Личная оценка Динозавра: "двойка" (оценка по шкале СамИздата не выставлялась)
[течение и контекст; сюжет и композиция]
Вообще, частенько говорят, что детская литература, то есть книги, написанные специально для детей (в отличие от "детского чтения") - самый сложный для написания из существующих жанров литературы. Все дело в том, что в поэзии сбивку ритма всегда можно назвать особым приемом, а в прозе плеоназм номинировать как троп. Ребенку же нет дела до тропов.
Дети, пожалуй, - самые непосредственные существа на планете, и если им не нравится какая-то книга, ему невозможно будет объяснить, что это "мода" и что это "гениально"...
Детская литература должна, в первую очередь, вызывать интерес ребенка, открывать ему что-то новое, объяснять, "что такое хорошо". Детская книга может стать своеобразным мостиком, средством общения между ребенком и взрослым. А говорить с маленьким человеком нужно на его языке (одновременно с этим вводя в активный словарь и новые выражения, но сейчас речь не о том).
Почему я начинаю с этого аспекта? Потому что, собственно, "Приключения Петиных игрушек" - книга детская, и именно за не соответствие заявленному направлению я и отозвалась так резко об этом тексте.
Одной из основных особенностей детской литературы является определенный вывод, мораль. Она нигде не прописана четко, но вытекает из самой ткани повествования. Причем это должно быть выражено в понятной для ребенка форме.
В "Приключениях..." морали я не увидела вовсе. Это просто история об игрушках и об их приключениях. Там нет человеческих отношений, выбора, ошибок. Может быть, подобное чтение и не вредно для ребенка. Но вот полезно ли? Я в этом, честно говоря, очень сильно сомневаюсь...
Сама идея одушевления игрушек в сказках встречается довольно часто. Не нов и контекст: хозяин покидает комнату (или засыпает) - и игрушки приходят в движение, ходят друг к другу в гости, заяц-барабанщик играет марш, а кукла завивает локоны перед зеркалом. Автор устанавливает своеобразный закон своего произведения: плюшевые или пластмассовые, они живые, умеют говорить, думать и чувствовать... и сам же не дает в него поверить до конца.
Все дело в самом слове "игрушка". Оживая, плюшевый заяц перестает быть плюшевым зайцем; он становится героем повести, участником приключений, личностью, живым существом. Но автор раз за разом упрямо называет их всех "игрушками". Обыкновенными игрушками. И сам убивает волшебство...
Это довольно обидно - читать и не верить. Даже для меня, не совсем ребенка и отнюдь не представителя целевой аудитории.
Еще одна серьезная проблема текста - то, что автор изначально не учел некоторых особенностей восприятия. В частности, ребенок, читая книгу или слушая сказку, отождествляет себя с главным героем повествования. Он уходит в волшебный мир и переживает там выдуманные приключения.
Казалось бы, для такой темы роль главного героя предопределена. Ведь по сути любой ребенок - хозяин своих игрушек; так же, как и Петя. Но в сказке Петя вообще по сути не является героем. Герои этой сказки - игрушки, а Петя - просто декорация. Он заходит, кладет на полку медвежонка, уходит; заходит, берет робота, уходит; заходит, кладет игрушки в рюкзак, уходит... По сути из героя Петя превратился в функцию. У него нет характера, нет никаких внешних черт, нет голоса, нет личных качеств. Он не переживает никаких эмоций - вернее, чувства Пети иногда заявляются автором, но никак не иллюстрируются.
Даже процесс игры Пети и роботов никак автором не показан. А ведь по сути именно игра - главное в жизни игрушки. Она, игрушка, создана именно для этого процесса, это и есть ее главная цель. К тому же игра сама по себе - яркое и необычное действие, в котором проявляются фантазия и устремления ребенка. Говорят иногда, что "игра - это та же жизнь, только быстрее".
Всего один такой эпизод (без сомнения, хорошо написанный) - и Петя стал бы индивидуальностью. Но так он остается просто манекеном, служащим для переноски игрушек.
Конечно, отождествлять себя можно и с игрушкой. Но среди нескольких героев автор не выбрал основного. В тексте отсутствует всякая субъективность, рассказчик смотрит на происходящее откуда-то сверху, а читателю предлагается смотреть вместе с ним.
Я не могу ничего плохого сказать про сюжет этой повести. Выбор композиции тоже, в общем-то, логичен: привычная, хорошо знакомая по многим сказкам эллиптическая (расширение событий к середине произведения) вполне отражает задумку. Но вот исполнение - исполнение подкачало...
Что немного удивило в композиции, так это членение на главы. Делить тексты для детей на небольшие отрывки - давно известная практика; деление довольно логично. Но при этом данная сказка представляет собой все же единое полотно, и считать главу самостоятельной частью никак не получается. Как такая структура будет восприниматься ребенком, читающим, например, по одной главе в день, я не возьмусь предсказать.
Что еще страннее, так это выбор названий для глав. Например, первая глава называется "Знакомство с обитателями комнаты". Честно говоря, я с немалым ужасом представляю себе глаза ребенка, увидевшего (услышавшего) такое название.
Пожалуй, именно проблема стиля является самой большой в тексте, поэтому, с вашего позволения, перехожу к ней.
[стиль и лексика]
Каким же должен быть стиль произведения для детей? Вопрос этот, на самом деле, достаточно спорный. Некоторые исследователи утверждают, что эстетика детской литературы ничем не отличается по сути от эстетики литературы взрослой. В то же время очень многие отмечают, что мысль, понятная для читателя, должна быть изложена языком, понятным для читателя; иными словами, обсуждать в сказке наследование, сцепленное с полом, и законы великого Грегора Менделя - не самая хорошая затея.
Лев Кассиль говорил: "специфика детской книги - это учет возрастных возможностей понимания читателя и в соответствии с этим расчетливый выбор художественных средств" (из выступления на Втором съезде советских писателей). Ту же мысль, по сути, выражает и И. Мотяшов: "Весь же вопрос так называемой возрастной специфики еще со времен Белинского сводится к стилю детских произведений; излагать должно "сообразно с детским восприятием, доступно, живо, образно, увлекательно, красочно, эмоционально, просто, ясно"" (из статьи И. Мотяшова "Специфика ли виновата?", опубликованной в "Вопросах литературы" за 1960 г., N 12).
Так или иначе, я глубоко сомневаюсь, что использование такого количества канцеляритов и слов недетского употребления на страницах детской сказки является обоснованным. В частности, в тексте встречается (и не слишком редко) освещение связи "хищник - жертва"; не знаю уж, зачем это так необходимо автору, поэтому вынуждена только констатировать факт.
Некоторые выражения в тексте вызывают искренне недоумение. Например, зачем нужна такая фраза, как "У пернатого постоянно срабатывал инстинкт самосохранения", или "встал вопрос о", или "Прошли мимо двух скамеек, расстояние между которыми было двадцать метров". Зачем приводить расстояние между скамейками в метрах?! Может, еще и объем озера в галлонах надо привести?!
Так же можно отметить однообразность слов автора, употребляющихся при прямой речи. Чаще всего автор употребляет четыре слова: "сказал", "спросил", "заметил" и "ответил". Причем употребляет ужасающе часто: практически после каждого высказывания присутствуют слова автора. Это снижает динамику и во многом мешает представить себе разговор. В большинстве детских сказок ремарки очень разнообразны и передают не столько интонацию, сколько голос героя ("мяукнул", "гавкнул", "пролепетал") или его настроение ("смутился", "удивился", "пошутил").
Из менее важных проблем можно отметить некоторую путаницу во временах (несколько предложений подряд могут быть безо всяких видимых причин построены в разных временах) и некоторые вопросы к авторским пунктуации и орфографии (в частности, не всегда верное оформление прямой речи); но эти моменты, я надеюсь, автор поправит. Не исключено, что это просто опечатки, связанные с незавершенной правкой текста.
Что действительно порадовало, так это живые описания, соответствующие духу детской книги. Разочаровало, что описания редки - читателю не удастся увидеть парк, по которому идут герои, машину, в которой они едут, озеро, которое они переплывают.
"Она [ворона, на которой летят герои] решила немного развлечь друзей, поднявшись выше, туда, где плыли облака. Здесь было очень красиво. Белоснежные облака приобретали различные формы. Слева от вороны, например, плыл белый крокодил, который потом превратился в маленького котёнка. Любопытная ворона пролетела прямо через белое облако. Игрушкам это очень понравилось. ... Они пролетели мимо стаи перелётных птиц, направляющихся в тёплые страны..."
Это - маленький кусочек зазеркального мира; один из немногих описанных. И он все же по-своему волшебен, - как и положено кусочкам волшебной сказки.
[герои и героика]
Про героев я уже немного писала ранее; теперь хотелось бы добавить кое-что еще.
В повествовании действует команда из нескольких героев: в нее входят розовый зайчик Генборр, плюшевый Чебурашка, маленький Медвежонок, Клоун и два робота - Сержант и Робокоп. В начале повести автором заявлены заметные различия в их характере: Генборр должен быть умным, Чебурашка добрым, Клоун веселым - ну и так далее. При этом в дальнейшем их различия практически не будут реализованы. Пожалуй, единственный действительно выделяющийся персонаж - это Генборр, автор всех идей, придумавший путешествие на утках и игрушечном грузовике.
Но вот остальные герои... Они никак не выражают свои чувства (если они у них вообще есть), а их речевые характеристики совершенно идентичны. Кстати, единственный герой, чья речевая характеристика резко выделяет его из массы - Ворона, вставляющая между словами свое веское "Карр".
Что в героике бесспорно удалось, так это некоторые второстепенные персонажи. В частности, замечательное семейство Матрешек никак и ни с чем нельзя спутать:
"В тумбочке также жили матрёшки. Их Пете когда-то подарила бабушка. Матрёшки жили на первой полке. Часто они любили ходить в гости к остальным, на вторую полку. Выстраивались в шеренгу по росту и начинали петь: "Мы матрёшки тра-ля-ля, хороши игрушки ля-ля-ля" Но из этого выходил только галдёж. Все, услышав эту "песню", уже знали, что матрёшки идут в гости."
А вот эта сцена действительна сказочна и уникальна:
"Пока игрушки общались с малышом [Медвежонком, только что впервые появившимся в комнате], к ним в гости пришли матрёшки. Они ещё не видели новенького. Матрёшки построились в колонну и, направившись к своим друзьям, начали петь свою песню.
- Вот и начался концерт наших артисток, - пошутил Клоун. Игрушки расступились, и матрёшки увидели медвежонка. Самая главная резко остановилась. Остальные, шедшие за ней, чуть не попадали. Главная матрешка, разделившись на две части, приказала:
- А ну, залезай!
Через минуту все залезли и матрёшка снова закрылась. Потом она подошла к новенькому и спросила других:
- Это кто? Я что-то не знаю такого зверя. Он не укусит?"
И в эту сцену действительно верится, потому что она - живая и настоящая.
Думаю, что после проведения правки эта повесть станет вполне достойной детской сказкой. Но пока мой отзыв никак не может быть положительным; в основном именно из-за несоответствия многих заявленных элементов действительности.
Поэтому в первую очередь хотелось бы пожелать автору терпения и удачи.