Которое лето он удивлялся местечковой дождливости мелких кучевых облаков, проплывающих рваными ошметками пены. Слегка освещенный рассветным солнцем, основательный одноэтажный краснокирпичный дачный дом не выделялся среди соседей, был прикрыт вымахавшими вдоль забора зарослями земляной груши, смахивающей на подсолнухи. Придомный участок не то чтобы ухожен, но явно не заброшен. Так же как все.
Ключи подошли, дверь открылась легко, подалась без скрипа. Навстречу шагнула высокая фигура в полевой форме, на мгновение закрыв собой свет. Черемец дернулся было обратно за дверь, фигура тоже. - Черт, зеркало, - понял он, приходя в себя, - хозяева явно с фантазией. Кстати, надо Лисину отписать, что прибыл.
Остановился, посмотрел на себя как давно не видел. Загорелая вчернь кожа, выцветший ежик белобрысых волос, давно не бритая щетина, глаза как у побитой собаки. Махнул рукой.
Пройдя в просторную, единственную комнату, он обнаружил, что зеркала находятся везде. Напротив окна, в нем отражался рабочий стол. Почти напротив дивана в дальнем от входа огороженном закутке с библиотекой - в нем наискось отражалось окно. Еще одно зеркало в прихожей отражало кухню и наоборот, из кухни можно было увидеть комнату. Удивление через какое-то время сменилось пониманием, в любом месте можно было увидеть хотя бы еще один вход или выход, что даже удобно.
Неделю он просто не находил себе места. На автопилоте готовил или разогревал гречку с тушенкой, ел и смотрел телевизор, только кабельное без новостей, проверял почту и проваливался в дрему, чтобы опять проснуться от собственных криков.
Через неделю пришло письмо от Лисина, в котором тот сообщал о возможных гостях. Черемец устроился на кухонном диванчике, так чтобы видеть зеркало, отражавшее окно комнаты, достал ноутбук. В зеркало всегда было приятно смотреть, вид из широкого окна показывал зеленое лето средней полосы России. Солнечные зайчики играли в листве. Налюбовавшись и собравшись с мыслями, он засел за ответ Лисину.
Капитан Лисин попал в отряд Черемца из разведки. Каким-то звериным чутьем он добывал самые точные карты перемещений противника и даже расстановку огневых точек перед боем. Тем же чутьем он вычислил способности Черемца и в бою старался держаться рядом и дополнительно наводить по перемещениям боевиков. Вместе они стали почти легендой.
В детстве Юра собирался пойти в пожарники, в силу определенных причин. Свой первый раз он помнил хорошо. Когда ему было лет шесть-семь, у соседей в самую июльскую жару загорелась овчарня. Всего бы ничего, в это время обыкновенно животных на недели отгоняли пастись на дальние пастбища в степи. Взрослые уже суетились, тушили пожар всей улицей, но вдруг он услышал совсем недалеко, около загородки входа овчарни кошачье мяуканье. Огонь туда еще только подбирался, надо было пройти всего лишь чуть-чуть. Своей прозрачностью и эфемерностью огонь напоминал ему занавеску в маминой спальне, трепетавшую на ветру. Ему казалось, что он может так же легко как занавеску отодвинуть и огонь. Как он вытащил котенка, он не помнил. Кто и зачем вызвал скорую - тоже. Через неделю, после того как спала температура и его привезли домой из больницы, так и не найдя причин странного повышения температуры, ни ожогов, ни отравления дымом не было. Дома его встретил тот самый спасенный котенок, с опаленными усами, серополосатый дворняга. Впрочем, через год он сбежал на вольные хлеба, возвращаясь только в холодные зимы. От геройских глупостей в дальнейшем его, к счастью, спасло отсутствие подходящих случаев в окружении. Став постарше, он стал хорошим походником и лучшим костровым. Затем призыв, который совпал с локальной войной. Повоевав, он понял, что и тут может прикрыть своих, хватало искры, чтобы разделить и приумножить. Зажигать оказалось интереснее чем гасить. Да и злости по молодости хватало. Он остался на службе, в свои за тридцать с хвостиком дослужил до майора и бережно хранил три медали за отвагу.
Да, вместе они стали почти легендой. До тех пор пока по ложным разведданным они не попали в засаду. Они бы и не попали, но Лисин тогда был в отпуске. Возможно на это и рассчитывали, чтобы зачистить лучший отряд, когда некому было проверить полученные данные. Отбились, но большая часть банды ушла. Рассвирепев, пустил в их сторону оставшуюся обойму калаша. Раздался грохот, вдалеке полыхнуло зарево невиданного пожара. Он не знал тогда, что накрыл заодно местное население. Лучший командир и друг, полковник Багранян крыл матом так, что было слышно на всю часть. Но потом тихо добавил -- Юрка, брат, тебе надо залечь на дно, сам понимаешь, трибунал. И вот он в бегах, мать с инфарктом в больнице, подчиненные дают показания в суде. Не знают, не видели, не использовали, только по приказу.
От тяжелых воспоминаний его отвлекло движение в окне. Точнее в отражении окна. Показалось, что свет на мгновение посинел. Он приподнялся, вглядываясь внимательнее. Нет, показалось. Собрался было отписать, что так никто и не приехал, как в отражении снова моргнуло. Он встал и направился в комнату, посмотреть поближе что происходит. В этот момент за спиной прозвучало:
- Добрый вечер, - Черемец чуть не упал, зацепив сбой стол, когда оборачивался. Невесть откуда возникшая молодая женщина улыбалась ему как дорогому гостю, а может несколько иронично. Протянула - Осваиваетесь?
- А? - Он не совсем понял, что видение еще и разговаривает. Видение было средних невнятных лет, по дачному в джинсах и футболке, брюнетка хрупкого телосложения, с тихим голосом.
- Осваиваетесь, говорю? Как вам дом? - она хихикнула, довольная произведенным впечатлением. Он взял себя в руки и попробовал выяснить что к чему.
- Неплохо. А откуда...
- Но вы помните, почему здесь оказались, да? - перебила она.
- И?
- И вот. Хотите проверить себя еще раз?
- Вот так прямо в лоб?
- Да, а что?
- Застали врасплох.
- Меня зовут Дана, кстати, будем знакомы. А вас - Юра, не так ли?
- Да. Так что вы предлагали?
- Ну для начала не попить ли нам чайку? Вижу вы добрались до моего любимого молочного оолонга. Профессия накладывает отпечаток. Инстинкты, опять же. Докопаетесь до чего угодно, правда же? Хотя вот до коньяка еще не добрались, как я погляжу. - говорила она, хозяйничая на кухонных полочках, умудряясь одновременно и доставать посуду и расставлять закуску и говорить.
- То есть дом ваш?
- Мой-мой, не волнуйтесь. - Добавила тихо зачем-то, -- и не только мой.
К трем ночи оставалась половина второй бутылки коньяка и Черемцу казалось, что он знает Дану уже много лет. Язык заплетался, хотелось плакать и накатывала тоска. Разговор тяжелел, она же, казалось, не пьянела и понимала все. Смотрела, не мигая. В глазах промелькивали искры фиолетового. А может это просто игра света, отблески кухонной лампы. Хотя, что женщина понимает в войне?
- Ну, я же не знал, что так могу. И со всей дури ка-ак... Не огнеметом же, а полыхнуло...
- Стеной поднялось...
- Волной всех накрыло, сразу, как спички, ну ты понимаешь, смотреть страшно, уши от криков закладывало... А я уже не могу, в обратку-то, не могу...
- И не схлынуло как держало что-то...
- Выбраться не могут, ну это так, ну срабатывает так, куда они, туда и огонь. Сгорели все, вообще, полсотни вот так, а меня как стукнуло, стою...
- Утонули. От дождя...
- Ну, ты меня понимаешь, да?
- Понимаю, да. Понимаю.
Юра поднял голову. Даже через такое количество выпитого он почувствовал, что упускает какой-то важный момент. Что она сказала? Что-то не складывалось. Она смотрела на него в упор трезвым немигающим взглядом.
- Что?
- Ничего, все нормально. Ты вот огнем, я водой, у нас еще и ветром и камнями умеют.
- Где?
- Завтра увидишь, сейчас спать.
Спать, так спать. Ни думать, ни сопротивляться уже не хотелось. Беспокойство ушло так же, как и пришло, тем более что лечь можно было тут же на кухонном диванчике.
На завтра болела голова. Правда, не сильно. Дана, казалось, просто снова пришла, все такая же бодрая и подсмеивающаяся.
- Готовы? - спросила она. - Сейчас начнем.
Они вышли в прихожую, подошли к большому зеркалу, тому, что испугало его в первый раз.
- Видите, отражается дверь? Так вот нам туда. - буднично сообщила она. На его удивленный взгляд она сообщила - Сейчас все сделаем.
- Обернитесь через левое плечо к зеркалу.
Он повернулся к зеркалу спиной.
- Так. А теперь закройте глаза и все так же влево повернитесь лицом к зеркалу.
Он развернулся и открыл глаза. Его отражение стояло к нему затылком. Рядом точно так же стояло отражение Даны. Она взяла его за руку, отражения взялись тоже.
- А теперь идем. Будет немножко холодно, немножко мокро, зеркала как бы нет, попробуй протянуть руку, надо просто соединиться с отражением, - сама первая потянула его внутрь.
Руки в зеркало вошли легко. Отражения стояли на месте, от соприкосновения было ощущение, словно натянул перчатку.
- Была не была, - он шагнул и вошел в свое отражение как оделся. И оказался снова в прихожей, спиной к зеркалу. Его отражение смотрело ему в затылок.
За дверью открывался вид на перелесок с озером. Пахло клубникой. Дом по эту сторону двери был совсем не похож на тот, в который он ехал пожить. Небольшой, розовой краски с белыми рамами окон, дом встречал просторной летней верандой, на которой покачивались от ветра два пустых плетеных кресла-качалки.
Воздух вокруг него задрожал и стал нагреваться.
- Ш-ш-ш, - прожурчал голос Даны. - Что ж вы сразу то распадаться бросились, по неопытности-то и собраться не сможете. Спалите, опять же, всё. Осваивайтесь пока.
Сама она начала бледнеть, потом стала совсем прозрачной и зажурчала уже на самом деле - утекла ручейком к озеру. Он пошел следом, стараясь выровнять дыхание и сдержать жар в теле. Раньше он считал, что хорошо контролирует огонь в предметах, но не думал, что и сам может быть огнем. Голос ее стал звонче и игривей.
- Смотри как я могу!
В центре озера поднялся столб воды, завертелся чудо-рыбой, водяной фигурой, которая стала обретать цвет и фактуру. Блеснул чешуей хвост, золотистый с фиолетовым отливом, плавно перешел в бледно-голубую кожу идеального женского тела , раскрученная движением вода стала зеленой волной длинных волос, обернувшихся вокруг нее, как только она остановилась, подвисла прямо в воздухе. Огромные фиолетовые глаза смотрели прямо в душу. Видя его замешательство, она громко рассмеялась, не мучая больше взглядом. Мелькавшая дома насмешка в ее голосе окончательно зазвучала нечеловеческим переливом. Еще раз игриво взглянув искоса, она нырнула в озеро, доплыла до берега и вышла уже в более привычном облике женщины, сухой, все так же в джинсах и футболке, словно и не она тут сейчас резвилась.
- Удивлены? Русалок не видели? - она опять насмешливо улыбалась. - Ничего, вы тоже скоро научитесь подбирать удобную форму своей стихии. Вы Огневик. Думаю, догадывались, не так ли? - съязвила она.
- А Лисин?
- Какой Лисин? Ах, этот, - поморщила носик. - Пронырливое животное. Он как бы телепат. Мысли чует. Намерения чует. Одного из его родственников когда-то Гермесом звали. Знаете такого, не так ли? И давайте про него не будем больше, - все-таки нечеловеческая язвительность. - О, а вот похоже ваш сородич приближается. Так что я пошла, - сказала она и отошла в тень ближайшего дерева, которое пустило корни в озеро.
Черемец почувствовал жар извне, который не подчинялся привычной защите и совершенно не хотел ни сворачиваться, ни уменьшаться. Он боролся, вспотел от напряжения и когда уже думал что справился хотя бы со сдерживанием, жар схлопнулся сам, сформировавшись в виде птицы феникса. Феникс дал над ним круг и стал спускаться, постепенно превращаясь в мужчину. Так же, как русалка начала проявляться с хвоста, птица сначала выпустила ноги, в темных мокасинах, почти черных джинсах. Появившееся затем тело оказалось одето в футболку, поверх - кожаный пиджак. Лицо выступило из огня, продолжая напоминать хищное лицо птицы, с тонким острым носом, внимательными желтыми глазами с рыжинкой, острыми скулами. Мужчине было под пятьдесят, седые волосы собраны в хвост. Сам же хвост так и остался огненным, трепетал на легком ветру и даже потрескивал.
- Неплохо для самоучки, хорошо держали нагрузку, - похвалил он. - Меня зовут Мастер Феникс. А вы осторожны, эээ...
- Юрий Борисович, - подсказал Черемец.
- Да, Юра. Вы осторожны. Обычно маги огненной стихии выбираются к нам мальчишками. Как вам удавалось так долго скрывать и шлифовать способности?
- Полагаю, для вас это несущественно.
- Да, молодой человек, вы правы. - Мастер Феникс внимательно посмотрел ему в глаза. - Пройдемте. Будем знакомиться с Подмирьем.
***
Ученики жили на территории Школы, в общежитии. В целом обстановка не отличалась от обычных студенческих городков со всей их иерархией. Пара учебных полян Школы, Мастера -преподаватели, Маги - ученики, сколько-то приглашенных гостей, сколько-то непрошенных. Место, где он оказался, можно было называть подмирьем, параллельным пространством, ноосферой, альтернативной вселенной. Подмирье звучало роднее, как Лукоморье.
Учиться наравне с мальчишками было трудно. Молодежь его побаивалась и сторонилась. Он и сам понимал, что среди них держится тяжеловесом. Однажды, когда мальчишки и девчонки кидались пинг-понговыми мячиками-файерболами, он сформировал шар, который шарахнул у озера не слабее зенитки, распугав стайку водяных. Дана, Мастер Наяда как он узнал позднее, в тот раз посмотрела на него так укоризненно, что он был готов провалиться сквозь землю от стыда. Что не помешало ей вылить все озеро на класс. Заодно получил одобрительное хмыканье Гефеста, одного из друзей и помощников Мастера Феникса, которого порядком раздражали заигрывания мальчишек с русалками. Мощный хромоногий старик может и не был так уж искусен в магии огня, но зато был прекрасным кузнецом.
Огненную сущность Черемец набрал довольно быстро, легко переходя из человеческого состояния в огненного льва. Быть Львом было легче чем человеком. Он мог одним махом перепрыгнуть озеро. Мог лапой продавить танк. Не говоря уже о простейшем огненном дыхании. Возможно немалую роль в его быстром прогрессе играло то, что по возрасту он был ближе к Мастерам и они держались с ним ровней. Правда сдружился он только с Даной, его первым проводником, и Гефестом, хранителем вечного огня, который и не такого в жизни повидал. Они иногда представляли его гостям, которые бывали в школе, но все эти Призраки, Маги, Духи перемешивались в его голове в сумбурную кашу.
Когда они встречались, Дана забрызгивала его водой, которая шипела, испаряясь, окутывала его паром.
- Мокрая кошка пришла, - смеялась она.
- С тех пор все львы обижены, наполовину стрижены, - дразнила она.
- Чего грустим, кого ждем, - с насмешкой подлавливала его на долгих взглядах в сторону дома.
Дом. Все чаще и чаще он возвращался к Дому, садился в кресло-качалку и смотрел на лес. Иногда Дана присоединялась к нему, говорили о мире, о подмирье. Светские беседы Мастеров и Магов о никому ненужных особенностях гадания вилами по воде, бахвальстве учеников, беспечности оборотней, равнодушии Духов - на миг все превращалось в ненужную сказку. Он больше возвращался к воспоминаниям о людях.
- Помнишь, ты говорила когда-то, что тоже участвовала в боевых действиях.
Она помедлила с ответом.
- Да. Там, где я жила, женщинам можно было служить.
- Не жалеешь?
- Нет. Тут гораздо спокойнее. Красиво. Можно создавать такие безумные кренделя, вот смотри, - она попыталась было пустить по ладони золотых рыбок, но он отмахнулся.
- Я не об этом. Не жалеешь, что ушла от людей?
Она удивленно посмотрела на него своими огромными фиолетовыми глазами. Он уже знал некоторые ее привычки и если ее лицо начинает чуть изменяться к русалочьему, значит она недовольна.
- Ладно, не бери в голову.
Сорвавшись с места, одним прыжком оборотился Львом и помчался к Школе.
Его Лев становился все мощнее, огромней и злобнее. За территорию Школы он не выходил, как жил там с первого дня, так и оставался. Ученики приходили и уходили, подмирье было таким же огромным, как и внешний мир, но он ничем не интересовался, лишь наращивая мощь своего огня. Когда одним ударом лапы он сотряс и сжег до стеклянной корочки соседнюю с озером поляну, Гефест уже крякнул недовольно и вынужден был выпустить хвост вечного огня, который хоть немного утянул пыл Льва и позволил Черемцу вернуться в исходное обличье. Дана была в бешенстве.
- Ты понимаешь что ты творишь, идиот? Тебе дали второй шанс! Ты можешь творить чудеса! Ты можешь начать жизнь заново! Вернуться другим человеком или остаться тут! А это что? Ты потерял контроль! Все чаще и чащеТы понимаешь чем это грозит?
- Да как-то я задумался, что ли. Извини. Приснился кошмар.
- Да?! А другим не снится?! Они тут просто так проветриваются? У всех есть чего-нибудь. И контроль, помни о контроле. - Она нахмурилась, но уже поспокойней. - Ну вот, например, м-м-м, ты ж по легендам Цербера помнишь, например?
- Ну? - Черемец и сам был напуган произошедшим.
- А вот когда-то тоже был хороший человек. Только контроль потерял. И что потом? До сих пор сидит на цепи, только и помнит как сторожить.
- Ладно, я понял. Не злись.
- Ок, проехали. Но помни, хорошо? Здесь тебе не легенды, тут надо жить по настоящему.
- Ладно, понял я, понял.
-А если тебя так накроет, когда в мир выйдешь? - не унималась Дана.
-Все, я спокоен, все. А можно выйти?
-После экзаменов, говорили же.
-Да я как-то внимания не обратил.
-Ну вот и обрати. И я их не приму, пока не выстроишь контроль.
-Понял.
-Точно?
-Точно.
-Ну смотри у меня.
-Да я понял уже, всё.
Дана напоследок пригрозила пальцем и пошла шептаться о чем-то с Гефестом. К Юре же вернулось мрачное настроение.
После этого случая он переехал жить на веранду Дома, внутрь которого ни разу не вошел со своего появления. Дана все реже называла его мокрой кошкой. Все больше она ворчала: гидры на тебя не хватает, лирнейской. А то и самого Ктулху, не к ночи будь сказано. Хотя теперь они гораздо чаще молча сидели на веранде, думая каждый о своем.
Когда он чуть не подпалил веранду, балуясь файерболами, она сказала:
- Знаешь, Юра, тебе пора проветриться.
- Да тут вроде итак ветрено, - возразил он, не совсем понимая, о чем это предложение.
- Нет, я не об этом. Тебе бы домой съездить, друзей там повидать, в кабаке напиться.
- Ах, вот ты о чем. Не знаю, возможно. Как-то здесь стало со мной небезопасно, - невесело улыбнулся ей он. - Опять же экзамены, ты говорила раньше нельзя.
- Мокрая кошка!- она игриво брызнула воды ему на нос и отвернулась, чтобы он не заметил чуть не сорвавшейся не вовремя слезы. Добавила уже деловито, - просто понадобится помощь Гефеста.
- Зачем?
- А почему, по твоему, он хранитель вечного огня? Ты можешь оставить ему свою стихию, он присмотрит. Ты погуляешь просто так. Без побочных эффектов. Так можно, совет не будет мешать.
- Но как? Разве так можно?
- Он научит, я договорилась уже, - она пожала плечами. - Это конечно не по программе, но и ты у нас нестандарт.
Через неделю он научился собирать свои силы в язычок огня, вспыхивавший от любого прикосновения, но Гефест был искусным кузнецом и аккуратно присоединил его лепесток в общему потоку вечного огня.
Он вошел в дом, его отражение в зеркале ринулось навстречу. Дана провела его как в прошлый раз и после долго смотрела вслед, как он шел к автобусной остановке. Как в последний раз. Он шел глядя вперед, высокий загорелый солдат, с белобрысой копной отросших вьющихся волос, прямо как лев.
Пока он был в подмирье, в обычном мире прошла всего лишь неделя.
***
Когда он вернулся, дома не было. Перед ним продолжалась типично сельское бездорожье, колея, развороченная машинами после дождя. Рюкзак с едой и подарками давил плечи. Он почувствовал внутри холод и пустоту, сердце сжалось. В голове все вертелась фраза Лисина "ты ведь хочешь, чтобы все закончилось? Пересиди по этому адресу, я все утрясу". Зазвонил сотовый, Багрянян приказывал сворачивать отпуск, очередной аврал, на службе нужны все доступные руки и головы. На вопрос про привлечение и увольнение тот удивленно осведомился матом о самочувствии, пообещав прислать роту парней в белых халатах и снова потребовал выйти из отпуска, сиюминутно. Потом позвонила мама, поинтересовалась рыбалкой. На вопрос, когда ее выписали, обиделась, говорит с чего бы это она в больнице должна быть, здоровая женщина? Сотовый автобот Лисина сообщал про "неверно набранный номер".
Никто ничего не помнил. Прооперировали и вырезали. Кроме него. Он кажется понял, что сделала Дана.
***
Дом стоял.
Ната-Белочка сверилась с навигатором. Дошла. На всякий случай как бы небрежно оглянулась, ткнулась в приоткрытую калитку, вошла.
Собирался дождь. Она все еще никак не могла привыкнуть к монотонным облакам от горизонта до горизонта, которые умудрялись за ночь покрывать все небо, как сиротское застиранное серое одеяло. Хотя бы не жарко.
Виноградники прикрывали от соседей вид на дом. Впрочем соседи тоже не выделялись. Типовые беленые одноэтажные дома из глины, вымешанной с соломой. Крыши крыты простым шифером вместо модной черепицы, из под которого пробивались дикие маки и кис-кисы.
Внутренний дворик был подметен и даже полит. Девушка скинула босоножки, с удовольствием прошлась по гладкой глине двора, до резных дверей, крашеных белой эмалевой краской.
Ключи подошли, дверь открылась легко, без скрипа. Показалось, что навстречу двинулась тоненькая девушка в форме стюардессы. Ната вздрогнула, но потом сообразила, что это зеркало. - Шутников тут еще не хватало, - подумала Белочка, приходя в себя от испуга. - Кстати надо бы Фоксу отмейлить, что добралась.