перед тем приступить к чтению данного письма, вы должны сообщить, что вам больше восемнадцати лет. Потому что это письмо содержит интимные сцены эротического и сексуального характера. Короче говоря, я вас предупредил, избавив себя от уголовной ответственности перед участковым Шигабуддиновым.
С уважением,
кулхозник Мизхаппар)
В воскресенье утром я надел сапоги без подошв и пошел в свинарник по зову сердца. Прихожу и вижу - там Курумбой, Мамадияр и Юлдашвой копают землю.
- Что вы делаете, друзья однопартийцы?! Я вижу вы копаете окопы! А что, война что ли на горизонте?! - спросил я у них.
-Нет, что Вы, красноармеец Мизхаппар, какая война, мы строим метрополитен! - сказал Курумбой, указывая своей дымящий трубкой на проект, который он нарисовал гвоздём на собачьей шкуре.
-А-а, ну, тогда хорошо. А то я думал, что вы копаете котлован, чтобы зарыть мерзкий труп стукача Хуббигулья, которого вы случайно убили - сказал я рассматривая проект метрополитена. Потом я тоже присоединился к ним и начал помогать им.
-Это грандиозный проект! Придет время, грядущие поколения назовут станции метрополитена нашими славными именами! На остановках будет звучать веселый голос диспетчера:
- Станция красногвардейца Мизхаппара. Осторожно двери закрываются, следующая станция легендарного главнокаминдона Курумбоя! - сказал Курумбой закуривая свою трубку набитый чайной заваркой.
Мы копали долго, пока Юлдашвой не нашел золотую монетку.
- Алтыыын! О, алты-ыы-ыын! - закричал Юлдашвой как сумашедшый, глядя в ладонь, где лежала золотая монета. Потом, пробравшись на четвереньках наверх, словно мертвец, который выполз из могилы в полнолуние, побежал.
- Ловите его! Ловите! Это - измена! Комиссар Юлдашин украл золотую монету из партийного музея! Пусть он положит свой партбилет на стол! Среди нас появился жулик! Срочно надо провести партийную чистку! Революция в опасности, товарищи! - кричал Курумбой. Приказ есть приказ. Мы погнались за Юлдашвоем и быстро поймали его. Пока мы его били, как следует, Курумбой тоже прибежал. Мы отобрали у Юлдашвоя народное добро. Тот плакал сидя. С головы у него текла кровь. Видимо, мы вскрыли старую рану, которую он получил в бане.
Курумбой осторожно положил золотую монетку во внутренний карман шинели, вынул из голенища сапога длинный кинжал и командовал:
- Готовьте больного к операции. Пока не начиналась гангрена, мы должны срочно ампутировать голову Юлдашвоя - сказал он затачивая свой кинжал о камень.
-Не надо, доктор! Товарищи, мне уже лучше! Не стоит отделять мою голову от туловища! - умолял Юлдашвой, со страхом глядя на кинжал, который затачивал Курумбой.
- Товарищ каминдон! Остановитесь и одумайтесь! Если мы ампутируем безмозглую, больную голову, Юлдашвоя, то кого будем напрягать в телегу?! Тем более, он сам заявляет, что уже неплохо чувствует себя! - сказал я.
- Да, вы правы, товарищ Мизхаппар - сказал Курумбой и отменил операцию. Потом продолжал:
- Тогда запрягите его в служебную телегу, поедем в город к ювелиру. Продадим золотую монетку! - сказал Курумбой.
Мы выполнили приказ вождя и сели на телегу. Курумбой, размахнувшись кнутом, ударил по голове Юлдашвоя, и наша телега тронулась. Юлдашвой побежал, волоча телегу и обгоняя машины и трактора на автостраде. Инерция было такой сильной, что он не смог остановить телегу на красный свет светофора на городской улице. Нас догнал сотрудник ГАИ.
- Ефрейтор Карманов. Пожалуйста, ваши водительские права, гражданин - сказал он Курумбою, отдав честь.
Курумбой вынул из внутреннего кармана ватных брюк удостоверению с красной обложкой, которое дали ему, когда он лечился в психлечебнице.
- Вы переехали на красный свет, гражданин Курумбой-ака и грубо нарушили правило дорожного движения. Кроме того, Вы едете на транспорте без государственного номера. Угнали что ли её? Глушителя тоже нет. Вы можете загрязнять окружающую среду. Теперь вам придется заплатить штраф - сказал ГАИшник.
- Мильтон, у меня при себя нет денег. Только есть золотая монетка, которую мы нашли, когда строили метрополитен - сказал Курумбой.
- А, вы ещё и издеваетесь над государственном служищем. Ну, ну... Тогда я буду вынужден проколоть вам талон - сказал ГАИшник Карманов и с помощи дракола проколол удостоверению Курумбоя с красной обложкой.
-Вы все какие то ненормальные. Вот когда стану президентом страны, первым же указом выгоню тебя с работы! - сказал Курумбой и, махая длинным кнутом, ударил по шее Юлдашвоя, и наша телега снова поехала с бешеной скоростью по городским улицам. Курумбой натянул узду к себе лишь тогда, когда увидел табло, где было написано "Ювилир". Юлдашвой остановился и телега тоже. Припарковав телегу, мы зашли в будку ювелира. Короче продали золотую монетку ювелиру и, получив деньги, вышли на улицу.
- Поесть бы что-нибудь, а, товарищ комиссар? А то кишки мои булькают от голода как канализационная труба - сказал Мамадияр.
- Ну, конечно, товарищ Мамадияренко, не только поесть, теперь можно и выпить на худой конец. Не мешало бы пропустить несколько стаканчиков арак.
- Пошли в ресторан, труба зовет! - сказал Курумбой.
Мы освободили шею Юлдашвоя от хомута и вчетвером зашли в ресторан. Сели за стол, который находился у окна, с видом на городской пейзаж, где, фоне мусорных холмов, сидели грязные алкаши с неухоженными волосами и подбитыми глазами.
Пришел официант и спросил с улыбкой на устах:
- Что вы хотите заказать, господа?
- Что есть у тебя в меню? - спросил Курумбой, закуривая свою знаменитую трубку.
Официант начал перечислять название блюд наизусть, с мастерством маклера который работает на аукционе.
- Принеси-ка нам графин русской водки смешав её с грузинским вином "Цинандали" или "Хинкали", и корейский "Кукси" на закуску в японском соку. Армянский коньяк и, пожалуй, азербайджанский шашлык с национальным хлебом "Чурак". Потом, узбекский арак с киргизским кумысом. Что ещё, ах, американскую пиццу с грибами и иракскую хурму, пожалуйста - сказал Курумбой.
- А, как на счет еврейского рыбного блюда "Балык" с иранским "Чело Кебоб"? Пусть эти блюда сразятся в наших желудках, чтобы народы мира никогда не воевали друг с другом и чтобы они жили всегда в мире и согласии, независимо от их национальной принадлежности, расы и религии - сказал Я.
- А мне "Бешбармак", пожалуйста - сказал Юлдашвой.
- Хорошо, господа - сказал официант, записав наши заказы в свой блокнот. Он ушел. Мы сидим у широкого окна за столом, покрытым белой скатертью. В углу худой и высокий человек с длинными прямыми волосами играет на скрипке печальную музыку Бетховена, Моцарта, или Чайковского, точно не знаю. Горят свечи плача восковыми слезами о мотыльках. Романтика, одним словом..
-О, как я люблю сидеть в ресторанах у широкого окна. Особенно ночью, когда тихо падает снег, покрывая все толще и толще крыши домов с кривыми дымоходами, деревья, улицы и опоздавших прохожих! - сказал Курумбой.
Тут официант пришел и начал накрывать наш стол экзотическими блюдами и выпивками. Мы сначала выпили спиртного на голодный желудок и с диким аппетитом приступили к приёму пищи. Глядим, наши соседки по столу смеются, курят дорогие сигареты. Красивые, накрашенные. Такие красивые, что даже воду, которую они пили, можно было увидеть в их горле. Одна из них даже таинственно заморгала мне.
- О, как хорошо сидеть в соседстве с красивыми мужчинами! Невольно захочется потанцевать с ними! А, пригласят ли эти кавалеры нас на танец, это ещё загадка - сказала одна особа красиво улыбаясь сквозь силиконовые губы.
- А почему бы и нет?! Конечно, пригласим вас на танец. Не пригласить на танец таких красивых дам, как Вы, мадмуазель, большой грех - сказал Курумбой.
- А что, если соединим наши столы? - предложила другая особа с большими силиконовыми сиськами.
- Хорошая идея - сказала ещё одна низкорослая и толстая телка. Мы соединили столы. Затем четверо девушек сели не на свои места, а на наши колени, обнимая нас мягкими и нежными руками.
- Как тебя звать, красавчик - сказала молодая девушка со стройной фигурой, которая сидела на моих коленях.
- Мизхаппар - сказал я.
- А, я Садокат. (Слова "Садокат" означает преданность ) Ну, ты назови меня просто, Соня. Ну, как я тебе, нравлюсь? Ты не удивляйся, Мизхаппар, у меня глаза с детства такие, немножко косят... - сказала девушка, лаская меня, словно массажистка с сорокалетним стажем.
- Ничего, я с детства люблю девушек с косыми глазами. Почему, не знаю. Может быть, это из-за жалости к ним... - ответил я.
Садокат продолжала:
- Ты любишь музыку, мой милый?
- Да, а как же, конечно люблю. А ты музыкантша, что ли? - спросил я.
- Да, я играю на флейте и на саксофоне, причем, неплохо. А что это у тебя в кармане? Флейта что ли? - хитро улыбнулась Садокат. Мне как то не по себе стало от такого вопроса, и я даже покраснел от смущения. Смотрю, друзья мои тоже заняты с телками. Особенно Курумбой, сидит и, глядя в потолок, стонет, лаская волосы низкорослой телки, которая, стоя на коленях, ела то ли мороженое, то ли "Чупа чупс".
Вдруг она подняла голову и сказала:
- Курумбой, у нас есть притон. Может, перейдем туда, там спокойнее. Там есть всё необходимое, раскладушки, матрацы и прочие...
Курумбой согласился и позвал официанта:
- Эй, раб! Где ты, рассчитай нас! Мы уходим в притон! - закричал он.
Официант дал счет, и Курумбой вытащил из голенища сапога без подошв партийные деньги, завернутые в портянку. Увидев эти деньги, телки, оживились, обменявшись загадочным взглядом между собой. Курумбой быстро заплатил официанту и сказал:
- Сдачу оставь себе на чаёк, раб. Ты заслужил её!
Официант поблагодарил Курумбоя и тот отдал нам военный приказ:
- Эскадроо-он, по коня-аа-ам!
Мы, солдаты своей Отчизны, беспрекословно выполняя приказ вождя, подняли телок, как больших личинок, на плечи и направились к двери. Выйдя на улицу, запрягли Юлдашвоя в телегу и, сев с телками на телегу, направились в сторону притона. Этот подпольное учреждение распологалось не очень далеко.
Когда мы приехали в притон, там нас встречала одна сутенерша в прозрачной шелковой ночнушке с нежными кружевами. Мы зашли туда через темный коридор и увидели там порванные матрацы на брезентовых раскладушках со стальными пружинамы. Повсюду валялись презервативы и женские трусики. На стенах были приклеены откровенные фотографии голых партнеров с партнершами, занимающимися любовью.
- Чувствуйте себя как дома, господа. Снимайте сапоги и одежду, расслабьтесь - сказала сутенерша в шелковой ночной сорочке с белыми кружевами. Мы разделись, (извините) догола и приступили к "работе". Тут неожиданно послышался стук в дверь, и из-за двери раздался голос мужчины:
- Откройте дверь, милиция! Из отделения борьбы с терроризмом. Мы владеем свежей информацией о том, что в этот дом зашли четверо незнакомых мужчин! Откройте, говорю! Не то мы будем вынуждены взломать дверь, и привлечем вас к ответственности по полной программе! Конфискуем имущество! Если вы не хотите неприятности, откройте немедленно дверь! - закричал он.
Сутенерша с девушками замерли от страха и побледнели его лица.
- Ой, милиция, пожаловала. Что же нам делать?.- сказала сутенерша шопотом.
Мы начали быстро одеваться. А родная милиция всё ещё просила открыть дверь.
- Не открывайте - сказал Курумбой сутенерше тоже тихим голосом. Потом он таким же голосом отдал нам военный приказ:
- Товарищи, революция в опасности. По коням. Я не боюсь попасть в тюрьму, наоборот, сидеть в тюряге - это высокая честь для меня. Но, это дело осквернит честь нашей партии. Покатились отсюда, пока не поздно, товарищи.
С этими словами Курумбой выпрыгнул в окно, как медвед, который в надежде полакомится олениной бросается со скалы на оленя у водопоя, и, разбив оконное стекло вдребезги, полетел в стороны улицы. Мы тоже последовали за ним и оказались на улице. Потом быстро надели хомут на шею Юлдашвоя, сели на телегу и поехали. Юлдашвой бежал, волоча служебную телегу, а Курумбой стоя бил его кнутом, куда попало. По дороге мы чуть не сбили пьяного человека, который лежал на дороге. Мы задавили его, но он не умер. Наоборот, поднявшись как солдат, который попал под гусеницы танка, ругал нас нецензурными словами и метнул в нас пустую бутылку как зажигательную смесь. Бутылка попала в голову Курумбоя. Пьяница оказался метким стрелком. Курумбой, конечно, ампутировал бы себе голову, пока не начиналась гангрена, но, к сожалению, нам было некогда.
Наконец мы приехали в родной свинарник и облегчённо вздохнули. Курумбой закурил трубку, набив её птичим пометом. Потом закрычал: -
Ох, блин!
Мы думали, что его ужалил скорпион и спросили:
- Что, с вами, каминдон?!
-Деньги сперли! Ну, сволочи телки! - сказал Курумбой, быстро снимая сапоги без подошв. Услышав слова нашего вождя, мы замерли.
- Да-аа, Бог наверно наказал нас, за то, что мы занимались небогоугодным делом.
Упало настроение. Опустела наша душа, как партийная казна нашей партии.