Из журнала "Арка", N1(19), январь 1997, стр.31-34

Идти к районному наркологу меня заставил страх. Тот страх, который я испытывал ежедневно, когда просыпался в холодном поту и ужасе: "Что я вчера натворил?" Такое состояние я больше не мог вынести, ведь оно длилось последние 3-4 года. Однажды ранним утром, около 5 часов я встал, кое-как умудрился умыться и почистить зубы, - хотя всего выворачивало наизнанку, - и понял, что без опохмелки сегодня я не выживу. Тогда я побрёл на угол, где стоял пивной ларёк. Было холодно, сыро, моросил не то дождь, не то просто что-то капало за шиворот. Но я знал, куда шёл: меня, похоже, ждали. Взяв деньги, они повели меня в подъезд и как "гостю" налили первому. После стакана мне стало легче, но страх оставался, и я впервые задал себе вопрос: "Что же я делаю? С кем я пью? Ведь если заберут, то с работы я вылечу в один миг". Я отчетливо представил себе, чем это кончится, что меня ждет.

И тогда я решился. Раньше я уже интересовался возможностью лечения, был даже на приёме у нарколога. Попросил докторшу помочь: "Вы знаете, у меня сейчас отвращение к алкоголю (это было после очередного запоя). Можно мне продлить это чувство? Что мне делать?" - А Вы просто не пейте. Но у меня такая работа. Я постоянно езжу в командировки, а когда нахожусь на месте, то встречаю новых людей, работа типа "Здравствуй-прощай!" Врач выписала таблетки "Тетурама", предупредив, что пить, даже пиво, нельзя, и, что будет лёгкое чувство головокружения и сонливость. Погорячилась пани доктор. Ничего такого, конечно, у меня не было. Там же я получил направление в диспансер. Уже на 5-й линии в ГНД меня "просветили": выброси эту дрянь. Ты что, печень посадить хочешь? На меня это подействовало лучше всяких нравоучений, "наши" люди не обманывают.

Правда, выписываясь после 45-дневного лечения, я услышал совет добрейшего психолога: "Вам сейчас нельзя ни в коем случае попадать в вытрезвитель. Поскольку Вы состоите на учете, то Вас в первую очередь отправят в ЛТП". На Дворе был май 1985 года, а "исторический" Указ об усилении борьбы и упорядочении торговли президентом Горбачевым был подписан 7-го числа. Он же, добрый психолог предложил раз в неделю посещать группу психологической поддержки, там же на 5-й линии. Что же это были за муки! Как я боялся ходить туда, оглядывался и озирался, не показывает ли кто на меня пальцем, вздыхая по поводу очередного алкоголика... Но я всё же шел на эту не совсем понятную группу поддержки, где мы садились в кружок, пили под наблюдением терапевта чай, говорили о хорошем, о трезвой счастливой жизни. Рассуждения о выпивке, сладострастные причмокивания и дерзкие телодвижения при её упоминании пресекались. Нужно было говорить о добром, хорошем, по Толстому: "Научитесь думать красиво и вслед за этим придут красивые поступки". А в голове вертелась всё та же неизбывная мудрость: "С утра принял - весь день свободен! Тут что, меня снова лишают свободы?" Чего вы меня травмируете своими терапевтическими штучками? - как мне хотелось заорать это всем им в лицо. Но я очень боялся. К тому же в соседней комнате заседала Комиссия, отправлявшая людей в ЛТП. Ей предводительствовал капитан милиции... Так прошел целый год. Я, правда, снова стал часто ездить в командировки - в Среднюю Азию, на Кавказ, в крайнем случае в Прибалтику. Там я мог "отвести душу", но пил только в номере гостиницы, на улицу в одиночку не высовывался.

Летом 1986 года наш психолог побывал в Польше, привёз оттуда новые идеи и какие-то книжки. А осенью он предложил нашей группе попробовать работать по программе Анонимных Алкоголиков. Мне, знающему польский, он дал синюю брошюру и попросил перевести к следующему собранию первую главу. Потом была вторая и третья, я только успевал переводить, а Женька перепечатывал их на машинке. Так мы "дописались" до 8-го или 9-го шага. Женька в один из дней поздней осени в одночасье сгинул, подался от жены и детей якобы в Вологду. Почему именно в Вологду, а не в город Славск (бывший Пропойск)? Наша группа перебралась наконец-то на Среднюю Подьяческую. Там нас посетил некто Виктор - алкоголик из Польши, журналист-политолог, автор 14-ти книг и "отец-законодатель" польского Сообщества АА. Он много рассказывал о своих алкогольных "одиссеях", говорил, что еще не сделал 4-го шага и, что его отделяет от забулдыги у Каланчи только одна рюмка. Я слушал и не слышал. Чего ему в жизни не хватает? Ездит себе по свету, в Америке лечился, а всё чего-то суетится. Потом мы сидели с ним возле памятника Пушкину (он жил в "Европейской"), а он всё рассказывал и рассказывал. До меня мало что доходило, скорее ничего я толком не понял. Какая-то Высшая Сила, духовность? На прощание я сунул ему металлическую ладанку - ведь человек столько времени посвятил мне.

Я и представить себе не мог, что нам придется с ним через пару лет свидеться. Пожалуй, единственно, что мне запомнилось в его малопочтенной физиономии, так это его доброжелательность, интерес ко мне и полное отсутствие нравоучений или советов. Он с видимым вниманием слушал, но больше говорил. Еще я запомнил, что у него тогда шёл четвертый год ремиссии. Да мало ли приезжало к нам разных иностранцев, уж мне-то довелось перевидать их тьму-тьмущую. В той "конторе" на Исаакиевской площади, где я продолжал служить, редко с кем удавалось сходиться близко, а так чтобы всухую, целый вечер, - такого, пожалуй, не припомню.

В ноябре 1993 года мне сказали, что тот самый Виктор снова прилетает, на этот раз вместе с американцами и врачами-наркологами. Попросили встретить его в аэропорту, позаботиться о размещении, показать город и, так сказать, "посоответствовать", короче - проявить гостеприимство. Приехал я в это самое Пулково-2, стою в таможенном зале, жду прилетевший из Варшавы рейс. Смотрю, идет по ту сторону таможни мужик в ватном лапсердаке, рукой мне машет. Что за черт? Кто это? Я его впервые вижу. Тогда он вытаскивает из своего баула какую-то вещицу и показывает мне.

До меня дошло - это ведь и есть тот самый Виктор, а мне тупому, он показывает ладанку. Это же надо, он меня помнит! Странно, если не сказать больше. Я и думать про него забыл, а уж как он выглядел, убей - не помню. Пару дней их компания - польско-американская АА, - провела в Питере, посещая группы, митинги АА, Бехтеревку, вернисаж "митьков" в Мраморном дворце, а за прощальным ужином один из поляков, д-р Воронович спросил меня: "Не хочет ли пан поехать в Варшавский Центр терапии зависимости?".

Я несколько опешил: "У меня только два дня трезвости!"

А потом совсем озверел: "А у Вас тоже на окнах решетки?"

В феврале 1994 года я уже был пациентом д-ра Богдана, провел в его центре 45 дней, работал по Программе "12 шагов". А работать приходилось ежедневно с 9-ти утра до 22 вечера. Даже в воскресенье, когда после уборки помещений нам предстояло идти на Гоплянскую 44, где проходили митинги выпускников Сорбонны (тех, кто успешно прошел курс терапии в Варшавской "Бехтеревке"). Там я, наконец, сделал свой Первый шаг: признал бессилие перед алкоголем, признал, что потерял контроль над своей жизнью. Для этого мне понадобилось без малого 8 лет.

Все эти годы я ходил на группу, правда, не столь часто, 1-2 раза в неделю. Я называл себя алкоголиком, но признать себя таковым не хотел и не желал. Всё думал, что это они алкоголики, я то не такой, я им не ровня. Какой же я алкоголик, если я не был ни разу в жизни в спецмедвытрезвителе? Ведь я же могу (когда захочу!) "тормознуться", как это было неоднократно. Были сто дней воздержания, о которых я громогласно оповещал всех и вся, чтобы знали - никакой я не алкоголик, Были ремиссии по 6 и 9 месяцев, но я снова в который раз почему-то срывался. А ведь было так хорошо и спокойно. Почему же, как мне казалось, я спотыкался на ровном месте? Одному мне этого было не понять. Я не мог справиться в одиночку со своим пристрастием.

Зато теперь я имею три с лишним года ремиссии и могу без содрогания и внутреннего сопротивления сказать: "Я - алкоголик".

А в декабре нынешнего 1996 года наша группа отмечает своё 10-летие. Митинг-марафон состоится 21 декабря в 15:00 по адресу СПб, ул. Гороховая 67 (м. "Пушкинская", напротив дома Распутина). Милости просим! До трезвой встречи!

Алкоголик Ильич,