё тонкая и очень страстная натура и она, как никто более способна по достоинству оценить пылкость чувств, нежность и страсть настоящего мужчины. Надеюсь, вы не ревнуете её ко мне?
   Щеки Георгия вспыхнули румянцем.
   - Что вы, мессир, как можно!
   Входя в следующую кладовую, такую же пустую, как и все прочие, я обернулся в дверях и сказал:
   - Вот и хорошо, ротмистр. Стало быть нам не придется стреляться на дуэли из-за женщины, в которую мы оба безумно влюблены. Прошу вас не судить меня строго за то, что в моем сердце запечатлены обе красавицы, Лаура и Нефертити. Надеюсь, вы понимаете, что в Парадиз Ланде возможны и не такие повороты событий? В этом волшебном мире действует иная шкала ценностей, которая напрочь отвергает некоторые моральные нормы Зазеркалья и чем скорее вы сбросите с себя оковы пуританского ханжества, которыми мы, порой невольно сковываем свои чувства, тем большее счастье обретете. Божественная Нефертити вовсе не является моей собственностью, хотя и называет меня своим повелителем, и потому имеет право иметь столько возлюбленных, сколько пожелает. Однако, это вовсе не говорит о её распутстве. Поначалу мне было очень трудно понять ту простую истину, что Парадиз Ланд это, прежде всего, страна вечной весны и любви и что способность любить является главным критерием, по которому Создатель отбирает людей, достойных войти в этот чудесный мир, минуя смерть. Ваше прежнее тело, ротмистр, то, в котором некогда пребывала ваша душа, в Зазеркалье, вероятно, покоится в какой-нибудь безвестной могиле, но Создатель дал вам и новое тело, и новую жизнь, испытав ваше мужество в серой долине, так что наслаждайтесь тем, что вы живы, молоды и способны любить. Поверьте, Георгий, я вовсе не заставлял Неффи, чтобы она легла с вами в постель, а только указал ей на то, что она и сама хорошо видела, на вашу влюбленность в неё, как в женщину, а не как в прекрасный, нетленный образ, да, и вам самому я лишь предоставил возможность побыть с ней наедине, чтобы предмет ваших мечтаний материализовался в живом и непосредственном общении с этой изумительной, красивой и, безусловно, удивительной женщиной.
   Некоторое время после моих пространных объяснений, мы шли молча, пока ротмистр не спросил меня:
   - Мессир, почему вы сказали Нефертити, что хотите использовать меня в качестве эксперта? Ведь я вовсе не подхожу вам для этой цели.
   Это утверждение ротмистра, я тотчас отверг, сказав ему:
   - О, еще как подходите, Георгий. Моя цель найти проход к подземельям, где томятся темные ангелы и убедить их в том, что Парадиз Ланд ни в коем случае не может быть ареной конфронтации, а вот в этом вопросе вы как раз и являетесь самым лучшим экспертом. Ведь вы на собственном опыте знаете, что такое гражданская война. Светлым ангелам противна сама мысль о том, что им когда-либо придется сразиться со своими собратьями, которые и так были очень сурово наказаны Создателем. Я очень надеюсь вступить с ними в переговоры и достичь какого-то разумного компромисса.
   Посмотрев на меня с явным непониманием, Георгий грустно усмехнулся:
   - Мессир, мне кажется, что ваш пример будет не совсем удачен, так как белое движение было разбито и Россия, если судить по рассказам моих новых друзей, эта несчастная страна прошла через страшную, кровавую драму, которая и сейчас далеко еще не закончена. Так что представлять темным ангелам представителя проигравшей стороны было бы с вашей стороны не совсем правильно.
   У меня на этот счет было иное мнение и я его высказал:
   - В том-то и все дело, ротмистр, что и вы, и ваши противники были жертвами в этом безумии, устроенном людьми с непомерными амбициями и черными душами. Вы эксперт по части того, сколь ужасна братоубийственная война и как она жестока по отношению к невинным людям.
   Мы с ротмистром осмотрели еще один этаж подвала, но и там я не нашел ничего такого, что могло бы указать мне путь под землю. Создатель очень хорошо закрыл все пути, ведущие в его подземные лаборатории и мастерские, где он проектировал и творил те создания, которых ангелы затем переправляли на землю и на другие планеты огромной метагалактики, которую в Зазеркалье, по незнанию, считали Вселенной.
   У Создателя, похоже, что-то не заладилось по части взаимоотношений с коллективом и это привело к появлению оппозиции. Мне казалось весьма сомнительным то, что из-за какого-то глупого недоразумения Создатель обрушил на ангелов столь ужасное наказание. Из рассказа Уриэля, да, и из всей той информации, что хранилась теперь в Кольце Мудрости, мне было совершенно непонятно, почему Создатель разгневался на ангелов. То, что они устроили забастовку из-за нескольких несчастных случаев на производстве, я вовсе не считал достаточно веской причиной для того, чтобы низвергнуть ангелов в подземелья и сделать их черными, как сажа.
   Что-то здесь было не так, ведь и после этого события ангелы продолжали получать травмы и даже погибать в Зазеркалье во время своих командировок. Возможно, разногласия между Создателем и частью ангелов были гораздо более серьезными, нежели простое недовольство, что и предопределило его гнев. Исходя из той информации, которая имелась в Кольце Мудрости, я не смог понять того, что же послужило причиной таких глубоких разногласий, как и не смог понять того, в чем же они заключались, хотя с его помощью мог довольно быстро не только просмотреть всю историю Парадиз Ланда, но и рассмотреть отдельные её моменты, для чего мне стоило только задуматься о каком-либо событии.
   Ни мои постоянные обращения к Кольцу Мудрости, ни осмотр подвалов Красного Замка, не дали мне ни единой зацепки, но я в своем послании темном ангелам сообщил, что буду ждать кого-либо из них в течение трех дней и потому надеялся, что они откликнутся на приглашение. В подвалах мы с ротмистром ничего не нашли, но зато нагуляли прекрасный аппетит и, поднявшись наверх, обнаружили, что вокруг замка собралось немало любопытствующей публики. Мои друзья, пока мы обследовали замок, неплохо поработали и мне было приятно видеть, как посвежели и похорошели прекрасные небожительницы Буковой долины.
   Уриэль представил мне Верховного мага Дария Арбелиуса, некогда бывшего богом Тором и владевшего в те времена Красным замком. Дарий предпочел Буковую долину Синему и Золотому замкам. Ему было куда приятнее все эти годы прохлаждаться под кронами огромных деревьев и жить на пленэре в окружении прекрасных дриад и нимф, нежели принимать участие в хитроумных интригах двух других Верховных магов, которые сохранили за собой свои замки.
   Дарий был широкоплечим, коренастым малым с приятным, широким лицом и курносым носом, да к тому же оказался веселым и общительным парнем. Он прибыл к Красному замку с одной единственной целью, - поприветствовать меня в Буковой долине и поблагодарить за магические купальни, созданные моими друзьями в нескольких десятках небольших лесных поселков, чем заставил призадуматься. К тому же он собрался разбить свой лагерь в лесу, но я был настроен поступить иначе.
   Вместо этого я взял Дария за руку, подвел к дверям резной кости, распахнутым настежь и предложил ему снова быть в Красном замке радушным и гостеприимным хозяином, чтобы встретить своих гостей. Верховный маг на какое-то мгновение растерялся и с робкой улыбкой взглянул на меня, но затем решительно тряхнул головой, украшенной венком из цветов и быстро отдал распоряжения своим спутникам, магам и магическим существам войти в Красный замок и приготовить для меня и моих друзей покои Создателя.
   Красный замок вновь ожил и в нем зазвучали громкие голоса и смех его прежних обитателей, которые не покинули Буковой долины и дождались этого дня. Пока хозяева замка и некоторые из моих спутников готовили пышный праздничный пир, Дарий показывал мне покои Создателя, в которых он когда-то останавливался навещая Буковую долину. Они были не такими уж и огромными и оставили у меня впечатление домашнего уюта и покоя. Рядом с Дарием остались две прекрасные девушки, Целия и Эрна, дриада и нимфа, а со мной были Лаура и Нефертити. Мои подруги переоделись в летние нарядные платья, на которые нагие подруги Дария посматривали с явным интересом и я не удержался от того, чтобы одеть и их в такие же красивые наряды.
   Вечер был слишком приятным, чтобы тратить его на долгие разговоры о каких-либо проблемах и я предпочел провести его вместе с Дарием, своими друзьями и другими обитателями Красного замка, вновь вернувшимися в его стены. В этот вечер в замке царило веселье и праздничное настроение, звучала музыка, громкий смех и веселые крики. Этот праздник был лишен какой-либо торжественности и никому даже в голову не пришло превратить его в пышное пиршество. Мы просто веселились, как могли, и стремились поближе познакомиться с обитателями Красного замка.
   Веселье продолжалось всю ночь до утра, но не затихло и с рассветом, а только выплеснулось из замка в лес. Дарий с грустью вспоминал те времена, когда он обитал в Зазеркалье, а Парадиз Ланд был для его подопечных сказочной Валгаллой. Решив немного порадовать его, я попросил Годзиллу, развалившегося на лужайке, связаться с его драконьим авиаотрядом и привезти в Буковую долину всех тех древних воинов, для которых Валгалла по-прежнему была желанной. Он связался со своим начальником штаба по сотовому телефону и уже к четырем часам пополудни эти ребята были доставлены в Красный замок.
   Пока Айрис и Регина заговаривали Дарию зубы, я немного поработал над их внешним видом, так как эти парни уже успели приобщиться к благам Парадиз Ланда и выглядели отнюдь не такими, какими я их увидел однажды. В отличие от воинов Кецалькоатля, они вовсе не собирались вручать Тору каких-либо подарков, но когда они встретили его появление на высоком, беломраморном крыльце замка, громкими криками и стали потрясать своими мечами и топорами, Верховный маг Парадиз Ланда Дарий Арбелиус пришел в замешательство.
   Как магу Дарию действительно не было равных. В считанные мгновения он преобразился и перед молодыми древнегерманскими воинами предстало их божество - Тор, восседающий на спине огромного медведя, а все его многочисленные спутники, маги и магессы, предстали в виде других божеств Валгаллы. К радости героев Тор спустился к ним и ввел их в свой Красный замок, где для них тотчас были накрыты столы. Дриады и нимфы, увидев таких красавцев, немедленно заключили их в свои объятья.
  
   Все три дня, что мы находились в Красном замке, шум и веселье не стихали в нем ни на одну минуту. К счастью, шум не доносился до подвалов замка, в которых я, по-прежнему безуспешно, пытался найти разгадку секрета темных ангелов, которые были способны проходить сквозь каменную твердь скал Парадиз Ланда, как через открытую дверь.
   Вместе со своими друзьями, которые изрядно поднабрались от меня магических знаний, и к этому времени их можно было считать одними из самых мощных магов, я обшарил все потаенные уголки подземелий Красного замка, опустился на дно колодца, через который Создатель некогда поднял огромную массу Первичной Материи. Но нигде я не нашел даже малейшего намека на то, как можно было проникнуть в подземелья Создателя.
   Проторчав в Красном замке трое суток, мы покинули его и взяли курс на Лунный замок. Никто из темных ангелов так и не появился ни в замке, ни в его окрестностях и дожидаться их появления далее не имело никакого смысла. Попрощавшись с Дарием и его друзьями, старыми и новыми, мы полетели дальше. Годзилла и его подруги последовали вслед за нами. Им понравилось то, как их приняли обитатели Буковой долины и прельстила перспектива посетить остальные замки Создателя.
   В Лунном замке я так же не нашел ничего такого, что смогло бы указать мне путь сквозь камень или хотя бы дать какой-то намек, малейшую зацепку, чтобы найти разгадку таинственных подземелий Создателя. Лунный замок был так же прекрасен, как Синий и Красный замки. Он стоял на берегу горного озера, лежащего в живописной долине, окруженной высокими горами, отчасти похожей на долину Троллей. Долина была безлюдна, но как и в Красном замке я снял с единственных ворот, ведущих в замок, печать Создателя, чтобы в него вновь вернулись обитатели Парадиз Ланда. Пробыв в Лунном замке двое суток, мы снова поднялись в небо.
   После Лунного мы направились в Фиолетовый замок, который стоял на высоком берегу широкой, полноводной реки, несущей свои воды к океану, омывающему Парадиз Ланд. Вокруг этого замка, построенного в том пышном архитектурном стиле, от которого в Зазеркалье пошли индийские храмы и дворцы, стояли города и поселки в которых проживали люди и магические существа, но не было ни одного мага. В Фиолетовом замке некогда проживал земной бог Вишну, но теперь и он сам, и все его многочисленные сподвижники находились в Золотом замке.
   С точки зрения получения информации, посещение Фиолетового замка оказалось таким же бессмысленным и это выяснилось довольно скоро. Мой голубой шар навестил эти места буквально за пять дней до нашего визита и моим спутникам уже не пришлось ни о чем беспокоиться. Единственным позитивным моментом нашего визита было то, что я созвонился с Бенедиктом Альтиусом и попросил позвать к телефону Верховного мага Кристиана Флавиуса и, переговорив с ним несколько минут, предложил ему вернуться в Фиолетовый замок вместе со всеми своими помощниками. Мне было как-то не по себе от того, что такое большое сооружение осталось бы без присмотра и крепкой хозяйской руки.
   Дождавшись, когда в замок вернутся его старые хозяева, мы снова отправились в путь. На этот раз наш путь лежал к Голубому замку, расположенному на берегу океана. Такой маршрут я выбрал после разговора с Кристианом, который сказал мне, что именно в нем Создатель бывал особенно часто и, возможно, в нем я найду то, что ищу. Путь нам предстоял неблизкий, ведь нам предстояло преодолеть расстояние свыше тридцати тысяч километров и если бы не вороны-гаруда, подменявшие нас за рулем, нам бы пришлось нелегко.
   Мне уже стала безумно надоедать моя затянувшаяся командировка, но другого пути вернуться в Зазеркалье, кроме как добраться до темных ангелов, у меня, похоже, действительно не было. Теперь, когда я изрядно поднаторел в магии, вернуться домой через магическое зеркало было очень просто. Такое зеркало я смог бы сделать с легкостью, но увы, все пути в Зазеркалье были закрыты не только для меня, но и для всех других магов и мне не удавалось даже взглянуть на него.
   Все мои попытки хоть издали взглянуть на свою дочь, оказывались тщетными, хотя я и мог изготовить магическое зеркало практически любого размера и из любых подручных материалов, на любой поверхности, включая ладонь собственной руки, спину друга или просто воздух перед собой. Видимо, Создатель все-таки не спал, раз полностью заблокировал Зазеркалье от магов. Зато теперь я мог осматривать весь Парадиз Ланд не напрягаясь.
   Сотворив магическое зеркало, я без какого-либо труда мог заглянуть в любой уголок Парадиз Ланда и увидеть любого человека, мага или магическое существо. Закрытыми для меня оказались только Зазеркалье, подземелья темных ангелов и золотые чертоги Создателя. Я осмотрел все замки Создателя, в том числе и Голубой замок, проник взглядом с помощью магического зеркала глубоко под землю и уже научился отличать по цвету мрака каменную твердь от Первичной Материи, но нигде не нашел даже следов темных ангелов и стал подозревать, что они были заточены в самом камне.
   Поскольку это полностью противоречило всему тому, что я знал о структуре этого мира, его устройстве и тем картинам, на которых были изображены подземные лаборатории создателя - огромные помещения с целыми озерами Первичной Материи, из которой он творил все живое начиная от вирусов и микроорганизмов вплоть до гигантских диплодоков, я все же решил, что подземелья не могли прятаться в какой-нибудь крошечной пещере, в которой все могло уменьшиться в тысячи раз. Первичная материя могла увеличиваться в объеме в тысячи, миллионы и даже сотни миллиардов раз, но только не сжиматься так просто. Это вообще была довольно странная субстанция и вела он себя довольно необычно.
   Комка Первичной Материи, из которого я мог сотворить себе в Парадиз Ланде свиную отбивную вполне приличного размера, как я теперь стал подозревать, на периферии Вселенной, где еще только шло формирование звезд, хватило бы на то что бы сотворить несколько галактик. Зато сжать её было почти невозможно, так что если на картине, нарисованной архангелом Серафимом, был изображен гигантский зал, в котором Создатель вдыхал жизнь в огромного кита, то он и в действительности был таким огромным, а ведь таких залов был не один десяток.
   В альбомах, созданных ангелами, я нашел изображения сотен существ, некогда сотворенных Создателем и по ним можно было проследить эволюцию всех живых существ и ни одно из них не появилось преждевременно. Мы много говорили на эту тему с Узиилом, который входил в число первых помощников Создателя и я легко опроверг мнение ангелов, которые считали, что Создатель творил мир экспромтом. Это как раз они, ангелы, творя жизнь в иных мирах, действовали спонтанно и неосознанно и от того на многих планетах жизнь так и угасла, не успев даже подняться на поверхность океана, хотя они уже видели перед собой образцы для подражания.
   Только у самых талантливых из них получилось нечто вполне жизнеспособное, хотя и не такое изящное, как у самого Создателя. Впрочем, Создатель всегда приходил на помощь своим ученикам и вносил коррективы, давая возможность жизни в этих мирах, развиться до вполне приличного уровня, когда она уже не могла угаснуть из-за нелепой случайности.
   Теперь я знал наверняка, что человек не одинок в своей Вселенной и что есть миры, где уже появилась разумная жизнь, хотя эти цивилизации намного отставали от человеческой цивилизации на Земле. Ангелы создали несколько десятков разумных рас во Вселенной, и хотя делали это совершенно из других эстетических соображений, они ни разу не создали ни одной негуманоидной расы. Всякое разумное существо в нашей Вселенной не только похоже на человека, но и во многом практически подобно ему.
  
   Мы летели на высоте примерно двадцати тысяч километров и наши машины развивали весьма приличную скорость, но все же летели не слишком быстро, чтобы драконам не приходилось выбиваться из сил. Впереди вот уже который день подряд был виден океан. Огромный, теряющийся вдали, практически без линии горизонта. Небо вдали просто сливалось с водой и даже при закате солнца было трудно уловить, где же именно кончается небо и начинается океан.
   За все то время, что я находился в Парадиз Ланде, даже преодолев более пятидесяти тысяч километров пути мне удалось увидеть лишь миллионную его часть, столь огромен был этот невероятный мир. И практически весь он был заселен. Пусть не так плотно, как Зазеркалье, но все же весь. Узиил рассказывал мне, что в Парадиз Ланде, порой, встречаются такие существа, о которых даже они, помощники Создателя, ничего не знают. Эти удивительные создания жили в основном на окраине Парадиза и ему приходилось только догадываться откуда они пришли в этот мир.
   Внизу под нами медленно проплывали то огромные леса, то высокие горы, то реки и озера. Гора Обитель Бога на таком расстоянии была видна полностью и более всего походила на темно-синий толстый карандаш, который проткнул пологий конус, похожий на головной убор вьетнамского крестьянина, только он был не сплетен из соломы, а имел голубовато-зеленый цвет и был весь испещрен темными, синеватыми прожилками горных хребтов, зелеными пятнышками лесов и голубыми блестками морей.
   Даже здесь, на таком отдалении от горы Обитель Бога встречались небольшие города и поселки, в которых мы останавливались на ночлег. Эти отдаленные места были населены самыми разнообразными небожителями, подчас весьма и весьма экзотическими. Маги, некогда управляющие Землей, были весьма изобретательны и создавали себе помощников самого удивительного вида. Мой голубой шар в этих местах еще не побывал и небожители здесь, частенько были так же стары, как и везде во всем остальном Парадиз Ланде.
   На своем пути я не только строил магические купальни, возвращавшие молодость, но и неоднократно запускал в небо свои магические голубые шары, давая им приказ облетать Парадиз Ланд по кругу и создавать магические купальни везде, где есть разумные живые существа. Мои спутники так же строили магические купальни, проявляя при этом всю свою фантазию и не стесняясь украшать их скульптурами и барельефами на темы любви самого откровенного эротического звучания. В этом смысле я оказался не одинок и кое-какие магические купальни были украшены куда более откровенными скульптурными изображениями, чем на купальне в Микенах.
   Мои друзья в течение всего нашего путешествия не скучали и вовсю резвились во время наших остановок, всякий раз находя себе новых подружек и бой-френдов. Зато мои подвиги стали гораздо скромнее. Каждую свою ночь я проводил с двумя самыми прекрасными любовницами, о которых только может мечтать любой мужчина, и влюблялся в них все больше и больше, открывая в своих возлюбленных все новые достоинства. Лаура и Неффи за эти недели очень сблизились и подружились и мне ни разу не приходилось видеть, чтобы они хоть как-то и в чем-то соперничали между собой, наоборот, обе эти красавицы действовали так напористо, дружно и в унисон, словно были родными сестрами.
   Ротмистр Цепов окончательно избавился от излишней скромности и вовсю приударял за каждой красоткой, появившейся в поле его зрения, побивая все рекорды Уриэля. Он не стесняясь использовал для обольщения прекрасных небожительниц как свою красоту и молодость, так и любовные магические чары, которым научился у Розалинды. К тому же ротмистр был в нашей команде самым щедрым магом и при каждой нашей остановке мне приходилось пробивать в тверди Парадиз Ланда колодцы, чтобы Георгий мог творить и щедрой рукой мог раздавать небожителям свои подарки. Этот парень оказался на редкость толковым и довольно быстро усвоил все, что было наработано в Зазеркалье за те годы, что прошли после окончания его земного пути.
   Георгий имел острый ум настоящего ученого-аналитика и частенько, когда наши машины летели бок о бок, в небе Парадиз Ланда разгорались горячие, научные споры. В такие часы к нам непременно присоединялись Узиил, Уриэль, Антиной и Айрис. Остальные наши друзья предпочитали не забивать себе голову теориями и в основном обращали свое внимание на чисто практические аспекты магии.
   Мотор моего байка работал ровно и мощно. Конрад, сидя на руле, управлялся с пилотированием не хуже летчика-асса, а мои прелестные подруги и в полете не оставляли меня без своего внимания и нежностей. Неффи, положив мне голову на плечо, сидела на левом подлокотнике моего кресла, превращенном в удобное сиденье, обняв меня и положив голову мне на плечо, а Лаура лежала на моих руках, положив голову на колени царицы. Обе красотки с полным презрением к высоте и скорости нежно ласкались ко мне, как два милых, игривых котенка, а я целовал то одну, то другую свою подругу, лишь время от времени поглядывая по сторонам.
   Чем ближе был к нам берег океана, тем серьезнее становился ротмистр, который летел на левом фланге. Внезапно он сделал стремительный маневр и вклинился между байком Лауры, которым управлял Блэкстоун и моей небесной колесницей, полетев буквально в пяти метрах от моей машины. Передав управление своей "Ямахой" в лапы Вольфгана, ворона-гаруда присоединившемуся к нам в Спарте, ротмистр снял с головы шлем и, повернулся ко мне лицом, явно собираясь спросить о чем-то. То, что Георгий, внезапно подлетел к нам, заставило моих подруг сердито нахмуриться. Нефертити, бросив на него укоризненный взгляд, с недовольным вздохом сказала:
   - Жорж, ты невыносим. Неужели так трудно дождаться того момента, когда мы прилетим в Голубой замок?
   - Неффи, там я вообще не смогу пробиться к Михалычу, так что окажи мне любезность, не возникай, пожалуйста! - Весело огрызнулся ротмистр, который уже совсем освоился в нашей команде и даже успел нахвататься у меня кое-каких словечек-паразитов.
   Мои подруги видя то, что ротмистр настроен самым серьезным образом, одарили его взглядами, способными испепелить чугунный якорь и перелетели в седла своих байков, освободив меня от своего приятного общества. Георгий, проводив их насмешливым взглядом, вооружился бутылкой пива, отхлебнул большой глоток и обратился ко мне с весьма неожиданным вопросом:
   - Михалыч, а с чего это ты вообще взял, что темные ангелы находятся в каких-то подземельях?
   Горыня, который за последнее время стал весьма изобретательным инженером, давно уже оснастил наши машины целой кучей всяких технических новшеств и теперь мы имели возможность совершенно спокойно общаться друг с другом во время полета по селекторной связи. Услышав вопрос ротмистра, Узиил и Уриэль отреагировали мгновенно и оттеснили Лауру и Нефертити еще дальше. Узиил, которого хитроумие Создателя, порой, совершенно ставило в тупик, тут же поинтересовался к него:
   - Не понял? А где же еще они могут находиться, Жорж? Уж не в его золотых чертогах, надеюсь?
   Георгий тут же сделал руками магические пассы и в воздухе, прямо передо мной и всеми остальными моими друзьями, тут же появились экраны. Взяв в руки маркер, ротмистр быстро нарисовал линзу Парадиз Ланда в разрезе, выделив его твердь желто-оранжевым цветом, океанские воды, покрывающие линзу, голубым, Первичную Материю, начинку этого гигантского пирожка, он изобразил - фиолетовым, а уплощенный конус, не доходящий до края линзы на треть, зеленым и принялся рассуждать вслух:
   - Михалыч, так выглядит тело Парадиз Ланда по мнению ангелов и насколько мне известно ты с этим согласен. По мнению ангелов это небесное тело похоже в разрезе на миндаль. Имеется тонкая скорлупа и ядро внутри нее, состоящее из Первичной Материи. Однако, изучение его внутренней структуры с помощью магического зеркала наводит меня на мысль о том, что слой Первичной Материи пронизывают вертикальные столбы, как бы подпирающие скорлупу, эдакие распорки...
   Георгий быстро провел на своем чертеже, ряд толстых, вертикальных, желто-оранжевых линий. Указывая на схему, он возбужденно сказал:
   - Михалыч, а теперь скажи мне, глядя на эту схему и отрешась от магии, где бы ты сам, окажись ты сам на месте нашего Создателя разместил свои лаборатории?
   Вот тут-то мне и пришлось наморщить извилины и озадаченно почесать свою бестолковую репу. После чего я взял в руки черный маркер и нарисовал на нижней части линзы, сплошь обведенной голубой каймой, черный остров. Заодно я нарисовал траекторию движения светила Парадиз Ланда и провел через всю внутреннюю часть линзы черную линию, изображающую тот туннель, через который это светило возвращается к исходной точке, чтобы появится в небе в точке восхода. Теперь мне стало понятным назначение каменных столбов, пронизывающих Первичную Материю и я сказал, совершенно потерянным голосом:
   - Георгия, я тебя поздравляю. Ребята, по моему большего осла, чем я, вам еще не доводилось видеть, а вы все время кудахчете: "Великий маг! Великий маг!", смешно просто. Было бы у меня мозгов хотя бы чуть больше, чем у курицы, я бы давно догадался о том, что у Парадиз Ланда, как у всякого приличного тела, пусть и находящегося в метафизическом пространстве, должно быть две стороны. Господи, ведь все так просто, Создатель разместил свои лаборатории и мастерские на острове, находящемся на обратной стороне Парадиз Ланда, в огромных пещерах или павильонах. Вот откуда искусственное освещение. - Указав на каменные колонны, подпирающие две половинки скорлупы, я добавил - Кстати, парни, похоже на то, что темные ангелы разгадали главный секрет Создателя, который, по всей видимости, заключается в том, что каменную твердь Парадиза и эти самые столбы-распорки можно использовать, как своеобразные транспортные пути. Вероятнее всего и ангелов с грузами он выстреливал в небо через гору Обитель Бога, помещая магическое зеркало для входа в Зазеркалье прямо под своими золотыми чертогами. Это самый короткий путь.
   Сообщение ротмистра Цепова и мои обобщения заставили Узиила, Уриэля и Михаила изрядно взволноваться. Впрочем, и я сам не остался спокойным, так как теперь перед нами встала новая задача, - как нам поскорее проверить эту догадку. Едва ли не все мы принялись создавать магические зеркала, пытаясь заглянуть на обратную сторону Парадиз Ланда, но из этого ничего путнего не вышло, так как маги из числа темных ангелов, а в их магическом мастерстве и могуществе сомневаться нам уже не приходилось, ставили мощные помехи. Дело это было в общем-то не хитрое, каждый достаточно компетентный и могущественный маг Парадиз Ланда мог сделать это.
   Таким образом черные ангелы полностью демаскировали себя и их существование было полностью доказано. Правда, из-за их помех мне всего лишь раз удалось увидеть в своем магическом зеркале нечто черное и бесформенное, что более всего походило на непроглядную ночь за окном. Однако, для меня именно это и явилось доказательством того факта, что оборотная сторона Парадиз Ланда это мир погруженный во мрак, в котором солнце появляется всего на несколько минут и лишь слегка поднимается над горизонтом прежде, чем влететь в туннель, проложенный толще Парадиз Ланда. Но светило, впрочем, могло и не делать этого, а просто поглощаться Первичной Материей, чтобы заново родиться рано поутру на другой стороне.
   Во всяком случае я именно так и сделал бы на месте Создателя. Уже одно это могло здорово испортить характер темных ангелов. Из этого, кстати, Создатель мог сделать весьма неплохой и, главное, поучительный аттракцион. Мы летели строго на Запад и каждый вечер явственно видели, как светило Парадиз Ланда полностью уходит за линию горизонта, а значит и момент захода или поглощения светила, а затем восхода или его рождения, темные ангелы видели со своего острова, два раза в сутки. Ох и злились они в эти часы, наверное. Как бы не были обижены темные ангелы на весь мир, мне, тем не менее, необходимо было встретиться с ними, чтобы решить целый ряд проблем, главной из которых я считал одну, как мне вернуться в Зазеркалье.
   Мои друзья на какое-то время замолчали. Каждый, видимо, подсчитывал в уме то расстояние, которое нам нужно было преодолеть по пути к острову Создателя. То, что темные ангелы даже не пытались преодолеть этот путь по воздуху, говорило о многом. Первым нарушил молчание Роже:
   - Мессир, судя по моим расчетам получается, что нам нужно будет преодолеть расстояние в сто десять, а может быть и в сто двадцать тысяч километров. Ты не мог бы увеличить скорость полета раза в три?
   Узиил увеличил эту дистанцию на четверть, чем открыл целую дискуссию по этому поводу. Так или иначе, даже для нас это расстояние было чудовищно большим, но я не счел его особенной помехой. Как и не счел невозможным увеличить скорость полета, поставив на наши машины реактивные двигатели или твердотопливные ускорители, хотя это рождало множество других проблем, из которых торможение было самой пустяковой. Дело в том, что я счел присутствие драконов в нашем отряде очень важным и надеялся на то, что их появление на острове Создателя создаст определенный перевес сил. Правда, драконы все-таки летали не так уж и быстро и мне следовало подумать о том, как увеличить их возможности.
  
   Добравшись до Голубого замка, который возвышался над широкой золотой лентой пляжа, словно айсберг, я первым делом приступил к одному очень важному эксперименту, так как понимал, что нам будет совершенно не под силу провести в полете столько дней. Миновав полосу прибоя и отлетев от берега на расстояние тридцати километров, с которого Голубой замок казался голубой искоркой, я медленно полетел по кругу и, пробив дно океана, поднял над ним здоровенную взлетно-посадочную площадку, похожую на палубу гигантского авианосца. Примерно такими рукотворными островами я собирался обеспечить наше продвижение вперед и сделать его более комфортным.
   Годзилла приземлился на остров первым и, пройдясь по нему, счел его достаточно удобным и вполне приемлемым для того, чтобы сделать в полете короткую передышку. Согнав дракона с этого огромного насеста, я тут же уничтожил остров. В первую очередь я хотел убедиться в том, что смогу вообще его сотворить, а все остальное уже было несущественным. Теперь можно было приступить к главному, - как следует приготовиться к перелету через океан, а для этого нам следовало строго выдерживать курс, чтобы не петлять над ним целую вечность. Даже двигаясь днем этого было трудно избежать, а во время ночного полета над океаном вообще могли возникнуть непреодолимые трудности.
   Вернувшись к Голубому замку, я открыл его и мы шумной толпой ввалились в двери. День еще не закончился и потому я решил посвятить его остаток конструированию летательного аппарата для драконов, отважившихся лететь с нами во владения темных ангелов. Стандартные технические решения здесь не годились, так как ни гигантский мотоцикл, ни супергрузовик не могли им пригодиться и тогда я решил пойти совершенно другим путем.
   Прикинув возможности Годзиллы и его подруг, я решил создать для них некий симбиоз самолета с укороченными крыльями, с грузовой платформой, на которой эти гиганты могли возлежать, как на своих теплых лежанках в Дракон-Сити. Основной проблемой являлся как раз момент старта, а не посадки, так как при посадке драконы просто могли выключать реактивные двигатели, убирать их в третье измерение и совершать посадку обычным образом. Такие же двигатели я хотел поставить и на наши мотоциклы надеясь на то, что нас не зашвырнет реактивной тягой черт знает куда.
   Следующие несколько дней мы испытывали различные модели как драконолетов, так и наших твердотопливных ракетных ускорителей. С раннего утра и до позднего вечера над побережьем стоял оглушительный рев ракетных двигателей. Были опробованы около десятка различных вариантов летающей платформы прежде, чем Годзилла смог с легкостью подняться в воздух и лететь не только с весьма приличной скоростью, но и маневрировать в полете, пусть и не выделывая фигур высшего пилотажа, но с достаточной уверенностью. Дракона устраивало все кроме того, что ему приходилось летать верхом на огненных струях пламени.
   В конце концов, прислушавшись к мнению Годзиллы, я установил на летающих платформах не дико ревущие и извергающие огонь и очень простые в обращении твердотопливные ракетные двигатели, а куда более тихие, хотя и более сложные в управлении, но надежные реактивные двигатели RB-211 "Ролс Ройс". Немного изменив конструкцию летающей платформы и поставив на их коротких крылышках пилоны с четырьмя ройсовскими двигателями, которые против своих стандартных характеристик выдавали уже не двадцать, а все пятьдесят тонн тяги, я смог, наконец, угодить своему капризному дракоше. Новая летающая платформа удовлетворила его полностью и он радостно сказал:
   - Да, мессир, вот теперь я чувствую себя королем неба!
   Драконихи отнюдь не разделяли оптимизма своего повелителя, но все-таки отважились подняться в воздух верхом на огромной, серебристой платформе с короткими крылышками, похожей на самолет со срезанной верхушкой, к которой их пристегивали двумя огромными хомутами, соединенными между собой двумя длинными перемычками, проходящими через спину. Шасси, взятые с транспортного самолета, в полете должны были убираться в гондолы и это было самым трудным для драконих, так как они постоянно забывали их выпустить прежде, чем отправить огромную летающую платформу в пятое измерение.
   Годзилла ревел от бешенства куда громче реактивных двигателей, когда в очередной раз выяснялось, что какая-либо из его подруг, возвращая летающую платформу не могла взлететь, так как та лежала на смятых под её тяжестью гондолах, а не стояла на колесных тележках. Порой он приходил в такое бешенство, что вырывал с корнем какое-нибудь огромное дерево и начинал дрючковать не только ту нерадивую подругу, которая была виновницей аварии, но и всех остальных. Мои друзья недоумевали, почему я не хочу придать всем этим учебно-тренировочным моделям достаточную прочность, но на этот счет хорошо высказался сам Годзилла, который после очередной аварии сказал:
   - Михалыч, сделай для этой глупой коровы Фучжи такой аэроплан, чтобы его гондолы не только ломались, но еще и взрывались. Пока она не научится пользоваться хрупкими вещами, нам незачем отправляться в полет.
   Зато летающие платформы создавали этим гигантам в полете отменный комфорт. Драконы могли попить во время полета холодного кофе с молоком или "Фанты", а носовая часть была устроена так, что шея и голова драконов удобно лежала на обтекателе, выложенном изнутри мягкими, замшевыми подушками и лишь хвосты драконов могли вертеться в любых направлениях, что и позволяло драконам управлять летающей платформой в полете. От тормозных парашютов Годзилла отказался. Крылья драконов, обладающие огромной парусностью, действовали гораздо эффективнее. По мнению моего огромного друга если он научит-таки драконих выполнять все полетные инструкции, то полет через океан не составит особого труда и станет всего лишь приятной прогулкой, а не тяжелым испытанием.
   Такой же оптимизм испытывали и мои спутники и если на протяжении восьми дней я занимался летающими платформами для драконов, то они занимались модернизацией наших летающих колесниц, стремясь увеличить их скорость. Главными инженерами этого проекта были Горыня и ротмистр Цепов, которые более других преуспели в инженерной магии. Мною был поставлен для них предел скорости, ровно одна тысяча километров.
   Именно с такой скоростью могли теперь летать драконы. Преодолевать звуковой барьер мне вовсе не хотелось, так как выяснилось, что это создавало очень много шума и если Михаил, проделавший этот трюк первым, вызвал оглушительные, громовые раскаты, то я даже представлять себе не хотел того, что произойдет тогда, когда это же самое проделают драконы. Тем более, если это будет сделано в Темном Парадиз Ланде, где ангелы и без того обозлены до последней крайности.
   Горыня стремился пойти своим собственным путем и установил на своей колеснице ракеты "Гарпун", сняв с них боеголовки. Георгий решил пойти по моему пути и поставил на байк миниатюрные копии реактивных двигателей, которые, однако, создавали такую тягу, что поднявшись в воздух и включив их, он мгновенно исчезал из вида. Скопировав сначала детище Горыни, а затем технические ухищрения Георгия, я провел испытательные полеты над морем.
   И если первый полет меня поверг в трепет, так как я был не готов к такой огромной скорости и возвращался назад обычным образом, то полет на двигателях, предложенных ротмистром, я воспринял уже не с таким ужасом и счел скорость в тысячу двести километров хотя и слишком быстрой, но все же вполне приемлемой. После долгих раздумий я счел более разумным остановиться на творении Георгия, поскольку в его варианте реактивная тяга была все-таки регулируемой, а стало быть и полет становился вполне безопасным. По крайней мере для меня самого.
   Еще несколько дней мы готовились ко всяческим неожиданностям полета над океаном и повышали свое летное мастерство, совершая ночные полеты. И дни и ночи были наполнены массой хлопот, за которыми ушли прочь все мои тревоги. Впрочем, далеко не все было таким уж безоблачным, так как время от времени нас навещало нечто совершенно непонятное. В основном эти посещения выпадали на ночное время, но порой случалось так, что и днем нас охватывала неясная тревога и беспокойство, словно кто-то стоял за спиной и пытался толкнуть под руку, помешать.
   Никто не мог понять, что это было, какие-то бестелесные духи, чье-то магическое воздействие или еще что-то, но все сходились в одном, к нам являлось нечто и это нечто пыталось преодолеть магический защитный барьер, который мы воздвигли вокруг себя. Драконов мне было защитить довольно легко, стоило лишь дать им знания в области магии, чтобы они смогли стать магами и воздвигнуть защитный барьер.
   Куда сложнее было защитить наших коней, которым было не дано стать магами и нам приходилось постоянно создавать вокруг них все более и более мощную магическую защиту, чтобы не позволить какой-то злой, неведомой силе повредить им. Жизни магических коней ничто не угрожало, но даже малейший сбой в полете на таких скоростях, грозил нам большими неприятностями.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Каким бы приятным занятием не было чтение книги, но Михалыч снова был вынужден прервать его. На этот раз по куда более прозаической причине, - наступило утро, а следовательно ему нужно было снова приниматься за работу. За чтением ночь пролетела быстро и незаметно. На литературные достоинства и недостатки он старался не обращать внимания, куда больше его интересовало подробное описание Парадиз Ланда. Именно поэтому он подолгу рассматривал снимки, сделанные Олегом и частенько возвращался к некоторым фрагментам текста.
   Из всего прочитанного он узнал для себя много нового, а философские рассуждения Олега его немало позабавили. Впрочем, почти все они были известны Михалычу и раньше, просто в своей книге его друг обобщил многое из того, о чем они порой беседовали и придал своим рассуждениям более законченную форму. В логике Олегу было трудно отказать, но оригинальными его философские изыски все-таки не были. Во всяком случае так ему показалось на первый взгляд, хотя он мало интересовался философией, особенно современной и потому не взялся бы судить об этом предмете строго.
   Куда больше Михалыча удивило то, что его друг не только оказался таким завзятым ловеласом, но и то, что он столь подробно рассказывал о своих любовных похождениях. Порой, это его даже бесило. Правда, скорее не потому, что Олег вообще рассказывал об этом, а потому, что это именно ему так подфартило, ведь Михалыч уже был знаком с некоторыми из его любовниц, а стало быть веских оснований для зависти было более, чем достаточно. К тому же у него отчего-то постоянно возникало ощущение, что ему навсегда заказаны такие радости, хотя дочери Великого Маниту бойко постреливали в его сторону глазками, томно вздыхали и вообще выказывали ему всяческие знаки своего расположения, явно, требуя от него взаимности.
   Михалыч стоически выдерживал эти, пока еще не слишком активные атаки на свое сердце и вовсе не собирался поддаваться соблазнам. В отличие от Олега он строго следовал правилу и никогда не влюблялся на работе в сотрудниц и коллег, а тем более в собственных подчиненных. По его глубокому убеждению для полной анархии и разброда не хватало только того, чтобы все его распоряжения рассматривались через призму его амурных увлечений.
   Поэтому он решил с первого же дня завести самые строгие порядки и не поддаваться на всякие охи-вздохи, глазки с поволокой и прочие губки бантиком. Именно поэтому, приняв с утра пораньше душ, позавтракав и облачившись в строгий, черный костюм с белоснежной сорочкой и узким, темно-красным галстуком, он покинул свои шикарные пяти-комнатные апартаменты, которые Айрис назвала временным приютом на одну ночь, и направился осматривать дворец.
   Поскольку он уже был знаком с удивительной способностью своих новых друзей свободно изменять геометрию пространства и даже более того, сам мог делать подобные трюки, то его уже не поражало то обстоятельство, что внутри бывший дворец князя Головина был раз в пять больше, чем снаружи и впору было обзаводиться каким-нибудь скоростным внутридворцовым транспортом. Однако, за ночь было сделано и это. Стоило ему только выйти за дверь, ступить на ковровую дорожку и сделать по ней пару шагов, как она немедленно понесла его вперед.
   Удивляясь изобретательности своих друзей, Михалыч сделал несколько пробных движений и через пару минут понял, что бегущая ковровая дорожка чутко реагирует на все его шаги и притопывания. Добравшись до лифтов, золотые двери которых были отделаны драгоценными камнями, он с удовлетворением отметил, что на этот раз они были снабжены указателями этажей и, судя по ним, этих самых этажей во дворце было уже не четыре, а целых сорок пять. Подивившись этому, он решил подняться сразу на самый верх и посмотреть, что из этого получилось.
   Каково же было его удивление, когда выйдя из кабины лифта он попал в огромный зимний сад, которому, казалось, не было конца. Когда он направился к его краю, чтобы взглянуть на окрестности, то ему пришлось пройти добрых двести пятьдесят метров прежде, чем он подошел к стеклянному куполу. Через невероятно прозрачное стекло он увидел Москву чуть ли не с высоты птичьего полета и понял, что при реконструкции дворца были применены несколько иные магические решения. Он был не только расширен изнутри, но и надстроен и, скорее всего, снаружи ничего этого не было видно, потому что ближайшие улочки и переулки не были заполнены толпами зевак.
   Спустившись этажом ниже, Михалыч сразу же понял, что именно этот этаж подготовлен его друзьями лично для него и хотя ему не терпелось приступить к работе, он осмотрел несколько огромных комнат. Больше всего его поразила спальня, а в ней огромная кровать с множеством зеркал на стенах и даже на потолке. Уже исходя из этого он сделал вывод, что дочери Великого Маниту, положившие на него глаз, намерены усилить свое давление на его нравственность и уже в самом скором времени ему придется отбивать их атаки. Что же, к этому он был вполне готов и дал себе твердое мужское слово, не сдаваться ни при каких обстоятельствах. Раньше времени.
   Еще одним этажом ниже Михалыч обнаружил целую анфиладу прекрасно оснащенных офисных помещений и огромную приемную, интерьер которой был исполнен в стиле ампир в котором преобладали зеленые тона, серебро и красное дерево. В приемной можно было устраивать состязания по конкуру и выездке, если убрать четыре небольших фонтана, украшенных скульптурами, изваянными из какого-то полудрагоценного камня, весьма похожего на сердолик. О том, что это была именно приемная, он догадался по двум огромным, пышно декорированным узорчатым литьем, порталам, - золотому и серебряному. Эти несусветно роскошные, драгоценные архитектурные детали полутораметровой ширины, обрамляли две огромные, двустворчатые двери резного красного дерева. Над одной дверью Михалыч обнаружил надпись врезанную в золото и сделанную по-русски:

ЗАЩИТНИК МИРОЗДАНИЯ

   Буквы, высотой сантиметров в тридцать, были сделаны из цельного сапфира. Недовольно цокая языком, он направился к золотым дверям, но не успел взяться за ручку, как они бесшумно распахнулись перед ним. Кабинет, который устроили для него спутники Олега, поразил Михалыча своей пышностью и великолепием. Он совершенно потерялся в этом огромном зале среди блеска золота, драгоценных камней и хрусталя. Вместе с тем, что он чувствовал себя тараканом, попавшим в подарочное пасхальное яйцо работы Карла Фаберже, Михалыч, вдруг, ощутил на себе теплую волну любви и заботы, которой стремились окружить его Айрис и её очаровательные сестры.
   Позади кабинета он также обнаружил уютные апартаменты, но уже не такие огромные, как этажом выше и содержащие спальную комнату, нечто, одновременно похожее на небольшой спортзал с бассейном и оранжереей, уютную гостиную и столовую в придачу. Такое дополнение также о многом ему говорило и он не счел его излишним. В конце концов, поскольку Олег умудрился попасть в Парадиз Ланд и провернуть там такое невероятное дело, именно этот дворец теперь должен был стать не только его офисом, но и домом на ближайшие годы, а то и столетия.
   Вернувшись в кабинет, Михалыч присел на краешек громадного и невероятно пышно украшенного кресла, стоящего перед огромным письменным столом со столешницей из цельной плиты лазурита и первым же делом полностью изменил весь дизайн. Лазуритовую столешницу он оставил в покое, но придал письменному столу более простой, строгий, деловой и современный вид. Облегченно вздохнув, он открыл большой блокнот в тисненом кожаном переплете, взял в руки тяжелую золотую авторучку и принялся быстро составлять список самых неотложных, первоочередных дел. Хотя он и завидовал Олегу, отдыхающему сейчас где-то в южных широтах, это вовсе не говорило о том, что и ему следовало забыть об обязанностях Защитника Мироздания.
   Покрывая страницу за страницей мелким, ровным почерком, Михалыч нисколько не сомневался в том, что все эти планы вполне выполнимы. Он так увлекся своей работой, что даже не заметил того, как в его кабинет вошла Айрис, одетая в какой-то, немыслимо прозрачный, легкий наряд. Прекрасная небожительница обратилась к нему с восторженной речью. Подняв голову, он несколько секунд молча смотрел на эту очаровательную девушку, которая поприветствовала его, словно какого-то правителя, потом снова вернулся к прерванному занятию и негромко ответил:
   - Доброе утро, Айрис. - Постукивая наконечником ручки по своему зубу, он добавил - Пригласи пожалуйста всех на совещание и переоденься во что-либо более приличное.
   Девушка смутилась, что-то проворчала недовольным тоном и тут же выбежала из кабинета чуть не плача. Спустя несколько минут она вернулась вместе со своими спутниками и новыми членами команды. Михалыч, не отрываясь от работы, жестом попросил их сесть за длинный стол, торцом приставленный вплотную к его письменному столу и попросил своих помощников потерпеть несколько минут. Сделав последнюю запись в своем блокноте он, наконец, поднял голову широко улыбнулся и сказал:
   - Доброе утро, господа. Надеюсь, все хорошо сегодня отдохнули? - Не дожидаясь ответа он тут же подытожил - Ну, тогда, господа, примемся за работу. Аркадий Борисович, насколько мне помнится, у тебя есть собственная фирма. Так вот, возьми с собой одну из дочерей Маниту и немедленно отправляйся с ней в этот банк - Михалыч достал из своего толстого бумажника визитную карточку и передал ее своему другу - Обратишься прямо к управляющему и откроешь там счет. Рублевый, а заодно и валютный. После этого положите на рублевый счет деньги, как можно больше, сдайте их как выручку. Банкир свой человек и лишних вопросов задавать не станет. Кроме того я сейчас позвоню ему и предупрежу о вашем визите.
   Аркадий Борисович кивнул головой и спросил:
   - Хорошо, Сан Михалыч, с этим ясно, а как с налоговиками? У меня на счете никогда не было больше ста тысяч.
   - Налоги нужно платить, Аркадий Борисович. Поэтому прямо в банке подготовишь платежки и переведешь всю сумму, как это и положено по закону. Ну, а чтобы не переплачивать, вот тебе еще одна визитка одной дамы, она очень хороший аудитор и поможет тебе разобраться с этими делами. С ней ты тоже можешь разговаривать вполне откровенно. В пределах разумного конечно. Но самое главное, Аркадий Борисович, вы должны срочно присмотреть несколько магазинчиков, в центре и на окраинах, чтобы наши люди могли приходить и уходить незамечено. Ну, не мне тебя учить всем вашим шпионским приемам и трюкам, Аркадий Борисыч. Ты уже и так все понял, так что действуй, дорогой. Вперед и с песней.
   Ангел Михаил-младший тут же забеспокоился и спросил:
   - Мессир, а что делать нам?
   - Вам? Минуточку, Мишель, и вам работа найдется. Дай мне сначала разобраться с майором. - Повернувшись к Сергею и Ольге, он сказал - Оленька, ты с князем Добромиром отправляйся на фирму, где я раньше работал и позанимайся там с моими партнерами. Они, наверное, уже что-нибудь придумали. О наших магических секретах особенно распространяться не надо, но юридическая сторона дела будет лежать на тебе, а Сергей вместе с бароном де-Турневилем отправится в Рязань и заберет вашу дочь и бабушку с дедом. Пора вам жить всем вместе. Тем более, что в этом дворце места на всех хватит, если вы не захотите немедленно отправить их в Парадиз Ланд, отдохнуть немного от всех забот.
   Покончив с первыми тремя пунктами своего плана, Михалыч вырвал из блокнота несколько листов и сказал:
   - Мишель, а вот работа, как раз для Верховных магов Парадиз Ланда. Здесь список людей, их домашние адреса и краткое описание причин, по которым вам нужно встретиться с ними, поговорить и завербовать их в нашу команду. По-моему, это не составит для вас особого труда. Народ этот живет не только в Москве и даже не только в России. Так что действуйте. Надеюсь мне не надо объяснять вам, что вы можете смело пользоваться магическими зеркалами, чтобы поскорее добраться до этих ребят? И последнее, господа, кто из вас хочет отправиться со мной в Швейцарию?
   Михалыч нисколько не удивился тому, что отправиться вместе с ним в альпийскую республику вызвалась Айрис, которая переоделась в строгий, рабочий костюм и до этой минуты сидела за столом, не поднимая глаз на своего строгого шефа. Девушка посмотрела на него просящим взглядом и спросила:
   - Мессир, вы позволите мне сопровождать вас?
   - Конечно, Айрис. Обязательно позволю.
  
   Выдав, как он любил выражаться, "тэ-зэ" и "разогнав" народ по городам и весям, Александр Михайлович Окунев остался в своем огромном, не по зимнему светлом, кабинете наедине с Айрис. Девушка смотрела на него если не влюбленными глазами, то с восхищением, как минимум. Михалыч, не обращая никакого внимания на её восторженные взгляды, немедленно вооружился сотовым телефоном и принялся созваниваться со своими деловыми партнерами и знакомыми. Если абонент был занят, он немедленно создавал магическое зеркало и с его помощью обеспечивал себе связь с нужным ему человеком.
   Прежде всего он постарался обеспечить своим помощникам, которые были полны редкостного, по нынешним временам, энтузиазма, все условия для их успешной деятельности. При этом он разговаривал с людьми весело и непринужденно, из чего сразу же можно было сделать вывод, что он был со всеми был не только хорошо знаком, но и пользовался у них авторитетом. Во всяком случае, ни от кого он не встретил отказа и все его деловые знакомые самым радушным образом говорили ему, что окажут посильную помощь его креатурам. Айрис была в полном восторге от того, как её шеф вел телефонные переговоры, ей нравилось то, что он разговаривал с людьми так легко и непринужденно.
   Как только с этим было покончено, Михалыч поднялся из-за стола и, что-то напевая себе под нос, поманив за собой Айрис, направился к выходу. Он быстро пересек приемную и вошел в другой, не менее роскошно обставленный, огромный кабинет, который, видимо, предназначался его заму. Не долго думая, Защитник Мироздания одним взмахом руки поместил все пышное убранство и роскошную мебель в свое Кольцо Творения, так как для следующей операции ему требовалось пустое, ничем не занятое помещение. Этот кабинет показался ему вполне просторным и удобным для того, чтобы превратить его одновременно в огромную кладовую и цех магической трансформации материи.
   Оказавшись в пустом помещении, он немедленно сотворил магическое зеркало полуметрового диаметра и стал через него внимательно осматривать какой-то ангар, заставленный стальными, ржавыми ребристыми кассетами, в которых было доверху навалено что-то черное вперемешку со всяческим мусором. Айрис смотрела на своего ненаглядного повелителя во все глаза и все никак не могла взять в толк, с чего это он так разошелся. Её шеф, полный какого-то непонятного энтузиазма, внимательно осмотрев ангар, радостно улыбнулся и немедленно принялся осматривать большой, пустынный двор какого-то московского предприятия. Двор был полностью засыпан снегом и было видно, что к ангару, в котором были сложены в штабеля кассеты, давно уже никто не подходил.
   Удовлетворенно хмыкнув, Михалыч, взяв Айрис за руку, попятился обратно к дверям и принялся перебрасывать стальные кассеты в кабинет. Действовал он быстро и сноровисто, но при этом еще и аккуратно, попутно перетряхивая каждую стальную емкость и оставляя весь мусор в ангаре. Впрочем, и сами кассеты, которые обычно применялись на заводах в самых различных целях, он делал чистенькими и блестящими, словно их тщательно отмыли в семи водах, да потом еще и отполировали. Единственное, что при этом осталось неизменным, так это то, что вся эта груда металла все еще была насквозь проморожена и от нее ощутимо тянуло холодом.
   Айрис была поражена этой причудой шефа и когда все кассеты оказались в большом помещении, которое почти не уступало в длину самому ангару, а в ширину было даже побольше, она подошла к ближайшей кассете и осторожно заглянула внутрь. Михалыч, подойдя к емкости, сверкающей полированным металлом, вынул из кармана носовой платок и взял в руку черно-серый, профилированный брусок, пропиленный с одной стороны. Показывая брусок Айрис, он сказал:
   - Это графит. Чистейший графит для трамвайных пантографов, Айрис. Эти графитовые вставки уже отработали свой срок и теперь никому не нужны. Возвращать отходы обратно на графитовую фабрику никто не собирается, а выбрасывать на свалку их запретили, так что в том, что я их украл, не будет ничего преступного. Так, маленькая, невинная шалость.
   - Но, мессир, зачем тебе нужны все эти железные ящики с мусором? - Изумленно поинтересовалась Айрис.
   Михалыч хитро улыбнулся и сказал девушке в ответ:
   - О, это вовсе не мусор, Айрис. Теперь это будет тот самый залог, с помощью которого я собираюсь в самое ближайшее время обеспечить нашу деятельность деньгами. Весь этот графит мы с тобой сейчас превратим в бриллианты.
   Айрис горделиво вскинула свою изящную головку и, с вызовом в голосе, сказала:
   - Мессир, тебе стоило только приказать мне и я бы тотчас обеспечила тебя любым количеством бриллиантов!
   Михалыч хитро усмехнулся и, запустив руку во внутренний карман своего пиджака, достал небольшой замшевый мешочек и высыпал из него себе на ладонь десятка два довольно крупных бриллиантов. Рассматривая камни, он сказал:
   - Айрис, будь добра, сделай мне такие же камни, как эти.
   Несколько секунд спустя на ладони Айрис лежали точно такие же бриллианты. Посмотрев на них с насмешливой улыбкой, Михалыч спросил девушку строгим тоном:
   - Прекрасно, Айрис, а теперь скажи мне, дашь ли ты стопроцентную гарантию, что эти камни - Он указал пальцем на ладошку девушки - Полностью соответствуют моим, которые я позаимствовал на время из одного банковского сейфа? Им ведь придется пройти самую строгую экспертизу. Их даже станут просвечивать рентгеном и подвергать еще Бог знает каким проверкам. К тому же сможешь ли ты гарантировать мне, что они не изменятся, скажем, через десять лет?
   Бриллианты Айрис моментально исчезли, девушка потупилась и тихо ответила:
   - Нет, мессир. Через пять-шесть лет они мои бриллианты могут превратиться в стекляшки, если я снова не наложу на них магического заклятья. - Однако уже в следующее мгновение она воспрянула духом и воскликнула - Но, мессир, мне ничего не стоит вернуться в Парадиз Ланд и воспользоваться Первичной Материей для сотворения бриллиантов!
   Ссыпая бриллианты обратно в мешочек, Михалыч недовольно покрутил головой и ворчливо огрызнулся:
   - Делать вам больше нечего, мои дорогие, кроме как без конца черпать Первичную Материю! Не лучше ли взять чистый графит и с помощью магической трансформации превратить его сначала в сырые алмазы, а потом уже в прекрасные бриллианты чистой воды? Уж про такие бриллианты уже никто не сможет сказать, что они стекляшки.
   Высказав свое неудовольствие, он немедленно приступил к работе. Повинуясь голубому лучу и магическим формулам, груда графитовых обломков в кассете, превратилась в алмазы, размером от крупной горошины до лесного ореха-фундука. Превращать алмазы в бриллианты Михалыч не спешил. Айрис, которая умела делать такие вещи не хуже, а много лучше него, тотчас пришла на помощь своему шефу и работа закипела. За каких-то полтора часа три с лишним сотни стальных кассет, имеющих объем немногим менее кубического метра, были доверху заполнены россыпями алмазов чистой воды, которые, все как один, имели форму правильного октаэдра.
   После этого Михалыч вручил Айрис небольшой буклет, на страницах которого были изображены различные виды огранки алмазов. В буклете им заранее были обведены старые, классические виды огранки, принятые в Голландии, Израиле и Индии. Таким образом он хотел подстраховаться, чтобы в дальнейшем уже не возникло вопросов относительно того места, где были огранены бриллианты, часть из которых, он намеревался поместить на хранение в банковские сейфы. Девушка, внимательно рассмотрев эти схематические рисунки, кивнула головой и они снова взялись за работу.
   Превращение сырых алмазов в бриллианты так же не заняло много времени, на это ушел какой-то час, но в итоге алмазные россыпи похудели едва ли не на четверть. Происходило это потому, что каждый алмаз делился надвое и от него отсекалось все лишнее, чтобы он заблистал не менее, чем пятьюдесятью шестью гранями и превратился в превосходный бриллиант. Отходы производства магических гранильщиков не интересовали и они просто утилизировали их, превращая по ходу работы в плотные полиэтиленовые пакеты, битком набитые бриллиантами.
   Как только последняя кассета оказалась заполнена тугими, толстенькими пакетиками, размером в мужскую ладонь, Михалыч не глядя взял парочку пакетов и, хитро подмигнув своей помощнице, решительно направился к выходу. Пройдя в приемную, он небрежно бросил оба пакетика на низкий литой, золоченый столик со столешницей из малахита и устало опустился в большое, роскошное кресло, резного, красного вьетнамского дуба с мягким, приятно шуршащим, под тяжестью тела, сиденьем, обитым зеленым сафьяном.
   К своему удивлению, занимаясь превращением графита в бриллианты, он изрядно устал. Однако, не смотря на усталость он взял в руки телефон и набрал номер своего швейцарского знакомого. Услышав скрипучий голос доктора Гельмута Фишера, Михалыч тотчас оживился и вежливо сказал по-немецки:
   - Герр Фишер, доброе утро, это Алекс из Москвы. Поздравляю вас с прошедшим Рождеством герр Фишер и прошу прощения, что не сделал этого заблаговременно.
   Доктор Фишер был удивлен тому, что его московский приятель и коллега за каких-то два с половиной года так хорошо выучил немецкий язык. Поздравления с Рождеством его совершенно не волновали, так как он не очень-то любил этот праздник ввиду своих атеистических воззрений, но зато его удивила и заинтересовала просьба Алекса срочно принять его. Даже в дни рождественских каникул он находился не дома или где-то в гостях, а в офисе своей небольшой адвокатской конторы. Пожилой швейцарский адвокат понял просьбу своего московского приятеля так, что тот уже находится в Женеве и стал деловито расспрашивать его о том, в каком именно отеле он остановился, но в ответ услышал:
   - Гельмут, мы еще не выбрали отеля и я приеду вместе со своей секретаршей на такси. Жди нас к ленчу.
   Айрис, взглянув на шефа, у которого лоб был покрыт бисеринками пота, а руки слегка подрагивали, ласково сказала:
   - Мессир, тебе нужно срочно принять магическую купель, она освежит тебя и напитает силой.
   Устало взглянув на девушку, он сказал с некоторой долей раздражения в голосе:
   - Айрис, еще один мессир и я срочно вызываю Аркадия, это будет намного удобнее, тем более, что это как раз он нас и познакомил. Понимаешь, Айрис, Гельмут Фишер, - атеист, жуткий циник, без пяти минут аферист и жулик, да, и вообще жук, каких еще надо поискать. К тому же он полностью лишен какого-либо романтизма, так что, если ты станешь ко мне так обращаться, это вызовет длительную дискуссию. В молодости этот тип был хиппи, отъявленным бунтарем и даже отсидел два года в тюрьме за то, что поколотил полицейского во время демонстрации. Так что, дорогая моя, мне совершенно не нужны никакие осложнения и лишние вопросы от доктора Фишера. Мне и без этого будет довольно трудно объяснить ему то, как это мы с тобой умудрились въехать в Швейцарию без виз, а ты даже без загранпаспорта.
   С тем, что ему нужно принять магическую купель, Михалыч согласился. Благо идти было совсем недалеко. Это магическое сооружение находилось в его малых апартаментах позади кабинета. Когда они проходили через его новый кабинет, Айрис, обратившись к нему весьма странным образом, сказала:
   - Алекс, ты поступил необдуманно, когда полностью сменил обстановку в этом кабинете. Этот кабинет был задуман мной и целиком изготовлен из Первичной Материи еще в Парадиз Ланде и все золото и драгоценные камни в нем были практически натуральными и ничем не отличались от природных, кроме своего происхождения. Возможно, тебе следовало найти им иное применение, если ты не хочешь, чтобы твой кабинет поражал всякого, кто в него войдет, своим великолепием и пышностью. Позволь мне все восстановить, пока это еще возможно и после этого я сотворю для тебя точно такой же интерьер из какого-нибудь мусора и грязи, которые найду поблизости от твоего дворца.
   Айрис смогла найти самые верные выражения, чтобы вогнать Михалыча в краску и заставить его смутиться. Он жалобно залепетал в ответ:
   - Айрис, милая, извини меня. Я просто грубый чурбан и совсем не подумал о том, что оскорблю тебя. Если ты того хочешь и это еще возможно, то верни все в прежний вид, а я уж как-нибудь постараюсь привыкнуть ко всем этим золотым финтифлюшкам, пузастым ангелочкам и прочему блеску.
   Сказав это, Михалыч, пряча взгляд от девушки, шмыгнул в дверь и, на ходу расстегивая пуговицы жилета и рубахи, быстрыми шагами направился в маленький летний сад, который он уже назвал про себя, спортзалом. Сбросив одежду, он с разбегу прыгнул, вздымая брызги, в небольшой овальный бассейн огромной ванны-джакузи, целиком изготовленной из сапфира и червонного золота. Волшебная, золотистая и пенистая, словно шампанское, вода, принялась массировать его тело и буквально в считанные минуты вымыла из него даже малейшие намеки на усталость.
   Еще меньше времени у Айрис ушло на то, чтобы кабинет вновь заблистал золотом, драгоценными камнями и не менее драгоценными тканями. Покончив с этим девушка вошла в летний садик, в котором росло не более дюжины небольших кипарисов и магнолий, и было не так уж много цветов и, смело подойдя к магической купели, обратилась к своему шефу, с несколько необычной для него просьбой:
   - Алекс, можно я тоже приму магическую купель вместе с тобой?
   Вжимаясь в сапфировый бортик бассейна спиной, Михалыч вымученно улыбнулся и пробормотал:
   - Ну, если ты этого хочешь, Айрис, тогда пожалуйста...
   Девушка улыбнулась и, без какого-либо кокетства, шагнула вперед, к сапфировому бортику бассейна. При этом её строгий, темно-зеленый костюм, да и все прочие дамские одеяния остались позади и она взошла на драгоценный постамент прекрасная, как богиня любви, и грациозная, словно серна. Михалыча будто окатили ледяной водой и он едва сдержался от того, чтобы не застонать. Заставляя себя смотреть на Айрис так же, как он смотрел когда-то на обнаженных натурщиц в годы ученичества, то есть отрешенным от плотского желания взглядом художника, он беспомощно таращился на прекрасное, совершенное тело девушки, даже боясь подумать о ней с вожделением. И это ему удалось, хотя он, даже в своих собственных глазах выглядел чертовски глупо.
   Девушка же грациозно соскользнула в золотую воду и тоже откинулась спиной на темно-синий, прозрачный бортик драгоценного бассейна. Золотые струи принялись ласкать её тело и Михалыч, вдруг, остро позавидовал, что это не его руки, а магическая вода. Внезапно, осознав со всей ясностью, что рано или поздно это должно будет случиться, он решил занять несколько иную, более хитроумную, но все же вполне созидательную и конструктивную позицию. Прекрасно сознавая то, что уже с первых же минут он безнадежно влюбился сразу во всех четырех дочерей Великого Маниту, Михалыч решил повести себя не как пылкий юнец, а как старый, опытный боец любовного фронта, прекрасно изучивший сложную науку любовного флирта и обольщения. Хотя, по большому счету, не так уж и много у него и было любовных побед, да и не всеми из них он мог бы гордиться по настоящему.
   Глядя на девушку хотя и с любопытством, но несколько отстранено, он чуть шевельнул руками и заставил золотую воду двумя нежными, но сильными и трепетными струями, коснуться её тела, быстро пройтись по нему ласками, а затем рассыпаться тысячью мимолетных поцелуев. Айрис, конечно же, сразу поняла, кто был виновником этой шалости, но этот парень, который так привлекал её внимание, застенчиво косясь на неё одним глазом, лишь рассеяно смотрел в потолок и что насвистывал себе под нос.
   Девушка была готова топнуть ногой от досады, но ей это было очень трудно сделать, будучи наполовину погруженной в воду, которая, вскипая тысячами пузырьков, непрестанно массировала её тело. Поэтому она лишь обиженно нахмурилась и бросила на него гневный взгляд, однако, вместе с этим сердитым взглядом Михалыч, до этого практически не улавливал ни единой мысли девушки, вдруг отчетливо прочел в её сознании:
   - Господи, как же мне достучаться до сердца этого обормота? Да, он просто какая-то, насквозь промерзшая ледяная глыба, а не человек! Неужели нам так и не удастся пробудить его душу к любви? Да, плохими же мы окажемся солдатами армии любви Создателя Ольгерда. Вот уж будут смеяться над нами его подруги его подруги и особенно Розалинда.
   Поразившись тому, что даже в мыслях Айрис относилась к своему родному брату, как к Создателю, Михалыч поднялся на ноги и, шагнув к девушке, подал ей руку. Дочь Великого Маниту послушно встала. Она посмотрела на него пронзительным взглядом, ожидая пылкого и страстного поцелуя, но вместо этого ледяной обормот просто помог девушке подняться и выбраться из бассейна. Глядя на неё чуть насмешливо, он вежливо сказал:
   - Спасибо, Айрис, наслаждаться магической купелью с такой красивой и очаровательной девушкой как ты, было просто изумительно и я надеюсь на то, что такое счастье будет даровано мне, хотя бы еще один единственный раз. - Девушка от этих слов зарделась и хотела прижаться к этому, оттаявшему было типу, но он быстро остудил её словами - Однако, дорогая Айрис, нам следует немедленно одеваться. В Швейцарии сейчас тоже зима и поэтому нам следует надеть зимнюю одежду, только не нужно привлекать к себе внимания какими-нибудь роскошными нарядами.
   После этих слов, Михалыч нежно привлек к себе обнаженную девушку, обнял и поцеловал её в щечку. Хотя это был вполне невинный поцелуй, Айрис с тихим стоном так и обмякла в его сильных руках, но поцелуй оказался таким коротким, что она даже не успела обнять его. Несколько секунд спустя, он уже сосредоточенно натягивал на себя брюки и заправлял рубаху и бросил на Айрис всего лишь один взгляд, но в нем было столько страсти, столько желания, что девушке сразу же все стало понятно.
   Радостно улыбаясь своей несомненной победе, она быстро оделась с помощью магии и принялась помогать застегивать пуговицы рубахи этого немногословного и такого сдержанного парня. Она уже предвкушала то, сколь приятной будет её окончательная победа.
  
   В четверть одиннадцатого утра второй Защитник Мироздания и его спутница уже выходили из камеры хранения Женевского вокзала. Двое полицейских, прохаживающихся поблизости, вряд ли взялись бы утверждать, что они видят высокого господина с округлым лицом и аккуратной бородкой, одетого в черное пальто-реглан, на голове которого была надета черная шляпа с пером, и его очаровательную спутницу в элегантной, темно-коричневой пелерине, впервые. В руках этого строго одетого господина, которому на вид было не старше тридцати, был черный саквояж, а его спутница прижимала к груди большой букет темно-бордовых роз. Оба полицейских были людьми пожилого возраста и невольно улыбнулись, увидев молодого человека, одетого столь сдержанно.
   Точно так же обрадовался этой паре и водитель такси, правда, его удивило то, что эта элегантная пара попросила отвезти их к одному из офисных зданий, расположенных неподалеку от центра города. Охранник, уже предупрежденный доктором Фишером о том, что он ждет гостей, пропустил их беспрекословно и даже вызвался проводить в адвокатскую контору господина Фишера. Не то чтобы он был столь уж вежлив, просто этому скучающему молодому парню захотелось повнимательнее рассмотреть красивую и элегантную девушку. Никакого особого удивления эта пара у него не вызвала.
   Зато доктор Фишер был просто изумлен, когда увидел не грузного, кряжистого, седеющего мужчину, каким некогда был его московский приятель, а стройного, широкоплечего и моложавого парня. Даже красота его спутницы не произвела на него большего впечатления. Гельмут Фишер стал энергично трясти руку Михалыча, но тот сразу же почувствовал, как сильно тот сдал за последнее время.
   Лицо этого седого мужчины с кустистыми бровями осунулось и в его газах не было прежнего блеска. Михалыч сразу же уловил не только затаенную душевную боль, но и её истинную причину. Весельчак Гельмут был тяжело болен. У него был обнаружен рак предстательной железы и, не смотря на то, что врачи говорили ему об успешном ходе лечения и о том, что болезнь находится в начальной стадии, он не очень то верил в счастливый исход. Но, как бы то ни было, Гельмут был искренне рад их встрече и его чертовски заинтересовало внезапное появление русского финансиста в Женеве.
   Еще во время своего приезда в Москву доктор Фишер смог убедиться в том, что Алекс, друг его старого знакомого, русского разведчика, отличается оригинальным складом ума, обладает весьма неплохими знаниями и, что самое главное, был способен находить невероятно остроумные решения самых сложных проблем. К тому же он умел составлять чертовски грамотные контракты. Хотя их сотрудничество не дало каких-то очень уж впечатляющих результатов, швейцарский адвокат остался вполне доволен как своей поездкой в Москву, так и знакомством с Алексом Окуневым. Особенно его веселило то, что у них обоих оказались "рыбьи" фамилии.
   На Айрис Гельмут почти не обратил никакого внимания, точнее сделал вид, что не обратил. На самом деле еще как обратил, но весьма ловко скрыл это и сразу же, без лишних разговоров, обратился к Михалычу с вопросом:
   - Алекс, что привело тебя в Женеву, да еще во время рождественских каникул? Неужели ты так разбогател, что завел себе привычку встречать Новый год в Европе?
   Михалыч не был расположен к пустой болтовне и поэтому ответил прямо и без увиливаний:
   - Гельмут, в этом саквояже лежит ровно пять миллионов долларов и это только малая часть твоих комиссионных, а весь твой гонорар составит куда большую сумму, если я смогу получить с твоей помощью очень крупный кредит по одной хитрой схеме под залог вот такого вида. - Михалыч раскрыл саквояж, достал из него два полиэтиленовых пакетика с бриллиантами и, вывалив деньги на письменный стол адвоката, спокойным тоном продолжил - Таких блестящих, красивых камешков я могу предоставить очень много, Гельмут. Несколько тонн, но их нужно будет обязательно переправить в какой-то американский банк и получить от него депозитарные расписки американского правительства. Вот под эти бумаги я и хотел бы получить кредит в швейцарском банке, ну, и, разумеется, мне потребуется два паспорта какой-нибудь экзотической страны для меня и Айрис, да еще "чистая" компания с весьма приличной репутацией. Ну, как, берешься разработать такую сделку, Гельмут или она кажется тебе совершенно нереальной?
   Доктор Фишер, небрежно сдвинув деньги на край стола, взял в руки оба пакетика с бриллиантами и принялся рассматривать их через полиэтилен. Он не спешил вскрывать пакеты, так как не был специалистом в области торговли бриллиантами, да и вообще редко имел с ними дело. Однако, предложение русского финансиста ему понравилось, но с этой сделкой следовало поторопиться, так как во второй половине января ему предстояло лечь в онкологическую клинику и пройти там курс лечения. Поэтому, подумав о докторах с некоторым страхом, он спросил:
   - Алекс, какую сумму ты хотел бы получить в итоге?
   Михалыч улыбнулся и ответил адвокату:
   - Минимум пять миллиардов долларов, Гельмут, и на максимально длительный срок. Не менее пятнадцати лет, но ни один из этих камешков не должен быть продан раньше.
   Немало поразившись такому требованию, Гельмут Фишер откинулся в кресле, закрыл глаза и тихо сказал:
   - Что же, такая сложная сделка вполне реальна, Алекс, но этих денег - Рука адвоката лениво легла на внушительную груду денежных пачек, туго перетянутых резинками - Не хватит даже на начальный этап операции, сколько бы у тебя не было бриллиантов. Мне отчего-то кажется, Алекс, что ты не сможешь предоставить сертификат об их происхождении, а стало быть все, о чем ты меня просишь, квалифицируется, как финансовая афера. К тому же я задам тебе один неприятный вопрос, - откуда ты возьмешь столько бриллиантов, чтобы получить такой громадный кредит? Ты что же сумел вплотную подобраться к телу священной русской коровы, вашему Гохрану, Алекс?
   Михалычу еще до прибытия в Женеву было ясно, что ему не удастся так просто уговорить доктора Фишера. Хотя тот вполне спокойно реагировал на подобные цифры ранее, ему не трудно было догадаться о том, что когда дело дойдет до практических шагов, этот швейцарский адвокат займет самую осторожную позицию. Впрочем, у него всегда оставался шанс предложить этому пожилому человеку нечто такое, что сразу же заставит его позабыть обо всем на свете. Глядя на Гельмута Фишера, читая его мысли, и сознавая то, что в данный момент он уже готов не только рискнуть, но даже при необходимости и отказаться от курса лечения, Михалыч понимал что тот вряд ли сможет отказаться от предложения войти в команду полноправным членом. Решив не спешить с таким предложением, он ответил с загадочной улыбкой:
   - Гельмут, Гохран не имеет никакого отношения к этим бриллиантам, они являются моей собственностью и их у меня действительно очень много. Однако ты прав в главном, при всем своем желании я не смогу предоставить не то что сертификата об их происхождении, но даже не смогу назвать тебе месторождения, где были добыты эти алмазы. Единственное, в чем я могу тебя заверить, так это в том, что бриллианты не добыты преступным путем и что у меня найдется еще сто миллионов долларов, правда наличными. Насколько я знаю, Гельмут, ты никогда не смущался при виде большого количества наличных денег.
   Пожилой швейцарец сразу же погрустнел. Подумав несколько минут, в течение которых Михалыч чувствовал себя довольно неуютно, полагая, что вся его затея лопнула. Но ход мыслей доктора Фишера, вдруг, резко переменился, так как он все-таки нашел оригинальный выход из сложной ситуации, отчего его лицо вдруг повеселело и он, напустив на себя нарочито серьезный, подчеркнуто строгий вид, сказал:
   - Ну, что же, господин Окунев, если вы настроены серьезно, то я смогу помочь вам, хотя нам будет весьма затруднительно объяснить некоторым моим друзьям и особенно господам из Де Бирс, откуда появились эти бриллианты. Впрочем, это произойдет только в том случае, если нас схватят за руку и привлекут к ответу, чего мы постараемся не допустить.
   У Защитника Мироздания от этих слов, сказанных твердо и без какой-либо боязни, просто камень свалился с души. Он прекрасно понимал, что магия это очень хорошо, но без денег на Земле ничего серьезного не происходит. Читая мысли Гельмута Фишера, он уже достаточно хорошо представлял себе план этого хитрого и опытного адвоката, выдающего себя за прожженного дельца и прятавшего под этой маской душу мечтателя и несбывшиеся мечты об улучшении мира. Поняв это, он привстал в своем кресле, наклонился над письменным столом, на котором стояла фотография молодой женщины с ребенком на руках, взял пожилого мужчину, который вдруг почувствовал приближение смерти, за руку и дружески пожимая её, сказал:
   - Гельмут, поверь мне, теперь у тебя действительно появился шанс изменить этот мир к лучшему. Кажется, именно об этом ты мечтал в годы своей студенческой юности? Чтобы тебе было легче поверить в это, позволь мне сделать кое-что.
   То, что произошло с пожилым швейцарцем в следующие полчаса, едва не свело доктора Фишера с ума, ведь к нему не только внезапно вернулась молодость, но он при этом еще и превратился вдруг в настоящего атлета. Стоя у стеклянной двери своего кабинета, глядя на свое отражение и совершенно не веря своим глазам, он прошептал:
   - Алекс, это или какой-то гипноз, или самое настоящее волшебство, но тогда кто ты? Ангел, посланный Богом или же сам дьявол?
   Михалыч, довольный произведенным эффектом, расхохотался и сказал ему в ответ:
   - Гельмут, мне нравится твой прагматизм. Ты, по крайней мере, не говоришь о том, что я Господь Бог и это меня искренне радует. Значит и все остальное ты воспримешь достаточно спокойно и не станешь требовать от меня каких-то особых доказательств. Нет, я вовсе не дьявол и, разумеется, все те перемены, которые произошли с тобой в результате этого, весьма активного и, надеюсь, приятного душа, которым мы с Айрис окатили тебя, вовсе не гипноз и уж тем более ты нисколько не рискуешь своей душой, хотя все еще не можешь поверить в чудо. Сейчас главное в том, что ты действительно молод, полон сил и абсолютно здоров, но я не стану оставлять тебя наедине со своей прекрасной спутницей для того, чтобы ты поверил в ту совершенно невероятную, фантастическую и просто сказочную историю, которую я хочу тебе рассказать.
   Наконец и Айрис, до этой минуты молча сидевшая в кресле подле стола, смогла вставить несколько слов в разговор двух финансистов, замысливших несусветную аферу. Застенчиво улыбнувшись она сказала:
   - Милорд, вы действительно должны поверить каждому слову своего друга, каким бы невероятным не показалось вам то, о чем он вам расскажет. Мессир уже доказал вам на деле, что он теперь не обычный человек, ведь он Защитник Мироздания, милорд.
   Девушка, видя, что её средневековые обращения понравились преобразившемуся доктору Фишеру, торжествующе улыбнулась и, гордо вскинув голову, посмотрела на Михалыча. Тот лишь усмехнулся, кивнул головой и продолжил:
   - Да, Гельмут это так, но я лишь второй Защитник Мироздания и обязан этому своему другу, которому посчастливилось побывать в метафизическом мире.
   Михалыч смог найти куда более точные слова и за несколько минут ввел доктора Фишера в курс дела. На это у него ушло даже меньше времени, чем у ангела Уриэля-младшего. Адвокату, славившемуся своим исключительным прагматизмом и так бахвалившемуся атеистическими воззрениями, хватило всего нескольких минут на то, чтобы без каких-либо колебаний принять новые реалии своей жизни. То, с каким восторгом и восхищением он воспринял все объяснения, только убедило Михалыча в правильности своего решения. Когда же Защитник Мироздания, наконец, рассказал ему об истинной причине своего интереса к деньгам, Гельмут Фишер перестал искать взглядом свое отражение на зеркальных поверхностях и твердым голосом сказал:
   - Мессир, тогда нам следует немедленно заняться этим делом и я предлагаю срочно навестить одного своего старого приятеля. Он фальшивомонетчик и с легкостью обеспечит нас новыми документами самого высочайшего качества. После этого мы сможем немедленно отправиться в Штаты, чтобы провести деловые переговоры с другим моим знакомым, торговцем бриллиантами. Мне кажется, он не сможет отказаться от нашего предложения, мессир.
   Айрис, услышав как доктор Фишер дважды обратился к Михалычу по-рыцарски, посмотрела на своего шефа уже не только торжествующе, а прямо-таки с каким-то ликованием. Этот взгляд нисколько не уязвил его, куда больше он удивился тому, что с того момента, как к Гельмуту вернулась молодость, его сознание тотчас перестало быть для него открытой книгой. Он прекрасно чувствовал радость и восторг, царящие в его душе, восхищение, но уже не читал мыслей этого молодого, рыжего и веселого парня. В этом он тоже не находил ничего ужасного, поскольку днем раньше для него точно так же перестало быть открытым сознание майора и его юной жены.
   Михалыч никак не ожидал того, что Гельмут решит приступить к делу так быстро, ведь и в Европе, и в Америке было время рождественских каникул, о чем он немедленно сказал с некоторой тревогой в голосе:
   - Гельмут, я никак не возьму в толк, как ты заставишь кого-либо заниматься делами в рождественские каникулы?
   Адвокат хлопнул себя по бедрам, громко расхохотался и радостно воскликнул:
   - Алекс! Когда речь идет о действительно крупной сделке, настоящие бизнесмены работают даже в сочельник! Тем более, что тот господин, которого я предлагаю уже сегодня навестить в Нью-Йорке, старый еврей и его совершенно не волнуют как сами рождественские каникулы, так и Иисус Христос, которого распяли его далекие предки. Впрочем, он согласен работать даже в субботу, если дело того стоит.
   Приблизительно зная о чем идет речь, Михалыч уже не сомневался в целесообразности такого шага. План доктора Фишера заключался в том, что ему следовало приобрести одновременно частный швейцарский банк и одну английскую компанию, которая существовала более двухсот лет и в основном занималась торговлей бриллиантами. В последнее время эта компания испытывала финансовые трудности и её можно было легко купить, тем более, что владелец компании недавно перенес инфаркт и, находясь в настоящее время в Нью-Йорке, не спеша подыскивал покупателя или инвестора. С банком было несколько сложнее, так как в отличие от господина Гольдштейна, готового принять оплату практически в любой валюте, здесь были нужны не наличные деньги, привезенные в чемоданах, а чистый банковский перевод.
   С этим у Гельмута Фишера, как выяснилось, тоже не было никаких проблем, если, конечно, имелись деньги. Он имел связи с такими офф-шорными банками, в которые можно было принести наличными не то что сто миллионов, а хоть целый миллиард долларов, после чего их можно было перевести уже куда угодно. Что ни говори, а Швейцария как была помойкой для грязных денег, так и останется ею всегда, не смотря на всю свою внешнюю респектабельность.
   Дело осталось за малым, обеспечить Защитника Мироздания и его помощницу такими документами, которые не вызвали бы ни у кого подозрения. Для этого навестить им следовало навестить одного приятеля Гельмута, старого гравера, который когда-то умудрялся печатать в своей маленькой мастерской фальшивые доллары, марки и фунты, но, давно отойдя от этого дела, продолжал снабжать кое-кого из своих друзей фальшивыми документами такого высокого качества, что его услугами не гнушались пользоваться даже представители некоторых европейских спецслужб, когда им требовалось обеспечить надежное прикрытие уже не просто тайных, а сверхтайных операций. Именно благодаря им у этого талантливого, пожилого господина с внешность морского волка, никогда не возникало проблем с представителями закона.
   Единственной сложностью, на взгляд Гельмута, было только то, как им заставить этого типа, работавшего сразу на несколько разведок со всех континентов, прервать рождественский отдых и вернуться в свою мастерскую. Айрис снова попыталась проявить инициативу и сказала, что возьмет это на себя, однако, Гельмут сразу же пресек все её попытки быть полезной общему делу. Более того, он попросил Михалыча не очень-то обольщаться на счет своего приятеля и его благообразной внешности. Хотя они и были знакомы со студенческой поры, их связывала отнюдь не дружба.
   Когда-то, еще будучи студентом Сорбонны и членом подпольной марксистской организации, юный Гельмут Фишер ввел в её руководящие органы одного ловкого сотрудника французских спецслужб. После выполнения задания, закончившегося массовыми арестами и полным разгромом молодых ультралевых радикалов, тот отошел от такого рода дел, но вовсе не по своей воле, а потому, что был заподозрен начальством в печатание фальшивых денег. Прямых улик у его боссов не было и с ним простились по хорошему, так как применять иные меры по отношению к кавалеру ордена Почетного Легиона французские контрразведчики не посмели.
   Помолодевший в одночасье адвокат коротко рассказал Михалычу об этом пронырливом типе и посетовал на то, что в своем нынешнем виде он уже не сможет общаться с Шарлем лично, что существенно усложняло дело. Как раз в этой ситуации помощь Айрис, которая в отличие от своего босса знала не только магию высшего уровня, но и всяческие магические ухищрения из области более простой, но не менее надежной бытовой магии, пришлись очень кстати. Ведь она умела накладывать такие магические чары, которые совершенно меняли внешность человека не только в глазах людей, но и могли обмануть даже телекамеру слежения, так как давали самые совершенные оптические эффекты, раскусить которые мог только очень опытный и искушенный маг. Именно поэтому охранники делового центра так ничего и не заподозрили, когда они покидали его стены.
  
   Улучив момент, когда на перроне нью-йоркской подземки не осталось ни одного человека, чей взгляд был бы обращен в укромное местечко за массивной, широкой колонной, подпирающей свод, Михалыч и двое его спутников шагнули в магическое зеркало. В его бумажнике лежал синий паспорт подданного Эллинской Республики, согласно которого он должен был представляться теперь Александросом Пападакисом. Его очаровательная секретарша, к своему душистому имени, добавила грозную фамилию Леониди. Ну, а Гельмут Фишер сменил лишь фотографию в своем паспорте и дату рождения, но этим занимался уже не его приятель Шарль, а сам Михалыч, чьи способности по части изготовления фальшивых документов теперь значительно превосходили возможности его приятеля-француза с итальянским гражданством.
   Так что визит к Шарлю Руже оказался для Михалыча вдвойне полезным уже потому, что он смог почерпнуть в его мастерской, расположенной в подвале дома, очень многое. Погрузив хозяина дома в бессознательное состояние и остановив время, он сделал дубликаты всех документов и бланков, которые у того имелись. Вместе с этим он выкачал из его сознания все те сведения, которые могли быть ему полезными в самом ближайшем будущем.
   Теперь буквально в любую минуту Защитник Мироздания мог изготовить документы добрых трех десятков стран и это были бы самые надежные документы, так как Шарлю были известны практически все тонкости не только процесса их изготовления, но даже оформления и выдачи. В преддверии больших дел это было очень полезным приобретением, так как практически все члены его команды, за исключением Конрада, нуждались в таких документах, которые не вызвали бы ни у кого никаких подозрений. Ведь не станешь же применять магию по отношению к каждому таможеннику и полицейскому.
   Сам же Шарль Руже не вызвал у Михалыча никаких особых чувств. Этот хитрый, ловкий и изворотливый тип, относился к самому себе как к винтику большого, сложного механизма и в этом он был с ним полностью согласен. В этом человеке было поровну как плохого, так и хорошего. Каких-то тяжких грехов у него не было, но и благородством он тоже не смог бы похвастаться. Шарль Руже, однажды попав в эту систему, сделал все, чтобы уйти из неё, но при этом умудрился остаться при ней и ловко использовал все её недостатки себе на благо. Зато, он так и не смог обзавестись семьей и какими-то глубокими привязанностями, но это его нисколько не угнетало.
   В итоге Михалыч остался равнодушен к этому пожилому пройдохе, который, не смотря на его загадочную многозначительность и показной романтизм истинного рыцаря плаща и кинжала, на самом деле был черствым, сухим и, в общем-то, пустым человеком. После знакомства с Шарлем и соприкосновения с его душой, Гельмут Фишер показался ему просто поэтом, хотя и у него вполне хватало недостатков. Главным недостатком Гельмута была его прижимистость, если не явная скупость. Не смотря на то, что его наделили невероятно щедрым даром, он не только не отказался от гонорара, но и пересчитал все купюры, забыв при этом подписать какой-либо контракт или соглашение. Михалыч не нашел в этом ничего предосудительного, но Айрис была уязвлена таким отношением адвоката к его благодетелю.
   Зато Гельмут оперативно связался со своим протеже и быстро сумел убедить его в исключительной серьезности намерений своего клиента и его финансовой состоятельности. На эти предварительные переговоры ушло не более десяти минут. Так что из дома Гельмута Фишера, даже не пообедав, они немедленно отправились в Нью-Йорк, где, к этому времени, уже наступило утро. Благополучно пройдя сквозь магическое зеркало, трое молодых, жизнерадостных людей поднялись на поверхность неподалеку от Центрального парка города.
   Брать такси не имело никакого смысла, ведь дом, в котором жил Арнольд Гольдштейн, находился всего в пяти кварталах от станции метро. К тому же и погода в это утро вполне располагала к небольшой пешей прогулке и поэтому Михалыч не стал настаивать на том, чтобы подъехать к особняку на лимузине. Поиск отеля и хлопоты, связанные с наймом лимузина, заняли бы куда больше времени, чем пятнадцатиминутная прогулка пешком.
   Негромко переговариваясь друг с другом, они спокойно шли по немноголюдной улице. Было половина девятого утра и везде глаз находил приметы праздника: елки, украшенные яркими игрушками, Санта-Клаусы, оленьи упряжки, ясли с младенцем Христом и Богоматерью, украшали буквально все витрины. Однако, Михалыч не испытывал ощущения праздника. Наоборот, он чувствовал какую-то смутную тревогу и даже угрозу. Это чувство возникло как-то внезапно и было столь неожиданным, что он невольно замолчал, прислушиваясь к себе.
   Внешне все выглядело вполне мирно и спокойно. Мимо них только что проехала патрульная полицейская машина и полицейские, которые ни за кем не гнались, выглядели довольно благодушно. Пешеходов было очень мало, несколько пожилых супружеских пар, которые не спеша шли по улице впереди них. Еще двое небогато одетых мужчин средних лет, явно, не из этого района, полная темнокожая женщина, неопределенного возраста, одетая в дорогое пальто и трое молодых людей с девушкой шли по противоположной стороне улице. Машин также почти не было, за исключением тех, что были припаркованы по обоим сторонам улицы.
   Развязка наступила внезапно и в считанные секунды все изменилось. Рядом с ними, догнав их на бешеной скорости, резко остановился большой, белый джип, отчего тормоза взвизгнули и тяжелую машину даже слегка развернуло. Из джипа с громкими, развязными криками выскочило пятеро здоровенных, молодых верзил, одетых в какие-то мешковатые, яркие одежды спортивного вида. Размахивая руками, хохоча и гримасничая, они мгновенно окружили их, стали выкрикивать какие-то идиотские угрозы и потешаться над рыжими волосами Гельмута и швейцарской шляпой Михалыча. Наглые выкрики, доставшиеся на долю Айрис, вообще не поддавались никакому разумному объяснению кроме одного, - пятеро чернокожих, бандитствующих кретинов хотели в это утро не только денег, но еще и белую женщину.
   К своему удивлению, Михалыч, который никогда не считал себя расистом, вдруг, почувствовал в себе не столько отвращение к этому безобразию, а самую настоящую, дикую и ослепляющую ярость. Но, все-таки, его возмущение относилось не к тому факту, что кто-то захотел кого-то ограбить, а к тому, что эти подонки увидели в них, прежде всего, беспомощные жертвы и к тому, с какой лютой ненавистью эти подонки смотрели на них, чужаков, да к тому же еще и белых. В глазах этих подонков было что-то звериное, но не от тигра или волка, а скорее от гиены. Возможно, Михалыч смирился бы с этим и, чтобы не устраивать драки, отдал бы им свои золотые часы да еще пару сотен долларов в придачу, но он уже успел прочесть в сознании мерзавцев, что они уже ограбили в это утро пятерых человек и троих из них сильно порезали, да и Айрис один из них хотел затащить в джип и увезти куда-то.
   Все в его душе мгновенно взорвалось. Как и раньше он сразу же почувствовал что от троих из этих негодяев исходит какая-то тошнотворная вонь. Двоим другим болванам, вооруженным бейсбольными битами, похоже, было просто очень весело. Они просто нанюхались кокаина или торчали от какого-то другого наркотика. Эти, хотя и горланили громче других, не думали все-таки ни о чем другом, как влепить двум белым несколько увесистых оплеух и отобрать деньги и часы. Но вот двое других ловко поигрывали ножами, а третий, самый рослый, сосредоточенный и злобный, задрав майку, показывал что у него за поясом был заткнут пистолет. Все вместе взятое заставило Михалыча сердито нахмуриться и он громко сказал своим спутникам по-немецки:
   - Друзья мои, этих негодяев нужно примерно наказать. Этим двоим, - Он небрежным жестом указал на обоих верзил с бейсбольными битами - Вполне хватит нескольких крепких оплеух, а вот этих троих мерзавцев мне придется прихватить с собой. Мне от чего-то кажется, что они смогут серьезно заинтересовать моего друга.
   С этим словами, не дожидаясь того момента, когда Айрис и доктор Фишер сообразят что им делать, Защитник Мироздания сделал руками чуть заметные пасы, которые произвели весьма сильное и впечатляющее действие. Всех пятерых грабителей буквально разбросало во все стороны, словно на них обрушились сокрушительные удары их чернокожего собрата Джо Формена. К тому же, эти невидимые глазу магические удары обладали невероятной болезненностью, так как громилы не то что взвыли, а завизжали от боли, словно свиньи под ножом пьяного забойщика. Хотя это уже было излишним, Гельмут, наконец, сообразивший что имел ввиду Михалыч, громко воскликнул по-английски:
   - Ах вы чертовы ублюдки! Сейчас я вам покажу!
   Бросившись к тому типу, который свалился на тротуар поблизости от него, доктор Фишер ухватил его за шиворот и резким движением поднял на ноги, но лишь затем, чтобы короткой серией сильных ударов по корпусу заставить его согнуться и тут же отправить в нокаут мощнейшим хуком в челюсть. Второй верзила, из рук которого выпала бейсбольная бита, уже пришел в себя и, извергая проклятья, бросился на рыжеволосого швейцарца, который был почти на голову меньше него ростом. Однако, помолодевший адвокат знал не только боксерские приемы и встретил его наступательный порыв прекрасным, хорошо поставленным ударом ноги в челюсть, нанесенном в высоком прыжке. Такому удару позавидовал бы даже сам Жан-Клод Ван Дам, а поскольку это был не голливудский боевик, а настоящая уличная драка, его противник рухнул, словно мешок с картошкой.
   Третий бандит немедленно бросился наутек, но Айрис, резко развернувшись, нанесла по нему удар полой своего пальто, от которого того просто смело на мостовую. После этого девушка применила магию и нанесла по бандиту несколько сильных и болезненных ударов, от которых того завертело на тротуаре, словно щепку в водовороте. Тем временем, Михалыч пинками загнал трех, отобранных им, бандитов в машину и встал у задней дверцы, словно часовой.
   Прохожие, которые в момент нападения ускорили ход, чтобы оказаться подальше от места происшествия, сначала остановились, а потом развернулись и стали приближаться. Среди молодых людей оказалось несколько чернокожих американцев и им, похоже, не понравилось то, что трое белых, да к тому же, явно, туристов из Европы, столь жестоко обошлись с их собратьями. Но агрессивнее всех была настроена та полная негритянка в светлом кашемировом пальто. Правда, ее агрессивность свелась только к тому, что остановившись в нескольких метрах она принялась истошно вопить, призывая всех в свидетели. Свои вопли она перемежала оглушительными трелями свистка, в который она дула с такой силой, что ее лицо просто перекашивалось от натуги.
   Энтузиазм этой добровольной, чернокожей защитницы правопорядка, от чего-то быстро возымел свое действие. Буквально через несколько секунд послышался вой сирен сразу двух полицейских машин. Михалыч, наложив на бандитов, сидевших в машине, обездвиживающее заклятье, попросил доктора Фишера сесть за руль джипа. Айрис немедленно прекратила экзекуцию и также села в автомобиль с совершенно невозмутимым видом, однако Защитник Мироздания вовсе не торопился уезжать с места боя и спокойно дождался того момента, когда их взяли в клещи два полицейских автомобиля.
   Подъехавшие полицейские действовали точно так, как это показывалось в американских полицейских боевиках. Они выскочили из своих машин, тотчас направили на них свои пистолеты и приказали выйти из машины. Гельмут Фишер в ответ на это громко и весело выругался, послав прытких копов куда подальше. Он уже чувствовал свою полную безнаказанность, да к тому же в нем проснулся его прежний, бунтарский дух. Пожилая дама со свистком шустро ретировалась, но напоследок известила полицейских что эти проклятые туристы взяли в заложники двух невинных, чернокожих мальчиков.
   Четверо полицейских, трое из которых были так же чернокожими американцами, немедленно вооружились дробовиками и стали вызывать подмогу. Однако, вместе с этим, один из них сменил гнев на милость и принялся уговаривать всю троицу не делать глупостей, не усугублять своего положения, выйти из машины и положить руки на капот. Гельмут издевательски рассмеялся в ответ и громко выкрикнул:
   - Послушай-ка, ты, засранец, если я сейчас выйду, то ты отправишься в госпиталь с переломанными ногами и выбитыми зубами! Так что заткнись, кретин, и лучше не путайся у нас под ногами.
   Прикуривая сигарету от золотой зажигалки, Михалыч выпустил струю дыма, которая нарисовала в воздухе знак вопроса и громко сказал полицейским:
   - Да, ребята, послушайтесь совета моего друга и не злите меня. Этих двоих кретинов, что валяются на тротуаре вы можете забрать, они с радостью признаются во всех преступлениях, которые они совершили в это утро, иначе они уже никогда не смогут подняться с инвалидных колясок. Ну, а, что касается этих троих, то я забираю их с собой. Им предстоит теперь предстать перед куда более строгим судьей и их ждет самое суровое наказание. И еще, господа, даже не пытайтесь преследовать нас, иначе вас тоже ждет суровое наказание.
   Предупредив копов о возможных последствиях, Михалыч сел в машину и велел Гельмуту ехать вперед. Сразу после этих слов на улицу налетел снежный вихрь, который ослепил полицейских, заставил их присесть и ухватиться за свои фуражки, но для доктора Фишера он был практически незаметен. Видя, что полицейские ведут себя как-то странно и скованно, он чуть сдал назад, осторожно объехал полицейскую машину и быстро поехал вперед, удивляясь тому, что копы, словно ослепли.
   Стоило им проехать несколько кварталов, как Михалыч велел ему подъехать к тротуару и остановиться. Пользоваться машиной, которую теперь разыскивали все полицейские Нью-Йорка было глупо, да и до нужного им дома было уже рукой подать, оставалось только перейти через улицу и войти в подъезд старинного, красивого особняка, построенного в голландском стиле еще в начале прошлого века. Именно такой дом полностью отвечал всем немалым запросам старого торговца бриллиантами.
   Доктор Фишер был очень удивлен, не обнаружив погони, но узнав о том, что полицейских ослепила внезапная мини-метель, а их автомобиль хотя и был виден им, стал совершенно невиден для прохожих, удивился еще больше. Поразило его и то, что их пленники тоже исчезли неведомо куда. Изумленно крутя головой он сказал:
   - Мессир, чудо с моих омоложением я считал самым удивительным событием, но, похоже, ошибался.
   Добродушно похлопывая доктора Фишера по плечу, Михалыч сказал ему в ответ:
   - Гельмут, очень скоро ты и сам сможешь творить любые чудеса. Магия это ведь не какое-то там искусство богов, это вполне простая и обыденная штука, если, конечно, знаешь с какого конца к ней подступиться.
   Обрадованный таким обещанием, Гельмут Фишер с удвоенной энергией зашагал к дому своего знакомого. Перспектива стать магом была для него чрезвычайно заманчивой, хотя он не очень-то представлял себе то, чем он станет заниматься в самом ближайшем будущем. Зато он прекрасно знал теперь, какими именно аргументами он сможет убедить Арнольда Гольдштейна. Знал он и то, что его московский знакомый сумеет достойно распорядиться теми деньгами, которые вскоре окажутся в его распоряжении. Он уже догадывался о том, что речь здесь будет идти не о каких-то громких и грандиозных проектах, а о чем-то тихом, надежно укрытом от чужих глаз, но, тем не менее, очень важном для судеб миллионов, если не миллиардов людей.
   С уважением глядя на своего знакомого, которого он без малейшей тени сомнения рассматривал как своего повелителя, доктор Фишер с удовлетворением отметил, что тот весьма заинтересован своей очаровательной спутницей и понимал, что стал невольным свидетелем начала любовного романа. Это несколько смущало его, но в то же время и радовало хотя бы потому, что Защитник Мироздания ничем не отличался от любого другого человека и так же был подвержен страстям, а стало быть, к нему всегда можно будет обратиться с какой-нибудь личной просьбой и договориться о всяческих поблажках.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

Трилогия "Парадиз Ланд"

Роман первый "Герой по принуждению"

Книга вторая - "Черный рыцарь"

Страница 404

  
  
  
  
  
  
  

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"