Гуррабо вышла на улицу, погоняя своих коров. Коровы знали дорогу к реке, где они обычно паслись на острове вместе с другими коровами. Хотя на острове тоже на коров нападали полчища мух, но зато там было много сочных трав. Поэтому коровы всегда стремились туда. Гуррабо тоже любила реку, ей нравилось наблюдать, как караваны коров, касаясь своими болтающимися сосками прозрачного мелководья, переходили на остров, где они жевали зеленую траву, катая птиц на своих спинах и острых рогах. Птицам, в свою очередь, нужна была мягкая поросль овсянки, чтобы в их гнездах, как в постели, царили уют и комфорт. Там, над глубокими оврагами, колыхалась на ветру зеленая ивовая роща, а под вековыми скалами бурлили бурные потоки воды. Но сегодня Гуррабо намеревалась пасти коров не на острове, а на поле, где была скошена кукуруза. Она хотела, оставив своих коров в поле, собрать для них на зиму саман, то есть сухие остатки стеблей ржи. Ржаное поле было объявлено по решению председателя колхоза Бугазканткасала "саманом таламаном". Саман таламан давал возможность местному населению собирать остатки ржаных стеблей на зиму для домашнего скота.
Гуррабо шла, держа в руках вилы, серп и еду с чаем. Когда она пришла на поле, вдалеке долго, вытянув шею, кричал осёл: "ии-а-а ии-а-а". В воздухе летали стрекозы и пели жаворонки. Оставив коров на кукурузном поле, Гуррабо перешла на ржаное поле и начала собирать саман, напевая любовные песни. Она не заметила, как к ней подошел тот самый веселый парень по имени Куффар.
- Бонжур, мадмуазель! - сказал он, улыбаясь, - пардон, мадам, где-то здесь работала девушка по имени Гуррабо. Вы случайно не видели её?
Гуррабо оглянулась и, увидев Куффара, густо покраснела.
- А, это Вы, Куффар? А что Вы тут потеряли? - спросила Гуррабо, улыбаясь в ответ.
- Я потерял этот самый, как его... покой. Хочу поискать его здесь, под соломой. Разрешите, мадам. О, мерси боку. Ээ- э-эй, где ты, мой покой? Нет его здесь. А может здесь?.. С этими словами Куффар начал собирать солому, желая помочь Гуррабо. Она засмеялась. Они долго работали вдвоем, собирая солому. Потом из собранной соломы они начали складывать стога. Куффар работал с душой, сняв свою полосатую тельняшку десантника, и его молодое мускулистое тело блестело бронзой в солнечных лучах. Через некоторое время Гуррабо присела от усталости в тень, падающую от стога самана.
Куффар прекратил работу и усталыми шагами подошел к стогу, где сидела Гуррабо. Он присел рядом с ней, прислонившись к стогу. Девушка раскрыла скатерть, в которой лежали лепешки, стеклянная банка с узбекским национальным маслом под названием "сарёг" и сахар. Потом она разломала лепешку, произнесла по узбекскому обычаю "бисмилло-рахмон-ирахим" и налила из чайника в кружки зеленый чай. Куффар краешком глаза тихо наблюдал за девушкой. Она взяла одну из кружек и протянула её Куффару. Тот взял кружку, задумчиво глядя вдаль, где за рекой виднелись далекие, снежные вершины гор Тянь-Шаня. Вдалеке работали другие сельчане, тоже собирая саман на зиму. Потом он перевёл взгляд на Гуррабо, любуясь, как её волосы спереди, освободившись от шпилек, лоснясь, свисали с её очаровательного чела.
Они ели молча и, так же молча, пили чай, наблюдая, как две стрекозы, спарившись, занимались любовью прямо в воздухе. Где-то там, за тутовыми деревьями, грустно куковала кукушка. Одна бабочка села прямо на ноги Куффару. Увидев это, Куффар и Гуррабо перестали есть и затаили дыхание, чтобы не спугнуть прелестную бабочку, которая устала летать и устроилась на ноге Куффара, чтобы передохнуть. Молодые люди переглянулись. Гуррабо улыбнулась. Тут Куффар неосторожно двинул ногой, и испуганная бабочка улетела.
Влюблённые продолжили есть и пить молча.
После обеда Куффар залег в тени стога сена, надвинув тюбетейку на лоб, и запел грустную народную песенку про любовь "Отмагай тонг". Песня начиналась так:
Отмагай тонг бог аро сарви хиромон ульмаса,
Булбули шайдолари гулшанда нолон ульмаса.
В переводе эти строки звучат примерно так:
Не рассветает, пока розы в садах не раскроются,
Не рассветает, пока соловьи не допоют своих песен.
Гуррабо, задумчиво глядя вдаль, слушала песню, и её мысли растворялись в туманах прошлого, где когда-то жили двое влюбленных, прекрасный юноша, сын визира Тахир и прекрасная дочь падишаха Зухра, и где злые недруги разлучают влюбленных. Спасая Тахира от гнева падишаха, мастера-сундучники кладут Тахира в сундук. Они бросают его в реку Амударья. Деревянный сундук с Тахиром внутри уплывает по волнам широкой реки Амударья, и его захватывает группа девушек, плывущих на корабле с принцессой - дочерью Хорезмского хана. Открыв сундук, они ахают, поражённые красотой юноши. Принцесса с первого взгляда влюбляется в Тахира и увозит его в замок. Там она признаётся Тахиру в том, что безумно влюблена в него, но Тахир отвергает её любовь, объясняя, что у него есть возлюбленная девушка, без которой он не может жить. Тогда принцесса, поместив Тахира обратно в сундук, отправляет его к Зухре. Его приводят к ней как раз в день свадьбы Зухры, которую отец насильно выдал замуж за другого джигита по имени Карабатыр, сына другого визира. Начинается битва между Тахиром и Карабатыром, и они оба погибают. После гибели своего возлюбленного Зухра выпивает яд и тоже умирает.
Куффар спел эту, песню вложив в неё душу. Даже жаворонки, которые порхали в воздухе, стали аккомпанировать ему, заливаясь трелью. Когда грустная песня закончилась, Гуррабо задумалась и, глубоко вздохнув, сказала:
- Ну, Куффар , Вы настоящий певец! Если бы Вы участвовали в международном конкурсе песни, Вы бы точно стали лауреатом престижной премии мира. Ваша песня прямо за душу берет - сказала она восхищённо.
Услышав эти слова, Куффар вскочил с места, словно саранча, которая опираясь на свои мощные ножки, совершает прыжок, когда чувствует приближение опасности.
- Да? За душу берет, говорите? Вам нравиться моя песня? Правда?! - спросил он в восторге, надевая тюбетейку.
- Да, это правда, Правда Востока! - улыбнулась Гуррабо.
- Ах, Гуррабо ! Какое счастье! Значит Вы... Милая, дайте я Вас... С этими словами Куффар приблизился к Гуррабо, желая обнять её. Но Гуррабо вдруг взяла острые вилы и прицелилась ими в глаза Куффара :
- Полегче! Руки не распускайте! Ишь ты, ухажер!
Куффар замер на миг. Потом резко ухватился руками за острие вил и вырвал из рук Гуррабо её холодное оружие. Затем направил острие вил себе на грудь и сказал:
- Гуррабо, я плохо учился в школе, то есть всегда списывал домашнюю задачу у друга, который сейчас превратился в моего врага. То есть во врага народа. Но с математикой у меня давняя дружба, и, слава богу, я умею считать до трех. Скажи, любишь меня или нет? Если скажешь "нет", я сейчас же уйду отсюда прямо в вечность. К Богу. Считаю: рр-а-аз, двв-а-а... Ну!..
Гуррабо испугалась. Она начала успокаивать Куффара :
- Не делай этого, Куффар! Ну, как тебе объяснить, ну...
- Никаких ну... Скажи прямо, любишь меня или нет?! Два с половиной!..
От страха и волнения у Гуррабо затряслись руки и ноги. Она вдруг заплакала и закричала:
- Да! Люблю тебя, люблю! Будь ты проклят, шайтан несчастный!
После этих слов она, закрыв ладонями лицо, присела на солому, продолжая плакать. Куффар постоял немного, потом отбросил вилы в сторону и подошел к Гуррабо:
- Ну, почему ты плачешь? Не плачь, моя милая. Ну, хочешь, я слопаю эту солому - сказал он, взяв в руки охапку соломы.
- Уйди, кретин! - сказала Гуррабо, продолжая плакать. Куффар вместо того, чтобы уйти, сел на колени, приблизившись ещё плотнее к Гуррабо.
- Ну, прости, Гуррабо. Я пошутил - сказал Куффар, пытаясь погладить волосы Гуррабо. Тут она перестала плакать и повернулась лицом к Куффару.
- Что? Пошутил?! Ах, ты негодник! А я не шучу!
Я на самом деле люблю тебя, обманщик, Алдар Куса! - С этими словами Гуррабо набросилась на Куффара и начала бить его. Куффар сначала защищался двумя руками от ударов девушки, потом крепко обнял её и начал целовать в губы. Они были расслабленными и мягкими. Гуррабо стала сопротивляться, но сильные руки Куффара не давали ей ускользнуть из его объятий. Потом она смирилась. Они долго целовались в тени стога сена, и соломинки прилипали к их волосам. Когда они пришли в себя, Гуррабо с силой вырвалась из объятий Куффара и быстро поправила волосы, украдкой оглядываясь вокруг. В груди у неё всё ещё сильно стучало влюбленное сердце. Держа в зубах заколку, она поправила волосы и надела на голову косынку. Куффар тоже встал и, стряхивая тюбетейкой соломинки с одежды, глядел на Гуррабо с любовью и ненасытным взглядом. Лицо Гуррабо покраснело от внутреннего, сладкого стыда, а губы горели от жгучих поцелуев Куффара. Потом влюбленные снова молча приступили к работе. В это время в небе начали собираться тучи. Они плыли на запад. Пока Куффар и Гуррбо складывали оставшуюся солому в стога, вокруг стемнело от тенистых, черных туч, и засверкала молния. Загремел гром. Захулиганил внезапный ветер, задирая платье Гуррабо. Когда начали падать крупные и холодные капли дождя, Гуррабо побежала.
- Куффа-аа-аар ! Заканчивай! Сейчас начнётся сход оползня, айда, побежали! Мои коровы остались без присмотр-а-а-а! - кричала Гуррабо, собирая свои вещи. Тут усилился дождь, который быстро превратился в ливень. Куффар прибежал к ней, и они вдвоем побежали в сторону, где паслись коровы Гуррабо. Они бежали быстро, и их мокрые лица, волосы и обмокшая одежда при свете молнии сверкали бронзой с золотыми отливами. Небо превратилось в огромный колокол, который грохотал громом. Дождь лил как из ведра, и влюбленные бежали как под водопадом Ниагара, который падает с высокого каньона в далекой Канаде.
Добежав до кукурузного поля, Куффар погнал коров. Вдвоём они бежали, погоняя коров, при этом одежда у обоих промокла до ниток.
- Пошли в полевой стан! Там переждём, пока пройдет дождь! - крикнула Гуррабо в шуме ливневого дождя.
- Хорошо! - закричал Куффар, одобряя идею Гуррабо. Они побежали в сторону полевого стана. Там никого не было. Куффар погнал коров в заброшенный полевой стан. Потом он стоял в обнимку с Гуррабо и наблюдал ливень. Промокшая одежда молодых прилипала к телу. Дождь лил так сильно, что невозможно было видеть даже те поля, откуда они только что прибежали. Казалось, что вот-вот от раскатов грома разорвется небо и вспыхнет мировой пожар от молнии. В ливневом шуме влюбленные разговаривали громко, чтобы понять друг друга как рыбаки, которые рыбачат в море, где шумит прибой и над огромными волнами непрестанно кричат чайки.
Через некоторое время ливень прекратился, и стало светло. Воздух наполнился запахами свежих трав, и в небе появилась огромная радуга.