После ужина мы зажгли керосинку "тошфонар", взяли еду с водой и сквозь снежные хлопья направились на берег, где расположен нора друга моего отчима Друмейила Эъвогара. Мы пересекли поле, упрямо шагая навстречу пурге, и с большими трудностями пересекли заснеженное, безлюдное колхозное поле. Когда мы пришли к норе Дурмейила Эъвогара, то увидели на снегу следов не было. Это, означало, что Дурмейил Эъвогар находится дома, то есть в норе. Оглянувшись вокруг с опаской, мы постучали в нору, и из норы донесся глухой голос Дурмеила Эъвогара:
- Кто там?
- Это мы, Дурмейил Эъвогар, то есть, я, Ваш друг Нишанбай Насроний и мой приёмный сын Мизхаппар. Мы принесли Вам еду - сказал мой отчим.
- А, это Вы? Заходите, добро пожаловать - сказал Дурмейл Эъвогар, открывая каменную дверь норы и высовывая голову через проём. Мы с моим отчимом поползли в нору. Внутри норы было тепло и уютно. Нора оказалась довольно просторной, и Дурмейил Эъвогар пригласил нас к необычному самодельному столу, и стулья, которые он смастерил из бревен и плетенных веток. Мой отчим поставил на стол еду и воду, которые мы принесли, потом сказал:
- Ешьте, мой друг. Небось, Вы сильно проголодались.
- Вы, извините, мои двуногие собратья, за бардак в помещении. Когда в доме нет женщины, порядка в доме, как правило, не бывает. Всё, как говорится, верх ногами. Вот уже неделю я не выносил мусор, боясь оставить на снегу свои следы. Летом и осенью было более- менее, но сейчас, когда земля покрыта снегом, опасно выходить из норы. Хорошо, что сортир у меня в подвале. А то, в такую погоду выйдешь из норы желая справить нужду, то на холоде можешь отморозить кое-какие органы. Кроме того, хищные звери могут подкрасться незаметно в густом тумане, и ты не услышишь их шаги в шумной пурге. Особенно, я боюсь человека. Потому что я лучше знаю их природу, чем природу зверей. Если человек увидит меня, то он тут же автоматически сообщает участкобою Шгабуддинову - и мне конец. Но, человек, как известно, привыкает ко всему. Мои глаза привыкли к темноте и ко мне вернулось нормальное зрение. Я стал видеть вещи ярче, словно молодой орел. Вот, что такая жизнь в гармонии с матушкой природой. Честно говоря, я никогда не думал, что ко мне когда-нибудь пожалуют гости. Ещё раз прошу прошения за беспорядок, господа - сказал Дурмейл Эъвогар.
- Да, Вы не волнуйтесь, мой друг, сядьте лучше и покушайте. А то ужин ваш остынет - сказал мой отчим.
Дурмейл Эъвогар сел за стол и начал есть пищу, даже не прочитав молитву перед едой. Он ел с диким, волчьим аппетитом. Он кушал и говорил, указывая вглубь своей норы деревянной ложкой:
- А там у меня, спальная комната и гардероб. Я сделал себе мягкую скрипящую пастель из опавших осенних листьев. Лежу там, думаю о своем прошлом, иногда мысленно сочиняю анонимные письма, пою песню, чтобы не сойти с ума. Ночью, когда падает снег в арктической тишине, я часами гляжу через окошко на падающий снег. А луна. Как она сияет в тишине, освещая белым снегом покрытые поля! Лежу я в этой норе один и чувствую себя самым счастливым человеком в мире.
- Да, мой друг Дурмейил Эъвогар, это нора является Вашим неприкосновенным домом. А вот для некоторых людей, которые живут в селах и городах нашей страны, дома, в которых они существуют, кажутся им могилой, где царствуют голод и холод, где нет электричества, газа и угля. Где не безопасно жить, там, где бродят человекообразные существа, хуже всяких лис и шакалов. В Вашей норе есть покой, уют и безопасность. За это Вы должны поблагодарить Бога - сказал, подбадривая своего друга мой отчим.
- Да, мой друг Нишанбай, я благодарил Бога за то, что я рано не облысел и не был безбородым. Потому что я спасся благодаря моим волосам и бороде, которые подарил мне сам Всемогущий. После того, как наступили холода, я перестал лезть в мелководье реки, чтобы рыбачить руками, что являлся способом моего существования. Особенно, когда выпал снег, трудно стало найти себе добычу, и я сплел петли из волос своей головы и бороды. Потом эти петли привязывал к веткам деревьев. К моему счастью, это хитросплетение сработало и начало давать плоды. В петлю попадались красногрудые певчие птицы, такие как снегири, синицы, дрозды, чижи, галки, щеглы, воробьи и многие другие наши пернатые друзья. Они клевали мои ладони и жалобно свистели по-своему, мол, отпусти нас, человек, мы же с тобой друзья. Даруем тебе песни, поднимаем твое настроение. Я говорю, ну глупые птицы, Вы ещё не знаете, что за существо этот человек. Какая дружба, какая песня и настроение, Господи, когда человеку грозить голод! Дружба только на бумаге и в компьютерных файлах. На этом свете искренних друзей нет, и не ищите. Нет никакой дружбы. Она давно исчезла. У человека сейчас вместо дружбы остался только материальный интерес. Человек не то, что Вас, даже своего родного отца предаст за гроши. Так что, не старайтесь зря возбудить во мне жалость. Если честно, Вы сами виноваты в этом. Надо было эмигрировать в теплые края из этих проклятых мест, где царствует хаос. Теперь вы будете петь свои песни в раю... С этими словами я обезглавил их одного за другим, словно безжалостный палач и, очистив перья и внутренности бедных птиц, съел их в сыром виде, хрустя и чавкая как кошка, которая ест пойманную мышь. Эх-хей, сколько певчих птиц я укокошил, Господи! Таким образом, мои волосы и борода понадобились мне. Теперь я до последних дней своей жизни никогда не буду бриться и стричься - сказал Дурмейил Эъвогар поглаживая свою бороду.
- Да, мой друг Дурмейил Эъвогар, оказывается, Вы тоже потомственный охотник как я - сказал мой отчим.
Тут я хотел заглянуть на кухню Дурмеила Эъвогара, но нечаянно, споткнулся обо что-то и уронил керосинку "Тошфонар". Керосинка упала на земляной пол, постеленный сухими травами, и в норе Дурмейила Эъвогара вспыхнул пожар. Я, конечно, старался локализовать огонь, затаптывая пламя своими кирзовыми сапогами без подошв, но не смог потушить огонь. Пламя перекинулось в спальную, и там начала гореть самодельная мебель Дурмеила Эъвогара с мягким и скрипучей постелью, сделанной из сухих, опавших осенних листьев. Дурмеил Эъвогар кричал диким криком. Отчим тоже.
- Мизхаппар, давай, помоги вынести оставшуюся мебель Дурмеила Эвогара! - орал он изо всех сил. Нора Дурмеила Эъвогара к этому времени наполнилась едким дымом, и мы начали задыхаться от нехватки свежего воздуха. Дурмеил Эъвогар с моим отчимом старались вынести импортный стол, но он этот не влезал в проем норы.
- Мизхаппар, беги через черный ход норы на улицу и вызови пожарную команду! - закричал мой отчим. Дурмеил Эъвогар, ругал нас на чем свет стоит кашляя от горького дыма, который попал ему легкие. Я побежал через черный ход норы наружу и начал вызывать пожарную команду криком. А что делать, ежели нету у нас сотового телефона?
Пожарная команда не приехала. Либо они не услышали мой зов, либо сделали вид, что не слышали. А нора всё горит, дымит как Исландский Вулкан Эйяфьятлайокудль.
Тут вышел из норы мой отчим, волоча за ноги Дурмеила Эъвогара, потерпевшего и потерявшего сознание из-за угарного газа, который образовался при пожаре. Они были похожи на шахтеров, которые только что поднялись на поверхности земли из шахты далекого Кузбасса. Лежа в снегу, Дурмейил Эъвогар пришел в себя и слабым голосом сказал:
- Сволочи. Теперь я до конца своих дней не верю человеку... Вот поселюсь в новую, благоустроенную нору, и пушу туда хищных зверей, но не в коем случае не пущу двуногое существо, который называется человек - сказал он. К несчастью, волосы и бороды Дурмеила Эъвогара сгорели дотла.
- Слава богу, что Вы снова остались в живых, друг мой Дурмейил Эъвогар! - сказал мой отчим и, читая молитву, широко перекрестился, глядя в зимнее небо. Потом обратился к своему другу:
- Дурмейилжон, друг мой. Поешьте немного снега, полегчает - сказал он, беря охапку снега и протягивая его Дурмейилу Эъвогару. Тот плакал, не издавая звука, и жевал снег.
Вот такое ЧП случилось у нас, Сайитмират ака.
Ладно, тогда, до новых письменных встреч.
С огромным уважением ко всем людям, которые любят смех, бездомный Мизхаппар.