Гром любви меня ударил так, что от этого удара я стал как контуженный. Без Салимы дни мои как осень наполнялись грустью. Днём и ночью думал только о ней.
Думал-думал и, подбирая самые сентиментальные слова, которые могли возбудить жалость, трясущимися руками написал ей письмо.
Письмо это как исторический документ написал в двух экземплярах и попрятал в карманы по отдельности, чтобы один из них при первой возможности отдать Салиме.
Наконец появилась такая возможность. Я отдал ей письмо Когда она собралась распечатывать конверт, я ей сказал:
- Не надо, дома почитаете.
Салима покраснела. И пошла дамой. Как волк в клетке, я всё время тревожно ходил туда - сюда.
Текст письма был таков.
САЛОМ , САЛИМАБОНУ
Здравствуйте, дорогая Салима. Извините за вторжение в вашу жизнь. Не могу иначе. Скажу прямо, я влюбился в вас! Или- Ай лав ю! Какая разница?.... Хватить с меня, довольно! Я без вас не могу жить. Короче, я вас жду завтра у озера Палванкёл от 12 до 1 часа дня. Есть дело. Если не придёте, это письмо превратится в свидетельство моей смерти. После часа дня повесив на шею и к ногам лемеха от трактора сам себя утоплю в Палванкёле.
С нетерпением Ваш искренний Ал Казим.
И я как волк в клетке всё ходил туда - сюда.
Смотрю через окно, Салима куда-то пошла, я думаю.
" А вдруг она не придёт на стрелку? Что тогда? Как мне жить потом? Тогда как мужчине придётся топить самого себя?! Ну и дурак! Не надо было отдавать ей это письмо! Какой дурак!... Сам себя приговорил к смерти. А, может, придёт, кто знает...
Такими мыслями я начал писать сценарий на завтрашнюю встречу. К утру уснул.
Утром когда встал Жаватахун-ака говорит:
- Ночью во сне кричали " Салима! Салима! " Что с вами? Заболели что ли?
Мне стало стыдно:
- Нет - говорю - я здоров. Это наверно от усталости. Жаватахун-ака похлопал в мои плечи и сказал:
- Тогда сегодня отдыхайте. А ребятам я скажу.
- Спасибо мастер - сказал я ему.
Когда Жаватахун-ака уехал на ишаке, я позавтракав поработал до обеда и далее взялся отрабатывать сценарий, который сочинил вчера. Усвоив сценарий, на велосипеде умчался на озеро.
Я сидел у берега озера, прислушиваясь к шуршанию зелёных камышей, которые росли в дельтах. За этими камышами блестела прозрачная вода.
В ожидание Салимы я уселся под высокими тополями и пристально смотрел на дорогу. Издалека послышался треск мотора и поднялась дорожная пыль. Кто-то ехал по пыльной дороге на мопеде. Он ехал мимо озера и поднялся по каменистой дороге на верх. Но Салимы не было видно.
Глядя на небо я шептал как камыши на вольном ветру: " Господи, если ты есть там на самом деле, то, пожалуйста, отправь мою Салимушку сюда!
В это время в шолипоя (поле, где выращивают рис) работали нагнувшись двое мужчин и вдалеке иакал ишак.
Всё - думаю - я. Пришло время ликвидировать себя. Я точно знал, что тот ишак как часы немецкого производства не опаздывая не на секунду каждый день иакал ровно в час.
Я вплотную подошёл к берегу озера, где не росли камыши и сняв тюбетейку с головы, бросил его в воду.
- Было не было! Раз дал слово, так давай шлёпни теперь сам себя! Всё равно где-то, когда-то помрёшь. Человек рождается чтобы умереть. Лучше умереть с честью, чем с позором уйти из жизни.
Такими мыслями я пошёл на поиски груза, чтобы вешать на шею и ноги. Верёвки у меня были в багажнике велосипеда . Велосипед мой лежал в тени под ивой.
Среди кустов юлгуна я долго выискивал подходящий камень и, наконец, нашёл. Готовясь к самоэкзекуции, я поднял его. Вдруг услышал женскую плачь.
Положив камень на землю я побежал к берегу. Там на берегу озера, где не росли камыши, стояла Салима и глядя на мою тюбетейку которая плавала на поверхности воды плакала.
- Ой, Казим-ака! Что вы наделали?! Неужели нельзя было ещё немного подождать? Как я любила вас! Ой, как я любила! Я никогда никого так не любила! Что плохого сделала тебе Господи?! Почему отнял ты у меня счастье, которое я еле нашла?! Гляди Господи! Видишь его осиротевший велосипед?! Как же я буду нынче жить?! - плакала Салима.
Услышав её плачь, прибежали работающие на рисовом поле те двое в белых кальсонах. Один из них говорит:
- Что с вами, невестка? Почему плачете? Салима отвечает:
- Ой, помогите ему! Спасите! Человек утонул...
Двое в кальсонах в растерянности глядя на воду, где плавала моя тюбетейка, как две лягушки прыгнули туда, и поныряв долго появились на поверхности воды, как водолазы, которые от недостатка кислорода время от времени появляются наверху с водорослями на ушах.
Набрав воздух в лёгкие, они опять ныряли. Я не мог больше терпеть и кричал:
- Салима! Я тут! Живой!..
Слима от испуга отскочила назад. Потом покраснела от стыда. Я побежал к ней . Она бросилась в мои объятия.
Я обнял её и стал успокаивать. В этот момент двое спасателей береговой охраны в кавычках опять поднялись от нехватки H2O поверх воды с водорослями на ушах как лапша. Широко открыв рты и запасаясь воздухом хотели нырнуть опять, но тут я их остановил:
- Братья, я тут! Живой! Всё, отбой! Вы проявили настоящий героизм . Честь имею!
Они вышли из воды и посмотрели на меня с недоумением, а один даже с презрением.
Я им говорю:
- Знаю, спасибо на хлеб не намажешь. Поэтому братцы, пол-литра с меня.
Один из них, убирая с ушей водоросли, спрашивает:
- Чего пол-литра?
- Вы чего мужики, с луны свалились что ли. Пол-литра водки! Жидкость есть, жгучая такая - говорю я им.
Второй говорит:
- Мы не употребляем спиртного . Вера не позволяет. Мы пять раз в день намаз читаем, молимся, понял? Дурак!
- Ну , тогда сами как знаете. У нас как говорится, демократия. Так что, не будем заставлять. Сам выпью за вас и за ваше здоровье.
Двое в белых кальсонах из береговой охраны, в кавычках 'шлепая мокрыми штанами и недовольно мотая головами', ушли.
А я, посадив на велосипед свою любимую Салиму, поехал домой.