Наконец поле Гурракалонов было готово к посеву риса. Фарида с Гурракалоном оставив Мекоила с Зулейха Ильмураду, пошли по тропе к берегу, где их шалипоя серебрилась своей прозрачной водой и издалека казалась чистым зеркалом квадратной формы. День был солнечным. В бескрайном синем небе не было ни облачка. Гурракалон шел впереди с мешком на плечах, напичканным семенами риса. Вдоль тропы, по которой он шёл, тянулась полоса пышной зеленой травы, на которой сверкали, словно огни, алые маки. Мешок был довольно тяжелым и мокрым, так как влажные рисовые семена в нем уже дали остроконечные, бледно-зеленые ростки, которые уже распустили слабые корни и были готовы к посеву. Фарида шла с ведром в руках, которое скрипело, издавая печальный звук, похожий на крик гусей, летящих в осеннем небе над хлопковым окутанным туманом полем, на котором работал одинокий бульдозер "Алтай" тракториста Газинияза. Над полем гулял легкий ветерок, колыхая заросли юлгунов (юлгуны - степные можжевельники), порхали бабочки и стрекотали стрекозы. Над глубокими оврагами, на ветвях дикорастущих ив и тополей пели птицы. Издалека доносился тоскливый голос удода.
Когда Фарида с Гурракалоном подошли к берегу, они услышали хор квакающих лягушек и кряканье уток, которые доносились из тростника. Чувствовался запах водорослей. В прозрачной воде шолипои, как в зеркале, они видели своё отражение.
Гурракалон осторожно поставил мешок с семенами риса на небольшую горку щебня, на котором рос большой куст койтикана (бараньего чертополоха), у которого зеленые колючие коробочки были похожи на ежа, размером с горошину. Эти колючки к осени становились коричневыми и крупными, и своими острыми кручеными колючками прилипали к одежде человека, особенно к брючинам, и к хвостам коров и лошадей. Эти койтиканы особенно нелегко оторвать, если они вцепятся в шерсть овцы.
Открыв мешок, Гурракалон высыпал часть семян риса в ведро, которое подставила Фарида, и с ведром в руках босиком вошёл в прозрачную теплую воду. Взяв охапку семян, он начал рассыпать их, размахивая рукой плавными движениями. Семена рассыпались по рисовому полю, смешиваясь в тишине с шепотом дождя. Падая в воду, они оседали в мягкий грунт под тяжестью прозрачной воды.
Помогая мужу, Фарида наблюдала за его движениями и радовалась. Закончив работу, они сели на пригорок щебня, на котором рос большой куст койтикана, и, довольные своим трудом, стали любоваться рисовым полем с зеркально прозрачной водой, где, словно под стеклом виднелись только что разбросанные семена риса.
- Скажи, дорогой, почему ты при нашей первой встрече купил у меня рис? Ведь ты, как я вижу, - профессиональный рисовод, и у тебя тогда не было нужды в рисе - поинтересовалась Фарида.
- Вот в том то и соль, милая. Я тогда сидел и работал в своем вагончике, ремонтируя обувь, и по утрам слышал твой голос. Однажды я увидел тебя из окна мастерской и... влюбился с первого взгляда. С тех пор я каждый день стал ждать твоего прихода. Как я видел тебя, то я сразу столбенел, и сердце мое замирало. Я начал искать повод, чтобы встретится с тобой и увидеть тебя с близкого расстояния, желая утолить духовную жажду. Вот так мы с тобой и встретились тогда. Рис связал наши души, любимая! После этого я ещё больше полюбил рис и своё рисовое поле. Я счастлив!
- Я тоже - сказала Фарида.
- Ну вот, теперь нужно следить, чтобы в шолипое всегда было свежая вода - сказал Гурракалон. - Если в нем не окажется воды, то воробьи, налетая стаями, уничтожат семена. В прошлом году мой сосед по шолипое Арратопанов Калтакапан ночью выкопал канавку с той стороны моей шолипои, и вся вода ушла в сброс. Этот алкаш ненавидел меня из-за своей жены, которая ушла от него. Дело в том, что однажды его жена пришла ко мне домой, то есть сюда, где я жил один. Я думал, она принесла обувь на ремонт. Потом выяснилась, что жена алкоголика Арратопанова Калтакапана пришла сказать мне, что она безумно любит меня. Я, конечно, растерялся, но, успокоившись, сказал, что мол, пардон, барышня, мне очень жаль, но я не люблю Вас. Она, конечно, горько заплакала и ушла ужасно растроенная. Потом она бросила Арратопанова Калтакапана и уехала в город. После этого Арратопанов Калтакапан с горя спился. Короче говоря, он в ту ночь выкопал канавку с той стороны моей шолипои, и вся вода ушла в сброс. К утру на высохшее поле прилетала огромная стая воробьёв и вылущила, как семечки, все семена, которые оказались на поверхности грунта, без воды. Когда я пришел, стая воробьёв с шумом поднялась в воздух как туча и улетела, сказав мне на своем птичьем языке "спасибо" за вкусный завтрак. В отчаянии я кидал в них камни и чуть не плакал. Мне пришлось заново засеять поле, и поэтому я намного опоздал с посевом. Когда я поздней осенью пришёл на поле с косой, чтобы собрать урожай, погода резко ухудшалась. Выпал снег. Урожай погиб под толстым покровом снега. Бывает и такое, моя любимая.
- А откуда ты знаешь, что шолипою высушил именно алкоголик Арратопанов Калтакапан? - сказала Фарида. Может это был другой человек?
- Ты права, дорогая, - сказал Гурракалон - как говорится, не пойманный - не вор. Но у меня было подозрение на Арратопанова Калтакапана, который по природе очень вредный и завистливый человек. Я уверен, кроме него никто не поступил бы так подло. Ну, как говорится, человек, который обжёгся на горячем молоке, будет осторожно пить даже холодный кефир. Так что мы с тобой теперь должны зорко охранять шолипою до момента, пока семена, пустив корни, не начнут прорастать. Иначе, нам придётся засеивать поле заново.
- Ты прав - сказала Фарида.
И они пошли домой.
Поднявшись наверх, они остановились на краю поля, слушая, как поют жаворонки, легко порхая в воздухе. Услышав песню жаворонков, они заулыбались, глядя друг на друга. Им послышался также голос Далаказана, который весело бегал по лужайке и кричал:
- Жить - жиииить - житталалалу - лалула! Жиииить - жить - житталалалу - лалула!
За Далаказаном бежал Ильмурад, у которого уже выздоровели ноги. А крикун бегал со своим шкафом на спине, распахнув руки, словно крылья авиалайнера, и не переставал:
- Жить - жиииить - житталалалу - лалула! Жиииить - жить - житталалалу - лалула!
В окне шкафа-квартиры Далаказана Фарида увидела Мекоила и Зулейху .
- Мамочка, папа! Дядя Далаказан катает нас в своем шкафу! - кричали они, весело смеясь. Услышав слово "папа", Гурракалон с Фаридой на миг остолбенели от удивления. Фарида даже заплакала, глядя на Гурракалона.
- Дорогая, почему плачешь? Мы, наоборот, должны радоваться тому, что дети уважают меня! - сказал Гурракалон, махая рукой детям.
- Я плачу от счастья, любимый - сказала Фарида.
Наконец, Далаказан остановился и произнес громким голосом:
- Дорогие пассажиры! Наш лайнер приземлился в международном аэропорту "Таппикасод"! Так как у нас отсутствует трап, просим всех спрыгнуть на землю! Потом он нажал на рычаг, который был под рукой, и дверь шкафа наземного круизного лайнера открылась. Спрыгнув из шкафа, дети подбежали к Фариде, и они вместе пошли домой.
Когда человек живет счастливо, то он не замечает, как быстро проходят дни. Вот так и Фарида не заметила, как прошёл день, и быстро повечерело.
Когда Фарида с Гурракалоном пошли сторожить шолипою, оставив под присмотр Мекоила с Зулейхой Ильмураду, над сонными оврагами и полями взошла луна. Вдалеке слышался лай собак. Сначала они шли по тропинке, потом по узкому краю шолипои, передвигаясь, словно канатоходцы, по натянутым канату, без шеста, отбиваясь от москитов. Луна и звезды отражались на воде шолипаи, которую бороздил ветерок. Квакали лягушки. Гурракалон шел с фонарем в руке, а Фарида с одеялом подмышкой. Они пришли к берегу, где плескалась вода. Дугообразные волны, серебрящиеся при свете луны, лизали песчаный берег и, словно золотоискатели, промывали звезды, скопившиеся на белой фарфоровой тарелке луны. В реке, сверкая серебряными чешуями, резвились небольшие рыбки, выпрыгивая из воды и ныряя, словно дельфины в океане.
Гурракалон сел на одеяло, которое постелила Фарида, поставил на песок зажженный фонарь и притянул к себе супругу. Они начали страстно целоваться, крепко обнимаясь и пьянея от наслаждения и прогоняя хлопками надоедливых комаров. Своими сильным руками Гурракалон прижимал к себе Фариду до хруста костей. Потом они скинули с себя одежду и начали заниматься любовью, не обращая внимания даже на укусы комаров. Гурракалон подмял под себя Фариду, и она сладко стонала, лежа под Гурракалоном с поднятыми вверх ногами, которые при лунном свете блестели, переливаясь цветом слоновой кости. В тишине раздавался стук их ритмично бьющихся тел и чмокание страстных поцелуев.
- Ох, ещё, ещё! - прошептала Фарида, ухватившись за ягодицы Гурракалона и с силой притянув его к себе. От напряжения у неё вздулись шейные артерии
- Ассали-и-им! Я люблю тебя! Ты - моя прекрасная роза! Я буду наслаждаться твоим телом до самого утра! - шептал Гурракалон, лаская губами её упругие груди, покусывая их и продолжая движения, оскалив зубы как волк, который терзает свою жертву.
Они долго занимались любовью под открытым звездным небом. Наконец, они остановились. Теперь они лежали в сладкой истоме с переплетёнными ногами и обнявшись. Их разбросанная одежда эротично лежала на песке.
- Какое счастье - сказал Гурракалон, вновь и вновь целуя Фариду в мягкие губы и глядя ей в глаза, прихлопывя при этом комаров, которые кусали его.
- Да - сказала Фарида, тоже отгоняя москитов, лежа с раскинутыми руками и распущенными волосами. Потом они голыми купались в неглубоком месте реки, обнимаясь и страстно целуясь. Тела их сплелись, и они снова занялись любовью в воде. После долгих движений они остановились под ярко светящей луной и начали нырять в воду вместе и плавать. Они весело смеялись и их сплетённые тела были похожи на существо с двумя головами и четырьмя руками и ногами.
После купания они оделись и сели, обнявшись у светящего фонаря, отбиваясь от комаров. Вокруг фонаря, радуя глаза супруг, летали мотыльки и коричневые жучки.
Вдруг Фарида увидела вдалеке человека, который шел по спуску.
- Смотри, милый, человек спускается на берег по тропе - сказала она.
- Аха, вижу, вижу, дорогая - сказал Гурракалон, быстро потушив фонарь, чтобы не засветиться.
Они тихо наблюдали за передвижением человека, который спускался на берег. Когда он подошел поближе, Гурракалон узнал его.
- Ах, он, сволочь! Это же алкоголик Арратопанов Калтакапан! Я так и знал! - зашептал он, когда тот человек подошел к их шолипое.
- Ты оставайся здесь милая, я подойду поближе и узнаю, что же он намерен делать - пошептал Гурракалон.
- Нет, я боюсь оставаться одной - сказала Фарида тоже с шепотом.
- Ну, тогда - за мной. Только без шума, хорошо? - сказал Гурракалон негромким голосом как командир разведчиков на войне.
Фарида одобрительно кивнула головой и последовала за Гурракалоном. Когда они, пригнувшись, тихо подошли к рисовому полю, они увидели, как тот человек, лопатой копает канаву и вода вытекает из шолипои. Гурракалон не сдержался и крикнул возмущённо:
- Стой, Арратопанов Калтакапан! Что ты делаешь, завистник несчастный! Наконец-то я поймал тебя, гнида!
Услышав голос Гурракалона, алкоголик Арратопанов Калтакапан растерялся, но быстро взял себя в руки, поднял лопату и, крепко ухватив черенок двумя руками, словно американский бейсболист, держащий в руках биту, сказал:
- Аа-аа, ты здесь да, башмачник проклятый? Ну, иди сюда, с помощью вот этой лопаты я отделю твою башку от туловища и отправлю тебя на тот свет! Я ненавижу тебя, гад! Из-за тебя я потерял свою любимую жену! Я убью тебя! - пригрозил он.
- Ах ты алкаш конченный, вместо того, чтобы попросить у меня прощения, ты ещё и убить меня хочешь?! Но, но! Будь осторожен, как бы сам не отправился раньше меня в заоблачный мир! У меня такое ощущение, что ты ненавидишь меня за то, что я отверг любовное признание твоей жены! Я что ли виноват в том, что твоя жена влюбилась в меня по уши?! - сказал Гурракалон, подойдя к алкоголику Арратопанову Калтакапану .
- Ты не волнуйся, дорогая, я не первый раз вижу таких придурков, как этот алкаш! Пусть только попробует напасть на меня, и я его одним ударом отправлю в нокаут! Черенок останется в его руках, а лопата застрянет в его заднице! - сказал Гурракалон, готовясь голыми руками покончить с вооруженным противником.
Началась драка. Первым напал алкоголик Арратопанов Калтакапан, мобилизовав все свои силы и собираясь нанести Гурракалону удар лопатой по голове. Наконец, он ударил его, но лопата согнулась. То ли блок Гурракалона оказался достаточно мощным, то ли лопата алкоголика Арратопанова Калтакапана была гнилой, но на удивление своего хозяина, лопата согнулась буквой "Г". А Гурракалон, как ни в чём не бывало, по-прежнему стоял в стойке боксера и неожиданно нанес алкоголику Арратопанову Калтакапану прямой удар в голову. Алкоголик Арратопанов Калтакапан закачался, но, быстро придя в себя, ещё раз нанёс удар по голове противника. На этот раз он попал своей согнутой лопатой в ребра Гурракалона, и черенок его лопаты разломался на две части. Тут алкоголик Арратопанов Калтакапан по неосторожности пропустил правый апперкот и свалился, повернувшись лицом к шолипое. Гурракалон бросился на злоумышленника, словно голодный снежный уссурийский тигр, который бросается на кабана. Схватив Арратопанова Калтакапана, он начал бить его. Тот в панике закричал, зазывая на помощь людей, которые в это время спали сладким сном, или смотрели телик, или занимались более важными делами... Оба дерущихся сплошь покрылись грязью, шлепая по воде и мутя её. Они дрались, пыхтя под луной, превратив рисовое поле в своеобразный ринг в воде. . Лицо и одежда противников покрылись грязью, и при свете луны блестели только их зубы и белки глаз. Гурракалон, словно участник боя без правил, который дерется на сетчатом ринге, резко схватил Арратопанова Калтакапана за шею и начал душить его словно питон, применяя удушающий захват. От нехватки воздуха язык у алкоголика Арратопанова Калтакапана высунулся, и глаза у него расширились. Если бы их не разняла Фарида, то Гурракалон точно убил бы алкоголика Арратопанова Калтакапана , применив еще более опасные боевые приемы.
- Хватит, Гурракалон, перестань! Прошу тебя! Возьми себе в руки! А то убьешь его, и тебя посадят в тюрьму! Если ты любишь меня, остановись и отпусти его сейчас же! - сказала она, умоляя Гурракалона.
Пока она держала Гурракалона алкоголик Арратопанов Калтакапан быстро встал на ноги, весь в грязи, и, выкарабкавшись из шолипои, спотыкаясь, побежал в сторону оврагов, где извивалась освещённая луной тропа, теряясь в зарослях юлгунов.