Таким образом, в истории своей жизни без войн и без жертв я завоевал ещё одно сердце.
В сердце Салимы установил свой флаг любви. От Бабат до Салимы, от Матарака до Кашкыркишлака, я создал великую империю любви.
Для того чтобы сохранить эту империю, я был готов идти на компромисс даже с Чингизханом, поскольку он, будучи сыном, Салимы недолюбливал меня.
Вот уже неделя как нас повенчал местный мулла Сайид Икром Хаджи, и мы с Салимой начали жить настоящей жизнью. Только вот Чингизхан, не говоря нам ни слова, стал уходить рано и поздно вечером возвращаться в пьяном виде.
Тут я, как глава семьи, решил перевоспитать парня.
В один прекрасный вечер я пошёл его искать. Спрашивал у ребят. Они сказали что его можно застать в райцентре около ресторана, где под землёй находится бар.
Я поехал в райцентр и найдя этот бар, спустился туда через винтовую лестницу. Когда спустился вниз, на стенах я увидел рисунки голых частей женского тела, вампиров с мутными глазами и иероглифы-формулы, разрисованные аэрозольной краской.
Со стороны прилавка, где бармен торговал спиртными напитками, гремела музыка. Окутанные дымом как в тумане, на площадке танцевали пьяные пары. Воздух был пропитан с запахом водки, табака и духов. Я нашёл Чингизхана за оградой, где были расставлены столы.
Он сидел рядом с женщиной. Рожа этой женщины была вся в красках и шпаклёвках. Её груди были с величиной головы нормального, взрослого человека. Я подошёл к ним, поздоровался, но Чингизхан даже не посмотрел на меня. Я ему говорю:
- Вставай, сынок. Пойдём домой.
Чингизхан сначала удивлённо уставился на меня, а потом ядовито засмеялся:
- Ты чего, мужик?! Ты в своём ли уме? Почему кличешь меня сыном? Не сын я тебе! Крыша что ли у тебя поехала? Уйди, пока живой! Тоже мне отец такой нашёлся!
- Ну, хорошо, ты не мой сын. Только пощади маму. Она беспокоится о тебе. Пошли Чингизхан, вставай, ну, - говорю я.
Тут в наш разговор вмешалась женщина с огромными сиськами:
- Ты, чего, мужик в натуре? Почему обижаешь мово парня?
- Ты не вмешивайся, тварь - разозлился я .
Раз! И она цепкими руками вцепилась в мой воротник и давай орать на всю глотку:
- Что ты сказал? А ну-ка повтори! Кто тварь?!
Я взял и вышвырнул её. Она задком пошла-пошла и замотавшись скатертью ударилась об стол.
Сидящие в баре поднялись с мест, повара и официанты глядели из-за кухни. Музыканты тоже оглянулись, но продолжали играть. Дама с большими грудями встала на ноги и, угрожая расправой, сказала:
- Ну, теперь конец тебе, шакал хромой! Если ты мужик, не уходи. Я сейчас приведу Брюса Ли! Он из тебя сделает котлеты.
- Веди, веди своего этого самого, как его Брус Ли! Хоть Шварценеггера приведи! Или Чак Норриса, не боюсь - сказал я чтобы духом не падать перед Чингизханам. Но от собственных слов по коже пробежала дрожь.
Женщина с большими этими самыми исчезла. Чингизхан в это время, мотая головой и смеясь, начал говорить:
- Тебе не надоело? Уходи пока есть время. Если попадёшь в руки Брюса Ли, то тебе - хана! Он мастер спорта по Кон - фу. Знаешь что такое Кон - фу? Это машина, которая ломает кости! Мельница, которая перемалывает человеческие кости в муку!
- Вместе пойдём, вставай - сказал я упрямо, поднимая его за подмышки. Он высвободился из моих рук и стал кричать:
- Не трогай меня!
Потом почему-то начал плакать:
- Я не нуждаюсь в отце! Понимаешь или нет? Оставь меня в покое! Есть у меня отец. Он придёт и зарежет тебя!
Я Чингизхану говорю:
-Ну, ты не плачь. Чего ты на самом деле ревёшь как девушка. Ну, хорошо, когда придём домой, я уйду от вас навсегда. Только ты встань. Пойдём домой.
После этих слов Чингизхан резко перестал плакать и уставился на меня как на инопланетянина. Но было поздно. Женщина с огромными грудями успела привести Брюса Ли с азиатской внешностью, узкоглазого, ростом метра в два. Женщина, указывая на меня, кричала:
- Вот он сволочь. Оскорбил меня!
Псевдо Брюс Ли подошёл ко мне, приподнял ногу и ударив ею по воздуху, начал делать разминку. Женщина с гигантскими сиськами продолжала стравливать на меня своего кумира:
- Приучи его уму разуму Брюс! Дай ему по башне как следует! Покажи на что способен! Бей хромого беса!
Лжебрюсли, сняв кимоно и туго опоясавшись чёрным поясом, стал делать разминку.
Я знал точно, что первым же ударом он меня уложит.
Хотя я и испугался, но сумел свирепому сопернику бросить вызов:
- Может, выйдем? - сказал я ему спокойно.
- Пожалуйста - сказал в ответ мне Лжебрюсли также спокойно.
Он смотрел на меня спокойно, как мясник на быка, как палач на приговорённого к смерти на гильотине. От этого холодного и спокойного взгляда я испытал чувство, как будто у меня в жилах остывает кровь. Мы вышли. Люди с жалостью смотрели мне в след. Музыканты, не отрывая глаз от меня, продолжали играть цыганскую музыку
Вслед за Брюс Ли и я направился к выходу. У входа всем, кто стоял за нами, Лжебрюсли приказал:
- Всем оставаться на своих местах! Мы один на один. Любители просмотра бесплатного кино "слушались его приказа и замерли" как шахматные фигуры на доске. Мы с Лжебрюсли вышли на улицу и пошли к руинам старой кинофикации, которая находилась за рестораном. Там было темно, но при свете задних окон ресторана можно было драться.
Я, как на озере любви начал мысленно молится Господу Богу, тайно и бегло направляя взгляд на небо.
"Господи, а Господи, ты, слышь, сделай одолжение. Помоги ещё раз. Дома есть дети, жена молодая, они ожидают меня ".
Смотрю, Лжебрюсли снова делает разминки. Он не отрываясь от разминки сказал.
- Молись. Через несколько минут ты отправишься в небеса.
Я сказал
- "Аха".
Он закончил разминку и начал кружится вокруг меня, и чуть нагнувшись, поглядывал исподлобья как взбесившаяся горилла. Мне уже начали слышаться издалека божественные пения ангелов.
Вдруг Лже Брюс Ли поскользнулся об корку арбуза и теряя равновесия упал сильно ударяясь головой об бетон.
Гляжу, лежит он не подвижно. Проверил пульс. Живой. По-моему он получил черепно-мозговую травму.
Я, конечно, поблагодарил Бога и пошёл обратно в бар. Спускаюсь, захожу в зал. Там публика застыла как доска. Музыка сначала стала медленной и потом стихла. Музыканты с инструментами в руках смотрели на меня. На меня уставились все посетители и повара и официанты. Женщина с большими сиськами, величиной с футбольного мяча, стояла как ошарашенная. Чингизхан тоже с расширенными глазами глядел на меня не веря, что эти события происходят во сне или наяву .
Я подошёл к нему и сказал:
- Ну, вставай, пошли домой.
Чингизхан взял ветровку и последовал за мной . Когда мы вышли из бара на улице стояла " Скорая помощь " и медики положив на носилки Брюса Ли вталкивали его карету. Лакеи моего соперника поехали в месте с ним в больницу. Мы сели на такси и поехали домой. По дороге Чингизхан спрашивает меня:
- Слышь, мужик, ты хорошо дерёшься. Ты тоже каратист что ли? Где учился?
- На Увада-заводе - ответил я ему.
Он с завистью смотрел на меня и сказал:
- Да - а - а, не ожидал. Ну, ты мужик! Тебя надо отправить на бой без правил! Уложить такого амбала за десять минут! Уму непостижимо!
Я скромно улыбнулся. Чингизхан опять заговорил:
- Слышь, ты меня научишь драться? Я говорю:
- Да, только тебе придётся бросить пить. Чингизхан согласился.