Абердин Александр : другие произведения.

Хроники объявленного Апокалипсиса

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
  • Аннотация:
    Он русский офицер, прошедший через две кровавые войны, вырастивший сына, но расставшийся со своей женой, та не выдержала тягот жизни с простым офицером и ушла к другому. Из-за этого все последние годы Он живёт только своей новой работой на "гражданке" и так руководит подчинёнными, точно такими же бывшими офицерами, как и Он сам, что те прозвали его Батей. Она одинокая мать, муж которой погиб по нелепой случайности ещё до рождения дочери и живёт только ею одной. Они оба давно уже перестали мечтать о любви и семейном счастье, но всё же встретились незадолго до Апокалипсиса и полюбили друг друга. Однако, Он возложил на себя тяжкий груз ответственности за судьбы множества людей, а Она обязана, как можно скорее, вернуться к своей дочери и потому Они были вынуждены расстаться уже через несколько часов после своей нежданной и негаданной встречи. Каждый по своему, Они оба бросили вызов Судьбе и встретили Апокалипсис не смиренными и покорными жертвенными животными, а настоящими бойцами, готовыми изо всех сил бороться со страшной катастрофой, которая надвигается на Землю в облике зловещей Кометы и грозится уничтожить на планете всё живое, а также с последствиями катастрофы. На Нём по-прежнему лежит ответственность за судьбы людей, но их уже не десятки тысяч, а миллионы, а Она стремится только к одному, во что бы то ни стало дойти до своей дочери, ибо Она знает, по воле судьбы гигантская Волна принесла Её дочь в добрые, ласковые и заботливые руки Возлюбленного. Он и Она главные герои моего нового романа, но есть ещё и третий герой, таинственный наблюдатель, обладающий огромной властью и наделённый силой Творения, готовый уничтожить всё Человечество, если Оно не воспримет правильно урок Высшего Разума. У него свои собственные критерии ценности Человеческой Жизни и понятия о целесообразности дальнейшего существования Человечества.

Александр Абердин

Хроники объявленного Апокалипсиса

Фантастический роман

Часть 1.

Апокалипсис глазами русского офицера

Пролог

  
   Вот же идиоты, в рот им кирзовый сапог, догавкались! Столетиями народ, да, что там один народ, почитай все народы мира звиздели о конце света и дозвизделись, он, падла, и в самом деле нарисовался на горизонте. Да, ещё фильмы эти идиотские про то, как нам на башку всякие метеориты величиной с Москву падают. Какую газету, бывало, не откроешь, везде пророчества, конец света наступит после дождичка в четверг, аккурат в сухую пятницу тринадцатого, а он всё не наступал. Вот и на этот раз в прошлом году ещё до католического рождества по ящику на каком-то помойном канале сказали, что к Земле летит какая-то долгопериодическая комета то ли из пояса Койпера-Шмойпера, то ли из облака Аборта и тут же на несколько месяцев, в общем до самого конца февраля, заткнулись. Ну, а двадцать третьего февраля, ко дню Защитника отечества, всему миру астрономы сделали подарочек, объявили, что ориентировочно в конце мая возможно столкновение матушки Земли с кометой, которая летит к нам, как пуля снайпера в башку чеченского полевого командира. Вот так я и узнал о том, что конец света близок и к тому же точно неизбежен. Господи, что же это я раньше-то не помер? А ведь сколько раз мог это сделать за свои сорок четыре года и полные пятнадцать лет службы в армии, а с училищем, то и все двадцать.
   На этот раз, в отличие от первого сообщения, я сразу же поверил, что это всё, кранты и, как это ни странно, вместо ужаса почувствовал какое-то идиотское облегчение. Всё, не нужно думать о погашении кредита, который я взял, чтобы подарить сыну на свадьбу машину, можно послать к едрене свет матери хозяина и не платить ему до конца света квартплату и вообще, можно забить болт на всё. Почему? Да, потому, что сразу после этого сообщения добрых два десятка профессоров на все лады обсуждали, долбанёт по нам эта комета или пролетит мимо, как это уже бывало не раз. На то, что она прошмыгнёт мимо Земли, наделав вони, был один шанс из десяти тысяч, но самое поганое заключалось в том, что если она пролетит над нашей долбанной планетой впритирочку, то якобы может высосать нашу атмосферу и вместо Земли мы будем иметь второй Марс. А ещё они начали обсуждать, каковы будут последствия и вот тут-то я услышал много интересного для себя. Даже в том случае, если комета киксанёт и ударит вскользь по шарику, то всё, Человечеству наступит песец, причём не маленькая полярная зверушка, а большой песец.
   Нет, жизнь на Земле не исчезнет полностью, какие-то бациллы останутся, но всё, что крупнее инфузории, на поверхности планеты крякнется. Жизнь сохранится только в океане, да, и то на больших глубинах. В общем все реформы в России будут завершать всякие там морские звёзды и глубоководные крабы. На следующий же день в Москве начался форменный бардак. Народ смёл с прилавков, причём на шару, всё спиртное и начал сурово бухать. Хотя я и понимал, что это действительно конец, всё же завёл свой металлолом и поехал на работу. Лучше бы я пошел пешком, благо идти недалеко, всего километров пять. Пьяные в лоскуты водилы били друг друга нещадно, а ментам всё было по барабану. Их попросту нигде не было видно. На работе, а я последние шесть лет работал замом начальника службы безопасности, своего армейского кореша, в крупном отделении "Сбербанка", тоже царил полный бардак. Народ на работу вышел, но не работал, а попросту конкретно бухал. К половине одиннадцатого утра все сотрудники банка, народ в возрасте до сорока, упились в сиську, один я, да, ещё пара, тройка моих бойцов, самых упёртых идиотов-трезвенников, не надрались. Управляющий банка, молодой и вечно озабоченный мужик, увидев меня, заорал басом:
   - Серёга, какого *** ты трезвый? Гуляй, братан, скоро всей нашей долбанной жизни придёт **здец! Так **** теряться? Давай выпьем с тобой на брудершафт, Серёга. Ты золотой мужик!
   Когда выяснилось, что в кабинете управляющего банком выжрато всё до донышка, мне захотелось выпить. Взяв под козырёк, я тут же ответил весёлым голосом:
   - Товарищ полковник, дайте мне десять минут и я доставлю боеприпасы на позицию, раз нам всем действительно **здец.
   Блин, впервые с момента увольнения в запас, я выматерился при штатских. Я ведь даже когда дрючил своих бойцов за какие-либо провинности, никогда не повышал голоса и не матерился. Управляющий радостно засмеялся и зигзагами направился в денежное хранилище, где вручил мне два полиэтилена с сотенными купюрами. Вместе с ещё тремя такими же непьющими парнями, как и сам, моими подчинёнными, я спустился на лифте в цокольный этаж, он у нас в банке был полуподвальным, зашел в ружкомнату, вооружился, вооружил их и мы, сев в инкассаторскую бронемашину на базе "Бычка", поехали за пойлом. К тому моменту торгаши уже опамятовались и стали закрывать магазины, чтобы их не разграбили подчистую. Мы доехали до ближайшего крупного магазина, я вооружился денежными пачками, это же надо, у меня на руках было двести тысяч рублей на водяру, и вступил в полемику с управляющим магазина. Тот даже видя деньги у меня в руках, не хотел пойти нам навстречу и тогда я, зажав их подмышкой, достал "Стечкина" и рявкнул:
   - Ну, ты, гнида, мне приказано доставить в банк пойло и я его доставлю! Бери бабки, сука, и открывай склад! Мало будет, приезжай к нам в "Сбербанк" я тебе этого говна целый багажник натолкаю. Теперь бабкам грош цена.
   Опасливо глядя на мой пистолет, управляющий махнул рукой и каким-то неестественно радостным голосом крикнул:
   - Ну, и *** с ним, с пойлом, не моё ведь! Забирай.
   Деньги он всё-таки взял и мы мигом забили водкой, коньяком, бренди и виски, вином побрезговали, весь броневик, вкатили в него две огромные головки сыра, набросали ещё всякой закуси, забрали с собой управляющего и поехали обратно в банк. Нас встретили там, как героев Плевны. Игорь Петрович, управляющий банком, совсем разошелся и предлагал всем желающим денег, сколько на себе уволокут. Желающих не нашлось, зато десятка три молодых девчонок и парней, тоже изрядно датых, видя сколько пойла мы привезли, напросились к нам в гости. Мы заперлись изнутри и гай-гуй продолжился с новой силой, но за десять минут до полудня повсюду завыли сирены и ровно в двенадцать по ящику выступил президент, попросил у народа прощения за все свои ошибки и, сказав, что хотя мы все обречены на гибель, он не может допустить разгула и анархии, и потому вводит во всей стране чрезвычайное положение. Это вызвало среди нас гомерический хохот. Почти сразу же народ прекратил пить и начал трахаться. Мужиков оказалось на треть меньше и большинство из нас были старше женского контингента, так что это не мы их, а они нас имели в этот день и причём очень долго и изобретательно. На следующее утро мы проснулись и, наконец, осознали, что вскоре действительно наступит громадный, всеобщий звездец, а раз всё равно помирать, то хоть с музыкой.
   Всё утро управляющий созванивался с руководством и через два часа, уныло выматерился, выпил из горла полбутылки коньяка, обвёл взглядом народ в большой приёмной, молча схватил за руку Ксюху, свою секретаршу, девушку лет двадцати пяти, и потащил её в кабинет. В общем пьянка с перетрахом продолжилась и пока у нас не кончилось пойло, мы не остановились. На четвёртый день народ стал разбредаться по домам. Больше половины моих бойцов были, как и я, людьми приезжими и жили на съёмных квартирах, а ещё все были точно такими же отставниками или отслужили в армии своё и даже побывали на войне. Для нас всех банк был чем-то вроде Брестской крепости, а потому мы решили пока что остаться в нём, а дальше будет видно, что делать. Вскоре ко мне подошел Игорь и сказал:
   - Ну, что, Серёга, дозвонился я только что до первого зама Центробанка, спросил, что делать и тот послал меня... - Рассмеявшись, он пояснил - Нет, не на ***, а на самую высокую гору с киркой и лопатой, чтобы я выкопал там себе убежище. В общем так, я подумал и решил, что надо из Москвы сваливать на Памир. Хочу собрать отряд и поехать туда. Если где и можно будет выжить, так это в горах, а если помирать, то тоже в горах, Серёга. Я ведь альпинист. В общем, поехали с нами.
   Отрицательно помотав головой, я отказался:
   - Игорь, ты поезжай, а я тут, в Москве останусь. Ты же понимаешь, я военный, майор и к тому же десантник. Мне нельзя, я свой долг должен до конца исполнить.
   Игорь, а он был здоровый медвежина, обнял меня, похлопал по спине и со вздохом пробасил:
   - Да, Серёга, не зря тебя мужики уважают и даже Батей прозвали. Прямо, как в той песне "Любэ", Батяня-комбат.
   Все служащие банка разошлись, а я собрал своих бойцов в комнате отдыха и обратился к ним с такими словами:
   - Мужики, вы все солдаты и офицеры. Этот район Москвы, где находится наш банк, спальный и кто в нём только не живёт. В общем я жду, что тут вскоре начнётся беспредел. Нас здесь собралось тридцать семь бойцов, больше взвода и каждому, по большому счёту, делать дома не хрена. Раз так, то давайте поступим по-мужски и по совести, прикроем район от всякой урлы. На ментов, как вы понимаете, надежды нет. Почти нет. Нужно дать людям возможность отдать Богу душу в тишине и покое. Приказывать я вам не могу, а просить не стану. Решайте сами.
   Капитан Василёк, мой помощник, тут же прорычал:
   - Батя, я с тобой. Даже если нас будет всего двое, мы эту высоту, не сдадим. Помирать, так с чистой совестью!
   В итоге нас осталось тридцать два бойца. Пятеро парней захотели повидать перед смертью родителей. Ну, а мы, опохмелившись, сварили крепкий кофе, осадили дрожжи, оставили шесть человек в здании, а потом расселись по броневикам, в каждый по три человека, и с оружием отправились для начала по домам. В основном за своей армейской формой. Между тем из чрезвычайного положения, объявленного президентом, получился, как всегда в России, форменный идиотизм. Пока мы объезжали свои съёмные квартиры, раз двенадцать останавливались, чтобы где просто кулаками, где резиновыми дубинками остудить пыл некоторых особо горячих граждан. Через три с половиной часа мы вернулись в банк одетые в потрёпанный армейский камуфляж четырёх родов войск - царицы полей, ВДВ, погранвойск и ещё у пяти ребят на головах были надеты краповые береты. В общем наш сводный отряд выглядел уже достаточно грозно, а когда вернулись остальные парни, двое бывших погранцов и четверо здоровенных шкафов в чёрных беретах морпехов, то будь я хулиганом, точно испугался бы. Оставив половину отряда в банке, мы разбились на двойки и первым делом я отправился с старшим сержантом Скибой на ближайшую автобазу и реквизировали там самый большой топливозаправщик.
   Через полтора часа, заполненный двадцатью тоннами бензина, он стоял в гараже банка, а он у нас был большим. Ну, а вскоре, получив по десять литров бензина и разрешение экспроприировать бензин на любой заправке, восемь броневиков отправились колесить по району, в котором жило свыше ста сорока тысяч человек. Не знаю, что творилось в нашем районе, пока мы бухали и трахались, как оголтелые, но когда мы выехали на патрулирование, то сразу же, как только стемнело, изо всех подворотен полезла всякая гнилота и хулиганствующая нечисть. Вот тут-то нам и пришлось поработать кулаками и резиновыми дубинками, а иногда приходилось доставать и стволы. Итогом стало семеро убитых гопников, вооруженных не только помпарями, но и нарезным оружием. Нам даже достался в качестве трофея один "АКМ" с тремя полными рожками. Им был вооружен какой-то герой-кавказец. Ну, а под утро мы повстречались с дружественным подразделением внутренних войск. В двух армейских "Уралах" находился взвод солдат и с ними шестеро офицеров. Когда мы столкнулись чуть ли не лоб в лоб, те сначала приняли нас за гопников, угнавших броневик, но я, посигналив фарами, открыл дверь и вышел из машины, так что всё тут же и разрешилось.
   Посмотрев на наше вооружение, капитан, почесав затылок, предложил нам следовать за ними в часть и я тут же вызвал ещё две машины. Так мы вооружились нормальным боевым оружием и нам даже задарили четыре снайперские винтовки. Вэвэшники заехали в район в общем-то случайно и очень обрадовались, что его хоть кто-то патрулирует. Уже очень скоро мы стали действовать на вполне официальной основе и наш отряд увеличился до пятидесяти трёх человек. Пополнение состояло из точно таких же офицеров запаса, как и большинство из нас. Так мы и несли службу по охране жизни и спокойствия обречённых на смерть людей. Большинство предприятий встало, но торговля и коммунальные службы продолжали работать. С наступлением же весны, а она в этом году случилась ранняя и дружная, очень многие москвичи стали покидать город и уезжать на дачи. Многие каналы телевидения перестали работать, но четыре основных, как и мы, несли службу по информационному обеспечению населения нашей страны. Всё бы хорошо, но очень уж противоречивой была их информация. Так в начале марта, когда уже вовсю таял снег, несколько дней подряд группа учёных доказывала, что спастись смогут многие, если построят на холмах и прочих возвышенностях достаточно прочные, герметичные бункеры.
   Основными поражающими факторами они называли ударную волну, подземные толчки и что самое неприятное, огромную приливную волну-цунами. Вот её-то и следовало бояться больше всего. В общем очень многие люди бросились строить убежища, а те, кому это было не под силу, каждый по своему ждал смертного часа. Как профессиональный военный, я прекрасно понимал, что при столкновении с кометой у людей на Земле нет ни одного шанса, чтобы выжить, ведь она была размером чуть ли не с Московскую область. Если такая глыба смёрзшегося льда и камней брякнется на Землю, то достанется всем, и плохим, и хорошим без исключения. В марте установилась на редкость тёплая погода и на небе не было ни облачка. Мы затащили на крышу банка мощный телескоп, подаренный нам в одном из магазинов, и по ночам частенько смотрели на эту космическую ледяную тварь с длинным хвостом, которая становилась всё больше и больше. В таких условиях только и оставалось, что спокойно дожидаться смерти и речь шла только о том, как ты её встретишь, честным и порядочным человеком, как настоящий офицер, или как последняя тварь. Почему-то тварей оказалось очень много и мы каждый день расстреливали насильников, убийц и всяческих садистов.
   Часто под наши пули попадали целые банды молодых шакалов - зверьё просто редкостное, чуть ли не людоеды и мы убивали их без малейшего сожаления. Ничего человеческого в этих юных подонках уже не осталось. Однажды мы целых два часа вели бой с такими же охранниками, только не банка, а крупной компании, как и мы сами. Они решили напоследок покуролесить и мы их успокоили. Население в районе всего за три дня сократилось больше, чем наполовину, а потому работать стало хоть немного, да, легче. Кажется к началу апреля мы выбили чуть ли не всё зверьё. Да, и шутка ли сказать, порой на свалку после нашего ночного патрулирования, как, впрочем, и дневного, на свалку вывозилось до двух мусоровозов трупов. Теряли товарищей и мы. Рядом с банком уже возвышалось одиннадцать могильных холмиков. Капитан Витя Василёк, как и я, родом из десанта, был ранен, но всё обошлось. Пуля хотя и попала ему в грудь, прошла навылет не задев ни сердца, ни лёгких. Видать парень из числа счастливчиков. В районе нас уважали. Люди хорошо знали, что за какой-нибудь там новый телевизор, мешок сухарей или разбитую витрину в ювелирном магазине мы ни на кого не осерчаем, как и за беспробудное пьянство.
   Делай что хочешь, в ожидании смерти, только не истязай, не насилуй и не убивай. Пока половина нашего отряда была в рейде, вторая половина обычно веселилась и банк превратился прямо в какой-то бордель, хоть вывешивай над входом красный фонарь и никого это не смущало. Нас так и прозвали - "Ночной дозор" и многие соплячки, которые не хотели умирать девственницами, довольно часто приходили к нам, а некоторые даже оставались жить в банке. Чёрт, всё равно ведь помирать, а когда не силой и мормышка лет пятнадцати сама умоляет тебя об этом, так это хотя и грех по большому счёту, но всё же не преступление. И вот что особенно меня бесило все эти дни - чёртовы астрономы так до сих пор и не назвали точного дня и часа нашей смерти. По большому счёту меня это начало доставать. Хорошо, что хоть сотовая связь работала бесперебойно и за телефонные разговоры не нужно было платить. По ним только ввели лимит - пятнадцать минут и связь прерывается, набирай снова. За это время я успел поговорить с родителями, сыном, невесткой и даже бывшей женой, с которой развёлся десять лет назад. Она не выдержала тягот жизни с офицером, честно несущим службу, и вышла замуж за своего бывшего одноклассника, ставшего, как это ни смешно - банальным бандитом не бандитом, но точно крутым, авторитетом, но не думаю, что круче меня.
   Нет, себя я вовсе не считаю шибко крутым, но как офицер, своё дело знаю, да, и повоевать мне пришлось во время обеих чеченских войн. В первый раз лейтенантом, а второй уже будучи комбатом. Первая чеченская война оставила в моём сердце глубокую рану. Мы ожидали чего угодно, но только не того, что боевой генерал-десантник предаст нас и сольёт нашу победу в парашу, как содержимое ночного горшка своей жены. Падаль он после этого, а не десантник. Вот наверное из-за таких мразей Бог и послал на нас эту гребаную комету. За всё то время, что прошло с момента выступления президента, я о многом успел подумать и если честно, то так и не нашел в своей жизни ничего такого, из-за чего мне стоило бы застрелиться. Правда, пришлось мне столкнуться с такими офицерами, которых я не то что бы расстреливал, а в дерьме топил. Последний случай произошел уже по теплу. Мы не ограничивались одним только своим спальным районом и, проезжая через промзону, где даже по ночам шла работа, станки и прочее оборудование демонтировалось, загружалось в морские контейнеры и их после этого ещё и обваривали стальными листами, временами заглядывали в соседний. Двадцать пятого апреля, патрулируя город вместе с Павлом Скибой, мы остановились ночью возле торгового центра с открытыми настежь дверями - бери, что хочешь, не стесняйся. Надо сказать, что большинство москвичей не показывали себя вандалами и не громили магазинов понапрасну. Был цел и этот.
   Двигаясь практически бесшумно, мы вошли в магазин и замерли, вслушиваясь в тишину. Как бы не зажимал насильник рот своей жертве, а её всё равно довольно часто было слышно, если он не вырубал её ударом по голове. Минуты через три мы услышали приглушенный вскрик. К тому времени мы уже столько раз слышали такие звуки, что могли сразу же определить пол и возраст жертвы. Сегодня это явно была совсем ещё девчонка. А ещё в этот день был назван наш всеобщий смертный час - двадцать девятое мая. Снова в полдень к народу обратился президент. Обрекая всех на смерть, хотя и не по собственной воле, он был одет во всё чёрное и позади него стоял российский флаг с чёрным, траурным бантом. На этот же раз мы увидели его небритым, чуть ли не с недельной щетиной, одетым в свитер, с чёрными кругами под глазами. Честное слово, я даже зауважал мужика. Усталым, охрипшим голосом он сказал:
   - Сограждане, сегодня я могу назвать вам день и час катастрофы. Столкновение с кометой-убийцей произойдёт двадцать девятого мая в три часа пятьдесят две минуты. Она не пролетит мимо Земли и это плохая новость, но у меня для вас есть две хорошие новости. Комета ударит не по центру, а вскользь, так что сила удара будет в десятки раз слабее и она вероятнее всего рикошетом уйдёт в космос. Разрушения будут чудовищными, особенно от Атлантики до Урала, так как комета ударит по Восточному побережью США. Я уже принёс соболезнования американскому народу, который ждут наибольшие потери в людских жизнях. Очень много людей погибнет, так как после падения кометы как в Атлантическом океане, так и Тихом океане образуются огромные волны, которые с чудовищной скоростью помчатся на восток и на запад. Это произойдёт потому, что удар кометы придётся по району Великих Озёр в США, по западной части озера Гурон. В данном случае континент Северная Америка выступит в роли мембраны, по которой будет нанесён сильнейший удар и от него во все стороны будет расходиться сейсмическая, ударная и водяная волны. Почти невозможно сказать, какой именно регион в нашей окажется наиболее безопасным. В горах самую страшную опасность будут представлять камнепады и обвалы, а на равнине ударная и водяная волна. В любом случае до трети населения нашей страны может спастись. Все эти дни, как вы знаете, цементные заводы работали на полную мощность, арматуры и проката у нас тоже в избытке, а всё ценное, что может пригодиться выжившим, закладывалось в прочные стальные контейнеры. По всей стране строились убежища, но никто не может сейчас сказать, в каких именно люди переживут катастрофу, а в каких нет. Со всей очевидностью можно сказать только одно, нельзя зарываться глубоко под землю. Сейсмический удар будет очень сильным и он самый опасный. Поэтому за сутки до катастрофы будут остановлены все атомные и тепловые электростанции. И ещё, товарищи, Россия вместе со всеми остальными ядерными державами предпримет беспрецедентную акцию - пуск всех имеющихся у нас на вооружении ракет с термоядерными боеголовками. Американские, российские, китайские, французские, английские и израильские, а также все остальные ракеты полетят навстречу комете тремя волнами в зависимости от лётных характеристик и возможностей ракет. Термоядерные взрывы, а они достаточно чистые, испарят часть кометы и перед ней образуется газовая подушка, которая послужит тормозом и смягчит силу удара. В том числе и поэтому человечество не погибнет, но нас всех ждут впереди тяжелейшие испытания. Как и вы все, я буду спасаться не в каком-то особенном, а в обычном убежище и если Бог даст, то выживу. Специальные же средства спасения будут отданы людям более молодым, которым ещё жить и жить. Нас всех, товарищи, ждёт месяц упорной работы.
   То, что я услышал, вселило в меня хоть какую-то надежду на то, что мои родители, бывшая жена и самое главное сын с невесткой, жившие в Кисловодске, смогут остаться в живых. Ещё в первые же дни я сказал Вовке, что самое безопасное место это подняться в горы и спрятаться от волны за Эльбрусом, хотя он, сволочь, и двуглавый. Правда, я предостерёг его и сказал, чтобы они ни в коем случае не приближались к зоне вечных снегов и льдов. Ледники обязательно поедут вниз, а это верная смерть, они же разрушат любое убежище. Вовка послушался и вместе с друзьями уже построил железобетонный бункер на тридцать человек. Таких там возвели уже несколько сотен, люди вкалывали днями и ночами, а это означало, что многие из них спасутся и моё сердце успокоилось хоть немного. Оружие у моего парня имелось, три автомата и тысяч пять патронов, который у меня хватило ума приватизировать после второй чеченской войны. Правда, я сразу же задумался, есть ли у нас возможность выжить самим, а также спасти тех людей, кому некуда было уезжать из Москвы, да, и не на чем? К тому же у меня и у самого появилась надежда пожить немного, пусть и в полностью разорённом катаклизмом мире. И вот, в тот момент, когда я уже начал задумываться о том, что можно сделать для этого, в который уже раз какая-то сволочь насилует, судя по сдавленному писку, совсем ещё девчонку. Жестом показав Скибе куда тот должен двигаться, я бесшумным, скользящим шагом быстро двинулся вдоль полупустых уже полок, ориентируюсь на писк, довольно громкое сопение и возню.
   Послышался треск разрываемой ткани. Ага, значит наш клиент ещё не приступил к делу. В большом торговом зале, довольно далеко от того места, куда насильник затащил свою жертву, горело несколько ламп и в их отдалённом свете я увидел такую картину, что чуть не взревел от бешенства. Здоровенный мужичина, устроившись на груде какого-то барахла, навалился мускулистым, крепким телом на соплюшку лет пятнадцати, если вообще не четырнадцати, зажав той рот левой рукой, а правой срывая с неё одежду. Рядом с ним блестел хромом пистолет "Беретта". Самое отвратительное заключалось в том, что его торс туго обтягивал голубой десантный тельник и он был одет в камуфляжные штаны. Камуфляжная куртка с полковничьими погонами лежала рядом. Быстро шагнув вперёд, я откинул нагой "Беретту" и что есть мочи ударил насильника ногой в бочину, аккурат по почке. Удар у меня получился настолько знатным, что я сбросил им полковника с девчонки. Это был здоровенный лосяра, не чета мне. Рядом с ним я был просто хлюпиком, хотя и довольно бедовым. Мгновенно вскочив на ноги, он развернулся и двинулся на меня. В его руке тускло блеснуло чёрное лезвие ножа разведчика. Хорошая вещица - "НР-2", у меня такого никогда не было.
   Глаза полковника были совершенно безумными, но перегаром от него не несло. Увидев перед собой мужчину немного выше среднего роста и довольно сухощавого телосложения, в камуфляже с нашивками за пять ранений и орденскими планками, к тому же в голубом берете и автоматом, нацеленным ему в живот, он встал, как вкопанный и взгляд его сделался более осмысленным. Не знаю, хотел он мне что-то сказать или нет в тот момент, но я, оскалив зубы, нажал на спусковой крючок и автомат в моих руках дважды дёрнулся и громко татакнул, выпуская две пули в живот насильника с полковничьими погонами. Нож выпал из его рук и упал на полированный гранит пола с громким стуком. Полковник схватился руками за живот и вслед за ножом упал на колени, а потом завалился на бок. Улыбнувшись, я молча кивнул девчушке, шагнул вперёд и первым делом вытащил из кармана брюк мерзавца ножны. Вложив в них нож разведчика, знатное оружие в руках умелого пользователя, как говорит сын - юзера, я отступил назад. Полковник, посмотрев на меня, попросил:
   - Добей, Богом прошу. Я с этой бл*дской кометой совсем рехнулся. Всю свою семью порешил, уже семерых девчонок изнасиловал и убил, чтобы они не мучились в ожидании смерти.
   - Ну, и козёл. - Зло сказал я полковнику - Придурок, ты же мог реально спасти их от смерти. Сегодня об этом даже президент сказал. Никогда ему не верил, а в этот раз поверил.
   Полковник коротко взвыл и спросил:
   - Это правда или ты брешешь, майор?
   - Правда. - Зло сказал я - До сегодняшнего дня я только и делал, что стрелял таких тварей, как ты, и ждал смерти, а теперь всё, хватит. Теперь я буду спасать свою жизнь и жизни такой вот детворы. - Отступив ещё на шаг назад, я присел и, не сводя глаз с полковника, осторожно толкнув девчонку прикладом, попросил её - Давай, малышка, укройся и пойдём поищем тебе что-нибудь из одежды, а потом я отвезу тебя домой.
   Тут подошел с ворохом одежды в руках Скиба и сказал:
   - Ты нас не бойся, мы из "Ночного дозора". Слышала про таких бойцов, которые на северо-западе шакалов мочат? Батя тебе правду сказал. Выжить мы действительно сможем. - И спросил меня - Товарищ майор, может быть добить эту падаль?
   Полковник сквозь зубы процедил:
   - Не надо. Я должен в муках сдохнуть. Идите, парни, Бог вам в помощь, а я сейчас встану и пойду отсюда на помойку. Там мне самое место, дерьму поганому.
   Не знаю уж как полковник это сделал, но он всё же встал, хотя в принципе обе пули-то позвоночник не задели. В общем он встал и на подгибающихся ногах без единого стона ушел, сержант бросил девчонке, платье на которой было разорвано сверху донизу одежду, мы оба отвернулись и я спросил её:
   - Ты где живёшь, малышка? Куда тебя отвезти?
   - Никуда. - Шмыгнув носом ответила она - Я не хочу идти домой, мне страшно. Отец с зимы постоянно пил, а неделю назад в окно прыгнул. После этого мама взяла и на люстре повесилась. Поэтому я лучше здесь останусь, а вы идите. Я не пропаду.
   Вслед за этим я услышал металлический лязг и стремительно развернулся, одновременно делая взмах рукой и сделал это вовремя, отбил "Беретту" от головы девочки, но выстрел всё же прозвучал. Правда, пуля ушла в потолок. Быстро отобрав у неё пистолет, я отдал его Скибе, поцокал языком и проворчал:
   - Ты мне это брось. Мне только того и не хватало, чтобы ты мне в кошмарах снилась. Быстро одевайся, поедешь с нами в банк и не бойся, там тебя никто и пальцем не тронет.
   Девочка, а ей, когда я пригляделся, по-моему и в самом деле было лет четырнадцать, громко заревела:
   - Это неправда, мы все умрём!
   Скиба, а он был парнем рослым и мощным, даже покрупнее полковника, сердито топнул ногой и гаркнул:
   - Цыть, тебе говорят! Если Батя сказал, что мы спасёмся, то значит так оно и будет. Быстро одевайся.
   Девочка всхлипнула и спросила:
   - Это правда, дяденька десантник?
   - Конечно правда, - сказал я и спросил её, - тут есть отдел спортивных товаров? Мне нужны акваланги. Они нас в скором времени очень даже выручат. - Широко заулыбавшись, я весело добавил - Сержант, у меня появилась мощная мысля.
   Дина, так звали девочку, быстро оделась и отвела нас в секцию товаров для дайвинга. Чего там только не было. Убедившись, что всё необходимое мы сможем найти неподалёку от нашей банковской общаги, мы поехали объезжать другие улицы и злачные места, на которые нам указывала Дина. Кое-кому всё ещё хотелось позверствовать, но нам с сержантом было не привыкать выводить в расход психопатов. Иначе, как умопомешательством от стресса, я не мог объяснить все эти вспышки жуткой, дьявольской агрессии. Однако, в эту ночь нам больше не пришлось стрелять. Утром мы были в своей крепости и после плотного завтрака Дина пошла спать куда-то на верхний этаж, где жила женская половина нашей колонии, а я собрал всех и рассказал о своём плане спасения. Он был довольно прост, но требовал множества рабочих рук. Техника-то имелась, как цемент, щебень и арматура, но сама она работать не будет. Нужно было кому-то сесть за руль и как раз простых работяг в районе хватало. После этого, отправив всех оповещать население о месте сбора, я полез наверх. Здание банка было одним из самых высоких в округе и потому сверху было хорошо всё видно.
   Большая часть нашего района, а он находился за МКАДом, была застроена домами высотой в двадцать четыре этажа и все они находились на западе. Затем шел парк и довольно большой квартал, застроенный элитными домами, но не высотными, а четырёхэтажками. Они строились у меня на глазах и я примерно представлял себе, какова их прочность, хорошая, но всё же недостаточная. Их нужно было срочно укрепить железобетоном и превратить в подводные лодки, а поскольку под каждым домом находился гараж, то залить железобетоном ещё и его, задача не такая уж и сложная. Главное, что все они стояли наискосок к волне и их было шестьдесят четыре штуки. Если хорошенько всё рассчитать, то всё должно было получиться, ведь в этих убежищах нужно было всего лишь пережить удары всех трёх волн, а это какие-то часы, а не сутки. В полдень на площади перед торговым центром собралось тысяч пятнадцать народа и я объяснил всем, что первые три этажа высоток, если залить бетоном четвертые этажи и укрепить стены, а также четырёхэтажные дома можно превратить в отличнее убежища, а верхушки пусть сносит ударной волной. Всё равно дома стоят в таком порядке, что их обломки не причинят никакого вреда. Народ в общем-то оценил эту идею и моментально оживился, хотя и нашлись, как всегда, кликуши, но их быстро заставили заткнуться.
   С этого момента закипела работа, а я невольно превратился в начальника строительства. Не знаю, что творилось в других районах Москвы, но в нашем всё как-то сразу вошло в норму. Тут же нашлись грамотные инженеры, которые всё посчитали, металлобаза находилась рядом, автомобили-бетономешалки имелись, как и насосы для подачи бетона наверх, цемент, песок и щебень тоже, так что работа шла быстро и дома преображались прямо на глазах. Помирать никому не хотелось, а потому о сне думали мало и никто не ныл. Вот только однажды мне пришлось столкнуться нос к носу с одним попиком, который возмущался моим планом спасения, как мол это так, Господь всех рай забирает, а мы тут хернёй занимаемся. Хотя руки у меня у чесались влепить ему пулю в лоб, я всё же поступил иначе, отвёз его за шестьдесят километров от Москвы и в красивом месте посреди леса спросил:
   - Выбирай, или здесь остаёшься или возвращаешься назад, но будешь молчать, словно язык проглотил.
   Попик визгливо крикнул:
   - Меня Господь в рай заберёт, а ты будешь гореть в аду!
   Вытащив оратора из машины, я повернул его лицом к лесу, дал ногой пинка под зад, сплюнул и сказал:
   - Пошел ты в задницу со своим раем, мудак.
   Это был шестой день с начала строительства. Забравшись в броневик, я поехал назад, но уже по другой дороге, к большому складскому комплексу, находившемуся километрах в пятнадцати от нашего района. Было одиннадцать часов утра, а в такое время шакалы обычно отсыпались после своих ночных рейдов. Из города уехало наверное процентов восемьдесят населения, если не больше. Москва обезлюдела и народ откочевал так стремительно, что ближние к городу склады остались практически нетронутыми. Вскоре я въехал на территорию складского комплекса, проехался по ней и огорчённо вздохнул. На нём только пять относительно небольших зданий стоило укреплять, они были железобетонными, а все остальные представляли из себя хилые постройки, слепленные из металлических панелей с минеральной ватой внутри, на стальном каркасе. Хотя если использовать панели вместо опалубки, то штуки четыре склада, причём больших, ещё можно будет укрепить. Проезжая по территории, я увидел в отдалении один такой склад открытым и сразу же насторожился, так как все остальные были закрыты. Значит кто-то решил затариться на нём чем-нибудь, а я стал в последнее время очень подозрительным и потому, остановив машину метрах шестистах, решил немного прогуляться пешком.
   Изготовив автомат к бою, я быстрой, но тихой походкой направился к складу и когда дошел до входа, то у меня тотчас появился во рту металлический привкус. Впрочем, ещё шагов за двадцать я понял, что внутри склада развлекаются какие-то шакалы, причём без лишнего шума. Заглянув же во внутрь, я в этом убедился окончательно. Внутри склада, в глубине, стоял грузовой микроавтобус "Форд", а прямо при въезде джип "Лексус". Четверо кавказцев, одетых в чёрное, бля, вылитые боевики, все даже с разгрузками, тихонько посмеиваясь стояли в рядок и смотрели на то, как пятый деловито и не спеша заголяет с помощью ножа выживания молодую, уже почти голую женщину. Её руки были связаны капроновым шнуром, оттянуты назад и привязаны, как и широко раздвинутые ноги, к стеллажам, а рот заткнут кляпом. В общем они понимали, что лишний крик и шум им ни к чему. Перекатом я спрятался за их же джип и стал продвигаться вперёд, чтобы выйти на самую оптимальную позицию для стрельбы и как только, двигаясь на корточках, высунулся из-за микроавтобуса, то длинной очередь, целясь в головы, срезал всех четверых, только кровавые ошмётки веером полетели на полуголого абрека со спущенными штанами, из-за чего мне была хорошо видна его волосатая задница, и почти голую женщину. Абрек, также перекатом, попытался добраться до своего автомата, но не успел.
   Нет, я не стал его убивать немедленно, а лишь короткой очередью, попав в приклад автомата, загнал оружие под стеллаж и ехидно рассмеялся. Насильник, как и его дружки, судя по виду был чеченцем, а может быть и каким-то другим уроженцем Кавказа, но точно не русским и не татарином. Он вскочил на ноги, но со спущенными до колен штанами из него был плохой боец, совершенно никудышный. Ну, а я не стал с ним слишком долго цацкаться и ещё двумя короткими очередями сначала прострелил ему коленки, а потом выстрелил по плечам, причём четвёртой короткой очередью ему почти оторвало левую руку. Кто бы там не был этот ублюдок, но завизжал он так истошно, что у меня уши чуть не заложило. Перепрыгнув сначала через трупы, лежащие вповалку, а затем через женщину, на которой из одежды остались лишь рукав клетчатой рубахи и половина штанины джинсов, я подскочил недобитку, выхватил нож разведчика и отхватил ему гениталии в полном комплекте. Тот заорал благим матом и я тут же воткнул ему этот кляп в пасть, да, ёщё и затолкал его поглубже рукоятью ножа и уже потом вспорол брюхо. Оставив его подыхать в крови и собственном дерьме, подонку на вид было лет тридцать пять, я подошел к женщине и быстро разрезал её путы и вынул изо рта кляп. Как только она смогла говорить, то с нервным, но отнюдь вовсе не истерическим смешком сказала:
   - Ловко ты их, майор. Откуда ты взялся, тут же вокруг ни души, я специально осматривала ещё издали, чтобы не нарваться.
   Я помог ей подняться и с улыбкой ответил:
   - Дурное дело не хитрое, наблатыкался, мадам.
   Спасённая мною женщина оказалась настоящей красоткой. На вид ей было не больше тридцати. Высокая, стройная, и даже загорелая, с роскошными формами, она стояла передо мной без малейшего стеснения и, судя по всему, быстро пришла в себя, раз широко улыбалась. Вот только тело её кроме средней части, на котором ослепительно белел треугольник незагорелой кожи с аккуратным, тёмно-русым треугольничком, было забрызгано кровью и даже мозгами. Особенно ярко пятна крови выделялись на белых грудях. Улыбнувшись ещё шире, она поблагодарила меня:
   - Спасибо, в живых они меня точно не оставили бы.
   И тут же стала оглядываться. Я кивнул и сказал:
   - Тебе нужно обмыться и во что-нибудь переодеться. Сейчас я поищу воду. У них она точно должна быть в машине.
   Как я и думал, в багажнике джипа помимо трёх канистр с бензином, нашлась сорокалитровая, полиэтиленовая канистра с водой. Нашел я в джипе и несколько комплектов армейского камуфляжа и даже махровое полотенце, мыло и шампунь от перхоти. Имелась в нём и еда, но она сейчас не была нужна. Женщина, пока я обшаривал машину, нашла свою обувь, это были берцы, сняла с себя штанину, рукав и разоружала упокоившихся в бозе боевиков, не забывая снимать с них разгрузки, так что мне пришлось немного подождать, пока она подойдёт поближе и разуется. Забравшись на стеллаж, я слил ей и она приняла прохладный душ. На её теле я увидел несколько небольших царапин, а также с десяток ссадин и красных пятен, которые обещали превратиться в синяки. Похоже, что красотка сопротивлялась, но что может сделать женщина с пятью довольно крупными мужиками? Приняв душ, она не спешить одеваться и представилась:
   - Меня зовут Валя. А тебя как? Знаешь, я ведь должна тебя хоть как-то отблагодарить, если ты хочешь, конечно. Только недолго, мне до вечера нужно вернуться. Меня ребёнок ждёт.
   - А где? - Спросил я.
   Валя улыбнулась и ответила:
   - Можно в моей машине. У меня там есть спальник. Слушай, ты не будешь против, если я возьму их автоматы?
   - Вообще-то буду. - Сказал я - У них не оружие, а так, хлам древний, стволы точно изношены, но у меня есть парочка новых акээмов и к ним три ящика патронов и гранаты. Кстати, у этих уродов в багажнике есть несколько поролоновых скаток. Постели, мягче будет, а я сейчас схожу за своим броневиком и вернусь.
   Через пять минут я подогнал почти точно такой же "Форд", только бронированный и быстро прибрался на складе. Для начала я исследовал содержимое "Лексуса", но ничего интересного в нём не нашел, после чего привязал верёвки к ногам бандитов, тот, которому я вспорол брюхо, уже сдох, и выволок их не только из склада, но и свёз подальше, в чистое поле. Вернувшись, я загнал "Лексус" и броневик на склад и закрыл ворота. Во втором "Форде" уже была постелена постель, но я решил не торопиться и сначала поговорил с Валей. Она была родом из Невеля и ей срочно было нужно кое-что из оборудования, чтобы изготовить спасательный батискаф, а также хоть какое-то оружие вместо её берданки. Совсем немного подумав, я обнял её, поцеловал и сказал:
   - Валюша, назад ты поедешь не на своей растыке, а на моём броневике. Не бойся, его если из чего и возьмёшь, то только из гранатомёта. К тому же смотри, в нём есть бойницы. Поэтому давай сначала загрузим в него всё, что тебе нужно.
   Валя повеселела и воскликнула:
   - Ой, Серёженька, тогда я могу и поздно ночью поехать! Мне главное ведь до дома живой добраться, к моему ребёнку.
   Мы нашли на складе всё, что требовалось Вале, включая акваланги, гидрокостюмы для взрослого и для ребёнка лет шести, а также компрессор, сварочные аппараты, автоген и много чего ещё, всего тонны полтора добра, но подвеска у броневика была мощной, так что она сможет доехать до дома. После этого мы провели вместе часов восемь и мне даже стало грустно от того, что я был вынужден расстаться с такой чудесной женщиной. Я хотел было научить Валю стрелять, но она рассмеялась и сказала, что и без того мастер спорта по стендовой стрельбе. В половине второго ночи мы разъехались. Валя в броневике поехала к своему ребёнку в Невель, а я на "Лексусе" вернулся в Москву. На следующий день работы у нас прибавилось. Тот складской комплекс, на котором я без каких-либо помех положил боевиков, оказался настоящим Клондайком и я направил туда почти две с половиной тысячи рабочих и всю необходимую технику. Его стоило укрепить по максимуму ради содержимого, ведь там даже имелось шесть складов с продовольствием, причём по большей части в виде консервов. Попутно мы провели разведку и нашли ещё четыре складских комплекса, которые оказались почти не тронутыми потому, что народ так быстро съехал из Москвы.
   Боже! Как же мне было жаль потерянного зря времени. Нет, президент допустил кошмарную ошибку. Ему нужно было заставить учёных сказать, что удар кометы будет не столь ужасен, как они сообщили сначала. Может быть тогда и нам не пришлось бы перестрелять столько сдвинувшихся по фазе людей. Ну, если бы, да, кабы... Так не так, перетакивать было некогда и мы спешили укрепить хотя бы то, что могли, а смогли мы сделать очень много и, как я надеялся, капитально. Во всяком случае в наших убежищах смогло бы поместиться тысяч сорок человек, а это на все восемнадцать тысяч больше, чем осталось в нашем районе и мы стали посылать гонцов в ближайшие районы и народ к нам потянулся. Правда, всех, поначалу, пугало, что ещё за двое суток людей в них закупорят наглухо и им придётся просидеть почти трое суток в бетонных склепах, закрытых толстенными стальными дверями изнутри, а потом ещё им нужно будет запечатать по моему сигналу изнутри все вентиляционные трубы, чтобы их не затопило. Весь расчёт был на то, что отряд из двухсот добровольцев укроется в стальных бункерах, набившись в них немилосердно. Чтобы не задохнуться, в каждый бункер, а их было пять, мы брали с собой по четыре баллона кислорода.
   В железобетонных убежищах было намного просторнее и туда люди брали с собой несколько сотен немецких овчарок, коз, овец, свиней и даже коров. Впрочем, для домашнего скота мы подготовили отдельное убежище, в которое, однако, должны войти и люди. Кошек, а вместе с ними всяких птиц, включая воробьёв, голубей и всяких там ворон, люди брали с собой в убежища. Попутно мы построили убежища для тяжелой техники - бульдозеров, тягачей и экскаваторов, и автомобилей, заготовив для них почти триста тысяч тонн топлива, не говоря уже о том, что крепко принайтовали к сваям, вбитым в землю, добрых пятнадцать тысяч контейнеров, обшитых стальными листами, да, ещё и укреплённых бетоном. В них мы заложили инструмент, ручные машины, оружие, боеприпасы, строительные и отделочные материалы и всё, что нам обязательно пригодится, если мы сумеем пережить грядущую катастрофу. Если этого не сделать, то нам придётся жить, как в каменном веке, только во стократ хуже. Не знаю, сохранится ли хоть что-то из того, что было посеяно людьми не смотря на грядущую катастрофу, но я, объездив всю Москву, собрал тонн пятьсот самых разных семян, включая такую экзотику, как семена картофеля. Он, оказывается, размножался и так, вот только в первый год картошка будет некрупной.
   За три дня до катастрофы я приказал всем прекратить работы и начать забираться в убежища, чтобы потом никто не метался, не зная, куда ему деться. Как-то так случилось, что я в эти тяжелые времена стал кем-то вроде военного коменданта не только нашего района, но и соседних, включая две промзоны, и потому чуть что, все тут же бежали ко мне. Сам виноват, наверное. Сидел бы молча и нашлись бы другие начальники. В общем я, сам того совершенно не желая, стал Батей для добрых сорока трёх тысяч человек, если верить спискам. Чуть ли не каждый час я мысленно восклицал: - "Господи, ну, сделай же ты так, чтобы никто из них не погиб! Ведь они все поверили мне." Между прочим, просидев в лесу дня три на одной коре и хвое, к нам приплёлся тот поп, отец Евлампий, благодаря которому я встретился с Валей, и, разыскав почему-то меня, попросил разрешения встать в строй и взять в руки лопату или кирку. Всё, настал день закрытия дверей и я поехал объезжать наш укрепрайон. Боже, как же мне было тяжело улыбаться людям и подбадривать их, ведь я сам не верил в то, что мы сможем пережить эту катастрофу.
   Поехал я по району на открытом джипе и со мной напросился в поездку отец Евлампий. Подумав, я возражать не стал. Дома, конечно, после того, как мы укрепили их стены в нижней части, поместив их в железобетонные "подстаканники" полутораметровой толщины, стали выглядеть страшновато. Нам очень сильно повезло в том, что на металлобазе нашлось до чёрта стального листа толщиной в пять миллиметров, из которого мы варили опалубку и потом её не снимали. На четырёхэтажках мы облицевали стальными листами сантиметровой толщины даже крыши. Борис Викторович, мой главный прораб, а он мужик знающий, сказал, что с теми присадками, которые мы добавляли в бетон, а также тому, что цемента в него сыпали столько, сколько нужно, он всего за пять суток наберёт прочность в семьдесят процентов. Пять дней и стали тем временным отрезком, после которого бетонные работы уже не производились. К счастью все убежища для людей и домашнего скота мы успели закончить за неделю до катастрофы и недоделанными остались всего несколько складов. Ну, ничего не поделаешь, значит не судьба. Что-то точно унесёт волной, но что-то же она и принесёт с собой. Лишь бы не какую-то опасную дрянь, типа корабля с токсичными отходами.
   Земля и Солнце, напоследок, словно понимая, какие испытания нас ждут уже в самом ближайшем будущем, устроили самый настоящий праздник весны. Деревья радовали всех зелёной листвой, трава вымахала за два месяца выше моих берцев и тепло было, как в середине лета. Даже ночью температура не опускалась ниже двадцати градусов, а днём было под тридцать. На фоне синего, безоблачного неба верхние этажи двадцатичетырёхэтажных домов, построенных всего каких-то восемь лет назад, были очень красивыми и нарядными, не то что их нижняя часть, облицованная сталью, местами ржавой, и обильно заляпанная бетоном. Подъехав к домам поближе, я увидел очень неприятную и больно резанувшую меня по сердцу картину. В то время, как все люди молча входили в ближайший дом через блиндированные люки, от него шла по направлению к парку довольно большая группа пожилых мужчин и женщин. Мало кто из них работал весь прошедший месяц, кроме некоторых дедов, ещё способных сидеть за рулём автомобиля. Нарядившись, как на праздник, они шли к парку вслед за стариком-гармонистом. Свернув на газон, я быстро подкатил к ним и преградил дорогу. О том, что они надумали сделать, мне даже гадать не пришлось и потому, остановив машину, я выскочил из джипа, встал перед ними широко раскинув руки, и громким, командирским голосом рявкнул:
   - Стоять, дезертиры! Кругом! Шагом марш в убежище!
   Дед-гармонист ответил мне:
   - Хоть тебя все и зовут, Батей, сынок, тут ты нам не указчик. Мы свой выбор сделали и не станем у молодёжи отымать ни глотка воздуха, ни куска хлеба и никакие мы не дезертиры.
   - Ещё какие дезертиры, дед. - Строго ответил я - На тебе, старый, пахать, конечно, уже нельзя, но внуков и правнуков, когда народ вкалывать будет, кто станет нянчить? Пушкин что ли? Отец Варфоломей, ко мне, бегом марш. Объясни этим юношам и девушкам, как на небесах относятся к тем, кто смалодушничал.
   На этот раз поп, который две недели сидел за рычагами бульдозера, он был ну на год, на два старше меня, не стал кочевряжиться и, подойдя, строго сказал:
   - Не дело это, братья и сестры, кончать жизнь самоубийством. Пока есть хоть один шанс на миллион, на миллиард, выжить, человек не должен отказываться от жизни. Ступайте в убежище.
   А я добавил, громко крикнул:
   - И не сметь думать о том, что вы будете есть чужой кусок хлеба! Если люди будут знать, что вы из-за них мученической смертью погибли, то они силы воли от того лишатся.
   Кого добрыми уговорами, кого матом, а кого и вовсе на руках, мы всех затолкали в убежища и принялись закручивать болты на дверях стальных тамбуров, притягивая их к резиновым уплотнителям. Лишь бы они выдержали давление воды. Лишь бы выдержали напор ударной волны и подземные толчки множества землетрясений, которые, несомненно, прокатятся по всей Земле. Лишь бы выдержала напор стихии та огромная бетонная площадка, которую мы отлили при въезде в город и выдержало его новое, два года как построенное, шоссе, ведущее на Минск и в семидесяти километрах за Москвой соединяющееся со старой Минкой. Если в воздух будут подняты все самолёты, которые имеются в Москве и Московской области, чтобы на двенадцатикилометровой и более высоте, где ударная волна будет во много раз слабее, переждать катаклизм, то они смогут приземлиться на нашем запасном аэродроме. Им ведь достаточно отлететь километров на пятьсот от траектории полёта кометы и если у них хватит топлива на достаточно долгий полёт, то спасётся много людей, но самолётам нужно ведь ещё и сесть. Слишком много лишь бы и если, но вот теперь нам точно нельзя было впадать в панику. И мы не впадали. Двести крепких парней, все, как один, солдаты и офицеры, знающие, что такое не фунт, а целый пуд лиха, встали на боевое дежурство и были готовы к любым неожиданностям обычной, почти миной жизни, пока не наступил Апокалипсис.
  

Глава 1

День Апокалипсиса

  
   В последний день перед Апокалипсисом, так мы все почему-то называли день падения кометы на Землю, когда уже все двери убежищ были заперты, мы принялись объезжать прилегающие к нашему, ближайшие районы Москвы в поисках замешкавшихся и окончательно растерявшихся людей на пассажирских "Газелях" и прочих микроавтобусах. В последний рейд отправилось ровно сто машин, по два вооруженных человека в каждой. С интервалом в полчаса, а то и чаще, мы выходили в эфир, чтобы известить друг друга об обстановке на пустынных улицах города. К вечеру нам удалось привезти в убежища около шестисот человек и почти половина из них были дети, беспризорники. Не знаю, может быть кто-то из жителей попрятался по подвалам или решил переждать катаклизм в метро, то есть в самых опасных местах, но их мы не обследовали. Мне и Павлу Скибе, моему постоянному напарнику в рейдах, трижды попадались на глаза небольшие банды каких-то совсем конченых психов, но мы не стали вступать с ними ни в какие переговоры. Что же, если человеку от надвигающегося ужаса снесло напрочь крышу, значит так тому и быть. Ему теперь уже никто не поможет. Подсаживать же психов к кому-либо в убежище, лично я сам не собирался и приказал не обращать на них внимания другим. Как определить, что человек двинулся? Да, очень просто, нормальный человек не станет в свой последний день с дикими визгом голым бегать по улицам и вопить что-то совершенно невразумительное.
   Насколько я это уже знал, Москва ещё в первый же день, когда нас всех известили об Апокалипсисе, осталась без руководства. Из неё сбежали практически все чиновники. Что же, вот теперь уж точно Бог им судья. Не думаю, что они смогли нанять на работу таджиков, чтобы те в срочном порядке построили для них надёжные убежища. Из Интернета я уже знал, что мэр Москвы и ещё несколько сотен богатейших людей города, улетели в Непал. Туда им и дорога. Попробуют вернуться назад и повстречаются со мной, разговор будет очень коротким, пуля в живот, если это, конечно, не дети, которые ещё не могут сами распоряжаться своей жизнью. Где находился президент и прочие шишки, я, честно говоря, не знал, но мне было точно известно, что многие из них тоже перебрались в Непал. Интересно, на что они надеются? Не думаю, что непальцы им очень уж обрадуются и почему-то уверен, что их вся ждёт теперь ждёт участь рабов, как минимум. Вообще-то я очень надеялся, что мы хорошо укрепили дома и они выдержат катаклизм. А на что мне ещё было надеяться?
   Наконец, ближе к вечеру, мы заперли последних людей, привезённых из других районов, в наши бетонные подводные лодки и на закате сели поужинать на свежем воздухе. Пока мы ужинали, к нам подъехало шестеро человек на трёх мотоциклах, правда, со стороны области и спросили, можно ли у нас где-нибудь укрыться. Это были трое молодых парней и три девушки. В самый последний момент ребята решили, что тот бункер, который они построили на даче - барахло и решили попытать счастья в Москве. Что же, я очень надеялся, что они нашли как раз именно своё счастье. Открывать дверей убежищ мы не стали и сказали им, что они могут зайти вместе с нами в стальные бункеры, но им для этого придётся разделиться на три двойки. Осмотрев наши бункеры, сваренные из листов танковой брони, накрытые шатрами из облицованного сталью железобетона, все шестеро радостно заулыбались и стали прощаться со своими мощными мотоциклами и я, почесав в затылке, сказал капитану Васильку, чтобы их закатили в самый быстро открываемый ангар для тяжелой техники, чем и вовсе привел ребят в восторг. Они честно признались, что слышали от соседа, что какой-то псих, отставной офицер-десантник, записался в большие начальники и превратил в убежища нижние этажи почти всех домов в целом районе. Вот теперь они считали психом своего соседа, а не меня.
   Что же, завтрашний день покажет, кто псих, а кто проявил хоть какую-то предусмотрительность и порой чуть ли не силой оружия заставлял людей сопротивляться нашей злой судьбе. Ну, ничего, Апокалипсис покажет, стоили все наши усилия этого или нет, ведь может случиться и так, что я сам начну проклинать себя за свою глупую затею - сопротивляться року. В моей жизни случались сложные ситуации, как в первую, так и во вторую чеченскую войну, но если честно, то судьба мне всё же выпала более или менее счастливая и в безвыходные положения, требующие сверхчеловеческого напряжения сил, я не попадал ни разу. То, за что меня так благодарили, я даже не считал за труд. Надо же, всего-то и дела, что указать людям цель, да, поставить над ними несколько сотен куда более толковых начальников, чем я сам. На мой взгляд то же самое мог сделать любой лейтенантик, у которого есть за плечами хотя бы год, в течение которого он командовал взводом. Указывать на что-то пальцем, это тебе не тяжеленные листы металла ворочать и не сложнейшие расчёты делать, это так, фигня на постном масле. Главное, чтобы глотка была луженая, морда злая и глаза навыкате. Вообще-то это не про меня сказано. Строгость ведь разная бывает и чем тише говоришь, тем лучше тебя понимают, если ты не говоришь глупости.
   Присев в мягкое офисное кресло, таких в банке, неподалёку от которого мы расположились, было множество, я вздремнул пару часов, пока в половине одиннадцатого меня не разбудил громкий звук марша "День Победы", доносившийся из телефонной трубки. Комета, сделавшаяся вчера размером почти с Луну, когда та находится далеко от Земли, уже взошла на востоке и стала медленно, но верно и постоянно увеличиваться в размерах. Почти треть неба занимал её ярко сияющий хвост. Ещё одна, блин, напасть. Некоторые учёные опасались, что хотя он и состоит вроде бы из мельчайших кристалликов водяного льда с небольшой примесью углекислого газа и аммиака, она может отравить атмосферу. Интересно, чем? Если ваши спектрографы ничего кроме воды и этих примесей не нашли, то какие могут быть в таком случае проблемы? Комета сверкала на небосклоне, словно огромная голубая жемчужина. Ровно в десять сорок пять вся её центральная часть вспыхнул ярким, бело-голубым пламенем. Это по комете ударила первая волна термоядерных боеголовок и вокруг неё немедленно появился голубой, светящийся ореол. Радостных воплей по этому поводу никто издавать не стал. Все кто стоя или сидя смотрели на взрывы, молчали. Через сорок минут мы увидели ещё более яркую вспышку и ореол вокруг кометы увеличился ещё сильнее, однако, она, словно бы стала приближаться быстрее, и, соответственно увеличиваться.
   На комету было нацелено штук пять видеокамер, чтобы заснять эту паскудную космическую тварь на память, если об этом будет кому вспоминать. После третьей вспышки, когда комета наткнулась на последний термоядерный барьер, возникло такое ощущения, что эта ледяная тварь рассыпалась тысячами брызг, но на самом деле с ней ничего не случилось, но ореол вокруг неё стал ещё больше и плотнее. В это же время мы услышали гул сразу нескольких самолётов, они стали взлетать с аэродромов и улетать от Москвы к северу и югу. Мы посмотрели на комету ещё десять минут и в половине четвёртого зашли в свои бункеры и быстро задраили двери. В бункерах были установлены, как в кинотеатре, ряды кресел, только это были кресла, снятые с автомобилей, с усиленными хромансилиевыми трубами спинками и прочно приваренными к стоящим на полу опорам. Для меня было приготовлено кресло перед перископом, который позволял мне смотреть вверх, а также на все четыре стороны. Толщина защитных, сверхпрочных кварцевых бронестёкол была в нём такая, что они с гарантией должны выдержать удар стихии, но в любом случае к толстостенной стальной трубе ещё и был прилажен под потолком мощный гидрозатвор. Жаль только, что я не мог поворачивать перископ, как мне заблагорассудится. В нашем бункере было два таких перископа, а в остальных по одному, чтобы наблюдать за тем, как пролетит комета над нашими головами.
   Через перископ я увидел момент входа кометы в атмосферу, она, словно бы загорелась красным светом, и стала с каждой секундой разгораться всё ярче и ярче. Наконец комета, оставляя после себя ярко-алый, широченный хвост пламени, пролетела над нашим бункером и мы даже через бетон услышали оглушительный рёв. Думаю, что тем, кто оказался снаружи вне укрытия, в этот момент точно стало не по себе. Всё, наступило время арифметики, а точнее просто секундомера. Мне осталось только увидеть на западе, куда через всё небо пролегла широченная огненная дорога, яркую вспышку и включить секундомер. К тому времени мы все пристегнулись ремнями к креслам и слава Богу, что в каждом бункере имелось по три запасных, на всякий случай. А ещё, слава Богу, что после ярчайшей вспышке на небе, озарившей полнебосклона, никто не стал молотить камнем в толстенный люк нашего бункера. В каком-нибудь хреновом голливудском боевике именно так всё и произошло бы, чтобы мы потом гадали, открывать дверь или нет, когда счёт времени пошел чуть ли не на секунды. Хотя нет, всё же на минуты, если честно. От Москвы до места падения кометы было восемь тысяч километров, а скорость распространения сейсмической волны составляет в среднем восемь километров в секунду, так что подземный толчок мы должны почувствовать не раньше, чем через семнадцать минут.
   Какова будет скорость ударной волны никто вообще толком так и не сказал, ведь цифры назывались разные, от двух с половиной и даже до девяти Махов. В общем чем дольше мы будем ждать ударной волны, тем больше шансов на то, что выживем. Вспышку заметили все, а потому наверное каждый боец из группы оперативного реагирования включил секундомер в своём телефоне. Что такое землетрясение с магнитудой в шесть с половиной баллов, я знаю на своём личном опыте. Испытал это ощущение своей собственной задницей, так как в тот момент, проходя службу после первой чеченской войны в Магадане, сидел на бетонном парапете. Сейсмические волны достигли Москвы через восемнадцать минут и девять секунд, и я не счёл бы это землетрясение чудовищным, где-то пять баллов, но сейсмологи говорили, что этот толчок вызовет множество землетрясений по всему миру и не ошиблись. После этого ещё сорок две минуты нас то и дело трясло, но ни разу сильнее, чем во время самого первого толчка и я с облегчением вздохнул, хотя и понимал, что из-за этой тряски в Москве уже рухнули многие дома и погребли под завалами многих людей. Что же, выживем, будем спасать. Тем более, что среди нас было почти тысяча спасателей. Выглядывать наружу и смотреть, так ли это, я не стал. Зато был уверен, что в нашем районе точно не брякнулся ни один дом. В каждом из убежищ имелись УКВ-радиостанции и возле них сидели на связи самые надёжные и выдержанные люди, так что случись что, они нас немедленно бы известили. Пока что все они докладывали, что ничего катастрофического у них не происходит.
   Ударная волна докатилась до нас уже с рассветом, через три часа сорок одну минуту, но уже через два с половиной часа мы вздохнули с облегчением, так догадывались - она не окажется смертельной. Зато она всё ровно оказалась жутко громкой, просто оглушительно громкой. Блин, вроде бы мы промыли свой бункер чуть ли не семью водами, но его всё равно тут же заволокло пылью, впрочем, не очень густой. Об этом мы предупредили всех наших людей и посоветовали вооружиться пшикалками, чтобы разбрызгивать воду. Тогда пыль быстрее осядет и можно будет спокойно дышать. Правда, нас к тому же ещё и закачало посильнее, чем во время сейсмического толчка и мы вскоре услышали, что у одиннадцати домов ударной волной снесло верхние этажи и кое где треснули стены. Во всём остальном доклады были вполне утешительными, но ведь они поступали не из каждой квартиры, а всего лишь из трёх квартир на дом. Наверняка кто-то умер от инфаркта ещё во время первого же толчка, так что похороны в любом случае будет неизбежными. Хотя дай нам всем Бог выжить после того, как до нас докатится водяной вал высотой от двухсот до семисот метров. Волна должна прийти к нам с Балтики примерно через четыре с половиной часа.
   На самом деле она пришла через пять часов десять минут, причём с ничуть не меньшим грохотом, чем ударная. Да, и длилось это жуткое, страшное зрелище, которое я наблюдал через перископ, секунд десять, прежде чем огромная масса воды, от которой нас чуть-чуть прикрыла Смоленско-московская возвышенность, покатилась дальше. Вообще-то через перископ я только и видел, что сначала стену простой и водяной пыли, затем белую пену и чёрную грязь, после чего стало быстро светлеть и зеленеть. Ещё я видел, что над нами мелькало множество объектов разной величины, но ни один не ударил по нам с такой силой, чтобы уничтожить всех до одного. Отката после цунами ждать не приходилось, зато Каспийское море должно будет теперь соединиться не только с Азовским и Чёрным, но и с Аральским, а то снова наполнится водой. Это грозило смертью миллионам людей в Средней Азии, если они, конечно, не поднялись в горы, но и там им грозила смерть от землетрясений и обвалов. В наших убежищах нашли приют почти три тысячи жителей Средней Азии, с лиц которых не сходили слёзы и печаль. Ну, тут уже никто не мог ничего поделать, ведь у нас у всех была одна участь и никто не находился в привилегированном положении. Даже те люди, которые улетели из России в Непал, чтобы переждать там катастрофу, или поднялись в небо на самолётах. Хотя ударная волна и оказалась примерно вчетверо слабее, чем предсказывали, наверное с неба за эти часы упал не один самолёт.
   Честно говоря, больше всего я жалел так ненавидимых мною ранее американцев. Вот их-то как раз погибнет больше всего. А ещё очень сильно достанется жителям Дальнего Востока, китайцам, всей Юго-Восточной Азии, а также индусам, пакистанцам, иранцам, на головы которых с неба уже обрушились миллионы тонн расплавленного кометой грунта, и особенно жителям Африки, ведь на их долю пришлись сразу два цунами - Атлантическое, а потом ещё и Тихоокеанское, ведь атлантическое, промчавшись над Африкой, ослабнет и второй удар с Тихого океана будет особенно ужасным. Выходить наружу ещё было нельзя, но мы уже знали, что в одиннадцати убежищах точно будут жертвы, так как из тех домов, верхние этажи которого смело ударной волной, поступили тревожные сигналы о жутком треске. Вскоре прошла вторая ударная волна, но она была раз в двадцать слабее. По всей видимости её основательно погасили волны-цунами. Наш район возвышался над Москвой-рекой, которой уже не существовало в первозданном виде, метров на пятьдесят или даже все шестьдесят, а потому основная масса воды уже скорее всего стекла вниз, а потому мы быстро расстегнули ремни безопасности и бросились открывать люк нашего бункера-спасителя.
   Первое, что я увидел, выйдя из него, это мглистое, странного цвета, зеленовато-серо-синеватое, но всё же безоблачное небо и устоявшее в катаклизме здание банка. На нём даже не все стёкла выбило, ведь они были пуленепробиваемые. Больше половины уцелело. Хотя оно не покосилось, всё равно выглядело ужасно, всё облепленное каким-то мусором и ошмётками. Выбежав наружу я огляделся и не увидел груд железобетонных обломков, пусть и с выбитыми стёклами, но почти все дома в нашем районе устояли и я не мог понять, почему. Кроме тех злополучных одиннадцати домов, рухнуло всего только пять, да, и то им просто обломило верхние этажи. Парк был изрядно подстрижен, но что меня особенно порадовало, хотя грязи и мусора вокруг было до черта и больше, под ней всё же проглядывала зелёная трава, а это означало, что чернозёма в Москве и Подмосковье изрядно прибавилось, зато в лес теперь лучше не соваться лишний раз. Хотя когда я стал оглядываться внимательнее, то понял, мусора унесло всё же больше, чем принесло подарков, а вот их я увидел довольно много и в том числе один просто громадный - километрах в двух от наших бункеров, аккурат между двух четырёхэтажных убежищ, стояла явно атомная подводная лодка "Генерал де Голль", ясное дело, французская, причём на ровном киле и с её верхней палубы нам махало руками множество людей.
   Я уже хотел было двинуться туда, как увидел немного правее точно такой же спасательный батискаф, о котором мне рассказывала Валя - здоровенная стеклопластиковая цистерна, обтянутая поролоном и виниловой тканью, с прикреплённой к ней стальными полосами небольшой стальной гондолой, обвешанной множеством накачанных, облегчённых автомобильных колёс с вырезанными дисками. Такое средство спасения, оснащённое длинным тросом с якорем, она делала начиная с третьего марта, когда узнала о нём из Интернета. У меня тотчас ёкнуло сердце, неужели эта чудовищная волна сотворила чудо - принесла ко мне Валюшу? А ведь такое могло запросто произойти, Невель же находился когда-то точно по линии движения цунами к Москве. "Господи, Валечка, неужели ты успела доделать свой спасательный батискаф?" - подумал я, и, ухватив покрепче тяжеленную сумку с инструментом, двинулся к нему, громко крикнув:
   - Скиба, за мной к батискафу, остальные бегом к убежищам и к ангару с бульдозерами! Командирский подать мне! Быстро! Быстро! Время, пошел, бойцы, начинаем работать.
   Подбегая к батискафу, я увидел вокруг ещё несколько десятков самых различных спасательных средств. Видно не одни только мы не хотели помирать. Они были самого различного вида начиная от шаров-зорбов, заполненных бензином, керосином или соляркой, чтобы их не раздавило давлением воды, и заканчивая скоростными катерами и переделанными под путешествие на волне яхтами. Увидел я ещё несколько батискафов, точнее четыре штуки, но те явно были импортными и к тому же здоровенными, на полсотни, если не на всю сотню, пассажиров. Практически из всех средств спасения выбирались люди молодого и среднего возраста. Видно на Западе старики были куда более настойчивыми. Буквально в полусотне шагов, накренившись набок, посреди груды мусора, лежал океанский катер, обтянутый чёрной резиной. Люк открылся, из катера выбрался светловолосый парень, одетый в звёздно-полосатую майку и камуфляж, и завопил:
   - Хеллоу, Раша! - После чего крикнул - Это был самый фантастический сёрфинг Чака Мелвилла! Клянусь, больше никогда в жизни я не подойду к берегу океана.
   В Москве я довольно неплохо выучил английский, чтобы пойти на повышение, но время на общение с американцем тратить не стал. Соскочив с борта катера, на ногах у американца были тяжелые армейские бутсы типа берцев, парень бегло огляделся и тут же бросился помогать мне и Скибе. Мы быстро нашли люк, он находился позади цилиндрической гондолы, и был задраен дюжиной гаек с резьбой эм сорок восемь, и как раз такие гаечные ключи - пятьдесят шесть на сорок восемь, у нас с сержантом имелись. Американец, осмотрев гайку, крикнул, чтобы ему подали нужный ключ и мы принялись отвинчивать гайки. Хотя я ещё не видел, кто стучит чем-то металлическим внутри гондолы, мне уже стало понятно, что Валюши внутри точно нет. Батискаф лежал на боку, а не стоял на стальных салазках из швеллера. В его передней части явно была вторая капсула безопасности и она оторвалась по пути. Когда же мы отвинтили все гайки и сорвали люк, то из гондолы вылезла маленькая, светловолосая девочка лет шести, одетая в зимний, ярко-оранжевый комбинезон, и, не увидев родителей, а точнее мамы, тут же плаксиво спросила:
   - А где моя мама? Она сидела в передней кабинке.
   Подхватив девочку на руки, я спросил:
   - Твою маму зовут Валя Максимова?
   Девочка округлила глаза и удивлённо ответила:
   - Да, а ты откуда знаешь мою маму? Где она?
   Держа девочку на руках, я подошел к передней части спасательного батискафа и, указав на неё, сказал:
   - Видишь, моя хорошая, мамина кабинка отломалась и отвалилась по дороге от вашего батискафа, но ты ничего не бойся. Я друг твоей мамы и ты можешь теперь считать меня своим папой потому, что я её люблю. Уже очень скоро твоя мама придёт сюда. Она у тебя очень умная, смелая и отважная, а зовут меня, моя деточка, дядя Серёжа. А как тебя зовут?
   - Алёнка. - Ответила девочка и спросила - А ты тот самый дядя Серёжа из Москвы, который спас мою маму и подарил ей новый автобус и два автомата с патронами?
   Крепко прижав к себе девчушку, я воскликнул:
   - Вот видишь, ты всё уже знаешь обо мне и о том, как я люблю твою маму, Алёнка. Ты только не беспокойся, твоя мама обязательно придёт сюда. Она очень сильная и смелая, а сейчас, Алёнка, я должен работать. Я отведу тебя к одной тёте и она о тебе позаботится. Вечером я приду к тебе, мой Аленький.
   Сзади послышался громкий рёв тракторного двигателя. Это мне подали шестисотсильный трактор "Челленджер" на резиновых гусеницах, к которому мы приладили лопату. Увидев трактор, Алёнка изо всех сил обхватила меня за шею и сказала:
   - Я поеду с тобой.
   Делать было нечего и я, посадив Алёнку в кабину, подошел к американцу и попросил его по-английски:
   - Чак, будь добр, разгрузи гондолу, в ней лежат вещи девочки. Ты не поверишь, но сегодня произошло чудо. Она дочь моей женщины, которая жила за несколько сотен километров от Москвы, и волна принесла её прямо ко мне. Выручи меня, пожалуйста, Чак, нам нужно срочно начинать работать.
   Американец отдал мне честь и представился:
   - Майор, меня зовут Чарльз Мелвилл, сэр, морская пехота страны, которая когда-то называлась США. Я офицер, сэр, капитан. Могу отлично управляться с этим зверем. У меня на борту катера восемнадцать штатских, они позаботятся о вещах девочки.
   Я тоже взял под козырёк и молча кивнул потому, что мне спазмом перехватило горло. Парень лишился своей страны, но не самообладания. На такого точно можно положиться. Он повернулся к молодым мужчинам и женщинам, спускающимся с борта катера на пусть и изуродованную цунами, но всё ещё гостеприимную русскую землю и стал властно отдавать приказы. В том числе и тот, который касался скарба Алёнки. Хотя их лица и были потрясёнными, они всё же не стали биться в истерике, а тут же взялись за работу, а я, повернувшись к Скибе, приказал:
   - Сержант, пулей метнись в наш бункер, принеси мне снайперскую винтовку и пару десятков обойм с патронами.
   Через пять минут, велев капитану Мелвиллу сесть на пассажирское сиденье, я возглавил колонну тяжелой техники и мы направились к шоссе. Если мне по пути попадалось какое-либо препятствие, то я просто объезжал его. В районе прибраться можно будет и потом, а вот мусор с шоссе кроме нас убрать некому. Внезапно Алёнка, глазевшая по сторонам, крикнула:
   - Дядя Серёжа, смотри, р-р-рыба!
   Наверное детишка плохо выговаривала букву "Р" и мама научила Алёнку произносить её раскатисто. Я повернул голову направо и действительно увидел здоровенную акулу метров шести в длину, причём живую, к которой с опаской подходили люди, выбравшиеся из ближайшего убежища. Ну, это ещё куда ни шло, через пару километров мы вообще увидели кита и тоже здоровенного. Жаль, что этот бедолага не дотянул до нового филиала Атлантического океана. Ну, ничего, наверное волна принесла с собой множество других обитателей Атлантики. Между прочим, рыба попадалась довольно часто. Видно волна была очень высокой и длинной, раз принесла с собой столько неожиданных подарков. Машинально я насчитал уже более полутора сотен средств спасения, но некоторые увы, принесли с собой трупы. Вскоре мы выехали на шоссе и мне сразу стало ясно, что поработать придётся не то что бы много, но с полчаса, как минимум и тут же принялся сгребать мусор со стоянки для самолётов, где его было особенно много, пропустив вперёд все остальные бульдозеры. К счастью площадка уцелела, как и практически всё шоссе, ведь волна катила прямо по нему. По пути Чак Мелвилл коротко рассказал мне, что он родом из Бостона и они вышли в море ещё восемь суток назад, доплыли до Исландии и севернее неё, лёжа в дрейфе, ждали, когда упадёт комета и их подхватит волна. С собой на буксире они притащили два здоровенных, длиннее катера, стеклопластиковых понтона, наполненных бензином.
   Именно они и подняли их на поверхность, после чего Чак замкнул контакты и пиропатроны их отстрелили, а он врубил двигатели на полную мощность, чтобы удержаться в верхней части волны, но катер всё равно постепенно сползал, да, и сама волна становилась всё более низкой и пологой. Скорость, с которой они неслись с запада на восток, была просто чудовищной и когда они, наконец, очень удачно встали на грунт, проехав ещё пару километров по земле, сбросив при этом с кормы четыре якоря, то даже не поверил сначала в то, что остались живы. Видел он и то, как с нескольких подводных лодок были совершены пуски баллистических ракет. Все те лодки, которые выходили в океан с Восточного побережья, отправлялись в район севернее Исландии взяв на борт столько штатских, сколько в них поместится, чтобы потом "доехать" на волне до материка. Если французская лодка, отстрелявшись, благополучно дошла до Москвы, то может быть повезёт и другим американцам, большая часть которых перебралась в горы, подальше от траектории разлёта продуктов взрыва, но вряд ли из них спасётся хотя бы десять процентов людей.
   Обо всём этом Чак говорил каким-то механическим голосом и я всем нутром чувствовал, как ему сейчас хреново. Запустив руку за спинку сиденья, я вытащил оттуда бутылку водки и молча протянул её этому парню лет тридцати пяти. Он так же молча кивнул мне и приложился к бутылке. Выпив грамм триста, он со вздохом утёр ладонью губы и улыбнулся Алёнке. У Чака не было детей, а его родители наотрез отказались отправиться в это сумасшедшее плаванье через Атлантику. С ним на борт поднялась его старшая сестра с мужем и двумя детьми, юношей и девушкой семнадцати и пятнадцати лет, а их родители назло злой судьбе отправились на озеро Гурон, чтобы умереть там. Что же, это был очень мужественный и дерзкий поступок пожилой американской четы. Я расчищал площадку, сгребая мусор за её пределы, а наш американский гость скупыми на подробности фразами рассказывал мне о том, что пережили американцы за эти дни. Кивнув, я, не отрывая взгляда от лопаты бульдозера, сказал:
   - Чак, если твоя страна не погибла полностью и там можно будет жить, то вы вернётесь туда. Если же случилось самое страшное, то Россия, Москва, которую мы обязательно поднимем из руин, примет вас, как братьев. Это я тебе обещаю и даже более того, гарантирую на все сто процентов. Вы не будете чувствовать себя здесь париями или отверженными.
   Американец кивком головы поблагодарил меня и сказал:
   - Серж, в Москве не смотря на эту чудовищную волну сохранилось очень много зданий. Думаю, что Россия точно не погибнет после этой страшной катастрофы.
   У меня невольно вырвался тяжелый, горестный вздох и я глухим, срывающимся голосом признался:
   - Боюсь, Чак, что очень много русских всё же погибло. Мне даже страшно подумать, сколько людей умерло за эти часы.
   Алёнка испуганно спросила:
   - А моя мама тоже умерла?
   - Нет, что ты, Алёнушка! - Громко воскликнул я - Твоя мама точно не умерла! Она просто потерялась по дороге. Поверь, она нигде не пропадёт и через какое-то время придёт сюда. Она будет идти строго по прямой от того места, где упала её капсула и спрашивать, не видел ли кто девочку в оранжевом комбинезоне.
   Девочка счастливо засмеялась и сказала:
   - Нет, моя мама приедет на мотоцикле. У неё есть такой мотоцикл, который ездит по всяким ямам и холмам быстро-быстро, кр-р-россовый, и она очень хорошо умеет на нём ездить.
   Что же, если так, то моя нежданная, нечаянная и негаданная любовь действительно довольно скоро доберётся до Москвы. Такая женщина не может, не имеет права погибнуть. Отправляться к ней навстречу было рискованно, очень велика опасность разминуться в пути, а потому мне лучше оставаться в Москве. Вот только кому бы сдать бразды правления? Вскоре мы покончили с работой и я вышел в эфир на тех частотах, на которых обычно вели переговоры лётчики. Радиостанция в командирском бульдозере стояла мощная и я стал вызывать хоть кого-нибудь:
   - Небо, небо, я Земля, отзовитесь. Парни, откликнитесь, ведь вы же русские и если взлетели в небо, то не должны падать. Небо, небо, я Земля, отзовитесь, у меня есть для вас площадка. Мы как раз завершаем сгребать с неё обломки и мусор.
   Менее чем через минуту я услышал:
   - Земля, Земля, я Небо Один, где ты находишься и что у тебя за площадка? Парень, мне нужно посадить множество бортов. Мы пока что так и не увидели ни одной площадки, а видимость постепенно ухудшается. Земля, дай Небу Один координаты.
   - Небо Первый, дружище, направляй всех в Москву, на Северо-Запад, на Новоминское шоссе! - Заорал я радостным голосом - Тут встанет на стоянку хоть восемь сотен бортов. Повторяю, Небо Первый, Новоминское шоссе на протяжении десяти километров полностью очищено от мусора, а прямо перед новым микрорайоном, стоит повернуть направо, мы забетонировали для вас отличную стоянку, здоровенное поле на восемьсот гектар щебнем отсыпали и на толщину в полметра, с толстенными арматуринами, бетоном залили. Мы тут для вас даже рыбы наловили, вернее она сама приплыла к нам из Атлантики. При заходе на посадку не пугайтесь, увидев впереди, километрах в десяти, подводную лодку. Это к нам в гости французы приплыли. У нас тут уже есть даже парни из Штатов и они тоже доплыли удачно. Все наши убежища уцелели, даже те, которые затрещали, но ничего, всё обошлось, никто не промок. Земля ждёт тебя, Небо Первый.
   Небо Первый ответил мне радостным голосом:
   - Отлично, Земля! Раз у тебя такие шикарные условия, то я направляю к тебе все борта, их только наших удержалось на высоте шестьсот двенадцать единиц, а на подходе много западников, всего будет за тысячу сто бортов. Если у тебя есть техника, Земля, начни расчищать Новоминку дальше, Белые Лебеди и другие военно-транспортные самолёты ещё не выработали топливо и они смогут продержаться в воздухе полтора часа. Завожу на посадку первым борт номер один страны, Земля.
   Чуть не чертыхнувшись, я откликнулся:
   - Приказ понял, Небо Первый, посылаю технику на полосу и думаю что через полчаса Белые Лебеди могут спокойно садиться. Если что, я постоянно на связи, Небо Первый. Удачной посадки.
   Уйдя из эфира, я снова запустил руку за спинку сиденья, но на этот раз достал не напитки и еду для Чака или Алёнушки, а снайперскую винтовку. Капитан Мелвилл удивлённо спросил:
   - Серж, в кого ты собираешься стрелять?
   Открывая дверцу, я спокойно ответил:
   - В нашего президента, если он, вдруг, выйдет из самолёта, Чак. Этот парень наделал много глупостей, а под конец заявил, что не станет летать над нашими головами, когда по нам будут бить из орудий всех калибров Апокалипсиса. Я сам всегда держу слова и требую, чтобы это делали и другие. Если бы ты знал, парень, сколько людей свихнулось от его глупости и превратилось в убийц и насильников. Честное слово, я даже устал их убивать.
   Чак поднял руки вверх и сказал:
   - Серж, это твоя страна и твой президент, так что делай с ним всё, что хочешь. - После чего вздохнул и признался - А я своего президента просто задушил бы, ведь этот мерзавец на своём президентском самолёте улетел в Южную Америку ещё неделю назад. Он тоже собирается подняться в небо, чтобы потом выбрать местечко почище и приземлиться там.
   Мне даже не пришлось отдавать приказ, чтобы мои парни продолжили расчистку. Во время разговора с Небом Первым, я держал свою рацию включённой и потому нас слышали более полутора тысяч человек. Потянулись долгие и томительные минуты ожидания. Намного раньше, чем самолёты стали заходить на посадку, ко мне на помощь примчался мой друг и помощник, отличный и надёжный парень-хохол из Орла - Павло Скиба. Он приехал сидя за рулём командирского "БРДМ-2", ведя за собой ещё два армейских четырёхколёсных броневика, покрашенных в ярко-оранжевый цвет. На каждом было установлено по крупнокалиберному "Корду", а на моём ещё и два здоровенных громкоговорителя. Как только мы с Алёнкой выбрались из кабины "Челленджера", капитан Мелвилл хотел было сесть на место водителя, но я громким, зычным голосом, чего так не люблю, скомандовал:
   - Отставить, капитан Мелвилл, без тебя найдутся бульдозеристы. Ты мне здесь нужен. Приказываю тебе стать в Москве комиссаром по делам иностранных граждан, прибывших в Россию.
   Капитан выпрыгнул из кабины, отдал честь и ответил:
   - Слушаюсь, сэр, приказ понял и готов исполнять.
   К "Челленджеру" тут же метнулся один из наших старых друзей-спасателей и громадный трактор, взревев двигателем, на бешенной скорости помчался по Новоминке. Скиба вылез из бээрдээмки, подхватил на руки Алёнку, снявшую с себя наполовину зимний комбинезон, и скрылся с ней в тюнингованном банковском броневике, имевшем вполне гражданский и уютный интерьер. В салоне броневика, отделанном карельской берёзой и натуральной кожей, позади переднего сиденья располагались вдоль борта два просторных, уютных дивана и откидной столик между ними. Мой помощник привёз для Алёнки одежду и горячий обед в термосах на всех. Мы вошли в броневик через единственную, зато просторную, дверь, открыли оба передних люка, выбрались наружу и сели на броню. Сержант, а тридцатитрёхлетний Павло Скиба, как и я, был десантником и воевал вместе со мной во второй чеченской, поставил бээрдээмку носом к стоянке. Пулемётных башен на наших бронемашинах, которые мы называли охотничьими, не было, вместо них посередине бронированной крыши ещё в марте месяце была установлена поворотная турель для "Корда" и третий люк. Переодев Алёнку в клетчатую рубашечку, джинсовый комбинезончик и новенькие высокие кроссовки, сержант накрыл для неё на стол, подал нам два солдатских котелка с картошкой и мясом, взял себе третий и тоже уселся на броне. Капитан Мелвилл, быстро работая ложкой, спросил:
   - Сэр, вы похоже, здесь военный комендант города, так не лучше ли вам отправиться в штаб, чтобы руководить оттуда спасательными работами? Там вы сейчас намного нужнее.
   Передние люки бээрдээмки были переварены, чтобы было удобнее охотиться на лосей и я сидел справа от капитана, поставив котелок на опущенный люк. Между нами лежала эсвэдешка, а над нашими головами возвышались "Корд", два громадных матюгальника, через которые я частенько обращался к народу, и почти двухметрового роста атлет Скиба. Воткнув ложку в картошку с мясом, я протянул руку капитану Мелвиллу и сказал:
   - Чак, для тебя я просто Серж. Да, жизнь вынудила меня стать военным комендантом нашего района, но я при первой же возможности передам власть тому, кто опытнее меня. А парням вроде старшего сержанта Скибы, руководители не нужны и у нас тут таких тысяч за двадцать, так что моя самая главная задача, это хорошо встретить президента, если он прилетит.
   Капитан пожал руку и ответил:
   - Буду счастлив стать твоим помощником, Серж. Судя по тому, что я уже увидел, ты прекрасный организатор и я не верю, что люди захотят отпустить тебя с этой должности.
   Снова взяв в руки котелок и ложку, я подумал: - "А не пошли бы вы все, Чак, и ты, и все прочие люди, к едрене свет матери? Мне, между прочим, тоже хочется, чтобы кто-то вместо меня думал обо всём и отдавал приказы, а я буду их быстро и чётко выполнять не думая больше ни о чём." Сержант, который ходил на курсы английского вместе со мной, Скиба вообще после Чечни, где нам пришлось однажды вдвоём трое суток, сидя в бункере блокпоста отстреливаться от чеченских боевиков, со мной практически не расставался и даже стал контрактником, чтобы продолжить служить в моём батальоне, хлопнул капитана по плечу, протянул ему свою ручищу и сказал:
   - Чак, меня зовут Павло и я у Бати левая рука, на правую у меня знаний не хватает. Станешь его другом, будешь и моим, а на счёт передать власть, Батя пошутил. Он может быть и хочет избавиться от неё, но мы не дадим ему это сделать. Я не дам.
   Вот же паразит, этот Павло Скиба! Он, видите ли считал, раз это я закрыл грудью от автоматной очереди, а не он меня, так значит всё, теперь будет до гроба при живых родителях и жене считать меня своим батей. Эх, Паша, на мне же был тогда тяжелый броник, а чехи к нам вплотную подошли, их ведь в штыковую атаку на нас погнали, ну, кто бы тогда смог их, взяв в руки "Корд", как дубину, перебить всех, кроме тебя? Меня бы они мигом сломали, а ты их порвал, словно матёрый волкодав дворняжек, и тем самым мне жизнь спас. И ведь он в самом деле если не увидит, что кто-то действительно будет лучше меня справляться с делом, не даст мне уйти с этой должности. Родителей он из Орла в нашу банковскую общагу перевёз, Пашкины жена и двое сыновей и так в Москве жили, катастрофу они пережили благополучно, а раз так, то мне от этого парня вовек не отвязаться, да, только я и сам давно уже считал его своим сыном. Эх, жаль только, что мой Володька наотрез отказался перебираться ко мне в Москву. Ну, надеюсь, что он остался жив. Отчим у него хотя и приблатнённый, всё же мужик, а не слюнтяй, я бы с ним, наверное, сдружился бы, не уйди к нему Нинка. Ладно, все переживания остались в прошлом и жить сейчас нужно настоящим.
   Алёнка, быстро пообедав, выбралась через люк Скибы наружу и принялась разгуливать по крыше бронемашины. Она была чертовски похожа на Валюшу. Тот же очаровательный курносый носик, светло-русые волосы с короткой стрижкой и очаровательные ямочки на щёчках. Пашку она сразу же стала называть так, как тот ей представился - Скибой, а его, почитай, все так называли, даже я и наш управляющий, который был с ним очень дружен из-за того, что они вместе лазали по горам. Вот ведь дурацкое занятие. Не знаю, чего Скиба находил в этом альпинизме, будто мы мало в Чечне по горам полазили. Он и меня в горы тянул, но я ему сказал, что пойду только в том случае, если на мне будет надета разгрузка с боекомплектом, а в руках автомат. Увы, но у альпинистов совсем другое снаряжение. Эх, где теперь наш Игорь Петрович и где наши банковские девчата, с многими из которых я успел переспать за трое суток панического разгула. Нет, там всё было по честному, обречённые на смерть люди имеют полное право дожидаться её в таких вот оргиях и если кто-то считает иначе, то пошел он к едрене Фене.
  

Глава 2

Спасшиеся в небе над Россией

  
   Как только я съел картоху с мясом, которую так вкусно готовила Галюська, жена Скибы, Алёнка моментально повисла у меня на шее. Посадив малышку сначала к себе на плечи, а потом спустив на колено, я было принялся расспрашивать девочку о Валюше, но тут с запада до нас донёсся звук двигателей самолёта и мне пришлось спустить дочку, иначе я не мог относиться к этой прелестной девочке, в салон. Заботливый Скиба прихватил для неё даже большого плюшевого медведя и Алёнка уселась вместе с ним на водительское сиденье. Сержант за нашей спиной первым делом присоединил к "Корду" цинк с патронами, а потом, включив громкоговорители, проверил их и, передав мне микрофон, как всегда спокойным, невозмутимым голосом сказал:
   - Батя, подними крышку люка и ничего не бойся. Сзади, в километре от нас, стоят две сотни бойцов.
   - Скиба, имей совесть, - ответил я, - это же наши, русские люди сейчас прилетят к нам, а не какие-то враги.
   Сержант сердито фыркнул и угрюмо сказал:
   - Ага, наши, русские, Батя, только среди них обязательно окажется какая-нибудь вражина с генеральскими погонами, которая тебе скажет - всё, майор, отойди в сторону. Ты у нас больно уж нежный, Батя, и терпеливый, а потому я сам отведу вражину в сторону и побеседую с ней по-своему, по-хохляцки.
   Хотя настроение Скибы мне не совершенно понравилось, вот тут я уже ничего не мог поделать. Если мой старший сержант так решил, то хоть ты его убей, он своего мнения не изменит и вот что удивительно, он же, чертяка, всегда прав оказывается со всеми своими самыми невероятными подозрениями и предположениями. Просто не человек, а какая-то лакмусовая бумажка на вшивость, подлость и предательство. Прямо-таки ходячий детектор лжи. Скиба свистнул и через минуту нам на крышу забросили три бронежилета и автомат с развеской, а Никита, мой подчинённый, принёсший их, забрался в бээрдээмку и ссадил Алёнку с водительского сиденья. Радиостанция, стоявшая на крыше между двух люков, внезапно ожила и я услышал знакомы голос:
   - Земля, я Небо Один, как слышишь меня?
   Схватив микрофон, я поторопился ответить:
   - Небо Первый, слышу тебя хорошо, полоса расчищена уже на двадцать пять километров, так что всё полном порядке. Ям и опасных трещин в ней не обнаружено.
   - Хорошо, Земля, - ответил Небо Первый, - борт номер один пойдёт на посадку вторым. Первым заходит на посадку американский аэробус, он летит с сухими баками и его сильно потрепало. Если у вас есть медицина, срочно вызови её.
   - Понял тебя, Небо Первый, - сказал я в микрофон, - с медициной у нас полный порядок, сейчас к месту стоянки подъедут машины скорой помощи. Передай американцам, пусть катятся по шоссе до упора и ни о чём не думают, у нас есть чем отбуксировать их самолёт. Работаем, Небо Первый. Всё штатно.
   Чак встревожено спросил меня:
   - Серж, по радио сказали что-то про Америку?
   - Да, Чак, сказали. - Кивнув ответил я - Сейчас совершит посадку аэробус, прилетевший из Америки, так что снимай с себя разгрузку и оставь автомат на броне. Его малость потрепало и потому кому-то из пассажиров нужна медицинская помощь.
   Капитан ухмыльнулся и спросил:
   - Серж, неужели я не смогу обойтись одними только мегафонами? Вниз я спущусь в том случае, если мне придётся приводить кого-то в чувство силой оружия, но ты подбросишь мне для этого пару десятков надёжных парней.
   - Надеюсь, что обойдётся без этого, Чак, эта чёртова комета и без того наделала множество бед. - С улыбкой ответил я капитану Мелвиллу и, вдруг, неожиданно для себя, громко воскликнул по-английски - Господи, сделай так, чтобы до нас долетели все американские самолёты! За это мы примем их, как братьев.
   Мы дружно перекрестились. Все три бронемашины стояли на большом бетонном пригорке, под которым находилось восемь резервуаров на двадцать тысяч кубов каждый, заполненные чистой, питьевой водой. Мы специально построили их на самом краю, причём их строительство началось в первый же день и мне уже доложили, что они выдержали напор стихии. Позади нас выстроилось полтора десятка пожарных автомобилей, но я молил бога, чтобы им не пришлось тушить водой загоревшиеся самолёты. Вопрос с водой стоял очень остро. Две самые большие пожарные машины сорвались с места и, оглашая окрестности звуком своих пожарных сирен, помчались вперёд по самой обочине шоссе. Кабины у них были установлены, как у сказочных Тяни-Толкаев, спереди и сзади, как и лафетные стволы. Отъехав километра на четыре, они встали, а на самый край самолётной стоянки выехало два десятка карет скорой помощи и реанимационных автомобилей с врачами на борту, медиков у нас хватало. А вот с медикаментами дело обстояло похуже, но мы объехали все склады и вывезли в надёжные железобетонные хранилища всё до последней таблетки, а также собрали всё медицинское оборудование, до которого только смогли дотянуться.
   Единственное, о чём мы не слишком заботились, это о легковых автомобилях, но их ведь можно будет и восстановить. Зато вслед за полусотней бульдозеров поехало три десятка самых новых и больших автобусов, чтобы доставлять оттуда людей. Не думаю, что краса и гордость русской авиации - Белые Лебеди, прилетят с грузом бомб на борту. Скорее всего их бомбовые отсеки давно уже переделали под пассажирские и с боевых самолётов, чтобы не утяжелять их, сняли всё вооружение, а иначе на кой хрен они тогда поднялись в воздух? Между тем вдаль уносились также машины, груженные бетонными плитами и автокраны. Наверняка парни нашли удобные места, где самолёты смогут съехать с Новоминского шоссе и встать рядом. Оно было широким, восьмирядным и, похоже, прочным, раз не пострадало от такого цунами. Всего рядом с нашим импровизированном аэродромом трудилось сейчас тысячи три человек и буквально каждый знал своё дело. Появился большой грузовик, на котором была установлена четырёхметрового диаметра катушка с кабелем и ещё два грузовика с прожекторами, которые поехали рядом с шоссе, справа. Капитан Мелвилл, глядя на это, восхищённо воскликнул:
   - Чизес Крайст, Серж, хотя ты никому и ничего не приказываешь, твоя команда работает, как часы. Откуда твои парни возьмут электроэнергию? Неужели вы спасли электростанцию?
   Отрицательно помотав головой, я ответил:
   - Чак, хотя у нас и есть три десятка газотурбинных электростанций, мы их ещё не разворачивали, на это уйдёт много времени, да, и газа у нас пока что нет, но скоро и он появится. А про электричество я тебе так скажу, ты забыл про французскую атомную подводную лодку. Наши люди просто подключились к её реактору. Посмотри на небо, хотя ещё нет и одиннадцати утра, а оно как-то странно темнеет. Ну, ничего, скоро мы подсветим нашу посадочную полосу и я надеюсь, что все лётчики её найдут.
   Через минуту мы увидели огромный аэробус "А - 380", который как-то неуверенно, словно вперевалку, заходил на посадку. Огромный самолёт, однако, приземлился плавно, без каких-либо неприятностей, километрах в четырёх от стоянки и буквально через пару секунд рёв его двигателей стих, отчего Чак, державший кулаки сжатыми, радостно завопил. Самолёт быстро катился по шоссе к нам, но вскоре его скорость стала снижаться и он всё же не доехал до площадки километра полтора. К нему немедленно подлетел здоровенный седельный тягач, взял его на буксир и быстро потащил на стоянку. Когда же его стали заводить на площадку, я ужаснулся. Весь фюзеляж самолёта покрывала мелкая рябь. Крепко же ему досталось. Взяв в руки бинокль, я стал вглядываться в иллюминаторы и, увидев радостные лица людей и особенно детей, облегчённо вздохнул и передал бинокль капитану Мелвиллу. Когда тот брал из моих рук бинокль, я увидел, что в его глазах блестят слёзы. Рассматривая через мощную армейскую оптику своих соотечественников, он негромко сказал:
   - Серж, извини, но даже если в Москву прилетит ещё несколько самолётов, ты найдёшь на них очень мало негров. Узнав о скорой гибели планеты, они все, словно с ума сошли. Эти мерзавцы учинили нам такую резню, что ответ белых был очень жестким. Мы расстреливали их, как диких зверей и лишь за редким исключением находились такие, которые не участвовали в этом диком шабаше. На борту моего катера находится девятилетняя девчушка, она даже не квартеронка, чистейшей крови негритянка. Так вот, её родителей, выходцев из Ганы, сестёр и братьев, убили сами же негры за то, что те не захотели превращаться в зверей, она уже три месяца живёт в семье моей старшей сестры.
   Н-да, не только в России люди сходили с ума от ужаса, но и во всём остальном мире. Пожав плечами, я ответил:
   - Чак, со своим отрядом "Ночной дозор", начиная с конца февраля и до того дня, когда нам сказали, что шансы на спасение всё же есть, я только тем и занимался, что пачками расстреливал убийц и насильников. Только у нас они были преимущественно белыми, а потому давай забудем об этом и начнём жить с нуля.
   Аэробус откатили в угол площадки на ближней к нам её стороне и его тотчас окружили машины скорой помощи. Прямо под его крыльями спасатели в синей форме тут же стали разворачивать два передвижных госпиталя, а из нескольких фургонов грузчики уже вытаскивали медицинское оборудование. Глядя на то, как быстро и сноровисто работали наши люди, Чак сказал:
   - Серж, это что-то совершенно невероятное. Откуда у твоих людей такая безупречная выучка? У них ведь на всё уходят считанные секунды. С борта самолёта ещё не сбросили надувные траппы, а там, куда они упадут, уже стоят санитары с носилками, а медики явно готовы начать делать операции прямо в палатках. Знаешь, Серж, я думаю, что ублюдки, находящиеся сейчас в аду, которые надсмехались над русскими и говорили, что тех из вас, кого не убьёт комета, прикончит ваша собственная расхлябанность, сейчас скорее всего в ярости грызут кулаки. Они подохли, а русские не только выжили, но и показывают просто чудеса организованности и оперативности, словно вы всю свою жизнь готовились к этому ужасному, чудовищному катаклизму.
   Беря в руки микрофон радиостанции, я ответил:
   - Чак, это вы у себя в Америке привыкли жить ни о чём не беспокоясь, а мы долгие годы выживали в условиях постоянного, никогда не заканчивающегося катаклизма, вот и научились быстро соображать и ещё быстрее работать, а потому, когда нас всех Апокалипсис поставил перед выбором - умри или делай всё для своего спасения, мы не стали терять ни единой минуты впустую и тут же перестали пить и до бесконечности разговаривать. Ты бы только видел, Чак, как все те люди, которых я созвал на площади, собрались, когда им было сказано, что комета ударит вскользь, а не в лоб и есть реальный шанс выжить. Мы работали практически без перерыва. Люди спали стоя, прислонившись плечом к стене, если и ели, то не выпуская инструмента из рук, и как работали, Чак. Правда, должен сказать тебе, что почти всё наше, - тут я вставил два слова по-русски, - грёбанное руководство съе**лось неизвестно куда и потому никто не составлял никаких идиотских планов и не давал нам указаний, что нужно делать и как. Если бы нам об этом сказали в феврале, Чак, и руководство потерялось в густом тумане, то мы тогда точно... - Мой голос дрогнул и я проворчал - Всё, Чак, больше ни слова о том, что было ещё вчера. Давай жить настоящим, а из прошлого в него возьмём только самые хорошие воспоминания.
   На посадку уже заходил президентский самолёт, а ему в хвост пристроилась целая вереница других. Между тем Небо Первый замолчал, а мне как раз доложили, что наши умельцы развернули рядом с импровизированным аэропортом самодельный диспетчерский пункт и потому я вышел в эфир с приказом:
   - Небо Первый, срочно заходи на посадку. Для тебя наши парни развернули диспетчерский пункт и даже подсоединили к нему локатор подводной лодки, но у нас нет специалистов.
   Тот лётчик, который вышел на связь первым, ответил:
   - Нет, Земля, мне нужно ещё побыть на высоте, я говорю с тобой с борта летающего командного пункта и только что качнул в свои баки ещё десять тонн топлива. Парень, узнав, что у тебя такая чудесная посадочная полоса, к тебе направилось ещё свыше трёх сотен бортов, но видимость становится всё хуже и хуже. Умоляю тебя, сделай всё, что угодно, только подсвети полосу лётчикам, а диспетчеры к тебе сейчас подойдут.
   - Хорошо, Небо Первый, продолжай свою работу, а за полосу не волнуйся, мы уже проложили вдоль неё линию мощных прожекторов и они вскоре её подсветят. - Ответил я летающему командному пункту и добавил - Это дело каких-то... Всё, Небо Первый, прожектора уже горят, так что никто не заблудится. Сейчас наши люди готовятся осветить ещё и стоянку самолётов. Тебе там сверху всё хорошо видно, Небо Первый. Ты бы приказал военным лётчикам заходить на посадку перпендикулярно к Новоминке с юга и садится в левом вираже. Всё шоссе уже очищено от мусора и в нескольких десятках мест с него сделаны съезды на самые плотные и ровные грунтовые площадки.
   Небо Первый радостно воскликнул:
   - Спасибо тебе, сынок! Это отличная новость и ты дал мне очень дельный совет. Многие самолёты летают на последних каплях топлива. Главное, что есть подсветка.
   Пока мы разговаривали, президентский самолёт своим ходом доехал до американского аэробуса компании "Пан Америкен", встал в ему в хвост и остановился. Американцы первыми спускали вниз то ли больных, то ли раненых и их тотчас осматривали врачи. Некоторых немедленно уносили на носилках в палаточные госпитали, а других увозили на машинах скорой помощи в стационар. Новую больницу и поликлинику нашего района не смотря на то, что она была семиэтажной и в её состав входило несколько зданий, мы полностью "одели" в железобетонный кожух и даже не поленились разыскать всех врачей и вернуть их с дач в город. Надо сказать, что возражений не последовало ни от кого. Что же, после того, как я узнал, что она уцелела, мне сразу же полегчало, ведь мне предлагали не тратить на неё сталь, арматуру и бетон, а вместо этого лучше укрепить пару десятков домов в других районах, но я возразил самым категоричным образом. Мы если и сунулись за МКАД, в Москву, то только для того, чтобы укрепить там с полсотни зданий в промзоне и мне только что доложили, что путепровод под окружной дорогой освобождён от набившегося в него мусора и путь в Москву был свободен. А ещё мне доложили, что в столице встали, причём очень аккуратно, на временную стоянку, пока их не разрежут на металлолом, ещё четыре атомные подводные лодки. Вот повезло, так повезло. На какое-то время электроэнергией мы будем обеспечены полностью.
   Прислушиваясь к тому, что докладывали мне командиры отрядов через наушники гарнитуры моей портативной рации, я поднял люк, застопорил его в вертикальном положении и изготовился к выстрелу. Погода стояла безветренная, расстояние до цели я измерил лазерным дальномером, семьсот восемьдесят три метра, да, и стрелять можно было с упора. Поэтому я загодя прицелился, метя в окно иллюминатора на люке, и стал ждать, когда его откроют. Люк открылся и двое молодых парней, одетых в синюю лётную форму, сбросили вниз надувной трапп. Они скрылись в салоне и вслед за ними из самолёта тотчас вышли молодые парень и девушка, одетые в армейский камуфляж, но явно не военные, и спрыгнули на трапп, чтобы съехать по нему вниз. Попарно, парень-девушка, причём все не старше тридцатника, спускались вниз один за другим. Все они были одеты в камуфляж и у каждого за спиной было по большому рюкзаку, а в руках сумки. У меня создалось такое впечатление, что в Кремле, кто-то поссорился с головой и, по всей видимости, решил, что после катаклизма нужно обязательно возродить русскую нацию. Ну, а чем тогда иначе объяснить, что все пассажиры, поднявшиеся в небо на президентском самолёте, были, как один, высоки ростом, молоды, красивы и в них было невозможно найти хоть какой-либо изъян? Просто какие-то племенные рысаки. Заметил это и Чак, который с нервным смешком спросил меня:
   - Серж, это что, чистокровные русские? Особая порода?
   - А чёрт его знает, Чак, сейчас проверим. - После чего крикнул в люк - Лейтенант, заводи таратайку и дуй к президентскому борту. Надо проверить, что это ещё за гипербореи к нам пожаловали. Может их нужно заправить и пусть мотают отсюда.
   На трёх броневиках мы быстро спустились со своей наблюдательной вышки и помчались через площадку к президентскому самолёту, пилоты которого спускались на землю по верёвочной лестнице, вылезая из окна кабины. Подъехав поближе, я взял в руки микрофон и скомандовал:
   - Броня два, быстро взять в салон пилотов и отвезти их в диспетчерскую. Парни, мы развернули самопальную диспетчерскую, сели на локатор подводной лодки, но никто из нас не знает, как нужно грамотно сажать самолёты.
   Лётчик лет сорока пяти на вид, скорее всего командир экипажа, который только что начал спускаться, громко крикнул:
   - Сейчас мы это дело наладим, Земля! Небо Первый, генерал Прохоров, уже отдал мне приказ. Вы не скажете, что у вас там есть из оборудования, чтобы мы на бегу подготовились?
   Разведя руками, я ответил:
   - Понятия не имею, но могу гарантировать тебе одно, авиация, собирали его отличные ребята и работать оно будет. Мы ведь загодя подготовились к тому, чтобы принять самолёты. - И тут же поинтересовался у красавцев и красавиц - Ну, а вы, молодые люди, кто такие будете и откуда?
   Ближайший ко мне парень, атлет ростом чуть ли не со Скибу, шагнул вперёд и громко сказал:
   - Товарищ майор, мы молодые учёные. Нас по приказу президента собрали со всей страны от Камчатки и до Смоленска. Извините, а вы кто будете такой?
   Скиба тут же рявкнул громче матюгальника:
   - Батя военный комендант Москвы, парень, а это капитан Чарльз Мелвилл, морская пехота США, он у нас комиссар по делам иностранных граждан. Тоже фигура.
   Сердито заворчав, опустив вниз микрофон, я снова поднял его к губам и без особого энтузиазма в голосе сказал:
   - Увы, но к моему сожалению это так, ребята. Ну, что же, я очень рад, что вы все живы и здоровы. Идите вдоль края площадки к шоссе, сейчас вам подадут автобус и отвезут в наш укрепрайон. Извините, но жить мы пока что будем тесноте. - Кто-то из моих помощников немедленно завопил, что я идиот и мигом внёс дельное предложение, отчего я тоже поправился - Стоп, вношу уточнение, раз вы все учёные, то вас поселят в одном убежище. Это четырёхэтажный особняк со всеми удобствами, там вы и создадите временный научно-исследовательский центр. Списки того, чем мы богаты, вам скоро передадут. Хотя вы все и натерпелись жуткого страха, прошу вас немедленно приступить к работе.
   Молодые люди повеселели и кто-то громко крикнул:
   - Да, мы и пешком дойдём, Батя! Нам если и нужен автобус, то совсем небольшой, на борту у нас есть семь беременных женщин и восемнадцать маленьких детей.
   - Всё равно идите к шоссе, ребята. - С улыбкой сказал я в микрофон - Вас там встретит профессор Ларичев, он у нас хотя и математик, будет теперь у вас за старшего. Ну, а где же президент? Вы что же, не взяли его с собой?
   Ребята помрачнели, опустили головы и какая-то девушка чуть ли не с плачем в голосе воскликнула:
   - Он лично отвёз нас всех в Домодедово, а потом уехал к своей семье, в убежище, товарищ майор. Мы не знаем, жив он или нет. Во всяком случае после сейсмического удара он на связь с нами больше не выходил.
   Что же мне только и оставалось, что сказать:
   - Ребята, если кто-то из вас знает, где находится его убежище, то я немедленно направлю туда спасательную команду. Мы могли бы послать туда людей на трёх вертолётах, вот только у нас нет опытных вертолётчиков, одни только новички.
   Не знаю, уж, как, но Чак понял о чём зашла речь, тронул меня за плечо и сказал вполголоса:
   - Серж, любая половина американцев это опытные пилоты, в том числе и вертолётов. Поедем к аэробусу "Пан Америкен".
   Проехав полторы сотни метров, мы подъехали к большой толпе народа, которая продолжала увеличиваться, ведь ещё не все пассажиры выбрались из самолёта. Не знаю, сколько их ещё оставалось на борту, но перед нами точно стояло, а гораздо чаще сидело и даже лежало на бетонке поболее восьмисот человек. Сюда, помимо автомобилей скорой помощи, примчалось ещё и пять "Мерседесов" с фургонами, набитыми напитками и продуктами. В отдалении даже были поставлены ширмы, чтобы люди могли по человечески справить нужду, если кому понадобится. Судя по тому, как американцы жадно пили их же собственные "Спрайт" и "Кока-Колу", ни воды, ни съестного, да, и вообще никакого багажа на борт этого самолёта, которому явно пришлось в воздухе не сладко, как только он долетел до Москвы, никто не брал, лишь бы спасти несколько жизней дополнительно. Мы ещё не отъехали от президентского "Ил-96", как Скиба нацелил ствол "Корда" в неба и при подъезде резко вздёрнул руку к голубому берету. Выглядел он, конечно, весьма импозантно. Уставшие и измучившиеся за время полёта американцы молодых и средних лет, только и смогли, что повернуться к нам лицом.
   Когда же я поприветствовал их на своём далеко не идеальном английском, сразу же сказав, что я военный комендант Москвы, но это ровным счётом ничего не означает, так как мы примем их в своей столице, словно родных братьев и сестёр, они стали подниматься на ноги, заулыбались и даже начали аплодировать, благодаря за радушие и гостеприимство. Ну, а когда я сказал, что три американских атомных подводных лодки сумели каким-то чудом добраться до Москвы и все их пассажиры живы и здоровы, они разразились радостными криками и стали обниматься. После этого я представил им капитана Чарльза Мелвилла, который пересёк Атлантику на здоровенном катере и при этом спасся от Апокалипсиса сам и спас восемнадцать гражданских лиц и теперь является комиссаром по делам иностранных граждан, волей судьбы нашедших спасение в России, кое-кто даже разрыдался. Надеюсь, что от счастья. Чак, вырвав у меня из рук микрофон, тут же громко воскликнул:
   - Дамы и господа, на том самолёте, который приземлился вслед за вами, нет президента России. Этот парень отдал его молодым учёным, а сам поехал на своё ранчо, спасаться в том убежище, которое построила для него его охрана. От него нет никаких вестей, но есть люди, которые знают где это. У моего друга Сержа имеется три вертолёта, но нет опытных пилотов. Кто из вас сможет поднять в воздух вертушки со спасательной командой на борту, поднимите руки, выходите вперёд, садитесь в бронемашину и сделайте всё, чтобы спасти жизнь такого отличного парня, как русский президент. Он этого заслуживает.
   Из толпы сразу же вышло человек пятнадцать, но Чак отобрал только девятерых, узнав, что они бывшие военные. Пока он разговаривал с ними, я запросил диспетчерскую и попросил дать мне сведения, сколько всего самолётов из Америки сможет долететь до Москвы. Мне тут же ответили, что девяносто два борта долетят точно, ещё семнадцать попытаются, а вот остальные двести семь уже пошли на вынужденную посадку и ищут удобные для этого площадки. Когда я известил об этом американцев, они разразились радостными криками, после чего я попросил кого-либо из медиков доложить мне, как обстоят дела с ранеными и те доложили мне, что за исключением трёх человек, которые умерли от инфаркта, жизнь остальных вне опасности. Вздохнув с облегчением, я утёр пот со лба, хотя не было жарко, и сказал:
   - Друзья, сейчас вам подадут автобусы и отвезут вас в наш укрепрайон. Хотя у нас и тесно, никто не ляжет спать в палатках или под открытым небом. Сегодня вы отдохнёте, а завтра с утра принимайтесь за работу, очень многие дома у нас уцелели, а потому в них нужно будет прибраться и продолжать жить, любить, рожать и воспитывать детей, а также готовиться к тому, чтобы возродить Америку. Мы не останемся в стороне от вашей беды. Запомните мои слова и передайте их каждому жителю вашей страны, кто вскоре спустится с борта самолёта на нашу землю.
   Отдав американцам честь, мы снова поднялись на свой наблюдательный холм. Как только начали работать наши авиадиспетчеры, самолёты стали садиться с интервалом в полторы, две минуты и аккуратно заполнять стоянку. Бульдозеры, которые находились неподалёку, на всякий случай стали расчищать и выравнивать грунтовую площадку. Волна прошла быстро, а потому там, где не смыла траву, почва не превратилась в кисель. Во всяком случае бульдозеры не вязли. На посадку тем временем зашли белоснежные красавцы - Белые Лебеди, а вслед за ними те военно-транспортные самолёты, которые стояли в капонирах и взлетели после того, как прошла взрывная волна. Это были самолёты среднего радиуса действия и они летали на меньших высотах, но и на их борту находилось множество людей. Правда, в отличие от пассажирских самолётов, они могли смело съезжать с шоссе и, прокатившись несколько сотен метров по грунтовым дорогам, которые выровняли для них наши бульдозеристы, останавливались и высаживали пассажиров. Всё бы ничего, вот только в самый разгар посадок, когда на шоссе стали приземляться один за другим огромные аэробусы, как только шоссе их выдерживало, хоть что-то в кои веки сделали в России на совесть, в сплошной поток гражданской авиатехники нагло вклинился громадный "Руслан" и, ревя двигателями, стал садиться на шоссе. Поначалу я даже опешил от такой беспредельной наглости.
   У меня тревожно защемило сердце, не дай Бог порвёт дорогу, но самолётом управляли отличные пилоты, которые посадили его просто идеально. Не всякий человек так на унитаз сядет, но дальше начались ещё большие странности. "Руслан" не стал заезжать на стояночную площадку и нагло покатил по шоссе прямо в наш укрепрайон, чуть ли не давя людей. Как же всё-таки мы умно поступили, не став расчищать шоссе от завалов полностью, из-за чего этот крылатый монстр был вынужден остановиться и заглушить двигатели, так как объехать здоровенный спасательный батискаф, который не трогали из-за бензина в поплавке, он не мог физически. Скиба мгновенно нырнул вниз и через несколько секунд Алёнка вместе со своим Мишкой, которой давно уже хотелось побегать, стояла на бетонной крыше водохранилища. Как только дверь захлопнулась, я крикнул:
   - Алёнка, папка скоро приедет, побудь здесь, моя роднулечка! - И скомандовал вполголоса - Броня один, к носу этого кренделя, Броня два и Броня три - заблокировать задний люк. Из самолёта никого не выпускать до моего особого приказа. Пошел!
   Скиба втащил в бээрдээмку Чака и вынырнул из люка, вооруженный одними только пудовыми кулаками. Капитан Мелвилл также стремительно выскочил из люка и через пару секунд уже был готов открыть огонь из "Корда". На максимальной скорости мы помчались к самолёту, уехавшему от нас километра на три и не успел тот открыть полностью оба люка, как был заблокирован с двух сторон. Ну, так это ещё не всё, к самолёту бегом мчалось около сотни моих бойцов. С монотонным громким рокотом носовая часть самолёта поднялась вверх, опустилась аппарель и по ней первым спустился щеголеватый, стройный и подтянутый генерал-майор войск ВДВ, вот только было ему на вид не старше сороковника и выглядел он слишком уж холёным. Позади него стояла плотная людская масса, также состоящая из солдат десантников предпенсионного возраста, в числе которых были даже бабы. Самолёт не доехал до батискафа метров пятидесяти, мы встали в двадцати метрах от него, чуть наискосок. Старший лейтенант-пограничник Никита Сердюков своё дело знал туго и был готов в любую секунду рвануть вперёд и уйти влево, я уже сжимал в левой руке гранату, чтобы швырнуть её себе за спину, а капитан Мелвилл, сидевший за пулемётом, негромко проворчал:
   - Серж, если тебя интересует моё мнение об этих людях, то я скажу тебе очень коротко - это маскарад.
   - Сам вижу, - отозвался я и громко спросил, - вы что, с ума сошли? Захотели второй Иркутск устроить, товарищ генерал? Позади меня лежит на шоссе спасательный батискаф, в поплавки которого залито четыреста тонн бензина.
   Фальшивый генерал представился:
   - Я генерал-полковник Леонтьев, майор. Представьтесь, доложите мне обстановку и передайте командование, как старшему по званию. Вы что, за столько времени не могли расчисть шоссе?
   Рожа у этого генерала-полковника Леонтьева, про которого никогда отродясь не слыхали в ВДВ, была довольно смуглая, с явными кавказскими чертами лица, хотя он и говорил по-русски чисто, без малейшего акцента, да, только разве нас со Скибой не проведёшь. Сержант, у которого в руках не было никакого оружия и потому он казался этим клоунам совершенно безопасным малым, резко наклонился вперёд, совершил первый кувырок с брони, ещё два по асфальту и в мгновение ока вырос перед генералом, но только наполовину, чтобы зло сказать тому:
   - Говно ты вонючее, а не генерал.
   Сзади за поясом у Пашки торчало два "Стечкина" с увеличенными обоймами, но он первым делом пустил в ход "НРС-2", стреляющий нож разведчика, о котором он мне ни гу-гу. Вот же хитрый хохол, видно боялся, что я на него позарюсь. Пашуня, дорогой, хотя я и умею работать ножом не хуже Стивена Сигала, а может и получше, ножей всё же не коллекционирую. Раздалось тихое "Пум-м-м" и верхняя часть черепушки фальшивого генерала, подбросив мицуган, взлетела вместе с фонтаном из самых тупых мозгов, которые не у каждого барана сыщешь, и кровищи, а Скиба, мгновенно спрятав нож, толкнул эту тварь, сколотившую целую банду и к тому же захватившую во всеобщей сумятице военно-транспортный самолёт, головой в живот. Уже совершенно безмозглый аферист упал и оторопелые урки, косившие под десантуру, увидели перед собой присевшего чуть ли не на корточки Скибу, сжимающего в каждой руке по Стечкину. Перебросив гранату в правую руку и выдернув чеку, я схватил микрофон и рявкнул в матюгальники изо всей силы:
   - Стволы, разгрузки на пол, суки! Одно неверное движение и граната летит назад, а там четыреста тонн бензина. Уклон в вашу сторону, позади вас две бронемашины с "Кордами" наизготовку, а слева от самолёта, сотня моих бойцов. Считаю до пяти и если вы не сдаётесь, то хрен с вами, горите синим пламенем.
   Кто-то внутри самолёта громко крикнул:
   - Всё, братва, дело у Лимона не выгорело! Спастись от такой жути, чтобы сгореть? Да, ну его к чёрту! Крови на нас нету никакой, самолёт мы в Москву пригнали, так что бросай стволы.
   Кричавший находился примерно в третьем ряду. В борт самолёта с лязгом ударил автомат, в другую сторону полетела разгрузка и из толпы, с силой расталкивая всех и к тому же раздавая оплеухи, вышел парень лет тридцати и, закладывая руки за голову, чуть ли не бегом вылетел из самолёта, сразу же повернул налево и ещё громче крикнул:
   - Братаны, не стреляйте, я свои семь лет уже отсидел! Всех, на ком кровь была, в нашей зоне охрана порешила, а остальных отпустила и по домам разошлась.
   Автоматы и разгрузки моментально полетели во все стороны и лже-десантники, заложив руки за голову, стали по одному быстро выбегать из самолёта и сдаваться моим бойцам. Многие облегчённо смеялись и даже подпрыгивали. Ещё бы, их набилось в самолёт, в центре которого располагалась многоэтажные нары, человек под шестьсот. Последними самолёт покинули дети бывших уголовников и пилоты. Как вскоре выяснилось, сидевшие в той же зоне. Поскольку все уже были без оружия, я приказал не арестовывать их, вожак-то лежал на асфальте с дырой в башке, а вручать им лопаты и гнать на работу. Самолёты всё это время садились один за другим и дорога уже стала помаленьку сдавать, а потому они приземлялись всё дальше и дальше от стояночной площадки. Последними совершили посадку шестьдесят два американских стратегических бомбардировщика "В-1" и "В-2", каждый из которых поднял в воздух не менее полутора сотен человек, в основном это были члены семей пилотов и механиков, готовивших самолёты к перелёту через Атлантику. Самыми последними спустились на землю на парашютах пилоты летающих танкеров, направив свои машины в сторону от Москвы и только после этого совершил посадку самолёт "А-50" - летающий командный пункт. К нему мы выехали не на броневиках, а на нескольких пассажирских газелях. Уже настоящий, а не фальшивый, генерал-лейтенант российских ВВС Прохоров, одетый в лётный замшевый комбинезон, спустился с борта самолёта, взял под козырёк и чётким, отрывистым голосом доложил мне:
   - Товарищ военный комендант Москвы, разрешите доложить, летающий командный пункт свою задачу выполнил, все самолёты, которые сегодня поднялись в воздух и имели хоть малейшую возможность долететь до Москвы, доведены до столицы России. - Шумно выдохнув воздух, он добавил - Сынок, мне только десять минут назад доложили, что в Быково, наконец, расчистили полосу. Ты просто не представляешь себе, какое великое дело ты сделал. Сажать аэропланы на брюхо с таким перегрузом, да, ещё после того, как по нам на высоте прошлась ударная волна так, что чуть все заклёпки не повылетали, это верная смерть. Если бы не ты и не такие же отличные ребята в других городах России, Украины и Белоруссии, сегодня погибло бы больше пяти миллионов человек, который уже почти спаслись, но ни один аэропорт не смог принять столько бортов, сколько их приняла твоя полоса. Дай мне обнять и поцеловать тебя, сынок.
   Ну, за исключением того, что в папаши генерал Прохоров всё-таки не годился, ему не было и шестидесяти, со всем остальным я был вполне согласен, ну, в смысле с его человеческим и искренним спасибо, но всё же поторопился уточнить:
   - Товарищ генерал, я в общем-то ничего особенного не сделал. Я же не один бетон замешивал, чтобы настелить площадку. Ладно, пойдёмте, товарищ генерал, времени уже второй час, пора бы и пообедать. Вы тоже великое дело сделали. Раньше у меня в укрепрайоне было сорок три тысячи человек, а теперь за шестьсот тысяч разом перевалило с вашей помощью, а уж сколько народа до Москвы вплавь добралось, так мы даже не считали. Не зря, наверное, в старину говорили, что Москва Третий Рим, вот все воздушные и водные дороги на ней и сошлись.
   Всё было замечательно, кроме одного, к нам в Москву прилетело огромное множество голодных и чуть ли не полуголых людей. Ладно, со шмотьём мы особых проблем не испытывали и к тому же хотя и грязного, но его вполне хватало, оно валялось то тут, то сям и его не отбрасывали брезгливо в сторону, а поднимали из грязи. Очень плохо обстояло дело с едой. По подсчётам наших интендантов, при прежнем количестве едоков нам продовольствия хватило бы лет на пять, а теперь, когда число людей, сидящих на наших складах, уже увеличилось раз в пятнадцать, голова у меня мигом пошла кругом и не только у меня. А ещё нужно было подумать, где их теперь всех разместить на ночлег, увы, но на такое количество народа наш район не был рассчитан и в прежние времена. Однако, когда мы въехали в город, то первое, что я увидел, это вспышки электросварки. Наши строители уже осмотрели все дома и хотя все они представляли из себя ужасное зрелище, ладили металлические лестницы, чтобы по ним можно было подняться на пятый этаж. На четвёртом этаже жить было нельзя, на нём в каждом доме был отлит из бетона в три слоя мощный сейсмопояс-перекрытие, но зато лифты можно будет со временем восстановить, расколупав бетонные пробки, как и вентиляцию. Причём сделать это нужно поскорее.
   Ещё меня очень порадовало то, что пищевики уже почти полностью разобрали кита на запчасти и от него остался один только скелет и голова. Исчезла и акула, которую увидела Алёнка, а также была собрана вся рыба, даже самая мелкая и повсюду, куда только не посмотри, её солили, чтобы потом ещё и закоптить, а для этого множество людей собирали каждую щепку. В толпы людей, снующих по улицам не без дела, а занятых конкретной работой, потоками вливались всё новые и новые работники. В сторону же Москвы шли целые колонны. В общем всё было не так уж и плохо если не считать того, что с запада на нас медленно, но верно накатывались грозовые тучи. О том же самом меня предупредил генерал Прохоров и я немедленно сделал штормовое предупреждение, но надо же знать наш народ. Видя, что каждая лужа является солёной, отчего даже собаки и те их брезгливо обходили стороной, люди стали быстро ладить дождевые ловушки и явно ждали дождя, мечтая, чтобы тот был посильнее. Ну, судя по всему на Москву надвигался не просто дождь, а тропический ливень и лично я связывал это с тем, что огромное количество воды пришло в атмосферу вместе с кометой.
   Скиба, сидевший за рулём, подвёз нас к одному из убежищ и мы вошли в него вместе с Чаком и генералом Прохоровым. Тот ещё не нашел свою семью, которая долетела до Москвы и благополучно приземлилась. Когда мы вошли в один из четырёхэтажных особняков, я озадаченно клацнул зубами. Ну, Скиба, ну, молодчина! Не мудрствуя лукаво, мой самый лучший друг, оказывается, ещё очень давно подготовил для меня и всего своего семейства шикарную семикомнатную квартиру на втором этаже, а в соседнюю, раз уж так случилось, этот квартирмейстер распорядился вселить семью и друзей Чака Мелвилла. Об этом тому сказала невысокая, чернокожая, симпатичная девчушка, которая назвала этого парня "Дэдди". Увидев Алёнку, Дженни потащила было мою приёмную дочь к себе, но той хотелось посмотреть на свою новую комнату и ей пришлось присоединиться вместе с Чаком к нам. Не знаю, где в этот момент были друзья и родные американца, наверное где-то трудились, тётя Зина, мать Скибы, немедленно усадила нас за стол и я понял, Апокалипсис мы пережили и теперь нужно думать, как нам жить дальше.
  

Глава 3

Дождь очищения

  
   Алёнку и Дженни тётя Зина сразу же увела в детскую комнату, а мы сели за стол перекусить, чтобы снова приняться за работу. У меня от всей той суеты, которая творилась три с половиной часа на Новоминским шоссе, голова пошла кругом. Пододвигая к себе большую тарелку картошки с мясом, в большой кухне-столовой пахло ещё и жареной рыбой, я спросил:
   - Товарищ генерал, сколько же всего бортов вы посадили?
   - Тысячу двести шесть, не считая своего, - ответил генерал Прохоров, с жадностью набрасываясь на еду и добавил, - только не спрашивай, как мне это удалось. Я и сам этого до сих пор не понимаю, но временами, друг за другом на полосу садилось сразу семь аэропланов, майор. Это просто чудо, что при посадке не произошло ни одной катастрофы и сотворил его ты.
   Отрицательно помотав головой, я снова возразил:
   - Нет, я тут не причём. Просто волна шла на город с запада и почти всё, что она несла с собой, осело там, в Москве. Нам пришлось сгрести с площадки только всяческую мелочь и мусор.
   - Ну, всё равно, майор, это твои водители тягачей и бульдозеристы сработали очень оперативно. Они же добрых полсотни бортов буквально в последнюю секунду сдёрнули с бетонки и утащили в сторону, а потому не случилось ни одного столкновения. Именно это всё и решило в конечном итоге. Честное слово, всех бы их представил к званию Героя России.
   Скиба не только уплетал картошку, но и быстро переводил слова генерала Чаку и тот, выслушав его, сказал:
   - Сэр, нужно отдать должное ещё и мастерству пилотов, ведь многие, мгновенно оценив обстановку, сами отводили самолёты в сторону от автострады сразу же после посадки.
   Генерал, выслушав перевод Скибы с английского на русский, кивнув, согласился с американцем:
   - Что верно, то верно, парень. Пилоты пассажирских аэропланов - просто чистое золото. У многих топлива только и оставалось на то, чтобы выровнять самолёт и приземлить его. Командовать такими, одно удовольствие. Всё с полуслова понимают.
   Подумав, что это самый удобный момент и другого случая может быть уже и не представиться, я сказал:
   - Вот и отлично, Пётр Семёнович. Лётчики всегда найдут общий язык друг с другом, а потому принимай бразды правления нашим укрепрайоном, а может быть и всей Москвой, на себя.
   Генерал, сидевший напротив, наклонился вперёд, покрутил пальцем у виска и свирепым голосом рыкнул:
   - Ты что, Батя, сдурел? Дорогой ты мой, мы же авиация, мы без средств наземного обеспечения, навигации и всякой прочей чертяции - никто. Я же гвоздя в стенку вбить не умею, а людьми только в воздухе командовать могу. Вот, к примеру, взять тот же английский язык, Чак что лопочет, а я только с пятого на десятое понимаю его, а ведь с любым диспетчером объяснюсь. Да, и не умею я штатскими руководить. Я же их всех поубиваю.
   Скиба ухмыльнулся и сказал мне добродушно, но с ехидцей:
   - Батя, ты мне это брось. Никто лучше тебя нашего района и всего Запада и Северо-Запада Москвы вместе с прилегающей областью, не знает, а потому тяни лямку, как положено. - Повернувшись к майору, он суровым тоном чуть ли не прорычал - Чак, назначаю тебя не просто комиссаром иностранной паники, а правой рукой Бати. Ты, вроде, свой парень, почти десантник. Ну, а чтобы ты не заблудился, я буду твоим помощником и гидом.
   На этот раз генерал прекрасно понял ломанный английский с диким хохляцким акцентом и радостно воскликнул:
   - И это правильно! Чак парень молодой, а большинство людей, что с Запада прилетели, тоже молодёжь.
   Тётя Зина подала на стол блюдо с рыбой и сказала:
   - К рыбе хлеба не дам, его экономить надо, и кофе налью всего лишь по чашке. Зато натурального, крепкого.
   Мы съели жареную рыбу, это была очень вкусная камбала, выпили по чашке крепчайшего кофе, тётя Зина знала, что нам сейчас нужно больше всего, и закурили. Мы со Скибой сигареты, а Чак сигару, достав её из внутреннего кармана своего камуфляжа. Генерал же достал из нагрудного кармана комбинезона кисет, а из него набитую трубку и сказал:
   - Чуть не изгрыз, родимую.
   Покурив, после плотного и сытного обеда, мы вышли из дома. Перед нашим тамбуром стояли все три бээрдээмки, две тоже украшенные помимо "Кордов" ещё и громкоговорителями. Скиба окинул их придирчивым взглядом, удовлетворённо кивнул головой и, указывая рукой на машины, сказал:
   - Товарищ генерал, Броня три теперь ваша, отправляйтесь к военлётам. Чак, мы с тобой поедем на Броне два. В каждой машине сидит по трое учёных со своими пробирками. Ну, что, Батя, по коням, поехали осматривать хозяйство.
   Да, предусмотрительность Скибы просто не знала границ и я, хлопнув его по плечу, пошел к своей машине. Небо становилось тем временем всё темнее и темнее. Скоро точно должен был хлынуть ливень. Однако, не смотря на это никто даже и не думал искать себе укрытия. Первым делом я приказал Никите ехать к тем трём капонирам из стальных листов и бетона, которые мы возвели над вертолётами. Их у нас было три, два десантных "Ми-17" и десантно-транспортный "Ми-26". Ещё в первые же дни я смотался в Кантемировскую дивизию и выменял там на водяру три вертушки. Вертолётчики пригнали их через четверо суток и посадили на уже схватившиеся железобетонные площадки, после чего сели в "Уазик", который привезли на "Ми-26", и укатили обратно в часть. Вертолёты уже выкатили из капониров, выдержавших удар стихии, и готовили к полёту. Вокруг них крутилось десятка три человек, но я увидел среди них всего лишь человек пять спасателей. Сидя на броне, я подъехал поближе и спросил:
   - Эй, парни, почему не снаряжаете экспедицию? Или вам что, президент уже не нужен?
   Ко мне тотчас подбежал один из спасателей и доложил:
   - Батя, президент умер. Вообще-то можно сказать, что он погиб на боевом посту. Он проводил совещание и сразу после сейсмического удара новое убежище, в котором он находился, опрокинулось набок. Его и ещё нескольких человек придавило столом. Как я понял, анкеры не выдержали. Все остальные живы, вот только аппаратуру связи охране пришлось восстанавливать. Так что страна осталась без руководства, да, его... - Спасатель махнул рукой и лишь добавил - С воздухом и водой у них проблем нету, тяжелораненых тоже нет, а если мы вылетим к ним сейчас, когда надвигается такой ливень, то и сами можем погибнуть, и машины погубим. Мы-то ладно, не велика потеря будет, а вот вертушки тебе ещё пригодятся. Так что ждём лётной погоды.
   На западе уже действительно поблёскивали молнии. Грозовой фронт приближался, а потому вертолёты стали закатывать обратно в капониры. Стемнело уже так, что хоть фонари зажигай, и я, беспокоясь о прилетевших, поехал в сторону Новоминки. Оттуда продолжали идти толпы народа, но это были по большей части женщины и дети, которые направлялись к убежищам. Среди них я видел и мужчин. Они явно не собирались прятаться от грозы и поскольку в гомоне толпы я чаще всего слышал одно и то же слово - "Фиш", то сразу же всё понял. Кто-то из тех мужчин и женщин, которые до дня Апокалипсиса возглавляли рабочие отряды, похоже, успел всем объяснить, что в первую очередь нужно собрать всю рыбу, чтобы было потом что есть. Поэтому сразу в нескольких местах людям раздавали сетчатые мешки или просто разматывали рулоны с сеткой. А ещё я увидел, что люди также готовятся собирать во всевозможные ёмкости воду и смотрят на небо с надеждой. Огромное число людей шло пешком и ехало на грузовиках в сторону Москвы. Туда же проследовала и колонна бульдозеров. Один из разведчиков весёлым голосом доложил:
   - Батя, говорит Панас, я добрался до Строгино, разрушения серьёзные, но много людей выжило. Тут, как и у нас, народ тоже не сидел без дела. Жители района сумели сохранить технику и к ним тоже приплыла подводная лодка, только это наша подводная лодка, Батя, дизельная. Североморцы молодцы!
   Кто-то из троих парней-учёных подёргал меня за ногу и я спустился в салон броневика. Взволнованный парень попросил меня сесть на диван и тут же затараторил:
   - Батя, вот уже почти три часа мы каждые десять минут делаем анализ воздуха и вот с какой странностью столкнулись. В воздухе постепенно увеличивается содержание белковых соединений внеземного происхождения. Их в нём мало и они, судя по всему, не представляют опасности для человека. Наоборот, они обладают сильным бактерицидным действием. Мы смоделировали ситуацию на том суперкомпьютере, который привезли с собой, и можем с высокой долей уверенности сказать, это эти органические вещества принесла с собой комета. Они способны оказывать на организм человека точно такое же воздействие, как и антибиотики, только спектр их действия гораздо шире. Лично у меня нет никаких сомнений, что они полезны для здоровья человека, а вот насколько, мы это вскоре узнаем.
   Пристально посмотрев на парня, я спросил:
   - Вадим, ты хочешь сказать, что с неба вместе с дождём на нас польётся какое-то лекарство?
   Парень заулыбался, закивал и подтвердил мои домыслы:
   - И ещё какое, Батя, что-то вроде супервакцины. Понимаете, Батя, из этих молекул-фрагментов, а их всего семь, можно сложить, как из кубиков - любую аминокислоту, в общем получить любой тип белка. Некоторые виды белка - смертельный яд, другие полезны и без них невозможна жизнь человека, а вот каждый из этих семи фрагментов мало того, что совершенно безвреден, так ещё и чрезвычайно полезен для человека и вообще для любого живого существа, кроме бактерий и вирусов, которых они если и не уничтожают полностью, то просто угнетают. Этой водой нужно обязательно запастись впрок. Прикажите сделать это, как можно скорее и передайте всем, что от дождя не нужно прятаться. Это будет живительный, очищающий дождь. Та комета, которая на нас упала, представляла из себя ледяной космический корабль, внутри которого находились живые существа. Не исключено, что разумные. Понимаете, удар оказался в добрых два десятка слабее, чем мы предполагали по самому оптимистическому сценарию, да, и волна вела себя очень странно. Вся её передняя часть была переполнена газом и это смягчило её удар.
   Указав пальцем на рацию, прицепленную к моей разгрузке, я с широкой улыбкой сказал парню:
   - Не волнуйся, Вадим, наш разговор слышало очень много людей. Он транслировался в эфире мощным радиопередатчиком. Мы постоянно находимся на связи друг с другом, но зря не болтаем, эфир не засоряем всякой чепухой. Ладно, пошли наружу.
   Я снова сел на броню, взял в руки микрофон и вкратце рассказал о том открытии, которое только что сделали наши молодые, но уже очень толковые и знающие учёные. Приказав Никите планомерно объезжать весь наш укрепрайон, но сначала проехать до МКАДа, глядя на тёмно-синие, почти чёрные тучи уже совсем по другому, я быстро снял с себя разгрузку, а затем камуфляж и перецепил японскую рацию, не боявшуюся дождя, на тельник и принялся ждать его с нетерпением. Броневик бодро ехал вперёд, а я объяснял людям, что уже совсем скоро с небес после всего того ужаса, который мы испытали, прольётся живительная влага, как награда нам всем за стойкость и мужество. Припомнив статью, которую когда-то прочёл в журнале, я добавил:
   - Это наверное та самая комета, которая когда-то занесла на нашу планету те самые споры жизни, с которых всё началось. Эта комета снова вернулась к нам как на беду, так и на радость.
   За час с небольшим мы объехали весь наш район и направились к самолётной стоянке. Туба мне уже не было нужды ехать. Все люди, которые остались в самолётах, чтобы не путаться под ногами у тех, кто лучше знал, что нужно делать, высыпали из них на бетонку. На крыльях самолётов стояло или сидело множество людей и все они с надеждой смотрели в небо, принёсшее им столько несчастий. И вот, наконец, упали первые капли дождя, а потом грянул настоящий тропический ливень. Вода била с неба чуть ли не струями, смывая с нас всю грязь старого мира. Я подставил лицо водяным струям и стал жадно ловить их губами. Вода была чуть кисловато-сладковатой и приятно пощипывала язык. Никита, выехав на наш бетонный холм, заглушил двигатель и вылез на броню. Его мускулистый торс обтягивал точно такой же голубой тельник, как и у меня. От избытка чувств я обнял старлея, приподнял и потряс. Он радостно хохотал, зажав в кулаке свой зелёный берет. Вслед за ним на броню выбрались и трое наших юных мудрецов. Как же я был благодарен президенту России за то, что он их собрал всех вместе.
   Закрыв люки, мы принялись так отплясывать на броневике под оглушительные раскаты грома и вспышки молний, что тот заходил ходуном. Вокруг, куда не кинь взгляд, радостно плясали и подпрыгивали под зеленоватым ливнем люди. Некоторые даже снимали с себя рубашки и кофточки. Только теперь я обратил внимание, что среди людей, нашедших спасение в небе, было очень мало тех, кому за пятьдесят. Как так получилось, я ещё точно не знал, но уже догадывался. Когда некоторые из их сограждан сошли с ума от страха, эти люди, наоборот, объединились и, понимая, что на земле им не спастись, обратили свои взоры на небо, а точнее не самолёты. Скорее всего им пришлось за них сражаться с теми, кто в преддверии Апокалипсиса окончательно озверел и потерял человеческое достоинство. Мне уже было известно, что в Западной Европе почти никто не строил убежищ, чтобы переждать в них волну, зато там строилось очень много капониров, чтобы спасти самолёты, подняться в небо и полететь на восток, чтобы найти место, где можно приземлиться. Самые большие самолёты, способные пролететь шесть, семь тысяч километров и больше, долетели до Москвы и вот тут-то, благодаря не мне, а профессору Ларичеву, сказавшему, что нужно построить рядом с нашим районом большую самолётную стоянку, они смогли приземлиться на шоссе.
   Думаю, что большинство самолётов поменьше тоже смогли успешно приземлиться, а раз так, то рано или поздно Европа возродится и у меня тут же мелькнула мысль, что за пределами Москвы, в области, на месте разрушенных городов, нужно будет построить десятки новых, но поселить в них датчан и голландцев, бельгийцев и французов, американцев и англичан, чтобы они основали в них свои национальные сообщества. Ну, а пока что нам нужно было просто выжить всем вместе и действительно стать родными братьями. Что же, если этот очистительный дождь действительно пойдёт на пользу нашему здоровью, то так оно всё и будет. Между тем дождь, смывая грязь, принесённую волной, отмыл зелень и пейзаж вокруг стал понемногу меняться. Первая волна эйфории прошла и люди стали собирать воду в самые разнообразные ёмкости. Позади нас стояла громадина "Руслана", с крыльев которого вода текла потоками и её собирали в здоровенные полиэтиленовые мешки. Неподалёку, поставив козелки, двое обнаженных по пояс молодых женщины разматывали рулон толстого полиэтилена, а шестеро мужчин сноровисто расправляли их и туго стягивали один конец вязальной стальной проволокой, после чего отдавали эти импровизированные мешки на добрых четверть куба, бравым и шустрым водозаготовителям.
   Ливень хлестал с прежней силой и неподалёку от "Руслана", с обоих сторон шоссе уже лежало сотни три овальных, вибрирующих под ударами тугих струй, прозрачных коконов с живительной влагой. Как только Вадим сообщил мне, что с небес прольётся целебная вода, наша радиостанция, а её антенна находилась на крыше тридцатиэтажной башни банка, разнесла весть об этом очень далеко и я надеялся, что её услышали многие люди, имеющие при себе УКВ-радиостанции и приёмники. Да, архитектор и строители, соорудившие это здание в форме обоюдоострого клинка, который имел в плане вид двояковыпуклой линзы, поставленной на прямоугольный, массивный трёхэтажный постамент, который мы даже не стали укреплять, он и так был очень прочным, а лишь закрыли внизу окна стальными ставнями, очень удачно сориентировали его по линии восток-запад и оно почти не пострадало. Как, впрочем, и многие другие высотные задания. Им, конечно, требовался ремонт, но это уже мелочи. Между прочим, как мне сказали, уцелел Кремль и многие старинные соборы и здания, а значит уцелела и Москва. Ничего, пройдёт время и мы расчистим все завалы, откачаем воду из тоннелей метро, разобьём новые сады и парки, и, вообще, наладим новую жизнь. Лишь бы у нас хватило ума учесть все прежние ошибки и больше не повторять их.
   Чтобы не мешать людям, вы не стали съезжать с бетонного холма и ждали, когда ливень закончится, а он хлестал без перерыва добрых два с половиной часа подряд. Наконец небо стало светлеть и вот, когда ливень ещё не закончился, небо на западе очистилось от туч, мы увидели его чистую синеву и нас осветили яркие лучи солнца, а вместе с этим над Москвой, на фоне уходившего на восток грозового фронта, засияли одна над другой сразу три радуги, причём невероятно огромных и очень ярких, прямо, как провозвестники новой жизни. А вскоре ливень и вовсе прекратился и небо над нами быстро очистилось и стало, наконец, светло. Всё правильно, ведь было всего лишь половина шестого. Вот теперь можно было смело отправляться в полёт. Промокшие до нитки и немного продрогшие, мы забрались в бронемашину и поехали к вертолётам. Их уже снова выкатили из капониров и теперь там появилось около сотни спасателей. Подкатив туда, я спрыгнул с броневика и направился к одному из "Ми-17", чтобы облететь Москву и её ближайшие окрестности и посмотреть, что уцелело, а что оказалось полностью разрушено.
   Спасатели, почесав в затылках, согласились выделить мне вертушку и я принялся вызывать к себе специалистов нужного профиля. Я же, чёрт побери, не гений, чтобы во всём разбираться. Через двадцать минут в вертушку село восемнадцать человек, из которых семеро были учёные со своими приборами, и мы взлетели. Первым делом я приказал пилоту, это был американец из Нью-Йорка лет тридцати пяти возрастом, пролететь вдоль Новоминского шоссе. Мы летели на высоте всего в триста метров и потому мне даже без бинокля было хорошо видно, что внизу не происходит никаких побоищ. Зато там собралось больше половины наших тягачей и они уже начали вытаскивать съехавшие в поле самолёты обратно на дорогу, чтобы отбуксировать их поближе к городу. Всё правильно, ведь самолёт это тот же дом, только с крыльями и очень маленьким сортиром, но какое-то время перекантоваться в нём было можно. Во всяком случае для тех самолётов, которые уже стояли на стояночной площадке, наши люди варили из металла траппы. По шоссе к городу ехали автобусы, судя по всему с детьми. Тоже правильно, их мы разместим на постой в первую очередь, но обязательно приставим к ним взрослых. Пока люди сидели в убежищах взаперти, в одной квартире чуть было не произошла трагедия. Три юных зверёныша лет двенадцати, затащили в ванную комнату семилетнюю девочку и хотели её изнасиловать, а когда взрослые стали отбивать её, то нанесли ножами ранения семерым, прежде чем им свернули головы.
   К счастью девочка осталась цела и невредима. Вот такие бывают дети, а ведь внешне они выглядели, как вполне нормальные, вменяемые ребята. Думаю, что это далеко не последний случая столкновения со зверьём на двух ногах. Апокалипсис полностью обнажил человеческие души и теперь станет легче разбираться, кто и чего стоит. Ну, а так мы пережили его вполне благополучно. Массовых жертв не было, но в тех домах, в которых раздался жуткий треск, несколько десятков человек скончались от инфаркта. Что же мы похороним их по-людски, хотя они, конечно, заслуживают самых высоких воинских почестей за своё мужество и упорство. Сделав пару кругов над тем местом, где собралось наибольшее количество военных самолётов, я сказал Джиму, куда он должен лететь. Мне очень важно было знать, уцелели наши склады или нет. Когда мы облетели все, я с облегчением вздохнул, только в трёх, в которых хранились трубы и всяческая сантехника, волной сорвало несколько стальных листов с крыш и в них появились опасные на вид трещины. Ну, ничего, сантехника воды не боится. Зато все продовольственные и вещевые склады уцелели, а это было для нас куда важнее.
   Леса хотя и сильно пострадали, не были полностью уничтожены, но что самое удивительное, в очень многих местах не смыло плодородную почву. Ещё больше я удивился, увидев в бинокль, что каким-то чудом спаслась и живность. Во всяком случае я точно видел, пару кабанов, лося и даже корову, которая паслась на краю леса со срезанными верхушками деревьев, что показалось мне фантастикой. Возле одной дубовой рощи мы совершили по просьбе наших биологов посадку. Парень с девушкой, взяв с собой рюкзаки со своим оборудованием, пошли к опушке, а мы вышли покурить и размяться. Вскоре мы услышали истошный, ликующий крик одной из девушек:
   - Борька, быстро неси мне мензуру с дождевой водой!
   Голубоглазый парень метнулся в салон, схватил цилиндрическую ёмкость с водой и помчался к опушке дубовой рощи. Мы быстрыми шагами пошли следом и поспели к тому моменту, когда девушка стала стряхивать с дубового листа зелёного, студенистого прозрачного слизня длиной с мой указательный палец. На листе слизень конвульсивно дёргался, а попав в воду быстро успокоился и плавно опустился на дно. Вскоре они набрали полбанки этих слизней, после чего принялись немедленно их изучать. Биологи взяли с собой какие-то химические реактивы, баночки и после недолгих манипуляций Женя, которая была у них за главную, глядя широко раскрытыми от удивления глазами, громко и взволнованно воскликнула:
   - Товарищ майор, это они!
   Кто они? - Спросил я - Инопланетяне?
   Девушке уже было не до меня, вспомнив о своей рации, она стала отдавать распоряжения своим коллегам, оставшимся в городе. Их смысл сводился к тому, что они должны срочно бежать в наш парк и собирать в нём зелёных, прозрачных слизней потому, что в той дождевой воде, в которую они их поместили, содержание протобелка сразу же увеличилось в полтора десятка раз, а слизни при этом впали в оцепенение. Правда, когда девушка встряхнула банку, вода под ними тотчас вспенилась и они всплыли. Показав мне этот фокус ещё раз, Женя сказала:
   - Товарищ майор, по всей видимости именно благодаря им ваши убежища и уцелели. Эти зелёные студенистые существа являются противоударными протекторами. Находясь в передней и нижней части волны они каким-то образом разлагали воду на водород и кислород, заставляя её вспениваться и таким образом резко снижали энергию удара, а затем кислород и водород снова вступали в реакцию, но без выделения тепла. Да, понимаю, мои слова звучат антинаучно, но уже очень скоро мы сможем провести куда более сложный эксперимент и всё узнаем.
   Покивав головой, я сказал:
   - Хорошо-хорошо, ребята, проводите любые эксперименты, только без взрывов, а сейчас бегом в вертолёт. Всё равно нам этих слизней собирать не во что.
   Мы снова сели в вертушку и полетели на этот раз в сторону Одинцово, но с таким расчетом, чтобы пролететь над Внуковским аэропортом. Увы, но он представлял из себя печальное зрелище. Вокруг него я не заметил никаких капитальных убежищ или чего-то на них похожего. Практически все постройки аэропорта находились в полуразрушенном состоянии, но спасшиеся люди там всё же были, причём, как местные обитатели, так и принесённые волной, а она принесла во Внуково и поставила прямо на взлетную полосу здоровенный сухогруз. Похоже, что между местными жителями и пассажирами океанского судна длиной метров в двести пятьдесят, к бортам которого справа и слева было прикреплено несколько десятков понтонов, завязались вполне нормальные, добрососедские отношения. На взгляд я оценил толпу людей в две, две с половиной тысячи и сразу же приказал направить сюда парламентёров. Во-первых, грузовое судно явно ледового класса, специально подготовленное к тому, чтобы волна унесла его на восток это уже интересно, а, во-вторых, пролетая над Внуково, а дорога к нему довольно неплохо сохранилась, я сразу же понял, что здесь обязательно нужно устраивать постоянное поселение. Хотя бы потому, что там не было завалов.
   Город Одинцово был разрушен намного сильнее, чем наш район. В нем рухнули десятки панельных многоэтажек, наши-то были построены из монолитного, ненапряженного железобетона, а тут многие дома, словно взорвались под ударом волны и на земле был чётко виден шлейф обломков, но вместе с тем в Одинцово чуть ли не все пятиэтажки и даже семиэтажные дома, были одеты в железобетонные рубашки. Хотя они были потоньше, чем у нас, всё равно выдержали. Как и мы, жители этого города тоже проявили изобретательность и на тех пяти и семиэтажных домах, которые торцом были направлены на запад, тоже установили железобетонные, часто облицованные стальным листом, форштевни. У нас они были установлены на половине четырёхэтажек и представляли из себя склады. Интересно, а одинцовцы до этого додумались? Мне снова стало жалко потерянного времени и меня на несколько мгновений охватил гнев. Чёрт побери! Ведь всё же можно было сделать организованно и с втрое большей эффективностью, чем это получалось у нас. Нет, наша долбанная власть, впавшая в кому, просрала драгоценное время и цену за это мы, простой народ, заплатили просто чудовищную. Представляю себе, сколько трупов мы извлечём из-под обломков.
   Впрочем, когда мы пролетали над большим коттеджным посёлком, дома которого в общем-то пострадали не очень уж и сильно, с них сорвало крыши и выбило окна, причём тоже не все, повсюду на участках я видел железобетонные или же просто стальные бункеры и снизу нам махало руками множество людей. Видя это, я радостно заулыбался - наше родное, драгоценное, рукастое куркульё с отличными мозгами, выжило! Что же, раз так, тогда не всё потеряно, но я прекрасно понимал, что жертвы всё равно будут колоссальными, так как уже видел в Одинцово и в коттеджных посёлках длинные ряды умерших, положенных на землю, и над ними никто не бился в истерике. Это означало, что соседи вытаскивали из тех убежищ, в которые ворвалась вода, утонувших в них людей. Хотя я давно уже приготовился к тому, что число жертв будет огромным, сердце у меня всё равно сдавило, словно клещами. Зато на подлёте к Химкам мы увидели в воздухе сразу три вертолёта. Выйдя в эфир, я представился и предложил делать облёт вместе, летя по часовой стрелке и выстроившись в ряд. Вскоре к нам присоединилось ещё пять вертолётов и вот что удивительно, ни в одном не было на борту представителей наших грёбанных властей. Ну, и хрен с ними.
   Зато сразу же выяснилось, что командовали этими вертолётами точно такие же офицеры, как и я, причём по большей части отставники, а не те, кто нёс службу до дня Апокалипсиса. Честно говоря, лично меня это насторожило и я, разговаривая со Скибой и докладывая тому о встрече в воздухе, на всякий случай произнёс кодовую фразу: - "У меня есть великолепная новость." На самом же деле я таким образом сообщал, что встретился с опасным противником и веду разведку. Точно такие же самозваные командиры, без пяти минут фюреры, как и я, поднялись в воздух не случайно. Они тоже возглавили людей на борьбу со стихией и сумели построить в других спальных районах большие, водонепроницаемые, сейсмостойкие и противоударные убежища, в которых спаслись десятки тысяч человек. До сих пор мы все были разобщены и действовали каждый по своему плану. В воздух же нас заставила подняться не столько необходимость оценить фронт работ, сколько насущная потребность в достоверных сведениях о потенциальном противнике. Поэтому-то мы и бросились первым делом к вертолётам, а ещё через час число удельных князьков, имеющих винтокрылый транспорт, увеличилось до семнадцати и мы полетели через Юго-Запад в мою вотчину. Мне ведь подфартило больше всех, к югу от нас встали на прикол ещё три атомных подводных лодки и таким образом я, как комендант крупного укрепрайона, стал во главе московского РАО ЕЭС.
   Несколько вертолётов уже пролетели над центральными районами Москвы и доклады тех, кто там побывал, были неутешительными. Зато не произошло другого, того, чего я больше всего боялся - вся восточная половина Москвы вовсе не превратилась в огромный вал обломков. Волна из-за того, что впереди неё зелёные слизни постоянно создавали кипящий слой, не била кувалдой по всему, что попадалось ей на пути, а давила пусть и с чудовищной силой, но всё же относительно мягко, да, и "ехала" она на этом самом кипящем слое, а потому практически все каменные и кирпичные постройки высотой не более трёх этажей уцелели, хотя и остались по большей части без крыш. Когда я коротко обрисовал остальным шестнадцати офицерам в чине от капитана до полковника и одному генералу, вышедшему в запас, почему волна нас пощадила, они сразу же захотели узнать подробности и вот тут-то я и пригласил их к нам в гости. Правда, я при этом не сказал, сколько народа к нам прилетело на самолётах, но зато успел увидеть своими собственными глазами, что как на территории Москвы, так и на территории прилегающих к ней районов области вполне благополучно приземлилось довольно-таки большое количество плавучих средств спасения.
   Когда я тогда, на складе, разговаривал с Валюшей, она рассказала мне, в чём заключается её план. К тому времени она уже выкопала рядом со своим домом котлован такого размера, чтобы в нём поместился спасательный батискаф и даже раздобыла две цистерны для него, одну толстостенную, из высокопрочной стали, для перевозки сжиженного газа, а вторую стеклопластиковую, которую доверху заполнила бензином и даже к тому времени обтянула поролоном и толстой виниловой тканью, из которой шьют тенты для фур, да, ещё и обмотала толстым капроновым шнуром, прежде чем сделать последнюю обтяжку винилом. Этот ватник должен был предохранить поплавок от предметов с острыми краями, которые понесёт с собой волна. После этого она возвела вокруг котлована, облицованного бетонной стяжкой, П-образный бруствер высотой в четыре метра и в завершении, когда будет смонтирована система жизнеобеспечения, для чего Вале были нужны несколько аквалангов и компрессор, чтобы заправить их воздухом, она собиралась засыпать свой батискаф самым обыкновенным керамзитом. Ударная волна в таком случае его просто разметает окрест, но не причинит всей конструкции никакого вреда, а когда пойдёт приливная волна, то поплавок увлечёт спасательную капсулу вверх и потом всё будет зависеть только от того, как быстро якоря за что-нибудь зацепятся.
   Не знаю, думала моя Валюша о том, что её батискаф приплывёт прямо к тому бункеру, в котором я сидел, но так оно и случилось. Во всяком случае она добилась самого главного, спасла своего ребёнка. Как и Валюша, народ в Западной Европе тоже оказался горазд на выдумки и рукаст. Каких только спасательных средств люди там не изготавливали, попутно отбиваясь от набегов, прости меня Господи за такие расистские и исламофобские настроения, всяческого чёрного, хищного и беспощадного зверья. Нет, я в принципе не имею ничего против них, как людей, и даже обрадовался, увидев в нашем укрепрайоне нескольких чернокожих мужчин и женщин, а также явных мусульман, да, и в наших убежищах нашло приют немало выходцев из Средней Азии и далеко не все из них были деятелями науки и культуры, многие работали в Москве дворниками, но всё же меня бесило то, что узнав о грядущей катастрофе, они тут же начали убивать, истязать и насиловать белых людей. Что же, теперь нам только и остаётся, что посмотреть, сколько людей спасётся после Апокалипсиса в их странах. За японцев и южнокорейцев я почему-то не очень опасался. Уж они-то точно в огромном количестве набились в самолёты и перелетели к нам в Сибирь и на Дальний Восток, но какая участь постигла остальной мир?
   После короткой перепалки в эфире, все шестнадцать бравых вояк, которые не потеряли присутствия духа и доказали Господу Богу, что они умеют руководить людьми, согласились полететь ко мне в гости, чтобы устроить совещание по горячим, нет, скорее уж мокрым, следам. Между прочим, говоря о воде, после того, как волна, скользя над землёй на газовой подушке, промчалась через всю европейскую часть России и в частности Московскую область и Москву, Москва-река хотя местами и изменила своё русло, довольно быстро наполнилась свежей водой. Надеюсь, что то же самое произошло и с Волгой. Правда, хотя я сам увидел всего несколько гидросооружений вроде канала в Тушино, многие мосты всё же рухнули. Не думаю, что при этом устояли волжские плотины, а там кто его знает. Построившись в воздухе журавлиным клином, мы полетели через Юго-Западный район в мою вотчину. В небе над этим районам к нам присоединились ещё три импортные вертушки и вот в них-то командирами были как раз штатские и, не смотря на то, что мы летели на военных вертолётах от "Ми-8", "Ми-24" и даже "Ми-28", согласились присоединиться к нам, чему я был только рад. Ну, когда мы долетели до нашего импровизированного аэродрома, то на меня обрушился буквально со всех вертушек такой шквал мата, что куда до него грёбанной волне Апокалипсиса. Он был раз в пять мощнее и ожесточённее. Больше всех, почему-то, неистовствовал генерал-полковник Данилов, крича в микрофон:
   - Майор Дубинин, ну, ты и проглот! Ты что подлодки и самолёты специально, тушенкой, приманивал? Откуда ты нагнал в свой район столько техники, что даже успел построить тут целый аэропорт? Ну, сейчас я тебе задам жару, чертяка окаянный.
   Кто-то вслед за ним возмущённо вопил:
   - Бля, да, у этого чёртового десантника в районе светло, чуть ли не как днём! Завтра же начну прокладывать к тебе кабель, Серёга, и только попробуй мне его не запитать. Вот тогда ты узнаешь, какие порядки заведены у комсостава внутренних войск.
   Все остальные коллеги материли меня примерно в том же темпе и так же, и даже же куда более, красочно, а я только посмеивался. Для посадки нам высветили самую большую и удобную площадку в районе - крышу огромного, трёхэтажного гипермаркета, над которой нам пришлось столько потрудиться. Она выдержала волну, значит выдержит и вес двадцати двух вертушек. Как только мы все вышли из вертолётов, то сразу же направились к самому центру площадки, где и встретились. Наша встреча на земле была тёплой и очень радостной. Мы обнимали друг друга, хлопали по плечам и даже целовались по русскому обычаю. Практически все мужики и четыре женщины, которые характером были даже намного крепче, чем многие мужики, а одна, подполковник медицинской службы, так и вовсе была кавалерист-девица лет тридцати пяти, но с очень стройными ножками, запросто смогла бы с одного удара напрочь лишить Полифема зрения. Она же и была единственной из нас, кто до февраля месяца оставался в строю и Лидия Михайловна Медведева дольше всех трясла и целовала меня, благодаря за то, что я построил такой чудесный аэродром. Хотя меня это уже и начало бесить, да, не строил я его, всё же смолчал. Под занавес она спросила меня требовательным голосом:
   - Серёжа, так ты и есть тот самый Батя, который оповестил всех по УКВ, что дождь будет чуть ли не лечебным? Ты знаешь, а ведь так оно и есть. Как врач-эпидемиолог, я тебе ответственно заявляю - от этой святой водицы дохнет вся болезнетворная флора. Откуда ты это узнал, друг мой сердешный?
   - Расскажу во время совещания, Лидочка. - Ответил я и громко крикнул - Товарищи командиры, прошу проследовать в зал заседаний. Заодно мы там ещё и поужинаем.
   Наша учёная молодёжь сразу же умчалась готовиться к встрече с новыми руководителями Москвы, которые, не смотря на приближение ночи, всё же согласились прилететь в Новое Заречье. Ну, а мы, перезнакомившись, степенно направились к западному краю крыши, где для нас на крутом откосе уже были настелены деревянные мостки с набитыми на них рейками, чтобы мы могли спуститься вниз не свернув себе шеи уже в мирное время. Благополучно сойдя с крыши на землю, где нас на всякий случай страховали мои парни, убравшие стволы под одежду, мы направились ко входу в гипермаркет, из которого толпами валил народ, толкая перед собой большие магазинные коляски, битком набитые продуктами и предметами первой необходимости, всё тут же разбирала толпа людей, собравшаяся на площади. К гипермаркету уже протянули кабель, а потому в нём всё было залито ярким светом. Пройдя внутрь вслед за парнями, толкающими пустые коляски, мы направились к эскалатору, ведущему на второй этаж. Там нас поджидала большая группа военных моряков, одетых в парадную форму - командиры подводных лодок, военных лётчиков - командиров эскадрилий и полков, десятка полтора гражданских пилотов, а также майор Мелвилл и генерал Прохоров. Старший сержант Скиба шагал слева от меня и широко улыбался, глядя на наших удивлённых гостей.
   Наконец-то я смог взять под козырёк и уже совершенно официально вынести благодарность всем этим героям, которые спасли такое количество людей. После этого я пригласил всех пройти в ресторан, где для нас был не только составлен большой, П-образный стол, но и поставлены перед ним самый большой домашний кинотеатр, который только смогли найти наши ребята, электронщики и компьютерщики. Стол уже начали накрывать к ужину и на него даже выставили спиртные напитки, но немного, чтобы выпить чисто символически. За то, что день Апокалипсиса миновал, мы все живы и преисполнены решительности бороться со всеми остальными трудностями. Стен в этом ресторане не было и к тому же он находился в самом центре огромного зала, а потому вокруг него сразу же собралось много людей и это были вовсе не праздные зеваки, а все те командиры строительных отрядов, которые превратили новый московский район Новое Заречье в укрепрайон, сумевший отбить чудовищный натиск стихии. Более того, на столе стояло множество микрофонов, так что наше совещание будет проходить гласно. Ну, а поскольку ресторан в общем-то был невелик, то все мои друзья и просто незаменимые помощники, расселись вокруг и никого не смущало, что первым делом мы навалились на еду. Звиняйте, дядечки и тётечки, но мы здорово проголодались, пока делали облёт, а потому ели даже не обращая внимания на то, что нас снимало пятеро операторов.
  

Глава 4

Важное совещание

  
   Вместе со мной и старшим сержантом Скибой в этот поздний вечер первого дня Апокалипсиса, село за стол совещания девяносто три человека. Семьдесят девять мужчин и четырнадцать женщин, которые сумели каким-то образом спасти от страшной смерти огромное количество людей только тем, что сплотили их вокруг себя, а всё остальное люди сделали сами. Взяв в руку рюмку водки, я встал и предложил помянуть всех погибших. Мы выпили не чокаясь, несколько секунд постояли молча и принялись есть простую и бесхитростную еду - рыбный суп на первое и жареную рыбу с макаронами на второе. Хозяйка ресторана сразу же извинилась за столь скромный стол, сказав, что мясо предназначено только детям и беременным женщинам. Это не вызвало ни у кого возражений, а лишь одни доброжелательные возгласы, что так и нужно. Зато рыбный суп был очень вкусный, не говоря уже о рыбе, жирном и нежном палтусе, пожаренном умелыми поварами. Мы быстро поели, добровольные официантки убрали со стола посуду и подали нам большие чашки чёрного, натурального кофе, а также трёхлитровые стеклянные круженции с ледяной водой. Мало того, что я в обед натрескался жареной рыбы, так меня накормили ею до отвала ещё и за ужином, а рыба она такая, она воду любит и я тут же выдул полкружки воды. Это была отфильтрованная небесная влага, имевшая изумительный вкус.
   После этого встал генерал Данилов и предложил всем выпить за спасение, а уже потом перейти к деловому разговору, которого я так ждал. Меня больше всего интересовало мнение трёх женщин и восемнадцати мужчин, из которых только один был штатский, как же нам всё-таки жить дальше. Между прочим, я заметил среди сидящих за столом людей кряжистого, лысоватого мужика лет сорока пяти в камуфляже и голубом берете десантника, но с воровскими наколками на руках. Скиба, поймав мой взгляд, тихо прошептал, чтобы я успокоился и не киксовал, мол это ценный кадр, ещё пригодится. Что же, ему было виднее, раз он мало того, что сел слева от меня, так ещё и посадил справа Чака Мелвилла, одетого на этот раз в мундир офицера морской пехоты США, на котором красовались орденские планки. Ну, а народ, выпив ещё по рюмке водки, взял в руки чуть ли не литровые чашки с кофе и пристально уставился на меня, ожидая, что я им скажу. Увы, но говорить первым я не привык и потому замер и даже напрягся, но рядом со мной находился же Скиба. Старший сержант тут же встал, оправился и пробасил:
   - Товарищи офицеры, всё внимание на экран. Сейчас вы увидите, как всё это происходило и что именно произошло.
   Наши ребята уже успели смонтировать видеофильм, показывающий развитие катастрофы поминутно, начиная с первого взрыва термоядерных боеголовок, долетевших до кометы. Это были кадры, снятые нашими операторами. После этого пошли те, которые засняли молодые учёные из пилотской кабины президентского самолёта. Как я уже знал, пилоты, взлетев во Внуково, стразу же сумели поднять самолёт на небывалую для "Ил-96-300" высоту в пятнадцать тысяч триста метров и полетели в сторону Каспийского моря. Когда президентский самолёт, который был спешно превращён в пассажирский борт, хотя в его салоне осталась прежняя планировка, пролетал над Каспием, оператор заснял на видеокамеру комету на видеокамеру и даже записал её "голос". Эта ледяная стерва ревела, как миллион медведей. Впрочем, звук был вызван её газовой рубашкой, а не ей самой. Самолёт тут же повернул на восток, перелетел через море и уже над Средней Азией стал закладывать широкий вираж разворота. Так делали все самолёты и только те из них, которые успели развернуться носом к ударной волне, а их всё же было, по словам комментатора, рассказывающего обо всём, большинство, спаслись. Даже на этой высоте ударная волна представляла из себя стремительно несущуюся навстречу самолёту белую стену тумана.
   В общем, глядя на экран, мы как бы пережили всё то, что выпало на долю пилотов и таких вот операторов, как тот парень, который снимал всё, находясь в пилотской кабине президентского самолёта. Его для этой миссии выбрали только потому, что он имел самую качественную сборку. Самолёт трясло и швыряло минуты три, но пилот удержал огромную машину в воздухе и, снизив до минимума скорость, полетел в сторону Москвы. Ударная волна подняла внизу тучи пыли, которые закрыли землю плотным, грязно-серым одеялом, но она быстро оседала. Никаких деталей не было видно, но комментатор уверенным голосом сказал, что ударная волна, добравшись до атлантического побережья Европы, уже ослабла настолько, что не смогла сбить даже те самолёты, которые летели на высоте в одиннадцать тысяч метров. В небе находились практически все самолёты, способные совершать дальние перелёты, а после того, как прошла ударная волна, стали взлетать все остальные, для которых люди успели построить капониры. Взлетали в небо так же вертолёты, а вместе с ними все те автожиры и дельталёты, которые были способны подняться на высоту в два километра.
   Что же, Интернет-сообщество нашей планеты довольно точно исчислило высоту цунами. Даже при подходе к Дании волна не поднялась выше тысячи восьмисот метров, но как же ужасно она выглядела. Судя по всему, сделавшись вдвое ниже, она докатилась до Урала, но вот ведь какая странность, буквально пролетев над Волгой, океанская волна не "выпила" реку до дна, а просто перескочила через неё. В дальнейшем самолёт уже просто летел к Москве и пилоты ждали известий с земли. Они надеялись, что им подадут сигнал и они этого дождались. Первыми вышли в эфир мы и с этого момента управление движением самолётов в воздухе взял на себя генерал Прохоров. Вслед за этим мы увидели ещё один ролик, который объяснял странную "мягкость" волны, а также то, почему ударная волна оказалась такой щадящей. Комета была агромаднейшая - ледяной шар диаметром в триста десять километров, который, однако, не имел каменного ядра. Под десятикилометровой толщей почти чистейшего водяного льда, находилось водяное ядро кометы, а в воде множество тех самых зелёных, прозрачных слизней. В общем при подлёте к Северной Америке комета "выстрелила" ими и потом отрикошетировала от Земли на этом встречном, по всей видимости довольно "холодном", взрыве. Однако, судя по мнению наших учёных, выстрелов было всё же несколько, от трёх до пяти, но с ничтожными промежутками времени и первый, упреждающий "залп", состоящий из слизней, был направлен в Атлантический океан. При этом зелёные слизни моментально пошли ко дну и образовали широкую полосу посередине Атлантического океана.
   Зелёные слизни соткали широченную сеть и когда сейсмический удар "двинул" огромную массу воды, они тут же образовали газовую подушку, на которой волна покатила к Европе и хотя она вела себя, как и любая другая волна-цунами, всё же под ней постоянно находился "кипящий" слой толщиной в полсотни метров. В самом низу количество водорода и кислорода в воде было максимальным, примерно на высоту в двенадцать метров, а дальше постепенно снижалось, так как в воде шла реакция окисления водорода, но без выделения тепла. У меня сразу же возник вопрос, как тогда в этом кипящем слое смогли всплыть батискафы? Ответ я нашел сразу же. Валюша ведь говорила мне о том, что к передней части своего батискафа она прикрепила четыре прочных стальных троса со стальным парусом площадью в тридцать квадратных метров, снабженным крыльями, который должен был быстро поднять батискаф вверх и как только это произойдёт, она собиралась его отцепить. Похоже, что хотя у самой земли вода и была похожа на пивную пену, её напор всё равно был таков, что поднял батискаф вверх. Скорее всего парус дёрнул батискаф слишком сильно и оторвал её гондолу от станины, из-за чего Алёнка дальше поплыла уже одна. Ну, что же, теперь нам оставалось надеяться только на то, что парус не утащил Валюшу слишком далеко, она спаслась и находится где-то поблизости.
   Пятнадцатиминутный ролик произвёл на моих коллег огромное впечатление. Никто из них, как вскоре выяснилось, так ещё ничего нового о катаклизме и не узнал. После просмотра фильма, меня тут же засыпали вопросами и я представил всем группу молодых учёных, спасённых президентом, и тут же дал слово Скибе. Тот коротко доложил о ходе спасательной операции и сказал, что спасатели уже пробили отверстие и вывели из бункера всех, кто там находился. Объяснил он и причины трагедии, повлекшей за собой смерть президента, премьер-министра, министра обороны и ещё двадцати шести человек, которых задавило оборудованием зала совещаний. Всё объяснялось очень просто. Убежище построили не там, где надо. По всей видимости в том месте под землёй находилась большая карстовая полость и как только произошло землетрясение, земля провалилась и бункер не просто упал на бок, а дважды перекувыркнулся перед этим. Во всех остальных помещениях люди отделались ушибами и ссадинами, а вот в зале заседаний, в котором находилось до чёрта всякого оборудования, но самое главное стоял здоровенный, тяжелый стол, образовалось кровавое месиво. Из тех людей, кто там находился, не выжил никто. Генерал Данилов сразу же встал и, склонив голову, с тягостным вздохом сказал:
   - Товарищи, давайте почтим память нашего президента, погибшего на боевом посту, минутой молчания и впредь будем помнить только о том хорошем, что он сделал для страны. Услышу, что кто-то скажет о нём хоть одно плохое слово, пристрелю мерзавца на месте и ни минуты не буду сожалеть. И наш президент, и все, кто был рядом с ним, погибли, как герои.
   Мы встали замерли в скорбном молчании. Что же, хотя раньше я и отзывался о руководстве страны нелестно, то и в моих глазах президент стал героем. Вечная ему память, но жизнь продолжается и нам нужно было думать теперь о живых, а мёртвым мы в любом случае обеспечим достойные похороны и ни один человек из числа тех, чьи тела мы найдём, не ляжет в землю без гроба. Когда все сели, я остался стоять и только теперь наконец-то додумался, о чём нужно сказать в первую очередь:
   - Товарищи командиры, начнём совещание. Мне кажется, что я выскажу единое для всех мнение - зимовать нужно в Москве. В городе уцелело достаточно много зданий, которые мы сможем подготовить к зиме без особых хлопот, ведь все материально-технические ресурсы у нас теперь на вес золота. Кто со мной не согласен, пусть выскажет свою точку зрения.
   Никто даже и не подумал мне возразить, а подполковник Медведева поддержала меня, сказав:
   - Правильно, Сергей, тем более, что к нам в Москву прибыло столько народа. А ещё я предлагаю первым дело заняться откачкой воды из метро и если оно уцелело, то это будет величайшее благо для нас всех. Нам сегодня больше всего нужна надёжный транспорт, который позволит перемещаться по всему городу, а завалы можно будет разобрать и позднее.
   С этой самой минуты и началась наша совместная работа, так как первым делом поднял руку французский адмирал, который неплохо говорил по-русски, и сказал:
   - Товарищи, на наших подводных лодках стоят мощнейшие электрические насосы и их можно будет легко снять и перевезти к станциям метро. Мой "Генерал де Голь" уже обеспечивает весь район электричеством, а вместе с остальными подводными лодками мы сможем запитать электроэнергией всю Москву.
   Каждому было что сказать во время этого совещания и слово каждого мало того, что записывалось на магнитофон, так ещё и немедленно превращалось в слова, внесённые в память компьютера уже будучи изображенными на его экране. О хозяйственных делах мы говорили часа два с половиной и практически во всём наши мнения совпадали. Никто не стал возражать против моего предложения построить вокруг уцелевшей Москвы кольцо городов, в которых поселятся выходцы из различных стран Западной Европы и Северной Америки, чтобы впоследствии, когда мы встанем на ноги, с нашей помощью были возрождены и их страны. Это вызвало радостные возгласы и даже аплодисменты тех зрителей, которых прислали сюда в качестве своих представителей национальные землячества. Сразу же после этого я представил всем комиссара по делам иностранных граждан и Чак коротко доложил о том, что эта идея нашла живейший отклик в душах и сердцах жителей Западной Европы, его страны, Мексики и Канады. Однако, вместе с этим Чак сказал и такие слова:
   - Друзья, волна Апокалипсиса не только причинила нам множество бед и страданий, но и перенесла нас в новую эпоху всеобщего объединения. Нас, людей, стало на планете очень мало и поэтому все мы решили, что сначала поможем вам возродить Москву, а уже потом будем думать о том, как жить дальше. Поэтому я вношу такое предложение - не нужно восстанавливать все здания в этом огромном городе, надо заняться только теми, которые не потребуют больших затрат времени, сил и строительных материалов. Думаю, что мы все поместимся в них.
   Чак, как в воду глядел, и сразу же обрёл много сторонников. На все сто процентов были согласны с ним и мы со Скибой. Крепко пожав капитану Мелвиллу руку, я снова взял слово, что было не так уж и сложно сделать, а раз никто не торопился сделать очередное предложение, то громко сказал:
   - Товарищи командиры, мы обсудили с вами самые простые вопросы и пришли к единому мнению практически по всем. Раз так, я предлагаю перейти к куда более сложным проблемам и первая из них такая, как мы будем жить дальше и с чего начнём. Я думаю, что вводить товарно-денежные отношения, будет крайней степенью идиотизма, а потому предлагаю перейти к системе распределения всех жизненно-важных предметов и продуктов по методу военного коммунизма, то есть бесплатно и ни в коем случае не вводить никаких талонов или карточек. Компьютеров у нас до чёртовой матери, имеется даже полтора десятка новейших, на них муха не еб..., ну, в общем в упаковке, мощных суперкомпьютеров, так что компьютерную сеть для всей Москвы одни только наши специалисты сваяют за неделю. Так что служба тыла будет знать с точностью до последней зубной щётки кто, чего, и сколько получил. Свыше шестисот человек целую неделю заносили в этот гипермаркет продукты, одежду и предметы первой необходимости, которые мы сейчас выдаём каждому прибывшему к нам иностранному гражданину по его запросу совершенно бесплатно и так мы намерены поступать и в дальнейшем. Делим всё поровну, а если что-то невозможно разделить, отдаём это детям или тем, кому оно принесёт больше всего пользы и радости. Я прав?
   Меня поддержали радостным гулом голосов и аплодисментами, а одна из женщин-командиров даже воскликнула:
   - Правильно, Батя! Это самый лучший выход из положения и я предлагаю, товарищи, объединить все ресурсы. Не волнуйтесь на счёт Нового Косино и Реутово, у нас склады не пустуют, мы в них чего только не натолкали про запас. Даже скотину сохранили, из соседних областей коров и свиней привозили.
   Этот вопрос мы обсуждали около часа и разговор шел по существу, не ради пустой болтовни. Когда мы нашли универсальное решение, которое назвали системой справедливого распределения, сокращённо ССР, от слов военный коммунизм почему-то всех тошнило, но я же не о нём вёл речь, то единодушие, которое было высказано, позволило мне задать такой вопрос:
   - Вот и хорошо, товарищи-командиры, что у нас теперь снова будет ССР, а раз так, то позвольте вас спросить, кто теперь станет во главе Москвы, а в дальнейшем Московской области и, дай нам того Бог, во главе страны? Я не требую немедленно, прямо с колёс, избрать главковерха, но предлагаю всем серьёзно над этим задуматься и вот почему. Первого же фюрера, который захочет взять всю полноту власти в свои руки не считаясь с мнением других, старший сержант Скиба, мой главный помощник, в пять минут выведет в расход, а если у него этого не получится, то тогда за дело возьмусь уже я сам. Поэтому давайте думать о гражданской власти, товарищи офицеры, хотя всё тот же Скиба считает, что только я достоин быть набольшим начальником, но я из него эту дурь обещаю выбить самостоятельно. Извините, но ничем крупнее батальона, я командовать не хочу и, вообще, военным комендантом района Новое Заречье стал по чистой случайности. Просто у нас в банке закончилась водка и девочки разбежались по домам, а не то я до сих про гулеванил бы.
   Своим последним признанием, которое было к тому же переведено всем иностранцам, у каждого за спиной сидело чуть ли не по два добровольных переводчика, я вызвал взрыв хохота. Ничего не поделаешь, о том, какую пьянку мы закатили в День защитника отечества, знал весь район. Ну, а когда смех стих, генерал Данилов громко крикнул:
   - Правильно, Серёга, я того же мнения! Товарищи офицеры, прошу поддержать майора Дубинина. Он дело говорит, а то ведь мы, командиры воинских частей, ничего другого, как "Стоять, молчать, бояться!" и "Упал, отжался!", не знаем, а гражданские лица народ особый, им нужны руководители добрые, заботливые и ласковые, а не такие изверги, как я и сержант Скиба.
   Генерал Данилов, рослый, широкоплечий мужик, был родом из "Альфы" и как я понял, последние годы служил в ФСБ, но уволился в запас три года назад, хотя ему ещё не стукнуло даже пятидесяти двух лет. Вслед за ним воскликнула и Лидочка:
   - Да, ты дело говоришь, Серёженька! Нам нужно поставить мэром Москвы гражданское лицо, может быть тогда я смогу заняться семьёй. У меня же на руках две дочки, старшей нет ещё четырнадцати, и муж-искусствовед, из-за которого я целых пять отличных складов была вынуждена отдать под Третьяковку, Русский музей и другие музеи и даже храмы. Хорошо, что он хоть согласился укутать эти свои картины и статуи в тёплую одежду. Они-то им зимой, при наличие электричества, точно не понадобятся, а людям шубы, да, полушубки, ой, как пригодятся.
   Генерал Данилов тут же сказал:
   - Лида, передай своему мужу, что я ему за его труды, памятник из чистого золота отолью.
   Вопрос, поднятый мною, так же вызвал живейший интерес и мы обсуждали его добрых полтора часа. Как выяснилось, у каждого из нас был примерно один и тот же стиль управления, определяешь задачу, быстро находишь того, кто её способен решить в кратчайшие сроки и отдаёшь ему соответствующий приказ, наделяя нужными полномочиями, людьми и всем необходимым. Ну, у меня всё частенько получалось и того проще, ко мне приходили люди и говорили, что нужно сделать то-то и то-то, после чего я приказывал им сделать то, что они предлагали, а сам только и занимался вопросами связи и координации, ну, и ещё материально-техническим обеспечением. Мы решили пока что даже и не думать о том, что кто-то может сложить с себя полномочия и сначала подготовить Москву к тому, чтобы она перешла под управление гражданскими людьми, но вместе с тем решили не затягивать с этим делом и, вообще, народ зря не истязать, хотя и не давать никому спуска, поддерживая дисциплину. Когда обсуждение этого вопроса закончилось, со своего места встал мужик-десантник с наколками на мощных руках и обратился к нам с таким предложением, о котором никто не подумал, причём он сначала представился нам и к тому же весьма своеобразно:
   - Товарищи командиры, я хотел бы побазарить с вами вот на какую тему. Хотя на дембель я и ушел рядовым, по жизни тоже вроде командир. В общем я в авторитете и среди воров моя погремуха - Душман или попросту Дух. В Москву я прибыл вместе с кодлой точно таких же крученных и верченых братков, как и сам, но то уже в прошлом и с этим делом Батя быстро разобрался, никому не дал разгуляться, хотя лично я только и хотел, что вместе со своей бабой и сынишкой в небо подняться и беду на высоте переждать. Дело у нас такое, товарищи командиры. Мы промеж себя всё перетёрли и приняли такое решение, всё, мы в полной завязке и я скорее сам себе руку отгрызу, чем чужое возьму. Москва город большой, она всегда будет манить к себе людей тысячами, а люди они ведь всякие бывают. Ну, как бы оно не было, пусть люди прямо с этого дня никакой гопоты не боятся, нас ведь только таких, как я, кто по две, три ходки имел, добрых четыреста рыл, не говоря уже о тех, кто на зоне хотя и впервые оказался, тоже знает, как и кем масти расписаны. Если здесь есть менты старой, советской закалки, то знайте, мы теперь будем с вами заодно, но не потому, что ссучились. Не для того нам Бог жизнь сохранил, чтобы мы за прежнее взялись, а только лишь потому, что кроме нас некому будет с матёрой и самой крученой гопотой и урками бороться. Ни одному не дадим крылья расправить и орлом себя почувствовать. Так и знайте.
   Генерал Данилов пристально посмотрел в глаза бывшему уголовнику, кивнул и строгим голосом сказал:
   - В обед явишься ко мне, Душман, побеседуем. Только ради этого разговора я в Новом Заречье задержусь, чтобы побеседовать с тобой. Ты вовремя завёл разговор на эту тему. О том, что криминальный элемент может захотеть вцепиться в глотки всем тем, кто хоть чуть-чуть слабее, мы как-то не подумали. Наверное потому, что чуть ли не пачками расстреливали всяких убийц и насильников, а это были просто сошедшие с ума психи и не более. Настоящие, матёрые звери затаились и они будут теперь терпеливо ждать своего часа. Так что ты прав, нам нужно создавать такие правоохранительные органы которые всю гопоту, как ты говоришь, в бараний рог скрутят и в порошок сотрут. Как вы считаете, товарищи офицеры, стоит ли нам отвлекать на борьбу с таким вероятным противником силы и средства?
   И по этому вопросу мнение тоже было единодушным. Никому не хотелось, чтобы в его районе появилась и стала набирать силу какая-нибудь банда. Наше совещание закончилось, когда уже совсем рассвело, в половине шестого утра. Обменявшись точными координатами и договорившись о системе связи, мы вышли из гипермаркета на свет Божий и зажмурились от яркого солнца и, как это ни странно - зелени. За минувшую ночь трава после ливня росла, словно бамбук, и буквально пёрла из земли. Мы стали прощаться, за исключением генерала Данилова, все руководители районов приняли решение немедленно лететь домой. Как только вертушки стали одна за другой подниматься в воздух, мы со Скибой, генералом и бывшим вором в законе Игорем Петровым, направились пешком к нашему дому. Мы для того, чтобы вздремнуть хотя бы часов шесть, а Игорь, уже определивший свою семью на постой, чтобы узнать, куда ему зайти в начале первого. Весь район был погружен в сон, но по нему расхаживали патрули, причём с собаками. Генерал, глядя на это, удовлетворённо крякнул и сказал одобрительно:
   - Хорошо у тебя дело поставлено, Сергей. Охрана бдит.
   - Ну, так ведь лучше перебдеть, чем недобдеть, Петрович, чай две войны за спиной, а они меня многому научили. - Ответил я генералу и спросил - Ты мне не задаришь свою вертушку?
   Генерал Данилов пристально посмотрел на меня, кивнул, и спокойным голосом ответил:
   - Если для хорошего дела, Серёга, то забирай. У меня, кстати, ещё три точно таких же имеется. Найдёшь пилотов, то забирай и их, хотя у тебе же тут лётчиков на целую воздушную армию, так что с этим проблем не должно возникнуть.
   - Вот и замечательно, Петрович, а я тебе за такой подарок тоже что-нибудь хорошее подкину. В чём больше всего нуждаешься, если не в учёных, то всё, что угодно, отдам.
   Громко рассмеявшись, генерал воскликнул:
   - Нет, ну, я так и знал, Серёга! Да, с учёными тебе здорово повезло, но раз они у тебя под крылом пригреты, то пусть так и будет. Ну, так мне вроде бы ничего не нужно, у меня же в Сокольниках почти полный порядок, а вот ежели Игорь со своей бригадой поступит в моё распоряжение, это будет славно. Что ты на это скажешь, Дух? Согласишься нести службу под командованием матёрого контрразведчика? Хотя я и не мент, но в сыске разбираюсь и многому смогу вас, блатных, научить, а нам нужно будет очень грамотно нашим делом, борьбой с криминалом, заниматься. Ты правильно сказал на совещании, нам сам Бог велел полностью перемениться, но я боюсь, что не все это поняли.
   Игорь улыбнулся и сказал в ответ:
   - Конечно согласен, товарищ генерал. Пока мы из Мордовии в Москву летели, у меня было время о многом подумать и я ещё в воздухе дал зарок, как только Лимон в золупу полезет, так сразу же и завалю его. Да, разве же за Скибой успеешь. Я только начал из толпы выбираться, как он из его башки все глупости вместе с мозгами и вымел. Вот только как к вам перебраться?
   - А молча, Игорь. - Успокоил я нового начальника московского УБОПА - Сегодня же мы вас всех на "Ми-26" в Сокольники и переправим. - После чего спросил генерала - Петрович, так ты что, собираешься райотделы создавать или нет?
   - Конечно собираюсь, - ответил генерал, - я же не ты и это совсем другой фронт борьбы. Кстати, раз уж я отдаю тебе все четыре своих "ночных охотника", то надобно бы тебе забрать и всех остальных "крокодилов", а их, как ты должен был уже посчитать, у нас семь штук. Это же ещё та силища, Серёга. Ладно, раз так, то назад ты меня отправишь вместе с моими новыми людьми.
   Мы дошли до нашего дома и Игорь, тотчас направился к своим гаврикам, а мы вошли в квартиру и сразу же попадали спать. После целого месяца тотального недосыпания, шесть часов на сон было до обидного мало. Когда будильник в телефоне заиграл "День Победы", мне, поначалу, пришлось поднимать себя с кровати по частям, но тут ко мне подлетела Алёнушка и дело быстро пошло на лад. Она слила в ванной мне на руки воды, я умылся, побрился и, подхватив девочку на руку, отправился на кухню. Мы быстро пообедали вместо завтрака и стали разбегаться по своим делам. Наш "Ми-26" уже вернулся, он за три рейса перевёз всех людей, живых и погибших, и его уже подготовили к полёту в Сокольники. Большинство людей отсыпалось после пережитого кошмара, но основной костяк трудовой армии нашего района проснулся и снова заступил на трудовую вахту. Скиба и Чак поехали в "аэропорт", а я пешком потопал в свой новый штаб. Раньше он находился в здании банка, на предпоследнем этаже, но его ещё за пять дней до катаклизма перенесли в здание гипермаркета, в офис тамошнего начальства, расположенный на третьем этаже. Там уже собрались почти все командиры рабочих отрядов и мы сразу же начали производственное совещание.
   Первым делом мы наметили список того, чем нужно заняться немедленно и под номером один шла расчистка завалов, слава Богу, их в нашем районе было немного. Сразу после этого нам нужно было восстановить в районе все инженерные сети и коммуникации. Однако, выслушав первые предложения, памятуя о том, как пошла в рост трава, я предложил, как можно скорее выпустить скотину из хлева-убежища. Меня тут же чуть не поколотили толстыми записными книжками и ноутбуками. Оказывается, чуть ли не повсюду окрест высыхали миллионы зелёных слизней и их вчера собирали до самой ночи там, где толклось особенно много народа и теперь наступила очередь парка. Они оказались существами очень живучими и даже съедобными. Мне дали попробовать одного, он оказался похожим на вкус на устрицу. Хорошо, что живности в районе выжило не так уж и много. Что кошки, что собаки, что птицы, быстро распробовали их, а потому всё хвостатые и пернатые гурманы были посажены под замок и только теперь я понял, что ела возле опушки леса та корова, ведь травы там было всего ничего. В эфир постоянно шли обращения к людям собирать слизней и помещать их в аквариумы с дождевой водой, так как они являлись источником ценнейшего лекарственного средства, обладавшего не только антисептическим действием, но и терапевтическим эффектом.
   Что же, если слизни на сегодняшний день это самое главное, то я приказа срочно будить всех людей и отправлять их на сбор этих зелёных существ во все концы. Вообще-то меня заинтересовало даже не то, что они вырабатывали какие-то там лекарства, правда, неизвестно из чего, а то, что они умели в таких количествах разлагать воду на кислород и водород. Когда задача всем была поставлена, я попросил Женю Иванкову сесть напротив меня и, широко улыбнувшись девушке, задал ей вопрос в лоб:
   - Женечка, а ты не думала о том, что эти зелёные слизни смогут обеспечить нас самым лучшим топливом - водородом?
   Девушка усмехнулась и ответила:
   - Думала, Батя, и поэтому считаю так, нам нужно в любом случае собрать их как можно больше. Самое главное, что это живые существа, а раз так, то мы найдём способ, как заставить их размножаться. Не думаю, что это такая уж большая проблема.
   - Ну, дерзай, Женечка. - Сказал я и когда девушка встала, предложил ей провести кое-какие исследования - Ты бы вызвала кого-нибудь из наших любителей поплавать с аквалангом и отправила его на вертолёте обследовать дно Москвы-реки и других водоёмов. Наверное туда дождём много слизней смыло.
   Девушка радостно воскликнула:
   - Вау! Это идея, я немедленно этим займусь. Батя, вы правда разрешаете взять мне вертолёт?
   - Разрешаю, но только один. - Ответил я - Второй мне самому уже через час понадобится.
   Девушка умчалась, а я открыл свой ноутбук и принялся изучать личные дела своих бойцов, которыми командовал работая в банке. Там мы были самыми обычными охранниками и инкассаторами. Я сразу же, как только заступил на должность заместителя начальника службы безопасности банка, настоял на этом и предложил брать на работу только тех людей, которые, как и старший сержант Скиба, имели опыт боевых действий. Пока управляющий банком формировал свою команду, я собирал свою и набрал в штат профессионалов нашего армейского дела. На семи "крокодилах" в небо поднимется пятьдесят шесть бойцов, почти два взвода, а если учесть, что мои парни имели отличную выучку, то прекрасный отряд, способный выполнить задание чуть ли не любой сложности, за исключением совсем уж специфических задач, которые должны решать бойцы, имеющие совсем другую подготовку. Увы, но у меня в таком случае был капитальный некомплект, а готовить специалистов того профиля, который нам уже очень скоро мог понадобиться, было некогда. В "Ночном дозоре" нас было пятьдесят три бойца включая меня самого, но по-настоящему я и тогда мог доверять только тридцати одному парню. Вот за них я был совершенно спокоен, ведь если мы кого и похоронили, так это волонтёров. Вопрос, где мне найти ещё двадцать четыре бойца, а ещё лучше тридцать два, ведь у нас имелся ещё и свой собственный "крокодил", который купили для военно-патриотического клуба молодёжи, но ему требовался кое какой ремонт, не знаю уж, сложный или не очень.
   Да, проблема. Набирать в отряд быстрого реагирования, а по сути дела карательный, случайных людей, мне не хотелось, а ведь хотя и наступила, как сказал Чак, новая эпоха, времена-то совсем не изменились. Более того, я чувствовал, что взаимоотношения между некоторыми категориями людей только резко обострятся и уже очень скоро где-нибудь объявится не просто какой-то там шакал, а настоящий тигр-людоед вроде Шер-Хана из сказки Киплинга про Маугли, который за хочет построить на крови и костях своё маленькое, подлое и гнусное царство. Собирать на него в поход огромную армию, будет крайне непродуктивно, а вот нанести удар силами отряда профессиональных военных, будет само то. Восемь "Ми-24" и четыре "Ми-28" в условиях равнинной местности, это страшная сила, особенно если учесть, что у нас имелось ещё и пять беспилотных самолётов, запускаемых буквально с руки. Фирма одного нашего бизнесмена занималась экологическим мониторингом и они с их помощью делали фотоснимки не только лесов и полей, но и громадных поместий, построенных российскими олигофренами. Интересно, хоть кто-нибудь из них в Непале протянет больше года? Их бабы точно не пропадут, из-за этих красоток непальцы ещё между собой передерутся, но первым делом они насадят на ножи наших богатеев. От таких мыслей меня отвлёк Скиба, который ввалился в мой новый кабинет с грохотом и Чаком в придачу. С порога он спросил:
   - Батя, значит собираем отряд по противодействию террору и беззаконию? Ну, что же, це дило стоящее. С авиамеханиками я уже побалакал и они едут осматривать нашего "крокодила". Заодно я поговорил с летунами, они сказали, что есть у среди них и такие многостаночники, которые в воздух даже ванну поднимут, если к ней пропеллер приделать, а не то что вертолёт. Да, батя, я так думаю, что капитан Мелвилл для нас очень ценный кадр. Он в Афгане с талибами воевал и ещё вчера успел найти четырнадцать офицеров. Все, как и он, тоже морские пехотинцы. Знаешь, а ведь наш Чак здоровый лосяря, хотя, как и ты, не отличается физическими данными. Заломать такого, даже мне будет трудно.
   Жестом указав им обоим, чтобы подсаживались к столу, я кивнул и задумчивым голосом, а думать мне было над чем, негромко поинтересовался у капитана Мелвилла:
   - Ну, а ты что скажешь об этом, Чак?
   Белобрысый американец улыбнулся и ответил:
   - Сэр, служить и защищать, так сказал бы вам каждый коп Нью-Йорка, вот только защитники из нью-йоркских копов совершенно ни к чёрту. Зато в морской пехоте вы не найдёте слюнтяев. Негодяев и жестоких ублюдков запросто, но только не слюнтяев. Хотя знаете, сэр, понятие негодяй оно ведь в разных устах имеет разное значение. Надеюсь, вы меня понимаете.
   Кивнув, я согласился с ним:
   - Это ты точно подметил, Чак. Для всяких правозащитников, ратующих за равные права животных и людей, и ты, и я, и Скиба, конченые негодяи. Как я понимаю, ты уже понял, с кем именно я не хотел бы никогда встретиться, но боюсь, что придётся. Или мне рассказать тебе о них подробнее? Да, и вот что, Чак, если ты действительно хочешь войти в наш отряд, забудь слово сэр.
   Капитан улыбнулся, облегчённо вздохнул и сказал:
   - Батья, ты отличный парень и вижу, что ты очень хороший командир. С таким командиром можно смело идти в бой. В Афганистане я много раз ходил в горы. Здесь не Афганистан, здесь России и здесь нет талибов, но зато у вас есть чечьены, а это практически одно и тоже и я знаю, чем они станут заниматься.
   Вздохнув, я честно признался:
   - Было бы всё просто замечательно, окажись всё таким простым и ясным, Чак. Хотя я и прошел через две чеченские войны, в Афганистане мне воевать не пришлось, я стал курсантом тогда, когда эта война закончилась, так тебе скажу. Нам, возможно, придётся заниматься в том числе и чеченцами, но это ещё не факт. Мы будем вышибать мозги из каждого, кто захочет подчинить себе людей силой оружия, но это не самый смертельный наш враг. Таким типам нужно будет просто прочистить мозги. Зато всех тех, кто ради спасения своей шкуры сгонял куда-нибудь людей, заставлял их стоить для себя убежища и потом превратил в рабов, а это могут быть и русские, мы будем уничтожать без малейшей жалости. Всех, кроме малых детей. Вот им нет места на земле. Хотя мне и противно даже думать об этом, боюсь, что нам придётся столкнуться с такими тварями.
   Чак понимающе закивал и спросил:
   - Батья, как мы их будем выявлять? Если полагаться на информаторов, то пройдёт немало времени, пока они у нас появятся. Нужно будет обязательно отправлять людей в рейды группами по два, три человека. Я имею большой опыт в этом деле. Могу по несколько суток обходиться без еды.
   Скиба широко заулыбался и воскликнул:
   - Вот видишь, Батя, я же говорю, Чак свой парень. - Хлопнул капитана Мелвилла по плечу и объяснил ему - Ты полностью прав на счёт разведки, Чак, но мы будем в первую очередь прослушивать эфир и затем, на основании той болтовни, которая иногда в нём случается, определять места, куда нужно послать беспилотные самолёты-разведчики.
   Чак потряс поднятыми вверх руками и радостно сказал:
   - Всё, парни, мне понятна ваша тактика. Это хорошая тактика, надёжная. Сначала определить местоположение противника, затем выслать группу разведчиков, тщательно изучить обстановку и уже потом, передав все данные в штаб, нанести по противнику точный, адресный удар, чтобы спасти заложников. Мне это уже нравится. Таким образом будут исключены потери среди мирного населения. К сожалению, моё командование действовало иначе. Я со своими парнями по две, три недели ползал по горам под палящим солнцем, находил в каком-нибудь кишлаке лагерь талибов, но вместо того, чтобы выбросить в горы десант, туда посылали звено бомбардировщиков и бомбами убивало множество ни в чём неповинных людей. Они даже не были талибами и не выращивали мак. Самые обычные крестьяне.
   - Ну, что же, раз ты с нами, Чак, то мы сегодня же займёмся формированием отряда. В воздух мы сможем поднять одновременно шестьдесят четыре бойца на ми двадцать четвёртых, которые вы почему-то называли "Задними", и ещё восемь бойцов на ми двадцать восьмых - "Разрушителях". С них же будут работать операторы нашей радио и авиаразведки. Таким образом весь наш отряд будет состоять из семидесяти двух бойцов. Полагаю этого вполне хватит. Не думаю, что у нашего возможного противника будет хотя бы столько же народа. Хотя, как знать, ведь ситуация будет так или иначе развиваться и мы должны быть готовы к чему угодно, даже встрече с бандой под триста, четыреста штыков.
   Чак развёл руками и широко улыбаясь ответил:
   - Ничего не поделаешь, Батья, придётся немного больше стрелять и быстрее бегать. Дело обычное, именно этому меня и учили сначала в Сан-Диего, а затем в Куантико. Кстати, я хороший снайпер, Батья, и моя любимая винтовка - Драгунофф.
   Мы со Скибой громко расхохотались, у нас и в этом полностью совпадали взгляды с капитаном Мелвиллом. Выйдя в эфир, я попросил всех, кто служил в спецчастях и имеет опыт боевых действий, заглянуть ко мне на огонёк, чтобы выпить по рюмке чая и поговорить за жизнь. После этого я стал выяснять, что представляют из себя те четырнадцать морпехов, о которых мне сказал Скиба. Оказалось, что все они были обстрелянными ветеранами и Чак хотел составить из них штат помощников. Между прочим капитану Мелвиллу очень понравилась моя идея, заниматься выявлением мерзавцев такого рода, о которых я говорил, без отрыва от производства. Не думаю, что их будет так много, что нам придётся забыть обо всём остальном. В любом случае нам нужно было подумать об этом в первую очередь, хотя, конечно, у нас имелись и куда более важные дела. На вопрос же Чака, какова будет зона нашей ответственности, я ответил коротко:
   - А весь мир.
   И я вовсе не шутил.
  

Глава 5

Князь Дербентский

  
   Поговорив со Скибой и Чаком, я вызвал к себе профессора Ларичева. Мужик он, конечно, был умнейший, но со своими закидонами. Ещё в молодости, будучи аспирантом, Гена Ларичев, а он был моим одногодком, решил какую-то мудрёную теорему и ему за это сразу же присвоили докторскую степень, но его работа тут же была засекречена. После этого он почему-то решил, что математика погубит мир и с головой погрузился в социологию и другие науки, а заодно стал ещё и уфологом. Правда, голова у него была светлая и ему не мерещились в каждом углу зелёные человечки. Все расчёты этот мужик делал в уме быстрее любого компьютера, чем был особенно ценен, а ещё был абсолютным бессребреником, чем мне нравился больше всего. Как специалисту, ему не было цены, одно только плохо, мужику сильно вредила его доверчивость, чем и сумели воспользоваться однажды московские бандиты и, хитро подкатив к нему из-за угла, уболтали составить такую компьютерную программу, которая взламывала любые коды. Хорошо, что их быстро повязали, а в ФСБ нашлись умные люди, которые не стали поднимать из-за этого слишком много шума и вони. В общем на Колыму Максимыч не поехал, но получил заказ уже от ФСБ и поскольку чувствовал себя виноватым, создал и для них какую-то мудрёную программу, хотя до того отказывался даже разговаривать на эту тему. Когда он вбежал в кабинет, я сразу же встал из-за стола и сказал:
   - Гена, садись за этот стол и принимай командование. Назначаю тебя своим первым заместителем с правом решающего голоса. Я буду постоянно находиться рядом, если что не так, то сразу же обращайся ко мне за помощью. В общем, давай, руководи хозяйством, а я займусь своими сволочными делами.
   Геннадий Максимович, среднего роста, плотного телосложения живчик с округлым лицом и взъерошенными волосами, посмотрел на меня с тоской в глазах и спросил:
   - Сергей, неужели больше некому этим заняться? Мы с ребятами только начали разворачивать научный центр и тут ты со своими глупостями. Между прочим, к нам из Штатов и Западной Европы прибыло почти семьсот учёных.
   Разведя руками, я ехидно сказал:
   - А от этой работы тебя никто не освобождает, Гена, зато я разрешаю тебе по вечерам ещё и шапки шить.
   Профессор Ларичев кивнул, сел за стол и проворчал:
   - Хорошо, Серёга, но это только на время, пока мы не справимся со всеми трудностями.
   - Угу-угу, - глумливо угукнул я и со смешком сказал, - Геша, в России нет ничего более постоянного, чем борьба со временными трудностями. Давай, рули, а там глядишь и понравится.
   Только так, ударив пыльным мешком по голове из-за угла, я и мог посадить в это кресло Геннадия Максимовича, назвав его к тому же своим первым заместителем с правом решающего голоса. Думаю, что это хоть немного уменьшит груз его ответственности и вселит в мужика уверенность. Все, кому это было нужно услышать, услышали наш разговор и сразу же стали называть время, когда они придут к Максимычу со своими проблемами. У того в нагрудном кармане камуфляжа лежала точно такая же рация с внешней гарнитурой, как и у меня, работающая в режиме конференц-связи, а потому, махнув мне рукой, он тут же принялся отдавать распоряжения. Ну, то же самое он делал и несколькими минутами раньше, только находясь в другом месте. Когда мы вышли из гипермаркета и я направился к вертолётной стоянке, Скиба сразу же поинтересовался у меня:
   - Батя, ты куда это лететь собрался? Может быть я свистну парней и полечу вместе с тобой?
   - Без тебя как-нибудь управлюсь, Скиба. - Ворчливо ответил я и сделал уточнение - Я поставил перед тобой задачу? Вот и занимайся ею, а я займусь ещё одним важным делом. - Видя, как напрягся мой старший сержант, я успокоил его - Да, не дёргайся ты, я к князю Дербентскому лечу.
   Скиба издал грудной, рыкающий звук и спросил:
   - А если у него того, крыша съехала, Батя?
   - Скорее она у тебя съедет, Скиба. - Одёрнул я Пашку и добавил ему работы - Свяжись по радио с генералом Даниловым и подумай, как нам поскорее собрать вертушки.
   Скиба и Чак пошли в сторону банка, на первых этажах которого хранилось всё наше оружие и армейское имущество, а я чуть ли не бегом рванул к вертолётам, вызывая на ходу двух врачей-мужчин - хирурга и кардиолога. Генерал Данилов уже улетел к себе в Сокольники на "Ми-26", прихватив с собой часть людей, выпущенных из мордовского лагеря. Остальные встали лагерем неподалёку и, увидев меня, приветственно принялись махать мне руками. Махнув им в ответ на бегу, я первым делом подошел к механикам, которые уже почти полностью разобрали "крокодила". По их словам, пара-тройка дней и машина поднимется в воздух, нужные запчасти уже везли к нам на двух других "крокодилах" из Бирюлёво и Реутово. Что же, это меня очень порадовало. Нам нельзя было щёлкать клювом. Рядом с вертолётными капонирами уже стоял топливозаправщик и "ночной охотник", на котором я хотел слетать в гости к одному знакомому, был полностью заправлен, а в его кабине даже сидел пилот. Американские лётчики были хорошо знакомы с вертолётами "Ми-8" и "Ми-17", их полными аналогами, а вот на "Ми-28" не летал никто. Ну, кого из пилотов Скиба и капитан Мелвилл отберут в наш отряд, я мог только гадать, ведь нам нужны были боевые пилоты, а не просто люди, способные поднять вертолёт в воздух.
   Во всяком случае недостатка в пилотах точно не было и потому я отправил нескольких в банк к Васильку, Скибе и Чаку. Врачи приехали на мотоцикле уже через пять минут и без каких-либо возражений забрались в небольшой отсек позади пилотской кабины. Я сел на место стрелка, надел на голову шлем и сказал пилоту - майору Брянцеву, куда лететь, но сначала приказал ему сделать несколько расширяющихся кругов над районом. Пролетая над нашим небольшим храмом, я увидел, что перед ним поставили громадную палатку, на которой кто-то нарисовал два православных креста. Возле входа в неё стоял отец Евлампий, одетый в камуфляж, с кадилом в руках, а рядом с ним ещё несколько священников. Церковь наша уцелела, хотя её и не укрепляли бетоном, а только сняли с неё двери, окна, вынесли и разобрали по ближайшим домам иконы и церковную утварь, а вчера во время дождя, отмыли от принесённой волной грязи. Окруженная большим зелёным газоном, она стояла хотя красивая и нарядная, но всё же очень скорбная без дверей и окон. Зато с неё не сорвало ни куполов, ни крестов. Места в церкви было мало и потому гробы с покойниками заносили в армейскую палатку. Их везли к ней на машине и несли на руках. Похороны были назначены на завтра, на двенадцать часов дня, для чего уже сейчас, сразу за чертой городских построек готовили площадку под кладбище и там даже начали копать могилы. Мне стало грустно, но вместе с тем я облегчённо вздохнул - эти люди будут похоронены по-человечески и над их могилами поставят надгробие.
   Облетая район, я увидел, что уже все АПЛ, а не только "Генерал де Голь", были готовы дать Москве электроэнергию. К каждой лодке была подведена линия водоснабжения и теперь к ним тянули ещё и электрические кабели, а возле МКАДа, где находилась большая электрическая подстанция, кипела работа. С трансформаторов срезали стальную защиту. Чтобы ударная волна их не повредила, мы отлили перед подстанцией громадный полый бруствер-склад, в который заложили бобины с кабелями и прочие электрические запчасти. Он выдержал силу первого удара и теперь его вскрыли и рабочие в спешном порядке реанимировали подстанцию. Сразу за МКАДом также работало множество людей, а за городом, в полях, продолжался сбор рыбы, которая пока что не собиралась протухать. Заодно там собирали ещё и слизней. Из всех поплавков спасательных батискафов, похоже, уже слили бензин, керосин и солярку, а некоторые даже разрезали на две половинки, отмыли, заполнили дождевой водой и закладывали в них зелёных слизней. В общем народ без дела не прохлаждался и работа шла уже даже внутри многоэтажек, на этажах выше четвёртого, куда можно было подняться по железным лестницам. Из окон торчали импровизированные стрелы самодельных подъёмных механизмов и по ним спускали вниз бадьи с грязью, вода вылилась через лифтовые шахты, в которые мы открыли двери.
   Сделав седьмой, последний круг, майор Брянцев взял курс на село Кутуково, находящееся сразу за рекой Окой, на границе Московской и Тульской области. Там, на высоком берегу Оки, в очень живописной местности раскинулось большое хозяйство Валерия Магомедовича Магомедова, которого мы прозвали между собой князем Дербентским. Он был клиентом и заёмщиком нашего банка. Игорь выдал ему крупный кредит на развитие и этому пятидесятилетнему мужику было что развивать. Когда он семь с лишним лет назад взял у жителей трёх деревень в аренду их земли, тем уже без малого жрать было нечего. Первым делом князь Дербентский, бывший прокурор между прочим, сделавший ноги из родного Дагестана, перевёз туда добрых полторы сотни своих сородичей в возрасте от двадцати пяти до сорока лет и они занялись на приокских холмах овцеводством, но стали разводить не свою, кавказскую породу овец, а нашу, романовскую. Где он взял денег на то, чтобы всего за год развить крупное животноводческое хозяйство, история умалчивает, но с его появлением в Тульской области жизнь не в трёх, а в целых семи сёлах быстро оживилась и пошла на лад. Он был одним из первых крупных заёмщиков, кому Игорь дал кредит, и не ошибся в нём.
   К концу прошлого года у князя Дербентского уже было целых четыре мегафермы, свой молзавод и мясокомбинат, да, плюс к этому он ещё и построил на берегу Оки большой рыбозавод и выращивал на нём осетров и форель. Всё бы хорошо, но одно было плохо - очень уж князь Дербентский был крут нравом и властолюбив. Раздав кучу взяток, он полностью подмял под себя половину района, а потому чувствовал себя большим начальником и как что не по нему, сразу же пускал в ход силу. Чуть ли не за малейшую провинность он мог запросто стегануть человека вдоль спины нагайкой, а уж за пьянство, так и просто выпороть, но при этом в общем-то был справедлив, платил людям хорошо, раздавал скот по домам и что самое главное, своих сородичей порол едва ли не сильнее, чем даже тульских мужиков. Лично мне это не нравилось, хотя народ им был доволен. Сопровождая Игоря, я раз пять был в его хозяйстве и видел, как год от года в деревнях строится всё больше и больше новых домов. Хотя всё очень много не только аварцев, но и других дагестанцев, перебиралось под крыло к князю Дербентскому, лично я простил бы ему многое, включая самоуправство, только за то, что он даже близко не подпускал к своему району шайтанов. Так он называл ваххабитов. Он даже мечеть запретил строить из-за этого.
   Вот на его хозяйство я и хотел посмотреть. В том, что Валера не станет сидеть сложа руки и ждать, когда комета утопит его, я не сомневался, но меня интересовало, что именно он предпринял для своего спасения и стал ли спасать кого-то ещё. Мы летели на высоте трёх километров и мне было хорошо видно, что во многих населённых пунктах какая-то часть людей сумела спастись, хотя разрушения и были велики. Особенно сильно пострадали заводы и фабрики. Они практически все превратились в руины. Всё правильно, ведь их построили ещё при царе горохе. Вскоре впереди заблестела Ока, а за нею я увидел зеленеющие холмы и вертолёт пошел на снижение. Пролетев над парочкой деревень, я увидел, что капитальные кирпичные дома в них уцелели, зато старые избы все снесло волной и вот что странно, там я не увидел ни единой живой души. Ну, всё объяснялось очень просто. Когда мы подлетали к центральной усадьбе, а её князь Дербентский построил на большой возвышенности с нуля, то я увидел, что с запада её прикрывает громадное, выгнутое дугой железобетонное убежище высотой в добрых три этажа. Вот там-то народа было как раз полно. Даже навскидку я определил, что не менее пятнадцати тысяч человек были заняты расчисткой большого коттеджного посёлка, нескольких близлежащих ферм, стоящих без крыш, но не разрушенных, а также молокозавода и мясокомбината, а ещё я увидел внизу три "Шилки".
   Пулемёты всех трёх "Шилок" сразу же нацелились на нас и мы были вынуждены приземлиться не долетев до центральной усадьбы полкилометра, прямо в поле. Вместе с врачами я выбрался из вертолёта и, подняв белый флаг, направился к той "Шилке", которая стояла асфальтированной дороге, проложенной вокруг посёлка, прямо напротив нас. За ней я выстроилась, как на параде, улица из кирпичных, двухэтажных коттеджей с выставленными окнами. Заборы были сняты и где-то сложены. Князь Дербентский хорошо подготовился к Апокалипсису. Интересно, где этот барбос достал "Шилки"? Подойдя поближе, я увидел ещё и с полсотни человек в камуфляже и с касками на головах, отчего чуть не взвыл благим матом. Эдак ведь недолго и в зиндан к князю Дербентскому угодить. Правда, вот тогда я ему точно не позавидую. Скиба этого ему никогда не простит. Подойдя к "Шилке", двигатель которой выл, как стая волков, запитывая бортовую электронику, я замахал флагом и заорал:
   - Глуши движок к чёртовой матери.
   Не думаю, что механик-водитель смог услышать меня, но оба движка, ходовой и генератора, умолкли, люк открылся и из него высунулась румяная, курносая физиономия парня лет двадцати пяти со шлемофоном на голове. Оглядев меня и врачей в камуфляже, механик-водитель суровым голосом спросил:
   - Кто такие будете?
   Глухо зарычав от негодования, я рявкнул:
   - Вылез из машины, встал по стойке смирно и представился! Или ты не видишь, кто стоит перед тобой, бестолочь?
   - Так ведь товарищ майор, откуда мне знать, кто вы такой и с какой целью к нам пожаловали. К тому же на летающем танке.
   Махнув рукой, я спросил:
   - Связь с Магомедовым есть?
   - Так точно, товарищ майор! - Воскликнул парень.
   - Тогда свяжись и скажи, что к нему Батя из Москвы прилетел. - Приказал я ворчливым голосом и добавил - Дожили, блин, того и гляди, тебя свои же зенитчики собьют.
   Механик-водитель истошно завопил:
   - Товарищ майор, так вы тот самый Батя, который всех на счёт лечебного дождя по радио предупреждал и приказал собирать зелёных пиявок? Ну, тогда садитесь на броню, я вам мигом к Валерию Магомедовичу домчу. Он нам сразу сказал, раз об этом Батя говорит, значит так оно и есть. Он вас хорошо знает.
   Между тем к нам уже подъехал джип, за рулём которого сидел средних лет дагестанец в камуфляже. Этот парень узнал меня сразу и радостным голосом завопил:
   - Батя, живой? - Повернувшись к механику-водителю, он крикнул ему - Лейтенант, дарагой, быстро беги к летчику, скажи, чтобы он свой вертушка к правление перенёс. Это дарагой гость прилетел. Мы ему очень много денег должны. Банкир.
   Махнув рукой, я сказал:
   - Всё, Муса, все долги в прошлом остались.
   Дагестанец засмеялся и воскликнул:
   - Батя, я не Муса, я Иса!
   Я тоже рассмеялся и спросил:
   - Ну, да, помню, Иса и Муса. Только ведь вас даже родная мать не различает. Как там Валера поживает?
   Иса подбежал к нам, обнял меня на радостях, потом пожал руки врачам и через минуту мы поехали к правлению. Так князь Дербентский по старинке называл свой офис. В самом коттеджном посёлке на улицах и в домах прибирались преимущественно старики и дети, отчего у меня сразу же отлегло от сердца. Минут через десять я был в кабинете у Валерия Магомедовича и тот, увидев меня, чуть не опрокинул стол. Кабинет ещё хранил на себе следы потопа, но в него уже вставляли оконные блоки. Крепко обняв меня, коренастый, мощный мужик завопил:
   - Батя, живой!
   - Да, живой я, живой, Валера! - Стал отбиваться я от просто старого знакомого - Отпусти, задушишь.
   Валера выпустил меня из своих объятий, отступил на шаг, громко рассмеялся и воскликнул:
   - Э-э, тебя разве задушишь! Ты сам кого угодно задушишь, десантник. - После чего крикнул в открытую дверь - Рая, собери нам чего-нибудь на стол и принеси бутылку коньяка. Настоящего, дагестанского. К нам хороший человек прилетел.
   Мы сели за стол и я спросил:
   - Как беду-то пережили, Валера? Ты, как я сверху видел, хорошее убежище построил. Наверное никому не стал верить и сразу же стал строиться, чтобы пережить наводнение?
   Валерий Магомедов кивнул и сказал:
   - Как нам об этом объявили, Батя, так я сразу же собрал общий сход и сказал, что нужно строить большое убежище. Мы тогда ещё не знали, откуда волна придёт, но я подумал, что всё дерьмо к нам в Россию обычно с запада приходит, вот и решил в ту сторону дугу повернуть. Как видишь, угадал. Что, сейчас начнёшь спрашивать, сколько людей я нагайкой насмерть запорол?
   - Думаю, что ни одного, Валера. - С улыбкой ответил я и пояснил - Хотя ты и изверг, народ тобой всё же был доволен. Не то что некоторыми другими дагами.
   Князь Дербентский стукнул кулаком по столу и рявкнул:
   - Вот именно, что дагами, Батя! Э-э, это не люди, а шайтаны! Они ни своих, ни чужих не жалеют. Чтоб они все сдохли, собаки.
   Махнув рукой, я сразу же решил перейти к делу и сказал:
   - Чёрт с ними, Валера, я прилетел к тебе по делу. У меня к тебе есть одна большая просьба.
   Валера тут же набычился и проворчал:
   - Еды не дам, а людей приму, Батя. Ну, разве что для детей и женщин выделю, но немного.
   Замахав руками, я со смехом воскликнул:
   - Валера, я едой у меня полный порядок! Понимаешь, мне скотину нужно на постой определить. Коров, свиней, коз, овец, но с таким расчётом, чтобы их никто не резал, а разводил. У нас в Москве и другие люди скотину сохранили, но у них свои хозяйства есть, а я вот решил к тебе за помощью обратиться.
   То, что произошло в следующее мгновение, привело меня в изумление куда большее, чем при виде трёх "Шилок". Наш князь Дербентский вскочил из за стола, тут же упал на колени и высоко вздымая руки, начал молиться по-аварски. То что он именно молится, я понял по возгласам "Алла" и "Аллах". Это продолжалось минуты две, после чего Валера повернулся ко мне. На его лице я увидел слёзы. Быстро утерев их кулаком, он воскликнул:
   - Всю солонину отдам, всю тушенку и копчёную колбасу, Батя, только отдай мне свою скотину! Мы её на руках носить будем. Сами голодный сидеть станем, но ни одного поросёнка под нож не пустим. Детьми клянусь.
   Покрутив головой, я спросил:
   - Что, так туго пришлось?
   Валерий Магомедов поднялся с коленей, сел за стол, горестно вздохнул, махнул рукой и стал рассказывать:
   - Мы же в убежище почти сорок тысяч человек приняли со всего своего района и из соседних. Когда к нам, в самый последний день, ещё четыре с половиной тысячи человек пришло, нам пришлось весь племенной скот под нож пустить, лишь бы их спасти. Батя, у нас теперь, одни кошки и собаки остались.
   Похлопав его по руке, я сказал:
   - Будет тебе скотина на развод, Валерка. У нас хороший скот, молочный, какие-то фризы, и мясной - герефорды, свиноматок почти восемьсот голов и кабаны к ним. Только это, ты же мусульманин, как же ты свинину держать станешь?
   Валера рассмеялся и воскликнул:
   - Серёга, я когда на Северном флоте служил, столько свинины съёл, сколько её хохлам не выдавали. Слушай, как же вы, дураки городские, скотину спасли?
   Про то, как один умнейший мужик умолял меня дать ему транспорт, чтобы привезти племенной скот с "Белой дачи", а я, поначалу, отбрыкивался, но когда он спросил меня, что мы будем жрать, когда кончатся консервы, согласился и, подняв в ружьё "Ночной дозор", поехал с оружием в руках отбивать скотину, я рассказывать не стал, а лишь сказал:
   - Валера, никаких проблем с продуктами у нас нет, так что пусть твоё мясо у тебя и остаётся, но завтра с утра я первым делом привезу тебе двадцать тон соли, а ты прямо сейчас прикажи людям бросить всё и собирать рыбу с полей. Это же халявная жратва, Валерка. Солите и коптите её поскорее, а мы заберём.
   - Тоже верно, согласился Магомедов, - и заорал - Иса, быстро передай людям, что завтра нам соль привезут! Пусть собирают всю рыбу, потрошат прямо в поле, и без голов на мясокомбинат везут. У нас там соли тонн десять есть. Да, Иса, передай народу новость, Батя нам скоро племенной скот завезёт.
   Дверь открылась и в приёмную вошла секретарша Магомедова, Рая, женщина лет сорока пяти с заплаканным лицом и счастливой улыбкой, которая держала большой поднос с закусками и бутылкой коньяка. Вслед за ней вошел Иса и сказал:
   - Про скот я уже сказал, дядя, сейчас пойду скажу, чтобы срочно занялись ещё и рыбой, а не только пиявок собирали.
   У Валеры Магомедова я задержался на полтора часа. За это время мы успели обсудить самые насущные проблемы и договорились о сотрудничестве. Ему была очень нужна газотурбинная электростанция, вот только газа для неё ему не хватало. Он построил в своём хозяйстве несколько ферментеров, вокруг которых они возвели капонир, но их хватало только на то, чтобы дать газ в дома. Когда же Валера услышал, что зелёные слизни, если их встряхнуть, разлагают воду на кислород и водород, то обрадовался этому ничуть не меньше, чем племенному скоту. Поговорили мы с ним и на счёт его прежних методов поддержания трудовой дисциплины и он сказал, что с этим покончено. Начиная с марта месяца, ни один человек, который работал в его хозяйстве, больше не пил. Нечего было пить, так как всю водку и вино они просто вылили в Оку. На мой взгляд зря, ну, да, это их дело. Рассказал он и о том, как обзавёлся военной техникой. С этим делом у него не возникло никаких проблем, так как уже в первые дни князь Дербентский просто предложил командиру полка ПВО перебраться к нему из Каширы вместе с техникой, вооружением и семьями. Те согласились и теперь у нашего партнёра имелось в наличие двенадцать вертолётов "Ми-8", которые я реквизировал не сходя с места. Всё равно у них не было топлива для них.
   Оба врача остались в хозяйстве Магомедова. Они составили список всего того, что им требовалось, а также попросили, чтобы я направил сюда ещё нескольких специалистов. С медициной у Валеры дела обстояли плохо, но мы могли выручить его и тут, направив на ПМЖ пару десятков врачей и медсестёр. Не думаю, что мне не удастся найти добровольцев, готовых перебраться в такое отлично налаженное хозяйство. Больше всего меня порадовало, что на полях у нашего друга сохранились посевы, это означало, что зимой мы будем с картошкой, капустой и прочими овощами. Поговорил я напоследок и с подполковником Трофимовым, попросив его ни в коем случае не сдавать высоту. Он пригнал с собой лишь часть техники, ракетных комплексов брать не стал, но был настроен очень серьёзно. Ну, а то, что вся Кашира лежала в руинах, похоже, что там никто палец о палец не ударил, чтобы укрепить здания, произвело на него сильное впечатление. Я думаю, ведь он прослужил в этом городе двенадцать лет и потому потерял многих друзей и знакомых.
   К вечеру мы вернулись домой и на этот раз я уже не стал истязать себя и завалился спать, но перед этим дал команду "Отбой" всем остальным. Всё равно, как бы ты не старался, за один день всей работы не переделаешь. Не хватало, чтобы кто-то ещё загнулся от натуги. Алёнушка провела весь день на свежем воздухе, в большом детском лагере и сразу же стала рассказывать мне, сколько новых подружек и друзей у неё появилось. Уложив детишку спать, я и сам рухнул в постель, как подкошенный, да, и уснул практически мгновенно. Ну, а с наступлением утра нового дня, мы со Скибой и Чаком отправились на нашу новую базу. На окраине, на противоположной стороне от Новоминского шоссе, стоял большой, двухэтажный супермаркет - мощная железобетонная постройка, которую нам пришлось укрепить лишь частично. Туда-то Скиба и решил перенести нашу базу и даже более того, пока я отсутствовал, сделал это. Не знаю, уж, сколько народа он собрал, но бетонную стену, которая была отлита для защиты здания, они успели не только обвалить, но и утащить. Теперь, если срезать стальные листы и вместо витражей на первом этаже установить большие ворота, то внутрь можно будет запросто закатывать вертолёты. Перед супермаркетом находилась большая площадь с тремя фонтанами, но их уже заложили бетонными плитами, снятыми с его фасада.
   Всё-таки наши строители поступили очень грамотно, когда таким образом отливали бетонные стены, что достаточно было снять стальную опалубку, их не составило особого труда обвалить отдельными блоками размером четыре на четыре и толщиной метр с четвертью. Они были разделены досками и одновременно соединены по внешней стороне арматуринами, а потому стоило только перерезать арматуру, так всё, можно сбрасывать их на покрышки и оттаскивать к фонтанам. В общем осталось только завершить работы по минимуму и навести марафет, чем мы и занимались до обеда, пока не наступило время идти на похороны. На кладбище собралось немного народа, только родственники, близкие и друзья умерших и погибших. Мы пришли туда при оружии, построили строй почётного караула, на похоронах даже играл духовой оркестр и под звуки траурного марша гробы были опущены в землю. Мы сделали в их честь три ружейных залпа. Президент вместе со своими помощниками был похоронен рядом с простыми москвичами и гражданами других стран.
   На похороны прилетели все мои коллеги из других районов и после панихиды и поминального обеда мы снова провели совещание, но уже не такое продолжительное. Я рассказал им о своём визите в тульскую область и о том, как бывший прокурор одного из районов Дербента спас жизни почти сорока пяти тысячам туляков. Это не вызвало ни у кого особого удивления, а когда я сказал, что поменяю специальную боевую технику на ми восьмые, то мне было вежливо предложено заткнуться. То, чем я лично должен был вскоре заняться, все мои коллеги считали делом наиглавнейшим. Никого даже не возмутил такой вопиющий факт, что в отряде "Ночной дозор" будут воевать пятнадцать граждан США и семеро французов. Главное для них заключалось в том, чтобы мы не дали ни одной сволочи начать маленькую, победоносную завоевательную войну после Апокалипсиса. Поэтому мне отдавали не только все вертушки, но и топливо. Хорошо, что его приплыло к нам немало. Заодно я выяснил, что водолазы, обследовавшие уже очень многие линии метрополитена, сказали, что из метро нужно только откачать воду и просушить оборудование. С подводных лодок уже снимали водяные насосы, нашлись они и в наших хозяйствах, так что работы по откачке воды должны были начаться уже начиная на следующий день и они начались.
   Мы же все три дня после похорон занимались техникой, тренировал и притирались друг к другу. Всех иностранцев мы распределили по боевым группам поровну и сразу же стали учить их русскому языку и приёмам обращения с новым для них оружием, старыми, надёжными и мощными автоматами "АКМ", пулемётами "Печенег" и снайперскими винтовками "СВД". На строевую подготовку мы как-то не очень обращали внимание, да, и шутка ли дело, весь наш отряд почти на девяносто процентов состоял из одних только офицеров. Ну, а чтобы никому не было обидно, наш начальник генерального штаба полковник Борисов присвоил всем рядовым и сержантам лейтенантские звания. Пустячок, но Скибе было всё равно очень приятно получить из его рук лейтенантские погоны. На четвёртый день, оседлав мотоциклы, половиной отряда мы разъехались в разные стороны, причём поодиночке и одетые, как гражданские лица, но оружие скрытого ношения при себе имели, как и мощные УКВ-радиостанции и сканеры. Естественно, что весь иностранный контингент отряда остался на базе. Пока что с них, как с разведчиков, не было никакого толка.
   Я не стал говорить Алёнке, что отправляюсь искать маму, но именно об это мечтал, когда сел в седло мотоцикла, к багажнику которого была прикреплена пятидесятилитровая ёмкость с бензином. Кто его знает, попадётся заправка по пути или нет. Не стал я ехать и по дороге, как это делали все остальные мои парни, а поехал напрямик, строго на запад, так, как волна несла ко мне батискаф с Алёнкой. Мотоцикл я выбрал себе не чисто кроссовый, очень уж у них гавкучий движок, а "Кавасаки" для горного мототуризма, с двигателем достаточно мощным, но в то же время экономичным. В рюкзаке у меня был запас продуктов на неделю и ноутбук, в который я закачал интерактивную карту чуть ли не всей центральной части России и зарядное устройство к нему, чтобы можно было подзарядить его от системы электропитания мотоцикла. Вчера под вечер прошел сильный ливень, но за ночь и утро земля немного подсохла, так что из под колёс не летела во все стороны грязь. Впрочем, по буеракам я ехал только первые десять, двенадцать километров, а потом добрался до Мамоново и въехал в Одинцово. Время от времени я спрашивал людей, не видели ли они женщину на мотоцикле, разыскивающую свою дочь, но не получил ни одного утвердительного ответа и миновал Одинцово. За Назарьево мне пришлось ехать уже лесом, но я не сворачивал хотя и с трудного, но прямого пути строго на запад, время от времени останавливаясь, чтобы послушать эфир.
   Он не был пуст, но пока что я не услышал ничего опасного или хотя бы настораживающего. Сердечные дела это сердечные дела, но и о своих обязанностях мне тоже не следовало забывать. Судя по переговорам в эфире, жизнь постепенно налаживалась, вот только люди очень часто обменивались печальными известиями и редко можно было услышать, что где-то выдержали все убежища и никто не погиб. Гораздо чаще я слышал такое: - "В нашем посёлки из трёхсот восьмидесяти человек утонуло сто двадцать шесть, только вчера похоронили последних. Чёрт, как же теперь жить дальше? Это же, бля, не страна, а какое-то сплошное кладбище, а тут ещё прямо в мой дом этот, как его, батискаф с иностранцами врезался. Ну, чёрт с ним с домом, завалился и мать его в дых, главное, что в батискафе все живы остались. Ты представляешь, керя, исландцы, блин! Вот свезло, так свезло. Не, ваще они мне только малость третий этаж рас**ярили, а так всё зашибись. Записался вот, в учители русского языка. Ну, бывай, братуха, я пошел коров кормить. У меня одна, я так подозреваю, скоро ощениться должна или, как это у них там называется. Вот было бы здорово, если бы она быка родила. А то у меня семь коров и ни одного быка, хоть сам быком становись, так меня Верка за это задушит, а у соседей, блин, одни козлы и овцы."
   Ну, что же, если даже менагеры записались в фермеры, значит выживем. Лишь бы только в зародыше задавить ту гадину, которая начнёт из себя царя или князя корчить. Делая остановки через каждые полчаса минут на десять, я всё дальше углублялся в лес, думая то о Валюше, то о великовозрастных дурнях, думающих, что винтовка рождает власть. Ну, а ещё я думал о том, как бы нам получше подготовиться к зиме. В нашем районе уже во всю гремели отбойные молотки. Строители, покумекав, решили, что пока бетон не схватился полностью, его надо разбивать и приводить дома в порядок. Спасатели работали в городе, но только там, где люди укрепляли стены первых двух-трёх этажей. Все подвалы были заполнены морской водой и там точно некого было спасать, как и в метро. Их старания часто увенчивались успехом и они, проделав проходы под обломками к входам в убежища, выводили из них людей. Из метро уже откачали чёртову прорву воды и на некоторых станциях начали работать ремонтники. Метро просто затопило и не более того. Все сейсмические удары оно выдержало, но грязи и мусора из него предстояло вывезти многие тысячи тонн. Хорошо, что дохлая рыба чернела, но всё же не начинала гнить и распространять зловоние. Её тоже не выбрасывали, а перерабатывали на рыбную муку.
   Максимыч создал особый строительный отряд и дал ему команду срочно начать сооружать ферментеры особой конструкции. Наш главный космобиолог Женечка, которая по моему совету исследовала дно Москвы-реки и других речек и водоёмов, сделала ещё одно поразительное открытие, оказывается зелёные слизни активно поедали органику и при этом конечным продуктом их пищеварительного процесса были кислород, водород, вполне безвредные окислы кальция, калия и других химических веществ, а вместе с ними метан и этилен. Наши юные гении полагали, что новые биореакторы самым серьёзным образом помогут нам решить все вопросы с топливом. Водород, как топливо, очень опасен, зато смесь метана и этилена это уже совсем другое дело. Его можно хранить в баллонах хоть в сжатом, хоть в сжиженном виде, а потому Максимыч бросил все силы и средства на то, чтобы использовать такую природную способно зелёных слизней, а тех на дне водоёмов собралось немало вот там-то им не были страшны никакие хищники. Они моментально вспенивали вокруг себя воду и любая рыба шарахалась в сторону.
   Правда, оставлять их там тоже было нельзя, иначе метан и этилен будут практически постоянно выделяться из воды в атмосферу и скоро возле всех рек будет впору ставить плакаты "Не курить - взрывоопасно!" Помимо больших химических реакторов, наши умельцы уже соорудили опытную партию малых биогенераторов газа, которых вполне хватало на то, чтобы обеспечить газом газовую плиту. Эдак скоро они дойдут до того, что вместо бензобака на машины мы станем ставить их и тогда вместо бензина можно будет использовать дерьмо. Н-да, перспектива, как представлю себе, что нужно будет делать, чтобы заправить автомобиль, дурно делается. Нет, пусть уж лучше строят большие биореакторы. Впрочем, это всё проблемы довольно отдалённого будущего. Сейчас нам нужно было думать о самых насущных делах. Сначала меня, честно говоря, насторожил бурный рост травы, но она скоро перестала расти так быстро, по всей видимости запас той фигни, которая содержалась в воде, быстро иссяк, но и это пошло природе на пользу. Лес, по которому я ехал, был сильно подстрижен, часто попадались поваленные деревья, но всё же из него водой вымыло большую часть сломанных веток и потому проехать было можно. Ну, что же, со временем леса снова поднимутся и зашумят, как и прежде. Могло быть и хуже, но боюсь, что парниковый эффект всё же даст о себе знать.
   Этого же опасались все наши учёные и не только они одни, но поскольку мы были бессильны что-нибудь сделать, то с этим предстояло просто смириться. Увы, но собрать всех зелёных слизней нам сё равно не удастся, хотя они, как мы уже успели это выяснить, выпали не такой уж и широкой полосой. Судя по тому, о чём сообщали с запада и востока, эта полоса была примерно от Прикарпатья с нашей стороны и балтийского побережья, до Волги. За Волгой, ни одного слизня не выпало, но там, перед Уралом, волна потеряла свою силу и попросту стекла в Каспий, заполнив водой огромное пространство. По всей вероятности площадь Каспийского моря увеличилась раза в три и теперь вся Туранская низменность превратилась в пусть и мелководное, но всё же море. Так что пустыне Кара-Кум и Кызыл-Кум пришел конец и если со временем вода не испарится, а благодаря парниковому эффекту уровень мирового океана повысится, то так всё и останется на очень долгие годы, ну, а как для нас, людей оставшихся в живых, так и вовсе навсегда.
   Внезапно лес кончился и я увидел перед собой асфальтированную, довольно узкую дорогу, за ней большое поле, поросшее высокой, по пояс, травой, а за ним, перед лесом, большой спасательный батискаф и струйку дыма от костра. От этого, самого характерного, признака жизни, у меня радостно застучало сердце, но вместе с тем я насторожился. Ехать через поле на мотоцикле было крайне неосмотрительно. Поэтому я заглушил двигатель и откатил мотоцикл назад в лес, где аккуратно укрыл его вместе с рюкзаком ветками, их далеко не все вымело из леса водой. Оставшись налегке, я быстро взобрался на берёзу с обломанной верхушкой стал разглядывать батискаф через бинокль. Он приземлился сразу за опушкой леса и возле него разбили лагерь около полусотни человек, если не больше. Кто они и откуда приплыли к нам, я не понял, но увидел, что у многих мужчин и женщин имелось при себе оружие. Да, но вместе с этим среди них были и дети, а раз так, значит это были вполне нормальные люди, а не какие-то конченые отморозки. Что же, раз так, то мне следовало сделать большой крюк, подойти к ним со стороны леса и постараться сначала выяснить путём наблюдения, кто они такие, а уже потом гадать, вступать с ними в контакт или нет.
  

Глава 6

В поисках Валентины

  
   Ехать на мотоцикле по лесу это одно дело, а вот идти пешком - совсем другое. Лес был не то что бы очень уж сырым, но не смотря на ливень и уже два дождя, ещё довольно грязным. Однако, самое главное - он был живым. Нельзя было сказать, что в нём кишела живность, но скрытно передвигаясь по лесу не доходя метров шестидесяти до дороги, я видел много следов, оставленных выжившими обитателями леса. В том кипящем слое, который образовали зелёные слизни, если не хватать воздух широко раскрывая рот, а дышать едва-едва, вполне мог выжить и человек, нужно было только время от времени откашливать воду из лёгких, в которую превращалась часть газовой смеси. Человеку только нужно было за что-то ухватиться и закрыть рот какой-нибудь тканью. Более того, к нам в район уже пришло с десятка полтора таких бедолаг, которые спаслись вообще не прячась ни в каких убежищах и тем не менее выживших. Ну, а в самой Москве спаслось немало собак, кошек и других животных, которые не прятались по подвалам. Зато по подвалам и в канализации, захлебнулось всё живое, в первую очередь крысы, но выжило много птиц. Ну, а в этом лесу, как я уже успел заметить, также выжило немало зверья и весьма часто мне на глаза попадались их следы. Зелёных слизней я заметил не так уж и много и большинство из них, а это в любом случае были считанные единицы, скукожились и потемнели, сделавшись буровато-зелёными. Как и везде, они были лакомством для всех животных и птиц.
   Всё это меня радовало ничуть не меньше, чем спасшиеся после катастрофы люди, вот только жизнь научила меня не бросаться с объятьями к каждому. В этом плане Скиба был пожестче меня и, чего греха таить, поосмотрительнее, но и я не смотря на то, что был подвержен влиянию первого впечатления, всё же был осторожен в выборе знакомств. Люди, прибывшие на большом батискафе, на первый взгляд производили приятное впечатление и я почему-то сразу же подумал, что они американцы, хотя среди них было много темноволосых мужчин и женщин. Ну, наверное эти были мексиканцами или ещё какими латиноамериканцами, а то и вовсе индейцами. Чтобы не гадать понапрасну, я пошел влево, добрался до края поля, перешел через дорогу и лесом, держась метрах в семидесяти от опушки, стал осторожно заходить к ним в тыл. Под камуфляжной курткой у меня был вложен в оперкобуру пистолет "Стечкина" с четырьмя запасными обоймами, а справа, на ремне, висел подсумок с пятью гранатами, причём свето-шумовыми. Ещё у меня был с собой нож разведчика, доставшийся мне в качестве трофея от сбрендившего полковника, плюс ещё кое-какая опасная мелочёвка, спрятанная в одежде и берцах, вроде тычкового ножа и двух метательных даже не ножей, а скорее дротиков с короткими, плоскими рукоятками. Стараясь двигаться бесшумно, я вышел к тому месту, где на земле лежали два стальных троса с якорями. Они были туго натянуты, но судя по тому, что батискаф проложил в лесу целую просеку, его пассажирская гондола была размером с большой железнодорожный вагон, посадка вышла мягкой.
   Крадучись двигаясь вдоль просеки, я подошел поближе, спрятался за стволом большого дуба с обломанной верхушкой, лес был смешанный, присел на корточки и принялся наблюдать за лагерем спасшихся. Да, это точно были американцы и они как раз занимались сборами в дорогу. Похоже, что несколько человек всё же пострадали при приземлении, но уже оклемались и один мужчина средних лет доказывал, что он сможет не только идти со сломанной рукой, но и нести груз. Ну, тут он не угадал. Идти ему точно не придётся хотя бы потому, что от трёх громадных поплавков явственно попахивало авиационным керосином. Как же, стану я отказываться от такого количества дармового топлива. Поднявшись на ноги, я, выходя из-за дуба, поднял вверх обе руки и, шагая вперёд, громко крикнул:
   - Привет, путешественники! Я русский и не причиню вам вреда. Наоборот, я помогу вам добраться до американской колонии в России. К нам прибыло много американцев и вы не будете чувствовать себя одинокими. Не бойтесь меня.
   Ну, тут я, кажется, поторопился, так как у меня за спиной чей-то насмешливый голос произнёс:
   - А мы тебя и не боимся, парень.
   Вот ведь зараза! Какой-то тип так тихо подобрался ко мне сзади, что я его даже не услышал. Чтобы ему впредь неповадно так шутить над людьми, я огрызнулся:
   - Подкрадываться сзади нехорошо. Можно запросто получить по башке, ну, да, ладно, прощаю.
   Тип быстро шагнул вперёд, обходя меня справа, встал ко вне вполоборота и с широкой, доброжелательной улыбкой сказал:
   - Кто бы говорил. Сам не поленился сделать такой крюк, чтобы зайти к нам с тыла, и ещё обижаешься. Ладно, не сердись, русский, давай знакомиться, я Джо Одинокий Медведь, но не американец, а индеец из племени гуронов, в общем канадец. Но среди нас есть и американцы.
   Рядом со мной стоял крепкий малый моего возраста, хотя и одетый в камуфляж и даже с морпеховской конфедераткой на голове, всё же с длинными чёрными волосами, заплетёнными в косу. Весело рассмеявшись, я воскликнул:
   - Настоящий Чингачгук! Ловко ты ко мне подкрался, я даже ничего не почуял, хотя вроде бы должен был. Меня зовут Сергей, для простоты можешь называть меня Серж. Я большой босс.
   Пожав мне руку, Джо сказал, кивнув с улыбкой:
   - Ты тоже ходишь по лесу очень тихо, Серж, но я за тобой вообще не шел. Я просто спрятался под сломанными ветками там, куда обязательно должен прийти опытный следопыт, чтобы разглядеть, кто же это приплыл в Россию верхом на волне. Ты чуть было не наступил мне на голову, когда крался. У нас тут очень пёстрая компания и мы все с Великих Озёр.
   Кивнув в ответ, я со вздохом сказал:
   - Понятно, с того самого места, куда свалилась комета. Там наверное, теперь образовалось вместо трёх, одно громадное озеро. Зато теперь вам не придётся никуда идти, я схожу за мотоциклом, свяжусь со своими друзьями и мы на вертолётах доставим вас в Москву. Там собралось уже немало американцев.
   Мы вышли из леса и нас тут же обступило множество людей. На самом деле их прилетело даже больше двух сотен. Как вскоре выяснилось, двести тридцать семь человек, но ещё до того выяснилось, причём сию же минуту, что Москва с её американцами этим переселенцам и на фиг не нужна. Тот мужчина со сломанной рукой, белый тип с окладистой бородой, воскликнул:
   - Мистер, а нельзя ли нам поселиться в сельской местности, на каком-то большом озере? Мы все родились и выросли у воды и для нас город - хуже самой поганой тюрьмы.
   "Н-да, задача, где же я вам возьму озеро?" - подумал я и, вспомнив про князя Дербентского, к которому мы уже отправили всю свою скотину, вежливо поинтересовался:
   - Старина, с озёрами у нас тут проблемы, не согласитесь ли вы жить возле реки? Она, правда, не очень большая, но у моего друга уцелел не только рыбозавод, но даже осетры и форель в маточных прудах. Увы, ничего лучшего я предложить тебе не могу.
   - О, осетры, форель! - Радостно воскликнул бородач - Это здорово! Я тоже умею разводить рыбу. У меня у была в Штатах, возле Мьюнисинга, рыбная ферма, но я разводил на ней лососей и даже захватил с собой две канны с мальками. Мне бы поскорее добраться до воды и выпустить их в бассейн с проточной водой. Меня зовут Баз Клеменс, мистер.
   Хлопнув бородача по здоровому плечу, я сказал:
   - Вот и отлично, Баз. Тогда вас сегодня же отвезут туда, но весь ваш керосин я заберу себе. Он мне нужен для вертолётов. Зато у моего друга вы будете в безопасности. Он наш, русский индеец, но не с равнины, а с гор. Не волнуйтесь, там вам ничто не будет угрожать, у моего друга есть маленькая армия. Под её защитой вы будете в полной безопасности. Через несколько часов вы все увидите какова она, наша река Ока.
   Джо тут же с удивлением спросил меня:
   - А вы что, уже начали воевать друг с другом из-за еды? Если так, то мы точно покажемся вам лишними.
   Я поторопился успокоить его:
   - Нет, Джо, у нас пока что всё тихо и к тому же у нас во многих местах сохранились даже посевы на полях. Да, и в лесу, как ты должен был заметить, уцелело много животных, но знаешь, идиотов ведь и у нас хватает, поэтому лучше жить там, где имеются надёжные парни, умеющие держать в руках оружие. Сейчас я схожу за своим мотоциклом и мы обо всём поговорим.
   Индеец сложил ладони у рта воронкой и трижды громко крикнул, подражая какой-то птице, после чего сказал:
   - Не волнуйся, Серж, мой младший брат Билли сейчас приедет на твоём мотоцикле и заодно привезёт твой рюкзак. Когда ты пошел к нам, он сразу же отправился за твоим мотоциклом. На поплавке находился наш наблюдатель с биноклем и когда услышал звук мотора, смог тебя хорошо рассмотреть. - Широко улыбнувшись, он пояснил - Чужая страна - свои порядки. Поэтому мы и не спешили никуда уходить с этого места, Серж, но у нас имеется кое-какое оружие, чтобы отбиваться от хищников.
   Не думаю, что Валера Магомедов станет разоружать жителей Великих Озёр, а вот База Клеменса за его мальков он точно задушит в объятьях. Вот чего я так до сих пор и не понял, так это странного поведения волны-цунами, которая имела в ширину больше сотни километров и вела себя вопреки всем законом физики. Ладно, с кипящим слоем всё понятно. Вся нижняя часть волны была битком набита зелёными студенистыми слизнями и те разлагали воду на какой-то неправильный кислород и водород в огромных количествах, из-за чего волна пощадила все невысокие постройки. Всё это так, не ведь одновременно с этим она пощадила и реки, слизнув с них только верхний слой воды. К тому же именно в реки попало больше всего слизней и вот там-то им уже ничто не угрожало. Однако, не смотря на это морская вода почти не смешалась с пресной. Зато, грязнючая, как чума, просто какая-то мазута, она, залив все подвалы, заполнила их таким количеством ценнейшего, блин, удобрения, называемого сапропелем, а как по мне, так просто ила, что тот мигом забил все канализационные стоки и сливы. Эта чёрная гадюка оседала довольно быстро, но как только её начинали баламутить насосами, снова превращала воду в чёрную жижу. Наши учёные, немного подумав и поэкспериментировав с мензурками и зелёными слизнями, махнули рукой и велели сливать грязь в Москва-реку и остальные московские речушки, велев заодно выпустить туда половину собранных зелёных слизней, сказав, что они всё очистят.
   Ну, так более того, когда три дня назад всю грязюку стали сливать в Москва-реку и вода в ней почернела, слизни, словно с цепи сорвались, и временами то в одном, то в другом месте вздувался горбом на большом протяжении участок реки. Он быстро оседал и вода в этом месте моментально становилась чуть ли не кристально чистой. Более того - зёлёные слизни без каких-либо экспериментов стали размножаться и всем стало ясно, что теперь можно смело гадить прямо в воду и сбрасывать туда все бытовые стоки, так как возле каждой сточной трубы, из которой в Москва-реку лилась чёрная, собиралась тьма-тьмущая слизней и вода под струёй грязи непрерывно кипела и пенилась. Да, но при этом она ведь ещё и насыщалась теми самыми протобелками. Так что, убив множество людей, комета вместе с тем сделала всем оставшимся в живых просто шикарный подарок - подарив нам чистую воду и в тех местах, где в реки не сливались сточные воды, в общем-то буквально в тридцати метрах от труб, воду можно было смело черпать вёдрами и пить ничего не боясь. Ну, а кроме того, если этой водой поливать растения, то они тут же ускоряли рост раза в четыре, если не больше. А ещё эта вода без каких-либо моющих средств отмывала любую грязь с одежды, не говоря о том, что мыло и шампуни не были нужны. Да, и хранилась она свежей и вкусной вот уже несколько дней кряду.
   Обо всём этом я рассказал жителям Великих Озёр, но это их не очень-то обрадовало. То, что они выжили и то, что также, как и они, спаслись другие американцы, их радовало, но слишком велика была скорбь о погибших, а ведь очень многие ушли из жизни, а точнее были попросту убиты, а иной раз и вовсе растерзаны, дикими бандами вконец обезумевших их же сограждан, по большей части негров и арабов. У этого психоза по словам База, сумевшего вырваться из лап убийц, была одна особенность, все отморозки считали, что белые обязательно найдут способ спастись, а вот они все непременно погибнут и потому стремились их уничтожить. Маразм, конечно, но так оно и получилось, хотя с другой стороны ведь приплыла же к нам в Москву здоровенная яхта, подготовленная к тому, чтобы плыть на гребне волны, битком набитая датчанами пакистанского происхождения. Правда, все они были людьми с высшим образованием - инженеры, врачи, учителя, и к тому же их воспитание было вполне европейское и они не вопили через каждые два часа, что им пора делать намаз. Нет, оставаясь правоверными мусульманами, они вкалывали наравне со всеми и ни на что не жаловались.
   Вскоре приехал на мотоцикле Билли и я связался со своим замом, профессором Ларичевым. Тот немедленно распорядился не только выслать вертолёты, но и потребовал, чтобы я продиктовал каптенармусу пол, рост и размер одежды и обуви каждого спасённого. Поэтому, когда через четыре часа прилетели вертолёты "Ми-8" во главе с громадиной "Ми-26", то в них уже находилась мужская, женская и детская одежда, включая тёплые вещи для зимы вместе с зимними сапогами и даже валенками. Вот этому американцы были поражены более всего, но ведь вместе с вещами им ещё были привезены по воздуху еда, напитки, а вместе с ними сотовые телефоны. Сотовая связь ещё не работала, но это было делом буквально двух, трёх недель. Пока американцы грузились на вертолёты вместе со своим скарбом, начальник транспортного цеха - полковник Лебедев, стоял у меня над душой и около часа ныл не переставая, доказывая, что не дела командиру моего ранга лазать по грязи на пузе в поисках злодеев и что разведчиков и без меня, хоть пруд пруди. Странное дело, я что же по-вашему, господа хорошие, единственный, неповторимый и незаменимый? Да, таких как я, куда не посмотри, сотни и тысячи, так что найдёте себе начальника, а я в сторонке, пешком постою. Ничего подобного я полковнику не сказал и как только вертолёты с пассажирами взлетели, а четыре десятка мужиков принялись мараковать, что делать с батискафом, сел на мотоцикл и укатил.
   Из-за этой неожиданной встречи, которая произошла буквально через два часа после моего выезда из района, я потерял полдня, но хотя бы не в пустую. Вообще-то было странно, что вертолёты, уже несколько раз облетая эти места, пропустили такой крупный объект. Джо сказал мне в разговоре, что они видели несколько раз вертолёты, но подавать сигнала бедствия не стали, считая, что у нас и без них хватает проблем. Что же, спасибо им за это, у нас действительно в первые дни и своих дел было невпроворот, а их случай никак нельзя было назвать тяжелым и то, что они подождали неделю, нас хоть немного, но выручило. Да, со дня Апокалипсиса прошла уже целая неделя и кое-что меня стало настораживать. Что бы там ни говорили люди о бардаке, царившем в стране последние месяцы, всё же президенту и премьер-министру нужно было отдать должное, они сделали всё возможное, чтобы обеспечить людей хотя бы строительными материалами и металлом. Цементные заводы действительно работали до последней недели, пассажирское движение на железной дороге было остановлено, но по ней регулярно следовали составы, развозившие цемент, щебень, гравий и металл. Не останавливались и нефтеперегонные заводы, а также электростанции. На всех пунктах распределения и складах как раз и находились военные и милиция, а потому каждый, кто приезжал туда за цементом, металлом и инертными материалами, брал их в том количестве, в котором они были ему нужны.
   Надо сказать, что все те, кто строил убежища, отплатили им за это сторицей. Только у нас нашли приют свыше трёх тысяч военных и точно так же поступил князь Дербентский и все остальные командиры укрепрайонов. Да, но где была остальная армия за исключением МЧС? Спасатели вкалывали вместе с нами и это в том числе благодаря им наши убежища выдержали. Зная, что может обрушиться в первую очередь и почему, они давали толковые советы строителям и потому мы не делали лишней и никому ненужной работы. Войска стратегического назначения тоже всё это время готовились к тому, чтобы нанести мощнейший ракетно-ядерный удар по комете. Не знаю, находились внутри неё подо льдом одни только зелёные слизни или же они являлись всего лишь биологической системой жизнеобеспечения для других существ, но если те были разумными, то именно этот удар и явился для них сигналом, что на нашей планете существует разумная жизнь и что мы помирать не хотим. Возможно поэтому вместо того, чтобы шандарахнуть по нам изо всей силы и потом, попутно высосав нашу атмосферу, лететь дальше, они нажали на педаль тормоза. Поздновато, конечно, но уже ничего не поделаешь. Всё равно все наши ракеты с термоядерными боеголовками были комете, что заднице слона заряд утиной дроби. В общем чёрт с ней, с кометой, ответьте мне лучше, куда подевалось министерство обороны, генштаб с кучей генералов, вся президентская администрация, а также начальники федеральных округов и вся губернаторская рать со своими присными? Что, они все тоже сдриснули в Непал, Бутан и в Тибет?
   Ну, если так, то пусть попробуют теперь только появиться в стране. Кстати, на одном президентском самолёте поднялись в небо молодые учёные - русские, украинцы и белорусы, причём отобранные в первую очередь по самому важному признаку - наличию мозгов в голове, а уже потом по своим генетическим признакам и разделённые на пары - мальчик-девочка. Вопрос, куда улетели ещё два президентских самолёта и с кем на борту? Между прочим, я даже и не удивился, узнав, что все они и в самом деле были чуть ли не инкубаторскими цыплятами в том смысле, что за ними приглядывали ещё с десяти, двенадцатилетнего возраста и все они были ещё до поступления в ВУЗы победителями и призёрами всяческих научных олимпиад. Ясное дело, что и учились они только на бюджетных отделениях. Низкий поклон и за это нашему президенту, но мы тоже не впопыхах сделаны и потому хотя и совсем по другим причинам, всё же собирали у себя в районе московскую профессуру и научных работников. Профессор Ларичев, между прочим, не являлся жителем нашего района и я лично ездил за ним и его семьёй на проспект Вернадского по наводке одного юного компьютерного дарования. Эти люди просто физически не могли выдержать натиска зверья и мы их спасли.
   В общем из-за того, что по прошествии целых семи дней никто так и не заявил о том, что он теперь в России главный и набольший начальник, опешил не только я, но и все мои коллеги и мы уже начали подозревать, что кто-то готовит против нас бучу, ведь мы вещали на весь мир уже не только на коротких, но и на всех остальных волнах. Ох, не дай бог кто-то уже сейчас мечтает устроить военный путч, ведь кому-кому, а нашим воякам было где спрятаться, причём с очень большими воинскими подразделениями, такая мысль запросто может прийти в голову. В общем если я что и знал, так это то, что в одном единственном месте военные действовали очень организованно и слаженно - в Звёздном городке и Монино. Не смотря ни на что, за четыре недели до падения кометы, без объявления на весь мир, на орбиту был выведен экспериментальный космический корабль "Русь", который не выводился в космос ещё ни разу, с четырьмя космонавтами на борту и они вскоре должны были совершить посадку. Американцы также вывели на орбиту свой шатл "Атлантис" и поскольку мы работали вместе со Звёздным городком рука об руку и помогали им всем, чем только могли, то знали, что приземлиться он сможет только либо у нас на Новоминке, либо в Монино. У вояк посадочная полоса была всё же в куда более худшем состоянии, чем у нас. С Байконуром связи не было.
   Вот только мне не очень-то понравилось поведение американских космонавтов. Имея на борту куда больше научного оборудования, чем наши космонавты, которые стартовали больше полагаясь на удачу, чем на технику, они почему-то заартачились и отказались перегонять нам собранную во время полёта информацию. В ответ я предложил командиру нашего ЦУПа пойти на крайние меры, сказать американцам, если они вздумают совершить посадку на нашей территории, то будут попросту сбиты нашими самолётами-перехватчиками, как НЛО врага. Это моментально привело их в чувство, тем более, что полтора десятка "Миг-31", совершило посадку на Новоминке. В общем американские космонавты решили плюнуть на приказ своего президента, находящегося в столице Перу в качестве бедного родственника, и ещё вчера стали передавать нам информацию, содержащую важнейшие данные. Ничего, пусть теперь спокойно приземляются, уверен, лет через десять их шатл снова поднимется на орбиту и так думал не я, так думали наши друзья из Звёздного городка. Ну, а если это произойдёт не через десять лет, а через все тридцать, так и это не беда. Всё это было замечательно, но чувство тревоги, однако, не покидало меня в последние два дня ни на минуту.
   Хотя таким образом я и отклонялся от маршрута, но через Москва-реку мне пришлось переехать по мосту перед Звенигородом. Он уцелел и река в этом месте поразила меня своей кристально чистой водой и изумрудно-зелёным дном. Рыбы в ней плавало немало и поначалу я даже обрадовался, но когда въехал в город, то сильно расстроился. Больше половины домов в нём было разрушено и что самое страшное, примерно столько же в городе погибло и людей, причём утонуло в неумело построенных убежищах. Поездив полчаса по городу и набравшись ужаса от увиденного по самые брови, я нашел в полуразрушенном, изувеченном стихией городе просторную площадку, где смогли бы совершить посадку сразу пять вертолётов "Ми-8", связался со своим штабом, вызвал свободные вертушки, их оказалось три, а затем принялся громко сигналить. Через несколько минут ко мне подошли несколько мужиков с лопатами наперевес и явным намерением огреть меня своим шанцевым инструментом по башке за шум. Однако, один из них всё же сначала решил спросить:
   - Какого *** ты тут сигналишь? По***бываться решил?
   Перестав сигналить, я спокойно ответил:
   - Нет, хочу чтобы все звенигородцы, оставшиеся в живых, собрались здесь. Сюда уже летят из Москвы три вертушки, так что мы вас всех эвакуируем отсюда. Зимовать будете вместе с нами, в Москве, а будущей весной решим, восстанавливать ваш город или нет. В любом случае его проще снести и отстроить заново, а это точно произойдёт или не на следующий год, или строиться вы начнёте выше или ниже по реке.
   Мужики вытаращили на меня глаза и молча опустили лопаты. Один из них, молодой на вид, но совершенно седой, спросил:
   - Ты не брешешь? - Мотнув головой в сторону полуразрушенного дома, он спросил - Слышь, мужик, а у тебя того, компрессор и отбойные молотки есть? В том доме вход в убежище так завалило, что вовек не откопать вручную, а там люди заперты. Мы ломами дырки пробили, воду им даём и немного еды просунули. Надо бы их вызволить оттуда. Там детей много.
   Тут же взяв в руки рацию, я приказал срочно загрузить в одного "крокодила" любой компрессор с дизелем, который в него влезет, во второй посадить спасателей, немедленно лететь в Звенигород и заходить на посадку первыми, после чего прорычал:
   - У вас что, бля, во всём городе нет ни одной радиостанции? Мы же каждый день в эфир выходим и предлагаем помощь. - На это мужики только развели руками и я со вздохом сказал им уже примирительным тоном - Ладно, парни, сейчас придёт помощь. У меня не вертолётчики, а настоящие автогонщики. Вот увидите, уже через полчаса они будут здесь, а вы всё равно, чем вот так, без техники, уродоваться, лучше скажите, что помощь уже в пути и пусть народ времени не теряет зря, а собирается в дорогу.
   "Крокодилы" примчались уже минут через двадцать. Компрессор они не стали загружать, а прицепили его тросами под брюхо вертолёта и тот даже не стал садиться, а лишь завис над площадкой. Четверо спасателей, спустившись вниз по верёвкам, моментально перерезали своими громадными кусачками тросы и вертолёт взлетел. Из второго выскочило ещё двенадцать спасателей, хотя по нормативам в "Ми-24" положено брать всего восемь пассажиров, так кто же обращает внимание на какие-то нормативы, когда в убежище сдавленно рыдают матери и плачут дети? Народ навалился на компрессор и покатил его к убежищу, построенному между двумя домами. Один из них рухнул и основательно накрыл его обломками. Вскоре заработал дизель компрессора, а ещё через несколько минут загрохотали отбойные молотки. Узнав, что под аналогичными завалами находятся люди и из одного убежища уже не доносится стуков, я приказал, чтобы на "Ми-26", как только этот вертолёт долетит до нашего района, срочно доставили тяжелую технику в Звенигород. Спасатели привезли с собой двух овчарок, натасканных на поиск людей под завалами и один из парней вскоре подбежал ко мне вместе с лохматой немецкой овчаркой чёрной масти и крикнул:
   - Батя, порядок! Найда дала знать, что в том убежище, в котором люди замолчали, есть живые. Неделя под землёй, в темноте, это не страшно. Я расспросил людей, они говорят, что делали воздухозаборники, открывающиеся изнутри, значит воздух у них там точно есть. Их же панелями, а не песком или землёй завалило, так что хотя и ослабленные, они точно живы. Найда у меня умница, она живых людей через пять метров бетона чует.
   От этих слов седой парень рухнул на колени и зарыдал, но это были уже не слёзы отчаяния, а слёзы надежды. Я достал из внутреннего кармана стальную фляжку с коньяком, присел около парня на корточки и, отвинтив пробку, сказал ему:
   - На, браток, хлебни. Кто там у тебя, семья?
   Парень кивнул и ответил, взяв фляжку:
   - Жена с двумя сыновьями и родители. Я специально пошел в другое убежище, мне этот наш б**дский дом всегда не нравился, сука. Батя, они точно живы? Найда не ошиблась?
   Хотя и говорят, что собаки на дух не переносят запах спиртного и тех, кто выпил даже совсем немного, Найда, радостно повизгивая, виляя своим хвостом-поленом, немедленно облизала лицо парня, поседевшего от такого горя и снова побежала к развалинам. Парень поднялся на ноги, вернул мне фляжку, из которой сделал всего глотка три и робко поблагодарил меня:
   - Спасибо, Батя, век буду Богу за тебя молиться.
   Пряча фляжку в карман, я с улыбкой ответил:
   - Одним спасибо не отделаешься, братан. Ты мне за это сыновей такими парнями воспитаешь, чтобы ими не только ты, а вся страна могла гордиться. Ничего, через часа три сюда доставят экскаватор и он мигом расчистит подход к у убежищу, а ты мне вот что скажи, здесь, случайно красивая женщина лет тридцати, не искала свою дочь, Алёнку? Её Валентиной зовут?
   Увы, но тут о моей Валюше никто даже и не слышал. Впрочем, Звенигород лежал километрах в шести от той прямой линии, вдоль которой плыл батискаф с Алёнкой на борту. Надо же, как всё-таки странно сложилась моя судьба. Вроде бы уже и не мальчик, а я буквально с первых же минут нашего знакомства влюбился в Валю так, что хотел было даже бросить всё к чёртовой матери и ехать вместе с ней в Невель, но она сказала: - "Серёжа, что же ты будешь за командир, если бросишь своих подчинённых в такое страшное время? Не волнуйся, я хороший инженер, с металлом работаю получше иных мужиков, так что я со своим ребёнком обязательно спасусь от волны. Извини, что говорю тебе это, но сейчас я не смогу приехать к тебе. Это даже опаснее, чем промчаться в батискафе на волне. Ну, а потом, когда волна смоет всех мерзавцев, я обязательно приеду к тебе, мой хороший. Ты только никуда не уезжай из Москвы, жди меня. Мы приедем вместе с моим ребёнком." И вот ведь что удивительно, Валюша так и не сказала мне тогда, что у неё растёт такая чудесная дочь. Да, видно сам Бог послал мне эту женщину, мою вторую и, наверное, самую последнюю любовь. Ну, не сложилось у меня один раз семейного счастья, так это же ещё не причина думать, что все бабы стервы и что мне суждено до гробовой доски жить одному.
   Выехав из Звенигорода, я поехал вдоль Москвы-реки и вскоре добрался до того места, откуда продолжил свой путь строго по азимуту. Главное не сбиться, не отклониться в сторону, а если уж и пришлось отклониться от этой прямой линии, как в Звенигороде, то снова вернуться на свой единственный маршрут. Так я и ехал то полем, то лесом. При всей "мягкости" волны-цунами с её кипящим слоем, бедствий она принесла множество, но не смотря ни на что, многие из тех людей, которые уехали из Москвы и других городов, чтобы построить на дачах и в коттеджных посёлках побогаче железобетонные бункеры, выжили. Несколько раз мой путь пролегал мимо них, а уже в сумерках, когда я въехал в небольшой, но очень капитальный, в недавнем прошлом, наверное, роскошный коттеджный посёлок, находящийся уже в смоленской области, неподалёку от Вазуского водохранилища, интеллигентного вида мужчина лет пятидесяти, чуть ли не силком затащил меня в свой дом. Он был бизнесменом из Гагарина и на своём огромном участке построил убежище для себя и сотрудников своей кампании. У них я и заночевал. Город Гагарин, куда он наведывался пару раз, пострадал очень сильно, он, можно сказать, был стёрт с лица Земли, но добрая треть его жителей, если не больше, спаслась как раз именно в таких вот убежищах, построенных на дачах и в коттеджных посёлках. Что же, видно все те люди, которые так спешно покидали Москву, знали что они делают.
   Как и тот парень, который рассказывал своему другу про спасшихся исландцев и своих коров, в том капитальном убежище, которое построил на своём ранчо Игорь Михайлович, тоже имелся отсек для скотины. Мы ужинали все вместе. За стол под брезентовым тентом село свыше сорока человек мужчин, женщин и детей постарше, малышей мамки уже уложили спать. На ужин были открыты консервы, а также была подана на стол копчёная рыба. Игорь всё сетовал, что пиво ещё не поспело, а то бы он угостил меня домашним пивком под балык из палтуса. Во время ужина и после него говорил по большей части я, но только после того, как получил ответы на свои вопросы. Рассказать людям мне было о чём. Хотя у них и имелась УКВ-рация, экономя бензин, они редко ею пользовались. Услышав об этом, я неодобрительно поцокал языком и сердито сказал:
   - Народ, а что пройти всего лишь каких-то двенадцать километров строго на запад было в лом? Между прочим, там совершил посадку спасательный батискаф, судя по всему вполне успешную, и его пассажиры куда-то откочевали. Так что завтра же с утра езжайте туда и к обеду вы притащите в свой посёлок целых четыре стеклопластиковых цистерны с бензином на двадцать пять тонн каждая и не ленитесь поддерживать связь с Москвой. Поверьте, теперь вам от неё будет гораздо больше пользы.
   Новость о таком подарке волны всех обрадовала как и известие о том, что с помощью зелёных слизней можно получать топливо для всего коттеджного посёлка, если смастерить из всё тех же пластиковых цистерн установки, в которых зелёные слизни, пожирая органику, будут выделять метан и этилен. Рассказал я им и о том, как погиб президент, а также поделился своими опасениями относительно возможных поползновений со стороны некоторых идиотов к созданию новых феодальных уделов с самыми гнусными порядками. Оружие в посёлке имелось, но его было мало и это были в основном помпари. Нарезных стволом насчитывалось всего полтора десятка, да, и то карабинов "Сайга". Были бы у них хотя бы "Тигры". Поэтому я посоветовал им собрать толоку поработать пилами и построить вокруг своего посёлка высокий тын и наблюдательные вышки, чтобы их не застали врасплох, а также круглосуточно вести наблюдение за тем, что творится снаружи. Заодно я пообещал подбросить и десятков пять, шесть автоматов, с пяток пулемётов, но самое главное, рекомендовал немедленно вызывать помощь из Москвы, выходя в эфир при первом же намёке на приближении к посёлку вооруженных людей и самое главное, не верить во всякие сказки типа - корова убежала и мы отправились всем взводом на её поиски.
   В общем запугивал я их самым капитальным образом, рассказывая о том, до какой крайней степени могут опустить некоторые русские. Дно? Какое там на хрен дно! Они ниже него яму выроют метров в сто глубиной, причём в таком дерьме, что этого себе ни один нормальный человек и представить не сможет и всё только ради того, чтобы почувствовать себя властелином. Увы, защититься от этого можно только одним единственным способом - сплотиться, построить надежные укрепления и ощетиниться оружием. Никаких других способов просто не было. От водохранилища, до которого от посёлка рукой подать, было всего метров четыреста, я также предложил им отгородиться тыном, так как опытным бойцам ничего не стоит подобраться к ним вплотную под водой и тогда всё, пиши пропало, а тын из вековых сосен, да, ещё с внутренней дощатой стеной и засыпкой из камня, с бойницами для автоматчиков, укрепление надёжное. А ещё я посоветовал не выпускать из посёлка детвору. Киднеппинг ещё никто не отменял, а это очень действенный метод добиться своего. Меня слушали очень внимательно, а после того, как я связался со своим штабом и распорядился подбросить в посёлок оружия, боеприпасов, а также кое чего из стройматериалов и прочего оборудования, Игорь, посмотрев на меня, спросил:
   - Сергей, чем же мы с Москвой расплатимся за помощь?
   Устало вздохнув, я ответил:
   - А уже тем, что в данном случае вам не придётся вызывать "Ночной дозор" на помощь. Поймите, друзья мои, увидев, что ваш посёлок огорожен пусть всего лишь и бревенчатой, но шестиметровой высоты стеной, перед которой на триста метров нет ни единого кустика, а над наблюдательными вышками ещё и возвышаются радиоантенны, ни одна сволочь к вам точно не сунется, а раз так, то и вам, и нам будет жить спокойнее. Приусадебные участки, как я посмотрю, у вас у здесь большие, свободного пространства вокруг для выпаса и под поля хватает, так что лучше пока что лишний раз поостеречься, а платы нам от вас никакой не надо. Ну, может быть сможете принять к себе на зиму, на постой человек двести, так за такое гостеприимство мы вас же самих много чем одарим. В Москву ведь много чего свозилось и многое нам удалось сберечь, а то, что мы снаружи оставили, легковые машины и прочее барахло, можно и восстановить.
   Игорь широко заулыбался и воскликнул:
   - Да, хоть пятьсот человек! У нас же здесь почти треть домов пустует. Не знаю уж почему, но некоторые из наших соседей так и не решились сюда перебраться и что с ними стало, никто не знает. Нас тут в ста двадцати четырёх коттеджах, а они сами видишь, не маленькие, многие побольше моего, почти полторы тысячи человек живёт и в одном я с тобой полностью согласен. Очень многие считают, что раз уж мы пережили наводнение и никто не утонул, то значит всё, они ухватили Бога за бороду и могут ничего не бояться. Ну, ничего, завтра же с утра соберу сход и постараюсь переубедить этих господ. Думаю, у меня получится.
   Чтобы у Игоря Михайловича Бурлакова всё получилось так, как надо, а он пользовался в посёлке большим авторитетом, я распорядился, чтобы ровно в семь утра в этот посёлок прилетели два "Ми-8" с оружием, боеприпасами, а также прибыли специалисты. Переселить в это чудесное место человек пятьсот иностранных граждан, а вместе с ними полсотни военных с семьями, было очень заманчиво и когда я завёл речь об этом, то на меня не стали смотреть волком. Тем более, что я сразу же сказал, что в таком случае мы подбросим им трактора, плуги и ещё много чего такого, что им понадобится, не говоря уже о том, что всех своих людей мы обеспечим продуктами питания на весь год и им тоже харчей подбросим. Правда, я сразу же сказал, что в Москве вот уже неделю действует ССР и потому именно то же самое мы потребуем ввести и у них. Поговорив ещё полчаса мы стали готовиться ко сну. Спать я лёг во дворе, рядом с мотоциклом.
   Не прошло и получаса, как из дома вышла довольно молодая женщина, которая весь вечер упорно сверлила меня взглядом, и, не говоря ни слова, сбросив с халатик забралась ко мне в спальный мешок. Подумав, я не стал делать из этого сколько-нибудь важного события и отнёсся ко всему с прежней лёгкостью, хотя все мои мысли и были о Валюше. Правда, в итоге я несколько раз назвал эту женщину, которую звали Светой - Валей и потому через какое-то время, когда мы, высунувшись из спальника наполовину, курили, она, посмотрев на меня с улыбкой, спросила меня:
   - Так выходит ты отправился вовсе не на разведку, майор, а только для того, чтобы найти свою Валю?
   Странно, я ведь даже словом не обмолвился за столом о своей Валюше. Впрочем, с Игорем я ведь об этом разговаривал и Света могла услышать это. Вздохнув, я сказал:
   - Да, Светунчик. Если ты подумала о чём-то, то ты ошиблась. Увы, но так уже случилось, что я должен её найти.
   Женщина не стала приставать ко мне с расспросами. Она просто поцеловала меня шепнула:
   - Всё в порядке, Серёжа. Просто когда нам объявили, что катастрофа неизбежна, у моего мужа случился инфаркт и он через двадцать минут умер. Так даже и не пришел в себя. Схватился за грудь и упал. Хорошо, что наш сын в это время у моей матери был. Ну, а у нас здесь женщин больше, чем мужчин душ на сто с лишним. Ты, уж, извини, что я пришла и так нагло влезла к тебе в спальник. Устала я, а ты пришел и хотя не сказал нам ничего радостного, скорее наоборот, мне сразу же...
   Тут Света замолчала и я понял, что с моей стороны будет не по-мужски продолжать этот разговор и я молча привлёк её к себе и поцеловал. Рано утром, буквально чуть свет, она ушла, а ещё часа через два мой телефон заиграл марш "День Победы". Быстро выбравшись из спальника, я умылся колодезной водой и побрился. Вскоре мы позавтракали и я попросил Игоря подымать народ и собираться возле въезда в коттеджный посёлок. Ну, не знаю как это получалось у него, но когда прилетели вертушки, народ мигом проснулся и примчался к тому месту, где они совершили посадку. Из Москвы прилетело четверо врачей со своими медицинскими прибамбасами, двое строителей, а также офицер внутренних войск с семью солдатами и пять милиционеров. Оружия они привезли с собой на целую роту. Даже притарабанили два "Утёса". Ну, а я, выслушав доклад старшего группы, удовлетворённо кивнул, приказал разгрузить вертушки и дальше действовать по обстановке. Майор Титаренко тут же приказал пилотам подбросить двоих офицеров до батискафа, возвращаться в Москву и ждать дальнейших указаний от меня или Максимыча. Ну, вот, у нас появился ещё один опорный пункт.
   Попрощавшись со всеми, я сел на мотоцикл и поехал дальше. Мне нужно было доехать до моста, переехать через него и снова вернуться на маршрут. Мост местами был разрушен, но всё же подлежал восстановлению и я известил об этом майора Титаренко, который сразу же сказал, что намерен продолжить нести службу в этом посёлке и стать в нём военным комендантом. В штабе уже приняли решение направить в него большую группу англичан и те, как я понял, восприняли такое предложение с восторгом, поскольку были жителями маленьких городков, практически сёл, на севере Англии. Ну, что же, англичане, так англичане. Может быть один из них станет новым мужем Светы и отцом её Николки. Вскоре я въехал в небольшой даже не городок, а скорее посёлок городского типа Сычёвка и хоть здесь облегчённо вздохнул. Почти весь одноэтажный, он уцелел чуть ли не полностью и в нём было разрушено лишь три панельных пятиэтажки, но одна из них и так давно уже была нежилой по причине аварийного состояния. В Сычёвке тоже погибли люди, но сравнительно немного. Куда больше народа здесь окончило жизнь самоубийством то ли напившись до зелёных чертей, то ли пивших водку просто для храбрости, чтобы повеситься. Ну, а поскольку произошло это уже довольно давно, то никакого особого уныния в посёлке не наблюдалось, скорее наоборот.
   Люди здесь сумели сохранить не только скот, но и технику, а потому без дела не сидели. Как мне сказали сычёвские, а меня на въезде в город остановил милицейский патруль и добрых полчаса выяснял, кто я такой и куда держу путь, их осталось в живых почти семь тысяч душ и они не намерены сидеть сложа руки. Ну, а когда узнали, что Москва им поможет, для чего только и нужно, что связаться с ней по радио, все пятеро милиционеров очень обрадовались и один попросил меня сказать то же самое их городскому голове, кряжистому мужику лет сорока. Так мне придётся через каждые десять, пятнадцать километров останавливаться и читать лекции. Впрочем, в Сычёвке я не задержался надолго, а лишь сообщил частоты и позывные, после чего поехал по местами размытой дороге дальше и вскоре повернул на запад.
  

Глава 7

Тверской зиндан

  
   В ночь на десятый день Апокалипсиса, я заночевал в чистом поле, в Тверской губернии, за городом Жарковским. Побывал я и в самом городе, проехал по самому его краю. Как и многие другие, он был местами сильно разрушен, но люди в нём выжили. У жарковцев, как я сразу же это понял, глава администрации был человеком большого ума и огромной силы воли, а потому сумел спасти едва ли не большую часть жителей города и в нем даже имелась своя собственная маленькая армия, силы народного ополчения и, вдобавок к этому, уже за городом, возле железной дороги, ещё и милиция. Меня проверили по очереди все три патруля, причём если первый был пеший и состоял из пяти солдат и одного офицера, то два последних, как и я, передвигались на мотоциклах. Я показал им свои документы - пластиковую карточку удостоверения заместителя службы безопасности банка, коротко сказал о цели своего путешествия и спросил, не приземлялась ли где капсула, оторвавшаяся от батискафа с женщиной внутри - ни о чём подобном они даже не слышали и на вопрос, есть ли у меня оружие, молча похлопал себя по левой стороне тела. Солдаты и воины из народного ополчения тут же успокаивались, а вот милиционер наставительно сказал мне:
   - Смотри, мужик, если отправляешься в поля с "Макаром", то лучше давай заедем к нам и начальник горотдела тебе ствол понадёжнее выдаст. У нас тут в конце февраля и до середины марта такое творилось, что просто жуть, но мы раздали людям оружие и те сами в три дня со всеми психами разобрались, а потом, когда Ерофеич сказал, что нужно строить бетонные подводные лодки на сотню человек со складами и хлевами для скотины, то и люди как-то сразу с ума сходить перестали.
   Улыбнувшись, я ответил:
   - Спасибо, парни, у меня "Стечкин" и, вообще, я майор ВДВ и к тому же обстрелянный, а вы передайте Ерофеичу от меня вот эту записку, тут частоты и позывные. Если, вдруг, у него есть какие-то трудности и вам срочно нужна помощь, смело выходите в эфир, запрашивайте. Пусть ваш Ерофеич не стесняясь называет кодовую фразу - мужики, я от Бати, и после этого он может сразу же открытым текстом говорить о своих проблемах.
   Один из милиционеров сдвинул на затылок серое кепи, пристально посмотрел на меня и спросил:
   - Слушай, а ты не тот ли самый Батя, который военный комендант Москвы и Московской области? - Я молча кивнул и парень взвился - Так какого же ты тогда чёрта один, без охраны, на мотоцикле разъезжаешь? - И тут же стал извиняться - Ой, извините, товарищ военный комендант, вырвалось.
   - Ничего, сержант, всё нормально, только знаешь, я ведь не только военный комендант, но ещё и командир отряда "Ночной дозор", а поскольку работы сейчас на людей навалилось много то, как и все мои бойцы, провожу разведку.
   Милиционеры дружно, как по команде, подтянулись, сделались серьёзнее и строже, после чего старший группы сказал:
   - Тогда всё понятно, Батя. Мы обязательно передадим Ерофеичу привет от вас и вот что, у нас в Твери что-то непонятное творится. Губернатор то ли перепил, то ли просто с глузда съехал, в общем решил военное положение ввести и мобилизацию объявил. К нам его хлюсты вчера приезжали на джипе. На блок пост посмотрели, а у нас там как раз для таких гостей два ПКВТ стоят, в общем сразу же и уехали. Так что вы того, поосторожнее и если поедете на запад, то учтите, там громадный провал образовался. Шириной метров в двести, а длиной и вовсе в десятки километров. Придётся объезжать. Его уже водой залило так, что и на лодке не переплыть через эту канаву. Берега очень крутые.
   О том, что в Твери творится неладное, я уже знал и, похоже, побольше, чем милиционеры. Тверской губернатор смылся из города ещё в марте месяце, бросив область на произвол судьбы, а вот вице-губернатор - Виктор Рыбников, тут же решил поиграть то ли в тирана, то ли диктатора. На первых порах он сделал в Твери практически то же самое, что и я в нашем районе - создал военное ополчение и стал бороться с обезумевшим зверьём о двух ногах. Не знаю, может быть по примеру главы администрации Жарковского он решил строить в Твери убежища, но делать это стал весьма странным образом - в первую очередь укрепив железобетоном пару десятков старых зданий в центре города, под которыми находилось несколько больших бомбоубежищ. Зато после этого он поступил просто по-скотски, впустив в убежища своих сатрапов, а несколько сотен тех людей, который их строили, тех, кто был старше пятидесяти, вышвырнул на улицу. Некоторые из них не смотря на это выжили, как выжили те тверичи, которые смогли построить убежища за городом. Пока строители под конвоем строили убежища, опричники Рыбникова отбирали у людей и свозили в убежища все продукты, одежду и всё более или менее ценное. Как только волна прошла, большую часть народа, спасшуюся в убежище, выгнали на расчистку города и Рыбников, пользуясь тем, что у него под рукой имелось свыше пяти тысяч бойцов, объявил о всеобщей мобилизации.
   В Твери уже находилась группа наших разведчиков, а в Москве готовилась операция по свержению новоявленного тирана, но я не принимал в этом участия. Её и без меня было кому возглавить, да, и "армия" Рыбника была не очень боеспособной, так, куча идиотов с оружием в руках. Известие о провале, мне ведь как раз надо было двигаться на запад было и то неприятнее. Попрощавшись с тремя милиционерами, вооруженных весьма серьёзно и восседающих на мотоциклах, я перекатил мотоцикл через железнодорожную насыпь поехал к канаве. Мне уже попадалось по пути несколько провалов, некоторые из них были довольно большими, до двух километров в поперечнике, но этот провал меня просто ужаснул. Относительно него я бы сказал так, штаны на заднице у России не выдержали и лопнули по шву. Там, где я подъехал к каньону, он был шириной даже побольше двухсот метров, все шестьсот, а его глубина была не менее ста пятидесяти. Внизу действительно блестела вода, причём довольно много, а за каньоном возвышались холмы. Проехав вдоль него несколько километров на юг, я увидел, как в сотворённое стихией огромное озеро впадает Межа, через которую я переехал без каких-либо помех. Рассмотрев карту повнимательнее, я понял, что каньон образовался как раз вдоль русла реки Западная Двина в её верхнем течении и поехал туда, откуда приехал. Вскоре, доехав до городка Западная Двина, я увидел страшную картину - весь город провалился под землю и о том, что он когда-то существовал, говорил один только дорожный указатель, стоящий перед въездом в город. Железную дорогу и автотрассу "М-9", проходившую через город, как ножом обрезало, только рельсы свисали вниз.
   Не в силах смотреть на такой кошмар, я поехал по шоссе назад, чтобы, отъехав подальше от места мгновенной гибели множества людей, остановиться на ночлег. Бивуак я разбил прямо на обочине шоссе, поужинал всухомятку тремя сухарями с несколькими кружками сырокопчёной колбасы, запил ужин водой из фляжки и лёг спать, чтобы наутро объехать-таки провал и двинуться дальше. Ночное, безоблачное, звёздное небо часто прорезали метеоры. Мало того, что за кометой тянулся хвост, состоящий и мелких камней, так ещё та газовая струя, на которой она съехала с небес, как на сноуборде, повредила множество спутников и теперь они то и дело беспорядочно падали из космоса на Землю. Поэтому их горящие в атмосфере обломки было видно даже днём. Спутник, как и любой космический аппарат, штука довольно хилая, так что встретившись с плотными слоями атмосферы, он быстро разваливается на куски и большая его часть сгорает, но некоторые детали спутника всё же долетали до поверхности Земли и падали людям на головы.
   В эту ночь я увидел падение какого-то очень большого спутника, но он, слава Богу, взорвавшись в небе прямо надо мной, прочертил среди звёзд с полтора десятка огненных штрихов и все обломки рухнули где-то за горизонтом, к юго-востоку. Посмотрев на это, я выматерился, закрыл глаза и вскоре уснул, чтобы под утро проснуться от шума мотора и визга тормозов. Ещё толком не открыв глаз, я вскочил на ноги и увидел не слишком-то приятную картину - джип, проскочивший мимо и большой пикап, взяли меня практически в клещи. Из обеих машин быстро выскочил шестеро мужиков в возрасте примерно за тридцать, одетых в армейский камуфляж и вооруженных пистолетами-пулемётами "Кедр". Более того, все они были довольно крепкими, рослыми лбами, одетые во всё новое и отлично экипированные, но небритые и почему-то злые на вид. Один из них, с погонами капитана на широких плечах, окинув меня недобрым взглядом, сплюнул мне под ноги и мрачно спросил:
   - Ты, бля, почему не выполняешь приказ о мобилизации?
   Растянув губы в улыбке, я ответил:
   - Капитан, я не местный и потому ни о какой мобилизации ничего не знаю. Я из Москвы, разыскиваю свою подругу. Там, к западу, километрах в десяти, образовался огромный провал и я просто объезжал его. Добрался до Западной Двины и увидел, что весь город провалился под землю. В общем доехал досюда, чтобы переночевать и с утра поехать дальше. Вот мои документы.
   Я протянул небритому капитану удостоверение и тот, бегло посмотрев на него, зло бросил мне в лицо:
   - Значит, бля, банкир, бля. Из Москвы. Тебе что, бля, в Москве баб мало, что ты за нашими прикатил:
   Я принялся терпеливо объяснять:
   - Капитан, моя знакомая не из ваших будет. Она из Невеля. Построила для себя и своей дочери спасательный батискаф, но когда его подхватила волна, её капсулу оторвало, а гондолу с Алёнкой, её дочерью, благополучно донесло волной до Москвы. Вот я и сел на мотоцикл, чтобы проехать по пути следования гондолы, чтобы найти капсулу Валентины. Вот и всё. Не думаю, что я вам тут чем-то помешал или чем-то побеспокоил вас, так что сейчас соберу вещи и поеду дальше.
   Странное дело, до этого моя история почему-то всегда находила отклик в душах людей. Мне сочувствовали и желали удачи, а Валюше благополучного приземления и встречи с дочерью. Везде, но только не в Тверской области и только не у нукеров Рыбникова. Капитан, неизвестно почему озверев, выслушав меня, тут же истерично завопил:
   - Никуда, бля, ты не поедешь! Твой мотоцикл мы реквизируем для нужд тверской народной армии, а тебя задержим.
   - Это почему? - Удивлённо воскликнул я - Ребята, вы бы, занимались своими делами и не трогали людей понапрасну.
   Капитан от этих слов вообще рассвирепел и заорал:
   - Бля, ты мне угрожаешь? Взять его!
   Пятеро лбов, нацелив свои "Кедры", тут же обступили меня со всех сторон. Да, глупо я сделал, что сразу же не выхватил "Стечкина" и не открыл по ним огонь, решив, что смогу разойтись с ними мирно, без стрельбы. В первые секунды, когда они были в пяти-шести метрах, у меня ещё был шанс, а когда эти уроды подступили вплотную, было уже поздно что-либо делать. Двое профессионально заломили мне руки, а третий всё так же профессионально быстро рванул на мне куртку и мигом обезоружил, вытащив из оперкобуры "Стечкина", а из ножен мой нож разведчика, который с торжествующим видом показал капитану. Тот радостно заулыбался и немедленно приказал:
   - Месите его.
   Первого месителя я встретил ударом ноги по яйцам, но в следующую же секунду и сам получил рукояткой "Кедра" по башке так, что отключился. Очнулся я уже в кузове пикапа связанным по рукам и ногам, и заброшенным в него вместе с мотоциклом. Пикап куда-то быстро ехал, а я был избит так, что не мог даже пошевелиться. В общем моё положение было просто безвыходным в том плане, что сам я ничего не мог сделать, но не думаю, что таким уж плохим. Почему? Ну, в первую очередь потому, что в шесть утра я должен был выйти на связь и доложить, что ночь прошла спокойно, всё в порядке и я двигаюсь дальше. Так как этого не произошло, то Скиба немедленно поднимет тревогу и пошлёт ко мне вертушку, а то и все три. Часа через четыре мы въехали в Тверь и вскоре, изрядно попетляв по городу, остановились. Меня вытащили из кузова и я увидел большую толпу мужиков в камуфляже, от многих сильно разило перегаром. На вопрос, кого это захватил капитан Ярыгин, тот ответил:
   - Да, москаля какого-то, бля. Банкира, бля. - Похоже, что кроме этого жлобского междометия, капитан не знал больше ничего, но при этом радостно воскликнул - Ничо, парни, щас он нам всё расскажет про столицу и про то, какой хернёй они там занимаются. С тверским ОМОНом шутки плохи.
   Кто-то сказал ему:
   - Васька, ты бы того, сначала губернатору доложил про москаля, а уже потом волок его в свою пресс-хату. Смотри, окочурится мужик после твоих омоновских методов, Борис Петрович тебя куда-нибудь ещё дальше мобилизации загонит.
   - Ничего, авось не окочурится! - Весело воскликнул капитан Ярыгин, но всё же сказал - Семакин, пойди доложи, что мы взяли московского лазутчика, а я пока что москалю объясню, что ежели его тверской ОМОН поборкал, то он должен вести себя тише травы и ниже воды. Ты прикинь, Семакин, он Егору ногой по яйцам врезал, сука. Ну, ничего, я его сейчас так отрихтую, бля, что он у меня до конца жизни будет ходить рывками и срать где попало.
   От таких слов мне сделалось немного не по себе. Ничего доброго от этого урода ждать не приходилось. Тем не менее я выпрямился и быстро огляделся. Похоже, что меня привезли в самый центр тверской крепости. Вокруг стояли массивные, высокие железобетонные капониры, укрывшие собой несколько зданий. За моей спиной находились бункеры пониже, а под мощной железобетонной стяжкой, как я понимаю, противоатомное убежище. Несколько таких укрепили и в Москве, вот только из них людей не вышвыривали, как отработанный материал. Да, штурмовать такую крепость будет сложно. Хотя с другой стороны я был согласен со своими коллегами, раз дело дошло до такого беспредела, то если эти уроды не сдадутся, то ничто не помешает нам сбросить на их крепость несколько десятков сверхтяжелых фугасных авиабомб, для которых полтора метра бетона это так, семечки. Ну, что же, если меня привезли сюда, значит тем самым тверичи, последовавшие за своим местечковым диктатором, только ускорили развязку. В мой мотоцикл был встроен радиомаячок и потому наши ребята быстро обнаружат его местоположение. Не думаю, что капитану Васильку, моему заместителю, и особенно Скибе понравится, что меня захватили в плен. Думаю, что они уже обо всём догадались и передали нашим разведчикам, находящимся в городе, соответствующий приказ. Как только я выпрямился и стал оглядываться, один из омоновцев крикнул:
   - Командир, ты гляди, эта падлюка уже стреляет зенками во все стороны! Не, ну он точно лазутчик.
   Капитан злорадно откликнулся:
   - Ничего, щас он нам всё расскажет. Волоките его в мой кабинет, мужики. Допрашивать зачнём.
   Один из омоновцев снова саданул меня кулаком в солнечное сплетение, отчего моё самочувствие не улучшилось, а два других поволокли к ближайшему бункеру с широченным, приоткрытым люком, в который въехала бы даже "Камаз". Это, похоже, было укрытие для автомобилей, но его успели превратить в тюрьму. Посередине был оставлен широкий проход, а слева и справа находились клетки, сваренные из арматуры. Меня протащили почти до конца, пока капитан не передумал и не сказал:
   - Ладно, развяжите его и бросьте в одну из клеток, а я пока что вздремну. Успеем ещё допросить.
   Ну, что же, уже лучше. Меня прижали лицом к решетке и я увидел, что в клетке уже сидят на бетонном полу четверо мужчин с заросшими щетиной лицами, а чуть по одаль от них стоят, прислонившись стеной к бетонной стене, две молодые женщины, одетые в мужскую одежду. Вид у всех шестерых был совершенно отсутствующий, а лица в синяках и ссадинах. Мне развязали руки и ноги, охранник открыл дверь и омоновцы пинком загнали меня внутрь. Влетев в клетку шириной в три и длиной метров в восемь, я не удержался на ногах и упал. Никто даже не пошевельнулся. Наоборот, люди стыдливо отвели глаза в сторону и я понял, что за всякое сочувствие им тут крепко достаётся. Да, сволочные порядки завёл в своём зиндане Рыбников. Поднявшись с пола, я прежде всего стал растирать затёкшие руки и ноги, после чего слегка размялся и хотел было подойти к двери камеры, как один из мужчин тихо сказал мне:
   - Сядь, парень, а то сейчас охрана ворвётся и тогда нам тут всем достанется. Они только женщинам стоять разрешают. Говорят, что им ещё детей рожать.
   Сев рядом с мужиками, я так же тихо спросил:
   - Давно вас тут держат?
   Мужчина вздохнул и ответил:
   - Меня уже неделю. Как только волна схлынула, так сразу же наружу вышвырнули, а через три дня сюда затолкали за то, что я стал жену и сына разыскивать. Звери.
   Характеристика, данная моим сокамерником сатрапам Рыбникова меня заинтересовала и я тихо спросил:
   - Кто же у вас тут так зверствует и кто людей из убежища под волну, на верную гибель выгнал?
   Уже другой мужчина ответил мне:
   - Омоновцы. Суки, совсем озверели. Ничего человеческого в них не осталось. Мало нам горя, так теперь ещё и они перед Рыбниковым выслуживаются, паскуды. А самая гнусная тварь из них, Ярыга. Тот, который тебя сюда приволок. Конченый отморозок.
   Сидеть на сыром бетонном полу было холодно. Я снял с себя камуфляж, сложил его вчетверо и подложил себе под задницу. Почти сразу же появился охранник и крикнул:
   - Эй, вы, шалашовки, сели, хватит греться!
   Обе женщины всхлипнули, но перечить не стали. Охранник пошел дальше, а я вытащил из-под задницы куртку и молча бросил её женщинам. Те быстро сели на неё, а я стащил с себя гимнастёрку и сел на неё, оставшись в одном тельнике. Усаживаясь поудобнее, я просунул руку сзади за ремень и облегчённо вздохнул. Мой тычковый нож был на месте. Уже хорошо, если кто-то из охранников войдёт в камеру, то мне есть чем встретить. Однако, никто из восьми охранников, вооруженных "Кедрами" и резиновыми дубинками, не торопился этого делать и я принялся ждать развязки. Мне подумалось: - "Интересно, что теперь предпримут Василёк и Скиба?" Ответ на этот вопрос я получил уже через каких-то полтора часа. Толстенный стальной люк был приоткрыт и через него снаружи в зиндан попадал свет, тёплый воздух и доносились звуки. В основном матерная ругань и вот к ним, внезапно, добавился ещё и отдалённый гул вертолётных двигателей, становившийся всё громче и громче, а вслед за этим загрохотали, сея смерть, крупнокалиберные пулемёты "крокодилов", также скорострельные пушки "ночных охотников", оглушительные взрывы нурсов и истошные крики "защитников" губернаторской крепости. Внутрь зиндана попытались забежать несколько опричников, но в бронелюк угодило сразу неуправляемых реактивных снарядов и последовавшими взрывами его тут же захлопнуло. Один опричник успел забежать, а вот второго многотонным бронелюком раздавило, как лягушку сапогом.
   Все заключённые зиндана тотчас вскочили на ноги и громко загалдели, а охранники бросились к той двери, в которую вошел со своими подонками капитан Ярыгин. Я остался сидеть. После того, как люк закрыло взрывами, звуки снаружи сделались намного тише, но это было только начало. Вскоре всё стихло и наступила гнетущая тишина. Так продолжалось около получаса, пока дверь не распахнулась и в зиндан не вбежало десятка три автоматчиков в камуфляже, а с ними какой-то полковник с бледной физиономией. Они подошли к той камере, в которой сидел я, охранник трясущимися руками долго не мог открыть замок, но всё же нашел нужный ключ и, наконец, открыл дверь. Автоматчики немедленно вскинули автоматы и мои соседи по камере в панике отпрянули к стене. Я всё так же оставался сидеть на бетонном полу. Полковник, посмотрев на меня, спросил:
   - Ты что ли Батя? Выходи, разговор есть.
   Усмехнувшись, я ответил:
   - А мне и здесь неплохо сидится. Хочешь поговорить? Заходи, не стесняйся, я тебя не съем.
   Полковник ощерился и спросил:
   - Что, в героя играешься? А если я сейчас прикажу расстрелять тех, кто возле стенки трясётся, что ты на это скажешь?
   - Ладно, хрен с тобой, урод, выйду. - Согласился я - Только ты скажи своему капитану Ярыге, пусть он войдёт и поможет мне встать. Он и его козлы меня здорово отметелили, так что без посторонней помощи мне теперь точно не подняться с пола.
   Полковник грозно рявкнул:
   - Ярыгин, ко мне! Помоги встать тому типу, которого ты на нашу голову сюда приволок, идиот.
   Вид у капитана Ярыгина был неважнецкий. Его левый глаз опух и наливался багровым кровоподтёком. Он суетливо вбежал в камеру и с видимым усилием приподнял левую руку, а как только он схватил меня за неё, быстро встал и одновременно с этим выхватил тычковый нож, после чего резко придвинулся к омоновцу, всаживая семь сантиметров стали ему в живот чуть выше пупка. Капитан болезненно вскрикнул и попятился назад, но я, выворачивая ему кисть левой руки, прорычал, навалившись на него всем телом и прижимая к решетке:
   - Обоссался сука? Нет, это ещё не смерть, ублюдок, ты ещё помучаешься, тварь. - Автоматчики оторопело замерли, а я громко сказал полковнику - Прикажи опустить оружие. У меня с капитаном свои счёты. Сейчас выпущу ему кишки и поговорим.
   Капитан жалобно вскрикнул:
   - Не надо, прошу тебя, Батя. Умоляю, не надо, я жить хочу.
   А вот тут он ошибся. Таким мерзавцам не вымолить у меня прощения. Резким движением я вспорол ему живот и оттолкнул ублюдка к другой решетке. От удара его кишки вывалились на пол, он с диким рёвом упал на них и забился в корчах. Когда я шагнул в дверь, от камеры резво отскочили как полковник, так и все его автоматчики, бледные, как полотно. Посмотрев на полковника ненавидящим взглядом, я спросил:
   - Ну, и о чём ты меня хотел спросить, ублюдок? Как предотвратить бомбардировку вашей крысиной норы? Да, очень просто! Немедленно арестовать вашего грёбанного диктатора и сдаться. Или ты думаешь, что вы сможете выторговать себе жизнь, свободу и возможность и дальше гробить свой же собственный народ тем, что выпустите меня? А вот хрен вам всем в грызло! Я и сам здесь погибну, и обреку на смерть ваших заключённых, но мои бойцы вас всех вколотят в землю фугасными авиабомбами. В Москве сейчас собраны все бомбардировщики, которые только остались на планете. Пятьдесят восемь самолётов и бомбы уже доставлены на взлётную полосу со складов. Так что если вы не сдадитесь через несколько минут, то уже очень скоро бомберы выроют здесь огромную яму, которую зальют для верности напалмом. Ты знаешь, что такое бомба "ФАБ-9000"? Их доставлено в Москву специально для вас двенадцать штук и после того, как все двенадцать расколют ваши бункеры, как орехи, в ход будут пущены три бомбы "ОДАБ-7000", каждая из которых эквивалентна по мощности сорока тоннам тротила. Здесь просто образуется гигантская воронка. Ты понял мою мысль?
   Как раз это полковник успел понять, а потому взмолился:
   - Товарищ майор, остановите бомбардировку. Здесь находятся гражданские лица, старики, женщины, дети.
   - А где сейчас находятся те люди, которые строили это поганое убежище, но вы их после этого вытолкали в шею? - Взревел я нечеловеческим голосом - Ты вспомнил о них хоть раз, сука?
   Полковник понуро опустил голову и тихо сказал:
   - Хотя и не я так поступил с ними, Батя, расстреляй меня, но не губи мою семью и близких, а Рыбникова мы арестуем. Нам сообщили, если ты не выйдешь через двадцать минут на связь, то укрытия будут разбомблены. Осталось всего семь минут.
   Посмотрев с ненавистью на охранника зиндана, я рыкнул:
   - Открыть все камеры и выпустить людей. - После чего крикнул - Товарищи, навалитесь на люк, откройте его и немедленно уходите отсюда! - После чего процедил сквозь зубы - Прикажи вернуть все вещи, которые у меня отобрали твои ублюдки. Мы сейчас выйдем наружу и я свяжусь со своими людьми.
   Полковник облегчённо вздохнул и скомандовал:
   - Никифоров, быстро доставь сюда вещи Бати и узнай, повязали Рыбникова или нет? Сколько можно с ним телиться.
   Как только охранник открыл вторую камеру, его тут же погребла под собой толпа людей, вырвавшихся из неё, к которой присоединились четверо моих соседей. Вслед за ними ко мне подошли обе женщины и протянули мне гимнастёрку и камуфляжную куртку без погон. Не знаю, убили узники охранника за несколько секунд или нет, но когда они бросились открывать другие стальные клетки, тот не шевелился. Ну, что же, они знали, что делают. Через несколько минут народ навалился на люк бункера, тот дрогнул и медленно отворился, опираясь вагонными колёсами на изогнутый рельс. Бетон в довольно большом дворе был весь испещрён выбоинами от пуль и снарядов, повсюду валялись осколки реактивных снарядом и изуродованные трупы. Стонов раненых и криков о помощи не было слышно. Когда работают вертолёты-штурмовики, раненых практически не бывает. Тут или остался в живых, если сумел найти укрытие, или покойник, попади под огонь крупнокалиберных пулемётов "крокодилов" и скорострельных авиационных пушек "ночных охотников". Вскоре мне принесли все мои вещи, включая пистолет. Я взял в руку рацию, включил её и вышел на связь со своим отрядом. Мне сразу же ответил Скиба и я строгим голосом приказал ему:
   - Скиба, слушай меня внимательно. Если через пятнадцать минут я не дам команду отбой, разнесите здесь всё к чёртовой матери. Вызываю огонь на себя. Выполняй приказ, сынок! - Не относя рацию от уха и не выключая её, я повернулся к полковнику и сказал - А теперь слушай меня внимательно, полковник, я с лёгкой душой погибну здесь сам и погублю тысячи ни в чём неповинных людей, лишь на нашей планете не появилось нового диктатора и тирана, вроде Гитлера или Сталина. В отличие от вас и вашего Рыбникова, Сталин хотя бы знал, что он делает. У него была цель построить великую империю, ради которой он тиранил народ. Вы же просто хотите закабалить народ и лейтенант Скиба выполнит мой приказ. Понятно?
   Повернув рацию так, чтобы полковник мог услышать слова Скибы, я стал ждать и тот немедленно вышел в эфир:
   - Батя, я тебя понял и выполню приказ. - После чего заорал хриплым от бешенства басом - Послушай ты, ублюдок, высунь нос наружу и посмотри в небо! Сейчас на вами пролетит две эскадрильи, одна из "Белых лебедей", а вторая из американских "Нортропов спирит". Каждый самолёт несёт в бомбовом отсеке по девятитонному фугасу и ими управляют самые лучшие лётчики России и Америки. После того, как по вам отработают бомбардировщики, по периметру воронки встанут вертушки и добьют всех, кто случайно уцелеет. Мы не пощадим никого, если Батя погибнет в вашей вонючей крепости.
   Буквально через две минуты над Тверью пролетело два звена тяжелых стратегических бомбардировщика, которые сразу же стали набирать высоту для прицельного бомбометания, а я равнодушным голосом сказал полковнику:
   - Вот и всё, теперь песенка вашего Рыбникова спета. Или вы сдаётесь и мы поставим его к стенке вместе с тверским ОМОНом, или здесь скоро станет очень жарко.
   Полковник протянул руку к моей рации, я отдал её и он, проглотив комок, подступивший к горлу, прохрипел:
   - Лейтенант Скиба, мы сдаёмся. Сейчас мои люди выволокут из бункера Рыбникова и его охрану. Всех тех, кто уцелеет. Обещаю, с Батей ничего не случится. Я своей головой ручаюсь тебе за это. - Возвращая мне рацию, он приказал - Подать сюда бронетранспортёр для Бати, быстро! - После чего негромко сказал - Вы уже и так почти половину омоновцев и прочих карателей покрошили, товарищ военный комендант. Меня вы можете поставить к стенке вместе со всеми за то, что я проявил нерешительность и сам не подавил этот путч, только не нужно расстреливать солдат и офицеров моего полка. Они точно ни в чём не виноваты. Мы самая обычная мотопехота и прибыли в Тверь с семьями всего каких-то две с половиной недели назад.
   В отдалении послышалось рычание двигателя и через пару минут к нам подъехал командирский "БТР-90". Его люк откинулся и я вместе с полковником забрался в него, после чего сразу же вызвал вертушки. Они появились пять минут спустя, а буквально ещё через каких-то пять минут из всех входов стали выталкивать связанных омоновцев в сером камуфляже и ещё каких-то типов в камуфляже армейском. Некоторые солдаты и офицеры, выводившие их, были ранены, но и они сразу же бросали оружие на бетон. Из вертушек стали спускаться по верёвкам мои бойцы, а к тому бронетранспортёру, в котором сидели я и полковник Григорьев, бросился со всех ног Скиба. Вскоре я уже находился на борту летающего госпиталя "Ми-17Г" и, лёжа на операционном столе в одних трусах, проходил обследование и выслушивал нотации, которые мне читали громким матом, не стесняясь двух медсестёр, пожилой военврач и капитан Василёк. Ранения я получил не слишком тяжелые, у меня было выбито два зуба, один из которых и так следовало удалить, и сломано три ребра. Синяки и ссадины в зачёт не шли. Наконец военврач приказал мне сесть, наложил на грудь стягивающую повязку, приказал несколько раз глубоко вздохнуть и, увидев, что я сделал это не поморщившись, удовлетворённо кивнул, но всё же сказал:
   - Мудак ты, Батя, хотя с другой стороны нам всем очень повезло, что тебя захватили в плен. Это позволило, что называется, разрубить Гордиев узел. Всё, одевайся и забудь о дальнейшей поездке на мотоцикле. То же самое можно сделать и на вертолёте.
   Часа через три тверская крепость была полностью зачищена и из неё стали выводить народ. Мне пришлось задержаться в Твери на четверо суток. Из Москвы прилетели мои коллеги, мы провели вместе с новым тверским руководством совещание и в итоге меня избрали временным военным комендантом центрального федерального округа, хотя я и отбрыкивался изо всех сил. Вообще-то я согласился принять эту должность только с одним единственным условием - за мной была сохранена должность командира специального отряда быстрого реагирования "Ночной дозор". За последние несколько дней он увеличился на треть. Произошло за это время и ещё два радостных события - в Звёздном городке ценой невероятных усилий подняли "на ноги" большую антенну космической связи, а в Москве было полностью восстановлено оборудование одного из крупнейших операторов сотовой связи. Так что теперь сотовые телефоны перестали быть фиговиной, зря оттягивающей карман. Весь четвёртый день я провёл в Твери, словно царь, приехавший с дружественным визитом в отдалённую губернию. Со мной хотело встретиться множество людей, чтобы передать лично мне в руки свою челобитную. Хорошо, что у меня был такой помощник, как профессор Ларичев, памяти которого мог позавидовать и суперкомпьютер.
   На следующий день я забрался в "крокодила", Скиба с семью бойцами загрузился в салон и мы полетели в сторону Невеля. Вместе со мной поднялись в воздух два "ночных охотника" прикрытия, "Ми-17Г" с медиками на борту, еще один "Ми-8" с десантниками, а также "Ми-26", со спасателями, которые прихватили с собой экскаватор, два компрессора и полторы сотни портативных УКВ-радиостанция. Помимо того, что топливные баки всех вертолётов были заполнены до отказа, за нами еще следовало два летающих заправщика "Ми-8". Программа полёта у нас была довольно насыщенной и в Москву мы собирались вернуться только через полторы, две недели. Наши разведчики своей деятельности не прекратили и даже наоборот, их количество увеличилось вдвое, но теперь они передвигались на мотоциклах группами по три человека и один обязательно ехал на тяжелом квадроцикле или мощном внедорожнике. Вооружены они были капитально и имели с собой даже реактивные огнемёты "Шмель". По пять выстрелов на каждое устройство пуска. На всякий случай.
   В Твери в это время шло следствие. Тысячи людей давали следователям, таким же тверичам, как и они, и московсквичам, показания против Виктора Рыбникова и его нукеров. Судить их будет народный суд, приговор которого мне вскоре предстояло утвердить, как военному коменданту, чего уж тут греха таить, всей России. Да, именно такую обузу навесили на меня коллеги и к тому же поручили выступить в качестве собирателя земель русских. Именно в том, что такую политику я должен проводить в жизнь, мне об этом и твердили позавчера целых полдня на совещании. Как потом честно призналась мне Лида, даже в её вотчине народ говорил обо мне, как о своём новом президенте, отчего мне тошно сделалось. Вот попробуй докажи им, что не моё это дело рулить страной, но с другой стороны, за моей спиной Максимыч чувствовал себя, как за каменной стеной и потому смело проводил в жизнь все свои начинания и готовился к новым свершениям, а планы у него были просто грандиозные и все до единого научно обоснованные. Самой главной своей задачей он считал строительство в Капотне, на основе тамошней керосинки, завода по производству синтетического топлива для самолётов и вертолётов из газа, выделяемого зелёными слизнями.
   Ну, это когда ещё будет, а пока что многие тысячи людей, которые называли себя коротко - ремонтники, работали по двенадцать часов в сутки, приводя Москву и другие близлежащие города в божий вид. Однако, не смотря на подготовку к зиме, основной упор всё-таки делался на то, чтобы помочь крестьянам и фермерам вырастить, убрать и сберечь урожай. Если зимой нечего будет жрать из того, что можно ещё вырастить на полях, то никакие консервы нас не спасут. Поэтому из Москвы каждый день выезжало по паре сотен наспех восстановленных автомобилей, переведённых с бензина на сжатый и сжиженный газ, - это отряды сельскохозяйственных рабочих ехали за пределы МКАДа, чтобы помочь селу справиться с его первоочередными проблемами. Оружие имел при себе буквально каждый взрослый человек. Надо сказать, что как селяне, так и "дачники" отнеслись к такой инициативе Москвы положительно. Не стали они возражать и против ССР, поскольку прекрасно понимали, на сделанных впрок запасах долго не протянешь. Тем не менее, третьим мощным отрядом, имевшем на своём вооружении тяжелую технику, наряду с ремонтниками и сельхозниками, стали поисковики, раскапывающие многочисленные завалы и собиравшие всё, что можно отмыть, отстирать, починить-подлатать и пустить в дело, чтобы не ходить с голой задницей до тех пор, пока не будут восстановлены заводы и фабрики. Задача перед ними стояла наиважнейшая, ведь по самым оптимистичным прогнозам именно они будут обувать и одевать нас, как минимум десять ближайших лет.
   Служба поиска была организована Максимычем чуть ли не в первые же дни, причём очень чётко. Поисковики получали, как и спасатели, самое лучшее оборудование и все имели средства связи. Молодёжь рвалась в эти отряды сталкеров, но в них брали только тех молодых юношей и девушек, кто петрил в технике, а таких было немало. В принципе это была моя идея и я отдал Максимычу такое распоряжение - в каждый отряд поисковиков в обязательном порядке должно входить пятнадцать опытных военных в качестве силового прикрытия, вооруженных по полной программе. Помимо них в отряд должно входить ещё и пятнадцать техников-механиков, способных управляться с любой техникой и умеющих её ремонтировать. Помимо них в отряде должны были присутствовать пятнадцать физически сильных молодых людей, которые могли играючи управляться с киркой, ломом и лопатой, а также пятеро экспертов. В их числе, в обязательном порядке, должны быть люди, способные определить, имеются ли там, где работает отряд - очаги биологического, химического и радиоактивного заражения. Ну, и, естественно, у каждого отряда был свой командир и его заместитель. Таких отрядов уже было сформировано свыше трёх десятков и в некоторых до семидесяти процентов личного состава были наши гости, добравшиеся до Москвы и её окрестностей на чём попало.
   У сталкеров уже появился свой флаг - зелёно-голубое полотнище, на котором красовалась их эмблема - майка, висящая на плечиках, а под ней скрещённые гаечный ключ и агромадная вилка. В общем всё было понятно - одеваем, кормим и вооружаем техникой. Каждый отряд сталкеров имел пару громадных фур с мощными тягачами, четыре, пять четырёхосных грузовика, а также несколько внедорожников и пару мощных тракторов, которые везли за собой большие жилые балки. Лишь небольшое число сталкеров работало в Москве, все остальные рассредоточились по Московской области и даже выбрались за её пределы. В первую очередь они были нацелены на то, чтобы разобрать каждую громадную кучу хлама и достать из неё всё ценное. Работники они были изрядные и не выбрасывали даже битого стекла и макулатуры, не говоря уже о чём-либо другом. Всё, что могло было быть подвергнуто утилизации, отчищалось от грязи, сортировалось и перевозилось на импровизированные склады. Даже сломанная мебель и та не сжигалась просто так, ведь то же ДСП можно было пережечь в уголь, измельчить и скормить зелёным слизням, чтобы те переработали его на метан и этилен. А ещё на сталкеров, как и на спасателей, возлагалась печальная обязанность хоронить погибших и не просто так, а на кладбищах.
   Ещё одним профессиональным сообществом стали наши спасатели, которые до сих пор не отчаивались и раскапывали в Москве каждую груду обломков, где по их расчётам и словам соседей могли находится люди. Чаще всего они доставали из-под развалин тела погибших, но случалось и так, что вызволяли и уже более, чем двухнедельного бетонного плена живых людей. Ну, уже весьма скоро такие счастливые случаи прекратятся, а потому спасатели работали днём и ночью. Народ они были упорный и без малейшего сомнения героический. А кто из выживших не был героем? Да, я бы только и делал, что с утра до ночи выдавал всем золотые звёзды героев, но от меня сейчас требовалось совсем другое - навести порядок на как можно большей территории, причём именно такой, какой был с самого начала установлен в Новом Заречье. У нас с первого дня всё делилось поровну, не было никакого притеснения людей с другим цветом кожи, но вместе с тем были строгая дисциплина и установка на то, чтобы выжить всем месте и начать строить новую жизнь без прежних извращений, беспредела и неравноправия. В первую очередь имущественного и социального. Хватит, наелись капитализмом с его свободным рынком! После того, как мы все спаслись во время Апокалипсиса, нам хотелось жить одной семьёй.
  

Глава 8

Переговоры в Минске

  
   Добравшись от Москвы до Невеля, я так и не нашел Валюшу, но не отчаивался. Она не могла погибнуть, ведь её ждала в нашем со Скибой доме Алёнка. Перед этим мы обследовали провал и были вынуждены с грустью констатировать, что под землю ушло ещё целых три города - в России Велиж и уже в Белоруссии Сураж и Руба, расположенные на Западной Двине, вдоль русла которой он образовался. Он протянулся почти от Бибирева и всего несколько километров не доходил до Витебска. Пролетев вдоль всего провала, мы вернулись к той точке, где я подъёхал к нему и полетели прямиком на Невель. По пути мы заглянули в города Пухново, Усмынь, Чурилово и Большая Будница и везде Скиба представлял меня, как временного военного коменданта России и предлагал главам администрации обращаться ко мне со всеми своими проблемами и трудностями. Поначалу ко мне относились настороженно, но когда узнавали, что я прилетел не с той целью, чтобы отобрать силой последнее, а помочь и дать безвозмездно самое необходимое, те люди, которые волею судеб взяли на себя ответственность руководить людьми в столь тяжелые времена, облегчённо вздыхали. В каждом из этих городов, включая Невель, мы задержались где на сутки, а где и на двое. Думаю, что в том, что касалось хотя бы самых тяжелых случаев касающихся спасательных работ, мы им помогли, да, и то, что из Москвы им было доставлено вертолётами то, в чём они нуждались более всего, их тоже выручило.
   Из Невеля мы вылетели сначала в Витебск, где первым делом организовали ремонт взлётно-посадочной полосы, а после этого в Минск. Увы, но у белорусского Батьки, который так долго пытался предотвратить крах своей республики и даже более того, сумел-таки поднять её, всё же в конце-концов сдали нервы и он, узнав о грядущей катастрофе, выступив с обращением к нации, на следующий день застрелился. Что же, такое с каждым может случиться и я его ни в чём не винил. Жертвы в Минске, как и в Москве, тоже были, но братья-белорусы выстояли в очередной раз и в уныние не впали. На место Батьки заступил новый человек, который в его правительстве был замминистра МЧС и генерал Лушкевич показал себя хорошим организатором и волевым человеком. Правда, очень уж своеобразно настроенным. Ему почему-то стало казаться, что Минск это теперь пуп всей Земли и все оставшиеся в живых люди должны сплотить свои ряды вокруг него - Мирона Лушкевича. Однако, он оказался куда большим демократом, чем Батька, хотя я никак не мог понять, кому она сейчас вообще нужна, эта самая демократия.
   А ещё меня убила просьба генерала Лушкевича доказать, что я обладаю всеми полномочиями временного военного коменданта России. Просто офигеть можно, всему тому, что было раньше, всему, чем мы жили и что разделяло нас, наступил большой песец, а мужик, словно малое дитя, начал мне что-то толковать о легитимности моего руководящего поста. Впрочем, нужно отдать ему должное, когда мы долетели до Минска, генерал Лушкевич не стал выкобениваться и принял меня, Скибу и полковника медицинской службы Гаврилина без малейшего промедления. Сделав несколько кругов над Минском, я быстро убедился, что дела в этом городе идут ни шатко, ни валко, хотя народ всё же шевелится, а не сидит сиднем. Ну, в этом меня убедили Скиба и Евгений Степанович, сказав, что по сравнению с Москвой, похожей на разворошенный муравейник пополам с потревоженным пчелиным ульем, Минск это сонное царство. В Москве работы не прекращались даже ночью и, к примеру, в нашем районе уже почти в трети домов люди поднимались на двадцать четвёртый этаж на лифтах и в них в окнах были вставлены почти все стёкла. Ну, это в первую очередь потому, что перед этим все оконные блоки были вынуты, сложены в штабели в тех местах, где их не разметает взрывная волна, переложены упаковочными материалами, а потом ещё накрыты бетонной стяжкой. В общем все дома в своём районе мы к зиме застеклим.
   Правда, огромное число белорусов вели битву за урожай, да, и на их лугах паслось немало скота, но ведь не бульбой одной сыт человек, ему же ещё и где-то надо жить-ночевать. Нет, никакого особого беспокойства по поводу сябров я не испытывал, их не то что кометой, но и термоядрёной бомбой фиг возьмёшь, но всё же организация труда могла быть и получше. Ну, и к тому же как только я узнал о том, что мне предложено выступить на митинге перед братским белорусским народом, то у меня мигом волосы встали дыбом. Немного подумав, я всё же согласился, тем более, что к бункеру, возвышавшемуся над входом в огромное бомбоубежище, в нём от волны спаслось более семи тысяч человек, возле которого совершили посадку вертолёты, стекались толпы народа. Как же, москали прилетели, блин! Все минские бомбоубежища, в отличие от подавляющего большинства московских, находились в идеальном состоянии. Поэтому добрых семьдесят процентов жителей этого города благополучно пережили удар стихии. Минчане просто пристроили к ним мощные капониры, закупорили все вентиляционные дырки и натащили в них как баллонов с кислородом, так и специальных шашек, которые при горении выделяли кислород. В общем никто не задохнулся, а поскольку капониры строились с расчётом обрушения домов, то все спасшиеся смогли их покинуть.
   Вместе с тем в Минске, как и в Москве, буквально каждый подземный переход был превращён в герметичный бункер, но их, вдобавок к построенным при входе капонирам, пришлось облицовывать изнутри сантиметровыми стальными плитами и тщательно проваривать каждый шов. Сверху над такими импровизированными убежищами дорога обычно вскрывалась и строители дополнительно усиливали железобетоном перекрытия. В Москве, кстати, они оказались самыми надёжными, а в нашем районе именно в них мы сохранили скотину. Сразу по прилёту, мы начали переговоры, блин, чуть ли не на высшем государственном уровне, ну, а на самом деле генерал Лушкевич просто стал выяснять, какого хрена я припёрся в Минск и что мне от него надо. Как всякий вежливый гость, я не стал выёживаться и принялся тут же говорить о многовековой дружбе русского и белорусского народов, а также о тех исторических корнях, которые нас питают. В общем нёс такую околесицу, что хоть святых вон выноси, а не то они из икон выберутся и, чего доброго, в сердцах навешают кундюлей. Единственное, о чём толковом я рассказал, так это о том, что Москва катастрофу пережила и что до нас добралось много иностранцев. Зато я немного усыпил бдительность генерала и когда секретарь шепнул ему что-то на ухо, тот предложил мне выступить на митинге. Минуты три я тупо соображал, о каком, в душу мать, митинге может идти речь, после чего, сделав несколько глубоких вдохов, негромко сказал:
   - Хорошо, Мирон Игнатович, я выступлю на митинге.
   - Вот и славно, Сергей Владимирович, - с облегчением сказал генерал и предложил, - ну, тогда пойдём, а после митинга мы продолжим наши переговоры в расширенном составе.
   Мы вышли из большого кабинета, обстановка в котором сохранилась ещё со времён Машерова, и направились по длинному железобетонному коридору, разделённому на отсеки герметичными бронелюками, к выходу. Перед импровизированной трибуной, представляющей из себя прицеп от "Камаза", но со стоящими возле борта микрофонами, уже легче, не придётся драть глотку, собралось, ей-ей, не менее двадцати тысяч человек мужчин и женщин. Вместе с генералом мы поднялись на прицеп и он выступил первым, представив меня, как временного военного коменданта России. Перед минчанами я предстал в полевой форме с майорскими погонами, с чёрной, пластмассовой кобурой-прикладом со "Стечкиным" на поясе с одной стороны, офицерским планшетом с другой, в голубом берете, да, ещё и с орденскими планками на груди. Генерал выступал минут пятнадцать и пересказал жителям Минска всё то, о чём рассказал ему я, за исключением подавления тверского мятежа. О нём он ещё не знал. После этого он передал слово мне. Я подошел к микрофонам, упёр руки, сжатые в кулаки, в бока и пристальным, немигающим взглядом обвёл людей, прежде чем громко рявкнуть:
   - Какого **я вы здесь собрались? Вы что, конченые придурки? Вы, бля, о чём думаете? Идиоты, у вас больше половины города лежит в руинах, а вы шляетесь по митингам и слушаете всяких пи**доболов! То, что вы пережили такую страшную катастрофу и вам не пришлось, как нам, хоронить чуть ли не каждого второго, это ещё не повод для радости. Это просто прекрасно, что ваши колхозники тоже её пережили с минимальными потерями, а большая часть посевов уцелела не смотря на то, что по ним прокатилась полуторакилометровая волна. Впереди вас ждёт зима, а у вас в Белоруссии, как и у нас в России, зимы суровые и морозы случаются под тридцать градусов. Что вы тогда запоёте, когда они ударят? Думаете, что согреетесь в подземных убежищах? Да, вы в них задохнётесь, как крысы! Не хрена на меня глазеть, я вам не звезда экрана. Быстро разделились на две части и дружно взялись за работу. Половина народа бегом бросилась восстанавливать сохранившиеся дома, а вторая взялась за кирки, лопаты и принялась раскапывать завалы, искать в них каждый уцелевший лоскуток, каждый гвоздь, осколок стекла и щепку. Все ваши и наши заводы лежат в руинах и мы не скоро увидим их продукцию, а потому сейчас самая главная профессия, это поисковик-сталкер, охотник за уцелевшими в катастрофе, но вбитыми волной в грязь, вещами, без которых человеку не выжить. Вы должны найти всё вплоть до последнего лифчика и катушки ниток, чтобы не превратиться в голых обезьян. Или вы думаете, раз бульба на полях вырастет, так значит уже всё, вы не помрёте? А вот *** вам всем в грызло, вымерзнете зимой, как фашисты в чистом поле. Поэтому вот вам мой приказ, инженеры и техники, быстро разбили стадо на рабочие отряды, нашли инструмент, механизмы и за работу! Бегом, марш с этой площади!
   Я умолк, в мегафонах затихли последние отзвуки моей речи, обильно насыщенной матом и эмоциями, и над площадью установилась мёртвая тишина. Какой-то мужик лет шестидесяти, стоящий буквально в пяти шагах от меня, кашлянул и спросил:
   - Э-э-э, майор, а ты не мог бы быть с народом поделикатнее?
   - Что? - Взревел я - Поделикатнее? - Хватаясь рукой за кобуру, я заорал благим матом - Да, я сейчас каждую гниду, которая уклоняется от работы, собственноручно расстреливать стану за саботаж, вредительство и предательство своего народа! Всем работать, восстанавливать Минск и другие белорусские города. Быстро выполнять приказ! Время, пошел! За его выполнение с вас не я спрошу и не генерал Лушкевич, а зима!
   Мне так и не пришлось доставать из кобуры "Стечкина", чтобы шмальнуть пару раз в воздух. Народ и без того понял, что имеет дело с конченым психом, рядом с которым Малюта Скуратов и Лаврентий Павлович мальчишки, а потому, приговаривая на ходу: - "А чо, мужик ведь правду говорит, помёрзнем зимой или действительно задохнёмся в убежищах. Пора толоку собирать и восстанавливать порушенное, а не демократией маяться." Через каких-то пять минут на площади не было ни души и генерал Лушкевич, покрутив головой, сказал:
   - Лихо их ты к порядку призвал, майор. Послушай, может быть ты точно так же и на заседании правительства выступишь?
   Кивнув, я ответил:
   - Собирай народ, Мирон Игнатович. Я выступлю. Я сейчас так выступлю, что кое-кому дурно сделается. Желательно, чтобы твои люди организовали трансляцию моего выступления по радио и обязательно записали его.
   Мы вернулись в подземное бомбоубежище, построенное для руководителей Советской Белоруссии и генерал Лушкевич, приказал собрать всех членов правительства, а они, в отличие от Российского, в Непал не дёрнули, после чего мы снова зашли в его кабинет, чтобы коротенько переговорить и помыть руки, так как из кабинета он потащил нас в столовую, где уже обедали мои хлопцы и лётчики. Все они слышали мою речугу, а потому встали и наградили меня за неё аплодисментами и возгласами: - "Правильно, Батя! Не хрена минчанам прохлаждаться, пора город восстанавливать!" Обед был скромным, но вкусным, сытным и обильным. После обеда мы собрались в зале заседания и там, сидя за одним столом вместе с генералом Лушкевичем, я сделал заявление следующего характера:
   - Товарищи, ввиду того, что по самым оптимистическим подсчётам на нашей планете смогли спастись от катастрофы не более двух миллиардов человек, я предлагаю вам навсегда забыть о том, что Белоруссия это независимое государство и предлагаю объединиться. Пора, наконец, на нашей планете перестать устанавливать границы и жить порознь. Судя по всему, только в центральной части России нашли приют свыше сорока миллионов человек из США, Канады и стран Западной Европы. Немало их и у вас. Всё, хватит маяться дурью. Пора устанавливать новые порядки на всём земном шаре. Спешу вас обрадовать. России удалось сохранить самое главное - наш научный потенциал. Мы уже связались с главными наукоградами и выяснили, потери среди учёных, не смотря на безумие первых месяцев, всё же были минимальны. Точно так же в России, как и в Белоруссии, сохранён трудовой потенциал. Большинство здравомыслящих людей, которые не чурались тяжелого труда и строили убежища, выжили. Комета выявила в нашем обществе всю гниль, которая, впав в безумие, попыталась было устроить ад для всех остальных людей, но довольно большое число этих хищных зверей было уничтожено физически ещё в феврале и марте, остальных прикончила Комета, поднявшая огромную волну. Она же принесла нам зелёных существ, похожих на невзрачных слизней, которые способны не только очистить воду на нашей планете, но и стать неиссякаемым источником природного газа. Поэтому, начиная с этой самой минуты и вплоть до той поры, пока весь мир не объединится, Белоруссии больше не существует, а потом исчезнет и Россия, как последнее государство на Земле и мне плевать на то, что кто-то из вас имеет на это своё собственное мнение. Отныне генерал Лушкевич заместитель военного коменданта России майора Дубинина на данной территории и не только на ней одной. Вся Прибалтика также подчиняется ему. Каждый, кто вспомнит о Погоне и независимости, а также о так называемой демократии, будет немедленно повешен, как бешеная собака. До тех пор, пока на планете Земля не будет всенародно избран президент всего объединённого Человечества, будет действовать режим чрезвычайного положения и ССР - система справедливого распределения всего, что человеку требуется для нормального существования. Никаких возражений я не потерплю. Если кто-то со мной не согласен, он может встать и покинуть помещение. Все, кто останутся, с этой минуты перестают болтать и начинают заниматься исключительно делом. Мы пролетали над обоими минскими аэропортами. Они находятся в удручающем состоянии, битком забиты самолётами и их нужно срочно приводить в порядок, чтобы между Москвой и Минском было налажено воздушное сообщение.
   Выступив с такой краткой, но жутко бесцеремонной речью, я повернулся к генералу Лушкевичу и пристально посмотрел на него. Тот сидел несколько насупившись, я ведь не предупреждал его о том, какое заявление хочу сделать. Немного подумав, он улыбнулся, повернулся ко мне в полоборота, протянул руку и когда я её крепко пожал, решительным голосом сказал:
   - Батя, ты полностью прав. Хватит терпеть весь этот бардак, пора начинать жить так, как это заповедали нам предки. - Повернувшись лицом к своему правительству, он добавил - Все, кто с этим не согласны, могут покинуть зал заседаний. Любая болтовня об этом на улицах будет считаться попыткой военного мятежа.
   Я тут же поторопился сказать:
   - Да, кстати, товарищи, мы только что подавили в Твери настоящий военный мятеж. Там один деятель решил, что он сможет теперь стать диктатором местечкового масштаба и через несколько дней он выслушает приговор тверичей, а я его утвержу и мой отряд "Ночной дозор", который пачками расстреливал в Москве убийц и насильников, выведет его в расход, но перед тем всем мятежникам будет разрешено обратиться ко мне с письмом о помиловании и каждое будет внимательно изучено. Если кто-то действительно заслуживает помилования, то он будет помилован уже только потому, что мы не кровожадные звери, но вместе с тем мы не наивные дураки, чтобы нас можно было обвести вокруг пальца. Каждое такое заявление будет тщательно изучено и потому все те мерзавцы, которые недостойны жить, будут расстреляны. Так что запомните мои слова. Никакой расхлябанности, сравнимой с преступлением, я не потерплю.
   Не знаю, может быть опасаясь репрессий, а может быть ещё почему-то, но никто не стал ни возражать нам с генералом, ни тем более уходить. Мы провели рабочее совещание и я начал его с того, что попросил всех доложить о состоянии дел. Меня интересовали только цифры и сроки, а все эмоции я попросил отбросить в сторону. Выслушав доклады министров, я оказался в некотором замешательстве. Положение было не просто хреновым, а катастрофически хреновым, о чём я тут же и заявил, после чего принялся немедленно отдавать распоряжения. Самое неприятное заключалось в том, что даже по Минску, не говоря уже о ближайших к нему районах, у правительства не было никакой точной информации, всё было просто брошено на самотёк. У нас в Москве такого не было. Максимыч полностью владел всей информацией и наверное поэтому по нескольким линиям метро уже ходили поезда. Пусть и практически пустые, но москвичи знали, что метро уже действует и это их всех здорово воодушевляло. А ещё их успокаивало то, что над Москвой то и дело летали самолёты и они могли звонить друг другу по сотовым телефонам, пользуясь прежними номерами, так как в компьютерах операторов сотовой связи были сохранены все данные об абонентах.
   В Минске я провёл целых две недели и мой рабочий день длился, порой, по двадцать часов. Зато и сделано за это время было очень много, но что самое главное, жители города и чуть ли не всей Белоруссии теперь знали о том, что порядок возвращается. Свою огромную роль сыграло также то, что повсеместно людям выдавали нарезное оружие и не одни только короткостволы, их выдавали преимущественного горожанам, а вот на селе раздавались "калаши" и селянам предлагалось огораживать свои поселения от нежданных гостей. Уже через пять дней в Минск стали прибывать самолёты из Москвы и для минчан это стало знаковым событием. Между тем и мои коллеги в Москве, каждый из которых являлся моим заместителем, времени зря не теряли. Они быстро сколотили делегацию из пяти человек, точно так же сели на вертолёты и отправились в Киев. В нём, в отличие от Минска, погибло всё же больше людей, но зато киевляне даже не смотря на потерю почти шестидесяти пяти процентов населения, сразу же занялись налаживанием жизни в городе. Заявление москалей о том, что нужно объединяться, также застало украинские власти врасплох, но, в отличие от Минска, из Киева рванули все, кто был в прошлом власть имущими, включая бандитов и бизнесменов. Блин, бедные Гималаи и Тибет! Как же там поместилась такая прорва народа и что они теперь там делают?
   Зато в киевском аэропорте совершило посадку свыше восьмисот бортов из Штатов, Канады, Мексики и стран Западной Европы, на борту которых прилетело свыше трёхсот тысяч человек, не говоря уже о том, что множество людей, свыше тридцати пяти миллионов человек, как вскоре выяснилось, добралось до Украины верхом на волне. Свыше шестисот самолётов приземлилось и в обоих аэропортах Минска, но для Киева и вообще Украины такой огромный наплыв иностранцев был почему-то оказался чуть ли не мамаевым нашествием и те люди, которые были просто вынуждены взять власть в свои руки, пребывали в полной растерянности. Когда в Киев прибыла делегация из Москвы, то ей даже не пришлось материться, чтобы договориться о воссоединении Украины и России. Наши молодые учёные уже провели в Москве и её окрестностях десятки социологических опросов и выяснили, что спаслись в основном те люди, которые хотели спастись, имели для этого головы на плечах, а вместе с ними силу воли, мужество, смекалку и поразительную стойкость духа. Зато практически всех маргиналов Комета попросту уничтожила. В Киеве так никто и не смог по настоящему оценить этот подарок судьбы, а вот мои коллеги проявили мудрость.
   Как и я, они тоже включились в работу и дело в Киеве быстро пошло на лад. Между прочим иностранные граждане, к которым обратились заместители военного коменданта Всея Руси, только вздохнули с облегчением, узнав, что Москва берёт на себя всю полноту власти и взваливает на свои плечи тяжкий груз ответственности за судьбы людей. Понравился им и приказ вооружаться. Ни к какой стрельбе это не привело, но зато люди знали, что они могут, защищая свою жизнь, смело применять оружие. И вот ведь что удивительно, сами люди, в первую очередь украинцы, быстро поняли, что Комета полностью переменила их жизнь и что возврата к прошлому уже никогда не будет. Система справедливо распределения пришлась всем по душе, а когда повсюду стали работать поисковые отряды сталкеров, то вскоре выяснилось, что волна принесла с собой не только кучи мусора, но и много полезных вещей, а также и кое-что поесть. Я хохотал чуть ли не до слёз, узнав о том, что в Днепре, прямо возле Киева, пару недель плавало несколько китов, пока кому-то не пришла в голову гениальная мысль пустить гигантов моря на котлеты, ведь всё равно помрут. И это был далеко не единственный подарок волны. Тщательно перелопатив груды мусора, в них можно было найти много чего полезного и потому профессия сталкера на какое-то время стала чуть ли не самой престижной.
   Хотя меня и приглашали, в Киев я не полетел, у меня и в Москве имелось множество дел. Что Белоруссия, что Украина, это всё же относительно России небольшие территории, а потому и проблемы там были не такие уж огромные и сложные. Хотя лично у меня имелась только одна проблема, как бы сдыхать с себя эту головную боль - должность пусть и временного военного коменданта, но всё же как ни крути, правителя Всея Руси в столь непростые времена. Не знаю в честь чего, но не смотря на то, что временами я орал матом на всё белорусское правительство и даже грозился расстрелять самых отъявленных саботажников, двое моих коллег, прилетевших на смену мне из Москвы, точно таких же армейских дуболомов, как и я, только с полковничьими погонами, неизвестно с какого бодуна обнаружили во мне талант тонкого, умного и очень дипломатичного политика, да, ещё к тому же и дальновидного. Об этом они дудели мне в оба уха, пока я двое суток вводил их в курс дела и указывал на самые узкие места. О том же самом мне трандел и генерал Лушкевич. Он то и дело говорил мне, что только с моим прилётом в Минск у него отлегло от сердца и он понял, что минчане и незваные гости столицы Белоруссии, которым некуда было деваться, смогут пережить грядущую зиму и всё вообще обойдётся без кровопролития.
   В гробу я видал власть и всё, что к ней прилагается, в белых тапочках! Это нужно быть мазохистом, чтобы хотеть править страной даже в нормальных условиях, а не после такой жуткой катастрофы. Больше всего мне хотелось теперь только одного, передать все свои полномочия какому-нибудь ответственному мужику, способному мысленно заглянуть хотя бы на месяц вперёд, и заняться простым и привычным для себя делом, взять под своё командование батальон отличных бойцов и быть готовым в любую секунду прыгнуть в вертушку и вылететь туда, где урла, обвешанная оружием, готовится совершить нападение на мирно пашущий трактор. Вот тут я до последней бубочки знал, что нужно сделать, чтобы и трактор остался цел, и поле не было перепахано снарядом, и урла, с выдернутыми из задницы ногами, мирно упокоилась в глубоких траншеях под двухметровым слоем грунта и больше никогда оттуда не высовывалась. А руководить такой огромной массой людей, учитывая все их интересы и стараясь сделать так, чтобы они не конфликтовали между собой, увольте, это не по мне. Хотя с другой стороны, Минск я покидал с чувством удовлетворения. Кое-что мне удалось сделать в этом городе и люди это уже ощутили.
   Если в день нашего прилёта меня поразили толпы людей, разинув рты слушающих каких-то речистых ораторов, то когда я летел в аэропорт, везде видел уже совсем другую картину - люди, оседлав тяжелую технику, обрушивали аварийные здания и занимались капитальным ремонтом уцелевших. Разумеется, как в самом Минске, так и в его окрестностях сталкеры деловито просеивали кучи хлама и вскоре выяснялось, что никакой это вовсе не хлам. Просто волна всё смешала в кучу и если её аккуратно разобрать, починить всё и подлатать, то множество вещей ещё послужат людям не один год. Шла работа и в том аэропорту, куда мы прилетели на вертолёте. Восстанавливалась портовая техника, поднималось из руин здание аэропорта, а также ангары для самолётов и прочие сооружения. Местами разбитая волной взлётная полоса уже была отремонтирована, а огромное количество самолётов выстраивалось стройными рядами с таким расчётом, чтобы ни один борт не был потерян. Самолёты-то были в основном если не новые, то отлично подготовленные к полёту в сложнейших условиях. Такую технику нужно беречь.
   Для меня из Москвы пригнали президентский борт номер один, на который мы все поднялись и он вскоре, пробежав по бетонке, оторвался от взлётной полосы и стал набирать высоту. Я сидел в пилотской кабине и всю дорогу до Москвы, а она заняла менее часа, смотрел вниз с десятикилометровой высоты. Сверху разрушения были не такими заметными, но их всё же можно было легко определить. Намётанным глазом я сразу видел, где восстановительные работы идут полным ходом, а где ещё конь не валялся. Да, волна, поднятая Кометой, разрушила очень многое и унесла множество жизней, но она же и принесла в нашу страну много трудолюбивых, умных, сострадательных и добрых людей, которых навалившаяся на нас всех беда только сплотила. С ними было легко найти общий язык уже потому, что ни о чём другом, кроме как о восстановлении разрушенного и строительстве новой жизни они даже не помышляли. Несколько раз я связывался по радио с князем Дербентским, которого мои коллеги, изучив положение дел в Туле и Тульской области, назначили её военным комендантом. Валерка, как и я сам, рвал и метал, пребывал в диком гневе и, вообще, был чертовски зол, но лямку тянул, как вол, жалуясь только на одно, на постоянное недосыпание. А ещё он очень благодарил меня за то, что я направил к нему американцев и именно База Клеменса он оставил вместо себя не только старшим, но и назначил военным комендантом сразу трёх районов. Всё нормально, Баз оказался очень хватким парнем.
   Полёт до Москвы был скоротечным и вскоре самолёт стал заходить на посадку во Внуково. Если не считать того, что здание аэропорта ещё находилось в весьма плачевном состоянии, вся прилегающая к нему территория уже была расчищена и даже более того, во Внуково, как и во многие другие аэропорты, перегнали почти все самолёты с Новоминского шоссе и теперь на той бетонной площадке, которую мы отлили для того, чтобы было куда ставить приземлившиеся самолёты, уже началось какое-то строительство. Всё правильно, если там будет построено что-то такое, для чего не нужны подвалы, то площадка просто бомбовская. Что именно там собирался построить Максимыч, я ещё не знал, но думаю, что какой-то очень важный объект. Из Внуково я полетел в Москву на вертолёте и повсюду видел, как люди восстанавливают жильё. Ну, в новых коттеджных посёлках это не составляло особого труда, в них устояли практически все дома, зато в малых городах Подмосковья водой смыло все бревенчатые избы. Ничего страшного я в этом не находил, особенно если учесть то, что очень большое число коттеджных посёлков вообще не имело хозяев, а потому их смело занимали новые жители. Точно так же обстояло дело и с новостройками в Москве.
   Да, зачастую в этих домах не было никакой отделки, а поскольку не только Максимыч оказался таким умным, что попросил меня приказать снять в домах все стеклопакеты и заложить их на хранение, не говоря уже о том, что огромное их количество, а также несколько десятков по изготовлению стеклопакетов были упакованы в бетон, народа ведь в последний месяца работало немало, то хоть в этом плане мы не испытывали острого дефицита. Зато в дефиците был цемент и особенно сварочные электроды, не говоря уже про арматуру. Правда, последнюю строители "выбивали" из панелей старых пяти, семи и девятиэтажек. Так что и она тоже не была в таком уж жутком дефиците. Постепенно таяли наши запасы топлива, но уже очень многие автомобили были переведены на газ. Максимыч распорядился везде, где только можно, наладить выпуск газовой аппаратуры, да, и без того сталкеры первым делом разыскивали именно её, а они уже поднаторели в своём деле. Тем не менее самой главной нашей проблемой было всё-таки жильё, но она, худо-бедно, постепенно решалась. Со дня Апокалипсиса прошло сорок дней, а люди уже успели свыкнуться со своим положением, а потому не ныли и изыскивали любые способы для того, чтобы обустроиться.
   Да-а-а, русские, несомненно, это особый народ. Фактически оставшись без правителей, себя я к их числу, как и своих коллег, военных комендантов, не относил, они проявляли просто дьявольскую изобретательность. Впрочем, не одни только русские, но всё же мы давали очей тридцать форы из ста возможных всем остальным народам. Ещё в Минске я узнал очень много интересного. Так вовсе даже не учёные, а какой-то химик-самоучка, научился так лихо бурдючить из смеси метана, пропана, спирта, бензина и лёгких фракций соляры топливную смесь, что на ней очень даже неплохо могли летать большие самолёты и при этом если жидкие фракции топлива помещались в кессонах, то установка по производству газа помещалась в багажном отсеке и занимала не так уж и много места. В общем то, чего я так боялся, произошло, правда, срать в бензобак автомобиля не было нужды. Чёрт знает из чего, во что входил также угольный порошок, изготавливались гранулы, которые зелёные слизни пожирали с каким-то дьявольским аппетитом, выделяя при этом огромное количество газа. Гранулы эти, конечно, немного пованивали тухлятиной, но этот запах не был смертельным. От автомобилей, глушители которых были снабжены катализаторами, и то больше несло сероводородом. Именно этот запах я учуял, когда мы подошли к вертолёту и ничего, дурно мне не сделалось.
   По моей просьбе пилот вертушки полетал немногим более часа над Москвой и сердце моё всё же сжалось от боли. Если сравнивать этот город с тем, что он представлял из себя до Апокалипсиса, то выглядела столица просто ужасно, но если вспомнить, какой она была в самый первый день, то изменения к лучшему уже были заметны невооруженным глазом. Самое главное, что я отметил для себя, так это то, что как на протяжении всего полёта от Минска до Внукова, так и от Внукова до Москвы на земле царило настоящее буйство зелени. Лишь местами волна смыла верхний слой почвы, но и там уже появилась зелёная продрись. Наверное из земли попёрли какие-нибудь сорняки, но это всё же лучше, чем вообще ничего. Новое Заречье порадовало меня тем, что несколько десятков домов в нём уже были освобождены от железобетонных рубашек. В том числе и тот, в котором меня поселил Скиба. Этому я порадовался больше всего. Ничего, пройдёт время и мы наведём полный порядок не только в Москве, но и на всей планете. Может быть после этой чудовищной катастрофы люди научатся ценить жизнь и перестанут безумствовать, а заодно научатся ещё и беречь природу, ведь ей досталось даже больше, чем людям, но и она должна оправиться от нанесённого ей Кометой ущерба. Я верил в это.
   В Москву мы вернулись в половине одиннадцатого утра, хотя во Внуково прилетели в девять. Домашние знали, что мы возвращаемся, и потому ждали нас. Поэтому Алёнку и Дженни даже не отправили в детский летний лагерь. Увидев меня, девочка очень обрадовалась и истошным криком "Папка приехал!", повисла у меня на шее, хотя, как тут же выяснилось, всё утро хныкала из-за того, что её оставили дома. Дженни и ещё двое мальчишек Алёнкиного возраста, тоже были рады нашему приезду, вот только Алёша и Вова слегка робели. С малышкой на руках я вошел в квартиру и даже ахнул, так как давно уже привык - если в комнате яркий свет, то это горят все лампочки, а тут большая часть комнат была залита солнечным светом, да, ещё и все окна распахнули настежь. В общем всё выглядело очень необычно, я ведь уже стал забывать о прежней жизни. Нас сразу же потащили за стол, но на него выставили только большой, ярко надраенный самовар и сладкое к чаю. Тётя Зина стала нахваливать умницу Дженни, помогавшую ей печь сдобу. Алёнка вся пошла в маму и потому к кухне даже близко не подходила, зато в её комнате стоял верстак, на нём лежали маленькие инструменты, паяльник, а рядом стояло несколько коробок со поломанными, нет, не игрушками, а разными бытовыми приборами. Как мне с гордостью сказал Чак, днём Алёнушка играет с другими детьми в сталкеров, а по вечерам они ремонтируют разные вещи.
   Всё правильно, для детей всё это была лишь игра. За чаем мы разговаривали в основном о домашних делах. Друзья Чака уже съехали из его квартиры, найдя себе отдельное жильё в нашем районе, так что у них стало просторнее. Мой американский друг ещё до моего отбытия на поиски Вали увидел однажды двух мальчиков-близнецов, оставшихся сиротами и, не раздумывая ни секунды, моментально усыновил их. Имена у них остались прежние, а вот фамилии слегка изменились и они теперь были Черепановы-Мелвилл. Чак уже немного балакал по-русски, но куда лучше него на русском языке разговаривала Дженни, а близнецы говорили по-английски. Чак по-прежнему совмещал две должности, был комиссаром по делам иностранных граждан и одновременно командиром роты в отряде "Ночной дозор". Чтобы не разрываться на две части, он реквизировал для своих нужд большой двухэтажный автобус "Неоплан" и превратил его в офис, который постоянно находился рядом с нашей базой. В нём работали те его сотрудники, которым требовалась подсказка, а весь остальной штат комиссариата находился на трёх этажах в здании бывшего банка. Оно было полностью отремонтировано и для меня в нём уже подготовили огромный кабинет.
   Сегодняшний день был полностью посвящён печальным и очень тягостным мероприятиям - наступили сороковины. С утра на кладбище пришло множество людей, на могилы были возложены венки, а на тех из них, в которых упокоились президент страны и премьер-министр со своими ближайшими соратниками, были установлены красивые надгробья. Вдовы этих людей жили неподалёку, в Рублёво, но в этот день все они приехали в Новое Заречье вместе с детьми и членами семей. С ними я должен был вскоре встретиться на кладбище. Поэтому наше чаепитие было недолгим и вскоре мы вышли из дома, где уже построился попарно, с венками в руках и автоматами за спиной, "Ночной дозор". Мы со Скибой и Чак с Васильком, взяв венки, тоже встали в строй и, держа венки в руках, строевым шагом отправились на кладбище. Там нас ждали вдовы руководителей страны, трагически погибших на своём посту, и члены их семей. В скорбном молчании мы дошли до кладбища и с парадного шага перешли на траурный, медленный и чуть слышный. Конечно, в своих полевых мундирах с разноцветными беретами, да, и сами мундиры благодаря тому, что в "Ночной дозор" влились иностранцы, тоже были разными, мы выглядели не очень импозантно, но ничего не поделаешь. Возложив венки, мы построились и тишину трижды разорвали автоматные залпы.
   До гипермаркета, также частично освобождённого от бетона, мы дошли пешком. Я шел, держа на правой руке Алёнку, а левой поддерживая под руку вдову президента, голова которой была повязана чёрным гипюровым платком. По пути мы разговаривали и она, разглядывая здания, удивлялась, как быстро идут работы в нашем районе. Я в свою очередь поинтересовался, как обстоят дела в её собственном, доме, всё ли в нём наши рабочие привели в порядок и как они вообще живут. Мой приказ был простым и ясным, обеспечить семьи погибших всем необходимым даже в том случае, если они вообще ничего не захотят делать и предоставить им надёжную охрану, а вместе с ней помощников по хозяйству. Вдова президента улыбнулась и ответила:
   - Батя, это в той, прежней жизни я была женой президента, а сейчас я точно такая же вдова, как и сотни тысяч других. Вы зря нас так усердно опекаете. Мы живём и работаем, как и все.
   Кивнув, я негромко сказал:
   - Да, вы трудитесь не меньше других и потому я приказал всем тем людям, которые вам помогают, исполнить свой гражданский долг до конца, но при этом стать ещё и вашими добрыми соседями. Там находятся одни только добровольцы.
   Перед тем, как войти в гипермаркет, мы зашли в церковь и находились в ней около получаса, пока мне не сказали, что можно уходить. Вот в чём я не понимаю ни бельмеса, так это в церковных делах, но, глядя на то, как крестятся другие, делал то же самое вслед за ними. Наконец поминальная служба закончилась и мы направились к гипермаркету, где поднялись на второй этаж и сели за стол. Поминальный обед был недолгим и прошел в скорбном молчании, зато после него мы поднялись на третий этаж, где свои соболезнования вдовам руководителей страны и их близким принесли президент Франции и канцлер Германии, теперь уже скорее всего бывшие, а также некоторые члены их кабинетов, которые нашли в себе мужество остаться с теми французами и немцами, которые решили пережить катастрофу в своих странах. Пережить-то они её пережили, но вот жить в большинстве стран Западной Европы было практически невозможно. Очень уж велики были разрушения, носившие просто тотальный характер. Для того, чтобы эвакуировать оставшихся в живых людей, из Москвы туда сначала была направлена добрая половина всех вертолётов "Ми-26" с бульдозерами на борту, а теперь ещё и самолёты военно-транспортной авиации, который могли совершать посадку на построенных с нуля нашими строителями грунтовых аэродромах. Самолёты летали туда ежедневно.
   Туда они летели не пустыми, а с грузом гуманитарной помощи. Назад возвращались с детьми и женщинами. Это длилось почти две недели, но президент и канцлер прилетели в Москву только позавчера, окончательно убедившись в том, что русские люди не бросили их в беде. Да, где-где, а вот в Западной Европе волна свирепствовала даже похуже, чем танковые колонны Гудериана, но и там люди смогли выжить, построив убежища не только для себя, но и для того, чтобы сохранить самые главные реликвии Западной цивилизации. Мне очень понравилось, как сказал обо всём, что сейчас происходило и о своём прилёте в Россию президент Франции, который не требовал никаких привилегий:
   - Франция теперь там, где находятся французы.
   Отдав ему в ответ на это честь, я приободрил его:
   - Господин президент, во Франции устояли ваши самые главные соборы, символы государства, - Собор Парижской Богоматери, Руанский, Страсбургский и многие другие, французы выжили не смотря ни на что, а раз так, то возродится и Франция, но она к тому времени будет не отдельным государством, а одним из регионов нашей единой, планетарной цивилизации.
  

Глава 9

Страшная находка под землёй

  
   Близился к концу август, уже не за горами была осень, а мне так и не удалось разыскать Валю. Это лишь говорило о том, что она не отцепила парус и волна унесла её очень далеко от Москвы. Правда, если пораскинуть мозгами, то она ни в коем случае не должна была этого делать. Именно парус был её единственной надеждой. Пока я отсутствовал, Максимыч вместе с несколькими учёными самым основательным образом расспросили Алёнку о том, какую кабинку для себя приделала к подводному кораблику её мама, как та выглядела и что она взяла с собой в пилотскую кабину. Хотя моей приёмной дочурке не исполнилось ещё и семи лет, девочка она была очень смышлёная, уже умела читать и писать, не говоря о том, что вся пошла в маму, инженера-автомобилестроителя, и была юным Самоделкиным. Ну, а у Валюши в Невеле имелся свой собственный автосервис, один из лучших в городе. Мои друзья самым тщательным образом изучили её спасательный батискаф, который Скиба приказал отбуксировать к нашему дому и запретил даже пальцем к нему прикасаться, а не то что разбирать его. Он так и сказал: - "Как только твоя мама найдётся, Алёнушка, я полечу на вертолёте туда, где приземлилась её кабинка, привезу её в Москву и поставлю, как памятник, на том месте, где ты приземлилась, ваш подводный кораблик, чтобы все знали, какая умница твоя мама."
   Собрав всю информацию, Максимыч со своими ребятами всё посчитал, смоделировал ситуацию на компьютере и сказал сначала Алёнке, а потом уже мне, что скорее всего наша мама доплыла на волне аж до Урала, так как единственным шансом спастись, для неё было только одно - ни в коем случае не отстреливать парус. Только он при той конструкции спасательной капсулы, которую она избрала, мог держать её на гребне гигантской волны. Опустись она вниз и толща воды моментально раздавила бы её капсулу. Ну, как раз в том, что Валюша об этом догадается и сама, я нисколько не сомневался, как и не сомневался в том, что она знала уже о том, что её дочь спасена и находится в Москве, причём не у кого-то, а у того парня, который в неё влюбился с первого взгляда и даже признался ей в этом. Когда мы открыли люк и я достал из гондолы Алёнку, мне некогда было рассматривать её спасательное средство. После этого Скиба первым забрался в неё, чтобы достать вещи девочки, но и он не заметил, что в гондоле находится мощная радиостанция, которая работает сразу в четырёх диапазонах, а на поплавке установлены четыре антенны. Зато он приказал немедленно отбуксировать батискаф к нашему дому и потом один из моих бойцов руководил её разгрузкой. В общем Валюша могла услышать рассказ Петрухи Нестерова о том, какое чудо сотворил Господь Бог, принеся командиру "Ночного дозора" дочь его возлюбленной.
   По всей видимости Валюшу занесло волной в такую глушь, откуда просто так не выберешься и к тому же она, по всей вероятности, осталась ещё и без бензина для мотоцикла. Сейчас её батискаф по-прежнему стоял неподалёку нашего дома, как памятник уму, мастерству, мужеству и воли к жизни простой русской женщины-матери. Ещё в прошлом году Валя, едва узнав о надвигающейся катастрофе, перебралась жить на хутор, расположенный в двадцати километрах от Невеля. Это был крепкий кирпичный дом, который она немедленно огородила высоким забором и когда уезжала рано утром в город на работу, то оставляла в нём Алёнку на весь день, но не одну, а вместе с Аргоном - пятилетней немецкой овчаркой из числа тех, которые будут пострашнее автомата "Калашникова". С ним она и села в свою пилотскую капсулу с моторчиком. Алёнка не смогла толком объяснить дядям, что же за моторчик установила на ней Валя, но работал этот двигатель на сжатом кислороде, которого она загрузила в капсулу целых четыре баллона. Максимыч пришел к выводу, что Валюша изготовила или приспособила небольшой, турбореактивный двигатель, который вместе с парусом, оснащённым дополнительными поплавками, наполненными бензином.
   Самым тяжелым для Вали был заключительный этап путешествия на волне, когда та сделалась совсем невысокой, но всё ещё продолжала стремительно нестись вперёд. Ей нужно было отстрелить парус, чтобы волна не волокла капсулу по камням, отчего та могла разбиться. Не думаю, что Валюша этого не понимала, ведь одно дело, когда твоя капсула стоит на прочных стальных лыжах и совсем другое, испытывать стальной корпус на прочность. Думаю, что всё это она пережила и сейчас, стараясь избегать дорог, идёт к Москве. Да, ей приходится нелегко, но у неё имеется при себе оружие, два автомата "АКМ", четыре тысячи патронов, мотоцикл и верный пёс. Прощаясь с Валей, я предупредил её относительно двуногого зверья. Надеюсь, что она хорошо усвоил те несколько уроков, которые я ей преподал. В таком случае отправляться на её поиски просто бессмысленно, ведь у меня будет одна дорога, а у неё тысячи и поэтому нам с Алёнкой оставалось только ждать. Всё, что я мог сделать, это попросить своих разведчиков среди всего прочего ещё и высматривать ярко-желтый дорожный мотоцикл "Ямаха" и малиновый шлем-интеграл на мотоциклисте, который едет в сторону Москвы и везёт за спиной немецкую овчарку чёрно-подпалой масти. Не смотря ни на что я верил в то, что наша с Алёнкой Валюша жива, верил и надеялся, что скоро она до нас доберётся.
   Как только я вернулся из Минска в Москву, то уже на следующий день после траурных мероприятий, устроенных в честь сороковин, состоялась моя встреча с российскими космонавтами и американскими астронавтами. Наши космонавты совершили мягкую посадку намного южнее Москвы, за Воронежем, а американцы на Новоминке в то время, когда я ещё даже не добрался до Минска. Они сняли российско-американский экипаж с орбитальной станции и благополучно приземлились. Никто из них не пострадал, самочувствие у всех было хорошее, но вот настроение просто ужасное. Правда, когда они увидели, как идут в Москве восстановительные работы, то хотя бы стали улыбаться. Их состояние мне было легко понять, ещё бы, ведь они, в отличие от нас, во всех деталях видели, как на нашу планету напал из космоса огромный монстр. Комета-то была не простой кометой, а самым настоящим гигантским космическим кораблём, построенным из чистейшего льда, внутри которого находились разумные существа, вот только этот разум был совершенно чуждым, а потому абсолютно безучастным к нашим страданиям.
   Ранним утром сорок первого дня после Апокалипсиса, я вылетел на вертолёте в Звёздный городок. Вместе со мной туда отправились мои заместители, всего человек сорок - временные военные коменданты близлежащих областей и районов Москвы, народ толковый и рассудительный, не говоря уже о том, что жесткий, требовательный и волевой. В Звёздном городке работало свыше семидесяти тысяч строителей, а потому он выглядел даже получше, чем Новое Заречье, один из самых благополучных микрорайонов Москвы. Во всяком случае судя по тому залу приёмов, в который мы вошли, нельзя было сказать, что мы все только что пережили страшную катастрофу. От имени всех военных комендантов России, я поздравил со счастливым возвращением сначала американских, а затем наших космонавтов, после чего просто обнял и расцеловал каждого из одиннадцати отважных мужчин и трёх женщин. В тот момент мне просто было нечем их отблагодарить за всё то, что они для нас сделали. Ну, кроме разве что того, что я сразу же сказал им, что не смотря ни на что, космические корабли будут строиться и стартовать с Земли, как и раньше, но отныне они обретут совершенно иной статус и станут представлять всё Человечество. После этого мы прошли в зал заседаний и увидели, как всё происходило, если на это смотреть с высоты в семьсот километров.
   Когда Комета столкнулась с первой волной термоядерных головок баллистических ракет, посланных ей навстречу, она вполне могла ещё совершить манёвр и пролететь мимо Земли на высоте в семьдесят, а то и все двести километров, но те, кто находились внутри этого гигантского ледяного шара, даже не подумали этого сделать. Комета как летела своим курсом, так и продолжила лететь. Термоядерные взрывы лишь слегка оплавили ей морду, но не причинили никакого вреда. При подлёте к нашей планете, эта здоровенная ледяная дурища врубила свои двигатели, которые и прочертили в атмосфере огненную линию огромной ширины, почти семьдесят километров. Потом она принялась выстреливать огромное количество зелёных слизней в океан и вот что удивительно, они не сгорали в атмосфере и просто выпали живым дождём и вода не вскипела под ними. Чак рассказывал мне об этом зрелище и сказал, что на палубу катера не упал ни один слизень, все они его обогнули и практически без всплеска погрузились в океан. Слизни выпали одновременно в Тихом, Северном Ледовитом и Атлантическом океанах ровно за десять минут до столкновения Кометы с Землёй.
   Впрочем, как такового, столкновения-то и не было. Не долетев до Великих Озёр, Комета произвела последний залп и над ними чуть ли не мгновенно образовалась гигантская круглая подушка диаметром почти в четыреста километров, как будто она сбросила на нашу планету гигантскую бомбу объёмного взрыва. Ну, а когда Комета подлетела к этой подушке, та взорвалась и ей навстречу, а она находилась в это время на высоте десяти километров, взметнулась мощнейшая струя газа. Вообще-то это был довольно таки "холодный" взрыв, в результате которого если где и поднялась температура до такого предела, что раскалённый газ стал светиться и даже мы в Москве увидели эту вспышку, то только непосредственно под брюхом Кометы. Всё было очень похоже на то, как если бы гигантский прыгун в длину, который разбегался, чтобы совершить свой рекордный прыжок, в космосе, бросил перед собой надувной батут размером чуть больше своей ступни, и оттолкнулся от него. Комета, ничуть не пострадав от этого, блин, да, из чего же она была сделана на самом деле, отрикошетировала, резко изменила курс и полетела себе дальше, чтобы обогнуть Солнце и уже по изменённой орбите улететь хрен знает куда. В результате взрыва в Северной Америке, из Великих Озёр выплеснуло всю воду, и на том месте даже не образовалась воронка, но не смотря на это зона сплошного поражения составила в диаметре не менее полутора тысяч километров.
   Соединённым Штатам Америки и Канаде досталось очень крепко, но эта территория почти не подверглась воздействию цунами, а потому даже там, уже на расстоянии в тысячу километров от эпицентра, в складках местности сохранилась жизнь. Разрушения, конечно, были огромными, но только от воздействия ударной волны и землетрясений. Жертвы тоже были очень велики, но о тотальной гибели всего живого речи всё-таки не шло. В некоторых других регионах планеты вообще творился сущий ад, как например в Китае, Юго-Восточной Азии, Индии, на Ближнем Востоке, а также в Африке и даже в некоторых районах Австралии и Южной Америки, которые пострадали поменьше. Но если честно, то досталось всем без исключения, хотя некоторым странам всё же намного больше. Так в Китае, Юго-Восточной Азии, Индии, на Ближнем Востоке и в Африке речь шла почти о тотальной гибели населения. Во многих местах планеты даже изменилась география. Практически полностью ушла под воду почти половина Голландии, Дания превратилась в остров, также в остров превратилась Испания, а начиная от Гданьска до Эльблонга, на территории Польши, на несколько сотен километров вглубь страны образовался огромный провал, в который хлынули воды Балтики, а вот Калининградская область если и пострадала, то только от прошедшими над ней ударной и океанской волны.
   Гигантская волна прошла через всё Средиземное море и ворвалась в Чёрное, но ещё раньше через Украину до Чёрного моря дошла Балтийская часть волны, но до этого произошел сейсмический катаклизм в Грузии, в результате чего вдоль реки Куры образовался глубокий провал шириной в полторы сотни километров, который уничтожил как Грузию, так и большую часть Азербайджана. В него хлынули сначала воды Каспия, а затем две волны, балтийская и средиземноморская, сложились, возник синергетический эффект и уже практически вся Грузия была уничтожена, а Чёрное море соединилось в этом месте с Каспийским. То же самое произошло и на севере, по линии рек Маныч, Калаус и Кума. Кавказ выступил в роли волнореза, и отныне, как и Крым, стал островом. От Азова через Калмыкию до Каспия, волна прорыла широченный, прямой канал. Самое страшное несчастье обрушилось на большую часть Турции, Ирак, Иран и Аравийский полуостров, который также стал из-за средиземноморской волны, промывшей канал, островом, включая африканские страны. Балтийская волна имела большую энергию и скорость, нежели средиземноморская и она гнала перед собой ветер ураганной силы. Под её напором из вод Чёрного моря выделилось огромное количество сероводорода и это ядовитое облако помчалось на юг со скоростью тропического урагана, но почти тотчас вспыхнуло и по всем этим странам прошел огненный шквал, который долетел до Арабского моря, Пакистана и Индии, а поскольку до того там произошли страшные землетрясения, то возникло множество пожаров. Горела разлившаяся нефть.
   Страшно даже подумать, что творилось в том аду, но тихоокеанская волна погасила большинство пожаров, ливень, который вскоре хлынул с небес на истерзанную землю, дотушил последние, а зелёные слизни, принесённые волной, очистили воды. Не смотря на все эти ужасы, люди смогли спастись даже там, но спасшихся было всего десятки тысяч из многих миллионов. Страшнейшие бедствия выпали на долю Средней Азии. Огромная территория от Южного Урала вплоть до предгорий Памира и Гиндукуша ушла под воду, причём там поверхность земли то ли под тяжестью воды, то ли по сейсмическим причинам, опустилась даже ниже, чем в Прикаспийской низменности. Десятки городов, начиная от Каспийского и Астрахани, ушли под воду. Таганрог, многие другие города на побережье Азовского моря, а вместе с ними и Ростов ушли под воду, но совершенно безлюдными. Волна принесла с собой в новый водный бассейн множество океанических обитателей и судя по снимкам из космоса, по Каспию теперь плавали киты. Интересно, чем они там питались?
   Огромное количество воды ушло в Средиземное море, отчего пролив Босфор сделался очень широким, а Западная Турция превратилась в остров, причём населённый людьми, на котором сохранилась жизнь и вне укрытий. Зато вся остальная, похоже, пополнила собой воды нового моря с огромным островом Кавказ и островами плато Устюрт. Страшное землетрясение произошло в Чечне и Ингушетии, в результате которого в Каспийское море сполз с гор огромный оползень и его воды подступили к практически мёртвым горам вплотную. А вот Дагестан и Осетия, хотя их и тряхнуло, остались целыми. Тем не менее большие пространства Кубани, Ростовской области и Ставропольского края затопило водой, но там обошлось практически без жертв. Люди ещё за полмесяца от этого поднялись в горы со всеми припасами, техникой и даже станками и оборудованием. Всё как в песне Высоцкого - "Ведь это наши горы, они помогут нам". Геологи говорили, что Казбек, Эльбрус, а также гора Фишт, самые высокие вершины Северного Кавказа, а данном случае сыграли главную роль, они выступили в качестве сейсмических стабилизаторов. Практически всё население черноморского побережья перебралось через Большой Кавказский хребет, который надёжно защитил их от взрывной волны, а потом наблюдало сверху в бинокль за тем, как вода подступает к предгорьями.
   Правда, все прибрежные города-курорты оказались затоплены водой, ведь уровень Чёрного моря повысился на пять метров, а уровень Каспия на сорок восемь, что и определило такие огромные масштабы затопления. Увы, это была теперь объективная данность и ней не поспоришь. Пришла в Россию волна и с севера, но довольно слабая, всего метров тридцати в высоту и к тому же она проникла вглубь максимум на семьдесят километров, да, и то по рекам. А вот по Дальнему Востоку тихоокеанская волна ударила очень сильно. Камчатка превратилась в остров, Сахалин разделило на четыре острова и к тому же в Филиппинском море, а также на дне многих районов Тихого и Индийского океана произошло несколько сильнейших подводных землетрясений и снова произошел синергетический эффект. В то время, как вдоль всего Сихотэ-Алиня по Амуру и вдоль Станового хребта севернее, но также по Амуру, Шилке и Аргуну на Монголию и Северный Китай хлынули огромные потоки воды, с юга на Японию, Корею, Китай, Индокитай, Индию, Пакистан и другие страны Ближнего Востока, по которым уже прошелся огненный смерч, пошла гулять гигантская волна на газовой подушке, но не сплошной, а пятнистой, разорванной, что и принесло страшные разрушения.
   Тихоокеанская волна докатилась до пустыни Такла-Макан и затопила её. Через Джунгарию она уже на излёте прорвалась к озеру Балхаш и оно резко увеличилось в размерах. Она пощадила только гористую часть Китая, но там произошли землетрясения просто чудовищной силы. Зато Западная и Восточная Сибирь практически не пострадали, а Байкал даже не расплескал свои воды. Вот где нужно было спасаться, так кто же это знал? Все считали, что на Западную и Восточную Сибирь обрушится чудовищный ледяной вал, который всё перепашет вплоть до коренных пород, а этого не произошло. Даже Африка и та пострадала меньше, но не намного, так как атлантическая волна докатилась до гор Восточной Африки, а тихоокеанская во многих местах их перехлестнула. В общем и целом нашу планету постиг просто чудовищный катаклизм со множеством поражающих факторов и это просто чудо, что не смотря на это на ней сумело выжить так много людей. В Сибирь-то народ спасаться особенно не ехал. В итоге меньше всего пострадала Австралия, так как в отличие от неё в Южной Америке произошли куда более сильные землетрясения и до её восточного побережья так же докатилась тихоокеанская волна. Хотя уже и значительно ослабевшая, она всё же обратила в руины несколько десятков городов на побережье, а местами прошла на глубину до пятисот километров.
   Мы слушали доклад на протяжении почти шести часов и были поражены масштабами постигшей нашу несчастную планету катастрофы. Это было что-то невообразимое и самое страшное заключалось в том, что такова была первая встреча землян с инопланетным разумом. Честно говоря, мне даже не хотелось знать, кто они были, обитатели подводного мира Кометы. Своё злое дело они сделали и судя по всему теперь появятся не раньше, чем через три с половиной миллиона лет. Думаю, что к тому времени не мне придётся гадать, что натворит Комета во второй раз. Поэтому гипотезу о происхождении разумной жизни в водных недрах кометы, я выслушал без особого внимания. В любом случае эта информация нам ничего не давала. Правда, свою точку зрения я переменил уже очень скоро, когда речь зашла о том, что теперь делать с этой информацией, сохранить её в тайне или же обнародовать. Вот тут-то меня и осенило: - "Что если всё произошедшее не является случайностью?" Подождав, когда выступят учёные, я встал из-за огромного, подковообразного стола, напротив которого висел экран, и направился к трибуне. Народ в зале замер, зная мою привычку устраивать разносы, но на этот раз я хотел сказать совсем о другом и начал так:
   - Друзья мои, а вдруг всё, что с нами произошло, не является случайностью? Мы все уже знаем, что возможно именно эта комета заразила океан нашей планеты такой всепроникающей заразой, как жизнь. Что если внутри Кометы обитают сверхразумные существа? Меня интересует, как вы отнесётесь к такому моему предположению, товарищи учёные, что этот чёртов Высший Разум с большой буквы не спеша путешествует по всей нашей галактике, находясь внутри ледяного шара. Вдруг он прилетел к нашей планете только для того, чтобы очистить её? Отчего, спросите вы? Да, от всякого двуного зверья. Как тут не вспомнить библейскую легенду о конце света, после которого одни люди отправятся в ад, а другие в рай? В общем давайте не будем долго фантазировать на эту тему, тем более, что мы и так с вами знаем, кто именно спасся, хотя какое-то количество нелюдей тоже уцелело. Я считаю, что обо всё этом люди должны узнать всю правду, чтобы по крайней мере никто не терзал себя понапрасну. Мол, если бы я уехал в Сибирь вместе со своими родными и близкими, то не потерял бы любимую тётю Глашу. Сибирь, как вы помните, была названа самым опасным районом планеты. И вот что ещё, я думаю будет неплохо, чтобы люди помнили о том, что те, кто прилетел к нам из глубин космоса, хотя и могли это сделать, но всё же не уничтожили нашу Землю. Поэтому давайте не станем скрывать от людей всей этой информации. Какой бы неприятной не была правда об этой Комете, люди должны её знать.
   Меня поддержало большинство собравшихся, хотя некоторые и предупреждали, что теперь возникнут новые религиозные секты и возможны новые вспышки безумия. Ну, с психами мы уже научились разбираться быстро и с минимальными потерями в живой силе, а что касается новых верований, так и что с того? Ну, надо же, люди узрели лик Бога во всём его то ли великолепии, то ли гневе. Так ведь всё равно же спаслись сами и спасли многих! Жизнь, вот, теперь налаживаем. Сердечно поблагодарив всех за проделанную работу, мы после непродолжительно застолья отправились по своим рабочим местам. Скиба всю дорогу сидел нахмуренный и сосредоточенный. Ну, а я, как только мы вернулись домой, сразу же приказал "Ночному дозору" строится и с песней маршировать на стрельбище. Какими бы мы не были опытными вояками, а без тренажа и конь застаивается. Хотя теперь я в разведку уже не ходил, отрядом продолжал командовать и в случае чего отсиживаться в своём кабинете на самой верхотуре не собирался. Ну, а потом потянулись дни хотя и наполненные самыми различными делами, всё же весьма однообразные по своей сути. Мы все усиленно работали и Москва прирастала землями чуть ли не ежедневно. Ещё в Минске я узнал о том, что мои родители, сын, бывшая жена, её новый муж, а также множество моих знакомых и друзей остались живы и уже благополучно спустились с гор в свои дома, из которых они могли бы и не уезжать.
   Ударная волна, отраженная Большим Кавказским хребтом, не причинила им никакого особого ущерба, а волна не то что до Кавминвод, даже до Ставрополя не добралась. Правда, в домах появилось немало трещин после землетрясения. Всё-таки стихия врезала по Большому Кавказскому хребту хорошего пендаля, да, только вот угодила в Чечню и там теперь уже было не с кем воевать. Как я и приказал, по радио и телевидению было подробно рассказано о том, что представляла из себя Комета и кто в ней рулил. Это вызвало совершенно потрясающий, но вполне ожидаемый, эффект. Большинство людей почему-то облегчённо вздохнули. В первую очередь потому, что невероятно огромное их число восприняло всё, как второе явление Иисуса Христа со всеми вытекающими последствиями. Ну, лично я как не слишком сильно верил в Бога раньше, так не очень-то уверовал в него и после катастрофы даже не смотря на столь прелестный подарок Волны в лице Алёнушки. Зато я окончательно убедился в том, что Высший Разум существует, только вот очень уж он суров, жесток и абсолютно лишен хоть каких-то намёков на компромиссы. Ничего не попишешь, наверное именно так и следует поступать и возможно именно поэтому я удовлетворил только семнадцать прошений о помиловании из четырёхсот сорока двух, а все остальные смертные приговоры оставил в силе.
   Тверичи сами расстреляли подонков вместе с их самозваным диктатором. Тут они тоже решили проявить твёрдость и не передоверять грязную работу "Ночному дозору". Между тем на полях созрел просто невероятный урожай, что было связано в первую очередь с тем целебным дождём, а также поливами посевов той водой, в которой жили и вполне благоденствовали зелёные кометалии. Именно так стали называть существ, похожих на слизней, но всё же не таких противных на вид и липких. Да, и на пиявок они тоже не были похожи, продолговатые, овальные кометалии быстро размножались в озёрах и реках, делая их воду кристально чистой, да, ещё и насыщая её протобелком. В такой воде просто удивительными темпами развивалась жизнь и как кометалии не отпугивали рыбу своими газовыми атаками, та всё равно частенько добивалась своего, то есть поедала их, но съесть всех не могла. Если кометалию целиком проглатывала даже довольно крупная рыба весом килограмма эдак на два, то результат был довольно печальным. Такой проглот просто взрывался и сам становился кормом для рыбы, раков и кометалий. В общем эти зелёные существа быстро встроились в экологическую цепочку Земли.
   Погода нам тоже благоприятствовала, но тем не менее наше положение всё ещё оставалось хуже протокольного. С таким фейсом, какой имела Россия, только в гроб ложиться. Да, но что тогда говорить о странах Западной Европы, не говоря уже об Индии, Китае и Африке? Мы-то ещё сравнительно легко отделались. Правда, я, как военный комендант России, за пределы Волги в массовом порядке ещё не перешагнул, хотя мы уже и наладили тесные контакты с такими городами, как Саров, Снежинск, Самара, Новосибирск и некоторыми другими, куда летали наши военно-транспортные и даже пассажирские самолёты. Высадили мы военный десант и в районе космодрома Байконур, где нам пришлось уничтожить пусть и небольшую, но совершенно одичалую и вконец озверевшую орду обезумевших казахов, которые осадили город Ленинск. Его обороняли от этих людоедствующих ублюдков как русские, так и казахи. Так я впервые побывал на космодроме Байконур, территорию которого мы зачищали от этой нелюди. Хотя большую часть этой орды составляли казахи, кого в ней только не было. Вообще-то в ней точно не было женщин, так эти ублюдки насиловали их даже через несколько дней после того, как те умирали. Мы убивали их всех подряд только потому, что людьми они уже не были.
   После этой пятидневной командировки на Байконур, в ходе которой "Ночной дозор" истребил тысяч двадцать двуногих хищников, между прочим вооруженных и даже передвигающихся верхом на лошадях и верблюдах, я несколько дней был сам не свой. Не дай Бог моей Валюше встретятся на пути такие. Они не знали пощады и убивали всех, кто не присоединялся к ним. Таких же обезумевших от крови женщин, они насиловали до смерти, но те тоже сбивались в стаи и последние два дня у нас как раз ушли на то, чтобы выследить с воздуха и уничтожить одну такую банду под пять тысяч штыков. Все почти голые, они совершенно потеряли человеческий облик, но при этом обрели нечеловеческую силу и выносливость. Что с ними произошло, было невозможно понять. Впрочем, в женской стае были почти одни казашки и одна мысли мне крепко засела в голову, а не превратились ли в животных те люди, которые и до Кометы были практически безграмотными и жили одними только низменными, чуть ли не животными инстинктами? Не их ли наказал безумием нам всем в назидание то ли Бог, то ли тот Высший Разум, который прибыл к нам в своей Ледяной Сфере? Вот и думай теперь, как хочешь. В Москве ведь нам тоже приходилось иметь дело практически с точно такими же скотами, вот только мы так и не дали им сбиться в большие стаи и перебили многих из них ещё на раннем этапе полной деградации. Думаю, что это были не последние твари, с которыми мы встретились лицом к лицу и я сделал для себя вывод - их нельзя подпускать к себе на расстояние удара ножом.
   Только начало уборки урожая привело меня в чувство окончательно, но того, что мне пришлось пережить в казахских степях, хватило для того, чтобы я стал увеличивать наш отряд. Как всегда с нашей стороны понесли потери те, кто не умел сражаться с лютой яростью и звериной осторожностью. Когда же мы отправились в поля, чтобы принять участие в битве за урожай, а в ней принимали участие все, включая даже детей, эти качества уже не были нужны. Работая в поле, особенно убирая урожай, человек невольно очищается душой. Так произошло и со мной. Две недели работы в Подмосковных хозяйствах успокоили меня и наполнили душу простыми и всем понятными чувствами без всякой лишней зауми. Да, но теперь этот урожай нужно было сохранить и он стал быстро растекаться по городам, чтобы быть заложенным во все те убежища, которые нам теперь уже не были нужны, а в Москве это были всё те же подземные переходы. Заставив такое убежище мешками с картошкой и морковкой, свёклой, луком и капустой доверху, мы заполняли их, по совету наших всеведущих мудрецов, а уж они-то знали, что говорили, углекислым газом и это служило гарантией, что урожай не сгниёт.
   В Москве к тому времени работали уже почти все линии метро и как раз из-под земли в конце августа пришла страшная новость. Откачивая воду из Метро-2, рабочие дошли до подземного города, построенного под Раменками, и ужаснулись, в нём нашли свою смерть не менее двадцати тысяч человек и всех мы когда-то очень хорошо знали. Это были деятели культуры и шоу-бизнеса, киноактёры, режиссёры, артисты театра и тому подобные знаменитости. Да, не зря говорится, что вода дырочку найдёт и она её нашла, причём не одну, а многие десятки. Сначала вода заполнила собой все линии метро, причём очень быстро, буквально в считанные минуты, чему способствовало множество трещин и просто зияющих проломов в вентиляционной системе, а потом через множество провалов, плохо заделанных шахт и штолен устремилась ещё ниже, а поскольку Волна проскочила над Москвой не за считанные секунды и опять же потому, что "кипящий слой" всё же не был сплошным, то и весь этот подземный город тоже был заполнен водой очень быстро. Только в нескольких бункерах не было воды, но помощь туда пришла слишком поздно. Интересно, это какая же сволочь предложила людям спуститься в свою собственную братскую могилу? Когда тела погибших, а они почти не были обезображены следами разложения, стали выносить на поверхность, было опознано большое число политиков. Наверное это им поверили люди в последний раз.
   Всё это я воспринял как самое страшное горе в своей жизни. Наверное потому, что давно уже проникся словами Льва Толстого, сказавшего когда-то: - "Гораздо легче любить всё Человечество, чем своего соседа по комнате". Теперь я больше всего любил не всё Человечество, а тех людей, которые находились рядом со мной, а потому и боль моя от этой утраты была очень острой. Не скрою, я зарыдал, когда спустился в это проклятое место и вошел в огромный подземный город-убежище, построенный на случай атомной войны, но отнюдь не такого чудовищного наводнения. Чёрт, даже не знаю, что я сделал бы с тем человеком, который заманил всех этих людей в столь страшную ловушку. Узнав о том, что некоторые бункеры не были затоплены, я приказал следователям осмотреть каждый клочок бумаги в них, в поисках упоминания о том, какая же это тварь привела людей в это место. Мы, "Ночной дозор", последний спецназ Человечества, и я не пожалею ни сил, ни своей жизни, чтобы добраться до этого негодяя, если сам он вместо того, чтобы погибнуть в подземном убежище под Раменками, улетел в Гималаи или на Тибет. Судя по тому, что убежище было переполнено, но никто из тех москвичей, кто пережил катастрофу вместе со мной, не слышал ни единого слова о том, что в нём можно спастись, так оно и было.
   Похороны погибших начались уже через два дня после обнаружения этой страшной находки, первого сентября, и их хоронила чуть ли не вся Москва. Сразу за МКАДом, как только Ленинский проспект пересекает кольцевую дорогу, перед посёлком Румянцево, я приказал заложить мемориальное кладбище, чтобы похоронить на нём всех убитых людей. О том, что их именно жестоко и подло убили, мы узнали на второй день, как и узнали имена убийц и главным из них был улетевший в Непал мэр Москвы, а также ещё несколько приближенных к нему деятелей культуры. Имена всех вербовщиков были начертаны на стене людьми после того, как они поняли, что произошло с ними и какая страшная участь их всех теперь ждёт. Да, я терпеть не мог многих из тех артистов, которые погибли под Раменками, но все они были людьми большого, зачастую огромного таланта и этого у них никто не мог отнять. Зато их сумели ловко обобрать под видом гарантированного спасения несколько десятков негодяев. Ну, что же, теперь у новой России имелись враги под своими номерами начиная с первого и заканчивая сорок седьмым и я поклялся людям, что их смерть будет не менее ужасной, а потому немедленно приказал один из бункеров оставить в том виде, в котором на стене им всем был вынесен смертный приговор. Когда я лично втолкну в него последнего из этих негодяев и наглухо заварю за ним люк, в моей душе ничто не дрогнет.
   Вот спрашивается, зачем это нужно было делать? Ведь всем же и так было ясно, что отныне все ценности кроме еды, воды и чистого воздуха, потеряли свою стоимость, так зачем же было так подло и жестоко поступать с этими людьми? Ну, собрался ты лететь в свою грёбаную Катманду, так и лети, ведь у тебя и так бриллиантов, как грязи, зачем тебе нужны лишние килограммы? Всё равно ведь там самыми ценными будут не они, а еда, вода и тёплая одежда. В общем я приказал немедленно усилить отряд "Ночной дозор" опытными бойцами, иностранцев решил с собой не брать, это дело нас, русских людей, довести его численность до двух тысяч штыков и начать немедленно готовиться к образцово-показательной карательной операции с применением сверхзвуковых бомбардировщиков, чтобы привести в чувство непальские власти. Заодно я приказал подготовить к полёту ещё и пассажирские самолёты, надеясь на то, что некоторым русским людям, преимущественно одной только молодёжи и тем дурам, которые когда-то легли под толстосумов, а также их детям, захочется вернуться в разорённую Волной Москву. Как временный глава правительства России, я был просто обязан предоставить им такую возможность. Олигофренам же путь в Россию был заказан навсегда. Пусть подыхают на чужбине.
   Когда я собрал после первого дня похорон экстренное совещание, то после того, как выступил со своим заявлением, никто не возразил мне даже молча, просто нахмурив брови. Всем и так было ясно, что такие преступления должны быть обязательно отомщены. Никто не стал и отговаривать меня от того, что я собирался лично возглавить эту операцию. Более того, чуть более десятка генералов и офицеров, имевших опыт ведения боевых действий и непосредственных огневых контактов, сразу же поднялись со своих мест и молча встали рядом со мной. Отказать им я просто не посмел. В тот же вечер к моему дому пришла целая толпа американских военных лётчиков, которые заявили мне, что намерены поднять в воздух свои бомбардировщики и лететь вместе с нами. Поскольку особых проблем с топливом у нас уже не было, газовые биогенераторы, установленные на борту самолётов, выручали очень даже неплохо, я решил, что это будет весьма наглядная демонстрация того, кто теперь в небе хозяин. К тому же я нутром чуял, что эта операция не последняя, хотя и не знал где будет проведена вторая. А вот относительно Непала и соседнего с ним Бутана у меня давно уже имелось такое желание, но отнюдь не намерение. Что же, теперь сам Бог велел Лететь туда и поставить точку в череде преступлений некоторых тварей.
   С этого момента я уже больше ни о чём не думал, кроме мести и меня уже было не остановить. Люди, совершившие такое злодеяние, не имели права на жизнь, а все их потомки, если они останутся в живых, никогда не ступят ногой на русскую землю. Пусть устраивают свою жизнь в Непале так, как им того хочется. Вот когда я помру, может быть кто-нибудь разрешит им вернуться на родину, хотя они вряд ли способны осознать, что это такое. Ну, не мне их воспитывать, а вот урок я им обязан преподать. Если этого ещё не сделали непальцы. Между прочим, что Непал, что Тибет беда вообще почти обошла стороной, если не считать ударной волны, да, и та, запутавшись в их горах, ничего особого там не натворила. Главное, что огромную горную страну не так уж и сильно трясло, а потому судя по снимкам из космоса, единственным бедствием непальцы могли считать только огромный наплыв беженцев. Всего мы насчитали порядка трёхсот бортов и все они были немаленькими. Совершил там посадку даже единственный "Ан-225 Мрия", а также несколько "Русланов", видно прилетели туда с харчами и шмотьём олигофренов. Ну, ничего, через пару недель разберёмся.
  

Глава 10

Уральский мятеж и переговоры в Непале

  
   Как говорится, на ловца и зверь бежит. Не успели мы толком подготовиться к операции по захвату в Непале преступников, как началось брожение как в умах кое-кого из них, так и в умах некоторых деятелей далеко за Волгой, на Урале. Единственным городом на Урале, до которого дошла изрядно ослабшая волна, был Екатеринбург. Она затопила его весьма основательно, но не полностью, а только до уровня четвертого этажа, после чего вода быстро схлынула. Другим городам, находившимся перед Уралом, досталось намного больше, но и там разрушения были не так велики, по сравнению с нашими. Зато Волна принесла в Екатеринбург зелёных кометалий. Об этом мы узнали буквально три дня назад, когда изучили фотоснимки, сделанные с борта самолёта-разведчика. На разведку мы отправили специально подготовленный для этого полёта американский бомбардировщик "Нортроп B-2 "Спирит" - "Дух Техаса". По довольно-таки важной причине. Мы уже связались по радио с множеством больших и малых городов не только России, но и чуть ли не всего мира, а вот с Екатеринбургом нам связь установить так и не удалось и лично мне это совершенно не нравилось. Судя по фотоснимкам, сделанным из космоса, этот город с населением в миллион триста тысяч человек, по сравнению с Москвой, практически не пострадал и я не думаю, что жертвы в нём оказались велики.
   Да, но ведь вместе с этим месяц назад с нами перестали выходить на связь все близлежащие крупные города, такие, как Нижний Тагил, Челябинск, Курган и Тюмень, а также города поменьше. Причём практически в одночасье. Ну, а если учесть, что Екатеринбург это фактически столица всего Урала, как федерального округа, и к тому же в этом городе находится штаб Приволжско-Уральского военного округа, то речь могла идти только об одном, кто-то решил там взять власть в свои руки и начал наводить порядок. Правда, первым делом он лишил людей возможности поддерживать связь друг с другом по радио. Наверняка дело тут не обошлось без военных. Если так, то это хреново. Военная мощь Урала очень велика. Народа там, конечно, поменьше, чем у нас, но зато военной техники с избытком и что самое главное, нефти, хоть залейся, хотя после всех тех землетрясений, которые прокатились в том числе по Уралу и Сибири, с её добычей могут возникнуть серьёзные осложнения, но какие-то скважины всё равно уцелели. Мы в этом плане, хотя нам и удалось добраться до двух топливных хранилищ Росрезерва, выглядели сиротами, но у нас имелась в кармане отличная керосиновая дуля. Поскольку мы превосходили Урал по численности парка боевых самолётов в несколько раз и не смотря ни на что имели мощную систему ПВО, которая практически не пострадала, ведь все ракетные комплексы "С-300" и "С-400" находились в капонирах вместе с операторами и членами их семей, то и в военном отношении Центральный регион России был сильнее.
   Но лишь в том случае, если обстановка обострится настолько, что по иному дело решить будет нельзя, а как тут ни крути, всё скорее всего именно к этому и шло. Пока мы с невероятным напряжением сил восстанавливали то, что могли, на Урале явно кому-то снесло Кометой башню и он решил поиграть в нового Чингисхана. Для того, чтобы убедиться так это или нет, я первым делом построил "Ночной дозор" и сказал, что мне нужна группа добровольцев из тридцати человек, которая должна отправиться на Урал, чтобы провести там разведку. Вперёд шагнул весь отряд, а в нём насчитывалось уже свыше полутора тысяч человек и я попросил капитана Василька отобрать самых лучших специалистов. После этого я обратился с той же просьбой к пилотам "Нортропов". Они так же проявили просто редкостное единодушие в этом вопросе, но в конечном итоге было решено отправить на разведку "Дух Техаса" под командованием полковника Ричарда Джойса. Громила Дик был мужиком примерно моей комплекции, но на три года старше. Громилой же его прозвали за то, что он по пьянке основательно разгромил аж три бара в Дейтоне, где нёс службу на военно-воздушной базе "Райд-Паттерсон".
   За двое суток "Дух Техаса" был полностью подготовлен к полёту, заправлен под завязку и ровно в полночь, чуть более трёх суток назад, вылетел на боевое задание. Я сразу же предупредил Дика, что у уральцев есть на вооружении ракетные комплексы "С-300" и "С-400", но он лишь улыбнулся в ответ и промолчал. "Дух Техаса" находился в полёте почти десять часов и с высоты в шестнадцать с половиной километров сделал за четыре часа свыше трёх тысяч фотоснимков, так и незамеченный уральцами. Похоже, те считали, что Москва находится в глубокой заднице и были полностью уверены в своей безнаказанности, раз их система ПВО бездействовала. Дику Джойсу пришлось выжидать в небе почти два с половиной часа, прежде чем видимость улучшится, но его терпение и усилия того стоили. Он привёз отличные фотоснимки и как только "Дух Техаса" приземлился во Внуково, мы сразу же стали их рассматривать. Фотоснимки были сделаны специальным цифровым фотоаппаратом из числа тех, которые применяли американские астронавты. Фотокамера была снята с "Атлантиса". Поэтому мы могли видеть даже мельчайшие детали, хотя и без них было понятно, что на Урале установлен военно-диктаторский режим. Однако, даже не это было главное, а то, что в международном аэропорту "Кольцово" совершили посадку девять самолётов "Ил-96-300", среди которых мы увидели оба исчезнувших президентских борта.
   В общем нам даже не стоило гадать, откуда они прилетели в Екатеринбург. Во Внуково нас собралось свыше сотни человек, в том числе и те парни, которым предстояло уже завтра отправляться на Урал. Им предстояло лететь на "Руслане" и совершить посадку чуть ли не в чистом поле, а точнее на брошенном военном аэродроме в Курганской области, все самолёты с которого перелетели в Центральную часть России. Люди ждали беды с севера, а она так и не пришла в их края. Оттуда на джипах с курганскими номерами, разведчики должны будут отправиться в Екатеринбург. Другие города Урала меня интересовали в самую последнюю очередь. Рыба гниёт с головы и именно по голове нужно бить в первую очередь. Вместе с тем, прямо во время этого совещания, я приказал немедленно подготовить к дальнему полёту три звена бомбардировщиков "Ту-160", "Б-1" и "Б-2", а вместе с ними борт номер один, "Руслан" и ещё три пассажирских борта "А-330" для полёта в Непал. Там мы могли получить информацию о том, что творится на Урале, намного раньше, чем её раздобудут наши разведчики из первых рук. "Белые лебеди", "Уланы" и "Духи" должны были принять на борт фугасные и вакуумные авиабомбы. В Непале мы не собирались шутить шутки и были намерены выполнить задачу полностью, для чего брали с собой две "Шилки" и два банковских броневика-лимузина.
   Вылет я назначил на полночь следующего дня, сборы ведь были скорыми, да, и всё необходимое мы в Москву уже доставили. Выступить против Урала мы ещё не могли, а вот нанести визит вежливости в Бутан, практически не пострадавший во время Апокалипсиса - запросто. Операцией я собирался руководить лично, причём на месте. Всю ночь радисты пытались установить прямую связь по радио с Катманду и под утро им удалось это сделать. На связь с Москвой вышел какой-то военный чин и наши ребята быстро втолковали ему, что на следующий день, утром, в Катманду прибудет правительственная делегация из России, а потому им нужно срочно очистить взлётно-посадочную полосу, чтобы аэропорт мог принять сразу пять больших бортов. Бедолага аж взвыл от такой неожиданности, но наши ребята разговаривали с ним очень жестко и сразу дали понять, что в случае отказа Непал вообще лишится этого аэропорта навсегда. Весь день у меня прошел в жуткой суматохе. К тому же из Энгельса именно в этот день были доставлены самолётами военно-транспортной авиации два десятка термоядерных авиабомб. Их достали из контейнеров, выстроили из них красивую композицию и я сфотографировался в окружении ядрёных бомб, но не на память.
   Каждый наш разведчик брал с собой такую фотографию на тот случай, если его повяжут контрразведчики уральцев и станут до них до***ваться, кто они такие и чего им нужно. Приказа травиться ядом в случае пленения и молчать на допросах, им никто не давал. Наоборот, приказ был очень чётким и ясным, объяснить тем, кто затаился на Урале и со дня на день собирался заявить Москве, то есть нам, жесткий ультиматум, что ответ будет очень жестким и молниеносно быстрым. Даром что ли позади меня были отчётливо видны "Белые лебеди", "Уланы" и "Духи", загрузить в бомбовые отсеки которых ядрёные бомбы было делом нескольких минут. Тем более, что все три ядерных чемоданчика лежали у моих ног открытыми. Был разведчикам также дан и такой приказ, найти способ, чтобы вручить эту и несколько других фотографий тому мудаку или мудакам, которые решили учинить военный мятеж в такое неподходящее время. Геройствовать я никому не советовал. Скорее наоборот, просил ребят обтяпать все свои дела тихо и не привлекая к себе никакого внимания. В общем приехали, посмотрели, отъехали подальше, вышли в эфир и с помощью цифровой аппаратуры связи передали в штаб разведданные.
   Геройствовать и сражаться до последнего патрона будем тогда, когда судьба сведёт нас с двуногими хищниками. Вот там волей-неволей придётся порой идти на риск, чтобы спасти жизнь друга, а в Екатеринбурге геройство не требуется, там нужна одна только осторожность. Именно такие наставления я давал своим друзьям, когда они грузились на борт нашего второго "Руслана" вместе с самыми маленькими и неприметными джипами. Попрощавшись с ними и пожелав удачи, я направился к президентскому самолёту. Вместе со мной в Непал летело триста бойцов. Большая их часть должна была остаться вместе с одной "Шилкой" на аэродроме, а я тремя десятками своих друзей ещё с прошлых времён, намеревался наведаться в Катманду, но в сам город въезжать не собирался. Президентский борт поднялся в воздух первым, а вслед за ним пошли на взлёт все остальные самолёты. Мне не спалось и потому я пришел в кабину пилотов, сел в кресло и принялся вглядываться вниз. По большей части там было темно, но всё же изредка виднелись огоньки. Вскоре взошла луна и пейзаж внизу стал более заметным, но от того совсем не радостным. Даже в её призрачном серебристом свете сверху были видны разрушения. Да, Комета натворила бед, восстановительных работ было теперь лет на тридцать, если не больше. Чуть ли не вся планета лежала в руинах и нам теперь с этим жить.
   Где-то внизу сейчас пробиралась к Москве моя Валюша, а я ничем не мог облегчить ей дорогу к дочери. От одной такой мысли мне делалось тошно, а тут ещё на мою бедную голову свалился уральский военный мятеж и как знать, может быть всё было гораздо хуже. Увы, но екатеринбургские бандиты это ещё то отребье. Как знать, не спелись ли они с генералами? Если да, то дела наши очень хреновые. Эта гопота привыкла добиваться своего любой ценой и как бы нам действительно не пришлось пустить в ход те водородные бомбы, чуть ли не в обнимку с которыми я сфотографировался минувшим днём. Высокопоставленные военные и некоторые не менее высокопоставленные чиновники, тот же мэр Москвы, едва только взглянув на фотоснимок, сразу же поймут, что это пятисоткилотонные дуры и всего трёх хватит, чтобы стереть Екатеринбург с карты России навсегда. А что делать? Там несколько миллионов человек, которые пусть и понуро, но всё же склонили головы перед всяческими негодяями, а в Центральной России нас собралось не менее шестидесяти миллионов, не считая Северного Кавказа и народ продолжал прибывать к нам со всей Западной Европы. За исключением Швейцарии и Австрии, а также некоторых районов на Балканах, там жить было просто невозможно и пройдут десятки лет, прежде чем люди туда вернутся и с этим ничего не поделаешь.
   Да, в Западной Европе остались одни только редкие оазисы, в которых сохранилась растительность и, возможно, сумели каким-то чудом выжить люди и животные. Чуть ли не в каждой куче мусора сталкеры обязательно находили тела погибших, а сколько их поедали теперь кометалии на дне рек, озёр и морей? И как раз именно на таком фоне мы сталкиваемся с тем, что на Урале кто-то решил стать царём. Ну-ну, посмотрим, как эта сволочь запоёт, когда получит мою фотографию, на обороте которой я написал не вполне дружеское послание, состоящее почти из одного только отборного мата. Думая о том, как этот урод на него отреагирует, я и не заметил, что начало светать, но к действительности меня вернул яркий луч солнца, ударивший мне в глаза. Внизу под нами лежало огромное море, тоже ещё тот подарочек. Хотя с другой стороны с мест передавали, что в нём до чёртовой матери рыбы и дохнуть она явно не собирается. Даже киты и те пообвыклись в новом море. Принесло в него ещё и прорву акул, но вместе с ними касаток, которые не прочь ими пообедать. Ничего, как-нибудь всё образумится. Главное поскорее подавить мятеж, ведь уже пора браться за истребление банд двуного зверья. Это сейчас, пока тепло, они носятся по полям и лесам, с наступлением холодов обязательно потянутся в города. Эта проблема была похуже каких-то там акул.
   Впереди показались горы. В свете начинающегося дня были хорошо видны следы недавних землетрясений. Особенно сильно пострадали города в предгорьях. Многие были уничтожены практически полностью и я хорошо видел в мощный бинокль, что вместо них остались одни только груды обломков. Даже страшно подумать, что случилось с их жителями. В горах, однако, я успел разглядеть довольно неплохо сохранившиеся кишлаки, а значит и люди наверняка смогли выжить. Где-то там, наверное, сейчас мыкался и Игорь. Надо будет обязательно послать туда спасательную экспедицию. Не ради Игоря, а ради вообще всех тех людей, которые оказались там, ведь скоро зима, а в горах она наступает очень рано. Тем более, что Байконур мы отбили, так что у нас имеется отличный аэродром подскока, откуда в горы могли летать вертолёты "Ми-26". Через некоторое время мы увидели слева гигантскую котловину пустыни Такла-Макан. Среди песков блестело множество озёр, но я не думаю, что они могли обрадовать обитателей этой огромной пустыни, ведь все они были солёные. Ну, разве что волна принесла им в пустыню рыбу, вот только вряд ли они и ей обрадуются.
   Ну, а ещё через какое-то время мы стали снижаться, впереди лежал Непал. Его было легко отличить от Тибета и Индии по густой, тёмной зелени, отделённой от песочно-рыжих пространств Тибета белоснежными ледниками и снежниками высочайших гор на планете. Это слева. Справа же в туманной дымке виднелась грязновато-зелёная, с желтизной, территория Индии, которая, судя по всему, представляла из себя одно огромное кладбище, хотя и там тоже смогло выжить немало людей. Наш самолёт уже снижался и я видел внизу множество лагерей беженцев и чуть ли не десятки тысяч автомобилей. Наши бомбардировщики умчались вперёд и через двенадцать минут мы услышали, что взлётно-посадочная полоса свободна. Сразу после этого, сделав круг на малой высоте над долиной Катманду, они улетели, чтобы приземлиться на аэродроме "Юбилейный" в Байконуре. Там находилось три с половиной тысячи наших солдат и даже кое-какая военная техника. Мы же вскоре стали заходить на посадку. Первым, также улетев вперёд, приземлился "Руслан", из грузового отсека которого немедленно выехали две "Шилки", а также два оранжевых бээрдээма, на бортах одного из них было написано по-английски - "Военный комендант России", а также три десятка мотоциклов. Только после сигнала, что всё под контролем, наш борт также пошел на посадку, а вслед за ним пристроились три пассажирских аэробуса. Через несколько минут колёса президентского "Ила" коснулись бетонки и вскоре он остановился метрах в пятидесяти от хвостовой части "Руслана".
   К борту нашего самолёта был вежливо подан трап и нам не пришлось спускаться вниз по верёвочной лестнице. Как это ни странно, но в аэропорт приехал премьер-министр Непала, о котором я только и знал, что это одна из беднейших стран мира в недалёком прошлом. Похоже, что Скиба уже успел с ним потолковать, так как я, сходя с трапа, увидел спины солдат почётного караула и военного оркестра, направляющихся к машинам. Быстро сбежав вниз по траппу, я козырнул премьер-министру и коротко ему представился, после чего вежливо поинтересовался:
   - Вы хотели бы задать мне какие-то вопросы?
   Премьер-министр, одетый в тёмный долгополый сюртук, белые штаны и чёрную пилотку, чуть не подпрыгнул от моей наивности, потрясшей его, и воскликнул:
   - Да, конечно, господин президент, ведь вы руководитель единственной страны, которая смогла поднять в небо самолёты так быстро! Неужели катастрофа обошла Россию стороной?
   Отрицательно помотав головой, я ответил:
   - Увы, господин премьер-министр, но это не так. Сначала по нам ударила взрывная волна, потом нас трясло больше получаса, а после всего этого по нам ещё и прошла волна высотой в полтора километра, но слава Богу всё обошлось. По нашим расчётом из всего населения, оставшегося в живых к моменту катастрофы, Апокалипсис смогла пережить примерно половина всех тех наших людей, которые укрылись в убежищах. Выжило также довольно много и тех людей, которые вообще нигде не прятались, но теперь их уже невозможно назвать людьми. Они сошли с ума и превратились в злобных двуногих хищников.
   Премьер-министр закивал головой и спросил, беря меня под руку и предлагая пройти в его лимузин:
   - Вас тоже постигло это бедствие, господин президент? У нас безумие охватило очень многих неприкасаемых, чуть ли не каждый седьмой человек впал в безумие и стал диким зверем. Но тому же самому подвержены не только неприкасаемые, но и люди из других каст. Как вы с этим боретесь, господин президент?
   Да, похоже, что премьер-министр от меня так просто теперь не отцепится. Поэтому я развернул его к своему броневику, он не сопротивлялся, и через пару минут мы уже сидели в салоне, а Скиба весёлым голосом поинтересовался, не хотим ли мы тяпнуть чего-нибудь за встречу. Нет, ну, он просто молодчик, мы ещё не познакомились толком, а он уже предлагает нам наклюкаться в честь встречи, а я, между прочим, не к тёще на блины приехал, а по очень важному делу. Мы оба отказались и я, наконец, испустив печальный вздох, сказал огорчённым тоном:
   - Пуля в лоб, вот единственное лекарство от этой болезни, господин премьер-министр. Убивать, насиловать и жрать, - правда, на своём, далёком от совершенства, английском, я сказал премьер-министру, - kill, rape and stuff belly.
   Тот меня понял и согласился:
   - Да, ничего другого они уже не хотят делать и, кажется, лечить их бесполезно. Они очень опасны.
   Тут уже я принялся энергично кивать и сказал:
   - Бессмысленное занятие. Я знаю это на своём собственном опыте. К тому же с ними, похоже, произошли какие-то мутации. Эти бестии просто чудовищно сильны и неутомимы. Вместе с моим помощником я сумел захватить одного в плен. Он был совершенно голый, грязный, как свинья, и хотя нам попался человек невысокого роста, силы у него было, как у медведя. Мы едва сумели его скрутить. Нормальной человеческой речи мы от него так и не услышали. Один только нечленораздельный дикий рёв, хотя между собой они всё же общаются. Кое-что разобрать всё же было можно. Наш пленный грозился нас убить и съесть. Немного подумав, я решил не тратить на него времени и просто пристрелил этого ублюдка, как дикого зверя. Не думаю, что до падения Кометы он был высоконравственным человеком.
   От моей откровенности премьер-министр малость поёжился, но читать мне нотаций о любви к ближнему не стал. Пристально посмотрев на меня, он со вздохом сказал:
   - Похоже на то, что вы правы, господин президент. В семье одного моего хорошего знакомого случилось несчастье. Его старшего сына охватило именно такое безумие. Два с лишним месяца назад этот молодой человек разорвал на себе всю одежду, а потом принялся крушить всё вокруг себя. Все члены семьи моего приятеля в страхе разбежались, а его мать попыталась было его успокоить, но всё произошло именно так, как вы сказали. Он сначала изнасиловал её, потом убил и после этого стал пожирать плоть несчастной женщины. Дело кончилось тем, что моему приятелю пришлось убить своего собственного сына. И вы знаете, он ведь и раньше не был примером для подражания. Любитель гулянок, бессовестный врун и наглец, этот молодой человек мечтал только о наслаждениях. Думаю, что падение Кометы всего лишь обнажило его сущность. Если так, то теперь для всех людей на нашей планете наступил момент истины.
   Увы, но как мне кажется, мой собеседник упрощал ситуацию. Некоторые двуногие скоты с ума не сходили и таких было немало и вот как раз от них-то и приходилось ждать самых больших неприятностей. Ну, а что касается тех моральных уродов, которые впали в полное безумие, то они всё же не отличались особым умом и раньше, зато жрать, трахаться и хаметь были всегда здоровы. Не думаю, что капитан Ярыга, которому я хладнокровно выпустил кишки, чем-то отличался от них, но он явно не собирался бегать по улицам в голом виде. Скорее наоборот, он был бы не прочь надеть на себя роскошный смокинг. Разговор с премьер-министром у меня уже завязался и глядя на него я понимал, что он ждал меня с огромным нетерпением, а у меня для него как раз-то и не было никаких шикарных подарков. Мой броневик ехал позади лязгающей "Шилки" в сторону столицы Непала. Позади нас ехали на мотоциклах самых разных марок, но все они были компактными и мощными, мои друзья, а Скиба выбрался на броню и сидел за "Кордом". О нём нам напоминали только его ноги в надраенных до блеска берцах, стоящие на стальной подставке. Понимая, что молчать не имеет никакого смысла, я спросил премьер-министра прямо, без дипломатии:
   - Вы хотите попросить меня о чем-то для вас важном, господин премьер-министр? Если это в наших силах, мы вам поможем.
   Мой собеседник грустно улыбнулся и тихо сказал:
   - Думаю, что самого главного вы сделать всё же не сможете, господин президент, избавить нас от беженцев. Правда, как раз именно этого мы от вас и не просим...
   - И вы напрасно так поступаете. - Перебил я своего собеседника с насмешливой улыбкой - Однако, вы и сами можете наподдать всем этим дармоедам под зад коленом. Вот в этом Россия окажет вам всемерную помощь. Наши бомбардировщики видели не только вы, но и многие беженцы, а потому вы можете смело пригрозить им, что вызовете их, а они, поверьте, прилетели с грузом бомб и сейчас направились на наш аэродром в Средней Азии. От него лёту, всего каких-то полтора часа.
   Премьер-министр в ужасе отшатнулся и воскликнул:
   - Нет-нет, только не бомбардировщики! От ваших бомб погибнет множество людей! Нам нужна гуманитарная помощь.
   Нахально ухмыльнувшись, я возразил:
   - Вам нужна сила воли и решительность, господин премьер-министр. Пролетая над вашей страной, я видел едва ли не сотни лагерей беженцев, а в них множество автомобилей. Наверняка они приехали сюда с запасом провизии, но она ведь скоро закончится. Гоните их в Индию. Да, там погибло огромное число людей, но Волна принесла к границам вашего государства и огромное количество полезных вещей, машин, одежды и ещё много чего. У нас в России миллионы людей только тем и занимаются, что перебирают кучи мусора и отчищают от грязи каждую чашку, железку и отстирывают каждый клочок ткани. Кое-какую гуманитарную помощь мы привезли и выглядит она вот так. - Чуть ли не с грохотом я поставил на столик банку с зелёными кометалиями, отчего вода в ней вскипела, но тут же осела. Открыв банку, я выудил одну кометалию, отправил её себе в рот и сказал - Внизу, в Индии, их должно быть много. Это кометалии, господин премьер-министр. Мы привезли их вам тридцать тонн и половину вам следует немедленно выпустить в ваши реки и прочие водоёмы, а как распорядиться второй половиной, мои люди расскажут вашим специалистам. Индию нужно возрождать и этим вместе с индусами должны заняться все те бездельники, которые вас оккупировали. У вас тут чёрт знает что творится! Со дня Апокалипсиса прошло уже четыре месяца, а они до сих пор торчат здесь в ожидании неизвестно чего. Вам пора гнать их в шею.
   Премьер-министр испуганно завопил:
   - Куда им возвращаться? Вся Индия лежит в руинах и завалена трупами погибших!
   Сердито нахмурившись, я сурово проворчал:
   - Ничего с ними не случится. Индия не Россия. Это у нас они все зимой околели бы от холода, а здесь тепло. Ладно, раз у вас об этом так никто ещё и не подумал, я вам сейчас всё подробно растолкую. - После чего попросил своего помощника - Скиба, пошарь по своим закромам, выставь нам на стол бутылку водки, пузырь "Фанты" и чего-нибудь бросить на зуб. Только это, чтобы без говядины. Её в Индии и Непале не трескают.
   А тут как раз и "Шилка" перестала лязгать гусеницами и остановилась на въезде в город. Скиба ловко свалился вниз и с широкой улыбкой принялся сервировать стол, а я, разливая по стопкам ледяную водку, принялся рассказывать премьер-министру, кто такие сталкеры и какую пользу они приносят России. Тот послушно тяпнул стопку ледяной водочки, вытаращил глаза, но Скиба немедленно вложил в его руку фужер с "Фантой" и жизнь премьер-министра была спасена. С каждой минутой его взгляд становился всё более и более осмысленным, а на лице появилась сначала робкая, а потом откровенно радостная улыбка. На столе появился ноутбук и я наглядно продемонстрировал ему, что такое настоящая беда, показав кадры, отснятые во Франции и Германии, а также в некоторых районах России. Показал я ему и то, какие убежища нам пришлось построить, чтобы выжить. Моя лекция продлилась часа четыре и в ходе неё я подробно растолковал непальцу, что в принципе теперь только от него зависит, как скоро начнётся возрождение Индии. Тем более, что из почти десяти миллионов беженцев, нашедших приют в этой маленькой стране, почти три миллиона индусы вот только они почему-то не хотели спускаться с гор в свои же собственные долины даже на разведку. А ещё у них для этого не было ни бензина, ни газа, но уже одно то, что очень многие машины могли работать на газе, полностью решало практически все проблемы. Ну, а мне эта Индия в ближайшие десять лет ни во что не впёрлась. На прощание я сказал:
   - Поймите, Камал, если раньше вы почти полностью зависели от Индии, то теперь только от вас зависит, как скоро эта страна сможет подняться из руин. В общем обратитесь к своей нации с призывом и делайте всё то, о чём я вам рассказал. Не сидите и не ждите помощи ни от кого. Поймите, у России висит на шее вся Западная Европа и нам просто не до вас, но кое чем мы вам всё же поможем. Например техникой и кое-каким оборудованием, только не обессудьте, вся она будет из капремонта.
   Мы вышли из броневика, в котором работал кондиционер, и я снова окунулся в духоту. Премьер-министр на прощание долго тряс мне руку и благодарил за то, что я раскрыл ему глаза на положение дел в мире. С собой он унёс в правительственный лимузин пластиковый пакет с несколькими дюжинами DVD-дисков. Ну, а вокруг нас тем временем собралась огромная толпа народа, преимущественно европейцев. Мои архаровцы, на головах которых были надеты титановые сферы, а поверх голубых тельников тяжелые бронежилеты, построили мотоциклетное каре, ощетинившееся пулемётами "Печенег". Внутри каре уже находилось шесть больших, но очень уж потрёпанных автобусов с блондинистыми красотками и детьми. Как я и предполагал, жены очень многих новых русских только и мечтали о том, чтобы поскорее выбраться из той Катманды, в которую они угодили. Однако, все их мужья тоже были здесь и как только я попрощался с премьер-министром Непала, один из них, здоровенный лоб лед сорока пяти на вид, одетый в бежевую тенниску и такого же цвета лёгкие брюки, задрав руки в гору решительно направился в мою сторону и, не обращая никакого внимания на пулемёты, завопил:
   - Батя, не будь жлобом! Разреши вернуться на родину! Христом Богом тебя прошу. Бля буду, пойду хоть на стройку простым работягой, хоть в деревне навоз месить стану, только не разлучай меня с женой и детьми.
   Предупреждающе подняв руку, я строго спросил:
   - Олигофрен?
   - Не понял! - Удивился мужик - У меня с башкой вроде бы всё в порядке было до сегодняшнего утра.
   Ухмыльнувшись, я пояснил:
   - Я в том смысле спрашиваю, олигарх или нет.
   - А, вон ты о чём, Батя! - Радостно воскликнул мужик - Не, я простой пивной король уездного масштаба, вот только не знаю, где была моя голова, когда меня угораздило ввязаться в эту идиотскую авантюру с Непалом. Ну, так что ты скажешь?
   Нет, не бывать мне грозным и суровым правителем никогда. У меня для этого слишком добрая и отзывчивая душа. Наверное именно поэтому я усмехнулся и сказал в ответ:
   - Ну, раз так, то шагом марш в автобус все, кто родиной не торговал. И вот что, мужики, учтите, у нас теперь в России ССР, но это не то, что вы думаете, а справедливая система распределения. В общем бабок у нас теперь нет. Только так, мужики, вы, наверное, уже в курсе того, за кем мы сюда прилетели. Поэтому давайте, кумекайте, где моим парням этих тварей разыскать.
   Буквально в ту же минуту из толпы мужиков, двинувшихся к нам, вырвался пожилой мужчина в золочёных очках и чуть ли не бегом бросился ко мне, чтобы сказать вполголоса:
   - Товарищ президент, дайте мне хотя бы пять бойцов. Я знаю, где проживают несколько человек из числа тех, кто заманил людей в то подземное убежище под Раменками. Их придётся оттуда чуть ли не с боем вытаскивать.
   - С боем, так с боем. - Согласился я и сказал - Садитесь в "Шилку" рядом с механиком-водителем, покажете дорогу. - Пару минут спустя "Шилка", взревев двигателем, залязгала гусеницами и за ней следом поехало шестеро бойцов, а я крикнул - Мужики, у меня с собой всего три аэробуса. Кроме нескольких десятков олигархов, а также сбежавших министров и прочих правительственных чиновников, в Россию смогут вернуться все, но первыми улетят ваши жены и дети, причём немедленно, а вы отправляйтесь туда, где жили всё это время и соберите чемоданы. Не волнуйтесь, сейчас лейтенант Скиба свяжется с Москвой и вызовет ещё несколько бортов. Самолётов у нас в России теперь, как грязи, есть даже аэробусы "А-380", но это не я, а пилоты будут решать, смогут они здесь приземлиться или нет.
   Мужчины, которые всё же надеялись меня уговорить, немедленно бросились к автобусам и стали давать наставления своим благоверным, а я закурил, улыбаясь. Ко мне подошел один из моих офицеров и негромко сказал:
   - Батя, тут один мужик хочет переговорить с тобой с глазу на глаз. Говорит, что дело государственной важности.
   Кивнув, я так же тихо распорядился:
   - Веди его в бэтр.
   В ту же минуту из толпы раздался громкий крик. Ко мне на английском языке обратился мужчина темноволосый, вальяжного вида мужчина в красивом светлом костюме:
   - Мистер президент, проявите сострадание! Эвакуируйте из Непала американскую колонию. Вы ведь знаете, какое несчастье постигло нашу страну. Американцам здесь живётся хуже всех.
   Я жестом попросил его подойти, торопливо докурил сигарету и без какого-либо наигрыша спросил:
   - Сколько здесь находится американцев и кто вы?
   Мужчина с горестным вздохом ответил:
   - Я посол США в Непале Эдвард Берри, мистер президент. В эту страну прибыло, чтобы спастись от гибели немногим более четырёхсот двадцати тысяч американцев. Вы ведь понимаете, что на территории США никто из них спастись не мог. Моя страна погибла и я умоляю вас принять участие в их судьбе.
   Слегка улыбнувшись, я ответил:
   - Уверяю вас, это не так. Полагаю, что в Соединённых Штатах всё же спаслось довольно много людей, но вашу просьбу я выполню. Правда, не сразу. Это займёт какое-то время, но я постараюсь сделать так, чтобы отношение к американцам переменилось. - Я всё-таки не выдержал и поинтересовался - Неужели у вас нет никакой связи с вашим президентом?
   Посол развёл руками и ответил:
   - Увы, никакой. Мы даже не знаем, жив ли он.
   Усмехнувшись, я протянул ему руку и сказал:
   - Не волнуйтесь, он жив и здоров, ваш загорелый президент. А теперь простите, но меня ждут неотложные дела. Если вы согласитесь меня подождать какое-то время, то я вместе с вами поеду в посольство и мы начнём эвакуацию уже сегодня.
   - Я буду ждать вас ровно столько, сколько понадобится, мистер президент! - Схватив меня за руку, воскликнул американец.
   Войдя в салон броневика, я улыбнулся мужчине, тотчас вскочившему с диванчика, и сказал:
   - Сидите-сидите. Как вы видите, я одет отнюдь не для дипломатического приёма, а потому не нужно при виде меня вскакивать. Простите, но для начала всё-таки здравствуйте, а теперь позвольте узнать, как вас зовут и какое у вас ко мне дело.
   Мне почему-то сразу показалось, что этот мужчина, невысокого роста лет сорока на вид, одетый в неброский костюм, но без галстука, не спроста искал встречи со мной и я не ошибся. Он улыбнулся мне и сказал вполголоса:
   - Товарищ временный военный комендант России, в недавнем прошлом я был помощником президента и мне известно, что наш президент погиб. Я услышал об этом по радио давно, ещё в мае месяце, но никому не стал рассказывать. В Непал меня направили для того, чтобы я обязательно выжил в этой катастрофе, а ещё понаблюдал за некоторыми господами. Я вижу в вас очень ответственного человека, который в это тяжелое время нашел в себе мужество встать у руля страны. Никаких особых полномочий у меня нет, Батя, но на всякий случай мне были переданы новые коды для автоматизированной системы управления стратегическими ядерными силами "Казбек". Ещё я имею поручение президента передать его политическое завещание тому человеку, который окажется этого достоин. На мой взгляд, Сергей Викторович, вы именно такой человек. Всё что я хочу передать вам, находится в Москве, на территории Кремля, в надёжном хранилище. Надеюсь, что вы справитесь и с той бедой, которая надвигается на Россию. Вы, наверное ещё не знаете об этом, но события уже стали разворачиваться и вам нужно что-то срочно предпринимать. Что именно, я даже не могу себе представить.

Глава 11

Непальский кастовый узел

   Если подняться в небо километров на двадцать, замереть и посмотреть на Непал со стороны Индии, то эта страна очень напоминала собой трибуну стадиона, только скамейками здесь были горы и они не образовывали ровных террас. Ослабевшая Волна просто докатилась до подножия этой трибуны и, даже не замочив её, отхлынула назад, но при этом не унесла с собой целые валы "подарков". Хотя Индия и была бедной страной, она всё же имела огромное население, а потому и "подарков" принесло просто дофигища, вот только свыше девяноста процентов дарителей погибли и это были преимущественно либо самые бедные, а потому поголовно неграмотные люди, либо самые богатые люди наряду с власть имущими, которые имели возможность забраться в самые глубокие подземные бункеры, где и нашли свою смерть. Те же индусы, благосостояние, мозги и трудолюбие которых позволили им построить незаглублённые убежища на плоскогорье Декана, а так те, кто поднялся в Гималаи, добравшись туда на машинах, самолётах и вертолётах - спаслись. Эти были даже побогаче, но только в прошлом. Индусы с образованием прекрасно понимали, что жрать в горах будет нечего, а потому набивали харчами, преимущественно рисом и вяленым мясом, а также самым нужным немудрёным скарбом и палатками грузовики, включив мозги на полную мощность просчитывали логистику и брали горючего с собой в обрез, только в один конец, сажали в кабину детей, а они все имели их не более двух, загоняли наверх жену с пулемётом, а сами, поставив пулемёт на капот, садились за руль и загодя отправлялись в путь.
   Точно так же поступали и те индусы, которые летели в горы на вертолётах и самолётах. Европейцам, американцам и японцам жилось хуже них в Непале только потому, что они прилетали в эту страну на больших самолётах чуть ли не голыми и с минимумом продуктов, лишь бы взять на борт побольше людей в возрасте не старше сорока пяти, максимум пятидесяти лет. Из-за этого в баках их самолётов топлива практически не оставалось. В Непале, и не только в нём одном, пилоты проявляли просто чудеса, умудряясь сажать огромные самолёты прямо на горные дороги и, вообще, на любые ровные площадки. Поэтому катастроф при посадке почти не было, но это привело к тому, что в Гималаях и Тибете собралось почти четыреста миллионов человек и теперь их уже очень скоро ждали голод и болезни, ведь кометалии в горные районы Индостана не смогли проникнуть. Если с Гималаев люди ещё могли спуститься вниз пешком, что они панически боялись делать из-за опасности эпидемий, ещё бы, там лежало столько трупов, которые некому было предать огню или захоронить в земле по христианскому обычаю, то из Тибета они могли улететь только на самолётах. Да, но для этого не было горючего, оно осталось только у русских олигархов, прилетевших в Непал со своими боевиками. Простые русские миллионеры добирались в эту страну преимущественно из стран Европы и Азии. Обо всём этом мне рассказали посол США, которого я позвал в броневик сразу же, как только Евгений Георгиевич Добродеев, с которым мы моментально перешли на ты, рассказал мне о том, кто он такой и зачем прилетел в Непал.
   Посол, едва узнав о его миссии, тут же потребовал, чтобы Женя немедленно привёл меня к присяге, как президента России, но мы всё же решили сначала вернуться в Москву. Первым об этом попросил я, надеясь, что сумею откосить от президентства и пропихнуть на это место Максимыча. Сейчас для меня было куда важнее решить другие задачи. Эдвард Берри и Женя довольно подробно рассказали мне о том, что творится не только в Непале, но и вообще во всех Гималаях и Тибете. В частности Катманду, самом большом и благоустроенном городе Гималаев, собралось не только большое число высокопоставленных правительственных чиновников из многих стран, но и целая шобла монархов, а точнее вся эта мелкотравчатая сволочь во главе с королевой Великобритании, но за исключением императора Японии. Тот, как и наш президент, наотрез отказался покидать свою страну и сказал, что если Японии суждено уйти под воду навсегда, то только вместе с ним. Надо сказать, что хотя Волна полностью погребла под собой Японию, из воды торчала одна только вершина Фудзиямы, никуда этот архипелаг не делся и природа пострадала там не так уж сильно, процентов на сорок сохранилась. Внимательно выслушав доклады обоих, я спросил американского посла:
   - Эдвард, скажите, ваши сограждане и европейцы сумели сохранить свои самолёты? Они смогут улететь на них для начала в Россию? Территория нашей страны будет для них транзитным пунктом. Рано или поздно все они отправятся домой.
   Посол ответил мне с удивлённым видом:
   - Да, мистер президент, практически все наши самолёты уцелели, из-за чего между американцами и непальцами сложились неприязненные отношения, ведь эти дикари хотят распилить их и наделать из алюминия себе кастрюль. Мне только непонятно, почему вы об этом спрашиваете. Я не вижу большой разницы в том, уцелели они или нет. Другое дело, что во всех этих самолётах сейчас живут люди, ведь гостиниц здесь в таком количестве нет. Без авиационного керосина им грош цена.
   Нет, я всё-таки точно прикажу собрать все бриллианты и изготовить из них нашему гению биологии, Женечке, памятник высотой метров в пятьдесят. Уж не знаю как, но она сумела заставить кометалий вырабатывать не метан и этилен, а керосин, содержащий в себе большое количество какого-то высокоэнергетического углеводородного горючего. Про это горючее я мало что знаю кроме того, что оно отлично заменяет собой авиационный керосин, а самолёты могут летать на нём чуть ли не на треть дольше, чем если их заправить обычным керосином. Всё, что отложилось у меня в памяти из её доклада, это химическая формула один метил, один и два десятых дициклопропилциклопропан. Именно её, радостно улыбаясь, я и выпалил. Женя Добродеев, который имел прямое отношение к ракетостроению прежде, чем покойный президент попросил его стать помощником по вопросам науки и высоких технологий, воскликнул:
   - Батя, но это же синтин! Ракетное топливо для "Бурана".
   - Ага, - согласился я, - оно самое, Женя. - Достал из-под стола банку с кометалиями и сказал - Только твоя тёзка, наш гений биологии, Женечка Иванкова, которую нашли по приказу президента в Новосибирске и вместе с мужем, тоже учёным, но только физиком-ядерщиком, каким-то образом заставила кометалий поедать любой жир и вырабатывать из него керосин в смеси с этим самым синтином. Мы привезли с собой в Непал пять опытных установок и тридцать тонн кометалий, друзья мои, и раз самолёты уцелели, то топливом мы их обеспечим прямо на месте. Они ведь даже воск, не говоря уже о протухшем, вонючем жире, превратят в самое лучшее самолётное топливо, причём при комнатной температуре и без какого-либо амбре.
   Женя взял в руки банку, отчего вода в ней снова вскипела и, пристально разглядывая кометалий, лежащих друг на друге и заполнивших сосуд на две трети, удивлённо спросил:
   - Но как такое возможно? Ведь синтез синтина это очень сложный процесс и вдруг какие-то кометалии, занесённые к нам из космоса ледяной глыбой, способны на это.
   Чтобы им было понятно, с какой бедой столкнулась наша планета и мы все, я включил ноутбук и показал послу и своему новому помощнику пятнадцатиминутный видеофильм. Все комментарии были сделаны на английском языке, но у меня имелся диск с комментариями на хинди, который прекрасно понимали не только в Непале, но и в Тибете. Внимательно посмотрев фильм, Эдвард Берри потрясённо молчал минуты три, после чего глубоко вздохнул и неожиданно, твёрдым голосом сказал по-английски:
   - Батья, теперь мне всё стало понятно. Это были те, кто нас создали и они прилетели, чтобы очистить нашу планету от всей той скверны, которой мы её испоганили. Батья, я буду с тобой предельно откровенен, теперь ты для меня президент и только твои приказы я стану исполнять беспрекословно. Только тебе суждено возродить Землю. В этом меня убеждает то, что это служащие тебе учёные смогли заставить работать на тебя те биологические устройства, которые сотворили наши Создатели.
   Женя закивал головой и присоединился к его точке зрения:
   - Да, Батя, скорее всего так оно и есть. Кометалии это не какие-то там всеядные зелёные слизни, они инструмент Создателей и раз эти существа подчинились нашим учёным, значит ты ведёшь Россию верным путём.
   Улыбнувшись, я негромко сказал по-английски:
   - Парни, я надеюсь, что это так, но прошу вас запомнить, как государство, Россия больше не существует. Сейчас есть только одно объединяющее людей географическое понятие - наш общий дом - планета Земля и нам нужно возрождать именно её.
   Судя по выражению лиц Эдварда Берри и Жени, они были оба готовы встать передо мной по стойке смирно, но в бронетранспортёре, хоть он и был лимузинистым на вид, сделать это было весьма затруднительно. Внезапно ноги Скибы взметнулись вверх, но через секунду он опустил в люк голову, чтобы сказать:
   - Батя, тут к тебе рвётся какой-то тип. Говорит, что он представитель английской королевы. Мне послать его или нет?
   Махнув рукой, я огорчённо сказал:
   - Скиба, не надо никого и никуда посылать вместо меня. Я и сам справлюсь с этим. - После чего, натянуто улыбнувшись, с огорчённым вздохом сказал - Знаете, парни, когда-то я просто видеть не мог нашего президента. Бегает, суетится, а толку от всей его беготни - никакого, но в последние месяцы своей жизни он сделал для России столько хорошего, что я ни секунды не раздумывал бы, будь у меня возможность обменять свою жизнь на его и сейчас в этом бронетранспортёре сидел бы он, а не я, но, увы, уже ничего невозможно изменить. Наш президент и ещё несколько человек, преданных ему, погибли, как герои. Точно так же поступил и император Японии, а вот кое-кому этого было не дано понять. Извините меня, но ни один англичанин из числа тех, с кем я разговаривал на эту тему, не желает видеть ни свою королеву, ни её премьер-министра.
   - Как и я того человека, который по нелепой случайности стал президентом моей страны, Батья. - Сказал Эдвард, вздохнул и добавил - Но твоё положение обязывает тебя встреться с ней и поговорить хотя бы пять минут, чтобы ответить отказом на просьбу поселиться в Москве.
   Женя был того же мнения и я, усмехнувшись, согласился:
   - Встречусь, но не сейчас, парни. Сейчас мы отправимся в посольство России и для начала наведём там порядок, а уже после этого подумаем, что нам следует предпринять в первую очередь. Это очень хорошо, что в Непале работает телевидение.
   Ноги Скибы заняли своё законное место на раскладной стальной подножке и вслед за этим почти немедленно раскрылась дверь бронетранспортёра, салон которого был так похож на каюту яхты, и в него вошел невысокого роста смуглый мужчина, секретарь премьер-министра Непала, который спросил меня:
   - Ваше превосходительство, премьер-министр попросил меня узнать у вас, когда вы сможете выступить перед членами парламента Непала и правительством. На этом совместном заседании будет также присутствовать наш президент.
   Посмотрев на часы, я ответил:
   - Давайте назначим нашу встречу на девять вечера. Мне нужно срочно посетить посольство США и России.
   Только после этого Скиба разрешил войти в мой бронированный офис англичанину. Не дав ему сказать ни слова, я сам поторопился высказаться первым:
   - Передайте её величеству, что завтра в час дня я приглашаю всех коронованных особ и прочих господ, бросивших свои народы на произвол судьбы, в посольство России. До этого я намерен выступить с призывом к народу Непала по телевидению.
   Англичанин побагровел от возмущения, фыркнул и вышел из броника злой, как чёрт. Ну, и хрен с ним! Мы уже вывезли из Англии почти пятьдесят тысяч женщин и детей, о которых эта стерва даже и не думала, когда летела вместе со всем своим семейством в Непал, так какого хрена я должен шаркать перед ней ножкой? Я хотел немедленно отправиться в американское посольство, но не тут-то было. На въезде в Катманду собралась огромная толпа людей, преимущественно белых, и я не мог взять и вот так, по-хамски, уехать, не сказав им ни единого слова. Тем временем все автобусы уже укатили в аэропорт имени короля Трибхувана, но оттуда мне на подмогу прикатил второй бронетранспортёр с матюгальниками на крыше, а также около сотни бойцов, которые успели разжиться открытыми, военными джипами. Поэтому я по-молодецки взлетел на вторую "коробочку", расставил ноги пошире, взял в руки микрофон и огляделся. Каре вокруг нас значительно расширилось и в едином строю с моими бойцами стояли русские мужики, вооруженные чем ни попадя, некоторые даже "Печенегами", но всё больше "Тиграми". Европейцы смотрели на меня с мольбой во взглядах и многие держали на руках детей. Вот кого-кого, а их я не имел никакого морального права подвести и потому громко крикнул по-английски:
   - Друзья мои, отбросьте прочь все страхи и сомнения, русский народ не оставит вас в беде! Вот уже несколько месяцев мы эвакуируем людей из зоны тотального разрушения, где просто каким-то чудом, не смотря на чудовищный катаклизм, всё же сумели выжить люди. Это британские острова и Ирландия, Франция, Германия, Испания и многие другие страны. Наши вертолёты доставляют туда тяжелую технику, чтобы строить там грунтовые аэродромы, а самолёты военно-транспортной авиации, совершив посадку с грузом гуманитарной помощи на борту, улетают обратно, беря на борт в первую очередь женщин и детей, но это было в первые дни, теперь их мужья и отцы также вывозятся из пострадавших районов в массовом порядке. Россия не избежала катаклизма. По нам тоже прошла как ударная, так и океанская волна. Нас сотрясали землетрясения, смертью героя погиб наш президент и его ближайшие соратники, ушли под землю целые города, погибли миллионы людей, но мы всё же выстояли и мы, не смотря ни на что, преодолеваем последствия этого космического катаклизма. Более того, мы вырастили и собрали прекрасный урожай на своих истерзанных полях, запаслись впрок рыбой, принесённой гигантской волной, но самое главное, мы сохранили домашний скот и потому уверены в завтрашнем дне. Вы можете рассматривать наш визит в Непал, как спасательную экспедицию, и уже очень скоро сможете покинуть эту гостеприимную страну, чтобы найти радушный приём и приют в России на долгие годы, до тех пор, пока не придёт время возродить ваши страны. Почти полностью разрушен Лондон, но в нём устояло Вестминстерское аббатство вместе с кафедральным собором и удар стихии выдержал даже Биг Бен, весь Париж лежит в руинах, но стоит Собор Парижской Богоматери. Вы будете удивлены моими словами, но я вас всё же заверяю, самые главные святыни европейской христианской цивилизации уцелели, а это значит, что обязательно возродятся и ваши страны. Сегодня у меня намечен ряд очень важных встреч, но завтра с девяти часов утра и до полудня вы сможете увидеть на экранах телевизоров нечто такое, что поразит вас ещё больше и вместе с тем обязательно вселит в вас уверенность. Сегодня я хочу сказать вам, друзья мои, самое главное заключается в том, что никто из вас не будет забыт и обойдён должным вниманием. Мы позаботимся о судьбе каждого. Это я вам всем обещаю, а моё слово крепкое.
   Хотя Скиба и присел передо мной держа в руках снайперскую винтовку, готовый моментально вскочить и грудью закрыть меня от пули, а сзади я ощущал спиной тяжелую броню, которую, как и все мои бойцы, надел на себя лейтенант Лёха Коновалец, такой же великан-хохол, как и Павло, не думаю, что хоть у кого-то из этих людей имелось желание влепить мне пулю между глаз. Когда я закончил своё короткое выступление, тут же раздался радостный, многоязычный вопль. Люди не кинулись к "коробочке", на которой я стоял в окружении четырёх бойцов, но стали обнимать и целовать друг друга. Вместе с Эдвардом и Женей, я сразу после этого поехал в город, в американское посольство. Там меня уже ждали с огромным нетерпением, только что без хлеба и соли, но зато с огромным букетом белых роз, словно я барышня. В небольшом саду посольства я сразу же устроил нечто вроде предвыборного митинга, но сначала попросил вынести из здания самый большой проекционный телевизор и показал американцам, как всё происходило, а также несколько десятков снимков, сделанных из космоса после катастрофы, глядя на которые можно было сразу же понять - она не была тотальной и на территории США хотя и произошли страшные разрушения, даже в самом эпицентре каким-то чудом сохранились довольно большие оазисы жизни. После показа фильма я сказал:
   - Друзья мои, как вы видите, такого государства, как Соединённые Штаты Америки, больше не существует. Зато сохранилась та географическая территория, на которой оно располагалось и в катастрофе выжило очень много американцев. В этом плане России повезло намного больше. Если ваша инфраструктура разрушена почти полностью, то наша частично уцелела, но я, как временный военный комендант России, полагаю, что и этого государства сегодня тоже не существует, как не существует больше ни одного государства на всей планете, зато есть наш единый общий дом Земля. Наша главная задача сегодня заключается в том, чтобы выжить, а мы сможем сделать это только объединившись все вместе и навсегда забыв, что когда-то на нашей планете были государства и разногласия между ними. Мы все теперь одна нация - жители планеты Земля - земляне. Поэтому я предлагаю вам, не забывая, что вы все американцы, присоединиться к тем силам, которые хотят только одного - возрождения земной цивилизации и противостоят деградации Человечества и его возвращению в каменный век. Как этому противостоять? Об этом вы все узнаете из моего завтрашнего выступления на телевидении, после которого я попрошу каждого из вас сделать свой выбор. В России уже нашли приют множество американцев. Мой новый друг и товарищ по оружию капитан морской пехоты Чарльз Мелвилл, с которым я сражался в казахских степях с дикими ордами людоедов, он командир роты последнего отряда спецназа на нашей планете - "Ночного дозора", которым я командую, стал в моём кабинете комиссаром по делам иностранных граждан, оказавшихся на территории России, понятия чисто географического, но не политического. Президент Франции, который был эвакуирован нами в Москву, стал в нём министром возрождения Франции, но не как государства. То же самое сделала вместе с ним и канцлер Германии - она теперь министр возрождения этой территории. Увы, но ваш президент отказался пойти на контакт с нами и хотя у него уже нет под рукой абсолютно никаких ресурсов, всё же вынашивает какие-то собственные планы в Перу. Если кто-то захочет к нему присоединиться, я обеспечу ему такую возможность. Всех же остальных я призываю только к одному, к сплочению в это тяжелое время. Мы можем выжить и остаться людьми только в том случае, если объединимся.
   Честно говоря, я не ждал никаких аплодисментов после своего выступления в американском посольстве, а их и не последовало. У всех тех мужчин и женщин, которые собрались в небольшом саду, от увиденного глаза были полны слёз. Не требовал я от них и немедленного ответа, но всё же получил его. Посол США в Непале молча поднялся со своего стула, подошел и встал справа от меня. Слева, как всегда, ну, никуда от него не деться, стоял Скиба, обвешанный оружием, словно Рэмбо. Вслед за Эдвардом Берри то же самое сделали и остальные американцы, включая полковника Джона Митчелла, который сразу же представился мне, как резидент ЦРУ в Непале и попросил заслушать его доклад немедленно. Поэтому через полчаса, когда я вкратце рассказал о том, что собираюсь учинить в Непале и вообще в Индии, я попросил его поехать вместе со мной в посольство России. Вот там меня встречали с хлебом-солью, который вручила мне дочь посла, девчушка лет одиннадцати. Чтобы поцеловать её, я даже встал на одно колено, но в камуфляже майора ВДВ с голубым беретом на голове это, было не сложно сделать.
   Моя речь в посольстве России была немного длиннее и передо мной выступил Женя, который, наконец, раскрыл своё инкогнито и рассказал о последнем волеизъявлении нашего президента. После этого уже никто не мог сказать мне, что я никто и звать меня никак. Ещё я узнал, что все нужные нам люди уже задержаны и посажены под замок. Кое-кто пытался оказать сопротивление, но где они и где мои бойцы? Ни один из олигофренов в посольство не пришел, да, их и не было в Катманду, они окопались в долине Калигандаки, где ещё задолго до Апокалипсиса несколько человек предприимчиво скупили в этом райском уголке Непала земли с настоящими замками. Ну-ну, ребята, посмотрим, что вы запоёте через некоторое время. В посольстве России я тоже показал фильм о катастрофе, но куда больше в нём было кадров, рассказывающих о том, как русские возрождают свои города. После этого я без каких-либо экивоков рассказал, кто сегодня являются главными врагами Человечества и выстроил их в следующем порядке: первым у меня шел криминальный элемент и сросшееся с ним чиновничество, вторым - банды и целые орды обезумевших деградантов и лишь третьими я назвал военные хунты, но ни слова не сказал о мятеже на Урале. Почему? А потому, что уже знал о том, что резидент ФСБ спелся с путчистами и даже успел сообщить им о моём визите в Непал.
   Мне пока что не была ясна позиция посла, но я собирался выяснить её в самое ближайшее время. Отчитавшись перед собравшимися в российском посольстве согражданами, я собирался было предложить послу провести совещание где-нибудь в таком месте, где нас не смог бы подслушать фээсбешник, как тут прямо передо мной нарисовался какой-то плюгавый тип, который заявил, что он председатель Украинской Рады и тут же взял с места в карьер и стал обвинять меня в том, что Россия аннексировала незалежну неньку Украину и, вообще, дошел в своём запале до того, что с гневом бросил мне в лицо:
   - Вы негодяй и узурпатор, майор Дубинин! Вы растоптали демократию в своей стране, а теперь ещё и закабалили украинский народ, но знайте, он всё равно сбросит со своей шеи кацапское ярмо и Украина снова обретёт независимость, а вы будете прокляты украинским народом.
   Скиба тут же пробасил:
   - Батя, можно я грохну эту вражину?
   Положив руку ему на плечо, я сказал громко и внятно:
   - Нет, Павло, нет, сынку. Этому господину мы сохраним жизнь во что бы то ни стало. И его, и многих других мы не тронем, но и домой им вернуться не позволим и ты сам знаешь почему. Это из-за них на Украине множество народа ещё задолго до катастрофы с глузду зъихало и умом тронулось. Пусть живёт, но знает, ему теперь никогда не удастся вернуться на Полтавщину.
   - Вы не сможете запретить нам это! - Завизжал плюгавый господин брызжа слюной - Мы все вернёмся домой!
   Скиба расхохотался и воскликнул:
   - Это как ещё? Пешком через горы перейдёте, через Гималаи? Так вы ж уси сдохнете по дороге, а керосину я вам не дам, да, ещё и самолёт отберу. Ведь вы ж его украли!
   Двое моих бойцов вежливо взяли господина председателя под руки, отнесли подальше, что-то шепнули ему на ухо и тот бросился бежать с такой прытью, словно за ним черти гнались. Наверное они сказали ему, что среди моих бойцов есть хохлы ещё позлее, чем Скиба, которые за своего Батю ему мигом пасть порвут. После этого инцидента, на самом деле скорее смешного, чем печального, мы, немного подумав, всё-таки решили потесниться и расположиться в моём бронеофисе. Правда, на этот раз я попросил Скибу не спускать вниз ноги, а сесть на броне, как йог, в позу лотоса, всё равно стрелять из "Корда" не по кому, чай это Непал, а не казахские степи и не иные дикие места. Немного подумав, Павло спустился в коробочку и пристроился в салоне так, чтобы никому не мешать. В броннике сразу стало тесно. Полковник Митчелл сразу же попросил дать ему слово и, покосившись на посла, рассказал мне всё, что ему было известно о мятеже в Екатеринбурге, который возглавил никто иной, как бывший мэр Москвы, решивший стать президентом России. Вадим Петрович Панков, посол России в Непале, не выдержал и воскликнул:
   - Вот ведь сволочь! Мало того, что он уничтожил физически всех самых выдающихся деятелей культуры, продав им билеты в ад, так ещё и в президенты теперь хочет пролезть. Убил бы гада.
   - Сам сдохнет в том же подземелье, где людей утопил. - С мрачной решимостью сказал Скиба и поинтересовался у полковника Митчелла - Джон, вы понимаете, что вы сегодня нужны своему народу не в Непале, а в России? Ваш президент ведь не цыплят высиживает в Лиме, а что-то похуже. Чак рассказывал нам, что в Южную Америку отправилась вся итальянская мафия, а вместе с ней чёртова прорва другой криминальной братии. Да, и президент полетел в Лиму не с такими уж и пустыми карманами. У нас есть неопровержимые доказательства, что вместе с ним в Лиму вылетело шестнадцать "Лансеров" с атомными бомбами на борту и я не уверен, что у этой обезьяны в один прекрасный момент не сдадут нервы.
   Полковник развёл руками и с грустью в голосе сказал:
   - В таком случае нам только и остаётся, что уповать на милость Господа Бога, лейтенант. Обезьяна с атомной бомбой в руках это, воистину, страшное и зловещее существо.
   - Или на умелые действия разведки, Джон. - Сказал я с широкой улыбкой и добавил - Может ведь и так случиться, что его своя же собственная охрана и повяжет, если он не образумится, хотя уже одно то, что этот человек поволок с собой в Лиму вместо учёных или хотя бы тракторов атомные бомбы, лично мне говорит о многом. Как бы у него крышу не снесло. Хорошо, друзья мои, а теперь давайте подумаем о том, что мне будет уместнее всего сказать нашим непальским товарищам по несчастью.
   После этого я довольно подробно изложил свой план, который одновременно привёл моих новых помощников и в ужас, и в восторг, после чего мы принялись его корректировать, благо, что у нас для этого было в запасе ещё целых два с половиной часа. За всё то время, что я вёл переговоры и ораторствовал, из Москвы прилетело ещё семнадцать бортов и пять из них транспортных, битком набитых газовой аппаратурой для автомобилей, найденной нашими сталкерами в грудах мусора, запчастями, газовыми биогенераторами, а также моторным маслом. Все пассажирские самолёты были битком забиты харчами, преимущественно картоплей, которую непальцы трескали за милую душу, и копчёной рыбой. Бананов, как мы не искали, в Подмосковье не нашлось. Говорят, что хотя рыба и была упакована в полиэтиленовые мешки, пассажирские самолёты ею провонялись так, что хоть отправляй их на Чукотку и задаривай чукчам. Ничего, кому не нравится запах копчёной рыбы, пусть попшикает на своё кресло духами. Мы пока что только накапливали пассажирские самолёты в аэропорте Катманду. Полетят же Россию они только завтра, после того, как я выступлю с обращением к людям. Ну, а поскольку самолётов в аэропорте и так стояло огромное количество, то на этом нашим пилотам пришлось остановиться. Да, но они ведь привезли с собой человек пятьсот авиамехаников, так что уже довольно скоро самолёты начнут улетать из Непала.
   Без десяти минут девять вечера, к тому времени уже стемнело, мы прибыли в местный парламент, где нас уже с нетерпением ждала огромная толпа народа. Непальцы уже знали, что Россия подбросила им свыше двухсот тонн харчей, а потому были радостно возбуждены. Камал представил меня президенту, тот тепло меня поприветствовал и я поднялся на трибуну. Позади трибуны установили большой проекционный экран, а потому моё выступление снова началось с видеофильма, который был озвучен на хинди. Это был уже часовой фильм, а потому, представившись собравшимся, я спустился с трибуны и посмотрел его вместе с ними, от чего внутренне содрогнулся в который раз. Нет, к таким кадрам после того, как ты всё испытал на своей собственной шкуре, привыкнуть невозможно. Когда же фильм закончился, я снова поднялся на трибуну и, глядя на потрясённых увиденным людей, обратился к ним, сказав так: - "Собратья, граждане планеты Земля!" После этого я сразу же принялся бичевать как непальское, так и индийское общество с его разделением на касты и объяснил, почему делаю это. Ковыряться в мусоре - удел неприкасаемых каст, но в том-то всё и дело, что именно мусор стал сегодня источником чуть ли не жизни для всех народов Индостана и не только его одного, и это вовсе не преувеличение. Так оно и было на самом деле и с чем это связано, я долго не мог понять, хотя если честно, то стал потихоньку догадываться и эти догадки мне не очень-то нравились.
   Сегодня же я смело высказал все свои подозрения и, сурово бичуя кастовую систему, рассказал людям о том, что большинство нужных и полезных людям вещей Великая Волна не раздирала в клочья и не ломала. Она каким-то удивительным образом скирдовала их в кучи, перемешивая со всяким хламом и всегда почему-то получалось так, что ежели ты находил в груде самого мягкого хлама пулемёт, то он обязательно был почему-то изуродован и превращён в металлолом, зато совсем неподалёку могли лежать вперемешку с кирпичами совершенно не пострадавшие сотовые телефоны, которые только отмой, просуши, заряди аккумулятор и пользуйся на здоровье, хоть до опупения. То же самое происходило и с многой другой, ничуть не менее сложной техникой. Ну, а если учесть, что Комета вовсе была не какой-то там ледяной глыбой, а оказалась на самом деле самым настоящим космическим кораблём с кем-то очень мудрым и могущественным внутри, который решил очистить нашу Землю от толп маргиналов, а заодно ещё и резко сократить численность населения, блин, ну, прямо по Мальтусу работал этот гад, хотя скорее всего он думал о чём-то другом, ведь большинство господ того, откинуло копыта. Так что воспринимать всё нужно было очень серьёзно.
   Нисколько не смущаясь и даже более того, опять-таки иллюстрируя свои слова кадрами видеозаписи, сделанными в Казахстане с борта "крокодилов" и "ночных охотников", я рассказал о том, в кого превращаются те маргиналы, которые полностью слетели с катушек. Кадры, конечно, были страшные - толпы голых мужчин, вооруженных по большей части какими-то дикими, неизвестно кем выкованными даже не мечами, а жуткого вида мачете и секирами, бегущих по степи и скачущих на лошадях и верблюдах. Однако, самым страшным зрелищем были ожерелья из нижних челюстей и детских ладошек, висевшие у них на шеях. К тому же все их арканы, которые они пытались набрасывать на вертолёты, были свиты из женских волос. Показал я им и тех двуногих хищников, которых мы смогли захватить живьём. В общем я свёл всё к тому, что точно такой же зверь мог проснуться как в любом брахмане, так и в неприкасаемом, если они оба являются людьми аморальными. Ни с чем иным, кроме воздействия на сознание людей Кометы, я это связать не смог, но при этом сказал, что у себя в России мы уже столкнулись с тысячами случаев, когда бывшие уголовники, но всё же не убийцы, садисты и насильники, стали после Апокалипсиса настолько высоконравственными людьми, что хоть иконы с них пиши и это была чистая правда. Да-да, именно так всё и произошло с очень многими людьми, которым раньше я ни за что не подал бы руки, а теперь считаю многих из них своими друзьями.
   В самой резкой форме я сказал, что Комета, а точнее тот Высший Разум, который прилетел к нам и, приглядевшись к тому, до чего мы докатились, в сердцах долбанул по планете, чтобы покарать всех тех людей, которые молча потворствовали злу, сохранил жизни тем, кто хотя бы пытался бороться с творящими зло, а заодно и нелюдям, с которых он сорвал все маски. При этом я тут же оговорился, что мои слова не нужно слепо принимать на веру, но когда я обо всём задумываюсь и пытаюсь постичь всё произошедшее, то именно к такому выводу прихожу. Отдельно я упомянул и тех мерзавцев, которые хотя творят зло, при этом всё же дьявольски умны и имеют колоссальное самообладание, которое помогает им выглядеть вполне приличными и на первый взгляд нормальными людьми. Однако, птицу видно по полёту, а добра молодца по делам, а дела они творят страшные, нацеленные на то, чтобы закабалить людей и продолжить держать их в повиновении силой оружия. О себе я сказал коротко, мол я офицер, прошел две кровавые войны, но при этом воевал честно, всегда старался сберечь жизни своих солдат и будь у меня такая возможность, закрыл бы своей грудью каждого молодого парня, но мне удалось это сделать только однажды.
   Только после такого вступления я рассказал собравшимся, что они должны делать, чтобы поднять из руин Индию, а заодно сделать непальцев героями нашего тяжелого времени и вывести этот народ на передовые позиции. Сейчас или никогда, они должны стать людьми просветлёнными и просвещёнными или в конечном итоге большинству непальцев суждено превратиться в точно таких же двуногих зверей, как и те, которых они видели на экране. Передать непальцам знания и научить их пользоваться всеми достижениями современной цивилизации, дело нехитрое, было бы у них желание учиться, а уж учителей к ним прилетело с избытком, вот только этого почему-то никто так и не заметил. Да, я говорил жестко, порой даже излишне сурово и самое главное, дал всем понять, что если непальцев охватит безумие и они превратятся в хищных двуногих тварей, то уничтожать их мы будем беспощадно. Тем более, что я показал им кадры и с современными амазонками, а попросту с точно такими же хищными животными, только самками, хотя это ещё не факт, что они могли зачать и выносить младенца. Страху я нагнал на всех собравшихся превеликого, поскольку не был голословен, но тем внимательнее слушали меня парламентарии и министры, когда я стал говорить, что нужно сделать в первую очередь, чтобы в Непале появилось до фигища природного газа и жидкого топлива, пригодного для машин, самолётов и вертолётом, а также показал, как кометалии в считанные минуты превращают даже самые вонючие фекальные стоки в кристально чистую воду, но при этом выделяют просто прорву метана и этилена, столь нужных Непалу.
   Заседание парламента и правительства продлилось до двух часов ночи, но ещё до полуночи президент страны распорядился подготовиться к тому, чтобы я смог завтра утром выступить перед непальцами по телевидению и главным образом по радио. На следующий день, в восемь часов пятьдесят минут я уже сидел в телестудии, а за моей спиной располагался проекционный экран. В девять я начал своё обращение к непальцам и закончил его в половине одиннадцатого, после чего выступил сначала президент страны, затем премьер-министр, руководители всех политических партий и даже бывший король Гьянендра. Все вместе призывали непальцев покориться воле небес и принять перемены, если они не хотят превратиться в диких хищных животных и быть уничтожены, а для этого нужно не проходить через формальные процедуры очищения, а трудиться, возрождая Индию, и учиться у тех учителей, которых ещё нужно как-то уболтать остаться в Непале и Индии, а не улетать на самолётах в Россию. После этого мне пришлось задержаться в Непале ещё на трое суток, чтобы помочь правительству этого региона Земли положить начало процессу возрождения Индии. В народе наши выступления нашли большой отклик, а известие о том, что трупы в долинах Индии мумифицируются, но не гниют, распространяя смрад, подействовало на всех, как самое настоящее откровение с небес.
   Моё выступление произвело столь большой впечатление на монархов во главе с английской королевой и прочих политических плутов, которых я пропесочил весьма основательно, что никто из них не посмел приехать в посольство России. Ну, и не очень-то хотелось, если честно. В любом случае в три часа дня началась моя встреча с иностранцами, которая состоялась на самой большой площади города и я вовсе не призывал их всех остаться. Скорее наоборот, я просил всех тех людей, у кого на руках были малые дети и дети постарше, которым нужно было продолжать учёбу, как можно скорее отправляться в Россию, чтобы успеть там обустроиться до наступления зимы. В Непале и Индии я советовал остаться только тем, кому действительно было чему научить непальцев. Умение пользоваться сотовым телефоном и компьютером, как и умение кое-как отремонтировать двигатель автомобиля, за профессию гуру не канало. Хотя с другой стороны я честно сказал, что каждый из молодых, амбициозных и предприимчивых людей имеет просто шикарные перспективы, если пожелает стать сталкером. Правда, я сразу же сказал, что в Непале и Индии также вступает в силу закон о ССР.
   На пятый день мы улетели из Непала и борт номер один России был во время обратного полёта похож на цыганский табор, поднявшийся в небо. По словам многих пассажиров, они примерно так же летели и в Непал, но если тогда все были охвачены чуть ли не ужасом, то сейчас их переполняла радость даже в том случае, если старшие дети или близкие родственники молодого возраста, да, и не только, остались на полуострове Индостан для того, чтобы начать его возрождать. Первые же экспедиции вниз, совершенные на вертолётах, показали, что те люди, которые строили убежища, чтобы спасти свою жизнь, в общем-то не бедствовали. И опять произошло что-то странное и совершенно непонятное, что говорило мне только об одном - Великая Волна своё дело знала туго, в Индии утонули чуть ли не все крысы, зато спаслось много другой живности, а слоны, похоже, даже удвоили свою численность, вот только джунгли волна подстригла весьма основательно. Ну, шутки шутками, а всё же в этой стране погибло невероятно огромное количество людей. Ох, и это произошло, судя по всему, по воле Высшего Разума. Он, наверное, посчитал, что человек не имеет права плодить нищету физическую, духовную и интеллектуальную в столь огромных количествах. Чёрт, я, наверное, с этим Высшим Разумом совсем чокнусь. Куда не сунься, везде видна его воля и власть вместе с громадным кулаком, похожим на кувалду. Вот-вот, так оно и есть, самая настоящая кувалда, то есть Молот Богов, блин.
  

Глава 12

Ракеты, которые не летают, опасны вдвойне

  
   По прилёту в Москву я хотел было сказать: - "Ну, слава тебе Господи, наконец-то всё закончилось и мы дома, а тут тишина и покой.", но поостерёгся и оказался прав. Во Внуково меня встречало с полсотни друзей и соратников, которым очень не терпелось посетить некоторые исторические места столицы. Естественно, в самом центре Москвы. Вот не знаю уж как, но Кремль, со всеми его башнями, и практически все здания вокруг него, расположенные в пределах кремлёвского кольца, образованного улицами начиная от Кремлёвской набережной и до Китайского проезда, хотя они и стояли на холме - уцелели. Нет, конечно же стеклянные купола ГУМа провалились, буквально весь центр Москвы был завален мусором, обильно перемешанным с грязью, но тем не менее, в пределах Садового кольца разрушения были относительно невелики, хотя многие дома, самые ветхие, просто исчезли - даже их обломки унесло волной и сталкеры находили таблички с названиями улиц и номерами домов за триста с лишним километров от Москвы. Как и везде в городе, подземные переходы в центре также были превращены в убежища и практически во всех люди смогли благополучно пережить удар стихии. Даже то из них, которое считалось самым опасным - подземный торговый центр на Манежной площади, не затопило.
   Если поведение Волны не поддавалось никакому объяснению, то относительно ударной волны вроде бы всё было более или менее ясно, столицу спасла Смоленско-Московская возвышенность, на которой та просто подпрыгнула, а затем удар её шлейфа, волокущегося по земле, приняли на себя московские окраины, но и он не имел слишком уж сокрушительной силы. В общем нам всё-таки здорово повезло и везде, где люди позаботились о строительстве герметичных убежищ, они смогли спастись, хотя в Москве имелись и такие случаи, когда люди спаслись вообще без убежищ. Кто-то из них просто лёг на асфальт и таким образом спрятался от ударной волны за каким-либо бетонным парапетом, кто-то упал ничком в сквере или парке на траву, но в любом случае, потеряв сознание от жуткого грохота, почти две с половиной тысячи мужчин и женщин пришли в себя мокрые, грязные, как черти, но живые. Объединяло же их всех одно, если до Апокалипсиса они были алкашами и наркоманами, то пережив его, изменили свои взгляды на жизнь так основательно, словно родились заново. Да, но так оно ведь по своей сути и было. Люди, которые в силу своих собственных пагубных пристрастий были обречены на гибель - выжили вопреки здравому смыслу и оно, это самое здравомыслие, к ним вернулось.
   Когда мы прилетели на двух пассажирских бортах "Ми-26" в Кремль, то я ещё при подлёте к нему заскрипел зубами от гнева, но был вынужден промолчать. Сам виноват, слишком много власти дал Максимычу, вот он и принял самостоятельное решение, а оно было таково - вывезти из Кремля весь мусор, отчистить, отмыть и просушить его. Не знаю уж сколько народа работало в Кремле и сколько времени на это ушло, но и сам он, и ближайшие к нему улицы и дома, включая Манеж, заново отстроенную, а теперь ещё и отремонтированную, гостиницу Москва, ГУМ и другие здания, которые были отреставрированы и модернизированы в конце двадцатого, начале двадцать первого века выглядели так, словно на Земле вообще не произошло никакой катастрофы. Что же, наверное Максимыч был прав, именно так можно быстрее всего убедить людей на Земле, что наша жизнь не закончилась. Это всё было здорово, а вот взбесило меня совсем другое, когда мы облетали Кремль, было половина пятого вечера, я увидел, что в нём полным-полно народа и это вовсе не экскурсанты. Максимыч явно перегнул палку. Женя, глядя в иллюминатор ахнул и восхищённым голосом воскликнул:
   - Батя, Кремль стоит, как новый! Вот только голубые ели в нём Волна здорово обкорнала. Придётся заказывать новые.
   - Перебьётесь и с этими. - Хмуро буркнул я и, указывая пальцем на иллюминатор, спросил Максимыча - Гена и ты теперь предлагаешь мне поселиться здесь?
   - Почему это одному тебе, Батя? - Удивился Максимыч - Мы все здесь поселимся. Лида предлагает разбить на следующий год в Кремлевском сквере огороды, но Чак категорически против. Он хочет устроить там вертолётную площадку. Я подумал немного и заселил "Ночной дозор" в Арсенале и частично в здании Сената, а вот в Кремлёвском Дворце Съездов хочу устроить двухэтажный спортзал. Съезды нам теперь устраивать ни к чему, а тебе и твоим парням тренироваться где-то нужно.
   Пристально посмотрев на друга, я спросил:
   - Гена, ты что, сошел с ума? Это же музей, всенародное достояние, а ты превратил его в общагу. Да, нам же с тобой за это прямо на Лобном месте народ головы и отчекрыжит.
   Тот улыбнулся, махнул рукой и сказал с усмешкой:
   - Музей. Как же. Батя, когда это было? До Волны, а сейчас это самые хорошо сохранившиеся здания во всей Москве, если не считать нескольких микрорайонов на окраине и наш с тобой далеко не лучший. И, вообще, Серёга, чего ты петушишься? Между прочим, когда я сказал народу, что надобно нам Батю со всем его правительственным кабинетом в Кремле поселить, никто по этому поводу материться не стал. ССР в действии, Батя.
   Вертолёты совершили посадку на Ивановской площади Кремля и мы спустились по траппу. Встреча была сугубо деловой, лишенной хоть какого-либо намёка на помпезность. Ко мне сразу же бросилась Алёнка и я, держа дочку на руках, пошел вместе со всеми друзьями через Кремлёвский сквер, сверкающий сочной зеленью, хотя и наступила осень, к Беклемишевской башне. Именно в ней был устроен тайник. Через полчаса на свет были извлечены стальной, бронированный кейс, весивший добрых пять пудов, и два больших и тоже стальных чемодана, но они весили малость поменьше. Погрузив их в открытый армейский "Уазик", мы отправились в Большой Кремлёвский Дворец, прямиком в Георгиевский зал. Слава Богу у Максимыча хватило ума хоть его не превращать в общагу, зато он расположил в нём всё наше Правительство Возрождения Земли, каждое слово с большой буквы и никак не меньше. Ну, с этим я был полностью согласен, а когда об этом услышало два с половиной десятка самых активных и деятельных иностранцев, прилетевших со мной из Непала, все они тут же разразились аплодисментами. Им понравилось как само название правительства, в котором им теперь предстояло пахать, так и то, что их тоже поселили в Кремле.
   В Георгиевском зале, куда мы вошли, уже собралось множество народа, были даже телевизионщики и как я не пытался уклониться от этого, даже ссылался на то, что одет неподобающим образом, Женя извлёк из кейса специальный экземпляр конституции, завёрнутый в президентский штандарт, достал из футляра золотую президентскую цепь с крестом и меня чуть ли не под дулом пистолета заставили произнести слова присяги, в которой я клялся всем народам мира, что человеческая цивилизации на планете Земля будет возрождена и что отныне Человечество станет единым и неразделённым. После этого был небольшой фуршет, гостей попросили отбыть восвояси, тётя Зина увела Алёнку и мы впервые приступили к работе, собравшись в столь знаменательном месте. Георгиевский зал это тебе не третий этаж нашего гипермаркета, в нём и думается как-то по-другому. Пока я отсутствовал, в наших рядах произошли пусть и совсем небольшие, но всё-таки перемены. Генерал Данилов и его первый зам, новоиспечённый полковник Игорь Петров выявили пятерых агентов Урала, засланных в наши ряды. Двое из них и вовсе спасались от Апокалипсиса в Москве. Никакой особо ценной информации из них не вытрясли, но зато теперь мне давали гарантию, что мы можем уже не бояться утечки секретной информации.
   Впрочем, ни о каких секретах на этом совещании речи даже и не заходило. Оно было сугубо рабочим и посвящалось решению проблем, связанных с эвакуацией людей из Гималаев. Практически всем областям Центральной России, а также Белоруссии, Украине, Молдавии и Румынии срочно требовались рабочие руки. Взять их можно было в Гималаях, но туда нужно было срочно перебрасывать биогенераторы новой конструкции и вертолёты. Или любой жир. Можно растительное масло. Или же самолётное топливо. Проще всего было всё-таки не гнать волну и начинать с другого - отправить в Тибет тёплую одежду, инструменты, запчасти и технологическую документацию, а в Южные Гималаи одежду для тропиков, обувь и опять-таки инструменты, запчасти и чертежи биогенераторов. Благодаря сталкерам всё это у нас имелось. Даром что ли, они вкалывали всё лето. Ну, а поскольку Волна каким-то образом, можно сказать, законсервировала трупы животных, в том числе и китов, то внизу, прямо под Гималаями, сырья для производства синтина вполне хватало, как и для производства огромного количества природного газа. Так что в этом плане Южные Гималаи вполне могли натянуть нос нашему Газпрому совсем недавних времён. Как только я объяснил это министрам, совещание тут же закончилось потому, что они, даже не прощаясь, разбежались. За огромным, белоснежным овальным столом, установленном в бело-золотом зале нас осталось всего шесть человек и я возмущённо воскликнул:
   - Максимыч, чтобы это было в первый и последний раз! Ты с ума сошел. Проводить планёрки в Георгиевском зале, это просто верх наглости. Найди место попроще.
   Тот в ответ скрутил мне дулю и рыкнул:
   - Видел? Фигу тебе, а не зал попроще! Тут думается впятеро быстрее, чем где-либо ещё. Энергетика государства, понимаешь ли, а будешь и дальше вы***ваться, в глаз дам. Скиба тебя за руки сзади подержит, а я мигом пятак начищу. Всё, пошли отсюда.
   Скиба взял тяжеленный кейс-сейф, Вася Данилов один чемодан, Игорь второй, они оба, не в пример мне, Максимычу и Жене, были оба здоровенными лосями, и мы отправились в мой новый, президентский кабинет. Лифты в Большом Кремлёвском Дворце уже работали, но Боже мой, как же в нём было многолюдно и шумно. Толпы людей, одетых в камуфляж и спецовки, сновали по коридорам, хлопали двери, иногда из кабинетов доносился ядрёный мат, причём не только на русском языке, в общем в нём происходило всё то же, что и в нашем прежнем штабе. Тем не менее до своего кабинета я добрался без помех. Там, за ведёрными чашками кофе, начался наш разговор об уральских делах, но сначала мы рассмотрели содержимое обоих чемоданов. Они были набиты спецаппаратурой связи, а ещё в одном бронированном чемодане лежал президентский ноутбук и пять внешних дисков памяти к нему, но не они заинтересовали меня в первую очередь, а большой пакет с завещанием президента. Аккуратно вскрыв его ножом, я принялся читать вслух:
   - Дорогой неизвестный друг, если вы читаете эти строки, значит я погиб, как и большинство людей на планете. Моё политическое завещание передал вам человек, которого я искренне люблю и уважаю. Он самый достойный и честный гражданин России из всего моего окружения и я доверяю ему полностью. В случае моей гибели, ему поручено исполнить мою последнюю волю и передать вам всё то, что мы сумели сберечь в последние месяцы перед гибелью. Не судите меня и моих соратников строго, мой дорогой неизвестный друг. Мы сделали очень много ошибок, в том числе и я, находясь на высшем государственном посту, и, возможно именно за это судьба покарала нас. Теперь вам предстоит руководить страной в самый тяжелый период её истории и я надеюсь, что хотя бы какая-то часть наших граждан спаслась и вы сделаете всё возможное, чтобы сохранить Россию. О грядущей катастрофе я узнал ещё в марте прошлого года и это известие потрясло меня своей жестокой безжалостностью. Тогда мы ещё не знали, что столкновение с кометой будет щадящим и у многих людей в России появится шанс выжить. Не смотря на это, я приказал немедленно начать готовиться к тому, чтобы людям, спасшимся во время катастрофы, было легче пережить её последствия. В моём компьютере вы найдёте координаты всех государственных хранилищ России, которые мы смогли подготовить к чудовищному сейсмическому толчку и заложили в них на хранение материально-технические ценности, одежду, продовольствие. Вместе с тем мы надёжно спрятали от тех мерзавцев, которые захотят воспользоваться катастрофой в личных преступных целях, ядерные боеприпасы малой мощности, кроме оперативного резерва. Все остальные термоядерные устройства, которые мы сможем вывести в космос и направить на комету, будут использованы по прямому назначению - хоть как-то повысить шансы на спасение. Надеюсь, что так оно и произошло. Теперь, мой дорогой неизвестный друг, вы президент России и я надеюсь, что наша страна не погибнет и возродится пусть и в отдалённом будущем. Дай вам Бог мудрости и, да, храни Господь вас и Россию.
   Прочитав это короткое послание из прошлого, написанное от руки, я встал и замер по стойке смирно. У меня просто не было сил сказать своим друзьям, что мы должны почтить память нашего президента скорбной минутой молчания и воздать ему должное за мужество и мудрость. На моих глазах навернулись слёзы и после нескольких минут молчания, кивнув своим друзьям, также вставшим по стойке смирно, я сказал:
   - Раз наш президент ничего не сказал о том, где он должен быть похоронен, я предлагаю снести мавзолей Ленина и похоронить его вместе с вождём революции и его соратниками на этом месте и сделать так, чтобы Красная площадь перестала быть местом проведения торжеств и парадов. Пусть это будет мемориал памяти. Мы не животные, чтобы тревожить прах усопших и тем более устраивать пляски на их могилах. После этой катастрофы в Москве и так найдётся множество мест для веселья. - Мы сели, помолчали ещё несколько минут, Максимыч принёс бутылку водки, чёрный хлеб и стопки, чтобы мы могли помянуть президента ещё раз, и, наконец, генерал Данилов сказал со вздохом:
   - Серёжа, дела на Урале обстоят даже хуже, чем мы предполагали. Эти уроды где-то достали три вагона с химическими снарядами калибра сто пятьдесят два для самоходной гаубицы "Мста" и вагон таких же, но калибра двести три миллиметра для дальнобойных самоходных гаубиц "Пион-М". Ты ещё удивлялся, что это уральцы в самом центре города собрали столько самоходок, а "Пионы" так вообще поставили на площади "1905 года", прямо перед зданием Администрации Ебэ. Рядом с ним, в тех морских контейнерах, они и устроили склад химического оружия, а все главари мятежа окопались в самом здании.
   Почесав затылок, я пробормотал:
   - Идиоты.
   Генерал возразил мне:
   - Нет, Серёга, идиотами они были до того момента, пока Дик не покружил над городом. Теперь они поумнели расставили вокруг центра города ракетные комплексы "Триумф". - Увидев моё недоумение, он пояснил - Наши парни в Звёздном городке взяли под контроль уцелевшие российские разведывательные спутники и теперь мы тридцать шесть раз в сутки имеем картинку из космоса, а на ней всё очень хорошо видно. Ну, и к тому же большинство наших разведчиков добрались до Ебэ и регулярно передают донесения о состоянии дел в городе.
   - Ну, и каково их состояние, Вася? - Спросил я генерала.
   Тот кривовато усмехнулся и ответил:
   - Да, в общем-то не хилое, Серёга. Город буквально наводнён уголовным элементом и тот держит народ в постоянном страхе, но беспредела главари мятежников не допускают. Это им невыгодно, ведь они весь знающий народ, оставшийся в живых, а в Ебэ жертвы были невелики, загнали в заводские цеха. Хотя Ебэ и не Воткинск, ракеты там изготавливались, пусть и среднего радиуса действия, и теперь они спешно пытаются изготовить несколько десятков средств доставки химического оружия, чтобы можно было со стопроцентной гарантией угрожать Москве.
   А вот в этом я ничуть не сомневался, так как гаубица "Пион" стреляет на пятьдесят пять километров, да, и то реактивными снарядами, а "Мста" максимум на двадцать девять. С такими наступательными артиллеристскими системами уральцы даже чисто теоретически не могут угрожать Москве. Мы и без ядерных снарядов раздолбим все их гаубицы корректируемыми авиабомбами, а чтобы не возникло угрозы химического заражения, сожжем их остатки термобарическими авиабомбами "ОДАБ-1500". Зная, что все пятеро уральских шпионов уже раскололись, жаль только, что не я их колол на допросах, я спросил:
   - Вася, какие у уральцев планы?
   Генерал посмотрел на Игоря и тот со вздохом сказал:
   - ***дские у них планы, Батя, и сами они курвы конченые. Особенно новый московский мэр, да, и старый, тот который его на это место поставил, а сам в Непале остался, тоже. Ну, а планы у них, Батя, такие. Через пару месяцев они объявят о создании Уральской Народной Республики, хотя какая там к ***м она народная, если в ней гопота решила прибрать всю власть к рукам. После этого, как только мы поднимем Рассею-матушку из руин, они со своими ракетами, начинёнными ядовитой дрянью, потребуют, чтобы весь остальной народ им покорился и выдал тебя. Сейчас же у них там идёт грызня. Эти паскуды решают, кому быть президенты, а воры в законе делят шкуру неубитого медведя. Каждый хочет урвать себе кусок пожирнее. В общем пока они не смастерят дальнобойные ракеты, бояться нам нечего, а наши парни говорят, что это не скорая песня.
   Нет, всё-таки Максимыч был полностью прав. Думается в Кремле очень быстро. Улыбнувшись, я сказал:
   - Ну, что же, парни, если этим уркам нужны ракеты, то они у них будут. Правда, всего одна, но зато с ядерной боеголовкой в пятьсот пятьдесят килотонн, а такой кто хочешь испугается, это же не фигня какая-то, а "Тополь-М" с ложными боеголовками.
   Генерал Данилов посмотрел на меня с опаской и спросил:
   - И где мы её возьмём, чтобы продать уральцам?
   Радостно заулыбавшись, я ответил:
   - Вася, Игорь, который Дух, - я сделал жест в строну полковник, руки которого были покрыты наколками, - рассказал мне такую историю. Когда все мобильные межконтинентальные ракеты выдвинулись на стартовые позиции, один "Тополь-М" вместо этого укатил подальше и был спрятан в специально построенный для него капонир и этого никто во всеобщей сутолоке не заметил. Ну, вот, случилось такое чудо. Командир расчёта, укравший ракету, хотел было сам стать царём, да, его свояк, наш Игорёха, который обеспечил строительство капонира, ему рассоветовал и даже более того, узнав по своим каналам, что уральцы решили царя промеж себя избрать, посоветовал тому майору сменять её на остров Кавказ и стать там царём с разрешения московского царя. Только вот что, парни, тем майором стану я и по другому не будет по целому ряду причин.
   Генерал Данилов тут же возмущённо воскликнул:
   - Почему это ты, Батя? Между прочим, ты у нас теперь президент, а потому лицо особо охраняемое. Так что я сам проведу эту операцию вместе с Духом. Так ведь, Игорь?
   - Так точно, товарищ генерал! - Радостно воскликнул новоиспечённый полковник и добавил - Сейчас в Ебэ лагерный клифт и блатная феня, чуть ли не самый главный пропуск, а потому мои архаровцы ещё загодя, пока мы будем мастерить этот фармазон, туда проникнут со всей сбруей и хорошенько там закрепятся. Нам нужно только подумать, как к той ракете атомный снаряд присобачить, чтобы в случае чего всю эту сволоту вместе с собой на тот свет забрать. Ну, это забота наших учёных-ядерщиков.
   Отрицательно помотав головой, я решительно сказал:
   - Вася, я не имею ничего против того, чтобы ты пошел на это дело вместе со мной, Скибой и Игорем, но поверь, без меня вы точно там погибнете, а со мной останетесь в живых. Я ведь вам не весь план обрисовал, парни, а он у меня просто гениальный.
   Когда я расписал свой план в деталях, Игорь первый весёлым голосом воскликнул:
   - Не, ну, раз так, то базара нет, Батя, таким макаром ты урок голыми руками возьмёшь и они тебе всех уральских уродов упакуют, розовой ленточкой перевяжут и из рук в руки передадут.
   Генерал, крутя головой и цокая языком, добавил:
   - Ну, Батя, ты хитёр, прямо, Мефистофель. Отлично, тогда немедленно приступаем к работе. Всё необходимое у нас есть. Думаю, что за две недели управимся. Это ведь не настоящую баллистическую ракету построить, а фармазон слепить.
   С этого же часа работа закипела. Первым делом, в обстановке строжайшей секретности, в Звёздный городок был доставлен восьмиосный тягач "МЗКТ-79221" с ракетным тубусом-шахтой и учебный макет баллистической ракеты "РТ-2ПМ2 "Тополь-М". От неё нам была нужна одна только головная часть с фальшивой ядерной боеголовкой внутри. Вместо ракеты в тубус, из другого конца которого высовывался маршевый двигатель, была вложена уже настоящая сверхтяжелая авиабомба "ОДАБ-7000". В него, тютелька в тютельку, вошла не только она, но ещё и выдвижной механизм. В итоге мы управились даже раньше, всего за восемь дней и всё это время отряд "Ночной дозор", сменивший камуфляж на лагерные клифты, но облачённый в тяжелые бронежилеты, разбитый на группы-банды, которые возглавляли друганы Душмана, просачивался в Екатеринбург. В этом не было никакой трудности. Туда съёзжалась уголовная братия чуть ли не со всей Сибири, почуявшая, что в России грядёт криминальный Ренессанс. На девятый день мобильная пусковая установка с ракетой "Тополь-М" была доставлена на борту "Руслана" в город Кунгур. За два дня до этого, несколько наших разведчиков из числа сотрудников криминальной милиции, то есть бывших зеков, отправились в Екатеринбург на переговоры и когда они предложили уральским мятежникам сменять новенькую баллистическую, межконтинентальную ракету, которую за***шься сбивать на остров Кавказ то оно просто о***ло от радости.
   К тому времени нам уже стало окончательно ясно, что в Екатеринбурге творилось чёрт знает что. Город, а точнее его центральная часть, превратился в форменный дурдом. Начальник штаба округа, застреливший его командующего прямо в бункере сразу после того, как выяснилось, что в общем-то ничего страшного на Урале не произошло (тот отказался захватить вместе с ним власть в стране), ещё до катастрофы спелся с ворами и бандитами. Только под угрозой физического уничтожения их близких, офицеры соглашались исполнять его приказы, а эта угроза была вполне реальной и несколько семей этими тварями было буквально растерзано. Мало того, что в Екатеринбурге хватало своей гопоты, так в этот город съезжались всё лето уголовники со всего Урала и Сибири, взяв заодно, под контроль и другие близлежащие крупные города. Правда, там дело закончилось элементарной зачисткой и тем, что в них были устроены бандитские гарнизоны. В общем как жители Екатеринбурга, так и жители этих городов буквально тряслись от страха, ведь их мало того, что обобрали до нитки, так ещё и изъяли у них все средства связи и оружие. Дело обычное, без оружия, да, ещё не зная, что творится в мире, несколько тысяч вооруженных негодяев могли спокойно упиваться своей властью. Но не долго. Вблизи этих городов уже накапливались силы московского народного ополчения.
   Вообще-то в Екатеринбурге царил полный бардак. Хотя массовых репрессий против мирных жителей бандиты не устраивали, лютовали они в полный рост. Сволота, что тут скажешь. Дисциплиной в их рядах даже и не пахло. Хоть какие-то намёки на неё стали появляться только после того, как в город прилетел из Непала мэр Москвы, а вместе с ним самые отборные негодяи из числа уголовных главарей, а вместе с ними около десятка бывших олигархов со своими бойцами, многие из которых были отпетыми киллерами с руками, по локоть запачканными в крови. На них у нас имелось весьма обширное досье и я даже не собирался устраивать никакого суда над этими негодяями. Если, вдруг, случится так, что мои бойцы почему-то не захотят их расстреливать, то я управлюсь с ними с помощью одного только своего ножа разведчика, но этого точно не случится. В успехе нашей коварной операции, она обещала ещё и стать кровавой, плевать я хотел на чистоплюев и тех ублюдков, которые готовы оправдывать даже таких мерзавцев, сомневаться не приходилось. Ну, а в это же самое время, как генерал-полковник Батищев, так и его приспешники из числа воров и бандитов, не говоря уже о мэре Москвы и олигофренах-олигархах, уже потирали руки в предвкушении того часа, когда они смогут заполучить ракету "Тополь-М".
   Ради обладания ею, они были готовы пойти на что угодно, а не то что отдать Кавказ какому-то там Душману. Не успел "Руслан" улететь и едва только мы перегнали тягач с ракетой в укромное место, как туда мигом примчалось с десяток урок и пара полковников. Специально для них с тубуса был снят колпак и полканы не только заглянули внутрь и осмотрели первую ступень ракеты, но и проверили с помощью счётчика Гейгера, есть ли в ней ядерная боеголовка. Радостными голосами они доложили главарям мятежников, что девушка согласна выйти замуж и готова к первой брачной ночи и нас пригласили в Екатеринбург. Ну, мы только об этом и мечтали. Зря что ли мы вложили столько труда в нашу "Троянскую кобылу"? По-моему, у всех этих идиотов от такой нечаянной радости, ещё бы, с таким подарком уже через две недели кто-то из них мог спокойно стать на Руси новым царём, снесло башню. Они даже не обратили внимания на то, что средней паршивости уголовник, пусть и с героическим прошлым, Душман был награждён за Афган орденом "Красной звезды", и его свояк, какой-то там вшивый майоришко из РВСН, имели прекрасно вооруженный, великолепно экипированный отряд бойцов, хотя и разукрашенных воровскими татуировками, но всё же слишком уж хорошо вымуштрованных и к тому же передвигающихся на самой лучшей в стране бронетехнике. Шутка ли дело, у нас под задницей имелось двенадцать танков - пять "Чёрный орёл" и девять "летающих" - "Т-90", к ним двадцать четыре боевых машины поддержки танков, двенадцать "БТР-Т" с шестьюдесятью десантниками на борту, двадцать "БМП-3", да, ещё и воздушная поддержка в виде восьми "ночных охотников".
   Блин, ребята, где вы видели пилотов, способных летать на таких вертолётах, у которых на груди были бы выколоты храмы минимум с тремя куполами по числу зековских ходок на зону? Только я и ещё несколько офицеров и солдат, которые входили в состав боевого расчёта "Тополя-М", не имели наколок. Интересно, Василий, который перестал говорить нормальным языком и теперь излагал свои мысли и приказы исключительно на блатной фене, сможет их когда-нибудь их смыть? Нет, вообще-то сможет, мне это гарантировали те парни, которые в моём присутствии, под мои ехидные замечания, нарисовали на его мощной груди собор Василия Блаженного по центру, справа портрет Сталина в профиль, а слева портрет Юрия Гагарина, клятвенно пообещали, что сами смоют свои художества каким-то особым растворителем. Зато из генерала Данилова, благодаря их стараниям, получился просто отменный, прямо-таки отборный босяк, вот только очень уж борзый. Ну, наверное так и нужно. "Ночному дозору" выпала честь вычистить Екатеринбург и в тот день, когда наша бронетанковая колонна выехала из большого оврага, в котором она пряталась под маскировочными сетями, он уже находился в городе и был готов повязать всю уголовную шушеру, распоясавшуюся к тому времени до последней степени. Узнав, что им вот-вот обломится ядрёна бомба, эти подонки заранее ликовали и во всю хвастались своей ракетно-ядерной мощью перед перепуганными насмерть екатеринбуржцами. Вот ведь идиоты!
   Менее, чем за сутки, мы доехали до Екатеринбурга. Перед Ревдой мы сбросили навесные топливные баки, увеличившие нам запас хода, дозаправили все вертушки и менее, чем через час, нас остановили перед Верх-Исетским районом города. Кому-то из главарей уральского мятежа не понравилось, что в столицу их Уральской Народной Республики собирается въехать такая громадная колонны бронетехники. По команде "Всем остановиться", колонна встала, как вкопанная, но двигателей мы глушить не стали, а вертушки, разделившись на две группы, грозно шевеля пушками, зависли справа и слева от колонны на высоте в полсотни метром. К головному танку, в котором сидел Игорь Петров, неторопливо и важно подошел какой-то генерал с целой свитой офицеров и стал что-то кричать. Меня затолкали в командирскую боевую машину пехоты, которая находилась без каких-то трёх коробочек в арьергарде, да, к тому же ещё и под прикрытием четырёх танков "Т-90" и четырёх "БМПТ", выстроившихся на дороге в три ряда. Всё, что я мог, это видеть телевизионную картинку и слышать диалог Игоря с генералом через шлемофоны. Тот велел механику водителю заглушить двигатель своего "Чёрного орла" и генерал повторно крикнул ему:
   - Ваша бронетанковая колонна не сможет въехать в город?
   Игорь высунулся из башни танка и спросил:
   - Это ещё с какого **я? Ты что ли нас не пропустишь? Так я должен тебя понимать, генерал?
   - Да, именно так. - Строгим тоном ответил генерал - А если вы попробуете въехать в наглую, то ваши танки сожгут гранатомётчики. Поэтому колонна останется здесь, а вы въедете в город на ракетном тягаче. Мы не собираемся подвергать себя риску.
   Игорь немедленно перешел в атаку:
   - Ты чо мелешь, баклан? Ты, часом, не о**ел? Чтобы я сам, своими собственными руками, отдал вам ракету, а потом сидел и гадал, грохнут меня или оставят в живых? В общем так, козёл, или моя колонна въезжает в город и мой свояк прямо на вашей грёбанной главной площади разворачивает комплекс для стрельбы, после чего вы делаете тому майору в Москве предъяву, или я тихо и спокойно сдаю назад. Тогда мы отъедем от Ебэ километров на десять, займём круговую оборону и е**нём по вам. Не ссы, баклан, наша девочка взлетит вверх, поднимется повыше, сбросит две ступени, а на третьей со свистом нырнёт вниз, прямо на вашу б**дскую столицу Урала. Вы, бля, даже разбежаться не успеете, как сгорите все к ё**ной матери. Но перед этим мои орлы расх**рят в клочья тебя и всех твоих гранатомётчиков. Или ты думаешь мы не предусмотрели такого варианта? Ну, тогда пройдись вдоль колонный и посмотри на нашу технику. Под прикрытием брони мы спокойно переживём взрыв, а вот вы нас своими грёбанными гаубицами хрен достанете. Мои "ночные охотники" из них мигом решето сделают. В общем иди и побазарь со своими буграми, а я подожду пять минут, но не больше.
   Игорь самым исчерпывающим образом обрисовал генералу перспективу и тот, поняв, что они действительно в жопе, испуганно захлопал глазами и, отойдя назад, тут же связался со своими корешами. Минуты через три он молча махнул рукой и наша колонна двинулась дальше, выстроившись в колонну по три и занимая всю ширину дороги и даже временами выезжая на тротуары. Единственная трудность, да, и та преодолимая, нас подстерегала прямо в Верх-Исетском - мост, под которым мы должны были проехать, но мы его просто объехали справа, благо, что это можно было сделать. Через полчаса, проехав мимо кладбища и по пути слегка перестроившись, вперёд выехал ракетный тягач, мы добрались до площади имени "1905 года" и гусеницы танков загрохотали по её брусчатке. Тягач, а вместе с ним один "Чёрный орёл", две "БМПТ" и "БТР-Т", подъехали чуть ли не к самому входу в здание Администрации Екатеринбурга и встали. К ним направилось несколько десятков человек, вооруженных до зубов, но люки не открылись. В это же самое время водитель, сидевший в кабине тягача, тишком покинул его через потайной люк, пулей метнулся к тяжелому гусеничному бронетранспортёру, изготовленному на базе танка "Т-55", взлетел на него и нырнул в люк. Всё это произошло так быстро, что по нему никто не успел выстрелить. Однако, это всё были ещё только цветочки, а вот вслед за этим на головы мятежникам посыпались ягодки, причём не в переносном, а в самом прямом смысле.
   Как только, ревя двигателями, все четыре "коробочки" врубили задний ход и помчались назад, раздался оглушительный хлопок и с тубуса, отстреленный пиропатронами, слетел головной обтекатель, чуть не поубивав при этом приблизившихся к тягачу мятежников. Они бросились в рассыпную и никого не раздавило. Вслед за этим из него стала быстро выдвигаться первая ступень с боевой частью ракеты и она тоже через пару минут грохнулась на брусчатку. Вот тут-то мятежники и увидели, что вместо обещанной ракеты "РТ-2ПМ2 "Тополь-М", им притарабанили подарочек совсем иного рода, самого грозного и ужасного "Папу всех бомб" - сверхтяжелую авиабомбу с термобарическим зарядом - "ОДАБ-7000", перед которой к тому же располагался громадный матюгальник. Взяв в руки микрофон, я немедленно обратился к мятежникам, заявив им свой ультиматум:
   - А теперь, урки, слушайте меня внимательно. К вам обращается законный президент России Сергей Дубинин. Я нахожусь неподалёку от площади, в одной из "коробочек". Если хотите остаться в живых, то вы сейчас же повяжете всех зачинщиков путча, бывшего мэра Москвы с его корешами-олигархами и их боевиками, иначе вам всем наступит пи*дец. То, что вы видите перед собой, это самая мощная термобарическая авиабомба в мире. Если я её сейчас рвану, то при сегодняшней безветренной погоде, в радиусе добрых четырёхсот метров не останется ничего живого, а все ваши бинарные химические снаряды сгорят, как свечки. Даю вам тридцать секунд на размышление. Вы меня не интересуете, господа уркаганы. Мне нужны одни только зачинщики этого б**дского мятежа. Как только вы повяжете их и сложите вокруг тягача, можете сваливать из города. Вам даётся на это двадцать четыре часа, но помните, если вы, волки позорные, приметесь за старое, то я достану вас из-под земли и живьём закопаю в землю. Поэтому быстро сдали мне всех своих кентов и вон из города, чтобы я вас больше никогда не видел. На тягаче установлены телекамеры кругового обзора и микрофоны, так что дайте мне знать, что вы надумали. Моим парням всё видно сверху, как на ладони, поэтому ни одна сволочь не сбежит с площади. Наши бойцы уже находятся в безопасной зоне, вертушки тоже успеют спрятаться за ближайшие дома, а вот вы все обуглитесь, если не сделаете так, как я требую. Время, пошел!
   После моего короткого выступления, радость уголовников моментально сменилась не то что унынием, а самой настоящей паникой, но решение они приняли очень быстро и вскоре внутри здания начался бой. Он продолжался не более десяти минут и из здания Администрации Екатеринбурга уголовники, многие из которых были ранены, начали вытаскивать мятежников и складывать их вокруг тягача. После этого, побросав оружие, они стали бегом покидать площадь, но уйти далеко им не давали бойцы "Ночного дозора". В городе немедленно начались повальные обыски и аресты, благо мои бойцы уже успели в нём немного освоиться. Одновременно с этим, отряды народного ополчения начали зачистку во всех остальных городах, захваченных бандитами. Боевой техники у них хватало, да, и вооружены они были на славу, а потому гопота или сдавалась при первых же залпах или уничтожалась без малейшего сожаления. То, что я нарушил слово, данное уголовникам, меня нисколько не волновало, чай, не сиротам и беспомощным старикам соврал. Зато по крайней мере в Екатеринбурге с нашей стороны жертв не было вообще, хотя они были, пусть и не столь большие, в других городах.
   Операция "Троянский конь" началась в половине десятого утра и к часу дня город был полностью очищен от уголовного элемента, а из кутузок выпущены заключённые. Их насчитывалось немало. Екатеринбуржцы, освобождённые из-под гнёта мятежников, не скрывали ни слёз, ни своей радости, да, и мы тоже. Самое главное, что ни один химический снаряд не взорвался и не причинил людям никакой беды, не создал ещё одной катастрофы, на этот раз рукотворной. Ну, а для того, чтобы обезопасить екатеринбуржцев от этого, мы сразу же принялись вывозить химические боеприпасы из города. Вот теперь офицеры, которых мятежники принудили служить себе, выполняли все мои приказы с молниеносной быстротой, а люди работали не на страх, а на совесть. У них ведь камень упал с души и они впервые за многие месяцы вздохнули с облегчением и действительно почувствовали себя спасшимися. Единственные, кто на меня очень обиделись, были уголовники, арестованные бойцами "Ночного дозора", которых немедленно закрыли под замок. Между прочим, я не поленился предстать перед ними и в ответ на проклятья, перемежающиеся матом, с усмешкой поинтересовался:
   - Господа уркаганы, вы часом не ох**ли? Это в честь какого такого рожна я стану держать своё слово, данное последним подонкам и мерзавцам? Да, мне было по хер, как спровадить вас на тот свет, сжечь всех вакуумной бомбой несколько часов назад или расстрелять через несколько суток по приговору не какого-то там грёбанного суда приседающих, а по всеобщему решению жителей города. Не волнуйтесь, они вам предъявят весь список обвинений, но уже одного того, что вы захотели властвовать над людьми, вполне хватает для вынесения смертного приговора. Так что плевать я хотел на вас и если бы мне нужно было пообещать вам царство Божье, я и это сделал бы не моргнув глазом.
   Такой был последний аккорд нашего выступления в Екатеринбурге двадцатого сентября. На следующий день мы уже приступили к работе и думали о том, как подготовить город и всю область к зиме. Мятежникам ведь было не до этого.
  

Часть 2.

Апокалипсис глазами молодой матери

Глава 1

Неужели это конец всему?

  
   - Мама, ну, когда ты уже выйдешь замуж? - С такими словами ко мне обратилась дочь вместо - "Здравствуй, мамочка", отчего я несколько опешила, а Алёнка принялась меня громко отчитывать - Если бы у меня был папа, то он со мной гулял бы. Ты ведь вечно занята на своей работе и приходишь поздно, а мне обязательно нужно гулять. Я ведь ребёнок и мне нужно дышать чистым воздухом, а не сидеть весь день взаперти.
   Обессилено опустившись на табурет, я машинально погладила подошедшего ко мне Аргона и сказала:
   - Алёна, можно подумать, что ты у меня совсем не гуляешь. Доченька, вот скажи мне, где ты сегодня провела весь день?
   - Во дворе. - Ответил мне мой умный, не по годам, ребёнок, и тут же нашел веский аргумент - Мама, ну подумай сама, что это за гулянье. Спереди наш дом, сзади бетонный забор, справа помойка, слева железный гараж, а посередине вот такусенькая детская площадка. - Ребёнок с серьёзным видом раздвинул ладошки сантиметров на десять и добавил - Разве на такой крохотной площадке погуляешь? Ты же сама знаешь, что я у тебя ребёнок очень подвижный и поэтому бабушка Катя от меня за день так устаёт, что когда мы заходим в дом, падает в кресло и сразу же засыпает. - Только после этого, подбежав ко мне и отодвинул в сторону Аргона, нашего самого верного друга, Алёнка обняла меня и спросила - Ты очень устала, мамуля? Давай я помогу тебе снять сапоги? А мы сегодня с бабушкой вареники лепили. С творогом. Пойдём скорее на кухню, я тебя покормлю.
   Мой ребёнок тараторил не переставая, пока из своей комнаты с кряхтением не вышла баба Катя и не одёрнула её:
   - Алёнка, ля-ля-ля! Дай матери хоть слово вставить. - И тут же накинулась на меня - Валентина, между прочим, твоя дочь дело говорит. Тебе давно уже нужно выйти замуж. Деточка, тебе же всего двадцать девять лет. Молодая, красивая баба, а не замужем. Ладно бы по мужу тосковала, так вы же всего-то и прожили полтора года вместе. Ну, прибрал его Бог, так что же он тебе, другого не приготовил? Или ты думаешь, если я полуслепая, так уже не вижу, сколько мужиков на тебя заглядывается?
   Говорить бабе Кате что-либо, не имело совершенно никакого смысла. Тем более напоминать, что она и сама после того, как её муж погиб, мой дед был подводником, тоже не стала выходить замуж вторично. Детей ей нужно было воспитывать, а не женихаться. У меня проблема и то была посложнее. Как же, выйдешь тут замуж, когда ты хозяйка самого лучшего автосервиса в городе. Тут или на жулика нарвёшься, или того хуже, на альфонса. Так и не ответив ни дочери, ни бабушке, я, посмеиваясь, сняла сапоги, куртку и пошла в комнату переодеваться. После работы мне хотелось принять душ, но есть всё же хотелось больше и потому я просто помыла руки и умылась. Баба Катя и Алёнка тем временем накрыли на стол и я, едва только присев за него, тут же накинулась на щи со свининой, хотя они и были так себе, но хорошо уже то, что с мясом. От котлет я отказалась, всё равно они были магазинные, домашние я жарила только по воскресеньям, зато от всей души налопалась вареников. Вот их баба Катя готовила так, что за уши не оттащишь от тарелки, зато щи у неё никогда не получались вкусными. Вареники она лепила маленькие, полненькие такие, да, ещё и тесто заводила так, как это у меня никогда в жизни не получится. Я столько раз пыталась этому научиться, но всё без толку. Когда я от щей перешла к вареникам и съела их десятка полтора, голод, терзавший мой желудок, утих и я принялась отвечать на совсем другие вопросы.
   - Ну, что нового на работе, ещё не разорилась? - Сажая Алёнку к себе на колени, спросила баба Катя - Сейчас что-то все за моду взяли - разоряться. Соседка сегодня рассказывала, что её брата сын в Великих Луках, разорился вчистую, а ведь у него целых семь продуктовых магазинов было.
   Отрицательно помотав головой, я успокоила её:
   - Баба Катя, за меня можешь не волноваться. Машины как ломались, так и будут ломаться. Они ведь железные, так что я точно не разорюсь. Это же не торговля. Надо будет, всех уволю, а для меня одной работа всегда найдётся.
   - Одной и надорваться недолго, Валюша. - С укоризной сказала баба Катя - Ты же женщина, а не ломовая лошадь.
   Махнув рукой я воскликнула:
   - Ой, только не надо за меня переживать! Это когда Володя был жив, у него не автосервис, а какая-то каретная мастерская графа Шереметьева была, да, и то сельского типа. Мужикам всё на пупок брать приходилось, а у меня и подъёмники, и тельферы, и гайковёрты, в общем средств механизации хватает. Ко мне машины на ремонт не то что из Пскова, из Питера пригоняют. Ой, милые вы мои, спасибо. Вы меня просто спасли от голодной смерти и я даже не знаю, как вас отблагодарить.
   Баба Катя заулыбалась и, поправив очки с толстыми линзами, кивая сказала:
   - Это ты у нас, Валюша, единственная кормилица, а мы твои иждивенцы. - И тут же строго добавила - Так, Алёнка, быстро спать. Нечего приставать к матери со всякими сказками. Ты их уже и сама читать умеешь, а твоей матери, как всегда, ещё работать нужно. В Интернете сидеть до полуночи.
   Ну, допустим, сидение в Интернете было для меня не столько работой, сколько отдыхом, но баба Катя была права. Приходя с работы часто в девять вечера, я всё же выкраивала пару часиков, чтобы посидеть перед компьютером. Иногда в поисках нужной технической информации, иногда поболтать с коллегами, но всё же гораздо чаще узнать, что творится в нашем мире. В Рунете я нашла несколько новостных сайтов, хозяев которых гламурные сплетни интересовали в последнюю очередь, а потому они давно заменяли мне радио, телевизор и все газеты. Сегодня я пришла с работы ещё не так уж и поздно, без десяти восемь, а потому баба Катя промахнулась на счёт того, чтобы уложить Алёнку спать. Не на ту напала, у моей дочери с этим было строго. Это утром её не поднять, а как пытаться уложить спать, то раньше десяти ни за что не ляжет. Мой ребёнок округлил глаза и воскликнул:
   - Бабушка, ещё только половина девятого!
   Поэтому мы с ней успели сделать маленькую постирушку и пока бельё крутилось в стиральной машине, я успела пообщаться с дочерью и мы вместе даже прочитали одну сказку. Моя Алёнушка вся пошла в меня. Она была такая же крупненькая, крепенькая девочка со светло-русыми волосами, прелестным курносым носиком-кнопкой и ямочками на розовых щёчках, как и её мама. Ребёнок у меня действительно был не по годам развитым. Говорить Алёнка начала, когда ей ещё не было и года и тогда же пошла. Жаль только, что этого так и не увидел наш папа. Он умер почти шесть лет назад, за восемь месяцев до рождения нашей дочери совершенно нелепой смертью. Прекрасный пловец, он поехал с друзьями на рыбалку, решил искупаться, нырнул и больше так и не вынырнул. Тело его водолазы так и не нашли. Так я, прожив с мужем всего полтора года, стала вдовой, да, и то не сразу, ведь тело его не нашли, а у нашей милиции закон такой, нет тела - нет дела. Мне так и сказали: - "А вдруг ваш муж просто уплыл, а не утонул? Он возьмёт и объявится через полгода, а мы его в покойники записали." Однако, Володя не объявился ни через полгода, ни через год, ни через три, он утонул, а не сбежал, да, и с чего бы это ему было сбегать. Жили мы с ним душа в душу, я его очень любила, а он у меня не был кобелём.
   Да, с мужем мне просто повезло и тем больше было моё горе, когда я его потеряла. Как и я, он был сирота, только я потеряла родителей, когда мне было уже девятнадцать, они впервые в жизни решили слетать за границу, в Египет, и погибли в авиакатастрофе. Их тел тоже не нашли, ведь самолёт упал в Красное море, а там полно акул. Володины родители погибли, когда ему было всего четыре годика и он воспитывался в псковском детдоме, но хотя и был детдомовским, вырос замечательным человеком. Нас с ним роднило даже то, что мы оба по профессии были автомобилистами. Он после армии, закончил МАДИ, а я питерский политех, но тоже факультет автомобилестроения. Закончив институт, он вернулся в не такой уж и родной для него Невель потому, что здесь у него жили армейские друзья и тут ему наше долбанное государство вместо отошедшего городу дома, предоставило ему комнату с подселением. Правда, Володя не стал на них полагаться и открыл сначала скромный гаражный автосервис, а потом развил его, ну, а я, закончив институт, как-то раз, думая куда бы пойти работать, зашла в его автосервис, мы поговорили и уже на следующий день я, к удивлению мужиков, стала работать у него двигателистом. А что, в инжекторах я разбираюсь на зависть всем мужикам и не только в них одних. Ну, а через два месяца мы поженились и я сразу же стала совладелицей автосервиса, продала родительскую квартиру в Питере, в Невеле ведь у меня жила в трёхкомнатной квартире бабушка, и вложила все деньги в теперь уже наш с Володей автосервис.
   И вот ведь что удивительно, пока мой Володя не встал прочно на ноги, в том числе и с моей помощью, он и знать не знал, что у него есть столько родственников. Все они вспомнили о своём племяннике только тогда, когда мы купили себе пусть и не новый, но шикарный джип "Чероки" и достроили дом за городом, неподалёку от озера Невель. Володя, добрая душа, помогал им как деньгами, так и принял двух своих дядьёв на работу. После его гибели я грешным делом думала, что это они помогли ему утонуть. А ведь действительно, о чём ещё я могла подумать, когда они стали отсуживать у меня и наш с Володей загородный дом, и автосервис, который мы построили на мои деньги? Ну, с этим у них ничего не вышло. Володя, словно предчувствовал беду, и за пять месяцев до своей гибели составил завещание, а до того, как оно вступило в силу, я руководила автосервисом, как его совладелица. Да, тяжело мне пришлось тогда, особенно в последние месяцы беременности, но мне помогли трое друзей Володи. Ничего не требуя взамен, они вытолкали взашей Володиных дядьёв, набили морды нескольким работягам и всё как-то постепенно образумилось, вот только Алёнку с первых же месяцев вместо яслей я брала с собой на работу и только когда моему ребёнку исполнилось четыре годика, стала оставлять с бабушкой. С совсем маленьким ребёнком она справиться не могла, да, оно и понятно, ведь бабе Кате уже восемьдесят девять лет.
   Ровно в десять Алёнка была в своей постели, а я, повесив бельё на балконе и в ванной, смогла, наконец, сесть за компьютер. Сегодня в автосервис, под вечер, привезли перевёртыш, джип "Рейнджровер", который меня попросили восстановить за три недели, а потому я первым делом полезла в почтовый ящик. Ещё на работе я связалась со своими коллегами, москвичами, которые специализировались именно на "Рейнджроверах", и запросила у них кое-какие запчасти, желательно бэушные. Москвичи сработали оперативно и выслали целый список того, чем они реально могут мне помочь, с указанием вполне божеских цен. Они были таковы, что мне, в погоне за лишней копейкой, не имело никакого смысла посылать в Москву свою машину и я бросила им на мыльник письмо, чтобы они завтра же отправили мне всё железо, стёкла и радиатор. С краской я могла разобраться и сама. У меня была отличная малярка и два хороших маляра. От того, что мне удалось купить крышу вместе со стойками, да, ещё и заднюю дверь, я сразу же повеселела. Эдак я уже дней через десять, если не раньше, выкачу джип за ворота, а хозяин пообещал выплатить премию за скорость и качество. Относительно качества я не волновалась, а вот скорость как раз полностью зависела от того, как быстро я смогу купить нужное железо.
   Облегчённо вздохнув, я с лёгким сердцем стала просматривать новости. Ну, что о них я могла сказать - мир сошел с ума и самое лучшее, что можно было сделать, это вообще не родиться на свет. Единственной хорошей новостью я сочла то, что мэр Москвы, наконец, решил уйти в отставку, ну, так она была хорошая не для меня. Просмотрев один сайт, я открыла второй и уже всего через минуту прочла такое сообщение в ленте новостей: "Конец света неизбежен. Так утверждает американский астроном Стивен Мак-Кинли." Я кликнула по этому тексту и, прочитав короткую статью, узнала что через год с небольшим наша планета столкнётся с огромной кометой, которую недавно открыл Стивен Мак-Кинли. Это была долгопериодическая комета, которая, судя по всему, прилетала в солнечную систему не чаще, чем один раз в пять миллионов лет, если не реже. Сейчас она была ещё далеко, но её уже можно было рассмотреть в сверхмощные телескопы и американский астроном утверждал, что она летит прямо на Землю. Меня это сначала рассмешило, ведь Земля не стоит на месте, а летает по орбите вокруг Солнца, так что попасть в неё весьма затруднительно. Однако, в этой статье имелась гиперссылка и я кликнула по ней. Та перенесла у меня на другой сайт, полностью посвящённый комете Мак-Кинли.
   Этот сайт был на пару порядков серьёзнее предыдущего и в нём мало того, что приводились фотоснимки кометы, сделанные телескопом "Хаббл", которому американцы снова продлили срок жизни, но и данные о её орбите. Как инженер, я если к чему и отношусь уважительно, так это к цифрам, если они, конечно, не взяты с потолка, как это очень часто бывает. Ну, я не астроном, чтобы понимать в этих цифрах хоть что-либо, а потому сразу же стала читать комментарии. Сайт был англоязычным, но с английским у меня проблем почти не было, практически всё, что я читала, было мне понятно и без словаря. Честно говоря, реакция посетителей меня поразила. Во-первых, это были, похоже, одни только астрономы и никто из них не оспаривал выводов Стивена Мак-Кинли. Все они говорили о том, что вероятность столкновения кометы Мак-Кинли с Землёй очень велика, а некоторые говорили, что неизбежна и даже называли точную дату - двадцать девятого апреля будущего года, то есть через две недели после Алёнкиного дня рождения. Прочитав об этом, я быстро вернулась на главную страницу, сохранила её в памяти, а потом ещё и сохранила в памяти несколько других, выложенных на сайте, как дополнения к основному материалу, затем сохранила форум с комментами и тут сайт крякнулся. Похоже, что это была форменная DDOC-атака и у меня по спине пробежал холодок страха.
   Если сайт гасят таким бесцеремонным образом, значит кто-то им очень недоволен. Ясное дело, кто - власти! Они просто не хотят допустить таким образом паники. Поскольку я успела сохранить практически всю информацию, то немедленно стала её внимательно изучать и вскоре поняла одну простую истину - никто из тех людей, которые высказали своё мнение по поводу открытия Стивена Мак-Кинли, не сомневается, что та комета, которой он не захотел давать своё имя, столкнётся с Землёй через один год и полтора месяца. После того, как я внимательно прочитала все материалы сайта ещё раз, меня охватил ужас. Неужели это конец всему? Боже мой, как же так, ведь я ещё не вырастила и не выдала замуж Алёнку, да, и сама не старуха, а потому ещё могу встретить хорошего парня, отца для своей дочурки. А ещё на меня навалилась чёрным комом жгучая обида на Володю. Он же бросил нас на произвол судьбы, но вслед за этим я сразу же тихо заплакала, хотя мне хотелось выть и метаться, и стала шепотом просить у него прощения. Внезапно меня пронзила мысль: - "Нет, такого не должно быть! Это просто мистификация." Я быстро перезагрузила компьютер, снова вошла в Интернет всё тем же путём, хотя и сделала закладку, попыталась снова зайти на сайт с кометой-убийцей, но его уже вообще не существовало в природе и это насторожило меня ещё сильнее.
   Чтобы удостовериться в том, что сайт уже ликвидирован, я попыталась зайти на него через закладку, но и это было бесполезно. Значит сайт действительно содержал очень важную информацию и я открыла его сохранённую копию. Она не исчезла и я принялась читать все материалы ещё раз. Теперь меня больше всего интересовало мнение тех людей, которые прокомментировали информацию, выложенную на сайт. Комментов было всего тридцать семь и все они имели характер заявлений профессионалов. Некоторые астрономы даже оставляли свои адреса. Больше всего меня поразило заявление какого-то Фредди, который написал так: - "Столкновение с кометой, несомненно, приведёт к ужасной катастрофе, но жизнь на Земле, в том числе и разумная, сохранится. Возможны три сценария - комета врезается в Землю под прямым углом, то есть отвесно. Вот тогда катастрофа будет просто чудовищной. Даже в том случае, если она взорвётся не долетев до Земли, примерно на четверти земного шара не останется ничего живого. По всей планете, независимо от того, куда придётся удар, пройдёт гигантская волна высотой до трёх и более километров, но жизнь на Земле всё равно сохранится и люди смогут выжить. Полагаю, что в таком случае шансы на выживание будут иметь примерно полтора, два процента людей. Второй сценарий менее пессимистичный. Комета падает на Землю под углом от пятидесяти до тридцати градусов. В таком случае шансы выжить в катастрофе уже существенно выше. Спасётся до семи процентов людей. Последний сценарий - оптимистический, комета врезается в Землю по касательной, под углом в двенадцать, пятнадцать градусов и рикошетом уходит в космос. Даже в этом случае последствия будут ужасными, но при таком сценарии двадцать пять, тридцать процентов людей спасутся и сохранится до пятидесяти процентов флоры земли. Фауне будет нанесён вдвое больший ущерб, но и она не исчезнет навсегда. Правда, Человечество в таком случае ждут времена тяжелых испытаний."
   "Чёрт с ними, с тяжелыми испытаниями - главное выжить во что бы то ни стало!" - подумала я и тут же полезла в почтовик, чтобы посоветоваться с одним своим приятелем. Ему я написала по-английски письмо такого содержания: - "Джимми, срочно прочитай всё, что я тебе отправила и немедленно дай мне знать, что ты обо всём думаешь!" Было половина двенадцатого ночи. Набросив поверх домашнего халатика кожаную куртку, я вышла на балкон, сдвинула в сторону бельё, открыла окно и закурила, чтобы успокоиться. Сотовый телефон я на всякий случай взяла с собой, вдруг Джимми решит мне позвонить сразу же. Наша квартира находилась на третьем этаже и выходила окнами на озеро Невель, но только до того, пока на той стороне улицы не построили несколько многоэтажек. Была середина марта, через месяц у Алёнки день рождения. Почти весь снег растаял, но кое-где лежали не растаявшие, грязные, словно бездомные дворняги, сугробы. Уже вовсю пахло весной, но меня эти запахи не радовали, хотя и слегка будоражили, но сейчас мне было не до них. На нашу планету надвигалась катастрофа.
   Джим Флетчер, которому я написала короткое письмо, англичанин из Ливерпуля, инженер-кораблестроитель. В своём Ливерпуле, до финансового кризиса, он строил яхты для миллионеров и неплохо на этом разбогател, пока продукция его компании не перестала пользоваться спросом. Я познакомилась с ним два года назад на Канарах и мы провели с ним вместе чудесные две недели. Вот за этого парня, хотя он и англичанин, я бы вышла замуж, но он, сволочь, в последний день сказал мне, что у него есть жена и трое маленьких детей. Набить бы ему морду за то, что он так красиво ухаживал за мной и, вообще за всё то наслаждение, которое этот гад мне тогда доставил, но я, немного подумав, не стала этого делать и мы расстались друзьями. Правда, не хотела бы я встретиться с его женой. С тех пор мы вели с Джимом переписку по электронной почте и я изредка дразнила его тем, что посылала ему фотографии своих интимных мест. Пусть сволочь помучается. Иногда мы созванивались, но всё же не так часто. Когда я, выкурив третью сигарету, хотела было вернуться с балкона в комнату, в кармане куртки завибрировал телефон. Это был Джим и первые же его слова были такие:
   - Вальюша, я позвонил одному из тех парней, которые написали комментарии к материалам Стива Мак-Кинли, он действительно астроном из обсерватории Дадли, штат Нью-Йорк, Филу Баркли из Гринвича, и тот подтвердил мне всю серьёзность ситуации. Да, на нас действительно несётся огромная ледяная дура, причём со страшной скоростью и практически по прямой. Фила, как и меня, больше всего насторожило, что сайт, открытый Стивом, просуществовал всего четыре с половиной часа. Вальюша, девочка моя, спасибо, что ты меня предупредила об этом. Ты же знаешь, Интернетом я пользуюсь только для переписки. Так что ты меня очень сильно выручила. Предупреждён, уже вооружен.
   Для чего Джиму нужен Интернет, меня нисколько не интересовало. Пусть он там хоть порнуху разглядывает. Меня интересовало только одно - самое лучшее средство спасения и я спросила его хотя и вполголоса, но всё же очень сердито:
   - Джимми, как ты думаешь, какое средство спасения самое лучшее? Учти, пилотировать самолёт я не умею.
   Джим тут же ответил:
   - Вальюша, такого большого самолёта у тебя всё равно нет. Самое лучшее средство спасения, это американский шатл "Атлантис", но это не для нас с тобой. Дай мне подумать пару дней, девочка. Я не готов ответить на твой вопрос немедленно. Спасибо, что ты меня известила о грядущей беде. Кстати, Фил считает, что вероятность оптимистического сценария наиболее велика. В конце апреля будущего года ситуация на небе сложится таким образом, что комета станет догонять Землю на орбите и скорее всего удар придётся под углом, по внешнему краю планеты. Дай мне время обо всём подумать и собрать нужную информацию.
   Не скажу, что Джимми меня очень уж сильно обрадовал, но я хоть немного успокоилась. Выкурив ещё одну сигарету, я пошла спать и, как это ни странно, смогла уснуть. Джимми Флетчер, как и Володя, был старше меня. Он был невозмутимым и немногословным, а ещё он был настоящий джентльмен. Ещё одним его положительным качеством было то, что он строил очень надёжные яхты и во всём остальном также стремился действовать предельно расчётливо. Он и меня, гад, обаял именно своей невозмутимостью, спокойствием, немногословностью и безукоризненными манерами. А ещё от него веяло надёжностью и наверное поэтому мы так быстро сблизились. Я ему просто поверила, хотя он мне ничего и не обещал. Точнее, я поверила в то, что хотя бы пару недель мне с ним будет хорошо и так оно и было. В постели с него быстро слетела вся его английская чопорность, ну, а меня было легко понять. С момента смерти Володи, у меня ведь никого не было. Однажды Джимми сказал мне суровым, наставительным тоном ментора: - "Вальюша, в жизни человека не должно быть случайностей. Каждый человек должен строить свою жизнь, как корабль, а на волю случая и Фортуну полагаются одни только обезьяны." Ну, как раз в чём-чём, а в этом я с ним была полностью согласна и возражать не стала. Более того, я сказала ему, что специально выбрала один из самых маленьких и тихих курортов на всех Канарах только для того, чтобы познакомиться там с достойным джентльменом и утолить своё желание.
   Джимми очень удивился, узнав, что такая красивая женщина, как я, не имеет мужчины. Ну, а я не стала рассказывать ему, что в нашем маленьком городке найти второго такого парня, как мой Володя, очень трудно, но что самое страшное, этого нельзя делать методом проб и ошибок. Стоит тебе только за полгода переспать с двумя разными мужиками, то всё, тебя тут же запишут в шлюхи и относиться к тебе станут только так и не иначе. В моём же положении хозяйки самого лучшего автосервиса в городе, это было смерти подобно, ведь тогда практически все мужики будут считать так - на хрена мне платить Вальке за ремонт машины, если я могу просто хорошенько оттрахать её и дело с концом. Вот потому-то я не только не трахалась с невельскими Донжуанами, но и подруг себе не заводила. Беду я могла себе нагадать что в одном, что в другом случае одну и ту же, поток сплетен. Поэтому я если и общалась с кем, то только с друзьями Володи, а те считались в Невельски крутыми перцами и из-за того, что я к себе никого не подпускала, даже прозвали меня Ярославной и были готовы за меня проломить башку кому угодно. Они ведь тоже любили моего Володеньку и испытывали чувство вины передо мной за то, что он утонул у них чуть ли не на глазах.
   На следующий день я отправилась на работу с тяжелым чувством. Аленушка ещё спала и мы с бабой Катей позавтракали вчерашними варениками. Та, как всегда, обошлась такой крохотной порции, что ею нельзя было бы накормить двухлетнего ребёнка. Чмокнув её в морщинистую щёку, всё-таки бабуля у меня молодчина, я вышла из дома, отперла гараж и отправилась на работу на джипе, хотя до неё было десять минут идти пешком. Была среда, мои мужички уже втянулись после воскресенья в работу и пока я, сидя в офисе, разбиралась с бумажками, они всего за каких-то полтора часа раскидали "Рейнджровер" в ноль. Я уже созвонилась с москвичами и убедилась, что машина с железками уже в пути. Поэтому я дала команду обрезать стойки не дожидаясь, когда привезут крышу джипа. Катастрофа катастрофой, а для того, чтобы спастись в ней самой, если будет такой шанс, и главное спасти Алёнушку, потребуются немалые капиталовложения. Ну, а раз так, то теперь я была согласна браться за любую работу, даже перебивать номера на краденых автомобилях. Впрочем, у нас эта сфера бизнеса не была очень уж сильно развита, но их довольно регулярно пригоняли из Прибалтики и Три Богатыря, друзья моего покойного мужа, в нём банковали, а потому я позвонила им и набила стрелку. В обед мы встретились в кафе, пообедали и я сказала, что согласна заняться тачками лабусов, но чтобы всё было тихо, как в склепе.
   Они радостно загалдели и стали убеждать меня, что их фирма веников не вяжет и что менты теперь по той улице, на которой стоит мой автосервис, ездить перестанут, ведь они тоже в доле. На это я сразу же сказала, что моё дело маленькое, принять машину, сделать ей предпродажную подготовку и выкатить её за ворота. Три Богатыря снова радостно заржали. Им понравились сами слова, предпродажная подготовка, вместо перебивки номеров. Мы договорились о тарифе и расстались довольные друг другом. Говорить Славику, Виталику и Мишке, с которыми мой муж вместе воевал на Кавказе, о том, что через год не только их бизнесу, но и большинству людей наступит конец, я не стала. В этот же день, после того, как прибыла "Газель" из Москвы, они пригнали мне две иномарки с транзитными номерами и привезли набор чеканов для перебивки номеров, предупредив меня, что строго взыщут с меня, если я запорю им тачки. Об этом мне сказал Мишка. Взяв в руки титановую бейсбольную биту, я легонько стукнула его спортивным снарядом по плечу и строго сказала:
   - Ещё раз такое ляпнешь, следующие два месяца будешь лежать в гипсе. Засохни раз и навсегда, я своё дело знаю.
   Моё знание дела заключалось в том, что дважды в месяц мне пригоняли из Германии до пяти микроавтобусов, битком набитых бэушными запчастями. Мой партнёр в Германии покупал в месяц иной раз три десятка автомобилей, от которых хотели избавиться немцы, разбирал на запчасти и отправлял их мне. В каждом микроавтобусе, которые я тут же продавала, это были в основном машины марки "Форд-Транзит", лежало минимум четыре двигателя. В Германии с ними было больше всего геморроя, их не принимали в металлолом. Этим бизнесом я занималась вот уже пять лет и потому у меня на складе скопилось под тысячу двигателей, причём все с документами и чуть ли не на любые автомобили. На запчасти, особенно бамперы и оперение, покупатели находились быстро, отчего у меня и было в Москве множество знакомых, точно таких же владельцев автосервисов, а вот продать движок, особенно японский или от "Мерса", было делом практически немыслимым, они же неубиваемые. Ну, а компаньоны Трёх Богатырей, работавшие в Прибалтике, новые машины угоняли редко. Вот и сегодня они пригнали мне один "Нисан-Максима" и паркетный джип "Хонда", на них у меня было штук пять движков на каждую машину, причём с документами, но они-то этого не знали, а я своих секретов выдавать не собиралась.
   - Ярославна, базара нет, всё понял. - Тут же поднял руки вверх Мишка - Когда можно будет забрать тачки?
   Положив биту на место, я ответила:
   - Завтра утром.
   Лица у Трёх Богатырей сразу же сделались странно задумчивыми и Славка осторожно поинтересовался:
   - Сеструха, а ты часом рамсы не попутала? Это же немыслимое дело, всего за ночь перебить номера на движке, чтобы ни один мент не прочухал, и переварить номера на кузове. Ну, это, конечно, пустяковая работа.
   Сев за стол, я строго нахмурила брови и сказала:
   - Брысь отсюда. Приедете завтра в десять с деньгами.
   В этот день я разогнала народ пораньше, как только обе краденные машины отмыли до идеального состояния, оставив одного только Димку, своего двоюродного брата, перебравшегося в Невель из Питера на хлебное дело. Парень хотел купить себе в Питере квартиру, так как его родители не хотели разменивать свою трёшку. Вот ему я могла ничего не объяснять. Он всё понял ещё тогда, когда я только позвонила Трём Богатырям. Димка был моложе меня на три года и работал в автосервисе скобарём, но таким, каких редко встретишь, а ещё он был отличный маляр. Он мог и без стапеля выровнять любой банан, но я разорилась и специально купила отличный американский стапель "Чиф". Хотя и бэушный, но лазерный, с компьютером, в базу которого были заложены данные на все легковые автомобили мира. Пока я разговаривала с Тремя Богатырями, Димка уже не только отобрал нужные двигатели, которые были чисто вымыты, поставлены на стеллажи и укрыты использованными малярными пелёнками от пыли, но и достал из тайника дедовский чемоданчик, битком набитый металлическими пластинами с приклёпанными к ним или выбитыми на них номерами кузовов. Все те автомобили, на которых они когда-то стояли, а их мне Ганс присылал в больших количествах, давно уже числились в компьютерной базе данных, как утилизированные, в общем не существовали в природе.
   Димка давно уже ныл, чтобы я подкатила к Трём Богатырям, но я всё время отнекивалась и правильно делала. Они лишь в последние полгода всерьёз законтачили с начальником ГАИ района и только теперь работать с ними стало безопасно. Ну, что же, семьсот баксов за каждую тачку, цена просто сахарная, так что теперь, узнав, что жить нам осталось всего год, я согласилась. Как только мы остались на автосервисе одни, то сразу же взялись за работы. Заменить двигатели, когда у тебя всё есть начиная от подъёмника с тельфером вплоть до электрического гайковёрта, дело буквально какого-то часа, учитывая, что завтра с утра двигателист Яша ещё и отрепетирует оба движка. Ну, а для Димки выбрать нужные таблички, сделать врезку, подобрать двадцать грамм краски и придать замене такой вид, словно всё так и было, также оказалось делом довольно пустяковым и потому уже в восемь вечера мы запустили в автосервис двух сторожей и отправились домой. На следующий день я получила от Трёх Богатырей деньги, а они, осмотрев машины, так и не поняли, почему не могут найти даже малейших следов перебивки номеров.
   Назавтра они пообещали подогнать мне уже сразу пять машин, но я сказала им, что только после того, как они накинут по паре сотен баксов за предпродажную подготовку. Почесав свои коротко стриженные маковки и повздыхав для приличия, те согласились. Им ведь всё равно нужно было её делать. Так я занялась криминальным бизнесом, а что мне ещё было делать? Это только соседям казалось, что я миллионерша, а если на самом деле посчитать все налоги, взятки чиновникам и прочие расходы, то вот тут-то и выяснится, что нету у меня никаких миллионов. Зато после того, как я связалась с Тремя Богатырями, мои дела быстро пошли в гору. В первую очередь из-за того, что даже гаишные эксперты не смогли обнаружить следов перебивки номеров и что самое главное, машины с этими номерами не числились в угоне. Ну, а Джимми молчал почти три недели, пока не позвонил мне и не огорошил следующим известием:
   - Вальюша, ты мне не поверишь, но я встретился со Стивом Мак-Кинли, не поленился слетать в Штаты. У парня большие неприятности. На него сильно давят правительственные чиновники и требуют, чтобы он молчал. Они боятся паники, но рано или поздно она всё равно начнётся. Ты просто умница, моя девочка, что позвонила мне. Стив в этом ещё не уверен полностью, но судя по его расчётам, комета-убийца всё-таки упадёт на землю под острым углом, причём скорее всего она либо угодит в Атлантический океан напротив Нью-Йорка, либо врежется в землю на Восточном побережье, но не слишком далеко вглубь Северной Америке. Падение кометы в Тихий океан маловероятно, разве что она включит реактивный двигатель и немного увеличит скорость подлёта. Это одновременно и плохая, и хорошая новость. Плохая потому, что в любом случае поднимется гигантская волна. Хорошая новость в этом же самом и заключается, если поднимется гигантская волна, но на ней можно будет просто проехать верхом. Главное построить такое спасательное судно, которое сможет быстро всплыть и выдержать все перегрузки, а это не так уж и сложно. Правда, не для женщины, моя милая девочка.
   Сердито зарычав, я громко сказала:
   - Джимми, я смогу построить такое судно. Ты сможешь его сконструировать? Если да, то как быстро?
   Джимми тут же воскликнул:
   - О, Вальюша, прости! Я просто забыл, что ты русская, а у вас, русских, женщины будут покрепче некоторых мужчин. Да, конечно, моя девочка, я этим уже занялся и даже более того, теперь уже я выложил информацию в Интернете. Можешь заглянуть на мой сайт. - Джимми назвал мне адрес сайта и поторопился сказать - Думаю, что он тоже не продержится в сети долго.
   Так оно и случилось. Хотя сайт Джимми просуществовал дольше, через двое суток его прихлопнули, но я, съездив в Великие Луки, посидела там несколько часов в разных Интернет-кафе и с трёх разных компьютеров открыла ещё три сайта, чтобы предупредить людей о надвигающейся катастрофе. Когда я вернулась домой, у меня состоялся разговор с Димкой, тот стал канючить у меня деньги и я, не выдержав, усадила его перед компьютером и ткнула носом в свой сайт, уже русскоязычный. Тот, изучив материалы, посмотрел на меня и спросил:
   - Валь, так это что же, нам пора сваливать с Земли?
   - Куда, Димочка? - Спросила я своего двоюродного брата и с горькой усмешкой сказала - Куда ты денешься с подводной лодки. Нет, дорогой мой, если Стив Мак-Кинли прав, то спасение нам нужно искать на Земле. Один мой знакомый считает, что спастись можно проплыв на волне несколько тысяч километров внутри спасательного корабля, похожего на подводную лодку, а оно, милый мой, очень дорого стоит.
   Димка замахал руками и воскликнул:
   - Ты что, с ума сошла? Если поднимется такая волна, как здесь написано, то она будет нести столько обломков, что любой линкор в драбодан ими расколотит. Нет, это нужно куда-то сваливать и, желательно, загодя. Знаешь, Валька, я наверное у тебя ещё поработаю пару месяцев, ну, максимум до середины лета, и свалю в Тибет вместе с Натахой и родителями. Хотя они, блин, упёртые, не поверят ведь и будут сидеть в Питере до последнего.
   Вот тут Димка был прав, старший брат моей мамы был пенёк ещё тот, хоть и преподавал в ЛГУ философию. Убедить его в чём-то будет крайне трудно. Чтобы мой братец не раскатывал губу, я ему сразу же сказала строгим тоном:
   - Дима, ты можешь говорить мне всё, что угодно, но много денег я тебе не дам. Я не собираюсь ехать ни в какие Тибеты и буду строить спасательный корабль. Если комета действительно упадёт в Атлантический океан, то волна просто унесёт его на Урал. Бросать же всё и куда-то ехать с маленьким ребёнком и девяностолетней бабушкой на руках, это не вариант.
   Мой брат кивнул и сказал:
   - Я понимаю, Валь, и знаешь, я так тебе скажу. Я пока что болтать об этом не стану, но мне нужно будет обязательно смотаться летом в Лхасу, на разведку. А на счёт денег ты не волнуйся, если нам на башку комета свалится, то они уже никому не будут нужны и квартиру в Питере точно не имеет смысла покупать. Его в первую очередь волной смоет. Так что самое лучшее, это всё же и тебе вместе с бабулей и Алёнкой в Тибет свалить. Не зря же в Библии было написано, что вокруг Тибета во время всемирного потопа вода стеной стояла.
   С тягостным вздохом я сказала:
   - Ты перепутал, Димка, это вокруг Китая вода стеной стояла, но я всё равно не поеду в этот твой Тибет. Ладно, пошли работать, нам нужно сегодня на трёх машинах движки поменять и на кузовах номера переварить.
   Да, пока Джимми не сконструирует свой спасательный корабль, мне ничего не оставалось делать, как менять на краденых автомобилях двигатели и переваривать номера на их кузовах. Не думаю, что такой корабль, на котором мы с Алёнкой и бабой Катей смогли бы спастись, можно будет построить за штуку баксов, так что деньги мне были сейчас очень нужны. Странно, но у меня почему-то не возникло потребности бить в набатный колокол, собирать народ и объяснять всем, что скоро наступит конец света и всем людям нужно думать о том, как спастись. То, что сайт Стивена Мак-Кинли прихлопнули уже через четыре с половиной часа, а потом ему ещё и приказали заткнуться, меня, честно говоря, напугало. Если в Америке за это на человека наехали, то у нас могут поступить ещё жестче, возьмут и в тюрьму посадят, а у меня ребёнок и баба Катя на руках. Нет, я не стану бегать по улицам и говорить людям, какая беда на нас надвигается. Ведь через какое-то время всё и без меня станет известно. Власти сами объявят обо всём. Боже, но ведь тогда в стране начнётся страшная паника, хуже того, всеобщий хаос. К этому мне тоже нужно подготовиться заранее, запастись продуктами, построить вокруг нашего дома за городом забор повыше и, вообще, перебраться туда сразу же, как только жить в городе станет невозможно.
  

Глава 2

Завеса молчания и решение сходняка

  
   Апрель, май и почти весь июнь, мы с Димкой вкалывали, как лошади, порой работая чуть ли всю ночь напролёт и выкатывая утром из ворот автосервиса до семи машин. Никого из работяг я к этой работе не привлекала, но отдавала им все деньги, которые платили мне за предпродажную подготовку и те помалкивали. Я и раньше не была сахарной девочкой, могла и леща вмазать, а теперь стала ещё строже. Однажды, застукав слесарей в обед с бутылкой водки, я не выдержала и разбила её прямо об башку Рыжего, после чего схватила монтировку и огрела ею двух других выпивох по горбу. Что я при этом кричала, вообще не поддаётся никакому описанию, но вот что интересно, когда Рыжий заклеил свою лысину, которую он заботливо прикрывал кепкой, пластырем, то все трое примчались ко мне в офис и чуть ли не на колени бухнулись, прося прощение. Махнув рукой, я велела им идти работать, но сказала, что в следующий раз вообще поубиваю за пьянку. Моя вспышка даже не гнева, а какой-то болезненной, непримиримой ярости, сказалась благотворно на трудовой дисциплине всех остальных моих рабочих. Мужики они в общем-то были неплохие, не алкаши и не лодыри, но, как все мужики, очень уж любили поляскать языками. Во всём же остальном был полный порядок и краденые машины шли ко мне потоком.
   Мы с Димкой здорово насобачились в этом деле и успели слизнуть сливки. В конце июня то ли у лабасов закончились машины и угонять было нечего, то ли угонщики объявили забастовку, но сезон предпродажной подготовки автомобилей резко пошел на убыль, а в начале июля и вовсе закончился. Вот и славненько. К этому моменту Джимми закончил все расчёты и сконструировал спасательный батискаф. По его компетентному мнению, которому я полностью доверяла, оптимальным будет такое соотношение объёма бензина, залитого в поплавок, к весу конструкции - семь к одному. Если оно будет достигнуто, то батискаф будет плыть на глубине в восемь метров и не столкнётся с теми судами, точнее не попадёт под их винты, которые будут проплывать над ним, а также не столкнётся со стволами деревьев и просто брёвнами, ну, а всё, что не будет иметь положительной плавучести, опустится вниз, то есть попросту пойдёт ко дну. Едва получив от Джимми всю технологическую информацию и чертежи, я немедленно поехала в Великие Луки и распечатала их на самом большом принтере, который имелся у рекламщиков.
   Всё, вот теперь я могла приступать к работе, тем более, что предпродажная подготовка принесла мне двести сорок семь тысяч евро, из которых двадцать я отдала Димке и тот укатил в свой Тибет на разведку. Время от времени я заглядывала в Интернет и просто обалдевала. Власти всех стран, словно сговорились и любое упоминание о комете Мак-Кинли тут же убиралось. Однако, народ, составляющий Интернет-сообщество, трудно загнать в стойло и мы быстро нашли хитрую уловку. Кто-то из точно таких же людей, как Стивен, Фил, я и Джимми, которые не хотели становиться жертвенными животными, открыл сайт под названием "Спасение в воде", девизом которого были такие слова - "Спасение утопающих, дело рук самих утопающих." Вообще-то это был простой файлообменник, с которого было можно в любую минуту скачать несколько десятков файлов с самыми различными системами стационарных и движимых убежищ, в которых можно было защититься от ударной, сейсмической и океанской волны огромной высоты. Самым простым и, как мне кажется, самым ненадёжным средством спасения был зорб повышенной прочности, наполненный керосином. В него нужно было забираться вместе с большим водонепроницаемым мешком с вещами и оружием, да, ещё и одетым в гидрокостюм, с аквалангом и запасом воздуха на пять, шесть часов.
   Хотя я и пришла в ужас от такого "средства спасения", во всём мире производство зорбов мигом увеличилось в пять раз, ведь это было ещё и самое дешевое и доступное для многих людей средство. Более того, люди стали заказывать зорбы большего размера, рассчитанные на двух человек, а не на одного. Судя по счётчику посещений, на наш сайт ежедневно заходило по пятьдесят тысяч человек, а общее число посетителей с середины апреля составило в июле месяце свыше восьми миллионов человек. В Интернете появилось сотни две сайтов с форумами, объединённых вполне невинным словом - "Спасение". В них люди делились друг с другом самыми простыми и надёжными способами выживания, своим знанием оружия и мыслями о том, каких неприятностей стоит ждать в самое ближайшее время. После того, как работы у меня стало поменьше, я стала чаще заглядывать в Интернет и даже стала вести в нём блог с советами, касающимися сугубо технических вопросов, под ником Ярославна. Мы все прекрасно понимали, что наша деятельность почему-то воспринимается властями в штыки, а потому обо всём говорили только эзоповым языком, применяя множество иносказаний. Наверное именно поэтому компьютерные роботы не могли нас вычислить.
   Хотя я уже и нацелилась строить батискаф, времени на это у меня хватало, остальные системы убежищ мне тоже были интересны. Больше всего мне понравились сухопутные подводные лодки из железобетона, которые следовало строить на возвышенных местах на том склоне, который будет укрыт от ударной волны холмом. Незаглублённые, установленные таким образом, чтобы могли съехать по склону холма и при этом не разрушиться, они, конечно, были хороши, но меня пугала близость Балтийского моря. Правда, с другой стороны рядом с Невелем находилась Бежаницкая возвышенность, какое-никакое, а всё же укрытие от ударной волны, но у меня не было никакого желания собирать тайком большую команду, чтобы построить большое убежище. Уж лучше я сделаю то, с чем справлюсь даже в одиночку. Поэтому я куда больше интересовалась не сухопутными подводными лодками, а тем, как уберечься от двуногих шакалов. Именно их все те, кто хотел спастись в грядущей катастрофе, называли самой большой опасностью. Единственным способом борьбы с ними было только одно - объединяться и вооружаться. Объединяться в Невеле мне по сути дела было не с кем, ведь это означало только одно, - лечь под какого-нибудь битюга, а меня от этого заранее тошнило. Зато с вооружаться у меня всё было более или менее в порядке и я не очень-то волновалась.
   В студенческие годы я увлекалась стендовой стрельбой, а когда вышла замуж за Володю, то, как и он, вступила в охотсоюз и хотя не была любительницей охоты, приобрела себе отличный "Ремингтон". У моего бывшего мужа имелось даже два ружья, тульская пятизарядка и ижевская двустволка, так что оружие, и неплохое, у меня имелось. Я долго думала, перед тем, как позвонить Виталику, он среди Трёх Богатырей был вроде бы за главного, и пригласить их к себе в офис, но потом всё же решила, что хуже от этого не станет. Они приехали тотчас, думая, что я собираюсь предложить им какую-нибудь афёру, но у нас состоялся совсем другой разговор. Включив компьютер, я рассказала им всё о комете Мак-Кинли, о том, как америкосы заткнули рот Стивену, а также про то, что уже несколько миллионов людей во всём мире ломают головы над тем, как им спастись в грядущей катастрофе самим и спасти своих близких и друзей. Чтобы быть более убедительной, я сказала им под конец:
   - Мальчики, если вы думаете, что я согласилась делать предпродажную подготовку краденным машинам из-за одних только бабок, то вы полные идиоты. Деньги мне нужны для того, чтобы построить вот такой спасательный батискаф и вы мне в этом поможете. Надеюсь, что поможете. Тогда я вам тоже помогу.
   Несколько минут все трое оторопело молчали, пока Мишка не привстал над столом и угрожающим тоном не прорычал:
   - Ярославна, так ты только из-за этого вошла в дело?
   Виталик тут же одёрнул его:
   - Сядь, бычило, не хрена тут Ярославну пугать.
   Широко улыбнувшись, я поторопилась сказать:
   - Виталик, успокойся, Мишка никого не собирается пугать. Таким образом он просто выражает свои нежные чувства ко мне. Ты же знаешь, что он спецом рамсы передвинул. Когда он чем-то доволен, то рычит, как невыспавшийся медведь, а когда собирается дать кому-нибудь в бубен, то уси-пуси сюсюкает.
   Славка рассмеялся и воскликнул:
   - Эт точно! У Михея вольты ещё в Чечне переклинило. Не, Ярославна, я чота не врубился. Если эта ледяная хрень на нас и в самом деле летит, то какого **я власти молчат?
   И тут же огрёб от Мишки подзатыльник:
   - Не матись при Ярославне. - После чего взвился сам - Вот же суки паскудные! Не, ну, они ваще козлы конкретные. Небось себе роют шахты чуть ли не до центра земли, а народ погибай.
   - Успокойся, Мишка. - Сказала я - Ты лучше думай о том, что я тебе сказала, а не о том, почему власти молчат.
   Мишка возмущённо фыркнул и воскликнул ещё громче:
   - А чо тут думать? Ховаться надо! Ярославна, сеструха, ты же не зря нас позвала, вот и расскажи, что нужно делать.
   Славка и Виталик закивали и поддержали друга:
   - Во-во, давай, Ярославна, ставь нам боевую задачу.
   Улыбнувшись мужикам, каждому из которых уже было под сорок, я кивнула, положила на стол карту Псковской области и принялась им растолковывать очевидные вещи:
   - Вот смотрите, ребята, это наш Невель. Как вы видите, наш город расположен крайне неудачно. Вот, посмотрите на эти картинки, на них последовательно показано, как пойдёт волна в том случае, если комета упадёт в Атлантическом океане. Как вы видите, Невель расположен как раз между двух возвышенностей, нашей, Бежаницкой, она побольше, да, и повыше, без малого триста метров над уровнем моря, и Езерищенской в Белоруссии, та поменьше и пониже. Поэтому цунами пройдёт по Невелю, как гусеничный трактор, хотя от ударной волны его прикроет Латгальская возвышенность в Латвии...
   Виталик хмуро буркнул, перебивая меня:
   - Хоть какая-то польза от лабасов. Извини, мать, продолжай.
   Улыбнувшись самому серьёзному из Трёх Богатырей, я ткнула пальцем в Бежаницкую возвышенность и сказала:
   - Вот здесь, ребята, на возвышенности, за холмами, нужно построить десятки железобетонных бункеров, чтобы укрыть в них от волны, как можно больше людей. Тех, кого нужно спасать в первую очередь - толковую, работящую и непьющую молодёжь, а вместе с нею самых лучших специалистов. А для...
   - Можешь не продолжать, Ярославна. - Подняв руку, перебил меня Мишка - А для этого мы должны собрать бригаду рыл эдак в пятьсот, шестьсот, и как только начнётся беспредел, начать мочить козлов и спасать мужиков, ну, то есть тех работяг, которые мозги не пропили, и инженеров с интеллигентами. - Мишка, а он один имел основание называться богатырём, сидевший между Славкой и Виталиком, положил им на плечи свои большие, сильные руки, встряхнул их и спросил - Ну, чо, бандюганы, усекли, что вам Ярославна предлагает? В общем я вам так скажу, братаны, дело она нам предлагает и поэтому я тоже вношу предложение. Власть наша не мычит, не телится. Это кремлёвская, ну, а наши псковские чиновники будут похуже любого, даже самого жаднючего, лабаса. От ментов, фээсбешников и вояк тоже толку никакого не будет, а раз так, стало быть нам нужно за дело браться, братве. - Улыбнувшись мне, Мишка добавил - Ярославна, мы днями соберём сходняк, на которое пригласим нормальных, понимающих братков, великолукских и псковских, и ты им растолкуешь всё про комету и капониры. В общем мы берёмся за это дело, сеструха, и предлагаем тебе им рулить.
   Отрицательно помотав головой, я отказалась:
   - Нет, Мишка, я хочу построить батискаф и уплыть на нём вместе с Алёнкой и бабой Катей. Невель ведь не мой родной город и мужа я себе здесь точно не найду.
   - Ну, Ярославна... - Начал было ныть Виталик, но Мишка легонько хлопнул его по макушке и сказал строгим голосом:
   - Брынь, засохни. Ярославна права. Такого мужика, каким был наш сержант, она здесь точно не найдёт. Поэтому наша задача, помочь Ярославне построить батискаф, а она нам подскажет, что и как делать на тех буграх. - Вздохнул и добавил - Это ж какое здоровенное убежище нужно будет построить, чтобы в него не только невельские, но и великолукские и не только они одни, поместились? Да, объём работ будет офигительным.
   Виталик пожал плечами и сказал вполголоса:
   - Михей, если перестрелять всех беспредельщиков, отсеять алкашей, наркоманов и прочую шваль, то поверь, нормального, работящего, чистого и честного народа с треть останется.
   Славка угрюмо поинтересовался:
   - И как же ты, бандюган, будешь производить отсев?
   - А никак. - Сказала я жестким тоном - Мишка правильно сказал. Когда о комете и о том, что она врежется в Землю, объявят власти, на всей планете такое начнётся, что страшно себе представить. Вот тогда ваша бригада и начнёт работать, а именно, расстреливать убийц, мародёров и всех прочих беспредельщиков, чтобы нормальные люди смогли тоже построить себе убежища и спастись. Только знаете, ребята, ведь вам волей неволей придётся тогда и половину бандитов отстрелять. Из них кто-то обязательно захочет чуть ли не Богом стать.
   Все трое друзей моего покойного мужа громко рассмеялись и Мишка, радостно осклабившись, воскликнул:
   - Об этом не беспокойся, сеструха! Ежели кого нам, браткам, и надо спасать, то только не тех, кто акромя грабежа, наркоты и прочих гнилых дел ничем другим заниматься не хотел. Мы хотя и не ангелы, а всё же тачки угоняли у лабасов без мокрухи, так сказать, восстанавливали справедливость. Они ж, суки, когда чиновники Россию разворовывали, больше всех на экспорте металлов заработали. Ну, и к тому же нам нужно и о будущем подумать. Как после катастрофы жизнь заново налаживать и вот тут-то вся эта борзая блатота нам самим не будет нужна.
   На этом наш разговор закончился и я занялась тем, что стала закупать нужные мне конструкционные материалы. Относительно поплавка мне уже всё было ясно. В Самаре одна фирма продавала стеклопластиковые ёмкости вполне подходящего размера, длиной в восемнадцать метров и диаметром в три, объёмом в сто двадцать кубических метров. Правда, стоили они недёшево, семьдесят тысяч евро, но скупиться не имело никакого смысла и я, как только узнала об этом, сразу же вылетела в Самару и через неделю вернулась домой на тягаче, на прицепе которого находилась громадная цистерна. Чтобы потом не мучиться, я сразу же отвезла её за город. Под домом у нас имелся большой участок земли, целых тридцать пять соток, и цистерна поместилась там с запасом. Сразу после этого я принялась огораживать наш участок пятиметровым, железобетонным забором. Прекрасно понимая, что впоследствии помощи мне впоследствии ждать будет неоткуда, я ещё и пустила поверху украшение из спирали Бруно, которая тоже обошлась мне недёшево. Забор из фундаментных железобетонных блоков, а нужного размера заодно котлован, мне построила всего за три недели бригада рабочих из Белоруссии. Их бригадир всё удивлялся, зачем это мне понадобилось превращать свой участок в неприступную крепость, да, ещё и сооружать на нём такой странный бассейн с наклонным дном и ставить широченные стальные ворота, выходящие на озеро.
   Пока белорусы строили мне крепостные стены, а также устанавливали на окнах ставни из десятимиллиметрового стального листа с бойницами, я моталась по всем складам и металлобазам, закупая всё необходимое, включая даже небольшой подъёмный кран. В самый разгар работ на участке, со мной созвонился Виталик и пригласил на сходняк, который должен был состояться как раз в конце июля. После нашего разговора, мы больше ни разу не встречались, но судя по тому, что псковские бандиты вызывали меня в Великие Луки на свой сходняк, который должен был состояться в воскресенье утром в загородном доме одного из братков, Три Богатыря отнеслись ко всему серьёзно и времени даром не теряли. Лето для любого автосервиса почти мёртвый сезон, а потому мне ничто не мешало заниматься своим самым главным делом. Из Тибета вернулся Димка, приехал в Невель вместе со своей невестой Натахой и помогал мне всем, чем только мог, а парень он был толковый. Он поговорил как со своими родителями, так и с родителями Наташи и на своём совместном семейном совете они, как это ни странно, приняли решение откочевать в эту горную страну, в которой, рядом с городом Гиангзе, Димка прикупил нечто вроде ранчо, только не с коровами, а с яками, так что заняться им там будет чем. Улетать туда они собрались осенью, в середине октября, причём на вполне официально основе, выраженной в виде трёхлетних виз. Ну, а пока что они решили помочь мне со строительством батискафа.
   В воскресенье, рано утром за мной заехали Три Богатыря и мы поехали на сходняк. Настроение у всех троих мужиков было боевое. Они уже провели переговоры со своими "коллегами" по бандитскому цеху, среди тех, естественно, нашлись недоверчивые, которые запросили информацию о состоянии дел на небе у учёных-астрономов из Пулковской обсерватории и те сказали им по секрету, что дела у всей планеты паршивые. Похоже, что комета Мак-Кинли мимо не пролетит, как это уже не раз бывало. Так что в рядах новых русских началась тихая паника и поэтому на сходняк решили приехать пятьдесят семь человек, а точнее представители пятидесяти семи полукриминальных фирм. С таким же успехом их можно было назвать ОПГ районного разлива, а некоторые даже разлива областного. Воры решили участие в сходняке не принимать и их тут же, всех разом зачислили в число злейших врагов, подлежащих отстрелу в первую очередь. На этот счёт Мишка сказал мне хмурым голосом:
   - Синяки, Ярославна, они и есть синяки. Они же живут по воровскому закону, а мы по понятиям. Нам ничто не мешает перековаться в бизнесменов, а здесь и вовсе речь идёт о том, чтобы заменить собой этих, блин, грёбанных чиновников. Так что от синяков ничего хорошего ждать не приходится и потому их лучше сразу же старнировать к едрене матери.
   Пожав плечами, я ответила:
   - Мишка, я в этих ваших блатных делах не разбираюсь. Вот ты говоришь мне про воровско закон и жизнь по понятиям, а по мне один чёрт, что одно, что другое - плохо.
   Михаил немедленно огрызнулся:
   - Ярославна, по воровскому закону ты никто, так маруха, подстилка, а по понятиям, ты сеструха наша, жена парня, который нам всем троим жизнь спас и потому к тебе все эти годы никто даже близко не подходил. То, что ты башляла крысам, это всё мелочи. Тебя ведь никто крышевать не пытался только потому, что знали - Три Богатыря мигом такого хлопчика в Невеле утопят. Ладно, Ярославна, это всё мелочи. Ты нам лучше вот что скажи. Мы тут уже пришли к кое каким выводам и решили, что убежища будут строить не наёмные рабочие, а те, кто потом вместе со своими семьями в них войдут. В общем наши собственные работяги, ну, и мы, естественно, от лопат носа воротить не станем. Ты на это дело своих работяг станешь подпрягать или как?
   - Конечно стану, ребята. - Ответила я - Завтра же с утра и поговорю со всеми, а послезавтра они уже на вашем объекте пахать будут. Разумеется те, которые захотят.
   Виталик, сидевший за рулём "Лексуса", одобрительно сказал, повернувшись ко мне лицом:
   - Правильное решение, Ярославна. Только ты того, не волнуйся, нескольких парней мы к тебе на фазенду обязательно откомандируем, чтобы они тебе дерижопль построили.
   Хотя всё и было сказано серьёзным тоном, мы все не выдержали и громко расхохотались, а Мишка воскликнул:
   - Блин, ты ещё скажи сратосрат!
   Вскоре мы подъехали к большому, трёхэтажному коттеджу с на редкость красивым ландшафтным дизайном на участке. Вся улица, на которой он стоял, была запружена дорогими иномарками. Мы остановились, вышли из "Лексуса" и пошли к воротам, закрытым наглухо. Виталик нажал на кнопку, сказал условную фразу: - "Мы на счёт дров узнать приехали.", калитка немедленно открылась и нас встретил то ли хозяйский сын, то ли просто охранник, который молча кивнул и повёл вглубь участка, где за композицией из туй и ещё каких-то деревьев, стояла большая беседка, а в ней за столом собрались весь крутняк Псковской области за исключением тех бандитов, с которыми не было смысла иметь дело. Ещё по дороге в Великие Луки я узнала, что на сходняке будут присутствовать несколько "правильных", никогда не продававшихся ментов и фээсбешников. При виде меня никто встать даже и не подумал, но зато меня встретили в беседке одобрительными, приветственными возгласами. Как только я села за стол, сходняк сразу же начался. Прямо напротив меня сидел высокий мужчина, лет пятидесяти, в чёрных очках, стройный и довольно симпатичный, который сразу сказал:
   - Ярославна, Три Богатыря нам уже порознь обо всём рассказали, так что можешь не повторяться. Ты нам лучше сразу скажи, раз ты в теме, эти бетонный подводные лодки дело надёжное? Они, того, не расколются от землетрясения?
   Как раз именно для этого случая я и распечатала несколько плакатов размером метр восемьдесят на три, рулон из которых всё время мешал нам в пути. На столе стояли напитки и закуски, но он был очень большим и когда на нём освободили место, первый плакат сразу же лёг на стол и я стала объяснять:
   - Простой железобетонный капонир может и расколоться, но вы будете строить убежища особой конструкции. - Кто-то сразу же дал мне в руки длинный прут вместо указки и я, ткнув им в то изображение, на котором убежище было показано в поперечном разрезе, сказала - Обратите внимание на основание, то есть дно вашей сухопутной подводной лодки, оно V-образное и, как вы видите, глядя на эту синю линию, облицовано сталью. Стальные листы должны быть толщиной не меньше десяти миллиметров и все швы нужно будет тщательно проварить. Вообще-то все убежища должны быть облицованы стальными листами, но на стенах они могут быть и тоньше. Главное, чтобы нижние и верхние листы были толщиной не меньше десяти миллиметров.
   Один из мужчин, одетый в светло серый костюм с майкой вместо рубахи, но судя по выправке военный, кивнул и сказал:
   - Всё правильно, мужики. Ярославна знает, о чём говорит. Такое днище это самая лучшая защита от бомбардировки снизу. Сейчас по точно такому же принципу изготавливают днище на "БТР-90" и поэтому ему не страшны мины.
   Все остальные закивали головами и я рассказала им о том, что в каждом таком убежище длиной сто метров без треугольного форштевня и шириной в двадцать пять по внутреннему периметру, высота которого не должны превышать десяти метра, спокойно поместится до двух с половиной тысяч человек и два бульдозера, но внутри него обязательно потребуется установить систему очистки воздуха от углекислого газа, а также взять с собой в убежище кислородные баллоны и кислородные шашки, чтобы не задохнуться, ведь сидеть в них придётся не менее двенадцати часов, а то и все сутки. У меня тут же поинтересовались:
   - Ярославна, а на фига нам нужны бульдозеры?
   - Как это на фига? - Возмущённо воскликнула я - В каждом убежище должно стоять перед выходом, друг за другом, минимум два мощных бульдозера! Поймите, над вами прокатится гигантская волна, скорее всего одна единственная, которая принесёт с собой огромное количество мусора...
   Кто-то громко воскликнул:
   - Ага, всех лабасов с их Таллиннами и Ригами!
   - Вот именно! - Согласилась я и продолжила - Как только всё стихнет, вы станете открывать герметические бронелюки, их лучше всего делать сейфовыми, и некоторые, возможно, открыть не сможете, но другие-то откроются и тогда бульдозеристам придется поработать, чтобы отгрести мусор и, возможно, грунт от всех убежищ. Только так, сообща, и можно будет спастись. Поэтому-то я и прошу не удивляться толщине днища, стен и перекрытий. Убежище такого размера не сможет разрушить никакая волна. Поверьте, эти расчёты сделаны самыми лучшими специалистами в области фортификации, которые только есть на Земле.
   Всё тот же мужчина в сером костюме встал и сказал:
   - Мужики, Ярославна всё правильно говорит. Как человек военный и много чего повидавший, я вам так скажу, в таком убежище и ядерную бомбардировку пережить можно, если поверх него насыпать метров тридцать грунта. Это же просто невероятная прочность будет, но у меня вот какой вопрос к тебе, Ярославна, сколько таких убежищ ты посоветуешь нам построить?
   Ну, на этот вопрос я не могла ответить точно, но всё же, немного подумав, сказала так:
   - А сколько сможете, столько и стройте. В том месте о котором я говорю, их можно поставить хоть все пятьсот, но вы не забывайте, в некоторых вам нужно будет устроить склады для продуктов и всего того, без чего потом будет невозможно жить. В том числе это станки, машины, оборудование. Не забывайте также о скотине, семенах, сельхозтехнике. Псковская область считайте находится чуть ли не в самой опасной зоне, а потому дай Бог, если сохранятся наши леса. Про животных в них я уже молчу. Вот они, скорее всего, катастрофу не переживут.
   - Да, это будет настоящий Апокалипсис. - Сказал кто-то и тут же ехидно поинтересовался - Хорошо, Ярославна, я вкладываю в это дело всё, что у меня есть до последней копеечке, свою виллу на Лазурном берегу я уже неделю, как продал, но чем ты ответишь, если никакой катастрофы не будет? Ты хоть представляешь, какой это будет для меня облом?
   Вздохнув, я улыбнулась, тряхнула головой и воскликнула:
   - Ясно чем, своей головой, ну, и сами знаете чем! - После чего подалась вперёд и спросила - А чем ты ответишь за свой базар, если эта грёбанная комета на нас всё-таки упадёт?
   Тот мужчина в чёрных очках, который вёл сходняк, усмехнулся и сказал мне с улыбкой:
   - Не волнуйся, Ярославна, мы Чёрта за такой гнилой базар догола разденем и в самый последний момент за дверь выставим, чтобы он русалкам хвосты крутил, когда его волна унесёт.
   Парень по прозвищё Чёрт, почти такой же здоровенный, как и Мишка, тут же поднял руки и со смехом крикнул:
   - Всё, братва, предъява снимается, как тупая и неуместная. Ладно, Ярославна, не обижайся. Если комета нас по кумполу так и не стукнет, в чём я очень сомневаюсь, мне моя дочка уже плешь проела ею, то мы в этих бетонных подводных лодках либо склады устроим, либо грибы выращивать станем.
   - То-то же, Чертило, - сказал, вставая, мужчина в чёрных очках, и предложил, - так, братва, а теперь, если никто не будет против, мы съездим на место и посмотрим на бугры. Ярославна, твои рисунки мы с собой возьмём. Семён, скрути их.
   Мы вышли за ворота, быстро расселись по машинам и поехали в сторону Локни. Неподалёку от этого города, к западу, на холмах большого кряжа, протянувшегося слева от дороги более, чем на пятьдесят километров, можно было действительно построить штук пятьсот бетонных, сухопутных подводных лодок убежищ, тогда в них смогли бы укрыться жители всей Псковской области. Когда мы осматривали одно из мест будущего строительства, кто-то озабоченным тоном поинтересовался:
   - Бля, мужики, а чо делать, если какая-нибудь чиновничья сволочь начнёт вопить, почему мы без землеотвода строимся? Они же, гниды, на такие дела нюх имеют просто собачий.
   Очень чёткий, веский и, как мне кажется, совершенно правильный ответ дал Чёрт, который перед этим нарвал букет полевых цветов, вручил его мне с поклоном и даже поцеловал руку. Он немедленно достал из-под пиджака огромный чёрный пистолет, показал его тому парню и гневно прорычал:
   - Свистнешь меня, брателла, и я ему прямо в пасть влеплю всю обойму! - Посмотрев на мужчину в сером костюме он всё же поинтересовался - Или ты скажешь, что я не прав, полковник? А то я, блин, последнее время, что-то невпопад базарю.
   - От чего же неправ, Чертков? - Спокойно сказал, как мне пояснили, сотрудник областного ФСБ - Ты очень даже прав, но лучше обращайтесь ко мне с такими просьбами, ребята. Хотя я и сам не понимаю, почему это Кремль телится и не торопится сказать, что нам всем грозит гибель, с такими тварями разберусь быстро. Только знаете, мужики, давайте всё же не будем устраивать из этого всесоюзную коммунистическую стройку и болтать на каждом углу. Тут-то всего и нужно будет, что закрыть рот локнинским и насвинским чиновникам.
   Кто-то смеясь крикнул:
   - Это мы сделаем, Василь Семёныч, это мы умеем.
   Среди холмов и перелесков мы нашли красивую поляну на берегу небольшого озера и мужики тут же принялись жарить шашлыки, чтобы угостить меня. Вообще-то вели они себя просто замечательно и даже не матерились, а если у кого иной раз и вырвалось матерное словечко, то на того шикало сразу несколько человек. С собой на этот импровизированный пикник были привезены пластиковые столы и стулья, которые были поставлены квадратом, и мы очень даже неплохо посидели. Заодно было решено, кто за что отвечает. Всех очень беспокоил денежный вопрос, но я его моментально сняла, громко сказав:
   - Господа, по-моему, под это дело нужно просто взять в банке крупный кредит сроком на год, а после того, как на Землю упадёт комета, расплатиться с банкиром фантиком от конфеты. Лично я так и намерена поступить, если мне кто-нибудь поможет.
   Моё предложение, втравить в это дело банкиров, всем понравилось, но вместе с тем все тут же стали спорить, кто возьмётся помочь мне с пробиванием кредита. Богатыри не остались в стороне и Мишка громко крикнул:
   - Ша! Хватит галдеть! Мы же не на базаре, братва. Ярославна наша сеструха, значит нам её и выручать. Спасуем, свистнем.
   Домой в этот день я вернулась поздно и слегка выпивши, как и все, кто присутствовал на сходняке. Как мне показалось, хотя все мужики и поняли, что катастрофа практически неизбежна, они всё же не до конца осознали её последствия, хотя я и расписала им в красках, что произойдёт. Когда я закончила рассказывать о том, что после того, как над нами с жутким рёвом пролетит комета, это из-за столкновения её газовой оболочки с атмосферой, сначала по нам ударит чудовищной силы ударная волна, для чего нужно будет обязательно запастись антифонами. Потом по всему земному шару пойдут "гулять" землетрясения, как раз именно поэтому под спасательными бункерами нужно будет устроить из щебня и сучьев амортизационную подушку толщиной метров в пять. Ну, а потом с запада, с бешеной скоростью примчится огромная волна-цунами. Но её всё равно придётся несколько часов, как и сейсмический удар, зато промчится она очень быстро и покатится дальше, чтобы, добравшись в итоге до Урала, схлынуть частично в Каспийское море и частично в Северный Ледовитый океан.
   Оттуда тоже обязательно придёт волна, но не такая огромная. Европейскую часть России в значительной мере "закроют" Гренландия, Шпицберген, Земля Франца-Иосифа и Новая Земля, а вот по Сибири она пройдётся весьма основательно и самым страшным будет ледовый вал, который, возможно, докатится даже до Алтая и Саян. Я рассказала им о том, что эта катастрофа, которую Жорка Чёрт назвал Апокалипсисом, возможно, значительно изменит географию планеты и на ней появятся новые моря, но мужики всё равно были настроены оптимистично. Их куда больше интересовало, сколько на эту стройку уйдёт листового металла, цемента и арматуры, радовало, что рядом с местом строительства проходит железная дорога, а это значит, что, установив на ней стрелки и отводные пути, можно будет легко загонять на строительство целые эшелоны с грузами, чем возможные последствия. Про них они мне так и сказали:
   - Ничего, Ярославна, пережили перестройку, переживём и Апокалипсис. Нам к катаклизмам не привыкать, они у нас в стране, дело практически ежедневное. К тому же не забывай, нас жизнь и не к таким бедам приучила.
   Ну, что же, вот тут я с ними была полностью согласна, хотя, конечно, все они были гораздо старше меня и потому не мне было тягаться с ними в таких вопросах. Всё, что я могла для них сделать, было сделано и теперь уже только от них зависело, как они подготовятся к грядущей катастрофе, а у меня и своих собственных забот хватало. На следующий день я, как и обещала Богатырям, собрала всех своих работяг в офисе и рассказала им о том, что случится с нами всеми уже менее, чем через год. На сходняке мы долго гадали, почему это из Кремля не доносится ни звука и когда зашли в тупик, я сделала такое предположение:
   - Господа, а может быть в Кремле боятся, что российские магнаты возьмут и сделают президенту и премьер-министру точно такую же предъяву, какую мне попытался сделать Чёртушко? Ну, он то точно сказал это шутя хотя бы потому, что продал свою дачу на Лазурном берегу, но они ведь могут сказать это не в шутку, а всерьёз, и ответить им обоим будет нечего. Думаю, что тут дело в том, что америкосы просто не дают хода той информации, которая имеется у Стивена Мак-Кинли. Понимаете, он ведь разглядывал эту чёртову комету не в бинокль, а используя телескоп "Хаббл", летающий по орбите вокруг Земли, и расчёты делал на сверхмощном суперкомпьютере. У нас, увы, нет ни того, ни другого и потому наши астрономы со своей техникой, далёкой от совершенства, только и могут, что гадать на кофейной гуще.
   Чёрт немедленно обиделся и воскликнул:
   - Ни фига се, дача. Ярославна, мне эта вилла встала в семь лимонов зелени, но я сбросил её вполне удачно, за пять с половиной лимонов евротугриков. Но ты знаешь, относительно дерипасок с потаниными я с тобой полностью согласен. Эти, если им наступить на лапу, могут и на президента так шикнуть, что он с перепугу икать начнёт. Бабла у них немеряно. Ну, ничего, как только волна схлынет, мы посмотрим, кто Бога за бороду держит.
   Именно об этом я и рассказала своим рабочим, когда мне задали вопрос, почему из Кремля ни гу-гу. Рыжий, погладив себя по травмированной лысине, вздохнул и согласился со мной:
   - Вообще-то я с вами вполне согласен, Валентина Викторовна. Супротив этих чёртовых богатеев, наш президент никто и звать его никак, а потому с них и пятака не слупить, чтобы для народа убежища начать строить. Вот когда американцы объявят, что всё, нам скоро хана наступит, тогда уже и Кремль будет просто вынужден объявить об этой комете.
   Все мои рабочие, а у меня в автосервисе и двух магазинах при нём, запчастей и небольшом автосалоне, работало сорок семь человек, не просто согласились, а выразили самое горячее желание работать на стройке. Когда же я попросила пятерых мужиков поработать лично на меня, но в зачёт строительных работ и, стало быть, в итоге ради места в убежище, то и тут было моментально достигнуто согласие. Все пятеро по моей просьбе отправились домой, чтобы предупредить своих домашних о том, что они отправляются до воскресенья в командировку. Мужики, а у меня был стопроцентно мужской коллектив, женщин я не брала на работу потому, что те сразу же начнут набиваться в подруги, согласились и с тем, что лучше всего будет не болтать, поехали работать и поехали. Всех успокоили мои слова, что их семьи во время строительства голодать не будут, но самое главное, вдохновило на грядущие подвиги нечто иное, клятвенное заверение крутых перцев, что те смогут защитить народ от всяких отморозков, когда в стране начнётся хаос. Ну, как раз в это мне верилось больше всего. У нас что революция, что война, что космическая катастрофа, всё едино, первым делом начинается бардак и хаос. Увы, но по другому наша страна не может встречать тяжкие испытания.
   На стройку отправлялись не все мои рабочие, а лишь половина, вторая половина оставалась пока что работать в автосервисе и магазинах. После обеда я отвезла пятерых добровольцев, а они все были отличными мастерами, в крохотную, всего с десяток дворов, деревеньку Караси, рядом с которой мы с Володей когда-то построили большой, двухэтажный коттедж. Белорусы свою работу уже закончили, так что можно было приниматься за работу и нам. Алёнку и бабу Катю я на озеро пока что решила не перевозить. За ними обоими присматривала Наташа. Как только я привезла своих лучших мастеров в Караси, то сразу же усадила их за стол и выложила перед ними целую кипу чертежей, чтобы они хорошенько изучили, что именно нам предстоит построить, чтобы и я со своей семьёй тоже могла спастись. Сразу же последовал вопрос, зачем мне это всё нужно. Не проще ли переждать волну в наземном убежище. Как это ни странно, но тот же самый ответ, который я дала Трём Богатырям, подействовал и на них, а Боря Рыжий, сварщик-виртуоз и, вообще, на все руки мастер, разведя руками, так и сказал, снова перейдя со мной на ты, выкать он мне начал после того, как получил бутылкой по калгану:
   - Не, Ярославна, вот тут лично мне всё ясно. Второго такого парня, как твой Володя, я в Невеле точно не встречал.
   На следующий день я поехала с Виталиком в Псков и всего за день, случаются же такие чудеса, получила кредит на пополнение оборотных средств в размере целого миллиона евро. Вот теперь у меня окончательно отлегло от сердца. С такими деньгами я точно смогу построить свой спасательный батискаф. Три Богатыря, да, и не только они, но и остальные мужики, с которыми я встречалась в субботу, уже начали формировать строительные отряды и несколько геологов и геодезистов ещё в понедельник выехали на Бежаницкую возвышенность подыскивать самые лучшие площадки для строительства укрытий. Как мне сказал Виталик, некоторые из них уже знали, что на нас всех надвигается из космоса страшная беда и потому не только облегчённо вздохнули, но и взялись за работу с максимальной энергией. Что же, именно так и нужно делать.
  

Глава 3

В ожидании Апокалипсиса

  
   Зря я всё-таки считала, что президенту России нет до нас никакого дела. Прямого подтверждения, что Кремль озабочен ситуацией не меньше нашего мы не получили, но когда уже в начале июля на Бежаницкой возвышенности наши рабочие начали рыть котлованы, то уже через каких-то четыре дня полковник Трунов из областного ФСБ, тот, который Василий Семёныч, снова собрал общее собрание и сказал, чтобы режим секретности на наших объектах был установлен строжайший и чтобы братва начала зачистку. Более того, всем нашим рабочим было выдано оружие и не какие-то там помповые ружья, а автоматы Калашникова и патроны к ним, а также выделена для ограждения объектов колючая проволока, причём в больших объёмах. Относительно же Кремля и президента, он нам так сказал:
   - Друзья мои, положение дел таково, что президент не может ни о чём заявить в открытую раньше, чем за три месяца до катастрофы и вот почему. Если это сделать, то в стране начнётся массовый психоз, а не просто какая-то там паника. Хуже того, в Россию хлынут толпы народа с Юга, чтобы полютовать над гяурами напоследок. Ну, а вообще-то мне по секрету сказали, что пусть и совсем крохотный, но всё же есть шанс, что комета промчится над Землёй впритирку, но и в этом случае последствия будут катастрофическими. Если это и произойдёт, то над Атлантическим океаном, и будет сопровождаться чудовищным взрывом в атмосфере и нам в любом случае не избежать удара волны. Мы ведь находимся после Калининградской области на самом западном рубеже страны. Так что пусть Кремль занимается своими делами, а мы будем заниматься своими и ещё раз повторяю, не болтать. Кликуш и болтунов мы будем уничтожать без шума.
   Я не выдержала и спросила:
   - Василий Семёныч, те люди, которые хотят переждать катаклизм в горах Тибета, смогут вылететь из страны?
   Ответ меня порадовал:
   - Да, Ярославна, и даже более того, тот, кто уже об этом позаботился, сможет взять с собой бесплатно не только продукты питания, но и оружие. Если у тебя есть такие на примете, то оружие они смогут получить у Трёх Богатырей. С документами.
   В этот же вечер Димка взял у меня самый большой микроавтобус "Форд-Транзит" и вместе с Мишкой поехал в воинскую часть, где ему выдали шесть пулемётов "Печенег", четыре снайперские винтовки, дюжину автоматов Калашникова и множество патронов, после чего он тут же укатил в Питер и отсутствовал целую неделю. Я дала ему сто пятьдесят тысяч евро наличными и на все эти деньги он накупил продуктов питания, в основном риса, макарон, муки, сахара и мясных консервов. Груда получилась огромная и Димка боялся, что она не влезет ни в какой самолёт. Однако, влезла. В военно-транспортный "Ил-76", в него наши военные засунули ещё и четыре щитовых домика, разобранных на части. На этом самолёте он отправил в Лхасу не только своих и Наташиных родителей, но ещё и три семьи преподавателей из ЛГУ. Сам же он вернулся в Невель одновремённо и удивлённым, и озабоченным. Китайские власти в Лхасе, по его словам, а он созвонился с родителями сразу же, как только самолёт долетел до места, очень обрадовались, что русские профессора привезли с собой столько оружия и решили поселиться не в Лхасе, а в Гиангзе, да, ещё и будут пасти яков. Они немедленно предоставили им не только грузовики, но и выделили солдат, чтобы те помогли установить щитовые домики. Как и Димке, мне сразу же показалось, что просто так такие чудеса не происходят. Когда я стала расспрашивать, где же мой братец поселился, он достал карту Тибета, несколько фотографий и сказал:
   - Вот, смотри, Валюха, это их столица, Лхаса, это река Цангпо, в Индии она называется Брахмапутра, а прямо за ней находится городок Гиангзе, но мы будем жить не в нём самом, а километрах в двадцати от него, рядом с шикарным горным озером. Вот там и находится наше ранчо. Оно довольно большое и я теперь крупный скотовод, у меня целых триста яков. Сейчас за ними ухаживают монахи из монастыря Пархор.
   Внимательно посмотрев на Димку, я принесла из своей комнаты ещё сто пятьдесят тысяч евро и сказала:
   - Тебе нужно лететь туда сейчас, Димка, чтобы до холодов построить несколько бетонных бунгало самого простого вида. Их нужно отливать из монолитного железобетона и ставить не на фундамент, как обычно, а просто на груду камней. В общем затарься в Питере оконными и дверными блоками, арматурой, печками-буржуйками, бери ещё несколько профессорских семей, но чтобы профессора были не слишком старые и имели детей вашего с Натахой возраста, и создавайте в Тибете маленькую русскую колонию, но только чтобы всё было тихо, а не то зачистят.
   Димка пристально посмотрел на меня и спросил:
   - А их что, ваши, псковские, к себе не пустят? Знаешь, мы ведь тоже с Натахой думаем, а не остаться ли нам здесь.
   - Нет. - Твёрдо сказала я - Летите. Цемент вы и там купите, а вот окна-двери, лучше с собой привезти, и ещё несколько семей. Китайцы не дураки, они тоже приказ выполняют, хотя и негласный, а это, Дима, называется - класть яйца в разные корзины.
   На следующий день, взяв с того же армейского склада ещё оружия и боеприпасов, Димка и Наташа уехали в Питер, а через пять дней, с восьмью семьями преподавателей ЛГУ, улетели. Ещё через неделю брат позвонил мне и сказал, что у них уже вовсю кипит строительство и они надеются успеть до холодов, а они были уже не за горами, построить пятнадцать железобетонных, однокомнатных коробок с тамбурами. Дом, сложенный из камней и несколько хозяйственных построек они развалили. Димка счёл, что в случае землетрясения они превратятся в груду камней и погребут под собой всех, кто в них находился. Самым же радостным для меня было то, что рядом с ними решили поселиться ещё почти два десятка семей, причём это были научные сотрудники, из Пекина, Парижа и Токио. Это окончательно убедило меня в том, что завеса тайны установлена не случайно и я, подумав, дала знать об этом Джимми, а тот ещё нескольким людям. Ну, а в августе я получила ещё несколько подтверждений тому, что президент не сидит сложив руки, а занят своим делом. Невельский завод АТС, обувная фабрика, льнозавод и молококомбинат, получили большой госзаказ на свою продукцию и работали чуть ли не в три смены без выходных. Ну, а поскольку все эти предприятия принадлежали тем людям, которые были на сходняке, это никак не отразилось на темпах строительства убежищ.
   Невель очень быстро окутала собой пелена молчания и произошло это сразу после того, как бесследно исчез местный цыганский барон, а с ним с десятка полтора его приспешников обоего пола. Остальные цыгане сорвались с места и, побросав свои дома, скочевали в Латвию, откуда они к нам и прибыли лет двадцать назад. Ну, тут хотя бы всё было сделано тихо, а вот в Великих Луках нескольких цыган-наркоторговцев, а вместе с ними их русских подельников, расстреляли средь бела дня прямо в кафе, где они собрали свой сходняк, причём стрелял не кто-то там, а сами повара и официанты, после чего сели в микроавтобус, уехали и их больше никто не видел. Кроме тех, кто работал на строительстве убежищ. Они стали кормить уже совсем другой народ. Ну, а поскольку милиция приехала только часа через четыре, чтобы вывезти трупы, то всем сразу же стало ясно, что обо всём лучше помалкивать и не задавать никаких вопросов. В общем чуть ли не всю, а может быть как раз именно всю Псковскую область, накрыла пелена молчания и напряженности. Радоваться то по большому счёту было нечему.
   Однако, вместе с тем стали происходить и другие, ничуть не менее странные вещи. Многие люди, в основном те, про которых слова плохого не скажешь, стали расплачиваться в магазинах не деньгами, а разноцветными листками бумаги. Как то раз баба Катя в кои веки решила зайти в магазин, расположенный в нашем доме со стороны улицы, чтобы купить молока и когда она вместе с Алёнкой подошла к кассе и достала кошелёк, кассирша улыбнулась ей, дала моей дочери самую большую плитку белого пористого шоколада и сказала, что за всё уже уплачено. Баба Катя удивлённо ойкнула и стала уточнять, так ли это и кассирша попросила её не сомневаться. Ну, у моей бабули тут же появилось желание купить ещё чего-нибудь вкусненького, но кассирша не дала ей особенно разгуляться, но и пустой из магазина не выпустила, а позвала грузчика и велела принести бабушке "богатырский набор" и отнести его к нам в квартиру. Набор, надо сказать, был просто роскошный и в него входило немало таких деликатесов, которые и я не всегда покупала. Когда я приехала вечером из Карасей, баба Катя стала допытываться:
   - Валюша, что же это такое у нас в городе творится? Пошли мы сегодня с Алёнкой в магазин молока купить, только я кошелёк достала, как мне Зина, кассирша, и говорит - за всё мол уплачено. Ну, а потом и вовсе что-то странное произошло. Как только я захотела взять для тебя колбаски копчёной, так мне какой-то "богатырский набор" вручили, да, ещё и до дверей его донесли. Прямо, как в советские времена, набор от профсоюза к Новому году выдали или к какому другому празднику. И вот ещё что я хотела спросить, Валюша. У нас что, деньги уже отменили что ли? Передо мной соседка каким-то розовым листком за целую телегу продуктов расплатилась, а ведь продуктов тыщи на две было. Чудные дела творятся в городе. Вчера соседка рассказывала, что в Невеле люди исчезать стали. Нет, нормальные, трезвые, да, работящие никуда не деваются, а вот пьяницы и наркоманы всякие, то ли вслед за цыганами уехали, то ли утопли.
   Ну, и что мне ответить ей было на такие слова? Врать бабуле мне не хотелось и я негромко сказала:
   - Баба Катя, это, наверное, наша власть за ум взялась.
   - Ага, как же, власть, - усмехнулась баба Катя, - тут дело чем-то другим пахнет, Валенька. Участковый-то наш, который лейтенант Зинченко, грубый такой, тот, что людей по домам прописывал за взятки, тоже говорят, исчез бесследно, как и не было его никогда. Неужели народ, наконец, взял власть в свои руки?
   Шумно выдохнув, я набралась смелости и сказал:
   - Так оно и есть, баба Катя, только ты бы об этом помалкивала сама и соседке своей тоже велела помалкивать.
   Моя бабуля покрутила головой и с укоризной в голосе сделала мне замечание:
   - Не учи учёную, Валентина. Я, к твоему сведению, девчонкой, связной в партизанском отряде была, так что знаю, что такое конспирация, а за соседку не волнуйся, она кроме как со мной, об этом ни с кем не говорила. Так это что, правда, что народ сам руководить всем стал и больше никому не подчиняется?
   - Правда-правда, баба Катя, - сказала я и добавила, - дай мне спокойно поесть и я спать рухну.
   Через несколько дней я перевезла Алёнку и бабу Катю на озеро. Наступил октябрь, но было ещё очень тепло, а самые шумные работы, когда мы пилили металл болгаркой, уже завершились. К этому времени наш спасательный батискаф приобрёл вполне узнаваемые очертания и даже более того, неподалёку от него, слева был построен громадный бункер, в который ежедневно загружался керамзит, а справа стадвадцатипятикубовая ёмкость для бензина. Каждый день на участок приезжали машины и привозили керамзит и бензин. Всё чаще и чаще я брала нужные мне материалы на складах бесплатно и при всём этом все молчали, словно в рот воды набрали. По всей видимости люди уже знали, что болтунов и паникёров будут зачищать точно так же, как и всяческое отребье, которого становилось в области всё меньше и меньше. Куда они девались, гадать особенно не приходилось, ведь Псковская область это край озёр, не говоря уже о том, что болот в ней тоже хватало. Поэтому люди и молчали, боясь попасть в разряд тех, с кем так безжалостно расправлялись летучие отряды братков, разъезжающие по дорогам на джипах вместе с милиционерами, фээсбешниками и военными. Порядок, надо сказать, они навели просто идеальный, хотя и очень уж строгий.
   При этом транзитный транспорт следовал через область беспрепятственно, но машины с контрабандой, особенно спиртным и наркотиками, выявлялись чуть ли не мгновенно. И то, и другое уничтожалось прямо на границы, транспорт конфисковали, а водители если это были иностранцы, выдворялись за пределы страны в пешем порядке. Российских же водил довозили до границ области и давали им там пинка под зад. Время от времени я встречалась с Богатырями, они не забывали про меня и частенько заезжали, чтобы посмотреть, как идёт строительство батискафа. От них я узнала, что некоторые чиновники сами приходили на стройку и просили дать им в руки лопату. То же самое делали и банкиры. Было удивительно только одно, похоже все знали, что за холмами Бежаницкой возвышенности, на восточной стороне, строится множество убежищ, на этой стройке работало многие тысячи людей, но никто не говорил об этом ни по радио, ни на телевидении, ни в газетах. Более того, строительство велось и на Судожской возвышенности и, вообще, Три Богатыря всерьёз поговаривали о том, что они "упакуют" в бетонные подводные лодки чуть ли не весь Питер, да, ещё и для лабасов места приготовят, не погибать же им, тоже ведь живые люди, хотя и вредные.
   А ещё Богатыри говорили, что весной, как только сойдёт снег, они начнут перевозить людей в лагеря спасения, которые уже также начали строить рядом с бетонными подводными лодками, всех до одного. Хотя они и уговаривали меня не дурить, я всё же так и не отказалась от мысли спасаться на батискафе. Невель ведь не был моим родным городом, хотя в нём, начиная с шестидесятого года, жила баба Катя и потому он знаком мне с раннего детства. Вообще-то я если о чём и жалела иногда, так это о том, что не улетела вместе с Димкой и Наташей на Тибет. Вот туда-то я смогла бы забрать бабу Катю, хотя та и говорила, что больше всего хочет только одного, быть похороненной на невельском кладбище рядом с мужем, хотя там в землю был опущен пустой гроб. Настоящая могила дедушки Пети была где-то в Атлантическом океане. В конце октября, когда батискаф был практически построен, нас с Алёнкой постигла беда, умерла баба Катя. Ещё вечером она была бодрой и весёлой, поужинала вместе с нами, легла спать, а утром не проснулась. Когда же я поняла, что мне её уже никогда не разбудить, то чуть не сошла с ума от горя. Озеро забрало у меня ещё одного дорого человека. К счастью Алёнка спала, а потому я вместе двумя мужиками смогла тайком увезти бабу Катю в город и пока ею занимались соседки, обмывали и готовили в последний путь, съездила в Караси и сказала дочери, что бабушка приболела и я отвезла её к врачу.
   Баба Катя провела свою последнюю ночь в родном доме, но уже лёжа в гробу, а не на своей кровати. Я просидела возле её гроба всю ночь, а она лежала в нём такая умиротворённая, что от этого мне стало особенно горько. Баба Катя ушла от нас с Алёнкой так и не узнав о грядущей катастрофе, а мне теперь предстояло спасаться самой и спасать моего ребёнка. Алёнку привезли утром, сказав, что бабушка умерла в больнице. На похороны Екатерины Андреевны Ковалёвой, вдовы капитана второго ранга, старшего механика подводной лодки "Красногвардеец", собралось очень много людей. Пришли Три Богатыря, надевшие по такому поводу форму солдат внутренних войск с краповыми беретами на головах, а также многие из братков. Гроб для бабы Кати привезли самый дорогой, красного дерева, а на кладбище в её честь был построен взвод солдат и его опустили в землю под автоматные залпы. Я понимаю, что таким образом братва отдавала дань уважения мне, но в том-то и дело, что баба Катя и без меня была всего этого достойна. Потом были поминки, а вечером я вернулась вместе с Алёнкой домой. Мой ребёнок хотя и очень тосковал о бабе Кате, всё же не плакал, а вот у меня глаза были полны слёз, но наутро я проснулась, умылась, мы позавтракали и принялись за работу, чтобы не последовать за нашей бабулей.
   Батискаф уже был практически построен. Даже поплавок мы обтянули плотным поролоном в пять слоёв, а потом ещё и ярко-синей, прочнейшей тканью, пропитанной винилом. У него было две гондолы, одна для Алёнки и бабы Кати, снабженная тамбуром, а вторая для меня и Аргона. Главной особенностью спасательного батискафа конструкции Джеймса Дональда Флетчера являлось то, что к нему был прикреплён стальной парус, оснащённый стеклопластиковыми поплавками, и он был оснащён гидрореактивным двигателем. Парус должен был увлечь батискаф вперёд сразу же, как только его накроет волна, и потащить вверх, так как он был оснащён ещё и крыльями, создававшими подъёмную силу. Однако, помимо поплавка, заполненного бензином, а он будет всего лишь не давать батискафу погрузиться на критическую глубину, для того, чтобы он не был погребён под волной и раздавлен теми обломками, которые понесёт с собой волна, вверх ему поможет поскорее подняться гидрореактивный паровой двигатель, также сконструированный английскими инженерами. Именно поэтому я и разделила батискаф на две гондолы.
   В большой гондоле находился пассажирский отсек и трюм для припасов, а в моторном отсеке четыре баллона кислорода, солярка, чтобы нагревать воду и превращать её в перегретый пар, а также пульт управления, но это сильно сказано, так как с него я лишь могла отстрелить парус и изменять угол наклона гидрореактивных двигателей. Джимми предложил мне взять на вооружение очень оригинальную систему нагрева воды кислородной горелкой, которая станет разлагать часть морской воды, поступающий в специальную камеру, на кислород и водород, тем самым увеличивая пароотдачу парового котла. Пар, нагретый до температуры в шестьсот градусов, под давлением в пятнадцать атмосфер будет поступать в специальную прямоточную камеру и, смешиваясь с забортной водой, чуть ли не мгновенно охлаждаться, образуя в ней чуть ли не вакуум. Забортная вода будет всасываться спереди и с большой скоростью станет истекать из дюзы, создавая тягу. Такие двигатели уже строились в Англии и Джимми прислал мне их четыре штуки, каждый мощностью в шестьсот лошадиных сил, хотя мне нужны были только два. Прислал он мне и четыре паровых котла, так что от меня только и требовалось, что установить двигатели в головной гондоле. Двух баллонов с кислородом на каждый двигатель вполне хватало на сутки непрерывной работы, а наше путешествие закончится раньше.
   Чтобы они не затянулось слишком надолго, в задней части второй гондолы находились четыре якоря с тросами длиной в сто метров. Тросы были скручены и уложены в стальные цилиндры. К самим якорям были прицеплены другие, вытягивающие тросы, которым сразу после старты предстояло оторваться, выполнив свою задачу, вытянув тросы якорей. Батискаф, поднявшись на гребень волны, будет постепенно съезжать с неё, в конце концов якоря начнут цепляться за землю и замедлять его движение. В общем, если батискаф не врежется в какое-нибудь железобетонное сооружение, то он опустится на дно, а волна умчится дальше и дно станет поверхностью, на которую можно будет выйти. Как и у самого первого батискафа, который был создан Огюстом Пикаром, из батискафа Джимми можно было выбраться наружу по длинной трубе, проходящей через поплавок. Верхний люк открывался изнутри, причём с помощью электропривода и мотора с редуктором, так что с ним смогла бы справиться не то что баба Катя, но и Алёнка. А вот нижний задраивался снаружи. Большую грузопассажирскую гондолу я изготовила из стальной цистерны высокого давления, объемом в двадцать кубометров, ничего в ней не меняя а свою из точно такой же, но сделал её вдвое меньше.
   Переднюю часть своей гондолы я сделала заострённой и похожей на нос бронетранспортёра, врезав в неё три иллюминатора. Два иллюминатора, изготовленных из бронестёкол толщиной в сорок пять миллиметров, я врезала в пассажирскую гондолу и они имели прочность ничуть не меньшую, чем корпус. Его я укрепила по бокам "рубашкой" из жигулёвских колёс, из которых, для снижения веса, вырезала диски. По ходу дела мы взвешивали каждую железку и в итоге вся конструкция у нас получилась весом в двенадцать с половиной тонн, что позволяло мне взять на борт батискафа четыре с половиной тонны припасов и снаряжения. Что же, даже для троих человек это было немало, а для двоих, учитывая, что Алёнка совсем ещё ребёнок, и тем более. Поэтому я брала с собой в дорогу ещё и разобранный на части мотоцикл, который их двухколёсного превратила в трёхколёсный. Брать с собой квадроцикл я не стала, хотя и имела такую возможность, он был вдвое тяжелее. В принципе в ноябре месяце батискаф уже был готов и мне только и оставалось, что отладить его систему жизнеобеспечения. Я даже перекачала в него бензин, а ёмкость вывезла, чтобы та по какой-нибудь случайности не взорвалась. Ну, а поскольку верхняя часть батискафа уже была полностью готова и к ней не было нужды возвращаться, то как только над котлованом была возведена деревянная крыша, я засыпала его керамзитом. Вместе с мощным железобетонным бруствером, стоявшим перед батискафом, это уже была довольно надёжная защита от ударной волны. Теперь о том, что у нас с Алёнкой есть спасательный батискаф, говорил один только стальной парус.
   Сразу после этого я поблагодарила мужиков и они отправились на стройку, а мы остались в Карасях с Алёнкой и Аргоном. Вскоре началась зима и весь наш участок засыпало снегом. Зима в этом году была ранняя. Невель, куда я часто ездила вместе с Алёнкой, на первый взгляд жил своей обычной жизнью, но это только на первый взгляд. Из города, население которого не превышало двадцати тысяч и за последнее время пусть и не сильно, но сократилось, уехало на стройку не менее трети жителей. В продовольственных и промтоварных магазинах, хоть шаром покати, все полки и прилавки были пустыми, да, и из всех прочих товары сплошным потоком увозились на склады. Свозили туда и домашний скарб. Мой автосервис все последние месяцы работал без меня, причём даже лучше, чем под моим руководством, вот только в нём гораздо чаще ремонтировали сельхозтехнику, чем легковые автомобили, а вскоре и этому должен был наступить конец, всё оборудование должны были демонтировать и перевезти в один из складов. Автосервис ведь дело нужное.
   Невель явно жил по принципу, лишь бы перезимовать и как только снег сойдёт, бросить всё и отправиться в лагеря спасения, а там, как Бог даст. Жизнь в городе замерла. Не работали даже кинотеатры, не говоря уже о немногочисленных увеселительных заведениях, в них просто никто не ходил. Ничего крепче кефира и лимонада взять в магазинах, в них уже отпускали все товары даром, было нельзя. Сам собой в городе, да, и почти во всей области организовался сухой закон. Однако, все предприятия Невеля продолжали работать, преимущественно выполняя госзаказ. Ну, а ближе к Новому году из таких крохотных деревенек, как Караси, в лагеря спасения стали вывозить их жителей вместе со скарбом и даже домашней скотиной. При этом на вопросы, а как же дом, следовал вежливый, но жесткий ответ, который давали в виде встречного вопроса: - "Нам что, взять и прямо сейчас его взорвать? Будет вам дом, не пропадёте, а сейчас собирайте только самое ценное, а всякое барахло, которому грош цена, оставляйте, мы вам новое взамен выдадим." Да, братки ни с кем не церемонились, но и никого не обходили своим вниманием. Из нашего дома они забрали всех одиноких стариков и старух и на просьбу, дайте помереть в родном доме, отвечали: - "Бабка, помрёшь там, где за тобой будет кому приглядеть и в случае чего похоронить."
   Поэтому Новый год мы собрались было встречать втроём, но к нам нагрянули Славка, Виталик и Мишка и забрали с собой в один из лагерей спасения. Специально для того, чтобы показать мне, как они там всё организовали. Нас привезли в деревню Павлищево, где было построено с более сотни утеплённых бараков, в которых, в общем-то в неплохих условиях, зимовало тысяч пятнадцать человек. Настроение у людей было вполне бодрое, хотя им уже сказали, какая всех ждёт в скором времени беда. Наверное потому, что им показали три десятка укрытий, большинство из которых уже были готовы. Видеть бетонную подводную лодку на бумаге это одно дело, а вот посмотреть на неё вблизи и пройтись по ней - совсем другое. Из Павлищево, которое из крохотной деревеньки превратилось в городок, мы поехали к Павлищевской горе. Сказано, конечно, громко, но это был пологий, вытянутый в дину с севера на юг холм, высотой в добрых девяносто метров над уровнем небольшого озера, лежащего у его подножия, длиной в добрых шесть километров. За этим холмом и спрятались железобетонные махины укрытий, облицованных стальными листами, которые уткнулись в него своими острыми носами.
   Сначала мы зашли в то из них, которое предназначалось для спасения людей. Оно было двухэтажным, а если точнее, то просто с багажным отсеком трёхметровой высоты. Он был изготовлен из толстенных брусьев. Всё понятно, деловой лес будет в дефиците после Апокалипсиса. Поэтому и короба, к которым были прикреплены сиденья офисных кресел без ножек, тоже были изготовлены из таких же брусьев толщиной в двадцать сантиметров. Под ними можно было поставить дорожные сумки или клетки с домашними животными. Убежище было рассчитано не на две с половиной, а на две тысячи человек и когда я посмотрела на его систему жизнеобеспечения, то широко заулыбалась. В нём, судя по всему, можно продержаться не менее двух, а то и всех трёх недель. Виталик, видя мою улыбку, сказал:
   - Ярославна, наши инженеры покумекали, и решили сварганить общаковский противогаз с запасом. Тут месяц можно будет просидеть. Даже сортир имеется, не говоря про медицину и всё остальное. Может быть ты того, всё же останешься.
   Замотав головой, я ответила:
   - Нет, ребята, мы с Алёнкой поплывём искать своё счастье.
   Богатыри показали мне несколько складов, забитых под самый потолок всем, что они только смогли собрать и всё было установлено и уложено так, чтобы эти вещи могли пережить землетрясение и не превратиться в груды хлама. Упаковочных материалов никто не жалел. Им тоже найдётся применение. Самое главное, что всё было заложено в прочные ящики и поставлено на стальные стеллажи. Вот это я понимаю, порядок. Посреди каждого убежища стоял ряд массивных бетонных колон, так что крыша не должна обрушиться ни на головы людей, ни на все те ценности, которые были заложены на хранение. Меня сразу же заинтересовало, кроме нас, псковских, кто-нибудь строил убежища? На вопрос я получила довольно невразумительный ответ Мишки:
   - А фиг его знает, сеструха. Нам же по соседям мотаться некогда, но я тебе одно скажу. Железная дорога работает исправно. Мы отгружали госзаказ, а нам, молчком, гонят в область цемент, листовой металл, арматуру, топливо. Думаю, что те, кому нужно выжить, обязательно выживут, а кто утонет, так и чёрт с ними. Значит они не люди, а так, уроды какие-то.
   Тут я с ним была полностью согласна. Джимми тоже говорил мне, что у них в Англии некоторые люди молча строят убежища везде, где только можно, а другие бьют баклуши, но всё же англичане куда больше надеялись на плавсредства и он уже построил свыше тридцати больших спасательных батискафов, а точнее помог построить их тем людям, которые обратились к нему за помощью. Приготовились англичане и к гражданской войне, а потому заранее организовали отряды самообороны. В Англии, как и в нашей области, о грядущей катастрофе не говорилось ни слова, но многие англичане, как и Димка, тоже улетели в Тибет и Гималаи. Когда я рассказала ему про своего брата и про то, как он подготовился к этому, Джимми сказал:
   - Вальюша, твой брат настоящий мужчина. Вот увидишь, он переживёт эту катастрофу и спасёт жизнь многим людям. - После чего тут же поинтересовался - А у вас строят убежища?
   Этот разговор произошел уже после того, как я побывала в гостях у Трёх Богатырей, хотя Павлищево было не единственным местом, где они руководили строительством. Поэтому я сказала:
   - Да, Джимми, и очень много. Мои друзья смогут принять в свои укрытия несколько миллионов человек. Они очень хорошо поработали, начиная с прошлого лета.
   - Благодаря тебе, Вальюша. - Тут же сказал мне Джимми и с грустью в голосе добавил - Ты отличный парень, моя девочка.
   Зиму мы пережили относительно спокойно, да, что там, просто спокойно, ведь нас никто ни разу не потревожил, если не считать визитов Трёх Богатырей, но они же обычно приезжали с подарками. Чтобы не скучать, а также заготовить впрок мясо, они всю зиму охотились на лосей и кабанов, не гнушаясь также косулями, оленями и даже зайцами. Всё равно волна уничтожит практически всё зверьё в наших лесах. По полдня, а иногда и больше, я проводила в батискафе вместе с Алёнкой. Моя дочь давно уже знала, что сначала произойдёт землетрясение, а потом на нас нахлынет большая волна и мы поплывём на ней очень быстро и далеко-далеко. Для своего ребёнка я изготовила специальное кресло с ремнями безопасности и разместила его внутри кабинки. Внутри пассажирской гондолы я всё разместила таким образом, что на Алёнку ничто не могло свалиться, в общем побеспокоилась о её безопасности самым основательным образом и приучала к мысли, что плыть она будет одна, но я буду находиться впереди и мы сможем разговаривать по телефону. Иногда я специально усаживала её в креслице, пристёгивала ремнями, а потом уходила, садилась в своё кресло и мы подолгу разговаривали.
   В батискаф мы могли пройти через подвал, не выбираясь наружу, что было очень удобно. После того, как я в тысячный раз всё перепроверила, мы возвращались в дом и смотрели телевизор. Судя по передачам, нельзя было сказать, что скоро грянет Апокалипсис. О нём не говорилось ни слова, а потом, в день Защитника отечества, практически по всему миру было объявлено о том, что в конце мая на Землю упадёт комета и фактически наступит конец света. Сообщили об этом в половине десятого утра. Мы с Алёнкой как раз завтракали и я включила телевизор, канал "НТВ". В половине десятого какая-то детская передача, которую я смотрела невнимательно, была прервана заставкой - "Экстренное сообщение". После этого на экране появилась Татьяна Миткова и чуть ли не со слезами на глазах объявила, что к Земле несётся из космоса огромная комета и что столкновение практически неизбежно. У меня тотчас защемило сердце, хотя я давно уже обо всём знала. Сразу после этого в студии начался круглый стол, посвящённый катастрофе, которую тут же назвали Апокалипсисом, то есть концом света. Самое страшное лично для меня заключалось в том, что все люди, находящиеся в студии, были сосредоточенными и деловито обсуждали, что нас всех ждёт. Даже Миткова и та держала себя в руках, хотя любая другая женщина точно билась бы в истерике.
   Алёнка, видя, что я не собираюсь отходить от телевизора, запросилась выйти погулять вместе с Аргоном и я ее выпустила. Хотя на дворе еще стоял февраль месяц, уже потеплело и снег начал таять. За пределы участка моя дочь выйти не могла, нужно открывать слишком много запоров, а потому я была совершенно спокойна за неё в эти минуты. Беспокойство пришло ко мне позднее. Ну, а в тот момент меня поразило то, как сильно сгущались астрономами и другими учёными краски. В какой-то момент, когда бородатый дед с лысиной во всю голову, на носу которого покривились набок большие очки в роговой оправе, сказал, что они даже не знают точной даты падения и потому не могут сказать, на какой именно континент упадёт комета, мне захотелось закричать: - "Что же ты врешь, старый пень? Стивен Мак-Кинли давно уже определил район падения, это будет Восточное побережье США!" Вот тут-то меня и осенило, что в студии "НТВ" просто разыгрывается какой-то странный спектакль и я стала внимательно наблюдать за каждым из его участников и вскоре окончательно убедилась, что так оно и есть. Слишком уж гладко, без крика, рыданий и мата всё происходило, ну, а когда я это поняла, то вспомнила о том, что Джимми называл самым разрушительным поражающим фактором кометы - массовом психозе.
   Вот тут-то до меня и дошло, что слова - есть один шанс из десяти тысяч, что комета пролетит мимо, ничто иное, как уловка, попытка смягчить ситуацию. Правда, я сразу же поняла, - таким образом они только всё усугубят, хотя и не была психологом. Так оно и случилось. Уж, на что в Невеле и вообще во всей Псковской области успела поработать братва, выводя в расход конченых алкашей и наркоманов, для которых не осталось ничего святого, в нашем городе уже через несколько часов началась паника, а вместе с ней приступы форменного безумия. Об этом мне рассказал часа в три Мишка. Он позвонил мне в начале третьего, спросил, как у нас дела, а потом сказал, чтобы мы заперлись, я вооружилась, как следует и в случае чего вела огонь на поражение, а он попытается пробиться ко мне. Уже находясь возле моего дома он позвонил во второй раз и сказал, что они приехали. Я выбежала во двор, посмотрела в глазок и ужаснулась, у пяти больших джипов, на которых приехал вместе со своими парнями Мишка, разбили все стёкла, а у некоторых из его ребят были окровавлены лица. Все они были вооружены и от них просто жутко несло запахом сгоревшего пороха. Как только я открыла запоры, они распахнули ворота и быстро загнали ворота во двор. Мишка тут же принялся громко командовать:
   - Братва, быстро запираем ворота! Подтаскивайте сюда кран и прижимайте их фундаментными блоками. В первую очередь со стороны проезда. С озера они не сунутся.
   - Кто не сунется, Миша? - Спросила я встревожено.
   Он посмотрел на меня с улыбкой и ответил:
   - Да, психи, мать их в дых. Мало того, что народ сбрендил, метаться начал, так ещё и синяки откуда-то повылазили. Но ты не волнуйся, Ярославна, у нас все пять джипов боеприпасами завалены под крышу, есть даже гранатомёты. Мы будем защищать тебя и Алёнку до тех пор, пока с ними не будет покончено.
   От таких слов я чуть не плюхнулась в сугроб, но всё же устояла на ногах и потерянным голосом спросила:
   - Это синяки вам стёкла побили?
   Мишка отрицательно помотал головой и ответил:
   - Нет, это нас так встретили в Плиссах, как только мы мост переехали. Плисская алкашня. Самогонщики. Блин, вот ведь говорил же я, что их нужно под ноль зачищать, пьянь эту и прочую рвань, так нет же, их пожалеть решили. Знаешь, Ярославна, один из них заскочил на подножку джипа, голыми руками стекло разбил и к моей горлянке ручонками-то и потянулся, задушить хотел. Глянул я на него, сеструха, и ужаснулся, это же уже не человек был, а форменный зверь. Хорошо, что я успел ствол из правой руки в левую перебросить и сам его за глотку схватил. Ты не поверишь, Ярославна, мужичонка этот хоть и мелкий, а силы в нём, как в хорошем быке. Две пули пришлось ему в лобешник влепить, пока он копыта не откинул. В общем я приказал всех, кто с истеричного крика на звериный рёв перешел, убивать без малейшей жалости. Всё, это уже не люди, а какие-то звери.
   Кивнув, я сказала:
   - Это всё массовый психоз. Именно он вызвал эту вспышку насилия. Миша, но они же могут успокоиться?
   Мишка дёрнул плечом и проворчал:
   - Обязательно успокоятся, Ярославна, на дне Невеля. В нём раков дофигища, так что будет им кормёжка. - После чего слабо улыбнулся и сказал - Нет, эти уже людьми не станут, да, они, по большому счёту, ими и не были никогда.
   Вскоре я и сама в этом убедилась, когда со стороны Плисс прибежала толпа людей человек под триста. Камни в джипы полетели ещё в Невеле и когда ребята Мишки пристрелили нескольких сошедших с ума жителей города, как они сказали, алкашей и бомжей, за ними в погоню бросилась целая толпа, но что самое удивительное, точно такая же поджидала их в Плиссах, сразу за мостом, но уже с камнями и дубьём в руках. Когда они добежали до Карасей, ворота со стороны улицы уже были заложены дюжиной фундаментных блоков и парни спешно подтаскивали их, буксируя джипами. Туда же они потащили и второй подъёмный кран. Всего с Мишкой приехало девятнадцать парней и девять, вооружившись автоматами и пулемётами, поднялись на подмостки, которые велели соорудить по всему периметру крепостной стены и даже над воротами Три Богатыря. Сегодня они очень пригодились. Мишка велел мне запереть Алёнку в доме и подняться на подмостки, где вложил в руки бинокль и сказал:
   - Чтобы потом не было лишнего базара, Ярославна, посмотри на них и скажи самой себе, кто они такие.
   Какой же всё-таки он умница, этот громогласный, хулиганистый здоровяк, который не смотря на свои почти сорок лет, порой вёл себя, как двадцатилетний обормот. Увидев лица тех людей, которые плотной толпой быстро двигались к нашему дому, я ужаснулась. В них действительно не было ничего человеческого. По пути они ворвались в несколько домов и те, словно взорвались изнутри. Через окна наружу полетело всё, что попадалось им на глаза, табуретки, старые телевизоры, тумбочки и даже древний холодильник. Однако, в их действиях всё же была какая-то осмысленность - они шли по следу машин, словно стая волков, и вскоре приблизились к моему дому, стоявшему на отшибе, между деревенькой, в полутора километрах от неё, и озером Невель. Я так и не смогла заставить себя взять в руки оружие. Даже тогда, когда они сгрудились в кучу и плотной массой пошли на нас всей толпой. Мишка, приказал своим бойцам не спешить, посмотрел на меня, недовольно покрутил головой и взял в руки странного вида гранатомёт, короткая труба камуфляжной окраски, с одной стороны из которой высовывалась чёрная сфера. Он велел двум своим бойцам раздвинуть стволами пулемётов витки спирали Бруно, прицелился и выстрелил. Послышался громкий взрыв и граната желтой молнией врезалась в толпу людей.
   Первый взрыв был слабым, зато вслед за ним рвануло так, что я чуть было не слетела с подмостков, но сначала я увидела огромную вспышку пламени. Толпу разметало во все стороны, но посередине, там, куда угодила граната, осталось лежать множество тел, одежда на которых загорелась и вслед за взрывом повалил дым. Они находились метрах в пятистах от нас. Я думала, что эти психи разбегутся, но они с диким воем помчались на нас и тогда в руках Мишкиных бойцов загрохотали пулемёты. От испуга я присела, но мне тут же угодила в лоб горячая гильза и я вскочила на ноги. Выстрелами из пулемётов, а это были "Печенеги", людей чуть ли не на куски разрывало, но мне показалось, что они даже мёртвые продолжали бежать к воротам и некоторые добежали до них, но очень немногие. Мишка и ещё трое бойцов бросили за ворота по гранате и всё, наконец, стихло. Эта бойня продолжалась минут пять, не больше, но видеть такое было выше моих сил. На белом снегу было хорошо видна чёрное пятно из множества чуть ли не обугленных тел, от которого к моему дому протянулась протоптанная в снегу полоса, также усеянная трупами. Один из парней, сплюнув через проволоку вниз, сказал:
   - Знаете, Михаил Иванович, если бы вы не шмальнули по ним из "Шмеля", боюсь они не только добежали бы до ворот, но и вынесли их. Они же неслись, как стадо бизонов.
   - Не, Петруха, не вынесли бы. - Не слишком-то уверенным голосом сказал Мишка - У Ярославны ворота знатные. Ну, всё, пошли вниз, братва. Синяки со стороны Кухарево заходят, так что здесь они не скоро появятся и это вообще не факт, что появятся, но мы будем находится тут столько, сколько нужно, авось не объедим Ярославну. А за этой падалью сейчас из города мусоровозки приедут. Вот же свалилась ещё одна напасть на нашу голову и вот ведь что обидно, сколько еды они за это время зря перевели, а её же однажды нормальным людям хватать не будет, но что самое странное, до чего же быстро они сбрендили.
   Уже вечером, когда мы сели ужинать, один из Мишкиных парней вдруг выронил из рук ложку и завыл. Сначала тихо, а потом всё громче и громче, с надрывом. Михаил быстро встал, схватил меня за руку и мы вместе подбежали к парню, которого звали Антон, но все называли его Беней. Схватив парня за шиворот, он рывком поднял его с табурета и буквально швырнул на пол, после чего поставил передо мной на колени, отвесил ему несколько оплеух и грозно призвал к порядку:
   - Приди в себя, солдат!
   Это подействовало, но не слишком сильно. Парень завыл:
   - Мы всё равно сдо-о-о-охнем! К чему-у-у всё это?
   Мишка заскочил к парню за спину, сжал его голову своими большими ладонями, нацелил его глаза на меня и закричал в ухо:
   - Беня, смотри! Это Ярославна! Молись ей, чтобы она вытащила тебя из этой трясины. Не поддавайся панике, солдат!
   - Как молиться? - Воскликнул Антон.
   Мишка сердито заорал:
   - Как в церкви молятся, Беня! Как в церкви!
   Антон коротко взвыл и горячечно стал выкрикивать:
   - Ярославна, Христом Богом молю и всеми святыми, спаси меня! Сделай что-нибудь надо мной, не дай погибнуть!
   Я наклонилась, погладила его по лбу, взгляд парня был совсем безумным, и негромко, но строго сказала:
   - Держись, Антон, не позволяй страху свести тебя с ума. Держись, парень, держись изо всех сил.
   Хотя я в это мало верила, всё равно терпеливо продолжала внушать парню, что он справится со страхом и что мы не погибнем, не для того мы столько работали и уже через несколько минут взгляд Антона прояснился, дыхание сделалось ровнее и он, прижав руки к лицу, громко и внятно сказал:
   - Всё, Михал Иваныч, я выплыл. Ох, и жуткое же это чувство, братва, словно тебя трясина засасывает. Спасибо вам, Михал Иваныч, что не пристрелили сразу же, как тех.
   Мишка, выпустив парня, деловито сказал:
   - А тебя и незачем было убивать, Антон. Ты же просто в панику ударился, а не диким зверем заревел. Век теперь будешь сеструху нашу, Ярославну, в молитвах поминать. Это она тебя спасла, да, и не только тебя, но и всех нас.
  

Глава 4

Незапланированная поездка в Москву

  
   С того дня, как президент обратился к народу, повинился за ошибки и ввёл чрезвычайное положение в стране, прошло чуть больше двух месяцев. Боже, какого же страха я натерпелась за это время. В первый же вечер, сразу после того, как Мишка со своими парнями расстрелял целую кучу народа, после чего Антон чуть не сошел с ума, мы принялись укреплять нашу крепость. Во дворе у меня имелось ещё очень много металла, электродов хватало и к тому же у меня был мощный САК, который вырабатывал столько электричества, что могли работать сразу три сварщика, но мы с Мишкой и вдвоём управлялись, ещё один парень резал бензорезом заготовки, четвёртый орудовал болгаркой, а четверо с помощью крана подавали их наверх. Котлован с погребённым под керамзитом батискафом, находился сразу за домом, посреди участка, и не мешал им перекатывать подъёмные краны. Восемь бойцов Мишка отправил спать, как и Алёнку, моя дочка, слава Богу, не видела всех тех ужасов, которые случились. Пока трупы плисских алкашей увозили мусоровозы, я специально повернула в ту сторону два прожектора, мы сваривали из кусков стали пулемётные гнёзда, накладывая один лист на другой, чтобы бронещитки не смогли пробить пули даже из крупнокалиберного пулемёта. Миша и здесь отличился, он велел мне сварить стальные пазухи и засыпать в них керамзит. От кумулятивных гранат.
   Этой же ночью к нам приехала на трёх "Уралах" подмога, ещё двадцать бойцов на одном и два других с боеприпасами. Как же хорошо, что я баба запасливая и завезла металла сверх всякой меры. Весь он и ушел на то, чтобы сварить мощные, чуть ли не как у танка, пулемётные гнёзда, да, и не только пулемётные, ведь Мишкины парни привезли с собой целых десять станковых, противотанковых гранатомётов и полтора десятка гранатомётов поменьше, "АГС-17", узнав о том, что синяки обзавелись бронетранспортёрами. Как же всё-таки правильно поступила братва, раздав людям оружие. Тем самым они спасли многие тысячи жизней, но об этом я узнала позднее. Гораздо раньше я узнала о том, что синяки приговорили меня к смерти и потому уже в полдень следующего дня, отряд уголовников попытался взять нашу крепость штурмом. Вот тут-то во всю силу проявились Мишкины таланты командира. В Невеле в это время полным ходом шла зачистка. Как нам сообщили, в городе разом сбредило тысячи полторы человек обоего пола и разного возраста, буквально от двенадцати лет и чуть ли не глубокой старости. Уже позднее мы узнали, что все эти люди и раньше имели неустойчивую психику и, как бы сказать помягче, не отличались ни высокими моральными качествами, ни развитым интеллектом. Однако, я всё-таки думаю, что свою роль сыграла ещё и завеса молчания со всеми её строгостями и запретом на спиртное. Хотя с другой стороны самогонку в Плиссах варили как и прежде и пили её по чёрному.
   Как же всем повезло, что животный страх или ещё что-то, погнало всех этих несчастных на улицу. Лишь в нескольких десятках домов и квартир города произошли убийства, да, и те были совершены, как правило, детьми, подростками, которые, когда матери пытались их успокоить, хватались за ножи, лишь бы только вырваться на улицу. Впрочем, у Миши, да, и не у него одного, на этот счёт имелось иное мнение, он считал их не детьми, а хищными, злобными и безжалостными зверёнышами. Всего за два дня их убили в Невеле всех до одного. Позднее, когда мы все стали обсуждать это, выяснилась ещё одна особенность, никто из тех людей, кто в одночасье превратился буквально в дикого зверя, в последнее время не работал. Они только и делали, что искали спиртное и любые суррогаты, чтобы одурманить себя и впасть в состояние эйфории. Даже самые запойные пьяницы, которые взялись за ум и вкалывали на стройках, смогли остаться людьми. В общем рабочего люда эта беда не коснулась, хотя с некоторыми всё же случались приступы отчаяния, точно такие же, как и у Антона. Людей приводили в чувство по разному, вплоть до окунания в ледяную воду и прижигания тела раскалённым железом, но всё же куда чаще их успокаивали женщины, внушая им, что всё будет хорошо. Между прочим, бабы в этом плане оказались намного крепче мужиков и когда о комете заговорили открыто, как раз мы-то панике не поддавались, если, конечно, по нам не начинали стрелять из пулемётов и гранатомётов.
   Отряд синяков на боевых машинах пехоты, сунулся было в Невель, но его встретили там так, что они мигом отступили и поехали в объезд. В половине двенадцатого со стороны деревни Сукино, совершенно пустой, послышался гул моторов. Мы к тому времени уже закончили работу, но ещё не легли спать. За ночь мы не только сварили шесть десятков пулемётных гнёзд, но и укрепили подмостки, разобрав деревянный бункер-накопитель, в котором когда-то лежал керамзит. Мишка сразу же приказал перенести к южной стене все противотанковые гранатомёты, а также реактивные огнемёты "Шмель". Синяки приехали на шестнадцати "БМП" и вели себя, прямо как фашисты. Они буквально снесли деревеньку Холявино, выстроившись в ряд. Наверное, они хотели уничтожить на с ходу, раз пошли на нас тесным строем, как на параде. Злобные, тупые недоумки, вот кто они, а вот Мишка умница. Он приказал гранатомётчикам стрелять по тракам, правому или левому, через одну машину сразу же, как только эти, по сути дела, танки, приблизятся на расстояние в шестьсот метров. Его парни именно так и сделали. Как только с "БМП" слетала после взрыва гранаты гусеница, её тут же разворачивало и она вставала бортом к наше крепости, а то и вовсе кормой, где дверцы представляли из себя топливные баки.
   Первым залпом остановило не десять, а целых тринадцать боевых машин пехоты старого образца, но пока никто из синяков не погиб. Второй залп был уже намного страшнее, так как к Мишкиной безоткатной артиллерии тут же присоединились гранатомётчики, стрелявшие из реактивных огнемётов "Шмель-М", а термобарическая граната это страшное оружие. Стрельба велась по команде, залпом и я увидела своими собственными глазами, как целый ряд боевых машин пехоты окутало пламя, а затем услышала оглушительный грохот взрыва, после чего до нас стали доноситься частные одиночные взрывы, это взрывался боекомплект машин. Вслед за этим вспыхнуло горючее и кверху взметнулось пламя и чёрный, клубящийся дым. Три прорвавшиеся вперёд машины были уничтожены точно так же, буквально считанные секунды спустя. Многие "БМП" разворотило взрывами и неподалёку от них валялись на обугленной земле окровавленные, разорванные тела. В живых там не осталось никого. Мишка, который сам не стрелял, а только командовал, встал во весь рост, с презрением плюнул в ту сторону и громко сказал:
   - Да, братаны, наделали вы делов, даже допросить некого.
   Вслед за ним поднялись все остальные парни и громко, насмешливо засвистели и стали улюлюкать, как индейцы. Я присела на корточки за бетонной стеной и хорошо всё видела, хотя в принципе мне нужно было сразу же спуститься вниз, но всё утро только и было разговоров о том, что уголовники приговорили меня к смерти. За что? А за то, что я собрала всю псковскую братву, заставила их объединиться и взять власть в свои руки, но не для того, чтобы грабить свой народ, а спасать его от гибели. Вот синяки на меня и окрысились. Правда, со мной случился конфуз. Когда загрохотали станковые гранатомёты, а они стреляют до жути громко, я со страха уписалась, а потому как только все мужики вскочили, не помню уж как слетела по лестнице вниз и убежала в дом, где первым делом бросилась в свою комнату, где, прижав к себе плюшевого мишку, сидела на кровати Алёнка, и стала переодеваться. Дочка спросила меня:
   - Мамуля, что это было.
   Снимая с себя спецовку, я ответила дочери:
   - Не волнуйся, маленькая, это был гром. Просто гром.
   Алёнка воскликнула:
   - Значит сейчас будет дождь, а потом р-р-радуга!
   Иногда моя детишка плохо выговаривала букву "Р" и баба Катя научила её проговаривать её раскатисто и громко. Быстро натянув на себя чистые трусики и джинсы, я подхватила её на руки, всю расцеловала и радостно и облегчённо ответила:
   - Нет, Алёнушка, дождя не будет. Это была зимняя гроза, без дождя, но зато ты теперь можешь выйти погулять по двору.
   Застегнув молнию на джинсах, я схватила спецовку и поскорее утащила её в ванную комнату, после чего вышла во двор. Ко мне подошел Мишка и участливым голосом спросил:
   - Что, Ярославна, стошнило? Не горюй об них, сеструха. Эти твари приехали тебя убивать, но этого не случится.
   Громко рассмеявшись, я веселым голосом ответила:
   - Нет, Мишенька, хуже, я со страху уписалась, а потом как подумала, что братва увидит обмочившуюся Ярославну, так чуть со стыда не сгорела и побежала переодеться.
   Мишка шагнул ко мне, прижал к своей широченной груди и рокочущим, громким голосом сказал:
   - Ярославна, сеструха, мы все тут костьми ляжем, но никому не позволим обидеть ни тебя, ни Алёнку.
   После этого Мишка со своими парнями отбил ещё несколько атак синяков, в том числе и ночных. Семерых его парней ранило, двоих даже тяжело, но всё же не смертельно, но самое главное, все они остались живы. За два месяца братки не только полностью зачистили всю Псковскую область от синяков и психов, которых они уничтожали беспощадно за их зверства, но и перевезли всех людей в лагеря спасения. Более того, в псковских убежищах нашли приют чуть ли не две трети жителей Питера, из второй столицы были вывезены и надёжно укрыты сокровища питерских музеев, а также в них надеялись спастись от катастрофы очень многие жители Прибалтики. Наверное половина тех, кто не поддался панике и массовому психозу. Остальные перебрались в Швецию, которую прикрывали и, как говорили специалисты, весьма надёжно, Скандинавские горы. В конце апреля во всём Невеле не осталось ни души. Уехали и наши с Алёнкой защитники, которые забрали с собой пулемётные гнёзда, вдруг пригодятся после волны. Мы остались одни. Последняя весна была на редкость ранней, дружной и тёплой, а потому, как только мужчины уехали, мы с Алёнкой стали каждый день принимать солнечные ванны, но я всё равно надевала купальник. За всё это время я так ни разу и не взяла в руки оружие и потому мою душу ничто не отягощало, хотя неподалёку от моего дома стояли обгорелые боевые машины пехоты. Всё было бы хорошо, не грози нам беда.
   Ну, а в конце первой недели мая, когда я в очередной раз распахнула ворота, ведущие к озеру, чтобы сходить искупаться вместе с Алёнкой, меня резанула такая мысль: - "Дура, ты ведь не взяла с собой в дорогу ни одного акваланга и не подумала о том, что будет с твоей дочерью, если батискаф окажется засыпанным чем-нибудь и тебе придётся его раскапывать." Это случилось часа в три дня и от такой мысли мне сделалось дурно. Сразу же возник вопрос - что делать? Найти что-нибудь в Невеле, Великих Луках и даже в Пскове, было просто нереально, всё, что имелось ценного, уже было заложенное в укрытия. Ехать к Трём Богатырям? Но они же меня тогда просто никуда не отпустят, а мне всего-то и нужно было обзавестись несколькими баллонами для аквалангов, гидрокостюмами, масками и парой компрессоров, чтобы закачать в баллоны воздух. За оставшееся время со всем этим я могла разобраться трижды. У меня оставалась одна единственная возможность решить проблему - ехать в Москву. Делать это на ночь глядя, я не решилась и решила выехать ещё затемно, часа в три ночи, чтобы поздно ночью вернуться.
   Купание пришлось отменить и срочно заняться сборами. У меня было два автомобиля, хотя и старых, но вполне надёжных, джип "Чероки" и грузовой микроавтобус "Форд-Транзит". На нём-то я и решила поехать в Москву, полагая, что только там смогу найти всё необходимое. Сборы были недолгими. До самого вечера я подробно объясняла Алёнке, что ей нужно будет сделать, оставшись без меня на хозяйстве. Главное, чтобы она не открывала ворота и не выходила со двора, хотя вот уже две недели во всей округе не было ни единой живой души. Ну, мало ли что, а так пробраться к нам на участок было невозможно. Спать мы легли рано и в три часа ночи, наскоро перекусив, я заперла ворота и поехала в Невель. В Москву я решила ехать по Минской трассе, по которой ездила чаще всего, так как знала один складской комплекс, на котором чего только не было, находившийся в небольшом посёлке Сивково перед городом Голицыно. Как я и предполагала, во всех других городах по пути в Москву, в магазинах и на складах, как Мамай прошел. Трасса была практически пустой и потому уже в половине десятого я доехала до места и поразилась. Если ещё в Кубинке встречался народ, то в Сивково не было ни души. Я трижды объехала складской комплекс, огороженный бетонным забором, посигналила у одних ворот, у других, но никто так и не вышел. Тогда я решила действовать методом хапа, вышла из машины поковырялась в простеньком навесном замке куском проволоки и через пять минут оказалась внутри.
   Замотав ворота цепью, я не стала запирать их на замок и вошла на территорию комплекса через проходную. Бросив взгляд на помещение, в котором раньше сидели охранники, я поняла, что тут давно уже никого не было. Ну, а когда поездила по территории, то и вовсе удивилась - на складах полным полно всякой всячины и никто ничего не забирает. Впрочем, этот складской комплекс был построен всего года три назад и находился за деревенькой, километрах в семи от трассы. Наверное именно поэтому про него просто забыли. Вскоре я нашла нужный мне склад, открыла два замка, раздвинула ворота и въехала в него, после чего закрыла ворота, но сглупила, не полностью и не накинула изнутри запор, за что и поплатилась уже через несколько минут. Проходя по складу и рассматривая коробки, стоявшие на стеллажах, я услышала за спиной какой-то шорох, быстро оглянулась и увидела перед собой какого-то кавказца, одетого во всё чёрное, обвешанного оружием, с большим ножом в руках. Я отпрянула назад и натолкнулась спиной на второго мужчину, а вскоре появилось ещё трое. Кричать и звать на помощь было бесполезно, я влипла, что называется, как кур в ощип. В общем попалась, девка.
   Как вскоре выяснилось, сопротивляться тоже, хотя я и пыталась это делать. Они просто были сильнее меня, застали меня врасплох и их было пятеро. Сама виновата, дура, привыкла, что меня все защищают, вот и довыёживалась. Кавказцы же действовали молча и, судя по всему, по уже отработанному плану. Они вытащили меня в проезд, повалили на бетонный пол перед моей собственной машиной и с помощью капроновых шнуров буквально распяли меня, как Андрея Первозванного. После этого они открыли ворота и загнали в склад свою машину, серебристый "Лексус". Четверо, им было лет по двадцать пять, встали сбоку от меня в ряд, а пятый, самый старший, небритый мужик лет за тридцать, в руках у которого был большой нож с зазубринами, радостно оскалившись, присел возле меня на корточки и стал не спеша срезать с меня одежду. Первым делом он отрезал полу моей байковой рубашки, сделал из неё кляп и заткнул мне рот. Из этого я сразу же сделала такой вывод - мало того, что эти ублюдки будут меня насиловать долго, так ещё и смерть моя будет очень мучительной. Какая же я дура, что не поехала вместе с Мишкой. Бедная Алёнка, она так и не дождётся теперь своей матери, дуры и полной идиотки. И вот ведь что странно, мне совершенно не было жаль себя. А ещё мне было как-то не до слёз и потому я молча наблюдала за тем, как кавказец, который уже спустил с себя штаны и трусы, его член чуть ли не прижимался к телу от возбуждения, под тихое, одобрительное хихиканье и сладострастный шепот своих собратьев раздевает меня своим жутким ножом.
   Вскоре на мне только и остались что берцы, часть штанины джинсов на левом бедре и половина рукава на правом. Кавказец действовал не спеша, растягивал, гад, удовольствие. У него даже слюна изо рта капала, как у голодной собаки. Внезапно я услышала тихий шорох, на который эти ублюдки, увлечённо разглядывая голую русскую бабу, не обратили внимания, подняла голову и увидела парня в камуфляже, под которым виднелась голубая тельняшка, с голубым беретом на голове и погонами с майорскими звёздами на плечах. Он бесшумно прокрался внутрь склада. Те ублюдки, которые меня поймали, сделали точно такую же ошибку, как и я сама, только шире. Они вообще не закрыли ворота склада, а майор-десантник, который смотрел на них взглядом даже не ненавидящим, а полным презрения, тщательно прицелился, его палец уверенно лёг на спусковой крючок и время, словно замедлилось. Я услышала громкие выстрелы его автомата, а это был автомат Калашникова старого образца, калибра семь шестьдесят два. Стрелял он очень расчётливо и метко, пуская ровно по две пули в затылок каждому из стоявших справа от меня, спиной к нему, кавказцев. Зрелище было страшное, но меня охватил восторг, когда я увидела, что пули, пронзив черепа, буквально в клочья разрывают их мерзкие рожи и при этом горячая кровь крупными брызгами обжигает моё напряженное тело.
   Тот кавказец, который разрезал на мне одежду, тут же вскочил и кувырком бросился к своему автомату, лежавшему неподалёку, но майор несколькими выстрелами загнал его оружие под стеллаж. Мой нежданный спаситель, как и Мишка, действовал очень жестоко и без каких-либо соплей. Как только насильник со спущенными штанами снова вскочил на ноги, сжимая в руках свой громадный нож, он дважды выстрелил ему по ногам и обе пули буквально разворотили тому колени. Кавказец, взревев от боли, рухнул на колени и тотчас ещё две пули вонзились ему плечевые суставы. Последняя пуля почти оторвала ему руку, а майор, быстро отставив в сторону автомат, выпрямился, перепрыгнул сначала через трупы, затем через меня и, выхватив нож, подскочил к обездвиженному, истошно орущему насильнику. Одним взмахом чёрного, воронёного лезвия он отхватил ему член вместе с гениталиями и воткнул в пасть, после чего ещё и затолкнул мужское хозяйство этому гаду в глотку, тихо прорычав:
   - Жри, собака, подавись и сдохни.
   Но на этом майор не остановился. Вонзив свой нож в окровавленный пах умолкшего кавказца, он молниеносно вспорол ему брюхо, но меня это нисколько не отвратило. В этот момент мне показалось, что именно так и нужно поступать с дикими двуногими тварями, ведь тогда их смерть будет особенно мучительной, а они этого заслужили. Не думаю, что я была первой женщиной, которая попала в их лапы. Майор тут же встал и вот что удивительно, на его камуфляже я не увидела ни единой капли крови и я сразу поняла, что передо мной не какой-то там штабной офицер, а настоящий профессионал. Именно про таких говорят - боевая машина, ну, а ещё их называют хладнокровными убийцами, но только те идиоты, которые не попадали в такую ситуацию, в которой я оказалась из-за собственной глупости. Майор подошел ко мне и я просто обомлела. Нет, он не был красавцем, таких не принято снимать в кино, но именно такие мужчины больше всего нравятся женщинам. Он был чем-то похож на моего Володю. Выше среднего роста, наверное всего сантиметра на три выше меня, а я женщина довольно высокая, метр семьдесят два, он был широкоплеч, крепко сбит и узок в талии. Лицо у него было типично русское, загорелое, а волосы русые, с сединой на висках, Боже, это же именно такой мужчина, которые мне нравятся больше всего. Джимми ведь тоже был парнем такого же плана.
   Майор-десантник оказался джентльменом, он не стал разглядывать меня, шмыгать носом и пускать слюни, хотя перед ним лежала стройная, загорелая и, без малейшего сомнения, красивая женщина, хотя и почти блондинка, но всё же далеко не во всём конченая дура. Более того, он деликатно отводил взгляд в сторону, когда сначала разрезал путы на моих ногах, а потом на руках. После этого, бережно и нежно поддерживая меня правой рукой за плечи, он осторожно вынул кляп у меня изо рта. В первые несколько секунд я не могла пошевелить ни ногой, ни рукой и майор не стал рывком поднимать меня на ноги, а дал спокойно перевести дух и подняв мои ладони к своему лицу, стал разминать и массировать их. Глядя на трупы убитых им насильников, я с коротким, но вовсе не истеричным смешком восхищённо сказала:
   - Ловко ты их, майор. Откуда ты взялся, тут же вокруг ни души, я специально осматривала ещё издали, чтобы не нарваться.
   Майор придвинулся ко мне поближе, чтобы обхватить рукой моё правое плечо и меня обдало запахом настоящего мужчины, отчего сердце моё гулко застучало. Это был запах чистого мужского тела, свежевыстиранной одежды, высохшей под лучами солнца, терпкий, но не сильный аромат одеколона, ещё от него чуть-чуть пахло потом и слегка табаком. Боже, а ещё от него просто веяло мужской мощью, разумеется не сексуальной, хотя и это тоже присутствовало, а той, которая поворачивает вспять реки и срывает горы, и умиротворяющей, приносящей покой, надёжностью воина, умного и рукастого мужика, не пасующего ни перед какими трудностями, и ещё заботой и нежностью. Боже, я влюбилась! Втрескалась в него так, что меня всю ожгло от макушки и кончиков пальцев на ногах. Он стал бережно поднимать меня с пола и, как-то смущённо улыбнувшись, ответил точно так же, как всегда говорили те мужчины, которые мне особенно нравились, мой Володя, Джимми и Мишка. Правда, у последних двух были жены и они их любили. В общем майор сказал мне так, как обычно говорят мужчины, категорически отказывающиеся стареть и становиться в свои самые лучшие годы занудами, как мальчишка:
   - Дурное дело не хитрое, наблатыкался, мадам.
   Всё, я окончательно втрескалась в этого парня и единственное, чего мне сейчас хотелось, это повиснуть у него на шее, чтобы он подхватил меня на руки и унёс, шагая сильной и уверенной походкой, за синие моря, зелёные леса и высокие горы в мир сказочного волшебства, где нас ждала бы Алёнка, так мечтавшая, чтобы у неё был папка, большой, сильный, добрый и заботливый. Пристально глядя в его лучистые, голубые глаза, в уголках которых залегли морщинки, он улыбался мне весело и ободряюще, я слабо выдохнула и сказала ему:
   - Спасибо, в живых они меня точно не оставили бы.
   Смутившись, я подумала про себя: - "Идиотка! Быстро прыгай на него и плевать, что ты вся забрызгана кровью и чьими-то тупыми мозгами. Такие парни встречаются не чаще, чем два раза за всю жизнь!", но вместо этого тут же стала оглядываться. Майор, глядя мне в лицо и не смея опустить взгляд ниже, хотя я стояла перед ним голой, кивнул и сказал:
   - Тебе нужно обмыться и во что-нибудь переодеться. Сейчас я поищу воду. У них она точно должна быть в машине.
   Он круто развернулся на каблуках, а я, от нечего делать, принялась обыскивать трупы и собирать оружие. Вот теперь, после всего пережитого, я уже не боялась брать его в руки. Я даже расстегнула и стащила с них чёрные жилеты, пошитые из плотной ткани, в некоторых карманах которых лежали автоматные рожки, а в некоторых гранаты. Майор-десантник обследовал "Лексус" и вскоре вернулся. Он принёс с собой здоровенную канистру с водой, полиэтиленовый пакет с шампунями, мылом и поролоновой мочалкой, большое махровое полотенце и ещё один пакет. В нём лежал новенький комплект армейского камуфляжа, причём подходящего мне размера судя по маркировке. Положив всё на полке стеллажа, он легко взлетел на ту, что была над ней и предложил мне свои услуги в качестве душа. Сняв с ног берцы и носки, я охотно воспользовалась его помощью, причём постаралась не затягивать эту процедуру. Смыв с себя чужую кровь, я отошла в сторону, встала на один из чёрных жилетов, из которого предварительно всё вынула, тщательно вытерла тело, голову я не мыла, так как сделала это вчера вечером, после чего показала себя майору полностью и представилась:
   - Меня зовут Валя. А тебя как? Знаешь, я ведь должна тебя хоть как-то отблагодарить, если ты хочешь, конечно. Только недолго, мне до вечера нужно вернуться. Меня ребёнок ждёт.
   "Боже, какую чушь я несу вместо того, чтобы сказать ему, парень, ты мой герой, я давно мечтала встретить именно такого мужчину, и просто признаться, что влюбилась в него." - подумала я и вся внутренне напряглась, а вдруг откажется, но мой спаситель широко заулыбался, посмотрел на меня восхищённым, горящим от восторга взглядом и спросил хриплым голосом:
   - А где?
   Я облегчённо улыбнулась и ответила:
   - Можно в моей машине. У меня там есть спальник. - После чего стала заигрывать с ним чисто по-женски - Слушай, ты не будешь против, если я возьму их автоматы?
   Майор тут же нахмурился и, ничего не поняв, ответил:
   - Вообще-то буду. У них не оружие, а так, хлам древний, стволы точно изношены, но у меня есть парочка новых акээмов и к ним три ящика патронов и гранаты. Кстати, у этих уродов в багажнике есть несколько поролоновых скаток. Постели, мягче будет, а я сейчас схожу за своим броневиком и вернусь.
   Уфф, у меня тут же отлегло от сердца. Хотя майор и забыл мне представиться, он ответил мне таким тоном, что я сразу же поняла, - больше всего на свете он сейчас мечтает понравиться мне. Глупенький, как ты можешь нравиться ещё больше бабе, которая уже влюблена в тебя до потери памяти? Милый мой, дорогой, любимый, как же долго я тебя ждала. С такими мыслями я натянула на себя просторные штаны камуфляжной расцветки, которые, разумеется, были слишком широки мне в поясе, ничего, быстрее смогу выскочить из них, и новенькую камуфляжную куртку прямо на голое тело, которую я даже не стала застёгивать. Носок я тоже не стала надевать, обулась на босу ногу и тут же бросилась к багажнику "Лексуса". В нём действительно лежали поролоновые скатки и я быстро соорудила из них в своём "Фордике" вполне удобное и комфортабельное ложе для нас двоих. Вскоре мой герой вернулся на таком же микроавтобусе, как и мой, только инкассаторском, бронированном и принялся наводить на складе порядок. Первым делом он сел в "Лексус" и выехал на нём со склада, затем выгнал наружу мой микроавтобус, после чего заехал в склад на джипе, сдав в него задом, и через несколько минут выехал, привязав к нему за ноги трупы.
   Ну, а я, быстро постелив нам постель, первым делом сходила пару раз к пожарному щиту, принесла песку и засыпала им пятна крови, после сего загнала в склад сначала свой микроавтобус, и, достав из своей сумочки, лежавшей на пассажирском сиденье, флакончик духов, побрызгала ими на своё тело в интимных местах в предвкушении столь редкого для меня наслаждения, близости с мужчиной. Меня буквально трясло от желания и я чуть ли не рычала. Вскоре вернулся мой герой, загнал "Лексус" и броневик на склад и не спеша, основательно закрыл ворота. Я подбежала к нему, взволнованно дыша, а он улыбнулся мне открытой, радостной улыбкой, оправил на себе камуфляж и, вскинув ладонь к берету, весёлым голосом представился:
   - Майор Сергей Дубинин, командир отряда "Ночной дозор" и по совместительству военный комендант микрорайона "Новое Заречье", это в Москве, Валюша. Прости, что я не назвал тебе своего имени раньше. Мал-мала в запарке был.
   Я улыбнулась и сказала:
   - Ну, а моя фамилия, Максимова, Серёжа, я из Невеля, вот приехала в Москву, чтобы немного прибарахлиться. Мне нужно найти кое-что из снаряжения для подводников, да, и от нового слесарного инструмента я не отказалась бы.
   Сергей шагнул ко мне, нежно и бережно обнял, прерывисто дыша поцеловал и сказал, явно сдерживая свою страсть:
   - Валюша, назад ты поедешь не на своей растыке, а на моём броневике. Не бойся, его если из чего и возьмёшь, то только из гранатомёта. К тому же смотри, в нём есть бойницы. Поэтому давай сначала загрузим в него всё, что тебе нужно.
   Меня это полностью устраивало. Дочка моя находилась в полной безопасности, ведь я по дороге в Москву на территории Псковской области не встретила ни единой живой души и потому я радостно воскликнула:
   - Ой, Серёженька, тогда я могу и поздно ночью поехать! Мне главное ведь до дома живой добраться, к моему ребёнку.
   Мы тут же принялись быстро обыскивать склад и нашли на нём всё, что мне требовалось и даже больше. Помимо аквалангов и гидрокостюмов для Алёнки, мы загрузили в броневик мощный импортный компрессор. Кроме того я нашла на нём портативные газосварочные аппараты, которых взяла два штуки, и ещё много всякой всячины. В основном инструмента, мой-то весь уже был изрядно поломан. Помимо этого Серёжа дал мне два автомата Калашникова, причём оба с оптическими прицелами, но один с ночным, причём без инфракрасного прожектора, но, как он сказал, очень надёжный и с хорошим обзором. Помимо этого он дал мне ещё и такой прибор ночного видения, который можно надевать на голову и потом ехать не включая фар. В общем поездка в Москву, которая чуть было не закончилась для меня мучительной смертью, закончилась большой удачей и мне придётся теперь поломать голову над тем, что выбросить из батискафа, ведь некоторые вещи мне обязательно пригодятся в будущем. Пока мы загружали броневик, немного рассказали друг другу о себе, но совсем немного, ведь мы оба торопились. Ну, а после этого, взяв пластиковую корзинку с едой, жаль не было ни капельки вина, чтобы выпить за знакомство, мы забрались в мой микроавтобус и через минуту уже лежали обнаженные, стиснув друг друга в объятьях. Боже, как же хорошо мне было с Серёжей. Он был самым нежным из всех моих мужчин, но самое главное, первыми его словами, когда мы легли на наше ложе, были:
   - Валюша, родная, я уже люблю тебя так, словно знаю целую вечность. Боже, какая же ты красивая, любимая.
   Мы занимались любовью до самого вечера, а потом расстались. Серёженька хотел было даже поехать со мной в Невель, но поскольку я уже знала, что он является Батей для множества людей, то не разрешила ему этого делать. Потом он снарядил меня в дорогу, то есть вставил автомат в переднюю бойницу и сказал, чтобы я не включала фар и стреляла при малейших признаках опасности. С наступлением ночи мы расстались и я поехала в обратный путь. Первые несколько десятков километров я ещё ехала спокойно, а вот потом мне пришлось не только стрелять из автомата, но даже давить голых, совершенно озверевших психов, некоторые из которых были вооружены и в результате я доехала до дома на пробитых задних скатах. Хорошо, что броневик был полноприводным и мне не прострелили передние колёса, а не то после всего того хорошего, что было со мной в течение последних нескольких часов, наступила бы расплата. К счастью всё обошлось и в девять часов утра я приехала домой.
   На этот раз Алёнка не спала и как только я подъехала открыла ворота, сразу же выбежала из дома. Мою дочь, к счастью, никто не побеспокоил и она стала рассказывать мне, как провела вчерашний день. Ребёнок даже приготовил мне завтрак. Кушая яичницу, я слушала улыбаясь и вместе с тем заново переживая всё то счастье, которое внезапно обрушилось на меня вчера. Честно говоря, я даже стала подумывать, чтобы бросить всё и поехать к Серёже в Москву, но всё же побоялась. Уже позднее, когда я поспала несколько часов, мне подумалось: - "А ведь если мне суждено с тобой снова встретиться, Серёженька, то волна принесёт нас прямо к тебе, из Невеля в Москву и мы встретимся снова. От этой мысли мне сразу же сделалось на душе светло и радостно. Облегчённо вздохнув, я принялась разгружать инкассаторский броневик, весь покрытый оспинами от пуль. Нет, ехать в Москву на нём было очень опасно, хорошо уже то, что я вернулась к дочери живой и здоровой. Моя афёра действительно могла закончиться плачевно. Зато встреча с Серёжей придала мне не только сил, но и уверенности в том, что я с самого начала приняла правильное решение. Не знаю почему, но я твёрдо верила в то, что волна катастрофы принесёт меня к нему в объятья. Ну, может быть я просто восторженная дурочка.
   Хотя времени у меня было впереди вполне достаточно, я в первый же день заменила на новый инструмент весь тот хлам, который брала с собой в дорогу. При этом я не забывала о весах, но как бы то ни было, всё же превысила лимит на целых четыреста килограммов. На этот раз я уже не смотрела на оружие с содроганием и потому положила в свою гондолу даже шесть выстрелов от гранатомёта "Шмель-М" и пусковое устройство. Мишка научил меня им пользоваться и я даже выстрелила два раза из этого грохочущего чудовища. Меня впечатлили его слова, когда он сказал, что взрыв гранаты "Шмеля" эквивалентен, надо же, какое мудрёное словечко знал этот весёлый бандюган, взрыву снаряда гаубицы калибром в сто пятьдесят два миллиметра, которого хватит на то, чтобы разрушить мой дом. Да, и "АКМ" с подствольным гранатомётом, к которому у меня было сорок гранат, тоже по словам Серёжи, представлял из себя очень грозное оружие. Ну, как бы то ни было, но после того, что со мной случилось на складе, наполнило меня решимостью сражаться за свою собственную жизнь и особенно за жизнь Алёнушки с оружием в руках и не щадить двуногое, хищное зверьё.
   После этого я стала учить Алёнку самостоятельно надевать гидрокостюм, акваланг и мы даже несколько раз опускались с ней под воду. Девочка она была у меня смелая, даже слишком, а потому плавание под водой ей очень понравилось и очень часто, приблизив свою маску к моей, Алёнушка с выпученными от восторга и удивления глазами энергично жестикулировала ручонками, показывая мне, какую большую и зубастую щуку она увидела. Ну, ничего мой ребёнок не боялся и даже хватал руками здоровенных раков. Успела я переделать в её гондоле систему жизнеобеспечения и, выбросив четыре мешка сахара, заменила их на три баллона кислорода, которых у меня осталось ещё двенадцать штук. Систему регенерации воздуха и его насыщения кислородом я сделала автоматической, по чертежам и схемам Джимми. Не знаю почему, но поначалу я думала, что этого не понадобится, так как путешествие под водой не займёт больше полутора часов. Сейчас я уже так не считала и это просто замечательно, что у меня имелось в запасе столько времени. Ну, а помимо этого я смогла созвониться и поговорить с дорогими мне людьми, Димкой и Наташей, а также с Джимми. У Димки всё было замечательно. На его ранчо вырос целый посёлок, ячихи отелились и дали хороший приплод, молоко у них было просто замечательное и вообще он очень жалел, что я не улетела с ними.
   Как Димке, так и Джимми я рассказала о том, какого замечательного парня встретила и влюбилась в него. То же самое я рассказала и Мишке. Он приехал ко мне двадцать шестого мая, чтобы уговорить не маяться дурью и ехать с ним куда более надёжное убежище. Правда, когда я сказала ему, что это сам Бог привёл меня к Сергею и что теперь я уже ни за что не откажусь от этого путешествия потому, что мой батискаф обязательно приплывёт в Москву. Мишка задумчиво посмотрел на меня и сказал:
   - Ну, Ярославна, Бог тебе в помощь. Такой женщины, как ты, вовек не сыскать. Ты просто какой-то дар Божий, сестра.
   Звонко расцеловав его в обе щеки, я ответила:
   - Мишенька, поверь, я и так им хранима. Пусть он отведёт беду от вас всех, ведь вы сделали такое огромное дело. Знаешь, я до сих пор не могу поверить, что вы, чёртовы бандюганы, на деле оказались такими хороши людьми.
   Мишка смущённо опустил голову и пробасил:
   - Нет, сестра, мы больше не бандюганы. Всё, с этим покончено навсегда. Мы промеж себя решили, что теперь нам нужно, как в старину, князьям со своими дружинами быть защитниками трудового люда. Только знаешь, хотя я в школе был двоечником, мне всё же хорошо запомнилось, что русские князья тоже были ещё теми псами и свой народ поедом ели. Мы этого делать не станем и будем ещё и трудиться, пахать наравне со всеми, если не больше других потому... Ну, а общем отрабатывать будем своё прошлое, когда мы на людей, как на дойное стадо смотрели. Всё, сестра, с этим мы покончили раз и навсегда. Сами не станем садиться на шею людям, и никому другому не позволим этого сделать. Ну, до свидания, Ярославна, дай я тебя поцелую.
   Мишка нежно поцеловал меня в лоб, расцеловал в обе щёчки Алёнушку, сел в свой джип и поехал в сторону Невеля. Какой же он всё-таки замечательный парень, друг моего покойного мужа Володеньки. Да, и Славка с Виталиком тоже отличные ребята, просто замечательные. Закрыв за Мишкой ворота, мы с Алёнкой пошли в дом. Ещё три дня и для всей планеты начнутся времена страшных испытаний, но я была готова к этому страшному событию морально и если честно, то считала, что Апокалипсис очистит Землю от всей той нечисти, которой на ней развелось сверх всякой меры. Почему-то я была уверена, что все те люди, которые приложили максимум усилий, чтобы спастись - обязательно спасутся. Да, нам будет потом очень тяжело жить, но я не отчаивалась и верила, что мы сумеем возродить разрушенные города и что после Апокалипсиса наша жизнь пусть и не сразу, но всё же сделается лучше. Именно с такими мыслями я ждала этого страшного дня и как это ни странно, не боялась. Мне казалось, что за все мои труды мне воздастся пусть не сторицей, но хотя бы тем, что мы с Алёнкой спасёмся и у неё будет такой папка, о котором моя дочка всё время мечтала, ведь я много раз рассказывала ей, каким хорошим добрым и отзывчивым был Володя. Ну, а нашу последнюю ночь прежней жизни мы провели уже в батискафе. Я сидела в своей гондоле, а Алёнка уснула в своей.
  

Глава 5

Страшный удар и радостное известие

  
   Комета должна была столкнуться с Землё в три часа пятьдесят две минуты по московскому времени. В Америке, на Великих Озёрах, куда она должна врезаться, в это время будет восемнадцать часов пятьдесят две минуты. Джимми сказал мне, что скорее всего вспышка будет видна даже в Москве, не говоря уже о Невеле и ориентироваться нужно по ней, а не по расчётам астрономов. Впрочем, он говорил и написал мне об этом в своём большом электронном письме-справочнике ещё тогда, когда прислал мне все материалы, объясняющие, как построить идеальный батискаф. Именно поэтому белорусы и сделали в мощном, покатом бруствере, с лихвой закрывающем батискаф, наблюдательный колодец-перископ. Его я оснастила мощной бронеплитой толщиной в семьдесят миллиметров. Сразу после того, как комета пролетит с востока на запад, а я это увижу в зеркале перископа, мне будет достаточно нажать на кнопку, чтобы эта плита под собственным весом упала. Тогда ударная волна не разобьёт толстое стекло и не ворвётся через метровое окно в наше тихое и такое уютное подземелье, в котором, под углом в двадцать градусов, стоял на стальных салазках наш с Алёнкой спасательный батискаф, доверху засыпанный керамзитом. Поэтому деревянный пол вокруг него был сделан ступенчатым.
   Двенадцатиметровой ширины ворота, выходящие на озеро, уже были открыты настежь, а стальной парус размером три с половиной метра в высоту и шесть в ширину, с прикреплённой к нему автоцистерной с бензином, повис в воздухе на двух прочных, железобетонных столбах семиметровой высоты, опираясь на стальные крылья. По расчётам Джимми, ударная волна не должна его сорвать, ведь бруствер имел в высоту двенадцать метров и парус находился в его "тени", ну, а кроме того парус удерживали стопорные устройства, снабженные пиропатронами. Как только закончится землетрясение, я нажму на кнопку, взорвутся два пороховых заряда и сорвут стопоры. Ну, а потом волна швырнёт в парус несколько вагонов керамзита, он же лёгкий и потому плавает в воде, парус потянет за собой батискаф, вытащит его из котлована, тот керамзит, который слежался, легко разрежет острый, как нож, стальной форштевень, прикреплённый к поплавку спереди, и наше спасательное средство, двигаясь по деревянному желобу с высокими бортами, покинет место своей стоянки. Форштевень я сварила из листов стали десятиметровой толщины и, чтобы компенсировать вес, изготовила пустотелым, герметичным и заполнила двенадцатью кубометрами бензина. Так что когда мы доберёмся до места, то бензином будем обеспечены надолго, ведь кроме того, который находится в поплавке паруса, а его придётся отстрелить, весь остальной бензин, залитый в большой поплавок, останется при батискафе. Вот уж что-что, а бензин, как и солярка, после Апокалипсиса будут в большой цене.
   С Алёнкой я не прощалась, а просто завела дочку в пассажирскую гондолу, усадила в отдельной защитной кабинке, прочно прикрученной к полу, в креслице, пристегнула ремнями безопасности и вложила в её руки большого плюшевого мишку. С ним она и уснула. Джимми долго думал над тем, как обеспечить максимальную безопасность моей дочери и в конечном итоге предложил мне одеть её как можно теплее, натянуть сверху зимний комбинезон, на головку надеть защитный шлем-интеграл и пристегнуть его к подголовнику, а привязные ремни пристёгивать поверх стеклопластиковой кирасы. Ремней было целых семь штук, не считая того, что Алёнкины ножки тоже были пристёгнуты к мягкому креслицу, а защитная кираса с толстой подкладкой из поролона, была изготовлена, словно нижняя часть панциря черепашки и опиралась на специальные упоры креслица. Моя дочка, садясь в это кресло, обычно весело хохотала и громко кричала: - "Мамочка, я Леонардо, черепашка-ниндзя!". Её защитная кабинка, сваренная из листов дюралюминия и остеклённая толстым плексигласом, располагалась в задней части гондолы, перед герметичным тамбуром. Перед ней стоял дюралевый ящик, а в нём лежал акваланг Алёнки и её гидрокостюм. Из своей кабинки моя дочь могла посмотреть хоть в правый, хоть в левый иллюминатор размером пятьдесят на пятьдесят сантиметров. Они оба были изготовлены в виде стального короба со стенками толщиной в двадцать миллиметров, остеклены бронебойным стеклом и снаружи ещё и закрыты решетками из стального прутка. Моё командирское кресло находилось в передней, клиновидной части гондолы и её тяжелый, бронированный люк с иллюминатором, открывался вперёд и вверх двумя гидроподъёмниками.
   Слева от моего кресла располагался дюралевый ящик, выложенный изнутри поролоновыми матрацами, в нём лежал и мирно спал Аргон, самая умная собака на свете. За полчаса до падения кометы, я принялась вручную качать масло, полированные штоки стали выходить из гидроцилиндров и незадраенный люк плавно и почти бесшумно открылся. Не спеша я выбралась из своей гондолы и направилась к бетонному перископу. Как моя гондола, так и Алёнкина, были похожи с боков на оранжевый початок кукурузы из-за прикреплённых к её бортам колёс. Все пустоты мы заполнили вспенивающимся герметиком, какая-никакая, а всё же дополнительная плавучесть, потом срезали "сопли" и покрыли гондолы силиконовым герметиком, а когда тот схватился, то покрасили их в оранжевый цвет. Получилось красиво - синий верх оранжевый низ. Моя гондола изготавливалась отдельно, она ведь была поставлена на моторный отсек, состоящий из двух частей, тоже герметичный, но к нему можно было добраться снаружи, хотя он и управлялся изнутри. После того, как мы испытали её в озере, как впрочем, и большую гондолу, опуская с человеком внутри на сорокаметровую глубину, она была состыкована с салазкам и посажена на мощные болты. Хотя мы работали быстро, делали всё капитально и основательно. Думаю, что спасательный батискаф у меня получился отличный и он не подведёт нас с Алёнкой. Во всяком случае я в это верила.
   В подземелье было прохладно, от бетона ещё тянуло холодком, но сухо и очень тихо. Всё правильно, ведь над нами несколько метров керамзита. Деревянные, некрашеные полы и потолок пахли смолой, хотя горели все лампочки, свет не бил в глаза, я специально вкрутила самые слабые, на сорок ватт. Заглянув в иллюминатор, я увидела, что Алёнка спит, прижав к себе своего Мишаню. Глядя на неё, я невольно улыбнулась, какое же это всё-таки чудесное дитя, моя доченька. Другая бы плакала, звала маму, а она всё понимает, сидит себе в мягком креслице, пристёгнутая ремнями, как лётчик, и спит. Хотя дочь вряд ли могла слышать мои шаги, я, тихо ступая по доскам, прошла в самый конец подземелья и принялась смотреть на зеркальное отражение. В перископ, который я, к сожалению, не могла поворачивать, мне были хорошо видны без всякого увеличения руины деревеньки Холявина и сожженные боевые машины пехоты. Те, которые можно было восстановить, увезли, а остальные бросили. Ждать мне пришлось недолго. Вскоре я услышала отдалённый басовитый гул и через минуту увидела, как по небу, оставляя за собой широченную огненную полосу, пролетела комета. Пламя на небе ещё не погасло полностью, как я увидела на западе яркую, желто-оранжевую вспышку и тут же бросилась назад. Первым делом я заглянула в иллюминатор и увидела, что Алёнка проснулась от этого громкого рёва, который донёсся даже до нас, и озабоченно вертит головой. Увидев меня, она радостно заулыбалась, а я помахала ей рукой и послала воздушный поцелуй, она мне тоже. Показывая себе на губы и уши, я дала ей понять, что сейчас сяду в своё кресло и мы будем с ней всю дорогу разговаривать и сразу же побежала к своей гондоле. Нужно было торопиться.
   Чтобы мне было легче забираться в батискаф, я ещё с вечера надела на себя армейский камуфляж, но не российский, а натовский, офицерский, он был удобнее и намного прочнее наших, таких у меня было три, Мишка подарил. А вот берцы на мне были наши, российские, какие-то экспериментальные, очень удобные и совсем не тяжелые, но чертовски прочные. Прежде чем забраться в свою гондолу, я расстегнула брюки, спустила их, присела и сделал пи-пи, чтобы потом не напрягать лишний раз памперс. Одевшись, я перекрестилась и поднялась по деревянной лесенке в гондолу, села в кресло и переключила пилот. Люк под собственным весом ещё опускался вниз, а я уже включила все три канала связи с пассажирской гондолой и принялась рассказывать Алёнке, что комета уже пролетела над нами и что скоро мы услышим большой "Ба-бах". Этот самый "Ба-бах" докатился до нас через шестнадцать минут тридцать две секунды и был очень громким, но, к нашему счастью, он не сдул с батискафа ни керамзита, ни сорвал его паруса. Во всяком случае нас не дёрнуло вперёд, а это означало, что и парус остался на месте, и столбы устояли. Более того, свет в подземелье хотя и мигнул несколько раз, всё же не погас, а стало быть дизельгенератор продолжал работать. Ну, а вслед за этим батискаф принялся отплясывать чечётку, но тоже не слишком энергично, хотя землетрясение продолжалось очень уж долго и иногда трясло довольно-таки сильно.
   Местами доски потолка разошлись и сверху на мою гондолу, люк которой я уже задраила, посыпал посыпался керамзит, но не так уж и много. Аргон, проснувшийся вместе с Алёнкой, время от времени сердито рычал на землетрясение и мы с доченькой посмеялись над ним. Главное, что связь между нами не прерывалась и я могла говорить дочери, что происходит в тот или иной момент. Алёнка отнеслась ко всему этому тарараму спокойно и даже иногда успокаивала меня, громко говоря:
   - Не бойся, мамочка, мне ничуточки не страшно.
   Зато страшно было мне, но я сдерживала свой страх и отвечала своей дочери весёлым голосом:
   - Вот и хорошо, доченька, главное ничего не бойся, у нас очень крепкий батискаф. Скоро примчится волна и мы поплывём далеко-далеко, к дяде Серёже и когда приплывём в Москву, то у тебя будет папа. Он такой же сильный, умный, смелый и добрый, как твой настоящий папа, которого у нас с тобой забрало озеро. Ты только ничего не бойся, доченька, когда будет громкий шум.
   На счёт громкого шума я не ошиблась, он вскоре пришел и принёс его с собой ураганный ветер, который мигом сдул керамзит и это именно он, а не волна, потащил вперёд батискаф, причём очень стремительно. Впрочем, ветер гнал над землёй такую огромную тучу пыли, водяных брызг и грязи, что свет впереди блеснул только на мгновение. Вслед за этим он померк, а через несколько секунд, когда батискаф уже мчался вслед за парусом по водной глади озера, нас накрыло, как я поняла, облако грязно-белой пены, но и она увлекала нас вслед за собой. С жутким страхом я ждала удар волны в корму, которого больше всего боялась, как и Джимми, а потому мы специально сварили из швеллера защиту и наварили на неё стальные листы, чтобы волна не оторвала поплавок от гондолы. Однако, какого-то очень уж мощного удара не последовало. Как только батискаф поплыл по озеру, я тут же включила гидрореактивный двигатель на всю мощность, а он на ходовых испытаниях здорово поднимал переднюю часть батискафа. Секунд через тридцать пять резко стемнело и теперь я стала с ужасом вслушиваться мерное гудение и ждать, не послышится ли треск, ведь мы находились под волной, но всё обошлось и самое главное я почувствовала, что мы плывём с сильны дифферентом на корму, отчего радостно закричала:
   - Алёнушка, доченька, наш кораблик всплывает! Ты чувствуешь, что он плывёт вверх?
   - Да, мамочка! - Радостно и громко крикнула в ответ Алёнка и тут же добавила - Ой, мамочка, водичка за окном светлеет.
   Так оно и было, я видела, что тёмная, сине-зелёная толща воды начала светлеть и вскоре увидела впереди наш парус, который тащил за собой на шести прочных стальных, туго натянутых тросах батискаф. С его стальных треугольных крыльев длиной в десять метров каждое, срывались пузырьки то ли воздуха, то ли пара. Меня охватило чувство восторга и я закричала:
   - Доченька, мы плывём к нашему папе!
   Почти в ту же секунду что-то большое, чёрное с белым, метнулось нам навстречу и я всем телом ощутила страшнейший удар и потеряла сознание от того, что меня бросило вперёд, на привязные ремни. Не знаю, сколько времени я провела без сознания, но когда очнулась, меня сразу же охватил дикий ужас - в моей гондоле царила почти полная тишина. Я не слышала голоса своей дочери, а только одно лишь жалобное поскуливание Аргона, на котором я застегнула удерживающий чепрак, отчего пёс лежал неподвижно в своём ящике и мог лишь вертеть головой, да, ещё чуть слышный рокот гидрореактивных двигателей. Душа моя так и обмерла, когда я поняла - мою гондолу оторвало от батискафа и парус тащил её неведомо куда, а Алёнка осталась где-то позади и, возможно... Тут в моей голове, словно что-то щёлкнуло, и я принялась быстро считать в уме. С потерей моей гондолы плавучесть батискафа резко увеличилась, ведь она вместе с грузом, размещённым в ней, весила пять тонн семьсот сорок килограммов. Когда поплавок перерубил своим форштевнем касатку, чёрно-белой могла быть только она, вода снаружи уже была зеленовато-голубой, то есть мы почти поднялись на поверхность, точнее в верхнюю часть волны. Да, и касатка тоже ведь не дура и нырять глубже, чем на семьдесят метров, не станет, а ей что есть волна, что её нету, почти всё равно. Перед Алёнкиной гондолой ведь тоже находится форштевень, хотя и не такой острый, чтобы батискаф не трясло из-за завихрений.
   У меня сразу же отлегло от сердца. Став легче и потеряв парус, главной задачей которого было поскорее вытащить его наверх, батискаф намного быстрее "съедет" вниз по пологой части волны, как по снежной горке. Якоря вытянуты на всю длину, это сто метров, и они должны уже зацепиться за землю. Так, судя по всему, Алёнкино путешествие продлилось не больше пятнадцати минут и батискаф уже точно приземлился. Возможно, что где-нибудь в Подмосковье. Всё, Валентина, возьми себя в руки и лови момент. Сейчас ты мчишься на волне на восток и с каждой минуты удаляешься от своей дочери всё дальше и дальше. У тебя в гондоле находятся три самых лучших радиостанции, но ещё более мощные установлены в гондоле Алёнки, так что не исключено, что уже очень скоро ты услышишь её голос, а теперь сосредоточься на управлении гондолой. Ты можешь ждать до последнего и тогда будешь с бензином, но у тебя и так его стоит в багажном отсеке четыре канистры не считая того, что залит в бензобак. Багажный отсек у тебя герметичный, так что всё будет в порядке. Теперь тебе нужно поймать тот момент, когда волна ослабеет и твоя гондола коснётся земли. У неё нет защиты и если парус поволочёт её по камням, то ты погибнешь. Подумав так, я быстро посмотрела на манометры. Кислород был выработан только в двух всего лишь на четверть. Шмыгнув носом и кивнув головой, я выключила гидрореактивные двигатели, спасшие меня.
   Гондола сразу же стала опускаться вниз. Судя по цвету воды, я плыла на глубине не более сорока, пятидесяти метров вначале, а когда выключила двигатели, то опустилась метров на пятнадцать вниз и буквально через каких-то пять минут гондола погрузилась в почти чёрную от грязи воду, коснулась дна и я тут же отстрелила парус. Боже, какой кошмар тут начался. Гондола сразу же пролетела кувырком, кажется она перекувыркнулась раз десять, встала, как говорят моряки, на ровный киль и тут же затряслась под бешенным напором воды, но это длилось недолго, минуты четыре. Хотя вода и была мутной, почти чёрной, всё равно стало быстро светлеть и вот, наконец, наступил тот миг, когда я увидела, как куда-то на юг, почему на юг? Уходит волна высотой не более всего какой-то сотни метров. Надо мной было синее небо и солнце, которое слепило мне глаза, явно прошло зенит. Вот потому-то я и поняла, что волна ушла на юг. А ещё я поняла, что осталась жива, хотя и потеряла по дороге дочь и уже хотела было разрыдаться и впасть в истерику, как вдруг один из радиоприёмников, длинноволновый, настроенный на частоту радиостанции мощностью в двести пятьдесят ватт, установленной в специальном отсеке большой гондолы, ожил. Ну, тут всё ясно, выходит, что две длинные удочки, ферритовые антенны, каждая длиной в пять с половиной метров, очень, кстати, прочные, распрямились и тюнер поймал волну и сам настроился на нужный сигнал, а потому я услышала сквозь помехи:
   - Осторожнее, мудило! Не сломай, а то Скиба тебе быстро башку открутит. Вот так, правильно, отпускай, я держу.
   Голос был весёлым и явно принадлежал молодому парню, который потрошил наш батискаф. "Ребята, не слишком ли вы торопитесь?" - подумала я и вместе с этим стала лихорадочно соображать: - "Скиба, Скиба, мне ведь известна эта фамилия! Откуда я её знаю? Вспоминай, старуха!" - второй голос меня успокоил и одновременно многое прояснил:
   - Белый, не тошни! Ты же видишь, что этот ящик с аквалангом, иначе, как поставив на попа, хрен бы я выставил к тебе. Ладно, теперь он хоть не будет мешаться под ногами. Блин, да, где же эти американцы. О, а вот и Бобби показался. Лёгок на помине. Кстати, Белый, тебе старший сержант Скиба что приказал?
   Тут я всё сразу же вспомнила и завопила:
   - Мальчики, срочно позовите сержанта Скибу, главного помощника вашего Бати, он мне срочно нужен.
   От радости у меня даже слёзы из глаз брызнули, ведь Серёжа рассказывал мне про своего лучшего друга, старшего сержанта Павло Скибу, былинного великана и умницу. Увы, но бойцы моего Серёженьки меня не слышали, не хватало мощности моей радиостанции. Господи, мальчики, ну, скажите хоть словечко о моей доченьки, она жива или нет? Я же сейчас с ума сойду. На моё счастье именно о ней и зашел разговор в следующий момент:
   - Боря, Скиба приказал мне немедленно разгрузить батискаф и все вещи из него перенести частично в его с Батей квартиру, а частично на отдельный склад. Ты прикинь, Борька, вот ведь какие случаи иной раз бывают в нашей грёбанной жизни. Да, Бог на небесах точно есть и он про нас всё знает. Когда мне Скиба сказал, что волна Бате дочку его подруги к нам в Заречье аж из Невеля принесла и батискаф с нею буквально в двухстах метрах от нашего бункера поставила, я даже перекрестился.
   - Белый, блин, ты так говоришь, словно я рядом не стоял, когда Батя с Пашкой и американцем с него люк сорвали! - Со смехом воскликнул Борька - А девчушка-то молодец, боевая. Выскочила из него и сразу же - а где моя мама? Не, ну если эта Валентина такой батискаф построила, то она точно не погибнет в своей гондоле, которую парусом унесло, а всё болты виноваты. Их как бритвой срезало. Видать поплавок на что-то напоролся. Слушай, а где сейчас Батя и Алёнка, Белый? Ты же ей вещи относил.
   Белый ответил:
   - А они все втроём, наш Батя, Алёнка и Чак, самолётную стоянку чистили от мусора, да, наверное, давно уже закончили, самолёты ведь уже часа полтора как на посадку сплошным потоком идут. Ты прикинь, Борька, наш президент свой самолёт молодым учёным отдал, простился с ними во Внуково, а сам в убежище поехал. Вот это мужик, так мужик, почти как наш Батя.
   Прижав руки к щекам я не выдержала и громко разревелась. То, о чём я так мечтала, хотя и наполовину, но всё же осуществилось, волна принесла мою Алёнушку прямо в Серёжины руки и теперь мне нужно было во что бы то ни стало добраться до них. Я утёрла слёзы и выключила все три радиостанции. Нечего разряжать зря аккумуляторы. Хотя они и мощные, мне теперь нужно быть экономной и очень осмотрительной. Интересно, куда же это меня занесло? Взглянув на часы, я так и ахнула. Времени было половина первого и это означало, что я провела в пути более четырёх часов. Куда же это занесла меня волна за это время? Думаю, что далеко, но вот насколько далеко, это вопрос вопросов и ответ на него я могла найти только снаружи. Потерев свой курносый нос кулачком, я шумно и коротко выдохнула воздух, словно собиралась выпить грамм сто водки. Притихший было Аргон тут же тихонько и жалобно заскулил. Бедная собачка, у тебя, наверное, уже всё тело свело. Ну, ничего, сейчас я тебя выпущу размяться из этой стальной бочки. Только сейчас я обратила внимание на то, что воздух в гондоле уже был довольно спёртым и, вообще, у меня не только ломило виски, но сильно клонило в сон. Моя рука автоматически потянулась было к гайке с большими барашками, но я вспомнила, как дожимала их молотком и потянулась за ним. После этого я расстегнула ремни, сделала глубокий вздох и поняла, что рёбра у меня не сломаны.
   Через несколько минут я расконтрила люк и мой палец было нажал на кнопку, но я мысленно сказала себе: - "Стоп, подруга, лучше покачай масло ручным насосом. Ещё через пару минут крышка люка с замызганным иллюминатором была распахнута на полную длину штанг. В гондолу ворвался свежий, чистый воздух, сильно пахнущий морем. Погладив Аргона по голове, я расстегнула его чепрак и мой верный пёс чуть ли не с воем вылетел из гондолы через открытый люк и с утробным звуком приземлился на траву, покрытую грязью. Сразу после этого послышался звук сильной струи, это Аргон смывал грязь с гондолы. Последние несколько секунд моя гондола плыла в сплошном потоке грязи и я подумала: - "Боже, ведь эта чёртова волна всю степь залила солёной водой, а ведь её у меня всего пятьдесят литров. Надо будет экономить и на всякий случай подготовить ёмкости, вдруг дождь пойдёт. Только вот чем её собирать, хотя это тоже мелочи жизни, ведь у меня припрятано полрулона толстой полиэтиленовой плёнки. Из неё и мешок для воды можно сделать." Рассуждая таким образом, я достала из дюралевого шкафчика мощные импортный бинокль с лазерным дальномером, Мишкин подарок, потянулась и стала с кряхтением выбираться из гондолы.
   В отличие от Аргона я не стала спускаться вниз, а наоборот, поднялась на гондолу, хотя и мне тоже хотелось того же, из-за чего так скулил мой пёс. Сначала нужно было оглядеться, а уже потом заниматься всем остальным. Выбравшись на цилиндрическую крышу гондолы, я встала посередине, свалиться с высоты в добрых три метра с гаком на грязную, мокрую траву мне совершенно не хотелось, я принялась оглядывать окрестности сначала без бинокля. Гондола прочно и уверенно стояла, опираясь плоским днищем на ровную, словно стол, вершину высокого и очень большого холма, до края которого она не докатилась всего каких-то сорок метров. Впереди, точнее на юге, куда ушла волна, что меня удивляло всё сильнее и сильнее, холм был крутым и под ним внизу блестело то ли небольшое озерцо, то ли огромная лужа, вода в которой, скорее всего, была солёная. Очень жалко. Судя по всему там было довольно глубоко, так как муть уже стала оседать и вода набирала даже не голубизну, а синеву, что явно больше трёх метров. Что на юге, что на востоке, севере и западе я видела одно и то же, бесконечную череду холмов. Довольно высоких, метров эдак под двести, двести пятьдесят. Выглядели они весьма невзрачно, так как были покрыты быстро высыхающей под палящими лучами солнца, а потому сереющей грязью.
   Судя по положению солнца на небосклоне, было уже где-то половина четвёртого, но всё же скорее всего три часа пятьдесят две минуты. Если так, то меня занесло хрен знает куда и раз волна умчалась на юг, значит мне очень сильно повезло, что моя гондола не врезалась в горные склоны Южного Урала, по всей видимости она находилась уже ближе к "хвосту" волны, а потому когда встречный поток завернул воду, поплыла на юг и меня запросто могло занести в Казахстан, чего мне очень не хотелось бы попадать никогда. Извините, но я вовсе не желаю становиться наложницей какого-нибудь бая или того хуже, хана. Ну, а женой тем более. Пускай эти бронзоволикие любители кумыса с невозмутимыми, как у Будды, физиономиями и раскосыми глазами, как-нибудь перебиваются собственными красотками и гоняются за ними по своим бескрайним прериям на быстроногих скакунах, а я домой, в Россию хочу, к своей Алёнке и Серёже. С горестным вздохом я сказала себе вслух: - "Да, не повезло тебе, Ярославна, если ты и в самом деле оказалась в Казахстане. Впрочем, не горюй, как знать, может быть это ещё только оренбургские степи. Тогда купишь себе здесь на память оренбургский пуховый платок и отправишься с первой же оказией в Москву". Аргон, услышав мой голос, в два прыжка забрался на крышу гондолы, лёг у моих ног и вывалил язык. Псу явно хотелось пить, а мне не терпелось поскорее оглядеться.
   В этой горбатой степи помимо двух длинных борозд, пропаханных в пологом склоне холма, я не увидела ничего интересного, кроме грязно-серых холмов и никаких, даже самых малейших, в виде хотя бы просёлочной дороги, признаков жилья. Одни только мрачные, совершенно безлесые холмы и изредка какие-то кучи, которые в некоторых местах даже образовывали гряды. У меня тут же радостно забилось в груди сердце, так как я сразу поняла, что это может быть и немедленно схватила в руки бинокль. Я стала разглядывать ближайшую ко мне кучу, находившуюся километрах в трёх к северо-западу и чуть было не завопила от восторга, так как увидела под быстро высыхающей грязью очертания сразу нескольких автомобилей, а также ещё какие-то громоздкие штуковины, за которыми сгрудился целый склад особо ценного имущества. Всё правильно, волна поднимала и несла с собой много чего ценного и нужно быть полным идиотом, чтобы не воспользоваться такими подарками. Вот потому-то я и затолкала в багажный отсек своей гондолы добрых шестьсот килограммов инструмента, не говоря уже о маленьком дизельгенераторе со встроенным в него сварочным трансформатором и двадцатью пачками электродов. Прежде чем соскочить вниз и броситься к багажному отсеку, чтобы побыстрее собрать мотоцикл, зачем мучить ноги, когда у меня есть мощный мотик-вездеход, я всё же осмотрела другие кучи, ближние и дальние, коих насчитала всего девять штук, причём в общем-то не хилых.
   Однако, вместе с этим я увидела, что в степи помимо этого валяется полным-полно вкусной еды, с которой у меня были проблемы, а точнее просто почти не было еды, если не считать двух палок сырокопчёной колбасы, мешочка сухарей, пяти пачек печенья и четырёх упаковок "Фанты". Для Аргона я хотя бы положила целый мешок сухого корма, но он теперь перебьётся и без него, раз по всей степи валяется столько рыбы. Я ещё не слезла вниз и не открыла люк багажного отсека, а уже разрывалась пополам. С одной стороны мне хотелось как можно скорее добраться до кучи подарков, доставленных вместе со мной в эту дикую и совершенно безлюдную степь волной, а с другой - поскорее набрать солёной воды, чтобы выпарить из неё часть воды, превратить её в рапу и засолить побольше рыбы. Вот тогда я решу проблему с едой, если её не найдётся в кучах мусора, упакованной в банки. Тем не менее больше всего я мечтала найти в этих кучах грузовик и побольше, побольше, желательно дизельный, ведь у меня осталось в баке как минимум четыреста литров солярки и если это будет мощный грузовик, то я довольно легко смогу превратить его в бронемашину. Стальных листов-то у меня хватало, их я могла срезать бензорезом с батискафа.
   Турнув Аргона вниз и велев ему поискать еду и воду, я достала гаечный ключ сорок восемь на пятьдесят шесть, к нему усилительную трубу, уже сплющенную с двух сторон, и пошла открывать люк. Поить пса я не стала и, вообще не собиралась. В сырой рыбе воды с избытком, не пропадёт. Пока я возилась с первыми шестью гайками, явился Аргон, бросил мне под ноги здоровенную рыбину чуть ли не в мою руку длиной и, склонив голову набок, с укоризной заглянул мне в глаза. Ну, всё правильно, парню в лом слизывать со своего обеда солёную грязь. Изрядно помучившись, лестница ведь лежала в багажном отсеке, я залезла в гондолу, достала из неё старое вафельное полотенце, нож выживания и Аргонову миску из нержавейки. Как только я спрыгнула вниз, пёс тут же сунул в неё морду и обиженно заскулил, не обнаружив в ней воды, но я молча скрутила ему кукиш и он отошел от меня, поджав хвост. В отличие от других собак, Аргон, чистокровный немец голубых кровей, понимал любые жесты. Подойдя к рыбине, я обтёрла с неё грязь полотенцем и первым делом проделала в брюхе ножом небольшую дырку, после чего стала с силой сжимать её и выдавливать в миску кровавую сукровицу. Вот в неё-то и сунул свой нос Аргон и стал жадно её лакать, я бы так точно не смогла. После этого я протёрла полуметровой ширины площадку за кормой гондолы от грязи и принялась чистить рыбу, это была какая-то громадная ставрида.
   Нарезав её кусками, я забрала вылизанную миску и выдавила из рыбы ещё больше сока, уже куда более аппетитного на вид, который мой пёс тут же и вылакал. После этого я наложила в миску мяса без костей, а хребет и кишки забросила как можно дальше. Всё, вопрос с питьём и едой для Аргона был решен, рыбу мой пёс очень любил, как и я сама, а потому ничто не мешало мне вытереть полотенцем руки, воняющие рыбой, ничего не поделаешь, скоро я вся ей провоняюсь, и открутить остальные восемь гаек и открыть люк. На то, чтобы собрать свой трёхколёсный "Кавасаки KX450F", который я переделала в трёхколёсное чудовище, поставив на него морду с двумя фарами и лобовым стеклом, двадцатилитровый бензобак вместо семилитровой пендюрки, а также защиту для ног с дугами, у меня ушло чуть больше сорока минут. Н-да, мой зелёный мотик стал страшноват на вид, но так мне же на нём не прыгать по холмам, а просто ездить. После этого, приставив к гондоле дюралевую лестницу, я забралась в неё, вытащила дюралевый же ящик, в котором всю дорогу сидел Аргон, и поставила его на мотоцикл. Алёнкино сиденье, чтобы не травить душу, я устанавливать не стала, села верхом на мотоцикл, дрыгнула ногой и пятидесятишестисильный, четырёхтактный движок громко и весело запел свою песню.
   Когда я очутилась в седле мотоцикла, то всё же решила сначала подъёхать к озерцу, которое было в поперечнике километра полтора, чтобы узнать, насколько солёная в нём вода и заодно помыть руки. Вода оказалась очень солёной, даже солонее, чем в Балтийском море. Ну, значит я буду с солью. Помыв в ней руки, она уже почти отстоялась, я не спеша поехала в сторону ближайшей кучи высотой метров в пять или шесть. Аргон, заливаясь весёлым лаем, он мигом повеселел после того, как выпил треть миски рыбного сока и слопал полную миску свежей рыбы, оглашал степь громким, радостным лаем. По пути к куче я вдруг вспомнила, как про меня и Трёх Богатырей однажды сказал Рыбак, их корефан: - "Ну, вы, блин, прямо как эти, из американского мультфильма Чип и Дейл, что спешат на помощь, Рокфор и их подруга Гаечка." Ну, тут он был полностью прав. Когда-то это был мой любимый мультфильм, а поскольку мой отец работал на Кировском заводе инженером-конструктором и был заядлым автолюбителем и великолепным автомехаником, он в своём гараже ремонтировал любые иномарки, то я с детства, начиная лет с семи, помогала ему и вскоре тоже стала разбираться в автомобилях. За это меня и прозвали Гаечкой, что мне очень нравилось в детстве. Это уже потом меня стали называть Ярославной, отчего мне всегда было грустно и очень обидно. Быть молодой вдовой и оплакивать мужа, которого любила, это больно.
   Когда я подъехала к куче мусора, похожей на бархан из-за того, что она имела характерную серпообразную форму, то окончательно почувствовала себя Гаечкой. Та бойкая мышка тоже вечно обследовала мусорные баки и находила в них конструкционный материалы для своих машин. Бархан, сложенный из принесенных в эту степь вещей человеческого бытия, имел в ширину метров шестьдесят и когда я объехала его по кругу, то сразу же поняла, как он образовался. В его основании лежал на боку, крышей ко мне, комбайн "Джон Дир", что я сразу же поняла по зелёной краске, виднеющейся местами из-под грязи. Комбайн это хорошо, комбайн это много прочного железа, но самое главное, огромный бак с соляркой. Вообще-то курочить комбайн ради железа будет полнейшим свинством, чем потом люди будут убирать урожай, не серпами же, а вот солярку можно будет и слить, если она в нём, конечно осталась. Что было за комбайном ещё, я не видела, но вот с одного бока за него зацепился задним бампером, перевёрнутый кверху колёсами джип, судя по всему это был кореец "Санйонг", причём тот, на котором ездил ещё Чингисхан, очень уж он был ржавым, да, и покувыркался немало, а с другой стороны из-за комбайна более, чем наполовину выглядывал, я просто обалдела - лимузин "Кадиллак". Господи, а вот его-то я и в прежние времена ни за что на стала бы покупать, не говоря уже о своём нынешнем положении. Однако, это всё автозапчасти, причём даже с корейца можно было отвинтить кучу гаек. А ещё я увидела в бархане очень много сломанных волной веток и тряпья, тоже в хозяйстве пригодится.
   Самое главное, я пока что не увидела в этой куче мусора ни одного трупа, но это, скорее всего, ещё впереди и едва подумав о том, сколько же людей утонуло, содрогнулась от ужаса. Да, хотя и печальный, но это факт, комета убила огромное количество людей и уже очень скоро их трупы начнут разлагаться. Однако, первой начнёт протухать рыба, а её я заметила вокруг не то чтобы очень много, но же увидел штук пять больших рыбин. Ну, минут двадцать рыба точно подождет, а потому я подъехала к комбайну, но осмотр начала не с него, а с джипа, причём на предмет наличия номеров. Таким образом я могла хоть приблизительно установить своё местонахождение, ведь теперь GPS вряд ли работала, комета точно посшибала сотни спутников. Номерной знак на корейце, изготовленном в середине девяностых годов прошлого века, который не превратился в металлолом видимо только потому, что бегал по здешним степям, был казахским - "M472DBM", то есть зарегистрирована машина была в Карагандинской области. Я тут же подумала: - "Боже, мать, куда же это тебя занесло? Мать ты где, - в Караганде." Огорчённо вздохнув, я стала осматривать комбайн и убедилась, что в отличие от джипа тот пострадал меньше. Протерев тряпкой ветровое стекло кабины, я увидела надпись: - "Лизинговая компания "Урал" город Оренбург".
   Сопоставив два этих факта, я поняла, что волна была какая-то чокнутая, раз занесла меня из Оренбургских степей в Карагандинскую область Казахстана, причём в какую-то дикую глушь, и вернулась к мотоциклу. Ну, то, что я оказалась в глуши, а не в городе, меня нисколько не расстроило. Решив, что для начала хватит и этого, сев на мотоцикл, я поехала по степи зигзагами, собирая рыбу и складывая её в дюралевый ящик, из которого предусмотрительно выбросила поролоновый матрац Аргона. Голод не тётка, по головке не погладит, а потому ею нужно было запастись поскорее, пока не протухла. Некоторая рыба ещё была живой. Аргон мне помогал, подтаскивал рыбу и уже через десять минут ящик с бортами полуметровой высоты, был набит ею доверху. Мой трёхколёсный "Кавасик" даже не заметил веса. Зато я не смогла снять ящик с переваренного багажника. Всё понятно, я хотя и довольно сильная, всё-таки женщина, а не портовый кран, и потому стала сбрасывать рыбу на траву возле солёного озера. Показав Аргону пальцем на степь, я строго приказала:
   - Рыбу, собирай рыбу, Аргон.
   Мой пёс прыжком отскочил назад, приседая на все четыре лапы и, размахивая своим толстым хвостом, несколько раз гавкнул, словно говоря: - "Слушаюсь, товарищ командир." Аргон метнулся в степь, а я поехала на холм. "Кавасик" бодро взлетел на него по крутизне. Ну, на нём и не по таким холмам гоняла, а куда покруче. Хорошо, что у меня имелся с собой лишь слегка початый рулон полиэтиленовой плёнки, толстая медная проволока, а в оба моторных отсека, чтобы занять чем-то пустое место, я заложила по полтора десятка штук дюралевого конструкционного профиля трёхметровой длины. Как только я достала из гондолы всё, что мне было нужно, включая автомат и натовскую разгрузку с магазинами и гранатами для подствольника, то первым делом закрыла люки. Теперь никто, кроме меня, в неё не заберётся, замки-то на них были электромагнитные, а где находится волшебная кнопочка "Сим-сим", я никому не скажу. Сделав несколько рейсов, я перевезла к берегу и соорудила неподалёку от него, на сухом пригорке, из дюралевых стоек нечто вроде вигвама с квадратной рамкой, к которой привязала полиэтиленовый мешок. Раздевшись догола, кто меня в степи увидит, и вооружившись двумя большими вёдрами, я подошла к озеру и обомлела.
   Озеро было заполнено кристально чистой водой и я увидела, что всё его дно поросло зелёной травой с множеством цветов, это были красные дикие тюльпаны. Выходит, это была просто котловина, которую заполнило океанской водой. Между прочим в озере плавало немало рыбы и даже креветок. Интересно, сохранится жизнь в этом маленьком филиале Атлантического океана в будущем? Креветки и рыба чувствовали себя в воде прекрасно, а вот трава и тюльпаны уже поникли и даже стали слегка буреть. Всё ясно, загибаются, бедняжки, в солёной воде. Ну, не знаю как для тюльпанов, а для меня солёная вода представляла сейчас особую ценность и я первым делом залила два ведра ящик, сваренный из нержавейки, в котором у меня лежали до недавнего времени, переложенные синтепоном, гранаты для подствольника, и запалила две паяльные лампы, чтобы выпарить лишнюю воду и получить рапу, а затем принялась заливать воду в полиэтиленовый мешок. В нём она завтра, да, и сегодня какое-то время, день ведь ещё не закончился, а жара стояла нешуточная, тоже будет выпариваться. После этого я стала строить рядом с первым, второй вигвам, всего-то и дела, что воткнуть в землю, почти сплошной песок, четыре квадратных дюралевых профиля и привязать к ним ещё четыре точно таких же. Отрезав нужной длины кусок полиэтилена, я сделала из сложенной вдвое медной проволоки кольцо и стянула им один конец полиэтиленовой трубы, привязала капроновым шнуром верхнюю часть мешка к стойкам и стала заполнять солёной водой и его. Вода в баке уже вовсю кипела, когда я принялась строить третий вигвам.
   Едва я залила в третий мешок вёдер пятьдесят воды, то в изнеможении плюхнулась в тёплую воду озера и отдыхала минут тридцать. Закрыв глаза, было совсем нетрудно представить себе, что я плаваю в океане на Канарах, у берега острова Санта-Крус де-Тенерифе. Через полчаса я долила в бак ещё ведро воды и принялась мыть в озере и потрошить рыбу, отрубая рыбные головы и забрасывая их в озеро подальше. На них, как и на рыбные внутренности, тотчас набросилась рыба и даже креветки. Умница Аргон времени даром не терял и подтаскивал ко мне из степи всё новую и новую рыбу. Один раз он даже притащил за хвост акулу длиной чуть больше метра. Акулье мясо я уже пробовало и оно мне понравилось, так что и она присоединилась к уже почищенной рыбе. Чистя рыбу, я подумала: - "Сегодня засолю целый мешок рыбы, а завтра, как только высплюсь, займусь раскопками и если не найду подходящей машины, то поеду домой на комбайне. Из него можно сделать мощный броневик."
  

Глава 6

Тропический ливень в степях Казахстана

  
   Через пару часов у меня уже было готово два ведра жутко солёной рапы, которую я перелила в дюралевый ящик Аргона, даром что ли я проварила в нём аргоном все швы, и она теперь остывала, поставленная в воду, но вскоре к ней добавилось ещё два ведра рапы. Этого количества должно было вполне хватить, чтобы засолить всю ту рыбу, которую я почистила и сложила в мешок четвёртого вигвама. Вот теперь я могла спокойно передохнуть. Минимум на две недели рыбы мне точно хватит, а там будем думать, чем питаться. Уже вечерело, но я успела сделать немало за каких-то неполные шесть часов, Прада, очень устала. Пожалуй, мне ещё никогда не доводилось перетаскать вёдрами столько воды. Зря я всё-таки полезла купаться в озеро. Всё моё тело было солёным, хоть бери и вешайся, чтобы превратиться в воблу. Ну, теперь для того, чтобы искупаться, либо придётся ждать дождя, либо искать озеро с пресной водой, но думаю, что только не в Казахстане. Здесь ведь все озёра солёные. Или почти все, с географией я не очень дружна. М-да, так ведь недолго из молодой, красивой женщины, превратиться в грязную чушку. Как только, одеваясь в камуфляж, испачканный рыбой и грязью, я подумала о дожде, то, посмотрев на заходившее солнце, тотчас увидела левее мощный грозовой фронт, заходивший с юго-запада, и изумлённо ахнула: - "Батюшки! А вот и пресная вода!"
   Так-то оно так, но что мне теперь делать с водой солёной и особенно с горячей рапой? Решение пришло быстро. Я вскочила на мотоцикл и помчалась на холм. Быстро открыв герметичный пульт управления, я открыла люк батискафа и достала из него два углекислотных огнетушителя. Гореть я в ближайшее время не собиралась, а остудить ими рапу было плёвым делом. Ещё я подумала о том, а не слишком ли низок тот пригорок, на котором были подвешены на стояках четыре здоровенных полиэтиленовых мешка. Судя по облакам, гроза обещала быть нешуточной. Сверху мне было хорошо видно, что он возвышается над водой метров на десять и я подумала: - "Должно хватить, ведь это же гроза, а не цунами.", и поехала вниз. Для того, чтобы остудить рапу, мне вполне хватило половины заряда огнетушителя, они же у меня были не автомобильные, а большие, с гибким бронированным шлангом и алюминиевыми раструбами. После этого я залила в мешок с рыбой четыре ведра жутко солёной рапы и задумалась. Судя по всему, гроза может сильно разбавить солёную воду, а соль для меня сейчас была дороже золота, её у меня было в солонке всего ничего, грамм сто. Поэтому я принялась отвязывать полиэтилен, стягивать горловины мешков сначала капроновым шнуром, его у меня было с десяток бобин, затем и медной проволокой, а потом осторожно укладывать их на бок.
   Оттаскивать мешки в сторону не имело никакого смысла, проще и быстрее перенести на новое место все четыре вигвама, что я и сделала. Полиэтилен тоже можно было не жалеть, ведь он мог мне попасться в мусоре, а вот пресной воды я в нём точно не найду. Между тем подул ветер, правда не очень сильный, и новые мешки для воды я вязала, когда с неба начали падать первые капли дождя, а через несколько минут разразился сильнейший ливень. Он хлестал с такой силой, что пока я привязывала к стойкам второй мешок, первый уже наполнился водой доверху. Хорошо, что полиэтилен был очень толстый, почти миллиметр толщиной, и я смело прикручивала его к стойкам медной проволокой. Жаль, что вода просто лилась на землю, а не в мешки. Аргон, которого было не испугать даже выстрелом из "СПГ", поначалу радовался ливню, а потом тот ему надоел и он спрятался под мотоциклом. На сиденье я положила бинокль, автомат, разгрузку с боеприпасами, УКВ-радиостанцию и накрыла всё Аргоновым ящиком. Самой же мне некогда было прятаться от дождя, да, и некуда, но ливень был тёплый, хотя очень уж сильный, но более всего меня поразил вкус воды, она была просто изумительно вкусной, чуть сладковато-кисловатой и имела приятный, свежий и отнюдь не дождевой запах. В ярком свете молний мне было видно, как вокруг меня преображается степь, делаясь всё зеленее и зеленее.
   А ещё я, набирая воду в мешки, которым едва успевала вязать хвосты, видела, что котловина под холмом, на котором стояла моя гондола, постепенно заполняется водой всё больше и больше. Если дело и дальше пойдёт так, то я скоро окажусь на островке, после чего мне и вовсе придётся спасаться вплавь. Однако, этого не произошло. По всей видимости где-то восточнее или южнее, имелся водосброс и вода устремилась в него, но всё равно там, где я ездила днём на мотоцикле, сейчас было чуть ли не по колено воды и вся она текла в котловину, а потом куда-то дальше, так что я, можно сказать, всё же оказалась на острове. Наконец полиэтилен у меня закончился, я заполнила пресной водой последний, одиннадцатый мешок и облегчённо вздохнула. Водой я затарилась даже с избытком, но всё же взяла из-под ящика кусок мыла и стала намыливать свой камуфляж. Ливень и не думал прекращаться. Тогда я позвала Аргона и намылила заодно и его. Мой пёс перенёс эту процедуру стоически.
   Ну, а после этого я разделась догола и положила свои вещи на ящик. Деваться мне было некуда, а потому я просто терпеливо ходила по своему островку, на котором, словно огромные личинки, лежали вокруг вигвамов мешки с водой, и ждала, когда ливень закончится. Это произошло только минут через сорок, как я постиралась, искупала Аргона и выкупалась сама. Мой верный пёс всё это время стоял рядом со мной и только время от времени отряхивался, а я не делала и этого. Грозовой фронт прошел, на небе вспыхнули яркие звёзды и засияла почти полная луна, которая осветила степь. Вода с журчанием стекала в котловину. Я ради интереса спустилась к озеру и убедилась, что оно всё равно осталось солёным, а не солоноватым. По всей видимости в этом месте всё-таки и раньше было небольшое солёное озеро, воды которого смешались с океанскими. Ну, что зря гадать, мне ведь всё рано нужно будет выбираться отсюда как можно скорее хотя бы на том "Кадиллаке" или комбайне, который я за пару недель смогу превратить в броневик. Немного обсохнув, я аккуратно поставила Аргонов ящик на багажную раму, закрепила его на ней и стала складывать в него свои вещи. Одеваться в мокрый камуфляж, а также надевать на себя мокрое бельё я не стала, в гондоле имелась сухая и совершенно чистая одежда. Поэтому, повесив вещи на ящик, я нагишом села на мотоцикл, завела его и поехала к гондоле. На этот раз по пологому склону.
   Через полчаса, положив матрац Аргона на площадку перед багажным отсеком гондолы, я забралась в неё, села в кресло и, оставив люк приоткрытым, уснула. Перед этим я посмотрела на часы, было половина пятого утра. В общем я не спала более суток со всем этим Апокалипсисом, чёрт бы его побрал, ну, ничего, главное, что и Алёнка, и я остались живы, а всё остальное уже в моих руках. Пусть кто-нибудь только попробует остановить меня на пути к моей дочери. С мыслями об Алёнке я уснула, как убитая, и проснулась, когда солнце поднялось уже довольно высоко и заглянула в мою кабинку. Когда я выбралась наружу, то сразу же радостно заулыбалась. Вокруг меня, куда ни глянь, расстилалась цветущая степь и всё сверкало яркими красками, даже кучи принесённого волной, нет, не мусора, а всяческого добра. А ещё меня удивило, что трава за ночь здорово подросла, чуть ли не вдвое. Аргон, между прочим, уже позавтракал и когда я подошла к нему, из его пасти торчал рыбий хвост. Улыбнувшись, я погладила пса по голове и он радостно завилял хвостом.
   Мой пёс никогда не унывал, а стало быть и мне не имело никакого смысла впадать в уныние и тоску и я сказала себе: - "Всё в порядке, подруга, Алёнка жива, ты жива и Серёжа тоже жив, принимайся за работу." Легко сказать, принимайся за работу, а с чего тогда прикажете начинать? Подумав, решила начать с самого главного, с завтрака и достала палку сырокопчёной колбасы, нарезала ломтиками треть, есть мне хотелось просто неимоверно, достала шесть больших сухарей, банку "Фанты", пачку печенья, сложила всё это в подсумок и, подумав, надела на себя разгрузку с боеприпасами и вложила в левый нагрудный карман, пришитый наискосок, нож "Катран", который так нахваливал Мишка за удивительную прочность клинка, а к поясу прицепила испанский нож выживания "Король джунглей". Он был побольше размером и в его рукоятку чего только не было напихано. Забросив за спину автомат, он теперь должен стать моим вечным спутником, как и Аргон, если я хочу выжить и увидеть дочь, я сложила в ящик всё, что могло мне вскоре понадобиться, закрыла люк гондолы, села на мотоцикл и поехала к мешкам с водой. Напоив Аргона вдосталь, я поставила перед собой на бензобак кружку с водой и, макая в неё сухари, позавтракала. Попробовав на вкус кусочек рыбы, я решила, что ей нужно ещё полежать в рассоле, а потому всё-таки перетащила волоком мешки с водой, ужасно тяжелые, и уложила их рядком на склоне пригорка.
   Поставив мешки с морской водой вертикально, я чуть по чуть всё же умудрилась раскрыть все три и привязать полиэтилен к стойкам, пусть лишняя вода выпаривается на солнце, а то уже палило нещадно. Вообще-то мне теперь срочно требовались какие-то более удобные и надёжные ёмкости для воды. Впрочем, всё зависело от того, что я найду в тех кучах, которые притащила вместе со мной сюда волна, а их ведь было аж девять штук. К ним-то я и направилась ближе к полудню и принялась планомерно объезжать одну за другой. Боже, чего только не приволокла в эту безлюдную степь волна. Тут были и какие-то телеги, и холодильники, и телевизоры, причём практически целые почему-то, несколько мотоциклов, ну, мне и своего хватит, легковые автомобили, они мне даром не нужны, парочка колёсных тракторов, уже получше, но когда я подъехала к седьмой куче, то и вовсе завизжала от радости, так как нашла то, что мне было нужно больше всего - грузовой автомобиль "Урал", причём не абы какой, а самый для меня ценный, кунг в военном исполнении, авторемонтная передвижная мастерская "ПАРМ 4784" на шасси автомобиля не просто повышенной, а жутко повышенной проходимости "УРАЛ-4320-1912-40" с расширенной базой.
   Честное слово, я чуть не расплакалась увидев этот девятиметровый, почти, да, что там почти, просто новый грузовик с широченными и оттого чуть ли не шарообразными колёсами с высоким протектором, навалившийся бортом и потому изрядно смявший, автобус "ПАЗ". Соскочив с "Кавасика", я бросилась к своей находке, за которой громоздилась высокая куча других подарков буквально взлетела на капот "Урала" зелёной, камуфляжной расцветки. Заглянув через стекло в кабину, я убедилась, что в ней нет водителя. Оба стекла на дверцах были открыты, а потому внутрь кабины набилось чуть ли не полтонны, если не больше, грязи, в которой, однако, я разглядела деревянный ящик с какими-то банками. С опаской посмотрев на кучу, над моим "Уральчиком" возвышался, смешно сказать, казахский супермаркет, который принесло, судя по надписи, из какой-то Шалгии, даже не знаю, где это, и поняв, что меня не завалит, я, сняв автомат и разгрузку, просунулась в кабину и вытащила самый обычный ящик с гнёздами, в которых обычно перевозят бутылки, завязший в подсыхающей грязи. Как только я стёрла рукой грязь с первой же банки, то снова радостно завопила - это была шестисотграммовая банка говяжьей тушенки. Выбравшись с банкой из кабины "Урала", я тут же обтёрла её первой попавшейся мне под руку тряпкой, мигом вскрыла и принялась есть тушенку с ножа с двумя оставшимися после завтрака сухарями. Она была просто безумно вкусной и судя по маркировке, изготовленной недавно.
   Основательно подкрепившись и угостив тушенкой Аргона, я вздохнула, покивала головой и принялась растаскивать кучу, из которой мой "Уральчик" высовывался едва ли на треть. Никаких других, более важных задач я перед собой уже не ставила. Даже в своих самых счастливых снах, которые мне могли бы присниться после Апокалипсиса, я точно не увидела бы это чудо, на котором смогла бы добраться до Москвы даже с Чукотки. Реки? Да, плевать я на них хотела! У меня есть два мощнейших гидрореактивных двигателя, а уж на худой конец плот для "Урала" я как-нибудь построю. Первым дело я вытащила из кабины "Урала" ящик с тушенкой, интересно, как он в ней оказался, после чего принялась планомерно растаскивать кучу, раскладывая её на отдельные кучки - дерево к дереву, ткань к ткани, стекло к стеклу. Трудиться мне, судя по всему, придётся очень долго и вот почему: во-первых, слишком уж много в этой куче было полезных вещей, если не считать макулатуру и просто хлам, хотя и он мог пригодиться, но только не мне, а, во-вторых, очень уж велика была куча, под которой оказался погребённым автомобиль и мне казалось, что она становится всё больше и больше. Аргон, глядя на меня, тоже решил заняться общественно-полезным трудом и умчался в степь. Вскоре он прибежал обратно и притащил мне рыбину, это был палтус размером с колесо "Газели". Я сначала хотела отругать его, но принюхавшись, с удивлением обнаружила, что хотя рыба стала подсыхать, совсем не протухла и сказала:
   - Молодец, Аргон. Рыба, собирай рыбу!
   Мой пёс пулей умчался в степь, а я положила на траву большой кусок брезента, с которого дождём смыло всю грязь и когда Аргон притащил камбалу ещё большего размера, положила её рядом с палтусом. Вскоре к тушенке присоединилось шесть литровых бутылок растительного масла, затянутых к полиэтилен, а ещё через какое-то время я вытащила целых три точно таких же упаковки с "Пепси-Колой", "Спрайтом" и "Мирандой", отчего совсем повеселела. Правда, под вечер мне всё же взгрустнулось, я продолбалась с этой кучей почти целый день, вкалывала, как папа Карло, перетащила на себе тонны четыре всяческого добра, которое разложила уже довольно большими стопками, а когда взглянула на свой автомобиль, то у меня возникло такое ощущение, что поскребла чайной ложечкой верхушку айсберга. От этого я горестно вздохнула, но потом встряхнула головой и громко сказала самой себе: - "Ничего, подруга, лиха беда начало, зато у тебя теперь есть надёжное транспортное средство, которое ты в любом случае должна откопать. В начале восьмого я вернулась к озеру, привезя с собой сначала часть рыбы. Её Аргон натаскал килограммов под двести. В несколько заходов я перевезла рыбу и все продукты, которые нашла, и занялась рыбой. Первым делом я достала из моторных отсеков все оставшиеся в них алюминиевые профили, воткнула их в землю и развесила на капроновых шнурах для просушки ту рыбу, которую уже засолила, потом выпотрошила всю привезённую и заложила её в тот же мешок, в котором осталось ведра два с половиной рассола.
   Морская вода во всех трёх мешках выпарилась за день чуть ли не на треть и если так дело пойдёт и дальше, то вскоре у меня появится соль, пусть и морская. Ничего страшного, от неё не умирают. Вообще-то меня стали очень сильно удивлять некоторые странности. В частности то, что я так ни разу и не учуяла ещё запаха гниения и разложения. В числе всего прочего, мне попался в куче мусора под руку большой деревянный ящик с посудой, преимущественно алюминиевой. В нём нашлись четыре большие сковородки и потому на ужин я пожарила себе камбалы и съела её с толстым удовольствием без хлеба, удивляясь тому, что рыба со вчерашнего дня даже и не думала протухать, а лишь просто слегка подсохла. Когда я, ещё до ужина, отмыла в довольно-таки солёной воде озера столитровую синюю, полиэтиленовую флягу в которую, не смотря на то, что она была закрыта завинчивающейся крышкой, натекло грязной воды и налила в неё из полиэтиленового бурдюка, положенного на склон, с помощью резинового шланга тёплой пресной воды, то выпив несколько глотков, подумала: - "Наверное комета принесла с собой что-то такое, что является отличным антисептиком и консервантом, отсюда у воды такой необычный вкус." После ужина мне было уже не до размышлений и я отправилась спать. На этот раз я вынула из гондолы всё, что только могло мне понадобится, и устроилась на ночлег снаружи. Спать в кресле, хотя оно и очень удобное, под меня изготовленное - врагу не пожелаешь.
   Зато во вторую ночь я отлично выспалась, позавтракала вчерашней треской, завернула в станиоль всю оставшуюся и снова поехала на раскоп. Ещё вчера я перевела часы на три часа назад и потому в этот день приступила к работе в половине восьмого, решив вкалывать полный световой день. Аргона я снова отправила на поиски рыбы и когда пёс притащил мне через четверть часа совсем уж редкого зверя - здоровенного морского угря, я снова не унюхала никакого тухлого запаха. На этот раз дела у меня пошли быстрее, так как я нашла в куче большую садовую тачку. С ней мне было куда как легче работать и я сразу же повеселела. Зато Аргону приходилось много бегать и он, притащив штук двадцать рыбин, быстро ухекался. На моих часах было половина первого и я решила, что пора и пообедать, а раз так, то сняла с рук перчатки и положила их на солнце, просушиться. Когда я достала из тенёчка жареную треску и предложила Аргону, тот отвернулся от неё с таким видом, что я расхохоталась, встала и налила ему в миску воды. Вот её он вылакал с огромным удовольствием.
   Ну, а я с удовольствием съела четыре больших куска рыбы и откинулась на спину, чтобы полежать с полчасика на солнышке, будто оно мало меня пекло. Автомат и разгрузка лежали рядом со мной. Хватит с меня одного приключения на другом складе. Между прочим, та куча, которую я аккуратно разбирала, как раз больше всего мне и напоминала склад. Ну, допустим половина вещей на этом складе была сильно повреждена, но если поломать голову и приложить руки, то и их можно было починить. Вообще-то меня удивляло, как получилось, что волна чуть ли не в ряд выложила поблизости от того холма, на который опустилась моя гондола, столько нужных и полезных вещей, среди которых оказался и "Урал" с самарскими номерами. Ладно, то, что меня от Москвы снесло к Самаре, это я ещё понимала, как понимала и то, что после этого волна завернула к югу, но почему я тогда оказалась не где-нибудь в Гурьеве? Вчера вечером, вытаскивая вещи из гондолы, я включила ноутбук и просмотрела карты. В общем я только сейчас, лёжа на одеяле из верблюжьей шерсти, из которого я выбила с ведро грязи, поняла, что помимо балтийской волны была ещё и черноморская, ничуть не менее мощная, которая подхватила мою гондолу и потащила её дальше на восток, но, встретившись с возвышенностями казахского мелкосопочника, не такими уж и высокими, повернула к югу. В общем меня занесло очень далеко и скорее всего по всей степи было разброшено немало таких куч. Ничего, когда разберусь с "Уралом" и поеду домой, посмотрю на степь из окна и всё станет ясно.
   Греться на солнышке слишком долго я не стала и минут через двадцать поднялась. Раз Аргон устал бегать по степи, значит мне самой нужно проехаться по ней на мотоцикле и собрать ещё рыбы. Прицепив к "Кавасику" садовую тачку, а на себя нацепив разгрузку и автомат, я на самой малой скорости поехала на север, время от времени подъезжая к своему псу, наводившему меня на рыбу. Её сбором мы занимались часа полтора и, набрав килограммов триста, поехали обратно. Холм со стоящей на нём гондолой, был отличным ориентиром. После этого, выгрузив рыбу из тачки прямо на траву, я снова приступила к разбору кучи перед "Уралом", чтобы машина смогла спокойно выехать. Аргон и тут взялся мне помогать и когда я что-нибудь вытаскивала мягкое, хватал эту вещь зубами и тащил вместе со мной. Умный пёсик и работящий, не то что некоторые кобели. Отбросим в сторону новый, но весь в грязи полушубок, обязательно прихвачу с собой, ведь все мои зимние вещи остались в Москве, я увидела под листом разбухшей ДВП большую пластиковую ванну и очень обрадовалась, будет в чем засолить рыбу.
   От избытка энтузиазма, я ухватилась за край ванны и потащила её на себя, совершенно не подумав о том, что она может быть битком набита чем-нибудь, но ванна легко поддалась. Видно сначала лист ДВП, затем полушубок и несколько досок предотвратили это и я вытащила её довольно легко. Аргон тут же сунул в неё свой любопытный нос, радостно тявкнул и принялся что-то трескать. Я тоже заглянула в ванну и увидела, что в ней осталось немного воды, всего с полведра, а в ней барахтаются какие-то зелёные, мясистые лепестки. Схватив пса за ошейник, я выставила его из ванной и приказала сидеть. Аргон сел и тут же принялся жалобно поскуливать. Ему явно нравилась эта необычная, живая еда. Поставив ванну под наклоном так, чтобы через сливное отверстие из неё не вытекла вода, я присела на корточки и стала рассматривать странных существ в ней. Они были живыми и ни на что не похожими. Овальной формы, красивого светло-изумрудного цвета, они были длиной сантиметров шесть, шириной в два и толщиной чуть более сантиметра. Уж если их ел Аргон, то они меня точно не съедят, решила я и вытащила один лепесток. Он был похож на мармеладку, только живую, я положила его на свою ладонь и задумалась. Эти существа явно были внеземного происхождения, так как ни о чём подобном я никогда не слышала, а уж о чём только не читала в Интернете. Их наверняка принесла с собой волна, а на Землю их занесло скорее всего кометой. Глядя на то, как неуютно себя чувствует зелёный лепесток у меня на ладони, я сбросила его в воду, понюхала руку и вспомнила, что точно так же пах дождь - свежестью.
   Приказав Аргону идти со мной, я отвела его подальше от ванны, велела ему сидеть, а сама взяла пластиковую канистру с водой ополоснула недавно найденный кувшин фильтра для очистки воды, отлитый из прозрачной пластмассы, наполнила его водой на две трети и пошла к ванне. Всего в ней я насчитала двадцать шесть зелёных лепестков и всех переложила в кувшин. Они плавно опускались на дно и вскоре все собрались в кучку, плотно прижавшись друг к другу. При этом я тут же заметила, что вода, а она не отличалась кристальной чистотой, хотя и не была грязной, очень быстро очистилась. Усмехнувшись, я покрутила головой, нашла тенистое место и понесла туда эти странные существа. Ну, а когда поставила их на доску, торчащую из кучи мусора, то и вовсе удивилась. Вода под зелёными лепестками вспенилась и они взмыли вверх, но потом плавно опустились вниз и вот что удивительно, пузырьки того газа, который они выделили, не поднялись на поверхность и я не почувствовала никакого запаха. Это удивило меня ещё больше, что же это за газ такой, который полностью растворяется в воле? Ну, один такой я знала - аммиак, но если он растворялся в воде, то та превращалась в нашатырный спирт. Здесь же было что-то иное. Я легонько стукнула по доске снизу и вода в кувшине снова вспенилась у самого дна и зелёные лепестки всплыли. Покрутив головой, я вернулась к прерванной работе и не вспоминала о своей находке, стоящей в отдалении, док окончания рабочего дня, то есть до семи вечера.
   Вечером я перевезла все ценные и полезные находки в свой лагерь у озера, на что ушел целый час, после чего выстругала из куска дерева пробку для пластиковой ванны, почистила рыбу и засолила в ней. Уровень воды во всех трёх мешках уже понизился почти наполовину и она была достаточно солёной. На моём пригорке уже появился стол из алюминиевых трубок с голубой пластиковой столешницей, пластиковое кресло и ещё один стол, но уже деревянный, кухонный, такой был у бабы Кати, пока я не сделала в её квартире, которую она оформила на меня, капитальный ремонт и не сменила в ней всю мебель, забрав старую в наш загородный дом. Так что теперь я обзавелась кое-какими удобствами. Нашла я также и большую палатку из числа тех, которые так любят уличные торговцы, но ещё не отмыла и к тому же для неё нужен был каркас, но его было из чего сделать. Мне пока что не требовалось укрытие от дождя, а его, судя по всему, придётся ждать долго. Сначала я поставила кувшин с зелёными лепестками на кухонный стол, а потом, когда стала разделывать рыбу, на этот раз я решила снова полакомиться жареным морским угрём, как и вчера, поставила его на кресло. Когда же я стала разделывать длинную, почти полтора метра, рыбину, то её хвост, отрубленный ударом ножа "Джангл Кинг", отлетел и свалился прямо в кувшин с зелёными лепестками.
   Не успела я ойкнуть, как вода в нём вскипела, а когда осела, то хвост угря оказался полностью покрыт зелёными лепестками и если раньше они лежали спокойно, то теперь суетливо елозили и, кажется, принялись есть рыбий хвост. Вот тебе и раз! Я аккуратно переставила кувшин на обеденный стол, села в кресло и принялась наблюдать за эти странными существами. Они действительно вовсю трескали хвост угря и при этом кверху поднимались пузырьки газа. Мысленно прикинув, что это может быть за газ, я достала зажигалку, зажгла её и поднесла язычок пламени к кувшину. Тут же полыхнула вспышка и я поняла, зелёные лепестки, поедая рыбу, выделяют метан или ещё какой-то природный газ. "Вот так диво, так вам же цены нет!", мысленно воскликнула я и вернулась к кухонному столу. Пока я жарила рыбу, стемнело, так что ужинала я при свете звёзд и луны. На следующий день я продолжила как разбор склада, так и сбор рыбы в полдень и на этот раз сделала целых четыре ездки. Мне повезло, Аргон нашел не только большую рыбную полянку, но ещё и осетра длиной в два с половиной метра, чему я очень обрадовалась. Больше ничего интересного на третий день не произошло, а вот на четвёртый я не только привезла из степи ещё трёх осетров поменьше, но и выяснила, что к моему "Уралу", который я раскапывала очень планомерно, оказывается прицеплен прицеп с вторым кунгом и вот он-то стоял на колёсах, но был полностью завален.
   Хотелось бы мне знать, что я найду внутри обоих шестиметровых кунгов? Судя по всему это была какая-то особая авторемонтная мастерская, вот только сколько времени у меня уйдёт на то, чтобы отмыть её от грязи и, вообще, как мне поставить "Урал" на колёса? Хотя если в кунге я найду домкрат от этого автомобиля, я даже знаю, где он скорее всего лежит, то это не составит особого труда. Ещё меня очень интересовало, имеется ли в "ПАРМе" токарный станок или нет, а если имеется, то какой именно? Хорошо, если в нём стоит большой станок, это значительно облегчит мне жизнь, ведь я умею работать на токарном станке и смогу выточить много чего нужного в ремонте. Ну, а пока что я только и могла, что облизываться, глядя на свой "Урал" с прицепом и мечтая о всяких чудесах. Нет, я точно сумасшедшая баба, раз думаю о железках. Ну, как бы то ни было, но я не только заготовила за одиннадцать дней тонны две рыбы, последние килограмм четыреста вообще превратились в воблу, хотя и эту рыбу можно было есть, но и полностью раскопала своё сокровище, а вместе с ним и супермаркет, приплывший целиком и придавивший автобус "Лиаз". В нём, правда, было, хоть шаром покати, но зато, забравшись в него по лестнице, я обзавелась большим японским холодильником, судя по всему в рабочем состоянии. В хозяйстве пригодится. Впрочем, я много чем обзавелась.
   На двенадцатый день я приступила к заключительному этапу своей утомительной операции. Честное слово, если бы не желание ехать из Казахстана в Москву с комфортом, я давно бы уже раскопала и отремонтировала джип и уехала на нём, вот только не факт, что далеко. Это тебе не "Урал", грузоподъёмностью в двенадцать тонн, но он повезёт на себе и все пятнадцать. Ещё на девятый день я смогла забраться в него и радости моей не было предела. В "ПАРМе", как в Греции, было всё, включая большой, новенький токарный станок "16ТВ25 РМЦ 2000 мм". На таком я могла выточить, хоть чёрта, а ещё в кунге стоял дизель генератор мощностью в пятьдесят киловатт и, вообще, это был целый автосервис на колёсах. Ну, а в точно таком же прицепе я обнаружила отличный, хотя грязи в нём было по колено, кубрик на четырёх человек, но даже не это главное, перед входом в кубрик размером четыре на четыре метра, размещались справа и слева два стальных шкафа, от пола до потолка заполненные канистрами с моторным маслом, гипоидной смазкой, антифризом и тормозной жидкостью по полной программе. Оба топливных баках, самого "Урала" и второго, питавшего дизель, были доверху заполнены соляркой, но я подозревала, что в неё всё же попала вода. Ничего, отфильтруем, у меня имелось с собой несколько кусков натуральной замши, а замша обладает чудесным свойством, если её пропитать бензином или соляркой, то она не пропустит через себя воду, а если водой - то ни бензин, ни солярку.
   Осмотр двигателя показал мне, что с ним всё в полном порядке. Машина вообще была в отличном техническом состоянии, но после пребывания в воде любой автомобиль требовал по отношению к себе особой заботы. Это же не подводная лодка. Хотя я и могла поставить "Урал" на колёса ещё тремя днями раньше, всё же не стала торопиться и сначала расчистила вокруг него достаточное свободное пространство, мне же ещё предстояло его вычищать от грязи, а потому отложила это мероприятия и вот, наконец, приладила мощный упор, установила на него гидравлический домкрат, а рядом положила на крышу кунга второй упор и принялась сначала осторожно, а потом всё энергичнее качать ручкой масло. Уже через двадцать минут мой "Уральчик" стоял на всех шести колёсах. Военная машина, ничего не боится, даже цунами. Сразу после этого я приступила к грязной работе и на то, чтобы отдраить автомобиль и оба кунга до блеска у меня ушло целых три дня. В общем я долбалась со своей находкой две недели с хвостиком и ничуть об этом не жалела, ведь попутно здорово прибарахлилась. Думаю, что кое-что из того, что я имела, взять хотя бы всё то оборудование, которое находилось в кунге, можно будет сменять на что-нибудь полезное.
   Вряд ли мне имело смысл сразу же менять масло в мостах, а вот в двигателе "Урала", он был мощным, камазовским, двухсотшестидесятисильным, как и в дизельгенераторе, нужно обязательно заменить масло, что я и сделала. После этого я пошаманила над воздушными фильтрами, слила из баков и дважды профильтровала всю солярку, в ней хватало воды, и даже выпарила её остатки из баков и только потом залила ту, которая воды даже не видела и попробовала его завести. Двигатель полностью я не разбирала, но головки блоков цилиндров снимала, чтобы удостовериться, что всё нормально, благо прокладки имелись, а также сняла глушитель и вылила из него воду. В общем я проделал весь комплекс необходимых работ по техобслуживанию и потому не удивилась, что после того, как я поставила в "Уральчика" свой аккумулятор, завела двигатель. Он пару раз фыркнул и заработал. Всё, теперь я могла приступить к бронированию своего нового транспортного средства. Сначала оборона нашей крепости в Карасях, а потом поездка в Москву, приучили меня к мысли, что я должна быть готова к любым неприятностям. Единственное, что меня беспокоило более всего, это проблема с топливом. Масла то у меня хватит года на два, а то и все три, ведь я даже то, которое слила, не стала выливать на землю, а намеревалась отфильтровать и регенерировать. Если добавлять понемногу к кондиционному моторному маслу, то уже будет неплохо.
   С мыслями о том, где же мне заправляться, я поехала на холм. На его вершине было много места, да, и чтобы ворочать железки, лучше пользоваться краном-укосиной. Больше всего меня радовала сейчас моя запасливость. Вот, спрашивается, для чего я взяла с собой две болгарки, большую и маленькую, а к ним полторы сотни дисков? То-то же, я и сама этого толком не знаю, ведь если маленькую болгарку мой хилый дизельгенератор ещё потянул бы, то большую вряд ли, хотя как знать, не такой уж он и хиленький, но даже на него мне было жаль тратить солярку и я по вечерам жила в полной темноте. Подъехав к гондоле, которую я собиралась вскоре опрокинуть набок, чтобы срезать с неё металл, я заглушила двигатель и задумалась. Сверху мне было хорошо видно озеро, его уровень после ливня повысился метра на три и рыба в нём так и не подохла. Вода в нём была чистейшая и я даже несколько раз купалась, благо можно было потом обтереть тело мокрой губкой от соли. Вообще-то вода выглядело довольно странно. Озеро было изумрудно-зелёным и тут меня осенило, а не из-за тех ли зелёных лепестков, которые жили в кувшине? Интересно, а на что они ещё способны? Ведь они вовсе не похожи на бактерий, которые вырабатывают метан.
   Подумав о зелёных лепестках, я вылезла из кабины, дошла до гондолы и открыла люк. Я сняла один из аккумуляторов моторного отсека и не открывала люк каждые полчаса, так что зарядки ещё хватало, но уже не мешало бы его подзарядить. Забравшись в гондолу по лесенке, я достала из ящика акваланг, маску, ласты и стала спускаться с холма. Компрессора у меня с собой не было, но воздуха должно было хватить часов на восемь, а это тоже не мало. В нижнем лагере, в котором уже стояло две палатки и тент от солнца, я первым же делом занялась рукодельем и сшила из сетки от комаров большой мешок и соорудила из неё же и толстой алюминиевой проволоки сачок-совок, после чего разделась, надела акваланг, ласты с маской и отправилась на подводную охоту. Когда я нырнула поглубже, то даже удивилась, как много на дне зелёных лепестков. А вот травы и тюльпанов на дне озера уже не было. Похоже, что их съели зелёные лепестки, но зато на дне появились ростки морских водорослей. Интересно, откуда? Наверное их споры или семена принесли на себе рыба и креветки. Главное было не это, а то, что за каких-то полчаса я наловила целых два мешка зелёных лепестков и выпустила их в ванну, после чего села над ними и стала думать. Переводить двигатель с солярки на метан было слишком хлопотно по одной причине, мне бы потребовалось изготовить для этого мощный насос, чтобы закачивать газ в баллоны, да, и кислород было жалко. Внезапно у меня появилась идея, а что если взять и показать зелёным лепесткам, которые прилетели к нам на комете и как-то сумели выжить, что именно от них требуется? Широко заулыбавшись, я быстро нарисовала эскиз и решила для начала пообедать.
   Ну, а поскольку я, как мне казалось, была на верном пути, то открыла в честь такого события не только банку тушенки, но ещё и банку грибов, а также банку зелёного горошка, время от времени мне попадались в куче консервы и даже сгущённое молоко, но на этот раз на десерт я решила порадовать себя ананасами. Бедный Аргон, учуяв запах тушенки, чуть из шкуры не выпрыгнул, но ему досталась только миска сухого корма и всего пару ложек тушенки, чему пёс также был очень рад. Нет, всё правильно, с моего стола ему частенько что-нибудь перепадало, а вот я собачий корм не ела. После обеда я не стала греться на солнышке, как делала это частенько, а поехала к своему складу, где чего только не было аккуратно разложено. Ну, а поскольку точно знала, что мне требуется, то искать долго нужное мне железо не пришлось. Вот уж не знаю, кто это догадался застелить полы в "Пазике", превращённом из автобуса в фургон, листовой двухмиллиметровой, нержавеющей сталью, приём оба листа, шириной в метр, были прикручены саморезами, но я была ему очень благодарна. Именно поэтому я уже через полчаса принялась мастерить, как я его назвала, биосинтезатор топлива. Он представлял из себя две большие, на четверть куба каждая, ёмкости. Одна, с краном, предназначалась для конечного продукта, а вторая, с перегородкой, не доходящей до дна на треть, была синтезатором.
   Во всяком случае, я на это очень надеялась. Поработав сначала болгаркой, а затем спаяв емкости латунью, буры у меня был целый трёхлитровый баллон, я вскоре увезла готовую установку в нижний лагерь на "Кавасике" и чуть ли не торжественно установила её под тентом. Сразу после этого я стала гадать, из чего же зелёным лепесткам будет проще всего делать солярку? Немного подумав, я поняла, да, из любого жира! А где у меня жир? Правильно, в той здоровенной дохлой рыбине, кажется это была сельдевая акула, которую уже вовсю кушали неизвестно откуда взявшиеся лисы. Оказывается, в степи вовсе не утонула вся живность, хотя по ней и прошла волна высотой в сто метров, которая местами выдрала всю траву. За акулой я поехала на "Урале", от которого отцепила бытовку и уже через сорок минут, вооружившись огромным мясницким тесаком, его я нашла в казахском минисупермаркете, вырезала из акулы, с трудом пробивая высохшую кожу, как её только лисы сумели прогрызть, куски белого то ли жира, то ли очень жирного мяса. Во всяком случае оно прямо-таки сочилось жиром и воняло тоже рыбьим жиром.
   Набрав этого жира полный дюралевый ящик и садовую тачку, акулу я не довезла всего метров сто до нижнего лагеря, оставив Аргона охранять акулу от лис, чтобы те её не съели, я перевезла его в лагерь заложила в биосинтезатор, налила в него морской воды, а в ту часть, которая сообщалась с ёмкостью для готового продукта, аккуратно налила литр солярки так, чтобы та не стала переливаться через край, и стала перекладывать в свою установку зелёные лепестки. Они сразу же набросились на жир, но пока что уровень воды и солярки повышался только потому, что я загружала зелёных лепестков. Меня с самого начала порадовало то, что на поверхность не поднимались пузырьки газа. Наконец я решила, что зелёных лепестков находится в биосинтезаторе достаточно много и стала ждать. Прошло полчаса, а вожделённая солярка в пустую ёмкость так и не потекла, пока я не сообразила, нужно бросать в воду рыбье сало, что я и стала делать. Правда, сначала оно не хотело тонуть и я стала притапливать его палочкой. Зелёные лепестки быстро поняли, что харч плавает сверху и уж не знаю как, мне этого не было видно, стали сами утаскивать его на дно и вот тут-то процесс пошел, причём довольно быстро, я едва успевала бросать жирную акулятину в ёмкость. Да, уж, зелёные лепестки лопали её с завидной прожорливостью, так что уже очень скоро я была вынуждена подставить под кран полиэтиленовую бочку и полностью открыть его. Без малейшего сомнения, в бочку стекала чистейшая солярка.
   Чтобы проверить это, я сходила за своим маленьким дизельгенератором, маленький то он маленький, но весил все полцентнера, так что я едва погрузила его в садовую тележку. Заодно я взяла пару ламп-переносок с крюками и вскоре, когда движок генератора был заправлен произведённой зелёными лепестками соляркой, он весело затарахтел и работал на ней просто прекрасно. Я обессилено рухнула в пластиковое кресло и тихонько расплакалась. Почему? Так кто же его знает, почему это меня после такой нечаянной удачи пробило на слёзы. Вот теперь я могла вздохнуть полной грудью и почти ничего не бояться. Наверняка я могла выторговать в тех городах и посёлках, куда приеду, всё что угодно. Не думаю, что от такого биосинтезаторатора кто-нибудь сможет отказаться. Немного поразмыслив, я пошла в ту палатку, где у меня лежала рыба, выбрала несколько штук самых тощих и твёрдых, как кость, рыбин, разрубила из на куски, право же, чуть мясницкий нож не сломала, и затолкала их на съедение зелёным лепесткам. Те даже не крякнули и когда прошло полчаса, я поняла, что дизельку можно гнать практически из любого сырья животного происхождения. Это мне не очень понравилось, эдак кто-то и покойников начнёт так утилизировать. Ну, тут я уже ничего не могла поделать, а потому не стала даже думать об этом.
  

Глава 7

Крепость на колёсах и первое испытание нервов

  
   После того, как мой эксперимент с зелёными лепестками увенчался успехом, я было намылилась перегнать в солярку акулу, мечтая заполнить дизтопливом все бочки, которые раскопала, а их у меня только металлических, двухсот и двухсотпятидесятилитровых, набралось двадцать семь штук, плюс к ним имелась четырёхкубовая автоцистерна, правда без автомобиля и вообще каких-нибудь колёс. Поначалу я хотела заполнить соляркой все ёмкости, но вовремя остановилась, после того, как залила её в две стальные бочки. Очень уж они были тяжелыми и одна я их ни за что не смогла бы закатить в кунг. К тому же часть бочек, которые и пустые весили немало, нужно было оставить для воды. В общем я сказала себе: - "Стоп, подруга, включай голову, если хочешь остаться Гаечкой, а не превратиться в Рокфора." Для того, чтобы меньше уродоваться с тяжестями, мне нужно было построить механизированные топливозаправочный комплекс, ведь у меня для этого имелось всё необходимое, включая добрых сто килограммов электродов, которые сохли на крыше бытовки. Да, и теперь, когда у меня имелся под рукой "ПАРМ" с лебёдкой и краном-укосиной, я могла просто поставить на колёса четырёхкубовую цистерну. Ну, а приняв такое решение, я сразу же приступила к работе и через неделю всё было готово.
   Три дня у меня ушло на комплектацию, а четыре на слесарные и пусконаладочные работы. В итоге на крыше бытовки я установила шесть алюминиевых бочек, прикреплённых к ней крепко-накрепко и заполненных водой. В каждой бочке находилось помимо воды ещё и по четверти ведра зелёных лепестков, которые мало того, что делали её кристально чистой, так ещё и наполняли какими-то полезными веществами. Долгое время я не отваживалась попробовать зелёные лепестки на вкус, хотя Аргон, прознав, что они водятся в озере, частенько ходил по его краю и как только видел их на дне, моментально нырял за ними. Однако, я однажды съела что-то не то и отравилась. Боль в желудке была такая, что меня скрутило пополам и тогда я, всерьёз испугавшись, засунула руку кувшин с лепестками, из которого до этого просто пила воду, вытащила трёх и слопала. Боль утихла не то что бы мгновенно, но минуты через три. С тех пор, а это произошло ещё до того, как я завела двигатель "Урала", я взяла за правило съедать в день по паре зелёных лепестков за завтраком, обедом и ужином просто ради профилактики и с тех пор надо мной, как бабка пошептала, самочувствие у меня было отличным.
   Поначалу мне было жалко их есть, они же могут быстро закончиться, если все люди начнут их трескать, но совершенно случайно я нашла способ, как заставить их размножаться. Однажды я нашла здоровенную сувенирную пивную кружку ёмкостью на восемь литров, изготовленную из какого-то особо прочного хрусталя, и решила переложить в неё зелёных лепестков из старого кувшина. Время от времени я кормила их рыбой и постоянно доливала воду, так как что когда переместила своих спасителей в новую ёмкость, то тут же бросила им кусок вяленой, несолёной рыбы и по запарке, мне нужно было работать, оставила кружку стоять на солнце. Рыбу они съели очень быстро, но когда я вечером вспомнила о зелёных лепестках, то их в кружке было раза в два больше и они покрывали всё дно. Ну, а после этого я повторила эксперимент, поместив зелёные лепестки сначала в маленький аквариум, в котором кормила их рыбой, время от времени отбирая воду и доливая свежую, а затем, через четыре дня, переложила их в аквариум побольше, который выставила на солнце, и ровно через четыре часа после сытного обеда, во время которого лепестки уже не выделяли метан, но толстели на глазах, они начали делиться и из восьмидесяти особей получилось сто шестьдесят. Это открытие я сочла ничуть не менее важным, чем производство солярки и жирной акулятины и даже воблы. Оно означало, что человек нашел себе новое домашнее животное.
   За неделю я сварила второй биосинтезатор, из которого солярка стекала в двухкубовую стальную ёмкость с крышкой, а над ним возвышался здоровенный бункер для исходного сырья, из которого оно постепенно поступало в синтезатор. Помимо этого я полностью ободрала "Пазик" и на его раму установила цистерну, в которой раньше хранился бензин. На раму я втащила её лебёдкой. Ну, а ещё я разобралась с пресной водой. Ту, которая у меня оставалась, перекачала в алюминиевые бочки, установленные на бытовке, а для того, чтобы с водой не было никаких проблем, озеро-то оказалось глубоким, в середине оно имело в глубину сорок семь метров, если верить моим измерениям с помощью капронового шнура и грузика, то сварганила из двух стальных бочек перегонный куб с горелками, работающими на метане. За день он давал мне сто восемьдесят литров пресной воды и двадцать литров рапы, причём весь процесс был полностью автоматизирован. В общем почти за месяц я неплохо здесь обжилась.
   Ну, хотя возле этого озера и девяти складов, которые ещё разбирать и разбирать, можно было жить припеваючи, я вкалывала с утра и до ночи вовсе не за этим. Поэтому, когда мне удалось решить самые главные проблемы, я занялась ничуть не менее важным делом, приступила к бронированию "Урала". Хотя это м было весьма трудной задачей с технической точки зрения, я всё же могла её решить вполне успешно. Для этого у меня имелся "ПАРМ", без малого пять баллонов кислорода, который мне нужно было расходовать крайне аккуратно, а также моя гондола и даже не столько она, сколько её моторный отсек. Он был целиком сварен из сверхпрочной броневой стали, которая хотя и имела толщину девять миллиметров, однако, была способна противостоять пулям, выпущенным из "Печенега". К тому же у меня имелись броневые листы ещё большей толщины, из которых были изготовлены внутренняя перегородка, задняя стенка, носовая часть, а также три мощных бронестекла размером пятьсот на шестьсот миллиметров, уже врезанных в броневые листы. В принципе мне ничто не мешало полностью переделать кабину своего "Уральчика" и вместо дверцы установить бронелюк гондолы и тогда сбоку меня можно будет достать только из гранатомёта. И именно так я и решила поступить. Второй иллюминатор я установлю вместо лобового стекла, а третий в дверце второй кабины, но она уже не будет открываться.
   В длину моторный отсек, являвшийся постаментом гондолы, имел семь метров, в ширину три, а в высоту шестьдесят сантиметров, так что брони мне вполне хватит и на то, чтобы обшить ею борта кунга на высоту в полтора метра и его заднюю часть, не говоря уже о том, что вся кабина и передняя часть будут бронированными. Разумеется, бронирование будет лишь частичным и в настоящий бронетранспортёр мой "Уральчик" не превратится, но тем не менее я смогу на нём спокойно ехать куда угодно и по крайней мере не бояться психов, вооруженных автоматами и даже пулемётами. Сделав эскиз бронирования, я приступила к работе. В "ПАРМе" я нашла десять алмазных дисков для быстрой резки металла и если их хватит, то значит я буду на коне. Ну, а для того, чтобы их хватило, я первым делом изготовила направляющие к болгарке, колёсики-упоры и систему водяного охлаждения. Как только оснастка для резки металла была готова, я соорудила из досок помост, включила дизельгенератор, взяла в руки потяжелевшую болгарку, ну, это не страшно, мои мускулы за этот месяц тоже окрепли, установила её, включила и принялась вырезать первый иллюминатор.
   Работала я не спеша, максимально щадя алмазный диск, которому приходилось резать броневую корабельную сталь толщиной восемнадцать миллиметров, но это было всё же лучше, чем резать её бензорезом и в миг прикончить кислород. За пять с лишним часов я вырезала, строго по разметке, первую плиту и как только она свалилась внутрь на деревянную подставку, сама я, аккуратно положив болгарку на помост, сошла с него и тоже свалилась от усталости на траву. Буквально рухнула на неё. Бедные мои ручки, как же они у меня болели. "Нет, за неделю ты точно не управишься, мать." - со стоном сказала я себе и заплакала. Нет, ну в самом-то деле, разве женское это дело растаскивать и перебирать громадные кучи, мастерить всяческие приспособления, чёртовы биосинтезаторы и перегонные кубы, а потом ещё и обшивать броневыми листами эту чёртову машину, но выжить-то хочется и доехать до своей дочери, чёрт с ним, с Серёжей. Ему в его Москве хорошо, там у него тьма тьмущая народа, а я тут уродуюсь в одиночку, как ёжик в тумане. Правда, полежав на травке полчасика, я нашла в себе силы спуститься к озеру, разделась догола, кому я здесь нужна в этой глуши, и вошла в воду. Тёплая морская вода мягко приняла меня в свои нежные объятья и я, опершись затылком на деревянную ступеньку помоста, который сколотила из досок, чтобы было удобнее мыть в озере посуду, а также отмывать и отстирывать нужные мне вещи, замерла и расслабленно выдохнула воздух. Аргон где-то рядом с громким лаем гонялся за лисами и шакалами, наводя на них ужас.
   Всего лишь за какой-то час морская вода вымыла из меня усталость и я даже смогла немного поплавать, прежде чем выбраться на помост, где у меня имелась даже душевая кабинка. Воду из опреснителя я закачивала в неё электрическим насосом, а не таскала вёдрами. Голой я отправилась на кухню, где стоял, сверкая нержавейкой, японский холодильник. Обязательно заберу его с собой. Достав из него пятилитровую кружку, на дне которой лежали друг на дружке и мирно спали зелёные лепестки, совершенно не боявшиеся холода, на комете же прилетели, я отпила несколько глотков вкуснейшей воды. Она быстро придала мне сил и я стала разогревать себе суп из осетрового балыка и вяленой трески, в котором больше ничего, кроме рыбы, не было. Консервы, а их я набрала немало, были отложены на чёрный день. После обеда я отдыхала ещё целый час, а потом оделась и со стонами и причитаниями, снова пошла на свою Голгофу, чтобы вырезать второй иллюминатор. На этот раз работа у меня шла быстрее. В основном потому, что я поняла, солёная вода прекрасно охлаждает алмазный диск я могу давить на него сильнее и потому уже через три часа у меня была готова вторая остеклённая бронеплита. Обвязав цепью первую, я вынула её с помощью крана из гондолы и опустила на землю. За ней последовала и вторая, в общем начало строительству крепости на колёсах было положено и, потрудившись до самых сумерек я закончила работу и пошла ужинать вполне довольная собой.
   Весь следующий день у меня был посвящён разрезке на куски всей передней части гондолы, сваренной из плоских листов корабельной броневой стали. Эта работа показалась мне просто адовой и утяжелённая болгарка стала для меня просто каким-то проклятьем. Ну, это были пока что цветочки. Когда я покончила почти со всей мордой гондолы, кроме её нижней части, мне пришлось помучиться, чтобы опрокинуть её на бок, а затем и перевернуть кверху брюхом, чтобы было легче резать металл. Хотя я и делала это с помощью лебёдки, мне несколько раз приходилось начинать всё сначала, срывался крюк. В общем переворачивала я гондолу целых полдня. Оба гидрореактивных двигателя, оснащённые броневой защитой, не пострадали. Зато после этого самым трудным было порезать на куски нужного размера трапециевидную нижнюю часть переднего клина. Как и форштевень поплавка, она тоже была заточена и этому тяжеленному куску метала я быстро нашла применение. Как только я приступила к резке моторного отсека, моя жизнь тут же сделалась веселее. Хотя эта броня была и попрочнее, девять миллиметров всё же не восемнадцать и резать её алмазным диском оказалось легче.
   Нет, что ни говори, а инженерному образованию всё-таки нет цены. Только благодаря ему я и смогла найти самые оптимальные решения во время заготовки, ну, а насколько эффективной окажется разработанная мною конструкция бронирования моего "Уральчика", покажет время и эксплуатация. Во всяком случае разрезать на куски гондолу оказалось не самым трудным делом. Куда тяжелее мне было обвесить "Уральчика" бронелистами, но здесь меня сильно выручил кран-укосина. Его я установила на крыше кунга на деревянной платформе, к которой прикрутила болтами стальную плиту. Без него я никогда бы в жизни не подняла никакими домкратами ту же боковую плиту, которая весила больше трёхсот килограмм. Повезло мне и в том смысле, что кунг был нестандартным, изготовлен в какой-то воинской части толковыми умельцами. Как и на кунг прицепа, на него не пожалели металла. Он даже обшит был не какой-то там жестью, а листовой сталью толщиной явно больше миллиметра и потом несомненно отличный сварщик проварил все швы, прежде чем их зачистили шлифмашинкой и кунг покрасили. Во всяком случае я не только ходила по нему совершенно спокойно, но и передвигала деревянную платформу с краном, вот только замучилась перетаскивать с места на место железки-противовесы.
   Кабину "Уральчика" я срезала полностью и приварила к раме куски швеллера, взятые из моторного отсека и гондолы, чтобы установить на машину новую, бронированную кабину, которая будет на двадцать сантиметров шире старой, на шестьдесят сантиметров длиннее и выше на шестьдесят семь. Передняя часть кунга фактически превратилась в заднюю часть кабины. Зато после того, как я прилажу к ней бронированную крышу с люком от моторного отсека, то при необходимости смогу спокойно стрелять из гранатомёта. Ну, а поскольку мой "Уральчик" это не спорткар, то я за исключением точно таких же скосов под крышей, как и у кунга, передняя часть кабины была вертикальной, а в том месте, где я мечтала установить крупнокалиберный пулемёт, то есть посередине, ещё и будет установлена дополнительная броневая плита толщиной в восемнадцать миллиметров с песочной засыпкой от кумулятивных гранат. Тут мне припомнились те уроки, которые преподал мне когда-то Мишка. Керамзитовая засыпка сохранила тогда не одну и не две жизни его парней. Думаю, что и песок меня выручит, пока я не раздобуду керамзит. Во всяком случае так оно в любом случае будет надёжнее.
   Постепенно мой "Уральчик" превращался в крепость на колёсах. Когда его кабина была закончена, я даже ахнула, до того она мне понравилась. Ахнула и немедленно притащила из "Кадиллака" шикарный диван красной, натуральной кожи, который установила на раму, сваренную из труб прямоугольного сечения, срезанных с "Пазика". Сразу за спинкой водительского кресла у меня располагался крохотный обеденный столик, а напротив неё, над металлическим ящиком, в котором находилась запаска - кухонный стол с газовой плитой на две конфорки. Газом меня обеспечивали зелёные лепестки. Для того, чтобы жизненного пространства было немного побольше, а дверь, ведущая в кунг - пошире, я выдвинула отсек с запаской наружу и даже установила гидроподъёмник для неё, чтобы было легче опускать и поднимать колесо, а оно у "Урала" здоровенное. Единственное неудобство заключалось в том, что для того, чтобы приготовить себе обед или завтрак, а это при рыбной диете не занимало много времени, мне приходилось ставить над пассажирским сиденьем небольшой помост. Впрочем, если класть на него матрац Аргона, то никаких проблем вообще не будет. Дверной проём в кунг я прорезала сразу же и после недолгих раздумий решила вообще не устанавливать в нём дверь. Она, по большому счёту, была не нужна, ведь после того, как я сменяю оборудование "ПАРМа" на крупнокалиберный пулемёт и патроны к нему, а лучше на два крупнокалиберных пулемёта, кунг у меня превратится в небольшую комнатку для меня и большой багажный отсек.
   Мечты о втором крупнокалиберном пулемёте, с помощью которого я, остановившись, могла бы заставить своих преследователей отказаться от мысли схватить меня, привели к тому, что вместо двухстворчатых дверей я установила в кунге мощный бронелюк с большой амбразурой. Его я вырезала вместе с приличным куском бронеплиты из багажного отсека гондолы и тоже наварила на него вторую плиту на расстоянии десяти сантиметров от первой и засыпала песком. Осталось только установить внутри кунга пулемёт побольше. Всё так же чуть по чуть, как я работала до этого, мне удалось всего за двадцать шесть дней превратить "Уральчика" в крепость на колёсах. Завидуйте, мужики! А завидовать им действительно было чему. Ну, во-первых, помня о том, как мой батискаф разрубил касатку, я установила впереди острый форштевень с отверстием для крюка лебёдки правее него. Тем самым я решила задачу тарана. Думаю, что танки и бронетранспортёры мне всё же на пути не попадутся. Заодно я защитила им от пуль радиатор. С боков моторный отсек тоже был защищён броневыми плитами, а ещё я повесила спереди, на бампер, два листа брони, вырезанные на пятнадцать сантиметров шире колёс, которые возвышались над землёй всего на десять сантиметров, на тот случай, если кто-то встретит меня огнём из автоматов и станет целиться по колёсам. Кабина "Уральчика" превратилась в самый настоящий сейф, броня была даже снизу, но только по краям. Водительский люк открывался вверх двумя гидравлическими цилиндрами, зато за ним я буду себя чувствовать гораздо спокойнее, чем за обычной дверью.
   Кабина стала намного просторнее, я её сделала чуть ли не герметичной и даже нашла применение кожаной обивке "Кадиллака", уже если ехать в Москву, то с шиком, в красном кожаном салоне. Из неё можно было пройти в кунг, вот только мешал токарный станок, над которым я разместила полку и заполнила её продуктами и напитками. Ну, ничего, я его обязательно сменяю на пулемёты. Хотя я человек мирный, пускай стоят. Так, на всякий случай, чтобы мужики думали, прежде чем открыть рот.
   Хотя лобовое стекло кабины и было бронированным, я дополнительно установила на него ещё и бронещиток с прорезью на уровне глаз шириной в три сантиметра. Со стороны пассажирского сиденья тоже стоял перед обычным стеклом точно такой же бронещиток с прорезью. Старые сиденья, хотя они и были почти новые, я выбросила и установила новые, с "Кадиллака", они были гораздо удобнее. Ну, и помимо всего прочего я установила броневую защиту на топливный бак, как собиралась с самого начала, навесила на кунг по бокам две броневые плиты высотой в полтора метра на всю длину и прорезала в ней бойницы, чтобы можно было стрелять из автомата. Точно такие же бойницы, закрывающиеся стальными кругляшками, я установила в кабине, в передней бронеплите, чтобы стрелять из автомата не бросая руля, а также в водительской двери и в бронеплите напротив неё. Ещё я усилила броней заднюю часть "Уральчика", повесив широкие брызговики из броневых листов, если кто-то обидится и станет стрелять мне вслед. Да, машину, конечно, я утяжелила, но когда впарю кому-нибудь всё пармовское оборудование из кунга, мой "Уральчик" сможет бегать гораздо быстрее. Пока что же ему предстояло тащить за собой бытовку, груженую водой и рыбой, и ещё цистерну с соляркой. А что делать? Ведь я же поеду по степи и кто знает, когда ещё доберусь до какой-нибудь дороги, а потом до города или посёлка, чтобы узнать у местных жителей, куда же это меня черти, то есть волна занесла.
   Вообще-то в последнее время меня всерьёз мучил такой вопрос - как мне теперь отсюда выбираться? Кроме того, что мне нужно ехать сначала на север, а потом на запад, я ведь ничего не знала. В дорогу я собиралась целых трое суток и, кажется, ничего не забыла. Хотя даже "ПАРМ" я забила всяческими нужными вещами под завязку, в моём основном лагере, на озере, всё равно осталось столько всего ценного, что хоть не уезжай. В том числе и два мешка с дождевой водой. Наконец я собралась в дорогу и утром следующего дня мы с Аргоном отправились в путь. Пёс сидел на своём матраце и удивлённо крутил головой, изучая непривычную для себя обстановку. Пока я вкалывала, как ломовая лошадь, он был праздношатающимся типом и ничем, кроме охоты на лис и шакалов, совершенно безуспешной, не занимался. Правда, при этом кормить мне его приходилось крайне редко. Весело подмигнув Аргону, я завела двигатель и плавно тронулась с места. Перегружен мой "Уральчик", был конечно, просто безбожно, а что делать? Мне же ехать через чужую страну и кто знает, как отнесётся ко мне местное население, ведь насколько мне это известно, русским людям в Казахстане жилось не слишком весело. Ну, не знаю, может быть после Апокалипсиса что-то изменилось. В общем дорога всё покажет. Окажись я не здесь, а на Южном Урале, то уже давно бы поехала в Москву на "Кавасике", а так мне пришлось построить целую автокрепость.
   Спешить мне хотя и нужно было, да, груз за спиной не давал и потому я ползла на второй передаче и практически не давила на газ. Поэтому и ехала я со скоростью всего в тридцать километров в час. Чтобы двигатель не перегревался, я установила на капоте, по бокам, ещё два вентилятора, снятых с "Кадиллака" и "Санйонга", приладила к ним жестяные короба и те гнали через них воздух. Смешно, но это помогало. По той же самой причине я установила в кабине кондиционер с "Кадиллака", чтобы мы с Аргоном не испеклись в ней, как в духовке. В общем с комфортом всё было в полном порядке и ничто не мешало мне петлять между холмов. Трава от жаркого солнца уже стала постепенно выгорать, но ещё была вполне зелёной. По всей степи я видела какие-то вещи, принесённые в неё водой, иногда они даже образовывали кучи, но только не такие громадные, какие были возле моего лагеря. Несколько раз я даже останавливалась, завидев коробки и упаковки, в которых могло находиться что-то съестное и не разу не ошиблась. Глаз уже был намётан.
   Глядя по сторонам, я с удивлением для себя увидела, как справа проскакал небольшой табун коней, а во второй половине дня, когда мы проехали уже километров двести, даже нескольких верблюдов. Встречались в степи и другие животные, а над ней летали птицы. Ну, что же, если природа смогла пережить Апокалипсис, то и люди смогут сделать это. Всё это меня очень радовало, как и ещё одно обстоятельство уже моей личной жизни. У меня вот уже второй месяц не было месячных, а это означало, что тогда, на складе с Серёжей, я залетела. Интересно, как он к этому отнесётся? Вообще-то он находится уже не в том возрасте, когда мужчины при таком известии сначала падают на задницу, а потом вскакивают и смываются. Хотя со мной такого не происходило, с моими студенческими подругами это бывало и не раз. Интересно, живы ли они? Все они жили в Питере, а поскольку очень много людей из города моего детства и юности приехали в псковские убежища, в прочности и надёжности которых, сомневаться не приходилось, а раз так, то они точно живы. Что же, когда-нибудь мы встретимся, устроим девичник и станем вспоминать, как когда-то мы отжигали на вечеринках. Ах, юность, как же быстро она у меня закончилась. Ровно в тот день, когда я, девятнадцатилетняя девчонка узнала, что мои родители погибли. Вот так, думая то о радостном, то о печальном, я и ехала по степи, постоянно петляя меж холмов, но держа путь на север.
   К вечеру, когда только-только начало смеркаться, я заехала в ложбину между двух небольших, но крутых холмов и остановилась. Ехать, надев на голову прибор ночного видения, не имело никакого смысла, хотя я и не сильно устала. Ну, да, конечно, после того, как я вкалывала два месяца, словно чумовая, десять часов за рулём, с полуторачасовым перерывом на обед, это не работа, это отдых. Первым делом я открыла люк и выпустила Аргона, после чего выключила кондиционер, поднялась с роскошного кожаного кресла и направилась к своей кухоньке. За всё это время я уже так привыкла к рыбной диете, что спокойно ела рыбу с рыбой и с рыбой же пила чай со сгущёнкой или вареньем вместо сахара. При этом треска заменяла мне хлеб, а осетрина сдобу. Сухари я не трогала, берегла их, сама не знаю почему. Наверное потому, что у меня не было ни муки, ни хлеба, ни вообще макарон или круп. Зато я каждый день съедала по шесть зелёных лепестков и видимо только поэтому у меня не было никаких проблем ни с пищеварением, ни с болячками, ни с чем-либо ещё, имеющим отношение к здоровью. Аргону я тоже давала по четыре зелёных лепестка утром и вечером. А что? Я ведь за месяц с лишним вырастила их наверное тонны две, не меньше и они теперь кишмя кишели в озере. Ну, а раз так, то я вполне имела право их есть. Как фермер своих кур.
   Аргон остался снаружи, а я забралась на свои роскошные полати красной кожи и уснула не раздеваясь, а только сняв берцы, автомат и разгрузка находились у меня под рукой, точнее висели прямо под носом. Ночь прошла спокойно, хотя я и просыпалась пару раз. В половине седьмого утра меня разбудил будильник и в восемь, позавтракав тушенкой с треской вместо хлеба, я съела полбанки, а вторую половину в один миг проглотил Аргон, после чего с грустным видом принялся грызть вяленую, несолёную рыбу. Кажется, эскимосы называют такое блюдо юколой. Моему псу юкола не очень нравилась, но иначе он не получил бы причитающихся ему двух зелёных лепестков. Мы проехали мимо холмов и покатили на север. До обеда пейзаж не менялся, всё те же холмы, только травы стало поменьше, а песка побольше. В обед я, как и вчера, сварила рыбный суп, но на этот раз не из осетрины и палтуса, а из жутко твёрдой, хоть пили её, юколы, акульего мяса, не всё же лисам радоваться, и морского угря. Хотя слово сварила, это сильно сказано, я ведь всего-то и сделала, что настрогала ножом "Катран", "Джангл Кинг" пасовал перед такой напастью, быстро тупился, юколы, порезала маленькими кубиками куда более мягкую акулятину и угря, заложила всё в небольшую кастрюльку и полчаса варила. Не знаю, кем была та юкола, когда плавала в океане, но вкус рыбного супа она улучшала весьма основательно и с треской я с удовольствием слопала весь суп, а потом выпила ещё и чая со сгущёнкой.
   После обеда, когда я проехала ещё километров двадцать, а всего, если по спидометру, четыреста тридцать два, но по прямой всё же наверное меньше, очень уж много я петляла между холмов, ландшафт резко изменился. Впереди показалась широкая ложбина, по которой недавно протекала речка, а теперь остались одни только лужи. Вдоль речки росли какие-то кусты местных растений и я сразу же остановила машину, открыла верхний люк и, выбравшись наружу, принялась внимательно осматривать ложбину в бинокль. Ничего подозрительного я не заметила, но в одном месте увидела следы верблюдов, ведущие через русло пересохшей речки с одного берега на другой. Туда я и направилась, считая, что верблюдов не проведёшь, они всё знают. Тем не менее, подъехав к "броду", я все же вышла из машины и пока Аргон справлял свои дела, прощупала песчаное с галькой дно шестом. Вроде бы оно было плотным, но я все равно переехала через речку с разгона. Мало ли что может случится. Застрянешь чего доброго, потом уродуйся. Вскоре я снова ехала, петляя между холмов. Они стали пониже и встречались уже пореже. Перед одним таким я заночевала, а когда утром отправилась в путь, то уже километров через пятнадцать увидела с вершины даже не холма, а просто возвышенности, какой-то посёлок. Ну, это громко сказано, скорее руины посёлка, ведь в нём деревья сохранились значительно лучше, чем дома и прочие постройки.
   Посёлок находился в пойме небольшой реки, был совсем маленьким и полностью разрушенным. Он лежал километрах в четырёх передо мной, как на ладони. Резко затормозив, я открыла гидравлическим подъёмником тяжеленный, засыпной люк двойного бронирования и выбралась по подвесной лесенке наверх. Достав бинокль, я принялась вглядываться через него в руины и через несколько секунд меня охватил ужас от увиденного. Среди развалин нескольких домов, стоявших ближе всех остальных к реке, творилось нечто ужасное. Несколько десятков совершенно голых мужчин, вооруженных какими-то дикого вида секирами, в общем чем-то вроде мачете, устроили самую настоящую бойню, напав на людей, приехавших на трёх машинах, это был фургоны "Бычок", "Газель" и "Газ-52", к ручью за водой. Мало того, что они их убили, так теперь просто бесновались, разрубая тела своими секирами и, о, ужас, да, они же были ещё и людоедами. Меня чуть не стошнило и я очень сильно перепугалась, но потом всё же взяла себя в руки и продолжила наблюдать за этим кошмаром. Наверное потому, что понимала, назад дороги мне точно нет, там за степью горы, а из посёлка вела куда-то дорога и к ней нужно было пробиваться пусть даже с боем. Банда ведь была невелика, не больше пятидесяти человек, и состояла из голых мужиков, вооруженных самодельными мачете. У них даже не было копий или луков. В общем самые настоящие дикари, когда только одичать успели? А может быть они всегда были такими, просто боялись показать свою истинную сущность?
   Среди них были как казахи, так и русские и тела многих, как я успела заметить, покрывали татуировки. В общем чуть ли не половина была синяками, уголовниками. Ладно, это ещё мелочи, все они, твари, ели человеческое мясо и были просто чудовищно сильны. На моих глазах один урод оторвал дверь у "Бычка", а я знаю, какие там навесы. Их жертвами стали девять человек и все, похоже, были вооружены, но не успели пустить в ход оружие и организовать оборону. Во всяком случае пятеро людоедов нацепили на себя разгрузки и автоматы, а ещё четверо, помповые ружья и патронташи. Все девять явно были среди них самыми рослыми и сильными. По всей видимости я подъехала к концу страшного пиршества, раз некоторые потянулись к речке. Я перевела бинокль на неё и снова чуть не ахнула. Сверху, а моя машина стояла метров на шестьдесят выше речки, мне было хорошо видно, как к тому месту, где стоял посёлок, от верховий и снизу двигаются по воде зелёные ленты. Вот так зелёные лепестки! Оказывается, они тоже могут сбиваться в стаи. Ну, а ещё я в эти минуты поняла, что людоеды повинуются даже не инстинктам, а действуют импульсивно. Стоило нескольким направиться к речке, как все остальные потянулись за ними и я подумала: - "Если отцепить бытовку и цистерну, подъехать к ним поближе и выстрелить разок, то как только я раню одного, они все побегут ко мне, как и плисские алкаши. Тогда я смогу накрыть их выстрелом из "Шмеля", а остальных добью из автомата через амбразуры, а они при этом ничем не смогут мне повредить."
   Ничего этого мне делать не пришлось. Как только вся банда собралась у речки и, встав на четвереньки, принялась пить воду, на них из неё выпрыгнули какие-то огромные зелёные чудовища, похожие на моржей, только без клыков, но с огромными головами. Реакции людоедов можно было только позавидовать. Хотя зелёные головастики и напали на них внезапно, некоторые успели отпрянуть и тут же стали рубить их своими секирами, но безуспешно. Мне было хорошо видно, что это было то же самое, что рубить густое масло или сметану, тела зелёных, безглазых и беззубых чудищ тут же смыкались и они, прыгая вперёд также с невероятной быстротой, раскрывали воронкообразные рты и прогладывали двуногих зверей. А ещё мне было видно, что все эти нелюди какое-то время бились внутри зелёных монстров. Всего из реки выпрыгнуло, как я посчитала, пятнадцать огромных чудовищ и некоторые проглотили по три, четыре мерзавца, после чего двинулись вперёд, подобрали остатки их трапезы и стали возвращаться к речке. Когда зелёные монстры поползли назад, то у них внутри уже никто не дёргался, зато они оставляли позади себя ружья, автоматы, разгрузки, патронташи и мачете.
   Приближаясь к речке зелёные чудовища, несколько увеличившиеся в размерах, прыгали в неё и тут же зелёными лентами растекались во все стороны. По всей видимости они были сложены из сотен тысяч зелёных лепестков и собрались вместе только для того, чтобы уничтожить двуногих тварей. Что их привлекло? Думаю запах крови. Всё это произошло менее, чем за час, но я так и не смогла в этот день приблизиться к речке и отважилась спуститься с холма только не следующее утро. Подъехав к речке, я часа два не решалась открыть люк и выйти из машины, но потом всё же сделала это, ведь мне нужно было найти брод. С шестом в руках я подошла к речке и присела на корточки. Прямо передо мной в воде лежало несколько десятков зелёных лепестков, которые вовсе не выглядели монстрами. Шмыгнув носом, я опустила руку в воду и, не обращая внимание на то, что вода вспенилась, вытащила несколько зелёных лепестков и отправила их в рот. В общем хотя я их и съела, ничего страшного не произошло, из речки на меня не выпрыгнуло никаких монстров и я задумалась. В том озере, возле которого я прожила почти два месяца, зелёных лепестков было тьма тьмущая и ни один не причинил мне вреда. Аргон, сделав свои дела, тоже подбежал к речке и, увидев зелёных лепестков, мигом сунул голову в воду и стал хватать их зубами. Его они тоже не тронули, как и меня.
   Вывод - мы с ним не хищники, нет, даже не так, мы с ним не те человеческие существа, которые сошли с ума и превратились в хищных тварей, а потому не представляем интереса для зелёных лепестков и можем ехать дальше. Попробовав в нескольких местах дно шестом и убедившись, что оно не топкое, а глубина речки не превышала семидесяти сантиметров в самом глубоком месте, я вернулась в машину и вскоре мы были на другом берегу. Там я увидела, что побывав в брюхе у зелёных монстров, огнестрельное оружие пришло в негодность полностью. Даже патроны были сплющены. Все три машины были заполнены пустыми бочками и остались в принципе на ходу, вот только все стёкла в них были выбиты и сорваны все двери. Посёлок, как я поняла, тоже был разрушен не столько волной, сколько людьми, а скорее всё-таки нелюдями. Проезжая через него, в нескольких местах я увидела человеческие кости, но останавливаться не стала. Вскоре я ехала по просёлочной дороге и видела вокруг давно осточертевший мне пейзаж - холмистая то ли степь, то ли полупустыня, а по ней изредка разбросаны вещи, принесённые водой.
   Часа через два дорога привела меня в посёлок побольше, тоже почти полностью разрушенный и тоже, судя по всему, двуногими тварями, только давно, скорее всего сразу после Апокалипсиса. Судя по надписи на автобусной остановке, это была та самая Шалгия, из которой волна украла магазин. Ну, а ещё я увидела, что в Шалгие было построено несколько убежищ от волны, некоторые она разрушила, и что люди из неё ушли и унесли с собой всё ценное. Я медленно проехала через весь посёлок, но из развалин домов никто так и не выбежал к машине. Ещё я обратила внимание на то, что волна практически опустошила этот посёлок и унесла из него всё, что только могла, а не один лишь тот магазин, в котором я позаимствовала японский холодильник, стоящий теперь в кунге с бытовкой. В этом посёлке я не увидела ничего, принесенного в него волной, словно он был проклятым местом и мне почему-то подумалось, что это не случайно. Как знать, может быть эта гигантская волна была не такой уж и тупой. Нет, она, разумеется, не действовала в моих интересах, а просто создала возле того озера все условия, чтобы там поселились люди. В принципе ведь и вода в нём была не такая уж и солёная. Во всяком случае некоторые люди из числа моих знакомых, предпочитают есть борщ или суп посолонее.
   Так ничего и не поняв, я поехала дальше. На этот раз уже по асфальтированному шоссе и даже зная маршрут. Открыв ноутбук, я нашла не слишком богатую на подробности карту Казахстана, на ней эту самую Шалгию-Шалкию и увидела, что следующим будет город Каражал. А ещё я поняла наконец, что волна скорее всего занесла меня в аж в Жамбылскую область Казахстана, но это всё равно мне ни о чём не говорило. Правда, посмотрев на карту, я поняла, что это чуть ли не самое безлюдное место во всём Казахстане, но меня там уже не было. Отъехав километров на пятнадцать от разрушенной Шалгии, я увидела справа в степи холм и поскольку дело шло к вечеру, да, и пора было долить в бак солярки, свернула к нему, чтобы не ночевать на дороге. Через несколько минут я уже была за холмом и, на всякий случай, включила УКВ-приёмник. Между прочим, не зря. Вращая верньер, я несколько раз слышала в эфире чьи-то голоса, но поскольку люди переговаривались между собой по-казахски, ничего толком не поняла и выключила радио.
   Открыв люк, я выпустила Аргона и несколько минут сидела неподвижно. Передо мной то и дело всплывали сцены людоедства и последующей, я почему-то в этом не сомневалась, казни людоедов. Господи, ну, почему некоторые мужики так беспечны? Неужели нельзя было получше подготовиться к экспедиции за водой? Поскольку в Шалгие я не увидела ни единой живой души, они приехали в тот крохотный посёлок скорее всего из Каражала, а ведь их там кто-то ждёт. Что же, завтра я привезу в этот городок весть о том, что их друзья погибли от рук людоедов и были ими съедены. Не думаю, что известие о том, что и сами людоеды после этого были съедены зелёными монстрами, кого-то хоть немного успокоит. Потеря близких и друзей это очень тяжелый момент в жизни каждого нормального человека. Горестно вздохнув, я пошла к бытовке, открыла её, достала длинный шланг с ручной помпой, забралась на цистерну, открыла запоры горловины, просунула внутрь шланг и пошла к "Уральчику". Через три минуты я, открыв лючок, энергично закачивала в бак солярку, а ещё через четверть часа посветила фонариком и убедилась, что ещё полсотни качков и хватит, бак будет полон. Разобравшись с заправкой, я занялась своими личными делами, а как только покончила с ними, то всё-таки решила поужинать, хотя мне кусок не лез в горло, но обо всём увиденном лучше всего не вспоминать.
   Время было раннее и потому я принялась готовиться к завтрашней встрече с людьми, а она могла ведь оказаться далеко не самой доброй. Поэтому я заранее установила в переднюю амбразуру автомат "Калашникова". Да, знаю, это невежливо направлять на людей оружие, но в честь чего это я должна быть белой и пушистой в такие времена, когда по степям бегают голиком самые настоящие людоеды? Так что пусть уж лучше я буду грубой, наглой и дерзкой, чем мёртвой, а ещё хуже, захваченной кем-то в плен и изнасилованной. Тем более, что во мне уже живёт крохотный человечек и я должна сделать всё, чтобы выносить его, родить, а потом ещё выкормить грудью и вырастить человеком. Поэтому не надо ля-ля про то, что ласковый телёнок двух маток сосёт. Я не беспомощный телёнок и сама сумею прокормиться, а потому вслед за этим закрепила на верхнем люке ещё и реактивный гранатомёт "Шмель" и ещё два выстрела про запас. Так оно будет намного надёжнее, чем оказаться перед врагом совершенно безоружной. Ну, и кто теперь посмеет осудить меня?
  

Глава 8

Переговоры в Каражале

  
   Как это ни странно, но никакие кошмары ночью мне не снились. Наоборот, мне приснилась Алёнка и то, как мы плавали с ней в аквалангах под водой. Поэтому я проснулась в радостном настроении и даже поела не рыбы, а тушенки с грибами и зелёным горошком, и выпила банку "Фанты" с печеньем. Аргону в это утро тоже перепало тушенки и сухого корма, ведь должны же быть в жизни собаки счастливые дни. Всю ночь Аргон охранял меня снаружи, а потому, как только мы поехали, сразу же свернулся в клубочек и уснул, а я поехала в Каражал и уже через полтора часа увидела, что путь мне преграждают большие железные ворота и, вообще, этот городок явно находился на осадном положении. Справа и слева я увидела нечто вроде крепостной стены, слепленной из стальных листов, а также очень много колючей проволоки. Шла она и поверх ворот, что мне сразу же понравилось, но я всё равно остановилась метрах в трёхстах, открыла верхний люк и, не высовываясь наружу, помахала белым флагом. Подумав, что у них могут быть снайперы, ещё загодя на переднее стекло я опустила бронеплиту. В общем хотя мне, судя по всему, не составляло особого труда протаранить ворота, самым лучшим решением было просто подождать, когда защитники Каражала прочухаются и вышлют ко мне своего парламентёра. В любом случае автомат из амбразуры я не стала вынимать.
   Время шло, я глядела в бинокль через смотровую щель на ворота и крепостную стену, смех один, она была высотой всего метра в три, и видела, что за ней собирается народ, мужчины, женщины и даже дети, причём как казахи, так и русские. Все они явно недоумевали, но ничего не предпринимали. Минут через сорок ворота приоткрылись и из Каражала ко мне вышел парламентёр с белым флагом в руках, сделанным из давно нестиранной наволочки. Это был мужчина лет сорока на вид, довольно высокого роста и плотной комплекции. Он потоптался у ворот, повернувшись к каражальцам, что-то сказал им и вразвалку направился в мою сторону. Оружия у него не было. Ну, разве что за спиной он спрятал пистолет. Одет мужчина был точно так же, как и я, в камуфляж, причём точно не российского образца, но очень уж замызганный, если не вовсе засаленный, хотя на вид он был русским, а не казахом, и внешность имел вполне приятную. Через несколько минут он приблизился и быстро сошел с дороги метров на двадцать в степь, а точнее пустыню. Скорее всего для того, чтобы осмотреть мой караван. Ничего, пусть смотрит. Заодно он увидел окно с моей стороны и, кажется, меня в нём. Во всяком случае он заулыбался, облизнулся, вот же гад, и направился ко мне бодрым шагом, помахивая на ходу белым флагом.
   Бронелюк я приоткрыла сантиметров на пять, чтобы мне было лучше слышно парламентёра, а заодно отвернула вниз стальной кругляш, закрывающий бойницу. Как только парламентёр из Каражала подошел поближе, я села к нему лицом и вставила в амбразуру второй автомат. Мужик, посмотрев сначала на меня, затем на мой автомат, почесал затылок и нахмурился. Ну, и пусть хмурится, мне то что. Между прочим, Каражал я ведь могла и объехать стороной, степь большая и кому тогда будет хуже, мне или каражальцам? Мужчина, остановившийся метрах в десяти от "Уральчика", вздохнул, снова посмотрел в хвост моего каравана и немного вверх, после чего опять облизнулся. На его лице я заметила минимум пятидневную щетину и только теперь поняла, почему он облизывался. Да, он, бедняжка, просто хотел пить, а я, дура, невесть что уже подумала. Тем не менее мне не стало стыдно и я всего лишь заулыбалась. Завидев мою улыбку, мужчина решительно направился ко мне и, остановившись в паре метров, отчего я теперь видела его не полностью, снова вздохнул и заискивающим голосом громко спросил:
   - Простите, у вас в бочках на втором кунге случаем не вода?
   Поправив волосы обеими руками, я громким голосом поинтересовалась у него вместо ответа:
   - А у вас что, проблемы с водой?
   Мужчина вздохнул и ответил:
   - Проблемы это не то слово. У нас, можно сказать, воды вообще нет, а та, которая есть... В общем чем её пить, так лучше сразу взять и выстрелить себе в живот. Так это у вас вода?
   Так, понятно, в Каражале явно ничего не знают о том, что такое зелёные лепестки способны очисть любую воду, самую грязную, пардон, даже с собачьими и человеческими какашками, съев в ней всё за каких-то десять минут и её можно будет после этого спокойно пить. Поцокав языком, я вздохнула, мило улыбнулась мужчине и, убрав автомат, вежливо спросила:
   - А с чем у вас ещё проблемы, если не секрет?
   От такого невинного вопроса мужчина аж подпрыгнул, а потом, судя по звуку, топнул ногой и сердито крикнул:
   - Послушайте, девушка, не морочьте мне голову! Если это вода, то так и скажите, да, это вода, если нет, тоже так и скажите. К чему все эти глупые разговоры про наши проблемы?
   Сердито нахмурившись, я тоже громко воскликнула:
   - А нервничать-то зачем? Вдруг я добрая фея и могу решить все ваши проблемы? - И тут же подумала: - "Да, подруга, понесло тебя просто не по-детски, можно сказать, вразнос.", - после чего поспешила добавить - Не подумайте ничего плохого, я говорю это вам вполне серьёзно. Да, кстати, если это вы ждёте небольшой караван с водой, то его не будет. Всех девятерых мужчин, которых вы послали на речку, убили какие-то маньяки, но их теперь тоже нет в живых. Извините, но я подъехала туда слишком поздно и уже ничем не могла помочь вашим людям. Эти голые твари их уже практически доедали. Ой, простите, что я вам сказала это сразу, никак вас не подготовив.
   От моих слов мужчина вздрогнул и побледнел, а лицо его исказилось гримасой боли. Швырнув на землю свой белый флаг, он вздохнул, потёр лоб рукой и громко простонал:
   - Бля, говорил же я этим идиотам! Вот ведь дураки! Сами погибли не за понюшку табаку и три единицы техники пошли псу под хвост. Долбаки несчастные. Девять стволом потеряно.
   В сердцах выматерившись покрепче, мужчина опустил голову и потёр лоб давно немытой рукою. Мне его стало жалко, но что я могла поделать. Убитых ведь всё равно не вернёшь, а рано или поздно я должна была об этом сказать. Однако, судя по тому, что мужчина так сокрушался о потерянных автомобилях и оружии, дела в Каражале обстояли неважно. Похоже, что крупнокалиберными пулемётами я здесь точно не разживусь, но всё равно каражальцев, если они выслали ко мне парламентёра, нужно было выручать. Поэтому я снова спросила его:
   - Так вы мне не ответили, какие у вас ещё проблемы кроме того, что вашу воду почему-то нельзя пить?
   - Ты что, идиотка? - Возмущённо заорал мужчина и покрутил пальцем у виска - Какого хрена ты задаешь такие вопросы?
   Ну, не то чтобы я очень уж обиделась, сама накрутила мужику нервы, вот он и взвился, но всё же крикнула в ответ:
   - Ты на себя посмотри! Ты сам идиот несчастный! Грязный, как свинья, весь засаленный и небритый, а ещё туда же, обзываешься. К твоему сведению, идиотки вряд ли разъезжают по вашему долбанному Казахстану на бронированных "Уралах", имея на прицепе тонн семь харчей, полторы тонны воды и четыре куба солярки. Вот и подумай, кто тут после этого идиот.
   Высказавшись так, я сердито нахмурилась. От моих слов лицо у мужчины вытянулось, глаза округлились, а челюсть так и отвисла. Он судорожно сглотнул слюну и спросил:
   - Ты что, в самом деле что ли фея?
   Сменив гнев на милость, я спросила:
   - Ладно, проехали, ты кто будешь-то?
   Мужчина как-то обречённо махнул рукой и ответил:
   - А-а-а... Так, аким. В общем никто по сути дела.
   - Ну, а меня зовут Валя. - Представилась я и добавила - Вот и познакомились. Ты извини меня, Аким, что я тебя тут пытаю, но мне просто хочется знать, какие у вас проблемы. Понимаешь, я уже два месяца людей в глаза не видела.
   К моему удивлению мужчина хохотнул и воскликнул:
   - Не, ты меня не поняла, Валюша! Аким это не имя, а должность. Просто меня люди акимом выбрали, а так я Тимофей. Послушай, где же ты так харчами и водой затарилась?
   Тут уже я рассмеялась и ответила:
   - Где-где, в Караганде! - После чего всё же спросила акима по имени Тимофей - Послушай, Тимоха, а у тебя станковые пулемёты есть? Мне две штуки нужно и патронов побольше. Желательно эдак тысяч пять или шесть. Нет, не просто так, задарма. У меня много чего ценного имеется в запасе, но самое главное я знаю, куда можно перебраться, чтобы жить там и не тужить. Место классное, настоящий склад под открытым небом.
   Тимофей огорчённо вздохнул и ответил:
   - Нет, крупнокалиберных пулемётов у нас нет, но я знаю, где их можно выменять на солярку. У нас-то почти вся техника на бензине и того совсем крохи остались. К нам волной занесло две какие-то железных фиговины с крыльями, так к ним спереди были приделаны ёмкости с бензином. А зачем тебе два пулемёта и такая прорва патронов, Валюша? Ты что, собираешься по пустыне за этими озверелыми тварями гоняться?
   - К вам принесло паруса от чьих-то спасательных батискафов, Тимоха. - Сказала я и пояснила - Я и сама в ваши края на таком приплыла. Только сам батискаф я по дороге потеряла, в нём моя дочь осталась. Он в Москве приземлился, а меня во второй гондоле аж в Казахстан занесло. Мне теперь к моей Алёнке в Москву нужно ехать, а для этого нужны пулемёты, чтобы при случае я смогла отбиться от хищных двуногих тварей.
   Тимофей покивал головой и сказал:
   - Ну, тогда поехали к нам в город, там обо всём и поговорим.
   Отрицательно замотав головой, я громко воскликнула:
   - Да, ни за что в жизни! Ты что, с ума сошел? На меня твои каражальцы тут же нападут! Они же, наверное, без воды совсем уже ума лишились или где-то около того. Что же мне после этого, стрелять по несчастным людям? Ты вот что, Тимоха, быстро беги в город, набери в какую-нибудь бочку этой вашей воды, которую пить нельзя, и привези сюда, а я её быстро очищу от грязи и ты увезёшь воду назад вместе с моими фильтрами. Ну, а потом, когда проблема с водой будет решена, мы подумаем, как быть дальше. Поверь, я ведь тебя не просто так пытала.
   Аким Тимофей молча кивнул головой и со всех ног бросился к Каражалу, а я закрыла люк и полезла под токарный станок. За ним у меня стояли четыре двадцатилитровых емкости и каждая была на две трети наполнена зелёными лепестками. Странно, почему это люди в Каражале о них ничего не знали? Выставив одну ёмкость в проход, я осмелела настолько, что подняла бронеплиту, но всё же не настолько, чтобы высунуться из верхнего люка, чтобы хорошенько оглядеться, и принялась ждать. В бинокль мне было хорошо видно, что Тимофей стоит возле распахнутых настежь ворот и что-то объясняет людям. Какой-то казах сунулся было пройти мимо него в мою сторону, но Тимоха засветил ему такую плюху, что тот мигом рухнул на землю. Вслед за этим десятка три мужчин, среди которых были и казахи, вооруженных автоматами, выстроились в ряд и вскоре ещё один нетерпеливый тип схлопотал по морде. Тимофей, жестикулируя, что-то объяснял горожанам. Примерно через полчаса откуда-то из города прикатил пикап, в котором стояло несколько бочек. Тимофей погрозил кому-то кулаком, сел за руль и поехал ко мне. Через пару минут он остановился возле люка, который я на этот раз открыла пошире, чтобы в него можно было просунуть ковшик с зелёными лепестками. Тимофей спрыгнул на землю и крикнул:
   - Валя, привёз я эту гадость, выходи!
   - Ага, разбежалась! - Ответила я и спросила - Так что у вас с водой случилось, Тимоха? Она ведь не должна быть плохой.
   Тимофей со вздохом ответил:
   - А её у нас вообще никакой нету, Валя. Мы раньше брали воду из скважин а сейчас под землю как-то дерьмо просочилось, по всей видимости с очистных сооружений по подземным трещинам, ну, и сама понимаешь, как ты эту воду теперь не фильтруй подручными средствами, ничего не получается. Так ты выйдешь из своей крепости или нет?
   Набрав полный ковшик зелёных лепестков, я легла животом на своё кресло, просунула его вниз через щель и сказала:
   - Нет конечно, Тимоха. Возьми ковшик и вывали этих зелёных существ в бочки. Они как я видела, у тебя без крышек.
   - И что будет? - Спросил Тимофей?
   Усмехнувшись, я ответила:
   - Вода чистая будет. Сколько там у тебя бочек всего? Я не успела посчитать, ты слишком быстро проехал.
   Тимофей ответил с сомнение в голосе:
   - Мало, у наших химиков всего шесть бочек отфильтрованной было, но её всё равно пить нельзя. Ох, что-то не верится мне, что эти зелёные пиявки воду отфильтруют. А что это за звери?
   Взяв в руки ковшик, который просунул мне снизу Тимофей, я удивлённо поинтересовалась:
   - Не поняла. На какой же вы день из убежищ вылезли, раз не увидели зелёных лепестков? Их же с собой волна принесла. Ну, может быть поначалу их в грязи не было видно, но после того, как у вас тут тропический ливень часа четыре хлестал, вы просто не могли их не заметить.
   Забирая второй ковшик, Тимофей присвистнул и сказал:
   - Так вот оно в чём дело. Нет, мы под ливень не попали. Мы только на пятый день сумели выбраться из убежища и бросились все остальные откапывать. Трое суток, как сумасшедшие, работали, но в двоих люди всё равно погибли, хотя и не от того, что мы не успели. Их просто залило водой. Говорил же дурням, не пытайтесь подвалы подготовить к наводнению, утонете все, как крысы. Так оно и случилось. Странно, что же это жайремцы нам ничего про этих существ не сказали? Хотя у них ведь тоже с водой так же херово, как и у нас, но там она хотя бы дерьмом не отравлена. - Внезапно Тимофей громко воскликнул - Ни хрена себе! Валюша, в первой бочке, куда я этих пиявок бросил, вода дерьмом уже не воняет! Это как же так? Мы же её чем только не пытались очистить, всё без толку. После того, как через очистные трещина прошла, вода в скважине появилась, но такая, что лучше бы её вообще не было никакой. Может быть съехали отсюда.
   - А вам и так и так съезжать нужно, Тимофей. - Сказала я, подавая акиму третий ковшик с лепестками - Вы хоть рыбу собрали по степи или побрезговали?
   Тимофей, который с силой потянул на себя ковшик, метнулся к пикапу и крикнул на бегу:
   - Дрова мы собрали, а не рыбу, но ничего, хотя она вся в кость высохла, есть можно. Как это она только не испортилась.
   Опустив в щель между кабиной и бронелюком четвёртый высокий, алюминиевый ковшик ёмкостью литра на полтора, доверху заполненный зелёными лепестками, я пояснила:
   - Всё очень просто, Тимофей, комета принесла нам не только такую беду, но и эти живые зелёные лепестки. Мало того, что они уничтожают любую органику и как-то так связывают ядовитые вещества, что те перестают быть ядовитыми, так благодаря им вода ещё и делается мощным антисептиком и до того вкусной, что ты себе этого не представляешь. А ещё она целебная. У вас в городе много людей болеет?
   - Да, почти все! - Воскликнул аким, отдавая мне ковшик - Я и сам уже неделю животом маюсь.
   Я успокоила его весёлым голосом:
   - Ничего, я уже сегодня вас всех вылечу. Есть у меня для вас лекарство для многих болезней. Кроме кретинизма и ампутаций почти всё лечит. А сколько вас здесь жило до потопа и сколько людей сумело спастись во время него? Видела я ту волну, которая меня несла, когда она дальше умчалась. Метров сто в высоту, не меньше. А здесь она могла быть и повыше.
   Тимофей грустным голосом ответил мне:
   - Когда-то в Каражале жило больше восемнадцати тысяч человек, Валюша, а сейчас нас осталось меньше четырёх, да, и те так и норовят найти себе смерть. - Он опрокинул последний ковшик, подошел к люку и спросил - Так что, эту воду теперь можно смело пить? Мне в это что-то не верится.
   Забрав ковшик, я опустила вниз кружку и сказала:
   - Давай на всякий случай подождём полчаса, а потом ты наберёшь мне кружку воды из первой бочки и я её выпью.
   Аким не стал возражать и мы поговорили с ним полчаса о жизни каражальцев, а она была незавидной. В этом городе жили рабочие, добывавшие железную руду, но во время кризиса металла в Казахстане стали производить меньше и поэтому рудник работал меньше, чем на половину своей мощности. В общем народ за последние четыре года здорово обнищал, но когда стало ясно, что катастрофа не будет смертельной, им всё же удалось построить двадцать пять укрытий. Они просто заложили в трёхэтажных домах все оконные проёмы и укрепили стены и крышу бетоном и металлическими листами, Но практически во всех убежищах волной были завалены выходы. В общем спаслись они просто каким-то чудом, хотя в двух убежищах люди всё же погибли. В них не были залиты бетоном подвалы, а потому вода поднялась до уровня середины третьего этажа, но и там никто не выжил. Почти треть каражальцев сошла с ума и покинула город в конце зимы, после сообщения, сделанного двадцать третьего февраля. Как они выжили, никто не знал, но с началом лета, когда живые ещё не похоронили всех мёртвых, они вернулись. Хорошо, что это была небольшая группа всего и двенадцати колбитов, так прозвали этих хищных тварей, которые и при жизни были ублюдками и моральными уродами, казахи. Они все превратились в самых настоящих монстров, невероятно сильных, быстрых и неутомимых.
   Да, ничего радостного Тимофей мне так и не сказал, если не считать того, что по его словам в городке Жайрем имелись не только крупнокалиберные пулемёты, но и бронетранспортёры. В этом городке нашли приют солдаты и офицеры мотострелкового полка казахской армии. Они и хотели бы отправиться в рейд, но у них не осталось ни капли солярки. Что же, если так, то я действительно смогу обзавестись вожделенными пулемётами и боеприпасами. То, что у каражальцев не было бензина для их машин, меня не очень-то волновала. Зелёные лепестки с одинаковым успехом могли производить не только его, но и отличное моторное масло ничуть не хуже самых лучших сортов минерального, только без присадок, но они у меня и так имелись в "ПАРМЕ". Лично меня куда больше обрадовало то, что у них на руднике стояло тридцать карьерных самосвалов "Краз". Вот это была техника, не чета всяким китайским грузовичкам типа того пикапа, на котором он подъехал. Когда прошло полчаса, я напомнила Тимофею о кружке и он зачерпнул воды из первой бочки. Взяв её, я приблизилась к окну и демонстративно выпила всю кружку, после чего облизнулась. Вода, как я того и ожидала, была просто великолепной на вкус, но что самое главное, холодной. Широко улыбнувшись, я сказала Тимофею ехидным тоном:
   - Тимоха, вообще-то ты можешь подождать с часок. Вдруг я того, возьму и помру от вашей воды.
   Энергично помотав головой, аким ответил:
   - Ну, уж нет, я лучше сейчас напьюсь вдосталь и поеду. Ладно, это всё хорошо, Валентина, но как нам с тобой договориться? Послушай, хочешь я вместе с детьми стану твоим заложником? Пойми, нам очень нужна твоя помощь.
   - Ты что, с ума сошел, Тимофей? - Возмущённо воскликнула я и со вздохом сказала - Отправляйся в город и скажи своей гвардии, что как только они отгонят народ от ворот, я сразу же въеду в Каражал. Подумай заодно о том, где бы я могла найти у вас хорошо охраняемую стоянку и мы продолжим переговоры. Пойми, Тимоха, я во что бы то ни стала должна доехать до своей дочери, а потому предпочитаю не верить никому и из своего "Уральчика" не выйду до тех пор, пока не почувствую, что вам можно доверять. Извини, но я не имею права рисковать.
   Тимофей кивнул, забрался в кузов пикапа и склонился над бочкой с водой. Пил он долго, а как только оторвался от воды, то заулыбался и громким, весёлым голосом крикнул:
   - А вода-то и в самом деле просто замечательная. Так значит её теперь нужно раздать людям почти всю, налить в неё нашей ядовитой дряни и бросить в каждую бочку по полкило воблы?
   Я кивнула, Тимофей сел в пикап и уехал. Теперь он ехал очень осторожно, чтобы не расплескать ни капли драгоценной влаги. Когда он въехал в Каражал, только усилия бойцов, вооруженных автоматами, спасли воду. До меня донеслось таканье автоматов, бойцы были вынуждены стрелять в воздух, чтобы привести людей в чувство. Тимофей действовал жестко. Он решительно дал в морду ещё нескольким мужикам и первыми воду стали пить, как я видела это в бинокль, беременные женщины и маленькие дети. Боже, как же жадно ребятишки пили воду! У меня даже слёзы навернулись на глазах. Всё это время, отчаянно жестикулируя и указывая руками на бочки, Тимофей объяснял людям, что теперь чистой воды у них будет, хоть залейся, нужно только проявить немного терпения. Вскоре пикап куда-то поехал, а за ним потянулась толпа людей, но три десятка бойцов, так и не выпив ни глотка воды, остались. Что же, всё правильно, ведь вы же мужчины, чёрт вас побери. Закрыв люк, я завела машину и медленно поехала в город. Как только я пересекла городскую черту, вокруг моего миникаравана выстроились бойцы Тимофея, а сам он побежал вперёд, показывая, куда нужно ехать. Улицы в городе были широкими и в нём даже росли деревья и немало. Глядя по сторонам, я увидела, что большинство домов в Каражале были разрушены, стеной огорожена в общем-то небольшая часть города и что люди приносят в него извне кирпичи и лепят из них домишки. С трёхэтажных домов, расположенных в центральной части города, уже были сорваны все стальные листы и теперь в них снова пробивали окна.
   Что же, всё правильно, ведь людям нужно где-то жить и я, вспомнив о подземном озере под Каражалом и о том, что у каражальцев есть мощные карьерные самосвалы, подумала, что им действительно лучше не уезжать отсюда, а отправить к моему озеру экспедицию на разборку склада. Ну, зелёных лепестков можно будет просто запустить в подземное озеро через скважины и тогда вопрос с водой будет решен. Поскольку я их все последние дни кормила, то их количество сразу же удвоится. Тимофей прибежал к зданию школы и я вслед за ним въехала на школьный стадион. Суд по всему, все остальные жители города побежали куда-то в другое место. Остановив машину, я приоткрыла бронелюк, выпустила Аргона, снова закрыла его, после чего достала из кунга три пластиковых ведра, выбросила наверх матрац своего пса, выбралась по лесенке сама с вёдрами и, взяв в руки "Шмель", показав реактивный огнемёт мужикам, окружившим машину, сердитым, если и вовсе не злым голосом громко крикнула:
   - Знаете что это такое? - Не дожидаясь ответа я тут же объяснила им - Это реактивный огнемёт "Шмель". Если вы попробуете захватить мою крепость на колёсах силой, то запомните, я скорее погибну, чем сдамся, а если эта граната с термобарическим зарядом рванёт, то вместе со взрывом цистерны с соляркой, получится что-то вроде маленькой атомной бомбы. Понятно?
   Мужики тут же дружно закричали:
   - Да, ты что мать? Мы и сами на такую глупость никогда не пойдём и ни одну сволочь к тебе не подпустим! Мы же не конченые идиоты, чтобы вредить тебе, спасительница ты наша.
   Усаживаясь на броне поудобнее, я бросила вниз вёдра, кокетливо улыбнулась, это у меня всегда получалась, очень хорошо, мужики просто с ног валились, и сказала:
   - Тогда договорились, вот вам вёдра, заберитесь кто-нибудь на второй кунг и пейте воды, сколько влезет. Там её целых полторы тонны. Можете не стесняться, а ты, аким, залезай на капот, у меня к тебе есть серьёзный разговор.
   Однако, первым на капот взлетел Аргон, успевший облегчиться. Пёс без малейшего труда запрыгнул на бронированную крышу кабины, сел и оскалился, показывая свои длинные, острые клыки. Тимофей залез не на капот, а на бампер моего "Уральчика", кто-то из бойцов отдал ему свой бушлат, он сложил его вчетверо, постелил на форштевень и сел. Всё правильно, на наклонном капоте не очень-то постоишь. Правда теперь я уже не видела его за люком, а потому спустилась вниз и прикрыла его и когда снова выбралась наверх, то над бронелюком возвышалась только моя голова, но это и к лучшему. Снова улыбнувшись, положила на люк руки, поставила на них подбородок и спросила:
   - Тимофей, какие у тебя планы на будущее?
   Аким пожал плечами и ответил неопределённо:
   - А хрен его знает, Валюша. Наверно нужно сваливать отсюда, да, только не знаю куда и на чём. Тут же народ жил только потому, что железную руду добывали, а теперь она ещё не скоро понадобится. Так что я так думаю, нам на Урал нужно перебираться, вот только неизвестно на чём.
   Подумав, я согласилась с ним и сказала:
   - Да, пожалуй ты прав. Тут вам действительно делать нечего. Может быть кто-нибудь из казахов и захочет остаться, чтобы пасти в степи верблюдов и лошадей, но русакам здесь точно счастливая жизнь не светит, а на Урале вас примут с распростёртыми объятьями. Ну, а вопрос на чём добираться, можно решить очень просто, если ты поможешь мне с пулемётами. Тогда я обеспечу вас таким количеством солярки, что вы за месяц, если не быстрее, сможете перевезти сюда на "Кразах" весь тот склад, про который я говорила, а потом всем своим табором отправитесь на Урал. Между прочим, там и машины, и трактора есть и даже один комбайн, американский, "Джон Дир", причём новенький совсем. Не знаю как на Урале, а в Оренбуржье вас за него в задницу расцелуют, а что там вообще свалено, одной волне известно.
   От моих слов Тимофей так разволновался, что вскочил на ноги и, всплеснув руками, громко воскликнул:
   - Валюша, да, полковник Бекбулатов тебе за солярку не то что пулемёты, пушку со своего любимого танка отдаст! Послушай, если у тебя надеется хотя бы литров двадцать бензина, то я сейчас пошлю в Жайрем двоих парней на мотоцикле и они его мигом сюда доставят. Понимаешь, у нас бензина всего литров тридцать осталось, чтобы заправить бекбулатовский уазик.
   Кивнув, я спросила:
   - А это не опасно, Тимофей?
   - Нет, на мотоцикле не опасно. - Успокоил он меня - Как бы быстро колбиты не бегали, за мотоциклом им не угнаться, а у меня парни лихие, так гоняют на них, что страх божий.
   Подумав, я спросила:
   - А может быть этому полковнику сразу отвезти полтонны солярки, Тимофей? Бензина у меня хотя и немного, но всё же есть, так что сто литров я дам, ну, а позднее и его у вас будет, хоть залейся. Поверь, для меня это действительно не проблема.
   Тимофей вытаращил глаза и испуганно спросил:
   - Валюша, ты что, в самом деле фея что ли?
   Большая часть бойцов Тимофей уже напилась воды и встала, а точнее селе в боевое охранение на траве метрах в десяти от моего каравана. Один парень ещё наливал воду в вёдра, а человек пять встали справа и слева от своего акима. Как только он спросил, не фея ли я, они подались вперёд с открытыми ртами. Усмехнувшись, я ответила:
   - Фея не фея, ребята, но кое-какие чудеса творить умею. Например я могу очистить вашу воду прямо под землёй и тогда те казахи, которые захотят остаться в родных краях, долго не будут знать в ней недостатка. Ещё я могу обеспечить вас самой чистой в мире соляркой, девяносто восьмым бензином, моторным маслом и даже гипоидной смазкой. А вот с антифризом и тормозной жидкостью увы, у меня ничего не получилось.
   - Да, хрен с ней, с тормозухой! - Завопил Тимофей - Её у нас на складе рудника бочек триста есть, от неё ведь даже колбиты дохнут. Валюша, да, мы за чистую воду, бензин и дизельку тебя на руках носить станем, фея ты наша ненаглядная.
   Я сразу же сделала строгое лицо и сказала:
   - А вот этого не надо. Я и сама прекрасно ходить умею. В общем так, Тимофей, вы поможете мне, а я помогу вам. У меня в кунге находится новейший "ПАРМ" и я его оставлю вам, чтобы вы могли отремонтировать всю свою технику. В нём даже есть отличный токарный станок, а сейчас я выставлю твоим парням бензин и дам ключи, чтобы они открыли цистерну с соляркой и залили её в бочки. Вот только пустых бочек у меня нет. Так что пошли кого-нибудь за тачкой, чтобы не переть бочку с бензином на горбу. Сто литров бензина вес всё же нешуточный.
   Справа от Тимофея стоял казах чуть выше среднего роста, но такой ширины, что в дверь, наверное, входил боком. Он громко рассмеялся и воскликнул:
   - Валюша, да, я её на плече унесу.
   Соскользнув вниз, я ужом проползла под токарным станком, потом в жуткой тесноте взобралась под потолок и кое-как протиснулась к заднему люку и, сидя на бочке с бензином, открыла запоры, а затем, упершись в люк ногами, отрыла его и свистнула. Ко мне тут же подбежали Тимофей и силач-казах, который запрыгнул на буксирную сцепку с места. Наверное этот парень был штангистом. Кроме них, волейболистов и баскетболистов, больше никто не умеет так высоко прыгать. Я сдвинулась в сторону и казах, ему было лет тридцать пять, улыбнувшись, сказал мне:
   - Валя, за то, что ты привезла моим детям воду, я за тебя кого угодно в клочья порву. Ничего не бойся, мы не звери.
   Кивнув, я ответила ему с улыбкой:
   - Ты не обижайся, что я веду себя так. Знаешь, пуганая ворона куста боится. Так что извини, но я не могу доверять каждому встречному с первой же минуты. Ладно, забирай бензин и захлопни, пожалуйста люк, он очень тяжелый.
   Казах представился и сказал:
   - Меня зовут Тенгиз, Валя. Пока ты будешь гостить в Каражале, я буду твоим телохранителем. Меня даже колбиты боятся. Наверное потому, что я, как и они, тоже под волной побывал.
   Тенгиз, одетый, как и все бойцы в камуфляж, который на нём чуть ли не трещал по швам, легко, как пушинку, подхватил бочку с бензином, вскинул её на плечо и спрыгнул на траву, после чего бегом побежал куда-то в город, а Тимофей поднялся на сцепку и закрыл бронелюк. Я заперла его, вернулась в кабину и снова выбралась на крышу. Тимофей, который уже сидел на форштевне, взволнованным голосом спросил меня:
   - Валюша, считай, что самые мощные пулемёты у тебя уже есть. Чем мы ещё можем тебе помочь? Всё, что сможем, сделаем. Поверь, Валюша, из нашего городка всё дерьмо волной вымыло и не обращай внимания на то, что народ у воды вёл себя нервно. Понимаешь, у нас тут каждый глоток был на вес золота. Нам же воду по три, четыре раза через самогонный аппарат приходилось перегонять, чтобы её можно было пить, а она всё равно имела такой вкус, что не приведи тебе Господи. Зато я как только твоей целебной воды выпил, сразу же живот перестало крутить. Ты не представляешь себе, девочка моя, как наши дети мучились. Да, и взрослым тоже нелегко приходилось.
   Кивнув Тимофею, я тихо сказала:
   - Я сейчас, Тима. - После чего дала команду своему телохранителю - Аргон, гулять. Тут все свои.
   Аргон, неподвижно сидевший возле люка, готовый вцепиться клыками в горло любому, кто только попытается меня тронуть, был бы он со мной тогда на складе, никто не позавидовал бы тем кавказцам, моментально спрыгнул на капот, потом на траву пробежался по ней с десяток метров и с весёлым лаем стал кататься по ней, как щенок. Парни, сидевшие в боевом охранении, громко засмеялись, а один достал из кармана кусочек копчёной колбасы, которую так любил мой пёс, подошел к моему псу и стал кормить его, но Аргон сначала посмотрел на меня и только после того, как я кивнула, взял подношение. Я соскользнула в люк, открыла его полностью, после чего убрала помост с пассажирского сиденья и, открыв бронелюк, ведущий в кабину, крикнула:
   - Тимофей, заходи. Чайку поставить? Могу, если хочешь, напоить тебя кофе, но он у меня не очень хороший.
   - Нет, лучше чаю, Валюша, - сказал Тимофей, поднимаясь в кабину и, оглядев её, воскликнул, - да, у тебя тут просто хоромы! Ты смотри, всё обтянуто красной кожей, а спальник-то какой шикарный. Как же ты на таком грузовике к нам доплыла, Валя?
   Я зажгла газ и ответила:
   - Тима, не смеши меня. Я этот грузовик сначала целый месяц из под груд всяких телевизоров, холодильников, мебели и прочего барахла, которое бережно раскладывала в степи, выкапывала, а потом целый месяц резала металл болгаркой и навешивала броню. Мне ведь в Москву, к дочери нужно, Тима.
   Тимофей удивлённо спросил, садясь в пассажирское кресло:
   - А откуда ты знаешь, что твоя дочь в Москве, Валя? Вдруг её в какие другие края занесло?
   Пока закипал чайник, я вкратце рассказала Тимофею свою историю и напоследок сказала:
   - Вот и думай после этого, Тима, есть Бог или нет его.
   Поставив между сидений узкий столик, а на него две большие кружки с чаем и выложив печенье, я села в кресло. Тимофей взял три печенюшки с розовой прослойкой, положил их в нагрудный карман и с улыбкой сказал:
   - Внучке отнесу, скажу, что это гостинец от доброй феи по имени Валя. - После чего со вздохом сказал - Бог может быть и есть, Валюша, вот только мне молиться ему совсем расхотелось. Очень уж он жестокий и безжалостный. Столько народа погубил.
   Я пожала плечами и ответила:
   - А мне, кажется, что в нашем мире столько злобных тварей развелось, что за ними даже Богу нормальных людей не разглядеть было. Правда, я в одном с тобой согласно, младенцев жалко, а вот некоторых детей постарше, начиная даже лет с десяти, у нас в Невеле расстреливали, как диких зверей. Взять их живьём просто не удавалось, а они, словно даже не волчата, а матёрые волки, нападали с ножами на всех, кого видели перед собой. Ну, и что ты прикажешь делать в таком случае? Знаешь, как матери мне об этом даже слушать больно. Сама я, честно скажу, ни в кого не стреляла, даже во взрослых хищников, но так скажу тебе, Тимоша, на моих собственных глазах бойцы друга моего покойного мужа их расстреливали без малейшей пощады, а они нас раз пять пытались штурмом взять и сам чёрт не знает, что их заставляло на нашу крепость бросаться, а она была не чета вашей, бетонные стены пятиметровой высоты, поверх них спираль Бруно и через каждые несколько метров стальное пулемётное гнездо стоит и бойцов в ней было четыре с половиной десятка. Мне ведь уголовники смертный приговор вынесли, а наши псковские бандиты поклялись, что даже ценой своей жизни спасут меня и Алёнку.
   Тимофей выпил пару глотков чая и спросил:
   - Что же ты за женщина такая, раз ради тебя бандиты с уголовниками не на жизнь а на смерть схватились, Валюша? Насколько я знаю эту публику, они без выгоды шага не сделают.
   Кивая, я ответила:
   - Тима, так уж случилось, что я больше года назад им сказала о том, какая беда нас всех ждёт и потому у нас в Псковской области ещё тогда бандиты собрали сходняк, пригласили на него правильных, честных и неподкупных ментов и фээсбешников и приняли решение втихую готовиться в беде. Так что они уже год назад перестали быть бандитами и сделались нормальными руководителями и организаторами. Только поэтому в убежища Псковской области перебралось чуть ли не половина жителей Питера и Прибалтики. Люди даже из Калининградской области и соседней Белоруссии к нам приехали, чтобы укрыться от волны в наших сухопутных подводных лодках не считая того, что питерцы чуть ли не все сокровища Эрмитажа и других музеев к нам в убежища привезли, про то, сколько скотины мои друзья в убежищах укрыли, я уже молчу.
   Тимофей поцокал языком и восторженно прошептал:
   - Это же надо, вы даже народное достояние, культурные ценности Эрмитажа, сберегли. Да, русский народ точно не погибнет, раз вы такое великое дело сделали.
   Я хотела было сказать, что мой Серёжа в Москве тем же самым занимался, но тут примчался какой-то молодой, худющий и высокий парень, подбежал ко мне и воскликнул:
   - Валя, зелёные лепестки размножаются! Их стало вдвое больше! Скажите, откуда вы привезли это чудо. Понимаете, я биолог, закончил в прошлом году университет. Это совершенно удивительные, уникальные существа! Они не просто очищают воду. Зелёные лепестки ещё и насыщают её какими-то биоактивными веществами и те действуют лучше любого лекарства. Вы не поверите, у всех сразу же прекратились желудочные колики.
   Тимофей поспешил сказать мне:
   - Валюша, это Игорек, наш ботаник и химик в придачу.
   Биолог, я, Тимофей Иванович! - Возмущённо крикнул парень - Биолог я, понимаете, хотя и в ботанике тоже разбираюсь.
   Я улыбнулась химику-ботанику и сказала:
   - Так всё и должно было случиться, Игорь. Я ведь специально кормила зелёных лепестков, чтобы они, попав в ёмкость большего размера, тут же начали делиться. Ну, а нашла я их там, откуда сюда приехала, да, их волна повсюду оставила, они ведь к нам на той комете-убийце прилетели. Ну, как там идёт процесс очистки воды? Её, надеюсь, теперь всем людям хватает?
   Игорь радостно воскликнул:
   - Ой, что вы, всё просто замечательно! Чтобы зелёные лепестки полностью очистили воду и осадили соли тяжелых металлов, а также разложили ещё какие-то ядовитые вещества, что-то вроде гептила, если и того не хуже, уходит всего десять минут и вы знаете, я их снова рассадил и они, как только съели рыбу, тут же начали делиться и у нас теперь работает уже двадцать бочек. Вы себе не представляете, как радуются люди. Они сначала не поверили, что к нам приехала из пустыни фея, а теперь только об этом и говорят. Разрешите мне поцеловать вам руку.
  

Глава 9

Каражальские страсти

  
   Моим бензином были заправлены два джипа "Тойота Лендкрюзер", машины мощные и быстрые, в каждый загрузили по четыре столитровые пластиковые бочки солярки, они уехали в Жайрем, а мы с Тимофеем продолжили наше чаепитие. Игорь, принесший радостную весть, которую я вполне ожидала в её первой части и очень удивилась во второй, умчался. На плите уже стояла двухведёрная стальная кастрюля и когда она уже стала закипать, Игорь прибежал снова и принёс мне десяток горячих сдобных булочек, а также сахар и мёд к чаю. Будь потолок в кабине пониже, я точно пробила бы его головой, так меня поразили эти булочки. Парень стоял перед кабиной моего бронированного "Уральчика" запыхавшийся, держал в руках деревянный лоток, в которых обычно перевозят клубнику, и улыбался. Выпрыгнув из кабины, как серна, я забрала у него угощенье и от избытка чувств расцеловала. В первый раз он прибежал чумазым, а теперь был чисто умыт. Игорь смутился от моих поцелуев и попятился назад, послышался смех и я весёлым голосом воскликнула:
   - Объясняю самым твердолобым казахам! На Руси есть обычай встречать дорогого гостя хлебом и солью. Гость обычно целует того, кто его поздравил с прибытием, а ваш Игорёк пусть и не сразу, но поднёс мне хлеб с сахаром и мёдом. Соли я уже натрескалась столько, что на солнце чуть в воблу не превратилась.
   Игорь убежал на станцию водоочистки, а я вернулась в кабину, заварила чай для бойцов, и Тимофей передал им кастрюлю. Я налила ещё по большой чашке чая и мы продолжили наше чаепитие, но на этот раз меня интересовал уже не сам чай, а сдобные булочки с изюмом и курагой. Они были просто великолепны и тесто так здорово поднялось, как поднималось у одной только бабы Кати. Тимофей, глядя на меня с участием, спросил:
   - Давно хлеба не видела? С нами жайремцы, хотя и у них почти такая же беда, как и у нас, делились водой, пока могли вместе с водовозами пускать бронетранспортёры, а как только у них месяц назад солярка закончилась, мы сели на голодный паёк. Ни они к Сарысу не могут пробиться, там вообще колбитов почти три тысячи крутится, ни мы к Адылсу, хотя та банда несравненно меньше, всего с полсотни зверья.
   Помотав головой, я успокоила его на счёт людоедов:
   - Этих уже нет в живых, Тимофей, а с теми, которые на Сарысу окопались, нужно обязательно покончить со всеми разом. Они ни за что не успокоятся и будут постоянно нападать на вас.
   Мой собеседник кивнул и сказал:
   - Полковник Бекбулатов того же мнения, Валюша. Они уже сколько атак отбили, а колбитов на реке всё больше и больше, словно они там плодятся, паскуды.
   Вспомнив, как вели себя псковские психи, которых истребляли по всей области, я задумчивым голосом предположила:
   - Сдается мне, Тима, что к ним постоянно подтягиваются всё новые и новые банды, а раз так, то вам нужно будет с ними как можно скорее покончить раз и навсегда. Причём не сидя в ваших городах, а в чистом поле, иначе они будут постоянно копить силы и нападать на вас. Я так понимаю, что основной удар принимает на себя Жайрем, а на вас они нападают реже?
   - Именно так всё и происходит. - Согласился Тимофей и со вздохом добавил - Раньше в Каражале народа больше жило, но так уж случилось, что теперь у них семь с половиной тысяч душ, а у нас и четырёх не осталось, но самое хреновое, что вокруг Жайрема и Каражала крутится множество колбитов.
   Вспомнив карту этого района, я вздохнула и сказала:
   - Вам нужно срочно объединяться, Тима. Думаю, что теперь, когда вы будете обеспечены отличной питьевой водой, жайремцы сами захотят переехать сюда. После этого вам нужно построить бронепоезд хотя бы из "Кразов" и с него уничтожить всех колбитов, а иначе они вас рано или поздно всех съедят.
   - Бронепоезд? - Удивился аким Каражала, а потом хлопнул себя ладонью по лбу и воскликнул - Точно! В него же можно посадить столько пулемётчиков, сколько ни в один бронетранспортёр не поместится и патронов взять хоть сто тонн. - После чего посмотрел на меня с подозрением и спросил - Валюша, почему ты считаешь, что колбиты нас съедят? Они что, людоеды?
   - Вы же теперь для них просто мясо, Тимофей. Мне отчего-то кажется, что они, в отличие от нормальных людей, не едят ни вяленой рыбы, ни вяленого мяса, а питаются только человечиной с кровью, но и ещё, может быть, другими животными. - Сделав небольшую паузу, я рассказала ему о том, что увидела в посёлке возле речки Адылсу. О том, что всех людоедов съели зелёные лепестки, я рассказывать не стала. Тимофей охнул и прошептал:
   - Чёрт подери, ни хрена себе, поворот событий? Так вот почему они так и норовят утащить кого-нибудь. Ты понимаешь, Валюша, мы за ночь иной раз и трёх человек недосчитываемся. Как же они сволочи за стену пробираются? Точно! По канализации! Она же через весь город проходит. Сейчас же прикажу наложить бетонных блоков или ещё чего-нибудь, на каждый люк. А мы-то думали, что люди из города убегают за водой. Вот же дураки.
   Тимофей поднялся с кресла и, чтобы не беспокоить меня, взлетел вверх по лесенке и прямо с крыши "Уральчика" приказал срочно завалить все канализационные люки в пределах огороженной части города, после чего спустился вниз. Время уже шло к полудню и как только он сел на своё место, в отдалении послышался рёв мощного двигателя и лязг гусениц. Это приехал на двух "БМП-3" полковник Бекбулатов. Бээмпэшки подъехали к стадиону чуть ли не на максимальной скорости и резко остановились. Это были новые, мощные боевые машины российского производства. Люк открылся и из башни выскочил стройный, моложавый мужчина. Полковник Айдар Бекбулатов был не казахом, а киргизом, причём очень симпатичным, похожим на Брюса Ли. Отдав какую-то команду на казахском языке, хотя из обоих бээмпэшек вслед за ним выскочило больше половины русских офицеров, он буквально бегом бросился ко мне, за несколько метров перешел на строевой шаг, вскинул руку к голове, на которой был надет танкистский шлемофон и представился:
   - Разрешите представиться, достопочтенная ханум Валентина, полковник Айдар Бекбулатов. Приветствую вас на Казахской земле и выражаю вам глубокую благодарность за дизтопливо.
   Я соскочила с сиденья на землю и, протягивая руку, сказала:
   - Здравствуйте, полковник. Можете называть меня просто Валя, хотя вы правы, если ханум это мать, то я ханум и меня ждёт в Москве моя дочь Алёнушка.
   Полковник элегантным движением снял с головы шлемофон, взял мою руку и поцеловал её, хотя никаких признаков влюблённости я в его глазах не заметила. Нет, всё правильно, когда я сержусь, некоторые мужчины склонны считать меня чуть ли не страшилищем, так уродует гнев моё лицо. Полковник отдал шлемофон подбежавшему сержанту и спросил:
   - Валя, сколько дизтоплива вы можете мне дать?
   Улыбнувшись, я беспечно ответила:
   - Да, хоть тысячу тонн, но могу и все сто тысяч налить.
   Глаза полковника остекленели, как и Тимофей, совсем недавно, он судорожно проглотил слюну и нервно спросил:
   - Это правда, достопочтенная ханум?
   Голос полковника, до этого звонкий и весёлый, сразу же сделался хриплым, а у его офицеров от изумления открылись рты и они замерли так, словно превратились в соляные столпы. Испустив глубокий вздох, я поцокала языком и сказала:
   - Расслабьтесь, ребята, я вам не какая-нибудь малолетняя врушка и если вы мне поможете, то действительно могу без особого труда и затрат обеспечить вас любым нужным вам количеством дизтоплива, отличного бензина, моторного масла и ещё чёрт знает чего. Поверьте, для меня это не так уж и трудно.
   Полковник набрал в грудь воздуха и выкрикнул:
   - Достопочтенная ханум, мы вам не только предоставим наше самое лучше стрелковое вооружение, но и усилим вашу машину, заменим двигатель на дизель от "БМП-3" и поставим на кунг, прямо над задними мостами, башню от "БТР-90"!
   Замахав руками, я воскликнула:
   - Нет-нет, Айдар, от пулемётов я точно не откажусь и если позволите, ещё что-нибудь у вас выпрошу, да, и пятисотсильный дизель тоже мне не помешает, но башню ставить на мой "Уральчик" не нужно, а то в нём жить станет невозможно. Ну, а помощь мне нужна от вас совсем иного рода. Скажите, у вас тут в степи не завалялось где-нибудь крупной рыбёшки. Ту солярку, на которой вы приехали, я сделала из здоровенной акулы. Это был почти чистый рыбий жир, если срезать мясо снаружи, а то мясо, которое пряталось под верхним слоем, оказалось сортом повыше.
   Полковник удивлённо посмотрел на меня и ответил:
   - Ну, вообще-то мои разведчики обнаружили в степи четыре китовые туши и несколько крупных акул, но они наверное уже давно протухли. Во всяком случае я запретил к ним подходить.
   - Не думаю, Айдар. - Сказала я и кивнув спросила - Тимофей, мы могли бы где-нибудь сесть за стол и спокойно поговорить? Я покажу вам кое-какие фотоснимки и видео, а заодно мы решим, что нужно сделать, чтобы как можно скорее перебить тех колбитов, которые блокируют подходы к Сарысу.
   Тимофей радостно воскликнул:
   - Валюша, так мы все, кого ты здесь видишь, как раз в школе и живём. Наши дома волна развалила, вот мы сюда всем скопом и заселились. - Повернувшись к полковнику, он пояснил - Айдар, Валя предлагает построить бронепоезд, у нас как раз для этого электричка и маневровый тепловоз имеются, и с них перебить колбитов. Мы раньше как думали, они просто психи, а оказывается всё куда хуже, они человечиной питаются. У тебя в Жайреме тоже ведь люди пропадают по ночам?
   От такого известия полковник Бекбулатов даже побледнел, а один из его офицеров схватился за голову и глухо застонал. Я быстро забралась по лесенке в кабину, стащила вниз матрац Аргона, закрыла верхний люк, взяла ноутбук и спустилась вниз. Закрыв бронелюк кабины, я позвала Аргона и спросила:
   - Тима, у вас в школе найдётся для меня комнатка?
   - Конечно найдётся, Валюша! - Воскликнул Тимофей - Подожди, через полчаса определим тебя на постой. Извини, но наши жены все возле воды собрались. Как только услышали, что с юга целый бронированный автопоезд с бочками наверху приехал, так все туда и побежали. Ну, ничего, они скоро назад вернутся, моя хозяйка, обед сготовит. С мясом у нас дела обстоят плоховато, точнее его нет вообще, но зато картошка в этом году знатная уродилась. Так что угостим тебя молодой картошечкой с отварной рыбой, свежей зеленью и овощами с огорода. Хотя дождя уже два месяца нет, моя хозяйка корзинами их с огорода всё тащит и тащит. Хорошо, что его волна с собой не утащила.
   Услышав такое, я невольно облизнула губы и простонала:
   - Картошечка, молодая? У-у-у, Тима, а какая у меня к ней осетринка имеется, да, и тушенки говяжьей несколько баночек завалялось. Ну, этим мы потом займёмся. - Повернувшись к полковнику Бекбулатову, я сказала, переходя на ты - Айдар, пусть твои парни отцепляют прицеп с автоцистерной, в ней ещё три тонны соляры осталось, вихрем несутся в степь за ближайшим китом, берут его на буксир и тащат... Ну, Тимофей сам скажет, где у них тут ремонтные мастерские или ещё что-нибудь в этом роде, находится. И вот что, Айдар, называй меня, пожалуйста, просто Валей, а не достопочтенной ханум. Кстати, ребята, вы не бойтесь, что киты протухли. Они сюда плыли внутри волны, которую комета пропитала какими-то очень полезными веществами и потому я ещё нигде не учуяла даже намёка на запах тухлятины. Мальчики, если кто-то из вас поедет за китами, переворачивайте их на сухую сторону. Думаю, что снизу у них кожа и мясо ёщё мягкие, а сверху уже высохли под вашим солнцем в кость. Чем больше вы притащите сюда китов и крупных рыб, тем больше у вас будет солярки и бензина. А ты Тимофей, дай распоряжение, чтобы всю органику, что только есть, включая даже дерьмо, траву и листья, но только чтобы без досок, пластмассы и резины, люди собирали и стаскивали к вашему нефтеперегонному заводику. А ты, Айдар, передай через своих офицеров приказ жайремцам готовиться к переезду в Каражал и вот что ещё, пусть все на ночь запираются в домах. Это колбиты воруют по ночам людей и что они потом с ними делают, прежде чем съедят... Ладно, об этом давайте не будем говорить, я ведь всё-таки женщина, а не бесчувственный робот.
   Вокруг нас троих собралась довольно большая толпа народа и наверное поэтому Айдару и Тимофею было просто достаточно посмотреть на своих людей, как тем мгновенно сорвались с места и бросились исполнять мои распоряжения. Ну, а мы вошли в двухэтажное здание без окон. Правда, перед тем я попросила Тенгиза спустить вниз бочки с водой и занести их в школу, а одну даже притащить в директорский кабинет, куда сразу же предложил направиться Тимофей. Он оказался достаточно просторным, но в нём было очень уж темно и потому, как только Тенгиз занёс в него бочку, я сразу же вышла и попросила снова помочь мне. Силач широко заулыбался и молча кивнул мне, явно показывая, что готов исполнить любую мою просьбу. Цистерну с соляркой уже укатили, а потому ничто не помешало мне открыть дверь второго кунга и Тенгиз достал из него мой маленький дизельгенератор, а потом ещё и без особых усилий спустил вниз битком заполненный холодильник. Всю дорогу дизель генератор бытовки, расположенный в передней части, снаружи, работал, а потому у меня имелись охлажденные напитки, включая четыре банок дюжины пива. Мне как-то было не до "Фанты" и пива на протяжении всего пути, а сейчас они будут очень кстати. Когда я вошла вслед за Тенгизом, занесшим холодильник, который был выше него, в кабинет, освещённый светом сразу четырёх переносок, полковник Бекбулатов, державший в руках стакан, спросил:
   - Валя, неужели теперь из артезианской скважины потечёт такая изумительная вода? Если так, то все жайремцы в Каражал пешком придут. У нас ведь тоже воды мало, а та, которая есть, уже через пять минут ржавеет и делается рыжей.
   Молча кивнув Айдару, я поинтересовалась:
   - Мальчики, кто хочет холодненького пива с балычком из осетрины, прошу поднять руки. Тенгиз, ты уже заслужил две баночки за свой трудовой подвиг. Я этот холодильник целый час загружала прохладительными напитками и всякой вкуснятиной, а ты его притащил в кабинет за каких-то три минуты.
   В кабинете директора школы, а им, как оказалось, был Тимофей собственной персоной, собралось за большим столом девятнадцать мужчин, не считая Тенгиза и меня, так что кверху сразу же взметнулся лес рук, как любят говорить учителя, и я быстро выставила на стол обещанные банки пива, причём не какие-то маленькие пендюрки, а литровые ёмкости, да, и поднос с осетриной, уже нарезанной ломтями в палец толщиной, тянул на добрых пятнадцать килограмм. Ну, я, в принципе, заранее готовилась к тому, чтобы накрыть мужикам поляну, а потому у меня в холодильнике были приготовлены даже пластиковые тарелочки и когда я всё это выставила на стол, Тимофей хлопнул в ладоши и радостным голосом воскликнул:
   - Валюша, да, ты и впрямь фея из сказки. Проходи, девочка моя, за наш стол и командуй нами точно так же, как командовала у себя в Псковской области бандитами, которых ты перековала в настоящих руководителей.
   Я тоже радостно заулыбалась и, направляясь к директорскому креслу, весёлым голосом сказала:
   - Это что Тима, они теперь считают себя настоящими русскими князьями, а свои бригады братков - княжескими дружинами и все чуть ли не поклялись защищать трудовой народ.
   Айдар, как и Тимофей, стоял возле большого директорского стола. Он сделал рукой жест, прося не садиться, быстро расстегнул ремень и снял с него кобуру с пистолетом. Это была хромированная "Беретта" с золотой накладкой на рукоятке. Показав мне пистолет, он с улыбкой сказал:
   - Наградной, от президента Назарбаева. Валя, я дарю его тебе от имени всех офицеров своего полка.
   Свой автомат и гранаты к нему я оставила в машине, а потому была вооружена только двумя ножами, но в моей разгрузке лежали ещё и четыре гранаты. Я сняла офицерский ремень, надела на него кобуру, затянула на талии и сказала:
   - Раньше я отказывалась от оружия, Айдар, хотя и умею им пользоваться, но начиная с февраля месяца насмотрелась на такие ужасы, что теперь считаю необходимым постоянно иметь его при себе. Когда по степи бродят стаи голодных колбитов, по другому просто нельзя. Вот что я предлагаю, товарищи офицеры. Нам нужно срочно как можно скорее превратить вашу электричку в настоящий бронепоезд, нагнать как можно больше солярки и бензина и уничтожить их во что бы то ни стало. Желательно не понес при этом никаких потерь в своих рядах. Айдар, дорогой, скажи мне, у тебя есть реактивные огнемёты "Шмель"?
   Полковник ответил, сосредоточенно кивая:
   - Так точно, Валюша. У нас есть четыреста выстрелов, но я не думаю, что они будут достаточно эффективны протии них.
   Отрицательно помотав головой, я возразила:
   - Ещё как будут, Айдарчик. Мне известна тактика этих скотов, когда они собираются большой стаей, а не нападают маленькими группами, как они действовали всё это время против вас. Во-первых, они не такие уж и тупые, как кажутся и это нужно обязательно учитывать. Если мы выедем из Каражала на обыкновенной электричке, пусть даже её будет тащить за собой маневровый тепловоз, то они обязательно набросятся на нас всей своей огромной стаей. Ну, а мы установим на крышах лафетные стволы, если такие имеются, а если нет, то изготовим их, и прольём бензином защитную полосу. Сначала мы пустим в ход реактивные огнемёты, потом начнут работать пулемёты, а всё, что добежит до травки, политой бензином, дожжем.
   Полковник Бекбулатов развёл руками и сказал, соглашаясь:
   - Если работать сверху и из реактивных огнемётов и стрелять будет сразу сорок, пятьдесят бойцов, то тогда, конечно, мы нанесём по ним удар просто чудовищной силы. Это будет примерно то же самое, как попасть под залп сразу нескольких артиллерийских батарей, если не ещё страшнее. С брони так работать не получится. Валя, я полностью согласен с твоим планом, но где мы возьмём столько броневых листов?
   Я хотела было ответить, но меня опередил Тенгиз:
   - У меня на руднике, Айдар. Ты забыл про карьерные самосвалы, а у них кузова сварены из такого металла, что их только из ротного пулемёта и возьмёшь, а таких я у них ни разу не видел. Максимум калаши, да, и то это большая редкость. В основном они с одними своими секирами нападают.
   Беспечно махнув рукой, я сказала с улыбкой на лице:
   - Пулю секирой не отобьёшь, Тенгиз. Так, мальчики, думаю всем всё ясно. Ну, а раз так, то давайте ударим, наконец, по пивку и принимаемся за работу. Если постараемся до дня за четыре успеем слепить бронепоезд и хотя бы здесь покончим с колбитами. Тимофей, я так думаю, что строительством бронепоезда будет руководить Тенгиз. Ты ведь школьный учитель, а он, как я поняла, начальник рудника, а стало быть человек технически грамотный. Ну, а ты продолжай акимствовать и помогай нам.
   - Ну, это ты зря так говоришь, Валюша. - С отеческой улыбкой на лице сказал Тимофей - Хотя я и директор этой школы, а всё ж таки ещё и учитель трудового воспитания, это раз. Ну, а ещё я капитан запаса, это два, причём ещё советской армии и даже успел в Афгане год повоевать. Причём учти, моя девочка, я ведь танкист. Так что моя помощь не будет лишней, хотя согласен, Айдар Касымов заслуженный человек и инженер хороший.
   Заулыбавшись ещё шире, я поспешила извиниться:
   - Ой, извини, Тимофей Батькович, на вид тебе не дать больше сороковника, но всё равно, сначала по пиву, а то оно закипит.
   Мужчины принялись дружно открывать банки с ледяным пивом и раскладывать по тарелочкам нарезанный ломтями балык из осетрины. Он удался у меня просто замечательно, хотя и тут дело точно не обошлось без зелёных лепестков. Наслаждаясь холодным пивом, мы стали обсуждать план работы и я сразу же сказала, что первым делом нужно выгрузить из кунга и "ПАРМа" все харчи и прочее барахло, чтобы я могла немедленно приступить к работе и изготовить большой биосинтезатор. Под пиво я показала каражальцам и казахским военным фотографии гондолы, озера, своего лагеря, но самое главное, огромных куч вещей, которые волна принесла с севера, ряды тех вещей, которые была просто вынуждена перебрать и разложить на просушку, а заодно объяснила, что никаких других поставок теперь не будет долгие годы и если они не хотят вернутся в каменный век, то должны немедленно уничтожить всех колбитов в округе и срочно ехать к моему лагерю на "Кразах" и всех остальных грузовика под прикрытием солдат полковника Бекбулатова. Ещё я сказала, чтобы они не стеснялись привлекать к этой работе женщин, иначе не успеют вывезти всё до холодов. Мужчины, слушая меня, так заволновались, что стали шуметь, словно дети. Мы покончили с пивом, скушали осетринку и направились к выходу. Кажется, мне удалось воодушевить Тимофея, Тенгиза и Айдара.
   Мы вышли их здания школы через железобетонный тамбур и увидели перед собой толпу женщин. Всего их пришло к школе человек шестьдесят и почти все были казашки. Судя по всему, их сюда привела коренастая тётка лет пятидесяти, в высоком головном уборе, лицо которой то расплывалось в улыбке, то кривилось в непонятном оскале, словно её переполняли какие-то противоречивые чувства. Тётка была нарядно одета и вела себя, прямо как бай в юбке. Тенгиз сразу же шепнул мне на ухо:
   - Валя, это Айгуль, вдова прежнего акима. Он когда узнал о комете, то три недели пил, а потом повесился. Теперь она зла на весь мир, что акимом выбрали Тимофея Ивановича, а не одного из её трёх сыновей. Все они пропади месяц назад. Будь с ней поосторожнее, она властная и очень опасная женщина.
   Кивнув, я пошла не к женщинам, стоящим метрах в тридцати от входа, а к своему "Уральчику". Тётка что-то приказала своему войску и со всех ног бросилась ко мне, крича на ходу:
   - Девочка моя, куда же ты, мы пришли, чтобы позвать тебя на той, спасительница ты наша. Нам нужно отблагодарить тебя за воду и отпраздновать это событие.
   Остановившись, я круто развернулась и воскликнула:
   - Той? Это по-русски праздничный обед? Да, вы с ума сошли! Вокруг города рыщут стаи голодных хищных тварей, а вы тут дурью маетесь! Нам нужно думать, как поскорее уничтожить этих людоедов, а не тои устраивать. Вы, наверное, не в курсе того, что происходит снаружи, ну так я вам расскажу. Вчера утром я подъехала к развалинам посёлка на Адылсу и увидела там три машины и то, как стая колбитов доедает человеческие тела, разрубая их секирами. Поэтому даже не надейтесь увидеть в живых тех людей, которые пропадали у вас по ночам. Их всех похитили колбиты, убили и съели. Так что мне не до тоя.
   Айгуль, не добежав до меня метра три, встала и завизжала:
   - Ты врёшь, ведьма! Мои сыновья не погибли! Они пошли за водой и скоро принесут её своей матери.
   Да, видно не зря меня некоторые люди называют ведьмой. Я невольно оскалилась и шагнула к казашке. Не думаю, что моё личико в этот момент могло украсить первую страницу журнала "Плейбой", а если бы мою фотографию, когда я злюсь, поместили в нём, то очень много мужчин тут же стали бы женоненавистниками. Впрочем, мужчины, которые шли за мной, в ужас не пришли, а вот Айгуль сразу же отпрыгнула метра на два назад. Глядя ей в глаза, я с бешеной злобой прорычала:
   - Если ты послала их за водой, то ты убийца своих сыновей. Я медленно, очень медленно проехала через посёлок у реки, а потом через Шалгию, их превратила в развалины не волна, а колбиты. На стенах я видела множество следов от их секир, а в траве человеческие кости и разрубленные черепа. Так не сделает ни одно животное. Поэтому, бабы, вы можете рыдать, выть от боли, но всё равно возьмите себя в руки и работайте. Мы хотим построить бронепоезд, выехать на нём из Каражала и истребить всех колбитов. Не знаю, чем вы тут занимались весной, но мои друзья за две недели истребили всех психов, которые озверели и нападали с ножами даже на родных матерей. Всё, идите отсюда. Хотите выть, войте, но не мешайте нам работать. - Достав из кобуры "Беретту", я добавила - Предупреждаю, если какая-то дура думает, что её муж, сын или брат побегает голиком по степи и вернётся, этого не произойдёт. Знаю, многие именно так и думают и если кто из вас попытается помешать нам, то я сама пристрелю такую дуру. Поймите, это наша общая беды и мы уже ничего не можем изменить. Нужно сцепить зубы и бороться. Нужно сберечь и вырастить наших детей. Всё, идите отсюда!
   Поначалу мне показалось, что женщины, которые при виде моего свирепого оскала отшатнулись, меня растерзают, поэтому я достала пистолет из кобуры и даже передёрнула затвор, но поскольку Айгуль стояла, как вкопанная, и не могла вымолвить ни слова, то просто некому было подать команду. Между тем я видела, что лицо казашки, белое как мел, стала заливать краска, глаза вовсе налились кровью и она глухо зарычала. Броситься на меня она не успела. К ней подбежали её товарки и, глядя на меня волком, подхватили свою подругу и оттащили её от меня. Я стояла и наблюдала за тем, что будет дальше. Все эти столь быстрые побледнения и покраснения явно не были случайными, как и её свирепое рыканье. Толпа недобро гомонящих женщин отбежала уже метров на шестьдесят, как послышался жуткий, истошный, совершенно звериный рёв на высоких нотах и Айгуль принялась расшвыривать своих товарок. Причём с такой невероятной силой, что те разлетались во все стороны, словно куклы. Буквально одним движением она сорвала с головы свой тюрбан, а с тела почти всю одежду. Под верхней одеждой на ней были надеты чёрные мужские штаны, подпоясанные ремнём, а на ногах обуты сапоги. Айгуль выхватила откуда-то нож даже побольше, чем мой "Джангл Кинг" и наотмашь полоснула им оказавшуюся рядом женщину, после чего бросилась ко мне. Вид у Айгуль был просто ужасный и что самое страшное, у неё под кожей перекатывались просто жуткие бугры мышц.
   Хотя сошедшая с ума или давно сумасшедшая, но сдерживающая себя, тётка мчалась ко мне побыстрее любой чемпионки мира по бегу, я успела вскинуть пистолет, схватила его двумя руками и выстрелила. "Беретта" была поставлена на автоматический огонь, а я держала её в руках очень крепко, да, и в последнее мгновение прицелилась и метров с пятнадцати влепила в Айгуль всю обойму, буквально изрешетив её, но она всё же пробежала последние метры и упала буквально в двух шагах от меня. Вся её спина была окровавлена. Пулями из неё вырвало клочья мяса, но слава Богу, больше никого не задело. Все остальные женщины, кроме пяти, которые лежали неподвижно, с визгом убежали, а ещё одна судорожно дёргалась. Вложив пистолет в кобуру, я бросилась к пострадавшим женщинам. Двоим судя по тому, что их шеи были вывернуты под неестественным углом, уже нельзя было помочь, трое женщин, похоже, были просто без сознания, но всё же больше всего повезло той казашке, которая попала под нож. Нож наискосок рассёк верхнюю часть груди. Рана была хотя и длинной, но всё же поверхностной. Забросив руку за спину, я достала из разгрузки два индивидуальных перевязочных пакета, а из нагрудного кармана пластмассовый футляр со шприц-тюбиками и, найдя промедол, быстро сделала ей укол в плечо прямо через одежду, а уже потом осмотрела рану.
   Громко кричащая от боли женщина лет тридцати, тоже казашка, как и Айгуль, молотила ногами по траве и потому я была просто вынуждена сесть на неё верхом. На ней было надето длинное, светло-зёлёное платье, давно уже не стиранное а поверх него стёганый жилет, застёгивающийся чуть ли не под горлом. Несчастная Айгуль, сошедшая с ума от всех потрясений, полоснув большим кривым ножом по телу молодой казашки, словно бритвой разрезала жилет и нанесла ей длинную рану. Та зажимала её руками, что меня пока что устраивало. Выхватив "Катран", я быстро разрезала им жилет с боков и на плечах. Промедол начал действовать, женщина, от которой дурно пахло, перестала кричать и громко заплакала, а я сказала ей:
   - Дай мне осмотреть и перевязать твою рану.
   Заливаясь слезами, женщина, увидев меня воскликнула:
   - Это ты во всём виновата!
   - Ну, да, это я виновата! - Крикнула я - Дальше что, ты так и будешь лежать и истекать кровью? Убери руки, дура, я неплохая медсестра и умею перевязывать раны.
   - Правда? - Спросила меня женщина?
   Усмехнувшись, я зло фыркнула:
   - Правдее не бывает! Быстро убрала руки.
   Казашка испуганно отняла окровавленные руки от раны и попросила меня испуганным голосом:
   - Не режь моё платье, а то мне ходить будет не в чем.
   Улыбнувшись, я успокоила её:
   - Можешь не волноваться, я сейчас не только перевяжу тебя, но ещё и дам новую одежду. Ты что, не местная?
   Женщина ответила:
   - Да, мы с мужем и детьми бежали из Шалкии.
   Разрезать платье мне не пришлось, оно и без меня было разрезано и к тому же всё залито кровью. Когда я подняла окровавленные тряпки, то увидела, что нож рассёк мышцы женщины до костей, но не перерубил их и даже не затронул её груди. Нужно было зашивать рану. А ещё нужно было обработать разошедшуюся рану каким-то мощным бактерицидным средством, которого у меня не было. Стоп! У меня же есть зелёные лепестки. Правда, они лежат в "Уральчике", но ведь и в бочке они тоже есть и бочку можно вскрыть быстрее, чем открыть машину, а потому, не поворачивая головы, я громко крикнула, протягивая себе за спину нож боевых пловцов рукояткой вперёд:
   - Тенгиз, возьми нож, вскрой бочку с водой и быстро принеси мне сюда два ведра воды и ковшик зелёных лепестков.
   Казах-силач взял нож и негромко сказал:
   - Бегу, Валя.
   После этого я скомандовала:
   - Айдар, отправляй людей в ремцех, Тимофей, открой "Уральчик" и бытовку. Бытовку отцепи и давайте, выгружайте из неё все мои припасы и заносите в школу. Всё, что лежит в бытовке, это для вас, а вещи из "ПАРМа" сложите в другом месте, те продукты и кое-что из вещей, я заберу с собой. Шевелитесь, мужики! - После этого я объяснила Тимофею, как открыть "Уральчик" и бытовку, и прибавила, выматерившись - ...! Имейте совесть, не глазейте на раненую женщину, принесите сюда кушетку и какие-нибудь одеяла и палки, отгородите нас, а ты, Тимофей, достань поскорее из "ПАРМа" большую красную сумку, она лежит сзади, справа от люка, а из кабины принеси мне аптечку и большой синий полиэтиленовый пакет, что лежит на спальнике, и два банных полотенца, они лежат под подушкой. И вот ещё что, позовите кто-нибудь мужа этой женщины. Только скажите ему сразу же, что с ней всё в порядке. Как тебя зовут, девочка?
   Казашка тихо ответила:
   - Халида.
   - Мужа Халиды! - Крикнула я - Бегом марш! Шевелитесь, что стоите, как бараны, я не слышу топота ног!
   Слава Богу, что кровь из раны Халиды,, которую я сжимала руками, почти не текла. Наконец-то я услышала топот ног. Пусть и с опозданием, но до мужиков дошло, что нужно пошевеливаться. Первым прибежал Тенгиз и принёс два ведра воды и пластиковый ковшик с зелёными лепестками. Он был по пояс мокрый, а потому озабоченным голосом спросил:
   - Валя, это ничего, что мне пришлось в бочку залезть? Едва протиснулся, чтобы зачерпнуть твоих лепестков. Я ту открыл, из которой мы уже брали воду. Слушай, ну, у тебя и нож, такой толстый алюминий, а он его, словно бумагу режет!
   - Дай сюда! - Потребовала я и объяснила - Это же "Катран", самый прочный и острый нож в мире. Русская работа.
   Прибежал ещё один мужчина и принёс кушетку, а затем ещё один притащил две ширмы и нас с Халидой отгородили. Я слезла с неё, подняла на руки и тихо сказала, укладывая на кушетку:
   - Халида, твоё платье всё в крови, так что я сниму его с тебя и ты уж извини, но после того, как зашью твою рану, то выкупаю. Знаешь, эта вода особенная, не такая, как та, которую вы пили. Я её во время дождя собрала и она мигом смоет с тебя всю грязь.
   Женщина, на которую уже подействовал промедол, шмыгнула носом и извиняющимся тоном сказала:
   - Валя, ты не думай, я грязная не потому, что казашка. Просто не было воды, чтобы помыться.
   Улыбнувшись, я сказала, раздевая её:
   - А я так и не думаю, Халида. Такое с любым может случиться. Сейчас, дорогая моя, всем людям плохо. Такие уж на шей Земле времена наступили после Апокалипсиса.
   Тимофей принёс мне пакет с банными принадлежностями, аптечку и огромную красную сумку с женской одеждой. Мимо моего импровизированного госпиталя уже с топотом пробегали мужики, затаскивая в школу мешки с рыбой. Не обращая ни на кого внимания, я быстро обмыла кровь с груди казашки губкой, после чего стала промывать рану. Халида прошептала:
   - Твоя вода холодит рану и она совсем не болит.
   В медицинской аптечке лежали нитки, запакованные в полиэтиленовые пакетики, на которых было написано - "Шовный материал", думаю, что они были специальными, медицинскими. Имелась у меня и игла, выгнутая дугой, взяв её, я вскрыла один пакетик с нитками, вдела нитку в иголку и, вздохнув, чтобы успокоиться, негромко сказала:
   - Так, подруга, держись, сейчас я стану тебя зашивать. Не волнуйся, я хорошая портниха, а потому шов наложу ровный и постараюсь сделать это, как можно быстрее.
   Халида, чья красивая, небольшая грудь уже была чисто отмыта, тоже вздохнула и тихо спросила меня:
   - Наверное у меня теперь будет страшный шрам на груди?
   Пожав плечами, я ответила:
   - Халида, я постараюсь сделать всё, что в моих силах, но всё же думаю, что шрам останется, но поверь, не очень заметный. Просто светлая полоска, рана ведь ровная.
   Сцепив зубы, я принялась быстро накладывать шов, стараясь сшивать края раны, как можно аккуратнее. Вскоре я закончила свою работу и, подумав: - "Чем чёрт не шутит, когда Бог спит крепким сном?", принялась накладывать на рану зелёных лепестков. Странное дело, но они сразу же стали, как бы приклеиваться к телу женщины и делаться более широкими и плоскими. Более того, второй зелёный лепесток немедленно приклеился к первому и стал темнеть на глазах. Когда я укрыла рану полностью, то на верхней части груди Халиды образовалась зелёная, блестящая полоска с овальными концами шириной сантиметра в три и толщиной миллиметра в четыре. Я попыталась поддеть её ногтем, фиг там, она приклеилась очень прочно. Подумав, я сказала:
   - Знаешь, Халида, у меня есть такое подозрение, что никакого шрама у тебя вообще не будет. Подними голову и посмотри вниз. Похоже, что перевязка тебе уже не требуется.
   Халида не только подняла голову, но и села на кушетке и даже подвигала плечами, после чего прошептала:
   - Валя, рана ещё болит, но я уже могу двигаться.
   Вот и отлично! Раз так, ужа ничто не мешало мне искупать молодую женщину, на что у меня ушло всего одно ведро воды, но эффект был точно такой же, как если бы Халида хорошенько попарилась в бане. После этого я открыла красную сумку, в которую мы с Халидой смогли бы залезть вдвоём, и принялась доставать из неё выстиранные и даже отглаженные вещи начиная с кружевных трусиков, бюстгальтера и чулок с широкой ажурной резинкой. После этого я приодела её на европейский манер в длинную широкую юбку, пошитую из шотландки, голубую блузу, тёмно зелёный жилет и красный пиджак, после чего просушила полотенцем и расчесала ей длинные волосы, заплела в косу и уложила её на украинский манер вокруг головы. Получилось очень даже неплохо. Трёх остальных женщин уже привели в чувство и, судя по голосам, к школе снова пришли женщины, но настрой у них уже был более мирный, не то что раньше. Куда унесли убитых Айгуль женщин, я не знала, но над их телами никто не рыдал. Под занавес я чуть ли не насильно заставила Халиду съесть полтора десятка зелёных лепестков и это быстро придало ей сил. Что ни говори, а крови он потеряла много. Выпив ковшик дождевой воды, Халида тихо попросила меня:
   - Можно я возьму у тебя ведро воды, выкупать детей?
   - Нет. - Жестко отрезала я - Перебьются обычной, очищенной, она ничем не хуже, а эта вода пусть остаётся для раненых. Я тоже с собой возьму её литров сто в дорогу, но исключительно в медицинских целях. Вообще-то зря я искупала тебя этой водой, нужно было просто обмыть ею рану и на этом остановиться, но теперь поздно жалеть. - Едва мы вышли из-за ширм, я тут же крикнула - Айдар, Тимофей, подойдите. - Оба бросились ко мне наперегонки и я показала им верхнюю часть раны Халиды, заклеенную зелёными лепестками, после чего чуть ли не прорычала - Всю воду, что я привезла, спрятать под замок. Её нужно разлить по солдатским фляжкам, кинуть в каждую по десять зелёных лепестков и использовать, как лекарство для залечивания ран. Думаю, что одной фляжки хватить на десяток раненых. Зелёных лепестков, которых будете использовать вместо бинтов, нужно носить в отдельных плоских сосудах, чтобы было легче доставать из них. Ну, что, разгрузили мою машину?
   Оба вскинули руки под козырёк и воскликнули:
   - Так точно, и машину, и бытовку разгрузили!
   Кивнув, я взяла Халиду за руку, подвела к кушетке и принялась отбирать вещи для неё и её детей. У Халиды были мальчик семи лет, и девочка шести. Вещи такого размера у меня имелись. К своей раненой жене прорвался через толпу её муж, Султанбек, хотел было обнять её, но наткнулся на мою руку. Приказав ему стоять, я принялась нагружать его вещами. Муж у Халиды оказался довольно миниатюрный, а потому я и для него нашла джинсы, рубаху, бельё, носки и даже куртку-ветровку, после чего поцеловала Халиду в щёку и сказала:
   - Ну, всё, иди, купай своих деток и мужа, подруга.
   Халида, не смотря на рану, крепко обняла меня и расцеловала. Ну, что же, думаю, что я это вполне заслужила.
  

Глава 10

Битва на реке Сарысу

  
   После того, как я мало того, что перевязала рану Халиды, так ещё и переодела женщину, страсти в Каражале немного улеглись и мы смогли приступить к работе. Тимофей и Айдар очень серьёзно отнеслись к моим словам относительно дождевой воды и мужчины занесли бочки в медпункт школы, находящийся рядом с директорским кабинетом. Перед его дверями тотчас был поставлен караул из двух солдат полковника Бекбулатова. Заодно мне представили медсестру школы, русскую женщину лет сорока, Татьяну, и я объяснила ей, что зелёные лепестки это мощное лекарственное средство. Кроме неё из медиков в Каражале был ещё зубной врач и женщина-казашка - фельдшер-акушер, которые прибежали через несколько минут. Фельдшер Лена была даже моложе меня и со слезами на глазах сразу же стала жаловаться мне, что у неё двое беременных на грани выкидыша. С ковшиком в руках, в котором лежали на дне два десятка зелёных лепестков, она умчалась к своим пациенткам, а мы поехали прямиком к городской станции водоочистки. Она располагалась в черте города и даже под защитой крепостной стены. Там собралось с бочками и канистрами чуть ли не всё население города. Передо мной тут же встала дилемма, сразу же запустить зелёных лепестков в скважину или сначала дать им размножиться? Проблема заключалась в том, что в городе не имелось ни одного бассейна, куда можно было бы залить воду, правда, станция водоочистки находилась рядом с крепостной стеной, собранной из стальных листов и я, немного подумав, приказным тоном попросила:
   - Тенгиз, разбирайте тот участок стены, который сделан из самого толстого железа, и тащите листы сюда. - Чтобы по этому поводу не возникло споров, я добавила - Если что, заткнем дырку на ночь моей машиной, но людям нужно срочно дать воду.
   Через десять минут я уже была одета в спецовку и, надвинув на лицо маску, сваривала между собой листы стали толщиной в пять миллиметров, изготавливая дно будущего бассейна. Они все были одинаковыми, три с половиной метра в длину и два с половиной в ширину. Попутно мне приходилось заваривать дырки. Электричества в городе не было и потому листы стали соединяли между собой болтами. Зато в Каражале имелся швеллер, так что всего за два часа мы сварили втроём бассейн размером девять на двадцать метров и высотой стенок в два с половиной метра, укреплённый швеллером, чтобы он мог выдержать такую массу воды под четыреста кубов. Рядом с бассейном выкопали длинный приямок, чтобы люди могли подойти с тарой, сразу же оббили его досками и как только все швы на дне и бортах были проварены, в него хлынула вода, хотя краны только-только сварщик начал обваривать. Ничего, будет варить быстрее. Мы с Тенгизом поднялись в будку "Уральчика", силач остался возле люка, а я села за руль и принялась сдавать задом к бассейну. Народ, судя по всему, разрывался на две части. С одно стороны там, где стояли в ряд двадцать бочек, воду уже давали, а в бассейне даже ещё не начали очищать. Ну, ничего скоро всё устаканится.
   Не смотря на ту спешку, с которой мы изготавливали стальной бассейн, поскольку помощников у нас хватало, мы сразу же установили помосты, чтобы можно было ходить над водой, пока что ещё страшной на вид и жутко вонючей. В резервуар водокачки, из которого воду в бочки набирал Игорь, я не стала запускать зелёных лепестков. Этот бассейн для очистки воды был ведь временным. Чтобы подать в него воду, из пожарной части принесли толстенные чёрные рукава, которые подсоединили к системе и как только бассейн был готов, электрик запитал главный насос и он погнал в него воду со скоростью пятьсот литров в секунду, так что бассейн заполнялся быстро. В бассейн сразу же полетела сухая рыба. Она плавала сверху и её потоком воды прибивало к противоположной стенке. Мы с Тенгизом и ещё двое мужчин принялись ковшиками доставать из столитровых, широкогорлых пластиковых ёмкостей зелёных лепестков и осторожно ссыпать их вниз. Попадая на сухих рыбин, плавающих на поверхности, они быстро утаскивали их на дно. Вода при этом так и вскипала, одновременно очищаясь, но всё равно вонь стояла просто неимоверная. Бассейн заполнился водой очень быстро. Сварщик, обваривавший краны, успел сделать свою работу и выскочил из приямка очень довольный, радостно завопив на весь город:
   - Я успел, Валя! Даже не наглотался этой дряни.
   Улыбнувшись молодому казаху, я крикнула сверху:
   - Поднимайся к нам наверх, Жамбул! Посмотришь, как работают мои зелёные лепестки, а то потом не поверишь, что всего каких-то десять минут назад вода была грязной.
   Сварщик забрался к нам на помост и даже присвистнул от удивления. Зелёные лепестки мигом пришли в движение и растаскивали сухую рыбу по дну бассейна, одновременно очищая воду, отчего та быстро светлела и уже было видно, что на дне образовываются зелёные пятна. Вода в бассейне не доходила до края сантиметров двадцать и её в нём было намного больше, чем успел очистить в двадцати бочках Игорёк. Люди, услышав, что вода очищается, моментально бросились к бассейну. Самые предусмотрительные каражальцы уже спустились в приямок, обитый досками, но к кранам не подходили, их охраняли два решительно настроенных офицера. Каражальцы взбирались на свои бочки и с удивлением смотрели, как вода прямо на их глазах очищается от тошнотворной грязи, а вместе с тем очищаются от грязи и ржавчины стальные листы. Игорёк, воспользовавшись этим моментом, перестал очищать воду, опорожнил их наполовину и потому уже через несколько минут в бассейн были пересажены зелёные лепестки из бочек и процесс пошел ещё быстрее. Взяв в руки длинную палку, я заострила ножом её конец, наколола на него длинную рыбину, опустила её в воду и как только к ней двинулись зелёные лепестки, покрутив палку, вытащила её из воды. Рыбина длиной в полтора метра осталась на дне и я проделала то же самое с другой. Пузырьки газа не поднимались.
   Желающих покормить зелёных лепестков нашлось много, но я приказала не делать этого. В воду и так было брошено тонны три корма, хватит для начала. В полной тишине люди смотрели на то, как вода очищается и вскоре от тошнотворного, ядовитого запаха не осталось и малейшего следа. На тот мосток, где стояла я, поднялись Тимофей с Айдаром и вот наступил момент, когда все зелёные лепестки чуть ли не разом начали делиться, отчего дно бассейна буквально за пять минут сделалось зелёным. Как мне показалось, вода уже очистилась, но я всё же попросила:
   - Игорёк, проверь своей химией воду. Её уже можно пить или лучше подождать с полчасика?
   Игорь, стоявший рядом, присел на корточки, набрал полный ковшик воды, выпил с полковшика, встал и, протягивая мне ковшик, степенно ответил:
   - Отличная вода, Валентина. В жизни не пил ничего вкуснее. Можете попробовать.
   Я выпила несколько глотков воды и, передавая ковшик Тимофею, сказала, широко улыбаясь:
   - Да, вода вполне нормальная, только знаешь, Игорёк, как только люди разберут половину ёмкости, прежде чем включить насос, ты всё же проверь, чтобы все краны были закрыты и перед этим покорми зелёных лепестков ещё раз.
   Тимофей выпил воды и также передал ковшик полковнику Бекбулатову, после чего крикнул:
   - Ну, чего стоите с раскрытыми ртами? Быстро набирайте воду, несите по домам и все собирайтесь на станции. Бронепоезд начнём делать из электрички. Её ещё на рельсы нужно поставить.
   Оба офицера тотчас допустили людей к кранам и в подставленные ёмкости с шумом потекла вода. Народ радостно загалдел, но тем не менее кое-кто из толпы смотрел на меня недобрым взглядом. По всей видимости у несчастной Айгуль имелось немало сторонников. Вот только сторонников чего? Сумасшествия что ли? Это было мне непонятно. Ну, разгадывать психологические ребусы мне было некогда. Я запрыгнула в будку, прошла через неё в кабину, вслед за мной в "Уральчик" вошли Тимофей, Айдар и последним, закрыв люк, Тенгиз. Все вместе мы поехали на станцию, находившуюся за пределами огороженной части города. Впрочем, сотни три мужчин уже восполняли этот пробел и я первым делом приказала привезти им воды. Её же можно было теперь черпать из бассейна и вёдрами. Станция выглядела, как после бомбёжки в том смысле, что многие вагоны на путях были опрокинуты волной. Её удар пришелся вбок. Местами были размыты и железнодорожные пути, но рельсы и шпалы остались на месте. Вымыло только щебень. Я затолкала в разгрузку боеприпасы, забросила за спину "АКМ" с оптическим прицелом, повесила на шею бинокль с лазерным дальномером, после чего оглядев мощную фигуру Тенгиза, прошла в будку и достала из шкафчика ещё одну разгрузку, уже российскую, принесённую волной. Хотя и с трудом, она всё же налезла на этого парня.
   После этого я повесила ему на шею второй автомат и стала заталкивать в его разгрузку боеприпасы. Последними я нацепила ему на спину выстрел реактивного гранатомёта с присоединённым к нему пусковым устройством и взяла два выстрела про запас. Глядя на меня, полковник Бекбулатов спросил:
   - Опасаешься, что могут прийти колбиты?
   Кивнув, я ответила:
   - Айдар, я понятия не имею, придут они или нет, но у меня появилась вредная привычка, без автомата я из машины даже на три минуты не выхожу. Можешь надо мной смеяться.
   Полковник усмехнулся и ответил:
   - Валя, я скорее посмеюсь над тем, кто этого не станет делать. Не те сейчас времена, чтобы быть беспечным. Кстати, ты молодчина, Валюша. Ловко ты срезала колбитку. Никто из нас, включая меня самого, не успел выхватить оружия, как ты её буквально изрешетила. С ними только так и нужно поступать. Ещё ни разу не было случая, чтобы они умирали с первого же выстрела. Даже если ты сумел попасть в голову.
   Кивнув, я согласилась:
   - Есть такое. Даже с двумя пулями в башке они не спешат подыхать. Ладно, пойдёмте посмотрим, что творится в ремцехе.
   Осматривать ремцех слишком долго нам не дали. Снаружи раздался истошный крик:
   - Мужики, колбиты! Толпа рыл в двести! Идут прямо к станции с севера. Быстро отступаем за стену.
   Я тут же закричала:
   - Парни, у кого есть автоматы, в мою машину, бегом!
   Сорвавшись с места, мы как раз осматривали кран-балку, я свистнула Аргона и побежала к "Уральчику". За мной бросилось ещё несколько человек, вооруженных автоматами, а вместе с ними Айдар с неизвестно где взятым "Печенегом" и двумя цинками патронов, а также Тимофей с автоматом в руках. Всего нас забралось в машину пятнадцать человек. Тимофей сел за руль и поехал в ту сторону, откуда, по словам наблюдателя, шли колбиты. Он помчался напрямик и сходу снёс остатки глинобитного дома. Через пару минут мы выехали из города в степь и действительно увидели колбитов, но не двести рыл, а все пятьсот. Эти хищные твари шли от Сарысу плотной, монолитной толпой. Хорошо, что в моём бронированном "Уральчике" со всех сторон имелись амбразуры и даже сзади их было прорезано три штуки. Я приказала Тимофею остановиться, но двигатель не глушить и, вообще, из-за руля не выходить, после чего открыла верхний люк, а он у меня имел в длину метр шестьдесят пять, а в ширину шестьдесят восемь сантиметров. Это же был люк багажного отделения моей спасательной гондолы. Первым наверх поднялся Тенгиз и сел на броню справа, вторым Айдар с "Печенегом" и сел на броню слева от центра. После этого я приказала подать мне через токарный станок, как же он нам сейчас мешал, деревянный помост, поднялась по лесенке вверх, откинула подставку и велела Тимофею положить на неё помост, сколоченный из дюймовых досок.
   Всё продумано! Теперь мы могли стоять на помосте и всё втроём вести огонь по колбитам, которые находились от нас на расстоянии в полтора километра и шли не спеша. Взяв в руку автомат, я вынула рожок и посмотрела на патроны, в нём были трассирующие. Кивнув, я усмехнулась и сказала:
   - Так, мальчики, сейчас я приманю колбитов. Вы только не нервничайте. Тенгиз, сними с себя гранатомёт, я его у тебя заберу и будь готов подать мне второй выстрел. Стрелять начнём, когда они окажутся на дистанции в восемьсот метров.
   Сразу после этого я не целясь выпустила в строну колбитов три коротких очереди и только третья угодила в стаю. Если до этого колбиты просто шли толпой в нашу сторону, то после того, как в кого-то из них угодили пули, они взревели и бросились в атаку. Повесив автомат на шею, я взяла в правую руку гранатомёт, а в левую бинокль. Боже, ну и рожи были у этих тварей. Некоторые из них были вооружены автоматами и далеко не все шли полностью голыми. Отдельные особи уже стали наряжаться в шкуры, обувать сапоги и что самое противное, стали украшать себя ожерельями из костей убитых людей. Как только колбиты приблизились метров на восемьсот, я отпустила бинокль и тот повис на ремешке, прицелилась и, крикнув: - "Бойся!", выстрелила из "Шмеля". Нет, наверное мне просто очень повезло. Ракета угодила точнёхонько в середину стаи и через пару секунд после оглушительного выстрела прогрохотал чудовищно громкий взрыв. Я тут же схватила второй выстрел, снарядила им пусковое устройство и снова стала целиться. Как я и думала, первый взрыв не остановил колбитов. Они моментально рванули вперёд и я выстрелила во второй раз и снова очень удачно. Ослепительное облако второго взрыва накрыло собой ещё добрую сотню этих хищных тварей. После этого я принялась стрелять по ним очередями. Они находились уже на расстоянии метров в четыреста.
   Тенгиз и Айдар тоже стреляли очередями, причём очень прицельно. Как и я, Тенгиз время от времени стрелял из подствольного гранатомёта, целясь в толпу колбитов, но Боже мой, как же много их было. Две группы колбитов оторвались от основной стаи и стали брать нас в клещи, но в ответ тут же раздались автоматные очереди. Они тоже стреляли по нам и я слышала, как пули стучат по броне кабины и нашему бронелюку, но не обращала внимания и продолжала вести по ним беглый огонь. С расстояния метров в сто пятьдесят, когда я вложила в автомат уже пятый рожок, он стал особенно губительным для них и они остановились, а затем с диким воем помчались обратно, но не рассыпались по всей степи, а снова сгрудились в стаю. Расстреляв пятый рожок, я крикнула: - "Выстрел!" Не смотря на горячку боя, Тенгиз моментально подал мне третий выстрел. Ну, а я и им очень удачно накрыла удирающую группу колбитов, в которой было сотни полторы хищных, свирепых тварей. Этот взрыв прогремел буквально в двухстах пятидесяти метрах от нас. Засунув пусковое устройство с оптическим прицелом в пустой кармашек, я вставила в автомат ещё один рожок и заорала:
   - Тимоха, вперёд, гони за ними!
   Тимофей, как будто только этого приказа и ждал. Мой бронированный "Уральчик", освобождённый от груза и прицепов, взревев двигателем помчался вперёд, а мы втроём не переставая стреляли по колбитам до тех пор, пока Тимофей не нагнал остатки стаи, каких-то полсотни тварей, и не врезался в неё на скорости километров в семьдесят. Мы прошили эту толпу насквозь и сразу же с обоих бортов снова застрочили автоматы, видать не всех колбитов Тимофей срезал бронированным бампером. Круто развернувшись, впереди не было видно ни одного колбита, он сбавил скорость и поехал обратно. Отдельные колбиты пытались спастись бегством, но мы открыли по ним огонь короткими очередями и не дали им такой возможности. Кажется, мы положили их всех и каражальцы, находящиеся за крепостной стеной, это видели. Они немедленно выбежали из города большой толпой, построились длинной цепью и стали прочёсывать степь. Время от времени звучали одиночные выстрелы и короткие очереди. Хотя я решила бросить курить из-за своей беременности, меня так трясло, что я не выдержала, достала из разгрузки пачку сигарет и закурила. К пачке сразу же потянулись руки Айдара и Тенгиза, а когда открылся водительский люк, то Тимофей тотчас взлетел на кабину и стрельнул закурить. Через открытый задний люк на крышу кунга выбрался весь остальной гарнизон крепости на колёсах и расстрелял мои сигареты. Айдар и Тенгиз поднялись наверх, вытащили меня на крышу и полковник весело воскликнул:
   - Отлично поохотились! Валюша сделала всего три выстрела и нам потом только и осталось, что добить остатки.
   Усмехнувшись, я сказала:
   - Ага, так оно и было. Только мне непонятно, зачем тогда какой-то красивый юноша присоединил к пулемёту второй цинк с патронами? Наверное, чтобы покрасоваться перед девушкой.
   Мужчины рассмеялись радостно и облегчённо. Результаты нашей стремительной вылазки оказались просто ошеломляющими. Нам удалось уничтожить за несколько минут четыреста семьдесят три колбита. Гораздо больше, чем за всё время обороны и при этом нам достались неплохие трофеи, сто двадцать семь единиц стрелкового оружия. Похоронная команда взялась за дело только на следующий день после обеда, когда женщины осмотрели тела убитых, но не нашли никого из своих пропавших родных. После этого отношение ко мне с их стороны несколько изменилось. Кажется, женщины пожилого возраста меня всё же перестали ненавидеть, но далеко не все. Некоторые продолжали смотреть на меня волком. Правда, я не обращала на это никакого внимания. Уже на следующий день станция со всеми прилегающими к ней домами, в некоторых из них были обнаружены обглоданные человеческие кости, была огорожена и каражальцы приступили к строительству бронепоезда. В городе в это время стоял плач. Некоторые останки были опознаны и люди окончательно убедились, что колбиты стали людоедами. Разумеется, это не принесло никому никакой радости. Из посёлка у реки пригнали машины и это тоже вызвало плач и громкие стенания, а также, почему-то выкрики и чуть ли не угрозы в мой адрес, чего я совсем не могла понять. Я что ли убила тех людей, которые так бездумно отправились к речке за водой?
   Весь второй день я занималась тем, что мастерила большой биосинтезатор. Через полтора часа после нашей вылазки из степи притащили первого кита и на третий день зелёные лепестки стали превращать его в солярку, причём та вытекала из биосинтезатора отнюдь не тоненькой струйкой. Это позволило начать на четвёртый день эвакуацию в Каражал жителей Жайрема. Каражальцы за это время успели не только вдоволь напиться чистой воды, но заодно помыться и постираться. Поэтому они очень сильно отличались от жайремцев. Только на пятый день я приступила к решающему мероприятию. После того, как зелёные лепестки слопали тонн десять вяленой рыбы, собранной каражальцами, дно бассейна было устлано ими сантиметров на тридцать в толщину. Как выяснилось, в артезианской скважине снова появилось давление, а потому нам пришлось поломать голову, как запустить в подземное озеро зелёных лепестков. К счастью в Каражале имелось три скважины и обсадная труба каждой имела в диаметре четыреста миллиметров. А ещё на станции нашлось пять железнодорожных цистерн из-под дизтоплива. Мы прорезали в торцах трёх цистерн бензорезом дыры, как хорошо, что я сумела сберечь три баллона кислорода, приварили к ним воронки и мы, приварив к оголовкам скважин трубы, установили над ними эти "стаканы", закрыли задвижки, ведущие к насосам и открыли задвижки самих скважин. Хорошо, что давление было всё же не слишком велико, наполнив цистерны почти на три четверти, уровень воды перестал подниматься. Мы стали загружать в них зелёных лепестков и те немедленно устремились вниз.
   Всё это время Игорь не только очищал воду в бассейне, перерыв был сделан всего на четыре часа, но и активно кормил зелёных лепестков, заставляя их размножаться. Поэтому во все три скважины он загружал их буквально по тонне в день. Ну, а мы тем временем строили бронепоезд и чем ближе к концу была наша работа, тем чаще некоторые старухи кричали, чтобы мы не смели убивать их детей. Офигеть можно, они считали, что колбиты способны образумиться и вернуться домой белыми и пушистыми после того, как сожрут ещё невесть сколько человек. В общем дело приобрело совершенно неожиданный поворот. С одной стороны после того, как мы совершили вылазку на "Уральчике", прошло десять дней и колбиты за всё это время ни разу не приблизились к Каражалу, в который из Жайрема перевезли всех его обитателей, а им там жилось не сладко. Именно поэтому некоторые старые казашки считали, что всех остальных колбитов не нужно трогать, мол они успокоятся и вскоре вернутся обратно в город, мол урок им уже преподали. С другой же стороны разведчики полковника Бекбулатова, совершившие на трёх бронированных машинах пехоты разведывательную вылазку отметили увеличение численности колбитов там, где железнодорожная ветка, идущая к Каражалу, соединяется с дорогой, ведущей из Жезказгана в Караганды, которую я до сих пор называла по старому, по-русски, Карагандой. Ясное дело, чем всё это пахло.
   В общем утром одиннадцатого дня, когда только и оставалось, что загрузить в бронепоезд оружие, патроны и личный состав полка Айдара Бекбулатова, мы все собрались в кабинете у Тимофея на военный совет. Пригласили мы на него и нескольких женщин из числа тех, кого я считала трезвой оппозицией. Вот как раз они-то и устроили мне самую настоящую обструкцию. У меня чуть глаза на лоб не вылезли, когда Нина, жена Тимофея, которая раньше работала управляющей местным банком, сказала:
   - Валя, огромное тебе спасибо за воду, ты нас всех спасла, но не надо подстрекать наших мужчин к тому, чтобы перестрелять этих несчастных, ушедших из городов в степь. Ты сядешь в свой бронированный "Урал" и уедешь в Москву, а нам здесь жить.
   Тимофей, посмотрев на неё изумлённо, тотчас проворчал:
   - Знаешь, Нинуля, наверное всё произойдёт несколько иначе. Мы превратим "Кразы" в точно такие же броневики, как "Уральчик", изготовим колёса пошире, чтобы в песке не вязли, поставим на них бронированные вагоны, посадим в них всех, кто мечтает уехать в Россию из этих песков, а ты оставайся здесь и живи, как тебе вздумается. Только запомни, детей и внуков я заберу с собой, а ты, если тебе так хочется, достанешься колбитам на завтрак, а может быть на ужин. Это уж как получится.
   Кивнув, я добавила:
   - Нина, я ведь не против того, чтобы уехать. Крупнокалиберные пулемёты мне на "Уральчик" ребята Айдара поставили целых четыре штуки и к тому же дали ещё шесть "Печенегов" с патронами, да, и выстрелами к "Шмелям" обеспечили, целых тридцать штук дали, так что я не пропаду. Ну, а как намерены поступить все остальные каражальцы и жайремцы, это уже их дело.
   Масла в огонь подлил Айдар, сказав со вздохом:
   - Да, чувствую я, что придётся мне здесь погибнуть из-за нескольких выживших из ума старух и сотни, другой дур, считающих их мудрыми женщинами вместо того, чтобы спасти сотни тысяч жизней одним ударом. И вот ведь что обидно, Валя, когда колбиты в один прекрасный день возьмут штурмом Каражал, после того, как эти твари нас сожрут, они на этом не остановятся, а пойдут сначала на Кызылжар, потом на Жезказган, а затем развернутся и двинут всей ордой на Караганды. Они ведь как-то чувствуют, где им нужно собираться в стаю.
   Жена Тимофея насупилась и язвительно воскликнула:
   - Всё это одни только слова! Вам просто понравилось то, с какой лёгкостью вы с помощью этой женщины убили столько людей и при этом никто из вас не пострадал.
   Если вдуматься, то мне в лицо было брошено обвинение в кровожадности. Подумав, я негромко сказала:
   - Друзья мои, послушайте, что я вам сейчас расскажу. К счастью у вас хватило мужества и сострадания к несчастным, превратившимся из-за Апокалипсиса в кровожадных людоедов, не утилизировать их трупы в биосинтезаторы. Знаете, хотя я на все сто процентов уверена в том, что все они и в прежней жизни были подонками и мерзкими тварями, я вам этого всё равно не позволила бы сделать и вот почему. Я никому не говорила, что случилось с тем людоедами, которые убили парней, поехавших на речку за водой, но теперь расскажу...
   После этого я подробно рассказала о том, что произошло в тот день на берегу речки и даже дала Тенгизу ключ, чтобы он принёс из шкафа искорёженный автомат. Осматривая его, мужчины только удивлённо ахали. Айдар, взяв его в руки, спросил:
   - Капитан Ларин, ты у меня зампотех и, вообще, человек грамотный, разбирающийся в технике, скажи мне, какую силу нужно приложить, чтобы расплющить ствол автомата в блин?
   Капитан, осмотрев автомат, ответил:
   - Просто чудовищную, товарищ полковник. Такое никаким прессом не сделать, ведь они же его чуть ли не узлом завязали.
   Разведя руками, я сказала:
   - Вот так-то, мальчики. В тот день я поняла только одно, эти зелёные лепестки на многое способны и Халида, на теле которой не осталось от ножа даже шрама, тому живой пример. Вот потому-то я и говорю, какими бы хищными и мерзкими тварями не были колбиты, мы должны оставаться людьми и хоронить их трупы в земле, словно они были людьми.
   Ещё одна женщина, казашка из Жайрема, взвизгнула:
   - Да, откуда ты знаешь, что они уже никогда не смогут стать нормальными людьми?
   Открыв ноутбук, я включила его и стала показывать тела убитых колбитов, покрытых татуировками, с висящими на шеях ожерельями из человеческих челюстей. У нескольких на шее висели куда более страшные украшения - мумифицированные детские ручки, из-за которых я чуть ли не всю ночь рыдала. Их похоронили в отдельной могиле и весь город о ней знал. Показывая снимок за снимком, я злым голосом спросила:
   - Ты этих тварей считаешь людьми, сука? Именно для них ты готовишь знатный той? Учти, сожрав всех людей в Каражале, они не пощадят ни тебя, ни тебе подобных дур. Вас, идиоток, мне нисколько не жалко. Мне жаль ваших детей и особенно тех мужчин, которым придётся, защищая вас, погибнуть, когда колбитов соберётся тысяч десять или пятнадцать.
   Увы, но мой крик души так и не был услышан. Пять женщин встали из-за стола и покинули кабинет. Тимофей вздохнул и с горечью в голосе сказал:
   - Так, мужики, жену я потерял, ну, и чёрт с ней. Она, если честно, всегда была баба с придурью. Вечно всякой хернёй маялась, то йогой, то буддизмами, то ещё какой-нибудь феньшуёвиной. Давайте решать, что нам делать. Я предлагаю собрать сход на площади и попросить Валюшу, чтобы она на нём выступила. Не знаю как вы, но лично я считаю, что только она сможет нас спасти от страшной участи быть съеденными в Каражале.
   - А оно мне надо? - Зло выкрикнула я - Тима, ты хоть думаешь, что ты говоришь? Когда-то у нас, в Псковской области, полковник Трунов приказал беспощадно расстреливать всех кликуш, которые вздумают вопить и будоражить народ не взирая на пол и возраст, и их расстреливали! Без малейшей жалости расстреливали, а вы их ту разводите, как китайцы когда-то панд разводили. Да, на хрен мне всё это сдалось? В общем делайте что хотите, а я сажусь в свой "Уральчик" и уезжаю, куда глаза глядят.
   Тенгиз, сидевший справа от меня, положил мне на ладонь свою огромную ручищу и негромко сказал:
   - Валюша, никуда ты не уедешь, пока мы не перебьём колбитов. Как только ты выедешь из Каражала, они моментально бросятся за тобой в погоню и догонят. Эти твари очень выносливые. Поэтому ты должна помочь нам и себе. Иначе ты никогда не увидишь свою дочь. Поверь, они тебя догонят.
   А вот с этими словами я сразу же согласилась и мне сделалось страшно. В общем мы продолжили совещание и решили, что завтра же в полдень нужно собрать народ и поговорить обо всём по душам, ну, а пока что мужчины отправились готовиться к митингу. Тенгиз остался. Он не отходил от меня ни на шаг и был каждую секунду начеку. Ночь прошла более или менее спокойно, хотя я спала плохо, всё время ворочалась и раз десять просыпалась Ну, ничего, очень многие мужчины из числа тех, кто, как и я, считал, что с колбитами нужно покончить как можно скорее, вообще не спали, готовясь к завтрашнему митингу. В полдень на большой площади рядом с разрушенным зданием администрации города стал собираться народ. Точнее его туда сгоняли солдаты полка Айдара Бекбулатова и народного ополчения, а это было почти полторы тысячи людей, вооруженных автоматами. Многим людям уже одно это не понравилось. В основном русским. Казахи, как только аким решил проявить твёрдость и показать всем свою силу, мигом присмирели. Правда, как раз русские-то и считали, что с колбитами, кем бы они не были, нет смысла играть в демократию и, вообще, миндальничать. Оппозиция попыталась было не явиться на митинг, но её мало того, что приволокли на него силой чуть ли не за косы, так ещё и поставили прямо перед трибуной, бортовым "Камазом".
   Чуть поодаль стоял мой "Уральчик". Несколько молодых парней, которых я прозвала байкерами пустыни, а они таковыми и были, казахи и русские, починили усилитель и поставили на "Уральчике" и кабине "Камаза" две большие, чёрные колонки, так что когда к народу обратился аким Каражала, его все услышали. Тимофей взял в руки микрофон и сказал так:
   - Граждане, ситуация в нашем городе сложилась таким образом. Благодаря Вале Максимовой, которую волна занесла в Бептак-Далу далеко на юг, у нас теперь есть чистая вода, живое лекарство, много вкусного китового и акульего мяса, а также солярка и бензин. Благодаря Валентине мы своевременно сделали вылазку и отбили атаку колбитов. Более того, мы их всех уничтожили и они не ворвались в наш город. А ещё мы, благодаря нашей спасительнице, превратили электричку в бронепоезд и теперь хотим уничтожить всех колбитов, собравшихся возле железнодорожной развилки, но среди нас есть жалельщики, которые яростно выступают против этого. Они хотят, чтобы и мы пожалели этих кровожадных людоедов, которые по ночам пробирались в наш город, хватали людей и поедали их неподалёку, в ближайших разрушенных домах? Что будем делать, граждане? Послушаем нескольких обезумевших старух, которые говорят, что их деточки скоро образумятся? Или же всё-таки перестреляем их, как диких зверей? Разведчики полковника Бекбулатова были на развилке и говорят, что сразу за ней собралась огромная стая людоедов и что она постоянно увеличиваются. Мы не знаем как, но видно весть о том, что в Каражале много свежего мяса, есть чистая вода, а защитная стена совсем хлипкая, разнеслась уже по всей области и туда стекаются все колбиты. Так что нам нужно срочно решать, что делать, убить их или быть съеденными.
   Я стояла чуть позади Тимофея. Тенгиз заставил меня надеть тяжелый бронежилет, от веса которого у меня чуть ли не подгибались ноги, и вдобавок к нему титановую каску с толстым бронебойным забралом на голову. Тем не менее моё лицо было всем видно. Справа и слева от меня стояли два снайпера, а почти передо мной Тенгиз. Он закрывал меня своей широченной спиной не полностью, а потому я увидела ту толстую, мордастую казашку лет семидесяти, если и вовсе не шестидесяти, в общем отнюдь не древнюю старуху, которая подбоченилась и громко завопила:
   - Я проклинаю тебя, грязная шлюха, разбивающая семьи! Тебя и твою проклятую воду, ожесточающую сердца мужчин. Ты отродье шайтана! Чтоб ты сдохла! Мы не дадим твоим кобелям убивать наших детей. Убирайся прочь из нашего города!
   Моим первым желанием было соскочить с машины и врезать по морде этой гнусной бабище за её враньё и я даже дёрнулась вперёд, но меня не пустили. Зато Тенгиз одним махом перепрыгнул через борт "Камаза" и его сапоги с громким звуком ударили по земле. Он метнулся вперёд, схватил толстуху правой рукой за шею и поднял её в воздух. Та моментально перестала вопить и засипела что-то, отчаянно маша руками и дрыгая ногами, но это длилось недолго. Огромная лапа Тенгиза сдавила её горло ещё сильнее и резко повернулась, отчего в тишине все услышали громкий хруст сломанных позвонков. Казашка умерла мгновенно, а мой телохранитель проревел вслед за этим таким громким голосом, что его уловил даже микрофон и передал в колонки:
   - Гнусные старые кликуши! К чему вы нас призываете, выжившие из ума ведьмы? Вы при жизни наплодили вместо детей самых настоящих ублюдков, которые теперь стали не просто колбитами, а людоедами, и теперь хотите, чтобы они нас всех сожрали? Этого не произойдёт! Как и колбиты, я тоже побывал под волной и та дала мне огромную силу. Именно потому вы все живы. В отличие от них, я не стал бегать голым по степи, а бросился откапывать то убежище, в котором спрятался от волны Тимофей. Почему? Да, потому, что в него вошли настоящие мужчины. Три дня я голыми руками раскидывал обломки и рыл землю, а они копали проход мне навстречу. Кроме них этого не делал никто и потом мы два дня откапывали вас. Так неужели вы думаете, что мы будем сидеть и ждать, когда колбитов соберётся такая орда, что они сомнут нас? Да, никогда в жизни! Вы их жалеете? Прекрасно, сейчас мы посадим вас в две большие клетки, отвезём на развилку и там оставим. Вот тогда у вас появится реальная возможность поговорить с ними, приголубить и пожалеть. Как знать, может быть они и послушают, но мы не станем проверять этого, а поедем туда на бронепоезде и убьём их всех до одного, а вас нам даже хоронить не придётся.
   Тенгиз махнул левой рукой и по его команде на площадь с двух сторон выехало два "Краза" со стоящими на платформах стальными клетками, развернулись и стали быстро сдавать задом к тому месту, где он стоял. Двери клеток открыты. Как только обе машины, рыча моторами, приблизились, Тенгиз зашвырнул в одну из клеток тело мёртвой казашки, а остальные бойцы народного ополчения стали приглашать сердобольных дам прокатиться. Что тут началось. Вообще-то я бы назвала это моментальным протрезвлением, прозрением и просветлением ума, так как все жалельщицы разом завопили:
   - Нет! Не надо отдавать нас на съедение людоедам! Мы больше не будем, пощадите нас!
   Тенгиз забрался в кузов "Камаза", взял в руки микрофон и громким, гневным голосом закричал:
   - Подыхать в их лапах вы не хотите! Так какого же тогда чёрта вы их жалеете и не даёте нам сделать то, что мы должны были сделать ещё весной? А ведь они уже тогда убили многих людей. Запомните, если я услышу ещё хоть один вопль - "Убийцы!" или ещё что-нибудь такое, то голыми руками разорву каждую сумасшедшую кликушу надвое. И вот что я вам ещё скажу, неблагодарные твари. Валентина святая женщина. Она ждёт ребёнка, но не смотря на это работает больше других мужчин спасая ваши никчёмные жизни и не спит ни с кем из нас. Если я услышу хоть одно злобное слово, сказанное против неё, то точно так же, как я свернул голову этой старой пьянице Айше, задушу любого, будь то мужчина или женщина. А теперь вон отсюда! Не мешайте настоящим мужчинам делать за вас грязную работу, вычищать степь от колбитов-людоедов.
   Если сгонять людей на площадь приходилось часа полтора, то разбежались они за три минуты. Правда, солдаты и бойцы народного ополчения остались и, не смотря на смерть кликуши, подстрекавшей женщин, да, и мужчин особенно рьяно, настроение ни у кого не испортилось. К Тенгизу подходило немало людей. Они хлопали парня по плечам и говорили, чтобы тот выбросил из головы даже мысль о том, что он поднял руку на женщину и сравнивали Айшу с коброй. Сразу после этого мы стали готовиться к рейду. В него отправлялись все солдаты во главе с полковником Бекбулатовым и сотня бойцов народного ополчения под командованием Тимофея. Когда кто-то заикнулся о том, чтобы я осталась, ему пришлось выслушать очень гневные слова, причём добрая половина из них была непечатными. В общем от меня быстро отстали. Где-то через час на станцию прибежала Нина, красивая, высокая женщина лет сорока пяти. Вся в слезах. Она упала на колени перед мужем, обхватила его за ноги и закричала чуть ли не на весь город:
   - Тимошенька! Прости меня, дуру! Век себе не прощу, что стала слушать эти бредни про смирение.
   Как на грех, я находилась рядом и Тимофей, до этого злой, как чёрт, посмотрел на меня молящим взглядом. Я состроила гневное лицо, покрутила у виска пальцем, а потом сделала рукой жест, словно глажу по головке ребёнка. Он всё понял правильно, поднял жену с колен, прижал к груди и стал утешать её. Всю ночь мы грузились и готовились к предстоящему бою. Во всех восьми вагонах электрички, борта которой были обшиты стальными листами изнутри, как же нас выручили оставшиеся семь алмазных дисков, было тесно из-за ящиков с патронами. Вместе с нами в рейд отправлялось два десятка женщин, в том числе и Халида вместе со своим мужем, тот в армии был пулемётчиком. Рана Халиды уже полностью затянулась и, как она говорила, совсем не болела. Ехала с нами и Нина. Она нашла в себе силы подойти ко мне и попросить прощения, естественно, я её простила. Рано утром мы выехали в рейд и к семи утра уже были на развилке. С бронепоезда соскочил стрелочник и перевёл стрелки на Караганду. В том направлении мы проехали километров десять, а потом стали медленно возвращаться, пока машинист не увидел на рельсах здоровенный бетонный блок. Он резко затормозил, постоял пять минут и поехал обратно. Насосы заработали и погнали в лафеты бензин. Судя по всему, нападения нужно было ждать со стороны реки. Мы не проехали и километра, как наблюдатель доложил, что путь на Караганду тоже перекрыт.
   Ну, что же, снова настало время стрелять из "Шмеля", но на этот раз мой бинокль с лазерным дальномером был в руках у Айдара. Я быстро поднялась по лесенке, откинула бронированную крышку люка и вскинула на плечо гранатомёт. Вместе со мной это сделали ещё сорок девять солдат и офицеров. Ждать нам пришлось минут десять, а потом на нас устремилась огромная толпа колбитов. К этому времени полковник Бекбулатов уже выдал всем точное целеуказание и когда эти нелюди приблизились на дистанцию открытия огня, прогремел наш залп. Перед нами встала огненная стена взрывов, но и она не остановила колбитов, но вслед за первым прозвучал второй, третий и четвёртый залпы, после чего, под свист пуль я захлопнула над головой люк, повернула рукоятку, спустилась вниз и бросилась к "Печенегу". Колбиты были уже в каких-то трёхстах метрах от нас, но их число резко сократилось. Тем не менее, этих хищных тварей оставалось ещё очень много и потому я стреляла длинными очередями. Цинк с патронами опустел за каких-то две минуты, я подсоединила второй, передёрнула затвор и снова открыла огонь. Колбиты вели ответный огонь и в нашем вагоне появились раненые. Слава Богу, что не убитые. Колбиты сделали ещё один бросок и вошли в зону, пролитую бензином. Его тут же подожгли, а мы продолжили стрелять из пулемётов. Из огня на нас выбегали лишь считанные единицы этих обезумевших, кровожадных нелюдей.
   Бензин выгорел быстро и мы увидели страшную картину, степь покрытую убитыми мужчинами, большая часть из которых были голыми. Река Сарысу блестела внизу буквально в трёх километрах. Я забрала у Айдара свой бинокль и стала вглядываться в неё, он принялся смотреть на реку через свой обыкновенный бинокль и то, чего я, честно говоря, побаивалась, произошло. Воды реки в один миг позеленели и из неё на берег стали выбираться тысячи зелёных монстров. Бежать нам было некуда, да, это и не имело никакого смысла. Убежим раз, другой, но потом они всё-таки нас нагонят и я громко крикнула:
   - Сигнальщики, передать по вагонам, оружие отложить в сторону, стоять и спокойно наблюдать. Если мы совершили страшное преступление, то они нас всё равно покарают. Если нет, то только подберут трупы и уничтожат оружие колбитов. Так что стойте на месте и не дёргайтесь, ребята, это момент истины. Зато после этого вы все будете знать, кто вы такие - конченая мразь или же люди чести. Разве вам этого будет мало?
   С такими словами я буквально вырвала всё ещё дымящийся ствол "Печенега" из амбразуры и прилипла к смотровой щели. Подошла Халида, обняла меня за талию и прижалась ко мне. Она дрожала от страха, а я почему-то совершенно не боялась. Зелёные монстры, похожие на моржей, быстро приближались. Вот они уже начали поглощать первые трупы, а вскоре подобрались чуть ли не вплотную, заглатывая тех колбитов, которые смогли добежать почти до железнодорожной насыпи, местами подмытой водой, но всё же устоявшей во время стихии. Поверни мы направо, вот там наша электричка-бронепоезд точно перевернулась бы, но благодаря разведке мы точно знали, куда нужно ехать. Зелёные монстры подобрали все трупы, быстро развернулись и ещё быстрее направились к реке, резко увеличившись в размерах. Как только они скрылись, наш вагон чуть не разорвало на части от радостных криков. Халида смеялась сквозь слёзы и целовала меня, а я её, ведь она женщина, а не мужчина.
  

Глава 11

Воин Волны и Зелёная Хозяйка

  
   Не знаю сколько мы уничтожили колбитов, но их было очень много. Наш бой, а скорее истребление этих двуногих тварей, засняли на видео трое молодых парней, перед которыми Тимофей и Айдар ставили именно эту задачу. Потом, когда мы просматривали эти записи, на кадрах, снятых до первого залпа, мы увидели, что колбитов было гораздо больше, чем пять тысяч, но назвать окончательную цифру никто не смог. Зато мы насчитали семь тысяч двести восемьдесят три единицы огнестрельного оружия, почти в восемь раз больше, чем у нас. Бронепоезд был весь изрешечён пулями с одной стороны, но никого из нас колбиты не убили. Были только раненые и в отношении них зелёные лепестки вели себя совсем по иному. На самых последних кадрах видеосъёмки мы увидели, что за рекой, оказывается, находилась ещё одна орда колбитов и тоже огромная, под десять тысяч сабель, но уже конная. Когда зелёные монстры вышли из реки, они сорвались с места и, поднимая облако пыли, ускакали на северо-запад и я не думаю, что эти двуногие твари отважатся пересечь Сарысу. В любом случае в Каражале они уже точно не появятся, так как на западе лежало Аральское море, скорее всего не просто ставшее огромным, но ещё и соединившее свои воды с Каспием. Хотелось бы мне на него посмотреть хоть одним глазком и испробовать свои гидрореактивные двигатели в большом плавании, а ведь такая возможность у меня точно имелась.
   После победы, которую мы одержали над огромной ордой колбитов, всех нас охватила эйфория, но вовсе не от того, что мы убили такое количество хищных двуногих тварей. Сигнальщики, находившиеся в каждом вагоне и на тепловозе, а это были офицеры Айдара, в точности передали мой приказ - отложить в сторону оружие и не дёргаться. Сказали они и о том, что для нас всех наступил момент истины и сейчас зелёные монстры сами определят, кто мы такие, подлые твари с оружием в руках, или люди чести. Да, мужественный народ собрался в бронепоезде, раз никто не запаниковал при виде них и не бросился бежать. Поэтому и радость наша была так велика, когда зелёные моржи уползли обратно в реку. Уже через несколько минут мы открыли бронированные двери и высыпали из бронепоезда наружу. Ну, не знаю кто как, а я первым делом обратила внимание на то, что на нашем вагоне не было живого места, он был просто превращён пулями колбитов в сито. Они-то думали что это простая электричка, так как вся броня была установлена внутри.
   Мы прошли по степи до Сарысу и увидели их лагерь. Вся степь была усыпана искорёженными автоматами, ружьями и даже пулемётами. Патронов в них практически не было. Колбиты их все расстреляли. Вот и говори после этого, что они совершенно безмозглые твари. Кровожадность это ещё не полное безумие, это качество характера человека и его глубинная сущность, которая превращает некоторых из нас в хищных зверей. Всё оружие мы подобрали и даже рискнули перебраться на другую сторону Сарысу. Там ведь тоже был лагерь колбитов и если с нашей стороны никаких останков не было, то там мы нашли множество человеческих костей и на некоторых ещё не высохла кровь. Все останки мы собрали в одном месте и захоронили, установив на могильном холме большой валун, который вытащили из реки и прикатили к месту захоронения. После этого мы погрузились на бронепоезд и вернулись в город. Там уже знали, что мы одержали победу. В полку Айдара Бекбулатова имелись радиостанции и радисты первым делом оповестили всех, кто выходил в эфир на волнах УКВ, что на железнодорожной развилке, ведущей в Каражал, нами была уничтожена огромная орда колбитов-людоедов и что теперь наступит хоть какая-то передышка. Нас услышали многие и ещё до того момента, когда наши парни разблокировали дорогу, к нам из Атасу примчалась сцепка из четырёх мотодрезин.
   Жители этого города, а он был побольше Каражала, очень страдали от набегов колбитов и тряслись в своих домах каждую ночь. Хуже того, колбиты врывались в город иногда даже днём, хотя и гибли при этом десятками. Две дрезины Айдар тут же реквизировал, заправил соляркой и отправил в Жезказган. Вместе с нами мужчины, примчавшиеся из Атасу, поехали в Каражал, чтобы посмотреть, как мы производим солярку. К нам они приехали, собрав дизтопливо со всего города чуть ли не по чайной ложке. Поэтому, едва мы только вернулись в Каражал, бронепоезд сразу же стал готовиться в обратный путь, чтобы отвезти в Атасу не только специалистов по биосинтезу солярки и бензина, но и две цистерны дизтоплива. Это мы организовали быстро и отправились по домам, отсыпаться после боя. На следующее утро я узнала, что тем бабам, которые выступали в защиту колбитов, здорово досталось от остальных женщин. Их основательно высекли, а нескольких, самых рьяных защитниц, и вовсе прогнали из города на ночь глядя в степь. Наутро, хотя с ними за ночь ничего страшного не произошло, все они вернулись и умоляли пустить их обратно. Над ними сжалились, но вот что удивительно, я так и не перестала ловить на себе злобные взгляды.
   Ну, и плевать! Всё равно я собиралась перебраться в ремцех рядом со станцией, ремзаводом его было трудно назвать, и заняться подготовкой "Уральчика" к марш-броску на Москву. Поработать над ним я смогла только до обеда. В кунг, из которого были вынесены все станки, завалились Тимофей, Айдар и Тенгиз, взяли меня под белы рученьки, Аргона в охапку и уволокли обратно в школу. Рядом с моим "Уральчиком" уже стояла с инструментом наизготовку целая бригада из полутора дюжин механиков и слесарей, а на железной телеге лежал здоровенный дизель. Хотелось бы мне посмотреть, как они воткнут его под капот. В кабинете Тимофея меня поджидали три женщины - Нина, Назира, жена Тенгиза, и Зумраат, жена Айдара, а также Игорёк и его девушка - Ира. Стол был богато накрыт, ну, в том смысле, что на нём стояло блюдо с большим пирогом, а так всё, как обычно - отварная картошечка, посыпанная зелёным укропчиком, помидорчики, огурчики и балычок из осетрины, который уже успели прокоптить. Глядя на стол, я подошла к холодильнику и достала из него два пузыря фанты и большую бутылку французского коньяка, подарок волны. Рюмки нашлись моментально. Едва только Тимофей по-хозяйски разлил коньяк по рюмкам, Тенгиз, взяв свою, сразу же взял слово, но произнёс не тост, а сказал:
   - Валя, раньше я считал себя человеком Волны, хотя и не совсем понимал, что это такое, но после вчерашней битвы окончательно осознал своё предназначение - я воин Волны и мне суждено сопровождать тебя до Москвы. - Только я было открыла рот, чтобы напомнить ему о жене и троих детях в возрасте от восьми до четырнадцати лет, старшей у них была дочь Луиза, как Тенгиз строгим голосом остановил меня - Не спорь, Валя, так нужно. Игорь и Ира поедут с нами. Игорёк должен отвезти в Москву те научные данные, которые ему стали известны. Он ведь биолог, как и Ира, и они все эти дни изучали твоих лепестков, Зелёная Хозяйка. - Я снова удивлённо вскинула на Тенгиза глаза и он с улыбкой пояснил - Так тебя назовёт каждый воин Волны, Валя, ведь ты имеешь особую власть над зелёными лепестками, но не это самое главное, что я хотел сказать тебе. По дороге к нам присоединяться семь великих воинов, Всадников Волны. Они уже тронулись в путь от подножия гор и скачут на своих могучих конях вдоль Сырдарьи. Вскоре мы встретимся с ними на берегу Великого Азиатского моря и поплывём дальше вместе.
   Покрутив головой, я спросила со вздохом:
   - Тенгиз, откуда тебе всё это известно? Ну, про всадников Волны и про то, что их будет семеро?
   Тенгиз улыбнулся и ответил:
   - Валюша, став воином Волны, я стал чувствовать таких же воинов, как и я сам. Это сложно объяснить, но нас много и мы не только чувствуем друг друга, но и колбитов. Раньше я, словно бы спал и видел сны, но теперь чувствую это очень отчётливо. Уже в очень многих странах воины Волны готовятся к битве с колбитами, но ты, Зелёная Хозяйка, всегда будешь первым воином среди нас. Нет, даже не так, ты будешь, как бы нашей матерью и знаменем, причём не только на нашем континенте, но и на всех остальных, хотя ты не дышала Волной и не была ею омыта. - Усмехнувшись, Тенгиз добавил - Знаешь, Валюша, я ведь до Волны хотя и казался всем очень сильным мужчиной, на самом деле был практически инвалидом. Штанга, я ведь штангист-тяжеловес, надорвала мне сердце, а Волна меня полностью исцелила и сделала втрое сильнее, но именно ты открыла мне глаза. Ты первая женщина-воин, кто не стал отсиживаться за стенами. Ты выехала в степь на своём "Уральчике" и дала бой колбитам. Это был первый и самый важный бой, который пробудил от сна всех остальных воинов Волны во всём мире. Думаю, что когда-нибудь этот день назовут как-то по особенному.
   Улыбнувшись, я подняла рюмку и сказала тост:
   - Тогда выпьем за воинов Волны, друзья, и за то, чтобы они сражались только с колбитами. - Мы выпили и я, посмотрев с улыбкой на Тенгиза, спросила - Нет, всё это, конечно, замечательно, но как же Назира и дети, Тенгиз? Ты о них подумал? Как они будут жить тут без мужа и отца?
   Мой широкоплечий телохранитель кивнул и ответил:
   - Конечно подумал. О них побеспокоятся Тимофей и Айдар, а я доеду с тобой до Москвы и потом вернусь домой на самолёте. Не может такого быть, чтобы в Москве не нашлось ни одного самолёта, а московские воины Волны обязательно помогут мне вернуться домой. Мы же теперь все, как братья, хотя ещё не все осознали, зачем Волна сохранила им жизнь и дала силу.
   Айдар, сосредоточенно кивнув вслед за ним, подтвердил:
   - Да, Валюша. Мы с Тимофеем и нашими парнями решили, что после вчерашней битвы нам будет не к лицу взять и уехать отсюда. Мы будем строить в нашей степи новую жизнь. Поэтому Тенгиз ещё и станет посланником всех казахов в Москве. Он объявит, что теперь Казахстан и Россия едины. Ты, наверное, этого ещё не знаешь, но мы отрезаны от Астаны высоким хребтом, поднявшимся в мелкосопочнике. По железной дороге нельзя проехать даже в Караганды. Сразу за Сакеном земля вздыбилась чуть ли не на двухкилометровую высоту. Сейчас я готовлю полк к рейду. Хочу найти там проход и отправиться в сначала в Караганды, а потом в Астану. Судя по обрывочным сообщениям в эфире, там творится что-то нехорошее. Вчера ещё днём я послал разведчиков на двух дрезинах в Жезказган, а сегодня, незадолго до полудня, они уже вернулись вместе с майором Мирзоевым. Мы поговорили и он сразу же уехал обратно в Жезказган с чертежами твоего биосинтезатора топлива. У них там много техники, но нет топлива. У него под рукой даже больше солдат, чем у меня, но узнав, что случилось вчера утром на развилке, решил присоединиться ко мне. Нам нужно срочно отправляться в Астану и восстанавливать там порядок. Мало нам колбитов, так в Казахстане после Апокалипсиса какие-то идиоты борются за власть с оружием в руках и каждый кричит, что он великий хан Востока, а все остальные должны припасть к его ногам. Мне это совсем не нравится и я намерен положить этому конец.
   Озабоченно поохав, я спросила:
   - Ну, и что ты решил сделать, Айдар?
   Презрительно фыркнув, полковник ответил:
   - Если мой президент, пославший меня обеспечить безопасность движения поездов от Жезказгана до Астаны, действительно убит мятежниками, то я оторву им всем головы, назначу Тимофея временным главой государства и найду способ, как долететь до Москвы, чтобы сделать то, о чём давно мечтаю - воссоединить Казахстан и Россию. Валюша, мне эта наша восточная дикость с её главным постулатом - "Бай стоит над рабом, раб подчиняется баю.", давно уже осточертела. При коммунистах, когда они душили баев, казахам жилось намного лучше и колбитов среди них было очень мало, а сейчас ты сама видишь, во что это вылилось.
   Подняв руку, я прикрикнула:
   - Но-но, Айдар, нечего мне тут разводить антимонии! Среди русских колбитов ничуть не меньше и ты прекрасно знаешь, что мой Серёжа расстреливал их в Москве пачками, как мои друзья по всей Псковской области. Если здесь этого не было сделано вовремя, то это вовсе не говорит, что казахи плохие, а русские хорошие. Нам всем нужно теперь выжигать в себе и раба, и бая.
   Айдар с улыбкой сказал после моей тирады:
   - Вот-вот, Валюша, именно потому, что ты так говоришь, я и собираюсь поставить временным руководителем Казахстана Тимофея. Ладно, вы сейчас займёмся подготовкой рейда на Караганды, а оттуда на Астану, а ты, пожалуйста, помоги Тимофею с переправкой грузов со своего склада в Каражал. Всё равно твой "Уральчик" нужно полностью пересыпать. Ты не возражаешь?
   Можно подумать, что мои возражения теперь могли хоть что-нибудь изменить. Наверняка механики и слесаря уже полностью раскидали мой "Уральчик". Честно говоря, мне и самой захотелось съездить к моему озеру. Между прочим, в нескольких километрах от Каражала имелось почти точно такое же, только оно, по словам начальника рудника - Тенгиза, должно быть намного больше. Океанская вода, по идее, должна была залить открытый рудник полностью, а поскольку железную руду там добывали свыше пятидесяти лет, то озеро на его месте должно было получиться большим, почти девять километров в длину и пять в ширину. Наверное в нём тоже водится рыба. Из пятидесяти шести "Кразов", только тридцать находились рядом с Каражалом, на пункте отгрузки железной руды, а остальные восемнадцать сейчас стояли на дне нового озера, но вряд ли на большой глубине и скорее всего совсем недалеко от берега. Пятьдесят шесть огромных двадцатипятитонных самосвалов это не тридцать, а потому я сразу же загорелась отправиться на озеро, тем более, что у меня имелся акваланг. Игорь и Ира, которые, оказывается, увлекались дайвингом, тоже захотели поехать с нами, но мы всё же отложили поездку до следующего утра. Сначала нужно было подготовиться к тому, чтобы вытащить все самосвалы из воды, а уже затем нырять в воду и прицеплять к ним тросы.
   Поэтому мы отправились в ремцех. Там с моего "Уральчика" уже сняли даже бронированную кабину. В ремцехе имелись два больших дизельгенератора и теперь, когда с соляркой уже не было проблем, один из них дал свет в дома-убежища каражальцев и жители города моментально повеселели. Из степи приехали байкеры. Эти парни, которым я отдала "Кавасика", не зря затащили свои мотоциклы в убежища. Они с раннего утра отправились в степь на разведку и нашли в ней свыше трёх десятков туш китов и огромных акул. Ни одного колбита они не видели и в глаза, но эти лихие парни всё равно отправлялись на разведку по двое и у одного обязательно был в руках автомат. Полтора десятка "Кразов" сразу же сорвались с места. Каражальцы уже знали, что их аким и полковник Бекбулатов собираются отправиться в Астану, чтобы подавить там мятеж нескольких жузов, которые свергли законную власть и убили президента Назарбаева. Хотя они его и недолюбливали, всё равно считали, что новые ханы будут намного хуже старых. Тем более после такой катастрофы. Ну, меня это всё не очень-то касалось, а ещё я была уверена, что Тимофей и Айдар лучше кого-либо знают, что они делают. Во всяком случае недостатка в добровольцах у них не было, а из Жезказгана майор Мирзоев обещал привезти столько оружия, что им можно будет вооружить целую дивизию и потому ещё четыре "Краза", с которых не сняли кузова, возили в степь пустую породу и железную руду, чтобы восстановить размытую насыпь.
   Меня куда больше интересовало, что именно собирались сделать с моим "Уральчиком" каражальцы и механики Айдара и когда я подошла к своей машине, то ахнула. Они взялись за дело очень основательно и заголили всё до рамы, которую усиливали накладками из самого прочного металла. Заодно они усиливали рессоры "Уральчика" листами рессор с "Кразов", но что самое главное, уже примерялись поставить на него мощнейший, шестисотшестидесятисильный турбированный дизель "УТД-32Т" от "БМП-3М" и поставить на машину аж два топливных бака ёмкостью по шестьсот литров каждый. Помимо этого они собирались завершить бронирование кунга и навесить стальные бронепанели, чтобы защитить от пуль задние и передние колёса. В общем решили превратить мой "Уральчик" в настоящую крепость на колёсах. Ну, и вдобавок ко всему майор Кулагин предложил мне изменить конструкцию заднего люка, сделать его таким же, как и водительский, открывающийся вверх с помощью гидравлики, и разместить снаружи, в самом низу, дизельгенератор, защитив его бронёй. На мой вопрос какой, он с улыбкой ответил:
   - Ну, той, Валюша, которую ты оставила возле своего озера.
   Мне ничего не оставалось делать, как полностью подчиниться его таланту и знаниям военного инженера-механика. На следующий день, рано утром, на двадцати "Кразах", с множеством народа мы отправились на рудник и когда приехали туда, то Айдар и все его рабочие не поверили своим глазам. На том месте раскинулось озеро раза в три больше, чем это должно было быть. Волна каким-то странным образом значительно его расширила, а может быть не волна, а тот тектонический сдвиг, который каржальцы ощутили, как очень сильный толчок через несколько часов после того, как произошла первая серия толчков. К счастью все машины как стояли с краю, на глубине в шесть метров, так там и остались. Моя помощь им даже не понадобилась. Водители "Кразов" и машинисты экскаваторов, которые перегнали сюда технику, спустили на воду две большие лодки, сваренные из металла, и после этого шестами с крюками на концах просто заводили тросы, набрасывали их на крюки и вытаскивали самосвалы на буксире. При виде огромного озера, меня тотчас охватило волнение и даже пробежала по телу дрожь. Оно манило меня в свои глубины с такой силой, что противостоять желанию нырнуть в его воды я не могла. Это почувствовал и Тенгиз. Он улыбнулся мне и сказал вполголоса:
   - Иди, Валя, озеро ждёт тебя. - Повернувшись к Игорю и Ире, он добавил - Вы нырнёте после Зелёной Хозяйки, если хотите стать её помощниками. Не струсите?
   Похоже, что Игорь и Ира ощущали что-то подобное, раз решительно закивали и Ира воскликнула:
   - Да, ни за что в жизни! - И тут же пояснила - В смысле, что меня ничто не остановит.
   - Меня тоже. - Меланхолично добавил Игорь - Мне кажется, что нас ждёт в озере какое-то потрясающее открытие и оно влечёт меня к себе даже больше, чем твоя силища, Тенгиз.
   Быстро раздевшись, ещё с утра на мне был надет чопорный монокупальник, я надела ласты, маску, мне помогли надеть акваланг, и я прыгнула в воду. Практически сразу же я поплыла вперёд, туда, где на дне скопилось множество зелёных лепестков и они чуть ли не все разом всплыли и двинулись ко мне навстречу. Через несколько минут вода вскипела и я камнем провалилась на дно, но не испугалась. Повинуясь какому-то призыву, я перекрыла воздух, вынула изо рта загубник и сняла маску. Видеть я практически ничего не могла из-за того, что передо мной стояла сверкающая белая пелена. Что-то подхватило меня и увлекло вперёд и вниз, отчего белая пелена стала на глазах темнеть и одновременно зеленеть. Никакого страха я не испытывала, но меня сразу же охватил безмятежный покой. Думала я о чём-либо в эти минуты? Скорее нет. Я просто парила в этой зелёной, искристой, пронизанной водой и воздухом пелене и отдыхала от всех забот. Вместе с тем во мне крепла уверенность, что всё будет хорошо, нужно только упорно трудиться и бороться с той злобной нечистью, которую мы же сами и породили своей болтовнёй и боязнью ущемить интересы тех людей, которые стремились только к одному, жить за наш счёт и до бесконечности пить из нас кровь, да, ещё нас же при этом презирать и ненавидеть. Комета принесла с собой очищение и пусть при этом погибло множество безвинных людей, в конечном итоге они сами были в этом виноваты, так как не сделали для своего спасения ничего. Не сделали они ничего и для спасения своих детей, которых бездумно рождали на свет и при этом прекрасно знали, что они ничего им не дадут.
   Не знаю, сколько времени прошло, но зелёные лепестки, которые стали мне подвластны практически полностью, сами вынесли меня на мелководье, после чего Игорь и Ира вошли в озеро взявшись за руки и ничего не боясь. Я с любопытством посмотрела на то, как их окутало зелёное облако и увлекло на дно. Вот уж в чём я была уверена на все сто процентов, так это в их полной, абсолютной безопасности. В точно такой же безопасности были несколько сотен тысяч землян, которые встретили волну вне укрытий и она ничем им не повредила, а наоборот, исцелила очень многих и дала всем силу сражаться. Ничем не повредила волна также очень многим животным, а также не стала убивать несколько миллионов самых злобных тварей, которые должны были стать оселком для всех остальных людей. Теперь наступила моя очередь помочь людям, ведь я стала Зелёной хозяйкой. Сама волна не делала ничего, она просто тупо неслась вперёд, но вот триллионы дейров, которых выплеснула в наши океаны из своих ледяных недр комета, повинуясь воле тех, кто много старше и мудрее нас, были переданы нам в дар, чтобы мы могли благополучно пережить эту катастрофу. Будь на то воля людей, в ней вообще никто не погиб и для этого нужно было всего лишь строить точно такие убежища, какие были построены в Псковской области или обладать, такими моральными качествами, которые имел Тенгиз, а вместе с ним множество других людей. Когда Игорь и Ира скрылись в глубинах озера, Тенгиз спросил:
   - Теперь ты поняла, кем стала?
   Я отмахнулась от него и ответила:
   - Да, никем я не стала, Тенгиз. Я как была просто матерью, так ею и осталась. Не волнуйся, Игорь и Ира уже очень скоро будут знать о зелёных дейрах куда больше, чем знаю о них я, хотя действительно являюсь Зелёной Хозяйкой.
   Тенгиз повёл своими широченными плечами и сказал:
   - Всё правильно, они оба учёные и твои помощники, но как бы они не старались, их дейры никогда не послушаются.
   Да, тут он был прав, именно я могла повелевать дейрами в любом водоёме. Мои маленькие зелёные помощники. Сколько же вас погибло только потому, что вашу плоть иссушило солнце, но вы и таким образом принесли Земле огромную пользу. Ничего, теперь в моих силах сделать так, чтобы ваша численность достигла оптимальной и потом никогда не уменьшалась, ведь вы не смотря на свои крохотные размеры обладаете титанической силой. Вон, даже озеро себе отгрохали такое огромное, что теперь вода в нём уже никогда не иссякнет, ведь его питают подземные источники, причём в большом количестве. Оно всегда будет оставаться солёным и в нём, если люди ему помогут, всегда будет много рыбы. Да, это так, а вот то небольшое озеро, к берегам которого мою гондолу доставили дейры, несомненно погибнет, если от него не прорыть канал длиной всего в каких-то семнадцать километров, чтобы оно могло соединиться с узким и длинным, серповидным заливом Великого Евразийского моря. Он образовался в результате сейсмического удара севернее тех мест, где находился космодром Байконур. Сам он не ушел под воду. Странно, но после того, как я пережила практически то же самое, что и Тенгиз, я знала, как выглядит сейчас вся водная поверхность Земли включая её реки и пресноводные озёра. Жаль, что только эту информацию доносили до меня дейры. Ну, ничего, лиха беда начало. Пройдёт время и я смогу понимать их намного лучше, а пока что мне вполне хватало того, что я чувствовала дейров, людей и воинов Волны, а также чуть ли не всех колбитов, ею помеченных. Тенгиз улыбнулся мне одними глазами и сказал:
   - Валя, я прикажу отвезти к горе Жуантобе несколько бульдозеров и попрошу своих ребят прорыть канал от твоего озера до заполненного водой русла безымянной речки, когда-то впадавшей в озеро Каракоын. Я не могу допустить, чтобы оно пересохло, ведь те дейры, которые в нём живут, первые узнали, кто является на Земле их хозяйкой. Поэтому они особые.
   Громко рассмеявшись, я воскликнула:
   - Тенгиз, поверь, все дейры совершенно одинаковые! Но всё равно спасибо тебе. Знаешь, если твои ребята пророют туда хотя бы узенькую канавку, всё остальное дейры сделают уже сами.
   Игорь и Ира пробыли под водой столько же времени, сколько и я, полтора часа, но по их лицам я сразу поняла, что им есть о чём рассказать мне. Впрочем, благодаря какой-то внутренней связи, которая установилась между мною и моими тремя спутниками, я уже кое-что знала о способностях дейров, а в некотором смысле даже больше, чем они. Однако, Игорёк, едва выбравшись из воды, подав руку Ире буквально выдернул свою подругу на берег, тотчас истошно завопил:
   - Валя, дейры этого озера на грани истощения!
   Громко рассмеявшись, я стала успокаивать его:
   - Игорь, не волнуйся. Им ничто не грозит. Поверь, дейры это очень крепкие и живучие существа, если они находятся в воде. Они способны обходиться без пищи несколько сотен лет, но ты прав в одном. Дейров в этом озере очень мало, а потому нам нужно их срочно подкормить. Бери несколько машин и поезжай вокруг озера до узкого залива, а от него прямо на юг. Буквально в пяти километрах от берега, там лежит шесть старых китов и один из них, ну, просто какая-то громадина. Наверное синий кит. Отбуксируйте их к берегу и сбросьте в воду. Колбитов можете не бояться, на сто километров в округе их нет. - Игорь при этих словах усмехнулся и махнул рукой, он знал это не хуже меня, а потому нисколько не волновался, ну, а я сказала - Там, кстати, ещё и очень много рыбы, её всю нужно перевезти в город. Я сегодня же научу каражальских женщин, как с помощью дейров вернуть рыбе чуть ли не её первозданную свежесть.
   Да, теперь я действительно знала, как это сделать. Буквально каждое живое существо, которое утонуло в воде, но могло пойти в пищу человеку, дейры законсервировали и если только рыба, китовая туша или туша наземного животного не попали в какое-нибудь несъедобное дерьмо, хотя в это мне верилось с трудом, волна ведь хорошенько промыла землю, а дейры успели сделать всё, чтобы очистить её от токсичных веществ. Ребята быстро оделись и мы пошли к водителям. Те, узнав о проблемах, возникших у дейров Железного озера, сразу же согласились отправиться в степь. К озеру приехало столько машин, что примерно половина просто проставивала. Между тем двоих из водителей дейры тоже приманили к себе и увлекли на дно озера, отчего оба парня, став людьми Волны, также обрели новые способности, но при этом не превратились в воинов Волны. Вообще-то мне не нравилось такое словосочетание, люди Волны, воины Волны, но я не стала придумывать никакого нового. Название новой должности, навязанной мне судьбой, - Зелёная Хозяйка, мне тоже не нравилось, а что поделаешь? Зато мне понравилось, что я могла превращать дейров в послушных помощников людей. Воду в подземном озере, а оно было даже больше размером, чем Железное озеро, дейры уже очистили и её можно было смело пить.
   Именно с такой новостью мы и вернулись в Каражал. Там я собрала несколько женщин из числа тех, которые не смотрели на меня волком, и показала им очень интересный фокус с рыбой, высохшей на солнце в кость. Первым делом я налила воды в большой пластиковый таз, потом положила на стол рыбину размером чуть ли не в мою руку, вытащила из ножен "Катран, отрубила ей голову, хвост, вспорола брюхо и вынула из него ссохшиеся в чёрный кокон внутренности, после чего приложила по дейру спереди и сзади и попустила в воду. Через каких-то пять минут я достала из таза рыбину имевшую такой вид, словно ту выловили минут десять назад, обезглавили и выпотрошили. Халида, глядя на меня восхищёнными глазами, воскликнула:
   - Валя, ты настоящая фея, просто волшебница!
   Поцеловав женщину в щёку, я засмеялась и сказала:
   - Нет, Халида, я просто Зелёная Хозяйка. А теперь я покажу вам, девочки, как можно всего за каких-то десять минут приготовить отличное пиво, но для этого мне понадобится ячмень или просо. На худой конец сойдут даже кукуруза или пшеница. Правда, спешу сразу же предупредить, моё пиво будет иметь крепость не больше четырёх градусов и вашим мужчинам придётся выпить его ведра полтора, чтобы захмелеть. А ещё я могу научить вас, как сделать дрожжевое тесто без дрожжей.
   Всего я этот день я рассказала о дюжине способов, как с помощью дейров, причём иногда они полностью уходили в продукт, ну, для этого я их и растила, а иногда им ничего не делалось, как в случае с пивом или при стирке даже самого грязного белья и одежды без стирального порошка и мыла, обихаживать себя и своих мужей, кормить семью и лечить некоторые тяжелые заболевания, с которыми не справлялась целебная вода, которую дейры насыщали полезными веществами, из которых уже сам организм человека, мог черпать что-то вроде строительных материалов для самовосстановления. В общем мне было о чём рассказать, но и это не переменило отношения ко мне некоторых людей, хотя языки все они прикусили. В городке только и было разговоров о том, в каких огромных зелёных монстров могут превратиться с виду совершенно безобидные зелёные лепестки по первому же приказу Зелёной Хозяйки. Ну, разговоры разговорами, а пиво, изготовленное по моей рецептуре, между тем все пили с огромным удовольствием и не плевались.
   На пятый день после уничтожения колбитов на реке Сарысу, когда на развилке Тимофей и Айдар начали накапливать войска, мы отправились огромной колонной на юг. Я ехала впереди на своём обновлённом, но ещё не доведённом до ума полностью "Уральчике", сидя за рулём. Тенгиз сидел на пассажирском сиденье, а Игорь и Ира на откидных сиденьях у нас за спиной. После реконструкции кабины, напротив пассажирского сиденья была установлена откидная бронеплита, Тенгиз мог спокойно наблюдать за тем, что творилось впереди. Хотя мощнейший двигатель и позволял мне спокойно подниматься на холмы, я их всё же объезжала и ехала по той колее, которую уже однажды проложила. Скорость у моей машины была теперь больше, мощные "Кразы" от нас не отставали ни на метр, а потому мы доехали до моего озера меньше, чем за сутки, но поскольку решили, что ехать ночью будет не слишком-то приятно, переночевали в полупустыне и на следующий день, в половине одиннадцатого доехали почти до места, но были остановлены конным отрядом вооруженных людей человек примерно в триста. Впрочем, некоторые сидели верхом на двугорбых верблюдах-бактрианах, но имели от этого ничуть не менее грозный вид. Вооруженные автоматами, пулемётами и даже гранатомётами, они вылетели на нас из-за холма метров двухстах пятидесяти впереди и были настроены весьма решительно не смотря на то, что на кабине "Уральчика" стояли спаренные крупнокалиберные пулемёты "Утёс" с дистанционным управлением, выглядевшие очень грозно.
   Мне ничего не оставалось делать, как затормозить и остановиться метрах в пятидесяти от всадников. Это были не колбиты, их бы я давно уже почуяла, а какие-то воинственно настроенные казахи, одетые в национальные наряды, но с вполне современными развесками поверх них. От отряда оторвался молодой мужчина, на голове которого была надета к тому же ещё и каска с красной звездой, при виде её мне уже стало легче, сидящий на вороном скакуне и это была не какая-то монгольская лошадка, а рослый, красивый и горячий жеребец. Увидев скакуна, Тенгиз невольно заулыбался. Всадник подлетел к нем, хлестнул камчой по бронестеклу и громко закричал по-русски:
   - Разворачивайтесь и уезжайте отсюда! Вы не возьмёте здесь даже дырявого ведра. Всё, что лежит за этим холмом, принадлежит Зелёной Хозяйке, а мы охраняем её добро.
   Вот и спрашивается после этого, что же мне теперь делать? Влезать из машины и доказывать этим очень серьёзно настроенным молодым людям, что я не верблюд, а Зелёная Хозяйка? Мы с Тенгизом переглянулись и мой телохранитель только и смог сделать, что развести руками. Как и я, он тоже прекрасно понимал, что мы с ним ничего не сможем доказать. Между тем я почувствовала, что к точке рандеву стремительно приближается кто-то из наших, из людей Волны, и облегчённо вздохнула. Игорёк встал, прошел вперёд, присел, чтобы его было видно, широко улыбаясь помахал моему сердитому сторожу рукой и сказал:
   - Ну, Валя, смотри, что сейчас будет. Ох, и влетит же всем этим ребятам через пару минут.
   Игорь, как в воду глядел. На всех парах к нам неслась верхом на огромном белом верблюде какая-то пожилая женщина, одетая в белое платье-койлек, чёрный кемзал, расшитый белым шелком, голову которой укрывал белый кимешек, а поверх него был надет кипельно-белый тюрбан. Размахивая длинной тонкой палкой, женщина, словно ледокол, рассекла строй всадников, щедро одаривая их ударами своей хворостины, женщина, подлетела к парню и что-то прокричала по-казахски. Тенгиз тут же, с громким смехом перевёл мне её слова:
   - Ты что творишь, Жамал! Как ты встречаешь Зелёную Хозяйку, прогнавшую проклятых колбитов?
   Жамал, получив хворостиной по хребту, истошно завопил:
   - Ай, больно, бабушка Нуржан. Откуда же я знал, что эта русская женщина Зелёная Хозяйка? Разве она не казашка?
   Нажав на кнопку, я открыла люк и не дожидаясь того момента, когда он поднимется полностью, вступилась за парня:
   - Бабушка Нуржан, не ругайте Жамала, он же никогда меня не видел, чтобы узнать. Меня зовут Валя, как поживаете?
   Белый верблюд, повинуясь казашке с загорелым, хотя и морщинистым, но не таким уж старым лицом, опустился на передние колени и бабушка Нуржан прытко соскочила с него и, воткнув в землю палку, бросилась обнимать меня, восклицая:
   - Ах, доченька, наконец-то я дождалась тебя. Мы тут уже пятый день в твоём доме живём, умница ты наша. Как же ты много сделала здесь. Столько вещей одна разобрала и в рядок сложила.
   Когда я пригласила пожилую женщину подняться в кабину, она не стала заставлять меня упрашивать её и мигом взлетела по ступенькам, пробралась вперёд и принялась обнимать сначала Тенгиза, затем Иру, а последним Игоря. Её усадили на пассажирское сиденье и мы проехали последние два с половиной километра, которые оставались до моего озера. Люк со своей стороны я не закрывала и как только подъехала к лагерю, то сразу же сбросила с себя разгрузку и как была в одежде, так и бултыхнулась с разбегу в воду. Аргон прыгнул в воду за мной следом. Только нас и видели. Дейры метнулись ко мне навстречу, вспенили воду, разложив её сначала на кислород и водород, а потом, как-то связав водород и убрав его от меня подальше, создали для меня вполне приемлемую атмосферу для дыхания и унесли в самую глубокую впадину. Теперь, прижимая к себе Аргона, я уже не сидела под водой бесчувственным истуканом. Не знаю как, но я смогла, словно бы увидеть всё, что принесла с собой волна в это безлюдный район Казахстана и разложила окрест, а тут насчитывалось шестьдесят семь курганов, сложенных их самых разных вещей, некоторые из которых были принесены аж из Северной Америки. Что же, на какое-то время этот склад заменит огромному числу людей наши разрушенные заводы и фабрики, которые теперь придётся восстанавливать в том числе и с моей помощью, то есть переводя многие технологические процессы на принципиально новую основу, ведь дейры, созданные в глубинах космоса какими-то невероятно мудрыми существами, представляли из себя очень мощный биологический инструмент.
   Просидев под водой чуть больше часа, я мысленно приказала дейрам поднять нас на поверхность и подплыла к своей маленькой пристани сидя верхом на огромном зелёном лепестке. Он бережно поднял меня и Аргона, поставил нас на неё и ушел под воду, рассыпавшись на миллионы зелёных лепестков. Из воды я вышла совершенно сухой, но всё же несколько взъерошенной и тут же стала поправлять свою причёску, благо она у меня была довольно короткой. Как казахи-всадники, так и каражальцы стояли на берегу с открытыми ртами. Для них это было самое настоящее чудо. Зелёная Хозяйка нырнула в озеро и вышла из него не промокнув до нитки. Вместе с несколькими мужчинами и своими помощниками, я первым делом села за стол, обозначила на военной карте этого района все склады и только после этого подозвала к себе Жамала и с улыбкой поинтересовалась у парня:
   - Жамал, ты создал свой отряд по приказу бабушки Нуржан?
   Подбоченившись, Жамал ответил:
   - Нет, Зелёная Хозяйка, мы сами собрались все вместе, чтобы истреблять колбитов. - Потом вздохнул и признался - Но бабушка Нуржан сказала, что у тебя, есть воины и получше, и приказала нам ехать с ней сюда. Она сказала, что ты скоро приедешь и скажешь, что нам делать дальше. Мы ждём, твоего приказа, Зелёная Хозяйка. Мы сделаем всё, что ты нам прикажешь.
   Улыбнувшись, я ответила парню:
   - Жамал, приказывать я могу только воинам Волны, а тебя я могу лишь просить. Понимаешь, Жамал, в Астане творится что-то неладное. Там объявились какие-то новые ханы, которые воюют между собой, мечтая объявить себя хозяевами всей Средней Азии, хотя теперь очень большие её пространства покрывает собой вода. Увы, но под водой скрылись целые города. Я прошу тебя, Жамал, если ты хочешь, чтобы на нашей Земле больше не было никаких границ, отправляться в Каражал. Через трое суток полковник Бекбулатов, его ваш президент, убитый мятежниками, наградил вот этим именным оружием, отправляется в поход на Астану, чтобы разогнать мятежников по домам. Ты присоединишься к нему со своими всадниками? Между этими землями и Астаной, вырос целый горный хребет, так что ваша помощь, как разведчиков, будет просто неоценима.
   Жамал широко заулыбался и с готовностью ответил:
   - Мы из Акколя, Зелёная Хозяйка. Нам не привыкать подниматься на лошадях в горы. Каратау, можно сказать, наш дом. Мы немедленно поскачем в Каражал и проведём твою армию через любые горы. Бабушка Нуржан давно уже сказала, что ты сделаешь так, что на Земле все люди станут братьями. За такое дело не страшно и умереть, как это и подобает настоящему воину.
   - А вот умирать не надо, Жамал. Ну, а чтобы вам не было равных в бою, я сделаю так. Это озеро особое, Жамал, и дейры в нём тоже живут особые. Сейчас мы хорошенько покормим моих дейров, чтобы их стало вчетверо больше, а потом все твои всадники, взяв под уздцы своих лошадей, а также мужчины и женщины, приехавшие со мной из Каражала, вы все пройдёте передо мной и те, кому я разрешу, войдут в воды озера точно так же, как недавно в него вошла я с Аргоном и через час или чуть больше, выйдете на вид точно такими же, какими и были, но всё же другими глубоко внутри. Но без меня это нельзя делать, утонете.
   В шесть часов вечера за исключением семи человек все остальные люди, а возле моего озера собралось немногим более тысячи двухсот мужчин и женщин, стали людьми и воинами Волны. Те, кто почувствовал в себе особую ответственность за судьбы множества людей, а их среди каражальцев оказалось более двухсот человек, одни только мужчины, в этот же вечер отправились в Каражал, запрыгнув за спину к всадникам. Их лошадям и верблюдам было теперь по силам нести на себе и троих человек. Ну, а я подозвала к себе нескольких бульдозеристов и показала им на карте, куда именно нужно проложить канал глубиной всего три метра и шириной метра четыре. Из Жезказгана в Каражал доставили большой траншеекопатель, а бульдозеры у каражальцев имелись свои. С бульдозеристами мне повезло, все они были людьми Воды им не нужно было объяснять, какую ценность имеет для меня это маленькое озеро. Если они проведут к нему воду, то я в считанные часы смогу сделать его намного больше и тогда оно в один прекрасный день станет местом паломничества для множества людей. Если люди, конечно, окажутся достойны этого. Судьба Человечества всё ещё висела на волоске, как и моя собственная и нам всем нужно было приложить огромные усилия, чтобы разумная жизнь на Земле не исчезла навсегда, а такое запросто могло случиться, если мы продолжим враждовать и воевать вместо того, чтобы стать братьями и жить на планете, полностью избавленной от границ и, что самое главное, вражды.
  

Глава 12

Воины Волны

  
   Н-да, я даже не ожидала, во что выльется мой душевный порыв, повинуясь которому я превратила почти всех тех людей, которые добровольно, без какого-либо призыва и шумного митинга на площади, отправились вместе со мной к озеру, чтобы глотать пыль, разбирая груды вещей, принесённых в пустыню Великой Волной. Поддавшись всеобщему настроению, я тоже стала называть её так, словно эти два слова писались с большой буквы. Вообще-то я их всех могла сделать воинами Волны, но всё же дала такой приказ дейрам только в отношении тех... Ну, в общем самых чистых душой, сострадательных и в то же время люто ненавидящих любую несправедливость, зло, насилие и жестокость. Бабушка Нуржан, вот, уж, воистину, Солнечная Душа, так переводилось её имя на русский язык, простая степная казашка ста семи лет, которая наотрез отказалась подниматься в горы и вместо этого села верхом на белого верблюда по кличке Арман, что означает Мечта, чтобы поехать в пустыню навстречу Великой Волне, наверное, имела куда большие основания стать Зелёной Хозяйкой, однако Он выбрал почему-то меня. Старая казашка доехала до пересохшего русла реки Чу, спешилась, собрала хворост, развела костёр, вскипятила воду, положила Армана на песок и встретила Великую Волну, протягивая ей пиалу с зелёным чаем. В это время множество казахов поднялись на вершины гор хребта Каратау, бросив свои дома в городах, лежащих в низине, которые полностью затопили воды нового моря.
   Астрахань, Гурьев, Шевченко, Аральск, Новоказалинск, Кызыл-Орда, Нукус, Ургенч и многие десятки других городов, оказались на дне моря. Более того, большая часть плато Устюрт, кроме Карабакура и Мангыстау, превратившихся в два больших острова, буквально провалилось на глубину в добрых две сотни метров, когда пришла Великая Волна, из-за чего от Карабаса до Джетыгары в считанные минуты поднялся новый, местами извилистый, но в общем-то довольно прямой хребет, состоящий из гигантских гранитных скал и вала осадочных пород. Именно он не дал Великой Волне проникнуть в Северо-Восточную, зелёную часть Казахстана. При этом Великая Волна, движением которой Он отчасти управлял с помощью дейров, даже не расплескала чая в пиале бабушки Нуржан. Ну, она немного промокла, хотя не очень сильно, в общем, как сама сказала мне, слегка отсырела, но потом, когда Великая Волна прошла над нею и, завязнув в песках Мойынкум отхлынула назад, вообще обойдя её с двух сторон, быстро обсохла на солнце. Когда правнуки прискакали к ней, бабушка Нуржан, помолодевшая и полная сил, вычёсывала шерсть из Армана, чтобы связать из неё носки для Зелёной Хозяйки. Вот тут-то очень многие люди и убедились, что старая Нуржан с абсолютной точностью указала те места, которые Великая Волна не замочит и при это ещё и сбылось главное её предсказание - "Не бойтесь за меня, я не погибну, а лишь стану моложе и сильнее, так что вы не скоро избавитесь от вредной старухи."
   Глядя на тех молодых мужчин, которые откликнулись на призыв её правнука Жамала, я не могла остаться равнодушной и потому вместе с многими молодыми каражальцами сделала их воинами Волны. В том числе и степных байкеров, ведь все они были готовы отдать за меня жизнь, что я чувствовала душой и сердцем. Две группы людей в возрасте от двадцати до тридцати и чуть больше лет. Одни - горожане, причём большая их часть была русскими, другие казахи и киргизы, их было меньше, не больше трети - сельские жители, простые пастухи-скотоводы. Что их роднило? И одни, и другие отважно отбивали налёты колбитов, теряли друзей и близких и, видя их звериную ярость и кровожадность, всё же очистились душой, сделались добрее и светлее. В их груди билось сердце настоящих мужчин, воинов Волны и им теперь предстояло отправиться на восток и пройти, очищая землю от колбитов, до Чукотки, чтобы зимой переправиться по льдам в Северную Америку и там соединиться с другими воинами Волны - американцами и канадцами. Будущее Земли зависело вовсе не от того, как быстро люди смогут поднять из руин города, а от моих воинов Волны и от того, как быстро они очистят планету от двуногих нелюдей. Все они, и люди Волны, будущие великие труженики, и воины Волны, не приемлющие зла, встали вдоль берега и вошли в воды моего озера, чтобы дейры сделали с ними что-то такое, о чём я могла только догадываться.
   Семеро человек, двое юношей лет семнадцати и девушек, их сверстниц, стояли рядом со мной со слезами на глазах. Всем семерым было очень обидно, что я не позволила им войти в воду. Бабушка Нуржан, которая всё понимала, стояла рядом и лукаво улыбалась. Когда люди и воины Волны вышли на берег вместе со своими скакунами и верблюдами, настала и их очередь войти в воду сразу же, как только солнце опустилось за горизонт. Они вышли из озера через час детьми Волны и мне не пришлось им ничего объяснять. Они и так прекрасно чувствовали, что я думаю о них и их дальнейшей судьбе. Воины Волны к тому времени сели верхом на коней и верблюдов, или оседлали свои мотоциклы и умчались в Каражал. Ну, а мои помощники немедленно принялись вытаскивать из куч доски, листы металла, куски пластика и строить склады. Увести все вещи отсюда, мои помощники не смогли бы и за три месяца, а вот перебрать, очистить от грязи, рассортировать и сложить во временных складах, им было вполне по силам. В общем работа закипела в свете фар самосвалов и установленных на кабинах прожекторов.
   Мы с Аргоном работали вместе со всеми. Внешне мой пёс остался точно таким же, но обрёл силу здоровенного медведя, а умом он и так всегда отличался. Незадолго до полуночи, я приказала ложиться спать. Нельзя за одну ночь сделать то, на что нужны месяцы. Правда, далеко не всех мне удалось заставить лечь спать. Бульдозеристы не прекращали работу ни на одну минуту и упорно прокладывали канал к заливу. Поужинав уже за полночь, я легла на отдохнуть на кожаном красном диване в "Уральчике", но не спала, а скорее дремала. Меня интересовало, сможет ли моя новая способность чувствовать присутствие вокруг себя людей Волны и их антиподов перерасти в телепатию или нет. Во всяком случае я почувствовала, что воины Волны домчались до Каражала, проскакали и проехали по главной улице к школе и Жамбул, соскочив с коня, доложил Айдару, зачем они прибыли в город. Я специально не стала говорить ни Тимофею, ни Айдару о том, что теперь мне по силам с помощью дейров в своём озере превратить всех, кто поехал в пустыню вместе со мной, в людей и воинов Волны. Ну, а Жамбул, не мудрствуя лукаво, объяснил им, что мой приказ таков - подавить мятеж в Астане, покарать преступников, повинных в массовых убийствах и насилии, а потом разбиться на отряды и двинуться на восток, выискивать степях, горах и лесах колбитов и уничтожать их всех без малейшей жалости. За плечами у каждого из них должен быть ранец с вложенной в него стальной ёмкостью, наполненной дейрами из моего озера, которых они привезли с собой кто в чём.
   Да, я поручила воинам Волны расселить дейров по озёрам и рекам Сибири, ведь они не скоро ещё поднимутся вверх по рекам из Северного Ледовитого океана. Ну, я не очень-то сомневалась, что Тимофей и Айдар отреагируют на это известие быстро, а их реакция была вполне предсказуемой. Узнав, что воинам Волны предстоит долгий поход аж в Северную Америку, они тут же построили своё войско и объявили о наборе добровольцев в армию Зелёной Хозяйки. Мы в это время уже позавтракали и принялись за работу. Большая часть людей занималась тем, что загружала предметы первой необходимости и сохранившиеся продукты в "Кразы" с высокими решетчатыми бортами, установленных вместо стальных кузовов на стальные площадки. Уже в полдень первые машины сорвались с места и на максимальной скорости помчались в Каражал. Ну, а я тем временем занималась другой работой. Отошла вместе с Аргоном подальше от всех и села на берегу, на противоположной стороне озера. Воинам Волны были нужны лошади и верблюды, пусть и без сёдел, которые побывали под Волной и остались живы. Они быстро откликнулись на мой призыв, а пока скакали ко мне со всех сторон, я приказала дейрам прорыть узкий залив и сделать в нём воду пресной. Уже через полтора часа к водопою прискакали первые лошади.
   На следующий день, в половине девятого, на "Кразах" приехала первая группа добровольцев. Её возглавляли Тимофей и Айдар. Оба с женами и детьми. Полковник Бекбулатов принял решение идти вместе с женой до конца, оставив детей на попечение Тимофея. Ну, что же, это было решение Зумраат и Айдара и я не видела в том ничего плохого. Правда, я не стала ничего предпринимать немедленно. Бульдозеристы должны были вот-вот закончить свою работу. В одной из куч нашелся понтонный мост и его уже доставили на буксире к траншее и заранее перебросили через будущий канал в самом удобном месте. Около двух часов дня все прекратили работу и встали неподалёку. Людям Волны мне не приходилось ничего объяснять, они и так чувствовали и понимали смысл моего замысла, а вот добровольцев пришлось попросить отойти подальше, чтобы они не свалились в озеро раньше времени. Ну, а вскоре со стороны залива прибежал мутный поток воды и вместе с ним в перемычку ударила волна со стороны озера и как только та была размыта, поток резко усилился и вот уже вода шумела и чуть ли не ревела, прокладывая канал шириной в семьдесят метров. Понтонный мост дрожал и даже подпрыгивал, но его не сносило течением и он стоял на одном месте. Вода в озере пришла в движение и закрутилась медленным водоворотом, выпроваживая рыбу и креветок, занесённых в него. Если начать увеличивать озеро сразу, то его обитатели просто погибнут.
   Чтобы этого не произошли, мои первые дейры, а я относилась к ним, чуть ли не как королева к своей гвардии, подняли со дна все морские водоросли, уже изрядно подросшие, поймали в силовые сети рыбу и унесли обитателей озера подальше в залив. После этого водоворот сделался таким мощным, что в озере образовалась глубокая воронка и оно стало быстро увеличиваться в размерах, но вода не подмывала ни того холма, на котором некогда стояла моя гондола, ни лагеря, где я жила два с лишним месяца. Всего за каких-то два часа на глазах у всех образовался круглый залив диаметром в семь километров, соединённый с большим заливом длинным, постепенно расширяющимся каналом, после чего в него вернулась унесённая рыба и прочие обитатели, а вместе с ними множество новых, включая нескольких дельфинов, но те приплыли сами. Добровольцы глядели на труды дейров чуть ли не с благоговением, а люди Волны с широкими улыбками. В озеро моментально забросили парочку хорошо подсохших китов и десятка три громадных акул, каких-то других рыбин и даже трёх огромных кальмаров. Мне нужно было срочно увеличить численность своей гвардии и потому только на следующий день, когда возле берегов образов собрались все три с половиной тысячи добровольцев, они смогли войти в воду. На этот раз матери вошли в воду вместе с детьми.
   За это время Тенгиз и Игорь нашли в одной из куч несколько листов оргстекла толщиной в двадцать миллиметров, уголок подходящего размера, раскроили его и изготовили аквариум длиной в пять, шириной в три и высотой в метр. Он был нужен мне, чтобы взять с собой в дорогу своих самых первых дейров. Хотя я прекрасно понимала, что все дейры были порождены, путём элементарного делением от одного единственного, первого дейра-прародителя, которого Он сотворил специально для нашей планеты, дейров этого озера я всё равно считала особенными. Около полудня четвёртого дня все воины Волны вышли из озера и мы стали собираться в обратный путь. Каждый из уже выбирал себе скакуна, лошадей и верблюдов, обладающих силой матёрого носорога, хватило на всех. Из Каражала за ними специально приехали пешие воины Волны и привезли с собой самодельные сёдла и упряжь. Многие из воинов тоже успели позаботиться об этом, но не для всех хватило нужных материалов, ну, ничего, это дело наживное. Попутно многие вооружались холодным оружием, но самое главное, воины Волны брали с собой дейров из моего озера, которые сами шли к ним в руки, и бережно запускали их самые различные ёмкости.
   Настал момент и мне побеспокоиться о том же самом, но я не стала бегать с тазиком от озера к "Уральчику". Вместо этого я села в машину, сдала задом к озеру и Тенгиз с Игорем приставили ней три широких, длинных и толстых доски. Ну, а я подошла к озеру, улыбнулась всем, сделала рукой приглашающий жест и из воды на берег выбрался огромный зелёный морж, который быстро поднялся по импровизированному пандусу на бронированную крышу кунга, на которой уже был установлен аквариум, и быстро забрался в него. Воду он прихватил с собой, причём не солёную, а пресную. В результате её было в аквариуме всего сантиметров тридцать, а весь остальной объём заполнили собой дейры. Вот теперь я могла отправляться в Москву, но мой путь к дочери будет не прямым, а кружным и извилистым. Имелась у меня одна задача, которую кроме меня никто не мог выполнить. Как только всё было готово, ко мне, держа в поводу тонконогого, просто невероятно красивого скакуна-ахалтекинца, подошел Айдар, одетый в камуфляж, сидевший на его стройной фигуре щегольски, поднёс руку к козырьку и весёлым голосом отрапортовал:
   - Зелёная Хозяйка, твоя армия готова выступить в поход!
   Рассмеявшись, я воскликнула:
   - А сёдла, а сабли, Айдар? Не спеши, дай людям хотя бы дня три на подготовку. Да, и мне нужно собраться.
   Однако, полковника было не унять и он ответил:
   - Всё, что нам нужно, Валюша, мы найдём за Новым хребтом и самого лучшего качества. Нам нельзя здесь засиживаться, но мы отправимся в дорогу вместе с тобой.
   Кивнув, я сказала:
   - Да, ты прав, Айдар. И вам нельзя засиживаться и мне тоже нужно отправляться в путь и поэтому я соберусь быстро. Ты понял, что вам нужно делать? Учти, тебе придётся отправиться в Штаты вместе с твоей армией.
   - Да, Валюша, - кивнув сказал Айдар, - мы должны рассказывать каждому новому воину Волны, какая ты и делиться с ним твоими дейрами. Тогда ты сможешь установить с ними ментальную связь, как об этом говорит Игорь. Жаль, конечно, что это всё же не телепатия, но ты знаешь, я ведь и без неё чувствую, что ты велишь мне сделать в Астане и не только в ней одной. Клянусь тебе, я всё именно так и сделаю. Наш мир будет единым и никакие американцы уже не будут в нём хозяевами.
   Отрицательно замотав головой, я воскликнула:
   - Нет-нет, Айдар, это не мой приказ! Он исходит не от меня, а из твоего сердца. И ты знаешь, если мы сделаем так, то Он не сделает того, что ему приказано сделать в самом крайнем случае. Он же не колбит в конце-то концов.
   Айдар обеспокоено спросил:
   - Валя, я надеюсь Он не устанавливает жестких сроков, как это делал когда-то Сталин? Взять такой-то город штурмом к седьмому ноября и хоть ты всю свою армию положи, а сделай это.
   Огорчённо вздохнув, я ответила:
   - Ну, Он не настолько безжалостен к нам, Айдар, а вот те, кто послали Его к нам, будут даже пожестче Сталина. В общем теперь всё зависит от нас самих. Пойми, кроме вас я могу сделать воинами Волны, ну, ещё максимум двадцать отважных парней, которых мне ещё предстоит найти, и всё. Даже людьми Волны я не могу делать всех остальных людей, которых встречу на своём пути к Москве. В решающей битве должны одержать победу самые обычные люди. Только тогда Они изменят своё мнение о нас, землянах, а сейчас мы для них всё равно, что колбиты. Кстати, Айдар, ты не объяснишь мне, что означает это слово?
   Айдар усмехнулся и ответил:
   - Валя, у этого слова два толкования. Так когда-то, ещё при царе, русские называли чуть ли не всех степных казахов. Ну, это вроде русского названия украинцев - хохол, или наоборот, украинского названия русских - кацап. Сами же казахи, да, и киргизы тоже, вкладывают в это слово несколько иной смысл - колбит это вонючий, немытый, грубый и бесчувственный человек, в общем двуногое животное, которому на всех наплевать, но такие ведь встречаются в каждой нации, у любого народа. Поэтому голых тварей, ставших кровожадными хищниками, и назвали колбитами сами казахи и я, честно говоря, не могу найти им другого определения. Ладно, ты мне лучше вот что скажи, почему ты не хочешь взять с собой сотню моих самых лучших солдат и офицеров? Ты понимаешь, что тебе придётся дать бой нескольким сотням тысячам колбитов, а с тобой будет всего неполный взвод? Да, все эти парни будут такими же могучими, как и Тенгиз, но, Валюша, они же вас просто сомнут своей численностью.
   Айдар затронул самую неприятную для меня тему. О том, что я должна сделать так, Он мне не говорил. Да, я вообще ни разу не почувствовала за последние дни, чтобы Он ко мне хоть как-то обратился. Я просто знала, что Он находится на Земле, за всем наблюдает с помощью дейров и ни во что не вмешивается. Или почти ни во что, если это не касается таких вещей, как склады, устроенные им в окрест и то, что с неба не пролилось на все эти кучи всяческого добра ни капли воды. Признаться, этот план я придумала сама ещё тогда, когда готовилась совершить поездку к берегам моего озера. Мне почему-то подумалось, если простые люди, пусть даже и солдаты, придут на помощь Зелёной Хозяйке и покончат со всеми теми колбитами, которых я смогу собрать на довольно дальних подступах к Москве, место я ещё не выбрала, то Тем, кто послал на нас комету и Его, уже нечем будет крыть и Они попросту заткнутся, а все остальные проблемы мы уже будем решать сами, без оглядки на них. Они, конечно, Высшие Существа, но если честно, то не пошли бы они в задницу! Тоже мне, хмыри космические, летают себе по галактике внутри гигантских ледяных планетаров и ещё диктуют, как нам нужно жить.
   Ладно бы они хоть чем-то нам помогли, а то надо же, раз наша цивилизация начала загнивать, то значит нам нужно обязательно стукнуть по темечку огромной кометой. Он в этом плане был намного человечнее и спас жизнь очень многим достойным людям. Правда, далеко не всё было в Его силах. Точно так же и я не смотря на то, что стала Зелёной Хозяйкой, также не была всесильной, а если честно, то силёнок-то у меня было в общем-то немного. Тем не менее я не собиралась отказываться от своего плана и потому, грозно насупишь, отчего Айдар тут же заулыбался, сердитым голосом принялась отчитывать его:
   - Даже думать об этом забудь, Айдар! Не вы, а русские люди, москвичи и жители других городов должны истребить ту огромную орду колбитов, которую я соберу за Волгой. Пойми меня правильно, Айдар, но люди сами должны решать свои проблемы и вычищать то дерьмо, которое они же и породили своим безволием, беспечностью и всяческой демократией. Ни один порядочный человек не стал колбитом, в них превратились одни только конченые негодяи. Более того, на моих собственных глаза многие бандиты превратились в порядочных и честных людей. Пойми, по другому людям просто не спастись.
   Подошел Тимофей, горестно вздохнул и сказал:
   - Айдар, хотя у меня и разрывается от Валиных слов сердце, она права. Пойми, по другому ничего нельзя сделать. Она Зелёная Хозяйка и только ей дано, словно магнитом, собрать колбитов в одном месте. Пусть даже они не все там соберутся, эта битва всё равно станет решающей и победить в ней должны простые люди, а не воины Волны, хотя и они, конечно, нанесут колбитам огромный урон. Жаль только, что меня там не будет, хотя, как знать. Ладно, ребята, поживём - увидим.
   Ближе к вечеру мы загрузили множеством вещей "Кразы" и поехали в Каражал. Конный отряд из двухсот бойцов вместе с бабушкой Нуржан отправился на юг. Им предстояло очисть от колбитов предгорья, а если понадобится, то и горы, а затем двинуться на восток. Городок буквально бурлил, когда мы примчались туда рано утром. Повсюду кипела работа. Прямо на улицах были устроены небольшие кузницы, в которых ковались сабли и палаши, а также шорные мастерские, в них шили сёдла и сбруи. Хоть какие-то, чтобы воинам Волны было легче удержаться верхом на лошадях и верблюдах. В ремцехе тоже шла работа. Там варили из стальных листов заплечные ёмкости для дейров, стремясь сделать их как можно более удобными, а потому все швы затачивались напильниками и скруглялись. Женщины шили для них из толстого брезента и кожи ранцы, подкладывая под спины войлок. Из Жезказгана, Сатлаева и Джезказгана привезли много военной амуниции и одежды, несколько сотен фирменных сёдел, а также три с половиной сотни российских пулемётов "Корд" и множество патронов к ним. Их получали те воины Волны, у которых были под седлом верблюды. Если с руки из "Корда" мог вести огонь, да, и то, от пояса, только очень сильный и рослый мужчина, то из числа воинов Волны это могли делать практически все, причём стреляя с плеча и к тому же очень метко. Ну, тут удивляться особенно не приходилось, ведь все пулемёты, привезённые из Сатлаева, были оснащены оптическими прицелами.
   По приезду в город мы тоже занялись работой и, наконец, довели до ума мой "Уральчик". Теперь в нём имелся удобный кубрик с четырьмя спальными местами помимо спальника в кабине, кухня с большим холодильником, шкаф и ларь с продуктами и даже душевая кабинка. Спереди и сзади на машине стояли сдвоенные пулемёты "Утёс", два передних снаружи, а два задних внутри. К тому же мы брали с собой в дорогу шесть пулемётов "Печенег" и тридцать выстрелов к "Шмелю", ну, и помимо этого титановые сферы и тяжелые штурмовые бронежилеты с наплечниками и бронированной защитой для шеи. Воины Волны тоже получили отличную экипировку. Чуть более суток назад Жамал почуял приближение колбитов к Сатлаеву и со своими всадниками немедленно поскакал к этому крупному и довольно неплохо защищённому городу. Они налетели на почти полуторатысячную орду конных колбитов с юга, как самум, и вырубили их начисто, под корень, освободив тем самым большое количество лошадей и верблюдов. Видеть я этого не видела, но всё же почувствовала и даже помогла Жамалу и его отряду. Едва они только ударили колбитам во фланг, я поняла, что могу отдать приказ пленённым колбитами коням и верблюдам и те, повинуясь мне, не только сбрасывали их с себя, но и кусали.
   Многие животные получили ранения, в основном резаные, но дейры их быстро залечили. Пораженные защитники Сатлаева, которым было бы трудно отбить эту внезапную атаку, только после этого, посмотрев на то, как метко парни Жамала стреляют из "Кордов" сидя в седле от плеча, передали воинам Волны эти крупнокалиберные пулемёты и боеприпасы к ним. Интересно, по чьему это приказу их завезли в этот город? Ну, а ещё на сатлаевцев очень сильно подействовало то, что Жамал оставил в их городе пятьдесят своих всадников, сделав это, повинуясь моему мысленному приказу. Помимо них в Каражале оставалось ещё сотня воинов Волны до тех пор, пока я не уведу за собой всех колбитов. Такое моё решение успокаивающе подействовало на жителей всех окрестных городов. Ну, а вскоре, буквально за сутки до отъезда, а мы провели в Каражале четыре дня, мне сообщили радостную весть. Оказывается, ещё месяц назад на космодром Байконур прилетело несколько военно-транспортных самолётов, которые привезли российских десантников, а вместе с ними прилетело два десятка боевых вертолётов и наши ребята положили там тьму-тьмущую колбитов. Одна орда и вовсе целиком состояла из женщин. Моё сердце сразу же гулко застучало и я вспомнила об Алёнке и о Серёже. Как знать, может быть одним из отрядов этих десантников, которые пять дней истребляли в степи колбитов, командовал он. Ну, в то время я только-только закончила обшивать бронёй "Уральчик".
   Двадцать пятого августа, проведя в здешних краях почти три месяца, я попрощалась со своими новыми друзьями и воинами Волны, пожелала им всем удачи, расцеловала Айдара, Тимофея, Нину и Зумраат, села за руль и поехала в сторону Жезказгана. Там я собиралась задержаться всего на сутки, как меня просили об этом люди, а Айдар повёл свою армию на Астану. Парни Жамала уже нашли удобный проход в горах, так что горный хребет Новый не должен был стать для них непреодолимым препятствием. В Астане, если судить по обрывочным сообщением в эфире, уже шли уличные бои между отрядами различных жузов. В общем Айдару придётся там нелегко, хотя с другой стороны его солдаты и офицеры, вооруженные тяжелым стрелковым оружием, ничего меньше "Печенега" никто в руки не брал, а те парни, которым не хватило "Кордов", не стеснялись вооружаться "Утёсами", выглядели очень грозной силой. В тяжелых бронежилетах, с титановыми сферами на головах, с таким грозным оружием в руках, да, ещё на лошадях и верблюдах, грудь которых также закрывал от пуль нагрудник бронежилета, выглядели даже пострашнее, чем танковые колонны Гудериана. Это на первый взгляд, но когда люди видели, какими они все стали силачами, то тут уж кого угодно брала оторопь. Так что я не думаю, что у них возникнут в Астане какие-то непреодолимые проблемы.
   Когда мы покидали Жезказган, где два слова - Зелёная Хозяйка, были у всех на слуху, Айдар уже находился в Караганде. В Жезказгане я занималась в основном тем, что беседовала с руководителями местных сил самообороны и требовала от них, чтобы они почаще высылали в степь патрули на бронетранспортёрах и боевых машинах пехоты. Какими бы не были быстрыми бегунами колбиты, но удрать от бронетранспортёра им не было дано. Ну, а ещё я объясняла, что если в на борту бронетранспортёра будет хотя бы один воин Волны, то я смогу навести его на стаю колбитов. Каражальцы именно так и поступали, а потому их бронепатрули за минувшие сутки уничтожили свыше сотни колбитов. Ну, тут всё заключалось в том, что я могла приманить к себе этих тварей, но не могла ими повелевать. В конечном итоге мне удалось убедить военных, что именно так они и должны поступать, а не сидеть в укрытиях. Колбиты ведь хотя и звери, однако вовсе не дураки и если они почувствуют, что на них идёт охота, то первым делом постараются убраться подальше от городов и даже небольших населённых пунктов. Объяснила я воякам и то, как превратить органику в авиационный керосин самого высокого качества и те моментально загорелись. В Сатлаеве, оказывается, имелось почти два десятка вертолётов "Ми-8" и "Ми-24".
   Буквально через двое суток, когда мы перевалили через горный кряж Улытау, благодаря которому по Жезказгану, Джезказгану и Сатлаеву волна не прокатилась, а лишь слегка подтопила эти три крупных города, а вместе с ними города поменьше, Карсакбай и Жезды вместе с посёлками, мне удалось навести группу вертолётов и бронетехники на большую колбитов-всадников численностью под пять тысяч оскаленных пастей. И снова, как только воины Волны увидели лошадей и верблюдов, мне удалось послать им приказ сбросить с себя колбитов, удирать от них подальше и идти к людям. Колбитов погнали к речке Кара-Тургай и уничтожили неподалёку от неё всех до одного. После этого я обрадовала людей известием о том, что в западной части Карагандинской области осталось не более пяти сотен колбитов, бродящих по степи небольшими группами. Вообще-то с точно таким же успехом наводить вертолёты и бронетранспортёры на колбитов могли и воины Волны, которым не терпелось поскорее перебить их всех и отправиться на восток. Ребята они были настойчивые, требовательные, а потому бронетранспортёры и вертолёты без дела не стояли. Мы же тем временем ехали по направлению к городку Карасу. Именно там должна была состояться наша встреча с семью загадочными всадниками, которые также скакали туда вдоль берега огромного Евразийского моря.
   В Карасу мы приехали под вечер пятого дня, дня на два или три раньше, чем до этого городка могли добраться семь Всадников Волны с большой буквы. Вообще-то виной тому было то, что Тенгиз вспомнил о том, что он казах, а стало быть прирождённый наездник и ещё возле моего озера наложил свою огромную лапу на громадного гнедого жеребца. Хотя этот тридцатипятилетний красивый парень, вылитый Талгат Нигматулин, и был городским казахом, родившимся и выросшим в интеллигентской среде, его отец был профессором университета в Алма-Ате, в седле он держался очень уверенно. Айдар разыскал для Тенгиза где-то огромный палаш дамасской стали, а я оттягала шикарное седло и сбрую для его Жандоса. Поэтому мы и ехали со скоростью не свыше сорока километров в час. Аргон с весёлым лаем бегал кругами вокруг нас. После того, как мой пёс побывал вместе со мной в озере, он сделался совершенно неутомимым. Ну, а ещё нам приходилось время от времени делать остановки. Увы, но я ещё не научилась наводить воинов Волны на колбитов в движении. В таком конно-механизированном порядке мы и подъехали к городку Карасу, стоявшему на берегу широкого залива. В него после Великой Волны превратилась Тургайская ложбина, протянувшаяся на сотни километров из Казахстана в Сибирь до верховий реки Тобол, куда я стремилась попасть в первую очередь.
   По Карасу, как и по Каражалу, тоже прокатилась Великая Волна. Раньше этот городок и соседний с ним Збан находились неподалёку от озера, в которое впадала речка Улы-Жыланшык, а теперь что к одному, что к другому вплотную приблизилось огромное море. Ну, этим двум городкам хотя бы повезло, другие, находящиеся в Тургайской ложбине вплоть до города Сага, ушли под воду вместе со всеми жителями. Та же самая беда постигла все Приаральские Каракумы, но там хотя бы не было посёлков. Ну, меня хотя бы порадовало то, что в Карасу спаслось больше половины жителей и почти две трети из них стали людьми Воды, как и в Збане, впрочем, и потому я не удивилась, что нам навстречу высыпало несколько сотен человек. Хотя все они выглядели довольно бодрыми и здоровыми, вид у них был, мягко говоря, неважнецкий. Большинство людей попросту были полураздетыми, но не смотря на это не унывали. Мы приехали не по дороге, а из степи, но это никого не удивило. Нам навстречу вышел пожилой казах, пристально посмотрел на меня и спросил:
   - Ты Зелёная Хозяйка?
   Люк с моей стороны уже был открыт, я выпрыгнула из машины, кивнула, подходя к нему и ответила:
   - Она самая. Здравствуйте, уважаемый, как поживаете.
   Мужчина широко заулыбался, повернулся к своим и громко крикнул, оповещая всех:
   - Это она, Зелёная Хозяйка, истребившая колбитов во всём Казахстане! - Повернувшись ко мне, он поздоровался - Здравствуй, достопочтенная ханум Зелёная Хозяйка. Меня зовут Данияр Турсунбаев, я аким Карасу. Будь нашей гостьей.
   Представив своих спутников, я сказала:
   - Ну, допустим, к истреблению колбитов во всём Казахстане я имею только косвенное отношение, но несколько дней мы у вас погостим. - После чего не выдержала и спросила - Неужели Великая Волна вас так ограбила, что вам даже одеться не во что? Да, не повезло вам, но вы не расстраивайтесь.
   Данияр тут же воскликнул:
   - Нет-нет, Зелёная Хозяйка, Великая Волна нам всё равно дала больше, чем забрала, а одежда дело наживное. Нам сейчас просто некогда думать о ней, нужно дома к зиме утеплять, да, топливом и рыбой запасаться, чтобы не умереть от голода.
   Закрыв глаза, я послала мысленную просьбу о помощи, стараясь сообщить своим помощникам на складах, что люди в Карасу и Збане лишились буквально всего и тут же меня охватило тепло, волной пришедшее с юга и я поняла, что через пару суток в этот городок приедет несколько "Кразов" с одеждой и множеством других вещей, включая даже мебель и стройматериалы. Люди, которые вышли к нам навстречу, так и ахнули. Они бросились ко мне и стали благодарить за заботу. Ира тоже вышла из машины, Игорь сел за руль и мы направились в городок, даже скорее просто посёлок, в котором даже не было автозаправочной станции. Да, Волна в нём здорово похозяйничала, но и Он сделал всё, отдав приказ дейрам, чтобы люди не погибли. Нет, всё же Он проникся тёплыми чувствами к людям и я была ему за это очень благодарна. Собрав вокруг себя людей, я стала объяснять им, как можно, перегородив куском железа или пластмассы самый обычный пластиковый или жестяной таз, с помощью дейров превратить высохшую чуть ли не в камень рыбу в керосин, бензин или солярку, капнув в воду всего лишь несколько капель нужного тебе топлива. Бутылки с ними у нас были с собой.
   Жители Карасу уже успели оценить дейров, в том числе и на вкус, но пока что смогли с их помощью лишь опреснять воду, но и это было огромное дело. Они всё это время не сидели сложа руки, а упорно работали. Хотя Волна унесла со дворов очень многое и даже похозяйничала внутри некоторых домов там, где не сидели, собравшись всей семьёй в ожидании смерти люди, они не отчаялись. Наоборот, чудесное спасение, во время него их дома заполнило на несколько минут легчайшей пеной, которой можно было свободно дышать, сильно повлияло на них и они многое поняли за эти несколько минут. В Карасу, на берегу озера, стояло несколько десятков больших домов, принадлежащих богатым казахам из Костаная, Кокшетау и даже Астаны. Их хозяева построили на своих участках прочные убежища и приглашали жителей Карасу спрятаться вместе с ними, но лишь немногие согласились и теперь жалели, что они не встретили Великую Волну всей семьёй, ведь она хотя и пограбила людей весьма основательно, даже посуду с кухонь уволокла, а всё же наделила их богатырским здоровьем и просто невероятной силой. Мужчины, ставшие людьми Волны, собрав доски, брёвна и пустые бочки построили плоты и занимались теперь тем, что отплывали на них от берега подальше, ныряли в воду и доставали со дна, уже в полусотне метров от берега глубина была больше двадцати метров, всё то, что там затонуло. Они даже вытащили несколько грузовиков и теперь, узнав, что бензин и моторное масло им дадут маленькие помощники Зелёной Хозяйки, очень обрадовались.
   До поздней ночи я учила женщин и мужчин тому, что они могут сделать с помощью дейров, возможности которых были весьма велики. Те знания, которые я дала людям в этот вечер, заставили их пересмотреть многие свои взгляды на жизнь и природу вещей. В общем после нашего разговора уже никто не хотел покидать берега нового моря, в которое принесло из Атлантики много рыбы, тюленей и даже китов. В их залив несколько раз заплывали касатки, чтобы поохотиться на моржей, но убрались так и не перекусив. В нескольких километрах от Карасу образовался большой песчаный остров и тюлени мигом выбирались на него. На второй день нашей вынужденной остановки в Карасу приехало двенадцать "Кразов" с одеждой, другими вещами, продуктами, инструментами, стройматериалами и тремя большими дизельгенераторами. Мы всё это время купались в море, да, я ещё с помощью дейров попутно доставала со дня моря затонувшую тяжелую технику и даже выудила два небольших судна, занесённых сюда волной из Чёрного моря. Караван ждали не только жители Карасу, но и их соседи. Мои помощники привезли из моего озера в Карасу и особых дейров Зелёной Хозяйки, для которых сразу же устроили отдельный бассейн и стали в нём размножать. В море их никто не собирался выпускать, так что им предстояло теперь стать домашними дейрами и жить в аквариумах.
   Для нас и водителей "Кразов" жители обоих городков тут же устроили той, на котором мы пили пиво моего изготовления и трескали рыбу во всяких видах. Все прохладительные напитки и сладости были отданы детям, но тем уже была больше по нраву чистая пресная вода и зелёные листочки, которые так приятно холодили язык и медленно таяли, если их долго держать во рту. Всадники Волны были уже совсем рядом, всего в одном переходе от Карасу. Их приближение я чувствовала с каждым часом всё отчётливее и отчётливее, поражаясь мощи их духа и той огромной физической силе, которой Он наделил их. Ну, если честно, то Тенгиз мало в чём им уступал. Все семеро Всадников Волны давно уже не были юношами. Даже самый младший из них был на год старше Тенгиза, их провозвестника. Хотя они были людьми разных национальностей, себя они считали братьями и их отличало от всех остальных воинов Волны то, что они, как и бабушка Нуржан, о которой они давно уже всё знали, сами спустились с гор, чтобы встретить Великую Волну Очищения.
   Да, именно так они назвали Волну Апокалипсиса. Что же, наверное они были правы. В любом случае это Он помог им стать такими, какими они теперь скакали к нам вдоль берега моря на таких же огромных, могучих конях, как Жандос. Их кони, как и этот громадный гнедой красавец, представляли из себя нечто особенное. Во-первых, они сами нашли их и, как мне кажется, эти огромные, могучие жеребцы родились по Его воле, ведь Он находился на нашей планете уже давно и прибыл на неё задолго до прилёта Кометы. Ну, Он это отдельная история и если честно, я даже не очень-то и горела желанием с ним познакомиться, ведь Он не был не то что человеком, а даже человекоподобным существом, а я женщина впечатлительная и мне такие знакомства не нужны ни за какие деньги. Зато Всадников Волны я ждала с огромным нетерпением и даже пыталась мысленно представить себе, какими они были, а они ведь прибыли на Тянь-Шань, к озеру Иссык-Куль, чуть ли не со всех концов света, что уже само по себе вызывало у меня восхищение. Для них я была Зелёной Хозяйкой задолго до падения Кометы, ещё с начала весны, где-то с первых чисел марта, когда каждого из них нашел его конь. Вот интересно, откуда прискакал к моему озеру Жандос? Неужели тоже от берегов Иссык-Куля? Честно говоря, я бы этому не удивилась. Кроме Тенгиза и меня этот красавец не признавал больше никого, хотя и относился довольно снисходительно к Игорю и Ире. Той он даже позволял сесть на себя верхом, но шел под ней только шагом и буквально через пять минут останавливался и опускал вниз голову, предлагая ей спешиться.
   Ко мне же Жандос относился, чуть ли не к своей матери и одновременно с этим был готов буквально растерзать каждого, кто только посмеет косо взглянуть на меня. Хотя я не лошадница, всё же имела большой опыт езды на кроссовом мотоцикле, как-никак мастер спорта, а потому не боялась скакать верхом на Жандосе. Правда, он нёс меня на себе так ровно, что я даже пуская его в галоп, наверное смогла бы вышивать гладью. Ну, я не слишком-то злоупотребляла своим положением Зелёной Хозяйки, а потому верховые прогулки были нечастыми. Зато все казахи были от меня в полном отпаде. Ещё бы, я держалась в седле ничуть не хуже любой степной казашки. Ну, они относились ко мне с большим уважением и любовью ещё и потому, что я призвала к себе всех коней и верблюдов, бродящих окрест, всего сотен пять голов, чем очень их обрадовала. Казах без лошади, всё равно, что охотник без ружья, а тут к ним прискакали не простые, а солёные кони и верблюды. Когда в Карасу привезли мотопомпу, я опреснила воду в небольшом заливчике и велела полить ею большой участок степи на берегу моря, трава в которой уже вся полегла и выгорела на солнце. На следующий день, на радость лошадям и верблюдам, там мигом поднялась и вымахала чуть ли не мне по пояс, свежая, зелёная и сочная степная трава. Казахи сразу же принялись поливать степь целебной водой рядом, чтобы заготовить сено на зиму. Так я подготовилась к встрече с Всадниками Волны, своими самыми главными помощниками.
  

Часть 3.

Возрождение России

Глава 1

Атомная угроза и простой способ её преодоления

  
   В Екатеринбурге я не задержался надолго. Из Москвы пришло срочное сообщение, причём очень неприятное. На Калининской АЭС сложилась чуть ли не критическая ситуация. В чём там было дело, Максимыч не стал мне рассказывать, но сказал, чтобы я срочно вылетал. Ну, что же, срочно, так срочно. Максимыч не станет поднимать панику зря. Мы спешно собрались, выдвинулись в район аэропорта Кольцово, в котором совершило посадку десять бортов из Москвы, сели на первый же самолёт, готовый подняться в воздух немедленно, и вылетели в столицу. Хотя в Екатеринбурге и вообще на Урале все прошло просто замечательно, наши потери были минимальными, настроением моё было совсем ни к чёрту. Критическая ситуация на АЭС это тебе не какой-то там военный путч, который можно подавить силой, это намного хуже. Любая электростанция может рвануть не хуже Чернобыльской и тогда ко всем нашим бедам, которых и так было выше крыши, прибавится ещё и радиоактивное загрязнение и где, в трёх сотнях вёрст от Москвы. От такой новости у кого угодно настроение испортится. Вот потому-то я и сидел в кабине военно-транспортного самолёта "Ил-86" мрачный и угрюмый. Не до веселья мне было и пилоты вместе со Скибой, это понимали, а потому полёт прошел почти в полном молчании.
   Из аэропорта, где меня ждал Максимыч, мы сразу же отправились в институт имени Курчатова, где собрались наши специалисты по атомной энергетике. Там меня уже ждали и как только я вошел в зал, где они собрались за большим столом, началось совещание. Вот уже больше месяца на всех атомных электростанциях, которые готовили к удару Волны самым основательным образом, а попросту накрывали мощнейшими железобетонными капонирами их реакторы, шли восстановительные работы, но сил и техники не хватало, а потому люди валились с ног от усталости, но ещё ни одна АЭС так и не была приведена в порядок. В самом начале совещания был сделан короткий обзорный доклад и я понял из него, что на Калининской АЭС реакторы, хотя они и считались безопасными, стали разогреваться, а это грозило крупными неприятностями. А ещё я понял, что самое простое решение, это как можно скорее запустить их, начать эксплуатировать в нормальном режиме, дать в города электроэнергию, а уже потом решать, что с ними делать. В общем у меня возникло смутное подозрение, что атомщики просто решили сгустить краски, но сердиться на них я не стал. Случись в каком-нибудь моём собственном хозяйстве сложная ситуация, я тоже стал бы бить во все колокола. Решить всё можно было только одним единственным образом - отправить в Удомлю большой строительный отряд, да, только вот дело усугублялось тем, что в реакторе что-то там отскочило и в реакторное отделение второго энергоблока выбросило с херову тучу радиоактивной дряни, его нужно было от неё элементарно чистить, а это означало, что кто-то схватит большую дозу радиации и хотя не помрёт, лучше себя чувствовать точно не станет и спасибо никому не скажет.
   Решить эту проблему, как всегда, можно было только одним единственным способом, распределить дозу облучения на как можно большее число людей и тогда она будет меньше. Все мужики, собравшиеся в этом зале, а среди них были не одни только люди пожилого возраста, но и молодёжь, собирались отправиться в Удомлю, что бы элементарно вооружиться швабрами, тряпками и вёдрами, чтобы смыть со всего оборудования реакторного зала радиоактивную грязь. По их расчётам если человек не будет находиться там более часа, ничего страшного не произойдёт, но таких человеко-часов требовалось очень много, больше сотни тысяч. В общем нам срочно были нужны добровольцы, согласные хватануть дозу радиации. Посмотрев на атомщиков, я сосредоточенно кивнул головой и сказал:
   - Всё понятно, мужики, сейчас я поеду на телевидение, нас смотрят уже несколько областей, и выступлю с обращением, а вы начинайте готовиться к их приёму в Обнинске. Я не думаю, что мы не сможем найти людей, которые захотят разделить эту чашу вместе со мной. В общем я войду в реактор первым.
   Какой-то молодой парень вскочил и воскликнул:
   - Товарищ президент, вам нельзя туда идти! Разрешите мне отработать за себя и за вас.
   Указав пальцем на Скибу, я мрачным голосом проворчал:
   - Вот этот парень будет рад отработать там и за меня, и за тебя, но будет лучше, если мы войдём втроём, отработаем положенный нам час, а потом будем выводить из себя стронций старым бериевским способом. Авось он и в этот раз сработает.
   Хотя я и не шутил, атомщики громко и облегчённо рассмеялись. Через час двадцать минут я был уже в телестудии и как был одет в свой камуфляж, так в нём и выступил перед народом. Моё выступление было очень коротким, ведь я всего-то и сказал:
   - Мужики, те, кому, как и мне, уже за сороковник. На Калининской АЭС сложилась чрезвычайно хреновая ситуация. Там начали разогреваться реакторы и станцию нужно срочно запустить, да, вот беда, из-за того, что во время землетряса лопнула какая-то трубка, реакторное отделение второго энергоблока загажено радиоактивной дрянью. В общем работать там нельзя. Нужно войти внутрь и промыть весь реакторный зал водой где из шланга, где щётками и швабрами, а потом всю эту воду собрать, отвезти куда-нибудь подальше и закопать поглубже. В общем мне нужны добровольцы, которые войдут туда вместе со мной, отработают час, а потом их сменят другие добровольцы. Если работать по часу и быстро шевелиться, то смертельной дозы никто не схватит. Опасный порог наступает где-то на двадцатом часу. Всё, я выезжаю в Удомлю вместе с лейтенантом Скибой, своими ближайшими помощниками и жду вас там. Сбор завтра утром, как доехать до Удомли, надеюсь, знают все.
   Больше мне нечего было сказать. Выступив на телевидении, я отправился в Кремль. Там меня попытались было обследовать врачи, но я вежливо сказал им, что не те у меня годы, чтобы они надо мной тряслись. Весь мой штаб также был готов отправиться в Удомлю вместе со мной, но вот как раз на них-то я и натравил не только своих лекарей, но и вызвал для этого подмогу. Поэтому кое-кому было отказано в праве войти вместе со мной в реакторный отсек. По медицинским показаниям. Мы распределили между собой вахты, чтобы было кому вести народ в реакторный зал и продолжили свою обычную работу. Лично я относился к своей завтрашней поездке в Удомлю, как к самому обычному патрулированию. Атомщики ведь уже всё рассчитали и распредели каждый квадратный метр реакторного зала. Им только требовалось для этой работы порядка ста двадцати тысяч человек, готовых войти в него всего лишь на час, сделать там ту работу, которая им поручалась, потом выйти, помыться и принять медицинские препараты, выводящие радиацию из организма.
   Больше мы на эту тему не говорили. Когда я вернулся домой, в кремлёвскую квартиру, домашние уже всё знали о том, чем мне предстоит заняться завтра с утра. Пашкин отец тоже готовился к поездке в Удомлю. Он был мужик крепкий, хотя и поработал в своё время ликвидатором в Чернобыле, а потому врачи не нашли ничего, к чему можно было бы придраться. Ну, Удомля не Чернобыль, там пока что ничего страшного не произошло и если помыть реакторный зал и оборудование, находящееся в нём, то в него можно будет спокойно запускать рабочих. Алёнка ничего не знала о причинах моей завтрашней командировки и потому тарахтела без умолку, а я сидел и с радостной улыбкой слушал её рассказы о том, во что они сегодня играли. Вообще-то уже наступил сентябрь и ребёнку было пора идти в школу, но дай Бог, если мы сможем отправить детей учиться в будущем году. Ну, а пока с Алёнкой и другими детьми занималась мать Павла. После ужина мы пошли прогуляться по Кремлю и я рассказывал Алёнушке, как здесь когда-то жили русские цари. После прогулки я прочитал ей несколько сказок и малышка уснула на третьей или четвёртой из-за моего монотонного бубнения. Рейд в Екатеринбург меня здорово вымотал и потому я сразу же рухнул в кровать, чтобы моментально уснуть и вскоре проснуться.
   В Удомлю мы отправились на трёх вертолётах "Ми-8", на "Ми-26" туда полетела большая группа учёных и специалистов-атомщиков. Ещё на двух "Ми-26" туда везли специальные антирадиационные комбинезоны с пластиковыми забралами. Когда мы в девять утра прилетели на Калининскую АЭС и совершили посадку невдалеке от главного административного здания, одетого в железобетонную рубашку и облицованного снаружи стальными листами, там перед воротами, ведущими на территорию АЭС, уже собралось тысяч пять мужиков, откликнувшихся на мой призыв. Выйдя из вертолёта, я со Скибой и Чаком сразу же направился туда и очень обрадовался, увидев, что в толпе много иностранцев моего возраста и даже постарше. Правда, меня немного насторожило, что отдельно, не перед главными воротами, где собрались добровольцы, а несколько в стороне, стояла группа мужчин и женщин разного возраста численностью до пятисот человек. Они не выглядели угрожающе, но уже одно только то, что эти люди стояли отдельно от всех остальных добровольцев, насторожило меня. Среди них я заметил совсем молодых юношей и девушек и если мужчины и женщины постарше вели себя сдержанно, то эти резвились и веселились, как и положено всякой нормальной молодёжи, но вот только не здесь и не сейчас.
   Как только мы, а с нами не было ни одного человека из моей охраны, подошли к добровольцам, молодёжь тут же перестала играть в мяч и эта толпа, ведомая кряжистым мужиком лет шестидесяти, направилась к нам. Позади этих людей стояло четыре автофургона, водители которых тут же завели двигатели и поехали вслед за толпой. Люди, которые направлялись к нам, улыбались и от них не исходило ровным счётом никакой опасности, которую я мигом бы уловил. Да, это так, армейская привычка, но вместе с тем я отчётливо почувствовал, что от этих мужчин и женщин, юношей и девушек исходит какая-то мощнейшая энергетика и просто непреодолимая сила. Это меня не то что бы насторожило, но очень сильно удивило. Кряжистый мужчина, одетый в разномастный камуфляж, снизу серый, милицейский, сверху армейский, а на ногах такие же разноцветные старые кроссовки разного фасона, подойдя поближе громко крикнул:
   - Спасибо, люди добрые, что откликнулись на призыв нашего Бати, а теперь расходитесь по домам. Ваша помощь ему не потребуется, да, и сам он к этом атомному редактору даже близко не подойдёт. Мы сами там всё вымоем, приберёмся, как нам скажут грамотные люди, а вам всем ещё раз спасибо. Ступайте себе с Богом, а за нас не беспокойтесь. Мы люди Волны и нас защищает сама Зелёная Хозяйка со своими зелёными дейрами.
   Диспозиция на большой, давно уже чисто прибранной площади, вокруг АЭС даже ограждение из железобетонных плит восстановили, сложилась такая: - слева, возле больших ворот, недавно покрашенных заново серебрянкой, стояла многотысячная толпа добровольцев, а напротив неё, метрах в пятнадцати, относительно небольшой отряд людей Волны, как называли себя эти улыбающиеся мужчины и женщины. Посередине стояли мы втроём и хлопали глазами. Меня опередил высокий, седовласый мужчина в золочёных очках, который с акцентом воскликнул:
   - Но позвольте! Вас очень мало! Вы все там погибнете от радиации и мы не можем этого допустить. Мы пойдём с вами.
   Кряжистый дядька с загорелым лицом заулыбался и ответил:
   - Нет, милок, нам никакая радияция не страшна. Я же русским языком сказал, мы люди Волны и нас защитит наша Зелёная Хозяйка. Не сама, конечно, а с помощью своих маленьких зелёных помощников. Я только давеча узнал, что их дейрами кличут. Ну, а об том, что нас мало, ты, мил человек, не беспокойся, мы семижильные и нас никакая усталость не берёт. К тому же сюда сейчас идут пешком или едут ещё несколько тысяч людей Волны, так что мы тут быстро всю работу переделаем, а вы ступайте домой и спокойно занимайтесь своими делами и вот что, люди добрые, помните, теперь от любой беды у вас есть защитники, - люди Волны, а если где какое зло приключится, так на то у нашей Зелёной Хозяйки есть воины Волны. - Повернувшись ко мне, человек Волны с улыбкой сказал - Ну, пойдём что ли, Батя. Ты у нас в России законный президент, хотя и не выбранный народом, так что тебе, наверное, потолковать с нами захочется.
   Улыбнувшись, я закивал и ответил вполголоса:
   - Потолковать это не то слово, отец. - Повернувшись к добровольцам, я громко крикнул - Друзья, спасибо, что откликнулись на мой призыв. Он действительно был продиктован острой необходимостью и я собирался начать промывку реакторного зала первым, иначе какой тогда из меня, к чертям собачьим, президент России в эти трудные времена. Давайте послушаем людей Волны и поверим им. Тем более, что я давно уже подозревал, что кометалии, которые на самом деле называются дейрами, это весьма необычные существа, так что всё сходится.
   Из толпы добровольцев кто-то крикнул:
   - Батя, мы тут на всякий случай постоим, вдруг и людям Волны наша помощь понадобится.
   И тут произошло нечто совсем уж неожиданное. Толпа людей Волны расступилась, восемь молодых пареньков, старшему не было, наверное, и двадцати, подбежали к автофургону "Бычок" и на счёт: - "Три, пятнадцать!", подняли его и с весёлыми криками: - "Раздайся море, бревно плывёт!", легко и непринуждённо побежали к воротам. Народ быстро расступился и разразился громкими, удивлёнными криками. Признаться, я ожидал увидеть всё, что угодно, но только не такую демонстрацию силы и, надо сказать, она быстро возымела своё действие, добровольцы мигом успокоились, но с площади расходиться не стали. Я махнул рукой, мой жест продублировал охранник на вышке и ворота быстро поехали вбок. Молодёжь поставила "Бычка" на асфальт и водитель въехал на территорию АЭС. Чтобы потом не разыскивать дядьку, приведшего на Калининскую АЭС людей Волны, я взял его под локоток и мы вместе вошли на территорию электростанции, где нас уже ждала большая толпа народа. Невдалеке я увидел довольно симпатичный скверик, уцелевший во время вселенского потопа, посреди которого за деревьями виднелась какая-то конструкция, указал на него рукой и предложил всем пройти в него. Я не ошибся, это действительно была беседка, в ней мы и сели на лавки, чтобы поговорить перед тем, как люди Волны примутся за работу. Меня интересовало всё и поскольку я успел по пути познакомиться с мужиком, то сразу же сказал:
   - Фёдор Степаныч, только без обид. Пойми, не только мне, но и всем моим друзьям и помощникам очень интересно знать, кто же вы такие, люди Волны, а ещё больше мы хотим узнать, кто такая ваша Зелёная Хозяйка? Поверь, это не пустое любопытство. Я давно уже знаю, что люди, побывавшие под Волной и оставшиеся в живых, буквально преобразились. Многих Волна исцелила от болезней, даже тяжелых, некоторых сделала трезвенниками, но самое главное, все вы стали намного сильнее, ну, а насколько сильнее, это нам продемонстрировали ваши ребята.
   Фёдор Степанович улыбнулся, с поклоном принял поданный ему большой фужер с каким-то прохладительным напитком, и степенно, не спеша, поблагодарил меня и принялся рассказывать:
   - Однако, Батя, сначала я хочу сказать тебе спасибо, что ты сначала решил поговорить с нами. Сам я на разговор набиваться к тебе не стал бы, но узелок на память непременно завязал бы и долго это держал в памяти. Ну, что тут сказать. У каждого из нас своя история, почему он под Великой Волной оказался. Моя, наверное, самая простая. Сам я, можно сказать, почти здешний, неподалёку, под Ржевом живу, точнее жил, в деревеньке Смольниковской. Когда все смольниковцы на атомную станцию пошли от волны спасаться, я рукой махнул и решил остаться. Не в мои годы от смерти прятаться. Мне ведь минувшей зимой девяносто три года стукнуло. В общем проводил я своих, а сам в пустой избе остался. Мне внуки харчей оставили, бутылочку водки, чтобы не так скучно смерти дожидаться было, и я остался. Ну, а когда комета над нами с рёвом пролетела, то вышел из избы, сел на лавочку под забором и стал ждать ударной волны, да, она меня не сильно заботила. Аккурат с запада у нас бугор и он меня от неё должон был прикрыть, я же старый солдат, всю войну прошел, а ежели точнее, то на танке проехал, так что знаю, что это за зверь такой. Ну, если честно, шумнуло, конечно, громко, с полчаса потом пальцев в одном ухе тряс, а по второму ладонью хлопал, но ничего, даже крышу с избы не сорвало, только пыль кругом столбом встала. А потом и Великая Волна надо мной пронеслась. Почитай всю деревню, как метлой, смела, а я как сидел на лавочке под забором, так и остался сидеть, вот только встал я с неё не дряхлым стариком, а с такой силой в руках, какой у меня никогда и в молодости не было, да, и внутрях у меня всё за энти несколько минут, что я в темноте под Великой Волной сидел и жизнь свою вспоминал, всё выздоровело. Это уже потом, когда дождь лечебный сверху хлынул на нас, чтобы всю грязь смыть с России-матушки, я промок до нитки и башмаки свои потерял. Я ж по лужам, как пацан, бегал и криком от радости кричал. Вволю я тогда той целебной воды напился, да, вот только жаль, что не во что мне её было набрать и сберечь. Та вода ведь была особой целебной силы полна и её нужно теперь на вес золота ценить, ну, а мне с этим делом малость не повезло. Что выпил, то и моё.
   Не выдержав, я кивнул и сказал старику:
   - Не волнуйся, Фёдор Степаныч, зато мы её в Москве не одну сотню тон запасли и теперь она у нас вся на особом учёте находится и к ней надёжная охрана приставлена. Если она для людей Воды особую цену имеет, то вам её выдадут.
   - Да, иди ты! - Восхищённо воскликнул старик и радостным голосом добавил - Вот чудо, так чудо! Тогда вот я что тебе скажу, Батя, прикажи, чтобы нам её сюда с полведёрка доставили. Тогда мы свою работу втрое быстрее сделаем. Ну, что мне тебе ещё сказать? Ага, вот что. Тебе Батя, здорово свезло, что аккурат вчера, рано утром Зелёная Хозяйка встретилась с семью Всадниками Волны. Вот, как только она к ним навстречу вместе с восьмым Всадником Волны, что её к месту встречи привёл, выбежала, у меня в уме тут же полная ясность и наступила. Всё, теперь задавай свои вопросы, Батя, а я на них буду отвечать.
   От того, что я услышал, у меня чуть волосы дыбом не встали, хотя я и стрижен коротко. Это же просто какая-то былина древнерусская получалась - Зелёная Хозяйка, семь Всадников Волны, да, ещё восьмой Всадник, который ей путь указал. В одном Фёдор Степанович точно был прав, вопросов у меня к нему было много, но первым делом я повернулся к Скибе, и попросил его распорядиться на счёт срочной доставки вертолётом из Москвы дождевой воды в количестве ста литров. Мы действительно уже на второй день осознали её исключительную ценность. Только после того, как Скиба стал звонить по сотовому телефону в Кремль, я кашлянул в кулак и задал первый вопрос:
   - Фёдор Степаныч, ответь мне, кто такая Зелёная Хозяйка и как нам её поскорее разыскать? Она нам очень нужна.
   Старик заулыбался, выставив напоказ свои фарфоровые зубы, видно внуки у него были заботливые, и сказал со смехом:
   - Э-э-э, милок, если бы я сам это знал, то сейчас уже пешком бы к ней пошел через всю страну. Одно я могу про неё сказать тебе, Батя, женщина она молодая, но дюже башковитая, а её силе воли любой мужик позавидует, да, и просто силы в ней тоже немало. Она же Зелёная Хозяйка и повелевает зелёными дейрами, которых люди прозвали кометалиями. Они все её помощники. Где она сейчас, я точно не знаю, но подозреваю, что где-то на востоке. Ну, и так, от себя добавлю. Она, как и ты, Батя, к каждой дырке затычка и никогда не пошлёт ни людей Волны, ни своих воинов туда, куда сама первая ногой не ступит. Тут вы похожи.
   - У тебя с ней есть какая-то внутренняя связь? - Спросил я.
   Старик кивнул, постучал себя пальцем по груди и ответил:
   - У нас у каждого с ней внутренняя связь. Мы её сердцем чуем и она каждого из нас согревает и поддерживает. Хотя Зелёная Хозяйка женщина крутого нрава, добрее и отзывчивее неё трудно кого-либо сыскать. Ну, а ещё я знаю, что она ждёт ребёнка. - Помолчав несколько секунд, Фёдор Степаныч добавил - Если ты думаешь, что Зелёная Хозяйка прямо сейчас примется решать твои проблемы и нести за тебя ту ношу, которая свалилась к тебе на плечи, то даже не надейся, этого не будет. У неё, мил человек, свой крест и она несёт его терпеливо и не стонет, причём несёт быстро, а не волочит по земле, всё проклиная. А ноша её очень тяжкая, скажу я тебе. Для мужика просто непосильная. Такую только русская баба отважиться на себя взвалить. Будь на то моя воля, я бы по огню к ней пошел, чтобы помочь, но ты не волнуйся, у неё есть помощники покрепче меня, старого танкиста, и они не дрогнут ни перед какой опасностью, а уж их-то, опасностей, на пути Зелёной Хозяйки великое множество.
   Фёдор Степанович замолчал и посмотрел на меня испытующе, со строгим прищуром серых, молодых лучистых глаз. Вздохнув, я улыбнулся и твёрдо сказал ему:
   - За меня ты можешь не волноваться, старик. Десант флага ни перед кем не спускается и сражается либо до последнего вздоха, либо, что гораздо чаще, до полной победы. Мне от Зелёной Хозяйки ничего не нужно, кроме совета, но я так понимаю, что и его она не вправе мне давать и даже догадываюсь, да, что там, просто знаю, почему. Хорошо, Фёдор Степаныч, давай поговорим о тебе. Ты, как я понимаю, не простой человек Воды, хотя и не воин нашей Зелёной Хозяйки, которой поручено Высшим Разумом очистить наша планету от всяческой дряни. Точнее, она должна помочь в этом нам, простым людям. Думаю, что даже тебе она не скажет, что ты должен делать, чтобы помочь нам. Вот и ответь мне теперь, кто ты таков и готов ли ты стать моим помощником, чтобы в том случае, когда наших сил хватать не будет, я мог обратиться через тебя к людям Волны? Должность я тебе предлагаю занять высокую, быть в Кремле полномочным представителем Зелёной Хозяйки на правах министра, хотя и не надеюсь на то, что она станет с тобой общаться.
   И сам старик, и люди Волны, стоявшие за его спиной, заулыбались и вполголоса одобрительно загудели. Фёдор Степаныч, озорно сверкнув глазами, всё же степенно сказал:
   - И опять ты прав, Батя. Я тебе так скажу, не предложи ты мне стать твоим помощником, да, ещё и министром, то сам бы я не стал напрашиваться. Признаюсь тебе, получил я от неё вчера весточку не весточку, а что-то вроде сигнала что ли. В общем мне стало понятно, что я должен теперь делать, а делать я должен вот что, во всякий трудный час созывать людей Волны, живущих в России, и направлять их туда, где труднее всего. Ну, в общем мы будем у тебя, вроде как резерв Ставки Верховного Главнокомандующего. Не знаю уж как, но я всем своим нутром с первого же дня чую всех людей Волны от Балтики и до Урала и Каспия. По первой я не понимал, что с нами всеми произошло, но всё же старался внушить не внушить, но без слов каждому сказать, что скоро придёт Зелёная Хозяйка и для нас всех найдётся важная работа, хотя и самая трудная, та, с которой обычному человеку не справиться. Ну, вроде той, которая нам тут предстоит. Только я тебе так скажу, для нас тьфу, плюнуть и ногой растереть, войти в этот реактор. Нам только подготовиться к этому нужно будет. Так что я буду при тебе кем-то вроде радио. Так, ребята?
   Люди Волны ответили одобрительным гулом голосов:
   - Так, Степаныч. Куда пошлёшь, туда и пойдём.
   Фёдор Степаныч кивнул и сказал:
   - Хотя я и не надеюсь сам, что Зелёная Хозяйка обратится ко мне до того дня, когда мы с ней встретимся, всё же знай, Батя, я с её помощью тоже могу управляться с зелёными дейрами, а потому и моя помощь будет людям не лишней. Вот чего я точно не могу, так это чувствовать на расстоянии воинов Волны. У них в России есть свой вожак. Ну, что, поговорили и за работу? Остальные люди Волны уже на подходе, скоро подтянутся.
   Сделав рукой успокаивающий жест, я сказал:
   - Погоди, старый, не спеши. Сначала давай так договоримся, молодёжь внутрь не пойдёт. Им ещё жить и жить, а это, Фёдор Степанович, радиация и с ней шутки плохи.
   В толпе людей Волны раздались громкие смешки и довольно-таки язвительные возгласы типа:
   - Да, ладно, Батя, там той радиации кот наплакал.
   Шустрый дед тоже махнул рукой и воскликнул:
   - Ерунда! Ничего там ни со старыми, ни с молодыми не случится, Батя. Я же сказал тебе, Зелёная Хозяйка нас защитит. Нам ведь только и нужно сейчас, что пройти к какому-нибудь бассейну, в которых мы сможем выпустить тех зелёных дейров, что наши хлопцы с собой в машинах привезти. Ну, а ещё нам потребуется рыба сушеная или ещё какая-нибудь высохшая скотина. Мы же торопились поскорее сюда добраться, вот и не прихватили с собой ничего, чтобы зелёных дейров к работе подготовить.
   Я не стал ни протестовать, ни возмущаться, а поднялся с лавочки и мы отправились к второму энергоблоку, который так же был по максимуму укреплён железобетоном и стальными листами. Всё четыре энергоблока Калининской АЭС устояли, не были повреждены даже гигантские градирни и теперь на ней спешно восстанавливали подстанции и внутренние линии электропередач, но больше всего мороки было как раз с внешними энергосетями. Очень многие опоры были повалены и их теперь тоже восстанавливали, но станцию в принципе можно было запустить и без них, настроив всё так, чтобы реакторы работали в режиме самоподдержки, а не простаивали, как сейчас, медленно, но верно выходя из строя. Терять их нам нельзя было ни в коем случае, хотя, конечно, количество потребителей энергии резко сократилось. Поэтому нам нужно было поскорее запустить все атомные электростанции, а уже потом думать, какие из них оставить, а какие вывести из эксплуатации и уже навсегда. Честно говоря, лично я оставил их, а вот гидроэлектростанции срыл и дал рекам возможность течь по своим руслам свободно.
   Мы подошли ко второму энергоблоку и принялись решать, где и из чего соорудить бассейн. Ну, как раз относительно где выбирать было не из чего и его было решено построить поблизости от входа, закрытого громадными блиндированными воротами. Вопрос из чего, быстро решили люди Волны, указав на стальными листы, которыми был облицован высоченный, гранёный капонир. Они попросили дать им инструмент - простые болгарки с алмазными дисками для сухой резки металла, а также несколько вышек и тут же, переодевшись в принесённые со склада спецовки, взялись за работу. Да, силушкой Великая Волна наделила их просто немеряно. Мне бы такую. Мы стояли в стороне, чтобы не путаться у них под ногами, и смотрели, как они работают, а посмотреть было на что. Вроде бы самые обычные на вид мужчины, они легко поднимали такой груз, который и трое таких парней, как Павло, не сдвинули бы с места. Через пару часов прибыло ещё тысячи полторы людей Волны. К этому времени большой бассейн был уже почти готов, а рядом с ним высилась груда мумифицированных акульих туш. Между тем Фёдор Степаныч рассказал мне по ходу дела, что эти мумии можно превратить с помощью зелёных дейров в практически свежую рыбу и то же самое он берётся сделать с любой засохшей коровьей тушей и как бы ужасно она не выглядела, мясо будет превосходным. К нему тотчас подошло несколько человек и попросили рассказать, что для этого нужно сделать.
   К половине второго бассейн емкостью на пять тысяч кубов, высотой в три метра, был готов и в него стали закачивать мощными насосами воду из озера Удомля. Люди Воды сразу же забросили в него с десяток сушеных акул, а когда он был заполнен водой доверху, то принялись вытаскивать из фургонов бочки, доверху наполненные зелёными дейрами и сноровисто запускать их в бассейн. Я поднялся вместе со старым танкистом на мосток, переброшенный через бассейн и увидел, как дейры быстро поглощают акул. За полчаса они слопали все туши и то, что произошло после этого, поразило меня более всего. У нашей Женечки, специалиста по кометалиям, на это уходило очень много времени и сил, не говоря уже о том, что и сам процесс размножения этих существ оказался очень сложным, а тут зелёные дейры взяли и, можно сказать, стремительно увеличились в объёме вдвое. В воду снова полетели акульи туши и так произошло целых четыре раза подряд, после чего Фёдор Степаныч сказал:
   - А вот теперь мне понадобится литров пять той, самой первой воды, которая знает обо всём. - Ему передали стеклянную десятилитровую бутыль, он открутил пробку, отпил несколько глотков, причмокнул от удовольствия и сказал - Она самая.
   То, что произошло вслед за этим, чуть не повергло меня в шок. Фёдор Степанович шустро присел на корточки, опустил в воду мозолистую ладонь и пошевелил пальцами. Зелёные дейры, лежавшие на дне чуть ли не полуметровым слоем и слегка подрагивающие, быстро пришли в движение и стали собираться в середине бассейна, превращаясь в одно огромное существо толщиной метра в два. Оно вытянулось с одного края и, словно динозавр высунуло из воды здоровенную зелёную, блестящую голову без рта и глаз. Старик погладил это существо по голове, легонько щёлкнул его, как бы по носу, пальцем и оно открыло воронку рта полуметрового диаметра. Он влил в него полбутыли воды и сказал весёлым, насмешливым голосом:
   - Всё, для пробы тебе хватит. Сделай нам такой воды для начала, а потом я тебе покажу, какую гадость нужно изничтожить напрочь, чтобы от неё даже духу никакого не осталось. - Старик повернулся и сказал своим помощникам - Эй, кто-нибудь, метнитесь к реактору, смойте с него с полведра той гадости, которую отседова удалить надобно, и принесите большому дейру на пробу, чтобы он знал, с чем ему бороться придётся.
   Около тысячи людей уже переоделись в антирадиационные белые комбинезоны и двое молодых ребят со всех ног бросились в приоткрытые ворота с вёдрами и поролоновыми мочалками, а когда они вернулись минут через десять, то поднялись наверх и влили в рот-воронку большого дейра два ведра воды, полной радиоактивной грязи. Она исчезла в нём и почти тотчас у большого дейра появился длинный хвост и он поднёс его к своей голове. Фёдор Степанович взял чистое ведро и из хвоста дейра полилась вода. Он передал её дозиметристу и сказал:
   - Ну-ка проверь эту водицу, сынок. Я то знаю, что она чистая, но ты же убедиться в этом хочешь.
   Дозиметрист принялся за работу и вскоре крикнул:
   - Товарищ президент, Батя, это совершенно чистая вода!
   Старый танкист ухмыльнулся и сказал:
   - А теперь мы так поступим. Большой дейр вытянет шею, просунет её внутрь, мы станем чистой озёрной водицей там внутри из шлангов промывать, а он будет грязную воду высасывать, через себя пропускать и в бассейн выливать. Только я вот что хочу сказать, Батя, та вода будет точь-в-точь такой же, как и та, первая вода очищения, так что надобно её куда-нибудь сливать так, чтобы потом можно было ею людей поить.
   Главный инженер АЭС вышел вперёд и доложил:
   - Батя, все четыре водоёма градирен отмыты чуть ли не до блеска. Думаю, что первую воду можно слить пока что туда, а потом мы её перекачаем в молочные автоцистерны и развезём по всем городам России. Это же самое лучшее лекарство, чуть ли не настоящая панацея от всех болезней.
   Нам пришлось отойти подальше, так как люди Волны взялись за работу так энергично, что лучше не попадать им под руку. Толстенные чёрные, водозаборные пожарные рукава если кто из них и нёс, то бегом и сразу чуть ли не с десяток. Когда нужно было установить пожарную машину и не какой-то там "Мерседес", а огромную, мазовскую, восьмиосную автоцистерну, то три десятка мужчин просто перенесли её с места на место. Работа по очистке реакторного отделения продолжалась всю ночь напролёт, весь следующий день и закончилась только утром третьего дня. Зелёная Хозяйка и в самом деле защитила людей Волны от радиации. Даже те из них, которые как вошли в реакторное отделение второго энергоблока, так и проработали там все это время даже без перерыва на обед, получили совсем небольшие дозы облучения, но что самое удивительное, антирадиационные комбинезоны не фонили. Они были совершенно чистые после того, как те люди Волны, на которых они были надеты, приняли душ внутри реакторного отделения и вышли. Сняв с себя комбинезоны, они не стали принимать душ, а поднимались по деревянным мосткам и с весёлыми криками прыгали в бассейн. Усталым никто из них не выглядел. Большой дейр к тому времени уже брался в него и превратился в обыкновенных маленьких зелёных дейров.
   И опять мне пришлось вытаращить глаза от удивления. Вода в бассейне длиной в сто двадцать и шириной в восемьдесят метров вскипела и, словно превратилась в пенящееся шампанское. Наверное именно таким и был тот кипящий слой в нижней части Великой Волны, да, и не только в нижней, но и выше, ведь она сохранила для нас все самые важные объекты. Правда, только те, которые люди укрепляли и специально готовили к грядущему катаклизму самым основательным образом. Халатности и ошибок Великая Волна никому не прощала. Не стесняясь своей наготы, люди Волны прыгали в бассейн, а вот выбираться из него вовсе не торопились и отдыхали от своих трудов в нём, а они у них были мало того, что опасными, так ещё и тяжкими, по полтора, а то и два часа. Ну, а когда они вышли, то сразу же направились в два здоровенных надувных ангара. Там для них были подготовлены новенькие, с иголочки, синие комбинезоны спасателей МЧС с куртками и даже зимними бушлатами. На спине, на груди и на рукаве справа, на них были нашиты эмблемы - стилизованная изумрудно-зелёная волна-цунами с белым барашком наверху, над ней радуга, а под ней надпись - "Человек Волны". Это всё, что мы успели сделать для трёх тысяч семисот двадцати тех мужчин и женщин - людей Волны, которые жили среди нас поблизости. Ну, не думаю, что та радость и ликование, которые проявляли работники АЭС, цветы и поцелуй, а ими встречали каждого выходящего человека Волны, не были для них высшей наградой.
   Неподалёку для них уже были накрыты прямо под открытым небом столы и как только все люди Волны переоделись, то направились к ним, держа в руках большие синие сумки со своими вещами. На них тоже были нашиты эмблемы. Я стоял позади надувных ангаров, приветствовал помощников Зелёной Хозяйки и ждал, когда выйдет Фёдор Степаныч. Вскоре он вышел с сумкой в руках, одетый в щеголеватый комбинезон с золотыми генеральскими погонами и выглядел очень довольным. Мы вместе пошли к столу, чтобы хорошенько позавтракать. Всё это время я находился на территории АЭС, чтобы подстраховать людей Волны вместе с несколькими сотнями добровольцев, но этого не понадобилось. Они управились сами. Прямо во время завтрака был решен ещё один вопрос, отряд из четырёхсот людей Волны Дед оставлял на АЭС, а остальных направлял на другие станции, хотя нигде, кроме Калининской АЭС, бедой пока что не пахло. Ну, а ещё для всех этих мужчин и женщин были приготовлены палатки, а в них кровати с чистым постельным бельём, чтобы они могли поспать после своей тяжелой трудовой вахты. Объём работ они выполнили просто колоссальный и в реакторное отделение энергоблока уже вошли специалисты-атомщики и приступили к регламентным работам не боясь схватить опасную дозу.
   Новый министр МЧС, который раньше командовал одним из отрядов, уже поставил всех людей Волны на своё довольствие и всё удивлялся, как же это он не замечал их раньше. Дед объяснил нам это. Люди Волны просто боялись показывать простым людям свои новые способности, чтобы их не сочли мутантами и уродами. Блин, ох, уж мне эти фильмы ужасов про людей Икс и тому подобная чушь. Если кто-то сильнее и добрее тебя, способен по нескольку суток кряду выполнять тяжелую физическую работу в смертельно опасных условиях, так уже всё - он урод, мутант и его нужно бояться, а стало быть ненавидеть. Послушав Деда, я окончательно убедился, что был прав, когда пригласил на АЭС телевизионщиков, которым Скиба заранее приказал рассказывать о людях Волны простым людям в телеэфире, как о былинных героях вроде Никиты Кожемяки, Микулы Селяновича и Ильи Муромца, ну, а если кто-то осмелится исказить правду и высказать свои подозрения на их счёт, то разговор с такими господами будет коротким, все они будут тут же отправлены на какой-нибудь остров подальше от людей. Вот тут он нисколько не погрешил против истины, поскольку я сам однажды сказал, что такого рода прохвостов нужно изолировать от общества, чтобы те не пичкали народ всяческим дерьмом в по ящику, на волнах радио и на страницах газет и журналов. Хватит, наелись их дерьма.
   О таких людях нужно говорить только в возвышенном тоне, слагать о них баллады и воспевать их подвиги в поэмах, а не выискивать в них червоточины. Если даже самому чистому, честному и благородному человеку изо дня в день говорить - ты свинья, то через какое-то время он точно захрюкает. Зато я, благодаря людей Волны за их неоценимую помощь, так им сразу же и сказал, что никаких других наград, кроме любви и признательности сограждан, им не будет вручено. После этого я с улыбкой добавил, что проделанная ими в тяжелейших условиях работа была бы подвигом для обычных людей, а для них это совершенно рядовая ситуация, но свою работу все они выполнили просто блестяще. К моей радости, люди Волны были точно такого же мнения. Они не стали требовать, чтобы из них было создано какое-то особое подразделение и Дед сказал им, что самое лучшее место для них, где они смогут принести людям пользу, это отряды МЧС, которые работали уже во многих областях вокруг Москвы и в некоторых к востоку от неё. Россия только начала собирать свои земли заново, хотя я и говорил постоянно, что время границ и разделения осталось далеко в прошлом. Сказал я об этом ещё раз и в это утро, причём без увиливаний, заявив буквально открытым текстом:
   - Друзья мои, ребята, вы даже не представляете себе, как ваши сильные руки нужны сейчас в тех странных, по которым Волна ударила особенно сильно и особенно в Северной Америке. Поэтому будьте готовы к тому, чтобы отправиться туда в самое ближайшее время. Думаю, что Дед такого же мнения.
   Фёдор Степанович оторвался от знатной свиной отбивной, посмотрел на меня с улыбкой, встал, отобрал микрофон и сказал:
   - Батя верно говорит, ребятки. Тем более, что двое Всадников Волны, что скачут рядом с нашей Зелёной Хозяйкой, американцы. Встречался я с ними на Эльбе, с американцами, нормальные ребята, простые и весёлые, такие же, как и мы, вот только досталось им поболее нашего, но и там много людей выжило даже в том месте, куда Комета угодила, ну, а почему, вы про то ничуть не хуже меня знаете. - Старик вернул мне микрофон, сел, а вслед за ним сел и я, после чего он сказал - Ты, Батя, всё правильно говоришь, только я тебя вот о чём попрошу. Ты, уж, будь добр, делай так, как ты говоришь, а не иначе.
   "Вот ведь старый хрыч, как будто я делаю иначе!" - мысленно ругнул я Деда. Ну, в принципе он был прав, мы ведь по сути дела ещё почти ничего и не сделали, хотя с другой стороны было бы просто наивно ожидать, что мы должны были сделать всего за каких-то сто с лишним дней после Апокалипсиса больше, чем сделали. Люди и так работают сверх всяких сил, так что тут он меня зря критиковал, но я всё равно не стал обижаться, а лишь усмехнулся и сказал без какого-либо раздражения:
   - Ну, так мы же не боги, Дед, чтобы по мановению руки взять и разом привести всё в порядок. Всему своё время. Нам сейчас самое главное, людей сберечь, не дать никому умереть с голода сейчас, а зимой замёрзнуть. Вот если через год ничего путного не будет сделано, тогда можешь смело дрючковать меня.
  

Глава 2

Мастер Зелёной Хозяйки

  
   После завтрака люди Волны потянулись к палаткам, чтобы лечь поспать и отправиться кто в дорогу, к месту новой службы, кто отправиться на работу, помогать восстанавливать Калининскую АЭС. Зелёных дейров Фёдор Степанович распорядился пока что оставить во временном бассейне, а затем построить в удобном месте капитальный, но с таким расчётом, чтобы в случае необходимости большой дейр мог дотянуться до любого опасного места на атомной станции. Ещё он сказал, что теперь любой человек Волны в аналогичной ситуации сможет призвать зелёных дейров на помощь. Подождав, когда старик ответит на вопросы атомщиков, я снова взял старого танкиста под локоток и направился вместе с ним к вертолёту. Дед взмолился:
   - Батя, ты бы мне хоть поспать что ли дал!
   Ухмыльнувшись, я ответил:
   - На том свете выспишься, а сегодня нас ещё ждут дела.
   - Вот же лихоманка, навязался на мою голову. - Принялся бурчать Дед, но никаких попыток к бегству предпринимать не стал - Я же уже пятый день на ногах, а ведь чай не мальчик.
   Заталкивая его в вертолёт, я насмешливо фыркнул:
   - Ну, так ты и не кисейная барышня, чтобы ныть и, вообще, Дед, много спать вредно. Тем более днём, когда люди работают. Полетели, до Москвы два часа лёту, так что вздремнёшь.
   За мной пригнали президентский "Ми-17", обладавший отличной звукоизоляцией, а потому в его удобном салоне с кожаными креслами было тихо. Подтолкнув Деда к креслу возле иллюминатора, я сел напротив него. Рядом со мной сел Скиба, а рядом со старым танкистом Чак. Однако, как только вертолёт поднялся в воздух и взял курс на Москву, Деду тут же расхотелось спать и он прилип к иллюминатору. Всё это время нам было не до разговоров и Чак, который уже немного говорил по-русски, нисколько не стесняясь присутствия человека Волны, спросил:
   - Батья, что ты думаешь о Зельёной Хозяйке?
   Пожав плечами, я ответил:
   - Даже не знаю, что и сказать, Чак, но не думаю, что той женщине, которую эти хмыри сделали Зелёной Хозяйкой очень уж повезло. В общем я ей не завидую.
   У Деда при этих словах тут же пропал интерес к пейзажу за окном, он повернулся ко мне, глянул на меня сердитым взглядом, словно плетью огрел, и хмуро буркнул:
   - Они никакие не хмыри, Батя, и, вообще, Он на Земле находится один и прислан сюда Ими наблюдать за нами.
   Усмехнувшись, я ответил:
   - Успокойся, Дед, на Их счёт. Поверь, Они хмыри просто редкостные и уж точно космические, да, и Он точно такая же цаца, как и Они все. Поэтому можешь даже не рассчитывать на Их человеколюбие и прочие душевные качества вроде доброты и сострадания. Их у этих хмырей никогда не было и быть не могло всего лишь по одной единственной причине - Они не люди, а потому ничего человеческого в Них нет и на понюшку табаку.
   - А что же в Них тогда есть? - Буквально завопил Дед и чуть ли не подпрыгнул - Или ты хочешь сказать, Батя, что это не мы сами весь мир испоганили и уродов наплодили столько, что Им пришлось Великой Волной его вычищать от нечисти? Это тебе не тверских умников в ежовые рукавицы брать, целый мир от всяких подлых тварей очистить.
   Предупредительно поняв руку, я рыкнул:
   - Сядь и не вопи, Дед! Давай обойдёмся без повышенных тонов и, вообще, нечего тут прыгать. Это вертолёт, а не танк, и тебе его на куски поломать, плёвое дело, только мы потом все вместе с километровой высоты вниз брякнемся. Если хочешь, то я скажу тебе, что я думаю об этих высших существах.
   Дед быстро угомонился, сел и даже сложил руки перед собой, но всё же хмурым тоном проворчал:
   - Ну, расскажи мне, мил человек, что ты думаешь о Тех, кто нас, можно сказать, породил. Только учти, это мы в Их власти находимся, а не Они нам подчиняются и если Они того захотят, то в один миг уничтожат, а Они это могут.
   Махнув рукой, я возразил:
   - Ой, да, ладно тебе, тоже мне, нашел высшую власть во Вселенной. Не волнуйся, им тоже есть кому по башке настучать. На любую силу всегда найдётся ещё большая сила.
   Дед проворчал:
   - Вот даже как. Ну-ну, обскажи мне всё.
   - Ну, тогда слушай и не ерепенься, старый. - Сурово сдвинув брови, отчего Дед даже поёжился, сказал я и спросил - Ты видел когда-нибудь, как виноград растят, Степаныч?
   Дед неопределённо пожал плечами и ответил:
   - Сам виноград видел, и кусты, на которых он растёт, тоже, в Крыму и в Грузии, а так чёрт его знает, что они с ним вытворяют.
   Огорчённо вздохнув, я сказал с грустью в голосе:
   - Ну, в Грузии теперь винограда уже нет, как нет и самой Грузии вместе Азербайджаном. На том месте, Дед, до самой Армении, здоровенная яма образовалась и всё из-за этих космических мудаков, хреновых звёздных виноградарей. Про виноград я вот почему упомянул, Дед. Какая бы не была лоза, всякий виноградарь, если он хочет получить побольше винограда, время от времени берёт в руки секатор и подрезает её так, что потом от виноградной лозы одна толстая, длинная и кривая ветка остаётся. После этого лоза где-то с год восстанавливается, а потом раза в три, если не больше, винограда даёт. Ну, а некоторые сорта винограда так и вовсе по особому выращивают. Я на Северном Кавказе служил, сам видал такое в Краснодарском крае, где шампанские сорта винограда выращивают. Лоза, на которой этот виноград растёт, должна быть небольшой и чтобы виноград сахара набрал, на ней виноградари только девять гроздей оставляют и так из года в год до определённого возраста, после чего, какая бы хорошая лоза не была, её выкорчёвывают и вся она на дрова идёт, вот так-то, Степаныч. Ну, наша Земля для этих космических хмырей не особая виноградная лоза, а обычная и потому Они решили, что пора её подрезать, чтобы она стала плодоносить не в пример прежним временам, вот и постригли её под ноль, оставив только корень, центральный ствол и с десяток, другой, самых здоровых ветвей, но это ещё не всё. Хмырей этих ещё можно сравнить с биологами, которые эксперимент проводят над нами, как над лабораторными крысами. Они нас породили не самой лучшей породы, а так, полукровками с множеством дефектов и изъянов и дали нам расплодиться. Ну, ты Дед, человек проживший всю жизнь в деревне и потому тебе хорошо известно, что любой дичок обильнее плодоносит, чем какой-нибудь особый, элитный сорт и морозов не боится. Так что эти космические хмыри-биологи с нами сделали то же самое, породили нас ущербными созданиями, дали расплодиться, а потом устроили нам этот вселенский потоп, чтобы выявить самых сильных и уже их с помощью своих хирургических инструментов сделать существами куда более совершенными. Вот только у нас теперь два пути, Дед, либо мы перебьём всех тех двуногих хищных тварей, либо спасуем перед ними и они нас сожрут. Ну, а после этого биологи и их прикончат и будут думать, чтобы им ещё вывести в этом зверинце под названием Земля?
   Деду мои рассуждения и особенно их финал, не понравились и он глухим голосом сердито фыркнул:
   - Не сожрут, Зелёная Хозяйка не даст.
   - Угу, это ты так думаешь! - Хмуро буркнул теперь уже я и со вздохом добавил - Ошибаешься, Дед. Может быть Зелёная Хозяйка и сильная женщина, но не она нас должна спасать, а мы её и вместе с ней самих себя и прежде всего от себя, а уже потом от двуногого зверья. Уж, ты мне поверь, Они сделали всё возможное, чтобы мы наделали как можно больше ошибок, в общем наставили повсюду растяжек и на каждом шагу, куда только не пойди, все тропинки заминировали. Поэтому и идти нам нужно нехоженой дорожкой и прокладывать свою собственную тропу.
   Фёдор Степанович одарил меня строгим взглядом и сказал суровым, наставительным тоном:
   - Вот и занимайся этим, Батя, а мне нечего пудрить мозги своими байками про виноград. Не для того меня к тебе послали, чтобы я тебе подсказки давал. Я, между прочим, во всей этой карусели давно уже запутался и ни черта не пойму. Одно только знаю, все наши надежды на лучшее будущее связаны только с Зелёной Хозяйкой. Вот это я знаю точно, потеряем её и всё, тогда нам точно каюк и мы уже не выбреемся из петли.
   Для важности сдвинув брови посуровее, я кивнул строгим, не допускающим вольностей тоном сказал:
   - Советчиков у меня и без тебя целый батальон наберётся, Дед. Мне от тебя совсем другое требуется. Я хочу, чтобы ты был при мне не только вместо радио, у нас радисты получше тебя найдутся и связь мы уже начали восстанавливать, а ещё выступал в роли того человека, который сможет ответить на наши конкретные, жизненно важные вопросы. Ты только не прибедняйся, старый, не прикидывайся шлангом, я в это всё равно не поверю и вот почему. Дед, я ведь за тобой всё это время очень внимательно наблюдал и у меня хорошо отложилось в памяти, как ты большого дейра создал, и как руководил людьми Волны, не давая им задерживаться в опасной зоне, и как время от времени выбегал из реакторного отделения, бежал к большому дейру и что-то ему втолковывал. Из этого всего я сделал такой вывод, ты не пешка какая-то, а самый настоящий Мастер Зелёной Хозяйке. Ну, а ещё я несколько раз видел, что ты на полпути замирал и прислушивался к тому, что тебе если и не прямо говорили, то каким-то иным способом объясняли и тогда твои помощники, люди Волны, какое-нибудь новое дело затевали. То извести велели принести, то вдруг машинное масло в бассейн лили бочками. В общем скажи мне прямо, танкист, ты можешь, имеешь право отвечать на те вопросы, связанные с зелёными дейрами, которые мы тебе задавать станем? Ну, и меня ещё некоторые вещи интересуют.
   Мои "суровые" ужимки на Деда не подействовали ровным счётом никак, он на них просто облокотился, а вот выслушал меня с доброй, немного лукавой улыбкой, слегка кивая. У Фёдора Степановича было простое русское лицо, открытое и бесхитростное. Под кустистыми чёрными, с проседью бровями весело блестели серые глаза с тёплым, добрым взглядом. Глядя на него, было сразу понятно, что Дед по жизни был затейником и весёлым человеком, а его большие, мозолистые руки и в старости привыкли сжимать вилы, косу или лопату. Труженика в нём можно было увидеть за версту, а ещё человека большого ума. Думаю, что с книжкой в руках его можно было увидеть гораздо чаще, чем со стаканом. Ну, может быть он ещё играл на баяне. Дед улыбнулся мне, кивнул и с довольным видом сказал:
   - Да, Батя, не зря к тебе народ тянется. Ну, что мне тебе ответить на твой вопрос? Вот ты меня спросил, можешь ли ты вопросы про зелёных дейров задавать, а в моей душе сразу же что-то теплом отозвалось. Видно то ли Он, то ли Зелёная Хозяйка мне свой приказ зачитали. - Легонько хлопнув ладонью по столу, Дед решительно сказал - Да, Батя, и ты сам, и твои помощники, все вы вправе задавать вопросы по существу, но я тебя заранее предупреждаю, никаким оружием и какими-либо другими опасными вещами я тебя вооружать на стану. Даже не проси.
   С улыбкой махнув рукой, я успокоил его:
   - Не волнуйся, оружия у нас и без тебя хватает. К тому же наше самое главное оружие, это люди и их вера в то, что раз мы уцелели, то после Апокалипсиса наша жизнь станет лучше. Ты ведь в курсе, Дед, что я велел доставлять оружие, причём не какие-то там дробовики, а крупнокалиберные пулемёта и ещё кое-что помощнее, в каждый населённый пункт, где только наши спутники и авиаразведка увидят живых людей. Дед, после всего того, что с нами случилось, мы не имеем права потерять ни одного человека из-за того, что в его дом ворвётся двуного зверьё. Поэтому пусть они будут голые и голодные, пусть у них не будет крыши над головой и матери с малыми детьми станут ютиться в землянках, но их мужья будут сжимать в руках пулёмёты и вокруг каждой деревеньки мы первым долом строим мощную стену. Нам нельзя в эти жестокие времена расхолаживаться. Извини, что я с тобой, как на заседании правительства говорю.
   Фёдор Степанович одобрительно крякнул, покрутил головой и весёлым голосом сказал:
   - Это хорошо, Батя, что ты в наш народ веришь и не оставляешь его безоружным против колбитов.
   - Колбитов? - Удивился я - Дед, я, часом не ослышался? Это же казахское ругательство. Так даже казахи называют тех своих соплеменников, которые годами не моются и, вообще, больше на животных похожи. Только и знают, что мясо жрать, кумыс с водкой лакать, трахаться, да, спать. Ты-то откуда это слово знаешь? Или ты воевал вместе с казахами?
   Дед развёл руками и честно признался:
   - Да, я и сам в толк не возьму, откуда у меня это слово в памяти всплыло. Ну, было у нас в батальоне десятка два казахов, вот только таким словом никто из них точно не бросался, хотя мы все из грязи не вылезали. Да, и шутка ли дело, расстреляешь в бою весь боекомплект бывало, так вылезаешь из танка - негра негрой, весь чёрный от пороховых газов. Ну, мне, как заряжающему, завсегда первому доставалось копоти, так ведь и механик-водитель из танка вылезал весь в саже. Знаешь, Батя, я так мыслю, видать словечко это бранное Зелёная Хозяйка мне навеяла, а раз так, то стало быть она недалече, в Казахстане. Только я тебе вот что скажу, ты её не тревожь. У неё теперь своя дорога.
   Хотя на этот счёт я имел совершенно иное мнение, всё же был вынужден согласиться. Это ведь Он заставил играть нас в придуманную им игру и, возможно, чтобы сохранить жизни всем выжившим во время Апокалипсиса. Поэтом я молча кивнул и задал старику тот вопрос, который давно не давал мне покоя:
   - Дед, ты должен быть в курсе того, что случилось в Твери и как я поступил с Рыбниковым и его бандой. Не исполни тверичи смертный приговор, я бы не постеснялся взять в руки нож и выпустить кишки этим нелюдям самолично за то, что они с теми людьми сделали, которые для них убежище строили. Скажи мне, Фёдор Степаныч, кто-нибудь из них остался жив? Веришь, я иной раз по полночи уснуть не могу. Они стоят передо мной и смотрят на меня с укором, мол что же ты, сука такая, не мог к нам из Москвы в Тверь метнуться и перестрелять всю эту сволоту, которая нас из убежища на верную погибель вышвырнула?
   Дед вздохнул, похлопал меня по руке и с улыбкой ответил:
   - Не мучь себя понапрасну, Батя. Все они, за исключением нескольких человек, остались в живых и мне про то давно известно. В то утро, когда меня Волна накрыла, а она же длинная была, то как бы увидел, что она подхватила в Твери несколько сотен человек, подняла их вверх и унесла. Я тебе больше скажу, разметало их всех из Твери чуть ли не по всей России от Москвы и до Урала. Ну, раз про то разговор у нас зашел, то знай, Батя, почти всех колбитов Волна, когда от Уральских гор отпрянула, снесла далеко на север, оставив только тех из них, кто хотя и сбрендил, но всё же только и делал, что голиком скакал, но народ не убивал и не людоедствовал. Они теперь на перепутье и их только Зелёная Хозяйка со своими Всадниками Волны сможет и той чёрной трясины вызволить. Вот такая, в том числе, её миссия.
   Молча кивнув, я тут же взял в руки сотовый телефон спецсвязи, соединился с генералом Панкратовым и приказал:
   - Дмитрий Петрович, срочно подними в воздух дальние самолёты-разведчики и направь их на север. Туда, куда волна уходила. Наши пациенты скорее всего находятся там, где мы их даже не искали, за Тиманским кряжем. Разведку вести с больших высот, наблюдать, отслеживать все их перемещения, но не тревожить понапрасну и вообще не беспокоить, дабы не нарушать условий игры. Какой? Прилечу в Москву, расскажу. Потерпи немного. Да, вот что ещё, Дмитрий Петрович, всех людей, кроме нескольких десятков оленеводов, с севера эвакуировали ещё в апреле месяце в Екатеринбург, так что не волнуйся понапрасну, проводить спасательные операции нам там скорее всего не придётся. - Только после этого, облегчённо вздохнув, я сказал - Спасибо тебе, Дед, снял ты камень с моей души.
   Через двадцать минут наш вертолёт совершил посадку в Кремле. Мы вышли из него и сразу же направились в штаб, где уже собралось в полном составе правительство и на это совещание были приглашены учёные. Сначала я представил всем собравшимся Фёдора Степановича Мальцева, его немедленно сфотографировали, чтобы оформить удостоверение члена правительства, а потом подробно, буквально поминутно, рассказал, что он сделал на Калининской АЭС. После этого я сказал:
   - Ну, вот, Женечка, свершилось то, о чём мы с тобой мечтали. У нас теперь есть к кому обратиться и спросить совета, как уговорить зелёных дейров сделать что-нибудь полезное. Сегодня Дед отоспится, а завтра с утра он в твоём полном распоряжении. Всё, товарищи, совещание закончено, расходимся по своим рабочим местам и начинаем думать, как и где нам будет лучше всего использовать людей Волны. Заранее прошу вас быть скромнее в желаниях. Они всё-таки не волшебники. Дмитрий Петрович, а ты зайди ко мне в кабинет. Чайком взгреемся и побеседуем.
   Дед, сидевший рядом с министром МЧС, тут же взвился:
   - Батя, не так уж я и устал, чтобы в такую рань спать ложиться, так что я смогу поговорить с Женей. Мне ведь и самому интересно посмотреть, на что зелёные дейры способны.
   Мы встали из-за овального стола, так и стоявшего в Георгиевском зале со дня первого совещания, и разошлись по своим рабочим местам. Чак тоже пошел в мой кабинет. Он должен был днями отправить три "Руслана" в район Нью-Йорка, чтобы с их борта десантировались наши эмчеэсовцы и чуть ли не вручную подготовили грунтовой аэродром, но теперь в его планы нужно было внести коррективы и поэтому генерал Лагутин, министр МЧС, также пошел с нами, ну, а Деда подхватила с одно стороны под руку Женечка, с другой ещё одна девушка и они утащили его в свою научную лабораторию. В кабинете уже вовсю кипел самовар и я первым делом налил каждому по большой чашке травяного чая. Травяной сбор прислал мне с Кавказа сын. У них там тоже налаживалась жизнь и я не думаю, что люди, живущие на Северном Кавказе, согласились бы терпеть над собой какого-нибудь уголовника, попробуй он стать у них царём. Первым делом я рассказал обоим генералам о том, что Великая Волна спровадила в тундру чуть ли не всех колбитов. Виктор Лагутин сразу же достал из планшета свою оперативную карту и, глядя неё, сказал:
   - Батя, на севере у нас остались неохваченными населённые пункты здесь, здесь и вот здесь. Думаю, что лучше всего не укреплять их, а немедленно эвакуировать оттуда людей по воздуху. Знаю, вертолёты нужны позарез всем, но тут речь идёт о жизни людей. Поэтому в ближайшие три дня все вертушки будут работать только на меня и даже не пытайся спорить со мной.
   Усмехнувшись, я спросил:
   - А оно мне надо, спорить с тобой? Нет, Виктор, спорить я не стану, а вот предложение внесу. Тех людей, которых ты собираешься эвакуировать, не нужно увозить далеко. Ты их лучше там перегруппируй и укрепи гарнизоны крепостей. Ну, а чтобы никому не было обидно, мы сейчас чайку попьём и съездим к сталкерам. Посмотрим, что мы можем отправить на север уже сегодня ночью. Надеюсь площадки там уже есть?
   - Конечно есть. - Ответил генерал Лагутин - Мы же, выбрасывая туда десант первой помощи, ставили перед людьми конкретную задачу - людей вооружить, первым делом построить крепости, затем подготовить грунтовые аэродромы для двенадцатых и только потом, по готовности докладывать и ждать борта с гуманитарной помощью и техникой. Между прочим, доклады уже неделю, как идут и парни сообщают, что зверьё не пройдёт. Я же собирался их второй волной дальше на север отправлять. Мы же думали, что зверьё где-то в лесах сховалось, а но, оказывается, в тундре комаров гоняет и ягель жрёт, так что я представляю себе, как колбиты на такой диете озверели. Ну, и что мы будем делать, Батя, если авиаразведка подтвердит это?
   Как это ни странно, но у меня уже был готов ответ на этот вопрос, причём я всё понял уже в тот момент, когда мы заговорили с Дедом о Зелёной Хозяйке и ответил коротко:
   - Ждать. - Ну, а поскольку такой ответ нуждался в уточнении, то пояснил - Ты зря считаешь, что колбиты по тундре рассеялись, Виктор. Вот увидишь, авиаразведка покажет, что они собрались в развалинах Нарьян-Мара, Кары, Хальмер-Ю и Воркуты. И знаешь, что я тебе скажу, это будут уже не те колбиты, которых мы истребляли, отражая их набег на Ленинск и объекты Байконура. Мы увидим нечто ужасное, наших полных антиподов. Помнишь, что рассказывали те ребята, которые закрепились на стартовых вышках, про это зверьё и про то, как они насиловали женщин, даже таких же безумных, как и они сами по несколько дней кряду? На севере ничего подобного не происходит. Вот увидишь, когда вернутся наши ту двадцать вторые. Там колбитское бабьё может быть и трахается с мужичьём, но в своё собственное удовольствие. Понимаешь, Он хочет нам показать, до чего мы можем дойти, если не будем держать себя в руках и вконец озвереем. Так что не знаю уж как, но Он их всех превратил в форменных белокурых и каких-нибудь ещё бестий, людей без морали и нравственности, хищников высшей пробы.
   Генерал Панкратов посмотрел на меня исподлобья и спросил сжимая свои пудовые кулаки морпеха:
   - Батя, так какого же тогда чёрта мы должны сидеть и ждать? Давай накроем их ковровой бомбардировкой и дело с концом.
   - И поломаем Ему всю картину? - Посмеиваясь спросил я и, замотав головой, сказал - Не-е-т, Дмитрий Петрович, дальняя авиация нам с тобой ещё пригодится, когда мы будем приводить в чувство тех негодяев, которые хотя и сортом повыше, но всё же точно такие же, как и эти в своей сущности, хотя и не побывали под волной. Ну, ты знаешь, о ком я говорю. Вот в Южную Америку мы можем слетать на бомберах и показать им, что такое военная мощь нового мира. А здесь разыгрывается совсем иной спектакль. Пройдёт какое-то время, Зелёная Хозяйка приблизится к ним на смертельно близкой расстояние и вызовет огонь на себя, ну, а мы к тому времени будем наготове и как только это произойдёт... Ну, ты хотя и морской пехотинец, с парашютом всё же прыгал. Вот так мы с тобой в бой и пойдём, старина.
   Чак постучал себя пальцем по груди и заявил:
   - Батья, не забывай про морскую пехоту моей страны.
   Скиба ухмыльнулся и успокоил его:
   - Чак, не волнуйся, в этот бой мы пойдём все вместе, - и спросил, с улыбкой глядя мне в глаза, - мы схватимся с ними врукопашную, Батя?
   - Нет, Скиба, это будет самая обычная атака с ходу. - Ответил я и добавил с усмешкой - Зачем же в таком случае наш президент загнал в Жигулях в укрытие столько новейшей военной техники? Нет, это будет бой на полное, тотальное истребление и Зелёная Хозяйка выведет орду колбитов прямо на нас, а мы заранее выйдем на исходный рубеж и помчимся на них на боевых машинах десанта и пехоты, а вертушки и штурмовики поддержат нас огнём с неба. Не исключено, конечно, что кому-то придётся схлестнуться с ними и врукопашную, но лучше избегать этого.
   Скиба понимающе кивнул и спросил:
   - Батя, ты специально затеял с Дедом разговор о Них в таком резком тоне? Тебе не кажется, что ты перегнул палку? Сдаётся мне, что Он читает мысли Деда, как открытую книгу.
   На большом письменном столе справа от меня стоял большой, круглый аквариум, на дне которого мирно и практически неподвижно лежали зелёные дейры. Указав на них рукой, я насмешливо поинтересовался:
   - Как ты думаешь, Павло, зачем я приказал поставить в каждом помещении, включая гальюны, аквариумы с зелёными дейрами? А затем, парень, что они Его глаза и уши. Впрочем, будь спокоен, Он и без них в курсе всех наших дел, а сказал я ему то, о чём уже не раз говорил. Так что пусть знает, что мы не собираемся прыгать перед Ним на задних лапках, как дрессированные собачки. Да, Они в тысячи раз древнее и умнее нас, но вот в том, что мудрее, я очень сомневаюсь. Хотя если Они даже и мудрее нас, то это ничего не меняет. Поверь, не за своё дело Они взялись, хотя из этого у них что-нибудь, да, получится. Он же не просто так, от нечего делать, вывел на нас своих дейров. Думаю, что когда всё закончится, Зелёная Хозяйка с ними сможет очень сильно помочь нам и лично я от этой помощи не собираюсь отказываться. В общем пусть будет, что будет, мужики, не станем ломать ему картину хотя бы потому, что Он один знает, что делает.
   Мы выпили ещё по чашке чая и отправились на вертолёте в Люблино. Там, на огромном пустыре, сталкеры устроили свой главный склад и базу. Я уже бывал у них несколько раз и успел убедиться, что это народ совершенно особого рода. В основном молодёжь, среди сталкеров редко можно было встретить людей старше сорока, именно они были сейчас нашей самой главной опорой и надеждой на то, что мы успешно перезимуем. Они исповедовали такой главный принцип работы: - "Ни зёрнышка сусликам!". Сусликами эти весёлые, боевые ребята называли лес, чистое поле и каждую кучу, образованную волной, и, говоря так, имели ввиду, что всё нужно поднять с земли, очистить от грязи и отправить на свою базу, где их Самоделкины и Рукодельницы приведут все найденные вещи в порядок. Их они считали чуть ли не самыми главными людьми в своих отрядах. Хороший, находчивый Самоделкин или умелая Рукодельница ценились на вес золота, ведь это из их небольших цехов-балков вещи отправлялись либо сразу к людям в Москве и других городах, либо на склад и, наверное, поэтому у каждого из этих ребят имелось своё уважительное прозвище и штамп с надписью, гласившей что-либо такое - "Восстановлено Белочкой из банды Лесных Чудищ". Обычно это была либо наклейка, либо этикетка из ткани.
   Как только мы приземлились в самом центре огромной базы, то сразу же окунулись в шум и гам. Ещё на подлёте я увидел, что она похожа на потревоженный муравейник и виной тому был звонок, сделанный мною на базу и просьба срочно отправить в северные города и деревни тёплую одежду, продукты питания долгосрочного хранения и прочий ширпотреб. Вот сталкеры и бросились выполнять мою просьбу. Приказывать им что-либо мне и в голову не пришло бы. В самом центре базы сталкеров, называющейся "Усадьба Плюшкина", находилась большая, асфальтированная, чтобы пыль не поднимать, вертолётная площадка, на которой уже стояло под погрузкой семь Ми двадцать шестых. Ну, а своего босса, Верховного комиссара по делам снабжения в ранге министра, который практически никогда не присутствовал на совещаниях, Василь Иваныча Лыкова, они как раз и называли Плюшкиным и были с ним на ты. Пятидесятилетний полковник интендантской службы на них не обижался. Ну, а ещё он был человеком Волны и теперь стал для меня особенно ценен. Сойдя с борта вертушки мы уже через пару минут чуть было не угодили под колёса большого пикапа "Форд", груженого шубами из чернобурки, песца и норки, за рулём которого сидела девчонка лет семнадцати. Она без малого не въехала в транспортный вертолёт. Из того вылетел парни в камуфляже и один из них завопил:
   - Ты чо, мать, сдурела? На фига северянам твои греческие шубы? Им же наши, романовские полушубки нужны!
   - Квас, не тошни! - Крикнула в ответ девушка - Пусть и там женщины хоть раз оденутся, как белые люди. Не бойся, я их все двойным слоем синтепона утеплила, так что не замёрзнут.
   Увидев нас, оба козырнули и охапки дорогих шуб полетели в вертолёт. По пути в офис Плюшкина мы видели, что в вертолёты чего только не грузится, даже компьютеры, телевизоры и музыкальные центры, не говоря уже про генераторы, газовые плиты и даже посудомоечные машины. Последнее меня особенно повеселило, когда представил себе, как северяне станут заталкивать в них свои чугунные сковородки. Хотя с другой стороны все эти вещи будут отправлены ведь не в стойбища оленеводов, а в северные города и посёлки южнее Ухты. Их было немало, а потому я не удивился, увидев, что по периметру площадки уже выстроились ряды штабелей, а возле каждого был вбит колышек с транспарантом, на котором было написано название населённого пункта. Как всегда, МЧС и сталкеры работали в тесном сотрудничестве, а потому действовали очень оперативно и такие случаи, как тот, что мы только что видели, когда Рукодельница, опорожнив свой склад, привезла шубы прямо к вертолёту, были редкостью. Просто девчушка решила, что не одни только городские модницы должны щеголять в дорогих шубах будущей зимой. Что же, она поступила правильно. Так и надо, на то мы и вводили ССР. Может быть именно поэтому везде в Усадьбе Плюшкина и стоял галдёж. Люди решали, чего бы подкинуть северянам такого, на что у них в прежние времена никогда не было денег, чтобы они знали - Москва помнит о них.
   Зато в просторном офисе Плюшкина стояла тишина. Василь Иваныч поступил мудро. Он не стал гандобить в наспех построенном из бисквита двухэтажном здании, на первом этаже размещалась большая общага, кабинетов-клетушек, а устроил на втором этаже ситуационную комнату. В самом центре стоял длинный стол для совещаний с множеством ноутбуков, а по периметру стояли десятки столов с компьютерами. За ними сидело множество юношей и девушек, одетых в чистенький камуфляж, и чуть ли не половина из них в инвалидных креслах. У каждого на голове были надеты наушники, а у рта был микрофон, но говорили они редко, в основном общались с помощью компьютеров. Сам Плюшкин тоже сидел за компьютером перед здоровенным экраном, стоявшим во главе стола совещаний и дирижировал всем своим оркестром. Увидев нас, он молча кивнул и рукой указал на стол, после чего негромко ответил кому-то:
   - Я тебя понял, Медведь. Можешь спокойно гнуть свою линию дальше. Не сегодня, так завтра нам понадобится и парфюмерия, так что ты знаешь как заткнуть рот этим крикунам. Извини, но у меня гости. Действуй. - Только после этого Василь Иваныч с улыбкой спросил - Что, Батя, приехал поднять сталкерам настроение? Ну, а ты хоть знаешь, что для этого нужно?
   Подсаживаясь к столу, я спокойно ответил:
   - Знаю, Вася, знаю и уже принял решение. Ну, а чтобы твоим парням жилось веселее, то я прямо при тебе отдам соответствующий приказ. - Достав из нагрудного кармана сотовый телефон спецсвязи, я выбрал в его записной книжке номер телефона Деда и нажал на кнопку вызова, а когда тот ответил, немедленно сказал ему - Дед, я сейчас нахожусь у сталкеров. Насколько я понимаю, довольно много людей Волны тишком записалось в сталкеры, как и их командир, Плюшкин. У меня к тебе будет такая просьба не просьба, а вот то что приказ, это точно. Раздели всех людей Волны поровну и ту половину, у которой руки растут не из задницы, направь в отряды сталкеров для их усиления. Уже сделал? Дед, да, ты у нас просто молодчина, золотой мужик! Ага, значит сегодня ты ночуешь у наших учёных, а завтра к вечеру приедешь в Усадьбу Плюшкина. Ну, что же, назвался груздем, полезай в бочку, засаливаться. Их, кстати, тоже нужно будет обучить, как работать с зелёными дейрами по-новому. Знаешь, когда я увидел сегодня, как вы ныряете в пенящуюся без была воду, мне подумалось, что ведь таким образом зелёные дейры смогут отчистить от грязи и при этом не испортить водой окончательно всякие там книги и электронику. Как? Ты уже и об этом подумал? Хорошо-хорошо, я тебе больше не надоедаю. - Посмотрев на Василь Иваныча с улыбкой, я спросил - Ну, какие тебе ещё нужны доказательства, Плюшкин, что я считаю сталкеров самыми важными и нужными сейчас людьми? Хочешь я каждого из твоих парней и девчонок сделаю семижды героем России?
   Всё это время пальцы Василь Иваныча с пулемётной частотой тарахтели по клавишам компьютера, а его бравые диспетчеры, особенно девушки, услышав мой разговор с Дедом, от радости захлопали в ладоши. Ну, а Плюшкин, оповестив народ, что настали новые времена, подняв глаза с усмешкой спросил:
   - А оно им надо? Серёга, они ведь награды и так в кучах находят каждый день. Давеча ребята припёрли мне Орден Подвязки какой-то, да, только на кой он мне. Вот если бы они где-нибудь откопали биомеханическую ногу, тогда бы я порадовался. - Весело улыбаясь, он приказал, снимая наушники - Басмач, подмени меня, а я Батю с коллегами угощу чем-нибудь.
   Наш Плюшкин выкатился из-за своего стала на инвалидном кресле, у него правая нога была отрезана чуть ли не по самый пах, а от ближнего стола, что-то сказав в микрофон вполголоса, отъехал на электрическом инвалидном кресле бородатый парень лет тридцати пяти, у которого не было обеих ног, и, отдав нам честь, заменил своего шефа. Вот этим и был ценен полковник Лыков, который даже потеряв в Чечне ногу, он подорвался там на мине, со службы не ушел, считая, что раз задница осталась цела, значит ничто не мешает ему сидеть в штабе и заниматься несколько иной работой по своей части. Сталкеры любили своего босса и были готовы носить его на руках, ну, а я был ему очень благодарен за то, что он уже в первые же дни прислал ко мне свою супругу с письмом, в котором подробно расписал, что и как нужно делать. Его Нина Матвеевна, оперативный позывной Хозяйка, была Рукодельницей в одном из самых боевых отрядов, который так и назывался "Дети Плюшкина". За три месяца они откопали и доставили в Москву столько вещей, что вполне могли конкурировать с каким-нибудь крупным производственным предприятием или торговой компанией. Дети Плюшкина уже работали в семистах километрах от Москвы и после них на земле не оставалось ни единой гайки, что не удивительно, ведь в отряде насчитывалось свыше девятисот сталкеров.
   Рядом с ситуационным залом находились большая комната отдыха и столовая, куда мы и направились. Василь Иваныч разрешал сталкерам накладывать лапу на десятую часть самых лакомых деликатесов, а потому действительно мог попотчевать нас чем-нибудь изысканным. В данном случае речь шла о литровой бутылке какого-то старинного вина, лежащей в деревянном ларце. Повариха штаба быстро организовала для нас роскошный обед и пока она подавала нам блюда, Василь Иванович сосредоточенно отбивал сургуч с пробки. Наконец он вкрутил в неё громадный штопор, нажал на рукоятки, бутылка пумкнула и в столовой явственно запахло уксусом, отчего все мы громко рассмеялись, а Чак, ударив в ладоши, воскликнул:
   - Васья, не расстраивайся, со старыми винами такое часто бывает. Поэтому я предпочитаю пить виски. Спирт в нём никогда не превращается в уксус.
   Повариха, смеясь во весь голос, принесла нам бутылку виски "Блек лейбл", а Плюшкин, сокрушенно вздыхая, сказал:
   - Ну, раз мне не удалось побаловать вас винчишком, ребята, то мы этот пузырь прибережем для шашлычка. Как вы, согласитесь устроить пикничок вместе с моими штабниками после того, как мы покончим с северным завозом?
   Я тут же поинтересовался:
   - За сколько дней управишься и, вообще, что ты отправляешь на север помимо собольих шуб?
   Василь Иваныч улыбнулся и спросил:
   - Что, кто-то уже успел стукануть, что Снегурка целый грузовик шуб в вертолёт загрузила? Ну, и правильно сделала. Она с ними целых две недели по вечерам возилась и всё говорила, будет кому-то славный подарок на Новый год.
   - Даже и не знаю, чем твою Снегурочку и наградить, Вася, за её доброту. - Сказал я, поднимая стопку с виски - Ты бы, старина, придумал бы что-нибудь для своих ребят. Вот, к примеру, как тебе такая мысля - награждать самых лучших сталкеров выходным днём, проведённым в Кремле? Я с Чаком для них шашлыки жарить буду, он в Афгане, а я на Кавказе этому здорово научились. Женя, он же у нас старожил Кремля, все его укромные места покажет, а спать мы их положим в царских покоях. Как ты считаешь, такое им может понравиться, Василь Иваныч?
   - Выходной в Кремле? - Удивился Плюшкин и весело смеясь, сказал - А что, это дело. У меня как раз есть список из добрых полутора сотен особо отличившихся ребят. Сможешь их всех разом принять к себе на постой на одни сутки, Батя?
   - Конечно смогу. - Ответил я широко улыбаясь - Эх, Вася, если бы ты знал, как я твоим ребятам благодарен. Они же нас просто спасают, выкапывая из грязи столько вещей, что мы их развозить не успеваем. Кстати, война войной, а все дела по расписанию. Скоро наши парни отправляются в Штаты, ты как, успеешь подготовить груз гуманитарной помощи к тому времени?
   Плюшкин даже обиделся:
   - Батя, он у меня уже неделю, как готов. Это вы телитесь, неизвестно почему. Парни Виктора тоже. - Я опустил ложку и посмотрел на полковника Лыкова с иронической улыбкой, тот уткнулся носом в свою тарелку с борщом и со вздохом признался, усмехаясь - Хотя надо сказать, Батя, что интуиция у тебя работает просто на зависть. Ты, как знал, что Дед со дня на день заявит всем о Зелёной Хозяйке. Веришь, когда он с тобой встретился на Калининской АЭС, меня такой восторг охватил, словно я снова пацаном стал. Раньше ведь, после того, как надо мной Волна прошла и ничего со мной не сделала, скорее даже наоборот, отбросила от меня обломки рухнувшей пятиэтажки и те не завалили вход в наше убежище, я просто знал, что не один такой и что-то согревало мне душу, а после того, как Дед сказал тебе о Зелёной Хозяйке, у меня, словно нога и крылья за спиной выросли, такая радость меня охватила.
   Снова взяв ложку, я кивнул и сказал вполголоса:
   - Да, чувствую, что с приходом Зелёной Хозяйки нас ждут ещё те чудеса, Василь Степаныч. Не знаю, как на счёт крыльев, а вот ногу она тебе точно сможет вернуть.
   - Это как ещё? - Удивился полковник.
   - А очень просто, - ответил я, - с помощью своих зелёных дейров. Правда, это будет не настоящая нога, но зато такой протез, который ничем, кроме своего цвета, от настоящей ноги отличаться не будет. - И пояснил - Ничего, вот увидишь по ящику, что такое большой дейр, сам всё поймёшь. Сдаётся мне, что зелёные дейры по её воле много чего сделать смогут.
  

Глава 3

Арсенал Родины и неожиданная встреча

  
   Нет, всё-таки я в лишний раз убедился в том, что всем нам нужно поклониться нашему президенту, погибшему на своём боевом посту, низко в пояс. Может быть он и руководил страной не так, как того требовалось, но в свой последний год сделал для своего народа столько, что ему можно простить теперь любые ошибки и даже грехи, хотя как раз ими-то он и не был отягощён в отличие от многих олигофренов. Чего только стоили его новые склады Госрезерва, битком набитые продовольствием и предметами первой необходимости. Буквально везде в центральной части России, где имелись подходящие возвышенности, которые с гарантией не окажутся затоплены водой, метростроевцы и шахтёры, собранные со всей страны, пробили огромные туннели и в них стояли многокилометровые штабеля ящиков. Чего в них только не было. Однако, теперь меня более всего привлекали не они, их мы пока что не распечатывали, во всём полагаясь на сталкеров и крестьян, собравших не смотря на вселенский потоп, благодаря Дождю Очищения, отличный урожай. В эту зиму, первую после Апокалипсиса, голод нам точно уже не грозил, ведь помимо этого была собрана практически вся принесённая волной рыба, а теперь, узнав, что мумифицированные туши других животных можно смело употреблять в пищу, их также свозили на временные продовольственные склады и разделывали, чтобы впоследствии, с помощью дейров вернуть мясу, ссохшемуся чуть ли не в камень, свежесть.
   После того, как мы получили первые данные авиаразведки, все мои мысли были о новом Арсенале Родины, построенном в рекордно короткие сроки в недрах Угличской возвышенности. Там, в недрах здоровенного, больше Москвы размером, холма, метростроевцы пробили в известняке пятнадцать громадных, двадцатикилометровых туннелей высотой в двенадцать метров и шириной в двадцать пять, облицевали их бетонными плитами, закачали во все пустоты бетон, а военные строители установили на входе громадные, раздвижные ворота, причём двойные, герметичные, чтобы в туннели не проникла вода. Боже мой, какой только новейшей военной техники туда не загрузили. Ну, не то чтобы её было очень много, хотя и немало, но вся она была действительно новейшей не только по дате изготовления, но и по своей конструкции. Впрочем, я бы не сказал, что её в новом Арсенале было заложено на хранение мало. Одних только новейших штурмовых вертолётов "Ка-52 "Аллигатор" там стояло целых шестьдесят восемь штук не говоря уже о том, что вертолётов "Ночной охотник" заложили на хранение впятеро больше. Стояли там и штурмовики "Ил-102", "Су-25" и "Су-39", а также многоцелевые истребители "Су-35", которые могли с одинаковым успехом работать по наземным целям. Однако, особенно много в Арсенале стояло бронетехники, включая полторы сотни танков "Чёрный орёл". В общем можно было смело сказать, что Россия сохранила свою боевую мощь, да, вот только применить её придётся не против внешнего, а против внутреннего врага.
   Когда мне на стол легли первые фотоснимки, обработанные на компьютере, я ужаснулся. По оценкам специалистов, на побережье Печорского моря собралось от полутора до двух с половиной миллионов колбитов и это были уже не те голые психи, что скакали на лошадях и верблюдах в Казахстане. Они не только нашли во что одеться, но и вооружались всем, чем только могли, а поскольку рядом была Новая Земля, с которой эвакуировали всех военнослужащих, но при этом оставили там немало оружия и техники, то оружия хотя и не хватало на всех колбитов, всё равно оказалось предостаточно. В общем там скопилась огромная орда, которая охотилась в тундре на оленей и ловила в Печоре и Печорском море рыбу, чтобы не помереть с голоду, а также планомерно обследовала каждую кучу мусора, принесенного волной. Все они явно готовились к зимнему походу на юг, а потому ковали мечи, наконечники для копий, мастерили арбалеты и ладили для них стрелы. В общем готовились к походу. Поэтому нам сам Бог велел срочно заняться формированием во много раз меньшей, но куда более боеспособной механизированной армии и как только северный завоз завершился, а в Ухту и южнее завозились по воздуху даже бронетранспортёры, танки и самоходные гаубицы шли с Урала своим ходом, я отправился в Арсенал с большим отрядом солдат и офицеров чуть ли не всех родов войск.
   Неподалёку от Арсенала была построена взлётно-посадочная полоса. На ней и приземлилось более шести десятков бортов военно-транспортной авиации, груженых дизельным и авиационным топливом. Мы решили не перебрасывать технику в Москву, а сконцентрировать её всю в Рыбинске, Ярославле, Костроме и Вологде. Там же было решено сформировать четыре ударные армии, состоящие из пяти полноценных дивизий каждая. На большее у нас просто не хватало ни сил, ни техники, ведь мы не могли снять людей с тех объектов, которые нужно было срочно восстанавливать. Не думаю, что нам нужно было сколачивать более мощный бронированный кулак, ведь мы имели ещё и мощную воздушную армию, оснащённую тяжелыми дальними бомбардировщиками, не говоря уже о фронтовой авиации. С военной точки зрения, особенно учитывая то, что речь будет идти о тотальном уничтожении врага, мы имели многократное превосходство если, конечно, не бросаться врукопашную схватку. Единственное, от чего я сразу же предостерёг некоторые горячие головы, нам нельзя было применять оружие массового поражения.
   Ну, тут со мной согласились без особых возражений. Среди генералов и офицеров не нашлось ни одного человека, который потребовал бы от меня сбросить на головы этой публики атомные бомбы, хотя они у на имелись, или применить против них боевые отравляющие вещества. Но я всё равно сказал, что этого нельзя делать ни в коем случае. По этому поводу даже шуточного спора не получилось, все прекрасно понимали, что в таком случае может случиться непоправимое, нас просто самих ликвидируют к едрене Фене. Как? Ну, это уже другой вопрос. Наверняка у Него имелись для этого необходимые средства и силы. Дурное дело ведь нехитрое. Поэтому мы сразу же стали готовить план грядущей операции, хотя это и грозило нам большими затратами материалов, и без того дефицитных. А что делать? Я внёс на рассмотрение комитета обороны свой план, он был предельно простым, и его поддержали. Моя идея была такова, очистить для колбитов коридор, ведущий на Москву и параллельно до предела укрепить города Печору, Ухту, Сыктывкар, а людей из всех населённых пунктов, находящихся к западу от них вплоть до Северной Двины, эвакуировать. Дед первым высказался и заявил, что именно на Северной Двине и состоится новая Курская битва. Что же, если так, то нам нужно было срочно начинать подготовку к ней и я приказал собрать военных лётчиков, пилотов вертолётов и механиков водителей, чтобы полностью разгрузить угличский Арсенал, выгнав из него всю военную технику.
   Туда мы прилетели рано утром на вертолёте. Погода нас баловала. Впрочем, это ведь была всего лишь середина сентября, даже на побережье Печёрского моря было ещё довольно тепло и холода не погнали двуногое зверьё на юг. Не смотря на раннее утро, возле Арсенала собралось огромное количество народа, а вдоль взлетно-посадочной полосы, в самом её конце, неподалёку от него, стояли по обе стороны военно-транспортные самолёты от "Си-130 "Геркулес", до "Русланов". Для начала я приказал облететь Угличскую возвышенность, это был пологий холмистый кряж, поросший лесом, сразу и не скажешь, что он возвышается на двести пятьдесят метров над уровнем моря и на сто восемьдесят над уровнем озера Неро. Со стороны Переславля-Залесского кряж был, словно ножом обрезан и по этой линии была возведена железобетонная стена длиной в три километра и высотой в тридцать пять метров, перед которой была отлита бетонная площадка на ту же длину, шириной в два километра. Вертолёт подлетел к капониру номер семь и приземлился возле него. Именно там находилась замочная скважина, в которую я должен был вставить ключ и открыть ворота всех пятнадцати хранилищ. Системы наблюдения показывали, что ни в одно из них не проникла вода.
   Вместе со Скибой и Женей Добродеевым мы вышли из вертолёта. В левой руке я держал кейс наподобие ядерного чемоданчика, который у меня безуспешно пытались отобрать сначала Женя, а потом Скиба, но я не сдался. Не такая уж и тяжелая ноша, был этот электронный ключ от всех президентских резервов. Зато сами резервы были очень впечатляющими. Я часа четыре просматривал списки и просто обалдел от того, чего только не было заложено в Арсенал и другие хранилища. Что же, наступило время открыть первое и самое большое. Женя подвёл меня к высоченной бетонной стене и показал эмчеэсовцам, где нужно сбить бетон. Они включили электрические перфораторы и в три минуты обнажили стальную плиту размером метр на метр, прикрученную к нише двадцатью гайками, посаженными на эпоксидку. Ребята зажгли горелки, нагрели гайки и быстро их отвернули. После этого они прогрели плиту, тоже посаженную на эпоксидку, чтобы внутрь ниши не попала вода, и, наконец, сняли её, открыв доступ к пульту управления. Я открыл кейс, внутри которого находился специальный компьютер, подсоединил его к пульту, набрал нужный код, Женя ввел второй, хотя это тоже мог сделать я, и мы открыли громадные двери сразу всех хранилищ, после чего направились с седьмому капониру.
   В него уже вливались сплошным потоком люди, мы ведь расписали всё буквально по минутам и каждый человек, прибывший в это утро к Арсеналу, знал, что он должен делать. Мы подошли и я невольно заулыбался. Первыми в капонире стояли два тентованных "Урала", а к ним были прицеплены вертолёты "Ми-28". Водители уже сидели в машинах. Вот завёлся двигатель первого "Урала", затем заурчал второй и обе машины медленно тронулись с места. В обоих вертолётах уже сидели пилоты и знаками показывали, что всё у них нормально. Вот теперь я отдал Скибе чемоданчик, а он передал его Жене и мы бросились к "Уралам", чтобы заглянуть под тент и посмотреть, что же лежит в их кузове. Там находились ящики с НУРСами, снарядами и патронами, чтобы полностью снарядить вертолёты к бою. Ну, этого не требовалось делать, а потому водители "Уралов" просто отбуксировали вертолёты подальше от капониров и уже через каких-то десять минут они поднялись в воздух и улетели на аэродромы постоянного базирования, а автомобили поехали туда же, чтобы выгрузить там боеприпасы и ждать приказа. Мы поднялись на лифте наверх, на смотровую площадку, где я вполголоса сказал, обращаясь к Жене:
   - Знаешь, Женя, нам нужно будет поставить здесь памятник последнему президенту России. Ну, в том смысле, конечно, что и здесь тоже, а не только в Москве.
   Женя пожал плечами и ответил:
   - А по моему Арсенал уже сам по себе является памятником.
   В каком-то смысле он был прав. Кивнув, я спросил:
   - Как же вы смогли его построить?
   Вздохнув, Женя ответил:
   - Батя, когда нам стало известно, что катастрофа неминуема, но тем не менее есть шанс, что много людей выживет, было немедленно принято решение держать всё в тайне и бросить все резервы страны, всю валюту на госзакупки и строительство новых капониров, которым не будет грозить затопление. Сюда нагнали техники и военные строители работали вместе с метростроевцами круглосуточно. Арсенал они построили быстро, всего за четыре месяца, а потом возвели ещё четыре хранилища и их всех вместе с семьями отправили на Алтай. Уже тогда наши учёные сказали, что скорее всего это будет самая безопасная зона и не ошиблись.
   До Алтая мы ещё не добрались. У нас даже не была установлена связь с этим регионом, но судя по данным космической разведки там всё было спокойно. Хотелось бы мне верить в то, что так будет и дальше. Зато неспокойно было в Сибири. Судя по всему, по тайге бродили банды колбитов. Об этом можно было судить уже потому, что многие деревни и посёлки были брошены и явно разрушены, хотя по ним и не прошлась волна. Однако, вот уже больше недели на некоторых снимках мы видели отряды всадников, скачущих верхом на лошадях и верблюдах. Они точно не были колбитами, поскольку были одеты в камуфляж и многие вооружены крупнокалиберными пулемётами, "Утёсами" и даже "Кордами". Представляю себе, что это были за бойцы, скорее всего воины Волны. Поэтому мы решили отправить в Сибирь, а точнее в Тюмень, триста двадцать вертолётов, в основном "Ми-8" и "Ми-24", которые могли принять на борт большое количество боеприпасов. Именно для того чтобы начать переброску вертолётов в Сибирь, неподалёку от Арсенала уже совершили посадку шесть "Русланов" и теперь на посадку заходили пять французских военно-транспортных самолёта "А-400", а также дюжина американских самолётов "Си-130 "Супер-Геркулес".
   С Тюменью у нас ещё не была установлена связь, но тюменский аэродром мог принять наши самолёты. Сибирякам нужно было срочно помочь избавиться от двуного зверья. Десант мы туда не посылали, но зато отправляли пятисоткилограммовые вакуумные бомбы. Очень хорошее средство, способное с гарантией уничтожить даже крупную банду. Сверху нам было хорошо видно, как идёт погрузка вертолётов на самолёты и как уезжают в сторону городов, где будут формироваться ударные армии, караваны техники. Лязг, рёв и грохот стояли просто оглашенные, но во всём просматривался порядок и чёткая организация. Регулировщики, держащие в руках красные и белые флажки, чётко указывали, кто и куда должен ехать. Вместе с прочей техникой из капониров стали выезжать эшелоны с боеприпасами и военным снаряжением. Волна к нашему счастью не унесла с собой железнодорожные пути и нам не пришлось их восстанавливать. Так, просто очистили стрелки от мусора и всё. В принципе делать мне здесь уже было нечего и потому мы спустились вниз, добрались до вертолёта и в начале десятого полетели в Москву. Сверху мне было хорошо видно, как колонны техники движутся в направлении автомобильной дороги, ведущеё к Ярославлю. Да, после этого от неё останется одно только воспоминание, ну, ничего, восстановим заново и она будет лучше прежней. Не успел я долететь до Москвы, как мне позвонили и кто-то сказал:
   - Батя, срочно возвращайся в Москву. Есть не совсем приятные новости из Псковской области. Там какие-то типы повязали наших разведчиков. В общем там творится что-то непонятное, но в двенадцать ноль-ноль псковские обещали выйти на связь.
   От услышанного у меня чуть глаза на лоб не выскочили. Мы считали Прибалтику, Псковскую и Ленинградскую область чуть ли не зоной тотального бедствия, ведь ещё в первый месяц авиаразведка показала, что там в городах нет ни единой живой души и вдруг на тебе, кто-то повязал разведчиков. Интересное, кто бы это мог быть? Времени до двенадцати часов дня, когда псковские обещали выйти на связь, было ещё целых полтора часа, так что я должен был успеть добраться до Кремля вовремя и именно так оно и случилось. Выпрыгнув из вертушки, я бегом бросился к связистам и через каких-то три минуты, как я влетел в на пункт правительственной связи, псковичи вышли на связь и кто-то нахальным басом поинтересовался у меня:
   - Эй, москвичи, ну, чо, ваш президент объявился или вы снова будете заставлять меня ждать? Вы там того, пошевеливайтесь, блин, а то ваши ребята тут соловьями поют, какой ваш Батя толковый и оперативный, а я этого чего-то не чувствую.
   Ну, и что я должен был сказать на это? Не долго думая, я, по старой привычке, рыкнул командирским голосом:
   - Отставить болтовню в эфире. - И уже по новой привычке сказал - С вами вышел на связь президент России, доложите, кто вы такой и введите меня в курс дела. Меня в первую очередь интересует, что творится у вас в Псковской области. Какие вы понесли жертвы, сколько людей уцелело и какие трудности и с чем вы испытываете. Вот тогда мы и зашевелимся.
   Из наушников тут же донёсся возмущённый голос:
   - Мужик, значит так, я тебя президентом не назначал, а потому ты для меня никто и звать тебя никак, будь ты хоть трижды кому-то Батя, понятно? А теперь ты быстро доложи, с чего это ты решил, что являешься президентом? Смотри у меня, узнаю, что ты сам себя назначил, мигом башку отверну. Ну, отвечай.
   - Так, парень, оба перестали лаяться в эфире. - На полтора тона ниже сказал я весёлым голосом и ответил - Меня зовут Сергей Дубинин, я майор ВДВ и был военным комендантом центральной области России, пока помощник нашего президента, погибшего на боевом посту, не передал мне всю полноту власти, выполняя его последнюю волю, так что я не от балды стал президентом, а теперь представься и доложи мне, как обстоят дела в Псковской области. Честно говоря, мы даже и не надеялись уже, что у вас там хоть кто-то выжил, ведь на вас Волна на первых обрушилась и все ваши города стоят мёртвые, как и Питер.
   - Не волнуйся, президент, у нас всё тик-ток. - Услышал я насмешливый ответ - Ну, а на связь с тобой вышел бывший старший сержант внутренних войск Михаил Богатырёв. Ну, президентом России я себя не называю, хотя за меня и проголосовала не только вся псковская и питерская братва, но и народ, а народа за мной стоит много. Это наши, псковские, у нас кроме тех козлов, что с ума посходили, да, синяков, которых мы ещё до Апокалипсиса перестреляли, все остальные люди живы, спасли мы больше половина населения Питера и добрых две трети населения Ленинградской области, почти половину жителей Прибалтики, всех тех, кто не откочевал в Швецию, калининградцев почти половину, больше четырёхсот тысяч поляков, белорусов тысяч под триста, в общем всего сейчас за мной почти семь миллионов человек стоит. Ну, а кроме того, Батя, не подумай, что я тебя пугаю, но за меня пойдут в бой псковские десантники и морпехи Балтфлота, так что я могу спросить с тебя, что ты за президент и не дай Бог, ты людей гнобишь. Вот тогда не жди от меня пощады, голыми руками порву в клочья. Но я согласен, давай не будем в эфире лаяться и предлагаю следующее, ты прилетаешь в Великие Луки на стрелку со мной и мы сядем, поговорим и все обрешетим. Если ты мужик правильный и за тебя народ горой стоит, то я вольюсь в твою бригаду, ну, а если все, что ты говоришь, надо делить на восемнадцать, то не обессудь, быть тебе подо мной и, возможно, что даже не в бригадирах. Ну, что скажешь?
   Тянуть с ответом я не стал:
   - Хорошо, договорились, я прилечу в Великие Луки. Когда ты там будешь и сколько человек возьмёшь с собой?
   Михаил усмехнулся и ответил:
   - Да, двух своих друганов, а мне больше никто и не нужен, а ты можешь брать с собой хоть целый батальон. Встретимся завтра в полдень на перекрестке за двумя мостами. Это перед деревней Корнилово, как в Великие Луки из Москвы ехать. Вот там все и обговорим, а сейчас извини, у меня дел выше крыши.
   Вот и поговорили. Псковский царюга вышел из эфира и Скиба, снимая с головы наушники, проворчал:
   - Борзый мужик, ничего не скажешь, Батя, но если псковские действительно столько народа у себя спасли, то у него есть на то все основания. Ну, что будем делать?
   Усмехнувшись, я ответил:
   - Пойдём обедать, Павло.
   Обсуждение псковской темы мы продолжили с ним и за обедом и в нём неожиданно приняла участие Алёнка. Услышав, что дядя Миша из Пскова вместе с двумя своими друзьями приглашает меня в Великие Луки на переговоры, моя дочура воскликнула громким, радостным голоском:
   - Папка, так это Три Богатыря, наши с мамой друзья! Дядя Миша со своими друзьями у нас на озере целый месяц жил. Они ещё всё время стрелять учились, а я в это время с Аргошкой в доме сидела. Папулечка, возьми меня в Великие Луки.
   Алёнка не раз рассказывала мне про Трёх Богатырей, друзей своего отца и моей Валюши и сегодня выяснилось, что по крайней мере один из них, Мишка Большой, стал действительно большим человеком. Улыбнувшись дочери, я сказал:
   - Обязательно возьму, моя маленькая. - После чего попросил Скибу - Павло, а ну-ка выйди в эфир на псковской частоте и скажи, что Батя вызывает на связь Мишку Большого. Посмотрим, тот ли это дядя Миша или какой другой.
   Скиба немедленно повернулся к радиостанции, стоявшей неподалёку, и сделал, как я просил. Через несколько секунд он кивнул мне и я, взяв микрофон и наушники, сказал:
   - Михаил, я хочу перенести место встречи.
   Тот спросил:
   - Куда?
   Подмигнув Алёнке, я назначил место встречи:
   - В маленькую деревеньку Караси, что стоит на берегу озера Невель под городом Невелем. Там, за деревней, стоит двухэтажный дом без крыши, окруженный высокой бетонной стеной. Вот туда я и прилечу ровно в двенадцать. Со мной будет только пилот вертолёта и два человека. Извини, но вертушка у меня военная, но ты не волнуйся, стрелять я не буду. Со мной будет моя дочурка и, как ты понимаешь, её жизнью я рисковать не стану.
   - Замётано, Батя. - Ответил Михаил - Мы будем там втроём, а уже оттуда отправимся в Великие Луки. Все вместе.
   Я щёлкнул тумблером, положил фурнитуру на радиостанцию и сказал своей улыбающейся дочурке:
   - Алёнка, завтра мы полетим в ваш дом на озере.
   Девочка сорвалась с места и бросилась ко мне, а я подхватил Валину дочурку на руки и подсел с ней к столу. Мы пообедали и я отправился в штаб. Сегодняшний день принёс ещё несколько радостных вестей. Были пущены три цементных завода, два кирпичных и ещё четыре по производству стеклопакетов и дверных блоков. Отлично, теперь мы могли начать производить стройматериалы, самое нужное из всего того, что нам срочно требовалось. Увы, но в них мы испытывали острую нужду, особенно в цементе. А вот наш Дед снова отличился. После того, как он побывал у наших учёных, у меня просто камень с души упал, так как он рассказал им, как с помощью зелёных дейров производить не только солярку, но и бензин, моторное масло и даже гипоидную смазку для мостов. Более того, после того, как он потёрся пару дней в Усадьбе Плюшкина, Дед создал передвижной комплекс, заменяющий десяток бригад, вооруженных отбойными молотками. На любое шасси устанавливался огромный аквариум, в котором находилось тонн шесть зелёных дейров. Их привозили туда, где нужно было раздолбить отбойными молотками железобетонный плиты, человек Волны вызывал из аквариума большого дейра, тот буквально обволакивал собой бетонную глыбу и та в считанные минуты рассыпалась на тонкую пыль, песок, щебень и арматуру и при этом саму пыль было достаточно просеять через мелкие сита, отделив её от песка, обжечь заново и она снова становилась отличным портландцементом.
   Самое главное заключалось в том, что большой дейр действовал бесшумно и с математической точностью. С этого момента сталкеры забегали, как наскипидаренные, ведь большой дейр с точно таким же успехом, разделившись на маленьких зелёных дейров, идеально отчищал от грязи в кислородно-водородной водяной пене, которая не взрывалась от малейшей искры, всё, что угодно, не портя вещей, даже книжки. Они, книжки, не имели, конечно, прежнего вида, но их вполне можно было читать. Намного лучше всё получалось с электроникой. Ты бросал в кипящую пену комок грязи, а вытаскивал сверкающий сотовый телефон, который даже не нужно было часами сушить, он и так был почти сухой, ну, может быть чуть-чуть влажный. Поэтому, помимо больших аквариумов, которые стояли на шасси тяжелых грузовиков, сталкеры обзаводились тысячами маленьких. В них они мало того, что отчищали вещи от грязи, так ещё и заливали в полиэтиленовые мешки чистейший сапропель, то есть ил, который вывозился на поля или складировался. В общем с появлением в наших рядах Зелёного Мастера, жизнь наша сделалась намного веселее, а тут меня ещё и обрадовали пуском новых предприятий, а точнее возрождением старых и к тому же самых нужных, тех, вез которых нам было просто невозможно отстроиться заново.
   Вообще-то люди не унывали. Во всяком случае Москва гудела, словно улей. Действовали уже почти все линии метрополитена, постепенно разбирались завалы, хотя, конечно, им не было видать конца и края, но ни москвичи, ни принесённые в столицу Волной люди не унывали. Правда, по делу мэра Москвы, его присных и полутора десятка олигархов шло следствие и уже один только этот факт заставлял всех частенько вспоминать о том массовом убийстве в Раменках, которое эти сволочи учинили. Больше всего меня поразило признание одного великого деятеля кино, который на вопрос, почему в так поступили, ответил с убийственным цинизмом: - "Многие из них были талантливее меня и потому я их ненавидел. Теперь их нет и мне плевать на них и на то, что вы меня поставите к стенке. Я уйду из жизни зная, что превзошел самого Нерона." Вот так этот моральный урод заявил следователю. Правда, следователь ответил ему той же монетой, сказав: - "А на тебя никто не станет тратить пулю и верёвку пачкать мы тоже не станем таким дерьмом, как ты. Мы вас всех спустим вниз, замуруем там в одном из отсеков но приток воздуха перекрывать не станем и даже свет вам оставим и вода у вас будет. Так что подыхать вы будете долго. Вот только никто не услышит, что ты тогда запоёшь, подонок." После этого вся спесь с этого деятеля мигом слетела, как и со всех остальных подонков.
   В следственные действия я не вмешивался и лишь время от времени встречался несколько рас с руководителем следственной бригады, который рассказывал мне о ходе следствия. До его завершения было ещё далеко. В этот день я и вовсе не встречался ни с кем из работников нашей новой прокуратуры. День этот, как и все другие, был заполнен множеством дел и только в десять ночи я вернулся домой. Алёнка уже спала, а я ещё поработал, сидя на кухне. Всё хорошо в Кремле, вот только квартирки у нас здесь были маловаты, но вскоре мы сможем переехать в новую гостиницу "Москва", где уже завершался ремонт. Вот там нам будет жить попросторнее, да, и на работу ходить недалеко. На следующий день, с утра пораньше, я успел смотаться в Усадьбу Плюшкина, чтобы пригласить в гости очередную группу сталкеров. Первый блин у нас не вышел комом, но всё же я и особенно Алёнка, наверное обрадовались гостям гораздо больше, чем они тому приёму, который мы им устроили. Наверное, ребята не ожидали, что министр возрождения Франции будет петь им, министр возрождения Германии сварит им чудесного пива по немецкой рецептуре, но по технологии Деда, а президент России, пусть и чрезвычайный, вместе с верховным комиссаром по делам перемещённых Волной граждан, будут трудиться у мангалов.
   В девять утра мы вылетели в Невель. Сначала я действительно хотел лететь на "Ночном охотнике", но потом передумал и мы отправились туда на белом президентском вертолёте. Как и договаривались, втроём, если не считать пилотов, правда, нас всё же сопровождал второй президентский вертолёт, "Ми-26" с большой делегацией на борту, а также шестёрка "Аллигаторов", но они совершили посадку в чистом поле, не долетая до Великих Лук, а мы полетели к озеру Невель. Пролетая над городом Невель, я горестно вздохнул, можно было смело сказать, что от него практически ничего не осталось. Зато я с радостью обнаружил, что все озёра, а их в Псковской области тьма тьмущая, были изумрудными от множества зелёных дейров на дне, а леса, не смотря на то, что сентябрь перевалил за серёдку, пышно зеленели и не опустели. Вот теперь я увидел, что внизу, в основном в лесах, чем-то занимается множество людей. Полагаю, что строят временное жильё, чтобы как-то перекантоваться зимой. Надо будет завтра же приступить к строительству переправы через каньон и срочно начать отгрузку в Псковскую область строительных материалов. Волна здорово прошлась по Псковской земле. Вскоре мы заложили вираж над озером и Алёнка, прижавшаяся носом к иллюминатору, закричала радостным голосом:
   - Папочка, смотри, смотри! Дядя Миша убрал забор и поставил на нашем доме новую кр-р-рышу!
   Ах, ты моя роднулечка! Глядя в иллюминатор, я действительно удивился. Вокруг Валиного дома её друзьями был наведён идеальный порядок, убрали даже разбитые бронетранспортёры, деревню Караси, разрушенную волной, сравняли с землёй, как и соседнюю, куда-то увезли бетонную стену, засыпали бетонный котлован и, вообще, дом и весь прилегающий участок были приведены в идеальное состояние. Его огородили красивой оградой и установили новые ворота. Они были распахнуты настежь. Перед ними вполне хватало свободного места и пилот посадил вертолёт метрах в тридцати. Едва винт перестал вращаться, мы направились к выходу. Мы со Скибой были одеты в нашу привычную форму десантников с голубыми беретами, из оружия у нас были только "Стечкины", зато Алёнку нарядили в пышное голубое с белыми оборками платье, белые колготки, голубые туфельки и её головку украшали два больших, белых банта. В общем моя дочурка выглядела так, словно мы собрались на праздник, но так ведь оно и было. Для неё встреча с родным домом как раз и была праздником, правда, без мамы.
   Едва мы вышли из вертолёта, как в воротах показались трое мужчин, двое довольно высоких, выше меня, а третий под стать Скибе. Все трое были одеты в камуфляж и у них на головах красовались краповые береты, а на груди блестели награды. У меня их было, конечно, побольше, но мне и воевать выпало дважды в полный рост, да, к тому же и в промежутках между двумя войнами тоже пришлось пострелять и немало. Алёнка сразу же сорвалась с места и, бросившись к мужчинам, закричала:
   - Три Богатыря! Дядя Миша, а я к вам с папой и Скибой прилетела! Дядя Слава, дядя Виталик!
   Первым Алёнку подхватил на руки и крепко прижал к груди самый большой из Трёх Богатырей, глаза которого сразу же заблестели. Он радостно и явно недоумённо расцеловал девочку, а после этого Алёнку принялись прижимать к себе двое других Богатырей, а Михаил шагнул к нам и недоумевающе воскликнул:
   - Батя, как у тебя оказалась Алёнушка? Она же дочь нашей сестры, Ярославны. Объясни, что произошло? Где Валя?
   Объяснение последовало, но обо всём рассказала парням сама Алёнка, которая всё так же радостно воскликнула:
   - Дядя Миша, Волна принесла меня прямо к моему второму папе, с которым мама познакомилась, когда ездила в Москву за аквалангами! Они любят друг друга, вот. Мамина кабинка оторвалась от батискафа и её унесло Волной далеко-далеко, но она скоро приедет к нам в Москву. Давайте я вас познакомлю. Это мой папа Серёжа, когда мама вернётся, они поженятся, а это Скиба, дядя Павло, он очень хороший. А ещё у них есть друг, он американец, его зовут Чак, но он в другом вертолёте летит. У него есть дочка Дженни, она моя подруга. Ты только не волнуйся, дядя Миша, с моей мамочкой ничего не случилось.
   Михаил шагнул ко мне, встряхнул меня за плечи и спросил:
   - Так ты и есть тот Серёга, который спас в Москве нашу Валюшу? Что же ты сразу не сказал, что ты тот самый Батя, который в Москве убежища строил, а до того зверьё уничтожал?
   Улыбнувшись, я ответил:
   - Миша, так это когда было, ещё в прошлой жизни, до Апокалипсиса. Разве обо всём упомнишь. У меня из той жизни если и остались какие-то яркие воспоминания, то только те, которые связаны с моей Валюшей. Парень, я же в начале лета до этого самого места добрался, сначала на мотоцикле ехал строго по прямой, думал найду Валину гондолу, но она, видно, не стала отстреливать парус и её далеко занесло, а потом, после Твери, на вертолёте полетел, покрутился здесь, посмотрел на вашу разруху, людей не увидел и в Белоруссию умотал. Послушай, как же вы от наших самолётов-разведчиков спрятаться сумели? Пусть и на большой высоте, но они над вами не раз пролетали и ничего на снимках мы так и не смогли рассмотреть.
   Михаил не успел ответить, как Алёнка, сидевшая на руках у Виталия, представила нам своих троих друзей - Трёх Богатырей, о которых мне мало что было известно. Михаил Большой махнул рукой и пробасил огорчительным тоном:
   - Батя, веришь, нет но эта Волна все наши убежища так мусором засыпала, в основном дрючками, что мы его и сейчас не разгребаем. Нам же к зиме нужно столько хибар построить, а стройматериалов у нас в обрез, а тут ещё со скотиной разобраться нужно. Хорошо, что хоть зелёные дейры нас с солярой и бензином выручают. Честно говоря, нам от земли глаза в небо оторвать некогда, столько работы навалилось. Веришь, нет, а Валюшин дом один единственный на всю область целиком и полностью отремонтирован. Так наш сходняк, на котором меня тут смотрящим избрали, в первые же дни так решил. Ярославна же нас всех спасла, батя. Мы ведь ещё в прошлом году к беде готовиться начали и потому больше половины питерцев вместе со всеми сокровищами из их музеев к себе перевезли. Я ведь не шутил вчера, когда сказал, что у нас тут народа за семь миллионов собралось. Мы же никого не считали по головам, но с каждым последним куском хлеба готовы поделиться. Вот недавно только снарядили первую большую экспедицию к лабасам, чтобы посмотреть, что там у них творится, а так всё лето рыбу заготовляли на зиму.
   Пристально посмотрев в глаза Михаилу, я спросил:
   - Ты был под Волной, парень?
   Тот кивнул и нехотя ответил:
   - Ну, был, так что с того? Мы все трое, в самый последний момент, в нишах, которые я велел возле трёх убежищ устроить, надев на себя акваланги, с лопатами и кирками в обнимку, остались и не зря, скажу я тебе. Нам часа два пришлось от наших убежищ брёвна отбрасывать, но нам на то Волна и силу дала. Не сделай мы так, ещё неизвестно, чем бы всё закончилось. Хотя нет, всё обошлось бы, ведь у нас народ упорный, а воздуха и воды надолго, минимум на месяц хватило бы, но с нашей помощью мы от всех ворот мусор в первый же день отгребли.
   Облегчённо вздохнув, я спросил снова:
   - Но вы, ребята, похоже, не люди Волны, раз Зелёного Мастера не слышите? У вас тут их вообще нет.
   Три Богатыря уставились на меня и Михаил тихо ответил:
   - Нет, мы другие, но мы тоже слышим голос.
   - Самой Зелёной Хозяйки? - Спросил я.
   Михаил положил мне на плечо свою ручищу и спросил:
   - Батя, что ты знаешь про Зелёную Хозяйку? Понимаешь, нас к ней зовут семеро Всадников Волны и мы уже лошадей себе нашли и собираемся со дня на день в путь отправляться, да, нас братва задерживает то по одной, то по другой причине, а наш путь не близкий. Почти самого Юного Урала скакать надо.
   Одобрительно улыбнувшись Мишке Большому, я поторопился успокоить его:
   - Не волнуйся, Всадник Волны, мы ваш путь сократим. До Москвы на "корове" подбросим, а до Южного Урала, но не прямо к Зелёной Хозяйке, на ан двенадцатом доставим вместе с вашими богатырскими конями. - Шумно вздохнув, я прибавил - Да, Миша, даже не думал я, что доведётся мне встретиться с воинами Зелёной Хозяйки. Ну, что же, вот вы-то и передадите ей от меня весточку и не столько план генерального сражения, вы же все трое, как я погляжу, воевали, а потому знаете, что война сама план покажет, а то направление, по которому она должна пустить колбитов под наш бронированный кулак. Вот там, на Северной Двине, мы всё зверьё в клочья и порвём, сколько бы его не было.
   Три Богатыря переглянулись между собой, радостно заулыбались и с облегчением вздохнули, после чего Слава, так хлопнул Мишку Большого по плечу, что тот покачнулся, судя по звуку, я после этого удара метров двадцать летел бы по воздуху, а потом ещё с полсотни катился по земле, и сказал:
   - Ну, что, дурило? Говорил же я тебе, если те парни горой стоят за своего Батю, значит это именно он, тот самый президент России, который нам поможет с колбитами разобраться. Эх, ты, Фома неверующий. Я сам его прокачаю, братаны! - Быстро повернувшись ко мне, он спросил - Батя, что ты знаешь о Зелёной Хозяйке? Расскажи нам про неё хоть что-нибудь? Понимаешь, мы её душой чувствуем и она нам, словно мать родная, а вот увидеть её не можем и никто из её Всадников, а их уже восемь, нам не показывает, какая она, хотя о колбитах мы уже имеем полное представление. Ну, а ты ещё и её Зелёного Мастера знаешь.
   Отрицательно помотав головой, я смеясь сказал:
   - Нет, ребята, тут я пока что вам ничего не скажу, хотя кое-какие подозрения у меня имеются. Думаю, что довольно скоро они либо подтвердятся, либо будут опровергнуты полностью. Пока что я могу сказать вам только одно. Для Него, ну, вы, как я полагаю, знаете о ком я говорю, это игра не игра, но способ замазать глаза Им и выставить нас перед Ними в наиболее привлекательном образе, а для нас самое важное дело всей нашей жизни, от которого зависит будущее всех спасшихся людей. Поэтому мы должны относиться ко всему очень серьёзно. Ну, что пройдём в Валюшин дом или полетим в Великие Луки?
   - А то! - Хохотнул Мишка Большой - Зря что ли наши жены всё утро на кухне парились? Я так понял, Батя, что ты из Москвы с собой народ прихватил. Ну, так пусть они тогда летят в Великие Луки, их там на большое толковище ждут, а я сейчас звякну своим друганам, что ты и есть тот самый президент России, который колбитам пасти порвёт вместе с Зелёной Хозяйкой. Ох, чудно это всё, Батя, силища эта совершенно дурная, образы, что перед глазами встают, да, тёплая волна в груди, но тут ты полностью прав, это не обсуждать, а исполнять надо без лишнего базара.
   Как и Михаил, я тоже связался со своими друзьями и велел лететь им в Великие Луки и начинать братание без меня, не забыв сказать, что псковская братва сохранила культурное достояние русского народа, сокровища, собранные в питерских музеях. Мы вошли во двор и Алёнка тут же стала показывать мне, где она играла с Аргошкой, когда мама строила спасательный батискаф с дядями. Потом мы вошли в дом и дочурка показала мне свою комнату, но сразу же сказала, что теперь в ней всё не так, как раньше. Не удивительно, ведь когда я вошел в дом, он был полон ила, а теперь в нём практически всё было отделано заново и стояла новая мебель, хотя и из старой многое сохранилось. В большой кухне уже был накрыт стол. Всё та же простая и незамысловатая пища, которой мы питались в Москве, картошечка, овощи с огорода, да, рыбные блюда. Ну, то же самое сейчас стояло на столах у подавляющего большинства наших людей, а то, что не было хлеба, так я в этом не видел ничего страшного. Хлеб и в Москве сейчас считался самыми изысканным деликатесом. Главное ведь всё равно заключалось в том, что мы встретились с друзьями, причём с такими, с которыми непременно должны были встретиться, хотя и не чаяли этого.
  

Глава 4

Северный коридор

  
   Мы все вместе пообедали, убрали со стола посуду, я расстелил на нём большую карту европейской части России, пестревшую множеством моих отметок, и мы принялись обсуждать самый насущный на сегодняшний день вопрос, как уничтожить колбитов. Честно говоря, мне всё же было несколько не по себе, ведь речь шла о массовом убийстве людей, пусть и лютых, заклятых врагов. К нашему разговору я привлёк пилота и штурмана вертолёта, военных лётчиков подполковника Игоря Докучаева и штурмана Васю Бородина. Бортмеханик, майор Володя Бережной, заблаговременно взял Алёнку на руки и пошел с ней прогуляться вдоль озера, чтобы ребёнок не слышал, как мы разрабатываем зловещие планы. Мишка Большой, едва только бросив взгляд на карту, сразу же решительно заявил:
   - Батя, их нельзя пропускать на юг дальше Печоры. Вот, смотри, вот это всё, Большеземельская тундра, я там бывал. Места, скажу я тебе, не фонтан. Рельеф местности в основном плоский, как блин. Только изредка чуть-чуть холмы приподнимаются. Посреди тундры никаких поселений нет, все стоят по берегам рек, они же зимой в дороги превращаются. Вот отсюда, начиная с Тиманского кряжа, уже идут леса. Сначала жиденькая лиственница, а потом всё мощнее и мощнее лес поднимается. Если колбиты по лесам рассеются, задолбаемся их оттуда выколупывать. Так что нужно их всех мочить где-то вот здесь, в этом мешке напротив Нарьян-Мара, образованном излучиной Печоры. Ну, а войска я тебе советую собрать в Ухте и Печоре.
   Предлагаемый Михаилом план был очень привлекательным, но у него имелся один недостаток. Не думаю, что колбиты с наступлением холодов останутся на побережье Печорского моря, где они толклись начиная от устья Печоры вплоть до Югорского полуострова. Холода обязательно погонят их на юг и они могут реально раствориться в архангельских лесах. Своё подозрение я высказал Михаилу, но вместо него мне дал ответ Слава:
   - Ничего страшного, Батя. Когда они уйдут на юг, за Печору, мы с Зелёной Хозяйкой зайдём им за спину и она вызовет их на себя. Вот тут-то вы двумя колоннами и ударите им во фланг из Ухты и Печоры. Не мешало бы, заодно, выбросить большой десант вот здесь, в районе Ёрмицы и Нового Бора. Ну, а мы ударим им в лоб и в результате они окажутся в котле.
   - Это вы то ударите им в лоб и остановите, чтобы образовался котёл? Вас будет всего одиннадцать Всадников Волны, Слава.
   Мишка Большой просиял и сказал с улыбкой:
   - Поверь, Батя, нас будет больше. - Постучав себя по груди, он добавил - Это мне Зелёная Хозяйка сказала. Только вот что, Батя, нам нужно будет смотаться вот сюда, в верховья Юрьяхи, а потом на вертушке пролететь до Тиманского кряжа и дальше и как можно скорее. Заодно нам нужно будет оповестить народ, чтобы он сваливал аж за Северную Двину, иначе колбиты вырежут там всех под корень. Они же хотя голиком не бегают, всё одно, зверьё зверьём и человеческого в них уже нет ничего.
   Пристально посмотрев на него, я спросил:
   - Зелёная Хозяйка даёт добро?
   Мишка кивнул и ответил:
   - Так точно, Батя. У тебя найдётся ручка и чистый лист?
   Я достал из планшета авторучку, лист бумаги и положил перед ним. Михаил рисовал минут двадцать, но у Алёнки рисунки всё равно за три минуты получались на порядок лучше. Не смотря на это я сразу же понял, что он предлагал - превратить джипы в броневики, вооруженные крупнокалиберным пулемётом, чтобы в каждом, помимо водителя, могли поместиться пулемётчик и два гранатомётчика. Посмотрев на его эскиз, я спросил:
   - Предлагаешь использовать гранатомёты "Шмель"?
   Ухмыльнувшись, Мишка Большой сказал:
   - Знатная штука, этот "Шмель", Батя. Мы из них возле этого самого дома столько колбитов и синяков положили, что мама моя родная. Ну, колбитов я сам сюда вместе со своими пацанами на хвосте привёл, а вот синяки, звери, Ярославне смертный приговор вынесли и тут у нас самая настоящая Брестская крепость была. Реактивные огнемёты "Шмель" нас тогда сильно выручили. Так что если у вас там в Москве найдутся мощные джипы, то их нужно обвешивать бронёй, ставить на турель "Утёс" или "Корд", а с обоих сторон возле пулемётчика встанут гранатомётчики и будут долбить по колбитам из "Шмелей". Ну, а пулемётчик будет потом добивать всё то, что от них останется. И самое главное Батя, на джипы нужно поставить колхозную резину, чтобы они по снегу веселей бегали. Между прочим, это совет Зелёной Хозяйки. Она таким образом их уже много положила. Ну, до этого нам нужно ещё дожить, а пока что самое главное, это освободить колбитам северный коридор, чтобы они могли в него сунуться, покрутиться там, а потом назад броситься.
   Предложение Михаила мне понравилось. Уж чем-чем, а джипами у нас пол Москвы было завалено, но самое главное, имелась алюминиевая броня, а она будет полегче стальной. Мастеров у нас тоже хватало, так что мы могли в помощь нашей бронетехники наклепать из них тяжелой кавалерии. Тем более, что у меня не было никакого желания сходиться с колбитами врукопашную. Вот тут мы точно проиграем битву с ними, а так если долбить по ним из бронированных джипов с дистанции в километр из реактивных гранатомётов, их у нас тоже имелось немало, и поливать свинцом не только из "Утёсов", но и из ДШК, чтобы в любой момент парни могли шустро отскочить назад, когда расстреляют весь боекомплект, освободить место в строю бойцам второго эшелона и укатить на пункт боепитания, то потери будут несравненно меньше. Мобильность и огневая мощь, вот что нас могло спасти от уничтожения в грядущей битве. Кивнув Михаилу, я сложил листок с эскизом вчетверо, засунул в планшет и поблагодарил Всадника Волны, улыбаясь:
   - Спасибо, Мишаня. Мы обязательно пустим в бой тяжелую кавалерию, но вам же тоже понадобятся крупнокалиберные пулемёты? Судя по всему, в Сибири сейчас начали зачистку такие же Всадники Волны, как и вы. Они скачут верхом на лошадях и верблюдах и очень многие из них, как мы это увидели на снимках, сделанных из космоса, вооружены "Кордами". Как бы нам подбросить вам такие же? Вы же не с саблями на них пойдёте.
   Три Богатыря заулыбались и Михаил сказал:
   - Вот именно, батя, что с саблями. Не, мы, конечно, и пулемёты с собой прихватим, но сабля или что-нибудь побольше, будет всё же понадёжнее. Ты не бойся, мы не пропадём.
   - Пропадём, не пропадём, Миша, это не тот разговор. - Сказал я строгим тоном - Пока мы будем проводить с вами рекогносцировку, ты уж как-нибудь свяжись с Зелёной Хозяйкой или её Всадниками и пусть она скажет, куда забросить экипировку, холодное оружие и пулемёты с боеприпасами. Я так понимаю, что Зелёная Хозяйка направится на север вдоль Уральских гор, а раз так, то мы сможем забросить в какое-то место всё, что только вам сможет понадобиться, причём с избытком. Хотя вы и наделены Волной жуткой силищей, один выстрел из "Шмеля" всё же сделает намного больше, чем два десятка взмахов палашом. Да, и палаши вам тоже будут нужны особые, но их мы для вас в Златоусте уже завтра же начнём ковать из самой лучшей стали.
   Три Богатыря переглянулись и Виталий, темноволосый, загорелый дочерна парень лет тридцати пяти на вид, задумчивым голосом неторопливо сказал:
   - Батя, в первых числах октября мы должны встретиться с Зелёной Хозяйкой за Уралом, в одном небольшом городке...
   Виталик сделал паузу и Мишка Большой, легонько пристукнув ладонью по столу, проворчал:
   - Бурый, харе в секреты играть. Батя не бросится туда со всех ног, кем бы Зелёная Хозяйка не была. В общем, Батя, она нам стрелку в Бредах набила и если ты подбросишь нас до Орска, оттуда на Бреды прямая дорога, то мы можем и задержаться в Москве на недельку. Ты, главное, вот что должен понять. Не может сейчас Зелёная Хозяйка противиться Ему, а он ведёт её прямой дорогой в Полярный Урал и там должно произойти что-то серьёзное. Зелёной Хозяйке запрещено к кому-либо обращаться за помощью и тем более запрещено делать нужные указания и давать подсказки в первую очередь тебе. Ну, ты по этому поводу и сам правильно сказал, нельзя ломать ему картину. Всё должно выглядеть так, словно ты сам обо всём догадался.
   Я не выдержал и чуть ли не прорычал:
   - Михей, между прочим, я не дятел и сам уже во многом разобрался! Так что не надо меня лечить. Говори дальше.
   Мишка большой развёл руками и смущённо сказал:
   - Поэтому, Батя, мы будем объезжать большие города, а в маленьких Зелёная Хозяйка станет учить народ. - Широко заулыбавшись, он вдруг добавил - А ведь ты прав, мы же можем Их лихо объегорить. Что нам стоит сделать морду ящиком и так, между делом, кидать тебе малявы через третьи руки.
   - То-то же, допетрил, наконец! - Усмехнулся я и принялся втолковывать - Пойми, Миша, Зелёная Хозяйка поедет на Север, словно какой-нибудь генеральный секретарь прежних времён и везде она будет встречаться только с проверенными людьми, в основном нашими молодыми учёными, которые не станут задавать ей глупых вопросов. Нет, эти ребята будут с жадностью ловить каждое её слово. - Горестно вздохнув, я покрутил головой и неохотно признался - Сдаётся мне, парни, что всё это не навсегда, и ваша титаническая сила, и зелёные дейры. Вполне возможно, что Они, решив зачистить нашу планету от негодяев и всяческого жлобья с деревянными, мордами, которое только и хотело, что жрать, пить и трахаться, больше ничего не делая, сначала направили к нам Наблюдателя, а уже потом пульнули в нас Кометой, битком набитой зелёными дейрами. Ну, а после того, как Наблюдатель, он же директор Апокалипсиса, сделал половину дела, то ему было приказано остаться и посмотреть, как мы поведём себя после этого - вцепимся друг другу в глотки или же наоборот, объединимся и станем вместе справляться со всеми бедами, обрушившимися на нас. Что думают те, которые Его послали, мы не можем себе даже и представить, но мне кажется, что Он обратил на вас внимание ещё год с лишним назад, когда моя Валюша рассказала вам о грядущем катаклизме и вы собрали сходняк. Она же мне так и не успела ничего о вас рассказать, это я только сейчас понял, о каком сходняке мне Алёнушка рассказывала. В общем, парни, нам нужно успеть сделать очень многое за то время, пока Зелёная Хозяйка будет вести вас на север.
   Мы побеседовали ещё часа три и в начале пятого улетели в Великие Луки. Там уже полным ходом шла работа. Друзья Трёх Богатырей и наша команда быстро нашли общий язык и теперь вырабатывали план совместных действий. В городе, не смотря на разруху, царило веселье. Народ даже не ожидал, что Москва сразу же окажет им помощь. В аэропорте Великих Лук уже приземлилось девять бортов с гуманитарной помощью. В основном это была тёплая одежда, одеяла, всяческий домашний скарб и инструмент, которого не хватало больше всего. Из Великих Лук к Западной Двине уже двинулся большой отряд рабочих, наводить переправу и восстанавливать автомобильную и железную дорогу. В Москве в это время формировалось несколько эшелонов. Каньон был заполнен водой практически доверху, что позволяло навести понтонную переправу, а их у нас имелось несколько, причём больших. Об этом в Великих Луках сразу же стало известно всем и народ приободрился, хотя люди и до прибытия делегации из Москвы не унывали. Я не стал долго задерживаться в этом городе, познакомился с нашими псковскими коллегами, извинился, что заглянул к ним всего на часок, попросил начдива и командующего бригадой морской пехоты лететь со мной, Три Богатыря сложили с себя полномочия и мы полетели в столицу на борту "Руслана", с которого уже выгрузили весь груз.
   Мы отправились в аэропорт на джипе, а Три Богатыря на огромных, я даже не мог себе представить, что лошади могут быть такими большими, вороных жеребцах. Эти кони сами пришли к ним, когда они поняли, что стали Всадниками Волны, что произошло не сразу. Как коней, так и президентский вертолёт со снятыми лопастями, погрузили на борт "Руслана", закрепили и огромный самолёт, пробежав по взлётной полосе, поднялся в воздух и взял курс на Москву. Мы приземлились во Внуково и на этот раз я не поехал в Кремль, туда полетела на вертолёте одна только Алёнка, а остался вместе с Тремя Богатырями в Новом Заречье. Оно уже выглядело почти нормальным микрорайоном, хотя подводная лодка "Шарль де Голь" малость портила картину. Между прочим, я категорически запретил даже думать о том, чтобы порезать её на металлолом. Наступит день и мы отвезём её к морю и спустим на воду. Пусть и не в качестве атомного ракетоносца, но она ещё поплавает. Хотя мне после того, как я узнал, что сделала в своей области псковская братва, нечем было похвастаться, я всё же показал Трём Богатырям, во что мы превратили четырёхэтажки и как укрепили более высокие дома, превратив их в убежища. Сейчас им возвращали прежний вид и хотя работы было ещё очень много, наше Новое Заречье выглядело на зависть многим другим районам Москвы.
   Здание гипермаркета давно уже было полностью передано молодым учёным, поселившимся в Новом Заречье, и именно туда мы и направились. Ещё находясь в Великих Луках, я поговорил с несколькими парнями и они тоже прибыли на совещание со своими лучшими образцами. Это было четверо фанатов исторического фехтования, прекрасно разбиравшихся в холодном оружии. Одному из них, Антону Ветрову, я и сказал, что нам нужно надлежащим образом вооружить Всадников Волны. Помимо них в Новое Заречье срочно прибыли двое учёных из Института Стали, им тоже было о чём сказать, а также несколько учёных, работавших на оборонку. Когда мы сели за стол, я подал знак Антону и тот достал из громоздкого футляра от какого-то музыкального инструмента два странного вида то ли меча, то ли сабли. Они имели хищно выгнутые, зауженные к острию клинки, заточенные по низу на всю длину, а поверху на треть, до зазубренного и волнистого, как на ноже "Катран", обуха. Такая заточка, как они говорили, называется полуторной. В самой широкой части каждого меча, на конце передней его трети, имелось продолговатое треугольное отверстие. У меча имелась почти точно такая же гарда, как и у кавалерийской сабли или шпаги, полностью защищавшая пальцы, довольно широкая и украшенная длинными зубцами, словно кастет. Показав свои мечи всем собравшимся, он подошел к Мишке Большому и, застенчиво улыбаясь, сказал:
   - Михаил, для тебя мои мечи, я называю их эльфийскими, ведь они не похожи ни на какие кроме тех, с которыми снимались киноактёры, игравшие в фильме "Братство кольца", будут немного маловаты, но их можно изготавливать двенадцати типоразмеров, так что один из них, наверное самый большой, придётся тебе как раз по руке. По своему внешнему виду наш эльфийский меч напоминает саблю, но тяжелее неё, шире и длиннее. Его можно рассматривать, как меч-полутораручник, бастардсворд. Это оружие для тяжелого кавалериста и мы разрабатывали его конструкцию на протяжении целых семнадцати лет, причём в нашей работе принимало участие немало серьёзных учёных и мастеров-оружейников. Вот это отверстие в клинке сделано специально для того, чтобы затачивать методом протяжки другой клинок. Я специально зазубрил клинок, чтобы показать вам, как быстро и без каких-либо усилий его можно заточить в полевых условиях. - Антон вставил в отверстие меч, лезвие которого было покрыто зазубринами, протянул его и они исчезли, после чего весёлым голосом добавил - Резать бумагу, как продавец питерских точилок в метро, я не стану, но поверьте, теперь этим клинком можно бриться. Сталь у него просто сумасшедшая, "95Х18 МШД", такая же, как у ножей "Катран" для боевых пловцов, не ржавеет и просто офигительно держит жало. Твёрдость пятьдесят восемь единиц, как минимум. Для стали это очень круто, тем более для такой, как эта. Её же практически невозможно сломать.
   Мишка растерянно посмотрел на Антона и спросил:
   - Антоха, эта, и чо я с ним буду делать?
   Антон, а этому парню уже было под сороковник, он примчался вместе со мной на Калининскую АЭС вместе со своими друзьями по клубу исторического фехтования "Русский железный бой", заулыбался ещё шире, кивнул и подал рукой знак Даниле, Артёму и Борису и те достали из футляров свои мечи. Парни, которые были, как и все мы одеты в камуфляж, надели на правую руку кожаную перчатку с крагой, а на тело кольчуги с короткими, до локтя, рукавами. Мы повернулись к ним, напротив длинного стола было немало свободного места, и трое ратников, напав на Антона, который вооружился двумя мечами, показали нам, что такое настоящий русский, железный бой. Вот же черти! Ничего не скажешь, здоровы, хотя на мой взгляд чекалдыкнутые на всю голову. Взрослые мужики, а всё в рыцарей играют. Хотя с другой стороны как знать, может быть их знания уже очень скоро пригодятся Всадникам Воды. Под аккомпанемент яростного звона клинков, четверо парней минут десять показывали нам своё мастерство, а оно было немалым и они не только яростно рубились, но и демонстрировали чудеса акробатики, особенно Антон, который буквально крутился юлой, одновременно отражая удары трёх мечей, ловко уворачиваясь от пинков, а все парни были обуты в тяжелые берцы, да, ещё и успевая мощно и жестко контратаковать сразу троих противников. Вставив два пальца в рот я свистнул, бой прекратился и все четверо мастеров железного боя вернулись к столу и сели напротив меня и Трёх Богатырей. Трое тяжело дышали, а у Антона лишь выступила испарина на лбу. Да, мастер он был просто непревзойдённый. Мишка Большой, навалившись на стол, восхищённо воскликнул:
   - Антоха, научи! Из нас троих только Веталь малёха кочергой махать умеет, он у нас ещё и каратист, а так мы кроме приёмов ножевого боя больше ни фига не умеем, а нам же с колбитами придётся рубиться не в шутку, а по-взрослому. Сколько на это время понадобится, нам это очень пригодится.
   Антон вздохнул и признался с горечью в голосе:
   - Минимум полтора месяца, Михаил, если вы будете заниматься с утра и до ночи, а железный бой мало кто выдержит. От него руки уже через полчаса свинцом наливаются.
   Слава махнул рукой и сказал:
   - Это мелочи, Антон, даже нас с Веталем никакая усталость не берёт, а Мишка тот вообще не человек, а танковый дизель. Послушай, Антон, а нельзя ли научиться так фехтовать по какому-нибудь ускоренному курсу хотя бы вполовину от твоего?
   Пристально посмотрев на четырёх друзей, все они были жителями нашего района, да, и сам клуб исторического фехтования "Русский железный бой" тоже находился в нём, ребята арендовали неподалёку от моста большое полуподвальное помещение в офисном центре, я хитро улыбнулся. Самому младшему из них, Борису, было тридцать четыре года, а Антону, самому старшему, тридцать девять. Все четверо были рослыми, выше меня, широкоплечими парнями и как я тоже работали в охране, только не в банке, а в частном охранном агентстве. Увидев мою хитрую ухмылку, парни подались вперёд, а Мишка спросил:
   - Батя, ты что-то придумал?
   - Ага. - Ответил я - Придумал, Мишаня. Вам просто нужно взять парней с собой. По прибытии в точку рандеву скажете Зелёной Хозяйке: уж, мы ехали-ехали, совсем было заблудились, да, тут на наше счастье повстречались нам четверо парней с длинными ножиками и показали дорогу, ну, и чтобы мы дальше не блукали, взялись довести до места, а то у нас топографический кретинизм за время путешествия развился.
   Славка осторожно поинтересовался:
   - Батя, а как же быть с тем, что мы Всадники Волны, а они простые парни с обычными физическими данными?
   Отмахнувшись, я ответил:
   - А это уже не ваша проблема, а Его и Зелёной Хозяйки, мужики. Лично меня сейчас куда больше интересует, как бы нам успеть сварганить для вас всех и не только, но и для тех, кого ещё призовёт к себе Зелёная Хозяйка, точно такие же жестяные рубашонки. Если под них поддеть бронежилеты, а поверху натянуть разгрузы и на голову нахлобучить титановую сферу с пуленепробиваемым забралом, то из вас получатся очень даже неплохие конные рыцари-пулемётчики. На дистанции вы будете косить колбитов из пулемётов и реактивных гранатомётов, а когда придётся схлестнуться с ними, то приметесь рубиться.
   Один из учёных немедленно поднял руку и громко сказал:
   - Батя, кольчуги это каменный век! У нас в институте имеется готовое решение и мы можем быстро наладить выпуск гибких бронежилетов-разгрузов на основе неорганических фуллереноподобных наноструктур в сочетании с жидкой нанобронёй. Такие нетканые материалы у нас имеются и мы сможем за пару месяцев пошить из них несколько тысяч бронежилетов. Внешне они выглядят, как самая обычная молодёжная майка с капюшоном, только много толще, словно свитер толстой вязки, ну, а если её ещё и совместить с разгрузом, то станет выглядеть иначе. У этого материал есть только один недостаток, его нужно сшивать вручную, но если к подключить к работе Рукодельниц, то мы экипируем всех Всадников Волны достойным образом. Мы разработали безразмерные бронежилеты, которые закрывают тело солдата от шеи до середины бедра, так что у них всего три размера, малый, средний и большой, после чего их можно будет подгонять индивидуально. Хотели уже показать их военным, да, тут нам на сказали, что через несколько месяцев наступит конец света.
   Мне уже приходилось бывать в Институте неорганических волокон и материалов, сотрудники которого вместе с жителями соседних кварталов превратили его в отличное убежище. Не смотря ни на что, они сумели сберечь в целости и сохранности все новейшие материалы, которые сумели произвести. Поэтому-то я и пригласил на совещание научного руководителя этого института и теперь моложавый профессор Стариков порадовал нас всех и особенно Трёх Богатырей, своим сообщением. Разговор за столом сразу же приобрёл форму мозгового штурма и все, кого я пригласил прийти, стали вносить свои предложения. Да, оборонка есть оборонка и мозги у всех тех мужчин и женщин, которые в ней работали, на вес золота. В общем примерно к трём часам утра мы обсудили все вопросы, включая даже изготовление таких подков из наноуглерода, которым будут не страшны любые камни и рано утром всё же легли вздремнуть несколько часов. Вечером я вместе с Тремя Богатырями отправился в аэропорт, чтобы вылететь в Ухту на борту "Руслана", работа к тому времени уже закипела. Перед сталкерами была поставлена задача срочно найти и доставить в Москву сёдла и сбруи, на худой конец подходящую для их изготовления кожу, Антон вместе со своими друзьями и учёными-металлургами вылетел ещё утром в Златоуст, а наши связисты принялись запрашивать всех, с кем могли только вступить в контакт, имеются ли у них такие материалы, которые нам уже срочно нужны или могут пригодиться.
   В Ухту мы прилетели чуть свет и сразу же, как только был выгружен президентский вертолёт и механики прикрутили к нему лопасти, вылетели в верховья реки Юрьяхи, чтобы облететь весь этот район. Судя по всему, сражение с колбитами всё-таки произойдёт в то время, когда здесь начнётся полярная ночь, а потому в числе прочего нам потребуется множество приборов ночного видения, хотя Мишка сразу же заявил, что они теперь видят ночью ничуть не хуже, чем кошки. Ну, это они, а нам придётся вглядываться в темноту. На ночном совещании мы обсудили и вопрос бронирования джипов и превращения их в быстроходные мобильные пулемётные гнёзда. Поэтому группа наших специалистов вылетела в том числе и в Курган, где на тамошнем Машзаводе выпускались из многослойной алюминиевой брони "БТР-3", просто замечательные во всех отношениях коробочки, настоящий алюминиевый танк. Теперь же нам нужно было усилить ими современные пулемётные тачанки, изобретение батьки Махно. Огневая мощь и скорость, вот что нам потребуется уже очень скоро на той равнине, над которой мы пролетали. Тундра под нами уже вся была, словно покрыта золотом. Ещё пара недель и здесь выпадет снег, а вслед за этим колбиты потянутся на юг в поисках тепла, а в тепле сидят люди, самые обычные, а не такие монстры, как они, которых Волна нам на зло превратила в чёрт знает каких силачей и ничего не поделаешь, нам с ними придётся воевать, иначе всему придёт конец.
   Славка по прозвищу Барс и Виталик Бурый сидели в салоне президентского вертолёта с мощными биноклями в руках и осматривали пространство, открывшееся перед ними с четырёхкилометровой высоты, Мишка Большой в пилотской кабине а я пристроился позади него и подполковника Докучаева. В воздухе нас сопровождало два "Ми-24" с десантом на борту. Сначала Игорь долетел до верховий реки Юрьяхи, а потом, расширяя круги, по спирали стал облетать район и в конце концов мы полетели над Печорой почти от её устья и даже увидели внизу толпы колбитов, бродящих по тундре и перебирающих небольшие кучи вещей, принесённых волной. Хотя они и увидели нас, сделать ничего не смогли. У них не было зенитных переносных комплексов, что нас очень порадовало. Зенитные ракеты нового поколения одними только тепловыми ловушками, сколько их не отстреливай, не обманешь. Нельзя сказать, что интересующий нас район был совершенно безлесным. Везде, где было немного повыше, рос жиденький лесок. Когда-то, до прохода Волны, а сейчас там и пеньков не осталось, зато было множество неглубоких ям, залитых водой, всё, что осталось на память о немногих лиственницах, выросших здесь и унесённых волной на побережье Печорского моря и в него, но потом снова выброшенных на берег волной.
   Всего каких-то несколько десятков километров южнее Усть-Цильмы картина уже была иной, там леса сохранились гораздо лучше. Во второй половине дня, едва только начало смеркаться, мы стали заходить на посадку в посёлке Тиман. Её инициатором стал Михаил, который как-то странно вглядывался лежащие внизу сопки, поросшие хвойным лесом. Это посёлок находился на возвышенности Четласский камень Тиманского кряжа, через который, словно сквозь решето, прошла на север Волна. Тиман с населением менее двух тысяч человек от волны совершенно не пострадал, но поскольку находился в опасной зоне, то людей из него нужно было эвакуировать и как можно скорее. В нём-то, на большом пустыре, Игорь и совершил посадку. Места там хватило и для двух других вертушек. Не было ещё и трёх часов дня, но в этих широтах день уже был короток и потому смеркалось. Из изб на улицы высыпало чуть ли не всё население Тиммана. Большинство людей, как я это сразу же заметил, красовалось в обновках, ярких куртках, утеплённых комбинезонах и новой обуви, в основном импортных резиновых сапогах, которые лишь изредка имели разный цвет. Увы, ничего не поделаешь, Волна часто распаровывала обувь и сталкерам не всегда удавалось найти второй сапог, подходящий по цвету первому. Куда большее внимание они уделяли тому, чтобы совпадал размер.
   Население в Тимане было смешанным, но русские в этом посёлке преобладали над коми. Со всех сторон к нам бежали взрослые и дети. Мальчишки сразу же бросились к ми двадцать четвёртым, на подвесках которых грозно ощетинились НУРСами пусковые установки. Взрослых куда больше интересовал белый президентский вертолёт с золотистым двуглавым орлом, ну, и в какой-то мере я и мои спутники. Бойцы "Ночного дозора", щеголявшие в одинаковом камуфляже, но разноцветных беретах, включая краповые, как у Трёх Богатырей, выбрались из вертолётов, чтобы размять ноги. Автоматы у них были заброшены за спину, но в разгрузках находились не только рожки, но и гранаты для подствольных гранатомётов. Мои парни никогда не расслаблялись и у некоторых были заброшены за спину в том числе и гранатомёты "Шмель". От детворы, стремившейся засунуть свои любопытные носы в каждую щель, они отбивались очень просто, шоколадными батончиками, но это мало помогало. Ну, разве что девочки вели себя малость поспокойнее. Передо мной быстро собрались почти все жители Тимана и я, шагнув вперёд, крикнул:
   - Здравствуйте, товарищи, я новый президент России!
   Тут же из-за толпы послышался громкий возглас:
   - А нам насрать!
   - Так, похоже, что кто-то у вас тут так и не протрезвел за всё это время. - С укоризной сказал я и коротко хохотнул.
   Всё тот же голос крикнул уже громче:
   - Что ж ты, сука, водяры нам не прислал? Решил, падла, отделаться от нас латаным шмотьём, сапогами разноцветными, канхветами с газировкой и всякой ненужной хернёй? Не выйдет!
   От этого замечания у меня тут же заходили желваки на скулах и кровь в жилах, чуть ли не вскипела. Вот же сволочь! Знал бы ты, мерзавец, сколько трудов сталкеры положили на то, чтобы разобрать все эти вещи, отчистить их от грязи, выстирать, а потом ещё и починить-подлатать, если что-то порвалось. Я уже увидел говорившего. Это была небритая, здоровенная орясина метра под два ростом, между прочим, одетая в канадский пуховик. Тиманцы между тем не то что бы прислушивались к его словам и, вообще, принимали сторону этого придурка, но и не одёргивали его, посматривая на меня с ухмылками. Мне тут же стало не до смеха и я, подняв руку, громко сказал:
   - Не хотите здороваться? Ладно, обойдёмся без этого. Тогда слушайте мой приказ. Срочно собрать все вещи, все продукты до последней крошки и приготовиться к эвакуации. Она начнётся уже через восемь часов. Вас всех перевезут вертолётами в Ухту, где вы будете зимовать, а теперь быстро все разошлись и принялись исполнять мой приказ. Не заставляйте меня применять силу.
   От такого моего приказа народ ахнул и попятился назад, зато верзила немедленно двинулся вперёд, расталкивая людей. Он был настроен весьма воинственно, да, и тиманцы тут же набычились. Мужик выбрался из толпы и заревел, как медведь:
   - Чего? Хрена мы забыли в твоей грёбанной Ухте, которую волной грязью занесло? При-и-зидент вшивый! Явился тут со своими стрючками, автоматами обвешанными и командует. Нам и в Тимане, без вас, баранов городских, хорошо. Мы не пропадём и нам ваши вонючие подачки без надобности. Понял, мозгляк? А если не понял, то мы сейчас быстро во все стороны порскнем и покажем, кто в наших лесах хозяин, мы или твои петухи. Вали отседова, пока мы вертолёты в сито не превратили.
   Скиба за моей спиной глухо проворчал:
   - Батя, я эту гниду сейчас пополам разорву.
   - Я сам, Павло. - Сказал я, быстро расстегнул, сбросил с себя разгрузку, затем снял гимнастёрку и, оставшись в одном тельнике, поправив берет, пристально посмотрев на небритого верзилу, ему было лет тридцать пять, с усмешкой бросил ему - Мозгляк, говоришь? Подачки вам прислали? Давай, сбрасывай пуховик, покажи, на что ты способен. Водки тебе не завезли. Ну, ничего, сейчас я отучу тебя водку пить. Или ты, урод, мухоморов нажрался, раз раскрываешь пасть на десант? Не волнуйся, мои парни с места не сдвинутся, а ты попробуй пришибить мозгляка.
   Верзила радостно осклабился и как только скинул с себя пуховик, я тут же рванулся вперёд и в бешенном темпе отработал кулаками по его корпусу. Он был мускулист и настолько крепок телом, что почти никак не отреагировал на мои удары и изо всех сил попытался ударить меня правой рукой наотмашь, но я слегка присел и над моей головой просвистела шуфельная лопата его лапищи. Когда рука тиманского Геракла не встретила моей головы, тот по инерции развернулся, я как раз был на замахе с правой, и тут же, опускаясь ещё ниже, нанёс ему сильнейший удар в коленный сустав, отчего этот тип взвыл. Он развернулся и с рёвом бросился на меня, взмахнув руками, словно богомол, чтобы опустить их мне на плечи. Ну, раз мышцы пресса у тебя крепкие, дружок, то значит самое лучшее, это проверить на прочность твои яйца. С такой мыслью я и саданул верзилу кулаком по его мужским причиндалам. Раздалось громкое: - "Ы-ы-ы-х" на вдохе и мой противник сложился пополам, но тут же получил мощный удар с левой прямо в кадык и захрипел ещё громче. Отскочив от него на метр, я дождался, когда боль снова сложит его, словно перочинный ножик, и нанёс, без малейшего сомнения, жестокий и очень болезненный тройной удар. С двух рук ладонями по ушам и одновременно коленом в лоб, что на все сто процентов гарантировало ему чёрные синяки сразу под обоими глазами. Будет теперь недели три ходить с ними, как очковый медведь.
   На этом я не прекратил экзекуцию. Как только это чмо болотное упало передо мной на колени, я заломил его руку за спину и принялся метелить его обеими ногами по корпусу, заодно рихтуя физиономию. Попутно я громко приговаривал:
   - Водки тебе не привезли, падаль вонючая? Мало ты её выжрал до Волны, свинья? Скотина, сталкеры эти вещи день и ночь из под груд всяческого хлама вытаскивали, потом отстирывали и чинили, чтобы вас хоть чем-то поддержать в зиму! Мразь, мы вам всё самое лучшее отдавали, а ты так это оценил? - Взяв его руку на излом так, что он взвыл белугой, я крикнул злым голосом, указывая рукой на северо-восток - Там, на побережье, собралось больше двух с половиной миллионов двуногих зверей и все они людоеды! Вы для них - бараны, которым они перережут глотки и сожрут всех до одного. Женщин они будут насиловать до смерти, а потом тоже сожрут. Волна, которая прошла через Тиманский кряж и унесла их к Печерскому морю, превратила этих выродков рода человеческого в зверей дикой, медвежьей силы и все они вооружены. В Инту, Печору, Ухту и Сыктывкар они не войдут, мы хорошо укрепим эти города и в них будут стоять наши войска, но мы пропустим их дальше на юго-запад, а для того, чтобы они не поубивали вас, когда пойдут волной, как орды Чингисхана, я приказал расчистить для них коридор, чтобы Зелёная Хозяйка потом выманила их из лесов в Новоземельскую тундру. Вот там им всем и наступит конец. Вам это понятно?
   - Теперь им всё будет понятно, Батя. - Раздался громкий и сильный голос справа от меня, чуть вдалеке.
   Отпустив руку избитого в кровь, до болезненного, кашляющего стона верзилы, я посмотрел в ту сторону. Справа к нам приближался ещё один великан, но уже гладко выбритый, одетый в опрятные, синие джинсы с унтами и красную байковую рубаху навыпуск. Волосы этого смуглого парня, похожего на индейца, были гладко зачёсаны и заплетены в косу. Всю жизнь я считал, что люди народности коми невысоки ростом. Парень, судя по всему, являлся великаном этого народа, хотя и был всё же немного ниже Скибы и Мишки Богатыря. Судя по тому, что Три Богатыря радостно хохотнули, он тоже был всадником не всадником, но точно воином Зелёной Хозяйки. Рядом с ним степенно шагал огромный пёс с голубыми глазами и белыми бровями, это была лайка и не простая, а явно хаски, только очень уж крупная. Парень, широко улыбаясь, подошел поближе, одним мизинцем, просунув его под ремень, поднял верзилу с травы и, лёгким движением отбросив его в сторону, строго сказал:
   - Уберите эту пьянь подальше. Попади он под Волну, наверное точно превратился бы в колбита и не дай Бог наука не пошла ему впрок. Вернусь и если узнаю, что он по-прежнему только и думает о том, где бы нажраться, как и многие из вас, убью. - Указав на меня рукой, он пояснил - Это Батя, наш президент, он тот самый человек, который будет править миром вместе с Зелёной Хозяйкой. Нет, править это не то слово, он будет нам добрым отцом, заботливым братом и мудрым наставником. Потом, когда мы уничтожим колбитов. Эти трое - воины Зелёной Хозяйки, как и я, и мы скоро полетим к ней. - Повернувшись к нам, он с достоинством представился - А меня зовут Юхвим Кыртя.
   Через толпу к нам пробился пожилой, бородатый мужчина, снял с головы кепку и вежливо пробасил:
   - Батя, а с избами что делать? Может раскидать их по брёвнышку, чтоб тем зверям, что с севера придут, и от снега укрыться было негде? И это, ты не держи на нас зла. На нервах мы тут все, а Прошку ты правильно вздул, за дело. Будет знать теперь, когда молчать, а когда гавкать. Он, вообще-то парень неплохой, вот только любит к бутылке приложиться. Обиделся, видите ли, что ему из Москвы водки не привезли.
   Побитый мною Прохор уже оклемался и даже поднялся на ноги. На меня он смотрел изумлёнными глазами. Похоже, в его голове не укладывалось, что его так быстро и болезненно отметелили. Э-э-э, дружочек, в рукопашной я бы просто убил тебя двумя, тремя ударами, а так всего лишь малость отрихтовал. Кивнув, я строгим голосом сказал сначала бородачу:
   - Водки вам больше никто не нальёт. Так и запомни, заруби это себе на носу и другим передай. Всё, хватит, отпили своё, а сейчас все расходитесь по домам и собирайтесь в дорогу. На счет того, чтобы избы раскатать по брёвнышку, правильно говоришь. Так и надо сделать, но этим займется отдельная команда, сейчас главное, чтобы вы без задержек эвакуировались из опасной зоны. Колбиты никого из вас не пощадят, а нюх у них на человечину просто звериный. Все, граждане, собирайтесь в дорогу. - После этого я повернулся к коми-великану и поздоровался - Здравствуй, Юхвим, здравствуй, Всадник Волны. Вот ты-то нам очень нужен, парень. Рад, очень рад встрече с тобой.
   Расходясь, тиманцы во весь голос кляли последними словами Прошку, но мы уже были заняты другим делом. Три Богатыря хлопали по широченным плечам Юхвима, это же надо было так видоизменить простое русское имя, и пожимали его крепкую, мозолистую руку. Ну, мне он ответил на рукопожатие бережно и нежно, а вот воинов Волны смело тузил по плечам и радостно восклицал при этом. Михаил, вот же вредный тип, учуял Юхвима ещё в Ухте, а он нас и вовсе ещё на подлёте и потому, не зная, куда мы полетим, весь извёлся, но мы всё же приземлились именно там, где Зелёная Хозяйка велела ему находиться, ведь он уже собирался уходить из Тимана и идти к ней навстречу.
  

Глава 5

Радостное известие

  
   Глядя на полковника Айдара Бекбулатова, офицера до мозга костей, красавца и, без малейшего сомнения, человека умного, волевого, наделённого просто-таки былинной отвагой, не говоря уже о физической силе мифических героев, я невольно улыбался. Возможно моя улыбка выглядела немного идиотской, но вот уже пять дней радости моей просто не было предела, как и радости Алёнки, стоявшей рядом со мной. Мы прощались с Айдаром на аэродроме Астаны, стоя возле стратегического бомбардировщика "Ту-160". Айдар прилетел в Астану на этом же самом бомбардировщике чуть больше суток назад из Томска, до которого доскакал во главе своего кавалерийского отряда всего за пару недель, попутно снося головы "пресным", не побывавшим под Волной, но от того не менее свирепым, кровожадным и физически сильным, колбитам. Прилетел полковником казахской армии, а улетал из столицы Казахстана генералом армии планеты Земля. Он был бы и рад задержаться, но его гнала в бой ненависть к колбитам, чувство ответственности за сотни тысяч человеческих жизней и праведный гнев. Ни о чём другом, как об очищении мира от этого зверья, Айдар Бекбулатов больше не мог думать. Что же, я прекрасно его понимал и мы со Скибой были бы счастливы оказаться с ним в одном строю.
   Да-а-а, посмотрел я на Всадников Волны, воинов Зелёной Хозяйки четыре дня назад, когда они проехали на лошадях и верблюдах, перед этим зачистив под ноль всех колбитов на Памире и Тянь-Шане, по берегам Балхашского моря и на островах Великого Евразийского моря, правда, там они работали с вертушек. Это было, конечно, просто удивительное зрелище. Одетые в камуфляж и бронежилеты, с пулемётными лентами на плечах и ранцами с зелёными дейрами за спиной, с "Печенегами" и "Утёсами" в руках, лишь у немногих за спиной висели "Шмели", с саблями наголо, они радостно улыбались, приветствую жителей Астаны. Их кони и верблюды даже не чувствовали веса ящиков с боеприпасами. Это были русские казаки и казахи, киргизы и туркмены, узбеки и таджики, в общем все те народы, которыми я гордился теперь точно так же, как гордились ими люди в сорок пятом. Три Богатыря и Юхвим призвали из и они собрались в Астане. Вместе с ними прискакала на белом верблюде и бабушка Нуржан, которую в народе уже прозвали Провозвестницей, ведь это именно она первая сказала, что наступило время Зелёной Хозяйки и что теперь мир изменится к лучшему потому, что та станет женой Большого Отца, то есть моей женой. Ну, а мы прилетели в Астану пять дней назад, вылетев из Сыктывкара, куда за нами прилетел "Белый лебедь" номер шестой - "Илья Муромец". Не успел я после того, как вздул Прохора, толком поговорить с тиманцами, ко мне бросился Игорь и крикнул ещё издали:
   - Батя, тебя срочно вызывают в Астану, наша Валюша, то есть твоя Валюша, нашлась! Батя, она и есть Зелёная Хозяйка! Полетели, в Сыктывкар уже вылетел "Белый лебедь" с Алёнкой.
   Мишка Большой, услышав это, сгрёб в охапку Славку, Виталика, Юхвима, поднял всех троих и истошно завопил:
   - Парни, я так и знал, что Зелёная Хозяйка это наша сеструха Ярославна! Я знал это, братаны! Душой чувствовал и только потому сразу же принял Батю! Ярославна никогда бы не полюбила какого-нибудь козла. - Отпустив Всадников Волны, он подлетел ко мне, широко улыбаясь легонько похлопал своей лапищей по моему плечу и громко сказал - Всё, мужики, нашему Бате нужно срочно вылетать в Астану. Если там знают, кто такая Зелёная Хозяйка, значит вся Средняя Азия опять навеки с Россией. Ну, бывайте здоровы, побыстрее собирайтесь в дорогу и помните, ни один колбит к вам в Ухте и близко не подойдёт.
   Ну, что же, хотя разговор с тиманцами у нас только затеялся, Михаил сказал более, чем достаточно, и я стал с ними прощаться, но на всякий случай оставил в посёлке одну вертушку с бойцами, чтобы они поторопили народ. Мы сели в вертолёты и полетели в Ухту, куда прибыли на полчаса позже, чем там приземлился "Илья Муромец". Как только мы выскочили из вертолёта, ко мне подбежала Алёнка и радостным, звонким голосом закричала:
   - Папочка, наша мама Зелёная Хозяйка!
   Я подхватил дочку на руки и сказал, целуя её:
   - Я знаю это, Алёнушка. Я догадался об этом сразу же, как только Дед сказал мне о Зелёной Хозяйке, моя маленькая, но ещё раньше, когда ты выскочила из гондолы и я узнал, что ты моя доченька, то сразу же понял - произошло чудо и что наша мамуля хотя и уплыла далеко-далеко, жива и здорова. Ну, пошли в самолёт, малышка, мы полетим к друзьям нашей мамы.
   - А почему не к маме? - Спросила Алёнка и сама же ответила со вздохом - Знаю, нам к ней сейчас нельзя.
   Этой же ночью мы были в Астане и там нас встретил временный президент Казахстана, который тут же в аэропорту объявил, что Казахстан и Россия воссоединяются. Тимофей Семёнов ещё тогда, когда мы были в воздухе, рассказал мне и Алёнушке о том, как он встретился с Валюшей и о том, что произошло после этого, о первом бое с колбитами и о сражении на реке Сарысу. Три Богатыря, полетевшие с нами в Астану, не смогли сдержать слёз, слушая его рассказ. Наверно я только поэтому и смог пережить ту торжественную встречу в аэропорту, которую нам устроили. Вслед за Тимофеем ко мне стали подходить представители других государств Средней Азии, от многих из которых остались лишь крохотные участки земли, и вслед за Тимофеем заявили, что Туркмения, Киргизия, Узбекистан и Таджикистан присоединяются к России и становятся единым государством без какого-либо разделения на республики, но при этом сразу же потребовали от меня, чтобы я объединил все страны на планете. На следующий день в Астану прискакала на белом верблюде, по кличке Арман, Провозвестница Зелёной Хозяйки, Мать Средней Азии, как её называли простые люди, а вместе с ней воины Зелёной Хозяйки. Они задержались ненадолго. Пополнили боекомплект, дали отдохнуть лошадям и верблюдам, выспались сами, а на следующее утро, получив от меня приказ собраться через две недели в Иркутске, чтобы получить там новое обмундирование, экипировку и холодное оружие, ускакали.
   Ну, а я, наконец, узнал подробности тридцатидневной войны баев и если честно, то ужаснулся и только потому предпринял все усилия, чтобы вызвать в Астану полковника Бекбулатова. Для этого бабушке Нуржан пришлось вылететь из Астаны на борту "Белого лебедя" сначала в Новосибирск, а потом в Томск и вернуться оттуда вместе с Айдаром. Он обладал поразительной способностью чувствовать своих подчинённых на огромном расстоянии, до полутора тысяч километров и больше, уже поэтому был идеальным командиром и мне нужно было срочно встретиться с ним. Того требовали обстоятельства сегодняшнего дня, ведь действительность оказалась гораздо хуже, чем я предполагал до этого. Ту войну за власть, которую так жестко пресёк полковник Бекбулатов со своими Всадниками Волны, устроили сухие или как их ещё называли - пресные колбиты и они выглядели, как вполне нормальные люди. Более того, повели они себя очень хитро и изобретательно. Семеро конченых отморозков, в недалёком прошлом богатейших людей Казахстана, происходившие из пяти наиболее крупных и уважаемых жузов, сначала объединились и, устроив в Астане резню, убили президента Назарбаева и всех его сторонников, но быстро угомонились.
   Да, в этом плане жителям Астаны повезло. Большой крови в столице не пролилось и поначалу погибло не более двух тысяч человек. Боевые отряды семи баев быстро покинули город. Вот ведь какая странная цифра семь, то семибоярщина, то семибанкирщина у нас в России и на тебе, в Казахстане возникла своя собственная семибайщина. После этого все семеро баев принялись обвинять каждый остальных, что это они устроили кровопролитие, а он белый и пушистый, чтобы переманить на свою сторону народ. Попутно они стали воевать друг с другом, а поскольку их отряды полностью состояли из точно таких же колбитов, то есть людей начисто лишенных хоть каких-либо тормозов и наделённых просто феноменальной силой, то эти стычки ужаснули людей и повергли всех в панику. Ну, тут всё было просто и понятно - бей своих, чтобы чужие боялись. Война баев, вселявшая в людей панический ужас, а стычки между ними часто происходили прямо на улицах города, тем не менее не была кровопролитной. В ней гибло не так уж много колбитов, было несколько больше случайных жертв, но они добились главного, народ заранее покорился сильнейшему из баев, хотя он ещё не заставил своих противников приползти к нему на брюхе. И народ, даже зная, что колбиты поедают тела убитых, заранее покорился потому, что не мог противостоять этим монстрам, говорившим на одном с ними языке и к тому же стремившимся успокоить всех, мол плоть и кровь врага увеличивают силы воинов степи.
   И вот тут-то из-за новой горной гряды, вставшей в степи и заслонившей эти районы Казахстана от Волны, прискакали воины Зелёной Хозяйки и всего за пять дней вырубили всех колбитов, а их трупы сожгли в степи. Полковник Бекбулатов остался по сути дела единственным человеком, представляющим прежнего президента. Он передал власть Тимофею, взял под козырёк и его армия, растянувшись широким фронтом, ускакала на восток, истреблять остальных колбитов. Ну, а тот очень быстро взялся за дело и растолковал людям, кто такая Зелёная Хозяйка, зачем она пришла в наш мир и куда отправилась. После всех ужасов, люди увидели в нём избавителя. Самым радостным во всей этой истории нашей жизни после Апокалипсиса было то, что в Казахстане собрали просто невиданный урожай зерновых, но огорчало другое. Хотя землетрясение здесь и не было очень уж сильным, всё же рухнули многие дома и погибли десятки тысяч людей. Поэтому люди смотрели на меня, как на джина из бутылки, и ждали чуда, а я прибыл из разорённой Волной страны и ничего не мог им дать. Вообще-то вру, как раз дать я им мог много чего, ведь склады Госрезерва России были полны, как никогда, но для этого нам нужно было сначала разобраться с нашими колбитами, которых было в пятьдесят раз больше, а потом восстановить дороги.
   Вслед за мной из Москвы прилетел президентский борт номер один с несколькими десятками моих помощников и они сразу же начали работу. Потом по телевидению показали тридцатиминутный фильм, рассказывающий об Апокалипсисе и о том, как мы возрождаем наши города. Последние семь минут были как раз и посвящены Госрезерву России. Да, но до этого жители Казахстана узнали о складах Зелёной Хозяйки. В общем когда после фильма выступил я, то мне только и не хватало, что костюма Деда Мороза, так как мешок с подарками люди уже увидели. Всё это замечательно, большинство людей наверняка плакали от радости, узнав, что они будут жить в мире без границ, но даже в телестудии я ловил на себе откровенно враждебные взгляды и мне очень хотелось пустить в ход кулаки. Ещё бы, ведь перед этим было сказано, что теперь всем нужно будет очень много трудиться, чтобы хотя бы зализать раны. Не знаю, ужаснулись люди, сидевшие у телевизоров, услышав, что на Земле погибло семьдесят, семьдесят пять процентов населения, но на рожах некоторых типов, находящихся в телестудии, я увидел злорадные ухмылки. Плевать они хотели на то, что погибли целые народы, им лишь бы набить своё брюхо, а может быть я слишком строг к людям и это не ухмылки? Может быть люди просто облегчённо вздохнули и заулыбались от того, что они оказались в счастливых тридцати процентах выживших, а мои слова, что теперь нужно много работать, восприняли с иронией, мол, мужик, да, мы и так вкалываем по пятнадцать часов в сутки?
   Бабушка Нуржан, приехавшая со своим правнуком Жамалом и его отрядом охранять дом Зелёной Хозяйки от солёных колбитов, вот же отважные люди, ошарашила меня такой новостью. Моя Валюша находилась недалеко, всего в каких-то нескольких сотнях километров от Астаны, неподалёку от города Амангельды и к ней со всех сторон, в смысле с обоих сторон залива, в него превратилась Тургайская ложбина, на Тургайское плато, покрывшееся молодой зелёной травой, скакали тысячи солёных коней и верблюдов. Нескольким спутникам немедленно откорректировали орбиты и на пятый день мне стало известно, что на Тургайском плато находится не менее семидесяти тысяч верховых животных, не говоря уже о том, что к Зелёной Хозяйке скакали из Поволжья, Татарии, Башкирии и других республик тысячи Всадников Волны. По всем расчётам через неделю они вполне могли оказаться в Бредах. Поэтому мы прощались с Айдаром перед тем, как сами должны были сесть и отправиться в Москву. Нам не то что бы нужно было торопиться, в Москве и не только в ней одной работа шла полным ходом, но всё же хотелось принять в ней самое непосредственное участие. Час назад закончилось наше совещание, начиная которое я сказал:
   - Айдар, через десять дней все твои бойцы должны собраться в Новосибирске, где они получат новую экипировку, оружие, боеприпасы, а также координаты пунктов боепитания. Оттуда они пойдут не только на восток, но и на юг, в том числе через Гималаи в Индию. Только малая часть твоей армии, не более трети, отправится в Штаты этой зимой. Судя по всему, Зелёная Хозяйка намерена резко увеличить её численность, но именно твои бойцы составят костяк новой армии. Ну, а как оно будет дальше, мы вскоре увидим. Это замечательно, что ты можешь управлять своей армией не пользуясь радиосвязью, но не забывай о нас. Если мы будем вынуждены разыскивать тебя по несколько дней, то ничего хорошего из этого не выйдет.
   Генерал Бекбулатов заулыбался и ответил:
   - Да, накладка вышла. Я не сразу понял, чего от меня хочет бабушка Нуржан. Хорошо, Батя, теперь, когда у меня и всех командиров отрядов есть спутниковые телефоны, я стану регулярно выходить на связь и докладывать тебе, что происходит.
   В ходе совещания мы уточнили последние детали и договорились о главном, Всадники Волны не будут больше теряться на просторах Азии и смогут вовремя получать боеприпасы. Чем скорее мы очистим планету от злобного зверья, тем скорее сможем приступить к самому главному, возрождению цивилизации. Слава Богу, что ещё ни разу речь не зашла о Боге и религии. Получила от меня задание и бабушка Нуржан. Она вместе с Арманом вылетала на борту вертолёта "Ми-26" в Троицк, куда уже отправлялись эшелоны с фуражом для коней и верблюдов. Из всего происходящего я понял, что мы своими действиями скорее всего повлияли на Его планы, но Он не стал становиться в позу и обиженно дуться. Что же, уже хорошо. Хотя я пока что не понимал, откуда Валюша возьмёт столько всадников для солёных коней и верблюдов, в Москве и на Урале полным ходом шла работа. Больше половины людей Волны занимались тем, что помогали специалистам из оборонки срочно реанимировать целый ряд предприятий и обеспечить Всадников Волны крупнокалиберными пулемётами"Корд" и новыми боеприпасами к ним, патронами 12,7х99 с пулями "МДЗ", оснащёнными флегматизирующими присадками, чтобы стволы не горели. Одна такая пуля, угодив колбиту в грудь, моментально отправляла его в ад и добивать зверя уже не требовалось. Вооружались они и крупнокалиберными снайперскими винтовками различных моделей. Разумеется, Всадников Волны генерала Бекбулатова мы собирались также обеспечить и "Шмелями", но самое главное, новой, очень прочной бронезащитой для Всадников Волны и их скакунов.
   Проводив в путь Айдара, мы посадили на вертолёт бабушку Нуржан и поднялись на борт президентского самолёта. Все эти дни я практически не спал, а потому немедленно рухнул в кровать, но тут же вскочил, как ошпаренный. При этом я ещё и завопил про себя: - "Идиот! Ты же сам приказал пилоту пролететь над Тургайским плато на высоте в два километра на самой малой скорости, чтобы Алёнка хотя бы сверху могла увидеть маму!" И помчался в пилотскую кабину. Дочурка уже сидела на коленях второго пилота, а Три Богатыря и Юхвим стояли позади. Протиснувшись между ними, я встал позади приёмной дочери и принялся вглядываться в набегавшую на нас степь. Вскоре мы перелетели через новый горный хребет и самолёт плавно снизился, одновременно замедляя скорость полёта. Наверное это было очень тяжело, вести многотонную машину на скорости менее четырёхсот километров в час, но пилот был настоящим асом и вскоре мы увидели на удивление ярко-зелёную степь и пасущихся на ней коней и верблюдов. Ещё через несколько минут и я, и Алёнка и все остальные наши друзья увидели внизу Валюшин "Уральчик" и её саму, прыгающую на крыше и размахивающую руками. Она увидела нас! Она поняла, благодаря Мишке Большому, что я вместе с Алёнкой лечу в этом самолёте, покачивающем крыльями в знак приветствия. Президентский борт номер один, пролетев над нашей мамулей, заложил вираж, опустился ещё ниже и трижды облетел "Уральчик" со стоящей на нём Зелёной Хозяйкой.
   Вокруг него бегали восемь могучих парней и у меня слёзы навернулись на глаза, когда я увидел Игоря Майорова, управляющего нашего банка. Он добрался-таки до гор, но решил не сидеть там сиднем, а сам спустился вниз вместе с громадным скакуном, выбравшем его, и встретил Волну где-то в пустыне. Да, жизнь преподнесла нам с Алёнкой ещё один сюрприз, наша Валюша находилась под защитой надёжных парней. Сделав последний круг, полковник Виталий Баринов, опытнейший лётчик-испытатель, легко поднял самолёт в воздух и взял курс на Москву, а мы вернулись в салон. Сон с меня, как рукой смахнуло и я принялся рассказывать Трём Богатырям, Юхвиму и Алёнке о том, какой это замечательный парень - Игорь Петрович Майоров, умнейший мужик, банкир, красавец-мужчина, между прочим, прекрасный семьянин не смотря ни на что, спортсмен и только что не комсомолец. Уже очень скоро эти четыре Всадника Волны встретятся с ним и остальными своими соратниками. До самой Москвы мы только и говорили о Валюше и о том, какое великое дело она сделала в Казахстане практически в одиночку. Честное слово, мы в Москве всей толпой и то сделали меньше. Вот теперь мне было что рассказать людям о Зелёной Хозяйке. Если меня и терпели в Казахстане, то только потому, что Зелёная Хозяйка носила под сердцем моего ребёнка, а она не могла ошибиться в человеке. Во всяком случае так заявила в своём обращении к людям бабушка Нуржан и люди ей поверили. В общем хотя на меня иногда и косились, никто не оспаривал моих решений.
   Все вместе мы посетили сначала озеро Зелёной Хозяйки и посидели на том холме, на котором ещё оставались борозды от её гондолы. Потом пообедали за тем столом, за которым не раз сиживала наша Валюша, пообщались с людьми, ставшими её друзьями, а потом вылетели в Каражал. Там нам рассказали о ней ещё больше и даже показали тот бассейн, который она сварила из стальных листов, чтобы напоить каражальцев чистейшей водой. После того, как Валюша очистила от грязи и нечистот огромное подземное озеро, уже никто из жителей Каражала не хотел покидать города Зелёной Хозяйки. Наоборот, люди хотели отстроить его заново и сделать самым прекрасным городом на свете. Что же, я их прекрасно понимал. Люди Волны народ такой, они обязательно это сделают. Тем более, что неподалёку от города находилось ещё одно большое озеро Зелёной Хозяйки. Ну, всё это было, конечно, замечательно, но, Боже мой, сколько же ещё трудов нас ждало впереди и трудов немалых. Вдобавок ко всему нам ещё предстояло уничтожить колбитов севера, а их, как выяснилось, оказалось гораздо больше, чем мы предполагали и они времени зря не теряли.
   С Новой Земли, где хватало военной техники, они переправили на материк даже танки и, судя по всему, проблем с соляркой у них не было. Да, и оружия у них тоже хватало, но самое главное, их было очень много, почти четыре миллиона рыл отъявленного двуногого зверья с оскаленными пастями. Причём зверья отменно организованного и собранного там буквально со всей Европы. Среди этой орды насчитывалось немало чернокожих типов, а также явно арабов. Бабья там тоже хватало. Кем они были до Апокалипсиса? Наверняка отнюдь не мирными, благопристойными обывателями. Мы так и не увидели с воздуха и из космоса, чтобы колбиты грызлись между собой. Наоборот, они были очень дисциплинированы и ничто не говорило о том, что с первыми холодами они рванут на юг. Скорее наоборот, они задержатся там ещё на пару месяцев, чтобы получше вооружиться и судя по тому, что их лазутчики уже пробирались за Тиманский кряж, идти они собирались как раз не вдоль Урала на юг, а на юго-запад, то есть на Москву. Ну, что же, нас это полностью устраивало и всё то время, пока мы находились в Казахстане, из северного коридора эвакуировали людей. Хотя и в экстренном порядке, но организованно и не оставляя колбитам ни единой корки хлеба, крыши над головой и ржавого гвоздя. Что нельзя было увезти с собой - закапывалось в землю или на худой конец взрывалось и уничтожалось любым доступным способом.
   Если колбиты и двинутся на юго-запад, то они, как и Наполеон когда-то, будут идти по выжженной земле. Ну, до этого нужно было ещё дожить, а пока что, едва только колёса самолёта коснулись бетонки, я уже стоял возле люка, готовый пересесть в вертолёт и отправиться в наш штаб, размещённый в научном центре, то есть в бывшем гипермаркете Нового Заречья. Когда мы туда добрались, то на Трёх Богатырей и Юхвима сразу же набросились наши вооруженцы. Всё происходило на том газоне, где паслись богатырские жеребцы. Все три вороных коня были облечены в бронечепраки, застёгивающиеся под брюхом коня, с мощными броненагрудниками и у них даже шеи и головы были закрыты новой композитной бронёй, а передние ноги были, словно в штанах. Вся бронезащита имела цвета зимнего, снежного камуфляжа. Показали нам и новые безразмерные подковы из наноуглерода, которые не приколачивались к копытам гвоздями, а прикреплялись широкой стальной обечайкой, стягивающейся болтами, выточенными из легированной стали. Да, если жеребец Мишки Большого по кличке Ворон навернёт кого-нибудь копытом, то этому горемыке точно мало не покажется. Лично меня конские броники очень впечатли, как и те, которые были изготовлены для солёных верблюдов, мощных, как танки.
   Однако, самое главное заключалось в том, что почти все Рукодельницы и Самоделки занимались только изготовлением броников для Всадников Волны и их верховых животных. Вот убей меня, а я не знаю почему это наши вооруженцы решили, раз Зелёная Хозяйка собрала на Тургайском плато такой огромный табун солёных коней и верблюдов, то она обязательно посадит на них Всадников Волны и те ринутся в атаку на колбитов. Да, где же она их столько возьмёт? Увы, но по уточнённым данным к ней довольно не спеша в настоящую минуту ехало всего две тысячи триста двадцать семь Всадников Волны и у меня уже имелся их поимённый список. А ведь табун Валюша собрала нешуточный, уже за восемьдесят тысяч голов и пополнение продолжало к ней поступать. При этом остановить солёного коня или верблюда, спешащего на зов Зелёной Хозяйки, было делом совершенно нереальным. Нет, остановиться, чтобы поесть овса там или травы из рук людей, на закуску слопать с полсотни зелёных дейров и выпить пару вёдер воды, довольно часто первой, той самой, дождевой, которой запаслись очень многие люди, как и позволить себя подковать, это пожалуйста, но передохнув полчасика конь или верблюд тут же срывались с места и неслись бешеным галопом вперёд. Ну, надо сказать, что система оповещения сработала чётко и животных никто не задерживал.
   Ладно, всё рано или поздно выяснится, а пока что я смотрел на четверых парней, двое из которых были настоящими витязями, один чисто русский, а второй смахивающий на половецкого, и завистливо улыбался. Выглядели они, конечно, просто фантастически. Это были не броники, а самые настоящие боевые бронескафандры. Вместо титановых сфер у них красовались на головах шлемы-интегралы, изготовленные из композитной брони, с толстым забралом из пуленепробиваемого стекла. Бронекомплект был довольно тяжелым и весил от двадцати пяти, до тридцати пяти килограммов, но зато мог выдержать пулемётную очередь из "Печенега" с пятидесяти метров. Конский или верблюжий чепрак, его можно было подгонять по фигуре животного, совмещался с седлом. Не думаю, что создание такой тяжелой конницы было бы оправданно в прежние времена. В первую очередь потому, что для неё не было солёных коней, способных нести на себя бронекомплект, всадника, да, ещё и триста килограммов боеприпасов. Верблюды как выяснилось, способны спокойно везти на себе вдвое больше, что доказал Айнур, громадный верблюд очень светлой масти, брат Армана, которого привела с собой для Юхвима из Акколя бабушка Нуржан.
   Когда все четверо Всадников Волны и Айнур, прилетевший на борту "Ан-12" вместе с нами из Астаны, были запакованы в броники, они не спеша тронулись с места и, постепенно увеличивая темп, поскакали в чисто поле. Я забрался в кабину "Ночного охотника" и полетел вслед за ними. Мне было интересно посмотреть, как ребята отработают на стрельбище. Как только они вырвались на оперативный простор, я сразу же понял, что богатырские кони способны скакать очень быстро, но больше всего меня удивило, что Айнур их легко обгонял, хотя и нёс на себе чуть ли не вдвое больший вес. Но по словам бабушки Нуржан, он и Армана обгонял играючи, поскольку был прирождённым спортсменом ещё до Волны. На скорости в добрых шестьдесят километров, Всадники Волны промчались по Новоминке и за Мичуринцем съехали с дороги. Там специально для них было устроено тактическое поле со стрельбищем. Точнее сначала они выехали на стрельбище, остановились и с почти километровой дистанции принялись садить из "Кордов" с оптическими прицелами по мишеням. Юхвим вооружился "Кордом" и снайперской винтовкой "КСВК". Из неё он стрелял просто мастерски. Ещё бы, охотник промысловик, который и в армии, а Юхвим служил в погранвойсках, был снайпером. Пуля за пулей он посылал в мишени, а рядом с ним строчили из "Кордов", стреляя с плеча, Три Богатыря.
   Поразив полторы сотни мишеней из тяжелого стрелкового оружия, они залпом выстрелили из "Шмелей", образовав сплошное, без малейших промежутков, облако взрыва, забросили оружие за спину, уложив пулемёты на специальные подставки, прикреплённые к сёдлам новой конструкции, обнажили эльфийские мечи и поскакали вперёд. Теперь их ждали на тактическом поле другие мишени - соломенные чучела, насаженные на брёвнышки диаметром сантиметров в двадцать. Вот же черти здоровенные, они рубили эту "супер-лозу", вкопанную рядком в землю на протяжении километра, с такой быстротой и силой, что снесли головы всем воображаемым колбитам, проскакали по инерции ещё с километр и спешились. Вместе со мной с пяти вертолётов за ними наблюдало ещё человек шестьдесят. Мы приземлились в отдалении и со всех ног бросились в Всадникам Волны. Те сняли с себя шлемы и деловито обсуждали итоги своей небольшой тренировки. Юхвим горячился и что-то доказывал им, но Три Богатыря, кивая, соглашались со своим новым другом, так что он зря так распалился. Когда я подбежал, то услышал:
   - Парни, всё действительно, зашибись, но головы им рубить нужно всё-таки с обоих рук, двуручным боем!
   Мишка Большой пробасил:
   - Юхвим, так кто же против? Всего-то и делов, что прицепить слева ножны с ещё одним ножиком. Они же лёгкие.
   Ага, как же, лёгкие. Каждый эльфийский меч, даже самый маленький, весил не менее шести килограммов. Попробуй помаши таким хотя бы с полчаса. Мигом рука отвалится. Подбежав к парням поближе, я громко спросил:
   - Ну, как, парни? Работать удобно?
   Мне ответил Слава:
   - Да, всё зашибись, Батя. Никаких нареканий.
   - Эт точно, Батя. - Поддержал его Михаил - Ребята потрудились на славу. Мой Ворон, как я посмотрю, даже не почувствовал веса, хотя мы и выехали из Заречья с полной боевой загрузкой. Ну, может быть только харчи не взяли, так харчи это дело наживное. Была бы голова на плечах, а прокормиться и в пустыне можно. Правильно я говорю, Юхвим? Не пропадём зимой в тундре?
   Юхвим отрицательно помотал головой и возразил:
   - Не, Мишаня, зимой в тундре жрать нечего. Разве что ягель из-под снега выкапывать, но он, собака, невкусный.
   Подбежавший Антон тут же всех успокоил:
   - Мужики, всё в порядке. Для харча во вьюке тоже место предусмотрено. Наши ребята тут немного помараковали с вяленой рыбой и спрессовали её так, что здоровенный лосось в лист картона превратился. Но вы не бойтесь, мучиться не придётся. Достаточно приложить к нему двух зелёных дейров и сунуть в воду, как из листа размером двадцать на тридцать сантиметров и толщиной всего в шесть миллиметров, через две минуты получается целых три рыбины. Можно сказать, обед как минимум на троих Всадников Волны. То же самое они и с мясом проделали, но его же потом варить нужно будет, ну, и где мы в тундре топливо найдём? А лосося я и сырого трескаю за милую душу.
   Юхвим усмехнулся и спросил:
   - А строганина что, уже не еда? Если такое прессованное мясо сделать снова мягким, то оно уже через час замёрзнет, режь его, присаливай и трескай на здоровье. С чаем очень даже ничего, но всё же лучше всего под водочку идёт.
   Мишка Большой хохотнул и шутливым голосом рявкнул:
   - Но-но, Юхвим, никакой водочки! Как только ты пузырь водки откроешь, к тебе тут же колбиты со всей тундры сбегутся. Ты представляешь, что это будет за перекусон? Ты строганину с водочкой трескаешь, а мы стоим вокруг тебя и колбитов пачками валим. Так что лучше лопать строганину с чайком, только чтобы его вскипятить тоже топливо понадобится.
   Антон заулыбался и сказал:
   - Не бойтесь, ребята, я пошутил. Готово для нас и топливо. Наши учёные и с этим вопросом уже разобрались. Не знаю уж из чего они это топливо изготовили, на вид доска доской, но если настрогать его в лоток и поджечь, то можно будет не только чай вскипятить, но десятилитровую кастрюлю супца сварить.
   Поговорив о достоинствах холодного и огнестрельного оружия ещё около часа, укороченные патроны, изготовленные в Уральске, показали себя замечательно, мы вернулись в Москву. На этот раз уже в Кремль и там, наконец, хотя время было ещё детское, всего восемь вечера, завалились спать. За шесть дней я вымотался так, что уснул, как убитый и без сновидений проспал до шести утра. В восемь началось итоговое совещание. Больше всего меня интересовало, откуда у наших вооруженцев взялась уверенность, что они смогут подготовить такое огромное количество боекомплектов - сто тысяч штук? Всё объяснялось очень просто, заводы, поставлявшие в Москву неорганические фуллереноподобные наноструктуры, изготовленные на основе диоксида титана, изготавливались на Урале, в Миассе, а в Челябинске, на знаменитом "ЧТЗ", из них изготовляли нити и даже ткали ткань. В Москве из тех же самых нитей, только более коротких, делали нетканое полотно, но многослойный вариант с пропиткой из жидкой брони показал себя намного лучше, а накрывалось всё кевларовой тканью и уже потом шло наружное и внутреннее покрытие из маскировочной ткани и искусственной цигейки, которая выступала в качестве амортизатора.
   Бронекомплект, состоящий из бронебутс, штанов с высоким, под грудь, поясом и укороченной куртки с бронеперчатками, выглядевший довольно-таки элегантно, когда в него попадали пули, мгновенно каменел и слегка нагревался. Тем не менее рёбра манекену он всё же не ломал. В общем вооруженцы успокоили меня по всем статьями и сказали, что уже через полтора месяца сто тысяч таких боекомплектов будут переданы Зелёной Хозяйке вместе с крупнокалиберными пулемётами, боеприпасами, реактивными гранатомётами, выстрелами к ним и прочим снаряжением. Пусть только скажет, куда их доставить. Ну, на этот вопрос нам вскоре должна будет ответить бабушка Нуржан. Эта весёлая казашка очень быстро научилась пользоваться спутниковым телефоном и обещала сразу же связаться со мной, как только переговорит с Валюшей. Что же, мне очень хотелось надеяться, что у Зелёной Хозяйки найдутся Всадники Волны, хотя я в это не очень-то верил. Куда больше я верил в наши собственные силы и стремление истребить колбитов. В этом плане хотя бы была полная ясность. Помимо псковских десантников и морпехов Балтфлота, к нам присоединились поляки и эстонцы, финны и литовцы, шведы и латыши, немцы, перебравшиеся в Швецию под защиту Скандинавского хребта, и норвежцы.
   В Москву каждый день прибывало по три, четыре тысячи солдат и офицеров, а из Швеции так ещё и военная техника. На этот раз все люди понимали, что разговор идёт об очень серьёзных вещах и никто не выдвигал нам никаких встречных требований. Да, и шутка ли дело - Волна пригнала в Россию из Европы самую отборную шваль. В Швеции тоже было подняли голову колбиты, но их там как раз на голову и укоротили, причём очень быстро и не слушая никаких адвокатов, а иногда и адвокатов отправляли на тот свет вслед за каждой сбесившейся гадиной. Всё правильно, иначе поступать нельзя. Успокоится эта мразь, которая видимо во время дождя Очищения, а он омыл практически всю планету, обрела совершенно дикую силу или нет, это ещё не известно, но то, что она убьёт множество людей, было ясно всем. Пережить Апокалипсис только для того, чтобы быть убитым озверевшим колбитом? Нет, это уже слишком. Это в Казахстане им удавалось какое-то время маскироваться под вменяемых людей, чем они сбили с панталыку многих, но только не в Скандинавии. Там колбиты быстро себя показали и их моментально изрешетили из стволов всех калибров полицейские, солдаты и просто обыватели, имеющие оружие, ведь они и до волны сталкивались с тем, что очень многие люди свихнулись от ужаса.
   От меня ждали решительных действий и я, подумав, всё-таки ввёл на территории всей Евразии режим военного положения. Вместе этим наши самолёты отправились в горные районы Китая и Юго-Восточной Азии. Тут большую помощь нам обещал оказать Непал, в котором жизнь уже почти наладилась. Именно аэропорт Катманду мы могли использовать для того, чтобы работать с него в этом направлении. После моего визита туда, большая часть иностранцев спустилась вниз и теперь в Северной Индии начали мало по малу оживать города. Помощь иностранных специалистов может быть и не была столь уж важной, но индусы были им очень благодарны. Мы ни на минуту не забывали про них и, иногда буквально отрывали от себя что-то очень нужное, чтобы помочь нашим братьям в этих странах. В отличие от Прохора из Тимана, что непальцы, что индусы радовались каждому гвоздю. Ну, а теперь к ним на помощь ещё и скало семьсот Всадников Волны. Там тоже появились свои собственные колбиты, причём солёные, и они ничем не отличались от казахских. Но вместе с ними в Индии появились и свои воины Волны. Яд и противоядие. Так всё и произошло в день Апокалипсиса и я полагаю, что так дело обстояло на всех континентах. Что же, как бы то ни было, но острее всего вопрос стоял именно в России.
   С объявлением военного положения, в Москве ровным счётом ничего не произошло, как и во всех остальных областях России. Ну, может быть теперь практически каждый час на большой карте, которая лежала на столе в Георгиевском зале, появлялись всё новые и новые отметки. Они свидетельствовали о том, что с нами на связь вышел очередной город, район, а то и целая область. В эти тяжелые времена люди как никогда хорошо понимали, что с такой бедой нужно справляться сообща. Да, взять хотя бы Московскую область. С наступлением осени, в Москву стали приезжать чуть ли не на мопедах люди, которые построили в деревнях и коттеджных посёлках убежища, благополучно пережили в них удар Волны, а потом, выбравшись наружу, стали первым делом заниматься сельским хозяйством. Иногда они могли привезти нам всего лишь пару мешков картошки или вяленой рыбы, но их и в таком случае встречали, как самых близких людей. В порядке благодарности они, как правило, получали впятеро больше и редко кто уезжал к себе домой не взяв с собой несколько человек на поселение, ведь в Москве собралось огромное количество беженцев, спасшихся в этом катаклизме благодаря своему уму, трудолюбию и воле к жизни.
   Поэтому, объявив военное положение, я не стал вводить ни комендантского часа, ни каких-то пропусков. Всем и так было ясно, что уже очень скоро на севере грянет битва, в которой, по большому счёту, всё и решится. Ну, а пока что нужно было, помимо всего прочего, готовиться к зиме, которую никто не отменял. Сталкеры, которые на какое-то время лишились помощи Самоделкиных и Рукодельниц, буквально утроили свои усилия и повсюду росли, как грибы, всё новые и новые склады. Да, в них просто свозились отмытые и выстиранные вещи, но они складывались на стеллажах под крышей, где их потом можно будет взять и привести в порядок, заодно рассортировав. Единственное, что развозилось по городам и посёлкам, это стройматериалы, пусть даже это был обломок доски или половинка кирпича. Зима ведь не станет спрашивать: - "Ребята, вы готовы к моему приходу?" Она просто рано или поздно придёт со снегом, морозом и метелями, а вот тогда уже будет поздно метаться. Тогда придётся буквально выбиваться из последних сил, чтобы не замёрзнуть и это все прекрасно понимали. Поэтому второй мой указ был посвящён переводу всего континента на зимнее расписание, то есть до сведения каждого человека доводилось, что думать теперь нужно только о зиме и о том, как её пережить.
  

Глава 6

Жизнь после Апокалипсиса

  
   Хотя Скиба и ныл полдня, после обеда, уже ближе к вечеру, в половине четвёртого, я переоделся в чисто выстиранную рабочую робу, обулся в разноцветные, потрёпанные башмаки, и, напоследок показав другу кулак, чтобы тот не смел преследовать меня, отправился в город. Мне давно хотелось посмотреть, как живут москвичи и беженцы за пределами Кремля. Поэтому я и оделся точно так же, как все обычные люди. На мне были ментовские камуфляжные штаны, армейская камуфляжная гимнастёрка, поверх неё потрёпанная оранжевая куртка и простенькая, чёрная разгрузка с двумя кобурами со "Стечкиными", обоймами к ним, большим нож выживания на офицерском ремне и ковбойская шляпа на голове. Если бы на рукаве или на груди у меня была бы пришита какая-нибудь эмблема, то меня могли принять за сталкера, получившего в отряде увольнительную, но поскольку её не было, то более всего я походил на сталкера-одиночку. В общем я решил поиграть в Гаруна аль-Рашида и вот почему. Кого не спроси, какова обстановка в городе, ответ у всех был один и тот же: - "Батя, всё в полном порядке. Народ проявляет просто чудеса толерантности." Вот я и решил проверить, так ли это, а потому вышел из Кремля и направился к станции метро Боровицкая. Прямо возле станции метро расположился большой обменный пункт - множество палаток-складов, в которых чего только не было. По большей части в них хозяйничали пожилые женщины, которым помогала детвора лет десяти, двенадцати.
   Лично я приветствовал такой незамысловатый бизнес, ведь он мог хоть чем-то занять множество людей. ССР действовала практически безупречно и охватывала собой людей всех возрастов, чем бы они не занимались. К концу сентября она приобрела такие черты. Всё начиналось с детей. Каждый ребёнок был учтён в компьютере и имел личную карточку ССР. Она была распечатана на принтере и в неё были внесены имя ребёнка и имена его родителей, пол и возраст. Дети в возрасте до десяти лет, относились к спецконтингенту, как и старики старше семидесяти, что означало, в первую очередь, право на проживание и обслуживание в детских пансионатах и точно таких же пансионатах для стариков. Довольно часто они совмещались, точнее находились рядом, поскольку спать детей и стариков укладывали всё же порознь, зато днём они часто общались. Для ухода за ними мы уже в первый месяц создали службу защиты детства и старости и в ней работали самые ответственные люди, которые, в свою очередь, обслуживались за это по высшему, усиленному трудовому разряду, словно они несли службу в МЧС. Точно такое же обслуживание получали старики и дети и даже выше, ведь они через день получали дважды в день, в обед и на ужин, молоко. Дети в возрасте до пяти лет получали его ежедневно. Ну, семидесятилетних стариков в пансионатах было не увидеть, а вот восьмидесятилетние и старше, частенько отдыхали в них по два, три дня кряду. Пансионаты были небольшими, максимум на двадцать человек, но зато встречались буквально на каждом шагу.
   Стариков и малых детей карточка ССР обеспечивала всем по мере потребности без каких-либо ограничений и пансионаты детства и старости полностью развязывали руки взрослому, трудоспособному населению. Затем шла категория детей в возрасте от десяти до восемнадцати лет, так называемые юниоры. Для них были созданы небольшие интернаты, а попросту общежития и тут главный упор делался на то, чтобы дети не оставались без попечения взрослых. Все они получали карточку усиленного труда и соответствующее продовольственное обеспечение. В общем кормили их на пунктах питания до отвала. Впрочем, они того вполне заслуживали, поскольку игрульки их мало интересовали, зато они все стремились влиться в какой-нибудь рабочий отряд, но больше всего мечтали стать юнгами в отрядах сталкеров или бойцов МЧС. Ещё бы, ведь тогда они получали право носить нашивки своего отряда и ножи выживания, а начиная с четырнадцатилетнего возраста им доверялось короткоствольное оружие. Хотя надо сказать, надзор за ними был чуть ли не ежеминутный и каждому взрослому человеку вменялось в обязанность присматривать за юниорами. Как же нас выручили в этом деле сталкеры и наши компьютерные гении, создавшие единую автоматическую систему учёта и идентификации людей.
   К личной карточке-паспорту - листу толстой бумаги с двухсторонним ламинированием, прикреплялась магнитная карта с чипом, в которую вносились все данные ССР, а та обеспечивала человека самыми насущными вещами - одеждой, крышей над головой и трёхразовым питанием, для юниоров оно было четырёхразовым и их одевали и кормили по принципу - всё лучшее детям. Правда, за провинности и неуместные шалости задницу им драли без малейшего промедления, но жестче всего наказывали за попытки собраться где-нибудь втихаря тёплой компанией. Ну, и ещё мы сразу же ввели сначала в Москве, а теперь это стало распространяться и по другим регионам, раздельное воспитание и времяпровождение. В общем деткам быстро объяснили, что гулек до утра больше не будет, как и залётов девочек от сверстников, а уж о том, что любого взрослого мужчину, которого стащат за ноги с несовершеннолетней девушки, ждал расстрел, знал каждый человек. Поэтому всех девиц, не достигших восемнадцатилетнего возраста, обязывали носить либо на шее, либо на голове ярко-зелёную косынку. К стенке мужиков не ставили только тогда, когда выяснялось, что девушке было больше шестнадцати, она уже не была девственницей и что она сама сняла и спрятала зелёную косынку. Тогда обоим любовникам просто драли задницу кнутом девице и плетью парню, которых застукали за таким делом.
   Жестоко? Да, жестоко, но зато в Москве ещё ни один мужчина не был расстрелян за растление несовершеннолетней, а все те парни, которые получили дюжину плетей, навсегда зареклись связываться с малолетками. Ну, это ещё ничего, говорят, что меня повсюду крыли самым отборным матом за то, что я ввёл молодёжную трудовую категорию граждан и запретил всем молодым людям служить в армии, а она у нас вся была теперь одним большим "Ночным дозором", до достижения двадцатипятилетнего возраста. Особенно меня материли сержанты и как только они меня за это не обзывали. А мне по фигу! Хватит бросать в бой пацанов! Я не хочу больше ни минуты стоять над гробами, в которых лежат девятнадцати, двадцатилетние мальчишки, их у нас и так немного. Жаждете подвигов? Идите в сталкеры или МЧС, там что ни день, то подвиг. Зато их матери, зная о том, что уже очень скоро "Ночной дозор" выступит против колбитов севера, были готовы целовать мне руки. Однако, больше всего из-за такого моего указа зверели люди Волны, которым не исполнилось двадцати пяти лет, но я был непреклонен, как-нибудь без них справимся. Худо-бедно, а мы хоть немного пожили. Поэтому наша молодёжь и большая часть женщин имели обычную рабочую карточку СРР с нормированной выдачей.
   Нормы распределения целиком и полностью зависели от того, что и в каком количестве имелось на наших складах и я бы не назвал их голодным пайком. Во всяком случае голодных не наблюдалось, как и голых и босых. У сталкеров, эмчеэсовцев, строителей, ремонтников и бойцов "Ночного дозора", была усиленная рабочая карточка, как и у комсостава, по которой, впрочем, всего лишь можно было получить витаминизированный доппаёк не раз, а два раза в неделю. Ну, и ещё в ССР была особая карточка обеспечения, которую получали беременные женщины и кормящие матери, а так всё в принципе распределялось поровну и исключение было сделано только для малолетних детей, стариков, беременных женщин и кормящих матерей. Денег или какого-то их эквивалента у нас не было, но с некоторых пор, а точнее вот уже почти месяц, когда повсюду стали появляться бары с выпивкой и немудрёными развлечениями вроде дарта и танцулек под магнитофон, а точнее под CD или DVD допотопных лет, посетители стали расплачиваться в них фингерами, то есть отпечатками большого пальца на картонных кружках. Интересно, почему это их назвали аглицким, а не русским пальцем? Ну, а так их назвали потому, что на обратной стороне каждого удостоверения личности размером с почтовую открытку, закатанного в пластик, имелись отпечатки пальцев его владельца.
   Выпивка в барах подавалась бесплатно. Либо четыре стопки по пятьдесят грамм чего покрепче, пол литра вина, либо с тех пор, как с помощью зелёных дейров, благодаря Мастеру Зелёной Хозяйки, народ научился "варить" очень даже неплохое пиво, этого напитка, хоть залейся. Пиво хозяева заведений "варили" сами, а вот допотопную выпивку им либо приносили посетители, либо они получали её на складе вместе с продуктами и всем тем, что им требовалось для организации досуга. Молодёжи тоже был разрешен доступ в такие заведения, но ничего крепче пива, а оно было хотя и вкусным, но всё же слабеньким, не наливали. Девушки, которым не исполнилось восемнадцати, были обязаны повязывать на шею зелёные платочки. Хотя строгие нравы вводились буквально из-под палки, никто этому уже не противился. Получить по заднице ремнём никому не хотелось. К тому же девушка могла прийти в бар только с провожатым старшего возраста, а тот знал, за что именно с него будет взыскано по всей строгости президентского указа о нравственности. Из-за него на меня, поначалу, окрысились даже самые близкие друзья, заявив, что я просто сбрендил на своём посту.
   Ни фига, этот указ был принят людьми с пониманием. Какие там к чёрту разврат и распутство? После того, как грянул Апокалипсис, люди, выжившие в нём, даже к элементарной распущенности стали относиться очень строго. К счастью дело, как правило, не доходило до физических наказаний, но за слишком долгий и пристальный взгляд, брошенный на зелёную, в любой компании можно было запросто получить подзатыльник и попробуй только возрази, всегда найдётся парень или мужик, который предложит выйти и поговорить по-мужски, если ты не понял, что в приличном обществе не принято сверлить девушек взглядом. Ох, и поиздевался же я над своими критиками после того, как выяснилось, что народ отнёсся к моему драконовскому указу, в котором за совращение несовершеннолетней можно было встать под стволы у какой-нибудь стенки, чуть ли не с восторгом. Ну, а после того, как выяснилось, что на севере среди колбитов полно баб, люди сразу же сделали такой вывод - все шлюхи, шалавы и пьяницы превратились в колбиток и что та же самая участь уготована и всем остальным распутным бабам, если они не ударят по тормозам. Целомудренное поведение юных девушек люди тут же стали называть их самой главной обязанностью перед обществом, а скромность женщин объявили их главным достоинством.
   Ну, скромность скромностью, а работая плечом к плечу с мужчинами, девушки старше восемнадцати и женщины очень быстро обрели крайне независимый характер. Впрочем, как и более юные девушки. Наверное поэтому даже четырнадцатилетние пигалицы, которым в барах не подавали ничего, кроме "Фанты", и те приходили туда вместе с плечистыми дядьками, чтобы повеселиться. Скромность не мешала им танцевать до упаду и веселиться после трудового дня. В любом случае в барах было не услышать матерного слова или непристойного анекдота. Довольно долго я слышал рассказы об этом от Чака, он же у нас был холостяком и потому полюбил проводить время в таких заведениях сразу же, как только они появились, а теперь решил пройтись пешком по городу и провести вечер в ближайшем и самом крупном, расположенном совсем рядом, в бывшем торговом центре под Манежной площадью. Точнее там насчитывалось добрых три дюжины баров и в каждом отдыхал после работы свой контингент постоянных посетителей, приезжавших туда на метро со всей Москвы. Ну, а пока что я неторопливо шел к станции и поглядывал по сторонам. Господи, чего только не было в этих палатках и всё в них было предназначено в основном для обмена. На складе ведь, к которому ты был прикреплён, тебе обычно выдавали то, что там есть и если тебе не нравилась эта вещь, то ты потом мог всегда обменять её на таком базарчике. Я уже хотел было ускорить шаг, как одна тётенька окликнула меня:
   - Эй, парень, а ну-ка иди сюда. У меня есть для тебя точно такой же башмак, как твой правый. Ты какой размер носишь?
   - Сорок третий. - обрадовано ответил я и спросил, - Что, в самом деле точно такой же, хозяйка?
   Женщина лет под шестьдесят, одетая в джинсы с красной ковбойкой, кожаную куртку и обутая в одинаковые казаки, причём явно импортного производства, заулыбалась и крикнула:
   - Оля, а ну-ка быстро подай мне тот чёрный гриндерс сорок третьего размера с левой ноги! Ему, наконец, пара нашлась. Вот ведь как славно, ты эту пару ещё не разбил.
   Из армейской палатки, чуть ли не доверху заставленной коробками с вещами, донеслось:
   - Несу, ба!
   Из недр палатки минуту спустя появилось очаровательное юное чудо с курносым носиком, веснушками и коротко стриженными, волнистыми, русыми волосами. Девчушке было на вид лет пятнадцать, она была довольно высока ростом, стройная и гибкая, словно тростиночка. На ней был надет джинсовый комбинезон, под ним синяя ковбойка, а поверх неё пуховой жилет, над которым зеленел газовый платок, да, ещё лёгкая разгрузка с громадной кобурой, в которую был вложен "Десерт Игл". Да, ствол явно был девчушке не по руке, но я не думаю, что она не умела из него стрелять, вот только не падала ли она после каждого выстрела на попу? Чтобы уравновесить тяжесть пистолета, с другой стороны девушка вложила в разгрузку целых пять обойм. Увидев меня, это милое существо наклонило голову набок, прикусило нижнюю губку и спросило:
   - У вас сегодня выходной, дяденька?
   Приложив два пальца к шляпе, я ответил:
   - Есть такое дело, решил, в кои веки раз сходить в "Централ" и хотя бы посмотреть, как люди отдыхают.
   Девчушка оглядела меня, хитро улыбнулась и спросила:
   - А вы возьмёте меня с собой, если я подберу вам одежду получше и помоднее? Ваша тоже хорошая, но вы в ней будете выглядеть в "Централе", как какой-то легкотрудник, а там таких не очень-то хорошо встречают. Туда же одни сталкеры заходят по вечерам, чтобы от пыли прочихаться.
   Ну, именно об этом меня и предупреждал Чак, когда я собирался выйти в город. Подругу на одну ночь найти в городе было делом совершенно нереальным, таких вообще практически не было, а вот познакомиться с девушкой или молодой женщиной с целью дальнейшего развития отношений - запросто. Чак уже почти полтора месяца ухаживал за одной француженкой и при этом, как я догадывался, дело у них так ещё и не дошло до постели и всё потому, что эта девушка ещё не была уверена в том, что у них складываются серьёзные отношения. Кем была эта особа, ни я, ни Скиба не знали. Ну, а поскольку лично меня вообще не интересовали знакомства с девушками и молодыми женщинами, то я немедленно кивнул и сказал:
   - Замётано. Я ведь оделся в первое, что попалось под руку.
   Девчушка закивала и подытожила:
   - Ясное дело, торопились.
   Бабуля, осмотрев меня, строго сказала:
   - Ровно в половине одиннадцатого сдашь мне Оленьку с рук на руки. Мы живём неподалёку, на Большой Дмитровке.
   Все бары в будние дни начинали работу в шесть вечера и в десять уже закрывались. Исключением была только суббота, когда они работали до часу ночи, ведь воскресенье было единственным пока выходным днём. Поэтому в ночь с субботы на воскресенье метро работало до трёх часов. Строгая бабуля, которая с такой лёгкость отпускала внучку с совершенно неизвестным мужчиной в бар, даже не стала заходить вслед за мной в палатку, чтобы поинтересоваться моими документами. Мне показалось это странным, но я не стал ничего выяснять. За обмен вещей я должен буду расплатиться фингерами, как и заплатить в баре за ужин и выпивку, но с ними у меня был полный порядок. Скиба принёс мне три десятка золотистых сталкерских кружков, на которых я поставил по пять своих отпечатков, а их принимали везде очень охотно, как самую надёжную валюту. В принципе мы так и не стали вводить деньги и те фингеры, которыми я расплачусь сегодня, вскоре вернутся ко мне. Бабуля из обменного пункта сдаст их на склад, когда поедет за новой партией вещей или их ей привезут оттуда и фактически никакого денежного расчёта не произойдёт, но в её учётном файле появится отметка, что она помогла приодеться ещё одному человеку. Вообще-то нужно ввести какую-то систему поощрений, но лично я ещё не придумал, чем мы можем поощрить таких людей, которые хотя и не заняты на тяжелых работах, всё же делают большое дело.
   Внутри большой палатки, за коробками, с одной стороны стояла ширма, куда меня сразу же завела Оля, а с другой стеллаж с вещами, двухкубовая ёмкость с дейрами, самая лучшая химчистка в мире, рядом с ней швейная машинка, девчушка-то, оказывается, была ещё и Рукодельницей, а рядом с ней гладильная доска с утюгом вертикального взлёта. Так я называл все эти утюги с отпаривателями и прочими прибамбасами, похожие на самолёты. Зайдя за ширму, я снял с себя сначала разгрузку, её мне не было нужды менять, после чего разделся и повесил свои вещи на ширму. Оля забрала их и тут же поинтересовалась:
   - Как вас зовут?
   - Сергей, - ответил я, думая, что этого хватит.
   Однако, действительно хватило, раз девушка спросила:
   - А кем вы работаете? Вы, наверное, сталкер?
   Я коротко ответил:
   - Да.
   Спрашивать меня, из какого я отряда, Оля не стала. По мне и так было видно, что я сталкер-одиночка. Зато она воскликнула:
   - Здорово! Тогда вы угостите меня молочным коктейлем. Только я со всеми сталкерами на ты, Сергей.
   - На ты это пожалуйста, а коктейлями я тебя угощу хоть тремя, Оленька. - Сказал я и подумал: - "Так, интересно, а это хоть выполнимое обещание?"
   Девушка рассмеялась и успокоила меня:
   - Три я не выпью, а вот два - запросто, хотя они у Джека большие. Ой, а ты любишь живую музыку? Я хочу, чтобы ты сходил со мной в бар "Весёлый Джек". Он хотя и слепой, здорово играет на гитаре и поёт просто обалденно.
   - Куда скажешь, туда и пойдём, Оленька. - Ответил я девушке и добавил - Сегодня ты моя дама, а я твой кавалер. Только учти, я не танцую. Так что тут от меня не будет никакого толка.
   Девушка перекинула через ширму светло серую рубашку тонкой шерсти вместо моей гимнастёрки и сказала:
   - У Весёлого Джека танцуют только по субботам, Сергей, а сегодня он будет петь под гитару. Я для него нашла комплект струн и хочу их ему подарить. Он отличный парень, только ему не повезло в жизни, он слепой. Какие-то гады плеснули ему кислоту в лицо за то, что он наполовину негр, а ведь он был десантником и воевал на Кавказе. Вот за что они его так, Сергей?
   - Не за что, а почему, Оленька. - Ответил я со вздохом - Потому, что они мерзкие твари и, наверное, стали теперь колбитами. Ну, ничего, мы их скоро всех в ад загоним.
   - Там им и место. - Со вздохом сказала девушка и внезапно задала неожиданный вопрос - Сергей, а это правда, что Зелёная Хозяйка, когда придёт к нам, сможет вернуть Джеку зрение? У него ведь глаза уцелели. Он же просто ослеп.
   Да, это был ещё тот вопрос. Подумав, я ответил:
   - Оленька, я на это очень надеюсь. Знаешь, я слышал о том, что Зелёная Хозяйка залечила с помощью дейров рану одной женщине в Казахстане и у той на теле даже шрама не осталось. С той поры мне почему-то кажется, что она сможет исцелить куда более страшные раны. Думаю, что она вернёт Джеку зрение.
   Вслед за рубашкой девушка подала мне новенькие, ещё горячие после глажки чёрные, просторные слаксы, пошитые из мягкой, шелковистой ткани, с клетчатой, красной байковой подкладкой и утеплённую чёрную куртку. И брюки и куртка пришлись мне впору. Надев их на себя, я обулся в чёрные, высокие, массивные ботинки на толстой подошве и посмотрелся в зеркало. Вид у меня сразу же стал более элегантный, ведь шляпу на меня Чак нахлобучил тоже чёрную. Заправив слаксы в гриндерсы с обитыми сталью носками, я усмехнулся и надел на себя разгрузку. Вид у меня был, как у какого-то коммандос. Выйдя из-за ширмы, я улыбнулся и поинтересовался у своей дамы:
   - Ну, как я выгляжу, Оленька?
   - Блеск! - Воскликнула девушка, подумала и сказала - Тебе не хватает только тёмных очков для важности. Сейчас я найду, у меня тут где-то лежат одни. - Порывшись на одной из полок, Оля водрузила мне на нос дымчатые очки в чёрной оправе и радостно объявила - У-у-у, а теперь полный отпад!
   Себя Оля сочла одетой для похода в бар и сразу же потащила меня из палатки, но я сначала познакомился с её бабушкой Верой и уточнил, где они живут. Заодно я расплатился за обмен в общем-то старых вещей на новые двумя финиками, как называла их Олина бабушка. Теперь, когда у меня была провожатая, я уже мог не шифроваться и сразу же отправиться в бар "Весёлый Джек", а не ехать на метро до Киевской, чтобы вернувшись, выйти на станции Площадь Революции и оттуда отправиться в "Централ" или, как его ещё называли - "Центряк". Вместо этого мы пошли туда по Моховой улице, уже основательно восстановленной и вскоре я окунулся в галдёж и суету. Оля уверенно вела меня к бару, всеми делами в котором заправлял парень, которому так не повезло с родиной. В нём ещё только готовились к вечернему наплыву гостей, но уже было весело. Бар находился на минус втором этаже, в самом центре комплекса. Мы прибыли вовремя, то есть раньше завсегдатаев, а потому нам достался столик прямо напротив сцены, но в бар, отгороженный невысоким заборчиком из штакетника, ещё никого не пускали. Зато возле входа в бар стояли два механических, раскачивающихся быка, с которых слететь было, как раз плюнуть. Как я ни старался удержаться на быке, всё же сверзился с него минуты через две, Оля и то продержалась дольше, но при этом отчаянно визжала. В общем хотя мы ещё находились снаружи, уже было весело.
   Наконец в баре всё было готово и нас пустили в него. Вместе с нами за одним столиком сидели парень и девушка без зелёного опознавательного знака. Это были швед Нильс и англичанка Дженифер, очень приятные молодые люди, уже довольно сносно говорившие по-русски. Они оба были сталкерами и приехали сегодня днём из-под Рязани. Их отряд "Голодные койоты" направил в Москву целую фуру с зимними вещами. Нашлось в ней место и для нескольких ящиков с выпивкой. У меня в чёрной сумке тоже лежало шесть бутылок спиртного. Литровая бутылка "Смирновки", две бутылки коньяка, бутылка виски, текилы и литровая ёмкость с "Мартини". Как и настоящие сталкеры, я тоже выставил свой вклад в общее дело на стол, к нам подошла девушка чуть старше Оли, которая прикатила с собой столик с алюминиевым ящиком для грязной посуды, и забрала бутылки. Всего она сделала целых пять рейсов, так что от жажды никто не умрёт.
   Как спиртоносов, официантки обслужили нас в числе первых. Заказ делала Оля. Я всего лишь попросил две больших кружки пива для себя, а для своей дамы два молочных и один ананасный коктейль, кофе и два мороженых с орехами и шоколадом. Меню в этот день было мясное и нам подали два больших, поджаристых стейка, а к ним ещё салат "Оливье" и картофельную запеканку. Очень вкусную, с мясом и рубленым яйцом. Шоколадный молочный коктейль и пиво нам подали сразу, а десерт, ещё один коктейль, кофе и коктейль с малиновым джемом, мы попросили принести попозже. Стейки жарил сам Джек, рослый, крепко сбитый мужчина лет сорока, не такой уж и чёрный, к слову сказать, но подонкам ведь всё равно. Примерно с час ничего особенного не происходило. Люди, пришедшие в бар "Весёлый Джек", просто ужинали и понемногу выпивали, хотя и это слишком громко сказано. Официантки убрали со стола грязную посуду и на нём остались два бокала с вином, ещё один с ананасовым компотом, в который было добавлено граммов тридцать шампанского, моя полуторалитровая кружка с отличным пивом, солёные фисташки и тарелочка с печенюшками. Из подсобки вышел Джек, одетый в армейский камуфляж с сержантскими погонами, под которым был виден голубой тельник, и голубой берет десантника. В руках он держал гитару.
   Одна из девушек-официанток, одетая, как и большинство собравшихся послушать Джека, в камуфляж, только без разгруза и оружия, помогла ему подняться на маленькую, невысокую сцену-подиум и сесть на стул. Пододвинув поближе микрофон, она включила усилитель и ушла. Джек нащупал микрофон, приблизил его к себе и сразу же начал петь и играть на гитаре. Свой концерт он начал со старинного русского романса "Отвори потихоньку калитку". Пел он так мелодично и проникновенно, что слушатели замерли и даже за пределами бара тотчас стих шум и громкие, веселые выкрики. Да, пел это слепой парень, конечно, просто замечательно и голос у него был на редкость красивый, сочный и звучный баритон, которым он владел в совершенстве. Мы слушали его, затаив дыхание. Джек пел легко и одновременно с этим проникновенно, но я прекрасно видел бисеринки пота, выступившие на его лице цвета кофе с большим количеством молока. Первые полтора часа он пел одни только русские романсы и пел их так, что у меня, порой, мороз продирал по коже и все в душе замирало. Последние полчаса он пел песни Талькова и за все время концерта не сказал ни слова от себя. Не объявляя, какой будет его следующая песня, он просто переводил дух и пел ее, а мы слушали её затаив дыхание. Когда же Джек закончил петь и отставил гитару, Оля вскочила со стула, бросилась к нему и восхищенным голосом попросила:
   - Джек, посиди с нами несколько минут. Ну, пожалуйста! Я нашла для твоей гитары новые струны. Серебряные.
   Парень вздохнул и с улыбкой согласился:
   - Хорошо, Оля, только недолго. Мне на кухню надо идти.
   Хотя бар и назывался "Веселый Джек", сам Джек выглядел в этот вечер почему-то печальным и грустным, да, и веселых, задорных песен он не исполнил ни одной. Парень подошел к нашему столику, сел на подставленный стул и мы представились. Глядя на него, я почему-то совершенно безотчетно спросил:
   - Ребята, хотите я расскажу вам про Зеленую Хозяйку? - И тут же поторопился пояснить - Пару дней назад я разговаривал с парнем, который летал вместе с Батей в Казахстан и сам узнал о ней много интересного. Честно говоря, я даже и не ожидал, что эта женщина способна на такие вещи.
   Первой мне ответила Оля:
   - Да, конечно, Сергей! Расскажи нам про нее. Это правда, что Зеленая Хозяйка может вылечить любую болезнь?
   Улыбнувшись, я принялся рассказывать, что делала моя Валюша в Казахстане и мой рассказ затянулся почти на час, до без пятнадцати минут десять вечера. Вокруг нашего столика сразу же собралось много народа. Наверное потому, что мой рассказ был щедр на подробности. И наверное именно поэтому, после того, как я рассказал, как быстро Валюша залечила все раны бойцов, которые словили внутри бронепоезда пулю или осколок, Джек, его фамилия была Воскобойников, повеселел и даже спросил у меня замирающим голосом:
   - Сергей, так ты действительно считаешь, что она сможет вылечить с помощью зелёных дейров даже такие серьезные ранения, как моя сожженная кислотой роговица?
   Сосредоточенно кивнув, я спокойным голосом ответил:
   - Да, она сделает это, Джек, иначе за каким чёртом её саму сделали Зеленой Хозяйкой? Чтобы поиздеваться над нами?
   В десять часов вечера мы покинули бар и я повел Олю домой. Девочка оказалась куда более наблюдательной, чем я думал. Прощаясь со мной, она сказала:
   - Батя, спасибо вам, что вы обнадёжили Джека. Он в последнее время какой-то сам не свой и даже не улыбается.
   Зато я улыбнулся девушке, взял под козырёк и отправился в Кремль. Утром я попросил Деда бросить все свои дела и срочно прибыть ко мне вместе с ещё несколькими людьми Волны, которые работали с зелёными дейрами ничуть не хуже него. Когда они вошли в мой кабинет, я тут же заявил:
   - Дед, всё, что вы там вытворяете с помощью дейров, это замечательно, но вам пора перейти на новый уровень. В общем так, Зелёный Мастер, бери своих Подмастерье, бери Первую воду, особых дейров Зелёной Хозяйки, которых я привёз из её озера, немедленно чеши во по этому адресу и найди там парня по имени Джек. Он слепой, хотя у него и уцелели глаза. Попробуй сделать то же самое, что Зелёная Хозяйка сделала с Халидой и другими ранеными. О результатах доложишь мне немедленно.
   Дед, посмотрев на меня не то что недоуменно, а с каким-то испугом, вместе со своими помощниками покинул кабинет. Через пару минут я тоже встал из-за стола и отправился во Внуково, провожать Трёх Богатырей, Юхвима и четырёх инструкторов железного боя в путь. На Тургайском плато уже собралось больше ста двадцати тысяч коней и верблюдов и я недоумевал. Где Зелёная Хозяйка возьмёт столько народа? Не у одного меня возникал такой вопрос, но лично я решил просто набраться терпения и заниматься своими делами, подготовкой к зиме, а она была уже не за горами. Не смотря на то, что люди не теряли присутствия духа, я понимал, первую зиму после Апокалипсиса, нам будет пережить очень трудно. В основном из-за разрухи. На Калининской АЭС уже были запущены все четыре реактора, полным ходом шли работы на других атомных электростанциях, вот только с подачей электроэнергии в города и сёла был полный завал. Большинство линий электропередач попросту снесло Волной и хотя работы по их восстановлению шли день и ночь, к зиме мы не успевали подать электроэнергию в большинство крупных городов. Поэтому повсюду люди в массовом количестве мастерили печи-буржуйки, работающие на газе или солярке. В общем большинству людей придётся попросту бичевать, а не жить в эту зиму по-человечески и с этим ничего не поделать.
   Единственное, за что я был спокоен, так это за новые бронежилеты и бронекомплекты для Всадников Волны, если не считать того, что не знал, откуда эти всадники возьмутся. Да, и с оружием никаких особых проблем тоже не было. Правда, меня поражала та уверенность, с которой Мишка Большой заявлял, что именно Всадники Волны выкосят своими тяжеленными эльфийскими мечами большую часть колбитов. Поговорив с ним на эту тему пару раз, я махнул рукой и больше к этому вопросу не возвращался. Куда больше я надеялся на "тяжелую кавалерию" иного рода. Не только в Москве, но и в добром десятке других городов, джипы превращали в мобильные, бронированные пулемётные гнёзда. Вот это действительно была грозная сила, которая при поддержке бэтээров и танков, не говоря уже о вертолётах и штурмовиках, могла выкосить орду колбитов. Впрочем, тут тоже бабушка по воде вилами надвое написала, ведь мы готовили к сражению ещё и тяжелые бомбардировщики, которые должны будут обрушить на них вакуумные авиабомбы, а также крупнокалиберные артиллерийские и реактивные системы, снаряженные боеприпасами объемного взрыва. В общем нам придётся собрать воедино все свои силы, чтобы уничтожить колбитов и было бы очень хорошо обойтись без огромных потерь, а такой шанс у нас имелся только в том случае, если наши солдаты не станут входить с ними в непосредственный контакт.
   Ну, это не было невыполнимым желанием, а вот если в бой действительно пойдет свыше множество Всадников Волны, им волей неволей придется рубиться с ними в конном строю. Какими бы не были выносливыми солёные кони и верблюды, но при усиленном темпе боя их боеприпасов хватит максимум на шесть-семь минут. После этого им придётся либо отступать и мчаться на пункты боепитания, либо рубить их длинными эльфийскими мечами. Мы уже подготовили двадцать пять бортов, чтобы отправить в Новосибирск бронекомплекты для Всадников Волны и их скакунов, а вместе с ними холодное и огнестрельное оружие. Точно такие же комплекты, причем в довольно большом количестве, сегодня утром будут отправлены в Орск, а оттуда по железной дороге в Бреды. Всего туда мы решили завезти пять тысяч комплектов и я не был уверен, что все они обретут своих хозяев, но помалкивал. Во Внуково мы вылетели на двух вертолётах. На "Ми-26", превращённом в летающую конюшню, везли троих коней и верблюда, а на президентском "Ми-17" летели я и мои друзья. У всех было приподнятое настроение. Мы с Алёнкой не стали записывать специальных посланий для Валюши, побоялись, но в ноутбуке Михаила хватало записей с нашими разговорами.
   Теперь у Валюши будет возможность не только посмотреть на Алёнушку, но на её подружек и свой дом у озера, а также, чего там греха таить, и на меня, но больше на то, что нам удалось сделать. Про те подарки, которые везли Три Богатыря, я уже вообще молчу. Их мы готовили буквально всем нашим правительством-штабом и каждый человек вкладывал в свой подарок частичку своей любви, восхищения и душевной теплоты. Думаю, что Валюша почувствует это и наша любовь ей поможет. Увы, но сделать чего-то большего для неё, мы не могли. На её месте желал оказаться каждый мужчина, но Он почему-то выбрал для этой опасной миссии её, что меня жутко бесило. Хотя что ту беситься, ведь я даже не подумал о том, что нужно выйти из убежища, надеть акваланг и остаться под волной. А может быть Он просто не позвал меня специально. Чёрт его знает. В последнее время мне стало казаться, что каждый свой шаг мы делаем под Его контролем и Он знает о нас буквально все. Во всяком случае я этому точно не удивился бы, а потому стал относиться ко всему немного спокойнее. Нет, не к той беде, которая на нас обрушилась, а к тому, почему наступил этот чёртов Апокалипсис, да, и к тому, что он вообще произошел на нашей планеты. В общем сами были во всём виноваты, а то, что мы выжили, следует рассматривать не как награду, а как аванс, обещание оставить в живых и подавляющее большинство людей это прекрасно понимало. Так что призывать к порядку никого особенно не приходилось.
  

Глава 7

Две новости

  
   Во Внуково я провел немногим больше двух часов. Из Штатов должны были прилететь два борта и мне хотелось получить информацию из первых рук. К этому дню я уже знал, что Он всё-таки пощадил США и Канаду, хотя разрушения и жертвы там тоже были огромными, как и во всём мире, но вовсе не тотальными, как можно было об этом судить, глядя на снимки со спутников и особенно если посмотреть на то, что засняли наблюдатели с космических кораблей. По Штатам и Канаде тоже пронеслась Волна, хотя и несравненно меньшего размера. Воды Великих озёр не испарились, как мы думали, а расплескались от удара Кометы и промчались Волной по огромной территории. Прошел над Северной Америкой и дождь Очищения, омыв множество руин, но даже в Чикаго уцелели люди, которым некуда было деваться. Как? Ну, это больше всего походило на чудо. Он спас от смерти довольно большое число людей, находившихся даже на берегах озер и мы доподлинно знали, как именно это произошло. Их сначала окутал собой плотный, зелёный, ясное дело, без дейров дело не обошлось, туман, а потом их, словно накрыло силовым куполом. Так об этом сказали наши ученые. В общем в Северной Америке выжило несколько десятков миллионов человек и многие из них сделались людьми и воинами Волны. Колбитов там тоже хватало, но было всё же меньше, чем на евразийском континенте, так что Штатам хоть в этом плане повезло.
   Зато американцам не повезло в отношении инфраструктуры, буквально все их города были разрушены. Наши самолёты "Руслан", совершившие трансатлантический перелёт, просто каким-то чудом совершили посадку в Ньюарке. Там сохранился большой участок шоссе и что самое главное, оно не было завалено мусором. Ну, мусора в Штатах вообще осталось крайне мало. Не только океанская, но и взрывная волна, образовавшаяся в результате удара Кометы, повела себя, как разумное существо. От Великих озёр она распространялась не по кругу, а в виде овоида, неся перед собой многокилометровый вал обломков, пыли и водяных брызг, растянувшийся на десятки километров, но так виделось из космоса. Да, обломков и пыли было много, а вот водяные брызги лишь маскировали картину, пряча под собой Малую Волну. В общем взрывная волна подхватила и сбросила в три океана практически все крупные, а также множество средних и малых городов Северной Америки. Разумеется, не полностью, но срезав здания на уровне третьего, четвёртого этажа. Правда, в некоторых городах сохранились, хотя и сильно пострадали, более высокие здания, как, например, Капитолий в Вашингтоне, но зато Пентагон, словно поддели шуфельной лопатой и выкинули.
   Ну, чем больше я думал о Них и том Апокалипсисе, который Они нам устроили, тем меньше удивлялся. Так что не удивился я и тому, что с харчами и одеждой в Штатах дело обстояло довольно неплохо, да, и ущерб, нанесённый природе, нельзя было называть колоссальным, но при этом мало того, что там унесло чёрт знает куда все атомные электростанции, военные заводы и много чего другого, так ещё и не осталось ни одного целого радиоприёмника и радиопередатчика. Да, Он постарался на славу. Хорошо почистил не только Штаты, но и всю Северную Америку. В общем от некогда мощнейшей американской индустрии мало что осталось, не говоря уже о том, что процентов семьдесят, если не все восемьдесят, людей, бесследно исчезли, унесённые взрывной волной. При этом она не понесла обломки дальше двухсот километров от берегов континента и я не думаю, что их теперь, кроме всего того, что океанская Большая Волна принесла с собой даже к нам в Россию, можно будет найти под водой. Наверняка дейры истолкли всё в порошок. Когда наши учёные получили новые данные о том, что там произошло и посчитали, то выяснили - воды Комета расплескала раза в три больше, чем её было во всех Великих озёрах. Значит в космос улетел пустой ледяной шар, который был никакой не кометой, а гигантским космическим кораблём. Да, и улетел он на диво быстро. Однако, больше всего меня огорошил полковник Джеймс Бишоп, когда пророкотал весёлым басом в ответ на вопрос, как их встретили:
   - Батья, это был просто цирк. Едва мы приземлились на этих подтяжках от штанов, как тут же возле моего "Руслана" появились два ковбоя. Уже смешно.
   Не поняв юмора, я спросил:
   - Почему смешно, Джимми?
   - Ну, как же, Батья! - Воскликнул этот курносый, белобрысый громила - Это же Ньюарк, пригород Нью-Йорка! Там живут янки. Откуда там взяться ковбоям? Мы подняли вверх кабину и вышли из самолёта. Приятно пройтись по земле после такого долгого перелёта, особенно когда ты знаешь, что у тебя в баках топлива осталось столько, что им даже не заправить зажигалку. О, это был ещё тот перелёт, Батья, но уже завтра я снова сяду за штурвал, хотя ровно половины пути и обливался потом от страха. Особенно когда подул встречный ветер. Рассказываю дальше, Батья. Оба ковбоя подъехали поближе, заглянули в самолёт, скорчили кислые физиономии и тот, что постарше, говорит:
   - Боб, я так и знал. Русские привезли нам палатки, одеяла и жратву. Не думаю, что кроме той рации, что стоит на самолёте, они отправили нам хоть одно радио.
   Джимми сделал паузу, видимо ожидая, что я стану смеяться, но мне, честное слово, было не до смеха, как и всем моим друзьям. Полковник махнул рукой, мол что с вас взять, скучные вы люди, не цените юмора, и продолжил в том же тоне:
   - Тогда я спрашиваю этого парня: - "Эй, дружище, чем это тебе не угодили русские? В этом самолёте полно отличной еды, но если тебя интересует только радио, то не волнуйся, я привёз домой не одну сотню радиоприёмников и передатчиков. У меня на борту имеются даже отличные компьютеры." Это обрадовало ковбоев и они немедленно слезли с коней, ну, а я поинтересовался, как же так получилось, он жив, а его уоки-токи разбился? Парень помладше развёл руками и говорит:
   - Сэр, Господь Бог здорово на нас прогневался, раз послал на нас пыльную бурю и та, словно ножом, срезала все здания выше четвёртого этажа, уволокла с собой заводы и фабрики, а заодно даже сотовый телефон, что лежал у меня в кармане куртки, размолола в порошок. Простите меня, сэр, но мне нужно подойти ко второму самолёту. На нём прилетел особенный человек.
   Осклабившись, Джимми воскликнул:
   - Вот так, Батья, я и узнал, что в моей стране тоже есть люди Волны и тут же на шоссе встал на колени и принялся молиться Богу. Господь хотя и покарал многих американцев, всё же не отвратил свой взгляд от Америки. Оба ковбоя так удивились, что не вскочили на лошадей, а дождались, когда Билли сам подкатит почти под хвост к моему самолёту на втором "Руслане". Они очень обрадовались, когда увидели пятерых помощников Зелёного Мастера. Через час приехало на повозках, сделанных из пикапов и джипов, множество людей из Нью-Йорка и мы стали разгружать самолёты. Когда я объяснил, что скоро прилечу снова и нам нужна большая посадочная полоса, то они сразу же начали её строить. Батья, в моей стране тоже есть люди Волны и даже воины Зелёной Хозяйки. Когда я рассказал, что её армия движется в Штаты через Азию, они сразу заявили, что постараются к тому времени очистить от двуногого зверья весь континент. Вечером мы уже были в Нью-Йорке и я не узнал город. В нём осталось в живых немногим больше миллиона человек, Батья, и среди них ты не найдёшь ни одного мерзавца. Именно это я и считаю самым большим чудом. Господь уничтожил всех негодяев, а если кого-то и оставил в живых, то выжившим в назидание. Жаль только, что при этом погибло так много детей. Люди говорили мне, что им удалось пережить весь этот кошмар прямо на улице и не получить ни одного синяка, зато многие убежища, в которых прятались те, кто должен был умереть, оказались не просто разрушены. Их вырвало из земли и зашвырнуло в океан вместе со всеми людьми, которые там находились, и плохими, и хорошими. Жаль, что некоторые американцы сумели вовремя покинуть страну и забраться туда, где до них не добралась ни Великая Пыльная Буря, ни Великая Волна. Очень жаль.
   Похлопав Джимми по плечу, я с грустью сказал:
   - Ничего не поделаешь, парень, кое-какую грязную работу нам придётся сделать своими руками.
   Полковник Бишоп кивнул и согласился со мной:
   - Да, это так, Батья. Об этом я и рассказал нью-йоркцам, тем их них, с кем успел пообщаться. Знаешь, больше всего они обрадовались даже не гуманитарной помощи, а тому, что помощники Зелёного Мастера рассказали о Зелёной Хозяйке и о тебе.
   От этих слов мне сразу же стало как-то не по себе. Мне только того и не хватало, чтобы я был теперь парнем Зелёной Хозяйки, но, увы, от этого точно никуда не деться. Мы поговорили ещё с полчаса и только после этого проводили в путь наших друзей. Полковник Бишоп привёз с собой из Штатов старинный индейский томагавк и попросил Мишку Большого отвезти его Валюше. Ему его вручил едва ли не более старый индеец именно с таким наказом. Он был воином Волны и сказал, что теперь отчётливо чувствует Зелёную Хозяйку. Уже когда мы подходили к самолёту "Ил-86", на котором ребята должны были лететь в Орск, к нам подбежал капитан Василёк и радостно гаркнул:
   - Батя, в точку! Дед говорит, что он и сам ошалел, когда зелёные дейры всего за каких-то полтора часа вернули зрение тому парню, к которому ты его послал. Ребяты, вы только прикиньте, Зелёная Хозяйка даже на таком расстоянии творит чудеса!
   Ну, да, конечно, Зелёная Хозяйка. Как бы не так, это Он с помощью дейров творит чудеса. Однако, я не стал высказывать свои сомнения вслух. Мы попрощались, парни сели в самолёт и через несколько минут он взлетел. Внуковский аэропорт отнюдь не бездействовал. В нём каждые три, четыре минуты либо совершал посадку какой-нибудь самолёт, либо взлетал. Хотя Москва и сама нуждалась в очень многих вещах, мы каждую минуту помнили, что кому-то гораздо хуже, чем нам и помогали им, чем только могли. Проводив взглядом самолёт, улетевший на Урал, я потащил Джимми в свой вертолёт, чтобы продолжить наш разговор. Хотя этот сорокапятилетний, здоровенный парень, на вид типичный русак, одетый американскую лётную форму, и устал, как чёрт, он охотно откликнулся на мою просьбу. Меня, честно говоря, больше всего интересовало настроение американцев и именно об этом я попросил его рассказать. Джимми задумался на минуту, а потом, широко улыбаясь, потёр рукой гладко выбритый подбородок, кивнул и сказал твёрдым голосом:
   - Батья, я не узнал не только Нью-Йорк, но и американцев. В Москве я ожидал чего угодно, но только не такого радушного приёма, который оказали нам русские. Вас ничто не способно изменить. Когда Небо Первый, генерал Прохоров, приказал заходить мне на посадку в Москве не на аэродроме, а на каком-то шоссе, я ужаснулся. Знаешь, у нас вечно писали в газетах, что русские не умеют строить дороги. В общем я уже мысленно похоронил свой "Дух Пенсильвании" и сто сорок восемь штатских, которых нам удалось втиснуть в него, укладывая людей чуть ли не штабелями в бомбовом отсеке. Когда же я стал заходить на посадку и увидел внизу ровную, как стекло, бетонку, то у меня чуть глаза не вылезли из орбит, едва я только завершил эволюцию. Вот тогда-то я и понял, что ни черта не знаю русских. Мой "Дух Пенсильвании" шел на посадку с почти сухими баками, а я видел, как внизу, по обе стороны от шоссе, работают бульдозеры, расчищая съезды. Увидел я и шесть пожарных машин, они мчались по обочине в ту сторону, где я должен был остановиться, и мне стало ясно, что мы все спасены, но во мне ещё оставался страх. Полностью он прошел, когда я увидел французский военный грузовик "А-400". Но окончательно я успокоился лишь в ту минуту, когда пилоты вашей дальней стратегической авиации стали подбрасывать меня в воздух. Батья, когда из Нью-Йорка прибыл целый караван повозок, люди ведь видели, что над их городом пролетел огромный русский транспортник, они не стали лезть в самолёт, они бросились обнимать и целовать нас, поздравляя с перелётом через океан. Всё, что осталось от американцев, это их хорошее знание неба. Ты ведь знаешь, что чуть ли не половина американцев - пилоты. Батья, они стали совсем другими. В Нью-Йорке никто не закрывает дверей и там рады каждому гостю. Там больше нет драгдиллеров, воров, проституток и уличных банд. Там теперь всё, как в Москве. Когда я рассказал им про тебя и про то, что ты ввёл в России ССР, они здорово смеялись и говорили мне, что теперь хотя бы в этом мысли русских и американцев полностью совпадают. Как сказал один мой молодой русский друг - старая зелень, баксы, больше не рулят. Теперь рулит новая зелень - зелёные дейры. Знаешь, Батья, я очень рад, что мы немного задержались из-за твоей поездки в Казахстан. Когда я рассказывал нью-йоркцам про Зелёную Хозяйку и про то, как она дала казахам чистую воду, у них глаза были мокрыми от слёз. Так что ты можешь представить себе, какая у них была реакция, когда я рассказал им о том, как твоя Вальюша уничтожила сначала огромную банду вместе со своими Всадниками Волны, а потом истребила гигантскую орду колбитов. О, Батья, они просто ликовали! Но знаешь, когда я рассказал о своём боевом вылете в России, когда ты вызвал огонь на себя и, вообще, рассказал им о том, что ты сделал в Москве, в России, в Непале, ну, и в том числе на Урале, то ты сразу же стал их героем.
   Джимми умолк и с хитрой улыбкой посмотрел на меня. Ну, а я сокрушенно вздохнул и спросил:
   - А что, промолчать было не вариант, Джимми?
   - Не волнуйся, Батья, кроме меня было кому рассказать, какой ты парень. - Усмехаясь сказал Джимми - Но знаешь, их ведь всё равно больше всего удивило то, на что способны зелёные дейры. До нашего прилёта они только и знали, что дейры способны очищать воду от грязи. Когда помощники Зелёного Мастера, которые привезли первых дейров Зелёной Хозяйки, стали на следующий день их размножать и рассказали, на что способны эти зелёные существа, люди молились точно так же, как и я на шоссе. Ну, а то, что мы с их помощью тут же стали превращать в топливо для самолёта органику, и вовсе сочли настоящим чудом. В Нью-Йорке уже и забыли, что такое бензин или дизельное топливо. Поэтому из четырёх установок авиационное топливо вырабатывали только две, а на двух других мы сразу же стали гнать бензин и солярку, чтобы можно было завести двигатели электрогенераторов. Чизес Крайст, как же много работы нам теперь предстоит в Америке! Но ты знаешь, Батья, никто из нас уже не хочет видеть свою страну прежней и всем очень понравилось, что ты хочешь сделать весь мир единым. Теперь так оно и будет.
   Кивнув, я спросил:
   - Джимми, у вас там есть сталкеры?
   Полковник Бишоп радостно воскликнул:
   - О, да, Батья! Конечно есть, только у нас в Америке нет таких больших мусорных куч, но они всё же есть и в них тоже можно найти множество полезных вещей. Правда, на отмелях их всё же больше. Люди Волны, они же чертовски выносливые, ныряют в океан неподалёку от берега и поднимают со дна машины, станки и многое другое. Господь, по всей видимости, специально сделал так, чтобы нам пришлось потрудиться.
   Отрицательно помотав головой, я возразил:
   - Джимми, у Бога для этого есть очень башковитые и умелые помощники. Значит ты говоришь, что теперь американцы несколько по-иному смотрят на Россию?
   Полковник улыбнулся и ответил:
   - Да, Батья, так оно и есть. Мы специально сделали круг над Нью-Йорком, сделавшимся городом с очень низкими зданиями, чтобы наши самолёты хорошо рассмотрели и потом полетели в сторону Ньюарка. Садиться на грунт было намного опаснее, чем на эти две полосы, похожие на подтяжки. Как я потом узнал из разговоров, нью-йоркцы этому даже не удивились. У них давно созрела уверенность, что кроме русских никто не протянет нам руку. Только вы способны забыть все прежние обиды.
   - Не волнуйся, французы или англичане тоже прилетели бы к вам, если бы им не досталось больше всех. - Махнув рукой, сказал я и добавил - Поэтому я даже не собираюсь обсуждать этот вопрос, Джимми. Тебе придётся слетать в Штаты ещё не одну сотню раз. Жаль только что не все "Русланы" и "А-400" мы можем поставить на это направление. Сам знаешь, как мы зашиваемся, а теперь, когда готовы посадочные полосы в Индии и Китае, вам, лётчикам, будет ещё труднее.
   Джимми сосредоточенно закивал головой и строго сказал:
   - Всё так, Батья, но как только придёт время сражаться с колбитами, я сяду за штурвал "Духа Пенсильвании". Когда бомбовый отсек опустеет, но я буду видеть, что они по-прежнему идут, то поверь, снижусь до предельно низкой высоты и стану рубить их плоскостями. Не бойся, мой "Нортроп" очень прочный самолёт, а я хороший пилот и умею летать на бреющем полёте.
   Вертолёт уже подлетал к Новому Заречью, где вместе со своей семьёй жил Джимми Бишоп, когда к нам подошел капитан Василёк и взволнованным голосом доложил:
   - Батя, у меня для тебя ещё одна новость. Сегодня ночью колбиты на севере зашебаршились. В общем тебя просят срочно явиться в Звёздный городок. - Увидев, что Джимми приподнялся в своём кресле, он сказал - Джим, не волнуйся, они двинулись вовсе не в сторону Москвы. Небольшие группы колбитов направляются в сторону Полярного Урала. Вот только мне непонятно, за каким чёртом они туда идут и что собираются там делать?
   Вот тут-то у меня в голове всё и встало на свои места. Ещё не видя спутниковых снимков, я сразу же сказал:
   - Да, Джимми, волноваться действительно незачем. Это наши будущие союзники. - Как у Джимми, так и у моего старого друга, глаза полезли на лоб и я пояснил - Всё очень просто, ребята. Их позвала к себе Зелёная Хозяйка. Лошадей и верблюдов она для них подготовила, мы готовим им оружие и амуницию, а то, что они сорвались с места означает, что не все они безнадёжны. В общем теперь мне стало ясно, откуда Зелёная Хозяйка возьмёт столько Всадников Волны. Она их просто перекуёт из колбитов.
  
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"