рассказ одного из организаторов приватизации муниципальной собственности в Екатеринбурге".
(...продолжение...)
В общенародных выборах губернатора Свердловской области в 1996 году 
решил принять участие и президент нашей ФПГ. 
И опять не малые средства идут на предвыборные мероприятия, 
даже в помощь от Б.Немцова приезжали несколько "пиарщиков". 
Однако рейтинги по социологическим опросам не превышали однозначной цифры, 
поэтому ещё до первого тура голосования встал вопрос о снятии с предвыборной гонки 
в пользу одного из основных претендентов. 
Ко мне в офис приезжал бывший председатель горсовета Ю.Е.Самарин с предложением, 
чтобы мы показали в имеющейся квоте на телевидении рекламный ролик господина Страхова,
как ранее занимавшего пост первого заместителя мэра Екатеринбурга, 
но президент ФПГ остановил свой выбор на кандидатуре Э.Э.Росселя, 
который и одержал победу. 
После личных политических неудач у президента нашей ФПГ стимул по развитию 
коммерческой составляющей жизнедеятельности тоже спал. 
На фирме опять последовали сокращения сотрудников 
по причине экономии фонда заработной платы. 
Моё общение с вкладчиками в разрезе продления договорных отношений 
доставляло всё большие трудности. 
Однако пожилые люди без получения небольшой суммы наличных денег не уходили, 
а встречи им я назначал через день. 

На фоне кризисных явлений в банковской сфере по стране новые клиенты 
опасались вкладывать свои сбережения под проценты, а вкладчики, 
у которых сроки по договорам займа заканчивались, 
старались прекратить договорные отношения, 
желая получить все причитающиеся суммы. 
Президент ФПГ поставил более жёсткие условия для меня, 
что выражалось в изъятии из оборота остатков средств кассы 
на конец рабочего дня, которые образовывались 
при заключении договоров займа с новыми клиентами. 
О новых условиях узнали и пожилые люди, 
имеющие на руках истёкшие договоры на небольшие суммы, 
поэтому их посещение фирмы стало ежедневным, 
а некоторые и по несколько раз на дню заходили ко мне на приём. 

Таким клиентам я выдавал от 10 до 50 тысяч неденоминированных рублей, 
делая соответствующую отметку на экземплярах договоров. 
Вкладчикам, которым начислено к выдаче с процентами до нескольких 
десятков миллионов неденоминированных рублей, 
я предлагал оставить для связи свои домашние либо рабочие телефоны. 
Чтобы, когда в кассе появлялись деньги, у меня была возможность 
сообщить им об этом, и они в течение дня могли подъехать 
для оформления полученных наличных средств. 

Помню троих клиентов, имевших крупные суммы к выдаче, 
а вот у одной из них возможности по телефонной связи не было. 
Они имели договоры, где начисленные проценты составляли основную сумму 
к выдаче, так как заключались на один год под 507 процентов годовых. 
Одной женщине в два этапа я выдал все проценты 
около 22 миллионов неденоминированных рублей, 
а за не возврат "тела" кредита она ещё и пожаловалась на меня 
через своего мужа, который работал прорабом и 
осуществлял подрядные работы на арендованных нашей фирмой площадях, 
президенту ФПГ. 
После выяснения сути жалобы он запретил мне в дальнейшем выплачивать ей 
какие-либо суммы, сказав, что она и так уже получила слишком много. 

Второй клиент, мужчина моего возраста, по аналогичному договору смог только 
один раз получить наличными около 12 миллионов неденоминированных рублей, 
быстро приехав по телефонному звонку, 
когда в кассе образовалась крупная сумма денег. 
Однако президенту ФПГ уже не нравилась ситуация, 
когда переходящий остаток на следующий день денег я старался 
привести к минимуму, выдавая частично от начисленных сумм 
по договорам займа, поэтому он лично ежедневно к концу рабочего дня приезжал 
на фирму и "закрывал" кассу, изымая средства на иные цели. 

Поэтому начало работы следующего утра всегда начиналось с нулевой отметки, 
что создавало нервозность у вкладчиков. 
В третьем случае без денег осталась женщина, 
которая получила в наследство от коммунистического правления 
не телефонизированную среду обитания, а иного слова трудно подобрать, 
когда даже городские телефоны - автоматы ни всегда находились 
в рабочем состоянии. Да и подключиться, иногда, к телефонной паре 
в советские годы удавалось только за крупные взятки, а честным людям 
в очереди на телефонизацию приходилось стоять на протяжении жизни 
нескольких поколений, проживающих на одной жилой площади. 

И здесь опять был нарушен, уже мной, принцип социальной справедливости, 
корнями произраставший из эпохи правления КПСС. 
Когда каждое утро рабочего дня начиналось с нулевой суммы в кассе,
 то это приводило к перебранке клиентов с сотрудниками, 
поэтому негативный фон стал распространяться и 
относительно финансовой устойчивости нашей фирмы. 
Некоторые клиенты, получив отказ по выплате причитающихся сумм 
по истёкшему договору займа, начали обращаться с исками в суд. 
Судебные приставы начали атаковать не только офис фирмы, 
где находилось лишь арендованное имущество, 
но и приходили в квартиру по месту проживания моей семьи, 
и здесь роскоши, подлежащей аресту, обнаружено не было. 

Климат в семье после посещений служителей фемиды 
с исполнительными листами подвергался стрессовому воздействию, 
что сказывалось как на здоровье членов семьи, 
так и на межличностных отношениях супругов. 

В зимний период 1997-98 годов 
наша финансово - промышленная группа (ФПГ) 
заключила договор на поставку в Свердловскую область топочного мазута 
около 20 тысяч тонн из Башкирии. 
Рынок потребителей уже был поделён между старыми поставщиками, 
и нового конкурента вряд ли пустили сюда по той причине, 
что за поставки, осуществлённые ещё несколько лет назад, 
муниципалитеты так и не рассчитались, 
а уже нуждались в новых объёмах топлива. 
Поэтому при замерзающих городах деньги в бюджете нашлись бы, 
и только после оплаты долгов за прошлые периоды мазут мог быть поставлен вновь. 

Президент ФПГ сказал мне, 
что если этот мазут не вывезти быстро с башкирских НПЗ, 
то федеральные власти изымут его на мобилизационные цели 
для закрытия поставок в Чечню, 
поэтому с "колёс" надо искать покупателей в муниципалитетах Свердловской области. 

Вся партия топочного мазута поступила на подъездные пути 
Белоярской атомной электростанции (БАЭС), 
с посредником которой у нас уже существовал договор на поставку топлива, 
но в гораздо меньших объёмах. 
Подъездные пути БАЭС не справлялись с таким количеством 
железнодорожного подвижного состава, 
поэтому мне приходилось по минимальной цене, 
при отсутствии штрафных санкций за просрочку оплаты 
после поставки мазута, заключать в спешке договоры 
с представителями муниципалитетов Свердловской области. 

А зима стояла лютая, да и запасы топлива заканчивались, 
поэтому этот мазут был спасением для замерзающих жителей 
многих населённых пунктов. 
Положительно для меня сыграл тот факт, что, министром ЖКХ, 
в Правительстве Свердловской области в то время работал В.П.Штагер, 
с которым я лично был знаком ещё в бытность депутатом горсовета, 
где в администрации он отвечал за аналогичное городское хозяйство. 

Виктор Петрович и прикрыл меня при обострении ситуации 
на подъездных путях БАЭС, 
а где-то помог с устранением бюрократических преград 
в момент переадресовки вагонов с мазутом в замерзающие города. 

Один пример по городу Ирбиту, где котельные, 
отапливающие квартиры горожан, 
находились на балансе обанкротившегося мотоциклетного завода 
ОАО "Урал - Мото", банковские счета которого были под арестом. 
Муниципалитету удалось найти частную фирму под наименованием 
ООО "Урал - Мото", которая оплатила железно - дорожный тариф 
от БАЭС до Ирбита за переадресовку пяти тысяч тонн топочного мазута. 

Но начальник финансового управления Свердловской железной дороги 
категорично сказал мне, что эта сумма пойдёт в погашение долгов 
мотоциклетного производства ОАО "Урал - Мото" перед его предприятием. 

Значит, ожидаемый мазут не поступит для обогрева замерзающих горожан. 
Когда я объяснил В.П.Штагеру сложившуюся ситуацию, 
созданную в диктаторской форме финансистом, 
он тут же по телефону снял ограничения по переадресовке, 
и вагоны с топочным мазутом пошли в замерзающий Ирбит. 

И мне добавил, что в 1937 году 
я мог быть поставлен к стенке 
за организацию затоваривания подъездных путей Белоярской АЭС, 
а в целом, 
что этот мазут оказался очень кстати 
как раз в период наступления сильных морозов, 
выразив благодарность. 

В город Камышлов по просьбе главы районной администрации направили 
около двух тысяч тонн мазута без оплаты железно - дорожного тарифа. 
Это стало возможным лишь благодаря тому, 
что он был в дружеских отношениях с заместителем начальника 
Свердловской железной дороги по грузовым перевозкам, 
с которым я осуществлял все переговоры по освобождению подъездных путей БАЭС.

К весне 1998 года по контракту о поставке мазута с Башкирии 
наша фирма должна была приступить к расчётам за полученный товар.
Однако муниципалитеты ещё не в полном объёме рассчитались 
с другими поставщиками топлива, а долги копились уже не один год. 

Руководители фирмы - поставщика мазута ограничивались только резкими 
словесными выпадами в наш адрес по поводу задержки начала оплаты, 
а вот их "гонцы" 
пошли в психологическую атаку на мою семью 
с целью получения положительного результата по расчётам. 

Моя квартира располагалась на первом этаже 12-тиэтажки, 
поэтому окна были зарешёченными. 
Молодые, физически крепкие, люди башкирской внешности, 
цепляясь за решётки, 
вставали на подоконник и говорили жене через стекло, 
что если я в ближайшее время не начну рассчитываться за мазут, 
то они примут соответствующие карательного характера меры.

После таких "цирковых" номеров 
я рассказал президенту нашей ФПГ
о нервном срыве жены, 
да и угрозы могли быть исполнены, 
он же спокойно ответил, 
что если страшно, 
то могу увольняться. 
И мы всей семьёй уехали на лето в родной городок.